Всё неправильно в жизни, но каждый сам себе господин.
Захочу и позволю себе мечтать самую большую мечту.
Мне говорят, ты такая...! ну просто такая!!!, а я не верю,
но с каждым днём всё меньше не верю,
это значит, что я в окружении правильных людей...
Пора уже в моём возрасте быть в окружении правильных людей,
но как их мало!
Я обещаю им и себе, что буду себя изводить во имя
мечты и любви, пока есть силы, зрение, слух и вкус.
Елена Соснина
Часть 1. СОЛНЕЧНАЯ УЛИЦА.
Над океаном олигоценовой эпохи шёл мелкий снег. Папоротники на редких островах, испугавшись внезапно налетевших холодов, согнули головы. Одинокий фороракос обречённо глянул на серое небо, поёжился, потом взмахнул острым клювом и помчался разыскивать тепло. Только эвкалипты, до которых всё доходило в последнюю очередь, не понимали, что происходит, и, протыкая головами облака, высматривали признаки солнца. Солнца не было. Прибрежные камни уже давно отдали собранное за лето тепло океанским волнам и теперь молча остывали, замедляя и без того неторопливые жизненные процессы. А куда им спешить? Они вечны. Ну, почти вечны. Поэтому скорость их мышления в миллионы раз медленней, чем у эвкалиптов. Раз в тысячу лет над камнями вспыхивает незаметный глазу нимб, отражающий движение информационных ячеек по извилинам из двуокиси кремния.
Вдруг зашевелилась трава. Зелёные ростки всегда первыми чувствуют внешние изменения, и тогда они нагибаются не в одну сторону, как от ветра, а друг к другу, передавая новость и советуясь. Может, она предвещает конец плохой погоды и возвращение тепла? Действительно, земля вокруг посветлела, будто солнечный луч пробил броню облаков и упёрся прямо в берег океана. Нет, это не солнечный луч. Солнечный луч тёплый и добрый, а этот пахнет, как голодный хищник. Аккуратный, жёлтый прямоугольник света на несколько мгновений соединил замёрзшую землю и небо и исчез так же внезапно, как появился. На следующий день он появился опять. И опять. И так каждый день. Трава, попавшая в зону света, почернела, и больше уже не разговаривала. Фороракос, радуясь теплу, вскочил в светлый прямоугольник и тут же исчез. Нимбы над камнями растаяли тоже. Только один огромный кусок скалы, покрытый мхом и плесенью, непонятно как уцелел, хотя при каждой вспышке попадал в самый центр излучения.
1.1. Балтимор 2006
Мэтт отошёл от лексуса и нажал на кнопку брелока. Серебристая машина послушно мурлыкнула, закрывая замки. Конечно, он мог позволить себе нечто подороже, но спортивный лексус точно вписывался в его представления о машине: комфортабельный, надёжный, с мощным мотором, даже в гору разгоняется без проблем. Нет, хорошей машине не обязательно быть дорогой. Главное, чтобы она не оказалась дешевле бензина, а то вон как цены на горючее поднялись. Скоростной лифт доставил его на последний этаж, и он вошёл в офис. Огромное, на всю стену окно позади стола, по замыслу архитектора, позволяло наслаждаться вечерней перекличкой рекламы, созерцать вереницы машин на каменном дне города и тёмные треугольники парусников на Чесапик Бэй. Особенно впечатляюще выглядел залив вечером, когда вечернее солнце неосторожно разбивалось о его поверхность, и осколки мерцающей дорожкой плыли к берегу.
У Мэтта никогда не хватало времени, чтобы насладиться находками архитектора. Сегодня тоже! Даже уборщики разошлись отдыхать на выходные, а ему предстоит ещё несколько часов возиться с почтой. Шелест бумаг в приёмной подсказал ему, что он не одинок. Разошлись не все - новая секретарша демонстрировала трудолюбие и лояльность к компании. От этой ехидной мысли Мэтт улыбнулся сам себе. На самом деле о лучшей секретарше он даже не мечтал.
