Вы когда-нибудь бывали на свадьбе "парсим"? Процедуру обмена горячими, точно раскалённая печь, клятвами в любви и сладкими, как халва, поцелуями между будущими супругами, равно как и представление всё прибывающих гостей залу - "мы рады приветствовать дорогое семейство Ланкари на нашем праздничном торжестве", "а вот и образцовая пара Бойкеджани пожаловала..." - опустим. Ибо у каждого народа, у каждой этнической группы есть, конечно, свой порядок проведения брачного обряда. Но в целом содержание его везде практически одинаково.
Судите сами. Сочетаются браком двое - не больше, в противном случае и у украинцев, и у аборигенов Австралии, и калмыков это уже не что иное как организованный разврат. "Господа! В этот счастливый день наша всеми обожаемая Марья - Машенька, значит, Пирогова выходит замуж одновременно за Григория Мундакова, Анатолия Пересыпко и - мало ли что в жизни потом вообще понадобится - Иосифа Лернера. В связи с тем, что Иосиф задерживается, убедительно просим гостей не расходиться...". Нет, такое в голове не укладывается.
Всюду пьют, если и не алкоголь, то апельсиновый сок. И провозглашают здравицы за молодых. "Тысячу лет счастья Пьеру и Мадлен! О-ла-ла!". Хотя все прекрасно знают, что через год и Пьер, и Мадлен друг на друга будут глядеть с отвращением. Он вдруг с удивлением обнаружит, что на лбу любимой, который так искренне и страстно целовал в добрачный период, открыто марширует взвод красноголовых прыщей, а она - что у её партнёра дурные манеры, запах изо рта и старенький, задыхающийся от астмы "Рено".
Всюду - едят.
Танцуют.
Пробел между поглощением приготовленных угощений и покачиванием бёдрами в такт музыке заполняется, в основном, беседой. Собравшиеся, разбившись на группки, чинно обмениваются мнениями: а) о политике; б) о погоде; в) о последнем футбольном матче (мужской вариант) или очередной серии "мыльной оперы" (женский); г) о пробуксовке законов справедливости и, как следствие сего, по ком из сидящих здесь плачет тюрьма (дурдом); д) о чудовищных нарядах, безвкусице, стало быть, коей страдают все без исключения вокруг соперницы (женский вариант), или возможностях человеческого организма, могущего запросто поставить количественный рекорд с любой из страдающих здесь отсутствием вкуса в постельно-боевых условиях (мужской).
Есть, впрочем, исключения. В племени кьо-кьо, например, родственники с обеих сторон трутся носами - в знак взаимной приязни и одобрения разыгрываемого действа. Полдня, таким образом, уходит впустую, на шлифовку ноздрей. И уж после того, слегка притомившиеся, с распухшими сливами на смуглом лице, гости начинают вяло трясти задом и мелко сучить нижними конечностями. Полинезийский гопак длится неделю.
Кое-где, не втягивая, впрочем, в свальный грех жениха и невесту, перекрёстным способом совокупляются. Кто кого поймал, тот и молодец, - вот нехитрое правило предтанцевального тура. А в некоторых местах, что указывает на единообразие мысли и скудный выбор, никакого перерыва нет: пьют без закуси, блюют, бьют рожу и рассуждают о слабости государственной власти в ритме половецкой пляски.
