Мартовский Александр Юрьевич : другие произведения.

Смерть поэта. Книга третья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Исторический роман в четырех книгах. Хорошо графоманам в Доме-с-колоннами. Пьем, веселимся, иногда приходит грешная мысль, кого бы еще отлучить от нашей великой культуры. И надо же, кандидаты на отлучение сами находятся.

  АЛЕКСАНДР МАРТОВСКИЙ
  СМЕРТЬ ПОЭТА
  КНИГА ТРЕТЬЯ
  
  
   "Нам, русским, не надобен хлеб: мы друг друга едим и сыты бываем".
   Дмитрий Мережковский. Христос и Антихрист
  
  
  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  
  Драгоценная наша страна веками служила и будет служить примером великих крайностей. Именно здесь, именно в этой стране никогда не любили нормальные вещи, а только извращенческие и непонятные до тошноты, ну как есть те самые крайности. Не могу понять, отчего не любили. Другие народы обходятся исключительно нормальными вещами, можно добавить, они любят. Нормальные вещи не хуже, чем нечто розовое и пушистое, они со своей историей, со своим языком и культурой. Вот почему другие народы обходятся. Золотая середина, золотой ободок, золотой взгляд на все те же нормальные вещи. Повторяю, ничего крайнего, только среднее. Чтобы туда запасец и чтобы сюда. А еще чтобы осталась возможность балансировать между двух бочек и не свалиться в иную из них. Кто знает, что там? То ли мед, то ли яд. Никто не видел, не знает.
  Хотя по другой версии все вроде бы правильно. Замочили царя, разогнали попов и изнасиловали поповен, взорвали к чертям собачьим кое-какие устаревшие святыни и посшибали кресты, а что недосшибали пошло на пушки. Человечество обязано развиваться. Человечество не может торчать на месте. Если жаба кого и душит за изничтоженный хлам, это твои проблемы. У нас на первом месте стоит человек. Да-да, тот самый человек, которому глубоко наплевать, что замочили, разогнали, изнасиловали и взорвали каких-то занюханных неудачников. Мало ли кого взрывают, насилуют и так далее в нашем переменчивом мире. Сами изнасилованные говорят "наказание божье". То есть не абы как наказание, но планомерный процесс на любимой русской земле. Ты чего-то сделал не так, и тебя наказали. Отсюда прошу закрыть ротик.
  Все-таки работать на абстрактного человека не самый легкий процесс. Если человек конкретный называется царь, с этим царем никаких вопросов. Он царь, на него работать легко и просто. И без обид. Царь, как конкретный человек, отбирает у тебя девяносто девять процентов от результата работы. Но повторяю, он царь. Ты не представляешь, как грамотно распорядиться работой, ты все равно пропьешь результат, а он знает, он не пропьет, потому что он царь. И вообще выражаться приказа не было. Только обыкновенная просьба закрыть ротик.
  Русская земля разворовывается, опошляется и обгаживается исключительно абстрактными особями. Много горя и много мерзости на русской земле. Кто-то должен ответить конкретно за горе, конкретно за мерзость. При чем отвечает очень конкретный товарищ или группа конкретных товарищей. Вы уже догадались, царь отвечает, попы отвечают, поповны и церковь. Я не материалист, не философ, не борзописец, я русский. Нет времени разбираться, кто виноват в сложившейся ситуации. Если Россия покрылась дерьмом, если кровавые слезы и гибель России стали реальностью, значит кончилось время для частных разборок. Хватаю первого попавшегося товарища, то есть первого гада, и бью. Ах, это царь! Ну и что, бью что есть силы царя. Ох, это церковь! Будто не знали, бью во всю церковь. Ух, это непорочная баба. Да какая она непорочная, ты на морду ее посмотри. Бью эту бабу, как самый злокозный порок. Получите, чего следовало, и никто не в накладе.
  Мы договорились, я русский. Еще лучше, русский не суть раб. Пускай другие рабы пожирают собственное дерьмо, чтобы сберечь собственную рабскую шкуру. Это для них нормальное развлечение. При определенных условиях дерьмо так-кая вкуснятинка!. Я этого не понимаю, на сто процентов я - русский. Зато хорошо понимаю, в семнадцатом году мы освободились от гнета самой невыносимой и отвратительной сволочи. Царь, его прилипалы, попы и развратные бабы они вообще сволочь. Никто не докажет, что они жертва. Даже жертва аборта вообще не они. Насчет сволочи я согласен, насчет остального не соглашусь никогда. В семнадцатом году мы освободились от рабских цепей. Во-первых, от физического рабства. Во-вторых, от рабства духовного. Наконец, от страха, что невозможно освободиться от рабских цепей, как ты не бей эти морды.
  Дальше еще лучше. Главное страх. А страх прошел. Это чтобы снова бояться. Нечего тебе прохлаждаться в нашей России такому одинокому, свободному и человечному. Над тобой все равно кто-то есть. Если не православный божок, так коммуна. Если не церковь, так партия. Вместо царя секретарь. Ну, секретарь гораздо важнее, чем царь. Вышеозначенная сука сконцентрировала все секреты твоей личности, твоей псевдокультуры, твоего родного отечества и свободы, которая может сегодня и есть на словах, но которой скоро не будет.
  Сам виноват. Одно дерьмо скидываешь, следующее дерьмо привлекается. Следующее дерьмо то же самое, что дерьмо предыдущее, просто называется иначе. На деле следующее дерьмо опять-таки рабские цепи. Вот только терпеть их приходится под другим названием. Под прежним названием уже ничего не придется. Но постойте, дорогие мои, почему бы и нет? Проходят годы. Вместо семнадцатого года девяносто первый год во всем его велилепии. Не говорю, чтобы маленькие глупенькие человечки все разом с вдохновленными глазками были за этот семнадцатый год накануне девяносто первого года, но кое-чего очень и очень можно представить. Русский товарищ мастак так меняться с первой попытки. Шило на мыло, мыло на шило. Сегодня понравилось мыло - долой шило! Завтра понравилось шило - и мылу каюк! В этом чуть ли не весь наш русский товарищ.
  Ну, поменялись, черт подери, с любимого семнадцатого года на менее любимый год девяносто первый. Коммунистические лозунги к чертовой матери! Что опять коммунизм? Сам понимаешь, он рабство и цепи. Как не приукрашиваем рабство, все равно это рабство. Как не позолачиваем цепи, все равно они цепи. Сколько раз повторять, я не люблю рабство, тем более цепи. Отсюда не самое лучшее отношение к коммунизму. Сначала поповщина, теперь коммунизм. Не слишком ли много отрицательных факторов? Кажется, перебор. Кажется, то. Коммунизм есть наука скотов! Коммунизм как отрыжка Иуды! Коммунизм это бисовское пойло! И вообще коммунизм надоел. Вот главный фактор, он "надоел". Если бы не надоел коммунизм, можно было с ним поиграться. А так сие надоевшее пойло (наука, отрыжка) не есть генератор мысли, даже не генератор игры. Коммунизм превратил человека в животное. Нынче человек не совсем человек, только животное. Плюс на русской земле позабыли за семьдесят лет, какое животное был человек после поповщины и царя с его дьявольской мордой.
  Русский умеет, русский мастер забыть. Память его короткая, дистанция между семнадцатым годом и девяносто первым, тем более девяносто третьим, чертовски длинная. Девяносто первый год согнал коммунизм физически с насиженного местечка, а девяносто третий достал и дожал коммунизм. Что опять получается? Гадостные коммунисты и коммунисточки задурили народные головы и отвратили народные массы от якобы истинной веры, от истинной церкви. Покуда народ находился в лоне религии, он находился чист и прозрачен аки младенец, и духовности было выше вселенной. Затем недобитые дьяволята в кожанках энд недобитые дьяволицы в косынках заменили лучшие, самые светлые чувства какой-никакой дрянью и безответственной чепухой. Нет настоящего бога. Вместо нашего настоящего бога жидоподобный божок, изъязвленный сифилитичными язвами.
  Вот теперь самое время заткнуться. Целая эпоха в истории русской земли оказалась пустышкой за несколько дней в августе девяносто первого года и стопроцентным дерьмом за последующие месяцы. Выстраданная коммунистическая империя на крови миллионов сердец, на остывших обломках души, как и прежняя империя, стала ничем. Вот ведь штука какая, мы не страдали, но предавали Россию. То есть все русские, как один, предавали Россию. Предательство - вот что такое Россия в период с семнадцатого по девяносто первый год. Но больше не будет предательства, черт подери, не будет его никогда. Что у нас на дворе? Год девяносто третий не девяносто второй и даже не девяносто первый год.
  Опять крайность. Страна пошла в церковь.
  
  ***
  Мамочка милая, этот религиозный бардак та же очередь возле прилавка. При коммунизме денежек было у нас многовато, а на прилавках было у нас хреновато. Особенно со шмутьем хреновато. Это одна из причин отвержения и отторжения коммунизма. Русский товарищ хотел шмутье за свои денежки. Ничего иного он не хотел. Самая духовная отчизна, самый интеллектуальный народ, догоним и перегоним Америку... Или что-то не правда? Или мы не догнали Америку? По углю, по электроэнергии, по черным или цветным металлам точно догнали. Но засуньте в жопу цветные металлы, нужно нечто существенное для все той же русской души. Нужны деньги и шмутки.
  При чем здесь душа? Ежу понятно, душа не относится к шмуткам. У души прекрасное место обитания, которое называется "церковь". Я не хочу церковь, хочу шмутки. Или еще не дошло, церковь не есть шмутки? Она есть душа. За душой пожалуйте в церковь, а за прочими гадостями куда-нибудь в другое место, например, на базар. Или снова проблемы?
  К девяносто третьему году вещевой рынок более чем переполнился. Родная страна превратилась в помойку. Всякий мусор, не годный к употреблению в других странах, например, в зажравшейся Африке, покатился в Россию. Пачками, коробками, мешками, вагонами, самолетами и так далее, вплоть до космических кораблей. Зажравшаяся Африка отказалась, зато не отказалась все та же Россия.
  Э, ребята, хватит носиться с дебильной духовностью, точно курица с яйцом. Духовность придумали коммунисты. А коммунисты никогда не были русскими. Как бы это выразиться поточнее, коммунисты были жидами. Отсюда жидовствующая духовность. Ну и интеллект подобного уровня, плюс подходящая по любым параметрам культура. Повторяю, ребята, нам не нравится чужая духовность, что придумали коммунисты. Поэтому хватит прикалываться про зажравшуюся Африку. Что нужно негру из той самой Африки, чтобы зажраться? Кто-то ответил, связка бананов. Ответ неправильный. Связка бананов очень и очень нужна негру, но все равно дурацкий ответ. К данной связке неплохо дополнить майку, трусы и кроссовки. Плюс мяч. Негр пошел играть в баскетбол. В этом вся Африка.
  А мы, представьте себе, в баскетбол не играем, поэтому до сих пор не зажрались. На русской земле, то есть на обновленной русской земле образца девяносто третьего года необходима другая духовность. Поэтому пошли играть в церковь. Что такое пойти играть в церковь? Майка, трусы и кроссовки не лучший прикид, если пошли играть в церковь. Тем более мяч. Кто это с мячом идет играть в церковь?
  И вообще, здесь серьезные люди, то есть очень серьезные люди на обновленной русской земле. Опять же игра чертовски серьезная. Ты не крестился, болван? Зря не крестился. Другие товарищи крестятся пачками, кучками, толпами. Десять, двадцать и больше придурков за раз. Впрочем, они не придурки, они ребята в игре. Лучшие игроки, первая несокрушимая волна в армии возвращающегося божка. Ой, простите, они из армии правильного и якобы очень русского бога.
  Или я снова где-то не прав? Религиозная удавка захлестнула шею России, а человечки, то есть великий русский народ только играется. Кто это первый из первых любителей бога на обновленной русской земле? Никому не хочется быть (все там же) на последних ролях. Ах, не крестился, ублюдок? И почему это ты не крестился? И что за позорное насекомое появилось среди истинных боголюбивых товарищей? Ах, ваша неправда. Не существует "позорное насекомое", только "вредное насекомое". Это "вредное насекомое" есть беда на всю русскую землю. И ты состыковался с подобной бедой, ты не пошел в церковь.
  Основное правило буравчика, тем более в нашем отечестве: кто не первый, тот проиграл, то есть торчит в заднице. Только первые товарищи получают лучшие шмутки и жрачку, а заодно лучшую во вселенной духовность. Остальные товарищи получают разве что по ушам. Ах, от них отвернулся господь, то есть истинный бог. Ничего не имею против, господь отвернулся. Как-то не очень здорово подтирать сопли всякому тормозу. Если сегодня наметился курс на коммунистическое оболванивание масс, значит оболваниваемся по полной программе. Если такой же курс в сторону религиозного мракобесия, значит рулим в церковь. Ибо гораздо проще зарулить в церковь в первых рядах, пока прочее чмо не разрулило обстановку, и ты оторвался.
  Никаких вариантов. Коммунизму наступили на горло. Неизвестно откуда пришел бог. Мы не звали этого так называемого бога. Сам пришел, навязывая не только новый духовный порядок. Бог есть высшая сила на русской земле! Бог и папа и мама для каждого русского! Бог все видит, все знает! Какая-та хрень получилась после девяносто первого года. То есть какая-та хрень с богом. Вокруг крестятся, причащаются, разговляются. Неужели вокруг дураки? Или это нормальная реакция на процесс, что чуть выше мы называли "духовность"? вы же понимаете, никуда не исчезла духовность. Только обратный процесс, или процесс ее возрождения (я говорю про духовность) наполнил русскую землю. Еще немножко, еще чуть-чуть, не останется ничего бездуховного на русской земле, только духовность, черт подери! К нам возвращается бог, точнее тот самый еврейский божок, и ведет его церковь.
  Теперь самое время оставить шмутки и жрачку в покое, то есть самому заглянуть в церковь. Наша церковь открытая. На пороге не толкутся халдеи с дубинами. Что касательно омерзительных бабок, которые в каждом посетителе младше пенсионного возраста подразумевают богохульника (или врага), то это мы как-нибудь переживем. Бабки не авторитет для нормального русского человека, если нормальный русский человек решил заглянуть в церковь.
  Первый шаг позади. Повторяю, я заглянул в церковь. Как полагается - умиротворенный, разомлевший, с сентиментальной мордашкой, с переполненными божественным светом глазами, с мыслями набекрень. Может этого не хватает для нашей России? Может это и есть новое счастье обновленной русской земли? Ибо новая жизнь приносит новое счастье. Не обязательно новая жизнь приносит только новое горе. Есть и горе, но есть и счастье. Может церковные обряды или церковная суета в порядке вещей? Мы от них отказались на семьдесят лет, а нам только их не хватало для счастья.
  Рученьки корявые
  Из карманов выпали.
  Глазоньки лукавые
  Благодать рассыпали.
  Потянулись ноженьки
  За елея струями.
  И отдался боженьке
  Разум аллилуйями.
  Короче, достаем кошелек, и вперед. Чего оно мудрствовать лукаво? Поклонился, перекрестился, свечку поставил, еще разок в кошелек, оно не кусается. Несколько рубликов туда, несколько рубликов сюда - невеликая потеря для любого товарища русского. Вся наша жизнь за несколько рубликов, даже новая жизнь. В очереди за тряпками необходимо открыть кошелек. Ну и в очереди за благословением божьим не стоит соваться с халявой. Ты думал, что благословение самого бога дешевле, чем тряпки? И опять зря. Тебе открывается рай, перед тобой бесконечное блаженство на всю оставшуюся жизнь, плюс счастливая райская жизнь после жизни. А ты такой подлый, ты за свои за рублики. Столько отдам на церковь, столько туда не отдам. Здесь не прилавок, опять-таки черт! С господом расчеты ведут только суки и гады. Никаких расчетов! Запомни, мой ласковый, никаких. Или ад, преисподняя, вечные муки и бездна.
  Ах, что еще такое? Что за халдейская морда на деньги пришла? Где эта морда валялась и где поправляла не так чтобы пошатнувшееся здоровье? Почему с нее капает жир? Почему с нее клочьями грязь? Это храм или морда? Это бог или черт знает что? Не могу, сейчас вытошнит. Не могу на это смотреть. Сейчас заблюю вашу церковь.
  
  ***
  От одних букашек (читай "коммунистов") избавились, теперь другая болезнь. По улицам Петербурга шляются всякие личности со своими брошюрками и бумажками. Покайтесь, демоны! Конец света грядет! Ну-ка живей в наше братство! На улицах всякие сионисты, баптисты, садисты, мармоны и маромои. Покайтесь ироды! Мы остановим конец света! А еще черный человек. Этот черный человек с огромным крестом. Он возвышается над остальными товарищами. Он много выше всех вместе взятых божков и придурков. В кои это веки он вышел на улицы. Раньше не выходил никогда. Раньше черный человек прятался под своим куполом да на своей иконке. Теперь вышел, теперь среди прочей толпы, теперь марает улицы города.
  Да что это с нами? Спрашиваю, что еще происходит? По городу прокатилась чернуха. Не только по Невскому проспекту и центру города, а чуть ли не в каждый дом. И туда заглянул этот черный товарищ, и сюда, и сюда. Никаких религиозных вопросов. Человечество утонуло в мирской суете. Вы подумали, что петербургская культура не есть суета. На самом деле вы обмирщились и далеко-далеко от культуры. Черный человек гораздо умнее чем вы. Он посланник господа бога на грешную землю. Остальные религиозные секты (сатанисты, баптисты и прочие) только суетные распространители религиозных бумажек. В данных бумажках может быть правда, а может не быть. Но если там правда, то она и впрямь суетная. Только черный человек несет в себе слово господа, как настоящую правду.
  Впрочем, мы не ожидали иной правды.
  - Бей маромоев! - естественный клич.
  Никто не говорит, что клич суетный. Он естественный для организации русских товарищей. Он только предвестник болезни, которая рядом, которая не придушила еще нашу бедную землю, но которая грозит распространиться по всему телу. Нужен толчок. Если случится толчок, то случится болезнь. Если толчок не случится, то ничего не случится. Здоровые клетки задавят больные клетки, черный человек пройдет мимо. Лучше бы он прошел мимо. Ну, скажем, какого черта ему захаживать в некий конкретный подвал? Дом-с-колоннами привлекательная штучка. Зато подвал грязный, вонючий, крысиный. Ничего в нем занимательного нет. То есть для черного человека совсем ничего в том самом конкретном подвале. Девчонки, мальчишки, какая-та культура, какая-та поэзия, черт его знает какого качества Русь. Дом-с-колоннами это да! Или не можется мимо пройти? Если Дом, значит Дом от верхушки и до подвала, не некая его определенная часть, скажем, колонны.
  - Маромойская литература подавила родную культуру, - всегда одно и то же начинает проповедовать артист Славянов.
  - Мы уничтожим всех маромоев, - Иван Иванович, как небезызвестный поэт, ну просто обязан вставить свое веское слово.
  - И я говорю, бей! - а это Марина Михайловна, без которой не клеится поэтическое творчество товарища Ивановича.
  - Было бы кого, - совсем раззевался лапушка Громов.
  Скучно в подвале без черного человека, вот тебе крест. Тоскливо, даже чертовски тоскливо без эдакой мощи и силищи, встающей над городом. Самое время выглянуть из подвала, вырваться на вселенский простор, вытащить свою силищу, сокрушающую кого угодно и даже черного человека. Но силищи нет. Крохотного бессилия и того не осталось. Просто подвал. Заглохла Россия, подохла культура, литература в дерьме и поэзия там же. Иван Иванович разучился писать. Не посещает вдохновение величайшего поэта всех времен и народов. А без Ивановича какая поэзия? Только дерьмо и еще раз дерьмо. Не нравится так грубо? Можно помягче. Розовенький сиропчик, туалетная водичка, шептунок на часок. Вот и вся сегодня поэзия.
  Да что вы, любимые мальчики и лупоглазые девочки? Кроме черного человека ни одного человека вокруг. Остальные куклы и марионетки. Не дернул за веревочку, никто не дернулся. Неужели пока не дернул за веревочку, жизни нет никакой? В культурной организации только жизнь. Если представить смерть, то зачем тебе наша культура? Никогда еще культура не существовала для смерти. Вот церковь она для смерти. Собственно говоря, церковь и заботится о твоей смерти. Пока ты живешь на земле, что значит смерть? Живая жизнь окружает и подавляет живое твое естество, а церковь живая смерть. По крайней мере, так полагается, если черный человек на пороге.
  Даже вспотел лапушка Громов. Понимаю живую жизнь, но не понимаю живую смерть. Сердце поэта оно для России, но для развивающейся России, можно сказать, для молодеющей отчизны всех русских. А если Россия умирает, зачем ей сердце поэта? Тут как тут черный человек, тут нужна церковь. Ибо церковь умеет общаться с мертвыми. До семнадцатого года Россия все равно, что труп, вот куда дообщалась ее церковь. А после девяносто первого года, какая она Россия? Простите за ошибку, не после девяносто первого, но после девяносто второго года. Неужели опять труп? Пока не было черного человека, этого могильщика России и официального мертвяка, как-то оно и проще и лучше. Взлет, развитие, новый уровень, новые идеи, надежда на вселенский бросок. Ну что там еще? Не ведаю что! Не было черного человека, просто не было, вот и весь сказ. Мы своим крохотным умишком разбирались в своих крохотных делишках. Обыкновенная история, обыкновенный путь человеков, которые не похожи на всяких черных товарищей, а просто обыкновенные пацаны и девчонки.
  Теперь развожу руками, и не потому, что вспотел. Лапушка Громов и церковь две несовместимые вещи. Можно представить лапушку то ли антихристом, то ли дьяволом, то ли не представляю какой поганкой земли русской. Но лапушка все равно человек. И человек белый. Белая душа у этого лапушки. Да и вообще, откуда здесь человек в белых одеждах? Только символ, черт подери. Напридумывали товарищи черные всяких символов, например про антихриста, ну чтобы легче гадить, чтобы рвать русскую землю. А вы говорите про какую-то белую душу и соответствующие одежды. Кажется, символизм возвращается в жизнь? Если человек в черных одеждах, значит человек с черной душой. И почему основную роль формирования черной или белой души играют одежды? Неужели смерть в белых одеждах такая белая? Неужели жизнь в черных одеждах такая черная? Мне почему-то не нравится смерть, но очень нравится жизнь. Не хочу, чтобы была смерть, но хочу, чтобы была жизнь. Я все-таки русский товарищ. Я люблю эту жизнь и не люблю эту смерть. Тем более, если жизнь или смерть относятся к нашей России.
  Больно и противно, черт тебя в задницу.
  - Залез под кусточек и спрятался, - шутит артист Славянов.
  - А если найдут? - резонный вопрос со стороны Марины Михайловны.
  Иван Иванович ничего не сказал про культуру, лыка не вяжет Иванович, но за него сказали другие. Сегодня человек не суть множественное число, как при гнилом коммунизме. Но и за единственное число пока не стоит расписываться. Не обязательно, чтобы один. Не обязательно, чтобы много. Все совершенно не обязательно. Лапушка Громов запутался. Или не слышали, я за Россию? Простая истина, самая человечная, самая гипервселенская, самая-самая из простых. Вот Россия, а вот и я, то есть лапушка Громов. Чего тут, мама моя? Чего тут прыгать и хрюкать? Чего ваши яйца и смерть? Я и под кусточек согласен за нашу Россию. Русский кусточек настоящий, так-перетак! Мне не нужны ваши храмы и церкви. Здесь мое сердце, в котором Россия.
  И какой ты ребенок, лапушка Громов? Даже черный человек улыбается. Ты посмотри, только черный человек остался на русской земле, больше нет серых личностей. Черный человек не из страшных, посмотри и не бойся. Главное, что нет серого человека. Вот серый человек страшнее страшного. Что такое коммунизм? Это строй серого человека. Вот именно, его строй. Серый человек раздавил твою родину. Серый человек засерил весь город. Серый человек устроил такую серость, что тошно. Представляешь, мой ласковый, что несет в себе серость? Это нечто посередине. Нам нужны крайности: то ли белое, то ли черное. Но ни в коей степени серое. А серого нет. Его уничтожил ты сам. Не захотел иметь серое и уничтожил. Черный человек не ругается, правильно сделал, что уничтожил. Долой серое! К чертям падаль! Ты хотел крайности, ты их получил. Ах, ты хотел белое? Что такое есть белое, как не та пресловутая крайность? С одной стороны белое, всегда черное с другой стороны. Помни это, мой мальчик.
  
  ***
  С этим черным человеком не на ту сторону завалился товарищ Славянов. Если год революции девяносто первый подвинул культурный год девяносто второй, то культурный год девяносто второй сам по себе уступил девяносто третьему году божков и храмов. Тебе объяснили, официально разрешенная вера есть православие, не славянство. Когда-нибудь настанет время для славянистов и их поборников, но это не сегодня, по крайней мере, не в девяносто третьем году. Может в девяносто четвертом году, может немного позднее, добьются цели наши братья-славяне и перед всем миром прокатится их потрясающий год славянизма.
  Вот и я утверждаю, поторопился товарищ артист. Иван Иванович не такой-сякой простачок. Иван Иванович держит курс на развитие русской духовности. Его программа не то чтобы сработала в организации Ивана Ивановича, но она государственная программа, что есть свершившийся факт. Племянник попа, внук попадьи, праправнук попа - все в едином лице товарищ Иванович. Родственные чувства обязывают, а правительственная программа на духовность очень запрещает отказываться от предмета, что есть родственные чувства. Это так здорово! Умилился поэт и культурный товарищ под человеческой оболочкой Ивана Ивановича.
  Артист Славянов не умилился. Ну, откуда подобная блажь? Не погибнут братья-славяне, не исчезнут с лика земли, ничего с ними не сделается, то есть ничего страшного или особенного в нашей бедной и извратившейся России. Тысяча лет христианства не уничтожила братьев-славян. Что твой единственный год против тысячи лет всякой дряни? Он ничего. На нечто смехотворное может и смахивает сей временной отрезок по милости черного человека. Всего только год: триста шестьдесят пять дней и ночей, плюс дополнительный день, плюс дополнительная ночь. С подобною мелочью мы как-нибудь справимся. Никуда не исчезнут братья-славяне.
  Иван Иванович в ударе. У него на руках козыри и тузы. Первый козырь, изгнание серого человека. Следующий козырь, государственная политика президента и его кабинета. Еще следующий козырь, засилие православных структур на русской земле. И еще следующий, церковное прошлое крестоносца Ивана Ивановича. Да не шумите товарищи, сам крест уже туз. Вот какой крестище на пузе лучшего поэта нашей вселенной. Это не крест, но крестище. Говорят, его носят поближе к телу. Иван Иванович носит поверх рубахи свой крест. Сначала носил поближе, то есть на волосатой груди. Но все время приходилось снимать рубаху и показывать волосатую грудь, а заодно этот самый крестище (хотел сказать, крест) и так далее. Глядите, семейная реликвия. Внимайте, я православный. Чувствуйте, это запах самого настоящего бога на русской земле. Оно, конечно, приятно, когда такая красивая грудь, прочие фенечки (читай, крест) и так далее. Культурная половина Дома-с-колоннами в восторге. Покажи да покажи! А можно потрогать? И трогают, черт подери, трогают, но в первую очередь грудь и только следом тот самый предмет для показа.
  Иван Иванович не маленький мальчик. Трогать его разрешается, небось не протрете дыру, но снимать рубаху в его возрасте утомительное занятие. Каждый раз снимаю рубаху, каждый раз показываю крест и так далее. А там сквознячок, а там ревматизм, а там геморрой. Возможно не от трогания креста геморрой, но лучше чтобы не трогали подобное велилепие заразными дамскими лапками. Приходится идти на жертвы Ивановичу. Оно против правил русской духовности, однако и правила пишутся не на тысячу лет. В девяносто третьем году торгуют в храмах, поклоняются идолам, воровские и разожравшиеся до блевоты церковники, еще мода такая, чтобы нательный крест перешел на рубашку (или какое другое белье), и любуемся, покуда не надоело.
  Славянову надоело. Русская духовность как элемент славянской души по Славянову. Русская духовность не может уйти безвозвратно из отупевшей души в боле духовное место, и из одревеневшей души опять же не может. Не опошляем русскую душу! Даже безвозвратная бездуховность вне сомнений вернется назад, что-то разбудит и что-то взорвет, что и есть славянин, а значит, самый что ни на есть русский товарищ.
  Ну, мы это слыхали, вроде бы в девяносто первом году. Пора отбросить устаревшую глупость и возвращать себе душу иными путями. Надоел за последнее время Славянов. Не умеешь смотреть на крестище точно на символ русской души образца девяносто третьего года, и ладно. Но это не то же самое, что нахаркать на крестище. Неумеющий смотреть да отворачивается от символа современной духовности, поджал губки, прикрыл глазки. Или через эти глазки просочилась слюна? Чего-то закрыто в Славянове. Какого черта слюна? Русская духовность отличает русского человека, не немца, не англичанина, не америкашку в вонючих какашках. Запомни, она отличает исключительно русскую душу, но и слюна отличает. Однако не думай, набравшись слюны, что ты отличился, как братья-славяне.
  Славянов в думах. Сегодняшняя поэзия Славянова под шифром "думы Славянова". Он человек справедливый и чертовски прямой. Он не для того изничтожил серого человека, чтобы пришел черный человек и попользовался плодами победы. Славянов изничтожил серую гадость ради России. Вчера славянская энергия была использована против серого человека, сегодня она против черного. России не нужны ни серые, ни черные, ни какие, мать его, человечки и человеки. Россия находится ошуюю и одесную с правдой, Славянов находится глаза в глаза, то есть с этой Россией.
  И вдруг такая параша. Если бы оказался предателем русской духовности некто из бездуховной молодежи, например, лапушка Громов, тогда ничего, то есть ничего страшного. Ибо чего ожидать от товарища Громова в его годы? Да черта лысого ожидать. Молодое поколение перебесится между делом и всей душой попрет в славянизм. Но Иван Иванович еретик или точнее старый придурок. В годы Ивановича перебеситься практически невозможно. Славянов знает, что невозможно. Россия развивается, культура поднимается, славяне приобрели иммунитет и защиту от серого человека, жизнь отстояла свой истинный смысл. Никакой пустоты, никакого предательства, никаких поворотов, кривляний и бегства от истины в бездну разврата на русской земле. И тут поворот. Вместо славянской свастики крестик.
  Стошнило Славянова. Извращенцев тьма. Ублюдков хватает на русской земле. Предатель на предателе против группы идейно подкованных (в славянском духе) товарищей. Опять же в истинном смысле данного слова, Славянов чувствует, что победили жиды. Победа какая-та жидкая, ну точно жидовская на сто процентов победа. Никто никогда не любил Славянова. Никто никогда не любил славянизм. Никто никогда не верил в славянство. Набежали жиды, настроили храмов, налепили иконок и своего жидовского бога (называется Иисус Христос). Можете не верить, но сегодня не наша костка пошла. Можете не признавать, но сегодня чужая костка. Ну и как полагается, при подобном раскладе легко занесут в маромои.
  Хорошенькое дельце! Значит Славянов у нас маромой? Хорошо, что не жид, всего-навсего маромой. Надо же удружили товарищи, надо же посчитали всего лишь за маромойскую тварь. Хотя кое-кто утверждает, что это одно и то же. Или точнее, жид как есть маромой (то есть человек, отрекшийся от правильной веры), маромой опять же жидовская морда. Тут бы самое время взбеситься Славянову. Я борец! Я за Россию! Я последний из братьев-славян! Я тот праведник, которого хватит на всех, чтобы поднять из руин славяно-русскую землю! А вы суки позорные, вы в своих храмах меня опозорили, вы против русской земли. Не позволю! Черт подери, не позволю! Да пошли вы, ребята! Да катитесь, мама моя! Да насрать мне на вас! И вообще жизнь прекрасная вещица, если в кучу гавна окунуть этот крестик.
  Но не получается. Гавно существует в наличие, а фенечка (то есть крест) на груди Ивана Ивановича. То есть ошибся, крест непомерных размеров (двадцать на двенадцать сантиметров) на рубашке Ивана Ивановича, или точнее поверх поэтической маечки. Чего вполне достаточно, чтобы взбесился Славянов. Мне за тебя стыдно, товарищ! Немедленно убрать! Хватит предаваться, как подлый Иуда, хватит поганить несчастную славяно-русскую землю! Наша земля правильная, наша религия славянизм, мы славяне или никто. А ты продался! Ты за крестик! Ты и сам настоящий Иуда! Заклинаю, не делай этого. Мы друзья с детства. Я тебе друг, я хорошее, что осталось на этой земле. Для тебя вообще ничего не осталось. Инородный крестище, инородная религия, инородная тварь. Ты еще хуже, чем проклятые инородцы. Если жиды прогибаются для жидовского бога, то ты для кого? Неужели и ты для жидовского бога? Неужели так сладко предательство среди угнетателей славяно-русской земли? Неужели тебе заплатили хотя бы вонючий серебряник?
  Господи, страшен в гневе Славянов.
  
  ***
  От слова недалеко до дела. А дело не всегда бывает с положительным знаком, чаще оно имеет знак отрицательный. Вроде бы сделал друг, а точно чувствуешь - враг. И горько, и гнусно, и ненависть из самых, что ни на есть мерзких загашников, и хочется отомстить, и вряд ли оно перехочется. Что же это за друг? По православной идеологии, кто бьет, тот и друг. Впрочем, церковь не бьет, но воспитывает. Церковь всего-навсего воспитывает души, а душа та же самая мерзость. Если не воспитывать души, значит не воспитается человек. Так оно правильно, так гласит друг, а ты решил, что он враг и решил совершенно неправильно.
  Скажите спасибо, на страже Иван Иванович. Вышеупомянутый Иванович только передаточное звено православного механизма. Если сама церковь как передаточное звено между человеком и богом, то Иванович тот самый человек, в которого передается или переселяется бог образца обновленной России. И хватит подпрыгивать. Сегодня, то есть в девяносто третьем году, иное понятие бога и церкви. До революции семнадцатого года не так понимали бога и церковь. Никто не ведает как, но точно не так понимали. До революции семнадцатого года совершенно другой бог. Может он настоящий бог, может, и нет. Но вышеупомянутого бога отвергла Россия. Церковники доказывают, что он (то есть бог) отвернулся от нашей России, на самом деле Россия отвергнута им. Вот и договорились, это другой бог. Скорее всего, другого бога ненавидит Славянов.
  Но сегодня наш бог. Наша Россия и наш бог. Иван Иванович, что передаточное звено, бьется, бьется и не добьется правильного подхода к нашему богу. Необходимо передать нашего бога через нашу церковь в сердце Славянова. Ничего не понимаю, откуда необходимость? Да оставь ты в покое Славянова, пускай остается без бога в своей порочной душе. Ежу понятно, чем это дело закончится. Котел, ад, вечные муки, никакой души, зато в аду братья-славяне, все до единого.
  Так не согласен Иванович. Боремся за каждого грешника. Славянов не ведает, что творит. Славянов не просто грешник, но ужасающий грешник. Вся болтология Славянова есть ужасающий грех. Я не говорю про философию Славянова, потому что здесь не философия, но болтология (опять-таки грех). За славянизм! За славянские капища! За перунов и счастливые лица славян! За славянскую Русь и славянскую землю! Ну, что возьмешь с такого придурка? Иван Иванович старается, даже очень старается. Иван Иванович украсил подвал (ой, простите, офис издательства Дома-с-колоннами). Повсюду не просто голые бабы, а бабы с лимбом на голове. Сие современная порнография, как выражается чертов Славянов. А с точки зрения передаточного звена сие выдающееся создание человеческой мысли. Лимб на голове символизирует мысль. Иисус и лимб, то же самое и Мадонна, Мадонна и Иисус. Вам еще не наскучило? Или вы такие же злые, как товарищ Славянов?
  Иван Иванович не ведает зла, как положено христианину и православному праведнику:
  - Очень хочется, чтобы на наш островок любви, в нашу обитель священной культуры, в эти прекрасные комнаты не могли заглянуть негодяи, подонки, антихрист.
  Иван Иванович опять же праведная и поэтическая душа:
  - Очень хочется, чтобы вся твоя жизнь находилась под твердой защитой святых и не нуждалась в прочей защите.
  Понесло Ивана Ивановича:
  - Здесь гораздо больше, чем храм. Пусть святые поселятся здесь, пусть подарят любовь, которой нам так не хватает.
  Переключаемся дальше на саму телесную оболочку Ивана Ивановича, в первую очередь на его возвышенный лик. Вам не показалось, что Иванович выглядит так, точно находится в церкви. Россия призвала святых! Россия вернула саму Святость! Россия покаялась! И в глазах Ивана Ивановича само покаяние после второго стакана. Если даже не так, все равно Иван Иванович есть представитель покаявшейся России. Ну и его сторонники (или сотрудники по издательству) из той же команды. Мы не ударим мордой в дерьмо, но в церковь ударили! Церковь должна наверстать упущенное и получить положенное! Во-первых, ее богатства назад. Во-вторых, ее паству. Дальше, ее привилегии и исключительное положение на русской земле. Наконец, только ей (то есть церкви) разрешается грабить русскую землю.
  Кто сказал "грабить"? Это придурство. Всяко русская земля становилась под церковь. Неужели не ясно, что Россия создана богом для православия, а не православие для России. Пора вырастать из пеленок. Если Россия принадлежит церкви от и до, значит, принадлежит церкви Россия. Вонючие коммуняги пытались доказать недоказуемое, Россия не принадлежит церкви. Как не принадлежит, твою мать? Так и не принадлежит. Русский человек - человек чести, а в церкви одни воры. Нет, не верю. Это коммунистические засранцы есть воры. Церковь не грабит, она на своей земле. Что хочу, то и делаю. Пора разобраться, какие права имеет господь на русскую землю, и какие права получила на господа церковь?
  Особенно омерзительной кажется ярость Славянова:
  - Убери эту срань!
  Мечется по подвалу товарищ Славянов, срывает божественные бумажки:
  - Опомнись и убери!
  Какого черта взбесился так называемый "бывший артист"? Что ему между прочим бумажки? Подобных бумажек тьма-тьмущая на улицах города. Ну, может не совсем этих, но все равно. А для Ивановича не все равно. За своими бумажками он катался в Москву, со своими бумажками он ходил в церковь и освятил так называемые "бумажки". Ты понимаешь, сие не просто бумажки, но нечто святое или официальная, утвержденная православной концессией, святыня на русской земле. Мы, то есть все работники издательства Дома-с-колоннами обязаны молиться на так называемые "бумажки". Ну и гордиться, черт подери, для порядка. Мы себя нашли в новой жизни все на той же земле, под крылышком единственно верного бога. Много труда, много ошибок, много блуждали во мраке все без исключения работники вышеозначенного издательства (кроме Ивана Ивановича). Нынче не блуждаем во мраке, нынче нашли. Так какого черта у нас на пути этот чертов Славянов?
  Иван Иванович многотерпеливый начальник, оттого что христианин. В другое время за бумажку можно убить. Но Иванович очи горе, перекрестился, собрал денежки - и в Москву, никакая не прихоть смотаться в Москву, если христианин, это твой долг. Святыни порушены, святость погибла, Россия в опасности. Приходится жертвовать последним, чтобы устранить опасность. Деньги, тряпки, сама жизнь - только дерьмо. Иван Иванович не стесняется, Иван Иванович жертвует. Все деньги организации на поездку в Москву. Опять же деньги от дьявола, они за московский товар. Так используем их на любимого нашего господа, чтобы за столь несущественное дерьмо цвела и крепчала наша Россия.
  Славянов в шоке:
  - Куда я попал?
  Славянов рвет волосы:
  - Сучье блудилище!
  Это не человек. Раздавили, унизили, всюду пороки. Как сражаться с пороками! Как уничтожить и выбросить подобную мерзость как можно дальше с родимой земли? Или погибнет земля, если еще не погибла она среди блудниц с крестищем на шее. Иван Иванович утверждает, что не погибнет земля, но он сумасшедший, впал в детство. Русская земля сегодня несуществующая земля. Коммунизм есть церковь, церковь есть коммунизм. Два хищника, меняющие друг друга вгрызаются в несчастную землю. Один хищник исчез, появился другой. Другой хищник уйдет, жди опять первого. Но не выдержать русской земле в подобных условиях.
  Быть рабами надоело,
  Даже непорочными.
  Это дьявольское дело
  Под канаву сточную.
  Мы давно перепотели
  За грехи наличностью.
  А теперь стремимся к цели
  Быть всего лишь личностью.
  Скоро возьмется за вилы Славянов.
  
  ***
  Следующая оклейка подвала иконами прошла благополучно для Ивана Ивановича. Точно товарищ начальник впал в детство. Иванович радуется. Девочки (то есть женская половина издательства) прыгают, каждая готова отдаться в такой лепоте, а Марина Михайловна, она отдается. Бедненький товарищ начальник! Несчастненький Иван Иванович! Жизнь за Россию! Здоровье за православие! А что осталось, так на алтарь! Не может быть сукой Марина Михайловна, она возлюбила ближнего своего, она надела крестик до пуза (чуть меньше, чем у Ивана Ивановича). Она не сука, но человек. Так и должен поступать человек, как поступает Марина Михайловна.
  Зря это про блуд высказался товарищ Славянов. Сам Иисус не брезговал блудницами. Сам великий учитель не отвергал блудливое тело, но сохранял для господа блудливую душу. Опять же (из непроверенных источников) не дяденька Калигула, а Иисус изобрел групповуху. С другой стороны, тело человека оно ничто. Разве не понимаете, тело не имеет никакого значения. Ибо тело есть временное пристанище человека. Так учит Иисус, и так учит церковь. Поэтому без обид, если тело церковника жирное, мерзкое, скотоподобное. Всего лишь временное пристанище данное тело, в котором живет Иисус. Может боженьке нравится данное тело. Побольше жира, побольше грязи, побольше всего. Думаю, очень нравится. Иначе бы тело церковника было тощее, костлявое, в чем душа держится. Но где вы видели тощее тело? По крайней мере, в церкви не видели. То есть в нашей православной церкви. В других местах может и попадается иногда, но в нашей церкви не попадается, нет, не ищите.
  Правильно все устроил Христос, очень правильно, слезы от умиления текут по толстым щечкам Ивана Ивановича. А тут еще недобитый Славянов. Глазки сверкнули, ротик открыл, из ротика падают во все стороны то лягушки, то жабы. Давайте обратимся к славянскому прошлому! Давайте будем действовать как наши славные братья-славяне. Ибо братья-славяне не разбрасывались собой в блудилищах! Никакого православия у славян! Люблю это дерево, люблю этот камешек, люблю эту тучку и тот ручеек. Братья-славяне обходились без православия и прочих жидовских штучек. Братья-славяне не просто изображали любовь. Неужели не ясно, что означает любовь в мире зла и позора? Любовь означает любовь. Чтобы во что-то верить, необходимо любить. А как обойтись без любви, если вера возникла из воздуха и представляет собой сплошную гадость и глупость? Повторяю, насколько красивое дерево, настолько мерзкая церковь. Еще раз повторяю, насколько правильный камешек, настолько подлость вошла в любой храм. Захотелось прочувствовать бога, взгляните на ручеек или тучку. В храме нет, не может быть бога. Богу тесно под вашими тесными сводами, созданными человеческим тщеславием. Бог находится под открытыми небесами, то ли в ручейке, то ли на тучке. Под закрытыми небесами, то есть в церкви, находится блуд. Под закрытыми небесами прячутся человечки от бога. Они же блудят. И чего стоит твой разговор с богом, когда вокруг расплескалась подобная мерзость.
  Очень настырный товарищ Славянов:
  - Мы произошли от природы!
  Приволок ободранный кустик и водрузил на окно:
  - Природа наш бог!
  Как проходит мимо окна, так поклонится кустику:
  - Да прости меня, бог!
  И надо бы выбросить кустик, да христианское долготерпение не позволяет решительных поступков со стороны Ивана Ивановича. Ну, ладно, пускай, я не трону твой кустик, а ты не трогай святые иконы. Все-таки мы, христиане, терпим ваших язычников, и ты иконы мои потерпи какое-то время. Баш на баш, два храма в одном. Это храм Иисуса, а это храм кустика.
  Возмущается Марина Михайловна:
  - Пора разобраться.
  Но храм славянизма еще на окне. Вот повезло славянскому кустику, и как это с ним разобраться? Хотя по большому счету дело вовсе не в кустике. Ежу понятно, через кустик дьявольское антибожественное заблуждение под названием "славянизм" проникает в нашу среду, в нашу культуру. Вместо культуры поганый твой славянизм. А еще обманутые братья-славяне. Братьев и так довольно обманывали, что при случае не забывает артист Славянов. Слишком добрые братья, слишком человечные, слишком простые, вот их и обманывали всякие религиозные (читай, православные) потрохи. Набежала сволочь, навалились жиды, во главе раскрученный маромой Иисус. Мало что ли жидовской землицы? Подавайте славянскую землю!
  Иван Иванович долготерпеливый товарищ:
  - Не правда, Иисус нееврей.
  Иван Иванович с христианским терпением готов разъяснять и день, и четыре, и двадцать, что Иисус нееврей. Даже слово такое употребил в своем лексиконе. Раньше "жид", "жидовская морда", "уроды пархатые". Теперь "евреи" и "неевреи". Христианская терпимость обязывает, то есть ко всем народам обязывает относиться с большим уважением. Коммуняги придумали антисемитизм и уничтожили тем самым терпимость. До коммунизма Иисус имел право оставаться евреем, даже пархатым жидом. Но после коммунизма иное направление взяла церковь. Слишком достала коммунистическая национальная политика. Каждый товарищ в бывшем советском государстве уверен, что все коммунисты - жиды. Неужели теперь православие будет косить под жидов? Конечно же, будет. Так считает Славянов, но так не считает Иванович.
  Сколько раз повторять, что Иванович столп православия. Его терпимость опять-таки столп. Если поддерживать православие как начало нашей России, то само по себе исчезает еврейство на русской земле, а Иисус на все сто нееврей. Но если поддерживать православие с точки зрения книжников и всяких поганых писак, то окажется из жидов православие, и Иисус это только еврей из самой позорной параши. Вот тогда погибла Россия.
  Иван Иванович понимает, как оказался в дерьме коммунизм. Всех евреев не уничтожили, и жидомассонские корни сыграли решающую политическую роль для гибели коммунистического государства. Если корни жидомассонские, то со временем падает вера и не жилец коммунизм. Это для дебилизированных народов жилец. Дебилизированные народы не понимают разлагающее влияние мирового еврейства на русскую культуру и ненависть всего русского ко всему еврейскому, в том числе и к еврейской вторичной культуре. Но чуть приподнимается культура, чуть возвышается, чуть сбрасывает дебильный балласт, и первый ее шаг отказаться от мирового еврейства.
  Вот где задумался товарищ Иванович. Как бы чего не вышло теперь с православием. С коммунизмом вышло, и с православием может получиться та же история. Сегодня культура почти на нуле, сегодня народец тупой, сегодня проглотят еврейского Иисуса, но завтра... Вот именно, завтра его не проглотят. Нам нужен другой Иисус, нам нужен наш нееврейский. То есть, чтобы был Иисус православный. Если доказать нееврейское происхождение Иисуса, то дело сделано до конца. А доказать можно что угодно и как угодно, кончаем базар, и смело за дело.
  Впрочем, Славянов особенная статья в длинной цепи доказательств. Ибо Славянов со своим завонявшимся славянизмом есть первый камень на пути православия. Для него Иисус только жид и не больше. Иван Иванович втолковывает придурку про Индию. Мол, существует некая страна Индия, откуда вышли правильные народы, в том числе русский народ и товарищ по имени Иисус, которого знают под именем бога. А еще чего втолковывает придурку Иванович? Я твой начальник, ты должен слушать и слушаться. Но Славянов, но этот козел не слушает про ту самую Индию. Мы все какие-то выходцы! Только не приписывайте Иисуса к славянам. Сколько раз повторять, если славяне вышли из Индии, это не значит, что каждый жидяра вышел оттуда. Трудно с артистом Славяновым. Не направляется по божественному пути товарищ артист. А ты за него в ответе, потому что ты русский, и он еще не совсем потерянный человек, если он русский.
  Хотя приятная мысль, может Славянов вообще из другой нации? Видите ли, дорогие мои, на русской земле существуют всякие нации, в том числе и евреи. Хотя о чем это я? Не является Славянов евреем. Это жид от и до, и точка. Сашечка не ошибался, черт подери! Сашечка востроглазенький, видит насквозь твою суть. Его журналистская работа такая, чтобы видеть насквозь. Правильно оценил Славянова Сашечка.
  Иван Иванович само терпение:
  - Очень прошу не прикасаться к святыням.
  Что весьма гармонирует с мерзкими выходками артиста Славянова:
  - Ты в ответе перед опозоренной нашей Россией.
  Глупая артистическая душонка, что она против многотерпеливого и христианнейшего Ивановича? Чувствую, она ничто. Упивается собственной дурью артист Славянов, замкнулся в собственном хамстве, наехала спесь через край. На деле непонимание русской души, это раз. Отступничество от истоков русской души, это два. Борьба против всего русского и в первую очередь против русской культуры, это три, четыре и пять. А еще антикультура братьев-славян. Да кто такие братья-славяне? Их не было никогда, их выдумали, вроде Иванушки-дурачка, бабы-яги и Кощея-бессмертного. Черт подери, что их выдумали, не понимает позорный клоун Славянов.
  - Да ты маромой, - вполне разумный вывод Ивана Иванович.
  - Сам маромой, - худшее злобствование Славянова.
  Никогда не существовало братьев-славян. Иван Иванович получил факты из компетентных источников, что не существовало. Повторяю, сегодня православие есть компетентный источник. В несколько недель православие доказывает, никогда не существовало человекообразной обезьяны. Всегда существовал человек, созданный господом нашим, и человек этот Адам, а жена его Ева, созданная из Адамова ребра. Вот что доказывает православие и что обсуждению не подлежит, потому что есть истина. Опять повторяю, православие у нас верное и доказательства его верные. Если не было обезьяны, кто докажет, что были братья-славяне. Дайте срок, и всякий нормальный (то есть верующий) товарищ докажет, их не было.
  Еще вопрос о вере народа в дурацкие сказочки. Русский народ за сказочки, русский народ очень сказочкам верит. На то он русский народ, чтобы любить, чтобы верить не только в господа нашего, но попутно во всякую лабуду, кликушество, знахарство и бабок. Из той же категории сказочки. Например, сказочка про обезьяну. Как приятно, что роду человеческому пятнадцать миллионов лет! Эти миллионы непредставляемая прорва. Что человеческая жизнь против миллионов? Против нескольких тысяч она кое-что, но против миллионов такая букашка, что вдуматься страшно и очень приятно. Как только упоминаю про жалкие тысячи, человек задремал. Как только выдергиваю миллионы, человек бодрый, веселый и зверский. Вот именно, зверский. Предки его звери, в основе его зверство, и дорога у него одна, которая опять-таки зверство. Так приятное сочетаешь с полезным. Дремать не приходится, авторитетов никаких, церковь в параше. Что мне тысячелетняя церковь и Исусик в две тысячи лет, если за спиной миллионы?
  Сие не подходит Ивану Ивановичу:
  - Назови мне разницу между пальцами.
  Зато Славянову очень подходит:
  - Засунь себе пальцы, знаешь куда.
  Но Ивановича не запугать:
  - Ха-ха-ха!
  Дикий смех только начало долгой и кропотливой работы над извращенной душонкой того же придурка. Вот ты и прокололся, мой ласковый, вот и доказал собственную некомпетентность в принципиальном вопросе. Ты ничего не знаешь про пальцы, просто ничего не знаешь, черт подери! У тебя размягчение мозга, у тебя водянка души, у тебя мыслительная оболочка навыворот, а интеллект все равно вонючая жопа. Я повторяю опять, ха-ха-ха. Это не смех, не издевательство, но приговор. Два или три пальца сыграли в русской истории основополагающую роль. Разница в один палец, собственно говоря, и построила Русь. Не какие-то братья-славяне, не вопиющий твой славянизм, но один палец русского человека, который от русского бога.
  Ничуть не легче. Не соглашается тупорылый Славянов. О чем мы там говорили? Бог создал человека одним пальцем непосредственно в виде Адама. В дальнейшем Адам разделился на две особи, на Адама и Еву. В дальнейшем Адам и Ева наплодили детей, нажравшись наркотических яблочек. В дальнейшем дети Адама и Евы наплодили еще каких-то детей. И это неправда. На определенном этапе, то есть через два или три поколения дети Адама и Евы должны были деградировать и превратиться в обыкновенную обезьяну. Закон природы, опять черт. Родственные связи без притока свежей крови приводят к деградации. Пример закона - мировое еврейство. Закопавшиеся в родственных связях товарищи евреи деградировали и теперь уступают в сотни и тысячи раз обыкновенному славянину, то есть русскому человеку. Что доказывает опять же простую истину, что произошло человечество от многочисленной популяции братьев славян, а многочисленная популяция братьев-славян произошла от многочисленной популяции обыкновенных микробов. А многочисленная популяция обыкновенных микробов к нам залетела из космоса. И засунь себе, знаешь куда бесполезный, бессмысленный палец.
  Повторяю, не соглашается товарищ Славянов с непосредственным начальником Иваном Ивановичем. С этими тупорылыми потрохами (подразумевается товарищ Славянов) голова набекрень. Если бы тупорылые человечки вели себя хорошо и не вмешивались в русскую жизнь, тогда без претензий. Что ты знаешь про жизнь, которая русская? Видит бог, ничего не знает товарищ Славянов, но можно исправить подобную тупость, можно простить. Послушаем правильного высокоразвитого товарища, и отойдут в никуда славянские бредни. Пусть сосредоточатся все силы твоего ничтожного интеллекта на палец, вот именно здесь, откуда русская жизнь. И не забывайся, грешная тварь, что еще за смешки? Что ты себе позволяешь? Очень зря позволяешь. Можно сказать, взбеленился товарищ Иванович. Не уважаю визжащих, паясничающих, козлодойствующих славянчиков. Не уважаю и не люблю. От них никакой пользы, только кусочек дерьма и не больше.
  Иван Иванович на коне:
  - Помолись священным иконам.
  Славянов в грязи:
  - Да я подтереться хотел твоей святостью.
  Глупый мальчишка Славянов. Просто глупый пачкун и позорное чмо. В его возрасте так не полагается. Идолище поганое сброшено. Никакого идолища нет. Сегодня в России строится церковь. И не отдельная церковь, как храм, но всеобщая русская церковь, как культурное жилище всеобщего и самого праведного бога. Теперь понятно, Иисус это русский товарищ. Он родился в России и уже из России попал на потеху жидам. Судьба, бог, предначертание, не знаю там что. Иисус искал себе муки. Чего искал, то отыскал Иисус. Самый грязный народ, самый развратный разврат, самое рабское рабство и самую подлую пакость. Вот она правда про нашего бога. Так полагалось, чтобы сначала искал, а затем отыскал Иисус. Поди туда не знаю куда, выстрадай то не ведаю что. Вот и пошел Иисус (узнается русский характер), вот и выстрадал. Чертовы маромои ему устроили кровавую баню.
  Славянов не вылезает из грязи:
  - Убери своего идола.
  И это неправильный путь, если верить Ивану Ивановичу:
  - Нет больше идолов.
  Однако неправильный путь вывел из равновесия христианина и величайшего человека своей современности, то есть Ивановича. Не понимаю, какого черта, но только не может стерпеть величайшей души человек всяких маленьких грязненьких вошек:
  - Опомнись, подлый ублюдок!
  Вот и поехало, вот не стерпел. Ну и ответная реакция со стороны маленьких грязненьких вошек типа Славянов:
  - Это я-то ублюдок?
  - Да, это ты.
  - А сам, знаешь кто?
  И ушаты самой отборнейшей грязи.
  
