Чем ты циничней, тем тебе легче жить. Никогда не нарушай этого правила. Высокие порывы души для дураков. Во все века процветали циники. Вот возьмем Наполеона. Опустошил свое отечество, оставил Францию без мужчин, так как для него они были не люди с душой, полной желаний, любви и повседневных приятных забот, а всего-навсего 'пушечное мясо', которое должно было быть перемолото бесконечными войнами. Убийственный цинизм, чрезвычайно трагичный, смертельный и катастрофичный для нации. И что? Французы обожают его, а для меня, скромного жиголо, он король вампиров, который высасывал кровь нации под дружные аплодисменты и восторженные крики толпы. Разве он один? Сколько их, циников, сумевших обмануть миллионы людей, чтобы потом упиваться их страданиями. Все просто в мире: не обманешь - не проживешь. Через трупы к всемирной славе. Как говорил наш профессор истории: тысячи должны погибнуть, чтобы Цезарь прославился.
Антонио подошел к пожилой даме, которую мысленно назвал 'Кило бриллиантов' - лица не разглядеть - только блеск бриллиантов. Вот это колье, понимаю, каскад бриллиантов. Прямо из музея.
- Можно вас пригласить на танец, мадам. - Босс приказал позаботиться о ней. Очень дорогая и влиятельная клиентка с мерзким характером. Впервые в их отеле, надо ее привлечь. Помни это, Амин.
Она смотрит на этого брюнета с выразительными внимательными глазами и думает: 'Почему бы сегодняшний вечер не провести с жиголо - не хочется идти в казино'. Она подает ему руку, не отводя глаз от него. Не больше двадцати пяти, а умеет держаться парень. Никакой штампованной улыбки или идиотского влюбленного взгляда, или пожатия руки невзначай, просто ведет к танцевальной площадке. Обучен хорошим манерам.
- Мне нравится ваша манера обхождения с дамами. Вы давно здесь работаете, молодой человек?
- Около двухсот лет.
- Как вы сказали? - ей стало весело и легко.
Он смотрит на нее с удивлением, и его черные большие глаза прищурены и смеются. Слегка прижал к себе. Какой умелый, даже голова закружилась.
- Сто девяносто восемь лет, два месяца и четыре дня. Мадам, мы начинаем наше знакомство совсем издалека, правильно я вас понял?
- Мне нравится ваш юмор и то, как вы танцуете. Держите меня покрепче, это все же аргентинское танго. Я с вами теряю голову и могу грохнуться.
Смотри-а, как старушка запела. Мне бы один бриллиантик из этого каскада, и я бы купил себе квартиру. Жиголо зарабатывает неплохо, но я не могу сэкономить ни одного евро. Не отвлекайся, ты на работе. Босс ждет результата.
- Танец требует изящества и мягких вкрадчивых движений, а потом резкий поворот и дама провисает на руке партнера, - он показывает ей, как это делается. Только не повреди ей спину, а то она в щепки разнесет наш отель. - Вот теперь я обнимаю очаровательную партнершу, и она кладет свою прелестную головку мне на плечо. Тут я чувствую, что еще мгновение, и я ее поцелую.
Она поднимает голову и внимательно смотрит на него. Она хоть и в возрасте, но мила. Почему же босс про нее говорит, что она страшная стерва? Мне она кажется приятным человеком, хотя по возрасту годится мне в бабушки. Что-то в этой женщине есть притягательное. Ну да, глаза. Пронизывающий взгляд женщины, привыкшей властвовать, командовать армией слуг.
- Как жаль, что мне скоро стукнет шестьдесят, а то бы я влюбилась в вас, хотя и понимаю, что вы просто исполняете свои обязанности жиголо.
- С вами я вполне искренен, мадам. Мне легко выполнять свою работу, когда я танцую с молодой красавицей, как вы. Да-да, не смейтесь, это не грубая лесть. Лучше постарайтесь быть доброй и снисходительной ко мне, мне же уже двести тридцать лет. Не очень ли я стар для вас, мадам?
Она смотрит на него снизу вверх и улыбается. Он не производит впечатления глупой секс-машины с бараньими глазами. Глаза умные и внимательные. Наверное, и гейши умеют так обхаживать клиентов, как этот черноглазый паренек. Неужели можно быть настолько натренированным, чтобы казаться абсолютно искренним? Не имеет значения. Мне он нравится.
