Машевский Александр Александрович : другие произведения.

"Операция "Кобра - 2"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дед и внук находят шпиона Отто Грига и мстят ему за прошлое.


ОПЕРАЦИЯ "КОБРА"-2

или МЕСТЬ ДЕДА ЗОТКИНА

Александр Машевский

гор. Москва

  
  
  
   В небольшой комнате, которая, по-видимому, служила и детской спальней, и залом для приема гостей, на полную ка­тушку работал черно-белый телевизор "Горизонт". Мелька­ли кадры старого художественного фильма.
   Сынишка начальника пограничной заставы в зеленой фуражке набекрень и с деревянным автоматом в руках при­таился за креслом. Но как только на экране появлялись "не наши", его автомат начинал бешено дергаться, захлебыва­ясь "очередями".
   - Тла-та-та-та, бах-бах! - орал Вовка, отчаянно картавя. - Получай, пледа­тель! Лебята, лозись! Отползай!
   И сам юный пограничник меткими выстрелами и корот­кими перебежками своевременно обеспечивал себе и своим "товалищам по олужию" полную неуязвимость от пуль про­тивника.
   - Во-ова! Спать! - мать кричала из кухни. - Уже поздно!
   - Мамуля, "их" немного осталось! И Отто Глиг еще зыв!
   Шел фильм "Операция "Кобра". Вовка знал эту картину наизусть. Как-то раз завезли её зимой на заставу и смотрели ровно полгода, пока с кинобазы не прислали новую.
   - Тла-та-та-та! Ба-бах!
   Нарушитель с помощью специального устройства попы­тался перелететь государственную границу. Попытка оказа­лась тщетной.
   Юный защитник рубежей Родины, весьма довольный со-бой, вешал "перекалившийся" автомат на гвоздь и строе-вым ша­гом шел докладывать маме о результатах ночного боя.
   - Товались командил! - отчаянно картавил Вовка. - Погланичный наляд "Дозол" в составе Вовки Зоткина свою задачу выполнил! Отто Глиг алестован!
   - Молодец! - сказала мама. - Объявляю благодарность! Завтра в поселке купим эскимо. А теперь спать!
   Вовка вскинул руку к козырьку:
   - Слузу Совецкому Союзу!
  
   Когда Вовка, уставший от постоянных ночных "боев" с нарушителями границы, уснул, со службы вернулся его отец, капитан Зоткин-средний, начальник пограничной за­ставы, охранявшей двадцать два нелегких "северо-западных" километра границы.
   - Ну, как наш начинающий Карацупа? - спросил отец. - Отловил своего Отто Грига?
   - Отловил! - сказала жена, ставя на стол сковородку с жареной картошкой. - Но если бы не помощь из отряда на велосипеде, то ему трудно бы сегодня пришлось! Господи! Дался ему этот Отто Григ!
   - Ничего, мать. Если уж решил стать пограничником, то пусть с малых лет тренируется. Наш дед только рад будет. Вместе им теперь будет веселее за шпионами охотиться, да супостатов отражать! Да, кстати, вот телеграмма. В воскре­сенье вечером приезжает. Готовься, мать, одним словом, династию показывать!
   Отец кивнул головой в сторону комнаты, в которой тихо посапывал Вовка. Зоткин-средний заглянул в спаленку. Там все было как надо. На стуле лежали аккуратно заправленные вещи сына, рядом стояли начищенные кирзовые са­поги. На гвозде висел деревянный автомат. На шкафу по­коилась видавшая виды отцовская, старая зеленая фуражка. Строгую картину "мужского общежития" довершал револю­ционный плакат: "Помни! Противник подслушивает!".
   - Та-ак! Пор-рядок! - сказал отец и щелкнул подтяжками.
   В это время один глаз сына осторожно приоткрылся и, зафиксировав происходящее, снова закрылся.

* * *

   Вскоре все уснули чутким пограничным сном.
   Сон отца был кратким, как приказ часовому по заставе.
   Ему снилось, что он тихо крадется за вражеским лазут­чиком в темном лесу. Крик и хлопанье крыльев ночной птицы, вырвавшейся из-под ног, заставляют начальника за­ставы остановиться. И тут на него нападают сзади. Завязы­вается борьба не на жизнь, а на смерть, в которой погра­ничник явно проигрывал. Вдруг раздается автоматная оче­редь: "Тла-та-та-та"! И нападавший человек в пенсне и с усами, завитыми к верху, с диким воплем валится навзничь.
   И тут же возникает Вовка с деревянным автоматом.
   Отец сел на кровать и вытер со лба холодный пот.
   - Ну, все! Пора на пенсию!

* * *

   Сон Вовки был полон удачи.
   Наконец-то он смог выследить несчастного лазутчика Отто Грига и "всадить" в него очередь из своего автомата в тот самый момент, когда произошло нападение на начальника погранич­ной заставы.

