Марокко Ирина : другие произведения.

Девочка на шаре

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это история о девушке, которая стремится познать себя и окружающий мир. Процесс познания себя - это риск и опасность, но, вместе с тем, увлекательное приключение. Любовь и предательство, козни подруги-психолога, приключения, встреча с необычным.

Девочка на шаре

Часть первая

Заброшенный парк

  

1

   К парку Даша подходила почти бегом. Посматривала вверх и зябко поеживалась.
   Подползала огромная черная туча, тяжелым брюхом нависая над макушками деревьев. Малиновый свет закатного солнца тускнел на листьях и угасал. Словно от движений кисти раздосадованного художника листва приобретала грязноватый бурый оттенок.
   Даша подошла к округлому, почти с неё ростом, камню. Погладила его теплый, замшелый бок; прильнула щекой, закрыла глаза, вздохнула, и прошептала что-то.
   Совсем близко сверкнула молния. Даша вздрогнула и оторвалась от валуна. Вытерла ладонью глаза, окинула взглядом парк. Никогда еще не был он так уныл, как в эту горькую для нее минуту!
   То тут, то там стояли убогие лавочки с проломанными спинками. От некоторых почти ничего не осталось, и на их месте, будто старушечьи зубы, торчали из земли гнилые пеньки. Трухлявые остатки деревьев валялись, загромождая тропинки. В ветвях несколько раз тревожно щелкнул дятел. Из камышей, что сухо шелестели в стороне, несло гарью пожарища. Свора собак выскочила оттуда, и, сверкая голодными глазами, метнулась в гущу подлеска. Одна, отстав, волочила в зубах старый рваный детский мяч. Из его резиновой полусферы выплескивалась желтая, мутная вода.
   Даша ахнула: знакомое толстое бревно, заменяющее скамейку, лежало поодаль с ободранной корой. На фоне темной земли оно уродливо белело и поблескивало, точно обглоданная кость. Не важно кто и зачем сделал это, ужасно, что именно сегодня!
  
   Гром ударил несколько раз подряд; давал последнее предупреждение. Ветер забился сначала в макушках, потом спустился к земле и, подняв пыль, кинул её на листья. Принялся подталкивать Дашу вперёд, выпроваживая.
   На минуту она задержалась на пригорке. Холодный ветер трепал на ней шелковую юбку, как флаг. А она стояла прямая и тонкая, и слушала - как хлопает ткань, как грохочет гром, как ухает сердце. Как мятежно бьется одна и та же мысль в голове: "Она этого так не оставит!"
  

2

   Даша влетела в Центр молодежных инициатив, словно молния. Не обращая внимания на сочувствующие лица сотрудников, порывисто вошла в кабинет директора. Он, похоже, ожидал её. Указал на стул, налил стакан воды и сел напротив.
   Даша старалась спокойно говорить о проекте восстановления заброшенного парка, в который раз доказывая, что он нужен именно детишкам. Ведь там можно построить свой Дисней-ленд!
   Что это совершенно неправильно - отдать его территорию под строительство развлекательного центра с казино, которых в городе уже с десяток, не считая множества мелких игорных салонов.
   Что несправедливо, когда дети растут в городе, в котором нет детского парка, зато на каждом шагу стоят игровые автоматы. А ведь это негативно влияет на их культуру, воспитание, и даже судьбу.
   Директор слушал молча. Постукивал то одним, то другим концом ручки о закрытую папку, в которой лежал её проект. Наконец, извиняющимся тоном сказал:
   - Боюсь, Дарья, все уже решено. И не мной.
   - Но... может все-таки можно что-то сделать? - со слабой надеждой спросила она.
   Директор развел руками. И тут же добавил голосом, в котором угадывалось сочувствие:
   - Ты очень напряженно работала. Тебе нужно отдохнуть.
   Даша вмиг встрепенулась и, сглатывая волнение, сказала:
   - А вот жалеть меня не надо.
   - Я только хочу сказать, что ты заслужила отпуск.
   - Да поймите же! Не могу я притвориться, будто положив папку в стол, работа будет закончена.
   - Дарья, поверь, я искренне сожалею, что твой проект парка не приняли. Но я уверен, у тебя будут еще другие интересные проекты. У нас как раз есть один заказ от госструктур...
   - Вы не понимаете, - перебила Даша, - я люблю свой город. И не хочу, чтобы в будущем он превратился в большой игорный дом.
   - По-моему, ты слишком максимально всё воспринимаешь, - произнес директор вставая. - Надеюсь, это скоро пройдет.
   Даша видела, - разговор закончен. Молча взяв протянутую папку с проектом, она вышла.
   Хотелось глотнуть свежего воздуха.
  
   Дождь на улице заканчивался. Она подставила ладонь. Несколько капель упали мелкими прозрачными слезами. Что ж, природа, кажется, выплакалась. Тем лучше! По крайней мере, она этого делать не собирается.
   Даша подняла голову и угрюмо посмотрела на небо. И пусть даже не намекают, будто пришло время оплакивать проект! Она так легко не сдастся!
  

3

  
   Даша вернулась в отдел. Девчонки периодически осторожно поглядывали из-за столов в её сторону. Кто-то проворно и незаметно поставил рядом с ней чашку любимого зеленого чая с конфетками.
   А она тем временем с особой тщательностью снова и снова пересматривала анкеты, таблицы и диаграммы проекта. Все было в порядке. Тогда Даша решительно взяла телефонную трубку. Тот, кому она звонила, был занят. Новые попытки дозвониться оказались такими же безуспешными. Даша сосредоточенно посмотрела на часы и заходила из стороны в сторону.
   Что ж, через двадцать минут конец рабочего дня. Значит, её визит будет неожиданным.
  
   Сентябрьский вечер встретил ее приветливей. Маленький сквер, куда она зашла по пути, казалось, только-только выпустил отсюда дождь. Липы, акации и клены стояли темные и блестящие. Свежий воздух бодрил, то и дело подносил ароматы намокшей сухой травы, сырой земли, влажного асфальта, и чего-то еще далекого. Даша втянула посильней воздух. Пряные запахи прелых листьев, мокрых веток и коры смешиваясь, защекотали в носу.
   Вдалеке показался знакомый дом, и Даша ускорила шаг. Там - не только ответы, но, возможно, и поддержка. Там - старший друг, учитель, куратор по университету. Он обнимет её, похлопает легонько по лопаткам и непременно скажет своё успокаивающее: "ну-ну, не раскисай, дружок".
   Семён Вениаминович открыл дверь и без удивления впустил Дашу, словно ожидал её прихода.
   Седая бородка клином, торчащие, как у мальчишки, седые вихры на макушке и неизменный серый костюм (даже дома!) - таким Даша знала Семёна Вениаминовича всегда.
   Он слушал с рассеянным видом, вяло улыбаясь.
   - Я не вовремя, Семён Вениаминович? - оборвав разговор, спросила Даша. - Помешала Вам?
   - Ну что ты, конечно нет.
   - Мне показалось, Вы меня не слышите.
   - Отчего же. Все слышу. Обычное дело - не утвержденный проект. Ничего страшного в этом не вижу. По молодости лет и я, знаешь ли, падал, сбивая коленки. А сколько их еще будет!
   - Выходит, Вы знали, что такое может произойти, и все-таки не предупредили. Как же так?!
   - Неужели ты думаешь, я стал бы тебя оскорблять предположением, что ничего не выйдет? - Семен Вениаминович грузно сел в кресло.
   Судя по всему, этот разговор ему давался с трудом.
   - К тому же я уверен в твоих способностях, ведь ты моя лучшая ученица. С точки зрения науки у тебя готов отличный социальный проект. Под твоим руководством проведены исследования, оформленные по всем правилам.
   - Я не думаю, что смысл проекта только в его научном оформлении. Вы же знаете, мне важно, чтобы парк возродили и отдали детям.
   - Да-да, знаю, моя девочка. В свои двадцать два года ты еще ребенок. - Семен Вениаминович хихикнул. - И не делай такую кислую мордочку, точно я сказал что-то ужасное. Так вот, ты очень, очень молода! Но уже можешь гордиться тем, что сделала. Твой директор должен быть доволен, это хороший показатель для Центра.
   - Да Вы же не о том говорите! - в отчаянии прокричала Даша. - Я пришла за помощью, а Вы...
   - Я понимаю тебя. Прекрасные порывы. Но с другой стороны, у твоего руководства тоже есть проблемы. И они в чем-то правы.
   - И в чём же?
   - Нужно думать о стабильной работе Центра.
   - Только об этом?
   - Ты вот что, садись в кресло и успокойся.
   Даша замотала головой.
   - Делай, что велю. Не каждому выпадает, знаешь ли, такая удача - посидеть в нем. К тому же, я давно подозреваю, что ты тоже любишь этого дряхлеющего старика. Так что, - вперед.
   Даша умостилась в плюшевом, довольно огромном для нее кресле. И сразу показалось, будто залезла в теплую, сложенную ковшом, ладонь. Когда впервые Даша села в него, она подумала, что, наверное, такие руки-кресла бывают у добрых великанов. Даже если кресло пустовало, своим патриаршим видом оно говорило будто: временно замещаю хозяина дома.
   С минуту Даша и учитель молча смотрели друг на друга.
   - Ну-ну, не раскисай, дружок, - произнес, наконец, Семен Вениаминович, вероятно не выдержав ее горестного взгляда. - Если хочешь, я позвоню кое-кому, и спрошу, что можно сделать. Но лучше бы тебе остановиться и хорошенько все обдумать.
   - Но...но... - у Даши перехватило дыхание.
   Зазвонил телефон, и учитель неожиданно резво, рывком переместил свое крупное тесное тело в коридор. Сквозь открытую дверь в гостиную долетели слова: "...прелесть... душечка... царица моих спелых дней ... только о тебе и думаю....".
   Так вот почему учителю нет до меня дела, - мелькнула у Даши догадка, - у него появилась женщина!
   А через пять минут, когда учитель вернулся с улыбочкой чешырского кота на лице, Даша выдохнула:
   - Да Вы влюблены, Семен Вениаминович!
   - Ой, Дашенька, это такая женщина, такая женщина... - Семен Вениаминович благоговейно закатил глазки, словно "такая женщина" была неземным существом и обитала где-то в выси.

4

   Оставив учителя пребывать на верху блаженства, Даша отправилась в кафе "Пилигрим", любимое место художников, поэтов и других творческих личностей.
   Она нырнула к любимому крайнему столику, сидя за которым в лицо неизменно дует легкий, и, как нравилось думать, странствующий ветер. Заказав кофе "Del Duca", Даша с наслаждением подставила лицо ярким, все ещё теплым сентябрьским лучам. Темные очки, конечно, защищали от слепящего света, но вот от грустных мыслей им укрыть не удавалось.
   Выходит, казино с жертвопринимающими игровыми алтарями-автоматами важнее, чем детский парк? Где теперь ей искать справедливость и поддержку, если даже учитель не в силах помочь? Неужели придется отказаться от своей идеи?.. Господи, неужели ничего нельзя сделать?! Стоп! Только не поддаваться панике, только не впадать в уныние. Папа с мамой учили ее, что всегда, в любой ситуации есть выход. Нужно его просто найти! Выход... выход... в чем же он может быть?
   Даша отпила глоток. Потом еще. Еще. Маленькая чашечка, словно копытце нетерпеливой серны, цокала о блюдце. Остывающий кофе тонкой горечью растекался во рту. Напротив голуби смело ходили между ножек стульев и подбирали крошки. Сзади что-то громко упало, и они, обронив красивое "вйоррр!", взлетели с шумным присвистом. Запрокинув голову, она следила за их полетом до самой крыши дома.
   Даша вздохнула.
   Бывает, когда совсем плохо, и приходится выбирать, как дальше жить, надеешься, что кто-то, намекнув, подаст верный знак. С минуту Даша созерцала дно чашки. Явно ей не суждено ворожить на кофейной гуще. Не умеет. К тому же еще и не верит.
   Неожиданно сбоку раздался голос:
   - Девушка, Вам нужна кошка? Смотрите, какая хорошенькая!
   От этого голоса у Даши зарокотало в ушах, а стул напротив жалобно скрипнул под тяжестью присевшего. Огромный увалень с поблескивающей бритой головой и в солнцезащитных очках протягивал котенка сиамской породы. Даша скривилась. Неужели и отсюда придется сбегать? Как надоели эти приставалы. Всегда одно и то же.
   - Да Вы посмотрите, какой он красивый! Настоящий котенок Гафф, - не унимался защитник бездомных котят.
   Что-то в его облике показалось очень знакомым. Даша напряглась и попыталась вспомнить, но упорство парня мешало сосредоточиться.
   - Ну, проявите снисходительность, возьмите котенка, - уговаривал он, - Вам же веселей будет.
   - Да с чего Вы взяли, будто мне скучно! - возмутилась Даша, а про себя еще и подумала: "Вот клеится ж, сто процентов клеится! Хотя, надо признать, оригинально".
   - Потому что в такой прекрасный вечер Вы сидите здесь одна.
   - А Вам, судя по всему, делать нечего, - разозлилась Даша, - вот и пристаете к девушке на улице под видом агента общества защиты животных. Шли бы лучше готовить еду этому котенку.
   - Я не пристаю, - парень нахмурился и засопел. - Просто ищу добрую душу.
   - Да-а-а? И давно Вы этим занимаетесь?
   - С тех пор как потерял одну, - буркнул громила, и голос его погрустнел.
   - Кого?
   - Сиамскую кошечку.
   Здоровенный детина хмурил брови и отдувал губы как ребенок. Даша не выдержала и захохотала так, что потекли слезы. Она сняла очки. Парень поднялся рассерженный и, кажется, собрался уходить. Но тут изумленным голосом он пробасил:
   - Даша?
   Даша перестала смеяться и от удивления приподняла брови. Она напряжённо всматривалась в лицо парня, силясь узнать, кто перед ней стоит.
   Тогда он быстрым рывком снял очки и вытаращился на нее, словно говоря: "Это же я, смотри!".
   - Ванечка?!
   - Дашка, черт возьми!
   Почти одновременно они разразились радостным смехом. Даша не могла сразу прийти в себя. Да и Ванечку тоже, похоже, такой поворот ошеломил.
   - Как давно мы не виделись, - сказала Даша позже.
   - Десять лет и семь месяцев.
   - Правда? А ты считал.
   - Я просто помню все. Не проходило и дня, чтобы я не думал о тебе, хотел встретить, мечтал. Твои глаза...они же у тебя, как у сиамской кошечки...голубые... необыкновенные...они не давали мне покоя даже по ночам... часто снились.
   - Ах, так вот откуда тяга к пристраиванию кошек.
   Замолчали. Рассматривали друг друга. Ведь они расстались, когда им было двенадцать лет. Не важно то, что родители их получили новые квартиры, а они после очередной ссоры не оставили свои адреса. Важно то, что тогда у них была первая любовь...
   Ну, вот он, Ванечка, сидит сейчас напротив - все то же веснушчатое лицо, курносый нос, все те же огромные, как ковши экскаватора, руки и широкая, необъятная спина. Рядом с ним она бесстрашно давала сдачи обидчикам и защищалась от нападок злых старушек во дворе. А еще казалась себе очень смелой. И вот он неожиданно вернулся.
   Котенок перебрался к Даше на руки и, жмуря глазки, мурчал.
   - Что? - спросила Даша, не выдержав пристального взгляда Ванечки.
   - Ты стала еще красивее. Просто королева.
   - Ванечка...
  
   Кошку, а это все-таки была кошка, Даша назвала Баськой. По имени древнеегипетской богини радости и веселья Бастед. Ночью, обняв теплое тельце котенка, Даша пыталась понять, - а вдруг ей не просто так вернули Ванечку? А что если он и есть та поддержка, о которой она спрашивала у мироздания? Ведь появился же он, когда на неё свалились трудности...
   Да, пожалуй, она пойдёт в отпуск. Как раз будет время спокойно и взвешенно всё обдумать.
  

Часть вторая

ПРЕДВЕСТНИКИ

1

  
   В один из осенних вечеров Ваня зашёл в гости.
   После ужина Даша мыла посуду и, слушая Патрицию Каас, в замедленном ритме качала бедрами. Ванечка стоял рядом и, улыбаясь, протирал бокалы. Откровенно любуясь, безотрывно смотрел на неё.
   Даша выглядела потрясающе. Её ярко голубые глаза блестели в окружении длинных густых ресниц, что придавали взгляду нежность и бархатистость. Но Ванечка хорошо знал те минуты, когда Даша замыкалась в себе, и тогда эти глаза превращались в глубокие ледяные озера. А еще её пухлые губы могут так очаровательно улыбаться - вот как сейчас - искренне и изящно, до единственной ямочки на правой щечке. И вздернутый маленький носик с выраженными, будто точеными ноздрями кокетливо морщится при этом. И даже едва заметный шрамик на переносице, след от падения с дерева, добавлял изюминки.
   Ванечка вздохнул. Он знал, что эта живописная красота очень многих привлекает. Но он так же знал, что Даша умна и разборчива. К тому же самостоятельна. Именно это и давало ему шанс быть рядом с ней.
   Даша пританцовывала, а Ванечка, не в силах больше сдерживаться, со словами "моя прелесть" подхватил ее на руки и отнес в комнату. Коснувшись ногами пола, Даша ловко вывернулась из его объятий и бросилась к шифоньеру. Через пару минут она, натянув галстук и, выглядывая из-под черной шляпы с полями, пропела низким, с хрипотцой голосом: "Мадемуазель шантэ блю-у-у-з".
   Ванечка снова сгреб её в охапку. Даша не двигалась. Он тоже. А потом, глядя в лицо, снял с неё шляпу и распустил волосы. Стоял, счастливый, и перебирал их точно струны. Длинные, каштанового цвета, они, не смотря на густоту и тяжесть, струились в его большущих пальцах тоненькими прядями.
   Посадив Дашу на диван, Ванечка примостился рядом у ног и стал нашептывать горячие и медовые, как глинтвейн, слова. В них звучали любовная тоска, страсть, мечты о детях и деревянной лавочке под вишнями, желание умереть в один час. Даша гладила его по голове и, отшучиваясь, обещала съездить в вишневый сад, сделать варенье и угостить им соседских детей.
   Ванечка взял её руку и с обожанием поцеловал каждый пальчик. Даша приподнялась, но он остановил умоляющим взглядом.
   Раздался звонок в дверь. Даша снова порывалась встать, но Ваня тихо произнес:
   - Погоди. Ты кого-то ждешь?
   Даша отрицательно покачала головой.
   - А давай, откроем, если позвонят трижды, - не выпуская её руки, он закрыл глаза: давал понять, что не желает признавать, будто им помешали.
   - Вань, первый звонок уже был.
   Во время минутной паузы он сидел, не шелохнувшись. Зазвонили настойчивей. После третьего раза в дверь требовательно забарабанили. Ванечка удивленно посмотрел в сторону коридора. Затопленные жильцы снизу едва издавали бы столько шума.
   Он обреченно поплелся открывать.
  
   Через секунду в комнату вихрем влетела девушка. Морковного цвета загар и выгоревшие завитки медных волос делали её похожей на танцующий язык пламени, вызывающий в доме "пожар". А еще - пирсинг в ноздре, браслеты на щиколотках, бисерные фенечки на запястьях и, вероятно, сорванный возле подъезда цветок в волосах.
   - Стеллка!
   - Ну, как! - поздоровалась девушка, подбочениваясь, будто рассчитывала на неожиданный эффект.
   - Супер! - выдохнула Даша. - Такой красоты я никогда не видела.
   - А ты сюда смотри! - она протянула расписанные хной руки ладонями вниз. - И вот еще! - Приподняв пестрое этнической раскраски платье, Стелла показала розовые пятки и замысловатые узоры на голенях.
   - Настоящая индианка, или нет, индистеллка, - серьёзным тоном сказала Даша, но тут же, не выдержав, прыснула от смеха и заключила гостью в объятья.
   - А что, по-твоему, девушка по фамилии Гольдман не может быть индианкой?! - улыбаясь ответила та, держа руки на плечах Даши.
   Ванечка осторожно, но намеренно громко кашлянул. Судя по всему, в темном коридоре его не заметили и проскочили мимо.
   - Это Ванечка, знакомьтесь, - представила Даша. - А это, Стелла, моя лучшая подруга.
   - Здрасьте, - Стелла едва кивнула.
   Ваня улыбнулся и с интересом продолжал наблюдать за шумной подругой. Стелла отличалась броской внешностью. Огромные, круглые, расцвеченные весельем карие глаза. Тонкие, но выразительные губы, с небольшой горбинкой нос. Невысокая, спортивного телосложения, Стелла ни минуты не стояла на месте. А то, что она с пренебрежением относилась к недоуменно-вопрошающим взглядам Даши, выдавало в ней беспечную девчонку, с простодушной ветреностью.
   К тому же, Стелла продолжала вести себя так, будто и с появлением Ванечки ничего не изменилось.
   - Смотри! - казалось, она бросила на Дашу победоносный взгляд, и из её сумки вынырнул CD плеер. Комнату наполнили с детства знакомые мотивы, - мелодии индийского кино. Она пританцовывала, звеня браслетами на ногах, и сильно жестикулировала пальцами рук. Глаза её прыгали из стороны в сторону, как в старинных ходиках от раскачивания маятника.
   - Ай да, индистеллка! - громыхнул Ванечка.
   Даша стояла не шелохнувшись.
   - Неужели не понравилось? - Стелла надулась, судя по всему, с наигранной обидой.
   - Стеллка, - вскрикнула Даша, - что за представление!?
   - Я беру уроки индийских танцев, и чувствую себя богиней!
   Она прикрыла глаза и снова сделала несколько движений руками, словно диктор- сурдопереводчик.
   - Так, кажется, без мужчины тут не обошлось, - отметила Даша. - И кто же твой учитель?
   - Он гуру танцев из Бомбея, - спокойным голосом ответила Стелла.
   - Час от часу не легче. Где ты его отрыла?
   - Не отрыла, а открыла! На море. В ашраме. И к тому же, кто ищет, тот, что-о-о?
   - ...всегда найдёт, - подхватил Ванечка.
   Стелла, едва скользнув по нему взглядом, обратилась к Даше:
   - Вот именно! Он выбрал меня, потому что это моё предназначение!
   - Танцевать индийские танцы?
   - Быть богиней.
   - То же самое он говорит каждой новой восторженной идиотке, а потом укатит в свой Бомбей и все, поминай, как звали. Это тебе не кино с Шаши Капуром.
   - Ну и что? Не всё ли равно, он или кто другой обманет и бросит, что из-за этого перестать жить? Зато сейчас я счастлива! И, между прочим, - Стелла зажмурилась, - быть ученицей это так ответственно.
   - Ладно, - сказала Даша, - и как же зовут твоего индуса?
   - Он не индус, он - парс. И зовут его Куруш Бамджи.
   - А чему ещё учат парсы, кроме танцев? - видимо с подозрением спросила Даша.
   Стелла с серьёзным видом подняла глаза к потолку и стала загибать пальцы, будто сдавала зачёт невидимому преподавателю.
   - Они учат, что есть Мудрый Добрый Бог и его злобная Тень, они верят в Заратустру...
   - Это как Ницше? - перебила Даша.
   - Это как Фредди Меркьюри!
   - О! Какие музыкальные ребята. Тогда я тоже парс, - радостно вставил Ванечка.
   - Ну, уж, дудки! - Даша хмуро посмотрела на Ванечку. - Хватит с меня того, что Стеллу придётся приводить в порядок. И причём немедленно! - Она резко повернулась к подруге и поставила руки в боки.
   Ванечка отступил на шаг назад. Ну, всё, попалась, индианка Стелла Гольдман!
   Даша выразительно посмотрела на Стеллу. А та вкрадчивым голосом, будто проверяла правильно ли она поняла подругу, сказала:
   - Пожалуй, я останусь у тебя ночевать. Да? Только бабулю предупрежу, - и кинулась в коридор к телефону.
   Ванечка не ожидал такого поворота. Несколько секунд он топтался на месте, а когда не дождался от Даши ни слова, растерянно выдавил:
   - Мне, это, пора идти.
   Даша улыбнулась и развела руками, дескать: "извини". Ванечка спешно засобирался.
  

2

  
   После того, как Ванечка ушел, в комнате воцарилось молчание. Наливая чай, Даша с интересом поглядывала на подругу. В возрасте после 20-ти Стелла со свойственной ей резвостью надумала искать суженого. Ничего плохого в том Даша не видела, но ей часто приходилось удерживать подругу за руку и даже вытягивать из того омута, что с головой.
   И поскольку всё, что касалось их личной девической жизни, обсуждалось честно и беспристрастно, то, вероятно, каждая приготовилась к серьезному разговору.
   - Ну, рассказывай! - не выдержала Стелла. - Тыщу лет тебя не видела!
   - Столько всего, что даже и не знаю с чего начать. Может, сперва ты?
   - Да что обо мне? Я уже все сказала. Ты знаешь меня, как облупленную. Танцы, гуру, ученичество - это все, как ветер, - как пришло, так и ушло. Я играю, пока мне нравится. А вот как ты, моя рассудительная, докатилась до такой жизни?
   - До какой?
   - Неужели ты простила его?
   - Кого? - недоумевала Даша.
   - Да своего столичного бой-френда! Ты же мне по телефону рассказывала.
   - А, вон ты о чем. Это не он.
   - Как не он? Тогда кто?
   - Это же Ванечка! Моя первая любовь.
   - А где тот?
   - В столице. И вообще, причем тут он?
   - А при чем тут Ванечка? Ты же три месяца назад пережила трагедию с другим мужчиной.
   - Стелла, обойдемся без патетики. Ты ведь знаешь, что не было никакой трагедии, - спокойно ответила Даша. - Просто не сложились отношения.
   - Это у тебя не сложились? Не смеши. С твоей-то отзывчивостью.
   - Возможно, не для всех это главное.
   Стелла окинула взглядом Дашу, будто перепроверяя все ли у той в порядке. Кивнула головой, дескать, все нормально, и перескочила на новую тему:
   - Слушай, мне так неловко из-за Ванечки. Я намеренно его игнорировала, думая, что это тот проходимец. Теперь он скажет, что у тебя невоспитанная подруга.
   - Не скажет. И я уверена, тебя это по-настоящему не заботит.
   - Меня ты заботишь больше. Это правда. Как ты его нашла?
   - Он сам нашелся. Мы неделю вместе, и я пока стараюсь не задумываться, что будет дальше.
   - По-моему, это хорошо, что сейчас с тобой именно он.
   - Думаешь?
   - А то! В его глазах явственно читался твой портрет со светящимся нимбом!
   Подруги весело расхохотались.
   - Кстати, как твой парк?
   Даша задумалась на мгновение.
   - Пока никак. Проект не прошел. Я в отпуске.
   - Ясно. Родители все там же, в Абу-Даби работают? В гости не собираются?
   - Зовут к себе. У них сейчас самое лучшее время для отдыха.
   - Ну, а ты что?
   - А я, как у них говорится, - "Иншалла!". Если Бог пожелает.
   - О! Ты уже язык, на котором ангелы и люди беседуют в раю, знаешь.
   - Да, в папиных разговорах такие словечки часто проскальзывают.
   - А Ванечка, - будто спохватилась Стелла, - он, кажется, играл на барабанах.
   - Да, он и сейчас играет.
   - Класс! Танцы под настоящий барабан - это то, что надо! Это круче, чем под плеер. А на каком-нибудь этническом барабане он стучать умеет?
   - Я не знаю. Если хочешь, спрошу.
   - Спроси, спроси, - сказала Стела, очевидно что-то придумав . - А то мой музыкальный репертуар давно уже требует чего-то нового.

3

   Ванечка действительно увлекался перкуссионными инструментами еще с тех времен, когда они бегали в музыкальную школу. Сейчас же играл барабанщиком в одном из местных ночных клубов. Об этом он сказал Даше как-то вскользь, будто стесняясь чего-то. И вообще мало рассказывал ей о работе.
   С Ванечкой было спокойно и тихо, как на старой безветренной улочке маленького городка. Как-то в очередной раз, когда он заехал к ней, она спросила:
   - Ванечка, а почему ты играешь в клубе? Тебе никогда не хотелось организовать свою группу?
   - Нет, а зачем? Мне и так нравится.
   - Но ты бы мог играть не на чужого дядю, а для себя. А потом записать альбом. Например, как Жан-Марк Церрон. И твоя музыка радовала бы других.
   - Девочка, я не стремлюсь к этому. У меня есть друзья, работа, которая мне нравится. И у меня есть ты. А когда у нас будут еще маленькие Ванечки и Дашеньки, я совсем буду счастливым, и большего мне не надо.
   Он покраснел, засопел и шумно втянул воздух. Даша знала, что он обожает ее запах. Она отошла к окну и оттуда с грустью посмотрела на Ванечку. Его влюбленное лицо светилось от счастья и выражало простодушную уверенность, что она чувствует то же самое. Еще секунда и он сложится в благоговейном поклоне перед нею и скажет: "Слушаюсь и повинуюсь, о, моя госпожа..."
  
   Однажды в ванной Даша заметила, что закончился шампунь. "Но я же, кажется, на прошлой неделе покупала его!" - воскликнула она обескураженная. И тут ее осенила ужасная мысль: время несется катастрофически быстро, а ничего не делается. Нет движения. Нет событий. Время, длинною почти в месяц, не осталось нигде и ни в чем. И она подумала, если время ничем не наполнять, - хорошим, действенным, живым, - оно умирает. И в нём умираем мы, возрастом в месяц, а кто-то и в год, и пять, и бывает, всю жизнь.
   И ей стало так горько, будто совершила что-то непоправимое. До окончания отпуска осталась неделя, а в отношении парка ничего не сдвинулось с места. Встреча с Ванечкой, словно затормозила её, переключила на какие-то житейские мелочи.
   Что же это она, в самом деле?! Надо возвращаться к мечте...
   Последующие дни Даша много и сосредоточенно думала. Не выходила из дома, избегала встреч с Ванечкой и даже попросила не звонить ей.
   Ванечка, очевидно, не понимая в чем дело, не выдержал и, нарушив запрет, пришел к ней как-то вечером с букетом роз. Прямо в коридоре он, весь пунцовый то ли от волнения, то ли от подъема на четвертый этаж, предложил:
   - Даш, а давай поженимся.
   Это прозвучало так неожиданно и некстати, что она нахмурилась, покачала головой и ответила:
   - Не сейчас, Ванечка.
   - Но ты... - взгляд его выражал слабую надежду.
   - Нет, - Даша открыла входную дверь. - Прости. Ты очень славный, добрый, заботливый, но... Я не готова.

4

   - Пойми, неправильно все это! - негодовала Даша, рассказывая о предложении Ванечки.
   - Почему? - удивилась Стелла и прикрыла дверь из кухни. Бабушка только-только легла отдыхать.
   - Нет, не должен он был этого делать, - продолжала упорно твердить Даша, будто не заметила вопрос.
   - Чего ты волны гоняешь, Дашка? Не пойму.
   - Ты права, я говорю не о том. Понимаешь, когда я представляю, что оставшуюся жизнь мы живем вместе, на меня накатывает жуткая меланхолия. Слишком уж он прилежен. Я ничего кроме теплой привязанности к нему не чувствую.
   - Просто ты его не любишь.
   - Я вначале очень обрадовалась ему. Но, потом поняла, что широких плеч и "чего моя госпожа хочет?" мне уже недостаточно.
   - Наверное, еще нужно было подарить тебе кольцо с бриллиантами.
   Стелла уловила Дашин осуждающий взгляд.
   - Ты говоришь, будто совсем меня не знаешь. Да мои запросы оказались выше того, что Ванечка может дать. Но дело не в материальной обеспеченности. Я и сама могу о себе позаботиться.
   - Тогда чего тебе не хватает?
   - Мне не хватает, как бы это сказать... нового ощущения себя, что ли. Сложно объяснить.
   Стелла притихла, давая подруге возможность найти нужные слова.
   - Я думаю, в жизни каждого, встретившего свою половинку, должны происходить изменения, - продолжала Даша. - Появляется состояние огня, движения, поиска. Человек становится другой, понимаешь?! А с Ванечкой я такого не ощущаю. Вот и всё.
   - Знаешь, Дашка, я думаю, Ванечка заслуживает уважения. Он надежный. Без претензий. Четко и внятно решил: есть друзья, работа, дом, будет жена, дети. В общем, стандартный набор. Ему хватает.
   - Ванечка, действительно, очень славный, порядочный, и много хорошего сделал для меня. За это я очень благодарна ему. С ним я многое поняла в себе.
   - Н-да, представляю, как ему сейчас несладко. Наверняка, приходится ломать голову, что такой женщине, как ты, нужно.
   - Я очень сожалею, что так вышло. Но ничего не могу поделать с собой. С тем, что уверена - он не мой избранник.
   - Ого, а ты серьезно. Мне кажется, я никогда прежде от тебя таких слов не слышала. Похоже, ты знаешь, какой мужчина тебе нужен, а?
   - Помнишь, как сильно сказала Цветаева: "И стою. И течет твоя душа в мою". Для меня это как если бы мы шли с суженым по дороге и всякий раз, когда встречали перепутье, без слов, в полном согласии сворачивали в нужном нам направлении. И так все время, рука об руку. И, мне кажется, мы бы испытывали такую глубину понимания, такое равновесие, при которых возникает колоссальная устойчивость. А с ней можно сделать столько хорошего, доброго, полноценного...
   Стелла призадумалась. За то время, что они не виделись, в Даше появилось нечто неуловимое и стремительное. Мелькнула мысль, что, возможно, она и не знала Дашу до конца.
   - Что ж, вероятно, есть такой мужчина, - сказала Стелла. - И, как подсказывает мое сердце, скоро ты его встретишь.
   Даша, судя по всему, пропустила последнее замечание мимо ушей, потому что, будто спохватившись, сказала:
   - А если честно, мне сейчас не до этого. Проект парка для меня важнее. Я уже кое-что придумала, и ты, Стелла, как журналистка, мне в этом поможешь.
  

5

   Даша поняла, что надеяться на кого-то нет смысла. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Если городские власти не хотят или не могут по каким-то причинам воплотить её идею парка, то... тем хуже для них! Она найдёт меценатов и предложит им проект. Наверняка, найдутся среди них те, кому не безразлична судьба родного города. Главное, успеть их найти!
   Список меценатов и их контакты, можно сказать, у неё в кармане. В центре есть такие сведения. А если чего-то не найдёт - Стелла поможет, у неё ведь свои каналы информации.
  
   И началось...
   Ежедневные хождения по кабинетам, офисам, управлениям. Десятки напечатанных предложений о сотрудничестве, писем с просьбой о помощи. И везде одно и тоже: либо холодная учтивость секретаря, молча кладущего документы в стол, либо натянутая улыбка и скука в глазах при заверении "рассмотреть ваш вопрос".
   На это Даша смотрела сквозь пальцы. Опыт работы научил многому и самому главному - первое впечатление нередко обманчиво. Бывало бодрые обещания ничего не стоили, а равнодушие иногда оборачивалось отзывчивостью.
   Но вот с чем она никак не ожидала столкнуться, - так это с собственной реакцией. С каждым шагом, с каждой новой дверью, которую пыталась открыть, Даша всё сильнее и сильнее чувствовала себя попрошайкой ...
   С теми немногими, к кому удалось прорваться через секретарский блокпост, разговор происходил по одной и той же схеме: она жарко выступала, её вежливо слушали, потом, охлаждая пыл, предлагали воды. Несколько брошенных фраз, типа "интересно", "что ж, недурно" и быстрый взгляд сверху вниз с оцениванием её фигуры. Но стоило только завести разговор о финансировании, как тут же на лице слушавшего появлялось раздражение, а в жестах - стремление поскорей избавиться от просителя.
   Убийственное отсутствие причастности...
   Изредка Дашу спрашивали, осторожненько так, вполголоса: "А это у вас социальный заказ?". И пока до конца не выяснили что и зачем, сладенько заигрывали, пытаясь разглядеть, где тут выгода, и можно ли будет поставить галочку за этот проект...
   Всего один раз уточнили: "А сколько надо денег?". Прямо так, сходу, без обиняков. Слава богу, Даша удержалась от лепетания в ответ, вроде: "Сколько не жалко...". Собралась духом и сказала, как выстрелила: "Миллион". И тут же добавила: "Нам участие нужно, долгое сотрудничество". Впрочем, вопрос задали просто так...
   И вот неделя подходила к концу. Даша в раздумьях всё чаще смотрела в ночное окно. А надежда устало закрывала глаза и по-сиротски тихо скулила в уголке сознания...
   Когда в списке остался последний меценат, Даша испугалась. Что если и этот откажет?
   Нет-нет, здесь должна быть помощь. Она же не зря так много ходила, столько всего выслушала.
   Ведь и коэльевский Сантьяго заслужено обрёл свои сокровища в конце пути ...
  
   Уже в восемь часов утра Даша стояла перед большим зеркалом в коридоре. Прихорашиваясь, не удержалась и еще раз любовно погладила белый брючный костюм на бедрах. "Хороша", - улыбнулась довольная и вышла на улицу.
   Охранники подали руку и провели через вертушку, и даже пропуск забыли спросить для приличия. Молоденькая девушка заняла кресло секретаря, похоже, недавно. Дашину легкость обращения и непринужденные вопросы она приняла за "своячество". Дверь в кабинет директора открыла сразу.
   Даша зашла и остановилась возле двери. Кашлянула.
   За большим массивным столом сидел молодой мужчина и безотрывно смотрел в экран ноутбука.
   Еще несколько минут ожидания, таких долгих, что стало понятно: хозяин держит паузу намеренно.
   Но вот, наконец, он неторопливо откинулся на спинку кожаного кресла, полностью закрыв его собой. Гладко выбритое круглое лицо ничего не выражало.
   Даша представилась и начала говорить спокойным, энергичным голосом. За неделю хождений манера говорить достигла высокой планки ораторского искусства. Уверенность светилась в каждом слове. Более того, понимая, что это, может быть, последний шанс, Даша с артистичной тонкостью добавила немного кокетства.
   - У Вас десять минут, - вставил директор.
   Она только улыбнулась и продолжила объяснять и убеждать с таким вдохновением, как если бы выступала на соискание премии.
   - А Вы, собственно, от кого? - прервал её речь мужчина. Его грубый тон не предвещал ничего хорошего.
   - Не от кого, - бодрилась Даша, - сама от себя. - И тут же торопливо добавила: - Я работник Центра молодежных инициатив, проект разработан мною для города, но...
   - Ах, сами от себя... - растягивая последний слог, директор скривился. - И зачем вам это нужно?
   Даша открыто смотрела в лицо мужчине, нутром чуя надвигающуюся опасность.
   Не давая ей ответить, он тут же развязно кинул:
   - Ты что, думаешь, если личико смазливенькое, так я тебе сразу денег дам, а!?
   Мужчина встал из-за стола и двинулся к ней.
   - А может быть, проект парка это только предлог? Не верю я, что ты такая правильная...
   Глазки мужчины впились в Дашу знакомым похотливым взглядом.
   Она мгновенно выскочила за дверь.
   Дома долго стояла под холодными, колючими струями душа. До тех пор, пока не начал бить озноб. Трясущимися руками завернулась в полотенце и вышла в комнату. Машинально села на диван и поминутно вздрагивала. Хотела плакать и не могла. Чувствовала только, как внутри неё затихает чудесный, лучезарный, огненный двигатель, уступая место холоду и тьме. Нежный трепет, трогательная мечтательность - все лишилось восторга.
  
   Кто бы мог подумать, что каких-то семь дней могут так изменить мнение о людях...
  

6

  
   В эти трудные дни Даша иногда перезванивалась с Ванечкой. Она нуждалась в его крепкой, надежной дружбе. Ваня утешал, как мог, и за это она была ему благодарна.
   Стелла умчалась куда-то по своим журналистским делам. А Даша ходила на работу в Центр. Механически выполняла малоинтересные задачи, и очень неуютно и безрадостно чувствовала себя там.
   Дома, стараясь отвлечься от тяжелых мыслей, читала любимых Грина и Ефремова. Слушала Винса Мендозу, Этту Джеймс и обожаемую Патрисию Каас. Проникалась их мелодиями, голосом, настроением и сама постепенно начинала "having a fit of the blues"*. Подпевала скрипучим тембром, вроде как рычала на свою боль, стремясь ее прогнать. Более ровным, смягченным тоном, выливала печаль.
   Осень пришла за одну ночь, прильнув к окну вспыхнувшими листьями и каплями дождя. Подкрадывалась зима. Укутывающим пледом, тишиной телефона, черными окнами в семь вечера, все чаще повторяющейся блюзовой экспрессией.
   Как-то Даша, обняв тёплую Баську, уснула, свернувшись калачиком в кресле.
  
   Ей приснился сон, будто в город приехал цирк-шапито.
   В битком набитом зале чувствуется напряженность и нетерпеливое ожидание чего-то необычного. У Даши место в первом ряду.
   Длинные, разноцветные трубы света вырываются из прожекторов. Музыка оглушает ревом медных труб. Всевозможные канаты, тросы, сетки свисают отовсюду, как лианы в джунглях. Смертельные номера под куполом вырывают из гортаней испуганное "ах!". Сильные тела женщин и мужчин в пестрых костюмах летают, прыгают, кувыркаются, скачут по кругу на лошадях. Ловкие руки фокусника прячут предметы в ящиках, а куда они исчезают, никто не видит. Клоуны неестественно громко смеются бело-красочной улыбкой до ушей, чрезмерно льют искусственные слезы.
   Всё сверкает, гудит, вертится, кричит, рассыпается на тысячи ощущений, как конфетти. Но Даше хочется домой, она устала от этого балагана. А потом вдруг меркнет свет, и вмиг утихают звуки. Все затаили дыхание.
   Три ярких луча, пронизав пустоту, сливаются в центре арены в большое пятно из трех кругов. Тоненькая, хрупкая девочка в белом трико идёт по большому ярко-зеленому шару. Её глаза закрыты, а шаги мелкие, но при этом уверенно толкают поверхность сферы. Она двигается сквозь плотную тишину, раскинув руки, как крылья, очень медленно и совершенно вслепую.
   Совершенно? Даша уверена, что заметила тот единственный раз, когда девочка очень быстро, едва уловимым движением, подобно тому, как стрелка часов перепрыгивает секунду, открыла глаза. Уверена, потому что видела этот взгляд. Взгляд испуганного ребенка, ожидающего чего-то ужасного и неминуемого. Из-за страха за девочку у Даши всё сжалось внутри.
   И тут из темного угла, как чёрт из табакерки, с громким криком: "Ага, попалась!" выскакивает долговязое существо с огромной яйцевидной головой. Одна половина его лица разрисована красным цветом, другая синим. Посередине, ото лба, по носу, к подбородку тянется разделяющая тонкая белая линия. У страшилища огромные черные глаза-впадины и крючковатые руки.
   Девочка вздрагивает от крика, и, пошатнувшись, взмахивает руками. Даша понимает, что та сейчас упадет и кричит ей: "Открой глаза! Открой глаза!" И она открыла.
  
   Даша открыла глаза. Она понимала, что просыпается, но сон цепко удерживал в своих объятьях. Несколько минут она сидела неподвижно, медленно возвращаясь в действительность.
   А в действительности ощущения испуга и беспомощности, навеянные сновидением, нахлынули сразу и бурно. Даша глотала бессильные слезы и все равно упрямо твердила: "Выход есть! Он обязательно есть! Где-то рядом... нужно только его найти...".
   Позже Даша более спокойно прокручивала в голове сон. Надо же такому присниться! Девочка на шаре. Ей было лет семь, когда единственный раз видела в цирке этот номер. Он так изумил Дашу, что она сразу решила: будет ходить на шаре. Мама, рассмеявшись, сказала, что для этого не обязательно работать в цирке. Это можно делать и дома. Только надо обязательно выполнять одно правило: чтобы не упасть и не разбиться, надо всё время двигаться...
  
   Родители купили ей тогда большой мяч. Цирковые шары в магазинах не продавали.
   ---
   * находиться в состоянии "дьявольской хандры"
  

7

  
   Как-то Ваня пригласил Дашу на день рождения друга, одного из музыкантов их группы. Веселились, танцевали и даже играли в детские игры. В одной из них Даше достался фант: исполнить песню. Она и спела то, что было у неё на душе в последний месяц - лирико-ностальгический блюз. Вся компания громко аплодировала, а руководитель группы произнёс восхищенным голосом:
   - Даша, тебе же место на сцене! - И тут же предложил: - Что если ты будешь петь с нами в клубе?
   - В клубе? Не знаю. Надо подумать, - ответила ошеломленная Даша.
   - Да что там думать. Соглашайся.
   - А это, правда, возможно?
   - Теоретически - да. А практически - нужно договориться с босом.
   - Тогда сначала поговорите, а дальше посмотрим.
   Провожая Дашу домой, Ванечка обеспокоенным голосом спросил:
   - Но как же, как же ты будешь петь? Это невозможно!
   Даша до этого времени ничего окончательно не решила, но от этих слов вдруг заупрямилась.
   - Ошибаешься! Очень даже возможно.
   - Нет, нет. Нельзя. - Ванечка замотал головой.
   Его возражения словно пробудили Дашу от спячки.
   - Знаешь Ваня, я хочу перемен. Петь в клубе, может и неожиданно, зато что-то новенькое и для меня отдушина. Мне нравится это предложение.
   - Подумай, ты собираешься петь в ночном клубе, неужели ты пойдешь туда? - не унимался Ванечка.
   - А в чем проблема? Ты ведь работаешь там. К тому же, говорил, у вас солидная и серьезная публика.
   - Так-то оно так... Но ты социолог, а не певица.
   Даша нахмурилась. 
   - Вань, социология мне интересна, и я не собираюсь ее бросать. А музыка привлекала меня всегда. Я хочу попробовать себя и здесь. Любопытно, что из этого выйдет. Так что, не пытайся отговаривать.
   - Дашка, я знаю, ты бываешь очень отважной. Только не сердись, но тут я боюсь за тебя...
   Даша прервала его громким смехом. Смеялась с таким радостным облегчением, словно удалось наконец-то вырваться на свободу. Интуитивно она уловила, - ей бросили вызов! А это всегда подзадоривало и добавляло сил. И сейчас она испытывала неподдельный восторг от мысли, что жизнь снова может бить ключом и быть полной неожиданных событий.
   - Ванечка, расслабься. И если хочешь, помоги мне.
   - Все не так просто, как ты думаешь, - настаивал он. - Есть кое-что...
   Даша, желая остановить дальнейшие препирательства, спросила в упор:
   - Что? Что там такого ужасного?
   Ванечка смутился и, судя по всему, сообразил, наконец, что разубеждать её бесполезно. Покорным голосом ответил:
   - Ладно, я сам поговорю с шефом.
   Даша обняла его и крепко пожала руку.
   - Но... но... еще не известно, как он к этому отнесется, - добавил Ванечка.
   - И что? В конце концов, я могу с ним встретиться и спеть.
   Ваня резко остановился и почесал макушку.
   - Ванечка, брось, всё будет хорошо! Я уверена, у меня получится.

8

   Даша понимала, разговор у ребят с директором клуба не состоится так быстро, как хотелось. Но и она не собиралась ожидать безучастно своей судьбы. Выбрав время, когда Ванечка не работал, отправилась знакомиться с клубом "Марракеш" поближе. Она знала о нём понаслышке: клуб отличался тем, что не заменял обычные дискотеки, а служил местом приятного отдыха респектабельных людей.
  
   Неоновые буквы над входом призывно пылали цветом утренней Авроры. Даша решительно прошла вовнутрь мимо охранников и её окутала малиновая дымка света.
   Интерьер клуба создавал удивительное ощущение маленького розового города. Высокие, куполообразные потолки, стены-арки, узоры на полу, ковры, расшитые подушки, кожаные настольные лампы - все это выполнено в роскошном восточном стиле.
   Даша неторопливо обходила "Марракеш". Всё помещение клуба разбивалось на залы, словно отдельные части-районы. В одном можно отведать марокканской кухни, в другом выкурить кальян за неторопливой беседой. Для любителей отдыха и лаунж-музыки - уютная зона чилаут с мягкими пуфиками.
   Внимание Даши привлёк просторный дэнс-холл. Слева располагался маленький бар, справа лестница вела на верхнюю площадку со столиками. А в середине возвышалась зеркально-матовая, из тонированного пластика, сцена. Она состояла из трех дисков разной величины, возвышающихся друг на друге, в виде невысокого торта. Конус красного света падал с потолка и, ударяясь о золотистую зеркальность, создавал эффект червонного золота.
   Даша закрыла глаза и очень явно представила себя поющей на этой сцене. От видения душа её пришла в искренний восторг, внутри появилось чувство окрыленной радости. Очень захотелось, чтобы её взяли петь в этот удивительный клуб. Ей нравится здесь всё!
   Она ещё какое-то время походила по залам, восхищаясь отменным вкусом хозяина клуба, и воодушевленная отправилась домой.
   Дашу немного пугал её ураганный азарт. Но всё, всё уже завертелось, завращалось. Не остановить, не прекратить, не выпрыгнуть! Как здорово ощущать себя такой... такой живой!
   И как же трудно теперь дожидаться решения директора клуба.
  
   Ванечка же, очевидно, долго готовился к разговору и тянул, сколько мог. Через неделю отговорок, что хозяину некогда, что его, кажется, нет в городе, Даша с подозрением спросила:
   - Ванюш, а ты случайно не съезжаешь с темы? Мне кажется, ты никуда не ходил и ни с кем не говорил.
   - Ходил. Босс все время занят.
   - Не обманывай, я вижу по твоим покрасневшим ушам, что ты говоришь неправду.
   - Уши, как уши, - пробурчал еще более багровеющий Ванечка. - И говорю, как есть.
   - Признайся, - голос Даши срывался, - ты не хочешь, чтобы я пела в клубе. Ты с самого начала противился. Так вот, я завтра же пойду к хозяину и обойдусь без тебя!
   - Даш, я...
   - Но учти, после этого ты мне даже не друг!
   Ваня сильно вздохнул и выпалил:
   - Дашка, не ходи!
   - Что-то не так? - насторожилась Даша.
   - Босс отказал. Ему не нужен номер с певицей. Сказал, хватает нашего инструментального исполнения.
   - Как же... как же он мог отказать, - растерялась Даша, - без прослушивания?
   - Я пытался тебя предупредить. Но ты не слушаешь. Не пойму, куда девалась твоя рассудительность?
   - Это какое-то недоразумение, - проговорила она, - ты просто не смог убедить его.
   - Даша... - будто простонал Ваня.
   - Всё, решено, я завтра поговорю с боссом.
   - Тебя не пустят к нему.
   - Как это не пустят? Что же я, преступница, какая?
   - Не ходи, ты только еще больше расстроишь себя.
   - И все же я попробую!
  

9

  
   На следующий день... о, что это был за день! Прыжок с высоты десять метров с замиранием сердца в каждую секунду полёта!
  
   У входа в "Марракеш" Даша подошла к одному из охранников и попросила провести к директору клуба. Тот бесцеремонно окинул её взглядом с ног до головы, и вяло, сквозь зубы процедил:
   - Кто такая будешь?
   Даша вспыхнула, назвала себя, но где-то в глубине души запрыгало сомнение: "Что-то сегодня розовой город не ласков ко мне".
   - Имя мне ничего не говорит, - грубо ответил охранник. - По какому делу собираетесь потревожить босса?
   - По очень важному делу: скажите, к нему с деловым предложением пришла певица.
   - Певи-и-и-ица. А, ну ясно. Я вообще не в курсе, на месте ли он. Ща' узнаю.
   Второй охранник также нагло рассматривал её и скалился липкой леденцовой улыбкой. Наконец, появился первый.
   - Неа, нету его, укатил куда-то. Не то в Лондон, не то в Берлин. А может и на деревню... - загоготали охранники вдвоем.
   Даша гордо подняла голову и хотела было уйти, но, на мгновение остановилась, прищурила глаза и порывисто вошла в клуб.
  
   Она сидела на высоком стульчике возле барной стойки. Болталла ногой в туфельке на шпильке, невидящим взглядом смотрела в пустоту и пила фруктовый коктейль. Она не следила ни за программой, ни за окружающими людьми, она отчаянно думала, как быть дальше. Не то раздражение, не то злость поднимались в ней, как торнадо, в кучевом облаке горячих эмоций. Хотелось кричать, что-то доказать или вытворить тому невидимому, кто забирал у неё радость.
   В действительность её вернул официант, услужливо заменивший грязный бокал на чистый. В ту же секунду Даша почувствовала, что на неё кто-то смотрит. Повернулась и увидела перед собой лицо молодого мужчины. Он будто давно поджидал, приятно улыбнулся и тотчас сказал:
   - Я могу для Вас что-нибудь заказать?
   Даша посмотрела на пустой бокал.
   - А что Вы можете предложить?
   - Я уверен, здесь есть что-нибудь приличное.
   Мужчина повернулся и поманил бармена в феске. Тот принял заказ и удалился.
   - Давайте пересядем за столик, - предложил незнакомец.
   Даша колебалась. Меньше всего хотелось с кем-то общаться. Но и противное чувство жалости к себе вырастало из вихря горьких чувств, грозя превратить вечер в сопливую мелодраму.
   - На второй этаж? - оттягивала решение Даша.
   - Нет, за лестницей есть поворот направо и там - уютный уголок. Идёмте.
   Мужчина вежливо и очень уверенно протянул Даше руку. Она смотрела на неё секунду; подала свою и спрыгнула с барного стульчика.
   Через несколько метров за поворотом открылась галерея, и они свернули в одну из ниш. Незнакомец галантно выдвинул стул и усадил Дашу; сел напротив.
   - Вероятно, Вы не ходите в ночные клубы.
   - Почему Вы так решили?
   - Я часто бываю здесь, и раньше не видел Вас.
   - А если я хожу в другие клубы?
   - Если бы Вы ходили в другие клубы, то и здесь бывали бы время от времени.
   - Что ж, Ваше предположение верно. Причина в том, что я недавно вернулась из столицы, где прожила около года.
   - О!? Столица. Богемный образ жизни? Или заработки?
   - Работала, конечно, - сказала строго Даша, а внутренне напряглась.
   - А-а-а, понимаю, понимаю. - Мужчина рассматривал её беззастенчиво. - Держу пари, работа связана с Вашей внешностью.
   Даша лишь смерила его взглядом. Потом, глядя в упор, с неожиданной резкостью, ответила:
   - Знаете, люди часто смотрят на других со своей колокольни. И у каждого она собственной высоты, а значит, соответствующего кругозора. Так вот Ваша колокольня не достает даже до моих щиколоток. С такой позиции только и приходит в голову заглянуть под юбку, но совсем не хватает ума отойти на почтительное расстояние и посмотреть со стороны.
   Незнакомец, очевидно, боролся с одолеваемой яростью и пытался найти ответ. Потом склонил голову, а когда поднял, лицо выражало смущение:
   - Ради бога, простите, что незаслуженно обидел Вас. Я, действительно, принял Вас за одну из тех молодых особ, которые умело пользуются своей внешностью, и ничего более не умеют.
   - На самом деле, Вы меня не обидели, Вы себя показали. На Вашем месте, я бы не была, впредь, столь категорична в суждениях о людях.
   - Итак, Вы вернулись из столицы, где работали, - сменил тему мужчина и продолжал, как ни в чём ни бывало. - А кем, если не секрет?
   - Не секрет. Я - социолог. Работала в штабе одной из партий во время последней предвыборной кампании.
   Мужчина слегка подался вперёд и пытливо посмотрел на Дашу.
   - Да-а-а? - протянул он. - Интересно.
   Какое-то время они молчали, и каждый, казалось, внутренне успокаивался после первого пробного тура, обретал устойчивость в мыслях.
   Появилась тихая тень клубного гвардейца в белых шароварах и малиновой бархатной феске с подносом в руке.
   - А вот и амесбуш, - мужчина принял от официанта бутылку. - Я предлагаю попробовать этот напиток в качестве истинного его назначения, - аперитива. И это, несомненно, является еще и комплиментом Вашей красоте и презентом лично от меня.
   - Если не ошибаюсь, амесбуш означает "закуска", - вежливо уточнила Даша.
   - Да, именно так, - мужчина приподнял левую бровь. - Тогда Вы настолько осведомлены, что мне не стоит напоминать и о его буквальном значении.
   Он невозмутимо принялся колдовать с принесёнными предметами. Поочередно наполнил два бокала зелёной жидкостью, потом накрыл их ложечкой с сахаром и тоненькой струйкой влил воду. Даша услышала горький запах полыни вперемешку с чем-то знакомым.
   - Абсент, - не отрывая глаз от бокалов, проговорил незнакомец. - Обожаю этого зелёного волшебника. Люблю вдыхать его коричные нотки, особенно из уст женщины. Сублимируясь в ней, он завораживает и очаровывает. Напиток богов.
   Даша отпила немного, и, слушая послевкусие, нашла напиток своеобразным, но приятным.
   - Вы показались мне чем-то расстроенной.
   - Да так, мелочи, - уклончиво ответила Даша.
   Мужчина уверенно вёл разговор. Даша слушала его ровный голос и с любопытством рассматривала. На вид ему лет 28-30. Коренастая фигура: широкая, мощная грудная клетка, а ноги, хоть и пропорциональны туловищу, но соразмерно с торсом кажутся коротковатыми. Непослушные, но при этом тщательно уложенные, черные волосы несколькими прядями нависают над большим крутым лбом. Лицо - кровь с молоком, румянец на всю щеку, пышет здоровьем и энергией. Уголки карих глаз опущены вниз. Только голос низок и хрипловат, да тонкие губы, чересчур ярко-красные, вдруг скривятся недобро и сотрут вмиг всё хорошее впечатление.
   Незнакомец выглядел респектабельно: дорого и со вкусом одет, учтив в манерах; и, тем не менее, этот человек её настораживал.
   - Так что Вас привело в "Марракеш"? Я так понимаю, Вы пришли сюда не развлекаться.
   Даше хотела возразить; ей почему-то все время хотелось возражать ему, но умиротворение, навеваемое абсентом, медленно и уверенно расслабляло. Проплыла ленивая мысль: "Надо бы спросить его имя..."
   - Я не хочу говорить об этом, - прошептала она и несколько раз упрямо покачала тяжелеющей головой, отчего волосы заиграли волной по плечам и спине.
   - У Вас шикарные волосы.
   - А Ваш зеленый колдун вскружил мне голову и мне хочется уйти отсюда поскорей.
   - Разве Вы не хотите остаться потанцевать? Уверен, Вы отлично танцуете... грациозное движение рук, ног, бёдер ...
   - Прекратите откровенно меня соблазнять! Мы с Вами даже не знакомы.
   - А нам и не надо срочно узнавать имена друг друга. Абсент мне всё расскажет... позже...
   Даша отшатнулась, вернее, пошатнулась, потому что попытка встать качнула её. Незнакомец обходительно и мягко взял её под локоть, вывел из клуба и подозвал такси.
   - Я сейчас отвезу Вас домой. Говорите адрес...
   Даше становилось всё хуже, коктейль и абсент явно не подружились. Всю дорогу мужчина поправлял её падающую голову со своего плеча. Дашу, наконец, прорвало, и она, не стесняясь, выплескивала обиду на хозяина "Марракеша".
   - Это ж надо, какой буржуй, не нужна ему певица. Хоть бы глянул на меня, хоть бы послушал... ой-ой, да везите потише... Конечно, отгрохал шикарный клуб, и сидит в нем, как боров... всё-таки, какой красивый "Марракеш"... обидно... ненавижу зеленые напитки, в детстве не понимала "Тархун"... Куда Вы меня везете?... Нет, ну что он себе позволяет!? Ничего, я ему докажу!.. А хотите, я Вам спою?
   И она затянула: "Девушка поёт блюз, Не будьте так завистливы, господа! Девушка пьет красное вино...". Но очень скоро пение перешло в стоны.
   Не помня, как очутилась у себя дома, Даша сидела на диване, закрыв руками лицо, и всхлипывала.
   - Ну же, перестаньте, - незнакомец взял её за подбородок, - у Вас тушь потечет.
   - Не потечет, - пытаясь вытереть глаза, ответила Даша. - У меня водостойкая ...
   - Водосто-о-о-йкая, - передразнил мужчина, помогая вытирать слёзы. - Вам надо хорошенько выспаться.
   - Мне плохо, жутко болит голова.
   - Давайте-ка, я уложу Вас в постель.
   "Вот дура ...попалась ...сейчас начнет..., и ведь специально напоил меня этой гадостью!" - мелькнуло в голове, но в следующее мгновенье приступ тошноты увлек её в ванную.
   Ночью незнакомец время от времени сопровождал Дашу в ванную комнату и терпеливо отпаивал минералкой. Он что-то говорил, но она слабо понимала, только видела шевелящиеся яркие губы на белом лице.
   Под утро ей, наконец, стало лучше, и она уснула.
   Очнулась Даша когда солнце заиграло на щеках. Моментально всё вспомнила, схватилась за голову, и застонала: "Идиотка!". Осмотрела квартиру и пришла в недоумение: никого! Незнакомец провозился с ней столько времени и даже не попытался воспользоваться ситуацией для определенных целей. Что ж, очень благородно. Но главное, - не оставил номер своего телефона. А просто взял и исчез. Растворился в неизвестности.
   Даша гладила Баську и старалась понять, что произошло. Мда-а-а-а. Вот тебе и выступление с номером. Вот тебе и певица... И тут же залилась весёлым хохотом.
   Ну что ж, по крайней мере, она попыталась устроиться в клуб, а отрицательный опыт тоже опыт. Поэтому, следуя мудрому скарлеттовскому совету "об этом я подумаю завтра", Даша решила, что обязательно что-нибудь придумает. Позже.
  

Часть третья

Аркадий Гайдар

1

   Пару дней Даша спокойно обдумывала план действий. Нужно обязательно встретиться с директором клуба - это и есть ключик к двери, на которой нарисован очаг. Если, предположим, он в тот вечер не был в городе, тогда есть надежда. А вот если был в клубе и отказался от встречи из тщеславной надутости, тогда шанса никакого. Хотя...
   Обычно на выходные в "Марракеше" много народу. Возможно, директор будет там. Значит, в субботу можно будет ещё раз попробовать. Да, решено, Даша выловит его, и он не сможет отказать. Она будет в шикарном платье и споёт глубоким, проникновенным голосом, без инструментального сопровождения, одними легкими. А пока сегодня среда, значит - два дня на подготовку.
  
   В пятницу пришёл Ванечка. Его доброе лицо пузырилось от счастья: глаза блестели и моргали, рот улыбался самой широкой улыбкой, на какую способен самый широкий рот в мире. Он издавал какие-то не то мычащие, не то посвистывающие, совершенно умилительные звуки. Ходил по комнате огромными шагами, на поворотах слегка подпрыгивая, словно танцующий слон. А в довершение всего схватил Дашу за талию и, отрывая от пола, завальсировал с ней.
   - Ваня, да что случилось?! Рассказывай быстренько. - Даша упёрлась руками в грудь Ванечки, чтобы он её отпустил.
   - Сейчас, сейчас, - Ваня проворно сдвинул свою массивную фигуру в сторону.
   Бедная Баська не успела даже сообразить, зачем её сорвали с дивана так грубо и спешно.
   - Ваня, оставь Баську в покое и давай выкладывай, а то я начинаю умирать от любопытства.
   - Я же говорил тебе, что он непредсказуемый человек!
   - Кто?
   - Никогда не знаешь что у него на уме.
   - Да о ком ты, Вань?
   - Ну, директор наш. Ты сейчас будешь визжать от радости, - Ванечка держал паузу. - Он берёт тебя! - последние слова вырвались пушечным ядром.
   - Как это он берёт меня?
   - Вот так. Пришёл, и, ни с того ни с сего, вдруг поменял решение. Говорит, приводи певицу и пусть поёт уже с субботы.
   - Да? - Даша растерянным взглядом посмотрела на Ванечку, отобрала у него Баську и в задумчивости уселась на диван.
   - Дашка, ты чего, не рада?
   - Рада.
   Однако новость сбила Дашу с толку. Возникло странное ощущение: всё произошло, оттого что она сумела сделать что-то верно.
   - И сегодня у тебя репетиция, - вставил Ванечка.
   - Отлично. И все-таки мой выход в субботу.
   - Ну, да, а к чему ты это сказала?
   - Так, в ответ на свои мысли.
   - Мне кажется, ты не очень обрадовалась? Странная ты, Дашка, я был уверен, собьёшь меня с ног, кинувшись на шею от счастья.
   - Да уж, тебя собьёшь, гляди, как же! - захохотала Даша.
   Сама в лепёшку расшибёшься, прежде чем сдвинешь тебя с места. Так, впрочем, всё и вышло.
   - Опять говоришь загадками. - Ваня засопел.
   - Брось мучаться напрасно, всё равно не поймешь. А новость, конечно, замечательная.
   - Хоть бы поблагодарила, - еле слышно пробормотал Ванечка.
   Даша улыбнулась и размашисто поцеловала его в щеку.
  

2

  
   Даша пела в "Марракеше" с успехом.
   Первое время чувствовала себя сковано. Каждого, кто подходил после выступления, встречала настороженно. После слов признания и удаляющейся спины успокаивалась, с облегчением думая: "не он". И только со второй недели она освоилась окончательно, а завсегдатаи и гости клуба искренне полюбили красивую поющую девушку с гордым сценическим именем Бастед. Их дружелюбные выкрики: "Эй, Бас, спой еще "Мадемуазель!" вдохновляли и укрепляли уверенность.
   В длинном, элегантном платье цвета сгущенного молока Даша выглядела просто и со вкусом. Кофейного оттенка меховое боа поглаживала в такт музыке. А иногда закидывала назад и спускала длинным кончиком через плечо; покачиваясь из стороны в сторону, вовлекала взгляды в игру, под названием "подрагивающий хвостик".
   И всё же она знала, кого ждёт.
   После одного из выступлений к ней подошел руководитель музыкантов и преподнёс огромный букет белоснежных лилий. Внутри лежала визитка. Даша взяла её и уловила знакомый, чуть ли не с детства, запах одеколона "Фаренгейт", от которого у неё пошли мурашки. Она любила этот аромат.
   - Даша, сегодня наш босс на твоём выступлении. Ты подойдешь к нему? - скорей утвердил, нежели спросил руководитель.
   Тревожный холодок прошёлся по лопаткам.
   - А это непременное условие?
   - Ммм. Да.
   Она вздохнула, а вслух сказала:
   - Ладно, всё ясно, идём.
   Руководитель подвёл её к столику в нише.
   - Знакомьтесь, это Даша. Наша Бастед.
   Волнение мешало сосредоточиться. Даша видела широко улыбающееся лицо, как в тумане. Мгновенно на неё обрушился поток слов.
   - Даша! Я совершил нечеловеческую бестактность, но меня может простить то, что я только сегодня прилетел из Лондона и о-о-о-чень хочу есть. Большущую порцию настоящей еды! Именно поэтому я не пришел сам, чтобы лично выразить восторг Вашим пением! Сирена! Богиня! Разделите со мной трапезу!
   Директор говорил быстро, весело и бодро, но Даша уже менялась в лице.
   Она узнавала ночного незнакомца.
   Отступать было некуда и невозможно. Никак! Не сейчас, когда "Марракеш" уже её! Даша видела блистательную игру; непринужденная болтливость была продуманной тактикой. И он... он же притворился, будто впервые видит её!
   В ушах зашумело, и Даша сглотнула противную фасолину страха, застрявшую в горле. Она закрыла глаза, внутренне чувствуя, что собирает все силы.
   - Будьте добры, Даша, присядьте. Хочется поговорить.
   Она села. Внутри неё срывался еле сдерживаемый крик: "Не отдам "Марракеш", он уже мой!".
   Некоторое время они молчали. Директор неспешно наливал "Боржоми" в два высоких стакана.
   "Надо поддержать его игру, - вот, что спасет меня от посягательства. Я сделаю вид, что тоже не помню его", - решила Даша.
   - Вы так просто и дружелюбно говорите, знаете, как меня зовут, видели моё выступление, а всё же ещё не представились, - плавно повела роль Даша.
   - О, простите великодушно, это не от чванливой самонадеянности, просто у меня такое чувство, что мы с Вами уже где-то встречались.
   - Такое ощущение действительно бывает. Иногда, - бесстрастным голосом, выравнивая свое состояние, ответила Даша.
   - Позвольте представиться: Аркадий Андреевич Гайдар.
   "Ничего себе... Вот те... Два-ноль в его пользу"
   - Только не говорите, что я - эдакий спекулянт-жирная-морда - пытаюсь воспользоваться моим положением в клубе, чтобы добиться Вашей благосклонности! Искреннее восхищение талантом - вот истинная причина! Вы появились в моём ночном клубе такая неожиданная, эффектная и привлекательная, словно новая звездочка загорелась на небосводе.
   Даша вслушивалась в слова Аркадия и думала: "Может быть, не придётся отбиваться? Ничего такого страшного в нём нет, а то, что было тогда... ну, просто обычное недоразумение... Вполне можем работать вместе". А вслух сказала:
   - Мне кажется или Вы со мной кокетничаете?
   - Вы очаровательны, Даша, я начинаю в Вас влюбляться.
   "Ага, как же. Губы-то улыбаются, а вот глаза прозрачно-стеклянные".
   - Аркадий, Вы ведь не думаете серьёзно, что девушка, которая поёт в клубе, делает это в ожидании такого бизнесмена, как Вы?
   На минуту Аркадий склонил голову, будто забыв о собеседнице, погрузился в мир дорогих сердцу мыслей. Но тут же он повернулся к Даше, глаза его метали лукавые искорки.
   - А Вы не просто певица, Даша. И я заслуженно получил от Вас оплеуху. Я был неучтив и навязчив, поэтому простите. Сначала меня, действительно, просто захватило Ваше пение. Но теперь я вижу еще и незаурядную собеседницу. И мне очень интересно поговорить с Вами.
   Последние слова Аркадия прозвучали настойчиво. А взгляд стал таким напористым, словно холодный ветер пробирался под одежду. Даше опять стало не по себе, но тут она услышала знакомый голос Ванечки.
   - Вот вы где. А я везде тебя, Даша, ищу.
   Ваня стоял не то сердитый, не то перепуганный. А может и то и другое.
   "Ванечка, Громозека ты мой родной, как же ты меня выручил!" - подумала Даша, и, вставая из-за стола, учтиво произнесла:
   - Было приятно с Вами познакомиться, Аркадий Андреевич.
   - Мне тоже, Дарья, - и, слегка наклонившись, директор взял её руку для поцелуя. Теплые губы едва коснулись ладони, а исподлобья он добавил тихо, но уверенно - Мы обязательно продолжим нашу прерванную беседу.
  

3

  
   Перед сном Даша стояла возле зеркала и в задумчивости расчёсывала волосы. Она машинально водила щёткой, не видя себя. Внутренний взор и память обращались туда, где всё ещё звучали слова Аркадия.
   Мысли набегали одна на другую, волновались в бурном потоке вопросов. "Что он за человек? Почему меня так беспокоят его взгляд, манера говорить, его странное поведение? Почему он не познакомился со мной сразу, без всех этих непонятностей и загадок? Почему сделал вид, что не помнит тот вечер? Он взял меня в клуб, потому что в ту ночь отпаивал минералкой, и ничего между нами не произошло? Да нет, чушь какая-то! Но тогда зачем весь этот маскарад? И обозвал же богиней, сиреной... Почему...?"
   Так она и уснула, рассерженная, с вопросами и негодованием: "Зачем я о нём постоянно думаю!?"
  
   Пару дней Даша была как заведённая. Часто хмурила брови и заглядывала в шкаф с одеждой, потом, наконец, одним махом скинула всё содержимое на пол. Вытащила чемоданы с еще не распакованными подарками от родителей, всем тем добром, которое некуда носить в их городе. Сумочки, пояса, туфельки, шарфики, платки, перчатки, шляпки, бусы, броши - всё валялось в беспорядке. А среди этого арсенала - задумчивая, скептически осматривающая, Даша в позе лотоса. Испуганная Баська, осторожно ступая лапами по вещам, подкрадывалась к хозяйке. Даша среагировала на движущееся тельце и шикнула сердито:
   - Бастед! - Она всегда называла кошку полным именем, когда злилась. Бедная кошечка, прижав уши, на мгновение застыла; только хвост нервно подрагивал, да поблёскивала на спине цепочка от пояса, под которым пыталась пролезть. Даша хотела закончить, прикрикнув: "... ты мешаешь мне, брысь!". Но рука уже потянулась, смягчившись от промелькнувшей идеи, не отшвырнула, а ласково привлекла к себе котенка.
   - Ах, ты ж мой ангел хранитель! - нежно проговорила повеселевшая Даша. - Ну, теперь мы его распатроним! Пусть только попробует не отреагировать, теперь это уже дело принципа! И когда он будет наш, мы, гордые и неприступные, сделаем вид, что не замечаем его.
   С внутренним лозунгом: "Пора менять репертуар!" Даша на следующий день влетела в клуб и без долгих предисловий, выпалила:
   - Все, не хочу петь только грустный блюз. Давайте попробуем джаз или рок-н-ролл, что-нибудь живое, энергичное. Репетируем много и упорно, я хочу петь новые песни быстро и уже вчера! А еще у меня есть отличная идея, но об этом после. Ну же, не смотрите на меня, как на сумасшедшую!
   В алом платье стиля "а ля Мэрилин Монро", тонкая в талии, затянутая серебристым поясом и в таких же серебристых босоножках, Даша улыбалась яркими пухлыми губами и незабвенным жестом кокетливо поправляла светлые волосы на блондинистом парике. Она артистично пела и играла соблазнительницу. И никуда не смотрела - такой дала себе зарок. Но внутренняя интуиция чётко говорила: на тебя смотрят, тебя изучают. Она знала, что Аркадий в клубе и была уверена, что после концерта он поздравит её, отметит новый имидж и смену амплуа.
   Сорвав кучу оваций, и ответив всем улыбкой, Даша ушла в гримёрную.
   Но напрасно она прислушивалась к дверям - в неё так и не постучали. Напрасно долго всматривалась в зеркальное отражение, словно искала там тот изъян, который стал преградой приближающимся уверенным шагам. И уж тем более, напрасно вспоминала последнюю фразу Аркадия: "мы обязательно продолжим...". Она не привела с собой обещавшего.
   "Вот ещё, глупости всё это! - в очередной раз убеждала себя Даша. - Кажется, мы решили поиграть? Ну, что ж, посмотрим еще кто - кого".
   Но разраставшееся, по мере каждого отъезда из "Марракеша", разочарование все же не могло её не расстроить. И чем больше она старалась не замечать его, а вернее даже, не признавать, тем яростнее оно грызло самолюбие и гордыню. "Что за странный человек!". Возмущение так и выпрыгивало из Даши, но тут же она рассмеялась легко и раскатисто: "А ведь мне все говорили об этом". Смех всегда был её самым лучшим помощником в борьбе против огорчений. Он как будто ставил её выше невзгод; да что там невзгод - над всем миром.
   "Ну, что ж, - теперь уже совсем спокойно обдумывала Даша, - во всяком случае, с ним интересно, он заставляет неровно дышать, задавать в его сторону вопросы и с нетерпением ожидать ответы". А еще она чувствовала себя школьницей на контрольной работе, пытающейся подсмотреть правильные решения.
  

4

  
   На столе у Даши появилось пластилиновое мистическое существо с двумя головами, смотрящими в разные стороны: Тяни-Толкай. Она недавно его вылепила. Одна половинка была ярко-желтого цвета, и она улыбалась, а другая была черная и злобная. Вероятно, его папа, сказочник Корней Чуковский, хорошо понимал происходящее в реальном мире людей, - когда от игры в "притяни-оттолкни" хотелось кричать на весь мир - "Ай, болит!!"
   Даша периодически кидалась к телефону - набрать номер клуба и спросить Аркадия, но на третьей цифре останавливалась и клала трубку. Ей хотелось, чтобы он позвонил первым.
   Клубная жизнь шла своим чередом, при полном аншлаге Даша провела несколько джазовых выступлений. Приятно было видеть большое количество людей и осознавать, что её пение им нравится. Но иногда она задавала себе вопросы после выступления: "А что дальше?". Хотя, бесспорно, каждый выход для неё был, словно исполнение мечты маленькой девочки. Она пела в шикарном, викторианского стиля, кресле-троне, невесть откуда притащенном ребятами специально для её номеров. Меняла наряды - то выглядела как ММ в знаменитом красном платье, то, как шведская принцесса в длинном платье из синего атласа, а так же в белом, золотом, черном. Поклонники присылали букеты цветов, рассыпались в комплиментах, дарили маленькие безделушки, в качестве подарков.
   Она пела и не подозревала, что тем временем за ней пристально наблюдают.

5

   Аркадий смотрел запись очередного выступления Даши. Ни одно из них он не пропустил. На экране девушка была соблазнительной. Он увеличивал её лицо, всматривался в глаза, губы; видел, казалось, каждую волосинку, каждую клеточку её кожи. Он прищуривался, желая найти какой-нибудь изъян.
   Даша была хороша. Чистый голос лился ровно и уверенно. Вдруг у Аркадия вспыхнула догадка - он нашел, что хотел. Отключил звук у видеозаписи. Теперь Даша на экране выглядела, как в немом кино. Он часто наблюдал за артистами и видел насколько то, что слышит в голосе, не соответствует тому, что выражает лицо и тело. Стоило лишить их голоса, исключительно которым забирали внимание слушателей, как выступление тут же превращалось в карикатурное подобие.
   Несколько минут Аркадий безотрывно смотрел на экран. Даша прошла это испытание. И без звука она была естественна и по-прежнему артистична. Гибкое тело двигалось в такт, без лишних движений. Лицо выражало то, что пело - грусть, желание обрести равновесие, понимание и того и другого. Аркадий добавил звука. Ничего не изменилось - всё в облике поющей девушки было органично. Даша пела не на публику, а для себя, ради своего удовольствия, и потому специально не старалась понравиться. Аркадий задумался: "А эта девушка - находка. Интересно, станет ли она моим приятным развлечением? (Пора впустить её в свою жизнь)".
  

6

  
   С каждым утром на стекле окна все чаще появлялась холодная испарина, закатные облака нависали густыми космами, а горизонт сглаживался с небом и белел декабрьской отстраненностью.
   Равнодушие со стороны Аркадия уменьшили Дашины радость и азарт. Она вернулась к блюзам; пела в кресле-троне тихая, спокойная, мечтательная. Когда она грустила, черты лица становились мягче, по-детски открытыми.
   Сегодня Даша была в изящном "a little black dress", без ярких, кричащих украшений; волосы уложены позади в скромный узел, минимум макияжа. Так чувствовала себя свободнее.
   Аркадий появился в гримерной неожиданно. И сразу заговорил, точно они не виделись всего пару часов.
   - Я смотрел на тебя и понял, что твое платье способно составить моему любимому костюму маренго если не конкуренцию, то выгодное дополнение.
   Даша в немом удивлении не могла оторвать глаз от Гайдара. Он стоял у косяка двери, закинув руки за спину, и слегка покачивался на длинных носках туфлей. Пиджак на нём был пошит в стиле френча: строго по фигуре, приталенный в поясе, воротничок-стоечка облегал плотно шею, а на груди, по обе стороны накладные карманы с клапанами; сияющий ряд серебряных выпуклых пуговиц. Просто невозможно не смотреть на этот блеск, выставленный напоказ.
   Аркадий галантно взял Дашину ладошку и вложил в свою, плотно накрыл второй. Прикосновение теплых, с нежной кожей рук успокоило. И Даша всё смотрела и смотрела то на пуговицы, то на пальцы Аркадия, ногти которых отсвечивали ухоженной полиролью маникюра. А он говорил с трогательной улыбкой, которая казалась странной, и даже контрастной по сравнению с произносимыми, как на параде, словами:
   - У Вас грустный голос, Даша, Ваш вид печален. Я вижу это, потому как Вы поёте - от души. Я хочу убрать тоску из Вашей жизни.
   Возникла долгая пауза.
   - Я пришел в твою жизнь и все теперь будет хорошо.
   Переход на доверительное "ты" совпал с красными линиями света прожекторов, которые озарили на мгновение темноту. Аркадий шёл с гордо поднятой головой и вёл под руку изумленную Дашу. Мельком в зеркальной стене она увидела их отражение и подумала, что смотрятся они великолепной парой, которой предстоят знаменательные, необычные и весьма любопытные свершения.
  

7

  
   Они сели за столик в знакомой арке. Подали шикарный ужин.
   Аркадий был в прекрасном расположении духа - говорил много и громко. Торжественность его голоса просто завораживала. Даша была какое-то время молчаливым слушателем. Она смотрела на этого мужчину, столь непохожего на других, и понимала, что давно уже чувствует в нём что-то для себя очень важное, превосходящее всё, что было раньше, - такое, от чего нужно будет измениться, быть может, даже подвергнуть себя опасности или риску.
   - Я ведь, Даша, не просто держатель ночного увеселительного заведения, как может показаться на первый взгляд. У меня есть и другие интересы в жизни. Я много хочу успеть сделать. Для себя, для других, для города, для страны. Поэтому есть "Марракеш". Ты же не думаешь, что я создал этот клуб для удовлетворения своих извращенных фантазий? Отнюдь! Этот клуб - стремление создать что-то сказочное, необычное, отличающееся от всего уже имеющегося. Это место встречи грёз и не очерствевших душ. Место, где отдыхает день от своих забот и проблем. И в этой атмосфере я провожаю все несовершенства мира в ночь. Днём же я заурядный фабрикант и филантроп; ну и еще, самую малость, по старой привычке, интересуюсь общественной жизнью города.
   - Мне известно о Ваших политических устремлениях, Аркадий, и я знакома с некоторыми разделами вашей программы в поддержку города. Вот, например: "Социальная защищенность населения основана на самоуправлении. В каждом территориальном районе - домовые комитеты. Финансирование - по системе взаиморасчетов". И, конечно же, Аркадий, Ваше знаменитое кредо: "Умею жить сам и вас научу правильно распоряжаться своей жизнью".
   Аркадий удивленно, вскинув бровь, наклонил голову:
   - А Вы неплохо осведомлены о моей персоне, Дарья. Откуда такая точность в цитировании, хотелось бы знать?
   - Ну-у-у, - потянула она нерешительным голосом, - вообще-то я очень серьезно занималась социальными вопросами жизни города.
   - Неужели? Какими именно, и в качестве кого? - (взгляд в сторону, но рука беспорядочно крутит вилку).
   Даша подумала: "Это ж, надо, как виртуозно врёт и делает вид, будто не знает, кто я!"
   - Я ведь по образованию социолог; окончила наш Университет, работала немного в столице на выборах, потом вернулась сюда и сейчас работаю в Центре молодежных инициатив. Здесь у меня есть свои исследования. Поэтому знать обо всём, что происходит в социальной жизни города - моя, по сути, обязанность.
   - Как интересно.
   - А Вы думали, Аркадий, что я такая себе певичка?
   Даша ощутила, как получила удовольствие от этой фразы и лёгкой растерянности собеседника.
   - По правде говоря, я, действительно, не ожидал, что Вы окажетесь чем-то большим, нежели клубная... работница.
   Даша почувствовала, как краснеет, и прикусила нижнюю губу. Но не смогла остановить прилив злости, той, что, оказывается, никуда не девалась, со времени её первой попытки оказаться в "Марракеше".
   - А мне совсем не жаль, что я не оправдала Ваших ожиданий. Вас этот факт смущает, Аркадий?
   Аркадий, похоже, понял, что Даша заводится, но это, видимо, не входило в его планы. Он улыбнулся и совершенно спокойно произнес:
   - Наоборот, я польщен тем, что звезда моего клуба - красивая, образованная и необыкновенная девушка.
   "То-то же!" - победоносно подумала Даша.
   - В этом смысле, я бы хотел больше узнать о тебе. И, если ты не против, давай всё таки перейдем на "ты".
   Молчаливая пауза закрыла эту часть разговора. Даша первая нарушила тишину.
   - А-а... ты назвал себя еще заурядным фабрикантом.
   - Да, я - заурядный фабрикант, - поддерживая новую тему разговора, Аркадий беспомощно развел руками. Это выглядело так потешно, что она расхохоталась, и возникшую было натянутость, снесло мощным потоком смеха.
   - У меня есть молокозавод. И там я тоже реализую свои идеи. Я точно знаю, что нужно делать. Главное для меня - не прибыль, а то, что у людей есть работа, они не шатаются где-то по подворотням, а при деле. Да, они вкалывают, иногда может и тяжело, но зато после работы их ждет приятное расслабление за бокалом молочного коктейля в баре, который я построил для них. А еще по пятницам, после трудовой недели они ходят в новенькую, свежевыструганную сауну. И это тоже моя гордость. Вклад в социальную обеспеченность моих подчиненных.
   Даша слушала и понимала, что многие его слова - близнецы её мыслей и чаяний. От этого становилось теплей и уютней.
   - Как же ты успеваешь и в клубе заправлять и заводом руководить?
   - Вот так и успеваю. Они - мои обязательства перед другими. Я не могу бросить дело, которое начал. Не могу подвести людей, они ведь связывают со мной свои какие-то надежды.
   Даша увидела при этом устремленный чуть вверх и вдаль серьезный, полный осознания своих сил, взгляд. В уголках карих глаз блеснули звездочки - словно отсветы небесного сияния. Минута была ёмкая и содержательная, будто преисполненная чьим-то грандиозным замыслом. Последовавшие из неё мысли были произнесены Дашиной душой с оттенком радостной и трепетной надежды: "Неужели так бывает? Неужели я нашла родственную душу?"
   - Вот что, Даша, предлагаю выпить за начало нашей дружбы. Аркадий и Дарья. Звучит неплохо. Аркадий Андреевич и Дарья... Сергеевна, - подхватила Даша. - Гайдар и ... дорогая, как твоя фамилия?
   - Нежная.
   То, что промелькнуло на лице Аркадия, удивлением вряд ли назовешь. Словно поперхнувшись чем-то давнишним, и оторвав на секунду взгляд от наливаемого брюта, он закашлялся.
   - Хороша моя фамилия, правда? - не без хвастовства сказала Даша.
   - Хороша. Гайдар и Нежная. Что ж, звучит многообещающе.
   - По-моему, просто красиво. И я пока не слышу в них обещаний. Если только ты не вкладываешь сюда больший смысл.
   - Итак, мой тост - за наш союз. - Оставляя последнюю Дашину фразу без внимания, продолжил выступление Аркадий. - За то, что ждет нас впереди. Мы - социально полезные люди, молоды и перспективны, мы энергичны, и, главное, преданно любим "Марракеш". Мы с тобой похожи, Дашенька. Я долго наблюдал за тобой, поэтому, как человек, немного изучавший академическую психологию, я понял, что "Марракеш" сполна открыл в тебе радость импровизации. Ты любишь играть, не так ли?
   Аркадий вплотную приблизился к Даше. Вдруг глаза его надвинулись пугающей бездной, и он с торжеством произнес:
   - А еще ты любишь сильные ощущения.
   Даша почувствовала, будто больно сдавили руку в запястье, хотя никто её не держал.
   - Я тоже хочу произнести тост, - слегка охрипшим голосом сказала Даша. - За все хорошее, что мы сможем сделать, - за наш успех!
   - Замечательные слова. Поддержано. А теперь предлагаю пойти танцевать.
   Аркадий двигался по данс-холлу великолепно, словно лучший выпускник школы танцев: он легко вел Дашу, прижимаясь к телу так плотно, что она чувствовала, как повороты его туловища управляют и её движениями. Рука на его спине ощущала, как работают мышцы, округляясь, перекатываясь, давая гибкость и силу. Сейчас было очень приятно отдаться во власть мужчины и быть ведомой, послушной, ведь ничего не угрожало, и музыка лилась прекрасная и бесконечная. Даша закрыла глаза и тихонько склонила голову на плечо Аркадию. Ни о чем не хотелось переживать, лишь непринужденно скользить вот так в объятьях. Мягко пронеслось в мыслях: "Как ловко он закрывает темы....". Легкий толчок и Даша непроизвольно откинула голову назад; Аркадий слегка прогнул её в спине, нависнув над ней.
   - А теперь всё. Домой. - И, взяв девушку за руку, направился к выходу.
   На улице было холодно, и сыпал снег. Время далеко за полночь. Аркадий вывел из гаража серебристую машину, спереди которой сияла углом буква "L" в кружочке. Все стекла были затонированы и имели непривычный темно-фиолетовый цвет. Аркадий помог сесть Даше в салон, поправив шубку, где автоматически включился свет и сработал климат-контроль.
   Они ехали по ночному городу очень медленно, а Аркадий, он...
   О, он был просто великолепен в своем седане - точно король в седле любимого скакуна! Он упивался речью, превозносящей достоинства авто. Вряд ли хоть одна женщина слышала в свой адрес столько слов умиления и восхваления.
   - Это Лексус Джи Эс триста пятьдесят - отличный автомобиль бизнес-класса. Двести двадцать две лошадиные силы. Он практически полностью соответствует моим запросам: полноприводен, комфортабелен, высокий уровень безопасности, и вообще идеален для молодого, энергичного, преуспевающего человека. Обожаю его спортивный характер, за городом я на нем отрываюсь на скорости 240 км/ч. При такой езде управлять машиной мне намного легче, чем на маленькой скорости. И вообще, у меня и в жизни и на дороге - свои правила. Их я не нарушаю.
   Мне нравятся его разные электронные "прибамбасы", например, парктроник, встроенный экран "Тач скрин", кнопки быстрого перехода от одной функции к другой - управляешь движением уверенно и чувствуешь себя хозяином жизни. Я слежу, чтобы был модный дизайн салона, посмотри, чего стоит только обивочное покрытие из Алькантары, я сам его заказал.
   Даша слушала восхищенные возгласы Аркадия и убаюкивалась приятным подогреваемым теплом, которое шло от сиденья. Постепенно она успокоилась мыслью, что все-таки все мужчины одинаково небрежны к женщинам, когда дело касается их любимого занятия или предмета, кои отражают уровень их самодовольства.
   Редкому мужчине дано этого избежать, равно, как и редкой женщине удается это принять.
   Когда машина подъехала к дому Даши, она уже спала.
  

8

   - Ром, это я. Ты почему не в офисе? Дома? Собирайся и приезжай на работу. Голова болит? Так, ясно, я сейчас заеду за тобой, будь готов. Поговорим. - Аркадий сжал в руке мобильный и задумался. -Роман совершенно разболтался, пора разобраться.
   - "Ну, и рожа у тебя, Шарапов" - Аркадий ткнул бутылку "Боржоми" в руки помятого вида напарника, когда тот открыл дверь. Роман, будучи на голову выше Аркадия, и тоньше в кости, сегодня выглядел жалким, облезлым сучком.
   - Эй, ты, белобрысая башка, я что должен тебя каждый день вытаскивать на работу?! Ты, вообще, следишь за своей жизнью?
   - Иногда просматриваю в колонках светской хроники, - вяло огрызался Роман.
   - Ты уже неделю гоняешь балду: нет отчетов, нет анализа продаж, нет планирования на следующий год.
   - Да, что там планы, Андреич, у меня эти планы, просто косяками ходят.
   - Знаю, я твои косяки... забил уже ими все нутро, натурально мыслить не можешь.
   - Ты мою натуру нежную не тронь! - Роман не на шутку завелся, - Не всем же быть такими Энерджайзерами.
   - Что!? - теперь уже Аркадий побагровел и зло посмотрел на партнера: он знал, что так его называют за спиной. Но тут же успокоился и сказал тоном заготовленной фразы:
   - Завод не должен оставаться без управления. - Аркадий налил себе "Боржоми" и подошел к окну. Он смотрел вдаль прищуренным, жестким взглядом. - Я знаю, что ты предпочитаешь работать самостоятельно. Но я вижу, как ты устал. Я хочу, чтобы ты отдохнул, - поезжай на Мальдивы, в Анталию, Суоми, тайгу, горы, в конце концов, на дачу. Наберешься сил, проветришь мозги.
   - Отдохнуть... В принципе, неплохая мысль. Можно и в Анталию. Заодно проветрюсь от этого творожного запаха, меня уже тошнит от него.
   Аркадий расхохотался. - А говорят, что деньги не пахнут. Оказывается, еще как пахнут!
   - Ну, конечно, тебя он не достает в твоей розовой шкатулке.
   - Ты меня не стриги, напарник. Я этот завод создавал, подымал и тебя посадил в красивый кабинетик. Но ты как был лодырем, так им и остался.
   - Зато здесь моих идей на пятьдесят один процент!
   - Ладно, хорош, бодаться. Я поехал на завод. А ты готовь чемодан.
   - О, о, ты смотри, можно подумать, что ты меня сливаешь. - Проскрипел Роман в ответ с ехидненьким смешком, а рука коснулась затылка и то ли почесала, то ли пригладила волосы.
   - Тоже мне, самосев! - Роман вытолкнул гнев наружу, когда за Аркадием захлопнулась дверь, и с такой силой бросил себя в кресло, что оно ответило ему тем же, - отпружинило. Роман насупил брови, подпер щеку, взгляд упал на колени. Его опять придавила воля друга - уверенная, знающая, устойчивая к любым изменениям, неистребимая, возрождаемая и даже приумножаемая жизнеными порывами и колебаниями.
  

9

  
   Аркадий ехал на завод с удовольствием. Он всегда оставался любимым детищем. Собственно говоря, с его ростом и рос сам Аркадий, как бизнесмен и личность незаурядная. После руководства успешной, но маленькой фирмой, он принял решение начать новое, более грандиозное дело. Арендовал совершенно "убитый" цех на молокозаводе. Достался он ему в наследство с наполовину разрушенными стенами и на такую же половину спившимися рабочими. Все разрушалось синхронно, разом, не отставая друг от друга: за людьми - здания цеха и склада, вслед за помещениями - работники. Но в этой задаче Гайдар чувствовал вызов-испытание: сил, воли, ума, ловкости, изобретательности. Его самолюбие очень четко ощущало сладкую возможность удовлетворения никогда ненасытного чувства признания.
   Практический сразу он перетащил на завод и Романа, сделав его коммерческим директором. Друг отличался нестандартным мышлением, и его иногда бредовые идеи работали лучше всякой маркетинговой службы. Именно он предложил выпускать не всю молочную продукцию, а сосредоточить силы исключительно на одном продукте - сырках. И вот здесь уже развернуться с ассортиментом. Вначале торговали пришлым товаром: "китайско-турецким ширпотребом". Но очень скоро цех стал прибыльным и на общем собрании Аркадий Андреевич Гайдар постановил, что пора запускать производство отечественного продукта.
   После двух лет стоического труда (порой он работал сутками, не выходя из офиса, и часто ночевал там), Аркадий вывел завод на большую прибыльность, расслабился, но и заскучал. Необходимы были перемены, - и опять совершенно случайная фраза, вскользь брошенная напарником на вечеринке в клубе: "А чего б нам, Андреич, свой клуб не заиметь?", зажгла идею нового проекта. Так родился "Марракеш".
  
   "Лексус" проехал еще один квартал и завернул налево. Взору открылись знакомый голубой забор и широкие железные ворота. Открыл их радостно улыбающийся охранник Петрович. Аркадий заметил, что тот сложился в подобострастном легком поклоне. "Интересно, он Романа тоже так встречает?" Аккуратный хлопок дверцей и вот уже, расправив плечи, Аркадий стоит на огромной открытой площадке въездного двора. Торопливо подбежал Петрович, успевший куда-то отправить одного из работяг, что околачивались тут. Аркадий услышал окончание фразы: "...предупреди их!". И уже ему: "Ах, Аркадий Андреич, давно Вы нас не посещали. Так рады, так рады Вас видеть". - А сам стоит, не шелохнется и вот-вот забудет, как дышать.
   - Ты, вот что, не суетись. Я пообедать хочу. В нашей столовой.
   - Зачем же в столовую? Может лучше в Ваш кабинет подать?
   - Нет, хочу в столовой. Ильинична вкусно готовит. Пойду к ней.
   Аркадий прошел прямо на кухню. Там сидел начальник смены и еще какой-то мужик. Поздоровались. Аркадий присел за тот же стол, где сидели остальные. Повариха суматошно забегала возле огромной плиты; кинулась смахивать крошки со стола.
   - Никак, твои знаменитые пироги, Катерина Ильинична? А есть с картошкой и грибами?
   - Нет, голубчик. Только с капустой. Но я сейчас быстренько твои любимые сделаю. Вот и тесто готово и начинка. - Ловко катая тесто, повариха сияла добротой краснощекого лица.
   - Отлично, тогда подожду, пока спекутся.
   Время обеденное и кучка работников неторопливо о чем-то переговариваются в углу столовой. Аркадий подошёл к ним, поздоровался. Те ответили; переглянулись, притихли, но остались на своих местах. А один (всегда такой найдется в компании смелый озорной), хитро подмигнув приятелям, спросил:
   - Никак заскучали, Аркадий Андреевич, за нами-то?
   - Есть такое, - ответил Аркадий серьёзно и присел рядом.
   Работники заёрзали и оживились.
   - Как жисть, мужики?
   Загудели одобрительно.
   - Да вот, по телевидению говорят, что будет экономический кризис, - опять отозвался смельчак.
   Аркадий обвел взглядом серьезные лица.
   - В стране, может, и будет. Только это еще бабушка надвое сказала. А у нас на заводе я отменяю, - слово даю.
   Кучка колыхнулась. Засмеялись радостно, с облегчением. И уже пошёл разговор свободнее, обстоятельнее, с конкретными вопросами по производству. Высказывались соображения, зачастую не лишенные глубины понимания.
   Аркадий подумал, что вот по отдельности мужики, быть может, и не способны на такие речи, а вот вместе - уже сила иного качества, мысль видна отточенная.
   Уходил сытый, довольный. Мужики по очереди крепко пожимали руки, просили заглядывать к ним почаще.
  
   Аркадий вышел во двор. Заложил руки за спину и поднял голову на здание заводоуправления - там по-прежнему красовалась синяя вывеска со слоганом из белых букв: "Сырки "Нежные" - свежие, белоснежные". Придуманное Романом название торговой марки, выходит, увековечило ещё и фамилию Даши.
   Интересно. Случайность?
   Аркадий пытался ухватить какую-то мысль, смутно угадывая в ней желание - может, Роман нащупает верную идею, как использовать это совпадение? Впрочем, нужно ли это? Ладно, для начала успокою и приведу в порядок Романа, а дальше погляжу по обстоятельствам.
   Гайдар зашел в свой кабинет и намеренно задержался у входа. Почувствовал, как навстречу ему поднялась волна тепла - родного, ожидающего, приветствующего. Массивное, из черной кожи кресло, в тон к нему стол, напольная ваза в половину человеческого роста. Книги по экономике, философии и психологии, свидетельства и сертификаты, всевозможные деловые бумаги и графики. Стенд с образцами продукции, рекламные буклеты, плакаты. Уже больше месяца он не был здесь.
   Неторопливым шагом обошел всю комнату. Поправил на стене в рамке кривовато висевшее свидетельство об окончании курса рыночной экономики и менеджмента, выданное Международным банком реконструкции и развития.
   Достал из дальнего ящика стола мягкую фланельку, натер ею, и без того чуть ли не пускающие зайчики, ботинки любимой фирмы Roberto Rossi. Взял необходимые папки, достал набор цветных ручек, проверил, чтобы писали (хотя за три года правления он достаточно выдрессировал секретаршу на этот счет, но все же...). Еще пару минут выбирал среди карандашей тот, что поострее и взялся за отчеты. Через час из кабинета донеслось громкое, негодующее, с явными звуками угрозы, тройное ругательство: "Чёрт! Чёрт! Чёрт!". Багровый от ярости Аркадий выскочил на улицу. Резкими поворотами, так, что "Лексус" слегка качнуло в сторону, он вывел машину из завода. Все так же чертыхаясь, одной рукой выкручивал руль, а второй пытался дозвониться Роману на мобилку.
   И рычал.
  

Часть четвертая

ЗАГАДОЧНЫЕ ЯВЛЕНИЯ

1

  
   Даша складывала в руку, как в корзинку, поленья. Заносила их в дом, а потом бегом возвращалась за новой охапкой. Хотелось поскорей затопить печку и согреться. В загородном домике на стенах поблескивал иней, а вода в ведре взялась тонкой ледяной коркой.
   Стелла развела огонь, поставила чайник и уже успела слазить в подвал.
   - Сейчас попьем чайку с бабулиным малиновым вареньем!
   Вскоре девушки поблескивали глазками, размахивали руками, горели щечками, вспархивали улыбками.
   - Э-э-х, еще бы сюда скоморохов с дудами! - невольно вырвалось у Даши, - да в пляс!
   - Ну-у-у, мать, ты разошлась... скоморохи, эт кто? Это - мужики, а дудки ихние...
   - А чего дудки?
   - Да так, ничего, просто любой фрейдист тебя тут же рассекретит.
   - Стелочка, солнышко, ты, где ж такого нахваталась? Или в варенье зелье какое было?
   - Да нет, просто я за тобой наблюдаю. Поэтому и предложила поехать за город. Поговорим?
   - А как же фрейдистские скоморохи?
   - У-у-у, лукавая девочка Даша, - расхохоталась Стелла. - Хорошо, они были первыми в заявке нашей программы. Получишь ты и скомороха и дуду. Но после... тебе от меня не уйти. Я - сейчас.
   Подруга проворно шмыгнула по лестнице на второй этаж. Через минуту послышалось громкое "ду-ду-ду!" и разряженная в большого размера мужские штаны, вязаную жилетку, цветные платки и алую лыжную шапочку с бубоном выкатилась Стелла. Точнее, попыталась сделать "колесо".
   Потом кружились, взявшись за руки, гудели в сложенные трубами ладони, танцевали, игриво поднимая согнутые ноги в коленях. Надурачившись вволю, подружки, наконец, решили, что пора отдохнуть.
   - Давай рассказывай, не томи, а то сгораю от нетерпения. - Стелла умостилась на диване.
   - Кажется, директор клуба, Аркадий, западает на меня.
   - Ну!?
   - Но странно как-то он это делает. Вижу, что интересна ему, но чувствую дистанцию.
   - Так, может быть, ещё рано говорить о чём-то вслух?
   - Конечно, рано. Только всё равно тревога по душе ходит.
   - А если ходит, так значит, чего-то ищет?
   - Не умничай, Стеллочка!
   - Хорошо, не буду. Может тревога твоя не о нём? За себя боишься? Или ты, наконец, влюбилась?
   - Что?!
   - А что?
   - Вот еще!
   - Дашка, ты же уже не ребенок, и это вполне нормально для 22-летней девицы.
   - Сама ты девица, - Даша стукнула легонько подругу подушкой.
   - Э-э-э-э, да у тебя вон и носик порозовел, ну-ка, дай я его потрогаю. - Стелла коснулась тыльной стороной ладони Дашиного носа. - Я так и знала: сухой. Всё. Заболела моя кошечка.
   - Да здорова я!
   - Ладно-ладно, не шуми. Знаю я тебя - все препарируешь, структурируешь... нет, чтобы вот просто так, взять и влюбиться.
   - Да-да-да. Это правда - "... ты раньше отдай ей всю душу, а спрашивать будешь потом..."
   - Именно!
   Притихли. Минут пять слушали, как весело трещат дрова в печке.
   - Стелла, может, пойдем, прогуляемся?
   - Давай, только недолго.
  

