Девер Мари
Альтернатива

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Кто мы в этом мире? Что движет нашими поступками? Кто живёт рядом с нами? Какие мы настоящие? Над этими вопросами автор размышлял, работая над рассказом. Что получилось - судите сами. Я благодарю всех, кто своими советами и замечаниями помог созданию рассказа.
  Альтернатива
  
  Я живу в одном из тех городков, о которых редко кто и слыхал. Там, где ничего не происходит, где все знают друг друга, где ничего не меняется десятилетиями. Вот Джо на заправке - сколько лет езжу, а он всё там. Да что заправщик... В магазине напротив моего дома хозяев - Маршу и Барти - помню с пелёнок. В универмагах побольше, конечно, обслуживающий персонал меняется, но это как-то незаметно. Допустим, в косметическом отделе нашего центрального универмага всегда работают молоденькие девчонки, только-только закончившие школу и ещё не определившиеся с дальнейшим. Поработают год-другой, глядишь, одна замуж выскочила, в декрет ушла или просто работу бросила, другая уезжает счастье в иных краях искать, а третья, наконец, взялась за ум и начала учиться. Мишель сменяет Сера, Серу заменит Ребекка или Кристи. Но, в целом, всё одно и то же: всегда молоденькая девушка в отделе косметики помогает вам подобрать духи для жены или какой-нибудь сувенир для дамы сердца - всё одно и то же. Я и сам уже давно влился в жизнь этого городка, стал его неотъемлемой частью. Я ничем не отличаюсь от рабочего на заправке и семейного дуэта Марша-Барти, и молоденькой девочки в отделе косметики - в переносном смысле, конечно, я хочу сказать, что тоже на своём месте. Правда, иногда я задаюсь вопросом: "На своём ли?" Возможно, в этом моё отличие... Но знак вопроса - это лишь закорючка с точкой в конце фразы, а ничего изменить мне так и не удалось. Думаю, такие небольшие поселения затягивают людей, как болото, цепко держат, не хотят отпускать. Впрочем, подобная ассоциация возникает, наверное, далеко не у всех, я ведь только о себе говорю.
  Мне сорок три, не женат и детей нет, работаю журналистом в местной городской газете. Родился здесь, окончив школу, уехал на пять лет - учился в консерватории, а потом... Всё как-то не пошло, не сложилось, я не смог найти подходящую работу и вернулся назад - в мой родной город. Давал уроки игры на фортепиано, иногда пописывал статейки для местной газеты - так, ничего особенного, небольшие зарисовки на бытовые темы, но редактору пришлись по душе моё творчество и авторский стиль, мне предложили работу журналиста-обозревателя. Уроки музыки я и теперь даю, изредка, учеников почти нет, пианино нынче мало интересует молодежь.
  Забавно, несколькими словами можно описать всю жизнь. Или ещё короче: уехал, учился, не состоялся, вернулся, переквалифицировался, работаю. Если не считать двух романов: один - долгосрочный, другой - кратковременный, то больше ничего в моей жизни не было. Ничего. А знаете, я доволен своей судьбой. Посудите сами: неплохо зарабатываю, уважаемый и почитаемый горожанин, к моему мнению прислушиваются. Разве плохо? Но вдруг мелькает мысль, что нет, не того я хотел от Фортуны. Карьера музыканта, о которой я когда-то мечтал, не удалась, любви настоящей - не было, я даже женщину для брака не нашёл. Такие настроения редко-редко посещают меня вечером, после работы и, чтобы развеять их, я сажусь и играю на пианино. Альтернатива - бар, выпьешь кружку-другую пива, и всё возвращается в привычное русло. Так день за днём, год за годом... В общем, я влился, стал привычным фоном, как фасад дома, как парк в центре города, как местный кинотеатр, как небольшая ратуша, как старина Джо... Я смирился, выбрав путь наименьшего сопротивления, и мне никуда теперь уже не уйти. Меня не отпустят. А если бы отпустили, то куда мне идти?
  Как обычно, в понедельник утром я заехал в редакцию, отдал Оливеру, нашему главному редактору, дописанную в выходные статью о намерениях мэрии изменить внешний вид центральной улицы, путём замены асфальтированных пешеходных дорожек на кирпичные и добавления фонарей, чтобы ночью стало светло, как днём.
  Покончив с некоторыми неотложными делами в офисе, я не спеша вышел на улицу, обдумывая очередной репортаж.
  У нас ничего сенсационно-нового не происходит, всё однообразно. Но даже самые скучные вещи можно подать интересно - в этом-то и заключается моя работа. Я не искал новый материал, скорее прогуливался в ожидании вдохновения. Прошёл мимо парка, кинотеатра и приближался уже к церквушке. Все знакомо до мозолей в глазах. Но... Что это? Прямо перед церковью, там, где еще вчера на километр вперед зеленела трава, а ещё дальше росли кипарисы, теперь возник маленький двухэтажный домик с плоской крышей. Сначала я удивился факту появления домика за одну ночь. Но мне тут же пришли на ум наскоро отстроенные офисы по продаже квартир около нововыстроенного многоэтажного дома. Такие быстро-возводимые из готовых блоков "клетушки", и правда, строят около многоэтажек за день-два. В студенческие годы я сам в подобной конторе подрабатывал помощником менеджера по продажам. Однако, сейчас никаких новостроек вблизи домика-малыша не наблюдалось. Соответственно, продавать квартиры никто не собирался. Тогда я вспомнил рекламную статью, кажется, из интернета, с кричащим заголовком: "Дом, площадью 126 квадратных метров, на заранее подготовленном фундаменте - построим за 24 рабочих часа!". В самой статье описывалось, каким эффективным образом возводится такой дом. Так что можно с уверенностью заявить: чудесное появление постройки - очередная заслуга технического прогресса. Объяснение успокаивало, устраивало, мир вновь обрёл привычные стандарты.
  Над дверью красовалась табличка "Альтернатива" - вероятно, название организации. Я свернул с аллеи и зашагал по газону прямиком ко входу. На пороге тем временем нарисовался мужчина лет сорока, среднего роста, хорошо сложён, черные как смоль волосы элегантно уложены, начисто выбритое лицо - аккуратный, респектабельный, во всех отношениях приятный человек. Он с интересом рассматривал фасад церквушки и не сразу заметил меня.
  - День добрый! - окликнул я человека. - Меня зовут Мартин Ренс, представляю местное печатное издание.
  Мужчина широко улыбнулся и, протягивая мне руку, представился:
  - Амос Дей. Будем знакомы! Вы правы, сегодня замечательный день!
