Растет напряжение к концу недели. Суббота - день почти выходной. В субботу человек обычный пораньше с работы уходит, в баньку идет, парится, пивка на грудь принять может с воблочкой волжской. А опосля можно и в кино сходить, и в театр, и на танцы в парке, коли ты весел и молод. Суббота - преддверие воскресное, для выходного, отдыха всей неделей рабочей заслуженного.
Для всех - но не для штаба Западного особого военного округа. Работают сотрудники штаба округа круглосуточно. Принимает узел связи одну телеграмму за другой. И отправляет их - так же. Одну за другой. Или еще - циркулярно. Во все штабы нижестоящие.
А донесения из тех штабов все тревожнее и тревожнее. В полосе Третьей армии в районе Сувалок на сопредельной территории два дня постоянный гул моторов. На Августовском канале сняты проволочные заграждения. В районе Бреста на дорогах за Бугом - столпотворение из грузовиков. Днем. А ночью, похоже, и танки идут. Или тягачи артиллерийские.
Летуны летают - тоже кое-что сверху-то наблюдают. И даже не кое-что. А очень и очень много. Плотность войск немцев и конфигурация их группировок указывают на возможный скорый удар. Аэродромы по ту сторону границы самолетами забиты. Крылом к крылу. Даже без маскировки. Да и замаскировать такую массу нельзя. Слишком много.
И потому - все демонстративно. Что там донесения всякие - Алька только вчера сама ту демонстрацию под Брестом да в районе Сувалок видела.
Своими глазами.
* * *
Летают наши самолеты над немцами. Но и немцы над нами тоже летают. Тут - разговор короткий: дежурные звенья в воздух! Взлетают истребители, пыль поднимая летучую с полос аэродромно-длинных. Набирают высоту. Рыскают рыльцами настороженно.
А попробуй-ка ты их, немцев, перехвати! Увертливые гады, аки рыбки слизкие.
Правда, после каждого нарушения границы немцы извинения шлют. Дескать, пилоты молодые, неопытные, заплутали. И ящики коньяку французского.
Коньяк - это хорошо. Извиняем. Ну, и вы тогда нас, нарушителей границы, простите. И - ящик водки туда. Русской. Через границу. Задаром-беспошлинно.
Сигналят немцы: verzeih dir, Freunde! Wir glauben, dass unsere Freundschaft für immer ist!
Пропал товарищ Копец после полетов вчерашних. Пропал, конечно, для обычного люда штабного - для тех, кому надо, никто никуда пропасть не может. Нет его в штабе. На звонки не отвечает. Говорят - с семьей куда-то на Свислочь или на Вячу с разрешения командующего отдохнуть уехал до вечера.
И правильно. Если возможность есть, лучше отдохнуть сейчас. Вон, и командующий округом генерал армии товарищ Павлов вместе со всем штабом вечером в Дом офицеров на "Свадьбу в Малиновке" собирается. Или на "Тартюфа" мхатовского. Говорят, из самой Москвы приказ пришел - отдохнуть и немного расслабиться. После отдыхать будет некогда.
Не отдыхает Алька. Не для нее те приказы. Трещит голова Алькина от перенапряжения.
Группировки у границ. И заговор. Заговор. И войска немецкие. Есть ли связь. Али - нету?
Ищет Алька ответ.
И - не находит. Хотя, может быть, и ответа здесь нет никакого.
И сигнала из Москвы тоже нет. Вновь после "Интернационала" на стыке суток радио лишь дату рождения ее, Альки, металлически проговорило.
И - всё.
* * *
Просторен кабинет с потолком сводчатым да стенами панелью из светлого дуба обшитыми. Мягок ковер под ногами. Золотисто солнце за окнами. Мелодичен звон курантов на башне далекой Спасской.
Девятнадцать часов по Москве 21 июня 1941 года. Падает в кабинет солнце сквозь окно распахнутое полотнищем косым. Плавают лениво в широком луче витые клубы сизо-голубые дыма табачного.
Прохаживается по ковру мягкому товарищ Сталин задумчиво. Подошел к окну открытому. Сдвинув штору легкую из шелка белого. Посмотрел на стену кремлевскую солнцем летним вечерним подкрашенную. Дымит трубка табаком ароматным.
Вошел из приемной в дверь широко-дубовую нарком обороны СССР Маршал Советского Союза товарищ Тимошенко. Посветлело в кабинете. Раздробился луч солнечный, заиграл золотом на шевронах нарукавных да на шитых золотом звездах в петлицах. Лампасы алые по бриджам синим, сапоги высокие хромовые, китель свежеглаженный, звезда Героя золотая на ленте муаровой, ордена эмалево-платиновые, одеколон "Красная Москва" ароматный, да голова лысо-бритая, лаковая.
