Машинцев Игорь Борисович : другие произведения.

Степь Киммерийская

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Ингвер Беркут

Степь Киммерийская

Предисловие

   Около трех тысяч лет тому назад на мировую историческую арену вышел воинский Киммерийский Орден. Решив собрать воедино все пределы первого на земле государства - федеративной империи Ариана Веджа (арийское пространство). Орденцы вторглись в Переднюю Азию, круша государства, предавшие не только мир арья, но и культ Солнечного Бога-Отца Сварога. Огнем и мечом прошлись арья - Орденцы по азийским пределам, круто изменив политическую жизнь Ассирии, державы хеттов, Палестины, греческих и финикийских городов - полисов средиземноморского побережья.
   Но сначала Киммерийский Орден уничтожил основные гнезда черных культов на территории, прилегающей к Сердцу Арианы - Левобережной Степи. Правый берег Днепра, как и за пятьсот лет до того, до самых Карпат покрылся дымом от костров, в которых сжигали триполийских колдунов и жрецов чёрных культов; полыхали храмы изуверских богов; дотла сгорали посёлки, где обучались будущие жрецы и колдуны.
   Именно об этом периоде рассказывает данная книга. Всё, что может показаться сказкой - реально. И сейчас, на грани двух эпох, актуально как никогда. Наш мир - не единственный на Земле, и посетители из других миров тут были всегда. И почти всегда они были врагами людей.
   О борьбе Киммерийского Ордена с чёрной заразой колдовства рассказывает эта книга, в которой ритуалы, гимны и обычаи тщательно восстановлены и поданы в изначальном виде. За исключением тех случаев, когда даже простое прочтение ритуальных фраз может разрушить тонкую преграду между мирами, впустив в наше измерение отвратительных и гнусных чудовищ из иных миров, миров нелюди и нечисти. Это - первая книга о великих делах Киммерийского Ордена.
  
  

1

   Это было тогда, когда огромная арийская империя не существовала уже более трёхсот лет, развалившись на составные части после Великой Всемирной Войны. Тогда арьи истребили почти всех динарских жрецов, развязавших эту войну своими притязаниями на главенство в управлении величайшей империей, занимающей пространство от Атлантического до Тихого океана и от Ледовитого до Индийского. Эта империя, Ариана Веджа (Арийское Пространство), пала жертвой умело раздутых динарскими недобитками распрей, но и в самых дальних и глухих углах ариезованного мира знали Истину - кто владеет Сердцем Арианы, тот имеет Право на обладание всеми её землями. А Сердцем Арианы были ковыльные степи - от Танаиса на востоке до Синда на западе, от зоны лесов на севере и до Понтийского моря на юге. От Синда до Данувы и от Танаиса до Ра простирались дополнительные владения хозяина Сердца Арианы - Киммерийского Ордена. В них, а также вдоль границ Сердца Арианы, располагались Хеймы - бурги, в которых молодёжь разных кланов арья обучались искусству быть Воинами. Высшей наградой, которой удостаивались очень немногие, после двухлетних скитаний по Степи, изматывающих тренировок в Хеймах, схваток с враждебными племенами и нелюдью, было принятие молодых арья в Киммерийский Орден. То есть - в "настоящие" арья. Менее удачливое большинство из оставшихся в живых, возвращалось в свои бурги уже не юношами, но полноправными Воинами. Те, кто не выдерживал Испытания - прекращал своё земное существование, чтобы вскоре вернуться в новом рождении и попытаться ещё раз сдать суровый экзамен, оценками в котором были Жизнь и Смерть.
   Ближе к Понтийскому морю Испытания проходили арийские девушки-сарматки. Ведь только те из них, кто убил хотя бы одного врага, имели право стать жёнами Воинов - боевыми подругами и матерями будущих Воинов.
   Кроме обучения воинским искусствам, молодёжь в Хеймах занималась и будничной работой арья - разведением скота. Так они приучались преображаться из пастуха в Воина. Умудрённые жизнью Наставники помогали молодым познавать Войну и Мир, фиксировали поведение испытуемых и выправляли их ошибки. Кроме этого, Наставники были великолепными знатоками обычаев и истории народов арья. Долгими зимними вечерами седые, украшенные шрамами воины пели песни, в которых серебряной струной звенела грусть о потерянном единстве Арианы.
   Вместе собирайтесь
   Единым да будет ваш замысел,
   Едиными - ваши сердца!
   Единой да будет ваша мысль,
   Чтобы было у вас доброе согласие
   Так молодые воины учились жить без страха и упрёка, со стремлением возродить Ариану. И сколько раз споры не разгорались в кровавые битвы только потому, что вожди кланов вовремя вспоминали слова своих мудрых Наставников. И дело решалось мирно, полюбовно...
   Такой была Степь в те времена, когда в бург Лугхейм, стоящий на берегу реки Луги, приехал для прохождения Испытания сын конунга арийского клана русов, Ререга, Ингвер.
   С крутого холма он издалека увидел вал с дубовым частоколом, кольцом опоясывающий бург. Заполненный водой ров с внешней стороны вала и курени образовывали ещё два кольца. Дымы очагов над куренями напомнили Ингверу, почему бург должен быть круглым - городище было моделью Вселенной, и самим своим существованием уже служило сакральной цели, помогая приводить к гармонии стихии этого мира: Воду, Землю и Огонь. А над ними Воздух. Для каждого нового бурга священнослужители Сварога тщательно подбирали место и размечали контуры вала и каждой будущей постройки, соотносясь с древними записями на дощечках или отбеленных шкурах животных. Ингвер также знал и то, что существовала ещё одна стихия - Металл. О ней не давали забыть два меча большой и малый, которые Ингверу вручил Ререг в день отъезда молодого воина из его родного Лисбурга, что на берегу Танаиса Киммерийского. Мечи эти были живыми, как и всё производимое арийскими кузнецами - волхвами оружие. Каждое копьё, каждый кинжал или меч получали Имя, пройдя густо замешанные на магии все процедуры изготовления. Кузнец выбивал это Имя на хвостовике клинка древними "крепкими" рунами - перед тем, как залить его бронзой рукояти. Боевой топор - изящно изогнутый, на длинной прямой ручке, висящий в петле справа у седла - тоже не был безымянным - вдоль обуха шли чёрточки, которые были руническим шифром. Имя оружия знали только его хозяин, кузнец и само оружие. Скверно будет, если это Имя узнают враги - тогда им легко будет навести порчу на металл. Ведь он, как и человек - живой. И тогда в бою - меч не разрубит, топор не попадёт, кинжал соскользнет с тела противника, не имея Силы Металла, разрушенной колдовским заклятием. И каждый воин тоже был немного магом - иначе как можно снять порчу, враждебную волшбу, оградиться от чужого влияния, привлечь удачу? Этому тоже учили во время Испытания.
   Оторвав взгляд от Лугхейма, Ингвер оглянулся на своих спутников. Это были его сверстники из клана асов, с которыми ему выпала дорога в один из Хеймов. Тюр и Локи, как только что и он сам, зачарованно смотрели на воплощенную идею гармонии Вселенной, что представляли собой кольца Лугхейма.
   - Поехали? - Ингвер обратился к попутчикам. Те, вздрогнув, молча кивнули и тронули коней. Ингвер ещё раз посмотрел на окрашенный утренней зарёй бург и пустил коня неспешной рысью.
   Галопом приближаться к бургам запрещалось, если только всадник не нёс срочную весть. Галоп обычно означал опасность. Только вестники, с белыми бунчуками на копьях, имели право подъезжать к воротам на полном скаку. Там они передавали послание - письменное или устное и тут же другой гонец мчал с вестью дальше, неся её по назначению.
   У ворот молодым арья пришлось задержаться. По недавно спущенному мосту через ров, из Лугхейма выбегали коровы, по три в ряд, стремясь скорее попасть на пастбище. Стадо сопровождали вооружённые всадники. Их молодые суровые лица мелькнули мимо Ингвера и его спутников, с любопытством смотревших на вооружение пастухов. Повсюду - на ножнах, чепраках, одеждах - ярко горела руна Лугхейма. Такая же руна, но стилизованная под оглядывающуюся собаку, красовалась и над воротами, сияя начищенной медью.
   Из ворот вышли трое Наставников. Перейдя мост, они остановились перед вновь прибывшими, которые спешились и ждали Наставников, преклонив левое колено...
   - Су асти вам, юные! Войдите в эти ворота детьми, чтобы выйти из них воинами!
   Старший Наставник сделал приглашающий жест. Юноши поднялись и ступили на доски моста. Воцарилась звенящая тишина, в которой гулко раздавались звуки шагов. Наставники внимательно следили за входящими в ворота. Когда новички вошли в бург, то и они последовали за ними.
   Ингвер потом вспоминал всё, как сквозь туман, скрадывающий мелкие детали и служащий фоном главному. Этим туманом было чувство небывалого счастья. Юношей подвели к жертвеннику Крома - лежащему на земле грубо обтесанному камню, на котором уже полыхал огонь. В языках пламени наливалось вишнёвым цветом, все более светлея, железное клеймо на длинной ручке. Новичков раздели по пояс.
   - Это ваше первое Испытание, - сказал старший Наставник, кто не выдержит - тот не останется. И каждое следующее Испытание ведёт или к приближению получения звания Воина, или к изгнанию. Да будет так во имя Крома, Абсолютно Истинного.
   С этими словами он взял раскалившееся добела тавро и приложил к правому плечу Ингвера. Дико затрещала, дымясь, кожа. Запах жжёного мяса до отказа заполнил легкие, боль была ужасающей. Но Ингвер, сжав зубы, думал лишь о том, чтобы не опозорить себя и отца своего, Ререга, перед Наставниками и всем миром арья. Ингвер даже не заметил, как убрали тавро от его тела и как его спутники получили отметки калёным железом. То, что это Испытание им пройдено успешно, Ингвер понял по тому, что один из Наставников бережно смазывал горящую рану на его плече какой-то мазью. Посмотрев на неё, юноша увидел навеки впечатанный знак - словно две двузубые вилки - одна вверх, другая вниз - были соединены между собой черточкой с кругом посредине.
   - Отныне вы гандхарвы. С сегодняшнего дня, вас будут обучать искусству подчиняться и повелевать, отбирать жизнь и даровать её. Будьте такими, чей взор всегда ищет врага - СВОЕГО врага. Но помните: злейший ваш враг это вы сами. Поэтому вас вначале научат побеждать себя, чтобы вы могли побеждать других. Будьте милосердными, но не будьте добрыми, война и мужество совершили больше великих дел, чем доброта и жалость. Добрые - всегда начало конца. А теперь - да будет труд ваш борьбой, а мир ваш - победой! Су асти!
   Старший Наставник ушёл, оставив после себя странное чувство. Ингвер ощущал, что слова Наставника впечатались в его сознание крепче, чем тавро в тело. Но тут другие Наставники повели новопосвящённых гандхарвов в курень, где им предстояло жить. Курень был на противоположной стороне бурга, поэтому шли через майдан, на котором ночью находился скот Лугхейма, а днём проводились занятия или собрания.
   Как и в каждом арийском бурге, в центре майдана был вкопан дубовый столб, к которому привязывали струсивших в бою или совершивших иной непростительный поступок. Каждый обитатель бурга обязан был ударить палкой преступника, что есть силы не менее трех раз. Если смерть наступала раньше, чем отметился каждый житель, то били и мёртвое тело. Смерть - не причина для отмены или смягчения наказания.
   - А теперь гандхарвы, снимите уздечки и сёдла с ваших коней. Пусть они отдохнут неделю, пока вы узнаете изначальное!
   ...Перед тем как войти в курень, гандхарвы переоделись в привезённую с собой одежду, на которой не было клановой и семейной вышивки. На эту одежду им предстояло нашить руны Лугхейма - две на грудь, две на рукава, одну на спину. Так как курень тоже имел свой знак, то под руной Хейма размещались три извилистые полоски куреня Ветра.
   После того, как знаки различия были нашиты, новопосвящённые отправились на майдан, где в больших бронзовых котлах был приготовлен кулеш. Гандхарвы ели один раз в сутки. Однако в общеарийские праздники два-три дня превращались в один сплошной обед.
   Запах кулеша, щедро заправленного жирной бараниной, приятно щекотал ноздри. Возле котлов уже собрались все гандхарвы, что оставались в бурге. Раздавался смех, шутки, тарахтели глиняные горшки, в которые гандхарвы получали кулеш, глухо стучали о стенки горшков деревянные и костяные ложки. Ингвер и его товарищи тоже получили по горшку ароматной каши. "Старики" всячески подначивали новичков, особенно Локи, который забыл в седельной сумке свою ложку. Среди гандхарвов выделялся один - с резкой рельефной мускулатурой, высокий и очень широкий в плечах. Шутки его были грубы даже для арийской молодёжи. Но боковые наружные швы шаровар Арсака (так звали силача) были прошиты наибольшим среди присутствующих количеством скальпов, снятых Арсаком с убитых им лично врагов, поэтому гандхарвы - уважая воинскую доблесть - терпели от него иногда очень злые и обидные шутки. Но тут случилось нечто неожиданное - слишком уж развеселившийся Арсак, якобы случайно, выбил горшок с кулешом из рук Тюра. Тот, не долго думая, впечатал свой кулак в солнечное сплетение обидчика. Арсак, не ожидавший подобной дерзости от новичка, позеленел от боли. Гандхарвы затихли, наблюдая за этим происшествием.
   - Тинг! - взревел Арсак, побагровев, словно солнце на закате, предвещающее ураганный ветер. И сразу же загомонили гандхарвы, готовясь увидеть интересное зрелище - поединок на дандах, палках величиной с длинный меч Всадника. Азартные, как и все арья, молодые воины начали делать ставки на противников. Большинство склонялось к тому, что Тюр будет побит. Тем временем на земле начертили круг, диаметром в три роста Арсака, кто-то сбегал за дандами, с которыми новички-гандхарвы отрабатывали приёмы боя; кто-то сбегал за тем Наставником, в чьи обязанности входило быть беспристрастным судьёй при подобных поединках...
   Противники взяли данды и вошли в круг. Наставник кивнул, разрешив начинать бой. Согласно правилам, бойцы должны были объявить себя, перечислив собственные достоинства. Первым, естественно, прокричал Арсак:
   - Я Арсак из данья, сын Снорри, убивший пятнадцать и одного дасья, лучший из гандхарвов Лугхейма, искусный в обращении с топором и мечом, не имеющий равных в бою на дандах - вступаю в бой. Назови же себя, противник, что бы все услышали - кто ты есть, чтобы не было мне стыдно сражаться с непрославленным!
   - Я Тюр из асов, сын Одина, убивший ещё до Обряда Посвящения пятерых и одного дасья, гандхарва Лугхейма, первый среди первых в обращении с копьём, говорю: тебе, Арсак, не стыдно будет драться со мной!
   Противники стали сближаться. Арсак, идя по кругу, занял удобную позицию - так, чтобы солнце было справа за ним. Тюр, держа, данду обеими руками, у правого плеча, лишь слегка поворачивался, держа Арсака спереди - слева и, казалось, дырявил небо высоко поднятым концом данды, не глядя на Арсака. Внезапно Арсак метнулся вперед, его данда со свистом рассекла воздух, в том месте, где только что находился левый бок Тюра. Тут же прозвучал звонкий удар, и под правой лопаткой Арсака стал наливаться кровью рубец. Тот, скрипнув зубами, провёл рубящий удар сверху в повороте, но Тюр, отбив данду противника вправо, ударил вдоль держащей её руки Арсака, угодив ему в лоб. Силач замер на мгновение и тяжело рухнул лицом в пыль. Некоторое время вокруг стояла тишина. А потом после слов Наставника: "Тюр победил!", гандхарвы подняли дикий гвалт. Проигранные ценности стали менять своих хозяев.
   Тем временем Арсак, придя в себя, сел на землю. Видно было, что он, ещё не вполне оправился от удара. Когда Арсак удивлённо посмотрел на победителя, Тюр, держа данду направленной к земле, слегка поклонился побеждённому. А проигравший тинг Арсак, держась за лоб, вдруг захохотал. Поднявшись, он поклонился Тюру и сказал, голосом своим, перекрыв окружающий шум:
   - Моя рука - твоя рука, Тюр из асов, сын Одина! Ты не только в обращении с копьём преуспел, но и рубишься достойно. Пойдёшь в моё крыло?
   - Моя рука - твоя рука, Арсак из данья, сын Снорри! Ты действительно владеешь дандой лучше всех - я едва увернулся от твоего первого удара и еле успел отбить второй. И если на то будет воля Наставников, я пойду в твоё крыло, Арсак из данья!
   После этих слов Арсак вновь залился хохотом и протянул Тюру свой горшок с кулешом.
   - Разделим наш обед!
   И они ели кулеш, словно братья. А они и были братьями по оружию - молодые воины, гандхарвы из разных кланов арья, обучающиеся трудиться и воевать, защищая свои дома и свой скот, захватывая новые пастбища у расплодившихся дасья и светлокожих манусьясья, живущих в зоне северо-восточных лесов на границе Степи.
   Так начался первый день Испытания для Тюра, Ингвера и Локи.
  
  

2

  
   Прошёл год. Гандхарвы, ставшие опытными бойцами, закалёнными в боях с забредающими в Степь врагами - дасья и мерья, бандами изгоев - неспешно возвращались в Лугхейм из дозора. Приближался праздник Гопалы, - самый длинный день в году, когда прошедшие Испытание гандхарвы получали Посвящение в Воины. То Посвящение, которое было получено дома, в их родных бургах, было предварительным. Оно означало лишь достижение совершеннолетия, в пятнадцать лет человек уже считался взрослым. Ещё год уходил на подготовку к Испытанию. Арсак, предводитель крыла, должен был после праздника вернуться в свой клан полноправным Воином. К этому времени скальпы сражённых им врагов гордо развевались не только на шароварах и рукавах куртки, но и на уздечке его коня. Ингвер, Тюр и Локи за прошедший год почти догнали Арсака по количеству побед над врагами. Наставники собирались поставить руса и асов командирами крыльев после того, как прошедшие Испытание разъедутся по своим кланам. И это была большая честь. А пока что все они сражались под началом Арсака - великолепного воина и хорошего товарища.
   Вдруг солнце померкло, и с запада по небу пронёсся чёрный вихрь, обдав гандхарвов леденящим холодом. Шипящий свист, напоминающий разъярённую гадюку, но несоизмеримо более сильный заложил уши. Да так, что физически ощутимо сдавил голову. Промелькнув и рассеяв над Степью чёрные клочья, вихрь исчез за горизонтом. Гандхарвы недоумённо переглянулись, и пустили коней галопом к Лугхейму, - надо было предупредить Наставников о необычном событии, если в Лугхейме не видели этот вихрь. Да и интересно было узнать, - чем был чёрный вихрь, яростный и неукротимый, чуждый всему людскому.
   Влетев в распахнутые ворота Хейма, дозорные увидали небывалую суету, царящую там. Гандхарвы, полностью вооружённые, в шлемах из турьих черепов собирались пешими на майдане, привычно разбираясь по крыльям. Поставив коней по местам, Ингвер с товарищами присоединился к своему крылу, гандхарвы которого - те, что не были в дозоре - уже стояли на майдане. Арсак, командир крыла, был очень возбуждён. Он беспрерывно проверял на себе надёжность крепления доспехов и оружия, а по лицу блуждала зловещая ухмылка. Наставники, стоя в центре образованного гандхарвами почти замкнутого круга, тоже не были спокойны. После того, как построение закончилось, один из наставников, Боян, выступил вперёд. Боян обучал гандхарвов, защищать магией себя и своё оружие от враждебной волшбы, резать руны и петь заклятья.
   - Дети мои! - обратился он к молодым воинам, - Сегодня плохой день в Степи. Опять творит чёрную волшбу Иеужа из Триполи. Вихрь, что пронёсся по небу - это Чёрная Змия Валы, освобождённая из мрака преисподнего небытия Иеужей. Две по сто весны она находилась там в заточении. Те клочья, что Чёрная Змия посеяла в Степи, взойдут кровавым урожаем, - из них появятся крылатые джаввы. А вы, найдя в траве огромные грибы-дождевики, пробивайте их копьями. Если из гриба хлынет чёрная кровь, - значит одним джаввой, стало меньше.
   Если увидите существо, покрытое тёмно-бурой шерстью, с голой клыкастой мордой, красным задом и перепончатыми крыльями за спиной - убейте его! Немедленно и безжалостно! А убитого пронзите осиновым или рябиновым колом, чтобы он не ожил. Не старайтесь пленить джавву, - они сильны в волшбе и могут своим колдовством заставить вас обратить оружие друг против друга. Даже ложась спать, держите рядом сумку с колышками. Джаввы нападают тихо и внезапно. Следите за небом, джаввы летают стаями, и полёт их похож на полёт летучих мышей - он также неровен и резок. Убивайте их повсюду, где застанете, - убивайте их бодрствующими, спящими, даже пьющими воду - к нелюди неприменимы Законы Степи кроме одного: УБЕЙ! Ради жизни на Земле. Теперь я всё сказал, дети мои, Будьте бдительны и жестоки, будьте храбры и воинственны, - я даю вам силу волков и медведей, их ярость и волю к победе.
   ХА ТРЕ АГНИ ЯРА, ХАГАЛ ТУР СОВУЛО!
   Боян, прокричав это заклятие, без сил опустился на землю. Ингвер вдруг ощутил, что в его тело вливается с неба, золотыми пучками, поток лучистой энергии, заполняя всю его сущность восторженной радостью и неодолимой силой духа. Выхватив из ножен оба меча, он поднял их к небу, и крикнул так, что земля содрогнулась.
  -- ФАТУР Е ОДНЬ! КРОМ И СВАРОГ ГАНА ТЬМАСА! АРЬЯ ПЕРЕМОГНУТ!
   Наставники, заслышав, эти слова словно окаменели. Отшатнувшиеся от Ингвера гандхарвы увидели, как от его мечей скользнули в небо зигзаги молний и взорвались в выси дождём. Гром прокатился над Лугхеймом - и не пугал он, а звал в бой, к победе, к славе, к возрождению в небесном воинстве Сварги.
   Ингвер, придя в себя, торопливо вложил мечи в ножны, несколько стыдясь своего внезапного порыва. Смущению его не было предела, когда он увидел подходящих к нему Наставников. Боян, которого вели под руки, спросил Ингвера:
   - Ты знаешь истинный смысл произнесённого тобой? Где слышал ты это заклятие? Что ты чувствовал сейчас в душе своей, Сын Сварога?
   Ингвер, вежливо глядя на носки обуви Бояна, ответил слегка дрожащим от волнения голосом:
   - Мой отец - Ререг из русов, Хранитель Боян. А слова пришли ко мне сами, вместе с вселившейся в меня Силой, а до этого я не слышал такого ни от кого. Да и не знаю я толком Прамо, чтобы говорить с Солнечным Отцом. Разве что те заклятия, каким обучил нас ты сам, Хранитель.
   Боян, помолчав, улыбнулся и сказал, обращаясь ко всем, собравшимся на майдане:
   - Вы видели Знак, ниспосланный Ото нашим из Сварги. Ингвер избран Им предводителем гандхарвов Лугхейма против крылатых джавв. Я, Боян, Наставник-Хранитель, мастер рун, говорю вам: мы победим, и Чёрная Змия Валы опять будет загнана туда, где мрак и холод, где она будет заключена в стальную клетку, прутья которой толще Священного Дуба Лугали, а присматривать за ней будет сама Хель. Мы убьем всех джавв и Иеужу - и мир очистится от скверны, что несет злой колдун-нелюдь из Триполи. Мы отправим его в Нифл, где он вечно будет скитаться среди таких же, как сам, голодных духов, и не будет ему возрождения ни сейчас, ни через тысячу зим - никогда! АУМ!
   И в небе, словно отклик на слова Бояна, прокатился негромкий, но тяжёлый гул. Благословение из Сварги на войну с нелюдью было получено. Жизнь продолжалась. Нормальная жизнь Воинов. Война...
   Не дожидаясь наступления Гопалы, Наставники на следующий же день провели Обряд Посвящения. Те Воины, кто полностью прошёл Испытание, тут же отправились к своим кланам, чтобы среди родичей отражать нашествие вызванных злой волей проклятого Иеужи из небытия крылатых джавв. Девять гандхарвов, чей срок Испытания ещё не был закончен, но которые были лучшими, тоже стали полноправными Воинами. Это были: Ингвер, Тюр, Локи, Освальд, Сколот, Бейбарс, Скорадер, Яр-Тур и Аскольд. Они возглавили крылья, а Ингвер, кроме того, ещё назначен Наставниками конунгом гандхарвов Лугхейма. Все посвящённые испили Сомы на кургане-святилище в тот утренний миг, когда лучи Сварога коснулись рукоятей их мечей, воткнутых на вершине кургана в месте, где из холма исходил в Сваргу поток тёплой и светлой энергии. Когда чаша с Сомой попала к Ингверу, и он совершил возлияние Предкам, то жертвенный огонь ярко вспыхнул, а из чаши с Сомой разлилось неземное сияние.
   Материализовавшись из воздуха, на кургане появился огромный волк с орлиными крыльями. Он сел напротив Ингвера и внимательно посмотрел ему в глаза. Преклонив левое колено Ингвер сказал:
   - Тебе, Симаргл, который приносит людям вести от Солнечного Бога-Отца, второй глоток - после Предков моих, в Сварге пребывающих!
   Волк омочил морду в чаше с Сомой, поднял голову к зениту и запел протяжную победную песню. Ингвер обрадованный чудесным Знаком, поблагодарил Солнечного Бога-Отца и единым глотком выпил оставшуюся Сому. Когда гандхарвы, ставшие полноправными Воинами, возвращались из святилища, к Ингверу подбежала подросток-волчица из заросшей терновником балки. Она доверчиво ткнулась носом в колено Ингвера и затрусила рядом.
   - Опять Бог-Отец Сварог явил нам добрый Знак! Люпсо пришел... - перешёптывались Воины и Наставники. Один лишь Боян улыбался - светло и грустно.
   Через месяц гандхарвы Лугхейма уничтожили несколько тысяч яиц крылатых джавв. А после Гопалы стали попадаться и детёныши, которых убивали, едва завидев. Завет Бояна строго блюли, поэтому у каждого Воина и гандхарвы был мешочек с колышками, запас которых непрерывно пополнялся. Однажды Ингвер просидел всю ночь над трупом джаввы. Терпение его увенчалось успехом, - когда на рассвете солнечные лучи коснулись окоченевшего тельца, оно стало опадать и вскоре зеленоватая жижа, в которую превратился труп, испарилась под жарким солнцем. Бог-Отец Сварог помогал своим детям-арья уничтожать расплодившуюся нелюдь. И ещё выяснил Ингвер, - стрелы с древком из рябины действуют не хуже колышка - лишь бы они оставались в трупе.
   Однажды Ингвер вёл крыло гандхарвов по Степи дозором, когда вдали, в вечернем небе, гандхарва Сварожич из ахья увидел клубящуюся стаю. Но это были не птицы - слишком угловат, суетлив и неровен был полёт этих существ. А порыв ветра донёс омерзительные хриплые звуки, напоминающие кваканье. И гандхарвы поняли, что крылатые джаввы подросли достаточно, чтобы летать. Джаввы не заметили мчащихся гандхарвов, только когда на их гнусную стаю обрушился певучий поток стрел, они отвлеклись от нападения на караван. Более двух десятков крылатой нелюди закувыркалось вниз, пронзённые стрелами первого же залпа, но остальные, сотни полторы, перестроились в воздухе и контратаковали гандхарвов. В верхних конечностях джаввы держали короткие метательные копья с зазубренными каменными наконечниками. При попадании это оружие наносило страшные, тяжело заживающие раны.
   -Ур-р-р-р-р! Ао! - воздух содрогнулся от боевого клича Лугхейма. Новый залп пробил бреши в строю атакующих джавв, но уцелевшие - в нижней точке пике - метнули копья. На земле вперемешку со сражёнными джаввами, забились кони и люди, пронзённые оружием нелюди. Но в миг, когда крылатые джаввы взмывали ввысь, выходя из пике, многие всадники успели, обернувшись, выпустить им вдогонку ещё по стреле. И опять на землю посыпались трупы клыкастых тварей. Оставшиеся, а их оказалось не более полусотни, трусливо скрылись в темнеющем небе. Но долго ещё гандхарвы слышали жалобное кваканье удаляющихся подранков.
   Первым делом, орудуя колышками как кинжалами, арья добили тех из джавв, которые не были сражены наповал. А уж затем приступили к осмотру каравана, на который напали крылатые. Это был торговый караван, но в повозки были впряжены не волы, не кони - как принято у арья, - а верблюды. По большей части бактрианы были убиты и напоминали подушечки для игл от множества вонзившихся в них копий. Оставшиеся в живых люди находились под повозками. Оттуда они отстреливались от нападающей нелюди, и теперь выбирались из-под своих укрытий. Эти люди были смуглокожие, с каштановыми волосами и одеты в яркие, пёстрые одежды из блестящей ткани. Ингвер вспомнил, что в Лисбурге у жены одного из воинов было платье из такого материала. Его привезли издалека, а назывался он "силк". Если бы незнакомцы захотели, то они за свои одежды в Степи Киммерийской могли выменять столько коров, сколько держал какой-нибудь небольшой бург. Силк стоил очень дорого и в Степи был редкостью. И ещё заметил Ингвер, - у большинства этих людей волосы были собраны в пучок на темени, как и у гандхарвов, а старики в белых одеждах носили бороды, и их длинные седые волосы свободно развевались на ветру. Только на лбах их были золотые обручи, сияющие разноцветными камнями. Старший из спасённых вышел вперёд.
   Гандхарвы уважительно спешились - знаки Сварги на одежде старика красноречиво указывали, что незнакомцы принадлежали к одному из далёких арийских кланов, рассеянных по необозримым просторам бывшей Ариана Веджи или - как её чаще называли в Киммерии - Арья Варты.
   - Свасто моа сано! - произнёс старик, протянув правую руку ладонью вперёд жестом приветствия, - Я и мои люди благодарны вам за наше спасение. Разрешите нам воспользоваться правом Земли, Воды и Огня и окажите нам гостеприимство. Я - Ашока из сакья, а это мои сородичи. Мы идём к Западному морю с товарами - оловом, силком, сахаром и драгоценными камнями.
   - Су асти, Ашока из сакья! Я, Ингвер из русов, конунг гандхарвов Лугхейма, прошу вас воспользоваться правом Земли, Воды и Огня в нашем бурге. Вы можете оставаться у нас столько, сколько сочтёте нужным, чтобы отдохнуть и оправиться от нападения. А когда вы пойдёте дальше, гандхарвы Лугхейма проводят вас до следующего бурга - сейчас в Степи небезопасно из-за летающей нелюди, насланной Иеужей.
   Заслышав это имя, старец едва заметно вздрогнул. Ингвер, заметив проскользнувшую по лицу старика тень отвращения, решил поговорить с ним в Лугхейме о колдуне из Триполи. Похоже, что Ашока кое-что знал о проклятом вызывателе нечисти.
   Караван, в повозки которого впрягли коней гандхарвов вместо убитых верблюдов, издалека заметили со сторожевых веж Лугхейма. В воротах его встретили Наставники, а, за ними толпились сгорающие от любопытства гандхарвы.
   - Су асти, - обратился к Ашоке Боян, - Я, Боян из Киммерийского Ордена, комвис - Наставник Лугхейма приветствую Ашоку из Сакья, с которым вместе проходил Испытание в Тамастархане, а с ним и его спутников. Вижу, что у вас был тяжёлый день, поэтому вы вдвойне нуждаетесь в нашем гостеприимстве. На нашей Земле пользуйтесь свободно Водой и Огнём, а пищу сейчас приготовят!
   Караван вошёл в ворота и потянулся к майдану, где уже шустро свежевали двух откормленных бычков, а под казаном полыхал огонь. Тем временем совсем стемнело. Мерцали звёзды, складывая из своих узоров понятную только особо Посвящённым руническую песню, над горизонтом поднималась полная луна. Степь за стенами Лугхейма жила своей обычной ночной жизнью. Наставники и Ингвер, сидя на кошме в Доме Совета слушали Ашоку. Отблески пламени из очага выхватывали из темноты людей, их серьёзные лица. Возле Ингвера, справа лежал лук, усиленный роговыми накладками и оплетённый сухожилием, и колчан с двадцатью четырьмя стрелами с кремневыми наконечниками на рябиновых древках, с оперением из воронова крыла. Слева дремала волчица, которая не отлучалась от Ингвера всё то время, которое конунг гандхарвов проводил в бурге. Ингвер назвал её Гелла, поскольку характер самой быстрой Валькирии наиболее соответствовал поведению подвижного и смышлёного зверя. Ашока из сакья неспешно рассказывал про проклятого Иеужу.
  
  

3

  
   - Один раз Иеужа уже был убит. Но его сестра, которая в черном колдовском искусстве намного превзошла Иеужу, и которую мы знаем под её земным именем как Аниуз, призвала самые злобные силы Тьмы - инкубусов, которых не называют и днём, заключила с ними Договор, и Иеужа ожил. Но если раньше он использовал тьму для достижения своих целей, то после воскрешения Иеужа сам стал орудием Тьмы, которая рвется заполонить наш мир своими человекоподобными исчадиями. Живет Иеужа очень долго. О нем ходили легенды ещё до Мировой Войны, когда Сердце Арианы было еще живым. В одной из книг, что хранятся в Чертогах Гимлы, рядом с вечным льдом, покрывающим уходящие высоко в небеса неприступные вершины, я обнаружил запись о проклятом Иеуже. Вот она: родился он в древнем Триполи, сразу после Второго Истребления колдунов, от колдуньи - динарки и колдуна - стигийца, что не были людьми, но порождениями Тьмы. Они спаслись от возмездия в горах Карпахи, где и воспитали проклятого Иеужу. Но у стигийца-нелюди была еще и дочь от другой жены - убитой во время Истребления стигийки. Тоже нелюди. Это и была Аниуз, унаследовавшая всю злую силу своих родителей. Ведь все стигийцы - прирожденные колдуны, а стигийская нелюдь наиболее коварна и сильна в своей отвратительной волшбе. Сейчас стигийскую расу предельно сократили правители Миттани, и тех, кто населяет Стигию в наше время, ахья и данья (народы моря) называют егуптами, а землю их - Айгюптосом. Но побеги зла в этой земле, даже после того как большая её часть стала морским дном, а ядовитые воды реки Стикс оказались глубоко под землей, неизменно прорастают среди егуптов. Эту нелюдь - колдунов от рождения - сами егупты называют стигами и сторонятся их. Впрочем, всячески ублажая, потому что боятся этих людоедов. А стиги и по сей день, содержат огромный и богатый храм, посвященный Сету - Желтому Змею Пустыни, брату Рухху - Черной Змии Валы! Как стигийцы поклоняются Сету, так их далекие родственники - триполийские колдуны-динарцы поклоняются Рухху, изображая ее для своего же народа (хотя они сами, конечно, людьми не являются!) эдаким безобидным ужом, маскируя женскую сущность Рухху. Но только демоны и взывающие к ним жрецы-нелюди Триполи знают о леденящих кровь ужасах, которые творятся в норах под богомерзкими триполийскими капищами. Не зря самое любимое время проведения их ритуалов - ночь. Тогда как арья предпочитают день, а более всего - восход Солнца-Сварога! Крылатые джаввы являются пришельцами из иного мира, к которому относятся стигийские и триполийские колдуны. А согласно заключенному Аниуз Договору с силами Тьмы, проводником которого есть проклятый Иеужа, джаввы и другая нелюдь не нападают на представителей динарской расы без особой необходимости. Вся чёрная энергия Космоса направлена на ослабление и уничтожение кланов арья - это основное условие Договора Аниуз. И если вашу Степь заполонили крылатые джаввы, то на берегах Западного моря, Атлантиса, массами выходят на берег глубоководные, такие же враги арья, как и прочая нечисть. Это Троя подземная обосновывается над Триполи, что на земле и закрывает её, чтобы без помех среди динарцев появлялась и плодилась нелюдь. Та, что с виду походит на людей. А среди болотных жителей Севера, мерья-манусьясья, появились птиценогие ночные демоны. Убить их можно лишь тем оружием, в металл которого примешано серебро. Этих демонов брахманы арья называют вайринами. Вайрины нападают на караваны, а предводительствуя огромными толпами мерья - осаждают и разрушают бурги пограничья. Недавно в Чертоги Гимлы пришёл вестник из Аркаимского Святилища Сварога, что у отрогов Рипейских гор. Он-то и рассказал о массовом появлении вайринов. А в послании, им привезённом, было сказано и о том, что вайрины сожительствуют с самками мерья и рождённых от этого богомерзского соития детёнышей отправляют на берега лесной речки Уквы - Гнилой Воды, где эти детёныши воспитываются в смертельной ненависти к нашему миру.
   У нас, в южных пределах, лесах появились иномирные демоны-ракшасы - человекоподобные, волосатые, с огромными ступнями и свисающими до земли лапами с острыми длинными когтями. Они нападают поодиночке, что даёт нам возможность периодически устраивать на них охоту. Ракшасы настолько ненавидят всё вокруг, что убивают даже дасья. Поэтому мы получаем от темнокожих посильную помощь в выслеживании и преследовании ракшасов. Да что там говорить о дасья, когда ракшасы убивают друг друга, испытывая при этом удовольствие от пожирания трупов сородичей!
   В зоне песков, где живут в чёрных шатрах разводящие коз джувы, появились огненные демоны-джинны. Они неожиданно появляются вблизи оазисов, не пуская джувов и их скот к воде, отчего джувы гибнут в пустыне целыми племенами. Джувские колдуны пытаются противостоять джиннам, но, скорее всего, недалёк час, когда в огненном смерче дыхания джинна погибнет последний джува с последним джувским стадом.
   Некоторые племена джувов, принявшие стигийского Сета, сумели пятьсот лет владеть Айгюптосом. Но сейчас они, сбежав от восставших егуптов во время Мировой Войны, осели у Средиземного моря, потеснив своих далёких родственников - динарские племена пеласгийцев. Среди этих джувов скрывается много стигийской нелюди, жрецов Сета. Хорошо ещё, что свою силу они растрачивают в междоусобной борьбе с пеласгийцами. А гордыня их, не знающая пределов, часто приводит их к гибели в колдовских поединках со стигийцами же и с триполийцами. Но проклятый Иеужа для них является покровителем, и они, не задумываясь, исполнят любой его приказ. Даже умрут, хотя смерти нелюдь боится больше всего, - ведь им недоступна Сварга!
   Сам же Иеужа обитает недалеко от Данапра - Синда, средь Мёртвого леса. Там по вечерам он играет на флейте из берцовой кости квази-человека древней расы, ублажая этим духов Тьмы, а ночами творит чёрную волшбу, открывая двери в иные миры и выпуская оттуда населяющих их чудовищ. Иеужа после Договора Аниуз стал бессмертным, ибо убить его может только молодой воин, поразивший молнией небо. Иеуже надо отсечь голову бронзовым орудием, пронзить её стальным стержнем, а тело - осиновым колом, после чего голову утопить в болоте, а туловище повесить на расколотом молнией Перуна-Индры дубе, стоящем на средней вершине трёхглавой горы на берегу Синда. Вот только где и когда сыщется такой воин, чтобы имел Знаки Солнечного Бога-Отца и который одолел бы проклятого Иеужу.
   - Знай, Ашока из Саков, обитатель Чертогов Гимлы, - Боян поднялся и голос его зазвенел сталью, словно меч, только что отразивший вражеский удар, - Есть в Киммерии молодой воин, который имеет Знаки Бога-Отца нашего Сварога, и который - я в это всем сердцем верю! - сумеет уничтожить проклятого триполийского колдуна. Встань, сын Ререга, дабы увидел тебя Ашока и возрадовался за мир арья, что есть надежда у человечества обрести защиту от черной стигийской волшбы.
   Когда Ингвер поднялся, Боян рассказал Ашоке о вещем знамении, происшедшем на майдане, о явлении Симаргла во время Посвящения Ингвера в Воины, о том, как чудесным образом появился волчонок - не подходящий для волчьего выводка.
   - И, кроме всего прочего, само имя "Ингвер" в языках русов и асов означает именно "молодой воин".
   Ашока внимательно посмотрел на Ингвера, затем достал из-за пазухи кожаный кисет и вытряс из него одну за другой девять косточек-астрагалов, на которых были вырезаны буквы священного в Южных пределах вендийского алфавита.
   - ОМО РАДО РАТО ВЕРО! - Ашока поднял руки к Небу и с восторгом перевёл: Мир приветствует конунга на пути героя! Это и есть подтверждение пророчества о Иеуже!
   - Погоди, Ашока из сакья, может, твои вендийские буквы не действуют в Сердце Арианы! - Боян тоже вытащил из-за пазухи кожаный кисет, расшитый жемчугом, и - каждый раз, перемешивая - выбросил из него восемь раз по одной круглой дубовой фишке, отмеченных рунами крепкого письма. Девятую он не стал опускать в кисет, а показал всем присутствующим.
   - ТАКР ГАКР! - глаза Бояна сверкали от радости, - а девятая руна - ИНГВАР!
   Повернувшись к Ингверу, он сказал:
   - Эта формула говорит о том, что ты и твои прямые потомки находитесь под покровительством Бога-Отца Сварога, и не угаснет ни в ком из вас Дух Воина, Всадника, под копытами коня которого будет лежать весь Мир! Эта формула, которую я изображу на твоём щите, будет твоим личным знаком в Киммерийском Ордене, - через девять и один день будь готов к Посвящению во Всадники Киммерийского Ордена. А пока мы с Ашокой подготовим тебя к походу против проклятого Иеужи, - ведь сразу после Посвящения ты возьмёшь с собой девятерых Воинов и отправишься в Путь.
   Ингвер из русов, сын Ререга, конунг гандхарвов Лугхейма едва стоял, переполняемый счастьем от услышанного. Стать Киммерийским Орденцем - это предел мечтаний для любого воина-арья в Степи. А он, Ингвер, не только станет Орденцем, но и конунгом отряда, пусть и не из Орденцев. Но ещё больше возликовал Ингвер, когда Боян добавил:
   - Одним из твоих воинов, конунг, буду я сам. Моё Знание не в меньшей степени, чем меч, пригодится в борьбе против проклятого Иеужи.
   Девять дней пролетели как сон. Ингвер, познавал мудрость боя и волшбы, мало спал и мало ел - в основном пил Сому, приносимую Бояном. А утром десятого дня в ворота Лугхейма въехал маленький отряд - пять суровых Воинов, доспехи которых были украшены Знаком Киммерийского Ордена. Двойная Сварга, окаймлённая двумя заканчивающимися по концам полуокружностями сверху и снизу; с двумя дисками между спиралями на кайме, обрамлёнными с каждой стороны тремя малыми дисками, красовалась и на оружии, и на уздечках коней. С собой Орденцы привели в поводу полностью снаряжённую тёмно-гнедую кобылу, на чепраке у которой багрянела личная руна Ингвера, нашитая из полосок драгоценного силка на войлочную основу. Поставив коней у коновязи, Орденцы прошли к Дому Совета. Боян и Ашока встретили их у входа.
   - Привет, тебе, Хеймдаль, Конунг Киммерии! - слегка поклонились Боян и Ашока главному из прибывших, у которого на шлеме и нагрудной пластине доспеха сияли золотые Знаки Ордена.
   - Привет и вам, и Лугхейму! Су асти!- поклонился им в ответ Конунг Киммерийский, - А покажите-ка вашего героя, каков он с виду?
   Боян вывел Ингвера. Воины внимательно посмотрели на него, отметив про себя изрядное количество украшающих одежду вражеских скальпов. Ингвер, слегка осунувшийся за время обучения, перехватил эти взгляды и гордо произнёс:
   - Я, Ингвер из русов, сын Ререга, конунг гандхарвов Лугхейма, и уздечку своего коня полностью закрыл волосами с голов врагов!
   И добавил с грустью:
   - Вот только последние дни гандхарвы воевали без меня. И перебили крылатых джавв неимоверно много. И без меня...
   Улыбки осветили лица Орденцев
   - Не переживай, Ингвер из русов, сын Ререга! С крылатыми и без тебя управятся, а ты скажи - что важнее: убить сотню-другую комаров или осушить болото, их плодящее? А? Э-э-э!
   Ингвер поклонился Орденцам в знак согласия. День прошёл в беседе, во время которой Орденцы обучили Ингвера некоторым тайным знаниям Киммерийского Ордена. На следующее утро, едва забрезжила заря на востоке, его разбудили и привели на курган-святилище. В простой белой одежде, без оружия. Только Гелла трусила рядом, но осталась у подножия кургана. Боян уже подготовил всё для обряда Посвящения. Излучали холодный свет два воткнутых в землю меча - большой и малый, рядом лежали мощный лук и колчан со стрелами, топор. Слева от жертвенного огня устремлялись к небу три копья, а между мечами и костром лежала аккуратно сложенная одежда и пара сапог Всадника из ярко-красной кожи. И на всем этом горели Знаки Ордена и личная руна Ингвера. Ужасно волнуясь, Ингвер ответил на все ритуальные вопросы, после чего полностью разделся и положил свою одежду на костёр, принеся её в жертву Предкам. Сквозь дым Боян передал ему Орденское одеяние. Стоящий за Ингвером Ашока выступил вперёд и с благоговением положил в огонь боевые одежды Ингвера и уздечку его коня, изукрашенные скальпами. В это время Ингвер одевался в Орденское. Ему было смертельно жаль старой одежды, которая свидетельствовала о его многочисленных победах, но тут он ничего не мог поделать - жизнь Орденца была посвящена Ордену, а о воинской доблести говорило положение на иерархической лестнице. И наивысшей славой в мире арья была принадлежность к Киммерийскому Ордену. С этим Ингвер был целиком и полностью согласен. Одевшись, он перешагнул через костёр, что символизировало сожжение его тела для обычного мира и переход в состояние сверхчеловека. По ту сторону огня, отделившего Ингвера от будничной реальности, он принял мечи, топор и лук из рук Хеймдаля.
   - Ингвер из русов, сын Ререга, конунг гандхарвов Лугхейма умер, и дух его, пройдя сквозь все очищающее пламя, возродился в Ингвере из Киммерийского Ордена. Властью Конунга Киммерии я, Хеймдаль, назначаю Ингвера из Киммерийского Ордена конунгом дружины, выступающей завтра в поход против проклятого Иеужи!
   - Да будет так! - воскликнули Орденцы, а Гелла, сидя у подножия кургана, задрала голову и спела победную песню.
   Боян надрезал руку Ингвера и смешал его кровь в чаше с Сомой, из которой по глотку сделали каждый из Орденцев. Когда чашу взял Ингвер, то провозгласил:
   - Первый глоток Сомы я посвящаю Богу-Отцу Сварогу-Сурье, дающему жизнь всему сущему! - плеснул Сомы в жертвенный огонь.
   - Второй глоток Сомы я посвящаю Ночному Солнцу-Савитару, обращающему в пепел врагов! - и ещё раз Сома полилась в огонь.
   - Третий глоток я посвящаю Киммерийскому ордену, принявшему меня в свою семью! - Ингвер окропил Сомой стоящих вокруг него Орденцев.
   - Четвёртый глоток я пью сам и этим скрепляю Договор во имя Бога-Отца Сварога-Сурьи с Киммерийским Орденом и праздную своё новое рождение! - с этими словами Ингвер допил Сому из чаши.
   - Огонь, Сома и кровь да будут свидетелями свершившегося! - хором ответили Орденцы.
   Спустившись с кургана, они посадили Ингвера на нового коня, которого привёл к святилищу один из Наставников.
   - Эту кобылу зовут Ашва, пусть пронесёт она тебя, Ингвер из Киммерийского Ордена, сквозь битвы, годы и вёрсты. В её жилах течёт кровь благородных скакунов, служивших Ордену верой и правдой не одну тысячу лет. А теперь - скачи в Лугхейм, Ингвер из Киммерийского Ордена, и пусть гандхарвы пируют и поздравляют нового Орденца!
   Ингвер не стал ждать повторения и с места послал Ашву в размашистый галоп. Так они и влетели, выбив барабанную дробь по подъёмному мосту, в ворота Лугхейма. А на майдане уже всё было готово к пиру. Вскоре подошли Орденцы и Ашока, после чего начался праздник.
  
