Аннотация: Мои родители всю жизнь отличались весьма специфическим чувством юмора. Но, давая мне имя, они отличились вовсю. Синдареллия. Священная... Рассказ можно считать продолжением романа "Под чужой личиной" - события происходят спустя несколько поколений. Без предварительного прочтения романа часть повествования может быть неясна.
Приграничная полоса
Мои родители всю жизнь отличались весьма специфическим чувством юмора. Но, давая мне имя, они отличились вовсю. Синдареллия. Священная. Простите, но куда я могу пойти, представляясь, как монашка? Сокращения тоже переводились эквивалентами, что смущало меня еще больше. Син - Солнечная, Дарра - Посланница Небес. А уж о Релии - Великомученице - я громко промолчу. Услужили, ничего не скажешь, прямо-таки заранее предсказали мне великое предназначение к мировому спасению. Будто рыцарей-паладинов для усмирения нечисти им мало. В крайнем случае, сделали бы мальчика и, снабдив всем необходимым (в виде меча, кольчуги и верного коня), с молитвами, слезами и благословениями отправили на усекновение всяческих гадов ползучих и бегущих (почему-то после встречи с рыцарями нежить принимает именно такие решения - либо позорно уползая в кусты зализывать раны, либо сбегая с места сечи куда подальше от полоумного в латах). Я же, на их (и общемировое) несчастие, уродилась на редкость обыкновенной.
- Сандаля, ты там чего, уснула? - Линька затормошила мое плечо, безалаберно сдергивая с бортика колодца. Очередное прозвище комментировать, думаю, не стоит.
Я неохотно отвлеклась от лицезрения высокого голубого неба с плывущими барашками облаков, фокусируя расплывающийся взор на лице подруги. Озорные веснушки на загорелом лице хитро подмигивали в такт звездочкам перед глазами. Нда, загляделась я. Еще бы в обморок позорно свалилась от этой жары, потом бы надо мной вся окрестная (и не очень) молодежь смеялась, демонстративно обходя стороной, как чумную. Слабаков на селе не любят. Домашних девочек - тоже. Именно по этой причине я согласилась на такое крайне неприятное мероприятие, как ночевка лагерем в соседнем лесу. Волков-то я не боялась - увольте, но вот разгулявшиеся от утащенного из родительских закромов пива парни могли доставить мне массу неизгладимых эмоций на всю оставшуюся жизнь.
- Да иду я, иду, - я подхватила плотно сплетенный венок и гордо водрузила оной себе на голову, упрямо задирая подбородок. Не красотой, так нахальством лишу молодцев дара речи. Ох, они у меня попляшут - зарекутся брать с собой на "посиделки". - И пять минут подождать не можешь.
- С тобой пять минут растягиваются в годы. Замечтаешься, и дрыном тебя не вытащить из себя!
Мы потащились через торговые ряды, местами распихивая, а местами получая увесистые толчки вкупе со смачными ругательствами. Толпа выплюнула нас на главную площадь, от которой отходили четыре ветки в направлении сторон света - перепутье двух приграничных трактов, благодаря чему в нашем селе часто появлялись странные субъекты человеческой и не менее таинственные - эльфийской и гномьей рас. Даже троли порой на огонек захаживали. Вот только последнее время совсем редко, по одиночке, почти крадучись, под покровом ночи, будто опасаясь чего.
Мы с Линькой стали дожидаться остальных (как обычно она притащила меня раньше положенного срока, и еще ворчала!), облокотившись на стену корчмы, лузгая семечки (это Линькина душа) и догрызая огромное, в треть локтя в поперечнике, яблоко. Сей фрукт созрел на соседском участке и не давал мне покоя трое суток, пока я ночью, мешком вывалившись из своего окна, не перебралась на соседскую крышу, а с нее и в сад, алчно срывая докучающий мне плод.
- Смотри, колдун, - подруга дернула меня за рукав, "ненавязчиво" строя глазки молодому человеку, напролом шедшему в сторону трактира. Почему Линька заподозрила в нем колдуна, осталось для меня загадкой - простая дорожная одежда, посеревшая от пыли, изголовье меча у бедра, лицо тоже на редкость невыразительное, хотя и симпатичное. Правда взгляд - режущий, острый, будто душу наизнанку выворачивает. Брр... Я скинула наваждение, оценивающе смерив его фигуру. Не мускулистый, как наши парни, но чувствуется скрытая сила, в бой с таким надо выходить с опаской, ожидая любой каверзы с его стороны.
- Надолго к нам, господин чароплет? - Само это слово - чароплет, вызвало на лице подошедшего мужчины (мда, издалека он казался моложе) гамму эмоций. К слову, исключительно отрицательных. Был там и скепсис, смешанный с досадой, и неудовольствие, припудренное усталостью. В общем, мина вышла на диво кислая и непривлекательная. Сразу всю красоту убила. - По делам аль на отдых?