* * *

   Вовкиной маме снилось свое.
   Увидев борющихся мужчин и стреляющего из автомата сына, она смело подошла к ним, ставя руки в боки.
   - Вовка, а ну-ка марш руки мыть!
   Потом она обратилась к поверженному "врагу".
   - А вы, папа, ну просто как маленький! Я же вас на обед жду! Остыло все.
   Дед снял пенсне и отклеил жуткие усы с завитками, как у немецких офицеров времен первой империалистической войны.
   * * *
   Утром на заставу прибыло молодое пополнение.
   Старшина пограничной заставы старшина сверхсрочной службы Сидор Кузьмич Перетятько важно обходит строй молодежи.
   - Ну, хлопцы, давайте знакомиться! - старшина Пере­тятько вышел на середину строя, сверкая великолепными "хромачами". - Я - старшина заставы. Все зовут меня Си­дор Кузьмич, но мне больше ндравится - "товарищ стар­шина". Предупреждаю сразу - не вздумайте шкодить на за­ставе, как дети малые. Чревато! Обманывать старшину - это все равно, что ходить по лезвию каната!
   Вдруг ему на глаза попался полутораметровый пацан в гимнастерке, размера на четыре превышающей норму. На его носу нелепо сидели огромные роговые очки.
   - Тэ-экс! А это что тут у нас такое?
   - Рядовой Пекарь!
   - Хор-рошо! Как сюда попали?
   - Сам попросился! Иначе в нашей деревне за меня никто замуж не пойдет!
   - А что со зрением?
   - Вижу только две верхние буквы в таблице, но служить хочу! Врач написал в документе, что для ближнего боя на границе сгожусь!
   Ослепительная улыбка обезоружила старшину.
   - Похвально, Пекарь! У старшины на заставе таких мест много!
   Взгляд Перетятько переместился на другого пограничника, столь же несуразного, но еще и долговязого.
   - А как Ваша фамилия?
   - Рядовой Рабинович, товарищ старшина!
   - Вижу, что Рабинович! Но как Вы одеты? Ремень не подтянут, сапоги разные! Ну, на кого Вы похожи? О, Госпо­ди?
   - Как на кого, товарищ старшина? Мне все говорят, что, конечно же, на тетю Сару!
   Старшина сделал несколько шагов назад.
   - Я слышал, что многие хотели попасть служить на нашу пограничную заставу! Так или нет?
   Так точно, товарищ старшина! - нестройный хор ответил ветерану-пограничнику.
   - Да! А попали не все. Почему? Почему все любят мою, то есть нашу заставу? Не задумывались?
   - Нет! - хор уже выровнялся.
   - Да потому, что я люблю её! Я - дед и старик, и без вся­ких там кавычек! И тем более для вас, друзья мои! Принято и не обсуждается! Я был, есть и буду единственным дедом на заставе. - Перетятько сделал небольшую паузу. Он знал, что солдаты второго года службы тоже слушают его "вступительное слово".
   Все, кто не был задействован на службе или на работах, подошли к месту построения.
   - И так, друзья мои! - продолжил бывалый Перетятько свое воспитательное мероприятие. - Все вы когда-то пробо­вали рисовать на стенах и заборах особо полюбившиеся вам вещи. Чтоб было красиво, легко и для других не понятно. И только! Потому как другая наскальная живопись требует труда и упорства. Кто-то писал слова "Вася + Катя = лю­бовь!", а кто-то рисовал, понимаешь, чисто физиологиче­ские составляющие этого проекта. Не далеко от всех вас ушел и я!
   Довольные слушатели понимающе захихикали.
   - Но если вдоль всей нашей границы возвести огромный забор, то я вот этой вот рукой выведу на каждом его метре: "Дед" или "Старик", там, + кулак = дурак!". Это мое кредо! Нравится оно кому, не нравится - мне все равно. Но я точно знаю, что два слова здесь лишние. Уберите их и поставьте на освободив­шиеся места два других: + застава = любовь!
   И тогда всем вам, сколько бы вы месяцев или лет не слу­жили, успех обеспечен, да и перед батьками стыдно не бу­дет! И домой в срок вернетесь! Вот над этим я и тружусь на моей любимой заставе! У кого другое мнение на этот счет, а, может быть, кто-то не понял моей арихме­тики, подходите в любое время и прямо с ведром и шваброй. А на нашей заставе мы еще послужим!
   - У кого какие вопросы?
   Рядом с Рабиновичем стоял этакий крепыш, весь в вес­нушках и с хитринкой в глазах.
   - Товарищ старшина! Разрешите обратиться? Рядовой Прокопенко.
   - Разрешаю!
   - А вы ротой командовать можете?
   - Ну, конечно, могу, сынок! - важно произнес Перетятько.
   - А батальоном?
   - И батальоном могу! Ишь, насмотрелись Чапаевых!
   - А....а подводной лодкой? - несло "земляка".
   - Эка невидаль, запросто!
   - А покажите?
   - Подводная лодка, р-равняйсь! Смирно! На пра-Во! На уборку территории шагом марш!
   * * *
   В воскресенье вечером к начальнику заставу приехал его отец, лихой старикашка, воевавший еще с басмачами в Средней Азии.
   Сидя на кухне за праздничным столом, Зоткин-старший разоткровенничался.
   - Я ведь, сынок, помню тот случай, что в кино-то давеча по телеку показывали. В нем немного не так. Ну, на то оно, наверно, и кино, чтоб сужет закрутить для интересу! А я, вот, живой свидетель! Этот Отто Григ в аккурат на моем участке тогда безобразничал. А как же? И, как брали шпиона, помню. Только не все знают, какая незадача-то вышла. Убег он снова! При переводе его в места не столь отдаленные после приговора он и задал стрекача. Уж не знаю, как там доподлинно всё получилось, но конвой-то мой сплоховал. А он и убег! Не нашли его тогда. А мне вот за мою-то службу дважды капитаном посчастливилось быть.
   Дед виновато поскреб макушку.
   - Вот ведь дела-то какие. А потом, говорили, быдто он крупной птицей стал, уж чуть ли не всеми шпионами руко­водил тут на Северах. Смекаешь, Вовка? - дед взъерошил чуб притихшего внука . - "Цэрэушничает" наш Отто где-то!
   - А мы его, деда, тла-та-та-та!
   Невестка вышла из комнаты.
   - Папа, я Вам в Вовкиной комнате постелила, можете отдыхать.
   - Нет, Катюша, нам рано на покой! Пограничная жизнь только начинается. Мы сейчас с капитаном на проверку на­рядов сгоняем. Посмотрим, кому я границу доверил!
   - Папа, Вы же с дороги! - вмешался Зоткин-средний.
   - Отставить разговоры! На службу в 23.30! Вид наряда -"Секрет"!
   - Есть! - сказал начальник заставы.

* * *

   Было уже далеко за полночь. Отец и сын лежали в кус­тах на пригорке недалеко от границы в ожидании проходя­щих пограничных нарядов.
   Дед начал ворочаться с боку на бок.
   - Пап, потише Вы! Демаскируете. Наряд заметит, а это уже не проверка.
   - Эх, закурить бы! - вздохнул старик. - Уже, почитай, три часа лежбаками лежим.
   - Не положено в наряде!
   - Не положено, не положено! - передразнил дед. - Дозор еще не скоро. Пару затяжечек сделать бы успели! А, сынок? Товарищ капитан?
   Лицо младшего наряда выражало неподдельную печаль.
   - Вот и затягивались бы дома. Нечего и на границу было тащиться! - не уступал начальник заставы.
   - Эх, если бы сейчас курнуть, то ни в жисть бы не пошел больше с тобой на проверку! Освежил в памяти, называется!
   - Не положено!
   - Отца родного не жалеешь! Уморить хочешь! - начал "заводиться" вконец измучавшийся Зоткин-старший. - Бас­мачи не добили, так родной сын в могилу изводит. Не поло­жено! Ей богу, все бы отдал на свете за одну понюшку!
   - И свой бы маузер именной?
   - И маузер бы тоже! - дед отчаянно махнул рукой.
   - Ну ладно, батя! Только последний раз! Нате, докуривай­те! - и сын извлек из рукава маскхалата уже дымящуюся си­гарету, выкуренную ровно наполовину.
   - Ах ты, негодник! Ну, вернемся на заставу!
   - Ну и чего же?
   - Да накажу по всей форме и строгости!
   - Не успеешь, дед.
   - Эт-то почему?
   - Это мой последний наряд. Завтра сдаю заставу по при­чине полного выхода на заслуженный отдых!
   * * *
   Держа в руках новенький настоящий автомат, курсант Владимир Зоткин принимал Военную Присягу:
   - Я, гражданин Союза Советских Социалистических Рес­публик, принимаю Присягу и торжественно клянусь....
   Дед, отец и мать Вовки стояли в сторонке и наблюдали за тем, как мальчишки-первокурсники клялись на верность Родине.
   За спиной гостей красочная афиша с перечнем клубных мероприятий на воскресный день:
   1. Принятие Присяги (1 курс) - 10.00
   2. Праздничный концерт художественной самодеятель­ности (2 дивизион) - 16.00
   3. Художественный фильм "Операция "Кобра" (клуб)
   - 20.00
  
   Самым внимательным зрителем в зале был Вовка.
   - Дед, а тебя тут правильно играют? Больно молодой ка­кой-то!
   - Да-к, ить... лет-то сколько было! Эх, вернуть бы! Пока­зал бы я тогда этому Григу, где раки зимуют! - дед немного помолчал. - Хорошо, хоть дослужить дали. Ты уж, внучек, може сведут тебя пограничные тропочки с этим супоста­том, не проворонь!
   - Не, деда, не провороню! Я за тебя отомщу!
   - Тихо, вы, мстители! - за их спиной кто-то недовольно зашипел. - Щас вон сам Отто Григ появится!
   * * *
   Время пролетело незаметно. Все четыре года Вовка только и делал, что мечтал, как бы поскорее попасть на родную заставу.
   Молодой лейтенант Зоткин стоял в кабинете важного ок­ружного начальника.
   - Ну-с, молодой человек! Династия, говорите? И служить хотите на отцовской заставе?
   - Так точно! Доверие оправдаю! - лейтенант вытянулся в струнку.
   - Хорошо. Одобряю выбор. Твой дед и отец служили хо­рошо, воевали умело, знаю. Но теперь у нас несколько дру­гая обстановка на границе. Теперь всё по-другому! Раньше, понимаешь, врагами были, а теперь добрыми соседями стали! Сколько возможностей нам перестройка открыла! Да и границу-то, как оказалось, совместными усилиями всяко лучше охранять!
   - Так точно! - согласился лейтенант.
   - Ну и лады. Сначала заместителем послужишь, а потом и начальником станешь. Как отец! Да, кстати, как он там на пенсии?
   - Спасибо, товарищ генерал! Держит с нашим дедом па­секу. Он за пчелами больше ухаживает, а дед сторожит, ему лишь бы ружье в руках подержать. Говорит, что какое-то дело на границе не завер­шил, все молодость вспоминает.
   * * *
   На пасеке вовсю шла работа. Пчелы таскали мёд. Сред­ний Зоткин починял разоренный после набега косолапого пчелиный домик, а дед вышагивал строевым по тропинке со старой "дореволюционной" двустволкой на плече, сам себе командуя:
   - Ать-два, левой! Кругом - арш! Ать-два! Равнение на-лево!
   В кустах что-то хрустнуло. Старик замер на одной ноге и, сняв с плеча ружье, тихонько пошел к источнику звука.
   - Неужели опять Топтыгин за медком пожаловал? Видать не от­вадил с первого раза!!
   Плотная растительность мешала разглядеть нарушителя спокойствия.
   - Ну-ть, я тя щас пужану, голубчик! - и дед просунул стволы сквозь частокол веток и пошевелил прикладом.
   Кто-то с силой вытолкнул ружье обратно. Дед снова за­сунул ружье в кусты. И снова дробовик "въехал" к деду в руки.
   - Ну, держись! - разъяренный дед взвел оба курка и вы­стрелил залпом.
   Когда рассеялся едкий, черный дым, прибежавший на выстрел Зоткин-средний увидел обалдевшего деда с почер­невшим от копоти лицом, который держал в руках разворо­ченное у самого приклада охотничье ружье. В стволах тор­чали две обыкновенные морковки.
   За кустами раздался звонкий девичий хохот и характер­ный шум удаляющегося к лесу мопеда.
   - Ну, Манька, насую я те крапивы кое-куда! Ишь, чего удумала - с дедом шутить! Скорее бы Вовка свое училище заканчивал. Он бы на тебя укорот нашел!