  
  

4

  
   Наступило утро следующего дня. Ингвер и его небольшой отряд сидели в седлах перед выстроившимися на майдане в пешем строю гандхарвами.
   - Су асти соратники! Мы покидаем Лугхейм, но наш дух будет незримо присутствовать здесь вечно - тут мы стали Воинами, тут мы познали Законы Братства, тут закалились наши тела и души. Мы не говорим вам - прощайте. Мы говорим - до свидания. Если не здесь - то в Сварге. Су асти гандхарвы! Су асти Наставники! Бог-Отец наш, солнечный Сварог да пребудет с вами! - Ингвер, произнеся эту речь, сделал приветственный жест и тронул коня. За ним потянулись и воины его дружины. Первым ехал Боян, за ним Сколот и Яр-Тур, потом Освальд и Бейбарс, затем Скорадер и Локи, а замыкали строй Карай и Арс.
   - Су асти!- пронеслось вслед уходящим. Тюр, назначенный конунгом гандхарвов Лугхейма, проводил отряд Ингвера на расстояние одного поприща. Там они встретили дозор гандхарвов, тепло попрощались и пути их разошлись - Тюр с дозорными повернул к Лугхейму, а Ингвер повел свою дружину на запад. Туда, где за Синдом, в Мертвом лесу, затаился проклятый Иеужа, триполийский колдун.
   - Жаль, что Ашока не поехал с нами, - сокрушался Ингвер.
   - Ему надо севернее, там он со своими людьми сядет на драккар, и они поплывут к Холодному морю, по реке, на берегах которой засели дикие келты и мерьи, где выползают по ночам из болот птиценогие демоны, куда подходят охотничьи отряды ублюдков с Уквы. Ашоке и его людям необходимо подготовиться к дальнему пути - ведь на Холодном море их путешествие не закончится. Драккар понесёт их к Западному морю, где в устье большой реки Альбы их ждут кланы англов и саксов, изнемогая в борьбе с глубоководными монстрами.
   Так отвечал Боян и был он прав. Остальные воины всматривались вдаль, ища врагов - ведь крылатые джаввы ещё не были полностью истреблены. Ингвер оглянулся на них и преисполнился гордостью за свой отряд. Ещё бы - за ним, на рослых красивых конях, сбруя которых густо украшена скальпами убитых врагов, ехали молодые сильные бойцы, сияя бронзой начищенных нагрудников и оплечий, пуская искры солнца бронзовыми заклёпками ремней на шлемах из турьих черепов. Как сложенные орлиные крылья за спинами дружинников возвышалось оперение стрел в колчанах. Словно осколок солнца, сверкающий и беспощадный, передвигался по Степи! Внезапно Освальд поднял левую руку.
   - Ха! - негромко произнёс он. Всадники насторожились. Руки привычно легли на рукоятки мечей и боевых топоров. Там, куда показывал Освальд, вдали, двигалась темная лента.
   - Соляной караван с конвоем? - спросил Ингвер у Бояна.
   - Не похоже. Конных не видно. Скорее всего - триполийцы. Но с солью.
   Ингвер молча повернул Ашву на перехват каравана. Подъехав ближе, он убедился, что Боян был прав - триполийцы на запряжённых волами повозках везли соль и какие-то тюки. К одной из повозок цепями, тянущимися к железным ошейникам, были прикованы две женщины. Даже сквозь пыль, густо их покрывающую, было видно, что они явно не триполийки. Не обращая внимания на суетящихся смуглых и темноволосых триполийцев, гортанными криками внесших диссонанс в дневную мелодию Степи, Ингвер подъехал к прикованным женщинам. Теперь стало видно и то, что они совсем юные. Вооружённые короткими копьями караванщики сгруппировались поодаль. Их страх и волнение ощущались почти физически.
   - Арья? - высокомерно спросил Ингвер у прикованных девушек.
   - Да, конунг!
   - Как вы попали на цепь?
   - Нас похитили эти гнусные твари, когда мы заснули в дозоре на пограничном кургане. А очнулись - на повозке, в цепях...
   - Значит вы сарматки. К тому же - преступницы, раз небрежно несли службу!
   - Да, конунг, мы подлежим смерти. Но лучше смерть, чем плен у триполийцев.
   - Благородные, убейте нас, вы ведь знаете - нам запрещено убивать себя, попав в плен. Но никто не посмеет помешать Воину убить преступницу. Окажи нам милость, конунг!
   Говорившая низко опустила голову, так, что грязные космы полностью скрыли лицо.
   - Что скажешь, Боян? - Ингвер взглянул на Наставника.
   - Ты, конунг - Орденец. Ты имеешь право даровать и отнимать жизнь в Степи, включая и арья. Кроме собратьев по Ордену. Тебе сейчас и решать. Я же думаю вот что: хоть раз в жизни, но и лучший скакун спотыкается. Этим сарматкам можно даровать жизнь, чтобы они предстали перед судом Наставниц. Не дело, когда триполийцы нападают на арья - так и Вселенная может рухнуть.
   Ингвер оглянулся на своих дружинников. Они молча сидели на конях, и только злой блеск в глазах, да побелевшие костяшки сомкнутых на рукоятях топоров и мечей пальцев выдавали крайнюю степень возмущения зарвавшимися триполийскими землероями. Конунг принял решение и улыбнулся. Улыбка ещё не сошла с его лица, когда топор Ингвера обрушился на череп ближайшего к нему триполийца. Дружинники отреагировали молниеносно, и через пару минут на залитой кровью торной дороге валялось около трёх десятков изрубленных смуглых тел в пропитанных дёгтем штанах и рубахах. Тех, кто пытался укрыться под повозками, в тщётном старании спасти свои жалкие жизни, спешившиеся Карай и Яр-Тур перекололи длинными копьями. Над Степью снова воцарилась дневная мелодия. Разве что волы изредка икали, меланхолично пережевывая жвачку. Подталкивая древками копий, к Ингверу подогнали специально оставленного в живых, насмерть перепуганного триполийца. Он жалобно скулил, чем дико раздражал дружинников. Арс, перекосившись от отвращения, саданул древком копья по сгорбленной от ужаса спине пленника. Тот заткнулся, по-птичьи моргая округлившимися глазами.
   - Ты, земляной червь, понимаешь речь арья?
   - Да, благородный!
   Шипяще - щелкающий акцент с непривычной модуляцией гласных показался Ингверу не менее омерзительным, чем сам триполиец. Тем не менее он, страдая от необходимости разговора с этим существом, продолжил:
   - Я, Ингвер из Киммерийского Ордена, конунг, дарю тебе твою ничтожную жизнь лишь для того, чтобы ты, вернувшись в свою вонючую нору, рассказал своим вонючим соплеменникам о том, как и за что были убиты эти грязные крысы. Теперь убирайся отсюда, и поскорее.
   Упавший на колени триполиец попытался облыбзать пыльные копыта Ашвы, но она, брезгливо отдернув ногу, ударила его в лоб. Триполиец вскрикнув, откатился. Всадники со смехом заулюлюкали, порская беглеца, словно зайца. Гелла, не разобравшись, кинулась было в погоню, но окрик Ингвера заставил её вернуться. Она села рядом с Ашвой и зевнула, широко разинув окровавленную пасть. Сегодня Гелла убила первого врага, вырвав глотку у триполийца, попытавшегося из-за повозки ударить Ингвера копьём в спину. Конунг спешился и подошёл к сарматкам. Стряхнув пыль с плеча одной из них, он увидел выжженную на нём незнакомую составную руну.
   - Откуда это вы? Здесь, кажется, Гебо, Хагалаз, Асс? Случайно не из Генчисхейма?
   - Да, конунг.
   - Далеко же вас увели! А какие ваши имена, и из каких вы кланов?
   Губы девушки, отвечавшей Ингверу, задрожали.
   - Мы потеряли свои Имена и право иметь Предков, когда заснули на посту.
   - Ладно, потом поговорим!
   Ошейники были сбиты и девушки бросились к повозке. Из одного тюка на ней они достали свои одежды. Сметя с себя пыль, оделись. И сразу показались дружинникам родными и близкими - в белых рубахах, шароварах и мягких сапожках Всадников. Ингвер удовлетворённо хмыкнул, увидав скальпы по швам девичьей одежды.
   - Сколько вам оставалось до Посвящения?
   - Чуть больше года.
   Девушки вновь умолкли, покраснев от стыда за утрату права иметь Имя. На помощь им пришёл мудрый Боян.
   - Конунг, назови их, как хочешь, а потом попросим Совет Наставниц засчитать им наш поход за срок Испытания и тем самым - вернуть Имена. Если они, конечно, в походе будут сарматками, а не сонными осенними мухами!
   Слова Бояна понравились всем без исключения, даже по лицам девушек промелькнула робкая тень улыбки.
   - Что у нас в этой местности по пути будет приметного? - спросил Ингвер у Наставника.
   - Скоро река Орель, а ещё через пару поприщ река Варсколот. Обе впадают в Синд.
   - Прекрасно, значит, ты будешь Орель, - Ингвер ткнул указательным пальцем в сторону одной из девушек, - А ты - Ворскла. Понятно?
   - Да, конунг! - похоже, новые имена пришлись по вкусу сарматкам. А ожидали они имён гораздо хуже: от Сонной Мухи до Коровьей Лепёшки.
   - Теперь в путь! Распрягите волов, кроме одной повозки - её отдадим девушкам. Загрузите эту повозку самым ценным, что тут только есть - у ближайших арья обменяем - волов, повозку и барахло на коней для сарматок.
   Приказ был исполнен точно и быстро. Оружие сарматок было в той же повозке, где и одежда, поэтому девушки не стали брать корявые триполийские изделия - их просто погрузили на фуру так, на всякий случай, да и из-за металла. Не бросать же железо гнить в Степи! У Орели оказался небольшой, но тугой лук, а к нему колчан с сорока стрелами с гусиным оперением. Это сокровище Орель не выпускала из рук.
   К вечеру отряд вышел на берег реки, давшей временное Имя Орели. На противоположном крутом берегу виднелся бург. Дружинники перешли вброд реку и, поднявшись на пригорок, остановились у закрытых ворот бурга. С привратных башен на них сурово смотрели дозорцы, ожидая, когда пришельцы назовут себя. Ингвер, обращаясь к старшему из них, чья голова в бронзовом шлеме сверкала в лучах заходящего за горизонт солнца, закричал:
   - Су асти! Я, Ингвер из Киммерийского Ордена, конунг, прошу гостеприимства у вашего бурга!
   - Я, Дюжван из дъарья, сын Карвана, Страж Орельстадира, приглашаю тебя, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена и твоих спутников воспользоваться нашим гостеприимством по праву Земли, Воды и Огня. Су асти!
   И ворота растворились перед отрядом. Едва Ингвер и его люди прошли в них, как ворота захлопнули и заложили здоровенным дубовым брусом. Путников встретил спустившийся с башни Дюжван. Подождав, когда всадники спешатся и привяжут коней, он поднял руку в приветствии.
   - Су асти вам, арья! Как добрались до Орельстадира, издалека ли вы едете?
   - Су асти тебе Дюжван из дъарья, сын Карвана, Страж бурга! Не считая нескольких стычек с крылатыми джаввами, доехали спокойно, не потеряв не людей, ни коней. Но сегодня утром мы уничтожили триполийцев соляного каравана за то, что они покусились на свободу девушек-арья. Вот эту повозку, волов и груз соли мы хотим обменять у вас на коней для девушек.
   - Об этом поговоришь с комвисом Орельстадира, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена. Сейчас вы смоете пыль со своих тел, и я отведу вас в Дом Совета, где для вас накроют стол. Там будет и комвис.
   Вскоре Ингвер и его товарищи, искупавшись, сидели за столом. В дальнем углу его пристроились Орель и Ворскла и несколько женщин Орельстадира, присматривающих за тем, чтобы тарелки гостей не пустели. Посреди стола, рядом с традиционным жбаном пива, горделиво возвышался глиняный кувшин с узким горлышком, наполненный красным виноградным вином. Комвис Орельстадира, по имени Готтен, когда гости насытились, засыпал их градом вопросов, касающихся пути. Ингвер подробно отвечал на них, удивлённо улавливая царящую в бурге атмосферу тревоги. Готтен любезно согласился обменять повозку и соль на коней, но чувствовалось, что он ещё не всё сказал. Будто есть у него просьба, но комвис стесняется её высказать. И вновь Боян спас положение.
   - Готтен из дъарья, сын Готлибена, комвис Орельстадира, нет ли у тебя к нам какой-либо просьбы, не можем ли мы помочь хоть чем-то оказавшему гостеприимство?
   Облегчённо вздохнув, Готтен сказал:
   - Да, Орденец Боян, у меня действительно есть просьба к вам. Дело в том, что десять дней назад дозорцы видели в Орели чудовищ, похожих на людей. Они плыли к Орельстадиру. А сейчас в окрестностях бурга река ими просто кишит по ночам. Они крадут скот и убивают людей, оказавшихся у реки, они уже кружат у стен Орельстадира с явным намерением напасть на бург. Мы выяснили, что эту нелюдь наслал на нас Иеужа, равно как и крылатых джавв, которых мы в наших пределах истребили поголовно. Завтра новолуние, и я уверен - водяная нечисть нападёт на бург. Я прошу вас, гости, оказать помощь Орельстадиру и остаться тут, пока ночи вновь настанут лунными. Это всего девять дней. А в случае нападения опытные воины, среди которых два Орденца, были бы нам существенной подмогой.
   - Мы поможем бургу. Нелюдь, вызванная Иеужей, является врагом всему миру арья. Поэтому долг каждого Воина - уничтожать их. Похоже, что ваши противники - глубоководные, которые проникли в Орель из Синда, а по Синду поднялись из Пунтийского моря. Мы готовы сразиться с ними. Вы знаете, какое оружие наиболее действенно против них?
   - Железо наносит им незаживающие раны, и они истекают зелёной кровью до тех пор, пока не умрут. Но они нападают огромными толпами, это мы знаем от уцелевших дъарья из разрушенных глубоководными бургов на левом берегу Синда. Лучше всего применять против водяных тварей меч и топор, - но не топор Всадника, а пехотный, с длинным лезвием, который оставляет широкие раны.
   Боян подумав, сказал Готтену:
   - Можно вооружить пятую часть людей копьями с наконечниками длиной в короткий меч, чтобы ими можно было и рубить. Тогда копейщики будут прикрывать мечников, а мечники - не дадут глубоководным подойти к копейщикам. Кроме того, надо изготовить и заточить побольше метательных дисков, чтобы поражать глубоководных издали, ещё на подступах к бургу.
   - У нас на стенах стоят котлы, в которых постоянно кипят смола и масло. Думаю, что гнусным жабоидам вряд ли понравится горячая купель. А копья и диски наши кудзи примутся делать сейчас же - в их распоряжении целые сутки! - Готтен был рад мудрому совету Бояна.
   - А теперь, дорогие гости, прошу вас спать. Завтра у нас, судя по всему, предстоит жаркая ночка, и не одна душа арья пойдёт в Сваргу. Спокойно ночевать! - Готтен, поклонившись, ушёл отдавать распоряжения, а Ингвера и его дружинников уложили спать в гридне, на мешках с ароматным сеном специально подобранных трав - чтобы сон был спокойным и лёгким. Девушки ушли ночевать в женскую половину дома комвиса. И не успели ещё путники заснуть, как в бурге загромыхали кузнечные молоты - Орельстадир готовился отразить нападение вызванной проклятым Иеужей водной нечисти.
   Следующий день прошёл в тщательных приготовлениях к обороне, после полудня многие воины бурга сумели отдохнуть, набираясь сил к грядущей битве. И вот покрасневшее солнце коснулось горизонта. Длинные синие тени протянулись от прибрежных кустов к другому берегу Орели, а в этих тенях явственно что-то копошилось и хлюпало. Орельстадир замер, в ожидании наступления темноты. Тьмы ожидало и то, что таилось пока в бочажинах Орели, под кустами и корягами. Воцарилось краткое затишье, какое бывает перед сильной бурей. Лишь изредка с заболоченного озерка на левом берегу Орели доносился монотонный голос выпи. Напряжение нарастало с каждым мигом. Вот солнце уже полностью скрылось за горизонтом, заря стала угасать. Выпь последний раз крикнула и наступила гнетущая тишина.
   Боян, в доспехах и при мечах, вышел на стену Орельстадира из привратной башни. Подняв руки к небу, он вскричал громовым голосом:
   - Бог-Отец наш Сварог, сотворивший человека и научивший его сражаться! Помоги нам в бою с водяной нелюдью, освети поле битвы, чтобы воины видели врагов своих и поражали их. Простри над Орельстадиром свою покровительственную длань!
   С быстро темнеющего неба над Орельстадиром, в котором зажглись первые звёзды, к земле протянулась огненная руна молнии, и раздался гулкий раскат грома.
   - Он услышал! - прошептал Ингвер стоящему рядом с ним на городской стене Дюжвану. Поодаль детвора подкладывала поленья под казан с кипящей смолой. Последние краски вечерней зари поблекли и быстро спрятались, убегая от ночной прохлады. Ветерок пролетел над землей и листва издала шелест, похожий на долгий печальный вздох. Наступила ночь новолуния.
  
  

5

  
   Звёзды, мерцавшие в глубине чёрного неба, лишь подчёркивали черноту ночи. Защитники Орельстадира, затихшие в ожидании атаки, физически ощущали ментальное давление чуждого человеку разума - вернее, коллективной ненависти глубоководных. Тишину ночи нарушали только редкое бряцание оружия и амуниции да тревожный треск дров под котлами со смолой и маслом. Факелы, установленные на гребне стены, освещали сухой ров и пространство за ним - шагов на десять, не более. Дальше светлой каймы вокруг бурга царила концентрированная тьма. Вдруг раздался истошный вопль, исторгнутый явно нечеловеческой глоткой, и по этому сигналу со всех сторон, плотным строем, плечо к плечу, к стенам устремились глубоководные. Не успели они пробежать узкое освещённое пространство до рва, как со стен Орельстадира на них обрушился град метательных дисков. Заточенные кольца с ручкой, на которой имелись три острых лепестка, резали водянистую плоть глубоководных, как масло. Диски сносили головы, отсекали конечности, вспарывали грудные клетки и брюшины, застревая в позвоночниках. Кроме дисков, защитники бурга метали во врагов и сохранившиеся в арсенале Орельстадира со времён Мировой Войны боевые сварги - тяжёлые кресты, заточенные до остроты бритвы. Сварги с жужжанием летели в гущу врагов, и каждая из них пила кровь не одной жертвы. Но глубоководных было слишком много. Невзирая на ужасающие потери, они прорвались к стенам бурга и стали карабкаться вверх, быстро перебирая цепкими лапами с когтями и перепонками между пальцев. За спиной у каждого из них был меч в ножнах из акульей кожи. Стоял жуткий гвалт, в котором смешались все звуки преисподней - лязг, визг, рёв, грохот, шипение смолы и масла на мокрых шкурах глубоководных, чавкающие удары метательных дисков и мечей, вопли раненых...
   Всё чаще водяные демоны переваливали через гребень стены, где неизменно падали под ударами мечей и топоров дъарья, но силы были явно не равными - на место одного убитого глубоководного вставало десять новых, а защитников бурга становилось всё меньше. Вот уже несколько жабоидов захватили участок стены и, отбиваясь мечами от дъарья, постепенно расширяют захваченное пространство, куда заползают другие глубоководные, сразу же выхватывая мечи, сделанные из очень твёрдого дерева и усаженные по кромке акульими зубами. Стальное оружие дъарья, ударяя по мечам глубоководных, высекало снопы воняющих горелой костью искр. Женщины и подростки Орельстадира, сбежавшись к этому участку стены, засыпали кровожадных тварей стрелами, добивая упавших врагов топорами. Но, несмотря на героизм обороняющихся, захваченная жабоидами часть стены медленно и неуклонно расширялась. Вот до башни осталось десять шагов. Вот - семь. Вот - пять... Ещё немного, и атакующие твари ворвутся в башню и поток мерзких существ хлынет по ступеням в бург, топя Орельстадир в потоках крови, в которых холодная зелёная слизь из разрубленных вен и артерий глубоководных смешается с горячей красной кровью арья...
   Вот один из дъарья на стене, у которого из руки был выбит меч, бросился на своего противника, обхватил его и вместе с глубоководным кинулся со стены внутрь бурга, под топоры озверевших от ярости боя и страха подростков. До башни уже всего три шага...
   И тут воссияло небо. Звёзды исчезли, и из предвечной синевы всё пространство вокруг Орельстадира залил золотой огонь. Омерзительно затрещала горящая плоть сонмищ жабоидов, попавших под этот смертельный дождь огня, вскипела вода в Орели, и среди бурлящих волн замелькали белые брюха заживо сваренных глубоководных. Ингвер, сражающийся на стене вместе со своими дружинниками, ощутил заполняющий его мышцы и мозг бешеный поток яростной энергии. Взревев боевой клич Лугхейма, он набросился на глубоководных, со скоростью молний разя их обоими мечами. Гнусные скользкие трупы валились вокруг него в обе стороны стены, а за Ингвером ринулись его дружинники, сея среди глубоководных неминуемую смерть. На Ингвера и его воинов градом сыпались удары акульих мечей, но страшное оружие глубоководных не оставляло даже царапин на телах дружинников отряда Ингвера - лишь летели в стороны клочья одежды. Уже не боевой клич Лугхейма - грозный звериный рык вырывался из их глоток. Ингвер и его воины превратились в осиянные золотым огнём неуязвимые машины смерти, подобно героям из легенд о Золотом веке Арианы.
   Глубоководные, потеряв рассудок, посыпались со стен, на которые они только что так стремились забраться, и пустились в неудержимое, фатальное и безумное бегство прочь от бурга. Прямо в Золотой Огонь. Те из них, кто пересекал границу огня, замирали на мгновение, объятые пламенем, но сзади напирали другие бегущие и всё рос вал из горящих тел жабоидов, кольцом окружив стены Орельстадира. Когда последний глубоководный упал, пожираемый Золотым Огнём, Ингвер остановился. Он сам не заметил, как оказался за стенами бурга, кося мечами убегающих тварей. Рядом с конунгом была и его дружина. Глядя на корчащиеся в огне тела жабоидов, Ингвер вдруг понял, что неимоверно устал. Потом золото огня стало меркнуть и вот уже только расскалённые угли, в которые превратились глубоководные, освещали склоны холма и стены Орельстадира. Да восток набухал рассветной зарёй...
   - Что это с нами было? - спросил Ингвер у подошедшего Бояна, - Вся одежда изрублена - иссечена, а мы - без царапины, как и в битве не были?
   - А ты что, забыл Симаргла, явившегося на твой Обряд Посвящения? Он дал тебе великий Дар - в бою становиться диким неуязвимым зверем. Да и я заклял гандхарвов Лугхейма. Вот, в критическую минуту, всё это и сказалось - теперь все мы, конунг - улфхедхнары и берсеркры.
   - А как же горожане?
   - Среди них только один берсеркр - тот, кто остался последним защитником башни. Если бы не он - трудно сказать, что было бы с Орельстадиром.
   - А Золотой Огонь с неба - это ты его призвал?
   - Не только я. Эмоции защитников, высвободившиеся из-под спуда сознания во время боя, усилили мою магию и овеществили Огонь Солнечного Бога - Отца Сварога на земле. Именно эти эмоции и стали тем Золотым Огнём, что уничтожил глубоководных - настолько страстно люди хотели победить! А души погибших были теми проводниками, которые притянули Огонь Небесный на головы врагов. Каждый арья, даже погибнув, служит общему делу. Благодаря этому мы много тысяч лет назад истребили двупади, расплодившихся на Земле и угрожающих самому нашему существованию. Благодаря умению владеть коллективной волей, наши брахманы очень помогли в уничтожении двуногой нелюди.
   - Хорошо, Наставник. Но после того, как я побыл волком, мне зверски хочется спать. Да и всем нам хороший сон не помешает. Пошли в бург, узнаем кто, когда и где назначен в дозор - и на боковую. В гридне такие сенники замечательные!
   В Орельстадире их встретил Дюжван. На его шлеме были вмятины и свежие следы ударов акульих мечей, оплечья изогнуты, а весь он был в пятнах своей крови и крови глубоководных.
   - Славно мы порубились! Отстояли бург от нелюди! Да, я в первый раз вижу сразу столько Воинов-Оборотней. Конунг, ты специально подбирал в дружину таких, как и сам? И волчица ваша - её тоже рубили, да не зарубили, когда глубоководные на стену вылезли. Уж и она их не меньше сотни уложила, голубушка!
   Ингвер посмотрел под стену бурга, куда указывал Дюжван. Там сидела Гелла, старательно вычесывая задней лапой из густой шерсти зелёные сгустки крови глубоководных. Глаза волчицы излучали тихое счастье.
   - Можно подумать, что она водяных блох нахваталась, - добродушно пробормотал Ингвер. Гелла, вскочив, отряхнулась и подбежала к Ингверу, ожидая похвалы. Он с удовольствием почесал волчицу за ухом.
   - Сейчас все можете отдохнуть, а к полудню займёмся костром для похорон наших погибших товарищей. Наш комвис лежит раненый, поэтому не сможет проводить вас в гридню. Да вы и сами туда дорогу знаете, - Дюжван поклонился дружинникам и пошёл дальше. Он замещал раненого Готтена, поэтому все заботы выстоявшего в битве Орельстадира легли на его плечи.
  

6

  
   После полудня их разбудили. Выйдя из ворот бурга, Ингвер увидел тянущуюся на вершину соседнего холма вереницу людей. Они носили туда дрова, сооружая погребальный костёр для Уходящих Воинов.
   Неподалёку женщины готовили пищу для поминальной тризны. Посмотрев вокруг, Ингвер с удивлением заметил, что там, где ночью бушевало золотое пламя, сейчас зеленеет молодая трава. От сгоревших глубоководных не осталось даже пыли. Подростки, радостно галдя, таскали на волокушах изрубленные тела жабоидов к Орели, очищая пространство вокруг бурга. Орель уносила трупы в Синд, а Синд нёс их в Пунтийское море, в пучинах которого обитали отвратительные сородичи мерзких тварей. С этого момента вода глубин Пунтийского моря и начала портиться. Вызванные Иеужей из иного мира существа, большей своей частью, навеки покинули Пунт. Так вода, ценой собственной жизни, защищала арья.
   Ингвер со своими воинами подошёл к группе дъарья, которые тянули на холм к костру драккар, предназначенный стать погребальной ладьёй для всех людей, павших в битве. Сменив уставших, воины взялись за верёвки. Вскоре драккар был размещён на огромном штабеле дров и обложен по бортам вязанками хвороста. В него стали сносить убитых, уже переодетых в их лучшие одежды. Рядом с каждым - будь то воин, женщина или ребёнок - клали меч, копьё и щит. В головах ставили горшочек с варёным мясом. Женщинам, кроме оружия, к поясу привесили кисеты с инструментом для рукоделия. Все они, павшие в бою, были достойны пребывания в Сварге. Когда уложили всех погибших, их присыпали красной охрой (охрой же было посыпано и днище драккара), символизирующей кровь, огонь, солнце и возрождение. Потом полили тела пивом и кровью жертвенного коня, после чего брахманы с четырёх сторон света зажгли погребальный костёр. Когда огонь начал разгораться, из толпы вышла немолодая уже женщина, неся в руках горшочек с мясом. Она ловко взобралась на костёр, взошла в драккар и, повернувшись к сородичам, крикнула:
   - Я, Ингегерда из ванов, потерявшая в битве мужа, сыновей и внука, отправляюсь с ними в Путь, чтобы быть не обузой в бурге, а опорой моим погибшим. За оставшимися внуками присмотрят матери. До встречи в Сварге, сородичи!
   С этими словами Ингегерда вонзила себе сверху за левую ключицу длинный узкий кинжал, по самую рукоять. Языки пламени и клубы дыма окутали драккар, и вскоре он сам стал огненным цветком на вершине холма. Дым погребального костра столбом струился ввысь, прямо в зенит, и это было хорошим знаком как для Уходящих, так и для остающихся.
   - Да упокоитесь вы в Сварге!- произнёс старший брахман после того, как Боян спел гимн погибшим.
   - Да упокоитесь вы в Сварге!- повторили присутствующие и пошли от догорающего костра к котлам поминальной тризны. После нескольких бочек пива грусть у живых сменилась весельем. Они вспоминали славные дела погибших, пели посвящённые им песни. Нельзя было лить слёзы - ведь павшие в бою попадали туда, где Степь Небесная полна тучного скота, где царят веселье и радость. А человек жив на земле до тех пор, пока о нём помнят. Потому сейчас пели хвалебные гимны и в честь далёких предков - да возрадуются они в Сварге, взирая на славных потомков!
   Одно было удивительно для Ингвера - на тризне не пили Сому. Мудрый Боян разъяснил ему, когда конунг спросил его об этом: дъарья являются "младшими" арья, и поэтому вкушать Сому имеют право только при Обряде Посвящения в Воины или по принятию в Киммерийский Орден. Орденцы считались богоравными в своей доблести и поэтому у них не существовало клановых различий - Орден стоял НАД обществом, своей сакральной мощью защищая мир арья от чёрной волшбы проклятых колдунов. И только подобные Иеуже выродки могли иногда пробить эту защиту. Менее могущественные чаще всего при первой же попытке колдовского нападения на мир арья погибали, захлебнувшись в собственном дерьме, отраженном от ментального щита Киммерийского Ордена, прикрывающего весь мир арья. В случае же большой войны с не-арьями, Орденцы были основной ударной силой, поскольку почти все они обладали даром Воина-Оборотня, неуязвимого для оружия. Также Орденцы возглавляли походы в дальние пределы, когда на живущих там арья нападали иные племена и возникала угроза существованию мира арья в данном пределе. И, наконец, Орден не давал разгораться кровопролитным войнам между кланами арья. Сотня - другая угнанных коров и десяток - другой погибших в этой стычке воинов не могут быть причиной для резни между кланами. Особенно актуально это проявилось после распада общеарийской империи Ариана Веджи. Да и распалась Ариана из-за того, что Орден, отражая ментальную атаку на Сердце Арианы, не смог отреагировать на нападения колдунов одновременно на все пределы. Потом, конечно, лавина арья пронеслась по всей Ойкумене, вырубая Зло, но чёрное дело было сделано - и собрать воедино все пределы заново оказалось гораздо труднее, чем изначально. Кроме того, Орденец мог быть третейским судьёй в споре между любыми арья или даже кланами арья. И его решению обязаны были повиноваться все и беспрекословно.
   Беседу Ингвера и Бояна прервал Дюжван. Поднявшись с чашей пива в руке, он громовым голосом перекрыл гомон толпы.
   - Сородичи! Эту чашу я хочу посвятить тем, кто помог нам в ночной битве - конунгу Ингверу из Киммерийского Ордена и его храброй дружине. Они бились вместе с нами против гнусных тварей, а Боян из Киммерийского Ордена, дружинник конунга Ингвера, призвал всеиспепеляющий Огонь Небесный, поглотивший глубоководных жабоидов. Встанем же и стоя поприветствуем конунга и дружинников! И девушки их тоже отличились в битве. Дралась с водной нелюдью и волчица конунга Ингвера. Слава берсеркрам и улфхедхнарам! Слава миру арья! Слава Богу-Отцу нашему Сварогу-Сурье! Хао!
   - Хао! Хао! Хао! - дъарья поднялись и выпили здравицу. Теперь гости должны были ответить Дюжвану, возгласив здравие дъарья. Поднялся Боян.
   - Эту чашу я посвящаю чтящим закон гостеприимства - право Земли, Воды и Огня - Мы, дружинники конунга Ингвера, и сам конунг счастливы, что нам довелось сражаться плечом к плечу вместе с отважными дъарья. И хочу сказать словами древнего гимна, обращаясь в первую очередь к женщинам Орельстадира:
   - Пусть принесут они богатство,
   Пусть принесут они сыновей,
   Пусть принесут они тех,
   Кто станет героями!
   Такими же, как их отцы - слава вам дъарья! Слава вашему бургу! Слава миру арья! Слава Солнечному Богу-Отцу нашему! Хао!
   И опять над землёй прокатилось громогласно:
   - Хао! Хао! Хао! Гур-р-р-Рао!!!
   В Орельстадире Ингверу пришлось задержаться до следующего новолуния - пока не поджили раны Орели и Ворсклы, полученные сарматками в битве с глубоководными. Женщины дъарья сшили новые одежды Ингверу и его спутникам взамен изорванных в бою. Детишки - те чуть не дрались за право поухаживать за конями дружинников, а воины-дъарья каждый вечер развлекались, слушая Бояна, который пел им старые саги. Кроме этого, Наставник нашёл в службе брахманов Орельстадира некоторые отступления от канона, поэтому дни он проводил, вырезая на тонких берёзовых дощечках руны древних гимнов - чтобы у брахманов перед глазами всегда был канонический текст. Особенно это касалось формул, которые необходимо было произносить на Прамо - языке Солнечного Бога-Отца. Тут нужна была предельная чёткость произношения.
   Дружинники Ингвера тоже не скучали - днём они совершенствовали своё боевое мастерство, вечером слушали Бояна, а на ночь уходили к молодым вдовам, которых старейшины бурга обязали стать матерями детей великолепных воинов. Близился день равноденствия.
   После праздника Ингвер отправился в путь. Проститься с отрядом вышло всё население Орельстадира. Готтен, опираясь на посох, стоял впереди своих сородичей. Дружинники Ингвера, держа в поводу коней, подняли руки в приветственном жесте.
   - До свидания, дъарья Орельстадира! Пусть сердца наши всегда помнят вас - где бы мы ни были. Су асти!
   - Су асти! - отозвались дъарья, печалясь тем, что воины покидают бург. И, скорее всего, навсегда. Дружинники сели на коней и поехали не оглядываясь. Оглянуться - плохая примета, а они и так знали, что жители бурга будут стоять и смотреть им вслед до тех пор, пока отряд не скроется из виду.
   Орель и Ворскла гордо ехали на конях, подаренных Готтеном. Ещё четыре лошади везли во вьюках провиант и тёплую одежду. Приближались холода, и кто знает - будет ли у дружинников возможность вовремя обзавестись всем необходимым.
   Ингвер уверенно вёл свою дружину, с каждым шагом приближаясь к мигу встречи с проклятым триполийским колдуном Иеужей, творящим свою чёрную волшбу где-то в Мёртвом лесу.
  

