"Придется скатить твою машину в реку". Сказал мне Тира недавно. Хотя, нет, как минимум полчаса времени с того самого момента, я полагаю, таки успело пройти. Потому что первые мои порывы злости уже окончательно растворились в концентрате досадных, но вполне логичных рассуждений "так будет предусмотрительнее", "чертов пришелец прав", "эту развалюху давно следовало пустить под пресс". Конечно, врать даже не пытаюсь, мол, услышав о последних планах настойчивого захватчика нашей планеты, Тира, я высказала одобрение, либо просто одобрительно смолчала, или, неодобрительно молчала. Я не молчала вовсе! Пререкалась, доказывала безрассудность его слов, на безвыходность собственного положения сетовала, и вообще, хотя и не употребляя откровенной брани, но всяк обзывала существо. Благо, повод имелся - информации, которую мужчина, перед этим подкинул мне для размышлений, с лихвою хватило.
Нет сомнений, на идею избавиться от моего приметного, красного "Ауди", Тира подтолкнули сводки утренних новостей, несколько репортажей из которых, нам выпала возможность посмотреть, поглощая завтрак в кафетерии. Беспристрастным голосом диктор поведала зрителям о жутком инциденте в Северном госпитале Квебек Сити. Пятеро погибших, (пятеро!?) среди них главврач неврологического отделения Филлип Полини, двое его помощников, один дежурный терапевт и посторонний мужчина, находившийся в тот злополучный час в отделении, личность которого полиции пока не удалось определить. По одной из версий: причина смерти мужчин - разрыв сердца. Приличный кусок яичницы застрял у меня в горле, и едва не вырвался наружу с диким приступом разрывающего кашля, когда в следующую минуту, диктор назвала мое имя. "..Двадцатипятилетняя Нора Брюэль, работник госпиталя считается пропавшей без вести. Существует вероятность, что человек, совершивший эти необъяснимые убийства, взял девушку в заложники.... Взгляните на фотографию... Всем, кому что либо известно о местонахождении Норы Брюэль, просьба сообщить по телефону в Квебеке....
Наше авто проехало под виадуком триста сорок первой трассы Монте Лэпифани, и тут же мелькнувший по правую сторону шоссе придорожный знак сообщил - въезжаем в Репантиньи. Я бросила очередной, полный отчаяния, совсем не ласковый взгляд на пришельца. Он уверенно вел машину, невозмутимо смотря перед собою на дорогу, и никак не реагируя на мою гневную стрельбу глазами. Постепенно я начала понимать, если Тира знал, что я сердита, никогда не заговаривал со мною первым, и ни на какие мои молчаливые провокации внимания не обращал.
Перегнувшись через сидение, я достала лежащую поверх сумки существа, дорожную карту, до этого не единожды просматриваемую самим пришельцем, на предмет сверки с такой же картой, найденной им в сети интернет. Еще несколько минут ушло на то, что бы найти на развернутом путеводительном листе бумаги, наши координаты. Тяжело вздохнув, я откинулась на спинку сидения, с тоскою вдыхая привычный аромат салона авто. Когда мама еще была с нами, она использовала в машине освежитель воздуха с запахом цитрусов, но после ее отъезда в Европу я сменила ароматизатор. С тех пор моя старушка "Ауди" насквозь пропиталась запахами хвойного масла. "Мне было уютно и комфортно путешествовать с тобою, дорогая..." Обратилась я мысленно к несуществующему духу авто. Если верить собственным вычислениям, до одного из устьев реки Прери, в водах которого Тира надумал утопить мою машину, оставалось не более семи километров. Следовало лишь пересечь этот город.
Но настроение мое оставалось гнетущим, в первую очередь, по той причине, что в сознании постоянно всплывали шокирующие слова пришельца, из нашего с ним недавнего диалога. Хотя, стоит отдать существу должное - когда я потребовала от него ответов на конкретно интересующие меня вопросы, он не стал хитрить или отмалчиваться. И даже если это оказались лишь поверхностные объяснения, и факты, найти подтверждение которым, казалось попросту нереально, мне хватило их, что бы окончательно убедиться - мое человеческое мировоззрение поменялось раз и навсегда. И второе, - отныне я презираю Тира.
