Маматов Джурахон Джумахонович : другие произведения.

Индира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Индира
  
  Глава 1
  
  В один из дождливых дней апреля, я провожал своего друга Джамшеда в Хорог. Мы три дня подряд приезжали в душанбинский аэропорт. И каждый раз, нам, после трёх часов ожидания, говорили: "Сегодня рейса не будет. Нелётная погода".
  
  И, за эти три дня, пассажиры уже все знали друг-друга в лицо. Утро, обычно, бывало туманное, а к девяти часам туман рассеивался, и мы все с надеждой смотрели в сторону фахрабадских гор - ясное ли небо сегодня, или как всегда в дождевых тучах.
  
  Все пассажиры сидели в зале с большими стеклянными окнами, которые быстро запотевали от дыхания пассажиров. Но одна девушка все эти три дня, всегда садилась снаружи на скамейку, прямо у окна и читала книгу.
  
  Я ещё в первый день заметил, что это был роман "Джейн Эйр" Шарлотты Бронте.
  
  Я её тоже когда-то читал, и хорошо помнил содержание. Сказать: "девушка была очень красивой" - будет просто банальностью. Она была необыкновенно красива. Белолицая, с большими, чёрными сверкающими глазами. Каштановые волосы заплетены в толстую косу, но несколько боковых завитков ниспадали на лицо, которые она машинально пыталась убирать и цеплять за уши... Но через мгновение они снова падали, что придавало ей ещё большую красоту. Увлечённая книгой она не обращала внимания ни на кого вокруг. На вид ей было лет двадцать.
  
  Я заметил, что Джамшед заворожённо смотрит на эту юную девушку. А когда я ловил его взгляд, он смущённо отворачивался от неё.
  
  - Красивая, красивая, я тоже заметил её, - шутя подмигивал я ему.
  
  - Везучий же тот парень, которого она любит, - тихо добавил Джамшед, и снова игриво взглянул на неё через окно.
  
  - А с чего ты взял, что она уже кого-то любит?
  
  - Не знаю, так подумал...
  
  - Не надо ничего думать, иди и знакомься.
  
  - Неее, я не смогу, я же не такой общительный как ты. Это ты у нас своим обаянием можешь запросто знакомиться с девушками. А я ... А может ты попробуешь, а?
  
  В этот момент я тихо встал со своего места и присел на свободное сидение у окна. Стекло уже успело высохнуть и я чётко видел склонённую над книгой голову девушки.
  
  Я наклонился к стеклу и тихо подул, чтобы на нём снова образовался пар. И пальцем, в зеркальном отражении, справа налево, то есть чтобы ей с улицы было удобно читать, написал: "Джэйн будет счастливой", а потом постучал по стеклу.
  
  Девушка оторвалась от книги, и с удивлением посмотрела на мою надпись. Сначала она ничего не могла понять, а потом заулыбалась. Я снова подул на стекло чуть ниже и написал. "Джейн всё ещё в пансионате"?.
  
  Она, немножко подумав, с улыбкой, отрицательно покачала головой. Затем, подмигнув Джамшеду, который удивлённо смотрел на меня, я вышел на улицу.
  
  - Саломолек, первым поздоровался я с девушкой. Она чуть отодвинулась, освобождая место для меня и тоже поздоровалась.
  
  - Не рассказывай мне дальше, что будет с Джейн, а то не интересно будет читать.
  
  - Хорошо, не буду, мне просто интересно, что в наши дни ещё кто-то читает книги.- Ты, наверное, студентка какого нибудь филологического факультета?
  
  - Нет, не угадал, я вообще не студентка.
  
  - Ну, на учительницу ты вроде совсем не похожа, слишком юная.
  
  - Спасибо за комплимент. Она, заложила между страниц закладку сделанную из фольги от шоколада, и прижала книгу к коленям. Я понял, что общение со мной ей не так уж и противно.
  
  С близкого расстояния её глаза были просто жгучей красоты, лучистые. Ни грамма косметики, всё естественно. И брови красивой формы, и ресницы от природы чёрные и длинные, и губы ещё по детски нежно пухлые. И сама она была немного полненькой, той полнотой, которая добавляет девушкам только шарма, чуть полнее и выразительнее вырисовывая юную девичью стать. Скорее всего тут подойдёт выражение "не худая" чем "полненькая". Мысленно я согласился со словами Джамшеда, что действительно кому-то повезёт... если уже не повезло.
  
  Вспомнив о своём друге, я посмотрел в его сторону и знаками показал, чтобы он вышел из зала. Он отрицательно покачал головой...
  
  Мы разговорились. И разговаривали так, как будто выросли вместе на одной улице, учились в одной школе. Она сказала, что её мама работала в библиотеке, поэтому она с детства любить читать. Рассказала, как она была под впечатлением "Всадника без головы" Майна Рида, как плакала над не вернувшимся с Марса (или Венеры?) космонавтом из "Страны багровых туч" братьев Стругацких... Я назвал имена героев из прочитанных ею книг: Зебулон Стумп, Касий Кольхаун, Генри и Луиза Пойндекстеры и так далее...
  
  - Ту аз ка фами? (Откуда ты знаешь?), - с неподдельным удивлением и немного застыв спросила она.
  
  - Из фильмов, - слукавил я (не хотелось хвастаться, что я их тоже читал). - А какие песни ты любишь?, - спросил я её после небольшого молчания.
  
  - Разные. Сейчас слушаю Демиса Руссоса, "Сувениры", "Good bye my love good bye" и всё остальное .
  
  - Good bye my love good bye, - спел я строчку из знаменитой песни Демиса на высоких нотах
  
  - Goodbye and au revoir, as long as you'll remember me, I'll never be too far, - подхватила она меня и засмеялась. Голос у неё был очень красивый. И спела она без фальши, точно попадая в ноты. Мне становилось всё интереснее и интереснее с ней...
  
  Но в это время объявили, что начинается посадка на рейс Душанбе - Хорог. Джамшед ждал меня у входа. Напротив нас была зелёная изгородь из невысоких кустов легустры, а прямо под ними в изумрудно зелёной траве цвели большие апрельские одуванчики. Я сделал несколько шагов в сторону цветов и сорвал три одуванчика, затем снова подошёл к девушке, взял у неё книгу, выташил из неё закладку из шоколадной фольги и заложил в это место одуванчики.
  
  - На память. Сделаешь из них закладку. Она смущённо склонила голову, и те самые непослушные черные пряди волос снова выпали и прикрыли её чуть покрасневшие щёки. - И счастливого полёта.
  
  - А ты разве не летишь? - удивлённо, и немного разочарованная, спросила она меня
  
  - Нет, я провожаю друга. И я позвал Джамшеда. Он смущаясь подошёл к нам, поздоровался. Затем все вместе пошли на посадку. Люди, боясь, что рейс снова могут отменить, чуть ли не бегом понеслись в сторону стойки для регистрации. Посадка закончилась быстро.
  
  Девушка завершив регистрацию, прошла мимо нас, и слегка махнув мне рукой, чуть задержалась возле меня и тихо произнесла: До свидания.
  
  - Как тебя зовут? - успел я спросить.
  
  - Индира. Индира Мак... в это время с грохотом включился громкоговоритель с объявлением, и я не разобрал её фамилию (а может и не фамилию, а что-то другое). Она ещё раз взмахнула рукой и пошла в сторону автобуса для посадки.
  
  - Как это у тебя получается? - смеясь спросил меня Джамшед.
  
  - Теперь и у тебя, в самолёте, будет возможность познакомиться с ней. Желаю удачи. Мы попрощались, и Джамшед после троекратного, таджикского обнимания тоже побежал в сторону автобуса.
  
  Зная по опыту, что у нас в Душанбе, и после посадки могут отменить рейс, я стал ждать взлёта самолёта. Скажу вам по секрету, в тот момент я поймал себя на малодушной мысли: мне почему-то захотелось, чтобы рейс снова отменили...
  