7

  
   - Боян, ты уже рассказывал про Иеужу, а что случилось с Аниуз после того, как она заключила Договор с силами Тьмы? - поинтересовался Ингвер.
   - После этого Аниуз ушла из мира и поселилась в пещере, где-то в горах Карпахи. Со дня заключения ею Договора её никто не видел, но она не умерла, не исчезла из нашего мира - перемещение колдуньи такого уровня вызвало бы сильное возмущение энергетического поля, которое несомненно зафиксировали бы брахманы арья. Напротив, иногда улавливаются всплески энергии, которые говорят о том, что Аниуз по-прежнему жива и колдует. Обычно после этого на мир обрушиваются беды - наводнения, землетрясения, засухи... Брахманы и маги арья считают, что Аниуз действует как посредник между Абсолютным Злом и силами Тьмы.
   - А разве Абсолютное Зло не подчиняет себе тёмные силы и не руководит ими?
   - Абсолютное Добро и Абсолютное Зло суть есть только абстрактные категории. Их не существует в действительности. Реальность - это Единый Бог, Который есть Абсолютный Дух Доброты и Доброго Зла. Дух и Антидух постоянно борются между собой. И мы помогаем Духу побеждать Его врагов.
   - Но почему тогда не перенести в наш мир отношения Абсолютной Доброты? Отчего наши маги, объединив усилия, не создадут своей волей царство Света на земле? Или это выше их сил?!
   - Видишь ли, Ингвер, в нашем мире не может быть чего-либо абсолютного. Это и плохо, и хорошо. Как можно познать Добро, не отведав от Зла? И не всё то, что для отдельных народов и отдельных людей - Добро, является добром для других. Такой вот простой пример: расширяя своё жизненное пространство, осваивая новые пастбища для скота, арья потеснили очень много других народов. Для арья это хорошо, остальным - плохо. Тем более, что некоторые из тех народов полностью полегли под арийскими топорами. Кое-где расплодившиеся триполийцы распахивают наши пастбища. Для них это Добро, для нас - Зло. Наказывая за это триполийцев и восстанавливая наше Добро, мы приносим Зло земледельцам. И так до бесконечности! Нет, конунг, силы Тьмы и Света должны находиться в равновесии - потому мы празднуем символическую их борьбу в дни солнцестояний и мир между ними во время равноденствия. Борьба противоположностей влечёт за собой развитие, иначе - застой и вырождение. Как ты думаешь, отчего распалась Ариана Веджа?
   - Нас подло предали триполийские жрецы, которых допустили к управлению покорёнными нами народами в южных пределах!
   - И это правда. Но основная причина в том, что арья, разнежившись в тёплых краях, обленились, забыв законы общества. Они перестали ценить заслуги, поставив выше этого простое право наследования. В результате воинская варна утратила приток свежей крови от "младших" арья, что вызвало застой и разложение - ведь в воинской варне стали накапливаться те, кто не имел природного права быть Воином! А триполийские колдуны умело этим воспользовались, организовав тотальное колдовское нападение на Сердце Арианы - на нашу Степь Киммерийскую. Потому и произошла Мировая Война. А Сердце Арианы, не выдержав горя - когда арья под предводительством Орденцев были вынуждены рубить пусть плохих, но арья - а среди них было много просто обманутых - Сердце Арианы застыло.
   - Но ведь в других местах всё было правильно, как же так?!
   - Беда не приходит одна. Равновесие нарушили и
   чаши весов Добра и Зла пришли в движение. Если раньше они слегка колебались, то теперь Зло явно перевешивает. Аниуз, Иеужа, Санзар, Калган и другие могущественные стигийские и триполийские колдуны всего-навсего не дают восстановиться равновесию. Они знают - если арья вновь станут единым народом, то по земле прокатится такое истребление колдунов, что предыдущих два покажутся детской забавой. А так мы заняты сугубо своими проблемами, грызёмся между собой, нарушаем Предвечные Законы...
   Хорошо ещё, что Киммерийский Орден не допускает распространения заразы в Сердце Арианы, хотя щупальца враждебного влияния всё чаще проникают в нашу Степь. Но мы соблюдаем традиции предков и стараемся пробудить к жизни Сердце Арианы. А это очень трудно. Многие кланы арья уже растворились среди иных народов - особенно в южных пределах. Где сейчас сумеры, наши ближайшие родственники? Их нет. Они смешались с джувами, приняли их обычаи и шипящий язык, а триполийские колдуны ввели в обиход кровопролитные культы, принося в жертву демонам самых лучших людей. А разве арья может принести в жертву арья? Только сам себя, добровольно. В этом праве свободного выбора и заключается главная причина того, что в Сердце Арианы всё ещё теплится жизнь, пусть больше в нашем сознании - но оно живёт, по Предвечным Законам. А отними у нас право выбора - и мы станем как все: низкими, злобными, завистливыми и кровожадными. Ты знаешь, как триполийцы приносят жертвы своим лжебогам?
   - Конечно! Прежде чем убить человека, они его долго мучают, наслаждаясь страданиями жертвы сами и ублажая ими демонов, которых они называют своими богами. И пытаются навязать эти изуверские культы всем - даже арья!
   - Верно. Именно арья - их главная цель. А Истинному Богу-Отцу нашему, противно не посланное Ним страдание. И потому в отличие от триполийцев - мы считаем Богом избранным человека счастливого, сильного, умного - а не умственно и духовно увечного, придумывающего для себя и других всё более невыносимые муки. Единственное страдание угодно Богу-Отцу от арья - это смерть в бою за правое дело или от ран, полученных в этом бою. И опять же - есть право выбора: кто не хочет быть обузой сородичам, тот может уйти, принеся себя в жертву собственному клану, его процветанию. Или - всему миру арья. И это мудро и правильно.
   - Скажи, Боян, а ты знаешь, какая участь ожидала Орель и Ворсклу в триполийском плену?
   - Ещё бы! Они должны были попасть в подземный храм Ужвы, что на берегу Дрягвы. Там, в абсолютной темноте, в глубокой пещере, по щиколотку в воде, они провели бы три года, три месяца и три дня. Затем, с повязками на глазах, жрецы Ужвы, наряжённые змиями - а среди них, кстати, есть и настоящие змиелюди! - вывели бы их в наземный храм и в полдень повязки должны быть сняты. В результате наступит полная слепота. Ты понимаешь, Ингвер - Свет ослепит их! Затем, убедившись, что девушки действительно ослепли, жрецы в полночь вновь уводят их в подземелья, где содержат в тепле и неге три года, три месяца и три дня. В это время змиелюди сожительствуют с пленницами. Детей, рождённых от них, увозят далеко на юг, в те края, что раньше назывались Муспельхейм. По прошествии этого срока девушек ночью выводят на поверхность и мучают семь дней и семь ночей, но так, чтобы не повредить кожи. После этого их сажают на три дня в проточную воду, сломав кости рук и ног, а когда наступает середина третьей ночи - аккуратно снимают кожу и, ещё живых, топят в соляном растворе. Кровь, пролитая при снятии кожи, тщательно собирается для использования в колдовских ритуалах, засоленное мясо пожирают жрецы в их праздник Чёрной Луны, а на специально обработанной
   коже колдуны пишут свои проклятые книги.
   Какое-то время Ингвер ехал молча, нахмурившись. На его лице читалось отвращение. Затем он снова повернулся к Бояну.
   - Скажи, Наставник, почему мы до сих пор не уничтожили рассадники мерзости - триполийские храмы вместе со жрецами - мучителями? Почему в пределах бывшей Арианы - за Синдом - благоденствуют змиелюди, которых наши предки когда-то выбили в Необитаемые Земли Муспельхейма, где бродили только злобные двупади?! Как можно терпеть это святотатство рядом с Сердцем Арианы?!! - Ингвер в сердцах выхватил лук и стрелу и, не целясь, сразил ни в чем не повинную сороку, с любопытством рассматривавшую всадников. Отерев кровь со стрелы и вернув её в колчан, Ингвер снова заговорил.
   - Все места сборищ колдунов, которые они называют своими храмами, мы сожжем. Все, какие сможем. Всех попавшихся по пути колдунов - убьём.
   - Храмы их спрятаны среди болот, куда тяжело добраться верхом. Кроме того, они прикрыты колдовской завесой - можно хоть год бродить вокруг и не заметить его. И потом - потребуется убивать и всех триполийцев, ведь очень многие из них стремятся захватить хоть раз в жизни хоть одного арья и отдать его жрецам. За это триполийцу разрешают целый лунный год участвовать в храмовых церемониях. А это для них - большая честь.
   - А что делают с захваченными мужчинами-арья?
   - Их в течение месяца мучают в подземельях, потом выводят на поверхность и распинают. Если распятый не умер до заката солнца, то его рассекают на куски. Тела же идут в пищу колдунам - жреческой верхушке, змиелюдям и песиголовцам. Это для них не просто еда - они верят в то, что с мясом арья к ним поступает энергия Космоса. К тому же съеденные ими арья навсегда лишаются возможности попасть в Сваргу или возродиться в этом мире. Души съеденных низвергаются по ледяному мосту в Нифлхейм, где скитаются, голодные, в холодном мраке. Таким образом колдуны убивают сразу двух зайцев - получают доступ к высшей энергии и сокращают в этом мире количество арья - ведь нашим бессмертным душам из Нифлхейма выхода нет.
   - А у колдунов есть души?
   - У этих квази-людей и души поддельные. Возрождаться они могут только три раза - и то лишь тогда, когда кто-то очень могущественный призовёт их из Царства Мрака, где нет ничего - даже пустоты. Именно поэтому триполийские колдуны так озабочены поиском искусственного бессмертия - они не хотят в Ничто и в Никуда.
   - Отправим! - зловеще ухмыльнулся Ингвер,- Но отчего бы не искоренить вообще все племена триполийцев, как несущие зло миру арья?
   - Опять же - нельзя нарушать Равновесие. Если они есть, то для чего-то нужны - сейчас или потом... Ведь терпим мы комаров, мух, клещей. Мир хрупок, нельзя из него выхватывать целые куски - он распадётся на части, поскольку все звенья в его цепи взаимосвязаны. А если наш мир рухнет, то и Сварга нам будет заказана. К тому же триполийцы платят нам дань зерном. Даже под стенами бургов Киммерии кое-где есть триполийские поселения - им выделили часть земли под пашни. Ты-то сам, скажи, возьмёшься за соху?
   Ингвер с суеверным страхом посмотрел на свои ладони, потом высокомерно заявил:
   - Да я скорее себе руки отрублю!
   - Вот видишь, - продолжил Боян, - Раньше, во времена расширения Ариана Веджи, когда триполийцев становилось слишком много, часть из них отправляли на новые земли под конвоем арья. Тогда в старину, существовал Порядок...
   - Бург! - закричал тут Арс и беседа прервалась.
  
  
  

8

  
   Боян заметно повеселел при виде большого бурга на противоположном крутом берегу Синда. Это центральный, главный бург Полянской земли.
   - Видите, он гораздо больше, чем у нас в Степи любой из бургов. Здесь живёт конунг полян, оттого и поселение называется Киевым - по титулу их конунга, Кия полян. Поляне - один из кланов дъарья, но правят ими потомки асов, основавшие в незапамятные времена Киев бург. Обычаи тут довольно сильно отличаются от тех, которые привычны нам. Триполийцы тут составляют почти половину населения, потом по численности идут дъарья, а настоящих арья совсем немного. А из-за того, что в массе своей арья сильно смешались с дъарья, то ныне они мало чем отличаются от полян-дъарья во внешности и в обычаях, Гора, на которой стоит бург Кия, издревле считалась святой, поэтому здесь обитает много мудрецов-брахманов при храмах в священных дубовых рощах. Они умеют врачевать, предсказывать будущее, видеть прошлое. Отсюда они, как и из чертогов Гимлы - помните Ашоку? - расходятся во все пределы Арианы в поисках нового Знания и неся своё Знание всему миру арья. Они же в первозданной чистоте хранят Законы Отца нашего Сварога и тексты гимнов, которые нужны в обрядах арья. Главный из брахманов одним только своим словом может отменить любое распоряжение конунга полян - так велико уважение к Высшей Мудрости Арья, которую он олицетворяет. Выше этого мудреца только главный брахман святилища Сварога, что в двух днях пути от Лугхейма.
   Когда Ариана Веджа ещё только рождалась, здесь не было динарцев-триполийцев. Вся эта земля, от правого берега Синда и до гор Карпахи, называлась Асгард. На севере её ограничивал Великий Лёд. А ещё раньше подо льдом были и эти места - до самых порогов Синда. Здесь же, посреди ледяной пустыни, возвышалась обитель богов - гора Меру. Так записано в древних текстах крепкими рунами священного языка Прамо. В Киевом бурге мы поговорим с брахманами святилища Перуна. Они противостоят Иеуже с того момента, как он только начал творить свою чёрную волшбу. Но, после Договора Аниуз, маги арья лишены возможности атаковать Иеужу. Это должен сделать ты - Ингвер, оружие Бога-Отца нашего Сварога, а маги и брахманы Сварога - Перуна - суть руки, это оружие направляющие. Здесь мы узнаем точно, как нам попасть к Мёртвому лесу и что надо делать тебе, а что - нам, чтобы уничтожить проклятого колдуна, сына триполийской змеи и стигийского змея.
   Едва кони дружинников вошли в воду Синда, чтобы переправиться к бургу Кия, поднялся сильнейший ветер. Он пригнул к земле кроны вековых дубов, поднял волны на только что спокойной реке, рвал одежду и, казалось, не пускал к Киевому бургу, отталкивал от Синда Ингвера и его отряд. Сквозь рёв ветра до Ингвера донёсся едва различимый голос Бояна:
   - Это козни проклятого Иеужи! Вперёд, конунг!
   Шаг за шагом, преодолевая упругую преграду урагана, кони вошли в Синд. Когда они поплыли, ветер словно обрубило мечом - только вырванные с корнем деревья напоминали о том, что здесь только что бушевала вызванная злым колдовством буря.
   - Он боится тебя, Ингвер, - сказал Боян уже на правом берегу Синда. В это время Гелла, подбежав к Ашве, весело отряхнулась. В окружившем её облаке брызг воссияла радуга, расцветив улыбками лица дружинников
   - Хороший знак! - Ингвер похлопал волчицу по загривку, - Спасибо, Гелла! Пусть твоя еда всегда будет сытной!
   По дороге от Киева бурга, опираясь на высокий - выше головы - дубовый резной посох с золотым трезубым навершием, медленно шёл к отряду старик в белой длинной, до земли, одежде, сопровождаемый десятком таких же, как и он сам, старцев. На их посохах навершия были разные. Ингвер с удовольствием заметил среди них знакомый и близкий ему знак Сварги.
   Когда процессия, приблизившись, остановилась, дружинники низко поклонились волхвам.
   - Су асти, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена!
   - Су асти, Боян из Киммерийского Ордена!
   - Су асти, арья из дружины конунга Ингвера!
   - Я - Вотан, Верховный волхв Перуна, Хранитель Знания. Мы давно ждём вас. И день, в который вы пришли, сулит удачу. Су асти и вам сарматки, потерявшие Имена! Сегодня решится ваша судьба, поскольку в Киевом бурге гостит Ипполития, Верховная Наставница Сарматок. Суд над вами свершится вечером, в гридне Кия Полянского, Ярла Видана. А пока - все идите за мной!
   Вотан развернулся и зашагал по ответвляющейся от главной дороги хорошо утоптанной тропе к подножию горы. Вскоре путники подошли к бревенчатой стене, прорезанной высокими двустворчатыми воротами. На левой створке киноварью горела руна Ас, на правой чёрным цветом была начертана руна Одал. Посередине ворот, на обеих половинах во всю их высоту проходила белоснежная широкая полоса, образуя руну Ис. Вотан подошёл к воротам и сказал:
   - Рунами крепкими были украшены
   Слейпнира зубы,
   Щит Бога Света
   И санный подрез!
   Ясень, любимый людьми,
   Поднялся высоко;
   Держится стойко на месте своём,
   Хоть и много приходит врагов,
   Чтоб его побороть!
   Нет человека на свете,
   Кому не мил был бы домашний приют,
   Где благоденствие мирно царит
   И где дом - словно полная чаша!
   Светлым искристым ковром
   Лягут иней и снег по зиме
   На дороги богов и людей.
   Не сдержать ледяного потока,
   Струящего мудрость веков!
   От золотого трезубца на вершине посоха Вотана отделилась молния и, растроившись, вонзилась в руны на воротах. Створки дрогнули и сами собой распахнулись.
   - Коней и волка оставьте здесь. В этом месте ничего с ними не случится, а уходить отсюда они сами не захотят, - бросил Вотан на ходу, направляясь во внутрь ограды святилища. Войдя в ворота, Ингвер с удивлением заметил, что на стойках нет креплений для засова. Это, как и отсутствие сторожевых башен, заставило его спросить у Бояна:
   - Наши святилища не запираются потому, что у нас нет таких племён, которые могли бы напасть на них. Даже изгои-арья не отважатся оскорбить Бога-Отца, вломившись в его обитель. Но почему тут, где арья в меньшинстве, такая беспечность?
   - Заклинания, наложенные на ограду и ворота, способны не только сдержать нападающих, но и просто не подпустить их. Ни один из враждебных колдунов, включая Иеужу и Аниуз, не способны разрушить чары магов арья, сотканные из энергии святого места.
   Тем временем они подошли к Странноприимному дому. Перед входом стоял накрытый белёным холстом стол с лавками. Храмовые послушники суетились вокруг стола, расставляя посуду.
   - Войдите в дом, переоденьтесь в сухую одежду и выходите обедать. Мокрые вещи оставьте в доме - о них позаботятся. Своё оружие также сложите там - здесь оно вам без надобности.
   Сказав это, Вотан удалился, уведя за собой остальных волхвов.
   Когда дружинники уселись за столом, то обнаружили что вся пища, поставленная им, растительного происхождения. Из напитков были молоко, квас и ключевая вода.
   - Тут не растолстеешь, - жалобно протянул Локи, рассмотрев как следует все яства, - Интересно, долго ли нам придётся жевать травку?
   Яр-Тур дружески шлёпнул его своей здоровенной лапой по спине:
   - Ты сначала похудей, а потом уж думай о мясном столе! Ишь, каша ему не нравится! Я и то не плачусь, что пива нет. А как хочется пивка хлебнуть! Жбанчик такой хорошенький... Да хоть кружку... Кром, да хотя бы уж каплю!
   Ингвер рассмеялся и принялся за еду. Вскоре миски перед воинами были пусты и сверкали, как вымытые. Пища, хоть и без мяса, была на удивление сытной. Никому не хотелось и шевелиться.
   - Кром, да тут и собаку не надо заводить! - Освальд показал на пустую посуду, - Вот что значит хороший кашевар!
   К столу подошел послушник и пригласил гостей отдохнуть. Войдя в Странноприимный дом, дружинники повалились на сенники и тут же заснули. Разбудили их звуки ударов в медную доску. Брахманы начинали вечернюю службу. Ворота святилища распахнулись и к алтарю, стоящему на вершине горы, двинулась процессия. В зал, где отдыхали воины, вошёл давешний послушник и сказал:
   - Ваша одежда высушена и починена, кони и волчица накормлены. После вознесения молитв Вотан пойдёт в Киев бург, где будет ждать вас у Ярла Видана на подворье. Я приведу вас туда.
   Сонное состояние как рукой сняло. Быстро переодевшись и побрившись, дружинники вооружились и пошли следом за послушником к бургу, ведя коней в поводу. Подойдя к воротам бурга, воины подивились высоте вала, на котором ещё возвышалась стена из вкопанных стоймя дубовых колод в обхват толщиной. От стен вниз, к Синду, сбегали землянки и полуземлянки триполийцев, среди них густо пестрели расписанные цветной глиной мазанки старожилов. Вокруг сновало множество людей. Подъемный мост через ров был опущен, ворота, окованные медью, раскрыты. От стражников отделился старший дозорец и, подойдя к Ингверу, сказал:
   - Су асти, конунг! Я, Олель из асов, сын Люта, Страж Золотых Ворот Киева бурга, прошу тебя и твоих воинов следовать за мной. Вас уже ждут.
   Пройдя ворота, дружинники Ингвера вышли на главную улицу, которая вела к подворью Кия Полянского Ярла Видана. Перед подворьем простирался обширный майдан, посреди которого был вкопан столб. К столбу за поднятые вверх руки был прикован триполиец, вокруг стояли брахманы и воины. Лицо триполийца густо заросло длинной косматой чёрной шерстью, из которой торчал хищно изогнутый хрящеватый нос с толстыми ноздрями да злобно сверкали тёмные глаза. Голое тело триполийца также было покрыто чёрным курчавым волосом. Локи обращаясь к товарищам, весело произнёс:
   - Если у него красный зад, то это явно джавва с оторванными крыльями!
   Один из воинов, стоявших у столба, оглянулся на подошедших и ответил:
   - Ты прав, дружинник, хоть и не совсем. Перед тобой действительно не человек. Это выведенный чёрными колдунами Триполи плод противоестественного соития динарки с крылатым джаввой. Его поймали сегодня дозорцы в лесу возле бурга. Их была целая стая, этих злобных ублюдков, похитителей детей арья! Сейчас мы хотим узнать у него, единственного уцелевшего из стаи - откуда, из какого логовища выползли они творить зло на нашей земле. Я, Кий Полянский, Ярл Видан из асов, сын Адлер-Вилиготона, приглашаю вас принять участие в допросе этого существа. Оно умеет говорить не только по-триполийски, но и на языке арья.
   - Я, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена и мой полко благодарим тебя, Кий Полянский Ярл Видан из асов, сын Адлер-Вилиготона, за приглашение и с удовольствием принимаем его.
   - Тогда продолжим. Вотан, действуй.
   Вотан направил на человекоподобную тварь указательный палец:
   - Так откуда вы пришли? Говори!
   От пальца к голове существа протянулась дрожащая голубоватая линия, потрескивающая и мерцающая. Когда она упёрлась нелюди в точку между бровями, существо задёргалось и, с трудом выговаривая звуки человеческого языка, заговорило на диалекте дъарья.
   - Мой пришёл из болота север-запад, далеко. Мой не знать, как называть места по который мой и остальной дуппа пришёл. Все шёл за дети по линия, который был у каждый дуппа в голова. Дуппа отходить от линия - голова болеть. Вот. Мой сказал то, что есть.
   - Эта линия сейчас есть в твоей голове?
   - Да, мой голова есть тот линия.
   - Откуда она идёт?
   - Мой не уметь показать рука - твой воин привязать мой к дерево. Дуппа показать нос там, где откуда дуппа все пришёл сюда.
   И дуппа повернул человекоподобное рыло на северо-запад. Тут же два волхва подскочили к нему с колышками в руках. Один колышек был вбит в землю точно под носом пленного зверя, другой - по прямой линии от носа, на расстоянии чуть больше роста человека. Между колышками прочертили линию, посередине которой указали направления на север и юг второй чертой и третьей - на восток и запад. Вынув из рукава кусок тонкой отбеленной кожи с нарисованной картой Полянской Земли, Вотан сориентировал карту по сторонам света.
   - Проклятый Иеужа выполз за пределы Мёртвого леса! - провозгласил Вотан, - он засел в другом своём логове, ближе к нам, возле капища Ужвы на Дрягве. Там он ждёт, когда вернутся дуппы с добычей.
   - А разве проклятый Иеужа не знает, что дуппы убиты? - спросил Ингвер.
   - Нет. Нам удалось создать при помощи Силы энергетический образ стаи дупп, поэтому Иеужа считает что с ними всё в порядке. А мысли пленного мы блокировали, так что он не может подать сигнал бедствия своему господину.
   - Ещё что-нибудь можно узнать у этой твари? - задал вопрос Ярл Видан.
   - Нет. Этот дуппа уже не нужен.
   - Тогда убейте его! - приказал Кий Полянский своим воинам. Тотчас два меча с хрустом перечеркнули косым крестом тело дуппы. Разрубленное на шесть частей, оно упало на землю перед столбом, и только прикованные передние конечности повисли на цепях, судорожно хватая когтями воздух. Потом они дёрнулись и замерли. Один из воинов ударил мечом по запястьям, чуть выше наручных колец, и гнусные лапы мерзкого существа упали на изрубленный труп, выскользнув из оков.
   - Сожгите это, - брезгливо бросил Ярл Видон своим воинам и, обернувшись к Ингверу, произнёс, - Пойдём в Зал Совета, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена. И вы, воины конунга, идите с нами!
  

9

  
   Вместе собирайтесь! Вместе договаривайтесь!
   Вместе настраивайтесь в ваших помыслах,
   Как некогда боги, настроенные вместе,
   Сидели у своей доли при жертвоприношении.
   Единый совет, единое собрание,
   Единая мысль с душой у них.
   Единый совет я даю вам,
   Единым жертвенным возлиянием жертвую вам.
   Единым да будет ваш замысел,
   Едиными - ваши сердца!
   Единой да будет ваша мысль,
   Чтобы было у вас доброе согласие!
   Пропев слова древнего гимна, Вотан плеснул Сому в огонь на жертвеннике. Шарообразный клуб пара поднялся к потолку Зала Совета и осел на нём мельчайшими каплями влаги. Убелённые сединами волхвы довольно закивали головами в знак одобрения. Наставник Боян переглянулся с Верховной Наставницей. Возлияние Сомы было принято. Солнечный Бог-Отец Сварог, податель Жизни, был благосклонен к собравшимся. В зале, кроме волхвов, Кия Полянского и Верховной Наставницы, находились и все дружинники Ингвера во главе со своим конунгом. Их спутницам было велено дожидаться за порогом, когда их позовут в Зал Совета для вынесения приговора - может быть, преступницы найдут слова для смягчения своей участи.
   - Воины полко Ингверова, от бурга Киева вам выходить на смертельную схватку с проклятым Иеужей - немедленно. Сегодня единственный день за сто восемь лет, когда выступление в поход однозначно принесёт победу над ним. Все те, кто останется жив, будут достойны Киммерийского Ордена. Те, кто погибнет, - станут легендой в мире арья, обретя счастье в Сварге. Сейчас вам подготовят сумки с едой и вы отправитесь завоёвывать славу для Киммерии и искру жизни для Сердца Арианы. Руны ещё сказали, что вы можете взять с собой в поход спасённых вами сарматок. Аниуз покинула свою пещеру и уже на полпути к Иеуже. Чтобы завершить тринадцатилучевую звезду, оберегающую от Тёмных сил, с вами поедет и одна из Наставниц. Хитрости женщины, пусть это и Аниуз, способна распознать только женщина. Хельга присоединится к вам на выезде из бурга. А теперь - призовите преступниц в Зал Совета!
   Вотан замолчал и отступил к стоящим за ним волхвам. Зато на его место вышла Верховная Наставница. Тем временем в зал ввели девушек. Радостными их назвать означало бы очень сильно погрешить против истины.
   - Что можете сказать в своё оправдание вы, чьи Имена утрачены? Какое наказание вы выбираете для себя? Отвечайте!
   Сарматки переглянулись и за обеих ответила Орель.
   - Мы заслужили смерти, Верховная. Просим только об одном - стать жертвой для ниспослания Отцом нашим, Солнечным Богом Сварогом, удачи в походе конунга Ингвера - если только сочтёте нас достойными стать жертвой великому делу. А если нет - то убейте нас боевым оружием, чтобы мы могли, возродившись потом в этом мире, искупить новой жизнью свою вину. Больше нам не о чем просить.
   Верховная Наставница улыбнулась и, приложив к сердцу правую руку в жесте клятвы, произнесла:
   - Перед Солнечным Богом-Отцом Сварогом, перед людьми мира арья, своей волей выношу вам, нерадивые, приговор: жертвой вашей да станет путь ваш с дружиной конунга Ингвера. Искуплением преступления вашего будет защита дружинников от козней Аниуз. Поступайте в пути так, как велит вам женское сердце в отношении всего подозрительного, а остальное вам разъяснит Наставница Хельга, которая тоже отправляется в этот поход. Если вы с честью вернётесь из похода или сложите головы в бою, то ваши Имена вернутся к вам. Если нет, то никто никогда не вспомнит, что вы когда-либо жили в этом мире. Даже ваши родственники. Теперь исчезните с глаз моих!
   Девушки, поклонившись Верховной Наставнице, волхвам и Кию Полянскому, поспешно удалились из зала.
   Вотан вновь выступил вперёд.
   - Подойди, Ингвер, ко мне и получи руну, оберегающую от злой волшбы. Носи её на сердце, и она защитит как тебя, так и твоих воинов в походе насколько можно защитить вас от триполийских колдунов. Полагайся не только на зрение глаз своих, но смотри и душой - не все, кто назовёт себя другом, будут друзьями; но не все те, кто кажется врагом, враги есть. Решения твои да будут мудры и спокойны. Отныне - вы Воины-Зико, борцы с колдунами!
   С этими словами Вотан повесил на шею Ингверу силковый шнурок со сверкающей золотом на серебряном диске руной Альгиз. На обратной стороне амулета горели две руны Зигель, от которых лучами расходились двадцать четыре руны Тейваз. Остальные волхвы подошли к дружинникам и одели на них подобные же амулеты, за исключением того, что сдвоенная Зигель была и на лицевой стороне оберега.
   - Да хранит вас наш Солнечный Бог-Отец Сварог. Теперь идите. Су асти!
   Воины поклонились и вышли на подворье. Следом за ними пошёл и Ярл Видан.
   - Около седла у каждого из вас висит громовая палица-ваджра. Эти палицы хранились в Киевом бурге с тех времён, когда Ариана Веджа простирала свои крылья над всем миром. Они некогда принадлежали герою Индре. Теперь же вы увозите их с собой. Ваджра арья имеет могучую силу - после её удара не выживает ни один колдун, как бы ни был он силён. Именно удар ваджры может оборвать мерзкое существование Иеужи и Аниуз. А когда колдуны обездвижеют после громового удара, водрузите их тела на колья из осины - пройдя сквозь тело, кол пронзит их чёрное сердце снизу, с той стороны, с которой не достанет оружие. Так поступал Индра, воюя с троянскими и стигийскими колдунами, так должно поступить и вам. Удар ваджры даёт возможность не таскать за собой богомерзкий труп, чтобы подвесить его на берегу Синда - сущность колдуна уходит безвозвратно. И пусть удача будет вам спутницей. Су асти!
   После этого Кий Полянский удалился в Дом Совета. Дружинники, снедаемые любопытством, принялись рассматривать ваджры. Это было древнее оружие, излучавшее спокойную могучую Силу. На отполированных дубовых рукоятях, потемневших от времени, укреплённые девятью костяными колышками, красовались крестовидные каменные набалдашники, с вырезанными на них крепкими рунами. Снизу рукоять, также расклиненную девятью кусочками кости, охватывали кольца из зуба жившего в незапамятные времена Зверя Индры, обмельчавшие сородичи которого ещё сохранились в Южных пределах. Энергия, переполнявшая палицы, срывались с них колючими искорками. Это было очень необычно, но не страшно - напротив, излучаемая ваджрами Сила наполняла сердца воинов непоколебимой уверенностью в правоте их дела. Полюбовавшись своим новым оружием, дружинники вернули его в седельные петли и, сев на коней, отправились к Золотым воротам Киева бурга. За ними следом тронулись Орель и Ворскла. Когда воины миновали подъёмный мост, из ворот на бешеной скорости, потрясающим галопом вылетел тёмно-гнедой, с белой полосой на морде конь, вместо чепрака покрытый шкурой редкого в этих местах тигра. Он нёс всадницу, бросившую поводья и упивающуюся вольным бегом могучего животного. Её посадка, густая грива каштановых волос, развевающаяся за спиной, сверкающее оружие - всё вызывало в родовой памяти арья образ амазонки, хотя последняя из амазонок исчезла из этого мира задолго до их рождения. Женщины-Воительницы стали легендой, о них пели с благоговением в мире арья и с ненавистью в мире иных народов, приписывающих своим мифологическим героям победы над амазонками.
   - Я - Хельга! - выкрикнула всадница, резко осадив коня, поравнявшись с Ингвером, - Су асти!
   - Су асти, Хельга, - сказал конунг, оценив умение Наставницы управлять конём, - Многих побед тебе, Пышногривая!
   - Благодарю за пожелание - чем больше побед будет у каждого из нас, тем лучше для Сердца Арианы!
   - Су асти, Наставница, пусть копыта твоего коня не знают усталости, пусть каждый взмах твоего меча не проходит мимо врага, - почтительно проговорила Орель, а Ворскла добавила:
   - Пусть не ржавеет твой меч в ножнах, пусть стрелы твои всегда находят цель, а наш Солнечный Отец Сварог пускай всегда будет рядом с тобой!
   Хельга рассмеялась. Затем она сурово посмотрела на девушек.
   - Посмотрим, настолько ли вы хороши в бою, насколько умеете говорить! Знайте, луговые, хотя конунг командует всем отрядом, но вами - командую Я! Я для вас командир, я для вас и судья. Именно я из вас сделаю людей! И не думайте, что для вас это будет легко и просто. По сравнению со мной Аниуз - просто любящая мамашка из триполийской веси, так что готовьтесь - я вам покажу небо с овчинку, землю с горошинку.
   Обрадовав и успокоив таким образом сарматок, Хельга поехала дальше рядом с Ингвером. Их кони, казалось, были давно знакомы. Ашва не выказывала возмущения соседством Хельгиного жеребца, хотя в походном строю не терпела лошади, идущей рядом с ней грудь в грудь.
   - Не удивляйся, конунг, - Хельга широко улыбнулась, сверкнув зубами, - Кони наши не только из одного табуна - Фактотум, лучший конь мира арья, ещё и дед твоей Ашвы.
   Ингвер с уважением и завистью посмотрел на Фактотума. Об этом коне в Степи ходили легенды. Потомство его ценилось выше всего, и многие арья во снах своих видели себя обладателями этого жеребца, что в Киммерии было пределом всех желаний. И Ашва, внучка Фактотума, была предметом особой гордости Ингвера, который - как и любой из арья - мог перечислить предков своего коня до четырнадцатого колена. Но для большей части воинов кони линии Фактотума были несбыточной мечтой - они доставались только тем, кто состоял в Киммерийском Ордене.
   - И опять не удивляйся, конунг, - Хельга снова улыбнулась, - Мы, Наставницы Солнечного Сварога, издревле, ещё со времён амазонок, имеем право на лучших коней в Степи. А так как миссия моя связана с вашей, то мне и дали для этого похода лучшего в мире коня. Где ещё место Фактотума, как не в дружине избранника Бога-Отца нашего?
   - А почему этого коня не дали мне? - с неподдельной завистью спросил Ингвер.
   - Воителя-Зико должна нести кобыла, но под седлом Зико-Воительницы должен быть жеребец - тогда всадникам легче найти взаимопонимание со своими конями. Хотя, если ты уж так хочешь, мы можем поменяться.
   На лице Ингвера отразилась целая буря нахлынувших чувств. В конце-концов справившись с собой, он надменно сказал:
   - Орден дал мне Ашву, значит Орден счёл, что она для меня подходит больше, чем Фактотум. К тому же я не вижу необходимости отдавать в чужие руки своего боевого товарища. Плохая это примета - удачи не будет.
   Хельга в восторге свистнула так, что у дружинников заложило уши, а Гелла возмущённо подпрыгнула.
   - А ты справился с соблазном, конунг. Хотя и тяжело тебе это далось. Так знай же: Ашву потому отдали тебе, что она была посвящена Сварогу. А ты - Избранник Его Воли. Да я и сама вижу это - кто бы ещё мог отказаться от Фактотума?! Ты уж прости мне эту самовольную проверку. Я больше не буду. Может быть. Сегодня.
   Ингвер рассмеялся и оглянулся на свой отряд. Дружинники ехали колено к колену, зорко посматривая по сторонам. Деревья вдоль дороги теснились всё гуще. Начиналась зона настоящих лесов.
   Путники заночевали на лесной поляне. Весело потрескивал хворост в костре, булькал кулеш в бронзовом казане, шумели деревья, кивая ветвями на свежем ветру.
   Хельга, отведя Орель и Ворсклу от костра подальше - так, чтобы не было слышно слов Тайного Знания, обучала сарматок мастерству магии Воительниц. У костра тоже не молчали. Боян в который раз, чтобы это навеки запало в душу и разум, поучал молодых воинов.
   - Каждый арья - личность, через проекцию воли и разума которого проявляется весь окружающий мир. Наш Солнечный Бог-Отец Сварог воплотился в человеке для того, чтобы улучшить мир. Чем ближе к Свароговым Заповедям живут арья, тем сильнее влияние Сварога на этот мир и тем светлее становятся дни от приближающейся к земле Сварги. Есть два пути обрести Сваргу вечно - каждый раз, пока не завершится полностью цикл возрождений, погибать в бою или же строгим соблюдением законов мира арья неуклонно приближать Сваргу к земле. Тогда все арья войдут в Мир Сварги. Их скот получит вечные обильные пастбища, сами арья - то, что называется вечной жизнью. Пока душа арья не прошла полностью цикл возрождений, она попадёт либо в Сваргу, либо в Хельхейм. Это для того, чтобы в глубинной памяти каждого арья оставалось знание о том, что его ожидает. И лишь душам, угодившим в Нифлхейм, нет возрождения. Выпив ядовитой воды реки Стикс, на которой стоит подземная Троя, души не могут вспомнить обратной дороги в Мидгард.
   Ещё хуже тем, кто связался с чёрным триполийским колдовством - их тела пожираются булами, а души уничтожаются. Если даже в Нифлхейме есть шанс возродиться, когда все арья из Мидгарда уйдут в Сваргу, то для пожранных булами ничего этого нет. Как и триполийские колдуны, они уходят в Ничто и в Никуда. Поэтому не оскверните себя чуждой волшбой даже тогда, когда она кажется единственным спасением для всего мира арья. Запомните: каждому своё. Мы, арья, воюем с мечом в руках, волшбою только защищаемся от чужого колдовства. Триполийцы же пытаются всё делать при помощи волшбы. И этим они опять-таки нарушают равновесие между реальным и ирреальным мирами. Нет оправдания тем, кто тянет чаши Добра и Зла на весах Мира лишь в одном направлении.
   По мере сокращения душ арья - из-за того, что какая-то часть их пропадает в Нифлхейме или там, где нет даже Пустоты - из Сварги на землю приходят праведные души. Тех из людей, кто обрёл душу древнёго героя, мы зовём Аватарами - Вернувшимися. По делам их видно их. А согретые в Сварге дыханием Сварога, они получают способность творить чудеса. Знамения окружают их от рождения до смерти. Вот как сказано в древнем гимне:
   - Где блестящее собрание героев,
   Сыновей Рудры, на сверкающих скакунах?
   Рождение их тайна для смертного,
   Только они сами об этом знают.
   Они ослепляют друг друга вспышками,
   Они сражаются, их крылья шумят.
   Но мудрецу известна их тайна:
   Они вскормлены лучами солнца.
   Наша раса - раса героев-победителей,
   Сметающих всё на своём пути.
   Они идут, ярчайшие из ярчайших,
   Равные красотой, неравные силой!
   Руническая мудрость может открыть истинные Имена Аватар. Все вы не случайно собрались сейчас в одной дружине, не случайно вы, кто ещё не вошёл в Киммерийский Орден, стали Зико - а это привилегия Орденцев. Ведь состоять в отряде, очищающем мир арья от стиго-триполийского колдовства до вас имели право только Орденцы. Для остальных звание Зико было недоступно. И задача Киммерийского Ордена - возродить былое величие Арианы Веджи. Мы - светоносцы, мы - разгоняем Тьму. А отряды Зико расчищают дорогу тем, кто идёт за ними.
   - Поскольку нет Равновесия во Вселенной, оно нарушено и в людских душах. Киммерийский Орден не только пытается осветить путь к Сварге и уравновесить мир, но и пытается раздуть пламя жизни из искры, которая всё ещё теплится в Сердце Арианы. А Зико - это те, кто костьми своими выстилает нам дорогу, скрепляя её своей кровью.
   Наставница Хельга, в свою очередь, поучала Ворсклу и Орель.
   - Когда не знаешь, кто перед тобой - друг или враг, считай его врагом. Друг проявит себя, но если враг воспользуется вашей доверчивостью, то друзьям останется только отомстить за вас. А каждая жизнь арья, утраченная напрасно, означает множество неубитых врагов. А это - зло для мира арья. Вам же предстоит более сложная задача. Против нас будет работать Аниуз. Хотя она от рождения была вельвой, а не женщиной, но только женщина сможет распознать многие из расставленных Аниуз ловушек. Наша задача - оберегать мужчин. Они наивны и доверчивы во всём, что касается женщины. Если мы не сможем защитить их от Аниуз - мы ничего не стоим в этом мире. С Иеужей наши воины разберутся и сами. Вы должны быть всегда начеку. Подвергайте сомнению каждое живое существо, которое встретится вам в триполийских землях. Смотрите на мир внутренним взором, тогда увидите истинную сущность.
   - Как это, Наставница? - удивилась Ворскла.
   Хельга сделала магический жест, и в воздухе слабо засветилась руна Тейваз. После этого Наставница прикоснулась указательным пальцем правой руки к точке между бровей - бинду - у Ворсклы и Орели. Глаза девушек широко раскрылись, а на лицах отразилось изумление.
   - Я вижу её, эту старую стигийскую свинью! - прохрипела Орель, - Она двигает руками, творит колдовские жесты. Она кого-то отправляет к нам! Они приближаются!
   - Да, это нечто, напоминающее дупп, только их шерсть не чёрная, а бурая и они гораздо выше и шире того дуппы, что мы видели на майдане Киева бурга! - подтвердила слова подруги Ворскла.
   - Точно, - Хельга довольно улыбнулась, - Теперь вы, как и я, можете пользоваться волшебным зрением. Мы называем его внутренним, потому что это смотрит наша душа. А для души нет преград и нет обманчивых иллюзий. Те существа, которых сейчас на нас отправила Аниуз, называются двупади. Она вытащила их из небытия замшелой старины, ведь уже много тысяч лет и зим двупади трусливо прячутся от арья, не смея собираться в стаи. Но у нас ещё есть время - сегодня двупади не нападут. Они постараются устроить засаду к завтрашнему вечеру. На всякий случай постарайтесь не упускать их из виду. А теперь - пошли есть. Кулеш сварился, и нас уже ждут.
   И точно - едва Хельга замолчала, как от костра раздался голос Яр-Тура, зовущего к трапезе. После еды путники, выставив дозорцев, улеглись спать. Девушек мучили кошмары. Утром Хельга объяснила им, что таким образом внутреннее зрение держало их в курсе всего, что творилось вокруг. А где-то недалеко, прячась в кустах, собирались отвратительные двупади.
  
