Диана нашла вчера кошелек, а в нем - сто рублей, и дисконтную карточку в новый торговый центр. Предложила посетить этот центр. Ведь все равно счастье само уже почти приплыло в руки... Вдруг, что-нибудь стоящее попадется - и со скидкой.
***
Я не очень люблю такие находки. С детства знаю, что они приносят не счастье, и скорее - одни расстройства. В глубокой юности я тоже однажды нашел кошелек с деньгами - не великими по нынешним временам, правда. Но тогда казалось - их очень много.
Пятнадцать рублей, да в шестнадцать лет, да на юге...
***
...после нескольких граненых стаканов бочковой отчаянной кислятины... в разгар влажной сочинской жары, на самом солнцепеке... под бесполезными дырявыми зонтиками кафе...
...и я уже и не помню, каким образом, - но оказался в постели у какой-то дамы. И, положившись на чужой опыт - этой самой дамы - потерпел полное поражение. Был разбит в пух и прах, растоптан. Настолько действительность разошлась с литературными описаниями приятного процесса... и моего смелого представления о нем.
***
Дама, которая была как минимум раза в два старше меня, плотоядно посмеивалась, и откровенно забавлялась. Как сытая кошка с мышкой. А я не менее откровенно, мучился, обливаясь потом. Мучился - с нею, но, главным образом, с самим собою.
После часа мучений, после того, как я, наконец, восстал из мутной неразберихи наших ног и рук, и немедленно обильно забрызгал ей весь ее обширный влажный живот и расползшуюся рыхлую грудь, я был обтерт мокрым полотенцем, и выставлен обратно на тридцатиградусную жару сочинской улицы. В состоянии полной дезориентации во времени и в пространстве.
***
Я, совершенно потерянный и никчемный, стоял на жаре, и вдруг страшно обрадовался, когда неожиданно увидел море, что поднималось, темнея, в разрывах между крышами и кипарисами - снизу вверх, к своему дымчатому горизонту.
И я побрел, не очень уверенно переставляя ноги, по улочкам вниз - к этому безмятежному морю, очень-очень нетрезвый, и очень-очень грустный...
***
В порыве игривости, пытаясь хоть как-то оживить меня, дама довольно неслабо прикусила мне самое нежное место. Она прикусила его так, что лиловые звездообразные синячки от зубов не сходили потом недели две, и вызывали у меня удивительно мрачные подозрения. Связанные со страшными статьями из медицинской энциклопедии.
Я тогда был юношей весьма романтичным, а главное, очень начитанным - особенно, в некоторых интимных областях человеческих отношений. А также и медицины.
До самого конца того южного отдыха я ходил сам не свой.
И я очень боялся еще раз встретить эту даму.
***
Кажется, ее звали - Лариса Сергеевна, она работала кастеляншей в нашем же доме отдыха. До сих пор не очень понимаю, зачем я ей, собственно, понадобился - такой глупый, и не совсем трезвый. Зачем кошке понадобилась такая неумелая и нерасторопная мышка.
***
Ясно, почему я все это вспомнил.
Мне не нравится идти в этот торговый центр с чужой дисконтной карточкой. Хотя, ничего такого уж плохого в этом нет. В конце концов, тот, кто потерял карточку, всегда может получить новую. Это ничего не будет стоить.
И если у тебя только сто рублей в кошельке, карточка ничего тебе не добавит... десятирублевая скидка - просто ерунда.
Но все же что-то в этом есть - какая-то заноза.
С другой стороны, - глупо отказываться провести вечер с женщиной, будучи почти уверенным в весьма интересном исходе этой встречи. Так будем надеяться на лучшее.
Кроме того, если не пойти - карточка просто-напросто пропадет...
***
Стою, жду. И размышляю - зачем это я здесь, все-таки?
После того южного происшествия со мной, интерес к этим некоторым областям человеческих отношений, все же, не был отбит. Я бы даже сказал - наоборот, с годами он усилился.
Хотя, стал более целенаправленным, что ли?
Или - это мне только так кажется?
***
Мои потери веры в прекрасное, а также южные раны от собственной бездарной неумелости, оставшиеся на нежной юношеской душе, залечила чуть позже, той же осенью, аспирантка университета, куда я собирался поступать, и даже устроился на подготовительные курсы. Чтобы не загреметь в советскую армию. И может быть, даже, чтобы стать физиком - что было крайне модным.
***
Несколько месяцев я интенсивно осваивал азы увлекательного курса, совершенно не относящегося к цели моего поступления на подготовительное отделение. И постепенно совершенно оправился от первого, весьма неудачного, опыта. И даже стал себя считать весьма искушенным в некоторых областях человеком.
