Волынская Мария : другие произведения.

17. Память

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Разговор этот завязался сам собой, словно давно зрел, но никак не складывался прежде. Инквизитор попросил Элиаса приготовить тот самый пирог - ко дню рождения Альвина. Элиас сначала растерялся, вспомнив прошлогоднюю реакцию Инквизитора. От неожиданности он даже предложил Инквизитору помянуть Альвина именно в их замке, всем вместе. Они с Идой с удовольствием бы послушали рассказы об этом человеке, да и Фрее это было бы интересно.
  
   Инквизитор согласился даже с каким-то облегчением, будто ждал этого предложения, будто сам хотел поделиться своим прошлым. Во время поминального ужина он рассказывал какие-то забавные мелочи про странствия с Альвином, Люк вспоминал смешные детали и фразы. Оба выглядели почти счастливыми, словно окунувшимися в то доброе для них время. После ужина Фрея поднялась к себе, а Элиас с Идой остались вместе с людьми в малом зале. Сначала разговор продолжался в прежнем духе, а потом Инквизитор вдруг спросил некстати:
  
   - Люк, ты ведь говорил, что когда-то показывал Иде свои воспоминания, чтобы она знала, как выглядит солнце и мир под ним, так?
  
   Люк настороженно кивнул:
   - Да, показывал. А что в этом такого? Опасности никакой, зато теперь она видела кусочек моих воспоминаний, лучше знает и лучше понимает меня. Ты против?
  
   Инквизитор отмахнулся от последнего вопроса:
   - А ты мог бы сейчас показать мои воспоминания Элиасу и Иде? Твой отец это умел, но я не знаю...
  
   - Мог бы, но зачем, Йорг? Зачем им все это? Зачем это Иде?!
  
   - Я хочу, чтобы они знали кое-какие детали. Об Альвине. Рассказать их словами мне будет слишком трудно. Я уже пытался, но всякий раз отступал. Мне будет проще, если я сейчас вспомню несколько моментов, а вы их увидите. Ты тоже знаешь далеко не все, Люк.
  
   - Йорг, но...
  
   - Люк, я не собираюсь вдаваться в детали твоей... - Инквизитор запнулся, - личной жизни. Я хочу показать только то, что касается Альвина. И меня. Но мне надо знать, что все это действительно безопасно. Я не хочу, чтобы эта история...
  
   Люк фыркнул с облегчением, так и не дослушав фразу до конца:
   - Руку даю на отсечение - это безопасно. Если Ида или Элиас чего-то всерьез испугаются, я успею остановиться и привести их в чувство. Уверен.
  
   Элиасу было очень любопытно, что же такое хочет рассказать, вернее, показать им Инквизитор, и он решил поддакнуть:
   - Йорг, не думаю, что я испугаюсь солнца или еще чего-нибудь. Я понимаю, что все это было давно, а сейчас - лишь в твоей памяти. Да и Ида уже видела солнце, а значит, в человеческих воспоминаниях нас вряд ли что-то может напугать. И не знаю, как Иде, а мне очень хочется увидеть твой рассказ об Альвине.
  
   Инквизитор невесело усмехнулся:
   - Что ж, надеюсь, вы не пожалеете.
  
   Элиас и Ида устроились вместе с Люком на диване, Люк положил свою правую руку на их ладони, переплел пальцы левой руки с пальцами Инквизитора, и вдруг комната словно подернулась дымкой. Элиас словно проваливался куда-то, в то же время понимая, что сидит сейчас вместе с сестрой на диване в малом зале. А потом видение заставило забыть про реальность.
  
   Элиас увидел лес с кружевной тенью и наконец понял, почему ее именно так называют. Потом - залитую солнечным светом поляну, которую он даже не сразу узнал, хотя бывал на ней не раз. Ида была права, при солнечном свете все выглядело иначе. Даже их родной замок казался совсем другим.
  
   Инквизитор вспоминал сначала какие-то места - леса, реки, горы. Вспоминал и словно пел песню. Вроде бы Люк рассказывал Иде, что когда-то давно Инквизитор любил петь, а потом перестал. После смерти Альвина.
  
   Помнишь, как пела стрела на лету?
   Помнишь, как лук выгибался дугой?
   Помнишь, как падали оба в траву?
   Помнишь... Не надо. Постой.
  
   Видишь, в лесу уже снова весна.
   Видишь, в лесу снова будет, как встарь.
   Видишь, в лесу я такой, как всегда.
   Видишь... Не видишь. А жаль.
  
   Знаешь, теперь уже поздно судить.
   Знаешь, теперь уже все навсегда.
   Знаешь, теперь уже лучше забыть.
   Знаешь... Наверно, я умер тогда.
  
   Голос стих, словно потонул в шуме листвы, и картинка тут же стала меняться.
  
   Скалистый берег, вода внизу холодная даже на вид. Ветер рвет полы одежды и норовит сбить с ног, но самое обидное - он то и дело тушит погребальный костер. Огонь в осенних сумерках догорает неохотно, зато пепел удается развеять почти мгновенно. Люди собираются обратно в селение - на поминки. Возвращаться туда не хочется, но стоять на ветру слишком холодно. И глаза слезятся. От недоброго ветра, конечно же. Но кто поверит мальчишке.
  
   - Пойдем. Ты уже замерз совсем.
  
   Альвин. Длинные светлые волосы убраны в хвост, который уже совсем растрепался на ветру. Воротник плаща поднят, но толку от него мало. Шляпу он забыл дома - так он сказал отцу Люка. Но это наверняка не вся правда, он просто не хотел приходить на погребальный обряд с покрытой головой, так уж принято в их роду.
  
   - Йорг, не упрямься, пойдем.
  
   - Я не хочу возвращаться в его дом.
  
   - Йорг, это глупо.
  
   Альвин досадливо морщится и пытается поднять воротник еще выше. На утесе остались только они двое, все остальные уже на пути к селению.
  
   - Глупо было то, что ты сдался, что мама осталась с ним! Ты бы не дал ей погибнуть, а он... Ты... Ты виноват не меньше! Ты ее предал, ты позволил ей остаться с этим...
  
   Плащ у Альвина колючий, из грубой шерсти. И уже влажный от вечернего тумана. Но это так спокойно - стоять, уткнувшись в него носом и пытаться думать не о смерти, а о том, как легко и быстро можно двигаться, если захотеть - раз уж Альвин может. Но мысли все равно перескакивают - до чего же обидно, что его приемным отцом стал не Альвин.
  
   Альвин долго гладит его по голове, а потом садится рядом на корточки, так, чтобы глаза у них были приблизительно на одном уровне. Впрочем, сейчас это уже не важно - солнце совсем зашло, а в свете луны много не увидишь.
  
   - Йорг, пойми, насильно мил не будешь. Иона выбрала не меня. И не мне было стоять у нее на пути. Она была счастлива с ним, она так радовалась, что родила ему Лию. Не вини никого в смерти Ионы, это был несчастный случай, такое не предугадаешь и от такого не защитишь. Ее больше нет, но ей было бы больно знать, что ты злишься попусту. И у тебя осталась Лия, она ведь очень похожа на свою мать. Ты ей сейчас очень нужен. Не упрямься, пойдем.
  
   Это так сложно - выговорить "забери меня с собой". Наверное потому, что губы задубели на холоде. А вот "ты ведь будешь нас навещать по-прежнему?" произносится легко.
  
   Альвин кивает с улыбкой. Вернее, улыбка лишь угадывается, в темноте человеку этого не разглядеть.
  
   Воспоминание сменилось другими, более поздними. Люку в них было уже года три или четыре, он постоянно мешал то Йоргу, то смешливой девочке с упрямым взглядом, Лие. Альвин рассказывал всяческие истории, учил их магии и игре на гитаре, показывал, как искать лечебные травы и как отличить обычный гриб от ядовитого. Смотреть этот калейдоскоп воспоминаний было приятно и весело. Элиаса особенно позабавила история, как Лия возмущенно требовала у Альвина, чтобы тот учил обращаться с мечом и ее тоже - она ведь не намного младше Йорга, да и ростом до него уже почти дотянулась. Боевая девчушка, упрямая. Упрямее Фреи. Ничего странного, что Альвин в результате ей уступил.
  