  Я кивнул. Мы пожали друг другу руки.
  - Моя супруга готовит превосходный кофе, хотелось бы пригласить Вас на чашечку этого ароматного напитка. Согласитесь ли Вы войти в дом?
  - Спасибо за приглашение, конечно, соглашусь, - меня несколько удивила подобная церемонность, свойственная скорее эстетствующим старичкам, испытывающим ностальгию по прошлому, но приветливость и искренняя доброжелательность симпатичного хозяина моментально сгладили возникшую неловкость.
  Изнутри дом выглядел гораздо больше и комфортабельней, чем казался снаружи. Я очутился в просторной гостиной. Новосёлы ещё не успели полностью устроиться. Массивная мебель из красного дерева уже была расставлена по углам, а вещи, пока не распакованные, обитали в картонных ящиках. Напротив не подсоединённого домашнего кинотеатра располагался большой диван, на нём с маленьким компьютером-книжечкой на коленях сидела поразительной красоты женщина. Дей поспешил представить её:
  - Моя жена Лилиан.
  Красавица отложила компьютер и встала. Такие женщины вызывают восхищение и не устаёшь поражаться гениальности природы, создавшей истинный шедевр. Лилиан была, пожалуй, королевой всех произведений искусства, виденных мною. Прежде всего, бросались в глаза ее волосы - пышные вьющиеся рыжие кудри достигали колен. Не знаю, приходилось ли вам обращать внимание, но обладательницы подобного сокровища, чаще всего, мало привлекательны в целом. Однажды мне даже пришла в голову мысль, что природа использует все свои силы на создание чудной шевелюры и, растратив запасы, наскоро ваяет оставшееся. Но в случае Лилиан природа явно не поскупилась: кожа нежно-розовая, как у младенца, глаза - два переливающихся малахита, обрамлённых в миндальной формы оправу, длинные ресницы, алые тонкие губы, античный нос... Картину дополняла блестящая фигура - длинные стройные ноги, тонкая талия, идеальной формы грудь.
  Что-то хищное проскальзывало в прекрасном лице, в совершенной грации движений, будто в чаровнице затаилась львица.
  Надо сказать, хозяйка не страдала ложной скромностью и не прятала своих достоинств, она облачилась в белые обтягивающие штаны и приталенную тоже белую полупрозрачную блузку - одеяние подчеркивало все прелести фигуры.
  На месте её супруга, я бы, наверное, держал жену за семью печатями, от греха-то подальше. Некоторым доставляет удовольствие хвастаться женщиной перед другими - всё равно, что бахвалиться крутой иномаркой. Представьте себе, обычай новизной не отличается . Если память мне не изменяет, в Библии описан сюжет о персидском царе, любившем демонстрировать свою обнажённую супругу на царских пирах. Хвастовство, возможно, дело заманчивое, но и автомобиль могут умыкнуть, а уж жену делить с другими точно бы не хотелось, тем более, что натура слабой половины человечества, как известно, от природы верностью не обладает. В крайности, понятно, впадать смысла не имеет, глупо заставлять носить чадру, но попросить одеваться поскромнее не мешало бы. Ладно, я-то сам не царь и даже не женат. А, если бы был, то точно не на Лилиан. Такие женщины не для меня. Я их про себя называю - "в витрине". Не в смысле покупные, как амстердамские путаны, стоящие в витринах, а в смысле - не для меня. С таким же успехом я могу рассматривать в магазине новейшую модель машины "Мерседес", можно сколько угодно глядеть, мечтать и восхищаться, но обзавестись такой все равно не светит. Так и с девушками "в витрине" - не для меня они. Я не киногерой, хоть и неплохо выгляжу, прилично зарабатываю, но нефтяной вышкой не владею, алмазной фабрики, увы, тоже нет. И мне не двадцать пять, а сорок три. Надо трезво смотреть на мир, без излишних иллюзий.
  - Дорогая, познакомься - Мартин Ренс, журналист!
  Лилиан и я пожали друг другу руки.
  - Простите за беспорядок, но мы только переехали и еще не раcпаковались, - нежным голосом промурлыкала хозяйка.
  - Милая, не могла бы ты приготовить нам кофе? - попросил Амос.
  Когда Лилиан вышла, Амос спросил:
  - Красивая у меня жена?
  Я смутился, не решаясь высказать восхищение. Не согласись я с хозяином, тот обидится, а согласись - не ровён час начнёт ревновать. Но Амос не стал дожидаться моего ответа, задав следующий вопрос:
  - Вы женаты, мистер Ренс?
  - Увы, не сложилось, - развёл я руками.
  - Как же так? Отказаться от семейного счастья? Не понимаю, - мягко пожурил меня новый знакомый и с жаром произнёс целый спич, прославляя брачные узы и радости супружества. - Ведь это то, что дозволено каждому из нас, вне зависимости от социального положения, места жительства или политических убеждений. Грех не обзавестись семьёй! Я, например, не представляю жизни без жены и дочери. Они моё всё. Однажды я осознал, что ради них достиг определённого статуса, ради них карабкался по карьерной лестнице. И... да, благодаря им сегодня я тот, кем стал. Вы никогда не думали, что добиваться чего-то легче ради любимых, чем ради себя?
  - Наверное, Вы правы, я просто никогда об этом не задумывался, - слукавил я, не желая развивать тему.
  Амос Дей, видимо, понял, что несколько увлёкся, и поменял русло беседы:
  - Вы играете в шахматы?
  Я кивнул.
  - Не откажетесь ли сыграть со мной партию, дорогой друг?
  За игрой гостеприимный хозяин поведал, что он, являясь одним из создателей страховой компании под названием "Альтернатива", намерен открыть в городе новый филиал.
  Дей попросил меня придержать статью о страховом бюро на несколько недель, пока они не подготовятся к приёму посетителей. Предстояло оформить нужные бумаги, зарегистрироваться в мэрии и отстроить офис, который займёт половину первого этажа дома.
  Время текло незаметно: непринуждённая беседа, фирменный, действительно, очень вкусный кофе семейства Дей, интересный собеседник -
  я засиделся в гостях до обеда. Когда мы прощались, Амос взял с меня обещание составить ему компанию на рыбалке в выходные.
  Для меня неделя пролетела, как обычно, со скоростью света: ежедневные репортажи, рабочие авралы, суета буден, дважды мы ходили в бар с Мэтом и Гарри - моими приятелями по кружке пива. Оглянуться не успел, а уже выходные. Из-за однообразия жизненной круговерти всё смешалось, недели ничем не отличаются одна от другой, я уже давно потерял счёт времени: какой смысл, если всё одинаково, и перемен ожидать не приходится?
