Текст вставляется сюда или выше указывается имя файла.
ВНИМАНИЕ! Некоторые браузеры не могут вставлять сюда 
большие тексты, поэтому проверьте, поместился ли здесь 
весь Ваш текст, если не поместился, воспользуйтесь 
загрузкой через файл.
         

      В просторной избе сельсовета перед тремя офицерами стояли два красноармейца.
-Так ты, Рожнов, будешь отвечать или нет ? - спрашивал офицер рядового.
	-А коли все расскажу, не прикончите ? - 
	- Ах ты, мразь ! - вырвалось у комиссара.
	- А вам, товарищ Ковыль, - усмехнулся офицер, - слова не давали ! -  и перевел пронзительный взгляд на Рожнова:
	- Не прикончим... Может, даже домой отпустим.
	- Домой, господин офицер, говорите ? Спасибочко, - потом глубоко вздохнул: 
	- Я там три года не был...
	Офицер нетерпеливо постукивал тонкими пальцами:
	- Ну не тяни, не тяни, говори...
	- Завтра в четыре часа и подойдут со стороны болотца, так что встречайте - огоньку побольше ! - Рожнов растянул рот, обнажив крупные с желтым налетом зубы.
	- Шкура продажная, сволочь, - брызгал слюной комиссар, вырываясь из рук конвоиров, - Руки мне развяжите, я его задушу!!!
	Он пытался освободиться от двух здоровенных парней, но с каждым рывком слабел все больше и больше. Слипшееся, давно немытые волосы падали на высокий чистый лоб. Губы, по-мальчишечьи пухлые, дрожали.
	- Не пугай, Ковыль, пуганый ! - отозвался Рожнов, выпятив прыщавый подбородок и поведя бровями, потом вдруг завидя кого-то в дверях, осёкся:
	- Митька ?!
	Вошедший внимательно посмотрел на Рожнова, воскликнул изумленно:
	- Петро ? Кум ?!
	Потом перевел взгляд на обессиленного комиссара и понимающе загоготал:
	- Ты чё, у красных теперь воюешь, Царю-батюшке ж вместе присягали!
	- Заставили ! Приходят, говорят: "Винтовку в руки и давай за советы!"
	- Лжешь! Сам пришел - доброволец! - сорвался комиссар.
	- Я-то доброволец?! Насмешил, товарыш Ковыль! Как штыками колол, забыл?
	- Мразь, продал! Да я ж ради вашего блага стараюсь!
	- Что ж мне при царе-батюшке плохо жилось ? А сейчас ?.. В нашей деревне весь семенной забрали.
	- На нужды Отечества Советского, проговорил с иронией офицер.
	- Отечества ?! Где оно теперь, мое Отечество ?
	- Рожнов! Жив останусь, зубами горло перегрызу!
	- Недолго, Ковыль жить осталось, ухмыльнулся Рожнов.
	- Ну и ты теперь выбирай: или к нам, тут у тебя, благо родственнички, или...- офицер красноречиво провел по горлу ребром ладони.
	- Да к вам конечно, господин офицер!
	Лицо офицера засветилось в улыбке:
	- Мужики валом валят ,- и откинув грязную занавеску, выглянул в окно.
	На окне в старом горшке умирал цветок. Жухлые листья безнадежно поникли и клонились к ободранному подоконнику.
	- Guten Abend, Иоган! Что нового на фронте? - крикнул он рыжему детине в каске с шишаком
	- Все старый, а у вас гостьи ?
	- Гости, гости! - выпалил по-свойски уже Рожнов.
	Митька строго посмотрел в его сторону.
	На дворе покашлял, почихал мотор, потом все стихло. Офицер зевнул, повернулся к Митьке:
	- А этого давай к чертовой матери!
	Митька с готовностью подгладив кобуру, проговорил: 
	 -Так Рожнова испытать треба, ваше благородие, позвольте с им удвоем этого к чертовой матери, - и, подмигнув куму, Угодливо отставив зад, щелкнул огромными сапожищами.
	 Рожнов заметил, что Митькины ноги приняли какую-то козлиную позу. Рыжая бороденка тряслась, а нос на мгновенье показался ему похожим на свиное рыло.
	Пальцы Рожнова уже сложились в щепоть, но какая-то сила удерживала его руку. "Свят, свят",- прошептал он.
	Митька процокал копытами к Ковылю:
	- Наших бил ?- и не дожидаясь ответа, продолжил, - бил, теперь и тебе туда дорога....
	Его глаза засветились в предчувствии скорой радости.
	- Идем, кум ,- позвал он Рожнова.
	Тяжелые ноги едва сдвинулись с места. В дверях показался казак с избитым, оборванным парнем. Его глаза, ничего не выражавшие, тупо смотрели перед собой, по лицу размазаны слезы.