  Я подошёл к той самой скамейке, где несколько минут тому назад мы беспечно беседовали с Индирой. На скамейке лежала закладка из фольги от шоколада. Я поднял её и машинально начал вертеть в руке.
  
  Туман полностью рассеялся, начинался яркий весенний день. Пахло дождём и травой.
  
  Перейдя на солнечную сторону дороги, и обходя дождевые лужи, я медленно побрёл в сторону остановки, и размышлял, идти ли мне сегодня на занятия в институт или отправится домой. Взглянув на часы я сообразил, что ещё успею на третью пару. Третья пара у нас была "Теория грамматики английского языка". Я учился в "ин-язе". Хоть и было солнечно, но из за ночного дождя погода была немного прохладной, и я застегнув замок куртки засунул руки в карманы, и к своему удивлению обнаружил в правом кармане куртки ту самую фольгу от шоколада. Она снова напомнила мне Индиру. Красавицу Индиру.
  Всё же, получается у некоторых девушек оставлять след в душе...
  
  
  Через неделю мой друг Джамшед вернулся из Хорога. Мы с ним встретились в коридоре института. Он учился в параллельной группе, в группе французского языка. После обычного приветствия и расспросов об родственниках в Хороге, я спросил его об Индире.
  
  - Ну, что, познакомился ты с Индирой?
  
  - Да, мы познакомились в самолёте, так как сидели вместе. В Хороге тоже несколько раз встречались, погуляли по Чор - Богу (Есть такой красивый парк в Хороге). Она осталась там, и сказала, что вернётся в конце апреля. Кстати, она очень интересовалась тобой... Кто ты, откуда...
  
  - Надеюсь, ты продолжишь встречаться с ней и в Душанбе? - пропустил я его замечания мимо ушей.
  
  - Тоже надеюсь, посмотрим.
  
  - А помнишь свои слова в аэропорту: "везучий же тот парень, которого она любит"? Оказывается везунчик - ты сам, - смеясь похлопал я его по плечу.
  
  - Ещё рано говорить, что именно я завоевал её сердце...
  
  - Будь смелее, Джамик, "только смелым покоряются моря" пропел я строчку из знаменитой песни.
  
  Так проходили дни, мы готовились к зачётам по английскому и французскому языку. Весёлая студенческая жизнь текла своим чередом. Лекции, семинары, зачёты, шутки и приколы над друзьями.
  С надеждой ждущие своих принцев, томные взгляды моих взрослеющих однокурсниц... Неуверенные признания в любви к девушкам из младших курсов моих друзей - однокурсников. Всё таки апрель, весна... Замечательное это время - студенчество, юность. И в этой, бушующей страстями, студенческой жизни, я как-то сумел позабыть об Индире и Джамшеде, пока однажды, уже в начале мая, не встретил их во дворе института. Они сидели на скамейке и мирно разговаривали.
  Я, честно говоря, порадовался успехам своего друга. Найти путь к сердцу такой красавицы, как Индира, думаю не каждый бы смог. Но, Джамшед тоже парень красавец.
  
  - Привет, рад встрече, почти через месяц, - радостно поприветствовал я её.
  
  - Я тоже рада, - с неподдельной искренностью ответила она, и при этом немного покраснела. Это было легко заметно на её нежной белой коже. Она немного отодвинулась, освобождая мне место на скамейке, между собой и Джамшедом, но я присел с другой стороны. Думаю, было бы верхом бестактности сесть между ними...
  
  - Ну как, дочитала "Джейн Эйр"? Понравилась книга?
  
  - Да, замечательный роман, я всю книгу проплакала пока она снова не встретилась с Эдвардом Рочестером... Теперь взялась за "Унесённые ветром"
  
  - Молодец, а у меня пока нет времени на книги из за зачётов, - добавил я. И это было правдой. Сдавать сразу зачёт по английскому и по французскому языкам было не очень то легко.
  
  Затем мы прошлись по тенистой аллее вдоль проспекта Рудаки (бывшая улице Ленина) до поворота в строну Путовского рынка. По дороге встречали своих однокурсников, которые тоже тайком бросали свои взгляды на Индиру. У поворота мы остановились, и Джамшед побежал к ларьку за мороженным, и мы с Индирой, на очень короткое время остались одни.
  
  - А я часто вспоминала тебя, хотелось снова услышать в твоём исполнении песню Демиса Руссоса: "Гуд бай май лав, гуд бай", которую ты пропел в то апрельское утро в аэропорту...
  
  - У тебя самой эта песня лучше получается. В "музыкалку" наверное ходила?
  
  -Да, мама заставила три класса проучится. Играла на пианино... В это время со стороны ларька Джамшед повернувшись в нашу сторону спросил:
  
  - Кому какое? Есть пломбиры, сливочные, шоколадные, ванильные...
  
  - Лейдиз фёрст (сначала девушки), заказывай первая.
  
  - Мне шоколадное.
  
  - Мне тоже. Я успел подумать: "надо же, у нас с ней во многом совпадают вкусы, книги, музыка, шоколадное мороженное...". А вслух произнёс:
  
  - Молодец, что на диетах не сидишь. Половина моих однокурсниц боятся сладкого, чтобы не пополнеть.
  
  - Ой, от чего угодно могу отказаться, но только не от шоколада и шоколадного мороженного, - весело засмеялась она.
  
  - Я тоже...
  
  В это время к нам подошёл Джамшед. Нам он раздал шоколадные, а себе взял ванильное мороженное. Затем мы пошли дальше, и дошли до кинотеатра "Джами". Тут нам нужно было расставаться. Джамшед и Индира должны были идти в сторону "Военторга", а мне нужно было в сторону "Садбарга".
  
  - Пока, ребята. Джамик, до встречи завтра в институте.
  
  - А тебе в какую сторону идти? - спросила Индира.
  
  - К "Садбаргу" - Джамшед, нам ведь по пути, до "Ватана", а там повернём на право в сторону "Ослиных ушей"
  
  - Хорошо, пошли,- тихо согласился Джамшед. Мне очень нравилось ходить пешком по улицам Душанбе. Особенно весной. Считал кощунством садится в набитый людьми автобусы и троллейбусы, когда можно свободно гулять по весенним, пахнущим свежестью улицам Душанбе. Да и не только весной. В любое время я любил ходить пешком, даже под дождём с зонтиком.
  А, вот, Джамщед, я знал точно не любил пешие прогулки. Если была возможность он обязательно садился в автобус. Но тут, видимо, был вынужден, так как я видел, что и Индире нравилось ходить пешком.
  И я снова, про себя, отметил: "и тут мы с Индирой одинаковые" У "Ватана" мы расстались.
  
  На следующий день мы встретились с Джамшедом в институте возле расписания занятий. Что-то он выглядел не совсем весёлым. Обычно при встрече со мной он всегда произносил наше коронное: "Привет, дружище"! А тут он тихо, чуть ли не шёпотом буркнул:
  
  - Привет.
  
  - Что без настроения, опять всю ночь учил неправильные глаголы? - пытался я пошутить.
  
  - Да, только не глаголы, а учебник Дейла Карнеги, про секреты успеха, - грустно добавил он.
  
  Мне всегда нравилась его наивная откровенность в разговоре со мной. Я чуть старше его и со мной он это позволял.
  
  - Как Индира?
  
  - Можешь сам у неё спросить, - чуть раздраженно ответил он. - Вчера, от "Ватана" до "Ослиных ушей", она задала мне около ста вопросов, и девяносто девять из них были про тебя, резко взглянув на меня ответил он.
  
  Я, впервые за время нашей дружбы с первого курса, видел его таким раздраженным. И знал, что на это должны быть серьёзные основания.
  Тут не надо быть психологом, чтобы не понять причину раздражения моего друга. Конечно же, это из за Индиры.
  Я взял его за руку и мы вошли в пустую аудиторию.
  