  Ранним субботним утром мы встретились в назначенном месте у реки.
  У Амоса прошедшая неделя оказалась тяжёлой, его подвёл партнёр, всё пришлось делать самому, он измотался, страшно устал, сегодняшняя загородная поездка была ему совершенно необходима. Рыбалка сближает, как никакое другое хобби, уверен, настоящие любители этого занятия меня поймут. Дей же был не просто любителем, а знатоком рыболовного дела, а, главное, он умел отдыхать и расслабляться. Не помню уже, когда проводил время так чудесно. С Амосом отлично молчалось и легко разговаривалось, он не лез в душу с расспросами и охотно рассказывал о себе, если я чем-то интересовался. Оказывается, с Лилиан он познакомился ещё в студенческие годы, безумно влюбился в неё и сделал предложение уже на второй день знакомства. Потом на свет появилась дочурка Ариана "с маленькими розовыми пяточками и таким малюсеньким носиком..." "Как будто бывают новорожденные дети без маленьких розовеньких пяточек, но со шнобелями", - хмыкнул я про себя, умиляясь, однако, его родительской нежности. По словам отца, девочка провела эту неделю у бабушки с дедушкой и приедет только в понедельник: они с женой не хотели, чтобы домашние хлопоты, связанные с переездом, мешали Ариане учиться. Очевидно, образованию единственной дочери мой новый друг уделял большое внимание.
  Я не отрицаю семейного счастья, всё равно, что отрицать существование египетских пирамид, по принципу - я их не видел, значит, они не существуют. Просто у меня не сложилось. Может, дело во мне, а, может, в женщинах, с которыми я встречался. Или у меня не хватило терпения найти свою половину... Во всяком случае, я привык к холостяцкой жизни, как смирился с неудавшейся карьерой музыканта. В конце концов, семья - это порядочные ограничения, я же ничем не связан, у меня не болит голова по поводу образования детей, и я не отрабатываю сверхурочные часы, чтобы прокормить супругу и потомство. Мне легко. Не знаю, был ли я когда-то романтиком, но особой страстности точно никогда за собой не замечал. Повстречалась бы хорошая, добрая девушка лет на пять-десять моложе меня, кто знает, может, и я изменил бы свой взгляд. Для человека публичного и уважаемого достойная связь только полезна.
  Разговор плавно перешёл к делам.
  - Я собирался опубликовать статью о новом страховом агентстве, как только Вы разберётесь с делами и объявите официально об открытии. Хотелось бы отметить основные отличия между "Альтернативой" и другими компаниями подобного профиля.
  - О да, мы, безусловно, выделяемся.
  - Неужели? - не удержался я от иронии.
  - Знаете, Мартин, в большинстве своём страховые полисы различных компаний весьма похожи. Все исходят из одних экономических расчётов. Более того, никто и не стремится выделиться. Все следят за рынком и стоит одной компании выйти с супер-акцией, как уже через считанные дни та же, в сущности, акция, только под другим названием и с чуть изменённой формулировкой, выходит в остальных фирмах. Сохраняется баланс. Но мы разработали одну уникальную программу, необычную по самому замыслу, на которую мало кто из наших конкурентов может решиться.
  - В чём же её суть? - заинтересовался я.
  - Это новая эра в страховом мире. И, я уверен, программа сия годна не только для распухания кошельков агентов, но в большой мере полезна и для обывателей и, возможно, для общества в целом.
  - Звучит интригующе, - кивнул я.
  На самом деле, слова "новая эра" начисто отбили мой интерес к программе, уж больно громко и рекламно они звучали. Амос, конечно, человек приятный, но узнавать его в новом качестве, в ипостаси агента-страховщика мне не хотелось. Знаю я этот эгоистичный, корыстный, наступающий на глотки других в попытке достигнуть своей цели, люд. Обидно так быстро распрощаться с интересным собеседником. Впрочем, я сам виноват, первым заговорил о делах. Он-то всё больше рассуждал о семейном счастье и быте, ни разу не заикнулся о профессиональной деятельности.
  - Да, эта программа выходит за рамки страхового дела, она позволяет человеку познать себя с новой стороны, доселе ему самому не известной.
  - То есть как? - вяло удивился я.
  - Приведу пример, но прежде позвольте задать несколько вопросов, чтобы лучше понять Ваше мировоззрение.
  Я кивнул.
  - Вы христианин, Мартин?
  - Я крещёный.
  - А Вы веруете в Бога?
  "Неужели он ещё и религиозный фанатик? - подумал я. - Час от часу не легче".
  - Для меня понятие вера - не есть синоним христианства. Я готов признать некий Высший Разум, но библейский бог - не более чем абстракция. Разве нет?
  Что касается самой Библии, то это, безусловно, уникальная книга, где записаны великие истины. Но слепо следовать всему, что там изложено, я бы не стал. Голова ведь не только, чтобы шапку носить. Я верю в разум, и, пожалуй, в моральный кодекс.
   - Моральные кодексы различны у разных народов. Какому следуете Вы?
  - О, да Вы, Амос, прямо-таки втягиваете нас в философские дебаты, - засмеялся я. - С заповедями: не убий, не укради, не прелюбодействуй, не лжесвидетельствуй, почитай отца и мать, не возжелай жены, дома и ничего, что у ближнего твоего - не поспоришь, это каноны, в которых нас воспитывали, на них основаны сказки, книги, фильмы и картины. Но Великий Пост, к примеру, лично для меня ничего не значит.
  - Для Вас моральный кодекс сводится только к вышеупомянутым вещам, писанным в Библии?
  - Нет, конечно, это, по-моему, обязательные правила для каждого порядочного человека, к каковым я себя причисляю, а в мой личный кодекс входит и масса других ограничений. Теперь, надеюсь, Вы удовлетворены?
  - Вы ходите в церковь? - не отступался от темы Дей.
  - Ребёнком посещал службы, потом стало модно считаться атеистом. Мать настаивала, чтобы я продолжал ходить, но мне не хотелось. Потом времени не хватало. А сегодня иногда захожу, когда ищу вдохновения. Да к чему эти вопросы?
  - Не стесняйтесь, я, признаться, тоже не бываю в церкви. Я хотел объяснить, как работает "Альтернатива", потому и расспрашивал Вас. Так вот, допустим, ко мне в агентство приходит человек набожный, некий господин Икс, верующий всем сердцем, убеждённый в своей вере.