С товарищем Тимошенко - нарком иностранных дел СССР товарищ Молотов и нарком Военно-морского флота СССР адмирал товарищ Кузнецов появились.
Хмур товарищ Сталин. Подал знак - всем садиться. В смысле, присаживаться. За стол широкий, под сукном зеленым, специально для заседаний. Мигнул глазом желто-тигриным.
- Я слушаю вас, товарищ Тимошенко.
* * *
- Товарищ Сталин. По сообщениям окружных разведок, немцы сегодня вывели свои ударные группировки на позиции для скорого наступления. Перебежчики говорят о том, что удар будет нанесен в течение суток. Объявлено об открытом выполнении приказов. Авиагруппы уже на приграничных аэродромах. Держать их там в таком состоянии долго нельзя.
- Почему?
- Мы их выявим уже к завтрашнему утру в полном составе. И в случае объявления войны всегда сможем уничтожить еще до того, как они выйдут на исходные рубежи. Или взлетят. Поэтому считаю, что немцы начнут наступление в ближайшие часы. Иначе все происходящее просто бессмысленно.
Прошелся товарищ Сталин по полу коврово-покрытому. Посмотрел в глаза товарища Тимошенко ясные. Коснулся его звезды Героя мундштуком трубки табаком воняющей. Вновь присел за стол зелено-суконный.
- А вы что предлагаете?
- Предлагаю - объявление мобилизации. Немедленно! С автоматическим вступлением в действие плана прикрытия.
Тут и адмирал товарищ Кузнецов подключился:
- А флотам и флотилиям, товарищ Сталин, - боевая готовность номер один!
Усмехнулся товарищ Сталин в усы. И - глаза в глаза.
- Мобилизация - это хорошо. Это замечательно. Это правильно. Только вот что смущает. Красная Армия еще не завершила развертывания по плану "ГРОЗА". Нам остается буквально неделя. Хорошо - даже не неделя, а несколько дней. Начав мобилизацию сейчас, введя в действие планы прикрытия с нанесением ударов и контрударов по сопредельной территории, мы спровоцируем войну раньше, чем необходимо нашим частям для выхода в исходные районы, определенные оперативными планами. Прежде всего, для второго эшелона. Это внесет путаницу и сумятицу и заставит нас пересмотреть сроки будущих операций, а, значит, и весь график. Готовы ли мы пойти на такие существенные корректировки "ГРОЗЫ", товарищ Тимошенко?
- Товарищ Сталин. Мы готовы пойти на это. В противном случае мы неоправданно сильно рискуем.
- Готовы - это замечательно, товарищ Тимошенко. Но есть и второй момент. Немецкая армия тоже к удару готовится. Она тоже дни перед началом операции считает. А объявим мы мобилизацию - не ускорит ли Гитлер процесс? Не нанесет ли удар до сроков окончательного сосредоточения и развертывания? Зачем нам лишний раз подставлять под удар этот первые эшелоны наших фронтов? Зачем рисковать?
- Товарищ Сталин. Первые эшелоны под удар попадают неизбежно. Пусть встретят его во всеоружии, действуя по утвержденным планам, атакуя, а не отдавая инициативы врагу.
- Есть, товарищ Тимошенко, и третий момент. Наши органы госбезопасности сейчас работают над ликвидацией крупного заговора в Красной Армии и в руководстве военной промышленностью. Многие заговорщики уже выявлены и арестованы, но часть из них пока на свободе. Они пока ждут. Пока еще выжидают, хотя уже нами нейтрализованы крупные фигуры из числа заговорщиков. Почему же они не реагируют на аресты? Чего они ждут, по-вашему? Я думаю - мобилизации. Мобилизация может стать для них сигналом к действию. Вот вы лично, товарищ Тимошенко, как нарком обороны ручаетесь, что после объявления мобилизации нас всех не ждет военный переворот? Нет? Вы гарантируете, что ваши же коллеги нас всех здесь в Москве не блокируют да под стенкой кремлевской в расход не пустят?
- Тогда, товарищ Сталин, необходимо хотя бы дать сигнал на ввод в действие планов прикрытия. Хотя бы в ограниченном масштабе. Пусть войска выходят в исходные районы, но по сопредельной территории ударов не наносят. Авиации строго запретить бомбить Кенигсберг, Клайпеду, Мемель, Сувалки, Радом, Варшаву и Плоешти. Дунайской флотилии - никаких десантов у устья Дуная.