  Немного о Джамшеде. Мы с ним сразу подружились с первого курса во время игры в футбол. Он играл за группу "французов" а я за группу "англичан". Он играл защитника, а я нападающего.
  В одном из игровых эпизодов, когда я вышел один на один с вратарём, он догнал меня и хотел исполнит футбольный приём "подкат", но сильно задел меня по левой ноге, я не удержался и упал на газон. Джамшед тоже упал рядом со мной, и тут же начал извиняться:
  
  - Извини брат, случайно задел, - и тут же помог мне встать на ноги.
  
  Его извинения звучали вполне искренне, это было видно по глазам: он смотрел прямо мне в глаза. А когда он наклонился и начал массажировать мою лодыжку, я мысленно сразу простил ему этот футбольный фол, и подал ему руку, со словами:
  
  - Ничего брат, всё нормально.
  
  После игры, которую выиграли мы "англичане", он снова подошёл ко мне, в раздевалке, и спросил не болит ли нога. После этого мы с ним и стали друзьями.
  Парень он был высокий, с тёмными волосами и удивительно честными, темно-синими глазами. Такое среди горцев Памира встречается очень часто. Красавец, да и только. Но очень уж застенчивый.
  
  В пустой аудитории мы подошли к открытому окну. За окном зеленели высокие, тенистые чинары.
  
  - Обещаю тебе, что никогда не буду твоим конкурентом за внимание Индиры. Хорошо?
  
  Он немного помолчал, потом улыбнулся и пожал мне руку. Я похлопал ему по плечу.
  И это был не первый случай, когда я был свидетелем сердечных переживаний своих однокурсников... и однокурсниц тоже. Я поступил в "ин-яз" после службы в армии, и был несколько старше своих друзей, и на все эти влюбленности и юные переживания смотрел уже немного по другому. Чуть-чуть с высока. Я мог уже отличить влюблённость от симпатии, влюблённость от дружбы, влюблённость от страсти... И вообще сделал заключение: "Любить тоже нужно уметь. Это тоже талант. Но, как известно, не все бывают талантливыми".
  
  По переживаниям Джамшеда я видел, что он влюблён в Индиру серьёзно. Если бы вы увидели Индиру хотя бы раз вы бы поняли состояние моего друга.
  Но в жизни не всё бывает так как мы планируем. Если бы было так, то все люди бы были довольны и счастливы. Но, каждый человек в своей жизни встречается с тем человеком с кем должен встретится, а не с тем с кем хочет...
  
  До поры до времени всё всё шло хорошо. Джамшед встречался с Индирой всё чаще и чаще. Она, уже, казалась студенткой нашего "ин-яза", так часто стала появляться у нас на факультете.
  Я радовался успехам своего друга, и как и обещал ему, пытался как можно реже попадаться на глаза Индире. Хотя всегда чувствовал, что она хочет сказать мне что-то важное... И я, когда мы оказывались вместе с Джамшедом и Индирой, всегда делал вид, что у меня важные дела и пытался быть подальше от них. Это мне легко удавалось, так как я был старостой группы, и на самом деле у меня была масса других обязанностей по группе: то комсомольские взносы собери, то за стипендией в очереди постой, то на собрание старост в деканат иди...
  
  Но сколько можно отнекиваться? Сколько можно убегать? Убегать от Индиры...
  
  В июне мы сдали все зачёты и экзамены, и должны были разъезжаться по домам. Кто куда. Кто на Памир, кто в Курган-Тюбе, кто в Худжанд, кто в Регар, в общем, на летние каникулы.
  
  И вдруг неожиданно, одна из однокурсниц Джамшеда, Нигина, которую я тоже хорошо знал, так как она была старостой "французской" группы, пригласила нас на свадьбу. На свою свадьбу. Она выходила замуж.
  Нигина была душанбинкой, поэтому свадьбу справляли в ресторане гостиницы "Таджикистан", на против парка Ленина.
  
  В жаркий летний вечер, мы, группа студентов, собрались в том самом парке, под тенистыми чинарами, перед началом свадьбы и ждали Марину и Наргис, тоже студенток нашего факультета, которые должны были купить какое-то золотое кольцо с рубином, свадебный подарок для Нигины. Мы длого обсуждали: что же ей подарить. Но вопрос решился легко. Марина, близкая подруга невесты сказала, что Нигина очень давно мечтала купить то самое кольцо с рубином в ювелирном магазине рядом с "Зиннатом". К нашему удивлению Марина и Наргис появились очень быстро. Удивительно. Обычно, из своего опыта, я знал: если девушки зашли в ювелирный магазин, то их оттуда не дождёшься, пока магазин не закроется.
  
  Когда все собрались, мы с большими букетами бордовых, белых, и чайных роз направились в ресторан. Все были веселы, громко шутили, рассказывали анекдоты. А как же иначе. Экзамены позади, впереди долгие каникулы.
  
  У гостиницы было много машин. А гости всё ещё приезжали. Мы, лавируя между "Жигулей", "Волг", и редких тогда "Вольв" и "Мерседесов" прошли к крыльцу, затем гурьбой зашли в здание, и сразу почувствовали прохладу: вовсю работали кондиционеры.
  
  Для нас однокурсников Нигины были подготовлены специальные столы: напротив жениха и невесты. Можно сказать мы сидели отдельно от всех гостей.
  
  После поздравлений и поцелуев с Нигиной, мы расселись за столы. И тут в суматохе и общем веселии я и не заметил, как оказался рядом с Индирой. Она оказалась справа от меня, а с другой стороны сидел Джамшед. Как это получилось? Не знаю. Но, догадывался, что это не случайно. Индира знала, что после свадьбы все студенты разъедутся по домам... на долго.
  Я пересесть уже не мог. Все места были заняты, да и выглядело бы это уж слишком демонстративно. Индира бы догадалась.
  
  Заиграла музыка, зазвучали тосты... То ли от летней жары, то ли от утомительных танцев мои друзья опьянели быстро. И Джамшед тоже. Он почему-то пил часто, не пропуская ни одного тоста. Индира пыталась его уговорить перестать пить. Но он раздражённо отвечал:
  
  - Это свадьба моей однокурсницы, сколько хочу столько пью. На моё замечание, Джамшед ответил, спокойно:
  
  - Сейчас, сейчас, поем холодного арбуза и протрезвею.
  
  Но и холодный арбуз ему не помог. Мне пришлось выйти с ним на улицу. Он еле держался на ногах. Индира вышла следом за нами.
  
  На против крыльца, слева, прямо под кустами розы лежал шланг для полива цветов. Я поднял этот шланг и направил струю холодной, прозрачной душанбинской воды на голову своего друга. Он присел на корточки, и что-то бурчал. Я лишь разобрал несколько слов: "сам виноват, сам...", "не любит..", "не люблю притворство..." а потом Джамшед заплакал.
  
  Что поделаешь, пьяный, он и есть пьяный. Всем известен факт, что, обычно, пьяные люди всегда говорят то, что у них на душе.
  
  Индира стояла рядом, и грустно наблюдала за нами.
  Через минуту, Джамшеду стало полегче, и мы медленно вернулись к свадьбе. На нас никто не обращал внимания. Потому что играла весёлая танцевальная музыка и все танцевали.
  
  Мы присели на свои места. Джамшед сидел грустный, с его мокрых волос капала вода. Когда закончилась музыка, и все снова расселись по свои местам, снова зазвучал тост. Как оказалось, поздравляла старшая сестра Нигины.
  
  - Мне тоже налейте, - громко крикнул Джамшед.
  
  - Может хватит, - на улице жарко, развезёт тебя ещё, - пытался я остановит его.
  
  - Свадьба бывает раз в жизни. А за Нигину, я вы.. вы... пью,- заикаясь произнёс Джамшед.
  Я знал, что Джамшед будет пить, и никто его не сможет остановить. Так уже бывало много раз.
  И на следующий день он, как всегда будет молчалив и стеснителен, как обычно.
  
  - Ну тогда закусывай хорошо, - я подвинул ему тарелку с нарезанной колбасой и кусками холодной курицы, вперемежку со стеблями укропа.
  