  

10

  
   Проснувшись на рассвете, воины отправились в путь. Предупреждённые Хельгой о готовящихся напасть на отряд двупади, дружинники в любой миг были готовы отразить нелюдь. Двупади не имели рассудка и, если бы один из них, одержимый жаждой крови, кинулся на отряд, то и остальные не в силах были бы сдержаться. В старину, когда арья железной метлой вычищали землю от этой нелюди, только дисциплина и умение подчиняться командам помогли победить опасного и жестокого противника. Нелюди - в отличие от арья - так и не научились собираться в боевой порядок для открытого боя, но они были потрясающе сильны в устройстве засад. И разрывали мозг попавшего в ловушку арья.
   Когда солнце стало клониться к западу, Хельга во время очередной кормёжки коней собрала вокруг себя своих спутников. Она была не на шутку встревожена.
   - Сразу после нападения двупади, нас атакуют булы. Двупади рвут нас руками, а булы ударят мозгом. Какое-то время эти существа будут прорываться сквозь толпу двупади, но когда они вступят с нами в бой, сверху их поддержат крылатые джаввы.
   - Когда двупади атакуют? - мысли Ингвера закружились вокруг создания надёжной обороны от нелюди.
   - В тот миг, когда солнце коснётся земли.
   - Тогда выстраиваемся так: в кольце воинов вы, женщины, будете отбивать нападение с воздуха. На земле мы сами справимся. Дорога широкая, триполийцы так разъездили её своими повозками, что места для боевого построения хватит. А перед закатом мы остановимся на поляне и выстроимся кольцом. Пусть попробуют взять нас - хоть двупади, хоть булы. И наши кони будут сражаться вместе с нами!
   Отряд, перестроившись, двинулся дальше. Локи, держа в левой руке большой меч, грыз кусок вяленого мяса. Он не собирался отказываться от еды из-за каких-то там двупади, бул и крылатых джавв... Локи считал, что на сытый желудок и воевать, и погибать веселее.
   И вот, образовав кольцо на поляне, отряд принял бой. Как и предсказала Хельга, первыми напали двупади. С пронзительными воплями выскочили они из кустов, широко разевая клыкастые пасти и вращая над своими низколобыми головами с горящими адскими угольями свиными глазками, огромными дубинами. Первая волна нападающих замертво легла на траву под ударами копий арья. Но кусты выбрасывали всё новые толпы гнусных тварей, и копья стали не выдерживать. Тем временем темнело. Когда же тьма окутала землю, ни у кого из дружинников не осталось целого копья. В ход пошли топоры и мечи. Кони тоже не стояли без дела - становясь на дыбы, они громили могучими копытами напирающих двупади, рвали зубами волосатую нелюдь. Перед обороняющимися вырос вал из отвратительно смердящих тел, доходящий до высоты седла.
   Когда же в темноте засверкали багровые глаза бул, Ингвер дал команду и всадники, развернув коней влево, пустили их по кругу. Булы наткнулись на сверкающий мечами диск и вал трупов вырос ещё выше. Затем звонко защёлкали тетивы луков и сверху на бул и двупади посыпались пронзённые стрелами крылатые джаввы. Предсмертные вопли избиваемых нелюдей слились в ненпрырывный рёв. Никого из двупади не осталось в живых, но булы остервенело прыгали на всадников с вала из трупов сородичей, широко растопыривая длинные когтистые пальцы. Арья давили мозговые атаки бул, поэтому тем ничего другого не оставалось, как броситься в рукопашную битву. Кони арья кружили по всё утолщаемуся ковру из растоптанных трупов, залитые чёрной кровью чудовищ по уши. Несколько раз менялось направление их бега, чтобы попеременно отдыхали руки воинов, сеющие смерть среди нападающих. Стрелы у девушек стали заканчиваться - уже и колчаны дружинников опустели более чем на половину. А мечи и топоры арья, затупившись о кости нелюди, уже не рубят, а кромсают и рвут плоть врагов. Ещё немного - и бойцы Ингвера будут смяты всё прибывающими полчищами бул и крылатых джавв...
   Но чудеса бывают не только в песнях. Когда, казалось бы, наступила последняя минута для отряда Зико, сквозь рёв бул и карканье крылатых джавв, сквозь хруст их костей под ударами оружия воинов, раздался серебряный, невыносимо тонкий звук - будто лопнула тишина. Небо вспыхнуло радужным сиянием, ночь превратилась в день. Булы, ослепнув, принялись драться между собой, а на крылатых джавв напали огромные стаи орлов. Птицы своими железными клювами пробивали черепа джаввам, раздирали в клочья их кожистые крылья, выдирали когтями глаза. А устроившие воздушную карусель вороны добивали врагов.
   Над поляной, сквозь шум избиения нелюди, разнёсся победный волчий вой. Огромные волки, предводительствуемые Геллой, набросились на бул. Гибкие, словно без костей, тела бул разлетались в клочья под клыками благородных животных. Вскоре в небе и на земле с нелюдью было покончено. Дружинники с трудом сумели пробиться сквозь горы растерзанных трупов с поляны смерти. Выйдя на чистое место, воины только и успели, что расседлать коней, пустив их пастись, и тут же упали наземь, сражённые сном. С поляны подошла, хромая, чёрная волчица, села рядом со спящим Ингвером. Подняв голову, она запела.
   Небо стало темнеть, на нём проявились звёзды. Из сгустившейся темноты беззвучно выскользнули волки и расселись вокруг людей и коней, оградив их кольцом. Когда забрезжил рассвет, звери поднялись и, словно тени, растворились в сумерках. На страже осталась одна Гелла.
   Следующий день полностью ушёл на приведение в порядок оружия и амуниции. Никто из отряда не был ранен тяжело, хотя каждый воин пролил свою кровь в ночном бою. Кони, усталые и израненные, нагуливали опавшие бока на сочной лесной траве. А к отряду присоединился большой ворон. Он всю ночь просидел в изголовье Бояна на передней луке седла, словно базальтовое изваяние.
   - Как зовут тебя, Вещий? - спросил у ворона утром Наставник.
   - Р-р-р-рам! - гордо ответил ворон, щёлкнув клювом. После этого он перелетел на ветку и сидел там до тех пор, пока дружинники не приготовили пищу. А когда Боян уселся есть, ворон слетел ему на левое плечо. Наставник предложил птице мясо, которое ворон взял с чрезвычайно важным видом. На правой лапе у Рама сверкнуло золотое кольцо, на котором глубоко была вырезана руна Райдо. Боян погладил ворона по спине.
   - Где взял ты это украшение, Вещий? Откуда ты прилетел к нам? Знаю одно - ты к удаче.
   Рам почесал лапой клюв и кашлянул. Руна на кольце зардела внутренним пламенем, и вот уже вся поляна залилась оранжевым светом. И как бы окно в иной мир открылось перед изумлёнными дружинниками - там, за золотым сиянием, за дубовыми столами, пировали герои древности. А над ними, переливаясь всеми цветами радуги, сияла Сварга, разбрызгивая лучи в неоглядные дали пространства. Тут Рам каркнул и видение исчезло. Долго сидели молча Воины-Зико. Были они задумчивы, но светлы лицами. Ведь им довелось заглянуть в центр мироздания - в золотом сиянии им показалась Сварга, мир Солнечного Бога- Отца Сварога. Незаметно подкралась ночь. Но дружинники долго не спали, размышляя о явленном им чуде.
   Ночь прошла спокойно. Внутреннее зрение Хельги показало, что Аниуз и Иеужа, истощёные переброской нелюди, отдыхают. А утром, когда отряд тронулся в путь, ворон поехал на плече Бояна, посматривая по сторонам недоверчивыми круглыми глазами. Неожиданно он расскрыл клюв и тихо захрипел, разведя широко крылья и вытянув голову влево от дороги. Дружинники насторожились.
   - Опасности нет, - сказала Хельга, - Но давайте проверим - не нравится мне аура этого места и этого действия.
   Спешившись и оставив коней на попечение Ворсклы и Орели, воины проскользнули между деревьями. Туда, куда указывал клюв Рама.
   В центре лесной поляны на огромном пне лежал голый грудной ребёнок. Вокруг пня стояли несколько триполийцев в праздничных расшитых рубахах, а у самого пня, задрав к небу корявые руки, молча молился старик в одежде из коры и меха, с длинной седой бородой. Космы желтоватых волос спадали ему на грудь и на спину. Пряди, казалось, жили своей собственной жизнью. При полном безветрии они шевелились, закручивались в кольца, снова распрямлялись... Постояв, колдун тонким, звенящим голосом заголосил на триполийском наречии:
   - Люди дивия, ламии голодныя,
   Жертву красную, кровь невинную,
   Получите от Вилко мудраго,
   Коростень - село уберите с глаз,
   Отведите беду подалее!
   Заманите арья в топи болот,
   Чтоб они никогда не выбрались
   В свою степь во широкую,
   Там где ветры гуляют буйныя!
   Сара, Мокошь, Сара!
   Тут колдун достал из рукава кремневый нож и занёс его над головой. Одновременно щёлкнула тетива лука Хельги и стрела по оперение вошла в грудь Вилко, пробив его злое сердце. Старик пошатнулся и выронил нож. Скрежеща зубами, он тяжело рухнул на руки ближайшего к нему триполийца. Ребёнок зашёлся плачем, суча в воздухе скрюченными конечностями. Триполийцы рванулись было в кусты, но стрелы пропели им мелодию смерти и они так и остались на поляне, заливая её кровью в предсмертных судоргах.
   - АРЬЯ! - завопил здоровенный бородач и, отбросив тело колдуна, грохнулся на колени. На диалекте дъарья он завизжал:
   - Не убивайте, богорождённые, мы не по своей воле тут - это Вилко потребовал в свидетели жертвоприношения родственников ребёнка. А те, кого вы убили - есть выученики Вилковы, тоже колдуны!
   Триполиец в ужасе трясся всем телом, по бороде катились обильные слёзы. Те его сородичи, которые не побежали и потому лишь пока оставались живы, замерли в земном поклоне. Молодая триполийка, подхватив голову затихшего Вилко с ненавистью смотрела на вышедших на поляну арья. Толстые длинные косы, маслянисто поблескивая, вились по земле рядом с ней и по трупу колдуна. Жёсткий взгляд из-под густых бровей остановил воинов в трёх шагах от пня. Колдовские невидимые узы сковали дружинников, странный голос вкрадчиво зашептал: "Брось оружие, отдайся на волю судьбы, приди к блаженству!"
   Но тут из-за спин воинов молнией вылетела Хельга. Сверкнул синей сталью меч и триполийка распалась надвое, разрубленная от левого плеча до правого бока. В тот же миг наваждение пропало и дружинники изрубили оставшихся триполийцев в куски. В живых остался только чернобородый здоровяк, которого Боян пощадил для допроса.
   Оглядевшись, Ингвер почувствовал, как холодок неконтролируемого страха пробежал у него по спине - вместо смазливой триполийки на окровавленной траве лежала чёрная длинная змея, разрубленная наискось. Пасть её судорожно открывалась, с кривых зубов летели в стороны жёлтые брызги яда. Там, где они падали на землю, трава дымилась. С хрустом топор Ингвера обрушился на немигающие глаза твари. Чернобродый, спрятав лицо в траве, затрясся ещё сильнее.
   - Что это? - спросил Ингвер, указав топором на останки змеи.
   - Это ламия, они всегда сопровождали Вилко, - заскулил бородач, шумно шмыгая носом. Что-то мелькнуло в разрезе рубахи на его груди и Освальд, ухватив завывающего триполийца за волосы, сорвал блестящий предмет с его шеи.
   - А это что?! - Ингвер нахмурился. На ладони Освальда лежал золотой амулет в виде змеи, кусающей собственный хвост, а внутри этого кольца светился треугольник из зелёного камня с чёрными прожилками, по которому прихотливо переплетались извилистые знаки стигийского письма. Здоровяк вмиг перестал дрожать и, извернувшись, щёлкнул зубами рядом с рукой, Освальда. Заработав рукоятью меча по голове, триполиец потерял сознание. Боян, посмотрев на амулет, сказал:
   - Это знак колдуна довольно высокого ранга. Осмотрите все тела!
   Дружинники бросились выполнять приказ. У каждого триполийца оказался змеиный знак. Разные формы амулетов свидетельствовали о различных степенях посвящения тех, чьи души отлетели в никуда.
   - Все они - жрецы Чёрной Змии Валы. Видите, у седого колдуна знак изображает её саму, простёршую крылья над землёй. Он, скорее всего, был её сыном - после проведения жуткого обряда над триполийским детёнышем. И, похоже, село Коростень - это место обучения молодых жрецов кровавым ритуалам триполийского и стигийского колдовства.
   Чернобородый начал подавать признаки жизни.
   - Кто ты сам? - надменно спросил его Ингвер.
   - Меня зовут Малх, я был помощником Вилко в обучении колдунов. Мы хотели спасти нашу школу от вас, потому и решили принести жертву духам Тьмы.
   В этот момент труп Вилко, словно услышав своё имя, схватил лежащий рядом жертвенный нож и одним движением вскрыл живот посиневшего от крика младенца. После этого он упал и застыл, на глазах начав разлагаться.
   - Всё понятно, - сказал Ингвер, - Жертва принесена!
   - Да, арья, и это было началом вашего конца! Теперь вы никогда не вернётесь в свою степь, не увидите родных лиц! Абомай, серхаил, земземдар, исклуим! - чернобородый откровенно веселился.
   - Что ж, и мы должны устроить жертвоприношение. Свяжите колдуна и ищите молодую осину!
   Освальд и Яр-Тур умело скрутили триполийца, подтянув его ноги к косматой бороде и просунув между ними руки. Прификсировав конечности к крепкой палке, Аскольд и Яр-Тур наложили на путы руническое заклятие.
   - Запрет налагаю,
   Заклятье кладу
   На свободу для Малха
   Колдуна триполийского.
   Не развяжется узел,
   Не сломается жердь,
   Что пленили его
   От сегодня навеки!
   Тем временем Бейбарс и Карай, найдя подходящую осину, срубили её выше человеческого роста и обтесали на два локтя вниз, освободив от коры. Из веток рядом соорудили помост.
   - Тащите колдуна! - голос Бояна был жесток, как сталь, - Пусть он сам станет жертвой священному дереву!
   Боян процарапал на колу красным камнем руну Эйхваз и запел, пока Сколот и Локи втаскивали Малха на помост.
   -Тайны жизни и смерти в себе заключая,
   Древо священное скоро проникнет
   В чёрное сердце проклятого Малха,
   Вмиг истребит на земле его Имя,
   Сущность и тело отправит в Ничто,
   Где он и будет вовеки веков!
   По знаку, поданному Бояном, Сколот и Локи с усилием нанизали колдуна на кол. Корчась от боли, он плевался и пытался кусать дружинников, которые продолжали давить его вниз, всё дальше продвигая по гладко обтёсанному стволу. Вдруг у чёрнобородого изо рта пошла кровавая пена, а за ней толчками хлынула густая кровь, заливая бороду и грудь. Он вытаращил чёрные глаза и попытался что-то сказать. Воины скорее поняли слова по движению губ, чем услышали их в хрипе пробитых осиновым колом лёгких:
   - Проклятые Зико!
   После этого колдун уронил голову на грудь и, содрогнувшись, обмяк. Сколот и Локи продолжали давить его до тех пор, пока заострённый конец кола не вышел из-под ключицы. Тогда они спрыгнули на землю и раскидали помост. Яр-Тур, прошептав заклятие, развязал руки и ноги чернобородого. Из глаз колдуна постепенно уходила жизнь, они стекленели, застывая вместе со своим хозяином. Стояла тишина. Даже птицы молчали. Слышно было лишь, как капала чёрная кровь, всё более редкими каплями, на траву под осиной. Вдруг ворон на плече Бояна громко каркнул. Воины вздрогнули от неожиданности и схватились за оружие, но ворон перелетел на труп Малха и сказал:
   - Р-роно! Тепер-рь уходите! Рам будет есть!
   Уходя с поляны, Ингвер оглянулся. Ворон, сидя на плече колдуна, с удовольствием рвал глаза из орбит Малха. Передёрнув плечами от отвращения, Ингвер быстро зашагал за своими дружинниками. Рядом с ним шла Гелла, временами принюхиваясь, чтобы придерживаться старого следа.
   Возле коней было спокойно. Орель и Ворскла терпеливо дожидались дружинников, кони мирно паслись. Когда воины вынырнули из лесу, девушки несказано обрадовались и вскоре отряд уже двигался к Коростеню.
   После того, как Хельга вкратце рассказала сарматкам о том, что случилось на поляне, Ингвер спросил у неё с явным неудовольствием:
   - Почему, несмотря на наши обереги, колдовство змеи подействовало на нас? Да ещё и так сильно?
   - Это ведь женщина - хоть и змея. Она, в человеческом облике, контролировала Вилко - чтобы он обучал молодых колдунов в абсолютной покорности старшим. Для них Иеужа и Аниуз - не просто достигшие высочайшего мастерства чародеи, нет - они для них почти что боги. И здесь поклоняются не только Чёрной Змие Валы, но также Иеуже и Аниуз, проклятым колдунам. Да изыдут они в Ничто и в Никуда!
  
  

11

  
   Деревня колдунов объявилась внезапно - за очередным поворотом дороги открылось пустое пространство, посреди которого ощетинился высоким частоколом Коростень. Всадники, не выезжая из лесу, остановились. Со стороны села доносились звуки бубна и чей-то высокий голос заунывно выпевал незнакомые слова.
   - С налёта нам эту деревню не взять - успеют закрыть ворота.
   - Тогда, Боян, мы поступим хитрее. Как только Рам прилетит, попроси его собрать к нам всех птиц, живущих в соломенных крышах мазанок. А дружинники пускай разведут костёр, - сказала Хельга.
   Когда ворон прилетел, бездымный костёр из сухих веток уже ярко пылал. На зов Рама из Коростени стали слетаться воробьи, голуби и ласточки. Ккаждой птичке Хельга и девушки подвязывали под тельцем тлеющий уголёк из костра, после чего выпущенная птица стрелой мчалась в своё гнездо. Приказ Рама был законом - иначе ни одна из них не вернулась бы в деревню. Очень скоро село запылало, а пламя гнало триполийцев прочь из пожарища. Колдуны - старые, молодые, совсем юные - толпились у ворот, проклиная огонь и призывая ливень. Тут же громоздились кучи из колдовских книг и инструментов - только свои гнусные тексты и приборы колдуны спасали из жаркой глотки огня.
   - Пора! - Ингвер вынул мечи и тронул Ашву. Та пошла, всё убыстряя движение - пока не полетела над землёй в стремительном галопе. Отряд Ингвера нёсся за ним. Всадники выли по-волчьи, а вокруг них серебром светились круги от движения мечей, готовых впиться в добычу. Но потом раздались истошные вопли, полные смертельного ужаса: "Зико! Спасайся, кто может! Вала, защити нас!"
   Несколько самых старых жрецов, взявшись за руки, запели заклинание вызова Чёрной Змии Валы, но нахлынувшая волна конников втоптала их в землю. Грохот копыт, ржание коней, вопли умирающих колдунов, выкрики разящих беспощадно Воинов-Зико, рёв пожара - всё слилось в один грозный гул. Казалось, сама земля закричала от боли, когда на неё хлынули потоки нечестивой крови. Некоторые колдуны пытались обороняться от всадников узкими длинными бронзовыми мечами, но безуспешно. Их тела снопами валились в разные стороны там, где проносились дико храпящие кони, с сёдел которых рубили и кололи врагов в бешеном упоении, казалось бы снизошедшие из Сварги герои древних легенд Арианы. Довольно скоро рубить стало некого. Дружинники старательно добили подававших признаки жизни триполийцев и выехали из пылающей деревни. За их спинами, словно сама Чёрная Змия Валы, потрескивая поднятыми ввысь потоками расскалённого воздуха , клубился дым над уничтоженным колдовским логовом.
   - Не много доблести - порубить безоружных! - недовольно произнёс Арс, оглянувшись на столб дыма.
   - Их оружие - колдовство. Замешкайся мы на мгновение, и сейчас это наши трупы достались бы на поживу хищникам. Колдовство часто более мощное оружие, чем меч, - назидательно ответил ему Боян. Затем счастливо улыбнувшись, он запел:
   -На поле павших лишь мрачноперый
   Чёрный ворон клюёт мертвечину
   Клювом острёным,
   Трупы терзает угрюмокрылый
   Орёл белохвостый, войностервятник,
   Со зверем серым, с волчиной из чащи!
   Дорога петляла по лесу. Боян умолк, вслушиваясь в щебетание птиц. Вдруг Орель сказала:
   - Сейчас будет встреча. Не на земле, не под землёй, не в воде, не в небе!
   - На дереве! - Ворскла наложила стрелу на тетиву.
   - Нет. Эта встреча - во благо! - Хельга остановила девушку. И действительно, на старой берёзе высоко в ветвях путники увидели огромное гнездо. По всем веткам были навязаны развевающиеся разноцветные ленты ткани - как новенькие, так и почти выгоревшие на солнце. Из гнезда показалась рыжая голова человека.
   - Эй, Зико! - раздался женский голос, - Зачем Коростень спалили?
   Триполийский акцент разозлил Локи. Задрав голову, он крикнул:
   - Тебя забыли спросить, карга рыжая!
   В тот же момент Локи схватился за голову и выругался - в лоб ему попал здоровенный орех, пущенный из гнезда сильной и меткой рукой.
   - Во-первых не карга, а довольно молодая. Во-вторых не рыжая, а золотая. А в-третьих - могли бы и спросить - если бы с другой стороны ехали!
   Ингвер рассмеялся и сказал:
   - Так покажись же - молодая, золотая, любопытная. А то разговаривать неудобно - слишком высоко забралась ты в гордыне своей.
   В ветвях зашуршало и рыжая молния скользнула вдоль ствола. Через мгновение на дороге появилась стройная девушка в одежде из беличьих шкурок - зимних и летних. К множеству рыжих косичек прилепились крохотные бубенцы, а на груди колыхались ярко горящие бусы из грубо обработанных драгоценных камней. Гордо выпрямившись, девушка сказала на языке русов уже почти без акцента:
   - Я - Беркана Рудра, ионийская Львица, ведьма из Гандерланда! А кому это не нравится - пускай катится в логово к дуппам или иным тварям триполийских колдунов!
   Локи потирая багровую шишку на лбу, рассмеялся и сказал ионийской Львице в беличьих шкурах:
   - Откуда же ты взялась такая посреди триполийских лесов и болот? Гандерланда уже нет - то место давным-давно называют горами Карпахи!
   - А взялась я, красавчик, случайно - забрёл какой-то конунг в наш посёлок, понравилась ему моя бабка - а в наших жилах много крови гандерландцев, и только малая часть триполийской - получилась мамка. А потом уже получилась я - ни на кого не похожая, но очень даже пригожая. Вон, и ты на меня буркала свои бесстыжие вылупил. Смотри - не сглазь бедную девушку.
   Скорадер, хлопнув Локи по спине, ответил вместо него:
   - Это ты не сглазь его своей полной пазухой, а то он глаз оторвать от выреза твоей куртки не может!
   Беркана гордо похлопала себя обеими руками по груди, высоко вздымающей беличью рубаху:
   - Моё - при мне, а его - пусть при нём и остаётся. Мне такое без надобности. А захочу - так получу. Сколько захочу! Нас, людей змее-львов, на земле очень мало осталось. И мы ни у кого ничего не просим - сами берём! Ясно, мальчик?!
   - Гы-ы-ы! - только и смог выдавить из себя Локи. Он готов был оскорбиться, но побоялся попасть в смешное положение. На кого тут обижаться - на рыжую деваху, словно белка скачущую по веткам, не имеющую ни настоящего жилья, ни коня, ни коров, да к тому же ещё и не-арья?!!
   - Что, скушал? Не всё тебе одному шутки шутить! - Боян был весел, - Нарвался на зубастую и языкастую, вот и молчи, коль нечего сказать. Как вижу - здесь не по Олеву башлык!
   Беркана повернулась к Ингверу, окинув взглядом его самого, оружие, Ашву, волчицу.
   - Возьми меня с собой, конунг, может и я вам пригожусь в пути. Я и дорогу к Мёртвому лесу знаю, покажу.
   - А откуда ты знаешь, что нам в Мёртвый лес надо?
   - Ты сам только что хотел спрсить у меня - как туда добраться, знаю ли. Так вот: знаю. И хорошо знаю. И то, что Аниуз уже там - тоже знаю. Ну, как, конунг, берёшь?
   - Куда ж от тебя, такой шустрой, денешься! Собирай свои пожитки и трогаемся!
   - Нет у меня ничего - только то, что при мне, да киска. Её-то взять можно?
   - Бери, пёс с тобой.
   - Не пёс, а кыса. Или плохо слышишь, конунг? Или на красоту мою несказанную засмотрелся?
   Беркана, глядя на гнездо, нежно позвала:
   - Кошечка моя, Тано, идём с мамой!
   Зашелестела листва и рядом с Берканой на дорогу грациозно опустилась огромная рысь. Она ласково мяукнула, показав при этом великолепные клыки и потёрлась головой о колено Берканы.
   - Представляю, какие мышки у тебя в гнезде водятся, если на них такую киску заводят! - Ингвер ухмыльнулся.
   - Нет у меня никаких мышей. И не было. А вот кыса - была. Она всегда со мной! Ну что, в путь?
   - Поехали!
   - Тогда - за мной! - и Беркана зашагала впереди отряда, - Скоро выйдем к реке, там и заночуем. Место там хорошее, чистое. Колдуны его далеко стороной обходят. А для нас - в самый раз!
   Вытащив откуда-то из складок одежды комуз, Беркана на ходу принялась наигрывать на нём одной ей известную мелодию. Но звуки комуза не резали ухо даже Бояну непривычным построением музыкальных фраз.
   Берег реки был покрыт на удивление свежей зелёной травой. Как сообщила Беркана, река называлась Уж - именно она была связана в легендах с Чёрной Змией Валы. Когда лагерь на заливном лугу был разбит, пища приготовлена и дружинники расселись у котла, Беркана поведала им древнюю историю. Она ловко орудовала ложкой и ни на миг не умолкала. Дозорцев решили не выставлять - Гелла, Рам и рысь Тана вполне справлялись с караульной службой.
   -...После того, как ваш герой Индра убил мать Чёрной Змии Валы, Вритру; после того, как он освободил Валу и расколол это существо ваджрой, Чёрная Змия Валы затаилась в болотах Мёртвого леса. Однажды она полетела к порогам Синда - у нас его называют Данапер. Но Индра перехитрил её, спрятавшись в засаде близ Коростеня. Когда Чёрная Змия Валы пролетела над ним, он метнул в неё ваджру, но промахнулся и попал не в сердце, а в голову. Оглушённая, Чёрная Змия Валы упала на землю, но быстро пришла в себя. И пока Индра искал свою ваджру, скрылась. А река Уж - это и есть отпечаток тела Чёрной Змии Валы. В нашем мире очень мало мест, где она хотя бы просто садилась на землю - а тут такое! Жрецы Триполианы по указанию Верховных Колдунов Триполи и Стигии заложили в память о падении Чёрной Змии Валы - святотатства, учинённого Индрой - храм Валы, Чёрный стан. Из этого храма и выросла деревня колдунов Коростень, короста её задери!
   - Положим, эту деревню не короста задрала, а огонь пожрал, но всё одно - хорошо! - Ингвер тщательно обтёр ложку и засунул её за голенище сапога, замотав в кусок белой холстины. Тем временем солнце село... В небе начали появляться самые яркие звёзды.
   - Сколько нам ещё ехать до Мёртвого леса? - спросил Беркану Карай.
   - Если не торопиться - пять дней; как обычно - три дня; если спешить - то день и полдня.
   - Мы проделаем этот путь за четыре дня, чтобы кони были свежими, - Боян потянулся и стал поудобнее укладывать седло в изголовье.
   Внезапно в небо заполыхали зарницы, северо-запад стал наливаться багрянцем. И когда небо там стало цвета артериальной крови, на этом фоне появилась всадники, сражающиеся со всевозможной нечистью. Созерцание яростной схватки полностью поглотило внимание Воинов-Зико. С неба до них доносился отдалённый гул - словно табуны из тысяч коней неслись по Степи. Вдруг один из Небесных Всадников замер, бросил свой меч и, выхватив топор, вновь ринулся в бой. Меч, оставив за собой мерцающий след в воздухе, глубоко вонзился в землю неподалёку от лагеря. В тот же миг Беркана сорвалась с места и опрометью кинулась к светящемуся сине-зелёным холодным пламенем мечу. Едва она прикоснулась к рукояти меча, как видение в небе исчезло. Наступила темнота.
   Возвратившись к костру, Беркана протянула Бояну небесный меч. Он был великолепен! На синей, почти чёрной стали клинка серебром блестели крепкие руны, серебряная рукоять заканчивалась золотым кольцом со знаком двусторонней Сварги внутри.
   - Здесь руны Райдо, Уруз, Дагаз, Асс, - Боян внимательно присмотрелся, - Руда, то есть кровь, то есть Рудра. В символическом ключе руны клинка говорят такой кеннинг:
   - Длинные вёрсты верхом на лошади
   Преодолевает яростный боец,
   Свет невозможен без тьмы,
   Но руна мага поможет в пути.
   Кеннинг этот можно прочесть так, если взять магические значения рун:
   - Руна пути, Райдо, всеобъемлющего Небесного Закона, поможет востановить Порядок при направленном усилии всего нашего отряда - на это указывает руна пива Уруз. Руна речи, Дагаз, придаст нам силы для совершения ритуала очищения земли от колдунов, а повивальная руна благого заклятия, Асс, защитит нас от чужой волшбы и придаст вдохновенную ярость в борьбе с врагами. Это хороший знак не только для тебя, Беркана, но и всем нам. А вот здесь на рукояти, посмотри - из узора складываются руны Воина-Зико. Береги этот меч, он дан тебе не зря. Это оружие героев, удостоившихся обретения Сварги, и откован он небесными кудзи - на земле невозможно подобное мастерство. Но учти - меч дан тебе во временное пользование. Когда он выполнит свою задачу в Мидгарде, то возвратится к своему хозяину, в Сварге пребывающему.
   Боян подбросил меч в воздух и, перехватив его другой рукой, рубанул по высокому стеблю чертополоха. Несколько мгновений куст стоял, как ни в чём не бывало, а потом верхушка соскользнула, обнажив гладкий срез.
   - Жаль, что тебе не надо брить бороду, - Локи не удержался и съязвил, - Таким мечом бриться одно удовольствие!
   - Да твою бороду и полотенцем можно смахнуть. А вот язык, похоже, у тебя действительно слишком длинный! - огрызнулась Беркана и нежно погладила иссиня-чёрный клинок.
   - Уж лучше голову ему отбрей, - рассмеялся Арс, укладываясь поудобнее под попоной.
   - Да ты что, чем Локи тогда есть будет?! - возмутился Освальд.
   - А башлык на чём носить? - хихикнул Бейбарс.
   - А как без головы затылок чесать? - Яр-Тур тоже не отказал себе в удовольствии кольнуть шутника Локи.
   - Если нос останется на голове, то Локи умрёт от скуки - не носить же голову постоянно с собой, чтобы этот нос совать повсюду! - это включился в разговор Сколот.
   - Чего раскричались, словно триполийские менялы! Спать невозможно посреди этой сорочьей стаи! - Локи демонстративно притворно захрапел. Всем стало смешно, а Орель стала бросать в завернувшегося с головой в попону Локи коробочками чертополоха. Насмеявшись, воины быстро уснули.
   Ингверу в эту ночь приснился сон. Он погрузился в него, как в реальность, и это уже был не просто сон...
   - Из реки, струясь кольцами, шла двуногая огромная серая змия, с двумя изогнутыми рогами и длинным хвостом. "Так вот в чём дело, - во сне понял Ингвер, - Чёрная Змия Валы - не змея! Она Змия-Дракониха! И она прислала Серую" Ингвер хотел вскочить и выхватить меч, но страшная сила сковала его, удерживая на месте. Змия подняла свою голову над конунгом и его спящими спутниками.
   - Шеша, аз наму! - просвистела она, - Волей Чёрной Змии Валы говорю я с тобой. Вернись в Степь, там сражайся и погибни в бою, как подобает арья. Здесь же тебя пожрут булы и ты никогда не обретёшь Сваргу. Подумай и о своих товарищах - всем вам быть в Нифлхейме!
   - Не тебе, грязный червяк, судить о том, что подобает делать мне, конунгу! И не тебе быть моим благодетелем! - Ингвер страшно разозлился. Но тут серая змия вдруг распалась на множество призрачных белесых тупорылых обрубков. Мерзко извиваясь, они обсели неподвижные тела на лугу и стали быстро розоветь, наливаясь кровью. Насытившись, они отвалились, словно огромные пиявки и тяжело поползли к воде, оставляя за собой слизистый след. Одна из них обернулась и сказала на прощание:
   - Это только начало. Скоро придут и булы!
   ...Вмиг всё исчезло. Ингвер пришёл в себя на ногах, держа оба меча в оборонительной позиции. Вокруг, не понимая что случилось, толпились его спутники. Нестерпимо ныла шея. Когда Ингвер рассказал свой сон, Хельга осмотрела его, и над сонной артерией заметила две бледных ранки.
   - Руны охраняют тебя, конунг! Ведь лярвы живыми никого не отпускают. А ты - почти невредим.
   Никто больше не был искусан, но лярвы - это приходящие во сне твари, и потому спать никому не хотелось.
   - Так это твоё безопасное место? - нахмурясь, спросила Ворскла Беркану.
   - Оно всегда было безопасным. Что-то случилось в мире. И поэтому придётся оградить наш стан ещё и магической защитой.
   И Беркана принялась чертить в воздухе знаки, поворачиваясь по сторонам света. Эти знаки, светясь проплыли от её рук к границам лагеря, где остановились и образовали мерцающий бледно-голубой купол.
   - Всё в порядке, можно спать!
   - Можно, - Хельга утвердительно кивнула, - Это хорошая энергия и знаки хорошие. Похоже на магию арья, но несколько иное.
   Через некоторое время лагерь снова погрузился в сон. Но не для всех он был приятным. Многим снились колдуны, превращающиеся в чудовищ и чудовища, превращающиеся в колдунов. Только Ингвер и Боян спали крепким сном без сновидений. А в их изголовьях, охраняя сон, сидели ворон и волчица - верные друзья. Тана, свернувшись клубком, мурлыкала под боком у Берканы. И была ночь, и было тихо.
  
  

12

  
   На заре отряд переправился через речку Уж и двинулся туда, где среди болот затаился проклятый Иеужа, творящий чёрное колдовство на погибель миру арья. Ближе к полудню Ингвер почуял слежку. Чужая воля, мягко прикасаясь к его сознанию, пыталась заставить поменять направление пути. Перед мысленным взором возникали картины грандиозных битв и неземных удовольствий, которые ждали впереди - только сверни, чуть тронь повод коня и поведи за собой дружину навстречу величайшим подвигам!
   - Мне это не нравится, хотя я и не знаю, что это такое! - сказал он Бояну, - Не люблю, когда мной пытаются руководить против моей воли.
   Беркана, идущая впереди отряда, замедлила шаг и поравнялась с Ашвой.
   - Здесь неподалёку есть храм с подземельями, посвящённый Цапу Чёрному.
   Жрецы его отличаются особой жестокостью в своих жертвоприношениях. Именно этой жестокостью, неимоверными страданиями жертвы, они пытаются привлечь в наш мир самые зловещие силы Тьмы. Даже Аниуз и Иеужа не истязают без нужды, а эти...
   - Где этот храм Чёрного Дерьма? - Ингвер жестко взглянул на Беркану.
   - Мы идём прямо к нему.
   - Значит, это жрецы Чёрного Цапа-людоеда пытаются сбить нас с дороги, чтобы мы не устроили им ещё один Коростень. А вот и тот, кто насылает на нас майю, - с этими словами Боян мгновенно выстрелил из лука. Глухо чавкнула плоть, принимая в себя стрелу, и с вершины высокой сосны скатился труп триполийца. Молодой, но заросший бородой по самые глаза, он был одет в серую с чёрными пятнами козью шкуру мехом наверх. На ногах его были постолы с загнутыми кверху носками, а ремешки от них перекрещивались на коричневых онучах под самые колени. Ничего похожего на штаны на триполийце не было. Шкура непристойно задралась, схваченная в поясе узким ремешком с множеством подвешенных к нему кисетов.
   - Фу, мерзость какая! - сморщила нос Хельга, - Ничем не лучше дуппы! И воняет от него, словно от хоря.
   - Это служка из храма. Первых шесть лет, шесть месяцев и шесть дней они проходят обучение искусству Куницы - бесшумно передвигаться в лесу. В последний год их учат ещё и искусству Змеи - диктовать свою волю, навевать посторонние мысли...
   - Ну и пусть катится к своему Чёрному Козлу! - Ингвер с отвращением плюнул на труп.
   - Не к козлу, а к Цапу, - поправила Беркана, - Не путай людоеда Чипа Нигра с нормальным животным!
   - А по мне - всё одно. Козлу этому Пушаном не бывать! - Ингвер явно злился, - А пока я хочу чтобы у нас не только в мыслях не копались, но и вообще не видели! Хотя нас и ждут, но лучше будет, если мы без предупреждения нагрянем. Кстати, Беркана, туда нет другой дороги?
   - Нет. А по бокам этой повсюду насторожены самострелы и нарыты волчьи ямы. Против таких, как мы, посетителей. Но можно накрыть отряд покровом невидимости, пусть только Хельга и девушки мне помогут - я ведь ещё начинающая ведьма, мне столько людей и животных спрятать не по силам!
   Коротко и ясно растолковав, что надо делать, Беркана обежала три раза по солнцу вокруг отряда и, остановившись лицом к светилу, подняла руки и запела. Спешившись, Хельга, Орель и Ворскла, повторив её жест, выводили с закрытыми ртами монотонную мелодию.
   - Отец света, податель счастья,
   Ограждающий нас от Тьмы,
   Уничтожающий тварей ночных-
   Порождения Мары!
   Укрой нас от глаз врагов,
   Укрой нас от мыслей их,
   Укрой нас от ушей их -
   Пока сами мы не раскроемся!
   Так она пропела несколько раз, когда от солнца отделился золотой луч и свернулся вокруг отряда в кольцо. В изнеможении Беркана опустила руки. По её лицу струился пот. Хельга и девушки тоже покрылись испариной от жуткого напряжения.
   - Солнечный Бог-Отец Сварог услышал нашу просьбу. Теперь до самого того момента пока ты, конунг, не отдашь приказ вступить в битву, мы будем невидимы, неслышимы и неосязаемы. Сквозь нас пройдут, не заметив. Главное теперь - идти, не останавливаясь, ещё два шага Сварога - и мы на месте.
   Действительно, не успело солнце пройти и двух шагов по небосклону, как отряд вышел из лесу перед невысокой горкой, на которой из огромных каменных глыб был сложен храм, окружённый частоколом с надетыми на заострённые концы деревянных плах черепами животных и людей. Все черепа смотрели в сторону храма. У портала двери стояла кучка жрецов, одетых в чёрные козьи шкуры. Их головы украшали черепа козлов с нанесёнными на желтоватую кость чёрными колдовскими символами. Жрецы пристально всматривались в сторону отряда, но явно не видели всадников. Перед жрецами, внутри частокола, в пять рядов стояли люди-Куницы. Ещё три ряда окружали храм у самого подножия холма. В проёме двери храма также виднелись вооружённые триполийцы.
   Боян погладил ворона по крылу.
   - Да, Рам, когда мы пойдём вовнутрь, ты со своим войском будешь добивать врагов. Гелла, а твои друзья далеко?
   Гелла радостно оскалилась, дав понять что её лесные братья и сёстры не заставят себя ждать.
   - Отлично. Когда мы пойдём напролом, вы не дадите Куницам ударить нам в спину.
   - У ворот дверей храма спешиваемся, - и Ингвер выстроил свой отряд клином. До первой шеренги колдовской рати оставалось локтей семьдесят. Вслед за конунгом дружинники тронули коней, всё убыстряя их ход. А когда Куницы были уже в десяти локтях, воины вскинули топоры и мечи и взвыли. В тот же миг пелена невидимости спала и из ниоткуда перед триполийцами возникли мчащиеся всадники на яростных конях. Не успев даже удивиться, первый заслон был смят. Только хруст костей из-под копыт обозначил прорыв. Когда дружинники прорубались сквозь второй, внутри частокола, со всех сторон на них устремились опомнившиеся триполийцы, размахивая копьями и визжа непроизносимые звуки на неизвестном никому из арья языке. Их вопли, перекрывая шум битвы, неприятно резали уши. Явственно выделялось одно слово, видимо боевой клич Куниц : "Хорь, хорь, хорь!.."
   Жрецы, не дожидаясь когда и второй заслон будет прорван, ринулись вовнутрь храма, а наружу из зловещей темноты двери стали появляться одетые в доспехи из бычьих костей воины с короткими мечами.
   Прорубившись сквозь вторую преграду Куниц, Ингвер почувствовал, что вошел в состояние Воина-Волка. На сердце стало легко и радостно и теперь он не просто выполнял ратную работу - нет! Ингвер священнодействовал. Его мечи, выскальзывая словно бы из Пустоты, оставляли на своём пути разрубленные тела - чтобы снова скрыться в Пустоте и обрушиться на врагов из самого неожиданного положения. Скорее своим существом, чем глазами, конунг видел всё, что происходило на поле боя. Вот его дружинники, как и он ставшие Волками и Медведями; вот тучи падающих с неба воронов крошат черепа триполийцев; вот стаи волков в клочья рвут триполийцев. Хельга, Орель, Ворскла и Беркана держались вместе. Рядом с ними сражалась Тана, вымазанная во вражьей крови по кисточки ушей.
   Словно драккар сквозь штормовое море, так и арья прокладывали себе путь в кипени грязных козьих шкур. Искры солнца вспыхивали на мечах, а в обе стороны от прорубающихся к храму арья расплескивались волны крови и ошмётки триполийских тел. Кольцо волков, окруживших Куниц, неумолимо сужалось по мере того, как гибли воины храма Цапа Чёрного.
   У портала дружинники спрыгнули с коней и умные животные прикрыли им спины, сокрушая триполийцев копытами и разрывая их тела зубами. Покрытые кровавой пеной кони были страшны, но Куниц словно обуяла жажда смерти, совсем не свойственная этой трусливой расе. Они гибли, не прекращая испускать свой боевой клич.
   Воины в дверях храма встретили арья молча. Тёмный зев портала выплёвывал всё новых и новых, занимающих места убитых. Дружинники, всё выше забираясь на растущую гору вражеских трупов, так и не продвинулись ни на шаг. Но вот кроваво-серая молния промелькнула над головами арья и упала на головы в шлемах из бычьих черепов там, где под сводами входа в храм граничили свет и тьма. Раздались истошные вопли и ряды обороняющихся дрогнули. Дружинники медленно, но неотвратимо стали приближаться к окованному почерневшей от древности медью входу в храм.
   Когда Зико врубились в коридор, тьма не окутала их. Сзади ясным солнцем сиял меч Берканы, ослепляя противников. Тана, первой впрыгнувшая в коридор, дралась где-то в глубине его. Несколько раз коридор поворачивался под прямым углом то вправо, то влево, всё более углубляясь в недра земли. И вот, круша отступающих, Ингвер с товарищами ворвался в огромный зал, освещённый факелами и горящими на возвышении посередине зала свечами из чёрного воска. Вдоль стен тускло полыхали масляные светильники. А за свечами на возвышении, мордой к вошедшим Зико, стоял грубо вырезанный из гигантской чёрной гранитной глыбы козёл. В глазах его сверкали рубины величиной с кулак, копыта покрывало толстое листовое золото, а в развёрстой пасти белели зубы из слоновой кости. В пяти углах зала стояли бронзовые курительницы, соединённые между собой выложенными из изумрудов линиями, ярко выделяющимися на кроваво-красном граните пола. Запах курений, казалось, пробуждал самые низменные желания. Ярость схватки, обретя свободное пространство, усилилась.
   - Твари! - подумал Ингвер, - Цапа нашего арийского поганят и козу, - символ хоз-арья! В клочья разорву мразь эту, в клочья!
   У ног изваяния Цапа Чёрного стояли жрецы, взывая к своему гнусному божеству. Двое из них лили на копыта идола кровь из золотых вёдер, ещё двое омахивали отвратительную клыкастую морду опахалами из огромных кудрявых перьев. Под самой бородой у чудовища стоял коленопреклонённый старик, чьи седые космы выбивались из-под напяленного на голову козлиного черепа, рога которого были вызолочены и щедро усыпаны драгоценными камнями. С каждым словом, произнесённым стариком, глаза статуи всё сильнее разгорались огнём, а по гранитному туловищу пробегали тени - будто козёл начинал встряхиваться, пробуждаясь от векового сна.
   - Убейте его! - проревел Ингвер и устремился к пьедесталу. За ним рванулись и дружинники. Но триполийских воинов было так много, что арья завязли в их массе, как в болотной жиже. В этот момент в зал вбежали Хельга и сарматки. С ходу оценив ситуацию, Наставница махнула рукой в сторону главного колдуна.
   - Убить!
   Тут же две стрелы, пронзительно свистнув, впились в спину жреца. И вовремя. Цап Чёрный начал поднимать левую ногу, готовясь сойти с возвышения, но когда козлиный череп, сорвавшись с головы старика, покатился под ноги сражающихся, сверкая каменьями, Цап Чёрный дёрнулся и застыл. Глаза его потухли и камень стал покрываться всё расширяющимися трещинами. Жрецы с ужасом смотрели на это, пока не были погребены под обломками рухнувшей с потрясающим грохотом статуи.
   - Вот вам, твари, за нашего Цапа, за Козу хозарскую! - рассмеялся Ингвер и врубился в толпу триполийцев. Следом за ним ринулась Хельга, выхватив и малый меч.
   - Гур-Рао! - рявкнула Хельга прямо в морду одному из храмовых воинов и тут же перечеркнула накрест голову под шлемом из бычьего черепа.
   - Гур-Рао! - и ещё один триполиец потерял голову.
   - Гур-Рао! - у следующего из разрубленного живота полезли внутренности, пачкая пол содержимым.
   В битве наступал явный перелом - обороняющиеся уже не помышляли о защите храма, а больше думали о бегстве. А когда в подземный зал ворвалась лавина страшных, окровавленных и разъярённых волков, храмовые воины побежали, бросая оружие, в тёмные норы за грудой обломков статуи их божества. Волки ринулись за бегущими и ещё долго из темноты доносились полные смертной тоски вопли триполийцев.
   Оглядев себя и своих товарищей, Локи запричитал, изображая деланый ужас и гримасничая:
   - Ну вот, опять надо стирать одежду, чинить её, лезть мыться в холодную воду!
   - А ты что - дасья из южных пределов, раз так боишься простудиться? - прикрикнул на него Ингвер.
   - Да нет, просто кушать сильно хочется, - Локи потёр ладонью живот и задумчиво протянул, - Так работать, потом приводить себя в порядок, а вот есть когда?!
   Ингвер тоже задумался. Потом посмотрел на себя, на свои окровавленные мечи и мечтательно сказал вполголоса:
   - А я бы и пивка сейчас попил...
   - Пива? - откуда-то из-за обломков статуи раздался звонкий даже в этом мрачном подземелье голос Берканы, - Сейчас, не успеете и глазом моргнуть!
   Она резво побежала в один из зияющих коридоров, на ходу заталкивая в кисет на пояске только что выковыренные мечом из глазниц поверженного идола рубины. Очень скоро она вернулась, неся довольно увесистый дубовый жбан.
   - Пей, конунг - это то, что варилось для старших жрецов. Пиво вкусное, пенное, золотистое!
   Ингвер, приняв бочонок, выбил пробку и недоверчиво понюхал содержимое. Затем он нацарапал на дубовом боку жбана руны Уруз, Наудх и Беркана. Надрезав руку и окрасив эти руны своей кровью, сказал громко и внятно:
   - Руны на жбане я режу
   Кровь моя их окрасит.
   Рунами каждое слово,
   Врезано будет крепко.
   Пиво жрецов подземелья
   Выпью, коль захочу я,
   Только на пользу ль будет
   Пиво, что мне принесли?
   Руны на жбане вспыхнули и погасли. Заклятие показало, что пиво не отравлено. Ингвер с удовольствием рявкнул и приложился к жбану. Локи, с завистью глядя на пустеющий бочонок, произнёс - как бы ни к кому не обращаясь:
   - В общем-то, мне не только есть, но и пить охота!
   - Прямо по коридору, первый поворот направо, потом опять направо, потом дверь, а за ней - бочонки! - отчеканила Беркана, с умилением взирая на Ингвера, переливающего в себя содержимое принесённого ею жбана. Зал мгновенно опустел. Только Хельга гордо и неспешно прошествовала вслед за жаждущими, тщательно обходя триполийские трупы. Хотя по всему было видно, что и она хочет приложиться к освежающему напитку. Наконец Ингвер отбросил пустой бочонок и отёр подбородок от пивной пены.
   - А ты откуда знала, где в этой норе пиво держат?- спросил он Беркану неприветливо.
   - У меня нюх имеется, - обрадованно заявила она, - Я это пиво за версту чую. Лучшего, чем у жрецов Цапа Чёрного, в мире нет!
   - Вот ещё, ты просто в Лисбурге не была, вот там пиво - всем пивам пиво! А это так - хорошее, да не такое.
   - А ведь сознайся - хорошо? - Беркана хитро блеснула глазами и принялась ножом извлекать изумруды из полосок на полу.
   - Хорошо.
   - И это главное. Пока там ты до своего Лисбурга доберёшься... Что же теперь, без пива мучиться? Надеюсь, в трезвенники ты, конунг, ещё не записался? Ты ведь не из старших волхвов в Киевом бурге?
   - Я скорее за соху возьмусь, чем пиво пить перестану. Как мои предки посмотрят, когда я - обретя место в Сварге - водичкой ключевой пробавляться буду?! Ты что, рыжая, в своём ли уме?
   - Во-первых, в своём - чего и тебе желаю. А во-вторых не рыжая, а золотая. Хотя чего от мужчин можно ожидать ещё - тем более от вояк - кроме грубости и бескультурья! Привыкли в своей степи на верблюдов орать, с девушкой прилично поговорить не могут. Грубияны. Невежды. Арья, ещё называются!
   - Нет у нас никаких верблюдов! Ты ещё скажи - слоны. Терпеть их всех не могу! То ли дело лошадь!
   - Ну и оставайся со своими лошадьми, коровами, овцами хоть всю жизнь! Так и умрёшь - даром что конунг, да некультурным. Слова ласкового ни разу не сказал. Даже за пиво не поблагодарил. Одна лишь ругань с языка, словно жабы, срывается!
   Обиженно тряхнув головой, отчего бубенчики в косичках неистово задребезжали, Беркана сложила изумруды в кисет, сунула нож в ножны и направилась следом за дружинниками, чьи развесёлые голоса неслись из коридора. Судя по всему, пива хватило всем с избытком. Пока Ингвер мучительно пытался вспомнить все свои любимые выражения, раскритикованные Берканой, её звонкий голос уже присоединился к песне из пивной кладовой. Тут Ингвер опомнился.
   - Золотая, рыжая, огненная! Тьфу, дэвы её задери - какая разница?! Рыжая - она и в Егупте рыжей останется!
   Взяв факел из подставки на стене, он решительно пошёл в направлении песни. Пелось в ней о молодом воине, который спросонья влез обеими ногами в одну штанину своих шаровар, а потом попытался вскочить на коня. Очень непристойная песня.
   А мимо Игвера к выходу из подземелья ленивой трусцой тянулись облизывающиеся волки.
  