Еще собираясь в дорогу, в маленькой гостиной моего загородного домика, мужчина вскользь упомянул о тех вещах, которые составляли смысл его визита на Землю. Спустя же каких-то два часа, после (превратившегося в нервный просмотр новостей) перекуса в кафетерии "Жасмин", садясь за руль авто, Тира, удовлетворяя мои требования, обязался, наконец, растолковать цель своей миссии на Землю.
"Если после всего этого кошмара, каким то чудом получится остаться в живых, то никогда не смогу вспоминать слова пришельца без мелкой, пульсирующей дрожи в конечностях" - беседовала я сама с собою, невидящим взглядом провожая трех- и двух- этажные строения шикарных вилл, какого то дорогого района Репантиньи. Мысли, тем временем, затевали в голове новые потасовки: это были жестокие стычки консервативного разума, с впечатлительным воображением вечного мечтателя - хлюпкой надеждой. Возможно, проще будет сказать, что воспроизводя в памяти, в десятый раз, слова Тира, я постепенно, шаг за шагом, превращалась в того, кого весь вменяемый мир называл душевнобольными. С ума сходила. Лишалась рассудка. Утопала в безумии.... На моем месте, вы, ощущали бы нечто похожее. Спорить готова.
"Если не углубляться в детали, Нора, то начну так: изначально каждый человек рождается ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО чистым. Душа, как вы ее называете, любого ребенка, совершенно легка, и категорично невинна. Лишь потом, в процессе существования, она притягивает пороки общественного влияния - нервные болезни, агрессию, зависть, злобу и ненависть. Негатив, который человек раз за разом впускает в свои мысли, оседает на душе. И в какой-то момент, душа и тело прекращают естественное взаимодействие. Остаются лишь инстинкты и сохранившееся в глубинах памяти "духовные" основы. А еще вера, которую дает религия. Если бы не религия, глупому животному "человеку", было бы очень тяжело не поддаться искушению полностью перейти на темную сторону..."
По моему, в тот момент, я переспросила у Тира, не послышалось ли мне, действительно ли он назвал людей "животными"?
"Нет, - отвечал мне мужчина, -тебе, Нора не послышалось. Запачкав свою главную ценность, бессмертную, невинную душу, вы, люди, превращаетесь в глупых хищников. Другого примера, более понятного для твоего разума, боюсь, не смогу отыскать".
Я бы могла до посинения спорить с пришельцем о тактичности и уместности его слов, на ходу сочиняя ответные оскорбления, и со щедростью нанося их ему, да только желание узнать истину, даже если истину с точки зрения этого существа, пересилило обиду.
"Мужчины из госпиталя, которых, как ты считаешь, я убил, как и ты сама, если помнишь, просто подверглись одной несложной процедуре. Я раскрыл разум душе, восстановил давно стертую между этими двумя инстанциями, крепчайшую внутреннюю связь. В итоге, души тех, кто носил в голове воспоминания о преступлениях, об убийствах, умышленных или нет, о проявлениях безмерной жестокости, о доставленной другим боли, - впитывали все это в себя. И становились, как я их придумал называть, "тяжелыми" душами. В такой момент, по сущности своей беззлостное, не способное чинить насилие, духовное ядро человека, душа, разрывается от печали... и спешит покинуть предательское тело".
"Помню... это такое чувство, будто тебя выворачивают наизнанку. А еще... было невыносимо холодно, когда ты смотрел на меня, там, в госпитале. Я замерзла до смерти" - не выдержала я, озвучивая существу обрывок собственных мыслей. Отпечаток ощущений, наложенный на впечатлительное, ранимое сознание. -Выходит, моя душа не увидела в моих мыслях достаточного количества негатива, что бы покинуть тело? Но я была близка, да?"
Пришелец, слушая это, улыбнулся, привычно открыто и добродушно. Ерунда, что в "Жасмин" я посетила дамскую комнату. От панического страха, заполнившего барахтающееся в собственной крови, сердце, мне снова захотелось в туалет. И хотя я понимала, что существо сейчас вовсе не ставило за цель запугать меня, рассказывая запрашиваемую правду, было до одури неприятно, в позывах собственного тела, распознавать первобытный трепет слабого, перед сильным.