  С налитой рюмкой водки, он встал со стула и чуть-чуть шатаясь направился в сторону молодожёнов. Подойдя в Нигине, он наклонился к её уху и начал что-то ей говорить. Наверное поздравлял её. Затем похлопал по плечу жениха. Обнял его, и тоже что-то говорил. Я взглянул на Индиру. Она наклонив голову тихо всхлипывала...
  
  - Что с тобой?... - Ничего, ничего, наверное, тоже опьянела...
  
  Джамшед, долго не возвращался на своё место. После поздравления Нигины, он присел рядом со свидетельницей, и что-то начал ей рассказывать. Он был совершенно пьян. Я понял это по его жестам. Он просто размахивал руками, как бы отгоняя людей от себя.
  
  Мне снова пришлось вытащить его на свежий воздух. Индира тоже вышла с нами. На этот раз холодная вода из шланга не помогла. Рядом с гостиницей, как обычно, дежурили таксисты.
  
  - До "Мясокомбината" кто поедет? - спросил я пожилого дяденьку в футболке команды "Памир" Душанбе.
  
  - Поехали, - спокойно согласился он. Джамшед уже спал на крыльце. Я поднял его и затащил на заднее сиденье "Волги", и сам сел рядом с ним. Индира села на переднее сиденье.
  
  - Весёлая свадьба, - грустно пошутил я. Индира молчала.
  
  Я открыл окно со стороны Джамшеда, чтобы его немного обдуло ветром. Бесполезно. Он лишь бурчал и отталкивал меня.
  
  Мы быстро доехали до его дома. Он жил у своего тёти. Тёти Сарвиноз, замечательной женщины, которая любила его как своего сына.
  
  - Вас подождать? - спокойно спросил меня таксист, который, наверное, уже давно привык развозить пьяных из ресторана гостиницы.
  
  Я взглянул на Индиру. Она кивнула головой.
  
  - Да, пожалуйста, подождите
  
  - Опять, - тихо произнесла тётя Сарвиноз, когда мы поднялись на второй этаж дома и постучали в дверь. Звонок не работал.
  
  Ходить Джамшед сам уже не мог, а тётя не могла справиться с ним одна. Мне пришлось дотащить его до дивана в прихожей и уложить его в постель.
  
  - Это вы со свадьбы Нигины? - спросила меня тётя Джамшеда.
  
  - Да, хола, - мог я ответить. - Наверное из за жары, тихо добавил.
  
  Индира ждала меня у подъезда. Глаза у неё были заплаканные. Мне было очень обидно за друга... Было жаль и Индиру.
  
  Я видел её в первый раз заплаканной. Обычно она всегда была весёлая, или чуточку грустная, но всё равно общительная.
  
  Странно, что её омытые слезами глаза, стали ещё красивее. Как я уже говорил, она не употребляла косметику. Мне показалось, что её глаза стали ещё больше, и ещё выразительнее. То что она была была заплаканной можно было догадаться лишь по мокрым ресницам. Когда мы сели в такси, я спросил у неё:
  
  - Тебя проводить до дома?
  
  - Я забыла сумочку на свадьбе, - грустно произнесла она.
  
  - В гостиницу, на свадьбу, - кивнул я таксисту. Таксист тоже молча кивнул. Очень молчаливый дядька нам попался. Казалось, что у него вообще не было эмоций. Индира, всю дорогу, молчала тоже. Таксист молчит, Индира молчит, и мне в голову лезли разные мысли: "Почему плачет Индира?". "Почему Джамшед сегодня напился?". Что означали слова Джамшеда: "сам виноват... не люблю притворство..." И надо же такому случиться прямо перед летними каникулами... Когда настроение должно быть, ну просто, замечательным. Два месяца свободы. Никаких тебе лекций, конспектов, зачётов. Не надо листать словарь в поисках синонимов...антонимов.
  
  Когда мы доехали до гостиницы, свадьба всё ещё продолжалось. Некоторые наши однокурсники сидели у крыльца и курили. Многие уже были опьянены до стадии: "ты меня уважаешь"?
  
  - Давай посидим немного, - тихо предложила Индира, указывая на деревянную скамейку на против крыльца.
  
  - Давай... Сначала села она, затем справа от неё присел я. - Извини... за Джамшеда, - пытался начать разговор я.
  
  - Всё нормально, не переживай... Я заметил, что она собирается спросить что-то у меня. Она нервно вертела браслет от часов на руке, вытирала крупинки пота со лба
  
  - Скажи мне, в тот день в аэропорту, ты присел ко мне специально для того, чтобы познакомить меня с Джамшедом, или сам хотел познакомиться? Только честно, для меня это очень важно...
  
  Я взглянул ей в глаза. Мне всегда нравились прямые честные вопросы. От всех. И от девушек и от парней. От всех людей. Если ты хочешь хороших отношений с людьми: будь всегда готов быть честным со всеми... не оставляй недомолвок...
  
  - Да, нет, не было у меня тогда никаких мыслей о знакомстве. Всё получилось случайно, - пытался я тоже быть искренним. - Просто подошёл поговорить...
  
  - Вот именно, именно это в тебе у меня вызвало удивление.
  Парни не подходят ко мне из за моей, пусть это и прозвучит не скромно, как тебе сказать... внешности.
  
  Они боятся что ли красивых девушек...считая их недосягаемыми. А ты запросто подошёл и начал со мной разговор обо всем на свете, как будто ты меня знал с детства...
  
  - Так получилось... Я и не полагал, что это продлиться дальше.
  
  - Дальше, да, но не с тобой, а с Джамшедом...
  
  - Он мой друг, и мне кажется его отношение к тебе серьёзное...
  
  - А твоё отношение ко мне игрушечное?.. Я в самолёте присела к нему лишь потому что...- она снова посмотрела на меня своими ясными глазами, - Догадайся сам...
  
  Тут она встала и побежала в сторону гостиницы, и через некоторое время вышла оттуда со своей сумочкой. Я сидел, как ошарашенный, и думал о её последних словах... И тут до меня стали доходить смысл слов моего друга: "сам виноват, сам...",
  "... не любит..", "не люблю притворство..."
  
  Глава 2
  
  Индира снова подошла, и присела рядом. После тех слов, которые она произнесла, её лицо пылало. Это ведь, почти, признание... И каких усилий ей стоило сказать эти слова...
  
  
  Она чуть наклонилась вперёд, и её распущенные, крашенные хной, и отливающие атласным блеском волосы прикрыли её, всё ещё горящие алым пламенем, лицо. Она чуть отвернулась от меня. Чуть приподняла подол своей длинной, ситцевой юбки сиреневого цвета, оголив щиколотки. На ногах у неё были лёгкие босоножки белого цвета без каблука, которые держались на белых кожаных тесёмках вокруг её икр, напоминающие обувь девушек древней Греции. Её стройное телосложение позволяло ей носить обувь без каблука...
  Руками она опиралась на деревянную скамейку, и по легким вздрагиваниям тоненьких, белых пальчиков я чувствовал её предельное волнение...
  Это состояние я помню точно до сих пор. Такое не забывается...
  Передо мной сидела девушка - возможно, мечта тысяч, а может и миллионов парней, которая явно намекнула на свои чувства ко мне... И я, хоть и догадывался о них раньше, но всячески отгонял их от себя... теперь сидел в полной нерешительности и не знал что делать...
  
  На крыльце появились Марина, студентка из параллельной группы, близкая подруга невесты. По её весёлому смеху можно было догадаться, что она слегка пьяна, если не сказать достаточно пьяна.
  - Ребята, идёмте танцевать, там играет музыка "Эй, санам"!
  Индира взглянула в её сторону, но ничего не ответила.
  
