Вступление.
Карета стучала по мостовой --- луна освещала впереди дорогу. Тот, кто в ней сидел поминутно выглядывал из кареты, словно проверяя, сколько еще осталось. Стояла потрясающая весенняя благодать, тишина замерла в воздухе, и так и повисла. Кучер то и дело погонял лошадь, пассажир явно куда-то очень торопилась. Но вот на горизонте показалось строение в готическом стиле и женщина, сидевшая в карете с облегчением вздохнула, словно с ее сердца упала тяжесть.
Опишем же ту, которая сидела в карете. Это молодая женщина, лицо ее покрыто вуалью, потому про черты ее трудно судить, но скорее всего, это привлекательная особа - из-под вуали проглядываются тонкие губы, изогнутой формы, как лук Амура, и крупный немного выдающийся подбородок. Из-под чепца выбиваются тяжелые черные пряди, низпадающие на круглые плотные плечи, затянутые в обыкновенную черную шерстяную ткань. Руки лежат на коленях и в беспокойстве теребят четки. Женщина явно находится в крайнем беспокойстве, это выдает и постоянные, тревожные взгляды, которые она бросает из окна кареты, и нервно дрожащие руки. Услышав голос кучера о том, что уже почти приехали, она надвинула ниже на лицо вуаль, спрятала выбившиеся черные пряди волос под чепец. Со стороны может показаться, что она всеми силами пытается скрыть свою внешность, чтобы ее не узнали. Закончив все эти приготовления, она устало потянулась в карете, и тяжело вздохнула. Наверное, она уже давно в дороге.
Наконец карета резко затормозила, и кучер спрыгнул с козел. Женщина приподняла край вуали и выглянула наружу. Кучер открыл ей дверь, и она, опасливо оглядываясь, спустилась с кареты. Сзади на нее кто-то посветил, и она резко обернулась на свет:
---- Проследуйте за мной, госпожа. Я вас проведу,---- послышался скрипучий старческий голос.
Госпожа отправилась за старухой, позвавшей ее. Вскоре она оказалась внутри здания, о котором уже говорилось до этого. В комнате стояла темнота и всюду горели свечи. По краям стен стояли деревянные скамьи, по стенам висели кресты и разные духовные атрибуты, всюду было накурено благовониями. Старуха отодвинула один, самый крупный крест, и за ним оказалась маленькая дверца. Открыв засов, она прошептала:
--- Вам сюда, госпожа, матушка-настоятельница ждет вас.
Женщина вошла внутрь, а старуха осталась со свечой за дверью. Снаружи оказалась маленькая комната с голыми каменнми стенами, на которых тоже висели свечи и кресты. В углу комнаты стоял небольшой рабочий столик, заваленный пожелтевшей бумагой, какими-то документами, на столе тоже стоял подсвечник и лежало множество самых разнообразных по величине и форме четок. Вокруг стола стояли маленькие деревянные стульчики. Молодая женщина подошла к столу и в нерешительности остановилась перед маленькой древней старушкой, сидевшей на одном из стульев.
--- Иди сюда, дитя. Я плохо тебя вижу. Не бойся подойти, я благословлю тебя и напутствую в тяжелый путь,--- этот неприятный старческий скрежет напоминал голос женщины, которая провела сюда молодую даму, однако был гораздо грубее, как будто указывая на высший сан.
Этот голос звучал очень странно здесь, в этой грязной заброшенной комнате. Но девушка повиновалась ему и подошла ближе, все еще не снимая вуали.
--- Садись рядом, дитя. Вот стул,--- снова проскрипела старуха.
Когда ее просьба была выполнена, она протянула свои длинные худые руки, напоминающие плетни к даме и стала ее ощупывать за плечи. Почувствовав, как ее гостью передернула от отвращения, она убрала руки и заметила:
--- Ты ли это, Франсуаза? Я плохо видеть стала и потому с трудом тебя узнаю. Ты ли это, дитя мое?
Получив утвердительный ответ, старуха продолжила:
--- Ты удивлена, что тебя опять вызвали в монастырь Дю Трезор? Да? --- ее лицо исказилось от неприятной усмешки.--- Ну говори, удивлена? Не ожидала? --- уже нетерпеливо проворчала старуха.
Снова получив утвердительный ответ, она скривилась в улыбке в очередной раз и, понизив голос, сказала:
--- Сейчас все объясню, дорогая. На самом деле здесь кроется одна тайна, я тебе ее расскажу. Ведь я тебя затем и вызвала, так?
Старуха порылась в ящиках и достала какую-то пожелтевшую старую тетрадь в кожаном переплете, сухонькие старческие пальцы, словно щупальца, сжали кожаный корешок. Франсуаза с удивлением взглянула на мать-настоятельницу и спросила тихим голосом:
--- Что это, матушка? Чья это тетрадь?
--- Твоей матери, моя дорогая,--- с ухмылкой ответила старуха,--- твоей матери.
--- Но я не помню своей матери, и вам это прекрасно известно. Я выросла и воспиталась в Дю Трезоре, и у вас никогда не было от меня тайн. Вы никогда не желали называть мне имя моей матери. Почему вы от меня скрывали это?
--- Но я делала это не по своему желанию. Твоя покойная матушка пожелала, чтобы этот дневник был вручен тебе в день твоего восемнадцатилетия, и не днем раньше. Это было ее последнее желание,--- заметив еще большее изумление на лице Франсуазы, старуха продолжила.--- Я вижу, тебе не терпится узнать, в чем же кроется тайна твоего рождения и кто твоя мать. Должна сразу сказать, что этот дневник тебе все объяснит. Это ее дневник, но прежде чем я тебе его дам, я сделаю небольшое вступление. Видишь ли, женщина, которая оказалась настолько добра, что заботилась о тебе последние два года и давала тебе средства к существования, не твоя настоящая мать, как ты знаешь... Маркиза де Мариссо относилась к тебе как к родной дочери, а ты почитали ее и уважали как родную мать. Очень достойно с твоей стороны. Она заменила тебе мать. Но настоящую твою мать звали Катрина де Равель, это сестра маркизы де Мариссо. Теперь ты понимаешь, что настоящее имя маркизы вовсе не де Мариссо. Ее зовут Атенаис де Равель. Ты найдешь все ответы в этом дневнике, он прояснит все загадки.
--- Что вы говорите? Как такое может быть? Вы имеете в виду, что маркиза де Мариссо --- моя родная тетя? А знает ли она об этом?
--- Она знает, она посвящена в эту тайну. Теперь возьми эту книжицу и храни ее, носи всегда с собой. Это писала твоя мать, и завещала ее тебе. Это все, что она оставила тебе после своей смерти, все свое богатство, --- с этими словами настоятельница вложила книжицу в руки своей собеседнице и шаркающими шагами удалилась из комнаты.
Некоторое время маркиза стояла в недоумении, не совсем понимая, что с ней произошло. В раздумии она села на деревянный стул и, опершись локтями о стол, глубоко задумалась. Никогда она не думала, что узнает имя своей матери, и уж тем более, не могла себе представить, что женщина, воспитавшая ее, и спасшая ее от нищеты и прозябания, окажется ее родственницей. Столько удивительного она сегодня узнала, что голова шла кругом. Что же теперь делать? Возвращаться к тете и с радостью объявить ей, что она все знает, а может... а может, навсегда остаться в этом монастыре и принять подстриг в монахини. Но зачем? Здесь она найдет лишь уединение и вечный покой, забвение, как в могиле, а не решение проблемы. Взгляд девушки упал на ту тетрадь в кожаном переплете. На обложке было написано: "Катрина де Равель. От ноября 1756 года"
Маркиза передвинула ближе свечи и открыла тетрадь --- желтые страницы пахнули на нее своей ветхостью и запыленностью. Листы были исписаны вдоль и поперек уже знакомым почерком. На первой странице обозначена дата: "1777 год, 28 число ноября" И дальше идет сам текст:
"Я, урожденная Катрина де Равель, буду вести этот дневник не для себя и не для кого, а лишь для своей дочери. Пусть в день своего восемнадцатилетия она откроет сей дневник и прочитает про все горести, выпавшие на мою долю. Моя жизнь полна страданий, но моя душа закалена и готова к новым мучениям. Слава Богу, все самое ужасное уже прошло, впереди меня ждет мирный пококой в монастырских стенах. Наконец, после пятнадцати лет страданий я обрету мир.
Сейчас мне уже тридцать лет. Я напишу этот дневник о своей жизни. Не могу похвастаться богатством и разнообразием событий, выпадших на мою долю, однако у меня есть, что написать, потому что душа моя полна впечатлений и эмоций, которые будут описаны в этом дневнике. Я начну свой рассказ с самого начала - с моего детства.
О, веселая жизнь, полная мирной радости и вечных развлечений! Какое у меня было детство! Я --- лишь пропавшая, убитая горем женщина, во мне еще теплится искорка жизни благодаря милости добрых монахинь --- могут ли они оставить в беде заблудшую душу? Но я продолжаю.
Я жила в Пуатье, в нашем родовом поместье Шапель де Равель, с моей матерью, урожденной Анной де Равель, и старшей сестрой Атенаис. Каким ангелом была моя сестренка в свои восемь лет! Мне тогда было пять лет, и я души в ней не чаяла. Она была вылитой копией матери - круглое личико с пухлыми щечками, огромными голубыми глазами, окаймленными длинными пушистыми ресницами, густые брови, однако такие же светлые, как и золотистые локоны, падавшие на плечи и спину. Она знала, что красивее ее нет никого на целом свете, и пользовалась своей привлекательностью уже в столь юном возрасте. Атенаис заигрывала со всеми - мальчишками, жившими в соседней деревни, со старым сторожем Жозефом и мсье Арманом, который часто навещал нашу матушку. Но мсье Арман был не один, кто приходил к матушке в гости. Она пользовалась большой популярностью в нашем округе --- какая красавица она была! Вот и Атенаис пошла в нее. Я была полной противоположностью резвой шалунье Атенаис - тихая, задумчивая, всегда мечтавшая о чем-то несбыточном, я бродила по вересковым полям и рисовала себе в воображении жизнь, полную тихого мирного счастья и спокойствия, жизнь среди полей и лесов, на природе, вместе с любимым человеком. Так романтично - фантазия в стиле Жан-Жака Руссо. Меня никто не понимал, я была дикой девочкой и меня страшилась даже родная мать - она говорила, что я не ее дитя, что меня ей подбросили цыгане. Правда ли это? А может и так. Я не видела своего отца, я не знала его имени. Да, я была очень некрасива, скорее даже, уродлива - вся какая-то черная и загорелая, как только что вытащили из-под земли, глаза тоже черные, словно два маленьких уголька и волосы - смоль. Кроме того, в отличие от Атенаис, я была ужасно худым ребенком, просто костлявой. Атенаис была довольно полной и розовощекой, здоровой девочкой. Мать ее баловала и в те редкие дни, когда ездила в город, покупала ей сладости и игрушки, а я получала лишь оплеухи и едкие замечания со стороны мсье Армана. Она запирала мою дверь на засов, а сама шла вниз с мсье Арманом, Атенаис всегда была с ними. Я же билась в истерике в своей комнате, стучала кулачками по двери, кричала, чтобы меня выпустили. Это ни на кого не производило особого впечатления. Наконец, устав от долгой борьбы и слез, я без сил падала на кровать и засыпала тяжелым глубоким сном, пока не приходила моя мать и не отпирала дверь, отделявшую меня от внешнего мира.
Мсье Арман был красивый мужчина, старше матери лет на десять. Его лицо с не очень правильными, но удивительно выразительными чертами и сейчас стоит у меня перед глазами - смуглое, я бы сказала, даже немного грубоватое, словно высеченное из камня, его лицо всегда было покрыто щетиной. Скулы резко выделяются, широкий лоб и впалые щеки, большие немного выпуклые глаза, светло-карие с блистающими в них яркими искорками, пухлые розовые губы. Но он был очень красив и, как мне теперь кажется, очень любил мать. Насколько мне тогда казалось, меня он ненавидел и советывал матери наказывать меня за буйный непокорный нрав. Но внешне я была очень похожа на него, это наше сходство бросалось в глаза даже когда мне было десять лет. И все кругом замечали это, и насмехались над матерью.
Однажды, в один из таких вечеров, он сидел с матерью как всегда внизу в гостиной, как вдруг я услышала крики матери и его голос, звучавший на повышенных тонах. Атенаис не было дома, она была в городе с нашей экономкой, а я с ужасом притаилась у себя в комнате, сжавшись в комочек на кровати. Мне казалось, что вот еще минута, и в комнату ворвется разъяренный мсье Арман с ножом в руке и зарежет меня. Вместо этого я услышала поспешные шаги матери по лестнице. Она вошла к себе в комнату и хлопнула дверью так сильно, что грохот раздался во всех частях дома.
Минут на пятнадцать все затихло, я слышала биение собственного сердца. И я слышала, как мать громко рыдает за стенкой, постоянно повторяя одни и те же слова:
--- О, Арман, Арман... Что ты натворил?! Что ты с нами сделал?
Мать плакала громко, навзрыд, все время восклицая и посылая проклятия на мсье Армана. Я испугалась, так как мне в голову пришла мысль, что, возможно, он побил мать и вот теперь она плачет, и некому пожалеть ее. Во мне проснулись дочерние чувства. Я тихо позвала:
--- Мама... мама... Иди ко мне, выпусти меня.
Стенания за стенкой прекратились, и снова наступила мертвая тишина. Через некоторое время послышались шаги на лестнице, на этот раз шаги принадлежали мсье Арману. Я застонала от страха и залезла в темный пыльный угол за кроватью. Но он прошел мимо моей комнаты, ни разу не остановившись. Дверь в соседнюю комнату открылась и я услышала нечеловеческие вопли и мольбы о пощаде. Я тоже начала громко стенать и рыдать, бить кулаками о стенку. Так как дверь в мою комнату была закрыта, меня никто не слышал. В соседней комнате падала мебель, дрожал пол от топота ног, билась старинная фарфоровая посуда. Мсье Арман тоже кричал, и его голос дрожал от гнева:
--- Ах ты, развратная девка! ты сама виновата во всем, сама! Я не убивал твоего ребенка, это сделала ты сама, убила мою плоть и кровь. Так дальше не должно продолжаться, и ты поплатишься за свои грехи!
--- Ты не понимаешь, Арман, ты --- слепой! Твоя гордость и твое самолюбие застелили тебе глаза. Разве не знаешь, что я не хотела второго твоего ребенка на этой земле. Нет ему места здесь, также, как нет места и Катрине... --- эти последние слова она почти прошипела, как змея, но ужалили они меня больнее змеиного укуса. С этого дня я поняла, что я никому не нужна, что я всегда буду одна на целом свете.
--- Нет места и тебе! --- истошно возопил мсье Арман и я услышала сдавленный стон, напоминающий гортанный звук. Поняв, что произошло что-то ужасное, я в ужасе притихла и уставилась на дверь. Хотя я и понимала, что мать меня никогда не любила, мне стало ее очень жалко. Я не знала, что произошло, но уже где-то глубоко в душе, я ее жалела. Безмолвные слезы текли по моему лицу, сопровождающиеся словами: "Мама... Где моя мама... Она меня бросила, и я ее больше никогда не увижу!"
Дверь с грохотом раскрылась, и на пороге появился мсье Арман. Я похолодела от ужаса --- вид у него был словно он только что увидел привидение --- белое как мел лицо, впавшие и потухшие глаза, синие губы, влажные растрепанные волосы. При виде моего страха, у него жалостливо поджались губы, и он прошептал:
--- Теперь все будет хорошо, Катрина. Ты уйдешь со мной отсюда и я воспитаю тебя лучше, чем это делала твоя мать.
--- Мсье, где она?--- спросила я и сразу почувствовала как взросло звучит мой голос.
На этот вопрос я так и неполучила ответа, хотя больше мне и не пришлось ломать голову над этим вопросом: "А где же она?"
Мсье Арман был действительно очень добр ко мне. Он заботился обо мне, как родной отец. Забегу вперед и скажу, что я получила отличное домашнее образование благодаря специально нанятому учителю. Учиться дальше в школе при монастыре я отказалась --- никогда особой тяги к знаниям у меня не было. Выяснилось, что кроме моей матери, о которой мне было запрещено даже думать, у мсье Армана водилось множество различных знакомств в самых отдаленных уголках Франции. Среди его подруг были женщины необычайной красоты - и всех их он любил лишь несколько ночей. Я была слишком мала, чтобы в этом разобраться, однако, я сделала для себя одно интересное открытие - однажды я заметила, что одна из его "подруг" регулярно отдает ему определенную сумму денег. Вскоре, я уловила ту же самую привычку и за другими "знакомыми" мсье Армана. Но, как я уже сказала, будучи слишком маленькой, чтобы понять, зачем это делалось, я не придала этому большого значения.
Мсье Арман был поклонником всего изящного и прекрасного - его отель в Париже в районе Марэ был убран роскошно и обставлен со вкусом. К тому же, его любимыми цветами были все оттенки пастельных тонов. Вот почему большинство из тех комнат, которые он регулярно посещал, были убраны именно в этом стиле.