Нельзя сказать, что новые веяния не коснулись свадебного обряда "парсим". Вас, переступающего, обратите внимание, порог ресторана, встречают, как и положено, две субстанции, одна из коих имеет вроде бы даже человеческий облик - это заурядный распорядитель; к пухлым губам его намертво приклеена радушная улыбка; вторая же, таинственная и непонятная, не имеет формы и, обволакивая вас звуками с головы до ног, предательски убаюкивает, усыпляет, когда надо делать вид, что на сердце весело; это - не что иное как музыка. Музыку воспроизводит одинокий господин, что томно щиплет в углу такую же одинокую, как и он сам, струну инструмента, название которого вы, без сомнения, не знаете. Вы ковыряетесь лениво вилкой в изрядно наперченном мясе, беседуете с соседом о ценах на бензин, высмотрев хорошенькое женское личико, строите смелые предположения, а он, труженик, тяжело горбатится, пóтом исходит. Глядя на других, что после тщательного набития желудка яствами начинают, разбившись на пары, под заунывный мотив меланхолично дефилировать по диагонали зала взад-вперёд, вы, в общем-то, чужак, непонятно как здесь оказавшийся и неизвестно кем приглашённый, думаете: это, мол, такая форма разминки. Гимнастика. Променадец. И, естественно, чтобы не выглядеть идиотом, "белой вороной", присоединяетесь с супругой к вяло шевелящейся массе. Напрасно вы так думаете. Подтяните шаг! Это, объясняют вам, полному невежде, родственники молодых, танго. Танго? Рисунок танца, со слов окружающих, меняется, темп тоже, но вы отчего-то ничего не замечаете. Музыка по-прежнему монотонна, как вопль мартовского кота. Се, оказывается, - фокстрот. Старый добрый фокс, который сейчас почти позабыт. За оным следует вальс. За "Голубым Дунаем" - ча-ча-ча и зажигательная ламбада, выданные поочерёдно расстаравшимся музыкантом. "Ну же, - молите вы бестолковую субстанцию, чувствуя, как деревенеет от непопадания в такт всё ваше тело, - сбацай что-то "забойное", знакомое. Твист там или рок, где можно в одиночку топтаться на месте до второго пришествия мессии. На худой конец сойдёт и попса". И вам "бацают". Тягучие, как резина, звуки легко стекают со струны, предлагая высокому собранию танец-модерн. Это?.. "Разве вы, дорогой, не узнали, - улыбается щедро распорядитель, - АВВу?". Да, точно. Вечная, как весна, АВВушка, отделанная сверх меры восточным орнаментом, - последний писк моды. Вот вы и дождались своего! Только ноги отчего прилипли к полу?
Словом, свадьба как свадьба. Ничего особенного.
А на "венгерской" свадьбе вы бывали?
На пороге вас встречают две добросовестные субстанции. У одной, если хорошо вглядеться, есть нечто похожее на голову, что по принципу телескопа время от времени выдвигается из плотно сбитого тулова. Но лица нет - сплошная сияющая улыбка стягивает в одну точку глаза, рот и пористый нос. Это - распорядитель.
Вторая - расплывчата, бесформенна и вкуса не имеет. И, обволакивая вас от макушки и до пят божественными звуками, как паук муху паутиной, не даёт ни минуты покоя. Это музыка. Семеро скрипачей привествуют вас, наигрывая чардаш.
Свадебный процесс "венгров" мало чем отличается от оного, скажем, тех же "парсим" или "румын". Представление новоприбывших: "Мы рады привествовать семейство Форкаш!" Заталкивание в уже подуставший пищевод фаршированных солёной капустой баклажанов. Всё - согласно расписанию и порядку. Тосты и предложения: "Пусть имя Юдит будет путеводной звездой для Габора!". Есть промежутки для бесед. Танцы.
Кстати, о танцах. И вальс, и танго, и старый добрый фокс, и карамельная ламбада удивительно напоминают всё тот же чардаш. Вы сидите как на иголках и про себя - спрашиваете их, сердечных, помнящих наизусть сотни партитур: ну неужели нельзя по-другому играть? Нет, видно, не получается. По-другому. Чардашно-рапсодиевая волна утягивает вас в бездну отчаяния. "Господи, - вы готовы разрыдаться, как трёхлетний мальчишка, разбивший колено, - что-нибудь попсовое, ритмичное - можно? или древний шейк - "о, гипи-гипи-гипи-шейк!" - в конце концов? Сойдёт, честно говоря, и рок - тупой, с барабанной "оттяжкой", давящий на уши и мозжечок. Ведь так хочется изменений"
Вы их, изменения, получите, не сомневайтесь. Рано или поздно. В какой-то момент, все семеро скрипачей, организованно притопнув ножкой и дико вскрикнув "йэхоу!", вдруг примутся наяривать смычком по струнам с такой бешеной скоростью, что все наигранные до сих пор мелодии автоматически будут теперь классифицироваться вами как "колыбельные".
Это?.. "У вас, приятель, проблемы со слухом, - интересуется распорядитель, выталкивая языком изо рта лениво слова, - это же "АВВА".
Милая, дорогая сердцу АВВАнюшка, что в скрипичном изложении а-ля Кальман звучит довольно загадочно.
Словом, свадьба как свадьба.
И, посетив по приглашению очередное "мероприятие" -скажем, "турецкое" или "польское" - вы однажды придёте к выводу, что музыка, и только она, определяет его национальный характер.