Пару раз в прошлом, нарвавшись на неприятности, Мэтт старался молодых девиц на работу не принимать. Все эти белокурые и пухлогубые, как будто сговорившись, надеялись компенсировать отсутствие деловых качеств нескромностью юбок. Они постоянно путали местоположение полушарий мозга и груди, считая, что демонстрируют свои умственные способности в бесконечных глубинах декольте. Его коллеги шутили, что количество одежды на секретарше обратно пропорционально её зарплате. Нет, это не его случай. Если бы Мэтт выбирал сам, то у всех смазливых тупиц не было бы никаких шансов. К сожалению, приходилось брать то, что присылали из отдела по ресурсам, а оттуда, как назло, присылали... Лучше бы не присылали. Собственно, в отделе ресурсов сидели точно такие же, как и присылаемые ими дамочки.
Лене было на вид до двадцати пяти, и она была русская, но он пригласил её на работу сам. Увидел в ресторане, где она работала официанткой, и тут же пригласил. Ему в ней понравилось всё: как она обслуживает посетителей, как разговаривает с ними, вежливо, но без подобострастия в расчёте на чаевые. Понравилось, как она двигается, быстро и по-спортивному точно. Понравилось, что надев униформу, она не стала безликим манекеном, а сохранила нечто специфичное. Впрочем, наверное он себе немного врал. Как женщина, она ему понравилась тоже. А ещё точнее, Мэтту понравилось то, что он ей понравился. Она несколько раз украдкой глазела на него и резко отводила взгляд, когда он поворачивался к ней. Его это позабавило, но не смутило, он привык нравиться женщинам - высокий, с развёрнутыми плечами, нос с горбинкой, как у древнегреческих философов, умная и добрая улыбка, соответствовавшая его характеру, но совершенно не соответствовавшая служебному положению. А ещё ему понравился тонкий запах жасмина, который поплыл над столом, когда она брала заказ. У Мэтта была собственная теория запахов: каждая женщина выбирает духи в соответствии с характером. Жасмин говорил ему о незаурядности и скрытом темпераменте.
Мэтт привёл её в отдел по ресурсам и, ничего не объясняя, констатировал:
- Она будет у меня работать секретарём. Оформите соответствующие бумаги.
В компании знали, когда он говорит таким тоном, лучше не перечить, а делать то, что сказано. Лене уже было известно, как тяжело устроиться в Американскую компанию, и она изо всех сил старалась доказать боссу, что он не ошибся в выборе.
Она сравнительно недавно эмигрировала из России, закончив там институт иностранных языков. С английским проблем у неё не было, а лёгкий акцент добавлял в речь определённую пикантность .
- Эй, Лена, а вы почему домой не собираетесь? Все русские по пятницам должны наливаться пивом до ушей, - Мэтт знал, что многие русские выпивают, и иногда подтрунивал над секретаршей.
- Русские пьют водку, - Лена говорила с ним, не отрываясь от работы.
- Значит, идите домой и примите ванну из водки, а то сделаете сегодня всю работу и, если в понедельник я не смогу вас загрузить, придётся уволить.
- Не уволите! Вы сами говорили, что я хорошо работаю, - она расценила его шутку как комплимент.
- Ну хорошо, по уши в водку вы не хотите, но если я вас приглашу в бар на happy hour*, пойдёте?
- Вы вначале пригласите, а там посмотрим.
Они пошли не в бар, а в небольшой итальянский ресторанчик. Ярко красные скатерти, тёмные шторы, приглушённый свет, свечи на столах, тихая музыка. Мэтта романтичная обстановка несколько озадачила, никакой интим он не планировал, просто хотелось снять стресс после недели командировок и совещаний, а заодно поблагодарить Лену за хорошую работу. Он попытался заказать у официанта в ресторане русское вино. Мэтту уже приходилось пробовать полусладкие русские вина и он находил их весьма недурственными. Однако русского вина в ресторане не оказалось, и Мэтт заказал самый обычный совиньон 2000 года. Он наполнил на треть бокалы, напоминающие размерами небольшие вёдра и Лена негромко по-русски произнесла:
- За дружбу между народами.