	Конвоир, толкнув мальчишку в спину, прорычал:
	- Шпиён, зараза красная!
	Руки Митьки совсем стали мокрыми от волнения, у губ показалась пена.
	- Щас мы и его за компанию! Давай и его туда же!
	Офицер уже сбросил с себя портянки, затем устало махнул рукой и опрокинулся на лавку. Его бледные пальцы судорожно сжимали ремни портупеи.
	Митька уже облюбовал сапоги на ногах жертвы. Едва переступив порог, он заставил его разуться. 
	Розовые пальцы ног с черными длинными волосиками вздрагивали и зябко сжимались на влажной траве. Кругом стрекотали сверчки, где-то вдали давали концерт лягушки. С Дона потянуло прохладой. Легкий ветерок приятно ласкал шею, луговые ромашки источали аромат, какой бывает только в здешних местах.
	Павло - так звали пленника - ушел на фронт вслед за старшим братом, который рассказывал ему о прекрасном коммунистическом будущем: только где-то сгинул сам, оставив младшему связку потрепанных книжек. Вскоре книжки разошлись на цигарки, а мечты о прекрасном будущем крепко засели в головах курильщиков. Одно было непонятно: скоро ли оно настанет, будущее ?
	Сапоги Митька мерить не стал, сразу затолкал в мешок. Примерку сапог он оставил на потом, боясь, что его дьявольские копыта увидят окружающие.
	Глаза, постоянно налитые кровью, уже давно пугали баб и девок. При его появлении те быстро крестились и закрывали передниками лица.
	На черном небе ни одной звезды. Вдали поднималось зарево пожарищ. Дон глухо шумел, перекатывая кровавые потоки...
	- Слушай, парень ,- Рожнов зашептал в ухо мальчишке ,- я в тебя стрелять не стану, но ты падай, как услышишь выстрелы. А теперь помолимся...
	Губы беззвучно зашевелились. Рожнов поднял голову. И вдруг на розовеющем небе четко обозначились контуры пятиконечной звезды - символа Сатаны. Звезда наливалась кровью, а с острых концов сбегали густые тяжелые капли.
	Двое несчастных остановились в двадцати шагах от конвоиров. Ноги утопали в сырой луговой траве. По спинам пробежал холодок. Они молчали, только у комиссара мелко дрожал подбородок.
	Митька вскинул винтовку, уверенно нажал на курок. Рожнов зажмурился и тоже выстрелил.
	Люди, безобразно раскинув конечности, повалились на землю.
	Митька дико заржал и, подбежав к телам ткнул одного в грудь штыком. Тот уже был мертв, и кровь не рванулась из раны, а только  струилась из уголка губ.
	Рожнов подскочил к другому:
	- Не дам колоть пацана, скорей сам тебя задушу своими же руками!
	Но Митька уже вонзил штык в горло жертвы.
	Юное тело содрогалось в предсмертных конвульсиях. С лиловых губ убийцы спадали капли слюны, пальцы впились в мертвеющую грудь.
	Глаза Рожнова подернулись туманом, губы едва выговорили:
	-Э-Эх, кум...
	Холодеющие пальцы уже не могли разжаться. Митька с немым укором в глазах оседал вниз.
	Рожнов медленно вытащил из груди кума окровавленный штык, хладнокровно вытер его о мешок и воткнул в родимую землю.
	Лежащие трупы уже не пугали его, напротив, он испытывал радость при виде восковых лиц и крови. Руки затряслись от предвкушения чего-то нового. Опрокинувшись наземь, Рожнов захохотал....
	Звезда то исчезала, то появлялась снова, в ее центре слабо проявился чей-то лик, ничуть не похожий на лики до боли знакомые с детства. Бородка клинышком, огромный череп, сатанинские брови вразлет. Рука вдруг стала манить и звать за собой:
	-А теперь иди за мной, я твой Бог. Новый Бог. Ты понял: Наступает новая эра в истории человечества!..
	Рожнов послушно двинулся вперед. Вдали раздался глухой треск, затем вспышка света, осветившая все вокруг. На мгновенье видение исчезло и у него помутилось в голове... Раздались громовые раскаты. На землю двинулись потоки воды. По лицу Рожнова потекли теплые струи, но они почему-то были солеными.
	Плачь, Иисус, плачь. Это вовсе не дождь, это слезы твои по убиенным братьям твоим...
	Там, на небосклоне, образ нового кумира, сотворенного великими грешниками...
	Плачь, Назаретянин, плачь... Долгих семьдесят лет плакать Тебе и детям твоим, пьющим кровь друг у друга...
Поплачь и ты, бедная заблудшая овца в многострадальном стаде человеческом.