   А потом снова был скалистый берег.
  
   Жарким летним вечером костер горит ясно и ровно, а мысли в голове ни одной. Только растерянность и досада. Ну надо же было додуматься старейшинам, что все беды в селении от того, что когда-то тут поселилась чужачка - его мать. Хорошо еще, что в случившемся шторме никого не обвиняют. Старейшины говорят, что ему с Лией тут не место, раз в них течет чужая, пришлая кровь. Но куда им теперь идти? Лие всего шестнадцать, ему на три года больше, ну как они одни справятся? Да и Люк, сопля шестилетняя, все время ноет, что не останется тут один. Правильно, в общем-то, ноет - не с кем ему тут оставаться, раз и отец, и мать погибли. Не бросать же его тут, все-таки брат сводный.
  
   Альвин их к себе взять не сможет, у них законы еще более строгие, чужакам там тем более не место. Значит, придется уходить совсем. И Альвина они больше не увидят.
  
   Костер догорает, пора возвращаться в селение, к Лие с Люком - женщины и малышня на похороны не ходят. Странный обычай, Альвин говорил, что там, откуда родом мама, хоронят иначе. Что там все иначе - она ему рассказывала. Может, это и к лучшему, что им с Лией придется уйти? Тут все слишком чужое.
  
   - Давай пройдемся вдоль берега.
  
   Альвин кладет ему руку на плечо, подбадривая. А у самого вид... странный. Неуверенный какой-то. Непривычно.
  
   Что ж, вдоль берега так вдоль берега. Хоть попрощаются наедине. Завтра придется собрать вещи, чтобы на следующий день уйти с самого утра. Так что поговорить еще раз они уже не успеют. Обидно до зубовного скрежета. Он ведь еще многому хотел научиться у Альвина, многое хотел спросить - и о маме, и вообще, о жизни. А теперь бесполезно, не втиснуть все это в один разговор. Уж лучше помолчать напоследок. Обо всем.
  
   - Лие уже семнадцать, - прерывает молчание Альвин.
  
   - Да, весной исполнилось. Ты ей еще кулон подарил. Ну тот, с драконом, что янтарь в лапах держит.
  
   - Она очень похожа на Иону.
  
   - Да. Здорово, правда?
  
   Альвин задумчиво кивает, и они снова идут молча. А потом Альвин останавливается и садится на ближайший валун:
  
   - Я очень любил твою мать, Йорг. А Лия на нее очень похожа. Не только внешне. Она... Я уже не вижу в ней ребенка, но я не стал бы ничего ей навязывать, раз уж взялся быть ее наставником, понимаешь?
  
   Альвину нравится Лия? Так же, как прежде нравилась их мать? Сестренка и вправду стала такой взрослой за последний год, но вряд ли она действительно повзрослела.
  
   - Ты хочешь, чтобы я с ней поговорил? Но что я ей скажу? И что скажут старейшины в твоем селении?
  
   - Они скажут "нет". Уже сказали.
  
   Смысл слов Альвина доходит не сразу. Как это "уже сказали"? Он уже поговорил со старейшинами? Но зачем тогда тревожить Лию? Она ведь и так привязана к Альвину, но как к старшему брату, как к отцу, как...
  
   - С Лией говорить тоже не надо. Мы уже поговорили. Она пришла ко мне рассказать о смерти отца, я стал ее утешать, а она расплакалась сильнее прежнего и сказала, что вас наверняка попросят уйти, а ей не хочется расставаться. И созналась, что еще с зимы думает обо мне... неправильно, - Альвин невесело усмехнулся, - это она так сказала - "неправильно". Мол, я к вам по-отечески, а у нее мысли... недетские. И что она завидует своей матери, раз я ее любил иначе.
  
   - Мне она ничего не говорила, - обиды в голосе больше, чем хотелось бы, досады не скрыть, - а я-то думал, что она мне доверяет.
  
   - Она хотела, чтобы с тобой поговорил я. Попытался объяснить. Да, она гораздо моложе. Да, сложись все иначе, она стала бы моей дочерью. Но все сложилось именно так, как есть. Но в Лие я уже вижу именно женщину. Женщину, которая со временем может дать мне все то, что не захотела дать Иона. И я не хочу, не могу уступить сейчас так же, как уступил восемнадцать лет назад, понимаешь? Но тогда я уступил выбору Ионы, а сейчас против только старейшины.
  
   - Только старейшины?! Да ты рехнулся, Альвин!
  
   Сам не знаю, как такое вырвалось. А он только пожимает плечами.
  
   - Возможно. Но я все продумал. Я хочу уйти с вами. Назад мне пути не будет, но это того стоит. Остановить меня они не смогут. Так что слово за тобой: Лия не хочет, чтобы это было против твоей воли. Ты ведь ее единственный старший родич. Да, я относился к вам обоим, как к своим детям. Да, я по-прежнему отношусь к тебе так же. И твое решение на это не повлияет. Скажи мне завтра вечером. Пожалуйста.
  
   Альвин резко встает и собирается уйти.
  
   Почему он решил, что я буду против? Я понимаю выбор Лии, мне он кажется гораздо более правильным и естественным, чем выбор нашей матери.
  
   - А старейшины тебя точно не остановят?
  
   Альвин качает головой, а от следующей, сказанной почти беззвучно, фразы улыбается облегченно и отвечает вслух уже только на нее:
  
   - Не передумаю.
  
   * * *
  
   Истории из прошлого сменяли одна другую, мелькали города и деревни, леса и поля. Элиас старался запомнить все новое и необычное, чтобы потом расспросить Инквизитора поподробнее, но картинок было слишком много. И какими бы они ни были светлыми и радостными, он никак не мог отделаться от мысли, что каждое такое воспоминание об Альвине и Лие приближает к воспоминаниям о смерти этих людей. Все же правильно Марта говорила им когда-то: "Если бы вы знали Альвина, вам действительно было бы жаль, что его больше нет". Теперь было жаль по-настоящему, не на словах. И хотелось сказать Инквизитору очень многое: и про отношение к сестре, и о подаренном кулоне с дракончиком, и о том, что смерть Альвина так же несправедлива, как и смерть Карна Амади, что...
  
   * * *
  
   Очередной городишко - шумный и многолюдный. Пожалуй, даже слишком шумный и пыльный, но провести в нем хотя бы полдюжины дней придется, позавчера мы попали под ливень, Люк сначала просто носом хлюпал, а сегодня утром был уже совсем горячий и вялый. Альвин сделал для него пару отваров, но жар за целый день так и не спал, и к вечеру Альвин пошел искать лавки травников - может, они еще что-нибудь присоветуют. Лию он отправил спать, напоив какой-то кислятиной - она тоже носом хлюпать стала.
  
   Люк то и дело хнычет, развлечь его выходит плохо, но делать нечего. Сидеть и ждать Альвина в полутемной комнате тоскливо и муторно, да и страшновато за мелкого: лихорадка дело опасное, а он совсем еще ребенок, и десяти лет нету.
  
   - Он уснул?
  
   До чего же тихо Альвин вошел. Или это я задремал?
  
   Альвин щупает лоб Люка, заставляет выпить очередной отвар и уже собирается идти в комнату Лии, как входная дверь распахивается и на пол летит куча мелких шуршащих свертков с какой-то девушкой в придачу. Наверное, Альвин снова обаял очередную лавочницу, и она решила помочь с покупками.
  
   - Ну и пороги у тебя тут, - фыркает она, отряхивая широкую юбку, - подножки хулиганские просто, а не пороги! Хорошо еще, что у меня ничего хрупкого не было, наверняка разбила бы вдребезги... Ну да ладно. Вот этот травяной сбор, - она выуживает из кучи один из свертков, который на первый взгляд ничем не отличался от других, - лучше заварить сразу и покрепче, но давать его придется с сахаром - горечь несусветная. - Она забавно морщится и достает из кисета на поясе небольшой кулек: - Вот тут наколотые куски как раз подходящего размера, чтобы тебе с сахарной головкой возиться не пришлось. А с остальными травами ты и без меня разберешься, там для тебя ничего нового не будет. Но я на всякий случай завтра утром загляну, может, смогу что-то еще придумать. Все-таки две головы лучше, чем одна.
  
