Аннотация: Молодой парень хочет умереть, чтобы попасть в потусторонний мир, обрести там божественную силу, а затем воскреснуть. Помочь ему уйти из жизни он просит своего друга. Рассказ написан по реальным событиям.
Как же они замучили меня этим вопросом! Все: опера, следователи, эксперты, конвойные, врачи, сокамерники, - кто бесстрастно, а кто к нескрываемым любопытством непременно спрашивают, действительно ли я верю в то, что Кирилл воскреснет. Что я могу им ответить, если сам себе уже сломал голову, пытаясь понять, верю ли я в это. Все эти несколько месяцев нахождения в СИЗО я почти не сплю, а только лежу, укрывшись с головой одеялом, и думаю, думаю, думаю... Думаю о Кирилле и о себе, вспоминаю, с чего все начиналось и как потом обернулось. Мысли скачут, как взбесившиеся кони, и мне стоит значительных усилий как-то упорядочивать их, располагая события в хронологическом порядке, а затем вновь и вновь прокручивать их в уме, точно киноленту.
Первые кадры - детство. Детский сад, мать - воспитательница в том же садике. Отец на тракторе. Семейные ужины втроем. Потом - школа. Учителя, одноклассники, дневник со сплошными "тройками", ощущение скуки на уроках. Никакого интереса к учебе я не испытывал, уроки делать ленился, предпочитал гулять, развлекаться. В старших классах, как ни странно, понравилась физика, немного меньше привлекала биология. На них ходил, а остальные занятия безбожно пропускал.
Крутим пленку дальше. Вот - уход отца из семьи. Некрасивая, тягостная сцена с криками, скандалом, слезами матери и трагическим заламыванием ею рук, злым и отстраненным лицом отца. Как выяснилось позже, отстраненным не только от матери, но и от меня, ибо более отец со мной никогда не общался. Через некоторое время после его ухода мать, перешедшая из воспитательниц в крановщицы, отправила меня к дедушке в поселок, где я прожил целых три года, непонятно каким образом переползая из класса в класс. Официальное объяснение моей ссылки в деревню было таким: мать работает по сменам и боится, что я, предоставленный сам себе, влипну в какую-нибудь историю. Был ли страх за меня истинной причиной или же мать руководствовалась иными побуждениями, я не знал, да и не задумывался особо и обиды на мать не держал, тем более, что она часто приезжала к нам с дедом по выходным и праздникам, и по телефону мы тоже общались постоянно. Если она и пыталась таким образом устроить свою личную жизнь, то ей это не удалось и замуж она больше так и не вышла.
А вот кадры, где мать с дедом уговаривают меня не бросать школу, - а именно это мне приспичило сделать после десятого класса, не дотянув всего год до ее законного окончания. Уж не знаю, чем я руководствовался в ту пору. Интересно, другие люди всегда понимают причины своих поступков? Естественно, никакие уговоры не помогли, и школу я все-таки бросил. В этом же году вернулся в свой город к матери и поступил в "профессиональный лицей", то бишь ПТУ, учиться на столяра-мебельщика. А после первого курса забрал документы из лицея и отнес их в военкомат. Как-то надоело все до ужаса, и учеба эта новая тоже, хотя и специальность вроде нравилась. К тому же мне всегда казалось, что люди, не отслужившие в армии, заслуживают презрения, потому что показывают этим свою физическую слабость.
Кадры со службой в вооруженных силах я "проматываю" быстро, там все было на удивление нормально, легко и спокойно. Демобилизовавшись через год, я окончил курсы водителей и хотел восстановиться в лицее. Но так как на тот момент набора в группу мебельщиков не было, я стал учиться по другой специальности, на электромонтера, вновь оказавшись на первом курсе. Новая специальность мне нравилась тоже, я неплохо успевал, на каникулах работал водителем на хлебозаводе. Почти сразу начал встречаться с девушкой, полюбил ее. Собирался закончить лицей, начать работать, года за два скопить денег, жениться. И, может, так бы оно все и было, если бы не Кирилл. Этот чертов Кирилл!
