Аннотация: Страсть на мертвом теле - что может быть прекрасней?
Мертвое время.
Марти Бурнов (С)
Большой Билли.
На улице было промозгло. Унылый город застыл в серой мгле, раскис грязью на единственной дороге и замер, ожидая неизвестно чего.
Только Большой Билли никогда не падал духом. Возможно, он вообще не знал, что такое тоска и уныние. Напевая звонкую песенку, он ворвался в салун. Все были в сборе; за большим столом, как обычно, играли в карты. Старый ковбой в уголке мучил губную гармошку. Звука не было слышно, только глухое шипение, но и это никогда не расстраивало Билли.
Джон Доу.
Джон Доу аккуратно открыл створчатые двери салуна, вошел и замер в некоторой нерешительности. Дверь, скрипнув, толкнула его в спину. Джон неуклюже ввалился в салун, покраснел, с силой сжал ручку саквояжа и нервно поправил шляпу, ожидая взрыва хохота.
Несколько сидевших в зале человек остались равнодушны. Никто даже головы не повернул. Ковбои неподвижно пялились в пустые стаканы; седой старик механически перетасовывал карты, уставившись в пустоту перед собой; трое сидевших рядом с ним толстяков терпеливо ждали, казалось, у них впереди целая вечность. Высокий тип в шляпе выдавливал еле слышные хрипы из губной гармошки. Тощий лысый бармен, помусолив во рту грязное полотенце, протирал им стакан; длинная шеренга таких же стаканов украшала стойку, уже протертые, они все равно казались мутными и запыленными. Даже рыжая шлюха не подняла глаза на потенциального клиента. Глухое безмолвие нарушала лишь жужжавшая под потолком муха, да хрип гармошки. Пахло пылью.
Джон снял шляпу, бросил ее на стоявший у окна столик, плюхнулся на стул и щелкнул пальцами. Что делать дальше он не знал.
Бармен не спешил обратить внимание на нового посетителя.
- Эй! Любезный!.. - крикнул Джон, но осекся, почувствовав, что говорит что-то не то.
А черт его знает, как надо звать бармена в салуне. Джон досконально изучил историю этого периода, но как-то позабыл о бытовых пустяках.
- Виски! - крикнул он.
В вязкой духоте и полумраке его голос прозвучал надрывно и жалко. Казалось, здесь даже муха имеет больший вес. Бармен уставился на него исподлобья, продолжая протирать стакан. Обведенные черным, глаза его глубоко запали и блестели, как стеклянные. У Джона пересохло в горле. Рубашка прилипла к телу и по спине потекла противная капля пота.
- Здесь наливают или нет, черт возьми?! - Джон пытался подражать ковбоям из фильмов, но чувствовал, что выходит слабо, и от этого еще больше нервничал. - Виски и комнату! Живо! - голос почти сорвался на визг.
Бармен по-прежнему смотрел на него, как на мебель. Джон покосился на дверь. На пустынной улице темнело, идти ему было совершенно некуда, но казалось, еще несколько секунд в этом странном месте, и он задохнется.
Большой Билли.
Большой Билли с любопытством взглянул на новичка. Виски ему захотелось! Билли усмехнулся и вздохнул. Вообще-то, он не любил виски. То ли дело - вино! Терпкое, сладкое, ароматное вино - божественный, упоительный напиток. Так помнилось Большому Билли.
Но Билли так давно не пробовал, не нюхал и даже не видел вина, что сейчас не отказался бы и от виски. Он довольно потер руки. Вина или виски, конечно, не предвидится, но этот незнакомец немного развеет скуку салуна.
Джон Доу.
- Виски нет, - трескучий голос бармена неприятно резанул слух. - Давно нет... никогда нет... - он бросил что-то на стойку, повернулся, медленно задрал голову и принялся разглядывать полку, уставленную бутылками.
Только сейчас Джон обратил внимание, что бутылки пустые. Зато на стойке валялся маленький ключ с привязанной дощечкой. Джон нервно сгреб его. На дощечке была коряво нацарапана цифра "4".
- Ужин принесите в номер, - распорядился он и направился к узкой лестнице.
Истертые, исцарапанные деревянные ступени казались трухлявыми и ненадежными. Лестница скрипела и качалась при каждом шаге.
"И как здесь только шею никто не сломал!" - Джон вцепился в перила.
Он глянул вниз. Казалось, за все это время, никто в салуне даже не шелохнулся. Лишь размеренно мелькали руки седого старика-картежника.