  ***
  - Просто праздник, - Мохнатенькой Леночке Громовой такое дело понравилось.
  Нет, не подумайте, Леночка не сплетница, но поскольку у нее надуло повыше пупка, ей необходимы веселые развлечения и праздничное настроение. Наша культура всегда настроение. Света много, блеска много, стихия на весь экран и мелодраматический сериал без конца. Хочешь тысячу серий, хочешь две, хочешь весь миллион. С надутым животиком культура не обижает, а здорово успокаивает. Еще не догадался, какого черта, но чертовски довольная Леночка.
  Это большой плюс, что мы можем поговорить о православии. Сегодня Россия чуть ли не в полном составе рассуждает о православии. В девяносто третьем году православие вытеснило загрязнение окружающей среды и хищническое надругательство над природой. Зеленые в большой жопе. Они подсовывали нам природу, чтобы Россия попалась на ихний крючок. Но сегодня какая природа? Наша Россия не ваша Америка. В вашей Америке хрен вареный и морда клочьями. В нашей России еще существует природа. По крайней мере, в девяносто третьем году она существует. Сколько не вырубали, загрязняли и уничтожали, все равно под окнами наша природа.
  Нет, проблемы с природой оставим лет на пятнадцать и больше. Сегодня девяносто третий год, сегодня у нас православие. И Леночка согласилась. В девяносто первом году революция, в девяносто втором проституция, в девяносто третьем ядерный симбиоз того и другого. Никому не нравится симбиоз, но Леночка согласилась. Если упущена революция в девяносто первом году, то не думайте о революции в девяносто втором. Если не самой культурной оказалась Россия в девяносто втором году, то забудем о культуре после нового девяносто третьего года. Если не нацепил крестик в год православия... Ах, опять довольная Леночка. Люблю крестик! Обожаю его! Вот именно пора нацепить его на пупок и много ниже, где ему самое место.
  Вот мы и поговорили про православие. Товарищ Громов как наблюдатель со стороны. Библию не читал, не читаю, не хочется. Говорят, суперкнига. Мне по барабану, что она супер. Все ваши супер, если честно признаться, они слишком дутые и надутые. Если бы просто книга. Берешь книгу, которая "просто книга", ничего про нее не разведал заранее, просто берешь. Никакой надежды на великие истины. Так - развлекаловка. Можно добавить, на сон грядущий. Сам не заметил, как вошли в тебя книжные истины. То есть ты не заметил, а они внутри. Вот это книга! Это я понимаю! И хрен с вашей библией (пишется с маленькой буквы).
  Или чего-то не то? Мы говорили про супер. В супере каждая строчка, что мед, каждое слово, что пуля. Пуля попадает в мед, и ты сотрясаешься. Ничего подобного никогда не было, никогда не будет. Мир человеков во тьме до единственной книги, которая супер. Но теперь рассеялась тьма, теперь супер. Церковники предложили выбросить остальные книги. Ибо остальные книги захламляют рассудок обыкновенного человека. Не нужен тебе Толстой. Зачем тебе Пушкин? К чертям Гоголя. Сие хлам. Церковники, как умнейшие из человеков и самые близкие господу своему, они понимают что хлам. Толстой не господь бог. Тем боле Пушкин. Тем более Гоголь. Сие гордецы, обуянные грехами гордыни. Поэтому слушай сюда церковь.
  Лапушка Громов веселится, и Леночка Громова не грустит. Дурацкая по большому счету религия, недоделанное до конца православие. Ну, кто подсядет на столь явный наркотик? Библия, супер, одна истина, бог, райские кущи, культура попов, жирное брюхо и всякое прочее. Никто не подсядет. В школе нас обучали ближе к природе. Природа и человек из одной связки. Но человек только младшая грань, а природа на все сто она старшая. Природа произвела человека, природа его кормит и охраняет, человек ничто без природы. Ничего не попишешь, так оно есть. Не будет природы, не будет и человека. Это человек возомнил, что будет, что обойдется он без природы. А я утверждаю, не обойдется. Вопрос не принципиальный, все-таки природа в наличии, на мой век хватит. Но не будет природы, никакое вселенское божество не спасет человека.
  Вот откуда антирелигиозный сиропчик на мельнице зеленых. Выкинули бога, зачеркнули православие, думаем о травинках или букашках. Правильный сиропчик, верный подход. Отдаю все деньги букашкам, не выстраиваю никаких храмов, не занимаюсь херней. Или снова не так? Или так не получится? Ишь чего учудила антисемитская морда! Православие не херня. Православие как источник для воровства. Здесь не твое воровство. Тебе маленькому никто не отдаст не то чтобы рублик, но крохотную копеечку. Тебя маленького никто не допустит до самой отстойной кормушки. Для тебя маленького разве что пуля в висок, а висок из плоти и крови вместо их православного меда.
  Так что заткнитесь, волки позорные, и не шелесте ушами. Православие вместо коммунизма. Похоронили коммунизм, но возродилось, мать его, православие. За народные (то есть твои и мои) денежки оно возродилось. Ты думал, за коммунистические денежки, а оно за твои и мои. Коммунистические денежки давно расфасованы у коммунистов по сундукам. Зато твои и мои денежки еще не все высосаны. А высасывать необходимо. Денежки любят движение, отнюдь не лежание в сундуках. Если бы любили лежать денежки, тогда еще ничего. Но денежки умирают, если не двигаются. Им необходимо двигаться, в этом вся соль. Я люблю денежки, ты любишь денежки, он любит денежки. Но русский товарищ схватил свои денежки, спрятал и любит. Это большая подлость с его стороны. Будь русским товарищем хоть по самые яйца, люби как русский товарищ, однако отдай свои денежки.
  Здесь мы единодушны с Мохнатенькой Леночкой Громовой.
  - Ненасытная церковь, - говорит Леночка.
  - Воровская религия, - ее следующая мысль.
  - Россию так легко обмануть, - снова она.
  - Раз легко, то обманут, - грех противостоять потоку следующих вполне обоснованных мыслей.
  Дальше можно и посмеяться. Не плакать же нам. Слишком частые слезы расстраивают животик. Расстройство животика сулит ущемление плода, или еще какую гадость. Ущемление плода не лучший выход из положения. Мы не спасаем церковь, мы не фанатики и чудаки, мы не верим во всю эту лажу. Только в ребеночка верим, оченно верим в ребеночка. Ну, какого черта нам ущемленный животик?
  
  ***
  С Иваном Ивановичем творилось что-то неладное. Он прекратил пить. То бишь простите, он на какое-то время бросил лечиться. Каждый день трезвый Иванович, каждый день смотрит на мир ясным соколом, каждый день без лекарства. И так две недели подряд. Вы представляете, целых две недели? Я не представляю, опять черт. Неужели христианство подействовало? Неужели православие имеет силу куда большую, чем оно кажется со стороны? Думаю, что христианство и православие в едином лице имеют подобную силу. Против фактов нет других фактов. Перед нами сформировавшийся поэт и совершенно новый Иванович.
  Хотя лучше бы старый Иванович. Лапушка Громов свыкся со старым Ивановичем. Слезы всегда одинаковые. Шутки всегда одинаковые. Лекарство всегда одинаковое. Или снова ошибочка вышла? Лекарство бывает и разное, разве что не разбирается в этом лекарстве лапушка Громов. Да ты на этикетку взгляни! Да чего мне глядеть? Этикетка как этикетка. Да ты на бутылку тогда! Да чего мне бутылка? Ничего в ней особенного. Вот это и называется старый Иванович. Покуда не выпил лекарство, ругается и свирепеет товарищ начальник. А только выпил лекарство, никакой ругани, одни вздохи да слезы.
  Делайте, что захотелось после лекарства с Ивановичем:
  - Прекрасный парнишка Славянов.
  Иванович в слезы:
  - Чертовски прекрасный.
  Можно похлопать по жирному плечику:
  - Достойный товарищ Славянов, великий артист.
  И он к тебе лучше любой цыпочки:
  - Достойный, мама моя, ох великий!
  А без лекарства не получается, твою мать. Свирепеет Иван Иванович. Все у него слабаки, все бездельники или развратная кость. Не жди хорошей работы от эдакой шоблы, только подлянки, чтобы изгадить русскую землю. Разве так можно? Спрашиваю, кто разрешил обращаться подобным образом с настоящим поэтом? Если это не подлость, так оно гнусность. Поэт способен обидеться по тонкости поэтической натуры, затосковать, умереть. Без лекарства не выносит подобную борзость поэт и особенно не выносит некую мерзкую славянистскую морду:
  - Прекрасный то он прекрасный, товарищ Славянов, да и дурак, каких не бывает.
  Это самое легкое варево, что получается без лекарства. В остальных случаях получается куда тяжелее:
  - Блях-тара-рах!
  Ну и так далее, что-то в очень культурном стиле, который сегодня более или менее разрешенное явление. Академики доказали, что значит культурный стиль, вот и культурничает Иванович. Я не хуже других! Я свободный и честный товарищ! А еще благодетель русской земли, ее папа и мама. Последнее слово выглядит особенно хорошо. Представили маму с усами в затраханной маечке. Такая "мама" чертовски нужна для России.
  - Славянов не Александр Борисович, - есть попытка поправить поэта.
  - А кто такой Александр Борисович? - шевелит усами поэт в трезвом виде.
  После лекарственной утряски какой-то на себя непохожий Иванович. Не человек, но одна видимость. Вижу якобы человека, но не ощущаю его. Слушаю якобы человека, но почему-то не слышу. И опять неприятная мысль, вроде бы нет человека.
  Хочется добавить, зачем? Если точнее, зачем так уродоваться? Православие для православных товарищей, а Славянов наш парень. Только не надо грязных намеков. Некто Александр Борисович далеко в прошлом. Его имя находится под запретом. Захотелось разбесить товарища директора, и ты добился своего. Прошлое, как уже говорилось, далеко позади. Ненаши парни там затерялись надолго. Того не существует, что в прошлом. Сколько раз повторять для больных и дебилов, не вороши прошлое, не залезай в прошлое, не копайся в грязных пеленках. Ничего не существует до сегодняшнего дня. А православие существует. Церковь там, церковь сям, церковь отбрасывает вполне реальную тень на русскую землю. Очень хочется, но не прогнать и не выдавить церковь. Она существует, как существует товарищ Славянов.
  Вот тебе два существительных, возлюби оба. Ничего нет проще и поучительнее, чем взаимоисключающая любовь. Славянов - хорошо, и церковь - хорошо. Кто сказал, что взаимоисключающая любовь не уживается в любом варианте? По крайней мере, я этого не говорил. В России всякое уживается. Дураки с умными, подлецы с честными, воровство с благородством, а скромность с развратом. Я никого не обидел, Россия не то чтобы выживающая, но уживающаяся земля. Тигры бродят среди собак, козлы не истязают волков, а лисица с курицей сели поиграть в домино. Да какому православию такое приснилось? Чувствую, что никакому. Но это не ваш шизонувшийся рай, это наша Россия.
  Так почему не ужиться Славянову на алтаре господа нашего? Никто его не зарежет, никто его не унизит. Сама церковь готова унизиться, если ты принесешь денежки. Церковь образца девяносто третьего года не есть церковь образца девяносто четвертого, девяносто пятого, девяносто шестого и прочих годов. Чем дальше считаю, тем омерзительнее, продажнее и ублюдочнее церковь. Так и должно быть. Год церковников только один. Остальные годы есть годы коррупции, жирных буржуев, воров и продажных девок, которые несколько отодвинули в сторону церковь. А в девяносто третьем году еще такие милашечки эти церковники.
  Короче, я умилился. Иван Иванович не лечится ради своего православия. Можно не любить православие, но две недели без лекарственной дозы чуть ли не высочайший подвиг для Ивана Ивановича. Тем более, что товарищ - поэт. Сегодня доказано, что поэт ни в жисть не проживет без лекарства. На кашке да на колбаске опять же поэт превратиться в обычную пакость. Дух поэта или его душа не реагирует на обыкновенную питательную материю, или на кашку и на колбаску. Материя опять же ничто для поэта. Только дух, только душа, только возможность взорваться. Да какого черта взорваться? Не представляю, какого черта взорваться. Но душа и есть этот черт, не способный творить без лекарства.
  Дальше проще. Заболевший поэт, умирающий поэт, исчезающий поэт. Церковь немного перестаралась. Могу уточнить, православие перепутало палку и ударило вышеупомянутой палкой, чего бы не следовало делать ни под каким соусом. Поэту не нужна палка. Теперь разрешите поэту лекарство! А то грехи, грехи и грехи. Поэт отправляется в бой, его миссия унизительная и изнурительная, от него потребовали половину вселенной, может и всю вселенную до последнего атома. Нет, обязана церковь скостить запрет на лекарство.
  Или прежняя песенка:
  - Ненавижу предателей русской земли!
  Песенка с обвисшими усами:
  - Ненавижу отколовшихся от праведной веры!
  Песенка сквозь мертвые губы:
  - Убью нехристя!
  И ничего не произошло. Никакой поэзии, никакой потрясающей и вдохновляющей формы, ноль чистой души против капища грязи и мрази. Не выпил лекарство, и ушла далеко-далеко чистота. Я ужасаюсь, я вырождаюсь, я в другом измерении, я непоэт. Как же так "непоэт". Это президент на время, а поэт навсегда. Единожды доказал, что поэт, теперь навсегда. Поэзия не публичная девка. Поэзия не приходит, когда захочется, и не уходит по собственной прихоти. Может у Славянова это девка. Славянов вообще удалец до всяческой ерунды, но он паршивый артистишка, не больше того. Шлялся по кабачкам, подпевал толстосумам, лицедействовал за грошик и половинку его. Славянов еще этот фрукт. Гонореестый мальчик, мужичонка из самых позорных и мусорных. Но поэт не есть фрукт. Поэт есть призвание высочайшей на свете души. Тебе поручила Россия! Ты поставлен господом богом! В тебе божественный дар! Иван Иванович не отрицает, что внутри его дар, тем более, что божественный. Но тошно, но как-то не то и не так без лекарства.
  - Я подобрал дурака на панели, - в который раз про Словянова.
  - Дурак подыхал со своим славянизмом, - и снова не новость.
  - Я предложил дураку настоящее дело, - а это уже интереснее.
  - Но он отказался, - и можно харкнуться на стол, если во рту обгоревший окурок.
  Но никаких "если". Окурок точно во рту. Иван Иванович в харч, а стол грязный и смрадный. Сюда бы врача. Оно так просто по желчи и гною прописывать для поэта лекарство.
  
  ***
  Обычный рабочий день. Обычный сумрак в подвале. Обычная творческая лепота. Грех не воспользоваться обстановкой, не выключить свои мысли, не обратиться к естественным чувствам. Что такое естественные чувства? Это прозаический сон на рабочем месте. Задумался, обратился, пришли чувства. Или снова не так? Или что-то мешает чувствовать на повышенных оборотах? Почему это лопнула творческая лепота? И ворвался Славянов.
  Сумасшедший какой-то товарищ, с перекошенной мордой. В подвале его обсуждали и заклеймили, а он не мог подождать, пока клеймо высохнет и исчезнет. Слушайте, ребята! Не попадитесь, ребята! У вашего Ивановича крыша пошла кувырком! Почему крыша? Никто не понимает, почему она кувырком? И где эта крыша? Опять не понимает никто. Сотрудники издательства, что располагается в Доме-с-колоннами, не производят строительные работы, мы за культуру. Пускай сегодняшняя культура всего-навсего вчерашнее православие, но и среди вчерашнего православия можно кое-чему научиться. Или уже надоело учиться? Плюется, рычит, скорчил морду Славянов. В вашей культуре не наша культура, но ваша культура. Знаю, чем вы тут занимаетесь, и как оно мерзко и подло.
  Вот и я говорю, творческая лепота пошла на убыль. Славянов с трудом перевел дух. Еще недавно несколько энтузиастов собрались вместе, чтобы переделать русскую землю. Многие придурки до них переделывали русскую землю, но это совершенно нетипичный случай. Товарищи энтузиасты мечтали об обновленной русской земле для одних только русских товарищей. Неужели еще не дошло? Мы могли получить в свое безраздельное пользование культуру русской земли. То есть культуру без исключения. Но ничего не получили. Крыша помешала. Дурацкая крыша против нашей постройки всего чистого, всего русского, всего настоящего. Не вовремя поползла эта крыша. Следовало ей потерпеть, ну еще пару годиков, может сезон, чтобы славянское дело выросло и окрепло, и задавило жидовское дело, перекрестившее нашу Россию.
  Славянов вытащил из кармана крестик:
  - Вот ответ произволу.
  Славянов обхаркал крестик:
  - Так будет всегда.
  Славянов бросил обхарканную фитюльку и растоптал:
  - Так будет со всей христианнейшей сволочью.
  Что там на следующем этапе? Да ничего, то есть совсем ничего особенного. Выразился Славянов, как истинный патриот русской земли, и на душе полегчало. Не надо нам фетишей или крестиков. Русская культура не суть фетиш, тем более крестик. Уважаем культуру за то, что она культура, тем более русская, а ни за какой такой крестик. Славяне всегда уважали достойную землю и презирали всякие крестики. Если бы русские товарищи слушались братьев-славян... Брось, харкни, растопчи крестик! Если бы русские не поддавались на крестики... Но они поддаются на крестики. Любопытство что ли заело? А раз поддаются товарищи русские, так их презирает Славянов.
  И что за Россия такая?
  - Не может быть, - Иванович в панике.
  - И ты это сделал? - у Марины Михайловны натуральный столбняк.
  - Что такое я сделал? - сама невинность Славянов.
  Вы думали, только лапушка Громов сама невинность в подвале (то есть в издательстве) Дома-с-колоннами, но Славянов невиннее лапушки. Только славяне так делают, что ничего не делают. Мы невинностью не разбрасываемся, мы невинность не обижаем. Если чего получилось на славяно-русской земле, значит, есть кто-то, кто виноват. То есть сам виноват, что славянам здесь хорошо, а тебе гадко и подло. Ибо только славяне умеют так разбираться с врагами, чтобы было гадко и подло. В этом более чем уверен Славянов. Не был бы уверен, не зачем пакостить пол. Все-таки пол убирала уборщица из Дома-с-колоннами за отдельную плату из кармана Ивана Ивановича. А чем занимаются братья-славяне? В президентском кресле их вроде бы нет, и в правительстве то же. Артисты (за редким исключением), буржуи, воры и прочая сволочь ни в коей мере братья-славяне. Остается только уборщица, которая убирала пол. Ее внешность очень смахивает на внешность правильной славянки. Ну и мировоззрение вроде из правильных, крест на груди не просматривается. Не стоило пакостить пол. Но уверен в своей правоте великий боец за славянство.
  - И это ты? - нашел столбняк на Ивана Ивановича.
  - Кто же еще? - чертовски серьезный товарищ Славянов.
  - И у тебя нога не отсохла? - состроила страшные глазки Марина Михайловна.
  - Какого черта отсохла? - и снова Славянов.
  О чем вы опять говорите, товарищи? Ваш крестик только дешевая побрякушка. Славянская идея не выражается в крестиках, а славянская культура вовсе не здесь. За окном снег, вот там найдете идею. За дверью холод, опять же культура во всей ее красоте. Славянов пришел из мира славянской культуры, из мира славянской идеи. Славянов принес сюда весь Петербург. Вы понимаете, что оно означает "весь" и еще "Петербург"? Нет, не понимаете. Ваши крестики только крестики. А за дверью лежит Петербург, и за окном Петербург. Это не больно, но продажному дурику, продавшему за крестик Россию, все равно не понять. Если продался за крестик, к тебе не придет Петербург, даже если Славянов его (то есть Петербург) принесет на славянских носилках. Зато крестик придет, потому что для крестика самое время.
  Пауза затягивается.
  - Хорошие мы ребята, - а это лапушка Громов.
  За десять миль узнаю товарища лапушку. Только вышеупомянутый товарищ так осторожно спрятал крестик под стол. То есть прикрыл его корпусом, подтолкнул лапкой и спрятал. А где крестик? Никто не видел, никто не заметил, не было крестика. Хорошая идея, может, и не было ничего, может, с трезвых очей показалось? Ну, конечно же, показалось. Совершенно идеальный момент. Какой еще гад позарится на так называемую культуру России, на символ веры, на само православие? Русская земля не рожала подобного гада и не родит никогда. Даже маромойская земля не рожала. Даже жидовская... Такого не может быть потому что не может быть. А раз не может, значит, не может, и баста.
  Первой из шока вышла Марина Михайловна:
  - А не сгонять ли кое-куда?
  Иван Иванович еще не вышел из шока:
  - Ну, не стоит. Ну, как-нибудь в другой раз.
  Не сдается Марина Михайловна:
  - Сегодня самый тот раз, и лапушка подтвердит.
  А что лапушка:
  - Оно пожалуй, оно можно.
  Да ты не ломайся, наш поэтический гений. Православие твое не убудет. Православие твое на семи столпах. Первый столп - глупость. Следующий столп - пустота. Под номером три - клубничка с малинкой. Номер четыре - неугомонный русский характер. Пятый столп - поддержка правительства и президента. Шестой - год сегодня такой, сами вспомнили, девяносто третий. Наконец - деньги. Есть у этого православия деньги, ни за что не сломается и не сдастся к чертям православие. На семи столпах стоится крепче крепкого и яростней яростного. А ты подумал, мой маленький, что сломается православие, и отменил между прочим лекарство. То есть ты поставил не на первое место лекарство. А надо, чтобы стояло на первом, то есть на правильном месте лекарство.
  Иван Иванович на мизинчик от шока:
  - Ну ладно, ну хорошо.
  Мы и не сомневались. Своего добьется Марина Михайловна.
  
  ***
  Хорошие ребята, но идейные. Если бы просто хорошие ребята. В девяносто третьем году осатанела от идей наша дорогая Россия. Как говорится, результат отрицательный, хотя на деле идеи кажутся больше обломками, нежели чем-то целостным и привлекающим внимание. Какое такое внимание? Сам не понимаю какое. Вот про обломки я понимаю. На Невском проспекте сплошные обломки. После снега грязь, а после грязи еще большая грязь. Снег прошел, и осталось то самое, которое после снега. Лучше бы не оставалось вообще ничего. А кто тебя спрашивает? Невский проспект всегда грязь. Лицо города, культура города, грязь города.
  Или ты мечтал о другом городе? Впрочем, мечты больше светлые нежели они грязные. Ублюдок мечтает, мерзавец мечтает, скотина мечтает. Даже президент не без греха, он мечтает. Не очень верится, что в одной команде вышеперечисленные товарищи и президент. Но вопрос остается. Здравствуйте, товарищ президент. Как ваше здоровье? Что с вами случилось? Может, водочки на посошок? Может, сплясать под гармошку? Ах, не хочется что-то. Сидит президент и мечтает.
  Поэтому на следующем этапе представляем нечто фантастическое и невероятное, русский человек не мечтает. Постойте, как это он не мечтает? Ежу понятно, русский родился в грязи, но русский не может иначе. Жизнь его грязная, зато мечта светлая. Чем более грязная жизнь, тем более светлая мечта. Разрыв не уменьшается между светом и грязью, но увеличивается. Историки лапушки Громова про это опять умолчали. По зарубежным меркам вообще не стыкуется русский характер с какой-нибудь правильной схемой. А история лапушки Громова переведена на многие языки. Снова зачем? Видимо такие правила для истории, чтобы переводилась куда-то она, а языки разные. И люди, владеющие разными языками, они разные. Могут не разобраться в тонкостях русской души, книгу захлопнуть, затосковать. А история лапушки Громова для людей всего мира.
  Черт подери, сколько темных пятен в моей истории. На этот раз не говорю про "грязные" пятна, но ограничился тьмой и невежеством массы. Почему не раскрыть до конца этот грохнутый характер лапушки Громова? Гром грохочет... А надо ли раскрывать какой-то характер? Вот в чем вопрос, что надо или чего не надо. Конец самой запутанной истории всегда истина. Для многих разумных существ конец это только начало. Скажем, конец юности есть начало зрелости, а конец зрелости есть начало старости, а конец старости есть сама смерть. Однако же смерть ни в коей мере конец, только начало другой жизни в воспоминаниях твоих собственных потомков.
  Вот именно, другая жизнь! Лапушка Громов это не сообразил с первой попытки. Каждый год другой жизни. Год кролика не то чтобы год обезьяны, год обезьяны не повторяет год тигра, год тигра не совсем, чтобы маленькая свинья. Это вообразить много проще и легче, чем пресловутую болтовню про потомков. В год кролика прячемся, в год обезьяны кривляемся, в год тигра рычим, в год свиньи подложили свинью. Чертовски разные годы! Но кто доказал, что революция возможно в год кролика и невозможна в год тигра? Это никто не доказывал и никто никогда не докажет. Ибо революция возможна в год революции, а православие возможно в год православия, но ни в коей степени наоборот. В год революции православие не крякнет, не пукнет, но в год православия не жди революцию.
  А что такое надежда? Самый легкий вопрос. Какой еще год называется "годом надежды"? или надежда всегда и везде на русской земле? Сегодня маленькая надежда, затем ершистая, послезавтра занудная, и реальная никогда. Неужели можно надеяться вечно? На этот вопрос не дают ответа историки лапушки Громова. Что-нибудь невменяемое есть. Существовали мысли, развивались идеи, распускались чувства, словно цветы. Это не первой свежести, но оно есть. Цветы опять же надежда. Цветы выходят из грязи в необозримую вышину. Была грязь не то чтобы грязная, но дьявольски грязная. Теперь цветы, теперь никакой грязи, только надежда.
  Что там из книги про лапушку Громова? Там ничего. То есть совсем ничего. Полезная книга, можно добавить, чертовски нравоучительная книга на все времена, при всех языках и для всяких народов. Именно так пишутся подобные книги. Можно сказать, социальный заказ. Россия нуждалась в истории лапушки Громова. Время у нас какое-то не такое, не героическое, опять черт. Хотя бы один герой, но настоящий в наше негероическое время. Хотя бы один человек, но с высокими идеалами. Хотя бы один русский, которого можно любить, ненавидеть и уважать среди остальных омерзившихся русских товарищей. А еще что-то, не знаю что, из фантастики.
  За дверями жара -
  Тут гуляет мороз,
  И рассудка игра
  Вызывает разнос.
  Словно загнанный зверь
  От мирской суеты
  Хочешь юркнуть за дверь,
  Хочешь юркнуть в кусты.
  Но чеши, не чеши -
  Задубел до костей.
  Даже воплем души
  Не проникнуть за дверь.
  Вот и вся тебе история лапушки Громова.
  
  
  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  
  На двадцать втором году домашний уют кажется глупым и пошлым. Честно говоря, рановато прятаться в уютную норку. Только мыслящий человек имеет право на настоящий уют. Ибо мыслящий человек и есть та самая величина, у которой в голове сконцентрировалось нечто такое, чего не бывает, если ты растерял мысли. Кто-то сказал, невозможно растерять мысли. Я не согласен, любой человек или мыслящий человек, или не человек. Потому что любой человек имеет мысли, хотя бы одну. Эта мысль о жратве, о деньгах, о славе, о власти. Домашний уют то же мысль. Сел в свое кресло, глаза закатил, мыслишь. Прежде всего, как передвинуть комод, чтобы не загораживал окно, и как запихнуть в получившуюся щель кресло.
  С другой стороны, мысль бывает не только о жратве, о деньгах, о славе, о власти. Соглашаюсь, более совершенная мысль. А что значит, более совершенная мысль? По большому счету она на три копейки не значит. Это тебе кажется "более" совершенная мысль, а лет через десять докажут, что "менее". Или доказанная мысль произошла от истоков самой философии? Или мысль недоказанная ярче доказанной мысли и достигла недосягаемой высоты, где ей собственно место? Не знаю, чего она там достигла, ваша недоказанная мысль. Злоба, страдание, ненависть, подхалимаж, истерика и открытый психоз - как вы понимаете, очень распространенные спутники мысли, но с ними не может мыслить мыслящий человек более высокого уровня, чем любитель денег, жратвы и так далее.
  Больше того, в процессе мышления можно подумать не только о черных и мрачных предметах. Философия уюта опровергает и отвергает черного человека раз и навсегда. Черный человек ее не касается. Черный человек за окном. В нем ничего истинного, все карикатурное и придуманное на тысячу километров вокруг. Если тебе хорошо, если угрелся и засиделся в своей норке, какого черта тебя потянуло на черные краски? С этими черными красками не достучаться даже до самых простеньких вариантов так называемой души. А что опять же душа? Да черт знает что, если этой штуковине всегда хочется прятаться. И где это прятаться, как не в собственной норке. Ну и черный человек слабее пушинки против самой крохотной норки, а философия уюта и есть норка, где ты сильнее самого черного из черных товарищей.
  Впрочем, я не предлагаю спрятаться в мыслях. Если существуют мысли исключительно для того чтобы спрятаться, это уже не совсем философия мыслящего человека. Иногда очень полезно спрятаться, но не менее полезно при определенных условиях выйти на свет. Вроде бы ты прятался, вроде бы не совсем прятался. Повторяю, философская мысль найдет последователей из норки, в то время, как человеческая натура предпочла мыслящую норку боевой машине революционера и сотрясателя целой вселенной. Не сразу, конечно, не за пятнадцать секунд, минут или суток, но со временем у нас положительный результат - выстраивается собственный город внутри норки. Это оттуда из глубины человеческого естества выстраивается и растет город. Норка опять-таки город. Собственные идеалы, собственная доброта, праведность, совесть.
  Чужой человек попадает и пропадает в таком городе. Категория "чужой" не есть категория "собственный". В чем неудобство для чужого товарища? Да это не его город и не его норка! Ты построил нечто "собственное" без дяди и тети, но для себя. По образу своему, по подобию своему. В собственном городе только ты абсолютная величина или "собственник". Все чужаки, негодяи, ублюдки и сволочь отправлены далеко-далеко в беспредельные просторы вселенной, чтобы не путались под ногами и не мешали устраивать философию собственности. Никого нет. Даже табличка висит, здесь приятные люди, то бишь свои, а сволочь там за окном, где кончается город.
  Почему бы и нет? Мир человека выдерживает всевозможные оттенки. Черный человек, серый человек, белый человек, обезьяна, антихрист и бог. Попадая в мир человека ты становишься тем-то и тем-то, но кем ты становишься уже не зависит от твоей философии. Если мир белого человека, ты становишься белым человеком. А возле серого человека ты становишься серым человеком. Недаром мы такие серые в сером городе Санкт-Петербурге. Не следует кривляться, Санкт-Петербург это серый город, может быть самый серый на русской земле и самый слякотный в целой вселенной. Но все равно не надо кривляться. Если твой мир сужается до одной только комнаты, его так легко превратить в нечто белое и ослепительное, сделав белой саму комнату. Но если мир расширяется до великого города, такого как Петербург, его нельзя ни во что превратить. Какой мир, таков город. Или наоборот, каков город, такой мир. Другое дело, если это мир черного человека, и ты не умеешь противопоставить ему свою философию норки.
  
  ***
  Артист Славянов принес определенную пользу для лапушки Громова. На фоне артиста Славянова лапушка приобрел вес. Как-никак последнее слово в религиозно-славянском споре осталось за лапушкой. Ну что-то вроде "устами младенца", когда остальные аргументы закончились. Мол, мы тут спорили и не пришли ни к чему. Пустота, злоба, ненависть, можно и морду набить. Или пускай разберется младенец. Теперь понимаете, почему младенец приобрел вес? Это уже не младенец, а нечто большее. В одну сторону - палач славянизма, в другую - палач православия. А я не хочу мордовать славянизм, ну и заодно мордовать православие. Но никто не спросил товарища лапушку. Да никто и не спросит. Тебе доверяем, наш мальчик, на тебя последняя надежда, на тебя загляделась Россия и что-нибудь в том же духе. Ты подумал, вокруг пустота. Это не пустота, это сидит под траурной тряпкой Россия.
  - Вонючий халдей! - чувствуете, на что замахнулся Славянов в одном случае.
  - Смелый парнишка, - тот же Славянов в другом случае.
  На лапушку Громова легла ответственность, когда приобрел вес. Ни на кого другого ничего подобного и ни за что не ложилось. Славянов может сколько угодно ругаться, он безответственный элемент перед своим славянизмом, господом богом, Россией и совестью. Он только ругается, но не отвечает за будущее России. Последняя инстанция не он. Все идеи Славянова, вся его правота, запал и задор саданули камнем об лапушку. Если лапушка поперхнется или поморщится не в ту сторону, может случиться чертовски большая бяка. То есть такая бяка, после которой не будет ни единой идеи, и никакой правоты, и в конечном итоге не будет Славянова.
  Ну, что такое? И вообще, не слишком ли много берет на себя какой-то лапушка Громов? Кто берет больше, тот надрывается чаще. А я ничего не беру, мне ни черта не надо. Мне нравится моя комнатка, и Мохнатенькая Леночка Громова в моей комнатке, и что в животике у Мохнатенькой Леночки, и подвал, куда по утрам приходится заходить каждый день, и Марина Михайловна с артистом Славяновым, и прочие культурные товарищи, и вечно плаксивый Иванович. Только вес мне не нравится. Но довольно впадать в детство! Так решила Марина Михайловна, чтобы кто-то судил славянизм против церкви и выгораживал православие против славянства. Но язык ее темен и крючковат, и не очень влетел сюда лапушка Громов.
  Ориентируемся по Ивановичу.
  - Мелко плаваешь, - подобное высказывание встречается чаще.
  - Умный мальчик, - а это почти никогда.
  Как же мне судить православие? Как же мне выгораживать славянизм? Черт, опять запутался один непутевый товарищ. В твоем-то возрасте очень трудно или почти невозможно выпутаться из сложившейся ситуации при сложившихся обстоятельствах. Нет, не потому что маленький мальчик лапушка Громов. Может и маленький мальчик лапушка Громов, зато вокруг большие и очень толстые обстоятельства. Засудишь православие, обидится Иван Иванович. Выгородишь славянизм, снова обидится. Обидевшихся товарищей тьма, а я желаю, чтобы не было ни одной постной морды. Не по мне жизнь в обидах. Вот русская культура по мне, и русская духовность, и славянизм, даже то самое православие. Как бы побыстрее добраться до корня не только русской культуры, но русской души. Я еще такой молодой, и настолько непонимающий элемент все той же системы. Даже темный лес ярче, чем корень, до которого нужно добраться. Дайте подумать еще, прежде чем перейти к выводам. Иван Иванович не дает, Марина Михайловна не дает, и бесноватый Славянов.
  Ну, что за времена наступили на русской земле? Мы существуем, чтобы не погибла наша Россия. Так думает лапушка Громов. Мы все за русскую землю, то есть все как есть со своими удачами и ошибками. И так думает лапушка Громов. У нас не всегда получается, то есть многое не всегда получается, но кое-что у нас получается. Во-первых, мы вместе. Во-вторых, в Доме-с-колоннами. В-третьих, бойцы еще не погибли. В-четвертых, за окошком зима девяносто третьего года. В-пятых, культура не то чтобы ощущается, но она между нами. В-шестых, все еще впереди. В-седьмых, я запутался, и опять что-то очень хорошее. А вы распинаетесь про какого-то младенца, а вы устраиваете судилище, и вообще одурели.
  Не в лучшем настроении лапушка Громов:
  - Может подождать?
  Идея робкая, но ясная:
  - Может рассосется?
  И что за подлюга такая? То есть подлюга внутри отработанной системы или, как еще говорят, внутри принятых технологий в русском отечестве. Тебя не спрашивают, ласковый наш, Иван Иванович попробовал лекарство и вернулся к своим обязанностям:
  - Я поставлен господом богом над русской землей, чтобы перевоспитывать и окультуривать извратившихся русских товарищей с точки зрения правильного бога.
  Вот это да:
  - Бог выбирает не каждого человека, тем более ставит его над нашей Россией, своей богоизбранной вотчиной. Бог это свет и культура на небесах. А ты не догадался, что значит свет? Следовательно, не догадаешься, что значит культура. Про бога не говорю. Для недогадавшихся идиотов сие разговор бесполезный.
  Никаких сомнений, действует лекарство. Сам господь надоумил Ивановича, и это правильно. Сам господь поставил Ивановича над идиотством русской земли, что очень мудрое решение. Сам господь возрождает поэзию посредством Ивановича, слова из песни не выкинешь. А что не вижу поэзии, так не вижу ее. Для непосвященного опять же товарища только невидимая поэзия. Может для посвященного товарища когда-нибудь невидимая поэзия приобретет краски, а для непосвященного лес густой и болото в колючках. Ты о себе позаботься в первую очередь. Ты не Иван Иванович, тем более не поэт. Господь тебя не поставил над нашей Россией, своей богоизбранной вотчиной, и никогда не поставит. Много было ребятишек, которых он не поставил, но которые что-то значили для несчастной русской земли, потому что поставили их вот такие поэты от господа, как этот Иванович.
  - Послушай, малютка, или как там тебя, - снова взвизгнул товарищ поэт.
  Я терпеливо талдычу:
  - Никак. А зовут меня лапушкой.
  - Пусть будет лапушка, - визг из того же источника.
  А дальше забыл. То есть Иванович забыл, что хотел изобразить на визгливый мотив своим бархатным голоском. Как же, мама моя? Визгливый мотив не может быть бархатным. Зато у Ивана Ивановича очень и очень может. Ты только не шибко кривляйся, и разберешься, где бархат, где визг, а где и то и другое одновременно. Главное не это. Главное, что товарищ забыл. Дурацкая забывчивость, снова черт. Но Марина Михайловна рядом. Марина Михайловна поднесла стакан, и товарищ вспомнил. Другое дело, что еще вспомнил товарищ.
  - Культурная Россия! - первый глоток.
  - Православная Россия! - последний глоток.
  Вот и скончался стакан, но Марина Михайловна отбила ладони, как бы это выразиться поточнее, у Марины Михайловны "продолжительные аплодисменты". Молодец Иванович! Молодец Маша! Или как там тебя? Только истинный гений русской земли способен единым замахом повязать Россию культурную с православной Россией. Ах, не совсем чтобы единый замах? Вы говорите, за два приема? Но все равно гений. Обыкновенной чмо не способно на столь выдающиеся подвиги.
  - Культурная и православная, - а это уже перебор.
  Ну, точно дразнится Иван Иванович. Ручку выкинул, ножку выставил, накося выкуси, во-от такое коленце, так-кое и во-о-от так-к-кое будет у нас. Марина Михайловна в три секунды доказала, ее любимый начальник не дразнится. Это от полноты чувств, это от повышенного восприятия действительности, это не только для дураков. Культурный товарищ (то есть поэт) обязан показывать всевозможные грани своего искусства или своей культуры. Пускай некультурный товарищ затихорился, пускай бескультурщина устроит себе харакири с подлой мордахой и кислыми глазками. А культура останется в ослепительной наготе. Потому что знает культурный товарищ, что ничего не знает некультурный товарищ. То есть он знает, что ничего не знает. Или я не туда забежал? Это Раиса Максимовна Горбачева призналась, что ничего не знает, за что ее пенделем выпихнули из культуры на пару с ее меченым Мишенькой. Впрочем, меченый Мишенька ничего не знает, потому что он некультурный товарищ. Цитирую. Ах, ты Мишенька-медведь, научи меня... говеть! И еще очень многое про некультурного человека в свете культуры.
  Иван Иванович подавился от одного взгляда на опустевший стакан:
  - Ни хрена себе уссаться.
  Марина Михайловна переводит:
  - Только культура и в первую очередь поэзия способна достигнуть вершины духа и разума, чтобы низринуть оттуда елей высочайшего божества и спасти человечество от бездарности, инфантилизма, пороков.
  Еще не приложилась к лекарству Марина Михайловна, оттого хорошо переводит:
  - Человечество спасти невозможно или почти невозможно, но конкретного человека можно спасти. Этот конкретный человек из самых пустых извращенцев, не понимающих истину, не воспринимающих свет поэзии, но его еще можно спасти, если принудительно направить на свет и заставить восхищаться поэзией.
  Новая таблетка и новая порция из чудесным способом наполненного стакана (все вопросы к Марине Михайловне), а так же поглаживание ласковых девичьих пальчиков по умнейшей балде величайшего гения и поэта вселенной, подвинули гения много дальше и больше:
  - Слава тебе на хрен.
  И снова на месте Марина Михайловна:
  - Мелкая бездуховная проза способна ползти по земле со скоростью гусеницы, но не рассчитывайте, что вышеозначенная проза подогреет народ на самый крохотный подвиг. Проза мелкая, но и крохотный подвиг ей не по силам. Ибо проза вырождается как искусство ничтожных выродков, которые испугались борьбы на вершине вселенной и залезли в свою бесполезную грязь, чтобы оттуда пищать или пачкать прозаическими мелочами русскую землю.
  Теперь Марина Михайловна перевела, и выдающийся человек (то есть выдающийся поэт) имеет право на очередную пару капель лекарства. Все-таки человек труда этот выдающийся человек. Все-таки отдает себя труду без остатка. Все-таки сложная болезнь будет труд. А еще после всего этого целый вечер придется духовиться Марине Михайловне с человеком труда, то есть с Иваном Ивановичем. А у Ивана Ивановича не встает. То есть простите, не то подобрал слово. У Ивана Ивановича особенный статус. Он не как остальные людишки на русской земле. Здесь иная идеология, то есть особенный статус.
  Таким образом, выбора нет у Марины Михайловны: или вдохновила Ивановича товарищ Михайловна, или втоптала его в грязь. Ну, как оно в грязь? Только вдохновение приличествует величайшему поэту всех времен и народов. Пускай даже механическими средствами. Главное, чтобы вдохновился Иванович. Повторяю, выбора нет. Или поэзия через край, или России труба, или вопли, стоны и слезы. Господи, для чего я живу! Господи, для чего я попался на всякую шваль! Вас так много, тупые товарищи русские!
  Стоп, это уже любимая фраза лапушки Громова. К ней никак не относится вдохновенный или невдохновенный Иванович. Любимые фразы Ивановича про бога, поэзию, божественный дар, про чудо вселенской любви, про исключительность одного гениального человека и страдания этого человека. Ну, мне надоело! Марина Михайловна за третий стакан. Чур ее! Не мне же с ней вдохновляться.
  