* * *

   Прапорщик Перетятько быстро примчался с заставы на своем трофейном мотоцикле:
   - Кто стрелял?
   - Кто-кто, да я! - дед показал ему ружье. - Патроны новой системы испытывал. До хрена, понимаешь, прополису всы­пал!
   - А чё ж не понять-то! - прапорщик пожал плечами. - Только вы, Игнатич, осторожней в следующий раз. Нам ваши силы и средства еще пригодятся.
   И совсем шепотом добавил:
   - Шифровка к нам из отряда пришла! - Перетятько под­нес палец к губам. - В Африке опять неспокойно.
   Теперь пришел черед удивляться деду.
   - А на кой ентой Африке наши ульи?
   - Да не ульи, Игнатич. За ульями-то у тебя что? Граница! А вы, как члены добровольной народной дружины, должны на всякие ихние перевороты реагировать с ярко выражен­ным классовым интересом! Перестройка-перестройкой, но мы же не рокеры там какие-нибудь!
   Перетятько дал газу и, поставив мотоцикл на заднее ко­лесо, через пару секунд скрылся из глаз.

* * *

   В одну из ночей на заставе по-настоящему взвыла си­рена. Тревога!
   Члены ДНД и сознательная часть местного населения собрались у правления колхоза.
   - Доводи обстановку, Кузьмич! - обратился дед к пра­порщику Перетятьке, сжимая в руках перевязанное изолентой охотничье ружье. - Веди в бой!
   - Тих-ха! Ни в какой бой я вас не поведу! Но попрошу, однако, - прапорщик достал листок бумаги и зачитал со­бравшимся все, что там было написано. - Наша тревожная группа, выехавшая по сработке электросигнализационной системы, обнаружила следы, ведущие к границе! Вот! Старший доложил, что следов там много и с ними еще не ясно, кому они принадлежат. По отпечаткам обувь - им­порт-ная! И что бы я с ней в лесу делал?
   - Бежим к границе! - заорал дед и снял дробовик с плеча.
   - Нет, Игнатич, за границу я не беспокоюсь! Все заслоны на месте! Вот в тыл бы они обратно не сыпанули! Кто на личной технике - прихватить по одному седоку и вперед, на свои места, товарищи дружинники!
   Все загрохотало и задвигалось. Взревели моторы всевоз­можных мопедов и мотоциклов.
   - Садись, дедуля! - зазвенел знакомый голосок. - В акку­рат до вашей пасеки доброшу.
   - Ну, Манька, не было бы тревоги, я бы тебе точно до­бросил! Крапива еще стрекучая! Скажи пограничникам спасибо.
   Дед взгромоздился на мопед и отчаянно дымящая личная "техника" рванулась вперед.
   Старик Игнатич высадился у пасеки и занял боевую по­зицию у стога сена. Доярка Маруся помчалась к своей ферме.
   - И-и бойцу-у на дальнем пограничье от Ка...! - ни с того ни с сего загорланил было дед песню, но вовремя спохва­тился и припорошился сенцом, маскируясь под копенку.
   Ночь выдалась теплая и тихая. Сладостно пели цикады. Где-то ухал объевшийся мышей мордастый филин. Но все-таки старость брала свое, и дед, как ни сопротивлялся, ус­нул.
   Снилась ему бескрайняя пустыня, теплый песок, шеле­стящий на ветру. Вокруг валялись кости каких-то живот­ных, погибших от жажды... И страшная черная рука, схва­тившая его за погон.
   Дед вздрогнул и открыл глаза.
   - Простите, товарищ! Рот-фронт! - перед стариком стоял негр огромных размеров. - Извините за такую нелепую просьбу в столь позднее время. Я прервал ваш сон. Я по­нимаю, как важен для вас здоровый сон. Но в результате неверных исчислений мы сбились с курса. Мой штурман уронил в болото компас! И я заблудился.
   - Какой компас? - дед опешил. Ему никогда не доводи­лось раньше встречать чернокожих пользователей компасов в этих лесах, да еще ночью.
   - Видите ли, товарищ! - продолжил чернокожий турист. - Мы родом из Восточной Африки. Но там случился очеред­ной переворот. Нас из университета наше посольство за­просило домой. Кто уехал раньше, тех уже съели! Ням-ням, понимаете? Я не хочу, чтобы меня "ням-ням"!
   Дед сидел на сене и смотрел на чернокожего ненавист­ника каннибализма.
   - Мы три дня ничего не ели, если, конечно, не считать вашей будущей брусники! Но мы думаем, что мы живем в свободной стране и хотим свободно перейти в другую страну, где нас никто не знает и не сможет отправить на ро­дину, которая питается своими гражданами!
   Дед наконец-то пришел в себя, поднялся с земли и схва­тился за стоящее рядом ружье.
   - Хенде хох! Уот из ё нейм? Где расположена ваша часть? С каким заданием вы заброшены к нам?
   Негр ошалело поднял вверх руки.
   - О нет! Вы меня, друг, не так поняли! Это меня хотят съесть! А я хочу жить, да и сам съел бы чего-нибудь!

* * *

   Через час в небольшой сторожке на пасеке вскипел чай­ник. Дед и африканский студент сидели за столом и пили чай с медом.
   - И как ты, говоришь, тебя зовут? - переспрашивал дед.
   - Халим Абдалла Отто Фон Бисмарк Мария Фатима Ибн Рашид! - гордо повторял студент.
   - Вот такой вопросик, к примерцу! А Отто Григ случайно с вами не бежит?
   - Не, Григ не бежит. Отто Юльевич Шмидт есть в лесу. А на третьем курсе у нас даже Гагарин учился.
   - Мне бы вот лучше Грига поймать! Взыскание бы с меня сняли, понимаешь, Бисмарк ты африканский!

* * *

   К пасеке подъехал пограничный "УАЗик". Прапорщик Перетятько и солдат с радиостанцией вышли из машины. Из окон сторожки доносилась задушевная старинная песня "Катюша". Дед с негром на два голоса проникновенно вы­водили про "бойца на дальнем пограничье".
   - Игнатич! Ты чего это распелся? Ты же, можно сказать, с чужой государственной собственностью поешь!
   - Понимаю, Кузьмич, понимаю! - дед встал из-за стола и вынул из шкафчика блестящие наручники. - Он нам не идейный враг. Он меня товарищем называет. Вот решил пе­ред его употреблением в сыром виде чайком попоить! У них там мёду, Кузьмич, не бывает. У них даже без соли едят! И очень даже правильно делают. Суставы болеть не будут. Не откладывается, понимаешь!
   * * *
   А вскоре на заставу прибыл внук Вовка. Лейтенант Зот­кин.
   - Командуй, лейтенант! - сказал начальник заставы на прощание, протягивая Зоткину увесистую связку ключей от пограничного хо­зяй­ства. - Сам знаешь, что такое два года дома не быть! Сейчас у нас в Средней Азии тепло! Арбузы, дыни и всякая зелень-мелень! А тут? Никак не привыкну. Климат, понимаешь, такой мерзко-континен­тальный! Нет, капитан Туретаев Сочи не хочет. Капитан Туретаев песок хочет!
  