- Могу я вас пригласить к своему столу? Вашему боссу я все объясню и оплачу, не беспокойтесь. Как вас зовут? - Старушка говорит уверенно и спокойно, небрежно опираясь на свои миллионы.
- Меня зовут Антонио. Мадам, вы не клиентка для меня, а просто умная и милая женщина, с которой хотелось бы поговорить о своих проблемах и поплакаться. Вас это устроит?
Смеется искренне. Я ей нравлюсь. Босс будет доволен. Наверное, наблюдает за нами. Но в данном случае плевать на него и его строгий голос. Он говорит, что мое университетское образование мешает мне быть хорошо смазанной секс-машиной. Слишком много размышлений. Может, и так. А что, если эта женщина мой шанс? Она, кажется, проницательна и умна. Не будь у меня еще трех братьев и сестры, да больных родителей, да бабушки и дедушки, я бы за несколько лет купил квартиру. Но что бы они без меня делали? Им всем надо выживать, платить за квартиру, учиться и радоваться жизни. Плохо им было бы без Амина-Антонио.
- Что вам заказать, молодой человек?
- Я люблю шабли, устрицы в винном соусе, агно де ле персиль , на закуску паштет из гусиной печенки, а на десерт коньяк с кофе и один поцелуй, если вас не затруднит. Но прежде скажите, мадам, как вас зовут?
Она рассмеялась:
- Меня зовут Жюли. Скажите, Антонио, неужели вас действительно так хорошо натаскивают? Вы душка, вы очаровательны, мой мальчик.
- Не огорчайте меня, Жюли. Я совершенно искренен. В мои обязанности входит развлечь женщину, потанцевать и вообще быть милым. Однако когда я встречаю даму, которая мне нравится, я уже не играю, а флиртую по-настоящему. - Он взял ее руку и поцеловал.
Он моложе моих детей. Я теряю голову, хотя знаю, что это лишь талантливая профессиональная работа. Не буду напрягаться, а просто поговорю с ним.
В это время появился менеджер. Она неодобрительно посмотрела на него и довольно строго произнесла:
- Мне хорошо с Антонио, если вас это беспокоит. Спасибо. Я хотела бы, чтобы Антонио пообедал со мной. И еще примите заказ.
Глаза злые, как будто собирается съесть менеджера. Тот кивает и отходит. Антонио ел с удовольствием, отпивая дорогое вино. Она наблюдала за ним и расспрашивала о нем и его жизни.
- Жюли, я араб, но родился здесь, на Ривьере, в Антибах. Такое итальянское имя я себе сам придумал. Считаю себя французом и даже пью вино. Плохой я мусульманин. За ваше здоровье. Скажите, Жюли, у вас есть такое желание, которое неисполнимо? Скажем, уметь летать, как птица.
- А какое у вас неисполнимое желание, Антонио?
- У меня пока нет, но я надеюсь, что будет. Я все время думаю над этим. Вы не ответили, но я знаю, какое у вас желание.
- Какое?
- У всех людей одно неисполнимое желание - быть бессмертным, прав я?
Она смотрит на него, он с удовольствием ест и смотрит ей в глаза.
- Не знаю, дорогой Антонио. Я не думала. Мне очень приятно видеть, что вы управляетесь со своей работой, как очень подготовленная гейша. Я теперь тоже в ваших силках, как синица. Вы профессионал.
- По-моему, у меня талант, но вы первая, кто оценил это. Спасибо. Обычно мои клиентки говорят, позевывая, - 'Может, поднимешься ко мне в номер?' Ночью, зевая, платят и отворачиваются. Я иду домой, тоже зевая. Разве сегодня так же? Вот в чем разница между работой и удовольствием. Мы с вами не зеваем.
Он умен и наблюдателен. Жюли смеется.
- Ох и хитер, ты маленький араб по имени Антонио. Я же опытный стратег, поставивший на ноги огромную международную компанию. Но мне нравится наша беседа. В ней есть шарм.
- Мне тоже. Это ваше право считать меня тренированным жиголо. А все же придет время, и вы вспомните сегодняшний вечер и скажете себе: - 'Антонио был вполне искренен и откровенен со мной'.