"Нет, Нора, я ведь уже говорил - твоя душа легка. И, поверь, то, что почувствовали на себе мужчины, когда я открывал их темный разум, было в тысячи раз болезненней, чем испытанные тобою ощущения".
Паника не покидала меня, ответь Тира на последний вопрос. Я лишь нелепо вжалась в сидение, съезжая пониже, якобы для пущего удобства. Что правда, тема начавшегося разговора НЕ МОГЛА не интересовать меня как уполномоченного представителя человеческой расы, которую это инопланетное шпионское существо, умышленно или нет, но уже успело на словах смешать с грязью. Поэтому, вместо попытки использовать другие варианты развития ситуации, (впрочем, на счет того, что каждый из них мог завершиться либо полным абсурдом, либо, вообще гибелью, не сомневалась) я выжидающе молчала.
"А теперь, собственно, о "куполе". Когда я вошел в стратосферу вашей планеты, то уже понял, что меня засекли. Сигнал об уничтожении моего корабля был послан на землю сразу с четырнадцати орбитальных спутников. Достигнув атмосферы, я был взорван, и вместе с горящими обломками корабля полетел вниз. Взрыв и травмы, полученные впоследствии, сбили меня с нужного курса. Вместо Йеллоунайф, я приземлился в Квебеке, что за несколько тысяч километров юго-восточнее. Приблизительно около этого северного населенного пункта, по моим предварительным прогнозам, удобнее всего было "установить" купол... " я больше не отвлекалась даже на собственные страхи и несовершенную, бессильную злобу. Я внимала рассказу пришельца, приоткрыв рот от удивления, и временами, пропуская очередной, человеческий вдох\выдох. "...Вместе с кораблем оказались уничтожены и "детали", необходимые мне для создания купола. Нет смысла описывать тебе предназначение каждого их них, уже по той причине, что это были материалы внеземного происхождения. Да и само определение, что я дал им, жестоко и неверно. "Детали" для купола, составляли собою цепочку живых, разумных организмов, при верном взаимодействии вступающих в реакцию друг с другом, и образующих одно целое, неразрывное энергетическое поле, способное накрыть вашу планету, будто колпак. Оцепляя Землю по рельефу почвы и водной поверхности, волна заряженной энергии поднимается выше, заполняя собою воздушное пространство, каждую молекулу составляющих воздушную среду газов, пропитывая все живое и не живое. В итоге, поднявшись над стратосферой, энергия герметично покрывает всю планету. Это длиться несколько десятков минут, и затем, "купол", завершив единственную необходимую миссию, возвращается в свое исходное состояние. Ты, вероятно, хочешь спросить, в чем же заключается смысл этой энергии? -задало мне вопрос существо, но не видя ожидаемой, мгновенной реакции (а она должна была быть мгновенной?! а как насчет ступора, шокового состояния?) продолжил. - За те минуты, пока купол будет "висеть" над вашей планетой, все без исключения человеческие создания подвергнуться влиянию - сознания откроются их душам".
Словно давая мне возможность осмыслить услышанное, Тира сделал заметную паузу. Я невидяще смотрела на серую ленту асфальта несущуюся на нас, под капотом авто пропадающую, но больше не понимала необходимости ехать по ней. Смысла всему, что видела и осязала вокруг себя, не различала. На один долгий, застывший в болезненном ожидании, миг времени, я лишилась разума, становясь пустой, выеденной оболочкой. Не имеющей сердца... голоса... нервной системы.
" Много людей погибнет, Нора. Миллионы. Погибнут все, чьи души окажутся чрезмерно тяжелыми".