   Началась настоящая пограничная служба. Вскоре при­шла телеграмма, из которой стало ясно, что капитан Туре­таев оказался дальним родственником личного повара та­мошнего президента и остался у себя на родине руководить всеми пограничными войсками. А на должность начальника заставы без всяких вызовов и проволочек назначался лейте­нант Зоткин.
   - Смотри, Зоткин! Не подведи! - басил по телефону на­чальник пограничного отряда. - Династия на границе - это, конечно, вещь такая! Сделал - хорошо! Не сделал - три шкуры сдерем!
   - Есть, три шкуры! - радостно отвечал Зоткин-младший.

* * *

   Дома по такому случаю был накрыт стол.
   Дед вызвался произносить тост.
   - Да, дела! - поднял дед стакан с медовухой. - Хочь ты мне и внук, но я вам всем скажу. У нас такого ране не было. Помнитца, когда я Грига брал, так у меня заместитель в ка­питанах ходил! А тут салагу на заставу сажают! Времена! Ну да ладно, коли так. Служи Вовка, как следывает!
   Дед поднял палец вверх.
   - От помощи ветеранов не отказывайся! Мы еще многое чего могём! Тут вот, давеча, я косячок негров в погранзоне прихватил...
   Кто-то захихикал в кулак.
   - Да-да, хоть и черненькие, но какие никакие наруши­те-ли! - Игнатич жестом привлек внимание всех присутст­вующих к новой медали, висевшей у него на груди. - Опыт, понимаешь, Вовка, он и в Африке опыт! Да и тебе бы не мешало каку медаль для сурьезу, али звание досрочно!

* * *

   Дед Игнатич спал на том самом месте, где до училища спал Вовка. Только вместо деревянного автомата на гвозде висело ружье, перемотанное синей изолентой. И плакатик "Помни! Противник подслушивает!" висел там же.
   Вовка заглянул в комнату к деду.
   - Та-ак! Пор-рядок! - сказал Вовка и закрыл за собой дверь.
   Один глаз старика слегка приоткрылся и зафиксировал обстановку.
   Вдруг Вовка обнаружил на вешалке в прихожей какой-то странный сверток.
   Раскрыв его, он увидел старую записную книжку в колен­коровом переплете с надписью: "Красноармейцу П.И. Зот­кину от комиссара погранполка войск НКВД И.И. Гильдеб­рандта. Туркестан". Внутри была приклеена маленькая фо­тография молодого Петра Зоткина и затертая газетная вы­резка, в заголовке которой можно было прочесть: "Отто Григ - агент мировой контрреволюции!".
   - Так, так! Интересно! - и Вовка принялся увлеченно чи­тать дедушкин дневник.
   * * *
   Рано утром лейтенант Зоткин пришел на заставу. Дежур­ный доложил своему начальнику об обстановке на участке границы.
   - А где прапорщик Перетятько? - спросил Зоткин.
   - На завтраке, товарищ лейтенант!
   Лейтенант зашел в столовую. Десятка два солдат завтра­кали после службы.
   - Ну и как вас кормят, товарищи пограничники? - поин­тересовался начальник.
   За всех ответил высоченный и худющий солдат.
   - Наш прапорщик Перетятько говорит, что хорошо!
   - Р-Рабинович! Это при живом-то мне! Да я ж только вчера свинью зарезал! Товарищ лейтенант! Гляньте, в два горла кормлю, а толку никакого. А он еще вареному коню в зубы заглядывать пытается! А если у него экстерьер такой?
   - Да я пошутил, товарищ прапорщик! - Рабинович улыб­нулся довольный. - И при чем тут ваша личная свинья, если моя дорогая тетя Сара всю жизнь мне готовила только ку­рочек? Ах!
   Начальник заставы принял решение:
   - Рабиновича определить помощником к повару! Пусть отъедается. Сфотографировать его сейчас и потом, перед дембелем. Чтобы нам, товарищ старшина, перед его тетей Сарой не стыдно было!
   - Застава, строиться! - раздалось по громкоговорящей связи.
   Застава стояла на плацу. Лейтенант Зоткин объяснял тему, цель и учебные вопросы предстоящего занятия.
   - Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? - дежурный по заставе строевым шагом подошел к руководителю заня­тий. - Там председатель колхоза вас спрашивает. Говорит, что дело срочное!

* * *

   У калитки стояла лошадь, запряженная в председатель­скую пролетку. На ней очень важной птицей восседал сам председатель, старый ненец, осевший здесь с незапамятных времен. На нем были зеленая фетровая шляпа, белый "сталинский" китель и синие галифе из офицерского сукна. На ногах красовались хромовые сапоги с галошами. На груди висели старые правительственные награды за высо­кие показатели и знак "Отличник погранвойск" первой сте­пени.
   - Здрастуй, начальника! Однако, как Магомед-гора ре­шил, если не идешь, то я сам подъехал немного в гости!
   - А, здравия желаю, Федор Иванович! Да, извиняюсь, давненько мы с вами не встречались! У меня к вам тоже во­просы есть, чтобы ДНД лучше работало!
   - Какой ДНД? Зачем ДНД? - председатель взмахнул ру­ками. - Тут, однако, другой вопрос поднимать надо!
   - А зачем столько медалей с утра?
   - Вопрос, начальника, шибко важный! Вот, свататься приехал, однако! Сещас все по-другому! Ты зачем холостяк живешь? Невест рази мало колхозе? Возьми любую, одна­ко! А моя дочь, смотри, рази не красавица? - Федор Ивано­вич протянул Зоткину фотографию широкоскулой косогла­зой девушки. - Бери в жены мою дочь, начальника! Лицо большое, круглое, целовать много места, однако!
   * * *
   На следующий день после визита председателя колхоза лейтенант Зоткин направился на животноводческую ферму. При подъезде к ферме лейтенант заметил какое-то непонят­ное сооружение из арматуры и ткани. Когда заставская машина остановилась и пыль осела, лейтенант вышел из кабины. Рядом стоял привязанный к старой сенокосилке новенький мотодельтоплан.
   - Эт-то чей прибор? - гневно спросил начальник заставы.
   - Эт-то мой прибор! - из-за коровы, медленно жующей сено, вышла плотная, розовощекая красавица с русой косой и встала у летательного аппарата. - Сама из мопеда сделала. На истребитель немного не хватило!
   - Немедленно зарегистрировать в милиции и на слом! - приказал лейтенант Зоткин. - В пограничной зоне легкую авиацию использовать запрещаю!
   - А кто меня на вечернюю дойку возить будет? Уж не вы ли, товарищ старший лейтенант? - красавица окинула офи­цера взглядом.
   - Я еще лейтенант! И чтобы в последний раз. Иначе бу­дем привлекать!
   - Вот когда старшим лейтенантом станете, тогда и пого­ворим! Девочки, за работу! - крикнула бригадирша.
   Девчата с хохотом разбежались по ферме. Розовощекая "авиатрисса", похлопав по крылу свой "небесный тихоход" и нагло зыркнув напоследок огромными васильковыми гла­зищами, удалилась, негромко напевая:
   - Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят по­танцевать с тобо-ой...
   Лейтенант позеленел от злости,
   - Мария, вернитесь! - рявкнул он на всю ферму, но к его команде никто не прислушался.
   - Вот девка какой пошел! Никого не слушает, однако. Из лисапе­та самолетку сама делает, туда-сюда летает, как шай­тан! - председатель колхоза горестно всплеснул руками. - А моя дочка век такого не позволит. Дома всё сидит, умница, шкура куклы делает!
   - Хорошо, Федор Иванович! - сказал начальник, садясь в машину. - Ладно, потом поговорим. Я на заставу!