13

  
   Проснувшись, Ингвер увидел вокруг себя множество пустых бочонков вперемежку с дружинниками. Гелла и Тана сидели у входа в кладовую, напротив друг друга и казались очень сытыми. По крайней мере, животы у них сильно отдувались. Волчица и рысь уже очистили свою шерсть от грязи и крови, и она лоснилась в отблесках факелов.
   - А я-то тебе косточек поросячьих припас! - сокрушённо покачал головой Ингвер, -Да вряд ли ты сегодня вообще есть захочешь, Геллурия!
   - Я хочу! - это проснулся Локи. Не раскрывая глаз, он нащупал возле себя полуобъеденного гуся и аппетитно вгрызся в печёную тушку, роняя капли янтарного жира себе на грудь.
   - Давайте подниматься, обжоры, да посмотрим, что тут колдуны в свою нору натащили. Времени мало - дорога зовёт! - но, тем не менее Ингвер терпеливо дождался, пока весь его отряд не встал на ноги. Явно нетвёрдые, да и воины на подъём были что-то тяжелы.
   - Ну что обеими ногами никто в одну штанину не залез? - ехидно спросил Ингвер, глядя на своё воинство.
   - А хоть кто-то вчера штаны снимал? - возмутился Локи, страдальчески потирая голову ладонью.
   - Не так сильно - череп протрёшь!
   Локи глянул на Беркану и его передёрнуло.
   - Да что такое - куда ни посмотрю - всюду эта рыжая белка!
   - Сколько раз говорить, недотёпа: не рыжая, а золотая. А если столько пить, то не только белок, но и бобров увидишь. Верхом на горностаях. В походном строю.
   - У-у-у, ведьма! - только и смог прошипеть Локи.
   - Чем и горжусь! - важно отпарировала Беркана, нашедшая полный бочонок и уже отпивая из него.
   - Так что мы вчера пели? - Боян зевнул и почесался, пытаясь вспомнить вчерашний вечер - бурный и приятный. Дружинники рассмеялись. Боян обиженно вздохнул и окончательно пришёл в себя.
   - Пошли,- коротко сказал Ингвер и вышел из кладовой. За ним потянулись и остальные.
   Когда дружинники опустились на несколько ярусов подземелья ниже, веселье как рукой сняло. Там, при свете редких факелов, в забранных прочными дубовыми крышками с зарешёченными смотровыми окошками ямах, содержались ужасные монстры, которых могло бы породить только больное воображение. Воины видели кошмарные помеси крылатых джавв и ящериц, триполийцев и пауков, существ с кожистыми недоразвитыми крыльями и ядовитыми шипами под чешуйчатым хвостом... Были в ямах и куски слизи, ползающие по замшелым стенам. Однако, судя по обилию костей на дне их ям, питались эти желеобразные, слабо фосфорирующие твари отнюдь не мхом. Невыносимый смрад стоял в этом жутком зверинце. Тут же был и питомник, где выращивались дуппы. От их воспитателей и обслуги остались лишь растерзанные волками клочья, махрящиеся обрывками сухожилий, да лужи запекшейся крови. Дуппы, жестоко голодные, выли из своих ям.
   - Всё это надо уничтожить! - Ингвер боролся со спазмами, готовыми вывернуть его желудок наизнанку, - Здесь поможет только всеочищающий Огнь.
   - Я знаю... Я сейчас... Пошли со мной! - Беркана, зажав руками рот, бросилась к выходу. За ней рванулись и остальные. Ярусом выше они обнаружили множество бочек с растительным маслом и жидким животным жиром. Это было как раз то, что нужно. Долгое время воины катали бочки в зверинец, вышибая у них днища так, чтобы масло попало в каждую яму. Заодно залили маслом и библиотеку колдовских трактатов, написанных на тонко выделанной человеческой коже. Хельга, с факелом в руке, вышла вперёд.
   - Как женщина, я имею полное право уничтожить то, что никоим образом не могло бы появиться на свет естественным путём. Получайте! - крикнула она и резко швырнула затрещавший факел в масляное озеро на полу зверинца. Жидкость вспыхнула, и коридор стал заполняться липким жирным дымом. Из ям раздался нечеловеческий рёв и визг. Убедившись, что огонь уже не погаснет, Ингвер повёл свой отряд на поверхность земли. По пути он не отказал себе в удовольствии собственноручно поджечь библиотеку колдунов.
   - Получите! Конец вашей писанине, отраве людских душ! - рычал конунг отряда Зико до тех пор, пока не вышел из дверей храма.
   Земля встретила воинов ярким солнечным светом. Око Сварога, едва перевалило за полдень. Сытые кони бродили у подножия холма, держась в отдалении от останков Куниц. Тишина и покой царили теперь возле бывшего храма.
   Исчезло давящее чувство тревоги, в душах Зико было светло и радостно. Они переседлали своих коней и отправились дальше на северо-запад. Откуда-то из-за леса вылетел отяжелевший Рам и плюхнулся на плечо Бояна. Теперь отряд был полностью в сборе. Из подземелья повалил чёрный дым. Он становился всё гуще, стали вырываться языки пламени. Циклопическая постройка на вершине холма стала накаляться, рдея вишнёвым цветом, всё сильнее светясь. И вот, подламываясь и крошась, огромные плиты стали проваливаться под землю, в середину холма. И на месте храма воцарились огонь и дым.
   - Вот теперь с этим гадючьим кублом действительно покончено. Окрестные триполийцы могут жить спокойно. Пока новые жрецы где-нибудь рядом не построят новый храм. И опять у триполийцев будут забирать в жертву каждого первенца от людей, от скота и от птицы. Всё повторяется в этом мире, - Боян казался грустным.
   - Да ладно, мы славно поработали, давайте и споём! - и Бейбарс затянул старую походную песню.
   На горе триполийцы пшеницу жнут,
   Они очень довольны жизнью своей.
   А под горой, по берегу речному
   Войско в поход идёт.
   Впереди дружины скачет конунг,
   Его воины торжествуют -
   Все они герои, все идут на битву,
   Всех врагов сомнут!
   И пока на землю не опустилась ночь, вдали за спиной отряда в небе чернел столб дыма. А до утра на юго-востоке полыхали отблески пожара.
  
  

14

  
   Перед глазами Зико далеко, за горизонт, простирался Мёртвый лес. Хотя на деревьях и были листья, но даже приближающаяся осень не придала им жизнерадостных ярких красок - лес был тусклым, словно покрытый густым слоем пыли. Там, в середине его, скрывалось за буреломами и болотами логово проклятого Иеужи. Там, рядом со своим братом, дышала чёрной лютой злобой на весь мир арья Аниуз - стигийская колдунья. Там, в середине леса, отряд Ингвера должен был или безвестно кануть в небытие, или покрыть себя неувядаемой славой.
   Дорога обрывалась на вершине холма. Тут стоял жертвенник, на котором были остатки недавнего всесожжения. Судя по ним, с жизнью расстались ребёнок человека, козлёнок и курица. А впереди лежал заколдованный Мёртвый лес...
   Повернувшись лицом к товарищам, Ингвер вынул ваджру из седельной сумки и указал ею на жертвеник.
   - Посмотрите сюда, арья! Колдуны хотят чтобы эта зараза расползлась по миру. По нашей Степи. Чтобы наших детей приносили в жертву демонам, чтобы мы - арья - отдавали покорно и безропотно, словно триполийцы, своих первенцев в кровавые лапы проклятых колдунов! И только мы можем остановить это! Мы должны, чего бы это нам ни стоило, уничтожить проклятого Иеужу и проклятую Аниуз! Даже если и потеряем право обрести место в Сварге - всё равно УБЬЁМ ИХ! И пусть ваджра древнего героя укажет нам логово Иеужи, где он готовит паутину, которой хочет накрыть наш мир. Доброй охоты я желаю вам, арья! Хорошей битвы я желаю вам, и это - моё последнее желание.
   Сказав так, Ингвер почувствовал, что ваджра в его руке ожила. Она потянулась чуть влево от направления дороги. Ингвер оглянулся вслед движению ваджры и увидел молнию, которая сорвалась с булавы и унеслась в глубину Мёртвого леса. Недалеко от линии горизонта сверкнула яркая вспышка и над лесом в небо ударил радужный столб.
   - Он там! ВПЕРЁД, Зико! - Ингвер развернул Ашву в сторону столба и пустил кобылу в галоп. Отряд рванулся следом. Сзади всех бежала Беркана, зло ругаясь на бегу. Но упрекнуть её в отсутствии хороших манер могла бы только Тана, которая держалась рядом с ней.
   В этот день отряд Ингвера так и не смог въехать в Мёртвый лес. Он был окружён невидимой стеной, не пропускающей внутрь ничего живого. Посовещавшись, воины решили прорвать преграду на рассвете, когда магия арья будет наиболее действенна. Спали в эту ночь мало - готовили оружие, проверяли сбрую и амуницию. Локи сочинял хвалебную песнь, посвящённую своим будущим подвигам в Мёртвом лесу, Беркана играла на комузе мелодии Гандерланда...
   Ингвер, Боян и Хельга, усевшись отдельно от остальных, готовились к утреннему священнодействию. Они подобрали подходящий к случаю гимн, распределили между собой обязанности во время волшбы. День должен был начаться с битвы. Пока бескровной - встречались две Силы. Свет и Тьма. Прорыв в Мертвый лес означал, что благоприятное начало может принести и благоприятное завершение дела. И вот уже - алеет восток. Свет гонит Тьму. В тот момент, когда солнце выглянуло из-за горизонта, вставшие в треугольник Ингвер, Боян и Хельга запели древний гимн арья, посвященный Сварогу.
   -Запряг Сварог семь
   Чистых дочерей колесницы.
   На них, самозапрягающихся, ездит Он.
   Вставайте, пришёл к нам Дух Жизни!
   Тьма удалилась, приближается Свет,
   Свободен путь для движения Солнца,
   Мы пришли туда, где продолжается жизнь!
   Семь кобылиц везут Тебя,
   Пламенноволосого, на колеснице,
   О, Сварог, видящий далеко!
   С этими словами все трое плеснули в горящий перед ними костёр Сому. Затем слили остатки в одну чашу и Ингвер первым пригубил её. Потом Боян, Хельга и остальные воины. Ворскла, оставив последний глоток, пртянула Сому Беркане.
   - Но я ведь не арья! - искренне удивилась рыжая ведьма,- Мне даже нюхать Сому не положено, не то что пить!
   - Ты в одном строю с Зико. Мы решили, что ты заслужила Право Сомы, хотя в тебе лишь частица крови арья, твоего далёкого предка - Льва. Пей, пей во благо нашего дела! - Хельга рассеяла сомнения Берканы.
   Благоговейно осушив чашу, которую по примеру арья Беркана держала обеими руками, она с поклоном вернула её Ингверу. Конунг положил чашу перед костром, перевернув вверх дном.
   Коней расседлали и отправили пастись. Сёдла сложили тут же, у погасшего костра. Если кому суждено будет вернуться, то никуда сёдла не денутся - всё живое старалось не приближаться к Мёртвому лесу. С собой взяли только самое необходимое оружие и провиант. Ваджры удобно улеглись за поясами. Так, не встретив сопротивления невидимой стены, отряд вошёл в заколдованый лес.
   Держась направления по радужному столбу, дружинники утром следующего дня вышли на заболоченную равнину, посреди которой текла река, маслянисто отблёскивая бурой водой.
   - Свиная вода! - пробормотал Ингвер, - Из такой реки не то что лошадь - овца пить не будет!
   Неподалёку от реки стояло несколько мазанок, белея стенами. Рядом с ними было с десяток настоящих живых деревьев и маленький огород. Над центральной мазанкой дрожал в небе путеводный радужный столб и курился сизый дымок. Прошедшие по лесу весь день и всю ночь воины несколько расслабились, завидя мирное тёплое жильё вместо чего-то гнетущего и ужасного - каким и полагалось бы быть логовищу колдуна.
   В мазанке отворилась дверь и из неё вышла дева в длинной белой одежде. Из-под золотом тканой налобной повязки почти до земли свисали четыре косы цвета воронова крыла. Девушка направилась прямо к отряду. Когда она подошла ближе, дружинники были поражены её неземной красотой. Под соболиными бровями лучились добром изумрудные глаза, огромные и широко поставленные, кожа сияла перламутром, а черты лица могли поспорить правильностью с ликами валькирий. Она низко поклонилась арья и сказала - точно пропела мелодичным, как лесной ручеёк, голосом:
   - Отец мой и повелитель Иеужа ждёт вас, гости дорогие, в доме своём. Угощенья уже на столе и истоплена баня. Ложны слухи о нём в мире арья плывут - это вскоре вы сами поймёте. Вас мы ждём, как друзей, так пойдёмте ж скорей - всё готово для славного пира!
   Гипнотизирующие звуки её речи заставили Локи шагнуть вперёд. Но тут Гелла зарычала, а Рам каркнул, зло подавшись в сторону прекрасной девы. По лицу совершенной красоты промелькнула тень, но Ингвер успел заметить, что зрачки девушки на миг стали вертикальными щёлками, испустив заряд ненависти. Не успел он выхватить меч, как сбоку ударила синяя молния и Хельга разрубила пополам неземное создание. С таким же успехом она могла полосовать воздух: меч прошёл сквозь тело без какого-либо сопротивления. И тут же лицо девушки стало меняться. Щелевидные зрачки так полыхнули ненавистью, что Локи, скрипнув зубами, схватился за голову. Меч Хельги просвистел ещё раз, уже по восходящей линии, но результат был тот же - девушка была неуязвима. И она неуклонно превращалась в серую змию, подобную убитой под Коростенем ламии. Ингвер, уже ни о чём не думая, выхватил из-за пояса ваджру и с размаху опустил её на голову кинувшейся на него твари. Зубастая пасть с треском захлопнулась, когда древнее оружие проломило ей череп. Жёлтые капли яда брызнули в стороны, а упавшая на землю перед Ингвером дева-змия окончательно обрела свой истинный облик. Вместе с этим окружающая местность неузнаваемо изменилась. Вместо слегка заболоченного луга перед отрядом Зико раскинулось отвратительное болото, пузырящееся и смрадное. Мазанки превратились в постройки странной архитектуры, абсолютно чуждой человеческому глазу. Рядом с ними находилась площадка для наблюдения за звёздами и с башни, венчающей огромный квадрант, хохотала чёрная фигура, размахивая широкими, словно крылья коршуна, рукавами длинной хламиды. Это плясал проклятый Иеужа!
   Болото было непроходимо. Но Ингвер, конунг дружины Зико, верил в волю Солнечного Бога Сварога. Не колеблясь ни мгновенья, он взмахнул ваджрой по направлению к кривляющемуся на башне колдуну.
   - За мной, арья! Вперёд, Зико! С нами Бог наш Отец-Сварог!
   И отряд, словно по земле родной Степи, устремился через топь к цели. Иеужа уже не смеялся. Он, засучив рукава своей хламиды, стал метать в дружинников светящиеся красным огнём шары, появляющиеся у него в руках прямо из воздуха. Там, куда эти шары попадали, раздавались взрывы и вместе с ослепительными вспышками в воздух взлетали фонтаны болотной жижи. Вонь стала сильнее.
   - Бросай точнее, старый пень!- закричал весело Локи, вращая над головой ваджру,- Или ты окосел с перепугу?
   Колдун, визжа от злости, метнул ещё несколько шаров и попытался управлять их полётом, растопырив корявые пальцы с длинными когтями. От неимоверного напряжения лицо его, больше похожее на обтянутый тонкой коричневой кожей череп, посерело. Но огненные шары явно не желали повиноваться колдуну, увиливая от взмахов ваджр. Они старались не попадать под удары освящённого тысячелетиями оружия. В это время рядом с Иеужей возникла вторая чёрная фигура. Аниуз решила поддержать брата в решающей схватке. Она сделала несколько колдовских пассов, и когда Зико ступили на твёрдую землю, на них накинулись выбегающие из построек разнообразные твари. Наверняка многие из них были рождены не под этим Солнцем. Дружиники, войдя в состояние неуязвимости, прикрывали собой женщин. Орель и Ворскла били нелюдей из луков. Рябиновые стрелы, вылетая из-за стражающихся Зико, поражали по несколько тварей за раз - стрелы прорывали грудные клетки и головы двум-трём кошмарным созданиям из иных миров, которые попадали разом на линию выстрела. Хельга из-за спин воинов орудовала ваджрой, круша врагов, а сине-чёрные полукружья взмахов меча Берканы говорили о том, что она добивает подранков. Злобные твари и умирая не сдавались - они пытались впиться клыками или когтями в ноги дружинникам, но Беркана и меч РЩда не оставляли им ни единого шанса это сделать. Построившись клином, отряд Ингвера со своим конунгом во главе шаг за шагом пробивался к башне, оставляя после себя ошметки от нелюдей, вызванных Аниуз. Колдуны, посовещавшись между собой, переменили тактику. Перед Зико выросла стена огня. Жар от неё был настолько силён, что занялись близлежащие постройки. Дружинники было отшатнулись, но Ингвер, вдребезги разнося голову очередной твари, закричал:
   - Если судьба и сулит нам погребальный костёр, то жарче этого уже не будет! С нами Бог Сварог, арья! Вперёд, за нашу Степь, за наш мир!
   И огонь исчез. Ингверу вдруг почудилось, что на вершине башни стоят не злобные проклятые Богом и людьми колдуны, а растерявшиеся старики. Но в следующее мгновение конунг Зико уже карабкался по дуге квадранта, цепляясь руками и ногами за угломерные выступы. А за ним, с яростным волчьим воем, полезли и его дружинники. Гелла, бегая у подножия квадранта, рвет глотки тем нелюдям, которых не успела достать Беркана. А Тана, словно играющий с клубком пряжи котёнок, прыгает рядом с Геллой и разбивает нелюдские головы мощными ударами когтистых лап.
   На площадке своей башни Аниуз и Иеужа, видя неминуемую погибель, решили спастись бегством. Прокаркав на неведомом языке какие-то заклинания, они стали превращаться в гигантских летучих мышей. Но в тот момент, когда они взвились в небо, на площадку выбрался озверевший Ингвер. Увидя, что проклятые колдуны ускользают, он метнул в Иеужу, которого узнал по развевающейся длинной седой бороде у одной из летучих мышей, ваджру. Она с гудением рассекла воздух и врезалась прямо в сердце Иеуже. Летучая мышь всплеснула огромными крыльями и, замерев на миг, закувыркалась вниз, на лету превращаясь в чёрного колдуна. Труп Иеужи грохнулся у подножия башни, далеко разбрызгав злые мозги из лопнувшего черепа. Яростный вой дружинников Ингвера перешёл в вопль радости. Сам Ингвер, довольный своим метким броском, гордо подбоченился, но тут же изменился в лице.
   - АНИУЗ!!!
   Тщетно он, всматриваясь до боли в глазах, обшаривал взглядом горизонт. Аниуз исчезла. Вместе с ней исчез и Рам.
   ...После боя, осмотрев все постройки колдовского логова, предав огню те, что служили вратами в иные миры, библиотеку и лабораторию Иеужи, дружинники сидели у костра и приводили себя в порядок. К удивлению, у Арса и Сколота оказались колотые раны. Найдя оружие нелюдей, которым их нанесли, Боян удивился ещё больше - это было пропитанное каким-то составом дерево. Зазубренный наконечник был отточен, как бритва - волосок, брошенный на него сверху, расседался под собственным весом на две части. Немедленно Ингвер распорядился собрать подобные копья. Он захотел вооружить ими Зико, чтобы лишний раз не тратить энергию ваджр при встрече с могучими колдунами, обладающими неуязвимостью. Какое-то чувство подсказывало ему, что именно оружие иных миров, даже надёжнее ваджр способно отправлять чёрные колдовские души в Никуда и в Ничто. Так как таких копий оказалось около сотни, то Ингвер решил передать лишние в Киев бург волхвам и Конунгу Киммерии для вооружения лучших бойцов в дружинах Зико. Все ждали возвращения Рама. Боян заметно нервничал, чаще всех посматривая на запад. Незаметно на землю опустилась ночь. Радужный столб, приведший сюда дружину Ингвера, продолжал светиться, разгоняя мрак. Беркана и Хельга, сотворив крепкие заклятия, надёжно оградили место ночлега воинов от любых неожиданностей. В жилище колдуна спать никто не захотел - там всё было пропитано истекающим из Иеужи злом. Труп проклятого колдуна воины изрубили на куски топорами и рассовали в девять крепких кожаных мешков. Туда же, для тяжести, положили здоровенные слитки золота. В лаборатории Иеужи золота было очень много. После этого мешки тщательно завязали и забросили подальше в болото, в разных местах. А предварительно Боян пропел над каждым из мешков страшные заклятия - чтобы и тело колдуна никто не смог оживить, чтобы ни у кого из триполийских жрецов не было возможности воспользоваться знаниями рук Иеужи. Ведь проклятый колдун так долго творил свою злую волшбу, что руки его помнили все колдовские жесты не хуже, чем это всё помнил мозг. К счастью, уже превратившийся в белёсую слизь под лучами солнца. После того, как были распределены ночные дежурства, свободные от дозора люди моментально заснули, закутавшись в мохнатые гуни.
  

15

  
   Рам прилетел к вечеру следующего дня. Он уселся на заборчик и каркнул только одно слово: "Аниуз!" Боян забрал его на руку и, отойдя в сторону, долго разговаривал с вороном.
   В лагере никто не спал. Со стороны болота к людям тянулась необъяснимая угроза. В темноте там что-то булькало, шлёпало, раздавались протяжные стоны и вздохи, возникали в разных местах светящиеся призраки. Копошащиеся в болоте твари подбирались всё ближе. Уже сразу за освещённым радужным столбом пространством мелькали уродливые тени.
   - Как будем выбираться отсюда? Рам сказал, что тропы через болото нет.
   - Иеужа и Аниуз прилетали по воздуху, нелюди приходили сквозь врата миров, но нам надо найти свой выход - ещё одну ночь мы тут не выдержим, - Ингвер озабоченно почесал шею. Никто из его отряда, включая Наставника Бояна, не мог летать или проходить через иные миры.
   - Эй, золотая да пригожая, может хоть ты что подскажешь?
   - Хоть раз слышу от вас вежливое обращение к бедной девушке! - живо откликнулась Беркана, - А то всё время будто кобыл своих зовут: "Рыжая, рыжая!" Я и так сижу да думаю - ничего не придумаю... Ничто на ум не идёт!
   - Было бы на что идти - бедной девушке. Вон кисет камнями цветными набила так, что на целый бург скота можно прикупить! - Локи пробурчал это себе под нос, но Беркана всё равно услышала. И взвилась.
   - Да уж есть, и поболе, чем у тебя! Пока ты в своём длинном носу пальцы ломал от скуки, я думала. А умеешь ли думать ты, о Локи, блестящий герой легенд?! Сколько песен о себе сложил, вместо того, чтобы умишком раскинуть?
   - Иеужа уже раскинул мозгами. А песни я о себе слагаю потому, что не могу доверить это дело никому - даже Бояну. Вдруг что забудут упомянуть? А потомки должны знать о всех наших славных делах!
   - Что-то в твоих песнях славные подвиги только Локи и совершает! Одно имя и слышно - Локи, Локи, могучий герой Локи...
   - О самих себе пусть другие сочиняют. У них это лучше получится. А я обо всех песни слагать не могу - тогда на себя времени и слов не хватит!
   - Цыц, сороки! - не выдержал Ингвер, - Кажется, я придумал. А что если нам заморозить болото? Не всё, а дорогу на ту сторону - сажени две шириной, даже много будет. Можно это сделать?
   - Р-р-р-рам! - кивнул ворон.
   - Холода уж близко, так что призвать мороз будет не сложно, ведь правда? - Беркана вопросительно гляула на Бояна.
   - Да, золотая, надо попробовать. Тут ты пригодишься и меч твой тоже.
   Скорадер уже раздувал жертвенный костёр. Хельга налила в чашу немного оставшейся Сомы из серебряной фляги. Когда приготовления к жертвоприношению были закончены, Боян поставил справа от себя Ингвера с ваджрой в руке, слева - Беркану с небесным мечом. Она держала его острием к ночному небу. Боян начертал рукой в воздухе руну Ис, которая осталась светиться над костром синевато-зелёной полоской, дрожащей и мерцающей. Удовлетворившись этим, Наставник запел:
   Руну волшбы, Ис, прошу я призвать
   К нам сей же час стихию начала,
   Чтобы сковала пучины болота,
   Мост ледяной проложила для арья
   Через трясины бездонные хляби.
   Неодолимая сила твоя, как ледник,
   Пусть начинает тянуться от края до края -
   С этого острова, чтобы с него мы ушли.
   Лёд Мировой, Дом нашей Матери,
   Защити нас скорее
   От колдовства, от болота, от чёрного мора,
   К Сварге нам путь проложи!
   Закончив петь, Боян выхватил стрелу с рябиновым древком и начертал ею поверх руны Ис руну Совуло. Тут же, объединившиеся в один знак, руны вспыхнули ярчайшим белым светом, от которого дохнуло холодом, а меч Берканы и ваджра в руке Ингвера испустили синие лучи на противоположную сторону болота. Когда Боян плеснул Сому в огонь, то ограниченная этими лучами полоса трясины стала быстро замерзать. Вот уже через болото засверкал в ночи ледяной мост - словно бы сама руна Ис легла на землю перед арья.
   - Вперёд! - Боян, подхватив мешок со своим нехитрым скарбом, ступил первым на сотворённый рунической магией мост к жизни. За ним пошли остальные, настороженно всматриваясь в тёмные хляби по обеим сторонам ледяной дороги. Но там было тихо - вся нечисть, напуганная резким похолданием и сиянием полосы, забилась в свои хлябистые пучины.
   Перейдя болото и ступив на твёрдую землю, дружинники повернулись назад и поклонились спасшему их мосту. Он засветился ещё сильнее и исчез - только болотная жижа вскипела пузырями смрадного газа на том месте, где он только что простирался. Остаток ночи провели на окраине Мёртвого леса. А с первыми лучами солнца дружинники Ингвера увидели поразительную картину - Мёртвый лес ожил. Осень расцветила его безжизненную ещё вчера листву яркими красками, а кое-где между ветвями мелькали птицы. Воины обрадованно тронулись в путь.
   Сёдла лежали там, где их и оставили. На призывный свист хозяев примчались отъевшиеся кони. Но Ингверу сверлила голову одна мысль, одно имя: АНИУЗ. Он знал, что пока колдунья жива, не знать покоя ни ему, ни всему миру арья. Боян, подойдя к Ингверу, сказал:
   - Не переживай. Проклятая Аниуз никуда от нас не уйдёт. Рам сказал мне, где она укрылась. А сейчас у нас появилось попутное дело - в двух днях пути отсюда идёт караван арья из Западных пределов. Судя по всему, на него собираются напасть изгои из арья. Сейчас они собирают в свою шайку всякое отребье из триполийцев. Конвой каравана силён, поэтому изгои рассчитывают штурмовать его, укрывшись триполийскими разбойниками, как живыми щитами. Нельзя допустить разграбления каравана. Мы идём на помощь западным арья.
   Отряд, проскакав на юго-запад около семидесяти вёрст, успел вовремя. Вблизи затерявшегося среди болотец и ельников келто-триполийского посёлка Елня, арья сходу вступили в бой. Большой караван из западных пределов успел сомкнуть повозки в кольцо и теперь довольно успешно отбивался из этой крепости от нападающего сброда.
   Как и предполагал Боян, изгои из арья руководили боем, не спеша ввязываться в него до удобного момента. Среди тех, кто сейчас атаковал караван, были не только триполийцы. Среди их белых, ниже колен, рубах цветными пятнами выделялись куртки келтов из крашеного крапивой холста, с нашитыми на рукава и спины племенными знаками из красной ткани, и боевые причёски, выставленные в высокий гребень, обмазанный красной глиной. С отвращением арья заметили в воздухе над обороняющимися с десяток крылатых джавв, мечущих в защитников каравана свои короткие копья. Это было неслыханным преступлением - союз с нечистью. Сам по себе факт объединения изгоев с не-арья для грабежа арийского каравана был достаточным поводом для безоговорочного уничтожения этих изгоев. Но - ТАКОЕ!!!
   Изгои пали на месте, изрешечённые стрелами, когда дружина Ингвера вылетела из-за кустов на огромную лесную поляну, посреди которой стояло кольцо повозок. Над полем раздался протяжный волчий вой и мечи Зико обрушились на головы триполийского и келтского сброда. Орель и Ворскла, под прикрытием Берканы, Таны и Геллы подскакав к повозкам каравана, принялись расстреливать кувыркающихся в небе крылатых джавв. Стрелки из конвоя западных арья, получив неожиданное подкрепление, увеличили темп стрельбы. Из крылатой нечисти только одному джавве удалось удрать, да и то недалеко - Рам догнал израненного, с надорваной перепонкой крыла, джавву и одним ударом могучего клюва расколол ему череп.
   Дружинники несколько раз пронеслись сквозь толпу нападающих, каждый раз добавляя трупы к уже лежащим на поляне. Наконец разбойники не выдержали натиска и бросились бежать кто куда. Тут же две повозки были отодвинуты и из этих ворот вдогонку убегающей мрази устремилось десятка полтора всадников, размахивая боевыми топорами. Немногим из грабителей удалось скрыться среди спасительных деревьев леса. Больше сотни окровавленных кучек тряпья осталось лежать в пожухлой траве, повсюду ползали раненые триполийцы и келты.
   Вернувшись из погони, западные арья деловито и быстро прирезали всех живых грабителей. После этого они выстроились по бокам ворот своей крепости, из которой навстречу Ингверу и его дружине вышел крепкий старик с дубовым посохом, навершием которому служил распластаставший бронзовые крылья орёл.
   - Я, Вульфила из гарманен, сын Шторма, благодарю вас, Всадники за помощь каравану. Прошу к нашему огню и если вы в чём испытываете нужду, то мы постараемся и вам помочь, чем можем.
   - Я, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена, был рад оказать помощь братьям - арья, отважно бьющимся против предателей человечества. Я и мой отряд с радостью принимаем твоё приглашение, Вульфила из гарманен, сын Шторма!
   И дружина Зико гордо въехала в ворота походного бурга. Пока перевязывали раны западных воинов, Орель и Ворскла вместе с женщинами каравана занимались приготовлением еды. Ингвер, Боян и Хельга беседовали с Вульфилой. Беркана нашла себе занятие возле раненых, смазывая раны целебным бальзамом и перевязывая их чистыми холщовыми лентами. Дружинники тоже не сидели без дела - они помогали навести порядок внутри кольца повозок и отнести подальше тела триполийцев, келтов и крылатых джавв.
   После того, как опустел не один бочонок пива, Локи спел песню о победе над Иеужей. Ингверу уже пришлось рассказать о ней много раз, поэтому песню слушали с особым воодушевлением. Но Локи, который слишком уж прославлял именно себя, здорово досталось от насмешников из гарманен, не говоря уже о Беркане. И тогда запел Боян.
   Конунгу предан каждый дружинник,
   Верен другу и в битве надёжен.
   Ингвера воины ему повинуются
   С радостью, только с восторгом сравнимою.
   Нечисти много уже уничтожено,
   Подвигов славных не счесть никому,
   Но самый главный из подвигов ратных
   Был совершён, средь болота трясинного,
   Где уничтожила злого Иеужу
   Ваджра, которую конунг метнул!
   Нет больше твари ползучей - Иеужи,
   Он погребён по частям в топи хлябистой,
   Дух его чёрный уже не пробудится,
   В мире он нашем уже не появится!
   Славное воинство конунга Ингвера
   Не отступило пред силою грозною,
   Что напустил на мир арья Иеужа -
   Насобирав по задворкам миров
   Толпы отвратной и мерзостной нечисти,
   Смрад от которой стоял, как от падали.
   Вот только в падаль и обратил их
   Конунга Ингвера Зико отряд!
   Долго пел Боян, а люди слушали, иногда возгласами высказывая своё восхищение героями песни. Западные арья с уважением смотрели на Воинов-Зико, которые в бою сражались без доспехов и были неуязвимы для земного оружия. Вскоре усталость и пиво взяли своё и бодрствовать остались только дозорцы.
   Наутро Ингвер и его товарищи тепло попрощались с караваном из пределов гарманен. Вульфила, сын Шторма, подарил Ингверу зерцало из серебра, сквозь отполированный металл которого невообразимым чудом просматривалась двойная Сварга Киммерии. Повозки каравана, сопровождаемые конвойцами, двинулась на восток, а отряд Зико поскакал дальше на юго-запад. Теперь уже и Беркана была на коне. Он был ей подстать! Её бальзам так хорошо помог раненым гарманен, что сопровождающий караван волхв не мог не удивиться и потребовал у Вульфилы для Берканы лучшего рыжего коня. И никто из дружинников Ингвера не остался без подарка. Больше всего радовался Локи, которому достался серебряный налобник, усыпанный кроваво-красыми драгоцеными камнями. Поминутно он, горяча коня, проскакивал мимо Ингвера, чтобы увидеть в висящем на его груди зерцале своё отражение. А Бояну преподнесли кобуз, струны которого он потихоньку перебирал, слагая очередную песнь под неторопливую поступь коня. Рам, сидя на плече Наставника, сверкал одетым на лапу вторым золотым кольцом с вырезанной на нём руной Райдо. Рам очень любил украшения. На Тану и Геллу попытались, было одеть ошейники из сплава золота с серебром, украшенные гранатами, но звери отказались от подарков, причём не слишком вежливо. Отряд весело двигался навстречу новым приключениям.
  