2

  
   Предвечерний горизонт раскрыл алые объятья, в них радостно стремилось солнце. Снег лежал ровным розовым покрывалом. Тени деревьев стелились по нему живым узором, меняющимся от каждого дуновения ветра.
   - Понимаешь, - Даша продолжила разговор, - какой-то этот Аркадий загадочный, необъяснимый. Меня это беспокоит.
   - А что ж ты хотела, он - не Ванечка. Иначе бы ты не томилась сейчас вопросами.
   - Ты думаешь, я не понимаю его, потому что он не похож на Ванечку?
   - Это потому что он ведет себя не так, как другие мужчины.
   Девушки прошли пару кварталов и тут внезапно остановились.
   - Даша, смотри.
   - Вижу.
   Они переглянулись, а Даша присвистнула.
   Странного вида дом обескуражил девушек. Первое, что бросалось в глаза, - это ограда. Сделана она из настоящего частокола: толстых кольев, вплотную вбитых в землю один возле другого. И выкрашены они цветом красной глины. За оградой - двухэтажный белый особняк, с первого взгляда ничем не примечательный.
   Во дворе разбит палисадник, выложен из цемента круг, в середине которого металлическая конструкция в виде стрелы, пронизывающей пространство между двух переплетающихся окружностей, вставленных одна в другую. Расчищенные и посыпанные мелким гравием дорожки, зеленые туи, обрезанные кусты и деревья говорят о том, что за всем здесь следят. Вот только окна закрыты ставнями.
   Слишком необычно это жилище и поэтому глаза сами продолжают искать еще что-то.
   Да уж... а ведь сразу и не заметно. Рядом с калиткой на деревянном шесте стоит... чёрт. На одной ноге стоит, а другую не просто поджал, а вывернул колено в сторону, положив... пятку? копыто? на колено. Смеется огромным ртом; и тут Даша понимает, что он смотрелся бы даже по-доброму, если бы не его рога... Они необычайно длинные, завернутые на кончиках, как верхняя часть у английской буквы "S. Даша смотрела на это зрелище и понимала, что уже где-то видела именно такого, похожего на шута, чёрта. Но не смогла вспомнить где.
   - Вот тебе и скоморохи... - нарушила молчание Даша.
   - Кто, по-твоему, тут должен жить?
   - Тебе честно сказать, Стелла, или чтобы не испугать?
   - Я в шоке.
   - Заметно. - Впрочем, Даша была удивлена не меньше.
   - Давай уйдем отсюда. Не нравится мне все это. - Стелла дернула за рукав подругу.
   - Хорошо, сейчас пойдем, только посмотрим, что за домом.
   Пройдя чуть вперед, девушки увидели с западной стороны, на уровне второго этажа, пристроенную цилиндрической формы башню из красного кирпича. Словно огромная бородавка нависала она над землей. Маленькие окна, похожие на бойницы, шпиль, увенчанный, опять же, стрелой.
   - В такие башни короли запирали своих непокорных дочерей... - хмуро прокомментировала Стелла.
   - Эй, хорош заглядывать в чужие окна!
   Даша и Стелла от неожиданности звонко взвизгнули; от чего еще больше испугались. Взлохмаченная светловолосая голова выглядывала из-за открывшейся двери и вещала мужским, но всё же человеческим голосом.
   Первая пришла в себя Даша:
   - А мы и не заглядываем, просто рассматриваем вот этого, - ткнула указательным пальцем в чёрта.
   - Ах, этого... А на черта?! - и, кажется, дико возрадовавшись удачному каламбуру, гарцующей походкой к ним направился парень слегка помятого вида.
   - Да вы заходите, девчонки. Сейчас познакомимся ближе.
   - Нахал - тихо проворчала Даша.
   - Стопудово - поддержала Стелла.
   - Дашка, даже не помышляй, - это Стелла предупреждающе зашипела и потянула подругу за рукав, - нам пора в печку дрова подкидывать.
   - Брось, к чему упускать такую возможность? - так же вполголоса ответила Даша - Ничего страшного в этом парне нет. Мы зайдем на минутку, очень уж мне хочется рассмотреть всё поближе.
   - Ты сдурела! Я с тобой не пойду.
   - Ты же не бросишь меня здесь одну?
   - Шантажистка!
   - Девочки, девочки, не ругайтесь, - парень подошел к ограде и, вероятно, услышал препирательства подружек.
   - Заходите. Милости прошу, - он изогнулся в поклоне и отвел ладонь в сторону, а глазами прямо-таки впился в Дашу. - Не правда ли, забавное местечко-с?
   От такого театрального перехода в речи у Даши создалось ощущение, будто всё происходит по кем-то заранее написанному сценарию.
   - А Вы кто - хозяин?
   Парень на мгновение отвел глаза.
   - Да. Я тут живу. Я - Лев.
   "Что-то не видно... или болел" - так и тянуло Дашу съехидничать, но она сдержалась.
   - А я - Дарья, а это - Стелла.
   - Стелла? Интересное имя. Редкое. Так что, сударыни, могу я пригласить вас к моему огню?
   - Знаете, Лев, а вам идет - быть галантным, - подыграла Даша.
   Девушки поднялись по ступенькам и зашли в дом. Никаких ожидаемых колбочек с зельями, паутины по углам или метлы со ступой здесь не наблюдалось. Зато было очень много книг. Их огромное количество (Даше показалось, что не меньше тысячи) и составляло стиль интерьера этого дома. Даже мебель - столы, стулья, кресло у окна, лампа под абажуром, и ковёр под ногами - все имело вид хранилища книг. От курительной трубки, оставленной на одной из полок и покрытой толстым слоем пыли, повеяло образом Шерлока Холмса. Помещение имело застоявшийся запах.
   - Лев, а где же обещанный огонь? - спохватилась Стелла.
   - Можно просто Лёва, мне так даже больше нравиться. А камин в следующем зале. Идемте.
   "Это для книг, чтобы не пересыхали" - само собой мелькнуло объяснение у Даши.
   - Ух, ты! - вырвалось у Стеллы. - Здорово!
   Огромный каменный камин был прекрасен. Потрескивали поленья, черная кованая оградка замысловатой вязью извивалась на фоне рыже-красных языков пламени. Даша неожиданно почувствовала грусть. Хорошо бы Аркадий оказался сейчас рядом. Можно было бы сидеть вместе, взявшись за руки, и слушать, как разговаривает огонь...
   Тут до неё донесся громкий смех Стеллы. Подруга направлялась к ней, при этом зазывными движениями бёдер она явно пыталась высечь искру во взгляде Лёвы.
   - Ну, что, подружка, пойдем уже, наверное, к своему костру. - Даша взяла инициативу на себя.
   - Пойдем, конечно. Нам уже показали всё, что хотели, - отозвалась Стелла, а глаза говорили обратное. Не на шутку разыгравшееся девичье любопытство имело теперь, судя по всему, иную природу. Но Даша уже остыла и даже мысль о красной башне на втором этаже её больше не привлекала.
   - Даша, а Вы больше ничего не хотите увидеть? - голос парня точно изогнулся змеей и неприятно застыл двусмысленной паузой.
   - Нет. Ничего. - Даша повернулась и, беря подружку за руку, устремилась к выходу.
   - Я вас провожу, на улице уже темно.
   - Не стоит, - отрезала Дарья. - Сами найдем дорогу.
   - Зачем же так, Даша? Не надо. - Последние слова, будто ветром принесло откуда-то из знакомых мест. - Я стараюсь понравиться. Ведь я же показался Вам галантным.
   - Да.
   - Тогда Вы позволите?
   Даша кивнула головой. Стелла притихла, потухла, задумалась. До дачи, где остановились подруги, шли почти молча. Изредка перебрасывались общими фразами о погоде, о звёздном небе, и о верных псах, кидающихся из подворотен на путников.
   - Вы завтра ещё долго будете здесь? - поинтересовался Лев. - Пригласите меня на чашечку кофе. Или чая.
   - Лёва, спасибо, что проводили. - Даша намеренно ответила ни "да" ни "нет".
   - Отчего ж не пригласить - приходите. Правда, Даш? - Стелла произнесла голосом, словно выглядывала из-за спины.
   - Правда. Приходите, - безликим эхом отозвалась Дарья.
   - Спокойной ночи, девушки.
   - Взаимно.
   Дверь затворилась и подружки, подбросив дров в печку, отправились спать. Даша пресекла попытки Стеллы обсуждать странное знакомство, чем вызвала глубокий вздох сожаления.
   А парень шел широкими шагами, с засунутыми в карманы брюк руками, и самодовольно улыбался своим мыслям: "Не девушка - самородок! Наконец-то и у меня будет такое, чего у него нет..."
  

3

  
   Утром девушек разбудил громкий стук и осклабленная физиономия Лёвы в окне. С возгласом: "о, Господи!" Стелла и Даша кинулись скорей открывать двери. Парень зашел в дом веселый и весь какой-то искрящийся. Тут же принялся ставить чайник, проверять наличие дров в печке, - вёл себя так, словно он старый друг или, по крайней мере, давний знакомый. Девушкам ничего не оставалось, как пожать плечами и принимать гостя так, как он того хотел.
   За чаем Стелла оживленно беседовала с Лёвой; было видно, что она откровенно кокетничает и просто "западает" на парня. А синеглазый блондин всё больше оказывал внимание Даше и даже покраснел пару раз. А у Даши болела голова. Она подпирала её руками, и отдавала себе отчёт в том, что испытывает недовольство от нового знакомого. И тут зазвонил мобильный. Даша подняла удивлённые брови и вышла на улицу.
   Вернулась она оттуда улыбающаяся. Застывшие в немом вопросе лица Стеллы и Лёвы так и не получили долгожданного ответа.
   - Можно подумать, тебе позвонил сам Ален Делон, - съязвила Стелла. Но Даша своим поведением дала понять, что притворяется, будто ничего не случилось, но на самом-то деле владеет некоей тайной. Разговор утратил живость, болтали ни о чём. Стелла поглядывала в окно. Лёва ёрзал на стуле; делал вид, что скучает. Через полчаса Даша, предупредила: "Я ненадолго отлучусь" и радостная выскочила из дома.
   - Алло, ты где?.. Видишь указатель на поворот? Смотри табличку с надписью: "Мукомол" и заезжай. Проедешь квартал, поворачивай налево и сразу же второй дом с синим забором. Я жду у входа.
   Даша зашла в дачный домик под руку с молодым человеком, улыбающаяся и довольная.
   - Знакомьтесь, это Аркадий, - представила она гостя.
   - Всем доброе утро. - На последнем слове голос мужчины дрогнул. Несколько секунд он смотрел, не отрываясь, на Лёву, а потом произнес:
   - Да, я - Аркадий Гайдар. А Вы кто такой?
   - Я... Я... - промямлил парень и суетливо проскользнул взглядом по девушкам, словно искал опоры.
   - И что Вы тут делаете? - Аркадий засунул руки в карманы брюк, подошел вплотную к Лёве и выдохнул в лицо. - Я вот прямо с работы. Сидел и разгребал серьёзный завал. А Вас, как я погляжу, ничего не беспокоит. Есть время на романтику, заигрывания с девушками.
   В голосе Гайдара чувствовался едкий сарказм, и подруги в недоумении переглядывались. Стелла придвинулась к Даше и шёпотом спросила: "Чего это он?". Даша лишь подозрительно сощурилась и безотрывно наблюдала за мужчинами, будто кошка перед прыжком.
   - Друг у меня, понимаете, намутил делов и пропал, растворился в воздухе. В городе его нет, на звонки не отвечает. Что бы Вы посоветовали мне сделать? Как мужчина мужчине, а? - Аркадий впился взглядом в сгорбленного Лёву, а тут же угрожающим голосом добавил: - Ну, так как, будем знакомиться или нет?!
   - Что все это значит? - спросила, нахмурившись, Даша.
   - Все нормально, дорогая. Я просто хочу до конца выяснить личность этого субъекта.
   Тут, не выдержав, вмешалась Стелла:
   - Аркадий, с этим парнем мы только вчера познакомились. Его зовут Лёва.
   - Лё-о-о-ва... Ах, Лёва, значит, да? Царь зверей, говоришь. А не место ли тебе, Лёва, за решеткой? - Аркадий положил руку на плечо парня; лицо Лёвы исказилось. - В зоопарке или нет, лучше в цирке, на арене: "але-ап!".
   Даше всё больше становилось не по себе от этого представления.
   - Видишь ли, Даша, мы уже давно знакомы. Так давно, что я могу сейчас дать ему в морду, а он даже и не пикнет. Так что теперь вы познакомьтесь: Роман Нежный. А это - Дарья Нежная.
   Тяжесть такой силы не выдержит ни одна тишина. как будто посыпалось разбитое стекло - зазвенел смех Стеллы. Она хохотала так заливисто, что это было похоже скорей на истерику.
   - А как же Лёва? - произнесла она в перерыве между захлебываниями и тут же опять зашлась смехом.
   - Нежный... Как Нежный? - Даша опешила. - Да, объясните же, наконец, что происходит!
   - Хорошо, дорогая, я тебе расскажу. Только вначале разберусь с этим подонком. - Аркадий, подталкивая вперед Романа, продолжал издеваться. - Это ж надо, он еще и Лёвой назвался. Пижон! Тьфу!
   Мужчины ушли на двор, а подруги кинулись обсуждать происходящее.
   - Стелла, я ничего не понимаю, бардак какой-то.
   - Точно. Я всё боялась, что Аркадий тебя ревнует, и ещё, чего доброго, кинется всех душить.
   - Поэтому ты пыталась оправдываться. Но как он Лёву, то есть, Романа, давил...
   - Ага, "попал, как черт в рукомойник".
   - Да, попал. - Вяло промолвила Даша. - Стеллка, ты слышала, - они друзья. Но почему я никогда не видела Романа в клубе? И вообще - у нас с ним одинаковая фамилия.
   - Действительно, зачем Аркадию скрывать вас друг от друга?
   - Не знаю. Сплошные загадки. И они мне очень не нравятся.
   - Разве? - Стелла сощурила глазки. - А Аркадий твой ничего. Завлекательный. И накинулся на ... Романа, аки лев, я думала, порвёт на части. Он всегда такой, м-м-м, страстный?
   - Стелла, ты дразнишься, а мне сейчас не до этого.
   - Я и вижу, что ты лобоморщением занимаешься.
   - А ты вот любишь всячески слова коверкать.
   - А ты уже ищешь проблему там, где её может и вовсе не быть.
   - Ладно, давай попьем чаю, что ли. Интересно, о чем они там говорят?
  

4

  
   Аркадий говорил чеканным, жестким, как на военном плацу, голосом. Бил словами наотмашь, под дых, каждой фразой нагибая напарника все ниже и ниже; но ни разу не сорвался в крик.
   Роман вначале огрызался, но быстро утих и лишь вяло оправдывался: "не знал", "не хотел", да и то, когда Аркадий переводил дух.
   - Как ты позволил себе такое? Подставил под угрозу завод, дело, которое я создал. Ты стал моим доверенным лицом, и у тебя есть всё - деньги, машина, девочки. А ты скатился до элементарного шарлатанства.
   - Я не шарлатан. - Роман трясущимися пальцами поднёс сигарету ко рту. - И про себя добавил:
   "... и у тебя всегда было больше".
   - Да ты еще и трус. Я тебя уличил, а ты не можешь признать себя виноватым. Мне интересно, как ты собирался от меня скрыть такую махинацию?
   - Я не собирался скрывать. Я хотел больше денег.
   - За счёт снижения качества продукции!? Думаешь, если убрал из технологии приготовления пару операций, так ты сэкономил? Или разрешил выпустить под торговой маркой "Сырки "Нежные" новый фуфловый продукт, так это всех дураками сделал, и бабки под себя будешь грести веслом?
   - Да, я был уверен, бабки будут стоять столбом, но оказалось, что...
   - Оказалось, ты полный идиот! Неужели ты думал, я не додумывался до такого? - Аркадий брызнул в рот ментоловым освежителем дыхания. - Я проходил это ещё на первом курсе экономического, в то время как ты бегал за каждой юбкой. А человек, который заглядывает не только под юбки, но и в страницы учебников, знает такие простые и базовые вещи.
   - Значит, ты тоже пробовал?
   - А ты был горд собой и уверен, будто сделал что-то круче меня? - Аркадий загоготал раскидистым смехом. - Нет, напарник, у тебя силенок на это не хватит. Жидковат ты для такого. Жидковат.
   Роман смотрел тяжелым взглядом и натужно сопел.
   - Нечего смотреть так, из-под лобишка-то. - Аркадий сложил руки за спиной. - Разговор на эту тему мы продолжим в офисе. А теперь давай рассказывай, что тут делаешь, и как ты умудрился познакомиться с моей Нежной.
   Роман дернулся на последнюю фразу и помрачнел ещё больше:
   - Обычно познакомился: они проходили мимо дома, в котором я отдыхал. И я не знал, блин, - Роман выругался в сердцах, - что она Нежная и уже твоя.
   - Да, моя, - довольно спокойным и гордым голосом ответил Аркадий, как будто от него не укрылся Романов нажим на слове "твоя".
   Из дома высунулось лукавое личико Стеллы:
   - Ребята, мы уже устали ждать вас.
   - Так, идём, но потом я разберусь во всём до конца. - Аркадий надавил рукой на плечо напарника. Роман со злостью скинул её.
  
  

5

   Когда мужчины зашли в дом, Даша сидела в кресле в углу совершенно спокойная телом, но смотрела она на них очень сосредоточенно. Стелла спасала положение.
   - Ну, что, может, теперь мы по-настоящему познакомимся? А то мужчины, как всегда, кинулись решать свои дела. Беру инициативу в свои руки. Я - Стелла - лучшая подруга Даши. Далее: Аркадий, если не ошибаюсь, директор ночного клуба "Марракеш". Потом Дарья Нежная - социолог, певица и просто красавица. И, наконец, Роман. Фамилия у него точно: Нежный? Или это розыгрыш, как с именем?
   - Не знаю, что он вам наговорил, но в моём представлении этого человека вы можете не сомневаться, любезные мадемуазели. - Аркадий подошёл к тумбочке, на которой стояла его сумка. - В паспорте так и написано: Роман Нежный. Я знаю его со времён службы в армии. Он - мой компаньон в делах. Ну, и для знакомства достаточно. А то, что у нас вышла такая забавная история и мы имеем теперь двух Нежных, предлагаю отметить: выпить коллекционное вино "Шене Мерло-Каберне".
   - Отлично! Я принимаю предложение. - Стелла кинулась к серванту доставать бокалы.
   - Даша, не грусти и вылезай из норы. Всё хорошо складывается. Иди сюда. - Аркадий впервые остановил за это время свой взгляд на Даше.
   Она сползла с кресла, откинув плед. Посмотрела на Гайдара долгим изучающим взглядом. Роман практически сросся с печкой, - подкидывал дрова и ни на кого не смотрел. Аркадий неторопливо выкрутил пробку из бутылки, разлил вино по бокалам и произнёс с кривой улыбкой:
   - Итак, за нужные нам нежные отношения.
   - О, еще один любитель кувыркать слова, - пробормотала себе под нос Стелла.
   Даша взяла два бокала и подошла к Роману.
   - Ну, что ж, Роман, давай выпьем за нас, - произнесла она трогательным голосом. От неё не укрылся растерянный и подавленный вид парня. В эту минуту она ощутила к нему симпатию. - Между нами, правда, есть что-то общее.
   Роман ухмыльнулся и повернул голову в сторону Аркадия, и едва слышно сказал: "Да, есть, -Аркадий, - как раз между нами". Взял бокал и поднял вверх, дескать, тост принят.
   Только Стеллу по-прежнему веселило происходящее; поблескивая глазками, она бесцеремонно наблюдала за всеми.
   - Аркадий, я хочу поговорить с тобой, - не выдержала больше Даша.
   - Хорошо. Прогуляемся.
  

6

  
   - Так о чём ты хотела поговорить? - Аркадий развернулся и посмотрел прямо в глаза Даше.
   - А разве ты сам не понимаешь, что должен мне всё объяснить?
   - Должен?
   - Да, - задержалась Даша с ответом.
   - Я могу захотеть тебе что-то рассказать. Но я никогда не объясняюсь. Тем более с женщинами. - И резко добавил: - Уясни это раз и навсегда.
   Даша испуганно посмотрела и будто сжалась.
   - А по поводу Романа, - продолжил спокойно Аркадий, - ты уже знаешь кто он на самом деле. Сколько я его помню, всегда был таким безалаберным, но он мой друг. А главное, - тут Аркадий осклабился довольной улыбкой и подмигнул, - он имеет нужное для молочного бизнеса качество: свежие идеи.
   - Но ты так его отчитывал.
   - Да, и было за что. К тому же, мало. В последнее время он отбился от рук. Просто...без руля парень.
   - "Без руля и без ветрил. Тихо плавают в тумане..." - повторила Даша.
   - Вот-вот, именно - в тумане. Это, кажется Лермонтов?
   - Да. А Роман твой партнёр в "Марракеше"?
   - Нет. Клуб, когда его поднимал, забирал много времени. Вот я и поручил руководить заводом Роману, но, оказывается, за ним самим ещё надо присматривать. В итоге, он не помог, а наоборот, - добавил хлопот. Но это сугубо мужские дела.

   Возвращались в город вместе. Лексус шёл легко и беззвучно. Аркадий был в приподнятом настроении и периодически закидывал шуточки туда, где на заднем сидении Стелла любезничала с Романом. Даша, как всегда во время езды, сидела рядом притихшая. Тонкий силуэт, красивый профиль, волосы по плечам - её присутствие в этой машине давали Аркадию ощущение довольства. И в этот момент он неожиданно понял, что Даша принесла ему удачу - привела его к Роману, которого он искал.
  

7

   Даша зашла в квартиру и не увидела на привычном месте, - диване, - Баську.
   - Бася, Басенька, где ты? - позвала она кошку, а потом принялась её искать. Заглянула в кухню: еда практически осталась нетронутой. И на любимом месте шалуньи - подоконнике - было пусто. Ни в комнатах, ни в ванной любимицы тоже не было.
   - Да где же ты!? Баста, выползай, я уже дома.
   Даша проверила даже там, где, в принципе, Баська не позволила бы себе и лапой ступить: в кладовке. Девушка с малой надеждой заглянула в шкаф, затем под диван и тут услышала едва уловимое движение со стороны кресла. За спинкой, там, где на ковре лежал её упавший свитер, она, наконец, увидела кошку: с дикими глазами и выставленной когтистой лапой вперёд.
   - Ого, вот как ты меня встречаешь? Ну, иди же сюда, моя радость.
   Животное продолжало прижиматься к свитеру.
   - Ай-ай-ай, я так соскучилась по моей прелестнице, а она не вышла даже меня встречать. Басенька, зачем ты тут прячешься? О, да ты, кажется, обижаешься. Вот оно в чем дело. Ну, прости. Прости, моя хорошая, прости, моя любимая. Ты злишься на меня из-за того, что оставила тебя тут одну, а сама уехала. Я знаю, моя родственная душа, что тебе сейчас нужно, - Даша все-таки умудрилась взять на руки кошку и гладила, прижимала её к себе, ласково нашептывала всякие нежные и утешительные слова, точно маленькому ребенку.
   Еще минут пять Баська дичилась и издавала протяжные, со злыми нотками, звуки, а потом, видимо, простила, а может быть, устала сердиться и успокоилась. Следом за ней и Даша расслабилась. Сидела в кресле, погрузившись в размышления, и почесывала за ушками сиамку.
   Аркадий по-прежнему продолжает будоражить чувства. Она вспомнила его поведение на даче и опять поразилась умению подчинить эмоции: ни гнева, ни ненависти не показал, был подчёркнуто вежлив, а в конце даже весел. Хотя, судя по Роману, ситуация была серьезная. "Да-а-а, у этого мужчины всё под контролем..." - пропела девушка вслух. Но ей это качество нравится. Мужчина с таким подходом к жизни, пожалуй, способен претворить в реальность любую идею. Тут Даша вспомнила, как он воодушевленно рассказывал о заводе и новых социальных программах для рабочих. Да и чего стоит только один "Марракеш".
   Даша потянулась к тумбочке за дневником.
   "Всё тот же вопрос меня беспокоит: где же мой любимый, единственный, суженый?". Тяжело вздохнула, попыталась сформулировать следующую строчку. Чувство было знакомое - томление, ожидание чего-то большого и светлого - сродни неутихающему голоду. "Вот же я - красивая, умная, добрая, талантливая. Только протяни руку. Может вся моя беда в том, что я привередливая? Но ведь это естественно, что хочется достойного, а не абы кого. Вот взять хотя бы Аркадия. Вполне подходящий мужчина. Только одинаково сильно и манит меня и отталкивает! Многое в нём настораживает. Наверное, я боюсь ошибиться, довериться, боюсь испытать боль и разочарование. Хотя мне кажется, что я ему нравлюсь...".
   Тишину разорвал звонок телефона. Даша всполошилась и поспешно взяла трубку:
   - Алло. О, здравствуйте, Семен Вениаминович. Рада Вас слышать. Куда же это Вы пропали? Я пропала? - Даша засмеялась. - Это, правда, есть немножко. У меня появился повод загладить свою вину? Хорошо, а когда? Да, во вторник я, пожалуй, смогу. Сюрприз?! Ого, тогда тем более приду, - Вы меня заинтриговали. Да, всего доброго.
   Даша положила трубку и про себя отметила, что голос учителя был сегодня какой-то другой. Новым в нём была порывистая приподнятость, словно чуть-чуть перетянули струну на гитаре.
  

8

  
   Во вторник Даша мучилась вопросом: как Семен Вениаминович отнесётся к известию, что она поёт в ночном клубе? Ведь он всегда видел в ней лишь социолога, причём "подающего большие надежды". Подобные мысли вдруг вырисовались в ясную картину: за полгода жизнь изменилась, а вместе с ней изменилась и она. Но, как оказалось, Даша совершенно напрасно волновалась. Учителю в этот вечер было не до неё.
   - А-а-а, Дашуня, проходи, моя девочка. - Семен Вениаминович, пропуская Дашу вперёд, развернулся всем телом. От её взгляда не укрылось, что под парадным костюмом с галстуком было оно заметно похудевшим. - Я так рад тебя видеть. - Учитель помог ей снять шубку и проводил в гостиную.
   Даша поздоровалась со всеми и успела заметить, что гостей было около пятнадцати человек. Она и раньше бывала на встречах подобного рода. Семён Вениаминович Невзоров как профессор имел статус известного в определенных кругах ученого. На вечер обсуждения приходили, как правило, одни и те же лица: именитые, признанные, нередко оппонирующие. При этом много общались, узнавали последние светские новости, бывало, знакомились с новой личностью и, конечно же, отведывали угощенья хозяина.
   Сегодня, помимо людей из обычного состава, с которыми Даша обменялись приветствиями, было несколько неизвестных. Среди них выделялась эффектная женщина в белом длинном платье, с огромными украшениями. Серьги, колье, браслет, кольцо на большом пальце - всё из слоистого огненно-рыжего сардоникса в замысловатых переплетениях серебряных нитей. Безупречный, матовый цвет лица; светлые, почти белые, волосы уложены крупными симметричными буклями на макушке. Особенно в женщине выделялись глаза: густо-карего, почти черного цвета, с преувеличенной округлостью. Она посмотрела на Дашу пронзительно и неотрывно. Даша нахмурилась: ей часто приходилось сталкиваться с подобными взглядами, что называется, "в упор", но этот был гораздо сильнее; такое ощущение, будто вели наблюдение. В это время подошел учитель, взял её за руку, и подвёл к незнакомке.
   - Знакомьтесь: Дарья Нежная - моя лучшая ученица, красавица и во всём большая умница. А это - Альбина Оржеховская. - Он сделал глубокий вдох, густо покраснел, и распустился бутоном милейшей улыбки. - Очень серьезный психолог-практик, я бы даже сказал нео-психолог и моя (тут он сделал паузу, которая ему, похоже, тяжело давалась)... подруга.
   - Очень приятно, - ответила Даша.
   - Мне тоже. Мы с Вами, я надеюсь, еще поговорим, дорогая, - в голосе женщины лёгкий прононс и спокойная уверенность. - А сейчас мне нужно идти к гостям. - Слегка наклонив туловище влево, она подобрала подол платья, стремительно выпрямилась и пошла к кучке гостей, величаво ступая, словно сзади тянулся долгий шлейф.
   Даша поняла: это и есть та загадочная фея, от которой учитель витал в облаках полгода назад. Теперь она смотрела на неё с большим любопытством. На вид Альбине Оржеховской было лет тридцать пять. Лицо её можно было назвать красивым, если бы не резкие борозды морщин по обе стороны от носа к губам. Невысокая, но прекрасно сложена. Во всем облике угадывался шарм. "Ведёт себя, как настоящая хозяйка этого дома" - подумала Даша.
   Женщина подошла к одним гостям, поговорила немного, затем, направляясь к другим, мимоходом поправила карточки с именами, возле фужеров для воды. Шепнула что-то Семёну Вениаминовичу, от чего тот кинулся со всех ног исполнять её указания. Видно было, многие с ней знакомы, и у большинства мужчин она вызывает сильнейший аппетит.
   Через десять минут всех пригласили к столу. На так называемый "холодный буфет", состоящий из закусок, бутербродов, фруктов, десерта со сладкими напитками. Угадывалась женская, известно теперь чья, рука. Белоснежная скатерть слепила глаза, и еда в керамических тарелках на ней выглядела яркой и броской, как в натюрморте. Учитель произнёс приветственную речь, но по взгляду, время от времени, скользящему по Оржеховской, было ясно, кто здесь правит балом. Даша улыбнулась и в душе порадовалась за Невзорова.
   Пробовали угощенья; говорили о новой монографии Семёна Вениаминовича. Даша с изумлением отметила, что впервые обсуждение проходит спокойно, без резкой критики и все одобрительно кивают и поддакивают. Если и говорили, то чаще с похвалой или комплиментами. Это было странно. Ведь научные споры в этом доме всегда велись в жаркой, а то и, что называется, в военной обстановке. "Ну и ну, никакой полемики - прямо волшебство какое-то", - Даша всё более удивлялась изменениям в жизни профессора.
   Вскоре в прихожую потянулись первые уходящие. Даша и себе поглядывала на часы, понимая, что уже поздновато: пора и честь знать. На этот жест учитель очень быстро, даже как-то испуганно, прореагировал:
   - Девочка, а ты не торопись, побудь ещё с нами. А мы тебя потом проводим до самого дома. Правда, Альбиночка?
   Оржеховская откинула волосы со лба и лишь улыбнулась.
   Когда все гости разошлись, Семён Вениаминович, будто в продолжение начатого разговора, произнес:
   - Дарьюшка, ты знаешь, я так давно хотел вас познакомить. Альбина - необыкновенная женщина. Я в своей жизни таких не встречал. Она моя муза. Любовь всей моей жизни. - Семён Вениаминович был торжественен: по стойке "смирно" встал чуть сбоку за спинку любимого кресла, в котором сидела женщина, и положил ей руку на плечо. Она прикрыла её своей.
   - Семён Вениаминович, Вы, как всегда, высокопарны. А для Вас, Дашенька, я хочу быть просто Алёной. Так меня зовут близкие друзья. Общепринятый этикет не позволил мне сразу с Вами пообщаться не так официально, но теперь, надеюсь, мы сможем говорить более свободно. Не удивляйтесь, милая, что, так запросто говорю с Вами, мне давно про Вас рассказали. Более того, предлагаю сразу перейти на "ты". Наш возраст вполне может это позволить. Да?
   - Я не возражаю.
   - Вот и отлично.
   Невзоров был явно настроен говорить и говорить о своей вдохновительнице.
   - Альбиночка - мой талисман! Когда она рядом, всё пространство вокруг становится гармоничным: оппоненты галантны и вежливы, аргументы доброжелательны, беседа легка и непринужденна. У меня решительно всё получается! И вот уже пятнадцать лет я с трепетом смотрю на эту богиню и всякий раз, затаив дыхание, ожидаю её благосклонности: взгляда, улыбки, ароматного дуновения цветочных духов с локонов...
   - Вы так давно знакомы?
   - О, да. В молодости у нас был такой себе легкий... ноктюрн.
   Даша покосилась на учителя. Его эйфория просто поражала.
   - Я тогда был молодым перспективным учёным, вечерами подрабатывал чтением лекций по деловому этикету в кулинарном техникуме. Там и увидел это юное, чистое создание. Это она воспламенила меня на многие научные изыскания, исследования. Я был готов ради неё на подвиги, даже... эксперименты. И не только научные. Да я и сейчас ещё ого-го!
   - Боже мой, Семён Вениаминович, Вы неутомимы. Вашему энтузиазму следует поучиться другим, и особенно молодым мужчинам. - Оржеховская впервые громко засмеялась. Смех у неё был, на удивление, по-мужски гулким. - Но Вы снова намерены часами говорить на любимую тему. А я думаю, Даше не очень это интересно слушать. Пусть она лучше расскажет о своей сегодняшней жизни. Вы ведь, кажется, давно не общались. (Снова этот взгляд чуткого наблюдателя).
   Даша немного засмущалась, хотя всё-таки было приятно внимание новой знакомой.
   - Ну что Вы, мне интересно. А о себе что говорить? Думала, только у меня перемены. Оказывается, - у других тоже.
   - Дашенька, - Алёна слегка подалась вперед, - видишь ли, всё имеет под собой основание. Даже если внешне выглядит, как случайность или совпадение. Я, конечно, как более опытная женщина скажу тебе, - наше знакомство с тобой не просто так.
   - Се ля ви, как говорят французы. - Семён Вениаминович блаженной улыбкой будто пытался угодить беседе двух женщин.
   - Не в том дело. Кстати, эта фраза уже устарела, - ответила Алёна, не глядя в его сторону. - Есть такое ключевое понятие: предопределение. И от него никому никуда не деться. Все, абсолютно все, моя милая, м-м-м-м, определяют себя с ним. Я хочу сказать, что такая девушка, как ты, вряд ли могла не встретиться со мной.
   Улыбка Алёны ещё резче обозначила складки щёк.
   - Мне очень, очень хочется, чтобы мы подружились. Открою одну маленькую тайну - когда Семён Вениаминович рассказывал о тебе, я почувствовала колоссальной силы положительную энергию. И подумала: "Кажется, я нашла себе подругу".
   Даша ничего не ответила, но последняя фраза где-то глубоко зацепилась крючком.
  

Часть пятая

НЕИЗБЕЖНОСТЬ НОВОГО

1

   Даша медленно шла по дороге. Парк в эту пору был нелюдим. Только почитатели парка, да отчаянные романтики. Даша погладила и прикоснулась щекой к другу-валуну. Вечный страж холодным боком рассказал об одиночестве морозных дней.
   Парк находится на окраине города, на островке. Когда-то давно река, пробивая себе дорогу, кинула рукав, размыла и отделила гектаров пять суши обширной, но неглубокой протокой. На одном её конце разлился пруд, и от этого остров по форме напоминает изогнутый длинный крюк. В лучшие времена пруд был гораздо больше и чище, а сейчас вдоль всей береговой кромки растёт камыш, и дно затянуто густым слоем ила. Хотя Даша помнит, что в её детстве сюда приходили люди, чтобы отдохнуть и покупаться. А теперь только иногда рыбаки заглядывают, да и те сетуют, что рыба мелкая и повывелась.
   Над протокой перекинуты три моста, порядком ржавые, но на которых приятно постоять в любое время года. Зачаровано смотреть, как течение несёт то желто-багряные листики, то лепестки цветущих яблонь, то веточки-бревнышки, а то, как сейчас, полупрозрачные пластинки льда. И слушать при этом или весёлое журчание, или загадочное бормотание, или спокойный шелест вод.
   За мостами - владения деревьев. Многие на вопрос об истории возникновения Парка, отвечали: "Не знаем, наверное, заложили во славу какого-нибудь пролетарского праздника...". Но сведущие люди поговаривали, что парк гораздо древнее; и жили здесь потомки знатного рода, и что есть легенда о любви и страданиях, но никто её не помнит. И Даше больше нравилась эта версия, потому что деревья здесь такие огромные, что если смотреть на верхушку, теряешь шляпку. А у некоторых неохватный диаметр. В основном здесь растут красавцы-дубы, ясени, кое-где сосны, липы, а на пригорке светозарные березки.
   Кучи пластиковых и стеклянных бутылок, прочий мусор после "культурного отдыха" убивали гармонию Парка. Даша всегда возмущалась и не понимала, как можно загаживать место, в которое потом снова придёшь.
   Даша присела на скамейку и посмотрела на часы: у неё ещё полчаса до приезда Аркадия. Перед серьезным разговором хотелось побыть одной, послушать тишину парка, окунуться в молчаливую медитацию деревьев. При этом чуточку взгрустнулось. Когда чем-то восхищаешься, этим чувством хочется поделиться с родным и любимым человеком. Но Даша не знала, может ли она открыто мечтать при Аркадии. Она хорошо помнила о фиаско с Ванечкой, о том, что для него идея парка оказалась чуждой. Мимолетное воспоминание о друге отозвалось уколом совести: Ванечка, видимо, не выдержал, что Даша и Гайдар вместе, покинул группу и, даже говорят, уехал в столицу. Они снова расстались, не попрощавшись. Жаль.
   Даша отогнала мрачные мысли. Сейчас лучше не казниться о прошлом, а думать о настоящем. И вновь раздумья об Аркадии захватили её: как он отнесётся к предложению, не будет ли потешаться над её грезами, и заинтересует ли его сама идея парка? Ей очень хотелось верить, что он не такой, как все. "Хоть бы он согласился, хоть бы он согласился!" - упрашивала она того, всемогущего, кто, с точки зрения многих, должен всё исполнять.
   В назначенное время, Даша вышла на развилку, которая проходила рядом с парком и одной дорогой шла в город, а другой подходила к мостам.
   Показался "Лексус" Аркадия. Сердце запрыгало, словно от пробежки. Хлопнула дверца авто; Аркадий ждал, засунув руки в карманы брюк. Даша пошла навстречу, напряженно всматриваясь в его лицо.
   - Здравствуй, дорогая.
   - Здравствуй. Прогуляемся по парку?
   Аркадий хмыкнул:
   - Интересное место для свидания ты выбрала. Я давно в этом парке не был. Но мне он нравится больше, когда всё здесь цветёт и зеленеет.
   - А мне - в любое время. - Даша пыталась уловить настроение Гайдара и собиралась с духом, смотрела под ноги и поймала себя на отстранённой мысли: "Если бы сейчас была осень, мы бы шуршали листьями. И он подарил бы мне букет хризантем".
   - Даша, ты чего поджимаешь губы?
   Она всплеснула руками и рассмеялась. Да так громко, что сама обратила на это внимание, и подумала: "Я - нервничаю. И это заметно".
   - Надо же, увидел. Думаю с чего начать разговор.
   - А ты начни с самого главного.
   - Хорошо, попытаюсь. У меня к тебе, Аркадий, - вот правда, сейчас так и хочется добавить, Андреевич, - есть одно предложение.
   - Деловое или личное?
   - Скорей деловое. Но личная просьба тоже есть. Совсем маленькая.
   - Говори.
   - Ты же помнишь, я - социолог. У меня в Центре был проект, вернее он и сейчас есть. Только нет реализации. Я провела серьезные исследования, собрала много информации, и даже успела зачитать редакцию в вышестоящих инстанциях. На этом всё и зависло - проект залёг у кого-то в столе.
   - Почему?
   - Не знаю. Возможно, он нужен был для проформы. Идея понравилась, но туда захотели примешать всяких взрослых развлечений, вроде игровых автоматов, бильярдов и тому подобного. А это противоречит замыслу.
   - Рассказывай, что за проект.
   - Ух! - Даша вытолкнула воздух всей грудной клеткой. - Правда, здесь необычайно хорошо?
   - Я в зимнее время не люблю гулять на открытом воздухе. Сыро. Парк старый, и для меня мрачный, неуютный.
   - А весной ты его по-другому воспринимаешь?
   - Весной он не серый, это мне нравится больше, как я уже и говорил. Но всё равно он заброшенный.
   - Значит, ты меня поймешь.
   - Да? И что именно я пойму?
   - Мою идею, как вдохнуть в этот парк жизнь!
   - Я её не смогу понять, потому что ты до сих пор ничего не рассказала. - Аркадий отвернулся со скучающим видом.
   - В общем, идея такова, - Даша быстро спохватилась, - есть замысел Детского игрового комплекса. Это будет не луна-парк со страшилками и проверками вестибулярного аппарата детей, где происходит обычное выкачивание из родителей денег на качели-карусели. Хотя детская потребность в движении, здесь реализуется сполна, но в сочетании с другой, не менее важной задачей, - удовлетворять и развивать познавательный интерес ребенка.
   Комплекс будет многоуровневый, состоять из нескольких частей-городов, принцип построения которых - занятия детишек по интересам. Например, Город Мастеров: дети будут сочинять книги, рисовать картины, строить замки, создавать корабли, самолеты, возводить скульптуры. Город Путешественников - Исследование земель. Поиск кладов! Робинзонада. Прохождение через лабиринты или искусственные джунгли с картой и компасом. Город Сказок - идея оживших сказок. По сути, это театр, дети в нём играют любимых героев: Белоснежку, Золушку, Питер Пэна. Город Чемпионов - маленькие олимпийцы устраивают спортивные состязания, игры. Город Волшебников - изучение фокусов, проведение опытов, удовлетворение страстного детского желания "похимичить". И тому подобное. Можно придумывать еще.
   Или, может быть, там будет День Путешественников, День Мастеров и так далее. И хорошо бы расчистить пруд. А ещё было бы здорово, если бы странствие по парку начиналось со Сказки. Например, в огромной лодке-ладье или на "летучем корабле"... Представляешь! И...
   - Да, или, например, в ступе с метлой, как Баба Яга, нет, вместе с ней, и она будет воздушным рикшей! - Аркадий прервал Дашину тираду заливистым хохотом. - А внизу в речке сидит Водяной и распевает песни: "Я - Водяной, я Водяной... поговорил бы кто со мной". Дарья, я и не подозревал, что ты такая страстная мечтательница!
   Даша почувствовала, что краснеет.
   - Да ты просто супер! Кладезь идей. Не хуже моего Романа. Не зря ж вы с ним одной фамилии. А может быть это у вас в крови, у Нежных, а? И, знаешь, это здорово, что есть еще в наше время такие восторженные личности. Да-а-а, поборники морали могут быть спокойны - благородный юношеский максимализм не изжил себя, а женское благодетельство процветает в 21 веке не слабей, чем в 19-м!
   - Тебе, правда, нравится? - Даша слышала, как предательски улыбается до ушей, но ничего не могла поделать с нахлынувшей гордостью.
   - Да. Если убрать отсюда нервный романтизм и добавить здоровый рационализм, то вполне будет толк. Есть в этой задумке нечто подлинное.
   - Конечно, есть! Такого грандиозного Парка пока нигде нет. А как появится, - будет столько радости! Я, кстати, взяла с собой проект, можешь почитать, если хочешь.
   Аркадий поёжился.
   - Сыро. Я продрог. Самый раз погреться.
   Когда сели в машину, Аркадий сказал:
   - Ну, давай сюда свою заветную мечту.
   Даша протянула папку с проектом. Он переворачивал листы поспешно, нигде особенно не останавливался, лицо ничего не выражало.
   Он вернул папку Даше и принялся настраивать радио-волну.
   - Так значит, тебе понравилась идея? - не выдержала Даша и первая нарушила молчание.
   - Да. Только мне не понятно, почему ты не смогла реализовать проект? Разве петь в "Марракеше" интересней?
   - Понимаешь, - Даша запнулась, чувствуя, что приходится оправдываться, - чиновникам нужен был Парк с игровыми автоматами. А я не согласилась.
   - Это не причина. Тут дело совсем в другом. Да, кстати, у тебя была ко мне личная просьба и ещё деловое предложение. Итак, в чём же они?
   Даша посмотрела с недоумением и пришла в замешательство: разве Аркадий не понял, почему она его пригласила сюда?
   - Я предположила, что тебе, как бизнесмену будет интересно это дело. Ты же такой... такой серьезный ("умный, талантливый, успешный!" хотелось выкрикнуть вдобавок). Участвуешь в социальной жизни города. Я подумала, что ты сможешь помочь организовать всё.
   - Организовать всё!?
   - То есть, я хотела сказать: вместе продумаем, как лучше сделать. - Даша говорила с запинкой, до конца не понимая, отчего такое жуткое чувство дискомфорта. - Я бы занималась, например, документацией, искала бы специалистов, а ты...
   - А я бы дал на это денег, так?
   Что-то было совсем не так. Это Даша понимала по своему внутреннему одеревеневшему состоянию и выкручивающему руки чувству стыда.
   Гайдар развернулся к ней всем корпусом. Широкие плечи в черном элегантном пальто выстроились, словно берлинская стена, загораживая вход. Глаза его прищурились. Даше стало мерзко, как будто она собралась злоупотребить в корыстных целях знакомством с Аркадием Андреевичем Гайдаром.
   - Знаешь, мне нравится твоё пение в клубе. Бастед - очень стильный и удачно подобранный образ и мне бы не хотелось его разрушать. - Аркадий сделал паузу. - Я не хочу, дорогая, чтобы ты отвлекалась на дела, не свойственные твоему, м-м-м, таланту. Поэтому ты будешь продолжать петь в "Марракеше". Может быть, я разузнаю, что с проектом и каковы дальнейшие планы на его счет. Но это как я решу. А пока готовься к выступлениям, - ты должна быть всегда в форме: красива, ухожена и неотразима, - заключил он. Протянул руку и погладил её шею под распущенными волосами.
   Сумерки загустели; сквозь навалившуюся темень прорастали одна за другой звёзды. Тяжёлый воздух в салоне автомобиля душил, и Даша нажала кнопку, - стекло бесшумно опустилось, открывая завесу в реальный мир. Парк дохнул холодом.
   Она молчала. Даша посмотрела на небо. Над горизонтом выросла луна. Она слабо подсвечивала тучи с одной стороны, и небо от этого выглядело не таким плоским и однородным. Проплывающие редкие пряди-облака казались рваными лоскутами.
   Какая-то чёрная точка пронеслась от одного рога полумесяца к другому. "Баба-Яга. Ведьма" - спокойно выплыла из подсознания мистическая фраза. "Ага, ты еще скажи - нетопырь, - вторило ему критическое сознание, - зимой-то. Хе-хе-хе!"
   Заканчивалась первая фаза луны.
  

2

   - Ну, что это я "как первый день замужем"! Почему теряюсь с ним? Веду себя, словно какая-то недотёпа и неотёсанная девица из провинции! - Даша металась в крайнем возбуждении по квартире перед скривившейся Стеллой. - Он давит меня, понимаешь!? Я чувствую себя рядом с ним ничтожеством, не способной ни на что другое, как петь в ночном клубе. Я думала... я думала... - У Даши тряслись губы, и ладони сжимались в кулаки.
   - Я видела, ему понравилась идея Парка, он восхищался! Но своими гадкими вопросами он загнал меня в тупик. Нет, в какую-то яму с грязной жижей. И я в ней барахтаюсь! Абсолютно понятные мои слова он произнес таким го-о-олосом, так развернул их, так ткнул мне их в лицо!.. У-у-у-у, как же я зла!! Я просто в бешенстве!
   - Господи, Дашка, ты чего так разошлась!? Давно тебя в таком состоянии не видела, - удивилась Стелла.
   - Что он себе возомнил! Буржуй! Молочник! Не хватало ещё, чтобы он диктовал мне, что делать! Нет, представляешь, он указал мне место, - оно, дескать, в певичках его клуба. Как тебе, а?! Он даже не услышал, что я говорила о своей социальной работе!
   - Если дальше будет так продолжаться, Гайдар испортит тебя. Превратит в истеричку. Ну, пожалуйста, успокойся, моя хорошая.
   - Э, нет, я этого так не оставлю! Я придумаю, как ему отомстить! А ты, моя чудесная Стеллочка, поможешь мне в этом.
   - Даш, да какая муха Цеце тебя укусила?
   - Ага, Каракурт её имя!
   - Но, солнышко, нельзя же столько яду понапрасну тратить...
   - А, впрочем, ты, как всегда, права. - Даша резко остановилась перед подругой, хищно сузив сиамские глазки. - Забрызгать его ядом - слишком просто. Здесь нужен тонкий, изощренный ход. Мы приготовим ему особо изысканное блюдо! Сасими называется!
   - Пахнет чем-то японским.
   - Да. Есть такая рыбка, из семейства иглобрюхих. Фугу.
   - Ах, фу-у-угу. - Стелла подняла брови и поставила руки в боки.
   - Да, фугу. Знаешь, как она воздействует? Сначала человек испытывает чувство эйфории, затем постепенно наступает онемение тела, и заканчивается всё параличом.
   - И?
   - И поскольку первую стадию прошли ещё в Парке, приступим ко второй.
   - Что ж, идея с фугу мне нравится. Она хотя бы остановила в тебе бурю эмоций и вызвала желание действовать. Значит, готовить будем? И как? - Стелла обреченно вздохнула. - Или закажем убийство, в смысле повара, из Японии?
   - Зачем же из Японии. У нас с этим делом отлично справишься и ты.
   - Я?!! Я?!!
   - Ты, моя способная!
   - Боже, Дашенька, подружка моя любимая, чем же я тебе так не угодила? "Я не хочу умирать, я слишком молода".
   - Это из "Трех мушкетеров", Леди Винтер, - молниеносно отреагировала Даша.
   - Ты, как всегда, на высоте - выигрываешь в нашей старой любимой игре: "Угадай персонаж", - наградила Стелла одобрительной улыбкой. - Она же: Миледи, она же: графиня де Ла Фер, она же: доверенное лицо кардинала Ришелье, она же: наемный киллер 17 века.
   - Ты мне зубы-то не заговаривай.
   - Дашка, что ты хочешь от меня? Я не умею готовить. Не люблю. И уж тем более возиться с рыбой.
   - У тебя есть другой, самый важный талант.
   - Да, и какой же?
   Было видно, Даша выдерживала многозначительную дразнящую паузу.
   - Стелла, ты, с одной стороны, обладаешь даром правильно и художественно расставлять слова; а с другой, - сотрудничаешь с городскими изданиями.
   - К чему ты клонишь?
   - Да к тому, что мы сделаем заказное... интервью. Напишем статью про Парк и там как бы невзначай напишем, что кое-кто из известных в городе предпринимателей заинтересовался идеей игрового комплекса для детей. Гайдара это ударит по самолюбию, он, может быть, испугается, что потерял возможность выгодно вложить деньги и прославиться...
   - Ты шутишь!
   - Нисколечко!
   - Но ты хоть понимаешь, чем тебе это может грозить?
   - Только тем, что я лишний раз буду иметь повод гордиться дружбой с профессиональной журналисткой города.
   - Какая там профессиональная. - Стелла махнула рукой и с грустным взглядом уставилась в окно. - Не сыпь мне соль на рану. Бюджетная газета - не место для взлётов. Да и опыт не велик. Так что толку от меня будет мало.
   - Я так не считаю. Я уверена в твоих талантах и знаю, ты способна на большее. И ты этого тоже хочешь.
   - Чего?
   - Писать злободневно, ярко, жгуче, - так, чтобы каждого человека пробрало.
   - Да, хочу.
   - Это твой шанс, поверь мне! Мы с тобой взбудоражим толпу и поднимем общественность.
   Стелла смотрела на подружку жалостливым взглядом.
   - Ты послушай себя. Говоришь, как на трибуне. И всё утрируешь.
   - А вот и нет! Мы же напишем несколько статей. Разработаем пиар-стратегию с последующим восхвалением и воспеванием благородного мецената. И Гайдар будет ещё локти кусать. У него гордыни столько, что если эта слава достанется не ему, то вспенится от злости. Представляешь, если будут писать не о нём, а ... точно! Ведь это может быть конкурент, например.
   - Даша, не нравится мне всё это. Хищно как-то.
   - Да нет, же, Стеллочка, мы с тобой в первую очередь решим вопрос Парка. И это главное. А с Гайдаром - так, мимоходом. Но попадем в цель и убьём двух зайцев!
   - Не похож твой Аркадий на зайца.
   - Не называй его, пожалуйста, моим! - огрызнулась Даша.
   - Все равно он не заяц, а лев.
   Стелла покачала головой: лицо подруги выражало решимость; она, вероятно, думала о своей правоте, и, похоже, отступать не собиралась. Если бы не знала Дашу с детства, то очень бы расстроилась. Но Даша, - безусловно, горячая натура, - быстро отходила и подобного рода каверзы не исполняла.
   - Стелла, хватит спорить. Давай подумаем вместе, как лучше всё сделать.
   - Даш, я не понимаю, зачем тебе это?
   - Потому что Гайдар задел за живое. Хочу доказать ему, что я не просто певичка, которую он милостиво пустил в свой клуб.
   - А мне кажется, в какой-то степени он сделал доброе дело. Если бы не его расспросы, ты, может быть, и забросила проект. Но сейчас ты стоишь передо мной грозная и готовая ринуться в бой.
   - Неправда, - ответила Даша, немного помедлив, - ты же знаешь, как важен для меня проект парка. Иначе не решилась бы поговорить о нём с Гайдаром.
   - Знаю. Но знаю и то, что уже полгода в Центре тебе поручают малоинтересную, бумажную работу. Сожалею, если вдруг задела, напомнив об этом.
   - Да нет, ты права. - Даша помрачнела и плюхнулась на диван рядом с подругой. Сидела задумчивая, но недолго, потом подскочила, повернулась к Стелле и стукнула кулачком по обивке. - И всё-таки я хочу, чтобы мы написали статью в газету и привлекли внимание к парку!
   - И ты думаешь, она поможет?
   - Безусловно! Например, в одном из проводимых Центром анкетировании выяснили, что некоторые бизнесмены хотели бы принимать участие в обсуждении плана застройки города. Думаю, найдутся те, кто не попал в список меценатов, которых я обходила добровольно.
   - Хорошо, как скажешь. Мне, правда, показалось, что тебе хотелось бы с Гайдаром заниматься парком. Нет?
   - Ах ты, предательница! - Даша кинулась к диванной подушечке, грозясь растерзать её на голове у подруги. - Что за вольные комментарии ты себе позволяешь?!
   - А что задело, да? - улыбнулась Стелла. - Значит, в точку попала.
   - А вот и не больно то хотелось.
   - Дашуня, - Стелла пожурила пальцем, - я же тебя знаю с детства, как облупленную.
   - Ладно, хотела, но ты видишь, ему это не нужно.
   - Может, еще как-нибудь попробуешь?
   - Да ты что?! Смерти моей хочешь или его?
   - Чего ляпаешь языком без толку?
   - А чего ты наседаешь на меня?
   - Да потому и наседаю, что, кажется, пара он тебе.
   - У-у-у, - Даша застонала и откинулась на спинку дивана. - Откуда тебе знать пара он мне или нет. Я сама этого не знаю.
   - Ну, может, мне так хочется. Я же вижу, какие вы с ним похожие: инициативные, энергичные, активные.
   - Да не нужна я ему больше, чем певица Бастед, понимаешь?!
   - Нет, не понимаю. Почему?
   - Так и я не понимаю почему!! В том то всё и дело. И теперь я хочу доказать, что он ошибается. А для этого нужно вылезти из шкуры Бастед и разорвать сложившийся шаблон в отношении меня.
   "Ох, и образованная ты, Дашка. Чересчур", - подумала Стелла, а вслух сказала: - Вижу я, что вылезаешь из шкуры.
   - Чего, чего?
   - Говорю, помогу тебе.
   - Правда?
   - Правда, - сказала Стелла твердым голосом, отводя взгляд в сторону.
   - Тогда я тебе даю все нужные документы, рассказываю, чего хочу, а ты уже пишешь статью. После этого зачитываешь, обсуждаем, правим, добавляем фотографии Парка и, - в номер!
   - Хорошо. Готовь, всё, что считаешь нужным, а я тоже проведу небольшое журналистское расследование.
   - Исследование?
   - Да, исследование. Обычная подготовка материала: подборка статей на подобную тему, их анализ; ну и ещё парочка профессиональных секретных методов.
   - А потом расскажешь, как это было?
   - Возможно да, - ответила уклончиво Стелла.
   - Знаешь, - Даша вопросительно уставилась на подругу, - чудится мне, замышляешь ты что-то.
   - Так и замышляю же! По твоей просьбе. Или уже отказываешься?
   - Нет, но глаза у тебя лисьи. И, вообще, ты как-то слишком быстро согласилась.
   - Могу отказаться.
   Даша нахмурилась и замотала головой, потом вздохнула:
   - Что это я такая недоверчивая стала? Совсем расшатал меня Аркадий. - Ладно, моя великая журналистка, - за дело!
   - Я готова, - улыбнулась в ответ Стелла, вздохнув.
  

3

   Стелла вышла из дома в полной уверенности того, что собиралась сделать. С решимостью, правда, было слабовато. Но маленькие удачи этого утра вдохновили на дальнейшие действия. Во-первых, она быстро дозвонилась Аркадию на молокозавод. Во-вторых, он сразу согласился встретиться и поговорить о Даше. Так что теперь оставалось убедить его участвовать с Дашей в проекте парка, а иначе он её потеряет. Это, конечно же, не более чем угроза, но на некоторых мужчин она действует безотказно.
   "До чего же, Дашка, строптивая. И гордая. Если и попросит, то только один раз. А с Гайдаром, похоже, надо по-другому", - так думала Стелла, стараясь заглушить сомнения, которые появились, как только она приблизилась к молокозаводу. Дашина фраза, что она замышляет что-то, не давала покоя. Ведь затея - есть, но из самых, что ни на есть, лучших побуждений.
   Стелла отлично понимала, что нельзя переходить дорогу Аркадию, но и упускать такой шанс тоже нельзя: его положение в городе, финансовые возможности, - они в состоянии открыть парк. А если всё сделать по уму, договориться, то Дашка ни о чём и не догадается. А результатом будут довольны все.
   На проходной Стелла назвала себя, спросила, где найти Аркадия Андреевича; ей указали на двухэтажное белое здание. Стелла прошмыгнула мимо монолитного тела охранника, прошла по коридору и свернула в кабинет с табличкой "Приёмная директора". Модельной внешности секретарша оценивающе посмотрела на Стеллу, и, услышав, что ей назначена встреча, поджала губы и сказала с нажимом на последнем слове:
   - Я сейчас уточню у Аркадия Андреевича, примет ли он Вас сейчас.
   "Ну, вот зачем такой грымзе дают столько власти? Она же людей ненавидит". - Стелла чувствовала, что раздражается. Хотелось пить. Через пять минут девица вышла из кабинета с подносом в руке.
   - Проходите, пожалуйста, Аркадий Андреевич Вас ждёт. Сейчас я принесу кофе, - улыбка секретарши была точь-в-точь, как на конкурсе красоты "Мисс Вселенная".
   Стелла ухмыльнулась и зашла в кабинет.
   Аркадий сидел за большим офисным столом, напротив входа. Положил перед собой руки "в замок", смотрел безотрывно, пока Стелла приближалась к нему. Улыбался широко и дружелюбно, но когда она подошла вплотную, сесть не предложил. Где-то с минуту Стелла мялась с ноги на ногу; огляделась по сторонам в поисках какого-нибудь стула. В этот момент отворилась дверь, и секретарша внесла кофе. Аркадий подошёл к маленькому столику, в углу кабинета, пригласил протянутой рукой гостью.
   - Здравствуй, Стелла, - наконец произнёс он, отпивая из чашки. - С тех пор, как мы не виделись, в тебе что-то изменилось. У тебя всё в порядке?
   Стелла стушевалась.
   - Да, всё в порядке.
   - По телефону твой голос дрожал, и я заволновался.
   - Всё нормально у меня.
   - Тогда хорошо. Тебе повезло, что застала меня на заводе, обычно я бываю в "Марракеше". Но после некоторых ляпов Романа, приходится разгребать дела. Тебе кофе со сливками? Сахар? Я вот пью черный и без сахара, и очень редко. Алкоголь принимаю в небольших дозах; слежу за здоровьем. Например, бегаю по утрам; с пятнадцати лет, кстати, - поэтому в состоянии долго работать. А в семнадцать, пока пацаны на дискотеках и в ночных барах просаживали родительские деньги, я разгружал на станциях вагоны и зарабатывал себе на мотоцикл. Одновременно учился в Университете и ездил в другие города за товаром, чтобы одевать себя и кормить. Не люблю зависеть от других. Между прочим, прекрасный опыт экономических операций.
   Стелла слушала и пыталась понять: зачем Аркадий ей это рассказывает? Откуда такая откровенность или... или самохвальство?
   Кофе был выпит, а сесть по-прежнему не предлагали. Тогда она сама подошла к ряду стульев и села. Аркадий, как ни в чём ни бывало, приблизился, развернул стул спинкой к лицу и сел напротив Стеллы.
   Уловив паузу, она произнесла торопливо:
   - Аркадий, я пришла поговорить о Даше. Она, правда, не знает, об этом. Это моя личная инициатива. Я хочу ей помочь.
   - Я слушаю.
   - Понимаешь... Дашка - замечательный, необычный и талантливый человек. И, может быть, поэтому гордая, вернее, очень ранимая. Она остро реагирует на несправедливость, непонимание и даже готова спасать Мир и людей от несовершенства. Она такая деятельная, что иногда даже завидую её целеустремлённости. Ты, наверное, слышал о проекте парка. Даша в него столько души вложила! Но такие грандиозные вещи не всегда под силу одному человеку.
   - О, да, этот Парк я сам очень люблю. Он красив и должен занять достойное место в ландшафте города. Поэтому, конечно, непростительна его заброшенность. Я навёл кое-какие справки о нём, продумываю бизнес-план, смету, а ещё надо заказать в конструкторском бюро чертёж.
   - А-а-а, разве ... Даша говорила...
   - Да, она попросила меня участвовать в проекте. Но я считаю это сугубо мужским занятием. Здесь предстоит очень много серьёзных дел. Например, подписание договоров на высшем уровне. Встречи с подрядчиками, с которыми, к слову сказать, иногда придётся даже ругаться матом, чтобы делали работу вовремя. А ещё общение с банками, пожарниками и прочими, им подобными инстанциями. Разве это женское дело, Стелла? Я смогу поднять парк, потому что знаю, как это сделать. И у меня относительно него есть интересная идея. Но, сама понимаешь, пока рассказать не могу. Секрет. Чтобы не сглазить. - Аркадий подмигнул и потянулся, казалось, от довольства собой, расправив плечи.
   - Так что у тебя ко мне было?
   - Да я, собственно, пришла сказать, у Даши возникла идея, чтобы я написала о парке статью в газеты. Привлечь внимание общественности и местных меценатов. Она надеется, это сдвинет с места проект.
   - Общественность, - быть может, а вот меценатов, вряд ли. - Аркадий едва заметно приподнял левую бровь. - Сомневаюсь, что кто-то заинтересуется им.
   - Даша сказала, что по их социологическим опросам предприниматели хотят участвовать в градостроительных проектах. На это она и рассчитывает.
   Стелла слегка покосилась на Гайдара, надеясь увидеть произведенный эффект от сказанных слов.
   - Что ж, - Гайдар нервно рассмеялся, - к счастью, отпала эта неблагодарная работа, - кричать на всех углах, в поисках того, кто возьмётся за парк. А, кстати, а почему она тебя попросила написать?
   - Потому что я журналистка.
   - Правда?! Замечательно. Не знал. Что ж, для нашего дела пригодится.
   Гайдар направился к двери. Стелле вдруг показалось, что его спина скорчила ей насмешливую гримасу. Она откинула со лба рыжую челку и вскочила. В это время Аркадий обернулся к ней с улыбающимся лицом и сказал:
   - А славненько мы с тобой, Стелла, пообщались. С пользой.
   - Надеюсь.
   - Даше привет. - Аркадий взялся за дверную ручку. - И позволю себе поскромничать: хочу, чтобы ты первая сообщила ей о том, что я уже кое-что сделал для парка. Думаю, это будет приятным сюрпризом. Не так ли?
   Стелла молчала и понимала, в какой ситуации оказывается. Она обязана будет сказать Даше, что за её спиной ходила к Гайдару. Настроение падало с каждой секундой.
   - Ладно, Стелла, был рад тебя видеть и поговорить. Мне нужно дальше работать. А статью непременно напишем, только сообщим в ней людям, что у парка нашёлся хозяин. До свидания.
   Стелла вышла из кабинета, от досады забыв попрощаться.
  

4

  
   После разговора со Стеллой перед Дашей встала дилемма: как быть с Аркадием. После его жестоких слов отпала всякая охота продолжать петь в клубе. Но, с другой стороны, у неё есть обязательства перед ребятами из музыкальной группы. И те, кто постоянно ходит в клуб, тоже будут ждать её выступления.
   Может быть, это она ошибается в отношении парка? Может, она всё придумала, а на самом деле это наивные мечты, далекие от реальности? Ведь кто-кто, а Гайдар знает толк в жизни. И если он не заинтересовался проектом, то где гарантия, что кто-то другой захочет вкладывать в него средства и свои усилия.
   Но как же не хочется отказываться от мечты! Что?! Что не так?! Хоть бы Гайдар сказал ей прямо, что это пустая затея вот по этой причине и по этой. Так нет, - он холодно сбросил её с высоты; не удосужился объяснить...
   Не настроение, а просто разброд какой-то!
   От подобных размышлений у Даши разболелась голова, а обида сжала сердце. Прижав подушку к животу, она свернулась клубочком на диване. Стало жалко себя, к горлу подступили слёзы. Затея со статьей в газеты казалась теперь дурацкой и пустой: так, ещё одна попытка обмануть себя. Неужели она способна быть только "певичкой"? Даша всхлипнула, потом ещё, и ещё; расплакалась.
   Ну что, что делать?! Ведь должен же быть какой-то выход!
   Зазвонил телефон. Даша встрепенулась и поплелась в прихожую.
   - Алло. Добрый день. Да, я. Какая Алёна? А-а-а, Альбина. Да, конечно узнала... Нормально. А как у вас?.. Хорошо... Могу... Сейчас?.. - Даша посмотрела в зеркало, словно спрашивая у него, не ослышалась ли. - Хорошо, я сейчас соберусь и приду.
   Даша опустила трубку и с подозрением вгляделась в отражение лица в зеркале. Повернула его влево, потом вправо; пальцем оттянула нижнее веко, заглядывая в зрачок; с протяжным "э-э-э!" высунула язык. Хм, как будто бы всё в порядке. Передернула плечами, улыбнулась и пошла собираться.
  

5

  
   - Здравствуй, Дашенька. Я так рада, что ты согласилась со мной встретиться, - кинулась обниматься в коридоре Алёна, - и мне приятно, что я не ошиблась в твоём великодушии.
   - Здравствуйте, Алёна.
   - Ты проходи, а я похлопочу на кухне с чайником.
   Даша задержалась на пороге гостиной а, переступая его, поняла, что дом учителя, похоже, перешёл свой Рубикон. Холостяцкую простоту и непритязательность сменили тяжелые бархатные шторы, массивные канделябры, обилие зеркал в витиеватых рамках. Даша поискала глазами любимое кресло профессора и, не найдя его, с чувством дискомфорта села на диван напротив огромного, в полстены зеркала.
   "Н-да. Раньше здесь можно было найти защиту и утешение, а старенькое кресло убаюкивало, словно добрый дедушка на руках. А теперь в этом доме даже в себя не спрячешься".
   Алёна принесла поднос с чашками и керамическим чайничком.
   - Для начала я хочу напоить тебя своим фирменным чаем с травами. Это древний рецепт, и я не всем его предлагаю, только близким людям, и мне хочется верить, что он тебе понравится.
   - Спасибо, я попробую, - улыбнулась Даша.
   - Ох, а что это у нас глаза на мокром месте? Кто мог обидеть такую милую девушку?
   Даша сконфузилась - от Алёны, похоже, ничего не скроешь.
   - Да, нет, всё в порядке. Я сегодня мало спала, поэтому глаза красные.
   - Переживаешь о чём-то, да? - Алёна будто не услышала ответа. - Или о ком-то? - Заговорщицки подмигнула и, наклонившись к Даше, произнесла:
   - Да-да, ты вполне можешь мне доверять. И как психологу, и как подруге.
   - Спасибо. - Даша отстранилась.
   - И вообще, любые проблемы разрешимы. Нужно только знать, как их решать, а остальное - дело техники или, как у нас говорят, практики. Вот у меня, например, сейчас столько забот-хлопот, что голова идёт кругом. Она, правда, никогда на месте не бывает, и я порой не знаю, где она находится в данный момент, представляешь?... Ну, настоящая, сорви-голова! - Алёна расхохоталась чересчур громко.
   Даша не знала, как реагировать на такую шутку.
   - А где Семён Вениаминович? - Даша ухватилась за вопрос, как за спасительное бревнышко.
   - Ой, я его отправила в магазин купить шампанское, а заодно, чтобы нам было время посплетничать.
   - Шампанское?
   - Да, мы тебя пригласили отметить одно важное событие, в котором тебе, милочка, отводится очень серьёзная роль. Кстати, - я сама тебе её выбрала. - Алёна снова посмотрела "шпионским", как окрестила его про себя Даша, взглядом.
   - Что же это за событие?
   - Сначала пообещай помогать, ладно?
   - Хорошо, если смогу, конечно.
   - Сможешь-сможешь, у тебя для этого есть все задатки.
   - Вы так много сегодня комплиментов мне говорите, Алёна, что я теряюсь в догадках: отчего это?
   - Давай всё-таки на "ты", - это, во-первых. А во-вторых, моё радушие ты приняла за комплименты. И потом, я честно сказала, что хочу видеть тебя своей подругой. Вот и стараюсь угодить. И делаю это с удвоенной силой - пока Семён Вениаминович отсутствует. А то потом...
   Алёна не договорила, так как в дверь позвонили, и она пошла открывать. В гостиную зашёл краснощёкий, сияющий учитель.
   - Дашенька, душенька, как я счастлив, что ты пришла!
   - Она заждалась тебя. Да и мне нелегко было удерживать её в неведении. - Алёне, судя по всему, не терпелось всё рассказать.
   - Ну, я думаю, она простит тебе эту загадочность, Алёнушка; потому как новость принадлежит нам обоим. Ещё несколько минут терпения и она у ваших ног.
   - Что? Загадочность или новость? - Даша развеселилась и перестала чувствовать напряжённость.
   - И та и другая. - Семён Вениаминович отдирал золотистую фольгу с массивной зеленой бутылки. - Загадочность падёт, а новость воссияет...
   - Боюсь, если сейчас не успеем подставить бокалы, ты шампанским зальёшь нам ноги. - Алёна подхватилась и убежала на кухню.
   - Ну а что, Христос омывал ноги своим ученикам. Чем я хуже? - Семён Вениаминович подмигнул Даше, отчего ей снова стало в доме учителя тепло и хорошо.
   - А вот и наш игривый напиток. - Алёна поставила три стеклянных на тонких ножках фужера под пенящуюся струю.
   - Игристый, - усмехнулась Даша.
   - Сенечка, а что у нас к нему?
   Даша подняла брови - она впервые услышала, как учителя назвали ласкательным словом.
   - Сенечка, - было видно, Алёна говорила так намеренно для Даши, - мы же можем при Дашеньке называть всё своими именами? Она ведь нам не чужая.
   Учитель только кивнул и продолжал наполнять бокалы.
   - Так что у нас к шампанскому?
   - Фрукты: бананы, апельсины, киви; можно сыр.
   - А устриц или гусиной печени "фуа гра" нет?
   - Извини, радость моя, нет.
   - Ясно, значит, будем отмечать событие шампанским и бананами. - Алёна с ухмылочкой стукнула правой ладонью по столу. - Да, все-таки молодцы французы, что придумали шампанское. Такой божественный напиток.
   - Я думаю, в этой бутылке от напитка достопочтенного монаха Периньона осталось только название: "шампанское". Это всего лишь игристое белое вино. - Даша смотрела на медленно отрывающиеся со стекла пузырьки.
   Семён Вениаминович привстал.
   - Ну, что ж, милые леди, мне приятно быть для вас то благодетельным Иисусом, то расторопным гарсоном, но всё же хочу перейти к основной моей роли на сегодняшний день. И, собственно, к теме нашего собрания.
   Профессор положил ладонь Алёны в свою; нежно поглаживал её, словно кошечку. Он как будто стал выше ростом, глаза играли бравым блеском. Казалось, он держит в своих руках сейчас не женщину, а всю судьбоносность этой минуты.
   - Я сделал Альбиночке предложение руки и сердца. И она мне не отказала. - Голос учителя был торжественен и высок. Он смотрел на свою избранницу с нескрываемым восторгом и гордостью, будто говоря: "Я - единственный счастливый обладатель такого сокровища".
   "Вот так-так, - подумала Даша, - ну, и дела". Вслух произнесла:
   - Вот это новость! Здорово. Я рада за вас.
   - Теперь ты, понимаешь, Даша, почему мне нужно твоё содействие. Все эти приготовления мне просто не потянуть одной. Выбор платья, туфель, украшений, прически, цветов. А еще заказ машин, продумать меню, оформление, текст составить для приглашения гостей. И, главное, всё это посчитать.
   "Неужели Семён Вениаминович собирается поддерживать эту фееричность? Как же он изменился", - Даша продолжала вести внутренний монолог.
   - О, да все это хлопотно и волнительно. Но, что же ты хочешь, душа моя, во все времена барышням нужны были средства на всякие дамские штучки, как говаривали "на булавки", - с умильным лицом произнёс Семён Вениаминович.
   - Ах, ты просто прелесть, Сенечка!
   - А когда состоится свадьба? - поинтересовалась Даша.
   - Весной, - сказал профессор.
   - Летом, - поправила Альбина.
   - Ясно, - улыбнулась Даша на эти первые расхождения будущих супругов. Она чувствовала, улыбка её становилась всё продолжительней и продолжительней, просто неприлично затягивалась. А всё оттого, что и дальше внимала голосу внутреннего комментатора:
   "Н-да, права была главная героиня фильма "Вам и не снилось", когда смеялась над родителями: "Молодые жены, ой, не могу". Ну, какой из Вениаминовича молодой жён, то бишь муж? Впрочем... дышать на ладан никто из них не собирается, и чем черт не шутит?".

6

   Стелла вышла от Аркадия, чувствуя, как у неё пылают уши. Несмотря на морозный воздух, ей было душно и по-прежнему хотелось пить. Она шла через проходные ворота, когда на неё неожиданно налетел Роман. Он явно торопился, был в себе, машинально извинился, и они бы так и разбежались, если бы Стелла не узнала голос парня. Она молниеносно среагировала:
   - Роман, привет!
   - О, Стелла, привет. А ты что тут делаешь?
   - К Аркадию приходила.
   - Правда? - парень нахмурился. - Какие-то дела или ещё что?
   - А-а, - отмахнулась Стелла.
   - Не можешь говорить?
   - Не то чтобы не могу, просто сама не знаю, что это такое.
   - Да? - Роман выглядел, словно попугай, наклонивший голову слушать. - И что же это такое: "это"?
   Стелла опустила глаза, вздохнула и удрученно ответила:
   - Не знаю. Не понимаю. Странный он какой-то этот ваш Аркадий.
   - Ты ко мне на Вы?
   -Я имела в виду, что твой и Дашкин.
   Роман поджал губы.
   - Ты о Даше говорила с ним? - догадался он.
   - Да.
   - Знаешь что, - Роман посмотрел в сторону заводоуправления, - тут рядом отличное кафе, где делают вкуснейшие коктейли из нашего молока. Пошли посидим, пообщаемся. Продегустируешь - у нас там большие скидки. Аркадий, конечно, сволочь, но бабки зарабатывать умеет.
   Стелла удивилась последней фразе, но пока решила воздержаться от комментариев.
   - Идём, если у тебя есть время. Ты ведь, кажется, очень торопишься.
   - Ничего, подождёт.
   - Если галантно предложишь свою крепкую руку, то идём. И я согласна даже напиться! В смысле, молочных коктейлей.
   - Вот напиться - это обещаю. А насчёт галантности, увольте, - не по этим делам. За любезностями, вон к нему. - Роман кивнул в сторону завода. - У него этого добра целый магазин.
   Стелла громко рассмеялась:
   - Да уж, наверняка, галантерейный магазин.
   - Почему галантерейный?
   - Слово "галантерея" происходит из французского языка. У них оно означало "обходительность, любезность". В русском, первоначально тоже использовалось в этом значении, позже, как "предметы украшения", далее - уже в сегодняшнем понимании.
   - Хм, интересно. Значит, Аркадий - галантерейщик. Да, и заметь, в любом магазине торгуют. Особенно такие продавцы, как он.
   Роман так надавил на слове "продавцы", что Стелла и не сомневалась: для напарника оно означало: "продажный, - за деньги готовый на бесчестные поступки".
   - Ой, Ром, звучит не очень оптимистично.
   - А я вообще законченный пессимист и циник. Советую меня ни с кем не путать. И не навязывать светлых мнений обо мне.
   - А если оно у меня по-настоящему светлое, тогда как?
   - Бесполезно.
   - Ну вот, мог бы хоть поддержать.
   - Поддержать когда будешь падать, напившись? Запросто.
   - Слушай, идём напиваться! А то я твой циничный пессимизм уже не выдерживаю.
   - Да мы, собственно, уже и пришли.
   Кафе с величественным названием "Хрустальный Кубок" на самом деле было маленьким и уютным настолько, что в нём хотелось задержаться больше, чем на пятнадцать минут. Роман кивнул по-свойски бармену и уверенно направился к столику в углу, где виден весь зал, и музыка не досаждала громкими звуками. Передавая официантке табличку "стол заказан", он сразу назвал количество и виды коктейлей.
   - О Даше разговор ты завела или Аркадий? - спросил Роман, едва сели.
   - Я.
   - Почему?
   - Что почему?
   - Зачем ты пришла к Аркадию говорить о Даше?
   Стелла нуждалась в совете. Но по-прежнему смущала мысль о действиях за спиной подруги. Она понимала, что тайное уже становится явью. Или как говорила любимая бабушка: "Сколько веревочку ни плети, а конец кто-нибудь ухватит".
   - Я хотела Даше помочь.
   - Рассказывай.
   Стелла удивилась безапелляционному тону, но желание выговориться взяло верх. Она даже не заметила, как в подробностях рассказала о встрече с Аркадием в офисе, о его странном поведении, и обо всех сомнительных и несовпадающих моментах. Только когда закончила говорить, вдруг испугалась такой откровенности со своей стороны: "Зачем я ему так доверилась? Он же друг Аркадия".
   Роман, словно подслушал её мысли, выдал:
   - Ты не думай, что если мы с Гайдаром партнеры, то побегу к нему докладывать. Из твоего рассказа я понял, ты не знаешь как сказать Даше, что была у Аркадия без её согласия. Переживаешь, что поссоритесь, а выбора у тебя нет.
   - Точно, - вяло улыбнулась Стелла. А про себя удивилась: "Кто бы мог подумать, - такая прозорливость".
   - Так говоришь, Аркадий обязал всё рассказать Даше. И это после того, как объяснила, что разговор касается вас двоих?
   - Да, именно так и было.
   - Ну, вот что, - Роман уставился в одну точку и, казалось, ехидно прищурил заблестевшие голубые глаза. - Могу тебя успокоить, ты поступила так, как считала нужным. Ты замечательная подруга, потому что беспокоилась о будущем Даши. И, чёрт возьми, ей повезло - мне было бы приятно, если бы мой друг поднял из-за меня задницу с дивана и пошёл кому-то объяснять, что я хороший.
   - Ты думаешь? - промямлила Стела.
   - Я вижу это. И мой тебе совет: как можно скорее расскажи обо всём Даше. Объясни почему ты так поступила; ну, в общем, всё как есть. Думаю, она правильно поймет. А об остальном не переживай - обычное дело. Аркадия я беру на себя.
   - В смысле?
   За коротким вопросом последовала длинная пауза. Было заметно, что Роман о чём-то напряженно думает. И вдруг резко подался корпусом вперёд. Навис над столом и выпалил:
   - Вот только одного не пойму - зачем Гайдару Даша?
   - То есть как это: зачем? - опешила Стелла.
   - Понимаешь, у Аркадия всегда был аппетит на женщин другого типа. А Даша выпадает из общей статистики. Совершенно не вписывается! Это меня беспокоит.
   Стелла пытливо посмотрела на обескураженное лицо парня.
   - Ром, а может, это как раз и говорит, что он всерьёз заинтересован, а? И Дашка не похожа на других, это верно.
   - Я не слепой, сам вижу, - огрызнулся тот. - Но я знаю Гайдара. Тут что-то не так. Его явно интересует другое. Но что? Для меня это загадка. И Аркадий, возможно, ведёт игру.
   Стелла недоверчиво покосилась на Романа. Не понятно - он или прикидывается Шерлоком Холмсом или дурачит её.
   - Какую ещё игру?
   - Двусмысленную.
   - Уверен?
   Роман ухмыльнулся и закатил глаза, будто хотел сказать, что она, эта игра, была еще до них с Дашкой. Стелла покачала головой, но от дальнейших расспросов воздержалась. На сегодняшний день слишком много недосказанного. Слишком. Да и Роман этот, какой-то чудаковатый, бог знает, что у него на уме. Он с самого знакомства ведёт себя странно.
   - Ну, как тебе наши молочные коктейли? - перевёл разговор на другую тему Роман, и посмотрел на часы.
   - Очень вкусно. - Стелла смущенно посмотрела на четыре стаканчика с трубочками, три из которых уже были пусты.
   - То-то же! - не без гордости произнёс Роман. - Это моё чудо-предложение. Заодно и реклама заводу.
   - Детство напоминает.
   - Точно! Я именно этого и хотел; значит удалось. Стелла, мне пора на завод. Провожать не буду. Не маленькая.
   - Да-да, конечно.
   - Обязательно поговори с Дашей. Это для вашей пользы: предохранитесь от Аркадия. - Роман загоготал. - И вот еще что: держи меня в курсе дел. Увидимся.
   Стелла сидела какое-то время с опустошенным взглядом. Она всё меньше и меньше понимала, что происходит. Задумчиво помешивала трубочкой розовую пенку в стаканчике. Медленно лопались пузыри: убирали взбитую воздушность верхнего слоя, оголяли ровную гладь жидкости. Стелла отставила стаканчик - обычное молоко пить не хотелось.
  

7

  
   - Привет, герой! - Роман бесцеремонно ввалился в кабинет Аркадия и направился к шкафчику возле стены. Достал бутылку коньяка и маленькую рюмочку. Прищелкнул довольно языком, и водрузил всё обратно.
   - С чего такое недержание? - Гайдар не скрывал раздражение.
   - А что? Имею право, в конце рабочего дня; так сказать, на сон грядущий.
   - Смотри, а то кошмары приснятся.
   - После тебя, Гайдар, уже ни один сон не испугает. Ведь это в твоей манере становиться кошмаром для хороших людей.
   - Это ты-то хороший человек?
   Роман захохотал во всё горло и вальяжно развалился на стуле.
   - Куда уж мне? Я потому и целёхонек, что не так хорош для тебя. Такому как ты - подавай "девственниц да кровь невинных младенцев".
   - С чего кипятишься, напарник? - Аркадий остановился возле Романа и посмотрел на него сверху вниз. - Что с тобой?
   - Я встретил Стеллу.
   - Ну и что?
   - И ты как всегда успел замарать чудесную девушку.
   - Прекрати истерику. Твои нападки мне изрядно надоели.
   - Она рассказала мне обо всём.
   - О чём это "обо всём"?
   - Про Дашу, про парк, про то, как заставил рассказать о вашей встрече Даше. А ведь она просила, чтобы это осталось между вами.
   - Оно и видно, как между нами. Эта Стелла, вероятно, не такая чудесная, как ты её называешь.
   - Она переживает за подругу.
   - Настоящие подруги не делают ничего за спиной.
   - Потому тебя и колбасит, что у них настоящая дружба.
   - Фигня. Обычное желание побыть матерью Терезой.
   - Гайдар, тебе этого не понять.
   - И вообще, откуда ты знаешь, что у неё на уме, у этой Стелы. Может, она в меня влюбилась и хотела чего-то другого.
   Роман презрительно посмотрел на Аркадия.
   - Что ты ей сказал? - В голосе Гайдара явственно слышалось раздражение.
   - Неужто, испугался, Аркашечка? Ну, ты и...
   - Отвечай, благодетель хренов! - яростно перебил Гайдар.
   - Да ничего не сказал, только посоветовал им держаться подальше от тебя. А то ты ужасный кровожадный бармалей утянешь их в свою африку.
   - Меня достал твой выпендрёж. Ты, как всегда - неудачник. Думаешь, я не вижу, как ты облизываешься на Дашу. Ты просто хочешь испортить наши отношения, которые удачно складываются. И не можешь смириться, что снова предпочли меня.
   - Брешешь! Ничего у вас удачно не складывается. - Роман сжал кулаки.
   - Тебя просто знобит от моих успехов. Теперь у меня есть новый широкомасштабный проект Парка и Даша к нему в придачу; и достались они мне безданно-беспошлинно. А ты бесишься, потому что у тебя не выходит нам помешать.
   Роман закрыл глаза. Его челюсть ритмично задвигалась. Два желвака отсчитывали пульс гнева.
   - Я пообещал Стелле, что всё улажу с тобой.
   - Нежный, с каких пор ты стал рыцарем?
   - С тех пор, как ты - инквизитором - буркнул едва слышно Роман, но тут же громче и спокойно, c намеренной ленцой, ответил:
   - Гайдар, а ведь идея с Парком тебе нравится, как твоя собственная.
   В кабинете повисло напряжённое молчание.
   - Но ты не сможешь в этом убедить Дашу, - продолжал Роман. - Всё что она придумала - её заслуга, а не твоя.
   - Ты плохо понимаешь, кто такая Даша, - ухмыльнулся Аркадий.
   - Она умная девушка, и разберётся, кто ты есть, Гайдар. И не поверит тебе.
   - Хм. Есть законы, действие которых никто не отменял. И один из них гласит: чтобы люди верили во что-то другое, вначале они должны потерять веру в себя.
   Романа передёрнуло.
   - Если Даша сравнит разговоры о Парке с тобой и со Стеллой, она тебя раскусит, и ты её потеряешь, - неторопливо добавил, как пригвоздил, Роман.
   Аркадий рванулся навстречу этой фразе оборонительной позой, и выпалил сгоряча:
   - А я не дам сравнивать! - и тут же, словно спохватившись, добавил. - Это не проблема для меня.
   - Тебе видней, бармалей. Я пошёл, спать охота.
   - У тебя ведь есть телефон Стеллы? - как бы между прочим уточнил Аркадий.
   - Есть.
   - Дай мне его.
   - Что, решил взять у неё пару уроков настоящей дружбы?
   - Нет. Научить, как посылать подальше таких проходимцев, как ты.
   - Ну-ну.
  

8

   "Роман своими сентиментами, конечно, слегка испортил настроение. Но я не люблю, когда перестают играть по моим правилам, - негодовал Аркадий, рано утром входя в клуб. - И поэтому, девочки, я вами займусь. Обожаю делать сюрпризы".
   В отличие от увеселительного розово-красного интерьера клуба, свой кабинет Аркадий оформил гораздо сдержаннее. Огромный, цвета слоновой кости кожаный диван бесстыдно занимал две третьих комнаты. Популярная модель музыкального центра, на всю стену экран домашнего кинозала, несколько шикарных стеклянных скульптурок "art glass" на столе - вот и всё убранство. Здесь он любил предаваться одиночеству.
   Но сейчас в его планах отнюдь не умиротворение. Сейчас время звонить в колокола да погромче. Девочки, подъём!
   - Через полчаса ко мне придёт девушка с волосами жуткого морковного цвета, зовут Стелла. Впустить сразу. - Аркадий ткнул кулаком в грудь широченного охранника. - Позже подойдет Даша, певица, её ты знаешь. Предупредишь о ней, потом пропустишь. Понял?
  
   Как и рассчитывал Аркадий, Стелла пришла вовремя. Как и положено, на деловую встречу.
   - Присаживайся, Стелла. Начну без всяких предисловий. Я вчера разговаривал с Романом, и он обо всём доложил.
   - Доложил?!
   - Он хороший служащий и выполняет то, что велено. Понимаешь? У него были большие проблемы в прошлом, увлекался всякими, м-м-м, как бы это сказать, грязными привычками. Но на самом деле он неплохой, бедняга. И он сказал, что хочет помочь тебе не поссориться с Дашей.
   - Я не понимаю, что...
   - Я знаю, знаю, Стелла. - Аркадий доверительно положил руку на её плечо. - Не нужно ничего объяснять. Я сделаю всё, что в моих силах.
   - Но... - Стелла вскинула брови и угрюмо замолчала. Она посмотрела на Гайдара с явным возмущением. Всем своим видом она, казалось, говорила: "проблема ж выеденного яйца не стоит".
   Аркадий говорил не останавливаясь, не давая вставить ни одного слова в ответ. Он намеренно не замечал недоумение Стеллы, к которой подсел поближе на диван.
   - А давай-ка выпьем зеленого чаю. У меня есть превосходный матэ. Его приготовили к твоему приходу. Кстати, думаю, в Парке может быть уютный Чайный Домик, в котором многие захотят попробовать чудесные чаи со всего мира. А ты об этом напишешь сногсшибательную статью.
   В это момент постучали. Аркадий посмотрел на часы и улыбнулся: в Даше он тоже не ошибся - та задержалась немного. Как и полагается на свидание.
   Аркадий ждал этой минуты с наслаждением.
  

9

  
  
   Даша зашла в кабинет и остановилась, как вкопанная.
   - Проходи, Даша. Подсаживайся к нам, - предложил Гайдар.
   Даша осторожно приблизилась. Аркадий указал на место возле себя и очутился между подругами.
   - Как хорошо, девочки, что мы вместе. - Он раскинул руки и положил на спинку дивана за обеими девушками, словно обнял их. - Наконец-то поговорим обо всём открыто.
   Даша молчала и лишь искоса поглядывала на Стеллу, а та уставилась в пол.
   Аркадий выдержал паузу, затем подошёл к столу и достал из кожаной папки бумаги.
   - Я хочу, чтобы вы поняли, с сегодняшнего дня начинается новый этап в вашей жизни. После размышлений и серьезного анализа, я принял решение - Парку быть! Аплодисментов не надо, пожалуйста.
   - У меня уже есть примерный бизнес-план проекта, смета, а так же грубый чертеж объектов, которые будут на территории Парка. Смотрите, вот тут я планирую детские игровые комплексы различных конструкций. Это - семейный ресторанчик для "покушкать", как я любил говорить в детстве. Вот здесь будет фонтан, в котором детишки летом будут мочить свои пятки. Здесь - зеленая лужайка для футбола летом и хоккея зимой, а рядом, думаю, сделаем площадку (роллердром) для любителей роликов и скейтов. Хотелось бы еще аквапарк конечно, или, может, бассейн, но это надо знать состояние пруда, хватит ли ресурсов, а у меня пока что руки до этого не дошли.
   Даша смотрела восхищенными глазами то на чертёж, то на Гайдара. Ей не верилось, что это происходит на самом деле. Но шальные, мальчишеские глаза Аркадия были красноречивее бумаг, которые он достал из папки. Даше хотелось плакать. Она сознательно поймала его взгляд, - чтобы увидел в её глазах искреннюю благодарность и большую нежность.
   - Работы тут непочатый край, - Аркадий как будто добродушно улыбнулся Даше и с жаром продолжил, - Я был в нескольких официальных инстанциях, - там, где более требуется, если хотим удачного начала предприятия. Те, от кого зависят многие решения в нашу пользу, слава Богу, знают меня не первый день. Они уже в курсе, что есть проект Парка и кто собирается стать его хозяином. Но многое зависит и от нас. От нашего здорового энтузиазма, терпения, слаженности, и единодушия, в конце концов.
   Произнося последние слова, Аркадий подошёл к Даше. Подняв за руки с дивана, заглянул даже не в глаза, а в ту самую душу, в которой творилось сейчас что-то невообразимое. У Даши слегка закружилась голова, и участилось дыхание. Деликатное покашливание Стеллы напомнило, что они здесь не одни.
   Аркадий отстранился, подмигнул Даше, и бодрым шагом направился к двери.
   - Я вас, девочки, не надолго оставлю.
  
  

10

  
   - Стеллочка, ты слышала, да? Всё уже началось! Не верится, что Аркадий сделал это.
   "Ну, положим, ещё не сделал", - подумала Стелла, а вслух сказала:
   - Не понимаю, зачем он нас вместе сводил?
   - И он так проникновенно говорил о единодушии! - продолжала Даша, точно не слышала подругу. - О, Стелла, мне так этого хочется - настоящего, цельного, взаимно проникающего, чтобы в унисон говорили сердца. Чтобы мысли и чувства одного были созвучны другому. Чтобы...
   - Скажи еще, - "умерли в один день" - и я сочту тебя рехнувшейся, - съехидничала Стелла.
   - Да, что же ты не понимаешь меня, разве?!
   - Ну, топни еще ножкой и надуй губки бантиком. Дашка, очнись! Где твой трезвый взгляд на жизнь?
   - Не знаю, моя сердитая Стелла. Кажется, я его совсем лишилась.
   - Как девственности, что ли? Как скорейшее избавление от детства и желание почувствовать себя взрослой. Только у тебя - наоборот.
   - Не пытайся испортить мне настроение. Ведь ты видишь, всё хорошо складывается.
   - Я не пытаюсь.
   - Ага, ты просто его портишь своим цинизмом. Откуда это у тебя?
   - Да нет же! Я не цинична, и согласна с тем, что ты говоришь о единодушии. Только, по-моему, что-то тут не так, и мне кажется...- Стелла удрученно замолчала, понимая, что ничего вразумительного не может объяснить подруге. - А-а-а, ладно.
   - Ты знаешь, после такого поступка Аркадий мне гораздо ближе стал. И, хотя не понимаю, почему вдруг произошли перемены, чувствую, что хочу быть с ним вместе. Мне так много надо ему сказать...
   Стелла не стала дальше терзать своими сомнениями Дашу. Подруга просто светилась от счастья всеми цветами радуги. Да и кто знает, а вдруг Гайдар на самом деле положительный герой? А она тут со своими подозрениями лезет.
   Аркадий зашёл в кабинет всё такой же жизнерадостный и активный.
   - А теперь, девочки, в принципе, можем перейти к обсуждению технических вопросов: кто? что? и как?
   Даша как будто медлила с ответом, словно обдумывала предложение.
   - Ой, нет, я не могу оставаться, у меня дела, - засуетилась Стела, - поговорите об этом вдвоём. К тому же, мое дело совсем нехитрое - быть простым летописцем. Так что... Счастливо оставаться. Пока.
   - Пока, - почти одновременно и радостно ответили Гайдар и Даша.
  

11

   - Я так потрясена, - нетвёрдым голосом произнесла Даша, когда Аркадий приблизился к ней почти вплотную, - всё ещё не могу прийти в себя.
   - А ты и не приходи. Останься со мной.
   Даша ощутила, как в ней поднимается волна теплых чувств и приятно накатывает на тот одинокий тоскующий пляж, что готовят в молодых сердцах ветра романтики.
   - Сегодня знаменательный день, Даша. Я хочу прожить его вместе с тобой. - Аркадий крепко сжал Дашину руку. Она зажмурилась и еле слышно выдохнула:
   - И я.
   - А ещё я хочу осуществить с тобой самые дерзкие, самые необычные желания! - он посмотрел на неё пристальным взглядом.
   Даша не нашлась, что сказать. Аркадий, словно и не ожидал ничего в ответ, предложил:
   - Прогуляемся немного на свежем воздухе?
   Даша кивнула.
   - Кстати, а самый свежий воздух, знаешь где?
   - Где?
   - В нашем Парке, конечно! Где же еще?! В городе воздух грязный, удушливый, со смогом. А в нашем Парке он экологически чистый, настоянный на запахах вековых дубов. Об этом мы обязательно напишем.
  
   В Парк они добрались быстро. Сегодня он выглядел очень приветливым, то ли оттого, что заехали сюда днём, и все было освещено солнцем. То ли оттого, что настроение у Даши было лучезарным. И у Аркадия, кажется, тоже.
   Они шли по дороге, держась за руки, и какое-то время молчали. Потом неожиданно разом заговорили о Парке. Перебивали друг друга, рассказывая, как здесь всё будет, и, смеясь, забавлялись своими фантазиями. Даша прыгала на одной ножке по "невсамделишным" нарисованным классикам, Аркадий весело бегал по поляне, шуточно визжал на виражах, показывая, как будут носиться американские горки. И много говорил; жарко, взахлеб. Бурно жестикулировал руками, хохотал и дурачился, как мальчишка, чем невероятно притягательно действовал на Дашу. Она поймала себя на мысли, что ей жутко хочется или прижаться к нему, или растрепать шаловливо волосы, или ласково укусить за ушко. Дотронуться, чтобы почувствовать его тепло и близость, его реальность.
   - Даша, мы устроим здесь настоящий праздник! Я ведь давно понял, человеческая жизнь должна протекать в удовольствии! И у меня так всегда было, есть и будет. Понимаешь?
   - Очень хорошо понимаю, Аркадий. Это же так здорово, когда твоя жизнь проходит в радости от достижения своих желаний и целей.
   - Мы привлечем к Парку внимание всего города. Я уверен, многие захотят поддержать идею его восстановления и развития. У нас будет два направления: первое - это возрождение парка, как исторического наследия, и второе - открытие на его территории Детского центра эстетико-воспитательного направления.
   Да, здесь всё запущено. Но я не просто хочу восстановить Парк. У меня есть супер-идея: привлечь к возрождению Парка жильцов окрестных домов, и главное, - детей. Понимаешь, Даша, деньги на его строительство я могу дать хоть сейчас. Я на приём иностранцев трачу столько, что хватит на полпарка. Но тогда это будет мой парк, а я хочу, чтоб дети ощущали его своим! Представляешь, вместо того, чтобы без толку шататься по улицам, они сами будут создавать Парк!
   Мы откроем Фонд, и на его счет будут приходить средства для Парка от людей, которые понимают значение проекта. Их участие - это тоже приобретенный кусочек своего Парка. Ведь людям нужны великие дела, чтобы ощущать свою значимость. И мы дадим им это чувство!
   "Боже мой, вот он какой, - настоящий Аркадий! Такой живой, простой, такой добрый и... родной", - думала Даша, улыбаясь своим мыслям.
   - Аркадий, я...я хочу тебе сказать... я так рада, что ты меня понимаешь! Это так важно для меня! И я чрезвычайно благодарна тебе...
   Даша слышала, как горели щеки, а дыхание становилось прерывистым. Она подошла к Аркадию совсем близко и одной рукой дотронулась до его локтя, а вторую положила на грудь. Посмотрела долгим и смелым взглядом.
   Гайдар отвел глаза. Но в следующий момент привлёк её к себе, задержал в объятьях несколько секунд, а потом вдруг резко отстранил. Лицо его приняло деловое выражение, голос стал серьезным и чеканящим каждое слово.
   - Дарья, ты хочешь реализовать свой замысел? Ты готова прилагать усилия к тому, что задумала? Ты будешь делать всё, чтобы проект осуществился?
   - Конечно. - Даша удивленно посмотрела на Аркадия. Каждая фраза звучала, словно строки клятвы и это немного смущало.
   - Ты уверена?
   - Уверена, - улыбнулась Даша и растеряно пожала плечами. Странно, зачем Аркадий переспрашивает, уж кому, как ни ей желать, чтобы идея Парка сбылась.
   - Замечательно. Именно это я и хотел услышать. А теперь идем, я провожу тебя домой. Сегодня был насыщенный день, тебе надо отдохнуть.
   Когда сели в машину, Даша поняла, Аркадий был прав. Она почувствовала лёгкую усталость. Впечатлений было более, чем достаточно.
   Аркадий довёл Дашу до самой двери квартиры. Расставаться ей не хотелось, поэтому ещё на площадке предложила:
   - У меня есть отличный аравийский Мокко. Зайдешь?
   - Спасибо, конечно. Но лучше тебе сейчас отделаться от меня. И поскорее.
   - Это почему же?
   - В отличие от тебя, я понимаю, чем это может закончиться.
   - Можно подумать, ты меня пугаешь, - Даша улыбнулась и кокетливо пожурила Аркадия пальцем.
   - Нет, Даша, просто честно предупреждаю.
   - Ну, заходи же, - не отставала она, и потащила его за рукав, словно играючи, - не стой на площадке, а то соседки повыскакивают. Зачем нам свидетели?
   - А если я этого и добиваюсь?
   - Ну, нет, на всех кофе у меня не хватит. - Даша пыталась отшучиваться, усиленно делая вид, что не понимает двойственность фразы.
   - Даша, ты ведь прекрасно понимаешь, о чём просишь. - Аркадий сделал упор на слове "о чём" и нахмурился.
   Даша попыталась улыбнуться в ответ.
   - А раз понимаешь, тогда выбирай.
   - Но...
   - Я слишком хорошо знаю цену девичьим ожиданиям. - В голосе Гайдара была не скрываемая горечь иронии.
   Даша внутренне отпрянула от этих слов, но тут же мелькнула догадка: "У него в прошлом были какие-то разочарования с женщинами".
   - Я понимаю тебя, Аркадий. - Даша посмотрела на него с нежностью. - И больше не буду настаивать. Ещё раз спасибо тебе, сегодня был самый незабываемый день в моей жизни.
   - Отдыхай, дорогая. Впереди у тебя много работы.
  