При сборно-винегретном варианте, когда стороны представляют различные части света, торжество, по сути, очень даже напоминает футбол. Побеждает та команда родственников, что не засиживается на месте, более активна. Что не тратит впустую время на досужие разговоры и бестолковую суету. И что, не давая роздыха музыкантам, заказывает, заказывает как можно больше "своей" музыки.
Но то ли дело "наши" свадьбы-с! Которые правильнее было бы назвать "постсоветскими на бескрайних просторах земного шара".
Вы ещё только на подступах - само собой, конечно, - к ресторану, обок с вами обвешанная драгоценностями, как театральная тумба афишами, жена, - а вас уже встречают ласково три - повторяю, три субстанции. Одна из коих имеет вполне даже человеческий облик. Это - распорядитель с нестираемой улыбкой на плохо пропечённом лице, говорящий на всех языках мира, за исключением отчего-то русского. Он, завидев дорогих гостей, то есть вас, бежит навстречу и с ходу заявляет: "Фотка там". Какая предупредительность! Но вы знаете - у вас уже есть опыт, - что он имеет в виду не снимок, на котором вы собственной персоной по приходе запечатлены, а - водку. Что, родимая и охлаждённая, ждёт не дождётся вас в баре, дабы поднять настроение и аппетит перед основными событиями. Одушевлённая субстанция берёт вас под руку и томно что-то шепчет о столике, расположенном рядом с кактусом с полуметровыми колючками. "Мерси!" Мерси, подонок! В ресторан вы, чуть огорчённый раскладом, входите скорым солдатским шагом, таща за собой вечно не поспевающую жену. Можно подумать, что вам зелья не хватит. Или колючки. Что так или иначе найдёт ваш зад.
Вторая субстанция одновременно похожа на облако, ревущий вулкан и партизанское движение. Она не имеет чётких границ, постоянно меняет форму - под ритмы и темпы, соответствующие в точности нотным правилам. Это музыка. Количество участников сводного ансамбля равно иногда числу жителей небольшого государства, такого, например, как Лихтенштейн. Музыканты охотно вываливают на вашу голову всё, что только есть в их бездонных запасниках. Поверьте на слово. Классический вальс сменяется бьющим по нервам "техно". Танго? Пожалуйста. Румба и брейк-данс так же неотделимы друг от друга, как время и пространство, как Карл и Маркс.
Поток англо-еврейско-русских песен неиссякаем. Но если вы пожелаете загнать музыкантов в тупик и закажете походную крестоносцев, шагавших когда-то по направлению к Иерусалиму, то, можете не сомневаться, - товар получите сполна. Выдадут вам произведение до последней ноты, так как оно звучало десять веков назад.
Третья субстанция элегантна, порывиста и порой нервна. Она имеет все шансы, как и первая, маскирующаяся под распорядителя, зваться гордо человеком.
Это свадебный массовик-затейник, которого ни у "парсим", ни у "венгров", ни у "скандинавов" не встретишь. Его роль чётко обозначена - соединять сердца людей, собравшихся здесь, посредством шутки, розыгрыша или соревнования. Психологический расчёт устроителей свадьбы направлен на то, чтобы гостей: а) накормить; б) напоить; в) и уж в последнюю очередь, когда желудок полон, голова слегка затуманена, а душа - нараспашку, развлечь.
И поначалу милый паяц незаметен. Попросту отсутствует. Но именно в тот момент, когда вы, разгорячённый второй рюмкой задумчиво решаете, какую блюдо ополовинить - с гусем, напичканным орехами, или сомовьей спинкой в мексиканском соусе чиаопуко, этот мерзавец вдруг выплывает на середину зала и, перекрывая шум, сильным и дрожащим - якобы от волнения - голосом заявляет, что настало время для проведения первого конкурса. Естественно, вилка, нацеленная таки на гуся, беспомощно зависает в воздухе. "Даже пожрать не дадут спокойно", - ворчите вы с досадою, ища поддержки у жены. Нет, что вы! Её впервые за все годы вашей совместной жизни по-настоящему что-то заинтересовало! Имея за плечами -дцатилетний опыт работы, шут вас точно передразнивает: "Некоторые пришли сюда, кажется, только чтобы поесть". Он, в отличие от вас, деликатен.
Вы уничтожены. Вы жалко ухмыляетесь, думая переиграть судьбу. Накося!
