В один из тех дней, когда олеандр зацвёл прежде срока, а ржавчина начала ползти из винтов в тени унитаза, она - Работница - проснулась с прыщом под подбородком, как с печатью: "Всё ещё человек".
Она пошла по дорожке сквозь цветы, ощущая себя пластырем на коже мира. А мир жужжал, как старая лампа в охране. Саахи, бледный и тонконосый, в белой рубашке без морщины, сидел на вершине здания и строил план.
- У этой - хрупкая оболочка, но внутри должно быть много энергии, - прошептал он своим венграм.
- Запустим конденсат. Пусть винты плачут. Пусть туалет пахнет влажной ржавчиной. А она почувствует абсурд, бессмысленность и сдастся.
Но они не знали, с кем связались. Работница, не прячась, полезла под унитаз, взглянула в самый металл - и не отвела взгляда. Потом поднялась, отряхнулась, написала охране, сообщила менеджеру и рассказала уборщице. И сделала это вслух, не шепча, как они привыкли.
Конденсат усилился. Ржавчина дала шрамы на кафеле.
- Пора! - скомандовал Саахи.
И венгры потянули свои энергетические жгутики, надеясь связать Работницу с Вием - тотемом потери надежды.
Но она была заземлена.
Пробиотик, тональный крем, старый пилатес и мягкое сердце, уставшее от манипуляций, - создали броню, неприметную, но прочную. Вий затрещал, как лампа под напряжением, мигнул и отключился.
Саахи закричал. Венгры побросали свои тряпки. А уборщица - сделала ещё мокрее.
С тех пор работницу прозвали: Та, Что Не Даёт Качать Сквозь Себя.
А в её честь один мальчик с именем её сына стал доделывать смену до конца.
---
Хочешь продолжение мифа? Или чтобы он стал началом короткого рассказа - с героями и метаморфозами?