12

   Аркадий вернулся в "Марракеш" и приказал охранникам никого к нему не впускать. Выдвинув ящик стола, он достал маленький черный диктофон "Sony". Слушая свой недавний разговор со Стеллой и Дашей, он улыбался.
   Запись слов Даши о любви прокручивал несколько раз: "Ах, Стелла, мне так этого хочется - настоящего, взаимного, цельного чувства, - чтобы в унисон говорили сердца. Чтобы мысли и чувства одного были созвучны другому".
  

13

   Когда Стелла открыла дверь, запыхавшаяся Даша вызвала у неё лёгкий переполох.
   - Стелла, надо срочно поговорить.
   - Мне тоже. И это очень серьезно.
   На кухне, источая тонкий аромат, в фарфоровой посуде дымился зеленый чай. Даша заглянула под вышитую салфетку на вазочке. Достала заварное пирожное и повертела его в руке.
   - Бабуля опять на даче пропадает, - Стелла извинялась за магазинное угощенье, зная, как подружка любит бабушкину выпечку. - У неё февраль - время подготовки рассады. Но это и к лучшему. Спокойно поговорим.
   Даша рассмеялась.
   - Не знаю, не знаю. Вряд ли я смогу спокойно говорить. Меня просто распирает от того, что случилось. Мы были с Аркадием в парке. Господи, какой же он молодец! Я даже не подозревала, что он такой разумный, такой рассудительный, такой добрый...
   - Конечно, не подозревала. Только обвиняемых подозревают в чем-то. А ты, скорей ожидала чего-то в этом духе. Так леди Ровена ожидала от рыцаря Айвенго доблестных подвигов.
   - Ты знаешь, что он придумал! Он хочет, чтобы Парк восстанавливали сами люди, горожане и обязательно - дети. Представляешь, какая гениальная идея!
   - Ну, вот, теперь он для тебя еще и гений.
   - Нет, ты вдумайся! Конечно, можно отдать проект сметчикам, строителям и они сделают Парк как полагается. А люди будут воспринимать его как должное: местные власти обязаны ведь сохранять памятники истории и развивать соцкультбыт города. И всё будет, как обычно. А вот если они будут участвовать в проекте, то это и воодушевит и дисциплинирует их, понимаешь?! К своему относишься очень бережно: не мусоришь, не ломаешь, следишь за порядком. А для детей, Стелла, какая замечательная идея! Хоть кто-то у нас предложил какую-нибудь программу по воспитанию у детей чувства ответственности за свой город? То-то же. А Аркадий так правильно придумал! - Даша рассмеялась счастливо. - И это будущее нации.
   - Дашка, ты просто законченная романтичная идеалистка! Но я завидую твоему романтизму, потому что он помогает тебе быть не такой, как все. И именно за это я тебя люблю. Именно поэтому я готова поддерживать тебя.
   - А я готова поддерживать Аркадия, помогать ему, быть опорой в его намерениях. Если всё сделать, как он хочет - столько хорошего и доброго получится!
   Стелла серьезно посмотрела на подругу и тяжело вздохнула.
   - Что случилось, Стелла? - во взгляде Даши читалось беспокойство.
   - Я тебя очень хорошо понимаю, - Стелла подыскивала слова. - Но не хочу, чтобы страдала твоя чувствительная натура. Твой внутренний мир кажется мне очень хрупким, и я бы не хотела, чтобы его разрушили.
   - Я не совсем понимаю, к чему ты ведешь.
   - Только пойми меня правильно. Я не делаю никаких выводов, более того, многого не понимаю в происходящем, не даю оценку, и не делаю никаких логических заключений. Я просто чувствую. А так как я тебя очень люблю, не могу не сказать о своих ощущениях, потому что они меня настораживают.
   - Это относится к Аркадию, - утвердила, а не спросила Даша.
   - Да.
   - Выкладывай.
   - Сначала я должна кое в чём признаться. Прошу выслушать меня до конца, не перебивая, и постараться понять.
   - Хорошо.
   - Помнишь, наш разговор в тот день, когда мы решили обойтись без Аркадия и искать другие пути реализации проекта, написать статью в газете? Я тогда обещала помогать тебе.
   - Да, помню.
   - И ты тогда хотела с гордо поднятой головой доказать ему, что способна сама всё решить, а им просто пренебречь и даже выкинуть из жизни.
   - Ну-у-у, - протянула Даша с неуверенностью в голосе, - это же когда было.
   - Я напоминаю тебе об этом не для того, чтобы злобно указать на разницу твоего настроения тогда и сейчас, или посеять сомнения. В общем, суди сама. И еще раз прошу выслушать меня до конца внимательно.
   - На следующий день после нашего разговора, я решила пойти к Гайдару. Я хотела помешать твоему опрометчивому шагу и не дать потерять Аркадия, потому что считала его подходящей для тебя парой. Я нашла телефон завода и приехала к нему поговорить. Его реакция меня тогда крайне удивила, потому что...
   По мере того, как Стелла рассказывала обо всем: о разговоре на заводе, о встрече с Романом и его предупреждениях, Даша всё с большим явным удивлением смотрела на подругу. Несколько раз она качала головой, будто отгоняла назойливого овода. И еще минут пять молчала после окончания рассказа, опустив глаза, и теребила в руках бумажную салфетку. Стелла не нарушала тишину и терпеливо ожидала, когда подруга заговорит. Наконец, Даша произнесла:
   - Ну, вот что, всё мне понятно. Только слишком сложно.
   - Ты на меня обижаешься? - робко поинтересовалась Стелла.
   - Нет. Да и на что, собственно обижаться? На то, что ради меня пошла к Аркадию, стараясь убедить его в моей исключительности? - Даша будто горько усмехнулась и подошла к подруге.
   - Я не должна была этого делать, - покаянно сказала Стелла. - Но я так хотела тебе помочь!
   - Ладно, не оправдывайся. Меня сейчас больше беспокоит Роман. Я не доверяю ему.
   - Почему? - удивилась Стелла.
   - Потому что он соперничает с Гайдаром, разве не видишь?
   - Значит, ты... - Стелла осеклась. Она поняла, - подруга не услышала опасений, которые вызывал у неё Аркадий. Замолчала, понимая, что бесполезно продолжать сейчас разговор, пытаясь убедить Дашу в том, что надо быть осмотрительней с Гайдаром.
   - Да, ты права, всё слишком сложно. Надеюсь, через время мы поймем, что к чему, а пока... а пока будь осторожна, Даш, есть тут что-то нечистое.
   - Да, есть. И это - нечистая игра, которую ведет Роман с Аркадием.
   - Думаешь?
   - Уверена. И он давно её ведет. Я думаю, им движет зависть. Он хочет оклеветать передо мной Аркадия. Именно поэтому мне надо держаться подальше от Романа, чтобы не впутал меня в свои каверзы.
   В голосе Даши звучала такая мощная сила убежденности, что Стелла засомневалась: может и вправду Роман пытается перейти дорогу Аркадию? Она вспомнила их далеко небезукоризненное знакомство на даче, ложь с именем; а его заинтересованность в Даше очевидна. И может ли она, Стелла, быть объективной? Ведь к Роману она прислушивается, видимо, только потому, что он ей нравится?
   Подружки стояли возле окна, обнявшись, и смотрели на уходящий день.
   Сумерки прятали город, стирая чёткие контуры домов, крыш, деревьев. Вместо них то там, то там загорались жёлтые глаза окон. Их становилось всё больше и больше. Наступающая темнота заползала в комнату, в душу, сворачиваясь кольцами в клубок безотчётного беспокойства.
  

14

   Звонок мобильного разбудил Дашу в семь утра. Спросонья она не сразу поняла, что звонит Аркадий.
   - Ты еще спишь?! Я так и знал! Вставай быстро, собирайся, я заеду в восемь.
   - Зачем?
   - Как это зачем?! На работу пора.
   - На какую работу? - опешила Даша.
   - На твою работу. Начинаем заниматься Парком. Поняла?
   - Да.
   Даша не понимала толком, что происходит. Зато гудки в телефоне противно поддакивали: "та-та-та-та-та".
   Облачившись в строгий коричневый костюм в полоску, Даша снова ощутила себя той официальной бизнесвумен, которой была в Центре молодёжных инициатив. Это ей не понравилось. "Н-да, "Марракеш" меня разбаловал. Неужели меня больше прельщает роль примы?".
   Даша к назначенному времени стояла возле подъезда.
   Конец февраля всё чаще возвещал о скором приходе весны: солнечным и ярким началом дня, радостным чириканьем пузатых воробьёв, небом, наливающимся глубокой синевой.
   Аркадий с утра был свеж, бодр и, как всегда, завидно энергичен. Он сразу вручил Даше папку:
   - Там всё, что я успел собрать. Ты, кстати, свою папку с проектом взяла?
   - Нет.
   - Ну что же ты! Я же сказал тебе, что едешь на работу! - Аркадий с нескрываемой досадой посмотрел на Дашу. - Если будешь так безответственно относиться к своим обязанностям, у нас будут большие проблемы.
   Даша вспыхнула, но промолчала.
   Лексус с тихой величественностью въехал на территорию завода. Даша вышла из машины и осмотрелась вокруг. Небольшой дворик был чист и ухожен, а две огромных овчарки хоть и помахивали дружелюбно хвостами, смотрели неотрывным взглядом верных стражей. Синяя вывеска на весь фасад красовалась белизной букв: "Сырки "Нежные" - свежие, белоснежные". Даша обаятельно улыбнулась и, повернувшись к Аркадию, кокетливо произнесла:
   - Ах, какая... свежая... белоснежная...Нежная.
   - Да, именно эти неотъемлемые качества и есть гарантия того, что продукт, - Аркадий прищурился, задержавшись на слове "продукт", - пользуется спросом. Иначе - он не нужен и его выкидывают, как брак.
   - Такой строгий отбор? - продолжала игру Даша.
   - Только так. И этот процесс я всегда беру под личный контроль.
   - Ого, да ты на многое способен.
   - Я способен на всё! Но на требовательность - в первую очередь. А чтобы у тебя не было повода меня недооценивать... - Аркадий схватил Дашу за руку и потащил в заводоуправление. - Идём!
   Они спустились по ступенькам, и пошли по длинному коридору. Затем Гайдар открыл железную дверь, и на Дашу пахнуло едва уловимым запахом сырости. Включенный свет приподнял темноту, и она увидела письменный стол, стул, этажерку для документации, телефон и шторы-жалюзи на окнах. Комната была небольшой и чистой, но Даша почувствовала дискомфорт.
   - Это твой кабинет. Здесь будешь работать.
   - Кем? - Даша с недоумением посмотрела на Аркадия.
   - Директором Фонда.
   - То есть?
   - Любой проект начинается не с бумаги, а с конкретных действий. В противном случае он так и останется бесплотной выдумкой.
   - Да, но...
   - Ты же вчера сказала, что будешь делать для Парка всё. Я даю тебе старт. Вперёд!
   - Я... я...- от растерянности Даша не нашлась, что сказать.
   - Ты ведь та долго к этому шла, не правда ли?
   - Просто, это так неожиданно.
   - Я дарю тебе реальность. Вот она, - не надуманная, не в грёзах, а за этим столом. Теперь не надо ждать милости от какого-то "дяди". Проект напрямую зависит от твоих действий. Многое, конечно, буду делать я. Нужна компетентность. А с остальным справишься самостоятельно. Так что располагайся, обживайся. И поздравляю с началом нового этапа в твоей жизни.
   Даша натянуто улыбнулась и села за стол.
   - Если у тебя будет что-то очень срочное ко мне, - мой внутренний номер "103". Да, на заводе пропускной режим. Но ты будешь проходить свободно. Твоё лицо - твой пропуск.
   Даша вскинула брови, словно говоря: "вот как!?". Поёжилась. Все-таки здесь неуютно.
   - А теперь идём, я лично познакомлю с тобой охрану. Остальных будут пускать по твоему звонку. Я уже распорядился. Больше тебе, в принципе, никто не понадобится.
   Аркадий и Даша вышли к центральной проходной. Он подвёл её к невысокому плотному мужчине лет пятидесяти в камуфляжной форме. Даша отметила, что сбоку у него зачем-то висел бинокль. Мужчина выпрямился по стойке смирно. Отрекомендовался: Бубенцов Валерий Иванович - начальник охраны завода, подполковник в отставке. Гайдар кивнул, словно одобрил его краткость и представил Дашу.
   - Так, всё улажено, - сказал Аркадий, поглядывая на часы, - я пошёл, у меня много работы. А ты - дерзай, госпожа директор!
   - Спасибо, Аркадий, - еле выдавила из себя Даша.
   - И, кстати, - уже возле лестницы добавил Гайдар, - теперь тебе нечего делать в "Марракеше". Новый статус не позволяет. Так что с сегодняшнего дня считай себя уволенной с должности певицы. Уверен, - это радостное известие, ведь ты всегда стремилась к большему.
   Даша на мгновение остолбенела. А когда пришла в себя и открыла, было, рот, чтобы возразить, Аркадий поднимался наверх, разговаривая с кем-то по мобильному телефону.

15

   Какое-то время Даша сидела не шелохнувшись. Она поставила локти на стол и подпёрла ладонями подбородок. В голове у неё был беспорядок, мысли находились в полуобморочном состоянии. "Ну, и что ты теперь будешь делать? Просто сидеть и пялиться в одну точку и ждать, что все решится само собой? Дарья Сергеевна, ты же слышала, что сказал Аркадий Андреевич. Это - твоя работа. Да...но по какому праву он так распоряжается мной? Вот только не говори, что тебе это не нравится. Ты же презирала себя за бездействие. Рвалась в бой, - вот и получи теперь, передовую".
   Даша вздохнула и решила, что нужно срочно принимать какие-то меры, не то ещё чуть-чуть, и она начнёт падать в отчаяние. Туда, где неожиданно свалившаяся должность придавит непосильной тяжестью, а от кабинета в подвале повеет мрачным подземельем.
   "Так, первым делом, надо вспомнить всё, что она учила в университете про социальные Фонды, потом... потом... о, нет, чёрт! Я не справлюсь, мне срочно нужна Стелла, Аркадий, Ванечка, хоть кто-нибудь! Ну, почему он меня бросил тут одну? Я же... я же не знаю, как это, быть директором. Я не умею". - Даша слышала, как у неё внутри всё похолодело. - "Боже, почему так резко? Почему он забрал у меня "Марракеш"?"
   Даше вдруг стало страшно от понимания того, что на самом деле произошло. Она вся инстинктивно сжалась и, не отдавая отчета, мгновенно разувшись, поджала под себя ноги на сидении кресла.
   "О боже, я обычная мечтательница. Я лишь на словах готова делать всё, а на поверку, выясняется, что - пустышка! А ещё когда-то упрекала Ванечку, что не хочет ничего делать. Но он, по крайней мере, был честен, а я вот со своим идеализмом, нет, идиотизмом, кидалась на всех, строя из себя активистку и революционерку... " - Даша обхватила лицо руками, готовая вот-вот разрыдаться; горло противно сдавило, а в гландах закололо.
   "А теперь заварила всю эту кашу, а ни приготовить до конца, ни съесть её не готова. Зачем?! Зачем я это всё делала? Почему я ни на минуту не остановила себя и не задумалась, как это на самом деле будет? Видимо, проект так сложно шёл и не находил поддержки, потому что люди умные и понимали, что это все значит". Даша закусила нижнюю губу и посмотрела на входную дверь. Если сейчас уйдет, никто и не заметит, она ведь еще тут никто..."Кретинка! Ты что сбежать собралась?! Совсем рехнулась! И куда!?"
   "Прекрати истерику! - Наконец, прорвался голос здравого смысла сквозь панику. - Аркадий взялся за проект. Теперь ты не сможешь всё бросить, и прийти сказать ему, что испугалась, типа: "ой, а я передумала". Представь, что он скажет, как посмотрит на тебя. Легче умереть!" - От таких доводов у Даши по спине табунами побежали мурашки.
   "Так, спокойно. Отдышись: вдох-выдох, вдох-выдох. Вот так. Всё образуется, всё будет хорошо. Сейчас только придешь в себя и ... ой-ой-ой, как страшно, мамочка...э-э-э, куда опять понеслась не в ту сторону. Остановись!
   "И вообще, Дашка, постыдилась бы, ведешь себя, как маленькая. Если собираешься сбежать за тридевять земель или постриг принять, - это вполне осуществимо. Но только после открытия Парка! И прекрати тут сырость разводить, а то придётся улиток выращивать и французам продавать. Так что подумай, что лучше: твоя мечта, пусть сейчас с подмокшими и спущенными парусами или деликатес для французских гурманов? А что? А как по-другому рассчитаешься с Гайдаром за кабинет? Только улиточной фермой. Да-с" - Даша состроила такую рожицу, что от гримасничанья у неё защекотало в носу. Она чихнула и разразилась громким нервным хохотом.
   Как всегда, в критической ситуации, выручало чувство юмора.
   "И нечего хлопаться в обмороки, всё равно никто не оценит. Побереги-ка их для другого случая. А сейчас позовем Стеллу. Никто ведь не сказал, что нельзя сделать "звонок другу". Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем".
   Даша позвонила Аркадию. Ждала долго, пока, наконец, он ответил:
   - Да, слушаю.
   - Аркадий, это Даша. Я хочу пригласить Стеллу к себе.
   - Уже?
   - Это ведь можно?
   - Ты директор, тебе решать. Звони охране и предупреди, пусть выпишут временный пропуск.
   - А-а-а... - Даша не успела сказать, что лучше бы постоянный, но Аркадий положил трубку. Перезвонить она не решилась, но и самовольно отдать распоряжение тоже: "Ладно, на сегодня так, а потом решу, как надо".
   Дашу знобило, она потёрла руками плечи и, походив немного взад-вперёд, подошла к телефону.
   Набрала номер охраны. Почему-то показалось нелепостью называть себя Дарьей Сергеевной. Это ж, надо, вчера ещё была любимица публики "Бастед", "Бас", а сегодня уже директор Фонда. Как с такими прыжками в судьбе справиться?!
   Голос отказывался Дашу слушать, хрипел; и ей пришлось три раза назвать себя. Со Стеллой говорила не лучше. Она вкратце обрисовала ситуацию и попросила срочно приехать. Чтобы как-то успокоиться и не томиться ожиданием, решила выйти на улицу и подышать свежим воздухом, подставить личико под солнечные лучи.
   Выйдя в коридор, Даша снова ощутила неуютное пространство подвала. Здесь не хватало не только света, но и той простой человеческой обжитости, которая бывает в помещениях с людьми. Вероятно, кроме неё здесь никого больше нет. Как будто специально Гайдар её сюда посадил...
   Даша еле сдержалась от дальнейших умозаключений: "Так, стоп, Дашка, давай пока без оценок. Иначе опять провалишься в жалость к себе. И потом, даже если и так, и здесь безлюдно, никто не мешает тебе изменить это. Либо уйдешь отсюда, либо... либо разведешь капусту!". Даша снова улыбнулась своей находчивости.
   И вдруг, перед нею не понятно из-за какого закоулка, вырос силуэт. Даша от неожиданности вскрикнула. Силуэт, оказавшийся женским, напугался, судя по всему, не в меньшей мере. Он шарахнулся в сторону и поспешно кинулся к лестнице. Всё, что Даша успела заметить в лоскутке света, - это перепуганные колючие глаза и какая-то несуразность во внешнем виде женщины. Даша, было, открыла рот, чтобы поздороваться с возможной соседкой, но той и след простыл. Даша поднялась по лестнице, но никого не увидела. Пожала плечами и вышла во двор встречать Стеллу. На мгновение ослепило солнце, и она прикрыла ладошкой-козырьком глаза.
   Вскоре знакомое огненное пламя волос замаячило в пролете ворот.
  

16

  
   - Здравствуйте, Дарья Сергеевна, - Стелла прогнулась в подобострастном поклоне и расплылась самой невиннейшей улыбкой.
   - Стелла, прекрати кривляться.
   - А где же наши пурпурные одежды и корона?
   - Корона - на мне, но её видят только избранные. А платье у модистки, пришлось срочно укорачивать, а то шлейф носить некому, а всякие проходимцы не смотрят под ноги, - парировала Даша. - Кстати, уже не модно - мести дороги подолом. Будем демонстративно утверждать культ красивых стоп и лодыжек.
   - Особенно таких, как у тебя, Дашенька. И, поддержим, заодно Квентина Тарантино.
   - Это, в смысле, царственности?
   - Это в смысле фетиша женской стопы.
   - Он такой страстный ценитель ножек?
   - Поговаривают. Но, не просто ножек, - к этому склоны большинство мужчин, а именно стопы: пальчиков там, пяточки, выемочек.
   - Ты так вкусно рассказываешь, Стелла!
   - А ты, кажется, уже в более-менее нормальном состоянии. А то твой умирающий голос по телефону пытался убедить, что тебя заточил в башне злой колдун.
   - Во-первых, не в башне, а в подвале, и не колдун, а Гайдар. Мой голос предатель, конечно, малодушно меня заложил. Но лучше ему не доверять. Вот и сейчас, думаешь, его жизнерадостность не показная? Как бы не так! Идем, ты сама всё поймешь.
   Когда спустились в пространство цокольного этажа, Стелла заметила:
   - Да, темновато здесь, и неуютно.
   - Ага. Я уже решила посадить здесь капусту и кормить ею улиток.
   - А причем тут улитки?
   - Так они же в сырости хорошо разводятся. Вот я и надумала, если не смогу быть директором Фонда, пойду в фермерши, и стану улитководом. А здесь потренируюсь.
   - Тоже неплохо. Есть страусиные фермы, есть печеночные, то бишь гусиные для "фуа гра".
   - Гусиные, это не ко мне, это Алёне надо предложить.
   - Какой Алёне?
   - Невесте Семёна Вениаминовича.
   - Невеста? Твоего Витаминовича?!
   - Стелла! Опять дразнишь? Не стыдно?
   - Всё. Всё. - Стелла обезоруживающе подняла руки. - Не буду, не буду.
   - Да, у Семёна Вениаминовича появилась женщина. Напомни позже, я расскажу.
   В кабинете Стелла молча всё осмотрела и выдала:
   - А что, неплохо, ты устроилась, со всеми удобствами. Вполне обеспечена всем, что нужно директору. Поздравляю. Аркадий слов на ветер не бросает. Он - действует. Теперь твоя очередь.
   Даша простонала:
   - И ты туда же.
   У подруги в этот момент было настолько скорбное лицо, что Стелла, испугавшись, тут же пожалела о сказанном:
   - Боже, Дашенька, прости, я не хотела. Я думала...
   - Давай думать вместе, ладно?
   - Ладно, - вздохнула Стелла. - С чего начнем?
   - Честно? Не знаю.
   - Дашка, хоть и говорят, что самое трудное - начать, тебе придётся это сделать. Давай, составим примерный план того, что нужно выполнить.
   - Да, не знаю я, Стелла, что надо делать! - выкрикнула Даша.
   - Ого!
   - Прости.
   - Дашуня, если хочешь, - пожалуйся. У меня с собой одноразовые носовые платочки есть.
   - Вот ещё! Разрыдаться на бис у меня вряд ли получится.
   - А вдруг?
   - Стелла, перестань искушать меня, а то как разойдусь!
   - Вот этого не надо. Разведешь тут мокроту, тогда проблем с санстанцией не оберёшься. Молоко и улитки вряд ли сочетаемые продукты.
   - Хм, а что, - это мысль. Может, и впрямь, Гайдару предложить освоить выпуск ноу-хау: ну, там улитки, запеченные в молоке, или сыр с мясом моллюсков.
   Стелла зашлась от хохота.
   - Ой, Дашка, по-моему, тебе на пользу пошло директорство. С тебя, как груши можно идеи снимать, класть в корзину и на базар идти продавать: то тебе капусту выращивать вздумалось, то улиток. Теперь до Гайдаровских продуктов добралась. Лихо! Только сразу хочу заметить - твоя изобретательность будет не по карману простым горожанам.
   - А мы будем рассчитывать на богатых. Деньги нам для Парка нужны? Нужны. Так что пусть раскошеливаются.
   - Кулибин ты мой, - похвалила Стелла. - Настоящая двигательница прогресса.
   - Какое там, - отмахнулась Даша, - так, разрядка обстановки. А по-настоящему ничего путного в голову не идёт.
   - Теперь пойдёт. Так повалит, что не будешь знать, куда вмещать.
   Даша демонстративно вздохнула:
   - И чтобы я без тебя делала?
   - Наверное, влачила жалкое существование, ходила в черной власянице и бубнила под нос нелепые слова.
   - Ах ты, - Даша вскинула руку, будто собиралась замахнуться на подругу, - зазнайка!
   - Нет, я полезная.
   - Это точно. Ну, - приступим.
   Даша открыла папку, взяла записную бумагу и задумалась. Потом нахмурилась и, упрямо сжав губы, произнесла:
   - Да что же мы, хуже Гайдара?! Мы всё можем сделать сами. Женщины мы умные, образованные, энергичные. И сильные. - Последнюю фразу Даша произнесла с явным вызовом.
   - Да! - радостно подхватила Стелла. - И любого мужика за пояс заткнем, на лопатки положим, возьмем всё в свои руки, в два счета справимся, и последнее слово будет за нами!
   Даша уставилась на подругу.
   - Ты чего, Стелла?
   - Ничего. Я продолжила твою феминистскую речь.
   Даша хмыкнула, но сказала более мягким голосом:
   - Ладно, давай записывать все идеи, которые придут в голову. Усиленно думаем, как нам добиться, чтобы Фонд работал, и на его счёт шли деньги. То есть, нам нужно привлечь к нему внимание людей.
   Стелла и Даша склонились над столом.
  
   - Ну, все, на сегодня хватит! Я устала. - Даша прогнулась и потянулась руками к потолку. - День был не из легких, можно сказать первый блин комом уже испекли, и посему я требую отдыха!
   Подруги вышли во двор. Несколько работников с интересом наблюдали за ними. Стелла прокомментировала:
   - Похоже, молва о тебе уже пошла по заводу.
   - Думаешь? - озабоченно спросила Даша. - Интересно, как им Аркадий представил меня? Директором ещё не существующего Фонда? Своей девушкой?
   - Мне кажется, новость просочилась не от него.
   - От кого же? От Романа? Или...
   - До свидания, Дарья Сергеевна. - Дашины размышления прервал вкрадчивый голос охранника, когда проходили сквозь "вертушку". Он перегнулся через окошко пропускного пункта и отрапортовал:
   - Ежели у вас какие пожелания или замечания, - я всегда готов. - И, глядя в глаза Даше, добавил: - Особенно, если это для соратницы Аркадия Андреевича.
   - Хорошо, Валерий... Иванович. - Даша запнулась и покраснела то ли от смущения, то ли от злости. - До свидания.
   За воротами Стелла сказала:
   - Вот тебе ещё один вероятный разносчик информации.
   Даша ничего не ответила; было видно, - она напряжённо думает.
   - Ну, что, завтра справишься без меня? - Стелла решила, что пора прощаться. - В помощники к тебе уже набиваются.
   - Ой, Стеллочка, обрастать такими помощниками, как Бубенцов, - это всё равно, что обрастать кредитами. Потом придётся отдавать с процентами.
   - Верно. Ладно, мне в редакцию нужно заехать. А ты домой? Или в "Марракеш"?
   - Марракеш... Я там больше не работаю. Ты ведь понимаешь - директор Фонда и певица не совместимы, - удручённо сказала Даша.
   - Это Аркадий сказал?
   - Да, и, более того, он считает, что осчастливил меня, избавив от довольно щекотливой ситуации.
   - Ты саркастична, но, кажется, соглашаешься с ним.
   - А что мне ещё остается? Это его право - уволить меня с клуба. Да и парком я обе... собиралась давно заняться.
   Стелла всплеснула руками:
   - Ты ли это, Даша?! Та, что недавно метала молнии и готова была разгромить Гайдара по всем статьям!
   - А какой толк в моих возмущениях? - спокойно спросила Даша.
   - Но ... ты бы хоть для приличия потопала ногами, что ли.
   - Я поберегу свой пыл для других случаев.
   - Н-да. Браво, Гайдар. Укрощение строптивой по-русски.
   Даша скривилась.
   - Ладно, Стелла, я немного пройдусь: день ясный, грех не прогуляться, заодно проветрю голову.
   - Не переживай, Дашка, всё не так плохо. Да?
   Вместо ответа подруга сделала неопределенный жест и двинулась вперёд с поникшей головой.
  

17

  
   Даша неторопливо шла по тротуару, жмурясь от набирающего силу солнца. Потеплевший ветер дул прерывисто, но не грубо, а как бы играючи, словно подталкивал в спину весну. "Зайду-ка я в "Пилигрим", сто лет там не была", - подумала Даша и заторопилась к остановке.
   В любимом кафе по-прежнему было так хорошо, что Даша почувствовала, как улучшается настроение. Девушке-официантке, узнавшей её - "Как давно Вы к нам не заглядывали" - по-настоящему обрадовалась, будто старой знакомой. Да, она не была здесь с лета, с того судьбоносного момента, когда Ванечка опять пришел в её жизнь, подарив Баську, "Марракеш", и... Аркадия.
   "Ой, спохватилась Даша, - кстати, о подарках. Вот это я даю! У меня День рождения на носу, а я совсем о нем забыла. И ведь Аркадий, кажется, не знает, об этом. Может, как-то намекнуть?".
   Зазвонил мобильник.
   - Алло. Я слушаю. Да, Алёна... Не очень... Я сижу в кафе... В "Пилигриме"... Да, правильно...Что-то срочное?.. Ясно... Хорошо.
   Через десять минут Даша увидела в окно, как из беленькой чистенькой "девятки" вышла Алёна. Она была в роскошном палевом норковом манто нараспашку и белых сапожках на шпильке. Сложная прическа из буклей по-прежнему украшала её голову. Ухоженное лицо сияло безукоризненной улыбкой.
   В развевающемся манто Алёна словно влетела в кафе.
   - Привет!
   - Привет. Я не знала, Алёна, что ты водишь машину.
   - Да, я должна быть достаточно мобильной. А это прекрасное средство добраться быстро, куда мне нужно.
   - А пробки?
   - Пробки? Моя машина ведь заколдованная, - в радиусе километра дорога передо мной открыта.
   - Всегда?
   - Да.
   Даша подняла брови: "Ой, ли!?".
   - Даша, хочу тебя пригласить на маленькое шоу. На прелюдию, так сказать, к основному действию. Если б ты знала, как я не люблю впопыхах совершать серьезные дела! Свадьба с Невзоровым состоится летом, но я уже сейчас начинаю к ней готовиться. Поэтому намереваюсь прошвырнуться по нескольким нормальным бутикам, и мне нужен свежий взгляд со стороны. Составишь мне компанию? - И, словно предупреждая ответное "нет", Алёна добавила: - Ты не переживай, приличных бутиков в городе на пальцах можно пересчитать. Так что времени уйдет на это немного.
   Алёна говорила без остановки. Даша, понимая, что отказать невозможно, коротко предложила:
   - Поехали.
   - Отлично! Ты - прелесть, Дашенька!
   Алёна вела машину непринужденно, но с лихачеством: на поворотах, повизгивая колесами, она резко выкручивала руль, и иногда пугала других водителей, выезжая при обгоне на встречную полосу.
   В бутиках, куда они заходили, Алёну горячо обнимали, целовали, и с повизгиванием встречали: "О! Альбиночка! Какое манто! Какие сапожки! А поясок! Само совершенство!". Всюду она знакомила Дашу с директоршами магазинов и представляла её, как свою подругу. В ответ Даше вежливо улыбались, и, как обычно, кидали оценивающе-ревностные взгляды.
   Алёна мерила вещи, большинство не свадебной темы, отбирала их тщательно, повторяя периодически: "не то", "не то" и останавливалась на тех, в которых выглядела эффектно. Она вертелась перед зеркалом и донимала Дашу рассказами о том, откуда эту одежку привезли и что в ней лишнее. В третьем магазине Даша начала томиться.
   - Вот что, Даш, я-то, конечно, невеста, но почему бы нам и тебя не наряжать? А ну-ка, давай включайся в игру! Сейчас мы найдем и для тебя развлечение.
   - Я не хочу, Алёна.
   - Вот еще! Ты только попробуй!
   - Я люблю наряжаться, просто сейчас не хочется.
   - Давай-давай! Артистка ты, или где?!
   Даша хотела сказать, что уже не артистка, но вовремя вспомнила, что ни Алёна ни Невзоров о её пении в клубе ничего не знали.
   - Ну-ка, на вот это, - и, решительно подойдя к стеллажам, Алёна сняла с плечиков платье. Зная её настойчивость, Даша пошла в примерочную. Продавщица подала туфли на высоком каблуке.
   - Ух, ты! - громкий выкрик и прищуренный взгляд Алёны встретили Дашу. - Вот так: хлоп! - и с первого раза попали в цель.
   Облегающее длинное платье со стразами голубым водопадом струилось по Дашиной фигуре. Оно удивительно подходило к её глазам, а когда она двигалась - делало похожей на живую реку. Даша вертелась во все стороны перед огромным зеркалом и задержала взгляд на отражении сзади. Открытая спинка платья красивым клином опускалась вниз до талии.
   - А теперь пройдись, - сказала Алёна.
   Покачивая бедрами, Даша неспешно пошла в направлении большого окна. Приблизилась к витрине, и развернулась на сто восемьдесят градусов. Демонстративно, словно на подиуме, отставила правую ногу в сторону, рукой уперлась в бедро. Разрез впереди приоткрыл ногу выше колена. Затем, развернувшись к улице, проделала то же самое. В этот момент она увидела, что из полумрака на неё смотрит какой-то мужчина. "Ну вот, уже и зрители собираются" - промелькнуло в голове, и она быстро отвернулась от окна.
   - Всё, представление окончено. - Даша направилась в примерочную.
   - Да. Надо брать, - резюмировала Алёна.
   Даша знала, - это её платье. Потому что видела в нём себя рядом с Аркадием в предстоящий День рождения.
   - Я могу отложить его на три дня? - спросила она.
   - Вообще-то мы не делаем такого, - ответила продавщица, искоса поглядывая на Оржеховскую. - У нас товар эксклюзивный и не залёживается.
   - Оставьте, девочки, как для меня. - Алёна подмигнула Даше. - Кто-нибудь из нас двоих его точно заполучит. Вопрос в том, кто быстрее.
   Дашу неприятно кольнула последняя фраза. Словно было объявлено соперничество на этот наряд.
   - Ой, Алёна, если тебе понравилось это платье, - я уступаю.
   Оржеховская улыбнулась будто снисходительно.
   - Ну, что ты, дорогая, впереди ещё несколько бутиков, и я могу себе позволить...мммм... подзадорить тебя.
   То, что Алёна хотела сказать "подразнить", Даша поняла сразу; от этого у неё проснулись и аппетит, и азарт, и упрямство.
   - Как великодушно с твоей стороны, Алёна, предложить мне это платье. Вот только ты, к сожалению, всё еще без наряда.
   - Ой, что ты, Даш, не волнуйся, я своё возьму. Не в моём стиле оставаться без награды.
   - В таком случае, я не буду так настойчиво отказываться от платья.
   - Безусловно. Мы же подруги. Но при этом ты три дня будешь помнить, что оно может мне достаться, да?
   - Твоему лукавству, Алёна, очень сложно противостоять.
   - Это не лукавство. Это осознанный жест.
   - Ага, то есть ты воздействуешь на меня определенным психологическим приёмом.
   - Ну, что-то вроде того. А в результате все будут довольны: ты - платьем, магазин - продажей, а я - собой.
   Алёна расплылась самоуверенной улыбкой. А Даша отметила про себя, что ей, кажется, понравилась заносчивость Оржеховской.
   - Ну, что, Даш, едем дальше? Ты, вообще как, сильно спешишь? Мне тут ненадолго надо заскочить в одно место, это по пути. А потом отвезу домой. Хотя, если честно, я ещё собираюсь затащить тебя к нам в гости. Семёну Вениаминовичу пообещала привезти тебя к ужину.
   - Вот так без моего согласия?
   - А разве ты откажешь ему в удовольствии видеть тебя?
   - Пожалуй, ему не откажу.
   - Тогда, - вперед! Нас ждут великие дела.
   - Похоже, все великие дела этого мира, сговорившись, решили от меня не отставать сегодня, - тихо проворчала Даша в ответ.

18

   Мужчина, увидев, что девушка заметила его, поспешно отошел от витрины и сел в машину. Потом отъехал и остановился на таком расстоянии, дабы не упустить из вида вход в магазин, и в то же время, чтобы не был виден сам.
   "А хороша то как, чертовка! - думал он. - И фигура, и личико, глаза одни только чего стоят. Такую грех упустить. Непременно надо заполучить ее". Поглядывая на вход, мужчина поднес зажигалку к сигарете. В этот момент дверь магазина отворилась и из нее вышли Даша и Алёна. Мужчина замер и изменился в лице. Зажигалка так и застыла в его руках, а сигарета выпала из губ.
   - Ё...моё!
   Заведя мотор, он, резко выкрутив руль влево, поехал за машиной, в которую сели женщины.
  
   Алёна свернула в переулок и, проехав метров триста, притормозила возле жилого дома. Вместе с Дашей они спустились в квартиру цокольного этажа. Алёна провела Дашу на кухню. Какая-то пожилая женщина готовила там чай. Огромная ваза с печеньем и много чашек занимали почти весь стол.
   - Знакомьтесь, это - Мариночка Петровна, наша кормилица и верная ключница, - представила Алёна. - А это - моя подруга, Даша. - И тут же, бросив: "я ненадолго отлучусь", ушла в комнату.
   Даша проводила взглядом Оржеховскую. На темном стекле двери, за которой она скрылась, мелькали огни; была слышна музыка.
   - Что, новенькая? - нарушила молчание Марина Петровна.
   - В каком смысле?
   - Ты же в театр к Альбиночке пришла заниматься?
   - Театр? Какой театр? Разве...
   - Раз на твоем прекрасном личике я увидела тень сомнения, так пусть он и будет для тебя театром теней, - рассмеялась женщина.
   В этот момент в квартиру позвонили. Марина Петровна пошла открывать дверь.
   По-хозяйски усаживая ещё одного гостя за стол, ключница распорядилась:
   - Придётся подождать Альбину. Занята она, и не любит, когда тревожат во время работы.
   - Ой, мамаша, если бы вы знали, как удивится Алёна, узнав, кто к ней пришел, то сразу побежали бы доложить! Я ведь, можно сказать, с другого конца света явился сюда.
   - А по мне, хоть из прошлого воплощения, - всё равно не потревожу.
   - О, знали бы вы, насколько близки к истине, дорогая мамаша!
   - Я вам не мамаша. Меня зовут Марина Петровна. Пейте чай, вон с девушкой, и дожидайтесь своего часа.
   - О-о-о, - застонал гость c нескрываемым восхищёнием, - обожаю, Вас, мадам, Вы снова попали в точку! Из-за Ваших метких слов я начинаю проникаться пристойными мыслями об Альбине, коль смогла найти такую сведущую служительницу.
   Марина Петровна пожала плечами, будто хотела сказать: мне безразличны ваши лестные слова.
   - За Вас, дорогая. - Гость поднял театральным жестом чашку с чаем в сторону Марины Петровны.
   А тем временем Даша сидела тихонько и наблюдала за незнакомцем: было в нём нечто странное. У него было почти квадратное, за счёт массивной нижней челюсти, лицо. Смуглая кожа на нём неестественно, просто ошеломляюще натянута до предела, словно на барабане. От этого все выступающие костные части черепа видны так, что ему могли бы позавидовать руки скульптора. Из-за этой разительной натянутости, ровный, аккуратный нос на переносице был белым, а нижняя губа подернулась светлой, цвета слоновой кости, каёмкой. Тёмно-карие глаза смотрели с надменным выражением. Волосы черные и кое-где с проседью, хотя на вид мужчине не больше сорока.
   "Может, он болен?" - мелькнула мысль у Даши. - Хотя, нет. Тело у него подобранное, можно сказать с военной выправкой. Вот только на лице получается такая "натянутая мина".
   Мужчина тоже, успокоившись, периодически поглядывал на Дашу с интересом.
   - А что же Вас, милое создание, не пустили на бал? Точно бедная Сингарелла сидите на кухне, а на главное действо не дают посмотреть даже одним глазком? - не удержался гость.
   - Я не знаю о чем Вы говорите, - спокойно ответила Даша.
   - Как?! Вы не знаете куда Вы попали и что здесь происходит?
   - Не имею ни малейшего представления.
   - Вот это да! Насколько мне известно, тут так задрапируют ваши мозги, - мужчина коряво сделал ударение на букве "о", - что в тенях их складочек можно будет поселить не одну теорию или методу.
   Даша смотрела на незнакомца и ничего не понимала из разговора.
   - Георгий. Можно просто Жорж, или Гера. - Резко меняя тему, он протянул руку, и Даша, пожимая её, отметила, что она очень ухожена, как для мужчины.
   - Даша.
   - Очень приятно, Дарья. Судя по вашему лику, Вы совсем не догоняете о чём я говорю. Хотя, если честно, сразу признал в Вас главную героиню. Кстати, не против, если перейдем на "ты"? Так вот, - получив утвердительный кивок от Даши, Георгий продолжил, - девушка со столь необычной внешностью определенно вызывает некое смутное воспоминание о мистической древнеегипетской богине-кошке. Одним словом, - он развел руки и скрестил их на груди, засунув ладони в подмышки, - реминисценция. Тяжело в данной ситуации не заподозрить Оржеховскую в умышленном привлечении столь яркой внешности в свой зрелищник.
   Даша пыталась переварить такое чудовищное сочетание слов и стилей речи. Она встала, чтобы помыть чашку после чая, на что Жорж прореагировал явным взором оценщика.
   - А ты, часом, танцами в детстве не занималась?
   Уловив этот наглый взгляд, Даша вспыхнула.
   - Занималась, - балетом. И музыкой. И плаваньем. А еще фехтованием, стрельбой из лука и верховой ездой, - ответила Даша с вызовом, глядя прямо в лицо мужчины.
   - Ого! Анданте, девочка, анданте! Я уразумел. Считай, что твой ремиз уже я получил! Ах, какой я молодец, ну, прямо попал в десятку! Какая грация, какая спинка, - Жорж сложил пальцы к губам и с чмокающим поцелуем "м-м-м-м-у" восхищенно завершил: - Сразу видна порода! Но, если я всё верно понял, тогда могу предложить Вам, о, богиня, ангажемент в своем театре?
   - В театре буффонады? - с издёвкой в голосе переспросила Даша.
   В этот момент дверь из комнаты отворилась и в коридор шумно вывалили люди. Было слышно, как Алёна всех провожала достойно и милостиво. Марина Петровна взяв веник, бесшумно удалилась в комнату. Когда за последним "пока" щелкнула входная дверь, Жорж сразу приосанился, подобрался, словно изготовился к прыжку.
   Оржеховская вошла.
   И хотя никто ни на кого не прыгнул, внешне выглядело именно так. Алёна резко дернулась, как от грубого толчка и застыла на месте с выражением на лице неожиданно обрушившейся тяжести. Миг растерянности невольно выдал её испуг. Но, быстро с ним справившись, она молча подошла к шкафчику над плитой и вынула оттуда коньяк. Поставив бутылку перед Жоржем, произнесла глухо:
   - Ну, здравствуй.
   - Приветствую тебя, Альбина-Альба. Меня как будто ты ждала. Коньяк вот наготове.
   - Все так же играешь словами, Жорж.
   - Нам, игрецам, сплетенье звуков - хлеб насущный.
   - С твоими то способностями, можно и черную икру с маслом иметь.
   - Напрасно видишь ты во мне обжору. Акридами питался я все годы. - Склонив голову набок, Жора как будто задумчиво стелил покорность.
   Даша удивлённо смотрела на превращения с Жорой и чувствовала себя попавшей на какую-то не то репетицию, не то в средневековую пьесу. Еще немного и откроет рот от изумленья. Она поразилась столь глубоким изменениям и облика, и речи Жоры. Ничего не осталось от того кривляки, который сидел перед ней несколько минут назад. И теперь он нравился ей всё больше и больше. Похоже, его мастерство перевоплощения, тронуло какую-то струнку в её артистичной душе. Как завороженная смотрела на его смуглое лицо. В тихой кротости оно утратило напряжение, а грустные тёмно-карие глаза, сдавалось, сверкали алмазами не показных мужских слез.
   - И вообще, как ты меня нашел? - Алёна была, похоже, не на шутку рассержена.
   - Тебе всю правду расскажу - но ты же не поверишь. По зову сердца шёл я своего. И поиск, увенчавшийся успехом, теперь могу победой я назвать.
   - Ну! - почти простонала Оржеховская.
   - Прекрасный образ незнакомой девы явился мне в вечерней мгле...
   - Кончай паясничать, Малеваный!
   - Ты губишь на корню мой мадригал. - Он развел руками. - Что ж, умолкаю.
   Алёна поджала губы и тяжело дышала. И тут, кажется, сообразив, что к чему, она спохватилась:
   - Дашенька, идем в комнату, я тебе кое-что покажу.
  

19

  
   Возвратившись на кухню, Алёна яростно накинулась на Малеванного:
   - Ты чего тут устроил балаган!
   - Я бы мог, конечно, всё рассказать при этой девочке. Но я решил не портить впечатление.
   - О себе, что ли? - хмыкнула Алёна. - Так ты уже испортил.
   - О тебе, глупая женщина.
   - Обо мне. Ха. Как же!
   - Я пощадил девочку. А не выгораживал тебя.
   - Зачем ты приехал?
   - Я ищу тебя по городу третий день. Ты ведь свалила с прежнего места жительства.
   - Что, уже понадобилась?
   - Понадобилась.
   - Вижу, не бросил свои наклонности, - всё вынюхиваешь.
   - Ты же знаешь, я никогда не разбрасываюсь тем, что принадлежит мне.
   - Знаю, - Алёна отвела в сторону взгляд.
   - Вот что, сейчас мне некогда с тобой разбираться, я и так потерял из-за тебя кучу времени. Завтра я позвоню, и мы встретимся.
   Малёваный протянул руку и посмотрел на Оржеховскую, словно говоря "Ну!". Алёна молча вышла из кухни и, вернувшись, положила в его ладонь визитку. Не глядя, он сунул её в карман пиджака и ухмыльнулся:
   - Я хорошо тебя натренировал. Не забыла.
   - Пош-ш-ш-ёл ты! - прошипела Алёна.
   - Кстати, где ты откопала такое сокровище? - кивнул Малеваный в сторону комнаты. - Не лицо, а прямо готовый образ, без грима и дополнительных ухищрений. Разлюли-малина!
   - Ты Дашу не тронь лучше.
   - Ага, вот так, значит. Ясно.
   Алёна закрыла глаза: показалось на миг, Жорж стоит рядом не сейчас, а двадцать лет назад. Ничего не изменилось, он по-прежнему единственный, кто знает её лучше, чем все остальные вместе взятые. А ведь для неё это самое гадкое, что можно ожидать от мужчины: снятие всех покровов.
   - Я всегда нарушал твою неуязвимость, Альбина Оржеховская. И не зря появился сейчас. В твоём театре давно не хватает настоящего режиссёра.
   - Ты и о театре знаешь - с обречённостью в голосе сказала Алёна.
   - Я знаю это давно. Ты же была со мной в агитбригаде в то время, когда события закладывались на несколько десятилетий вперёд.
   - Но ты думал, что я буду играть по твоим сценариям, да ошибся.
   - О, не намного. Ведь в твоём воображении, огни рампы казались медными трубами. И, не будучи сквалыгой, я готов был сделать тебя примой.
   - Но не сделал! - зло выкрикнула Оржеховская.
   - Да. Я забыл об этом.
   - Забыл?!
   - И тебе это пошло на пользу.
   - Всё равно, ты - сволочь.
   - Ты, как всегда, ко мне объективна. Поэтому мы нужны дуг другу. Ну и колись: кто эта Даша? Ведь меня к тебе она привела.
   - Она? - подозрительно переспросила Алёна.
   - Я случайно увидел её в витрине магазина, расхаживающую, как на подиуме. А когда ещё и ты показалась на пороге магазина, сразу понял, что поймал удачу за подол шикарного платья. Такие подарки зря не случаются, видишь ли. Я слишком умен, чтобы считать это счастливым совпадением.
   - Ты просто бабник и реагируешь на юбки.
   - Одно не исключает второе. - Жорж расхохотался. - А она от меня не уйдет, ты же знаешь. Хоть строй при этом глазки мне со скрежетом зубовным. - Малёваный поднял руку вверх, точно приподнимал воображаемую шляпу, как будто давал понять, что разговор окончен.
   - Мне нужно ехать. - Алёна решительно направилась в комнату. - Даша, ты тут еще не заскучала? Нам пора.
   Даша отложила в сторону увесистый альбом с фотографиями.
   - Дашенька, я могу тебя подвезти? - вкрадчивый голос Малёваного заставил повернуться не только Алёну.
   Первой отреагировала Оржеховская:
   - Даша едет со мной, она приглашена на семейный ужин.
   Малёваный едва видимым движением поднял бровь.
   - Честно говоря, мне пора домой. Но...- замешательство на лице Даши явно говорило, что остаться с Жоржем ей не хочется, - ...спасибо, я еду с Алёной.
   - Ну, что ж, пока - антракт. А так - безмерно рад. Ведь наша встреча - полный карамболь.
   На улице, целуя Даше руку, Малеваный вкрадчивым голосом прошептал:
   - Позвольте, о, богиня, Ваше обаянье добавить в скромный свой репертуар.
   - До свиданья, Жора. - Даша вырвала руку.
   - Я не прощаюсь. Скоро мы увидимся.
   Малёваный сухо поклонился в сторону Алёны, сел за руль подержанного "Форда" и уехал.
  

Часть шестая

Театр ролей

1

  
   - Даша, солнышко, очень мудро с твоей стороны остаться со мной, - сказала Алёна как будто с облегченьем, только они отъехали.
   - У меня и в мыслях не было оставаться с Жорой.
   - У тебя, может быть, и нет, а у него - точно было, и не только в мыслях. - Алёна поправила рукой в белой перчатке зеркало заднего вида.
   - Послушай, отвези меня домой. День тяжёлый выдался; передозировка впечатлений.
   - Только не сейчас. - Оржеховская сосредоточенно посмотрела в зеркало. Даша невольно обернулась. Но ничего кроме нескольких горящих фар не увидела.
   - Малёваный может следить, - продолжала Алёна, - не хочу тебя отпускать.
   - Следить?! - Даша в недоумении вскрикнула. - Ерунда какая-то, да и зачем?
   - А ты думала, как он нашёл меня? Следил с самого бутика, ехал "на хвосте". Так что лучше давай к нам.
   - Во-первых, не понимаю, при чём тут я; во-вторых, ничего удивительного, что следил. Я слышала, ему нужно было найти тебя.
   - Жора Малёваный - страшный человек, и лучше бы тебе его не знать и не встречаться. А он уже положил лапу на тебя.
   - Бред!
   Даша сердилась. Её не покидало противное ощущение, что заставляют смотреть на чью-то покрытую плесенью историю.
   - Хорошо, - резко и грубо затормозив, Алёна остановилась, - я отвезу домой, но потом, когда вляпаешься, даже мы с Невзоровым не сможем тебя вытащить.
   - Откуда, Алёна?!
   - Дашенька, если я начну рассказывать о Жоре... в общем, не хочу тебя пугать.
   - Но он же обычный артист! Да, странный, да приставучий, но ты говоришь о нём, как о монстре.
   - Монстр... Монстры толпами бегают на его представления, выстаивая огромную очередь за билетами, а потом бьют морды друг другу за право получить единственный автограф.
   - О, боже!
   Даша замолчала и, откинувшись на сиденье, попыталась спокойно размышлять. Алёну она не так давно знает, но учитель всегда внушал уверенность, как здравомыслящий человек. Лучше поехать и выслушать все разъяснения в присутствии профессора. Уж он-то не является коллекционером страшных тайн.
   Семён Вениаминович открыл дверь мгновенно, будто стоял под ней, и только ждал прикосновения к звонку.
   - Алёнушка, душенька, где же вы так долго задерживались? Я два раза подогревал ужин, - кудахтающей наседкой хлопотал он вокруг Оржеховской. - И окна все проглядел, и к лифту, словно доктор к больному прислушивался.
   - Сенечка, это ужас, просто кошмар! Знаешь, кто ко мне в студию явился?
   - Кто же, любовь моя? Кто напугал тебя так?
   - Ты не поверишь, - Малёваный!
   - Георгий? Откуда? Прошло столько лет... - учитель задумался и, как показалось Даше, помрачнел. - Что он хотел от тебя?
   - Не знаю. И я совсем не рада этой встрече. Более того, этот мизгирь уже пляшет вокруг Даши. Оказывается, он шёл мимо бутика, где мы с Дашей примеряли наряды, и соблазнился, увидев красоту.
   - Ах, вот в чём дело, - произнесла Даша, вспоминая силуэт незнакомца в окне. - Интересно.
   - А потом он выследил нас. Как всегда в своём репертуаре.
   - Дашенька, деточка, этот человек что-нибудь успел тебе сказать? - голос Семёна Вениаминовича звучал тихо и вкрадчиво, как на приёме пациента.
   - А что он мог такого сказать? Семён Вениаминович, быть может, Вы объясните, в конце концов, что происходит? Алёна меня застращала; не знаю, что думать.
   - Видишь ли, Даша, Жора Малеваный - человек из прошлого Алёнушки. И очень много сделал ей плохого. А ей тогда было всего семнадцать лет. Когда мы познакомились, она была раненым зверьком, который был одновременно и напуган, и озлоблен. Я не мог пройти мимо и не помочь.
   Оржеховская стояла в пол оборота к окну; взгляд был грустен, но высок.
   - Сенечка, спасибо на добром слове. Как видишь, Даша, твой учитель всё знает, и, возможно, ему ты поверишь больше.
   С Малеваным я познакомилась девчонкой, в агитбригаде, которая была при районном комитете комсомола. Я тогда в школе ходила на занятия драмкружка, а он был руководителем "агитки" и пригласил меня, как "подающую надежды актрису". Вскружил мне голову, бегала за ним, как собачонка. Потом... потом втянул в свои тёмные делишки. А когда поняла, что что-то не так и попыталась уйти от него, он преследовал, измывался, угрожал. Мне еле-еле удалось от него скрыться. А твой учитель, спасибо, отогрел, избавил от страха, и научил, как противостоять, в случае чего.
   И главное, Семён Вениаминович верил в мой талант и поддерживал желание возвратиться к театру. Мы так долго общались вместе, что идея психологического театра возникла как-то сама собой. То, куда я тебя привезла сегодня, это - моё детище - студия экспериментального театра "Фалкрум". Здесь исследуются реакции души и как они проявляются на уровне тела. И, наоборот, с помощью запрограммированных движений тела устанавливается контакт с душой.
   Семён Вениаминович, закрыв глаза, с довольным выражением лица, качал головой в такт речи Оржеховской.
   - Это театр свободы движений, импровизации, всевозможных актёрских перевоплощений и даже, если хочешь, магических превращений. В моём театре немало экспериментов, того, что называют сейчас практиками, потому что мы работаем не просто над постановкой спектакля. Занятия в театре позволяют человеку раскрыть его энергетические возможности, стать творческим, находить неординарные решения, что очень важно в повседневной жизни. В общем, я могу говорить об этом долго и бесконечно, но зачем, ведь у тебя есть шанс испытать это всё на себе. Дашенька, давно хочу сказать: позволь пригласить тебя в мой театр.
   Даша молчала: второе предложение о театре за вечер, - похоже на попытку судьбы прельстить её. Она посмотрела на учителя. Тот широко улыбнулся и подмигнул.
   - Даша, неужели тебе не интересно попробовать? - Алёна подняла брови. - Я уверена, в тебе есть талант актрисы. Ты даже Малёваного завлекла. И это всего лишь через окно. А что говорить, если вживую, да на зрителя. Ну!?
   - Опыт импровизации, быть может, маленький, у меня уже есть. - Даша открыто и спокойно посмотрела в глаза Алёне, дескать, этим вы меня особенно не удивите.
   Учитель и Оржеховская переглянулись.
   - Я пела в ночном клубе "Марракеш". Выступала в различных амплуа, исполняла песни в нескольких жанрах.
   - Я... мы не знали, что ты выступала в клубе, - ответила растерянно Алёна. - Прости, за личными хлопотами не удосужились, как следует разузнать о твоей жизни. Но. Мы всё равно приглашаем. Ведь ты же ещё не достигла совершенства в искусстве, правда? В противном случае, ты была бы не здесь.
   Даша рассмеялась:
   - Это что же за такой нездешний случай нашелся бы, и в чём состояла его противность?
   - Ах, моя девочка, - Семён Вениаминович радостно крякнул, - до чего же приятно иметь дело с тобой. Ты так игрива и легка, - просто прелесть! И очень талантливая ученица. Соглашайся, Даша, - Альбиночка многому научит. Ты подобна воде: в какой сосуд вольешь, такую форму и примешь.
   - Если выбирать между предложением Алёны и Малёваного, я скорей соглашусь пойти к вам.
   - Значит, Жорж приглашал к себе? - спросила Алёна, а сама как будто напряглась всем телом.
   - Да, но я подумала, что он шутит. А, выходит, нет.
   - Что он говорил про свой театр?
   - Ничего. Тоном антрепренёра предложил ангажемент. - Даша произнесла последнее слово на французский манер и, театрально подняв руку, помахала кистью в такт.
   - Ясно. Можешь теперь ожидать от него назойливости. А это как порча.
   - Очень обнадёживает, - скривилась Даша.
   - Всё не так страшно, - учитель подошел к ней и обнял за плечи, - мы с Алёнушкой тоже ведь не лыком шиты. И пока будешь под нашей защитой, думаю, никакой Малёваный тебе не навредит.
   - Ну, что, ты с нами? - Оржеховская выжидающе посмотрела на Дашу.
   Даша, помолчав с минуту, спросила:
   - А фотографии в альбоме, который ты давала мне смотреть - это ваш театр?
   - Да.
   Даша вспомнила на снимках довольные лица людей и красочность антуража.
   - Хорошо, давайте попробуем, наверное, это будет интересно.
   - Не то слово! Обещаю. - Алёна сверкала глазками и сияла явной самодовольной улыбкой.
  

2

   Утром Даша была жестоко разбужена звонком телефона. Увидев, что часы показывают пол восьмого, наградила себя шлепком по лбу: это звонил Гайдар.
   - Да, Аркадий, доброе утро, - Даша старалась говорить бодрым голосом. - Я через десять минут буду внизу. Нет... то есть да... я успею... хорошо.
   Даша пулей влетела в ванную, на ходу натягивая свитер, заплетая волосы в хвост и держа во рту зубную щетку.
   Аркадий сидел в машине явно сердитый, и всю дорогу не разговаривал. Даша и не пыталась что-либо объяснять. Бросив лаконичное: "идем", Аркадий пошёл вперёд, а она послушно поплелась следом. В открываемой двери кабинета гулко щелкал замок; в полутёмном коридоре отдавало сыростью. Заложив руки за спину, Гайдар угрюмо смотрел, как Даша садится за стол. Смерил её холодным взглядом, и произнёс:
   - Ну-с, ты теперь намерена каждый день игнорировать свои обязанности?
   - Аркадий, я...
   - Посмотри на себя! Ты просыпаешь на работу второй день - из двух. А сегодня, вдобавок, пришла заспанная, кое-как накрашенная, наспех расчесанная, одетая, точно плебейка, в обычные джинсы и свитер! К тому же, и в этом я совершенно уверен, - без плана на предстоящий день.
   Даша слышала, как начинают предательски трястись губы. Наклонив голову, она хрипло возмутилась:
   - Я не плебейка! И, вообще, почему ты со мной так разговариваешь?!
   - А как с тобой говорить? Дарьи Сергеевны в этом кабинете, - нет! Директор Фонда и певица Бас из "Марракеша" - не одно и то же. И Даша Нежная в спортивном свитерочке меня здесь не устраивает.
   - Дался же тебе мой свитер!
   - Что?! Думаешь, я позволю тебе поставить мою репутацию под угрозу? - Аркадий был так взбешен, что Даша отшатнулась от него.
   - Почему под угрозу?!
   - Потому что я дал чёткие указания всем руководителям отделов относительно твоей персоны! - уже не говорил, а рычал, словно лютый зверь, Гайдар. - Я представил им тебя, как директора Фонда и моего делового партнера. А это означает неукоснительное уважение и определенные почести в твою сторону. А ты как себя ведёшь!? Неужели ты наивно думала, что тебя будут принимать всерьёз, - тебя, зелёную, двадцатилетнюю пацанку? Я считал, что тебе гораздо приятнее иметь личный кабинет и реноме порядочной женщины. Мне жаль, но, кажется, я ошибся.
   Даша чувствовала, как её окатывает жаркая волна. С одной стороны она кипела от негодования: так бесцеремонно её никто не отчитывал. А с другой стороны становилось стыдно. Ведь слушая объяснения Аркадия, начинала понимать, что он прав. Она закусила нижнюю губу; извиняться, типа: "но вчера же я приходила в деловом костюме", было глупо.
   - Я понимаю тебя, Аркадий. Всё справедливо. Просто... просто я вчера пришла домой поздно, устала и забыла поставить будильник.
   - Но ведь ты рано ушла с завода. Или решила, что я буду делать всё сам, а ты притворяться, будто работаешь?! Нет, милая, так не пойдёт. И где же тебя носило?
   Очевидное пренебрежение в тоне последнего вопроса окончательно добило Дашу. Не выдержав больше, она расплакалась. Отвернулась от Гайдара, и, вытирая предательские слезы, старалась успокоиться.
   Аркадий утешать, судя по всему, не собирался.
   - Так где ты была?
   - Я ездила по магазинам.
   - Ах, по магазинам. До самой ночи. Выходит, шмотки нам дороже, чем Парк. Спихнула на Гайдара, дескать, он предприимчивый, всё потянет. А сама кинулась удовлетворять свои прихоти.
   - Не прихоти вовсе! - Даша яростно огрызнулась. - Я помогала знакомой выбирать наряд к свадьбе, заодно и себе ко дню рождения.
   - Очень веская причина, - сухо прокомментировал Аркадий. - Но даже самый лояльный к покупателям магазин закрывается в восемь вечера. А ты сказала, что пришла домой очень поздно.
   - Да, потому что после магазинов мы поехали домой к знакомой и моему учителю, и там... А! - Даша махнула рукой, - что говорить, ты всё равно не хочешь меня понять.
   - Отнюдь. Я не принимаю твоих оправданий. В деловом мире их считают дурным тоном, моя дорогая. И если ты серьёзно вознамерилась быть кем-то стоящим в этой жизни, должна меня слушаться и делать, как скажу. Для твоей же пользы. Кстати, - уже более примирительным голосом добавил Гайдар, - возьми завтра паспорт, мне нужны твои данные для регистрации Фонда.
   - Хорошо, возьму, - утирая захлюпанный нос, пробормотала Даша в ответ.
   - Ладно, я дам тебе ещё один шанс, Нежная. - Аркадий подошёл вплотную и знакомым жестом потёр ей затылок рукой.
   - Я буду стараться, Аркадий, - сказала Даша, опустив глаза.
   - Кошмар, ты ещё скажи, что больше не будешь! И тогда мне придётся открыть ясельную группу по воспитанию маленьких девочек.
   - Скорей, институт благородных девиц, - фыркнула Даша, - ты ведь сказал, что будешь заботиться о моей репутации.
   - Боюсь, данное заведение не пойдет тебе впрок, а только усугубит характер.
   - Что?!
   - У тебя такая безупречная репутация, Дарья, что её давно пора испортить.
   - А-а, - махнула обречённо Даша, - кругом только провокаторы.
   - Ладно, "наводить на тебя порчу" я буду позже. А теперь - заниматься серьёзными делами!
   Даша с радостью накинулась на работу. Она дала себе обещание восстановить своё доброе имя перед Аркадием. Ей совершенно не хотелось с ним ругаться; в её планы входили не разногласия с ним, а, как раз, наоборот, единство помыслов и действий. Ведь у них всё славно началось! Напряженно поработав несколько часов кряду, Даша, наконец, осталась довольна планом деятельности Фонда и тем, что она нового придумала.
   Постепенно мысли вернулись к Алёне и её театру. Сомнения боролись с желанием.
   Сценическое искусство очень привлекало Дашу своими возможностями. К тому же занятия в "Фалкруме" хоть как-то компенсируют уход из "Марракеша", за которым она, честно говоря, скучала. Остаются страхи...что ж, они неизменно возникают там, где появляется что-то новое, но их присутствие не всегда означает опасность. И этот очередной вызов судьбы, чем чёрт не шутит, вдруг, каким-то образом, поможет ей в отношениях с Гайдаром?
  

3

  
   Назавтра Даша была безупречно одета, причесана, и полна решимости заслужить одобрение Аркадия. В восемь он был у подъезда, и, окинув взглядом, взял у неё паспорт.
   - Вижу, Даша, роль делового партнера ты решила исполнять безукоризненно. Похвально. По дороге доложишь, что успела вчера сделать.
   Даша почувствовала себя маленькой девочкой в кабинете у директора школы. С запинками рассказывала Гайдару о том, что планирует провести повторное анкетирование, теперь уже и среди детей. О том, что надо разместить его результаты в центральных газетах города. О "круглых столах" -открытых встречах горожан и Фонда.
   - А что это даст?
   - Люди поверят в то, что они могут участвовать в жизни города и с их мнением считаются.
   Это покажет возможности их участия в принятии любых градостроительных решений, будь то Парка, магазина или просто пивного ларька в жилом доме. Тогда у чиновников не будет возможности умалчивать или перевирать идею предлагаемого проекта.
   - Ого, да ты, кажется, решила реабилитироваться. Неудача первого чтения проекта взывает получить сатисфакцию, да?
   -Да нет, просто я действительно, так считаю.
   - Даша, это утопия. Если каждая бабушка будет влиять на то: размещать ли в доме магазин или кафе, или игровые автоматы, никакой бизнес в городе не будет процветать.
   - Да, но...
   - Короче, я спрашиваю, что конкретно Фонду дадут предлагаемые тобой мероприятия?
   - Во-первых, такое уважительное отношение, привлечет большее количество людей. Нам же это выгодно?
   - Предположим. А во-вторых?
   - А, во-вторых, если проект станет достоянием общественности, городские власти вынуждены будут по-честному помогать нам, памятуя о том, что все, чтобы ни касалось Парка, теперь будет обнародовано. И они будут стараться.
   - Что ж. Вот теперь я начинаю быть тобой доволен, Даша. Сейчас ты, наконец-то, что-то сделала. Но этого мало. Теперь все, о чем так красочно рассказала, нужно будет оформить как бизнес-план, чтобы я мог конструктивно пообщаться кое с кем из важных людей. И начинай работать с анкетированием.
   Весь день Даша сидела в кабинете и тщательно выписывала все задуманные мероприятия. Потом, когда все было красиво и чисто оформлено, она с нетерпением стала ожидать, что к ней вот-вот зайдет Гайдар. Мысленно, несколько раз девушка прокручивала беседу, представляя, как будет рассказывать о планах Аркадию, как они потом обсудят это, как он обрадуется ее умелости, как похвалит за работу. Но, кажется, история повторялась, и теперь уже директор завода не спешил к Дарье Сергеевне, как некогда директор клуба - к певице Бастед.
   Вспомнились ребята из клуба, - сегодня репетиция, и у них, как всегда, весело. Как же ей не хватает их! Здесь, в этом подвале хоть бы кто-нибудь был по соседству, а то и поговорить не с кем. Так и с ума сойти недолго. Даша сидела, подперев щеку рукой, и бессмысленно водила ручкой на листе бумаге. У нее выходило что-то вроде огромного глаза, а вместо ресничек - мохнатые лапки. И вот это уже совсем не глаз, а брюхо какого-то насекомого, паука или мокрицы. Брр! Ненормальные картинки у нее получаются. Девушка порвала бумагу и задумалась. Нет, так дальше не пойдет. Гордыня гордыней, а если она не позовет сама Гайдара, так и останется ее речь непроизнесенной, а старания неоцененными. Даша набрала Аркадия. Выслушав его короткий и жесткий отказ, она с горечью в душе, положила трубку.

4

   Гайдар не появлялся несколько дней. Они работали на одном заводе, но этот факт был словно издёвка: Даша прочувствовала на себе: "быть рядом" и "быть вместе" - не одно и то же. История повторялась, и теперь уже директор завода не спешил к Дарье Сергеевне, как некогда директор клуба - к певице Бастед.
   Опять у неё возникло это странное ощущение, что вовсе не его девушка, а так, пятое колесо в телеге. Ни праздников, ни подарков, ни романтических встреч и разговоров по душам. Где совместное переживание событий?! Где волшебная, соединяющая сердца, сопричастность?! Ведь об этом было так красноречиво сказано в кабинете "Марракеша"... Изнывая от тоски и тягостного одиночества, Даша потянулась к телефону.
   - Алло. Алёна, здравствуй, это Даша... А когда у тебя занятия в театре?.. Да, я подойду, если ты не против. Хочется посмотреть... Хорошо... Пока.
   Ну, что ж, наверняка, театр "Фалкрум" ничем не хуже "Марракеша", по крайней мере, она не будет так сильно впадать в уныние.
   Даша услышала шаги за дверью. Она рванулась радостно навстречу, но это оказался Роман.
   - А, Ром, это ты, привет.
   - Привет, Дашенька. Что, жданики все съела, а Гайдар так и не идет. - Роман иронизировал, но видно было, что не со злостью. - Ты не выгонишь меня за то, что я не он?
   - Ну что ты, конечно нет. Я рада тебе, заходи.
   - Н-да, не самое лучшее место определил тебе Аркадий Андреевич, - окидывая взглядом комнату, произнес парень.
   - Ну, знаешь ли, дареному коню...
   - Ага, знаю, знаю - палец в рот не клади, - загоготал Роман, и тут же резко оборвав смех, добавил мягким голосом: - Давай уйдем отсюда.
   Даша опешила:
   - Куда?
   - На свет божий, вон из этого подземелья. Рядом есть отличное кафе. Я угощу тебя вкусными пирожными, молочными коктейлями или кофе. Там спокойно в это время, - тебе понравится.
   Даша несколько секунд сомневалась, а потом, махнув рукой, радостно согласилась. В конце концов, она тут не заключённая и может пойти выпить чашечку кофе.
   - Идём.
   Они вышли на улицу, а Даша, направляясь к выходу, немного поёживалась, словно кто-то смотрел в спину. Она вышла за ворота, но так ни разу не оглянулась.
   В "Хрустальном Кубке" было немноголюдно. Даша пробовала коктейли и слушала болтовню Романа. Она была ему благодарна сейчас за то, что на какое-то время отвлёк её от мрачных мыслей и плохого настроения.
   - Даш, тебе с клубникой коктейль понравился больше или с черносливом?
   - С черносливом.
   - Я так и знал.
   - Почему?
   - Просто знал и всё. А твоей подружке с ананасами понравился.
   - Стелле? Значит, вы с ней уже были тут?
   - Да, сидели после её встречи с Аркадием. Когда приходила поговорить с ним о тебе.
   Даша отвела взгляд в сторону и вслушивалась в грустный голос Шадэ.
   - Извини, Даш, за нескромный вопрос: а кем ты являешься в том кабинете? Какую должность выделил тебе Гайдар?
   - Директор Фонда.
   - Какого Фонда?
   - Фонда, который мы организуем. Он будет заниматься благотворительными акциями для восстановления Парка.
   - Это идея Гайдара, не так ли? - Роман вдруг посерьёзнел. - Документы Фонда будут выписаны на твоё имя?
   - Кажется, да. Я сегодня отдала свой паспорт Гайдару, а что?
   - А ты знаешь, что и как должен делать такой Фонд?
   - Я уже составила план мероприятий.
   - Нет, я говорю о юридической стороне.
   - Рома, это - благотворительный Фонд. Может, я пока не знаю всего, но постепенно разберусь; опыт - дело наживное, правда?
   - Не совсем так. В подобных делах необходима чёткость и безошибочность, иначе можно совершить противоправный поступок.
   Даша, широко раскрыв глаза, удивлённо спросила:
   - В смысле? Что конкретно ты имеешь в виду?
   - Ничего. Кроме того, что сказал.
   - Ром, ты пытаешься запугать меня? Зачем? Неужели тебе так сильно не нравится Аркадий?
   - Мне нравишься ты. - Роман твёрдым взглядом посмотрел Даше в глаза. - А Гайдар не знает равных в мастерстве самолюбования, поэтому моя симпатия ему до одного места. И вообще, чья бы то ни была симпатия или, не дай боже, любовь - ему всё равно, что сахарин. Настоящая сладость для него - в самодовольной и эгоистичной любви к себе.
   - Что ты такое говоришь?!
   - Будь с ним очень осторожна, Даша, пожалуйста. Он подобен знойному Самуму. Налетает страшным шквалом и высушивает всё, что попадается на пути.
   - Да ты поэт, Рома. Вот уж не подозревала.
   - Говорю тебе, - держись от него подальше!
   - Невероятно, оказывается, ты ненавидишь Аркадия!
   - Нет, Дашенька. Но я... да, пожалуй, я его боюсь. Потому что давно знаю и сижу у него на крючке, а ты... Как бы мне хотелось, чтобы ты послушалась меня!
   - Ну, всё, хватит, с меня довольно! Спасибо за угощение, мне пора на работу. - Даша вскочила из-за стола.
   - Даша, не сердись, я тебя сейчас провожу, - Роман кинулся помогать одеваться.
   Подавая шубку, он продолжал уговаривать:
   - Я хочу быть тебе другом. Предостерегаю.
   - Знаешь что, Роман, - Даша вытащила распущенные волосы из-под воротника, - старайся-ка ты лучше быть другом Аркадию. Ему нужна твоя помощь на заводе. А если хочешь заслужить моё доверие - тогда прекрати завидовать и соперничать, потому что мне это не нравится. Ясно?
   - Ясно, - промямлил Роман.
   - Я сама дойду на завод, не провожай меня. Всего хорошего, Рома. - Даша ободряюще улыбнулась и вышла из кафе.
  

5

   Седьмое марта началось точно по расписанию.
   Гайдар заехал за Дашей, но, как всегда, ни на миг не отвлекался от принятых им правил. Молчаливый маршрут на завод поверг Дашу в уныние. Она так тщательно старалась, наводила красоту по случаю Дня рождения, но это, похоже, останется незамеченным.
   Ей становилось не по себе, словно она, Даша, превратилась в винтик, который вкрутили в узкое отверстие, и теперь ни ручками, ни ножками не пошевелить, и отобрали голос и само право голоса и даже мысли, да что там, мысли, - желание говорить, жаловаться, выяснять, требовать. Словно накинули липкую протухшую сеть, - не то, чтобы не пускают куда, а так - для острастки и дисциплины, а так ведь - вольна, голубушка, выбор за тобой, как ни крути. И всё это имеет огромное, важное для неё значение, потому что, если такая ерунда происходит с их отношениями, и он снова ведет себя с ней, как с чужой, - тогда это ужасный обман и боль, и разочарование, и губы в кровь; но если это всего лишь домыслы, рефлексия, то значит что-то не в порядке с ней, с её восприятием, и надо что-то делать с этим, а что она не знает, а растерянность еще хуже, чем боль, потому что означает беспомощность и безволие.
   - Так, сейчас сразу поднимаемся ко мне, - холодным, безоговорочным тоном произнес Аркадий и чеканным шагом устремился вперёд. Даша встрепенулась; очнулась от тяжёлых мыслей.
   Все так же молча шли по коридору. У директорского кабинета на ходу забирая с лотка документы, своим появлением заставил суетиться секретаршу.
   - Так, Даша, сейчас пьём кофе. Потом разбираем твою работу. Потом едем на один объект.
   - От кофе, пожалуй, не откажусь, - улыбнулась Даша натянуто.
   - Пока нам его сделают, подождем моего старого знакомого и весьма полезного человека. Кстати, мне нравится твоя причёска сегодня, - Аркадий ухмыльнулся. - Это, надо полагать, по поводу дня рождения. Хорошо, когда женщина следит за собой, а её безупречная внешность - результат ежедневных стараний.
   - Спасибо за комплимент, Аркадий, - произнесла Даша, ожидая следом поздравления, которые, увы, не прозвучали. Она с тоскливым взглядом отвернулась к окну.
   Гайдар подошёл к телефону и стал отдавать какие-то указания по работе. Секретарь принесла поднос с кофе. Даша, отпивая горячий напиток, старалась проглотить и обиду.
   - Ну-с, продолжим наш разговор. Я остановился на безупречности, - сказал Аркадий, потирая руки. - Расскажи мне про свои успехи с Фондом?
   Отдавая себе отчёт в том, что злится и даёт выход накопившейся обиде, Даша поставила чашку на блюдце, и, глядя в упор на Аркадия, твёрдо ответила:
   - Сожалею, но поразить твоё воображение я не смогу.
   Всё более заводясь, и понимая, что ей надоели подспудные фразы с постоянным двойным смыслом, Даша не могла уже остановиться и выпалила одним махом:
   - Все мои действия - обычны, планы - немасштабны, идеи - как подержанный авто. При этом я мозолю тебе глаза своим заспанным видом, не изменяю любимому свитеру и подвергаю опасности твою репутацию! А вот в чём я действительно достигла успехов, - так это в том, что своим присутствием довожу твою придирчивость до совершенства!
   Гайдар вроде бы опешил и минуты две молча смотрел на неё, словно видел впервые. Загоготал и подошёл ближе.
   - Ого, вот это самокритика! - крепко обхватив Дашу за талию, он поцеловал её в шею. - И откуда столько пыла!?
   Даша оторопела от такого неожиданного интимного жеста: то тебе холод и отчуждение, то поцелуи горячие. Упершись руками в грудь Аркадия, хотела вырваться из объятий, но получилось только отклониться. Продолжая высвобождаться, ощутила, как он ещё крепче сжимает её. Сильное кольцо сомкнутых рук было точь-в-точь, как всё, что делал Гайдар в жизни - с твёрдой уверенностью, что этот мир, и она, Даша, в том числе, принадлежит ему.
   Прогнувшись в пояснице, Даша сердито, и тоном обиженного ребёнка ответила:
   - Всё это, и пыл, и критика, посеяны тобой вот тут, - она указала пальцем на грудь, - в нежной моей душе, и выращено в застенках мокрого подвала!
   - Ух, ты, ничего себе заявочки! И сколько у тебя этого добра там осталось, можно послушать? - Аркадий сильней притянул Дашу к себе и приложил ухо к груди.
   Нескрываемое удивление отразилось на Дашином лице. Все эти вольные жесты, с одной стороны, ей были приятны, ведь в них проскальзывала та близость, которую ей хотелось всё больше и больше видеть между ними. А с другой стороны, такие порывы были неожиданно резким переходом.
   - Ну, что, стучит? - несмело положив руки на голову Аркадия, Даша почувствовала, как тёплая волна нежности поднимается в ней.
   - Не просто стучит, - клокочет, - добавил Аркадий заигрывающим тоном, продолжая держать Дашу за талию. - Знаешь, мне очень нравится то, что из тебя выходит в этих, как ты назвала, "мокрых застенках". Пожалуй, подержу тебя там ещё немного, глядишь, совсем дозреешь.
   В этот момент в кабинет зашёл мужчина, и тихо, предупреждающе, кашлянул. Аркадий отпустил Дашу и, как ни в чём ни бывало, протянул руку гостю.
   - Здравствуй, Эрик. Рад тебя видеть.
   - Взаимно, взаимно, Аркадий Андреевич.
   - Знакомьтесь, - Аркадий подвёл Дашу ближе. - Дарья Сергеевна Нежная, мой партнёр по одному из направлений бизнеса. А это - Эрвин Станиславович Гладкий, специалист в области меценатства и попечительства.
   - Очень рад, Дарья Сергеевна. - Гладкий слегка наклонился, осторожно пожал Даше руку за самые кончики пальцев и переспросил: - Или можно Даша? - И тут же, словно испугавшись, юркнул назад в официальный тон. - Нет-нет, конечно же, Дарья Сергеевна.
   Даша слегка смутилась.
   Аркадий предложил сесть на диван.
   - Эрвин Станиславович, - продолжил Гайдар, - непревзойденный мастер специальных и благотворительных Фондов. На сегодняшний день он единственный, кому полностью доверяю в таких вопросах.
   - Ну, Аркадий Андреевич, Вы меня приукрасили, - отозвался Гладкий. - Меня, скромного служащего, чуть больше других разбирающегося в возможностях заботы о других. Да, в наше время, подобного рода увлечение несколько удивительно и многим не понятно. Знаете, Дарья Сергеевна, при этом я не питаю никаких иллюзий насчёт того, что благотворительность - такой же бизнес, как и всё остальное. Да-да, Вы имеете идею, а я могу профессионально её воплотить.
   Принесли кофе. Эрвин Станиславович взял чашку и, отпивая, замолчал на пару минут. Даша с интересом рассматривала его. Было ему на вид около пятидесяти; небольшого роста, худощав, но при этом имел завидно окладистую, как у боярина, бороду. Когда Гладкий смотрел в лица собеседников, часто щурился, улыбался и говорил на повышенных тонах.
   - ... спонсорские программы поддержки, - вещал дальше Эрвин Станиславович, - направлены на укрепление взаимодействия бизнеса и благотворительных организаций в области культуры, искусства, спорта и социальной сферы. За подобными союзами - большие перспективы развития и светлое будущее, и, что немаловажно, разрешение проблем тех, кому мы сможем помочь. Неподдельная благодарность этих людей, их прекрасные слёзы... о, Дарья Сергеевна, я видел эти глаза, светящиеся безграничной признательностью, они способны даже среди ночи поднять меня и снова бросить в бой. Моё растревоженное сердце навсегда принадлежит нуждающимся.
   Аркадий наклонился к внимательно слушающей Даше и шепнул на ухо:
   - Это тебе мой подарок ко дню рождения. Теперь он будет заниматься организационными делами работы нашего Фонда, а тебе нужно только сидеть на троне и гордо держать на своей восхитительной головке корону.
   Даша повернулась к Гайдару удивленная и с долгим вопрошающим взглядом.
   - С днем рождения, дорогая. Вижу, тебе понравился мой подарок. Значит, сюрприз удался. - Аркадий засиял довольной улыбочкой.
   А Гладкий, словно подслушав их разговор, стал непрерывно сыпать бисер слов.
   - Дарья Сергеевна, Вам ничего не придется делать, я всё сделаю за Вас. Я расскажу, как будет работать Фонд, какие мероприятия проведём, а Вам нужно будет только кивать в знак согласия. И если Вам не понравится эти сценарии, я тут же предоставлю другие. Всё так просто и легко.
   Даша не знала что сказать, всё произошло внезапно. Она чувствовала себя персоной, которой нужно только присутствовать и периодически выпускать, словно солнечных зайчиков, лучезарные улыбки.
   - Ах, Дарья Сергеевна, Дарья Сергеевна, - Гладкий умилённо покачал головой, - как важно, что Вы занялись Фондом. Многим людям это совершенно не нужно, они привыкли думать только о себе, а ведь в деле благотворения не должно быть места личным интересам. А Вы, отзывчивая душа, замахнулись на такой колоссальный проект: на благо других. Как это похвально! А я вот могу лишь технично и монотонно исполнять свою работу, но задумать, решиться на грандиозное... увы. Просто восхитительно это Вы всё придумали, Дарья Сергеевна!
   Тут Аркадий оживился и подхватил:
   - Эрвин Станиславович, нам было важно встретить с Вашей стороны понимание. Дарья Сергеевна - начинающий директор, поэтому её энтузиазм и энергия молодости будут гармонировать с Вашим опытом. А это, в свою очередь, несомненно, послужит нашему общему делу.
   Гайдар говорил, как по написанному. Даша слушала его развёрнутую речь и понимала, как многого не знает про Аркадия. И как всё-таки ей повезло с ним.
   - Мы сегодня продуктивно пообщались, Эрвин Станиславович, - Гайдар протянул Гладкому руку для пожатия. - Считаю знакомство состоявшимся.
   Гладкий подхватился с дивана, вытянулся, словно по "стойке смирно", энергично потряс руку Аркадия и выпалил:
   - Готов приступить к работе прямо сегодня, сейчас!
   Даша с трудом подавила смех.
   - Приступите к работе завтра, - как будто строго ответил Аркадий. - Все свои планы, видение проекта обсудите детально в кабинете Дарьи Сергеевны. Рад был видеть.
   Гладкий церемонно поклонился в сторону Даши:
   - Весьма польщён возможностью работать с Вами, госпожа Нежная.
   Даша почувствовала себя от такого обращения неловко, как будто приписали заслуги, которыми не обладала. Дверь затворилась; Даша откинулась на спинку дивана и вздохнула с облегчением. Речь Гладкого, усыпанная напыщенными фразами, ещё чуть-чуть и довела бы до головной боли.
   Аркадий приблизился к Даше и рывком притянул к себе.
   - Итак, нам помешали на этом месте.
   - Помешали. - Даша хотела ласково обвить руками Аркадия за шею, но, поколебавшись секунду, положила их на плечи.
   - И правильно сделали, - Аркадий как будто серьёзно и выжидающе посмотрел Даше в глаза. - Мы не должны отвлекаться на посторонние дела. За работу, - и легонько, но ощутимо подтолкнул Дашу в спину, к выходу.

6

   Очутившись у себя в кабинете, Даша сидела некоторое время, не шевелясь. Она не знала: то ли плакать ей, то ли радоваться. Ну не может она привыкнуть к резким перепадам Гайдара в обращении с ней, хоть убейте! Не понимает - или играет он с ней подобным образом, или такова его мужская натура?
   Работалось Даше вяло; чувствовала себя, словно в детском садике за столом ковыряется вилкой в тарелке с безвкусной холодной едой. Ближе к вечеру настроение падало с каждым часом: становилось понятным, что Аркадий больше не появится. Разболелась голова. Как только Даша решила уйти пораньше и отпроситься у Гайдара, зазвонил мобильный. Странно, но это был Аркадий. Даша хотела было спросить почему он звонит не по внутреннему заводскому, но весёлый голос опередил её:
   - Праздник продолжается, дорогая. Одевайся и выходи. Я уже пять минут жду тебя во дворе.
   - Но ты меня не...
   - Скорей, скорей, - перебил Аркадий, - нас ждут великие дела!
   Даша выскочила, на ходу накидывая кожаный плащ и, как обычно, опять ничего не понимала.
   Гайдар подсадил Дашу в машину. Это был чёрный джип "Гранд Чероки".
   - Ух, ты, - удивилась она. - Утром мы ехали на "Лексусе", а теперь вот этот красавец.
   - У настоящего мужчины всегда есть не один скакун и не один пистолет, - хладнокровно ответил Аркадий.
   - Она новая?
   - Нет, ей скоро будет год.
   - Я к тому, что раньше не видела её.
   - Знаешь, я считаю это нормальным, когда у тебя несколько машин. Одна для выхода, другая для работы, третья - потому что она тебе нравится, четвертая - для того, чтобы владеть редкой маркой. И так далее. Машин может быть много. По крайней мере, у меня.
   - Да, - согласилась Даша, - у женщины ведь бывают платья на все случаи жизни: и для дома, и деловой костюм, и вечерний наряд. Или сумочки, там.
   - Вот именно. Ладно, поторопимся, а то все сюрпризы разберут.
   Аркадий захлопнул дверцу, и, шурша колесами, выехал за ворота завода.
   - Так значит, мы едем за очередным подарком? - спросила Даша, слегка смущаясь.
   - Абсолютно верно. Только где он находится, тебе нужно угадать.
   - Ой! - включаясь в игру, выпалила она. - Хорошо, я попробую. Думаю, он находится в магазине.
   - Точно. В каком?
   - Возможно, в цветочном.
   - Нет.
   - Нет? - растерявшись, удивилась Даша. - Тогда в каком же?
   - Продолжай угадывать.
   - Я даже боюсь предполагать. М-м-м-м, давай я начну немного издалека: это что-то красивое?
   - Да.
   - Оно маленькое?
   - Не очень.
   - Блестящее?
   - Вероятно.
   - Его одевают на руку?
   - Кажется, это я догадываюсь, о чём ты думаешь, - захохотал Гайдар.- Его одевают и на руку тоже.
   - Хм. Что же это такое? А на ногу одевают?
   - Нет, Даш, это не браслет.
   - Ну, вот, так не честно, ты догадался, а не я. - И, помолчав минуту, снова предположила, - быть может, это что-то из одежды?
   - Да.
   - Платье!? - выкрикнула Даша.
   - Вечернее платье.
   - Ой, Аркадий, а-а-а...
   - Что?
   - Мы едем за каким-то определенным платьем?
   - В общем, нет, скорей, в конкретный магазин. Или у тебя уже есть какое-то платье на примете?
   - Угу, - девушка радостно закивала, - давай повернем на проспект, там есть один бутик, в котором я его отложила. Как раз сегодня истекает срок.
   - Хорошо, руководи направлением.
  
   Даша была счастлива. Аркадий оценивал платье явно довольным взглядом.
   - Прекрасный выбор, Даша, - похвалил он.
   - Тебе, правда, нравится? - замирая от радости, выдохнула она.
   - Да, оно идеально подходит к твоим глазам. Мы его берем.
   Две молоденькие продавщицы шушукались пока Даша мерила наряд и на перебой благодарили за покупку. Одна из них, видно запомнившая Дашу с первого визита в бутик, заверила:
   - Ой, Вы знаете, я сразу говорила, что это платье безупречно сидит только на Вас, - и, протягивая пакет, наклонилась и доверительно добавила: - Правильно сделали, что поторопились его забрать.
   Даша поблагодарила продавщицу и, взяв Аркадия под руку, направилась к выходу. Когда сели в машину и готовы были отъезжать, она услышала, что её зовут:
   - Дашенька, Даша.
   - Погоди, Аркадий - приостановила она.
   Алёна стояла на пороге магазина, махала ей рукой и кричала, улыбаясь. Гул проносившихся мимо машин не давал слышать все слова. Но из долетавших обрывков стало ясным, - Оржеховская поняла, что Даша успела купить платье.
   Аркадий поторапливал Дашу. Она помахала в ответ Алёне и подняла стекло.
   - Кто это?
   - Это Алёна. Альбина Оржеховская. Мы с ней раньше были в этом бутике и платье, которое мы купили, могло достаться ей. - И, думая, что это позабавит Аркадия, рассказала историю с нарядом.
   - Хм, так она тебя мастерски подзадорила. И у вас соперничество.
   - Нет, что ты, она - подруга моего учителя; можно сказать, они помолвлены. И... - немного помедлив, добавила, - моя приятельница.
   - Очень эффектная женщина, - покачав головой, восхищенно произнёс Аркадий.
   Даша вспыхнула и поджала губы.
   - Кстати, Алёна приглашает меня в свой психологический театр.
   - Интересно. Значит, она психолог? Или драматург?
   - Кажется, всего понемногу. Я знаю её не так давно. Она говорит, что это экспериментальный театр, и, кажется, попасть туда не так-то просто.
   - Хочешь сказать, дорогая, тебя заметили. О, да. Заниматься в театре нового времени, конечно, не каждому дано. Только избранным. А уж каким должен быть руководитель такого театра... - Аркадий с явной наглостью и вызовом посмотрел на Дашу.
   Даша замолчала пристыженная. Ведь она всего лишь хотела отвлечь внимание на себя. А оказалась раскрытой и уязвленной ревностью, которая, судя по всему, не укрылась от Гайдара.
   - Посмотрим-посмотрим. Весьма любопытно, что из этого выйдет, - подытожил Аркадий таким тоном, что от Даши не укрылась его многозначительность.
   - А что там смотреть, - передернула Даша плечиком. - Все выйдет замечательно.
   - Естественно. С моим участием.
   - С твоим участием?
   - Ты ведь хочешь, чтобы я принимал живое участие в твоей жизни?
   - Хочу.
   - Вот я об этом.
   - Ты тоже хочешь заниматься в театре? - недоверчиво покосилась Даша.
   - Нет. Исполнение ролей - не для меня. Может, подскажу пару-тройку идей твоей Алёне.
   Даша хмыкнула и насупилась. Что-то много режиссёров вокруг развелось, проходу не дают. А ещё она чувствовала, что злится: на Алёну, на Аркадия, на себя. Ей не понравилось, что Аркадий чересчур восхитился Оржеховской, подвернувшейся в последнюю минуту. Не понравились его, как показалось, жадные вопросы о ней. Не понравилась собственная, не весть откуда взявшаяся подозрительность.
   Даша сидела гордая и не обращала внимания на Аркадия, который, кажется, снова забыл, что у неё сегодня день рождения.
   Гайдар, посмотрев на часы, предупредил:
   - Мы подъезжаем к твоему дому. У тебя двадцать минут, на то чтобы переодеться и прихорошиться: вечерний макияж, туфли, чулки. В общем, всё, как полагается.
   Притормозив у подъезда, Аркадий спешно открыл дверь с Дашиной стороны, подал ей руку и пакет с платьем.
   - Через двадцать минут жду внизу, - и, круто развернувшись, дал газу.
   Даша стояла оцепеневшая, с приоткрытым ртом от изумления. Поднялась к себе, и первым делом, кинулась в ванную. Открыв кран, самозабвенно плескала в лицо холодной водой, пытаясь таким образом остановить поток лихорадочных мыслей.
   "Что происходит?! Куда он уехал? Почему его так заинтересовала Алёна? А что если..? Бред! Паранойя! У тебя истерика, Дашка! Ему просто нужно уладить какие-то дела. Это за двадцать минут-то?! А время на дорогу? Чёрт! До магазина ехать ровно десять минут...О, нет!"
   Даша выскочила в коридор и, схватив телефон, набрала Стеллу. Долгие гудки в трубке совсем выбили из колеи, - подкатила гадкая тошнота, закружилась голова. Не выдержав, Даша пронзительно вскрикнула. Как ни странно, это подействовало: она не потеряла сознание, а с минуту таращилась на свое отражение в зеркале. Это зрелище впечатлило настолько, что она, наконец, пришла в себя.
   - Господи, - произнесла Даша вслух, - что я себе позволяю? С каких пор я стала такой... ненормальной?
   Она огромным усилием воли постаралась унять дрожь в руках. Заставила себя подойти и открыть шкаф.
   "Тихо, Дашка, всё не так ужасно; просто расшатались нервы. Успокойся и начинай собираться. - Мысленно отдавала приказания себе. - Ты потратила десять минут на ерунду, и до сих пор неприбранная. Главное сейчас уяснить: ты не знаешь, что на самом деле произошло, поэтому устраивать панику совершенно неразумно. Держи себя в руках. Об остальном подумаешь после".
   Даша автоматически одевалась и красилась. Какой-то внутренний надлом добавил в движения сноровки и точности, так что в указанное время она стояла внизу при полном параде и с жёстким, безразлично-холодным взглядом.
   Гайдар подъехал через минуту довольный и улыбающийся, с задорными огоньками в карих глазах. Подсадив Дашу в джип, он по-гусарски запрыгнул в него сам и стремительно рванул вперёд. Всю дорогу Аркадий балагурил, развлекался собственными историйками, чем ещё больше заставил Дашу молчать. Пару раз, как бы шутя, попытался ущипнуть её настроение. Но она была поглощена своими мыслями и угрожающе безответна. Ждала, когда же он захочет выяснить причину её угрюмости. В какой-то момент Даша потеряла самообладание и ответила взглядом, полным презрения. Гайдар только хмыкнул и продолжал, как ни в чём ни бывало, вести монолог. Спустя полчаса буря в душе улеглась и она заметила, что едут за городом по трассе.
   - Мы выехали из города, - удивленно сказала она.
   - Да.
   Даше вдруг стало абсолютно безразлично, куда едут и зачем. Она смотрела сквозь лобовое стекло на ниспадающую пелену сумеречного неба. Свет фар был единственным источником, держащем её сознание сейчас в этом мире. Мысли, цепляясь одна за другую, словно вплетались в эти два светящихся впереди столба. Вскоре и Аркадий замолчал. Колеса "Гранд Чероки" монотонно шуршали. Машина, мужчина и женщина плавно скользили сквозь пелену мрака. В какой-то момент в сердце Даши воцарилась пустота; важность этого дня отступила и растворилась в тишине поездки. Пришла безмятежность, которая, казалось, уравняла присмиревших Аркадия и Дашу.
   Показались огни соседнего города. Даша пытливо посмотрела на Аркадия, а тот ответил загадочной улыбкой. Они проезжали знакомые улицы, набережную, проспект. Джип завернул в проулок, и они подъехали к широкой площади, на которой было полно машин, сверкающих вывесок и огромный Дворец спорта. Безмолвие, воцарившееся во время дороги, было вмиг разорвано Дашиным неровным возгласом:
   - О... О, Боже! Да это же... - она всем телом развернулась в сторону Аркадия и, не в силах сдерживать восторг, изумленно выдохнула: - Это же джаз-джембори! Я слышала о нём в рекламе!
   - Да, - сдержанно ответил Аркадий, - джазовый фестиваль. У нас билеты на него. И это ещё один мой подарок.
   - Третий... - слегка растеряно прошептала Даша.
   Гайдар уверенно подвёл джип к самому входу Дворца спорта, в зону платной стоянки. Через несколько минут к ним подошёл парень с огромнейшим букетом белых роз; уточнил имя и фамилию получателя, и так же быстро, как появился, исчез.
   Аркадий вручил Даше букет, едва прикоснувшись к губам.
   - Ещё раз с Днем Рождения, милая. Пусть твоя жизнь будет прекрасна, как эти нежные розы.
   Даша смущенно приняла цветы и автоматически аккуратно нащупывала пальцами стебли, боясь уколоться о шипы. В сердце всё ещё теснились болезненные подозрения, а разум уже бесстрастно телеграфировал о благородстве Аркадия. Мысли Даши печатали сигнальные таблички с надписями: "Гайдар - хороший", "Он-так-старается", "Такие-подарки-оригинальный-жест", "Он-столько-для-тебя-делает" и тому подобное. Из оцепенения её вывел голос Аркадия:
   - Дорогая, если тебе нравится это место, то, конечно, ты можешь стоять на нём сколько угодно. Но я искренне сомневаюсь, что джаз-джембори перенесут на улицу, поближе к тебе. Видишь ли, его организаторам не пришло в голову спросить, где именно тебе хочется смотреть и слушать фестиваль.
   Даша рассмеялась, и, взяв Аркадия под руку, счастливая устремилась во Дворец.