- По делам, - холодно молвил колдун, проигнорировав, впрочем, первый линькин вопрос. А она и не расстроилась - только поудобнее умостила тяжелую русую косу, привлекая внимание ко второй своей гордости. Я завистливо вздохнула - ни волос, ни должных прелестей за корсажем у меня не наблюдалось. Только глаза. Зеленые-зеленые. Да кто ж на них посмотрит, когда есть та-акая (и преувеличить-то почти невозможно!) альтернатива?
- Может, вам показать, где земский староста живет? А что, мы с Санькой проводим. Это ж ее батька тута усем управляет, - подруга кивнула в мою сторону, заставляя стремительно покраснеть под пристальным взглядом чужеземца. Красив, зараза. Волосы как золото расплавленное, словно солнце не пожалело на него своих лучей. А глаза как звездная ночь - черные, с проблесками. Так и гляди затянут в свои недра, возведя на вершину блаженства... Тьфу, глупости какие, я ж его не знаю совсем, да и до игр на сеновале мне дела никакого нет. Пусть такие, как Линька развлекаются, а я найду себе чего поинтереснее, не связанного с противоположным полом.
- Проводите, красавицы, - с улыбкой глядя на мой румянец, согласился колдун. - Слышал, у вас тут нежить лютует.
- Да не, байки все это, - беззаботно махнула рукой Линьяна. И кто ее просил вмешиваться? Отец, между прочим, давно в столицу запрос на мага послал, да тот все не ехал. На отшибе Империи деревенька-то, до нас тяжело добраться. Времена сейчас смутные, какое королю дело до маленькой деревушки на краю земли? - Вроде ничо не буянит.
- Да вы у папы спросите, он лучше знает, - неожиданно (для самой себя) встряла я в разговор. Бедная Линька тут клинья забивает в слабую мужскую оборону, а я отвлекаю. Да ладно, она себе еще десяток найдет. Сегодня в лесу все будут, кто-нибудь да понравится. - Что-то про заболоченный лес говорил, только я не слушала. Он за магом давно послал, с гонцом, все по чину, да вот уже год с лишним ждем, а отклика не было. Даже гонец не вернулся. Видно, в столице лучше. Еще бы - город...
Я скосила глаза на колдуна - не смеется ли моей наивности? Не смеялся. Наоборот - глаза серьезные, даже ироничные звездочки потухли. Мне показалось, что для меня затушили солнце в его глазах. Приворот? Да на кой я ему сдалась? Лучше б вон, Линьку облюбовал. Что на меня-то смотрит, словно глаз оторвать не может? Нашел красавицу...
Мысли Линьки текли в том же направлении - несмотря на обилие поклонников, колдунов среди них не было, и девушку это чрезвычайно удручало. Раньше не так - откуда в их захолустье колдуны? - но после встречи с настоящим (женщин не обманешь - себе дороже) колдуном мечта всколыхнулась с новой силой. Все это красноречиво отражалось на ее лице, даже телепатом быть не нужно.
А вот о чем думал сам колдун, для меня осталось загадкой. Только глаз он так и не отвел, прожигая мне спину внимательным, чуть удрученным взглядом. Словно умер кто.
- Отец! - Позвала я с порога, стаскивая тесные башмачки. Вслед за ними на пол полетел тонкий вышитый платок, который я нетерпеливо сбросила с плеч, устремляясь в просвет двери в горницу. Староста крючком склонился над бумагами, водя пером по вычурным эльфийскими письменам и шевеля губами, как бы проговаривая вслух написанное. Я знала, что так ему легче понимать написанное - все ж не в столице обучался, а у приходского священника, раз в неделю собирающего упирающихся детишек в храме "дабы приобщить к научным знаниям королевства нашенского", много ли узнаешь? На мой окрик он даже не обернулся. Я обошла стол, заходя со спины, и крепко обняла, уткнувшись носом в крепкую загорелую шею. Мужчина встрепенулся, поворачивая голову сначала в мою сторону, а потом уже заметив гостей. Впрочем, его выдержке можно позавидовать, он ни на миг не утратил горделивой осанки и степенного выражения стареющего лица с лучиками морщин у глаз.
- Садитесь, гость дорогой, - отец приветственно кивнул колдуну, указывая на стул напротив себя. Перевел взгляд на меня с Линькой. - А вы двое - брысь на улицу. И чтобы духа вашего здесь не было, пока сам не позову.
Я послушно поплелась вслед за удаляющейся подругой, но у самого порога повернулась к заранее прикрытой двери, аккуратно умостившись перед замочной скважиной. Через минуту Линька засопела под боком, силясь протиснуться дверной щели, но я предостерегла ее от этой попытки, схватившись за ручку и не уступив ни пяди. Девушка раздосадовано фыркнула и прижалась к косяку, вглядываясь в спасительную (для моего основательного положения) щелку. Минуты две у меня заняла, вредина, наверное, я все уже прослушала. Ан нет. Разговор не клеился. Колдун барабанил кончиками пальцев по столешнице, отец попеременно вздыхал и охал. Молчание затягивалось.