- Давайте, Антонио, договоримся. Мне надо быть утром в Париже. Через три дня я вернусь, и мы снова встретимся.
- Спасибо, Жюли. Вы добры ко мне.
***
Жюли поднялась на открытую веранду, где стояли столики для всех, кто приходил в отель на ланч. Так приятно есть и смотреть на море, я понимаю. Ясно, что Антонио не бывает здесь в это время дня. Подошел официант.
- Мне кофе с молоком. А где Антонио, который работает здесь по вечерам?
- Вы, наверное, имеете в виду Амина, который обслуживает наших клиентов? Я знаю его. Он здесь больше не работает. Говорят, уехал в Алжир. Там у него дедушка умер. Я же тоже араб, поэтому знаю. Простите, мадам.
- Спасибо. Вот деньги, сдачи не надо.
Жюли позвонила, и серый 'Ролс-ройс' вскоре подъехал к веранде. Высокий широкоплечий мужчина поднялся на веранду.
- Марсель, отвези меня домой, а Жерому скажи, чтобы зашел ко мне. Мне надо кое-что выяснить. Немедленно.
***
Вечерело. Жюли сидела на широком мраморном балконе второго этажа, обставленном скульптурами и кадками с растениями, с видом на 'лазурный' берег, и пыталась понять, как она, пожилая женщина, управляющая тысячами людей, сотнями миллионов евро, имеющая двух взрослых детей и даже внуков, могла заинтересоваться скромным и милым арабским парнем. Это ее и возбуждало, и нервировало. Уже пять лет я вдова, но никогда не думала обзаводиться любовником. Столько дел, столько забот, хотя уже многое делает мой Анри. Почему этот Амин-Антонио так заинтересовал меня?
- Мадам, Жером говорит, что вас хочет видеть молодой человек по имени Антонио, - горничная стояла поодаль и ждала ответа.
- Пусть пройдет сюда, - сказала хозяйка после некоторого раздумья.
Он подошел к ней и поклонился совсем не по-западному. Она посмотрела на него, и сердце защемило. Впервые за долгую жизнь она подумала о своем возрасте. Начинаю стареть душой. Иначе и не объяснишь.
- Садитесь, Антонио. Я так понимаю, что вы и не собирались ехать в Алжир?
- Совершенно верно. Просто мне не хотелось уже работать в отеле после нашей беседы. Я очень сожалею, что встретил вас, мадам. Простите.
- Сожалеете? Не понимаю.
- Я там очень хорошо зарабатывал и содержал мое большое семейство. А теперь не хочется возвращаться туда. После разговора с вами я понял, что я очень опустился. Дело не в клиентках, которые посещают наш отель. Дело во мне.
- Я проучился пару лет в университете, где изучал историю и психологию. Я надеялся понять истоки арабского образа жизни и мышления. А понял из истории западной цивилизации, что миром правит цинизм. Надо поставить цель и идти по трупам, обманывать, предавать, подводить людей - в общем, ничего святого. Главное - стать победителем, тогда тебе все будут аплодировать, как Наполеону. Я замыслил добиться того, чтобы вы купили мне квартиру и обеспечили мою жизнь. Вы же фантастически богаты. Тогда мои братья и сестра получат образование, и мы станем настоящими французами. Мне очень хотелось понравиться вам, и я преуспел в этом. На следующий день я понял, что не могу быть циником. Вы должны были вернуться, а я снова лгать вам. Я же талантливый жиголо. Цинизм и обман, игра и притворство. Словом, я был у цели. Утром я понял, что мне легче получать деньги у дам, которые приезжают к нам развлечься, чем играть в прятки с вами, - Антонио замолчал и посмотрел на нее.
Жюли тоже молчала. Антонио немного подождал, потом встал, поклонился и пошел к двери. Жюли молчала. Когда он уже вышел за дверь, крупная слеза скатилась по ее щеке. Он мне еще больше понравился, даже если это его очередной трюк, в чем я не сомневаюсь. Цинизм необходим человеку дела. Он прав. Все так. И посему я не верю ему. Тогда откуда эта слеза семнадцатилетней девушки, обманутой ловким ухажером? Просто старею.