7

   Весь следующий день Даша была в приподнятом настроении. Всё, что подарил Гайдар в день рождения: и платье, и джазовый фестиваль, и даже Эрвин Станиславович приобрели теперь еще большее значение. Если о чем-то постоянно думать, раз за разом воскрешая в памяти детали того, что с тобой произошло, оно непременно станет очень важным. При этом простое усложняется до такой степени, что обычные события становятся знаменательными, нормальные поступки - из ряда вон выходящими.
   Даше очень захотелось сделать для Аркадия что-нибудь приятное и необыкновенное.
   Она мечтала. Рисовала в воображении разные романтические идеи: начиная от ужина при свечах, и заканчивая желанием попасть на необитаемый остров в океане. И непременно в каждой такой картинке они были только вдвоем, и Аркадий держал её в своих объятьях. Счастливый, он перебирал её густые волосы, нежно касался тела, отчего у неё по коже пробегала мелкая дрожь, и ему это нравилось. Закрыв глаза, Даша могла часами лежать перед сном и воображать всё до мельчайших подробностей. А рано утром, подогреваемая желанием, вскакивала и бежала в ванную, прихорашивалась и каждый день ожидала чуда. Но чудо не спешило к ней.
   Аркадий был занят и теперь, кажется, еще больше, чем прежде. Иногда по внутреннему телефону он справлялся у Даши как ей работается с Гладким. Она радовалась, и в ответ с готовностью рапортовала, что всё у них идёт отлично, пожалуй, даже и беспокоиться нечего. Ей казалось, если всё старательно и много делать, это облегчит Гайдару задачу, разгрузит его, освободив для них немного времени. Она каждый раз втайне надеялась, что, быть может, они хоть поужинают вместе. Но Гайдар был строг, а в голосе не звучало ни единой тёплой нотки. Как-то само собой у Даши вошло в привычку выскакивать несколько раз на день во двор и смотреть на его машину, словно это могло помочь. Желание побыть вдвоём становилось все острее, и превращалось в навязчивую идею.
   Даша несколько раз попыталась вникнуть в работу Эрвина Станиславовича. Но тот ласковым, елейным голосом останавливал: "Ну, что Вы, Дарья Сергеевна! Вам совершенно незачем заниматься такими мелочами. Предоставьте мне эту черновую работу". Доверившись опыту Гладкого, она оставила ему выполнение его дел, а сама радостно занималась своими. Каждый день они пили чай, говорили о благотворительности и добрых делах; иногда обсуждали решения городских сессий. В разговорах этих Гладкий часто поправлял её и просил называть Эриком, дескать, ему будет приятно. Даша называла, но с неохотой, тяжело проговаривая ласковое имя для немолодого мужчины.
   Так прошло две недели. Даша чувствовала себя одинокой. Целые дни проводить в ожидании, прислушиваться к шагам, с тоской поглядывать на телефон становилось невыносимо.
   Дни тянулись однообразно. Каждое утро Даша заходила в свой кабинет и поваживала плечиками, - словно примеряла пространство, раздвигала время, заглядывала в щёлки неизвестности, таившие, быть может, ответы; она как бы прислушивалась к новой жизни, стараясь угадать в ней притаившиеся давние обещания, но повсюду, разложив своё тугое, холодное тело, было лишь молчание.
   С каждым днём Даша ходила на завод всё более опустошенная, с тягостным чувством брошенной женщины. Было гадко. Было стыдно. Она выходила с завода, смешивалась с жизнью города, и ничего не менялось: куда-то торопились люди, занятые своими проблемами; они проходили мимо Даши, не видя её и не задевая, и она так же шла им навстречу, не замечаемая, будто сквозь глухую стену; от этого делалось горько и хотелось плакать, но, подумав, она соглашалась с этой необходимой отгороженностью, иначе, если уметь слышать другого изнутри, - сколько боли пришлось бы прочувствовать, как свою собственную.
   Очень сильно за Аркадием Даша скучала по ночам. Днём, занятая работой, кое-как отвлекалась от мрачных мыслей, но, оставшись одна в квартире, погибала от тоски и отчаяния. Часами, до исступления могла она размышлять о том, отчего её желания, такие простые, понятные, и, главное, поддерживаемые Аркадием, не исполняются. Что такого нереального в том, чтобы они были вместе - писали анкеты, обсуждали детали, придумывали вопросы для "круглого стола", разговаривали, гуляли, шутили, читали книги, ходили в кино? Боже мой, сколько всего прекрасного можно делать, сколько чудесных событий можно проживать вместе! Ну, почему, почему этого нет?!!
   Не находя ответов, Даша снова и снова принималась прокручивать мысленно свои поступки и разговоры с Аркадием; и вот уже видела в них ошибки, несуразность, наивную глупость, с ужасом обнаруживала у себя оплошности, из-за которых Гайдар, вероятно, поменял своё мнение о ней, - именно из-за этого, да-да, конечно же, иначе из-за чего же ещё, он перестал быть ласковым и внимательным?! Одна единственная мысль, беспощадный вывод, загоняла в тупик душу - "Я разонравилась ему".
   Пришла жалость - скользкая и противная. Она душила и вытесняла из Дашиного сердца стойкость и уверенность, она подло выдавливала слёзы из глаз, которые плюхались на прижатые к подбородку колени. Всё чаще Даша сидела в тишине, с выключенным светом и слушала, как её душа пытается найти выход, ей хотелось вырваться из этого кошмара, уйти и никогда больше не знать Гайдара... О, боже, кажется, об этом предупреждали. Но что с того? Разве она послушалась кого-нибудь?
   Мысленно стучалась она к Семёну Вениаминовичу и Алёне, к Ванечке, к ребятам в "Марракеше", даже к Роману и Малеванному, но везде, везде ей виделись равнодушные взгляды и занятость собой; ни в одном человеке она не находила опоры. Любимая подруга и та укатила по своим делам, отключила мобильный, чтобы не беспокоили, а ей, Даше, она так нужна сейчас!
   Почему!? Почему сейчас никого из них рядом нет?! Ау!
   Ах, ответ на этот вопрос уже на выходе был отравлен ядом окружавшей её пустоты. Мозг продолжал беспристрастно выдавать Даше, что "раньше она была привлекательна, и поэтому другие интересовались ею"; на что бессмертная душа возмущалась и пыталась резонно доказать обратное: "дескать, Дашенька, девочка, ты по-прежнему хороша и нет причин для недовольства", но мысль оказалась сильнее голоса души, - она, словно бетономешалка, крутилась, не останавливаясь, в голове, и всё перемешивала, перемешивала, да так, что другие мысли будто бы заразились от одной и стали одинаково едкими, вызывая раздражение и беспокойство.
   Всё случившееся Даша принимала на свой счёт. Она постоянно думала о том, что на самом деле ничего не добилась, и её жалкие попытки что-то сделать для парка - позорный фарс; и вообще, у неё куча недостатков: то ей нос казался картошкой, то ноги непропорционально длинными, то лоб излишне высоким.
   Ночью Даше приснился тревожный сон. Как будто сидит посередине двора под большим деревом, а возле неё стоят полукругами заборы. Очень много заборов. И все они высокие, свежевыструганные, из светлой грубой древесины. И эти дугообразные заборы, как натянутые луки отходят от неё в разные стороны, словно круги на воде. Вначале никого рядом не было, потом услышала звонкий стук топора и ощутила присутствие Аркадия. Она его не видела, но четко поняла, что срубленные деревья и заборы - его рук дело и от этого задрожала, прижалась к стволу дерева, и обняла обеими руками. Подняв голову вверх, увидела зеленую густую крону, поющих птиц, и у неё сжалось сердце, ведь это было последнее живое дерево рядом с ней. Даша заплакала, испугавшись, что не сможет защитить его, и тогда оно пойдет на новый забор...
   Сон ещё больше внёс уныние в Дашины мысли. Она пыталась ухватиться за какое-то главное ощущение сна, будто сердце хотело сказать ей что-то важное, но все безвозвратно ускользнуло, оставив сумятицу и тревогу.
  

7

  
   Даша приходила в свой кабинет и по-прежнему усердно работала. Ей приходилось улыбаться Гладкому, изображать спокойствие и усиленно делать вид, что всё у неё благополучно. И это было хуже любой тяжкой повинности, ведь она считала, что даже притворяется бездарно, и называла себя за это тщедушной. Не потому что слабая и хилая, а потому что в слове "тщедушность" слышалось другое: "тщетность" и "душно". Она чувствовала себя вялой, разбитой, или, как говорила её бабушка, "в полном упадке сил". Эта фраза когда-то даже их рассорила.
   Даше было тогда лет пять, и бабушка была ещё молодой и веселой. Однажды она приуныла, ходила по дому мелкими, тихими шагами, и чаще обычного сидела в кресле. Она не болела, а просто таяла каждый день. Даша забралась к бабушке на колени и, накручивая на пальчик поясок от вязаной кофточки, спросила: "Бабуль, ты чего так много сидишь? Ты уже постарела, да?". На что бабушка грустно улыбнулась и сказала, что просто у неё "полный упадок сил". Даша представила себе, как с бабушки упала сила и теперь где-то валяется, поэтому она со всей детской наивностью предложила: "Тогда ты её подними. Найди и верни на место". Бабушка рассмеялась и сказала, что вряд ли она теперь найдет свою силу. "Что упало - то пропало". Тогда маленькая Даша рассердилась и выкрикнула, что, выходит, бабушка просто ленивая...
   А вот теперь с ней, Дашей, сучился этот самый полный упадок... И не было никаких сил искать силу...
   Вероятно, частые выскакивания из кабинета на улицу или, может, незаметная подвальная сырость спровоцировали простуду. Даша позвонила Аркадию и сказала, что не выйдет на работу. Узнав причину, он поставил свой диагноз: весенний авитаминоз и, строго наказав лежать под теплым одеялом и пить горячий чай, пообещал проведать.
   Пролежав пол дня в постели, одной рукой обняв любимицу Баську, а другой переворачивая страницы Гриновской "Джесси и Моргианы", Даша поняла, что с удовольствием провела бы так дня три, а может, и больше. Беспокоили лишь раскрасневшийся от насморка нос и лёгкая головная боль, что, впрочем, не мешало мечтать: а вдруг, Гайдар, возьмёт, да и приедет. К вечеру мечты превратились в ожидание, которое достигло наивысшей точки, когда даже читать было невмоготу; она прислушивалась к каждому звуку на лестничной площадке, улавливала каждый шорох и вздрагивала всякий раз, когда они, как мерещилось, происходили под её дверью.
   И все же, когда прозвучал звонок, Даша вздрогнула, как от неожиданного хлопка. С гулко бьющимся сердцем где-то у горла, она лихорадочно выпутывалась из складок одеяла и только в коридоре с ужасом обнаружила, что за своими грёзами ни разу не подумала, в каком виде её застанет Аркадий. Отступать было поздно, и Даша распахнула дверь.
   Аркадий стоял на пороге с пакетом и, окинув её суровым, как генерал войско, взглядом, прошёл в комнату. Даша, сконфузившись, сильней запахнула махровый халат и поплелась за ним. Она, словно школьница на экзамене, сидела на краю постели и молча наблюдала, как из-за повернутой спины и широких плеч на стол появлялись связки бананов, пластмассовая коробка с киви и огромный ананас.
   - Так, - распорядительно начал Аркадий, - твой распухший нос и яркий румянец на щеках мне не нравится. А вот от твоих жёлтых шерстяных носков я в восторге.
   Даша поджала ноги и укрыла их одеялом.
   - Это хорошо, что ты держишь ноги в тепле, - назидательным тоном продолжала Гайдар. - Ответственность мне по душе. Я сам такой, - как можно скорее стараюсь приступить к работе. Мне некогда раскисать и валяться в постели.
   Аркадий протянул капсулу с разноцветными малюсенькими шариками внутри:
   - На, вот, - лекарство, очень действенное, через два дня будешь снова в строю.
   Даша нехотя положила лекарство в рот, запила остатками чая с лимоном. Гайдар стоял над ней нависая, и смотрел безотрывно, а она сидела и чувствовала, как прилипает, растворяясь, к щеке капсула. Она терпеть не могла лекарств; с самого детства у неё была привычка - запихивать таблетки за щеку, а потом их выплевывать. Во рту пошла горечь, свело челюсти, и Дашу передернуло. Она вскочила и побежала в ванную, а, вернувшись, застала Аркадия всё в той же позе монумента во весь рост. Даша молча залезла под одеяло и закрыла глаза.
   - Так, отлично. Фруктов я привёз, витаминов тебе хватит. Лекарство принимать два раза в день: утром и вечером. Всё. - И, шумно комкая в руке пакет, Аркадий будто смял любые попытки предъявить ему какие-то желания, кроме тех, что были его личными.
   В полуобороте его спины Даша уловила знакомое движение: "рвануть, со всей силы давя на газ". Она привстала, на что Гайдар стремительно прореагировал: выставил руку и упёрся в её полуоткрытое плечо. Он впервые за весь вечер прикоснулся к ней. Даша вздрогнула и кровь к сердцу, как будто потекла звонче, ей захотелось хоть на мгновение прижаться к его руке горячими и всё ещё горькими губами, тогда бы вышел горький поцелуй. Но Аркадию, наверное, совершенно был ни к чему горький поцелуй, потому что он поспешно проговорил:
   - Не вздумай вставать. Лекарство начинает действовать и тебя сейчас кинет в пот. Я сам уйду и закрою дверь. А ты поскорей выздоравливай, - и безапелляционным тоном добавил: - послезавтра увидимся. Пока.
   Даша еле пробормотала "пока", а когда захлопнулась дверь, внутри у нее тоже что-то ухнуло, но не закрылось, а наоборот, открылось, точно рванул вулкан, и пошёл не просто жар, - вырвалась раскаленная лава гнева, которая смешивалась с пузырящейся обидой, потоком горячих слёз и свистящими выбросами воздуха, - их правильней было бы назвать "выхлипами" или, на худой конец, выхлопами, чем всхлипами. Из груди вырывались стоны, а рвущими тишину криками "а-а-а-а!" хотелось выдрать боль и залить ею вселенную; когда же не осталось сил что-либо произносить, сидела на диване и качалась из стороны в сторону на постели - не баюкала боль, а тушила её, как погорелец, охваченный огнём, обтирает своё тело о землю, пытаясь сбить пламя. А потом, словно откуда-то сверху серым пеплом посыпались слова: "он не любит меня!.. он не любит меня!.. он не любит меня!.." - они падали и падали, погребая под собой её душу, высушивая в ней живую радость бытия, а тело под их ударами как бы скукоживалось - хотелось сделаться маленькой-маленькой, до неузнаваемости, до невидимости, до полной растворенности - чтобы забыть, забыть, забыть... Себя.
   Как она заснула, Даша не помнила. А только наутро, проснувшись вся мокрая и липкая и, как казалось, грязная, - опрометью побежала в душ. Приятная прохлада немного взбодрила, и Даша была уже готова улыбнуться новому дню, но стоило вспомнить о том, как Аркадий её "проведывал", и слёзы потекли из глаз. Господи, ну почему, почему он так себя ведет?! Разве он не слышал никогда о том, что больные выздоравливают быстрее, если к ним прикасаться, гладить их, прижимать к себе. Что же он за изверг такой, неужели трудно было её обнять? Ведь нужен был не его врачебный тон и визит проведывающего! Ей хватило бы даже десяти минут - но нежности, ласки, участия. За что он так с ней?!
   Даша чувствовала, если сейчас не прекратит, не сдержится, то вернётся вчерашняя истерика: она огромным усилием воли заставила себя выйти из ванны. Тело трясло, словно паровой котёл, что вот-вот рванёт. Дашин взгляд упал на коробку с лекарствами, лежащую на столе, она схватила её и швырнула на пол, но, не удовлетворённая, подняла и отнесла в мусорное ведро, яростно хлопнув дверцей кухонного шкафа.
   - Вот! Не хочу я глотать пилюли! Буду сидеть дома и не ходить на твой завод!
   Съев почти все бананы и закусив парочкой киви, Даша почувствовала себя немного лучше. Успокоившись, она углубилась в раздумья. Что-то с её жизнью творится не то. Невозможно ходить на работу, на которой есть человек, приносящий тебе боль... Так что же делать? Как жить дальше? Уйти с завода? Разорвать отношения? Но тогда, выходит, прекратить и всё, что связано с Парком... Ну, и как она, Даша, себе это представляет? Нельзя же, в самом деле, прийти и сказать Гайдару, что она не может быть директором Фонда, потому что он посмотрит на Дашу, как на идиотку, и выстрелит: "Ты же сама этого хотела. Я всё сделал для тебя. А ты, значит, неблагодарная, как та старуха из сказки о золотой рыбке: не хочешь быть столбовой дворянкой, а желаешь стать владычицей морской, так что ли?!"
   Нет, так нельзя. Ведь это, возможно, единственный шанс для Парка. Она не имеет права - это уже не просто романтичная идея, которая пришла в голову сумасшедшей девчонке. Проект принадлежит не только ей, а это значит, что теперь у неё, Даши, ответственность и перед Парком, и теми, ради кого она всё это задумала. Да и перед своей совестью тоже.
   Нужно немного потерпеть: скоро начнется строительство, и тогда, наверняка, найдётся работа, в которой они будут участвовать вместе. И вот тут Гайдар, наконец-то, увидит, что Даша тоже много чего умеет, он оценит её старания и терпеливость, восхититься профессионализмом. Он подойдет и скажет: "Дашенька, ты такая... такая необыкновенная". Или: "Чтобы я без тебя делал", а еще лучше - "Даша, я твой навеки". На последней фразе Даша вспомнила любимый мультик про Маху, Ваню и змею Скарапею, проплывающих на лодке мимо вероломной Ульянки, и рассмеялась. Нет, пожалуй, ожидать от Гайдара таких слов всё равно, что от сытого кота вылизанной миски. Даша вздохнула. Снова у нее гнев сменился витанием в облаках и хождением по кругу. От одной мысли она шарахается к другой, но так ничего и не решает. И по-прежнему остается неприкаянной и никому не нужной. Слово "не нужна", при этом, относилось исключительно к Аркадию, а "никому" - к огромному состраданию к себе.
  

8

   Зазвонил телефон в прихожей.
   - Алло. Да... Привет, Алёна! - Даша услышала свой обрадованный голос и тут же удивилась ему. - Я дома... Приболела немного... Ничего серьезного, простуда... Приезжай, конечно, мне будет приятно.
   Оржеховская как всегда была безупречна в своем роскошном палевом норковом манто и белых сапожках на шпильке. На голове у нее сегодня была замысловатая прическа из поднятых наверх волос и собранных наподобие золотисто-белого гнездышка. Это впечатление создавали переплетающиеся между собой тонкие, точно проволока, лакированные пряди. Даша заметила, что некоторые проволочки выбились и сиротливо торчали, подрагивая при движении.
   Алёна принесла с собой пакет апельсинов и сладковато-тяжёлый запах духов. Присев рядом с Дашей на диване, она протянула руку к лежавшей рядом кошке и погладила её. Баська быстро вывернулась из-под её пальцев, и резко встряхнув мордочкой, спрыгнула. Встряхнулась еще раз, будто с силой освобождаясь от следов чужого прикосновения, лапой многократно обмахнула ухо. И только тогда, вероятно, ощутив себя достаточно восстановленной, задрав хвост, удалилась.
   - Что же это ты расхворалась, Дашенька? - спросила Алёна как будто заботливо. - Как твои дела? У тебя что-то произошло, да?
   Даша колебалась между стандартным ответом: "все нормально" и жутким желанием выговориться. Наконец, она выбрала что-то среднее и делано бодрым голосом ответила:
   - Ничего страшного. Наверное, весенний авитаминоз подействовал не только на организм, но и на мою душу.
   Алёна подсела ближе и, внимательно глядя на Дашу, уточнила:
   - Ты думаешь, это нехватка витаминов? Даш, я, конечно, как психолог могу тебе сказать, что все болезни от головы, то есть от мыслей. Но я к тебе пришла, как подруга, которая понимает, что значит авитаминоз души. Тебе ведь не хватает не фруктов или солнечных лучей, а тепла и человеческого внимания. Правда, ведь?
   Даша сжала губы, стараясь сдержать слёзы, и опустила голову. Оржеховская приподняла её за подбородок и заглянула в лицо.
   - Твои глаза сейчас просто изумительные, как два аквамарина. - Она погладила Дашу по волосам и уверенно добавила: - Ведь причина твоих страданий - мужчина.
   Даша больше не могла сдерживать распиравшие её рыдания. Она уткнулась Алёне в плечо и залилась облегчающими слезами. Оржеховская ни о чем не спрашивала, только гладила по голове, и терпеливо дала выплакаться. Когда же Даша успокоилась, Алёна вздохнула с облегчением, как будто тяжёлый камень свалился и с её души и, словно давая понять, что они - "одной крови". Даша оторвала лицо от плеча Алёны и виновато улыбнулась. Мокрое пятно на нём смущало тем, что нарушало безукоризненность облика Оржеховской и теперь как будто взывало к отплате. Даша внутренне уже пыталась взвесить, что для неё будет менее болезненным: признаться в сомнениях в себе или поделиться обидой на Аркадия, как вдруг Алёна сама начала ей рассказывать:
   - Когда-то я тоже была сильно влюблена, как ты сейчас. И так же сильно хотела признания моей индивидуальности. Я была уверена в своих талантах и гордо несла их впереди себя, как знамя. Но любовь предполагает зависимость, а если встречаются два одаренных и сильных человека, начинается борьба кто кого. Желание доказать, что я чего-то стою в этом мире смешалось во мне с желанием раствориться, подчиниться любимому человеку. Ничего из этого, я хочу тебе сказать, тогда у меня не вышло. Ведь это совершенно разные состояния души, в какой-то степени даже взаимоисключающие.
   - Так что же делать?! - в отчаянии спросила Даша.
   Оржеховская как-то по-особенному посмотрела на неё, словно ожидая чего-то ещё, но ответила уклончиво:
   - Для этого нужно много чего пройти.
   Она замолчала и, отвернувшись, смотрела в окно. Её длинные, с узорчатым маникюром ногти, клацая, равномерно постукивали о стол. Даша смотрела на них какое-то время, не отрываясь.
   - Нет, я не говорю, что это не возможно, - продолжала Алёна, - но всё не так просто и потребуется много усилий.
   Слово "усилий" показалось Даше таким тяжелым и угрюмым, что стало равносильным слову "жертв". Она ещё больше сникла и задумалась.
   - Ну, вот, загрустила снова, - расхохоталась Алёна. - Дашенька, я же тебе сказала, что это "тогда" у меня ничего не вышло, но с тех пор прошло немало времени, и я многому научилась.
   Даша окинула взором Оржеховскую. И её прямо таки столичный лоск, и всегда уверенное улыбающееся лицо, и собственный психологический театр, и даже подобострастие Семёна Вениаминовича, - всё подтверждало какие-то умения. Даша почувствовала, что готова попросить научить её, но отчего-то сдерживала себя - означает ли это сдаться и вверить свою судьбу другому человеку, пусть даже знающему, как менять жизнь? Она упрямо произнесла:
   - Но ведь я не стремлюсь доказать будто лучше него. - На слове "него" Даша остановилась и взглянула на Алёну и, видя, что та понимающе усмехнулась, продолжала с большим желанием поделиться горем: - Мне только хочется сделать что-то значимое, такое, чтобы он гордился мною. Ну, не гордился, а... То есть я хочу, чтобы было ему приятно, оттого, что рядом с ним не абы кто, а достойная его женщина, понимаешь? Хотя... и гордился тоже, а почему нет? В общем, я не желаю за счёт него утверждаться. Мне это не нужно.
   - Девочка моя, ты что же, хочешь стать выигрышным призом? - изумилась Оржеховская.
   - Я?..
   - Ты добровольно обрекаешь себя на роль "тешителя самолюбия"? - продолжала теребить душу Алёна.
   - Да, нет же! Я не собираюсь тешить его самолюбие, просто хочу быть рядом с ним. Но поскольку он сам довольно известный человек, то и я, и мои дела, считаю, тоже должны быть на высоком уровне, достойном его. Разве плохо так думать и к этому стремиться?
   Алёна задумалась.
   - Вот что, Дашенька. У тебя чистое и благородное сердце. Но с самолюбием мужчин и их жесткой самоуверенностью бывает тяжело ужиться. А иногда это может даже стать причиной женского несчастья.
   -В том то всё и дело: я страдаю не от его самоуверенности, а от собственного неверия в себя. Мне кажется, что по сравнению с ним мало успеваю, мало чего добилась, и...
   Даша запнулась. Оржеховская, похоже, почувствовала в ней напряжение и проговорила мягким голосом:
   - Я понимаю тебя. Главное, что могу сейчас посоветовать, - успокоиться и поверить в то, что твою проблему можно решить. Причем известными способами.
   - Может, кому-то и известными, - пробурчала Даша, - только не мне.
   Алёна, смеясь, погладила её по руке и заговорщицким тоном заверила:
   -Я могу посвятить тебя в них. По-дружески. И почти бесплатно. Хочешь?
   - А тебе лично эти способы помогли? - вместо ответа нерешительно спросила Даша.
   - Еще как! Разве по мне не видно? - подмигнув, Оржеховская подбоченилась и горделиво подняла подбородок.
   Посмеявшись, они пару секунд молча смотрели друг на друга, а Даша подумала: "как вовремя она приехала".
   Когда Алёна ушла, Даша ещё какое-то время размышляла об Оржеховской, у которой получается воплощать все свои желания и при этом быть независимой. Она старше и опытнее, а значит, больше разбирается в жизни. К тому же - психолог - человек, у которого, по идее, взаимоотношения с людьми более ответственны, гуманны, вдумчивы, ведь он должен знать и понимать душу другого. И, может быть, если пойдет в её театр, снова вернет себе уверенность, забудет о своих страхах. В конце концов, у неё меньше останется времени и сил на мысли о Гайдаре. А то, что у неё получится играть, Даша и не сомневается, ведь в "Марракеше" она была звездой.
   Воспоминания о клубе, ребятах и её аншлаговых выступлениях повергли в уныние. Всё-таки она до сих пор недоумевает, почему Аркадий не позволил там петь? Скорей всего решил, что разумнее без всяких объяснений запретить, чем сказать, что его девушка не может быть клубной певицей. Определенно нужно идти в театр к Алёне - там она научится чему-нибудь новому, что потом с гордостью покажет Гайдару и от чего их отношения смогут обогатиться.

9

  
   Дома Алёна, полулежа на диване, делилась с Семёном Вениаминовичем впечатлениями о встрече с Дашей:
   - Ты знаешь, твоя Даша заболела. Лежит дома с температурой. Совсем плоха.
   - Что-то серьезное?
   - Да. Красный нос, опухшие глаза, сворачивается калачиком; часто плачет, взгляд затравленный, куда-то в пол, тихий и заунывный голос.
   - Ага, вон оно как. Что-то с девочкой происходит серьезное. Смогла определить что?
   - Да, - это то, что я называю своим термином: "депреизм". Глубокая депрессия. Ты же знаешь, что ей подвержены определенные личности.
   - Лапушка моя, да ты никак её уже и продиагностировала?! - вскрикнул Невзоров с явным восхищением. - Ну-ка, ну-ка, расскажи...
   Оржеховская снисходительно улыбнулась и, зная как Семён Вениаминович любит, когда она "выступает", проговорила голосом, будто зачитывала состав блюда из книги о вкусной и здоровой пище:
   - Даша принадлежит к интуитивно-сенсетивному типу. У неё довольно хрупкий и сложный внутренний мир, она привязчива и слишком чувствительна. Вся её беда в том, что она идеализирует предмет обожания, боится его разочаровать, и если нечто похожее происходит, даже если только в её собственной голове, то сильно расстраивается по этому поводу. Ей нужно отвечать любовью и заботой на чувства и понимать, что она - натура ранимая и тонкая, и ни в коем случае нельзя отталкивать или, упаси боже, не замечать. А её молодой человек, похоже, ведёт себя как раз наоборот.
   - Любовь? - улыбнулся Семён Вениаминович.
   - Может быть. Или зависимость. Они же всегда идут рядом.
   - Ах, ты, моя прелестница. Всё-то ты замечаешь, всё-то ты знаешь. И, надо полагать, берёшь Дашеньку под своё крылышко?
   - Нет, что ты, под крылышко - это не гигиенично: душно, мокро, к тому же ничего не видно, - с невинной улыбкой отозвалась Алёна. - Скорей, в лапки.
   - А-а-а, понимаю, понимаю. Так надёжней, - согласился Невзоров и как бы ласково пожурил пальцем. - Ох, и хитрунья ты у меня, - колдунья! В лапки-коготочки... Даша-то ведь - Нежная! Смотри не порань её.
   - Ничего с ней не станется. Побывав у меня, закаленней будет. Ещё спасибо скажет.
   - Что ж, Альбинушка, попробуй. Но учти, Даша - личность сильная. Иногда она об этом забывает, но это уже другой вопрос.
  

10

  
   Все последующие дни Даша с удовольствием отдавалась общению с Алёной. Тем более что Гайдар позвонил и неожиданно снисходительным голосом разрешил до конца недели не выходить на работу, а привести своё самочувствие в порядок.
   Оржеховская источала уверенность такой силы, что хотелось быть возле неё всё больше и больше. И к этой мощи примешивалась веселая беспечность, с какой могут общаться подруги, гуляя по городу, до краев залитым весенним солнцем. Оржеховская рассказывала о театре с таким увлечением, что в Даше просыпалось жгучее нетерпение, но она стеснялась об этом сказать. Алёна строила фразы и поднимала, пружиня, сложенные в соцветие пальцы рук, будто подкидывала незримые слова; подкидывала и ловила, потом снова подкидывала и ловила. Даша внимала ей, радостно подставляла лицо под горячие лучи полуденного солнца и жмурилась от слепящего света. Когда Алёна сказала: "Я, конечно, опиралась на знания предшественников, но мой метод - это мои собственные эксперименты", Даша не удержалась от возгласа: "Какая ты смелая!". На что Оржеховская снисходительно улыбнулась и заверила, что теперь и она сможет развить в "Фалкруме" смелое воображение. И еще Даше было хорошо оттого, что она чувствовала, как приближается и вот-вот настанет тот день, когда она попробует себя в новой роли.
   Наконец приехала Стелла - лучезарная, яркая, румяная. Влетев в комнату Даши, она носилась там, словно оранжевый воздушный шарик, который нигде не хотел присесть и не давался в протягиваемые руки. Она тараторила что-то о роковой встрече и дерзком юноше, о переменах и решимости сердца. Первые десять минут и Баська и её хозяйка напряженно наблюдали за этим феерическим танцем: кошка - пытаясь уловить минуту, когда можно без столкновений прошмыгнуть под диван, и Даша - выжидая возможность вставить хоть слово.
   - Это было потрясающе! Я его как увидела, так сразу завибрировала, словно ко мне подключилась какая-то программа. Всё, о чем я читала в журналах и книгах о любви с первого взгляда - как будто разом сошлось в нём. Это... это такое неожиданное воплощение!
   - Э-э-эй, ты меня видишь?! - Даша пощёлкала пальцами перед лицом подруги.
   Стелла будто не слышала возгласа, мечтательно замолчала, погрузившись в себя, и по привычке завернула язычок вверх, укутала губу, словно в одеяльце. Язычок при этом выглядел не острым, а был широкий, вогнутым совочком и как бы мягко стелился по всей верхней губе. Подобный жест у подружки означал романтическую задумчивость, особенно во время любовного увлечения.
   - Стелла, да ты обратишь на меня внимание или нет?! - снова не выдержала Даша.
   Стелла мотнула головой, и рыжие закрученные пряди заплясали огненными языками по плечам. Она посмотрела вдаль немигающим взглядом, и, понизившись почти до шёпота, прохрипела:
   - Это - он, Даш. Тот самый, про которого мы говорили. Мой суженый, я чувствую это. И я последую за ним, брошу всё и уеду. Хочу познать с ним мудрость и услышать внутри себя звуки открывающегося мира, хочу хоть на мгновение прикоснуться к просветлению. Да, я рискую, но риск для меня теперь становится чем-то вроде необходимой ступеньки развития, потому что означает сделать выбор.
   Лицо Стелы полыхало таким угрожающим румянцем, что Даша не на шутку растерялась.
   - Стеллочка, я не понимаю тебя. - Даша нахмурилась. - Объясни лучше, а то я начинаю пугаться твоих слов. Я так сильно ждала тебя! И что же? Вижу перед собой совсем другую Стеллу, словно её подменили.
   - Да, другую, но более смелую. Помнишь Дашка, мы как-то говорили о необычном в нашей жизни, и я тогда завидовала твоей решимости идти на его поиски!
   - Не так. Я говорила вовсе не о поиске, а об открытии себя навстречу необычному и волшебному.
   - Да какая разница, это ведь одно и то же! - отмахнулась Стелла.
   - Нет не одно и то же. Поиски могут быть изнурительными и долгими, и неизвестно чем закончатся, а вот открытие себя - это задача каждого человека. А когда...
   - Всё равно, - перебила Стелла. - Думаю, мы говорим об одном и том же. Главное здесь - идея избранника, мужчины, который поведёт к тому особенному, что мне предначертано в книге судеб.
   - Ого! Это что-то новое. Раньше я не слышала от тебя подобных слов: "книга судеб", "звуки мира", "воплощение", "просветление"... Кто, интересно знать, тот трубадур, что смутил твоё сердце?
   - Не смутил, а зажёг, - огрызнулась Стелла. - И не трубадур, а Учитель, - с вызовом и полным почтения голосом, добавила она.
   - О, боже, куда ты встряла?
   - Никуда я не встряла. Просто познакомилась на тренинге с мужчиной, у которого возвышенные мысли и невероятно красивые руки. У него глаза с поволокой и изящные тонкие пальцы, покрытые голубыми, словно кельтский узор, венами.
   Даша с озабоченным видом покачала головой.
   - Ты, кажется, говорила, что хочешь с ним уехать. Зачем и куда?
   - Мы едем в горы, в школу "Высокого Пути", где он мечтает научиться достигать совершенства. Представляешь, как это здорово!
   - Очень слабо представляю, Стеллочка. Извини, солнышко, но я совсем не знаю твоего избранника и настороженно отношусь к тому, что ты собираешься уехать за тридевять земель и искать для него силушку небывалую. Ну, посуди сама, разве я могу тебя, родственную душу, доверить какому-то незнакомцу?! К тому же до сих пор не поняла, - тебе туда ехать зачем?
   - Ну, как же! Во-первых, мне любопытно, а во-вторых, буду поддерживать его. И я тоже хочу приобщиться к великому постижению. Естественно, начну с первой ступени, изучу простые базовые истины, пройду путь очищения, а после, когда буду готова... - тут Стелла нахмурила брови и оглянулась, словно искала подсказку, но не найдя продолжения, махнула рукой. - В общем, понимаешь, что я хочу сказать.
   Даша промолчала и поняла, что новоявленный учитель успел внушить её подруге не одну главу какого-то там учения. И всё же она с сомнением относилась к идее заморского поиска счастья. Впрочем, как знать, быть может, и впрямь - "За морем житьё не худо. В свете ж вот какое чудо...", - и Стелла имеет право познать себя и своё чудо. И не важно, какого вида оно и сколько каратов в нём: "А орешки непростые: ядра - чистый изумруд", - ценность в том, чтобы раскрыть свою сущность и огранить её до блеска.
   - Когда ты собираешься ехать? - печально уточнила Даша.
   - Уже собираю чемодан, и почти убедила бабулю. Ты же знаешь, мне всегда тяжело её уговаривать, если дело касается независимых поступков.
   - Ты снова оставляешь её одну.
   - Дашка! - вскрикнула Стелла, - не топчись по сердцу!
   - Ладно, уговорила - не буду по сердцу. Но тогда скажи, куда встать? Может, на горло, чтобы у твоей зовущей песни голос пропал? - Даша показала язык и еле успела увернуться от пролетевшей мимо диванной подушки, но тут же храбро продолжила - Не могу поверить, что ты бросишь беспомощную, пожилую женщину... И тебе не жалко?
   - Ах, ты жестокая манипуляторша! Скажи спасибо, что бабуля не слышит, как ты назвала её сейчас, а то она показала бы тебе Фаину Раневскую!
   Даша и Стелла дружно засмеялись, подошли друг к другу и обнялись. Постояв пару минут в молчаливом согласии, продолжили говорить более спокойно и серьёзно.
   - Так ты присмотришь за ней, Даш? Она, конечно, хорохорится, что без проблем может остаться одна, но ты заходи; и, знаешь, ей ведь необходимо постоянно давать кому-нибудь советы.
   - Обязательно, Стеллочка, зайду. К тому же мне советы, иногда бывает, ой как нужны. А коль тебя не будет рядом, так и сам бог велел слушать их от твоей мудрой бабушки.
   - Ты ведь, правда, меня понимаешь, - скорей утвердительно, нежели сомнительно проговорила Стелла. - Эта поездка для меня очень важна.
   - Конечно, понимаю, - заверила Даша, в который раз удивляясь спешному решению подруги: "Наверное, я бы так не смогла - бросить всё и уехать за человеком, которого знаю без году неделя".
   - Знаешь, мы-то, конечно, будем скучать друг по дружке, но нашу с тобой жизнь, Дашенька, вряд ли назовешь неинтересной, да?
   - Это точно! - Даша горьковато ухмыльнулась.
   - Эй, что-то не так? Что-то случилось, пока меня не было в городе? - Стелла заглянула с явной тревогой в лицо Даши.
   - Да так, пустяки, - нервно рассмеявшись, неохотно ответила та, - всё те же непонятности с Гайдаром. Нет, ладно, всё, я не ною. К тому же я иду заниматься к Алёне в театр.
   - Вот как. Что ж, попробуй. У тебя непременно выйдет. - И тут же, словно выпущенный из рук шарик, Стелла понеслась через всю комнату к окну, готовая вот-вот взлететь вверх. - У нас непременно выйдет: у тебя в театре, у меня в обучении, вот увидишь! Иначе просто быть не может!
   Поддавшись веселью подружки, Даша поняла, что не сможет загрузить её своими проблемами: пусть Стелла едет с лёгким сердцем.
  

11

  
   День, когда Даша пошла на первое занятие в "Фалкрум", выдался капризным: с утра было ясно и светило яркое солнце, но уже к обеду приплыли мелкие облака, то там, то там накладывая на небо каракулевые лоскутки. А ближе к вечеру подтянулись тяжеловесные тучи, загромождая собой всё поднебесье.
   Зайдя в квартиру Оржеховской, Даша поздоровалась с молча кивнувшей ключницей и с любопытством последовала в зал, где проходили занятия. Неожиданно её встретила невероятная, тормозящая пустота сумеречного пространства и огромное зеркало на всю стену, ту, что поменьше. Было неуютно от чувства, будто надо спрятаться, а некуда. Даша повернулась к Алёне, - та сосредоточенно смотрела на неё, словно через прицел. Казалось, прицелы везде: и в серых угрюмых стенах, и в тёмных рубцах углов, и, особенно - в квадрате немого зеркала.
   Скрипнула дверь. Даша вздрогнула. Оржеховская включила свет и едва улыбнулась уголками губ, будто показывая, что заметила её реакцию. Даша мотнула головой, сбрасывая наваждение. В эту минуту в зал вошла маленькая, хрупкая девочка, как показалось Даше, лет четырнадцати. Она молча опустилась и села на колени в дальнем углу. Из-за склонённой головы и чёрных густых волос не было видно лица, но во всей фигуре читалась замкнутая покорность. Девушка подняла голову и посмотрела снизу вверх на Дашу робким взглядом, как у мышки, высунувшейся из норки и остерегающейся, что поймают; перевела взгляд на стену и, быстро спрятав глаза, опять застыла в своей позе. Но всё же Даша успела заметить, - была она постарше, и в чертах промелькнуло что-то знакомое. Следом за девушкой Даша посмотрела на стену; там висела картина, на которой маленькая женская фигура нагнулась, закрывая лицо, а перед ней гигантский огонь бьет струей из-под земли. Даша смотрела на рисунок со смешанным чувством: с одной стороны завораживали яркие, дерзкие линии вырывающегося огня, а с другой, в фигурке было столько отчаяния, что хотелось её обнять, защитить, увести.
   - Знакомьтесь, это - Дарья, новая участница нашего театра, - представила Оржеховская. - Олеся, наша художница. Эту репродукцию она нарисовала с картины Юнга.
   - Привет, - сказала Даша, и ласково улыбнулась девушке.
   Та мельком посмотрев на Дашу, быстро перевела взгляд на Алёну, и, тихо пробормотав: "привет", снова потупилась.
   - Дашенька, ты присаживайся, скоро подойдут остальные, и мы начнем репетицию. А я пока отдам кое-какие распоряжения Марине Петровне.
   Даша поняла, присаживаются тут прямо на пол, и села удобнее, на японский манер, на пяточки. Олеся по-прежнему молчала. Даша подумала, наверное, девушка пришла к Алёне как раз за тем, чтобы преодолеть угрюмость и робость. Вскоре подошли две девушки и молодой мужчина. Алёна всех представила и, выдержав паузу, в полной тишине торжественно произнесла:
   - Творческое начало в человеке - это колоссальной силы энергетический заряд. Мы собираемся с вами здесь как раз для того, чтобы, совершая определенные действия, достать из нас эту гигантскую силу. Я хочу, чтобы вы забыли все предрассудки, которым вас научило общество, а так же уверовали в то, что в отличие от других обладаете возможностью развернуться во всей мощи неизведанного. И я хочу, чтобы вы всё время, это очень важно - всё время, - помнили об этом. Ваши актёрские перевоплощения всегда будут базироваться на этом.
   Даша услышала, как от этих слов у неё пошел холодок между лопаток.
   - Ну, а теперь приступим.
   Вначале провели маленькую разминку для суставов и мышц, разогревая тело. Даша повторяла движения, смотрела с увлечением на других, при этом ощущая внутри легкую дрожь от возбуждения. Потом пошли разного рода упражнения: например, нужно было быстро, без подготовки сказать как можно больше слов-характеристик о каждом участнике. Приветствовались все: и положительные, и отрицательные, и даже скабрезные. Даша тушевалась и понимала, что ей совершенно не даются слова, которыми можно унизить, оплевать человека. Она запиналась, стараясь подбирать более мягкие формы, и чувствовала себя неловко перед другими и Алёной, которые смотрели на неё выжидающе.
   А на одном из заданий, у Даши вообще возникло желание остановиться и отойти, потому что выглядело так безжалостно, грубо и цинично, что она в первую секунду оторопела. Оржеховская назвала это упражнение "избавлением от эмоций". Все присутствующие выстроились в два ряда друг против друга. Каждый должен был в полном повиновении, с закрытыми глазами пройти в середине такого коридора, а остальные в это время жестоко толкали его, пинали ногами, отвешивали подзатыльники, улюлюкали, сопровождая бранью, сальными шуточками или циничными издевательствами. Даша ужаснулась, с какой легкостью и радостью все выкрикивали, гогоча, оскорбления: "ублюдок", "уродина", "кобель драный", "вобла", "проститутка", "побрейся, развёл мочалку на голове", "пойди к хирургу, пусть нос покороче сделает", "эй, задницу подбери, трясется, как холодец" и т.п. Оржеховская, похоже, видела Дашино возмущение и намеренно её вызвала в самом конце.
   - Давай, Дарья, теперь ты.
   Даша покачала головой и запротестовала:
   - Я не хочу, Алёна.
   - Ты просто не думай об этом, не давай оценку происходящему.
   - Нет, не могу.
   - Ты пройдешь, Дашенька. Ведь ничего страшного нет, это только упражнение. Давай же! У тебя получится.
   Даша прошла. Но, идя сквозь ряды, ей вдруг вспомнилось, что так в старину, сквозь палочный строй гнали провинившихся рекрутов. Было и стыдно, и гадко, и внутри закипала злость на обидчиков, на Алёну, которая заставила сделать это.
   Позже, когда они ехали с занятий, Оржеховская настраивала Дашу на следующую репетицию:
   - Ты сегодня была умница. Держалась достойно. Некоторые рыдают или бьются в истерике с криками, а ты ничего, почти справилась. В следующий раз получится лучше. Ты - способная. Я уверена, - ты станешь моей любимой ученицей.
   Даша, немного помолчав, неохотно спросила:
   - Я не поняла: зачем все эти унижающие упражнения?
   - Видишь ли, они - только начало, маленькая проекция того, что может быть.
   - Начало и проекция чего?
   - Твоего будущего. Тех изменений, которые очень скоро произойдут с тобой жизни.
   - Через унижения?! - выкрикнула Даша.
   Оржеховская даже бровью не повела в ответ.
   - Для начала, Даша, я хочу, чтобы ты уяснила первый закон моего театра: занимаясь психическими опытами, сохраняй бесстрастие. Если не остановиться вовремя, - эмоции доведут до нервного расстройства и, не дай боже, до больницы. И второе - слушай внимательно объяснения, доверяй мне и не перебивай. Все мои упражнения направлены на то, чтобы помочь тебе освободиться от ненужных эмоций. С каждым занятием, проходя эти, м-м-м, скажем, испытания, ты будешь всё меньше и меньше реагировать на унижения, скабрезности, пинки, и в итоге станешь недосягаемой для подобных мелочей. Клин клином, как говорится. Моя теория основана на том, что человеку дано больше возможностей, нужно лишь избавиться от стереотипного поведения, заменяя его нестандартным, порой таким, что "сносит крышу". Мы в "Фалкруме" делаем много чего такого, что не снилось твоему ухажеру. - Последнюю фразу Алёна произнесла с таким откровенным обещанием, что у Даши перехватило дыхание. - Кстати, как его зовут?
   - Аркадий, - немного помедлив, ответила Даша.
   - Редкое имя. Так вот, очень скоро твой Аркадий начнёт бегать за тобой, как дикий мустанг за кобылой. Конечно, если изменишься после наших занятий.
   Даша поморщилась от такого сравнения, а Алёна загоготала.
   - Вот видишь, тебя всё ещё коробят такие слова, а мне они, да и другие, что похлеще будут, абсолютно безразличны. И не только слова, главное, - поступки, поведение. Но это после, как говорится, следующий этап. Так что мучить тебя буду до тех пор, пока не увижу, что...
   - Что?
   - Нет, Даш, больше ничего не скажу. Хватит.
   - Почему? Мне интересно.
   - Если интересно, тогда ходи ко мне, и в свое время узнаешь, что я для тебя уготовила.
   - Вот как?
   - Да, вот так. В противном случае, зачем ты мне нужна?
   Даша подозрительно покосилась на Оржеховскую.
   В эту минуту Алёне позвонили на мобильный.
   - Одну минутку, Даша, я отвечу на звонок...
   - Алло. Да, это я. Здравствуйте, Сергей Николаевич... Что Вы говорите?!.. Конечно, конечно, помогу! Вы обратились по адресу... Не волнуйтесь, всё получится... И это тоже... Справимся... Сделаем всё, как полагается... Будьте уверены. Результат я гарантирую...Обязательно... А могу я слышать, откуда Вы обо мне узнали?.. Да Вы что! Так и сказал!? О, мне приятно это слышать... А вот про весь город - это он, конечно, льстит мне... Разумеется, приезжайте. До встречи.
   Даша, невольно услышавшая беседу, подумала: "Вероятно, люди обращаются к Оржеховской потому что она, действительно, как-то помогает. И, может быть, я смогу достигнуть задуманного благодаря Алёне?".
   - Пожалуй, я буду ходить в твой театр, - делано вздохнув, сказала Даша.
   - Я в этом и не сомневаюсь, дорогая, - подытожила Оржеховская, и было ясно, что для неё это очевидно, как дважды два.
   После занятия в театре настроение Даши всё же испортилось. Было во всём этом что-то пугающее, отталкивающее, как будто заставили заниматься чем-то грязным. Она перестала понимать себя: чего ей хочется от театра, от Аркадия; что ей лучше делать, куда идти, чему верить. Не жизнь, а качели какие-то.
   Даша дала себе обещание быть терпеливой. Решила, что соберет свою волю в кулак - будет беспристрастно выполнять все упражнения на репетициях и бороться с эмоциями. А ещё дала себе слово, что отныне не делает в сторону Гайдара никаких движений, и дождётся момента, когда он сам обратит на неё внимание. Мысль, что больше не нужно метаться в поисках средств, как завлечь Аркадия, дала успокоение измотанному сердцу.
   Даша "на автопилоте" ходила на завод, на репетиции и делала всё, что от неё требовалось. Она существовала только лишь потому, что так было надо, и при этом отмечала: эмоции притуплялись, - и даже если иногда, какая-то особо рьяная и очень опасная прорывалась, она тут же безжалостно гасилась - душа застывала, и жизнь проходила как бы вскользь. И так же машинально Даша наблюдала перемены в себе: ей хватало объяснений Оржеховской, которая предупреждала, что "ломка" будет обязательно и это в порядке вещей; ведь гусеница, говорила она, прежде чем стать красивой бабочкой, какое-то время сидит скованной в глухом, тесном коконе.
  

12

  
   Как-то утром Дашу встретил Роман.
   - Даша, привет. Да постой ты! - Роман схватил её за рукав. - Я тебя догоняю с самой проходной, кричу, ты что не слышишь меня?
   - Нет.
   - Ты так торопишься на работу?
   - Да.
   - Ну, хоть пять минут мне уделишь?
   - Да.
   - Дашенька, что с тобой? Ты не заболела?
   - Нет.
   - Да что ты всё "да", "нет"! Поговори со мной.
   Даша сухо посмотрела на него и с явным равнодушием отвернулась.
   Тут он прокрутил в памяти последние недели и понял, что Гайдар за это время ни разу не вспомнил о Даше, словно её не существовало, и все его поведение говорило о том, что они не виделись.
   - Блин! - не сдержавшись, выругался он, - до чего он довёл тебя. Ты же на себя не похожа.
   Он смотрел на неё и слышал, как от жалости сжимает грудную клетку и сводит желудок. Как бы ему хотелось сейчас обнять её и унести отсюда.
   - Даш, давай пройдемся, выпьем кофе.
   - Нет.
   - Ты боишься, Гайдар засечёт?
   - Да.
   Роман чувствовал, как односложные ответы Даши доводят его до отчаяния. Он взъерошил волосы и не знал, что нужно сделать или сказать, чтобы эта удивительная девушка хоть на минуту улыбнулась и перестала смотреть на него стеклянными глазами.
   - Я так не могу, Даша. Давай пообщаемся, тебе надо выговориться.
   - Нет, Ром, мне нужно идти.
   Роман, боясь, что она сейчас уйдет, снова схватил её за рукав и выкрикнул:
   - Даша, он же - сволочь, и не достоин тебя, разве ты не видишь этого!?
   - Он - хороший, достойный, и это ты не видишь его таким, - не сказала, а простонала Даша в ответ.
   Она повернулась и пошла тяжёлой походкой. Роман тоже круто развернулся и пошёл прочь в другую сторону, вон из завода, подгоняемый закипавшей злостью на Гайдара. Он понимал, что если сейчас не успокоит свою ненависть где-нибудь за стаканчиком коньяка, то попросту набьёт Аркадию морду. Внутри всё бурлило: "Какой же она, в сущности, ещё ребенок... так верит в него. Защищает до последнего... готова отстаивать перед всем миром... А он, мудилоид, совсем оборзел и пользуется этим. Пора укоротить ему хвост". Неожиданно Роман споткнулся, ошеломлённый догадкой: "А ведь Дашка сильнее Гайдара! Потому как не испорченная. Она сможет его обломать. Только надо помочь ей в этом... ". От таких мыслей Роман повеселел, и тот час же решил вернуться на завод.
   Он размашисто вошел в кабинет Гайдара, и бесцеремонно, закинув ногу на ногу, уселся на диване. Аркадий уставился на него и несколько минут выжидающе молчал. Роман выдержал паузу, прислушиваясь к своему бухающему сердцу, но без всяких обиняков начал первым:
   - Знаешь, эта девочка тебе не по зубам.
   Гайдар, похоже, сразу понял о ком речь и бурно прореагировал:
   - Это отчего же?!
   - Слишком хороша. А ты привык питаться падалью. Зубы у тебя гнилые.
   - Неужели? А ты вот мне по зубам. Значит, - падаль.
   - Ты стрелки не переводи.
   - Я не перевожу, а показываю твоё место. А с Дашей я справляюсь. Да, в принципе, она уже в таком состоянии, что сделаю с ней всё, чего захочу.
   - Не думаю. Ты ведь не можешь позволить ей быть лучше тебя, иначе померкнешь в её сиянии. И тогда тебе придется выбирать: или оставить Дашу яркой и хорошей, но затмевающей тебя; при этом можно гордиться хотя бы тем, что такая женщина рядом с тобой, или стереть её блеск, измарав в дерьме, чтобы не превосходила твоё высокомерное эго; но тогда тебе нечем будет гордиться и хвастаться. Так что же ты, герой, выберешь - гордость или тщеславие?
   - Эй, философ, ты увлёкся, - криво усмехнулся Аркадий. - У тебя что, климакс, или сезонная течка мозгов? Так сделай анестезию, а то болезненно реагируешь на окружающих.
   Роман сжал кулаки и процедил сквозь зубы:
   - Это у тебя анестезия души, мразь!
   Аркадий зашелся гоготом, бился в конвульсиях, схватившись за живот и, тыкая пальцем в сторону Романа, пытался что-то произнести. Наконец, отсмеявшись, он сказал:
   - Я, пожалуй, найду, как использовать твои неожиданно раскрывшиеся таланты оратора. Привезу бочку, и посажу тебя где-нибудь под крышей перед входом в завод, - будешь вещать и настраивать моих рабочих на серьезный лад. Глядишь, производительность увеличится, как у коров надои молока. - И снова расхохотался, явно довольный своей шуткой.
   - Кончай стебаться! - Роман ударил Аркадия в плечо, круто развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.
  

13

   После ухода Романа Аркадий призадумался. "Пора наведаться к Нежной. Что-то там происходит". Не то чтобы он волновался, вдруг Даша выйдет из-под контроля, но считал предусмотрительность первейшей заповедью успешного бизнесмена. "Лучше сразу вспороть брюхо проблеме, не дожидаясь, пока пойдет перитонит", - так говаривал один старый знакомый.
   Гайдар вспомнил, с какой заносчивостью Роман говорил, что Даша ему не по зубам. Это почему-то сразу его взвинтило, и он злобно подумал: "Надо же, он считает её, чуть ли не идеальной, эдакой святошей, - прямо ангел с крылышками, - тьфу! Ну, это мы ещё поглядим, такая ли уж она чистая, или всего лишь прикидывается. Я разбужу в ней такие глубинные, такие непредсказуемые инстинкты, которые покажут, какая она на самом деле; и тогда ни у кого не останется сомнений кто есть кто".
   Аркадий спустился в подвал. В кабинете Даша находилась одна. Она просматривала документы, и, видимо застигнутая врасплох, пришла в замешательство, увидев перед собой Гайдара.
   - Что, не ждала?
   - Нет. То есть ждала, - пролепетала Даша, - но всё равно ты появился неожиданно.
   - Вот, решил наведаться. Как твои дела? - с холодной учтивостью поинтересовался Аркадий и сел, откинувшись, на стул.
   Даша молчала.
   - Так как же ты поживаешь, дорогая? Мы давно не виделись, и я испугался, не забыла ли ты меня.
   Даша смотрела на Аркадия в явном недоумении.
   - Хорошо поживаю.
   - Что у тебя новенького?
   - Хожу к Алёне, занимаюсь в театре, - как будто с равнодушием ответила Даша
   - О, замечательно. Твои актерские способности разовьются теперь ещё больше. Тебе нравится там?
   - В общем, да.
   - А конкретно?
   - А конкретно, - я привыкаю к манере ведения занятий, к упражнениям.
   - Интересно, а что это за упражнения, можно узнать?
   - Ну-у-у, это надо рассказывать, а у тебя ведь дела.
   - Ничего, дела подождут, могу же я, в кои то веки, позволить себе побыть рядом с моей девушкой.
   Даша резко вскинула голову. Гайдар улыбнулся, подошел к ней и протянул руку к затылку; прищурился и заглянул в глаза. Он слушал её внимательно и в конце сказал довольным голосом:
   - Мне нравится то, чем ты занялась. Знаешь почему?
   - Почему?
   - Ты будешь участвовать в самом главном моём проекте!
   - Каком?
   - Это сюрприз. Знать его нельзя - ведь ты же не хочешь испортить нам удовольствие. Так что пока занимайся, учись, и держи меня в курсе событий. Я за тебя рад. Кстати, как там Стелла поживает?
   - Она... - Даша запнулась, - она сейчас уехала на учебу.
   - Повышает квалификацию? И надолго?
   - Можно сказать и так. А когда вернётся - не сообщила, всё зависит, как я понимаю, от таланта ученицы.
   - Нет, это зависит от таланта учителя, дорогая. От его способности заставить ученицу трепетать от восторга и сладкого подобострастия.
   Аркадий подошёл к столу и взял Дашу за подбородок.
   - Дарья Сергеевна, я хочу, чтобы ты знала: стоит только тебе высказать мне глубокое почтение, как я...- Он намеренно сделал паузу, - многое изменю в твоей жизни...
  

14

  
   Даша сидела в недоумении, слушая тихое посвистывание удаляющегося Гайдара. Она уронила голову в ладони и потерла несколько раз лицо, словно умывалась, стараясь стереть изнеможение. "Опять! Опять эти двойственные, одновременно и отталкивающие и притягивающие слова... Господи, как же я устала от всего этого...как же запуталась... Нет никаких сил...". В ней вдруг проснулась буря чувств, неоднозначных, противоречивых, спутанных. "Эмоции. Удерживаю эмоции" - заклинала она себя, непроизвольно сжав кулаки, и безотрывно глядя на жёлтое пятно света на столе.
   Когда через четверть часа пришёл Эрвин Станиславович, Даша вскользь выслушала его отчёт и, одобрительно кивнув головой, скупо попрощалась. Аркадий упомянул Стеллу, а Даша вспомнила про её бабушку, которую давно пора навестить. Там уж точно найдутся понимание и доброе слово.
   Ольга Исааковна, увидев Дашу на пороге, всплеснула руками и засветилась улыбкой.
   Это была маленькая женщина, с округлыми формами тела и большими, чуть навыкат глазами. Волосы у неё были той седины, что принято называть белоснежной, и такие же кучерявые, как у Стелы. От нее всегда, сколько Даша себя помнит, тонко и ненавязчиво пахло розами. Ольга Исааковна в молодости умывалась водой, настоянной на лепестках роз, и сейчас еще пользовалась розовым маслом.
   - Деточка, как Вы меня осчастливили, я так сразу и подобрела.
   - Ой, ну что Вы, - Даша засмеялась, всплеснув руками, - Вы же всегда добрая.
   - Нет, Вы еще многого не понимаете, моя милая. Молодость, - эта новенькая, разноцветная шаль, - лежит на плечах юной, беззаботно веселой и игривой прелестницы. Но с годами шалька-то истончается, и тогда сквозь прорехи, выеденные молью, начинает просвечивать недовольство. И потому, как говорила Фаина Георгиевна - "к старости надо добреть с утра до вечера". Чтобы быть в форме. Не могу же я принимать Вас брюзжащая и больная. Это было бы стыдно.
   - Вовсе не стыдно. Я понимаю Вас, - добродушно отозвалась Даша.
   - Не нужно оспаривать мои слова, детонька. В них не жалоба на жизнь, которая "проходит и не кланяется, как сердитая соседка", а мой апофеоз ей.
   Все слова Ольга Исааковна произносила громко и торжественно, словно они репетировались ранее помногу раз, а теперь лишь извлекались из внутреннего архива. И обращалась она к Даше непременно на "вы", что добавляло их беседам оттенок изысканной светскости.
   - А потом, - продолжала Ольга Исааковна, - я бы расстроилась от возникшего стыда, и заболела. Так что, дитя моё, Ваш визит, - настоящий бальзам долголетия на мою прогрессирующую старость. Стеллочка, конечно же, Вам поручила меня. Знаю, знаю, у этой рыжей бестии доброе сердце, но легкомысленная голова. Она звонила мне на днях и радостно чирикала в трубку, рассказывая, как в горах желтыми шапками цветет кизил, а ночное небо так близко, что, кажется, достанешь рукой. Н-да. Жизнь положено уважать и потому задаривать себя всяческими удовольствиями. Моя внучка, кажется, это понимает.
   - Понимает, - эхом отозвалась Даша. - Мне она тоже, слава богу, позвонила и прожурчала голоском, полным очарования, как ей там хорошо. Хотя, теряюсь в догадках, что всё-таки больше послужило этому причиной: природа или её гуру?
   - Конечно же, первое, - и, хитро подмигнув, бабушка добавила: - потому что сейчас у Стеллочки включены на всю мощь естественные инстинкты. В ней говорит женщина. А, как заметила Раневская: "И что только не делает с человеком природа!". Так что гуру - следствие. Да-с.
   Даша и Ольга Исааковна рассмеялись.
   - А теперь расскажите мне о Вашей природе, Дарьюшка. К чему она Вас ведёт. Внучка говорила, что у Вас много нового: и кавалер, и кажется, даже профессия.
   Дашу совершенно не смутила откровенность Стеллы: бабушка с внучкой всегда жили душа в душу, а доверительность между ними была высокой пробы. Более того, подружки с самого детства сознательно носили свои секреты никогда не ругающей Ольге Исааковне. Они называли её "бабуша", что на их языке означало тогда - сказочная покровительница. Даша и Стелла произносили это бухающее, как барабан и шелестящее, как маракас, слово-прозвище с благоговением, словно произносили имя верховной жрицы.
   - Давайте-ка, мы с Вами попьем чайку, моя голубоглазая красавица. Разговор будет долгий, как я представляю.
   Ольга Исааковна и Даша сидели на кухне, в своё время перестроенной и соединенной с комнатой, чтобы получить больше пространства для приема гостей. Безмятежному течению разговора аккомпанировало мерное пощёлкивание старых настенных часов в прямоугольном тёмно-красном корпусе. Блестящий, большой диск маятника ритмично раскачивался в такт секундам, накручивая стрелками новые витки времени, о чём исправно извещалось хоть и негромким, но достаточно звонким боем. Даша вспомнила метафору Набокова, назвавшего циферблат "скелетом времени". И она подумала, что не только часы, а сам дом имеет остов - все те вещи, которыми наполнен. Подобно живому организму он имеет свой неповторимый характер. Порой, придёшь в иной дом, и ощущаешь его в образе злой собаки, которая сидит на цепи и лает, и гонит всех без разбору, и ты торопишься спешно убраться. А бывает, придет и ляжет тебе на колени словно мурчащая, ластящаяся кошка, а ты купался бы и купался в теплом пушистом тумане неиссякаемой любви.
   В доме Ольги Исааковны всегда был особый интерьер - настоящий парад старинных вещей. Например, в коридоре стояла незнакомая современному городскому жителю резная подставка под зонтики. Комнату, бывшую когда-то кабинетом Марлена Захаровича, мужа Ольги Исааковны, по-хозяйски занимал настоящий секретер. А на "женской половине", на массивном комоде всегда, сколько Даша помнит, стояла деревянная шкатулка с различными бусами, брошами, серьгами. Тут же красовалась фарфоровая фигурка "Пара на скамейке" в стиле ампир. А рядом маленькие целующиеся птички из бронзы. Даша подумала, что в этом доме старинные вещи пропитаны образом соединения, - но не того сокрушительного и инстинктивного, а нежного, одухотворенного, имеющего платоническое начало. И подобраны они не случайно - для уюта и отдыха от повседневных забот.
   Когда Стелла была маленькая, она фыркала на "всё это старье". Похоже, стыдилась его, считала признаком мещанства. А Даше, наоборот, нравилось: возле старинных вещей появлялась тихая, грустная задумчивость. Ей доставляло удовольствие гладить выемки и наросты резьбовых вещей, чувствовать шероховатость деревянной поверхности, представлять Ольгу Исааковну молодой рядом с этими вещами. Ведь прошлое, как будто оживает рядом с теми, кто относится к нему трепетно.
   В углу кухни стоял благородный, купеческий буфет из ореха, в котором строгая экономка когда-то содержала чистоту и порядок в десятках маленьких и не очень ящичках. На почётном месте, так, что сразу становилось понятным, насколько гостеприимны хозяева, красовался пузатый самовар, еще из тех, которые раздувались сапогом.
   - Как же у вас хорошо, Ольга Исааковна! Такое чувство, словно меня обнимают и голубят, как маленькую девочку.
   - Так и есть, дитя мое. Красивые вещи в доме приносят благополучие и радость, придают чистоту мыслям и желаниям. И Вы это очень тонко чувствуете.
   "Бабуша" разлила чай в изящные фаянсовые чашечки с блюдцами, густо расписанными сине-голубыми цветами. Неторопливо подливая в них молоко из маленького керамического молочника, она заметила:
   - Раньше, еще до революции, было такое правило: мужчины могут пить чай из простых стаканов, а вот дамы - только из фарфоровых или фаянсовых чашечек. Этикет, деточка, был в те времена необходим. Ведь девушка должна была помнить, что она "на выданье". И каждый её визит в благородные семьи был своеобразными "смотринами".
   Даша с удовольствием, в который раз слушала поучительные речи бабушки и потихоньку расслаблялась и обретала покой. Её, зажатая было, душа осмотрелась, и, почувствовав безопасность, полностью освоилась. И было тем более удивительно и прекрасно то, что не нужны для этого никакие сложные психотехники, и изощренные, продуманные действия.
   Даша легко поделилась с бабушкой своими огорчениями за последние месяцы.
   - Ах, молодость ... - тихо шелестел голос Ольги Исааковны, - это самое прекрасное, самое невероятное приключение в жизни человека. А Ваша, Дашенька, как я погляжу, тоже не исключение. Так что, напрасно, Вы, девочка, встревожены и напуганы происходящим. Перемены нужны нам всегда, потому что в такие минуты мы взаимно обмениваемся с миром тем, что у нас есть. Да. Цените и лелейте эту незабываемую пору.
   А что касаемо Вашей личной жизни... Вы вот сейчас со Стеллочкой активно ищете своего суженого, выбираете спутника, и, очень даже это правильно. Помнится мне, был у Вас Ванечка, - приличный молодой человек. Но вы его почему-то отвергли, Даша.
   - Так ведь я Ванечку не любила, Ольга Исааковна. Поэтому и расстались.
   Бабушка как будто с сожалением покачала головой.
   - Ну, вот, Раневская, как всегда права: "Сегодняшняя молодежь ужасная. Но самое ужасное то, что мы не принадлежим к ней". Да-а-а. Что же это за максимализм такой - непременно, чтобы была любовь. Я понимаю, что вам сегодня все уши прожужжали про неё. Но в моей жизни успешные семьи были именно те, где жизнь строилась на решении ежедневных проблем, на уважении, но никак не на любви. Стеллочкин дедушка, покойный Марлен Захарович, никогда не требовал от меня доказательств небывалой страсти и всегда с пониманием относился к моим увлечениям. Вы не смотрите, что я старуха, в юности меня находили привлекательной очень многие мужчины, и скажу вам по секрету, имена многих из них вы наверняка знаете. Так то.
   - Тогда, по-вашему, это нормально, - жить по принципу "стерпится-слюбится"?
   - Это не "по-моему", - так говорит народная мудрость. И это чистое заблуждение - думать, будто "стерпится-слюбится" означает "какой-никакой, а все же мужик рядом". Потому как, не абы кого нужно выбирать, а мужчину достойного и уважаемого - и вот тогда ещё как слюбится! И главное слово в этой поговорке - стерпится, значит "терпимость", то есть каждодневная работа души, моя милая. В реальности браки по расчету куда более стабильны, чем романтические увлечения.
   - А я не об увлечении говорю, а о настоящей любви, которая "горы свернёт". И я считаю, что нормально и естественно - искать её такую и ждать.
   - Ах, святая наивность. Дашенька, оставьте подобные ожидания старым девам да "синим чулкам", это их удел. То ли дело молоденькие, хорошенькие девушки. Еще моя мама, прабабка Стелы говорила, что "Девушка - это такой товар, который нельзя долго держать на полке. Залежится. Нужно отдавать сразу, если берут".
   - Ой, Ольга Исааковна, ну так же нельзя! Прямо товарно-денежные отношения какие-то.
   - Ну-ну, миленькая, не кипятитесь. В этих словах тоже есть свой резон. И правда жизни.
   - А как же потребность любить и быть любимой?
   - Любовь и брак - разные вещи. Общие интересы и взаимное уважение делают семью крепкой. И это награда тем, кто готов обойтись без бурных эмоций и безумных чувств. Кстати, добрые отношения нередко переходят в крепкую любовь, способную выстоять в любых ситуациях.
   - Боюсь, это всего лишь предположение. Надеяться на это было бы глупо.
   - Отчего же надеяться? Нужно трезво подойти к выбору спутника.
   - То есть с расчетом?
   - Да. С оценкой будущего супруга, с учетом всех плюсов и минусов и его личности, и даже, если хотите, материальных возможностей.
   Даша изумилась.
   - Ой, деточка, да не смотрите Вы на меня таким страшным взглядом. Вся дикость в том, что молодёжь не учат рассматривать брак с этой точки зрения, как полноценный вариант отношений. А известный факт, - чем меньше ожиданий, эйфории, надежды на счастье, тем меньше разочарований.
   Даша молчала, пытаясь связать в единую мысль внутренние противоречия. Было в сказанном много верного, логичного, подтверждённого опытом, но было что-то такое, отчего хотелось зажмурить глаза, и ни за что на свете не согласиться принять.
   - Ах, я старая карга, совсем застращала ребенка. Поистине, "в 20 лет думаешь только о любви, а в старости - только и остается, что думать". Вы уж, простите меня, Дашенька. Это я от избытка одиночества. И моя жизнь, и мой опыт - Вам ни к чему, у Вас своя жизнь.
   - Да нет, что Вы. Мне нужно было это услышать. Есть над чем подумать. - Даша ободряюще улыбнулась.
   - Да, - спохватилась Ольга Исааковна, - что касается Вашего нового друга: полагаю, если Вы с ним вместе, значит, он заслуживает быть Вашим избранником. То есть, как я понимаю, весьма подходящий мужчина: респектабельный, освоенный в жизни, без запятнанной репутации - вполне годится для совместного проживания. Чем не пара?
   Даша расхохоталась:
   - Вы не исправимы, милая "бабуша"!
   - А что? Так и по Вашим же современным понятиям - чем не повод любить его?
   - Ой, поводов много, а вот любовь... я не уверена, что он испытывает её ко мне.
   - Деточка, любовь это такое эфемерное понятие... Все проходит, а найти человека, который дышит тем же, что и Вы, Даша, да который поддержит в трудную минуту - и остаться с ним, и идти по жизни, приобретая опыт зрелых отношений - вот это настоящее.
   Даша от таких слов присмиревшая, тихо прошептала:
   - Спасибо, Ольга Исааковна. Мне кажется, я нашла такого человека. В нём есть продолжение моих мыслей и чаяний, и у нас очень много общего.
   - Ну, и славненько. Да, вот еще что. По поводу его сдержанности не переживайте так сильно, душа моя. Во-первых, видите ли, практически все мужчины не обладают такой сокрушительной эмоциональностью, как женщины. А во-вторых, Вы же девушка свободная и независимая, вон и в театре занимаетесь, и общественную работу ведёте. А, как говорила моя любимая Фаина, - "Успех - единственный непростительный грех по отношению к своему близкому".
   - То есть Вы хотите сказать...
   - Я хочу сказать, что он ревнует Вас, деточка, - к Вашим успехам. А мужчинам трудно такое пережить.
   - Думаете?
   - Уверена. Но это пройдет. Отнеситесь к этому терпеливо и Вам воздастся. И, знаете, вот еще что: не затягивайте так долго со своим кавалером.
   - В каком смысле? - несколько смутившись, спросила Даша.
   - А в таком. Как-то Раневскую спросили: "Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?". "Он находится слишком далеко от начала", - ответила она.
  
  

Часть седьмая

"ЖИЗНЬ ОСТОРОЖНОСТИ НЕ ЗНАЕТ"

1

   Даша дрожащими руками набрала номер Гайдара и радостно выдохнула:
   - Аркадий, я сейчас изучаю анкеты, ты знаешь, это потрясающе! Я даже не ожидала такого! До чего же интересно читать, что люди думают о Парке!
   - Ты хочешь поделиться со мной впечатлениями? - спросил Аркадий так, словно резко оттолкнул.
   Даша на секунду оторопела.
   - А разве тебе не интересно это?
   - Меня, дорогая, интересуют результаты, а не твои эмоции.
   Даша стиснула зубы. Она ведь решила довести дело Парка до конца.
   Но, боже мой, она до сих пор не может привыкнуть к грубости этого человека.
   - Я поняла, Аркадий. Результаты анкетирования будут завтра у тебя на столе.
   Как же много сил отобрала у неё эта фраза!
  
   День уходил - Даша думала о Гайдаре, приходил - снова о нём. "Господи, проели всю голову. Сколько можно?! Хватит!" - ожесточенно отмахивалась Даша от мыслей, но чем яростнее сопротивлялась, тем упорнее они оставались. Нигде не находила она покоя: везде присутствовал образ Гайдара и вонзал в неё небывало острое, холодное, застревающее отчаяние.
   Она бессмысленно ходила по квартире, читала заголовки газет, ела что-то безвкусное, затевала и тут же бросала игру с Баськой, подолгу смотрела в окно.
   Часто у Даши щипали глаза. Она моргала, тёрла, даже промывала их чаем, и, в конце концов, прикрыв ладонями, устало откидывалась на диван. Этот спонтанный жест навел её на мысль о том, что она, оказывается, все это время плачет, хотя в реальности не обронила ни единой слезы. Это потрясло и удивило, а вместе с тем добавило понимания себя, своего тела, того, как могут отразиться внутренние переживания, если их насильно подавлять. И тогда она расплакалась, дав волю жалости к себе.
   Ну, никак она не может определить своё место в жизни Гайдара! И всё ждет, когда же он будет строить с ней отношения и как с партнером, и как с женщиной. Но, увы, ни того, ни другого нет!! Тогда, кто она ему?! Ведь всё, что у неё есть от Гайдара - это должность. Громкая и массивная. Настолько гигантская, что закрыла от неё Аркадия. Но зачем?! Зачем он всё это затеял? Почему держит возле себя, не пуская в душу. К чему эти игры непонятно в кого?.. Но, ведь он назвал меня "своей девушкой"... А разве так обращаются со своей девушкой?! Разве так с ней разговаривают?!
   Пытаясь унять рыдания, Даша набрала в лёгкие много воздуха, и, боясь вместе с выдохом выплеснуть стоны, задержала дыхание. От сильного давления закололо под левым ребром, и резкая боль разлилась по всей грудной клетке. Даша не на шутку испугалась, но, как инстинкт самосохранения, сработал гнев.
   Господи!.. Какого...!? Да что же это я, совсем крыша поехала?! Прямо с ума схожу от того, что не слышу от него ласковых сердечных слов. Вымаливать - ну уж дудки!! Проживу как-то и без них! Хорошо, есть у нас проект, Фонд, Парк, точней идея Парка - и ладно. Выпрашивать, ожидать, как голодная собака у порога - не дождётесь, господин Гайдар! Да, есть у меня к вам серьезные чувства, и что ж? Вы от них шарахаетесь почему-то, как жеребец от хлыста. А может Вы и не жеребец вовсе, а просто... мерин? У-у-у, вот засада-то. Что ж это я в самом деле такая... такая несчастная, блин!.. Но ведь ни одного ласкового слова, только и слышу, что: "дорогая"... Хоть бы раз сказал с любовью или страстью, ну там: "ласточка моя", "котенок"... Вон Стеллу её гуру и то знает, как назвать: "рыжик", "пушистик"... а этот...
   Кажется, я впадаю в депрессию... Я к нему всей душой и телом тянусь, а он... Что во мне не так, господи?!
   Проплакав минут пять, Даша слабо улыбнулась и немного успокоилась. "Ладно, хватит себя жалеть. В конце концов - это проблемы Гайдара. Милостыни я не прошу. Не каждый умеет открывать сердце и светится Любовью. Зато у меня есть такая способность. Люди в жизни приходят и уходят, а я у себя остаюсь. И я такая. Но...но ведь я могу ему помочь... стать таким открытым, любвеобильным...
   Может, если немного подожду, то у меня получится стать для него чем-то вроде катализатора?
  

2

  
   Даша считала обучение в театре сложным, особенно психологические тренинги, но интересным. Ей пришлись по душе занятия сценического характера: импровизированные диалоги, репризы, инсценировки.
   А еще ей понравился маленький "капустник": посвящение в актеры. Вначале каждый из трёх новичков исполнил номер на вольную тему. Так, парень, видимо занимавшийся когда-то танцами, прекрасно исполнил пантомиму. Девушка изобразила хомячка, который полюбился всем за радостное движение носиком и звонкое "апчхи!". А Даша в образе богини-кошки Бастед спела "Мадемуазель шанте блюз", - точь-в-точь, как в "Марракеше". Все выступления прошли под громкие аплодисменты и выкрики: "ура!".
   Затем над ними провели полу шуточный обряд с испытаниями. Парню досталось задание съесть большую луковицу без хлеба. Горькие слезы Пьеро лились по мужественному лицу испытуемого. А в это время Алёна, приговаривала: "Смывайся грим, обнажайся душа!", и хлопала в ладоши. Все остальные, подхватив, притопывали ногами в такт фразе. Девушкам, как более нежным существам, досталась проверка жидкостью: их под тот же возглас "Смывайся грим, обнажайся душа!" облили шампанским. От таких водных процедур девушки морщились, фыркали, но стоически вынесли испытание. Оржеховская всех похвалила, и торжественно объявила молодыми актёрами театра, вручив каждому грамоту о зачислении в "Фалкрум". После этого все станцевали танец, дружно взявшись за руки. А в конце праздника съели принесенный кем-то пирог с капустой, что было очень кстати, так как все проголодались.
  
   Очень скоро Оржеховская дала понять, что выделяет Дашу среди других участников. Хвалила её способности, подбадривала. И постепенно Даша стала доверять ей свои переживания из-за Гайдара.
   Как-то вечером они беседовали, засидевшись в "Пилигриме" допоздна.
   - Знаешь, Алёна, я вижу, что тебя ничего не удивляет, ты непредвзята, все видишь только с научной точки зрения. На всё есть ответ. Такое ощущение, будто много пережила, и настолько опытна, что практика позволяет тебе быть такой осведомленной. Неужели ты всё в жизни испытала?
   - Тебя больше удивляет моя опытность или беспристрастность? - едва улыбнувшись, уточнила Оржеховская.
   - Скорей, второе.
   - Второе от первого - неотделимо. И ты верно, Дашенька, поставила эти понятия в ряд. Чем больше ты проходишь жизненных испытаний, тем большая ты хозяйка своим эмоциям. А именно в них причина издерганности и отсутствия покоя.
   - Выходит тогда, что только спустя много лет человеку дано прийти к спокойствию?
   - Не обязательно. Опыт не зависит от возраста.
   - Тогда от чего же?
   - От страха. Если ты побоишься что-то сделать, ты никогда не получишь опыт, и не испытаешь всевозможные эмоции, а значит, никогда не узнаешь, как ими управлять и что они на самом деле для тебя значат. Какова их ценность в твоей жизни. И чего тебе, например, хотелось бы повторить еще много-много раз.
   - Выходит, в жизни нужно всё испытать?
   - А ты как думаешь?
   - Думаю, что не всё. Плохое испытывать ни к чему.
   - А как ты узнаешь, что такое плохое?
   - Если мне от чего-либо дискомфортно - тогда это плохое.
   - Значит, всё-таки нужно попробовать на себе, так? То есть получить тот самый опыт, о котором мы говорим.
   - Не знаю. Запутанно как-то. Но всё же думаю, не обязательно пробовать на себе то, от чего кому-то уже было плохо.
   - Тогда, выходит, ты сможешь сделать то, от чего другому хорошо, да?
   - Хм. Наверное.
   - И тебе не будет страшно? Например, прыгнуть с парашютом?
   - Ой, нет, наверное, будет, - рассмеялась Даша. - Хотя и прыгну.
   - Вот видишь, - всё дело в страхе, в этом монстре, которого мы кормим с ручки, а потом удивляемся, что из него выросло. Дашенька, как только ты научишься не бояться - многое тебе станет доступно и подвластно. Ты сможешь делать то, что захочешь. Как я.
   Даша недоверчиво посмотрела на горделивое лицо Оржеховской.
   - Алёна, ты всегда делаешь, что хочешь?
   - Да. И я подготавливаю к этому тебя.
   - Упражнениями в театре?
   - Дашенька, солнышко, - хмыкнула Оржеховская и посмотрела на неё как будто с иронией, - занятия, это так, разминка, и даже ещё не начало. А поскольку ты очень способная, то, в принципе, уже готова двигаться дальше, и учиться более серьёзному. Хочешь?
   - Н-н-н-е знаю, - неуверенно протянула Даша, чувствуя, что становится неуютно под выслеживающим взглядом Оржеховской.
   - Ты боишься. Я вижу. Но у тебя нет другого пути, чтобы преодолеть свои страхи, кроме как действовать. Согласна?
   - Да.
   - Отлично! - оживилась Алёна. - Тогда начнём.
   Даша хотела было сказать, что её согласие относилось к утверждению про страхи, но смолчала и подумала: "А чего, собственно, я боюсь? Ведь не в омут с головой собираюсь бросаться. Просто психологическая работа. К тому же, Алёна подстрахует меня".
   - Начнём прямо сегодня, - сказала Оржеховская, словно утвердила и Дашины мысли, и свои планы.
   - Как? - заинтригованная спросила Даша.
   - Этого даже я толком не знаю. Всё будет зависеть от тебя. Видишь ли, собственно твоё согласие уже дало старт многим процессам вовне. Для начала нужно быть внимательной и отслеживать все события, которые будут происходить вокруг тебя. И рассказывать всё мне. А я буду потихоньку направлять тебя в нужное русло. И не волнуйся, всё будет происходить безболезненно, и только если сама того захочешь.
  

3

  
   Даша шла едва освещенными тротуарами, постукивая каблучками и эхом поднимая тишину улиц. После насыщенного разговора с Оржеховской, хотелось пройтись пешком, и она отказалась от предложения Алёны подвезти домой.
   Даже весенний воздух не остужал голову, в которой мысли роились со страшной силой. Новые, одновременно и пугающие, и дающие надежду, они как будто окутывали Дашу. Она шла в какой-то полудреме, наполовину осознавая, где она. Мысли так плотно удерживали её в своем круге, что она вроде бы и не здесь находилась.
   Даша вышла к пустому перекрестку, где центр пересечения четырех дорог влажно блестел ночной сыростью и серебрился пятном от света полной луны. Она задержалась, прислушиваясь к завыванию ветра. Вдруг, из темного провала переулка послышались грохочущие звуки, и через минуту на бешеной скорости выскочил разрисованный, блестящий мотоцикл. Он резко затормозил и остановился в пяти метрах от Даши; водитель, быстро проговорив какие-то невнятные слова, из которых Даша расслышала только: "Призываю свидетельницу!", обернулся на её вскрик.
   За рулем сидела молодая девушка в фате и белом платье, подоткнутом так, что видны поблескивающие коленки. Резко бросалось в глаза огромное, из золотистых монет ожерелье, покрывавшее грудь. Резкий, неприятный хохот вывел Дашу из оцепенения. Невеста, подъехала к ней вплотную и, вытянув вперёд ногу, сбросила туфлю. Даша, перепуганная, смотрела во все глаза и плохо понимала, что происходит, словно пелена тумана накатила сверху. Так же внезапно, как появилась, невеста рванула обратно. Доехав до угла, остановилась под фонарем и обернулась.
   Теперь на Дашу смотрело откровенное лицо старухи: морщинистое, с обвисшей и впалой кожей на щеках, с колючими, совиными глазами и злой, ехидной ухмылкой провалившегося рта. Даша тряхнула головой, сбрасывая наваждение, не веря своим глазам и чувствуя, как противный холодок пополз по плечам к шее, заставляя подниматься каждый волосок на коже. Она очумело посмотрела на валяющуюся у ног туфлю и совершенно серьезно подумала, что теперь за ней обязательно должен явиться принц или ещё какой-нибудь персонаж. Она стояла, как истукан, слушая удаляющийся рокот мотора. И тут в него вклинился, словно догоняя, а затем перенимая эстафету, знакомый аллюрный перестук.
   Не успела Даша оправиться от случившегося, как на перекрестке возник всадник. Едва задержавшись, он дал шенкеля, и направил коня в её сторону. Незнакомец спешился. Перед Дашей стоял мужчина в высоких черных сапогах и плаще с огромным капюшоном, в складках которого была сокрыта голова. Он подошёл к дрожащей Даше, молча нагнулся за туфлей и заглянул ей в глаза. И вместе с этим взглядом как будто вязкая темнота ночи вползла в её душу и, переворачиваясь там, цеплялась колючими шипами, впрыскивая животный страх. Мужчина выжидающе смотрел на Дашу несколько секунд, а потом, откинув капюшон, улыбнулся, словно старой знакомой и радостным голосом произнёс:
   - Какая встреча, о, богиня случая и провиденья! Неужто я не сплю, и глаз мой не кривой?
   Даша уже узнавала и голос, и неестественную натянутость кожи на переносице, вот только густые черные усы, спускающиеся длинными концами до самого подбородка, сбивали её с толку. Жорж Малеваный, судя по всему, тоже был очень удивлён.
   - Дашенька, так молви ж слово и развей сомненья! Откуда ты на этом перекрестке судеб?
   - Жорж, я... я не знаю. Ты так меня напугал. Это что, какой-то маскарад?
   - Что именно, дитя моё?
   - Ну... это. Плащ, сапоги, усы. Откуда у тебя усы? Ты же не мог их вырастить за такой короткий срок.
   - О, женщина! Мой долгий ус твоё воображенье поразил. Я тронут и польщён.
   - Нет, правда, - говорила смелее Даша, - всё так странно. Сначала какая-то сумасшедшая невеста на мотоцикле бросает мне под ноги туфлю, затем появляешься ты в странном виде. Что это? Какое-то представление?
   - То жизнь, моя прелестница. И ты в ней роль свою избрала накануне.
   С этими словами Малёваный посмотрел в упор своими черными глазищами и взгляд его был таким хитрым, таким дерзким, полным осознания своей власти, что ещё немного, и Даша расплакалась бы.
   - К тому же Фена выбрала тебя. Теперь ты наша. А, значит, слово я своё сдержал.
   - Какое слово? Господи, Жора, да объясни мне, наконец, что происходит. И, пожалуйста, говори со мной нормальной, не актерской речью.
   Малёваный кивнул и, с какой-то мефистофельской улыбкой взял её за руку и вкрадчиво сказал:
   - Я обещал тебе, Даша, ангажемент в моём театре, когда познакомились у Альбины. И заметь, я для ничего специально не предпринимал, ты сама пришла в эту глубокую ночь на этот перекресток. И попала в нашу игру. Теперь пойдешь со мной.
   Последние слова Жорж произнес почти шёпотом, но они обрушились на Дашу эхом каких-то далёких репрессий и смертельных приказов у стены. "Семён Вениаминович и Алёна меня предупреждали" - пронеслось у неё в голове.
   Видимо на Дашином лице было написано, что она готова вот-вот упасть в обморок, потому что Малёваный откровенно расхохотался.
   - Что с тобой, дева-ангел с кошачьими глазами? Каким тяжелым мыслям дала ты волю, а? Ай-ай-ай. Нельзя же так, Дарья. У нас сегодня праздник, понимаешь? Мы выбираем себе "невесту", по традиции она должна обронить туфельку перед первым встречным. А условный "жених" едет её искать и давать выкуп. Как правило, того, кто нашёл атрибут, в качестве награды приглашают к большому костру. А плащ, усы, и фата - это, действительно, маскарад. Впрочем, нет, усы это особенное перевоплощение. Мотоцикл, конь и краги - мои слабости: люблю быструю езду. Вот и всё. И теперь, - Малёваный галантно склонил голову в поклоне, - по обычаю приглашаю в мой театр, к ночному костру. Ты окажешь великую честь, почтив своим вниманием.
   - Нет, что ты, я не могу, Жорж! Это невозможно!
   - Ошибаешься, Дарья. Для тебя кое-что стало возможным, ведь перекресток - место движения и изменений. Он - символ схождения и пересечения сил разной природы, как тёмных, так и светлых. Хочешь верь, хочешь нет, но отсюда, с этого времени, вероятно, начнутся перемены для тебя. Это - предзнаменование, девочка. Так пусть же, - Малеваный театрально поднял руку вверх, взмахнув пологом плаща, словно крылом, - праздник колдовской их знаменует!
   Даша колебалась. Поэтичные слова Малеваного увлекали её, а таинственность разжигала любопытство. Что-то мистическое было в этой ночи, она и отпугивала и манила одновременно. В какой-то миг в сердце Даши наступило безотчётное уверенное спокойствие, и она решительно ответила:
   - Я согласна! - И немного тревожным голосом добавила: - Только я давно не ездила на лошади.
   - Ой, ли! - возразил Малёваный и, окинув явно критическим взглядом Дашу, добавил: - По твоей подтянутой фигуре не скажешь, что тело забыло как это делается.
   Даша не стала обращать внимания на иронию Жоржа, - внутри неё загорался огонёк предвкушения, ведь сердце помнило былую радость от верховой езды.
   Шальная ночь летела навстречу Даше, очарованной неожиданным ходом событий. Сидя за Жоржем, и крепко держась за его талию, она подпрыгивала в такт стучащим копытам, а волосы развевались волнами так же как грива вороного коня. Запах животного, приятный и до боли родной, оживлял забытое чувство: только лошадь даёт ощущение, что вот за тем поворотом внезапно откроется другой неизведанный мир, и потянет свежим, слегка настораживающим ветерком; словно ты обнаружил дверь в давно ожидаемое приключение.
   Они мчались по улицам минут двадцать, а затем, по удаляющимся огням, Даша поняла, что выехали за город. Вскоре показался свет большого огня, и развевающийся на высоком шесте флаг, верхняя часть которого была синего цвета, нижняя - зеленого, а посредине красное колесо. Стали различимы женщины в длинных юбках и больших металлических браслетах и ожерельях, мужчины с такими же черными длинными усами, как у Жоржа. Послышались песни и звуки гитары.
   Малеваный помог Даше слезть с коня и, торжественно ведя под руку, провёл к огромному костру, вокруг которого сидели люди в ярких одеждах. Все притихли. Он представил ее как почетную гостью их праздника, а Даша протянула туфлю "невесте". Жорж усадил Дашу на большое кресло рядом с собой, и десятки черных пытливых глаз без стеснения откровенно уставились на неё. На многих лицах рассматривающих читалось удивление. Даша безошибочно угадала его природу: оно относилось к хитрой усмешке их руководителя, который с явным оттенком преклонения обходился с привезённой гостьей. Он махнул рукой, давая понять, что праздник может продолжаться. Зазвучали голоса, женщины поднялись в пляс.
   Даша сидела нахмуренная. Когда она скакала на лошади, театр Малёваного рисовался загадочным и необычным, а тут оказались обыкновенные цыгане. Она чувствовала себя разочарованной. А главное, - обманутой. Теперь она смотрела на ночное приключение, как на очередную уловку цыганских шулеров, тех уличных приставал, которые дурачат легковерных людей.
   Малеваный, словно угадал ее настроение, и стал сам объяснять про театр.
   - Видишь, Даша, какие у меня актеры. Театр диких душ и вечных странствий. Я люблю этот народ за то, что они как вольный ветер: сегодня здесь, а завтра - за сотни километров. Я сам такой. К тому же цыгане по-прежнему любопытны людям.
   - Я не ожидала, что у тебя такой театр, - произнесла Даша пренебрежительно сделав ударение на слове "такой".
   - Не удивительно, - похоже, ничуть не обидевшись, хладнокровно ответил Жорж. - А неожиданность - моя профессия.
   - И ты считал, что я захочу заделаться цыганкой и, выкрикивая "ромалэ", плясать с ними? - кивнув головой в сторону кружившихся женщин, ехидно спросила Даша. - Смешно.
   - Отчего же цыганкой. Понятие "мой театр" - намного шире и объемнее, чем твое или еще чье бы то ни было представление. Ты же знаешь: "Весь мир - театр, и люди в нем - актеры". Только не все это осознают, вернее, не признаются себе в этом. А я - знаю, и применяю в свою пользу. Так что цыганский театр ничем не хуже любого другого, а даже интереснее. У него такие традиции, что и не снились новомодным театрам, как, например, у Оржеховской.
   - Для меня цыгане - это уличные толстые тетки, пристающие к прохожим: "Эй, красавица, давай погадаю", и умело обкрадывающие зевак.
   - Но мы же говорим о театре, об искусстве, а не в целом о народе. И потом, кто тебе сказал, что мы ведем себя, как кочевое племя? Мы живем в гостиницах, ездим на автобусах, а не в кибитках, хотя они есть у нас. Цивилизованные артисты, которых приглашают с концертами в большие города. Не далеко то время, когда мы получим статус государственного учреждения культуры. А сегодня, скажем так, подходящий день для другого вида жанра: уличного. И мы такие же участники игры, как ты. Кстати, смотри, - Фена танцует. Очень способная девушка.
   Возле костра, ловко поворачиваясь к нему то одним, то другим плечом, кружилась "невеста". Она то и дело скашивала глаза в сторону Малёваного и гостьи.
   - А-а, так её зовут Фена. Интересное имя, - отреагировала Даша.
   - Это сценическое имя. Фен - сильный и очень теплый ветер, дующий в долинах Альп. Под его влиянием тают снега в горах. Фена очень пылкая, страстная и порывиста, точно ветер, поэтому дал ей такое имя.
   Малеваный взглядом коршуна следил за танцующей девушкой.
   - "Озарён был сумрак мрачный В старом храме и сиял Чистый образ новобрачной При огнях..." - вдруг процитировал Жорж. - Вот где, Даша, образ истинной чистоты. Неприкосновенность, непорочность - это и есть красота. И Сила. Девушка с внутренним огнем жизненной силы - мой идеальный образ.
   - Любил он ночи темные в шатре, Степных кобыл заливчатое ржанье... - ответила ему в тон Даша. ­- А это, похоже, твой идеальный образ мужчины.
   Малёваный даже не повернулся. Лишь прикрыл на мгновение глаза и продолжил:
   - И я всегда ищу такую девушку. В каждой новой встрече, в каждом новом месте. И постоянно воссоздаю этот образ, чтобы он всегда был со мной. Вот сейчас Фена помогает мне в этом. Она очень старается. Правда. Но, все же, она - слабый отпечаток, и всего лишь силуэт, двигающийся в пределах сцены и в рамках представления. Как, впрочем, многие другие.
   Жорж вздохнул, склонив голову, а Даша отметила про себя, что он, оказывается, не лишен романтичности.
   - Тогда, быть может, тебе нужна не просто актриса, играющая по сценарию, а девушка, которая будет выходить за рамки твоего представления? - тихо спросила Даша.
   На что Малеваный поднял брови и с неподдельным интересом уставился на нее, а потом, взяв за руку и, расплывшись в улыбке, спросил:
   - Дашенька, думаешь такая есть? - и тут же перейдя на театральный тон, воскликнул, - О, дева нежная, скажи - возможно, носишь в сердце ты ответ? Ведь мысль твоя свежа, как утренний сонет!
   Помолчав немного, Даша перевела разговор на другую тему.
   - Жорж, а зачем устраивается этот спектакль с невестой и туфелькой, с поиском "избранника из народа"?
   - Для забавы. Мои люди любят праздники. К тому же это реклама театра. Вот ты, например, после сегодняшней ночи будешь рассказывать знакомым, как тут было интересно?
   - Пожалуй, да.
   - Ну, а чтобы это было правдой, - нужно идти танцевать. Танец у костра - это священное действие, моя Фелиция.
   Малеваный встал и подал Даше руку.
   - Прошу.
   - Я?
   - Ты.
   - Но я не танцую по-цыгански. И ты назвал меня Фелицией.
   - Да, это имя подходит тебе. А как цыгане танцевать и не надо, - и, наклоняясь, Малёваный прошептал на ухо - Откройся. Касаясь языков огня, танцуй себя.
   Даша не решалась. Она с опаской поглядывала на цыган, но Жорж настойчиво ждал. Вдруг подул сильный ветер. Он схватил из костра пригоршню искр, и кинул в их сторону, окружив множеством маленьких огоньков.
   - Идем, - неожиданно ласковым голосом проговорил Малеваный. - Видишь, само пламя, Романи Яг, просит тебя. Не отказывай ему. Оно редко кого зовет, а ты вот сразу понравилась ему. И у меня есть предчувствие, что он не ошибся в выборе.
   Сквозной ветер ударил в спину. Взметнувшиеся волосы закрыли Даше лицо. Непрекращающиеся порывы настойчиво толкали ее в объятья костра.
   Она вышла вперед. Установившееся на минуту молчание смутило ее. Но вот высокий звук струны, словно стрела раскроил тишину, и полилась, переливаясь, красивая мелодия, сначала медленно и тихо, потом быстрее и громче. Крещендо звучало все настойчивее. Даша робела. Она старалась не смотреть на людей, но их застывшее ожидание, казалось, проникало в нее.
   Музыка ласкала слух, казалось, гитара подчинилась огню. Чтобы разогнать одолевавшую скованность, Даша начала ходить вокруг костра, подчиняясь его гипнотической силе. Она покачивала бедрами, изгибаясь в талии, и плавно кружилась; двигала руками в такт музыки, то, поднимая их над головой, то опуская. Ей почудилось вдруг, будто с ладоней у нее льется приятная прохладная вода. Слегка запрокинутая голова открыла лицо, оно горело ярким румянцем, и Даша чувствовала, что это не только от близости костра. В груди теплело и слабенько, но ощутимо гудело. Волосы разметались по плечам и разделились на тонкие пряди, они подпрыгивали точь-в-точь, как языки костра.
   Даша безотрывно смотрела на них. В оранжево-красном пламени то возникали, то исчезали разной формы кусочки темноты. Словно живое, играло оно этими черными латками, передвигая их, как пятнашки, постоянно меняя рисунок создаваемого полотна. И вдруг превратилось в нечто большее, чем узор. Словно горячими, колдовскими руками, оно заманивало, неотступно тянуло, мягко вовлекая за собой. Оно поглощало Дашу целиком, а она чувствовала, что не может сопротивляться... Это необычная ласка..., необычное влечение...
   Полностью отдавшись мелодии, Даша как будто бы и не танцевала даже, а парила - легко и непринужденно, без единого намёка на усталость.
   Так появился он - древний танец огня. Когда перестает существовать тело, когда сотни маленьких "я", звучавших в голове, замолкают и объединяются в одно большое Нечто, которое сливается с духом пламени и превращается в магический вихрь.
   Что-то необыкновенно великое произошло в Даше, - словно тысячи маленьких искорок поднимались в ней, - казалось, посмотри сейчас вверх и увидит над собой огонь, выходящий прямо из головы. Она четко чувствовала обретение какой-то силы.
   Даша остановилась. Тело вибрировало и будто пело. Она посмотрела вокруг и ничего не узнала. Стояла глубокая тишина, словно никого нет рядом, а небо стало высоким и усыпанным звездами нездешней яркости. Точно всё замерло, и лишь танец огня не хотел прекращаться. Казалось, пламя вот-вот затухнет, как оно с новым жаром начинало свои движения, оседлав ветер.
   Теперь даже вечность могла прийти и сесть рядом, и Даша бы не удивилась.
  

4

  
   Малеваный, наблюдал за Дашей, покручивал ус и долго щурился, вглядываясь в облик танцующей. Он как будто много раз проверял наблюдения, а, получив подтверждение, остался доволен ими. "Как она пленительно хороша. Как неотразима. Не внешностью и не телесными искушениями, хотя природа тут не поскупилась, а той непринужденностью, которая зовется естественной простотой. Да, ее неискушенность - это и есть пресловутая "чистая доска". Но чистота в ней настолько сильна и притягательна, что не возможно пройти рядом, не ощутив соблазна прикоснуться к ней. И что еще порочнее - прибрать к рукам".
   На рассвете Малеваный, после того как отвез Дашу домой, подошел к кострищу и разгреб золу. Вступив внутрь образовавшегося круга, он воздел руки и произнес зычным голосом: "Vivus ignis!", опустился на колено и тихо прошептал заклинание.
  

5

  
   Под утро разыгралась настоящая буря. Шквалистый ветер неистово носился по городу, будто испытывая его на прочность. Гром гремел не переставая, и все гнался и гнался за отблесками молний, прыгающих по крышам сонных домов и макушкам испуганных деревьев. Не настигнув их, обломки раскатов хоронились в переулках улиц, смывались грязными ливневыми потоками, мгновенно наполнившими водосточные трубы.
   Дождь хлестал по земле. Он метался из стороны в сторону, словно гигантская рука разбрасывала его струи, как хлебопашец зерновые. Что-то засевалось вокруг обширное и причудливое.
   Засыпая, Даша еще раз прокрутила в голове все, что с ней произошло этой ночью. Множество неосознанных до конца мыслей и чувств беспрерывно мелькали в ней, то вспыхивая, то потухая, словно рожденные этой же грозой. Но все-таки среди этой круговерти было одно радостное чувство, которое стало ее неотъемлемой частью. Огонь принес ощущение света и тепла, зажег внутри желание двигаться; он словно сулил исполнение чего-то заветного.
   Даша успела записать в дневнике: "Мой танец с огнем был прекрасен! И это совсем не то, что говорят: "играть с огнем". Я смотрела ему в лицо и говорила, спрашивала, касалась душой и телом - впускала в себя его страстную душу. Это значит самой загореться страстью внутри".
  
   Утро выдалось туманным.
   Особая радость в такой день - поваляться в постели, тем более, если еще и выходной. Даша игралась с Баськой, накидывая на кошку одеяло, когда зазвонил телефон.
   Это была Оржеховская. От вопроса как она добралась домой, Даша мгновенно вспомнила вчерашнее приключение. Застигнутая врасплох, она не придумала ничего другого, как сказать Алёне правду. Та долго молчала в ответ.
   - Алло?! - несколько раз прокричала в трубку Даша и подумала: не хлопнулась ли Алёна в обморок.
   - Я сейчас к тебе приеду, - с надрывом в голосе, наконец, произнесла она.
   Оржеховская шумно влетела в квартиру. Казалось, она взяла разгон не за дверью, и даже не за порогом дома, а давным-давно, когда что-то поставила себе целью. И вот теперь, может и не нужно, а приходится нестись вскачь к намеченному.
   - И где он взялся этот Малеванный, на мою голову! - сходу выпалила Оржеховская, забыв поздороваться. - Это же шарлатан, встречу с которым я была готова без сожаления отложить на целую вечность, а потом просить могущественные силы перенести ее еще раз на такой же двойной срок!
   Даша впервые видела Алёну такой нервной. Побагровевшее от злости лицо резко контрастировало с выбившимися из-под кожаной кепки белесыми волосами. Не раздеваясь, она размашисто села на диван. Откинутые полы плаща скомкались в беспорядочные складки, словно недовольно сморщились от небывалого бесчинства со стороны хозяйки.
   Даша не сдержала улыбки.
   - Ну, и что это мы улыбаемся так довольно? - язвительно процедила сквозь зубы Оржеховская. - Неужели тебе понравилось у Малеваного?
   Даша расхохоталась.
   - Алёна, да ты ревнуешь!
   - Что?! Ревную? Да я просто в бешенстве! Он переходит нам с тобой дорогу, а ты веселишься.
   - Вообще то это я перешла их дорогу.
   - Как это?
   - Ты вначале выслушай меня, а потом будешь устраивать сцены ревности. Да и было бы из-за чего! - фыркнула Даша.
   Алёна не перебивала, слушала внимательно, но при этом несколько раз поднимала высоко брови, кривила рот и шумно гоготала.
   - Цыганский театр, ой, не могу! - дождавшись конца истории, воскликнула она. - Какой бред! Даша, неужели ты хочешь меня убедить, что тебе захотелось участвовать в этом балагане? Ах, "табор уходит в небо"... Ну, ты нормальная?! Очнись! В наше время цыгане - просто смешно! Архаизм полнейший! Ты собираешься петь-плясать с ними, и ходить по базару с медведем? Не удивлюсь, кстати, если он действительно, имеется. От Малеваного всего можно ожидать. Даже того, что он сам и есть этот медведь!
   - О, да, надеть шкуру животного, - это для него раз плюнуть, - поддержала девушка предположение, вспомнив "цыганские" усы Жоржа. - И кто знает, может, ему понравится эта роль.
   - Тогда я с удовольствием выступлю в роли охотника. Крепкий тугой лук, быстрая повозка - и я поймаю этого косматого самозванца, чтобы отучить переманивать моих способнейших учениц!
   - Ого! Охотница из тебя, Алёна, выйдет отменная!
   - А чтобы настичь его, - сильнее заводясь, с лихорадочным блеском в глазах, продолжала Оржеховская, - я использую в своей упряжке необъезженных молодых ... кобылиц.
   - Да ты никак готова пустить по его следу гончих? - потешалась Даша как ребенок.
   - Свору голодных гончих, - уточнила Алёна.
   - Но ведь Жорж не прячется. Думаю, ты и без приглашения можешь прийти к нему в театр. Тебя-то уж точно он примет с удовольствием.
   Алёна только хмыкнула.
   - И все-таки, что же тебе понравилось в театре у Малеваного? - не унималась она.
   - Ну-у, не знаю, - замялась Даша и пожала неопределенно плечами. - Просто было интересно.
   - Между прочим, имей в виду: то, что с тобой произошло, - не обычная вылазка на лоно природы, а преднамеренная инсценировка, понятно? - голосом наставницы проговорила Алёна. - И если тебя что-то там зацепило, я хочу знать, что именно. Ведь на это он и рассчитывал. Тогда я смогу помочь тебе и объяснить, что нужно от тебя Малеванному. Ведь ты не знаешь этого, так?
   - Да, но и не стремлюсь особенно узнать, считаю нашу встречу на перекрестке случайностью.
   - Хорошо, расскажи, что именно тебе было интересно.
   Даша молчала. Она понимала, что совсем не хочет открывать перед Алёной ту частичку души, в которой светлым клубочком залегло тепло от огненного танца.
   - Да, собственно, это нельзя назвать чем-то, принадлежащим только цыганскому театру или лично Малеваному, - медленно начала она. - Меня привлек костер. Танец вокруг него. Я почувствовала себя единым целым с ним, что ли, как будто он рождался не из поленьев, а из моего сердца. И даже...- Даша подбирала слова, - в какой-то миг ощутила себя огнем, понимаешь?! Это так завораживающе волшебно!..
   В глазах Оржеховской промелькнуло что-то похожее на подозрительность и недоверие. Помедлив немного, она холодно сказала:
   - И это все?
   - Да, - выдохнула Даша и запнулась: она ведь ожидала, что объяснение вызовет больше эмоций. Но Оржеховская сегодня явно не была настроена на сопричастность.
   - Неужели тебя это, действительно, возбуждает? - не то разочаровано, не то сердито удивилась она.
   Даша пожала плечами, видя, что не встречает у Алёны понимание того состояния, в котором находилась у костра. "Возможно, ты никогда не танцевала так; но ведь, как психолог, исследующий душу, и как актриса, ты, по крайней мере, можешь это представить и проникнуться" - хотелось сказать Даше, но лишь коротко ответила:
   - Действительно.
   - Странно, - хмыкнула Алёна. - Не вижу ничего в этом сверхъестественного.
   - А его и нет. Наоборот, - очень простые, понятные ощущения радости, восторга, легкости. Полета, если хочешь.
   - Да?
   - Разве тебе, Алёна, они не знакомы?
   - Ах, Даша, какая ты еще наивная и молодая, - оставив без ответа, будто заученно проговорила Оржеховская и, вздохнув, добавила: - У кайфа, который я испытываю от жизни, иная проба. Гораздо выше, чем твоя.
   "Ага, куда уж нам, простым смертным" - подумала Даша с легкой иронией, но при этом почему-то не чувствовала живого задора в словах Алёны, как будто кайф, о котором она говорила, являлся тяжким бременем.
   - Ты еще пойдешь к нему? - спустя минуту спросила Алёна.
   - К Малеваному? Я не думала об этом. Скорей всего нет. Да и зачем?
   - Послушай, может, Малеваный тебе что-то предлагал? - спросила Оржеховская с пристрастием, точно в последний раз пыталась выяснить что-то более правдоподобное, чем танец у костра.
   - Нет, - чуть помедлив, ответила Даша.
   - Нет или ты не уверена? Возможно, он это сделал так тонко, что ты и не заметила? - вкрадчивый голос Алёны был так тих, словно она боялась спугнуть ответ еще до того, как он прозвучит.
   - Алёна, возможно он что-то там себе и придумал, но мне об этом не сказал. Еще раз говорю: я случайно с ним встретилась ночью, вот и все.
   - Да-да. Только нюх у него на эти случайности, - тот еще!
   В комнату зашла Баська, со сна беззаботно потягиваясь лапами. Она запрыгнула на колени к хозяйке, улеглась и лениво зевнула, показывая розовый язычок и остренькие зубки. Блаженно зажмурившись, кошка будто своим видом говорила: а я все допускаю, всему верю, и ничему не удивляюсь.
   - Или это у тебя нюх? - будто осенило Оржеховскую. Она прищурилась и с подозрением посмотрела на Дашу.