Практически каждый вечер у мсье Армана собиралось множество гостей - высшее общество со всего Парижа. Эти люди приходили к нему часто, и у самого мсье Армана уже успел сформироваться своеобразный кружок, куда входили как раз те женщины, с которыми он делил ночное время, множество приятных обходительных юношей с несколько женственными манерами и многие другие особы, отличавшиеся, по мнению мсье Армана, особым изысканным вкусом. Его все любили и боготворили, включая даже почтенных, старых дам, мечтавших отдать своих малюток-дочерей замуж за мсье Армана и получить немалую выгоду с того. А их дочери сидели в углу гостиной, выполненной в голубом цвете и томно вздыхали, глядя на мсье Армана нежными влюбленными глазами. Все это было настолько фальшиво и комично, что напоминало манеры жеманниц и напудренных кавалеров времен Реформации. В лице каждого из этих гостей я видела лишь лживую маску добродушия и кокетства, хотя знала, что та часть их души, которая скрыта от людского понимания, оставляет желать лучшего. Все эти сплетни, старания любой ценой добиться расположения мсье Армана или хотя бы на минуту завладеть его вниманием меня выводили из себя. Я с отвращением смотрела, как лебезили перед ним женщины и преклонялись перед его "неоспоримыми достоинствами" мужчины. Естественно, меня мсье Арман представил, как свою очаровательную племянницу из Пуатье. Я никогда не забуду первый вечер выхода в свет с мсье Арманом. Он ввел меня в прекрасную комнату, которая вся была украшена искусственными цветами, на полках, тянущихся вдоль стен, стояли прелестные безделушки --- пепельницы, букетики цветов, портсигары и статуэтки, даже фаберже. Вдоль стен тянулись прелестные консоли, поддерживавшие вазы. Это было просто восхитительно! В середине комнаты стояла беседка, полностью оплетенная букетами роз. Из нее вышли три дамы и, заметив мсье Армана, с радостными улыбками приблизились. Мсье Арман галантно поцеловал руку каждой и произнес, как заученный урок:
--- О, мадам Софи, вы чудесны как никогда. Мадлена-Мадлена! Вы сияете как солнце, затмевая своей красотой всех. Ну-ну... Жюли, очаровательное ожерелье. Это то, про которое вы мне рассказывали прошлый раз? Так старик Веллан все-таки согласился на эту сделку? Ну-ну! Я думаю его салон от этого не пострадал. Кстати, Софи, следующий раз будете навещать модистку (кажется, ее мадам Фекано зовут, если не ошибаюсь) передайте ей, что если она не пошьет темно-синее платье для мадемуазель Франсиз к сроку, то не получит денег. Вы знаете, милая моя Жюли, я ведь собирался в этом новом темно-синем чуде появиться на следующей премьере Мельяка. Вот увидите, этот костюм будет мне стоить кучи денег - это новое слово в моде --- такого еще не было сотворено!
--- О, да... Фекано знает толк в одежде. Я ею восхищаюсь, это великая женщина! --- кокетливо улыбнулась та, которую называли Софи, обнажая крепкие как у лошади зубы.
--- Не просто "знает толк"! Нет, не просто! Она лучшая из лучших парижских мастериц, а Париж --- это серце моды! Вот поверьте мне на слово, я-то знаю, что говорю!
Но вдруг взгляд говорившей дамы упал на меня, и она в восторге воскликнула:
--- О, мсье Арман, что же это за прекрасное дитя! Кто она?
Мадам Софи всплеснула руками и повернулась к остальным дамам, которые тоже восхищенно уставились на меня, как на какое-то невиданное доселе чудо света.
--- Это моя маленькая племянница из Пуатье - Франсиз де Равель. Не правда ли, она очаровательна? Моя двоюродная сестра не так давно скончалась и оставила мне вот эту девочку на попечение. Теперь я буду заботиться о ней, как родной отец! Бедняжка! Она осталась совсем одна, мне ее так жалко. Моя несчастная многострадальная Констанция скоропастижно скончалась и даже не успела попрощаться с малышкой.
Я была слишком мала, чтобы понять для чего он лгал; однако для того, чтобы понять, что он лгал, я была достаточно велика. А также мне хватил разума блестяще сыграть свою роль. Я действительно поверила, что я - та самая племянница из Пуатье, у которой скоропастижно скончалась мать, я сыграла эту роль. Ведь мсье Арман именно этого от меня и ждал.
Со всех сторон меня окружили женщины в шикарных платьях и тяжелых дргоценностях. Я в нерешительности уткнулась лицом в грудь мсье Армана и притаилась. Чуть позже, взглянув ему в лицо, я прочитала там столько добра и нежности, что мое сердце наполнилось счастьем, а глаза --- слезами радости. Подумать только! Теперь я была в центре внимания. Столько лет я была никому не нужна и забыта всеми - а теперь я стою среди самых знатных дам Парижа и чувствую себя здесь королевой; на моей шее нить дорогого жемчуга, на тонких пальчиках большие золотые перстни, а платье вышито серебряной нитью. Возможно ли это? А может, это вовсе и не я? Я поворачиваюсь в сторону от дам, и внезапно мой взгляд падает на большое зеркало в человеческий рост, оправленное в хрусталь. В нем я вижу свое отражение. Нет, это не отражение четырнадцатилетней девочки, позабытой всеми, с заплаканными глазами и нерасчесанными, черными как смоль, волосами - это настоящая взрослая девушка, одетая по последней моде и окруженная вниманием и уважением. Я смотрю на себя в зеркало и не могу узнать это отражение. Наверное, это прекрасный сон. Сейчас я проснусь в своей спальне в Пуатье, среди пыльной, старой мебели и нечищенных зеркал. Но нет, я не сплю, это -- явь. 'Хватит думать об этом. Раз так со мной произошло, приму все, как есть, и не буду утруждать себя размышлениями. Я не знаю, почему этот мсье Арман так добр ко мне, однако он заботится обо мне, как о родной дочери. Мне больше ничего не надо. Мне так хорошо, как только может быть. Чего мне еще надо?'
Вот вечер закончился - мсье Арман удалился в свои комнаты с мадам Софи. Я сижу в своей опочивальне перед туалетным столиком --- в руках у меня 'Новая Элоиза' Руссо (стала бы я читать подобные книги в Шапель де Равель?) Три женщины все кружатся вокруг меня не переставая - одна снимает кольца и браслеты, другая умывает лицо, третья расшнуровывает платье. Их широкие юбки шуршат, и, мне кажется, что это снизошли ко мне херувимы, изображенные на потолке моей большой опочивальни, и шуршат своими нежными, как лебяжий пух, крыльями. Закончив туалет, женщины надели на меня сорочку из тончайшего батиста и уложили на огромную кровать с балдахином. Кто-то задул свечу, и вот я уже совсем одна лежу в этой шикарной комнате и удивляюсь тому, как переменчива судьба и что же может ждать меня в будущем.
И вот я вспоминаю Шапель де Равель. Мне представляется, что я лежу на своей кровати в старом замке и плачу о том, что мать меня бросила и не позволила спуститься в переднюю, где я слышу тонкий смех Атенаис и громкий грубый хохот мсье Армана. Я же уткнулась в подушку и плачу от обиды. Мне кажется, что весь мир ополчился против меня, никому я не нужна, всем на меня наплевать. Безмолвные слезы обиды и горя, стянув горло, так и рвутся наружу. Я слышу звонок в передней и затем веселые голоса - пришел еще кто-то. Наверное, очередной богатый господин: Мать расцветает в комплиментах и ветвистых выражениях - видно, влиятельный господин: Дверь хлопает - мсье Арман выбежал из дома и хлопнул дверью, я слышу, как мать извиняется и неловко смеется. Потом она прикрикнула на Атенаис, велев ей убираться в свою комнату. Да, мать могла быть очень грубой и обидеть даже свою любимую дочку. А вот и быстрые звонкие шажки Атенаис, дверь соседней комнаты со скрипом открывается и Атенаис вбегает в свою комнату, за стенкой я слышу ее недовольное бурчание и причитание, что ей не позволили посидеть внизу 'с красивым мсье'. Вошла нянька и я слышу ее голос:
--- Отведайте лакомства, мамзель. Мадам Анна велели подать. Да не жалуйтесь, будто бы плохо вам живется. Вон ваша милая сестрица Катрина - посмотрите, как ей живется. Разве ваша маменька сильно ее жалует? Да нет! Видно не от любимого человека породила на свет она это отродье:
Я со злобой сжимаю кулаки на глупую няньку, которая болтает всякую чепуху --- лишь бы угодить любимой хозяйке. Ей не понять боли страждущей души. Но я уже проглотила обиду вместе со слезами и думаю дальше. Меня успокаивает мысль, что я сильнее их, я их всех прощаю - и этим я сильнее их. Пускай их говорят, что им вздумается - а я им в душе все прощу, потому что я уже научилась глотать обиду вместе с горькими слезами. И забывать, что я тоже чувствовала ярость и боль. Моя мать совершила ошибку, что родила меня на свет, и до меня доходят отголоски слов противной няньки Атенаис:
--- Вы знаете, как это бывает: Ваша мать так молода, так молода и прекрасна, она еще не умеет бороться со своими желаниями. А господа, что посещают ее, так привлекательны! Кто ж устоит? Ваша маменька так красива, что просто создана для любви и обожания. Вы должны ей прощать все - она сама красота и любит вас больше жизни.
--- А что же Катрина? Разве она не любит ее?
--- Ну, Катрина слишком хмура и упряма. Не в мать она пошла, а я не знаю в кого. Кто же полюбит такого злого и угрюмого ребенка? Нет, матушка ваша не любит Катрину, не любит! Отца ее не любила и ее не любит!
--- А разве у нас с ней не один папа?..--- слышу я голос Атенаис словно через тысячи миль воспоминаний. Этот голос отражается на разные мотивы в моей памяти, а вопрос повторяется еще много-много раз, пока я под его умеренный такт не начинаю засыпать. Он словно убаюкивет меня - тот неродной далекий, но родной голос. Я вздрагиваю во сне и на секунду открываю глаза, а в ушах все ще звенит тот же вопрос: 'А разве у нас не один папа?' Чей это голос, кто это сказал? А кто мой отец? Мсье Арман? Он так добр ко мне.
Старые образы, что всплывают в моем мозге, преследуют меня и во сне. И не только в ту ночь, но и во все последующие ночи моей жизни.
Через месяц мсье Арман устроил большой прием у себя дома, где были лишь женщины и только несколько мужчин, которых он называл своими вечными ангелами-хранителями, не предававшими его никогда и чуткими ко всем его прихотям. Мне было позволено спуститься лишь на некоторое время, а затем я была отправлена наверх под строгим присмотром мадам Лизетты. Но и того мне было достаточно, чтобы навсегда запомнить сладкий и манящий вкус светской жизни. Он оставляет отпечаток на долгие-долгие годы.
Меня отвели в салон, где уже начали собираться гости. Это была зала невозможной красоты - словно я очутилась в настоящей сказке. Вся мебель - кресла, массивный диван в турецком стиле, столы и даже стены были обиты розовым муслином, с потолка спускалась хрустальная люстра фантастических размеров, которая висела на четырех цепочках. Потолок был расписан прекрасными узорами куртуазных сюжетов в перемешку с ангелами, витавшими в пушистых облаках. На стенах - зеркала, обитые фаянсовыми вьюнками и ангелочками, и картины Альфреда де Дрё - такое богатство. От всей этой красоты разбегались глаза! На полу, сбоку от двери стояло два стеклнных шара, усыпанный розовыми лепестками. От них отходил запах чудесных благовоний. Было видно, как внутри этих гигантских шаров плавают благовонные масла. В каждом углу комнаты стоял один большой дубовый стол с этажеркой, на которой были в беспорядке раскиданы чудесные мелочи - бонбоньерки, табакерки, портсигары, искусственные букетики цветов и прочее. Все здесь отличалось помпезностью и богатством, свойтсвенными лишь богатым аристократам. Но самое прекрасное из всего, на мой взгляд, это был чудесной работы розовый мраморный трельяж, увитый красивыми цветами. А пол - усыпан лепестками роз и тюльпанов. Вступаешь ногой в эту прелесть и словно оказываешься на небесах. А посередине - гигантская беседка. Края полога подняли и я увидела огромный диван, стоявший в центре беседки и выполненный в турецком стиле, с кучей подушек декоратвной вышивки. В беседке сидело три дамы потрясающей красоты. О, как они чудесно сморелись на фоне всей этой красоты - как богини, купающиеся в роскоши и богатстве, они словно только снизошли с небес, чтобы лишний раз показать какие они восхитительные и чего достойны. Одна из них заметила меня и поманила меня к себе пальчиком. Я подошла.
--- О, Франсиз! Как ты сегодня прекрасна! Какое ты милое дитя, ты подобна ангелу,--- я смотрела на эту женщину в немом восхищении и мне казалось, что когда она ко мне прикасается, на меня снисходит чье-то благословение.--- Ты меня не помнишь? Недавно твой дядя, мсье Арман, представлял меня тебе: Меня зовут Мадлена де Барре.
--- Я вас помню, госпожа де Барре, очень хорошо помню. Это было месяц назад. Мой дядя устраивал вечер в голубой гостиной.
--- О, да! Это было божественно! Ты знаешь, у меня тоже есть маленькая дочка,---- в этот момент я заметила пухленькую девочку со светлыми кудряшками по всей головке, которая мне мило улыбалась и хлопала своими огромными бледно-голубыми глазами. 'Какая красивая!'- мне подумалось.--- Ее зовут Анна.--- Услышав свое имя, Анна как отрепетированный урок, сделала реверанс и снова механически улыбнулась.--- Я уверена вы с Анни подружитесь. Не правда ли, котенок?
Анна взяла меня за руку и повела на другой диванчик, где среди мягких подушек игрались дети. Мое внимание привлекла девочка с красивыми грустными глазами. Высокая, пожалуй слишком высокая для своего возраста, лицо выдавало, что ей нет еще и пятнадцати. Я сразу подумала, что она крайне долговяза и неуклюжа, но меня привлекла та грусть и нежность, которые читались в ее глазах. Я вырвала руку от Анны и подошла к ней.
--- Как тебя зовут?- я спросила.
--- Эме Ренетт:
--- У тебя очень необычное и красивое имя. Мне оно нравится. А почему ты такая грустная, тебя кто-то обижает?
Эме опустила длинные ресницы так, что они создали под глазами прелестную тень. Она ничего не ответила и лишь грустно улыбнулась; я села рядом и еще раз посмотрела на нее. Черты ее лица были довольно изящны, а само лицо напоминало лик Мадонны со старинной гравюры - округлый лоб, длинные четко очерченные брови, пушистые ресницы, прямой тонкий нос и небольшой, но выразительный рот. Я еще раз восхитилась ее красоте и мне подумалось, что во всей ее внешности чувствуется какая-то одухотворенность и даже божественность, словно она была создана лишь для того, чтобы на нее глядеть и молиться. Глаза ее лучились смирением и спокойствием.
--- Знаешь, ты очень похожа на Деву Марию: У меня в детстве была старая мамина Библия с гравюрами. Одна из картинок изображала Марию с ребенком на руках. Вот в детстве я смотрела на эту картинку и мне хотелось долго и страстно молиться. Я думала, если так буду делать, то Господь меня услышет. Вот и теперь я смотрю на тебя и мне хочется стать перед тобой на колени и обратиться к Господу: Наверное, я говорю ужасно глупые и смешные вещи:--- Я оглянулась и заметила, что все дети давно выбежали и мы сидели вдвоем на маленьком диванчике.
--- Совсем нет, не глупые,--- тихо ответила Эме, и от ее голоса повеяло таким умиротворением и спокойствием, что я невольно встрепенулась и почувствовала нежность к этой тихой грустной девочке.
--- Я, наверное, мешаю тебе своими глупостями. Ты о чем-то размышляла. Извини, просто ты говоришь совсем неохотно.
--- Нет, ты мне не мешаешь. Что же касается твоего замечания, я действительно думала. Но ты мне правда совсем не мешаешь. Все равно, оно надоедает скоро - все время сидеть и ни с кем не общаться, верно?--- она попыталась улыбнуться, но и улыбка у нее получилась какая-то грустная и вымученная.
--- Да, я знаю, каково это, когда все тобой пренебрегают и ты все время одна. Это мне слишком хорошо знакомо:--- я тяжело вздохнула, вспомнив свою мать и прежнюю жизнь в замке.
--- Тебе?--- вдруг оживившись, спросила Эме.--- Тебе может быть это знакомо? Ты живешь в роскоши и богатстве. Оглянись вокруг себя. Тебя приняли в таком доме.
Я поняла, что она не занет, что я здесь хозяйка и решила играть роль до конца и сказала:
--- Но тебя здесь тоже приняли, разве не так?
--- Так, но я здесь лишняя. Моя мать должна поговорить с хозяином этого богатого особняка - мсье Арманом. У моей матери большие проблемы и только мсье Арман может ей помочь.
--- А где же твоя мать?--- с интересом спросила я.
--- Она сейчас ушла к нему в кабинет. А зачем тебе это? И вообще, зачем ты ко мне подошла?! Ведь твои друзья со мной не желают общаться!