Цель нашего семейного бизнеса достигнута. Скоро все хозяйство перейдет на попечение к Анри, спокойному и решительному дельцу. Мой сын в меня. А вот Антонио - он сумел сыграть на том, чего я была лишена всю жизнь. Раствориться в мужчине. Мне так хотелось его поцеловать. Как он ловко все рассчитал, а ведь ему, наверное, лет двадцать пять. Ничего не видел, кроме окраин Антибов, а как умен. Столько людей проходит передо мной, и ни на ком мой взгляд не задержался, а вот этот мальчик ...
***
Жюли читала письмо и недоумевала. Он отказывается и от квартиры, которую я ему дарю, и от пособия для продолжения учебы в университете. Пишет: - 'Спасибо, Жюли, вы очень добры, но я решил вернуться в отель, чтобы самому зарабатывать себе на жизнь. Я слишком дорожу тем, что было между нами, чтобы переводить это в твердую валюту'. Скажите, пожалуйста, добрый жест обзывает 'твердой валютой'. Мой жизненный опыт подсказывает мне, что дело это нечисто. Неужели Антонио затеял нечто особенное, чтобы выжать из меня как можно больше денег? Жюли, ну почему ты не веришь ему? Если он пройдоха, то и забудь о нем, и не делай ему столь щедрые подарки. Хватит. У тебя и так мало времени. Я не могу поделиться своими сомнениями ни с Анри, ни с моей доброй Жанет. Дети не поймут меня.
Жюли сидела в задумчивости еще некоторое время. Пропало желание ехать на чаепитие к мадам Такучи, которая недавно приобрела недвижимость здесь, на Лазурном берегу. Столько лет я не позволяла себе опускаться до уровня богатых и праздных женщин, так как была безумно занята, а теперь Анри дал мне такую возможность, став президентом компании.
Настроение совсем испортилось. Боже, как глупо. Из-за случайного знакомства, из-за какого-то арабского мальчика расстраиваться. Такое всегда происходит случайно и в любом возрасте. Называется это любовью. Он не арабский мальчик, он Антонио, который ведет себя благородно. Отказываться от такого подарка, живя на чаевые, которых еле хватает на содержание его огромной семьи. Не верю я этому. Давай проверим его. Уеду в Париж и забуду о нем. Посмотрим, напомнит ли он о себе. Если да, значит, он понял, что просчитался со мной, если нет, то он действительно благородный человек, которому понравилась пожилая женщина, и он не хочет ее обманывать. Скажем, испытывает любовь к ней, как к матери. Тогда зачем отказываться от подарков 'матери'? Ужасно глупая история. Уеду в Париж. Мышиная возня, размышления богатой и не обремененной заботами женщины.
***
Это было под рождество, когда дома было полно гостей. Жюли обходила всех, обмениваясь новостями. У дальней двери она увидела Жерома, который давал распоряжения по поводу предстоящего ужина. Вдруг она вспомнила, что Жером был почти месяц в Ницце, занимаясь реконструкцией ее дома. Что-то внутри, затаенное, стыдливое, но не забытое, заставило подозвать его:
- Жером, вы видели Антонио?
- Да, мадам.
- Вы говорили с ним обо мне?
- Он говорил со мной о вас, мадам.
Она смотрела на него, ожидая отчета. В ее глазах не было ни любопытства, ни спешки, ни даже простого интереса. Лишь вопрос.
- Я встретил его недалеко от вашего дома, где он, как я выяснил, постоянно прогуливался все прошедшие три месяца. Это там, на холме, где небольшая роща кипарисов и живут те британцы. Оттуда хорошо виден подъезд вашего дома. Он помахал мне и быстро подошел.
- 'Извините, Жером. Я только хотел спросить, хорошо ли себя чувствует мадам Жюли'.
- 'Спасибо. Мадам Брюне в полном здравии. Я раньше вас не видел здесь, Амин'.
- 'После отъезда мадам я здесь гуляю и смотрю на ваш дом: не приехала ли она? Нет-нет, не подумайте ничего плохого, Жером. Я же просто слуга в отеле. У меня нет никаких претензий ни к кому. Вы не находите, что в мадам Жюли есть нечто необыкновенное, что притягивает и хочется с ней побеседовать? Она совершенно не похожа на наших клиенток'?
- 'Не собираетесь ли вы подойти к ней? Амин, я вас не понимаю. Я бы не рекомендовал вам этого. Выбросьте это из головы'.