   Альвин мягко улыбается ей и благодарит, а я чувствую себя полным болваном, когда неожиданно для себя брякаю:
  
   - Давай провожу до дома. Время позднее, не стоит тебе одной по улицам ходить. Да и не смогу я тут ничем дельным помочь, только под ногами мешаюсь да настойки путаю. Лекарское дело не по мне, мне с мечом да боевой магией дело иметь как-то сподручнее. Меня Йоргом зовут.
  
   Оказывается, что девчонку эту зовут Мартой и что не лавочница она вовсе, а просто дальняя родственница местного травника, седьмая вода на киселе. Хотела подучиться у него чему-нибудь в искусстве врачевания, но он только простуды и лихорадки лечить и может, а ей хочется чего-нибудь эдакого, необычного.
  
   Я и не заметил, как довел ее до дома, вернее, не запомнил дорогу. Так что на постоялый двор я возвращаюсь уже под утро, проплутав почти по всем закоулкам городка. Альвин тихо посмеивается, но говорит только, что принесенный Мартой травяной сбор помог - жар спал и Люк недавно уснул. Объясняю сбивчиво, что я всего лишь заблудился, дорогу не запомнил. А Альвин едва сдерживается, чтобы не расхохотаться в голос - оказывается, Марта живет на соседней улице. Но мы ведь шли к ее дому не пару минут! Альвин уже не может сдержать смех, а я чувствую себя полным болваном.
  
   Когда Марта приходит на следующий день, я спрашиваю ее в лоб, зачем она колдовала и дорогу путала - мол, не хотела бы моих провожаний, могла бы и отказаться. Она удивленно смотрит на меня до тех пор, пока я не краснею, а потом хихикает в ладошку:
  
   - Ну и подозрительный же ты, Йорг! Не было вчера никакого колдовства, не умею я таких вещей. Мы просто сделали круг по городу. Поговорить я с тобой хотела, любопытно мне стало. Что в этом дурного?
  
   Растерянно пожимаю плечами и чувствую себя еще большим болваном, чем когда вернулся сюда под утро - Альвин-то наверняка понял, в чем дело, поэтому и смеялся.
  
   - И как, узнала, что хотела?
  
   - Узнала, - смеется она в ответ, - можешь и сегодня провожать, если хочешь. Время еще не позднее, но если свернуть на ярмарочную площадь, то гулять можно долго, сегодня там балаганщики шатры разбили.
  
   Бродим мы по улицам почти дотемна, и я надеюсь, что мои рассказы не кажутся ей скучными. Но слушает она с интересом и даже вздыхает о том, как много я повидал за последние пару лет.
  
   - А пошли с нами? - выпаливаю я на одном дыхании. - Посмотришь на другие земли, да и Альвин тебя тогда многому научит.
  
   Марта качает головой с сомнением, а у меня сердце ухает куда-то в сапоги - ясно ведь, что не рискнет она с нами идти. Но как бы хотелось... Может, Альвин сможет ее уговорить?
  
   * * *
  
   То ли Альвин хорошо умел убеждать, то ли сам Инквизитор - все следующие воспоминания были уже и про Марту тоже. Элиаса удивило, насколько они прежде были другими - смешливее, безрассуднее, беспечнее. Хотя нет, Иде Марта стала доверять очень быстро, мало кто из местных смог бы так. И до чего же странно, что Инквизитор был когда-то не уверен хоть в чем-то из своих поступков, да и полудетская неопытность никак не вязалась с теперешним характером. Мысль эту Элиас додумать не успел: новое воспоминание захватило его целиком.
  
   * * *
  
   Морось за окном продолжается уже который день и выходить на улицу нет никакого желания. К вечеру погода становится чуть лучше, но ненадолго. Мы уже не первый месяц в этом городе, но дом себе еще не присмотрели, впрочем, постоялый двор нас пока вполне устраивает - тут и чисто, и комнаты светлые, и от дубравы недалеко.
  
   Альвин настоял, чтобы мы все-таки пошли на ярмарку, сегодня там первый день торгуют те, кто привозит редкие травы и всякую всячину, что необходима для амулетов и настоек. Не простых настоек, магических. Для простых-то каждую пятницу все необходимое купить можно, а сегодня пришел большой караван из далеких земель, а значит, будет на что поглазеть и чего присмотреть.
  
   Лия недовольно куксится на мелкий дождик и говорит, что сегодня она лучше останется дома - мы и без нее прекрасно справимся. Только пусть Альвин посмотрит, не привезли ли торговцы каких-нибудь сережек, что подошли бы к ее янтарному кулону. Она обещает сделать к нашему возвращению рулет с грибами, которые мы с Мартой насобирали вчера: прекрасная причина вернуться домой пораньше, раз уж сестренка переняла у Альвина умение готовить так, что язык проглотишь. Ее-то он учить согласился, а Марту - нет. Но с Лией спорить - дело пустое, да и любит ее Альвин слишком крепко.
  
   Так и уходим вчетвером - Альвин, Люк, да я с Мартой. Дождь то едва накрапывает, то льет сильнее, и через пару часов мы промокаем почти до нитки. Зато из необходимых дел осталось лишь зайти в ювелирный ряд и присмотреть серьги для Лии. На ярмарке шумно, грохочут коробы да гремит посуда, выставленная на продажу: горшечник расположился очень неудачно, с его лотка то и дело что-то роняют. Думаю, он не меньше трех дюжин своих плошек с утра побил, но место менять не намерен - упрям до смешного. От очередного грохота Марта аж вздрагивает, не любит она такую толчею да шум. Надо было ее вместе с Лией оставить, ей бы спокойнее было.
  
   Альвин достает кулон с дракончиком и вдруг резко меняется в лице. Неужели камень раскололся, когда Альвина зацепил корзиной какой-то подпивший торговец? Жаль, хорошая безделушка была, да и Лия ее своим талисманом считала.
  
   - Там что-то случилось, - говорит Альвин, и мне становится не по себе от того, какой у него голос. Даже не напуганный, а какой-то обреченный, тусклый.
  
   До постоялого двора мы добегаем в считанные минуты. Вернее, до улицы, где он стоял. Альвин тут же говорит Марте с Люком, чтобы те шли к Восточным воротам, пока он со мной выяснит, что да к чему. Впервые за все эти месяцы Марта с ним не спорит, хотя и видно по глазам, что решение Альвина кажется ей странным.
  
   Мы подбегаем ближе. Вокруг того места, где еще пару часов назад стоял ладный деревянный дом в два этажа, творится что-то невообразимое. Снуют туда-сюда люди с ведрами, кто-то уже подогнал телегу с песком, зеваки глазеют на пламя и обсуждают увиденное:
  
   - Ты видал, как оно там полыхнуло? - верещит один дедок почти радостно. - Весь второй этаж начисто смело, как корова языком слизала, а после выплюнула! Никогда о таком не слыхал, видать магия какая темная. Ведьма ведь там жила, говорят. Все зелья в котле варила, чтоб ей и на том свете пусто было! Вот всех жильцов двора постоялого и сгубила.
  
   Я хочу было броситься на этого мерзавца с кулаками, но Альвин удерживает меня за плечи и говорит мне прямо в ухо, тихо и напряженно:
   - Уходим. Лия уже мертва, и ее погребальный костер уже догорает. Надо уводить Марту и Люка, нас будут искать. Рядом с нами останавливались вампиры из кланов Зеленых Озер, они наверняка не выжили.
  
   Я даю увести себя на соседнюю улицу, но тут же рвусь обратно и сам не знаю, что несу:
   - Аль, она еще может быть жива, мы еще можем спасти ее, помочь! Не предавай ее так, как предали мою мать! Аль, послушай...
  
   Альвин сбивает меня с ног резким ударом, я едва успеваю прочухаться и понять, что же случилось, как вижу в стене дома, у которого я стоял, глубокую вмятину от камня - в меня метили из пращи. Излюбленного оружия жителей Зеленых Озер.
  