  Мы страхуем... веру господина Икс на следующих условиях: обговариваются вклад клиента в программу (деньги, дом или что-нибудь ценное) и срок её действия. Если вклад - деньги, сумма переводится на счёт компании, её можно заплатить целиком или разбить на платежи. По окончании договорного периода, если клиент Икс сохранил в себе Веру, то он получает втрое больше вложенного, в противном случае, всё остаётся у нас.
   - Но позвольте, как вам удаётся проверить, верует ли этот Икс? Что ему мешает попросту наврать и потребовать деньги? - изумился я.
   - Именно так рассуждают наши конкуренты. Да чаще всего, видите ли, и проверять-то не приходится. Дело в том, что клиент ставит на карту нечто, в чём уверен на все сто двадцать процентов, и вдруг случается невероятное, ломаются годами создаваемые установки, рушится привычный мир, меняется сам человек. Эти деньги ничтожны, по сравнению с обретённой им новой реальностью. Материальное отходит на второй план, оно уже не важно. На всякий случай, конечно, мы содержим частных детективов, которые могут представить отчёт об образе жизни Икс. Но, поверьте, работы у них не очень много.
   - Не понимаю, если этот Икс убеждённый христианин, то с чего вдруг ему разуверяться в библейских догмах и становиться атеистом?
   - Причин или поводов - бесконечное количество. Люди ведь чаще всего слепо верят в то, о чём не задумываются по-настоящему. Но, застраховав эту идею, они начинают думать о том, что раньше принимали как само собой разумеющееся. Сначала они радуются представившемуся случаю заработать деньги просто так, ничего не делая, потом углубляются в анализ собственных поступков, пытаясь понять, что мешает нарушить данные себе обещания. А после забредают в дебри сознания, понимают, что запутались, казавшееся вчера белым, нынче стало серым, а то и чёрным. И вот наш Икс уже понимает, что лукавит самому себе, ищет поблажек, недоговаривает всей правды на исповеди, частенько торопится пробормотать молитву, чтобы поскорее перейти к трапезе, так как проголодался. Да и смысла молитв он уже давно не понимает, бубнит их скороговоркой, по привычке. Или другой пример: приходят супруги, уверенные, что будут хранить верность друг другу всю жизнь. И каждый свято верит, прежде всего, в собственную верность другому. А потом они нарушают данные обеты. Чем больше они думают о грязной измене, о предательстве, тем слаще становится грех.
   - Но ведь Вы разрушаете их жизнь, зачем человеку ломать свой мир? - возмутился я.
   - Позвольте мне не согласиться, я ничего не разрушаю, разве что лживые иллюзии, в которых они погрязли, я просто открываю им истинное зрение, предлагаю альтернативу, помогаю выйти из плоскости, обрести объёмность взгляда, стать мудрее. А если кто и ломает их рутину, так это они сами, вскрывая кокон, в котором живут. Нечего создавать идиотские модели и свято верить в них, прятаться, как в чешую. Вы не поверите, но некоторые даже благодарят меня за прозрение.
   - За что? За то, что он бросил её или наоборот? Или за то, что господин Икс утратил веру и сменил Бога на бутылку?
   - Отнюдь! За то, что до сих пор они верили в ложную любовь, им казалось, что они любят друг друга, но на самом деле они обманывались, а теперь прозрели. Господин же Икс, наконец, прислушался к голосу разума, не Вы ли говорили, что Бог дал нам мозги, которыми следует пользоваться, а не слепо действовать по написанному?
  Вы спрашиваете, для чего им всё это. А кто ещё позволит им по-новому оценить реальность? Свежий ветер правды врывается в их затхлое бытие, появляются новые ценности, рождается новая вера. Это возможность всё поменять. В лучшую ли сторону? Не знаю. Но я убеждён, что питаться иллюзиями всегда плохо, - Амос сделал небольшую паузу и уже более спокойно продолжил:
   - Вначале почти все рассуждают, как Вы, Мартин. Но, если вдуматься, всякий стремится к самопознанию - главнейшей цели существования. Влюблённая пара идёт на эксперимент ради испытания чувств. Они жаждут проверки, и дело не в том, что не доверяют друг другу. Нет! Каждый хочет проверить стойкость
  своего чувства, а вовсе не верность партнёра.
  Верующий желает убеждаться вновь и вновь в неколебимости своей веры.
  И знаете, дорогой Мартин, мне ещё ни разу не пришлось усомниться в искренности клиентов. В случае влюблённых, если они не прошли испытания, то расходятся, и это не таится. Бывало к концу срока обе половины уже счастливо состояли в браке с другими. А бывший верующий Икс кардинально менял суровый пуританский стиль бытия на лёгкий, непринуждённый, фривольный, даже дерзкий мир, полный всех цветов радуги. И это ни хорошо, ни плохо, это просто другое - вот в чём суть.
  Спорить вдруг расхотелось. Тем более, у меня как раз клюнуло.
  Амос больше не возвращался к делам, мы болтали о пустяках, я разнежился на природе, разоткровенничался, возможно даже наговорил лишнего, посвятив Дея в историю своей неудавшейся в искусстве карьеры. Он удивился, узнав, что я вовсе не журналист по образованию, а музыкант, но быстро почувствовал моё настроение и прекратил расспросы.
  Рыбалка в этот день оказалась удачной, улов вышел на славу. Когда мы распрощались, и я уже садился в свою машину, он окликнул меня:
   - Мартин, а Вы бы не хотели внести новые цвета в Вашу жизнь?
   - Может быть, но ценой чего?
   - Вы же всё равно не верите в мою "Альтернативу"?
   - Не верю, - признал я.
   - Замечательно! Застрахуйте, допустим, кодекс Ваших моральных ценностей. Заодно получите материал для статьи, напишете, каково быть моим клиентом. Идёт?
   - А условия контракта?
   - Мартин, мы же друзья. Я страхую Вас не ради прибыли, а ради того, чтобы Вы взглянули на мир другими глазами, выкарабкались, наконец, из рутинного болота.
   - Нет, сделка есть сделка. Если я ставлю опыт, то без всяких дружеских компромиссов. Тем более, что своим-то принципам я не изменю, они логично выстроены мною, а не какими-то библейскими предками.