  ***
  Поддержка со стороны коллектива сделала почти незаметной славянскую доктрину и возвела на престол тот пресловутый крестик, втоптанный в грязь сапогами артиста Славянова. Вот именно, крестик оказался тот самый, не путайте, пожалуйста, с крестом на груди Ивана Ивановича. Марина Михайловна вытащила крестик из-под стола, отскребла его и отдраила, после чего предложила использовать. Есть крестик, кощунственно не использовать. А как это сделать? Ну, со славянством вроде бы ясно. Все славянство используется по назначению. Покупаешь рулон туалетной бумаги, разматываешь, и мягоньким карандашиком туда наносятся слова: славяне, славянство, славянская Русь, славянофильство, Славянов. Но крестик он не рулон туалетной бумаги. Иначе надо использовать.
  - Крещение, - подсказал гениальный Иванович.
  Отчего бы и нет? Славянов больше всего боится крещения. По версии Славянова славяне стали перерождаться и деградировать после крещения славяно-русской земли. До крещения славяне развивались и развивали славянскую Русь, а после крещения наступил самый мерзкий и мрачный период в жизни славянства.
  - Не ломайте кресты! - любимейший лозунг Ивана Ивановича.
  Но Славянов знает, что надо ломать. Вот именно эти кресты и надо. А то их никто не ломает. При коммунизме немного подергали вышеупомянутые кресты и успокоились. Шестерки и предатели - истинное лицо коммунизма. Всех сломаем, а кто предавать будет? Вот и кричит в пустоту Иванович, вот и митингует почем зря. Его кресты в полном порядке, это Россия согнулась под тяжестью каждого из крестов. Вы понимаете, почему согнулась Россия? Сколько же придется вынести нашей Росси, прежде чем разберемся, какая надобна ломка?
  Славянов начинает беспокоиться. Тяжело одному Славянову против тварей, извративших основы русской земли. Славянов по этому случаю сам себе наступил на горло и предложил печатное слово. Славяне никогда ничего не печатают! Помните лозунг Славянова? Но сегодня нет никаких лозунгов. Иван Иванович бьет ниже пояса. Иван Иванович пользуется служебным положением. Иван Иванович опирается на дебильные отбросы славяно-русской земли, которые и за людей посчитать стыдно. А Славянов на горло себе наступил и изрек печатное слово.
  Как вы догадались, слово это против крещения и креста. До крещения человек называется "человеком свободным", как отражено в Рукописи Славянова, и таковым является на самом деле. После крещения человек только "раб". Его не просто водичкой пожумкали во время крещения, но посадили на цепь, что при своей эфемерности и невесомости тяжелее чугунных цепей и колодок. Подставил себя под водичку вышеупомянутый товарищ - и раб. Да еще маромойский прихвостень, пархатое чмо и жидовская рожа.
  Все это написано в рукописи (пишется с большой буквы) артиста Славянова. Не утерпел праведный славянин против неправедных поступков Ивана Ивановича, открыл свои карты. Сегодня славянство нуждается в поддержке цивилизации. Если церковь использует цивилизованные методы на сто процентов, и не только печатное слово, то славянству нельзя отступать перед церковью даже ради древнейших славянских принципов. Все-таки печатное слово распространяется миллионными тиражами, а истинное слово славянина переходит изо рта в ухо одного или немногих братьев-славян. А таким методом не победить церковь.
  Черт подери, карты открылись. Славянов прятал Рукопись. Это высочайшее достижение человеческой мысли. Это Майн Кампф славянизма. Это антибиблия высочайшего уровня. Церковь знает, что есть Рукопись. Церковь обязана ее уничтожить, или Рукопись уничтожит церковь. Тысячи подлых предателей вышли на охоту за Рукописью. Но Славянов не дурачок. Он прячет Рукопись в железном ящике, а ящик в силосной яме на своей даче. Вернее мамочкина дача, а у мамочки другая фамилия. Она не Славянова, она Филькинштейн (кажется, остзейская немка), по фамилии ее не найдет церковь. Вот только бы не нашлась Рукопись. Или совсем погибло славянство.
  Какой опрометчивый шаг! Первый попавшийся предатель выдаст Славянова, сюда нагрянут злобезные церковники, и прощай труды всей его жизни. Но где этот первый попавшийся предатель? Иван Иванович со своим крестиком не понимает значение Рукописи (пишется с большой буквы). Не понимает и не поймет. Если вести себя осторожно, если поступать с оглядкой на тылы, то четырнадцать шансов извлечь выгоду из опрометчивости артиста Славянова. Но оставшиеся девятьсот восемьдесят шесть шансов за то, что враги получат по морде и не извлекут из опрометчивости артиста Славянова никакой выгоды.
  Теперь начинаем (раз уж нам повезло) читать Рукопись. Вот слова подтверждающие прежние слова. Вот написано про крест, вот про крещение, а эти дважды четыре страницы про русскую землю и православное рабство.
  Снова черт, повезло. Какая честь для лапушки Громова: маленького, глупенького и дурашливого мальчика в Доме-с-колоннами. С одной стороны Славянов со своей рукописью. С другой стороны директор со своим "не ломайте кресты". Какие люди! Какие страсти! Какой фонтан удовольствий! И это в твои годы? Господи, какие мои годы? Они точно маленькие, глупенькие и дурашливые. А вокруг честь. То есть вокруг православие в своем непомерном желании поработить каждого человека, дабы нацепить порабощенному символ веры на грудь. Так вот православие столкнулось с сопротивляющейся фракцией славянизма. У вас один символ, у нас другой символ. И пускай развивается грудь. Не стоит давить ее вашим символом, если в конечном итоге она (то есть грудь) будет наша.
  - Христос пострадал за людей, - снова Марина Михайловна.
  Крестище Мариша таскает поверх одежды. Не помню, когда его нацепила поверх одежды сексапильная девушка, но крестище Марины Михайловны несколько меньше (простите за повторение фактов), чем то же самое, что у Ивана Ивановича. Так полагается в нашей организации. И остальные сотрудники таскают кресты. Бухгалтер, инженер, уборщица, как уже говорилось, не расстаются с крестами, по крайней мере, на рабочем месте, то есть в Доме-с-колоннами. Кто расстался с крестом, попросили за дверь. Твоя работа в первую очередь это крест, а остальная работа есть неработа. Хотя еще одна мелочь: крестики остальных сотрудников издательства "культура" куда меньше, чем у марины Михайловны, тем более у Ивана Ивановича. А крестик, который изгадил Славянов и утаила Марина Михайловна, он не только из алюминия, он меньше всех. И это правильный взгляд на вещи, если крестик для лапушки Громова.
  
  ***
  Артист Славянов вычеркнул из "списка живых" Ивана Ивановича. Насчет остальных сотрудников Дома-с-колоннами даже не почесался артист Славянов. Славянский список или "список живых" не содержит ни одной особи женского пола, то есть ни одной бабы. В нем только герои, только мужи, прежде всего справедливые борцы за несчастную землю. А баба не то чтобы не борец, но величина переменная. Кто ее трахнул эту бабу, на той она стороне. Если трахнул товарищ из церкви, она за церковь. Если трахнул жиденок, она за мировое жидовство. Если совершил горделивый обряд соития славянин, то есть опять трахнул, она вполне подойдет для славянской России.
  Не выношу особи женского пола и не вычеркиваю, таков принцип славянской мудрости артиста Славянова. Бабы никогда не запутаются между двумя или тремя пальцами, как это сделал Иван Иванович. Бабу интересует только один палец, а остальные можно отрезать и выбросить. Но один интересуемый палец береги, ублажай и наращивай. Его величина суть лучший аргумент для противоположного пола и в пользу твоих братьев, даже если это братья-славяне без крестика.
  А вот чем аргументирует свое православие Иван Иванович сказать не могу. Если артист Славянов одержим бесами и выходец из ада, то успех его слишком ничтожный на русской земле и список такой тоненький, что уменьшается на последней странице его замечательной Рукописи. По Славянову и список. Какая баба (или особь женского пола) с таким ляжет для горделивого обряда соития? Я имею в виду, какая умная девушка (например, Марина Михайловна) ляжет с таким списком, а не с артистом Славяновым. С артистом никакая не ляжет. Если пройти через всякие стадии унижения, раболепия и извращения, тогда возможно найдется душа для артиста Славянова, которая ляжет. Но мне не верится в подобную галиматью, ибо душа не найдется, не смотря на весь список.
  Иван Иванович продолжил лечиться на радостях:
  - Изгоняем дьявола.
  Иван Иванович точно пророк:
  - Никаких фальшивых божков! Помните, дорогие товарищи, про исторический корень русской культуры.
  А все из-за бабы, или из-за нескольких баб, или особей женского пола в лице сотрудников поэтического издательства Дома-с-колоннами. Вон их сколько этих сотрудников у Ивана Ивановича, и каждая культивирует крест. А сколько их у артиста Славянова? Да ладно, не подмигивайте и не кривляйтесь, сами знаете сколько.
  Славянов такой, как всегда:
  - Это профанация! Это ложь!
  Но не перекричать сотрудников Ивана Ивановича:
  - Сам ты профанация!
  - Заткни вонючую пасть!
  - Не воняй, сука!
  Тем более если сотрудниками управляет Марина Михайловна, а она профессионал, а она как положено управляет. Благо культуры! Гений культуры! Единственный выход для русской земли! А русская земля всегда православная! Другой земли не было. Враги выдумали, что была другая земля, но на самом деле другой земли не было. Марина Михайловна не ляжет, но докажет, что не было, ее в институте учили. А Славянова нигде не учили. Славянов есть неуч, слабак и козел. Ежели все славяне подобные мудаки, то откуда берутся славяне?
  Во, поехала Марина Михайловна, и остальная свора за ней:
  - Тяф-тяф, ры-ры-р-ры, мяу...
  - Замолчите, мочалки! - Славянов повысил голос и глаза выкатил, как могут единственно братья-славяне.
  Нулевая реакция, никто не молчит. Идея Марины Михайловны очень понравилась. Если славяне не мужики, если не могут и неспособные на одно чертовски обыкновенное дело, то откуда берутся славяне? За тысячу лет эволюции русской земли при подобной постановке вопрос, славян не останется. То есть не останется ни одного славянина на русской земле. А ты говоришь, что останется. А ты пример славянина. По фамилии что ли пример? Но фамилия есть пустой звук. Возьму себе любую фамилию. Ты Славянов, а я Православова. Ах, не нравится фамилия Православова Марине Михайловне. Как-то грубо и очень походит на ваш славянизм, даже по корню походит. Ну ладно, уговорил, изменим корень - и буду я Православная.
  Замудохали бедняжку Славянова. Стыдно за него и жалко товарища. Вера, славие, верность, дальше что-то совсем идиотское. Человеку трудно без веры, а славянизм не есть вера. Человек обязан поверить и верить. Ты, например, поверил родителям, что они твои папа и мама. А ведь могли обмануть. Частенько обманывают родители всяких пригульных или приблудных ребятишек. Но ничего страшного, если ты веришь в папу и маму. Страшно, если не веришь в папу и маму, если пытаешься выяснить, как оно там. Лучше не лезь со своим неверием. Для неверующих товарищей иногда выходят такие низины, что в пору на шейку петельку и в омут.
  Сам виноват товарищ Славянов. В который раз говорю, виноват. Не следовало трогать Ивана Ивановича. Сегодня год православия. Иван Иванович упражняется в официальной и разрешенной поэзии. Али не заметно, насколько весь официальный и разрешенный Иванович, и его "не ломайте кресты" чертовски официальное и разрешенное чтиво. Можно читать со слезами на глазах, можно страшным голосом, можно как после суровой попойки. Никто не схватит Ивана Ивановича за кресты, тем более не привлечет к уголовной ответственности за нарушение общественного порядка. Если в правительстве появились кресты, если они же (то есть кресты) появились среди буржуев и в школе, если они появились на каждом углу... Вот и подумай, мой ласковый, что ты сделаешь против Ивана Ивановича?
  - Тьфу, жидов наплодилось! - хлопнул дверью Славянов.
  
  ***
  А я о чем говорю? Правительство наше сплошь христианствующее и православное. Такие мерзкие коммунистические рожи и все туда же поперли в свое сраное христианство. Нет, это не мерзость, не подличание высочайшего уровня, но за это за яйца повесить и выстругать мало. Был коммунистом, разрешаю выйти из коммунизма. Был безбожником, так и оставайся безбожником. Путь к богу не пролегает по версии "коммунизм". Кто сказал, пролегает, это подлюга и гад. Православный божок или бог придуман для бездельников, недоносков, дебилов и тупорылых скотов более оборотистыми товарищами. Но дело в том, что никто из вышеприведенных товарищей (то есть дебилов, бездельников, недоносков и тупорылых скотов) не спустил штаны перед придуманным божком или богом. Только полоумные старухи спустили штаны. Но со старухи какой спрос? А так пошли к божку одни коммунисты.
  Девяносто третий год это год воссоединения коммунизма и церкви. И перекрашенные коммунисты под демократов и реально существующие коммунисты - все в церковь. Наконец-то доказано единство позиции коммунизма и церкви. А не все ли равно, кто у нас бог, то ли Ленин, то ли Христос? И тот маромой, и этот. Не все ли равно, поклоняться какому из двух маромоев? Ленину можно не поклоняться, его время прошло. Не отрицаю, что лет через тысячу люди забудут Христа и вознесут выше прежнего Ленина. Но сегодняшний Ленин - этот слюнявый пацан, проигравший битву за бога. Существуют старухи, которые видели или слышали Ленина, но ни единой старухи, которая то же самое может сказать про Иисуса Христа, хоть осыпь ее перхотью.
  Вот и я продолжаю, коммунисты чуть-чуть поумнели, чтобы забить коммунизм и окучивать церковь. Мы братья, мы одной крови, эксплуататоры над русской душой. Наша цель поддерживать жирных и кормить избранных человеков. Или что это за Байда про каких-то там человеков? Ни одного человеческого лица в коммунизме, ни одной человеческой физиономии под сводами церкви. Нормальный русский товарищ, то бишь развивающийся русский, сюда не пойдет. Слишком белые нитки из коммунизма опутали церковь. Ложь видна на две тысячи миль. Коммунизм путался и запутался, а церковь так и не распуталась. Основополагающая идея коммунизма испустила душок, а основополагающая идея церкви всегда воняла не переставая. Русский товарищ сюда не пойдет. Ни одного настоящего русского не было в коммунизме, только продажная сволочь. Ни один настоящий русский не лобызал церковь, только позорное чмо. Если думаете, что русский товарищ пойдет, значит сами позорное чмо или сволочь.
  Но правительству надо, чтобы русский товарищ пошел в церковь. Девяносто третий год это год бедности, если не нищеты. Никогда Россия не падала так стремительно вниз и не катилась в такую невыносимую пропасть. Если кризисная ситуация девяносто второго года казалась временной и обратимой, то девяносто третий год обратил само время. Лозунги есть. Правительство есть. Президент еще не скончался от пьянки. А вот жрать нечего. Как же так? Говорили, что будем жрать и ужремся, а жрут только правительство, президент и другие жирные свиньи. Жирные буржуи опять же жирные свиньи. Кто не завязан с жирными свиньями всевозможными ниточками и завязочками, даже белыми ниточками, тот не жрет, тому не дано. Обжорство как величайший грех, предупредила вас церковь. Но и еще предупредила она, что обжорство есть грех бедноты. Сожрал запасец на неделю в один присест, что будешь делать остальные дни на неделе?
  Короче, заботится церковь.
  Наши заботы
  О душах и шкурах
  Прямо до рвоты
  Волнуют натуры.
  И до печенок,
  До глупых умишек
  Дурят девчонок,
  Поганят мальчишек.
  Дурят, поганят,
  Бросают в помои:
  "Пусть подыхают
  Скорее изгои".
  Другое дело жирный буржуй, связанный с правительством или самим президентом. Президент у нас жирный и относится с пониманием только к жирной материи. На Руси не должно быть тощей материи. Тощая материя суть позор для Руси, а значит быть не должно. Повторяю, пора уничтожить тощую материю, как позор и врага номер один. Христианская терпимость за уничтожение тощей материи, и коммунистическая политика туда же. Теперь не повторяю, но приказываю, пора уничтожить. С жирными товарищами все понятно, они наши товарищи, они расшибутся и повесятся за жратву, тряпки, бухло. А с тощими товарищами ничего не понятно, они за жратву не повесятся, но повесят жирных товарищей.
  Видно настало такое время, и президент прислушался к голосу с того света. А голос этот - девяносто первый год. А принадлежность его к путчу доказана. Президент не даром покоцал путчистов, туда им дорога. Но потерпите, родные мои, всех ли путчистов покоцал наш дорогой президент? Многие из путчистов теперь на свободе. А почему бы и нет? Ибо мы братья по партии. Многие из путчистов теперь в правительстве, среди жирных буржуев. И это годится. Ибо мы сестры по православию. Если путчист раскаялся, зачем его коцать? За раскаявшегося путчиста больше дают. Раскаявшийся путчист от раскаяния станет работать вдвое и втрое. А вот убийца путчистов и их могильщик пока не раскаялся. Гордый такой, и это ох как не нравится президенту.
  Но потерпим до времени. Президент отменил путч, президент пригласил церковь. Скоро жирные товарищи станут еще жирнее, а тощих товарищей вовсе не станет. Программа путчистов порадовала президента. Цены вздергиваются, зарплату долой! Впрочем, ценовой вопрос относится только к тощей материи, а жирные товарищи остались в цене и даже кое-какой жирок нагуляли. Все-таки жирная материя сама красота нации. И коммунисты все жирные, и путчисты, и прочая сволочь, то есть церковники. Президент не понимает, как это он против путча? Какой бес его попутал? Или по пьяни чего не наделаешь? Валялся тупой, дебильный, так-перетак, зомби. Президент давно зомби, только и понимает хороший пинок под стакан водки. Пришли, пнули, стакан водки, одевайся, за дело. А чего дальше выделывал или не выделывал, не понимает вообще президент. Неужели супротив жирной материи зачесалась нога? Или эту ногу использовали всякие суки и гады?
  Девяносто первый год, девяносто второй, девяносто третий... Наконец от запоя очухался президент на одну короткую ночку. Политика коммунизма лучшая политика, но нет коммунизма. Значит, политика путча лучшая политика, но нет путча. Значит, политика жирной прослойки на русской земле выше всех остальных закидонов. С третьей попытки вроде бы угадал господин президент. Есть жирные товарищи и есть политика жирной прослойки. Среди жирных товарищей приятно пить водку и и кушать всякие жирные жирности. По крайней мере, жопу не обдерешь, а обоссанное пятно на штанах не очень заметно по причине сформировавшегося животика. Ну и среди жирных товарищей вполне безопасно пинаться, если нога зачесалась после значительной порции водки. Вы же понимаете, жирные товарищи они мягкие, только тощие товарищи жесткие и одни кости. Попал на кости, вот и полетела нога. Неужели еще не дошло, как страшно пинать эти кости?
  Президент протрезвел не более чем на одни сутки перед новым государственным запоем. Он теперь для всего мира "господин президент". Интереснее был "товарищ секретарь", но и "господин президент" не совсем плохо. Все-таки Мишку Горбатого сковырнули из секретарей. А какая морда у Мишки? Да ты не плачь, моя лапочка, дам тебе на конфеты, дам на пряники, дам на лекарство помазать горб. Я не жадный, как господин президент, если желаешь, все дам. Страна у меня богатая, страна большая. Мишка - жирный товарищ, значит он наш. Все жирные товарищи сегодня воруют, что плохо лежит. Для тощих товарищей воровство это смерть, для жирных товарищей воровство это жизнь. Не бойся Мишка! Воруй Мишка! Как "господин президент" любит президент своего Мишку, и как хороший жирный парень любит другого хорошего жирного парня. Вон у меня сколько всего! Для жирных не жалко!
  А для тощих товарищей подарочек:
  - Жирно жить, здоровью вредить.
  Самый что ни на есть президентский подарочек. Цены в тысячу раз поднялись вверх, зарплата в тысячу раз понеслась вниз. Радуйтесь тощие товарищи, вы одни у нас русская нация. Жирные товарищи нерусская нация, мы называем их (нет, не "жирные свиньи", вы не угадали), мы называем их "россияне". И президент не из русских товарищей, так называемый "президент всех россиян". Вот теперь разобрались, что значит "русская нация", что "россияне"? поздненько вы разобрались, черт подери, хотя и это сойдет. Президент всех россиян бьется за своих россиян против русских товарищей. А россиян как-то надо кормить, чтобы жирели и розовели, а кормить за счет той же тощей, убогой, гавенной России.
  - Жизнь хороша!
  - Живем как в раю!
  - Поем сладкозвучные песни!
  И хватит бухтеть, если песни поют одни девки.
  
  ***
  Чего вы хотите от маленькой организации Ивана Ивановича, если большая страна ничуть не лучше, чем эта организация? Я не придуриваюсь. Вся большая страна в девяносто третьем году существовала по образу и подобию Ивана Ивановича, вся с него слизывала духовный посыл и подделывалась под правильную культуру. Давайте факты! Во-первых, бабское население нашей страны подавило мужское население. Бабы оказались расторопнее мужиков в обстановке развивающейся демократии или так называемой "дерьмократии", то есть самой отсталой разновидности демократического режима, что моно пенесуале (на иностранном языке). А значит, бабы вытеснили мужиков чуть ли не отовсюду, кроме работы, где надо ворочать бревна и камни.
  Во-вторых, мужская философия уступила место бабской философии. Никакого благородства, никакой чести, никакого мужества, а о справедливости вовсе молчок. Только слезы, только визги, только вопли из миллионов глоток. Каждый товарищ вопит на русской земле, и ручьем, кого не коснешься, текут слезы. Президент вопит, парламент вопит, буржуи вопят больше, чем президент и парламент в отдельности или вместе взятые. И всяк по образу и подобию Ивана Ивановича. А вы не поверили в Ивана Ивановича? А вы чего-то там возомнили по тупости грешной души. Ну, и чего такое вы возомнили, черт подери? Да нечто такое о хозяйственном управлении и законах. Но какие законы, опять-таки черт, если это не законы Ивановича?
  В-третьих, забегая немного вперед расскажу, что кончил свою головокружительную карьеру весьма и весьма разжиревший Иванович при госпоже Матвиенко. Там же при госпоже Матвиенко бравый боцман Иванович присвоил себе звание адмирала российского флота, нацепил соответствующий прикид и шевелил при соответствующих обстоятельствах соответствующими усами. Больше того, все тот же Иванович разработал орден собственного производства, которым награждал собственных фанаток и прочих товарищей. И все это у него получалось до времени, пока не наступил абсолютный коллапс и виагра перестала помогать (даже два раза в год) все тому же Ивановичу. Отсюда мораль, как можно реже, товарищи буржуи, прибегайте к виагре.
  В-четвертых, считать надоело. При коммунизме хаос, после коммунизма развал. При коммунизме застой, после коммунизма дерьмо и деградация. Все-таки лучше застой. Я не оправдываю коммунистов. Да пошли они куда-нибудь подальше. Знать не знаю и видеть не желаю их злобные рожи. Но вся эта елочная дерьмократия много гаже, чем коммунизм. Желаю книжку, где по пунктам расписана дерьмократия. Вот если дерьмократия расписана с положительным знаком, тогда она демократия. А если знак отрицательный, никакого порядка и никаких законов, тоглда она не совсем демократия. Повторяю, никакой демократии на русской земле. Везде дерьмократия и культурный прообраз Ивана Ивановича.
  - Что халдеи? - Иван Иванович приветствует на смерть идущих сотрудников издательства Дома-с-колоннами.
  - А хорошо мы живем? - и снова Иван Иванович.
  - А не пора ли отпраздновать? - опять-таки он.
  Вся страна празднует. Президент приказал, чтобы ни одной непраздничной рожи. Если на смерть, так на смерть праздничную. С бутылочкой, со стаканчиком, с Мишкой Горбатым на поводке. Мишка Горбатый попробовал упразднить праздники, а мы его упразднили вместо самих праздников. Не упраздняй, чего не твое. Россия держится только на праздниках. Вот на этой бутылочке, вот на этом стаканчике, даже на поводке. Теперь понимаете, где и откуда набралась силы Россия? Значит празднуем. Другой вариант не считается. Кто не празднует, это личный враг президента. Поймаем, заломаем, заставим войти в праздник. Ну и что если впереди смерть? Россия всегда шла на смерть, а до сих пор не дошла. Шла, шла и не дошла. Вы говорите, пирушка во время чумы? Так поэтому и не дошла наша дорогая Россия, что во время похода устраивала пирушки. Кто не празднует, тот доходит на смерть. А кто празднует, тот не дойдет никогда. Соблюдаются законы России.
  И еще законы Ивана Ивановича.
  - А не сплясать ли нам на могилке прежнего строя? - глаголет Иванович.
  - Можно сплясать, - повторяется сам президент.
  Иван Иванович маечку скинул, волосатую грудь обнажил. Ох-ти чего выделывает пра-а-ативный Иванович! Ух-ти как пляшет, поджилки свело! А президент не хуже Ивановича. Что на государственном приеме, что на банкете, что в тронном зале... И этот плясун хоть куда. Пляшет, что хвостиком машет. Топ-топ-топ вышел очередной пипец для России. Попробуйте еще доказать, кто у нас лучший плясун - президент или этот законопослушный Иванович.
  В Доме-с-колоннами считают, знаете кто.
  - Только среди нашего коллектива, - считают в Доме-с-колоннами.
  - Только в нашей стране, - отзывается президентская рать.
  Телевизор включил, и любуйся, каков у нас президент. Впервые такой. При коммунизме не было, не наблюдалось и не могло быть подобного президента. После демократии не будет ничего подобного никогда, и не ждите. Но сегодня он есть. По телевизору стопроцентный отчет про великую президентскую деятельность исключительно на благо России. Радуемся на президента, возлюбили президента, не отталкиваем первую фигуру русской земли. Ибо это не только первая фигура при президентском дворе, но первый ерник и весельчак на всю русскую землю. Вы, зарубежные суки! Вы не умеете веселиться! Вы ничего не умеете! То есть совсем ничего! А мы не суки! А мы умеем! И мы докажем, не одинокий наш президент! У него есть гвардия, у него есть сторонники, у него есть последователи, у него есть Иванович.
  Как же так? Или опять обманули русский народ? Не Иванович последователь президента, а президент последователь Ивановича. Современную культуру образца девяносто третьего года придумал первый Иванович. Президент только использовал и повторил. А родоначальника культуры пинками под зад. Оно не совсем здорово. Родоначальника культуры надо бы наградить. Дело не простое и шибко занозистое. Но что такое для президента Иванович? Не замечаю, не награждаю, умалчиваю. Хорошо живет президент. Всяк ему сладенькое, всяк ему жирненькое, всяк ему масляное. Видит бог, хорошо и в достатке живет президент. Но не спеши, мой родной, и я докажу, что ты подражатель Ивановича. Как докажу? Никаких секретов, вот возьму и докажу с трех попыток.
  Только ответьте на один деликатный вопрос, есть ли у президента такой же товарищ Славянов?
  
  ***
  Черт, испортили праздник.
  - Вонючие мерзавки, - появился Славянов страшный и злой.
  Не понимаю, зачем появился Славянов. Организация Ивана Ивановича выпивала, плясала и который день праздник. Подождал бы товарищ артист конца праздника и появился. А он показал свое отвратительное рыло в самый разгар праздника, чтобы портить своим отвратительным рылом сам праздник. Хотя постойте, товарищи, вчера праздник, позавчера праздник, неделю назад и весь девяносто третий год праздник. Так и отмечаю - праздничный год православия. Когда не появишься в Доме-с-колоннами, ты нарвался на праздник. И здесь не совсем, чтобы к месту все тот же Славянов.
  - Побойтесь вашего бога! - как верещит величайший артист всех времен и народов.
  Только девчонки нормальные в Доме-с-колоннами:
  - Наливай!
  Только девчонки приветливые:
  - К нашему шалашу!
  И ничего не боятся девчонки:
  - Да прибудет бог с нами.
  Но это уже перебор. Русский язык льется из самого сердца Славянова. Непереводимые слова, неупотребляемые фразы, шум и гам во всех направлениях. И еще кое-что про Россию. Наша Россия славилась тысячи поколений собственной чистотой и величием. Это не какой-то групповичок и бордель с застарелого запада. Это не свинство и рукоблудство с уделанного востока. Да, вы не ослышались, вошел в артистический ступор товарищ Славянов. Я герой отечества! Я совесть отечества! Я русский язык! Я же Россия! Но только не ваша Россия. Вашей России не существует. Вы ее прогуляли, вы над ней надругались. Снег не так заметает следы, как надругательство и измывательства всякого псевдокультурного чмо, что превратило в бордель последние останки нашей несчастной России.
  Даже в жар кинуло.
  - Неужели не пил никогда? - реплика бухгалтера из Дома-с-колоннами.
  - Ну, и ангелочек, - а это уборщица.
  - Впрочем, мудак, - подбила бабки инженер по дизайну.
  И еще много-много прекрасных и пламенных истин, характеризующих отсталую культуру Славянова. Там где отсталая культура, там и Россия Славянова. А Россия Славянова суть палка. Берешь палку, встречаешь свинью, бьешь. Не стесняемся бить. Никакого человека, только свинья. Свинья существует, чтобы ее били, и ты бьешь. Мерзкая свинья против России Славянова.
  - Ну и гнида, - уже не разобраться какая из праздничных девушек разродилась культурной истиной.
  - Ну и гавнюк, - а это другая, а возможно все та же красавица.
  - Импотент, - а это Иванович собственной обабившейся персоной.
  Хотя постойте, почему так изменился культурный характер товарища? Может и не совсем обабился величайший поэт нашей и сопредельных вселенных? Мы не сконцентрировали внимание в праздничном угаре и вытащили Ивановича из всеобщего хаоса. Значит, есть нечто такое внутри Ивановича, что не совсем обабилось до конца, но немного особенное, но только его принадлежность. И Славянов, черт подери, разобрался. Думал уже уходить, а вот не ушел, то есть не вышел из боя Славянов.
  - Тридцать серебряников, - покрылась соплями славянская мордочка.
  Что он такое надумал? Что этим пытался сказать? Что у него за дерьмо в голове? Я не знаю, не понимаю, сижу и пью водку. Что еще за грязный намек на вполне приличную организацию в Доме-с-колоннами? И почему только тридцать Серебрянников? И почему не больше не меньше? Что себе позволяет Славянов? Пользы от товарища никакой. Ума никакого. Вот и глупость и хамство присутствуют во всех вариантах. А еще нарушен государственный приоритет в области культуры. Еж разберется, что планета Земля лучшая во вселенной, а государство Россия лучшее на планете Земля, а Санкт-Петербург лучший город в государстве Россия, а культурная организация Дома-с-колоннами лучшая организация в Санкт- Петербурге, а Иванович лучший в организации. Точно говорю, еж разберется. Но почему не разобрался Славянов?
  - Жидовская морда, - снова голос Ивановича.
  Но сомнение какое-то в голосе, даже тоска. Все не так хорошо, как минуту назад начиналось. Все-таки испортил праздник Славянов. И зачем это? И с какого, мать твою, бодуна? Вот же подлец и дерьмо товарищ Славянов. Не желаешь праздновать, так отвали в задницу. Лишних стаканов вообще не бывает. Просто говорю тебе, отвали в задницу. Я уважаю культуру, ты уважаешь культуру, мы уважаем культуру. Пускай понятие культуры вообще разное. Это еще ничего не изменило в нашем уважительном отношении к нашей культуре. Разное понятие не всегда одинаковое, а культура всегда. Дело в том, что мы уважаем культуру. Так давайте уважим носителя той же культуры. Ты уважаешь меня, я уважаю тебя. Не за деньги, но от чистого сердца я уважаю тебя, потому что мы уважаем культуру.
  А что опять деньги? Правильный вопрос, деньги сегодня ничто. Тысяча рублей что один рубль. И даже не тысяча, даже две или три тысячи. Раньше бы отсосать эту тысячу, так детишкам на мелочишки. Вот здорово, когда раньше. А сегодня вовсе не здорово, и опять какие вообще мелочишки? В девяносто третьем году на тысячу рублей не прикупить рулон туалетной бумаги. Впрочем, зачем человеку бумага, когда погибает Россия. Вместо бумаги можно использовать палец. Если не нравится палец, целые горы бумаги найдутся в редакции. Бумага с черными буковками не совсем туалетная бумага, но все равно лучше, чем палец. Дело сделано, и тысяча рублей не пропала. Хотя для нормальной жизни в девяносто третьем году маловато тысячи рублей, нужны не то чтобы десятки тысяч рублей, но многие сотни тысяч и тысячи тысяч. Впрочем, в девяносто третьем году к подобной математике еще не привыкли.
  Как мелкая пакость
  Кишками пашу.
  Дебильную ряху
  Чешу и чешу.
  Не вижу, не знаю
  При этом обид.
  Деньгами до края
  Набит и набит.
  Но вроде под богом
  Страдает душа.
  Желает чужого
  Куска и гроша.
  А главное, губки прикрыли стаканом, и празднуем, даже если испортил праздник Славянов. Он отщепенец! Он гад! Он припарка или пилюля для извращенцев! Но и на этого извращенца Славянова найдется другая припарка. Не хочешь праздновать, не празднуй. Не хочешь радоваться, не радуйся. Не хочешь денежки, не видать тебе денежки. На празднике только празднующему товарищу полагаются денежки. Сорока-Москва на хвосте принесла. Этому дала, этому дала, этому дала... А который товарищ не подвязался на празднике, этому не дала. И никто не знает, сколько досталось кому и каких денежек. А который товарищ не подвязался на празднике, вообще никогда не узнает.
  
  ***
  Некультурный Славянов разозлил культурную компанию, можно сказать, до предела. Как бы ему ответить за всю его наглость? Как бы его поддеть за испорченный праздник? Чтобы не смертельно, но больно, и чтобы не мог оправиться некультурный товарищ.
  - А я придумала, - есть идейка у Марины Михайловны.
  Девичья все-таки голова, и в придачу культурная. Вот этого появилась идейка. Славянов не предполагает какая. Славянов мальчишка против Марины Михайловны. Ему бы (то есть Славянову) самое время плеваться и матюгаться. А Марина Михайловна истинный зубр против этого потроха, опять же она культурный товарищ. Можно вообще без плевков, тем более можно без мата уделать славянскую морду. Сейчас бутылку допьем и обмозгуем, как нам лучше уделать славянскую морду. То есть обмозгуем до самого до конца, что возникло внутри Марины Михайловны. Без бутылки мозгуется не так чтобы лихо. И лапушка пей. Хватит отлынивать от общественной жизни Дома-с-колоннами. Это не гадость, не отрава, не яд. Мы тебе желаем добра. Вон на донышке капелька этого, которое пей. Ну и что? Наконец выпил капельку лапушка Громов. Ну, поперхнулся, папа и мама! Главное, ничего не случилось с товарищем лапушкой. Живой, здоровый, не изнасиловали, среди своих, молодец молодцом и парень с великим будущим в русской культуре. С такими парнями можно праздновать две недели подряд, а можно четыре недели, и восемь, и двадцать.
  Все-таки выпил и заговаривается лапушка Громов. Сегодня на русской земле произошел поворот в отношении интеллектуальных ценностей. Сами понимаете, новая цена на интеллект, то есть совсем новая. А вы думали, старая цена? Нет, она не старая, но новая. Если бы старая цена, то ощутимый упадок не только ценностей, но и самой интеллектуальной оболочки. А так вроде бы ничего не случилось. Чего ощущаю, то ощущаю. Но чего не ощущаю, того нет и не будет. Вот в этом весь интеллект, вот в этом цена вопроса. С какой-то стороны упадок интеллектуального уровня вызывает вынос интеллектуальной оболочки. Нет, не вперед ногами. После небольшой дозы праздничного напитка не это хотел заявить лапушка Громов. Но интеллектуальная литература не может быть на пустом месте. То есть сегодня она не может. Пропагандистская, покупная или продажная литература на заказ вот она может. А капкая литература сегодня почему-то забыл надуховившийся товарищ лапушка. Черт подери, какого черта забыл? Или не знал никогда? Возможно не знал никогда. Короче, запутался лапушка Громов.
  А его так и подзуживают остальные товарищи.
  - Между первой и второй затесался маромой, - властный возглас Марины Михайловны.
  - Точно, - расслабленная воркотня Ивана Ивановича.
  Есть у вас план? Да, у нас план. Вот эти вопли и всякое прочее они не за здорово живешь, они план. Интеллектуальный лапушка Громов не догадывается насколько продуманный план. И не догадается, ни при каких обстоятельствах лапушка Громов. Несколько капель на дне стакана еще никого не сделали идиотом и потрохом. Марина Михайловна употребляет живительную жидкость стаканами, но разве она идиот? Иван Иванович чуть-чуть впереди Марины Михайловны, как и полагается руководителю Марины Михайловны, но опять же не потрох. Это талантливые ребята, это вершина русской земли, это счастливая поросль русской культуры. Ну и православие при всех своих бонусах пристроилось где-то рядом с такими ребятами. Я не уточняю, насколько хорошо уживаются столь непохожие величины, как православие и все остальное, то есть такие ребята. Всяких радостей много на русской земле. Мечтателей много, замордованных тьма, идиотов больше чем надо, а с инвалидами перебор. Но не все настолько паршиво на русской земле. Бутылка, стакан, лекарство на донышке - и уже непаршиво.
  После второго приема мне начинает нравиться морда Ивановича, и от Марины Михайловны меньше тошнит, чем в обычное время. Еще недавно тошнило больше, чем в обычное время, а теперь ничего. И это при всем при том, что я знаю, какая баба Марина Михайловна. Вы говорите, культурная баба. Как бы не так, истину вам говорю. Может из области культуры, а может и не из области культуры марина Михайловна. До приема второй порции живительного напитка не восхищается Мариной Михайловной лапушка Громов. Всякие гадости застряли в мозгу и даже вертятся пачками, чтобы сорваться и расплескаться в замкнутом пространстве Дома-с-колоннами. До приема согласен с артистом Славяновым лапушка громов. Вот не помню зачем, но согласен. Это как оскомина на губах. Отчего оскомина, черт ее знает, но оскомина есть. Артист Славянов первопричина оскомины. Не существует подобная бяка вне связи с артистом Славяновым. Появился артист Славянов, удалился артист Славянов. Первая порция живительного напитка, вторая порция живительного напитка... После второго приема оскомина есть, но не существует Славянова.
  Мама моя, пошли на третий прием.
  - А мы еще не кончаем, - резвится Иван Иванович.
  - Да ты всегда не кончаешь, - резвится Марина Михайловна.
  - Вот такой я некончающий и бесконечный, - снова Иванович.
  Не пора ли ширинку прикрыть? И откуда у нас столько праздничных пряников? И зачем развлекаемся мы не по плану? А ты ошибся, мой дорогой мальчик. Может кто развлекается не по плану, но Марина Михайловна точно по плану. Вон перемигнулась с Иваном Ивановичем Марина Михайловна:
  - Вроде бы еще рановато?
  Но чего-то не разобрался Иван Иванович в плане Марины Михайловны:
  - А я говорю, в самый раз.
  Теперь понимаете, какая роль в развивающейся русской культуре отводится лапушке Громову? Или у вас другие соображения на данный счет? Лапушка Громов совсем отупел. Носится со своими идеями лапушка. Мол, красота восстановит планету людей. Не было красоты, теперь есть красота. Уважаю, что она есть. Может, кто не уважает существующую красоту. Может, кому все равно, а я уважаю. Наша русская красота не совсем обыкновенная красота. Она не из цветочков, кусточков и лепесточков, ее не назвать классической красотой разлагающейся вселенной. А что получилось в конечном итоге, сие не есть отрыжка опять-таки красоты, только отрыжка товарища Громова. Ну, отрыгнулось товарищу. Ну, не совсем пошел пресловутый стакан. Скорее, отрыгнулось назло классическим канонам и прочей хреновине. После третьего приема так должно быть. Марина Михайловна рыгает с изяществом, Иван Иванович рыгает без суеты, прочие сотрудники, не помню по именам, рыгают в соответствии с должностными обязанностями. Короче, как должно рыгают в Доме-с-колоннами. А ты говоришь, культура. Вот она культура и есть. До третьей порции живительной влаги не думал, что это культура товарищ лапушка, теперь уверен, она самая есть. Человек вышел из логова красоты, человек отправляется в логово красоты, человек торчит там же, пока не позвали на выход.
  Дальше четвертая капелька.
  - Пей, халдеюшка! - не понимаю, кто промычал с нежностью.
  - Где еще пожалеют? - и это не понимаю.
  - Напивайся, дружок! - теперь в подсознании лапушки бегают всякие чертики.
  - Напивайся и кривляйся, - какой-то странный компот из возвышенной картинки и прочего мусора.
  Не могу разобраться, почему очень странный компот. Только исчез в этом мусоре лапушка Громов.
  
  ***
  Четвертая порция не пошла. Я не стал ее пить. Глотнул да и выплюнул этаку гадость на поэтический стол Ивана Ивановича лапушка Громов. Или точнее, на поэтические бумаги Ивана Ивановича и его выдающиеся стихи. В голове что-то лопнуло. Кошмар! Как после этого жить? Как испортился и испоганился маленький ласковый мальчик с простым русским именем лапушка. И вообще, какой еще лапушка? Нет лапушки, больше его нет и не будет. Разве можно дойти до кощунства столь низкого уровня? Ну, не помню, почему сие действие лапушки представляет собой кощунство к тому же столь низкого уровня, но получилось точно кощунство.
  Впрочем, никто не заметил, даже не обругали вышеупомянутого товарища другие товарищи. Куда там один плевок? Глупость и мелочь. Рабочее место Ивана Ивановича, его бумаги, его выдающиеся стихи все в плевках и куда более интересной блевотине. Это Россия. Тебе не нравится, катись из России. А нам нравится. Так должно быть, и так будет. Веселая жизнь, веселые ребятишки, разбитные девчонки с блаженной улыбкой на губах, плюс ко всему веселье, о котором не рассуждается, но которое принимается как есть, пока оно есть. Вот когда испарится веселье, тогда грызи и суди свой занюханный уровень.
  Лапушка Громов забился в угол. Да что опять же произошло? Обидно и стыдно, лопнула философия лапушки. Попробовал ее разогнать усиленной работой мысли все тот же товарищ, но получилась полная ерунда. Такое ощущение, что лопнула не одна философия, но и душа лопнула. Столько внутри желчи, столько внутри гноя. Желчь вытекает из лапушки, и гной вытекает из лапушки. Раньше никогда не вытекала дурацкая желчь в крапинках дурацкого гноя, раньше всего-навсего свихнувшийся лапушка, а сегодня в придачу желчный и гнойный сгусток энергии. Господи, до чего ты дошел! Господи, как же ты опозорился! С этим нельзя жить! Морду бить можно! Свирепствовать можно! Сделаться отрыжкой русской земли опять можно! Но жить ни в какую нельзя. Просто дурак лапушка.
  Дальше еще хуже. Был дурак, который себя уважал. Есть дурак, который сидит с подлой мордой. Не могу себя уважать! Позорный дурак, сплошное позорище, мусор на помойке, смрад и дерьмо! Повторяю в стотысячный раз, не могу. Нечто лопнуло и рассыпалось внутри механизма под названием лапушка Громов. Нечто очень ничтожное, очень индивидуальное, присущее одному лапушке. Еще недавно был лапушка, больше нет лапушки. Смешался с толпой и попал в коллектив тот самый товарищ, что представлял личность. Ты толпа, ты масса, ты мусор среди толпы. Или все еще кажется, что мусор не слишком воняет, когда его здоровенная куча. То есть это не индивидуальный, но общественный мусор. Зря тебе кажется. Мусор есть мусор. Масса есть масса. Многие товарищи думают над коллективным разгребанием мусора, но это не помогает. Многие товарищи смирились, изгадившись раз в общественном месте, превратились опять-таки в коллектив, и продолжение следует. А продолжение еще одна гадость.
  Лапушку перекосило от боли. Неужели таков план Марины Михайловны? Что-то жидко и глупо получается у марины Михайловны. Вызвать сумасшествие лапушки Громова небольшая удача. Посмеяться над лапушкой Громовым еще больший идиотизм. Стакан жалко на подобное барахло, и следующий стакан, и еще. Вытащили из норы товарища лапушку, сморозили ерунду, засунули обратно. И опять торчит лапушка. Желчный, ядовитый, убийственный, злой. Иголки как у ежа. Зато никаких талантов. И с интеллектом опять же проблемы. А был интеллект? Говорят, был. А кто говорит? Неужели эти, что наливают стакан? Нет, не эти. Они забыли про лапушку Громова.
  - Что за дерьмовая жизнь!
  Зачем еще ротик открыл и покрыл подвал матами? Здесь тебе не вселенский бардак, но культурная организация внутри Дома-с-колоннами. Повторяю, культурная организация празднует исключительно на культурной основе. Или еще до тебя не дошло, алкоголик несчастный? Культурные сотрудники так и подпрыгнули от некультурного воя лапушки Громова. Иван Иванович свалился мордой со стула под стол, а Марина Михайловна пернула и едва не обделалась. Что е-мое? Где порядок? Да откуда чего нанесло в наш культурный подвал? Толком и не попразднуешь, если каждые две минуты творится подобное безобразие. Не умеет вести себя некто по имени Громов, докатился до свинского состояния, пускает слюни и сопли. Тут не то что обидно, но гадко.
  - Господи, спаси и помилуй!
  А это похоже на саморекламу в целях производственного подхалимажа и чтобы подлизаться к начальнику, то есть Ивану Ивановичу. Сотрудники тихонько свалили за дверь, вроде их не было. Марина Михайловна схватилась за одно неприличное место, вылетела затычка или не вылетела? Иван Иванович барахтается под столом. Из слюнявого ротика пресловутые слюни и сопли. Теперь уже не один стол, но и весь пол праздничный. Только разберемся сначала, у кого льются слюни и сопли? Или вообще наплевать? Существует факт, что льются слюни и сопли. Как уже говорилось, иные сотрудники не выдержали слюни и сопли. Нежная душа, твою мать. Ну, не выдержали и не выдержали, за это сегодня не наказывают. Ибо дальше собственного носа не видит товарищ Иванович. А вокруг собственного носа слюни и сопли.
  Кто бы руку подал? Или крохотный пальчик? А вместо этого развопились всякие потрохи на весь Невский проспект. Никакого почтения к старшим товарищам.
  Ну, прорвало лапушку Громова:
  - Заткнитесь, уроды!
  Ну, понесло:
  - Заткнитесь, дерьмо!
  И не остановить подобную тварь:
  - Только я величайший талант!
  И на закуску:
  - Я русский!
  А теперь отвечаем на очень легкий вопрос, кто это величайший талант? Ага, есть и без того величайший талант в так называемом Доме-с-колоннами. При чем официальный талант, признанный русской землей и официальной религией. По крайней мере, в данном вопрос давно разобралась Марина Михайловна. А вы мне подсовываете какого-то лапушку Громова.
  Нет, опять ерунда получается. Марина Михайловна отодвинулась от Ивана Ивановича и пододвинулась к лапушке. Вроде бы ничего плохого не произошло с Ивановичем. Праздничная прогулка под стол это в стиле величайшего поэта всех времен и народов. Поваляется под столом величайший поэт, напоэтизируется, вот ему полегчало. Да и ты хорошенький мальчик. То есть хорошенький мальчик лапушка Громов. Пей себе, мальчик. Радуйся, мальчик. В стаканах еще осталось. Вон они на столе, то есть эти стаканы. Разрешаю из этого, и из другого стакана, и из стакана Марины Михайловны. Все-таки ты совсем глупенький мальчик. Все-таки такой трогательный. Все-таки у тебя с головой непорядок, и это на целую жизнь. Понимает про твой непорядок Марина Михайловна, жалеет, черт подери, но исправить не в силах. Зато лекарство оно всемогущее, оно любой непорядок исправит. Отнесись к лекарству со всем уважением, не стесняйся и пей, мальчик.
  Марина Михайловна мягко погладила лапушку Громова по взлохмаченной голове:
  - Пройдемся на склад.
  Иван Иванович засопел под столом и зачмокал губищами:
  - Мариночка, где ты, Мариша?
  Но Марина Михайловна отпинала к черту Ивановича:
  - Вонючий импотент.
  Я без шапки юркнул за дверь и скатился мордой вниз по ступенькам.
  
  ***
  На улице снег. Упал и вовсе не больно расшибся лапушка Громов. Снег, приводящий в сознание. Снег, отрицающий прошлое. Снег, как реальность твоего недостойного бытия. И почему бытие недостойное в девяносто девяти случаях и только в единственном случае им можно немножко гордиться? Пытаюсь спросить, почему, но вопрос дурацкий, вопрос никакой. Достойное бытие попало на недостойное бытие, жизнь переменилась, и ты переменился в конечном итоге. И судьба твоя не то, что вчера, может, не так что сегодня, может, совсем ее нет. Не судьба это, а комочек серого Петербургского снега.
  На улице подскочила цыганка:
  - Погадаю тебе, дорогой.
  Что за напасть? Или день сегодня особенный, или морда такая у лапушки Громова, что только погадать ему не хватает для полного счастья. Кажется, все-таки день. Морда не лучше, не хуже. Морда из самых обыкновенных у лапушки Громова. Как никак, но привык к вышеупомянутой морде вышеупомянутый товарищ лапушка. Ничего не случилось особенного за последние десять минут. Съехал по ступенькам, кувыркнулся, не ободрал привычную, (то есть неособенную) морду лапушка Громов. Нельзя уничтожить вот так лапушку. Он неуничтожаемая величина, он антихрист и Иисус в одной упаковке, даже с такой неособенной мордой.
  - Изыди, - я ответил цыганке без злобы и страха.
  Мое дорогое отечество находится не в том состоянии, чтобы заниматься всякими глупостями. Две непримиримые силы (православие и славянизм) сцепились в смертельной схватке. Не важно, кто победит: то ли победит православие, то ли победит славянизм. Все это происки смрада и мрака. При чем очень яркие происки. А тут еще мелкий штришок, который не знаешь куда приложить, то ли под своды церкви, то ли в помойную яму славянства. Да и не тянет вообще заниматься такой мелочевкой.
  Ноги какие-то ватные у товарища Громова, а душа какая-та заторможенная. Попробовал исчезнуть все тот же товарищ, попробовал раствориться в толпе, чтобы никто не заметил его, чтобы следов не осталось, чтобы сам запах исчез. Здесь меня нет, не должно меня быть и не может. Я из другого мира, из другой вселенной, из противоположного измерения. Я антихрист, черт подери! Мне никогда не заделаться Иисусом Христом. Понимаете, никогда. А раз не Христос, значит антихрист лапушка Громов.
  Но привязалась цыганка:
  - Погадаю по дружбе тебе.
  Мать-перемать.
  - Нет, спасибо, - и снова не скрыться лапушке Громову, по причине ватности ног, души и прочего тормоза. Совершенно особенный день, совершенно истерзанный лапушка. Подобное существо не грех раздавить между тремя пальцами. Пускай исчезнет с несчастной земли, то есть исчезнет вообще навсегда лапушка Громов. Пускай ничего от него не останется. Ни памяти, ни любви, ни малейшего кусочка и капли. Да кому интересна некая капля от лапушки Громова? Да никому. Прошлого нет, настоящего нет, будущего нет. Только что-то лопочет цыганка:
  - Зачем, дорогой?
  - Жизнь твоя тяжелая.
  - И здоровье плохое твое.
  - Ест лихой человек.
  - Мало-мало осталось...
  
