Когда-то, попав сюда, он
очаровался — какая красота, какая местность,
какое пространство для фантазии! Это было
правдой — пригорок над рекой, с которого, как с
птичьего полета, открывалась дорога, что падала
вниз, к ежащемуся лесу. Под лесом вилась вода, в
ней синим отражались деревья острова. Желтые
столбики коровяков, белые — тысячелистника,
зеленый лес, синяя речка. Словно картина.
"Словно картина," —
сказал председатель, забывая, что романтикам в
деревне нет места.
Тот согласился.
"Здесь бы построить хату,—
помечтал председатель (он был мечтатель),— и
жить. Красота."
Позже, когда затушили костер
и председатель снова сделался прагматиком, он
возразил себе же — до села далеко, рядом лес —
какая хата? А добираться к магазину вплавь? А
пахать?
Но романтик загорелся, не
размыслив, что романтикам в деревне нет места.
Он купил землю. Он завез
кирпич и, созвав сельских, возвел фундамент.
Пригнал легковушку из самого Киева с саженцами и
насадил на горке сад. Малюсенькие прутики вишен,
слив и абрикос, которые тут же засохли. Ему
говорили, что не будет здесь жить абрикос, но он
смеялся. Прутики увядали, оттого что припекало
бугор солнцем, а тени ни на копейку, и отходили
только к вечеру, когда солнце ныряло за реку, и в
оркестры собирались комары.
Какая-то романтика?
Потом он исчез на зиму.
Весной вернулся — как перелетные птицы, дачники.
Пахали землю и сломали лемех — земля целинная,
как бетон. Разве прежде пахалось? Тогда же
поругался с трактористом и ходил мириться. К лету
возвели стены из красного кирпича.
Потом пропал.
Совсем ли выехал, надоело ли,
или что-то случилось. Огород не засадил,
вспаханная земля три года зарастала сорняками,
пока они не вывелись, заместившись обычной
луговой растительностью; прутики сохли дальше,
укоренялись с невероятной трудностью, и за пять
лет едва достигли роста, назначенного двулетним.
Дом так и стоит. Из красного кирпича, без крыши.
Единственный такой на околице, даже не в селе —
за селом, над лесом. С дороги сквозь
прямоугольники окон видно речку и лес на острове.
Здесь даже не играют дети — на околице только
деды. Был кирпич — какая-то кучка, да и ту
растащили соседи.
Романтикам в деревне нет
места.