   - Дело Ваше. Хотите полноценную сделку, извольте: залогом пускай станут Ваша недвижимость, машина и... ставка журналиста. Срок предлагаю, скажем, два месяца. Если за это время Вы не нарушите ни одного пункта личных правил нравственности и не измените свойственного Вам образа жизни, - голос страховщика обрёл силу, властно зазвенел, эхом пронёсся над водой, вот уж, действительно, профессионал на своём месте, - то компания "Альтернатива" переведёт на Ваш счёт сумму, вдвое превышающую стоимость залога. В противном случае, Вы теряете всё. По рукам, Ренс?
  - По рукам, - подтвердил я, пожав плечами.
  Амос загадочно улыбнулся, и мы разъехались.
  Сделка выглядела, скорее, шуткой или игрой. Понятное дело, ничего аморального совершать я не собирался, не говоря уже о том, что новый друг вовсе не просил меня подробно растолковать, каким жизненным установкам я следую. Интересно, что он скажет по истечении срока? Естественно, денег я требовать не стану, скорее всего, вместе посмеёмся. Забавный всё-таки человек этот Амос Дей.
  Несколько дней спустя мне позвонила Лилиан:
   - Мартин, добрый вечер! Муж говорил, Вы даёте уроки музыки?
   - Да. А в чём дело?
   - Наша дочь Ариана на прежнем месте занималась музыкой, из-за переезда ей пришлось прервать обучение. Теперь мы ищем другого учителя.
  Я согласился.
  Нередко музыкальные занятия - инициатива родителей. К их сожалению и стыду, они никогда не учились музыке, и этот непростительный пробел в образовании не даёт им покоя. Остаётся одно - во что бы то ни стало избежать такой же роковой ошибки в воспитании детей. Сам ребёнок предпочёл бы в это время поиграть в футбол во дворе с друзьями, или столкнуться в бешеной схватке в новой супер-популярной интернет-игре, на худой конец, он мог бы посмотреть очередную серию какого-нибудь молодёжного сериала. Вариантов масса, но его заставляют тренькать на пианино. Он и давит на клавиши - либо с раздражением, либо обречённо, без малейших эмоций, а родители в соседней комнате умильно внемлют звукам воющего инструмента. Для меня это скорее пытка, впрочем, иных возможностей заниматься своим делом у меня нет. Уроки всё-таки лучше, чем ничего. Серьёзных учеников совсем не осталось, недавно из города уехал самый усидчивый из моих ребят - поступать в столичный элитный колледж. Так что я с радостью принял предложение Лилиан, тем более, по её словам, Ариана очень хотела продолжить занятия и просила родителей найти ей преподавателя.
  Я пришёл в дом Деев минут за десять до начала урока. Меня встретила Лилиан в коротеньких шортиках, подчёркивающих длину и стройность ног, и завязанной на животе блузке. Хозяин дома отсутствовал. Не проходило ощущение, что мать будущей ученицы оказывает мне излишние знаки внимания, то ли потому, что я друг дома, то ли по иной причине... С одной стороны, интерес такой красавицы, безусловно, польстит самолюбию любого мужчины. Но, с другой, посудите сами - Амос стал моим приятелем, и мне почему-то вспомнилась обсуждаемая нами на рыбалке заповедь "Не возжелай жены ближнего своего". Стало неуютно, красота Лилиан померкла в моих глазах. Всё-таки женщину украшает скромность, а не похоть.
  Не исключено, конечно, что мне просто почудилось, в любом случае, неприятный эпизод быстро забылся. Общение с миссис Дей почти сразу прервалось появлением молоденькой девушки, дочери Амоса и Лилиан, Арианы.
  С лестницы спустилась стройная девочка, лет шестнадцати, со светло-каштановыми волосами, в коричневой юбочке до колен и весёлой расцветки блузке, на которой красовалась вышитая бабочка. Абсолютно не похожая на мать, Ариана не отличалась и сходством с отцом. Она подняла глаза, и я невольно вздрогнул от неожиданности - они были разноцветными: один - тёмно-карий, почти чёрный, а другой - синий. Это не делало её некрасивой, скорее придавало лицу некую особенность, которая хотя бы выделяла девочку из толпы сверстниц, больше в её внешности не усматривалось ничего запоминающегося, ни родинки, ни ямочек на щеках при улыбке, ни милой грации, одним словом - ничего. Может, кто-то думает, что два разных глаза - уродство, подобно горбу или хромоте, но возражу - это необычно, интересно и, в некоторой степени, даже симпатично.
  Ариана заметила мою реакцию и тут же опустила голову, явно стесняясь своих странных глаз.
  Музыкальные занятия обернулись для меня настоящей радостью. Я очень люблю своё дело, и как уже говорил ранее, расстраиваюсь, наблюдая пренебрежительное отношение молодёжи к классической музыке. Настоящий же интерес ученика меня искренне радует. Уроки с Арианой стали неким дуновением свежего прохладного воздуха среди знойного дня. Девочка, правда, не обладала большой музыкальной одарённостью, но горела огромным желанием, а её усидчивости можно было только позавидовать. Она часами не отходила от фортепиано, готовясь к урокам, и старания принесли естественные плоды. Вскоре прогресс уже был налицо, что доставляло мне, как учителю, истинное удовольствие от работы и законную гордость за ученицу.
  Мы так увлекались процессом обучения, что академический час превратился вскоре в обычный, а затем плавно перетёк в полтора и даже два часа.
  Лилиан как-то сказала:
  - Мартин, право, мне неловко платить так мало, я же вижу сколько Вы занимаетесь.
  - Ну что Вы! Скорее это я должен платить за то, что Вы воспитали такую замечательную девочку.
  Пришло оно неожиданно, как землетрясение или ураган, и накрыло меня с головой, словно девятый вал. Вспомнился эпизод из детства, ничего такого, просто по ощущениям напоминает сложившуюся ситуацию. Отец тогда впервые привёз меня, совсем маленького, к морю, и я, купаясь, вдруг столкнулся с бешеной волной, захлестнувшей по самую макушку. Было страшно от безысходности и бессилия перед обрушившейся стихией, я боялся, что не выберусь, но, когда всё-таки выплыл, захотелось ещё раз столкнуться с безумной девятой волной. Так и сейчас, это пришло стремительно, я даже и не понял, как всё случилось. Просто однажды в редакции, напевая композицию, проигранную вчера на занятии, я поймал себя на мысли, что с нетерпением ожидаю урока. "Глупости, - отогнал я прочь шевельнувшееся подозрение, - нет ничего плохого в том, что я жду встречи с хорошим учеником или ученицей". Ещё через несколько дней я с ужасом осознал, что дело не только в музыке.