Номер был почти пустым: посередине стояла грубо склоченная кровать, другой мебели не наблюдалось. Из-под шерстяного одеяла торчал грязный полосатый матрас. Серые от пыли холщевые занавески едва пропускали тусклый свет уходящего дня.
Джон брезгливо поморщился и, не выпуская из рук саквояжа, прилег на кровать, стараясь не думать о блохах, вшах и прочих тварях, которыми должно было кишеть это место. Слишком многое ему пришлось пережить и слишком многое предстояло обдумать.
Джон был первопроходцем. Первым человеком, пересекшим океан времени, нашедшим материк потерянной реальности.
Он долго ворочался на жесткой кровати, и, наконец, уснул, но так и не выпустил из рук саквояж, этот якорь, связывающий его родным миром. Сон его был тревожным, наполненным неясными видениями, несущими то ужас, то тоску. А потом приснилось, будто он падает в бездонную пропасть.
Большой Билли.
Незнакомец ушел, а Большой Билли присел за столик и заскучал. Он собрался было покинуть салун, как за соседний столик подсела незнакомая красотка, кокетливо повела плечами, блудливо стрельнула зелеными глазами.
Шлюха! Новенькая. Билли не заметил ее сразу - она тихо сидела в дальнем углу.
Билли задорно подмигнул. В одно мгновение она присела рядом. Билли нечем было ей заплатить, но он знал, что этого и не потребуется. Любая красотка доверчиво следовала за ним. Так было и будет всегда. Он поднялся и пригласил даму потанцевать.
Под хриплые стоны гармошки они кружили по залу, и весь мир для Билли сосредоточился в искрящихся весельем зеленых глазах чаровницы.
Увлекшись друг другом, они наткнулись на Рыжую Мери. Та досадливо махнула рукой. Билли поспешно увел свою новую подругу в сторону. Они с Мери давно испытывали неприязнь друг к другу...
Джон Доу.
Джон Доу проснулся. Во рту пересохло, а живот сводило от голода. Ни ужина, ни виски, ни хотя бы стакана воды!.. Прошлое оказалось препоганым местечком. Он спустил с кровати ноги и провел рукой по лицу, отгоняя липкие остатки тяжелого сна.
За окном по-прежнему было уныло и серо. Даже непонятно, настало утро или это все тот же вечер. Не доносилось ни звука. Глухая, какая-то враждебная тишина действовала на нервы. Пора выбираться из этого городишки.
Внизу никого не оказалось. Лишь под потолком громко жужжали мухи.
Хотелось как-то расплатиться за ночлег - не хватало, чтоб за такой пустяк на него натравили шерифа - а заодно узнать, когда будет какой-нибудь транспорт до крупного города. Дилижанс, например, или поезд, если здесь есть железная дорога... ехать куда-либо верхом Джон не был готов.
Он нерешительно почесывал затылок.
- Недавно шдесь? - раздался сзади шепелявый голос.
Джон обернулся. За стойкой бара стоял карлик, и было непонятно когда и как он там оказался. Всклокоченные седые волосы, горб и длинный, очень длинный, покрытый бородавками нос. Джон смотрел на этот нос дольше, чем позволяли приличия.
- Недавно шдесь? - повторил карлик, беря в руки полотенце и стакан.
С кончика его длинного носа в стакан упала большая мутная капля. Карлик крякнул и принялся размазывать ее.
- Недавно... вчера приехал... - Джон отчего-то растерялся и уставился на стакан. - Здесь вчера был другой... За ночлег с кем рассчитываться? - наконец, он взял себя в руки и оторвал взгляд от чертового стакана.
Карлик молча ткнул узловатым пальцем куда-то за спину Джона. Там сидел вчерашний седой старик с картами. Джон вздрогнул, ведь только что салун был пуст.
- Сколько с меня? - подошел он к старику.
Тот молча начал раздавать карты.
- Спасибо, но я не играю! - Джон начал злиться.
Внезапно он почувствовал на плечах чьи-то прохладные руки.
- Садись, милый, - женский голос был низким и чуть хриплым.
- Да некогда мне! - Джон попробовал скинуть эти цепкие руки.
В ответ раздался гнусавый смех. Джон обернулся. Вчерашняя рыжая шлюха повалилась на пол, ее рот был открыт, она заходилась в беззвучном хохоте, в истерике сучила ногами, взбивая кружево нижних юбок.
- Я пойду, пожалуй... - Джон вытащил из кармана золотую монету и бросил ее на стол.
По его представлению, этого должно было хватить и даже с избытком.
- А-а-а!.. - завизжала шлюха.