6

  
   "На ловца и зверь бежит" - подумала Оржеховская, когда позвонил Малеваный. Тем не менее, на встречу согласилась с большой неохотой.
   В сквере, где они присели на лавочке поговорить, почти никого не было.
   День выдался пасмурный. Серое небо висело тяжелым покровом и давило угрюмостью. Оно было неоднородным: местами темно-серые полосы выступали мохнатыми боками, как выбившиеся нити в бракованном изделии. Наступившее похолодание, как правило, следовавшее за первым теплом, заставляло снова одевать уже порядком надоевшие зимние вещи, будто влезать в старую шкуру.
   - Даша вчера меня порадовала и, надо признаться, даже удивила. Что, впрочем, лишний раз подтверждает мои наблюдения и планы, - без обиняков начал разговор Малеваный.
   - Я думаю, ее не интересуют твои планы, - еле сдерживая гнев, ответила Алёна.
   - А это я сказал для тебя, несравненная Альбиночка. Чтобы ты понимала, кто в доме хозяин, потому что quia ego nominor leo.
   - Что ты этим хочешь сказать?
   - А то, что если "я зовусь львом", значит, я хозяин тех лесов, в которых обитаю и охочусь. А коль уж поймал добычу, то не выпущу из лап, и делиться нею с какой-то антилопой не намерен. Я взял себе это право сам. Именно поэтому я - лев.
   Оржеховская побагровела. Задержала набранный в легкие воздух, а затем шумно выдохнула вместе со словами:
   - Послушай, зачем ты приехал?! Что тебе здесь нужно? Я знаю, за мной ты абсолютно не соскучился, а Даша случайный попутный интерес. Какая основная причина, почему ты сюда вернулся?
   - Я человек творческой, свободной профессии. Бываю там, где вздумается. Опять же, - ищу новые таланты.
   Оржеховская скривила рот и закурила.
   - Жорж, только не надо считать меня идиоткой. Эти сказки ты можешь рассказывать Даше. Твоя театральность - это маска, хотя и не спорю, уже приросшая. Ты же ищейка! Выслеживать и вынюхивать - твоя натура. Колись!
   - А я ничего не скрываю. Здесь для меня действительно есть предмет исканий, заодно за тобой присмотрю. Опять же - расширяю границы своих владений.
   - А что за мной присматривать? Я в тебе не нуждаюсь.
   - О, дорогая, взаимно. Но я отлично знаю причину твоего беспокойства. Ты хочешь быть владычицей этой территории. Но, видишь ли, границы моего влияния лишены четких очертаний и простираются на расстояние вытянутой мысли. Так что твой театр не может стоять на пути достижения моего господства.
   Малеваный сделал паузу, и с нескрываемой насмешливостью рассматривал Оржеховскую, которая яростно сжала губы.
   - Вижу, Альбиночка, ты очень внимательно меня слушаешь, а это значит, - я донес до тебя цель моего пребывания. Поэтому я буду делать все, что мне нужно, и ты не будешь мешать. А если вдруг у тебя появится такое нескромное желание, я закидаю тебя твоими же костями и растворю в пустоте.
   - Ты несешь полную чушь, - прохрипела Алёна.
   - Отнюдь. Но твоя взвинченность провоцирует меня. Хотя, - тут Малеванный хищно осклабился, - надо сказать, это разжигает во мне аппетит. Ты же знаешь, меня всегда возбуждают кладбищенские темы. А составлять эпитафии - вообще нереализованный талант поэта. Мечтаю на пенсии заняться этим. Для тебя, несравненная Альба, постараюсь сочинить самую лучшую.
   - Прекрати! Меня тошнит от тебя! - выкрикнула Алёна, которая куталась в легкий белый плащик, но бившая ее дрожь, казалось, просачивалась даже сквозь него.
   - Я сказал все, что хотел, - произнес, вставая, Жорж. - А ты помни: даже если создашь царствие свое, оно не станет цитаделью, через которую я, если мне будет нужно, не проникну. Более того, - отныне, что бы ты ни делала, - твои поступки будут только помогать мне.
  

7

   Ветер неистово носился по городу, выметая и высушивая грязь с улиц, а к вечеру настала тишина. Запахло не просто весной, - улавливался крепкий запах озона, словно ветер напоследок вознесся в глубины атмосферы и схватил там бочку свежего кислорода, заправил им все улочки, кварталы, проспект. Будто с запасом, - чтобы надолго хватило.
   Даша гуляла, улыбаясь теплому солнышку и бойкому апрелю. Какое-то сладкое томленье струилось по всему телу. От него хотелось петь и смеяться, хотелось переплавить его в радость, в которой потом утонуть, выйти из берегов и разлиться по всему миру.
   "Кажется, огонь ночного костра вселился в меня" - подумала Даша и засмеялась, но уже спустя минуту сникла и загрустила. Навстречу ей шли люди, среди которых было много целующихся парочек, и от этого воздух казался более разогретым и медовым, наполненным завидной интимностью.
   Она вернулась домой. Задумчиво сидя на диване в обнимку с Баськой, Даша поглядывала на телефон и несколько раз порывалась позвонить. Наконец, резко встав, решительно направилась к нему. Длинные гудки доложили, что Гайдара не было на заводе. Не смотря на субботний вечер, не было его и в "Марракеше". Помня о том, что Аркадий не любит, когда она звонит ему на мобильный, Даша долго колебалась. Пересилив неуверенность, набрала его номер.
   - Алло, Аркадий, привет. Это я, - Даша... Нормально... Я хочу пригласить тебя сегодня ко мне в гости. На ужин... Я понимаю, что у тебя много дел, но... - торопливо, словно боясь, что не дадут договорить до конца, Даша почти прокричала умоляющим голосом, - Пожалуйста! Для меня это очень важно!.. Да, то есть, нет, ничего не случилось. Просто мне очень нужно с тобой увидеться и поговорить... Да, конечно, я все понимаю... Ну, пожалуйста... Хорошо, хорошо, через час меня устраивает.
   Закончив разговор, Даша стояла какое-то время в оцепенении. Потом, очнувшись, кинулась на кухню, лихорадочно пытаясь что-то готовить. Не веря, что она все-таки решилась на это, как в тумане, плохо соображая, накрывала на стол, одевалась и прихорашивалась. Но это было только внешне. Внутренне Даша была напряжена до предела. Настолько, что казалось, ее телесная оболочка не выдержит такого напора и начнет расходиться по швам. Из души поднимался и усиливался страх. Он увеличивался с каждым взглядом на циферблат, где перестановка стрелок как будто предназначалась только для отсчета ее времени.
   Аркадий приехал в назначенный час.
   Он прошел на кухню, окинул взглядом красиво убранный стол, и, не садясь за него, с невинной улыбкой спросил у Даши:
   - К чему это все, дорогая?
   Даша, не ожидавшая такого вопроса, остолбенела и растерялась окончательно. Все, что она собиралась сказать, вмиг рассыпалось и закатилось в щели сознания, как сорванные грубой рукой хрустальные бусы.
   - Я... Я...
   - Надо сказать, ты сегодня необычайно красноречива.
   - Я хотела...
   Даша запнулась и посмотрела ему в глаза. Пауза длилась минуты три.
   - Так что ты хотела? А? Ну, говори же! Даша, послушай, мне трудно догадываться. Какая бы ты тут ни стояла распрекрасная, моего воображения все равно не хватает, чтобы расшифровать твои мимические сигналы.
   - Ничего... - прошептала Даша, чувствуя, как ее начинает бить мелкая дрожь.
   - Что-о-о-о?! Ты что, издеваешься?
   Даша посмотрела на него больными глазами и в отчаянии прокричала:
   - Ничего уже мне от тебя не надо! И это ты издеваешься надо мной! Разве ты слепой и не видишь, что я ждала тебя?! Пригласила на ужин, а ты, вместо того чтобы поддержать мою идею, задаешь дурацкие вопросы и ставишь меня в тупик. Почему, почему все наше общение ты разрываешь в клочья?! Почему ты постоянно меня подавляешь?! Все, что я делаю или стараюсь создать важного, ты обесцениваешь и уничтожаешь, и сейчас всем своим видом показываешь, как тебе здесь не хочется быть. Ты избегаешь меня и игнорируешь мои попытки сблизиться с тобой! А у меня уже переизбыток чувств и желаний, я становлюсь одержимой мыслями об интимности! Я все время поглощена попытками привлечь твое внимание к себе! Не могу я так больше, понимаешь?! Не могу!
   Аркадий молчал - страшно, глубинно, бледно.
   Дашу знобило. Она ждала от него слов - осуждающих, милующих ли - все равно каких.
   А он подошел к столу, бросил небрежно в рот маслину и, повернувшись, вышел.
   Хлопнула входная дверь.
   Придавленная, затоптанная душа от боли хотела умереть. Просто не знала, как это сделать мгновенно. Чтобы исполнить акт самоуничтожения, нужна воля, а ее сейчас не было. В эти минуты мысль позвонить Алёне показалось единственно спасительной.
   Даша говорила в трубку навзрыд, едва ли что-то вразумительное, и спотыкалась на имени Аркадия. Алёна, как скорая помощь, приехала очень быстро. Вошла в квартиру, озираясь, точно боялась кого-то увидеть, немного хмурая и сердитая. Попросила рассказать, что тут произошло.
   Даша уже не плакала. Она объясняла сбивчиво, глотая окончания фраз, - словно тонула; словно ее затягивало гигантской воронкой в такую темную и бесконечную глубину, из которой не будет возврата. Её душили судороги, и она захлебывалась словами, произнося их прерывисто. Сидела на полу в платье, за которое с Алёной вышло соперничество, свернувшись в блестящий голубой клубок.
   - Что ты сейчас чувствуешь, Даша? - голосом врача спросила Оржеховская.
   - Мне больно. И страшно. Холодно. И еще... Еще я уже ничего не хочу. Кажется, от всего устала.
   - Так. Значит, сперва была истерика. Теперь апатия. Полное снижение тона. Вот что, Даша, давай поработаем. Если хочешь, чтобы я помогла, тебе придется немного напрячься. Мы не будем приглаживать твою шерстку и зализывать раны, - то есть жалеть. Сейчас главное не отключиться от происходящего. Ты должна понять, что у тебя есть проблема, и мы ее определим. Подумай и озвучь ее. Я хочу, чтобы ты выговаривалась.
   - Я... У меня... Я не знаю, что мне делать с Аркадием. Я хотела от него внимания, тепла, поддержки. Мне кажется, я перепробовала все возможные средства, пытаясь построить наши отношения. Но все напрасно!
   - Допустим, по поводу всех возможных средств ты преувеличиваешь. Ты еще не применяла всего, потому что далеко не все знаешь, - твой кругозор ограничен стандартным набором, который имеется у любой девушки твоего возраста. Узость в том, что средства, которые ты применяла, лежат на поверхности. А ведь Аркадий далеко не поверхностный человек, так?
   - Да. Он необычный.
   - Правильно. Поэтому и воздействие на него не может быть шаблонным. Должен произойти разрыв стереотипов. Понимаешь?
   - Теоретически понимаю, а вот что делать - нет.
   - Это должно быть нечто сильное, мощное, такое, чтобы сокрушило все его представления о тебе, как о женщине.
   - Почему же только как о женщине? У нас есть общее дело, социальная работа, и он меня знает как певицу.
   - Ай-ай-ай. Святая простота. Потому что он все еще до сих пор не знает тебя как женщину! Ведь так? Все остальное в тебе для него не секрет. А вот из этой неизвестности ты можешь тако-о-о-е вытворить... И это станет твоим козырем. Нет, не так - ты станешь его главной картой.
   - Я не знаю как.
   - Зато я знаю. Могу тебе помочь. Но, чур, меня слушаться. И работать!
   - Я согласна. Говори, что нужно делать?
   - Нет, моя дорогая, прямых указаний не будет. По крайней мере, сегодня.
   - Алёна, - спохватилась вдруг Даша и глаза ее наполнились слезами, - как же мы что-то будем делать, если Аркадий, кажется, бросил меня?! Вначале его нужно вернуть. Но как?
   - Хм. Попробуй сама ответить на этот вопрос - говори что угодно, первое, что придет на ум.
   - Ну... может, позвонить ему?
   - Позвонить? Хм, мысль интересная. Я сама... - Алена запнулась. - Я хочу сказать, что сама не знаю насколько это сработает. Так, что еще можно придумать? А если запастись терпением и дождаться пока он сам вернется? А?
   - Бесполезно.
   - Да? Ну, ладно. Ты посиди и подумай еще. А я отлучусь на пару минут, нужно позвонить.
   Оржеховская вышла в кухню, прикрыв дверь. Через пару секунд в нее протиснулась Баська, которая почему-то недолюбливала Алёну и всякий раз, с ее приходом, умудрялась где-то спрятаться. Даша проводила усталым взглядом кошку под диван. Пронзительная боль рванула в затылке и заставила вздрогнуть; Дашу закачало. Из приоткрытой щели донеслись обрывки разговора в увещевательном тоне. Даша с ватной головой и затянутым болью сердцем попыталась сосредоточиться на услышанном, но ничего не вышло - то был просто набор звуков.
   Оржеховская вернулась, на ходу обматывая шарфик вокруг шеи.
   - Бедняжка, - погладила она по голове безучастную Дашу. - Это ж надо, так сокрушаться! Ну, конечно, - старалась, готовилась. Все как положено: и свечи, и музыка, и платье одела подобающее. Ай-ай-ай. Вот что значит половое влечение. - И уже параллельно, будто включая в разговор третье лицо, добавила: - Нужно внимательней к нему относиться, господин Гайдар.
   Алёна принялась суетливо рыться в сумочке.
   - Ты уже идешь? - догадалась Даша.
   - Да, мне пора. Вот валерьянка. Сейчас принесу воды.
   - Это единственное средство, которое может сейчас мне помочь, да?
   - Нет. Это позволит успокоиться, чтобы потом разобраться в ситуации.
   Даша собрала губами с ладошки три желтых таблетки, напомнившие из детства маленькие камушки-монпансье.
   - Запивай. Вот так. Еще. Отлично. Все, мне нужно идти. Я позвоню тебе завтра, или, если хочешь, могу заехать.
   - Да. Спасибо, Алёна.
   Осиротевшая комната точно сжалась в комочек. Даша встала, закрыла форточку, выключила везде свет и вернулась в прежнюю позу. Мир большого количества людей, беспорядочного шума и искусственного света слишком давил. Только в темноте и тишине дышалось легче.
   Подкрались два светящихся зеленых глаза Баськи. Родное, теплое тельце уютно умостилось в ложбинке между коленями и животом хозяйки. Даша гладила мягкую шерстку кошки и с глухой пришибленностью следила за случайными отпечатками фар, скользивших по стене напротив. Они запрыгивали в дом с проходившего за окном проспекта и наползали друг на друга, толкаясь, словно торопились сложиться в калейдоскопические рисунки.
   В душе наступало безмолвие. Затормозилась и замерла боль. Не хотелось шевелиться, чтобы не спугнуть это зыбкое, прозрачное, равномерно обволакивающее спокойствие.
   Звонок в дверь прозвучал так резко и неожиданно, что вызвал панику. Даша никого не ждала, не хотела видеть, и потому он показался сигналом вторжения. Точно угрожающие звуки трубы перед нападением. Даша не двигалась, в надежде, что позвонят и уйдут, но с той стороны двери кто-то настойчиво требовал его впустить.
   Даша открыла и не поверила глазам. На пороге с огромным букетом белых роз стоял Аркадий.
   - Фух, я подумал, что уже легла спать.
   У Даши подкосились ноги. На какую-то секунду она зажмурила глаза и рукой схватилась за косяк двери, готовая с силой захлопнуть ее перед носом беззастенчиво смеющегося лица.
   - Я вспомнил свой первый визит сюда и подумал, что коньяк может быть кстати. Тогда абсент помог мне узнать тебя и взять в "Марракеш", а теперь, надеюсь, коньяк поможет разобраться во мне. Вот, - съездил, купил. Потому что хочу кое-что объяснить.
   Гайдар вошел в дом и потащил за собой Дашу, взяв за руку. На кухне он по-хозяйски открыл холодильник, достал лед. Разлил коньяк. Протянул фужер Даше. Из своего выпил сразу, залпом.
   - Садись, Дарья Сергеевна. И постарайся понять. То о чем я скажу - не та тема, о которой приятно говорить мужчине с женщиной.
   - Ты называешь меня по имени отчеству, точно прощаешься.
   - Я говорю это из уважения. А прощаться нам или нет - тебе решать. Я так долго оттягивал эту минуту. Но теперь вижу, что дальше молчать нельзя.
   - О чем ты мне не говорил?
   - Понимаешь, Даша, существует определенного рода препятствие для нашей близости.
   Гайдар, смотревший до этого перед собой, теперь в упор глянул ей в глаза. Его нахмуренные брови обозначили две глубоких складки над переносицей.
   - О, боже! Ты женат?! - испуганно воскликнула Даша.
   - Нет. Но близость с женщиной в привычном понимании для меня затруднительна и в этом причина моей мнимой холодности.
   - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Объясни конкретно.
   Аркадий склонил голову. Потом резко вскинулся.
   - Да будь же ты милосердна! Я и так сказал тебе больше, чем другим! Мне очень трудно говорить об этом. Дашка! Ведь только ты, - добрая, нежная, внимательная - своим женским чутьем способна меня понять.
   Даша изумленно слушала Аркадия. Кажется, он впервые с ней говорит так - доверительно, с открытой душой, незатейливо. Сколько надежды в его голосе, сколько боли в глазах. Вот он сидит за столом, ерошит свою жесткую, непослушную челку, глоток за глотком нервно пьет коньяк, и ждет от нее сердечности. Того, что быть может, не смогла дать ему ни одна женщина. И это то, ради чего она в его жизни.
   Словно яркий свет пролился внутри Даши. Встрепенулось там что-то, ожило, расправило крылья и взмыло вверх, как птица Феникс. Стало свободно и легко. И такими мелочными, кощунственными дрязгами показались теперь ее претензии! Слегка подрагивающий от нервного перенапряжения смех ее, как облегчение, прозвенел колокольчиком.
   - Аркадий, ты не можешь...э-э-э. Ну... Совсем? Или?.. То есть никак, да?.. О, прости! Прости! - Даша замахала руками, видя, как страшно округляются глаза Гайдара. - Я говорю полную ерунду! Совершенная бестактность с моей стороны. Просто... Ты пойми меня правильно... Я... О, боже, что же это такое?..
   - Милая, все не так однозначно, как тебе могло показаться... у меня, как бы это сказать... "специфические" сексуальные предпочтения. Возможно, у нас есть варианты, только, видишь ли...
   - Что, Аркадий, что?! Говори, я пойму.
   - Даша, я старше тебя, опытнее, и боюсь, что твоя молодость и неискушенность... В общем, эта разница, она, как бы тебе объяснить...Она ... Знаешь, обычно девушка ждет от мужчины первых шагов. В нашей ситуации, учитывая ее уникальность, - Аркадий криво усмехнулся, - я предпочел бы твои действия моим. Вот как сегодня с приглашением на ужин, но определенного характера. Тогда точно буду знать, что не испугаю тебя... Конечно я бы хотел, чтобы и ты отзывалась и на мои предложения. Но прежде мне нужно быть уверенным, что ты сможешь их поддержать.
   - Ох! - Даша обхватила голову руками.
   - Все, малыш! На сегодня хватит. Сказано более чем достаточно. И вот что, - не бери дурного в голову, ложись спать. Ведь наши с тобой отношения не ограничиваются этим. У нас был "Марракеш", теперь есть Парк. Мы с тобой замечательные партнеры.
   Гайдар откинулся на спинку стула. Закрыл глаза и переплел руки на груди. Было видно, что усталость тяжело опустилась на его плечи. Теперь, казалось, он молчал, примирившись с собой на короткий миг. Допив последнюю порцию, зевнул, медленно встал и приблизился к Даше. Откинув ей назад волосы, погладил по щеке и с хрипотцой произнес:
   - Мне хочется верить, что ты будешь умницей.
   После ухода Аркадия Даша сидела притихшая. Тень от цветка на подоконнике падала на стену и напоминала профиль Робеспьера.

8

   Даша проснулась непривычно рано. Спала она плохо: сон был прерывистым и скомканным. В перерывах между пробуждениями, в полузабытьи, ей казалось, будто задыхается. Она натужно поднимала веки и порывалась встать, чтобы открыть форточку, но сил не хватало, и опять проваливалась в сон.
   Рассвет еще не наступил. Даша лежала и словно прислушивалась к миру. Все вокруг поменялось: работа, мужчина, подруга, учитель, интересы. А ей, господи, как же ей хочется внятной и ясной жизни! Она так устала балансировать, на ощупь продвигаться вперед среди малознакомого и неизвестного мира... Что? Что осталось у нее из прошлого?!
   Даша включила свет. Привстала с постели, приподнявшись на локте, и, точно в поиске, окинула взглядом квартиру. Наверное, только это и осталось неизменным, нетронутым с той поры, когда все было хорошо - ее дом. Ее крепость. Вот этим родным диванным подушечкам, поскрипывающему журнальному столику, веселому солнечному окну, тихим занавескам, полкам с книгами - благодарна она за верность прошлому. Здесь она будет черпать силы для новой жизни, отсюда она будет продолжать начатое дело Парка.
   Эта мысль придала ей немного уверенности и успокоила.
  

9

  
   Эрвин Станиславович встретил Дашу заговорщицкой улыбочкой.
   - А Вас, Дарья Сергеевна, уже дожидаются. Да-с.
   - Кто?
   - Аркадий Андреич. Точнее записочка от него. Вот!
   Гладкий протянул Даше сложенный лист. Красивым, необычайно опрятным почерком, мало свойственным мужчинам, там было написано: "Даша, буду ждать тебя в 11.00 в Парке. Будь добра, приди, вовремя".
   Даша удивленно подняла брови. Посмотрела на часы и заторопилась. По дороге она гадала: Аркадий позвал ее, чтобы продолжить вчерашнюю тему о близости или это касается Парка?
  
   На невысоком холме Даша немного задержалась, потому что с этой точки было великолепное обозрение. Она осмотрела всю территорию Парка, и ей стало грустно. Казалось, тут весна вынуждена пробиваться с большими усилиями, чем в любом другом месте. Заброшенность мешала прорастать траве сквозь многослойную старую листву, необрезанные мертвые ветки отягощали деревья и будто служили укором зеленым и молодым, одновременно говоря, что вот, мол, смотрите, это и вас ждет.
   Даша спускалась вниз, к дороге, по которой ехал Гайдар. Она полюбовалась грациозно въезжающим "Лексусом", и, подойдя ближе, замахала рукой Аркадию, который уже выискивал ее взглядом.
   - Я получила твою записку, - запыхавшись, сказала Даша.
   - Привет, для начала. Нам нужно было встретиться здесь, осмотреться. Скоро всё начнется.
   - Начнется - что?
   - Как что? Строительство Парка.
   - Ты хочешь сказать, что все уже готово? - осторожно спросила Даша.
   - Я сейчас о нашей готовности. О том, что мы делаем и как. И что еще нам нужно сделать.
   - Но ты же знаешь, как обстоят дела. - Даша напряглась. Ей показалось, Гайдар устроит сейчас очередной допрос с пристрастием, и опять останется недовольным, обвинит ее в чем-либо. - Исследования проведены, комплекс мероприятий составлен. Пожалуй, осталось только рассказать людям о проекте. Что, в общем-то, сделаем или с помощью Стеллы или сами.
   - Это все хорошо. Но нам еще кое-что нужно, не находишь?
   - Ну, ­- несмело начала Даша, - возможно. Я, например, поняла сейчас, как мне ужасно хочется навести тут порядок! А то сижу, видите ли, в офисе; в то время как все здесь ждет моего прямого участия. Для начала можно устроить субботник. Как раньше. Что думаешь?
   Аркадий скептически хмыкнул.
   - Я считаю, что идея эта хорошо работала в советское время, когда за неявку на субботник можно было угодить в лагеря. А сегодня ты вряд ли поднимешь людей, - добровольцев и альтруистов в наше время поубавилось. Так что не выйдет.
   - Почему же?
   - Потому что сейчас никто не заботится даже о своем подъезде. Лампочки в нем выкручивают, заплевывают, или нужник устраивают; а ты хочешь привлечь на расчистку какого-то там Парка.
   - Аркадий, твой пессимизм меня удивляет.
   - А меня - твой наивный романтизм, - огрызнулся он. - В отличие от тебя, у меня более реалистичный взгляд на жизнь. - Аркадий резко стал обтряхивать рукав плаща, будто от пыли. - Ладно, я позвал тебя не для обмена любезностями. Вот что, - слушай: да, ты права, здесь всё запущено. И мы, очень скоро, займемся Парком. Но я не просто хочу его восстановить. У меня есть супер-идея - привлечь самих детей и жильцов окрестных домов к делу возрождения Парка. Такого еще никто не придумывал! Все участники этой акции за свою работу получат "бонусы", фишки, наподобие тех, что в казино, за которые они потом смогут кататься на аттракционах.
   Понимаешь, Даша, я же в любой момент могу дать деньги на строительство, ведь на один приём иностранцев трачу столько, что хватит на полпарка. Но тогда это будет мой Парк, а я хочу, чтоб это был их Парк. Дети не будут шататься по улице без толку, а займутся строительством собственного Парка! Мы не будем томиться в ожидании, пока наш любимый мэр соизволит дать денег. Мы всё сделаем сами, вместе с детьми и их родителями. А потом мы сможем весь город превратить в один большой уютный парк! Вот так.
   Гайдар посмотрел на Дашу взглядом победителя-завоевателя. Она не сразу нашлась, что сказать, но внутри уже загорался огонь вдохновения.
   - Это очень, очень интересная идея. И совершенно необычная. Слушай, - протянула Даша, увлекаемая осенившей мыслью, - а что если... Точно! Я тоже придумала: мы устроим конкурс детского рисунка "Нарисуй свой Парк". Представляешь, как это будет здорово?! Мы увидим Парк глазами тех, ради которых мы стараемся это все сделать. А потом победителя наградим абонементом на аттракционы.
   - Что ж, эта мысль мне нравится. Ты не зря ешь свой хлеб, Дарья Сергеевна. Ладно, ладно, не надувайся, - я шучу. Видишь, дорогая, со мной не соскучишься. А все почему? Потому что нестандартные идеи велики в своей дерзости. - В последней фразе Аркадий произнес каждое слово с расстановкой. Потом загреб Дашу рукой, придавив сильно к груди.
   - Детка, ты отлично знаешь, что банальщина меня не интересует. А теперь подумай, какое освобождение несет новое, разрушающее старые представления. Подумай это и в отношении нас.

10

   Неожиданно, без предупреждения, приехала Стелла. Налетела как ураган, чтобы опять унестись, ища новые места для применения своих сил ста для е применения своим да унестись из города чувствуя, как дрожь охватывает все твое тело .
   - Я к тебе на минуточку, - затараторила она с порога. - Столько дел еще нужно сделать. Собираюсь в Индию. - И видя, как у Даши загорелись любопытством глаза, быстро добавила: - Но, чур, ни о чем меня не спрашивать! Ты же знаешь, преждевременные разговоры могут спугнуть удачу. Так что - ни-ни!
   Даша посмотрела жалобно на подругу и огорченно вздохнула.
   - Не вздыхай, Дашка. Лучше выкладывай, что у тебя тут с Аркадием.
   - "У меня тут с Аркадием", - перекривляла Даша подругу. - А разве еще бывает "там с Аркадием"?
   - Что, все так плохо?
   - Ты неисправима, Стелла. - Даша делано вздохнула. - Попадаешь в самое незащищенное место.
   - Это в пятку, что ли?
   - В нее самую.
   - Ладно, Дашуль, не томи, рассказывай.
   - Да что рассказывать. Ничего нет.
   - Что, до сих пор?! Не может быть! Он что - не способный?
   - Не знаю. Я теряюсь в догадках. Или не способный или... Или нетрадиционный.
   - Гей?!
   - Не думаю. Боюсь, тут нечто другое.
   - Так, ладно, давай все по порядку.
   Даша говорила, а подруга мрачнела. Она хмуро смотрела в окно и все накручивала и накручивала на указательный палец рыжий локон.
   - Вот такие у меня новости, Стеллочка, - закончила Даша.
   - Н-да. Как ни крути, - усмехнувшись, Стелла посмотрела на свои волосы, - а ты у нас, Дашка, - что-то вроде соломенной вдовы.
   Даша, не обращая внимания на колкую шутку подруги, продолжала рассуждать:
   - Знаешь, я столько всего передумала за это время. Помнишь, мы говорили об избраннике, о желании жить с ним интересной, богатой событиями жизнью? Столько пафоса, столько эмоций тогда было... А теперь я думаю, что та пламенная речь о единстве с суженым стала для меня приговором.
   - Да что ты такое говоришь, Дашка?!
   - А то и говорю. Посмотри, какое огромное несоответствие между заявленным желанием и тем, что имею! Ах, Стелла, неужели я, повинуясь тогда порыву души, теперь вынуждена расплачиваться вот этой неясностью?!
   Даша закусила нижнюю губу и тоскливо посмотрела на подругу. Потом горько продолжила:
   - Вон, смотри, Баська бегает за своим хвостом, пытаясь ухватить. Вот так и я. Иногда, на очень короткий миг, мне кажется, я получила то, что хотела, но когда смотрю пристальней, то оказывается, что у меня ничего нет. Желаемое ускользает от меня. И тогда я чувствую, что у меня нет никакой опоры, и вновь вынуждена балансировать между происходящим. Вот и выходит, - минута слабости нам стоит больших испытаний.
   - Неправда, Дашка. Я так не считаю. И ты тоже, кстати. Потому как это не минута слабости была, а минута открытости. А открытость в этом мире зачастую воспринимается как слабость.
   - Стелла, может, я поставила себе цель и ломлюсь напролом к ней, не понимая, что именно от нее сейчас и происходит в моей жизни такая неразбериха? Но если это так, значит у меня неверная цель?
   - Глупости. Во-первых, Дашка, это другие ставят цель, а ты озвучила мечту.
   - Разве это не одно и то же?
   - Конечно, нет. Бывает, что цель убивает в человеке человеческое, а мечта, наоборот, - обогащает. А во-вторых, мечта у тебя верная, просто путь к ней оказался не таким легким.
   - Ой, Стелла, столько необъяснимого, столько противоречий! Я запуталась.
   - Ха, а ты думала! Жизнь прожить это тебе не как в сказке - кинула гребень, и тут же вырос густой лес, от злой ведьмы защищает. Слушай, а может, тебе бросить Гайдара? Ты меня, конечно, извини за резкость, но я давно тебе хотела сказать: перестань отдавать ему то, что он не готов брать. Перестань наделять его тем, чем он не обладает. И, наконец, перестань возлагать на него то, что он не хочет оправдать.
   Даша с недоумением смотрела на Стеллу, словно впервые видела не на шутку рассердившуюся подругу.
   - А кто мне говорил, что мы с ним хорошая пара?
   - Так то когда было. Теперь вижу, мучает он тебя. А хочешь, вместе поедем в Индию и найдем тебе гуру. С ним сразу забудешь все свои невзгоды.
   - Ну, уж нет, - для Индии будет достаточно тебя одной. Две ненормальных, даже для такой большой страны, это многовато. И потом, кто-то же должен найти свою порцию необычного именно здесь.
   - Ага, это что, камень в мой огород, типа "родину не выбирают"?
   - Да нет, это я такая патриотка.
   - Послушай, - произнесла напоследок, уже у двери, Стелла - ты все-таки подумай над моей идеей. Иногда человека или ситуацию лучше рассматривать на большом расстоянии и при других обстоятельствах.
   - Спасибо, Стеллочка. Возможно, в твоих словах есть мудрость. Но для меня это будет подобно бегству. Уйти от Гайдара, вероятно, я смогу. А вот от себя, ты же знаешь, - никуда не убежишь.
   - Ну, как знаешь. А то мигом найдем ему замену.
   - К тому же у меня - Парк. Его я не брошу.
   Стелла подошла к Даше и обняла. Они стояли так несколько минут, притихнув.
   Даша задумчиво смотрела вслед уносящейся к своим мечтам подружке. Как легко, как просто, видимо даже безрассудно, Стелла дала увлечь себя первому встречному, сумевшему зацепить ее. Почему же у нее, Даши, все гораздо сложнее?
  

11

   Как-то весенним вечером Даша возвращалась домой пешком, решив пройтись по свежему воздуху. Она намеренно пошла нижними улочками, где было не так много машин и людей. Солнце жалось к горизонту. Его последние лучи прикрывали легкими коралловыми шарфиками тяжелые облака.
   Вдруг Даша услышала звук чего-то падающего и обернулась. Это на всем ходу слетели свадебные кольца с проезжающей машины в лентах. Они звонко упали, и вся воздушно-белая композиция разлетелась на части: блестящие кольца покатились в разные стороны, фатиновые цветы подхватил, раскидывая ветер. На них наехала следующая машина, потом еще... еще... Кольца жалобно затрещали. Через минуту ничего, кроме осколков, порванных лент, да цветов, размазанных по асфальту, не осталось... От нахлынувшей горечи Даша сгорбилась и пошла еще быстрее. Но, пройдя шагов двадцать, она увидела на тротуаре забрызганные грязью игральные карты.
   Первым лежал король червовый, затем валет крестовый, чуть в стороне пиковая дама, за ней шестерка крестовая. Даша машинально вспомнила как они, пятнадцатилетние, со Стеллой гадали на картах на события, на женихов: "что было, что будет, чем сердце успокоится, чем все закончится"...
   А вот отдельно лежит десятка крестовая; кажется, это означало "казенные известия". Но, пройдя еще немного, Даша встретила последнюю карту - девятку пиковую. Память тут же выдала расшифровку: "разбитая любовь"...
   "Ерунда! Какая ерунда! То кольца разбиваются возле меня, то карты кидаются под ноги!" - разозлилась Даша. "А может, и не ерунда? А что если это какие-то знаки? Нет, чушь! Не хватало, чтобы такая мелочь забивала мне голову, и без того есть о чем переживать. Но все же так странно... что это может значить? Стоп. Алёна что-то говорила о предстоящих событиях".
   Даша не заметила, как попала на мост. Только мелкое дрожание под ногами от проезжавшего поезда внизу, заставило ее опомниться и оглядеться вокруг. Оказывается, она зашла в противоположную от дома часть города. В квартале отсюда находится "Фалкрум". Девушка вздохнула: что ж, ноги сами привели ее в это место. Вероятно, Оржеховская сейчас там.
   Удаляющийся поезд прогудел басовито и неторопливо скрылся за поворотом.
  

12

   Алёна встретила Дашу без удивления, словно ждала ее.
   - Проходи, ты как раз на чай успела. Только что вспоминала о тебе. Как там, думаю, Даша, после неудавшегося вечера с Аркадием?
   - Ну, знаешь, Алёна, я бы не называла его так. Потому как кое-что в нем все же удалось.
   - Да? Интересно. Расскажи.
   - Пойдем в зал для занятий.
   Даша села на жестком полу, обхватив руками колени. Поставила возле себя чашку и с минуту сосредоточенно смотрела на разлетающиеся от центра к краям чаинки.
   Алёна расположилась напротив, безотрывно следя за девушкой блестевшими в полумраке глазами.
   - Так что же у тебя получилось в тот вечер?
   - Немногое. Аркадий вернулся тогда, и мы поговорили. И знаешь, ты была права насчет него и того, что он еще не знает меня как женщину. Вначале я думала, что он... - Даша на вздохе сделала паузу, - не хочет меня. Потом, - что не может хотеть. Он так странно говорил со мной. Не знаю, я подумала, что возможно, у него проблемы, и я как-то смогу помочь. Алёна, я совсем запуталась!
   Девушка говорила тяжело, отрывисто, подбирая слова. Вдруг она, собравшись с духом, выпалила:
   - Алёна, помоги! Кажется, его сексуальные пристрастия для меня... как бы это сказать...
   - Страшны, - помогла Алёна.
   - Да. Вероятно, и это тоже. Но в первую очередь они мне не понятны.
   - Это одно и то же. Все что не понято нами - представляет опасность. Но ты ничего не узнаешь, сидя в своей скорлупе. Пора выбираться оттуда и изучать мир. Для начала, хотя бы мужчину, которого ты выбрала.
   - Да я хочу его изучать! Но он-то ведь увиливает. Скрывается. Недоговаривает. И при этом ждет от меня чего-то такого, что я не понимаю!
   - Ты похожа сейчас на свою кошку, Даша. Гоняешься за хвостом по кругу, и думаешь, что поймаешь. Оставь все эти рассуждения. Они ни к чему тебя не приведут и не изменят. И вообще, перестань седлать все время одну и ту же хромую лошадь. Она не домчит тебя до цели. Смени ее на более выносливую и жизнеспособную. Это я тебе, как подруга, советую.
   - Ты считаешь мой взгляд на Аркадия устаревшим, да?
   - Да-да-да! Он у тебя изначально, возможно, не верен. Ты хоть понимаешь, что его душа закрыта от тебя?
   - Что же делать? - Даша понуро склонила голову.
   - О, небеса, вы видите, как я терпелива к этой девчонке! Я давно тебе говорила: иди ко мне в науку. Короче! Или ты сейчас даешь мне согласие или отношения с ним выйдут из-под твоего контроля. Принимай решение. Да или нет?
   Даша, закусив нижнюю губу, с силой сцепила пальцы рук.
   - Как же я устала бояться... Я... Я согласна.
   - Хорошо, Даша. Ты молодец, это очень смелое решение. Вот увидишь, теперь все сдвинется. Твой Гайдар сам начнет проявляться.
   В сумочке зазвонил мобильник. Даша протянула руку, посмотрела на экран и удивленно подняла брови, при этом как-то потеряно оглянувшись на Оржеховскую. Та вышла из комнаты, прихватив с собой пустые чашки. Вернувшись, она молча подала Даше чай. Глаза ее были прищурены и светились хитрецой.
   - Это звонил Аркадий. Он пригласил меня на ужин. Ой, Алёна, это так на него не похоже...
   Оржеховская смеялась громко и с удовольствием.
   - Этого следовало ожидать, милая. И, заметь, всего-то и нужно было, - решиться и сказать "да".
   - Он заедет за мной через пятнадцать минут.
   - Даша, это сигнал. Сигнал к началу второго акта. Это еще один шанс. Смотри, не упусти его.
   Когда они вышли на улицу, "Лексус" светился в сумерках серебристым светом. Казалось, темнота отступила от него на почтительное расстояние. Дверца открылась, и вышел Аркадий: в черном костюме и бордовом галстуке.
   - Добрый вечер, дамы, - галантно произнес он и подошел к Даше, предложив взять его под руку. Он непринужденно кивнул Алёне, перекинулся ничего незначащими словами и вдруг игриво предложил:
   - А давайте все вместе поедем в "Марракеш". У меня сегодня хорошее настроение.
   - Ой, нет, Аркадий, что Вы. Вам наверняка будет лучше без меня. Побудьте вдвоем, - мягко запротестовала Оржеховская.
   - О, Алёна... как Вас по отчеству?
   - Просто Алёна. Можно Альбина.
   - Альбина, Вы окажете нам честь, согласившись поужинать с нами. И Вы совершенно не помешаете. Правда, маленькая?
   Аркадий ласково сжал Даше ладонь и вопросительно посмотрел в глаза. Но от этого жеста ей стало не по себе, почему-то сегодня он казался более пугающим, чем обычно. Его непредсказуемая податливость лишала ее остатков воли. От него словно тянуло погибелью. Девушка покачнулась, как от головокружения.
   Даша посмотрела на Алёну и, словно ища спасения, схватила ее за руку.
   - Поедем с нами.
   - Ты, правда, этого хочешь?
   - Хочу.
   - Хорошо, тогда едем.
   - Ну, вот и отлично. - Аркадий открыл дверцы машины и помог сесть женщинам.
   В "Марракеше" Даша чувствовала себя сковано. Она в напряжении сидела за столиком и рассеянно отвечала на вопросы Аркадия и Алёны. А те, в свою очередь, непринужденно болтали о разных, ничего не значащих пустяках. Когда на сцену вышли ребята и заиграли знакомую мелодию, Даша почувствовала, как изнутри резко вынырнуло крепко сжавшееся "Я". Она смотрела на них издали, как на свою прошлую жизнь, казавшуюся сейчас такой далекой, словно нереальной.
   В уме всплыли строчки: "Гляжу на будущность с боязнью, гляжу на прошлое с тоской...". Да, это как раз о ней. А дальше, что там дальше было у Лермонтова? "И, как преступник перед казнью, Ищу в толпе... ". Нет, не так, - "Ищу кругом души родной. Придет ли вестник избавленья, Открыть мне жизни назначенье, Цель упований и страстей...". Все так: сейчас мне очень нужна родная душа, чтобы - ни много ни мало - узнать свое назначение в этом мире.
   Даша очнулась от размышлений и заметила, что Гайдара нет рядом.
   - Аркадий, что, ушел? - спросила она у Алёны, которая, вольготно откинувшись на спинку стула, потягивала через соломинку вермут.
   - Да, дела какие-то. Сказал, что скоро вернется. А ты чего такая задумчивая и грустная? Ностальгия, да?
   Даша кивнула.
   - Не стоит цепляться за прошлое. Иначе оно помешает тебе обрести себя новую. Мир - это огромная привязанность, и чтобы освободиться от нее, нужны точно такие же огромные усилия. А потом, став свободной, ты сможешь управлять миром.
   - Да где же их взять, эти силы, Алёна?!
   - Они есть у нас внутри. Просто их нужно разбудить и достать. И женщина, кстати, на мой взгляд, обладает к этому большей способностью.
   - Что же это за силы такие?
   - Сексуальная энергия. - Но, видя, что Даша нахмурилась, Алёна добавила, - Ты не спеши фыркать, а попросту обратись к фактам. Например, ведьмы и колдуньи часто были женщинами редкой красоты и незаурядных сексуальных способностей, за что инквизиция их боялась и уничтожала.
   - Ведьмы?!
   - Ладно, хорошо, если они тебя шокируют, возьмем фавориток. Они управляли не только королями, но и страной. А Екатерина Великая? Не имей такой мощной сексуальной энергии, разве она смогла бы справиться с дикой Россией?
   - Не знаю, я никогда так на это не смотрела. И потом, сексом занимаются все. И что?
   - Умница, правильно задаешь вопрос. Дело в том, что заниматься, это не то. Для высвобождения этой энергии нужно проводить специальные ритуалы. Они...
   Алёна не успела закончить фразу, так как в эту минуту к их столику подошел мужчина. Его холеность и дородность выдавали в нем человека больших денежных средств и высокого положения в обществе.
   - Альбина Анатольевна! Какая встреча! Приятно удивлен.
   Мужчина схватил обе руки вставшей ему навстречу Оржеховской и поцеловал их поочередно.
   - Недавно думал о Вас. Хочу снова приехать на Вашу терапию. Понравилась она мне очень. - Незнакомец заговорщицки подмигнул.
   - Буду рада. - Ответила Алёна. - Как Вы себя чувствуете?
   - В общем, уже лучше. Но еще в плену. И всякий раз, когда становится невмоготу, вспоминаю Ваши слова о том, что для того, чтобы стать свободным, нужно проделать это много раз.
   - Тысячу. - Уточнила Алёна.
   - Да, тысячу. Я готов и жду Вашего приглашения. - Мужчина посмотрел с интересом на Дашу и кивнул ей в знак приветствия.
   - Я скоро Вам позвоню, - предваряя новые вопросы, ответила Алёна. - Сейчас мне неудобно говорить с Вами о делах. Я здесь отдыхаю с друзьями.
   - Тогда до встречи.
   Незнакомец удалился.
   - Это один из твоих клиентов, да? - Поинтересовалась девушка. - Представительный. Наверное, какой-нибудь чин. Что такого ты ему предписала делать тысячу раз? - Даша улыбнулась. - Это ж, сколько работать надо, бедняге.
   - У него тяжелая форма страсти к женщинам. - Холодно ответила Оржеховская. - Для избавления от нее ему нужно покрыть собою тысячу женщин.
   - Покрыть? Как это?
   - Так, как покрывает конь кобылу. - Алёна громко загоготала, видя, как Даша меняется в лице.
   - Ты хочешь сказать переспать с ними?
   - После такого количества, сама понимаешь, уже ни на одну женщину не захочешь смотреть.
   - Не может быть! Алёна, неужели ты и вправду такое ему назначила?
   - Я? Нет. Люди, как правило, сами себе назначают болезни.
   - Но...
   Даша смотрела на Оржеховскую с недоумением, опаской и примесью брезгливости.
   - Брось смотреть на меня волчицей. Я дразнюсь. Забудь. Вон, смотри, Аркадий возвращается.
   Гайдар с мрачным видом сел рядом с Дашей и озабоченно посмотрел под столик.
   - Что-то случилось, Аркадий? - мгновенно отреагировала Даша.
   - Да. Я где-то потерял свой ежедневник. Обычно я организован и такого со мной не случается, но сегодня... Чертовщина какая-то! Его нигде нет. Словно сквозь землю провалился. Сейчас позвоню еще Роману на завод, может быть, там оставил. Хотя я четко помню, что брал его с собой.
   - Может, он выпал из машины, когда мы выходили? - предположила Даша.
   - Мои архаровцы вокруг клуба уже все обыскали.
   Аркадий поговорил по телефону с Романом, потом нервно налил себе в бокал сока и одним махом его опрокинул.
   - Он для тебя очень важен? - Равнодушным голосом вдруг отозвалась Алёна, и, достав пачку сигарет из сумочки, неторопливо закурила.
   - Да.
   - Может, я помогу?
   - Ну, помоги, конечно, если можешь. А как?
   Алёна внимательно разглядывала носок своего сапожка, и говорила, растягивая слова.
   - Существует определенная техника, или скажем так, один народный способ, как вернуть что-либо утраченное. Суть его состоит в том...
   Аркадий скривился и, поспешно перебив объяснения Оржеховской, со сдержанной снисходительностью произнес:
   - Лучше сразу приступим к поиску.
   - Как скажешь. - Алёна затушила сигарету и протянула руку. - Мне нужен твой платок.
   Отдавая платок, Гайдар крепко сжал губы, всеми силами стараясь подавить смех.
   Алёна неожиданно быстро откинула полу своего белого плаща и стремительно выбросила вперед и вверх правую ногу. Затем, точно заученным движением, она поставила ее на сиденье своего стула, отчего подол короткой юбки открыл проглядывавшую сквозь белый чулок розовую плоть бедра. Выше колена блеснула серебристая пряжка на кожаной подвязке, которую она поправила, подтянув.
   Аркадий только бровью повел. Даша внутренне фыркнула: "Смотрите-ка, какая гастрономичность".
   Алёна неторопливо вязала платок себе на лодыжку, завязывая его на узлы. Она что-то неслышно произнесла при этом. Наконец, опустив ногу, прогнулась в спине, сильно подавшись грудью вперед; уперла ладони в сиденье. Откинув голову назад, замерла на секунду и как-то хищно отставила локти назад, согнув руки треугольником, словно крылья дракона. Повернувшись, посмотрела томным взглядом на Аркадия.
   - А теперь, Аркадий, надо... произнести заклинание!
   Аркадий уже начал жалеть об этой затее. Но, как ни странно, шоу Алёны ему нравилось. И хотя оно выглядит как откровенный розыгрыш, в нем так много от театрального выступления. Он, включаясь в действо, и явно подыгрывая, отозвался с издевкой:
   - Но я знаю только "Абра-швабра-кадабра!"
   - Не годится! Ты ёрничаешь. Впрочем, можно использовать любое устойчивое словосочетание или известную скороговорку, например: "на дрове трава на траве двора"...
   - Надо говорить: "на дворе трава на траве дрова".
   - Сойдет! Только ты опять перепутал слова, и я услышала: "на творе драва на драве твора"
   Аркадий повторил еще раз.
   - Есть! Мне надо было, чтобы ты не думал ни о чем лишнем и освободил свой разум, а я считала нужную информацию. И эта фраза, и особенно то, как ты думал, что это я такое говорю, мне очень помогли. А теперь "ву-а-ля - наша воля!"
   Алёна тряхнула головой и молча удалилась. Даша, слушавшая их разговор, с интересом ждала, чем это закончится. Аркадий злобно ухмылялся.
   Оржеховская вернулась через пять минут. В руке она держала в кожаной обложке ежедневник. Протягивая его Аркадию, она провела по нему ладонью, будто смахивая пыль.
   - На. И больше не теряй. Впрочем, если такое еще раз случится, - зови меня, не стесняйся. Мои услуги обойдутся тебе недорого.
   Победно посмотрев на Гайдара и Дашу, она села к столу, с удовольствием наливая новую порцию вермута.
   Даша рассмеялась и захлопала в ладоши. Аркадий посмотрел на нее угрожающе, от чего она тут же осеклась, но, тем не менее, осталась веселой. Гайдар повертел ежедневник в руках, перелистал пару страниц в нем, и, поблагодарив, спросил:
   - Где же он был? Ты так быстро нашла его.
   - В мусорной корзине под вторым окном справа от входа, - невозмутимо отрапортовала Алёна.
   - Где, где? В мусоре? Но... Не может быть! Мои ребята смотрели везде. И откуда ты узнала, что он именно там?
   - Какая разница, для тебя ведь важен только результат. А вообще, иногда даже очевидное, то, что лежит под самым носом, бывает незаметным. - Оржеховская развела руками, точно говоря: "а что ты, батенька, хотел" и добавила. - Метаморфозы.
   - А-а-а, ну да, ну да. А то я сразу растерялся и совсем забыл, что ежедневники по пятницам имеют свойство становиться невидимками. Спасибо, Алёна, что напомнила.
   - Всегда к услугам. И, кстати, не только ежедневники, и не только по пятницам.
   Даша чихнула.
   - Ага, правда. Будь здорова, Даша. Кстати, Аркадий, я бы на твоем месте задумалась почему он оказался именно в мусорном ведре.
   - Да? А что?
   - Ну, знаешь, может, там мусор все, отбросы, грязь, а подобное притягивает подобное...
   Аркадий недоверчиво покосился на Алёну. В эту минуту к их столику подошел запыхавшийся Роман.
   - Слушай, напарник, нету твоего блокнота на заводе. Бубенцова напряг по полной, искал всюду, что твой сапер. А я обшарил весь твой кабинет. Даже в ведро, блин, мусорное заглянул. Ничего.
   Раздался дружный женский хохот. Гайдар лишь ухмыльнулся и по-деловому похлопал Романа по плечу, успокаивая.
   - Не страшно, Роман, это бывает. Ты просто не в том ведре искал. - Новый взрыв смеха разразился за столом. - А вообще, нюх у тебя верный. Как всегда. За что и ценю тебя, и держу на службе.
   - Так нашелся, что ли?
   - Да, Алёна нашла. Быстро и очень просто, так сказать по-народному. - Гайдар указал на Оржеховскую, а та в ответ приветственно пошевелила пальчиками руки, стоящей локтем на столе, и состроила мужчинам улыбку. - Кстати, познакомьтесь.
   - Здрасьте. - Роман отвесил поклон. - А Вы что, в бюро находок работаете, да?
   - Нет, в бюро ищеек.
   - А, понятно.
   - Вот что. Давайте сменим тему. - Сказал Аркадий, и, привстав, протянул руку Алёне. - Приглашаю танцевать.
   Даша танцевала с Романом, рассказывала ему историю с ежедневником, и время от времени поглядывала в сторону второй пары. Там кружились беззаботно, даря друг другу улыбки, кокетливые взгляды и шепоты на ушко.
   - Так ты говоришь, что она нашла его за пять минут, да? - не унимался Роман. - Круто.
   - Да, я не меньше твоего удивлена. Хотя она и говорила, что для этого существует какая-то техника. Но Аркадий не дал ей рассказать про нее.
   - Еще бы. Он в подобную мистику не верит, - хмыкнул Роман.
   - Ну, вот, а без объяснений, сам понимаешь, - тайна. Одним словом, чудеса.
   - Неужели ты думаешь, что это колдовство?
   - Ага, колдовство-баловство, - вяло пошутила Даша.
   - Какая-то мутная эта Алёна. Не нравится мне. Слишком вычурная. Хотя... А вообще она на такое способна?
   Даша задумалась. Тени каких-то догадок прошмыгнули в голове, но тут же рассыпались под натиском сомнения. Шевельнулся глубоко-глубоко запрятанный страх. И вдруг она еще больше испугалась - мысли ужасной и убийственной: а что если Алёна таким же способом найдет и достанет ее зверя, - страх. И тогда он раздавит ее, сомнет, выест все нутро и уничтожит.
   Девушка побледнела. Видя это, Роман воскликнул:
   - Да не верю я ей! Брось, Дашка! Скорей всего, она видела, где Гайдар обронил его, спрятала, а потом пошла и достала. Или, может, даже сама все подстроила, чтобы набить себе цену. Сначала стащила ежедневник, потом красиво вернула. Понятное дело, - зарисовалась.
   Но все попытки отвлечь Дашу были тщетными. Она уже сникла и помрачнела.
   - Ром, ты немного не в теме. Алёна руководит экспериментальным театром. Иногда она называет его магическим.
   - Так вот оно в чем дело. Теперь ясно. Значит, ты с ней водишься и ходишь в ее театр. Это интересно. Я бы тоже не прочь пойти в колдуны. Серьезно. Может, попроситься?
   Даша пожала плечами и с недоверчивостью посмотрела на лицо Романа, выдававшее сильное волнение и желание. Он почесал затылок, вздохнув, о чем-то подумал, и теперь уже безотрывно глядел на Оржеховскую. Когда Аркадий и она сели за столик, Роман кидал в ее сторону любопытные взоры. В какой-то миг, он, будто решившись на что-то важное, посмотрел на нее прямо в упор полным упрашивания взглядом. Он точно говорил: "Запишите меня в свое проклятое буржуинство". Алёна уловила это, посмотрела пренебрежительно, и ответила насмешливой, дразнящей улыбкой.
   Даша, наблюдавшая эту немую сцену, была шокирована тем, с какой молниеносной готовностью Роман отозвался на, вероятно, всего лишь допущение о колдовстве.
  

13

   После этого Даше приснился сон. Будто идет она по дороге, огражденной двумя деревянными заборами, за одним из которых прекрасный зеленый сад с абрикосовыми деревьями и сочной лужайкой. И тут вдруг она видит под ногами шевелящиеся, словно змеи, стальные цепи. Их так много: толстые, тонкие, средние, они наползают друг на друга, кишат. У Даши холодеет все внутри, понимая, что на них сидят злые собаки-стражи, которых она, хоть и не видит сейчас, но они вот здесь, рядом, стоит только им учуять ее... Она ускоряет шаг, стараясь идти осторожно, но тут на глаза ей попадается огромная, толщиной в кулак цепь. Ее звенья блестят жирными, металлическими кольцами, медленно поворачивающими свои бока на солнце. И в эту секунду Даша слышит позади себя движение. Она поворачивается и видит огромнейшего, короткошерстного, палевого цвета пса. Он выше человеческого роста, и у него красные, размером с чайные блюдца глаза, как у персонажа из сказки "Огниво".
   Бежать! Бежать! Но, боже мой, это чудовище настигнет ее в полпрыжка! И тут Даша понимает, что у нее только один выход - высота. Вверх, только вверх! Она подпрыгивает и... просыпается.
   Беспокойство незримым преследователем ощущалось весь день. При воспоминании о кишащих цепях-змеях Даша гадливо поеживалась и все думала, что бы это значило.
   Алёна позвонила вечером и неожиданно приказным тоном сказала быстро собраться и ждать ее через пятнадцать минут. На вопрос, что случилось, она кратко ответила: "потом объясню".
   Оржеховская за рулем была молчалива и сосредоточенно смотрела на дорогу. На недоуменные взгляды Даши она не реагировала, и только притормозив у ночного клуба "Сахара", сказала выходя:
   - Сегодня у тебя состоится первый урок, Даша.
  

14

   Вечеринка в клубе была в полном разгаре. В зале было шумно и очень накурено. В полумраке и дыму дергались женские силуэты, через которые Алёна продиралась, держа Дашу за руку. На дальнем столике, за который они сели, стояла табличка: "Стол заказан". Здесь музыка звучала тише, и можно было расслышать, что говорит собеседник. Алёна села спиной к площадке со столиками на втором этаже, Даша - напротив.
   Заказали напитки. Дискотечная музыка громко билась у Даши в барабанных перепонках, вызывая желание уйти. Раздраженная, Даша прокричала:
   - Алёна, объясни мне, наконец, что все это значит?
   Оржеховская закурила, с удовольствием затягиваясь сигаретой, потом придвинулась ближе к Даше.
   - Я считаю, что нам нужно ловить волну удачи с Аркадием. Когда вчера танцевала с ним, я поняла, что он способен воспринимать магическое влияние. Так что я решила не откладывать в долгий ящик и начинаю работать с тобой лично.
   На слове "лично", Алёна сделала упор и прикрыла своей ладонью Дашину.
   - Лично работать? Здесь?
   - Да. А ты что думала я посажу тебя за толстые потрепанные книги и буду, как училка давать тебе задания по ним? Нет, дорогая, моя лаборатория с опытами - это театр, а теорию я преподаю не в школе, но в классах жизни. Вот тут, например.
   - И как же называется твой курс?
   - Ну-у-у, назовем его так: "Магия и технологии".
   - Насколько я знаю, на первом уроке дают прописные истины, - улыбнулась Даша. - Значит, они есть в этом ночном клубе?
   - Умница, Даша. Я всегда говорила, что ты самая способная ученица. Действительно есть. Вон, смотри, на этих девчонок; как думаешь, для чего они пришли сюда?
   - Потанцевать.
   - Ответ не верен.
   - Почему?
   - Усвой первое: то, что лежит на поверхности и кажется причиной - оказывается следствием.
   - Тогда что?
   - А это и есть твое задание на сегодня. Ты должна мне сама на это ответить. Смотри, наблюдай и говори мне, что ты видишь вокруг. Здесь есть интересная информация. Но смотри не проникайся всем, не давай втягивать себя в пустое. Будь просто наблюдателем. И еще: тебе нужно обо всем рассказывать мне. О том, что тебя зацепит и удивит.
   Даша окинула взглядом зал. Все казалось каким-то хаосом: музыка сотрясала воздух и, казалось, дергала тела танцующих девушек. Они выглядели разными и одинаковыми одновременно, словно подчинялись какому-то единому механизму. Даша вспомнила, что репутация клуба была не самая лучшая в городе и не отличалась скромностью и добропорядочностью.
   Большие постеры на стенах были сплошь одной тематики: голые женские тела на них выглядели серыми и худосочными. Под глазами натурщиц черные круги, а вместо ртов - отвратительные похотливые улыбки. И вокруг них - цепи, то крупным планом, с высвеченными местами скрепления звеньев, то мелким, извиваясь у ног. Даже свет здесь казался темным.
   - Мне не приятно тут быть, - сказала Даша, сжав губы.
   - А ты не вникай в то, что не нравится. Просто пей коктейль, он здесь вкусный. И подожди немного.
   О! А вот и программа начинается.
   Потухли прожектора. Танцующие затихли, но в следующую секунду разразились истошным воплем.
   На сцене в лучах вспыхнувшего света стоял накаченный, в черной коже и кошачьей маске мужчина. Под возглас "Приветствуйте Черного Кота!" толпа девчонок, с протянутыми руками и истошными криками, ринулась чуть ли не к ногам стриптизера. А он изгибал свое пружинистое тело вокруг шеста и невозмутимо снимал одежду: деталь за деталью, пока не остался в одних тоненьких стрингах. Даша смотрела на это, подавшись вперед, но потом резко отвернулась, сделала глоток из фужера, и тут взгляд ее упал на второй этаж. Она поперхнулась. Оржеховская уловила перемену в ее глазах.
   - Что-то интересное нашла, да? - не поворачивая головы в ту сторону, спросила она. - Рассказывай, что видишь.
   Даша помотала головой, но продолжала глядеть.
   - Давай. Я хочу знать, что там происходит. Ну, пойми, я же не могу развернуться и в открытую пялиться туда. А ты сидишь напротив; тебе, так сказать, и камеру в руки. - Алёна подмигнула Даше, подбадривая.
   - Там... Пара. За столиком. Они... Она... ему...
   Даша не решалась говорить, слова застревали в горле.
   - Так что там?
   - Под столиком ее рука ласкает его...внизу, прямо у него в брюках. О, господи! Она... Да не могу я, Алёна! Зачем подсматривать?! Подумают...
   - Что ты вуаеристка. Делов-то. Говори, Даша, ведь это всего лишь твое задание. Итак, продолжаем. Посмотри ей в лицо, какая она?
   - Она... Кажется, ей нравится то, что она делает...
   - Так, хорошо. Думаешь, "что"? А может быть - "где" она это делает. Она возбуждена, не так ли? Куда она смотрит?
   - На него. И на сцену.
   - Посмотри и ты туда.
   Даша обернулась. В данс-холле творилось что-то невообразимое. Казалось, что те, кто был у сцены, сошли с ума. Несколько молоденьких девиц, особенно рьяных, выскочили на сцену и, задирая юбки, расставляли ноги. Садясь на корточки, они ласкали Черного Кота взглядами рабынь. Даша снова посмотрела туда, где разошлись не на шутку, и уже мужская рука под столиком смело устремилась к женщине с горячим пожатием внизу.
   Даша почувствовала, как поднимается в ней тепло. Во рту пересохло. Дыхание стало прерывистым, грудь поднималась выше. Она склонила голову. Все так смешалось, слилось воедино. Точно выступление стриптизера и то, что творилось наверху, было одним номером. И она, Даша, тоже как будто становилась к ним причастной.
   - Тебе приятно смотреть на них, да? - спросила Алёна. - Что ты чувствуешь?
   Девушка промолчала. Она сидела притихшая, и пыталась разобраться в том, что с ней происходит.
   - О, к нам гости, - несколько удивленным и обрадованным голосом сказала Оржеховская. - Похоже, наше колдовство подействовало.
   Даша подняла глаза. Рассекая толпу прыгающих девиц, словно корабль волны, шел к ним Черный Кот. Он как-то сходу, по-кошачьи прыгнул к их столику и стал кружиться вокруг Даши, изгибаясь телом. Даша оторопела. Она не знала, что делать, тогда как Алёна, напротив, - пошлепала стриптизера привычным жестом по упругим ягодицам. А он, не обратив на это внимания, все пытался заглянуть девушке в глаза. Она смущалась и отворачивалась. Потом Черный Кот вдруг резко перестал извиваться и, развернув третий стул, устало опустив плечи, сел рядом. Он взялся за Дашин фужер и молча выпил. Даша вопросительно посмотрела на него. Сквозь щели в маске она успела поймать взгляд, полный одиночества и холодного безразличия к происходящему. Она улыбнулась ему и, наклонившись, что-то шепнула. Удивленно посмотрев на нее, он так же грациозно удалился.
   - Что ты ему сказала? - заерзала на стуле Оржеховская.
   Даша неопределенно махнула рукой, давая понять, что это не имеет значения.
   - А все-таки, как технично мы его привлекли, а? - не унималась Алёна, всеми силами пытаясь вовлечь в обсуждение.
   Даша резко встала и, сняв со спинки стула жакет, сказала:
   - Алёна, я ухожу. Ты со мной?
   - Да. Мы можем идти уже. Ты только подожди меня на улице, мне еще нужно припудрить носик.
   Даша вышла из клуба и вздохнула всей грудью.
   У входа то тут, то там толпились молодые парни, шумно гогоча и матерно ругаясь. Даша направилась к машине Оржеховской. Она уловила неприятные, сальные взгляды на нее. Кто-то нарочито громко произнес:
   - А что ты хотел... Раньше были фермы, теперь ночные клубы. И тоже разводят телок...
   Все дружно и мерзко заржали.
   Даша торопливо ходила взад вперед, поджидая Алёну. Та сев в машину, сразу же довольным голосом отметила:
   - Урок удался на славу.
   - Не вижу ничего удачного.
   - Ты сердишься, Даша. А зря. Я ведь не просто привезла тебя в ночной клуб, я лично тебе уделяю внимание. И даю тебе то, что доступно лишь немногим. Видишь толпу этих пацанов? Сначала капитально разогрели девчонок, а теперь, - Алёна посмотрела на часы, - через пять минут запустят их к ним.
   - Ага, как быков. - Не без злорадства съязвила Даша.
   - Точно.
   - Зачем ты привезла меня сюда? Чтобы показать, что все приходят сюда за возбуждением?
   - Не только. Мы ведь говорили с тобой о сексе. Я хотела, чтобы ты увидела его силу. Его воздействие. Тебе же понравилось смотреть за той парой. Это непривычно для женщины - вот так на виду у всех ласкать мужчину. А ей было абсолютно все равно, что происходит вокруг, для нее главное - то, что она чувствовала. И ты ощутила это. И знаешь почему? Потому что воздух был насквозь пропитан желаниями тех, кого "завел" этот клоун в кошачьей маске. Они были проводниками. В таких местах хорошо собирать сексуальную энергию. Иногда она достигает такого накала... - Алёна закатила глаза и покачала головой из стороны в сторону, словно китайский божок.
   - Зачем собирать? - перебила Даша.
   - Затем, что так легче совершать... м-м-м свои замыслы. На такой суммированной энергии ты можешь, например, без страха начать изменять себя. Мощь будет такая сильная, что ты почувствуешь мгновенные и действенные перемены. То есть не нужно долго, постепенно и кропотливо что-то делать. Нужно только войти в общий круг. Совершить определенный магический ритуал. И тогда поднимется в тебе нечто новое, тайное, но могущественное. И так приятно будет подчиниться этому необычному, чувствуя, как дрожь охватывает все твое тело, исторгаясь из глубин неизведанного.
   - Так что же все-таки мы будем делать? - настороженно, со слегка охрипшим голосом, спросила Даша.
   - Освобождать в тебе эту силу.
   - Что, в ночном клубе?
   - Нет, конечно. У нас все серьезнее.
   - И как?
   - Все будет очень естественно, Даша, не волнуйся. А вообще, прозвенел звонок на перемену. Второй урок будет позже.
   - Думаешь, я захочу прийти на него?
   - Даша, я понимаю твои сомнения. Но ты же не станешь отрицать, что увлеклась происходящим с той парой, я видела. И потом, вспомни, как ты удивилась, когда Аркадий неожиданно подобрел и позвал тебя в "Маракеш". Вспомни, отчего это получилось. В общем, сама видишь, - перемены реальны. Магия существует. Поэтому не спеши бросать все это. Подумай. И если тебе это действительно не надо, ты можешь отказаться. Но если ты захочешь продолжить посвящение, то я скажу тебе: из тех учеников, что я знаю, у немногих получалось это так быстро и талантливо, как у тебя.
  
  

15

   Вечеринка в "Сахаре", и разговор Алёны об этом не шли из Дашиной головы. Ей снова хотелось ухватиться за что-нибудь надежное и проверенное, чтобы спокойнее жить. Чтобы если идти, так с надежной опорой, а не истерически балансировать над пропастью. И ей все чаще чудилось, будто она реально цепляется за пустоту, а та застревает между пальцев, просачивается к сердцу.
   Вечером она стала свидетельницей странной сценки во дворе, возле кабинки охранника. Высокая, очень худая женщина лет сорока, злобно ругалась с начальником охраны Бубенцовым. Они кричали друг на друга так бесцеремонно, что даже не заметили приблизившуюся Дашу. Когда девушка поравнялась с ними, они мгновенно замолчали и посмотрели на нее. Бубенцов расплылся масленой улыбочкой; женщина демонстративно отвернулась.
   Тень от клена падала так, что закрывала ей пол лица. А вся ее угловатая, сухопарая фигура выражала такое ожесточение, что, казалось, будто вокруг даже воздух сгустился. Даше бросилась в глаза яркая помада на узких, тонких губах, отчего рот, казалось, перечеркивал все лицо. Еще Даша успела заметить, что глаза женщины были подведены толстенными черными линиями, а густые, выходящие чуть ли не на скулы, фиолетовые тени делали взгляд хищным и колючим. Шифоновый, в тон фиолетовый шарфик, обернутый несколько раз, резко и неестественно выделялся на бледной, с вытянутыми жилами шее, создавая неприятное впечатление.
   Незнакомка мрачно, с непонятной Даше злобой, посмотрела на нее и, резко крутнувшись, пошла прочь, к заводу. Даша пытливо посмотрела на начальника охраны, тот отвел глаза и снова принял свое застывшее, с военной выправкой, как на посту, положение.
   Девушка заглянула в "Хрустальный кубок", в надежде найти там Романа. Интуиция ее не подвела. Роман обрадовался встрече и удивился, что Даша его хотела видеть.
   - Ром, ты не знаешь, что за странную женщину я видела сейчас возле Бубенцова? У меня такое ощущение, будто она ненавидит весь мир.
   - Такая тощая, длинная, с короткой стрижкой и черными волосами?
   - Да.
   - Это Галина. Галина Несторовна. Финансовый директор Аркадия. И по совместительству жена Бубенцова, - ухмыльнулся Роман.
   - Ты так говоришь, словно она финдиректор не завода, а лично Аркадия.
   - Так и есть. Она же его бывшая любовница.
   Даше показалось, что ослышалась. Поперхнувшись коктейлем, она смотрела на Романа, но его лицо ни единым мускулом не подтверждало желание произвести впечатление сказанным. Он произнес это просто, без тени наигранности, как само собой разумеющееся.
   - И стерва еще та! Редкостная. Все на заводе знают ее стервозности не понаслышке. И о "бывшести" тоже. В общем, фефела она, стаканка. - Пренебрежительно добавил Роман, то ли пытаясь снизить Дашино ошеломление, то ли так своеобразно высказывая свое мнение.
   - Кто, кто?!
   - Видишь ли, женщину я сравниваю с вместилищем, сосудом, который можно наполнить чем угодно. Вот как твой фужер, Даша, сейчас - молочным коктейлем. Так вот Галина ничем другим, кроме как граненым, общепитовским стаканом, мне не представляется. Что формой, что содержимым. В стакан разве что самогон бухнешь. Ну, там, пиво еще. Водички простой, на худой конец.
   И только из коньячных "тюльпанов" или фужеров на тонкой, изящной ножке хочется пить благородные напитки. Так, чтобы кровь закипала еще до того, как пригубишь их. А как приятно держать в руках, лаская пальцами бока округлых форм...
   Роман застыл на секунду, и вдруг часто задышал. Глаза его заблестели, и с горькой тоской в голосе он добавил:
   - А вот ты для меня, Дашенька, - высокая золотая рюмочка с филигранными узорами, с расширяющимся кверху краем, словно раскрывающийся бутон. И я бы пил из тебя и пил...
   Даша пришла в себя и, не обращая внимания на горячую речь Романа, жестко произнесла:
   - В таком случае, Аркадий совершенно не обладает эстетическим вкусом. И его бар оставляет желать лучшего набора посуды, из которой он хотел бы пить.
   Она резко встала, громко отодвигая стул, и стремительно ринулась к выходу. Она бежала, ничего не видя перед собой, только свою злость и обиду. Господи, ведь она жалела Гайдара, думая, что у него проблемы с женщинами, что в его жизни была какая-то трагедия или душевная травма, а он... Любовница... Рядом. Каждый день. Ой, как же мерзко! И как это выглядит со стороны: бывшая любовница и сегодняшняя подружка вместе, под одной крышей...Так вот почему она смотрела с ненавистью. Гайдар, где Гайдар?! Пусть он ей объяснит, что это значит!
   В этот день она так и не нашла Аркадия.
   На следующий день, с самого утра в кабинете неожиданно раздался звонок по внутреннему телефону. Женский голос, говоривший в трубке, был Даше незнаком. Только из разговора она поняла, что ее зовет Галина Несторовна.
   - А куда идти? - изумленно спросила Даша.
   - Мой кабинет находится рядом с вашим. По коридору налево, потом еще раз налево.
   Даша, пока шла, в недоумении пыталась понять: зачем она вдруг понадобилась финансовому директору Аркадия.
   Галина Несторовна сидела за столом и без приветствия, сухо кинула:
   - Садись.
   Даша присела молча, и снова подивилась вульгарному макияжу этой женщины. Закончив что-то писать, финдиректор мрачно посмотрела на девушку. И сжатые губы, и буравящий холодный взгляд поверх очков, и знакомый фиолетовый шарфик на бледной шее - все в ней говорило о враждебности.
   - Ты - Дарья Нежная, так? Директор... э-э-э благотворительного Фонда. У меня есть к тебе кое-какие вопросы по ведению бухгалтерских дел.
   - Какие?
   - О перечислении денег, о счетах, о выписках из банка.
   - Вряд ли я вам помогу. Этими вопросами занимается Эрвин Станиславович Гладкий.
   - Вот как? Так значит, вы не в курсе происходящего. Интересно. Ну-ну.
   Даша нахмурилась. Ей был ужасно неприятен тон этой женщины и весь ее вид, такой грубый и вызывающий, что хотелось поскорее уйти отсюда.
   - Тогда вы мне не нужны. Хотя... погодите. А, впрочем, ничего. Идите.
   Даша выскочила и в кабинете сразу же сходу накинулась на Эрвина Станиславовича.
   - Почему это финансовый директор Гайдара вызвала меня, а не вас?!
   - Что случилось, Дарья Сергеевна? Что Вы так встревожились?
   - Она что, не знает, что все финансовые вопросы ведете Вы?! - не унималась Даша.
   - Может, знает, а может, и нет, - пожал плечами Гладкий. - Вас, милая, это не должно беспокоить. Аркадий Андреевич все распределяет как надо.
   - Тогда...- запнулась Даша осенившей вдруг мыслью.
   - Что тогда?
   - Нет, ничего. Все нормально.
   Развернувшись, Даша вышла. Постояла несколько минут в коридоре и пошла в дамскую комнату, открыла кран, набрала холодной воды в ладони и поднесла их к лицу. Умывшись, посмотрела в зеркало. Внимательно и пытливо. "Зачем она меня вызывала? Вряд ли, чтобы по финансам. Неужели, хотела рассмотреть? (Даша иронично ухмыльнулась). Или узнать насколько Гайдар доверяет мне дела? Но как насмешливо она со мной разговаривала! И как, должно быть, смеются все на заводе, зная, что он поместил нас вместе, в одном подвале... О, черт! Он сделал это нарочно!"
   Решительно направляясь в кабинет Гайдара, Даша уже не понимала, что с нею происходит. Ее куда-то несло, затягивая все глубже и глубже, без остановок. Прорвавшись через заставу секретарши, она, с трясущимися губами ворвалась к Аркадию.
   - Почему... Почему ты...ничего не сказал мне о Бубенцовой?! Как... - ничего не видя, задыхаясь, гневно начала Даша и тут же, мгновенно, наткнувшись в глазах Гайдара на такой силы отпор, только открывала беззвучно рот, будто подавилась словами. Аркадий, сложив руки накрест перед собой, презрительно сказал:
   - Что ж, Нежная, воспитанность не является твоей добродетелью. И все бы ничего. Я потерпел бы тебя, но, видишь ли, твое поведение потрясает основы порядка и дисциплины на моем заводе. Твои выходки мешают рабочему процессу. Выйди и, как все, запишись на прием. И только если у тебя ко мне что-то очень срочное по работе, - попроси разрешения войти сюда. В противном случае - Аркадий изогнулся и посмотрел за Дашину спину, - ты становишься посмешищем на весь завод.
   Даша обернулась, в проеме впопыхах незакрытой двери увидела, как секретарша и еще парочка девиц дружно хохотали, прикрыв рты ладошками.
   Дашино лицо загорелось от стыда. Она почти бегом выскочила от Гайдара и не заметила, как очутилась в подвале. Плюхнувшись в свое кресло, она обхватила голову руками. Гладкий деликатно покашлял и вышел, тихо прикрыв двери кабинета. Раздался резкий звонок.
   - Я не успел тебе сказать, Даша, что не доволен последним отчетом о твоей работе над проектом. Слабо, а главное, - размыто. Я не увидел результатов. Плохо. - Сказал Гайдар и, не дожидаясь ответа, положил трубку.
   Гудки долго еще отстукивали: "SOS", "SOS", "SOS"...
   Даша уронила голову на руки, а сердце неистово вырывалось из груди в попытках оправдаться. Но какая-то другая ее часть, очень хрупкая и усталая, наполнялась грозными призраками безнадежности.
   Неудачи шли одна за другой. Попытка организовать конкурс рисунка "Нарисуй свой Парк" обернулась провалом. На адрес Фонда было прислано всего три рисунка, что очень расстроило Дашу и вызвало в ней чувство неуверенности и бесполезности ее работы. Не в силах больше оставаться одна со своими проблемами, она позвонила Семёну Вениаминовичу, хватаясь за предстоящий разговор, как за единственную соломинку.
  
   Асфальтированная дорога, по которой шла Даша к учителю, выглядела как дырявая подошва стоптанных туфель. Девушка шла, понурив голову, одолеваемая тяжелыми мыслями. Жизнь вокруг нее несется каким-то снежным комом, стремительно втягивая в водоворот событий, которые безжалостно наступают одно за другим. День за днем.
   Как страшно, господи! И как же ей сейчас не хватает поддержки, помощи, простого доброго слова!
   Семён Вениаминович встретил Дашу прохладно, с озабоченным видом пропуская в квартиру. Его немногословность и нахмуренный вид сбивали с толку.
   - Сожалею, кажется, я не вовремя? - Неуверенно сказала Даша.
   - Ничего, десять минут я тебе уделю. Что у тебя стряслось?
   Даша внутренне сжалась, чувствуя, что в последнее время говорить с учителем становится все сложней и сложней. Но все же она собралась и коротко рассказала о неудачах с Парком и о своей растерянности.
   - А что ж ты хотела? Общество, как правило, инертно. Раскачать людей, чтобы они участвовали в жизни города очень сложно. Они привыкли к определенному поведению.
   - Да, но ведь мое предложение даст им возможность почувствовать себя полезными городу.
   - Что ты говоришь?! Правда? - Угрожающе резко начал учитель. - Кажется, ты вообразила, что твои предложения должны быстро и легко убедить других делать то, что ты хочешь. А их благость непременно вызовет аплодисменты в твою сторону. Да?
   - Зачем Вы так? - задрожал голос Даши от вновь всколыхнувшегося отчаянья.
   - Даша, ты же знаешь, насколько велика сила социальной установки, - уже мягче произнес Семён Вениаминович. - Вспомни Узнадзе. Ходить по одному и тому же пути, даже если он стар и не совсем удобен, - вполне нормально для людей. На любое новшество они отвечают сдержанностью. Это их естественная социальная реакция. А для тебя, кстати, это должно было быть прогнозированным ожиданием.
   - Я согласна. Люди в нашем городе действительно не привыкли к тому, что их мнения могут спрашивать, и, более того, что к нему могут прислушаться и учесть его. Именно поэтому я пришла к Вам за советом. Ведь можно же создать, или, если хотите, воспитать у горожан другое отношение к себе, как социально значимой единице, способной влиять на жизнь города. Я прошу у вас помощи - подсказать мне, как лучше это сделать.
   - У тебя слишком высокие цели, Даша. Поставь планку пониже и пойми, что тебе нужнее: Парк или социальное перевоспитание горожан. - Учитель улыбнулся, не скрывая иронии в голосе. - Ведь это может оказаться взаимоисключающими аттитюдами.
   - Наоборот, - вытекающими друг из друга. Я думаю, что именно Парк даст им шанс изменить мнение о себе. Нужно только дать это почувствовать и понять.
   - Позволь мне напомнить тебе о том, что с точки зрения некоторых ученых-социологов инерционность имеет положительные показатели, такие, как устойчивость социальной системы. А вот непоследовательные инновации - наоборот, приводят к ее стагнации.
   - Я помню об этом, спасибо. И все же считаю, что призвание социолога не только исследовать, но и способствовать переменам в обществе, напрямую участвовать в них.
   - Дарендорф говорил о том, что политическую структуру общества можно изменить за шесть месяцев, его экономику - за шесть лет, на преобразование же духовной сферы уйдет не менее шестидесяти лет.
   - Тем более! Социологи просто обязаны влиять на формирование городской культуры!
   Семён Вениаминович пожал плечами.
   - Тогда зачем ты пришла ко мне? Ты отлично знаешь, что тебе нужно.
   - Я не всегда знаю как это сделать.
   - Ну, как же? Девочка моя, ты обладаешь большими теоретическими знаниями.
   - Да, но они не всегда работают!
   - Ты много на себя берешь, по-моему. И ожидания твои неадекватны. Юношеский максимализм - плохой рулевой.
   - Так значит, Вам нечего мне посоветовать?
   - Могу сказать тебе одно: в одиночку ты не справишься.
   - Ну, конечно, - несколько удивленно воскликнула Даша, - а никто и не говорит о том, что я собираюсь все делать сама.
   - Правда? - учитель сощуренным взглядом посмотрел на Дашу. - Неужели лавры единоправного победителя тебя не интересуют? Это же от начала и до конца твоя идея.
   - Ну и что? Мне не интересно в одиночестве сидеть на вершине горы, снисходительно поглядывая на других. Я нашла человека, который принял мою идею, как свою.
   - Это ты говоришь о твоем партнере Аркадии Гайдаре?
   - Да. И Парк - во многом уже наш общий проект. Я советуюсь с ним, составляю анкеты и отчеты, он смотрит результаты, и уже только после этого делаю выводы и новые планы.
   - Выходит, ты сверяешь с ним каждый свой шаг, и твоя работа зависит от него? Но ведь это тормозит процессы исследования, а во многом даже снижает результаты твоих усилий. То есть он лишает тебя самостоятельности.
   Даша вспыхнула.
   - Возможно, Вы правы, Семён Вениаминович. Но, не в этом дело! А в том, что проект Парка я сознательно не хочу делать сама, понимаете? Не из-за недостатка в себе каких-то сил, знаний или возможностей.
   - Тогда из-за чего же?
   - Я делаю так, потому что считаю проект нашим общим делом. Ведь я вижу в Гайдаре единомышленника. А раз так, то я и прислушиваюсь к нему, и сдерживаю себя, и торможу, быть может. А как же иначе?! Ведь вместе, это когда люди создают что-то одновременно и в одном месте. И моя проблема, вероятно, в том, что я жду от этого мужчины открытости, понимания и объединения, а получаю наоборот, - разобщенность.
   - Добавь сюда еще и неуверенность, которая в тебе появилась явно от общения с ним.
   - Ну, это уже личное, - смутилась Даша.
   - Вот-вот. Только такое личное не внушает доверия. Подумай хорошенько: заманчивая мысль о твоем единстве с Гайдаром может оказаться далекой от подлинности. Может, стоит от нее отказаться? Возвратись к себе, к истокам своей идеи Парка. Разберись с тем, где у тебя цели, а где средства.
  

Часть восьмая

"КТО ИЩЕТ, ВЫНУЖДЕН БЛУЖДАТЬ"

1

   Даша долго лежала без сна, просто закрыв глаза. Она вспоминала разговор с профессором, пытаясь разобраться и найти правильное решение. "Что же теперь, сдаться?" - думала она, ворочаясь с боку на бок. Ответ на этот вопрос не то чтобы застрял, он как будто бы захлебнулся от той мощной волны возмущения, которая встала перед ним. Нет. Об этом не может быть и речи. Но Даше было так нехорошо от того, что ищущая мысль ее всякий раз упиралась в тупик, в котором замыкалась тяжелой холодной дверью, оставляя ощущение безвыходности.
   Смутная тревога в сердце с каждым часом все нарастала и нарастала. И даже более того: она, похоже, зорко следила за тем, чтобы дремота не одолевала Дашу. Вдруг девушка поймала себя на мысли, что сердится на то, что есть всего три положения для засыпания. Как будто большее их количество смогло бы принести долгожданный сон. Нет, определенно мало. Ворочаешься, перекладываешь свое усталое тело туда-сюда, а оно ни в какую! Не засыпает. Попробовала лежать и смотреть в потолок. Глаза слипались. Потом жутко заболели. Вначале показалось, что это оттого, что через открытую форточку проникал холодный, резкий воздух. Но потом Даша поняла, что глаза закрыты, и по-прежнему пекут невыносимо. Они словно горели под веками - как два обжигающих солнца.
   Так она и лежала без сна до рассвета.
   От мучавшей бессонницы целый день болела голова, ломило все тело, чувствовалась бесконечная усталость. Похудевшая, осунувшаяся приходила Даша на работу, принося с собой книги по социологии, пытаясь найти в них ответы.
   Как-то утром ее встретила у входа Ильинична. Отозвав девушку в сторону, она подсунула ей кулек с теплыми пирожками и участливо прошептала ей в самое лицо:
   - Дытынко, зовсим замученная ходышь. Не можу смотреть на тебе спокийно. Ничього з тебе не зосталось. Одни очи тилькы й свитяться. Така бледненька, тоненька стала, как тростыночка. Поешь пирижочкив мойих.
   Даша посмотрела на повариху больными глазами и была готова вот-вот расплакаться от такого неожиданного тепла и участия.
   - Спасибо, Вам.
   - Ой, да тилькы на здоровья. - И взяв Дашу под руку, она горячо затараторила, - Кажется мени, шо сделано тоби. Пороблено! Ты мене послушайся, дивчинко, сходы до бабкы, шо порчу знимае.
   - Что Вы такое говорите, Илинишна? Какая порча?
   - Я точно тоби кажу. Вон, Фылипповна з продуктовойи базы тоже каже, шо точно це тоби пороблено, - бачыла вона твойи тэмни круги пид очима. А вже вона толк в цьому знае. Зависть у нэйи, говорит, черная, од женщины.
   Даша покачала головой, словно отгоняя слетевшихся темных призраков. Но они уже успели нашептать ей злые слова: "Порча на тебе...Сглаз...Вот и чахнешь ты...Вот и сыплются на тебя неудачи". И чем дальше, тем больше она думала об этом. А когда Гайдар в очередной раз отчитал ее за бездействие, как директора Фонда, она всерьез начала думать, что слова поварихи правдивы. А злая ненависть и черная зависть могут быть совсем близко...
   В тот день, когда Галина Несторовна молча и презрительно всучила Даше документы для Гладкого, девушка окончательно уверовала в то, что ей "поделано", а черная завистница - не иначе как бывшая любовница Гайдара. И даже показалось, что финдиректор посмотрела при этом на нее с победным превосходством и злорадством. "А как же, она видит какой у меня несчастный вид, и ей донесли наверняка, как Гайдар со мной обращается. Есть чему радоваться. Это не иначе, как она. Тогда, и вправду, нужно искать бабку-целительницу. Только где?".
   Даше становилось все хуже и хуже. Аркадия по-прежнему не было рядом, и в их отношениях ничего не изменилось. Она подумывала об Оржеховской. Впрочем, снова искать у нее помощи она не торопилась. Помня последнюю встречу с Алёной и преподанный урок, Даша сомневалась: а стоит ли идти к ней. Все эти разговоры о сексуальной энергии пугали ее еще больше. Алёна помощь-то предлагала - но чего она стоить Даше будет потом? Ведь подобные воздействия не проходят даром для человека.
   На Дашу навалилось все сразу. Ее точно затягивало в мощнейшую воронку; и с каждым кругом, с каждым поворотом у нее становилось все меньше и меньше сил для сопротивления.
   Бессонница мучила каждую ночь. Уже несколько дней подряд она спала всего 2-3 часа в сутки. Теперь ближе к вечеру Даша боялась, что опять не заснет, и само ожидание этого стало каким-то адским кошмаром.
   Брезгливо скривившись, девушка глотнула снотворное. Конечно, это дешевая, слабая попытка немного отдохнуть, ведь пить таблетки против ее правил. Но она так вымоталась. Коснувшись головой подушки, Даша почувствовала подступающий, как дурнота, мерзкий страх. По уже знакомому ощущению, будто кто-то стоит сзади и пытается схватить обеими руками, она узнала его. Сдавило грудную клетку. Резкий толчок - и дернуло все тело. ( Если раньше подобное случалось, когда она, расслабившись, засыпала умиротворенным, спокойным сном, то теперь это казалось ей губительным и зловредным).
   Будто электрический ток вышел из солнечного сплетения, ударив в ноги, сковав пальцы. От этого рывка Даша так же резко открыла глаза. Она теперь боялась закрывать их, боялась повторения этого дергания. Через время таблетка взяла свое, и она сомкнула веки. И опять, словно подстерегающий, только того и ждущий, Некто схватил ее и сжал. Господи, да сколько же это может продолжаться?! Гадкий, липкий, тошнотворный страх держит цепко! Вот снова - это уже третий толчок. И тут Даша услышала свой внутренний голос: "Да это же кто-то из меня выдавливает энергию!" Не пьет, не вытягивает, не вынимает, а именно - выдавливает. А точнее, выдаивает - резким, властным движением: "Дай! Дай! Дай!"
   "Боже, нет! Бред! Бред! Это чушь! Больное воображение. Так нельзя. Нужно взять себя в руки. Но... но как же страшно засыпать! Почему мне не дают спокойно уснуть? А что если это тоже последствия порчи?".
   Измученная, с такими больными мыслями, девушка не выдержала и все-таки пошла к Алёне.
  
   От Оржеховской не укрылось Дашино состояние:
   - Ой, дорогая, похоже, у тебя не все в порядке. Не нравишься ты мне. - И слегка иронично добавила. - Хотела бы я думать, что ты села на очистительную диету.
   - Кажется, - скорбно усмехнулась Даша, - это кто-то чистит меня, можно сказать, обдирает, как липку.
   - Ну-ка, давай посмотрим.
   Алёна приказала Даше закрыть глаза, а сама водила руками над ее головой.
   - Я в это не очень-то верю, но... Похоже, что на меня наслали порчу. Вероятно, женщина, - продолжала говорить Даша.
   - Помолчи. Все, что нужно, я увижу.
   Через пять минут Оржеховская устало откинулась на диван и велела девушке посмотреть вверх, вниз, потом в стороны.
   - На тебя совершено астральное нападение. - Произнесла Алёна серьезно.
   Даша невольно отшатнулась.
   - Я немного поработала и, говоря научно, сделала энергетическую коррекцию, но это может быть ненадолго. А вообще-то тебе пора научиться защищаться, Даша.
   - Значит, это правда?
   - Да. Разве ты не понимаешь, что твоя внешность и твои успехи могут вызвать сильнейшую зависть? Еще раз говорю тебе о защите. Или ты будешь всякий раз чахнуть, а потом снова приходить ко мне?
   - Этому можно научиться?
   - Да. Но сначала надо поработать со мной индивидуально.
   - Прийти к тебе на очередной урок?
   - Не совсем урок. Ты же понимаешь, что порча и сглаз - поводы для более сильных воздействий, чем простые объяснения. - И, подмигнув, по-свойски, добавила. - Поколдуем немного.
   - Алёна, если честно, мне это не интересно. Да и не очень-то верю в подобное. Я привыкла доверять научным данным.
   - Во-первых, колдовство - это "наука о сокрытом" и одно из самых древнейших учений, да будет тебе известно. Социология по сравнению с ним неразумное дитя. Во-вторых, твоя социология всего лишь проводит исследования и дает их анализ. Но разве она тебе хоть чем-то помогла с Аркадием и Парком?
   - А как же тогда психологический театр? - выдержав паузу, сомнительно спросила Даша.
   - А что театр? "Фалкрум" - это первый шаг, так сказать, отборочный тур.
   - Я не знаю, - Даша в волнении охватила руками голову. - Все это очень серьезно.
   - Конечно. А то, что с тобой происходит от нападения, разве не серьезно? Посмотри, во что ты превратилась! Думаешь, Аркадий будет в восторге от твоих синяков под глазами и впалых щек? Как бы не так! Вокруг полно распрекрасных девиц, пышущих здоровым румянцем и радостно порхающих в поисках богатых женихов. Не то, что ты: еле-еле вползла ко мне. Один твой затравленный взгляд чего стоит!
   Даша вся сжалась от этих слов, а лицо ее исказила болезненная гримаса. Она, словно ища за что бы ухватиться, слабо запротестовала:
   - Но разве нет других способов решения?
   - Есть, конечно. Многие из них ты пробовала. Обычные. А сущность у человека сложная, запутанная. Закрытая. Вот и приходится иногда взламывать ее вот такими нетрадиционными методами.
   - Но колдовство...
   - Ничем не хуже любых других психотехник. Их сейчас столько предлагают. Всевозможные тренинги, дыхательные упражнения, программирования, терапия, энергетические практики... А моя авторская методика это синтез многих направлений, плюс магия, плюс личные открытия и опыт.
   - Но я не уверена, что магия не навредит мне. И... - в голосе Даши уже чувствовалась обреченность.
   - Ты думаешь, другие техники совершенны? А кто и сколько времени их опробовал на людях? Как давно они известны? А магия, я тебе уже говорила, древнейшая наука. Просто в наше время она давно уже вышла из подполья и становится сферой услуг. И разные ритуалы предлагаются в ней, как например, химчистка в Доме быта, - пожала плечами Алёна.
   - И все это по прейскуранту: хотите сухую, хотите влажную, можно с ультразвуком, или с хлоркой. Да?! А может, лучше сразу серной кислотой? Чтоб вывести раз и навсегда это надоедливое жирное пятно на теле жизни и не мучаться долго, а? - сыронизировала Даша.
   - Слушай, ты злишься. Это понятно. Я не заставляю тебя. Просто предлагаю свой метод решения проблемы. Ты можешь отказаться, а можешь пробовать идти со мной дальше. К тому же, ты слишком много слушаешь свои внутренние страхи и сомнения.
   - А как их заставить молчать?
   - Сделай что-то необычное, такое, что ты никогда не смогла бы. Тем самым скажешь страху: "Смотри, я смогла, и ничего не случилось. Теперь мне нечего бояться". До тех пор, пока ты не откажешься от привычной картины мира, в которой ты постоянно боишься, ничего необычного к тебе не придет. Да и самое обычное, такое, как твой Парк и Аркадий, тоже. - И, видя, что девушка колеблется, неожиданно равнодушно добавила: - А, впрочем, как хочешь. Неволить не буду. Продолжай и дальше подстерегать свой сон до утра.
   Прозорливость Алёны добила девушку окончательно. Измученная и телом и душой, она устало подумала: "В конце концов, мне уже терять нечего. Хуже не будет". И, безнадежно махнув рукой, спросила:
   - Что я должна для этого делать?
   - Следовать моим предписаниям и ничего не бояться. Я уверена, что тебе понравится; ведь в наших действиях будет много чего театрального. К тому же, это красиво. А если еще будешь воспринимать все, как игру, тем более, пройдет гладко. Да, и не будем откладывать это в долгий ящик. Проведем небольшой ритуал м-м-м послезавтра. - Алёна подняла глаза вверх. - Да, в понедельник как раз нужный нам лунный день.
   - Так скоро?!
   - Да. А то, если не поторопиться, от тебя останутся кожа да кости, и не то, что Гайдар, мама родная не узнает! Итак, ты согласна? - дожимала ее Алёна.
   - Да, - немного помедлив, решительно ответила девушка.
  

2

   Душистый апрель, уже кругом царствующий, баловал теплом, похоже, всех, кроме Даши. Она шла домой, дрожа всем телом. Непрекращающийся озноб бил и без того уставшее тело. Ей подумалось о горячем чае, шерстяном пледе и ноги сами собой понесли ее к бабушке Стеллы.
   "Бабуша" обрадовалась ей, как родной. Увидев Дашин потерянный вид, она мягко обняла и, ничего не спрашивая, повела ее на кухню к знакомым чашкам, блюдцам и самовару.
   До чего же кстати была эта встреча! Крохотное вознаграждение за все пережитое. Маленькая передышка перед предстоящими событиями.
   Постепенно Даша, слово за слово, рассказала о своих бедах и злоключениях. На что Ольга Исааковна, выслушав внимательно сказала ласково:
   - Не кручиньтесь, Дашенька. Все образуется. Господь бережет чистые души. Вот увидите, скоро все изменится к лучшему.
   - Ах, бабуша, как же я хочу этого!
   - О! Слышите? - Ольга Исааковна подняла указательный палец. - Часы бьют. В старину говорили, что если загадать желание под бой часов, то оно непременно сбудется. Так, что верьте, дитя мое. А как Вам будет очень плохо, - приходите ко мне. Для меня такая отрада видеть Вас.
   Даша слабо улыбнулась и засобиралась было домой. Но, вставая из-за стола, она пошатнулась, и снова опустилась на стул. Видя, что девушке совсем худо, бабушка настояла на том, чтобы та осталась ночевать у нее. Мысль не остаться этой ночью одной очень прельстила Дашу, и она согласилась.
   Укрывая одеялом, Ольга Исааковна погладила ее по голове как маленькую. Даша от волнения еле сдерживала слезы благодарности. Бабушка какое-то время смотрела на засыпающую девушку, а потом тихо произнесла:
   - Бедная девочка. Как много ты хочешь от жизни... Только не женщиной тебе испорчено, а мужчиной. Избранник твой портит тебе жизнь. О-хо-хо-хо-хо...
   Даша уже спала и не слышала этих слов. Впервые за последний месяц она заснула сразу и безмятежно.
  