* * *

   Вечером Вовка снова засел за дедовский дневник. Перед глазами поплыли кадры старого фильма.
   Дед подробно вел записи, особенно касающиеся событий тех лет. Не верилось, что этим строкам около полувека. Здесь были и редкие наблюдения, такие как цвет глаз шпиона, вредные привычки (тяга к дорогим сигарам), лю­бимые напитки (виски) и прочая, и прочая.
   Были строки и совсем свежие:
   - О.Г. с 1978 года проживает на пенсии в одной из Скан­динавских стран. Надо бы на экскурсию. Може, там и встречу.
   - Задержал негра. Отто, но только Бисмарк. Жаль!
   * * *
   Как-то раз, проверяя участок границы по тыловой дозор­ной тропе, лейтенант Зоткин прямиком вышел на дедов­с-кую пасеку. Очень устав, он предвкушал кружечку горячего чая со сладким мёдом, от одного запаха которого начинала кружится голова.
   Вовкин дед, увидев пограничный наряд, вскинул ружье на плечо и направился на доклад к пограничному началь­нику по всей форме.
   - Хорошо, дед, вольно! Доложите обстановку потом, за чайной церемонией!
   - Эт можно, я мигом!
   Вдруг, совсем рядом, раздался шум авиационного моторчика. Лейтенант поднял руку, защищаясь от солнца в по­иске летательного аппарата.
   - Кто, куда и зачем? - глянул он на младшего наряда.
   Сержант, оглаживая собаку, несколько смутился.
   - Это доярка с фермы. С красивой косой такая!
   На шум мотодельтоплана из сторожки выскочил дед.
   - Да Манька это, Афанасия-тракториста дочка! Ох, бедо­вая! Гляди, чего вытворяет! На вечернюю дойку пошла! Как на шабаш какой!
   - Нет! Я её предупреждал! Нельзя ей на этой "метле" в погранзоне летать! - лейтенант треснул кулаком по березе. - Ну-ка, дед, дай ружьё! Сейчас собью как злостного наруши­теля!
   - Да ты что, внучек! Ведь это баба живая летит! А ну как попадешь куда?
   Лейтенант схватился за ствол дробовика.
   - Не дам! - орал дед. - Она тебе не Руст! На Красной площади не сядет! Уж лучше ей крапивы в одно место!
   - Дай, говорю, попуститель!
   Недолгие пререкания и перетягивания ружья закончились выстрелом и именно таким, который случается раз в миллион лет.
   Мотор дельтаплана чихнул и заглох. Отважная летчица, не сумевшая сориентироваться в обстановке и удержать ап­парат тяжелее воздуха на лету, рухнула со всем своим доб­ром в камышовые заросли на берегу старого озерка.
   - Беги!! - закричал дед. - Беги к ней! Може, помощь каку успеешь оказать, али глазки ей закроешь, птичке моей небесной! О, Господи! Это ж надо, а?
   Лейтенант и сам, испугавшись не на шутку, рванул что есть мочи к месту неудачного приземления авиадоярки.
   - Маня, ты где? Маруся! - кричал на бегу лейтенант, руками раздвигая камыши.
   А в это время навстречу ему шел хорошо поставленный прямой удар в глаз.
   Когда с фермы на выстрел и крики прибежали люди, то более чем странная картина поразила их воображение.
   Мокрая до нитки доярка, вся в болотной тине, как кики­мора, несколько смущаясь своего вида, бережно несла на вытянутых руках отключившегося на длительное время лейтенанта.
   - Так кто же из них пролетел-то? - раздался чей-то голос.
   - Аппарат Манькин! А вот летать-то теперь, надо полагать, уже вдвоем будут! Ишь, как пилотирует, соколик!
   Старик с ружьем подпрыгивал рядом.
   - Ох, внучек! Да как же это так! Небось, под какой обло­мок авиационный попал?
   Маруся аккуратно положила Вовку на траву и, стоя ря­дом на коленях, стала ласково убирать мокрые волосы с лейтенантского лба.
   Дед с неподдельным изумлением смотрел на дивную па­рочку.
   - Нет, Вовка, женить тебя надо! Пока какое-нибудь НЛО не придавило!
   Зоткин-младший открыл один глаз.
   - Я же сказал, дед, только когда старшим лейтенантом стану! Не раньше.
   Зоткин-старший отвернулся от очнувшегося внука и тихо произнес: "Ну, это дело поправимое".
   * * *
   В один из прекрасных дней конца жаркого лета лейте­нант Зоткин сидел в своей канцелярии и принимал доклады от младших командиров о состоянии дел с личным соста­вом, оружием, обмундированием и прочей другой, на пер­вый взгляд, казалось бы мелочью, без которой жизнь на за­ставе просто невозможна.
   - Разрешите? - первым, как и положено, в кабинет начальника вошел старшина заставы прапорщик Перетятько.
   - Заходите, Сидор Кузьмич! - лейтенант протянул стар­шине руку. - Ну и что у нас нового?
   - Та вроде усе ничого, - начал было Перетятько. - Только зараз из отряда валенки прислали. Плохо дило!
   - Это почему же плохо, Сидор Кузьмич? - удивился лей­тенант.
   - А потому плохо, что все они сорокового размера! Те­перь придется часовых по заставе подбирать по размеру ва­ленок. Я проверил, у нас один только такой - это рядовой Рабинович! Боюсь, что на целый зимний период, в отличие от валенок, нам Раби­новича не хватит!
   Вдруг зазвонил тот самый черный телефон, трубку кото­рого практически никогда не хочется снимать. По нему обычно звонят из штаба отряда. Сидевшие в канцелярии переглянулись.
   Зоткин вздохнул и взял трубку.
   - Лейтенант Зоткин, слушаю вас!
   - Ну, здравствуйте, лейтенант Зоткин! - раздался голос полков­ника Ерофеева.
   - Здражела, товарищ полковник! - Зоткин вскочил со стула. - На участке заставы происшествий не случилось!
   Лейтенант зажал трубку рукой и сказал старшине: "Сам!".
   Старшина тоже встал по стойке смирно.
   - Ну что, Зоткин, поздравляю! Сегодня пришел приказ из Москвы. Вы в числе тех офицеров, которым присвоено вне­очередное воинское звание! Так что служите честно, това­рищ старший лейтенант! Я так думаю, что доверие оправ­даете?
   - Так точно, товарищ полковник! - Зоткин вне себя от ра­дости тыкал пальцем в погон, давая понять старшине, что ему следует уже протыкать дырку для новой звезды.
   Зоткин бережно положил трубку и подпрыгнул на месте с диким криком, пугающим старшину Перетятько.
   - Йе-у! Не знаю, почему так рано, Кузьмич, но мне только что присвоили старшего лейтенанта! О-го-го! Где мои звез­дочки? Стройте заставу!
   Кузьмич сорвался с места и уже через несколько секунд влетел в канцелярию с горской маленьких звездочек, забот­ливо припасенных на всякий случай. В правой руке Перетятько держал огромное острое шило, издалека напоминав­шее рыцарское копье.
   (А на другом конце провода давился от хохота Вовкин дед.)
   * * *
   На следующей неделе на заставу наведывался начальник пограничного отряда.
   Старшина Перетятько с чувством глубокой ответствен­ности (не в первый раз) носился по заставе в легкой панике, раздавая команды направо и налево.
   - Эй, вы, трое, оба ко мне! - Перетятько не любил праздношатающихся. - Кто такие? Почему не работаете?
   - Товарищ прапорщик! - сказал солдат весь измазанный краской. - Так мы же художники из отряда! Наглядную агитацию приехали обновлять. Перекур у нас.
   - О це гарно, художнички! Возьмите-ка два топора и к вечеру нарисуйте мне лучше вот здесь у забора поленницу дров!
   Затем Перетятько заскочил на пищеблок, где рядовой Рабинович, значительно поправившийся в талии, месил тесто.
   - О, товарищ прапорщик! - спросил Рабинович. - А вот в книге рецептов таки не написано... "расстегай" - это мясо или рыба?
   - Ну и чудак вы, однако, Рабинович! Запомните, рассте­гай - это команда!!
   * * *
   Вертолет с начальником пограничного отряда подлетел к заставе и, выбирая, с какой стороны ему лучше подойти к посадочной площадке, завис в воздухе.
   Перетятько смотрел в окно, явно нервничая.
   - А чивой-то он застрял, не садится? - спросил стар­шина.
   - Да, наверное, горючее кончилось! - ответил рядовой Рабинович, выглядывая из-за плеча.
   Старшина испуганно махнул на поваренка рукой:
   - Без ваших шуточек, Рабинович, мне было веселее!
   Винт сбавил обороты, и старший лейтенант Зоткин, придерживая фуражку, подбежал к вертолету. Техник быстро открыл дверь и наладил трап.
   Седой грузный полковник сошел на землю.
   - Товарищ полковник! На участке тринадцатой пограничной заставы происшествий не случилось! Начальник за­ставы старший лейтенант Зоткин! - четко отрапортовал Вовка.
   - Хорошо, Зоткин! О! - вдруг остановился полковник. - А когда это тебе "старшого" дали? Что-то я не помню. А?
   Зоткину стало не по себе.
   - Как же, товарищ полковник? Вы же сами мне на про­шлой неделе своим голосом звонили. Вон и старшина заставы мой подтвердит, мы тогда вместе в канцелярии это звание получали, - тихо лопотал бледнеющий неудачник- звездохват.
   - Да Вы что, Зоткин? И не звонил я Вам вовсе! Вы что удумали? А ну-ка одну звездочку долой! Это, как оно, само­управством попахивает! Может и мне лампасы нашить? Да что-то не звонит никто! Ха-ха-ха! - засмеялся начальник отряда. - Хороша идея!
   Все, стоящие рядом, чувствуя нелепость возникшей си­туации, негромко захихикали.
   Бледный Зоткин стоял как вкопанный.
   - Ну что молчишь, как говорит мой заместитель: "Как рыбы в рот набрал"?
   Зоткин собрался с мыслями.
   - Да как же я долой-то, товарищ полковник? Я же и заставе представился, и в колхозе, и шефам. Даже невесте предложение сделал! На ферме, опять же... Нет, не могу я долой! Что хотите со мной делайте! Стыдно, назад.
   - Ладно, Зоткин. Разберемся! - полковник понимающе глянул на одуревшего от таких известий офицера. - Только я тебе не звонил. Да, вспомнил! Был у меня такой случай давно, правда, в Средней Азии еще. На соседней заставе, помнится, был один шутник. Всё пытался своему соседу звание присвоить. Наказали, понимаешь! Шутники! И голос, говоришь, похож?
   Вдруг Зоткину стало все ясно.
   - Дед? Ну, дедуля, удружил!
   (Почувствовав неладное, дед огородами уходил на па­секу).