  ***
  Так пришел православный божок на русскую землю. Хотелось сказать нечто большее или великое про религию всех религий и божка всех божков. Но язык не повернулся, и вместо восторженных фраз покатились звуки и буквы. К черту религию. Маленький, гаденький, тупенький, к тому же распятый божок вызывает только отрыжку. Зачем нам распятый божок? Вот если бы рассматривалась кандидатура истинного бога, того самого-самого величайшего из величайших богов, который не занимается непонятными экспериментами над вечной и бесконечной вселенной, который и есть "природа". Вот если бы мы работали с личностью истинного бога. А божков нам не надо. За историю человечества слишком много сменилось божков. Куда более умных, красивых, приличных, чем этот распятый товарищ. Но почему-то более умные, красивые, приличные божки так не охотились за одной пустяковой жертвой, как именно этот распятый божок. Только распятый божок, презирая законы вселенной и русской земли, выбрался на ловитву. А очередная жертва божка лапушка Громов.
  Для историков лапушки незначительный факт. Это если кого интересует: пришло православие к лапушке или, наоборот, лапушка пришел к православию. Историческая истина такая двуличная. Может никто никуда не пришел, но истина потребовала, чтобы пришел, вот и организуем пришествие кого-то куда-то для лапушки Громова. Дальше логическая цепочка. Кто сверху, божок или лапушка? Ну, ответьте, пожалуйста, дорогие читатели и почитатели лапушки Громова, кто здесь выше и толще? Лапушка такой крохотный, а божок с большой бородой и ростом до планеты Юпитер. Недаром воспроизвели столь распятое чудо в руководители целой вселенной.
  Значит, проблема не предвидится. Это лапушка пришел к православному господу. После третьего стакана на лапушку опустилось божественное (читай, православное) озарение. Только не стройте мерзкие мордочки, всякими способами случается озарение. Один товарищ ударился головой, и озарился. Другого товарища ударили по голове, и озарило. Третьему товарищу ударило в голову... Почему бы и нет? Столько времени обходился без господа лапушка Громов. То есть без православного господа. Веру в истинного бога, который еще называется "природа", всегда поддерживал лапушка Громов. Но для православия такая вера только начальный этап. Это для философии истинный господь может оказаться вселенной. Но философия начинается с частностей, чтобы прийти к истине. А православие не больше, чем частность. Хотя православные товарищи считают наоборот. Понятие истинного господа в православие суть товарная марка православного божка. Слишком глупый, просто дурак некто лапушка Громов, чтобы добраться с первой попытки до православного бога. Ладно, здесь разрешается верить в любого другого божка, который рангом пониже и статусом плоше, чем истинный бог, который называется "природа". Например разрешается верить в любую абстракцию, которая называется как угодно, но не "природа". Главное, чтобы на теле болтался так называемый символ веры, а там будешь точно из наших.
  Ставка на озарение. "Громоманы" так и отметили на четырнадцати страницах путь лапушки Громова. Наступило время, православная вера опустилась с небес, то есть подавила невежество одного чертовски невежественного на тот период товарища. И дьявол свалил в кусты. Хотя не думаю, что это был дьявол. Лапушка Громов слишком маленькая величина. Лапушка почти ребенок. В лапушке разум ребенка и неимоверная близость с природой. Значит, не было дьявола. Лапушка произошел от природы, он сама природа, его природная сущность доказана, ибо таким же образом, как природа создала православного божка (по образу и подобию человека), так же создала она некую мелочь по имени лапушка Громов.
  Значит нужна очистительная молитва. Не ты здесь главный. Ты только продукт, или производная православного господа. Хотя никаких преимуществ со стороны православного божка над другими божками, созданными по образу и подобию человека, не наблюдается с моей колокольни. Повторяю, православный божок всего только часть (при чем не самая значительная) великой природы. Сама вывеска означает, что часть. Истинное божество в критической точке может быть православным божком, а может не быть по версии лапушки Громова. Это по версии православных товарищей истинное божество или единый господь относится исключительно к православной церкви. Сначала церковь, затем этот самый господь. И вдруг такая фигня со стороны какого-то лапушки Громова.
  Ладно, товарищи, я отказываюсь от истинного бога, который называется "природа". То есть я отказываюсь и перехожу, повинуясь корпоративному инстинкту или стадному чувству, все к тому же созданному божеству по образу и подобию человека. Это божество мне представляется абстрактной величиной, внутри которой разные части. Баптисты, мусульмане, язычники, индуисты, иеговисты, протестанты, католики, православные. Это все части созданного господа. Спор за то, которая часть лучше, спор глупый и бесполезный. Что в человеке лучше - нога или рука? Из той же области спор про религиозные части. Мы доказали, что рука лучше и отсекаем ногу. После чего заковылял человек. Бегать больше не может, руки опять же утратили нормальную подвижность, они заняты костылями. Разве сие человек? Да что вы мне говорите? Сие калека и монстр, какового в пятнадцать секунд сожрет человечество.
  После хорошей дозы лекарства не научился успокаиваться лапушка Громов. Любовь к истинному богу, то есть к "природе", несколько устарела. Хочется новенького. А что может быть новенькое перед ликом истинного бога? Я понимаю, что ничего, то есть совсем ничего новенького. Вот старенькое, вот оно в самый раз: какая-нибудь часть истинного бога. Повторяю опять и опять, мы находимся в мире частных явлений. Если любишь свою дурашливую "природу" или какого-нибудь объединенного бога, не отвергай его части. Изучение единства в целом постепенно обращается на части. Ты еще не выбрал для себя более или менее подходящую часть? Ну, не беда. Возьми первую часть, что попалась тебе на глаза. Вот именно эту возьми, которая православный божок, и изучай, пока не достала.
  А ведь мысль. Человечество еще молодое. Человечеству жить да жить. Неужели жизнь человечества только тысяча лет? Это даже не молодость человечества. И куда мы торопимся? А никуда. Среди ослепительных звезд, среди потрясающих оборотов вселенной торопливому товарищу не отыщется места. Торопливый товарищ торопится всегда не ко времени. По человеческим меркам вселенная слишком медлительная, а человек торопливый товарищ. Для вселенной тысяча лет все равно что четыре секунды для человека. Отсчитал четыре секунды, вот и тысяча лет позади. А все бегает, все ворчит человек со своим человечеством.
  Уговорили, согласен на часть. После праздника согласен на любую ерунду лапушка Громов. Надо определиться. Все-таки человеческая определенность лучше, нежели неопределенность. А человеческая неопределенность это только предшествующая стадия определившегося товарища. Я е против. Если надо, так надо. Каждая звезда во вселенной имеет предназначение, каждый атом имеет смысл, каждый человек родился для определенной цели, и каждая часть с далеким прицелом. Не отвергайте православную веру! Она продажная, она мутная, она дебилизированная, она барахло. Но вера существует в нашей вселенной. Наводящий вопрос, для чего-то она существует эта самая вера. Если бы ее не было, если бы она не возникла, если бы ее не порушили и не закопали в дерьмо после семнадцатого года... Но все не так, но православная вера есть и существует. То есть она существует для русской земли и взамен твоего единого и неделимого бога.
  Не утверждаю, что зарапортовался лапушка Громов. Человек находится посередине между малыми и очень большими величинами. Человек не так чтобы макровселенная и не так чтобы микро. Но и большой человек достаточно мал, если сравнивать его с крохотным атомом. Но и маленький человек чертовски велик перед ликом великой вселенной. И это понятно. Поэзия возносит человека на необозримые вершины, поэзия унижает человека до неописуемых низин. Поэзия тот же господь, ибо поэзия без границ и цепей, как оно и положено богу.
  Опять ушел не туда лапушка Громов. Поэзия православного человека только часть вселенской поэзии, как православный божок часть вселенского (или истинного) бога. Я не уточняю, какая часть. Может то самое место, которое никому не показывают без нужды, а может то самое, что открыто для взглядов, и каждый любуется, покуда не надоело. Православные за открытое место. Я бы и любовался, я с большим удовольствием, но дело в том, насколько открытое или закрытое место. В любом варианте многие вещи мне, дураку, не показывают.
  Вот она вся поэзия, то бишь поэзия православная. Да без водки и пиво водка, а без пива хватит воды из-под крана. Сегодня чертовски "непоказательная" Россия. Ничего не видно, ничего нет, ничего не будет. Зато православие видно, православие есть, православие будет. Оно, конечно, не выход вместо целого бога, который называется "природа", получить часть. Но не получить ничего еще менее выход. Так может возьмем православие? У лапушки слюньки струятся из глаз. Отчего бы не взять православие? Не худшее среди худших возьмем. Тысяча лет правослвию. Девяносто третий год как год православия. Кое-какие новшества от православия. И опять лучше есть, нежели нет. Может сегодня пришло православие, а завтра ушло. Ты сегодня возлюбил православие, а завтра его загубил. И это не попросту так. Россия у нас переменчивая, культура разносторонняя, русский человек ломится на новенькое против старенького, а православие все-таки новенькое. Ты еще не завалился в кровать? Обед еще не забродил в твоей туше? Ты еще нормальный мужик? Впрочем, не сопротивляюсь, если вообще мужик ненормальный. Есть нормальные мужики, есть ненормальные, есть какие угодно. И это не все.
  А что тебе все? За окном ночь. На дворе ночь. Единый господь где-то радуется своему единству и никуда не исчез. Сегодня одна форма, завтра другая, послезавтра совсем неожиданный рывок в неизвестность. Это единый господь. Он православный, славянский, еврейский, китайский и черт его знает какой. А ты кривляешься, а ты его отрицаешь, во всех формах ты отрицаешь его, эту единую ипостась весьма надоевшей "природы". Может довольно, накушались. Выбери нечто конкретное, выбери одну форму. Ты не такой маленький, чтобы за тебя выбирали другие товарищи. Но времени нет, иначе выберут другие товарищи, иначе окажешься мелочью, иначе конец. Не говорю про конец пресловутой вселенной, но все-таки это конец. Да и вообще хватит спать. Надо действовать, нужен выбор.
  Посопев упрямо
  В темноту ночную,
  Среди груды хлама
  Я устроил бурю.
  С яростной грозою
  Бешеных проклятий,
  Оросил слезою
  Обшлага кровати.
  Хватит, надоело,
  И достало быдло.
  Где ты, моя вера?
  Что тебя не видно?
  И это не шутка. Три стакана подкинули лапушку Громова над землей прямо в православное лоно православного господа.
  
  ***
  Вот же удивился Иван Иванович, вот же удивил его лапушка Громов:
  - Креститься хочу!
  Поэта едва не вытошнило с первой попытки. Это не от вчерашнего перепоя едва не вытошнило товарища. Вчерашний перепой состоялся вчера, а сегодня черт знает что. Поэт подумал, что спит. Даже по поэтическому носу треснул жирной поэтической ладошкой. Но нос нормальный и болезненный, черт подери, у поэта, ему противно и больно. А это какая-та дурь. Видимо лапушка Громов обнаглел на культурных харчах и издевается в очередной раз над поэтом. Все гады, всяк издеваются. Чувствуют гады, что из терпеливых страдальцев поэт, вот откуда издевочка на губах. А какого черта издевочка? Если человек подружился с поэзией, так мы его и прихлопнем.
  - Эй, Мариша, - на большее не способен Иван Иванович.
  Выползла Марина Михайловна прямо со склада:
  - Чего там еще?
  - Дело есть, - почесался поэт.
  Кажется, целую ночь провалялась на книгах и стала квадратной как книга Марина Михайловна:
  - Мать твою, Ваня.
  Тут они немного поцапались:
  - Мальчишка дурит.
  - Твой мальчишка давно не дурит и к чертям ни на что не годится.
  - Да не мой, а вот этот мальчишка.
  И что за рожи, мама моя? Ответьте, пожалуйста, на идиотский вопрос, в чем заключается стратегический план Марины Михайловны со времени последней попойки? Не ответили? Тогда еще один идиотский вопрос, а что было во время последней попойки? Здесь готов рассмеяться лапушка Громов. Неужели не вспомнить, что было во время последней попойки? Пришел некто товарищ Славянов, вел себя некорректно, топтал крестик. Нет, не правда, ничего подобного не было во время последней попойки. Не было никакой попойки. Да, мы культурно праздновали. То есть культурно общались во славу русской культуры. Но не приходил никакой товарищ Славянов, не топтал никакой крестик.
  Неужели опять не понятно. Иван Иванович все равно что мессия на русской земле. Иван Иванович никому не позволит топтать крестик. Иван Иванович за крестик и морду и жопу порвет. Даже если хороший товарищ Ивановича, то есть некто Славянов, будет топтать крестик. Поэтому ничего не было, кроме парочки незначительных мелочей. Во-первых, напился на празднике лапушка Громов. Во-вторых, напившись, привирает лапушка Громов. Отсюда несуществующая пьянка, отсюда несуществующий артист, отсюда растоптанный крестик.
  - Правильно я понимаю, Мариша?
  - Угу.
  - А еще чего правильно?
  - Солнце сияет, вот чего правильно.
  Затянула волынку Марина Михайловна. И можно сказать "машинально" засунула руку под юбку, а там крестик.
  - Это знак, - взвился Иван Иванович.
  - Солнце прекрасное, - прикусила губу Марина Михайловна.
  Как же так получилось, что прикусила губу Мурина Михайловна? Накануне вроде бы мы праздновали, с чем не приходится спорить. Во время торжества напился лапушка Громов, в чем не сомневается Марина Михайловна, сама подливала лапушке Громову. А дальше? Очень странная ситуация с этим "дальше". Вроде бы разозлилась Марина Михайловна на Ивана Ивановича. Готовился, разжигался, поэтизировал великий поэт, да так и уснул, заблевавши коленки Марине Михайловне. А как же обещанный пустячок? То есть то самое, о чем порядочные люди не рассказывают, но что есть венец в любое получившееся торжество. Вот не получилось то самое, очень хорошо помнит Марина Михайловна. Чего не было, того нет. Или чего-то есть? В руке черт его знает какой крестик.
  - Ерунда получается, - вздохнула Марина Михайловна.
  - Не совсем ерунда, - более осмысленно отработал свою подачу Иван Иванович в тот самый момент, когда увидел тот самый крестик.
  - Солнце встало в божественный день, - согласилась Марина Михайловна.
  - Ничего не происходит вне воли господа нашего, - надул щеки Иван Иванович.
  Оба перемигнулись. Сначала Марина Михайловна:
  - Этот день запомнит Россия.
  Следом Иванович:
  - Ну не этот, а день, посвященный господу богу.
  И снова перемигнулись товарищи:
  - Впрочем, можно и этот.
  Собственно говоря, по всем параметрам ерунда. Понять не могу, что вообще происходит? Вот перед вами маленький, глупенький мальчик по имени лапушка Громов. Лапушке помощь нужна. Ну, чтобы не отстать от любимой им русской земли. Ну, чтобы развиваться вместе с родным человечеством, вместе со всеми. Или вы не догадались, какая нужна помощь? А она нужна, даже чертовски нужна. Лапушка не имеет права застаиваться. Годы уходят, мальчик стареет, жизнь спешит в никуда. Леночка Громова теперь не помощник, Леночке скоро рожать, и она согласна со всем, что не сделает лапушка Громов. Так давайте все разом! Это наша земля! Это земля общая! Без общих усилий ей плохо и гадко! Без общих усилий нет солнца и света! Или что-то не так? Какого черта попал сюда лапушка?
  Усиленно мигает Иванович:
  - Демоны тьмы окружали тебя с первой минуты и по сегодняшний день. Они злобные демоны, они не отпустят вот так за красивые глазки. Слишком просто все у тебя получалось, а на самом деле не просто. На самом деле желаю тебе не страдать, как страдают во тьме великие русские люди.
  Мигает Марина Михайловна:
  - Плохо с разбитой и извращенной душой. Отвернулся господь, и погибла душа или почти погибла. Радуемся, если только почти погибла душа. Господь собирает осколки, господь залечивает раны, господь возвращает свое сострадание и возвращает тебя в человеки. Если так, значит еще повезло, значит радуемся.
  И что это у них с глазами? Сначала состроил глазки поэт:
  - В предвкушении судного дня да отделимся от козлищ и приготовимся к лучшей участи на нашей земле.
  Следом марина Михайловна:
  - Все мы козлища, никто не рождается в лоне господнем с чистой и светлой душой. Но лучшие из нас обязательно попадут в лоно господа нашего. Они лучшие, они избранные, на них крест. И нести этот крест предназначено нам, только лучшим.
  Лапушка вроде как обалдел. Что-то шепчет, жует и орет:
  - Россия была, есть и будет столпом православия!
  - Во вселенной единственный бог православных!
  - Русские - дети его православные!
  Далее появился Славянов.
  
  ***
  Куча продуктов в желудке, кошмарная ночь, божественное прозрение, великая речь великого человека, полет к звездам, ну и так далее. Больше нет ничего, то есть совсем нет. Только артист Славянов, только он, только славянская идеология Славянова. А еще славянский полет с этих звезд и обратно на землю.
  Как же так? Неужели господь посылает мне ангела? Неужели господь усомнился в моей правоте? Неужели я где-то не прав и не туда заскочил по ошибке? Или религия это вампир и отродье дьявола? Не прозрение, каковое казалось божественным, но отродье, в котором нет никаких божественных красок. Какого черта Славянов? Лапушка продается, лапушка почти продался, лапушка уступил. Так какого черта опять? Неужели, чтобы удержать товарища лапушку на краю пропасти? Неужели только для этого? не продавайся, не уступай, не делай больно русской земле и ее братьям-славянам. Ах, тебе хочется, не понимаешь чего? Ну и пускай хочется. Но потерпи три минуты, может две, а может, и двух минут терпеть не придется. Прошу тебя, потерпи. Религия против жизни, религия против свободного разума. Религия незамено вползает в невинную кровь, она пристала и присосалась ко всем товарищам русским. Зверская религия, дьявольская религия, а ты потерпи ей отдаваться. Зачем тебе мерзкий червяк? Религия есть червяк. Она всегда есть, она будет всегда. Она изуродовала миллионы и миллиарды русских людей. Это за тысячи лет. А еще сколько лет впереди? И сколько она изуродует эта религия, чуждая нашей России?
  Сегодня особенно разозлился Славянов:
  - Заговор против России.
  Он наступает:
  - В сборе опять воронье.
  И слюни от пола до потолка:
  - Но не уступит Россия.
  Как отвратительно сманивать молодежь в сторону мрака и похоти! Человек старенький, человек с опытом, ай-я-яй, пользуется служебным положением товарищ начальник и много еще кое-чем в том же духе. Никто не имеет права на молодежь. Если молодежь русская, на нее все права у России. А человек это только наследник русской земли, если хотите, дерьмо. А религия человека, которая дерьмо, она не лучше, но хуже, чем самый мелкий наследник. Все ее выводы мерзкие, все ее доводы гнусные, всяк ее движение в ад, а каждая мысль, если такая найдется, только вонючая жижа.
  Как не прокиснуть перед напором артиста Славянова? Гаденько, подленько, значится, сколотили лавочку за славянской спиной. На честный поступок ума не хватило. Или что-то еще не подохло в душе, что-то там еще есть? Может, какой человеческий стыд? Стыдись лапушка! Заклинаю, стыдись в твои годы. Ты сегодня предатель, ты мразь, как эти подлые Машки и Ваньки. Они могли оставаться всю жизнь русской порослью, но захотели стать русской накипью. А чего достаточно, чтобы не стать русской накипью? Не принимаешь предательство, вот и все. Но они захотели нечто обратное, русская жизнь им ненавистна по определению, а маромойская жопа вкуснее, чем пирожок. И ты захотел вместе с ними вкусить этой жопы? Какого черта ты захотел? Умоляю, стыдись. Пока еще сытый, пока еще крепкий товарищ и крыша над головой. Ибо предательство не для тебя. Жратвы не прибавит, питья не убавит. Но это предательство все равно, что цепи на шею на всю бесполезную жизнь, пока не подохнещь.
  - Маромои суки-тля клятые! - не удержался Славянов.
  И как-то стало все проще и легче для лапушки Громова. Против матерщины годится разве что здоровая палка. Матерись, умоляю и заклинаю, мой мальчик. Матерщина не лучший выход для русского человека, но лучше выйти не лучшим выходом, чем устраивать коленца в сторону маромойского бога. Матерщина опять же осколок любимой русской природы. Цитирую славянскую классику: "Спи мой хер семивершковый, баюшки-баю". Хочешь стать маромоем, молись, пока шея не лопнет. Или еще не дошло, что так называемая ненормативная лексика или русский мат суть принадлежность славянина, а от молитвы становится тошно?
  Какую комедию мы здесь ломаем, ребята? Зачем оно так? Я никого не просил выражаться на диалекте братьев-славян. Я ничего не вышучивал, опираясь на молитвенные вздохи и охи. Я такой же, как вы. Это не предательство. Не нужна мне опять-таки помощь несуществующего бога. А вот культура очень и очень нужна. Чтобы сберечь культуру, лапушка пойдет даже в церковь. И с молитвой туда пойдет. Хотя можно вообще обойтись без молитвы.
  Но есть еще одно предложение артиста Славянова. Не лучше ли просто собраться тесной компанией, сложить все в общий котел и попробовать нечто хорошее запустить для России. Кто сказал, что молитва нужна для России? Если мы, то есть русские товарищи, соберемся в тесный кружок, настроимся на единый лад, объединим собственные силы и души в нечто единое целое... А не важно, какое там целое. Для кого-то может и важно, а для России это уже не вопрос. Бей маромойские рожи! Понимаете откуда поднялся вопрос? Или откуда наши молитвы и муки? Вот на этой траве и камнях, вот под этим бешеным солнышком сейчас и сегодня лтбросят молитву и совершат славянскую справедливость братья-славяне.
  В экстазе Славянов:
  - Иуда!
  Без остановки плюется артист:
  - Гнойная сука на русской земле!
  Праведные славянские глаза так и вляпались в мерзкие подлые глазки лапушки Громова. И стало обидно. Лапушка еще держится за обыкновенную справедливость. Разве маленький крестик сильнее души? Разве лучшие русские товарищи не носили свой крест? Разве личность страдает от крестика? А если страдает, какая она личность? То есть без крестика личность, а с этим самым, который крестик, ничто? Хорошо бы мы жили, если каждый товарищ с крестом и ничто. Нет, не верю, так не бывает! А как бывает, черт подери? Не верю, не знаю, знать не хочу. И засунь себе свой славянизм, куда и где положил этот крестик.
  - Жидовская рожа! - обычный припев.
  Да пошли вы все к дьяволу. Утомился лапушка Громов.
  
  ***
  Дальше помню, дальше события развивались в плохом переводе. Подворотня, арка, улица Гоголя, Невский проспект, мой Петербург. Все-таки мой Петербург умнее, чем Петербург со смешанными славяно-православными рожами. Не хочу расставаться с ним никогда, с моим Петербургом. Слышите, с ним не хочу. Это мой Петербург. Это из самых моих любимых игрушек. Если отсюда исчезнуть, то никогда не вернешься обратно. Уже не вернешься в мой Петербург. В чужой возможно вернешься, а в мой никогда. Невский проспект во весь его рост, во всю его ширь и величие находится только в моем Петербурге. Как успокаивает этот Невский проспект! Как успокаивает Петербург! Как хорошо здесь для лапушки Громова.
  Отшумела буря,
  Отлетели тучи.
  Умники заснули
  На навозной куче.
  Кто с лихой молитвой,
  Кто с простой осанной
  Прекратили битву
  Под небесной манной.
  С упокойным стуком
  Горечь разметалась.
  Лишь пустая скука
  Задержалась малость.
  И не спрашивайте, чем завершилась эта история между пальцами и духовность. Два пальца, три пальца... Одна духовность, другая духовность... Да не все ли равно? Для самых шустрых и резвых товарищей всегда найдется ответ. Не трогаем, не разгребаем, самое время спуститься на тормозах в начало пути, где исчезает, будто и не было никогда, любая история. Словно сквозь пальцы.
  
  
  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  
  Не получилось усреднение человека по методике лапушки Громова. А как хотелось кого-нибудь усреднить, ну хотя бы себя самого. Средний характер, средняя истина, средние формулы. Ух, я какой! Если берешься за среднее и усредненное состояние, то работается легче, а живется куда лучше. Так поступает сама середина. Это они так поступают. А ты никто и ничто, ты наблюдатель. Но не получилось. Лопнул пузырь, что назывался методикой лапушки Громова. Может в иное время, может при коммунизме, может лет сорок спустя сработает методика лапушки Громова. Но в девяносто третьем году не получилось, пузырь лопнул. И вроде бы год средненький, и душа гаденькая, и великие мысли иссякли, и революционная активность практически на нуле, и людишки больше не люди, но только людишки. А наплевать. Среднее состояние не всегда находит на среднюю степень и не всегда порождает такой же усредненный результат. Тебе приспичило, чтобы всегда. Так легче сохранить усредненный результат по твоим формулам, так проще не ошибиться в расчетах. На самом деле нисколько не легче.
  Сегодня нет человека. Если бы коммунизм, да своими методами продолжил экспериментировать над человеческой природой до той крайней точки, когда результат состоялся... Но коммунизм в поисках среднего человека не поверил опять-таки в средний результат, но отыскал свою среднюю смерть. Ему бы чуть-чуть свернуть влево или чуть-чуть свернуть вправо, ему бы ослабить узду и расширить понятие средней личности. Но слишком настойчивый коммунизм. Педант, так его так. Не ослабил и ничего не расширил. Будет средний человек на земле! Я сказал, он будет! Никаких возражений со стороны противников среднего человека. Если противник, следовательно, враг. А враги испытали всю мощь коммунизма.
  Теперь другое дело. Можно свернуть влево до бесконечности, можно свернуть вправо, покуда не надоест. Средний человек выпал из моды и не употребляется в лексиконе русского человека. И это правильно. Среднего буржуина не назовешь человеком, а среднего нищего не назовешь средним русским товарищем. И правителей русской земли не знаю куда подевать, и церковников, и культурных, и прессу. Все они какие-то не средние товарищи. Скорее, низшие существа. Посмотрел на это позорное чмо, поперхнулся, и кость не выходит из горла. Пускай низшие существа остаются в своем болоте, а мы откажемся от своего среднего человека.
  Оно большой плюс, что с понятием лапушка Громов. Недолго кривлялся и вовремя отказался от средней величины. Формулы лапушки из сферы теории, а методика нечто вроде фантастики. Не обращайте внимание на товарища Громова. Он еще молодой товарищ, чтобы теоретизировать и фантазировать. Платформы нет, опыта нет, правда не то чтобы ложь, но и не совсем чтобы правда. На вышеупомянутую правду просится ярлык "нет". Но предлагаю спрятать подальше ярлык, и не гнобить товарища Громова. Когда-нибудь настанет подходящий момент, ярлык пригодится. Но сегодня неподходящий момент. Ибо что такое лапушка Громов? Неужели это всего лишь средняя величина русской действительности, или так называемый средний продукт коммунизма?
  Ушел от ответа лапушка Громов. Средняя величина все равно величина. Либо она есть, либо ее нет. Если нет, значит нет. Если есть, значит есть. Очень хочется научиться владеть человеческими пороками в разрез добродетели, и человеческой добродетелью против пороков. Но еще не дорос до подобного усреднения все тот же товарищ по имени Громов. А чего не хватает товарищу, чтобы дорос, так это и без полбанки понятно.
  Мудрость не скотина,
  Что веревкой свяжешь
  И большой дубиной
  По головке вмажешь.
  Мудрость это ляпа
  В царствии регалий.
  Пожелаешь сцапать -
  И тебя придавит.
  Дни прекрасные, время славное, можно гордиться со всем основанием и торжеством за русскую землю и собственное "я" на русской земле. Не всегда был халдеем, не всегда прогибался под фальшью, не всегда вставал на колени и бритвой резал мораль. Да вообще, мораль круглая и пожалуй самая средняя из всего среднего материала, которым владел когда-нибудь товарищ Громов. Где не рубанешь бритвой, там затянется дыра, а где рубанешь бритвой, там затянется без особой нужды. Это не бритва, это мораль. Топают человечишки, кувыркается человечки, подличают недочеловеки, иудействуют, предают. Однако мораль. На копейку нет запрещенной морали, на тысячу рублей только разрешенная или усредненная мораль. Ты аморальный, а я моральный товарищ. Тебя усредняли и усреднили до философии аморализма, а со мной совершенно не то и не так. Кажется, расчет пошел на мораль. Может быть, и я усредненный товарищ?
  Дальше наводящий вопрос, как вы представляете лапушку в кресле редактора?
  
  ***
  Я никак не представляю. Ответ правильный: какой редактор из лапушки? Бородатый мужичина это редактор, но только не маленький мальчик, тем более лапушка громов. Можно поэкспериментировать с бородой. Оно не последняя стадия идиотизма, но лапушка даже с бородой во все стороны лапушка. Приклеивая бороду, отклеивая бороду, ничего не добьешься. Видимо дело не в бороде. Чего-то запамятовал в последний присест приклеить к своей личности лапушка Громов. Вот тебе кресло. Здесь сидел прежний редактор, как его бишь, Александр Борисович. Еще не выветрился запах вышеупомянутого товарища. Теперь сидишь ты. Отбиваем задницей дурной запах, но помним, чье это теперь кресло.
  Мама моя, снова не представляю на месте редактора лапушку Громова. На русской земле демократия. Неужели такая она демократия? Люди зациклились на какой-то там дерьмократической демократии. Собираем дерьмо, управляем дерьмом, повсюду дерьмо. А в кресле редактора самая что ни на есть демократия. Считайте по пальцам. Маленький мальчик без института в кресле редактора. Недавний пацан без опыта и напора опять-таки в кресле. Совсем сосунок поднялся по самой тернистой тропе, взбежал на горушку и там залетел во все тяжкие. Где такая земля? Где такие законы? Что значит взбежать на горушку по самой тернистой тропе, если ты сосунок? Не представляю, не знаю.
  - Я решил, - поставил под приказом подпись Иванович.
  - Да будет так, - завизировала подпись Ивановича собственной закорючкой Марина Михайловна.
  И на Москву закатили пудовый болт, который поднимет одна демократия.
  - Я решаю, а не Москва, - снова Иванович.
  - И это закон, - рядом Марина Михайловна.
  Ничего не понять в сложившейся ситуации. Демократический хаос, демократическая неразбериха, демократические чертики выскакивают из лапушки Громова. Надо бы усомниться в национальной принадлежности лапушки Громова, но данный вопрос мы уже поднимали. Неужели настолько просто и быстро вынимается человек из дерьма, отряхивается и вот уже в кресле редактора? Не верю в понятие "быстро". Это годы, это муки, это пытка и боль. Очень жестокая боль, очень медленная пытка, а остальные процессы и жестче и гаже. Но все-таки есть демократия.
  Или ее нет? Очень демократично выглядит поступок Ивана Ивановича, если выбросить две или три бутылки, или усредненную мелочь. Неужели демократия начинается после бутылки, тем более двух или трех? Неужели раньше демократии не было? Раньше нечто другое. Тряпка, телега, артист Славянов, жирные губы Марины Михайловны, Сашечка. Неужели не было ничего? То есть не было демократии? Или это начало начал на пути в новую жизнь? Многое захотел и многое получил лапушка Громов. Ни о чем не мечтал, а все равно получил. В том и состоит демократия, чтобы как бутылка валиться на голову. А вот и я! А не ожидали? Нет, чего-то вы ожидали, но признайтесь, чего угодно, только не эдакой демократии.
  Еще больше запутался лапушка Громов. Когда воруют дерьмо, оно понятно. В России много дерьма. Россия дерьмом переполнена, кто не ленивый, тот и ворует дерьмо, если не надорвется в конечном итоге. Но и надорвавшийся товарищ опять же ворует. Даже не меньше, но больше. Главная пакость произошла, я надорвался, я погубил свое "я", терять нечего, а получить кое-что можно. Вот это понятная вещь, и называется она демократия.
  Лапушка не против дерьма, тем более не против определенного кресла. Но почему редактор и есть лапушка Громов? Без диплома, без опыта, без бороды, без какой-нибудь шлюхи, что старше тебя лет на двадцать. Спрашиваю, почему? Никто не ответит на столь щекотливый вопрос. Я не халдейская молодежь! Я не подстилка под сволочь! Не продавался, черт подери! Не отдавался, опять-таки черт! Так отвечайте, ребята, так успокойте мое непокорное сердце. Кресло чертовски мягкое, но оно такое огромное, что затерялся в нм лапушка Громов.
  - Сами вырастили редактора, - констатирует факт начальник Иван Иванович.
  - А Москве хрен, - это Марина Михайловна.
  Но не вижу ответа, черт подери. Халдейские мальчики и халдейские девочки никогда не спрашивают, они пользуются обстоятельствами. Зато лапушка спрашивает. Этот лапушка живой вопросительный знак. Единственный верный ответ, даже намек на толстые обстоятельства, даже капелька усредненной истины способны удовлетворить товарища Громова. Но нет, и не вижу никакой усредненной истины. Неужели лапушка разбирается в искусстве? Неужели культурный лапушка культурнее культурной прослойки обновленного государства Россия? Или интеллектуальный лапушка интеллектуальнее всех прочих товарищей? Такого не может быть. Просто человек, просто кусочек природы, просто вошь или гнида ползучая. Сам себя не усреднил до определенного уровня, и вот результат, и вот куда затащила культура лапушку Громова.
  Да ты не бойся, ласковый наш. А кто сказал, я боюсь? Странное время, странные люди, логика из-под палки. Есть доверие вышестоящих товарищей к одному недобитому пацану за его выдающиеся заслуги. Но где заслуги, черт подери? Я не сумасшедший кусочек природы. Только припадочный получился кусочек. Но не сумасшедший, в который раз черт. Отрекается от сумасшествия новоиспеченный редактор Дома-с-колоннами. Нахрена мне такая обуза? Авансом не полагается стругать выдающихся граждан русской земли (то есть редактора) из обыкновенного хлама (то есть из лапушки Громова). Не заслужил пока лапушка Громов. Нечто подобное не заслужить с бодуна. И вообще какая-та дурь расплескалась вокруг. Точно свихнешься и станешь как есть клиентом психушки.
  А если податься назад? Зачем это кресло редактора? Докажите сначала, что кресло нуждается в лапушке Громове. Вот еще фокус! Вот еще блажь! Тебе предложили определенное кресло, ты и доказывай. Товарищи, что оформили предложение, они ничего не доказывают. Повторяю, их предложение бездоказательное, как сама демократия. Сегодня предложили, а завтра... Вот именно, что будет завтра? Неужели останется кресло, и ты все тот же редактор?
  Завтра кресло стоит. И послезавтра. И две недели спустя.
  - Вот видишь, - с ехидцей плюется Марина Михайловна.
  - Не отрицаю, - корчит смущенную мордочку все еще новоиспеченный редактор лапушка Громов.
  Никакого выхода, никакой отмазки, не вернуться назад. После единственного шага вперед слишком далеко отлетело назад, шагов на сто или двести и больше. Теперь не вернуться. Ехидная рожа Марины Михайловны, ехидные щеки Ивана Ивановича. Подстерегли, подловили, поставили на своем, теперь торжествуют. Следовало годик-другой подождать перед возвышением лапушки Громова. Но они торжествуют. Какого черта твой годик? Какого черта другой? Кресло пустующее, редактора нет, солидности не хватает. Так возьмите на это кресло товарища со стороны. Нет, не возьмем. В собственном коллективе, на наших руках, во-от такой воо-от махонький родился редактор.
  А еще не забудь поблагодарить папу и маму Дома-с-колоннами:
  - Спасибо Иван Иванович.
  А еще поспеши приласкать святой дух великой русской культуры:
  - Спасибо Марина Михайловна.
  Мы тебя породили в редакторы. Ты наше детище. Ты зависишь от нас, и что бы ты делал, если бы тебя бросили? А мы не бросаем даже сопливых мальчишек и подлых девчонок, скоре наоборот. Родился редактор! Здравствуй, редактор! Садись в свое кресло, редактор! И никаких глупостей. Так советует папа, это настаивает мама, плюс тот самый святой дух великой русской культуры. Новорожденный товарищ в наших руках. Мы тебе конфетки, мы тебе пироженки, мы с тобой поиграемся и много еще всяких разностей. Вот мы какие, черт подери! Никто не способен решить судьбоносный вопрос, а у нас со второй или третьей бутылки редактор.
  Обнадеживающе начало. Совсем голова вдребезги, сейчас упаду.
  - А ведь ты подхалим, каких мало, - упасть не дает кое-кто из известных товарищей.
  - А ведь здорово жопу лизал, - склонился над новоиспеченным редактором гениальный Славянов.
  - И все-таки вылизал, - его голосок.
  - Другое дело, что вылизал, - все тот же любитель славянской души.
  Слава богу, наша костка пошла. Как-то уютнее в кресле под усредненные вопли Славянова.
  
  ***
  Лапушка изменился. С опозданием приходит домой и раньше уходит. Дома что-то не так. Вроде всего понемногу хватает, и еда в холодильнике. Но не так. Некое внутреннее напряжение дома. И Мохнатенькая Леночка Громова смеется сквозь слезы. Нереальная улыбка у этой девочки, а смех вообще нереальный. Расскажи, что с тобой, дорогая? Признайся, какая заноза в глазик попала? Но не отвечает Мохнатенькая. Вроде бы хорошо. Вроде бы как обычно. Живем в свое удовольствие, любовь в свое удовольствие, и маленький русский почти на подходе. Но что-то есть. Мохнатенькая об этом молчит. Попробовала разобраться в собственных непонятках товарищ Громова, и не разобралась. Оно есть, оно рядом, оно за спиной, но не вижу и не понимаю, какое оно. Вот и смеется под слезы Мохнатенькая.
  А на работе хочется побыть одному. Лапушка Громов привыкает к редакторскому креслу. Пока без свидетелей не так страшно и больно. При свидетелях ошибки и дурь прутся целой кучей из лапушки. Н то сказал, не так посмотрел, не туда засунул, и снова целая куча. Ты редактор, так и говори, что редактор, без всяких ужимок и бегающих глазок. Да какой я редактор? Красная мордочка, глазки на все сто бегающие, чего там еще получается? Не выходит редактор из лапушки Громова.
  Может, комплекс какой? Может, мать уронила товарища лапушку в детские годы? Но надо бороться. Появился пораньше в подвале Дома-с-колоннами, сел в кресло, воображает товарищ Громов редактора. Проще некуда. Вот это кресло, а в нем под покрывалом редактор. Теперь аккуратненько сбрасываю покрывало и открываю лицо. Кто редактор? Тащите сюда! Ах, ты сукин сын! Никак не поверить, что редактор есть лапушка Громов.
  В черта верится, в кикимору верится, в идиота вонючего верится. Море людей, сотни тысяч и миллионы товарищей достойны на это место редактора. Кто-то купит, а кто-то продаст это место редактора. А кто-то добьется своим интеллектом и внешностью, или есть подходящий диплом, или возраст вполне подходящий, чтобы окончить правильный путь по земле в кресле редактора. Вот именно, что окончить. Лапушка не против конечного отрезка пути в кресле редактора, но начало страшное, невыносимое, выворачивающее наизнанку. Какого черта такое начало? На работу прихожу рано, но и ухожу рано. Это чтобы не замечали в кресле редактора. Или как можно меньше меня замечали в кресле редактора. Иван Иванович, Марина Михайловна, дуры продажные (то есть сотрудники издательства Дома-с-колоннами), артист Славянов. Хотя постойте, пускай замечает Славянов. Может быть, комплекс другой, но для Славянова и для него одного красуется в кресле редактора лапушка Громов.
  Нет Славянова, нет красоты. Ухожу рано, а домой прихожу поздно. Между этими рано и поздно Петербургские улочки и переулки. Временами Невский проспект. Но улочки совсем задавили Невский проспект, а переулки совсем задавили те самые улочки. Как-то спокойнее, когда под ногами лежит переулок. На Невском толпа, и никто не признает редактора. Могут толкнуть или грязью обгадить по самые уши, но не догадаются, что это редактор. Они толпа, а ты нет. Они масса, а ты почему-то не с ними. Они из тех бездуховных представителей рода человеческого, которые заполонили Невский проспект, но еще не распространились по городу. И зачем тебе подобная накипь? Противно среди бездуховных товарищей, тем более на Невском проспекте. Кто они, а кто я? При всем своем кретинизме и дутом величии они никто и ничто. Только лапушка Громов настоящий духовный редактор.
  Странное чувство в груди. Хочется взобраться на тумбу, на парапет, на скамью или памятник. Хочется взлететь над толпой во весь незначительный рост. А почему незначительный рост? У лапушки он чертовски значительный. Остановись, накипь! Это в толпу. Заткнитесь, тупые уроды! Это туда же. Что вы делаете, бездуховная отрыжка русской земли! А это совсем не годится, но нечего мордой кривить. Если приспичило, значит приспичило поднять свою значимость лапушке Громову. Ты на голову выше любого из перечисленных товарищей. В твои годы, при твоем росте, за твой интеллект... Ты выше на голову, две или три всякой швали и бездуховщины. Ты не боишься толпы, а тем более каждого представителя рода человеческого в этой толпе. Изыди, сатана! Можно и так. Убирайся, отрыжка! Вполне подходящий выход. Лишь бы нечто обидное, дерзкое, злое прорвалось наружу. Ах, вы не замечаете лапушку Громова? Никакого почтения? Но я не такой незаметный товарищ, я вам покажу, еще покажу. И до самой смерти обида.
  Нет, не подходит для лапушки Невский проспект. Ей богу, сорвется и сделает что-то н так все тот же товарищ. Эта толпа не ля лапушки Громова. Вот грязная улочка для него, то есть для товарища лапушки. А переулочек снежный и грязный еще лучше, чем улочка. Не можешь свернуть домой, так сверни, куда можешь. Вдоль грязной стены, вдоль канавы с нечистотами, вдоль своего непарадного Петербурга. Хорошее слово нашел. Люблю Петербург "непарадный", а "парадный" все меньше и меньше люблю. Кресло редактора искоренило парады и праздники из сознания лапушки Громова. Если бы не праздновал парады и праздники новоиспеченный редактор, зачем ему кресло редактора? А так предвидится праздник, после которого предвидится парад, и получай себе кресло. Ну, что еще за базар? Может вынести с собой это кресло на Невский? Может поставить вместо мента на углу и украсить трехцветными флагами? Ты забрался выше прочих товарищей, а флаг еще выше. Ты чего-то кричишь, заглушаемый ревом моторов и стоном толпы, а флаг не кричит. Его хорошо видно, он развиваемый и черта с два заглушаемый элемент современной культуры. На нем одна надпись: "Редактор". Но всякому видно: и халдеям, и сукам, и гадам, и даже менту, вместо которого кресло. А лучше "Главный редактор". Вот именно, не век же быть просто редактором лапушке Громову. Поэтому изготавливается трехцветное нечто с надписью "Главный редактор". Чтобы ведали гады, какой человек держит путь на их Невский.
  Слава богу, не тянет сюда. То есть на Невский не тянет, и на Садовую улицу, и на Фонтанку... Есть еще разум, есть еще нечто в пустующей оболочке лапушки Громова. Домой не тянет, но грязные дворики, вонючие скамейки, мерзость и нечистоты заменили мне Невский проспект. И Литейный проспект, и Мойку, и прочее... Упиваюсь мерзостью любимого города, опоганиваюсь мерзостью неискоренимых трущоб, очищаюсь мерзостью псевдокультуры. В какой-то степени это и есть очищение вместо глупейшего опоганивания. Или сперва опоганивание, а затем очищение. Так должно быть. Кто не опоганился, тот не очистится никогда. А подворотни тем более очищают, чем большая мерзость и мразь лежит под ногами. Пришел на дерьмо, отошел в эйфории, которая сказка. Могу наступить на дерьмо и не заметить дерьмо, могу попасть под удар все того же любимого города, и опять ничего не заметить.
  Где ты, Мохнатенькая Леночка Громова? Ну, скажи что-нибудь! Я знаю, тебе не просто. И ты напоролась на свое бесконечное счастье, а счастье ударяет покруче несчастья. Вот и меня ударило счастье, вот и тебя. Не понимаю я это счастье, мы привыкли к несчастью. То бишь долго к нему привыкали и значит привыкли. А следовало привыкать в другой раз. Все-таки следовало что-то сделать для счастья. Самую малость, черт подери, чтобы огромное счастье осталось всего только счастьем.
  Леночка Громова не отвечает. Ее вселенная разорвалась. Ее вселенная больше и шире, чем две недели назад, а завтра она еще больше и послезавтра еще шире. Ее вселенная удаляется от редакторского кресла лапушки Громова. Все-таки ее вселенная - это жизнь дающая жизнь, а редакторское кресло не больше, чем кресло. И Громов вполне понимает одну очень добрую девушку, которая Леночка Громова:
  - Прости, если можешь.
  И Громов стремится навстречу Мохнатенькой:
  - У меня как всегда пустяки.
  И Мохнатенькая улыбается этому безответственному придурку:
  - Да что ты, мой ласковый.
  Но улыбка другая, что-то в ней есть, что-то не то. Громов чувствует это не то. Мелочность, глупость, безумие и последняя капля добра умерли в действиях Громова. А настоящее добро оно не здесь, оно там, оно рядом с Мохнатенькой Леночкой Громовой. Но Громов не может быть рядом, его зацепило чертово кресло. Ну точно, его зацепило кресло редактора. Если бы не это кресло, но самый обыкновенный стул, имел все шансы Лапушка Громов оказаться рядом с Мохнатенькой. Но сегодня никаких шансов у лапушки Громова. Слишком фальшивое, подлое, злое сегодня.
  Вот удачное слово, что-то опять же про "фальшь". Если начинаешь фальшивить, то начинаешь теряться в пространстве и времени. Если начинаешь теряться в пространстве и времни, собственная жизнь более жесткая или более сложная. Если собственная жизнь более сложная, то и ты совсем сложный товарищ. А счастье не уважает вообще сложности, а счастье согласно всегда на простой вариант. О, как мы любили друг друга! И снова только "любовь" в давно растворившемся пространстве из исчезающего так же давно времени. Неужели мы больше не любим? Почему в исчезающем времени лежит настоящая любовь? Мы застряли в настоящем времени, и это правда. Мы не скрываемся от пустоты, мы не избегаем фальшивить, когда можно фальшивить и даже когда нельзя. Но сегодня страшно фальшивить, сегодня новая жизнь и значит такое дело не можно.
  Что-то лопнуло внутри лапушки Громова, что-то исчезло внутри Мохнатенькой Леночки Громовой. Но пропажа восполнилась как-то иначе. Вселенная, жизнь, Россия, любовь, полет к звездам. Только связи между двумя исчезающими мирами (то есть между миром Мохнатенькой и миром лапушки Громова) не восполняются с первой попытки. Громов чувствует, это так. Кресло редактора есть паршивый восполнитель тех самых связей. Кресло редактора просто кресло редактора. Если бы в это кресло вошли любовь или жизнь, а затем вышли на Невский проспект, на весь мир, на весь город. Смотрите, вот настоящая жизнь! Радуйтесь, это любовь! Но какого черта сюда затесался Невский проспект? Кресло редактора только кресло редактора. Оно не существует, если исчезнет редактор. И оно определенная величина, если редактор принес с собой это кресло. Гордое, самозабвенное, маромойствующее, спесивое, и не помню какое еще. Я повторяю, кресло та самая вещь, которую словно кошмарный крест таскает повсюду редактор.
  И что ты желаешь увидеть из этого кресла?
  Хрюкнул кит
  На паровозе.
  Паразит
  Свалился с козел.
  И влепил в башку
  Сердито
  По куску
  Тупой обиды.
  Даже не знаю, что изменилось в несчастной моей голове. Но потянуло в разные стороны лапушку Громова.
  
  ***
  Иван Иванович торжествует. Наших товарище стало больше, а гадов стало меньше. Наши товарищи несут на себе определенные обязательства, не обязательно святую мораль, но это крест. Наши товарищи выполняют каждый приказ выдающегося поэта Ивановича. И главное, никто не поспорит, насколько Иванович выдающийся поэт. Насколько представил сам, настолько и выдающийся поэт этот Иванович. Время стишков пролетело, товарищ не пишет стишки, не для того он поэт, чтобы забавляться стишками. Поэт свое слово сказал в выдающейся поэтической книге, если вы еще помните о его выдающейся книге. Теперь не стишки выдвигают поэта, но выдающийся поэт выдвигает стишки, и на вес золота каждое слово Ивановича.
  А я люблю золото. Все-таки не бумага. Золотой век. Золотые люди. Золотой характер. Золотая Россия. Очень и очень люблю золото. Ибо золото всегда золото. Можно потрогать, можно насладиться, можно почувствовать озолоченным себя, когда вокруг золото. В Золотой век поэзии золотые люди проявили характер, и достигла вершины Россия, которая золотая Россия. Вот только золотые слова мне не нравятся. Трудно потрогать золотые слова, и наслаждение странное, и чувства не те, что приносят слова, которые просто слова не из золота.
  А ты не спеши. Ты еще мал. Есть ребята умнее и старше. Они изучали слова в институте. Теперь институт - академия, но от этого не сделались хуже слова. Золото всегда золото, даже в словах. Словарный запас американца - четыреста слов, немца - тысяча двести, француза и англичанина - две тысячи, в Италии - восемь тысяч пятьсот, и сто двадцать шесть тысяч слов по России. Но из этих сто двадцати шести тысяч слов не более ста двадцати слов чеканка чистого золота. Остальные слова просто мусор, так тебе скажет специалист по словам. Русские товарищи ценят свой мусор, они затеряли в нем (то есть в мусоре) золото. Как хочу, так и бросаюсь словами. А золото это признак поэта и все сто двадцать выдающихся слов есть в книге Ивановича.
  Марина Михайловна предлагает:
  - Читай эту книгу.
  Лапушка не так чтобы против:
  - Да читал я е.
  но он еще маленький лапушка, и очень нуждается в советах Марины Михайловны:
  - Глубже читай.
  Черт подери, неужели не интересно? Величайший поэт, величайшая книга, золотые слова, золотая поэзия, ни одного мусорного словечка, сколько ты не копайся. Или не знал? В новом виде возродилась книга Ивана Ивановича после советов Марины Михайловны. Не просто прекрасные мысли, но золотые. Не просто возвышенный стиль, но из золота. Не просто восторг, но гордость за нашу поэзию. А что опять же гордость за нашу поэзию? Редактор обязан читать. Книга Ивана Ивановича как эталон для редакторской школы. Только пишущий золотым стилем поэт имеет право на вечность и благосклонное слово Ивановича, которое и есть вечность вся в золоте. А ты не разобрался, черт подери. Ты за другой эталон, и далеко-далеко отшатнулась от столь зарвавшейся пакости наша Россия.
  Слав богу, рядом Марина Михайловна:
  - Подобные книги не просто читают, но изучают.
  Она наставила лапушку Громова:
  - Каждое слово должно отразиться в душе.
  Она подтолкнула обратно на праведный путь:
  - Взял метелку и вычистил душу, чтобы вместилась туда величайшая книга Ивана Ивановича.
  Можно не отвечать. Не такие еще подвиги требуют от редактора. Золото редкий металл, а гениальность суть потрясающий фетиш. Иван Иванович приобрел гениальность за любовь свою к господу, а мы порадуемся за Ивана Ивановича. Не троглодиты, черт подери, не живодеры и сволочь. Мы просто порадуемся, что хотя бы один из величайших товарищей приобрел этот дар. Так считает Марина Михайловна. Лучший из нас приобрел этот дар, самый страдающий и, соответственно, самый одухотворенный товарищ.
  А еще считает Марина Михайловна, трудно быть гением. Если стать трудно, то и быть трудно. Гений нуждается в нашей любви. Его гениальная книга не для всех и для каждого. Он думает, что для всех и для каждого, а на самом деле не так. Его гениальная книга для нас, то есть для избранных гением. Он приобрел себе дар, а мы этот дар поддержали, и будем за него держаться, когда господь отвернется от гения. Вы же знаете, не всегда прямодушен господь, чаще наоборот. Он мастерюга поворачиваться, и отворачиваться опять-таки мастер. Вселенная отворачивающегося господа в когтях дьявола. Если господь отвернется, дьявол выпустит когти, а эти когти войдут в самое лучшее и выдающееся нечто на русской земле. Они обязательно войдут в поэтическую вершину Ивана Ивановича и в его книгу.
  Хорошо считает Марина Михайловна:
  - Сохрани поэтический дар.
  Нечем крыть товарищу (то есть редактору) Громову:
  - Обязательно сохраню.
  Но Марина Михайловна очень настырная дама, не прочь повторить еще разик:
  - Сохрани навсегда.
  И от счастья дуется Лапушка:
  - Да не маленький я.
  Все-таки сладко, если признали талант, даже вторичный талант, сохраняющий первичный талант, как случилось с лапушкой Громовым. Опять же сто плюсов, что любят его и заботятся, как о родном человечке. Значит есть этот самый талант! Черт возьми, значит есть! Теперь последний вопрос, а при чем здесь какая-та дряхлая книга?
  