--- Веришь мне или нет, но они не мои друзья. Ты слишком плохо обо мне думаешь. На самом деле, я совсем не такая... Ты так пренебрежительно ко мне отнеслась, что даже не спросила моего имени, когда я узнала твое. Но я тебе скажу, что мое имя Катрина де Равель. Я раньше жила на юге Франции, в Пуатье. И жила не совсем уж так хорошо, как сейчас. Моя мама умерла, а сестра Атенаис уехала. А мсье Арман - близкий друг моей матери, был очень добр ко мне, он отвез меня в свой дом в Париж и сказал, что я его маленькая племянница Франсиз де Равель. И теперь я живу здесь. Но я очень скучаю по дому, хоть здесь с мсье Арманом мне гораздо лучше, чем было с матерью.
--- Ты говоришь, что мсье Арман был близкий дру твоей матери, это что - правда? И ты в это веришь?--- на перкрасном лице Эме отобразилась насмешливая улыбка.
--- Конечно,--- удивленно ответила я.
--- А кто твой отец? Ты знаешь?
--- Нет, не знаю. Я его никогда не видела,--- Эме Ренетт хотела добавить еще что-то, однако замолчала, так как в комнату вошел мсье Арман, ведя под руку какую-то женщину, одетую крайне бедно по сравнению с другими дамами в комнате. Я догадалась, что это мать Эме. Они прошли мимо нас, и мы услышали отрывок из их разговора:
--- Милая моя Бертина, прошу вас не расстраиваться, я и не думал торопить вас с ответом. Конечно же, я дам вам некоторое время на то, чтобы вы подумали. Я не заставляю вас. Но вы только представьте --- если вы выполните мою маленькую просьбу, я дам вам нужную сумму денег. Разве не выгодное дельце,--- на лице мсье Армана играла плотоядная улыбка, г-жа Ренетт шла с растерянным видом, видимо, теряяясь и не зная, что сказать.
--- Но что потом?--- наконец выдавила она.
--- Ничего!--- воскликнул ее собеседник и в упоении взглянул на нее. Она покраснела и опустила голову под его пронизывающим взглядом.
Это была довольно милая женщина с большими голубовато-прозрачными глазами, высокими скулами и маленьким прелестным ртом. Внешне она совсем не была похожа на Эме, однако, во всем поведении и выражении лица улавливалась та же кротость и смирение. Ее прекрасные светлые волосы были туго затянуты на затылке и закреплены большими неудобными шпильками, сверху небольшой полупрозрачный чепчик прекрывал выбившиеся золотистые пряди. Г-жа Ренетт все время растерянно улыбалась одними губами и смущенно опускала глаза. Изредка она испуганно поднимала глаза на мсье Армана, словно чему-то удивляясь и пугаясь, но вскоре снова их опускала со смущенной улыбкой. Мсье Арман не спускал глаз со своей жертвы, заставляя тем самым ее хоть изредка поглядывать на себя. По всей видимости, эта игра доставляла ему удовольствие.
Я взглянула на Эме и заметила, как у нее задрожали от злости губы при виде дерзости мсье Армана и расстройства матери. Они прогуливались взад-впред по залу и, наконец, прошли еще раз мимо нашей беседки и остановились рядом с ней. По-видимому, они не заметили, что мы здесь сидим. Эме приложила палец к губам в знак того, чтобы я молчала. Из их беседы не трудно было догадаться о чем шла речь. И несмотря на то, что в то время мне было еще всего лишь четрырнадцать лет, я уже поняла в чем дело. И была крайне возмущена поведением и словами своего попечителя. Кроме того, милая мама Эме вызвала у меня слезы умиления и восхищения. Я была польщена тем, что Эме как будто бы посвятила меня в свою тайну, позволив услышать разговор своей матери и мсье Армана. О, бедное дитя! Она была достойна сожаления и ласки! У меня даже сейчас на глаза наворачиваются слезы при малейшем воспоминании об этой необыкновенной девочке.
--- О, милая моя Бертина, соглашайтесь, соглашайтесь,--- елейным голоском, как итальянский актер, шетпал ей мсье Арман, томно закатывая глаза и придерживая сзади своей рукой стан своей собеседницы.--- Ведь поймите, моя милая, другого выхода нет: Его нет и не будет, ведь так? Откуда же ему взяться, когда вы разорены? А денег ждать откуда? Неужто вы думаете, что ваша малышка Эме принесет вам их сегодня же вечером? Чудес не бывает:
--- О, мсье Арман, у меня вся надежда на вас: Но смею ли я надеятся, что: поверьте! Это будет единственный раз, когда я прошу у вас денег. Но я не знаю, что мне делать: Я в таком затруднительном положении. Мой муж умер, а мы с Эме остались одни на целом свете, и нам не у кого просить помощи, как только лишь у вас или у Господа Бога. Но не заставляйте меня делать того, что вы просите: Этому не бывать. Как я буду смотреть в глаза моей милой Эме?..
Мсье Арман наигранно закатил глаза и немного раздраженно проговорил:
--- Молча будете ей смотреть в глаза. Ничего она не узнает. А между прочим:--- он заговорщецки подмигнул Бертине.--- Ваша дочь --- тоже просто прелесть, правда?
После этих слов Эме покрылась краской стыда, и закрыла лицо руками, чтобы я не видела ее слез. Из груди ее вырвались глухие рыдания. Мне стало так жаль эту милую девочку, которая беззаветно любила свою мать и переживала такой стыд. Бертина с ужасом взглянула на мсье Армана и ее лицо исказилось от отвращения, но она не посмела возразить, зная, что от этого человека зависит ее жизнь.
--- Нет, мсье Арман, только не это: Она лишь дитя: Так мала и неопытна. Я сделаю все, что угодно, чтобы достать денег. Можете вы понять, что у нас нет даже на кусок черствого хлеба! Могут ли подумать все эти изнеженные красавицы, сидящие в вашем доме, что у кого-то здесь нет денег даже, чтобы поесть. Я готова на все! Лишь бы моя крошка больше не мучалась от голода и такого позора.--- Бертина, прикрыв лицо руками, тихо заплакала.
--- О, уважаемая Бертина, прекратите, пожайлуста, свою истерику. Я не выношу слез! А особенно, когда плачит такая прелестная женщина,--- добавил он уже более мягко.--- У вас такое доброе мягкое сердце, Бертина. Я так не хочу вас расстраивать, поверьте. Я хочу, чтобы у вас с вашей малышкой Эме все было хорошо. Почему вы не желаете мне верить? Я не хочу причинить вам вреда. Но я не могу довольствоваться только лишь вашей дружбой. Вы мне очень нравитесь, Бертина. То, что я прошу так ничтожно и мизерно. Требуется лишь минимум усилий, чтобы сделать это, не так ли? Почему вы не хотите сделать меня счастливым. В ответ вы получили бы ответную благодарность и, возможно, даже неслыханную щедрость:
--- Деньги?..--- при этом слове у Бертины засияли глаза.
--- Деньги,--- повторил мсье Арман, кивая в знак согласия.
--- Ну дайте мне, мсье Арман, хоть немного:--- она молитвенно сложила руки.--- Дайте!
--- Вы отказали мне в помощи, и теперь требуете какой-то ответной услуги у меня?--- насмешливо произнес мужчина.
--- Хорошо, мсье Арман, вы этого хотели - вы этого добились. Я сделаю то, что вы просите. Но взамен потребую вознаграждение. И я хочу, чтобы вы знали, что только что вы меня просто втоптали в грязь, и мне хочется умереть от стыда. Но нет! Главный позор мне еще предстоит пережить.
--- О, милочка! Не стоит к этому так серьзно относиться: Это всего лишь маленькая просьба. Многие женщины просили меня об этом, и потом - они были так счастливы.
--- Вы забываете маленькую формальность, мсье Арман,--- с гордостью в голосе заметила Бертина.--- Вас я не просила. Не нужно меня приравнивать к тем женщинам. Я не одна из них, и никогда не буду. Вы уж поверьте!
--- Да я верю, я верю, мадам,--- в первый раз он обратился к Бертине 'мадам', раздраженный ведением. 'Так эта несчастная женщина еще носит такой титул и унижается подобным образом перед этим бесчувственным порочным человеком! Поосто неслыханно!' --- подумалось мне.--- Маркиза, не стоит так злиться. Нет выбора: Не все ли равно, черт возьми. Ну ладно, где вы предпочитаете? Наверху?--- лицо мсье Армана исказила издевательская усмешка.
Стоит ли описывать состояние несчастной брошенной Эме после всего этого разговора? Она была так печальна! Я старалась изо всех сил, чтобы успокоить ее и хоть немного отвлечь от мрачных мыслей, снедавших ее, так что в конце она мне заявила:
--- Спасибо тебе, Катрина. Ты - добрая душа. Я не забуду твоей доброты и великодушия. Еще ни от одного человека на свете мне не приходилось слышать такие добрые ласковые слова. После того, как мой отец умер, мы с матерью остались совсем одни. Да по правде говоря, не сильно мы были нужны отцу пока он был жив. Он лишь использовал бедную маму в своих целях - чтобы вырвать у нее как можно больше денег для своих увеселений. Это был такой жестокий человек! Он иногда даже бил меня или мать, а целые дни проводил в заведениях, наподобие 'Сен-Сезара' или в домах терпимости, в обществе кокоток. О, какое унижение и стыд для матери! Я помню, что по воскресеньям он ходил в Комедию. Приходил лишь утром - пьяный и без единого су в кармане.--- Эме тяжело вздохнула и продолжила.- --- Мать говорила, что однажды он нас разорит. Вот именно так и произошло, только прежде он умер от оспы.
Мы словно забыли, где находились и что кругом много людей. Никто не заходил в нашу беседку, и мы там хорошо устроились, ни на кого не обращая внимания. По правде говоря, я думала, что вечер будет длинный и скучный и проведу его я в компании дам в бриллиантах и мехах, подобных г-же де Барре. Могла ли я подумать, что найду сегодня здесь, в этом зале, человека, близкого мне по духу и мыслям. Я поняла, что мы станем с Эме настоящими подругами. Это действительно человек, достойный всячеких похвал и вообще уважения. Как я была рада, что могу помочь ей хотя бы добрым словом и нежным взглядом, когда, кажется, что все крушится на глазах, и жизнь сломлена навсегда. О, несчастное создание! Узнав ее историю, я решила всеми силами своей души помогать этому бедному созданию и утешать, как смогу. Она показалась мне такой нежной и мягкой девочкой, маленьким прелестным цветком, но с такой душевной силой и храбростью, что мог бы позавидовать и взрослый мужчина.
Мы провели весь вечер в беседе, пока не увидели, что по лестнице, ведущей в гостиную, спускается мать моей новой знакомой. Даже не зная в чем дело, не трудно было догадаться, что эта женщина сломлена духом и жестоко оскорблена. Вид ее говорил сам за себя. Она тяжело ступала, обхватив обеими руками перила, и,казалось, могла в любой момент упасть. Однако никто не посмотрел в ее сторону, как будто бы ее здесь и не было. Точнее сказать, посмотрели, но не увидели. Мое сердце стеснили жалость и тоска при виде этой сломленной духом женщины. Но вот она подняла голову и на ее лице я увидела улыбку - улыбку сквозь слезы, радость сияла в глазах и довольство. За ней с независимым и беспечным видом спускался мсье Арман. Бросив на нее презрительный взгляд, полный отвращения и неприязни, он обошел Бертину стороной и прошел в гостиную, где его тут же окружили прекрасные дамы. Бертина с болью посмотрела ему вслед и продолжила спускаться. Эме, едва только заметив фигуру матери, тотчас же кинулась к ней навстречу, обняла ее, расцеловала и произнесла слова, которые отпечатались у меня в памяти еще надолго:
--- О, мама, милая мама, какая ты добрая и хорошая. На какие ты идешь жертвы ради меня! Я знаю, что ты лишь слабая женщина, и ничего не можешь поделать. Ты была в отчаянии, но я все прекрасно понимаю. Ты достала деньги, опозорив себя навеки. Но я буду твоей каменной стеной, которая оградит тебя от всех невзгод и горестей. Со мной ты будешь вне досягаемости ненависти и страдания.
Возможно, если бы хоть кто-нибудь из этих напудренных надушенных дам услышал эту восторженную речь преданной дочери, они бы поняли, что значит любить и быть любимой. Они бы прониклись симпатией к такой самоотверженности и почувствовали бы хоть часть той нежности, которую чувтсвовала Эме к своей матери. В моих глазах она была гораздо богаче самых богатых из этих дамочек - она обладала самой большой ценность мира, какой только может обладать человек - это доброе сердце и прекрасная душа.
* * *
Прошло довольно долгое время, когда во мне начали происходить определенные перемены, которые пугали меня в связи с вышеописанными событиями, но потом я просто не могла с этим бороться. В моем сердце начала зарождаться страсть. Моя страсть пугала меня, просто ужасала. Но ведь как можно бороться с собственным сердцем, никто не пособен на такое. И, естественно, я сдалась. Я влюбилась. И в кого же? В мсье Армана. Что со мной происходит? Не могу сказать. Такого еще не было! Я действительно влюблена. По-настоящему. Во взрослого мужчину. О да, мсье Арман того не достоин. Не понимаю, как можно, зная обо всех отрицательных качествах этого человека; зная, что все его жизненные ценности совершенно противоположны моим, так сильно и искренне полюбить его. О, милый мсье Арман, вы заменили мне отца, брата, мать и даже возлюбленного. Теперь я это понимаю. Вы для меня все - луна ночью, заря утром, легкий весенний ветерок, что шепчет мне нежности на ушко поутру, и теплые лучи солнышка, что ласкают мое лицо и руки. Вы так добры ко мне. Но чем я заслужила такую нежность, о мой благодетель? Кто вы мне? Чужой человек, ведь так. О, хотела бы я, чтобы было так! Но ведь любите вы меня скорее любовью отца. Я для вас незаконное дитя, которому вы подарили ласку. А вы для меня милый мне человек, мой идеал мужской красоты и обаяния. Почему же вы относитесь ко мне как к ребенку?!
Разве вы не знаете: мне уже пятнадцать лет вот-вот исполнится. Я настоящая взрослая девушка и жажду тепла и обажания, а вы --- предмет моей страсти, хоть вы и старше меня на пятнадцать лет. А мне наплевать на это. Вы приглашаете к нам в дом почтенных матрон с семнадцатилетними юнцами - у них еще нет понятия, что такое "преданность, обожание, страсть и верность." А вы, мсье Арман, знаете, что такое преданность и верность? Были бы вы мне верны, если бы я стала вашей избранницей? Думаю, что да. Этого просит мое сердце. Но вы не желаете замечать, что я, хоть и являюсь предметом вашей отцовской привязанности и результатом единственного вашего доброго дела, я люблю вас. И что главное - люблю нежно и страстно. Я буду предана вам до гробовой доски, я -- ваша, я отдаюсь вам и принимаю вас со всеми вашими пороками.
Я знаю, что для вас я -- вечно юная непорочная Артемида. Но вы не замечаете, что я тоже уже имею свой независимый характер и достаточно душевных сил, чтобы любить. Мне наплевать на всех этих женщин, которые бывают у вас "наверху" каждую ночь, я не утруждаю себя догадками, зачем они туда к вам ходят - я боюсь причинить себе боль. Они не имеют занчения, также, как и все остальное.
Однажды я слышала, как о вас говорили две женщины, ваши подруги. Они говорили замечательные вещи. Это были госпожа Мадлена де Барре и госпожа Дофина Прудон. Я сидела недалеко от них и потому невольно подслушала. И вот, что я услышала:
--- Несомненно, милая Мадлена, мсье Арман --- именно тот сорт мужчин, которые способны свести любую женщину с ума, подтолкнуть на любое безумство. Когда мы переходим в близкое общение с такими мужчинами как мсье Арман, то мы готовы на все, буквально на любую глупость. Ведь, Мадлена, мужчины не должны забывать, что мы крайне слабые и беззащитные существа, как физически, так и морально. А мсье Арман - просто восхитителен, и такой таинственый, он сводит меня с ума.
--- О да, Дофина, это уж точно. Сколько раз я говорила, что мсье Арману невозможно сопротивляться. Кажется, что он обладает каким-то огромным потенциалом энергии, эта его аура окутывает и сводит с ума. А потом... Потом уже наплевать на все - на дочь, на глупца-мужа, на деньги... Это мучительное желание и следущее наслаждение, происходящее от мимолетной глупости. Но я никогда не жалею, никогда не жалею. Мсье Арман достоин обожания.
--- Мадлена, твои слова находят отклик в моем сердце. Это говорит моя душа твоим устами. Сколько раз я не отдавалась этому восхитительному мужчине, у меня возникало чувство, что его страстная бурная натура заполняет всю меня. И я уже не о чем не думаю, просто хочу быть счастливой - хоть на минуту - но быть счастливой. И я счастлива, по-настоящему счастлива.
--- Это чудесно, Дофина... Последний раз - это было чудесно... Мы пили вино, само по себе оно было дурманящее и покрывало пеленой забытия мой разум; выпив бокал вина, я сразу немного опьянела. Арман, мой великолепный и страстный Арман, он был рядом, он не отходил от меня ни на минуту. Он принадлежал мне только... Только мне одной!