"Участники нашего маленького конкурса, - продолжает бодро массовик, - сейчас зачитают сочиненьица - ну, там приветствия, пожелания да просто добрые слова - кто на что горазд, адресованные новобрачным. Жюри - в моём лице, ха-ха, определит лучшее, автор которого получит приз. С кого-с начнём?".
"Как, - размышляете вы вполне равнодушно, - дома надо было что-то подготовить? Кто это всё придумал?"
Утешьтесь: придумали это хорошие и умные люди. Старшие братья по делу того, кто сейчас мельтешит неустанно перед вашими глазами. Акулы шоу-бизнеса. Подлые наймиты империализма.
К микрофону выходит незнакомый вам господин со взглядом инженера-механика из прошлой жизни и распаренными руками посудомоя-скоростника - ныне и с воодушевлением читает:
"Скажем прямо, скажем честно:
хороша у нас невеста.
Но не промах и жених.
Счастье будет пусть у них!"
Прекрасное четверостишие! Не иначе как шедевр. "В команде гениев русской поэзии, - натужно шутите вы, - замена: вместо ушедшего на покой Бродского на площадку выходит игрок без опознавательного номера, N." "Очень умно", - реагирует отчего-то остро ваша жена. Произведение механика-посудомоя ей понравилось. У вас же, не спорьте, дурной вкус.
Обобществлённая молодая, которая, по словам декламатора, принадлежит всем - нам(или вам) - застенчиво улыбается. Жених, эдакая помесь офицера с дворнягой - косая сажень в плечах, выправка, но - преданный взгляд, устремлённый всё время на любимую, что, признаться, раздражает, - не протестует против коллективного пользования. Он увлечён.
Зал, оторванный от куриной ножки и соуса чиаопуко, вяло аплодирует.
"Ну, кто следующий, кто?" - вопрошает затейник и прямиком направляется к соседнему столику, за которым восседают чинно две пожилые супружеские пары. Конечно же! Это часть заранее спланированного спектакля; у вас было, было подозрение, что здесь что-то нечисто!
Указательный палец свадебного клоуна блуждает растерянно, как потерявшийся щенок, в воздухе. Но вас-то не проведёшь.
Вы догадались: по закону очерёдности сейчас должна выступить дама. И - разве не так? Перст, последовательно перебрав всю четвёрку приговорённых, наконец утыкается в мадам. Она эффектна, эта женщина - ровесница века.
Начало потрясающее. Дама вдруг признаётся, что любила, любит и будет всегда любить товарища Маяковского. И даже здесь, за пределами покинутой Родины, без него ни шагу. Это перебор. Вы морщитесь.
"Поэтому, - продолжает, как вы уже поняли, одна из многих незаявленных соперниц Лили Брик дребезжащим голоском, - я посвятила молодожёнам следующее стихотворение в стиле моего любимого поэта".
Она кокетливо подмигивает залу: знай наших!
"Рита и Алекс, сейчас не пустой
для вас звук - любовь.
Придётся, хоть тресни,
терпеть вам друг друга лет, кажется, сто.
А если получится, может, и двести..."
Её выступление вы никак не комментируете. Потому что демонстративно жуёте. Но в зале оживление. Наивные люди, честное слово! Ведь ещё за десять дней до свадьбы, по уговору, видимо, было известно, что сей древний экземпляр станет победителем в данном конкурсе! Причём надуманном. Сама история перед старушенцией склонилась в глубоком реверансе...
Массовик делает круг. Хищно вглядывается в жующих.
"Продолжаем, продолжаем участвовать в игре". Вот именно - игра! Кто, как ребёнок, подготовил дома стишок?
И вдруг этот мерзавец останавливается напротив вас. И - глаза его бесстыжие - в полный голос кричит: "А теперь своё произведение прочитает господин в коричневом костюме".
Вы беспомощно озираетесь: может, есть кто-то ещё в костюме того же цвета? Дудки!!! Все мгновенно поскидывали пиджаки, оставив вас в неестественно гордом одиночестве. А вам - и впрямь - зябко: вас ведь не предупредили.
Вы что-то жалобно мямлите в ответ - и, кажется, сами не поняли, что сказали. Жена шепчет: "Ты же когда-то, как пирожки, пёк экспромты. И у тебя неплохо получалось". Когда это было?
"Ну же, - подгоняет клоун-стервятник, - мы ждём".