  ***
  Повторяю, с Мариной Михайловной не обязан советоваться товарищ редактор. Каждый из нас говорит, говорит, говорит, а другой не так чтобы слушает. Это не надругательство, не фатализм, не истерия двух заболтавшихся идиотов. Это куда меньшее зло. Можно подумать, вселенская усталость спустилась на нас, на поклонников русской земли и русской культуры. Сил никаких над словами. А сказать еще много придется. Чертовски много! До озверения много! А ты захотел, чтобы кто-то чего-то там слушал.
  Таким образом переходим к путанице в голове лапушки Громова:
  - Наша вселенная только для счастья. Если вообще создавалась вселенная, то она создавалась для счастья. Если не создавалась вселенная и существовала всегда, то счастье существовало в этой вселенной, сколько существовала вселенная. То есть счастье существовало всегда. Для полета восторженной и неуничтожимой души, для рассвета освобожденного разума, для взрыва вселенских страстей, для необыкновенности потрясающей чудо и для тебя человек. Главное, что для тебя человек существовала это самое счастье в существующей нашей вселенной.
  Дальше Марина Михайловна:
  - Появляются морщины, и исчезает прекрасная жизнь. Как жалко, что не исчезают морщины. В морщинах чувствуешь себя почти голой. Они не абы как, но предательские морщины. В первую очередь они морщины на сердце, в следующую очередь они на лице. Не понимаю, какого черта такое морщатое сердце? Кажется, не жалеешь на вечную молодость ничего. Пускай молодость вылечит сердце. Чтобы ни единой морщины, ни одного рубца, ни одного намека внутри. И только гладкая-гладкая кожа снаружи.
  Лапушка заливается:
  - Человеческое существо как источник вселенского счастья. Мы посчитали, что есть потребитель вселенского счастья по имени человеческое существо, и мы не ошиблись. Это не потребитель, но самый настоящий источник. Потребитель ведет к разрушению существа. Прежде всего, жизнь без цели, когда потребляешь само счастье. Во-вторых, жизнь без интереса, когда потребление на исходе. В-третьих, не жизнь, но смерть, только лавочка прикрылась и не дает потреблять счастье. Но повторяю, это ошибка, это не так. Человеческое существо после потребления превращается в бесконечный, если хотите, гипервселенский источник. Кто из человеков не превращается, тот исчез, тот практически смерть, того нет. Но большая часть превращается. Чтобы возвыситься над человеком, над миром, над счастьем.
  И со своей колокольни почти озверела Марина Михайловна:
  - Где бы найти эликсир против времени. Выпил, омолодился, тебе двадцать лет. Или еще лучше, не двадцать, но восемнадцать. Это чтобы с запасом. А то начнешь новую жизнь без запаса и не найдешь эликсир, когда захочется опять впитать в себя молодость. Я уверена, восемнадцать лет лучше, чем двадцать. Целых два года абсолютной молодости, а это и мало и много. Очень мало, если подумать, какая жестокая жизнь. Но два года целая вечность, если представить, какая короткая молодость.
  Не забываем про лапушку Громова:
  - Когда умирает счастье, тогда умирает любовь. Счастье есть самое важное наследство, что получили мы от любви. Несколько счастливых мгновений, счастливая полоса, счастливая жизнь. Мы еще не все получили. Один получил больше, другой получил меньше. Но кто докажет, что это все. Если с нами случилось несчастье, значит с кем-то случается счастье. Не отрицайте, пожалуйста, счастье. Сегодня оно не твое, но мое счастье, а завтра снова твое и мое счастье, а послезавтра только твое, а затем убежало от нас счастье. Не все себе забирает счастливый товарищ на русской земле, надо чего-то оставить на долю товарищей, вкусивших несчастье.
  Ответ Марины Михайловны:
  - Любовь умирает, когда умирает само восхищение красотой. Это твоя красота, онаесть начало любви. Появилась на свет красота, и появилась любовь, как начало. Но теперь умирает любовь, и ты умираешь, и ты превращаешься в старый сушеный грибок, для которого место на свалке. Какого черта грибок? Столько переделано хорошего именно для этой любви, столько выстрадано, столько истрачено. А ты умираешь уже навсегда. Была любовь, нет любви, потому что уходит твоя красота, а за ней восхищение красотой. Нет, не вообще красотой. Где-то существует другая еще красота, но тебе наплевать, что существует другая красота, ибо твоя красота уходит. И ничего не создать без любви. Мертвая поэзия, мертвые чувства, конец и счастья и жизни.
  Так целый день. Она в директорском кресле, я в редакторском кресле. Ее волна накатывается на мою волну, моя волна накатывается на ее волну. Пока не окончился день, а там чего-нибудь подошло. Может Иван Иванович и букетик цветов, может кто-то из наших мочалок с бутылкой. И пора закруглять волны:
  - Мальчик, да ты не знаешь любви.
  - А что ты знаешь о ней, девочка?
  
  ***
  И что это я про любовь? Маленький, глупенький, а туда же. Любовь, любовь и любовь. Чуть подумаю, так и тянет в свою крохотную норку. Неужели происходит оттуда любовь? Только оттуда, и больше ниоткуда. Норка крохотная подходит для маленького мальчика. Да и вообще сколько раз упоминать про эту норку? Я становлюсь сентиментальным. Оно не на пользу. Сентиментальность подходит для глупенького мальчика. Приходишь, стряхиваешь снег, сбрасываешь грязь Петербургских улочек и переулков. Ах, сегодня не было снега? И черт с ним, не стряхивается снег, сразу в свою норку.
  А там Мохнатенькая Леночка Громова. Занимаемся с ней ерундой, о которой рассказывать стыдно. Я смотрю на нее, она на меня. Разговоры не к месту. Она скажет глупость, я скажу глупость, вот и надоело. На сегодня достаточно глупостей говорилось в кресле редактора. А здесь не глупости, здесь нечто иное. Я не представляю, которое нечто, но это не кресло редактора. Как мы устали за день. Я устал, и она устала. Но что не совсем правда, мы смотреть не устали. Она на меня, я на нее. И это любовь.
  Не сравнишь с ахинеей, которую распускает Марина Михайловна:
  - Самый сильный мужчина слаб и беспомощен без самой слабенькой женщины. Силы мужчины подтачиваются изнутри и разламываются, если он одинокий, если он сам по себе. Сила все тот же яд, отравивший мужчину. Сегодня сила, а завтра бессилие. Кто оценит, что сильный мужчина? Или кто разберется, откуда бессилие? Внешние стимулы устранены, внутренние все равно не работают. Ну, вроде, как пирожок или яблоко. Сегодня вкусно, сегодня сама красота. Но что будет завтра...
  Я не против Марины Михайловны. В маленькой норке никакой Марины Михайловны, и ахинеи нет никакой. В норке только любовь маленьких человечков. Если хотите, маленькой Леночки и крохотного лапушки Громова. Не говорю, потрясающая любовь. Не говорю, сумасшедшая любовь. Хотя скорее, она и есть сумасшедшая. В ней нечто такое, в этой любви, от чего не отвертеться. Леночкин взгляд, лапушкин взгляд. Я смотрю на Мохнатенькую, но не замечаю, где взгляд. А она смотрит на меня, и не замечает все то же. Наши взгляды не встречаются или почти не встречаются. Но они не абы как, но они смотрят.
  Здесь я согласен с Мариной Михайловной. Но почему только сильный мужчина? А слабый? Неужели мы все помешались на силе? Силу сюда, силу неси, силу скорее, покуда не лопнули яйца. Неужели дело все в силе? Не очень этому верится. Сильных мужчин гораздо меньше, чем слабых. Не отбрасывайте слабого товарища. И слабому мужчине нужна женщина. То есть слабому мужчине нужна слабая женщина. Женщина не сделает слабого мужчину слабее. Вы считаете, что и сильнее не сделает? Я не согласен, я не считаю. Слабость в конце концов та же сила, только неразвитая и не выявленная. А кто ее развивал или кто ее выявлял, если у слабого мужчины не было женщины?
  Марина Михайловна ахинействует:
  - Для мужчины нужен только толчок. Его разогнали, то есть вывели на орбиту, и он полетел. Если здорово разогнали, то далеко полетел вышеупомянутый товарищ. Если с чувством получился разгон, то не сегодня остановится товарищ мужчина. А там следи, когда остановится. А там подталкивай между делом, чтобы этого не произошло. Работенка пустая. Иногда подошел и толкнул. Женщина мастерица на всякие мелочи.
  А я не во всем согласен с Мариной Михайловной. Историки мои слегка запутались, потому что забыли они о неприметном и скромном влиянии женщины на лапушку Громова. У них среди сильных товарищей числится лапушка Громов. Этот лапушка сам по себе не просто сильный, но очень сильный товарищ, и обойдемся без мелочей. Мелочи, окрутившие лапушку, имеют право на жизнь, но мы обойдемся без них, чтобы башка не болела, и вообще это все несерьезно. Неужели какая-та женщина влияет на лапушку Громова? Неужели какая-та женщина ходит за лапушкой по пятам и руководит его гипервселенским талантом? Хватит паясничать. Историки лапушки Громова знают все про лапушку Громова. Как знают все про его женщину. Мы знаем, для чего эта женщина. Вот именно, для этого самого. Сегодня не обманешь последнего дурака. Если лапушка - народный герой, так какого черта здесь делает его женщина?
  Мне бы хотелось поспорить. Но времена такие, что спорят мало, а констатируют много. Если чего умолчали историки лапушки Громова, сие просто им не понадобилось для воспроизведения личности лапушки Громова, или нельзя подвести под определенные рамки. И это понятно. Если судьба, так яркая. Если любовь, так бешеная. Если ненависть, так выше и больше целой вселенной. Все оно есть в истории лапушки Громова, даже бешеная любовь. "Громоманы" напали на параллель между Громовым и Мариной Михайловной. "Громоманы" включили Громова в треугольник: Марина Михайловна, Иван Иванович (под кодовым прозвищем "лох"), лапушка. Они то же люди, им хотелось создать треугольник. Но как создать треугольник? Вот тут помогла голова. Ничего не случается даром, и не могут часами седеть и впустую трендеть такие ребята, как лапушка Громов или Марина Михайловна.
  О Мохнатенькой напрочь забыли. Из нее еще можно состряпать боевую подругу любимого лапушки, но чертовски сложный процесс. Мохнатенькая не поддается на классификатор поклонников Громова. Тем более она не из лучших картиночек для поклонниц товарища лапушки. А с этим бабьем необходимо считаться. Сегодня книга вообще никому не нужна. Книгу не покупают, не ставят на полку и не читают. Разве что читает бабье. Оно еще может купить книгу, если ты угодил тонкому женскому вкусу. А очень хочется, чтобы была купленной книга. И не важно, что книгу купило бабье. На солидного читателя рассчитывать, что звездное небо вычерпывать чайной ложечкой. Солидного читателя нет, ну может один или два на государство Россия. А бабье есть. И чертовски немало подобного мусора, влюбленного в лапушку Громова.
  На самом деле, зря оно так. Лапушка много меньше, чем кажется. И жизнь его самая петербургская жизнь, и судьба, и любовь. Бегу в свою крохотную норку, выбрасываю ботинки за дверь, вываливаю куртку и шапку. Вот моя норка, мой домик родной, а вот и я, влюбившийся в это безумие. Четыре стены, одна кровать, немного рухляди и несколько книжек, подпирающих комод и кровать одновременно. Это московские книжки (из головного издательства), их никогда не читал лапушка. Дали, не отказался, вот они подпирают кровать. Но все равно потрясающий домик, но все равно обалденная норка. Видимо, сам от рождения дуралей, то есть выбора нет. Или улица или классическое петербургское жилье, в котором только и можно представить развивающегося гения нашей бедной убогой России. А еще улыбка на тонких губах. Черт возьми, вот оно было и есть! Я забыл про улыбку.
  В начале нового тысячелетия мир обогнуло изображение лапушки Громова. Мир всколыхнулся и замер. Вот это личность! Вот человек! Вот еще нечто, о чем не мечтали и знать не могли простые насекомые по имени человек. Раньше улыбка Джоконды, теперь улыбка товарища лапушки. Тонкий рот, поджатые губы почти в одну линию, и глаза. В глазах потрясающая невинность, в глазах Иисус Христос. Но что за губы, мама моя! Там антихрист и дьявол.
  Теперь все равно, то ли улыбка сделала Громова, то ли Громов придумал улыбку. Циничный натурализм товарища лапушки как неотъемлемая черта русской культуры. А лицо товарища лапушки это лицо нашей бедной земли. Христос и антихрист сошлись воедино. Собственно говоря, что такое Христос и что опять же антихрист? Вы еще не успели ответить, вы не лапушка Громов, с вами порядок. Ваша улыбка укладывается в одноразовый формат, она либо Христос, либо антихрист и дьявол. Но это отмечено в каждой книге, в каждой строке - страшная, неповторяемая, циничная улыбка лапушки Громова.
  Только раз улыбнулся товарищ:
  - Считайте, что не любил никогда.
  И слетела с катушек Марина Михайловна со всей своей обалденной любовью.
  
  ***
  Я даже не рассматриваю вопрос об отношении лапушки Громова к Марине Михайловне. Как говорится, вопрос дешевых газеток и точно такой шантрапы, которая извращается в ящике. Что для Громова Марина Михайловна? Проходят дни, умирают ночи, под забором зима. И не особенно лютая в девяносто третьем году. Вот зима кое-что значит для лапушки Громова. Я жду человека! Я хочу человека! И чтобы попал без труда человек в эту бездну страданий и скорби! Я жду, чтобы он, то есть сам человек, появился на русской земле. А зима не настолько подлая. И природа сжалилась над своими детьми. Это природа, это вам не Марина Михайловна.
  Если бы еще дети сжалились над природой. Но зима девяносто третьего года точно расплавила совесть и честь человека. Нам бы градусов на девять пониже, так и совесть пролежать до весны. Впадаем в спячку, покуда нельзя использовать замерзшую совесть, и выпадаем из спячки, как только можно. Но теплая зима девяносто третьего года установила в подвешенном состоянии самое лучшее, что есть в человеке.
  Сюда же любовь. Человек влюбился зимой девяносто третьего года. Влюбился как никогда. Но его любовь это копейка или копейки на фоне вселенной, ибо человек влюбился в копейку. Господи, до чего мы дошли! Ну, ладно, заткнулась пасть, нет никакого господи. Долго шли и дошли, вот и весь сказ. Если думаешь, что виновата зима девяносто третьего года, то глубоко ошибаешься. Зима всего лишь толчок. Вспомнили про толчок в интерпретации Марины Михайловны? Зима женского рода, и она с полным правом толчок. Да и возлюбленная категория этой зимы несколько странная: все-таки не человек, но копейка. Плюс ни за что еще так не зверел человек, как за эту возлюбленную, как за копейку.
  А лапушка ждет человека. Во, идиот! Человеков хватает на русской земле. Неужели не надоели тебе человеки? Или подумал, что твой человек будет лучше, что твой только твой человек? Зря подумал. Президент удавится за копейку, правительство удавится за копейку, буржуйская морда жопу порвет за копейку, инженер порвет и жопу и морду, дворник душу готов заложить за копейку. Может по твоей классификации это не человеки? По крайней мере, пораженный копейкой товарищ становится и грязным, и отвратительным существом, которое обезьяной не назовешь, а вы там чего-то гундосили про человека. Но после зимы девяносто третьего года пораженных копейкой товарищей больше и больше, а копейка меньше и меньше. И вообще не найти человека.
  Но что-то обязано быть. Лапушка верит в своего человека, ждет человека. В президента, правительство, жирных буржуев, народ и культуру вера иссякла еще в девяносто первом году. Долго эту веру испытывали копейками при коммунизме, но теперь хватило одной, то есть самой крохотной, то есть последней копейки. И вера иссякла. Все-таки вера не церковь. Если зайдем в церковь, там кое-что останется, что было и не было. Вера, надежда, любовь - все останется там, а выйдут оттуда неверие, безнадежность и злоба. Не заходи в церковь! Не надо! Лапушка не совсем идиот. Может с верой в любовь идиот, но дальше не надо. Не продаюсь, не уступаю, не ваш пока лапушка Громов. И редакторское кресло почти опротивело лапушке.
  Сколько раз повторять про дурацкое кресло? Если в кресле сидит человек, соответствующий креслу, вот тогда это не дурацкое кресло. А если там никого? А если не было никогда и быть не могло человека? Совсем интересный подход, можно сказать, подход идиотский, но в нем отражается лапушка Громов. Ты не думай, я не идиотничаю, так получилось. Продажное кресло, точно продажная любовь, не для лапушки Громова. Приведите сюда человека! Пускай появится человек! Только он! Только русский! Только для русской земли! И еще неиспорченный человек, чтобы его не испортила вся эта пакость и дрянь образца девяносто третьего года.
  Ну и что? Разве раньше не так? Разве было иначе? Разве мы поступали как благородные человеки и не бросали других человеков в дерьме, что заслуживало высшей награды? Конечно, бросали. Любовь там или наоборот. Дружба или нечто иное. Совесть или е отсутстве. А над всем самый мерзкий расчет. Ты не думай, что не рассчитывают тебя. Оно еще очень и очень рассчитывают. Просто не всегда заметен расчет. А раньше (то есть при коммунизме) он дважды мерзкий и незаметный. Кто это сказал о любви? Кто это подложил дружбу? Откуда совесть? Денежки сюда, вот и весь сказ. Денежки как поэзия. Другой поэзии нет и не надо. Только денежки, только славненькие они, только сюда. В денежках вся поэзия. А за денежки какие хош телеса, хоть с французской косметикой.
  И это смешно. Лапушка скалит зубы. Пока еще зубы свои, пока что не выпали и не валяются в кресле. Да чего вы, родимые! Да зачем вам, ребята! Денежки, телеса, отрыжка любви, тошнотворное явление в отвратительном явлении и отвратительное явление в тошнотворном. Может, ножки болят? Оно чертовски похоже, что ненормальные ножки. После денежек в это самое место намек, которые ножки. Или снова ошиблись товарищи? Может повыше, чем ножки болит? Ну, то, которое между ножками. Может, и так. Боль, нетерпимость и недержание. Ничего не держится внутри, все вываливается наружу. Любовь вываливается, чувства вываливаются, кресло вываливается. Хотя постойте, опять это кресло. И чего оно привязалось к лапушке Громову?
  А для Марины Михайловны добрый совет:
  - Если больно, лечись рукояткой от швабры.
  
  ***
  Впрочем, поэзия исчезла не только в любви. Это Иван Иванович занудил про любовь. Старый пердун, все туда же и все про любовь. Какая любовь, если такой старый Иванович? Я осмелюсь добавить, не только старость по возрасту, но подержанная вещь все тот же Иванович. Не по душе мне подержанная вещь. Пора отойти от любви. Пора возвратиться в более подходящие дебри и веси, которые суть старость. Борьба, например, из самых из подходящих предметов для старика. Социальная литература оттуда же. А про гибель нашей России не упоминаю. Если сумеешь схватить Россию за попу или взнуздать эту гибель, так точно великий поэт. Кончай церимониться по пустякам! Сегодня необходима такая поэзия.
  Иван Иванович тем временем врезался в прозу:
  - Перерабатываем халдея на достойного представителя русской культуры.
  И Марина Михайловна точно примерная шавочка:
  - Нет халдейшине и маромойщине!
  Неужели не надоело? Мы завели разговор о поэзии, а у вас проза. Что за галиматья? То отрицается проза, то возвращается. Не пора ли выйти на курс, и чтобы курс этот четкий и ясный? Если поэзия так поэзия, если проза так проза. Сегодняшний человек не смешивает то другое, особенно человек русский. Либо поэзия господа, либо проза земли. Господь все-таки на небесах, а земля на земле. Если смешаешь то и другое, снова запутался человек. И чего у тебя получилось? То ли прозаическая поэзия, то ли поэтическая проза.
  Ай-я-яй, Иван Иванович! С Мариной Михайловной поговорим по-другому, в свое время, в своем месте, но тебе должно быть обидно и стыдно. Или я ошибаюсь? Так опустился поэт, что лыка не вяжет, а поэтические возвышенности его выдающейся книги перешли в прозаическую низменность незнамо чего. Тут ей богу сплошной ай-я-яй! Или новые шутки русской культуры, утесняющей и перерабатывающей халдейский мирок. Это, во-первых, препятствие для маромойщины и халдейщины, проникающих в самое сердце русской земли. А еще, во-вторых, члены и членики, что просочились на свет из глубин, куда не проникло во-первых.
  По приказу Ивана Ивановича на русской земле существует нечто прекрасное. Иван Иванович приготовил приказ и привел его в жизнь. Земля раскрылась и согласилась. Только культура Ивановича, только душа, если хотите, православная наша душа, имеют смысл в современной России. Или еще не понятно, Россия попала в тупик, она деградирует. Нынешняя власть проявила свою неспособность вывести Россию из тупика. У власти несколько демократов, что разворовывают национальные богатства России ради прекрасных глаз президента и прочей сволочи. Или это не только глаза? Я знаю, они не только глаза. У власти маромойско-халдейская мафия, представляющая семейный клан президента. Надо бы душу спасать! Давайте полюбим Христа! А мы никого не спасали, любви у нас нет. Иван Иванович утвердился, что нет. Семейная мафия, двухперстовые крещенцы и извращенцы, кодла гнусных предателей, что распяли доброго русского бога, чтобы разграбить Россию.
  О таком дерьме стихи не напишешь. Только проза, только позор. Психическое состояние президента на точке распада. Самое время избрать президентом Ивана Ивановича. Мы за ним наблюдали, мы уверены, он подойдет. По крайней мере, наш кандидат не хуже, чем ваш президент. Да что такое, наш лучше. Ваш президент носит явно проамериканский характер. Мало того, что москаль, так еще американишкам задницу вылизал, а про церковь забыл. Кто-то сказал, не забыл. Может раз, другой или третий зашел президент в церковь. Иванович знает, забыл. Все это показуха. Истинный русский товарищ, истинный друг православия, истинный христианин, а тем более президент не вылизывает американские фетиши, только пинает.
  Допустите до власти Ивана Ивановича, этакий пнет. Россия превыше всего! Православие превыше России! Но православная Россия есть верх совершенства. Ты мое порождение, как утверждает Иванович, распуская слюни по поводу православной России. Он бы это проделал в стихах, да времени не осталось на прекрасные чувства и чистые мысли. Президент испортил Россию, президент опошлил Россию, президент унизил Россию. Задача устранения президента культурным путем является главной и законной задачей деятельности нашей организации (то есть Дома-с-колоннами), всех ее членов, в первую очередь Ивана Ивановича. Митинг, манифестация, пикеты и забастовки это не наш путь. Но допустите до власти Ивановича, и вы поймете, который наш путь и сколько силы в прозе Ивановича.
  Теперь на словах:
  - Ты - мое естество, низринутое в этот испорченный мир от плоти и крови моей.
  Интересно, про кого это:
  - Не каждый товарищ способен разбить свое сердце, чтобы из развороченных ошметков родилось новое сердце.
  А про душу забыл:
  - Я сокращаю мировые вершины, чтобы сделать великим столь малое и недостойное человечество.
  Нет, ничего не забыл, не оттуда Иванович:
  - Душа в моих честных руках это цветок настоящего русского.
  Спорить глупо. Американизированная политика президента есть факт. Поганские американцы забросал Россию какашками. Ступить некуда, чтобы не напороться на вышеозначенную сволочь. Жирная сволочь, тупая, бескультурная. Вот бы сюда пулемет, но культура не позволяет Ивановичу. Впрочем, сволочь не вышибешь из пулемета, а если и вышибешь, так своя наползет. Таких подражателей сволочи более чем достаточно на нашей земле. Значит, и этих стреляем к чертовой матери. А после этих еще кто-нибудь. Главное не единица, не человек, но политика президент и сволочь.
  Встряла Марина Михайловна:
  - Как там с нашим халдеем?
  Иван Иванович суть терпеливый и многострадающий осколок русской земли:
  - С нашим оно хорошо.
  Марина Михайловна менее терпеливая представительница той же культуры:
  - Не засиделся бы в девках?
  Иван Иванович сама доброта:
  - Дай срок.
  Православие Ивана Ивановича так и сочится, капает, падает, появляются лужи. Иван Иванович оставил поэзию ради России, он снизошел в этот ад ради крохотной мошки, что суть человек, он никого не обидел, но полюбил своим всеобъемлющим сердцем. Как мне нравится этот Иванович! Черт подери, неужели и я просочился в то самое сердце? Неужели меня охватила любовь? Неужели мне нравится быть этой крохотной мошкой? Или вся православная американизация русской земли и американское православие изменили лапушку Громова? Как-то не возьму в толк, поэтический ил прозаический лапушка Громов. На языке поэзии не получается диалог между Россией и лапушкой Громовым. Только на языке прозы становится добрым и ласковым лапушка. Уши развесил и ротик открыл. Наливай, чего там осталось в этот не знаю, чей ротик.
  Еще про американизированного президента, еще одна ложка. Необходимо заставить президента влюбиться в Россию. Президент любит Америку, но никак не Россию. Президент продался Америке, и деньги достал из России. То есть продался за русские деньги. В этой Америке та же мафия из продавшихся русских товарищей. Девяносто первый год, девяносто второй, девяносто третий... Вы думали, президент дурачок? Вы надеялись, он умеет плясать и скакать под гармошку, а более ничего не умеет? Вы в пролете, товарищи. Президент не такой дурачок, но хитрющая бестия. А еще эта бестия сочетает в себе саму власть. Что есть власть? Что есть президент? А что такое русский народ, который подтирка для президента и власти?
  Хватит бежать перед поездом:
  - Я тебя сотворил для моих гениальных стихов.
  Время послушать Ивановича:
  - Ты мой меч, ты мой щит, ты мои сиси в борьбе за культуру России.
  Или не то подключил:
  - Е-ты-мое...
  Или не так:
  - Бляха-муха...
  И снова послушаем все того же товарища:
  - Я отец, а ты жопу обязан порвать, чтобы было, как я пожелаю.
  И никаких президентов для лапушки Громова. И никакой американской системы. И забудь про разврат. Что есть культура России? Что есть бич президента? Нет, не в руках президента, но против его. Вот именно, что этот бич? Размахнулся, ударил, прибил. Под культурой Ивана Ивановича погибнут народы. Каждый сопротивляющийся народ см повинен в своей гибели. Иван Иванович культивирует только хорошее, он культур. Если американизированный президент не есть культура, то Иванович есть. Каждый знает, что это так. Америкашкам отсос, а еще что-нибудь из двух пальцев по самые яйца. Помни, мой маленький! Не извращайся, мой глупенький! Отступил от идеи Ивановича, и никаких шансов на светлое будущее. В груди эти самые яйца.
  - Можно записывать? - на месте Марина Михайловна.
  Жаль, что не записывает прозу Иванович и прочим товарищам не разрешает. Стихи для народа, для русской земли, для вселенной. Проза опять же стихи, если она в исполнении человека с такой репутацией или великой душой, как Иван Иванович. Но проза останется между нами. Повторяю, не выйдет из подвала, не вырвется на Невский проспект, не захлестнет Петербург проза Ивана Ивановича. Сегодня проза опаснее, чем стихи. Враг под дверью, предатель против культуры русской земли, гадина с когтями и жалом. Береги, что еще не успели отнять. Американизация русской земли только и выжидает, чтобы отнять, если не по частям, то полностью русскую землю. Покуда у власти стоит маромой, твоя культура всего только случай.
  И вывод из этого:
  - Мы победим!
  Не пора ли сгоняться за дозой лекарства для лапушки Громова.
  
  ***
  А вот и враг. Прикатил телегу: грязную, гнойную, смрадную. Бросил. Он не похож на президента, но точно враг. Каждый товарищ знает, это наверняка враг, по морде он знает. Враг умеет здорово прятаться, но только не в данном случае, слишком враждебная морда. Во-первых, враждебная всей нашей русской земле, которая земля находится на подъеме. Во-вторых, враждебная нам, русским товарищам, которые кишки на хрен намотают за эту землю. Ты можешь не считать во-первых и во-вторых, ты никто сегодня, завтра, всегда. Но на русской земле уйма подобных врагов, спрятавшихся и коварных, которых разве что выдает морда.
  А мы распили бутылочку.
  - За православную Русь, - с хитринкой Марина Михайловна.
  - За православные храмы, - с лукавством Иван Иванович.
  - За нас, - это лапушка громов.
  Мы сотворили подобное зло на глазах артиста Славянова. Что еще враг? Мы не боимся врага. Русские не боятся, но так поступают с врагом, как и положено по уставу. Загляни в мой стакан, ты увидишь, как поступает русский товарищ. Короче, хватит миндальничать с артистом Славяновым. Взяли его за бороденку, а ну сюда, а ну не кривляйся, черт тебя в ухо, стакан перед носом. Иван Иванович более чем уверен, заглянет Славянов в стакан. Или баб напущу. Бабы у нас ершистые, ты от них бегал, ты от них прятался, ты для них что дерьмо. И вообще, не ты их, такого как ты затрахают бабы.
  Славянов как есть враг. Маромойская кодла завербовала тысячи тысяч Славяновых. Каждый Славянов думает, он единственный и неповторимый представитель славянских народов. Каждый уверен в своей исключительности, но сегодня к чертям исключительность. Слыхали, тысячи тысяч завербованных душ. Запомните, тут не единственная душа, а то самое, о чем говорилось чуть раньше. Маромойская мерзость с размахом. Что теперь денежки, когда Россия дороже. Добьешься России, окупишь какие хочется денежки. Но если попрут маромоев к чертям из России... Тут сгодится самый последний Славянов.
  - Или побрезговал русским гостеприимством, - подносит стакан Марина Михайловна.
  - Культура не дура, - с ехидцей Иванович.
  - Буль-буль, - а это из глотки товарища Громова.
  Трое на одного. Да тут еще бабы (ой, простите, сотрудник Дома-с-колоннами) пошли за бутылкой. Номер два, номер три, номер четыре. Это не бабство считаю, это бутылку. Телегой не перешибешь. Может их мало, то есть мало бутылок, а Славянова много. Может славянский гений добрался до звезд, а при эдакой шушере вечно ему прозябать в кучке мусора. Но вернутся бабы, и даже стакан Марины Михайловны покажется раем.
  - Не ведаю, что творит! - в ярости враг.
  - Это профанация культуры! - визг в поднебесье.
  - Дурачье и сучье! - последняя вспышка Славянова.
  А вот и бабы. Тебе говорили, не будь мудаком и занудой. Взвизгнул и отступился товарищ Славянов. Пускай ответ в спину, да этот ответ сочетается с сегодняшним днем на двести процентов. Сегодняшний день не знает, но защищает артиста Славянова, значится, полный абзац. Ты прикатил телегу с неиспользованной литературой. Ты не выполнил издательский план и не заработал нашему издательству на представительские расходы. Ты даже не участвуешь в представительских расходах. Может похвальная последовательность, кто не заработал, тот не участвует. Может и нет. Человек, который не участвует в представительских расходах, хотя бы имеет одну причину, чтобы не добиваться представительских расходов. Отсюда делаем выводы.
  Вывод первый со стороны женской половины издательства:
  - Отвали педрило славянское.
  Вывод второй в обратную сторону:
  - Суши передок.
  Вывод третий ничуть не лучше:
  - Сам и без пальца!
  Дали волю, палец откусят, чертовски зверские сегодня сотрудники в Доме-с-колоннами. Это тебе не институт благородных девиц, но культура. И дело не в том, что культура накручивается кругами. Общество у нас культурное, а могло быть и некультурное. Некультурное общество бьет без предупреждения. Хрюкнуть не успеешь, как половина башки в урне. А твоя половина башки на месте пока. К нам пришел маромой! Самый подлый из маромоев! Самый развратный и мерзкий! Эко чудо, он продал само христианство! То есть этот скопец, оскорбляющий мир бесконечно блаженного господа, отказался от божеской благодати! А еще харчок на распятие! А еще клоака с гноем и пеной! А еще такая во всем маромойщина, что не видно, не слышно и знать не дано про Россию!
  И снова вывернулся Иван Иванович:
  - Тьфу, тьфу, тьфу, жидовский душок.
  Попробуй в подобных условиях ну что-нибудь изобразить о своем славянизме. Какой он правильный, какой русский, какой человеколюбивый теперь славянизм. Не выходит? А что я тебе говорил? Этот славянизм не совсем чтобы кретинизм, и дуракам нравится. Но ты попробуй, но докажи его право на жизнь. На помощь, братья славяне!
  - Кто славянин, тот со мной, - реплика артиста Славянова.
  Дальше сотрудники издательства Дома-с-колоннами:
  - Славянин без портов.
  - Славянский жидком.
  - За сколько продал Россию?
  Необходим автомат. Этот бордель пора прикрывать. Всех покрошить из автомата и повесить пудовый замок на двери. Здесь завелась зараза, каковую не вывести обыкновенными методами. Ты ее никогда не выведешь на словах, так называемую заразу, а Россия тем временем гибнет. Славянов в бешенстве, как гибнет Россия. Славянов только один. Почему такой одинокий товарищ Славянов? Вон маромойщина наклепала бордель. Почему никого не проверили по национальному признаку при приеме на работу в издательство. Сказали, что исключительно русские товарищи принимаются на работу в издательство. И предки должны быть русские, то есть ни одного маромойчика вплоть до седьмого колена.
  Почему обошлось без проверки? Ах, широкая душа! Эх, славянская кость! И куда тягомутина эта? Славянин за права человека. Славянин черта лысого не проверит. Мы перед Россией как на духу. Не думайте, что обманув славянина, обманулась Россия. Но лучше бы проверять при приеме на работу в издательство. Этот жидомассонский вертеп и бордель страшная язва на теле русской земли. Сюда бы канистры четыре со смазкой. Или бензинчика литров пятьсот. Запереть вместе с подлыми суками и поджечь. Пускай горят во славу славянской России!
  - Понятно, - после собственных подчиненных расписался Иванович.
  - С одной артистической мордой мы разобрались, - Марина Михайловна опрокинула в глотку стакан, который едва не достался Славянову.
  А лапушка спит или, по крайней мере, прикидывается. Может кому-то понятно, может и не понятно. Может мы разобрались, может и нет. Мертвые мысли застыли внутри лапушки. Хотя бы одна свежая, хотя бы одна настоящая мысль. Попробовал взбодриться Россией, не действует. Попробовал встряхнуться культурой, соответствующий результат. И откуда эта вонища? Я представляю подвал за крысятник. Человек, попадающий в подвал, становится крысой. Впрочем, и крысы как-то живут. Что им вонища? Спрашивай не спрашивай, вонища для них ничего. Крысы не самые вонючие существа, но они живут в каком угодно вонючем подвале. Провонялись сколько положено и уже не вонища, но жизнь. Зато настоящая жизнь, которая вне подвала, вот это вонища.
  Поэтический монолог:
  - Зашел я на помойку и отыскал в дерьме одну сволочь. Это был ты, маромойский прихвостень и враг всего русского. Ни копейки за душой, почти покойник, готов отдаться за булочку. А я тебя уберег, а я отыскал, а я пожертвовал всем, что имелось на данный период. Мог подбросить две или три копейки. Вот христианское милосердие, даже для маромойского прихвостня много. Но я пошел до конца. Отдаю все что есть. Чтобы возрадовался Иисус, чтобы выступил с музыкой на своем золоченом троне, чтобы милосердие небесного воинства пропитало русскую землю. И что за это? Где благодарность? Да кланяйся в ножки, вонючий козел и придурок. Да ты обязан их вылизать! Ты без меня есть ничто! Божественная благодать не опускается просто так на маромойского прихвостня. Путь долгий и страшный. В последний раз говорю, покорись божественной воле, глупенькое существо. Это последний раз. Если не покоришься, оставит тебя благодать. Я тебя откопал среди рвани и дряни, я тебя протащил в человеки, почти к ослепительным звездам. Осталось уничтожить этот крохотный осколочек "почти". Я с тобой повозился, как с самой паршивой поганкой, как с самым паршивым и скользким гаденышем. Еще день-два-три и никакого "почти". Я сотворил из поганки подобие человека, а из гаденыша мог сотворить настоящего человека и христианина, нечто похожее на носителя разума. Я почти поставил это "почти", мать его в доску, но обломилось. Ум, честь и совесть эпохи... Оно вовремя, оно самый раз. Я не пустил тебя в кресло редактора, и не сделал главным редактором. Честно признаюсь, была нехорошая мысль. Но опустился архангел на грешную землю. Меч из ножен, а с глаз пелена. Показал мне архангел, какая ты сволочь.
  Правильно делает лапушка Громов, если он спит. А если не спит, правильно делает, что прикидывается. Раз полетели архангелы, хорошей картинки больше не будет. Эти архангелы чертовски крутые до девок. С девкой они слаще патоки, а мужика нравоучают мечом. Это ты виноват, это ты допустил. Меч тупой, но все равно больно.
  Рычит Славянов:
  - Бордель.
  Матерится Михайловна:
  - Обосрал благодетеля!
  Ручки опустил Иванович после потрясающего по силе своей монолога:
  - Вот и я говорю.
  Что-то лопочет Иванович. Сила ушла в монолог. Господь вдохновил Ивановича против дьявола. Ослепительный Иванович, боговдохновенный поэт, опора русской земли. Еще раз, архангелы просто так не спускаются даже на грешную землю. То есть ко всякой сволочи не спускаются. Господь в своем стаде. А в этом стаде одни православные овцы. Неправославные овцы вообще никогда не собираются в стадо. Это не овцы, но козлища. Это жидовская кость. А вы не волнуйтесь, про кость понимает Иванович. Да-да-да, он понимает про кость. Но сила ушла. Вся в монолог. Черт подери, какая ушла сила!
  - Не благодетель, а жид, - на пределе Славянов.
  - Бей жида! - это кто-то другой, может быть, лапушка Громов.
  Полетели книжки, бутылки, стаканы и рухлядь. Не увернуться артисту Славянову.
  
  ***
  - Вот тебе благодарность, - Иван Иванович констатировал бегство славянского гения.
  Братья-славяне все одинаковые. Даже устал повторяючи, они маромойская секта, что придумали маромои для совращения и дальнейшего уничтожения русской земли. Но русского товарища не совратишь, тем более не уничтожишь с помощью одной секты, тем более если это Иванович. А я устал повторять. Честь, добродетель, счастливый характер, умище, культура, славяне. В девяносто третьем году многое сдвинулось и смешалось на русской земле. Человек оказался скотом. Был человек и исчез человек. Он скорее мочалка на наковальне. Потому что при всех своих положительных качествах не заслужил более подходящее место. Но заслужил стопроцентное скотство ради сиюминутной наживы ил предательства русской земли. Сам не ведаю, ради чего предаю. Просто так получилось.
  Монолог Марины Михайловны:
  - Когда сгущаются тучи над русской землей, самое естественное дело где-нибудь переждать грозу или спрятаться. Тучи не вечные, не навсегда. Они создание господа нашего, значит не навсегда. Господь посылает тучи в наш мир, чтобы мы не дремали под солнышком. Но кто придумал, что нужно пережидать грозу? Это придумал враг. Это какой-нибудь славянин-маромой. Он желает перекрасить Россию почти в абсолютное ожидание. Если Россия ожидающая, она среди проигравших товарищей. Господь посылает тучи, ты помолился на тучи. А если буря, так радость вдвойне. А если дождик, опять и опять радость. Как нас любит господь! Его любовь праведная, его любовь настоящая и на века. Если эта любовь от господа, пускай будут тучи. Даже смерть, даже кончина русской земли и всего русского только от господа. Я знаю, русская земля из вечных. Я балдею от русской духовности, и особенно если духовность возникла на русской земле. Русская культура, русская поэзия, русский характер и дух. Дайте мне нечто русское и только русское! Ничего иного не надо. Господь создавал всякие земли для тренировки, а русскую землю позже иных земель. Это его шедевр, это его вершина, это конец его созидательного или создательского пути. Господь создавал, имеет право разрушить. Если вчера созидание, то на сегодняшний день разрушение. Счастливый господь, милосердный господь, величественный господь. И никаких там славян. Мы живем в православной России.
  Вот и Марина Михайловна запыхалась, а под столом очередная бутылка.
  - Пес смердящий! - это кто-то из младшего персонала Дома-с-колоннами.
  - Смердящая тварь! - и еще кто-то.
  Не думайте, к господу не относится. Мы не дураки, понимаем, куда относится душевный порыв настоящего христианства. Слишком маромойской псиной попахивает без рода, без племени, без истинной родины. Пришел пес и насмердил. Дверь нараспашку, окно до предела, ветер гуляет в окно. Но вс равно насмердил. Жутко, душно, противно. И откуда подобная вонь? И откуда такая псарня? Пора закончить смердеж! Всякий товарищ подумал, пора! Еще бутылка скользнула под стол, и всякий товарищ подумал, довольно. Но подумать еще не сделать. Вот когда сделаем свое маленькое дело по облагораживанию русской земли, вот когда доведем до конца, вот и будем подсчитывать дивиденды после великой победы правды над кривдой. А так осталась одна бутылка.
  - И ты не дурак, - Мариша подсела к лапушке Громову.
  Лапушка больше не спит, не притворяется, в глазки сунулся пальчиками с ноготочками.
  - Да, да, - это лапушка.
  - Наш получаешься человек, - чуть ли не на колени забралась Марина Михайловна.
  И еще много слов. Все о той же культуре, но больше про человека культуры. Добрый и смелый, разбирающийся и справедливый нынче в культуру пошел человек. Рука создателя, душа создателя, могучая Русь... Вообще-то скучнейший диалог из одних глюков. А мы не для того собираемся в Доме-с-колоннами, чтобы паясничать и веселиться. Веселье - опять же бардак, предназначенный для позорного быдла. В Доме-с-колоннами нет быдла, есть настоящие люди. Хотя и скучно, но все на культурном уровне. А если подкрадется такая сучка, как этот Славянов, так мы ее живо поймаем.
  - Не ходи за Славянова, - цедит сквозь зубы Иванович.
  Слава богу, посадил себе на колено Маришу, то есть Марину Михайловну, а то чуть было не задавила своей аппетитной попкой лапушку Громова, и чуть не рыгнул лапушка. Вот если бы на нее, вот если бы да рыгнул. Шалите, товарищи. Не настолько немощный лапушка Громов.
  - Ты хороший и славный мальчик, - ответная реакция Марины Михайловны.
  - Ты наш, - рыгнула Марина Михайловна и все на штаны.
  Лапушка не заметил. Настроение возвышенное. И что это за вершина в руках? Может немного Опустимся вниз? Может не стоило так высоко забираться? Давайте пониже, на самую малость, где находятся твои и мои человеки. Лапушка не понимает, чего ему кажется. По крайней мере, лукавый с рогами не кажется. Зато многое другое, зато пустота ему кажется. Неужели возвышенность принесла пустоту? Чем выше, тем воздух жиже. А случается и не так. Но лапушка не в курсе, как там случается. Нет, я не пил. Я дремал, и не пил, и никакого лекарства. Это с головой пустота, это голова опьянела от мыслей. И отчего опять пришла мысль, что опьянел лапушка?
  Глупо быть пьяной скотиной. Хотя с другой стороны, какая разница? Давайте плевать на подобную лабуду. Лапушкины штаны безнадежно изгажены. И это малая мелочь! Если Россия радуется все остальное есть мелочь. Не часто Россия радуется, но часто печалится. Открытая печаль на лице каждого русского человека. Один потрох заметил, всескорбящая среди прочих Россия. А я думаю, она всепечальная. Печаль и скорбь - разные вещи. Вот лапушка культивирует исключительную печаль, Любой русский товарищ культивирует то же самое, что лапушка Громов. А вы приложили штаны в плевках и блевотине. не надо бы здесь извращаться. неприятный прием. И еще много "не". Будьте рядом с Россией, учитесь у этой России, не забывайте Россию.
  - Наливай! - партийный наказ.
  Надрался до чертиков лапушка.
  
  ***
  Хороша наша русская сторона. Не могу оторваться ни взглядом, ни духом. В трезвом виде или надравшись до чертиков, но не могу. Наша русская мощь мощнее всяких нерусских ублюдков. Наша любимая родина бесконечнее всяких ненаших систем. Наша достойная жизнь сохраняет достоинство каждого русского человека. А вы чего-нибудь сохранили на данный момент? Да не улыбься, не сохранили вы ничего. Не было чего сохранить, и не сохранили в конечном итоге. Ваши идейки против нашей идеи, ваши интрижки против нашей системы, ваше распутство против нашей удивительной чистоты, ваш божок против нашего бога.
  Опять правильно. Должна сохраниться хотя бы одна сторона, переполненная кучами всякой всячины, выше которых нет ничего во вселенной. Я уточняю, только одна. Три это много, ноль это мало, две стороны ни туда ни сюда не годятся, и вечная бойня, кто лучший. Но единственная сторона она есть, как полено в глазу тысячи тысяч и миллионов добропорядочных чудиков, что сюда не относятся. Не повезло. Не каждый товарищ куда-то относится. Из хороших мест на земле только Россия. Сегодня все остальные места не так чтобы дрянь, но отнюдь нехорошие. Не разрашается быть им хорошими, господь не пустил. Знаю одно я местечко, лопнешь и хлопнешь, да только молчок, чтобы сюда не поперли толпы придурков. И еще, если хорошее, так пускай не для каждого это местечко.
  А вы про свой коммунизм. Коммунизм очень бяка! Коммунизм очень плохо! В который раз наплевать. Ну и что доказал коммунизм? Он появился не сам по себе, его придумал господь в хорошем местечке. Значит не столь плохо и не таковская бяка. И что такое есть коммунизм? Или откуда к нам занесло демократию? Вы не знаете, вы не изучали вопрос, вы плюетесь. Оно легче. Тупой человечек быстренько-быстренько выскакивает из системы, созданной господом. Тупой человечек всегда сомневается или боится, что не успел убежать. А если наоборот? Не сомневайся, не бойся, и ты уже не тупой человечек. Так может и коммунизм хорошо? Вполне может быть. А демократия? А кто сказал, что демократия гадость? А церковь? Ну и это мы как-нибудь пересилим. Не особенно страшная церковь.
  Или не пересилим, черт подери? Или русский товарищ не пересиливал все предыдущие годы причуды и промахи господа? Похоже, что пересиливал. Можно сказать, характер такой на самой лучшей земле. Ты меня пересиливаешь, я тебя пересиливаю. Оно не по злобе, а попросту так. Русский характер всегда кого-нибудь пересиливает. То есть существующего кого-нибудь. Например, Существующий строй, существующее правительство, существующую идеологию, существующую партию, существующих мудаков, существующее искусство и существующее существо самой жизни, про которое нечего рассказать, кроме как это жизнь. Повторяю, русский характер всегда пересиливает саму жизнь. Так называемая готовность "номер один", чтобы чего-то еще пересилить в конечном итоге.
  Мрачная дорога,
  Мрачные заборы.
  Не спеши убогий
  Расчищать заторы.
  Там не мало срама
  Для голодных нищих.
  И не мало хлама,
  И зловонной пищи.
  Занесешь лопату,
  Засобачишь вилы.
  Будешь ты горбатый
  И дурак постылый.
  Впрочем, что значат подобные мысли, если они никому не нужны. Страна покатилась с горы под откос, а гора крутая и даже чертовски крутая. Но никто не выпрыгивает на ходу, скорее запрыгивают новые товарищи. Пускай веселится земля русская. Пускай с ветерком, с холодком! Такого уродства вы не встречали и мы не встречали вообще никогда. Вот что значит быть русским.
  