--- О, нет, дорогая, ты не права! Мсье Арман принадлежит всем женщинам вместе взятым, но и каждой из нас в отдельности. Это его натура - его щедрая душа, которую он по кусочкам раздает каждой из нас. Он не забывает ни одну женщину, каждой достается какая-то часть его сердца и души, мы все получали от щедрот его...
В этот момент в разговор двух женщин вмешалась еще одна, которая до этого сидела и молча слушала, что говорили ее подруги. Она тоже высказала свое мнение, которое в сущности мало отличалось от сказанного Мадленой и Дофиной:
--- Да, милые мои, все, что вы говорите - сущая правда. Глупа та женщина, которая дорожит своей незабвенной запылившейся от долгого времени добротелью и хвалится тем, что способна устоять перед очарованием мсье Армана. Сколько раз я обманывала своего идиота-мужа, занятого важными финансовыми вопросами! И нисколько не жалею об этом. Разве создан он для любви, когда его меркантильный мозг способен только считать и вычитать франки, когда его сердце тревожится только лишь от звона золотых луидоров в руке. А я создана для того, чтобы вкушать удовольствия и наслаждаться любовью мужчин.
--- Да, Жюли, голубка, как ты права, как ты права!
Я слушала их слова и не знала, что мне делать --- подражать этим развращенным и погрязшим в пороке женщинам или презирать их. Я была слишком мала, чтобы понимать о чем шел их разговор. Я лишь смутно угадывала, что подразумевали они под "любовными утехами и наслаждениями", но мой неискушенный разум уже рисовал мне прекрасные картины любви и восторга. Живя в обществе таких женщин, чему я могла у них научиться, кто мог пустить в мою душу зачатки добродетели, когда это слово не упоминалось в салоне мсье Армана никогда. Что я знала о плотских наслаждениях и сооблазнах, поджидавших женщину на каждом шагу? В то время, как просвещенное общество диктует порядочной женщине бояться случайных связей и избегать назойливого мужского внимания, в салоне мсье Армана девочки с малолетства учились кокетничать и привлекать внимание противоположного пола. Но я знала кое-что еще --- тот день, когда госпожа Ренетт вышла из комнат мсье Армана растрепанная, заплаканная и полумертвая от испытанного унижения, много значил в моей жизни. Я еще не понимала, что произошло, но знала, что мсье Арман кроме удовольствия может достовлять женщине и боль. Все те рассказы дам из его салона о том, что заслужить любовь мсье Армана несложно, но она драгоценна и достовляет истинное наслаждение ее обладателю - это вранье. Нет, я не знала, что тогда произошло с г-жой Ренетт, но я чувствовала в сердце, что мсье Арман унизил и оскорбил ее.
И все же я любила этого грешного порочного человека --- он вытащил меня из захолустья, спас от вечного гнева матери и пренебрежительного отношения старшей сестры. Он отнесcя ко мне с любовью и нежностью. Как могла я не любить его?! Все равно мсье Арман был для меня и отцом, и братом, и другом, и возлюбленным одновремменно. Худший из грешников земных - в тот момент я не знала то, что мне еще предстояло испытать - какой позор и унижение. Какой главный грех совершит мой попечитель - мой ангел и дьявол в земном обличье, моя любовь? За что бог послал на мою долю все эти муки? Знал ли мсье Арман о моей тайной любви к нему? Знал, безусловно. Но я для него была лишь маленькой девочкой, еще не развившимся несмышленышем. А я хотела быть уже женщиной, настоящей красивой женщиной, такой, какими были дамы, посещавшие его салон - Мадлена де Барре, Жюли Комин и другие. Я хотела быть Мадленой для того, чтобы владеть его вниманием, так как это у нее получалось, для того, чтобы все ночи он проводил в моих объятиях, слушал меня и восхищался мною. В моем присутствии он всегда с таким восторгом говорил о Мадлене --- вот поэтому я ее и ненавидила, и тайно завидовала, но все-таки я восхищалось ею, преклонялась перед ее зрелой шикарной красотой. Как я хотела быть такой же умной и красивой, как она.
Сколько раз мсье Арман мне говорил, что восхищается этой умной женщиной, почти боготворит ее. Я помню, как он говорил, что, может быть, когда-нибудь, он даже женится на ней, тогда, когда в его отношении к окружающим произойдет перемена, когда захочется другой жизни, надоест вся это праздность и скука. Он без стеснения рассказывал мне, какая она страстная ночью при свете луны и как меняется днем с первыми лучами солнца. Она - настоящая женщина, покорить которою доставит удовольствие мужчине. Но теперь, спустя почти десять лет, я вспоминаю и думаю: "Милый мой Арман, что же ты нашел в ней?! Кто она была для тебя?! Она отдавалась любому мужчине, кто только ее захочет... Принадлежала она тебе только ночью, днем она была ничья. Зачем тебе такая женщина нужна?" Разве я тебе не дала бы той же самой нежности, разве я не была к тебе добра, разве я не готова была служить тебе? О да, я не знала одной безобразной подробности, которую я узнала гораздо позже. А пока жила в неведении, слепая, не подозревая о твоем "мелком" обмане. Но не буду забегать вперед.
Пока все было именно так. Мсье Арман устравивал званые вечера, его салон пользовался большим успехом у большинства богатых скучающих женщин с мужьями-недотепами, которым было некогда обращать внимание на своих жен. Изредка салон мсье Армана посещало несколько мужчин. А в конце каждого вечера мсье Арман удалялся на верхние комнаты с какой-нибудь женщиной. Конечно, чаще всего это была Мадлена де Барре. В такие вечера маленькая дочка Мадлены, Анна, гуляла по огромным залам и гостиным и ждала, когда ее мама "обсудит все важные вопросы" с мсье Арманом. Смешно и жалко было смотреть, как слепо девочка верила в эти слова, насколько была убеждена, что ее мама - сама святость и честность, ведь для любого ребенка его мать - это пример для подражания. Мать жестоко и бесцеремонно обманывала дочку, оскорбляя ее невинность своей мерзкой ложью.
Однажды, в тот редкий вечер, когда у нас не было в доме гостей, я сидела внизу в маленьком салоне с номером "Шаривари". Мсье Арман разместился здесь же и лениво перелистывал страницы "Века". Нужно сказать, что он не любил читать и лишь изредка от полной скуки заглядывал в ведущие политический журналы. Внезапно мсье Арман отложил в сторону "Век" и глубоко задумался, помешивая уголья в камине. Я же продолжала листать "Шаривари", который вообщем-то не вызывал у меня на самом деле никакого интереса. Я делала это лишь затем, чтобы иметь возможность исподтишка поглядывать на своего попечителя. Наконец, он спросил меня и в его голосе я почувствоваа тревогу:
--- Что ты думаешь, Катрин, если я женюсь?
По правде говоря, я была не просто удивлена, а шокирована такими речами:
--- Что вы, мсье Арман, как вы только можете говорить так? Неужели вы решили жениться? На ком же?
--- На г-же де Барре. Дело в том, что я еще не решился сделать ей предложение. Я колебался стоит ли это делать и потому обратился к тебе за советом, мой ангел. Что ты думаешь про мою женитьбу?
--- Но, мсье Арман, я совсем не готова к этому. Это значит, что у меня появится мачеха, ведь вы для меня все равно что отец. Вы стали для меня всем. Моя мать умерла, это я знаю точно. Но даже если и не так, она не станет заботиться обо мне, она не побеспокоится о своей младшей дочке, которая ее все-таки любила. Моя старшая сестра презирала меня и всеми возможными способами давала мне понять это. У меня нет никого, кроме вас. Вы заменили мне и отца, и мать. Так не отнимайте же у меня то единственное, что у меня осталось - вашу привязанность.
--- Милая моя девочка, почему ты считаешь, что я стану любить тебя меньше, если женюсь на Мадлене? Ведь это же сущая ерунда! Ты, мое дорогое дитя, дороже мне всех на свете, я не пожертвую тобою ради мимолетной привязанности. Ведь в тебе я нашел нечто такое, что отсутствует у большинства занкомых мне женщин. Они --- легкомысленные недалекие создания, которые не способны на глубокие серьезные чувства. Вся их сущность, весь их ум крутится лишь вокруг денег и плотских удовольствий. Они не достойны уважения, их можно лишь использовать. Но ты не такая, ты --- другая, ты не похожа на них. За это я тебя люблю, дорогое мое дитя...
--- Вы меня любите, мсье Арман, вы правда меня любите?--- внезапно мои глаза загорелись надеждой.--- Тогда зачем выходите за Мадлену? Ведь вы не привязаны к ней так, как ко мне. О, не обманывайте себя, мсье Арман, прошу вас!--- я молитвенно сложила руки и с глазами, полными обажания, просмотрела на мсье Армана.
--- Катрин, ты еще слишком мала и ничего не понимаешь. Почему если я тебя люблю, я не могу жениться на другой женщине? Ты для меня --- лишь ребенок, которого я обожаю, моя дочь, мое дитя. Не могу же я жениться на пятнадцатилетнем ребенке? Скажи мне, Катрин, разве это неразумно жениться на такой женщине, как Мадлена де Барре?
--- Разве вы ее любите, мсье Арман?--- мое сердце сжалась от боли.
--- Думаю, что нет. Но я странным образом привязан к этой женщине. Я прекрасно понимаю, что во мне она будет видеть лишь мое состояние, если я предложу ей этот брак. Но мне больше и не надо. Я просто хочу уйти от той жизни, которой живу уже десять лет. Это все мне порядком осточертело! Хочется спокойной семейной жизни, а среди всех знакомых мне женщин кандидатуры более подходящей я не вижу. Мадлена всем хороша --- она богата, уже была в браке, а значит не будет закатывать мне сцен, как неискушенная семнадцатилетняя девочка, она меня давно знает и я ее тоже. Чем не хороша? Ты можешь порекомендовать мне кого-нибудь получше, малышка?--- мсье Арман со смехом потрепал меня по щеке.
В этот момент на ум мне пришла г-жа Ренетт со своей дочкой Эме.
--- Г-жа Ренетт нравится мне больше г-жи де Барре,--- сказала я заранее догадываясь, что ответит мсье Арман.
--- Ты про кого, милая?
--- Как про кого,--- в моем голосе зазвучали нотки возмущения.--- Как вы можете не помнить! Г-жа Ренетт, дама, которая к вам приходила и вы удалялись с ней в кабинет беседовать. Она вышла крайне расстроенной!
--- Дорогая, ко мне многие женщины заходят в кабинет "побеседовать"! --- мсье Арман затрясся от хохота, причину которого я угадать не могла, поэтому он меня еще больше разозлил:
--- У г-жи Ренетт была такая очаровательная дочка --- Эме. Я с ней очень сдружилась, она лицом точь-в точь как Мадонна...
--- Ах, г-жа Ренетт! Да ты что, Катрин, видимо смеешься надо мной? Как могла тебе в голову прийти такая нелепая идея --- предложить руку и сердце разорившейся вдове с двустами франками годового дохода и взрослой дочкой-занудой. И куда мне их потом девать, мадемуазель? Я не хочу лежать все ночи подряд рядом с каменным изваянием, а все дни --- выслушивать ее стенания. Нет уж, этому не бывать! Лучше уж я совсем ни на ком не женюсь, чем женюсь на этой мумии! У тебя устаревшие понятия о браке, малышка. Мне нужно тебя перевоспитать. И уж знай, что если я буду выдавать замуж тебя, то мужа я буду тебе выбирать по количеству франков годового дохода. И мужа я тебе выберу отменного, вот увидишь, малышка!
Я слушала его слова с поникшей головой и наконец решилась сказать то, что у меня так накипело в душе, так как от его слов у меня холод шел по коже. Я произнесла то, за что жестоко расплатилась впоследствии и расплачиваюсь до сих пор.
--- Мсье Арман, я скажу вам то, что мучает меня уже на протяжении долгих месяцев, то, о чем я думаю и не могу перестать думать. Я открою вам мою тайну, заранее зная вашу реакцию на мои слова. Да, я наперед знаю, что вы мне ответите, но все же говорю. И вы должны оценить мою храбрость. Мсье Арман, дело в том, что я... о, как же произнести эти грешные слова... я, мсье Арман, я... Вот уже несколько месяцев, как я поняла и теперь абсолютно уверена в том, что люблю вас.--- Эти слова были сказаны со всей возможной поспешностью, но они все равно обожгли мне язык, но преодолевая смущение, овладевшее мною, я продолжала.--- Не останавливайте меня, мсье Арман, не останавливайте меня, я закончу. Я не думала, что так произойдет, я этого не хотела, но с некоторых пор я поняла, что мною начали овладевать гораздо более серьезные чувства, чем просто дочерняя привязанность, которую я должна испытывать. Вы простите мне мою дерзость, мсье, но я не смогла сдержаться и я даже не смею надеяться, что моя храбрость будет вознаграждена...--- я запнулась и не могла дальше продолжать, так как увидела, как в глазах мсье Армана заблестели искорки смеха. Значит, вот как! Мое признание вызвало в нем лишь насмешливое снисхождение!
--- Дитя, ты так еще неопытна и совсем еще не знаешь жизни. Я --- первый мужчина, с которым ты близко знакома. Как можешь называть любовью то, что внушил тебе твой еще не готовый к настоящим любовным переживаниям разум...
Он говорил еще много всего, но я уже не слушала, я была оскорблена в лучших своих чувствах, моя любовь была отброшена в сторону, как нечто ненужное, непотребное. Мне захотелось плакать, но я стиснула зубы, чтобы сдержать слезы. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Мы замолчали, слышно было лишь потрескивание дров в камине. Я отвернулась в сторону, чтобы мсье Арман не заметил как из моих глаз брызнули слезы. Мсье Арман был обижен моей реакцией на его слова и тоже повернулся ко мне спиной. В его руках снова появился "Век", и он углубился в чтение. Так продолжалось лишь несколько минут, по истечению которых мсье Арман снова отложил журнал, подошел ко мне, сел рядом и обнял меня за плечи, отчего у меня мурашки пошли по коже. Но я уперто не поварачивалась лицом к нему, так что он взял мое лицо в свои руки и сам повернул его к себе. Увидев слезы на моих глазах, мсье Арман со вздохом достал батистовый платок и вытер слезы с моих глаз. Я попыталась улыбнуться и с усилием проговорила:
--- Простите меня, мсье Арман. Наверное, я чего-то не понимаю. Но, скажите, как можно жениться на женщине, которую не любишь?
--- Но мне нельзя жениться и на пятнадцатилетней девочке,--- ласкаво заметил он, а затем добавил более строго.--- Разве смогла бы ты выйти за меня замуж, если бы я был твоим отцом? Я всегда был аморальным и безнравственным человеком, пренебрегал законами приличия, и это противоречит абсолютно всяким моральным принципам. Это же просто ненормально, чтобы ты вышла за меня замуж!
--- Вы мне не отец!--- довольно резко сказала я.
После этих моих слов мсье Арман довольно странно посмотрел на меня. Он сразу же замолчал и задумчиво почесал переносицу, все его настроение из шутливо-ласкавого превратилось в задумчиво-озабоченное. И он сказал:
--- Поверь, Катрина, существуют причины, которые не позволяют мне жениться на тебе. Это очень веские причины и их никак нельзя обойти. Пока что назвать их тебе я не могу и не хочу. Но они мешают мне относиться к тебе не так, как к дочери.--- Он на долгое время задумался, а затем добавил.--- Я прошу тебя, Катрина, смириться с тем, что я женюсь на Малене. Поверь, так действительно будет лучше для нас с тобой. Забудь о своих чувствах, подави их в глубине своей души, в глубине своего сердца, ибо они не достойны тебя, милая.
Я не выдержала и бросилась на колени перед своим возлюбленным и залилась горькими слезами. Я билась в истерике, в тот момент на меня словно что-то нашло, я готова была рвать на себе волосы от горя, я впивалась ногтями в плотную гладкую поверхность штофа, которым была обита софа, где сидел мсье Арман. В течении некоторого времени мой возлюбленный в ужасе смотрел на меня во все глаза. А потом вдруг подскочил с софы, как ужаленный, и отпрянул от меня, словно от прокаженной. Я на коленях подползла к нему и хотела обнять его ноги, но он сделал жест, будто намеревался оттолкнуть меня. Это окончательно повергло в меня отчаяние, и я, громко вскрикнув, упала на пол у ног мсье Армана, который в отвращении пятился от меня к двери. Он никогда не был сторонником бурных сцен со слезами и дикими криками. Женщины со страстными натурами и готовыми политься в любой момент слезами раздражали его. Он называл их "актрисами, еще худшими, нежели в итальянской опере". Вот потому, наверное, он и смотрел на меня с таким отвращением, когда я в исступлении заламывала руки и громко рыдала. Наконец мсье Арман каким-то образом добрался до двери и открыл ее одним пинком ноги. В следущий момент моего попечителя уже не было в комнате, а я осталась лежать на ковре посреди гостиной, судорожно глотая слезы и кусая ногти. Я пролежала всю ночь в таком положении, изредка засыпая коротким беспокойным сном, но вскоре просыпалась в холодном поту и, вспоминая произошедшее накануне, снова заливалась горькими слезами. Так ужасно я провела ночь.
