Все права защищены. Произведение распространяется только в электронном варианте. По вопросам использования обращайтесь к автору.
Марк Певзнер, gendalf@hotmail.com
За гранью.
- Ну ведь немного же прошу, Оленька - слёзно умолял супругу Пантелеймон.
- Сгинь с глаз моих долой! - грозно ответствовала дражайшая, гремя на кухне кастрюлями. - Алкоголик проклятый. Ирод. Выродок.
- Дык ведь не для себя же прошу, - не сдавался Пантелеймон. - Для спасения инопланетного разума, Оленька.
- Знаю я твой инопланетный разум, - закипала Ольга. - Такие же алконавты-прощелыги как и ты сам. Дружки подзаборные. Вам бы только пузырь раздавить, да облёванными домой завалиться. А о семье, о семье ты подумал?!
- Ну какие дружки? Какие алконавты? Это ведь подзаправка горючим, они мне мысленные сигналы передали, общаются так те-ле-па-ти-чес-ки. У меня организм уникальный. Алкоголь перерабатывает именно так, как им нужно. Космический корабль у них знаешь какой? Девятигранный! И я ведь добрый, Олюнечка. Я никому отказать не могу, всем помогаю. Тем более такое вот межзвёздное сотрудничество и техническая поддержка. Подумай, они совсем одни на нашей враждебной планете. Да-ай деревянненьких, а то темнеть уже начинает, магазины закрываются. Они вот только горючее своё восполнят и улетят, вот увидишь.
Лицо Ольги наливалось кровью со сверхсветовой скоростью. Сизоватый оттенок взбухающих вен на лбу создавал своеобразный доплеровкий эффект.
- Деревянных ему! Гадина! С завода за прогулы два месяца назад выгнали. А он и не думает никуда устраиваться, только деньги тянет. Андрейка в детской комнате милиции уже на учёте состоит, два раза из ментовки приходили, предупреждали. Я по двенадцать часов в день столовке вкалываю, себя не жалею. Всю-ю-ю-ю жизнь загубил, паразит, - вдруг взвыла она дурным голосом. - Ты и водка твоя проклятая.
Пантелеймон, втянув голову в плечи и с ужасом глядя на жену, попятился к двери. И правильно. Пузырящиеся обои и облезлая краска, свисающая с потолка стайкой миниатюрных любопытных вурдалаков, стали свидетелями его очередного позора.
Ольга хлестнула его мокрой подванивающей тряпкой по лицу, пока он выскакивал за дверь.
Наливающаяся тёмно лиловым ночь встретила его синюшным фингалом луны и поблескивающими звёздочками на фальшивой этикетке неба.
Где-то в другой вселенной Ольга рыдала на кухне, бессильно опустив руки и не замечая выкипающей кастрюли.
Пантелеймон с искажённым отчаянием лицом бесцельно метался по городу, скрываясь от преследующего его образа Медного Всадника с вонючей тряпкой и лицом жены.
Наконец глаза его остановились на обломке кирпича и смутном силуэте кооперативного ларька. Пантелеймон наклонился, подхватывая кирпич, и, воровато озираясь, потрусил к ларьку.
Звон разбитого стекла и возмущённо взвывшей сигнализации распугал целую стаю мелких сволочных демонов в обличии ворон. Пантелеймон, боясь что сердце выскочит из его грудной клетки и побежит жаловаться в милицию, схватил первую попавшуюся на глаза бутылку с водкой и ринулся в темноту. Ночь раскрыла ему свои бархатные объятия с алыми жилками неоновых реклам.
Отдышался он минут через двадцать на каком-то пустыре, судорожно сжимая стройный стеклянный силуэт под дешёвой грязноватой курткой. Два скелета пластиковых ящиков послужили ему столом и стулом. Пантелеймон снял куртку, аккуратно постелил её на импровизированный стол и водрузил сверху бутылку, добытую в бою с демонами. Он тяжело опустился на стул и запустил руку широкий карман штанов.
В лунном свете блеснул девятигранный стакан.
Дрожащими руками Пантелеймон отвинтил крышку и булькнул искрящейся жидкости в стакан.
- Ну, за братьев по разуму! - сказал он непонятно кому и ухнул содержимое стакана.
Луна хитро подмигнула ему, высвечивая реальность странными оттенками. Фонарные столбы нарушили законы евклидовой геометрии, раздвигали и преломляли пространство. Серебристые, дрожащие, доводящие до головокружения грани миров Петрова-Водкина.
Закуски не было.
Что-то отделилось от его тела, как бы растекаясь ртутным туманом, неподвластным земному тяготению. Стакан, радужно преломляя неверный лунный свет, тихонько взмыл над ящиком, развернулся горизонтально, поступательно двигаясь донышком вперёд и посверкивая гранями, на которых обнаружились крохотные люки. Ртутные капельки неведомых малюсеньких существ с тихой музыкой, звучавшей в мозгу у Пантелеймона, втягивались в свой космический корабль-стакан.
Слова благодарности сливались с утихающей музыкой у него в голове. Глаза вдруг наполнились жидкостью, а к горлу подступил непрошеный комок, который никак не удавалось сглотнуть.
- Да ладно, чего там,.. - только и мог сказать он.
Стакан завертелся бешеной каруселью и взмыл по крутой параболе ввысь, исчезая в ночи вместе с последними умирающими нотами сказочной музыки. В этом образе, казалось, заключалась вся красота и печаль вселенной. Слёзы полились по щекам Пантелеймона. Он не замечал их, глядя в бездонное зовущее небо, наполненное бесчисленным множеством миров.