* * *

   В маленькой сторожке за столом сидел Вовка и пил чай. Дед с виноватым видом старался услужить молодому на­чальнику заставы.
   - Дед, ты зачем это сделал?
   - Да ты не серчай, внучек! Хотел пошутить, чтоб как лучше настроение поднять... А видишь ты, как получилось.
   - Да, получилось как всегда. - Вовка угрюмо смотрел в окно.
   - Ну да это рази шутка! Вот в мое время были шутники! А тут чего?
   - Чего! Опозорить меня перед начальником отряда, перед всем колхозом. Как я Марусе в глаза теперь смотреть буду?
   - Маньку, если разлюбит, другую найдем! Ишь, коза, начальниками разбрасываться! А звания на дороге не валяются! Кузьмич давеча доложил, что Ерофеев-то на тебя уже и представление подписал! Вот оно как! Не было счастья...
   - дед, довольный хорошо закончившейся аферой, потер на радостях руки, но осекся.
   - Смотри, дед! Уволю со всех постов. Счастье мое!
   - Внучек! Куды ж мне знать, что ты сразу станешь звезды на себя напяливать? Надо ж перепроверить было в отряде, телеграммы подтверждающей дождаться! К любому званию номер приказа полагается, опять же...
   - А чё ж ты, дед, если такой умный, номерок-то не под­сказал? - не мог успокоиться разозленный на деда Вовка. - Будто я каждый день звания получаю!
   - Память уже не та, внучек.
   - Память, говоришь! Так записывать надо. Вон, какую-то чушь уже сорок лет пишешь. - Вовка вынул из кармана записную книжку.
   - Ой! А я думал, что потерялось совсем! - обрадовался старик. - Вот спасибо, касатик. Я тебе завтра в поселке эскимо куплю.
   - Не, дед! - Вовка замотал головой. - На этот раз не прой­дет! Пока не расскажешь, зачем ты за границу собрался, не отдам. Подведешь ты меня под монастырь, хуже прежнего.
   - Да мне бы разок на экскурсию съездить! Подтвердить мои предположения, да и все.
   - Это еще какие?
   - Эх, была ни была! Все равно узнаешь, да и одному это дело уже не спроворить!
   И дед принялся рассказывать внуку о своей нелегкой судьбе пограничника в далекие послевоенные годы.
   - Ведь никто из наших и не знает, Вовка, что того самого Отто Грига, за которым так долго гонялся по пескам, я встретил снова. И где бы ты думал? В Москве! Правда, об­стоятельства были не на моей стороне, ехал я домой на пен­сию и, естественно, пока что без своего любимого маузера, о чем до сих пор и жалею. Отслужил я, понимаешь, положенное... Тебе еще, Вовка, как молодому, далеко до этого! - дед хоть как-то "укусил" молодого да раннего.
   - Давай, давай, дед! Сейчас не об этом!
   - Ну, ладно-ть. Это было в аккурат перед октябрьскими праздниками. Иду я как-то по Москве, время коротаю. До моего поезда часа четыре. Дай, думаю, в Елисеевский зайду купить чего в дорогу. И тут вижу: какая-то машина нена­шенских размеров к дверям паркуется. Флажки разные на ней. Наверно, праздник наш советский встречать так соби­раются. А за рулем, батюшки, не поверишь, сидит сам Отто Григ! Вот те крест! Я эту рожу шпионскую ни с кем не спутаю. "Мата Харя" у него что надо! Шрамик на лбу я ему, помнится, на долгую память вручил.
   Он меня не замечает. Да и где ж ему, поскольку я чемо­даном маскируюсь. Выходит это Отто из машины, "гуд бай" говорит кому-то и прямиком в тот же самый гастроном но­ровит. От те раз! Я за ним. И ему, видать, тоже сладенького приспичило. И как назло - ни одного постового! Помощи от несознательных граждан в дорогом магазине, если это не член ДНД, сам понимаешь, не дождешься. А он уже у при­лавка торгуется. Что делать?
   Вдруг открывается дверь подсобки, и из нее выходит, ну просто ангел с неба, сам старшина милиции! Всё как надо! Палка полосатая болтается, пакеты с колбасой... Весь ра­достный такой, видно какую "малину" накрыл. Я к мили­ционеру. Рассказал всё, так, мол, и так. Тот ни хрена, чувст­вую, не понял, но за мной пошел. Колбасы достать, да и шпиона задержать - это не каждый день случается!
   А мой Отто Григ уже торт прикупил и на выход собрался. Ну, тут мы его и "ауфвидерзеен"! "Ваши докумен­тики!" - это старшина сразу сообразил с чего начать. "И что это у Вас там в коробочке?".
   Торт, говорит, в коробочке. Желаете открыть? Ну и что, что последний именно ему достался. Так пусть, говорит, советская промышленность и выпускает их побольше, чтобы всех нуждающихся удовлетворить. И что это сущее хули­ганство - отбирать последние кондитерские изделия у ра­ботников дипломатической миссии с помощью представи­телей внутренних дел.
   И как влепит мне этим самым тортом по "фейсу"! Хороший был торт, коньяку на пропитку не пожалели. Скандал, понимаешь, на лицо!
   Стер я, значит, крем. Машины уже нет. Милиционер на меня ду­биной машет. Неувязочка! Таких людей на дипломатических маши­нах он хватать не могёт. Неприкосновенность имеется! И чтобы хоть как-то мне досадить, от­вел меня самого в участок. Когда все выяснилось, поезд мой ушел. Но и я тоже узнал там многое.
   Не оставил Отто Григ своих шпионских устремлений. Работал под другим именем. Его после скандала все-таки попросили из страны. Потом я узнал, что он пристроился чинить вред России где-то тут на Севере. Затем след утерял. Да и кто мне чего скажет. Кто я такой, чтобы руководство КГБ меня в курсе держало? А тут недавно мне Манька твоя статейку из "сопредельной" газетенки перевела. "Нет покоя пенсио­нерам" называется. Так, оказывается, кооператив, кото­рый эти столетние непоседы организовали на той стороне, на хуто­рах, не кто иной, как Отто Григ и возглавил!
   - Ну, дед! Этих "оттогригов" в Европе, что Ивановых в Мытищах!
   - Не перебивать старшего по званию! - вошел в роль Зоткин-старший.
   - Ты чё это, дед?
   - Моя задача - попасть к ним на хутор! Я его узнаю! Ну, теперь держись, Отто Григ! - дед потряс кулаками. - Я снова ощутил свою классовую неудовлетворенность! Думаю, что незаметно перейти границу я еще смогу.
   - И думать забудь! Не те уже времена, чтобы лазутчиков пользовать. Здесь рисковать нельзя. Тут надо быть на сто процентов уверенным. Погоди-ка, дед!
   - Тут и годить нечего, идтить надо!
   - Я о новых-то временах тебе чего говорю! Тут к нам на заставу для обмена опытом начальник ихнего поста приезжает. Дней на пять. Ну, рыбалка там, баня всякая! Он-то про этих пчеловодов должен всё знать, у него и спросим! Старший лейтенант Аарво!
   - Слушай, - поинтересовался дед. - А это Аарво - имя или фамилия?
   - Не знаю, дед. Но, похоже, как фамилия.
   Глаза Зоткина-старшего светились также энергично, как и пятьдесят лет назад. Дед вытянулся по стойке смирно и отдал честь левой рукой неизвестно кому.
   * * *
   Рано утром на пункте пропуска через границу в присут­ствии погранкомиссаров состоялась торжественная встреча офицера, прибывшего для налаживания контактов и обмена опытом охраны совместного участка границы невойсковыми силами.
   Старший лейтенант Аарво сносно говорил по-русски, иногда до смешного коверкая отдельные слова и пограничные термины.
   - Старший лейтенант Зоткин! - представился Вовка фин­скому офицеру.
   - Та-та! Ях! Соткин! Снаем Соткин! Суоми Соткин снают тафно! - залопотал Аарво. - Тет Соткин, отец Со­ткин, фнук Соткин. Тинастия Соткин!
   - Тэрэ, тэрэ! Тэрэ пяйвад! - в свою очередь блеснул знанием финского языка младший из династии. - Добро по­жаловать в Россию. Сегодня у меня праздник, господин Аарво. Династия Зоткиных будет иметь свое продолжение. Приглашаю вас на свадьбу!