У вас есть, слава богу, зацепка. Буквально за мгновение до этого из сочинения подруги Маяковского вы узнали, как зовут молодых.
"Не будь идиотом, - усиливает натиск жена. В другое время вы бы ей ответили. Но сейчас в горле страшная сушь. Сахара. И вообще - мысль работает лишь в двухтактном режиме: Рита и Алекс. Алекс и Рита.
Вы судорожно хватаете ртом спёртый воздух. Как ни странно, нехватка кислорода и духота положительно влияют на работу вашего порядком подтаявшего мозга. Абрис результата, как в молоке тумана дерево, медленно проступает. Когда-то отработанный до автоматизма процесс штамповки рифм, что вы с лёгкостью запускали перед очередным праздником, важным событием или чьим-либо юбилеем, подзабыт. Но - Алекс и Рита. Рита и Алекс. Что-то там, внутри черепной коробки, сдвигается с места. Наконец.
"Недолго чувствам вы сопротивлялись.
Итог известен. Цвет народа весь
собрался в этом зале, чтобы, Алекс,
за ваше счастье выпить. И - поесть.
Длинна дорога к славе и почёту.
Экзамен жизни труден. Но назло:
"Ни пуха ни пера вам..."
Следует многозначительная пауза. Нетвёрдо переставляя ноги, - если уж играть спектакль, так играть, - вы держите курс на молодых. Чувствуя себя всё увереннее, вы оттесняете бесцеремонно в сторону дюжего жениха. На третьей строчке его роль благополучно завершилась: спасибо! Микрофон предназначен потому невесте. И только ей! Она еле шепчет очевидный ответ. Собравшиеся, по-звериному взревев, его подхватывают:
" ...к чёрту! К чёрту!"
Теперь остаётся элегантно поставить точку:
" - мы скажем, Рита, чтобы повезло"
Вы скромны и не притязаете на лавры победителя. Тем более, что конкурс-то, однозначно, проводится понарошку. И всё-таки в глубине души, чего скрывать, теплится надежда, что вас как-то отметят. Вы в своё время, печатавшийся в заводской многотиражке под псевдонимом Коняев, пользовались большим уважением у пропахшего машинным маслом народа. И вас этот народ, обсыпанный с ног до головы, как сахарной пудрой, металлической стружкой, называл любовно "Коняка-писака".
Массовик совершает круг по залу и останавливается - да, кто бы мог подумать - напротив вас. Он берёт вашу руку, как это делает рефери на ринге при объявлении победителя, и поднимает её вверх. Бархатным голосом, перекрывая нарастающие аплодисменты, клоун возвещает ваши данные. Он их, само собой, конечно, слегка перевирает. Да и чёрт с ним, путаником! Вы чувствуете, как тепло разливается по вашему телу. Теперь вы верите, что ничего не было подстроено. Ни в какое сравнение не идут прочитанные здесь опусы с вашим - именно так - творением.
И пусть вы, к счастью, не совершили переворот в поэзии, но и этих восьми строчек вполне достаточно, чтобы жена по-другому на вас взглянула. Вы безмерно рады. Вы просто на седьмом небе от счастья.
"А теперь - приз", - затейник откуда-то из-за спины достаёт милую игрушку, плюшевую свинку. У неё смешной пятачок и раскосые, как у монгола, глаза.
"Эта Хрюня (у вас чрезвычайно богатое воображение) по праву принадлежит тебе, - роняете вы дежурную фразу, обращаясь к жене, и подмигиваете, - потому что ты сумела настоять на своём". Вам, проказнику, ухватившему её за талию, давно не девичью, очень хочется добавить, " ... и ещё потому, что есть что-то общее между вами", но вы благоразумно воздерживаетесь. И правильно делаете.
При первых звуках музыки вы бросаетесь в гущу танцующих. Что сказать? На "наших" свадьбах шейк - это шейк, вальс, как и положено, имеет размер ¾, танго - щемяще сладостно, точно украденный поцелуй у недотроги, "семь сорок" напоминает грозу, что в конце мая с первым как бы резвящимся в небе громом чертовски хороша, а после "калинки" - таки поверьте, ещё есть желание и выпить и жить.
Вы отчебучиваете под стать вашему настроению нечто искромётное. Ноги сами собой несут вас. И вдруг - о, вы помните, помните о своей маленькой славе, но про него, болтуна, подзабыли, - всё тот же бархатный голос возвещает: "А теперь проведём конкурс танцевальных пар".