3

   Наступил понедельник.
   День проходил в обычном ритме, но Даша то и дело вспоминала о предстоящем ритуале. Переживания о том, что произойдет, тревожили ее, будоражили и выводили из равновесия. То она твердо была готова покончить с порчей и вернуть себе спокойствие. То сильнейшее смятение лишало уверенности, и она решала не соглашаться на ритуал. Так она прометалась весь день и к вечеру, измотанная, поняла, что уже ничего не хочет. Только укрыться в какой-нибудь норе, чтобы никто не трогал. Но позвонила Алёна и спросила: не заехать ли за Дашей. Девушка отказалась, сказав, что доберется до "Фалкрума" сама.
   Даша спешила. Ее гнало вперед желание покончить с этим всем как можно скорей. Запрыгнув в переполненную маршрутку, она втиснулась между плотно стоявших людей, почуяв в том временное успокоение.
   Она стояла не шевелясь. Наступившее внутри нее молчание на какой-то миг "выключило" ее, и она будто забыла себя. Стала никем - безликой, не имеющей имени, просто пассажирка. Без желаний. Без борьбы. Зависшая над землей в железной коробке на колесах... Как же это хорошо: не думать, не ожидать, не страдать... Э-э-х, размечталась! Вон, скоро ее остановка, снова пора выходить в мир.
   Микроавтобус какое-то время ехал быстро и плавно. Но на светофоре машину дернуло. Всех качнуло. Сначала вперед, потом назад. Потом был снова разгон. И опять качнуло, только наоборот. Как игроков на пружинках из детского настольного футбола. Вот так и жизнь: нагибает нас туда-сюда, туда-сюда... Никакой пружинки не хватит...
   На остановке Даша задержалась на минутку. Повернулась к горизонту. Уставшие глаза настигли дозревающий закат. "Господь бережет чистые души..." - вспомнила девушка и тяжело вздохнула. - "Надеюсь, это так".
   Даша прибыла в назначенный час. Дверь открыла ключница и молча проводила ее в пустой зал. Минут пять девушка сдержанно выждала. Но никого не было и все выглядело, как обычно. Ни единого намека на что-то мистическое. Отчего-то в душе у девушки шевельнулась радостная надежда, что сегодня по каким-то причинам ничего не произойдет. Что, вероятно, в последний момент произошло нечто, и поэтому все отменили. Она почувствовала, что внутреннее напряжение ослабевает, словно разжались бульдожьи челюсти. Опустившись на ковер, услышала, как ноет все тело, точно его заставляли носить тяжести весь день на стометровую гору. Откинувшись, Даша оперлась головой о стенку, и, расслабившись, закрыла глаза.
   Алёна подошла так неслышно, что девушка от неожиданности вздрогнула. Оржеховская выглядела странно. На ней был шелковый, расшитый узором алый балахон: что-то среднее между домашним халатом и развевающейся накидкой. Она распустила волосы, была без макияжа, и босиком. На груди у нее висел черный мешочек-кисет на длинной нитке, в котором, похоже, были какие-то камни.
   - У тебя, похоже, нет опыта в подобных мероприятиях, - усмехнулась Алёна, заметив, что удивила девушку своим видом.
   Даша отрицательно покачала головой и тоже, как Алёна, села по-восточному на пятки.
   Оржеховская вела себя, как ни в чем не бывало, словно предстоящее событие относится к обычному и повседневному. Она взяла Дашу за руку и, заглянув ей в глаза, прямолинейно спросила:
   - Тебе страшно, Даша?
   - Немного, - стараясь говорить бодро, ответила девушка, и тут же, словно спохватившись, нервно спросила: - А что, нужно чего-то бояться?
   - Нет, конечно. Что ты! Нам для работы нужны положительные эмоции. Например, надежда или вера в результат. Что-то подобное в тебе есть?
   - Скорей, любопытство.
   - Замечательно, Дашенька! Любопытство тоже позитивное состояние. В нашем деле без правильного настроя не обойтись. Ты ведь оптимистично относишься ко всему новому, не так ли?
   - Да, наверное.
   - Точно, точно. Даже не думай умалять своих достоинств. Я в тебе вижу настоящую женщину, которая от любопытства, как говорится, и радугу перевернет. Чтобы посмотреть, что там такого необычного с той стороны. Ну, как, перевернешь же?
   - Если представится случай, - не моргнув глазом, ответила Даша на бойкое подмигивание Алёны.
   - Отлично! А теперь, - Алёна сказала уже более строгим голосом, - переходим к делу. Ответь мне: знаешь ли ты, за чем пришла сюда?
   - Ну, - начала неуверенно Даша, - за помощью.
   - Да. Но что ты ищешь в этой помощи? Ты должна четко понимать, чего ты хочешь. Сформулируй свое желание кратко, но емко.
   Девушка задумалась.
   - Мне нужен Аркадий. Я хочу его любви и взаимопонимания. Хочу, чтобы мы сделали с ним Парк.
   - Даша, это серьезный вопрос и очень объемный. А значит - у него большая цена. Ты ведь понимаешь, что за все нужно платить?
   С этого момента девушка почувствовала, что что-то изменилось вокруг, точно за ней закрылись одни двери, и она предстала перед другими. Какая-то смутность подкралась к сердцу. Оржеховская тоже изменилась: посуровела, стала отстраненной и той отпугивающей, какой она иногда бывала, особенно вначале их знакомства.
   - Да. Но я не знаю, какую цену ты имеешь в виду. - Сказала девушка, поглядывая с опаской на Алёну, которая не сводила с нее глаз, больших и темных. И при этом держала Дашины ладони в своих руках, слегка массируя ей пальцы. Кинув взгляд на выход, Даша инстинктивно подобралась, как перед стартом.
   - Ну-ну, расслабься, Дашенька. Мы ведь не на экзамене. Я всего лишь помогаю тебе разобраться с твоим желанием. А цена - это твоя вера. Именно она способна привести к его исполнению. Мне только нужно твое всецелое доверие ко мне. Остальное - дело техники. Вставай и идем.
   - Куда?
   - В зал магии. Чертог обрядов.
   Оказывается, небольшая ниша в углу, выглядевшая, как тупик, имела поворот в маленький коридор и вела еще в одну комнату. Она была не намного меньше первой. Но если тренировочный зал выглядел современным и официальным, то здесь все вещи имели совершенно другой смысл. На стенах висели различные нарисованные знаки, а так же, не то картины, не то какие-то свидетельства с китайскими иероглифами. На полках стояли всевозможные глиняные горшки, фигурки людей и животных, замысловатые статуэтки. Тут же лежали камушки, какие-то кристаллы, ракушки, ветки деревьев и засушенные травы. В углу на невысокой стойке находились маракасы и пара небольших барабанов. В стороне, обособленно, стоял стол-тумба. Посредине комнаты на полу лежал черный овальный ковер, на котором тоже были нашиты какие-то магические символы.
   Но не это убранство поразило Дашу. От изумления девушка застыла, приоткрыв от удивления рот. В смежной с тренировочным залом стене было огромное стекло, сквозь которое виден весь зал, как на ладони.
   - Что, неожиданно, да? - заносчиво спросила Оржеховская.
   Даша смотрела то на Алёну, то снова сквозь прозрачную стену. Теперь она поняла почему на некоторых занятиях Алёны вроде бы и не было, но она знала некоторые события так досконально, словно присутствовала при них. Да и поведение других участников театра, казавшееся немного странным и скованным, теперь объяснялось тоже.
   - О, это предмет моей гордости, Даша! Подарок, привезенный из Америки. Таинственное, говорящее зеркало. С той стороны человек думает, что только он видит себя. В то время как здесь за ним наблюдают и отслеживают все движения его души: через тело, лицо, мимику, жесты. Очень технологично! А самое мое любимое занятие наблюдать за человеком, когда он остается один. Он таков - каков есть: неприкрытый, без штампов и масок. Я как будто узнаю его имя, владение которым, согласно магии, дает власть над его носителем. Да, здесь от меня ничего не укроется!
   От последних слов у Даши мурашки по коже побежали, а Алёна, угрожающе сверкнув черными глазами, посмотрела вдаль, точно произнесенная фраза относилась к кому-то конкретно.
   - Но, хватит об этом! Ты ведь не за этим пришла, дорогая. Давай начнем колдовать. Только сними с себя все металлические предметы: часы, кольца, серьги, чтобы нам ничто не мешало. Хорошо. Теперь подойди ко мне.
   Даша, закусив губу, несмело приблизилась.
   - Так. Сначала я почищу от порчи ауру и поставлю защиту. А затем совершим маленький обряд. - Алёна водила руками над ее головой, беззвучно шевеля при этом губами.
   Вошла Марина Петровна. Она торжественно подала на большом блюде ключи и несколько глубоких мисок, наполненных каким-то составом.
   - Мариночка Петровна у нас потомственная хранительница ключей, Даша. Ключ - это фаллический символ, но так же и магическая защита. Королева ночи, богиня Луны, говорят, держала ключи от Вселенной. И сегодня, в полнолуние, мы с тобой немного приобщимся к ее ремеслу.
   Оржеховская открыла ящички в столе-тумбе. Достала оттуда небольшую кругленькую баночку с крышкой на трех коротеньких ножках, в которую переложила содержимое из принесенных чаш.
   Даша, наблюдавшая за всеми этими приготовлениями, поинтересовалась:
   - А что в них, Алёна?
   - Благовония. Мускатный орех, мята, гвоздика и тому подобное. У Марины Петровны свой рецепт. Она у нас давно этим занимается, правда? - Оржеховская подмигнула молчаливой ключнице. - А еще она - моя тетка и главная помощница. И вообще, страсть к колдовству, это у нас семейное. Однажды, когда мне было 12 лет, я случайно увидела, как этим занимается моя бабка. Мать тогда меня отругала и приказала никому ничего не говорить, а иначе нас уничтожат. Советские времена ведь были. Мать, думаю, тоже обладала магической силой. Только не могла использовать ее в полной мере, потому и умерла так рано. Сгорела. От нереализованной энергии.
   Алёна воскурила кадильницу, достала из ящика несколько свечей; из них зажгла красную и синюю. Положив еще что-то на столешницу, она произнесла:
   - Ну, вот. Все готово. Спасибо, тетушка. Дальше мы сами.
   Когда ключница удалилась, Алёна повернулась к Даше и сказала:
   - Я попрошу тебя раздеться.
   - Раздеться? Зачем?
   - Даша, я приготовила амулет (с лат. "добавляющий то, чего нет"), который поможет тебе добиться быстрого всплеска сексуальных эмоций от Аркадия. Чтобы он работал, ему нужно набрать силу от Луны. Но этого все равно мало, потому что его могущество станет в десять раз больше, если ты вместе с ним, синхронно, вберешь в себя ее энергию. Для этого и надо обнажиться.
   - Я не могу, Алёна. Мне неловко.
   - Я же не предлагаю тебе раздеться на глазах у толпы. Кроме нас здесь никого нет.
   - Не могу.
   - Нельзя в мирской одежде совершать магические обряды, пойми. Она снижает эффект, к тому же отрицательная энергия может накапливаться в одежде и предметах.
   - Я понимаю, но...
   - Тогда к чему эти препирательства?
   Видя, что девушка в немом упорстве смотрит из-подо лба, Оржеховская вдруг вскочила и подбежала к окну, рванув его настежь. Прохладный ветер ворвался в комнату, разметав ее волосы и подняв полы одеяния. Оно струилось алыми волнами, развевалось, словно флаг. Алёна стояла с горящим глазами, порывистая, воодушевленная, целеустремленная.
   - Смотри! Вот она какая - таинственная, в полном своем величии! Она уже здесь, рядом! И только через кожу ты сможешь впитать ее силу! Так насладись же ею!
   Даша посмотрела в открытое окно. Луна, действительно, была сегодня необыкновенная. Золотисто-красная. Казалось, будто некое бесконечно-темное существо приподнялось над линией горизонта и пристально смотрит на Дашу своим единственным глазом. Но в этом взгляде столько притягательной жути, что трудно оторваться, трудно не подчиниться его воле...
   - Даша, ведь ты никогда не делала так. Просто попробуй отбросить свои страхи и испытать новые ощущения. Это необыкновенно! Завораживающе.
   "Может, и вправду, скинуть с себя все и подставить тело лунному свету? Не так уж это и плохо, наверное?" - на секунду заколебалась Даша. Но только на секунду. И снова упрямо, хоть и едва заметно, покачала головой в беззвучном протесте.
   - Ладно, тогда поступим так, - сдалась Оржеховская, - ты все-таки снимешь свою одежду, но я дам
   тебе легкую накидку, чтобы прикрыться. По крайней мере, она тоже ритуальная. Идет?
   Даша кивнула утвердительно. Наспех раздевшись, она быстро завернулась в полупрозрачную ткань, которую протянула Алёна. При этом девушка успела уловить на себе оценочно-ревностный взгляд.
   - Отлично! Теперь садись быстро в круг, на коврик. Да, вот так.
   Взяв в руки кадильницу, Алёна принялась ходить вокруг Даши, останавливаясь ненадолго в каждой из четырех сторон и произнося неслышно какие-то слова. Завершив круг, она вернулась к алтарю и взяла в руки амулет. Его веревочка, сплетенная из красной и черной нитей, в нескольких местах была связана узелками.
   - Это звезда богини любви Иштар. Она привлекает мужское внимание и помогает овладеть сердцами возлюбленных. Подобно магниту, этот талисман притянет к тебе Аркадия и наделит особенной женской привлекательностью. И в итоге, у вас произойдет естественное улучшение отношений.
   Оржеховская надела амулет Даше.
   - А сейчас мы сделаем самое главное - соединим тебя с ним.
   Алёна подошла к окну, соединила указательные и большие пальцы правой и левой руки. Получившийся треугольник она направила на небо так, что внутри показалась Луна.
   - Заключаю твою силу, о, небесная королева ночи, в магический треугольник и переношу ее на эту женщину и этот талисман. Заклинаю тебя, войди в них!
   Повернувшись, она быстро сказала Даше:
   - Я сейчас буду держать руки над тобой, а ты в это время сосредоточься и произнеси про себя то, ради чего мы заряжаем амулет. Кратко и четко.
   - Алёна, я... может...- замешкалась девушка.
   Увидев ее бегающий взгляд, Оржеховская вскрикнула:
   - Ну, же, Даша! Давай! Ты сможешь!
   Даша закрыла глаза и стала усиленно думать об Аркадии. Но мысли куда-то разбегались, а внутри, как назло, образовалась какая-то пустота. Все, за что она успела ухватиться, были только три слова: "Аркадий. Любовь. Парк".
   Внезапно Алёна резко развела руки, словно что-то откинуло их. Она громко выдохнула и охрипшим, но довольным голосом сказала:
   - Свершилось! Этот амулет и эта женщина отныне состоят в союзе. Да будет так! На то моя воля!
   Даша с облегчением вздохнула и сидела, вертя в пальцах звезду Иштар. Ее била мелкая дрожь. Молчали. Алёна возле окна. Даша в центре черного ковра.
   - Алёна, кажется, пора закрыть окно. А то я скоро превращусь в снежную, то есть, лунную королеву, - наконец, слабо улыбнулась Даша.
   Загромыхали створки. Девушка принялась одеваться. Натягивая свитер, она искоса посмотрела на Оржеховскую, которая выглядела очень уставшей. Движения Алёны были замедленны, под глазами образовались темные круги. Вдруг Даше стало жаль ее: ведь та потратила много энергии, чтобы помочь ей.
   - Алёна, думаешь, Андерсен написал Снежную Королеву с образа богини Луны?
   - А ты боишься, что она превратит твое сердце в льдинку, да? Так ты, вроде, больше похожа на самоотверженную Герду. - Криво ухмыльнулась Оржеховская. - Это твоя любимая сказка?
   - Нет. Мне в детстве нравились "Дикие лебеди". Перечитывала раз двадцать.
   - Ага, вот как. Там есть ведьмы и колдовство. Опять же, магические ритуалы - плетение рубашек из крапивы с обетом молчания. Мощнейшее энергетическое воздействие! А ты говоришь...
   - А что я говорю?
   - Наука, наука... А на самом деле внутри тебя совсем другое.
   - Что другое?
   - Дар.
   Даша пытливо посмотрела на Оржеховскую, но ничего не ответила на это и перевела тему:
   - А здорово ты придумала с окном, Алёна. Если бы не это... Ты была очень убедительна.
   - Не может быть. Даша, ты что, подбадриваешь меня? - удивилась Оржеховская. - Смешно. Я знаю, что делаю, ясно. Ты забываешь, что я - практикующий специалист. Мне приходится сталкиваться с разными случаями, и не в пример твоему. Вот и выкручиваюсь. Окно - это так, ерунда, просто импровизация. А вот ты вначале была жуткая трусиха, а потом ничего. Молодец. Да, когда будешь ложиться спать, положи амулет под подушку. Это еще больше вас "сроднит".
   - Наверное, я должна как-то отблагодарить тебя, Алёна?
   - Должна. Но не сейчас. Поздно уже. Идем, я отвезу тебя домой.
   На улице стояла глубокая ночь. Даша смотрела на небо. Темные ветки деревьев неистово качались из стороны в сторону. Будто старались зацепить и скинуть Луну. Но она уже высоко. И дело свое сделала.
  

4

   На следующий день Даша проснулась с мыслью: "Алёна - ведьма". Правда, от этого ничего не случилось. По крайней мере, мир не перевернулся. Но к своему состоянию девушка прислушивалась и пыталась понять: что-то изменилось в ней после вчерашнего события? Она ничего не нашла; голос разума молчал. Но это сейчас он был нем. Зато внутренний голос подсказывал ей, что совсем скоро она узнает истинное значение случившегося. Впрочем, прошлое всегда рождает настоящее, а значит, все-таки что-то должно измениться. По крайней мере, вовне.
   Выйдя из подъезда, Даша остановилась на мгновение и осмотрелась вокруг. Двор был пуст. Хотя нет, он был полон молоденьких зеленых листочков, что проклюнулись на деревьях и кустах. "Ты смотри! Неужели за одну ночь выросли?". Мимо прошел мальчишка лет девяти, неся на спине радостно визжащую девчонку. Оба были настолько счастливыми, что, казалось, именно с таких минут жизнь и начинается.
   Идя по городу, Даша уловила в себе подъем настроения. Словно кто-то другой очнулся в ней и теперь несмело поднимал голову, выглядывая из укрытия с детским любопытством. Не то чтобы она ждала или верила в силу амулета... Скорей, относилась к этому, как к игре. Причем, не как участник, а как наблюдатель. Она задорно улыбалась, внутренне проговаривая: "Ну, что ж, посмотрим-посмотрим". И от этого голубые глаза ее блестели шаловливо, а поступь приобретала кошачью легкость и проворство. Мужчины, идущие навстречу, провожали ее взглядом, оборачивались, щелкали языком и тоже улыбались. А она откидывала голову, поигрывая волосами на ветру, и жмурилась от яркого солнца. Пришло ощущение, что не весна вошла в нее, а она выпустила на волю солнечного зайчика, томившегося в темнице.
  
   Роман поджидал Дашу возле ворот завода. Посигналив ей из машины, он помахал рукой, подзывая к себе.
   - Привет. Какая ты красивая сегодня. Кажется, у тебя все хорошо? Давно не видел тебя улыбающейся.
   - Привет. Да, на конкурс оптимистов готовлюсь. Ну, тех, кто говорит, что "хуже уже не бывает".
   - Ага. Значит, этап "дальше будет все хуже и хуже" ты уже прошла?
   - Давно. Теперь вышла в финал.
   - Круто. А я тут с поручением от Гайдара. Он уехал на пару дней из города и наказал тебе передать вот это. - Роман протянул папку. ­- И доверил мне отвезти тебя на собрание, что ли.
   - Какое еще собрание?
   - Не помню. Я вчера слегка того, перебрал. А утром отходняк был, когда он мне это все передавал. Ты посмотри в папке, может, найдешь чего.
   Гайдар действительно положил внутрь папки записку. Даша прочла ее несколько раз: ничего личного, только деловитые распоряжения.
   - Что ж, - вздохнула она, - на заседание, так на заседание. Едем к горсовету.
   Роман всю дорогу болтал. Осипшим голосом нес всякую чепуху, как-то неестественно часто и не к месту хохотал.
   - Ром, ты чего такой взъерошенный? Может, тебе лучше дома поспать, а не за рулем ездить?
   - Я в порядке. Просто немного нервничаю.
   - О, я, кажется, догадываюсь отчего, - хитро улыбаясь, доверительно произнесла Даша. И, видя, что достигла цели, смутив парня, выпалила: - Ты утюг забыл дома выключить!
   - Утюг? - Роман повернулся и непонимающе посмотрел на нее, словно сквозь стекло. - А. Да. Я сам как раскаленный утюг.
   - Так тобой можно выглаживать?
   Даша вдруг засмеялась тихим заигрывающим смехом и тут же удивилась себе: "Господи, неужели я с ним флиртую?".
   Роман резко затормозил и тут же выскочил из машины на тротуар. Он как-то странно присел и начал стучать себя по коленям. Потом трясущимися руками достал сигарету и закурил. Даша тоже вышла и молча наблюдала за ним.
   - Меня плющит, Дашка.
   - Почему?
   - Не знаю. От тебя будто.
   - Мне воспринимать это как комплимент или как обвинение?
   - Я серьезно. От тебя чего-то такое исходит. Как искры. Только невидимые.
   Даша всплеснула руками и рассмеялась.
   - Ты думаешь, у меня крыша поехала, да?! - обиделся Роман.
   А Даша не могла уже остановиться. Она изнемогала от смеха, размазывая по щекам обильные слезы. Наконец, отсмеявшись, подошла к нему вплотную и, поглаживая его по рукаву, добродушно сказала:
   - Все в порядке, Ром. Я не с тебя смеялась. У меня тоже нервное. Видно, это моя крыша уже в пути. Так что, прости. И нам пора. Поедем.
   - Что, крышу твою догонять? - Парень примирительно ухмыльнулся.
   - А-а, - махнула рукой Даша, - с ней успеется. А вот Аркадий нам задаст, если пропустим заседание.
   Сев в машину, Даша задумчиво смотрела в окно. Одна мысль вертелась в ее голове неотступно: "Неужели, и вправду, это действует колдовство?". Она все время вертела в руках талисман и чувствовала прохладу острых лучей звезды. Роман, заметивший это, поинтересовался:
   - Что это за украшение? Я раньше не видел его на тебе.
   - Ну, так. Просто украшение.
   - Подарок, что ли?
   - Типа того.
   - Это не от Гайдара. Точно. - Тоном эксперта определил Роман. - Он себя оценивает дороже.
   - Себя?
   - А то кого же. Так кто тебе подарил его? - не унимался парень.
   - Алёна. - Нехотя ответила Даша.
   - Алёна? - Роман удивился; потом минуту что-то соображал и вдруг громко, словно поймал на месте преступления, прокричал. - Ага! Так значит, это амулет! То-то я смотрю, что не такая ты, как обычно. Она колдовала с ним, да? Ну, скажи мне, Дашка, колдовала?! Я ведь все равно узнаю. Приползу и вынюхаю.
   - Отстань от меня! - Рассердилась Даша.
   - Класс! Послушай, я очень хочу в ваш театр. Поговори с Алёной, пусть она примет меня.
   - Да не буду я ни о чем ее просить!
   - А вот и будешь. Ты же не хочешь, чтобы я сказал Аркадию, что ты специально носишь эту звезду, чтобы охмурять его. Да и не только его. А ты ведь знаешь, как Гайдар "любит" подобного рода заморочки.
   - Ты!.. Ты...Продажная сволочь, вот ты кто! - выпалила Даша.
   - А ты - жадина! Ну что тебе стоит замолвить обо мне словечко, а?
   "Мне-то нет, а вот чего тебе это будет стоить..." - хотела ответить Даша, но смолчала.
   Подъехав к зданию горсовета, она стремительно вышла из машины и демонстративно хлопнула дверью.
   - Я тебе позвоню, Даша. Скажешь мне, что надевать на репетицию. Трико там...или балетные тапочки. - Крикнул вдогонку Роман.
   - Если придешь в шутовском колпаке, тебя, возможно, и примут. - Парировала Даша и направилась к входу.
   Горсовет проводил открытое заседание по вопросу социально значимых объектов города специально для общественных организаций и СМИ. Гайдар отправил ее туда, чтобы узнать о судьбе Парка.
  

5

   Ночью Даша долго ворочалась с боку на бок, постель казалась ей горячей, воздух душным. Она открывала форточку и подолгу смотрела из окна на освещенные фонарями улицы. Луна медленно поднималась над горизонтом - все такая же круглая, зрелая, совершенная.
   Неясные образы носились в Дашиной голове, заставляя сердце биться чаще, а лицо полыхать. Ей все время чудился Аркадий. Будто он обнимает ее нежно и страстно. Как наяву, она чувствовала прикосновения его сильных рук - поспешные, ищущие, вожделенные. Так четко слышала над ухом его обжигающий шепот, что некоторые слова своим бесстыдством приводили ее в трепет. Ее тело словно отвечало ему: прогибалось в талии, раскидывало руки, сжимало ноги в бедрах...
   Видения захватили ее настолько, что она совсем забыла о настоящем. Проваливаясь в эти картинки, Даша давала им бесконтрольно поглотить себя.
   Возможно, это были вспышки сна, но того, что выглядит ярче и полноценнее любой реальности.
   Наконец она крепко уснула.
   Проснувшись в четыре часа, первое, что она увидела - индиговые прямоугольники оконных стекол. Утренние сумерки густо смешивались с предрассветным светом.
   Даша вспомнила Аркадия. Недавние видения еще живо в ней ощущались. Но теперь они, минуя переход из состояния грез в состояние действительности, как будто перешли в прошлое. И стало пусто. И это чувство пустоты все разрасталось и разрасталось. Словно образовалось в Даше какая-то дыра. Как в подшипнике, в котором шарики плотно прижимаются к друг другу блестящими боками. И этому подшипнику не хватает движения. Пустота его отверстия взывает, кричит о желании заполниться. Ему нужно быть посаженым на вал, чтобы завращаться, запустить не один механизм, а всю систему, всю программу...
   "Аркадий, где ты? Где? Почему не со мной?! Будешь ли ты когда-нибудь таким, как я тебя вижу?".

6

   Гайдар вернулся на день раньше. Его звонок утром немного удивил Дашу, потому как она уже отвыкла от того, что он заезжает за ней перед работой. "Ах, да, наверное, торопится узнать о своем поручении" - подумала девушка. Но Аркадий, видно, в это утро решил поразить ее не один раз. На сиденье "Лексуса" лежал огромный букет белых роз, которые он вручил ей, радостно улыбаясь. Поцелуй в щечку заставил Дашу изумиться еще больше, но, как оказалось, это был еще не предел. Похоже, его копилка под названием "Поразительные идеи" была сейчас неистощима. Он вдруг сообщил, что отменяет сегодня работу и объявляет выходной.
   - Я соскучился по тебе, Даша. И хочу побыть вдвоем, - без обиняков сказал он. - Мы устроим небольшой пикник, поедем за город.
   Даша смотрела на него и только диву давалась. И, как ни странно, спокойно принимала его предложения, уткнувшись носом в ароматные полураскрытые бутоны.
   - Ты сходи домой, переоденься во что-нибудь попроще. Сегодня ты даже можешь надеть свитер и джинсы, - с хитрецой в голосе разрешил Аркадий.
   - Неужели? Какая щедрость, - насмешливо отреагировала Даша. - А что еще я могу сегодня?
   - Можешь не надевать белье под них.
   - Хм. Какие грязные намеки.
   - Хуже. Провокация.
   - Смотри, а то я поддамся на нее.
   - На это и рассчитываю.
   - Ладно, я пошла.
   Когда через десять минут девушка села в машину, Аркадий пристрастно осмотрел ее, ненадолго задержав взгляд на груди. Даша невольно потянулась к шее, туда, где под свитером висел амулет.
   - Можешь не проверять, - как можно небрежнее сказала она. - Все равно я тебе не поверила.
   - А тут и не надо верить мне. Достаточно этого хотеть самой, - Аркадий засмеялся и резко, с явным удовольствием нажал на газ, шумно рванувшись вперед.
   Они выехали за город. Открывшийся простор пестрел яркими красками: желтыми, белыми, голубыми, зелеными. День был теплый. Как впрочем, и весь месяц, потому что весна в этом году выдалась ранняя.
   Въехали в поселок. Большинство домов выглядели старенькими, кое-где заброшенными. Но были и новые: большие, с белого кирпича, в два-три этажа. Двор, в который въехали Даша и Аркадий, был ухоженным, внутри стоял небольшой побеленный домик с длинной антенной наверху.
   Выйдя из машины, Аркадий сладко потянулся, хрустнув в спине. По всему видно, он бывал здесь не раз. Девушка с интересом поглядывала на него, пытаясь угадать, что это за дом и зачем ее сюда привезли. Выскочивший из будки пес радостно набросился на Аркадия, став передними лапами ему на грудь и облизывая лицо.
   - Привет, старина! Соскучился, да? Хороший, хороший пес, - и потрепал его за ухо.
   Собака подошла с осторожность к Даше и обнюхала ее. Тихо рыча, она посматривала в сторону Гайдара, будто спрашивая кто это и как к ней относиться.
   - Свои, Бармалей. Свои.
   Даша улыбнулась: и собаке, и тому, что ее назвали "своей".
   В доме было скромно, но чистенько. Чуть-чуть пахло плесенью и тем, что зовется старостью.
   - Здесь живет мой дед. Он сейчас у родителей, а я присматриваю за хозяйством. - И, любовно поглаживая деревянную лутку, Аркадий добавил: - Я вырос здесь.
   - Тут очень тихо и уютно. Наверное, у тебя было счастливое детство?
   - Да. Жаловаться, особенно не на что. Идем, я покажу тебе такие красоты...
   Весь день они гуляли по плавням. Ездили на лодке по протокам, любуясь белыми лилиями и желтыми кувшинками. Рыбы плескались, бабочки порхали, цапли встревожено взмывали вверх из камышей. Солнце жарило и слепило отблесками на воде. Покоем и тишиной дышали эти заповедные, практически не тронутые цивилизацией места.
   К вечеру вернулись в дом. Прихватив с собой съестного, Аркадий взял Дашу за руку и потащил ее наверх. Забравшись по лестнице на чердак, они вышли через маленькую дверцу-оконце на плоскую крышу пристройки, по всей видимости, сарая. Отсюда был очень хороший вид.
   - Ну, вот. А здесь я люблю встречать закат. Очень красивое зрелище
   Аркадий обнял Дашу за плечи. Так они сидели несколько минут, наблюдая, как малиновое солнце катится в плавни. И все вокруг постепенно затихало, готовясь к ночи. Даже ветерок, казалось, вдоволь нагулявшись, присел отдохнуть возле будки пса. День откатывался, словно море во время отлива.
   "Какой чудесный день!" - подумала девушка.
   - По-моему день удался на славу, - сказал довольный Аркадий.
   А у Даши в груди разлилось тепло, мягкое и обволакивающее, от того, что их чувства с Аркадием звучали в унисон. И как будто они стали чуточку ближе друг другу.
   - Жаль, что он заканчивается, - грустно произнесла она и поежилась. Давала о себе знать вечерняя сырость.
   - Озябла? Вот, оденься, - предложил Аркадий, стаскивая с себя свитер.
   - Ой, нет. Не нужно, спасибо.
   - Никаких возражений! - И, не давая Даше опомниться, повернулся к ней лицом, встав на колени. - Давай, я помогу тебе.
   Продевая в свитер ее голову и руки, Аркадий вдруг неожиданно остановился и схватил крепко за поднятые руки. Откинув ее назад, положил на дощатую крышу. Лицо Даши находилось внутри, как в мешке, а запястья охватили кольцом, словно наручники, мужские пальцы. Девушка застыла. Обмякла. И молчала. Через минуту она услышала, как в джинсы скользит прохладная рука Аркадия. Инстинктивно Даша слегка сжала бедра, но вырываться не стала. Сердце ее забилось сладко и часто-часто, так, что даже в ушах зазвенело. Сглотнув, чтобы легче дышалось, она продолжала лежать, ожидая дальнейшего.
   Так же неожиданно, как и начал, Аркадий дернул за свитер, открыв Дашино лицо.
   - Так ты все-таки надела белье! А я же просил! - прокричал он с неподдельным разочарованием и явным огорчением. - Знаешь, Даша, я уехал вчера на встречу бизнесменов. У нас была программа: сначала работа, потом в конце сауна с бассейном, массажем и прочими мужскими развлечениями. Так вот там я вдруг понял, что не хочу этого. Совершенно неожиданно я почувствовал, как меня очень сильно тянет к тебе. Поэтому я бросил все и вернулся.
   Слабая улыбка тронула Дашины губы.
   Аркадий смотрел ей в глаза с таким напряжением, точно старался ухватиться за что-нибудь. Так хватается за подол юбки ребенок, которого отрывают от матери. Некоторое время он еще кричит, протягивая руки, но с каждой секундой, удаляясь, его зов все меньше и меньше слышен.
   Даша видела, как меняется выражение лица у Аркадия, становясь привычно жестким и отчужденным. Взглядом, полным надежды, из-под горестно сведенных бровей она хотела удержать теплоту той живой искорки, которая на миг озарила его лицо. Хотелось крикнуть: "Постой, не уходи!". Она, было, открыла рот, желая объяснить, что на самом деле это на ней только чулочки с поясом, но момент был упущен. Аркадий опередил ее холодным, грубым тоном:
   - Так вот, Даша! Впредь, если ты хочешь, чтобы у нас что-то с тобой было, постарайся ничего не испортить и сделать все, что я прошу. Больше не обманывай моих ожиданий! Ясно?!
   - Да, - тихо прошептала девушка с полными глазами слез.
  

7

   Даша спешила к Алёне, мысленно прокручивая в голове последние события. Столько вопросов требуют немедленных ответов! Столько сомнений затягивают в омут прежних страхов!
   Оржеховская находилась в приятном расположении духа. Она приветствовала девушку улыбкой и с порога похвалила:
   - Ты сегодня хорошо выглядишь. Этот амулет тебе очень идет!
   - Правда? Спасибо. Я как раз и пришла поговорить о нем. Ты, понимаешь, амулет как будто и действует и не действует, - говорила Даша с жаром. - Аркадий был со мной весь день - ласковый, обходительный, я бы даже сказала, "домашний" какой-то. И он... Он захотел меня, я чувствовала это, видела по его глазам. Но... ненадолго. Потом вдруг все оборвалось внезапно. Мне показалось, было что-то... - Даша замолчала, подбирая слова.
   - Что? Доставай, доставай. Тебе лучше проговорить свои догадки, - осторожно предложила Оржеховская.
   - Я не знаю. Но выглядело это так, будто... будто у игрушки кончился завод, понимаешь? Я подумала, возможно, это потому что я первого Романа встретила? И большая часть силы амулета ушла на него? - Даша выглядела очень расстроенной. - Наверное, я бред несу. Да?
   Алёна стояла молчаливая и серьезная, явно что-то обдумывая важное.
   - Да, пожалуй, появление этого Романа было не совсем кстати, - согласилась Алёна.
   - Он просится к тебе в театр, и еще грозился рассказать Аркадию про амулет, если я не замолвлю про него словечко, - Даша скривилась, вспомнив жалкое лицо Романа.
   - Вот еще! Триста лет он мне тут нужен! - фыркнула Оржеховская. - Такого хлама полно под ногами валяется! Какой толк мне от него?! Он даже на топливо для ступы не годится! - и, видимо довольная своей шуткой, громко и заливисто загоготала. - Ладно, забудь, я сама с ним разберусь, - тут же успокоила Оржеховская, видя, как девушка напряглась. - А вообще, черт с ним! Его влияние минимально. Воздействие амулета все равно не могло нарушиться из-за какого-то там проходимца. Тут другое.
   - Что же?
   - Возможно, дело в тебе, Даша. Помнишь, как мы заряжали его? Вначале ты вела себя спокойно. А вот во время произнесения заклинания дернулась и готова была отступить. И это чуть ли не в самую ответственную минуту ритуала! - Хмурый вид Алёны показывал, как это может быть губительно. - Амулет собирает мысли и чувства в одну точку, чтобы, сконцентрировав их силу, запустить исполнение желания. Твой страх и колебания, даже кратковременные, по всей видимости, помешали этому.
   К тому же, Гайдар не из тех, на кого легко воздействовать. Это тебе не жидкий Роман. У Аркадия-то составчик покрепче будет. Но ты не отчаивайся, - видя, что Даша сникла, подбодрила Оржеховская. - Результат все же есть.
   - Есть, но слабый.
   - Главное, что он есть. И чтоб ты знала, не всякому дано даже этого достичь. А для полного исполнения задуманного - нужно усерднее работать. И если не вышло с первого раза, то со второго получится обязательно.
   - Со второго?
   - Здрасьте-пожалста! Ты что решила сдаться?
   - Нет, но... Еще раз заряжать амулет как-то...
   - А кто говорит, что нужно делать это еще раз? - удивилась Алёна. - Да и амулет не самое важное. Главное - сила, которая запускает реализацию желания! А пока у тебя не будет той мощи, какая нужна, трудно надеяться на успех.
   - Что-то мне не понятно. Почему же моя сила не помогла мне раньше, если все дело во мне?
   - Потому что, она в данном случае нужна не для исполнения того, что ты хочешь, а для вызова и соединения с более мощными силами.
   - Какими?!
   - Великими и могучими. Слышишь: мо-гу-чи-ми, то есть те, что могут. О, как много всего они могут, ты себе даже не представляешь! Они, конечно, невидимы. Но постоянно находятся в мире и контролируют его.
   Девушка открыла было рот, чтобы дальше расспросить про неведомые силы, но, видя, как Оржеховская стоит натянутая, мол струна, передумала. Алёна смотрела поверх головы Даши, сощурив глаза и плотно сжав губы.
   - А... А что теперь?
   - Теперь? - Алёна несколько недоуменно посмотрела на Дашу. - Разбудим твою силу, потому как спит она, словно Спящая Красавица в стеклянном гробу.
   - Опять сказки. Что-то много мы о них говорим, - буркнула Даша.
   - Что ты там бубнишь?
   - Говорю, что, лучше уж на высокой горе будем это делать, чем где-нибудь на кладбище.
   - Да, а еще лучше, где-нибудь в лесу.
   - Что в лесу?
   - В лесу найдем силу, под кустом каким-нибудь, - громко расхохоталась Оржеховская.
   Даша смотрела на нее и думала, что иногда сложно понять шутит ли Алёна, или говорит серьезно.
   - Ладно, это дело будущего. А сегодня я дам тебе один рецепт, чтобы немного подпитать энергией амулет. Проведешь одно заклинание. В полночь наполнишь ванну холодной водой. На пару минут еще выставь воду в стеклянной банке на улицу, чтобы лунный свет наполнил ее. Когда она зарядится, вылей в ванну. Добавь в воду немного вот этого состава, - Алёна протянула Даше небольшой пузырек с зеленоватой жидкостью, - и выкупайся.
   - Что это?
   - Могильная крапива вперемешку с золой из кожи африканской жабы, - хладнокровно ответила Оржеховская.
   Девушка открыла рот, чтобы возразить, но Алёна ее опередила:
   - Да травки обычные, снадобье, дуреха!
   - А-а-а, - протянула силившаяся улыбнуться Даша. - А я почти поверила.
   - Да? Что ж, если тебе не страшна мысль, что выкупаешься в настойке из лягушечьей кожи, то можешь себе представить...
   - Нет, нет! - громко запротестовала Даша. - Только не говори мне о лягушонке в коробчонке, а то я начинаю все сказки на себя примеривать.
   - Да нет. Я только хотела сказать, - так, между прочим, - что состав из лягушачьей кожи благотворно воздействует еще и на потенцию мужчин.
   Даша заулыбалась чему-то своему внутреннему. Потом вдруг неожиданно запела детскую песенку:
   "Из чего только сделаны мальчики?
   Из колючек, ракушек,
   И зеленых лягушек -
   Вот из этого сделаны мальчики!.."
   Оржеховская равнодушно пожала плечами и, видимо, чтобы хоть что-то сказать, ответила на это:
   - Тебе виднее. Ты ведь у нас уже почти профи в таких делах.
  

8

   Даша вышла от Оржеховской, углубившись в мысли. Внезапно, повернув за угол дома, она столкнулась лоб в лоб с мужчиной в кожаной куртке военного образца и такой же кожаной с козырьком фуражке, нахлобученной на глаза. Брюки на нем топорщились по бокам ушками-галифе, а хромовые сапоги безукоризненно блестели. Налетев на него, девушка от неожиданности вскрикнула и по инерции выставила руки, упершись ими в грудь. Он же, наоборот, обхватил ее, удерживая от падения.
   Когда незнакомец сверкнул белозубой улыбкой, Даша вдогонку мысли "Штирлиц какой-то", уже узнала Малеваного.
   - Жорж! Господи, как ты меня напугал! Я снова тебя не узнала. Одет по-другому, без усов, но с бородкой. Фух! Что ты здесь делаешь?
   - Тебя поджидаю, - беззастенчиво сразу признался Малеваный.
   - А-а-а, - придя в себя, протянула Даша, и окинула его насмешливым взглядом, - мне говорили, что ты шпионом подрабатываешь.
   - Отчего же подрабатываю? Это мой основной заработок.
   - Да? Театр, значит, у тебя тоже прикрытие.
   - Если ты намекаешь на то, что "герцогиня Альба" украла у меня этот гениальный прием, так я тебе и сам скажу, что всяким ухищрениям она у меня научилась. Но при этом мой театр настоящий: и цыгане, и лошади, и представления.
   - И обман? - дерзко осведомилась девушка.
   - Но ты ведь от него тоже не отказываешься. Вон, звезду Иштар приняла от Оржеховской. Небось, и в ритуале участвовала, а?
   Даша инстинктивно схватилась за амулет и почувствовала, как вспыхнуло ее лицо.
   - Не красней, Даша. В том нет ничего стыдного. Все мы в минуты растерянности готовы поверить в обман, хотя я бы сказал по-другому: в игру. Все зависит от того, как ты на это смотришь. Если мыслишь низкими категориями, тогда ты поддалась вранью. А если ты существо более высокого плана, значит, ты включаешься в игру. Ты вот умеешь включаться. Более того, обладаешь искусством сопричастности.
   Вдруг Даша почувствовала к Жоржу необъяснимое доверие, и ей захотелось быть с ним откровенной. Она печально спросила:
   - А что если это не игра, а самообман?
   - Одно включает другое. Без последнего, бывает, трудно войти в состояние игривости.
   - Но тогда все - иллюзия!
   - А что ты скажешь про тень, которую откидывает вот этот тополь? Она настоящая или это мираж? И если у дерева не будет тени, мы поверим, что оно настоящее?
   Даша не нашлась, что ответить, но, будто спохватившись, спросила:
   - Жорж, так зачем ты меня выслеживаешь?
   - О, мои намеренья ясны. Я в страстном оклике весны узнал твой голос.
   Даша насупилась. Малеваный, хохотнув довольненьким смешком, тут же пошел на попятную.
   - Молчу, молчу. А то и впрямь сочтешь, что я томим тоскою, прибежал. Да еще больше поверишь Оржеховской и ее приворотному амулету.
   - Так ты все знаешь? - недоверчиво покосилась Даша.
   - Почти все. Кое-что я выслеживаю, а многое - от моей искушенности. Так я знаю, что у тебя возникло, э-э-э-э, некое внутреннее напряжение относительно мужчины, а Оржеховская умело предложила тебе свои услуги. К тому же, я знаю все об Альбине. В том числе, ее квалификации. Она у нее весьма низкая. Обычные традиционные обрядовые методы, эффект от которых половинчат и, хотя и наступает быстро, но очень короток. Контролировать воздействие сил она так и не научилась. Попросту говоря, она нахваталась разного рода техник, прошлась по верхам, добавила свои амбициозные желания, и назвала этот салат магией. А из себя корчит верховную жрицу. Обычное желание неограниченной власти. Для этого собрала вокруг тех, кто может быть у нее на посылках.
   Видя, что девушка стоит ошеломленная сказанным, Малеваный, не давая ей опомниться, продолжил:
   - Теперь ты понимаешь, почему я слежу за тобой. Через тебя, на самом деле, я надзираю за Алёной. Контролирую то, чем она занимается. Потому как она постоянно выкидывает какие-нибудь штучки. Помню, какой я ее встретил в первый раз: обкуренной лавровым листом, изображающую пифию. А Невзоров ходил вокруг нее и слушал, что оракул вещает. Зрелище было то еще! Это у них исследование медиумных способностей называлось. Раньше за такое попадали либо в тюрьму, либо, в психушку. В общем, я долго следил за ними.
   Потом какое-то время отсутствовал в городе, но вести об Алёне до меня доходили регулярно. И вот несколько лет назад она исчезла с моего поля зрения, хотя признаюсь, я не сильно-то и расстроился. Всегда знал, что никуда от меня ей не деться. Да и относительно ее деяний не сомневался. Она ушла одновременно и в психологи, и в экстрасенсы, и в "бабки", ведь так по ее мнению больше возможностей манипулировать людьми и властвовать над ними.
   Так что, как видишь, она не оригинальна, - с гаденькой улыбкой удовлетворенно хмыкнул Малеваный, видя какой эффект производят его слова. - Только и может, что исполнять предписания и готовые рецепты. В некоторых, очень простеньких, достигла, правда, успехов, - вот как с амулетом. Но не больше. В ней не чувствуется порода, понимаешь, Даша. Сплошное подражание. В этом ее слабое место: она не способна испытать настоящий экстаз, у нее выше второго плана ничего не работает. Алёна проигрывает любой девчонке вроде тебя.
   - Зачем ты мне все это говоришь? - выслушав столь длинную тираду, наконец, промолвила Даша.
   - Я дискредитирую Оржеховскую в твоих глазах.
   - Зачем?
   - Затем, что она может испортить тебя.
   - И ты меня решил защищать от нее?
   - Нет. Наставить на путь истинный, - не моргнув глазом, серьезно ответил Малеваный.
   - Очень остроумно.
   - Веселье - самый выгодный товар, который люди всегда готовы брать.
   - А сам-то ты кто такой: не то тайный агент, ряженый в цыгана, не то цыган, подвизавшийся в шпиона. И почему я тебе должна верить?
   - Я помимо названых тобой регалий имею еще и более скромную: магистр филологический наук, специализирующийся на зарубежной литературе.
   - Ого, даже так? - Даша удивленно подняла брови. - Так вот откуда поэтическая речь. Но все же: какое тебе дело до меня?
   - Да никакого дела у меня к тебе нет, - пожал плечами Жорж. - А свои сыскные обязанности я объяснил.
   - То есть совершенно никакого?!
   - Я тебя, конечно, разочарую, но это так. И позволь мне напомнить - это ты завлекала прохожих, многозначительно крутясь в витрине магазина почти два месяца назад.
   - Что?! - девушка задохнулась от такого хамского заявления. - Да ты...
   - Тише, тише. У меня ведь своя игра, Даша, - резко прервал он ее металлическим и властным голосом, от которого у нее побежали мурашки по спине. - И ты в нее вошла без приглашенья. Вместе с Оржеховской. Это твой выбор. Но я и не перечу. До тех пор, пока мне это не мешает. Я ужасно любопытен, знаешь ли. Хочу поглядеть, что выйдет в итоге.
   - И охота тебе тратить время зря? - девушка сузила глазки. - Пустое ведь.
   - Знаешь, Дашенька, ты верно подметила. Это, действительно, как на охоте. Кто-то едет за дичью, в мелком желании набить утробу, ну или там крови напиться. А я за самим процессом, за ощущениями, когда во время бешеной погони тебя словно не существует: только сконцентрированная сила, плотно сжатая в одной точке. Когда ты чувствуешь жертву, которую вот-вот настигнешь и схватишь. А в последний момент сворачиваешь с тропы и даешь ей уйти, или, поймав, отпускаешь. И так, может быть, не один раз. Потом, конечно, в результате, я возьму все, что мне нужно. Но именно этот яркий момент приближения - и есть тот пик радости в тебе, который несоизмеримо выше чувства обладания добычей. Понимаешь?!
   - Понимаю, как же, - усмехнулась Даша. - Если не догоню, так хоть согреюсь.
   - Удивительная точность. Кстати, а ты знаешь, кто такая Иштар? - невинным голосом поинтересовался Малеваный, внезапно перескакивая с темы.
   ­- Знаю, а что?
   - Знаешь и спокойно носишь ее знак?! - чуть ли не в ужасе воскликнул Малеваный. - Нет. Ни за что не поверю, что такая чистая девушка, как ты, Даша, может принять образ этой богини и все, что с ним связано.
   - Ты так взволнован, Жорж, что будь мне неведом твой актерский дар, я бы решила, что совершила преступление.
   - О, видно по всему, ты безмятежна по наивности, синонимом которой иногда неведенье поставить можно. Тогда внести я должен ясность.
   Малеваный слегка поклонился, давая понять, что церемониальная часть речи завершена, а затем серьезным тоном ученого продолжил:
   - Так вот, в аккадской мифологии Иштар - богиня бесконтрольной и разнузданной сексуальной страсти. Она необыкновенно коварна и жестока. Даже все видавший Гильгамеш не смог избежать ее мести. Властная и похотливая она захотела отважного героя в любовники, а когда тот отказался от такой чести, наслала на его родной город чудовищного быка, который раздавил и умертвил смертоносным дыханием сотни неповинных жителей. А еще, - Малеваный сделал выжидательную паузу, - культ Иштар связывают с храмовой проституцией, массовыми оргиями, и публичным принесением в жертву девственности.
   Девушка медленно подняла на Малеваного строгие глаза. Смотрела долго и напряженно.
   - Ой, Даша, как же ты побледнела, - как будто искренне забеспокоился Малеваный. - И тень по лицу, вон, пробежала. Глаза зачем-то закрыла. Прямо как у Блока: "... и, бледная шла, Под ресницами сумрак тая". Тебе плохо?
   - Хватит! - остановила его Даша. - Я больше не намерена тебя слушать! В твоих словах столько яда, лжи и подхалимажа, что меня уже тошнит от них! Ты решил меня запугать, думая, что, оговорив Алёну, я поверю тебе. Как бы не так!
   - Что ты, я не клевещу! Я говорю это для того, чтобы ты знала, Даша, что можешь ко мне обратиться, если что-то произойдет, - участливо заверил Малеваный, совершенно спокойно улыбаясь.
   - Нам не о чем больше разговаривать, - отрезала она, и, повернувшись, пошла прочь.
   - При случае, меня ты вспомнишь, девочка! - кинул он ей вдогонку. - А он тебе предстанет очень скоро, - добавил он тише.
   Но Даша этого уже не слышала. Она торопливо шла по улицам, ничего не видя перед собой и неосознанно петляя, словно старалась запутать следы. Наконец, удалившись на достаточное расстояние, она остановилась и оглянулась. Никто за ней не гнался. Но ее настигало другое. Как высокая вода поднимался в ней чудовищный страх, грозя наводнить все ее существо. Казалось весь мир, и город, и улицы зажмурились в испуге вместе с Дашей.
   Целый вихрь мыслей, обрывки ощущений молниеносно пронеслись в голове у нее. Как полуслепая пыталась ухватить их, рассмотреть, задержать возле себя, чтобы разобраться в том, что хотели сказать, предостеречь, быть может.
   "Господи, что же это такое? Куда я встряла? В какой-то древний культ или масонскую ложу? Бред! Бред! Малеваный не менее страшен, чем Алёна. Да и у них, похоже, война друг с другом. Без стесненья наговорить на нее, ему раз плюнуть... Но эта звезда... А вдруг он прав? Прав в чем? Только в том, что культ Иштар в истории был таков, как он сказал. И что дальше? Ведь звезда на мне всего лишь украшение, не более. А ритуал? Просто метод? Или способ подчинения?..
   А если так, зачем я согласилась? Зачем сказала "да"? Хотя ведь амулет работал, и вполне безопасно, сама прекрасно видела... Впрочем, что там Оржеховская приговаривала во время ритуала, я же не слышала... Ах, лучше отдать его! Пусть забирает, я сама как-нибудь разберусь с Гайдаром... если смогу... Вот именно! Забыла, как уже все пробовала? Господи, неужели Алёна и вправду хочет мне навредить?.. Но если с Малеваным, вроде бы, ясно, тогда что ей в таком случае от меня нужно?!.. Нет-нет, не может быть! Она конечно странная со своими личными уроками, но не заставляла меня ничего делать против моей воли. И много для меня делала, стараясь помочь... А этот непонятный Малеваный лезет со своими кознями!.. Ужасно, как все ужасно! Я уже ничего не понимаю: кому верить, кого остерегаться...".
  

9

  
   А этот день продолжал насылать неожиданности.
   Не успела Даша пройти и квартала, как вдруг кто-то сзади сильно схватил ее за локоть. Запыхавшийся Роман выкрикнул в самое лицо, обдав стойким перегаром:
   - Эй, красотка, не так быстро.
   Он качался из стороны в сторону, крепко сжимая Дашину руку. Девушка оторопела.
   - Ром, ты пьян. И делаешь мне больно. Отпусти.
   - Кто пьян? Я? Э-э-э, - он покачал указательным пальцем, словно маятник. - Да, я напился. Вдребадан. О, как! А все из-за твоей подруги белой, хрен бы ее побрал! Фе.. Фени... Фенимистка драная! Но мы еще поглядим кто кого!- проорал он заплетающимся языком, и яростно погрозил кулаком в сторону. - Слушай, а она че, в натуре, мужиков не любит?
   - Не тешь себя иллюзиями, думаю, что у Алёны неприязнь лично к тебе, - раздраженно кинула Даша, догадавшись о ком идет речь.
   - Она не меня оскорбила, пымаешь!? Она за всех мужиков мне обидное сделала. Курва!
   - Наверное, ты для нее олицетворенье всех мужчин, - ядовито заметила девушка.
   - А че я ей сделал? Я только сказал, что хочу быть магом в ее тусовке и готов для этого делать все! Даже... - тут Роман понизил голос до шепота, и таинственно добавил - ...даже работать на него самого. О! Да-да, я предрекаю пришествие Воланда на помощь к новой Марго...
   - Что за чушь ты несешь! Иди-ка домой и проспись. А меня не трогай. - Даша отодвинулась от Романа, давая понять, что не намерена больше общаться.
   Но парень выступил вперед и, закрывая девушке дорогу, пошел спиной.
   - Нет, пожди! Ты должна знать...- слова явно давались ему с трудом, - ... какая стерва эта твоя альбиноска! Она предложила отдать ей мою...
   Тут Роман споткнулся и, пытаясь не свалиться, ухватился за девушку. От неожиданности Даша подалась по инерции вперед, но все же невероятным усилием удержалась на ногах. Какое-то время, пытаясь устоять, Роман хватался за Дашу, потом упал на бок. Силясь подняться, он только и смог, что встать на четвереньки. Но и в этом положении он не унимался, а, грязно матерясь и мотая головой, как разъяренный бык, все время повторял, шипя: - С-с-сука она, сука!
   Даша смотрела на стоящего в пыли Романа, который, начав громко и противно икать, пытался ухватиться не то за воображаемую опору, не то за ее ноги. Отступив подальше, она брезгливо выкрикнула:
   - Идиот! Да ты смешон!
   - Э-э-э, Дашка, тебе не всегда ...ик!.. будет такая пруха... Она и тебя поставит...ик!.. в позу... ик!.. посмешищем...
   - Да что с тобой говорить, - она безнадежно махнула рукой и, уходя, кинула досадливо: - Непутевый!
   Роман уселся на бордюр. Одной рукой он пытался обтряхивать с себя мусор, а в другой сжимал прохладную и колющую звезду.
  

10

   Только в квартире Даша обнаружила пропажу. В первую же секунду она как будто испугалась. Потом очень обрадовалась, вспомнив, что говорил о культе Иштар Малеваный. А постепенно ее мысли все настойчивей и настойчивей твердили о том, что это неспроста. И ей, возможно, нужно благодарить судьбу за то, что избавилась от предмета, могущего навредить. Если только... Если только это не происки Жоржа или того же Романа против Оржеховской. Может, у них сговор какой-то? Ведь не может быть совпадением то, что она их встретила почти одного за другим. И сначала один наговорил про звезду, потом...О, черт! Роман так за нее цеплялся, падая, что мог стащить амулет! И что теперь прикажете думать, что вокруг нее работает целая шайка?!
   Даша расхохоталась. Полным абсурдом выглядели ее рассуждения. "Дашка, Дашка, как тебе не стыдно? - проговорила она себе. - Это же все домыслы, голые предположения. Бред разошедшегося ни на шутку воображения. Расшатанные нервы и... и обыкновенные сплетни!".
   А в дневнике она записала: "Временами на меня наваливается дикий страх. Иногда он подминает, скручивает, парализует, но иногда подхватывает и несет. Куда? Куда несусь я: падаю или взмываю вверх? Все так стремительно, что, верно, никому уже не остановить меня. Да я и не хочу. Вот только это ускоренье - что принесет мне? Свободу или боль? Куда я вырвусь или, может быть, ворвусь?.. Загадка. Или закономерность? Ай-ай, к чему гадать, ведь есть только один путь выяснить это. Когда-то я вот так же пошла вперед, сказав, что если мне и будет временами страшно, все равно буду жить, а не отсиживаться в кустах. И иногда я шла, зажмурившись, но шла! Так что ж теперь я струшу? Нет-нет, конечно я иду дальше!"...
   Засыпая, она решила, что ничего не станет говорить Алёне за амулет. Хотя, по правде говоря, очень хотелось задать вопросы об Иштар. Но это было вначале, до пропажи. Теперь же лучше помалкивать, дабы Алёна не узнала, что у нее уже нет звезды. А то, не дай бог, вздумает снова что-то подобное ей всучить. Что упало, как говорится, то пропало.
  
   А ночью Даше приснился кошмарный сон.
   Как будто женщина, внешне не очень похожая на Алёну, но в которой Даша безошибочно узнала Оржеховскую, собирается проводить ритуал над какой-то девочкой и Романом. В комнате, где все это происходит, - темно и зашторено. Душно. Горят даже не свечи, а какие-то фитили. Даша присутствует рядом и наблюдает.
   Алёна говорит ей, что после этого обряда все станут лучше, умнее и вообще "такими, как надо". Даша внутренне сопротивляется тому, чтобы ритуал проводился над ребенком, но при этом чувствует какую-то фатальность и невозможность избежать обряда. Ей хочется остановить Алёну, но нет ни одного вразумительного объяснения почему надо отказаться от него.
   Тогда она подходит к девочке и, как можно спокойнее, смотрит ей в глаза и старается как-то успокоить. Хотя видно, что та очень испугана. У Даши внутри все сжимается от предчувствия, будто произойдет что-то плохое. И при этом ее сковывает невероятной силы беспомощность, граничащая с безвольным: "а что я могу сделать".
   Она ушла на кухню, чтобы не видеть того, что произойдет, а Алёна, девочка и Роман остаются там. И тут у Даши в руках появляется книженция, мягкого переплета, и весьма замусоленная (кажется, она ее подняла с пола). Она открыла ее и увидела описание ритуала... Ужас! Ничего более омерзительного Даша не читала! Бррр! Там было написано, что ритуальщица должна войти в тело снизу (через анус) и вытащить рукой возле солнечного сплетения какую-то жилу (бред!!!). Из-под коленок, там, где лимфатические узлы тоже нужно вытянуть подобную жилу (жуть, что за анатомические подробности!!).
   Когда Даша прочитала это, у нее потемнело в глазах и с истошным криком: "нет!" она кинулась в комнату, где ритуал уже начался. Роман и девочка стоят на коленях, спиной к ритуальщице, головы опущены вниз, руки сзади и, как будто связаны. Тусклый свет от фитилей падает им на спины, они неподвижны и, похоже, в трансе. Даша хватает девочку на руки и выскакивает на кухню. Малышка очень вялая, еле передвигает ногами, глаза полузакрыты, из нее будто высосали жизнь! Страшным от отчаяния голосом Даша дико завопила: "А-а-а-а-а!".
   Тут выходит Алёна и начинает вкрадчиво, с шепотком, злобным голосом говорить ей, чтобы она не делала глупостей, вернула девочку и дала закончить ритуал. Мол, еще немного и все произойдет. И наступает на нее, наседает. Даша видит, как и без того большие глаза Алёны, становятся жабьими, и вот-вот выкатятся от ненависти. Даша хватает самый большой нож. И, размахивая им перед Оржеховской, кричит, что не отдаст ей девочку. Алёна же пытается напомнить, что та сама, дескать, этого хотела. Тогда Даша предъявляет ей книжку и говорит, что это обман, потому что прочла, какого рода ритуал Алёна хотела совершить. И теперь она не позволит так издеваться над ребенком!
   Потом Даша отталкивает ее и, выставив вперед нож, угрожает, что сейчас позовет людей. Алёна меняется в лице. Даша с девочкой на руках сбегает вниз по ступеням, стучит соседям в двери. Потом наступил какой-то балаган: крики, мелькание лиц, включенный свет, больно бьющий по глазам...
   Дальше провал. Хорошо Даша помнит лишь то, что в конце всего этого ужаса, она держит по-прежнему вялую девочку на руках, и кто-то говорит, что ее жизнь и здоровье вне опасности. Правда, психика получила сильное воздействие. Но - "Не волнуйся, она скоро поправится".
   Тогда Даша вспоминает, как в той книженции сказано, что перед основным ритуалом нужно еще пройти предварительный обряд отчуждения (отторжения) жизни. Мира. Она понимает, что эту часть ритуала с девочкой все-таки проделали. Даша, горько плача, обнимает ее и качает, как мать больное дитя в безутешном горе. И тут, как будто сверху, она слышит все тот же неведомый голос: "Ты вылечишь ее своей любовью, и все будет хорошо"...
  
   Сон, - ужасный, сдавливающий сердце и холодящий конечности, - поверг Дашу в шок. Настоящее потрясение испытала она как в самом сновидении, так и после пробуждения. Слезы залили подушку, сдавленный крик несколько раз вырывался из Даши при воспоминании о пережитом.
   Ее трясло; показалось, что поднялась температура. "Да я заболеваю!" - на минуту пронеслась в голове спасительная мысль, которая ненадолго отодвинула невыносимую, словно пытка, картину сна. Слабое объяснение о воспалении организма принесло временную передышку, не давшую сойти сума. Но потом опять ледяными волнами накатил жуткий, глубинный, мистический страх. Вдруг почудилось, что вот-вот зайдет из кухни Оржеховская и протянет к ней руку, выискивая нужную жилу...
   Сердце ухнуло и провалилось куда-то вниз. Пересохшее горло сдавил спазм. Крепко сжав кулаки, огромным усилием воли, Даша заставила себя подняться с постели. Она понимала, что нужно встать, чтобы разорвать связь со сном, ощущения которого не только не отпускали, но и как будто просачивались в настоящую реальность. Девушка чувствовала, как в ней разрастается безысходность, словно побывав в сновидении, она заразилась ею там.
   Она умылась холодной водой и, кое-как одевшись, вышла на улицу. Утренняя прохлада, казалось, существовала отдельно от тусклого, затянутого туманом, города. Острая, как кинжал, она при первом вздохе врезалась в легкие, отозвалась в раскалывающейся от боли голове. Даша присела на лавочку в пустом в этот час дворе. Сидела неподвижно, как будто в забытьи. Сон все еще держался в ней, проносясь повторами ужасных видений. Но редкие прохожие и проносившиеся с гулом машины вмешивались в них, - кромсали, дробили, рвали, - постепенно растаскивая куски по городу.
   Сколько она сидела так - не помнит. Когда немного полегчало, стала замечать, что вокруг все оживилось и суетливо вращается, двигаясь каждое по своей траектории. А пасмурное небо, встретившее Дашу серой мутностью, стало светлее. Сквозь плотную массу туч понемногу просачивались солнечные лучи. Потом девушка увидела, как, набрав силу, светило раздвинуло вокруг себя облака, словно у него были настоящие руки. И вокруг него образовалось такое круглое оконце-иллюминатор, за голубым стеклом которого можно увидеть Землю и наблюдать за происходящим на ней. Даша вдруг ярко представила себе, как за этим окном и вправду сидит Всевышний, подперев рукою белобородое мудрое лицо. "И не скучно ему там?" - подумала она и слабо улыбнулась.
   Новый день, горний свет понемногу вливались и в нее.
  

11

   В течение дня Даша металась от одной крайности к другой: с одной стороны ей хотелось обо всем поговорить с Алёной, а с другой - претила всякая мысль общения с ней. Поэтому когда ближе к вечеру на ее мобильном высветилось имя Оржеховской, девушка медлила и не отвечала на вызов. Когда же, приняв твердое решение отказаться от дальнейших магических предложений, она нажала на кнопку ответа, то услышала звенящий голос Алёны.
   Вначале Даша не могла разобрать в трубке ничего, кроме шума и громких выкриков, но по игривому тону и тянущимся словам, она поняла, что говоривших было двое и, судя по всему, навеселе. На дальнем плане Семён Вениаминович что-то суфлировал Оржеховской, а она отмахивалась от него, и кричала: "Сенечка, не мешай, проказник, эдакий! Я сама знаю, что надо". Как только на том конце связи немного успокоились, Даша поняла, что ни о каком колдовстве речь сейчас не идет. А ее приглашают сегодня на маленькую вечеринку, посвященную помолвке учителя и Алёны. Девушка не сразу нашлась что сказать, она как-то совсем забыла о том, что скоро, вероятно, будет их свадьба. Когда же она услышала отдаленный голос Семёна Вениаминовича: "Скажи, что я соскучился за ней", мягкая улыбка озарила ее лицо.
   Помолвка отмечалась узким кругом людей. Помимо виновников торжества присутствовали еще два человека из окружения Невзорова, Даша, и смуглый мужчина скучающего вида, которого потом представили как дальнего родственника Алёны. Прежде Даша его не видела. Вечеринка, на удивление, выдалась очень приятной и теплой. Даже какой-то домашней. Что весьма удивило девушку. Потому как в этом доме всегда любили громкие и шумные встречи, стремились к эпатажной салонности. Даже стол в этот раз изобиловал пищей простой и невзыскательной.
   Учитель, раскрасневшийся, в белоснежной рубашке, ворот которой сдавливал шею, учтиво обхаживал Дашу, подкладывая ей жареной картошечки с грибочками и подливая "Кахетинского". Он весь переливался от счастья, словно радужный мыльный пузырь. Иногда ему, видно, не хватало сил выдерживать распиравшую радость и, чтобы снизить ее давление, - шумно выдыхал порцию за порцией. Кряхтел. Виновато улыбался. И все время кидал восхищенные взгляды на Оржеховскую. Она же, улавливая их, отвечала то подмигиванием, то воздушным поцелуем, делая это с легкими ужимками. Невзоров весь вечер шутил, не переставая. Иногда его слова звучали невпопад, но все понимающе усмехались и снисходительно прощали, как влюбленному.
   В конце застолья "жених" пригласил "невесту" на вальс. Он кружился самозабвенно. Отдаваясь танцу и партнерше всем сердцем, профессор при этом вальсировал более мастерски, чем Алёна. В ней же ощущалась какая-то не то неловкость, не то намеренная сдержанность. Дальний родственник Оржеховской стоял в углу комнаты, скрестив руки и ноги, и заметно нервничал.
   Даша сидела на диване, удобно откинувшись назад, и отдыхала. Грузинское вино расслабило ее, голова сделалась приятно пустой, освободив от переживаний и мыслей. Легкость обволакивала тело и душу. Погрузившись в какую-то расплывчатую дрему, девушка стала безотчетно повторять про себя каламбурную фразу: "Как мне по-хорошему все равно. Как мне по-всеравновски хорошо". Вероятно, слова подействовали на нее усыпляющее, потому что очнулась уже, когда услышала, как гремят тарелки и вилки, убираемые со стола. Кто-то заботливо положил ей под голову подушку и укрыл пледом. Полусонная, она не спешила открывать глаза, а наслаждалась все тем же ощущением домашнего уюта.
   Семён Вениаминович и Алёна разговаривали довольно громко, видимо, не боясь разбудить. Наверное, надеялись на крепость вина и молодость организма. До Даши долетели слова:
   - ... голова у меня болит как-то нехорошо. Ну, ты знаешь, Сенечка, по-особенному мерзко. Не нравится мне это. Кто-то пристегнуться пытается.
   Слово "пристегнуться" насторожило девушку. Думая, что это какой-то жаргон из языка магии, она решила продолжать прикидываться спящей, чтобы послушать дальше.
   - Ощущаешь это четко? - встревожено спросил учитель.
   - Да. И, кажется, я узнаю, чьи это повадки.
   - Ты имеешь в виду Жоржа? - уточнил Невзоров.
   - Его самого.
   Девушка, услышав, что речь зашла о Малеваном, вся обратилась в слух. Она даже затаила дыхание, боясь спугнуть говоривших.
   - Ах, котеночек мой, он снова в городе с какой-то пакостной целью. Что же на этот раз? Уж, кажется, столько всякого перепробовал с нами провести мерзкого... И пытался завербовать, и грязно шантажировал, намекал на похищение, и даже угрожал уничтожить нас. Как думаешь, Алёнушка, что еще ему нужно?
   - Пока не знаю. То, что он снова прицепился ко мне, это так, - попутно. В интерес к Даше тоже не очень-то верю. Впрочем, кто знает, что у него на уме. Она молода, красива, талантлива, а для своих темных "делишек" он всегда таких и отбирал.
   - О, да, моя прелесть, именно таким лакомым кусочком ты и была для него в те годы. А, впрочем, и сейчас, - почему нет? Другое дело, что ты сильнее стала и сможешь дать отпор. Он вынужден это принимать в счет. Да-с. Ах, во мне до сих пор закипает праведный гнев, как подумаю о том, сколько тебе пришлось вытерпеть от него унижений и насилия над непорочной, чистой душой своей. Оттого-то ты так за Дашеньку и печешься, ангел мой. Да-да, я ведь вижу, что ты переживаешь за ее судьбу, точно за свою. Но из скромности даже себе в том не признаешься.
   - Я пытаюсь ее хоть чему-то научить. Но она не доверяет мне с той силой, какая нужна для таких техник.
   - Не забывай, Малеваный очень страшен. Один дьявол знает, что он может сделать, если стать поперек его пути.
   - Не волнуйся, я уже кое-что придумала.
   - Будь осторожна, любовь моя.
   - Конечно, мой верный рыцарь.
   Послышался громкий, щелкающий поцелуй. Даша восприняла его, как сигнал к тому, что пора напомнить о себе, а то устала притворяться. Разговор о Малеваном разжег ее тревожность, которую скрывать стало тяжело. Она шевельнулась и сладко потянулась, с удовольствием разминая затекшее тело.
   - О, ну вот, наконец, ты и проснулась, - нетерпеливо отреагировала Алёна. - Конечно, заскучав, недолго и уснуть, особенно если не интересуют подобные вечеринки. Нам подавайте-ка что-нибудь неординарное, погорячее. Да?
   - Да нет, - сконфузилась снова Даша, - мне все очень понравилось. Я случайно заснула, простите.
   - Ага, услышали мы ответ, в котором и "да" и "нет" прозвучали одновременно, - слегка уколола Алёна.
   - Душа моя, ребенок расслабился, отдохнул у нас, а ты бухтишь, - вмешался Семён Вениаминович.
   - И то верно, - вздохнула Алёна. - Чего это я? Не обращай внимания, Даша. Просто скверное настроение. Тебя ведь домой отвезти нужно?
   - Не беспокойтесь, я сама доберусь.
   - Да я в том смысле, что, может, ты и не домой сегодня поедешь? Дело-то молодое.
   - Нет, я хочу домой.
   - Тогда я тебя подкину. Заодно немного проветрюсь. Может, голова пройдет. А ты, Сенечка, - повернулась Алёна к Невзорову, - не жди меня. Ложись отдыхать, голубчик.
   В машине Алёна закурила, явно оттягивая время. У Даши же на языке вертелось много вопросов о Малеваном, но она видела осунувшееся лицо Оржеховской и все обдумывала, как бы поделикатнее начать разговор. Но сама Алёна пришла ей на помощь, неожиданно спросив:
   - Даша, что ты думаешь о Жоре Малеваном?
   Девушка настолько была не готова именно к такому вопросу, что растерянно принялась искать в карманах платок. Теребя его в руках, и опустив глаза, она поспешно заговорила:
   - Он очень странный. И разный такой. Никогда не знаешь, откуда он появится, и как будет выглядеть. Он переодевается, словно всякий раз играет новый спектакль. Бывает, даже перевоплощается до неузнаваемости, и этим застигает врасплох. Пугает. От него исходит какая-то устрашающая сила. Впрочем, иногда бывает настолько красноречив, что забываешь о страхе, но совсем ненадолго, потому что после этого снова начинает говорить такое, что сердце уходит в пятки. А, впрочем, Алёна, ты же его больше меня знаешь, и это мне нужно у тебя спрашивать, кто он и что. Верить ли тому, что он говорит!?
   Последнюю фразу Даша прокричала в сильном волнении, которое не укрылось от Оржеховской.
   - Похоже, ты недавно видела его, и он с тобой разговаривал, так?
   - Да, вчера, - выдохнула облегченно Даша. И не ожидая приглашения, все выложила.
   Алёна слушала внимательно, несколько раз прерывая рассказ возгласами:
   - Так и сказал, что впервые встретил меня у Семёна Вениаминовича?! А то, что мы в агитке ставили представления, это для него, значит, не имело значение?! ... Что-о-о?! Обкуренная лавром, значит... Ну, с-с-с-стервец!.. - И, с перекошенным от злобы ртом, добавила в конце: - Я этому филологу, блин, да за такие слова... язык его оскопила бы!
   Оржеховская, дослушав до конца, неожиданно изменилась в лице. Казалось, гнев и злость, переплавившись в ней, застыли железным, нерушимым монолитом. Лишь острая ирония плескалась в ее глазах, и что-то неприятно угрожающее сквозило в улыбке. А еще через минуту Даша видела перед собой прежнюю Алёну: невозмутимую и уверенную. Та посмотрела на часы и, мимоходом, словно потому что так полагается, сказала:
   - Это хорошо, Даша, что ты мне все рассказываешь. Опыт общения с Малеваным тебе когда-нибудь пригодится.
   Девушка, вместо общих фраз ожидавшая, что ей все объяснят, в недоумении спросила:
   - И это все, что ты можешь мне сказать?
   - А чего т ждешь от меня? Таких же помоев, как вылил на меня Малеваный?
   - Я хочу знать правду!
   - Правду?
   - Да, правду, - упрямо и решительно повторила Даша. - Хочу знать, чего ожидать от Малеванного и чего остерегаться. Расскажи мне все, что знаешь! Все, что, может быть, с тобой он сделал!
   Алёна усмехнулась. Из жарких расспросов Даши она поняла, что ее подозрения о том, что та подслушала их разговор с Семёном Вениаминовичем, не безосновательны.
   - Правда в том, Даша, - начала Алёна задумчиво, с некоторой усталостью в голосе, - что Малеваный в свое время сумел ненадолго завербовать меня, глупую девчонку, прельстившуюся на его мужские чары, для работы в спецслужбе. И это он подослал меня к твоему учителю, тогда молодому, рискующему своей жизнью ученому, следить за исследованиями в области парапсихологии. Я приносила ему сведения. Как ласточка корм. Это благодаря мне Малеваный впервые столкнулся с магией, которая до сих пор остается его самым главным интересом в жизни.
   - Значит, ты тоже шпионила?! - в сердцах воскликнула Даша.
   - Все не так однозначно, как представляется с первого взгляда. Я участвовала в экспериментах Невзорова, потому что он сам настоял на этом, узнав, про мои потомственные магические способности. И я действительно передавала результаты Малеваному. Но я делала это в интересах науки и... Семёна Вениаминовича. Когда я узнала его больше, я поняла, какой это благороднейший человек! И если бы я отказалась сотрудничать с Жоржем, твоего учителя могли бы упечь за решетку. А согласие дало возможность продолжать работать над темой. А после, - чего скрывать, - отцепиться от Малеваного, как от мужчины, поработившего меня. К тому же, впоследствии, я отказалась от сотрудничества с ним в КГБ. Вот, собственно, в чём правда.
   Даша сидела притихшая. Голова гудела от обилия информации и впечатлений последних дней. Она поняла, что ее мозг уже отказывается что-либо понимать. Она чувствовала, что если ей еще что-нибудь сказать сейчас, то в ней сработает предохранитель, и ее просто "выключит". Оржеховская, видимо, тоже иссякла, потому что утомленно сказала:
   - Едем уже. Довольно с тебя и этого.
   Ночной город несся навстречу желтыми огнями фонарей. В приоткрытое окошко залетали запахи сырой земли и оживающей природы. Даша прислонилась горячей щекой к стеклу. Машина в руках Алёны ехала плавно и довольно устойчиво.
   На светофоре, с водительской стороны, к ним подъехал черный "Мерседес" и посигналил. Алёна и Даша молча повернули головы. Сидевшие в ней мужчины усиленно махали руками, громко предлагая остановиться и пообщаться с ними. С невозмутимым видом Оржеховская закрыла окно и нажала на газ. Но это только еще больше разожгло азарт "приставал". Настигнув, они стали прижимать их к бордюру, подруливая вправо, чтобы носом закрыть движение вперед. Алёна выругалась и, сбросив газ, начала притормаживать.
   - Не стоит, пожалуй, портить мою "восьмерку" об их "Мерс", - сказала она и остановилась.
   Два здоровенных, бритоголовых амбала подошли к сидевшим в недоумении женщинам, и, перебивая друг друга, развязно загудели басами в открытые ими двери.
   - О, какие красотки!.. Меня прямо торкнуло... Мадамы, а вам не страшно ездить так поздно по городу одним?.. Может, вместе погуляем?.. Э, братан, ты че, не видишь, они такие гордые, что даже отвечать не хотят... Давайте-ка, лучше без понтов, девочки. Мирненько, чики-пики... Да, вы че, совсем на измене, да?..
   Даша сидела ни жива ни мертва. Она с надеждой поглядывала на Оржеховскую, словно ждала от нее какого-то чуда. Тем временем, здоровилы все больше распалялись и в нетерпении ерзали, явно намереваясь вытащить женщин из машины. Оржеховская сидела не шелохнувшись. Но как только один из них попытался просунуть голову в салон со стороны Даши, резко подалась вперед. Поставив ногу на землю, она протянула руку, и томным, заигрывающим голосом сказала:
   - Подайте даме руку, джентльмены.
   Громилы, похоже, не ожидали такой быстрой капитуляции и того, что к ним проявят интерес. Они одобрительно загудели, собравшись возле Алёны, и протянули ей руки. Оржеховская, вставая, не приняла их, а неожиданно быстро коснулась затылков мужчин. Затем так же молниеносно охватила их подбородки, сжав пальцами щеки. Заглянув поочередно каждому в глаза, она быстро шепнула что-то такое, что вызвало растерянность и полное замешательство у них.
   Алёна неторопливо подошла к "Мерседесу" и быстрым движением откинулась на спину, облокотившись на капот черного седана. Белый расстегнутый плащ лег, точно покрывало. Под одобрительные возгласы громил Алёна прогнулась в спине и тут же перекатилась на живот, выставив руки вперед. Медленно поваживая бедрами из стороны в сторону, она точно змея сползла с капота и села на корточки. Затем с бесстрастным лицом и холодным блеском в глазах резко выпрямилась. Словно уверенную точку в конце предложения, поставила ногу на бампер. Звякнувший о поверхность металлический каблук вызвал неясный рокот среди глазевших. Алёна продолжала с невозмутимым видом стоять, согнув ногу в колене, и выставив на обозрение длинные белые сапоги-ботфорты, украшенные огромными пряжками из блестящих каменьев. Даша, ошеломленная, не могла глаз оторвать от них, и все смотрела и смотрела, как они переливались множеством огоньков.
   - Хорошие, мальчики, - начала Оржеховская тихо. - Вы были умничками и вели себя пристойно. - Голос ее по-прежнему звучал спокойно, но так, что к нему нельзя было не прислушаться. - А теперь будете все делать только по моей команде.
   Алёна подошла к ним вплотную, а в наступившей глубокой тишине Даша услышала дыхание верзил.
   - Слушайте меня внимательно... - продолжала монотонно и прерывисто говорить Оржеховская. - Сейчас я подойду к каждому и сделаю то, что приведет вас в трепет... Я опущу руку... опущу руку вниз... в брюки...и пока моя рука опускается вниз... я очень хочу... чтобы в этот момент... когда моя рука коснется вашей плоти... вашей трепещущей плоти...в эту секунду вы почувствуете... полное наслаждение... наслаждение, от которого вы забудете все на свете... все на свете... и будете помнить только этот миг... этот сладкий миг соединения...
   Верзилы стояли, как завороженные. Алёна молча засунула что-то каждому в брюки, с довольной улыбочкой задержавшись там рукой. Затем она быстро, не хлопнув дверью, села в машину, завелась, и очень тихо тронулась. Только проехав метров пятьдесят, она прибавила скорость, и сосредоточенность сошла с ее лица.
   - Алёна!.. - выдохнула наконец с облегчением и Даша. Смесь восхищения, уважения и легкого страха сквозила в тоне, с каким она произнесла это единственное слово. - Как... как ты смогла сделать так, что они тебя слушались?!
   - Очень просто. Взяла и приказала.
   - Но они же могли...
   - Не могли! - отрезала Оржеховская. - С ними все банально. Запросы плебеев. Даже не так расставленные ноги в знакомой позе способны ввести их в транс. И вообще, Даша, - Алёна махнула рукой, - все так скучно. И одно и то же. Аж противно. Одним словом, быдло.
   Тут Даша вспомнила слова Романа о том, что Оржеховская не любит мужчин, и ей не показалась это такой уж неправдой.
   Подъехав к дому, Даша все-таки не удержалась и спросила:
   - Алёна, а что такого ты предложила Роману отдать в обмен на то, чтобы взять его к себе?
   Оржеховская коротко хохотнула и не без удовольствия объяснила:
   - Я предложила отдать мне его сперму. Для опытов. Якобы, рассмотрю ее под микроскопом и узнаю, подойдет ли он на роль колдуна или только в челядь. С таких как он, нечего брать, моя дорогая.
  

12

   Поднявшись по лестнице и выйдя на площадку у своей квартиры, Даша вдруг почувствовала необъяснимое волнение. Что-то было не так. В замешательстве осмотрела дверь. Достав ключи, она, не спеша, точно сомневаясь, взялась за дверную ручку. Почему-то страшно было входить, словно там, в ее квартире происходит что-то таинственное. Зажмурив глаза, Даша рывком потянула дверь и вошла.
   Встретившая квартира показалась Даше в этот час какой-то неестественно пустой. Не раздеваясь, стояла она у порога, не в силах двинуться с места. Ощущение того, что вот так же как и она квартира страдает от одиночества не пускало ее, словно зайти означало посмотреть в глаза человеку, который чувствует себя забытым и брошенным. Девушка поспешно прошла в комнату, не включая свет, быстро разложила диван и легла спать.
   Сон не шел к ней. Пустота как будто раздвинула пространство вокруг Даши, отчего стены комнаты совсем не ощущались. Казалось, ее границы растворились где-то в темноте ночи, отчего холод пустынных улиц бесчисленными потоками влился сюда. Даша лежала под одеялом, ее трясло мелкой дрожью. Но кроме холода что-то еще пришло потустороннее. Что-то присутствовало чужое и тревожное.
   Скрипнула дверь. На окне испуганно вздрогнула занавеска. Даша встрепенулась, открыла глаза и, лежа в темноте, прислушивалась то к тишине, то к бухающему сердцу. Она напряглась, пытаясь уловить малейший шорох.
  
   Даша проснулась в дурном расположении духа. Она слышала, как в ней разрастается беспредметное раздражение. Досадливая, беспричинная неудовлетворенность охватывала ее душу и терзала, расшатывая изнутри. Она металась между тщетными попытками успокоиться и необъяснимой злостью, которая была ей отвратительна своей слабостью. Все эти чувства наполнили ее сердце гнетущими, темными движениями. Даже дышалось ей тяжело, словно она остановилась у края холодной бездны. Мысль, тревожная и мрачная, подкралась к ней сзади с ловкостью преступника, задумавшего столкнуть жертву вниз: "Я ничего не понимаю и не разгадываю, а, наоборот, с каждым днем все крепче ввязываюсь во что-то такое невероятно запутанное и скверное, что губит меня". Горькое отчаяние взметнулось в ней темным столбом, но не успело разрастись, так как зазвонил телефон.
   Даша несколько раз проговорила в трубку: "Алло. Алло? Я слушаю. Говорите. Алло! Вас не слышно. Перезвоните". На том конце молча положили трубку.
   Этот звонок вконец расстроил девушку, и настроение ее безнадежно испортилось. Она машинально собралась на работу и вышла во двор. Проходя мимо детской площадки, она с опозданием заметила, как от раскинувшегося клена отделилась фигура и неожиданно выросла перед ней в образе тренера спортивной команды. Снимая солнцезащитные очки, в черном "адидасовском" костюме, кроссовках, и красной бейсболке стоял Малеваный.
   - А я тут жду тебя для важного разговора.
   - Жорж, я сейчас не в настроении общаться, - угрюмо проговорила Даша, всем существом чувствуя, как ее утреннее раздражение переходит в мрачную злобу, которая, учуяла, что может на кого-то излиться.
   - Я не буду сегодня утомлять тебя долгими беседами. Хочу только предупредить, что Альбина Оржеховская кое-что затевает против тебя.
   - Ложь! - яростно сверкнув глазами, прохрипела Даша. - Я все знаю о тебе. О том, как ты гнусно выслеживал Невзорова, используя Алёну и ее чувства к тебе. Как потом грязно шантажировал их, когда она отказалась работать на тебя. Теперь ты и меня пытаешься запугать. - И, переходя в крик, бросила гневно: - Я не желаю больше тебя слушать! Оставь меня в покое и прекрати преследовать!
   - Если не выслушаешь меня, то так и не узнаешь чего ждать от своей подружки, - быстро, но ядовито проговорил Малеваный. Вероятно, решив, что наступившее молчание является признаком испуганного любопытства, он продолжил:
   - Ты, девочка, видишь врага не с той стороны. Это, во-первых. Во-вторых, ты не знаешь обо мне ровным счетом ничего, а всего лишь слышала что-то из уст хитрой и коварной женщины, втершейся к тебе в доверие. В-третьих, Оржеховская сама вызвалась пойти к твоему учителю, желая выслужиться передо мной и страной. - Последние слова Малеваный произнес с откровенно фальшивой бравадой.
   - Уйди! - простонала Даша, делая неясный жест, больше похожий на слабую попытку отмахнуться от назойливого призрака.
   - И это не Алёна отказалась с нами сотрудничать, - продолжал в том же духе Жорж, - а мы отказались от ее услуг. Потому что провалила одно важное задание. А не справилась она с ним, оттого что не одними половыми признаками выполняется такая работа. - Малеваный пренебрежительно ухмыльнулся. - Слабый актерский талант, недостаточная сообразительность, замедленная реакция - вот из-за чего мы дисквалифицировали Оржеховскую. За непригодность. И она до сих пор не может мне этого простить.
   - Я не верю тебе.
   - Конечно, ты же не можешь верить двум одновременно. Ты выбрала Алёну, и все потому что я говорю правду, а Оржеховская полуправду. Ее полу тональность тем и привлекательна, что дает тайную надежду, будто можно чего-то избежать или спихнуть на неточность, если что. Тогда как правда имеет жесткую, непримиримую, но цельную и четкую позицию.
   - Все равно не верю. Твоя таинственная жизнь внушает страх. А привычки хищника, ждущего в засаде жертву, ужасны, отвратительны и таят опасность.
   - Что ж, не спорю. Под маской театральной терапии угрозу распознать не так легко. Но червь амбиций и цинизм - у дерева души проел дупло.
   - Кто бы говорил! - возмутилась Даша. - Чем ты лучше!? Да твой цинизм намного гаже! И маски на тебе лежат в три слоя.
   - Не обольщайся - их намного больше, - надменно сверкнул глазами Малеваный, но, видя, как девушка вздрогнула от этих слов, добавил мягче: - В старой Японии во время новогоднего карнавала водили наряженную обезьяну в маске обезьяны. Она единственная на этом празднике не притворялась, что является кем-то другим, и была сама собой. Так вот: мои маски, может, и выглядят не так привлекательно, как у Оржеховской, зато искренни, потому что выражают мое разно-образное "я".
   - А я думаю, обезьяна попросту напоминала людям, что, несмотря на их переодевания, они остаются прежними. Волк в овечьей шкуре никогда не станет ягненком.
   - Точней не скажешь, право. Но он прикинуться на время может им. И этого достаточно, чтобы, запрыгнув на колени агнцем святым, зубами острыми вцепиться в горло простаку.
  

13

  
   В этот же день, ближе к вечеру, к Даше позвонил Бубенцов из охраны и спросил разрешения пропустить к ней женщину, которая представилась подругой. "Стелла!" - обрадовано подумала Даша.
   Каково же было ее изумление, когда через пять минут дверь отворилась, и, вслед за расшаркивающимся жестом Бубенцова, вошла Оржеховская. Ее внезапное появление, да еще на завод, застало Дашу врасплох.
   - Сюрприз! - смеясь, приветствовала Алёна девушку.
   Начальник охраны лоснился довольной улыбочкой и увивался вокруг посетительницы. А она, благосклонно дав поцеловать себе руку, тут же бесцеремонно стала выпроваживать его со словами: "Иди, иди. Тебе пора на пост, охрана". Бубенцов же, в ответ посмотрел на нее умоляющим взглядом. На что Оржеховская отмахнулась и грозно рявкнула: "Я же сказала, потом!"
   Даша, подивившись столь быстрой дружбе, в который раз отметила про себя способность этой женщины легко притягивать к себе мужчин.
   Когда же дверь, наконец, затворилась, Алёна, сев на краешек стола Эрвина Станиславовича, выдохнула:
   - Не ждала, да? Я спонтанно решила приехать. Забираю с собой на занятия в театре.
   - Спасибо, но... - замялась Даша, - но я себя неважно чувствую.
   - Опять? - Оржеховская подозрительно сощурилась. Видимо, она что-то еще хотела спросить, но после короткого молчания, решительно произнесла: - Даша, выздоровление всегда идет через кризис - это истина, которую знают все медики и психологи. Так что твое недомогание естественное. Скоро все пройдет. Собирайся и поехали. Сегодня у нас новая программа. Очень интересная и полезная. Называется: "Разрушаем стереотипы".
   Даша хотела прокричать, что "Сколько можно разрушать?.. Ломать - не строить", но усталость взяла верх над возмущением и она, захватив сумочку, направилась к выходу.
   Всю дорогу ехали не разговаривая. Даша хмурилась. Какая-то решительная злость перемешивалась в ней сейчас с отчаянной кротостью. В ней зрело совершенно незнакомое желание: проделать что-нибудь крайне дерзкое, может быть даже гадкое. Хотелось наворотить такого, что навсегда избавит от той вязкой безнадежности, в которой с каждым шагом увязала все больше, все глубже. Оржеховская изредка поглядывала на нее, но не трогала. Только когда спускались по ступенькам, Даша почувствовала, как Алёна крепко сжала ее холодную руку, которую отпустила только в помещении. Оставив девушку, Оржеховская ушла с ключницей на кухню.
   В зале занятий сидела одна Олеся. Увидев Дашу, она напряглась и, закусив губу, уткнулась в планшет, с которым часто приходила в театр и, судя по всему, никогда не расставалась. Вдруг, мельком взглянув на входную дверь, Олеся поспешно, броском подсела к Даше. Они встретились взглядами. Художница смотрела пытливо, затаив дыхание, а крылья ее носа дрожали от едва сдерживаемого возбуждения.
   Озираясь, Олеся протянула ей планшет с рисунком. На нем была изображена Оржеховская, которая стоя управляла открытой повозкой, запряженной странной тройкой. На заднем плане видна лошадь, на переднем - Олеся: согнувшись, она стоит на четвереньках, изможденная, и с затравленным взглядом. Посередине - ведущая упряжки - Даша... У нее бунтующий вид, натянутые поводья врезались в тело, но на лице упрямая решительность бороться. Алёна со злобно перекошенным ртом держит в руках плетку, а глаза зловещие и отвратительно велики.
   У Даши, начиная от ног и до самого затылка, побежали мурашки. Мороз прокатился волной, передернувшей тело. Понимая, что задает глупый, возможно, неуместный вопрос, Даша спросила:
   - А это кто - вот тут и тут, по углам?
   - Это те... ну, которые, как Алёна... они запрягают лошадей на свои... празднества, а она... она вот... людей.
   - Нас с тобой, - гулко отозвалась, сглатывая волнение, Даша.
   - Да. Только я уже не гожусь. А тебе, - тут Олеся опустила глаза и заторопилась, - нужно знать, что...
   - Так-так-так, - прервал ее громкий голос Оржеховской, - похоже, это твой новый шедевр, Олеся.
   Алёна протянула руку за рисунком. В первую секунду художница крепко прижала планшет к себе, но тут же быстро обмякла, и отдала его. На бесстрастном лице Алёны ничего не отразилось, она сделала лишь едва заметный шаг назад, и поспешно вернула рисунок владелице. Знающим и участливым голосом спросила у Олеси:
   - Снова сон, да?
   Девушка понурила голову, кивнула и уткнулась в планшет. Хаотичные движения ее карандаша по бумаге издавали звуки, похожие на те, что издает существо, ищущее выход из заточения.
   - В твоем рисунке очень много образного. Но и много негативного. Нам с тобой придется снова поработать, Олеся - сказала Алёна тихо, но повелительно.
   В прихожей раздался звонок. Оржеховская ушла встречать вновь прибывших.
   Художница, дождавшись, когда они с Дашей снова остались наедине, схватила ее за локоть и прошептала горячо на ухо:
   - Верь мне. Мои рисунки разговаривают со мной, предупреждают. Карл Юнг считал, что лошадь - магическая, интуитивная сторона человека. И еще ее считали ясновидящей, способной предсказать невидимую опасность.
   Даша смотрела на Олесю очень внимательно. С самой первой встречи эта девушка вызывала в ней сильнейшую жалость и тревогу. Всякий раз, видя ее, казалось, что она не в себе, но не в смысле душевного помешательства, а в ощущении того, что присутствие ее в этом месте, - полное недоразумение. Она отличалась от всех участников театра. И Даша часто задавалась вопросом: зачем Олеся здесь, что держит ее возле Алёны?
   Даша снова посмотрела на рисунок. Страх не возникал. Внутри отозвалось странное чувство: спокойная вера в то, что нарисованное - правда. Но при этом угроза, исходившая от выражения лица Алёны, рассеивалась, едва взгляд касался фигуры Даши. Доверительное смирение, с каким принимается судьба, на мгновение что-то перевернуло в Дашиной душе, подобно тому, как невидимая рука переворачивает песочные часы и начинается новый отсчет времени.
  