* * *

   Свадьба пограничника Зоткина и доярки Марии прохо­дила в соответствии с жесткими требованиями разухаби­стого русского застолья.
   Дед, не отходивший ни на шаг от Аарво, пытался разу­чивать с ним слова легендарной "Катюши".
   - О, какой короший песня. Это есть кимн покраничной служпы?
   - Нет, господин Аарво. Это есть гимн любви к погранич­никам! Не знаю, как на счет чего построить, но служить всю жизнь она только одна мне и помогала. И думаю, что будет помогать нам до самой, что ни на есть, победы, господин Аарво!
   - А почему коспотин Аарфо? Аарфо - это имя. Коспотин Криик - так прафильно. Но мне польше нрафится просто Аарфо! Софите так.
   - Так Вы - Григ? Отто Григ? - дед выронил ложкку с хо­лодцом, которая, шлепнувшись обратно в тарелку, обдала старика желтыми брызгами.
   - Нет Отто! Я есть Аарво! Там! - финн показал рукой в сторону границы. - Там есть мой тет Криик! Он Отто! Он не пыл финн. Моя папушка пыла финн.Он тоше тафно слушил в спецслушпа. Но сечас нет. Весте мир - трушпа! Еко опыт прикотился только на пасеке!
   - А что ж ты и его-то не взял? - дед ошалел от удачи, сва­лившейся на его голову. - Ух, мы бы с ним здесь! А? Я бы ему такую пасеку показал!
   - Не полошено! Фиса нет! Толко не открыфал ему консу­льство. Но скоро ему мошно ехать Россия. Стес фсе от­крыто! Мир - трушпа - писнес! Расфе мы с фами тумали лет тесят насат, что вместе путем охранять кранису от кон-конг­ских наркотельсоф и африканских лютоетоф? И это сдесь на Сефере!
  