- Товарищ Тимошенко. Планы прикрытия являются составной частью общего плана мероприятий по мобилизации. Если мы дадим сигнал о введении их в действие, всем сразу станет ясно, что мобилизация - дело пары-тройки дней. А нам надо всячески избегать любой связи проводимых мероприятий с мобилизацией хотя бы внешне. Тем более, что на неделе вами уже был отдан приказ о выдвижении частей прикрытия в отведенные им районы. Этого пока достаточно.
Замолчал хмуро товарищ Тимошенко. И товарищ Кузнецов тоже умолк.
Кивнул товарищ Сталин:
- Свободны! Все! А флотам, товарищ Кузнецов, - первая готовность! Как и предлагали.
* * *
А в комнатке позади кабинета товарища Сталина - Иван Иваныч сидит. И товарищ Маленков. Устроен кабинет товарища Сталина так, что слушать все, что в нем происходит, можно как раз из этой комнатки. Пьют коньяк французский Иван Иваныч с товарищем Маленковым. Иван Иваныч - потому что голова болит, а товарищ Маленков так, за компанию.
Присоединился к ним товарищ Сталин. За столик присел. Налил коньяка себе в стакан хрустальный доверху. Выпил. Сыром сулгуни занюхнул вежливо. И перышком лука зеленого.
- Военные требуют мобилизации...
Пожал плечами крутыми товарищ Маленков, да щекой чисто-выбритой дернул:
- И пусть требуют. Они дают гарантию, что заговора нет? Нет, не дают. Вот пусть пока и посидят спокойно. Все равно до "ГРОЗЫ" несколько дней осталось. Если даже вдруг немцы нападут - то нападут ограниченным контингентом, на малых участках. Пусть даже немцы чуть-чуть продвинутся на нашу территорию... Все равно - вышибем! У нас уже армия почти до состояния военного времени развернута. Уже под ружьем почти шесть миллионов.
Тут Иван Иваныч голос подал:
- На Станиславского, в посольстве, и в Чистом переулке, в резиденции посла, немцы жгут документы. Дым над трубами печными столбом стоит. Как над Донским крематорием. В летнюю-то жару. Из Таллина, Ленинграда, Архангельска сообщают, что корабли торгового флота Германии снимаются с якоря, отваливают от стенок и уходят, даже не начав и не окончив погрузку!
Посмотрел товарищ Сталин на товарища Маленкова задумчиво.
- А если все слухи о немецком вторжении - это специальная дезинформация, чтобы заставить нас объявить мобилизацию? Такое возможно? Возможно?
- Возможно, товарищ Сталин. Вполне
- Но возможно и другое. Возможно и то, что заговорщики с немцами связаны. У них в Испании для этого были хорошие шансы. Да и заговор Тухачевского тоже, наверняка, кое-какие ниточки оставить мог. Так что все эти ваши слухи о нападении вполне логично идут как из Берлина, так и из Минска, Киева, Риги. И сценарий тут вполне предсказуем. Мы в ответ на провокации на границе объявляем мобилизацию - и заговор получает в свои руки всю необходимую инфраструктуру. Даже в случае провала заговора, на его ликвидацию уйдет время, время столь нужное нам для развертывания по плану "ГРОЗА". А операцию подобно "Тралу" сейчас, перед "ГРОЗОЙ", проводить никак нельзя.
Метнул товарищ Сталин вновь взгляд на товарища Маленкова. И взгляд тот на Ивана Иваныча перевел.
- Что слышно из Минска? Досье обнаружено? Заговорщики выявлены?
- Пока ничего.
Кашлянул тихо товарищ Маленков:
- Значит, мобилизации - не будет?
Мигнул ему товарищ Сталин глазом желто-тигриным:
- Значит, не будет! В ближайший день. Самое раннее - с понедельника. В понедельник мы уже сможем играть в открытую. Будем к этому готовы. И еще. Считаю, что с образованием Ставки Главного командования тоже стоит повременить. Пусть в случае чего командует нарком обороны от имени Главного военного совета. Слишком уж торопятся наши военные. Слишком гонят вперед. Потому - не будем идти у них на поводу. Не будем им сбрасывать на руки все карты. Не будем создавать очередную структуру, которая на всю полноту военной власти претендовать может.