14

   Когда собрались, Алёна загадочно улыбаясь, окинула взглядом всех присутствующих, уютно усевшихся на полу. Все друг друга знали и, доверительно переглядываясь, нетерпеливо ерзали: по-видимому, каждый оставался до сих пор в неведении.
   - Сегодня у нас будет новая техника, - сказала Оржеховская, выдержав долгую паузу. - Техника непростая, я бы сказала, особенная, но при этом очень интересная и экстремальная. Остроту ощущений, которую она дает, возможно, вы никогда раньше не испытывали.
   Выждав, когда стихнет гул, поднявшийся из-за последних слов, Алёна продолжила:
   - Именно поэтому я предлагаю ее вам, - тем, кто прошел уже некоторую подготовку и больше других обладает способностями вхождения в игру. Все предыдущие наши занятия были, в некотором роде, подготовительными. Теперь у вас есть шанс подняться на другой уровень, на котором сможете доказать свою мощь и, не побоюсь сказать этого слова, - избранность.
   Голос Оржеховской звучал звонко и громко. В нем чувствовалась приподнятость и торжественность. Лица слушавших озарило понимание серьезности этой минуты: кто-то задумчиво свел брови, кто-то радостно расправил плечи. А вот Дашу слово об избранности почему-то покоробило.
   - Исключительность в том, что вы перестаете быть такими как все, потому что становитесь более независимыми и раскрепощенными, - вещала дальше Алёна. - Побеждая себя, вы побеждаете время. Можно назвать эту технику ритуалом, позволяющим избавиться от обыденности.
   Все, что мы будем делать сегодня, может показаться вам противоречащим социальной морали и общественным устоям. Но именно выполнение таких запретных действий и есть та черта, за которой начнется у вас качественно другая жизнь. Потому-то это ритуал - ритуал обновления и перерождения себя.
   Видя, что некоторые "избранные" настороженно притихли, а некоторые, наоборот, в нетерпении подались вперед, Алёна сменила тон на более простой и, хлопнув в ладоши, сказала:
   - Ну, а теперь, приступим. Для начала разомнемся. Есть такая детская игра, если кто помнит, - "Море волнуется раз". Да? Вспомнили. Отлично. Смысл ее в том, напомню, чтобы на счете "три" застыть в определенной фигуре и не шевелиться ни при каких обстоятельствах. Давайте поиграем в нее немного. Постарайтесь каждый, во время замирания представить себя скульптурой или памятником. Это нам пригодится в дальнейшем.
   Все встали, удивленно переминаясь на месте. Но уже через пять минут превратились в маленьких детей и весело играли. Самозабвенно старались окаменеть после фразы: "...Море волнуется три! Любая фигура на месте замри!". И почти всем удавалось не поддаться на попытки ведущего растормошить их.
   - Так, замечательно. Мне нравится, как вы справляетесь с заданием, - воодушевленно похвалила Алёна. - А теперь немного усложним задачу и сделаем ее более интересной. Пикантной. Будем играть по-взрослому. Итак, игра называется "Статуя любви". - Алёна обвела всех взглядом и, выдержав паузу, с нажимом подтвердила: - Да, да, да. Звучит многообещающе. Судя по вашему одобрительному гулу, я вас заинтриговала. Прекрасно! После этой игры вы научитесь меньше обращать внимание на условности, станете более раскованными.
   И, таинственно подмигнув, Оржеховская принялась распределять всех по парам. Таковых оказалось четыре. Первую пару Алёна оставила в зале, а остальным приказала выйти на кухню, под присмотр Мариночки Петровны. Оставшиеся не удел пары взволновано переговаривались, строили догадки, что же происходит в зале, и смеялись над особо сальными версиями.
   Алёна вызывала поочередно: то парня, то девушку. В кухню они больше не возвращались, чем подогревали любопытство тех, кто оставался. Громкий же, безудержный хохот, доносившийся из-за двери, еще больше раздразнивал их. И вот уже огонь нетерпения перекинулся на всех, зажигая глаза лихорадочным блеском, а тела сильнейшим возбуждением. Даже воздух, казалось, стал наэлектризованным от ожидания, полного неизвестности и предвкушения какого-то сильного воздействия.
   Дошла очередь до Даши.
   В центре зала стоял стул, на котором, не шелохнувшись, сидели парень с девушкой. Их тела тесно переплелись в любовной фигуре.
   Алёна доброжелательно сказала:
   - Даша, в этой игре нужно изобразить как можно более красивую и эротическую статую любви. Ребята попытались сделать ее на свое усмотрение. Но, как ты понимаешь, статуя еще не идеальна. Теперь представь себя эдаким скульптором, который хочет усовершенствовать ее. Ты можешь менять у фигур все: положение рук, ног, головы, разворот тела. В общем, делай все, что хочешь, главное, чтобы твоя скульптура получилась очень интимная. Задание тебе понятно, да?
   Даша кивнула и подошла ближе к фигуре. Девушка и парень были развернуты лицом друг к другу. Она сидела у него на коленях, раздвинув ноги, как наездница, и прижимала его голову к своей груди. Он же, охватив ее за талию одной рукой, опустил вторую ей в джинсы. Даша понимала, что можно, конечно, добавить еще большей эротичности, соблазна или развязности. Но ей хотелось "оживить" статую не сексуальной позой, а красивым выражением любви.
   - Смелее, Даша. Ты можешь воплотить здесь свои самые смелые фантазии, - подбодрила Алёна и хитро подмигнула.
   Даша подошла к ребятам и принялась переделывать их фигуру. Она оставила расположение тел прежним, но повернула по-другому головы, переложила руки, поправила направление взглядов. Парень с девушкой тихонько улыбались, и, на удивление, ничему не сопротивлялись: были податливы, словно глина.
   В то время как Даша все это изобретала, рядом, под стеночкой, то и дело прыскали со смеху. Там сидели те, кто уже прошел задание. Их лица светились лукавством, а подленькое хихиканье намекало, что здесь есть какая-то коварная ловушка.
   - Ну что, все? - уточнила Оржеховская, когда Даша остановилась и, отступив назад, рассматривала свое творение.
   - Да.
   - Итак, как я вижу, твоя статуя изображает поцелуй. Верно?
   - Да, это поцелуй двух влюбленных, - подтвердила Даша и, уже войдя во вкус, чувствуя себя создательницей шедевра, добавила: - Я думаю, это прощальный поцелуй Ромео и Джульетты.
   Алёна закричала "Браво!", а все присутствующие горячо захлопали в ладоши.
   - Умница, Даша. Великолепно справилась. Но это еще не все... - наклонив голову вниз, словно бегун на старте, Оржеховская выжидающе посмотрела на нее, а потом на остальных. Они в ответ громко засмеялись и радостно завизжали, предвкушая раскрытие тайны и ожидаемую реакцию Даши.
   - Это еще не все. Теперь ты займешь место девушки в своей статуе и, тем самым, сольешься со своим произведением!! - выпалила Алёна.
   Ребята заулюлюкали, и волна веселья сотрясла их тела. Даша, ошеломленная неожиданным поворотом игры, стояла в растерянности. "Давай, давай!.. Придется подчиниться!.. Сами были такими!.. Искусство требует жертв!" - кричали ей те, кто уже прошел это испытание. Ей ничего не оставалось, как повторить свой шедевр, заместив девушку в статуе. Парень, улыбаясь, привлек ее к себе и прошептал на ухо: "Иди ко мне, моя Джульетта". Объятья его были довольно крепкими, а поцелуй - вовсе не целомудренным.
   Потом заходили остальные участники и все, кто был в зале, подсмеивались над новоявленным скульптором, который, придумывая позы изощренней, на самом деле "рыл себе яму". А Даша, видя, какие фигуры получались, в душе благодарила себя и бога за то, что ее творение было вполне невинным.
   После игры у многих в глазах играли чертики, движения стали фривольнее, разговоры разнузданнее. Все ощущали подъем, а воцарившаяся взбудораженность требовала продолжения. Оржеховская наблюдала за происходящим со стороны, цепко впиваясь своими черными глазами каждому в лицо, словно подстерегала какой-то знак. На мгновение она задержалась на Даше. Та стояла в общей кучке, вместе со всеми обсуждала игру и смеялась, в ее расслабленной фигуре чувствовалось облечение. Когда же девушка мельком посмотрела на часы, Алёна хлопнула в ладоши и громко объявила:
   - А это еще не все, мои дорогие!! Это лишь вторая часть сегодняшнего вечера.
   Все поспешно обернулись и с любопытством ждали дальнейшего.
   - Вы уже достаточно разогрелись для того, чтобы совершить настоящее таинство, собственно, то, ради чего мы здесь собрались - магический ритуал, - Алёна сложила руки на груди крестом в благоговейном жесте. - Ритуал освобождения себя от запретов. Чтобы избавиться от них, нам нужна сила, которая, как вы помните, скрывается в сексуальном желании. Вам необходимо полностью раскрепоститься и заглушить свой внутренний монолог. Даже если будете в нем отговаривать, стыдить, или клеймить себя позором. Отключив его, вы полностью сольетесь с ритуалом, который не проводит четкой грани между приличным и неприличным, запретным и дозволенным. Вы ощутите себя свободными и испытаете экстаз единения со всем миром. И это станет новой ступенькой вашего развития.
   Пока Оржеховская говорила, ребята стояли молча, переминаясь.
   - Сейчас Леша раздаст вам изображения скульптур, которые наиболее выражают силу сексуальной энергии, - вела дальше Оржеховская. - Он любезно согласился мне помогать и распечатал из Интернета несколько таких фигур. Это две скульптуры Родена: "Идол" и "Вечная весна". Храмовая скульптура Кходжурахо. И одна из эротических фигур в корейском парке. Карточки лежат в конверте, поэтому каждая пара выберет свое задание наугад. Ага, вижу, вы уже настроились; сами составили пары. Здорово!
   Все рассматривали скульптуры. Кто-то закусил губу, кто-то неестественно громко заржал, некоторые девушки смутились. Парню и Даше, с которым она изображала Ромео и Джульетту досталась работа Родена "Идол".
   - Подумайте несколько минут над тем, как вы покажете эти творения, - сказала Алёна тем тихим голосом, которым недавно укрощала ночных кавалеров. - Вживитесь в образы, проникнетесь их состоянием. Почувствуйте силу и вдохновение, ту творческую, а значит, сексуальную энергию, которые вложил в эти застывшие фигуры скульптор. Вберите ее, впитайте, наполнитесь до краев, и... станьте ними. Вдохните в них жизнь! Позвольте им облечься в живую плоть и кровь, дышащие страстью! - последние фразы Оржеховская уже почти выкрикивала, воздевая руки к потолку.
   - Так нам нужно раздеться, что ли? - с недоумением спросила одна девушка.
   - Напоминаю, что обнаженность в данном случае не является чем-то непристойным, поскольку не показательна, - вполголоса объяснила Оржеховская. - Это, скорей, открытие своих внутренних резервов; то есть не тело оголяется, а восприятие. К тому же, некоторые из вас знают, что именно обнаженность дает максимальный результат во время проведения магических действий.
   И, не давая растерянности завладеть участниками, Алёна быстренько постаралась заверить:
   - Техника, на самом деле, очень эффективная! Для преодоления скованности можно закрыть глаза. В шкафу для реквизитов возьмите все, что нужно для постановки, а особо стеснительные - накидки. Перед выходом их снимете. - И, подойдя ближе, легонько подтолкнула к шкафу, подзадоривая: - У вас у всех все получится! Когда начнем, даже не заметите, как войдете во вкус. Главное, помните, вы - экспериментальный театр.
   Тень нерешительности залегла на лицах многих.
   - А теперь - внимание!! Рассказываю, что мы будем делать и как. Взявшись за руки, вы образуете так называемый магический круг. В нем мы соберем энергию в пучок. Потом войдете в него поочередно парами, отделяясь от других, которые тут же должны сомкнуть руки, чтобы не вылились энергетические потоки. Остальные должны говорить для тех, кто выходит в центр, слова из нашей разминки: "Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три - любая фигура на месте замри!" И они должны будут изобразить ту фигуру, которая им досталась в задании. А теперь я открою вам секрет, как эта технология работает. Так вот: у нас тренинг на поднятие силы и силы не простой, а сексуальной. С одной стороны, когда вы застываете с полным отсутствием каких-либо эмоций, как настоящие статуи, не могущие этого испытывать, вы становитесь очищенными от пыли социальных предрассудков.
   - Ага, мы, как настоящие художники, заменим ее мелом или гипсом, посыпав ими себя, - выкрикнул кто-то из присутствующих.
   - Лучше мукой, - хохотнул Леша, который принес распечатки скульптур.
   - А значит, - дав успокоиться смеху, продолжила Алёна, - вы открываетесь для свободной энергии, которую мы с вами соберем и она, не встречая никаких преград, ведь вы стоите с отключенным внутренним диалогом, стремительно входит в вас. И с другой стороны, вы сами становитесь источником этой энергии, которая выливается из вас, соединяясь с единым полем, или морем, которое образуется у нас. И так мы создадим круговорот живой, мощнейшей силы!
   Даша чувствовала себя раздвоенной. Одна ее часть возмущалась и приказывала, выругавшись, бежать отсюда как можно дальше. Вторая - отстраненно наблюдала за происходящим, которое кое-кому очень нравилось, и он намеревался выполнить задание с большим рвением. Впрочем, похоже, у кого-то присутствовал и просто наивный интерес. Что же касается нее, то на мгновение пересилила вторая половинка, от чего она впала в легкую заторможенность. Даша слушала, что говорил "Ромео", автоматически кивала, и как будто перестала себя ощущать, словно ее отключили. Она точно сквозь мутное окно смотрела на все, половины не замечая. Словно ее все это не касалось.
   После приготовлений и переодеваний все вышли в центр зала и по указанию Алёны взялись за руки. Образовавшимся кругом стали вначале медленно, потом, постепенно убыстряясь, раскручиваться. Все подпрыгивали и пританцовывали; выходило что-то вроде хоровода. В эту минуту Оржеховская, стоявшая за кругом и руководившая всем, наставительно произнесла:
   - Чувствуем, чувствуем, как вокруг разливаются потоки энергии. Хорошо. Давайте соберем их руками, погоним в одну точку - к центру и как бы вверх. Так, собираем их, собираем. Вот. Теперь их больше. Еще больше. Молодцы! И вот уже озеро поднимается в центре нашего круга. А мы - это берега, не дающие ему выйти. Так, отлично! Гоним еще, нагнетаем, да, еще. Великолепно! Вот уже перед нами разлилось широкое море. Море энергии, полное до краев. О, как оно переливается, вибрирует, поигрывает волнами. Покачайтесь немного с ними в такт. Расслабьтесь и немного послушайте, как волны экстаза поднимаются в вас. Теперь первая пара выходит в круг, а остальные продолжают раскручиваться.
   В центр бойко вышел Леша со своей партнершей. Даша успела перехватить его взгляд на Оржеховскую, которая ответила едва уловимым кивком.
   Движения пары были раскованы и точны, словно много раз отрепетированы. Без стеснения они переплелись обнаженные в фигуре-элементе храмовой скульптуры Индии. Все продолжали двигаться по кругу, пританцовывая и глядя на них во все глаза.
   Даша смотрела на совершавшееся все с той же отрешенностью. Но когда на секунду в ее сознание прорвался звук учащенного, тяжелого дыхания, она будто очнулась после глубокого обморока. Все происходящее обрело голос, цветность и четкие очертания. Вслед за этим, она вдруг ощутила мокрую, потную ладонь парня слева, который сильно сжимал ее ладонь и хрипел. Круг вращался, наращивая темп. Дыхание участников становилось синхронным, у кого-то вырывались нечленораздельные звуки. Кто-то вскрикнул. Слышались отдельные не то стоны, не то всхлипы. Даше почудилось, что круг разогнался до предельной скорости и, еще мгновение, и все упадут и забьются в неистовстве. Что-то первобытное и стихийное вырывалось из них наружу.
   Оржеховская по-прежнему стояла за кругом, но и она не была безучастна. Она слегка покачивала воздетыми руками и что-то беззвучно, исступленно шептала, словно разговаривала с невидимыми силами.
   - А теперь пошла вторая пара! - резко выкрикнула, подгоняя, Алёна.
   На этот раз вышла Олеся с каким-то молодым мужчиной. Даша напряглась. Художница стояла, потупив глаза, и обеими руками крепко сжимала накидку на груди. Вся ее фигура выражала сильнейшее волнение и отчаяние. Она сжималась все сильнее и сильнее, втягивала голову в плечи, будто кто-то незримый стоял над ней и наказывал, как провинившегося ребенка. Движение круга поколебалось, и начало замедляться.
   - Ну, же! - крикнула Оржеховская нетерпеливо и остервенело, - сорвите с себя маски, наконец! Смелее! Достаньте себя!
   Олеся дрожала всем телом. Наконец, закрыв глаза, она скинула с себя накидку. Тоненькое белое тело блеснуло, точно клинок и вытянулось. Руки сжались в маленькие кулачки и прижались к бедрам.
   - Олеся! - прикрикнула Алёна повелительно, и девушка послушно встала в фигуру Родена "Вечная весна".
   Снова круг завращался быстрее. Даша смотрела на Олесю, не отрываясь. Девушка была прекрасна. Тело ее лучилось такой божественной гармонией, что определенно было достойно воплощения идеи великого скульптора. Но. Снова Даша подумала о том, что это место чуждо художнице. Не в такой атмосфере, не в таком окружении должна сиять ее красота.
   Простояв немногим меньше минуты, Олеся вдруг резко и неожиданно, словно срубленное под корень дерево, рухнула на пол. Даша рванулась вперед. Но соседние руки, державшие ее цепко, не дали разорвать круг. Олеся, сидела в изнеможении, свернувшись калачиком. Как же она напоминала сейчас себя на картине! Даша почувствовала отвращение. Вслед за этим холодок пробежал между ее лопаток: следующая пара - она и "Ромео". Звуки, исходившие из круга, звучали сильнее и слились в один мощный гул. Казалось, что не люди были порождением его, а сам круг гудел, точно огромная центрифуга. И снова с Дашей произошло отключение. Погрузившись в какое-то странное беспамятство, она вышла в круг.
   Где-то на периферии сознания вспыхнула мысль о том, что она так же, как Олеся вцепилась сейчас в накидку. Словно последний защитный покров держала Даша пальцами полупрозрачную ткань. "Ромео" в нетерпении топтался на месте, и всячески старался с разных сторон максимально приблизиться к девушке. Она же неоднократно выставляла одну руку вперед и отодвигалась от него. Дашина медлительность задержала движение круга.
   На этот раз Оржеховская уверяла совсем другим тоном. Она говорила плавно и замедленно, точно внушая каждое слово:
   - Дашенька, расслабься и просто играй: с глубиной чувств, которая свойственна тебе, как актрисе. Это легко. Поверь, ты не накидку с себя скидываешь, - ты навсегда избавляешься от своих комплексов и зажимов. После этого тебе ничего уже не будет страшно. Твоя энергия наконец-то освободится и начнет циркулировать по телу. Она побежит как весенний сок по стволу дерева, и у тебя появится незабываемое ощущение легкости. Ощущение полноты. - И, желая окончательно уговорить Дашу, с нажимом добавила: - Ты вспомни Олесю. Она нашла в себе силы преодолеть страх и стыд. Для нее это был самый волнующий момент жизни.
   Алёна жестоко ошиблась. Воспоминание о бедной художнице вмиг ожесточило Дашу. Ее каменеющее, бледное лицо выражало сильнейшее упрямство и решимость: она скорей, умрет, нежели сделает то, что от нее хотят. Круто развернувшись, она шагнула вперед, чтобы выйти за круг. Живот ее уперся в крепко сцепленные руки. Ее не выпускали.
   Даша вспыхнула и прохрипела:
   - Пустите.
   Рук никто не разнял. Тогда она попыталась поднырнуть снизу, но и тут ей не дали вырваться.
   - Да выпустите же меня! - отчаянно взмолилась Даша.
   Непонимающе посмотрев в лица, она у всех, за исключением Олеси, которая стояла безвольно, прочла жестокий приговор. Точно сговорившись заранее, участники не собирались допустить, чтобы она не стала такой, как они. Их злобное молчание как будто говорило, что ей не простят того, что, не подчинившись, она выделится среди них. У Даши пересохло в горле. Она горела лихорадочным огнем, тело трусил озноб. Такой неожиданный поворот напрочь отбил у нее всю решимость. Готовая противостоять Алёне, она растерялась перед унижающим сговором группы. Чувствуя, что готова вот-вот расплакаться от бессилия, она еще раз попыталась прорваться.
   - Пропустите ее, - вдруг спокойно вмешалась Алёна. - В ритуале не может быть зрителей, только участники.
   В образовавшийся выход Даша выскочила с облегчением. Быстро собравшись, она, под тяжелыми взглядами остающихся, покинула театр.
   Выйдя на улицу, лихорадочно глотнула свежего воздуха.
   Вечерело. Те несколько часов, в течение которых происходило занятие, показались Даше вечностью, а случившееся - всплеском безумия. Она пошла очень быстро, почти что побежала: прочь от Алёны, от людей, от событий сегодняшнего дня.
   Домой! Домой!!
   За прочные, уютные стены! Туда, где можно быть собой.
  

15

   Настроение Даши на следующий день было скверным. Чувствуя какую-то тяжесть и сильнейшую усталость, она заглянула в Парк, чтобы перед работой немного отдохнуть.
   В Парке она неожиданно встретила людей в спецовках, делающих какие-то замеры и что-то записывающих на бумаге. Сердце Даши встрепенулось от радости, когда она увидела небольшой трактор, который стаскивал старые, сухие ветки и бревна в одну кучу. По всему видно здесь шла уборка и расчистка, о которой девушка думала, как о субботнике.
   Даша вначале хотела подойти и познакомиться с начальником или прорабом, хотелось разузнать, что будет дальше и какие у них указания. Но потом ее вдруг осенило: вероятно, Аркадий решил ей сделать сюрприз. О, как мило с его стороны! Ну, конечно же, это в его духе - ничего ей не сказать, а потом привезти сюда, когда все будет подготовлено, убрано и останется только расставить детские горки и качели. Эта мысль вернула ей душевный комфорт. К тому же, он сам может быть где-то поблизости. Даша улыбнулась растроганная: пожалуй, не стоит ему мешать делать сюрприз. Оглядываясь, она осторожно пошла к выходу. Только несколько минуточек задержалась возле любимого валуна. Прислонившись к нему щекой, проговорила едва слышно: "Вот видишь, все-таки моя мечта начинает воплощаться. Скоро тебе не будет так скучно стоять здесь одному. Детишки будут лазить по тебе, а ты наслаждаться их смехом".
  
   На завод Даша пришла в бодром расположении духа. Еще у ворот посмотрела на окна Аркадия, стараясь понять, на работе ли он. Не получив ответа у безмолвных стен, она решилась спросить у Бубенцова, хотя внутренний голос подсказывал ей, что Гайдар в кабинете. Начальник охраны подтвердил ее догадки. Она решила не ждать, когда Аркадий ее позовет, и опередила его.
   Приемная пустовала. Секретарь, наверное, где-то вышла по делам. Из приоткрытой двери кабинета доносился разговор Гайдара по телефону. Даша решила дождаться его окончания, а потом войти. Но как ни старалась делать вид, будто не прислушивается к словам Аркадия, все же выходило так, будто она подслушивает.
   - ...не может быть, чтобы не получили! Конечно! Финдиректору дал поручение еще вчера. Сейчас я все выясню... Вы зря так волнуетесь, я всегда честно веду дела с партнерами. Это какое-то недоразумение... Послушайте, вы напрасно злитесь, деньги я вам гарантирую! И мои личные извинения к ним в придачу, и мою личную компенсацию. Даже давайте так - прямо сейчас я вам лично выплачу компенсацию, а потом разберусь с деньгами по контракту и все уладим. Идет?.. Да, да, вы правильно меня поняли: я готов встретиться с вами в неформальной обстановке, чтобы обсудить наши дела. Угощенья за мой счет... Многоуважаемые восточные партнеры останутся довольны... Это...э-э-э... да, и это тоже будет. Как всегда.
   Когда Даша вошла в кабинет, Аркадий стоял, плотно сжав губы, и сосредоточенно смотрел в одну точку. Он не сразу заметил девушку. Когда же, наконец, понял, что она стоит перед ним, как-то странно посмотрел на нее. Будто мысль, до этого бродившая в его голове, от столкновения с Дашей, повернулась неожиданной стороной и родила новую идею. Оживившись, Аркадий встретил ее радостным возгласом:
   - Даша, как вовремя ты пришла! Мне нужна твоя помощь.
   - Правда? - не ожидая такого поворота, спросила она и недоверчиво сощурила глаза.
   - Да. Я кое-что должен сделать и мне не обойтись без тебя, - голосу его на этот раз явно не хватало уверенности. - Могу же я рассчитывать на тебя, не только, как на партнера, но еще и как на привлекательную молодую женщину, а?
   - Что ты имеешь в виду? - потребовала ясности Даша.
   - Я хочу пригласить сегодня наших деловых партнеров на небольшой пикничок. И мне нужна чисто женская, хозяйская помощь в его устройстве. Ну, там, салатики красиво оформить, может, гостям подать вино, кальян. В общем, непринужденная обстановка обычно всегда создается там, где присутствует женщина, понимаешь? Когда встречаются одни мужики, разговоры ведутся сухо, сжато и это не всегда благоприятно для дел. А вот в расслабленной обстановке клиентов гораздо проще почувствовать и уловить их мысли, намерения. Они становятся в два раза разговорчивее. К тому же ты у меня умница, и такая милая. Твое присутствие, я уверен, приукрасит деловую встречу.
   Даша задумчиво слушала Гайдара. Что-то в его словах ей казалось не искренним и настораживало. То ли поспешность, с какой он предложил ей роль хозяйки пикника, то ли резкий переход от охлажденных чувств к доверию. И она, продублировав свои сомнения, спросила с иронией:
   - Неужели ты мне поручаешь такое важное дело? Не страшно?
   - Отчего же? Бояться мне тебя нечего. Ты же - нежнейшее создание, к тому же вполне прирученный зверек, - и Аркадий сгреб ее в охапку, словно давая понять, что это уже давно решено им. - Хочешь, проверим?
   - Хочу! - с вызовом ответила Даша.
   - Так, значит, по рукам! - воскликнул Аркадий и, вызывающе громким голосом, пропел басом: "По рукам...по рукам...по рукам!"
   - Мне нужно переодеться? - спросила Даша, немного удивленная веселостью Аркадия.
   - И так сойдет, - все так же нараспев ответил Гайдар и махнул рукой.
   Даша удивленно подняла брови: куда подевалась привычная щепетильность Аркадия? Странный он сегодня. Совсем не похож на себя.
   И, видя, что Гайдар уже переключился на работу, молча вышла из кабинета, в душе недоумевая и пытаясь разгадать, что происходит.
   После полудня они выехали из города.
   В машине Аркадий в обычной манере полностью был поглощен ездой. Слушал свою любимую группу "Арию" и подпевал. В особенно же любимых композициях он с чувством выкрикивал слова: "...Ты устала быть покорной. Быть холодной и пустой... Встань! Страх преодолей!".
   Выждав, когда Аркадий закончит петь, Даша завела разговор о Парке.
   - А я сегодня заходила в Парк и видела, как работают тракторы и бульдозер.
   - Да? - не то удивленно, не то намеренно делая вид, что удивился, спросил Аркадий. - А что еще ты видела?
   - Там стало так чистенько, убрали весь мусор. Еще, если не ошибаюсь, прораба видела с папочкой. Я за валуном стояла, смотрела и радовалась.
   - Посматривала, значит.
   - Вовсе нет!
   - Подсматривала, подсматривала. Знаю я вас, женщин. Вам только дай!
   Даша немного смутилась. Ей вдруг вспомнился ночной клуб и урок Алёны.
   - Почему ты мне ничего не сказал? - мягко спросила она.
   - О чем?
   - О том, что начал уже работу в Парке.
   В затянувшейся паузе Даша ждала ответа и смотрела на Гайдара. Тот следил за дорогой, и, казалось, забыл о вопросе. Его молчание становилось тяжелым.
   - Ты хотел мне сюрприз устроить, да? - наконец, не выдержав, пришла на выручку девушка.
   Гайдар рывком переключил скорость, от чего "Лексус" резко кинуло вперед. Даша тоже дернулась и ударилась о переднюю панель. Во рту у нее появился знакомый соленый привкус. Она промокнула платочком губу. Аркадий, увидев на нем кровь, рявкнул сердито:
   - Пристегнись! - И уже спокойнее добавил: - Не люблю, когда меня ограничивают в скорости.
   Уловив его властный и довольный взгляд в зеркальце заднего обзора, Даша обернулась. Сзади ехала "Ауди", водитель в ней жестикулировал руками, явно ругаясь. Даша нахмурилась.
   - У меня свои правила на дороге. Их я не нарушаю, - как-то двусмысленно подытожил Гайдар. И они снова замолчали.
   Только когда выходили из машины, Аркадий, сказал то, что, показалось, было ответом на ее вопрос о Парке.
   - Обожаю сюрпризы. Особенно, если они развлекают.
   Как выяснилось позже, она глубоко ошибалась.
   Аркадий, взяв Дашу под руку, открыл калитку в красивом, каменном заборе. Они приехали в загородную гостиницу. Почтительными кивками и словами: "Здравствуйте, Аркадий Андреевич" встречали Гайдара и у входа и внутри здания. Собственно говоря, персонал гостиницы предстал в количестве трех человек: администраторши, молодой девушки-горничной и, кажется, садовника. Увлекая Дашу дальше, за здание, Гайдар вывел ее к аллеям, которые тянулись к небольшому искусственному водоему. Они подошли к маленькой беседке, увитой плющом, в которой лежали уже приготовленные дрова, стоял мангал, а поодаль - стол, накрытый белой скатертью. Столовые приборы аккуратно расставлены. Аркадий поставил на лавку большую плетеную корзинку с едой и выпивкой.
   - Ну-с, приступим, - радостно сказал он, взяв в руки бутылку вина. Первый бокал осушил залпом. Удовлетворенно крякнув, снова налил полный фужер. Выпил. И только после этого, переведя дух, предложил вино Даше. Отпив немного, она отметила, что оно крепкое, терпкое и как будто пахнет морем.
   - Что за гостей ты будешь принимать здесь? - опершись о стул, поинтересовалась Даша, делая медленные глотки.
   - Давних партнеров по бизнесу. Турков.
   - Извини, но ты так громко говорил по телефону в кабинете, что я невольно услышала твой разговор.
   - Подслушала, ты хочешь сказать. Мало того, что ты подсматриваешь, так ты еще и подслушиваешь.
   - Да нет же! - запротестовала горячо Даша. - Я случайно услышала.
   - А мне, собственно говоря, нравятся такие наклонности в тебе. Дополнительные глаза и уши нужны всегда.
   - Ты так говоришь, точно в шпионки меня метишь, - ухмыльнулась девушка, слегка покачнувшись.
   - Точно. Будешь "Мата Хари", - сверкнул глазами Гайдар.
   - Ну, уж лучше тогда Зоей Воскресенской, ее, по крайней мере, не казнили, и она была полковником, - возразила Даша.
   Гайдар громко рассмеялся и снова налил себе. Затем, приблизившись, добавил в Дашин бокал. Вино расплескалось. Струйка потекла по запястью Даши. Склонившись над рукой, Аркадий припал к ее коже. Слизывая красный след, он смотрел на нее исподлобья. И от этого глаза его казались какими-то неестественно вытянутыми, а зрачки прилипшими к верху, как в детских плюшевых игрушках. Девушка попыталась выдернуть руку. Но Аркадий цепко сжимал запястье. Дернув ее к себе, он прошептал ей на ухо:
   - Так что ты слышала в моем кабинете?
   - Мне показалось, что у тебя финансовые про..., - начала она, и, поперхнувшись словом, почувствовала на губах тесно прижатую ладонь Аркадия. Затем так же стремительно пальцы сменил его рот. Гайдар впился в Дашины губы, втягивая их с какой-то остервенелостью. Снова стала кровоточить ранка. Ощущение, что с нее пью кровь, неприятно подействовало на Дашу. И тут же она услышала признание Аркадия:
   - Я хочу, чтобы с твоих губ так же, как вино, текла струйка крови.
   - Ты с ума сошел! - крикнула Даша. Она с силой оттолкнула Аркадия. Тот не дав ей вырваться, снова схватил ее в охапку. Руки его слегка дрожали. Но очень быстро он совладал с собой и зашептал:
   - Тихо. Я пошутил. Вино, действительно, ударило мне в голову. Но не только. Я немного возбужден, - и, словно раздумывая признаться или нет, добавил, - тобой.
   Опустив руки, он, как ни в чем ни бывало, слегка покачиваясь, отошел от Даши.
   - То, что ты слышала, - сказал он ровным голосом, обретшим деловые нотки, - это не финансовые проблемы. Это тактика ведения бизнеса. Мне дешевле что-то не доплатить своим партнерам, чем взять кредит. Я по кредиту проценты в три раза больше заплачу. А так - отделаюсь, можно сказать, моральной стороной. Это я придумал. Работает. И ни разу еще партнеры не оставались недовольны. Вечеринки, как личный подарок и компенсация, нравятся туркам. Так что, давай-ка приступим к тому, ради чего мы собственно сюда приехали.
   Аркадий занялся дровами у мангала. Даша разбирала корзинки с едой, удивляясь ее количеству и гастрономическому изыску. Когда все приготовления были завершены, Аркадий отвел Дашу в номер, прихватив с собой вина и закуски.
   - Ты тут располагайся, а я пока проведу, так сказать, деловую часть встречи, - подмигнул он. - И не скучай, скоро приду.
   Из окна был виден краешек беседки, в которой Гайдар принимал гостей. Оттуда время от времени доносились выкрики и смех. Иногда среди листвы Даша видела мелькающее тело Аркадия. Прошло около часа, прежде чем он снова появился в номере.
   - Фух! - выдохнул Аркадий прямо с порога. - Ох, и сильны пить, - эти турки! Ну, ничего, чем чаще им наливаешь, тем больше они перестают контролировать себя и других. Всего-то шесть бутылок - и у них развязались языки!
   - Шесть бутылок?! - ужаснулась Даша.
   - Да. На троих. Не считая меня. Особенно силен у них главный. Здоровенный, как боров. Нажрался так, что того и гляди пузо лопнет. Ну, а ты тут как?
   - Как и положено по-восточному: на мужскую половину не высовываюсь.
   - Это не беда! Можем поправить, - Гайдар хитро подмигнул, но и тут же удалился.
   Из форточки потянуло прохладой. Едва слышимая турецкая речь все чаще прерывалась возгласами похожими на попытки что-то спеть. Включили ритмичную арабскую музыку.
  

16

   Аркадий вертел на мангале шампура с дымящимся ароматным мясом. Высокий смуглый мужчина стоял рядом и потягивал вино из бокала.
   - Здесь не хватает женщин, - произнес он на русском языке с едва заметным акцентом.
   Среди партнеров по бизнесу Аркадий ценил этого турка больше других. Он был интересен, как собеседник, имел аристократичные манеры. К тому же с ним всегда было проще решать деловые вопросы. Очевидно, потому, что жил он в их городе уже несколько лет и свыкся с характером жителей.
   - Али, тебе всегда не хватает женщин, - рассмеялся Аркадий. Он знал страстную натуру турка очень хорошо.
   - Что ты, - удивился Али. - Бывают минуты, когда я хотел бы от них отдохнуть. Но сегодня вечер приятный. Звезды, музыка, вино. Должна быть еще женщина.
   - Признаюсь, упустил. Надо было прихватить с собой девочек. А впрочем... со мной приехала одна... моя подруга. Может, пригласим ее к столу?
   Судя по всему, Али угадал по несмелому тону Аркадия, что тот сомневается в своем предложении. Он громко расхохотался и, хлопнув Гайдара по плечу, сказал:
   - Я ценю твое гостеприимство, Аркадий. Но ты уверен, что это будет прилично? Захочет ли девушка выйти к нам?
   - А почему нет? - ответил Аркадий деланно бодрым голосом.
   Али сощурился и посмотрел в упор. Не выдержав его взгляда, Аркадий отвел глаза в сторону и нахмурился. Иногда у Али появлялось какое-то дурацкое благородство! Вот и сейчас оно раздражало тем, что было совершенно не к месту. Аркадий поправил галстук и прокашлялся.
   - Да без проблем, Али, - он постарался добавить в голос убедительности. - Я могу все устроить.
   Турок покачал головой.
   - Не всякая женщина согласна тешить незнакомых мужчин.
   Взяв бокал с вином, Аркадий сделал несколько крупных глотков. Торопливо поворачивая шампура, он вдруг обжегся. Криво улыбаясь, схватился за мочку уха, и, прошипев, сказал сердито:
   - Всякая.
   Аркадий увидел, как у Али от изумления поднялась левая бровь. Но в то же время во взгляде партнера промелькнуло любопытство.
   - Это твое допущение или убеждение?
   Аркадий колебался, потягивая вино и глядя в огонь.
   - Знаешь, есть одна русская поговорка, - медленно выдавил он из себя. - Весь мир - бардак, все девки - бляди... Некоторые считают ее циничной. Я же говорю, что в ней заложена большая мужская мудрость.
   Выдержав паузу, Аркадий с вызовом посмотрел на Али. Но тут же ему пришлось подавить свою удовлетворенную улыбку. Турок не сводил с него глаз и, вдруг наклонившись, заговорщически произнес:
   - А как насчет другой поговорки: "Пессимисты думают, что все женщины - бляди, оптимисты на это надеются". - Али зашелся громким смехом. - И к какой категории ты относишь себя?
   Теперь настало время Аркадию удивиться находчивости турка. Надо же, как быстро схватывает наши приколы! Похоже, время даром он не терял...
   Пропустив мимо ушей вопрос, Аркадий продолжал уверенно:
   - Как видишь, я прав. И эта поговорка подтверждает то, что я сказал.
   - Ты загнул, Гайдар. Многие, очень многие женщины порядочны.
   - Чушь! Они прикидываются такими.
   - Нет. Такими их создал Всевышний. И они прекрасны в своей нравственности.
   Аркадий зашелся от возмущения. Опять этот рафинированный романизм! Дешевое рыцарство! Он резко развернулся к Али. Кипевшая в нем злость и досада требовали выхода.
   - Я сейчас приведу одну из таких порядочных, - яростно выкрикнул он. - Ты убедишься, что она как все! И весь кайф знаешь в чем?! В том, что моя подруга считает себя приличной девушкой. Я же докажу обратное! И это послужит хорошим уроком - и тебе и ей!
  

17

  
   Даша стояла у окна и слушала музыку. Солнце постепенно садилось и, казалось, вплеталось в ветки деревьев.
   Вскоре в комнату ввалился Аркадий, и, слегка пошатываясь, двинулся к Даше. Он бесцеремонно схватил ее за руку и стал тянуть к двери.
   - Ты, кажется, жаловалась, что скучаешь, - прохрипел он. - Может, выйдешь и станцуешь?
   - Что!? - удивленно вскинув брови, изумилась Даша.
   - Как хозяйка сегодняшней вечеринки, потешь немного гостей.
   Даша видела, что Аркадий сильно пьян.
   - Ты спятил. Я не могу танцевать перед ними.
   - Почему?
   - Что значит "почему"?! Разве и так не понятно?
   - Нет.
   Даша беззвучно открывала рот, пытаясь найти слова. Неожиданно Аркадий со всей силы прижал ее к стене. Дыхание его было шумным и учащенным. Впившись в губы, он стал нервно расстегивать на ней блузку. Руки его дрожали, он торопился и явно злился на застревающие в петельках пуговицы. Даша стояла, опустив руки, как плети, словно ее заговорили. Аркадий хрипел ей прямо в лицо. Стойкий запах спиртного еще больше сбивал с толку. Наконец, сняв юбку, он резко толкнул ее на кровать, и, почти срывая, принялся стягивать с нее белье. Даша закрыла глаза. Тело её дернулось, словно сквозь него пропустили электрический ток. Она застонала.
   Вдруг Аркадий резко сел на кровати и, глядя на нее пристально, замер. Выражение жестокого хищничества сквозило в его карих глазах, вся фигура была напряжена, он напоминал льва, следящего за добычей.
   Потом, тряхнув головой, отёр ладонью лицо, будто очнулся от сна. Подошел к окну и смотрел в него несколько секунд. Даша, разгоряченная, лежала, раскинувшись, и недоуменно следила за ним. Он же, развернувшись, направился к ней решительно, и уселся рядом на краю постели. За все это время он не проронил ни слова.
   Неожиданно нагнувшись к подушке, Аркадий вытащил из-под нее черный платок. Не успела Даша сообразить, что происходит, как глаза ее прикрыла туго завязанная повязка. Она только охнула. Через пару секунд услышала, как скрипнула и защелкнулась дверь. Она покорно сидела, едва дыша. Повязка на глазах в эти мгновения казалась естественной.
   Аркадий вернулся очень быстро. Подняв Дашу с кровати, привлек ее и коснулся губами шеи, затем принялся надевать на нее что-то из легкой ткани. Это нечто облегало ее спереди и касалось краем на уровне колен, а сзади было завязано тесемками. Аркадий повертел Дашу вокруг, словно юлу, и проворно снял с нее повязку. В первое мгновение она ничего не видела. Постепенно сквозь темноту стали проступать очертания комнаты и скривившееся в хищной улыбке лицо Гайдара. Даша осмотрела себя. На ней был белый... передник. Такой, как у официанток. От раздавшегося гогота Аркадия она еще больше растерялась.
   - Супер! - прокричал Аркадий. - Ты невероятно соблазнительна в таком виде!
   Даша посмотрела на себя в большое зеркало. Увиденное заставило ее покраснеть. Она слабо улыбнулась, внутренним чутьем понимая, что этот маскарад нужен Аркадию, как мужчине. Чтобы доставить ему еще больше удовольствия, она, поваживая бедрами из стороны в сторону, подошла и деловито спросила:
   - Что будете заказывать?
   Аркадий от этих слов пришел в дикий восторг. Он захлопал в ладоши и прокричал: "Браво!". В его глазах заиграл бешеный огонь. Потирая руки и облизываясь с какой-то откровенной плотоядностью, он произнес:
   - Огласите меню, пожалуйста. А еще лучше - преподнесите мне ваше фирменное блюдо. Покажите, что вы умеете.
   Даша замялась. Улыбка постепенно сходила с ее лица. Что-то этот розыгрыш ей напоминал. Будто закралась в него какая-то мелкая, неуязвимая, но подленькая фальшь.
   - Ну?! - в нетерпении воскликнул Аркадий, умащиваясь на постели и развязно раскидывая ноги. - Я жду!
   Даша приближалась не спеша, точно к ногам привязали камни. Куда-то подевалась ее недавняя смелость и воображение. В нерешительности она остановилась напротив Аркадия и не знала, что дальше делать. Понимая, что выглядит глупо, она, тем не менее, не могла ничего придумать! Нервно теребя края фартука, поставила одно колено на край постели. Задержавшись на минуту, обдумывала, как себя вести. Когда же была готова занести вторую ногу, услышала резкий окрик:
   - Стоп! Хватит! Ты плохая официантка, Даша! Медлительна, как геологический переворот! Я был страшно голоден, но ты так долго возилась, что этим убила мой аппетит. Пожалуй, найду другую, более проворную подавальщицу.
   И, быстро соскочив с постели, Аркадий принялся приводить себя в порядок. Даша стояла, понурив голову. Губы ее задрожали. Она поняла, что Аркадий видел сейчас в ней только физическое наслаждение от прельстивших его форм.
   - Но, если хочешь, чтобы тебя не уволили, можешь еще раз попытаться угодить своему хозяину, - сказал Аркадий, завязывая галстук.
   Подойдя к Даше, он привлек ее к себе и скользнул руками вниз по спине. Слегка покачиваясь, точно в медленном танце, он удерживал ее возле себя. Она прильнула к его груди, часто задышала и ощутила собственное горячее дыхание. Двигаясь в такт, медленно и зазывно задвигала бедрами, едва заметно скользя вверх-вниз, вверх-вниз... Она посмотрела на него просящими глазами. Заметив этот взгляд, Аркадий прошептал обрадованным голосом:
   - Как же давно я этого ждал! Вот этой рабской покорности и готовности сделать что угодно. Иди сюда, похотливая сучка!
   Последнее слово ударило, как обух по голове. Даша отпрянула. Но Аркадий уже не мог остановиться. Он говорил что-то бессвязное, перемешивая пошлые слова с грубыми ласками. Даша ненадолго вырвалась из его объятий. Поймав снова, он охватил ее спереди руками за талию и громко прокричал:
   - Стоять! Я не разрешал тебе уходить! Ты еще не сделала того, что мне нужно. Сейчас ты пойдешь и отнесешь моим гостям вина на подносе. Вот так - официанткой, голой, в одном фартуке! Да - как настоящая шлюха! Если ты им услужишь, я...
   Даша с размаху влепила Аркадию пощечину. От неожиданности он отпустил ее. Она стояла перед ним бледная, и ее бил сильнейший истерический озноб. Аркадий же, сжав губы, зло процедил:
   - Пять минут назад ты извивалась передо мной, умоляя взять тебя. Ты развратна! Развратна! Я знаю это! И ты - тоже. Но бессмысленно корчишь из себя пристойность.
   Даша изо всех сил старалась держать себя в руках, чтобы не заорать.
   - В конце концов, тебе же ничего не стоит - ведь ты актриса! - добил ее Аркадий.
   Она отшатнулась и чуть в обморок не упала от осенившей мысли: "Так это все одна и та же игра! И тренинг со статуями, и выйти голой к туркам...".
  
   Не помня себя, Даша наспех оделась и выскочила во двор. Она несколько раз сильно и шумно втянула свежий воздух. Его спасительная свежесть немного прояснила затуманенный рассудок. Пошатываясь, она направилась к трассе, на ходу пытаясь придумать, как ей выбраться отсюда. Возле ворот гостиницы стоял черный джип, у которого возился мужчина. Даша метнулась, было к нему, чтобы попросить отвезти ее в город. Но следующая мысль о том, что это может быть один из турков, сразу же заставила вернуться вновь к придорожным кустам и деревьям. Она стояла в тени и судорожно искала выход: идти по трассе казалось ей не разумнее, чем остаться здесь. Не зная, что делать, Даша готова была разрыдаться и завыть от беспомощности.
   Где-то вдалеке послышался голос Аркадия, звавшего ее. Даша встрепенулась и, как испуганная перепелка, рванула вперед. Будь что будет, подумала она. Не пройдя и пяти метров, она споткнулась то ли о камень, то ли о корягу, и. упав, больно ударилась коленкой и ладонями. Что-то негромко стукнулось рядом. Это выпал из кармана мобильный. Внезапная мысль пришла ей в голову. Не заботясь о чистоте юбки, Даша уселась прямо на землю и поспешно набрала номер Алёны.
   - Алёна, это Даша. Аркадий хотел меня подложить своим туркам!. Я сбежала... Да потом объясню! Вытащи меня отсюда, да поскорее!.. За городом, в южном направлении! Гостиница называется "Две луны"... Знаешь? Отлично. Давай, я жду!
   Когда в трубке послышались отрывистые, короткие сигналы зуммера, Даша удовлетворенно подумала: "Так-то лучше! Пусть теперь расхлебывает эту кашу, которую сама заварила!". Она почему-то была абсолютно уверена в том, что именно с подачи Алёны, от ее ритуала с освобождением сексуальной энергии, вышла такая мерзость с Аркадием.
  

18

  
   Минут двадцать Даша пряталась в гуще деревьев, выглядывая машину Оржеховской. Наконец, увидев знакомую белую "восьмерку", рванула из укрытия. Проворно заскочив в салон, скомандовала:
   - Поехали!
   Алёна надавила на газ и, круто развернувшись, повернула к городу. Даша, не дожидаясь вопросов, кратко обо всем рассказала, четко проговаривая, словно чеканя, слова. Оржеховская, видимо, ни капельки не была удивлена. Более того, казалось, будто знала, что подобное может случиться.
   - Если ты закончила, Даша, то я попытаюсь объяснить, что произошло. Энергия, с которой ты работала вчера, должна была перенестись к намеченной цели. Но она ушла вбок, потому что ты сорвала ритуал. Так бы она пошла на вас двоих с Аркадием, а выходит, что, вывернувшись наизнанку, ускользнула в сторону турков. Можно сказать, что своими неразумными действиями ты изменила будущее.
   - Но если ты знала, чем все может закончиться, почему не предупредила меня?! - возмутилась Даша.
   - Ты хочешь спросить, почему я позволила тебе уйти с ритуала? Потому что я не удерживаю насильно того, кто не хочет изменяться.
   - Нет, я хочу понять, почему это происходит со мной!
   - А ты не догадываешься?
   - А почему, собственно, догадываться должна я?! - обозлилась Даша. - Это ты придумала для меня ритуалы, которые, якобы помогут привлечь Аркадия.
   - И которые ты, непокорная, своими несносными истериками постоянно срываешь. Сколько раз говорить, - делай все так, как тебе велят, и тогда смотри на результаты. Какой с меня спрос, если ты не выполняешь того, что тебе говорю?
   - Ах, так значит, я во всем виновата?! - захлебнулась от негодования Даша. - А кто меня втянул в это?!
   - Ну, уж точно не я, - преспокойно ответила Алёна и, переключившись на другую тему, предупредила: - Сейчас заедем на заправку, мне нужно выпить кофе и купить сигареты.
   - А... - Даша хватала ртом воздух, возмущенная такой бесцеремонности, но вдруг обмякла и горько расплакалась, как ребенок, которого бросили в страшном лесу, где по сказке водятся черти и ведьмы.
   - Ну-ну, дружок, не раскисай, - словесно похлопала по плечу Алёна, перенимая традицию Семёна Вениаминовича. - Все уладится. Самое главное, - пойми, что ритуалы работают, и не поддавайся страхам.
   Даша судорожно пыталась успокоиться. Но слезы, как назло, еще больше текли из глаз.
   Алёна бухнулась на сиденье, с причмокиванием отпила кофе и, сладко затягиваясь, закурила. Казалось, она не слышала Дашиных всхлипов.
   - Алёна, скажи мне только одно, - взмолилась Даша, - связан Аркадий и турки с ритуалом или нет?
   - Ну, не то чтобы связаны, - растягивая слова, начала Оржеховская, - скорей, ты достаточно раскрылась во время магических ритуалов для того, чтобы между тобой и ними возникло притяжение.
   - То есть, ты хочешь сказать, что если бы я осталась до конца на тренинге со статуями, то никаких турков бы не было?
   - Я хочу сказать, что тогда бы ты не комплексовала и точно знала, что делать со своим Аркадием. В этом я абсолютно уверена. И, возможно, тогда бы ему не понадобилась фантазия с турками.
   - Но почему именно так все произошло?! - закричала Даша.
   - Видишь ли, - Алёна смяла пластиковый стаканчик и швырнула его на газон, - уже инициированы определенные силы, у которых задача - выполнить твои желания. Как им это удается - суди сама.
   - Ответь мне на последний вопрос, - залепетала не на шутку перепуганная Даша, - остановить действия этих сил как-то можно? Или... или я обречена?
   Оржеховская медлила с ответом. Завела машину, и они снова поехали. Наконец, зевнув, она сказала:
   - Само собой это, наверное, не может остановиться. Все-таки силы уже вызваны.
   - А если не само собой, тогда как?
   - Есть два выхода, Даша. Первый - остановить все с помощью специального для таких случаев ритуала. И утратить шанс получить желаемого Аркадия. Второй выход - сложный, но и дающий много наград, - стать более мощной, способной управлять силами. Достигается это, опять же, путем ритуала. Но в итоге ты получаешь себя измененную, что, на мой взгляд, гораздо ценнее, и, конечно же, то, что хотела.
   Даша тяжело вздохнула и помрачнела. Голова шла кругом. Жизнь настойчиво вынуждала перейти Рубикон, а она так во всем запуталась, что ничего сейчас не способна делать.
   Остановились. Оржеховская вышла из машины и сладко потягиваясь, снова зевнула. Даша медленно вышла из машины, и, не попрощавшись, поплелась к подъезду. Алёна ее не окликнула.
  
   Кое-как Даша поднялась на свой этаж. На коврике у двери ее квартиры сидел... Гайдар. Казалось, он, спал. Как сомнамбула опустилась она рядом с ним, и, обхватив руками колени, положила на них тяжелую голову. И снова заплакала. Аркадий очнулся. Он молча притянул Дашу к себе, обняв за плечи. Поднявшись, они зашли в квартиру.
   Еще какое-то время не разговаривали, сидя рядом на диване. Первым нарушил тишину Аркадий:
   - Не нужно было убегать. Я, между прочим, волновался.
   - Ты не оставил мне выбора.
   - Я хотел тебя.
   - Да, - отвечала Даша на "автомате", - хотел. Подложить под турков.
   - Ты неверно меня поняла.
   - Неужели?! - огрызнулась Даша. - Я, конечно же, наивна и неопытна, но не до такой же степени.
   - До такой! - отрезал Гайдар.
   - Убирайся отсюда! - круто развернувшись, выпалила Даша ему в лицо. - Не хочу тебя больше видеть!
   - Даша...
   - Чего ты добиваешься?!
   - Тебя.
   - Чушь! Я была в твоих руках!
   - Я мужчина, и по-другому устроен.
   - Это как же, позволь узнать? А, впрочем, постой, я и сама скажу: ты сделан из дерьма! Твое вероломство не имеет границ!
   Аркадий, застыв от удивления, смотрел на Дашу. А она, не в силах больше сдерживать свою боль и ярость, продолжала его громить:
   - Ты вначале награждаешь радостями, а потом тут же их отбираешь! Это подло и низко! Ты - сволочь!
   - Даша, ты ничего не поняла из того, что я тебе говорил здесь, когда мы виделись в последний раз. Да, пойми же ты, обычные удовольствия меня не привлекают!
   - Как это? - не ожидала такого заявления Даша.
   - Кажется, еще Уайльд сказал, что порок - это единственный яркий мазок в нашей жизни.
   - Ерунда! Не единственный! И Уайльд в таких вещах не авторитет.
   - Я не признаю авторитетов, кроме себя, - Аркадий пожал плечами. - Так, пришлось к слову.
   - А на ум тебе не пришло, что предложить мне выйти обнаженной к туркам, это мерзко?!
   - Я тогда вообще-то не думал. Я был возбужден.
   - Опять лжешь!
   - Я не лгу, - нахмурившись, отозвался Аркадий. - И поэтому, то, что я скажу, выглядит жестоко, но... я действительно был возбужден - своей фантазией. Меня трусило от одной только мысли, что увижу, как ты ходишь между турками в одном переднике, и они захлебываются слюнями, видя твою высокую грудь и округлые бедра.
   - Ты... ты... - только и развела руками Даша.
   - Прости меня, Даша, я больше не буду.
   - Что-о-о?! Ты думаешь, можно вот так по-детски сказать "больше не буду" и все?
   - А чего ты еще ждешь? - рассердился Аркадий. - Я же сказал тебе правду.
   - Бред...
   - Даша... - Гайдар скривился, как от зубной боли, - я не могу по-другому.
   - Тогда ты болен.
   - Да, наверное. Но мне тяжело быть таким гадом. Помоги мне от этого избавиться!
   В умоляющем взгляде Аркадия читалась искренность и какая-то детская беспомощность. Даше показалось даже, что на глазах его выступили слезы. Внезапно он бухнулся перед ней на колени, обнял за талию и зарылся лицом в её колени. Даша всем своим существом ощутила, что сердце её в этот миг повернулось к нему, готовое распахнуться от глубокого сострадания. Она коснулась рукой головы Аркадия и погладила её. Сглотнула подступивший комок к горлу.
   - Ты была сегодня необычайно притягательная, - глухо говорил он ей в юбку. - Будто флюиды какие-то исходили от тебя. Такого раньше не было. Вот и снесло крышу. Пойми, Дашка, мне было ужасно плохо. Прямо наизнанку выворачивало: так хотел, чтобы разыграла представление перед турками, в фартуке...
   Даша простонала.
   - ... мне бы тогда полегчало. Я думал, что ты сможешь.
   - Это жестоко. Ты оскорбляешь меня.
   - Да, жестоко. Но вовсе не оскорбительно. Ты подумай: я ведь именно тебя, слышишь, - тебя, а не какую-то другую женщину, выбрал для этого. Ты нужна мне, чтобы освободиться от жестоких мук. Понимаешь?!
   Резко встав с дивана, Даша подошла к окну. Небо было серым, как пепел от перегоревшего костра. Мгновение, полное любви и сочувствия, бывшее всего несколько минут назад, рассыпалось, а сердце вновь закрылось под тяжестью беспощадных слов.
   - Уходи, - не оборачиваясь, твердым голосом проговорила она.
   - Я хочу остаться.
   - Нет.
   - Ладно, Даша, - прохрипел Аркадий резко изменившимся, холодным голосом, - сейчас я уйду, но в твоей жизни все равно останусь. Без меня ты не сможешь. Знай это.
   От хлопка входной двери вздрогнула лишь штора на окне.
  

19

   Долго стояла Даша у окна и неподвижно смотрела вдаль. Сверху небо, словно шапкой, прикрывалось сумеречными облаками. Солнце село. Алая лента опоясала горизонт, и закат казался раненым.
   Даша прикрыла глаза, но ей чудилось, будто смотрит сквозь веки. В наступившей полутьме по стенам скользили тени качающихся веток. Точно так же раскачивались в ней гордость и печаль, гнев и жалость. Они смешивались в ней, как спирт и мед в гроге. Заполняли, разливались жгучей болью по грудной клетке, поднимались, и пекли в горле.
   Что делать?! Что?!
   Почему я не нахожу себе места? Почему вместо того, чтобы быть счастливой, все больше и больше страдаю и мучаюсь?!.. И Аркадий... Выходит, он тоже мучается... Ему тяжело... Он просил понять его... И это так странно. Но, может быть, именно для этого мы и вместе: помочь друг другу обрести то, что каждый ждет от жизни? Вот только... получается, нужно отказаться в себе от чего-то во имя другого. Переступить через себя. Преступить. Или же, если добровольно, так это никакое и не "преступление"?.. И, вдруг, сделав то, что Аркадий хочет, я, наконец-то, стану близкой ему и родной? И придет долгожданное единство, а?.. Или же иное - ненависть? К себе - за то, что уступила, к нему - за то, что понудил?.. Как же трудно во всем разобраться! Господи, ну что, что мне делать?!
   Так страшно ошибиться. Навредить себе. Или ему... А может, плюнуть на все и сбежать... к родителям, например! Чтоб ни о чем не думать, не решать. Укрыться в тишине и покое. Нет, стоп! Я не должна сдаваться. Выход всегда есть. Просто сегодня я очень расстроена и не вижу его. А завтра возможно будет все по-другому, что-то непременно произойдет такое, от чего уйдут сомнения и страх. Придет долгожданное понимание...
  
   Во сне Дашу мучили кошмары: будто ее закрыли в каком-то доме из множества комнат. Из его стен торчали камни с острыми углами, на которые то и дело натыкалась в полутьме. Она все время порывалась бежать, чтобы спасти Аркадия. И всякий раз встречала запертые двери или замурованные стены. Она металась в отчаянии, душимая страхом, что никогда не выйдет из этого заточения и не успеет ничего сделать. Когда же внезапно нашла открытую дверь и рванула ее на себя, то увидела Оржеховскую. Та, ехидно усмехаясь, сказала: "Выход - там", и показала на дверь рядом.
   Даша долго бежала по темному туннелю, но это снова был очередной тупик...
  

20

   Разбудил Дашу громкий стук. Кто-то настойчиво колотил и звонил в дверь. Даша подскочила с постели и полусонная кинулась открывать. Она завозилась с замком. Внутри него что-то прокручивалось и щелкало, но он упорно не хотел поддаваться. За дверью, похоже, терпеливо ждали, но, вскоре оттуда донеслись слова Аркадия:
   - Дашка, ты что, не хочешь меня видеть?
   Его голос при этом был таким грустным и надрывным, что у Даши упало сердце. Она прислонилась лбом к двери и закрыла на мгновение глаза. Перед внутренним взором пронеслась картинка - Аркадий сидел на коврике под дверью и не спал всю ночь. Ей стало стыдно.
   - Нет-нет, - поспешила заверить она его. - Что-то с замком. Заклинило, наверное.
   - Тогда я буду сильно тянуть дверь на себя, а ты старайся поворачивать его.
   Они попыталась открыть, но все было тщетно.
   - Не выходит, - в голосе Аркадия добавилось еще больше горечи. - То ли я ослабел, то ли дом твой меня не хочет впускать...
   Ничего не ответила Даша. Она выжидала, пытаясь понять: уйдет он или останется?
   - А знаешь, - вдруг очень мягко, но громко проговорил Аркадий, - я понял, что нужно нашему парку. Большой праздник. Ведь люди никогда там не развлекались. Для них он просто кусочек природы. Поэтому мы устроим в нем веселую ярмарку. С аттракционами, играми, конкурсами - как ты хотела.
   Мысли о парке вернули Дашу к действительности. К той действительности, где вчера еще были турки и их с Аркадием ночной разговор. Где были боль и разочарование. Гнев и обида. Говорить она ничего не могла. Одна ее часть истошно кричала "я не могу так больше, убирайся!", а другая - уже рисовала возможную ярмарку в парке.
   - Дашка, давай попробуем еще раз, - глухо произнес Аркадий. - Слышишь?
   О, господи, какой у него жалобный голос! Он так просит ее...
   - Я не могу, Аркадий.
   - Почему?
   Почему, почему... Да потому, что не может она так быстро забывать о случившемся! Вот он стоит там за дверью, пытается попасть к ней, а кто его знает, что у него там в голове. Чего еще эдакого нафантазирует...
   - Устала что ли? - спросил Аркадий уже более ровным голосом.
   Устала? Еще спрашивает! Да полгода с ним прошли, как все пять!
   - Да, устала, - шмыгнув носом, ответила Даша.
   Надо сказать, обязательно надо сказать ему, что так больше продолжаться не может... Но не через дверь же говорить о таких серьезных вещах!
   - Ладно, я привезу инструменты и взломаю ее, а потом поставим новый замок. Жди меня.
   Когда звуки шагов затихли, Даша отошла от двери. Она, сев на диван, обхватила голову руками и принялась монотонно раскачиваться.
   Боже мой, она решила, что Аркадию было так же тяжело, как и ей. Наивная! Да он ничего такого и не чувствовал! Она сама все надумала. Ну, ничего, как только он войдет сюда, она все ему скажет! Все до последней обиды. И будь что будет!
  

21

   Когда Оржеховская подъезжала к Дашиному дому, зазвонил мобильный. Услышав в трубке голос Малеваного, она резко посмотрела в зеркальце заднего вида.
   - Привет... Ты что следишь за мной?.. Вот уж не поверю... Слушай, а давай поговорим. Здесь недалеко есть чудесный скверик... Ну, считай, что соскучилась. Ты ведь тоже засиделся в своем пункте наблюдения... Жалко мне тебя стало... Добрей не бываю... Идет.
   Алёна повернула направо и, проехав метров триста, остановилась. Малеваный подъехал вплотную и, выйдя из машины, заговорил в язвительном тоне, продолжая разговор:
   - А ты, оказывается, Альбина, способна на дружеские чувства. Едешь спозаранку к подруге "рассказать, что солнце встало". А заодно привезти очередную порцию состава для промывки мозгов. Или свежеприготовленный яд?
   Алёна села на скамейку, закинув ногу на ногу, и достала зеркальце из сумочки. Неторопливо оглядела себя и поправила прическу.
   - Что ты, Жорж, свежеприготовленный - исключительно для тебя.
   - Боюсь, миледи, вы страдаете завышенным самомнением, - присел рядом Малеванный. - Твои познания в токсикологии не способны даже блох на моей собаке отравить.
   - А это и не обязательно. Я возьму твою собаку и выдрессирую ее блох так, что она в бешенстве разорвет тебя на части.
   - Ух, ты! - Малеваный быстро оглянулся назад, будто воображаемое животное могло уже кинуться на него.
   - Вот что Малеваный, пусть, наконец, до тебя дойдет: Даша повинуется мне. А вот тебя боится и обходит десятой дорогой.
   - А ты, Оржеховская, дальше своего носа ничего не видишь, - возразил он и голосом, в котором просвечивалась насмешка, добавил: - Что ж, как никогда, я добр сегодня. И потому напомню то, о чем всенепременно знать должна...
   Малеванный выдержал паузу, затем резко и хлестко, нажимая на каждом слове, проорал:
   - Я дожидаюсь нужного момента, а потом прихожу и беру своё. Всегда!
   Оржеховская не растерялась, поскольку хорошо знала его манеру разговора. Ему всегда был свойственен эдакий кувырок в тоне.
   - Вот как? Это что же за нужный момент такой, а? Или в условиях строжайшей секретности ты не выдашь информацию даже под пытками?
   - Что ты, Альбиночка, у меня нет от тебя секретов - только правда: страшная и убийственная. Видишь ли, мне на руку то, что ты делаешь с этой девочкой. Если она окажется способной ученицей, мне не будет нужды возиться с ней.
   По лицу Алёны пронесся шквал эмоций: ненависть, страх, ярость, отчаяние. Малеваный, наблюдая за ней, подкручивал "цыганский" ус и злорадно улыбался.
   - Способной ученицей... - наконец выдохнула возмущенная Алёна. - Да в этой наивной дурочке и десятой доли нет того, чем обладаю я!
   - Вот именно! И, как говорится, слава богу. Мне твоя заносчивость и самолюбование всегда мешали. И тебе тоже. Только ты этого до сих пор не понимаешь.
   - Она - ничто по сравнению со мной, - упрямо склонив голову, прошипела Алёна. - И я тебе это докажу!
   - Оржеховская, да ты никак море хочешь высечь! - расхохотался в лицо Малеванный. - До чего же ты глупа! А хочешь, я объясню, почему ты так негодуешь, и горишь бессильной злобой на Дашу?
   С минуту Алёна молча выдерживала его взгляд, а потом раздраженно спросила: - Ну?
   - Тебе не дает покоя внутренний огонь этой девочки: то, чего нет у тебя и, пожалуй, уже не будет никогда, - жестко произнес Малеваный, словно зачитал смертный приговор.
   - Неправда. Она подчиняется мне, - раздраженно процедила сквозь зубы Алёна. - Она присутствовала на некоторых ритуалах, причем, даже не подозревая, что это были не просто занятия, а особые церемонии. Так что Даша уже в теме, она уже подо мной.
   - Это самообман. Ты хочешь ею управлять - и только. Но твое непомерное желание власти ничем не подкреплено.
   - Ты забываешься, Малеваный. Я была верховной жрицей.
   - Нет, это ты забываешься, Альбина. Это я тебя сделал нею. За твои нескромные, но очень незначительные заслуги передо мной. Но ты не способна быть жрицей, у тебя нет стержня, нет корней. Ты слаба. А настоящая сила - это власть. И она не в том, чтобы уметь вызывать что-то эдакое запредельное, а в том, чтобы управлять им. Знаешь, чему таких, как я, учит сказка о золотой рыбке: мало поймать ее для исполнения желаний, надо, чтобы она была у тебя на посыльных. Вот это - власть. А ты даже не можешь справиться с Дашей. Хотя... если одолеешь ее, - Малеваный театрально воздел руки к небу, - тогда я поверю, что ты уже что-то собой представляешь в нашем мире.
   - Тебя давно не было в городе, Жорж. Я многого добилась.
   - Неужели? Хочешь сказать, что собрала свой эзотерический кружок? Так это сейчас несложно. Народ просто толпами валит в какие-нибудь секты. Ты стала их королевой? Ничего сверхъестественного: им же надо кому-то поклоняться. Тогда чего ты добилась такого, за что бы я аплодировал стоя?
   - Я правильно провожу ритуалы и заклинания. Еще я могу собрать достаточно энергии для... ну, ты знаешь для чего.
   - Серьезно? - голос Малеваного прозвучал ровно и без изменений, так, что по нему трудно было угадать: издевка это или интерес.
   - Да. Я на этом собаку съела, - гордо ответила Алёна.
   - Что ж, собаку, может быть, и съела, только гляди, как бы хвостом не подавилась, - холодно предупредил Малеваный.
   Оржеховская замолчала. В крепко сомкнутых губах угадывалась внутренняя борьба. Неожиданно глаза ее сощурились и заблестели, будто поймала какую-то мысль. Она подозрительно быстро расплылась в добрейшей улыбке, а в голое послышалось повиновение:
   - Жорж, я могу тебе Дашу уступить. Даже подарить. Это будет мой жертвенный дар к предстоящему празднику. Ты ведь будешь отмечать его?
   Пропустив мимо ушей вопрос, Малеваный встал, давая понять, что разговор окончен.
   - У тебя осталось всего несколько дней. Посмотрим, что ты успеешь сделать.
  

22

   В дверь позвонили и Даша, решив, что это вернулся Гайдар, кинулась в коридор.
   - Аркадий, давай еще раз попробуем. Если не выйдет...
   - Даша, это я, - Алёна.
   - Ой, привет. У меня замок заклинило. Аркадий поехал за инструментами.
   Судя по всему, Оржеховская решила попробовать открыть дверь. Она надавила на дверную ручку и усиленно принялась ее дергать вперед-назад. Не прошло и минуты, как дверь отворилась. Даша от радости захлопала в ладоши и принялась благодарить Алёну. А та, слегка нахмурившись, стала расспрашивать:
   - Дашка, ну-ка, рассказывай, что у тебя произошло тут? Двери просто так не заклинивает. Это явно говорит о том, что у тебя подобное психологическое состояние.
   Даша внутренне напряглась. Ну, почему, какие бы события ни происходили, Алёна всегда переводит их в плоскость психологии?! Почему даже за обычной поломкой замка ей видятся проблемы в психике?!
   - Да, уж. Произошло. Со мной в последнее время то и дело что-то происходит, - усмехнулась она, и в ее улыбке промелькнуло раздражение. - Причем так часто, что я начинаю думать, будто другой жизни и не бывает.
   - Вот что, звони Аркадию, и скажи, пусть не едет, - сухо сказала Алёна и пристально посмотрела на нее. - Мы сами справимся.
  
   Долго Даша не могла заставить себя начать рассказывать. Однако Оржеховская была с ней терпелива, но настойчива. И, как всегда, хладнокровно слушала. Поначалу Даша еле выдавливала из себя слова, но затем, к концу повествования она говорила много и быстро. Эмоции захлестывали ее через край. Когда же, наконец, умолкла, увидела, как губы Оржеховской тронула снисходительная улыбка. Точно все пережитое Дашей было не более чем маленькое недоразумение, над которым только и стоит, что посмеяться от души.
   - По-моему, я вовремя приехала, - бесцветным голосом начала Оржеховская. Затянувшись сигаретой, она откинулась на спинку дивана, закинула ногу на ногу и замерла на секунду. Вытянув вперед руку, бесстрастно рассматривала причудливые узоры маникюра. Казалось, она всецело поглощена собой. Но вот Алёна заговорила, и в ее тоне появилась стойкая убежденность. - Что ж, я помогла тебе открыть одну дверь, помогу и другую. Только теперь это сделать гораздо труднее, чем раньше.
   Даша обнаружила вдруг, что и слова Алёны и само ее присутствие вызывают в ней смешанные чувства страха и неприязни. Она будто заранее знала, что Оржеховская снова начнет увещевать ее, предлагая свои особые приемы психотехники. Предчувствие ее не обмануло.
   - Всякий раз, когда предлагаю людям свои услуги, убеждаюсь в действенности моих методов, - самоуверенно начала Алёна. - И случай с турками - подтверждение тому. Еще раз говорю: в том, что именно так произошло, есть и твоя доля вины.
   - Я не виновата, - упрямо пробормотала Даша.
   - Вина твоя в том, - возразила Алёна, - что ты упряма, и строптива. А ведь ты женщина. И должна быть хитрее, дальновиднее. Подумаешь, ну попросил Аркадий тебя выйти к туркам в переднике. Ну и что?
   - Что?! А как же мои чувства, Алёна?!
   - Чувства? Их может не быть.
   - Не поняла. Как это?
   - Очень просто. Зачастую чувства только мешают. Для меня, например, в ситуациях подобных твоей, их просто не существует.
   В голосе Алёны слышалась непробиваемая уверенность огромной силы. Но от этого собственный мир Даши как будто уменьшилась до размеров маленькой бусины, которую закатили под плинтус.
   - Более того, - продолжала Оржеховская, - делая без эмоций мужчинам то, что они хотят, в ответ получаешь для себя гамму их чувств. Понимаешь? Ну и разных там изъявлений любви, поклонения и прочей дребедени, о чем пишут в женских журналах.
   Даша покачала головой. Нет, нельзя так. Она живой человек, а не робот с набором встроенных программ. Для нее без чувств жизнь станет пресной, и вообще мертвой! Да, бывает, она страдает иногда от того, что не может справиться с их силой. Но чтобы совсем...и особенно в любви...
   - Нет, Алёна, я не могу так поступать. Это нечестно. Перед моей совестью, перед Аркадием.
   - А что Аркадий? Он - всего лишь мужчина, и, на мой взгляд, с достаточно примитивными желаниями. Ублажить его совсем не сложно. Да и тебя не убудет.
   - Ублажить?! - оскорбленным тоном воскликнула Даша.
   - Не наклонившись до земли, и гриба не подымешь. К тому же, цель оправдывает средства, милочка. Разве ты не знаешь эту истину? - сказала Алёна мягко, но взгляд ее темных глаз был ледяным. - Еще раз повторю: если бы ты не сорвала ритуал и была покладиста, все прошло бы у вас гладко, а так... придется расхлебывать.
   Даша не шевелилась. В ее голове царила полная неразбериха, руки похолодели. Виновата? По словам Алёны, выходит, она сама спровоцировала Аркадия? Нет! Конечно же, она ничего не делала такого!.. Внезапно в ушах у нее прозвучали слова Аркадия: "...Будто флюиды какие-то исходили от тебя. Такого раньше не было". Боже... что если это правда?
   - Значит, по-твоему, я законченная негодяйка, и мне уже ничего кроме ритуала не поможет? - дерзко, но с отчаянием спросила Даша.
   Алёну, вероятно, не зацепил Дашин оскорбленный тон, и она весело ответила:
   - У тебя есть шанс достичь совершенства, моя колючка.
   - Совершенства в чем? В гадостях?
   Алёна и на этот раз оставила Дашину шпильку без внимания. Она спокойно затушила сигарету и поднялась с дивана.
   - Ты устала, Даша. Тебе нужно отдохнуть. А завтра ты встанешь с другим настроением, придешь ко мне, и мы все устроим.
  

23

   Спала Даша кое-как.
   Еще вечером она поклялась себе, что больше никогда и ни за какие коврижки не пойдет к Алёне! Но ночью Оржеховская приснилась ей снова. Она поднимала корявый палец с длиннющим ногтем и кричала голосом Малеваного: "До-о-о-лжок!". Даша убегала от нее, пряталась у Бабуши, но проклятый голос, напоминавший о долге, и тут находил ее. Потому что вместо Ольги Исааковны она вдруг наталкивалась на Алёну. Та была противной, морщинистой старухой. Белые спиральки ее волос торчали в стороны, словно пружины из старого матраца. А на дряблом, расплывшемся лице черные глаза выкатились так сильно, что казалось, это висят два комка грязи. Алёна крепко обнимала ее, и Даша слышала, как от нее несет цвилью. Брр!
   С огромным усилием Даша вырывалась из ее цепких объятий и бежала в город. Но и здесь, в переулках, ей все время чудилась Алёна. Казалось, она везде: за каждым углом дома, за каждым деревом! И нигде от нее не укроешься. Не спасешься!
   Уже в сумерках Даша все-таки добралась до своего дома. Но тут из подъезда вышел мужчина, неся на руке, как на подносе, огромную тыкву. Он преградил ей дорогу. Она заметила в его другой руке нож, с которого капала кровь... Тогда она еще раз посмотрела на тыкву и та ей вдруг привиделась отрезанной головой. И как только она подумала об этом, тыква тотчас же и превратилась в голову Оржеховской. Она прокричала громко: "Это - я, сорви-голова! Ты мне должна!"...
   Даша проснулась от собственных всхлипов. Жуткая мысль осенила ее. Если она просто так сбежит от Оржеховской, та все равно будет ее все время преследовать! Даже вот так, во сне.
   Это открытие толкнуло Дашу к тому, что она решила, что надо что-то решать. И, тем не менее, весь день у нее прошел в томительном ожидании. Причем ничего определенного она не ждала, но изнутри ее что-то грызло. Словно сильнейшая жажда мучила ее. В ней поселилась какая-то детская надежда в то, что следующий час, следующая минута принесут освобождение. Произойдет нечто волшебное, что растворит все ее страхи и сомнения. И она поймет, что нужно делать.
   В шестнадцать часов Даша внезапно оживилась. Как будто где-то прозвучал бой башенных часов. "Всё, с меня хватит!" - сказала себе Даша. Пора кончать со всеми этими психологическими театрами и ролями! Я сделаю то, что она скажет, и навсегда прекращу эту чертовщину!
   Даша набрала номер Оржеховской. На просьбу о встрече Алёна сказала, что в "Фалкруме" она уже была, но если разговор безотлагателен, то Даша может подойти домой к Семёну Вениаминовичу.
   Даша пулей выскочила из дома. Небо было пасмурным. В воздухе летала мокрая взвесь. Нечто среднее между туманом и дождем. Даша поежилась. Оделась она легко и теперь пожалела, что не взяла плащ. Людей на улице было мало, но даже те, кто встречался, выглядели усталыми и удрученными. Постепенно и Даша уловила в себе перемену настроения. Уныние заволокло душу, точно серые тучи.
   Алёна встретила ее в фартуке и с ножом в руках. Яркий свекольный след на нем заставил Дашу вздрогнуть.
   - Проходи, Дашенька. Я тут по хозяйству вожусь. Жду Семёна Вениаминовича к ужину.
   Даша вошла решительно и с вызовом начала разговор. Но Алёна остановила ее, мягко взяв за руку.
   - Погоди. Давай я тебя сначала напою, накормлю, потом уж и дела сказывай. А то пришла бледная такая, руки, как ледышки. Правда, в глазах молнии сверкают. Но, надо признаться, это придает тебе некий шарм.
   Вначале все было хорошо. Даша выпила горячего чая. Алёна заботливо укутала ее в плед. Даша согрелась и почувствовала приятное тепло во всем теле. Алёна подсела рядом и тихим, успокаивающим голосом беседовала с ней. Постепенно слова долетали до сознания Даши расплывчатее, мысли звучали в голове тише и вскоре совсем куда-то исчезли. Лицо Оржеховской теряло четкие очертания. Глаза не хотели слушаться и слипались.
   А дальше все было как во сне. Даша неожиданно резко встрепенулась. Она не сразу поняла, что происходит, но в мозгу резко зазвучало слово: "Долг!". Что говорила Алёна до этого, она не помнила. Но по коже у Даши пробежали мурашки. Сильнейший испуг охватил душу. Испуг от ощущения, что ее подчиняют чужой воле, толкают на что-то опасное. Она вскочила с дивана.
   Звонок мобильного, прозвучавший тотчас же, показался ей очень пронзительным и она вскрикнула. Она выхватила его из сумочки, но дрожащие руки не слушались ее, и он несколько раз упал на пол. Когда она увидела на дисплее имя Аркадия, то несказанно обрадовалась.
   - Аркадий, да, да, это я! - воскликнула она, надрывно смеясь. - Пожалуйста, я тебя очень прошу, забери меня от Алёны!
   Оржеховская попыталась что-то сказать, но Даша бросила на нее предостерегающий взгляд.
   - Да, немедленно! Я сейчас выхожу. - И, назвав адрес, Даша кинулась к двери.
   - Даша! - окликнула Оржеховская, когда она была уже на лестничной площадке. Даша на секунду остановилась.
   - Ничего не говори, Алёна, не надо!
   - Я тебя хорошо понимаю, - примирительно ответила Алёна, - но ты уже ничего не в силах изменить...
  

24

  
   Даша шла к машине по мокрому, в черных лужах, тротуару. И вдруг почувствовала, словно кто-то со злостью дважды толкнул ее в спину. Она остановилась на миг, потом почти бегом кинулась к "Лексусу". Она с размаху села на переднее сиденье и выпалила:
   - Поехали!
   Тут же она услышала леденящий холод на спине, который поднимался от лопаток к плечам. Ощущение было жуткое - словно кто-то сдирал с нее в этом месте кусок кожи, и, оголяясь, оно образовывало большую зияющую дыру. Даша с силой вдавила плечи в сиденье, инстинктивно пытаясь закрыть ее. Она успела заметить, что машина несется сквозь плотную стену тумана. Иногда из нее выныривали встречные машины с огромными желтыми глазами, и тут же, растворяясь, исчезали.
   Жуткий сквозящий холод на плечах не отпускал. К нему добавилось новое ощущение: огромная сила навалилась на нее и пыталась смять. Внутренним взором Даша увидела картинку, на которой огромные руки мнут, колотят, и сбивают тесто. Отогнав видение, она продолжала искать, чем себя защитить от этого нападения. В эту минуту она зевнула. Грудная клетка, поднявшись и расширившись, на секунду остановила давящие ощущения. Уловив это, Даша сознательно набрала в легкие много воздуха, и в таком надутом положении продолжала ехать. Сжимающее чувство прекратилось, но дыра на спине не затягивалась, поэтому она еще сильнее, так, что даже каблук вдавился в мягкий резиновый коврик, уперлась ногой в пол.
   Неожиданно из тумана, в метре от машины, выскочил громадный бетонный блок с ограждающим знаком. Аркадий, чертыхнувшись, еле успел вырулить и избежать столкновения. И в эту же секунду о левый бок что-то гулко и тяжело ударилось. Даша, обхватив лицо руками, вскрикнула:
   - Мы сбили кого-то!
   В голове ее вдруг возникло лицо Оржеховской, и она явственно услышала слова: "В любом случае будет жертва...". Дашу затрусило так, что она уже с истерикой в голосе, вцепившись в рукав Аркадия, прохрипела:
   - Мы сбили человека?
   Аркадий всего лишь сбавил ход и, глядя в зеркало, смотрел назад, пытаясь что-то разглядеть в тумане. Даша было так страшно, что она не смогла заставить себя оглянуться.
   - Нет, это не человек, это что-то мелкое, собака, наверное. Но ты странная, ты испугалась за кого-то, а за нас, похоже, и не подумала.
   - За нас?
   - Разве ты не видела бетонный блок на дороге?! Мы запросто могли влететь в него и разбиться. Благо я вовремя вывернул. А ведь и машину могло изуродовать. Кретины! Не могли поставить предупреждающий знак раньше.
   Даша сникла, и устало закрыла глаза: "Или я или собака... все равно жертва". На миг, расслабившись, ее снова начало сжимать нечто. Затошнило. Она напряглась и набрала воздух, словно собрала себя в кучу. Так и ехала до самого дома.
   Только в квартире, обняв теплую, родную Баську, а затем приняв горячий душ, Даша постепенно успокоилась и пришла в себя.
  

25

   Аркадий позвонил в обед. Без всяких предисловий прокричал ей в трубку радостно:
   - Дашка, включи телевизор!
   - А что там?
   - Говорят тебе, включи! Даша включила нужный канал и увидела там...Аркадия. Он беседовал с какой-то молоденькой, вертлявой журналисткой. Говорили они о парке. Аркадий энергично жестикулировал, рассказывая о его ярком будущем. Дашу поразила манера Аркадия смотреть в камеру - как будто намеренно, с эдаким вызовом и желанием подольше задержать на себе внимание. Она улыбнулась. Что ж, ему всегда нравится эпатировать. А вот она, возможно, не смогла бы вот так с энтузиазмом, и в то же самое время, уверенно рассказывать о парке.
   Было очень понятно, что, давая интервью, Аркадий чувствует себя, как рыба в воде. Не впервой ему, похоже, выступать на телевидении. Речь его складная, грамотная, к месту пересыпанная сравнениями и веселыми шутками. И так трогательно выглядит он, смотрящий вдаль, на фоне деревьев. Легкий бежевый плащ развевается на ветру, строгий костюм безукоризненно отглажен (Даша знает это наверняка!), и руки в карманах брюк еще больше подчеркивают его деловитость и серьезность. Солнечные лучи падают на Аркадия, добавляя блеск глазам и волосам. Как он красив и элегантен! Даша ненароком залюбовалась им.
   От этого занятия ее оторвал звонок мобильного. Аркадий восторженно спрашивал:
   - Ну, что?! Смотришь?
   - Да, - выдохнула Даша. - Здорово.
   - Я знал, что тебе понравится.
   - Аркадий... - Даша сглотнула подступивший к горлу комок, - спасибо тебе. Огромное!
   - Ладно, благодарность принята. Но этого мало. Ты же понимаешь, что мне от тебя надо большее. - Аркадий рассмеялся. - Но то потом, а пока смотри дальше.
   Аркадий так захватывающе говорил о ярмарке в парке, что Даша прямо заслушалась. Воображение живо рисовало праздник - яркий и шумный, весенний и веселый. И было удивительно думать о том, что, оказывается, места в городе более подходящего для этого-то и нет. Красивая природа, много солнца, речка, простор...
   Минут пять Даша сидела, застыв с пультом в руке. Погасший экран телевизора смотрел на нее темным зеркальным квадратом. Она поймала себя на ощущении, что сидит и блаженно улыбается. Кажется, за последнее время она впервые чувствует себя так легко. Как будто снова возвращается ее былая жизнерадостность.
   К черту, Оржеховскую и ее колдовство! Аркадий умничка, и сам по себе, без магии, делает так много для парка и для нее, Даши. Алёна просто умело манипулирует нею, играя на чувствах и желаниях! Как она вообще могла поверить ей?! Наваждение какое-то! Ну, ничего, теперь-то Даша точно знает, что нужно делать.
   Даша подхватилась и бросилась звонить Оржеховской. Алёна выслушала ее, не проронив ни слова. И по-прежнему спокойно, как ни в чем ни бывало (ну, как, как ей удается сохранять самообладание?!) сказала:
   - Даша, послезавтра большой магический праздник. Силы природы как никогда будут мощными и влиятельными. Подумай и приходи. Это твой последний шанс.
   Даша ничего не ответила. Только бросила трубку со злостью и сжала губы. Потом резко и громко закричала: "А-а-а-а-а!". И так несколько раз, пока не почувствовала облегчение.
  
  

Часть девятая

"НАПРЯЖЕНИЕ ГРАНИЦ"

  

1

   Даша старалась не думать о послезавтрашнем дне. Но мысли, как назло, крутились вокруг слов Оржеховской о последнем шансе. А тут еще Аркадий был очень занят и они не виделись. Ей же так нужна сейчас его поддержка! Вернее было бы сказать, продолжение - того настроения, состояния жизнерадостности, которое появилось у нее после его интервью на ТВ.
   Был вечер пятницы. Неожиданно позвонила Олеся. Дашу поразил не столько испуганный тон девушки, сколько какое-то лавинообразное излияние ее чувств. Ведь они никогда не были подругами, хотя и вполне могли бы. Откровения Олеси несколько озадачили Дашу. Кажется, она не готова была слушать их. Да, ей всегда было жалко эту нежную, робкую, покладистую девушку. Но сегодня что-то неприятное было в ее жалобном безвольном голосе. Причем, эта неприятность относилась не только к художнице, а, будто каким-то образом касалась и самой Даши. И это вызывало досаду, желание закончить разговор быстрее.
   Из потока сбивчивых фраз и каких-то полуобморочных эмоций, Даша поняла, что Олеся ужасно боится идти послезавтра на магический праздник-ритуал. Но и не идти не может.
   - Олеся, но ведь тебя никто не заставляет идти туда. Ты взрослая девочка, сама решаешь, как тебе жить.
   Из трубки донесся тяжелый вздох. Было понятно: Олесе с трудом удавалось выразить то, что с ней происходит.
   - Да, но понимаешь, Алёна... она говорит, что только так я смогу избавиться от своего прошлого.
   - Какого прошлого?
   - Родители в детстве запугиваниями и угрозами заставляли меня делать то, что я не хотела. Из-за этого я постепенно стала такой покорной и никогда не шла против родителей.
   - А разве ты сейчас не покоряешься Алёне?
   Олеся расплакалась. Сквозь всхлипы в телефонной трубке еле слышно доносились ее слова:
   - Я не знаю, что мне делать, Даша! Я в таком тупике!
   И тут вдруг она начала просить Дашу помочь ей. Даша опешила. Помочь? Как? Конечно, понятно, что Олеся не умеет защищаться от тех, кто запугивает ее и умеет заставлять исполнять свою волю. Но ведь и она, Даша, еще вчера была почти в таком же положении...
   - Я не знаю, чем тебе помочь.
   - Я подумала... ты же такая добрая... нет, если ты, конечно, не можешь... - испуганно проговорила Олеся, - ...я пойму, но....
   Она снова с еще большей силой разрыдалась.
   - Не плачь, Олеся, - слегка поморщившись, Даша старалась успокоить художницу. - Все будет хорошо.
   - Я боюсь, она меня уничтожит, если я не пойду! - прокричала девушка. - Давай пойдем вместе!
   - Да, ты что? - изумилась Даша. - Я не хочу.
   - Ты не будешь там участвовать, если не хочешь, - зачастила Олеся. - Только побудешь где-нибудь рядом. Всего лишь посмотришь.
   Даша нахмурилась. Разговор становился похожим не на простое уговаривание, а на попытку заманить. Причем, с чужой подачи.
   - Нет, - твердо сказала Даша, - я не пойду. Мне это не нужно. И тебе не стоит этого делать. Подумай о себе.
   - Я не могу думать только о себе. Алёна столько сделала для меня. Я должна ей, понимаешь.
   - Не понимаю. Ты не хочешь идти на ритуал, но соглашаешься, жертвуя собой ради какого-то призрачного долга.
   И вот тут Дашу что-то сжало изнутри. Сжало очень быстро и сразу. Безошибочно она угадала то состояние, которое было у нее в машине, после отъезда от Оржеховской. Ее сжимало все сильнее и сильнее. Скоро стало невозможно терпеть. Наспех попрощавшись с Олесей, она бросила трубку и быстро дошла до кухни, выпив залпом стакан воды. Учащенно дыша, попыталась остановить спазмы. Когда, наконец, отпустило, она от сильнейшей слабости опустилась на табуретку. Холодный пот выступил на лбу.
   И она пойдет туда? Да ни за что на свете! Даже из доброго отношения к Олесе, даже из большого человеколюбия - исключено! Да после таких приступов, ее ничто более не способно заставить ходить к Оржеховской.
   Спустя полчаса Даше стало легче. Мысли и чувства пришли, казалось, в равновесие. И все же что-то ее угнетало. Нет-нет, да и озиралась она вокруг, и беспричинно подходила к входной двери, прислушиваясь. Словно после разговора с Олесей остался в доме некий призрачный дух.
   Чтобы заглушить это непонятное терзание, Даша схватила книгу и принялась читать. Она рассеяно смотрела на страницы и понимала, что Виктория Токарева сегодня не завлекала, как обычно. Откинув книгу, скрестила руки на груди и нахмурилась. Ведь совершенно ничего не было, но, тем не менее, именно это почему-то и тревожило Дашу больше всего. Подскочив с дивана, она с силой задернула шторы на окне. Так-то лучше! По крайней мере, сегодня она в безопасности. А чужие истории её не интересуют.
  

2

   Назначенный день наступил.
   Утро было пасмурным. Мелкие дождливые капли забрызгали окно. Ветки за стеклом нервно подрагивали.
   Даша поежилась. Вылезать из-под теплого одеяла не хотелось. Она лежала и прислушивалась. В доме было непривычно тихо. Баська не игралась на кухне. За стеной не возились соседи. Даже в подъезде не слышалось привычное утреннее движение. Она взглянула на телефон. Задержав на нем взгляд, уловила в себе четкую мысль об Оржеховской. Будто отгоняя назойливое видение, покачала головой.
   Закрыв глаза, Даша укрылась одеялом с головой. Сколько времени она так пролежала, она не знала. Скорей всего, она даже задремала. Как вдруг сильнейшее ощущение, что кто-то сейчас находится вместе с ней в комнате, снова возникло в душе, и она вздрогнула. Волна неизъяснимого испуга поднялась в ней и сжала сердце. Даше показалось, что она перестала дышать. Опасливо выглянув из-за одеяла, она осмотрела комнату. Ничего не изменилось, только вещи будто присыпал тяжелый, серый свет. И, застыв в немом ожидании, они стояли настороженные.
   Между лопаток пошёл неприятный холодок. Даша резко села и еще раз окинула взглядом комнату. Ощущение присутствия чего-то чужого немного отступило, но не полностью. Будто нечто постороннее пробралось к ней и теперь скрывается до поры до времени. Чтобы как-то унять беспокойство, Даша кинулась в кухню делать кофе.
   К обеду напряжение еще больше возросло. Никаких звонков, никаких увещеваний со стороны Оржеховской не было. С одной стороны, Даша радовалась тому, что от нее отстали. А с другой, она понимала, что Алёна не из тех людей, кто упустит своё. Именно в молчании предугадывалась какая-то страшная ловушка. И Даша все сильнее и сильнее чувствовала себя обложенным со всех сторон зверем.
   Пытаясь унять безотчетную тревогу, Даша твердила себе, что ждет встречи с Аркадием, ведь они должны поехать в парк и решить что и где будет располагаться на ярмарке. Но все было тщетно, в глубине души она ждала иного. Не новых уговоров, не новых попыток ее заманить, а... чего-то невыразимо смутного, темного и непредсказуемого...
   Подспудно Даша ждала колдовства. Запредельного, могущественного и неумолимого - которому невозможно противостоять. И будто бы даже не она, а кто-то в ней ждал его. И этот кто-то чуял, как оно крадётся из темных подворотен, просачивается сквозь щели и мохнато подбирается к ногам. Она ведь не думала об этом! Мысли её разбежались и спрятались, подобно всему живому перед катастрофой. Только каждая клеточка тела, казалось, тонко-тонко напрягалась и замирала при малейшем намеке на источник опасности. Тогда она чувствовала в себе готовность ответить на него, бегством ли, борьбой ли, но ответить. Однако в следующую минуту всё ускользало, размывалось, и вновь терялись границы понимания, что происходит на самом деле. И опять опасность была повсюду - и везде и нигде одновременно...
   Гайдар позвонил поздно. Сказал, что у него возникло неотложное дело, и он не сможет быть в парке раньше восьми вечера. Но если она доверит ему самому все распланировать, то он, чтобы не откладывать задуманное, заскочит туда, так как ему все равно по пути. К этому часу Даша так измучилась ожиданием, что это известие её совсем не расстроило.
   И все же звонок Аркадия словно подвёл черту, - разделил время на "до" и "после".
  
   Густо замешанные сумерки принялись замалевывать небо. Даша провожала тусклое солнце с тоской - стояла у окна и горячо шептала: "Не спеши, пожалуйста, не спеши!". Но светило будто нарочно сегодня не скатывалось, а падало, стремительно забирая с собою остатки света. День как подкосило. Он рухнул в тонкую линию горизонта и исчез. Так в железном почтовом ящике мгновенно скрывается запечатанное письмо, в котором, кто знает, быть может, страшные вести...
   Даше захотелось зажечь свечи. Стоять неподвижно было неловко. Это Даша понимала, но заставить себя двинуться с места не могла и упрямо смотрела в окно. Какая-то невероятная сила приковывала ее взгляд к глянцевой темени стекла. Уставившись в неё, она, конечно же, не думала увидеть там ни ведьм, обнимающих крутыми бедрами метловища, ни горящие глаза оборотней. Даша цеплялась за свое отражение. Видеть себя ей было спасительнее, безопаснее, чем развернуться к пространству комнаты, где уже могло что-то происходить. Казалось, сдвинься она сейчас с места, и в с ё сдвинется. До тех пор пока она удерживает себя от шага, её мир останется в том виде, каков сейчас.
   Зазвонил телефон. Пламя свечи вздрогнуло. В стекле качнулось отражение. Качнулась и Даша. Сделав над собой усилие, обернулась. Не подошла. Через три минуты звонки повторились. Затекшие ноги давали о себе знать. Она подняла трубку.
   Звонок Оржеховской не был неожиданным. Говорила она непринуждённо и кратко, хладнокровно известив о празднике. Даша молча выслушала её монолог, и медленно, почти беззвучно поставила трубку на базу. Ни единого слова в ответ от неё не прозвучало, но его, видимо, никто и не ждал. Она стояла без движений и застывшим взглядом смотрела в одну точку. Верить в услышанное душа не хотела и сопротивлялась, слабо защищаясь возгласом: "Не может быть!". Но разум соглашался и за спиной как будто даже нашёптывал: "Ты ведь знала, что такое может произойти...". Знала?! Нет! Конечно, Даша догадывалась, что Алёна способна, если надо, пойти по головам к своей цели. Но она даже предположить не могла, что Оржеховская вытворит такое ... А вот та как раз знала, чем можно Дашу поймать.
   Поймать?... О, боже, ведь на это и рассчитывала Алёна! Она думала, что если Даша узнает о проведении ритуала в её парке, то непременно кинется спасать его. Какая низость! Какая подлость!
   Даша встрепенулась. Ну, нет, Оржеховская, тебе меня не заполучить! А парк, он потом восстановится, - матушка-Природа об этом позаботится. Но в дерьмо Даша не даст себя замарать!
  
   Когда зазвонил мобильный, Даша решила, что это Аркадий. Было уже почти восемь вечера и он, вероятно, решил за ней заехать. Но на дисплее высветилось: "Номер засекречен". Мысли еще не успевали чётко отражать происходящее, а сердце уже почуяло неладное. Волна безотчетного страха словно прошла сквозь неё.
   Даша сразу узнала голос Малеваного. То, о чём он говорил, не стало новостью для Даши. Но из его уст это звучало более мерзко и ужаснее. Она слышала каждое слово, каждый нажим тона, каждое придыхание. Так говорить мог только он - постепенно выстреливая в мозг слово за словом, образ за образом. Они ложились точно в цель. За каждым из них - её поражение, её медленная смерть.
   Малеваный проговорил, что хотел, будто зачитал некролог, и отключился. Первые секунды его дух еще висел над нею, как домоклов меч, а затем, очевидно, удостоверившись, что миссия его выполнена безукоризненно, удалился.
   Даша сидела, закусив нижнюю губу. То, что Малеваный позвонил вслед за Алёной, было очень похоже на сговор. Как же они надоели! - и Малеваный, и Оржеховская, и их...
   Даша судорожно вцепилась в тумбочку - внезапная догадка осенила её. Аркадий сказал, что будет в парке к восьми часам... А Малеванный, будто нарочно, несколько раз говорил, что Алёна откроет свой праздник в это же время... Совпадение? А что если нет?!..
   Мысль, что Гайдар может пойти к Оржеховской, была невыносимой. Губы Даши задрожали. В памяти вдруг чётко возникло видение, когда Аркадий впервые встретил Алёну и то, как он на неё смотрел. В ушах точно издалека прозвучал его восхищенный голос: "Очень эффектная женщина...".
   Смесь горькой обиды, растерянности, и жалости к себе тяжёлой волной ударила в мозг. Голову словно железным обручем сдавила сильнейшая боль. Стоп, Дашка, так нельзя! Надо прекратить эту панику. Я ведь всё могу выяснить. Да, да, я сейчас поеду в парк и всё узнаю! Чего проще?!
   Эта идея показалась такой спасительной, и единственно правильной, что она даже повеселела. Внутри неё словно выстрелила какая-то пружина. Она кинулась в коридор одеваться. Пытаясь на ходу попасть в рукава плаща, мимолетно увидела в зеркале свое отражение. Салатовый шарфик промелькнул ярким пятном на фоне бледного лица. Выпрямившись, она пристально посмотрела на себя. Голубые глаза приобрели изумрудный оттенок, тёмная тень залегла над ними. Во взгляде появился странный блеск, похожий на болезненность. Но одна единственная мысль ярко горела в ней, точно факел в ночи - Алёна и Аркадий сейчас в парке!

3

   Даша смутно помнила, как добиралась до парка. Точно в полусне садилась в маршрутку и едва замечала мелькавший за окном город. Была минута, когда ей показалось, что всё вокруг замерло, словно пойманная птичка в зажатой ладони. В этом неподвижном времени она увидела картинку - Алёна и Аркадий на ритуальном празднестве. Они вместе, и так близко друг от друга... О, нет! Дашу снова охватило смятение. Что же это такое, на самом деле?! Что если это не вымысел, не плод её воспаленного воображения? И скоро она увидит их, забавляющихся в её парке!.. На мгновение Даша попыталась представить последствия этого и судорожно сглотнула подтупивший к горлу комок.
   Потом, точно перепрыгивая несколько кадров, реальность опять задвигалась быстро-быстро. И вот уже водитель смотрит на неё странно и что-то кричит. А до неё постепенно доходит, - конечная остановка и её выпроваживают на улицу.
   Поспешно выйдя, Даша осмотрелась. Прохладный воздух коснулся ног и отозвался зябкостью между лопаток. Еще не очень темно, но пустота кругом безучастная. Звуки глухие и посторонние, как из чужой жизни. Ни души.
   Силясь сделать шаг, Даша поняла, что не может двинуться с места. Всматриваясь в слабые очертания парка, до которого осталось всего пять минут ходьбы, она вдруг в ужасе спросила себя - зачем собралась идти туда? Зачем!? И, будто опомнившись, тотчас же разозлилась. Что она делает, господи!? Что она делает?! Ей бы послать всё к черту и покончить со всем одним махом! И не мучаться, и не страдать, и не терзаться сомнениями! Но... тогда она окажется в роли страуса с засыпанными песком ушами и глазами. И что тогда ей поможет? Как она поймет, что есть правда, а что - ложь?!
   Ведь, на самом деле, колдовство это, скорей, следствие, а разобраться нужно с причиной. С Аркадием, с его отношением к ней. Быть может, здесь, сейчас она увидит его настоящее лицо. Потому что нельзя постоянно жить вот так - в подозрениях, в непрекращающемся чувстве, что между ними есть какой-то обман! Как бы там ни было, а она должна это выяснить!
   А главное, она очень хочет знать - почему то, что с ней происходит, происходит именно так? Ведь она, как ей казалось, всегда старалась жить правильно - по добру, по красоте и гармонии, не нарушая человеческих законов. Почему Аркадий оказался не тем, кем представлялся вначале? Отчего к ней присосались Малеванный и Оржеховская? А мысль, что постоянно сверлит мозг - будто её водят за нос и грязно используют, точно подопытную - откуда? Она же не возникла на пустом месте! Та же Алёна всегда хвасталась своим экспериментальным театром. Над кем там проводят эксперименты? Над такими молодыми, доверчивыми душами, как у неё?..
   Так что же привело её к такой развязке? Конкретно в ней что-то не так или собственно в жизни? Да! Ей обязательно нужно понять всё! Иначе...иначе её мир рухнет, иначе потеряет всякий смысл её дальнейшее существование...
  
   Даша решительно направилась в парк.
   Она специально пошла не по центральной дорожке, откуда бы её могли сразу заметить. Знакомая тропинка вела вниз по склону. Идти было немного сложно - полная луна сквозь плотные тучи давала слабый рассеянный свет. Вскоре глаза привыкли к темноте, и она ступала уверенней.
   Ветер поднялся в один миг и неистово задул вверху. Макушки деревьев раскачивались, молодая листва на них шумела слабо и невыразительно. Темный воздух полнился застоявшейся низинной сыростью и становился все гуще и гуще. Запахло разрушением.
   Замедляя шаг, Даша внезапно отчетливо ощутила, что идет не по парку, а пространству, уже занятому враждебными ей людьми. Сердце забилось часто-часто, мгновенно вызвав тень недавней безотчётной тревоги. По-прежнему не было ясно чего конкретно бояться, но уже появился предвестник, как бы пред-страх. Перед ожидаемыми событиями и теми душевными переживаниями, что ей придется испытать.
   Сильнейшее волнение остановило Дашу лишь на минуту. Она продолжала двигаться дальше. Уверенно шла к едва светлеющей между стволами просеке, откуда слабо прорывался шум. Подкрасться тихо и незаметно у неё, наверняка, получится. Благо, парк она знает, как свои пять пальцев.
   Подкрасться? Стоп! А что она, собственно говоря, собирается делать? Эта мысль так неожиданно возникла во всей своей неприкрытой наготе, что Даша ойкнула и присела. Да ведь у неё нет никакого плана! Что же она будет просто сидеть в засаде и наблюдать? Или выйдет к Алёне и Аркадию и скажет всё, что она о них думает? Бред, полнейший бред! Тоже мне, разоблачительница...
   Не проще ли позвонить Аркадию и спросить у него напрямую? Например, вот так - "Аркадий, ты сейчас с Алёной в парке исполняешь ритуал?". Ага, и он тут же поднимет её на смех, и назовёт дурой. И будет прав. Потому что никогда не верил в колдовство и всегда считал всевозможные гадания- предсказания если уж не идиотизмом, то уж точно шарлатанством. Даша задумалась. Маловероятно, что Гайдар повёлся на предложение участвовать в ритуале. Это не в его духе! Тогда... выходит всё подстроено и это ловушка. Для кого? Для неё или Аркадия?.. Вполне вероятно, что и для него. А так как он ничего не знает... Чёрт! Ведь Алёна умеет профессионально заманивать людей и, особенно, мужчин. Ей ничего не стоит соблазнить Аркадия...
   Даша начинала понимать, что отчаяние снова овладевает её душой. Вокруг ведется такая сложная игра! И в ней тысяча вопросов, выстроивших перед ней лабиринт и ни одного внятного ответа-направления. Они непонятны, потому что её внутренний голос и голос разума разделены. Причём, она до конца не может разобраться, какой именно ответ принадлежит каждому из них! Их хор так многоголос...
  
   Даша ступала все тише и тише, медленно и осторожно ставя ноги.
   Звуки становились все отчетливей, и разделялись на мужские и женские. Уже хорошо видно пламя нескольких костров. Если она подойдёт еще метров на пятнадцать, то, вероятно, сможет различать и силуэты. Внезапно у нее бешено заколотилось сердце. По центральной дороге, прямо на неё, покачиваясь, ехала машина. Свет фар неровно прорезывал тьму, подобно тому, как заблудившийся в лесу нащупывает фонариком путь. Дашу начала бить мелкая дрожь. Она так боялась увидеть знакомые очертания...
   Машина не была похожа на "Лексус", но это был "Гранд Чероки". Даша, оцепенев, проводила его взглядом до поляны. Когда же, как показалось, знакомо хлопнула дверь, она содрогнулась и едва не вскрикнула. Сквозь плотную стену деревьев Даша не могла видеть, кто вышел из авто, но не сомневалась, что это Гайдар.
   Даша с силой зажмурила глаза. Нет! Аркадий не может так поступить с ней! Но...но ведь после случая с турками она не может быть полностью в нём уверена. Обман. Вокруг неё сплошной обман! Как же это убивает её...
   - Господи, нет! - Даша прижала руку ко рту, чтобы заглушить крик. Яркая вспышка осознания взорвалась в мозгу. В этот миг Даша остро ощутила, как действительность придвинулась вплотную, давая себя, наконец, рассмотреть. Увиденное внезапно озарило, а возникшая резкость видимого ошеломила.
   Невыносимая боль заполнила всё её существо. Боль непоправимости, тщетности, безвозвратности. Она поняла, что утратила сегодня мечту. А её усилия, всё, что делала до этого дня - гадко, цинично растоптали. Опозорили, убили, а из тела её мечтаний устроили чучело, чтобы вывесить на своём мерзком празднике...
   Она медленно опустилась на колени во влажную траву и в неистовстве принялась рвать её руками. Рвала с отчаянной молчаливой злобой, с треском, с болью в порезанных пальцах. Она давила ими скользкие гнилые листья, что попадались вместе с корнями, и отшвыривала их в сторону. Под ногти гадко забивалась холодная грязь, но Даша всё продолжала и продолжала исступленно рыть землю. Наконец, тяжело и учащенно дыша, она остановилась. Словно после долгой изнурительной работы поднялась с колен и, пошатываясь, пошла по направлению к ручью. Отмыв руки, она набрала в пригоршни воды. Её прохлада приятно остужала разгоряченное лицо.
   Собираясь с силами, Даша опёрлась спиной о ребристый ствол ивы и утомлённо закрыла глаза. Ей вдруг так захотелось, чтоб усталость взяла верх и над душой. Пусть ей станут безразличными и парк и Аркадий! Пусть они её отпустят! Ведь она уже их потеряла... Тогда зачем ноет сердце? Зачем уродуют его те необрушенные проклятья, что должны пасть на обидчиков? Зачем едким дымом разливаются желания отомстить им!? Она же всё равно не сможет ничего сделать!..
   Вдруг где-то слева послышались какие-то звуки. Не то шорох, не то осторожный свист. Даша замерла. Она чётко ощутила чьё-то присутствие. Острая мысль, что её могли заметить, заставила попятиться. Сделав несколько шагов, она с ужасом почувствовала, как кто-то схватил её за ногу. Чьи-то корявые пальцы больно впились ей в щиколотку. По спине у Даши пробежали мурашки, волосы на затылке зашевелились. Сердце билось гулко и учащенно. Она издала пронзительный, дикий вопль и стремглав, не разбирая дороги, понеслась прочь. Внезапно, со всего маху, она налетела на что-то упругое. От удара её слегка откинуло, и она упала на землю. Некто подхватил её и тут же поставил на ноги. Прижав к себе, холодными, как лёд, руками зажал рот, успевая сдержать крик.
   - Тише, девочка, тише, - прошипел тот, кто остановил её сумасшедший бег. И, немного расслабив пальцы, заглянул ей в лицо.
   - Малёваный? Что ты тут делаешь?! - ахнула Даша, подняв на него расширенные от ужаса глаза.
   - То же, что и ты - выслеживаю, - сказал он и добавил двусмысленно: - А ещё помогаю таким глупышкам, как ты находить дорогу.
   Вздох облегчения вырвался из Дашиной груди, и её затрусило в нервном смехе. Она смеялась беззвучно, истерично, согнувшись пополам и обхватив одной рукой живот. Другой рукой она упёрлась в ствол дерева, чтобы не упасть.
   - А, ну да, как же, без тебя ни одно дело не освятится - всё еще содрогаясь телом, сардонически заметила Даша.
   Один прыжок - и Жорж оказался возле неё. Глаза его недобро блестели, а предупредительность мгновенно исчезла, уступив место презрительной ухмылке. Взяв её крепко за руку, он, ничего не говоря, медленно двинулся вперёд. Даша, было, заартачилась и, упираясь ногами в землю, попыталась остановиться.
   - Идём! - гаркнул он и потянул её снова.
   - Пусти! Я лучше тебя знаю, где выход!
   - Куда тебе, - с насмешкой проговорил Малёваный. - Ты уже заблудилась в трёх соснах.
   И, резко сменив манеру, спросил, кивнув в сторону поляны:
   - Ведь цель твоя вон там, дитя? Нам по пути. И это очевидно.
   - Нет! - Даша с силой выдёргивала руку, стараясь освободиться. - Отстань от меня!
   Тогда Малёваный жестко, без обиняков вдруг спросил:
   - Ты видела машину Аркадия? - и взглядом буквально пригвоздил Дашу к месту. Она вздрогнула, и перестала шевелиться.
   - Неужели ты решила отказаться от него? А если Алена заманила его и он совершенно не знает, что здесь будет? Тогда вся вина за случившееся упадет на тебя - за то, что не предупредила. Ты не сможешь после этого спокойно и уверенно жить. Подумай!
   - Замолчи! - Даша невольно шагнула назад. Сердце её сжалось от боли.
   Малёваный отпустил её и продолжал вкрадчиво:
   - Но если ты пойдешь туда, то сможешь найти его и всё объяснить, а потом вместе уйдёте.
   - Нет! - крикнула Даша, сопротивляясь из последних сил. - Аркадий сам уйдет оттуда, как только поймёт, что это подлог. Всё мистическое ему противно!
   - Возможно и так. Но, что если он с Алёной заодно? И приехал сюда сознательно? Кто знает, что она ему обещала...
   Даша глядела на Малёваного во все глаза, а мысль о том, что это может быть правдой, наполнила её ужасом. В голове царила полная неразбериха. И паника. Дикая паника, оттого что нужно безотлагательно делать выбор.
   - Решайся, Даша. Врагов и обидчиков надо знать в лицо. Тогда им можно противостоять.
   - Я не могу выйти туда! - воскликнула Даша со слезами на глазах.
   - А-а-а. Так вот в чём дело - страшишься лик ты свой явить и узнанной быть всеми. Но это поправимо! - Точно фокусник из сундучка, Малёваный вытащил из перекинутой через плечо сумки, пакет. - Запомни, дева юная, готовность - главное оружие войны.
   - Что это? - Даша опасливо покосилась на то, что Малёваный держал в руках.
   - Покров для тайн и одеянье тьмы.
   - Мне не до поэзии сейчас, Жорж!
   - Как жаль. Как жаль. Высокий слог - всегда уместен.
   - Ну?!
   - Это маскарадные костюмы. Они позволят нам слиться с другими участниками, и остаться незамеченными.
   - Боже мой, - с горячностью воскликнула Даша, - какой дешевый спектакль всё это! Маскировка, переодевание...
   - А чего ещё ты ожидала от Алёны? Театр, он и есть театр. Согласен, у неё он низкого сорта. Но зато для нас это надежное прикрытие и возможность узнать, кто есть кто на самом деле.
   Вытрусив прямо Даше под ноги содержимое пакета, Малёваный наклонился и поднял с земли что-то объёмное. Он пронёс это за спиной у Даши и укрыл её. Прохладная ткань, отдающая техническим запахом, тяжело опустилась на плечи. Следом глаза прикрыло что-то плотное, оставив узкие щёлки-прорези.
   Плащ и маска!
   Даша круто развернулась к Малёваному. Ей стало так противно от всего этого! Она резко сдёрнула плащ, сорвала маску, и протянула их Жоржу.
   - Я не согласен с твоим жестом, Даша, - рассудительно сказал он и отвёл её руку. - Плащ, - он же калазирис, гиматий, хламида, тога, казак, мантилья, сюрту, крылатка - вон, сколько у него имён! И это далеко не все. Так вот, плащ всегда являлся знаком царского достоинства. Возможно, стоит отнестись к нему с большим вниманием и почтением.
   - Спасибо за познавательную лекцию, Жорж, но я его не одену.
   - Кстати, мантию носить считается искусством. Прорепетируй. Вдруг пригодится.
   Даша посмотрела на смеющегося Малёваного с осуждением.
   - Я иду домой, - наконец выговорила она. - Такие маскарады не по мне.
   - Да, не все способны на такое. Но в тебе есть сила.
   - Я много раз слышала это от Оржеховской. Мне ничего не нужно. Я устала.
   Несколько секунд Малёваный не сводил с нее бесстрастного взгляда.
   - А знаешь, что губит мечты и постиженья суть? - спросил он.
   - Что?
   - Долчефар ньенте - бездействие. Если ты сейчас ничего не сделаешь, то многое в этой жизни так и останется для тебя мучительной загадкой. Навсегда. Только знание дает контроль.
   Даша, упрямо склонив голову, двинулась вперёд.
   - Отлично! - прокричал ей вслед Малёваный. - Значит, ничего не изменится. Тобой и дальше будут продолжать играть всякие "алены", "аркадии", и им подобные!
   Замедляя шаг, она обернулась. Закусив до боли губу, зло посмотрела на него.
   - И тогда произойдет самое ужасное, - продолжал громовым голосом добивать Малёваный. - Ты не сможешь примирить себя с собой. И будешь вечно от этого страдать.
   Крепко стиснув зубы, Даша услышала, как они заскрежетали. Опасное, головокружительное бешенство жизни скрутило её и держит сейчас в плену. В этом парке, рядом с этими людьми... Почему?! Почему такую жестокую цену выставили за её взгляды и нравственные принципы!?..
   Выпрямившись, она подняла голову вверх и посмотрела на небо. Плотные тучи отступили, и в появившемся просвете безразличным пятном сияла холодная луна. Прищурившись, Даша посмотрела на Малеванного, потом на брошенные плащ и маску. Стремительно подойдя к ним, она шумно и яростно надела их. Когда же усилием воли успокоила учащенно бьющееся сердце, надрывным голосом произнесла:
   - Я готова.
   Малёваный одобрительно усмехнулся. Одел на себя такой же маскарадный костюм и двинулся к поляне. В пяти метрах от неё он остановился и предупредил:
   - Вначале держись возле меня. Если что, я подстрахую.
   - Послушай, - задержалась Даша на мгновение, - почему ты помогаешь мне? Разве ты с Алёной не из одной...
   - Шайки, ты хочешь сказать, - оскалился Малёваный. - Да, мы стремимся к одному и тому же, и можем находиться на одной территории. Но ни о какой дружбе, согласии и уж тем более помощи друг другу не может быть и речи. Вершина одна и вершитель на ней тоже всегда один.
  