  - Чуть позже подойдём, Марина, - громко ответил я
  
  - Если хочешь иди танцуй, - тихим голосом произнесла Индира, и взглянула на меня своими ясными глазами, ресницы которых были немного влажными. Ох, этот взгляд... Видимо, от волнения, она в тот момент выглядела обворожительно красиво. Вообще-то, я заметил, что в минуты эмоциональных волнений девушки становятся ещё краше.
  То ли от слёз, то ли от жары, к её щекам прилипли несколько ниточек тонких, тёмных волос. Глаза сверкали... Красивые, чувственные губы были чуть приоткрыты... верхняя губа чуть вздёрнута к верху, как у индийской киноактрисы Айшварии Рай
  И я, впервые, за всё время нашего знакомства поймал себя на мысли, что и я тоже к ней не равнодушен... Но, я так глубоко спрятал это чувство, что оно и не имело даже малейшего шанса, хотя бы тихонько заявить о себе... Ведь в неё был влюблён мой лучший друг - Джамшед...
  Я чувствовал, что Индира ждёт моей реакции, моего ответа, на её, почти полупризнание...
  Нужно было что-то сказать, или сделать...
  
  Уже вечерело. Солнце село за высокие деревья парка. Слышалось оживлённое чириканье птиц с деревьев со стороны парка. Они, видимо устраивались на ночлег. По дороге проехала поливалка, обильно полив дорогу своими мощными струями воды, от чего запахло свежестью, и мокрой пылью. Вечерний Душанбе...
  - Хочешь мороженного, - тихо произнёс я, нежно прикоснувшись к её вздрагивающим пальцам, и прижал её ладонь к скамейке. Она замерла.
  Она повернула своё заплаканное лицо ко мне, откинула волосы за спину и, еле сдерживая улыбку ответила:
  - Хочу.
  Обычно мы ели мороженное в "Восточном баре", не далеко от гостиницы "Таджикистан", в открытом кафе, прямо у дороги.
  - Пошли попрощаемся с женихом и невестой, о пойдём в кафе.
  - Пошли, - тихо добавила она вставая и поправляя юбку, а потом пристально посмотрела на скамейку, на то место, где она сидела. За четыре года учёбы на факультете "ин-яз", где большинство студенток били девушки, я уже знал почему они это делали... Не хочу шокировать своих читательниц. Они и сами догадаются, что я хочу сказать...
  В такие дни, я обычно придумывал отговорки для преподавателя физкультуры, чтобы защитить своих однокурсниц, освободить их от "физры"...
  Бедная Индира...
  
  Свадьба, кажется, дошла уже до своего пика. Сидящих за столом было очень мало. Все, или танцевали, или весело, размахивая руками, беседовали.
  
  Мы с Индирой подошли к Нигине, за спиной у которых был огромный красный ковёр с надписью из белой ваты: "Туй муборак", вплетённые друг в друга кольца, а ниже имена молодожёнов: "Нигина и Сухроб".
  Мы ещё раз поздравили их, поблагодарили за приглашение, и сказали, что уходим со свадьбы.
  Нигина, взглянула на Индиру, а потом на меня и удивлённо спросила:
  - А где Джамшед? - надеюсь следующая свадьба будет Джамшеда и Индиры?
  Индира сделала вид, что не услышала слов Нигины, хотя она сказала это довольно громко.
  - Два часа назад у Джамшеда уже начались каникулы, - пытался пошутить я.
  - Спасибо, что пришли. До свидания, увидимся в сентябре, - сказала она обнимая нас.
  Затем я пожал руку жениху, и мы направились к выходу.
  
  В вестибюле гостиницы уже ярко горели лампы, а на улице наступали сумерки. Мы вышли из прохладного воздуха гостиницы в тёплый вечерний Душанбе. Везде уже горели огни. Пересекли проспект Ленина, и сразу оказались у кафе "Восточный бар". Сели за стол, который находился прямо у аллеи. Аллею и кафе отделяло лишь невысокое ограждение. На столе накрытым красной скатертью лежало небольшое меню. Мы заказали наше любимое шоколадное мороженное.
  Всё это время Индира избегала смотреть мне прямо в глаза. Когда наши взгляды встречались, она сразу опускала глаза. Я понимал её состояние...
  
  В кафе играла лёгкая оркестровая музыка Поля Мориа
  
  По аллее вдоль улицы гуляли люди. Я заметил, что многие молодые парни взглянув на Индиру, чуть пройдя снова оборачивались на неё. Я к этому уже привык.
  Мимо наш прошёл высокий старик с орденскими планками над нагрудным карманом коричневого пиджака, и посмотрел, сначала на Индиру, а потом с улыбкой взглянул на меня и показал мне большой палец, мол: "молодец парень, классная у тебя девушка". Я тоже улыбнулся ему.
  
  По середине нашего стола стоял узенький кувшин с одной бордовой розой. Я убрал кувшин на край стола, чтобы удобнее было общаться.
  - Я так рада, что, наконец-то, после трёх месяцев после того апрельского утра в аэропорту мы снова сидим вместе...
  
  В это время официантка принесла нам мороженное в металлических чашках с вложенными ложечками.
  - Да, и вправду, за всё это время у нас даже не было случая пообщаться наедине, - с улыбкой ответил я ей.
  Я заметил, что она немного успокоилась, после тех своих слов у гостиницы, но всё ещё ждала ответа.
  Сейчас, сидя с ней наедине, и готовясь ответить на её намёк, полупризнание я чувствовал какое борение шло у меня внутри. Это и восторг, что "мечта миллионов парней" не равнодушна именно ко мне... Это и чувство жгучей вины, что я делаю что то не так... то есть нарушаю данное слово своему лучшему другу Джамшеду, в пустой аудитории нашего факультета. Хотя пока никакого нарушения не произошло.
  
  
  Индира притянула ближе к себе чашку с мороженным, как всегда начала ждать, когда растает мороженное по краям. Она любила пить ложечкой именно растаявшее мороженное...
  Придерживая левой рукой свои длинные волосы она наклонилась над чашкой. В этом простом движении было столько истинной женственности и страстной притягательности, что мне на мгновение показалось, что я не устою над этой необыкновенной красотой.
  
  
  Я попытался мысленно отбросить все условности и представить, что бы я ответил ей на её полунамёк о своих чувствах ко мне, если бы не одно непреодолимое условие, моё обещание другу: "... никогда не буду твоим конкурентом за внимание Индиры..."
  
  Что бы я ответил? Без сомнения, я бы сейчас же с восторгом признался: "Индира, ты именно та самая единственная девушка, которую я ждал все свои двадцать пять лет! Именно с такой девушкой я мог бы стать самым счастливым парнем на свете! Именно вот такой я тебя всегда в своих мечтах и представлял"!
  Но вместо всего этого я тихо произнёс:
  - Индира, Джамшед тебя очень любит...
  Она перестала есть мороженное, и отложила ложечку. Сложив ладони вместе и прижав их между колен, она пристально посмотрела мне в глаза
  - Это твой ответ...?
  И я понял, с каким напряжением она всё это время ждала моего ответа...
  
  
  
  За соседним столом девочка лет пяти уронила свою чашку с мороженным и от обиды начала плакать. Быстро подбежала официантка и начала убирать растёкшее по земле мороженное.
  
  И я и Индира одновременно повернулись в сторону плачущей девочки.
  
  Мама, молодая женщина, одетая в пёстрое атласное платье, сразу придвинула свою чашку к уже ревущей девочке. Она тут же успокоилась...
  
  
  
  Я взглянул на Индиру, она смотрела мне прямо в глаза. Это был взгляд из той Вселенной, где было место лишь мне... Я это почувствовал ...
  
  
  
  И тут я отчётливо вспомнил наивно-добродушный взгляд своего друга, Джамшеда, и его крепкое рукопожатие в пустой аудитории... за окном которой зеленели ветви чинары... Вспомнил, как во время лекции по "Этике и эстетике", я случайно увидел надпись на английском языке "I am happy. I have my Indira" (Я счастлив. У меня есть Индира), на последней странице его конспекта. Мне стало противно за своё поведение...
  
  В этот момент я почувствовав внутреннюю решительность и медленно, но твёрдо произнёс:
  
  - Индира, для счастливой жизни необходимы взаимные чувства... Но, прости, я не испытываю к тебе никаких чувств, кроме симпатии... А Джамшед...
  