Ее волосы разметались, она каталась по полу. Джон в ужасе отскочил, и вовремя - сумасшедшая сбила стул. Раздался грохот.
- Шулер! - вдруг вскочил старик, указывая на Джона корявым пальцем.
- Кто?.. Я?! - Джон попятился и уперся спиной в стойку бара.
- Что у него в карманах? - пропыхтел кто-то слева.
Доу вздрогнул. Слева стоял толстяк, один из вчерашних картежников, он бесцеремонно сунул руку Джону в карман.
- Да что вы себе позволяете?! - Джон шарахнулся в сторону.
В руках толстяк держал колоду карт, которую вытащил из его кармана.
- Меченые! - толстяк швырнул колоду на пол, карты разлетелись. - Шулер!
Его массивная туша угрожающе надвигалась на Джона, а он, как загипнотизированный, смотрел на разбросанные по полу карты. От черно-красных картинок зарябило в глазах.
Кто же мог их подбросить?.. Шлюха! Больше некому! Но зачем?..
Джон опомнился и опрометью бросился к выходу, успев мельком заметить, что в зале откуда-то появились несколько ковбоев, и они держали пистолеты.
Он выскочил из салуна, хлопнули двери, раздались выстрелы. Не разбирая дороги, Джон бежал как можно дальше от этого места. Выстрелы позади не прекращались, но, как ни странно, его никто не преследовал.
Большой Билли.
Танцы надоели Большому Билли. Зеленоглазая давно смотрела на него влюбленным взглядом и была готова на все, но в зал спустился давешний новичок.
Пришлось присесть за столик. Билли точно знал, что сейчас произойдет. Не то, чтобы его это сильно беспокоило, ведь он наблюдал это постоянно, но Зеленоглазая могла испугаться.
Вот незнакомец подошел к бару и начал что-то втолковывать... Билли заскучал и притянул к себе подругу. Ее тело манило, хотелось слиться с ней немедленно, прямо здесь... Так хотелось, что Билли забыл обо всем на свете.
Визгливый хохот Рыжей Мэри вспугнул Зеленоглазую. Она шарахнулась и задрожала, готовая убежать. Посреди салуна бесновалась Мэри, незнакомец испуганно жался к стойке, рядом стояли ковбои, готовые стрелять.
Мельком оглядев всех, Билли решил не вмешиваться. Он видел это много раз и знал, чем дело кончится, и это его устраивало.
Незнакомец рванулся к дверям.
Ковбои замерли, они смотрели друг на друга. Билли видел, как медленно стекают по вискам капли пота, как чуть дрожат руки, а в глазах застыла тоскливая обреченность. Никто не хотел начинать это первым.
С пола, тяжело опираясь на стол, поднималась Мери, растрепанные волосы закрывали ей лицо. Бармен протирал свои стаканы.
Большой Билли обладал отменной реакцией, что не раз спасало ему жизнь. Он видел, как дернулся кольт, как летит пуля; вот она врезается в бутылку на полке бара, и та распадается на осколки, и вниз летит водопад стеклянных брызг. Клубился горько-кислый пороховой дым.
Билли и глазом не моргнул. Зеленоглазка прижалась к нему.
Громыхнули новые выстрелы. Дым и пыль окутали все вокруг, почти ничего не было видно. Раздавались крики, стоны, грохот опрокинутой мебели. Это все совершенно не трогало Билли.
Все стихло. Старик в углу, наконец, перестал мучить гармошку, она выпала из его руки и валялась в лужи крови среди битого стекла. Да из-за стойки раздавались хрипы. Все реже и реже...
Лишь Рыжая Мэри ползла к выходу, оставляя кровавый след. Она всегда была упрямой.
Пороховая гарь медленно оседала. Даже привкус дыма не мог затмить божественный, одуряющий запах крови. Кровь всегда казалась Большому Билли слаще вина.
Джон Доу.
Снаружи все тонуло в тумане, таком плотном, что казалось, его можно резать ножом. Джон бежал, но не видел даже собственных ног. Осознав, что выстрелы давно смолкли, он остановился.
Вязкий туман оседал на лице чем-то липким, словно Джон вляпался в тысячу паутин. Он провел рукой по лицу, но ничего не изменилось.
Где-то в молочной взвеси мелькали тени, отчего полная тишина вокруг казалась еще более странной.
Джон побрел наугад, стараясь уловить хоть какие-то звуки или запахи. Конюшню бы найти... ведь от конюшни должно пахнуть навозом?.. Но вокруг пахло лишь сыростью и плесенью. Капли тумана оседали на нем, неимоверно быстро пропитывая одежду, вдобавок Джон нервничал и от этого потел. Саквояж вдруг стал удивительно тяжелым.