- Шож вы, господин колдун, не через десять лет приехали? - Не слишком хорошее начало разговора, но все же лучше, чем никакого. Эта гнетущая тишина меня уморила. Отца, надо полагать, не меньше, вот и нагрубил ненароком. - Гонца года два назад послали, а опомнились нынче. Аль случилось чего в наших краях, а вы тут и не по нашей волюшке оказались, а? Не таите, господин колдун, время как мое, так и ваше, денег стоит. И, я думаю, немалых. Из гильдии вы?
- Из гильдии, - сухо подтвердил мужчина, убирая с лица вылезшую из низкого хвоста прядь. Расплавленное золото заструилось сквозь пальцы, роняя скользящие отблески на усталое, будто в миг осунувшееся лицо. Чернильные тени под глазами, истончившаяся кожа - многое принес в жертву колдун, добираясь до Границы. За что он уплатил эту цену, интересно? Уж явно не ради очищения совести - прав отец, угроза давняя, не стоило ехать в такую даль, не уверившись в том, что опасность действительно есть.
- Что привело в наши края? Дело какое?
- Дело.
Староста вытаскивал из колдуна слова, как клещами. Сознаваться в причине своего приезда законник не собирался, а заставить мага, если тот против, не мог никто. Даже маг большей силы.
- С чем хоть связанное? - отчаялся дождаться объяснений отец, проведя ладонью по лицу - ритуал отгона злых духов, лишающих свободы воли. Бедовый и глупый, но сила привычки выше голоса разума.
- С вами, - прямо заявил колдун, вперившись в Старосту немигающим взглядом. Тот дернулся, как от удара, но глаз не отвел.
- Нет ее, - горечь, выплеснувшаяся вместе со словами до физической боли сжала мое сердце. - Давно уже. Пятнадцать лет как умерла. Знахарка местная тем летом преставилась, учениц у нее не было, а к осени мы дитятко ждали. Радовались. Не знали, что горем обернется...
Отец все говорил и говорил, а я погружалась в липкий омут воспоминаний того вечера, медленно, лениво перетекающего в ночь. Молния, перечертившая небо в нескольких верстах к северу, за лесом. Удар грома, сотрясший дом до последнего бревна и клубня картофеля, мешками расположившегося в погребе. И нечеловеческие крики из родительской спальни, то затихающие, то нарастающие с новой силой. Но тишина еще страшнее...
- ...роды тяжело прошли, горячка Миту била. Сама, как огонь, от пота и крови рубашка насквозь мокрая, а еще и о ребенке волнуется, на руки взять пытается, да сил нет. А мальчик не трепыхается, криком никак разразится не может. Я не знаю, куда деваться - не то к жене, не то к новорожденному сыну, не то к дочери, под лавку спрятавшейся от страха. Года три ей тогда сровнялось, но все одно - человечек, понимает, - отец перевел дух, стараясь не столкнуться с колдуном взглядом. Уж больно страшные у него глаза стали - черные, как угли, без единого проблеска. - Мита на зорьке умерла. Мальчик - Свенькой назвали, в честь отца моего, вояки прославленного, - до года не дожил. За этим пришел?
- Да.
- И что теперь?
- Не знаю, - удрученно сознался колдун. Посеревшее в тон пепельной одежде лицо делало его похожим на каменный постамент - настолько недвижимо и прямо он сидел. Будто кол проглотил. А то и столб дубовый, для гульбищ в сарае хранимый.
- А что с запросом-то?
- Никакого гонца с Приграничья в столице не появлялось. По крайней мере, последнюю пару лет. Я как раз сам занимался делами отдаленных деревень.
- Как так? - Опешил староста. Глаза едва из орбит не вылезли - морщины враз разгладились.
- Вот так. - Колдун просто пожал плечами. - Меня здесь ничего не держит... почти ничего.
Не знаю, что отец прочел в его глазах, но лицо его неуловимо изменилось, став незнакомым - жестким и суровым. Короткое слово ледяным комом прокатилось по внутренностям.
- Нет.
- Она так похожа на нее, - мечтательно выдохнул гость, словно не замечая настроя хозяина. - И не только внешне...
- Окстись, колдун. Моя дочь не пойдет с тобой!
- Не отпустишь? - Четко очерченная, идущая вразрез со светлыми волосами темная бровь взметнулась вверх.
- Сама не захочет, - неуверенно произнес староста. Слишком неуверенно.
- Она что, не знает? - колдун оперся руками на стол, опасно нависнув над отцом. Казалось, отшлифованное дерево сминается под нервно подрагивающими пальцами.