***
Но - ничто не вечно под луной. В университет, в итоге, я не поступил, а на прощание, во время последней нашей встречи, я получил от аспирантки отличное напутствие:
- Упражняйся почаще - результат будет лучше! У тебя для этого есть отличные задатки. И больше работай головой. Вкусный секс - это для умных людей, милый мой мальчик.
***
Я и не подозревал, что эта встреча - наша последняя, а ее совет надо воспринимать скорее как завещание. Оглашённое по случаю нашего прощания неподобающе веселым голосом и среди развороченной постели.
Я был полон желания стать очень умным человеком. И, по возможности, сделать это скорее, например, даже завтра. Я не замечал совершенно очевидных вещей.
***
Увы, аспирантка вышла замуж за своего научного руководителя, члена-корреспондента, автора учебников, лауреата всевозможных правительственных и неправительственных премий и наград.
Я-то думал, что он уже давно и мирно покоится себе где-то на Новодевичьем кладбище. А он, как оказалось, мало того, что жив, - но умудряется еще и отбивать красивых девушек.
***
Я, конечно, переживал по поводу ее опрометчивого и решительного шага, и даже ревновал к члену-корреспонденту. Но, положа руку на сердце - не очень сильно. В конце концов, если бы не шустрый член-корреспондент, мне пришлось бы жениться на аспирантке - так, почему-то, я думал тогда.
Разве такой бурный горный поток многочисленных семяизвержений может закончиться чем-либо иным, кроме как грохочущим водопадом женитьбы? Чтобы превратиться позже, уже на равнине, в маленькую, замусоренную, пересыхающую на лето речку-перплюйку?
***
В столь юном возрасте такая, вполне реальная, как мне казалось, перспектива дальнейшего развития наших отношений, - была бы для меня несколько чересчур мрачной, думал я. Размышляя о возможных последствиях интенсивного курса этих занятий. Юношеская наивность - такой быстро проходящий недостаток...
Вот в семьдесят шесть подобная перспектива - ну просто в самый раз. Просто - десертное для ценителей прекрасного.
Так что, если уж говорить: по большому счету, этот дедушка подвернулся даже и кстати. Очень кстати.
***
Ему-то терять уже было нечего.
Правда, это я понял гораздо позже.
***
Все это внезапно на меня накатывается, пока я стою, и жду Диану - у входа в торговый центр, где мы условились встретиться.
Память - вот странная штука. Никогда не знаешь - где и в какой момент что-то найдешь.
Ну, а где - и что-то потеряешь.
Идет холодный весенний дождь, брызги залетают даже сюда, под козырек.
А может быть, послать все к чертовой матери и уехать? Отправиться домой. Провести приятный вечер в собственном обществе? Опоздание уже - минут пятнадцать, не многовато ли?
***
Диана, судя по всему, не любит церемоний.
Скромно говорит:
- Зовите меня просто - Диана.
И протягивает руку - для поцелуя.
Тыльная сторона ладони, когда я к ней наклоняюсь, чтобы имитировать поцелуй, слегка пахнет жидким цветочным мылом, будто она только что мыла руки.
***
У нее ладонь сухая, упругая и прохладная, ухоженная.
Но все же, ее возраст явно не соответствует заявленному. Конечно, не тридцать, а около сорока.
Но это - пустяки.
На самом деле, не так уж это и важно, соотношение реальных фактов - и ее фантазий. Если внешне все выглядит пристойно, можно и не обращать внимания на душевную панику женщины по поводу отлетающих в вечность дней. Даже - эта паника может упростить или ускорить некоторые обязательные процедуры общения.Сократить пути к неизбежному финалу.
У Дианы все пока выглядит вполне пристойно.
И я бы даже отметил, более чем пристойно. И признаков паники не наблюдается - все вполне уверенно и естественно происходит.
***
А наша эта встреча случилась из-за того, что мой старый приятель вдруг занялся устройством моей личной жизни. Дал номер моего телефона этой самой Диане.
- Вообще-то, это Евразия попросила его дать. И тебя просила предупредить, что она будет звонить. Помнишь, как на дне рождения Маврика она на тебя запала?
***
Между собой мы жену моего приятеля зовем Евразия. За восточный тип лица и ее общее коварство - она действует, обычно, прямо по Шекспиру.
А Маврик, он же Маврикий - наш общий знакомый. Художник-дизайнер. Который всегда любит подчеркивать, знакомясь с девушками, что дизайнер - это не фамилия, а модная и денежная профессия. Честно говоря - не смешно. Давно уже не смешно, потому что он повторяет одно и тоже из раза в раз.
И никакой Дианы я не помню.
***
Я интересуюсь, не та ли это... такая рыжая, крашенная, писклявая... Которая Вертинского все просила поставить?
- Если это та, то, знаешь ли, что, дорогой товарищ!... Я Вертинского терпеть не могу. И Северянина - тоже.