Утром меня разбудила горничная и сказала мне, что мсье Арман уехал на неделю в Марсель по делам, а мне велено отпраляться вечерней каретой в Вилль де Ленуа к маркизе де Ленуа.
Вечером я была уже у мадам де Ленуа, которая оказалась очень милой и приветливой женщиной. После ужина она позвала меня к себе в гостиную, где между нами произошла беседа, заслуживающая особого внимания. Ясное дело, мы разговаривали о моем попечителе. Но --- все по порядку.
Я вошла в маленький, ярко освещенный, салон, выполненный полностью в розовом цвете: кресла красного дерева, обитые нежно-розовым штофом,красные портьеры, трельяж, увитый розами, и малиновые занавески на больших окнах. Такая красота! На столиках, инкрустированных итальянским мрамором, лежали большие корзины, полные прекрасных живых роз, орхидей и камелий, а также прелестные маленькие бонбоньерки с разными сластями и журналы, на обложках которых красовались дамы в шикарных туалетах. Под моими ногами мягко зашуршал пушистый коврик --- ноги в нем так и утопали! А на стене висел портрет самой мадам де Ленуа в позолоченной раме. Стоит также упомянуть хрустальную люстру, поражавшую своими размерами и количеством свечей в ней (пожалуй, слишком большая люстра для такой маленькой комнаты). Ну да ладно, хватит об интерьере! Перехожу к самому главному.
На софе из розового штофа полулежала женщина в ленивой позе. На ней было легкое домашнее платье из великолепного муслина, открывавшее плечи, руки и немного грудь. Она была довольно полной, но это ее ничуть не портило. Во всяком случае, руки ее были немного пухленькие, а на толстые пальцы нанизаны дорогие перстни. Она напоминала ожившую греческую статую, таковы были ее черты --- классические, совершенно правильные, ни одного изъяна, как у прекрасной древнегреческой богини. А волосы цвета темного золота лежали на обнаженных плечах в восхитительном беспорядке, только на висках их придерживали шпильки с жемчужинами. Такое изящество чувствовалось в этой даме, несмотря на ее возраст и небольшю полноту. Все украшения и предметы туалета смотрелись на ней довольно просто, но в то же время все было подобрано с большим вкусом. В руках она держала "Манон Леско" аббата Прево, хотя вряд ли можно сказать, что она даже заглядывала в эту книгу. Рядм на столике лежали еже две книги. Как позже я рассмотрела это были "Кларисса Гарлоу" Ричардсона и "Эмиль" Руссо. Я сделала изящный книксен, как учил меня мсье Арман, и в ожидании замерла перед мадам. Она словно очнулась от какого-то сна и томно подняла на меня свои большие зеленые глаза:
--- А! Малышка Катрина! Наконец-то я вижу перед собой тебя,--- голос у нее был мягкий, почти невесомый, но немного гортанный.--- Ты не сильно устала с пути?
--- Боюсь, вы оговорились, сударыня. Я Франсиз де Равель, а не Катрина,--- по правде говоря, я была шокирована такой прямотой и не знала, как мне вести себя дальше.
--- Но ведь твое настоящее имя Катрина. Франсиз назвал тебя мсье Арман, потому что это имя ему нравилось больше, чем Катрина. Он сказал, что Катрина звучит обыденно и скучно, а вот Франсиз очень изящное и красивое имя. Он твой опекун, не так ли? О, эта грустная романтичная история... Это просто великолепно. Арман мне все рассказал о тебе, крошка. Он приезжал сюда и все мне рассказал. Ты знаешь, узнав твою историю, я всю ночь проплакала... О, несчастная сиротка,--- она говорила быстро и я с трудом все понимала.
--- Мадам очень добры ко мне. Но я не знала, что мсье Арман все рассказал вам о моей скромной персоне. Да, мадам, мое настоящее имя Катрина де Равель.
Видя, что я замерла в нерешительности, мадам де Ленуа легким движением руки указала мне на большое кресло, куда я с удовольствием и села.
--- Не объясните ли вы мне, мадам, по какой причине мсье Арман велел мне пожить некоторое время у вас?--- я старалась говорить вежливо и дружелюбно, так как
эта женщина вызывала у меня симпатию.
--- Объясню, милая. Но прежде, расскажи мне, какие события предшествовали твоему отъезду сюда? Что произошло накануне, то есть ровно день назад?--- ее интонация была шутливой, даже скорее насмешливой.
Я залилась краской, так как не знала, в действительности ли она ведает абсолютно обо всем или, может, просто жеманничает?
--- О, мадам, ничего особенного,--- я еле выдавила из себя эти слова.--- Но, кажется, сударыня, вы что-то имеете в виду... Точнее, я хочу сказать, что в ваших словах есть скрытый намек, не так ли?
---Вот видишь, дорогая, ты уже сама и ответила на свой вопрос. Надеюсь, ты теперь понимаешь, почему Арман покинул Париж сегодня утром, а тебя отправил в мое поместье? К слову сказать, мсье Арман захватил с собой и госпожу де Барре, как я думаю?--- лицо маркизы исказила хитрая усмешка и это был первый раз, когда ее лицо выражало какие-то чувства, в основном, оно представляло собой маску полного равнодушия ко всему окружающему.
--- Это мне неизвестно, сударыня...--- я почувствовала, как краснею опять.
--- О, нет! Не называй меня сударыней,--- она снова томно закатила глаза, а затем добавила.--- Зови меня просто Корой. Так будет лучше. Ну, а теперь, Катрина, давай с тобой поговорим откровенно. Ты хорошая девушка, и ты мне сразу понравилась. Я знаю про твое отношение к мсье Арману. Я хочу дать тебе несколько советов, ведь я его знаю вот уже десять лет. И успела хорошо изучить его натуру. Ты не откажешься от моих советов?
--- Нет, Кора,--- сердце у меня билось учащенно и я от волнения крепко обхватила пальцами подлокотники кресла и подалась немного вперед.--- Я слушаю вас внимательно.
--- Прежде всего, сколько вам лет, мадемуазель?
--- Пятнадцать...
--- Да, я так и думала. Очень молода, но именно в этом возрасте рождаются первые чувства и стремления любить. Опасный возраст, нужно быть все время настороже. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
--- Не совсем, Кора.
--- Тогда позволь мне все тебе объяснить. Я знаю мсье Армана очень давно. И, должна признаться, что в душе это великолепный человек, превосходный человек, достойный всяческого уважения. Часто завистники и просто низкие люди называют его "дамским угодником". Но все это, на самом деле, не так. Кроме того, что он дамский угодник, мсье Арман обладает тонкой и нежной душой и легко ранимым сердцем. Это чудесная натура. Но он опасен для репутации молодых девушек. Он бывает несдержан в своей страсти, и порой не может отличить реальности от грез. Все это очень печально. Понимаешь, для мсье Армана любовь --- это целое искусство, настоящий храм, где он жрец, и где он воспевает любовь во всех ее проявлениях. Он любит тебя, Катрина, любит. Верь мне, милая, но ты не должна забывать, что существуют разные виды любви. И та любовь, которую он к тебе испытывает, ох как далека от всепоглощающей страсти, что чувствуют любовники, взаимное безумие, в которое они вместе погружаются и, испытав это раз, уже трудно остановиться. Ты для него --- бессмертное дитя. Но не обманывай себя, Катрина, он никогда не будет твоим мужем. Он чувствует к тебе лишь отцовскую привязанность,--- при последних словах маркиза тяжело вздохнула и лениво обмахнулась прелестным веером с куртуазными картинками, изображенными на нем.
--- Кора, вы сказали, что все знаете про меня. У меня есть к вам вопрос. Могу я вам задать его?
--- Конечно, дитя мое. Я тебя слушаю.
--- Кора, я плохо помню свое детсво и вообще годы, проведенные в старом замке далеко от Парижа и от всей этой кипящей и бурлящей жизни, в которую я теперь погружена с головой. Я помню, что у меня была маленькая сестра --- Атенаис. В этом замке я жила с матерью и с Атенаис. Мать звали Анна де Равель. Она меня не любила, часто запирала наверху в комнате и не выпускала целый день, пока Атенаис была в гостиной с ней и еще с богатыми красивыми сеньорами, приезжавшими к матери. К ней часто приезжал из Парижа мсье Арман. Он был самый красивый и элегантный из всех господ, что были у матери. А еще он умел изящно выражаться, чем у нас с Атенаис вызывал восхищение. Но меня он презирал, мне так всегда казалось. Во всяком случае, он нередко насмехался надо мной и при матери выгонял из гостиной. Я плакала, но мать никогда не защищала меня. А однажды они сильно поругались, в это время они были в комнате матери, и потому через стенку я могла слышать их крики, и еще как билась посуда и гремела мебель. Но потом... все вдруг смолкло. И мсье Арман вошел в мою комнату, он сказал, что теперь у меня все будет хорошо, он увез меня оттуда, и с тех пор я живу в Париже. Так вот, мадам, сколько раз я потом ни спрашивала у мсье Армана, где моя мать, он не отвечал. В конце концов, запретил мне говорить о ней. Что же с ней сталось --- этот вопрос я задаю себе вот уже пять лет. Что с ней, мадам?
--- Твоя мать умерла,--- последовал ответ. Я догадывалась, что так оно и есть, было у меня такое предчувствие, хотя откуда оно взялось сказать не могла. Я подождала, думая, что Кора сейчас продолжит, но она молчала и лишь изредка лениво обмахивалась веером так, словно еще секунду назад она сказала ничего не значащий факт.
--- Но, Кора, почему вы молчите? Ответьте же мне! Что с ней случилось, как она умерла?
--- Катрина, ты спрашиваешь у меня? Я понятия не имею, как умерла твоя мать. Откуда же мне знать,--- и тем неменее я видела, что она что-то скрывала.--- Арман сказал мне лишь то, что твою мать звали Анна де Равель и что она умерла, когда ты была еще маленькой девочкой. Но при этом он добавил, что, наверное, так для тебя было и лучше. Она была плохой женщиной и не дала тебя ни любви, ни ласки.
--- Это так, но я не помню, точнее, не могу вспомнить, что с ней произошло. Когда я начинаю вспоминать, все покрывается туманом. Я уже вам рассказала все, что помню,--- я тяжело вздохнула и подняла глаза на Кору.--- Скажите, Кора, сколько мне у вас предстоит гостить?
--- Около месяца, Арман сказал. Не знаю. Но сам Арман куда-то уехал. В Париже его тоже не будет около месяца. Тебе нечего там самой делать, вот пока его не будет, ты погостишь у меня.
--- О, Кора, ведь вы же сами прекрасно понимаете. Он никуда не уезжал! Просто он не хочет меня видеть после того, что произошло вчера вечером. И он женится на мадам де Барре, женится! Он и не вспомнит обо мне, для него не имеет значения все то, что я ему говорила. Как больно и обидно! Кора, если бы вы знали, что я сейчас чувствую! Мсье Арман --- единственный мужчина в моей жизни. Он был первым настоящим мужчиной, которого я увидела в своей жизни, первым, кто проявил ко мне доброту и сострадание. Как я могу не любить его?! Скольких мне сил стоило признаться ему в своих чувствах, а он ответил мне лишь холодным презрением и ненавистью. Теперь он избегает меня, я стала ему противна. Разве не так?
Мадам де Ленуа слушала меня в полном молчании, ничто не выдавало ее волнения, или ей действительно были безразличны мои переживания и мое горе. Когда я замолчала и закрыла лицо руками, она удивленно взглянула на меня и произнесла:
--- Что я слышу, дитя мое? Что за бесссмыслицу ты говоришь, ты хоть сама задумываешься над своими безответственными речами? Ну так задумайся! Мсье Арман любит тебя как свою дочь, как своего ребенка. Все это просто детский лепет, вздор! Как тебе могло только прийти в голову такое, что ты любишь его, как мужчину. Армана боготворят самые изысканные женщины Парижа, его почитают уважаемые сеньоры, и все они ему безразличны. Как же можешь ты, бедная сиротка, которую он приютил, оказав тем самым ей милость, посягать на его сердце? Кто ты такая для этого?! Арман женится на Мадлене де Барре --- она знатная, красивая, умная, она - восхитительная женщина. Тебе никогда с ней не сравнится, кто ты по сравнению с ней? Это его право --- женится на женщине, достойную его,--- сначала слова Коры вызвали у меня удивление, но затем удивление сменилось горьким разочарованием.
--- Да, мадам, вы правы. Кто я такая?.. Я не имею права выбора. Я могу лишь сохранять молчания и со всем соглашаться --- это мой удел. Этому я уже научилась,--- я опустила голову и замолчала.
Внезапно Кора резким движением встала с софы и подбежала ко мне, теперь во всех ее движениях сквозила порывистость и нетерпеливость. Она взяла меня за руки, и я тоже встала с кресла. По щекам у меня текли слезы горечи и боли, я подняла голову и прочитала в ее глазах нежность и участие. Увидя мои слезы, она обхватила своими руками мою голову и прижала ее к груди. Я тихонько плакала, от ее сильных, но в то же время нежных, объятий мне стало хорошо и как-то спокойно.
--- Я в отчаянии...--- прошептала я.
Кора подняла мою голову, наклонилась ко мне совсем близко и тихо сказала:
--- Я желаю тебе только добра, бедная маленькая потерянная девочка. Поверь, я хотела тебя не обидеть, а уберечь от беды. У меня никогда не было детей, но узнав от Армана твою историю, я почувствовала к тебе такую нежность и участие. Я захотела тебя помочь. Из слов Армана я поняла как тебе плохо, как ты его любишь, и поняла, что если я тебя не спасу от этого опасного чувства --- ты погибла. И вот, я попросила Армана, чтобы он привез тебя ко мне. Я сказала все, как есть. Я желаю тебе только добра, Катрина. Вот мой совет --- вырви из сердца эту страсть к Арману, вырви с корнем, как уродливый мерзкий сорняк, который загрязнил твою чистую невинную душу и доброе сердце. Почувствуй к нему дочернюю привязанность и уважение. Твоей любви он не стоит. Он женится на Мадлене де Барре, а ты будешь рыдать от горя. И он никогда не вспомнит, что одна несчастная девушка любила его всем своим сердцем, и он это никогда не оценит. К тому же, хочу тебя предупредить, что Мадлена де Барре, также как и я, владеет твоей тайной. Мсье Арман рассказал ей твою историю, ведь скоро она станет твоей мачехой. Она знает все про тебя, она знает, что ты не племянница мсье Армана. Будь осторожна, Мадлена чувствует в тебе свою опасную соперницу. Ведь ты молода и прекрасна. Остерегайся ее, Катрина!
Это были последние слова госпложи де Ленуа, которые она мне в тот вечер сказала.
Я довольно неплохо проводила время у маркизы. Дело в том, что каждый вечер у нее устраивались приемы в салоне, утром мы гуляли по большому красивому парку рядом с ее поместьем. Но меня то и дело одолевали прежние мысли и мечты о мсье Армане. Я никак не могла перестать думать о нем. Это было слишком тяжело. Да, я его по-прежнему любила. Да еще и как! Наш разговор с Корой ровным счетом ничего не изменил. Все было также. В этих мечтаниях и переживаниях прошло по крайней мере две недели. А я уже начала мучаться воспоминаниями о прежней жизни в Париже со своим попечителем. А также, меня беспокоил вопрос о мадам де Барре. Я ничего не узнала о развитии их отношений мсье Армана. И вот, когда я уже совсем было отчаялась, кое-что произошло... А точнее, она причина моего расстройства сама приехала навестить мадам Кору, которая, как оказалось, была ее давнишней подругой.
Это произошло тихим июньским вечером, когда мы с мадам Корой сидели в ее розовом будуаре. Вошла горничная и доложила, что прибыла мадам де Барре и просит визита у госпожи де Ленуа. Горничная протянула записку от Мадлены, но та отказалась:
--- О, нет. В этом совсем нет нужды. Мы с мадам де Барре давнишние приятельницы. Еще чего! Скажите мадам де Барре, что она может входить. Проведите ее сюда.
Через минуту Мадлена собственной персоной появилась в дверях розового будуара и, сделав шутливый реверанс, подошла и поцеловала руку у Коры, что вызвало у маркизы улыбку. Она выглядила как всегда великолепно, в руках она держала маленький веер и изящную табакерку. Меня Мадлена удостоила небольшим кивком и постной улыбкой:
--- Я слышала, что мадемуазель де Равель сейчас гостит у вас. Какая приятная встреча, Франсиз,--- при этом глаза ее говорили совершенно противоположное. После этого она села в кресло напротив Коры и начала разговор:
--- Как у вас дела, Кора? Мы уже столько не видились, что я полагаю, у вас множество интересных новостей. И, возможно, вы захотите поделиться ими со мной,--- Мадлена все время шутливо называла Кору на "вы". Кора поддержала этот шутливый тон и тоже разговаривала с Мадленой с большим уважением и почетом.
--- Как же, мадам Мадлена! Я думаю, вы смеетесь надо мной. Вероятно, новостей гораздо больше у вас. Ведь недавно в вашей жизни произошло такое знаменательное событие. Я за вас очень рада!