Я знал его давно, с самого детства. Но подружились мы только после моего возвращения из армии. Сначала просто общались в общих компаниях, временами вместе гуляли, болтая на обычные для парней нашего возраста темы: армия, компьютеры, автомобили, девочки. Наверное, Кирилл присматривался ко мне, прикидывал, можно ли мне доверять. Через некоторое время он начал заводить разговоры о потусторонних мирах и возможности попадать туда во сне, рассказал, что занимается этим уже одиннадцать лет. От Кирилла я узнал массу интереснейших вещей. И хотя рассказывал он путано, порой противоречиво и не всегда понятно, со временем я перестал обращать внимание на разного рода пробелы и нестыковки в его представлениях о жизни, смерти и общем мироустройстве, и все больше и больше проникался ими. Последние несколько месяцев мы практически обо всем этом только и разговаривали.
Кирилл объяснял, что, умирая, люди попадают в потусторонний мир и живут там. Потусторонний мир называют еще астралом, параллельным миром или миром мертвых, это все одно и то же. Есть боги там, в потусторонних мирах, а есть боги здесь, и заключены они в тело человека. Их немного, 8 или 13 на всей планете. И одним из этих тринадцати, оказывается, являюсь я! Причем не просто "одним из" - в этой игре на меня сделаны все ставки! (в чем именно состояла "игра" Кирилл толком не объяснял, ограничиваясь некими туманными намеками, но тогда меня это не смущало; почему-то я верил ему безоговорочно и считал, что, видимо, есть вещи, которые мне пока знать не положено). Я являюсь на данный момент хранителем всего мирового баланса! Всем известно выражение "Иерихонская труба", но мало кто знает, что оно означает. Так вот, это установка, с помощью которой можно возвращать мертвых к жизни. Для этого нужна кровь абсолютно святого человека, который не совершил ни одного греха в своей жизни. В аду (да-да, именно в аду!) есть один такой человек. Но в Иерихонской трубе не достает одного фрагмента, чтобы установка работала. И этот фрагмент - я, то есть небольшая часть меня. Совсем чуть-чуть надо. Сам Кирилл был богом богов, он говорил, что его возраст - более 20 миллионов лет. Он рассказывал, что через четыре года все находящиеся в мире мертвых воскреснут и начнется война - мертвые и живые люди будут воевать против древних богов. Древние боги - это 15 высших существ, обитающие в параллельных мирах. Они "древние", так как никто не знает, кто их породил. В настоящее время они находятся в заточении. Кто их заточил, Кирилл не говорил, но всем своим видом давал понять, что как минимум принимал в этом непосредственное участие, вместе с какими-то пятью животными.
Из бесед с Кириллом я узнал и о том, что представляют собой в действительности рай и ад. Рай и ад существуют, но они не такие, как это обычно представляют люди. Рай и ад - это одно и то же. С той разницей, что в аду можно все, а в раю нельзя. В раю ты живешь по определенным законам. А в аду находятся те, кто не захотел жить по законам, установленным в раю. Если бы у меня был выбор, я бы хотел попасть в ад! Кирилл говорил, что я и так туда попаду. У меня там уже есть своя территория, свой город, свой замок, свои подчиненные. Я и сам все это видел! Если бы дело ограничивалось одними разговорами, я бы, скорее всего, не поверил ему. Я и не верил поначалу, ржал, как умалишенный, говорил: "Хватит мне эти байки травить!". Но Кирилл же еще и сеансы проводил. При мне ложился на кровать и расслаблялся, потом говорил, что переносился в это время в потусторонний мир. Рассказывал подробно, где был, что видел. Я, помню, сначала скептически к этим фокусам относился - проверить-то не мог, правда ли он куда-то переносится или нет. Но затем он стал пытаться вводить в транс и меня. Объяснял, как надо расслаблять мышцы, что представлять себе; бормотал что-то. Первое время у меня не получалось ничего, а потом вдруг дело пошло. Я входил в транс и оказывался в необычных, фантастических местах, видел странных, отталкивающих и в то же время чем-то притягательных существ. Эти видения были очень яркими, красочными, объемными, наполненными запахами и звуками. Обычная реальная жизнь меркла перед ними, представала плоской, серой, никчемной и скучной до тошноты. По словам Кирилла, входя в транс, я попадал в потусторонний мир, а оттуда - в свой внутренний мир. Я подробно описывал ему свои видения, и он объяснял мне, где я был, кого видел и что это означает.