Помнится, Тира посмотрел на меня тогда, но вместо ожидаемого лихорадочного, возбужденного блеска в нефритово-стальных озерах, я увидела только прежнюю, спокойную апатию. В тот самый миг, ко мне вернулась трезвость сознания, и жар, вспыльчивость горячего сердца. Пришла в голову безрассудная, отчаянная мысль - разозлить пришельца, вывести из себя, на худой конец, стать добровольным свидетелем его очередного "убийства". Лишь затем, что бы снова увидеть жизнь, настоящие эмоции в его глазах. Ведь, какое он, гребаный космический пират, имеет право, с таким отрешенным безразличием рассуждать о жизнях миллионов людей?!
Я ожидала улыбки, той натуральной, отработанной во всех мелочах, коварной улыбки опытного психотерапевта, кричащей девиз "все будет хорошо!". И кто знает, как бы я поступила в этом случае. Расценив его дружелюбную мимику, как насмешку над неминуемой гибелью людей, не попыталась бы стереть ее ударами пощечин, оскорблениями? Но, на его счастье больше, или на мое, лицо существа оставалось серьезным и непроницаемым.
"Однако это будут исключительно плохие люди, Нора. Убивающие себе подобных. Вашу прекрасную планету уничтожающие, ты это понимаешь? Те, кто поручили мне установить купол, являются теми, кто нас всех создал. Они больше не могу смотреть на распространение зла на вашей планете".
Сказали бы мне, что кто-то вынашивает планы уничтожить семейство волков, не раз совершавших нападения на людей - не до слез, но мне бы их стало жалко. Смерть - это трагедия. В любом случае. Я не считала себя настолько смелой, что бы пускаться в пространные рассуждение, относительно моральных аспектов этого вопроса - заслуживает зло такого наказания, как уничтожение, или нет? Но, что-то трепещущее внутри, на самой глубине меня, рвалось наружу, заливаясь пекущими слезами. Умоляя услышать его, позволить высказаться.
-Любая жизнь - это святое, будь я проклята! И ни мне, и ни кому другому, даже если это засранец с далекой планеты с могущественным правительством, не позволено решать судьбу миллионов! Это несправедливо!
После, осознав, что произнесла свою тираду вслух, я, лишаясь последней крохи терпения, неожиданно зарыдала, пряча лицо в ладонях. Плач мой был горьким и тяжелым, ноющая боль разрывала грудину, сбивала ритмы биения сердца. Лишала дыхания высокими всхлипами. Я казалась себе жалкой и отвратительной, не способной даже достойно отреагировать на дерзкие слова пришельца-убийцы. Однако ничего не могла с собою поделать. Отчего то, выполнение плана Тира в жизнь, представлялось мне неизбежностью.
Но возможно, если только лишь присмотреться, неужели... очерствевшим краешком своего разума, я понимала - в чем-то это существо право? Хаос в голове и смятение внутри того незримого органа, который, Тира назвал моей "легкой" душой, довели до крайней точки нервного истощения. Спустя минуту, я, расправив плечи, откинулась на спинку сидения, осознавая, что слез больше нет. Только всхлипы рывками танцующие по глотке.
"Я предполагал, что после моего рассказа, ты возненавидишь. И что расстроишься, тоже знал. Потому что ты очень... добрая, Нора. И поэтому так близка мне. Мы с тобою, две части одного целого".
После этой фразы существа, мы оба некоторое время молчали. Я, раскладывала по полочкам шокирующие факты из рассказа пришельца, при этом, имея уверенность, что все равно, для здравого, спокойного анализа, мне понадобится уйма времени, не час, и даже не день. Много времени. И много новых диалогов с Тира. Даже, если все это будет причинять мне нестерпимую муку - все больше и больше убеждаться в приближении рокового часа.
Лишь по тому, что Тира умышленно сбавил скорость, я поняла, уже подъезжаем. И вот, свернув с трасы на бульвар Ларошель, пересекающий трассу, а от туда, через какую то сотню метров съезжая на проселочную дорогу, идущую параллельно сороковому шоссе, мы двинули вниз, к реке. Заехав, от возможных любопытных взглядов глубоко под мост, и напоследок, гулко проскребя щебнем по днищу машины, мы наконец остановились. За все время, пока Тира выгружал с авто на траву наши вещи, и даже после, когда он сталкивал мою старушку в воды Прери, я не произнесла ни слова. Хотя, нет, что вы. Конечно произнесла, только про себя.