  
  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  
  Вляпался редактор по имени лапушка Громов. Другая судьба, другая жизнь и многое, что не слыхалось, не снилось. Выпустила тебя Мохнатенькая Леночка Громова из забаррикадированной норки, не дала ума-разума, и ты со своей ляпой вступил в этот мир на потеху всякому сброду. Ты редактор или ты скоморох? Неужели редактор не редактирует, а скоморошествует? Лапушка просчитал, что он редактирует, об этом в газетах написано в черненькой рамке. Или рамка представляется за нечто иное и не совсем про редактора?
  Жаль, институтов мы не кончали. Может в институте отмечено, как нам жить, кем нам быть, кого нам любить. А может и не отмечено. Может обман. Лапушка Громов уверен, это обман. Нынче слова невесомые, или они непутевые. редактор ничего не редактирует, в институтах полный бардак. Слова подгоняются для отчетности, не говорю, для красного словца. Человек произошел благодаря слову, или множеству слов. Как получилось то самое слово, так и произошел человек. Без слова какой человек? мычание, рыгание, обезьяна.
  Может, американцы обходятся пантомимой, может настрополились махать ручками, им не нужен редактор. Заокеанский товарищ еще не вякнул, а каждый в курсе, чего у него на уме. Деньги, деньги и деньги. Без денег не суйся за океан, то есть в Америку, то есть к американской мечте, вкусным гамбургерам или коле с картошечкой. В Америке если не деньги, ты дерьмо и бездельник. А если деньги, тогда человек. С деньгами тебя уважаю, с деньгами очень и очень люблю. Но разве деньги чего-то значат для лапушки Громова?
  Да их и не было этих денег. Зато редакторская лодка рулила на дно. А какое, мать твою, дно? Ты подумал, не так рулит лодка? Или не так у тебя в голове? Лодка рулит правильно. Только кое-кому хочется, чтобы рулила она не в ту сторону. не под тебя построена лодка, это ты под нее. Посадили за руль, приказали рулить, и не спрашиваем, почему рулит лодка. Сие не бред сумасшедшего, не суета параноика. Опять же не выходное пособие дегенерата из доброй петербургской психушки. Ну, какой из меня рулевой? А какой из тебя редактор?
  Скажем, одна сторона вопроса доведена до ума. Жидкость, в которой плавает лодка, выдержит ее наплаву, покуда не высохла жидкость. Если не высохла жидкость, значит, не выдержит. Эту сторону разрешается не вытаскивать на поверхность. Но другие стороны так или иначе придется вытаскивать. А если не плавает лодка? А если треклятая мель? Разыскивая цель, напоролся на мель. Неужели бесцельное плавание хуже, чем цельное? Неужели без цели нельзя7 Вот задаюсь своей целью, вот зарулил, вот это редактор.
  А если в глазах не хватает металла? А если стальная кишка человечества требует редактирования в первую очередь? Все цели в этой кишке и все мели на ней. Ты не хотел спокойное плавание, тогда плыви по металлу. А глаза твои без металла. Как понимать? Пустился плавать, и неспособный товарищ. Подвязался рулить, и слабак. Столько ударов в одночасье пришлось по лапушке Громову.
  Кажется, без мозгов в голове этот лапушка. Иногда чувствуется надежда, что существуют мозги. Но чаще надежда в тучах и кучах. Скорее, перед нами "неспособный" товарищ. И слово что надо. "Неспособный" товарищ отличается урезанными способностями. То есть в любой ситуации его способности составляют вопиющую и отвращающую неспособность. Питекантроп и тот способнее, чем неспособный товарищ. Показал пряник, показал хлыст, прикормил пряником, врезал разок... Ну, чего там еще? Вот и способный питекантроп. А лапушка, сколько его не прикармливали, он неспособный товарищ.
  Хотя потерпите, никто не бьет лапушку Громова. Мощь потрясающая, душа юная, силы пока еще плещутся через край. у такого мальчонки обязаны быть своего рода способности. Все внутри его не рвется, но мечется. Вроде клокочет энергия всего поколения лапушек. Это с разрывами, взлетами, всплесками и со всем, что на деле есть поколение образца девяностых годов. а вы про дерьмо. неужели все поколение неспособных товарищей? так-таки все? Или я ошибаюсь, или с катушек слетел? Лодка села на мель, руль рулит по приказу, цепи только чужие, и всякое прочее. Шестерите, ребята! Пресмыкайтесь, юнцы! И не вздумайте чего-то сделать не так. Все вы как лапушка Громов.
  Повторили урок. Что такое культура образца девяносто третьего года? А что такое год девяносто третий вообще без культуры? Это не я придумал, только урок. Ниточка тянется, узелочки завязываются и не развязываются. Что было на уровне подсознания, то совершенно запуталось. Чего не было, того не было. Если представить культуру за пищу ума, а православие за то же самое для души, то культурное православие или православная культура органически объединяют в себе и ту и другую пищу. вышло не очень, раз закусил, а сыт дважды. Но в девяносто третьем году, когда за пищу приходится выкладывать денежки, оно даже очень.
  Вот и получается, православная культура сродни коммерции. о коммерческом православии говорить не приходится. Как-то не принято бросаться подобным материалом. Это лапушка дубоватый товарищ, но создатели и попечители православия они не такие безумные простаки, они не совсем лапушка Громов. Коммерческое православие или православие без каких-либо эпитетов есть выколачивание монеты. Церковь сие умеет делать. Для души нет, а это да. И вообще церковь много чего умеет. Например, подлизываться к буржуям, или улещивать власть, или жопу лизать. Величаться церковником не моги без "подлизываться", "улещивать" и "лизать". А душа с умом как-нибудь, между прочим.
  Теперь вы знаете про поколение лапушки Громова, его связи с культурой и православием образца девяносто третьего года. Если сумеете доказать эти связи на деле, Нобелевская премия вам обеспечена. Но если опуститесь до коммерции и прочих презренных вещей, то обеспечены честь и хвала государства. Никто не неволит. С одной стороны премия, с другой честь и хвала. выбор за вами. сегодня культура только костяк для коммерции. Или я ошибаюсь? Сегодня культура как вспышка великой и непокорной души. Или я в панике? Что обезличивается, извращается, проституирует, в дерьме и помоях, криминал, пакость, дерьмо, легкая добыча и блуд. Неужели это та же культура?
  Монолог лапушки Громова:
  - Мы не затем существуем на русской земле, чтобы унизить русский народ и само существо русского человека. Не умеешь возвыситься, значит умри. Униженное качество не есть русское качество. И в униженном состоянии русский товарищ все равно что возвышенный товарищ, господин над отчизной своей и даже над целой вселенной. Русский товарищ не просто влюблен в свою землю, не просто ей восхищается. он живет на земле, а не существует. Он обожествляет землю по существу, а не разлагается от гнили и мрази. Он берет, но ни в коей степени воровством и обманом. Это маромои берут воровством, это продажные суки и проамериканская кодла в правительстве. До чего же омерзительное наше правительство! Но кто доказал, эти суки из русских товарищей? Там ни одного русского. Набежала накипь на русскую землю, воспользовалась моментом и нашей естественной добротой, доказывать нечего. Суки воруют, а русский берет. я это создавал, я выращивал, я не отдам. Злобные суки, мерзкие суки, всяк против нашей России. Понимаю, иначе нельзя. первая сука украла, вторая, двадцатая... Все ворье прется скопом на русскую землю и хватает куски из-под носа. Кто не схватил, кто не унес, кто не изгадил русскую землю, тот проиграл самой мерзости. Мерзость невыносимая, но сегодня время воров. А берущий по праву и честный товарищ, как всегда это он, это единственный человек на земле, это русский.
  Лапушка упарился. Не шутка родить монолог. Теперь мы умеем рожать монологи не хуже прочих товарищей. растет лапушка Громов. Кому-то квартира, кому-то путевка на юг, кому-то домике на перешейке, кому-то садик под окнами и обязательно лимузин. Почему лимузин? не спрашиваю, лимузин обязательно нужен. Вот попрошу у бога, бог даст лимузин. Впрочем, кому даст, кому и поддаст. Если церковник, без задней мысли проситесь в квартиру, на перешеек и лимузин. А ежели лапушка, дай ему боже два слова связать через пень на лекарство.
  - пусть приходят халдеи! - так приятнее связываются слова.
  - Эй, монета сюда! - И это не отрицаем.
  - Взрежь халдейский кошель! - и это.
  Зато внутри похеровина, то есть какая-та странная боль от подобных понятных и неотрицаемых истин.
  
  ***
  Мохнатенькая совсем ослабела. Никуда не выходит, прилепилась к кровати, глаза в потолок. Общаться почти невозможно, гонит с кровати, место твое на полу. Даже не обругается. Только глазами хлоп. смотрели глаза в потолок, теперь на тебя этот бешеный взгляд, и опять в неизвестность. Не скажу, заметила лапушку Громова Мохнатенькая Леночка Громова или нет. Без очков глаза совсем водянистые и незрячие. Лучше бы матерщина какая, а так только глаза. И жутко, и грустно, и надо выбросить из головы, и выбрасываешь, и исчезаешь в свой чертов подвал, чтобы исчезли глаза Мохнатенькой Леночки Громовой.
  Глупость из глупостей. Новая человеческая жизнь отнимает столько сил, что задумался, какого черта она эта жизнь. В девяносто третьем году повсюду отнимаются силы. Солнце, небо, родная земля, суетливые людишки и новая жизнь из одной команды. Чего ты не сделал, скорее глупость, чем свет. А чего еще сделал? Для несчастной отчизны, для города, для Мохнатенькой, для ее неродившегося ребенка.
  Поскорее бы родился ребенок. В девяносто третьем году никто не рожает детей. Петербургское население уменьшается, а ребеночек не рождается. Петербуржец не то чтобы человек. Какой-то он странный, вроде больной придурок. То затрясло петербуржца, то вывернуло, то фантазии его текут через край, не говорю, извращенные фантазии. Но до полного сумасшествия недалеко. Что-то не так с петербуржцем.
  Лапушка последние ночи забыл про кровать. Лежу на полу. Холодно, грязно, спина затекла. Неужели вся наша Россия теперь на полу? Неужели вот эдак лежим? Неужели нам не подняться? Мохнатенькая лежит на кровати. Ну и что из этого? Неужели там лучше? Неужели на кровати товарищи посходили с ума? Тепло, уютно, привычный комфорт. Ну и что? Сумасшествие на полу ничуть не сильнее, чем на кровати.
  Когда родится ребенок? Я повторяю, когда? Говорят, через девять месяцев. Да плевал я на ваши месяцы. Говорят, давай деньги. Да плевал я на ваши деньги. Петербург девяносто третьего года - умирающий Петербург. Совсем не рожает ребенков. Вот поэтов сколько угодно рожает больной умирающий Петербург. И поэтических шлюшек, и разных метелок с мочалками, и чуть ли не каждый четвертый товарищ - редактор. Но ребеночка, вот этого маленького, вот этого человеческого, который надежда и будущее России, его нет. Притворяться не хочется. Нудные петербуржцы, мерзкие петербуржцы, поганая жизнь. Даже если ты притворяешься, ребеночек все равно не рождается. У Мохнатенькой Леночки Громовой, лучшей из всех, у нее опять же проблемы.
  Где ты, ребенок?
  
  ***
  Иван Иванович требует деньги. Найди халдея с большим кошелем, вытряхни этот кошель и тащи сюда деньги. Это уже не твоя проблема, как будут использоваться деньги, это во славу русской земли. Не вытряхнул деньги, погибла организация Ивана Ивановича. А если погибла организация Ивана Ивановича, то не продержится долго земля русская. Она и так на изломе, халдейство заело. И никакой жалости к подлым халдеям. Главный редактор наделен полномочиями вытряхивать деньги. Приходит всяческий сброд, уходит подлое скотство и никто не вытряхивается. в этом ошибка редактора. Иван Иванович в курсе, редактор Дома-с-колоннами не выполнил основную задачу и показал некомпетентность свою на фоне падающей и почти полудохлой России. А должно быть не так. Приходят поганки, уходят поганки, но все остается у нас, в нашем подвале, в лапах Ивана Ивановича.
  - Ты имеешь на это право, _дельный совет.
  - Нас обманули, а ты отомстил, - еще один дельный.
  Но, проторчавши ночь на полу в своей норе, туго соображает лапшка Громов:
  - Как это нас обманули?
  Иван Иванович изобразил характерный жест:
  - А ты не стесняйся.
  Но все равно туго соображает лапушка Громов:
  - Да я изо всех сил.
  Иван Иванович опять крутит пальчиками:
  - Это не только право, но и работа редактора.
  На что еще намекает товарищ Иванович, на какую фигню? Вот если бы родился ребенок. Я его научу писать, а затем читать. Или наоборот, сначала читать, а затем писать. В школе так не научат, а я научу, мечтает лапушка Громов в обход намеков Ивана Ивановича. Еще задолго до школы получится чертовски умный ребенок. Сначала сам кое-чего высидит в редакторском кресле товарищ лапушка. Но данный товарищ не умелец писать и читатель он аховый. А как научить ребенка, покуда сам, что последнее чмо? Точно, никак не научишь. Может о том намекает Иванович?
  Или переспросить? Нет, еще разобидится величайший поэт всех времен и народов. Ребенок пока не родился, времени мало осталось у лапушки до той точки, когда еще может родиться ребенок. Не переспрашиваю Ивановича. Нынче не до вопросов или ответов со стороны. Завтра взойдет солнышко, завтра солнечный луч просочится в голову лапушки Громова, завтра и так понятно, что ожидает редакцию. А сегодня прикинусь, что понимает начальника лапушка Громов. Хорошо Ваня! Очень правильно, так держать! Учтем критику... Ну, и так далее. Может заткнется Иванович?
  Вот он и заткнулся. Дальше затошниловка с письмами. Работа не самая интересная, однако не самая сложная. Любое письмо имеет начало. То есть чего-нибудь в левом верхнем углу. Например, как мы творили при коммунизме в условиях деградации и запретов. Письма очень хорошо реагируют на коммунизм, а для автора это намек. Да пошли вы, ребята, подальше! Соображулистый автор пытается выдвинуть из небытия свое бесполезное творчество. Мол, зажимали при коммунизме за передовые идеи. Мол, теперь пора отыграться или восстановить справедливость. Если сегодня действовать, точно при коммунизме, получится похожий результат. Коммунизм потому и деградировал, что неправильно реагировал. Но культурное издательство Ивана Ивановича обязано реагировать правильно, чтобы пресечь деградацию. То есть культурное издательство обязано опубликовать товарища автора, чье письмо сейчас лежит у редактора перед глазами.
  Никаких вопросов. Отвечать на письма теперь стало легче. Начало одно для всех авторов. Начало оптимистическое. Ваша правда. Мы намучались в годы красного террора, мы не желаем, чтобы повторился красный террор. Каждый автор это индивидуальность. Каждый автор это собственный мир. Если хотите, каждый автор - вселенная. Мы свое отстрадали и потому боремся за каждого автора. Нам не стыдно за ваши ошибки, нам стыдно за собственную грубость и неучтивость по отношению к вашей культуре, тем более к вашей поэзии. Мы не желаем быть грубыми, мы вместе с вами чертовски любим поэзию, тем более вашу поэзию. Но сегодня не всегда побеждает поэзия. Скорее, она не побеждает вообще. нет, вы пишите здорово. Ваш талант это талант Пушкина, Лермонтова и Некрасова вместе взятых. Ах, вы хотите Есенина или Бунина включить в упомянутую группу? Пускай будет так. Ваш талант выше Пушкина, Лермонтова, Бунина и Есенина, не говорю про Некрасова, Тютчева, Маяковского и Маршака. Ах, вам не нравится товарищ Маршак? Он вроде не русский. Ну, сами вспомнили кто. Ладно, в сортире Маршак. Ваш талант... Неужели кто-то еще недоволен?
  Тогда за началом средняя часть. Почти ничего возвышенного и интересного. Там цитаты, синтаксис, грамматика. Это чтобы автор не тявкал, что ты не читал потрясающее творение его потрясающего таланта. Посмотри на свои ошибки, их тьма. Прислушайся к голосу разума, да ты безграмотная обезьяна. Ах, для культурного человека грамотность только цепи и мусор? Возможно оно итак. Но наличие ошибок еще не доказывает наличие культуры, а доказывает только наличие ошибок. Поэтому редактор работает за школьного учителя. Дело самое неблагодарное. школьному учителю хотя бы платят за работу, а редактор работает за хрен. Так повелось, что никто не платит. Даже Иванович спрятал морду в жилетку - работа над ошибками пригодится когда-нибудь в будущем. А если четыре ошибки в строке и по ошибке на каждое слово, не слишком ли натренировался товарищ редактор?
  Короче, работаю за спасибо. Только ребенок радует. Из своего будущего, из неродившегося, черт подери. Папа его редактор. Пускай этот папа лапушка, но он редактор. То есть грамотный редактор. Версия про дебильную школу и грамотного папу. Только родился ребенок, сразу учить его грамоте, чтобы из грамотных вырос ребенок. Он будет тем, которого всякий поймет без подарков. Подарки для дурака. Дурак творит мерзость. Дурак опошлил отечество. Дурак засорил нашу бедную землю. Короче, дурак он дурак. Может быть папа дурак, но не сотворивши дурацкое зло - он человек, а не опошливши русскую землю - он имеет право на русскую землю.
  И это еще не конец. Завершающая стадия переписки с писателями как принадлежность лапушки Громова. Никто не вмешивается в процесс. Даже Иван Иванович сюда ни ногой. Ставлю подпись, ставлю печать, а этот кусочек свободного места в правом верхнем углу для лапушки Громова. Называется "заметки редактора". Это если желает редактор провести душеспасительную беседу с товарищем творческой личностью. Можно не проводить душеспасительную беседу. Товарищ творческая личность все равно не оценит твой благородный порыв. Но для тренировки полезно. Вдруг заглянет большое начальство в "заметки редактора".
  Иван Иванович просто ангел:
  - Все тебе позволяю.
  Но с намеком:
  - Не забывай уговор.
  И опять полинялые крылышки умыкнули этого ангела. Черт подери, какой уговор? Лапушка согласен, лапушка ничего не забудет, лапушка из каждой буковки выберется с пользой для общего дела. Но в чем опять-таки польза? Неужели кого-то улучшит моя переписка? Поэт, поэзия, православие, вера, не укради, не убий, культура от самых истоков родимой земли... Неужели это кого-то исправит? Лапушка Громов примеряется исключительно к лапушке Громову. Да получи я такое письмо, я бы растоптал подлого потроха, что заполняет "заметки редактора". Это не письмо, но издевательство. Наплевать, что с печатью. И подпись какого-то мудака мне до заднего места. Ах, этот подписавший товарищ - поэт. А насрать, что поэт. Кто его сделал поэтом? Сам себя сделал поэтом. Его недоделанное величество переросло в поэтическое безобразие. Ну и до встречи, товарищ поэт. Хотя никакой встречи не будет. Встречаются гавнюки более злобные, но не встречаются настолько подлые. Так что сделали дяденьке лапкой.
  Если бы для ребенка предназначалась подобная бредятина. Но ребенок еще не родился, он неродившийся ребенок, возможно, его не будет в конечном итоге. Да что я вам говорю? Он будет, он есть, мой долгожданный ребенок. Трудно рожает Россия ребенка, чертовски трудно. Сегодня все у России трудное. Лет через двадцать легче пойдут роды, и может настанет время плодить русских. А сегодня никак не легче, сегодня к чертям трудно. Ты роди хотя бы одного ребенка, самого тупенького и несчастненького. Лет через двадцать пускай полезут на свет не тупенькие и счастливые ребенки. Но сегодня на разум и тупость не обращаю внимание. Сегодня какой угодно нужен ребенок для нашей России.
  В организации про это не поговорить:
  - Обслуживаем быдло.
  Иван Иванович строгий товарищ:
  - Знаю, что быдло, но деньги у быдла.
  И Марина Михайловна тут как тут:
  - За деньги хоть суку, хоть кобеля.
  Да что опять деньги. Для будущего ребенка они ничто. Для русской земли только зараза и гибель. Для человечества русских человеков обманчивый блеск золоченой бумажки. Побежал на обманчивый блеск, и утерял свою землю. А паршиво, что утерял свою землю. Для русской земли необходимы не деньги, но звезды. И про эти звезды не поговоришь. То ли отупела организация Ивана Ивановича, то ли девяносто третий год такой ядовитый. Вокруг тучи, не видать звезды. Русский человек видит звезды сквозь тучи. Но в организации Ивановича сотрудники какие-то точно нерусские. Гавнодавами их по башке! Вот это правильно. Самое время перетрясти и почистить шоблу Ивановича.
  - Учись учиться, - совет Марины Михайловны.
  - Абсолютное ничто, - жест Ивана Ивановича.
  - И таракана научим, - не отступает Марина Михайловна.
  - Так это же таракан, - все тот же жест ручкой.
  Совсем загоняли лапушку Громова. Я вам про нашу культуру, чтобы развивалась культура с бешеным сердцем и взлетной душой, я выше солнца и звезд. А что вы такое? Ну, что вы такое несете? И не помню, когда оно началось. Неужели Славянов не зря осерчал на издательство в Доме-с-колоннами? Неужели славянская философия выше редакторской идеологии упирается в небеса? Не могу поверить! Славянизм с тем же корнем, что коммунизм. Славянская философия есть ошибочная философия, она ошибка, черт подери! Но как-то неубедительно получается против этой ошибки выдвигать общеизвестные истины.
  - Славянов дурак, - пробует лапушка Громов.
  Опять неубедительно получается. Вчера убеждало, а сегодня нет. Вчера казалось твоя правда единственной правдой на русской земле, а сегодня есть и другие правды. Или что-то не то с философией славянизма, или что-то пошло не туда в голове одуревшего лапушки Громова.
  - Славянова нет, - с кислинкой прикидывается Марина Михайловна.
  - А мы тута, - с подколом развивает идею Иван Иванович.
  Ну, как же "туту" и как же "нет", если совсем свихнулся редактор по имени Громов.
  
  ***
  Угнетенное состояние Мохнатенькой Леночки Громовой в мартовскую оттепель вышло куда сильнее, чем в февральские заморозки. Она почти не вставала, почти ничего не жевала, почти ни на что не смотрела. Зато, оставшись одна, выколупывала штукатурку из-под кровати, и что дальше делалось, уже полная тупость.
  Я попробовал общаться с Мохнатенькой Леночкой. Реакция нулевая. Мне просто нечего было сказать. Каждый день одно и то же, одно и то же, одно и то же. На улице слякоть, В культуре тошниловка. Это со мной (то есть с товарищем лапушкой) надо общаться. Вот так подойти, по головке погладить разок или два, несколько ласковых слов, чтобы сразу понятно, как жить. А так ни черта не понятно. В первую очередь без Мохнатенькой Леночки Громовой.
  Многие годы спустя пришла информация про штукатурку, это когда лапушка Громов передвинул кровать. А так молчала Мохнатенькая. В отсутствие лапушки она вставала, всю эту махину и колупала. Какой-то заскок или непредсказуемый кретинизм. Неужели для будущего ребенка именно следовало двигать кровать? То есть я ошибаюсь, нечто иное следовало для будущего ребенка. Но ошибка моя крохотная, можно сказать, пустяковая. Не каждый день рожаешь ребенка. Зато каждый день кто-то должен общаться с лапушкой Громовым.
  Жаль, что так получилось. Бросили лапушку, оставили одного. Лапушка в свои годы требует большего. Нечем похвастать за прошлую жизнь. Сам невеликий герой, но развивается лапушка, но поднимается из того барахла, где его бросили. Нехорошо, если так. Сколько раз говорил, равнение на молодость. И еще говорил, нельзя без присмотра. Если желаете раболепную молодежь, придется вам поработать. Молодежь на самом деле свободная и ни в коей степени раболепная. Это ее воспитатели раболепные особи. Но раболепие воспитателей не суть раболепие молодежи. Воспитатели как перчатки меняются, а молодежь в лучшем случае улыбается. В худшем случае бьют по балде. Так какого черта бросили лапушку Громова?
  Теперь еще тише. Все у нас через пень дребедень. Не самая худшая поросль осталась без присмотра. Я вроде бы гавняюсь и маюсь, а ты воспитывайся, как умеешь. Что за порядок пошел? И книги не воспитывают, и человеки, и церковь. Главное, церковь. Для того ее коммунисты вытащили из руин, чтобы воспитывала. Под церковным куполом куда легче толкнуть коммунизм. Запомните, не столкнуть, но толкнуть. Вот так и выходит, идея верная про церковный купол, а концовочка никуда. Может, чего-то там на кого-то толкаем, но молодежь не сумела толкнуть церковь.
  Да и лапушка со своей Мохнатенькой совсем одурел. Люблю молодежь! Отрицаю старье! Кто старше, того слушать противно! Вот именно, что противно. Ничего не получается по редакторской части у лапушки. Видимо натура непоэтическая и меньше чем творческая. Только "громомания" (то есть кучка взбесившихся девок) держится зубами за творчество лапушки. А что сегодня есть "мания"? Подсунь вонючку, и та проскользнет. Дело вовсе не в творчестве, дело в чем-то другом. Ты попал в колею, ты в струе, ты свой парень для определенной группировки ребят и девчонок. Так получается "мания", которая проскочила мимо Ивановичей, но все больше давит на лапушку Громова.
  Иванович учит:
  - Уровень у нас разный.
  Поэтому и подписывается Иванович весьма витиеватой подписью под каждой бумагой, а лапушка подписывается своей настоящей фамилией "Громов":
  - Точно разный.
  Видимо та же история с воспитанием лапушек. Молодежь никто не воспитывал, молодежь пустили на самотек. Получилась другая какая-та молодежь. Насчет невоспитанной молодежи мы догадались чуть раньше, но эта молодежь на сто процентов другая. Ее молодежная культура ни в коей мере культура Ивановичей. Ее вера не то чтобы православная вера. И против правительства болт. И любовь иного пошиба. А кто подумал, дерьмовая будет любовь? Может она и дерьмовая, да из дерьма росточки растут, а на камнях и хрен не колышется. Странная молодежь из поколения лапушки Громова.
  Но лапушка самый странный из всей молодежи. Вот его следовало воспитать в первую очередь. Он как будто первая партия в поколении девяностых годов. По крайней мере, так говорят. Все воспитатели или руководители лапушки Громова теперь из последних козлов и придурков, а лапушка первый номер. Никто не помнит руководителей и воспитателей лапушки Громова, а лапушка есть. Больше того, он при жизни живой и живее всех мертвых товарищей. У нас обожают одних мертвецов, но лапушка удосужился той же бяки при жизни. Во-первых, такой дуралей. Во-вторых, культура дурацкая. В-третьих, враг стариков и друг молодежи. Да откуда это? Да что случилось? И вообще нравоучительная история с лапушкой Громовым.
  Следовало воспитывать.
  - Выше нас не забраться, - идея Марины Михайловны.
  - Зачем еще выше? - ответная идея лапушки Громова.
  Ну, известно зачем, может ответить Марина Михайловна. Но мне неизвестно. Застрелись или заруби ниже пояса, для молодежи такой ответ, что подачка с вонючкой. Молодежь за того человека, который чего-то дает, не только бросает идеи. Ты докажи свое превосходство над молодежью, и в первую очередь умственное превосходство. Ты сделай так, чтобы в тебя не только поверили, но еще и пошли за тобой. Ты сумей убедить молодежь в непогрешимости твоего погрешимого "я"... Вот это и есть воспитание, а остальное есть онанизм, которым не вышибить лапушку Громова.
  И еще про ребенка. Лапушка верит, ребенок родится. Никто не верит, на исходе девятого месяца беременности Леночки Громовой. Но лапушка наплевал на авторитеты. Главное, он верит. Сегодня ребенок не только символ России. Чем больше затягивает работа в издательстве Дома-с-колоннами, тем более чувствую, ребенок это сама Россия. Ибо Россия может жить для ребенка. Для прочей сволочи ни за что не может Россия. Для этих Ивановичей и Михайловных. Даже для Славянова не может родная земля. Какого черта так жить? Ну, докажи мне, какого? Я докажу, что так не живут русские люди. Гнойная жизнь, гнойная смерть. Ты докажи, что не веришь в подобную жизнь, я и доказывать больше не стану. Мой ребенок точно Россия. Он еще неродившийся ребенок, но осталось немного ему потерпеть. Лапушка разобрался, будет этот ребенок. Тяжело будет. А когда легко рожала Россия? Всегда тяжело, всегда с кровью и болью. Но сколько лапушек она родила! Черт подери, ничуть не меньше, чем всяких Михайловных или Ивановичей.
  - Настоящий халдей, - любит смеяться поэт.
  - Маленький еще, - а это путь для Марины Михайловны.
  - И что с соплюшки возьмешь, - а это для каждого заинтересованного товарища, кто еще не устал от истории лапушки Громова.
  Все равно победит Громов.
  
  ***
  Разбегаемся. Все меньше и меньше тратится времени в организации Ивана Ивановича, все больше и больше на свежем воздухе. Покупаю книги, благо на Невском проспекте они есть. Сенека, Цицерон, Лукреций, Катон-садовод, Овидий, Гомер. А еще Плавт, Тацит, Аристофан, Светоний, Аврелий и столько других товарищей, что не упомнишь. Надоело толкать речь по переулочкам, теперь другая работа, теперь книги. Покупаю и доставляю к Мохнатенькой. Мохнатенькая отошла. Книги ее стихия, книги ее драгоценность. Она подсказывает, чего купить, благо книги сегодня дешевые, не то что жрачка или лекарство. Книги для Мохнатенькой лучше лекарства. Полистала и отошла, даже не прочитала еще ничего. Читает тайно, читает в мое отсутствие, чтобы не абы как, но наедине с книгой.
  Господи, какая шикарная мысль! Следовало еще раньше взяться за реализацию книжной эпохи перед родами будущего ребенка. Если бы раньше, то никаких конвульсий с Мохнатенькой Леночкой Громовой. Теперь она отошла. Никто сегодня не покупает книги, разве маромойчик какой для дальнейшей перепродажи. Это он зря. Книги не лекарство, они не ходкий товар. В девяносто третьем году книги интересуют избранных товарищей, а лет через двадцать они совсем мусор. А маромойчик горбатится и покупает, вызывая ненависть в лапушке Громове. Зачем тебе книги? Они не зачем, они для Мохнатенькой Леночки Громовой. Если бы не это дело, Мохнатенькая давно бы очутилась за облаками, и не думаю, что смогла бы вернуться на грешную землю. А так в сортир облака, читаем книги.
  Платит, конечно, Мохнатенькая.
  - Ты куда? - каждый раз с издевкой Иванович.
  Откуда ему знать за чей счет книги? Организация Ивановича на газетенку в две полосы не потянет и на брошюрку в четверть листа не сумеет собрать подходящие средства. Точно культурная организация, но не книжная. Вот и уперся невидящим зраком Иванович. Чего еще делать на Невском проспекте? Чего выходить в эту мразь? если за лекарством, прямо скажи. Но лекарство для всех. Принесешь - будешь муж. А если решил для себя, то подстилка собачья.
  Величайшему поэту всех времен и народов не объяснить про книги. Его личность застряла на определенном уровне в определенных рамках. Нет, он не предатель русской земли. А ты беги за лекарством, если хочется покинуть стены родного издательства Дом-с-колоннами. Иванович с расстегнутой ширинкой, не выдержит без лекарства. Или поступишь как муж, или Иванович точно помрет от нехватки лекарства. Ах, эти книги для какой-то Мохнатенькой! Но что Мохнатенькая против Ивановича? Лесков, Достоевский, Толстой, Державин, Ломоносов, Карамзин, Пушкин, Жуковский, Лермонтов, Гоголь, Короленко, Некрасов, Чехов и много других товарищей ничто против Ивановича. А ты нашел им замену, опять черт. Какая-та мелочь пытается спорить (то есть противопоставляет себя) величайшему гению всех времен и народов.
  Лапушка убежал.
  - Сам предатель, - только хлопнули двери подвала.
  - Сам сморчок и мудак, - это еще через несколько метров.
  - И вот тебе болт, - несколько неприличных жестов далеко за пределами Дома-с-колоннами.
  Где Невский проспект, там ожидается лапушка Громов. И ладно, что убежал. Не шестерка, не мудозвон, не вечная тряпка под ноги всякой шалаве. Надоело играться в редактора, тем более в главного. На свете масса редакторов, которые редактируют и приносят определенную пользу. Диккенс, Золя, Голсуорси, Бальзак, Мопассан, Свифт, Дефо, Вальтер Скотт, Теккерей, Стивенсон, Герберт Уэллс, Гюго, Фейхтвангер, Шиллер и Гете, Моэм, Мериме, братья Манны, Шекспир... А у каждого из товарищей свой редактор. Я устал повторять имена. Все имена в списке Мохнатенькой на деньги Мохнатенькой. Вот теперь правда. Если ее деньги, значит ее книги. Если бы ваши деньги, значит ваше лекарство. Иначе затюхайте лекарство к Маришке в ее кишки. Собственно, я не против Марины Михайловны, но лучше бы отправить куда-нибудь далеко-далеко столь экстравагантную дивчину. Не приведи боже, чтобы про планы Марины Михайловны в отношении лапушки Громова разузнала Мохнатенькая.
  - Шайка воров, - лапушка матюгается тише и тише.
  - Дебилы и вымогатели, - и еще какое-то слово.
  Но про последнее слово лапушка позабыл. Невский проспект есть Невский проспект. Там не абы как хорошо, там здорово. Люблю Невский проспект за эти книги. Теперь еще больше люблю, чем до кресла редактора. Люблю и буду любить. А если не нравится, так могу пройтись колесом, и такую сякую выдать вам музыку.
  Прискакал
  Дурачок.
  Обхаркал
  Весь толчок.
  Долго выл
  С кондачка
  Навалил
  Два толчка.
  Спрятал хрен
  В бардачке,
  Сдался в плен
  На толчке.
  Плохо быть
  Дурачком.
  Лучше выть
  За толчком.
  Вот это другой разговор. Вот это вам громыхающий Громов.
  
  ***
  Пошли нелады в нашем королевстве. Иван Иванович выгнал бухгалтера и инженера, оставил только уборщицу, черт его знает зачем. Скорее всего, поэтическим показалось имя уборщицы для Ивана Ивановича. ее звали Маша. При бухгалтере и инженере мы ее вовсе не звали, в лучшем случае "эй". А там заинтересовался Иванович. Маша-большая - это Марина Михайловна. Маша-маленькая - это уборщица. Нечто поэтическое есть, или что-то фатальное, уготованное человечеству несчастной судьбой. Даже стишок сочинил Иванович.
  Стишок я его не помню. Как и всю предыдущую неудобоваримую галиматью. Это Марина Михайловна заучивала стихи наизусть и много чего помнила. Марине Михайловне по штату положено. Во-первых, институт культуры она закончила. Если в институте культуры не научили заучивать галиматью, где же еще? Во-вторых, не все благополучно в последнее время с Мариной Михайловной.
  Вроде бы Маша-большая - железная девушка. Вроде на танке ее не подвинешь и на ракете не обойдешь. Вроде издательство Дома-с-колоннами без нее, что пустая оболочка. Но благополучия нет. Иван Иванович наливает не каждый раз. Девять раз наливает, десятый раз нет. Десятый раз предназначен персонально для Маши, которая маленькая. Гадость какая-та, черт подери, начинает яриться Маша-большая, которая Марина Михайловна.
  До означенного случая Маша-маленькая сама себе наливала всяческие ошметки, блевотки и что осталось на донышке, что не допил инженер или не выжрал бухгалтер. Сопливая девчонка, только весной девяносто третьего года стукнуло полные шестнадцать лет. Что Маша-маленькая против Маши-большой, то есть против Марины Михайловны? Марина Михайловна это двигатель, это сердце, это все самое светлое и вдохновенное в организации Ивана Ивановича. Так Иванович в стихах написал. Марина Михайловна помнит и может во сне процитировать судьбоносные строки. Твои глаза как два обмана... Без Марины Михайловны организация не имеет веса и развалится на следующий день. Ежу понятно, клиенты клюют на Марину Михайловну.
  Выглядит оно так. Притащился клиент, какой-нибудь жирный буржуй или шишак из Москвы, деньги он не оставит в издательстве, то есть вообще не оставит ни под каким соусом. А тут Марина Михайловна. Садитесь, располагайтесь, не желаете ли чего? Видно, какие желания у шишака. Ну, это ва-аще запросто. Чувствуйте себя запросто, все свои. Марина Михайловна улыбнется, где-нибудь прикоснется, заденет что надо и как. Клиент, как уже говорилось, не собирался расставаться с деньгами в каком-то подвале Дома-с-колоннами. Но почему-то деньги остались в подвале Дома-с-колоннами. Что за прелесть Марина Михайловна!
  И вдруг каждый десятый стакан мимо. Это еще не предательство, крепко вцепилась в Ивановича Маша-большая. Без Марины Михайловны, как вы припоминаете, Иванович не мужик. Это она мужик за Ивановича. Другая девушка надорвется, но не разбудит таланты Ивана Ивановича. Только не Марина Михайловна. Министерство культуры она разбудила. Москали так и шастают в Питер. Кто на минутку, кто на часок, кто и переночевать. При чем москали не совсем юные, в отцы годятся Ивановичу, не повторяю, куда они же годятся Марине Михайловне.
  Вот же гадость, мама моя! Коммунистический мир прохудился и превратился в помойку. Коммунистическая культура сдохла, ее больше нет. Но носители коммунистической культуры они есть, они носятся с данной культурой. Каждый нормальный человек против реанимации старого строя, но за развитие нового строя. Только Марина Михайловна человек ненормальный, по уши в реанимации. То одного старичка реанимировала, то другого на божий свет вдохновила. Божий свет почитай у нее каждый день. Если не наехали москали, так под руками всегда неспособный Иванович.
  А он зажимает десятый стакан. Нет, ничего не говорит о предательстве Марина Михайловна. Какая-та засранка, какая-та соплюшка, короче тряпка и дрянь не переломит культуру Марины Михайловны. Но обидно. Разбазарила молодость товарищ Михайловна на неспособного мужика, что совсем не мужик. Разорилась своей красотой на дерьмовую организацию, что кое-как существует без славы и денег. Лучшие годы к чертям, а следующие годы явно не лучшие. И за все про все отобрали право на десятый стакан. Да мне не нужен десятый стакан! Да подавитесь, суки позорные! Да засуньте себе такое дерьмо в подходящее место! Чертовски обидно Марине Михайловне.
  Так всегда получается. Кто верно служил коммунизму, того позабыл коммунизм в будущей жизни. Кто не служил коммунизму, но притворялся, подражал или двурушничал, тот у руля. Все гавнюки у руля. Как посмотришь на дорогую нашу столицу светлопристольную, затошнит от мрази и смрада. Из честных служителей ни одного не осталось. Зато эти полукоммунисты, четвертькоммунисты, третькоммунисты дуются и тусуются, вот-вот лопнут.
  Для Марины Михайловны урок. Каждый день называю неспособного товарища поэтом, каждый день восхищаюсь его поэзией, и прочих товарищей заставила, чтобы они делали то же самое. Ну, прочие товарищи делают не как Марина Михайловна. Явный подхалимаж. Они лишены такта, они не научились восхищаться, чтобы и впрямь восхищаться, культурных институтов они не кончали. Кончала исключительно Марина Михайловна. Угадали, та самая девушка, что утонченнее прочих товарищей. А еще поэтичнее всякого чмо. А еще настоящая муза Марина Михайловна. Слушайте ее, делайте, как она приказала, не отставайте от нее ни на шаг, тем более не заглядывайтесь по сторонам. Раз вильнул в сторону, наехал на какое-то "эй" и тебя нет, совсем неспособный товарищ.
  Обида в сердце Михайловны. Коммунистическая деградация уничтожила лучших поэтов, а затем остальную культуру. Коммунистическое извращение извратило лучшую часть человечества, а затем и культурную часть. Но Марина Михайловна кое-чего сберегла от прекрасной культуры. По крайней мере, некий поэтик Иванович дело всей жизни Михайловны. Она его сберегла, она его научила поэзии, она из него мужика сделала. Он и господу служит во имя ее, то есть во имя Марины Михайловны. Он и православие вспомнил по молитвам Марины Михайловны. Он и бутылку откроет, если позволит опять же Михайловна. Паршивый поэтик, а все же поэт. Не может быть непоэтом даже паршивый поэтик в ласковых пальчиках Марины Михайловны. Остальные поэты подохли, деградировали и исчезли. Они же мусор и хлам, они предали бога и отмели православие, потому что у них не было ласковых пальчиков Марины Михайловны.
  - Ты настоящий поэт! - констатирует факт Марина Михайловна.
  А он десятый стакан этой сучке, которой нет восемнадцати.
  
  ***
  Иногда спрячешься среди московской рухляди, откроешь книжку, читаешь. Попал в другой мир. Исчезла организация Ивана Ивановича, исчезла культура образца девяносто третьего года, нет православия как такового и славянизма за противоположное течение этому православию. Ничего нет, но есть другой мир. Он там, где читаешь книжку, он оттуда перебирается к тебе, он есть. Ты его не сразу заметил. Пришлось вглядываться, пришлось вдумываться, голова заболела. Но со временем меньше болит голова. Книжный мир для лапушки Громова.
  Впрочем, сие ненадолго. Книжный мир существует до прихода Марины Михайловны. Только появляется Марина Михайловна, как за ней появляется ее мир. Нечто странное, но точно ее. Мир Марины Михайловны не зависит от количества выпитого лекарства. В трезвом состоянии еще хуже Марина Михайловна. Она сама жалость. Вот именно, что-то в ней бродит, когда бродит лекарство. В трезвом состоянии нет всесокрушающей и покоряющей Марины Михайловны. А жалость есть. И вообще чертовски жалкое существо без бутылки эта Михайловна.
  Лапушка спрятал свое чувство. Придется терпеть. До прихода Ивановича еще не один час, и все это время придется потратить на жалкое существо, которым является в трезвом виде Михайловна. Почему такое жалкое существо? Спрашиваю опять, почему? Ну, для лапушки старовата Марина Михайловна. А если подумать, еще девчонка Марина Михайловна. Волосы не вылезли, зубы свои, кожа не так чтобы складками. Точно девчонка, не доросла венчаться старухой Марина Михайловна. Но повторяю, жалкая, между прочим, девчонка. Влюбиться в такую девчонку нельзя. Жалкий и брошенный пустоцвет. Даже не молодежь, но некая особь, застрявшая между поколениями восьмидесятых и девяностых годов, что не совсем приятно для лапушки Громова.
  Преодолевается неприязнь. Все-таки твой товарищ и человек по работе. Нет, неприязнь не к полу Марины Михайловны. Как вы припоминаете, не совсем, чтобы мальчик лапушка Громов и кое-чего знает о девочках. Вот только о других девочках, не таких как Марина Михайловна. А здесь неприязнь. Вот этой руки касались потные руки Ивановича. Вот в эти губы впивались потные губы Ивановича. Вот здесь находился его волосатый живот, а здесь... Все, не может дальше лапушка Громов. Соприкоснуться с Мариной Михайловной, все равно, что соприкоснуться с Ивановичем, все равно, что измазаться. И в одежде ее зараза. Как бы это отодвинуться подальше от одежды Марины Михайловны.
  Неправильный выход. Не выносит пустоту и промежуток Марина Михайловна. Вроде бы как отодвигается и ускользает лапушка Громов. Вот тебе пустота и промежуток, которые не выносит Марина Михайловна. Как только ни отодвигается лапушка Громов, так пододвигается товарищ Михайловна. Это профессиональное, это болезнь. Она желает поближе, а я желаю подальше. Какого черта болезнь? Ты, значит, разболеешься и всякое существо заразила через одежду свою. Какого черта зараза для лапушки Громова? Лапушка не для Марины Михайловны. Лапушка имеет свое назначение на нашей несчастной земле. Но кто придумал, что он для Марины Михайловны.
  Мне жалко Маришу. Не отрицаю. Пока не напьется, убитый вид имеет вполне приличная девушка, и никакой спеси. Пока без бутылки, Мариша почти трогательная, почти человечная девушка. Одно слово, можно ее полюбить без бутылки. Ибо ее культурный налет получается только с бутылкой, а до бутылки он более чем некультурный налет. Мариша похожа на человека. Что-то ее волнует, что-то печалит и задевает. Плюс почти нормальные человеческие чувства и слезы. По утрам часто в слезах Марина Михайловна. И не стесняется душу и горечь излить против этой разэтой культуры и против Ивановича.
  Сюда бы молодого пацана, чтобы любил стареющую девчонку. Сюда немножко света вместо грязного и спертого подвального воздуха. Ну, заразные тряпки убрать. А то эти тряпки на деньги Ивановича. Подумать противно, какая грязь опять же Иванович! На него посмотрел, точно испачкался. Он мерзость и грязь, он дерьмо, которого всегда много. А пачкаться каждый день. Ах, Мариша! Ох, муза моя! Ух, любовь! Никакой веры в Ивановича, тем более веры в любовь. Геморрой ему что ли пошел в голову? С геморроем в великой дружбе Иванович. Того гляди, страдает припадками геморроидальной злобы. Даже разговаривать разучился как человек, только стихами. У нас большая любовь! У нас чувства до звезд! Наша вселенная ваша всекленная! Но сперва геморрой. Покуда не вправился геморрой, не будет любви и не будет нашей вселенной.
  Хочу молодого парня! Лапушка маловат, это понимает Марина Михайловна. Возраст не главное. Пять или шесть или больше годков между нами вовсе не возраст. Но лапушка из того мира, а Мариша из этого. Что ей совратить лапушку? Впрочем, и лапушку не совратить. Это опять понимает Марина Михайловна. Лапушка чистый, он всегда чистый, он не такой как мы, всякие Михайловны и Ивановичи. Трудно передать свои чары на чистого лапушку. Трудно и боязно. Иванович мелкая шваль против чародейского искусства Марины Михайловны. Ну, и товарищи из министерства культуры одним пальцем сделаны. Знает, как обращаться с ними Марина Михайловна. Да что товарищи из министерства культуры, сам президент будет валяться в ногах у Марины Михайловны. Только не лапушка Громов. Что-то другое, из параллельного мира, что-то здесь сконцентрировалось не для Марины Михайловны. Страшно, когда смотрит в упор этот лапушка.
  Зато притягивает.Марина Михайловна по сути заслужило право являться на работу чуть раньше Ивана Ивановича. Скажем, минуты за две или три. И чуть позже засранки уборщицы. Скажем, часа через два. Это чтобы уборщица до конца выполнила свое грязное дело, то есть выбрала мусор и отодрала сортир. Вот на чистый сортир имеет право являться на работу Марина Михайловна.
  Да все навыворот получается у нас в королевстве. Реально первым приходит лапушка, затем Мариша, затем Иванович, и эта сучка шестнадцатилетняя приходит, что королева, после директора. Она позже прочих товарищей, она с помятой мордашкой и явным нежеланием убирать свое рабочее место, то есть сортир, якобы там убирать нечего. То есть убирать оно есть чего, но не позволил Иванович. И вообще, много чего за последнюю неделю не позволил Иванович.
  - Вынеси мусор, - обращение к Марине Михайловне.
  - Маленькая вынесет, - ответ Марины Михайловны.
  - Она не вынесет, она устала.
  Слыхали подобную наглость? Значит, маленькая сучка устала. И где, хочу я спросить? Где ее так валяли и мяли, чтобы она устала? Откуда в свои шестнадцать лет набралась наглости (ой, простите, усталости) подобная тварь? Обязана ползать на карачках подобная тварь перед Мариной Михайловной, а глазки чтобы торчали ниже земли. Я тебе не Мариша, и не Марина, черт подери! А ты только тварь. Ползай, корячься, бегом марш. Кто в шестнадцать устал, тот готовый материал на помойку, тот мертвец и покойник в свои восемнадцать и двадцать.
  - Нет, она вынесет, - со зверством уперлась Марина Михайловна.
  И смотрите, сучка пошла. Вся такая кислая, вся недовольная, хмык да фырк. Но пошла с помойным ведром, оттопырив тощую жопу. Ты со мной лучше не связывайся, я не старый пердунчик Иванович, я за твое хмык могу надавать по губам, а за фырк десять раз отодрать морду. Еще не получала по морде, так времени предостаточно. В любой момент может выполнить воспитательный процесс Марина Михайловна, не заржавеет при этом. Что мне твоя морда? Она помятая, она сучья морда. В шестнадцать лет самое время в куклы играться. Ты же фырк или хмык. Эй, пошевеливай жопой своей! Я говорю тебе, эй! Если тихо шевелится жопа при определенных условиях, оно не значит, что останется целая морда.
  Господи, так бы и вздрючила маленькую сучку Марина Михайловна, если бы не торчал за спиной лапушка Громов.
  