- 'Ну что вы, как я могу осмелиться на это. Просто мне трудно объяснить, что толкает меня приходить сюда и ждать ее приезда. Но обещаю вам, я больше не буду околачиваться здесь'.
- Он проводил меня до магазина, где я собирался сделать покупки, и ушел. С тех пор я только однажды видел, как он с молодой женщиной шел к пляжу. Это было часов в десять вечера. Мы кивнули друг другу. Вот и все, мадам.
***
Она пригласила его на завтрак в свой дом к десяти утра, забыв, что он иногда всю ночь проводит в номере клиенток этого отеля. Он старался держаться бодрым, но время от времени прикрывал рот рукой, так хотелось спать. Жюли все это видела и понимала, поэтому была раздражена:
- Почему вы не приняли моего подарка? Я дарила вам от чистого сердца.
- Вот поэтому и не принял, - снова хочет зевнуть, отпивает черный кофе.
- А вы не подумали, что мы могли больше не встретиться, и тогда вы бы потеряли то, о чем мечтаете каждый день?
- Я фаталист, Жюли. Чему быть, того не миновать. Я молод, полон сил, я в состоянии рано или поздно устроить свою жизнь лучшим образом. Если нет - значит, не суждено. Я фаталист. А так в ваших глазах я благородный человек.
- А зачем вам это нужно?
- Проект фаталиста. Я хотел быть рядом с вами как можно дольше. Получив подарки, я бы больше вас не увидел. А так была надежда. И сейчас есть надежда, ведь неспроста же мы так тепло беседовали тогда. Я помню каждое слово.
- Что бы было, если бы я порвала ваше письмо и забыла о вас?
- Я бы вздохнул тяжело и сказал: 'Ты ошибся, Антонио, она не любит тебя'. И все же моральная победа была бы на моей стороне. Вы бы вспоминали обо мне, а я о вас. Осталась бы мечта, осталось бы воспоминание.
В уме и шарме ему не откажешь. Хороший жиголо. Жюли задумалась и стала смотреть на море. Неужели ты сидишь здесь и ведешь беседу с этим парнем? Он же все-таки жиголо, который и не скрывает, что стремится завоевать твое доверие или, как он выразился, 'любовь'. Если я его выпровожу из дома, то нет гарантии, что завтра мне не захочется повидать его снова. Беседа с ним - как давно забытый флирт. А почему? Потому что он умен.
- Что вы называете 'быть рядом с вами'? Объясните, - капризно говорит Жюли, нервно перебирая предметы на столе.
- Просто, все очень просто. Я ваш раб. Делайте со мной, что хотите, но не прогоняйте. Взамен вы оплачиваете жизнь моей семьи. Ровно столько, сколько я мог дать им моими чаевыми. Я был бы счастлив. Об этом я и мечтал. Я буду вам хорошим секретарем. Буду с вами путешествовать и исполнять любую вашу прихоть.
Жюли почувствовала, что задыхается. Наверное, в этом и сила талантливого жиголо - поймать в силки богатую вдову. Вот я и попалась.
- Налейте мне еще чаю, Антонио. Я подумаю.
Эпилог
Антонио уже успел одеться и подготовиться к завтраку.
- Жюли, тебе что заказать на завтрак? Как всегда? - Антонио ищет глазами Жюли, прислушивается, где же она в этом огромном номере люкс этого необыкновенного города Куала-Лумпур?
Ответа нет. Странно, что ее до сих пор нет. Он отсылает официанта и идет в спальню узнать, почему она не отвечает.
Жюли лежит в постели и тихо шепчет, задыхаясь:
- Мне плохо, Антонио, вызови скорую.
В больнице, уже ночью, Антонио сидел рядом с кроватью, закрыв глаза, и держал ее бледную остывшую руку. Врач что-то тараторил на английском про инфаркты при эмоциональных стрессах, потом положил руку на плечо Антонио, постоял немного и вышел, чтобы вызвать санитаров, патологоанатома и полицию.
На следующее утро в гостинице Антонио неторопливо позавтракал в своем номере, потом достал зубочистку из кармана, подошел к зеркалу и обнажил зубы, разглядывая их белизну. 'Надо было почистить зубы после завтрака, - подумал Амин, - покойная завещала мне и это: чистить зубы после каждой еды'.