Мэтт не понял, о чём был тост, но его это не сильно волновало. Выпитое вино разлилось истомой по всему телу, передало свой цвет щекам и смыло напряжение последних дней. Мэтт вытянул под столом ноги и расслабился. Он наконец вспомнил о Лене и исподтишка взглянул на неё. Только теперь он с иронией отметил, что её губы были ещё более пухлыми, чем у предшественниц, а по-татарски раскосые глаза заставляли вспоминать историю древней Руси периода Чингиз-Хана. Узкая талия и широкие бёдра, с которыми запросто можно было красоваться на обложке модного журнала, дополняли её женский боекомплект. В глубине зала танцевало несколько пар. Мэтт, наслышанный о европейском воспитании русских, приглашая её на танец, постарался быть максимально галантным - отодвинул стул, подал руку. Лена танцевала легко и с удовольствием. Она не пыталась прижиматься к нему, как большинство других дам, рассчитывавших на интимное продолжение, но несколько раз, во время поворотов, через кофточку он почувствовал её маленькую грудь.
Из ресторана они ушли самыми последними. Метро уже не работало и Мэтт подвёз Лену до дома. Он запарковал машину у подъездa и помог ей выйти из машины. Лена жила в небогатых апартментах на Вэлей Медоу. Жители окрестных домов не могли позволить себе купить даже скромные ранчо, а парковки вокруг были усеяны облезлыми, проржавевшими шевролеттами десятилетней давности, тем не менее, охрана и полицейские машины патрулировали здесь регулярно, и райoн считался вполне благополучным.
- Теперь по-американским правилам я должна пригласить вас на чашечку кофе со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но я вас не позову. Я не думаю, что интим с секретаршей будет способствовать вашей карьере.
Мэтт знал, что русские умеют пить и не удивился столь трезвому заявлению после обильных возлияний:
- Так, вроде, я ещё не пытался напрашиваться, - Мэтт вежливо, но чуть иронично улыбнулся. Его фраза должна была означать: " Раз вы заговорили об интиме, вы о нём подумали. Дорогая, я ценю вашу скромность, вы замечательный работник, но ни на что другое даже не рассчитывайте".
Потом он решил, что намёк прозвучал незаслуженно сурово и миролюбиво добавил:
- Сегодня, благодаря вам, у меня был замечательный вечер. Я, действительно, очень признателен вам за это. В последние дни рабочие проблемы гоняли меня по всем углам, но теперь они кажутся уже не такими страшными. Наверное, у русских женщин есть для этого специальный наркоз.
- У русских мужчин есть специальный наркоз, только вы всё равно столько не выпьете, - Лена улыбнулась, что в свою очередь означало: " Хорошо, что вы не лезете в постель. Вы славный парень, но, как говорят мои соотечественники, "Лучше быть подальше от начальства и поближе к кухне".
Она взялась за ручку двери:
- Ну вот, мне пора. Вы отличный босс.
Лена прижала палец к своим губам, а потом к его щеке. Мэтт расшифровал этот жест примерно как "Давайте будем друзьями" и в знак согласия повторил его. Она засмеялась. В этот момент из темноты вынырнули две тени и, не обращая внимания на Лену, подошли к Мэтту:
- Кошелёк и часы. И побыстрее!
Парни были чёрные, высокие, мускулистые и спортивные. Молодые, наверное ещё два года назад гоняли в баскетбол на школьном дворе. Один из парней, чтоб у Мэтта не возникали сомнения на его счёт, провёл бритвой по пиджаку:
- Пошевеливайся!
В этот момент Лена похлопала парня по плечу. Он угрожающе повернулся, собираясь что-то сказать, но не успел. Лена, по всем правилам китайского блокбастера, ударила парня ногой в грудь. Тонкий каблук вошёл глубоко между рёбер, и пока парень пытался въехать в ситуацию, она занялась вторым. Второй, пониже, но пошире, не ожидая, что за его спиной может произойти нечто экстраординарное, продолжал стоять лицом к Мэтту, широко расставив ноги. Когда она со спины ударила его в пах, он согнулся, как рядовой китаец перед мандарином, и Мэтт добил его коленом в лицо. Лена развернулась к первому, выдернула из груди туфлю, и ударила ребром ладони по горлу. Парень хрипя осел на колени. Мэтт достал мобильный, чтобы вызвать полицию.