* * *
Вошел в кабинет наркома обороны товарища Тимошенко нарком Военно-морского флота товарищ Кузнецов. В кабинете помимо товарища Тимошенко - товарищ Жуков за столом для заседаний примостился. Пишет что-то товарищ Жуков быстро-размашисто под диктовку товарища Тимощенко. Ходит товарищ Тимошенко по ковру пестро-алому, сапогами ступая свежее-вычищенными, да диктует басовито-простужено:
- Задача наших войск... не поддаваться на провокации... быть в полной готовности встретить внезапный удар немцев и их союзников...
Козырнул товарищ Кузнецов:
- Здравствуйте, товарищ маршал. Только из кабинета товарища Сталина - и сразу к вам.
Обернулся товарищ Тимошенко на товарища Кузнецова:
- Еще раз здравия желаю, Николай Герасимович. Вот, сидим, занимаемся народным творчеством - как бы так нам объявить мобилизацию, не объявляя мобилизации. Директиву сочиняем. В осторожных выражениях, как товарищ Сталин велел. Однако, думаю, надо еще раз попытаться убедить его в том, что сигнал о мобилизации и начале операции прикрытия нужно отдать немедленно. Директива - это хорошо. Но пока она дойдет до округов. Пока ее расшифруют. Пока передадут командармам. Пока командармы отдадут свои распоряжения войскам - и утро наступить может.
Снял фуражку флотскую с "крабом" золоченым адмирал Кузнецов, пригладил волосы от духоты июньской вечерней влажные:
- Я тоже не очень понимаю товарища Сталина. Потому сразу от него к вам направился. Даже в наркомат свой не заглянул. Ведь вы, товарищ маршал, предоставили все доказательства того, что ситуация угрожающая. А он говорит - подождем. Чего ждать?
- У нас, товарищ Кузнецов, все готово для объявления мобилизации. В любой момент. Вот телеграмма, штабам округов разосланная.
Взял товарищ Кузнецов телеграмму ту и прочитал отпечатанное четко и ясно на бланке официальном:
Начальникам связи военных округов
Циркулярно
Немедленно назначить военных представителей на узлы связи Наркомата связи СССР по два человека с непрерывным дежурством на узлах в центральных населенных пунктах округа, а также другие узлы по мере потребности округа. Задачи представителей: обеспечение бесперебойной работы узла связи, обеспечение своевременного прохождения донесений "ВОЗДУХ" через всю систему узла связи.
Генеральный штаб Красной Армии
"Воздух" - это сигнал именно о ней. О мобилизации. О начале операции прикрытия. А сигнал "ГРОЗА", коли такой пройдет, - о нанесении глубоких ударов по группировкам вражеским и переходе в наступление в соответствии с утвержденными планами. Сперва воздух предгрозовой, потом гроза очищающая. Воздухом озоновым, грозовым пахнет в кабинете высоком отчетливо. И дымом табачным - дымит в пепельнице бронзовой окурок непогашенный.
Вздохнул товарищ Тимошенко.
- Но товарищ Сталин против объявления мобилизации категорически. Вы и сами, товарищ адмирал только что видели. Ни в какую.
- Он разрешил объявить флоту первую готовность. Конечно, флот это не сухопутная армия. А первая готовность это не мобилизация.
Хмыкнул товарищ Жуков:
- Вот мы и пишем: то ли быть в готовности отразить удар, то ли не поддаваться на провокации. То ли война - то ли не война. Коли война - так где мобилизация? А коли не война - так почему вообще какие-то директивы нужно отдавать, если первые эшелоны уже неделю скрытно и поэтапно выполняют задачи по выдвижению в районы, предусмотренные планами прикрытия? И рыбку съесть, и на елку сесть - и жопу не оцарапать.
Чуть понизил голос товарищ Кузнецов:
- Товарищ маршал, товарищ Сталин ведь только что о заговоре говорил. Потому к вам я и зашел. Посоветоваться. Все знают об аресте Смушкевича, Локтионова и Штерна. Слухами земля полнится. Но ведь аресты идут только по наркоматам обороны, вооружений и боеприпасов. По флоту - ничего такого нет. Начальник политуправления флота армейский комиссар второго ранга товарищ Рогов молчит. Начальник Третьего управления НКВМФ дивизионный комиссар товарищ Петров никаких намеков на врагов не делает. Ни один командир в адмиральских званиях не арестован. Ни один флотский работник под подозрение не взят.
Чуть обернулся товарищ Тимошенко, бросил из-за плеча:
- Ты еще погоди, Николай Герасимович. Погоди. В тридцать седьмом тоже сперва все с Наркомата обороны начиналось, а потом...