   Подходили они с той стороны, где стояли машины. Даша на минуту задержалась возле "Гранд Чероки". В салоне никого. И это, действительно, машина Гайдара! Вдруг её взгляд выхватил в зеркале собственное отражение. Она нагнулась, чтобы рассмотреть себя.
   Даша себя не узнавала. Чёрная маска сильнее подчёркивала бледное, с впалыми щеками лицо, выделяла воспаленные, пересохшие губы. А плащ, действительно, хорошо скрывал облик. Что ж, это, пожалуй, к лучшему. Пусть она идёт туда - посторонняя и неизвестная - и делает такие же небывалые, несвойственные ей поступки. Моральный запрет снят - этим новым лицом, этим условным непризнанием себя в себе. А более, может, той дерзкой готовностью, с какой было принято её внезапно возникшее другое "я".
   Даша зажмурилась и ступила. После темноты свет от огня был слишком ярок и слепил. Коленки предательски начали трястись.
  

4

   Первое мгновение Даше казалось, что она ничего не видит. Потом немного появилась резкость, но, однако, картинка перед глазами была еще смазанной, всё на ней мельтешило, и она мало что различала. Вскоре, успокоившись, перед ней предстала любопытное зрелище.
   На поляне было человек двадцать-тридцать. Многие в масках и только некоторые в плащах. Были и такие, что пришли сюда без маскарадного костюма, но и у них в одежде наблюдались карнавальные детали. Фенечки на запястьях, шутовские колпаки, разрисованные футболки, платки. Пестрота толпы сбивала с толку. Похоже, здесь собралась обычная тусовка.
   Даша остановилась, но Малёваный крепко сжал её руку.
   - Как видишь, все хотят быть эдакими розенкрейцерами, - насмешливо сказал он, опережая её вопрос.- И мы прекрасно затеряемся среди них.
   Люди стояли вокруг нескольких больших костров группками - разрозненные, перешептывающиеся и хихикающие. Все смотрели друг на друга, озирались и, по всему видно, испытывали легкую возбужденность, близкую к растерянности.
   Уже через пять минут Даша поняла, что, не смотря на маскировку, узнать, кто под ней скрывается - мужчина или женщина, - можно. Теперь она была всецело поглощена выискиванием Гайдара. Дважды ей казалось, она нашла его - по схожему цвету волос и манере поворачивать голову, по характерному смеху. Но до конца понять он это или нет, было невозможно. Мешало расстояние и еще что-то. Сразу она не поняла что такое, но потом, присмотревшись, отметила всеобщую скованность. Позы людей были неестественны, на лицах мелькали вымученные улыбки.
   Вскоре по группам прокатилось едва заметное волнение. С противоположной стороны пошло движение и вот уже выстроилась цепочка людей, шествующих друг за другом. Она приближалась тёмной массой всё быстрей и быстрей, доносились возгласы: "Давайте-давайте!". Даша не успела сообразить, как кто-то схватил её сильно за руку и увлёк за собой. Она беспомощно оглянулась, но Малёваного и след простыл. А поток уводил её за собой и вскоре образовался огромный хоровод вокруг костров. Все подпрыгивали и хохотали, кто-то улюлюкал и откровенно резвился. И всех будто охватило беспричинное веселье.
   Но вот круг разомкнулся, и вперёд выступила женщина со светлыми волосами и повелительно подняла руку. Хоровод остановился, голоса начали затихать, тех, кто не угомонился, одергивали. У Даши бешено заколотилось сердце. Желание увидеть ожидаемое, будто обострило её восприимчивость. В облике и поведении женщины она мгновенно уловила мельчайшие детали. Несомненно, это была Оржеховская. Маскарадный костюм был на ней богаче и заметно выделялся среди других. Чёрную маску украшали алые перья, а плащ из гладкой, судя по всему, шёлковой материи выглядел скорее праздничной накидкой. И то, что на его левой стороне красовалась художественная вышивка, и то, как обладательница вела себя в нём, - всё говорило о специальном назначении этого костюма.
   Алёна грациозно шла на середину круга, точно это был выход самой королевы. Красные перья на маске подрагивали в такт шагов и выглядели языками пламени. Острые изгибы маски вдоль носа создавали эффект клюва, что придавало лицу хищное выражение. Прекрасный плащ мягко развевался сзади, стелясь длинным шлейфом по земле. Остановившись, Оржеховская выпрямилась и, гордо откинув голову, медленно окинула взором присутствующих. Кожа на неприкрытой маской нижней части лица была разительно бела, точно из мрамора.
   - Рада приветствовать собравшихся здесь единомышленников! - громко произнесла она. - Сегодня мы отмечаем праздник Весны, праздник полноты жизни, страсти, и любви. Во славу расцветающего мая мы будем много веселиться, плясать и играть в игры. Мы проведем обряды пробуждения в себе чувственной энергии Природы. Они помогут ощутить, как внутри нас бродят жизненные соки, а все пять чувств обострены. Наше истинное "я" поднимется над будничностью и возрадуется своей сокрушительной силе. А в конце праздника мы выберем самых лучших, самых достойных среди нас женщину и мужчину - Королеву и Короля этой ночи! Они станут воплощением идеи слияния, размножения и великой плодовитости Земли!
   Конец этой пламенной речи Алёна практически прокричала. Судя по сбившемуся дыханию, стремление быть услышанной и произвести эффект далось ей тяжело. В ответ прозвучали довольно громкие, но жидкие аплодисменты. Успокоившись и выдержав небольшую паузу, Оржеховская продолжила ровным голосом:
   - А теперь, чтобы открыть наш праздник, проведем простой, но весьма приятный ритуал.
   Она подошла к одному из тех, кто был в плаще, и взяла из его рук белый металлический кубок довольно больших размеров. Подняв его высоко, торжественно сказала:
   - Этот сосуд сейчас пуст, но имеет свойство наполняться чудодейственными напитками.
   В кругу раздался одобрительный смех и возглас: "Наливай!". Она снисходительно улыбнулась, точно говоря: "я ожидала такую реакцию", и повернулась к стоящим рядом мужчинам. Они поднесли к кубку несколько бутылок и вылили в него содержимое.
   - Это виноградное вино, - снова подняв кубок, сказала Алёна, - символ произрастания, экстаза, и раскрепощения. Давайте доверим ему наши сокровенные желания, проговаривая их с закрытыми глазами.
   Чаша пошла по кругу, задерживаясь у каждого участника несколько минут. Кто-то посмеивался и демонстративно шептал в неё, кто-то, словно обжёгся, немедленно отдавал, кто-то вообще не торопился брать в руки. Кто-то долго и сосредоточенно смотрел в неё, потом замирал, видимо, стараясь как можно лучше исполнить то, что сказала Алёна. Когда очередь дошла до Даши, она успела отметить, что вино имеет глубокий карминный цвет. Заполняя собой чуть больше половины кубка, оно, казалось, светилось. Ощутив прохладу металла, Даша на секунду закрыла глаза. Никаких словесных пожеланий у неё не прозвучало, зато возник чёткий образ Аркадия.
   Кубок вернулся к Алёне, и она пояснила:
   - Теперь, когда собраны воедино ваши сокровенные желания, сок виноградной лозы волшебным образом переплетается с ними, напитывая возбуждающими свойствами. Если выпить этот магический напиток, то сразу можно почувствовать, как появляются силы для свободы действий.
   Алёна подошла ближе к кострам и, держа чашу чуть выше языков пламени, обратилась ко всем:
   - Сейчас я пройду завершающий круг, и после этого каждый выпьет по глотку.
   - А можно два? - выкрикнул кто-то. - Мне одного мало, чтобы почувствовать экстаз.
   Раздался смех, а за ним последовало всеобщее оживление. Сковывающее напряжение отпустило и Дашу. Только отсутствие Малёваного её немного беспокоило. Хотя, впрочем, возможно и к лучшему, что его нет рядом, а то надоедал бы своими нашептываниями. К тому же, вначале она думала, будто Алёна непременно узнает её и кинется приставать со своими технологиями. Но, очевидно, Оржеховская полностью поглощена собой и проведением праздника. Вряд ли ей известно, что Даша сейчас здесь. А раз так, то и выискивать её никто не будет и можно спокойно пытаться найти Гайдара.
   Тем временем Алёна, обхватив двумя руками чашу, приподняла её и принялась обходить костры. Края плаща трепетали от стремительного шага, и было впечатление, будто пролетает чёрная птица. Когда Оржеховская поравнялась с Дашей, ей показалось, что она задержалась на секунду. Еле сдерживая себя от желания убежать, Даша быстро опустила глаза и затаила дыхание. Но Алёна шла дальше, гордо неся кубок и, похоже, ничего не подозревала. Вернувшись к началу круга, она передала чашу стоящему справа от неё высокому человеку в маске и плаще.
   Было очевидно, что это мужчина, а четкость исполняемых им движений ясно давала понять, что он - помощник Оржеховской. Он развернулся к центру спиной и быстро опустился на колено. Стремительным рывком он вскинул руки вверх и, подняв над собой чашу с вином, застыл с ней, словно окаменел. Голову он склонил так, что её не было видно, только чёрный плащ полукруглым веером раскинулся по плечам. Желтоватые отблески огня красиво играли на нём, делая объёмными складки гладкой ткани. Вся фигура этого человека одновременно выражала и поклонение и силу.
   Похоже, это зрелище очаровало всех, кто стоял в кругу. В наступившей тишине Даша, будто опомнившись, отметила, что и она с жадным любопытством смотрит на помощника. Ей чудилось, будто под тёмным пологом она видит его крепкую спину с могучими мускулами и широкие икры выносливых ног. На миг показалось даже, что услышала его ровное шумное дыхание. Тряхнув головой, она сбросила наваждение. Но, тем не менее, непререкаемая готовность к действиям, исходившая от мужчины, ощущалась нею ещё какое-то время.
   Но вот Алёна занесла над кубком руки ладонями вниз, подобно тому, как их протягивают для согревания к костру. Одновременно с этим жестом она выкрикнула что-то неразборчивое. Из последовавшего за этим потока слов Даша не поняла ни единого слова. Но, несомненно, это были магические заклинания. Даша недовольно поморщилась. Голос Оржеховской звучал фальшиво. Насколько прекрасна и естественна была поза помощника, настолько же безобразна и чужеродна речь Алёны. Как будто бы она своим голосом, точно варварским ударом молота, разбила творение искусства.
   К собственному удивлению, Даша отметила про себя, что такое вмешательство Алёны разозлило её. Вот так номер! Неужели меня уже привлекает этот праздник?.. Подобная мысль была настолько неожиданна, что Даша тут же её отбросила, но приказала себе быть начеку. В её планы вовсе не входило быть втянутой в ритуал. Так что она сразу же перекинулась взглядом на участников, снова надеясь отыскать Гайдара.
   Вино пошло по кругу, люди, усмехаясь, пили его, а всё тот же активист, как окрестила его про себя Даша, возмущался, что волшебного напитка очень мало, и требовал для себя привилегий. Ничего как будто не таило угрозы. И всё же, когда соседний участник протянул Даше кубок, она взяла его, настороженно глядя на содержимое. Пить вино не хотелось. Однако времени на раздумья не было, ибо понимала, что любое промедление вызовет к ней пристальное внимание. Тогда она аккуратно дотронулась губами до краёв кубка, слегка замочив их, и сделала вид, что отпила глоток.
   После ритуального винопития все заметно повеселели. Оржеховская удалилась, но праздник стал набирать обороты и без неё. Под громкие выкрики: "Гэй, гэя, гэй!" и ритмичное хлопанье рук над головой толпа двинулась по кругу, совершая при этом всякие движения. Даша перемещалась вслед за всеми, слегка пританцовывая, но всё это её тяготило и не нравилось. Когда же вскоре пошло разделение, она с удовольствием проворно улизнула из круга. Большая часть осталась хороводить, немногие, попивая щедро раздаваемое вино, стали поодаль. Даша тоже отошла в сторону и смотрела на всё холодным, трезво оценивающим взглядом.
   Создавалось впечатление глуповатой игры, начисто лишенной всякого содержания. Недоставало естественности, хотя со стороны было впечатление, что все увлечены неким глубоким по смыслу действом.
   Вдруг за спиной сначала послышался шорох, потом смех, и, вероятно, часть чьего-то разговора.
   - Почему ты пришла сюда? - спросил низкий женский голос.
   - Потому что психологический театр это модно, это нечто новое и непривычное...
   Ответ произнесли сильно заплетающимся языком. Последнее слово смялось, и Даша услышала в нём отчетливое "неприличное". Это резануло слух. Она поспешно покинула место, где стояла и оказалась возле леса. Улучив минуту, незаметно прошмыгнула в него и укрылась за деревьями в пяти шагах от поляны.
   Окутавшая прохлада принесла успокоение, а пространство полусвета - чувство защищенности. Словно после долгого пути наступила остановка, и получила время на передышку. А она для Даши была сейчас как нельзя кстати. Происходящее требовало всё обдумать, понять и принять какое-то решение. То есть всё это значило только одно - сделать выбор - остаться и найти Аркадия или уйти, не достигнув цели.
   Даша, казалось бы, при первой возможности должна бежать отсюда. И сейчас наступила самая подходящая для этого минута. Оржеховская полностью поглощена праздником, Малёваного и след простыл. Никто ею не интересуется, не задерживает, а значит, нет препятствий к уходу. Но что-то сдерживало её от окончательного шага. И не только Аркадий был тому виной. Что-то еще, глубоко личное, внутренне неизведанное заставляло её оставаться здесь. И оно тревожило и будоражило одновременно. Она не могла вот так вот сходу проанализировать это своё состояние, но в нём угадывалась стихийность и не подвластность.
   К тому же, праздничная ночь ничем особенно и не пугала. По крайней мере, сейчас. Значит, у неё, возможно, есть еще время, находясь в безопасности, например, в этом месте, отыскать Аркадия. Да, пожалуй, оставшись под прикрытием деревьев, она лучше рассмотрит присутствующих, чем непосредственно в кругу, где приходится самой что-то делать, а это отвлекает.
   Вскоре Даша сделала вывод, что среди участников есть несколько человек, сознательно внедрённых Алёной. Именно они "заводили" толпу. Остальные же, как будто демонстрировали стереотипное поведение. Когда организаторы призывали к высвобождению первобытных инстинктов, они начинали возбуждённо кричать и двигаться именно так, как следовало, по их мнению, в таких случаях. Они как бы заранее просчитывали в голове, что так надо вести себя. И это выглядело так несуразно и очень наигранно.
   Но вот, спустя какое-то время Даша заметила в толпе пару человек, поведение которых отличалось от других. Они с увлечением, искренне переживали происходящее. Правда, при этом были словно "в себе" и мало обращали внимания на окружающих. Закрыв глаза, они совершали только им присущие движения какого-то своего уникального танца. Как оказалось, подобное наблюдение также сделал один из заводил. Он припрыгнул к одному из них и, пристроившись рядом, принялся повторять за ним.
   Вскоре остальные переключились на них, и вот тут произошел перелом, точно каким-то образом искра спонтанности перекинулась на всех. Но если раньше те двое смотрелись, можно сказать, артистично, то теперь, завладев толпой, спонтанность превратилась в истерическую стихийность. Все заплясали как одержимые!
   Кто-то высоко поднимал согнутые в коленях ноги-крюки, как заведенная кукла. Кто-то кружился вокруг своей оси, выпрыгивая вверх, точно балерина. Кто-то прыгал, в неистовстве хлопая себя по бедрам с хриплым возгласом, напоминавшем что-то среднее между "гы!" и "хры!". Несколько женщин сидели на коленях и, раскачиваясь, громко рыдали. То тут то там вырывались стоны, поднимались вопли, более похожие на жуткий вой. Толпа неумолимо погружалась в хаос. Казалось, еще немного и все набросятся друг на друга в диком безумном исступлении.
   Даша смотрела на это широко раскрыв глаза. Безотчетный цепенящий ужас перехватил горло, и она задрожала. "Бежать!" - промелькнуло у неё в голове, но в эту минуту кто-то легонько коснулся её плеча. От этого прикосновения Даша чуть было не упала в обморок. Малёваный, о котором она уже успела позабыть, вновь застал её врасплох.
   - Я так и знал, что найду тебя где-нибудь за кулисами, - тихо засмеялся он.
   Даша стояла с прижатой к учащенно бьющемуся сердцу рукой, и ей было не до смеха. Но вот, успокоившись, она возразила холодно:
   - Скорей, в партере.
   - Согласен я, быть зрителем - порой достойнее, чем слыть актёром низкопробного театра.
   - Ну, я тут зритель поневоле, - криво усмехнулась Даша Малёваному.
   - И по нужде - актриса, - вторил он в ответ упавшим голосом.
   Вид Жоржа, стоящего с поникшей головой и словно говорящего: "видишь, как я тебя понимаю...", позабавил Дашу. Он так неподдельно изображал сочувствующую грусть, что она не выдержала и рассмеялась. Невольно поддавшись чувству, она, уже без страха и отчаяния, посмотрела за спину Малёваного. Там продолжался шумный праздник. Ярко горели костры, в отблесках пламени кое-где мелькали блестящие оголённые мужские торсы. К выкрикам веселящихся добавился негромкий ритмичный бой барабанов.
   На поляну вышла Оржеховская. Она застыла, широко расставив руки, точно собиралась ими заграбастать всё вокруг. Все постепенно замолчали. В правой руке у Алёны была ветка какого-то дерева. Помахивая нею, она приторно улыбалась. Двое мужчин подошли к ней с обеих сторон и, опустившись на колени, посадили на свои плечи. Поднявшись, они понесли её, обходя круг. Тут же послышался свист и хлопанье в ладоши. И вот уже под дикий рёв оваций Алёна важно шествовала, возвышаясь над толпой.
   Дашу передёрнуло. Жорж, заметив её реакцию, повернулся к поляне. Поворачиваясь назад к Даше, он искоса смотрел на неё и ехидно ухмылялся, как бы говоря: "Видишь, что вытворяет твоя, чуть было несостоявшаяся подруга...". Но вслух произнёс:
   - Грязные клакеры.
   Даша подняла брови, выражая таким образом недоумение.
   - Наёмники, которым Алёна заплатила, чтобы они заводили толпу, - пояснил Малёваный. - К готовому костру всегда легче щепки подгребать.
   Отвернувшись от поляны, Малёваный и Даша встретились взглядами. Они молча рассматривали друг друга. Только сейчас Даша обратила внимание на то, что Малёваный в торчащей на макушке маске выглядел эдаким четырехглазым монстром. В прорезях его "верхних" глаз неистово метался красный огонь. Он сновал туда сюда, словно намеревался выесть пустоту глазниц. Будь Даша напугана, такое зрелище показалось бы ей зловещим. Она же испытывала лишь лёгкое головокружение, глядя на эту завораживающую жуть.
   А Малёваный вёл себя так, будто знал, что она ощущает сейчас, и давал ей возможность окунуться глубже в это состояние. Минут пять они стояли в полном безмолвии. Между ними как будто устанавливалось какое-то бессловесное понимание. Даша подумала, что если бы не Малёваный, она давно бы уже сбежала отсюда ничего не выяснив, и что с ним ей действительно легче будет отыскать Аркадия.
   Будто подслушав её мысли, Жорж сказал:
   - Мне кажется, я видел того, кого ты ищешь.
   - Где?! - воскликнула Даша, обрадовавшись, и развернулась готовая бежать.
   - Вот горячая кровь! - остановил её Малёваный. - Если бы не светлая кожа да голубые глаза, давно бы забрал тебя к своим цыганам!
   Даша фыркнула и хотела надерзить в ответ. Но тут же спохватившись, поняла, что есть сейчас более важное событие, нежели препираться с Малёваным. Она удивленно спросила:
   - А разве ты знаешь его?
   Малёваный коротко хохотнул и ответил:
   - А ты разве забыла, что я разведчик?
   Даша пытливо посмотрела на него, но спрашивать, что еще ему известно об Аркадии не стала. Очевидно, что Малёваному не составляло труда проследить за Дашей, когда она встречалась с Гайдаром.
   - Идём, я покажу тебе его, - сказал Жорж, кивнув головой в сторону, указывая направление.
  

5

  
   Малёваный шёл впереди, обходя поляну по кругу, но всё на том же расстоянии, откуда их не было видно. Вскоре они углубились в лес, и шум веселья остался позади. Тропинка постепенно устремилась вниз, и Даша догадалась, что они идут в сторону речки.
   Даша шла молча. Но множество вопросов роилось у неё в голове. Она хотела знать: куда они идут и почему это место вдали от первой поляны? Есть ли там люди и участвуют ли они в празднике? А главное, почему Аркадий находится именно там, да и он ли это?
   Но вот Малёваный остановился и повернулся к ней. Поманив рукой, он тут же приложил палец к губам, давая понять, чтобы она двигалась очень тихо. Даша неслышно подошла к Жоржу вплотную. Он прошептал:
   - Вон, видишь костёр? Там я, похоже, видел объект твоих поисков.
   Даша повернулась туда, куда указывал Малёваный, и увидела небольшой свет. Она заволновалась и, поднявшись на носочки, усиленно пыталась что-нибудь разглядеть. Но за плотной стеной деревьев и кустов ничего, кроме отблесков огня и силуэтов, отдалённо напоминающих людей, не было видно. Она повернулась к Малёваному спросить, почему эти люди скрываются от остальных, но того уже не оказалось рядом. Он будто растворился во тьме.
   Волна возмущения захлестнула Дашу. Ну, Малёваный, ну, негодяй, - опять бросил её одну! Хороша же его обещанная помощь, ничего не скажешь!
   Даша стояла в замешательстве, обдумывая, что ей делать дальше. Те, кто находятся возле этого костра, по каким-то причинам отделились от основного места проведения праздника. Неизвестно какие цели они преследуют и как встретят её, выйди она к ним. Хотя, если это люди Алёны, она может сказать, что заблудилась и вышла не на тот костёр. А если нет?.. Даша напряженно всматривалась сквозь темноту. Силуэты были нечёткими и даже, казалось, мало походили на человеческие.
   Как ни успокаивала себя Даша, что вот те кривые тонкие тени это руки, а вот то круглое со змееподобными отростками это всего лишь голова с разметавшимися волосами, страх все сильнее сжимал её кольцом. Нет, ни за что на свете она не пойдёт туда! Наверняка Малёваному показалось, что там есть Аркадий. И вообще это может быть его ловушка или... о, боже! А что если он договорился с Оржеховской, чтобы таким образом заманить её?!
   Даша инстинктивно присела. Высокая трава коснулась коленок, с земли потянуло сыростью. По коже пошла дрожь. Тело трясло всё сильнее и сильнее, зуб не попадал на зуб. Она повернулась к лесу и попыталась двигаться на корточках, чтобы не заметили. Толку от такого перемещения было мало и Даша, пересилив страх, привстала. Никто не преследовал её. Только ветер шумел в кронах, донося горьковатый запах костра.
   Полностью выпрямившись, Даша беззвучно засмеялась. Вот дурёха! Да кому она тут нужна?! Здесь все заняты своим делом. Значит, её появление у костра будет полной неожиданностью. Так что вряд ли кто-то хочет на неё напасть и причинить вред. И снова размышления о том, что она свободна в действиях в силу своей неузнаваемости и неведения других относительно её присутствия придали ей смелости. В конце концов, у неё нет другого выбора! Отступать уже поздно: Аркадий, возможно, находится рядом с ней, в каких-нибудь десяти метрах...
   Стоп! А ведь он только тут и может быть! Как это она раньше не подумала об этом?! С его брезгливостью к подобным вечеринкам он и не мог быть на поляне со всеми! Какие-то хороводы, пляски, имитирование первобытных инстинктов - это не для него. Вот почему она не нашла его там... Да, но, что тогда он делает тут? Чем смогла в таком случае завлечь его Алёна?
   Даша сникла. Страшный вопрос, ответа на который она до сих пор не нашла ни в своём уме, ни в своей душе. Но, вероятно, получит очень скоро. И, чтобы не дать отчаянию разгореться с новой силой, она направилась к костру.
   Чем ближе она подходила, тем сильнее стучало её сердце. Подойдя на безопасное расстояние, позволяющее одновременно и наблюдать и быть невидимой, она приостановилась. Взору предстал небольшой тесный кружок людей. Разговаривали они вполголоса, никаких игр или танцев тут и в помине не было. Создавалось впечатление, что никакого отношения к празднику эта поляна не имеет. Слишком тихо и буднично выглядело всё здесь. А если бы не маскарадные костюмы, Даша решила бы, что это какая-то обычная ночная вылазка на природу.
   И всё же люди у костра были заняты определенной работой. Они сновали взад-вперед и явно что-то готовили. За их перемещениями она не сразу заметила предмет, стоящий с краю. Это было не то кресло, не то стул, укрытый тёмно-зеленой тканью, напоминавшую парчу. Две девушки в масках и легких накидках украшали его тонкими ветками ивы и, похоже, берёзы. Даша догадалась, что это, вероятно, трон. Но вот среди двигающихся тел она увидела силуэт мужчины.
   Прищурившись, Даша старалась лучше рассмотреть его. Он сидел отдельно от всех. Его взгляд, устремленный в одну точку, и застывшая поза говорили о полном безучастии к происходящему. Плащ обвисал на нём, будто был не частью одежды, а каким-то временно вынужденным покрытием. Маска придавала окаменевшему лицу выражение мрачной отрешенности. Дашу бросило в жар.
   Так, спокойно, кажется, я нашла его. По внешнему виду, конечно, сложно сказать наверняка, что это Гайдар, но в отношении поведения практически нет сомнений. Подобное железное равнодушие может проявлять только он! Она, было, открыла рот и чуть не вскрикнула: "Аркадий!", но вовремя успела остановиться. Криком она только всполошит всех.
   Даша напряженно всматривалась сквозь темноту. Мужчина по-прежнему сидел, не двигаясь. Сердце её сжалось от боли и жалости. Глаза наполнились слезами. Боже мой, что Алёна сделала с ним?!
   "Аркадий... Аркадий..." - несколько раз прошептала она едва слышно, будто зовя его. И вдруг мужчина привстал, огляделся и посмотрел туда, где она пряталась за кустами. У Даши перехватило дыхание. Непроизвольно она подпрыгнула и неистово замахала руками, стараясь таким образом привлечь его внимание.
   Господи, он, кажется, заметил её!
   Мужчина направился в её сторону. Переживание, более похожее на испуг, обжигающе холодной волной разлилось по всему телу и остановилось в онемевших ногах. Жадно всматриваясь в приближающуюся фигуру, Даша лихорадочно пыталась придумать, что она скажет Аркадию, когда он подойдёт. Но тут краем глаза она заметила какое-то движение. Ей показалось, что на поляне появилось несколько новых человек. Они словно выросли из-под земли. Мужчина, остановившись на полпути, как-то беспомощно посмотрел по сторонам. Но как только он сделал шаг вперёд, один из новоявленных сделал предостерегающий жест рукой.
   Даша всполошилась. От одного взгляда на этих людей у неё мурашки побежали по коже. Более того, в них чувствовалась какая-то непричастность к происходящему. Даша не смогла бы с внятной определённостью сказать, что именно было в них не так, но она чётко уловила их отличие от других. Ни плащи, ни маски не скрывали того, что выражали их тела. Лица точно наглухо застёгнутые ...., под тканью плащей угадывались очертания рук, сложенных впереди в железный замок.
   Странное дело, Даша испугалась в тот момент не за себя, а за Аркадия. Это невероятно, но они, похоже, стерегли его! Эта мысль совершенно выбивала из колеи. Такого просто не могло быть! Он же не преступник какой-то... или... Или он - заложник? Нет, нет, нет, нет! Жуткий страх сдавил в солнечном сплетении так, что она почувствовала тошноту. В глазах потемнело, зазвенело в ушах, во рту пересохло. Согнувшись пополам, она часто-часто задышала, стараясь справиться с подступившей дурнотой. Когда же она снова посмотрела на поляну, то оторопела от увиденного. Поляна была в том же виде, как до её полуобморочного приступа. Никаких мужчин со страшными застывшими лицами не было. А Аркадий... он исчез!
   Даша пошатнулась. Закрыв глаза, она помотала головой, будто сбрасывая наваждение. Ничего не изменилось. Обстановка на поляне осталась прежней. Господи, а был ли вообще тут Аркадий? Или ей всё привиделось? А может, пока она приходила в себя, его увели куда-то?..
   Даша стояла и пыталась понять, что произошло. Но голова отказывалась работать. В мозгу был какой-то провал, а реальность, словно застыла в данном мгновении времени. Полного осознания происходящего у нее не было, и она чувствовала себя как в бреду. Вдруг страшная догадка о том, что это ни что иное, как колдовство, заставила её содрогнуться. Даша снова посмотрела на полянку, потом в лес, на беззвёздное небо и вся эта ночь показалось ей кошмарным сном, чьим-то злым вымыслом.
   Подул сырой ветер. Листья на деревьях затрепетали едва слышно, будто зашипели. Даша обречённо смотрела сквозь темноту. Казалось, она находится не в парке, не в черте города, а где-то в ужасном, непроходимом, чужом лесу. И нет отсюда спасения. Чтобы она ни делала, ей не дадут выбраться отсюда. Уведут от неё все тропинки, перепутают дороги, поглотят свет, и наставят преград. Если она сейчас пойдёт вперед, то всё - заблудится, сгинет, исчезнет с лица Земли. И никто никогда не узнает, где она. Ни Стелла, ни Ванечка, ни Аркадий...
   При мысли об Аркадии, Даша чуть было не расплакалась. Ну что же он наделал?! Зачем приехал сюда?! Ведь и себя и её погубит... Ах, если бы Малёваный не сказал ей, что видел Гайдара здесь, она быть может, оставила затею найти его... Жорж! Вот у кого надо спросить где находится Аркадий! Вызвался помогать ей, так пусть и найдёт его. Пусть проявит свои способности ищейки!
   Воодушевленная таким решением, Даша направилась в сторону большой поляны. Позабыв о недавних страхах, она с удивлением спрашивала себя: отчего эта гениальная идея ей не пришла в голову сразу?
   Подойдя ближе, Даша вскользь отметила про себя, что веселье вокруг больших костров разгорелось ещё сильнее. Судя по безудержному хохоту и беготне группками, на поляне происходили игры. Зная, что Жорж не будет участвовать в подобных мероприятиях, она смело принялась обходить поляну, ища его на удалённом расстоянии. Как ни странно, но в этот раз Даша быстро нашла его.
   Малёваный стоял в стороне, скрестив руки на груди, и с холодным спокойствием наблюдал. Даша тихонько подходила сбоку и ещё не успела и рта открыть, как он, даже не повернувшись, заговорил, словно давно видел её и ждал, пока приблизится.
   - Ты не спасла своего любимого?
   Даша вспыхнула. Голос Малёваного был ровен, без единого намёка на иронию, но сам вопрос отозвался в ней болезненным чувством вины.
   - Нет, - едва слышно ответила она.
   - Почему?
   Даша встрепенулась и пристально посмотрела на Жоржа. Ей на миг показалось, что это не Малеванный стоит, а Гайдар. Слишком хорошо она знала подобную манеру общения: задавать вопросы с иезуитской категоричностью! Впервые Даша вдруг отметила про себя, что и ростом, и телосложением Жорж похож на Аркадия. От такого сходства ей стало неуютно.
   - Потому что его там нет или, по крайней мере, уже нет, - сердито ответила Даша. - И вообще на той поляне что-то непонятное произошло.
   Даша специально выдержала паузу, ожидая вопроса Малёваного о том, что же там случилось. Но он молчал, будто его это совсем не интересовало. Он так внимательно следил за большой поляной, что Даша слегка обиделась. Но, видимо, Малёваный уловил что-то, что заставило его вдруг резко повернуться к ней и сказать:
   - Я так и думал! Оржеховская, как всегда, предсказуема. Но ты опоздала, Даша.
   - Опоздала? - непонимающе переспросила она.
   - Да. Главное действо вот-вот начнётся, и тот, кого ты ищешь, в нём участник.
   - А... - Даша лихорадочно пыталась сообразить, что это значит, и пробормотала растеряно: - Что же мне делать?
   - Принять всё как есть.
   Она испуганно посмотрела сначала на Жоржа, потом на залитую огнём поляну.
   - Но... но я... я так не хочу. Это неправильно! Я ведь пришла...
   Даша запнулась. Слова застревали в горле.
   - Так. Зачем же. Ты. Пришла? - отчеканил, словно на допросе, Малёваный.
   От этих слов у Даши кровь ударила в голову, и потемнело в глазах. Мысли, а точней их обрывки, вертелись в голове, но единого, связного и внятного ответа у неё не было.
   - Я...пришла... - тянула она в нерешительности.
   - Может, ты пришла сюда, чтобы отвоевать у Алёны парк? - подсказал Жорж. - Или, например, разоблачить Оржеховскую? Или ты пришла спасти взрослого, самостоятельного мужчину?
   Даша растерялась. Сказанное Малёваным вроде бы было верным, но в то же самое время, чувствовался в его словах какой-то подвох. Конечно, она пришла из-за парка. Конечно, она пришла из-за Алёны, и уж конечно она пришла из-за Аркадия. Но отчего-то в момент, когда её об этом спросили в лоб, очевидность ответов померкла, и закрались сомнения: а так ли это на самом деле?
   - До конца ли ты понимаешь зачем здесь? - снова жестко спросил Малёваный.
   - Почему ты об этом спрашиваешь? - прохрипела Даша.
   - Потому что сейчас для тебя очень важный момент наступает, Даша. Либо ты идешь до конца, либо разворачиваешься и уходишь. Больше тебе здесь нечего делать.
   Внутренняя паника мешала Даше сосредоточиться. Внятного ответа по-прежнему не было. Только мысль одна, как фонарь, ярко и тревожно горела в мозгу: а ведь и правда, что я здесь делаю?! Но на уровне ощущений второе "я" прочно удерживало её тут и сопротивлялось логике ума.
   - Ты ведь не просто так здесь, - словно подслушал её внутренний разговор Малеваный. - У тебя есть определенная цель. Возможно, подсознательная. Тогда разберись, чего хочешь и сделай это!
   И вот догадка, нелепая и невероятная, блеснула у Даши в голове. Возможно, все это время чувство опасности и таинственность влекли её и заставляли двигаться вперёд?.. Бред! Даша помотала головой, прогоняя эту мысль. Чушь, полнейшая чушь! Так думать нельзя! Потому что... потому что так думать опасно!..
   - Поторопись, Даша! - прикрикнул вдруг Малёваный. - Это твой шанс!
   - Но... - Даша посмотрела на поляну. Сдвинуться с места не могла.
   - Иди же, ну! - настаивал, будто приказывал, Малёваный. - Тебе надо успеть смешаться с толпой. Если ты хоть на минуту задержишься, тебя заметят и могут разоблачить.
   Даша ступила вперёд и, беспомощно озираясь, смотрела со страхом на Жоржа. А тот проговорил ей вслед:
   - У тебя будет выбор и ты не должна ошибиться. Если всё сделаешь правильно - найдешь то, что ищешь. Смелей!
  

6

   Смешаться с толпой у Даши получилось легко. Незаметно выйдя из-за кустов, она примкнула к нескольким человекам, стоящим у края поляны. Первые минуты у Даши было ощущение потерянности себя. Словно кто-то выключил в ней все воспринимающие рецепторы. И не она это вовсе стоит здесь и вертит головой по сторонам и видит людей, будто хаотично перемещающихся по поляне. Постепенно чувство пришибленности прошло, и к ней стали возвращаться звуки, запахи, мысли.
   А еще через минуту осознала, что вернулась сюда очень вовремя. Так как Оржеховская объявила о формировании трёх групп. Первая из которых, как Даша поняла, должна была пойти и провести какие-то церемонии со священными растениями, вторая - обратиться за помощью к могуществу Луны, а третья будет работать над ритуалом плодородия.
   Когда Даша стояла в нерешительности, для неё это не было, как для других растерявшихся, попыткой определить, к какой группе примкнуть. Для неё это был невидимый сигнал того, что у Алёны на этот счёт есть какие-то свои тайные соображения. Но не одна она пыталась понять смысл этого предложения. Мужчина, стоявший возле неё, вдруг ехидненько произнёс вполголоса:
   - Ну, да. Одни к умным, другие к красивым, а третьи - хоть разорвись. Интересно, что на самом деле подразумевает это разделение? Бьюсь об заклад, всех потом вычленят по интеллектуальному развитию. Кого-то забракуют. Кому-то дадут привилегии. Что вы думаете об этом?
   Даша вздрогнула. Голос был ей незнаком, но она совершенно не ожидала, что нужно будет с кем-то говорить.
   - Вряд ли здесь именно тот смысл, о котором вы говорите, - ответила Даша, как можно спокойнее, стараясь придать интонации равнодушие.
   - Не скажите. Здесь всё до последней мелочи продумано. Такие мероприятия не пускают на самотёк.
   Даша смотрела на собеседника и, не смотря на его маску, видела как будто одного из посетителей светского раута, где принято, потягивая мартини, говорить умные, выхолощенные фразы.
   - Я всё это время наблюдаю и убеждаюсь, что многое тут скрыто, - продолжал он, явно смакуя тон и манеру своего общения. - Но от меня, например, не ускользнул тот факт, что вы здесь по причине не такой, как остальные. Я вижу, что собственно участие в культурном церемониале вам не интересно.
   - Здесь у каждого своя цель, - нахмурилась Даша. Присутствие этого навязчивого типа начинало её раздражать.
   - Вы давно знаете хозяйку этой тусовки? - вдруг с деланной небрежностью спросил он.
   - А что? - насторожилась Даша.
   - А то, - проговорил он хмуро, - что вы не понимаете, во что ввязались.
   Даша открыла было рот и хотела возразить, что это не так, но мужчина перебил ее:
   - Здесь находятся люди, далёкие от нравственных принципов. И быть среди них, значит не понимать, как тут опасно. Многие новички уходят отсюда с искалеченной психикой.
   Неуверенность и тревога охватили Дашу.
   - Мне показалось, вы пришли сюда не за острыми ощущениями, как остальное большинство. - Он улыбнулся. - Я хочу вам помочь.
   Говоря это, лицо его почти вплотную приблизилось к Дашиному.
   Она растеряно оглянулась в сторону леса, словно ища подсказки у Малёваного, потом посмотрела на собеседника. "Может, он действительно прав, - подумала она, - и я опрометчиво ввязалась в эту авантюру? Судя по всему, он знает Алёну и всё, что здесь происходит. Он говорит так уверенно, что... А что если он из милиции или органов безопасности?.. Тогда мне лучше поскорей уносить отсюда ноги...".
   Она с сожалением посмотрела на поляну. Вокруг Алёны уже выстроилось три группы людей, одну из которых она отправляла куда-то в лес. Чувства в этот момент были так обострены, что Даша каким-то внутренним чутьем знала - ей туда не надо. Но вот уже и вторая группа уводилась одним из помощников Оржеховской в лес, в сторону, противоположную от той, куда ушла первая. И опять Даша осталась на месте, выжидая.
   Последняя группа была немногочисленна и состояла, в основном, из мужчин. Вот туда-то и был прикован теперь взгляд Даши. Неожиданно их окружила стайка девушек в масках и легких одеждах, наподобие туник. Их движения были настолько откровенны и фривольны, что не вызывали сомнения относительно своих целей.
   Незнакомец, вероятно зорко следивший за направлением взгляда Даши, сурово бросил:
   - Не вздумай.
   Из-за звонкого, зазывного смеха девиц у нее внутри все сжалось. Казалось, её сейчас вывернет наизнанку. Если Аркадий сейчас среди них, то...
   Она сделал шаг вперед. Незнакомец преградил ей дорогу.
   - Назад!
   Даша возмутилась про себя. Да кто он такой, чтобы командовать здесь?!
   - Ты не пойдешь к ним! - выкрикнул он. - Я спасу твою заблудшую душу!
   Даша отшатнулась. Невероятно! Что может делать здесь религиозный проповедник?!.. Впрочем, эта новость только придала ей сил. Она увернулась от расставленных рук незнакомца и проворно оббежала его. Времени на раздумья не было. Не смотря на предостережения, прозвучавшие только что, она примкнула именно к третьей группе.
  

7

  
   Даша смешалась с людьми и тут же принялась искать глазами Аркадия. Однако навязчивое мелькание девушек в туниках не давало хорошенько рассмотреть всех вокруг. К тому же толпа вскоре двинулась вперед, и Даша отметила про себя, что, кажется, Алёны, хоть та и была вначале во главе группы, теперь с ними нет.
   Вдруг раздался истошный крик: "Остановитесь, безумные! Я спасу вас от огненной гиены!". Это вопил проповедник. Кинувшись в их сторону, он побежал, вознеся над головой что-то блестящее, судя по всему, крест. Наперерез ему, отделившись от группы, выскочил мужчина в плаще. Схватив проповедника за руки, он проворно оттащил его в сторону. "Религиозный дядя" исчез мгновенно.
   Даша лишь на секунду заволновалась, но продолжила идти. Каково же было её удивление, когда их привели на ту самую поляну, где ей привиделся Аркадий, мрачно сидящий под надзором!
   Здесь по-прежнему горел костёр, а чуть поодаль стояли два сцепленные друг с другом не то стула, не то кресла, увенчанные ветками. Все разбрелись по поляне. Вначале показалось, будто все растеряно ходят взад вперед. Однако, когда Даша присмотрелась внимательнее, то заметила, что лица людей как будто имели будничные выражения. Ни тревоги, ни смятений на них не было! Складывалось ощущение, будто здесь собрались люди заведомо знающие для чего они пришли сюда. Более того, - в воздухе явно витало всеобщее предвкушение грядущих событий. Сердце Даши тревожно забилось от недобрых предчувствий, и она насторожилась. Только бы найти Аркадия до начала всех представлений и успеть сбежать с ним отсюда!
   Озираясь по сторонам, Даша нервно переносилась взглядом от одной фигуры к другой.
   Вдруг к ней подошла одна из девушек и, как о чём-то естественном, спросила:
   - Ты будешь переодеваться?
   - Переодеваться?.. - эхом откликнулась Даша и в растерянности уставилась на девушку. Вихрь мыслей молниеносно пронёсся в её голове. Не было уже времени, а, главное, смысла - спрашивать зачем переодеваться. Понимание всей серьезности происходящего точно уколом пробило сознание. Коленки у Даши подкосились и она, теряя под собой почву, пролепетала: - Прямо сейчас?
   - Да. Ты можешь скинуть свой тяжелый плащ и вместо него надеть лёгкую тунику, как у меня.
   - А... - Даша непроизвольно коснулась маски.
   - Маску снимать не нужно, - девушка улыбнулась приветливо. - Ты, наверное, впервые здесь? - догадалась она.
   Даша лихорадочно пыталась придумать, что ответить. Ни в коем случае нельзя выдать себя! Иначе её выкинут отсюда и утащат куда-то в лес, как того проповедника.
   - Я просто немного растерялась, - поспешно сказала Даша, стараясь придать своему голосу естественной виноватости.
   - Идём, - ласково повторила девушка и медленно, будто спрашивая разрешения, взяла её за руку. Ладонь у неё была тёплой и мягкой. Даша посмотрела на неё пытливо, но ничего угрожающего в её облике не было. Она была ей незнакома; да и другие, кажется, тоже.
   "Что ж, другого способа, как остаться здесь и найти Аркадия, у меня нет. Но я в любой момент смогу уйти отсюда", - успокоила себя Даша и направилась вслед за девушкой.
   Пройдя пару метров по тропинке, они свернули в густые заросли из высокой травы и ветвистых кустов, образующие небольшой уединенный закуток. Здесь стояла открытая палатка-шатер, и в ней, подобно люстре, горел подвешенный туристический фонарь. На нескольких стульях лежала вперемешку одежда. Рядом сидела молодая женщина. Она поприветствовала пришедших молчаливым кивком.
   Девушка, которая привела Дашу, предложила Даше снять плащ. Как ни был вначале Даше он неприятен, сейчас освобождаться из его покровов совсем не хотелось. Даша обняла себя за плечи и поёжилась. Нет, в джинсах и футболке она будет чувствовать себя беззащитной. Машинально схватившись за полы плаща, она не выпускала его из рук.
   Тем временем её провожатая достала из пакета видимо заранее приготовленную тунику, а сидевшая в шатре девушка встала и подошла к ним. Она была выше первой, немного крупнее, с короткой стрижкой и держала в руках что-то наподобие маленького ведёрка. Став рядом с Дашей, она опустила сосуд на землю и напыщенно сказала:
   - Приветствую тебя, дева служительница.
   Судя по голосу, она была старше. В её тоне читалась легкая ирония, а в кривоватой усмешке - категоричность. Даша решила быть с ней настороже. Опустив глаза, она промолчала.
   Тем временем женщина продолжала:
   - Мы сейчас натрём твоё тело специальной мазью, а потом ты наденешь тунику.
   - Зачем? - отпрянула Даша.
   - Я смотрю, ты впервые на таком празднестве, - ответила она, словно не слышала вопроса. - Все указания из головы вылетели, да?
   Даша остолбенела. Боже, здесь действительно все с определенной целью и уже распределенными ролями, а главное, - знают за чем пришли остальные!
   - Ладно, я подскажу тебе, - сжалилась молодая женщина. - Эту мазь мы нанесём на твоё голое тело. Тогда его запах усилится и станет более устойчивым.
   Что-то в манерах этой "мазевой служительницы" почудилось Даше знакомым. "Кажется, я видела её однажды у Алёны в театре" - промелькнула мысль. Но девушка в маске, судя по всему, не видела в Даше знакомую, или, во всяком случае, не подавала виду, что это так.
   Вероятно, понимая Дашину нерешительность, первая девушка сказала мягко:
   - Возьми сама немного этого состава и намажь на руку выше запястья. И прислушайся к тому, что почувствуешь.
   Даша несмело потянулась к ведёрку. Зачерпнув четырьмя пальцами ладони мазь, она осторожно понюхала её. Запах был нейтральным, с едва выраженными нотками какой-то травы. Даша осторожно намазала участок от запястья до предплечья. Странное ощущение одновременного огня и холода пошло по коже. Через пару минут по всей руке до плеча разлилось приятное тепло.
   - Что это? - не удержалась Даша.
   - Аттракант. Ведьмина мазь. Кровь летучих мышей, опилки колокольчиков, верба и мята, замешанные на лярде, - с невинной улыбкой сказала молодая женщина.
   Даша перепугано смотрела на вязкий состав, налипший между пальцев.
   Женщина расхохоталась. Смех её был просто омерзительным.
   Даша прерывисто дышала и готова была сорваться с места. Ну, уж дудки! Не будет она натираться!
   И тут девушка, что держала тунику, шикнула на свою старшую подругу:
   - Лада, перестань пугать бедную девушку. Она и так вся дрожит от страха.
   А, подойдя к Даше, попыталась успокоить:
   - Не обращай внимания, она просто дразнится. А когда волнуется, становится грубой и язвительной. На самом деле это разогревающая мазь. Чтоб тело жару набралось, и не было ему холодно.
   - Я не стану этого делать, - четко и упрямо проговорила Даша. - Я хочу остаться в своем плаще или хотя бы в джинсах и футболке.
   - Ну, конечно! - в разговор снова вмешалась вторая служительница. - И тем самым разорвешь кольцо силы!
   Даша ничего не ответила, только посмотрела на свою "защитницу", будто спрашивая разрешения.
   - Я не знаю можно ли так, - растерялась та. - Все женщины будут в туниках. Но если хочешь, я узнаю у жрицы.
   Даша испугалась не на шутку. Нет-нет, только не это! Если вокруг неё поднимется шумиха, Оржеховская узнает, что она здесь и тогда... тогда ей не видать Аркадия... тогда она никогда не узнает почему он здесь! Вдруг в ушах отчётливо прозвучали слова Малёваного: "У тебя будет выбор и ты не должна ошибиться. Если всё сделаешь правильно - найдешь то, что ищешь". Даша с отчаянием посмотрела на тунику и, тяжело вздохнув, сбросила с себя плащ.
   Девушка же, участливо заглянув в глаза Даше, попыталась её подбодрить:
   - Всё хорошо. Страшно бывает только в первый раз. Хочешь, посиди рядом и посмотри, как мы будем натирать мазью другую девушку.
   Даша радостно и с благодарностью кивнула.
   Девушка, которую вскоре привели сюда, в закуток, как представилось Даше, была совсем молоденькая. Но вела она себя очень спокойно и даже как-то расслабленно. Она без стеснения разделась и, не сопротивляясь, дала натирать себя мазью. Обе служительницы скользили своими пальцами по её телу нежно и проворно. Девушка же слегка запрокинула голову и, закрыв от удовольствия глаза, податливо раскачивалась в такт поглаживающим движениям ладоней по коже. Чёрные волосы струились волнами по белой спине. Казалось, тело её танцует и трепещет, словно пламя свечи, на ночном прохладном воздухе. А пальцы играли и играли с телом, точно скульптор с глиной. Даша откровенно залюбовалась этим видением.
   Но вдруг грубый голос Лады оборвал всю красоту восприятия:
   - Ну, вот, теперь ты такая скользкая, что от мужиков увернуться сможешь, если чего.
   Дашу от этих слов покоробило. А Лада всё не унималась. Она помогала девушке одеться, но при этом смотрела на Дашу, и слова с её губ капали словно яд:
   - Кожа твоя во время танцев станет горячей, так что сразу прилив крови ощутишь. Возбуждение ещё то! А запахи от тебя пойдут такие, что только держись!
   Даша хотела было оборвать гогот этой несносной девицы едким замечанием, что вероятно та желает чувствовать себя аромалампой, как со стороны поляны послышались голоса и какое-то движение. Это означало только одно: действо начиналось.
   Дашина "защитница" подскочила к ней и, поторапливая, сказала:
   - Времени натирать тебя мазью уже нет. Просто надень тунику и идём.
   Даша взяла накидку и отошла в сторону, к дереву. Она не без стеснения разделась и, заметив завистливый взгляд Лады на своей фигуре, поспешно надела тунику, показавшуюся чересчур легкой и мало согревающей. Впрочем, раздумывать или что-то менять всё равно уже поздно!
   Все четверо молча поспешили на поляну.
  

8

  
   Выйдя на поляну, девушки расстались, и Даша осталась предоставленной самой себе. Она поразилась тем переменам, что произошли за время её отсутствия.
   Ярко горел огромный костёр. Вокруг была суета, но не стихийная, а какая-то по-свойски организованная. И явно чувствовалась непринужденная атмосфера, близкая к дружественной. Выглядело это так, будто все уже перезнакомились и наслаждаются теплым общением на закрытой вечеринке. Слышался негромкий смех, мужчины заигрывали с девушками в туниках, которые разносили пластиковые стаканчики с какой-то жидкостью.
   Даша подозрительно взяла тонкий похрустывающий стаканчик и пригубила нечто теплое и тёрпкое. "Глинтвейн?" - мелькнула догадка. И тут же она сделала вид, что делает несколько глотков. На самом деле едва пригубила напиток. В нём был какой-то необычный лекарственный привкус, отдаленно напоминающий детство. Не то ромашки, не то шалфея, не то полыни.
   Внезапно кто-то схватил её за руку и потащил ближе к середине. Это оказалась уже знакомая ей ласковая девушка. Даша, наклоняясь к её уху, поспешно спросила: "Как тебя зовут?". Так же торопливо и едва слышно девушка ответила: "Называй меня Лея. Но нам не стоит разговаривать". Кивнув с пониманием, Даша как будто успокоилась. Ласковая девушка с красивым именем Лея внушала ей доверие. Даша устремила свой взгляд на поляну.
   В центр вышло несколько мужчин. Они зажгли факелы от костра. Принесли сцепленные два стула, увенчанные зелеными ветками. Теперь хорошо было видно, что это сооружение не что иное, как трон. И Даша вспомнила слова Оржеховской о Короле и Королеве этой ночи. И как только она подумала об Алёне, та появилась откуда-то нежданно-негаданно, словно просочилась сквозь тьму. Она застыла в центре возле костра. Стояла, как изваяние, обняв руками собственные плечи. Глова её была склонена, вся фигура говорила о безучастности.
   Тем временем на поляне продолжались приготовления. Вынесли небольшую, полуглубокую курильницу, в которой зажгли что-то. Дым пошел оттуда ароматный, пряный, запахло жженой древесиной и травой. Девушки вокруг заволновались. Судя по всему, они знали, что дальше будет.
   На мгновение все затихли.
   Будто по чьей-то невидимой команде все плотнее, общей массой приблизились к костру и Оржеховской. Несколько стражей с факелами прошли назад и застыли по краям. Их ноги точно вросли в землю. Лица в масках окаменевшие. И даже красные отблески огня, скользящие по ним, не могли "оживить" их выражения.
   Вдруг Алёна резко вскинула руку вверх и в тот же миг оглушительно, словно выстрелы орудий, ударили барабаны. Даша вздрогнула от неожиданности. Через минуту на поляну вышли мужчины в черных облегающих кожаных брюках, с голыми торсами и повязками на глазах с вырезанными в них щелями для глаз. Их тела блестели так сильно, что, вероятно тоже были намазаны каким-то маслом или мазью. В руках они держали барабаны и били в них однообразными, короткими ударами. Но вот, дойдя до трона, они остановились и проворно закинули барабаны между ног.
   Это были не обычные круглые, похожие на большой бубен барабаны, которые Даша видела на картинках или концертах. У них была металлическая, в росписи, сильно вытянутая обечайка, по форме напоминающая кувшин или вазу. Так что они легко ложились изгибами между бёдер мужчин. А блестящая пластиковая мембрана в центре казалась дном этой вазы.
   Оржеховская что-то говорила, но так как Даша стояла далековато от неё, то всех слов на фоне барабанного боя не расслышала. Единственное, что она поняла, так это то, что сейчас девушки будут танцевать и среди них выберут королеву ночи. Ещё её слух уловил слово "веточки", но безотносительно всего предложения смысл его был нейтральным.
   Удары барабанов послышались сильнее. Теперь они зазвучали слаженно и стройно, единым произведением. И снова новая знакомая с именем Лея очутилась подле неё и, ухватив за руку, увлекла в круг, сомкнувшийся вокруг костра. Даша не успела опомниться, как уже была вовлечена в танец.
   Музыка набирала силу. Она звучала то необыкновенно громко, то медленно затихала. То была сокрушительной, то переходила в мелкую дробь, похожую на постукивание дождя о стекло. А то вдруг в общий ритм врывался звук, совершенно не похожий на барабанный. Словно голос встревоженной ночью птицы взмывал вверх к макушкам деревьев. Вероятно, в игру вливался еще какой-то этнический инструмент.
   Высокие и низкие, удары барабанов чередовались, создавая какой-то древний, дикий, непонятный для ума ритм. Будто голос духов, необъяснимый, но чувственный, разорвал пространство, создавая на месте прорыва причудливый рисунок звуков. Они тянули за живое и, казалось, медленно и беспрепятственно проникают внутрь, вибрируя внизу живота.
   Даша неторопливо раскачивалась в такт. Плавные движения были приятны, легки и словно "отпускали" её тело, которое как будто двигалось в ритме огня. Отдалённо прозвучали слова Оржеховской о том, что девушкам следует закрыть глаза и не открывать их до тех пор, пока она не разрешит. Даша с удовольствием выполнила это пожелание. Глаза итак уже закрывались сами собой. Теперь музыка входила будто напрямую, проникая в глубины сознания, в самую душу. Ни единой мысли в этот момент не существовало. Казалось, она слышала не удары барабанов, а пульсацию собственной крови, ритм сердца.
   Сознание глубоко погружалось в музыку. Но это была уже не та музыка, что снаружи. Как будто проснулся внутренний слух. И он уловил в теле нечто новое, более могучее, плотное. Будто сгустки невообразимых и непередаваемых звуков, подобно пузырькам шампанского, в один миг проснулись в ней и взорвались волшебным фейерверком. Где-то под кожей пошло пощипывание, и волоски встали дыбом. На внутреннем экране закрытых глаз замелькали ярко бирюзовые, жёлтые, фиолетовые вспышки, и возник образ прекрасного дельфина.
   Она видела его мокрое, упругое тело, блестевшее в белом свете полной луны. А в едва уловимом кивке головы ей почудилось, будто он зовёт танцевать с ним. Пойдя за образом, Даша повторяла все его движения: вначале плавные, легкие подныривания, потом расслабленные покачивания на спокойных волнах. Они были синхронны и прекрасны. Они наполнили такой чистой и светлой радостью, что она не удержалась и тихонько рассмеялась.
   Внезапно картинка сменилась, и это уже был танец в бурном море. Ветер завывал и бесновался, а его свист был слышен в ушах. Тёмные воды поднимались, и проваливались, и опять поднимались, и ревели, и стонали, - с тяжестью обреченного на вечные муки. Смятенно кричали перепуганные чайки. Чёрные тучи давили своей плотью, словно хотели смять светлое пространство между ними и морем. А Даша и дельфин с размаху врывались телами в высокие волны, обгоняя собственные брызги. Очередной прыжок... и их тела срослись, стали одним целым. Она почувствовала себя сильным и грациозным дельфином! Это ощущение было настолько всеобъемлющим, ярким и острым, что у неё перехватило дыхание.
   В тот же миг чувство необычайной силы, похожее на бурлящий поток, подхватило тело изнутри и понесло, и завращало, как лодку, что отвязалась от причала. Мощь его всё разрасталась и разрасталась, и подобно удару молнии проскочила насквозь, прорвав что-то первобытное в недрах сознания. Движения превратились в интенсивные раскачивания, возникло ощущение не подвластности уму. Тело будто само выбирало, что ему делать, и двигалось так, как хотело.
   А потом Даша будто куда-то провалилась. Она уже не контролировала себя и не ощущала своего тела. Было впечатление, что оно растворялось. Уже ни Даши, ни парка - ничего и никого вокруг не существовало. Как будто вся она, Даша, растеклась в тоненькую, размером в молекулу плоскость, и все дальше и больше рассеивалась в пространстве... а после - необыкновенная легкость, парение, и неизъяснимое блаженство...
   Вероятно, всего несколько секунд длилось у Даши это состояние: последовал легкий толчок, как при пробуждении и она очнулась.
   В ту же минуту в её руку вложили веточку. Потом ещё одну, ещё. Даша догадалась, что их давали мужчины. Она так разволновалась от мысли, что, возможно, среди них Аркадий, что при каждом приближении к ней, она напрягала весь свой слух. Но, горе ей, горе! Она благодарила небо, что ей запрещено открывать глаза. Оказывается, она жутко боялась встретиться лоб в лоб с Аркадием! Даша с бешено колотившимся сердцем держала веточки в зажатом кулаке, словно букет, и ждала.
   И тут... чьи-то прохладные руки коснулись её лица. Кто-то сзади прикрыл пальцами прорези для глаз в её маске. Отпрянув в сторону, она, тем не менее, не высвободилась, а даже наоборот: еще больше попала во власть стоящего позади неё человека. Опущенную вниз руку вначале окутал, вероятно, его плащ. Затем до неё едва дотронулись лёгким прикосновением пальцев. Казалось, Даша ощущала даже колени этого человека, так близко он стоял. От этого у неё сдавило в районе солнечного сплетения, и она чуть было ни выкрикнула имя Аркадия.
   И в ту же секунду она услышала ровный, слегка картавый мужской голос, показавшийся знакомым:
   - Немедленно отдай ветки! Оставь только одну.
   Даша, всё ещё ошеломленная тем, что это оказался не Аркадий, медленно реагировала на его слова. Тогда, не дожидаясь, пока она сообразит, что от неё требуют, мужчина сам выдернул из руки Даши несколько веток. Кожу больно резануло, и она ойкнула. Зато это привело её в чувство. Не рискнув снова быть израненной, она нащупала в ладошке еще две лишних веточки и поспешно выпустила их.
   - Продолжай танцевать, дева-кошка, - услышала Даша всё тот же, почти уже не картавый голос и, открыв рот от изумления, поняла, что это был Жорж.
   - Запомни свои ощущения, - прошипел он ей на ухо, - но, главное, будь теперь начеку.
   Даша продолжала двигаться, как приказал ей Малёваный, но уже почти вышла из-под влияния музыки и танца. Щурясь, она слегка приоткрыла глаза. Вначале она ничего не различала. Слабый свет от наполовину горевшего костра постепенно проступал сквозь пелену темноты. Наконец окружающее пространство стало приобретать резкость и чёткие контуры. Она подсмотрела, что все без исключения люди подчинились музыке и танцевали, раскачиваясь. Кто-то интенсивно работал руками, будто что-то или кого-то лепил. Кто-то вертелся юлой вокруг своей оси, точно шаман. Кто-то плыл по реке, широко и натужно раскидывая руки, преодолевая воображаемое течение.
   Неожиданно Оржеховская, о которой Даша успела позабыть, прокричала:
   - Удерживайте ваше измененное состояние! Сосредоточьтесь на нём! Скоро наступит главная минута нашего праздника, и вы сможете выплеснуть его, создав кольцо силы!
   Алёна подняла руку. Яркая красная вспышка будто взорвала зрачки. Огонь от нескольких факелов дал силу костру, и он радостно взметнулся ввысь. Тотчас замерла музыка. Ни единого звука, полная тишина. Но она, словно эхо, ещё какое-то время как бы отзывалась в телах людей. Они продолжали танцевать, но постепенно их движения замедлялись.
   Ощущения у Даши, да и, судя по всему, у остальных тоже, были странноватыми. Будто только что произошло их возвращение с дальней планеты. Всё вокруг казалось невероятным и неправдоподобным. Многие люди стояли, покачиваясь, словно пьяные. Видно было, что они всё ещё находятся во власти пережитых чувств.
   Когда все остановились и овладели собой, Оржеховская восторженно воскликнула:
   - Теперь, когда ваши тела раскрепощены, мы проведем наш ритуал, который сделает то же самое с вашим умом! Сняв негативные установки и блоки ума, вы поймёте, как сильно они тормозят вас в повседневной жизни! Как предательски лишают радости и полноты ощущений! Как уродуют и обедняют чувства!
   То, что мы сейчас сделаем, даст вам возможность полностью раскрыться. До конца. До самых глубин своего естества. То, что вы испытаете - настоящий прорыв в вашем сознании, в ощущениях вашего тела. Это абсолютно новое понимание своих желаний и возможностей. Это полная уверенность в том, что вы, на самом деле, можете всё! И пусть каждый из вас найдет то, зачем пришел сюда!
   - Затаив дыхание, Даша слушала Оржеховскую молча и сосредоточенно. Только учащенный стук сердца говорил ей о том, что наступает самая тревожная минута этой ночи.
   Одна из девушек-помощниц подошла к курильнице и добавила какие-то травы. Дым оттуда повалил сильнее и гуще. Толстым покрывалом он растянулся по поляне, обволакивая всех горьковатым ароматом.
   В это же время в толпу очень быстро и ловко забежали остальные девушки в туниках. Они ненадолго задерживались возле женщин с ветками и вскоре вытянули девушку с охапкой веток. Она беспрекословно последовала к центру и остановилась возле костра.
   Алёна подошла к ней и театрально произнесла:
   - Эта девушка собрала наибольшее количество ветловых веток! И это значит, ваши открытые сердца выбрали Королеву Ночи!
   Барабанный взрыв оглушил поляну. Помощники Алёны громко закричали, а вслед за ними и все остальные участники. Девушка стояла молча, без особых эмоций. Непонятно, то ли это от сильнейшего испуга, то ли от уверенности, что так и должно быть.
   Алёне поднесли большое широкое блюдо, накрытое салфеткой. Скинув её, она бережно взяла оттуда какой-то предмет. Держа его между указательными пальцами, сжимая самими их кончиками, она медленно развернулась к костру. Сильно подавшись вперёд, занесла его над огнём. В руках, словно раскаленный металл заиграл длинный обоюдоострый кинжал. Языки пламени танцевали на ветру, вырываясь вверх, будто стремились лизнуть его.
   Оржеховская вздохнула полной грудью и с жаром произнесла:
  
   - О, священный Атам,
   во имя лона Матери Земли
   Я призываю, а ты сотвори.
   В эту обитель лесов
   Силы страсти призови.
   Пусть уничтожат они голоса
   Что в умах застилают свет.
   А проведенная тобой полоса
   Соберет энергий след.
   Заклятья этого не перебить
   Такова моя воля и так тому быть!
  
   Наступила гробовая тишина. Раздался скребущий звук вспарываемой плоти земли. Острое лезвие в проворных руках Алены очерчивало магический круг. Резко вскинувшись вверх, Алёна подняла кинжал над головой. Он воинственно сверкнул. Тёмные кусочки прилипшей земли выглядели, будто сгустки запёкшейся крови.
   Даша поёжилась. Какая-то смесь предвкушения и страха заполнила её душу. Она отметила про себя, что на лице Оржеховской проскользнула хищническая улыбка. Но, как не старалась Алёна сдерживать себя, все равно было видно её ожидание и нетерпение, которое, похоже, передалось толпе. Все придвинулись ближе к костру.
   Возможно, судя по смеющимся лицам, некоторые считали происходящее развлечением Алены, вознамерившейся поиграть с ними в магию. А кто-то, вероятно, до сих пор был в неведении, что здесь такое творится. Какой-то мужчина рядом с Дашей хохотнул, и негромко сказал: "Ну, наконец-то! А то обещали сорвать крышу, а подсовывали какие-то танцы с барабанами. Я уж думал, всё, обманули козлы!".
   Дальше всё происходило крайне быстро.
  

9

  
   Девушку, что собрала наибольшее количество ивовых веток, под руки привели к трону и посадили на одно из сидений. Ветки на нём уже почти завяли, листья обвисли. На голове у девушки появился венок из травы и цветов.
   Откуда-то со стороны вышли три мужские фигуры, закутанные в плащи. Двое по бокам на расстоянии вытянутой руки сопровождали того, что шёл слегка впереди, и тоже в венке. Он целенаправленно двигался к трону. Даша с тревогой всматривалась в его лицо под маской, ища знакомые черты, в то же время, боясь найти их. Уже возле самого трона он поскользнулся, зашатался и совершенно неестественно вытянул руки вперед, словно ища опору впереди себя. Это выглядело более чем странно, точно человек не видел куда шёл, и не осознавал, что упасть он может только на землю.
   Он грузно сел на трон рядом с девушкой, ни разу не обернувшись к ней. Тут из толпы раздались крики, сначала одиночные, затем, подхваченные отовсюду, они превратились точно в многоголосное карканье: "Король! Король!". Несколько девушек в туниках ворвались в толпу, точно вихрь и давай галдеть: "Начинается ритуал плодородия, начинается ритуал плодородия".
   Послышались удары барабанов. Били тяжело и гулко, словно в большой шаманский бубен. Звуки получались растянутые, редкие, как бы одиночные, а оттого зловещие и жуткие. Созывающие всё темное и ужасное, накликающие беду на светлое и доброе. Стражи-факельщики плотным кольцом окружили поляну.
   - Король и Королева, исполните свою роль! - прогремела Оржеховская.
   Девушка встала и бесцветным голосом сказала:
   - Смиренно подчиняюсь закону ритуала.
   Её глаза, казалось, при этом смотрели внутрь себя, тело пребывало в оцепенении, слова произносились с трудом. У Даши ёкнуло в груди: Олеся?! Не может быть! ...но как же похож голос...
   Внезапно мужчина вскочил с трона и будто борец на ринге завалил "королеву". Девушка даже не пискнула.
   Даша с расширенными от изумления глазами смотрела, не веря в происходящее. Девушка лежала на земле, расставив в стороны выпрямленные руки и ноги, точно делала упражнение на утренней зарядке. "Король" сел на неё сверху и принялся шумно раскачиваться. Судя по всему, ему очень мешал плащ. Рванув его с себя, он так же истово сорвал и рубашку. Голое тело было молодым, стройным и крепким. Даша, позабыв обо всем на свете, впилась глазами лишь в эту фигуру со спины. Каждое движение его мускулов все сильней и сильней затуманивало её ум.
   Мужчина же продолжал монотонно совершать на раскиданной девушке, как казалось, отработанные, ритуализированные движения. Он по-прежнему не смотрел на девушку, лицо его было обращено в лес. Виденное втягивало и засасывало так, что Даша не могла оторвать взгляда от этой пары. Неотступная мысль, что это Аркадий, все сильней и сильней сверлила мозг.
   Так вот она какая, - выходит, - её черта, её Рубикон... Черта?.. Не-е-е-т, не черта это вовсе, - это какой-то ров со зловонной мерзостью! Все нечистоты мира сбрасываются сюда...
   И вдруг одно движение "короля" одновременно дало Даше и надежду, и последний штрих в окончательном приговоре. Мужчина, видимо смахивая пот с лица, задел маску и она слегка поднялась ему на лоб. Не заметив этого, он продолжал двигаться на девушке. Решение созрело мгновенно. Даша подберется к трону, заглянет ему в глаза и узнает правду! И тогда придет конец всем её терзаниям, мучениям, и боли. Она будет свободна!
   Прикинув расстояние, Даша поняла, что сделать это не так-то просто. Надо перемещаться очень быстро, если хочет остаться незамеченной. По крайней мере, хотя бы Алёной. Благо, трон стоит в стороне и у неё есть шанс оторваться от группы.
   Господи, как страшно! Ну! И-и-и, раз!
   Набрав полные лёгкие воздуха, Даша с силой выдохнула его, и, превозмогая слабость в подкашивающихся ногах, быстрыми перебежками направилась к трону. При этом она, как молитву, твердила себе: "Держись, Дашка, держись! Сейчас ты увидишь Аркадия, и всё закончится".
   Боковым зрением Даша безотчетно следила за поляной. Там все были заняты своими делами, и никто не собирался её ни догонять, ни изобличать. Только в конце пути ей показалось, что Оржеховская обернулась в её сторону. Но Даша успела вовремя присесть и спрятаться за троном.
   Так, сейчас она отдышится, соберет всё свое мужество, и встретится лицом к лицу с Гайдаром.
   Облизнув сухие губы, Даша закрыла глаза, и...осталась на месте. Сердце забилось гулко-гулко, до звона в ушах. Страх тяжёлой волной прошелся сверху донизу и, точно смыв все силы, скатился в ноги. Она не смогла даже пальцем пошевелить. И чем дольше она сидела, тем меньше воли у неё оставалось. Она понимала, что нужно сделать всего один - первый - шаг, и дальше последует действие. А действие убьёт страх. Но... первый шаг это же не просто передвинуть ногу вперед. Это сдвинуть всю себя навстречу необратимости, - туда, где, быть может, ничего уже нельзя будет изменить, где наступит новая боль, где окончательно разобьются надежды и... вера. Вера в то, что она нужна Аркадию такая, как есть...
   Прошла быть может минута, а Даше показалось, целая вечность. Всё вокруг перестало существовать. Внутренняя борьба забирала последние силы. С каждой секундой слабость становилась противной, и закипала злость: на себя, на Аркадия, на Оржеховскую, на всех! Еще мгновение и она просто взорвётся криком! Даша до боли сжала кулаки и... что-то произошло. Она не поняла что именно, но вдруг почувствовала полное безразличие к происходящему. Словно кто-то разом отобрал у неё эмоции.
   Она так устала бояться. Эта бесконечная ночь, с какими-то чужими людьми, какими-то хороводами, упражнениями, танцами под барабаны - всё это полный бред. Чушь собачья. И ровным счетом ничего не значит. Пусть там, возле трона, Аркадий, - ну и что?! Главное, что она сейчас уйдет отсюда и навсегда забудет то, что было. И к ней, Даше, оно не будет иметь никакого отношения!
   Последняя мысль показалась такой свежей и настоящей, что удивительно, почему она раньше не приходила ей в голову. Даша еще раз, смакуя, повторила про себя: "Всё происходящее никогда не будет иметь ко мне никакого отношения!". Это придало ей сил, и она совершенно спокойно выглянула из-за трона, подняла глаза и посмотрела в лицо мужчины.
   Вначале Даша будто смотрела на него и не видела, подобно тому, как камера выхватывает объект, но черты его ещё размыты и нет фокусировки. Потом узнала и...раскрыла рот от удивления.
   Это был Роман Нежный.
   Даша смотрела на него и не верила своим глазам. До неё очень медленно доходило, что это вовсе не Гайдар перед нею. Столько времени мозг показывал ей слайд с Аркадием, что она никого другого и не могла себе представить!
   Когда же пришло полное осознание увиденного, Даша чуть было не расхохоталась в голос. Она запряталась за трон и зажала ладонью рот. Тело её тряслось в беззвучном смехе: то ли от радости, то ли от нервного перенапряжения.
   Роман! Это он приехал на машине Гайдара. Это его она приняла за Аркадия, угрюмо сидящего на поляне и будто под надзором.
   Господи, выходит, из-за него мучалась полночи...
   Невероятно! Но как же он оказался здесь?
   Даша выглянула из-за трона снова. Роман по-прежнему двигался ритмично, тело покрылось испариной. Взгляд Даши скользнул по его груди и наткнулся на... амулет со звездой Иштар. Тот самый амулет, что дала ей Оржеховская и который она обнаружила пропавшим как раз после встречи с Романом.
   Так вот значит, как он потерялся. Роман его просто бессовестно стащил. Фу, как низко! Но зачем? Неужели и впрямь для владения какой-то силой? Даша вспомнила слова Малеваного о культе богини Иштар, и ей стало не по себе. Не хотелось верить, что амулет мог каким-то образом повлиять на поведение Романа... а значит и её. Ведь Оржеховская делала его для Даши.
   То есть если бы она была сейчас здесь в амулете, то...
   Додумать эту мысль и ужаснуться Даша не успела. Шагах в десяти, со стороны деревьев послышался шелест и голоса. Метнувшись в другую сторону от трона, она споткнулась о пенёк и едва не упала. И разом ошеломляющая реальность вернулась к ней.
   Даша была настолько поглощена узнаванием, что, конечно же, не следила за происходящим вокруг. А празднество на поляне приобрело уже иной характер. В поведении людей сквозили разнузданность и эротическое своеволие. Танцы уже не были просто танцами, они походили на оргиастические пляски. Никакой животворящей импровизации не было и в помине. Господствовали инстинкты ничтожного формата.
   Вдобавок ко всему, Алёна прокричала:
   - А теперь мы сорвем кайф!!
   И массу точно взорвало. Послышались свист, дикий гогот, улюлюканье.
   Как по команде к костру прошли двое мужчин. Они вместе внесли что-то большое и полукруглое, похожее не то на громадный саквояж, не то на огромную сферической формы крышку. Даша еле успела в полуобороте заметить, как они, словно огромным колпаком, накрыли нею костёр. Огонь мгновенно погас. Тут же факельщики по бокам загасили свои факелы.
   Мрак будто придушил поляну сырой, мохнатой лапой. Наступила такая давящая тишина, что казалось, сердце не выдержит и воплем вытолкнет из груди ужас. Внезапно, на противоположной стороне какая-то женщина не выдержала и у неё, похоже, началась истерика. Она умоляющим голосом навзрыд просила: "Пожалуйста, не надо, ну, пожалуйста...". Через минуту всхлипы прекратились.
   Даша содрогнулась. Вскоре глаза немного привыкли к темноте. В свете луны, едва проступающем сквозь тучи, стали различимы очертания окружающего. С расстояния, на котором она находилась, не было видно подробностей происходящего. Однако от этого оно не становилось менее ужасающим.
   Там где недавно только один Роман раскачивался на бедной девушке, теперь были видны ещё несколько мужских спин. Масса интенсивно шевелилась и издавала какие-то нечеловеческие звуки, словно в ней рычали голодные животные и скулила придавленная жертва.
   А в центре поляны Даша увидела групповую возню: наползающие друг на друга оголенные тела мужчин и женщин. Точно клубок змей, они копошились, смешивались, слышалось шумное, прерывистое дыхание и булькающее сопение.
   Где-то на периферии мозга еле слышно отозвалось: "Беги!". Но ноги точно приросли к земле, и Даша продолжала стоять. На секунду её внимание переключилось с поляны на окружающее пространство. Казалось, в этом месте ночь, густо замешанная на всхлипах и вскриках, породила небывалую давящую тишину. Словно деревья вокруг, кусты, птицы, травы и даже сам воздух застыли пораженные звуками, природу которых они не ведали прежде. От такого страшного безмолвия ее любимого парка Дашу мороз пробрал по затылку.
   Тем временем, на поляне что-то начало меняться. Из общего беспорядка звуков резко выделились стоны. Громкие, завлекающие, они были откровенно полны м6ногообещающего чувственного соблазна, и, казалось, принадлежат обезумевшим, распаленным страстями женщинам. И тут же Даша приметила, как четыре девушки в прямом смысле слова выползли из толпы. Они расположились по углам воображаемой сцены и всё так же сочились стонами, словно во время акта совокупления. Даша поразилась. Но в ещё большее изумление её повергло дальнейшее. Мужчины, как только приближались к девушкам, тут же безжалостно отпихивались назад. "Зазывалы!" - мелькнула догадка у Даши. "Создают фон, подыгрывают и специально заводят толпу".
   А та, действительно, стала безудержной. К жадным, плотоядным возгласам добавились грязные бранные слова. Отовсюду слышались шлепки, крики, звуки рвущейся ткани. Запахло насилием во имя разжигания низменных желаний. Ничто больше не оставляло сомнений, что сейчас здесь происходит выплеск дикой примитивной похоти.
   И вдруг в памяти всплыли слова Оржеховской в начале праздника плодородия: "... как только будет достигнут пик переполнения энергией, Сила начнёт бесконтрольно излучается вовне...".
   Повернув голову, Даша принялась искать глазами Алёну. Не сразу удалось найти её и не только из-за темноты. Алёна уже была не в белом плаще, а чёрном, так что скорей Даша почувствовала её интуитивно, нежели узнала зрительно. Да и кто кроме Алёны мог вытворять такое, отчего у любого человека, впервые столкнувшегося с этим, волосы встали бы дыбом?
   Оржеховская обходила группу по кругу, затем останавливалась на время в какой-то точке и резко вскидывала в сторону руки. Полы плаща приподнимались, и она стояла, слегка нагнувшись над всеми, точно коршун с распростёртыми крыльями. Белые волосы выбились из-под капюшона и мертвенно выделялись на фоне тёмной ткани. Она что-то говорила; вероятно, то ли заклинание, то ли увещевание. А потом двигала руками снизу вверх, будто собирала нечто незримое, исходившее от участников ритуала.
   Даша почувствовала, как стало тяжело дышать от чего-то, что исходило оттуда, с поляны. Словно какая-то липкая, тяжелая рука сдавила ей горло. Зазвенело в ушах. Она попятилась назад, в сторону леса.
   На миг что-то будто сомкнулось перед Дашей, точно выросли невидимые прозрачные стены, и она почувствовала себя как бы отделенной от всего. Пребывая в неподвижности, она по-прежнему созерцала всю эту сцену, глухо слышала звуки, крики, видела лица - но все выглядело точно на экране громадного кинотеатра.
   Все, кто находился на поляне, в центре действа были актерами, исполнителями. Их переживания, возможно, сводились к тому, чтобы выглядеть как-то лучше или по-другому или, наоборот, в соответствие с ролью. Но только Даша могла видеть все со стороны и воспринимать как зритель. Она была за сценой, в зрительном зале, на галерке. И чем дальше она была от этого перфоманса, тем восприимчивее к нему становилась. Чем большую дистанцию чувствовала, тем сильнее переживала, и тем мощнее, как это ни парадоксально, ощущалась сопричастность к нему.
   Даша вдруг увидела сердцем тех несчастных людей, которые были здесь. Измученные неудовлетворенностью, неясными предчувствиями какой-то иной судьбы, более активной и яркой, которой достойны, они уповали на Алену и ее ритуалы; они пришли сюда в погоне за призрачным и сомнительным, нет, не просто удовольствием, а чем-то большим: за собой - настоящими.
   Сколько раз они были на похожих лже-тренингах, сколько раз попадались на удочку подобных лже-психологов или тренеров, не понимая, что в таких играх красиво затуманивают голову, а доверчивость используют в темных целях?!
   Но ведь эти несчастные люди, порой, и не виноваты в том, что с ними делают. Оржеховская и подобные ей шарлатаны используют против них самое мощное, самое кошмарное оружие - страх. Когда мы цепенеем от страха, когда наша воля парализуется, и мы доходим до крайней степени беспомощности, нас всегда можно заставить нарушить правила, сделать то, что считаем совершенно недопустимыми. А потом наши души содрогаются от осознания: "Я добровольно сделал то, чего никогда бы не смог сделать".
   Сухой, колючий комок подступил к горлу. Невероятно сильное, какое-то вселенское сострадание открыло на миг ее душу, уничтожая границы, которые были там когда-то нелепо созданы, а теперь впускало в нее бесконечность.
   Она попятилась назад, все еще удерживая в поле зрения видимое, и знала, что будет делать и медлила не из-за страха; нет. Она безотчётно приняла на себя роль свидетеля, который, находясь в здравом уме и трезвой памяти, хочет до конца увидеть всё, как есть. Беспристрастно. Без оценок. Что-то подобное работе оператора происходило в ее мозгу: он старался заснять, запомнить всю картину событий, запомнить все до мельчайших подробностей.
   Быть может для того, чтобы потом понять что-то в этой жизни, в себе самой.
  

10

  
   Когда на Дашино плечо легла чья-то рука, она вздрогнула, но отреагировала не сразу. Медленно повернув голову, увидела мужчину в маске.
   - Если не хочешь попасть в лапы Алёны, - мотай отсюда, да поскорей! - Голос Малёваного уже не был картавым и звучал как обычно.
   Даша не двигалась.
   - Ну?! - Жорж подтолкнул ее.
   - В палатке остались мои вещи.
   - Тебе лучше не ходить сейчас туда.
   - Это почему же? - без особого интереса спросила Даша, но все же слегка насторожилась.
   Малёваный пожал плечами и протянул пакет.
   - Здесь есть во что переодеться. Беги вон туда, вверх. Там никого не встретишь. Да пошевеливайся! Вот-вот стражи будут обходить поляну в этом радиусе.
   Взяв пакет, Даша хотела, было, сказать "спасибо", но промолчала.
   На ходу натягивая куртку, она пробиралась наугад, лишь бы поскорее выбраться отсюда.
   Вдруг сбоку, где-то за широким кустом, послышались голоса. Даша замерла. Потом сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить зачастившее сердце. Голосов было двое: чётко слышались низкие мужские баритоны. Они шли прямо на неё.
   Она кинулась бежать только тогда, когда ожидание превратилось в невыносимую пытку. Лучше бежать, чем ежесекундно умирать от мысли, что тебя найдут и схватят! Даша шарахнулась в противоположную сторону и понеслась что есть мочи. Ветки больно хлестали по лицу и не давали видеть что впереди. Она спотыкалась несколько раз и падала, тут же быстро подхватывалась и снова бежала.
   И только теперь она по-настоящему поняла, что такое погоня. Это когда слышишь за собой угрожающе молчаливые хрипы. Когда воздух становится плотным и обжигает легкие. Когда знаешь, если упадешь, тебя тут же настигнут и это заставляет умолять про себя "господи, помоги!".
   Сколько она так бежала, - Даша не знала, но, чувствуя, что выбивается из сил, замедлилась и оглянулась. Согнувшись, присела на корточки и старалась унять шумное, со свистом дыхание, но во время бега страх сжимал сердце, и теперь успокоиться было сложно. Даша, вроде бы, на минутку закрыла глаза, и сразу навалилась ватная усталость и она поняла, что очень хочет спать. Веки тяжелели все сильней и сильней... как вдруг что-то произошло. Даша инстинктивно напряглась, и еще не открыв глаза, поняла, что кто-то находится рядом.
   Усилием воли заставила себя посмотреть. Взгляд на мгновение выхватил как будто знакомый силуэт. Мотнула головой, сбрасывая наваждение, но видение не исчезло: она узнала того мужчину с поляны, в котором была почти готова признать Аркадия. Расстояние между Дашей и ним было не больше пятнадцати шагов. Но, судя по всему, он еще не заметил её. Даша словно перестала дышать, и лишь где-то у висков оглушали удары сердца.
   Испуганное сознание только и могло, что твердить: "Это не стражи! Это не стражи!".
   Мужчина, похоже, и не подозревал, что кто-то находится рядом. Потоптавшись на месте, он приспустил штаны; а, завершив свое дело, двинулся по тропинке спокойной уверенной походкой.
   Ни усталость, ни пережитые впечатления не смогли затуманить Дашин взор: она видела перед собой Аркадия. Теперь, - когда наступившие предрассветные сумерки подсинили небо, и горизонт посветлел с восточной стороны, - это стало неоспоримым.
   Вздох облегчения вырвался из Дашиной груди. Чтобы там ни было, а он не с Аленой. Эта бестия осталась с ритуальной группой и сейчас, вероятно, упивается своей властью. Осталось выяснить - что же все-таки Аркадий делает здесь?
   Даша с живостью (и откуда взялась после такой ночи?) направилась вслед за Гайдаром по тропинке. Как же она удивилась, когда через минуту увидела шатёр, где переодевалась в тунику, а теперь там скрылся Аркадий! Сердце затрепетало, а интуиция подсказала: что-то тут не так. Намерение кинуться к Аркадию с расспросами улетучилось, оставив настороженность и желание притаиться. Тихонько обойдя шатер на небольшом расстоянии, остановилась с противоположной от входа стороны и замерла.
   Голоса из шатра донеслись не сразу, - после долгих, томительно-мучительных минут слушания непонятной возни и вздохов.
   Слышимость в этом уединенном месте была великолепная, так что Даша, скорей, не подслушивала, а лишь молчаливо участвовала в разговоре тех двоих, что были в шатре.
   - И все-таки я не понимаю: зачем тебе нужна Дашка?
   Голос...О, этот голос, этот тембр! Даша его узнает хоть на том свете! Оржеховская, казалось, никогда не говорила столь пренебрежительно и свысока, как сейчас.
   - Все просто, - Гайдар отозвался не сразу. - Я хочу каких-то извращений и, в принципе, возбуждаюсь от них. Найти проституток или похотливых женщин, которые исполнят мои фантазии для меня не вопрос. Ну и что с того? Само знание, что они готовы сделать это в любом случае, забирает мой интерес. К тому же я отлично понимаю, подобные извращения относятся к разряду плохих. И значит, такие женщины тоже плохие. А ведь с плохими, если поведешься, сам признаешь себя таковым. А я считаю себя хорошим. А хорошие с плохими не водятся. Именно поэтому Даша для меня и нужна, чтобы, исполнив мои желания, она, либо, подтвердила мою хорошесть, либо, признала свою низменную природу девчонки-Плохиша.
   С каждым словом, с каждой интонацией Даша чувствовала, как загораются ее щеки, как приливает к голове волна возмущения с примесью стыда.
   - То есть ты хочешь сказать, что хорошие нужны для того, чтобы, исполнив желания плохих, они не сами стали плохими, а, наоборот, плохих причислили к хорошим!? - Оржеховская присвистнула. - Ну, ты загнул, Гайдар. Я даже среди своих самых отпетых циников не встречала подобной, хм, жизненной философии.
   - А это нормальное естественное желание - быть хорошим. Разве нет? - Гайдар явно упивался своей оригинальностью. - Вот ты, Альбина, готова на любые извращения, и меня это привлекло, но все-таки тебе не достает чувственности. Знаешь, простого такого чувства: удовлетворять мужика по-бабьи.
   Оржеховская захохотала.
   - Так чувств не бывает, Аркашечка; даже чувства сексуального удовлетворения нет. Все либо химия, феромоны, либо техника.
   - Во-во. Говорю ж, недоделанная ты. Испорченная. Плохая. - Теперь гоготал Гайдар.
   - Можно подумать твоя Нежная доделанная, - огрызнулась Алена.
   - Алена, я по натуре гурман. Абы что не употребляю. - Голос Гайдара приобрел предупредительные нотки. - Выбираю самое лучшее и вкусное.
   - Пфе! Ну а про ее не испорченность - я готова поспорить. Уверена, прямо сейчас она зажимается с каким-нибудь мужиком, и думает, что спасает свой парк.
   В голове у Даши загудело.
   Конечно же, она не участвовала в тех мерзостях, что сейчас, возможно, еще происходили на поляне, но сама возможность ее участия в них, знание этой вероятности, были уже достаточными, чтобы страдать и мучаться. От одной только мысли, что она могла подчиниться и совершить то, к чему склоняли ее Аркадий и Алена, кидало в жар.
   Вот как, оказывается, все сложилось. За какими-то дальними заборами, закрытыми дверьми, в полумраке комнат. Без ее ведома; подло за спиной. Так происходят заговоры. Заговоры, в которых убивают души.
   Больше Даша была не в силах терпеть.
   "Все. Прямо в логово врага", - проговорила себе полушепотом и рванулась к шатру. Без доли смущения и тени замешательства подходила туда, а в ее груди появилось странное ощущение: то ли нетерпеливое ожидание, то ли предвкушение чего-то.
   Когда, готовая войти в шатер, столкнулась с выходящим Гайдаром, она от неожиданности оторопела и резко остановилась напротив него, почти нос к носу. Срывающимся от волнения голосом ("кошмар, что это за писк у меня!") будто скороговоркой затараторила:
   - Что ты тут делаешь? Ты зачем тут, а?
   Гайдар, может, и удивился Дашиному внезапному появлению, но внешне это никак не отразилось на нем. Он повел себя так, словно они отдыхают в парке и теперь всего лишь не могут разминуться на узком пространстве входа в шатер.
   - Я тут э-э-э-э ублажаю свой аппетит.
   - Что?! - возмущенно воскликнула Даша и почувствовала, как сжались ее кулаки.
   - Обожаю десерт. А он сегодня был роскошным и состоял из особо изысканных услуг, которые оказала мне Альбина Оржеховская.
   Даша смотрела в лицо Аркадия и видела, как в зрачках его карих глаз собиралась какая-то муть, которая нервно подрагивала; а на нее вдруг накатило ощущение подступающей тошноты.
   - Ты... - едва выдохнула Даша. - Да что же ты... Почему!?
   Вместо ответа за спиной Аркадия появилась Алена. Она невозмутимо обняла его сзади, положив подбородок ему на плечо.
   "Двухголовый монстр" - мелькнула шальная мысль у Даши, глядя на них.
   - А-а-а, вот и наша спасательница, - криво усмехнулась Оржеховская. - Я всегда возмущалась твоим свойством приходить туда, куда, в принципе, не должна была бы ни с какой вероятностью.
   - Что?! - произнесла Даша презрительно.
   - Путаешься под ногами, вот что - Алена тоже не скрывала неприязни.
   Даша нахмурилась, но решила оставить шпильку Оржеховской без ответа. Она по-прежнему смотрела на Гайдара не отрываясь, словно боялась упустить что-то важное. Но он, похоже, и не собирался что-либо объяснять.
   Ах, как это в его духе! Не просто делать вид, будто ничего не произошло, а равнодушно переступить и пойти дальше! Ну, уж дудки! Она этого так не оставит.
   - Почему именно с ней? - мрачно, покусывая губы, спросила Даша.
   И опять Оржеховская опередила с ответом Аркадия.
   - Кто-то же должен был лишить тебя не... наивности. - В раздавшемся дружном хохоте Аркадия и Алены слышалось нескрываемое глумление. - Твое инженю нам порядком надоело.
   Стиснув зубы, Даша попыталась дать сдачи:
   - Неужели Аркадий Гайдар боится сам отвечать за свои поступки и подсовывает вместо себя блондинку, тщетно пытающуюся изображать субретку? Хорошо, хоть за ее спиной не прячется.
   Видимо, словесная пощечина разбудила в Гайдаре зверя. Лицо его напряглось, а ноздри раздувались, словно кузнечные меха от жара, дыхание стало прерывистым.
   - Потому что ты на большее не способна! - ответил он жестко, будто вколачивая каждое слово.
   - Но ведь это неправда! - выкрикнула Даша, из последних сил сдерживая слезы, но все еще с нескрываемой надеждой, потому что происходящее казалось ей кошмарным сном, от которого нужно всего лишь проснуться.
   Она ждала несколько нестерпимо долгих секунд, каждую секунду готовая все изменить, - одним махом, бесповоротно. Ждала, казалось, бесконечно долгую череду веков, - прежде чем Гайдар ответил.
   - Нет? - зло прошипел он. - Тогда покажи нам что умеешь. Сейчас. Сию минуту. Сделай так, чтобы я поверил, что ты самая шлюшная шлюха!
   Даша отшатнулась, закрыла ладонями лицо, будто в него плеснули что-то обжигающее и смрадное, и застонала от нестерпимой боли, что разрасталась в груди: "Нельзя, нельзя так убивать людей!". До этого ее мысли и ощущения были подобны реке, в которой существовали водоразделы, а теперь их точно прорвало, - все стоящие на пути бурной воды задвижки подняли одновременно, - и, смешиваясь, хлынули потоки; в чистые обрушивались грязные, делая реку мутной, сорной, неуправляемой. С молниеносной скоростью проносились образы: вот она срывает с себя одежду и с неподдельной жесткостью набрасывается на Аркадия, прибегая к насильственным приемам удовлетворения, как в дешевой чернухе... фелляция...иррумация... анилингус...игры в BDSM... при этом полное отсутствие себя, как личности, потеря своего "я", забвение... а потом... потом пустота черного мрака, падение, метастазы мерзости по всей душе и отчаяние от осознания, что никогда уже не сможет восстановиться, вернуть себя прежнюю...
   За одно мгновение Даша почувствовала, как на нее навалилась дикая неодолимая усталость. Не надо больше никого спасать: ни парк, ни Аркадия. Не надо. Не надо! Не надо!! Стоп... спасать Аркадия...
   Она открыла лицо и посмотрела на Гайдара долгим пронзительным взглядом. Видимо, он что-то в нем ощутил, потому что глаза его забегали, пальцы рук то сжимались, то разжимались, с губ вот-вот готовы были сорваться то ли слова, то ли крики.
   - Тебя не надо больше спасать, Аркадий, - сказала Даша. Собственный голос показался чужим. Хриплым и неестественным.
   - А кто тебе сказал, что мне надо было именно это?
   - Мое сердце.
   Гайдар принужденно засмеялся. Но тут же и осекся.
   - И от кого бы ты меня спасала? - процедил он сквозь зубы.
   - От тебя самого. От твоей закрытости, грубости, циничности, внутренней недостаточности, которую ощущала в тебе. Я думала, тебе нужна моя любовь, как... как исцеление! А ведь любовь, Гайдар, всегда, всегда бывает невинной! Господи, - Даша слышала, как катились слезы, - что же тебя так напугало в моей любви?!
   Неожиданно Даша замолчала и перестала плакать. Смех - облегчения, понимания, прозрения - вырвался у нее радостно и свободно.
   - Я как дурочка, долго думала, что дело во мне. А ведь как раз наоборот! Это ты не в порядке, Гайдар. Это у тебя ненормальное отношение к женщинам, к любви, к сексу. Ты болен. Не знаю, кто и когда тебя инфицировал, но это...это - идиосинкразия. Мне жаль тебя.
   Гайдар явно напрягся и едва заметно повернул голову в сторону Оржеховской. Та, немного помедлив, объяснила:
   - Идиосинкразия - это психологическая несовместимость и непереносимость некоторыми людьми друг друга.
   С перекошенным лицом, более не скрывая своих чувств, Гайдар зло огрызнулся:
   - Да! У меня особая непереносимость таких восторженных идиоток как ты, Нежная! Меня достала твоя рафинированная сентиментальность. Твой застиранный флаг Терезы маячил передо мной как красная тряпка для быка. Мне всего то от тебя и нужен был - парк. Для моей предстоящей избирательной компании, но и тут было мало толку от тебя.
   С удивлением Даша отметила про себя, что слова Гайдара ее не зацепили, - как будто уже выработался душевный иммунитет. Она лишь прищурила глаза и сказала напоследок:
   - К сожалению, Аркадий Андреевич, ты не оригинален. Использовать меня и проект парка для выборов - дешевая уловка. И как это я сразу не догадалась?! И знаешь что, - голос Даши стал громче и сильнее, - тебе, Гайдар, нигде не удалось быть хорошим.
   Она повернулась и пошла. Спиной чувствовала сколько ненависти и злобы сейчас посылают в ее адрес, но продолжала идти твердой и спокойной поступью.
  
  
   Даша остановилась только когда увидела знакомые очертания валуна.
   Она подошла к камню и обняла его. Холодная влажная поверхность остужала разгоряченные лицо и руки. Слёзы потекли по щекам. Она вытирала их ладонями, ничуточку не заботясь о том, как будет выглядеть, хотя и знала, что руки грязные. Ноги подкашивались, во рту пересохло. Очень хотелось усесться на прохладной росистой траве, прислонившись к валуну спиной и сидеть, сидеть, сидеть.
   Собрав остатки сил, Даша поплелась вверх, в сторону остановки. В последний раз обернулась, и уже с высоты посмотрела на парк.
   Уютное чувство освобождения принесла мысль: "За все сделанное человек отвечает сам. И все можно восстановить".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   193
   17
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"