   Начальник отряда сидел рядом с финским старшим офицером и рассказывал ему армейский анекдот.
   - А вот еще! Как-то раз наш министр обороны маршал Устинов говорит своему американскому коллеге:
   - Мы в Министерстве Обороны решили приступить к сокращению штатов!
   - Прекрасно! - отвечает ему американец. - И с чего вы решили начать?
   - Со штата Невада!
   Полковник Ерофеев засмеялся первый. Через минуту, переварив сказанное, включился и финский полковник. Затем пограничник захохотал повторно, но уже над финном.
   * * *
   На утро в баньке дед усердно молотил вениками боль­ного Аарво.
   - Банька, Аарво, если ее использовать правильно, очень сильную пользу приносит! Грипп там какой или другое похмелье.
   Аарво безучастно смотрел на камин, целиком и полностью отдавшись в руки целителя.
   - Это только в народе говорят, что махнул жбан рассола огуречного и оклемался. Нет, брат! Не тот рассол пошел! С нынешнего рассола одна язва - уксусная кислота да перец синтетический!
   Раньше дед мой это дело уважал! Сам все солил. Он ведь почему рассольцем-то лечился по утрам? Потому как для хрусткости огурцовой стаканчик водочки в бочонок зали­вал. А потому и похмелье, лучше, чем нонешним "эффер-лыганом" сымало! Хошь у пса, хошь у человека!
   На столе в сторожке стоял готовый самовар.
   - Та, паня - это корошо! - Аарво, завернувшись в махровую простыню, прихлебывал чай из эмалированной зеленой кружки. - Мёт тоже корошо. Мой тет тоше короший мёт те­лает!
   - Смерть, как хочу попробовать! - оживился Игнатич.
   - Сачем смерть? После три тня я фас с фнуком приклашаю ко мне на филла. Там всё путет. И паня, и мёт, и тет! Он такой спокойный старик. Мноко молчит.
   - Знаем мы этого молчуна, специалист что надо!
   - Та-та! Мой тет что нато! Хотя он и не финн, но то, что нато! Моя папка финнка! Тоше что нато!
   - Да не ори ты! Оглушил меня своей папкой. Говори ше-по-том!
   Аарво удивился, но произнес это слово как просил Иг­натич:
   - Жо-па там!
   * * *
   Наступил черед ответного визита. Маруся наглаживала мужчинам костюмы и наспех ушивала широченные белые рубашки со стоячими воротничками.
   - Ну-ка, сэры, примерьте! А-то на балу, не дай Бог, отвалится чего.
   Дед и внук в который раз напяливали на себя непривычные цивильные платья. Смокинги и лаковые штиблеты си­дели на них несколько лучше, чем седло на колхозной ко­рове.
   - Сэр! - дед ткнул Вовку в бок. - Там у меня на вилле дворецким от прошлого саммита оставлено немного "шерри"! Не откажите в любезности составить компанию одинокому эсквайру...
   Вид солидного кулака молодой, но решительной хозяйки разрушил все планы джентльменов.
   - Никаких "шеррей"!
   * * *
   Вечер, посвященный прибытию официальной делегации из России, был в самом разгаре. Шведский стол поражал ярким разнообразием, но особого аппетита не вызывал.
   Наши "погранпредставители" были поглощены другой заботой. Они ждали появления главы семейства.
   - Шаль, что у меня сватьпа еще не скоро, - сказал Аарво. - Невеста, однако, уше есть! Только нет тома! Эта филла нам твоим путет мала. Нато попольше!
   - Трехкомнатную, что ли? - спросил Вовка. - Как многодетному?
   - Та! Трехэташный комнат! Есть кте путет помолчать от этих полтушек! - Аарво рассмеялся своей шутке и поцеловал в щеку высокорослую блондинку по имени Марги. - А фот и мой тет!
   В зал вошел элегантный седой старик с крючковатым носом. Он вежливо поприветствовал собравшихся и надел старинное пенсне в дорогой оправе. На лбу старика красовалась та самая отметина бурных лет.
   - Самый снаменитый пчеловот са всю историю нашей маленькой Суоми! - представил его внук. - Отто Криик!
   Дед дернул Вовку за рукав.
   - Опять не тот! Этот Криик какой-то! Или они чего, фа­милию что ли меняют?
   - Да никто ничего не менял! Это они нашу букву "ГЭ" так произносят.
   - Ну, успокоил! - дед вытер пот. - А глянь-ка на лоб, внучек, есть ли там моя отметина?
   - Стоит, дед! Все в точности, как ты и описал. Она самая.
   Вовка подошел вплотную к деду и шепнул на ухо:
   - Ну, давай, майор, оглашай приговор! Как там? Именем революции, что ли?
   Дед немного стушевался.
   - Ой, не могу я сейчас, Вовка! Больно уж прием теплый. А, коли не поймут они моей революционно-пламенной речи? Так и до междуна­родного скандала недалеко. Быть тебе тогда снова лейтенантом, если не младшим!
   - Да ладно, дед! Это у нас семейная традиция, поправимая. А торт-то, вон, кремовый, настоящий!
   - Сказал, не могу я здесь! Вроде как не по уставу посту­паю. Я лучше по-другому. Его надо на нашу территорию выманить и сдать куда положено! Вот чего!
   Дед вышел навстречу Отто Григу и пожал его довольно-таки крепкую для своих лет руку.
   - Я слышал, что вы тоже-с пчеловод? - начал хитрющий "чекист". - Если честно, то мне Ваш мёд нравится. Немного, правда, горчит, но это даже весьма пикантно!
   Польщенный "агент контрреволюции" сверкнул своей белозубой улыбкой и вынул из футляра дорогую сигару.
   - Мои подопечные не люпят тапак, но я не моку просить этот фредный прифычка! А что мёт корчит, то это трафа, которая растет стес у нас: "Липидодендронус контумакс". Он и таёт коречь.
   - Да-да! А мои-то полосатенькие вообще табака не пере­носят! Сожрут любого, похуже бультерьеров будут!
   Интересная тема захлестнула отчаянных пчеловодов. И два преуспевающих фермера все-таки договорились обме­няться пчелиными семьями, но теперь уже в гостеприимном доме Зоткиных.
   * * *
   Приезд Отто Грига был обставлен в лучших традициях северных русских сел.
   Маня Зоткина в великолепном красном сарафане дер­жала на подносе гигантский каравай с солонкой наверху. Трио доярок исполнило лирическую "жалестную" песню и один раз даже куплет на финском языке. Запевала луноликая дочь Федора Ивановича.
   Отто Григ растрогался и вытер белоснежным платочком "от Версаче" прослезившиеся глаза.
   - Прафо, прафо! Тафно не слышал таких старинных наротных песен.
   Дед выхватил из массовки Зоткина-младшего.
   - Ну, я пошел! Ровно в пять жду этого "империалиста" на пасеке. Всё как договорились! Не позже!
   - Есть, товарищ майор в отставке!
   - Будь бдителен! Противник хитер, коварен и крайне непредсказуем! Вон глаза на заставу косит. Може, оно уже чего и пронюхать захотелось! Пчелы-пчелами, а глаза туда, где плохо лежит! - дед выдал перл напоследок.
  
   Дверь захлопнулась за спиной Отто Грига. Наступила тишина, которая с первых секунд ему уже начинала не нра­виться.
   - Ис-страст-фуйте! Петр Икнатьефич Со-откин! Кте фы?
   Вдруг раздался странный шорох. Отто Григ отскочил от стены, как ужаленный. Упавшая на пол занавеска открыла ряд плакатов, висевших на стене. Судя по почерку, их пи­сал Зоткин-старший.
   Такого Отто Григ еще не видел.
   "Помни! Противник подслушивает!"
   "Вся власть Советам!"
   "Отто Григ - агент международного империализма!"
   "Нет срока давности военным преступникам!"
   "Именем революции!"
   - О, маин Котт! - пенсне упало на пол и разбилось. Отто Григ схватился за сердце.
   Скрипнула дверь, и бедняге Отто пришлось еще раз шарахнуться в сторону.
   На пороге стоял Зоткин-старший. Его опереточный вид напугал и без того расстроившегося гостя. Обмундирование образца грозных сороковых старик взял напрокат в кружке художественной самодеятельности соседнего леспромхоза.
   - Я ничего не понимай! Соткин!
   - Сейчас поймешь, Отто Григ! - сказал дед, вынимая из-за пояса старый басмаческий маузер с дарственной надписью на металлическом параллелограмме.
   - Жаль, что у меня с собой нет кобры, Отто! Здесь они просто не водятся! Не Туркестан! Но эту операцию мы проведем сейчас и без змеиного яда!
   - А? Покотите! Соткин? Так-так! Копра? Так фы и есть тот самый Соткин?
   Перед глазами Отто Грига замелькали черно-белые кадры теперь уже его душевной хроники.
   - Так! Я все понимай! Но уже столько лет! И мои пчелки! О маин Котт, как я попался! Стыдно, старый Отто, петный Отто! - запричитал бывший разведчик.
   Дед открыл дверь и вывел Отто Грига во двор. На старой табуретке у крыльца стоял огромный кремовый торт, издали напоминавший топор, торчащий в колоде. Отто Григ его не замечал.
   - Ваше последние желание, господин Отто Григ? - сказал дед "левитанским" голосом.
   Обеспокоенные пчелы зло проносились над головами, роились у табуретки с тортом. Отто Григ будто в последний раз посмотрел на солнце. Со­всем рядом еще пели птицы. Дед, помахивая маузером, тре­бовал от обезумевшего Отто последнего желания.
   - Исфините, просто не моку вспомнить, что опычно про­сят ф таком случае! - Отто Григ достал дорогую сигару, щелкнул зажигалкой и, прежде чем закричал опомнив­шийся Зоткин-старший, выдохнул мощный клуб дыма в сторону ульев.
   Первая же пчела со всего маху саданула курильщика в правое веко.
   - А-а! - Григ замахал руками, отгоняя легкокрылых мстителей.
   Количество противниц курения катастрофически увеличилось. Огромный рой готов был уже наброситься на несча­стного резидента-медосборщика. Григу пригодились ар­мейские навыки. Приличный по нашим меркам забор он перескочил, не касаясь руками.
   А еще через несколько минут его сухонькая фигурка стремительно неслась к границе по прекрасному асфальтовому шоссе, обгоняя огромные разноцветные грузовики ак­куратных финских водителей. Встречные автомобили ста­рались уступить дорогу превосходно одетому джентльмену с лицом, больше похожим на нотрдамовского Квазимодо!
   - Я польше не путу! Отсовите своих русских пчел!
   * * *
   Пограничник на вышке докладывал начальнику заставы:
   - Товарищ старший лейтенант! Объект приближается!
   Широко улыбаясь, Зоткин-младший отдал распоряжение на пункт пропуска:
   - Хорошо, ребята! Пропустите гостя! Пчеловод-то он, оказывается, нику­дышный...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   3
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"