- Серега, с чего это вдруг? Зачем тебе америкосовское имя? - Роман оторвался от бутылки и посмотрел на Сергея. В комнате еще был Жора, сидевший в молчании, тупо уставившись в телевизор, и перебиравший кнопками пульта как залихватский аккордеонист (язык свернешь, пока выговоришь).
Сергей продолжал.
- Как зачем?! Я хочу называться Хэнком или вернее Генри Ченаски. Знаешь, - он сделал небольшую паузу, освобождая в голове место под фантазии, - есть что-то особенное в том, что берешь имя литературного героя. Автор уже давно мертв, а его герой продолжает жить, успев к этому времени еще и мясом обрасти. Мы всегда играем какие-то роли, не показывая своего истинного лица. Я примеряю маску писателя. Так почему же мне не примерить еще и маску Хэнка?
- Потому, хотя бы, что это не просто литгерой, а сам Буковски. Он себя полностью с ним идентифицировал. Да и к тому же, чем тебе собственное имя не нравиться? Подумаешь...
- ... Сергей Шлак. Вот-вот: фамилия, как что-то шмякающееся на пол. Мне это не нужно! Я хочу жить также как и Чарльз Буковски.
- Всю жизнь пьянствовать, проводя время в барах и на скачках? Бродяжничать и просыпаться с блевотиной на сальной рубашке? Очень интересная жизнь!
- Ты не понимаешь! Это другое. Это свобода. Я смогу послать всех к черту! И не важно, что мне не будет хватать на хлеб. Зато, я не буду работать на это гребанное общество, и кормить своей кровью упырей из налоговой! Конечно, мне не освободиться от их законов, но я буду меньше с ними сталкиваться, и с законами и с толпой. Я вообще не могу понять, с какого хрена я должен жить по законам, утвержденным рядовыми людьми, отличающимися от меня не интеллектом, а лишь твердыми локтями и толстым кошельком. Как можно доверять закон и порядок, людям, трухлявым изнутри?
- Э, э, успокойся! Что-то тебя понесло. Вроде и не пил много, а несешь всякую чушь. Поплюй, разотри, и все пройдет. Откуда этот анархический бред?
- Это не бред, это моя мечта. Ну да ладно, что это я распинаюсь. Жор, сгоняй еще за пивом... или может еще и водочки дернуть?! Вы как?
Жора лишь повел плечами, показывая, что ему все равно.
- Я не против, - сказал Роман, и полез в карман за деньгами.
Два полтинника легли на журнальный столик. Подошел Жора, с хрустом сжал бумажки и сунул в карман.
Жора: Что еще взять?
Сергей: Чипсов.
Роман: Пачку синего "Винстона".
Жора уходит.
Сергей, продолжает:
- Ну, так вот. Мне интересна жизнь Буковского. Так должен жить настоящий художник. Слава и сытость лишают художника направления, вектора. И все, он исчезает. А надо писать, как будто живешь последний день, выдавливая из себя слова как яд, через раны от укусов гремучей змеи.
Роман удивленно:
- Пафосно. Только не пойму чем тебе не нравятся соотечественники, тем более твои тезки? Взять хотя бы Сергея Довлатова.
- Ничего против него не имею. Грузин-еврей из Уфы, с тяжелыми боксерскими кулаками и такими же глазами. Его образ менее экспрессивен, в нем больше сдержанности, хладнокровия и рассудительности. Он сильнее, но все же, менее вынослив и жизнерадостен чем Бук.
На столике появилась бутылка водки, в сопровождении четырех пивных, и пачка сигарет. Выгрузив покупки, Жора снова уселся у телевизора. Роман раскрыл пачку, закурил и посмотрел на него.
- Эй, тебе не надоело пялится в экран? Как будто, голую бабу там увидел! Давай выпьем. Садись. И, кстати, захвати рюмашки.
Жора тяжело поднялся с дивана и побрел в сторону кухни, почесывая пузо.
Прошло около получаса. Бутылка водки была почти выпита. Жора разговорился и тоже включился в беседу.
Через какое-то время Сергей, явно уже захмелев, вдруг преобразился и выставил вверх указательный палец.
- О, у меня идея. Пока я под мухой, можно попробовать что-то написать. А то что, зря водку пил.
- Так ты ее пил, чтоб простимулировать свои творческие способности? - удивился Роман.
- А то как же! Я же водку то не очень. Я больше пиво.
- Как же ты алкашем-писателем станешь, если водку не любишь? - ухмыльнулся Жора.
- Ну, да, - подхватил Роман. - Ею надо уметь наслаждаться!