Нет, оказывается, не рыжая, и не тощая. Но тоже ничего. С фигурой. Та, которая Маврикию не дала.
***
- А почему? - удивляюсь я.
- Что почему? - в ответ удивляется он.
- Почему не дала-то? Маврик, вроде, еще ничего. Пока трезвый, конечно.
- Скромная очень. Не может с первым встречным - поперечным. При первом же знакомстве.... На даче... Тем более, с таким бородатым субъектом, как он. И с таким именем - Маврик. Ее саму ведь Дианой зовут.
А это-то тут причем - как ее зовут? - думаю я.
***
Никакую Диану я, не помню, и среди моих знакомых женского пола Диан у меня еще не было ни разу в жизни. И даже немного интересно, как может выглядеть девушка по имени Диана.
- Кстати, на самом деле, зовут-то ее Валя. А Дианой - она себя сама называет. Под леди Ди...
- Она что - на нее похожа? Если она еще и такого же роста - то это не по мне.
- Нормального роста. Сексуально пригодного... Сам увидишь.Совсем не похожа.
***
Выясняется еще вот что: оказывается, жене моего приятеля надоело, что я захожу к ним в гости, обычно, с разными барышнями... Это Евразию - уже не первый день - очень нервирует. Вот она меня с этой Дианой и решила познакомить поближе. Пора, считает, мне уже несколько поутихнуть, и к чему-нибудь прибиться. К какому-нибудь одному берегу. Например, к этому.
Кроме того, у нее - аллергия на молодых девушек...
- А причем здесь аллергия? И почему бы ей о тебе, например, не заботиться? Ты ее муж, а не я, в конце-концов..., - говорю я, а про себя думаю: и слава богу, что я не ее муж. Но вслух этого не говорю. Потому что фразу за меня заканчивает мой приятель:
- И, слава богу, что ты не ее муж. Я бы тебе этого не простил. Она обо мне и заботится. Считает, что за одной такой, как Диана, гораздо легче уследить, чем за десятком разных.
- А зачем за ними следить?
- Что-то ты не рубишь. Чтобы ко мне не приставали, - говорит на это мой приятель весьма самодовольно. - Диана - не в моем вкусе, к тому же. Так Евразия думает. И пусть себе думает на здоровье.
***
Такая вот предыстория. И, теперь, по-дружески, я зачем-то решаю в гипермаркете проблемы чужой аллергии и распутываю эти маленькие тайны местного мадридского двора. А заодно и собственные - прибивания к кому-то берегу на реке с огромным количеством островов.
***
Мы гуляем со скромницей Дианой, которую на самом деле зовут Валя, по торговым рядам. И чем дольше мы гуляем, тем тоскливее мне делается.
Совершенно не понимаю, о чем с ней говорить, а ее молчаливость и односложные ответы просто нервируют.
Кроме того, начинаю медленно, но верно накаляться, ощущая себя игрушкой в руках интриганки Евразии, поскольку совершенно не собираюсь менять что-либо в своем образе жизни.
***
Но если быть вполне объективным - Диана-то не так страшна, как малюет ее черт... Правда, как-то все же напряжена. Будто совершает какое-то жертвоприношение. Только не очень пока понятно, кого и кому тут приносят в жертву.
***
- А мне нравится дизайн Маврикия, - говорит она вдруг, и несколько не к месту.
- Да, неплохо, - отвечаю я. - Только вот его борода мне нравится больше. Как у графа Толстого.
- Граф Толстой, по-моему, чаще за ней ухаживал, - отвечает Диана. - Или - лучше. Но художник Маврикий хороший. Хотя сам он мне тоже не понравился.
У меня прямо на языке вертится развить эту тему. Тем более, что она сама зачем-то вспомнила о Маврикии. Интересно теперь прямо у первоисточника выяснить, почему Маврикий оказался за бортом.
Откровенно говоря, если бы я был женщиной, то не стал бы спать с Маврикием - однозначно. Эта его неопрятная борода может кого угодно вывести из равновесия. Да в купе с шуточками не самого высокого полета. С моей точки зрения, художник все же должен быть более широким. Или, хотя бы, казаться таковым.
Но я решаю, что это от нас не убежит. Даже если Маврикий ее по пьянке и трахнул, это бы сейчас дела не меняло.
Она не очень-то похожа на искательницу легких путей. А мало ли, с кем не бывают подобные осечки.
***
В одном из бутиков Диана выбирает себе джинсы. Идет в примерочную, и, случайно не задергивает занавеску до конца. Я делаю вид, что рассеяно смотрю по сторонам.
И отмечаю про себя, что на ней явно боевые трусики. Это становится интересным.