--- Наверняка, вы говорите про мою свадьбу с мсье Арманом . Ну, моя дорогая, должна вас заверить, что ничего знаменательного в этом вообще-то нет. Мсье Арман попросил меня стать его супругой, и вот я и подумала:"Ну, почему бы и нет, он --- богатый, я ему нравлюсь, он мне нравится. Дело верное, надо выходить замуж." К тому же, вы ведь знаете, что господин де Барре, мой покойный муж, не оставил мне достойного состояния после своей скоропостижной кончины. Под словом "достойное" я подразумеваю такую годовую ренту, которая могла бы удовлетворить амбиции и желания такой светской женщины, как я. А вместо этого после его кончины осталась эта несносная девчонка, которая постоянно капризничает и все требует новых нарядов и украшений. Где я их ей возьму, когда мне самой денег не хватает. С Арманом я буду хоть немного обеспеченной, вы ведь меня хорошо понимаете.
Я слушала Мадлену и в то же время думала, что правда, пожалуй, мало соответствует ее словам. Могла ли женщина со столь мизерной годовой рентой носить жемчуг вокруг шеи и в ушах, кольца с рубинами и бриллиантами на пальцах? Конечно, нет. От ее слов мне стало тошно, и захотелось выбежать прочь из комнаты, чтобы не слышать ее. "И это женщина, на которой женился мой возлюбленный мсье Арман?!" Тем неменее, Кора своим поведением выдавала свое полное согласие во всем с Мадленой.
--- Конечно, моя милая. Вы правы. Но меня очень интересует само событие. Арман написал мне письмо, но о вашей свадьбе с ним он рассказал крайне мало. Что же там было, Мадлена?
Значит, Кора знала, что Мадлена и мсье Арман поженились, но и слова мне об этом не сказала. Какая низость!
--- Ну, что вам сказать, моя дорогая. Да нечего и рассказывать. Интересного мало. Это произошло несколько дней назад. Не было никакого праздничного настроения, не было ни гостей, ни свадебного веселья. Все было строго и церемонно. Вы знаете, это скорее напоминало заключение контракта с соединением общей годовой ренты, чем свадьбу,--- и она при этих словах весело расхохаталсь. Мне сталао понятно, что заключение брака с мсье Арманом не играло для нее большой роли и не было для нее великим событием. Сколько же мужей она переменила в своей жизини, интересно?--- Ну да ладно, Кора, а какие новости у вас?--- лениво спросила Мадлена, с полным равнодушием теребя бонбоньерку в руках.
--- Какие у меня новости? Да никаких, Мадлена,--- Кора потянулась на софе и зевнула.--- Вот, как видите, Франсиз приехала навестить меня. Мы с ней сейчас вместе живем, но мадемуазель де Равель собирается в скором времени обратно ехать в Париж, не правда ли, мадемуазель?--- при этих словах я утвердительно кивнула, и Кора продолжила.--- И я снова останусь одна в этом большом скучном поместье. Приезжайте ко мне, дорогая. Вместе нам будет хорошо. Будем принимать гостей, ездить на охоту, гулять в парке...
--- Обязательно воспользуюсь вашим приглашением. Для меня это большая радость, ведь теперь я приехала всего на несколько дней. В скором времени я поеду в Басси. Мой доктор настоятельно рекоммендует мне посетить эти целительные источники. Но скоро я навещу вас, ведь вы знаете, милая Кора, я всегда рада вас видеть. Я приеду ровно через неделю. Отдохну от Парижа, мне так ведь надоел Париж со всей его бурной жизнью и оживленной суетой. Я хочу в деревню!..
--- Ну что ж, буду ждать...--- Кора снова потянулась и снова как бы нечаянно взглянула на настенные часы.--- О, уже поздно...
Кора тряхнула маленьким серебряным колокольчиком и на ее зов явилась горничная.
--- Комната мадам де Барре готова, Жанна?
--- Да, мадам,--- ответила горничная.
--- Можете идти, Жанна. Ну что ж, дамы, а нам пора на покой.
Кора медленно встала с софы и направилась к двери, мы последовали ее примеру.
Войдя в свою комнату, я села на большую дубовую кровать и задумалась. О чем я думала? О том письме, написанном мсье Арманом к Коре де Ленуа. Мне мучительно хотелось его прочитать. Но это было бы нехорошо с моей стороны по отношению к мадам де Ленуа. Но любопытство постепенно взяло верх, и все приличия были забыты. Я начала думать о способе заполучить это письмо себе. Ведь в нем мсье Арман откроется мне совсем с другой стороны; мне было интересно его отношение к окружающим людям, а также, что он может написать своей близкой приятельнице. Все это будоражило меня и заставялло немедленно искать быстрого решения проблемы. Нужно было во что бы то ни стало заполучить это письмо в свои руки. И вдруг в мою голову пришла совершенно бузумная идея. Но стоило рискнуть. Я позвонила в колокольчик и через секунду в дверях моей комнаты стояла горничная мадам Коры.
--- Скажи, Жанна, ты знаешь где мадам хранит все письма от мсье Армана?
Девушка смутилась и нерешительно покачала головой. Она не знала. Тогда я достала небольшой мешочек, в котором приятно зазвенели золотые монеты. Видимо, звон этот показался Франсине хорошо знакомым, потому что она вмиг оживилась. Глаза ее заблестели, и она без лишних церемоний протянула руку. Но я быстро убрала мешочек и вопросительно посмотрела на нее.
--- Я вам скажу, мадемуазель Франсиз,--- быстро проговорила служанка.--- Она хранит их в большом дубовом трюмо в своей спальне. И носит ключи от него всегда с собой, но сейчас они лежат на небольшом столике рядом с кроватью мадам маркизы.
Я снова встряхнула мешочком и добавила:
--- Получишь все это, когда доставишь их мне сюда так, чтобы мадам маркиза ничего не заподозрила.
Ловкая служанка доставила мне письма ровно через пять минут. Я вручила ей деньги и развернула первое письмо. Это и оказалось именно то, о котором говорила Кора сегодня вечером. Вот, что я там прочитала:
"Милая моя Кора!
Я приехал в Париж неделю назад и пишу тебе соответственно из своего дома. Вам незачем приезжать сейчас сюда, потому скучнее летней жизни в столице ничего не придумаешь. Как вы понимаете, все разъехались по деревням или по разным модным курортам. В столице стоит зной и невыносимая жара. Так что, оставайтесь у себя в Вилль де Ленуа. Сейчас там, наверное, хорошо и прохладно. Кстати, мадам Мадлена де Барре отправилась навестить вас в вашем поместье. Как я понял, вы с ней давние подруги, и она о вас высокого мнения и ценит вас. Все это было очень приятно слышать из ее уст, потому что среди всех прочих женщин я выделяю и ценю по уму и красоте именно вас двоих --- Кору де Ленуа и Мадлену де Барре. Также у меня есть для вас презанятнейшая новость. Она заключается в том, что совсем недавно я женился на Мадлене, о которой только что писал вам. Да-да, не перечитывайте, моя дорогая, вам не показалось. Для пущей убедительности напишу это еще раз:" Я женился на Мадлене де Барре." Не то, чтобы я ее любил до безумия, совсем не так. Я уважаю ее за тонкий ум, светские манеры, изящное поведение в обществе и царственную красоту и, самое главное, за годовую ренту... Не больше. Точно также я мог предложить руку и седце и вам, мой бесценный ангел. Но в вас я ценю еще одно качество, немаловажное качество,--- это ваша дружба. К сожалению, быть женой и верным другом одновременно невозможно. Повседневная рутина заставляет сгнить заживо даже самую крепкую дружбу. Я не мог бы этого допустить. Но хватит об этом.
Как дела у вас, мой верный друг? Почему вы перестали писать мне? Черкните мне строчку-другую, сделайте милость. Вы ведь знаете, что ваши письма всегда доставляют мне огромное удовольствие. Меня привлекает ваш тонкий ум и изящнаяй манера писать (вообщем, как и говорить). Из вас получилась бы отличная жеманница, если бы мы жили во времена Мазарини и Фронды, не так ли?
Меня очень интересует еще один вопрос. Хочу поговорить о моей "протеже" Франсиз де Равель. Сейчас она гостит у вас, по моей просьбе. И я волнуюсь за нее. Я хочу, чтобы вы дали знать ей о нашем браке с Мадленой. Безусловно, она очень расстроится узнав об этом. Расстались мы с ней не при самых лучших обстоятельствах. Тогда я повел себя весьма грубо и жестоко по отношению к ней, и сейчас очень сожалею об этом. Передайте ей мои слова, дорогая. Она --- мое сокровище, все, что у меня есть. И я боюсь ее потерять. Я ее люблю. Но она пошла по неправильному пути, я боюсь разбить ей сердечко. Она так ранима..."
Дальше я не стала читать, хотя письмо было длинное и пространное. Прочитав последний абзац, посвященный мне, я почувствовала, как мое сердце сладко сжалось при мысли о мсье Армане и о словах, которые он написал про меня, я зажмурилась от удовольствия. Значит, он все-таки любит меня, а не Мадлену, и женился на ней лишь из корысти. Я была так счастлива, так счастлива, что просто не нахожу сейчас слов. Что же мне было делать? Как себя повести? Что делать?! Завтра же утром я уеду в Париж. Иначе и быть не может.
Я также приказала Франсине, чтобы на семь часов утра были готовы лошади и мой экипаж. Кроме того, мадам маркиза не должна ничего знать про мой отъезд. Все должно остаться в секрете от нее. Но при ее пробуждении Франсина отдаст ей записку следущего содержания:
"Дорогая мадам Кора!
Сегодня в семь часов утра я уехала обратно в Париж. Когда вы будете читать это письмо, я буду уже по дороге в Париж. Не волуйтесь, у меня все будет хорошо. Я успешно доеду до Парижа. Как я понимаю, мсье Арман уже в городе. Но он ничего не подозревает о моем отъезде из Вилль де Ленуа. Желаю вам всего хорошего и спасибо за ваше гостеприимство.
Мадемуазель де Равель."
И вот, я в уже в Париже. (Не буду останавливаться на скучных подробностях моего путешествия из Вилль де Ленуа до столицы. Скажу только, что всю дорогу я тряслась в карете, задыхаясь от дорожной пыли и летнего зноя.) Когда карета остановилась у ворот нашего отеля, я с нетерпением из нее выскочила и с грохотом пронеслась по лестнице. Дворецкий остановил меня и поросил подождать, пока он доложит мсье Арману о моем приезде. В его голосе слышалось бесспокойтсво и волнение. Я удивилась его тону:
--- Зачем, Мариус?! Я же пирехала домой! --- радостно воскликнула я, старясь оттолкнуть с дороги назойливого дворецкого.--- Мсье Арман обрадуется, что я вернулась. Поропусти же меня --- я сама доложу о своем возвращении домой!
Мариус пробормотал что-то о неожиданности моего возвращения и о том, что мсье Арман занят сейчас. Но моему терпению приходил конец и я громко воскликнула:
--- Что за манеры, Мариус! Я приехала домой, а меня не пускает в комнаты мой же слуга. Ну, довольно! --- я грубо оттолкнула от себя дворецкого и поднялась по лестнице на второй этаж. Дверь в комнату мсье Армана была преоткрыта, и я, постучав в нее, со словами "Арман, это я. Я только что приехала. Можно мне войти?" заглянула внутрь. То, что я увидела шокировало меня до глубины души; мне показалось, что я сейчас умру на месте. Зрелище было просто омерзительное, и я даже не берусь его описывать во всех его отвратительных деталях. Скажу лишь, что увидела своего попечителя в объятиях Дофины Прюдон.
Комок подошел к моему горлу, а на глазах выступили слезы. Произошла немая сцена. Мсье Арман в ужасе смотрел на меня, не зная, что ему теперь предпринять, Дофина была в таком же смущении и лишь тупо натягивала на себя простыню. Я всхлипнула и поднесла к губам носовой платок, меня уже душили рыдания, но я не смела дать им волю. Мне стало больно, очень больно. Никогда я не испытывала до этого такой боли --- словно острый нож насквозь пронзил мое сердце, ноющая боль сковала мне грудь.Но от пережитого потрясения я не могла пошевелиться и лишь нервно теребила платок в руке. Мсье Арман открыл рот, намереваясь что-то произнести, но я опередила его и прошипела скавозь зубы:
--- Ты --- предатель,--- в этих словах вылилось все мое горе, и их хватило, чтобы мсье Арман понял, что с этого дня он потерялменя не только, как возлюбленную, но и как дочь.
Я с грохотом захлопнула дверь и побежала к своей спальне, забежав туда, закрыла дверь на ключ и бросилась на кровать. Я плакала громко и долго --- рыдания буквально душили меня, и я никак не могла остановить нахлынувшие слезы. Мое детское горе по утраченному cчастью выражалось в горьких тяжелых слезах, но они ведь приносят некоторе облегчение. Через некоторое время я успокоилась, но продолжалала лежать недвижимо. Нет, обидным мне предстовлялось вовсе не то, что мсье Арман делал с этой женщиной, а то, что делая это, он предавал свою жену --- Мадлену де Барре. Значит, для него совсем нет ничего святого. У меня же после слез наступила какакая-то апатия, равнодушие ко всему. Да, пожалуй, правильно говорят --- горе лицемеров проявляется в наиграных истериках, а истинная печаль вызывает в душе человека пустоту, отрешенность от всего. Слезы мои были недолгими, и за ними последовала то самое равнодушие.
Вскоре я услышала шаги мсье Армана и после этого короткий стук вдверь, но я, естественно, никак не отреагировала и продолжала лежать с закрытыми глазами. Стук усилился и стал настойчивым, и мне пришлось все-таки ответить:
---Что еще вам надо?! --- грубо воскликнула я, предчувсвтвуя, что сейчас мсье Арман примется оправдываться. Но мои ожидания не подтвердились. Голос его был спокойным и уверенным:
--- Катрина, я слышу, что ты плачишь. Так вот, когда ты успокоишься, спускайся ко мне в кабинет. Я буду ждать тебя, так как мне необходимо поговорить с тобой.
Я была очень удивлена, но решила пропустить мимо ушей слова мсье Армана и остаться в своей комнате. Я не хотела ничего думать, просто забыться на некоторое время. А вот уж мсье Армана мне совсем не хотелось лицезреть перед собой. Я уткнулась лицом в подушку, слезы снова покатились по моему лицу и я сквози стиснутые зубы прошептала: "Предатель... Предатель... Вы обманывали не только меня. Но и Мадлену..." Не знаю, сколько прошло времени, но наконец у меня всплыли в памяти последние слова мсье Армана: "... мне необходимо поговорить с тобой." О чем же говорить? Ведь все ясно и без лишних слов. Говорить-то нечего. Но он что-то все-таки он хотел мне сказать, что-то, наверняка, важное. Что же это?! Был только один способ узнать --- спуститься вниз к нему. Гордость не позволяла мне это сделать, хотя по природе своей я была очень любопытна, а в тот момент мной владело любопытство, и я решила все-таки спуститься и поговорить с мсье Арманом. Я погляделась в большое венецинаское зеркало --- подарок моего благодетеля, висевшее на стене в моей комнате, и заметила, что лицо у меня было красное от слез, глаза заплаканные. Я взяла батистовый платок с вышитыми на нем своими инициалами и вытерла глаза.
С гордо поднятой головой я спустилась по лестнице на первый этаж и возле гостиной встретила Мариуса, он с сожалением посмотрел на меня, но я лишь отвернулась от него и прошествовала к дверям кабинета мсе Армана. Я тихо постучалась и услышала ответ:
--- Входи, Катрина.
Я вошла. Мсье Арман сидел в кресле возле камина. Я подошла и села на скамейку возле его ног. Он посмотрел на меня, и в его глазах я прочла боль и стыд, он обречено опустил голову и провел ладонью по свои волосам, затем снова поднял на меня свои черные как уголь глаза и произнес дрожащим голосом:
--- Катрина, теперь ты сама все видела. Ты все знаешь, дорогое мое дитя...
--- Знаю что? --- спросила я с насмешкой.
--- О, Катрина, твоя страсть ко мне преступна. Ты полюбила настоящее чудовище. Я не достоин любви столь непорочной и чистой девушки, как ты... мне очень, очень стыдно за все содеянное.
--- Я вас не люблю, мсье Арман! --- воскликнула я и попыталась вложить в эти слова всю ненависть и отвращение, которое испытывала к этому человеку.
--- Ты меня больше не любишь?..--- растерянно спросил мсье Арман, его глаза, полные удивления и тоски, казалось, еще больше потемнели.--- Ведь еще совсем недавно ты любила меня. Кора де Ленуа написала мне письмо, где так ярко описала твою страсть ко мне... Мое сердце тогда возрадовалось...
--- Кора де Ленуа, видимо, ошиблась,--- эти слова звучали, пожалуй, еще холоднее, чем "я вас не люблю!"
Мсье Арман всхлипнул, совсем как ребенок, в его глазах было столько непосредственного удивления и в то же время беспредельного ужаса.