- И не узнает. Ни к чему ей это. Одной ведьмы в семье вполне хватит. Так Мита сказала.
- Вечно она выдумывала лишние проблемы, - фыркнул колдун. - Жить ради жизни считала слишком простым. Приключений ей, видите ли, захотелось, практики. И что? Доигралась, вздорная девчонка. Сбежала на самое приграничье, так что даже я нашел ее следы через почти двадцать лет.
- Любил? - участливо поинтересовался староста. Ревности в голосе было ни на грош. Смирился с потерей, что ж сейчас горевать-то?
- Больше жизни. Но она хотела подождать. На одном курсе учились, оба дипломированные маги-практики. Нежити не боялись, а вот друг друга... Кем она меня только не считала, - гость открыто усмехнулся. Даже потускневшие было глаза блеснули от загнанного внутрь смеха.
- С чего это?
- Ну, я же не человек. Боялась, что окажусь вампиром или того хуже - оборотнем. Не так далека от истины она была...
Я подтянула отвисшую челюсть, ловя каждое слово. За семнадцать с половиной прожитых лет я не узнала о своей семье больше, чем за сегодняшний день. Теперь еще представитель неизвестной расы, засевший в нашей горнице. Нда, некоторые дни имеют для человека огромное значение.
- Двуипостасный? - в священном ужасе возопил отец. Колдун согласно кивнул:
- Есть чуток. Далекий потомок эр"дэров. Жителей Темных земель. Бабка моя полукровкой была. Но ипостась я менять так и не научился - молод слишком.
Я, подсчитав, что возраст колдуна колеблется от сорока и выше, удивленно открыла рот. До скольки он жить-то собирается, если полвека - молодость?
- Зубы мне тут заговариваешь? - огрызнулся староста. - Думаешь, пожалею и сосватаю дочь родную за нелюдь эдакую?!
- Стараюсь, - послушно согласился маг-практик. - Но вас, видно, не переубедить. Больно к девчонке привязаны. А какая у вас за проблема, что гонца посылали?
- В лесу нечисть разгулялась - на путников одиноких нападала. Это с той стороны леса, которая к Границе. Эльфы заезжие баяли. Я сперва не слушал, да как-то раз пошел к источнику, а мне навстречу волкодлак. Зубы скалит, гонит обратно. Странный такой - глаза будто мыслящие.
- Истинный оборотень, - пробормотал себе под нос колдун, словно что-то рассчитывая и сопоставляя.
- Тагды ить я и послал в столицу, шоб, значит, привезли специалиста, оглядеть нашу аномалию - так ее остроухие обозвали, - от волнения отец перешел на селянскую речь и даже не заметил - обычно он сообщал обо всех происшествиях сухо-официальным тоном городского привратника. Что же такое испугало его? - Снарядили всем селом, молитвы прочитали, богам жертву принесли - ягненка закололи. Думали, поможет с тьмой совладать, - горький смешок сорвался с тонких губ, лоб перечертила глубокая складка. - Не помогло... За два года четверых свежевала, и это только те, о которых мы знаем - у эльфа заезжего сородичи приходили, почуяли смерть его, а три трупа нашли почти у самого частокола. Дальше уже не пошли - боязно. Мы с головами семейными их по-тихому закопали за околицей, ближе к лесу, и ничего никому не говорили - только бегства нам не хватало. В городах и так творится дьявол знает что, до деревни бы эта зараза не дошла... А как там, в столице - гонят нелюдей?
Колдун едва кивнул, хмуро уставившись на свои переплетенные пальцы. На безымянном пальце мелькнуло матово поблескивающее кольцо. Нареченный! Надо же, и кому повезло заарканить этого нелюдимого двуипостасного? У него (по лицу видать) в роду эльфы были, а остроухие сторонятся женитьбы, считая "смертью свободного разума". Неправильный, значит. Хотя, колдуны все немного со сдвигом. А этот особенно. Надо же - через полстраны пробрался, разыскивая маму. Неужели действительно любил?
- Я узнаю, что происходит, - сурово пообещал мужчина, вороша тонкими пальцами прическу, ставшую напоминать порядком заброшенное воронье гнездо. Сжал пальцами виски, сморщившись от боли. Взглянул на отца прояснившимся взглядом. - Ради Миты.
- Не знала, что твоя маменька ведьмою была, - решила поделиться впечатлениями Линька. Будто мне станет легче от ее дружелюбного тона. - Да ко всему прочему - городской. То-то ты гордячкой такой уродилась - видно в мать пошла, совсем на селянку не походишь. А колдун хорош...