Спустя несколько минут он был практически мокрый, но упрямо продолжал идти вперед, выставив перед собой свободную руку. Внезапно она натолкнулась на деревянный столб.
Джон остановился. Пахнуло тленом. От чего-то подумалось, что в таких городках должно быть полно крыс, даже удивительно, что до сих пор не встретилось ни одной... Наверное, где-то неподалеку сдохла крыса. Даже не одна, а все крысы этого города, таким сильным вдруг сделался запах.
Немного покрутившись на месте, Джон начал размахивать руками, надеясь нащупать хоть что-нибудь, кроме столба. Рука наткнулась на что-то, завернутое в грубую промокшую холстину. Оно чуть покачивалось, очевидно, висело на веревке.
Запах тлена стал невыносим. Складки холстины были наполнены какой-то мягкой трухой. Джон взял немного и поднес к лицу, рассматривая. Маленькие желтые червяки беспокойно извивались на его ладони. Секунду он отрешенно смотрел на них, потом с омерзением отшвырнул и шарахнулся в сторону.
Виселица! Виселица с покойником!
В паре шагов, там, где Джон только что стоял, и не нащупал ничего, кроме изъеденного червями висельника, послышались хрипы; в белесой мути шевельнулась неясная тень. Что было сил, Джон бросился прочь. Он пробежал всего несколько шагов, поскользнулся и упал. Ладони утонули в жирной грязи. Отчего-то заложило нос.
Большой Билли.
Горький дым стелился по полу, выползал через щели в стенах и растворялся в тумане. К запаху крови потихоньку примешивался новый аромат. С каждой минутой он становился все сильнее, постепенно вытесняя остальные запахи. Пахло мертвой плотью!
Зеленоглазая перестала дрожать, она подалась вперед, с восторгом глядя на Рыжую Мэри, бледное лицо которой стремительно наливалось трупной зеленью, проступали черные пятна, надувался необъятный живот.
Билли подмигнул Зеленоглазой. Без лишних слов она грациозно присела на распухший труп. Билли довольно потер ладони. Он предвкушал.
Красавица похотливо прогнулась. Билли залюбовался ее упругим задом, таким лоснящимся и притягательным. Он накинулся на нее сзади. Страсть на мертвом теле - что может быть прекрасней?
Большой Билли входил в Зеленоглазую, заполнял ее и чувствовал, как она принимает его без остатка. Слияние жизни посреди смерти. И Мэри стала их частью. Или скоро станет. Теперь Мэри не сможет от него отмахнуться, как это бывало не раз. Билли больше не контролировал себя. Он хотел излиться на мертвое тело, наполнить и его частицей своей жизни, и Билли знал, что так он, в конце концов, и поступит...
Зеленоглазая уже не пела, она визжала, и от этого звука внутри Билли все дрожало.
Страсть выпила их до дна. Надо было срочно подкрепиться. Из последних сил, Билли приник к ране, зиявшей на груди мертвой шлюхи. Обычно, Билли предпочитал глаза, но от застывшей крови исходил поистине одуряющий запах. Устоять было невозможно. Он погрузил лицо в холодную липкую массу сукровицы и с упоением принялся насыщаться.
А Зеленоглазая заинтересовалась головой Мэри.
"Заботливая мамаша! - думал Большой Билли, глядя как его подруга, путаясь в ресницах, откладывает личинки под припухшее веко покойницы".
Довольный собой, Большой Билли гордо блеснул синим брюхом, зажужжал крыльями и полетел прочь.
Он не видел, как шевельнулась Рыжая Мэри. Она уцепилась за дверь и тяжело поднялась; платье ее тихо шелестело, трупные пятна на лице и руках бледнели, так же как и клякса засохшей крови на груди. Она прислонилась к стене, немного постояла, приглаживая растрепанные волосы, открыла дверь салуна и встала в проеме.
За ее спиной один за другим поднимались мертвецы. Карлик с длинным носом вновь принялся протирать свои стаканы; толстяки уселись за карточный стол, где уже сидел старик и перетасовывал карты.
Но Большему Билли не было дела до всего этого.
Джон Доу.
- Сюда, милый! - приветливо позвал его чуть хриплый голос.
Джон поднял глаза. Туман стал прозрачней. Перед ним, в проеме салуна стояла сумасшедшая рыжая шлюха.
- Какого... - он тяжело поднялся, - ...какого черта здесь происходит?! - он тряхнул рукой с саквояжем.