--- Что же произошло... что же я натворил, ведь ты любила меня. Я лишился единственного того, что у меня было --- твоей любви. Но, скажи, не чувствуешь ли ты ко мне хотя бы дочерней привязанности? Ведь ты была единственным человеком, кто любил меня. Разве ты, Катрина, не знала, что я принмал у себя женщин --- Дофина далеко не одна, кто был у меня наверху... Ведь ты же все знала, знала про мой образ жизни, про всех тех женщин. Разве у тебя только теперь открылись на это глаза?! О, Катрина, Катрина, ты была слепа! --- ототчаяния он заламывал руки и голос его то и дело срывался на жалобный плач. Я в первый раз видела, как мсье Арман плакал. Накогда бы не подумала, что этот холодный бесстрастный человек знает, что такое слезы. "Значит, мои чувства все еще значат что-то для него?" --- подумала я.
Я встала со скамейки, подошла к нему и положила руку на его плечо.
--- Не расстраивайтесь, мсье Арман. Вы, конечно, поступили низко. Но дело вовсе не во мне... А в Мадлене де Барре. Если ее чувства не имеют для вас никакого значения, то, по крайней мере, не унижайте ее перед всем светом своими бесконечными изменами... Все эти женщины... Они ведь значат для вас не больше, чем та китайская ваза, стоящая на камине, не так ли? И я тоже...
Мсье Арман тяжело вздохнул и сказал:
--- Нет, Катрина, только не ты. Да, это правда, женщин я использовал, не задумываясь о них самих. Но ты никогда не принадлежала и никогда не будешь принадлежать к числу этих женщин. Ведь ты --- моя дочь, мой ребенок, и, может, хоть и не настоящий, но я тебя воспитывал, я тебя ростил, я превратил тебя из незаметной фиалки в прекрасную цветущую розу. И я люблю тебя, Катрина. Разве мог я тебя использовать, как их?
Эти слова согрели мне душу и на мгновение мне даже показалось, что я забыла о той омерзительной картине, увиденной в спальне мсье Армана. Но стоило ей на одно мгновение предстать в моих мыслях, как я снова почувствовала уже знакомое равнодушие к этому человеку, сидящему в кресле.
--- Вы сказали, что вам нужно о чем-то поговорить со мной. О чем же это?--- стараясь придать своему тону равнодушие, спросила я.
Мсье Арман словно очнулся от какого-то забвения, он задумчиво взглянул на меня и почесал переносицу. Затем, устроившись поудобнее в кресле, он натянуто улыбнулся и жестом указал мне на скамейку. Я снова села и приготовилась выслушать его.
--- Катрина, чтобы ты ни говорила, я-то знаю, ты как любила меня, так и любишь. Твою страсть не загасило увиденное, это лишь причинило тебе боль,--- он поднял руку, заранее прерывая мои попытки возразить.--- Ты все еще любишь меня, дорогая. Но я знаю, что эту страсть нужно вырвать из твоего сердца, я просто обязан затушить этот пожар в твоем сердце, пока он не разгорелся слишком сильно. Иначе, потом будет уже поздно. Малышка, все это делаю я ради тебя, только ради твоего счастья, ради твоего благополучия. Ты должна понять меня и оправдать. Для тебя же будет лучше, если ты разлюбишь меня. И я знаю лишь один способ предотвратить назревающую беду --- это выйти тебе замуж за другого мужчину. Он поможет забыть тебе твою детскую влюбленность. Я подыскал подходящую кандидатуру, это человек, которого я хорошо знаю и на которого можно положиться. Он будет оберегать тебя и защищать от опасности в нужный момент. Я уверен, что у вас все будет хорошо. Тем более, из уст этого достопочтенного человека, я узнал, что он к тебе неравнодушен. Короче говоря, ты ему очень приглянулась, он не раз засматривался твоей красотой на моих вечерах в голубом салоне. К тому же, он так богат...
Я слушала его как в забытье, я не могла поверить, что все это происходит наяву, мне казалось, что я сплю и вижу кошмарный сон, что в реальности все обстоит совсем по другому. Могла ли я поверить словам своего попечителя? У меня было такое чувство, будто бы он меня продает за сосотояние этого мужчины, хочет избавиться от меня, забыть меня и похоронить мои чувства к нему в этом лицемерном продажном браке. Но как можно хоронить то, что живет и никак не может умереть? Я старалась не любить его --- Бог свидетель тому, но безрезультатно. Теперь же мсье Арман нанес мне последний и самый решительный удар. Он продает меня! Я закрыла глаза и постаралась не слушать его слова, я забылась на некоторое время, но стоило мсье Арману назвать вслух имя моего будущего супруга, как я резко очнулась и подскочила со скамейки, как ужаленная:
--- Его имя --- Октав де Грегуар. Как видишь, моя дорогая, я подобрал тебе отменного супруга...
--- Мсье де Грегуар! Но он же старик!--- я почувствовала, как внутри у меня все сжалось и похолодело.--- Нет, только не он, я не люблю его! Я не хочу выйти за него!
Я не заметила, что уже истошно кричала и со всей силы топала ногами от возмущения.
--- Нет! Нет! Кто угодно, только не Октав де Грегуар! Я не буду с ним счастлива, никогда не буду! Я не смогу полюбить старика только за его золотые луидоры и огромные поместья! Это не в моих силах!
Мсье Арман поспешно усадил меня обратно на скамейку и взял мои руки в свои. Я тихо всхлипывала, слезы снова текли по моим щекам и беззвучно падали на большие и сильные руки мсье Армана.
--- Пойми, Катрина, девушки в твоем возрасте склонны питать иллюзии. Ты должна забыть обо мне, ты должна быть более практичной и думать о своем будущем здесь, в Париже. К тому же, у тебя наверняка будут дети от Октава. В этом случае, у них будет достаточный годовой доход, богатые поместья и дворянская фамилия. Разве это не имеет значения? Подумай об этом, Катрина. Ведь я страюсь для тебя, я хочу обеспечить тебя. Я уже разговаривал с Октавом и раскрыл твой секрет. Я ему сказал, что твое имя вовсе не Франсиз, а Катрина де Равель, твоя мать, Анна де Равель, умерла, а сестра Атенаис осталась жить в родовом поместье, но у вас с ней плохие отношения. Я же был близким приятелем твоей покойной матушки. Вот я и счел своим долгом позаботиться о тебе. Раз он твой будущий муж, он должен все знать о тебе. Запомни, Катрина, у тебя не должно быть тайн от господина де Грегуара. Ты получишь много денег, это очень выгодно для тебя, поверь мне...
--- Вы продали меня!--- с обреченным голосом пробормотала я.--- Хотели получить выгоду от моего замужества с мсье де Грегуаром?
--- Нет, Катрина, я не получаю ни су по свадебному договору, все достается тебе и только тебе. Я пекусь о твоем благе. Все это я делаю от чистого сердца, потому что ты для меня все равно что родная дочь.
--- Ну и что, деньги не играют никакой роли,--- невозмутимо продолжала я.--- Вы хотите избавиться от меня, я вас понимаю. Забыть обо мне? Я знаю, что моя любовь вам уже достаточно осточертела. Вы относитесь ко мне, как к маленькой девочке. Вы не правы, мсье Арман, но все же вы сказали свое последнее слово. Вы можете продолжать изменять Мадлене де Барре, а я ухожу, ведь совсем скоро я буду уже госпожой Франсиз де Грегуар --- какое дикое, совсем незнакомое мне имя. Это будет другая женщина, мсье, она вас не потревожит, не напомнит о себе, я обещаю. А теперь --- до свиданья, точнее, прощайте!--- с этими словами я холодно поднялась и направилась к двери.
Я была гордой, независимой, мне захотелось показать всю свою природу --- непокорную никому, и даже любимому человеку. Шестнадцатилетняя девочка тоже может иметь гордость в душе. Да, я вышла из его кабинета и ни разу даже не оглянулась. "Теперь он для меня умер",--- подумала я. Он отдал меня другому мужчине, он не пощадил моих чувств. Ему все равно, что меня терзает нестерпимая боль. Но это только начало --- сколько мне еще предстояло пережить! Во всем виноват ты, Арман, один ты погубил меня. Нет, мать моя невиновна передо мной, я могла бы остаться жить в нашем фамильном замке, может быть, я мучилась бы от презрения сестры и отчуждения матери, но я осталась бы чистой, я не познала бы этой грязи Парижа --- этого скопища разврата и других пороков человеческих. Но тогда, только окунувшись с головой в светскую жизнь, я была счастлива, что имею возможность обладать такими красивыми туалетами, собственным изящным портшезом и жить в отеле на самой красивой улице великого Парижа. Я почитала вас за своего благодетеля. Я ошиблась, вы оказались жалким обманщиком, мсье Арман, ведь вы скрыли от меня самое главное. Я была слепой, я не ведала, как сильно вас люблю. Но все это пустое! Теперь уже ничто не имеет значения! Жизнь кончена...
Но не буду забегать вперед. Я остановилась на том, что вышла из кабинета мсье Армана совершенно подавленной и направилась обратно в свою комнату.
На лестнице ко мне подошла моя горничная, Маргарита, она подала мне аккуратно сложеный вчетверо листик, сказав, что это принесли для меня.
--- Для меня?--- удивленно спросила я.--- А кто принес?
--- Приходила очень бедно одетая девушка, сказала, что принесла письмо от госпожи Эме де Ренетт....
--- От Эме Ренетт?!--- радостно воскликнула я, вырвала листик из рук Маргариты и, поднявшись в свою комнату, нетерпеливо развернула его.
"Для мадемуазель Франсиз де Равель от мадемуазель Эме де Ренетт" --- было написано в углу листа, а дальше было написано само письмо.
Я читала и слезы радости и печали выступили на моих глазах. Радости --- потому, что письмо это было от дорогого мне человека, к которому я питаю уважение и почтение. А печали --- потому, что дела у Эме обстояли просто ужасно, как я узнала из этого письма. Между прочим, оно до сих пор хранится у меня в золоченной шкатулке с письмами мсье Армана и некого другого господина, о котором я скажу позже. Так вот, что я прочитала в письме моей дорогой подруги:
" Уважаемая мадемуазель Катрина!
(надеюсь, вы позволите называть вас истинным именем, ведь вы сами открыли его мне)
Я не удивлюсь, если вы не помните несчастную девочку, которую встретили однажды в салоне у своего попечителя мсье Армана, и про которую сказали, что она похожа на Мадонну. Возможно, это письмо слегка освежит вашу память и вы ее вспомните. Ведь вы с ней так ласкаво разговаривали тогда, когда остальные едва ли удостаивали ее презрительным взглядом. Да, это я. Если вы все же вспомните меня, то, пожалуста, прочтите то, что я напишу вам, до конца.
Боюсь, моя дорогая, что не могу сказать вам ничего такого, что стоит вашего драгоценного внимания; однако, я продолжаю. С тех пор, как вы меня видели (меня и мою несчастную мать), положение наше изменилось, и далеко не в лучшую сторону. В тот раз моя матушка приходила просить помощи у мсье Армана, она пологалась на его щедрость и на его дружбу. И он дал ей немного денег. Этих денег, как мы не стрались растянуть на дольший срок, хватило только на три месяца. Нет, миллостивая мадемуазель Катрина, я пишу вам не для того, чтобы рассказывать о нашем бедственном положении или жаловаться. Прошу простить меня! Я понимаю, что вас совершенно не занимают детали нашей нищенской жизни. Куда уж вам, такой богатой и красивой, вникать в наши бесконечные несчастья! А ведь подумать только, совсем недавно и я была такой же... Ну да ладно, хватит об этом.
Дорогая мадемуазель Катрина, я заклинаю вас оказать мне и моей бедной матери одну милость. А точнее, занять хотя бы двести экю. Дело в том, что моя мать смертельно больна, у нас нет денег даже на то, чтобы вызвать лекаря. Ее все время лихорадит, у нее страшный кашель и другие признаки какой-то ужасной болезни. Бедная моя матушка --- она все слабеет и слабеет, эта болезнь словно съедает ее. Мне же не остается ничего другого, как плакать день и ночь. Ах, мадемуазель, эти деньги так бы нам пригодились.
Мне очень стыдно, что я вынуждена просить у вас деньги. Я никогда ничего не просила. Вот, что ты, злодейка-судьба, сделала с законной наследницей состояния господина Батиста де Ренетт! Да уж какое там состояние, оно пропито, проиграно в карты и оставлено в Комедии и "Одеоне" уже очень давно...
Прошу вас, милый друг, вы ведь сами видите, в каком плачевном состоянии мы оказались с матерью, так дайте же нам эти деньги, пожалейте нас! Я буду благодарна вам до конца своей жизни, я вам верну эти двести экю непременно, даже если мне придется работать день и ночь, не покаладая рук. Может быть, Господь нам поможет, и я смогу выходить свою несчастную мать. Да уж, пять лет назад, моя мама была такая красивая в этих бесчисленных бралетах и в кольцах с бриллиантами и прочими шикарными камнями, в шелковых и атласных платьях, а теперь она лежит в грязной постели под дырявым одеялом --- какой позор! А я прошу денег у вас. Заклинаю вас, ангел мой, помогите нам! Вы --- единственный человек, от которого я жду помощи.
Заранее покорно благодарю вас и с наилучшими
пожеланиями,
Ваша Эме де Ренетт."
Я прочитала письмо Эме, и слезы заструились по моим щекам. Бедная моя подруга! Как она несчастна! Я обязана помочь ей, обязана. В эту же минуту я взяла письменные принадлежности и села за ответ. Сейчас я уже не помню, что писала тогда, но могу попытаться восстановить в памяти общую суть:
"Милая Эме!
Меня потрясло ваше письмо, неужели это действительно возможно? Несчастная дорогая Эме, мне так жаль вашу матушку. Разве она заслужила такую участь? Вы просите у меня двести экю --- такую малость для больной женщины. Я даю вам тысячу экю и не прошу возвращать их мне, эти деньги вы получите сегодня же. Моя горничная Маргарита принесет их вместе с этим письмом.
Как вы можете сомневаться в том, дорогая Эме, что я помню вас?! Как мне не помнить красивую высокую девочку с грустными голубыми глазами и ее прелестную мать, я помню и мадам Бертину де Ренетт. Я не раз вспоминала вас после нашей встречи в салоне мсье Армана. Вспоминала с величайшем почтением, которое внушило мне ваше смирение и кротость. Вы --- ангел небесный! Прошу вас, не отчаивайтесь, все наладится. Все будет хорошо, мой добрый друг. Все наладится, и ваша матушка выздоровеет.
Можете смело рассчитывать на мою помощь. Я буду регулярно посылать вам деньги с Маргаритой и моим дружеским письмом...
Ваш любящий друг,
Катрина де Равель."
После написания я отправила письмо со своей служанкой. Я была счастлива помочь Эме хоть чем-нибудь. Отправив деньги и письмо, я села перед своим венецианским зеркалом и посмотрела сама себе в глаза --- они выражали полное безразличие ко всему, слезы еще не пересохли на моих щеках, а темные круги под галазами выдавали усталость и глубокую печаль. Я провела ладонью по темно-каштановым прядям волос и улыбнулась своему отражению, но улыбка получилась какая-то грустная и вымученная. Что будет дальше? Я выйду замуж за мсье Октава и стану госпожой де Грегуар. Я превращусь в совсем другую женщину, нарожу своему мужу кучу детей, буду ждать его долгими вечерами под окном с вышиванием, изредка буду заходить в салоны или в гости к мсье Арману, а потом буду воспитывать своих детей. Такая жизнь совсем мне незнакома, что же со мной будет в будущем, что меня ждет? А мсье Арман? Он будет продолжать вести тот же самый образ жизини --- развлекаться, пить вино, кутить с женщинами. Я буду иногда навещать мсье Армана, если он того захочет, конечно. А захочет ли? Захочу ли я сама, зачем мне все это? Зачем мне выходить замуж?
* * *
Через неделю мсье Арман устроивал великолепный вечер, который происходил в его голубой гостиной. Как там все было красиво --- множество золотых канделябров с горящими свечами, расписной потолок, изображающий парящих в небесах херувимов, кругом диваны и кресла, обитые голубыми тканями, столы и стулья из черного дуба, с потолка свесилась хрустальная люстра, все стены обиты голубым шелком. Полки из черного мрамора покрыли стены, а на полках лежат бонбоньерки, серебряные вазы, табакерки и прочая красота, на полу в прелестном беспорядке разбросаны разноцветные подушки с вышивкой золотом и серебром, в центре комнаты стоит маленький дубовый столик с длинной китайской вазой с вином, которое расточает чудесный аромат, а также, со стеклянными стаканами причудливых форм и размеров, здесь есть и травянисто-зеленое стекло, и кроваво-красное, и изумрудное... Какое богатство, какое разнообразие!
Кстати, сама гостиная была овальной формы и совершенно без окон, зато, одна стена была полностью застекленной и выходила в очаровательный маленький садик. Если бы не свет, исходящий от горевших свечей, в голубой гостиной царила бы непроглядная тьма. За счет высоких канделябров с яркими огоньками, в комнате был весьма ромнатичный полумрак --- стоило ступить в комнату, как я погрузилась в какое-то таинственное загадочное царство.
Когда передо мной открылись двери, я заметила, что гостиная уже была полна гостей. Я услышала голос Мариуса:
--- Господин Арман и его племянница Франсиз де Равель.