  

16

  
   Зарядили дожди. Ехать стало не так весело, но привычные к непогоде арья только кутались в гуни, а ночами старались ложиться поближе к костру. Дорога почти всё время проходила лесом, иногда вырываясь на открытые места, пересекала реки по редким мостам, чаще переправляться надо было вброд. Один за другим оставались позади посёлки триполийцев, в которых воины брали продукты в дорогу. Ночевали чаще под ветвями деревьев, редко - в бургах арья, которых тут было мало, и никогда не останавливались в триполийских посёлках. Их жилища были ужасны - ни днём, ни ночью не смолкающий ор голозадых чернявых триполийских детёнышей, теснота, вонь от свинарников... Даже молоденькие триполийки, пышногрудые и круглозадые, не могли заставить дружину Ингвера заночевать в селе - слишком свежа была память о девушках-змиях. А триполийки, как назло, очень часто напоминали их своими длинными чёрными косами.
   Несколько раз по пути дружинники вступали в схватки с изгоями, которые нападали на всех встречных, мстя за свое изгнание из клана и мира арья. В лесах шайки изгоев были на удивление большими - встречались и до полусотни числом. За весь долгий путь к отрогам гор Карпахи не случилось ничего, особо заслуживающего внимания. Разве что конь Локи лишился уха, отсечённого широким и длинным наконечником копья неизвестного существа, похожего на дуппу. Это существо было одно. Подробно рассмотреть труп не получилось, поскольку рассвирепевший Локи мгновенно изрубил тварь на мелкие куски. Но не обошлось и без приятных неожиданностей - за кобылой Локи увязался великолепный вороной жеребец, да так и остался при отряде Зико. На него навьючили весь лишний скарб и он нёс его, нисколько не уставая. Беркана, поколдовав, объявила дружинникам что жеребец чист от чёрной волшбы и сущность его не несёт угрозы для отряда. А конь был действительно великолепен - высоченный, с мощной грудью и шеей, с крепкими ногами и густыми щётками над копытами. На лбу яркой звездой выделялось белое пятно размером с кулак. Рам почему-то пристрастился ехать на вьюке, который вез жеребец. К тому же этот невесть откуда взявшийся вороной оказался иноходцем. Когда подбирали имя новому коню, то сначала хотели назвать его именем священного Небесного Коня - Слейпниром, но Рам опять удивил всех. Сидя на плече у Бояна и безразлично чистя оперение, он вдруг прервал на миг своё занятие и занятие и строго прошипел:
   - Ноя!
   Так и стал вороной жеребец Ноем. С этим решили согласиться из уважения к Раму. Хотя никто не знал - кто такой этот самый Ноя...
   Девять дней и ночей, не прекращаясь, лил дождь, а на десятый день установилась холодная, но солнечная погода. Ехать стало легче, хоть начались предгорья. На шестнадцатый день отряд выехал к неширокой реке. На противоположном крутом берегу, словно вырастая из отвесной скалы, возвышался бург. Стены его были сложены из больших кусков дикого камня. Над гребнем стены нависала деревянная, крытая промазанным глиной камышом кровля для защиты дозорцев от непогоды.
   - Отличное место для ночлега! - обрадовался Карай, - Как должно быть далеко видно с этих стен! Трудно сюда подойти незамеченными...
   Перейдя реку вброд, путники стали подниматься по извилистой дороге, ведущей к воротам бурга. Этой дорогой явно уже давно не пользовались, а за очередным поворотом путь наверх преградил большой камень, на котором глубоко выбитая руна Хагалаз в обратном изображении предупреждала об опасности. Отряд остановился. Кто-то неизвестный оставил сообщение для всех арья - дальше дороги нет.
   - Ну, что будем делать? - спросил у Ингвера Боян.
   - Мы уже поднялись почти к воротам бурга. Повернуть назад было бы недостойно, - надменно ответил конунг.
   - А не повернуть - неразумно! - вписалась в разговор Беркана.
   - Молчи, рыже-золотая, когда с тобой не разговаривают. Сам спрошу твоего мнения, если нужным посчитаю! - разозлился Ингвер.
   Беркана пожала плечами и отъехала в сторону. Ингвер, обернувшись к дружинникам, рявкнул:
   - За мной, Зико!
   И Ашва понеслась вверх по дороге, а за ней и все остальные всадники. Приблизившись к бургу, Ингвер поразился мерзости запустения, исходящей от каменных стен. Вблизи было видно, что навесы над стенами держатся лишь милостью погоды, настолько они обветшали. Распахнутые створки ворот с северной стороны покрылись мхом, а из зияющего проезда в надвратной башне веяло леденящим холодом, от которого по телу пробегал озноб. Царила полная тишина. Даже ветер не шелестел сухой листвой. И в этой тишине гулко, как набатная медная доска, раздавался стук конских копыт. Заговорив, люди помимо воли понизили голоса.
   - Давненько тут последний раз был человек, - заметил Боян, - Похоже на то, что отсюда поспешно бежали! И он показал копьем на виднеющиеся сквозь ворота сундуки и расползшиеся тюки во дворе бурга.
   - Вон сколько добра брошено, и ведь явно - самого ценного!
   - Непохоже, чтобы на них напали люди, иначе победители унесли бы всё это с собой, - размышлял вслух Ингвер, - Арья спасались от врага, который напал на них, внезапно оказавшись внутри бурга. И был он судя по всему - не человеческой породы.
   - Посмотрите сюда! - копьё Бояна указывало на что-то, виднеющееся в траве у обочины. Это был скелет в защитном облачении арья. Одежда истлела, и сквозь свободные от плоти рёбра густо проросли полевые цветы. Меч и копьё лежали рядом, покрытые толстым слоем ржавчины.
   - А вот ещё! И ещё! О, Сварог, да сколько же их! - изумился Сколот, глядя на человеческие останки, щедро усеявшие открытое пространство вокруг бурга.
   - Здесь плохое место,- Беркану бил озноб, - Давайте уедем отсюда!
   - А как мы узнаем, что тут случилось? Хотя эти арья, - Ингвер задумчиво посмотрел на скелеты, - Если и что расскажут нам, то только когда мы сами пребудем в Сварге! Или - в Нифлхейме...
   - Погоди, конунг, есть средство заставить их заговорить. Готовьте погребальный костёр для этих воинов, а я пока побеседую с тем скелетом, что в серебряном шлеме. Он, похоже, из начальных людей, значит и знать должен больше рядового дружинника, - и Боян спрыгнул с коня.
   Пока на поляну перед бургом сносили хворост, Боян подошёл к скелету в серебряном шлеме и сказал на наречии древней Арианы:
   - Двенадцатое я знаю,
   Если увижу на земле
   Труп лежащий,
   Червями источенный,
   Вырежу так
   И руны нарисую,
   Что он будет говорить
   И отвечать мне!
   С этими словами Боян начертал ножом на костяной пластинке руны Эйхваз, Уруз, Эхваз, Уруз, Эйхваз. Под ними он дописал полный рунический ряд Футарка и добавил сильнейшее заклятие от сил Тьмы. Тем же ножом Боян надрезал кожу на своей руке и залил только что вырезанные руны кровью, произнеся магическую формулу:
   -Ни солу о тук
   Скорини сотим
   Арник дани сгио
   Рви рны вил, тира
   Дан лио и тхи
   Хинвор бу се о
   Мар ед эви имка
   Волки фра к неи
   Лги ланди йот
   Мисоури!
   И тотчас от скелета раздался глухой, словно из-под земли, голос:
   - Спрашивай, Вызывающий!
   - Кто ты? Как зовут тебя? - вопросил Боян.
   - Там где я сейчас, Имя не имеет значения.
   - Как звали тебя при жизни в Мидгарде?
   - Велунд из данов, сын Ингли, комвис Эдельбурга.
   - Что случилось, Велунд из данов?
   - Проклятый Иеужа пять зим назад наслал на Эдельбург бледно-розовых червей, которые выползали по ночам из подземелий, когда же наш эриль, очень сильный маг, сумел избавить бург от этих вампиров, то появилось Иное. Оно тоже приходило по ночам, но было невидимым. Оно уносило людей - человека будто накрывало Тьмой и через мгновение ока всё исчезало. И тьма, и человек. Но и этого показалось мало проклятому Иеуже - днём нас стали одолевать огромные стаи двупади, слоняющихся под стенами бурга. Они никого не пропускали к нам, но и нас не выпускали за стены. Много их убили лучники данов, но на смену убитым приходили новые толпы нелюди.
   Мы не смогли сидеть в Эдельбурге в ожидании смерти из Тьмы. Отчаявшись мы решили прорваться в долины. Но когда ворота открыли и воины данов стали прорубать среди двупади путь для наших женщин и детей, То, что приходило ночью, выбралось на дневной свет. При виде его даже двупади обратились в бегство. Но Оно не вышло за стены бурга, и поэтому двупади вновь набросились на нас. Я был убит, и не знаю, что случилось потом. Вряд ли отсюда ушёл хоть один живой арья!
   А теперь Вызывающий, сделай благое дело - зажги нам погребальный костер. И да пребудем в Сварге - мои воины, женщины и дети Эдельбурга и я, комвис Велунд из данов, сын Ингли...
   И берегись, Вызывающий! Как и булы, То, что приходит ночью, пожирает души. Так сказал наш эриль, прежде чем исчез сам. Благослови тебя и твоих товарищей, Вызывающий, Солнечный Бог-Отец Сварог. Прощай!
   И голос умолк. Ингвер стоял рядом с Бояном, до глубины души потрясённый рассказом погибшего комвиса Эдельбурга. В душе его боролись два желания - сжечь прах павших в битве воинов и поскорее ускакать отсюда, или наперекор судьбе остаться, пройти в замшелые ворота бурга и сразиться с Неизвестностью.
   - Так что делать будем, конунг?- вопрос Бояна помог Ингверу выбрать решение.
   - Драться! Хотя я предпочитаю не волшбу, а старый добрый меч - он надёжнее, когда имеешь дело с миром живых. Пока ещё живых.
   Тем временем погребальный костёр был готов, и дружинники аккуратно сложили на дрова останки защитников Эдельбурга и их оружие. Боян обратился к Богу-Отцу Сварогу с просьбой, чтобы и каждому дружиннику Ингвера, и каждому арья было уготовано достойное погребение. После этого он с четырёх сторон света поджёг хворост и бросил в огонь пластинку с начертанными на ней рунами прощания. Пламя взметнулось к небу, осыпая искрами стоящих неподалёку воинов. Вскоре лишь выгоревшая земля да куски обугленных костей вперемешку с обгоревшим оружием указывали на место, где открылся путь в Сваргу эдельбургским арья.
   Ингвер не стал брать в бург коней. Их отвели за камень с предупреждающей руной и, расседлав, отпустили пастись. Сёдла и уздечки сложили под придорожным кустом. Мысленно попрощавшись с конями, воины вернулись к воротам бурга. Ингвер, сжав рукоять ваджры вмиг вспотевшей ладонью, шагнул в проём ворот - как бросился вниз головой с обрыва в омут. За ним вошли и остальные. Во дворе бурга, казалось, было гораздо темнее, чем за его стенами. Посреди двора чёрной дырой, уходящей в неизмеримую глубь земли, зиял обложенный диким камнем колодец. Заржавевшая цепь тянулась от ворота к стоящей рядом дубовой бадье. Отчего-то ни у кого не возникло желания проверить глубину колодца, бросив камушек. Или заглянуть в него. Даже подойти поближе - никто не захотел. Непонятным образом этот провал в земле внушал безотчётное чувство ужаса.
   Внезапно заговорила Беркана. Глаза её, казалось, смотрели в Вечность - сквозь каменные постройки Эдельбурга, сквозь дружиннков - туда, где пытались соприкоснуться друг с другом Мировой Лёд и Мировой Огонь.
   - Оно почувствовало наш приход, Оно уже вышло на охоту, Оно приближается, Оно голодно, но Оно будет ждать ночи. И выйдет оттуда! - указательный палец Берканы протянулся по направленнию к жерлу колодца. Словно огромная глотка, глумящаяся над людьми, колодец давился беззвучным демоническим хохотом. Земля, как будто Оно ворочалось где-то там, внутри, слегка пульсировала. Неумолимо приближались сумерки.
   Боян немедленно начал приготовления к неизбежной встрече с ночным Ужасом. Вокруг колодца белым песком насыпали круг, хорошо заметный на мощёной каменными плитами поверхности. С четырёх сторон света песком же Боян изобразил устремляющие к отверстию колодца свои стрелы руну Тейваз. Между этими рунами четыре Альгиз трёхрогими вершинами завершали внутреннюю линию обороны круга.
   За песчаным кольцом, напротив каждой Тейваз были изображены знаки Сварги - без изломов, с правыми и левыми изломами а также двойную. Между Сваргами Боян насыпал по сдвоенной руне Совуло, обрамлённые с каждой стороны рунами Тейваз. А под сдвоенными Совуло - составные руны из Эхваз, Хагалаз и Вуньо.
   После этого Боян широким кругом обвёл людей, запечатав этот круг так же, как и круг вокруг колодца, знаками Сварги, но в обратном порядке. Между ними он вывел руны Турисаз, а внутри этого круга рогами наружу, шестнадцать рун Альгиз.
   Сразу за ними он насыпал второй круг, внутри которого по четырём сторонам света Боян выставил факелы. Ещё несколько факелов лежало про запас рядом с ними.
   Беркана всё это время стояла лицом к северу и шептала заклинания, периодически делая магические защитные жесты. При этом от её рук исходили потрескивающие голубые искры, а косички подымались дыбом, отчего бряцали бубенчики. Волчица, рысь и ворон сидели вокруг неё, образовав треугольник с вершиной на север.
   Когда тень стены полностью покрыла двор, Боян встал у границы внутреннего круга так, чтобы быть поближе к колодцу. Подняв руки к небу, он прочитал защитное заклятие:
   -Девять песней силы
   Постиг я от знаменитого
   Сына Болторна, отца Бестлы;
   И смог я сделать глоток
   Драгоценного мёда,
   Взятого из Одрерира.
   Так познал я и руны,
   И стал я тогда плодотворен
   И мудр;
   Я вырос и преуспел;
   И слово следовало слову
   Со мной;
   Дело следовало делу
   Со мной.
   И я говорю:
   Шип ужасно остёр,
   Ужалит болью схватившего его;
   Страшны шипы для всякого,
   Кто упадёт на них.
   Осока, в болотах растущая,
   Ранит жестоко,
   Кровью листья свои обагряя того,
   Кто схватить её жаждет бездумно.
   Стрела - оберег благородных людей,
   Что верно место хранит,
   Никогда во тьме не теряясь,
   Властью холодной железа
   Останешься верен себе.
   Ряд блистающих крепких рун
   Упокоил я здесь,
   Ряд рун спел волшебных.
   Гальдар крепко сложен
   Против Того, Что приходит во мраке.
   И заклинаю я сущность лихую
   Тёрном колючим, дубом могучим,
   Рябиной кудрявой
   И тисом зеленым!
   Это заклятие сложено ныне
   Чтобы вовеки отправить во Тьму
   То, что должно находиться во мраке.
   Песню сложил для защиты людей
   Наставник Боян из Лугхейма,
   Искусный в волшбе,
   Что идёт в пользу людям!
   В небе громыхнуло, и из-под земли раздалось эхо. Казалось, что Нечто в глубине бешено завертелось и, яростно рыча, стало пробираться сквозь узкий лаз на поверхность. Знаки, насыпанные Бояном, круги и установленные факелы вспыхнули синим огнём, разбрасывая белые брызги. Земля задрожала сильнее и из зева колодца вынырнуло, едва протиснувшись наружу, пятно густого мрака. Оно змеилось чёрными щупальцами и визжало на пороге слышимости человеческого уха. Сгусток Тьмы поднимался всё выше, выволакивая за собой извивающееся тело. Выбираясь из колодца, Оно пыталось преодолеть границы защитного круга, но всякий раз сотканные из мрака щупальца болезненно отдёргивались, будто уколовшись об острия пылающих рун.
   Дружинники замерли, держа в руках ваджры. Было понятно, что другое оружие им тут не пригодится. Ваджры преобразились - их набалдашники излучали сияние цвета червонного золота. Когда Оно полностью выползло из колодца, факелы моргнули и переменили цвет своего пламени на тёмно-багряный. В кровавых отблесках чудовище казалось ещё ужаснее.
   Боян отступил в сторону и сказал Ингверу:
   - Конунг, ты должен сказать Имя этой Сущности. Но если ты ошибёшься, то за наши жизни я не дам и обломка когтя двупади.
   Подойдя к защитному кругу, Ингвер всмотрелся в беснующийся перед ним мрак. Перед его мысленным взором мелькали Образы и Имена. И когда он уже отчаялся найти нужное, то от Солнечного Бога-Отца Сварога до него донеслась подсказка. Ингвер почувствовал, что знание истинного Имени врага придало ему необычайную силу. Ткнув ваджрой в сторону головы чудовища, которая раскачивалась высоко над отверствием колодца, конунг крикнул как мог громче:
   - Дао Антимира! ОНО!!!
   Из ваджры в мрак ударила золотая молния и раздался раздирающий уши рёв раненого монстра. Локи, не выдержав звукового давления, пошатнулся и сбил один из факелов. Тотчас начертанные Бояном знаки запылали алым цветом, а Оно издало торжествующий вопль и кинулось, пробив защитный круг, к людям. Из ваджр заструились навстречу Оно золотые потоки молний, но Оно лишь замедлило движение, упорно прорываясь вперёд. И тогда Беркана, не сходя с места, швырнула прямо в разверстую пасть порождения Антимира свой меч. Со свистом, остриём вперёд, он вошёл в клубящийся мрак, и Оно остановилось, наткнувшись на невидимую преграду. Из чёрного тела выпало небесное оружие, разломившееся на три части. Сверкнув серебром рун, обломки меча зазвенели по плитам двора. Но факел уже был водворён на место подоспевшим Бояном и молнии ваджр, соединившись с исходящим от ваджры Ингвера энергетическим потоком, хлестали чёрную тварь, вырывая щупальца и куски мрака. Оно, визжа, стало всё быстрее уменьшаться, съёживаясь под струями громового огня.
   Наконец Оно исчезло совсем. Круги и руны погасли, и только ваджры некоторое время били в точку, где только что было Дао Антимира. В колодце что-то ухнуло - это сама земля вздохнула с облегчением, избавившись от чужеродной сущности монстра.
   В свете факелов, горящих уже обыкновенным огнём, было видно, как рыдает Беркана над погибшим мечом. Ингвера шатало. И весь его отряд, потратив много сил в магическом бою с Оно, выглядел не лучше. Тогда Боян провёл воинов в гридню и там, на разбросанных подушках и одеялах, дружинники погрузились в глубокий сон. Дозорцы не понадобились, поскольку место, где били молнии Сварога, является запретным для нечисти и нелюди. Люди же, имеющие злые намерения, не смогут приблизиться к нему девять дней, девять ночей. Зато Гелла, Тана и Рам чувствовали себя прекрасно и до утра охраняли сон воинов.
  
  

17

  
   Изгнанием Дао Антимира из мира земного, Чёрная Змия Валы не была, разумеется, уничтожена. Но по крайней мере, она надолго изгнана из этого мира. Пройдёт не одна сотня или не одна тысяча лет, пока её снова не сумеет вызвать из Тьмы какой-нибудь колдун, по силе равный Иеуже. А мир арья надолго получил передышку. Потом же, когда ужасное чудовище вернётся, непременно найдётся герой с доблестной дружиной, который вновь очистит мир от Чёрной Змии Валы. Так было уже не раз, и так будет ещё не однажды. Колдуны, вызывающие тварей из Тьмы, обречены на неудачу. Ведь они, используя Силу, пытаются действовать лапами вызванных ими слуг из мира мрака. А эти слуги - ненадёжны. И при малейшей возможности они уничтожают своих хозяев. Или же не слишком огорчаются их гибелью.
   Арья же магию применяют для усиления и направления своих СОБСТВЕННЫХ СИЛ. Руническая мудрость давала разгадку на любой возникающий вопрос, но без напряжённой работы человеческого ума руны были не более как мёртвыми знаками, на мёртвом же материале. В отличие от триполийских колдовских приёмов, которые жёстко определяют сформулированные в далёком прошлом понятия и действия, руническая система самообновляется, оставаясь лишь условно привязанной к древним "крепким" рунам Прамо. Вся руническая волшба пропитана солнцем и является прямой противоположностью чёрному триполийскому и стигийскому колдовству. Стальная арийская воля не оставляла в жизни места скулежу и нытью - хоть в волшбе, хоть в религиозных гимнах... Арья гордо несли по миру свою Солнечную Веру, истребляя где только возможно чёрные культы. Но со времени распада Арианы не стало хватать сил на постоянный контроль подвластных территорий. Потому столь выросло значение отрядов отборных воинов-Зико, имевших природные способности обнаруживать и истреблять заразу чёрного колдовства. Такими воинами были и дружинники Ингвера. Но полностью ощутили они себя Зико только сейчас, после победы над Оно - Силой Тьмы, вызванной в мир арья соединённой мощью Иеужи и Чёрной Змии Валы.
   Утром отряд тронулся дальше. Но прежде чем вскочить в сёдла, воины откатили с дороги предупредительный камень и выложили белыми камешками на дороге две руны, Лагу и Райдо, что означало: "Путь свободен".
   Скалы становились всё круче. Уже второй день на пути дружины не попадалось ни одного бурга арья. Редкие триполийские посёлки из нескольких домов иногда мелькали среди расчищенных от леса кусков земли на склонаах гор. И чем выше по течению Чёрной Тизы поднимался отряд, тем реже встречались жилые места. По ночам в лесу раздавались непонятные звуки. Казалось, что нечисть и нелюдь со всего мира собиралась к пещере, в которой укрылась Аниуз. Истошные вопли оглашали ночь, перемежаясь с заунывными подвываниями и вздохами. Зико ежесекундно были начеку, тем более что Беркана предрекла нападение врагов. Хельга и девушки это подтвердили. Но нападение всё равно оказалось неожиданным.
   Отряд, следуя руслу реки, втянулся в узкое ущелье, проточенное водой в скале. Когда всадники проехали шагов пятьсот, на них сверху посыпались камни. За единый миг до этого Беркана уловила эманации мыслей существ, выбивающих подпорки из-под валунов на кромке обрыва. С криком "Вперёд!" она пустила своего рыжего вскачь. Остальные, мгновенно отреагировав, повторили её маневр. На то место, где только что были дружинники, обрушилась каменная лавина, перекрывшая реку. Камни всё сыпались и сыпались, пока не образовался завал высотой в пять человеческих ростов. Вода в ущелье начала быстро подниматься - Чёрная Тиза была неглубока, но несла много воды. Всадникам пока что ничего не угрожало со стороны реки, но если ущелье будет тянуться слишком далеко, то могут возникнуть проблемы.
   Нападавшие существа бежали следом за отрядом по краям обрыва. Их дикие вопли не могли исходить из человеческих глоток. Несколько раз на фоне неба мелькали бурые силуэты, но они исчезали из виду так стремительно, что невозможно было определить, на что похожи преследователи. Иногда во всадников летели дротики и выпущенные из пращ камни. Без особого, правда, успеха. Но вот стены ущелья раздвинулись, стало светлее и отряд вылетел на красивейшую полонину, шагов двести в длину, и более ста в ширину. Река делила её на две неравные части. Там, где было больше места, Ингвер решил дать бой. Арья выстроили своих коней в одну линию, головами к преследователям и изготовили копья. Внезапно из кустов по обоим берегам реки, завывая и улюлюкая, высыпали огромные человекоподобные существа. В передних лапах они держали могучие дубины и кажущиеся очень хлипкими метательные копья. Испустив торжествующий рёв, они бросились к воинам, отбросив свои дротики, явно намереваясь захватить арья живьём.
   Это были не двупади, хотя и очень походили на них. Короткие ноги, длинные и широкие тела, сильно расширяющиеся к плечам, круглые головы с выступающими вперёд челюстями и со щетинистыми гребнями на макушках - жуткая пародия на человека. Судя по раскрашенной белой глиной шерсти на мордах и животах, этим тварям не чуждо было какое-то представление о прекрасном. Разевая клыкастые пасти, они стремительно приближались.
   Дружинники, подпустив их на дистанцию хорошего броска, метнули копья и, выхватив ручное оружие, накинулись на атакующую стаю словно ястребы на выводок перепёлок. Рёв волосатых тварей сменился визгом раненых и умирающих. Топоры, врезаясь в толстостенные черепа, разили беспощадно. Ингвер и многие из Зико орудовали двумя руками - длинный меч в правой, топор в левой.
   Существа толпились и мешали друг другу, они не могли драться с хорошо обученным отрядом. Поэтому под удары дубин задних нелюдей часто попадали передние - те, кто не вовремя увернулся от разящего точно и смертельно оружия арья. Но в заплывших кровью глазках человекоподобных монстров читалась только ненависть. Они уже не помышляли о том чтобы захватить арья в плен. Устлав неопрятными трупами полонину, скользя в собственной крови и на вывалившихся внутренностях, нелюди продолжали упорно лезть под топоры и мечи дружинников. Но вот на воинов Ингвера снизошёл дар преображения - они стали зверями битвы, Воинами-Оборотнями. Раздался леденящий душу волчий вой и спешившиеся Зико с удесятерённой яростью набросились на противника. Удар, выпад, ещё удар, ещё выпад... Арья, как механизмы смерти и разрушения, медленно перемалывали тёмно-бурую толпу вонючих тел, оставляя за собой кровавые куски искромсанного мяса. Хельга и девушки, получив передышку, засыпали задние ряды нелюди стрелами. Беркана носилась на коне за спинами Зико и добивала раненых тварей копьём иного мира, привезённого с болота у Свиноводья. Тёмно-бурых становилось всё меньше. Вот уже только один гигант противостоит дружинникам, резво отмахиваясь своей дубиной. Но с неба упал ворон и нелюдь без глаз, вырванных его стальными когтями, тут же был иссечен в куски. Дружинники остановились, приходя в себя.
   - Сколько уже можно одежду стирать и чинить! - возмущался залитый вражеской кровью Локи, - Хорошо тем, кто женат - есть кому о нём позаботиться, а тут всё сам да сам...
   - И зачем тебе жениться, если у тебя у самого всё и всё прекрасно получается?- съязвила Хельга, вытирая меч о более-менее чистую шкуру одного из трупов. Локи не нашёлся, что ответить Наставнице и потому, молча отвернувшись, злобно изрубил уже мёртвого человекоподобного.
   - Вот он, Воин-Зико,- продолжала Хельга, - Орель, Ворскла - отвернитесь. Ибо страшен он в гневе и упаси вас предки стать его жёнами - стиркой замучает так, что и детей делать некогда будет.
   Локи отчаянно взвыл и побежал к своему коню. Над ним явно и откровенно издевались, а он не смел даже огрызнуться, ведь авторитет Наставников и Наставниц был велик и каждый арья от самого своего рождения учился уважать Наставляющих на Путь Воина. Поэтому Локи и удрал, чтобы случайно не сказать Хельге обидное слово. Хотя хотелось. И не одно...
   Когда окончательно прошёл боевой азарт, арья поразились тому тяжёлому духу, что исходил от порубленных нелюдей. Скверный запах всегда сопутствует войне, но тут смрад крови, мочи, содержимого внутренностей и ещё чего-то потрясающе мерзкого и едкого просто жёг глаза. Гелла и Тана давно выказывали отвращение, только мудрый Рам спокойно сидел на плече у Бояна и лишь часто моргал.
   Было понятно, что ночевать на осквернённой нелюдью поляне невозможно. Рам слетал на разведку и нашёл подходящее для стоянки место. Там отряд и расположился на ночлег.
   Когда стемнело, вокруг лагеря кольцом зажгли костёр, который далеко освещал подступы. Двое дозорцев не выпускали из рук луки с наложенными на тетиву стрелами, а третий следил за огнём, подбрасывая в костёр сучья. Из темноты иногда вылетали белёсые существа на полупрозрачных крыльях, но падали, пронзенные стрелами дозорцев. Пару раз выскакивали из-за деревьев твари, сверкая огромными красными глазами, но не успев сделать и трёх шагов, испускали дух, отведав угощения, выпущенного из мощного степного лука. На трупы тут же набрасывались белёсые и поляна пустела - белёсые утаскивали убитую нелюдь в лес, откуда до дозорцев долетали звуки их гнусного пиршества. К утру пошёл снег. Видимо это не понравилось лесной нечисти, так как отряд больше никто не беспокоил.
   После восхода солнца снег растаял. Ингвер и его воины стали держать совет - Рам сказал, что до логова Аниуз осталось меньше пяти тысяч шагов. Надо было тщательно подготовить нападение. Вход в пещеру, где скрывалась проклятая колдунья, охраняли десять сотен двупади. Что ещё таилось внутри, было неведомо. Но среди двупади Рам заметил и несколько змеелюдей. Это сильно осложнило задачу, потому что змеелюди могли принимать любой облик - даже одного из товарищей - с тем, чтобы подобраться поближе и нанести удар своим излюбленным оружием - змеевидно изогнутым бронзовым кинжалом, натёртым собственным ядом змеелюдей. И неизвестно, сможет ли защитить от него состояние неуязвимости.
   После недолгого совещания было решено, что женщины будут держаться отдельно и вести стрельбу из луков. В самой же пещере, если кто из воинов увидит товарища, договорились испытывать друг друга мечом - принявший образ дружинника змеечеловек непременно будет убит, а истинный Зико не пострадает. Для этого Боян наложил дополнительное заклятие на оружие всех воинов отряда Ингвера.
   То, что могло помешать в бою, оставили на месте привала. Волчица, рысь и ворон отправились собирать подмогу и в горах далеко разнеслись их призывные песни. Звери должны были напасть первыми, сковав основные силы двупади. Перед выходом со стоянки воины тщательно искупались в обжигающе-ледяном ручье. Ингвер, обратясь к утреннему солнцу сказал:
   - Я, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена, обращаюсь к Тебе, Солнечный Бог-Отец Сварог! Будь с нами, когда мы пойдём в решающий бой с неизвестным, развей колдовские чары Ночи, не дай Аниуз заманить нас в ловушку!
   Солнце, отвечая Ингверу, послало на землю яркую вспышку. Просьба конунга была услышана. А тем временем к пещере Аниуз стягивались вереницы волков и рысей, а по небу летели стаи воронов, оглашая окрестности хриплым карканьем. Отряд Зико выступил, готовый сражаться до последней капли крови - чужой или своей.
   Когда Ингвер дал сигнал к атаке, то полчища животных и птиц так яростно накинулись на двупади, что моментально смяли не только их, но и выскочившие на подмогу ещё десять сотен нелюди. Не осталось даже подранков - арья подскакали к пещере, давя на своём пути разорванные в клочья тела. У входа в подземелье дружинники спешились. Отверстие, высотой в полтора человеческих роста и шириной в маховую сажень, никто не оборонял. Пещера словно предлагала: входите, как к себе домой, входите!
   - Это западня! - крикнула Хельга, уводя коней.
   - Знаю, но попробуем прорваться! - Ингвер вошёл в пещеру, но вперёд побежали Гелла и Тана, поэтому весь отряд Зико поспешил за ними. Не успели дружинники пройти и ста шагов вглубь логова Аниуз, как дрогнули стены и огромная плита обрушилась, напрочь перекрывая выход.
   - Обратного пути нет! Только вперёд! С нами Сварог! - выхватив из-за пояса ваджру, крикнул Ингвер. Ваджра засветилась золотым огнём, разгоняя тьму дальше, чем на двадцать шагов.
   - Вот он, светоч, который, уничтожит Тьму вместе с её порождениями! - воскликнул конунг. Остальные дружинники тоже достали ваджры и коридор, уводящий в недра земли, залило ярким, почти солнечным светом. Вдали, на границе мрака, было заметно копошение каких-то тварей, но они отступали в темноту, как будто боялись, что сияние ваджр испепелит их.
   Всё глубже вёл извилистый ход. Несколько раз воины избегали коварных ловушек, устроенных подручными Аниуз. То из стен вылетали заострённые штыри, смыкаясь посередине коридора, то переворачивались плиты пола, открывая на мгновение под собой чёрную зияющую бездну. Один раз, пронзительно свистнув, пронеслось тяжёлое бронзовое лезвие, ометя в смертоносном размахе коридор до противоположной стены и исчезло - словно его и не было, только длинная узкая щель в камне говорила, что это не померещилось. Ещё один раз сверху упала решётка, к перекрестиям которой были приклёпаны острые шипы, локтя в два длиной. Но каждый раз идущие впереди людей Гелла и Тана останавливались вне поражаемой зоны, а Рам с плеча Бояна произносил что-то на совершенно незнакомом арья языке, и ловушка срабатывала вхолостую. Наконец воины вышли в огромный зал, потолок которого скрывался высоко в темноте - даже испускаемый ваджрами свет не достигал верха стен этой пещеры. Почти пополам зал разделяли пять шеренг змеелюдей. Их плоские треугольные головы с немигающими глазами казались живым воплощением Зла. Да так оно и было! В своих пятнистых лапах отвратительные твари сжимали уже знакомые воинам Зико копья, способные поражать даже Оборотней.
   - А мы луки не взяли! - ни к кому не обращаясь процедил сквозь зубы Ингвер. Воздух подземного зала был густо напитан кисловатым запахом змеиного яда, который перебивал даже тяжёлый дух каких-то курений, пахнущий тиной и болотом - мёртвой стоялой водой. С противоположного от дружинников конца зала восемь змееголовых чудовищ внесли паланкин из драгоценного эбенового дерева, отделаный кипарисом и слоновой костью. Дверца паланкина открылась и из него вышла неописуемой красоты девушка. Жгучие чёрные косы струились вдоль тела, почти касаясь пола подвязанными к их концам огромными рубинами. Каждую из восьми кос, встречающимися спиралями, охватывали нитки жемчуга и красных кораллов. На открытой высокой груди лежало ожерелье из множества мелких золотых дисков с опалами посередине. А от широкого златокованного пояса к земле свисало множество лент, каждая шириной в ладонь, из блестящего чёрного с зеленью силка. Когда девушка поднималась на шестиугольный пьедестал, который стоял на восьмиграннике, а тот в свою очередь покоился на двенадцатиугольном основании, разлетающиеся ленты открывали стройные ноги идеальной формы.
   - А у Берканы ноги покрасивее будут, - как бы между прочим заметил Ингвер. Несмотря на расстояние, девушка его услышала.
   - Что можешь знать ты, земной червь, из племени дикарей, машущих глупым железом и не слезающих с таких же тупых, как и вы сами, животных, о красоте женщины?! Смотрите на меня, примитивные варвары, до сих пор не научившиеся ценить негу и сладость жизни. Смотрите - зрелище Идеальной Красоты будет последнее, что вы унесёте с собой в Никуда!
   - Тоже мне - "идеальная красота"! Черна, как самка дасья! Вот если бы беляночка!.. - рассмеялся Ингвер.
   - А мне рыжие больше по душе. Ой золотые! - Локи по привычке, видно, поправился.
   - А мне и чернявки пойдут, но попышнее, чем эта уклейка, - недовольно пробурчал Скорадер, - Но нет в мире совершенства - и всегда такими оказываются триполийки, а не женщины арья! Помру, наверное, холостым...
   - Вы пытаетесь разозлить меня, Аниуз, своими глупыми речами, вы - тупые самцы арья, не видевшие в своей никчемной жизни ничего лучшего, чем голенастых, как цапли, самок арья да похожих на дойных коров триполиек?! Ну, считайте, что вам это удалось!
   Изумрудные глаза девушки, которая оказалась проклятой Аниуз, сверкнули гневом. За спинами воинов Ингвера с грохотом закрылся выход в коридор. Локи несколько раз громко чихнул от поднятой падением каменной плиты пыли.
   - У вас тут хоть раз в тысячу лет подметают?! - возмутился он.
   - Конечно - незваными гостями! - рассмеялась колдунья. Она сделала повелительный жест и стена змеелюдей приблизилась к дружинникам на пять шагов.
   - Ну как, не хочется умирать? Для ЭТИХ копий вашей хваленой неуязвимости не существует! Мой брат нашёл мир, в котором анрр'хи пользуются этим оружием! Видите, ослы, Иеужа даже мёртвый мстит вам! - Аниуз едва не приплясывала от злобной радости.
   - Осторожнее, бабуля, не рассыпься! - Локи был явно в ударе, - Да не пыли - в твои-то годы с палочкой надо ходить.
   - Или на триполийской печке старые кости греть,- подхватил Ингвер.
   - А то и вообще - с Хель зарики катать,- Бейбарс не сдержался, чтобы не сказать гадость злой колдунье. И тут дружинников словно прорвало. Даже Боян не молчал. От потока непристойностей в свой адрес, Аниуз позеленела от гнева.
   - Ну, хватит! Поиграла я с вами вдосталь. Введите булов - пусть они пожрут их ещё живыми! И где тогда будут все ваши воздыхания об упокоении в Сварге, идиоты?!
   Неспешной походкой в зал вошли омерзительные булы и выстроились за змеелюдьми. Они ухмылялись и почёсывали отвисшие брюха, предвкушая насыщение живой, ещё трепещущей плотью. Ингвер, обратясь к своим воинам, произнёс:
   - Братья! Судя по всему, это наш последний бой. И пусть мы не обретём места в Сварге, но наша гибель не должна быть бесплодной. Уничтожим проклятую Аниуз! Делай, как я!
   С этими словами Ингвер изо всей силы запустил ваджрой в надменно возвышающуюся на пьедестале Аниуз. В тот же миг его товарищи метнули и свои ваджры. Аниуз взвизгнула, когда на неё обрушились смертоносным градом булавы древних героев, запущенные героями нынешними. Сначала колдунью поглотила золотая вспышка, но затем стало видно, что на пьедестале вместо красавицы корчится в золотом сиянии существо, лишь отдалённо напоминающее человека. Бугристая лысая голова, жабий рот до ушей, посиневшее сгорбленное тощее тело, мосластые конечности с огромными обломанными когтями составляли чудовищный контраст с не претерпевшим изменений одеянием. Пронзительный вой горящей в солнечном огне колдуньи резал уши. Змеелюди и булы в растерянности закрутили по сторонам своими уродливыми головами, не понимая вполне, что случилось. И в этот миг на них, с победным волчьим кличем, напали арья.
   Киммерийские мечи из прекрасной стали, в которую при выплавке было добавлено серебро, напились в этот день крови выше рукояти. Змеелюди, оставшиеся без поддержки колдовства Аниуз, яростно сражались, не имея времени для концентрации собственных чар. Булы бросились наутёк, едва только тело проклятой колдуньи превратилось в пепел. Но и дружинников, не успевших отбить удар, разило оружие иного мира. Зал заполнился воплями и стонами раненых, хрипами умирающих и звериным рыком сражающихся. Арья, обречённые на Небытие, устроили своим противникам ужасающую резню. Длинный и короткий мечи в руках у каждого из дружинников превратились в серебристые диски, из-под которых во все стороны хлестали потоки вражеской крови. Со стороны могло показаться, что змеелюди взрывались, едва их касался мерцающий диск. Арья держались попарно, прикрывая друг другу спины. Довольно скоро, несмотря на то, что с Ингвером остались на ногах только три воина, бой принял несколько иной характер. Теперь дружинники не просто отбивались от врагов, но теснили змеелюдей всё дальше от входа. В зале стало гораздо просторнее. Уже приходилось бегать, спотыкаясь о трупы и скользя по кровавым лужам, прежде чем зарубить одного-двух змеелюдей. И вот, побросав копья, змеелюди бросились бежать в боковой выход. Израненные дружинники преследовали их по пятам, рубя беспощадно. После того, как последний из нелюди был убит, Ингвер со своими воинами вернулся в большой зал. Подобрав все ваджры, которые светились возле кучки пепла, недавно бывшего наводящей ужас на весь мир колдуньей, дружинники стали совещаться. Надо было выбираться из подземелья и вынести с собой тела погибших товарищей.
   В это время к Ингверу подошла Гелла, ткнулась холодным носом в ладонь и отбежала, оглядываясь - словно звала за собой. Тана сидела поодаль и лениво зевала. Судя по их виду, звери не оставались в стороне от схватки - шерсть была густо перепачкана кровью, и не только вражеской - и волчица, и рысь были ранены.
   Ингвер, прихватив Локи, пошёл за Геллой и Таной. Когда они вышли в маленькую дверь сбоку от центрального, парадного входа в зал, то замерли от удивления. Перед ними, покачиваясь на волнах подземной реки, стояла лодья, искусно сделанная из эбенового дерева в виде чёрного лебедя. Вернувшись в зал, воины уже все вместе перенесли тела убитых Зико в лодью и отчалили, обрубив свитую из разноцветных силковых нитей верёвку. Лодья развернулась носом по течению и медленно тронулась в путь.
  
  