От саквояжа отвалился большой кусок грязи и плюхнулся в лужу.
- Здесь ничего не происходит, - она поправила волосы, развернулась и скрылась в глубине салуна.
Джон поплелся за ней.
- Виски! - с ходу заорал он на карлика за стойкой. - Быстро!
Карлик равнодушно посмотрел, плюнул в стакан и протянул его.
- Я никому не позволю издеваться над собой! - Джон схватил стакан и со всей силы швырнул на пол.
Стакан не разбился, только глухо звякнул и закатился под ближайший столик. Трясущейся от ярости рукой Джон Доу схватил со стойки еще один и тоже бросил его. Хотелось разбить, растоптать все эти мутные стаканы, и карлика, и шлюху, и весь этот проклятый салун. Стакан медленно, словно издеваясь, покатился вокруг стола.
- Недавно шдесь? - опять спросил карлик.
- Да! Да! Да, черт возьми! Недавно!- заорал Джон.
Он судорожно прижал к себе испачканный саквояж, размазывая грязь по рубашке и штанам. Все вокруг казалось бредом. Но саквояж был реальным. А в нем частица дома - темпоральный маяк. Наплевав на зрителей, Джон бросился к дальнему столику и открыл саквояж.
Сердце замерло, а потом забилось больно и сильно. Саквояж был наполнен пылью, трухой, мелкими клочками бумаги и ржавчиной. Прах. Тлен. Трясущимися руками Джон выгребал это и разбрасывал по столу, в безумной надежде найти хоть что-то. Пыль клубилась вокруг, забивалась в нос, не давала дышать; слезились глаза.
Джон Доу спрятал лицо в ладони.
- Ничего, милый, ты привыкнешь, - послышался рядом хрипловатый голос шлюхи.
- К чему?.. К чему привыкну?! - он взглянул на нее.
Рыжеволосая подсела к нему. Попробовала накрыть его ладонь своей. Джон отдернул руку. Жужжавшая под потолком муха опустилась на ее лицо. Женщина улыбнулась. Ярко накрашенные губы расползались все шире и шире, пока алая полоса не растянулась от уха до уха, обнажая крепкие желтоватые зубы. Муха заползла в ее приоткрытый рот. Шлюха облизнулась.
- К смерти.
- Да пошли вы все! - вскочил Джон.
- Как хочешь... - она плюнула на стол.
На покрытом пылью столе теперь извивался опарыш. Он судорожно пытался закопаться в труху, но безуспешно катался по кругу.
Джон шарахнулся к дверям.
- Ты думаешь, кто ты?! - резко крикнул бармен-карлик.
Джон вздрогнул и взглянул на него. Карлик вдруг начал оплывать, как подтаявшая свеча или кусок жира, и вытягиваться вверх. Горб на спине выравнивался, густые седые волосы укорачивались. И вот уже за стойкой сверкал лысым черепом давешний долговязый и тощий бармен.
- А кто вы?.. - Джон хотел крикнуть, но смог лишь сдавлено просипеть.
- Мы, это мы, - резонно сказал старик с картами.
Вокруг него опять сидели трое толстяков и чего-то ждали. Воцарилась тишина.
- Вы мертвецы?!.. - Джон хотел бежать, но ноги стали ватными.
- Мы то, что осталось... - прошептала рыжая.
- Ну, что ж... - Джон начал бояться тишины, словно она могла поглотить его и растворить в небытие. - Наверное, эксперимент пошел как-то не так... и я, действительно, умер. Так вот он какой - мир загробный... Ад... Скажите, мы в аду?.. Странно, но я не чувствую себя мертвым... Хотя, конечно, откуда мне знать, как чувствуют себя мертвые... - Джон окончательно запутался и взглянул на рыжую шлюху.
- Мы то, что было. Мы тогда, когда было. Мы там, где было, - отозвался бармен.
- Там... Тогда... Тогда! - Джон хлопнул себя по лбу.
Он попал в прошлое. Он был в прошлом, но прошлое было мертво. Застывшее время. Застывшие тени былого и пустота.
"Интересно, я и сам стану тенью? Что будет со мной?.."
Жажда и голод куда-то отступили. Джон поднес к глазам свою руку, внимательно в нее всматриваясь. Он ждал, когда появятся пятна разложения, или он просто начнет исчезать, растворяться в потоке бытия. Ожидание могло оказаться долгим, но и торопиться было некуда.
Доу подошел к старику, тасовавшему карты, взял от соседнего столика стул и сел рядом с толстяками. Времени у них было много.