Лакей открыл перед нами обе створки дверей. Я задрожала всем телом и вступила в комнату. В этот вечер я была очень красива. Мне бы доставило невинное удовольствие описать мой наряд в тот памятный мне вечер. На мне было нежно-розовое бархатное платье с квадратным вырезом на груди (довольно глубоким --- немаловажная подробность для шестнадцатилетноей деушки!),обитым белым кружевным воротником. Надо сказать, что этот воротничок вызывал уменя особый вострог. На шее у меня висела нить жемчуга, чудесно сверкавшая на моей груди, в ушах --- тоже жемчуг. Я решила не одевать шикарных колец с бриллиантами или рубинами, их заменило одно довольно скоромное серебряное кольцо с выгравированным на нем: "От мсье Арман своей племяннице" золотом. Волосы я красиво убрала и заколола их сзади золотыми шпильками с бриллиантовыми глловками. Я действительно была просто обворожительна. Когда я вошла, все дамы покосились на меня недовольно, и в их глазах я прочитала нескрываемую зависть.
Мсье Арман взял меня за руку и подвел к кружку женщин, которые с интересом что-то обсуждали. При нашем приближении они расступились и в самом центре кружка показалось красивое лицо Мадлены де Барре. Увидев мсье Армана, она кокетливо улыбнулась и дотронулась тонким изящным пальцем до маленького носика. Этот кокетливый жест развеселил мсье Армана и он поцеловал протянутую ему руку:
--- Мадлена, вы прекрасны, как никогда. Я не ошибся в выборе себе жены. Я вами горжусь, по красоте и изяществу никто с вами не сравнится.
При этих словах Мадлена горделиво обвела глазами всех дам, стоящих рядом, и особенно остановила взгляд на мне. Я почуствовала все презрение и ненависть, которые читались вэтом взгляде и невольно опустила глаза. Мадлена так нагло пялилась на меня, что все женщины обернулись и с интересом взглянули на меня. Я чувствовала себя опозореной, однако снова подняла глаза и, смерив Мадлену де Барре таким же презрительным взглядом, заявила:
--- Насколько я помню, вы, мадам де Барре, говорили, что собираетесь погостить у маркизы де Ленуа как раз в это время. Не кажется ли вам, маркиза может обидеться, что вы не сдержали своего обещания.
--- Я помню все, что обещаю, мадемуазель,--- гордо ответила Мадлена, голос ее дрожал от ярости.--- Но я написала маркизе де Ленуа и сообщила ей, что по некоторым обстоятельствам не смогу приехать к ней.
--- Моя жена не должна отчитываться ни перед кем,--- строго заметил мсье Арман и обнял Мадлену за талию. Она зарделась от удовольствия и в свою очередь страстно взглянула на своего мужа.--- Вы чудесно сегодня выглядите, моя дорогая, однако, моя маленькая племянница собралась, по-видимому, затмить вас своей юной красотой и грацией. У нее явно неплохой вкус, как вы думаете?--- последние слова адресовывались всем дамам и никому в частности.
Теперь настал мой черед высокомерно окинуть взглядом Мадлену де Барре. Он вся клокотала от гнева, не понимая, что ее муж нарочно разжигал между нами ссору, наслаждаясь зрелищем борьбы двух влюбленных женщин --- наша ревность возбуждала его. Да уж, это изощренная пытка доставляла ему удовольствие; и ни я, ни моя соперница не понимали тогда этого. Мсье Арман собирался сказать еще что-то, но в этот момент дворецкий объявил:
--- Господин Октав де Грегуар!
При этих словах все мое существо сжалось и я посмотрела на дверь с тоской и ожиданием. Я и раньше видела мсье Октава, но лишь однажды и мельком, и теперь сгорала от желания рассмотреть его поближе. "Мой будущий муж," --- промелькнуло у меня в голове при виде этого высоого сухопарого мужчины со лбом, покрытым морщинами, орлиным носом, небольшими, но яркими черными глазами, тонкой линией губ и заметной ямочкой на подбородке. "Как он будет обращаться со мной, этот грозный дворянин?" --- подумала я. На вид ему можно было дать лет сорок. Одет он был просто, но с изяществом. Еще мне запомнилось то, как он грациозно держал твою трость в руках и усиленно жестикулировал ею во время разговора.
Мсье Арман взял меня под руку и подвел к Октаву. Мсье Октав с интересом и немного смущенно взглянул на меня. Я заметила, как посветлели его глаза при виде меня. Он галантно поклонился и поцеловал мне руку, при этом слегка ее пожав. Впрочем, я приняла это просто за дружеское пожатие. Между прочим, мсье де Грегуар чем-то напоминал мне мсье Армана, что-то в них было общее, а потому, он мне сразу пориглянулся. Наверное, они казались мне похожими, потому что у обоих были пушистые черные брови, соколиный взгляд черных глаз и слегка смуглое красивое лицо. Господин де Грегуар поклонился моему попечителю и произнес:
--- Я рад приветствовать вас в вашем доме и счастлив познакомиться с вашей прелестной племянницей,--- при этих последних словах глаза его хитро сверкнули. Пока он говорил, я внимательно вслушивалась в его голос, который меня просто потряс --- такой сильный и громкий, "как раз такой, наверное, был у древних императоров и полководцев", подумалось мне. Дело втом, что совсем недавно мсье Арман заставил меня прочитать "Записки о Галльской войне" --- величайшее достижение Юлия Цезаря, и, должна сказать, что Цезарь представлялся мне как раз кем-то, наподобие господина де Грегуара.
--- Мою племянницу зовут Франсиз де Равель,--- громко произнес мсье Арман.--- А это господин Октав де Грегуар. Надеюсь, вы подружитесь,--- строго добавил он, многозначительно взглянув на меня.
--- Не сомневаюсь,--- добродушно добавил господин де Грегуар.--- Мы подружимся.
--- Конечно,--- ядовито произнесла я.--- Ведь, кажется, именно этого ждет от меня мой дядюшка. Не беспокойтесь, я не нарушу ваши планы, мсье. Вы можете положиться на меня.
Мой "дядюшка" был в большом замешательстве, он изумленно глядел на меня, не в состоянии поверить своим ушам. Он перевел взгляд на еще более смущенного мсье Октава, затем, резко отвернулся от меня и, воскликнув: "Дамы!", быстрым шагом направился в самую гущу гостей. Он оставил нас одних. Мсье Октав быстро справился с замешательством и сказал:
--- Не хотите ли прогуляться по саду, мадемуазель Франсиз? Здесь довольно душно и жарко,--- он предложил мне свою руку и мы отправились в сад.
Пели ночные птицы, ярко сияла луна, под нашими ногами мягко шелестела трава, было прохладно. На улице стояла чудесная летняя ночь. Казалось, все замерло, природа заснула и ни один звук не смеет нарушить этой тишины, природа застыла, чтобы через несколько часов снова пробудиться от своего сна. Я вдыхала полной грудью ароматы этой ночи --- запах роз и жасмина. Кругом тенистые деревья и прекрасные цветы; вдоль тропинки, по которой мы шли, стояли великолепные мраморные статуи обнаженных нимф и деревянные скамьи. Мы присели на одну из скамеек, в кусте рядом застрекотал кузнечик и я вздрогнула от неожиданности. Мсье Октав взял мою руку в свою, я не возражала, потом он задумчиво посмотрел в мои глаза. Я не отвела взгляда и тоже внимательно взглянула в его глаза, они показались мне такими ласковыми, в них было столько неги и скрытого досели томления.
--- Я знаю все про вас, Катрина, всю вашу историю, я не люблю длинных предисловий, потому буду говорить сразу открыто,--- начал мсье Октав.--- Я видел вас однажды у Армана, но вы проскользнули мимо меня, как легкой видение, как призрак моей мечты. Я боялся подойти к вам, я не знал, кто вы, как вас зовут, но я поклялся себе, что вы будете моей... Ведь вы верите в любовь с первого взгляда?...
--- Нет, не верю...--- тихо отозвалась я.
--- А я верю, именно так со мной и было. Когда я вас увидел...
--- Вы меня совсем не занете, господин Октав. Как можете говорить мне подобные вещи? Возможно, стоит вам узнать меня получше, и у вас пропадет желание связывать свою судьбу с моей. Возможно, я вам не понравлюсь.
--- О, нет, Катрина, мне кажется, что я знал вас всю жизнь.Когда Арман мне рассказал вашу историю, мне показалось, что все это я знал и без него, мне кажется, я знаю вас целую вечность. Я вижу, вы мне не верите. Но вам придется поверить! --- мсье Октав сжал мою руку слишком сильно, отчего я невольно вскрикнула и вырвала у него свою руку. Он извинился и дотронулся до моей щеки, я закрыла глаза. Никогда ни одни мужчина не прикасался так ко мне.--- Вы так прелестны, милая Катрина. Но вы еще совсем дитя, вы можете попасть к плохому человеку, а я бы вас оберегал и защищал от превратностей судьбы, вы нежны и беззащитны, как ландыш --- стоит неосторожной ноге стать на цветок, и вот уже нет прекрасного ландыша. Вы прекрасны, моя дорогая, сегодня вечером вы затмили своей красотой всех женщин. Я буду самым счастливым человеком, когда вы будете моей. А пока что я не смею даже мечтать об этом. Не буду скрывать от вас, Катрина, что я уже просил вашей руки у мсье Армана, и он дал свое согласие. Кажется, он совсем не возражает, чтобы вы поскорее вышли замуж, не так ли?
--- У него есть на то свои причины, о которых вы не имеете ни малейшего представления, господин Октав,--- холодно заметила я.
--- Неужели, что же это за причины?--- с интересом спросил Октав.
--- Я не предрасположена сейчас к откровенностям, мсье,--- парировала я.--- Если вам интересно, вы можете узнать это от самого мсье Армана.
Октав удивленно посмотрел на меня:
--- Милая Катрина, почему вы так злитесь на меня?--- он снова нежно сжал мою руку.--- Я совсем не хотел обидеть вас. Я не собираюсь раскрывать тайны мсье Армана; это его тайны, и я к ним не имею никакого отношения. Пожайлуста, перстаньте на меня дуться и улыбнитесь.
Я через силу улыбнулась, но продолжала говорить в том же духе.
--- Да, мсье, я уже совсем не сержусь. И даже скажу больше. Мсье Арман уже разговаривал со мной по поводу замужества, но главное оставил для вас. Да, я выйду за вас замуж, я обязана это сделать, потому что мой попечитель хочет того. Все это время он заботился обо мне, как о родной дочери. Так вот, пришло время отблагодарить его. Он хочет моего брака с вами, он его получит. Это мой дочерний долг, и я выйду за вас замуж, мсье. Я сделаю это.
--- Но, Катрина, сейчас вы говорите так, словно я вам совсем неприятен. Почему же такое отношение? Вы любите кого-то другого? Я и не думал, что встречу такую холодную сдержанность, уж лучше будьте вспыльчивы и злы.
--- Я не вижу в этом смысла, господин Октав. Почему же мне злиться? Меня выдают замуж за состоятельного человека, дворянина, который, к тому же, хорошо ко мне относится.
--- Я не ожидал, что такое прелестное дитя может быть таким равнодушным к переживаниям своего поклонника и безразличным к любви. Неужели я видел вас всего несколько месяцев назад? Вы так мило всем улыбались, так весело смеялись, что со стороны казались мне самым довольным и счастливым человеком на свете. Я влюбился в вас с первого взгляда, меня покорила ваша милая улыбка и забавная непосредственность. Что же я вижу теперь перед собой?
--- А вы заметили, господин де Грегуар, что вы уже разочарованы во мне. Я вас предупреждала, любовь с превого взгялда --- это только иллюзия, прекрасный мираж, хотя и неосуществимый в жизни. Верить в любовь с первого взгляда --- значит, быть глупцом. Любовь должна распускаться, как цветок, постепенно, она должна затуманить разум, направить все мысли в одно русло --- как понравиться любимому человеку, как быть достойным его. Вот какая истинная любовь, мсье.
--- Вы говорите со знанием дела, мадемуазель,--- насмешливо заметил господин де Грегуар.--- Или вы начитались романов Фенелона и Мариво, или же вы действительно в кого-то влюблены. Но не рассчитывайте на то, что ваши слова изменят мое решение. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. И так и будет, Катрина, сколько бы ерунды про возвышенные чувства вы мне здесь не говорили,--- последние слова мсье Октав сказал в крайнем раздражении.
--- Ну, тогда, господин Октав, нам с вами не о чем разговаривать. Все уже решено заранее, я не имею права голоса в вашей сделке с мсье Арманом,--- я резко встала со скамьи и направилась обратно в гостиную, господин Октав остался сидеть в парке.
На душе у меня скребли кошки. По правде говоря, не могу сказать, что господин Октав мне совсем не понравился. Он был приятен, обходителен, прост в общении, довольно любезен. Еще, я безусловно ему понравилась, но он принял меня за маленькую глупенькую девочку, которую можно очаровать одними лишь словами о любви. Увы! Любовь... Кое-что о ней я все же знаю. К сожалению, все последнее время я провела в любовных муках и теперь уже знаю цену этим грезам. Господин Октав получит меня вместе со всем приданым, но сердцем моим он не завладеет --- нет, никогда! В тот момент, когда я оставила своего будущего мужа сидеть в одиночестве, я была расстеряна и не знала, что мне делать дальше. Во мне боролись два начала. Первое --- это желание сейчас же пойти к мсье Арману, вырвать его из того замкнутого круга Мадлен и Дофин, и другое желание --- оставить все это, оставить все, как есть, забыть, будь, что будет; и это равнодушие давило на меня вот уже неделю, я не могла с ним бороться. Но на этот раз я его победила и решила все решить сейчас, за один раз. Я уверенным шагом направилась к двери в голубую гостиную и решительно вошла. Я огляделась вокруг себя, но нигде не заметила мсье Армана. "Наверное, снова наверху." --- пронеслась у меня в голове мысль, и от нее все похолодело внутри. Но мое внимание тотчас перключилась на другой объект --- дело в том, что один из присутствовавших там молодых людей, напоминавший всем своим видом петиметра, вызывающе разглядывал меня с ног до головы. Похоже, он раздевал меня глазами.
Этот наглый господин не унялся даже тогда, когда я подошла к кружку девушек моего возраста --- дочерей расфуфыренных дам из общества моего "дядюшки", у которых разговоры были только о туалетах и украшениях. Наглый господин проследовал за мной и стал где-то у меня за спиной. Его пристальный взгляд преследовал меня по всей гостиной.Я нигде не могла найти мсье Армана, господин Октав тоже что-то не появлялся. Наконец, поведение этого мсье, разодетого, как петиметр, начало меня серьезно раздражать. Я решила сделать первый шаг, чтобы узнать чего он так уставился на меня. Я подошла к нему и приветливо улыбнулась:
--- Разве настоящий дворянин будет так смотреть на девушку в обществе?
--- Господин Модо, к вашим услугам, мадемуазель Франсиз,--- лицо господина Модо озарила слащавая улыбка.
--- Господин Модо, откуда вам известна мое имя?--- удивилась я.
--- Ведь это же вы прелестная племянница господина Армана, Франсиз де Равель?--- в свою очередь спросил он.--- О вашей красоте я премного наслышан.--- галантно добавил господин Модо.
Лицо этого молодого мужчины было очень привлекательно, однако, я не могла назвать его красивым.Черты его были правильные, глаза --- нежно-голубые, изящная форма губ. Все это, почему-то, немного раздражало меня.Тем неменее, мне показалось, что нечто в господине Модо было такое по-детски наивное и доброе. Также очень бросалось в глаза, что все его шутки и даже манера говорить были четко продуманными и немножко исскуственными. Вот это в нем меня и раздражало, по всей вероятности.
Господин Шико Модо был сыном крестьянина, сделавшего успешную карьеру в Париже. Господин Модо-старший был упорным и трудолюбивым человеком, так о нем говорили; перед своей смертью он завещал сыну все нажитое богатство. Это и не удивительно, ведь при жизни он так баловал своего единственного ребенка. Шико он дал отличное воспитание, как настоящему дворянину. Теперь, после смерти отца, Шико успешно тратил деньги на карты, женщин и вино. Он был настоящим Дон-Жуаном, женщины его боялись и в то же время боготворили. Сам он никогда никого не любил, женщина была для него лишь предметом для развлечения и любовных утех, игрушкой, с которой он делал все, что хотел. К тому же, Шико был неисправимым забиякой, сколько ревнивых мужей погибло на дуэлях от его руки --- не сосчитать! Все это я узнала гораздо позже. А пока мне не оставалось ничего, кроме как судить по одной лишь внешности.
--- Мсье Арман очень расточителен,--- сказал господин Модо.--- Все эти прелестные вещички стоят многих денег, я уже не говорю о таком количестве канделябров, о дубовых столиках и стульях. Ваш дядюшка богатый человек.
--- Да, это так,--- согласилась я.--- Мой дядюшка любит окружать себя красивыми вещами, у него исключительно прекрасный вкус, и это сразу становится заметно. Стоит лишь войти в эту великолепную комнату, не правда ли?
--- Да, но у вас вкус еще более изысканный.
--- Откуда вы это знаете?--- раздраженно спросила я.Мне показалось, что этот комплимент был сказан совершенно не к месту.
--- Дорогая моя Франсиз, то же самое говорят глаза всех присутствующих сегодня дам. Разве вы еще не обратили внимания, как они завистливо смотрят на вас? Вы сегодня великолепно выглядите.