Линька мечтательно уставилась в небо с бегущими барашками облаков. Солнце склонилось за крону деревьев, погрузив цветочную поляну в приятный прохладный сумрак. После полуденного зноя он казался мне блаженным. Парни распевались (и распивались), неуверенно перебирая струны древней лютни, прихваченной со стены корчмы. Отсутствие слуха они вполне компенсировали наличием голосов. Ужасающе хриплых и немузыкальных, эхом отдававшихся по всей чаще - и не спрячешься от них. Девицы старательно косили горящими в предвкушении очами на стремительно хмелеющих представителей противоположного пола, в который раз переплетая косы яркими лентами и украшая и без того пестрые платья полевыми цветами. Венки на голове смотрелись неплохо, хоть и подвяли чуток, но грустно опустившие головки колокольчики на лифе не вызывали у меня ничего, кроме искренней жалости. На облетающие от каждого шага ромашки по подолу и глядеть не стоит.
- Я всегда знала, что ты не такая, как все, - продолжила краткий экскурс в свой мыслительный процесс Линька, упорно не замечая убийственного выражения моего лица. - Вон какая тонкая, статная. А глазющи-то - они и есть колдовские, зеленые, как у тех некромантов, которые покойников из гробов подымают. Это у тебя магия природная в глазах светится. Недаром тот колдун предлагал отцу отдать тебя ему - видно хотел в академию устроить, шоб не пропадал талант почем зря в этой глуши. Кто ж тебя тут премудростям чародейским обучит? - и, не дожидаясь моего ответа, заворковала. - Ты отцу намекни: мол, надо бы уступить господину чародею, шоб беду на станицу не накликал, а мне - тебе, то бишь, - и в столице привольно будет, а как окончишь обучение, вернешься. Будешь главной земской ведьмой. Вместо традиционной ворожеи аль знахарки. Каково?
Линька вперила в меня ожидающий заслуженной похвалы взгляд. Я скупо кивнула, сжав губы в линию:
- Прекрасная идея. Я обязательно поговорю с отцом, - хотелось выть от безысходности. Под предлогом немедленного исполнения линькиного предложения, я покинула поляну с только взявшимся костром и разделившимися на парочки ребятами. День оказался полностью испорчен.
Поблуждав по ближнему лесу, я вышла к заброшенному ручью. Этак меня к болотам вывело? Да, ничего не случится - день еще, а нежить, как известно, творение сумрака и под солнечными лучами неизменно гибнет, сгорая в страшных конвульсиях.
- Неверное замечание, - спокойный голос заставил меня вздрогнуть и крепче прижаться к облюбованной для стоячего отдыха березке. Оружия я с собой не захватила - понадеялась на сельских молодцев, которые под зеленым змием кичились своей силушкой да удалью. И что меня надоумило покидать поляну в одиночестве? - А одна ты действительно по глупости пошла. В здешних лесах, говорят, нежить лютует.
Ироничные нотки заставили меня прислушаться к сказанным словам. Да и голос показался смутно знакомым. Я через силу повернула голову, мгновенно утонув в черных омутах искрящихся весельем глаз.
Колдун нетерпеливо заправил золотую прядь косой челки за ухо, не отрывая притягивающего взгляда. Тепло улыбнулся. У меня в груди от этой улыбки сладко заныло, страх прошел и захотелось очутиться в его крепких объятьях, упиваясь внутренней силой и нежностью, исходившими от этого нечеловека. Я с трудом подавила в себе эти желания, переступая с ноги на ногу, а он все смотрел. Испытующе, словно ожидая чего. Совсем как в первый раз.
- А что вы здесь делаете? - я решила нарушить гнетущую тишину, судорожно отступив на шаг от его недвижимой фигуры. - Вы же в селении оставались, я помню. Отец сказал, чтоб я до ужина домой не приходила - разговор важный. Я думала, с вами...
- Не со мной, - хмыкнул маг, одним текучим движением усевшись на землю в невозможной позе. Ноги перекручены, ладони на коленях. Весь в каком-то призрачном сиянии - прям как нимб над святыми, только растекшийся по всему телу. Красиво...
Он приподнял голову, всматриваясь во что-то повыше моей макушки. В глубине сузившихся зрачков мелькнула боль, но тут же исчезла, поглощенная холодной решимостью.
- А вот тебе не следовало покидать своих друзей. Твой отец прав - в лесу нежить.
Я испуганно прижала кулачки к груди, боязливо косясь по сторонам. Колдун откровенно усмехнулся, заметив мое смятение:
- Со мной-то ты можешь не бояться за свою жизнь.
Настолько двусмысленно была произнесена эта фраза, что я поежилась, хотя в сумрачном лесу было тепло, а от земли исходило полученный за день жар, обжигая легкие горячим влажным воздухом. Или это мне внезапно стало труднее дышать? Я поймала себя на том, что с замиранием сердца ожидаю, когда колдун поднимется с примятой травы и подойдет ближе. Сама-то я и шагу сделать не могла - ноги не слушались, сроднившись с землей. Прям как соседка-березка корни пустила.