Один из таких сеансов врезался мне в память особенно сильно. Я попал на поляну, поделенную на две части бесконечной стеной. В стене были бревенчатые ворота. Я открыл их и увидел гигантский город. В этом городе я встретил не виданное ранее и поначалу повергшее меня в ужас существо, отдаленно напоминающее человека со звериной мордой и огромными когтями на руках и ногах. Я о чем-то беседовал с ним, но после выхода из транса содержание нашей беседы, к сожалению, полностью выпало из моей памяти. Кирилл объяснил мне, что это был Вергилий - проводник в глубины ада, который одновременно является мною самим, моей второй половиной. Ранее, до дружбы с Кириллом, я думал, что я обычный, простой человек. Кирилл же объяснил мне, что если человек ничего из себя не представляет, если это неприметная серая мышь, то такое существо никогда его не выберет; человек должен быть сам по себе уникальным. Глупо было бы отрицать, что это льстило моему самолюбию. Я, парень из простой рабочей семьи, бесталанный недоучка-ПТУ-шник, не красавец и не мачо, так, невзрачный середнячок, на которого посмотрел и через минуту забыл, вдруг оказываюсь уникумом, богом, хранителем мирового баланса! Вот он, пожалуй, тот главный крючок, на который он меня подцепил. Но это я только сейчас так глубоко в себе копаться стал, а тогда я ни о чем подобном не думал. Я вообще понять не могу, о чем я думал тогда. Как-то все постепенно происходило, как будто трясина какая-то меня засасывала. Дурак! А, может, и не дурак, может, все правильно сделал. Фиг его знает. Вот воскреснет Кирилл, тогда все заткнутся! Если воскреснет, конечно.
Ведь это как все вышло - Кирилл говорил, что у каждого из нас, - а "нас", по его словам, была целая команда, человек восемь, хотя я лично знал только Антона Саянова из нашего двора, - так вот, у каждого из нас есть некая скрытая сила, скрытые возможности. Только раскрыв эту силу, мы сможем победить в войне с древними богами. А чтобы эту силу в полном объеме раскрыть, он, Кирилл, должен умереть, попасть в мир мертвых, обрести там свою силу, а затем воскреснуть и освободить других членов команды, в том числе и меня. Не умерев, он этого сделать не мог, так как ему мешало его физическое тело. Он раньше пытался сам себя убить, и не один раз - то вешался, то таблетками травился, - но его спасали, в больнице откачивали. А потом он узнал или сам решил, уж не знаю, что самоубийство все равно не годится, нужно, чтобы его убил кто-то другой. Как он объяснял, если бы он убил себя сам, то стал бы просто обычным духом, призраком, привидением, то есть скитальцем между этим и потусторонним миром, который не может ни вернуться сюда, ни попасть туда.
Тогда-то он и начал просить меня помочь ему уйти из жизни. Убеждал, что воскреснет уже через два-три дня, "если Осирис не обрушит мосты душ", а если обрушит, то через четыре-пять, не больше. Говорил, что воскреснет в прежнем виде и даже в такой же одежде, только уже с силой бога. Еще говорил, что никто из других ребят ему в этом помочь не сможет, потому что они слишком мягкотелые и слабохарактерные для подобных вещей. Я, естественно, отказывался, понимая прекрасно, что меня тут же привлекут за убийство, но он все приставал и приставал, и в конце концов, где-то через полгода, наверное, ему удалось-таки меня убедить. Ну, достал он меня просто настолько, что я уже не думал ни про милицию, ни про тюрьму, а думал только про освобождение его и всей команды. И когда он позвонил мне в ту ночь и в очередной раз предложил мне сделать это, я согласился.