- Вот я и думаю, странно все это. А что если это разрешение товарища Сталина на первую готовность тоже проверка? Как кто себя поведет в критических условиях? Кто с кем связан? Кто от кого сигнал получает? Ведь в случае войны все флоты и флотилии на театре боевых действий автоматически переходят в оперативное подчинение командующих сухопутными фронтами. Вместе с частями авиации ВМФ.
- Если бы подозрения были - и без проверок бы обошлись, - подал голос товарищ Жуков. - Как в том самом тридцать седьмом. Да и сейчас - кого надо взяли, кого не взяли - возьмут. Главное, чтобы не нас. А Хозяин, похоже, именно нас в чем-то подозревает. Не доверяет до конца. Иначе мобилизацию бы уже объявили.
Чиркнул товарищ Тимошенко спичкою нервно, прикурил "Тройку" выпуска кремлевского, затянулся глубоко, с наслаждением, лоб морщинами морща:
- Ситуация серьезная. Перед вашим приходом, товарищ адмирал, пришла телеграмма из Киевского округа еще об одном перебежчике.
- И что говорит?
- То же, что и другие. С часа сегодняшнего дня до всех подразделений доведен приказ Верховного командования вермахта о начале боевых действий завтра утром, 22 июня, и об открытом выполнении всех приказов. Теперь этого джинна в бутылку уже не загонишь. Начнут. Может быть, и с провокаций. Но мы еще можем упредить. Хотя бы частично. Если захотим.
Загасил окурок товарищ Тимошенко в пепельнице да китель одернул:
- Я с товарищем Жуковым через пару минут еще раз еду в Кремль. Вместе мы вновь попытаемся убедить товарища Сталина отдать приказ о мобилизации. В крайнем случае - ввести в дело тот усеченный вариант, что мы только что сочинили. Я еще и Семена Михайловича за компанию позову, он не откажет. А вы, Николай Герасимович, сами решайте насчет первой готовности. Флот все-таки структура ваша, структура независимая.
Провел адмирал Кузнецов по лицу ладонью, словно паутину снимая, во время прогулки по лесу налипшую. Ситуация - такая же липкая, как паутина. И такая же запутанная. Рискованная. Сделаешь шаг неверный - погибнешь бесповоротно. Сделаешь шаг правильный - потом в мемуарах на старости лет поколению подрастающему о прозорливости своей рассказывать будешь. Но решение принимать в ситуации той обязательно надо. Единственное. Верное. Прямо сейчас.
Принял товарищ Кузнецов решение свое. Шагнул к столу:
- Товарищ Маршал Советского Союза! Я могу воспользоваться вашей линией ВЧ, чтобы не терять времени?
- Главный морской штаб Военно-морского флота? Кузнецов говорит. Кто на проводе? Адмирал Алафузов? Товарищ контр-адмирал! Северному, Краснознаменному Балтийскому, Черноморскому флотам, Пинской и Дунайской флотилиям. Открытым текстом. По всем каналам. Готовность номер один. Боевая. Фактическая! Не теряя времени. Я приеду в наркомат - дам официальную директиву наркома.
* * *
Вновь в кабинете товарища Сталина товарищ Тимошенко. Только теперь с ним - начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии товарищ Жуков и Маршал Советского Союза товарищ Буденный.
А с товарищем Сталиным в кабинете - сам товарищ Маленков теперь.
Шагает по ковру тихо-тихо товарищ Сталин да все трубочку-то покуривает свою. И улыбается - одними усами.
- Так вы считаете, что угроза нападения Германии реальна?
Чеканит фразы товарищ Жуков ртом жестко-чугунным. Как выплевывает:
- Товарищ Сталин. В ходе подготовки "ГРОЗЫ" мы сознательно дезориентировали командующих стратегического уровня о целях операции и сроках ее начала. Сейчас они могут просто не понять, что именно происходит. Армия - это не Наркомат иностранных дел, где обмениваются верительными грамотами и нотами. Здесь при нападении стреляют. Тем более - все помнят Финляндию и Майнилу 1939 года.
- Чего же вы хотите?
- Предупредить, что все это, включая скопление войск у наших границ и показания перебежчиков, возможно, провокация. Возможно, и от заговорщиков, если они проникли в высокие штабы, как нам говорят наши славные органы.
Хмурит брови товарищ Сталин:
- То есть, вы предлагаете дать директиву штабам приграничных округов о приведении войск в полную боевую готовность, но без объявления мобилизации?
- Так точно, товарищ Сталин.