  ***
  Ненависть Марины Михайловны плещется через край. И что еще за шестнадцатилетняя подруга старого дедушки? Я бы подобных сучек и этих засранок пытала водой и огнем. Так или почти так звереет Марина Михайловна. Хотя воды для них маловато, и огня маловато. Им бы в то самое место, по которому определяется сучка, им бы железные стержень туда. Стержень раскалить. Чем раскаленнее стержень, тем лучше для русской земли. Все-таки земля праведная, земля православная. Разврат убивает русскую землю.
  Ладно, вынесла мусор и пошла за лекарством уборщица. Как вы уже догадались, на определенном этапе Марина Михайловна отказалась не только выполнять абсурдные требования Ивана Ивановича, но и еще кое-что. Вот почему пошла за лекарством уборщица. Кто принимает лекарство, тому идти за лекарством. Сходила разок за лекарством уборщица, получила определенные навыки. Еще разок сходит, и еще, и еще. Пускай не думает, это в последний раз, то есть в первый и последний раз придется идти за лекарством. Здесь распоряжается Марина Михайловна. Гавном распоряжается Иван Иванович. Если сегодня не убиралось гавно, это проблемы Ивана Ивановича. То есть проблемы на завтра и послезавтра, когда наконец-то очнется товарищ начальник и заставит товарищей сотрудников выполнять должностные обязанности. Зато лекарством распоряжается Марина Михайловна. Маша-большая все-таки не большая дура, Маша-маленькая точно дура. Вылезла из помоев, отправляйся в помои обратно, или отправишься на гавно. Сегодня не выполнила должностные обязанности, так выполнишь завтра за сегодня и завтра.
  Иван Иванович слишком слабая личность. Иван Иванович совсем плох. Иван Иванович напоминает мне президента. Президент на помочах, Иванович на веревочках. Можно заменить помочи веревочками, но все равно Марина Михайловна способна выправить президента на истинный путь президента, только ее задача серьезнее. Перед ней не какой-то там зомби, но культура русской земли, но будущее отечества, но ее собственное будущее и счастье или ненависть всех русских товарищей.
  Лучше ненависть Марины Михайловны, чем ненависть всех. Марина Михайловна посадит сучку на цепь. Ну и заставит вылизать языком рабочее место. Не какая-та шлюха Марина Михайловна, она вдохновительница русской культуры и русской поэзии. Но эта маленькая засранка наводит тень на плетень. Если Марина Михайловна уступит маленькой пакости, значит погибла поэзия, значит все лучшее превратилось в худшее, и с появлением другой вдохновительницы русской поэзии окажется только шлюхой Марина Михайловна.
  Опять правда. Когда вдохновляет поэзию маленькая злобная тварь, самое время пойти в шлюхи. Что может вдохновить маленькая злобная тварь? Шлюхство может она вдохновить, но поэзию нет. И пускай неспособный товарищ Иванович. И пускай прогрессирующий прототип президента. И пускай от него только дерьмовая куча одних неприятностей... Я не возражаю. Он неспособный товарищ, но и невредный. Никого не сломал, не убил, не сгноил ради счастья родного народа, ради будущего русской земли, ради русской культуры и благоденствия какой угодно вселенной.
  Марина Михайловна в курсе, насколько слабый товарищ Иванович. Агитка здесь не нужна. Но не следует забывать, мы находимся в особых условиях. История не та, что была прежде. Политика опять же не та. Идеология не оттуда, сами понимаете откуда. Русская действительность объединилась против всепрощающего характера Марины Михайловны. Если простил, сразу пропал. Помни, где ты находишься. Помни, чего от тебя требуется. Делай, что должно быть. Вот три правила Марины Михайловны. Все для мудозвона Ивановича.
  С этим легко согласиться. Каждый правитель слабак. Государство управляется не правителем, а теми товарищами, которые стоят за правителем. Если бросить на правителя государство, конец будет быстрым и страшным. Правитель только вывеска. Вот у нас президент. Он стопроцентная вывеска. Если прогнать президента, ничего не изменится в лучшую сторону, только в худшую. Ибо товарищи, которые за президентом, утратят свое инкогнито. Они рассекретились, они суть мишени. Придется ломаться и отбиваться от прозревающего быдла и сволочи, и вообще придется разруливать всякую грязную работенку, для чего поставили президента, за что ему платят.
  Дело не в любви. Но Иван Иванович творение Марины Михайловны. В этом уверена Марина Михайловна. Не знаю, кого породил Иванович, но Михайловна точно породила Ивановича. Тяжелые роды, почти непереносимые. Продукт этих родов не очень. Но какая мать против своего сыночка, даже если сыночек продукт. Никого никогда не рожала Михайловна, вот этого гада она родила. Без Михайловны нет организации, нет москалей, нет москальской макулатуры, денежек нет. Есть только паршивый поэтик, почти импотент, только это старье, что и Ванькой назвать худо, а Ивановичем называется точно в насмешку.
  Не провожу параллель с президентом всех россиян (не путать с русскими товарищами). Президент замутил так называемый семейный бизнес. Его семейная мафия расползлась чуть ли не по всей России. Рвется на царствие президент. Чертовски хочется иметь трон с коронами. И какого черта так хочется? Трон отнимут, башку оторвут, бабу твою посадят на цепь, детишек посадят в колодки и в рабство. Это сегодня ты президент, а завтра никто. Вся твоя сила в помочах или веревочках. Держись за товарищей, дергающих веревочки и поддерживающих помочи, не бей по ногам. Можешь ненароком и сковырнуть. Тогда исчезли помочи, тогда опали веревочки. В результате получили то самое существо, которое есть. Твое место возле параши.
  Тяжело вздохнула Марина Михайловна:
  - Пора домой.
  Вопрос к лапушке Громову:
  - Делать здесь нечего.
  Иванович попробовал вякнуть, но закрыт его рот. Кто здесь хозяин? Конечно, Михайловна. Все уверены, хозяин Михайловна. Иванович никакой не хозяин, так шантрапа недоученная (что-то там девять классов). Михайловна и хозяйство ведет, и культуру блюдет, и под зад может пнуть, кого следует. Наплодил всяких баб недоумок Иванович, а Михайловна их под зад. Сначала бухгалтера, затем инженера, затем маленькую сучку, которая Маша-маленькая. Нет, эту сучку не буду. Пускай покривляется перед абсолютным позором. Все-таки надежда, за свою поруганную честь отхватить чего-то такое, не представляю какое. Ну, насчет этого не заржавеет. Михайловна не ревнивая, она готова для чести простынкой прикрыться и ночничок подержать над сексуальными утехами поэта Ивановича. Впрочем, можно и без простынки и ночничка. Вот в этом хлеву, который ты не убрала, вот на этих москальких книжонках, где крысы познали семейное счастье.
  Нет, не из ревнивых Михайловна. Мефистофелевская улыбка это только начало. По молодости лет увлекаешься моя девонька. Думаешь, что Михайловна враг, а Михайловна друг. Пускай потешится ее сыночек Иванович. Слишком много хорошего съел за последнее время товарищ поэт, вот хорошее и приелось. Необходимо скушать нечто плохое, даже чертовки плохое. Пускай порезвится Иванович. Ты ему честь, которая в единственном экземпляре. Зато он тебе спесь, которой много. Или думаешь, из человечных товарищей будет поэт? Или считаешь, оценит твое барахло? Не возражаю, пускай будет так. Мы посмеемся. И в первую очередь посмеется Марина Михайловна.
  - Свободен, - зыркнул со злобой начальник на лапушку Громова.
  Как-то не очень решать производственные дела при лапушке Громове.
  
  ***
  Мохнатенькая Леночка Громова совсем успокоилась. Лежит, животик почесывает, книжка в руках. Кушать не хочется. Да и медяки последние. На кашу еще наскребем, на то, чего хочется, не наскребется. Разве еще на одну книжку. Отчего бы и нет? Придет лапушка, ему задание еще на одну книжку. Задание не самое сложное. Что-нибудь из китайцев или индусов. Можно эпос о Гильгамише. Лапушка вроде бы намекнул, но без энтузиазма про эпос. Есть какой-то Гугамиш! Лапушка еще не дорос до правильной интерпретации классики, но и ладно. Там медяки на полке, хватит ему на Гильгамеша. Заодно дорастет. Хороший у меня мальчик, хороший отец, и ребенок получится в лапушку.
  Мохнатенькая не задумывается над книжкой. Мужик в доме, всегда хорошо, даже если он мужичок. Маленький мужичок все равно мужик и отец для ребенка. Вот государство осталось без мужика. Президент наш, что старая баба. Такой же гугнявый и склочный. А еще, какого черта кликушествует президент? Это уже перебор. Тебя поставили за отца, так будь за отца. Работенка тяжелая, вообще неприятная, но повторяю, если поставили - будь. Ничего не получилось, президент отказался. Ибо отец из него никакой, только старая баба с лукошком. В лукошке одни "мертвяки", то есть пустые бутылки. Нет в этих бутылках практически ничего, мертвячиной несет. И кто позарится на такое лукошко?
  Зато мужичок в доме. Улыбается Мохнатенькая. Много времени не улыбалась, теперь улыбается. Книги научили. Мохнатенькая обратилась в нереальный мир за последним утешением. Кажется, конец. Ан, не конец. Книги дали утешение и научили. Чего мы боимся? Все равно помирать. Ну, не родишь ребенка. Ну, вынесут вперед ногами. Всех когда-нибудь вынесут: хороших, плохих, нерожалых, рожалых и прочих товарищей. Неужели ужасная штука, когда вынесут? Мохнатенькая подумала, и улыбнулась. А, улыбнувшись, она рассмеялась. Ничего ужасного. Кто-то родит, кто-то нет, кого-то вперед ногами. Но, скорее всего, положительный результат. Выносят не только Мохнатеньких. Товарищи Мохнатенькие есть будущее России, и их дети родятся для будущего. Другие дети из прошлого. Например, в семье президента только прошлый ребенок. Сколько не нарожает детей президент, никакого будущего для России.
  Спасибо вам, книги! Мохнатенькая Леночка Громова с любой книгой на Вы. Она этого достойна. И Мохнатенькая достойна, и книга. Хорошо, когда встречаются достойные субъекты: вещи и люди. Россия наша из самых достойных субъектов нашей вселенной. Русский народ не хуже других народов, по крайней мере, не обезьяны. Мохнатенькие у нас высший класс. Про книги не говорю. Свои собственные книги, что пряники. Чужие книги перевели на русский язык, и чужие книги сделались, что свои собственные. Короче, люблю эти книги.
  Муж у тебя редактор, это относится к Мохнатенькой Леночке Громовой. Какой из него редактор? хотя потерпите, товарищи, может и есть какой. Мохнатенькая вытерла очки о трусы. Теперь видно лучше и читается с пониманием. Лапушка самый лучший редактор. По крайней мере, держал в руках книги. Вы представляете, что такое держать в руках книги? Ах, вы не представляете. Обычно редактор держит помои и хлам. Для редактора не имеются книги, его дело редактировать хлам. Времени и на хлам только-только хватает, а вы еще заладили про какие-то книги. Когда до настоящей литературы дошло, тут и отрубился редактор.
  Нет, не обижаем лапушку Громова. Любителей царя, героев и гениев прошу мимо. Потому и прошу, чтобы подсели не к нашему шалашу. Все эти гениальные, царствующие, героические ошметки представлены в книгах не более, чем пустота на помойке. Много шума и блеска, внутри ничего. Царь не может быть человеком, герой не может быть человеком, гений не может. Ребята с гнильцой. Мохнатенькая уверена, что с гнильцой. Ее ребенку нужен отец и еще человек, который бы вырастил человека.
  Книги прошлого о сегодняшнем времени. Вот это правда, вот с этим согласна Мохнатенькая Леночка Громова. В книгах прошлого вскрывают бездушие жирных и царствующих особей. Сегодня вся эта шобла не лучше, чем в прошлом. Зачем им Россия? Или какая такая Россия? Про Россию никто ничего не сказал. Сегодня бездушная сволота набивает живот. Здесь тебе не животик Мохнатенькой. В животике находится человек, пока нерожденный, но человек. А бездушная сволота набивает живот кровью и болью нашей России.
  Все это сказано в книгах. Открываешь Тацита, там сказано. Открываешь Конфуция, и оно там. Открываешь Толстого... У Толстого сказано больше, чем в других книгах. Недаром отлучен от церковного пирога, опозорен и опохаблен посредственностью. Это лучший из русских писателей опохаблен какой-то посредственностью. Ха. Православие себе подставило ножку, напав на Толстого. Лучшего из русских писателей необходимо любить, возможно, за это с тобой обойдутся несколько лучше, чем следовало. Ты совсем одурел, нападая на саму совесть русской земли со своим тупым отлучением и смехотворным божком. Где после этого должна быть церковь?
  Мохнатенькая снова смеется. Православная церковь и сегодня против Толстого. Сколько козла не корми, лучше сразу прирезать. Примерно то же самое говорится про церковь. Не пора ли опомниться, не пора ли покаяться за грехи недоумков из прошлого века. Я отвечаю, пора. Единственный шанс спасти церковь, если прошлое перемешается с будущим, то есть, если покаешься и попросишь прощения у Толстого. Толстой перед смертью простил церковь. Всегда и во всем верен себе этот лучший из русских товарищей. Вы меня обосрали, а я простил. Сие выдающийся пример непротивления злу, но в то же время и выдающийся удар по всей системе изолгавшейся религии.
  Мохнатенькая понимает, откуда уши растут, оттого и смеется. Церковь черта лысого не понимает. Сегодня она такая же тупоголовая, как при Толстом. Ее предупреждали, делай свое дело и приобщай народ к богу. Она жирела, воровала, развратничала и паразитировала на теле России. Неужели это и есть "бог"? Хорошенькое приобщеньице. Ха-ха-ха. Снова смеется Мохнатенькая. Толстой додавил церковь. Монстр ты или нет, но когти у тебя из глины, вымазанной дерьмом. Если споткнулась единственный раз церковь, самое время рвать когти.
  Так не можно. То есть, так не можно смеяться. Ей богу, лопнет Мохнатенькая. Сегодня когтистое православие, сегодня дерьмовая церковь. Лев Толстой поднялся над всем православием, пальцем грозит. Учил я вас, мудаки, да не выучил. Сами под себя копаете, сами получите по мордам. Воровство ваше оно не вечное. Сегодня вор, завтра топор. Я примирился с вами не абы как. Я показал себя человеком, вы показали свою истинную морду. Так и вьется вокруг Толстого церковь, так и наскакивает даже на мертвого, так и силится сковырнуть. Куда сковырнуть? Снова спрашиваю, куда? дерьмовые ваши потуги. Сегодня они ничего не стоят, и завтра, м через тысячу лет, покуда не примирится ваша обезумевшая церковь с лучшим из русских писателей.
  Совсем обалдела Мохнатенькая.
  
  ***
  Плевал я на религиозные вопросы, ребята. Веселая жизнь, человечная жизнь, взлет туда, что не знаю куда и где никому не дано разобраться. Только книги, они давно разобрались во всем. Человека не изменить. Человек неизменный мудак. Сколько его не учишь, опять ничему не научишь. В девятнадцатом веке человек ничуть не умнее, чем в девяносто третьем году, и не глупее. Всегда мудак человек. Оттого успокоилась и ждет не дождется ребенка Мохнатенькая. По крайней мере, ребенок в ее животе, и зачем это надо, вполне разобралась Мохнатенькая.
  Правительство книг не читает. Президент наш безграмотный, по-русски - сапог. Только сапог способен попасть в президенты, да еще в самые первые, самые почетные и в связи с волеизъявлением народа. Нормальный человек не способен попасть в президенты, в этом не сомневается Мохнатенькая, ибо в отличие от президента она грамотная девушка, читает книги. Если бы президент читал книги, он бы любил свой народ, но главное, заботился о народе, как настоящий отец. А так это не настоящий отец, но опереточный. Что опять же из книжек узнала Мохнатенькая. Все у нас отцы опереточные. Николай, Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Горбатый Медведь и этот последний, который теперь президент. Все они отцы, не знающие своего народа и не заботившиеся о народе. С такими опереточными отцами случаются всевозможные пакости, и это снова знает Мохнатенькая.
  Да отложи свои в жопу делишки! Все равно зло. Лучше отложи перед книгой. До книги любое конкретное деяние как есть зло. Но после книги может кое-чего измениться. Возможно, не сотворишь зло хотя бы единственный раз, и то здорово. Может, научишься делать зло через раз, то есть на пятьдесят с половиной процентов. И это фантастика. Чуть притормозил свою деятельность президент, и зла вдвое меньше.
  Вот и я говорю, фантастика. А Мохнатенькая что говорит? Никаких советов для президентской команды. Облеченный властью товарищ не послушает необлеченного властью товарища, особенно если тот человек. Книга не человек. Она из потустороннего мира, даже из мира мертвых, она скорее принадлежность вселенной, чем человечества. И вообще, от живой материи в ней только бумага, остальная материя мертвая. И это не упустила из виду Мохнатенькая. Если бы правительство читало, оно бы держало свои причиндалы в кулаке и не слишком писало на несчастную русскую землю. А то надоели нечитабельные самородки с русской земли, надоела непроходимая тупость правителей.
  Я не смеюсь. Зато Мохнатенькая смеется до слез. И ребенок внутри Мохнатенькой разыгрался. То его бросает туда, то его вращает сюда. Как не поверить, смеется ребенок. Он точно смеется. Книжная мудрость к нему перешла от Мохнатенькой. В утробе матери и уже перешла книжная мудрость. А вы слыхали нечто подобное? Ах, не приходилось? Но сегодня пришлось. Сравниваем мудрость ребенка с тупостью правителей. Нечитабельный у нас президент. И этот первый, и всяк последующие за ним президенты. Не ищи президента-книголюба, его нет, и вовек не найдется. Только читающий президент чего-то стоит на русской земле. Но где он, читающий президент? Снова сквозь слезы смеется Мохнатенькая.
  Обычная картина, черт подери. Мохнатенькая Леночка Громова не имеет меди на книги, но книги у нее есть. Президент купается в золоте по самые яйца и выше, но книг у него нет. Библиотека какой-нибудь Леночки Громовой превосходит все читанное президентом на много порядков. Я даже цифру не назову, как превосходит. Цифра опять-таки фантастическая. Услышал и не поверил. Неужели такая умная Леночка Громова, и такой салабон президент, что тошно и хочется оплевать его пропитую рожу?
  Впрочем, на вершине власти никто ничего не читает. Министр, машинистка, мальчик на побегушках, ответственный секретарь, телохранитель, референт, дворник заняты исключительно ответственной работой в правительстве. Это закон. Нам не нужны читатели, только законодатели. Пускай у нас самая читающая страна, но среди читателей нет академиков, профессуры, учителей, антикваров, маромоев. А так же выдающихся деятелей литературы и искусства, фанатов Серебряного века, любителей цветочной пыльцы, писателей и поэтов. Насчет академиков еще можно поспорить, эти хотя бы себя читают или цитируют на всевозможных симпозиумах и конференциях. Насчет писателей не снизошла до спора Мохнатенькая. Глухой номер. Видите ли, чтение может повредить письму, и превратится писатель в читателя.
  Страна наша читающая, сие факт. Книги наши дешевые, опять факт. Жратва дороже, чем книги, а тряпки много дороже. Жирные товарищи не читают, но жирных в России еще меньшинство. Или всегда меньшинство. Как только достигли определенного уровня жирные, появляются тощие товарищи. Жирок есть, сальце здесь, теперь беремся за нож, пуповину долой, и потекло из вашего брюха в заранее подготовленный сосуд ваше же сальце. А для чего это сальце? Ну, лучину хотя бы зажечь. Для чтения в России свой человек. И он всегда тощий товарищ.
  Снова радуется Мохнатенькая. Ее ребеночек не опозорит Россию. Этот ребеночек от лапушки Громова. Лапушка Громов есть герой нашего времени и вершина среди вершин какой угодно вселенной. Жизнь подготовила лапушку, жизнь его воспитала, жизнь его сделала человеком. Никакие там институты и преподы не подготовят именно так, как подготовился лапушка Громов. Только жизнь, а книги довершат образование лапушки. Мохнатенькая не сомневается, что довершат. Волшебные книги! Потрясающие книги! Вселенская благодать среди прочей параши и мрази! Мохнатенькая, между прочим, не мразь. Она человек, то есть человек, который верит в этого сумасшедшего Громова.
  Наконец, совсем просто. Если в книгах находится опыт всего человечества или мудрость некоей части не совсем тупых человечков, надо быть идиотом, чтобы отвергнуть книги, не воспользоваться мудростью. Правители, ученые, культурные и прочее чмо отвергают книги. Очень притягательна своя мудрость и свой опыт. Мохнатенькая не сомневается, из человечества прет обезьяна. А эти идиоты жопу порвали на части, чтобы опосля всевозможных интриг и мучений дойти до какой-нибудь мало-мальски непредсказуемой ерунды, что и без них приводилась тысячу раз в книгах.
  Сие нормально в порушенном государстве. Как еще обеспечить работой неисчислимое множество бездельников, что не желают в силу своего ничтожного интеллекта работать пилой, топором и лопатой? Разводит руками Мохнатенькая. Только так и обеспечиваем бездельников. Начни сначала, сделай по-своему, отыщи чего не было, извернись на четвертой ноге против третьей руки. Если все это у тебя получится, ты не бездельник. А результат засунь в задницу. Пока до него дойдет очередь, ну до твоего результата, многое переменится на несчастной земле, и совершенно иные задачи поставит себе государство.
  Дальше тупик. Служители государства, его шестерки, халдеи, официальный разум, оплачиваемая публика и оплачиваемая якобы за интеллектуальную мощь - все тупиковая форма. Куда не сунешься, ниоткуда не вынырнуть. Здесь без труда собираются доказательства у Мохнатенькой Леночки Громовой. Доказательства в книгах. Полистали Плутарха или Полибия, и этого достаточно. Даже если не полностью прочитаем текст, но полистаем. А Мохнатенькая вчитывается в каждую буковку. Отчего именно так происходит? Почему именно так получается? Она не может остановиться на середине. Политики могут. То есть в отличие от ученой или культурной накипи политики иногда могут добраться до середины. Сам не ведаю, что творю и почему в подобном дерьме оказался? Вот так ни шатко ни валко застряла в дерьме вся наша политическая система, которую зовем государство.
  Смеется Мохнатенькая, или теперь не смеется? Грех смеяться над бедами земли русской. Нужна мера, черт подери! Пока не доказано, что смех это польза для будущего ребенка, не перебарщиваем со смехом. Но что отец у ребенка лапушка Громов - есть польза. Слава богу, отец лапушка. Ни какой-нибудь прыщеватый пердун от культуры, или жирный буржуй, или премудрое нечто, или тем более президент, или писатель с коммунистическим стажем, или блокадник. Слава богу, что так.
  С тумаками и криками
  В наслоенье соплей
  Вырастает великое
  От сопливых корней.
  Но схвативши отличие
  У людской суеты,
  Загнивает величие
  И ложится в кусты.
  Оно может для здоровья и так и сяк, но для лапушки Громова смех еще сохранила Мохнатенькая.
  
  
  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
  
  Теперь возвратимся к артисту Славянову. Не такой он омерзительный гад и ублюдок, как могло показаться в свете организации Ивана Ивановича. На бедного мальчика больше потянет товарищ артист, чем на злобного гения. Что-то не так отмочил мальчик, что-то не то. Сам не помнит, что именно, да и организация забыла, но привкус остался. То есть привкус чего-то гаденького в горле стоит. Плюс парочка весьма непечатных вопросов. Зачем отмочил этот мальчик? Или опять гений?
  Ничего не имею против. Герой нашего времени - это весьма абстрактная величина, и не обязательно со знаком плюс. Зато гениальность еще более абстрактная величина, и обязательно со знаком минус. Если оперировать абстрактными величинами на высоком уровне, то гениальность вроде удара ниже пояса. Не смертельно, но и приятного мало. Россия скончалась давно, соответствуя своему гению, и скончалась в тот чертов момент, когда разрешила себя захватить маромойским идеям про гениальность. То есть про исключительную гениальность товарищей маромоев на русской земле и исключительное тупоумие русских товарищей.
  Отсюда проблемы все тех же русских товарищей. И очень большие проблемы разных, без времени состарившихся мальчиков, таких как артист Славянов. Повторяю, артист Славянов не самая крупная фигура на русской земле. На определенный момент, он очень ласковый мальчик, если прислушаться к факту, что на тот же момент Россия скончалась. Славянов у трупа России, и гений Славянова пока не оставил Россию. Славянов удивляется, как это такой жизнеспособный организм и такой дохлый. Гений не удивляется, гений злорадствует. И опять ничего про славянский вопрос. Только факты, только истина, только труп недавно здоровой и крепкой России. А уже следом славянский вопрос, то есть вопрос про жидов и Россию. Не привередничает, поумнел за последнее время Славянов.
  Во-первых, мирным путем ничего не решить. Гений Славянова стоит за оружие. Если бы существовал мир во всем мире, если бы враги были мирные или, по крайней мере, почти замиренные и не лезли в нашу Россию. Так какое они не лезут, даже очень и очень лезут. Маромойская сволочь опять набежала толпой. Слова не говорю про жидов, но маромойская сволочь (то есть всякие иноверцы нерусские) прется к нам без конца и без края. Скоро повалят жиды. Черт подери, придется готовить для них место. Что нам местных жидов не хватает? Они (то есть местные жиды) здесь, они между нами. Славянов чувствует, как они здесь. Что за напасть? Что за погань, мама моя? Не люблю маромоев, а про жидов говорить не могу. Так и тошнит, и колотит артиста Славянова.
  Хороший удар гораздо лучше плохого удара. Вот откуда славянский гений. Да и сам товарищ артист не против удара соответствующей консистенции, но только не на словах. В данном случае здоровенный кулак куда эффективнее слова. А "здоровенный кулак" и есть эпитет всяких хорошестей. После здоровенного кулака все дерьмо просто исчезнет, в чем уверен Славянов. Если имеешь кулак, не держи его про запас. Кулак это оружие славянина, слово понадобится в дальнейшем, когда поработает вволю кулак. Хорошая плюха достойна десятка пустых оплеух, и это опять же знает Славянов.
  А еще про гибель врага. Никаких маромоев. Упоминаю только врага. Его гибель есть праздник. Его гибель как торжество славянизма. Его гибель вместо отдушины на славянской земле. Если вы против славянской земли, так это считайте и ваша гибель. Слово снова понадобится, когда очистим несчастную землю. Во-вторых, очистим ее от дерьма, погани, сволочи, маромойщины, политиканов, бескультурья и разврата. Земля станет чистой, земля станет доброй, на этой земле останется не что-нибудь, но только братья-славяне. Гибель прочих народов предрешена. Никаких прочих народов. Гений Славянова за братьев-славян. Прочие народы пускай убираются на свою землю. Русская земля для славян. И тут начинает кипятиться Славянов.
  А когда кипятишься, кое-что получается невпопад. В-третьих, это насчет слова.
  Доброе слово
  Стоит недорого.
  Меньше подковы
  И тухлого творога.
  Но оставляет
  Такое сияние,
  Что расцветают
  Цветы мироздания.
  И на каменьях
  Пустынного острова
  Видно цветенье
  Прогнившего остова.
  Мы немножко ошиблись, товарищи. Я говорил насчет слова, не насчет проповеди, и тут не на высоте проповедник славянства. Если бы он поставил на слово, а он поставил на проповедь. Да чего это я? Мы ведь все не святые и все не безгрешные. Так пускай торжествует славянство!
  
  ***
  Вот и пролетела зима. Сколько праздников, столько поводов для веселья. А последний праздник зимы, конечно же, праздник мужчин. Собственно говоря, это уже не зима. В девяносто третьем году это весна. Праздник мужчин он и есть праздник накануне весны, он самый весенний, черт подери, праздник. Хотя некоторые товарищи говорят обратное, но мы не слушаем. У мужика обязан быть праздник, он и есть. Праздник, доказывающий отношение государства к мужской половине всего человечества. Впрочем, и человечество это не все, только Россия. Но кто возразил, что Россия не есть человечество, а остальные части планеты Земля просто дерьмо без России?
  Так-то оно лучше. В девяносто третьем году наблюдалась совершенно ранняя весна и совсем неинтересная зима. Может, опять православные товарищи подшустрили в свой православный год, может, и не они. Однако весна была ранняя. Еще февраль, и уже весна, и зимой не воняет. За это не грех порадовать праздником. Собираемся мужики! Расправляем широкие плечи! Залезаем на баб! Стоп, это уже излишне. Я сказал "порадовать", но не впадать в крайности. Вот подойдет бабский праздник, тогда крайности. Мужской праздник гораздо светлее без бабы. Пускай это будет чисто мужской праздник.
  И что опять бабы? Вот пришлось к слову, не отвязаться. Мы говорим не про баб, а про женщин. Женщины и так целый год навязчивые, они до самых печенок проели, от них здоровье почти дерьмо. Сами знаете, вокруг дерьмо, и здоровье дерьмо. Нет, не нравится так называемая женская половина на празднике. А все равно есть. Вот зараза какая! День в году можно бы обойтись своими силами. То бишь не пускать так называемую женскую половину в мужской коллектив. Пускай мужики развлекутся, пускай мужикам отвальная или крутой отходняк, пускай единственный раз без всевидящего женского зрака. Или снова не так. Чуть мужик завернул в кусты, чтобы оставить водку и пиво в более чем пристойных количествах, а там уже наблюдают. Ну, и далеко идущие выводы: облом, дурдом и бараньи яйца.
  Это праздник. Понимаешь, мужской праздник. Не имеет значения, что современный мужик в армии не служил, форму не носил. Чисто мужской праздник, сформировавшийся на определенных традициях. Есть у тебя это самое, что сделало мужика мужиком, отсюда твой праздник. Плюс солнышко, бульбочки, мужская компаха, кусты. Сидят мужики, врут мужики, никто не одернет наглую ложь, если рядом нет бабы. Ну и что, если погрешил против истины товарищ мужик? Могу и завраться. Послушайте, дорогие товарищи, конечно могу. Если баба не лезет опять-таки со своим воспитанием. Мол, очень гадкая ложь. Мол, она как разврат. Лживый товарищ почти преступник, он преступил против истины. Не так нас много, черт подери, мужики! Это бабы черт знает откуда берутся, это баб слишком много. Швырк под ногами, швырк из-под ног. Испорчен весь праздник.
  Нет, сегодня давай по-хорошему. Более чем достаточно гадостей накопилось на русской земле в преддверии праздника. Так называемого женского пола много, и гадостей много. А я хочу по-хорошему. Моя милая цыпочка, заткни свой ласковый ротик. Ты сегодня не вылезаешь из норки, ты сегодня молчишь и убрала свой гнусный характер в самый потайной уголок той самой норки. Я за это буду твоим целый год. Завтра, послезавтра, и до конца, а не только в один женский праздник.
  Что такое? Или не нравится? Никаких компромиссов с врагом. Да что оно за напасть? Целый год в зубы, и один день в губы. Это потому что выбиты зубы. Что за бабская философия? Какой еще беспредел? Положим предел. Не прошу, но требую, положим сегодня, сейчас. Или завтра совсем озвереет мужик. Сама виновата, воспитывала ягненочка, вырастила дикого зверя. Ягненочку не грех побывать зверем хотя бы единственный день. Или не воспитается, но озвереет малыш и загрызет воспитателя.
  Ой-е-ей! Можешь вопить, что ты баба.
  
  ***
  Слушайте дальше про праздник. Первая объявилась в издательстве Дома-с-колоннами Марина Михайловна. Наштукатурилась так, точно любому уроду готова отдаться. Думаю, с вечера штукатурилась и всю ночь не легла.
  За Мариной Михайловной пришел лапушка Громов. Для товарища лапушки ночь была тяжелой с незначительным перерывом на сон. Мохнатенькую Леночку Громову выше нормы тошнило и крючило часов до пяти, так что объявился в издательстве Дома-с-колоннами помятый и очень похожий на гриб этот лапушка.
  Чуть позднее пришел Славянов. Столько мусора утекло. Пришел товарищ в рабочей робе, которая напоминала дедов тулуп. Очень славянский сегодня Славянов. Но нисколько не праздничный. Ну, привет! Нулевая реакция. Бочком просочился Славянов. Кратковременная остановка. Глаза в потолок. А мне можно? Конечно же, можно. Вы еще разрешаете? А почему запрещаем? Есть причина на это! И снова бочком. Сидишь, на него смотришь. Совершенно непраздничный человечек Славянов. Столько мусора за спиной, и не способен выглядеть, как человек. Неужели его завертели и закрутили до полного бешенства братья-славяне?
  - Хорошо, что пришел, - без задней мысли сказала Марина Михайловна.
  - Заждались, - автоматически выдал лапушка Громов.
  Издеваются гады. Славянов почувствовал, это так. Сопли еще не высохли с той поры, когда ползали под столом на карачках, все равно издеваются. Ты работник организации, ты славянин, а они гады. На работу приходят точно в постель. Придем пораньше, сделаем грязное дельце свое, весь мир поцелуй меня в задницу. Бедный Ваня! Одинокий товарищ! Какую змею приласкал! Да что змею, множество змей, целый клубок. Недаром они издеваются.
  Ничего не упустит Славянов. Весь бардак под прицелом. Кто работает, тот работает. Кто змея, тот змея. Глупенький Ваня! Если бы слушал Славянова, если бы не оттолкнул славянизм из-за зажравшейся потаскухи и недобитого молокососа, все могло получиться иначе. Но какой же ты глупенький, Ваня! Извини за правду, насильно мозги не пришьешь. Хотя это выход, можно применить насилие к дураку, ежели с пользой для дурака, который никак не поумнеет, но продолжает накручивать глупость на глупость.
  Славянизм не насилие. Славянов пришел к себе на работу. Сел на телефон, несколько звонков. Магазин? Ах, это детский садик? Ну, и хер с вами, если не магазин? Детский садик поцелуй меня в задик! А не знаете, где магазин? Точно не знаете? Значит еще один хер! Разговор у Славянова чисто славянский. Не время забалтываться и расхваливать залежалый товар. Славянин говорит только правду. Товар в организации лучше не надо. Еще москали ободрали свой ротик, сбывая этот товар. Теперь вы надеетесь, жопу вырвет Славянов.
  Вам повторяю, славянизм без насилия. Ваня не только глупенький потрох, не только дурак, не только подстилка моржовая. Он не послушал Славянова. Видите ли, время не подошло. Чувствуете, как бы нам обождать до более подходящей минутки. Вдруг разобидится некий жидок, и где-то там поползли слухи. Да чего тебе слухи? Славянизм не есть слухи. Славянов работает. Он работает, когда никто не работает. Наша организация точно жидомассонская ложа. Жиды затесались к масонам, масоны затесались к жидам. Вот и вышла организация под смешным логотипом Дома-с-колоннами. И ты не директор, и я тебе друг, а Россия обгажена от пупа по самые пятки.
  Когда-нибудь примем насилие. Даже не насилие, но справедливый ответ на несправедливый террор всякой сволочи. И ты, Ванечка, среди сволочи. Славянов собственными глазами узрел сволочь. Зоркие глаза у Славянова, точно славянские глаза. Если смотреть сквозь твое православие, то какая там сволочь? А она никакая. Ты просто мудак, Ваня. Кто-то правильно говорил, ты не Ваня, но Ванька. Жиды устроили свой гешефт. Им хорошо, тепло, весело. Самая блудливая нация на земле. Ведают, что творят. Чем больше блудишь, тем больше гешефт, то есть попорченной крови среди славянских народов. До чего успешно портится кровь вплоть до седьмого колена. Капелька попорченной крови попала, и ты уже не славянин. Папа единственный раз проскочил, мама единственный раз промахнулась, и это дело никак не исправить. А жопу подмоет наш Ванька.
  Но что это мы? Работа не клеится, чуть телефон не испортил Славянов:
  - Жду не дождусь, когда вышвырнем за пределы страны всяких скотов и поганцев, пробравшихся к нам под шумок. Они хитрые, они маскируются, они обманули чуть ли не каждого русского товарища, сделав соответствующую запись в одном таком маленьком документе, что называется паспорт. Но славянин наплевал на твой паспорт.
  Еще звонок, парочка матерных слов, залежалый товар москалей. Надо или не надо везти? так не надо. Ну, ладно. И почти свободен Славянов:
  - Славянин у себя дома. Он не предатель русской земли, тем более не чужеродное чмо. Он построил эту Россию, он здесь родился и здесь живет, но главное, душа его русская. Смерть всякой накипи! Поставить чмо на колени! Заставить каждую пришлую тварь определиться в рабы! Или смерть, или раб настоящего человека и славянина.
  Все, успокоились, отдышались, понизили давление в клапанах. Наработался вроде Славянов. Вот о работе подумал, как там организация без Славянова? А день неудачный. Черный, можно сказать, этот день. Плохо с организацией, хуже некуда, повсюду жидовский товар москалей, и засунь в одну дырку работу. Хорошо, еще не сломался Славянов:
  - Все неславянские народы в славянское рабство!
  Вот это правильно. Братья-славяне очень справедливые и человечные товарищи, они разберутся. То есть с другими народами разберутся. Нынче во вселенной хаос, нынче порядка не жди. Если так и оставить, значит, погибла вселенная. На самом деле славяне так не оставят вселенную. Они братья и для себя и для целой вселенной. Точнее, братья они для себя, а для других господа. Вселенной нужны господа, но только такие, как братья-славяне.
  Это не шутка, тем более это не глупость. Человечество умирает и, в конечном итоге, умрет. Не только земля русская, но все человечество. Умнее подчиниться лучшей части еще не умершего человечества. Правильное управление на сегодняшний день никого не убило. А славянское управление единственно правильное. На всех вершинах славяне, во всех аппаратах славяне, любой орган власти славянский. Так не просто здорово, но дьявольски здорово. Славянизм суть единственная управленческая единица. Все остальные единицы из подчиняющихся систем. Приказываю тебе, подчиняйся. Это не больно, но опять-таки здорово. За тебя дурака все решают славяне.
  Славянов харкнул на бумаги Ивановича:
  - Наш справедливый ответ сволочи.
  И растирать не стал. Пускай красуется харч, пускай любуется сволочь. Противников славянизма заставим работать без отдыха. Двадцать часов в сутки, двадцать два часа в сутки, двадцать четыре. И не кормить. Какого черта кормить противников славянизма, если они разнесут славянизм, дай только волю и капельку жрача. Совсем не кормить. Поработал, сколько получится: сутки, двое, может быть, четверо. Некоторые товарищи выдержат неделю, некоторые две. Эти товарищи страшнее прочих товарищей, в первую очередь не кормить. У нас достаточно рабов из сторонников славянизма, а вы предлагаете кормить рабов из противников славянизма. Так не пойдет. Противников не кормить, трупы в общий котел и на мясо.
  Ехидная улыбка Славянова. Вы значит ехидничали, теперь я. Мясо пригодится, чтобы кормить. Нет, не противников славянизма, но так называемых фальшивых друзей. Хочешь доказать, что не сволочь, но друг, вот и скушай кусок некошерного мяса. Нет, не кусочек, но настоящий кусок. Например, ляжку покойного противника славянизма. Покойный противник славянизма лежит на столе во весь рост. Никто не завуалировал его под свининку или говядинку. Слышите, никто и ничто. он настоящий трупак, то бишь лежит на столе во весь рост. А ты еще не настоящий трупак, ты из фальшивых друзей славянизма. Но вот тебе шанс. Подводят к столу, ложка и вилка, крохотный нож. Ах, это следы тления! Ах, червячок! Какое там, червячок? Настоящие трупные черви.
  Но чем гаже выглядит на столе пресловутый противник славянизма, тем выше твой шанс. Так считает Славянов. И не вздумайте прогнать червячка, он принадлежность товарища на столе. Хватаем вилкой, поддеваем ложкой, нож скорее для мебели, но все равно. Мы из одной земли вышли, мы в одну землю уйдем. Если захотелось, чтобы была земля русская, так похорони в себе эту дрянь, этого врага славянизма. Тем самым ты доказал, сто не враг славянизма. Настоящий друг славянизма сожрет врага славянизма. Только враг славянизма скорчится и не сожрет. Только у врага слабый желудок на трупик врага. Как же оно вышло? Вот я его, а вскоре подобной сапой меня. Тут и поехал желудок.
  В экстазе Славянов. Еще три сопли на бумаги Ивановича. Марина Михайловна отвернулась не вовремя, и вот они сопли. Кому вытирать? Да что мы, кому да кому? Есть задача сложнее, чем вытирать сопли. Скоро у власти наш брат славянин, а не чужая помойка. Застолбит славянин православие, то есть отправит иудействующих церковников на земляные работы, затем много мяса, или лучший проверочный материал для друзей славянизма. Вы такого не слышали? Ну, так слушайте! Вы такого не видели? Ну, так смотрите! А то появилась паршивая дребедень. Бе, ме, сливаем Россию на хрен моржовый. И не поможет вам хрен, даже если моржовый.
  Сделал страшную морду Славянов. Он на это мастак. Люблю настоящего русского славянина, уважаю настоящего русского человека, почитаю русского человека и славянина в едином лице. Как же иначе? Кто не русский товарищ, он же не славянин. Кто не из братьев-славян, какой же он русский товарищ? И вы не очень юродствуйте, нагленькие мои. Ваша национальность пока под вопросом. Вы ни в коей степени братья-славяне. Кто не из братьев-славян, какой же он русский товарищ? Вы себя опорочили и опозорили в предыдущие годы. Придется здорово попотеть, так его так. И это меньшее из кошмаров, которые готовятся на ваши неопределенные головы. А про большую часть, ха-ха-ха, даже вам не расскажет Славянов.
  Тут заалелась Марина Михайловна:
  - С праздником.
  И лапушка, что попугай:
  - Поздравляю.
  Но Марина Михайловна главная:
  - Вот и подарочек.
  Змея еще та:
  - Из костей мыло.
  
  ***
  Трудно сказать, с чего начались развлечения. Вроде на первых порах два совершенно незлых человека смотрели на третьего человека, опять же незлого, и не так чтобы злились. Даже подыгрывали друг другу, подыгрывали наперебой. Мне показалось, двое игроков вырывают самый тяжелый и неприятный кусок у третьего, чтобы третий не плакал. Все-таки мы не какие-то извращенцы или козлы, все-таки у нас праздник. А на праздник дадим тебе мясо, если так его любишь, что черти какую историю сочинил про славянство. Ну, точно, что не козлы собрались в Доме-с-колоннами. Ты наш славненький, ты наш славянчик родной давненько не пробовал мясо. Вот и померещилось черти что, вот и история.
  А вы говорите, что русские злые товарищи. Факт, они добрые, даже до отвращения добрые. Они обходятся с врагом не хуже, чем с другом. Или куда лучше. Ты ругаешься, потому что не можешь признаться в собственной доброте. Ну, какой русский так просто расскажет про мясо? Да никакой, ха-ха-ха. Сами не маленькие, никакой не расскажет. Вот мы и не трогаем русского товарища в его праздник, да еще славянина, этого меньше меньшего трогаем. Все русские товарищи из немного подвинутых по диагонали товарищей. Я тебе подкинул задачку, ты ее разреши. Я тебе подсунул загадку, ты ее разгадай. Я тебя посадил на ребус, не фиг оттуда срываться. А что опять же ребус? Вот в чем вопрос. Это только ребус про мясо.
  Лапушка улыбается. Вспомнил, как вместе катали одну телегу. То есть вместе с артистом Славяновым. Такое не забывается целую жизнь. Один товарищ вырывал самый тяжелый кусок у другого товарища, но другой товарищ загинался под тяжестью и не сдавался. Точно на целую жизнь. Спины потные, жилы вздутые, зубы крошатся, а связки лопаются. Кто как не я? Ну, конечно же, ты! Было больно, и трудно. Вот оно правда, что больно. Зато трудности вспоминаются с легкой улыбкой на перекошенных болью губах. Мы тут ребята нормальные. Мы не рожаем ежа против шерсти. Почему бы и нет? Сегодня такой день, что можно и против шерсти родить. Мы доказали мужицкое я. Мы утвердились, что есть мужики. Мы победили, и нас повязала телега.
  Или забыл о телеге товарищ Славянов?
  Бросишь вожжи
  На дорогу
  Растревожишься
  Немного.
  Очень хочется
  Влюбиться
  В непорочность
  Чистых мыслей.
  А за выходкой,
  Крутою,
  Только свинка
  Землю роет.
  Такое не забывается, потому что не забывается никогда. Телега все-таки вещь, гораздо большая вещь, чем православие и славянизм вместе взятые. Лапушка представляет, что говорит. Засуньте православного божка со славянскими идолищами в телегу - и вот тебе положительный результат. А распряги этих самых ребят - и нет ничего. Может гуманитарная психология есть, и культурная философия, и целый выводок самых культурных наездов на русскую землю. Но что за наезд без телеги? Вот телега она наезжает, не остановишь ее. Телега точно от бога.
  Славянов обиделся:
  - А в жопе помылить?
  - Чего-чего, - удивилась Марина Михайловна.
  Тогда обращаемся лично к Марине Михайловне:
  - Ни чего, а заразная жопа.
  Черт его знает, что получилось с артистом Славяновым. Может, мыло какое не подошло? Может, не нравится праздник? Вполне подходящий праздник без идеологической подоплеки. Лапушка чувствует праздник и рад за славянство. Мясо врагов славянизма будем кушать чуть позже, мыло врагов славянизма получаем сейчас. Человек не способен съесть кости. Многое способен, а это нет. Слабенькие у человека зубки, они не грызут кости. Но кости опять же добро. Не пропадать же добру, тем более, если оно из врагов славянизма. Берем кости и все несъедобное, например, хрен этих самых врагов, и получается вполне нормальное мыло.
  Лапушка что-то не уловил. Или игра перекинулась на другой уровень, или культурные ребятишки эдак расшаркиваются за подарок. Впрочем, можно и эдак. Я тебе деликатность, и ты деликатность. Я тебе комплимент, и ты комплимент. Нельзя же по-маромойски расшаркиваться. Ах, спасибо! Ох, благодарствую! Эх, наилучшие пожелания! Ух, вашими молитвами! И еще нечто неудобоваримое, вроде "мама моя". Всех этих нежностей не понимал никогда лапушка Громов. Но про "жопу" можно понять. Это значит, я благодарен, да не слишком ты задавайся, что благодарен я за подарок.
  Нет, за подарок настоящие славяне не благодарят никогда. И что такое "плохой" подарок, а что такое "хороший" подарок? С экономической точки мыло - чертовски плохой подарок. Не автомобиль, не дача, не рогатая кляча и даже не новенькая телега. Именно в новенькой телеге нуждается честный товарищ Славянов. Бесчестный товарищ в ней не нуждается. Только честный товарищ. Вы подумайте, загубил телегу Славянов, свою собственную загубил, свою кровную, загубил ее для организации Ивана Ивановича. Кто-то сказал, не для организации, но для русской культуры, русского народа, русского славянизма и для будущего России. Я не спорю, слыхал пятьсот раз. Но своя телега Славянова. А найдите мне мудака, который хоть что-то свое загубил для России.
  Господи, снова заговорили про всякие гадости. Нет такого слова "мудак" в родном языке. Не хочу слышать такое слово. Оно грубое, оно гадкое, оно надоело, оно почти зараза и смерть. Если не хочу, то не суйтесь ко мне со своим словом. Есть другие слова, более возвышенные, более праздничные, более подходящие к нынешней обстановке. Например, "родина". Или еще лучше, "отечество". Или "Россия". Впрочем, проехали. Сколько вы там не копаетесь и не кривите свой ротик, лучшее из слов оно точно "Россия".
  Чего-то лопочет Марина Михайловна:
  - Помыль у себя.
  И лицо ее, что тигриное:
  - Знаем, где жопа.
  
  ***
  Хорошо получилось. Видит бог, выше звезды или нашей скучной вселенной. Думал культура из скучных явлений на русской земле, то есть сплошное занудство? Надо же, не совсем чтобы так, иногда культура бывает с удивительными прожилками. И эти прожилки в наш огород. Ты сумел высидеть, чтобы на них насмотреться или ими набить свое горло. Зато кое-кто не высидел и сделал ручкой от скуки.
  У лапушки скверный характер:
  - Праздник для мужиков, кончаем ругаться и притворяться.
  Можно и помолчать, не злить артиста Славянова. Что-то слишком базарит сегодня маленький мудозвон лапушка.
  - Чего-чего, - у Славянова меняется лицо.
  Это кто притворяется? Это кому ты такое дерьмо засунул под яйца? Славянов не притворяется никогда, он для нашей паршивой организации и для русской земли положил саму жизнь на телегу. Повторяю, Славянов вкалывает по двадцать четыре часа через не могу, как проклятый. Хотя постойте, это враг проклятый, а Славянов благословенный товарищ. Внутри огонь незатухающего славянства. Огонь горит и подпитывает двадцать четыре часа в сутки благословенное сердце Славянова (ни в коей степени яйца). Сердце Славянова в свою очередь подпитывает огонь. Поэтому огонь незатухающий, что благословение мы получаем из самого благословенного сердца в нашей вселенной.
  Жалко время тратить на разговоры:
  - За вас, ублюдки, работаю.
  Славянов без хитростей:
  - За тебя, потаскушка.
  И никакой лжи:
  - За тебя, халдейский щенок.
  Да оставьте его в покое, товарищи. То есть не трогайте нашего единственного работника с его славянистской телегой. Все слова, звуки, один смех. Поработаешь двадцать четыре часа в сутки и разучишься выражаться цветами, научишься выражаться словами. Наша бедная земля слишком долго растила цветы. Наша несчастная Россия слишком привыкла к цветочному запаху. Сначала было слово! Да откуда вы знаете, что оно было. И тем боле было "не мать-перемать", а цветочное слово.
  Марина Михайловна знает:
  - Хрюкнул змееныш.
  И показала зубы. Ее зубы белые, ровные, аппетитные, черт его знает какие, такими зубами можно смеяться. Смех отскакивает от зубов и расплескивается дальше, дальше и дальше. Такие зубы сами по себе смех. На них любуешься, как на произведение искусства. К ним относишься, как к шедевру природы. И ни одной дырочки, черт подери! И ни одной пломбочки, опять черт! Это тебе не гнилые осколки Славянова.
  - Какая улыбка! - а это Славянов.
  Задело его. Произведение искусства действует всегда с положительным знаком, если рядом дерьмо. Спрячь подальше осколки! Мы понимаем, братья-славяне в своих лесах и оврагах не могли раздобыть себе зубы. Только зубы врага. Вышел на охоту, подстерег, вот и зубы врага. Кто сказал, что славяне сражаются исключительно в честном бою? Какая, мать твою, честность, если ты с потрясающими зубами, а славянин совсем без зубов. Схватит за горло, деснами перегрызет. Что мне осколки? И осколки мне не нужны. Внутри огонь сердца, снаружи кровавая пасть. Это за родину сражается славянин. Нечего заливать, у славянина есть родина. Его славянская, его настоящая, его лучшая родина. Да и сравнивать нечего. Зубы может твои хорошие, зато запах от них, как из параши.
  Славянов поежился. Внезапное чувство, захотелось трахнуть Марину Михайловну. А это уже не годится. Врага можно трахнуть по голове, но не так, как задумал Славянов. Так не годится, это не по-славянски. Не отдавай свою силу врагу, из этой силы вырастет еще один враг. Но который еще один враг, он сильнее, чем прежние враги, он произошел от тебя, как славянин и от прочего чмо, как ублюдок. Халдейский ублюдок, маромойская морда, черт подери. И он победит, этот самый ублюдок, потому что ты проиграл, потому что тебе захотелось.
  Прыщи запотели на лысине:
  - А я говорю, хватит!
  И это не Маришины зубы:
  - Обманули, надули, оклеветали лучшего человека на русской земле. Сделали тварью и мразью. Но придет этот человек на русскую землю! Я открою глаза! Я перестану молчать! Я вознесусь во весь голос!
  И так завопил товарищ Славянов, что стало не по себе не только лапушке Громову.
  