  Как только произнёс эти слова, я со всей отчетливостью почувствовал, что с трудом сдерживаю горячий, отчаянный крик, готовый вырваться из моих губ со словам: "Да, Индира я очень люблю тебя!...". Но я всеми силами старался погасить кипящие во мне эмоции... очень старался...
  
  
  Глава 3
  
  Подул лёгкий ветерок, качнув верхушки высоких чинар. Я поднял голову вверх. Сквозь, слегка, шелестящие листья сверкали звёзды. Вдоль аллеи мирно гулял народ, даже не догадываясь, какие чувства кипели за столом, чуть в стороне от той самой аллеи
  Затем снова взглянул на Индиру, ожидая её реакцию. Она была немного смущена моим ответом...
  Индира тихо встала из за стола и молча подошла к углу кафе, где на стене висел телефон. Наклонив голову она поискала у себя в сумочке двухкопеечную монету, вставила её в монетоприёмник и набрала номер. Через некоторое время тихо произнесла:
  - Мама, не закрывай дверь на крючок, я немного задержусь. Свадьба, почти, закончилась.Мы вышли чуть пораньше.
  Затем устало подошла к столу, тихо присела. Взглянула на свою чашечку, тихо поводила ложечкой, перемешивая уже, почти, растаявшее мороженное..., но есть своё любимое мороженное она не стала...
  - Ты когда уезжаешь домой, на каникулы?
  - Завтра. Хотел с утра, первым рейсом, но нужно будет проведать Джамшеда. Сейчас, как сама видела его, с ним бесполезно разговаривать...
  Она опустила голову, снова, своими роскошными волосами прикрыв лицо, и молчала.
  
  Я догадывался, что у не происходило внутри. Зная её чувствительность, зная, как она переживает даже за книжных героев, (например за Джейн Эйр, которую она прочитала совсем не давно), мне хотелось как то смягчить свой жестокий ответ ("... прости, я не испытываю к тебе никаких чувств, кроме симпатии...").
  Мне показалось, что я справился с тем кипящим протестом внутри меня, который всё ещё пытался вырваться наружу ... Но внутренний, возмущённый голос, всё ещё продолжал возражать: "... это не правда, ты её любишь!...любишь! любишь!...)
  
  Тут я столкнулся с одним из своих жизненных принципов: "не быть причиной страданий другого человека". Но, иногда, реальная жизненная ситуация подбрасывает тебе такие задачи, которые ты должен решить так, чтобы, и не нарушить свои принципы, и остаться человеком.
  И жизнь, часто, предельно усложняет тебе эту задачу, словно говоря: "ну ка, попробуй теперь выкрутиться..."
  
  В такие моменты, я знал, нужно дать ситуации развиваться самостоятельно. Не заниматься самоанализом. Всё, что случается с человеком имеет смысл: почему-то это случается, куда-то всё это приведёт... Мы многого, что случается в нашей жизни, в этой Вселенной, ещё не знаем...
  
  Думая обо всём этом, я немного расслабился, и взглянул на Индиру. Она, всё ещё, продолжала медленно размешивать своё мороженное, которое уже превратилось в коричневую жижу.
  Локтем левой руки, она, упёрлась об стол, и прижав ладонь руки ко лбу, большим и указательным пальцами, как ободком, удерживала свои, немного волнистые, ниспадающие на лицо волосы. Вся её поза выражало, теперь, полное безразличие ко всему, что происходило вокруг. Но, как она была, обворожительно красива, именно тем искренним выражением своего состояния, чистотой своих чувств...
  
  - Индира, ты самая красивая девушка на свете, - произнёс, почти прошептал, я тихо, и отобрал у неё ложку. Она положила руку на стол.
  - Что мне от этого? Мне от этого не легче...
  Я накрыл её ладонь своей ладонью, и почувствовал, что она у неё довольна прохладная.
  - Какая у тебя тёплая рука, - после небольшого молчания, не глядя на меня, еле слышно, произнесла она.
  Я нежно прижал её ладонь к бархатной скатерти. На белой, почти прозрачной, коже её руки, еле просматривались голубые вены. Я начал нежно поглаживать их.
  - Давай прогуляемся, - предложил я
  - Давай...
  Я подозвал официантку и расплатился за мороженное.
  Затем мы перешли дорогу в сторону парка, и медленным шагом направились в сторону кинотеатра Джами.
  Летняя погода была тепла и приятна. Воздух пах тёплым асфальтом и запахом вечерней, немного влажноватой, политой водой травы.
  Навстречу нам шёл поток людей, которые только что вышли из вечернего сеанса фильма, из кинотеатра Джами. Они оживлённо что-то обсуждали.
  Вдруг, кто-то позвал меня сзади:
  - Джура, Джура, подожди секундочку!
  Я обернулся, и узнал Чаман, однокурсницу из своей группы.
  - Я сидела в парке с девчонками, увидела тебя и сразу выбежала, еле догнала, - выпалила она, пытаясь отдышаться. - Слушай, я не успею вернуться к первому сентября, у сестры свадьба. Я была на переговорном пункте, и только что узнала об этом. Так что, придумай там что нибудь в деканате.
  - А зачем что нибудь придумывать, свадьба сестры, сама по себе, уважительная причина, я так и скажу... ты только там долго не задерживайся. Для пятикурсников, в начале сентября, будет распределение на практику, так что сама думай.
  - Ну, ладно, делай как хочешь. Хорошо что я тебя встретила. Пока, счастливых каникул.
  - Пока, тебе тоже.
  После этого она снова побежала к своим подругам, внутрь парка
  
  Всё это время Индира стояла чуть поодаль от нас и слушала наш разговор.
  Когда, я подошёл к ней, она с улыбкой, то ли полушутя, то ли полусерьёзно, произнесла:
  - Ты, наверное, самый популярный студент у себя на факультете.
  - Да нет, я просто староста, и комсорг группы, вот по этому многие студенты меня и знают. Да, к тому же, Душанбе город не большой, тут в любом уголке можно встретить студентов из нашего "ин-яза"
  - Мне тоже захотелось стать студенткой вашего "ин-яза", - глядя мне в глаза сказала она
  - Поступай, в чём же дело?
  - Да уже поздно, в двадцать лет то
  - Я поступил в двадцать один, после армии, и ничего, как видишь, пенсионером никто не называет.
  Она засмеялась. Чувствовалось, что её настроение улучшается, и я этому был очень рад...
  
  Дойдя до Джами мы повернули на улицу в право. Индира шла слева от меня, как только мы оказались под тенью чинар, она взяла мою левую ладонь в свою...
  - Не возражаешь?
  - Нет, - с улыбкой ответил я ей
  Мне на самом деле было приятно чувствовать её, почему то прохладную, ладонь. Мне было, вообще, приятно быть рядом с ней.
  Есть такие девушки, с которыми ты себя чувствуешь просто комфортно. Даже, если оба молчим. С такими девушками, даже молчание выглядит, как продолжение разговора. Индира была одной из таких...
  
  Тёплый, летний вечер располагал к мирной, медленной прогулке. Людей прогуливающихся по аллее было много. И, иногда, чтобы не столкнуться с идущими нам на встречу людьми, Индира, пропуская их, чуть прижималась ко мне... И в эти мгновения я отчётливо чувствовал, пахнущий свежескошенной травой, запах хны от её волос, и запах её любимых духов "Миракль", и волнующий запах юного, девичьего тела...
  
  Её настроение заметно улучшилось. Теперь она чаще улыбалась во время нашей беседы.
  - Может задержишься ещё на один день в Душанбе? - тихо спросила она меня, когда мы, незаметно дошли до остановки "Текстилькомбината".
  - Дальше тоже пройдёмся пешком или поедем на маршрутке?
  Она жила на улице Негмата Карабаева, и от остановки до её улицы оставалось совсем немного.
  - Давай пройдёмся пешком, - ответила она
  Мы пошли дальше, и перейдя большой мост через речку "Душанбинку" , спустились к набережной речки, где пахло влажной прохладой. Тут было очень удобно гулять. Нам встречались гуляющие семейные пары, с детскими колясками. Некоторые прогуливали своих собак.
  