- А без этого никак нельзя? Разве мы уже не провели необходимые мероприятия на неделе, включая маскировку приграничных аэродромов?
- Обстановка слишком серьезная товарищ Сталин!
- Читайте...
Раскрыл товарищ Жуков папку. Начал читать, чеканя фразу каждую, громко и внятно, будто в степях Халхин-Гола приказ боевой отдавая:
- Военным советам Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов... В течение 22-23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев... Нападение может начаться с провокационных действий. Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников...
Гремит голос генерала армии товарища Жукова. Дрожит морщина на лбу жуковском гладко-бритом. Чуть подрагивает рука могучая, папку на весу удерживающая ало-бархатную.
- ...Приказываю: в течение ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе; перед рассветом 22 июня 1941 года рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать; все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано; противовоздушную оборону привести в боевую готовность. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов... В случае каких-либо провокаций со стороны немцев или их союзников, ни на какие провокации не поддаваться, приняв все меры немедленному урегулированию недоразумений мирным путем.
Захлопнул папку ало-крокодилье-кожаную товарищ Жуков. Дернул шеей в сторону товарищ Маленков. Выдохнул напряженно-сипло:
- Считаю, необходимо указать, что все мероприятия должны проводиться без дополнительного подъема приписного состава. Чтоб с мобилизацией, не дай Бог, не спутали... Убрать последний абзац. Не нужно повторять о провокациях два раза.
Улыбнулся теперь уже открыто товарищ Сталин.
- И еще внести одну фразу. Обязательно внести.
- Слушаем вас, товарищ Сталин!
- Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить! Запишите и передайте именно в таком варианте!
- Так точно!
- Подписывайте - и отправляйте! Немедленно!
* * *
Ночь летняя светлая над Минском-городом. Все начальство окружное, точнее, уже несколько дней как фронтовое, было только-только в концертном зале Центрального дома Красной Армии. А теперь - все здесь. В штабе округа, точнее фронта. Все! Как штык.
Идет директива из Наркомата. За подписью самого наркома. И начальника Генерального штаба.
Для Альки в директиве той самое главное - в последней фразе заключено.
"НИКАКИХ ДРУГИХ МЕРОПРИЯТИЙ БЕЗ ОСОБОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ НЕ ПРОВОДИТЬ".
Впрочем, живите. Пока. Второго сигнала ведь нет еще.
Потому - жди.
* * *
В кабинете командующего Западным особым военным округом - а фактически, Западным фронтом - все руководство. Генерал армии Павлов, генерал-майор Климовских, генерал-майор войск связи Григорьев, корпусной комиссар Фоминых. Здесь, за дверями высокими, за шторами плотными, за караулами бдительными - тоже дела творятся немалые, дела творятся серьезные.
Только-только вернулись товарищи генералы из Дома офицеров со спектакля вечернего. Не хотел товарищ Павлов на спектакль тот идти. Не до спектаклей ему сейчас, когда сообщения о растущем напряжении на границе потоком идут. Но кто его спрашивать будет? Сам нарком прозвонил и велел вечер субботний на людях провести. Непременно на людях. И вместе с генералами штаба. И командармам с членами военных советов армейских - тоже наказал вечер тот организовать культурно. Отдохнуть, пока возможность есть. Другой, похоже, скоро не будет.
Подчинился приказу тому товарищ Павлов. И генералы штаба. Не пожалели. Хорош спектакль. Ой, хорош. Современен. Актуален. И играли замечательно артисты московские. Особенно товарищи Тарасова и Хмелев. Посмеялись все. Посочувствовали. Посопереживали. Про беды и проблемы про все свои позабыли разом. Но - кончился спектакль час назад. А генералы после спектакля вновь в кабинете командующего в штабе округа встретились. Теперь ночь светлая на Минском разливается, ночь солнцестояния-солнцеворота летнего - зарю зорею встречающая.
Остановился генерал армии товарищ Павлов, директиву из Москвы дочитывающий на фразе последней, будто споткнулся:
- ...Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
- Это все? - спросил начальник штаба генерал-майор товарищ Климовских.
- Все, - выдохнул товарищ Павлов. - Хороша задачка. То ли ждать нападения, то ли на провокации не поддаваться. То ли встретить немцев удар, то ли не никаких мероприятий не проводить, кроме указанных. Как встретить? Чем встретить?
- На это есть планы прикрытия. Там все расписано.
Посмотрел товарищ Павлов на своего начштаба многозначительно:
- Планы прикрытия вводятся в действие особым порядком или вместе с введением всеобщей мобилизации. Здесь - ни того, ни того. Значит, по планам прикрытия действовать нельзя и мобрезерв распечатанный использовать тоже.