18

  
   Стены пещеры, по которой неспешно несла свои воды подземная река, едва просматривались в свете факелов. Ваджры, дававшие гораздо более яркое освещение, погасли только лишь лодья двинулась по течению. Потолок был высоко, и отблески пламени играли вспышками на усевающих его каменных сосульках. В воздухе, словно таинственная мелодия, раздавалась капель. Так пещера пела многие тысячи лет, так она будет петь до тех пор, пока горы не станут равнинами, а равнины горами, пока не исчезнут нынешние реки и не появятся новые. Мелодия, выбиваемая падающими с потолка каплями, была печальная и торжественная. Эхо гулко разносило её, повторяя многократно, сливая с новыми звуками... Хотя в лодье и было три пары вёсел, но Ингвер не хотел нарушать скрипом уключин музыку, которая провожала его погибших товарищей в последний путь. К тому же не мешало и некоторое время прислушаться - вдруг из темноты готовится напасть пока ещё неведомый враг.
   Осмотр лодьи порадовал Ингвера - в ней было пять вязанок факелов и большой ларь с сушёными фруктами и ягодами. Боян, понюхав пищу, разрешил воинам её есть. Время в подземелье, казалось, прекратило свой бег. Река плавно поворачивала то влево, то вправо, то текла довольно долго прямо... Сколько воины уже плыли по ней - день, два? Они не могли этого сказать. Чувство голода, по которому хотя бы приблизительно можно было определять промежутки времени, отсутствовало. Иногда, взяв горсть сухих фруктов, дружинники ели, но больше от нечего делать, чем по необходимости. Факелы, пропитанные неизвестным арья составом, горели намного дольше обычных смоляных, поэтому привычный ход времени определить их горением было невозможно. Воины давно привели в порядок своё оружие, поэтому старались отоспаться, выставив дозорца. Локи, стоя на страже, что-то мурлыкал себе под нос, скрашивая время сочинением хвалебных песен о своих подвигах; Яр-Тур наслаждался музыкой пещеры; Боян раскидывал на чистой холстине дубовые плашки с вырезанными на них рунами и обдумывал выпадающие комбинации; Ингвер лепил из найденного под лавкой лодьи куска воска фигурки людей и нелюди и отрабатывал на них удары мечом. Так он опять уничтожил Иеужу, Аниуз, множество двупади, змеелюдей, крылатых джавв, глубоководных...
   - Глубоководные! - эта мысль потрясла Ингвера. Вот что не давало ему покоя с того самого момента, как он оттолкнул лодью от подземной пристани! И тут он услышал где-то впереди, в темноте, осторожный всплеск, разом нарушивший гармонию звуков падающих капель. Немедленно Ингвер разбудил своих спутников. На беззвучный вопрос Бояна конунг пальцами растянул губы к ушам, а после сделал жест, будто плыл по-лягушачьи. Дружинники переглянулись и понимающе кивнули. Локи зажёг ещё два факела и укрепил их на носу и корме лодьи.
   Изготовив топоры и короткие мечи, воины стали ждать нападения. И глубоководные не замедлили появиться. Видимо сообразив, что они обнаружены, жабоиды со всех сторон атаковали лодью. С быстротой молнии дружинники рубили цепкие лапы, хватающиеся за борта лодьи, крушили топорами черепа - сталь с чавканьем входила в мозги жабоидов, и горящие рубиновой ненавистью глаза поражённых медленно гасли, когда тела мерзких тварей уходили на дно. Потоки крови были почти незаметны в тёмной воде. Гелла заняла место на носу лодьи и под её мощными клыками водянистая плоть глубоководных разлеталась во все стороны отвратительными клочьями, а Тана отбивала атаки жабоидов на корме. Рам же взлетел на вершину носового украшения и в схватке участия не принимал. Но он зорко всматривался с лебединой головы в окружающую темноту.
   Внезапно Рам каркнул и сразу после этого из мрака вылетело несколько копий глубоководных с наконечниками из акульего зуба. Предупреждённые, Гелла и Тана уклонились, а Зико эти копья вреда причинить не могли, хотя и попали в воинов. Локи, перехватив вражеское оружие, метнул его обратно. В темноте послышался утробный звук предсмертного бульканья холоднокровной твари. Но следующая партия копий была опасна для Зико - это были копья из мира анрр'хов, способные убивать Воинов-Волков. Чудом дружинники избежали их попаданий. И снова предупредил их Рам, крикнувший:
   - Берегись, арья!
   Копья просвистели мимо, ударившись о скалу противоположной стены пещеры. Упавшие на дно лодки воины вскочили и продолжили истребление карабкающейся нелюди. И тут, за очередным поворотом реки, далеко впереди показалось светлое пятно. Это было место, где река выходила на поверхность из недр горы. Глубоководные, видя что добыча ускользает из их перепончатых лап, словно осатанели. Издавая булькающее кваканье, они принялись раскачивать лодью, чтобы перевернуть её. Выхватив длинные мечи, дружинники стали тыкать ими под днище вдоль бортов. Геллу на носу лодьи сменил Ингвер, убивая скользких тварей, пытающихся остановить ход лодьи.
   Светлое пятно становилось всё ближе, и вот лодья вынырнула из подземелья, в один миг сменив ночь на солнечный день. Некоторые наиболее упорные глубоководные ещё цеплялись под водой за лодью, но их быстро перекололи и отвратительного вида тела уплыли, кувыркаясь в струях течения и окрашивая воду грязно-зелёной жижей.
   Осмотревшись, Ингвер понял, что подземная река вынесла их по другую сторону горы, в которой была пещера Аниуз. Нескольких ударов вёсел хватило, чтобы подогнать лодью к берегу. Написав на куске коры приказ вместе с конями следовать за Таной, Ингвер привязал послание рыси на шею и отправил её к Беркане.
   После полудня, ближе к вечеру, отряд опять собрался в полном составе. Вот только шестеро дружинников смогут сесть на коней теперь только в Степи Небесной.
   Лодью втащили на кучу дров, что её собрали Ингвер, Боян, Локи и Яр-Тур за то время, пока ждали своих боевых подруг. Уложив в ней погибших Зико вместе с их оружием, поредевший отряд выстроился на речном берегу. Нос лодьи смотрел на восток - именно туда, навстречу солнцу, в Сваргу, понесёт погребальный корабль погибших арья. Не вышло у проклятой колдуньи лишить их души светлого пристанища - Аниуз сама ушла в Ничто и в Никуда.
   Боян зажёг дрова под лодьёй и громко начал петь гимн уходящим в Сваргу героям.
   - Под дерево с прекрасными листьями,
   Где пьёт дружина Сварога
   Меды и пиво, Сому благородную,
   Туда вы, герои славные,
   Устремляетесь к предкам -
   Отмщённые и погребённые по обряду.
   Сварог указал нам путь,
   Солнечный Бог-Отец наш.
   Это пастбище назад не отобрать,
   Где некогда прошли наши отцы,
   Там и дети проторят путь.
   Герои - наши отцы, наши павшие -
   Все достойны Сомы,
   Они все достойны жертвы!
   Отошли снова к отцам, о Огонь, тех,
   Кто пожертвован тебе
   И странствует по своему усмотрению.
   Родясь в жизнь,
   Пусть они отыщут потомство,
   Пусть соединятся с телом
   После пребывания в Сварге!
   Ступайте, ступайте этим путём,
   Где прошли наши предки!
   Там ждёт Сварог вас,
   Которого вы почтили
   Обильным жертвоприношением,
   Поразив в боях множество врагов -
   Это жертва, угодная Сварогу.
   А теперь и вы сами, отдав свои тела
   Всепожирающему пламени,
   Очистившись, идёте в обитель света.
   Да будет ваш путь лёгок и быстр!
   Да вкусите вы плодов от Всемирного Древа!
   Да воплотитесь вы на земле
   В новых героев, прославящих арья!
   После этого Боян плеснул Сому в огонь. Уже заметно потемнело и в густо-синем небе высоко поднялось светящееся облачко пара - словно чистые души Воинов покинули утопающую в грязи землю.
   - Куда теперь, конунг? - спросила, помолчав, Хельга.
   - Орель и Ворсклу везли в храм Ужвы. Пожалуй, пора прекратить беззаконие, чинимое триполийскими колдунами в этой обители мерзости. Отсюда мы отправляемся к реке Дрягве. Суд над жрецами Ужвы можно считать состоявшимся! Кровь замученных в подземельях храма арья требует мести. Приговор колдунам Зико всегда выносят один: СМЕРТЬ! А потом - сколько нас останется - поедем в Киев бург, где Верховная Наставница вернёт Орели и Ворскле их Имена.
   Девушки, глядя на пылающую лодью, чуть не плакали.
   - Кому нужны наши Имена, если среди арья уже нет этих Воинов?! Лучше бы мы погибли в том проклятом зале, конунг, скажи - почему так несправедливо?!
   Вместо Ингвера Ворскле ответил Боян:
   - Каждый арья знает, что он уйдёт тогда, когда это необходимо. А погибнуть так, как наши товарищи - это самая почётная смерть. Ведь сражались они не только против полчищ нелюди, но своей волей, своей отвагой они лишили колдовство Аниуз силы и убили проклятую колдунью. Наш отряд был предназначен для избавления земли от Иеужи и Аниуз. Мы не только выполнили свой долг, но ещё и сумели выбраться - пусть и не все - живыми из гнусного логова. Изначально мы были смертниками. Ведь надо жить, когда правомерно жить, и умереть - когда правомерно умереть. Наши товарищи уже на пути к Сварге - и это после того, как мы все были готовы быть пожранными булами! Надо радоваться за наших погибших, как и всегда, когда мы сжигаем своих павших в бою воинов. Но как вы хотите предстать перед Сварогом, не вернув себе Имена? Без Имени душа мыкается где-то над пропастью между Сваргой и ледяным миром Хель. И вновь воплотиться такой душе труднее, чем даже если бы она пребывала в Хельхейме. А будете ныть - всыпем буков согласно данданити. Вытрите сопли и радуйтесь - Бейбарс, Сколот, Арс, Освальд, Скорадер и Карай уже в Небесной Степи!
   Ночь дружинники Ингвера провели, греясь жаром углей погребального костра. Наутро, высыпав пепел в воду, отряд отправился к храму Ужвы. Опять выпал снег.
   Долго добирались до Дрягвы воины. Дожди чередовались со снегом, но чем ближе был Синд, тем чаще встречались триполийские посёлки, в которых арья брали пищу для себя и своих коней. По снегу путь торил могучий Ной. Казалось, что он знает дорогу к храму Ужвы - опрашивая триполийцев, Зико всякий раз убеждались в том, что идут верно. И вот отряд вышел к Дрягве. Ничем не примечательная лесная речушка тихо несла свои воды к Синду. Рам часто летал на разведку, но однажды он прилетел и шумно уселся на плечо Бояна, радостно топорща перья.
   - Хр-р-рам! - гордо заявил мудрый ворон. Наверняка жрецы Ужвы знали о приближении Зико от своих триполийских соглядатаев - голубиная почта работала чётко и слаженно. Так что таиться и подбираться к храму, будто скрадывая чуткого зверя, нужды не было. Отряд двинулся в направлении, указанном Рамом.
   Как и обычно, капище Ужвы находилось на пригорке, окружённом большой поляной. На холме стояли гигантские ворота из трёх глыб чёрного гранита, по которым золотом были изображены колдовские символы стигийской и триполийской злой волшбы. В проёме ворот лежала красная гранитная плита, обтёсанная пятиугольником, зауженным и более длинным углом указывая на запад. На каждой из пяти сторон были глубоко вырезаны рельефы омерзительных сцен триполийских лунных ритуалов.
   Не выезжая на открытое место, всадники остановились. Вьюки сняли с коней, проверили оружие и немного подождали, пока Боян выкидывал руны, укладывая дубовые плашки в определённом порядке. Внимательно осмотрев их, он взял первую и последнюю. Это были Тейваз и Совуло.
   - С нами Бог-Отец Сварог! Это его знак нам на то, что мы уничтожим и это гнездо триполийских и стигийских гадюк!
   Боян бережно ссыпал руны обратно в мешочек и спрятал его за пазуху. Тем временем холм ожил. У его подножия открылась дыра и из неё вышел отряд вооружённых дубинами дупп. За ними, сопровождаемые эскортом двупади, к вратам на вершине холма торжественно прошествовала вереница колдунов в длинных чёрных одеждах и со змеиными масками на лицах. Над жертвенником во вратах закурился зеленоватый дымок, обретая под перекладиной самые причудливые формы. Ингвер с удивлением увидел, как вокруг холма выросла прозрачная стена, которая сомкнулась над вратами, образовав купол. И купол этот слегка светился, по его грязной зелени струились извивающиеся, словно в судоргах, багряные и чёрные прожилки.
   - Да, о таком только древние легенды упоминали. Я уж было думать стал, что это сказка, - невесело улыбнулся Боян, - Такая защита покрепче той стены, что Мёртвый лес окружала. Человек, прикоснувшись к ней, превращается в комок слизи. Нам будет крайне тяжело её убрать. Да и вряд ли нам дадут на это время.
   И Боян указал рукой на всё выходящие из холма полчища нелюди. Судя по тому, что командовал всей нелюдью огромный, заросший седой шерстью дравгар - этот холм был вдобавок ко всему ещё и чьей-то могилой.
   - Так говоришь, люди в слизь превращаются? - Ингвер вдруг широко улыбнулся, - А если это не люди, а Воины-Звери? Об этом легенды хоть что-то говорят?
   Боян некоторое время молчал, вспоминая, а затем сам расцвёл улыбкой.
   - Если легенда говорит правду, то однажды один из героев, Хорс, преодолел такую же стену, превратившись в белого коня.
   - Тогда, Зико, входим в состояние Зверя и вперёд на штурм! Держимся колено к колену, плотным строем. Хельга - ты расставь Орель и Ворсклу так, чтобы они перекрывали стрелами как можно большее пространство. А если купол исчезнет - можете присоединиться к нам, повеселимся вместе.
   - А я что, в стороне должна оставаться? - обиделась Беркана, - Я тоже копьём поработать смогу!
   - Пока девушки и Хельга будут расчищать нам дорогу, ты лучше твори волшбу чтобы купол поскорее исчез. Тогда и твоё копьё сможет испить крови, - Ингвер бросил это на ходу, выезжая на открытое пространство перед холмом. С боков, прикрывая конунга, подъехали остальные дружинники. Войдя в состояние Воина-Зверя, Зико взвыли и рванули коней вперёд. Там, за грязно-прозрачной стеной, нелюдь выстроилась фалангой и готова была сама наступать.
   Неожиданно перед скачущими во весь опор и жутко воющими воинами вырвался Ной. Он мчался прямо на холм, дико храпя. Морда его была в пене, как у бешеного пса. Ной первым миновал защитный барьер купола, а через мгновение и дружинники - целые и невредимые - прорвались сквозь стену. Странно, но нелюдь ужасно перепугалась разъярённого вороного жеребца и, сломав строй, брызнула врассыпную из-под его железных копыт. Дружинники ворвались в сделанный Ноем пролом в фаланге и, развернувшись вправо, прошлись сквозь шеренги двупади. Ной, Гелла и Тана тем временем громили другую половину фаланги. Развернув коней, Воины-Звери ещё раз прошлись по размётанному строю, рубя обеими руками всё, что шевелилось в пределах досягаемости меча. А вскоре и со второй половиной нелюди было покончено.
   В это время Хельга и девушки засыпали стрелами толпу дупп, бросившихся на выручку двупади. Склон холма покрылся корчащимися телами и дуппы повернули ко входу в пещеру, надеясь обрести там спасение. При этом они опрокинули вторую фалангу двупади, которая начала атаку на Зико. Умело воспользовавшись паникой, воины изрубили большую часть дупп и двупади, после чего ринулись к вершине холма.
   Нелюдь, защищая жрецов, с визгом кинулась вперёд, навстречу дружинникам, но попала под смертоносный дождь стрел. Подавшись назад, дуппы попытались организовать оборону на самой вершине, у врат, но и это им не удалось. Летящий, как на крыльях, Ной ворвался в проём врат и саданул передними ногами главного жреца по голове. Змеиная маска глубоко влипла в череп. Заливая гранит стоек ворот и жертвенник, из раздробленной головы хлынули струи крови, и серые капли мозгов забрызгали остальных жрецов. Ной, приземляясь, ударил задними ногами по двупади и один из поражённых нелюдей прокатился по жертвеннику, сметая разложенное в определённом порядке воскурение. Тотчас исчез купол над холмом и, стреляя на скаку из луков, в битву вступили Хельга и девушки. Беркана, бросив поводья и вращая над головой копьём из иного мира с широким и длинным, как меч, наконечником, скакала за ними. Этим-то копьём она и снесла голову подвернувшемуся ей под руку дравгару. Оставшись без предводителя-демона и жрецов - которых Зико уже превратили в кучку кровоточащих кусков - нелюдь беспорядочно заметалась, пачкая землю мочой и испражнениями. Над холмом завис жалобный рёв истребляемых дупп и двупади. Толпясь у входа в подземелье, они убивали друг друга в тщётной попытке обрести спасение там, внизу. Спешившиеся дружинники расчищали мечами дорогу в логово колдунов-изуверов. Ревущая и рычащая толпа нелюди перед пещерой быстро таяла.
   - Посмотрите на меня, Локи из асов, сына Одина, я один равен тысяче! Смотрите же, нелюди, и ужасайтесь! - кричал Локи, кромсая обоими мечами дурно пахнущую нелюдь перед собой. Откуда-то сбоку раздался голос Берканы, прерывающийся, когда она ударяла копьём во врага:
   - Да как они могут видеть затылками, хвастун! Раньше пугать надо было - может, со смеху и передохли бы, глядя на такого героя!
   Действительно, не много героизма было в избиении спасающей свои ничтожные жизни нелюди, но Локи только сейчас вспомнил, что в своих песнях он именно так объявлял о себе врагам.
   Ворвавшись в коридор, ведущий в подземелья храма Ужвы, дружинники продолжали рубить бегущих врагов. Гелла и Тана, следуя за людьми, приканчивали недобитков, отрывая им головы и выгрызая глотки. Визжащая нелюдь ныряла в боковые ответвления коридора, но дружинники гнали двупади и дупп по центральному, устремляясь в главный зал. Там они ожидали встретить жрецов и змеелюдей. Там и должна была состояться главная битва.
   Зал оказался очень низким. При хорошем замахе длинные мечи чиркали по потолку. Приходилось бить от плеча, чтобы удары попадали в цель, а не по потолочным плитам из зелёного камня с чёрными прожилками. Вопли дупп и двупади усилились, когда в своём бегстве они наткнулись на стену из двенадцати шеренг змеелюдей, занимающих треть зала по центру. Не успевших отвернуть дупп и двупади змеелюди беспощадно прикалывали.
   После того, как уцелевшие дуппы и двупади разбежались по боковым выходам из зала, несколько змеелюдей, у которых не было ни малейших признаков разума в немигающих глазах, спокойно убрали трупы незадачливых беглецов, что лежали перед строем вооруженных змееподобных чудовищ, отнеся их под стены зала. Так же деловито они убрали изрубленные куски, только что бывшие вопящими от ужаса монстрами и из-под ног дружинников. Поскольку лишённые разума змеелюди были безоружны, то воины не стали препятствовать им. И не стали убивать. Это были зомби, в которых колдуны иногда превращали змеелюдей. О таких арья могли и не марать свои мечи. Они и так прокляты - пока только Бог-Отец Савитар-Ночной не снимет проклятья. А в семейные дела Савитара никто соваться не смел. Да и всё же открытое пространство для битвы Ингвера устраивало больше, чем загромождённое трупами, скользкими от крови.
   В зыбком свете факелов противники молча стояли друг перед другом на расстоянии десяти шагов. Но вот откуда-то вышли три жреца. Они были в своих чёрных хламидах, но головы их не покрывали змеиные маски, которые они всегда одевали, появляясь перед чужими. Один из них подошёл к Ингверу и остановился перед ним в трёх шагах. Зал заполнился звуками его низкого голоса. Жрец монотонно, речитативом, говорил на диалекте дъарья.
   - Воины Зико! В обмен на жизни жрецов и змеелюдей я, Пелаг Мавок, Верховный жрец Ужвы, предлагаю вам жизни тех арья, которые содержатся в наших подземных кельях. Пять десятков жрецов и пять сотен змеелюдей уйдут свободно, и вы получите два десятка своих. Мы понимаем, что они не захотят жить после плена, но вы сможете отправить их в Сваргу, тогда как иначе они в лучшем случае окажутся в Нифлхейме. Как только здесь начнётся бой, подпорки у келий будут выбиты из-под кровли и завал навсегда отрежет пленных арья от внешнего мира. Думайте Зико! Думай, конунг! Что важнее - Сварга для арья или ненужные вам жизни жрецов?
   Ингвер уже было, собрался разразиться потоком самых грязных ругательств из всех известных ему диалектов арья и триполийцев, как вдруг Рам с плеча Бояна громко каркнул:
   - Мы согласны!
   Ругань застряла в глотке конунга и оглянувшись, он увидел что Боян утвердительно кивнул. Несмотря на изумление, Ингвер всё же коротко, в два слова, выругался и, посмотрев в чёрные глаза Верховного жреца Верховного жреца Ужвы Пелага Мавока, твёрдо сказал:
   - Мы согласны!
   - Слово арья, конунга дружины Зико?
   - Да, Вала вас побери!
   - Тогда к вам сейчас приведут пленных и вы с ними уходите наверх. Мы уходим своим путём, но клянусь Ужвой - этот храм навсегда будет закрыт. Вы не станете преследовать нас, когда мы пойдём отсюда, а, конунг?
   Скрипнув от злости зубами, дрожащим от ненависти голосом, Ингвер прорычал:
   - Я, конунг Ингвер из Киммерийского Ордена, даю вам своё слово, что не буду вас преследовать три дня и три ночи после того, как вы уйдёте отсюда. Вас это устраивает?
   - Да, конунг, вполне.
   - Но учтите - по истечению срока договора, где бы я ни увидел вас, вы будете истреблены. Вам понятно?
   - Да, конунг, вполне. Нам хватит трёх дней, что бы скрыться от гнева твоих воинов. А отсчет времени договора начни, как только храм Ужвы будет объят огнём. Мы тоже держим слово.
   Обернувшись к змеелюдям, колдун что-то прошипел им. Они слаженно, как один, развернулись влево и ушли в широкий боковой ход. В зале остались только дружинники и три жреца. Вскоре привели пленных, скованных одной цепью, что была продета в кольца ошейников. Тела пленников были замотаны в грязные тряпки. Один из жрецов подошёл к ним и разомкнул запоры на ошейниках. Бронзовая цепь грохнулась на пол.
   - Больше никого не осталось из арья? - спросил Ингвер у пленных.
   - Нет, конунг. Были ещё триполийцы, но их всех вчера умертвили. А тех, кого до плена звали арья, тут больше нет.
   Ингвер повернулся к колдунам и сказал, едва сдерживаясь, чтобы не изрубить их:
   - Запомните, твари - три дня и три ночи! А потом...
   Ингвер сделал выразительный жест, полоснув себя ребром ладони по горлу.
   - Я всё сказал!
   Жрецы Ужвы смотрели как дружинники и освобождённые ими узники уходят из зала. Затем они развернулись и удалились тем же коридором, по которому до них промаршировали змеелюди. Когда колдуны прошли шагов сто, один из них вкрадчивым голосом спросил у главного жреца:
   - Досточтимый Пелаг Мавок, сдержит ли конунг своё слово?
   - Он арья, к тому же из Киммерийского Ордена. Если он раньше срока погонится за нами, то потеряет своё лицо. Слово Воина - Закон. Эти арья из Ордена никогда не клянутся - достаточно того, что они говорят. И поэтому никто не требует от них клятв - ни люди, ни Боги. Воины Киммерийского Ордена, как считают арья, занимают место между людьми и Богами. А те из Орденцев, кто входит в отряды Зико - наиболее уважаемы в Ордене. Ингвер - конунг дружины Зико, поэтому слово его нерушимо, как предвечная скала. Только через три дня и три ночи он поднимет свой меч против нас. Но уже в эту ночь мы будем в безопасности. Мы пройдём сквозь иной мир на берег Тираса, где находится святилище Ужвы. Там, принеся обильные жертвы, мы возродим могущество и величие нашего храма.
   - Да, досточтимый! Но только мне не нравится, что первым голос подал не Ингвер, а тот зловещий ворон, на плече у арийского эриля. Как бы не было подвоха с их стороны!
   - Эта птица у арья считается вещей. Но она может разве что накаркать беду на их глупые головы. Да будет с нами милость великого и могучего Ужвы!
   Сказав это, Пелаг Мавок ускорил шаг, дав понять, что разговор окончен. За ним заторопились и остальные колдуны.
   Когда арья вышли на поверхность земли, бывшие узники поклонились Солнцу. Один из них, обратясь к Ингверу, произнёс:
   - Конунг, мы навеки осквернены пребыванием в плену в этой обители мерзости. Подари нам смерть, которая очистит нас от скверны подземелий Ужвы. Просим тебя: дай нам умереть с оружием в руках, как подобает умирать арья и как подобало умереть нам в своё время. Но никто из нас не сдался добровольно! Мы все стали жертвами триполийского коварства или чёрного колдовства. Уже хотя бы поэтому подари нам достойную смерть!
   Ингвер с пониманием сказал в ответ:
   - Вы получите смерть в бою. Через три дня и три ночи мы обрушимся на эту нечисть и у вас будет возможность погибнуть, сражаясь. Ждите.
   Внезапно земля дрогнула. Дружинники, остановившиеся на опушке леса увидели, что врата зашатались. Столбы под верхней плитой разошлись в стороны и она покатилась к подножию холма. Затем жертвенник высоко взлетел в воздух, а из-под него вырвался столб дымного пламени, в котором исчезли и гранитные столбы. Пламя, разрастаясь, поглощало холм. Когда огненная стихия достигла подножия, то бьющие высоко в небо языки огня опали, дым унесло ветром и там, где только что возвышалась наземная часть храма Ужвы, зияло оплавленное жерло из которого лениво выползали ядовитые испарения.
   - Пелаг Мавок сдержал своё слово. Этот храм перестал существовать. С этого момента начинаем отсчёт времени. А пока - займитесь приготовлением еды! - распорядился Ингвер.
   Никто не заметил, как ушли куда-то по своим делам Тана и Гелла. Рам спокойно сидел на плече у Бояна и поедал куски вяленого мяса, которые Наставник ему периодически подавал. А когда уже совсем стемнело, к кострам стоянки тяжело подошли волчица и рысь. Они устало повалились возле огня, потеснив людей.
   - Посмотрите на них! - Локи показал пальцем на животных, - Они в свежей крови, но это не кровь охоты, а кровь битвы!
   Внимательно осмотрев Геллу и Тану, воины согласились с Локи.
   - Что же случилось, быстроногая дочь Степи, где была ты с дочерью Леса? - Ингвер задумчиво почесал Геллу за ухом.
   - Завтр-р-ра! - самодовольно каркнул ворон, держа в одной лапе кусок мяса. Звери благодарно посмотрели на него. По тому, как они тяжело дышали, было видно, что им не до того, чтобы вести любопытствующих посмотреть на содеянное ими.
   Наутро Ингвер, взяв с собой Геллу, которая неплохо отдохнула за ночь, поехал вместе с Бояном за ней. Волчица привела их на лесную поляну, залитую кровью и засыпанную разрозненными костями, большая часть которых явно не принадлежала человеческим существам. По обрывкам чёрных хламид нетрудно было догадаться, что кости совсем недавно принадлежали жрецам Ужвы и змеелюдям.
   - Не беспокойся, конунг. Ты не нарушил данное тобой слово. Просто все, кто имеет в жилах горячую кровь, ненавидят поклоняющихся змеям. Вот волки и рыси постарались - когда бы ещё им представилась подобная возможность? Зато сразу всех.
   - Но что я скажу бывшим пленным?!
   - Ты знаешь, что делают в случае, когда нет противника.
   - Да, я знаю. И мы дадим этим несчастным уйти достойно.
   Вернувшись, Ингвер сообщил новость недавним узникам храма Ужвы. Те заметно помрачнели, но воспряли духом, когда конунг предложил им сражаться с его воинами. Это была огромная честь, хотя и равносильная самоубийству. Но пасть в поединке от руки Зико, оказывающего последнюю милость, много значило в мире арья.
   Бои были немедленно проведены - сразу после того, как подготовили погребальный костёр. Все искавшие смерти, тем не менее сражались в полную силу, поддаваться было нельзя, этим можно было оскорбить дарующего смерть. Но всё равно арья, истомлённые пленом, ушли из жизни быстро и весело. Остаток дня был занят их погребением, а утром, отнеся пепел сгоревших тел в воду Дрягвы, дружина Ингвера отправилась в Киев бург.
  

19

  
   Дорога была недолгой, даром что и по снегу. Могучий Ной шёл впереди отряда бессменно. Казалось, что он знал значение своего имени и вёл воинов из мира чёрной триполийской ненависти в солнечный мир арья. Даже подойдя к Киеву бургу, он пошёл не к ближайшим воротам, а к Свароговым. Со стен бурга издалека заметили поредевшую дружину Ингвера. В Свароговых воротах Зико торжественно встретил Кий Полянский, Ярл Видон. С ним был и Вотан.
   Первым делом, когда челядники Кия Полянского увели коней дружинников на конюшню, приезжих отвели в баню. После бани, в гридне, переодетые в чистые льняные одежды, воины отобедали, умяв хорошего веприка. Гелла и Тана, прогнав местных собак, также вкусили от Киевого угощения и теперь развалились у очага с раздувшимися животами, разомлевшие от тепла и сытости. Гостям дали поспать, и только наутро Кий Полянский прислал за ними вестового, приглашая в Дом Совета на завтрак, за которым он хотел услышать рассказ о том, что было в походе. Про уничтожение Иеужи и Аниуз знали все и давно. Сначала волхвы уловили потрясение в духовных сферах, а затем до Киева бурга донеслась молва, приукрашенная множеством пересказчиков невероятными подробностями. Было известно в Киевом бурге и об уничтожении проклятых колдовских кубел - Цапа Чёрного и храма Ужвы. И теперь Кий Полянский, Ярл Видон, хотел лично от героев похода услышать подробный рассказ об их славных деяниях.
   Ингвер и его воины хотя и не привыкли есть более одного раза в сутки, но от угощения не отказались. За столом кроме Кия Полянского, Вотана и Верховной Наставницы, было ещё несколько человек и среди них - три Орденца. Ингвер со своими Зико сидел справа от Кия Полянского. Слева от Ярла Видона сидели Верховная Наставница, затем Хельга, Орель и Ворскла. Замыкала левый ряд Беркана, которую тоже позвали к Кию Полянскому и усадили за стол - хотя Беркана не была арья. Завтрак был простой, но обильный. И когда на столе остались лишь бочонки с пивом, кружки да блюда с вяленой и солёной рыбой, Ярл Видон попросил Ингвера начать рассказ.
   Подробно описав всё, что было, обращаясь иногда за помощью к Бояну, Ингвер умолк. Слушатели были потрясены обстоятельным, но скромным рассказом. Слухи, дошедшие до Киева бурга, даже приукрашенные, не отражали и десятой доли того, что выпало пережить Ингверовой дружине.
   Затем тут же, в зале Дома Совета, Локи и Яр-Тур получили полный комплект одеяний Киммерийского Ордена. Пригубив Сому с присутствующими Орденцами, Локи и Яр-Тур стали полноправными воинами Киммерийского Ордена.
   Вотан принял ваджры, которые вернул ему Ингвер. Все, кроме одной. Конунг Ингвер из Киммерийского Ордена стал обладателем чудесного оружия древнего героя. А потом поднялась Верховная Наставница.
   - Конунг Ингвер из Киммерийского Ордена, считаешь ли ты, что эти безымянные девы заслужили право вернуть свои Имена?
   - Да, Верховная!
   - Наставник Боян из Киммерийского Ордена, считаешь ли ты возможным вернуть Имена безымянным?
   - Да, Верховная!
   - Наставница Хельга, считаешь ли ты своих подопечных достойными Имён?
   - Да, Верховная!
   - Ну, безымянные, властью данной мне миром арья, я возвращаю вам то, что вы было утратили! Яра, возьми своё Имя!
   Орель низко поклонилась Верховной Наставнице.
   - Русана, забери своё Имя и не теряй его!
   Теперь уже Ворскла склонилась в низком поклоне. Все присутствующие были очень довольны. И вот наступила очередь Берканы. Вотан спросил её:
   - Что бы ты хотела получить за своё участие в походе конунга Ингвера и его дружины? Говори, Беркана Рудра, не-арья с арийским Именем!
   - Верховный, мне осталось только одно - так как в моих жилах есть таки кровь арья, то пусть маленькая несправедливость будет исправлена, и я стану просто арья с арийским Именем. Это самая большая награда, которую я могу получить в этом мире. Можно?
   - Я, Вотан, Верховный волхв Перуна, Хранитель Знания, говорю тебе, Беркана Рудра: для этого тебе надо поехать в головное святилище Сварога, что в Киммерии. Только там могут решить вопрос о принадлежности твоей к миру арья.
   Я напишу волхвам Бога-Отца Сварога письмо, в котором попрошу не отказать в твоей просьбе. Это - самое большее, что я могу для тебя сделать. Когда ты собираешься отбыть?
   - Верховный, ведь Орденцы возвращаются к себе, так если они не против - особенно Локи - я поеду с ними.
   - Орденцы едут после солнцекреса. Они сопроводят караван из Западных пределов до реки Танаис. Грешно было бы встретить Новый год в дороге. Думаю, они возьмут тебя с собой. Локи, что скажешь по этому поводу?
   - Верховный, я не возражаю, хотя и думаю, что эта золотая да пригожая вместе со своей кысой не нуждается в том, чтобы её охраняли. А вот меня от неё - надо. Поэтому я очень прошу конунга дружины Зико, Ингвера из Киммерийского Ордена, чтобы он приставил ко мне охрану. Или пускай завяжут Беркане рот и развязывают только на время еды.
   - Ну как, конунг, будешь спасать бедного Локи от золотой Берканы?
   - Придётся, Верховный! Иначе кто сможет воспевать достойно подвиги, совершённые доблестным Локи? Только он сам. Поэтому его и надо беречь - чтобы память о нём сохранилась в веках. А рядом с ним в песнях будут упоминать и наши ничтожные имена.
   - Вот-вот! Уж благодаря Локи память о вас не сотрётся до тех пор, пока светит Око Сварога! - рассмеялся Вотан, - Кстати, Хельга, Яра и Русана тоже едут с вами до Орельстадира. Оттуда они направятся к себе в Генчисхейм. Так что какое-то время ваш отряд ещё будет вместе.
   Тут поднялся Ярл Видон, Кий Полянский.
   - Воины! Киев бург хочет увековечить ваши Имена, которые будут размещены на священном дубе в Перуновой роще. Их вырежут на серебряных пластинах крепкими рунами, с описанием ваших подвигов. То, что конунг Ингвер рассказал о вашем походе, впишут в Летопись. И где бы вы ни были, знайте - вас тут будут помнить всегда. А волхвы Перуна всякий раз при молитве будут желать для вас яркой жизни и обретения места в Сварге, по правую руку Бога-Отца нашего Сварога, рядом с величайшими героями древности.
   Вы, дружина Воинов-Зико и вы - кто был с ними в походе, гости Киева бурга. Нигде и ни в чём вам не будет отказа. А до солнцекреса вы можете принять участие в ловах, на которые я выезжаю через день. Там мы проведём три дня. Ночевать будем в Выдубичвисе.
   - Я и мои дружинники, мы принимаем твоё предложение, Ярл Видон, Кий Полянский! Мы благодарим тебя за оказанную нам честь участвовать в твоих ловах. Да будет охота удачной! - сказала Хельга от себя и за Русану с Ярой.
   - И я благодарю тебя и принимаю твоё предложение, делающее мне высокую честь, - поклонилась Беркана Ярлу Видону, - Пусть охота твоя, Ярл Видон, Кий Полянский, принесёт удачу тебе и твоему народу!
   На этом закончилась официальная часть приёма, а так как солнце давным-давно перевалило за полдень, то в зал Дома Совета внесли блюда с едой и полные корчаги пива, залив им опустевшие бочонки. Пир начался. Было много здравиц в честь хозяев и гостей, были песни. Веселя пирующих, танцевали девушки и юноши арья. А затем и убелённые сединами бойцы из Киммерийского Ордена не выдержали - под Боянов кобуз они пустились в огненный танец Гопалы.
  
  

20

  
   В первые два дня ловов было набито великое множество дичи. Чтобы принести удачу полянам, Ярл Видон один на один схватился с огромным вепрем и одолел его. Даже мёртвым, кабан поражал взгляд своей мощью. Замёрзшая кровь на вывалянной в снегу щетине и длинные кривые клыки усиливали впечатление.
   На третий день гридни Кия Полянского обложили медвежью берлогу. Это был выслеженный ещё с осени матерущий зверина. Ярл Видон должен был или убить его, или погибнуть сам.
   Словно злой дух вылетел медведь из тёплого логова, в фонтане снежных брызг, далеко раскидав шесты, которыми воины его растолкали. Подслеповато прищурившись, он огляделся по сторонам и на осепительном снежном фоне увидел силуэт своего противника. Эта букашка, ощетинясь какой-то палкой, посмела потревожить сон лесного великана! И медведь, освоившись на свету, зарычал. Встав на задние лапы, он пошёл вразвалку на изготовившего к одному смертельному удару рожно Кию Полянскому. Остальные охотники стояли поодаль полукругом, наблюдая за развитием схватки. На их глазах происходило ритуальное действо - осмысленная воля человека противостояла стихийной ярости зверя. Медведь символизировал также и уходящий год - со всеми его горестями и бедами, а Кий Полянский представал годом Новым, несущим Закон и Порядок. Медвежья охота сама по себе уже есть захватывающее зрелище, но освящённый ритуалом поединок человека и зверя становился священнодействием, от результата которого зависело всё мироздание.
   Когда медведь сделал первых два шага, Ярл Видон отшвырнул рожно и вынул длинный прямой обоюдоострый кинжал - размером с малый меч арья. Солнце блеснуло на стали яркой вспышкой, что зрители расценили как хороший знак. Медведь, приближаясь к врагу, грозно взревел. Ему очень хотелось разодрать разбудившего его наглеца, а потом заняться остальными, стоявшими неподалёку. Но сначала пусть они посмотрят, как он расправится с их вожаком!
   Когда до зверя остался один шаг, Ярл Видон метнулся к нему. Пригнувшись под просвистевшей над его головой могучей лапой, Кий Полянский по рукоять всадил кинжал в сердце медведя, провернул его там и выдернул. Тот дёрнулся от боли, попытался ухватить человека, но из раны густым потоком хлынула дымящаяся на морозе кровь, пятная снег и будоража людей запахом близкой смерти. Медведь удивлённо посмотрел на льющуюся толчками кровь, словно не веря, что человек мог нанести такой удар, но холод смерти уже проник в могучее тело и вытеснял из него жизнь. В последний раз глянув на свои владения, хозяин леса зарычал и, шагнув к стоящему в нескольких шагах от него Кию Полянскому, тяжело завалился набок, отчего кровяная струя оставила на снегу алый знак, чрезвычайно похожий на руну Совуло. Огромная туша дёрнулась несколько раз и глаза медведя стали стекленеть. Воля человека одержала победу над стихией. Наступающий год сулил удачу. Может быть - небывалую удачу. На это указывала кровавая Совуло на ослепительном, до синевы белом снегу.
   Все люди облегчённо перевели дыхание. Ночь после ловов пировали в Выдубичвисе, а наутро выехали в Киев бург. Там дружинники оставшееся до Нового года время большей частью проводили в беседах с Вотаном, Хранителем Знания. Боян же изучал тексты, вырезанные крепкими рунами на серебрянных пластинах и вербовых дощечках, связанных кожаными шнурами, а Ингвер постигал руническую мудрость под его руководством. Иногда Локи и Яр-Тур оставались в Киевом бурге, чтобы посидеть за кружкой пива с дружинниками Кия Полянского. Судя по тому, в каком виде они возвращались из гридни, кружка была далеко не одна. Как-то раз Ингвер пошёл вместе с Локи и Яр-Туром. Поначалу Локи стеснялся конунга, но когда подвыпил, то начал петь свои сочинённые в походе песни. Киевы дружинники слушали их, раскрыв рты - в песнях было фантасмагорическое нагромождение реальных событий, аллегорических преувеличений и откровенной похвальбы. Но дружинники Киевы так внимательно слушали Локи, так блестели их глаза, а руки так крепко сжимали рукояти мечей, что было видно - эти песни не просто им нравились, но и заставляли их жить в мире, напетом Локи. Видно было и то, что Киевы воины дико завидуют участникам похода - как живым, так и мёртвым. Когда Ингвер рассказал об этой пирушке Бояну, тот долго смеялся, а потом выдавил сквозь смех:
   -Это и есть настоящее искусство сказителя - завести слушателей так, что они начинают жить в мире песни. И пускай Локи наврал с три короба, но через много лет наврут ещё больше, ибо каждый исполнитель будет добавлять и что-нибудь от себя. Так что не волнуйся - всё в порядке.
   Ингвер почесал затылок, подумал, потом плюнул в сторону заката солнца и отправился в святилище Перуна. Там его уже ждал незнакомый волхв Сварога, чей храм находился неподалёку.
   - Ты знаешь о руническом бое? - вместо приветствия спросил у Ингвера волхв, - Кстати, зовут меня Беовульф и я получил послание от Верховного волхва Сварога относительно тебя. По поводу твоего обучения этому стилю.
   - Кое-что я видел и применял, но всей системы не знаю. А то, что видел - подсмотрел у Наставников в Лугхейме, когда они тренировались друг с другом.
   - С сегодняшнего дня начнём. Система очень проста: используется форма начертания рун, соотнесённая к боевой стойке, характеру удара или защиты и тайному значению руны. Бой может вестись как с оружием, так и без него. Но мы будем отрабатывать движения с мечом - вернее с дандой. Ты готов?
   - Да, Беовульф.
   - Тогда приступим. Возьми данды. Теперь вспомни первую руну - Феху, отведи вправо и вверх обе руки, одна выше другой. Это как защитная стойка, так и атакующая. Но лучше всего защиту и атаку проводить одним движением. Нападай на меня так, как ты это обычно делаешь, - Беовульф взял данды и принял стойку Феху.
   Ингвер не замедлил напасть на него, ставя блок длинной дандой и намереваясь ударить короткой. Но волхв легко смёл оружие Ингвера в сторону, провернувшись телом на одной ноге и неуловимым движением рубанул снизу вверх обеими дандами, остановив их у шеи и сердца Ингвера, сделав небольшой подшаг в его сторону.
   - Это - один из возможных вариантов, которые предполагает руна Феху. Ты видишь - этой руной я начал движение, ею же и закончил. А теперь снова нападай! - Беовульф опять принял боевую стойку.
   Ингвер ударил, сделав короткой дандой обманное движение, но удар опять был отведён в сторону, а поза волхва, остановившего данду над головой конунга, напоминала руну...
   -... Наудх! - крикнул Ингвер.
   - Точно, - похвалил его Беовульф, - А движение можно описать как "бык, попирающий копытами землю".
   Теперь Ингвер уже не выходил из Странноприимного дома храма Перуна. В большой комнате Беовульф обучал его руническому бою, а в одной из малых он спал немногие свободные от занятий часы. К солнцекресу он уже выучил все основные стойки и начал их комбинировать в произвольном порядке под неусыпным оком Беовульфа.
   Как оказалось, Беовульф был ненамного старше Ингвера. И самое удивительное - он был одним из помощников конунга Зико.
   - Ты ведь волхв, ты не должен быть воином!
   - А я - волхвующий воин. Вот ты - Орденец, Зико, и ты ведь используешь магию арья?
   - Да, конечно, как без этого вообще можно?!
   - А без воинского искусства ты мог бы быть Орденцем?
   - Никогда.
   - Так зачем же, конунг, ты задаёшь лишние вопросы - это всего лишь сотрясение воздуха и напрасная трата времени. Больше думай! Слово должно быть результатом мысли, её воплощением. Необдуманные слова - это ветер, песок, который ускользает сквозь пальцы. После них не остаётся ничего. А слово человеку дано для того, чтобы при его помощи улучшать мир, продуцируя свою мысль и приводя в исполнение задуманное. Слово - это высшая магия. А обдуманное слово - высшая магия арья. Так что думай, прежде чем что-то сказать!
   На праздновании Нового года было устроено состязание среди воинов. Вот тут-то Ингвер и применил полученное от Беовульфа Знание. Кроме Ингвера, Локи и Яр-Тура в соревновании между Зико приняли участие тряхнувший стариной Боян и приехавший вместе с Беовульфом воин Зико из Киммерии. Дрались они не затупленным турнирным оружием, а боевыми мечами - это было интересней для зрителей. В ожесточённых схватках победу одержал Ингвер. А лучше всех из проигравших ему дрался Боян. Ну, на то он и Наставник!
   Хотя Боян рубился руническим стилем великолепно, Ингвер не мог его обвинить в том, что Боян его раньше не познакомил с этим искусством боя. Чтобы понять мудрость рун, надо было сначала созреть духовно. Только тогда, очищенная от посторонних влияний душа Воина начинала творить Высший Закон - которым и была руническая мудрость. Без духовной подготовки знание этого искусства становилось пусть мастерством, но лишённым жизни.
   Вхождение же в пространство Сварги, которое было носителем рунической мудрости, давало возможность творить сложнейшие композиции совершенно естественно. А если выкрикивать Имена движений, то получалась песня. Песня Боя! Только теперь Ингвер понял, откуда Боян берёт слова для своих песен, которые расходятся по всему миру арья. И, одолев своего Наставника, он поклонился ему ниже и дольше, чем того требовал ритуал. Боян понял, чем это вызвано и ответил Ингверу тем же.
   Затем было само празднество, переросшее в грандиозную попойку. Только дозорцы на стенах и у ворот не приняли в ней участия. Всю неделю Киев бург веселился. Чтобы помочь Солнцу преодолеть ночь, жгли чучела колдунов. И не только чучела - в разгар праздника в Киев бург возвратилась дружина Зико, ходившая в поход к берегам Тираса. Они привезли с собой главного жреца тамошнего храма Ужвы, который после истребления колдунов храма на Дрягве стал Верховным жрецом Ужвы. Развесёлая толпа подгулявших дъарья с удовольствием посмотрела, как злой колдун, посаженный на кол, был обложен терновыми ветвями и сожжён волхвами Сварога и Перуна. От Сварога факел ко всеочищающему костру подносил Беовульф.
   Триполийцы, что обитали вокруг Киева бурга, принимали участие в празднике отдельно от дъарья, хотя и вместе с ними. Им разрешили войти на майдан бурга, но только на день. Ночью триполийцы веселились у себя на Подоле. Для Ингвера было странно, что местные триполийцы вместе с дъарья радовались уничтожению колдуна, но Беовульф разъяснил ему, что они отошли от чёрных культов, стремясь приблизиться к миру арья. К тому же изуверы-жрецы выявлялись и беспощадно истреблялись во всех пределах Полянских. Таким образом, оставшись без колдовской верхушки, триполийцы поневоле воспринимали культ солнечной религии арья. Даже к змеям они стали относиться враждебно, хотя и боялись их мести. Много ходило страшных рассказов о таинственных и ужасных смертях некоторых триполийцев, но всякий раз открывалось, что слухи были ложными или убийства совершались агентами жрецов чёрных культов. Эти агенты, как и колдуны, при поимке сажались на кол перед триполийцами того посёлка, где они обитали. Поэтому всё меньше глаз и ушей становилось у колдунов в пределах Полянских.
   Ингвер и его дружинники к концу празднования Нового года были совершенно вымотаны обильной едой и ещё более обильным питьём. Всякий арья норовил выпить кружку пива или мёда с победителями Иеужи и Аниуз. Локи, упиваясь славой, ошалев от хмельного, горланил всюду свои песни, введя в них ещё больше похвальбы - как себе, так и каждому воину дружины Ингверовой. Слушатели замирали из боязни пропустить хотя бы слово. К тому же кто-то из дъарья подарил Локи кобуз и великий песнопевец теперь ещё и сопровождал своё пение довольно немузыкальными звуками. Боян поклялся страшной клятвой заняться обучением Локи игре на кобузе - как только выпадет время и подальше от товарищей. Хотя слушателей, похоже, игра Локи совершенно не отвлекала от содержания его песен. Впрочем, учитывая количество выпитого, в этом не было ничего удивительного.
   После праздника отсыпались и приходили в себя два дня. Зато проспавшись, Зико обнаружили, что жители Киева бурга засыпали их подарками. Кий Полянский даже выделил дружинникам дополнительных коней, чтобы увезти надаренные вещи. Хельга, Яра, Русана и Беркана тоже не остались обделёнными - одних только серебрянных зеркал у них оказалось не меньше чем по десятку у каждой. Хотя для этих женщин оружие представляло гораздо большую ценность.
  