  Всю дорогу от кафе "Восточный бар" и до самой набережной мы вели простую беседу, и в основном говорила Индира. Я лишь иногда вставлял свои реплики.
  Но, за всё это время мы и словом не обмолвились о сегодняшней свадьбе, о поведении Джамшеда, об её "полунамёке" о своих чувствах ко мне, о моём ответе.
  Мы медленным шагом гуляли по набережной, и со стороны реки дул приятный, прохладный ветерок.
  Рядом со мной шла двадцатилетняя девушка - красавица, которая вдобавок к своей красоте ещё наделена и достаточно развитым интеллектом... Думаю, это было результатом её любви к чтению книг... А, возможно, и врождённой чертой. И такое бывает, хотя и редко
  Я много раз уже убеждался, что красота девушки во много крат усиливается, если у неё напрочь отсутствуют такие самоотравляющие чувства, как внутреннее коварство, злость, зависть и ... неконтролируемая ревность. Эти чувства, явно, уничтожают любую красоту и ... быстро старят девушек.
  Мне доводилось встречать и тридцатилетних девушек, сохранивших юную, подростковую красоту. И при, уже, близком с ними, знакомстве, я всегда находил прямое или косвенное подтверждение своим догадкам: зависть и злобное ехидство у них, или отсутствовали совсем, или же имели едва заметное выражение. Потому они и в тридцать и в тридцать пять ещё светились юной красотой и притягательной привлекательностью.
  Конечно, правил без исключения не бывает. Бывало, даже дремучая комбинация всех этих чувств и невзрачной девичьей красоты делали их неотразимыми... Но, это всё же исключение.
  
  - Джура, ты мне не ответил на вопрос, - вывела меня из моих раздумий Индира
  
  - Какой?
  
  - Я ещё у "Текстильки" спросила тебя, не можешь ли остаться в Душанбе ещё на некоторое время. - Я понимаю, тебе поскорее хочется домой, к родственникам, но всё же...
  
  - Думаю к утру решу этот вопрос, после того, как проведаю Джамшеда.
  - Ответь мне на один вопрос. Мужская дружба - это свод непоколебимых правил, или их тоже можно нарушать?
  
  - Всё зависит от человека. Есть мужчины, хуже женщин. А есть и женщины, в сто раз лучше мужчин. Это уже внутреннее воспитание... то есть проверка на человечность.
  
  - А почему нельзя быть проще? Иногда давать волю чувствам, слезам, как это делаем мы, женщины
  
  - Ну тогда мы были бы не мужчинами, а женщинами, - с лёгкой улыбкой ответил я.
  
  В это время мимо нас проходила сгорбившаяся бабушка, в одной руке держа клюку, а другой рукой держалась за бетонные перила.
  
  - Детки, скажите пожалуйста, где тут мне нужно повернуть, чтобы выйти к "Гулистону". Я тут в гостях у сына, вышла погулять на свежий воздух, устала сидеть в четырёх стенах, да видимо довольно далеко отошла, - спросила она нас своим, старческим, чуть шепелявым голосом.
  
  Я начал объяснять, где ей нужно было повернуть. Она выпрямив свою сутулую спину внимательно меня слушала.
  
  В это время я почувствовал, что Индира снова взяла мою ладонь в свою. Я оглянулся на неё.
  
  - Может проводим бабушку до поворота к "Цирку", это ведь буквально какие-то сотни метров.
  
  Я молча согласился
  
  - Пойдёмте бабушка, мы вам покажем тот поворот.
  
  - Ой, спасибо детки. Уж простите старую, - начала она снова кряхтеть.
  
  И пока мы дошли до поворота она успела нам рассказать, что она приехала из Кумсангира, что там, сейчас очень жарко. И что очень хочет вернуться обратно в свой просторный двор с цветами, и огород с помидорами и огурцами. Что у неё там большой лимонарник, за которым нужно присматривать, а внуки шалопаи целыми днями купаются в канале... что поделаешь каникулы...
  Мы с Индирой и слова не успели вставить. Да и не хотелось перебивать словоохотливую бабулю. Действительно, наверное, соскучилась сидя в душанбинской бетонной квартире...
  Мы проводили её до "Цирка", а оттуда, она уже знала куда идти дальше.
  
  Затем мы снова продолжили свою, уже, ночную прогулку по прохладной набережной
  
  Мне казалось, что это было, просто, продолжением того апрельского утра в аэропорту, где мы с ней впервые встретились... И тут, как бы угадывая мои мысли Индира произнесла:
  
  - Может споёшь ту песню ещё раз? Которую ты спел в аэропорту.
  
  Сказав это, она локтями прислонилась к бетонным перилам вдоль речки, которые ещё хранили тепло дневного солнца, даже можно сказать: они ещё были горячи. Я тоже прислонился к перилам. Она наклонилась так сильно, что волосы полностью закрыли её лицо.
  Был слышен лишь плеск воды. Поперёк речки, от нашего берега до другого берега, отражая лунный свет, протянулась, как мост, сверкающая золотистая линия
  
  - Если ты начнёшь, то я подпою тебе
  
  Прямо у основания бетонных перил, там, где мы стояли, был небольшой островок, темно-зелёной газонной травы. Она взглянула вниз, а потом присела на травку, и обхватив обеими руками свои коленки, прислонилась к тёплым перилам.
  Я последовал её примеру.
  Затем, коснувшись подбородком своих колен, довольно высоким голосом, но тихо, начала петь:
  
  
  Hear the wind sing a sad, old song
  It knows that I'm leaving you today
  Please don't cry, or my heart will break
  When I go on my way
  
  Я мысленно повторял песню за ней, и чувствовал, что, не вытяну припев на такой высокой ноте, и поэтому, когда она дошла до припева, я продолжил песню, тоном, на октаву ниже,
  
  Goodbye, my love, goodbye,
  Goodbye and au revoir,
  As long as you'll remember me,
  I'll never be too far.
  
  (Перевод песни)
  
  Слышишь, ветер поет старую, грустную песню,
  Он знает, что я покидаю тебя.
  Не плачь, иначе мое сердце разорвется,
  Пока я буду в пути.
  
  Прощай, любимая, прощай,
  Прощай и до свидания,
  Пока ты будешь помнить меня,
  Я буду недалеко.
  
  
  После песни она повернула ко мне своё лицо. В её глазах, то ли из за ночи, то ли от слов песни, которые точно выражали наше с ней состояние, светился невыразимо красивый блеск
  
  - Хорошо, хоть симпатию ко мне испытываешь, - услышал я её грустный голос
  
  
  
  Глава 4
  
  Уже была поздняя ночь, и чувствовалось, что становится всё прохладнее и прохладнее. Но от бетонных перил, к которым мы прислонились всё ещё исходило тепло.
  - Индира, симпатия это всё таки не равнодушие, и не безраpличие... - начал я оправдываться, но это прозвучало как то не естественно. Мне нужно было очень сильно стараться, чтобы не выдать истинные чувства, которые я испытывал к Индире...
  Она повернулась ко мне, а затем прислонила голову к коленьям, и пристально посмотрела мне в глаза. Люблю такие взгляды, когда не отворачивают глаза. Так смотрят предельно искренние люди.
  - Знаешь, Джура, мне кажется, что мы сейчас продолжаем тот прерванный, апрельским утром, разговор, в аэропорту. И, честно говоря, я давно ждала такого шанса. Я давно хотела сказать тебе, что обычно, я с незнакомыми парнями не разговариваю, и просто так не знакомлюсь. Если пристают, молча ухожу, и всё. Но в то утро, когда ты на стекле написал вопрос про Джейн, я как-то опешила. Представь себе, я читаю книгу, и вся, с мыслями ушла в историю девушки Джейн из пансиона, а тут вдруг стук по стеклу и надпись: "Джейн будет счастливой" и твоё улыбающееся лицо сквозь запотевшее стекло. Представляешь себе?
  - А что мне представлять, всё это у меня перед глазами, как ясный день. Но, поверь, всё это получилось само собой. Я ещё в первый день, когда отменили рейс, заметил, что ты читаешь книгу "Джейн Эйр", которую я тоже когда-то читал. Вот и всё. А вопрос, как-то всплыл сам по себе.
  - А потом, когда ты вышел из зала и присел рядом со мной, первой моей мыслю было встать и уйти... Но, я почему-то, неосознанно подвинулась, чтобы дать тебе присесть рядом с собой. А дальше пошло и поехало, я даже отложила книгу в сторону...
  