- Думаю, Дмитрий Григорьевич, - подал голос генерал Григорьев, - необходимо как можно быстрее переслать эту директиву в штабы армий. На собственное творчество у нас с вами времени нет. Пока будем сочинять свою директиву - время уйдет.
- Это правильно! - кивнул товарищ Павлов. - Немедленно разослать директиву командармам. Андрей Терентьевич, под твой личный контроль. Подпись моя, члена военного совета и начштаба. Продублировать сигнал по ВЧ. Всем командармам вместе со штабами находиться на своих командных пунктах.
Вышел из кабинета товарищ Григорьев да на узел связи свой направился. И член военного совета товарищ Фоминых тоже вышел. А в кабинете тишина вновь сгустилась полумраком таинственным в углах притаившаяся.
Ярко все люстры горят. Сияют бра настенные. Льет свет лампа настольная. А все равно - ощущение полумрака стойкое. И еще - холода льдистого, будто за окнами плотно закрытыми не свежесть и тепло мягкое ночи июньской, а холод ледяной стужи январской.
- И все равно не понимаю, - повел плечами товарищ Климовских, - почему Москва не объявляет мобилизацию и не вводит план прикрытия. Захаров в четверг вдоль границы летал. В пятницу сам Копец облет делал. Докладывают все о концентрации войск на той стороне границы. Прежде всего, в районе Сувалок и Бреста. Шум моторов на западном берегу Бебжи, Нарева, Буга. Кузнецов из третьей армии вчера сообщил, что немцы, дескать, проволоку заграждений пограничных снимать начали, уже чуть ли не на КСП сидят. Богданов от пограничников о том же звонил. У соседей, похоже, та же картина. В Москву все доложено. Москва в курсе. И вот - директива. Странная директива. Очень странная.
- Ничего странного, - пожал плечами товарищ Павлов. - Ни-че-го. Все логично. Нам там, - поднял он палец вверх, - не доверяют. Копец у них после Смушкевича под колпаком плотным. Да и я, наверное, тоже. Как бывший "испанец". Весь наш округ под наблюдением. Даже на полевой командный пункт вывести управление не разрешают. Оно и понятно. Собрались мы тут - как на подбор: Копец, Павлов, Черных, Захаров... Под генералов авиационных уже месяц подкоп идет. В наркомате вооружений многих взяли знакомых моих еще по работе в Управлении бронетанковом. И в Наркомате боеприпасов. А, может быть, не только низов касается то? Может, опять, как в 1937-м - и по верхам пойдут? Может, Тимошенко с Жуковым тоже на подозрении? Может, хотят они нас под удар подставить, да шкуру свою спасти? Потому и директивы странные шлют. Потому и девку-соглядатая из самого наркомата к нам направили...
- Да что эта девка может?
- Не скажи, Владимир Ефимович. Не случайно она на узле связи сидит. Не проста девка та, ой непроста. Сам Копец ее на облет зоны приграничной в пятницу взял. Григорьев верно сказал - не от наркома она, а откуда-то из сфер еще более высоких, заоблачных. На вид - мелочь рыжая, а глаза аж душу пронзают. Еще неизвестно, что она там в Москву сообщает о делах наших скорбных. Неизвестно, какое настоящее задание у нее. Да и не важно. В любом случае - под наблюдением мы плотным. Или со стороны наркома, или со стороны...
Хотел было товарищ Климовских ответить, но тут звонок раздался вкрадчивый телефона связи ВЧ. Схватил товарищ Павлов трубку ладонью похолодевшей. А в трубке той - сам нарком обороны Советского Союза товарищ Тимошенко рокочет голосом сиплым:
- Добрый вечер, Дмитрий Григорьевич!
- Здравия желаю, товарищ маршал!
- Как спектакль? МХАТ - это тебе не хрен собачий. Сам люблю. Видишь, какими талантами нашу Красную Армию балуют? Видишь, как народ о нас, военных заботится?
- Спасибо, товарищ маршал. Но мы вот тут над другой проблемой думу думаем. Над директивой, что вы вместе с Жуковым нам направили. Странная директива. Непонятная. Туман напускает. Мы же все-таки военные люди. Мы к дипломатии не очень приучены. Мы завоевания пролетариата мирового и его социалистическую родину защищать должны. А тут - война - не война, мобилизация-не мобилизация, нападение-не нападение. Все смешалось. Ничего неясно.