- Пожалуйста, не надо полицию. Вы же видите, всё обошлось.
- Так они же теперь знают, где вы живёте, и постараются отомстить. В следующий раз эти подонки придут с пистолетами, - он и сам не был уверен, что звонок в полицию является правильным решением.
- Я всё равно на следующей неделе меняю апартменты, а справиться со мной, как вы поняли, не очень просто. В своё время я была чемпионом республики по восточным единоборствам, - видно было, что Лена не хвастается, а просто обосновывает свою уверенность.
- Я уже понял, что в России восточные единоборства очень смахивают на уличные драки.
- Да уж как умеем, - отпарировала она, - пиджак зашить или с дырками щеголять будете?
- А вы сумеете? Шов наверное будет виден? - Мэтт смутился её резким переходом на портняжную тему.
Вместо ответа Лена повела его за собой в апартменты:
- На кофе вы меня раскрутили, но в остальном я рассчитываю на вашу порядочность.
- Попробуй тут быть непорядочным, когда вы вместо туфель стилеты носите.
Он прихлёбывал кофе и, по возможности незаметно, осматривал её жилище. Небогато, но очень уютно. Очень много книг. В углу неплохой делловский компьютер. На стенах натюрморты. Особенно Мэтту понравилась белая чашка на красно-бордовом фоне в глубокой рамке. Такой натюрморт он даже был бы не против повесить у себя.
- В какой галерее вы это купили? - он махнул головой на стену.
- Это я писала на родине. Наверное, они получились не очень, но мне близки как память.
- Она ещё и художница, - подумал Мэтт.
Окончательно Лена добила его швом на пиджаке, его действительно почти не было видно.
Мэтт встал:
- Спасибо за кофе, за пиджак, за вашу работу телохранителем, а главное, за прекрасный вечер с приключениями, как в кино.
Она посмотрела ему в глаза:
- Только я собралась выпить с вами кофе, как вы уже сбегаете.
- Я не сбегаю, я поспешно ретируюсь, - Мэтт улыбнулся. Он уже начинал бояться сам себя, ситуация выходила из-под контроля.
Лена улыбнулась в ответ:
- Даже не пытайтесь. Видели, как я с хулиганами разобралась? С вами ещё почище расправлюсь., - Лена достала из холодильника начатую бутылку Nemiroff, - как насчёт по рюмочке?
- Мне действительно пора. Извините.
Мэтт добежал до машины, завёл её, пристегнулся и старался не слушать своё второе я гнавшее его назад, к этой странной русской девушке:
- Идиот, другого такого шанса у тебя не будет. Вернись, ещё не поздно!
Но вся ситуация была слишком киношной, а он так боялся банальностей. Мэтт нажал на газ и выехал на улицу. Уже на шоссе он сообразил, что напугало его больше всего: у Лены над головой было свечение. Равнодушно - ровное зелёное свечение.
______________________________
* час радости, небольшое дружеское застолье в баре (англ.)
1.2. Балтимор 2006
Собственно Мэттa напугал не сам факт свечения. Свечения он видел раньше. Но ещё задолго до этого, в детстве, начитавшись фантастики и решив, что он инопланетянин, Мэтт выискивал у себя на теле третий глаз и марсианские органы размножения. Он неоднократно пытался взлететь, как Супермен, незаметно для соседей приподнять их джип и даже сочинил для себя целую легенду по которой его родителям вживили искусственную память, в которой он присутствовал в качестве сына. И хотя никаких признаков инопланетного происхождения он не нашёл, сомнения, попытки летать и поднимать джипы, мучили его долгие годы.