Она зовет меня в примерочную, чтобы, втянув живот изо всех сил, и подняв руки над головой, показать, как здорово сидят джинсы. С вышивкой сзади 'Kiss My Ass Please'. В принципе, конечно, - подходяще, думаю я, - с учетом ее кондиций. И с учетом возбуждающих трусиков под этими джинсами. Небольшие, наплывающие сверху валики вокруг низкого пояса джинсов - не в счет.
В общем, можно было бы даже и поцеловать. Если попросят.
Но что-то мне подсказывает, что до этого мы вряд ли доберемся сегодня. Если вообще - доберемся.
***
Выясняется: нет счастья в жизни. Точнее - может быть, оно все-таки где-то и есть. Но вот полного - нет нигде. Найденная дисконтная карточка работает только в гастрономе на первом этаже. А во всех других местных магазинчиках - совершенно бесполезна.
- 'Визу' и 'мастер-кард' - тоже не принимаем, - слегка насмешливо извиняется продавщица. - Только открылись. Аппаратура еще не подключена. Наличными только.
Диана вопросительно смотрит на меня. Я делаю вид, что не понимаю ее взгляда.
- Ну, тогда, вам же хуже, - говорит Диана продавщице. - Мы хотели с кредитной карточки заплатить... В другой раз зайдем.
Продавщица открывает рот, но, встретившись со мной взглядом, закрывает его.
***
Чуть позже наедаемся мороженого и наливаемся по уши кофе.
- А что вы больше всего любите? - спрашивает она меня.
Странный какой-то вопрос.
Бывают такие вопросы - ради вопросов. И такие же ответы - ради ответов.
- Больше всего я люблю ленится, - говорю я.
- Во всем? - спрашивает она, и улыбается. Я обращаю внимание на маленькую мягкую родинку - в уголке, над верхней губой. У нее красивая улыбка, и уголки губ чуть приподняты кверху. Дурак ты, Маврикий, думаю я. С такими женщинами нельзя действовать сальным натиском шуток.
- Да как вам сказать... Хотите проверить?
- Хочу, - говорит Диана. - Может быть, как-нибудь...
***
Сидим в кинотеатре. Моя соседка так увлечена комедией, что то и дело, смеясь увиденному, невзначай дотрагивается до моего колена: что же ты не смеешься? Так смешно, правда?!
В какой-то момент я пытаюсь задержать ее руку там, на колене. Рука остается. Я чувствую ее приятное тепло. Что будет дальше?
***
А ничего.
Через некоторое время она просто убирает руку, но уже улыбается не так беззаботно. И временами я ловлю на себе ее взгляд. Тут уже я начинаю веселиться, глядя на экран. Правда, несколько искусственно. Совершенно не понимая, что это там происходит.
***
При выходе из торгового центра я покупаю Диане шикарную на вид розу. Это, конечно, не джинсы 'Kiss My Ass Please', но все же хоть какая-то компенсация за неудачу с дисконтной карточкой.
Роза явно чем-то накачана, и опадет уже на завтра.
Но это, собственно, не очень важно. Нужен всего лишь сиюминутный эффект.
Ехать нам не очень далеко, она живет на Садовом, почти напротив Цветного бульвара.
- Может быть, еще где-нибудь посидим? - спрашиваю я на всякий случай.
Она не отвечает. Только слегка качает отрицательно головой.
***
- Поцелуй на прощание? - говорю я, когда мы подъезжаем к дому и останавливаемся напротив ее подъезда.
Она подставляет щеку. Я едва касаюсь губами ее щеки. А потом слегка целую ее в маленькую мочку уха с крохотной звездочкой украшения.
Она вдруг, отсраняется, не глядя, бросает розу, которую держала всю дорогу в руках, на заднее сидение,поворачивается и крепко целует меня. И целует еще раз.
- А меня, на самом деле, Валей зовут.
Я хочу изобразить удивление, но оно тут явно неуместно.
- Ты извини меня за джинсы, пожалуйста. Это непроизвольно вышло... Просто хотела пошутить... Позвони, если вдруг будет настроение. А розу выброси, я не люблю смотреть на завядшие цветы.
***
Я смотрю, как она подходит к подъезду, набирает код. Медленно, как будто чего-то ожидая. Дверь закрывается за ней.
Пустой Олимпийский проспект распахивается передо мной, приглашая нажать как следует на педаль газа. Но у меня совершенно нет желания торопиться.
Дома я ставлю брошенную розу в высокий стакан с водой. Отворачиваюсь. Стакан немедленно опрокидывается, заливая водой скатерть на кухонном столе. И одновременно мобильник наигрывает мелодию 'Миссия невыполнима'.
- Не спите? Не оторвал... от дел? - спрашивает мой приятель. - Мы тут все горим в нетерпении... Каковы результаты последних анализов?
- А не пойти ли тебе с твоей Евразией... - отвечаю я.