   Вскакиваю на ноги и вытаскиваю меч, Альвин пытается отбиться от двоих вампиров, но третий уже направился ко мне.
  
   Выходит, Альвин не ошибся. Лии больше нет. Раз эти вампиры пытаются отомстить именно нам, значит пожар начался с наших комнат - эти сволочи такие вещи вычислять легко умеют. И если они пытаются отомстить, значит их сородичи действительно погибли. И Лия тоже.
  
   Неужели тот грохот был от взрыва на постоялом дворе? И Альвин сразу почувствовал, что именно случилось. Проклятая магия! И зачем Лие было во что-то лезть, когда Альвина не было поблизости? Из упрямства? Но ведь Альвин от природы способнее к магии, нам с ним не тягаться.
  
   О боги, в голове не укладывается, что Лии больше нет. Хочется услышать, что это какая-то ошибка, что она именно в это время выбегала в хлебную лавку, что стоит на другом конце улицы или решила пойти искать нас на ярмарке... Мысли мечутся, как заяц в силке, и я не могу сконцентрироваться на бое. Знаю, что убивать этих вампиров с Зеленых Озер нельзя - придут другие, разнюхают неведомым мне способом, кто именно убил, и не успокоятся, пока не отомстят. А их тут немало. И Альвин говорил прежде, что разнюхать подобное и ему труда не составит - не так уж и сложна такая магия, ее даже я бы при желании освоил. Только зачем мне это было прежде?..
  
   Альвин уже оглушил одного из своих противников и теснит второго к стене, а я делаю ошибку за ошибкой, пытаюсь перейти в наступление, бой пьянит и я уже не слишком задумываюсь о том, что творю. И не могу сдержать свой удар. Случившееся доходит до меня еще медленнее, чем недавние слова Альвина о смерти Лии. Я словно в тумане наблюдаю, как оседает оглушенным второй противник Альвина, и как мой меч сносит голову напавшему на меня вампиру.
  
   Альвин наклоняется над обезглавленным телом, хотя даже мне ясно - этому вампиру не выжить.
  
   - Это их немного собьет со следа. Тем более, в наших комнатах было полно следов именно моей магии - искали они сейчас меня, а не тебя с Мартой, и, уж тем более, не Люка. И доказать им я ничего не смогу.
  
   Я не успеваю ничего возразить, как Альвин проводит пальцем по лезвию меча и стряхивает капли своей крови на тело убитого вампира. Теперь уже поздно что-либо менять. Для кланов Зеленых Озер теперь будет ясно одно - убийцей был Альвин.
  
   * * *
  
   Я плохо помню, как мы вышли из города. Вещей у нас с собой мало - только то, что мы захватили, когда шли прогуляться по ярмарке, да пара книг Альвина, которые тот давал почитать какому-то травнику прежде. Значит, мы заходили к этому человеку за теми книгами. Да, наверное заходили. Я не помню. Помню только, что дождь все лил и лил, а перед глазами все время мерещилось тело вампира, который еще недавно был живым, а потом лежал обезглавленный с капельками крови Альвина на одежде. И я все еще не верю, что Лии больше нет. Она же была со мной почти все время, как я себя помню. И теперь ее нет. Ну почему мы оставили ее тогда на постоялом дворе одну, почему не уговорили пойти с нами на ярмарку? Лия, Лия... Ну зачем ты такая упрямая? И что теперь будет с нами? С Альвином?
  
   Мы идем уже вторую ночь подряд, стараемся не попадаться на глаза людям и обходить деревни стороной. Город тот остался уже далеко позади, но это ничего не значит. Озерные все равно будут нас искать. Альвин сказал Марте и Люку, что это он убил того вампира, я пытался было что-то пикнуть, но он оборвал меня, сказал, что поговорим позже. Когда? Он же только молчит все время, а я не знаю, что и сказать. Я сказал было ему спасибо, что защищает меня, но он только отмахнулся, мол, за погибших на постоялом дворе отвечать все равно ему. Так что не за что благодарить. И больше ни слова не произнес. А я не помню ни дня, чтобы он так молчал. Даже когда моя мать погибла.
  
   Впереди гора, деревьев на ней толком нет, значит надо будет поискать пещеру для привала. Скорей бы. Марта уже совсем выдохлась, да и Люк едва бредет, хотя Альвин то и дело берет мелкого на руки.
  
   Нам повезло, пещеру мы нашли быстро, она оказалась не очень большая, но зато сухая, и ветрено в ней не было. С потолка свисали красивые сосульки, бело-розовые, как фруктовый сахар южных купцов. Люк даже лизнул одну, а потом долго отплевывался. Альвин ничего на это не сказал, значит сосульки эти не вредные. Хотя и невкусные - я тоже попробовал.
  
   Марта пробирается вглубь этого, как она сама говорит, сосулькового сада, любуясь на бело-розовую красоту. Она с любопытством постукивает рукояткой ножа по сосулькам, а мне вдруг становится даже не тревожно, а именно страшно. Не успеваю сказать ни слова, как Марта исчезает, даже не вскрикнув. Кидаюсь туда и чуть сам не проваливаюсь в яму, куда поскользнулась Марта - едва успеваю уцепиться за острые сосульки. Но все-таки успеваю. С Мартой все в порядке, испугалась только очень сильно. Помогаю ей выбраться и веду к разведенному Альвином костру - не стоит Марте бродить по пещере, мало ли, куда еще она провалится.
  
   - Йорг, ты тут не один. Не забывай об этом, пожалуйста.
  
   Голос у Альвина уставший и раздраженный. Но почему он на меня злится? Да, я недоглядел за Мартой, но ничего же не случилось, только руки ободрал немного. И тут до меня наконец доходит, в чем дело - я ободрал руки. До крови. И Альвин чувствует ее запах - иглы у него высунулись уже почти до предела. Я действительно кретин. Мог бы сообразить, что последний раз он покупал кровь почти неделю назад, еще в том проклятом городе. А последние дни почти не спал, да и Люка то и дело на руках нес.
  
   - Аль, ты мог бы просто сказать, что у тебя начинается Жажда, - буркаю я расстроенно. - Мы бы что-нибудь придумали. В конце концов, мог бы просто отпить у меня. Делов-то.
  
   - Тебе сейчас только этого до полного счастья не хватало. Сам серый весь, как пыль придорожная. Молчал бы уж... - Альвин прикрывает глаза и продолжает уже чуть мягче: - Йорг, мне по рождению дано больше, чем тебе. Я сильнее и выносливее. Значит, с меня и спросу больше. Это закон природы, а с ними не спорят. Так что не надо. Ложись лучше спать.
  
   * * *
  
   Элиас наверняка что-то пропустил в воспоминаниях Йорга о бегстве - сосредоточиться на картинках не удавалось. В голове крутилось только одно. Неужели Альвин действительно был вампиром? Неужели Йорг все это время знал об этом и принимал как должное? Ну да, ведь все воспоминания об Альвине были либо в угасающем вечернем солнце, либо в неразгоревшемся утреннем, но чаще всего - в сумерках или при свете от свечей, факелов. Но не солнца. А Элиас даже не обратил внимания.
  
   У местных вампиров никогда не бывало светлых волос, поэтому у Элиаса и мысли не возникало, пока все не стало окончательно ясно. Так вот почему Йорг с Лией не могли остаться в селении Альвина, вот почему те старейшины были так против. И вот почему Альвин двигался так быстро, гораздо быстрее людей. Вот почему ему была подвластна магия. И теперь уже понятно, почему Альвин мог придумать тот же самый рецепт пирога, какой передавался из поколения в поколение в клане Аластери.
  
   Значит, Йорга воспитал вампир? Вампир, который ушел ради него и Лии из своего клана? И который защищал этих людей до последнего? До последнего... Теперь ясно, почему те вампиры с Зеленых Озер убили Альвина. Но до чего же это несправедливо. Ведь Альвин ни в чем не виноват. А Лия... она просто ошиблась, причем заплатила за эту ошибку своею жизнью. Ну нельзя же так! Нельзя.
  