Танцы не ваша стихия. Это не стишки сочинять. Ноги неприятно тяжелеют, руки становятся словно сырыми. Но, с другой стороны, зная, что победа вам не "светит" вы чувствуете облегчение, - сродни тому, что возникает после разрыва с поднадоевшей любовницей.
Конкурсный танец - матлот. Не делайте только умный вид, будто вы знаете, что это такое. Факел знаний, горящий в ваших глазах, привлечёт, безусловно, что-то слышавшую краем уха глупую людскую массу. И свадьба мгновенно перестанет быть свадьбой. Для вас. Потому что после вашего пространного разъяснения, что это, мол, такая вот пляска, в коей каждое движение, равное глубине чувств танцора неважно к кому, подкрепляется крепким словцом - мат + лот - к вам, как к справочному бюро выстроится очередь. У всех есть вопросы. А вы же такой эрудированный. "Вы о Бостонском чаепитии что-то слышали?". Извольте высказать своё запоздалое мнение. "А угол наклона матушки-Земли по отношению к горизонту вас не волнует?" Да? Пожалуйста, абстрагируясь от водки, изложите поградусно своё мнение. Посему: оставьте ремесло знатока. Не пытайте судьбу. В пантеоне дураков места всем хватит, конечно. Но уступите своё - кому-нибудь другому. В зале обязательно найдется умник, кто - в отличие от вас - даст правильный ответ. "Это матросский танец". Пусть к нему теперь, члену клуба квадратноголовых, спешат с вопросами.
Итак, справа от вас отплясывает пожилая пара. Ну, это громко сказано, но их шевеление - шевеление плодовых червячков, вселяет в окружающих осторожный оптимизм: в этом мире всё не так уж плохо. Слева, вихляя откормленными шарами, задами то бишь, выпендриваются молодые. У вас нет слов. Сзади... На "наших" свадьбах на заднем плане обычно танцуют глухонемые аборигены, которых пригласили, как утверждают обе родственные стороны, исключительно для - "дружба-дружба, бхай-бхай" - налаживания контактов между народами.
"Что ты как каменный, - раздражается жена, - это же конкурс".
Помилуйте! Только что - наблюдая ваш триумф - она счастливо смеялась. Какая несправедливость! Какая наглость!
"Да плевал я на всё", - вы тоже начинаете заводиться. Вас злит, во-первых, поведение жены, а во-вторых, ужасно тяготит незнание предмета: вы не представляете, как следует танцевать этот чёртов танец. Оттого вы и чувствуете не в своей тарелке. Может, и вправду: жене стоит изобразить тонущий "Титаник", а вам - айсберг?
Но вас вдруг осеняет. "Яблочко"! "Эх, яблочко, куды ты котишься..." Вот как надо отплясывать: ручки, согнутые в локтях, сложить - одна на другую, и, перед собой на весу их держа, ножками - топ-топ, топ-топ, подметая будто широким клёшем пол. Решено.
Время танца истекает быстро. Вы несколько раз успели нелепо дёрнуться, - некоторые умники после шепнут, что вы были похожи на слона, оглаживающего хоботом свой зад, - и вот уже последний звук под вашими подошвами, истоптанный, скончался в муках.
Будьте честны, не юлите и - отойдите от воображаемого пьедестала. На ваш взгляд, молодые, что седалищами в воздухе аккуратно выписали весь алфавит - от А до Я, были вне конкуренции.
Он приближается к молодым... Но отчего-то проходит, загадочный человек, мимо. Он опять направляется к вам. Что это? Не может быть.
" ...вот эта пара..."
Организатор чудес окончание фразы истерично выкрикивает. Затем округляет глаза, выказывая удивление: как же так? это вновь вы? О! О!
Он суёт вам под нос микрофон, желая услышать ещё раз ваши данные. Поразительно, но вы отчего-то не испытываете радости.
Вы смущённо проборматываете своё имя. Свадебный паяц преподносит очередной приз "за победу" - плюшевую свинку. Вторую уже за этот вечер. Вы выдавливаете на своём лице улыбку: какой тонкий юмор! Берёте, тихо начиная себя ненавидеть, игрушку и произносите слова благодарности. Это мужественный поступок. Потому что клоуна, на самом деле, хочется убить.