Все дальнейшее я помню в целом хорошо, но как-то отстраненно, как будто я не участвовал в происходящем, а наблюдал за всем со стороны. Я вышел в подъезд, где Кирилл дал мне четкие инструкции, как именно я должен буду его убивать. Он сказал, что сначала выпьет сильнодействующие таблетки, а когда потеряет сознание и будет находиться в полностью бессознательном состоянии, я должен буду нанести ему не менее пяти ударов ножом в сердце, чтобы наверняка убить. Таблетки облегчат мою задачу: он не будет ощущать боли, и мне будет морально легче убивать его. Обсудив предстоящее, мы разошлись по домам, а утром снова встретились и пошли к Антону, у которого стали пить чай. Во время чаепития Кирилл опять говорил о том, что я должен помочь ему уйти из жизни. Потом мы втроем вышли на улицу и пошли в сторону холмов, а по дороге он снова подробно объяснял мне, что и как мне необходимо будет сделать.
Когда мы перешли по мосту через речку и поднялись на один из холмов, Кирилл достал из куртки два метательных ножа и дал их мне, а Антону подарил свой плеер с наушниками и отдал какую-то черную толстую тетрадку, велев передать ее его девушке. Затем он постелил на землю свою куртку, лег на нее, достал пузырек с таблетками и высыпал их все в рот. Минут через двадцать таблетки начали действовать: Кирилл начал смеяться, говорить всякую ерунду, пытался поговорить с кем-то по мобильнику, а потом стал терять сознание. Когда он отключился полностью, я подошел к нему с ножом, чтобы завершить дело, и с удивлением обнаружил, что моя рука в буквальном смысле не поднимается для удара. Не так-то просто это, оказывается, - всадить нож в живого человека, пусть даже и находящегося в бессознательном состоянии. А может я тоже мягкотелый и бесхарактерный, как и все остальные. Понял я, короче, что в трезвом виде мне его не убить. А тут еще Антон все время зудел под руку: "Не надо, не надо, давай уйдем!".
И мы ушли. То есть Антон-то совсем ушел, а я просто решил сходить к себе домой, чтобы выпить водки. Была у меня там в коридоре бутылочка припрятана от матери с бабушкой. Когда домой пришел, все мои дома были. Я сначала чаю попил, поспал немного, а потом сел мультики по интернету смотреть. Идти обратно на холм собирался лишь ближе к вечеру, чтобы Кирилл уж точно полностью в бессознательном состоянии был, и это не было бы настоящим убийством. Но пошел немного раньше, потому что когда я смотрел мультики, раздался телефонный звонок. Причем я не помню совершенно, кто это был и о чем мы разговаривали. А сразу после этого звонка пришло зашифрованное сообщение, тоже не помню о чем, после чего я встал и начал собираться. Взял сумку наплечную и бутылку. Водку выпил уже в подъезде, там и было-то немного, граммов 50 всего. Позвонил Антону, но тот не отвечал. Зашел к нему домой, долго стучал - звонка у них нету, - но дверь мне так никто и не открыл. И тогда я пошел обратно на холм, один.