   * * *
  
   Мы все идем и идем. Марта совсем измучилась. Да и Альвин. Люк все время хнычет, Альвин его то уговаривает, то берет на руки, то снова уговаривает. Мы идем слишком медленно, а у Озерных наверняка есть лошади...
  
   - Нам лучше разделиться.
  
   От неожиданности я спотыкаюсь о корягу и с трудом удерживаюсь на ногах. Что за ерунду говорит Альвин?!
  
   - Зачем?
  
   - Мы идем вдоль опушки. Лес вот-вот кончится, а впереди равнина. Я сверялся с картой, да и сам неплохо помню - это Лысые Пустоши. Мне туда нельзя - там не скрыться от солнца. У нас нет ни такого количества вещей, чтобы я мог защититься от его смертоносных лучей, ни времени, чтобы построить хоть какой-то шалаш из веток. Уходите без меня. Дня через два пути вы дойдете до людей.
  
   - Аль, ты что-то путаешь, - Марта говорит мягко и успокаивающе, - ты просто устал. Время у нас есть. Мы можем сделать шалаш прямо сейчас и взять его с собой. Или просто устроить привал прямо тут, в лесу. Мы ушли уже очень далеко, нас до сих пор никто не нагнал. Я думаю, они нас не найдут.
  
   Альвин усмехается чуть снисходительно, а у меня от этой усталой усмешки кровь стынет в жилах.
  
   - Марта, девочка, я ничего не путаю. Времени у меня уже нет.
  
   Альвин трет запястье, на котором он носит свой амулет - браслет из тонких кожаных ремешков, в которые вплетены деревянные бусины - а потом снимает его и кладет в заплечный мешок. Запястье покраснело, как от ожога. Вот и все. Он же говорил, что амулет предупреждает об опасности. Значит, опасность очень близка. Настолько близка, что Альвину уже не нужны никакие предупреждения. Но можно же сделать хоть что-нибудь? Нельзя же так!
  
   Альвин массирует запястьe и продолжает очень спокойно:
  
   - Я встречусь с Озерными. Либо этим днем и еще стоя на ногах - если останусь тут. Либо следующей ночью и окончательно вымотав и себя, и вас - если пойду сейчас с вами через Пустоши. Я уже проиграл, понимаете? Tеперь вопрос только в том, смогу ли я проиграть так, чтобы мне самому не было стыдно за поражение. Озерных вы трое не интересуете, они ищут меня. Ведь несчастье на постоялом дворе хранило след моей магии, да и голову тому Озерному снес...
  
   - Я, - заканчиваю фразу Альвина почти криком. - Аль, ну зачем ты Марте с Люком говоришь все это? Мы же оба знаем, что напавшего на нас Озерного убил не ты, а я. Ты просто оставил на нем пару капель своей крови, чтобы охотились не за мной, но...
  
   - Но сейчас это не имеет никакого значения, Йорг, - Альвин снова усмехается, а мне от этой его усмешки хочется взвыть волком. - Ну чего ты так кипятишься. Дело не в том, что было, а в том, что смогут понять Озерные. И во всяком случае будет лучше, если они убьют только меня. Не кричи.
  
   Я и не кричу вовсе! Мне бы не разреветься, как мальчишке. Мне уже почти две дюжины лет, не к лицу мне плакать.
  
   - Значит так. Сейчас мы расстанемся. Вы втроем пойдете через Лысые пустоши прямо на север и через пару дней дойдете до людей. Передохните немного и отведите Люка в его селение - вы будете уже близко, каких-то три-четыре дня пути. Йорг, ни ты, ни Марта не сможете воспитать мальчика так, как следует. Он унаследовал слишком много магии, с которой вам не справиться. А ему самому - и подавно. Но там Люку помогут. Вы сможете забрать его к себе, когда Люк подрастет, но не сейчас. Сделайте именно так. Пожалуйста.
  
   Марта расстроенно кивает и не сводит глаз с красной полосы на запястье Альвина - тоже все поняла. А Люк плачет в голос и кидается к Альвину. Тот успокаивает мелкого и отдает его Марте, обняв ее напоследок:
  
   - Ну, удачи. Надеюсь, я хоть чему-то тебя научить успел. Хорошо, что мы встретились.
  
   Он поворачивается ко мне и спрашивает очень серьезно:
  
   - А ты? Неужели не хочешь попрощаться?
  
   Делаю шаг к Альвину и замираю. Нет уж, дудки. Я все для себя решил. И он меня не переубедит.
  
   - Не хочу. Я остаюсь с тобой. Если дойдет до боя, Марта с мелким нам не помогут. Будет лучше и безопаснее для них, если они уйдут. А мы попробуем отбиться. Ты же потрясающе фехтуешь, Аль. Да и я меч держать умею. Справимся, - хмыкаю я и добавляю чуть тише, - тем более еще неизвестно, чем и как я мог успеть наследить с теми Озерными. Для Марты и Люка будет безопаснее, если они уйдут вдвоем и подождут нас несколько дней в первом же селении после Пустошей, а мы их нагоним.
  
   Похоже, я все-таки попал пальцем в небо - мои слова заставили его задуматься. А еще он знает мою породу - и мать мою помнит, и Лию: если уж мы чего решили, нас не переспоришь!
  
   Альвин качает головой:
   - Зря. Зря я в пустую голову пытался вложить хоть что-то. Не в коня корм. Силой я тебя прогнать не смогу. Но я прошу тебя, одумайся и уходи. Твоя мать мне этого не простила бы.
  
   Пропускаю мимо ушей слова Альвина о матери и наскоро прощаюсь с Мартой. Мы же наверняка увидимся! Вот только перебьем этих дряней с тухлых озер. Я уверен.
   * * *
  
   Озерных - ровно дюжина, я сосчитал. Будь у нас с собой луки, мы уложили бы хотя бы нескольких еще до того, как они к нам подобрались: Альвин стреляет очень метко, да и я не так уж и часто мажу. Но луки остались на том постоялом дворе, которого уже не было. В той комнате, где Лия...
  
   Старший из Озерных предлагает Альвину сдаться - сразу, без боя. Мол, зачем силы впустую тратить - до Зеленых Озер еще три дня пути вдоль Лысых Пустошей, а лошадей у них лишних нет. Он говорит только с Альвином, на меня не смотрит даже. Как я не обращаю внимания на его коня или меч. Впрочем нет, на его меч я внимание обратил - рукоять красивая.
  
   - Человеческого щенка мы не тронем, - продолжает Озерный. - Он нам не нужен. Только ты. Око за око, Горный.
  
   - Сам ты... пес шелудивый, - фыркаю я и беру меч поудобнее. Вот и славно, что эти мрази на меня не смотрели толком - упустили они, как я до амулета дотронулся и заклинание прошептал. А Альвин заметил. Прекрасно. У меня теперь не меньше получаса, чтобы Озерные не могли быть быстрее меня. Мы справимся. Выбора же все равно нет.
  
   Альвин фехтует, как играет. Не скажешь даже, что у него позади такая долгая и тяжелая дорога. Не успеваю увернуться от выпада одного из Озерных - ерунда, порез не глубокий. Хуже, что Альвину теперь будет труднее сосредоточиться - Жажда есть Жажда.
  
   Я даже не сразу понимаю, что случилось и почему я вдруг замер, даже не успев подумать. Меч Озерного, почти мальчишки, упирается мне между ключиц. Озерный, скотина такая, улыбается и кричит мне, чтобы я бросил меч. Кричит на весь лес - радостно и звонко. Как ребенок, которому подарили первое в его жизни оружие. Я уже думаю, не шагнуть ли мне вперед - ну не сдаваться же так позорно! - но замираю снова. От окрика Альвина:
  
   - Стой. И положи меч.
  
   - Тебя это тоже касается, Горный, - говорит Альвину самый старший из озерных тварей. - Я обещаю, что этого твоего человеческого щенка мы не тронем. Даже после того, как он напал. Он человек, а люди не умеют мыслить разумно. Повторяю, Горный, нам нужен только ты. Око за око. Сдавайся, и мы его не тронем.
  