К жене вернулось прежнее солнечное настроение. В конце концов это вы, мускулы напрягая, болван болваном, вокруг неё крутились, а она стояла ведь бездвижно на месте. Точно дорожный столб.
Какое-то появившееся после объявления результатов конкурса неудобство мешает вам расслабиться. К вам подходят присутствующие и еле сдерживаются, чтобы не рассмеяться. Поздравляют. Некоторые красочно описывают, как вы были в танце хороши! И как же это соотнести со словами о хоботе?
Но водка уже не пьётся, а еда застревает в области адамова яблока. Вы всегда были посредственным танцором. Значит?.. вы?.. стали?.. объектом?.. насмешек?.. Да будь проклят тот момент, когда вы получили приглашение посетить "наше празднество".
Вы ждёте с нетерпением, когда шумиха вокруг вас затихнет.
Наконец вы одни. Грустный. Жалкий. И прижимающий к груди плюшевых свинок. Жена как никогда словоохотлива - успех её окрылил. Стоя в сторонке с боевыми подругами, она делится секретами, как добиться полного взаимопонимания между партнёрами.
Дальнейшее развитие событий таково. Вы начинаете задом продвигаться к выходу с загодя приготовленной отговоркой, что вам надо якобы глотнуть свежего воздуха. Но, покрутившись минуту-другую на пятачке перед рестораном, осознаёте со всей ясностью, что вас и тут найдут. Дабы принести в жертву Богу, что зовётся Смехом. Посему вы направляете стопы в сторону туалета. Там - надёжно. Тепло. И в некотором смысле уютно. Закрывшись в одной из кабинок, вы спустя некоторое время начинаете ощущать беспокойство. И тогда - вот она, заоблачная высь человеческой мысли - осенённый страшной догадкой, что в поисках запропавшего дурака, то есть вас, по зданию сего мерзкого заведения уже рыщут агенты шута, вы с ногами забираетесь на унитаз. Теперь вас точно не найдут. Надо только тихо пересидеть, вернее, перетоптаться на ломкой крышке. Какой-то час всего. Жене вы в оправдание что-нибудь да придумаете. Тем более, времени пока ещё - навалом, хоть ушами ешь. Выслушать любое её вздорное обвинение в измене, мол, что вы небось в тёмном углу прелюбодействовали вон с той одинокой блондинкой (а иначе, куда же она, стерва обесцвеченная, тоже подевалась?), предпочтительнее, чем получить в третий раз свинью. И так вы будете стоять и тешить себя надеждой, что без вас как-нибудь обойдутся. Напрасно обольщаетесь. Поиски, действительно, давно уже ведутся, и кто-то из следопытов обязательно догадается, стоя на четвереньках, заглянуть в неширокий просвет, что между полом и дверью.
"Ах, вот вы где, - посланец выворачивает до упора лицо, и, кажется, сейчас хрустнут шейные позвонки; счастье его неподдельно; но взгляд, лучащийся из щели, натыкается на изящное издельице, щёточку для чистки унитаза, которая, непонятно как, оказалась в ваших руках и которую вы, по всей видимости, решили использовать не по назначению. Стоящий на коленях поспешно договаривает фразу: - А вас везде ищут. Без победителя двух конкурсов, говорят, третий проводить не будут. Народ ждёт-с"
Вся жизнь бедолаги укладывается в этот коротенький высвист-мольбу, порождённый глубинным страхом перед нацеленным в его лицо "ёршиком".
Амба! Свинья вам обеспечена.
После подобострастно выплеснутой частички "с", обмякший, вы сползаете со своего "кресла", умудрившись его не поломать. И бредёте, бредёте обречённо навстречу славе.
В конкурсе певцов - как бы вы ни пытались исказить о себе представление - первое место, о чём было известно изначально, за вами. Вы будете, вероятно, хрипеть, ржать, как конь, рычать, аки собака, орать не стесняясь всякую ерунду: "собирайтесь девки в кучу,/ я гитару приволок,/ я вам чучу отпендючу/ про устройство между ног..." - всё зря. Отныне вы - хозяин небольшой фермы.
"Наши" свадьбы - это прежде всего соревновательный дух: кто лучше. Кто больше. Даст. У кого длиннее. И уж затем только радость. Нет, нет, я люблю "наши" свадьбы. Но, по правде говоря, мне больше по душе незатейливые, как закладка в книге, как скрип новенькой офицерской портупеи, - "парсим", "поляков" и прочих "шведов"...