Кирилла я нашел немного в стороне от того места, где мы его оставили. Он не дышал, и сердце у него тоже не билось. По крайней мере, я этого не заметил. Я приоткрыл ему глаза и посмотрел, белки глаз были красными. На всякий случай я несколько раз ударил его по щекам, но он в себя не пришел и вообще никак не отреагировал. Тогда я достал один из ножей, которые он дал мне, и стал соображать, как же мне его так половчее ударить, чтобы наверняка проткнуть грудную клетку и попасть в сердце. Вспомнил, как консервные банки открывают, и решил так же действовать: левой рукой держал нож, приставлял его острием к груди Кирилла в области сердца, и правой рукой был по рукоятке. Сделал так раз пять, каждый раз немного переставляя нож; довольно ловко все получилось. При этом спокоен был, как танк, даже сам удивился - вроде человека убиваю, а в душе ничего не дрогнет. Правда, я же считал, что не на самом деле его убиваю, а так, понарошку как бы. В общем, потыкал я его, потом слегка очистил нож от крови, воткнув его в землю и сразу вытащив, а затем спустился к реке, ополоснул нож, положил его в сумку, отнес оба ножа Антону и пошел домой. Я четко выполнил все инструкции Кирилла, и теперь мне оставалось только ждать и надеяться, что он воскреснет до того, как меня арестуют.
Ближе к ночи родители Кирилла забеспокоились, что его до сих пор нет дома, и стали всех, кого можно, обзванивать. Мне, конечно, также позвонили, одному из первых. Я сказал, что ничего не знаю. На следующий день они в полицию заявили, те тоже всех допрашивали. Я снова сказал, что понятия не имею, где может быть Кирилл; мне же нужно было время протянуть, а может и не заподозрили бы они меня вовсе. Но еще через день меня опять вызвали на допрос. Следак сообщил, что есть улики, указывающие на меня, и предложил написать явку с повинной. Ну, я и согласился, так как ожидал воскрешения Кирилла уже с минуты на минуту. Только он почему-то все не воскресал. Меня и допрашивали несколько раз, и к психиатрам таскали, и к психологу (я так и не понял, чем они между собой различаются). Психиатров аж трое было, все меня расспрашивали, но не очень долго, не больше часа точно. А потом в сторону отошли и тихо переговариваться стали, вроде как совещались; думали, я не услышу. А я слышал, - слух у меня хороший всегда был, - только не понял ничего. Пара слов мне запомнилась: "индуцированное" чего-то там и "установочное поведение". Жаль только, что узнать негде, что они означают. Я в камере спрашивал - не знает никто. А психолог всего один был, но зато сидели мы с ним целый день. Он мне то задания какие-то дебильные подсовывал, то вопросы разные задавал. Всю душу вынул, ему бы следователем работать, ей богу, я ему и про жизнь свою все рассказал, и про Кирилла, и про то, как убивал его, - все выложил. Но следаку, похоже, этого мало оказалось. Он сказал, что еще на одну экспертизу меня отправит, и не типа пришел-ушел, а так чтобы я месяц в психушке лежал, а меня там обследовали. Сказал, что они не поняли пока, псих я или нет.
Самое паршивое, что я и сам этого уже не понимаю. Когда рассказываю кому-то и вижу, каким глазами на меня смотрят (а даже у тех, кто лицо непроницаемое делает, в глазах четко читается либо "Больной!", либо "Под психа косит, придуривается!"), то вдруг как будто слышу со стороны, как дико все мои объяснения звучат, и тоже начинаю думать, что да, больной, прямая дорога в дурку. Какие нафиг боги, какое воскрешение! А когда вспоминаю долгими бессонными ночами в подробностях все, что происходило, рассказы Кирилла, наши сеансы, то опять верить во все это начинаю, и в то, что он воскреснет, тоже. Может, просто не так скоро, как ему казалось. Наверное, Осирис все-таки обрушил мосты душ. А может древним богам каким-то образом удалось вырваться из заточения, и теперь Кирилл сражается с ними в одиночку. И тогда мне просто необходимо прийти ему на помощь! Для этого нужно всего лишь умереть, принять смерть от чужой руки, а спровоцировать свое убийство, находясь в камере изолятора, вовсе не сложно. Нужно только определиться, прав был Кирилл или нет. Хорошо подумать и определиться. И я думаю, думаю, думаю...