  ***
  Марина Михайловна не простая мочалка, ее на понт не возьмешь. Маша-маленькая ты бы описалась и убежала в слезах, но не Марина Михайловна. И зачем это Славянов припомнил про мразь? Даже в праздник не стоило так. Может Иванович мразь, может сука вонючая, накостылять бы ему по башке и никогда не давать сладостей. Но это не Михайловна сотворила подобной мразью Ивановича. Михайловна попробовала исправить подобную мразь. Молодость потратила на него, здоровье потратила, душу дьяволу заложила и всякое прочее. Иванович был скобарем, сукой, педрилой бездарным, но мразь это слишком. Без вины не винит Марина Михайловна.
  Паршиво, когда без вины. Все мы ребята нормальные до определенной точки. Наш директор не хуже, чем мы. Точнее, он это мы. Все участвовали, как материал для директора. Кто-то не вовремя подсуетился и гавкнул, кто-то грубость спустил, кто-то вильнул хвостиком, а кто-то подставил жопу на пресловутой телеге. Все виноваты, но не Марина Михайловна. Марина Михайловна не мужик. Ее дело - забота и ласка. Она о котенке будет заботиться, она и крысеныша не прибьет, даже змееныша, черт подери. А тут такой большой человек и такое дитя, что нужна ласка.
  Не трогайте Марину Михайловну. Обидеть Марину Михайловну все равно что родную мать удавить. Для этого Ивановича, для этого мозгляка Марина Михайловна и есть мать. Она приносит игрушки, она вытирает сопли, она убирает дерьмо. Никто не против, Иванович это дерьмо. Но дерьмо застарелое, от колыбели вонючего коммунизма. В коммунистическом обществе еще завонялся Иванович. Коммунистическая жизнь превратила Ивановича в недочеловека и самую что ни на есть мразь. Вот откуда пришла мразь. Еще из коммуны, где скурвился и испоганился чертов Иванович.
  А при чем тут Марина Михайловна? Она ни при чем. Она исправляла, облагораживала, окультуривала, но так и не окультурила до конца одну конкретную душу. Дерьмо к дерьму тянет. неокультурился некультурный Иванович. Теперь Маша-маленькая. Нашел себе дерьмо. Очень долго искал и нашел. Это его стихия, это как раз для него. Чтобы никакой культуры, одна похоть. Да и похоть какая-та омерзительная. Трахнуться по-человечески не способен Иванович.
  Марина Михайловна разозлилась. Почти финиш. Ты такая красивая, эротичная и заботливая девушка. Красота пропала на старого пердуна, эротичность вообще никто не заметил, а заботу перевернули наоборот. Якобы для себя старалась Марина Михайловна. Отсюда выводы. И кто опять же Марина Михайловна? Выцветшая жирная эгоистка. Злобная развратная мегера. Существо с горящими глазами и высасывающими клыками. Просто зло. Задушила жаба Марину Михайловну. Если ты зло, значит и против ангела зло, а против всяческой суки двойное зло. Надо же, славянист эта сука! Мамочки, он тебя осудил. Ну, и судья! Возьми свой топорик, который висит между ног, да посмотри на что ты горазд с подобным оружием.
  Не переключиться Марине Михайловне. Вопли Славянова точно капля в океане всеобще мерзости:
  - Закулисным интригам хана!
  Но капля последняя. Вроде бы ничего не сделал Славянов, по крайней мере, ничего нового и неожиданного не сделал Славянов. Но должен быть уничтожен сегодня, сейчас, ибо взорвется Марина Михайловна. Вы не ослышались, Марина Михайловна знает, чего и кто должен. Долго терпела этого недоноска, теперь должен. Кто-то сделал директора тварью. Кто-то направил директора против славянства. Кто-то обгадил русскую землю. Теперь никаких кто-то Марина Михайловна не потерпит, Славянов покойник. Он должен быть уничтожен, и это факт. Уходи далеко-далеко, исчезай немедленно и с концами, прячься товарищ Славянов, чтобы больше подобную суку не видели. Но сегодня будешь ты уничтожен, или я - не Марина Михайловна, а ты - не Славянов.
  Плюс ведерко с галиматьей:
  - Славянский народ победит! Враг получит по морде! Треснут его вонючие губы, распатронится череп, выпадет мозг, которого нет! Какой еще мозг? Вытечет ядовитая кашица. А на нее набегут тараканы, сожрали и нет ничего. Нет врага, нет кашицы. Только родина русских, только славяне, только душа славянизма и только наша культура.
  Плюс дрянной кулачок:
  - Маромойство, церковь, халдеи! Настал момент истины! Вот от этой руки будет истина! Вот от нее! Рука как кувалда упадет на ваши морды и череп! Она не остановится, ее не остановишь! Она ураган, славянская сила, величие русской земли и ваша погибель, опять-таки черт! Я это ваша погибель!
  И еще плюс:
  - Да здравствуют братья-славяне!
  Остальное в духе Марины Михайловны.
  
  ***
  Мариша нависла над лапушкой Громовым:
  - Чудо концерт?
  Мариша сказала тихо, но внятно:
  - И какой ты мужик, лапушка, если не можешь заткнуть мудака?
  Мариша сказала совсем тихо:
  - Докажи, что мужик.
  Вопли Славянова кончились. Вопли Славянова мертвые. Это не сказочка, это чего-то из глубины развороченной и разбитой души. Эйфория прошла, но осадок остался в душе. И что опять же осадок? Безобразная морда, черт подери! Больше того, халдейская морда, что мы собираемся бить и очень скоро, то есть совсем скоро, мы собираемся уничтожить. Чуть не подавился желчью Славянов. Или всетаки сказочка? Желчь Славянова потекла ручейками из глаз. Пора применить силу! Пора наказать! И как повернулся нахальный язык? И у кого это он повернулся? Можешь вопить от боли, можешь рыдать от ненависти, можешь корчиться в ногах славянизма. Но что такое нахальный язык? Но что он такое?
  Вся славянская ненависть обратилась на лапушку Громова.
  - Ах, ты сопля, - совсем растерялся Славянов.
  И поделом. В жопе Славянов, зависло славянство, опять слабина. Повторяю, товарищ дал слабину. Со сволочью так нельзя. Только славянский кулак, только славянский удар. Россия не потерпит, когда вокруг гады и свиньи. Россия от одного свинячьего запаха больная и хилая. А ты ждешь, ты ничего не предпримешь. Может сами свиньи поймут, может уберутся к чертям из России? Да куда они уберутся? Они не поймут. Им и здесь хорошо. Лучше они засвинячат Россию.
  - Хитрожопый халдей! - без прежней силы рявкнул Славянов.
  Вот и сила не та. Вот и лысина в струпьях и каплях. Уже не удержаться на прежнем уровне, славянизм под угрозой. Он точно под угрозой, и видно, и слышно, как застонал славянизм. Это не Славянов, но весь славянизм. Ежу понятно, это никак не исправить и не прогнать. Только кровь, только боль, только славянская ненависть, только так. Хорошо бы исправить. Совсем без силы Славянов.
  И Мариша знает, что так.
  - Продолжайте, ребята, - ну, и сука Марина Михайловна.
  
  ***
  - Сам, хитрожопый! - не выдержал лапушка Громов.
  Видит бог, я не хотел. Сорвалось. Никакой причины, ничего оправдательного, просто сорвалось. Это игра. Играем, играем, играем. Никто не докажет, до какого предела игра, а где ее нет. Ни один славянин не докажет. Да и нормальный человек не докажет, если заехал в игру. Вне игры еще как-то получается по-нашему. Все маромойские жидомассонские морды они абстракция, они не воспринимаются, они вне сознания неиграющего товарища. Ну, очень близко какой-нибудь прототип к правильному образу игрушечного славянина, и что? Мало ли каких игрушечных образов набежало на русскую землю, и ввязалось в игру? Мало ли какие игрушечные образы присосались к русской культуре?
  Лапушка - миротворец. А никто не поверил. Лапушка за мир во всем мире, по крайней мере, за мир на оставшихся островочках земли русской. Ну и что, если сегодня сократилась земля русская? Для лапушки это земля русская. Пускай будет мир. Пускай радуются ребятишки и не печалятся девчонки. Каждому пацану по девчонке, и каждой девчонке любовь. Не какая-та пофигень, но любовь, но самая настоящая и в миротворческом стиле того же лапушки Громова. Видит бог, я не хотел обидеть славянство.
  - Какая зараза, - испугался Славянов.
  Визжащие нотки, скорее вопрос, чем ответ. Скорее уважение, чем презрение выдающегося славяниста и гения. Не может быть, неужели не уважают Славянова? Неужели вычеркнули из списка живущих на русской земле? А может из списка живых? Похоже на то. Не уважают, вычеркнули, исчез. Как же так? Вот он Славянов. Это не морда пархатая, не маромойский ублюдок и лизоблюд, это лучший из братьев-славян, повторяю вам, самый лучший из лучших. А его нет. Может, и не было никогда? Так свихнешься или подумаешь очередную мерзость. Но покуда на месте Славянов.
  - Жид, - а это вышло по-детски.
  Лапушка скорчил мордочку, я ничего не слышал. Мы впали в детство, мы наваляли песочные кучи, чтобы о них спотыкаться. Какого черта? Детство давно позади, кучи и те мелкие. Разве что собакевич напакостит. Ах, такой разтакой собакевич. Однако славянской национальности. Разве бывает собачка славянской национальности? Кто-то сказал, что бывает. Но это пьянчуга, или еще сумасшедший сказал, или какой недобитый придурок. Лапушка моложе Славянова, он ничего не заметил. Зачем все это? давайте, товарищи, праздновать! праздник не самый плохой. По крайней мере, наш праздник. То есть праздник Славянова, как мужика. И он же праздник для лапушки.
   Лапушка не заметил, но Марина Михайловна очень и очень заметила:
  - Какого хрена молчишь?
  Глазастая, черт подери, Марина Михайловна:
  - Выйди поговори с этой сукой.
  
  ***
  Ну, чего там еще? Я не выйду. Да куда ты не выйдешь, заживо похоронит Марина Михайловна. Вот так заживо похоронит, и все равно выйдешь. Дом-с-колоннами очень большой, но туда путь закрыт. Под гулкими сводами, на парадной лестнице, среди коридоров царит патриархальная тишина. Забыли про Дом-с-колоннами. Путь на улицу - единственное решение вопроса. Это вполне человеческий путь, это можно, ничего не скажет Марина Михайловна.
  Крюк, щеколда, еще один крюк и замок. Так запирается выход на улицу. Но сегодня праздник, ни крюков, ни замков. Можно подумать, готовилась к встрече Марина Михайловна. Да не неси ахиней, да не борзей, она ни к чему не готовилась Просто весна: ранняя, вдохновляющая, бабская. Весна в мужской праздник, где еще хочется напоследок метельку с морозцем и выметаться от чертовых баб к разтакой матери. Зря, мой ласковый, не те габариты, и ты только пешка в лапках Марины Михайловны.
  Не получится! А кто тебя спрашивал? Жизнь потрепала Михайловну. Жизнь ее обманула чертовски жестоко. Неужели она не мама всей русской земли? Неужели она не культура всей русской культуры? Каждый культурный товарищ обязан ей восхищаться и вдохновляться. Восхищаешься русской землей, значит, восхищаешься Мариной Михайловной. Вдохновляешься русской землей, значит, вдохновляешься Мариной Михайловной. Вот это правильно, вот так и должно быть. Детские сказочки они во вторую очередь, а настоящая жизнь только рядом с Мариной Михайловной.
  Или кто-то там пискнул? Нет, показалось, там никого. Марина Михайловна в бешенстве. Сейчас задохнется. Или нечто из ряда вон. Крови жажду! Славянской крови! Крови сюда! Не понимаю, какого черта славянская кровь? Мы же договаривались, кровь бывает всякая и даже голубая, если дурак. Но какого черта славянская кровь? Где эти братья-славяне? Чем они тебе досадили? Их нет, они сказочка, они выдумка, они литературный опус или фольклор. Ты знаешь, их нет. Только дурак не знает, только дурак есть. Прочая кровь красная, а славянская голубая. Неужели за этим тянется бешенство из Марины Михайловны?
  Мама моя! Вдох глубокий, или сейчас разорвет. Лапушка ничего не хотел. Лапушка миролюбец и миротворец. Мир среди народов, любовь между нациями, каждый человек брат. Не только православные братья и братья-славяне. Каждый из нас брат, а женского пола - это сестра. Ты мне брат, я тебе брат, она как сестра. Самая миролюбивая философия, миролюбивее не найдешь во вселенной. И какого черта ты тут заигрался? Не пора ли за стол? Вокруг же глупость в штанишках и очень смешно. А как ты думаешь преодолеть эту глупость?
  Велико миролюбие лапушки Громова.
  
  ***
  Зато крыльцо маленькое. Не развернуться, черт подери, яйцеподобное личико гения нависает и давит.
  - Ты лишний, - сказал славянин.
  - Увольняйся и уходи, чтобы забыли, - снова он.
  - Понимаешь, уходи без возврата, - все тот же Славянов.
  На улице точно весна. Жар непереносимый. Или это потоки желчи из глаз славянина? Бешеные глаза, убийственные глаза, почти сумасшедшие. Они над твоей головой, ты их не видишь, но чувствуешь. Плешь в голове, плешь во все стороны, от затылка и дальше. Да что опять же такое? Глаза отвечают, убью. Глаза комментируют, враг. И дальше так просто. Враг не имеет права на жизнь, враг не имеет права на хлеб, враг не имеет права на русскую землю. Даже дьявольски просто. Ты лишний на русской земле. Увольняйся и уходи с этой самой земли. А вернешься, опять-таки враг, никто не отпустит и будешь убит теперь без возврата.
  Послушайте, я не виноват. Все историки лапушки заодно, виноват лапушка Громов. Сам напоролся, сам придумал подобную галиматью, и не такое крыльцо узкое, чтобы хватать за грудки артиста Славянова. А ты его ухватил за грудки. Или страдаешь падучей болезнью? Ах, мы забыли, лапушка точно больной. Но проскользнув на крыльцо, он ничем не страдает. В узкую дверь больной не пройдет. Необходимо вжаться, выдохнуть воздух, и только тогда становится доступным проход на крыльцо. Значит, не было никакой болезни. Здоровый лапушка, просто кровь с молоком. И такой хилый, такой несчастный Славянов.
  Точно, сам виноват. Он же (то есть Славянов) на пол головы выше, и ты его ухватил за грудки. Это не из области фантастики, но что-то новенькое. Лапушка ничего не хотел, никуда не готовился, никаких оправдательных документов. Вот так попал на крыльцо, затем за грудки, затем оторвал от крыльца и засунул в просвет между остатками ограды и ступенек.
  Господи, да что это такое? Господи, да как ты на это смотрел и не подавился. Апостол славянизма в гаденьких ручках недобитого лапушки. Апостол вопит и корчится. Сопли, слюни, чертова злоба и желчь. Ничего не пойму! Я против насилия, я подставил другую щеку, я непротивленец и миротворец до мозга костей. Ну и ну, хорошая между прочим щека. А кто сказал, что ее не подставил товарищ лапушка? Никто не сказал. Даже артист не сказал. Эта жертва, этот затюканный кролик, этот студня кусок и это ничто. Он ничего не сказал. Бьется, хрипит, агония, желчь. До земли еще высоко, но такое близкое небо.
  Повторяю, виноват и не виноват лапушка Громов. Никто не слушает товарища. Но факты, весьма упрямая дрянь. Я удержал славянина над бездной. Никаких телодвижений. Стоило отпустить товарища славянина, взять и отпустить его в бездну. Или еще не дошло, между бездной и недобитым артистом слабенькие пальчики лапушки Громова. Ну, ладно, они не совсем чтобы слабенькие пальчики. Соглашаюсь, они даже не пальчики. Это когти сильного зверя. Это самая материальная материя из самых нематериальных субстанций. Это нечто, о чем не следовало говорить, и сплошная противоположность артиста Славянова.
  Про Славянова могу говорить.
  Мозг великий
  В слабом теле
  Словно блики
  Протухшей тефтели.
  Напоролся случайно
  На преграду,
  И остались
  Только пятна.
  Какая глупость засела в башке про Славянова? Зачем вообще глупость? Славянский гений, славянский череп, славянская земля. Вот сейчас разожмем пальчики, и славянский череп вопьется в славянскую землю, а оттуда выскочит гений, опять же славянский. Неужели это не бред? Неужели такое возможно? Не верю. Я человек, и ты человек. Мы толкали телегу, мы делили весь мир на двоих. Твой мир славянизма, и мой - Этого маленького и бесполезного лапушки Громова. Я не гений, но не хочу никому зла. Только добро, только самое лучшее, только самое светлое. Пускай гениальному товарищу достанется гений, а лапушке только чуть-чуть от его смехотворной вселенной.
  И не кричите, не мог уничтожить Славянова лапушка Громов.
  
  ***
  Промахнулась Марина Михайловна. Ничего не было, ничего не произошло в неславянской душе. А может, душа дрогнула? Одно мгновение зверства, один прыжок в преисподнюю и всепоглощающий ад, который в каждом из нас, даже если мы русские, но не славяне. Все равно промахнулась Михайловна. Она не признала и не учла телегу Славянова. Защитников родины возможно учла, телегу нет. Защитник кого-нибудь защищает, зато телега она никого никогда. Телега катится, телега тормозит на поворотах, телега застряла к собачьим чертям. Вообще непонятный для девушки аргумент. И пошла по собачьим сусекам Михайловна.
  Никакой крови. Защитник лапушка не то же самое, что стопроцентные защитники родины с застарелыми звездами в сердце. Защитник Славянов опять же не то же самое. Стопроцентные защитники родины завербовали навек праздник. Они защищали по-настоящему родину. Здесь не твой праздник. Ты не защищал по-настоящему родину. Послушай, мой ласковый, ее защищали другие товарищи. Ну, когда-то во время оно, когда нуждалась или якобы нуждалась в защите родина. Ты думаешь, не существовало подобное время? Зато застарелые звезды существовали всегда. Тысячу лет, десять тысяч, сто тысячи и миллион с той самой минуты, когда включило мозги человечество.
  Вот где ошиблась Марина Михайловна. Пригласи соответствующего товарища (кодовое название "защитник"), раскрути его, заведи на результат. Заводится тяжело, раскручивается до невозможности, все остальное через не могу. Но результат даже очень могу. Будет, какой тебе хочется результат. Море дерьма, море кровавых ошметков, славянские телеса и мозги об асфальт... Не остановишь товарища с застарелыми звездами в сердце, если он звезданулся при коммунизме. А если он звездонулся чуть раньше при дедушке Сталине, то всей державой не остановишь.
  Не на того поставила Марина Михайловна. Сегодня лапушка - зверь. Соорудили из лапушки пугало разные дяди и тети, наколотили в нежное тело иголок, приделали пасть. Лютый зверь, антихрист, кровавый молох и мизантроп. Почему-то считается, таков и есть лапушка Громов. А душа его нежная. А мысли его спокойные. А сумасшествие его тихое. Или насчет сумасшествия иначе считается? Кажется так. Не надо саморекламы, не выносим сор за порог, не зацикливаемся на фетишах. Вот ответ на любой вопрос историков страшного лапушки Громова.
  Неужели купилась Михайловна? Ну, что купились историки, оно понятно. Для историка купленная истина - лучшая истина. Для историка подтасованный результат - лучший результат. Но Марина Михайловна отнюдь не историк. Я думал, культурная баба, а оказалось черт знает что. Много странностей в этой Марине Михайловне. Очень много от застарелых звезд в сердце. Приглядишься, совсем звезданутое сердце. Неужели так полиняла в культуре своей? Неужели так опустилась Михайловна?
  И капелька доброты в защиту Славянова.
  - Не ты увольняешь, - лапушка замер над бездной.
  - Ой, - правильная реакция товарища артиста.
  - Я увольняю, - подался в обратную сторону лапушка.
  Есть еще справедливость на русской земле, есть еще правда, есть еще жизнь и нечто, не опоганенное нерусской мразью, загадившей русскую землю. Я соглашаюсь, это не грань человеческой мерзости. Ты соглашаешься, это обычная суета. Они соглашаются, здесь хороший пива глоток для любого из нас человеков. И все соглашаются, не наш праздник.
  Вы понимаете, праздник не наш? Теперь уже точно не наш до последнего атома. И какого черта мы здесь? И какого черта нас дернуло? Если бы наш праздник, тогда можно. Да здравствует православие! Хай живее славянизм! То есть можно до конца отпраздновать наш праздник, а не только до первой крови. Но сколько раз повторять, не наш праздник. Когда-нибудь в другой раз, когда получится наш праздник, допразднуют до конца хорошие русские люди и братья славяне... И будет много подарков.
  Лапушка потянул обратно Славянова.
  
  ***
  Кажется, мы научились кричать и махать кулаками. Нецензурная плюха вылетает из нашей утробы и нашей младенческой глотки как ей хочется, куда ей хочется. Пора отскочить. А не успел, плюха небось долетела, небось врежет. Хорошо врежет, ой, хорошо. Кусок головы вдребезги. Зато глотка, что слива, в которой червяк, и этот червяк не знаю, докуда дорвался со всем своим содержимым.
  А я говорю скучная жизнь. Устаешь быстро, становится противно, еще оскомина или привкус дерьма. Чего-то не так сделал. Думал так, даже очень и очень, что так, но получилось наоборот. Только привкус дерьма. Не такие мы страшные, не такие мы зверские, не такая энергия в нас. Вот именно, если пошел разговор про энергию, она не такая энергия. Яма, помойка, бардак, унитаз, вонь, дерьмо, геморрой... Да что еще надо? Энергия, она тот результат, на котором все кончилось, и не больше.
  Никаких вопросов. Славянов всегда за достойную Русь, за славянскую и нескончаемую державу достойных потомков. Аз, славяне! Ах, братья! Ах, потомки забытой России! Я не против, пускай говорит товарищ Славянов. Славное прошлое лучше бесславного настоящего. Достойные потомки не так чтобы недостойная шваль. Великая Русь не так чтобы мелочь в слюнявчике. Черт подери, разрешаю славянскую Русь! Вокруг шантрапа и дерьмо, что привыкло махать кулаками. Какого черта махать кулаками? Лучше славянская Русь и настоящий удар кулака. Только один настоящий удар, но без крика и вони.
  Второй удар по крышке гроба, после чего я уважаю Славянова. Как в девяносто первом году. С одного удара подох коммунизм. Но это не братья-славяне, не они наносили удар. Кулаками, возможно, махали они. Или тихонько пригрелись в засаде. Отсюда свой шанс. Многие стервы пригрелись тихонько, чтобы проскочить на труп коммунизма, чтобы попировать за чужой счет. Всегда находятся стервы. Среди ударяющих нет, среди пирующих сколько угодно. Православные товарищи точно стервы. Вроде бы им ударить коммунизм по штату положено. Как своего угнетателя, как убийцу и палача. Ну и что, если что-то положено? Штат большой, мир сумасшедший, всюду не повернешься. Православие зарится только на труп. Рву, обжираюсь, понос. Может хватит, чтобы за семьдесят лет набить свое брюхо частью чужой и давно завонявшей утробы.
  Братья-славяне как нечто иное. Иная материя, иная душа, иной взгляд на вещи. Чего-то там вякнул Славянов. Только славяне имеют право на русскую Землю! Почему бы и нет? Право ты имеешь, только вышеозначенное право сплошное бесправие. Только славяне могут ходить по русской земле, они настоящие русские! И это в порядке вещей. Кто ходит по русской земле, тот из самых из настоящих товарищей. Славяне и русские, что близнецы. Остальные русские просто двойняшки, а эти к чертям близнецы. Если хотите, кроме природных славян на русской земле одна маромойская сволочь.
  А что такое природный славянин? Не припоминаю, чтобы нечто похожее существовало при коммунизме. По крайней мере, информация про братьев-славян в коммунистический период суть закрытая информация. Вроде бы какие-то славяне есть: водят хороводы в лесочке и распевают заунывные песенки под квас и огурчик. Вроде бы нет никого, только коммунистическая подстава, чтобы дезориентировать товарищей (то есть врага) с запада. Следовательно, про славянскую породу во время строительства коммунизма у нас нет данных. Повторяю, закрытая информация. Никто не спорит, насколько гордо звучит "славянин". Честное имя, светлое имя, правильное имя. Чертовски трудно представить нечто противоположное. Например, бесчестное имя, черное имя, неправильное имя. И так же трудно представить великого славянина (даже в коммунистический период) в когтях маромоев. Ну, не верится, что маромои один на один, без своих маромойских шестерок и штучек, способны схватить за грудки славянина и в когти.
  Во дела!
  Разрешаю в последний раз:
  - Если с нами, то славянин!
  Нет, это еще раз предпоследний, а теперь точно последний:
  - Против нас - маромойская морда!
  Десять, двадцать, сто и пятьсот маромоев ничто против одного славянина.
  
  ***
  Так что у нас получилось? Ржавая ограда, развалившееся крыльцо, дрожь в голове и сталь в пальцах Плюс кое-какие подробности. Я отступил, увлекая обратно Славянова:
  - Потолкуем внизу.
  Как это похоже на лапушку Громова. Вечное движение по орбите, вечное стремление неизвестно куда, вечный покой после движения и стремления вместе взятых. Зачем оно товарищу лапушке? Ты не хуже других человеков, но и не лучше. Никто не докажет, что лучше, хотя и не будет доказывать. Никто не прибавит, что хуже, хотя наберется пятьсот доказательств. Не представляю, зачем. Ударь славянскую крысу! Разнеси ей мозги. Сделай кучу навоза и гноя! Разве не это конечная цель? А если не это, так какого черта вся прочая глупость?
  Мы не товарищ президент и его жополизы, мы не обкрадываем наше несчастное государство под благотворительной вывеской. Русская земля стала чужой, русские мечты стали чужими, русская культура и не вылезала на свет, русская любовь ко всему русскому застряла где-то в запретной зоне. А так пустота. Или не разобрался, нечто кажущееся мое - оно не мое, и твое не твое, но только куча помоев. Так ради чего опять куча помоев? Кажущаяся жизнь, кажущиеся мечты, кажущаяся глупость и ум, которого нет, но который все кажется, кажется, кажется.
  Я не ответил. Не хочу отвечать. Почему мне так не везет? Почему дерьмо происходит со мной? Какого черта вокруг эти призраки? Желаю, чтобы везло. Кресло, нора, тишь да гладь, мемуары про светлое прошлое. Кому-то везет. Не попадался мне данный товарищ, но знаю, везет. Зло еще не убило вселенную, и добро не отправило зло к праотцам. Равновесие между злом и добром, как аксиома вселенского бытия. Чуть откатится зло, его нагнало добро. Чуть добро впереди, зло за трусы не пускает.
  Это случилось со мной. Мудрое, справедливое решение в любом варианте. Есть еще надежда оказаться по уши в добре. Почему только зло? Почему оно непрерывным потоком? Самое время попридержать зло. Несколько крупинок добра, несколько капелек, единственный лучик, единственный взгляд. Ничего после, только сегодня. Хочется расплатиться сегодня за всю предыдущую жизнь, за все предыдущее зло. И на этом поставить точку.
  А я отпустил Славянова.
  Лучше бы дал по мозгам.
  Но не дал. Повернулся спиной лапушка Громов и пошел себе вниз по ступенькам.
  
  ***
  Ведь как получается, товарищ Славянов разделил человечество на две части. Одна часть славяне, другая твари и звери. Не правда ли, чертовски похоже на ад или рай? Славян очень мало, один на сто миллионов обыкновенных товарищей, и в раз такое же запустение. Зверей очень много, ад переполнен. Не выясняю, кто там кого обокрал, но этот славянский рай слишком смердит православием, чтобы его полюбить, а этот славянский ад слишком похож на церковь, чтобы бояться. Плюс подробности, которые дело техники.
  Первый случай, отец и мать сожрали младенца. Альтернативный случай, отец сожрал мать. Еще случай, младенец подрос чуть выше плинтуса, и похоронил в своей утробе родителей. Множество случаев, братья пожирают сестер, сестры пожирают племянников, племянники пожирают старух, старухи пожирают еще более древних старух, еще более древние старухи глаз положили на братьев. Вот вам ад на земле в интерпретации артиста Славянова. Этот ад всегда есть. Про него не скажешь в прошедшем времени, ибо сегодняшний ад. Против него бьются Лучшие из славян: Изяславы, Ярилы, Святославы, Всеславы, Добрыни, Васильки и Ярополки. Против него бьются худшие из славян, всякое отрепье, что не удосужилось поменять свое неславянское имя на что-то славянское. Но даже отрепье, эти Александры, Петры и Иваны, даже они против.
  Странное время на русской земле. Дикое обжорство вокруг. Мрак и кошмар, которого не было. Славянов знает, что не было. Его душа древняя, она насчитывает не годы, но тысячи лет, она сохранила в себе не только историю, не только традиции, но всесокрушающую силу славянства. Славянов знает, что сохранила душа. Недаром имя Славянова Доброслав. Древнее, чистое и по-настоящему славянское имя.
  Хотите еще факты? Это оттуда, это из древности, Русская земля вернется в славянский рай, так говорят факты. Русская земля облегчит свою совесть, отторгнув все наносное и неславянское в ад. Жрущие существа, убийцы и твари деградируют на уровень обезьяньего прошлого и рассеются по вселенной во всем своем мерзком ничтожестве. Но русская земля не рассеется. За нее славяне, за нее лучшие из людей, за нее эти души, которым тысячи лет и которые сохранились, чтобы спасти среди общего хаоса только свою настоящую родину и настоящую землю.
  Так говорит Славянов по имени Доброслав. Любой человек, услышав великое имя Славянова должен упасть на колени. Это великое имя, оно не произносится без последствий. В этом имени первый славянин, породивший в России славянство. И я не шучу. Если произнести как следует имя истинного славянина, то на помощь его обладателю приходит славянство. Все силы русской земли, что собирала первородная душа первородного славянина. Все сотни, может быть, тысячи душ, через которые проходила первородная душа, чтобы достигнуть сегодняшнего состояния в теле Славянова.
  - Я Доброслав!
  Слышите, как рассыпались небеса? Чувствуете, как разверзлась земля? Попробуйте разобраться, куда вы попали. Здесь не детские сказочки, но счастливый мир славянизма, концентрирующийся и собирающийся сквозь поколения. Что такое тысяча лет для великого славянизма? А две тысячи для величайшей и бесконечной души? Ах, вы еще сомневаетесь? И православные мракобесы верят в бессмертную душу. Только душа православного мракобеса не возвращается к месту истоков своих. Что такое Россия для столь ничтожной души, утонувшей в привнесенном сюда мракобесии? Каждый более или менее нормальный товарищ знает, Россия лишь временное пристанище для мракобесия. Какое страшное слово "временное". Православный мракобес пристал на время к славянской России, то есть пристал и изгадил русскую землю. Сегодня есть, завтра нет подобной поганки, или православного извращенца с его мракобесием. Хотите ищите, но никого не найдете, если прошло время.
  Вот вам разница между мерзостным православием и ослепительным славянизмом. Братья-славяне существуют только на этой земле. Никакого иного ада, никакого иного рая. Да что я вам говорю, на русской земле только рай для славян, вот за пределами русской земли ад. Ничего не записывают братья-славяне. Земля есть лучшая запись. Земля всегда будет наша, то есть славянская будет земля. Может, сегодня на этой земле мерзость. Отвратительные жидомассоны резвятся и радуются, превращая в дерьмо несчастную землю. Но все они отойдут в свое мракобесное православие. Отойдут, чтобы не возвращаться туда, где остались славяне.
  Вы понимаете, славяне остались на русской земле. Их души остались. Душа славянина как целостная величина. Русская земля дала всходы, когда была юной и свежей. Несколько тысяч всходов не больше того. Это ее душа, то есть душа русская, разделилась на несколько тысяч частей, чтобы время от времени воссоединяться и охранять русскую землю.
  Тут Славянов на высоте. Чихал он на православие, рай и прочие атрибуты жидовского бога. Брал и чихал. Что тебе бог, даже если он существует в своем бездуховном пространстве? Холодно, гадостно и пустота. Главное, пустота. Миллиарды лет среди звезд. Или счет идет не на годы? Миллиарды веков можно носиться внутри бесконечной вселенной, и ни одной мало-мальски нормальной песчинки, чтобы присесть, чтобы заслужить отдых. Надуваловка какая-та. Бред и абсурд. Ты значит выполняешь условия христианского бога. Товарищ этот капризный. То не так, се не сяк. Чуть ошибочка, и уже ад. Да завыполняешься в подобных условиях удовлетворять христианского бога. В конечном итоге, бог это пустое пространство.
  Правильно мыслит Славянов. Пространство христианского бога есть бесконечность, а славянизму зачем бесконечность? Я ребенок русской земли. Я создание русской земли. Я произошел от русской земли. По сравнению с бесконечностью земля совсем крохотная, не абы какая песчинка, но даже не атом. Чертовски много подобных земель в бесконечном пространстве бесконечно глумливого и справедливого бога. Но наша земля это наша земля, и она для славян. Душа славянина только на нашей земле. Самое страшное для славянина покинуть русскую землю. Если покинул русскую землю означенный славянин, значит погибла душа. Хотя постойте, отчего же погибла душа? Это дерьмовое тело погибло. Душа все та же на русской земле, она остается, она не покидает русскую землю, она переходит из тела в тело и дальше.
  Черт подери, какой разумный Славянов. Ничего национального, человеконенавистнического и мафиозного в его мыслях. Славянов есть разум. Только разум не за одну жизнь. Душа Доброслава Славянова перейдет после смерти Славянова в другое славянское тело, если не против, в какого-нибудь ребенка от брака славянки и славянина. Душа Доброслава Славянова безошибочно перейдет. Даже на маленькой нашей земле хватит места для этой души и найдется ребенок, чтобы продолжить дело Славянова. Вы понимаете, найдется всегда. И никто не узнает, кто этот ребенок.
  - Я Доброслав!
  Это не просто вызов, но сила русской земли. Посмотрите, как расправил плечи Славянов. Тысячи, а может и тысячи тысяч носителей его потрясающего начала в теле Славянова. Тело невзрачное, тело пустое, почти что ничто. Но представьте себе тысячи братьев-славян соответствующей консинстенции. Вот именно, они здесь. Тысячи Доброславов Славяновых или тысячи тысяч существ, носивших эту бессмертную душу. Тяжелая ноша! Не ступить по земле-матушке! Ах, земля прогнется! Ах, не выдержит долго земля! Какие страшные тысячи существ в единой душе! Какие невыносимые тысячи тысяч!
  Черт подери, расправил плечи Славянов.
  
  ***
  Слава богу, оно позади. Рай или ад не интересуют лапушку Громова. Лапушка не расколол выдающийся славянистский череп, не обрызгал выдающимися мозгами асфальт, не вылущил вон славянскую душу. Слава богу, в который раз говорю. В данный момент по простой случайности или еще как находится в родильной горячке Мохнатенькая Леночка Громова. Еще минуту назад ничего, и вдруг поехало, и вдруг понесло. Вроде бы рано, черт подери! Вроде совсем рано, опять черт! Неужели душа славянина нашла себе путь из неразбитого, но бесполезного черепа? Или опять ошибаюсь? Мама моя, подумать страшно, чего могла сделать душа славянина.
  Мохнатенькая закричала. Лапушка почувствовал, как она закричала, и отступил. Не нужна мне душа славянина. Понимаете, не нужна? Пусть остается душа в своем теле, вечно там остается. Повторяю вам, не нужна. Я человек, я рожаю ребенка для русской земли. Мой это ребенок, вы понимаете, мой. И пускай душа его будет моя, ну хотя бы частично моя, ну хотя бы капелька от этой конечности, что называется "лапушка Громов". А душа славянина к чертям не нужна. Не такой я придурок, чтобы душа славянина сожрала ребенка.
  Внезапная слабость, и снова черт. Лапушка совсем слабый товарищ. Плохо Мохнатенькой, очень плохо, как она дико кричит. Это за триста кварталов от Дома-с-колоннами. Но внутри холодеет и рвется от крика душа одного маленького мальчика по имени лапушка Громов. Лапушка в полном сознании, что происходит внутри и зачем оно рвется наружу душа. Неужели снова душа славянина? Неужели опять? Душе не нужен товарищ Славянов. Слишком ничтожный товарищ Славянов. Слишком неподходящая материя. Он не оправдал клеймо славянина. Ничего не оправдал этот Славянов, только изгадил и опорочил. Ему присвоили клеймо славянина, в его затюханном тельце находится истинная славянская душа, а он опозорился. Этого не должно быть. А как должно быть? Господи, да что ты со мной делаешь? И накой тебе лапушка Громов?
  Для себя - золотое дно
  И чертоги каких не бывало.
  Для других - батоги, ярмо,
  Да кусочек протухшего кала.
  Для себя - вообще благодать
  И вселенная без пределов.
  Для других - разтакая мать,
  Да снарядов загашник целый.
  Но ответьте, рубя и горбя
  Завывания подлой плети,
  Почему для себя, для себя?
  Чем заслужены почести эти?
  Ничего не изменить на русской земле какому-то слабому лапушке Громову. Слабость в спине, ватные ноги, яростный крик. Неужели мой сын Доброслав? И почему Доброслав? Что за дурацкое имя? Откуда оно? Никогда такое не слышал имя, вы понимаете, никогда. Но опускаюсь по этим ступенькам, но ощущаю, что сын Доброслав, что родился, черт подери. А я отец Доброслава, и как оно вышло - это уже сумасшествие лапушки Громова.
  
  ***
  Первая ступенька, вторая ступенька, третья ступенька. На четвертой ступеньке непредсказуемый шорох за спиной и удар в голову. Да что же такое, мама моя? Славянский ботинок попал прямо в голову лапушки. Хорошо, если задел по дороге плечо. Это худенькое плечо немного остановило ботинок. И еще один удар. Но чуть пониже и в грудь, это когда разворачивался на лестнице лапушка Громов.
  Мама моя, да что опять происходит? И откуда взялся славянский ботинок? Никогда не видел этот ботинок. Его вроде не было в нашей и сопредельных вселенных, откуда родом лапушка Громов. Славянская отвага была, славянская доблесть была, славянская справедливость вообще могла быть, но ботинок... Точно знаю, его не было. На первой ступеньке, на второй ступеньке, на третьей ступеньке. И вдруг что-то есть, и вдруг совершенно дурацкий ботинок.
  Лапушка остановился, лапушка проснулся, лапушка разворачивается. Славянское наваждение только в ботинке. Славянское сумасшествие там же. Славянская судьба славянского народа не больше не меньше, оттуда пошла на русскую землю. И все-таки что-то не так. Не понимаю "не так", но какой-то слабый сегодня Славянов. И ботинок его слабый, и удары его слабые. Чего-то опять не хватает в славянских ударах артиста Славянова. Сразу и не ответишь, чего не хватает в ударах артиста Славянова, но этого самого нет, что обязано быть, что утратил Славянов.
  А лапушка ничего не утратил. Медленно-медленно, но неумолимо разворачивается лапушка Громов. Вы говорите, судьба. Или зачем мелочиться? Не судьба, но антихрист вошел в реальную жизнь. Два славянских удара славянским ботинком свалят монстра и танк. Но не свалили они, не пошатнули они одну бесполезную тварь, не встал на колени лапушка Громов. Должен был встать на колени! Черт подери, обязан и должен! на колени и мордой вперед. В лужицы талого снега, в грязь и собачье дерьмо. Славянов знает, он должен! Славянов чувствует, страшный удар. Первый страшный удар в голову. Ну, а второй удар просто смерть для жидов и зажравшейся сволочи.
  Как же так? Два страшных удара Славянова Такие смешные для лапушки Громова. Этот лапушка еще мальчик, по славянским меркам, сопля. Дунул, и разлетелась сопля. Не бить его надо, разве что малость погладить. Два страшных удара, ничего не случилось с лапушкой Громовым. Славянов божится, страшнее не бил никогда. Чтобы так сзади, чтобы со всего замаха, потом в грудь. Должны были вылететь мозги, хрустнуть ребра. Должен был покатиться по обледенелым ступенькам и встать на колени лапушка Громов. А там кровавое месиво, а там дерьмо и дерьмо. Молись, рыдай, зови своего маромойского бога, да делай что хочешь, но в результате только дерьмо. Славянов доказывает, удары легли как положено им. Первый удар и второй. Неужели этого мало? Неужели еще не конец? Неужели опять начинается дикий кошмар умирающего славянизма?
  Без комментариев. Лапушка схватил за ботинок Славянова.
  
  ***
  Доброслав родился. Никаких сомнений, он родился. Никого не спросил долгожданный ребенок лапушки Громова, взял и родился. На русской земле, в городе Санкт-Петербурге, среди русских товарищей. Почему Доброслав? Снова без комментариев. Это выше меня, выше моего интеллекта, всей моей неиспитой любви и истерзанной до предела души. Я подумал, что он Доброслав, и Доброслав родился. Мохнатенькая подумала, что он Доброслав, и не ошиблась Мохнатенькая.
  Так не бывает, но так было. Маленькое нечто вытащило большое что-то из бездны. Зачем оно вытащило? Неужели нельзя оставаться внутри первоначальной своей формы? Неужели такая тяга к большим формам? И Славянов запутался в этой большой ерунде. Его несгибаемое славянство, его неуничтожимый славянизм, его славянские корчи и три славянских удара.
  Теперь не два, но три славянских удара. Русский богатырь бьет один раз. Славянов вроде бы русский товарищ. Зачем ударил второй раз? Хватило и одного раза. Или совсем не хватило? Ты видишь, что не хватило. Глупый удар, неславянский удар. Неужели удар сзади и есть славянизм? А если это сплошная ошибка? А если исчезла славянская сила в единый момент? То есть с первым ударом взяла и исчезла. Не стоило бить. Не стоило, черт подери! Ты не послушался, ты не поверил, ударил еще. Славянин не бьет дважды, тем более русский товарищ.
  Зато Доброслав родился. При первом ударе лапушку что-то кольнуло в затылок, и он почувствовал крик Доброслава. Вы не подумайте про сумасшествие лапушки. Лапушка Громов не сумасшедший, просто был крик. Первый удар точно крик, а второй точно жизнь. Какой он маленький Доброслав! Какой он щупленький. Какой недоношенный! Но лапушка почувствовал, что Доброслав родился, и будет жить. Вошла душа в Доброслава, черт его представляет, откуда душа. Но теперь она внутри Доброслава. Славная, чистая, русская душа. Никто не докажет, что Доброслав маромой или жидовская морда. Смешно, конечно, но Доброслав русский товарищ. Мать славянка, отец славянин. Кому расскажешь, так засмеют до смерти. Леночка - это славянка. Лапушка - он славянин. Господи, да что вы со мной понаделали? Доброслав родился!
  И некая надоедливая муха в четырех ступеньках. Как же так, я ее не прихлопнул? Чего еще муха жужжит? Чего это про Доброслава? Ах, ничего. Правильно, что ничего. Не трогайте вонючими пальцами святыни русской земли, слова никто не давал сопливому извращенцу по имени артист Славянов. Ты не человек, ты муха, а проще, навозная дрянь. Ненавижу навозную дрянь, не люблю. Каждый товарищ, кто выбрался из навоза, пускай убирается поскорее обратно. Лучший выход, опять черт! Я повторяю, он самый честный и лучший выход. Или придется встать на колени.
   А все-таки здорово, что Доброслав родился! Мохнатенькая еще не очухалась, но она поможет ребенку. Воторой удар, это слабенький удар в грудь, он за муки Мохнатенькой. Славянов божится, смертельный удар. Чертова глупость, удар за муки не бывает смертельным ударом. Не мучаемся, не страдаем, остаемся только в любви, пока еще можно. Спасибо, Мохнатенькая. Ты прекрасная девчонка, ты прекрасная мать, ты наше будущее и Россия времен Доброслава. Прошу тебя, не надо страдать без всякого повода. Лапушка принял удар, который под номером два. Сущая мелочь, пустяк по сравнению с нашей Россией. А Доброслав не пустяк. Он родился, он выжил, он проживет еще долгие годы и он поднимет из пепла Россию. Поверь мне, поднимет вот так же Россию маленький мальчик по имени Доброслав, как схватил за ботинок Славянова лапушка Громов.
  
  ***
  Третьего удара не последовало. Довольно. Враги натешились. Громов за все заплатил. Он не защитник родины, этот лапушка, но праздник точно его. День рождения человека всегда праздник, а день защитников родины, только день каких-то странных защитников, на которых забила болт родина. Вы не ругайтесь, товарищи. Вижу болт, реальная штука, даже слишком реальная, не то, что защитники родины.
  Касательно настоящих защитников родины, данная категория скурвилась к девяносто третьему году. Некому защищать родину. Никто не желает защищать родину. Родина большая, как-нибудь сама защититься. Человек маленький, может пострадать при защите. Приветствуется единственный вариант, если защитников много, а жертва одна, и можно топтать ее сапогами.
  Ах, простите товарищи, славянский ботинок не есть сапог защитника родины. Ботинок есть нечто меньшее и нечто большее по определению. Сапог придает уверенность защитнику родины. Ты понимаешь, что истинный человек не поднимет руки на другого истинного человека, а ногу поднимет. Наконец, если другой человек суть неистинный человек, то можно поднять и руку и ногу. Кто-то придумал, что мордобой унижает дающую личность в большей степени, чем получающую. Получающая личность свое получила, и не унизилась. Дающая личность свое отдала, но унижение пошло через край. А если дающая личность есть истинный человек, а получающая личность на сто процентов букашка?
  Не доказывайте, товарищи, все-таки сапог, как момент истины. Другое дело ботинок. Нечто есть несолидное в этом ботинке. Например, шнуровка. Дрянь, а не шнуровка. Не повеситься на шнурках, не придушить гада, но расшнуровалась шнуровка., и ты из истинного человека переходишь в неистинного. Да и удар не такой точный. Не так чтобы из-за шнуровки. Просто поленом бьешь хуже, чем топором, а ботинок то же полено.
  Вот именно, подвел славянина ботинок. На него все беды, на него все крысы, на него до капли дерьмо этого отвратительного поражения славянства. Чертов ботинок, и третий удар. Не бей в третий раз! После первого раза только победа. После второго раза почетное бегство. После третьего раза дерьмо и позор. Могу заменить дерьмо на розовый бантик для большей убедительности, но это совсем ничего не изменит. Кто сказал, что получающая удары душа страдает больше, чем раздающая те же удары? Какой опять дурень сказал? Если унижаешься меньше, значит страдаешь в свою силу, и позор не так чтобы очень зашкаливает. Но после третьего удара он очень и очень зашкаливает. Даже пятьсот защитников родины не смоют подобный позор, даже если бьют сапогами одну жертву.
  И вообще:
  - Человек - это звучит подло.
  Могу пояснить:
  - Человек - это всегда грязь.
   Могу отпинаться:
  - Человек - он большая жопа.
  Все так просто, как никогда. Третий удар, ботинок, славянская гордость в пальчиках лапушки Громова. Легкий рывок - и по ступенькам скатился мордой Славянов.
  
  ***
  Прелестная картинка. Под ступеньками корчится существо, предъявлявшее недавно претензии гипервселенских масштабов, а еще бесподобный гений и представитель величайшей нации на русской земле. Ах, славяне, славяне... Существо корчится под ступеньками. Маленькое, незаметное, убогое и вовсе не злое. Злые товарищи не корчатся под ступеньками, злые товарищи на небесах. Они устроили означенный спектакль, чтобы здорово повеселиться в свой праздник. Мордой вниз катиться так здорово. Нет, не расплылись мозги по асфальту у одной славянской шестерки. Слишком мало ступенек, чтобы расплылись мозги, но на небесах все равно здорово. Ух, славяне, славяне... Уважают веселье на небесах, особенно, если мордой летишь по ступенькам.
  Над существом нависло похожее существо. Не в ботинках, но в тапочках. Подошел товарищ, и пнул. Просто пнул мягкой тапочкой в распростертое брюхо. Я говорю, никакой злобы. Пнул и ладно, мама моя. Вот тапочка не есть смертоносное оружие славянизма, всего только тапочка. Не понимаю, зачем кого-то пинать тапочкой? Должен быть настоящий пинок, самую малость, но должен. Все-таки лапушка Громов есть будущий гиперталант Петербурга. А Петербург лучший город России. А Россия... Все равно подошел, замахнулся и пнул тапочкой. Эка, мой ласковый, подпрыгни разок. Покажи, как сие делают братья-славяне. Ах, именно так они делают. Или с тобой получается по-другому? Или сегодня ты потерял славянское имя? Вчера славянин, позавчера славянин, неделю назад славянин. А при рождении? Неужели опять славянин? Что-то не очень мне верится, ласковый наш. Что-то не любят, не защищают тебя братья-славяне.
  За три удара ботинком один удар тапочкой.
  Раз упал на дороге,
  Не стенай и не плачь,
  Что коварные боги
  Отобрали калач.
  Раз свалился в канаву,
  То вопить не моги,
  Получая по праву
  Тумаки и пинки.
  Отвернулась удача
  От гнилого тряпья.
  Если сбросила кляча,
  Не греши на коня.
  Потрясающая все-таки тварь человек!
  Хороший, кажется, праздник!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"