- Но лучше держись в стороне, мало ли что. Мало ли кто... тут у вас бродит.
Он попытался ободряюще улыбнуться, но лицо его исказила странная гримаса. Недалекий крик запоздал лишь на мгновенье. Подорвавшись с земли, он резко вынул меч из ножен, в два шага преодолел расстояние между нами и задвинул к себе за спину, предварительно прошептав себе что-то под нос. Как я поняла по сгустившемуся вокруг меня воздуху, это было заклинание. На что направленное, узнать я не успела - на поляну выбежала тварь и, ехидно скаля на колдуна вершковые клыки, обагренные свежей кровью, бросилась мужчине в горло.
Я хотела позорно зажмурить глаза, но не преуспела в этом занятии. Да и не к чему было - маг, сложив гибкие пальцы неким подобием "козы", отбросил тварь от себя на несколько саженей.
Обиженно тявкая и хрипя, она поднялась на дрожащие лапы, предпринимая вторую попытку нападения на увертливую добычу. Натолкнувшись на невидимую преграду (я лишь читала о щитах неуязвимости высших магов - вот и выдалась возможность взглянуть воочию), черный комок не то тумана, не то плохо выделанной шерсти откатился к ближайшим деревцам. Из-под косматой челки на меня почти в упор смотрели желтые зеркала глаз. Ни зрачков, ни пресловутого разума, о котором говорил отец, я не увидела. Только непреодолимое желание: "Убить". И нет ничего, чтобы остановило ее перед воздвигнутой целью.
- НЕТ! - истошно выкрикнул колдун, длинным звериным прыжком отрезая тварь от меня. Его преобразившаяся рука сомкнулась на широком горле. В стороны брызнула темно-бордовая, в сгустках, кровь, покрыв всю поляну бисерными капельками, разъедающими траву и цветы. Стремительно вянущие лютики с пожухлыми и местами обугленными лепестками впечатлили меня больше, чем обгорелая кисть мага. Хотя ожог был огромным - до самого локтя кожа почернела и стала сползать, обнажая мясо и кости. Но на его лице эта жуткая (я и смотреть-то на это не могла) боль никак не отразилась. Только печаль в глазах, когда он, положив непригодившийся меч поодаль, склонился над поверженной тварью и погладил здоровой рукой чернильный загривок со спутавшейся шерстью. Желтые глаза недоуменно моргнули, сфокусировавшись на коленопрелонном колдуне с грустным взглядом. Налившийся зрачок расплылся по всей радужке, являя черные провалы вместо глаз. Получившийся сгусток тьмы стал медленно сворачиваться вовнутрь, меняясь, преображаясь...
- Кая, - горько прошептал чародей, поглаживая копну волос цвета воронова крыла. Бледные губы дрогнули в слабой потуге смиренной улыбки, но из кровоточащего горла вырвался лишь болезненный стон, исказивший упоительно-прекрасные черты лица.
Я не могла оторваться от зрелища ее обнаженного тела, сплошь покрытого застарелыми шрамами. От правой ключицы к груди, словно от неудачного удара затупившегося клинка - слишком уж широкий и неровный; тонкий - от лопатки до поясницы через бок, ярко-розовый, еще совсем свежий; от бедра до голени, глубоко распоровший, вероятно, почти всю ногу - грубый, застарелый, но в первые годы причинявший своей обладательнице нестерпимую боль. И множество мелких, неподлежащих точному счету. Кто ее так? Неудивительно, что она озверела и кидается на первого встречного.
Она осеклась на полуслове, судорожно хватая пересушенным ртом теплый вечерний воздух. Кровь из горла продолжала сочиться на траву, оставляя после себя глубокие подпалины. Роскошные волосы ее тоже стали опаляться и серым пеплом покрывали обожженную землю. Шею, с которой кусками обваливалась молочно-белая кожа, я старалась игнорировать для своего же душевного здоровья.
Колдун молчал, перебирая в пальцах длинную челку умирающей девушки, дыханье которой раз за разом становилось все тише и жалобнее. Я пыталась представить себе ту боль, которую она чувствует, словно пожираемая изнутри ненасытным пламенем, но не выдержала и отвернулась, притулившись к стволу рядом стоящей осинки.
Наконец, сиплое дыхание прекратилось, и маг бессильно растянулся на земле, глотая подступающие слезы. Руки его непроизвольно были сжаты в тугие кулаки. Даже обожженная до костей с вонзившимися в ладонь когтями.
- Кая... - пробормотал он, запустив пальцы в волосы. За припудренной пылью и залапанной кровавыми сгустками прежде золотой завесой я уже не могла разобрать выражения его лица. Пришлось вставать и на подгибающихся ногах добираться до мужчины, осторожно, стараясь не задеть мертвое тело, приседать рядышком, положив тяжелеющую голову на мерно вздрагивающее плечо.