  

21

  
   В неделе пути от Киева бурга караван застала в поле непогода. Резкий порывистый ветер и низкие свинцовые тучи нагоняли чувство безотчётной тревоги. Близился вечер и скоро должен был показаться вис, в котором каравану предстояло заночевать.
   Караван был достаточно большим - около пяти десятков тяжёлых саней, имеющих кроме полозьев ещё и по шесть колёс, и в которые было запряжено по четыре пары волов. Впереди каравана гордо выступал Ной, неутомимо прокладывая путь. В храме Перуна сказали, что этот вороной конь по-видимому является потомком легендарного Слейпнира. А брошенные Бояном руны дали положительный, хотя и несколько уклончивый ответ. Боян несколько раз перекладывал дубовые плашки, но руны на них не хотели отвечать однозначно. Поэтому было решено, что судьба пока не хочет раскрывать тайну Ноя. Придёт время - и выяснится правда.
   Вис всё не появлялся, а ветер становился злее и злее. Тучи неслись по небу бешеным галопом. Люди бранились и нахлёстывали неторопливых волов. И вот, в небесной дали, показалось какое-то тёмное тело, свесившееся с облаков. Множество голов, каждая величиной с коня, безустанно крутились, высматривая добычу - человека ли, зверя - всё без разбора поглощалось ненасытным чревом.
   - Хала! - арья побледнели. Хала была порождением Валы - огромная многоголовая змия, уничтожающая всё живое на своём пути. Халы, собравшись стаей, могли напасть и на солнце - и Око Сварога истекло бы кровью в этой битве. И вот сейчас одно из этих жутких чудовищ двигалось прямо на караван. Боян и волхв, путешествующий с караваном, вышли вперёд и воздев руки к небу запели:
   - Лёд призываем, его неподатливость,
   Непробиваемым пусть нас
   Укроет покровом
   От порождения Валы,
   Змии многоглавой -
   Ис, сохрани жизнь людей
   И животных!
   Хагалаз-руна, вбок отведи
   Проклятую Халу.
   Наудх - к тебе обращаемся
   В крайней нужде.
   Когда гальдар был спет, прямо из земли по окружности, очертив караван идеально ровным кругом, стала расти ледяная стена, загибаясь вовнутрь. Вскоре она сомкнулась, образовав купол. Ингверу это напомнило защитный купол над храмом нечестивого Ужвы. Но отличие было в том, что ЭТА стена была кристально прозрачной, а ТА - имела грязно-зелёный оттенок, словно дождевой пузырь на цвелой болотной луже.
   Хала, приблизившись, со всего маху ударилась о ледяной купол и засвистела от боли так, что у людей заныли зубы. Огромные пасти заскользили клыками по куполу, оставляя царапины на ледяной броне. Тогда Хала попыталась продрать преграду когтистыми лапами с крыльями на локтевых и коленных суставах. Ничего у неё не получилось. Но оставить добычу, хорошо видную сквозь лёд, Хала не могла. Её ненасытная жадность и чудовищная прожорливость не позволили уйти дальше своей дорогой.
   - Долго она тут собирается висеть? - Ингверу не терпелось попасть в тёплый вис.
   - Пока тучи не уйдут - она в них живёт и не может от них оторваться. У неё обязательно что-то в облаках - то хвост, то головы, - ответил спокойно Боян.
   - Так что, сделать ничего нельзя?!
   - Нужно ждать.
   Наступила ночь. Люди, не обращая внимания на беснующееся снаружи чудовище, легли спать в санях, задав корму коням и волам. Наутро Хала всё ещё была здесь. Она неутомимо пыталась прорваться в купол, где было много еды с горячей кровью в жилах. Кое-где у купола земля была изрыта - Хала пробовала подкопаться, но ничего не вышло - лёд уходил далеко вглубь земли. И не простой лёд, а заговоренный. Люди терпеливо ждали. Но молодым надоело сидеть сложа руки, надоело смотреть на копошащуюся отвратительную тварь. Ингвер подошёл за советом к Бояну.
   - Выйти из купола, чтобы сразиться с Халой, невозможно. Защита может быть убрана только полностью, вся. И сражаться с Халой - неблагодарная затея. Но есть способ, которым стоит воспользоваться - это ваджра и твоё зерцало, конунг. Тут всё будет зависеть от тебя, от твоего умения сконцентрироваться на желании победить. Свет от ваджры, отражённый в зерцале должен попасть Хале в глаза. Их все надо выжечь, а потом дело довершат мечи. Но атаковать слепую Халу будем только мы, Зико. Молодёжь из Западных пределов пусть будет готова подать нам копья иного мира на тот случай, если наши мечи не возьмут шкуру чудовища. Да и сами они пускай швырнут по копью в эту мерзость, болтающуюся под облаками. Халы смертны, в легендах говорится о героях которые их убивали.
   Ингвер подошёл почти вплотную к ледяной преграде и достав из-за пояса ваджру, сконцентировал всю свою волю на высвобождении солнечного огня. Тем временем Боян раздал молодым копья из мира анрр'хов и объяснил, что необходимо делать. Затем он встал за Ингвером, а с обеих сторон, чуть сзади Бояна, остановились Локи и Яр-Тур. Ингвер неожиданно почувствовал, что ему помогают вызвать Солнце. "Боян и Хельга", - мысль скользнула и улетучилась.
   И вот ваджра засияла золотым солнечным огнём, а его отражение от зерцала на груди Ингвера скользнуло по шкуре мерзкой твари за куполом. Там, где прошёлся луч Сварогового огня, шкура задымилась и лопнула, обнажив белесую, кровоточащую чёрным плоть. Чудовище взвыло так, что земля содрогнулась. Но Ингвер, не обращая на это внимания, держа ваджру одной рукой, другою стал водить зерцалом из стороны в сторону, стараясь попадать золотым "зайчиком" по глазам Халы.
   Сквозь вой слышался треск горящей шкуры и лопающихся от солнечного жара выпученных глаз монстра. Вскоре Хала беспомощно мотала во все стороны ослеплёнными мордами, захлёбываясь жалобным рёвом. Ветром её отнесло в сторону от ледяного купола, вовнутрь которого ей так хотелось проникнуть. Тогда Боян пропел заклятие, убирающее ледяную стену и купол исчез, искрясь всеми цветами радуги на прощанье. Тотчас Ингвер и его воины устремились к слепой Хале и, уворачиваясь от мечущихся голов, стали рубить ей шеи своими мечами. Снести голову можно было только пятым - шестым ударом, поэтому пришлось взяться за копья из иного мира. Молодые арья Западных пределов передав дружинникам копья анрр'хов, метнули оставшиеся у них в болтающуюся на ветру тушу. Копья пронизали чешуйчастую тварь насквозь и из дыр бурными потоками хлынула чёрная кровь чудовищной облачной змии, растопляя снег своим ядом. А тем временем, орудуя копьями как секирами, Зико избавили Халу от всех её голов. Агонизирующий обрубок подхватило ветром и он стал быстро удаляться, оставляя за собой чёрную, будто выжженную полосу от выливающейся ядовитой крови Халы.
   Путь к жилью был свободен. Немедленно запрягли волов, оседлали коней и тронулись к стенам виса, который был где-то неподалёку. После полудня копыта коней арья простучали по доскам подъёмного моста. Получив кров для себя и своих животных, арья каравана и спутники Ингвера пошли в Дом Совета, куда пригласил их комвис Гельвиса, чтобы услышать из первых уст рассказ о том, что случилось с Халой.
   Накормив и напоив путников, после бани комвис Ольгерд из данов, сын Ормунда, выслушал Бояна. Как оказалось, Хала прошла совсем рядом с Гельвисом, но тогда голова её была в тучах, а по земле волочился хвост. Если бы не это - на месте Гельвиса караван застал бы руины без малейшего признака жизни. Но у Ольгерда была и ещё одна просьба, которая непосредственно относилась к умению Зико боевать с нелюдью и нечистью.
   - Доблестные воины! Слава о полко Ингверовом разнеслась по всем пределам мира арья. Вас даже Орденцы называют лучшими Зико со времён древности. А тут, в Гельвисе, есть нечто, с чем могут справиться только Зико. Дело в том, что в висе завёлся демон, убивающий всех, кого повстречает на своём пути. Наше оружие, даже заговорённое его не берёт. Уже несколько ночей я не выставляю дозорцев на стенах, потому что демон повадился ходить по ним. Он появляется после полуночи и до третьих петухов бродит по Гельвису. В помещения он пока ещё не заходит, но кто его знает - долго ли будет это "пока". Ведь сила демонов, выпущенных из Дваргталхейма, растёт по времени пребывания их в нашем мире...
   Я, комвис Гельвиса, Ольгерд из данов, сын Ормунда, прошу вас, воины Зико - избавьте нас от проклятого исчадия Тьмы!
   Ольгерд поклонился дружинникам. Ингвер, подумав, сказал так:
   - Истребление нелюди и нечисти - святая обязанность Зико,- Я считаю, что надо не просто избавить Гельвис от демона, но и уничтожить Зло показательно, чтобы оно забыло дорогу в этот вис. До полуночи осталось не много времени, поэтому пойдём и уничтожим проклятую тварь, когда придёт её срок. А пока - будем веселиться. Что, пиву даром пропадать, что ли?!
   В полночь, хмельные и весёлые, воины покинули Дом Совета. Ольгерд хотел идти с ними, но Ингвер его отговорил. Ведь у Ольгерда не было дара неуязвимости.
   Ветер гнал по небу тяжёлые тучи, между которыми мелькала убывающая луна. Когда дозорцы вышли на майдан, то увидели там демона. Он стоял посредине, прислонясь к центральному столбу и жрал козью ногу, давясь и чавкая. Кровавая слюна стекала по подбородку его морды - смеси свиного рыла с мордой ящера - и капала на заросшее чёрной клочковатой шерстью отвисшее брюхо. Нелепыми подпорками казались его птичьи ноги и толстый длинный хвост, на конце которого был костяной нарост - вроде набалдашника булавы.
   - Это опасная штука, - проговорил Боян, обращаясь к Ингверу, - Он может действовать хвостом, как кистенём.
   - Вижу. Но хмеля бояться - пива не пить!
   В это время, отшвырнув недоеденную ногу, демон громко закричал:
   - Привет тебе, хвалёный Ингвер! Привет и вам, храбрые Зико полко Ингверова! Долго дожидаюсь я вас в Гельвисе. Докатилась ваша слава и до нас, двергов, слышали о ней и дравгары, знают о вас и хогби. Но я один, Иззагаил, не побоялся выступить против вас! И я, Иззагаил, вызываю на бой всех вас вместе или поодиночке - всё одно вам не жить! А тела ваши я скормлю булам, только сам сперва отведаю от вашей печени и вашего мозга, ничтожные людишки, посмевшие поднять свои ручонки на величие Стигии и Триполи!
   - Скажем так; подняли мы свои ручонки довольно удачно и ты об этом лично побеседуешь с Иеужей и Аниуз в Ничто и в Нигде - куда и сам сейчас отправишся, придурковатый паршивец, имя которого можно выговорить лишь хорошо наевшись гороху! А бой начнёшь со мной, ведь как конунг дружины Зико я имею право убить тебя сам, гнусная помесь волосатой ящерицы и худосочного поросёнка. Судя по твоему виду, мать твоя спала по очереди с обезьяной, ящерицей, кабаном и ослом. Последнее касается твоих мозгов, недоумок.
   Демон захохотал и выхватил из-за спины хепеш - излюбленное в Егупте оружие, нечто среднее между секирой и мечом.
   - Я готов, человек, начинаем!
   И противники столкнулись в битве. Ингвер, ускользая от ударов хепеша и взмахов хвоста демона, с удивлением обнаружил, что его меч не наносит свиноящеру ран. Иззагаил, видя это, расхохотался ещё громче:
   - Не только вам, людишки - Зико, можно быть неуязвимыми! Такие и среди двергов водятся!
   Тогда Ингвер обратился к своему мечу, сказав гальдар:
   - Или зря называют тебя Раньяр?
   Или нашёл ты на теле злой заговор,
   Что не можешь ужалить его?
   Ну же, Раньяр,
   Руби или вовсе разбейся!
   Два раза нам неудача,
   Но я наверное знаю:
   Три раза мне меч не изменит!
   Сказав так, он обратил меч другим лезвием книзу и мощным ударом рассёк пополам кинувшегося на него демона. Одна часть - голова, плечо и рука с зажатым в ней хепешем - сползла с другой, словно салазки с горы. Демон застыл, как будто ударился со всего маху о невидимую стену. Но как только срубленная часть коснулась земли, птичьи ноги затопали в бешеном ритме, а хвост заметался с ужасающей быстротой вокруг бегущего на месте обрубка, стараясь достать Ингвера ядовитыми шипами, выскользнувшими из костяного нароста на конце хвоста. Отпрыгнув назад, Ингвер неуловимо быстрым движением отсёк шипастую часть и она с глухим стуком откатилась под центральный столб майдана, воткнувшись в него одним из шипов. Столб в этом месте задымился, затем начал гореть всё более ярким пламенем. Птичьи ноги подломились и уродливая туша грохнулась на землю, где и затихла. Ингвер отёр пот со лба и повернулся к своим товарищам.
   - Ну вот и всё, - сказал он, - Извините, что вам ничего не досталось, но в Доме Совета столы ещё ломятся от невыпитого и несъеденного. Идёмте же обрадуем комвиса Ольгерда!
   И они ушли. Как только стало известно о погибели демона, всё население Гельвиса сбежалось с факелами на майдан. Смердящая туша, разделённая на две одним ударом, недолго радовала взоры собравшихся. Вдруг она начала раскаляться и вскоре исчезла в дымном багровом пламени, не оставив после себя даже пепла.
   А дружинники в это время вовсю веселились, поглощая в неимооверных количествах пиво, меды и разнообразные закуски.
   Наутро, когда караван вышел из ворот Гельвиса, Ингвер и его воины крепко спали в одной из повозок, а рядом с ними лежали дары Ольгерда - несколько бочнков лучшего мёда, мешок вяленой стерляди, бочонок осетровой икры и большой мешок с куньими шкурками.
   К полудню гуляки проснулись. Сделав зверское лицо, Ингвер попытался взгромоздиться на Ашву. Удалось ему это только со второй попытки и, судя по всему, особой радости не принесло. Понятливый Боян протянул конунгу рог с мёдом, но Ингвер с отвращением отмахнулся и мучался до тех пор, пока караван не втянулся в ворота Орельстадира.
  

22

  
   Готтен тепло принял старых знакомых. Ещё не отошедшего от тяжкой дороги Ингвера усадили за стол. Потом, как обычно, последвала баня и за ней - вновь застолье. Но теперь дружинники были более умеренными в питье, Локи пел песни о подвигах дружины Ингвера, а Готтен, Дюжван и их воины внимательно слушали певца. Кто-то из подвыпивших орельстадирцев попытался поприставать к Беркане, соблазнившись её необычным нарядом из беличьих шкурок, но получил рукоятью меча по голове. А когда искры из глаз перестали сыпаться, воин увидел перед собой сидящую Тану, которая ласково мурлыкала и улыбалась, поблескивая клыками. Ничего хорошего это не сулило, и воин, держась за голову направился снова к скамьям веселья. Видевшие это Ингвер и дружинники покатились со смеху и решили отдать Беркане куньи шкурки, подаренные им в Гельвисе - и мех получше, и одёжка будет поновее. Готтен распорядился, и не взирая на поздний час лучшие мастерицы Орельстадира принялись шить Беркане новый наряд. Разошлись далеко заполночь.
   В Орельстадире караван задержался на несколько дней. Стояли прекрасные солнечные дни, которые как нельзя кстати пришлись к празднованию Дня Арея - Духа Воина, Божественной сущности каждого арья. Гелла и Тана объедались, сидя у праздничных столов неподалёку от хозяев. Умная волчица уводила Ингвера из-за стола в тот момент, когда он, спев свою любимую песню о дозорце, охранявшем броварню, был готов напиться, как в Гельвисе. По дороге к опочивальне конунг и волчица выли в два голоса. Причём очень мелодично, поскольку от гридней и челядников Готтена не только не было жалоб по этому поводу, но напротив - многие были восхищены натуральностью волчьей песни в исполнении прославленного конунга. Доведя Ингвера до постели, Гелла возвращалась в гридню и там уже наедалась до такой степени, что становилась похожей на шар. Тана не отставала от чёрной волчицы в этом занятии...
   Пришло время расстаться с Хельгой, Ярой и Русаной. Зико проводили Наставницу и её подопечных далеко за ворота Орельстадира.
   - Вы уж знайте - когда и где спать можно, - прощаясь, напутствовал Ингвер Яру и Русану, - Всего хорошего и тебе, Хельга, пусть жизнь твоя будет яркой, а война удачной!
   После короткого прощания всадники разъехались, не оглядываясь. Хельгу и девушек ждали в Генчисхейме, а Ингвера и его дружинников - в Орельстадире.
   На следующий день караван двинулся на восток. Путь его лежал к святилищу Сварога, что в Киммерии. Главному святилищу Солнечного Бога-Отца во всех пределах мира арья. Впереди открывалась родная Степь, такая знакомая и близкая каждому из возвращающихся воинов Ингвера.
   - Какой тут воздух! - восхищался Локи, - Не то, что в тех болотах. Да и в горах - разве можно полной грудью вдохнуть, когда со всех сторон камень давит. А тут - красота!
   - Кр-р-расота! - подтвердил Рам с плеча Бояна. Неожиданно Ной заволновался. Он перестал торить путь, тревожно ржал и становился на дыбы. Ворон резко слетел со своего места и рванулся в том направлении, куда косился Ной. Там, впереди и чуть сбоку от дороги, был перелесок, выбивающийся из балки. Описав над ним круг, Рам вернулся на плечо Бояна и сказал громко и ясно:
   - Нас ждут.
   Тут же повозки выстроились ромбом а конвойцы, оказавшись внутри передвижной крепости, изготовили луки. Когда караван поравнялся с серединой рощицы, оттуда, выскочив из-под снега, к повозкам бросились сотни четыре одетых в шкуры мехом наружу бородачей. Они размахивали копьями с каменными наконечниками и что-то вопили. Град стрел произвёл опустошение в их толпе, но они всё бежали, проваливаясь в снег и кричали, усеивая поле трупами под не знающими промаха стрелами арья. Когда нападающие приблизились к каравану на расстояние пятидесяти шагов, одна из повозок - угловая в ромбе со стороны противника - остановилась. Из образовавшейся бреши на наступающих вырвались всадники. Они скакали по восемь в ряд, размахивая топорами на длинных ручках. Кони передних были защищены кожаными доспехами с бронзовыми бляхами. Правую половину переднего ряда занимали Зико во главе с Ингвером. Топоры с хрустом обрушились на лохматые колпаки нападающих и потоки крови окрасили снег. Одетые в шкуры дикари не выдержали натиска и побежали. Арья легко догоняли их и рубили беспощадно. Только одного оставили, взяв живьем. Связанного, его уложили в одной из повозок под неусыпным надзором Геллы и Таны, чтобы допросить в первом же бурге, где караван остановится на ночлег.
   Чепельбург впустил гостей вскоре после захода солнца. Комвис его, Эрик Рудра из данов, сын Лива Счастливого, лично встретил караван в воротах своего бурга. Сразу после бани был устроен роскошный ужин, в конце которого в середину зала гридни приволокли пленного.
   - Мерья! - брезгливо поморщился Эрик, тряхнув рыжим клоком волос на макушке свежевыбритого черепа, - Вонючий мерья! Они стали проникать в наши пределы, проходя по руслам замёрзших рек по ночам, словно звери. А вот запах от них, гораздо хуже чем от самого вонючего хорька! Эй Кормак, допроси его!
   Знающий язык мерья воин вышел к пленному. Задал ему несколько вопросов на языке, в котором было мало человеческого. Затем повернулся к комвису и объявил:
   - Он немного знает наречие асов. Пусть говорит на нём?
   - Само собой, хотя этим он оскорбляет все без исключения диалекты арья. Если бы собака заговорила, это было бы забавно, но это существо, похожее на человека, сейчас будет коверкать нашу благородную, богоданную речь! Впрочём, пусть говорит!
   - Ты кто? - Кормак ткнул рукоятью меча пленника под рёбра.
   - Мой звать Карабуля, мой - мерья, великий охотник! - за это Карабуля схлопотал по шее.
   - Зачем вы пришли в пределы арья?
   - Мой пришёл и другой пришёл, и другой пришёл с вождь мерья Ытгыр ловить шалаш на круглый нога, где есть много красивый вещи.
   - Ага, значит караваны наши пограбить захотелось! И много вас таких резвых пришло?
   Карабуля слишком поспешно ответил Кормаку, чтобы считать его слова правдой:
   - Тот, кто пришёл, весь убит. Ытгыр убит, Чухан убит, Яндур убит...
   - Не перечисляй ненужные нам клички, говори - куда пошли остальные?
   - Мой не знать, какой остальной?
   Кормак не спеша подошёл к очагу и вынул из него добела расскалённый железный прут. Морщась от вони горящей шерсти и мяса, он долго держал этот прут прижатым к ноге мерья. Тот вопил диким голосом. Кормак убрал прут, положил его обратно в огонь и спокойно повторил вопрос:
   - Куда пошли остальные?
   - Мой не знать, инда ужо кубыть!
   Кормак вздохнул и опять вынул раскалённое железо из очага.
   - Куда пошли остальные? - теперь трещала шкура штанов и мясо другой ноги Карабули. Крик мерья, перешедший в визг, резал уши диссонансами.
   - Мой всё сказать, всё сказать, убери горячий палка от мой нога!
   Кормак отнёс прут в огонь. Затем, глядя в окаймлённые короткими светлыми ресницами перепуганные поросячьи глазки Карабули, медленно и чётко произнёс:
   - Я знаю, что мерья после смерти должны быть съедены своими сородичами, чтобы умерший мерья перешёл в какого-либо вновь родившегося ребёнка племени. Или, хотя бы, в любое живое существо, съевшее его труп. Так вот: если ты будешь молчать, мы тебя замучаем этим калёным железом. А когда убьём - не съедим; ибо не едим мы такую пакость, хотя мерья не люди, а звери. Ты ведь знаешь - арья не едят человечины и нечистой твари, которую породил Ариман. Но и дикие звери тебя тоже не сожрут - мы тебя закопаем так глубоко, где не будет даже червей и ты никогда не сможешь перейти в другое живое существо. Но если скажешь правду - тебя съедят волки. А ты её всё равно скажешь. Но если будешь упорствовать - волки съедят тебя живым. Сначала ноги, руки...
   При этих словах Гелла вышла на середину гридни, встала перед мерья и облизнулась. В её добрых глазах легко можно было прочитать явное нежелание ужинать этой вонючкой, но устрашённый словами Кормака мерья сломался и заговорил. Он хотел быть съеденным после смерти, но не хотел, чтобы смерть наступила от того, что его будут есть живьём. Видимо, тут было какое-то религиозное табу.
   - Мой сказать всё, что знать. Только пускай волк не кушай мой живой, пускай кушай мой мёртвый! И горячий палка не надо - мой всё сказать! Много охотник пошёл в другой от мой сторона нападать на деревня. Деревня - хорошо! Мясо, еда - много! Охотник находить маленький деревня, следить за ним, и день - ночь - день нападать! Охотник вести великий Кускус. Он убивать весь деревня и есть люди и их животные - свинья, корова, птица. Охотник хотеть есть, женщина у охотник тоже хотеть есть, дети у охотник тоже хотеть есть! У нас этот осень, этот зима охота совсем плохой, есть нет. Охотник и женщина охотник уже съесть дети. Мясо давай-давай!
   - Вытащите его на улицу и убейте! - Эрик скривился от отвращения, - Эти твари жрут друг друга. Хуже чем звери, право - хуже!
   Приказ комвиса был немедленно исполнен. Убитый мерья скатился в ров с обледенелого вала бурга. А застолье в гридне продолжалось.
   - Всё ясно - они собрались послезавтра напасть на Кильченвис, - произнёс Эрик, - Направим туда дружину.
   Для гостей он пояснил:
   - Кильченвис - это совсем маленькое поселение арья, но возле него большое село триполийцев. Вот на их свиней и рассчитывают мерья. Ну, и на самих триполийцев - сколько смогут поднять охотники в заплечных мешках и собственных животах, столько и унесут. Но не теперь и не эти. На рассвете выступаем двумя отрядами. Кормак ведёт один, Глиб - другой. Разыщите мерья и сразу бейте. Трупы бросите посреди триполийского села - пускай посмотрят на убитых людоедов, а потом зароют поглубже.
   После этого люди стали расходиться. Кто шёл проверять оружие и снаряжение, кто - выспаться. Попрощались и гости с радушным хозяином, пожелав ему спокойной ночи. На Чепельбург опустилась тишина. Не спали только дозорцы.
   Едва забрезжил рассвет, как из ворот Чепельбурга вылетели два отряда и помчались к Кильченвису. Немного погодя выехал и ещё один. В этом отряде рядом с Эриком скакали и его гости, чтобы поучаствовать в охоте на мерья. Не доезжая Кильченвиса, Эрик развернул свой отряд цепью и повёл его к глубокой балке, прорезающей степь с севера на юг. Тут, не доезжая шагов на двадцать до обрыва, всадники остановились и стали ждать. Вскоре из балки послышался хруст снега под множеством ног и редкие вскрики. Это убегали от воинов Кормака и Глиба уцелевшие людоеды-мерья. Ещё немного выждав, Эрик отдал команду и арья, подъехав к самому краю оврага, принялись методично расстреливать бегущих внизу дикарей. Те столпились, раздались вопли и во всадников тоже полетели стрелы. Но всё больше людоедов в вонючих шкурах падало в снег, чтобы никогда уже не подняться.
   Почти сразу же после удара Эрика из засады, по обеим сторонам оврага подтянулись конники первых двух отрядов, которые и довершили истребление лесных дикарей. А когда были прирезаны подранки, триполийцы перетащили трупы к себе в село, чтобы каждый мог увидеть, от какой опасности арья спасли земледельцев и их имущество. А воины, горланя песни, отправились назад в Чепельбург. У арья было всего двое раненых и один убитый. Кроме того, погибло восемь коней. Зато людоедов набили почти пять сотен.
   - Никогда они ещё не приходили в таком количестве, - сказал Эрик, комвис Чепельбурга, когда воины расселись в гридне за столами, - Видно действительно плохи их дела там, в лесах и болотах, раз они решились на такой поход.
   - Но как могли пропустить эту толпу дозорцы из пограничных с лесом пределов?! - Кормак был искренне возмущён. Тогда ему ответил Боян:
   - Скорее всего на севере, вдоль пограничья, идут бои. Мерья, обезумевшие от голода, рвутся к пище. А эти могли проскользнуть между скованными боевыми действиями бургами. Это единственное объяснение.
   На том и порешили. Эрик придал каравану ещё десять всадников, которые должны были проводить западных арья к следующему поселению. Проведя ещё одну ночь в Чепельбурге, повозки двинулись дальше на восток.

23

  
   Следующие десять дней прошли без каких-либо происшествий. Разве что повстречалась на пути шайка изголодавших и от голода потерявших здравый расудок изгоев. Не доезжая Искробурга на реке Волчьей, в виду самого бурга, они попытались напасть на отлично охраняемый караван, не имея ни малейших шансов на успех. Из Искробурга даже не стали высылать подмогу. Изгоев перестреляли из луков, не подпустив никого из них и на двадцать шагов к повозкам. А повозки не стали перестраиваться в защитный порядок. На примере этих изгоев арья ещё раз убедились в том, что преступления против мира арья лишают силы и разума. Настоящим арья изгои не опасны.
   Когда лучи заходящего солнца засверкали на золотом знаке Сварги, венчающем святилище Сварога, волы и кони ускорили шаг. Ощущалось небывалая лёгкость духа, усталость сняло, как рукой. Благодатная аура окружала святое место, где в глубокой древности Сварог создал человека из солнечных лучей, земного огня и воды. Это было Сердце Арианы. Высокий курган святилища, насыпанный на естественном холме, возвышался над окружающей местностью так, что лучи восходящего солнца в первую очередь высвечивали Золотую Сваргу на шпиле.
   Головное святилище Сварога во всех пределах мира арья славилось своими волхвами, умевшими видеть прошлое, настоящее и будущее любого человека. Только здесь первозданные ритуалы арья отправлялись в своей первозданной чистоте. В других местах культ Сварога, вобрав в себя элементы туземных религий, стал более приземлённым. А кое-где и сменился культом какого-нибудь местного "солнечного" божка. Но всё равно - во всех пределах Арианы Киммерийское Святилище Сварога почиталось главнейшей культовой точкой мира арья.
   Караван втянулся в ворота Странноприимного виса, здесь всё было необычно. Для паломников построен вис, с высокими стенами о восьми башнях, а сами священнослужители жили в ничем не ограждённых, совершенно незащищённых постройках. Они кольцом окружали холм с курганом и стоящий на кургане храм с Золотой Сваргой на шпиле. А на восток от Золотой Сварги стоял Большой Храм Святилища. Огромный. Крышу его поддерживали дубовые столбы в полтора охвата и в три сажени высотой. На каждой стене висел круглый щит из серебра в рост человека, а на щите сияла Сварга из золота. На каждом щите лучи Сварги образовывали свою, отличную от других, фигуру.
   Здесь в Сварогхейме, каравану предстояло провести четыре дня а затем идти на юго-восток, к устью Танаиса. Ингвера и его дружинников поселили в отдельном домике. Беркану куда-то увели и три дня её никто не видел. Зато Ингвер каждый день ходил в Храм Сварога, где с ним работали мастера рунического боя высших рангов, совершенствуя его умение. Вечера Ингвер проводил в книгохранилище. Там он читал древние предания и пророчества. А Боян в том же здании заносил на ивовые дощечки сведения об их походе.
   Три дня пролетели, как и не было их. Когда караван выходил из ворот виса, к Локи гордо подъехала Беркана. Она была на своём рыжем, поджаром коне, в новой одежде из куньих шкурок, а у седла висел длинноручный боевой топор Всадника. У пояса Берканы красовались два меча - длинный и короткий.
   - Привет тебе, Локи из асов, сын Одина!
   - Я Орденец, и поэтому следует говорить: "Привет тебе, Локи из Киммерийского Ордена!" Это в Степи знают все - не только рыжие, но и золотые... Ой!
   Локи схватился за нос, Беркана отпустила достаточно полновесный и звонкий щелчок по нему.
   - Эй ты, чудо лесное! Если бы не моё глубокое уважение к Тане как к бойцу, я бы тебе показал, как издеваться над самым доблестным из арья! Не успела с дерева спуститься и хвост потерять, как драться лезет, кошка триполийская!
   - Чего?! Это я-то - триполийская?! Кошка - да. Но бедный, подслеповатый Локи, даром что и самый доблестный среди самых доблестных - ты что, урод, не видишь, что сам Верховный признал меня АРЬЯ? Или выйдешь со мной на смертный бой? Чем будем драться - как арья с арья? А? Отвечай, Хель тебя возьми!
   - А что, ты ещё чем-то кроме метлы махать умеешь?- полюбопытствовал Яр-Тур, но тут же пожалел об этом. От неожиданного мощного пинка он чуть было не вылетел из седла.
   - Всё, Воительница, беру свои слова обратно!
   - И я тоже, о Могучая! - Локи пригнулся в поклоне к гриве своего коня, - Я никогда, ни мгновения ока не сомневался в том, что ты - арья из арья и ещё раз арья!
   - То-то же! - гордо заявила Беркана и подбоченилась, - А то некоторые то трещат, как триполийские сороки, то думают медленнее, чем дуппы.
   - И куда ты теперь? - поинтересовался Ингвер, когда Беркана поравнялась с ним.
   - Завтра идёт караван, который пройдёт через Генчисхейм. Верховный Волхв Сварога отправил меня к Хельге, чтобы под её началом я получила то, что невозможно выучить, сидя на берёзе. И ещё Верховный сказал, что срок моего обучения можно сократить вдвое. Представляешь, конунг, я - арья!!!
   - Нормально, - сказал Ингвер и поспешил занять своё место во главе конвоя. Гелла, лизнув морду Таны и получив от неё удар лапой со втянутыми когтями, рванулась за конунгом. И тут над степью пронеслось громкое ржание. Это с дружинниками Ингвера прощался Ной, вылетевший на соседний пригорок. Он остался при святилище. И хотя Ной был вороным, а не белым, волхвы приняли его в конюшни Сварога. Ингвер долго думал - отчего так, ведь Солнечному Богу-Отцу должны принадлежать только белые кони, но решил не ломать себе голову лишними заботами и стал думать о приятном времяпровождении в Городе Солнца.
   Именно там, далеко за Танаисом, у устья Кобани, Ингвер и его воины расстались с караваном. Город Солнца, головной бург дандариев, был обширен и хорошо укреплён. Здесь, над входом в храм Сварога, красовалась пара золотых коней, мчащих колесницу, в которой фигура стоящей валькирии обеими руками держала над своей головой знак Сварги. Хотя кони и были отлиты из золота в натуральную величину, но снизу они казались маленькими и словно парящими в ясном небе.
   Бург был портовый, с удобной гаванью. Ингвер и его дружинники стали завсегдатаями портовых кабачков, благо при расставании проводник каравана подарил им много серебряных кругляшей с различными изображениями. Он объяснил как ими пользоваться, но только хитроумный Локи да уже видевший деньги Боян поняли полностью смысл сказанного проводником.
   - Наша гривна кун гораздо удобнее монет - не тратится зря серебро.Надо бы запретить употребление неправильных денег и тут, где полно пришельцев...
   - Брось, конунг!- Боян рассмеялся,- Пусть их, пришлые, тешатся да оставляют побольше серебра в кабаках для казны арья.
   - А мне не один пес, что ли?
   Шатаясь по кабакам и притонам, Ингвер насмотрелся на разных людей из всех пределов мира арья. Здесь были дайтья и даны из Западных земель, сакья из Восточных и Южных, ахья с каменистых берегов Срединного моря, геты из страны Миттани... Были также и не-арья - бородатые смуглые шемиты, чернокожие нубийцы, бронзово-красные егупты... Один раз Ингвер увидел даже стигийца. Тот шёл по улице, закутавшись так, что из шкур торчал только нос да недобро сверкали чёрные глаза. Но раздувшая верхняя часть тела змея из золота, с лазуритовыми вставками, колыхалась и позвякивала золотой цепью у него на груди. Это потрясло Ингвера - в бурге арья - стигиец! И не какой-то, а из жреческой знати - судя по золотому украшению. Ингвер попытался, было догнать колдуна, но тот, вместе с сопровождавшим его чернокожим гигантом, вдруг исчез - словно растворился в воздухе.
   Когда деньги, щедро раздаваемые владельцам кабаков за пиво, вино и меды да весёлым девицам за тёплую компанию, подошли к концу, дружинники отправились в обратный путь. В сторону Лугхейма шел караван всего из нескольких повозок и путники были рады, что к ним присоединяются сразу четыре Орденца, к тому же ещё и Зико. С таким конвоем не страшны никакие мародёры. А когда караванщик узнал - кто именно те Орденцы, с которыми он отправился до Лугхейма, то чуть не онемел от изумления. Заговорить он смог только к вечеру, в одном из меотийских висов.
   - Достославные Воины Зико! Вот уже несколько лет я вожу с собой громовой топор, который упал с неба во время грозы в Айриане. Он всегда приносил мне удачу, но вам этот топор явно будет более полезен, чем мне, я чувствую это. И неделю назад я видел сон - сияющий солнечным огнём человек сказал мне: "Верни топор хозяину". Возьмите в дар от меня эту драгоценную вещь!
   Ингвер поблагодарил айрианца и воины Зико стали держать совет - кто из них станет обладателем топора. А топор действительно был прекрасен - на массивном, блестящем полировкой каменном обухе, были вырезаны бороздки, как если бы камень был оплетён шнуром. Рукоять древнего оружия не сохранилась, но поставить её не составляло труда - нужны были только дерево да кость на крепёжные клинышки. Конунг отказался от права на обладание топором - у него уже была ваджра. Тогда Боян, Локи и Яр-Тур встали треугольником, положив в центре его громовое оружие. Боян, протянув над топором обе руки ладонями вниз, пропел:
   - Найди того, в чьих руках
   Ты будешь разить, словно молния!
   Найди того, кому ты принадлежал
   В те времена, когда герои
   Устанавливали Закон и Порядок,
   Меры иЧисла для всего мира!
   Найди того, кто должен
   Владеть тобой для правого дела!
   Топор вздрогнул и медленно повернулся, указав острием на Локи, который настолько растерялся, что остолбенел от радости. И только когда Боян во второй раз попросил его забрать с пола своё оружие, Локи будто проснулся - он ухватил топор обеими руками, прижал к груди и убежал из комнаты, в которой всё это происходило. А потом мешал спать всем, кто находился в доме, прилаживая рукоять к громовому топору. При этом он тихонько напевал счастливым голосом песню о древнем герое, который вернулся в мир арья, именно в его, Локи, образе. И всю дорогу до Лугхейма Локи гарцевал вокруг каравана, размахивая старинным оружием. Никакие уговоры поберечь силы коня и свои не помогали. Локи только пел в ответ свои новые песни.
   - Глухарь на токовище, - ругнулся Боян, - Когда поёт, то не слышит ничего вокруг - хоть голыми руками бери.
   И только когда показались стены Лугхейма, Локи остепенился и встал в строй всадников. В Лугхейме ждал его брат Тюр.
  
  

24

  
   Гандхарвы радостно встретили своих товарищей, ставших Воинами Зико. На следующий день после возвращения поредевшей дружины Ингвера, была устроена поминальная тризна в честь погибших воинов Лугхейма. Пока Наставники и Зико пировали, гандхарвы устроили бой на дандах в конном строю. Затем молодёжь присоединилась к пирующим. И не было среди собравшихся, включая и самых молодых гандхарвов, никого, кому бы не поднесли круговую чашу пива или мёда.
   - Что, много сражаться пришлось в эту осень? - спросил Боян у Наставников.
   - Сначала, как только вы уехали - только с крылатыми джаввами, затем объявились двупади. В общем, наши мечи вдоволь напились крови! А когда выпал снег, полезли в степь и мерья. Говорят, они пытались захватить Лисбург, но на дикарей налетела дружина Орденцев. Более шести сотен трупов растерзали вороны и волки по оврагам близ Лисбурга!
   Локи был расстроен - в одной из схваток его брат потерял руку. Удар метательного копья крылатого джаввы пришёлся в локоть правой руки. Но, несмотря на увечье, Тюр уже успел повоевать и довольно успешно - у него на уздечке не только прибавилось скальпов, но и он обрёл способность входить в состояние неуязвимого Воина-Зверя
   Наставники решили оставить его в Лугхейме до тех пор, пока где-нибудь в Северо-Западных пределах не понадобится Наставник. А вскоре Тюр должен был стать и воином Киммерийского Ордена.
   Здесь, в Лугхейме, Ингвер наконец-то отдохнул от дорог, боёв и попоек. Он много рассказывал гандхарвам о землях, по которым проходил со своей дружиной, о населении этих земель. Гандхарвы внимательно слушали и старались запомнить каждое слово - возможно им придётся пройти путём Ингвера. Тем более, что начали ходить слухи о намечающемся большом походе против колдунов. Да и вообще после уничтожения Иеужи и Аниуз Степь лихорадило. Большинство арья мечтали о походах и схватках с нелюдью и нечистью. Они считали, что истребить всех оставшихся колдунов будет легко и просто. Но на Большом Кругу, где собрались предводители племенных союзов арья, решено было не срывать всю Степь, а организовать несколько колонн, во главе которых поставить дружинников Ингвера. Сам Ингвер был назначен конунгом этого полко. В каждый отряд вошли по триста отборных воинов, костяком которых были Воины-Волки и Воины-Медведи. Всего же полко Ингвера, вместе с ним самим, насчитывал девятьсот девяносто девять бойцов. И ещё три тысячи воинов, только что прошедших срок обучения в хеймах гандхарвов, придавались к полко в качестве оруженосцев-джур ветеранам и вестовых при конунгах дружин. А самое главное было то, что под командованием конунга Ингвера оказалось более сотни Воинов Зико, специально подобранных Наставниками для этого похода.
   Вся мощь полко Ингверова должна была обрушиться на малоасийские земли Южных пределов бывшей Арианы, где халды и шемы под тайным руководством стигийских колдунов организовали настоящую травлю исповедующих солнечную религию арья. Киммерийский Орден решил, что настало время собирать вкупе отделившиеся когда-то Пределы, поддержать правых и наказать виновных.
   Степные киммерийские волки вышли на охотничью тропу.
  
  

ПОСЛЕСЛОВИЕ

   Эта книга заканчивается на подготовке похода Киммерийского Ордена в Переднюю Азию. В следующем рассказе о конунге Ингвере будет показано величие замыслов возрождения Арианы, средства достижения этой цели и то, что противостояло усилиям Ордена. Читатель снова окажется в мире героев, среди ставших легендарными воинов. Он попадёт в те времена, когда реальность была зыбкой, пронизанной борьбой Солнечного культа Сварога с человеконенавистническими верованиями. Говорят, история повторяется. Сейчас чёрные силы пока правят этим миром. Нет вины Киммерийского Ордена в том, что колдуны победили. Ведь победу эту можно считать условной - нарождающаяся новая эра должна принести Свет Божа на нашу многострадальную землю. В следующей книге будет рассказано - как и из какого мира появились чёрные колдуны, которые в сущности своей и по происхождению людьми не являются.
   Но это - в следующей книге. А пока дружина Ингверова собирается в поход. И поход этот уже сам по себе будет священнодействием. Много киммерийских воинов обретёт Сваргу, но нам ли печалиться, если мы - их потомки, и именно наши души являются душами вернувшихся на Землю героев Древности?!!

СУ АСТИ!

С НАМИ СВАРОГ!

Ариана Веджа должна возродиться !

Под копыта наших боевых коней лягут все Пределы Ойкумены !

  
  
   Kim arya - "которые арья", дословный перевод с прасанскрита.
   Заглубленные в землю жилища, крытые обмазанным глиной камышом.
  
   Доброго бытия.
   Люди-птицы, кентавры.
   Центральная площадь бурга.
   Неделя тогда была девятидневной.
   Здесь - поединок.
   Здесь - эскадрон.
   Людоедов.
   Изгнанные из кланов, потерявшие право называться АРЬЯ - люди вне закона, которых можно было убить, где только они не попадутся. Объединялись в банды и жили охотой и грабежом. Тренировочный материал для гандхарвов.
   Здесь - рай.
   Первоязык божественного происхождения.
   Отцом.
   Божеством подземного мира.
   Волк.
   Двугорбые верблюды.
   1800-1500 г.г. до н. э.
   3000 - 3500 г.г. до н. э, Первое Истребление - 5900 -5400 г. г. до н.э.
   Людоеды.
   Враги.
   Белая, ныне Эльба.
   Девушки-арья, проходящие Испытание.
   Имена рун.
   Кузнецы.
   Воины-Оборотни, неуязвимые для оружия (букв. - "Волчья голова" и "медвежья шкура").
   Неандертальцев
   Ниже 100 м вода Чёрного моря насыщена сероводородом и жизнь там отсутствует.
   Каста.
   Мир огня, т.е. очень жаркие страны.
   Нечто вроде собакоголовой обезьяны, только гораздо крупнее.
   Ныне - Савур-могила в Донецкой области.
   Восьминогий конь Одина, средство для путешествий между мирами.
   Здесь - Солнечного Бога-Отца Сварога.
   Мамонта.
   Посёлка.
   Мир холода, нечто вроде ада.
   Срединный мир, т.е. мир людей на поверхности земли.
   Булы - "мерзкие", дети Антибогини Чёрной Змии и мужчины-песиголовца.
   Колдуньей.
   Сын Вилы.
   Младший.
   Иносказание.
   Чип Нигра, Шуб Нигуар - Чёрный Козёл-людоед.
   Наваждение.
   Козлоголовое божество ведической религии.
   Смерти, мрака.
   Полтора - два часа.
   Имеется в виду значение "благородные".
   Солнце
   Вид шубы. В Гуннском Ордене, по традиции, были широко применимы, став как бы форменным плащом.
   Зигель.
   нечто вроде кобзы.
   Изгой переставал считаться настоящим человеком, арья.
   Проносящий сквозь миры.
   Заклинание подлинное, но намеренно искажённое автором, чтобы не подвергать читателя соблазну испробовать древнюю магию, не имея на то права.
   Стихотворное заклятие.
   Т.е. в Хельхейме, в аду играть в кости с его хозяйкой - Хель.
   Палка около 76 см длиной, 3,5 - 4,5 см толщиной, которая употребляется как для тренировок вместо меча (данда), так и для наказания.
   Наука о наказаниях.
   Охранитель могильных холмов, злой дух, демон.
   Обесчестит себя.
   Мага, владеющего руническим искусством
   Они были обиты золотом и обращены к востоку.
   Тут - зимнее солнцестояние, Новый год.
   Охота.
   Каждый год Кий должен был показать, что рука его тверда. Ритуальная охота проходила под Новый год. Считалось, что большая добыча Кия сулит удачу дъарья в наступающем году.
   Охотничье копьё с широким наконечником, на черене которого - перекладина, не дающая туше зверя проскользнуть по древку к охотнику
   Имеется в виду девятидневная неделя.
   Посёлок под стенами Киева бурга, спускающийся к Синду.
   Серебряное зеркало в те времена было очень дорогим предметом, используемым как в быту, так и в магии.
   Малый бург, с подъёмным мостом через ров.
   Восьминогий скакун, связующий миры.
   Пронзающий.
   Пиршественный стол.
   11 января по современному календарю.
   Пивоварню.
   Круговую чашу не подносили тем, кто не убил ни одного врага.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   6
  
  
   1
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"