Впервые Мэтт увидел свечение, когда изучал вебдизайн в университете. Профессор, как и положено, был ужасный зануда и сам засыпал от собственных слов. По университету ходил анекдот, что он никогда не предлагал жене интим, а просто усыплял её своей речью и пользовался её беспомощным положением. Несомненно профессор был замечательный практик, ему приходилось занимать в жизни серьёзные посты, но объяснять он не умел. Многие студенты не выдерживали насильственный сеанс массового гипноза и ходили жаловаться в деканат. Но это только ухудшило ситуацию, профессор стал бояться вопросов. Причём, панически. Он сразу сбивался, нёс какую-то ахинею, а потом забывал, на чём остановился. Однажды, когда Минди, студентка из Сан Франциско попросила профессора разъяснить разницу между переменными в скрипте, над его головой вдруг взметнулся целый сноп розовых искр. Мэтт подумал, что ему почудилось. Но на следующий день история повторилась. Тогда Мэтт стал приглядываться. Прозрачное малозаметное сияние было у всех. Скорее всего оно отражало изменение настроения. Странно, что он раньше не обращал на это внимание. Ещё более странным оказалось то, что кроме него "сияние" никто не видел.
К этому времени Мэтт разочаровался в фантастике, стал более рациональным и для собственного удобства решил, что у него присутствует орган, который регистрирует неизвестное поле вокруг человека и, если им пользоваться разумно, то этот орган принесёт не меньше пользы, чем другие важные органы.
Случай использовать открывшиеся возможности не заставил себя ждать. Хозяин компании производил очередные перестановки и искал президента для одного из филиалов. Кандидатов было много. Настоящие зубры, с многолетним административным опытом, десятки лет проработавшие с клиентами, знавшие бизнес до мелочей. Мэтт попал в список случайно, видно заранее готовили какой-то процент отсева. Он не очень-то рассчитывал на удачу. Он был замечательным, может быть, даже гениальным программистом, но никак не администратором и тем более бизнесменом.
- И что, проработав без году неделю с людьми, ты сразу решил, что справишься с филиалом? - босс, поглаживая четвёртый подбородок, уже готовился отложить его бумаги в большую стопку провалившихся кандидатов.
- Я обратил внимание, что мы совсем не распространяем нашу продукцию на восточные страны, в частности, Китай. У них пока такой программы нет. Если мы начнём экспорт прямо сейчас, к тому моменту, когда она у них появится, мы уже захватим рынок. Увеличение штата отдела продаж хотя бы на десять человек даст дополнительно до полутора миллиардов в год.
Рука босса с папкой повисла в воздухе. Мэтт нахально врал. У китайцев были аналогичные программы. Хуже - да. Можно было их вытеснить с рынка? Во всяком случае имело смысл попробовать. Но судя по тому, как алчно заалел нимб над головой босса, он понял, что попал в точку. Скорее всего, босс уже сам думал об этом, и Мэтт продолжил:
- Сейчас в этом филиале важнее программисты, сумеющие за месяц адаптировать программу под китайский, чем куча суперменеджеров, которая придёт к тому же результату через два года. Вот расчёты.
Красный нимб над головой босса тут же побледнел, как хамелеон на Северном Полюсе. Ага, значит, босс планирует усилить менеджмент, и Мэтт попытался исправить ошибку:
- Я бы сказал, что усиление менеджмента в филиале - гениальная идея, но моя группа разработала универсальную программу контроля, позволяющую при той же продуктивности сократить менеджмент вдвое, а на эти деньги нанять людей для отдела продаж. Демо программы уже готово и протестировано. Вы можете взглянуть сами, - он открыл лоптоп и повернул к боссу.
- Не надо, я тебе верю!
Если бы красный нимб над головой босса был виден с улицы, люди решили, что на Чарлз стрит открыли публичный дом. Но Мэтту не надо было глядеть на нимб, босс улыбался. Впервые за пять лет совместной работы.