- Да, нет! Она лишь средство оторваться от реальности. Я просто воспользуюсь ее эффектом. Итак, сейчас поищем бумагу и ручку. Так, нашел. Теперь, с чего бы начать?
Роман: Попробуй сначала, описать что видишь. Что ты видишь?
Сергей: Замызганная, грязная хата, два друга алкаша.
Жора: Э, э, слышишь! Никакая она не замызганная! Я на прошлой неделе убирался!
Роман (раздраженно): И какие мы тебе алкаши?
Сергей: Так это я так, для колорита, правдоподобности.
Жора: Какая же это правдоподобность, если на самом деле это не так?
Сергей: Я же Хэнк! алкаш, и у меня должны быть собутыльники, такие же алкаши, как и я. Разве не понятно? В общем, не перебивайте. Вот значит, сижу я в замызганной квартирке, и бухаю с двумя алкашами. А, нет! Я типа уже известен и ко мне зашли два моих поклонника, то есть любителя моего творчества. Так сказать, взять у меня интервью. Ну, я их впустил с неохотой. Но все же впустил, так как они принесли бухло, да и писалось мне в это время не особенно хорошо. Что сказать, совсем не писалось...
Роман: Ну, попёрло!
Сергей:
- Не перебивай! И вот значит, сидим мы и бухаем. В беседе, я, конечно, понимаю, что они мои рассказы даже не читали. Ну да, ладно. Я им говорю: "ребята, а что ж вы с собой телок не захватили?" Они, говорят, не смогли, телеканал "культура" смотрят, там Рахманинова играют. Прикиньте, такие умные сучки. Я еще больше расстраиваюсь, потому что умных баб трахать интереснее, типа запихивать руку в серый мешок с сокровищами. В общем, сидим, бухаем, за жизнь разговариваем. Чтоб больше было похоже на правду, их будут звать: Роман и Жора.
Роман: Давай без нас. Мы не хотим в твоих проспиртованных бреднях фигурировать. Ты там про нас все что угодно понапишешь, а нам потом отдуваться.
Сергей: Да ладно, не ссы. Ну, так вот. Надо немного похабщины. Напишу: "Жора пошел посрать, а Роман..."
Жора: Да пошел ты в жопу! Иди сам сри!
Сергей: А, что здесь такого? Все срут, и не только ты.
Жора: Да, но не на бумаге.
Роман (смеется): А почему бы на бумагу не насрать, если на травку можно!
Сергей, тоже заливается смехом.
Жора: Ну, вы меня поняли!
Сергей: Да че ты завелся. Ну, пошел и пошел. Вот. А потом, подходя к унитазу, у меня там бочек протекал, взял и поскользнулся, спьяну, и шарахнулся прямо башкой об железную полку.
К Сергею подскакивает Жора и хватает его за грудки.
- Я тебя сейчас самого башкой обо что-нибудь ударю!
- Да, пошел ты, дубина!
Он напрягается, собирая все свои силы, и отталкивает Жору, который, задевая столик, падает на спину.
Сразу же поднимается, снова собираясь атаковать, но Роман преграждает путь.
- Ну, тихо, тихо! Успокойтесь.
- Да пошел ты на х*! - выкрикивает озверевший и пьяный Жора, награждая Рому увесистым ударом.
Тот отлетает в сторону и уже в освободившееся пространство влетает кулак Сергея и жестко ударяется в Жорин нос.
Драка продолжается недолго. И видно осознав, первопричину ссоры, Роман и Жора объединяются и уже общими усилиями молотят новоиспеченного писателя.
- Ладно, с него хватит, заключает Роман. Пусть полежит, подумает над своей долбанной прозой.
- Пускай, - соглашается Жора.
- Ну, что мы из тебя всего Хэнка выбили или еще что-то осталось?
Сергей продолжает лежать.
Жора: Молчит. Значит вылечили.
Роман: Ага (делая большой глоток пива), с нами снова Сережа Шлак. Даже не Довлатов, просто Шлак. Как будто, что-то шмякнулось.
Жора: Теперь будешь знать, как о нас писать. Урод.
Хэнк медленно распрямляется на полу и левый уголок рта в широкой улыбке прищуривает подбитый кровавый глаз.
- Мне не хватало лишь этого. Хорошего, дружественного удара в глаз и приятельских ног, прошедшихся по моим кишкам. Спасибо ребята. Спасибо долбанные ублюдки. Скоро вы на коленях будете выпрашивать у меня автограф. Это время придет. Я чиркну на ваших могилах, пару грязных строк, о том, какими ничтожными вы были, и что попали в землю, будучи трухой. Я силен духом, меня не сломить. Никто не сможет, тем более вы! Ничтожества!