Она стоит посреди пустой, опутанной кружащимися хлопьями снега, улице. Ветер волочет по тротуару клочья газет, какой-то мусор. В горле умирающей птицей бьется тяжелый горький ком. Она задыхается от боли, от ледяного, обжигающего легкие ветра.
Она идет по улице. Не глядя вперед, не глядя под ноги, не глядя в небо. Мир словно бы разом перестал существовать для нее - он вдруг потерял смысл, превратившись в бесцветную аппликацию на листе мятого картона. Она не видит сгорбленные силуэты домов и проезжающие мимо комки грязного снега, что мимолетно освещают ее равнодушными огнями. Ее глаза словно повернуты внутрь тела - к самому источнику этой безумной режущей боли. Ветер ледяными пальцами лезет под куртку, царапает кожу. Голые, словно обугленные ветви деревьев впаяны в зрачок.
Она бежит по улице. Серые людские оболочки обезличены и угрюмы. Она бежит мимо них. Куда? Прячет покрасневшие пальцы в рукава. Морщится, прижимает руку к груди. Больно. Там, где-то глубоко внутри. Очень больно. Она бежит. К кому? Рой снежинок застрял в спутанных волосах. Они тяжелыми лентами хлещут ее по щекам.
Она останавливается у располосованной дороги. Бежать дальше уже нет сил. Смотрит на противоположную сторону - там лишь точно такая же обледенелая улица. Зачем туда идти? Тяжесть давит горло. Она смотрит на проходящих мимо людей цвета отчаяния, на машины, сгорбившиеся у перекрестка. Смотрит, смотрит, смотрит целую вечность... Все идут мимо, она смотрит на них, а видит лишь пустоту. В глазах мерцают сумерки, окутывают голову черным рыхлым снегом. В груди агонизирует умирающая птица. Господи!
Кто-то стоит слева, что-то говорит. Она слышит, но не понимает ни слова. Серая тень мутным пятном маячит сбоку. Интонация вверх-вниз. Низкий голос. Грязные наглые звуки. Ей плохо. Горько. Хочется упасть в снег лицом вниз и завыть, корчась и разминая ледяную вату в пальцах. Как больно...
Серая тень слева повышает голос. Интонация вопросительная. Что ему надо? Что он хочет от нее? Не надо! Не трогай! Уйди!!!
-...Девушка...девушка...
Холод горит внутри, ее бьет крупная дрожь. Ей плохо. Очень плохо... ОТСТАНЬ!!!
-...Девушка...что...
Она не может понять почему этот лезет к ней, не идет мимо как другие. В груди разрывается большой металлический шар, обдавая болью мозг, все тело до кончиков ресниц. Ноги подкашиваются.
Что тебе от меня надо?! Убери руки! НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!!
Рывок. Выдрала рукав из чужих пальцев, прыгнула вперед - на яростно-черную полосу дороги. В голове поплыло. Чернота асфальта метнулась к лицу, ударила кровавым поцелуем по губам, схватила, прижала грудью. Что-то большое, стальное поддело ее сбоку, оторвало от земли, закрутило, впечатало в небо. Ладони содрались огненными полосками. Сзади взвыли, закричали. Шар в груди стал огромным, норовя сломать ребра.
Асфальт вздыбился, сросся с залепленными жидкой грязью шинами. Она зажмурилась, со свистом втянула в себя воздух и закашлялась, вцепившись побелевшими пальцами в застегнутый ворот куртки. Рядом кто-то присел, принялся ее тормошить, переворачивая на спину и заглядывая в глаза. Нависающие лица с разинутыми ртами поплыли, сливаясь в единую мешанину с запудренным снежной пылью небом. Голоса резанули по барабанным перепонкам.
-...Не видел ее!.. Не знаю!.. Выскочила!..
-...Обдолбалась...
-...Пьяная!..
Шар в груди бешено бился. Она с широко распахнутыми слепыми глазами глотала ртом воздух.
-...Еба...Пьяная!.. Упала...
-...Заткнись!.. "Скорая"! Умрет...кровь!..
-...Выбежала, дура!.. Не видел!..
Она задыхалась. Горький ком в горле раздирал изнутри, выворачивал наизнанку.
Она выгнулась дугой, судорожно рванув крепкую молнию.
-...Рожа в синяках... Блядь... Алкоголичка... Наркоша...
-...Девушка...где у вас...
-...Где эта... "скорая"?!. Умрет!..
-...Почему кровь?.. Не наехал... Так много крови...
Кровь. На прилипших к ногам джинсах кровь. На руках кровь. Это все он...
Окружающий мир замедлился и потонул в безмолвии. Шар в груди вдруг перестал пульсировать, замер, тихо лопнул по шву и разлился внутри прохладным пузырящимся соком.
Она вздохнула и заплакала, беззвучно глотая горькие слезы. Он...
Свернулась калачиком, обхватила голову руками, стиснув в пальцах заледеневшие ленты волос. Он... Карие глаза... Колючий ежик волос... Он...
Кто-то белый присел возле, взял руку, осторожно ощупал тонкую оголенную шею.
-...Тихо...тихо...
Ее подняли на пахнущий аптекой брезент носилок и понесли к белой-пребелой машине, нечаянно наступив на ее затерявшееся в снегу еще теплое разбитое сердце...