   И Альвин кладет меч на траву. Не втыкает его в землю, не бросает, а именно кладет. Медленно и очень спокойно. А у меня все внутри обрывается. Ну как же так! Почему он сдался?! Он же мог еще если и не победить, то хотя бы унести с собой на тот свет хотя бы пару этих тварей. Зачем ему платить за мои ошибки и мое неумение с мечом обращаться?! Из-за моей слабости сдаваться на милость этих тварей?!
  
   - Альвин, нет!
  
   Бросаюсь на этого сопляка, что обошел меня в бою, но вампир оказывается быстрее и ловчее. Мое время истекло, амулеты больше не действуют. Я и глазом моргнуть не успеваю, как эти твари меня скручивают веревкой и перекидывают через лошадь:
  
   - Отдохни. И не дрыгайся, расшибешься еще.
  
   - Ты обещал отпустить человека, Озерный.
  
   В голосе Альвина нет ни возмущения, ни злости. Словно он напоминает лоточнику, что картошку и яйца надо положить в разные корзины. Словно это он тут главный, несмотря на связанные за спиной руки.
  
   - Я своего слова не нарушу, - усмехается старший из Озерных, - но будет лучше, если щенок прогуляется с нами. Не хочу, чтобы он напал со спины, когда будет пытаться освободить тебя. А он наверняка попытается - ума-то нету. Ну а мы в следующий раз можем и прибить его ненароком. Так что мы его отпустим после. Но вреда не причиним. Мое слово.
  
   * * *
  
   Элиас едва не выругался. Выходит, что он случайно повторил жест мальчишки-вампира - и меч он держал точно так же, и ошибкой он воспользовался точно той же, даже позы совпадали. И почти год назад, когда Инквизитор после этого набросился на него с кулаками, и несколько месяцев назад, когда Йорг просто ушел и много дней подряд не появлялся в замке.
  
   Выходит, он тогда не из-за победы Элиаса обиделся, а потому, что... Ведь говорил же Йорг, что не в обиде дело, но он не поверил. Решил, что человек лжет. И угораздило же его два раза повторить именно этот маневр и именно этот жест. Но кто же знал!
  
   * * *
  
   День, как назло, солнечный и жаркий, на небе ни облачка. И солнце поднимается все выше. Озерные дряни уже попрятались по своим домам, плотно закрыв и двери, и ставни. На площади их проклятого селения ни души. Если только у этих вампиров с Зеленых Озер бывают души. Твари они. Злобные животные. Дотащили до своего селения и привязали на торговой площади к столбам. До Альвина пара метров, но сделать ничего не могу. Только думаю все время, что солнце все выше и все злее.
  
   И ведь если бы я не ошибся в бою, этого бы не было - Альвин бы не сдался. Если бы...
  
   - Йорг, у тебя такой вид, словно это не я, а ты сейчас синим пламенем вспыхнешь. Успокойся. Смотреть на тебя жутко.
  
   И усмехается, словно не понимает. Да нет, понимает он все. Не может не понимать. Как и я не могу не понимать, что все дело в моей ошибке.
  
   Тишина давит, и я все-таки отвечаю. Надеюсь, голос не дрогнет. Это было бы слишком... по-детски.
  
   - Ты не так далек от истины, Аль. Вместе с тобой сгорит часть меня.
  
   - Ну, если уж ударяться в пафос, то до конца. Йорг, истина в том, что с тобою должна выжить часть меня. Иначе какой смысл во всем, что я делал и говорил?
  
   Смеется. А взгляд серьезный. Как когда с Мартой и Люком прощался.
  
   - Я не знаю, какой смысл. Я вообще ничего не знаю. Если бы я был чуть быстрее и ловчее, этого бы не было.
  
   - Ты такой, какой есть, - снова усмехается Альвин. - Смирись и делай выводы. И не пытайся драться, когда тебя отвяжут вечером. Ты тут ничего уже не изменишь. Это не твой мир. Уходи. Если бы ты ушел вместе с Люком и Мартой, ты бы сберег и нервы, и самолюбие, и время...
  
   - ... и тебя бы убили более мягко.
  
   - Вздор. Ты так и не понял до конца, как именно думают Озерные. Они бы все равно взяли меня живьем, сначала ранили бы, а потом скрутили. Их было слишком много, а самоубийство... ты же знаешь, что этот закон нашего племени я бы не нарушил.
  
   - Аль, послушай... - договорить я не могу - в горле ком.
  
   Альвин делает вид, что не заметил. Щурится на солнце и хмыкает:
  
   - Кстати, знаешь эту старую шутку? "Может ли вампир увидеть солнце в зените? - Да, но только один раз в жизни."
  
   - Не смешно.
  
   - Мне тоже. Но если ты надеешься увидеть, как я пущу скупую мужскую слезу, то можешь закатывать свою губу обратно - перебьешься.
  
   Он замолкает. Я хочу сказать хоть что-то, но слова застревают в горле. А когда он снова нарушает тишину, меня прошибает холодный пот:
  
   - Йорг, ты тогда сказал, что я предал Лию так же, как предал твою мать. Наверное, ты прав. Я виноват в смерти Лии - я не защитил ее от самой себя. Не сумел. Понадеялся, что она не такая упрямая, как Иона. Понадеялся, что мне повезет больше, чем отцу Люка. Знание это оружие. И его нельзя давать тем, кто не справится. Это не игрушка. Нельзя было оставлять ее без присмотра. Я же знал о несчастном случае с Ионой, знал, что его невозможно было предугадать. Но с Лией я мог бы. Если бы не был так беспечен. А я решил, что все будет хорошо. Что ей хватит того, что она умеет. Что все ее шутки о силе, равной моей, это лишь шутки. Я... Но поверь, когда я уводил тебя оттуда, Лия уже была мертва. Я это знал. И дело не только во внезапно заледеневшем амулете. Я просто почувствовал это. За пару секунд до грохота. Я знал. Просто очень не хотел верить. Мне нужно было увидеть пожар своими глазами, чтобы принять то, что случилось. И знаешь... наверно это справедливо - что я умру тоже в огне. Как Лия.
  
   Какое-то время я даже с мыслями собраться не могу. Таращусь на Альвина в полном отупении, а он прикрывает глаза и больше не смотрит в мою сторону.
  
   - Аль! Ну ты что! Что за чушь ты говоришь! Мало ли что я нес тогда в запале, мне все казалось, что это какая-то ошибка, что Лия жива, что мы просто свернули не на ту улицу, что еще что-то можно изменить... Аль!
  
   - Это не было ошибкой. Тогда уже поздно было что-то менять.
  
   Голос у него сейчас такой же безжизненный, как тогда на ярмарке, когда он смотрел на кулон с дракончиком.
  
   - Аль, я понимаю. И понимаю, что тогда надо было уходить. Но... ты не виноват в ее смерти! Послушай, ты же не знал, что там Лия затевает. Ты мысли читать не умеешь, я тоже. Как мы могли угадать, почему Лия в тот вечер решила не идти на ярмарку? Она же никому ничего не говорила. Аль, послушай, это был просто несчастный случай. Ты ни в чем не виноват!
  
   - А отец Люка?
  
   - Да при чем тут он?! Он же давным-давно погиб!
  
   - Ты ведь до сих пор считаешь, что он виноват в смерти твоей матери. Но он-то как раз не мог угадать, что может придумать Иона. А я мог. Зная о смерти Ионы, зная, что Лия на нее так похожа. Я мог, Йорг. Я знаю.
  
   - Да ничего ты не знаешь, Альвин! - кажется, я срываюсь на крик, но это мне уже не важно. - Лия похожа на маму, но она другая. Раз уж ей хватило ума и смелости выбрать именно тебя. Ты и так научил нас очень многому. Ты не мог угадать все ее мысли, это невозможно. Аль, ну почему ты винишь себя в ее ошибке? Зачем?! - я перевожу дух и добавляю чуть тише: - Я думаю, она скажет тебе то же самое. Ну, когда вы встретитесь. Там же должно быть что-то. После жизни.
  