  Кто-то из супругов Деев, то ли Амос, то ли Лилиан, не помню точно, да и не важно это, позвонил и сказал, что Ариана приболела и в ближайшие дни заниматься не сможет. Я не видел её бесконечную неделю. Не находя себе места, мотался, как одержимый, по дому, ничего не смог написать для газеты, от отчаяния решил даже взять больничный. Голова пылала, я уже ни о чём не думал, только о ней. И чем больше я размышлял, тем больше сознавал, что погибаю. Меня, человека почтенного, принятого почти за эталон образцовой жизни горожанина, снедала страсть к молоденькой, ещё несовершеннолетней девочке - совсем ребёнку. Раздираемый остатками рассудка и одолевающим безумием, я разрывался между пониманием необходимости прекратить посещения дома Деев, прервать знакомство и нестерпимым желанием заглянуть ещё разок в её разноцветные глаза.
  И знаете, я нашёл компромисс. Чего я так разволновался? Всё равно она, такая трогательно-юная и чистая, никогда не воспримет меня по-другому, как нечто большее, чем учитель. Так что же порочного в продолжении занятий? Вскоре мои внутренние метания, несомненно, пройдут, и всё встанет на привычные места. А пока это так, отголоски прошлого у стареющего человека, не желающего смиряться с выходом в расход. Не более того.
  Когда девочка выздоровела, и мои посещения возобновились, мне удалось заставить себя уделять уроку строго сорок пять минут и ни секундой больше. Наверное, разумней всего было бы полностью отказаться от ученицы, но, увы, на такой подвиг я, к стыду своему, решиться не смог.
  Ариана, и в жизни-то неразговорчивая, во время занятий вовсе молчала, но после одного из уроков она пролепетала:
  - Вы, наверное, сердитесь на то, что я болела? Но уверяю Вас, я каждый день занималась. Я готовилась к нашей встрече, я... ждала Вас.
  - Что ты, милая! - растрогался я.- Кто же сердится на человека за недомогание? Просто в последнее время у меня очень много дел на работе, приходится уделять тебе меньше времени.
  Ариана отвернулась, и мне показалось, что на щеке искоркой блеснула слезинка.
  Ночью я снова не спал от мешанины роящихся в тяжёлой голове мыслей: то одолевали сомнения, то в груди жарким цветком расцветала необъяснимая радость, то накатывало мучительное уныние - всего не перечислишь. К утру я твёрдо решил покончить с этим. В конце концов, я взрослый человек, умею рассуждать здраво, могу сказать себе - "нет". Когда-то я выбрал хорошо оплачиваемую работу официального журналиста, надёжный, стабильный "тыл", предпочтя его непостоянству и нервотрёпке гастролей - выбор осознанный, выстраданный. Сегодня я снова на распутье, но должен и смогу отказаться от порочащей мою репутацию и нарушающей мои принципы страсти.
  Я незамедлительно начал проводить в жизнь своё решение. Отныне я вёл себя с ученицей корректно, но подчёркнуто холодно, не позволял ни одного постороннего слова - ни себе, ни ей, всё точнёхонько по программе, никакого попустительства, строго указывал на ошибки, не прощал ей ни единой оплошности. Бедняжка страдала, пугалась и путалась еще больше, я же злорадно надеялся, что девочка пожалуется родителям, от моих услуг, наконец, откажутся, и всё разрешится само собой, без моего малодушного вмешательства...
  - Ренс, у Вас всё хорошо? Съездите куда-нибудь, развейтесь, а то в последние время у Вас очень усталый вид, - сказал мне как-то Оливер. От нашего главного подобных слов, кажется, вовек никто не слышал. Уж кто-кто, а Оливер терпеть не мог, когда сотрудники брали внеплановый отпуск. Видимо, я, и впрямь, выглядел неважно.
  Я продолжал сводить к минимуму общение с девочкой, пытался отвлечься, заняться то одним делом, то другим, но всё тщетно. По вечерам после работы больше не хотелось перебирать клавиши, кружка пива в баре со старыми товарищами тоже не привлекала. Я бродил среди кипарисов, садился под одним из деревьев и смотрел на маленький, недавно появившийся в наших краях домик. В такие минуты приходило успокоение, я отключался от всего и всех, предаваясь только прекрасным мечтам, наплывающим словно из небытия.
  Однажды, отдыхая под кипарисом, я так глубоко ушёл в собственные мысли, что вовсе перестал замечать что-либо вокруг, и очнулся как от толчка, когда рядом кто-то сел. Мне не понадобилось поворачивать голову, чтобы понять, кто это. Некоторое время мы молчали.
   - Вы чем-то опечалены? - прозвучал, наконец, тонкий, чуть прерывистый голосок.
   - Нет! - отрубил я.
   - А мне показалось, у Вас что-то случилось. Вы ведь очень добрый человек. Я знаю. А занятия... Вас как будто что-то сердит, - Ариана помолчала, потом совсем тихо добавила: А, может, Вас расстраивают результаты наших уроков? Я знаю, что не сильна в музыке.
  Я повернулся. Мы встретились глазами и долго-долго смотрели.
   - Нет, - сам не знаю, ответил ли я на её вопрос или на собственные мысли.
  Мы снова замолчали, потом я стал подниматься, делая последнюю отчаянную попытку побега.
   - Я знаю, дело в моих глазах, - необычайно грустно сообщила она. - Это уродство - моё проклятье.
  Она закрыла лицо руками и всхлипнула. Через секунду я уже покрывал поцелуями её щёки, глаза, губы, руки - и шептал:
   - Глупенькая, милая, любимая...
  Что произошло в кипарисовой роще - не описать, потому что понять это могут лишь двое, посторонний тут не уместен, как фальшивая нота. Всю гамму охвативших нас чувств всё равно не передать, любовь - она ведь у каждого своя. Скажу лишь одно: кодекс примерного гражданина я нарушил, и пусть каждый понимает это по-своему.
  На следующий день у нас намечался урок, и я твёрдым шагом шёл к дому семейства Деев. Признаюсь, я не испытывал стыда за то, что не считал преступлением. Мною двигала любовь, а в настоящих чувствах не может быть ничего плохого. За ночь я привёл мысли в порядок. Мнение общественности не только не пугало, но было мне абсолютно безразлично. Пусть говорят грязные языки, что уважаемый Мартин Ренс вступил в порочную связь с малолетней ученицей. Никакая она не порочная, наша связь, мы с Арианой стали единым целым, и это - главное.