Я терпеть не могла мужские слезы. Не презирала, нет. Просто мне становилось очень страшно, когда прежние могучие герои теряли над собой контроль. Когда после смерти матери плакал мой отец, я не могла выжать из себя ни слезинки - все горе выплеснулось в трагическом выражении лица со страдальчески закушенной губой, которую я от излишней натуги (чтоб не расплакаться) прокусила. Я не могла себе позволить показаться слабой перед разом постаревшим отцом - ему нужна была поддержка, а кроме меня никого у него в жизни не осталось. Только тяжело дышавший в колыбельке братик, мечущийся в горячечной лихорадке.
Теперь я оказалась в такой же ситуации, но вместо близкого и родного отца - незнакомый колдун, спасший меня от смерти. А не отвечать добром на добро я просто не умела.
Я протянула дрожащие руки, приобнимая мужчину за плечи, приблизила голову к его груди, где громко, как отбойный молот, стучало сердце, постаралась заглянуть в лицо. Едва-едва касаясь кончиками пальцев, аккуратно убрала с лица набрякшие от слез волосы, и (стыдно признаться!) тихонько поцеловала в траурный уголок плотно сжатых губ.
Тут колдун внезапно распахнул удивленные глаза. Я еще не успела убрать лицо на должное расстояние, поэтому от его внимательного взгляда меня бросило в жар. Стыдливый румянец кинулся в лицо. Я поспешила убрать свои руки с его широких плечей, но маг резко остановил меня, прижав мои ладони своими. От прикосновения обжигающей чужой болью руки я вскрикнула, попыталась вырваться, но он держал крепко. В глубине черных глаз горел бесноватый огонь, не суливший мне ничего хорошего. Мне стало по-настоящему страшно. Даже собиравшуюся напасть на меня тварь я боялась меньше - колдун же защитит, он обещал. Вот только кто защитит он него самого?
Кривая, подчеркнуто хищная ухмылка открыла взору острые клыки. Что он там говорил про двуипостасность? А что, если от нервного перенапряжения он сейчас перекинется?!
- Не бойся, - голос, больше напоминающий рык, упрятал мою душу куда-то в район правой пятки, покидать который вышеупомянутая не собиралась, - я не причиню тебе боли. Просто... мне очень плохо...
- Отпустите, - пискнула я, чувствуя, как стальные тиски его рук медленно разжимаются. Размяв затекшие запястья, я выжидающе уставилась на мага, невидяще смотрящего на безжизненное девичье тело, распластанное по выгоревшей земле.
- Кто она? - я произнесла вопрос раньше, чем обдумала его последствия. Однако колдун не разозлился. Только насупился и неохотно признал:
- Моя сестра.
Я опешила. Не то, чтобы они были непохожи, но и особых сходств, кроме черных глаз, у них не было. Девушка была светлокожей жгучей брюнеткой довольно щуплого телосложения, вступая в явный контраст с широкоплечим высоченным обладателем золотой шевелюры и бронзового загара (или природной смуглости). Они могли быть кем угодно, но только не братом и сестрой!
- Не родная, - торопливо добавил мужчина, видя недоверие в моих глазах. - Точнее, в семье она считается моей двоюродной тетушкой, но, по манере общения, больше напоминает мне старшую сестру, которая сбежала из дома, когда мне еще не было пяти. Кая - младшая сестра моей бабушки. Сводная, оттого и не похожа на весь наш род златовласых эльфопотомков. Она полувампир. Была...
- Мне... жаль, - я не умела выражать соболезнования чужому горю, но промолчать было выше моих сил.
- Ее изгнали из клана. За убийство человека. Которого она полюбила себе на беду. А он обманул ее и бросил одну в незнакомом городе. Но настолько ненавидел остроухое племя, что решил поквитаться хотя бы с одним его представителем. И обратил ее в нежить. А она нашла его спустя десятки лет...
- Зачем же ты убил ее?! - не выдержала я, гневно сверкая глазами, даже не заметив, что перешла на фамильярный тон. Маг отвел глаза, предпочитая умолчаться, но я нахально тряхнула его за ворот куртки, едва не опрокинув на себя.
- Она сама попросила. Заклятье оказалось необратимым, а жить в облике нежити она посчитала недостойным потомка древнего рода.
- Попросила?!
- Она - мой кровный родственник. Мы умеем... общаться мысленно, - уклончиво ответил он. Меня это не устроило. Да и как его еще растормошить, если не разозлить как следует?
- А больше вы ничего не умеете?
- Я - нет.
- А другие?
- Не имею понятия. Никогда не интересовался. Да и недолго я прожил рядом с ними.
- Тоже выгнали? - понимающе хмыкнула я.