- Понимаю тебя, - произнес осторожно товарищ Тимошенко, - понимаю. Многого тебе я сказать, Дмитрий Григорьевич, не могу. Потом, может быть, расскажу. Не сейчас. Ты, главное, спокойнее будь. Не паникуй. Все образуется. Все наладится.
- Разрешите ввести в действие планы прикрытия округа. Разрешите дать сигнал командармам. У приграничных дивизий на развертывание по плану - несколько часов. У первых эшелонов - час от силы. Еще успеем. Пусть красные пакеты вскрывают. Пусть по тревоге в места сосредоточений выдвигаются. Пусть склады распечатывают. Пусть НЗ распределяют. Пусть горючее, снаряды да патроны в полной мере берут. Пусть готовятся встретить врага по-боевому!
- Я же сказал тебе - не паникуй. Соблюдай спокойствие. Мы здесь, наверху, ситуацию контролируем. Если что - сразу звони и докладывай. А вот насчет планов прикрытия - забудь накрепко. Забудь. Но...
Замолчал в Москве товарищ Тимошенко. И здесь, в Минске, товарищ Павлов молчит. Молчат оба секунд пять. И десять. Словно за этом "но" наркомовско-двусмысленным реальность новая выступает - которую не высказать, ни углядеть, ни ухватить.
- Но если что, будь готов ко всему. Будь, товарищ Павлов. Это все. И вообще запомни - у нас никакого разговора не было, а я тебе ничего не говорил. Ты меня понял?
- Так точно - не было, товарищ маршал. Так точно - не говорили...
* * *
Три часа ночи на часах. Самой короткой ночи в году. Зазвонил, легкий сумрак пугая, телефон ВЧ в коридоре просторном Ближней дачи товарища Сталина. Снял трубку начальник Первого отдела НКГБ СССР комиссар госбезопасности третьего ранга товарищ Власик:
- Объект "Заря" слушает.
Представляется трубка коротко:
- Молотов. Срочно зовите к телефону Хозяина.
- Слушаюсь, товарищ зампредсовнаркома. Только не терпит ли до утра, Вячеслав Михайлович?
- Ты, товарищ Власик, будешь определять график работы товарища Сталина?
- Прошу прощения, товарищ Сталин, не слышал, как вы подключились.
- Слушаю тебя, Вече.
- Коба, мне звонил дежурный по наркомату. На прием просится Шуленбург. То его найти не могли - а теперь сам к нам стучится. Что думаешь?
- Думаю, он нам ту самую ноту хочет вручить, что мы уже неделю от него и его правительства добиваемся. Это хорошо. Пусть вручает. Сценарий ясный. Немцы будут требования выдвигать. Немцы будут провокации устраивать. На фоне увеличивающейся концентрации войск в приграничной зоне. Начинается период шантажа взаимного. Начинается период нападок и требований. Чуть раньше, правда, чем мы рассчитывали. Как наша нота, готова?
- Да, Коба. Даже две. Одна по поводу нарушений нашего пространства воздушного. Вторая - по поводу скопления германских войск у границ наших западных. Мне вручить ноты Шуленбургу сразу? Или после того, как он позицию свою обозначит?
- Погоди. Я уже ложиться не буду, все равно сон перебит. В Кремль поеду. И ты подходи. Вместе подумаем над ситуацией. Немец подождет, как мы неделю ждали. Не надо торопить события. Может быть, к утру кое-что и у военных наших прояснится. А, может быть - и не только у военных.
* * *
- Первый! Мы атакованы на всем протяжении госграницы, прошу указаний!
- По штабу армии нанесен авиаудар, мы просим указаний!..
- Штаб! Телефонограмма: Артиллерией противника атакованы погранзаставы 17, 86, 87 и 88 отрядов, а также все комендатуры и оперчасти в районах Бреста и Гродно, прошу разъяснений обстановки. Начальник Белорусского пограничного округа НКВД СССР генерал-лейтенант Богданов!
- Что у вас там вообще творится?
- Штаб! Штаб! Немецкие части переправляются через Буг! Прошу разрешения на взрыв железнодорожного моста...
- Мы атакованы!.. Артналет и авиаудар. Массированный...
- Удар на Гродно! От Сувалок!
- Штаб! Это - война?
- Что у соседей?
- Связь с соседями справа нарушена! Связь соседями слева, с Киевским округом присутствует... Молчание... Атакованы артиллерией и авиацией противника... По всему фронту от Полесья до Карпат!
- Москва! Москва! Прошу разрешения на введение в действие планов прикрытия!