  Дверной звонок повторял и повторял бесполезные трели. Никто не отзывался. А меня не покидала твёрдая уверенность - хозяева дома. В конце концов изнутри послышался глухой голос Амоса Дея:
   - Открыто, Мартин, открыто! Хорош трезвонить, заходите!
  Я вошёл и ахнул. Помещение изменилось. Гостиная не напоминала уютное семейное гнёздышко Амоса, Лилиан и Арианы Дей. Комната и на гостиную-то не была похожа: ни мебели, ни домашнего кинотеатра - ничего. На офис страхового агентства это тоже не тянуло. Даже второй этаж теперь исчез. Посреди пустого пространства стоял гигантский камин с пылающим в нём красным огнём.
  Какой-то бред. Уже понимая, что происходящее выходит за рамки обыкновенности, я крикнул:
   - Ариана!
  В ответ - тишина.
   - Амос, Вы здесь? Я Вас слышал. Почему Вы молчите? Где Ариана? Где Вы?
   - Я и мы - мы и я - тут, в камине, - раздался глухой голос. - Заходите, друг мой, не стесняйтесь, мы ждём. Присоединяйтесь к нам!
  Говорил Амос, но как-то необычно, хрипло, странно...
  Холодная испарина выступила у меня на лбу и спине. Кривая реальность, чистой воды сюрреализм, происходящее не укладывалось в нормальной голове, находилось за гранью понимания. Бред. Бред! Бред!! Повернуться и прямиком в городскую полицию, заявить, что сумасшедший папаша держит в плену жену и дочь. Да, это естественная реакция на поведение маньяка, но... это лишь отговорка для побега. Я не сомневался, что никто не спятил. Откуда этот камин, появившийся на месте жилой комнаты? Оно, конечно, нынче и дома строят за двадцать четыре часа. При желании, наверное, и каменный массивный очаг можно установить при помощи навороченных машин. Но зачем? Для чего? Логика отсутствовала.
  Глядя на уродливое каменное сооружение , которое вроде бы слегка ещё выросло за несколько минут, я ощутил головокружение, бешено пульсировала кровь в висках. Я стёр рукавом рубашки со лба ледяные капли и подошёл ближе к полыхающим языкам пламени. Кожу обжигал горячий воздух.
   - Ну же, чего медлить? Смелее, друг мой! Мы по эту сторону огня и уже заждались Вас, - звал насмешливый голос прямо из жаровни.
  Холодный пот струился по пылающему от жара камина лицу. В голове промелькнуло: "Бежать или идти за ней?" Но как, скажите, я мог предать любовь? Да и просто совесть порядочного человека, а таковым я себя считаю, не позволяла уйти. Я закрыл глаза и с криком ужаса помчался навстречу пляшущим красным языкам.
  Я не обжёгся. Открыв глаза, обнаружил, что нахожусь в прохладном пустом казино. Пол покрыт красным ковром, вокруг игорных столов - пурпурные стулья с золотыми изогнутыми ножками, на столах - фишки и недопитые бокалы. Кажется, ещё секунду назад здесь бурлила жизнь, принимались ставки, посетители проигрывали и выигрывали, но внезапно, неизвестно почему, всё опустело. Я прошёл через два безлюдных зала, толкнул турникет на выходе, но не попал на улицу Лас Вегаса. Передо мной развернулся длинный коридор, по бокам которого бесконечной чередой тянулись двери, некоторые наглухо закрытые, другие полуоткрытые, третьи широко распахнутые. Я двинулся по коридору, то и дело заглядывая в комнаты, очень разные, напоминающие то спальни молодожёнов, то нумера в каком-то притоне на улице красных фонарей. Иногда мне чудились звуки, похожие на сладострастные стоны, но тут же снова наступала тишина, и нигде никого не было. А потом я упёрся в последнюю дверь. Она открылась сама, как только я подошёл ближе. Тёмная, пустая, большая зала без окон, словно куб. На гранях куба - перевёрнутые кресты. На противоположной от меня стене на трёх опрокинутых распятиях привязанные вниз головой висели Амос, Лилиан и Ариана. Казалось, они умерли: тела абсолютно неподвижны, дыхания незаметно, веки сомкнуты. Я успел сделать шаг вперёд, к ним, когда Амос вдруг открыл глаза и улыбнулся:
   - Не имеет смысла, друг мой, оставайтесь, где стоите, они всё равно ничего не чувствуют сейчас. Давайте-ка, соблюдая этикет, познакомимся заново? А то в прошлый раз я немного слукавил, - он шутливо улыбнулся, будто только что устроил весёлый первоапрельский розыгрыш. - Мне тогда подумалось, что имя Амос Дей привычнее для вашего уха, чем моё истинное древнее имя, поэтому переставил местами буквы. Пришлось, правда, и тела подобрать, - тут он издевательски вздохнул, - чтобы нам комфортней общаться. Эх, кто бы оценил мои старания! - и он расхохотался.
  В тот же миг от людей, висящих на крестах, стали отслаиваться тени, удаляясь от своих хозяев, и, чем дальше они отходили от тел, тем меньше напоминали прежний облик, обретая самостоятельную плоть. Тень Амоса распухла и превратилась в жирную голову со свинячьими глазками, тень от Лилиан преобразилась в бычью морду, у Арианы обрела подобие бараньей. Головы соединились, отрастили общее мускулистое туловище со змеиным хвостом, гигантскими крыльями и массивными перепончатыми, как у гуся, лапами.
   - Я великий демон Асмодей, - зарокотало чудище, - заключил с тобой, сыном человека, сделку. Как поживает твой нравственный кодекс, козявка?
  Интересно, что должно было у меня отказать раньше - сердце или мозг? Или сердце, не выдержав кошмара, разорвётся, или рассудок откажется принимать происходящее и, наконец, покинет злосчастное тело. Но и сердце и разум выдержали испытание. Я вышел из оцепенения:
   - Ты, конечно, прав. Я нарушил мещанскую мораль, но не раскаиваюсь. Делай со мной что хочешь, только отпусти её.