- Сам ушел, - обиженно буркнул маг. Кажется, пустота, застлавшая его глаза, стала потихоньку отходить, обнажая живые эмоции. Пока что лишь негативные. И то хлеб.
- Не сошелся во мнениях?
- И это тоже. Но главной причиной была погоня за ускользающей мечтой.
- Догнал?
- Нет. Как всегда опоздал, - его взгляд был неимоверно серьезен, и я сразу поняла, о чем он говорит. О ком то есть. О маме...
- Я ее почти не помню, - доверительно сообщила я, удивляясь собственной откровенности. - Только глаза и улыбку. Я не запомнила ее несчастной, поэтому тоже никогда не плачу. Хочу быть как она. Такая, какой я ее себе вообразила. Глупо, да? Вот вы - взрослый человек, вы ее знали... какой она была?
Колдун тепло улыбнулся своим воспоминаниям. Глаза его словно засветились солнечным светом. Будто блистательный луч пробил вековую тьму.
- Она была несносной. Вредной. Злопамятной. С тяжелым характером и не менее тяжелой рукой. Талантливейшая из магичек современности. Ей сулили великую судьбу. А она привычно отнекивалась и продолжала донимать преподавателей нерешаемыми вопросами о полной ликвидации заслона, тянущего силы всех живущих магов. Уверяла, что именно он причина всех бед. Мирила народы, не жалела себя ради блага других... И пожертвовала собой ради ничтожной цели.
- Какой?
- Ей сказали, что у самых гор живут драконы. Не полнокровные, но вполне могущие менять ипостась. Она мечтала их увидеть. Не знаю, исполнила ли она свою мечту, но отправилась сюда она именно за этим. Говорила, что хочет посмотреть на других двуипостасных. Я предлагал ей ограничится истинным оборотнем, но она не слушала. А с собой она меня не взяла... а потом началась смута...
- Вы придворный маг? - я слышала, что именно они первыми встали на оборону во время восстания, прикрывая уход королевской семьи и блокируя внешние пределы. Но тьма продолжала просачиваться сквозь заслон, разрушая оборонительные заклинания. Двадцать лет как один день маги боролись за мир, но некоторые земли остались навеки погребены под слоями магических прессов, сдавивших сумеречных существ, когда они ворвались сквозь щиты. А сколько магов отдало жизнь за то, чтобы мы жили...
- Был. Сейчас я изгнанник. Как и все, кто боролся.
- Почему? - опешила я. - Разве героев не следует чествовать и раздавать им всяческие блага?
- Люди - жуткие перестраховщики. Они посчитали, что ни одно светлое живое существо не смогло бы уничтожить тьму. Следовательно, мы с сумрачными в сговоре. Радоваться надо, что не убили, как только мы вернулись с передовой. Хотя, тех, кто хотел вернуть себе имущество и должность, не пощадили, посчитав мятежниками и заговорщиками против престола. Конечно, регентшей стала тетка принца, старая Аммолия, которая зла на весь мир за то, что ее род отстранили от правления. А такие люди, как известно, вымещают свое зло на невиновных.
- И вы так просто ушли? - не поверила я. Колдун грустно улыбнулся, качнул головой.
- Для меня главное, чтобы с принцем все было хорошо. Если он со мной в опасности, я уйду.
- Но ведь королевская семья для вас все...
- Может, здесь я приобрел больше, чем потерял там? - вкрадчиво поинтересовался он, неотвратимо склоняясь к моему лицу. А я и не заметила, как он приблизился.
- И что же? - голос предательски задрожал, а если бы не опора дерева, я бы давно рухнула на землю.
- А ты не поняла... - усмехнулся он, предпочитая словам действие.
Я задохнулась пряным ароматом его губ, не в силах оторваться. Но тут вспомнила об одной смущавшей меня детали:
- А что у тебя за кольцо?
Маг, удрученный, что его прервали на столь упоительном занятии (да я и сама себе не рада, что не страдаю ранним склерозом!), скосил глаза на матово поблескивающую полоску металла с витиеватой надписью на одном из древних языков. Улыбнулся глазами, в которых заиграли смешливые искорки.
- Думаю, это соперничество тебя не побеспокоит, - и вновь наклонился ко мне. Я уперла руки в его грудь, запоздало приметив прекрасно развитую мускулатуру. Судорожно сглотнула, пытаясь вернуться к утерянной мысли.
- Уверен?
- Абсолютно, - заверил меня колдун, глядя мне в лицо кристально-честным взглядом. - Это знак моей приверженности Стихии. Так сказать, фамильная реликвия. Хотя прадед действительно использовал ее как обручальное кольцо. Ввиду обстоятельств, которые, думаю, в нашей ситуации, неуместны. Если хочешь, расскажу, - лукаво подмигнул он мне.
- Обязательно расскажешь, - шутливо припугнула я его, притягивая к себе за ворот распахнутой куртки.