   Альвин пожимает плечами, но мне кажется, что он поверил. Какое-то время он молчит, а потом меняет тему:
  
   - Ты не забудь насчет Люка. Его обязательно надо отвести в селение его отца. Марте наверняка будет жаль мальчика, но ты должен понимать, что это важно. Вы оба не справитесь. Люка надо учить.
  
   - Да, конечно. Мы отведем. Ты прав.
  
   И опять тишина. Почти звенящая. Только сердце отстукивает мгновения до того, как лучи солнца будут смертоносны.
  
   - Йорг, поклянись мне, что сделаешь еще одну вещь.
  
   Возмутиться бы, что Альвин хочет моего согласия вслепую, но разве я могу спорить с ним сейчас?
  
   - Клянусь.
  
   - Когда они тебя вечером отвяжут, не пытайся затеять драку. Не отвечай на подначки. Забирай вещи и уходи. Сразу. Ты их не победишь, а вот себя погубить можешь. Я не хочу этого. Ты нужен Марте. И Люку, когда тот подрастет. Не пытайся мстить Oзерным. Просто уходи из этих мест и никогда не возвращайся. Никогда. Я очень тебя прошу.
  
   Медленно киваю. Изучил он меня как свои пять пальцев. Я бы на этих дряней бросился, как только они бы меня отвязали. Хоть одного, но убил бы. Но нарушить данное Альвину слово я не смогу.
  
   - Йорг, я хочу, чтобы ты забрал с собой и мой мешок. Озерные не посмеют мешать тебе, а я хочу, чтобы все это было у тебя. И кулон, что я дарил Лие на семнадцатилетие, и оберег моего клана, и прочие мелочи, которые я любил. Мне это важно.
  
   - Да зачем мне они, если тебя уже не будет рядом?! Какой мне толк в вещах, если ты...
  
   Договорить не получается. Просто не могу закончить фразу "если ты сейчас сгоришь". Не хочу. Не верю. Я...
  
   - Йорг, я хочу, чтобы у тебя осталась обо мне какая-нибудь память. Мне странно, что через пару часов меня совсем не станет - ближе к вечеру наверняка будет гроза и мой пепел исчезнет без следа. Но я надеюсь, что с тобой в этом мире осталась хоть частица меня. А толк... Может, когда-нибудь, после, эти талисманы пригодятся тем вампирам, которых ты будешь готов назвать друзьями. И тогда эти вещи снова оживут, снова начнут приносить пользу. Оборванным линиям судьбы необходимо повториться, чтобы дошли они до конца иначе: не прервавшись, счастливее и удачливее, чем в первый раз. Со временем ты это поймешь.
  
   Я? Назову кого-то из вампиров своими друзьями? Кого-то из этих мразей?!
  
   - Если ты не забыл, я тоже вампир, Йорг.
  
   Иногда мне кажется, что Альвин умеет читать мысли. Хотя чушь все это. Все мои мысли написаны у меня на лице. Крупными буквами.
  
   - Забудешь тут... - буркаю я недовольно и зло смотрю на небо - солнце уже совсем высоко.
  
   Он тоже смотрит туда, где разгорается солнце, и вдруг улыбается. Спокойно и даже как-то беспечно.
  
   - Свет луны не дает людям увидеть правду ночи, свет солнца не дает вампирам увидеть краски дня. И только один свет справедлив и честен со всеми - свет времени. Время лечит, время дает тебе увидеть то, что не замечал раньше. Когда-нибудь ты это и сам поймешь, Йорг. Поймешь до конца. Почувствуешь. Разглядишь.
  
   - Альвин, просто... просто ты совсем другой, чем все они. Ты - это ты. Альвин. Не представляю, как я теперь без тебя буду. Я помню тебя с самого детства. И мне будет тебя очень не хватать. Прости, что я так подвел тебя, и...
  
   - Ты не подводил. Все было правильно, - перебивает он меня и тут же морщится: - Вот незадача. Оно действительно очень неприятно жжется. Йорг, я понимаю, что просить тебя зажать уши - глупо, тебя привязали слишком крепко, но ты хоть отвернись, что ли. Не то чтобы я считал это совсем уж личным, но... В общем, не смотри. Запомнишь меня настоящим, а не горящей куклой.
  
   Киваю и очень надеюсь, что не разревусь, как Люк пару дней назад. Альвину сейчас только этого и не хватало.
  
   Он подбадривающе улыбается в ответ:
   - А стало быть, прощай!
  
   - Прощай, - выдавливаю я через силу и закрываю глаза.
  
   Время тянется. Мне то и дело хочется посмотреть на Альвина, я все еще надеюсь на чудо. Но сквозь сомкнутые веки чувствую, что вспыхнуло пламя. А через мгновенье я слышу его крик. А потом становится очень тихо. Уже навсегда.
   * * *
  
   Элиас понял, что все закончилось, только когда почувствовал на плече чужую руку:
  
   - Ты в порядке?
  
   Он кивнул и встряхнул головой, чтобы согнать наваждение.
  
   Инквизитор. Ида, прижавшаяся к Люку. Диван в малом зале. Почти погасший камин. Они живы. Та история была давно. То злое солнце светило много лет назад очень далеко отсюда. Но крик Альвина до сих пор звенит в ушах.
  
   - Вот уж действительно, мрази, - Люк сильнее прижал к себе Иду, словно пытаясь защитить. - Я тогда думал, ты просто не хочешь рассказывать про бой. Ну и что ты вообще не хочешь со мной говорить. Раз уж Лии больше нет.
  
   Инквизитор медленно покачал головой:
   - Ты был еще слишком мал, чтобы рассказывать тебе такое. Тебе же и дюжины лет тогда не исполнилось. Совсем ребенок. Но Альвин был прав, мы с Мартой тебя не воспитали бы, только напортили бы все.
  
   - А Марта знала? Она же старше была, чем я. И вообще.
  
   - Знала. Поэтому и не мешала мне искать такое решение, которое позволило бы мне быть быстрее, чем вампиры. Мне это было важно. А потом мы столкнулись с торговцем, который рассказывал всякие страсти о Радоме. И я все решил. Для себя. Для нас. Уговорил Марту приехать туда позже и не говорить всем, кто мы друг другу. Ведь если бы я проиграл... Мы ведь оба понимали, что будет, если я окажусь слабее. Лаерте хорошо все рассчитали, когда отпустили невменяемую Иду прямо перед домом Марты - как раз к ее приходу.
  
   Элиас только молча кивнул. В голове вспыхивали и гасли одно за другим воспоминания. Как расстроилась Марта, едва увидев пирог. Как она рассказывала об Альвине. Как Инквизитор отвечал Иде, что смерти в солнечных лучах не заслужил ни один вампир и что именно поэтому Инквизитор никогда не убивал подобным образом, а убивал честно - мечом. Тогда слова человека казались пустыми звуками, а теперь все становилось на свои места. И все эти нравоучения Инквизитора по дороге в дом Марты из замка, только очищенного от заклинаний: что все надежды на то, что хуже не будет - пустое, что геройства могут навредить гораздо больше, чем могли бы помочь, что надо смириться и делать выводы, а не пытаться драться, когда это бесполезно, что гораздо разумнее попытаться сберечь и нервы, и самолюбие. Выходит, Инквизитор тогда говорил больше с самим собой, чем с Элиасом. И ведь совсем недавно человек сказал, что стал уважать его именно после того очищения замка. Значит, понял, что Элиас вел себя точно так же, как и он сам? Почувствовал, что они не такие уж и разные? Да, Инквизитор стал тогда относиться к нему иначе, если не считать драки после проигрыша во время разминки. Но и это...
  
   К реальности его вернули слова Люка:
   - Йорг, ты все-таки не прав, что так и не поверил Альвину до конца. А он говорил верно, ты не виноват в том, что его убили именно так. Ты тут вообще ни при чем. Зря ты это все время в себе прокручиваешь. Зря.
  
   Инквизитор встал и отошел к распахнутому окну, за которым уже давно была звездная ночь.
  