   - Вы всегда торгуетесь. Просто раса торгашей. Да с чего ты взял, что нужен мне? В тебе есть что-то такое ценное, о чём я не знаю? Поведай! Душонка, что ли? Я не охотник за душами. Я демон разрушения, вожделения и блуда, ревности и мести. Чем больше этих пороков в людишках, тем могущественнее и сильнее я. Во многих живут сии качества и без моих усилий, презренные человеки им не сопротивляются, напротив, с удовольствием в них купаются. Есть те, кого приходится слегка подтолкнуть, чтобы добиться результата. А с иными, вроде тебя, надо работать. Я являюсь, чтобы вызвать наружу похоть и ненависть, всегда обитающую в вас, чтобы восторжествовали разруха и хаос в ваших душах - тем самым приумножается моя власть. Они, - он кивнул в сторону распятых, - инструменты. Слабенькие особи, ничего из себя не представляющие, ими легко овладевать и манипулировать, вселившись в их тела. Я употребляю таких для обработки менее покладистых, как ты. Теперь цель достигнута. Ты мне больше не нужен, пустышка.
   - А они? - спросил я, показывая на привязанных к крестам.
   - Тоже не нужны, - презрительно фыркнул Асмодей. - Кретин, неужели ты всё ещё не понял, что общался не с ними, а со мной?! Они всего лишь одержимы. Так, отработанный материал. Да и тебе они никто. Всё - мираж. Ты влюбился не в юную наивную девочку, а в оболочку, скрывающую в себе воплощение людских грязных пороков.
   - Я всё равно хочу, чтобы ты вернул мне её, - упрямо бубнил я.
   - ХОЧЕШЬ! - гневно зарокотало со всех сторон. - Кто ты, чтобы чего-то хотеть от одного из самых знатных демонов Преисподней? Ты должен благодарить, ничтожный, что удостоился чести лицезреть меня! Я редко кому при жизни являюсь в настоящем облике. Разве только иногда, забавы ради, посмотреть на ваши полные ужаса глаза. А теперь - ВОООН!!!
  Я очнулся на траве, где-то между городской ратушей и рощей кипарисов. Встал, машинально отряхнулся. Домик исчез, даже трава не выглядела примятой в том месте, где он стоял. Впоследствии, кого бы я ни спрашивал о маленьком строении напротив церкви или о семействе Деев, на меня поднимали удивлённые глаза, никто не понимал, о чём я. Но происшедшее со мной, несомненно, не было ни сном, ни психическим недомоганием - я убеждён.
  Какое-то время я пробовал жить по-старому, но.... Серость и однообразие способны убивать почище любого чудовища. Я всё больше склонялся к мысли, что не хочу такой реальности. Не радовали ни достаток, ни достигнутый социальный статус. Все плюсы скучной бесцветной жизни злосчастного городка исчезли для меня безвозвратно. То, в чём когда-то я находил утешение, больше не удовлетворяло. Всё вытеснила безумная любовь к несуществующей девушке. Демон заставил меня отвергнуть то, чем я жил до сих пор, и не дал построить будущее, уничтожив даже надежду на счастье.
  Я подал Оливеру заявление об увольнении, наглухо запер дом, ключи от машины и жилья выбросил в кипарисовой роще. Сделка - есть сделка, а сожаления я не испытывал, скорее - радость: наконец-то меня ничто здесь не удерживает.
  Я скитался, переезжал с места на место, подрабатывал пианистом то там, то тут, периодически пропивал все деньги в попытке забыть ту, которой нет. Однажды вечером я забрёл в дешёвый ресторан на окраине мегаполиса. Хозяин заведения, толстый и малоприятный человек, принял заказ.
   - Саманта, куда ты опять запропастилась? - визгливо позвал он официантку. - Пошевеливайся! У нас клиент.- И, обращаясь ко мне, пожаловался: Одарил же Господь этой дурой. Всё время куда-то пропадает. Однажды на полтора месяца исчезла. Пришлось даже заявление в полицию писать, жена всё-таки, хотя я-то знал - обкурилась и валяется где-нибудь в канаве.
  В Саманте я с трудом узнал черты Лилиан. Эта женщина красотой совсем не отличалась. Она явно выпивала, что выдавали трясущиеся руки и круги под глазами. Привычка сутулиться мешала разглядеть достоинства её фигуры, всё равно скрытые в мешковатого покроя платье, на которое она натянула грязный фартук. Прелести волос тоже не разобрать: замарашка завязывала их уродливым узлом, по бокам которого торчали оттопыренные уши.
  Пока я ел, Саманта и хозяин заведения непрерывно переругивались.
  Уходя, я всё-таки решился обратиться к ней:
   - Ваше лицо кажется мне знакомым. У Вас нет дочери?
   - Да, - неожиданно подтвердила она, - мне тоже сдаётся, что мы где-то встречались. Вы не заходили к нам раньше? А детей у меня нет, с таким мужем не то что ребёнка, собаку не заведешь!
   - Что?! - моментально раздалось из кухни. - Дура ты бесплодная!
   - Я? Это ты неполноценный!
   - Уличная дрянь! Тебя бы вышвырнуть из дома ко всем чертям! Где ты шлялась целых полтора месяца?
  Я зашагал прочь, брань и визги супругов-трактирщиков неслись мне вслед. Инцидент навёл на размышления, разбередил воспоминания. Что-то важное так и не случилось в моей судьбе... И кто в этом виноват? Демон Асмодей, случай или я сам? Не началась ли цепь роковых ошибок много раньше встречи с демоном? В конце концов, это мой выбор - отказаться от гастролей и неустроенного быта в пользу стабильности, которая, я считал, подходила мне больше. Это я прокладывал свой путь. И это я напился на прошлой неделе до свинячьего состояния, сетуя на судьбу. Пускай прежняя, аккуратно продуманная и рассчитанная до минуты жизнь разрушена, и пусть растоптана стараниями адского создания любовь, но ведь в моих руках строить новый мир. Асмодей хотел, чтобы я, сломленный, стал одним из источников его сил, чтобы во мне от отчаянья цвели его пороки. Да, он подготовил благодатную почву, но выбор остаётся за мной. В моих силах построить иную реальность на руинах прежней.
  Я пришёл в себя после долгого кошмара, прекратил пить, работал... Приглашали поиграть на свадьбах, на торжествах, в ресторанах. Я не отказывался. А ещё я решил во что бы то ни стало разыскать девочку с разноцветными глазами. Получится ли? Не знаю. И, если да, то окажется ли она моей Арианой? А вдруг она меня не узнает, отвергнет? Возможны, конечно, варианты. Но главное, я решился, возможно, впервые сделал верный выбор, обрёл надежду, свободу и смысл жизни. Иногда мне снится, как бушует чёрный демон Преисподней и злится, что вопреки всем его стараниям, я всё ещё полон сил и ищу её. Нет, душа моя не сдалась, не покорилась слепой силе ненависти и хаоса. Я одержал победу.
  
  Marie Dever.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"