Конечно, в связи с высокой должностью забот у него прибавилось, зато босс был без ума от нового президента филиала - Мэтт умудрялся решать самые дремучие проблемы, как все считали за счёт личного обаяния и профессионализма. С женщинами тоже ситуация упростилась до "раз - два - три". На "раз" он входил в бар, на "два" пытался обратить на себя внимание, например громко кашлял, на счёт "три" по реакции нимбов выбирал себе развлечение на вечер. Однажды на него прореагировала итальянка. Сандра вспыхнула не только нимбом, но всем телом. Потом целую ночь своим природным брансбойтом он гасил результаты этого феномена.
- Мэтт, ну скажи, что я самая лучшая, - настаивала Сандра, прижимаясь к нему телом, мокрым от полуторачасового забега.
- Ты самая лучшая, - соглашался он, - но я больше не могу. Хочешь, я куплю тебе вибратор с запасными батарейками.
- Самая долгоиграющая батарейка у тебя, - не соглашалась итальянка, и тут же пыталась это доказать.
Зато выяснив, что означает свечение тела, Мэтт пользовал таких дам только по пятницам, предварительно неделю поголодав. Сандра тоже его не забывала, сравнивая свои маневры вокруг него с полётами Венеры вокруг Солнца, и частенько названивала в состоянии перегея. Батарейки Мэтта, действительно, оказались вне конкуренции.
Но сегодня хотелось забыть и Сандру, и всех прочих пассий. Все его мысли сосредоточились на Лене. Он уже жалел, что не остался. Его второе "Я" здорово умело убеждать. Он еле сдерживался, чтоб не развернуть машину. Мэтт не сомневался, что она не стала бы пользоваться их близостью для продвижения по службе, а если бы и стала... Kакое это имеет значение? Все мы живые люди. Мэтт перелистывал видения минувшего вечера. Приглушённые аккорды рояля, свечи, тёмное вино, маленькая грудь, парадоксально пухлые губы. Зря он их не поцеловал. А как она лихо отделала этих горе - грабителей! Мэтт улыбнулся собственным воспоминаниям. Сам Мэтт испугался только в первое мгновение. По нимбам он прочёл, что парни трусят. С другой стороны, трудно предугадать, что человек может отмочить со страха.
Вернувшись домой, он не стал загонять машину в гараж, а припарковал её на улице. Было далеко заполночь, но Мэтт решил пройтись ещё. B их райoне Таусона можно было безбоязненно гулять 24 часа в сутки. Он свернул с широченной Йoрк Роуд на небольшую улочку и побрёл в сторону университета. Любимое место. Тихо и совершенно безлюдно. Даже машины на улице были редкостью. За несколько последних месяцев Мэтт не встретил нa ней ни одного пешехода. Тишина. Зелёная тишина. Самые сложные задачи решались именно во время таких прогулок, когда никто не отвлекал и можно было сосредоточиться. Далеко впереди нерешительно дирижировал движением светофор. Вдруг он увидел справа за поворотом яркий свет. Вначале он подумал о фарах выезжающей машины, но даже для фар свет был слишком яркий. Может там ведутся киносъёмки и студия притащила все свои прожектора? Нет, это солнце, споткнувшись, упало в переулок, и ему, как и Мэтту, настолько понравилась тишина, что оно решило больше не подниматься: "Сколько уже можно носиться по космосу? Чай не девочка. Пора и о пенсии подумать".
Но солнца за углом не оказалось. Источник свечения был другой и очень странный. Тёплый жёлтый поток, от которого сиял весь переулок, показался Мэтту неоднородным, он состоял из множества шевелящихся, мерцающих верёвочек. Из дома напротив выползла невероятных размеров толстуха. Она недоуменно посмотрела вверх и тут же упала на асфальт. Сияние вокруг её головы погасло. Не обращая внимания на странные лучи, Мэтт рванулся на помощь. Пока он добежал жёлтый свет погас. Женщина застыла в неудобной позе, упав всем весом на собственную руку. Открытые места её кожи багровели и пузырились, будто их только что полили кислотой. Она не шевелилась. Остекленевшие глаза продолжали удивлённо изучать прямоугольник неба над крышами. Мэтт вызвал полицию.