   - Люк, не надо. Я прекрасно понимаю, почему он все это говорил. Но мне нужно не его утешение, мне нужна правда. Этой весной, когда был день рождения Иды, я почувствовал, что он был прав насчет талисманов. И есть только один истинный свет - свет времени. Только его свет дает нам разглядеть правду, докопаться до сути вещей. Все течет, все меняется под этим светом. И мы сами, и наше отношение к другим... людям. Решение пришло само. Альвин дарил Лие тот кулон именно на семнадцатилетие. Иде исполнялось семнадцать. Талисман не смог защитить Лию, но может когда-нибудь помочь Иде - это было для меня яснее ясного. Отдать браслет Альвина, который предупреждал его об опасности, было сложнее. Да, для человека это просто кожаные ремешки с деревянными бусинами, вампирская магия мне не поможет, но это была вещь Альвина. Да, у меня оставался другой его оберег - деревянный кулон на стальной цепочке, но... Я тогда решил, что по реакции на подарок пойму, насколько искренен был Альвин, когда убеждал меня в моей невиновности. Ответ я получил. Открытым текстом.
  
   Люк даже моргнул от неожиданности:
  
   - В каком смысле, открытым текстом?
  
   - В прямом. Элиас швырнул браслет мне в лицо и заявил, что вещь убитого мною вампира он не возьмет. Мол, неважно, убили ли вы его магией или в бою, главное - уничтожили. Доходчиво, правда?
  
   Ида тихо ойкнула и посмотрела на брата, а у Элиаса словно язык к небу присох. Он же не это имел в виду! Он вообще из-за другого сорвался. Да, наговорил лишнего, но ведь извинился!
  
   Люк кинул на него быстрый взгляд и снова повернулся к Инквизитору:
   - Йорг, ты меня извини за резкость, но ты кретин.
  
   - Очень ценное замечание, - хмыкнул в ответ Инквизитор.
  
   - Не знаю, ценное оно или нет, но ты кретин. Даже я, пацан малолетний, хорошо запомнил за все годы с Альвином, что тебе гадать нельзя вообще. Никак. Ни на чем. Ну что было, когда ты на бараньих лопатках гадал, а?
  
   Инквизитор невесело усмехнулся:
   - Люк, это было давно.
  
   - А когда ты на воде гадал? А тогда на ярмарке, когда ты у гадалки карты ее попросил, помнишь?
  
   Похоже, Инквизитор смутился. По крайней мере, он ничего не ответил.
  
   - Выходит, помнишь, - торжествующе улыбнулся Люк. - А помнишь, как Альвин не раз повторял, что тебе надо держаться от предсказаний и гаданий подальше? Они тебе все равно солгут, но только еще и по башке шарахнут. Ну вот, шарахнули. Доволен? Кретин и есть, ты ведь...
  
   - Йорг, послушай, - перебила Ида, - я не знаю, что говорил тебе о гаданиях Альвин и что там было с картами, водой и костями, но я знаю, что Элиас тебя ни в чем таком обвинить не хотел. Он просто сорвался не вовремя. Но Альвин тут ни при чем!
  
   Элиас кивнул:
   - Ида верно говорит. Мне жаль, что я наговорил тебе все это именно тогда. И спасибо еще раз за браслет. Я не знал, что эта вещь тебе так дорога.
  
   Инквизотор пожал плечами:
   - Спорить я с вами не буду. Я не хочу портить вечер, да и устал я порядком. Поздно уже. Давайте лучше пойдем спать.
  
   * * *
  
   Элиас тихо вошел в свою комнату - Фрея уже спала. Он разделся и лег, но сна не было ни в одном глазу. Элиас вспоминал то Альвина, то явно подражавшего Альвину Инквизитора, то Марту. Прокручивал в голове разговор с Инквизитором о браслете, его сегодняшние слова. И было ощущение, что он слишком многое не сказал этому человеку, слишком многое умолчал не вовремя, а теперь все это распирало изнутри и не давало уснуть.
  
   Он встал и снова оделся. Уснуть все равно не выйдет, так лучше уж он проведет остаток ночи у камина в малом зале, хотя бы жену не разбудит, ворочаясь с боку на бок.
  
   Элиас почти не удивился, увидев в малом зале Инквизитора - то ли ему тоже не спалось, то ли он так и не пытался ложиться. Неважно. Важно, что они наконец смогут поговорить начистоту.
  
   Инквизитор отсалютовал ему бокалом вина и кивнул на почти полную бутылку. Элиас наполнил свой бокал и сел в соседнее кресло у камина.
  
   - Йорг, я думал над тем, что ты сказал. Я не знаю, что там за истории с гаданиями были у тебя прежде, но насчет Альвина ты точно ошибся. Ты действительно так и не понял того, как мыслили те вампиры. Они бы любой ценой постарались взять Альвина живым. И это бы им удалось наверняка - слишком большой был перевес в силе. Если бы тот Озерный не воспользовался обманным приемом, то ничего бы не изменилось. Альвина бы все равно скрутили. И если бы ты сразу уехал - тоже. Единственная разница - скольких Озерных успел бы убить или ранить Альвин. Но это ведь не так уж и важно.
  
   Человек молча слушал, не перебивая и не пытаясь возразить. Только допил свой бокал и наполнил его по новой.
  
   - Насчет меня... Пойми, я тогда просто не выдержал. Сорвался. По-глупому. И очень не вовремя. Мне жаль, что я тогда испортил Иде праздник. И мне жаль, что это так совпало с твоими мыслями. Но я не считаю, что я был тогда совсем уж неправ. Йорг, я не могу не злиться из-за случившегося. Случившегося не с Альвином, а со мной и Идой. Я не могу забыть ту неделю в Подвалах, не могу забыть те недели в доме Марты, первые месяцы в нашем замке, с которого была снята любая защита. Я не могу этого забыть. Но я могу идти дальше, перешагнуть прошлое и постараться жить по-прежнему. Понимаешь? Альвин тут ни при чем.
  
   Инквизитор кивнул.
  
   - Понимаю. Но, предположим, и Люк, и ты с Идой правы: насчет смерти Альвина я сам себя накрутил. Предположим.
  
   - Не "предположим", а так оно и есть!
  
   - Предположим. Но тогда ты все равно не прав - Альвин тут как раз при чем. Вернее, не он сам, а вся эта история с Озерными. Альвин не был виноват в смерти тех вампиров точно так же, как не был виноват в смерти Лии. Но Озерные не стали разбираться, им и так все было ясно. А несколько лет спустя я повторил их же ошибку с тобой и Идой. Один в один. Сам злился на несправедливость, и сам же делал то же самое.
  
   Элиас почти машинально протянул Инквизитору опустевший бокал, когда тот наполнял свой.
  
   - Йорг, ты опять путаешь. Ошибка была такой же, но не один в один. Ты смог остановиться. Ты провел обряд над Идой так, что она даже не почувствовала боли. Ты не упек ее в Подвалы.
  
   - Это было решение Марты. Я не смог ее переспорить и не хотел рассориться с нею.
  
   - Но ты провел Обряд Печатей.
  
   - Провел. Но риск был слишком велик. Марта была права, нам обоим очень повезло, что ты вообще выжил.
  
   Нам обоим повезло? Элиас мысленно усмехнулся и продолжил уже вслух:
  
   - Но я выжил. И мы с Идой получили обратно все наши права и владения. Ты смог признать свою ошибку. Да, я никогда не смогу забыть весь этот кошмар. Но он закончился. И мы с Идой живем дальше. И мы выживем. И я сделаю все, чтобы заставить уважать нас по-прежнему. В этом разница, Йорг. Мы живы. И мы еще можем продолжать жить. Понимаешь?
  
   - Твоими бы устами, - буркнул Инквизитор, наливая вино в бокалы себе и Элиасу.
  
   Элиас почувствовал, что уже слишком захмелел, но прерываться не хотелось. Хотелось строить радужные планы: как он сможет найти свои первые самоцветы, как они все-таки найдут убийц Карла Амади, как родится его с Фреей ребенок, как Ида будет счастлива с Люком, как...
  
   Ночь продолжалась.
  
  
Следующая глава: Вместо эпилога
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"