  Я сидел и слушал Индиру, а она вспоминала все детали и подробности той апрельской встречи. Июльская ночь была тиха, кроме нас на побережье никого не было. Иногда тишину нарушало журчание воды из речки...
  Вдруг Индира замолчала, и медленно открыв свою сумочку, достала оттуда записную книжку, между, аккуратно исписанных страниц которой лежали три засушенных одуванчика.
  - Помнишь их? - тихо спросила она меня не отрывая взгляда от цветов.
  - Да, конечно помню...
  
  Это уже был не намёк, и не полупризнание, которое она сделала сегодня у ресторана, во время свадьбы...
  
  Она закрыла записную книжку, отвернула лицо от меня и, стараясь, чтобы я не заметил, тихо прижала, приставив одну на другую, ладони к низу живота... Мои догадки сделанные у гостиницы, кажется, оправдывались.
  - Индира, тебе нужно идти домой, - тихо намекнул я ей. Она с удивлением посмотрела на меня, как бы убеждаясь, знаю ли я, почему она прижимает ладони к низу живота...
  - И в такие дни, лучше не сидеть на холодной земле...
  - Вообще то я сижу на травке... И всё ты знаешь, и ничего нельзя от тебя скрыть, - шутя, и немного смущаясь ответила она.
  Я встал и подал обе руки, чтобы помочь ей встать. Её пальцы были совершенно холодные.
  - Я ведь не семнадцатилетний студент, чтобы не знать такие вещи. И, потом, это ведь обычная физиология... и нечего тут смущаться.
  
  По этому случаю мне вспомнился первый курс...
  Когда я поступил на факультет иностранных языков, в первые же дни сделал заключение о том, что самые красивые девушки учатся на факультет иностранных языков. (Прочтя эти строки, студентки из других душанбинских институтов, и факультетов, да и просто другие девушки, имеют полное, и может быть даже очень обоснованное, право быть недовольными моим заключением. Но я хочу их успокоить. Это моё сугубо личное мнение, мнение студента, тогда ещё, первого курса факультета английского языка. Субъективное мнение, которое не может быть истиной в последней инстанции...)
  
  Так я думал сидя в залитой солнцем аудитории, где студенты слушали лекцию по фонетике английского языка. В начале сентября в Душанбе ещё по летнему тепло. Комфортно тепло. Аудитории, на факультете иностранных языков, не большие, даже, можно сказать, маленькие. Одновременно могут сидеть не больше двух-трёх групп. И группы тоже маленькие. Это особенности факультета. Маленькими группами легче изучать иностранный язык. Чаще опрашивают. В тот день в аудитории сидело три группы, это примерно сорок-сорок пять студентов. Студенты ещё не перезнакомились друг с другом, и поэтому в классе было тихо. Я сидел за третьим столом у открытого окна. Аудитория ещё пахла свежей краской вперемежку с духами студенток. Девушек студенток было больше, гораздо больше. Рядом со мной, за одним столом сидела девушка с длинной светлой косой, и со старательностью первокурсницы что-то записывала.
  Я тоже открыл свою тетрадь и записал дату. Первое сентября. Название предмета: "Фонетика английского языка", затем внимательно начал слушать лектора.
  - Поздравляю всех с поступлением на факультет иностранных языков. Наш институт это самое первое высшее учебное заведение построенное в городе. Это большая честь учиться у нас...
  И это было правдой. Конкурс на факультет иностранных языков всегда был очень большой. Десять-пятнадцать человек на место. Я знал, что без поддержки и блата поступить на "ин-яз" было почти невозможно. Но для тех, кто отслужил армию были льготы, поэтому я и поступил. Я с детства мечтал изучать иностранные языки. Но, к сожалению, в школе, где я учился учителей иностранных языков не хватало. Поэтому в моём аттестате, напротив предмета "иностранный язык", было написано: "не изучал". Как клеймо. Неполноценный. Хуже: "балбес".
  Я выучил основы английского языка самостоятельно, когда служил в армии. Сослуживцы узнав об этом крутили пальцем у виска, мол, "ты что совсем спятил, что, тебе делать нечего?", но, постепенно, видя серьёзность моих намерений, они перестали обращать внимание на мои чудачества. К концу второго года службы я уже бегло говорил на английском языке. Хотя, как у всех изучающих что-либо самостоятельно, у меня было куча неясных вопросов. Но, я знал, что если за что-то взяться, и настойчиво продолжать это дело, то в конце концов узлы распутаются сами собой. На то они и узлы, чтобы их распутывать. И к тому же, если у тебя есть цель хотя бы на один день, то тебе в этот день, точно, не будет скучно. Уверяю, пока изучал английский язык, у меня не было ни одного скучного дня...
  - Меня зовут Галина Алексеевна. Я буду преподавать у вас фонетику английского языка, продолжала лектор. - Без знания этого предмета вам никогда не овладеть секретами английского языка.
  Девушка сидящая рядом со мной внимательно слушала и что-то записывала. На верхней, ещё почти детской губе, выступила испарина. Совсем юная девушка, лет семнадцати.
  - Артикуляционная база английского языка... - продолжала преподаватель
  - Какая база?- впервые обернувшись в мою сторону, переспросила девушка. У неё были красивые, лучистые зелёные глаза.
  - Артикуляционная, - спокойно ответил я.
  Прозвенел звонок. Первокурсники медленно и тихо стали выходить из класса.
  - Ты всё успел записать?- обратилась девушка ко мне снова.
  - Почти всё.
  - А я нет. Я вообще медленно пишу.
  - Ничего, научишься. Это тебе не начальная школа, это институт. А пока можешь пользоваться моим конспектом.
  - Спасибо. Меня зовут Чаман. (Это была та самая Чаман, которую мы сегодня встретили у парка)
  - Меня Джура.
  Мы вместе вышли из класса, и подошли к расписанию занятий. "История КПСС. Аудитория сто двадцать шесть" - было написано в расписании. "И тут КПСС", - подумал я уставший от политических занятый в армии, но медленно побрёл в поисках сто двадцать шестой аудитории. Она находилась в конце узкого и темного коридора. В аудитории было прохладно, потому что она была в тени огромных, покрытых густой, зелёной листвой платанов (чинар).
  Студенты тихо расселись. Я выбрал стол на галёрке и уселся. Чаман снова села рядом со мной. Лектора ещё не было.
  - А ты из какой группы? - почти шёпотом спросила Чаман
  - Вроде, сто двадцать первая.
  - Я тоже.
  В класс вошёл седой старик и представился.
  - Меня зовут Анвар Каримович. Я буду вести у вас лекции по КПСС.
  В классе зашуршали тетрадные листы, и студенты приготовились записывать лекцию.
  Я тоже открыл свою тетрадь и лениво начал писать. Скучнее лекции по КПСС на свете ничего не существовало.
  Так потекли беззаботные студенческие дни.
  На следующий день куратор нашей группы, Ситора Ахроровна, собрала всю группу в аудитории. Нас оказалось пятнадцать студентов. Три мальчика и двенадцать девушек. Красивых девушек. Куратор, Ситора Ахроровна, молодая, очень красивая женщина, сама похожая на студентку, поздравила всех с поступлением на престижнейший факультет. Провела беседу с каждым студентом отдельно. Рассказала об истории института и факультета.
  - Нам нужно выбрать старосту группы. И вся группа не сговариваясь обернулась ко мне, как к самому старшему студенту группы. Я почувствовал себя глубоким стариком...
  - А может всё-таки выбрать девушку, девушек в группе больше, - попытался отговориться я. Но, после небольшой дискуссии, все же, старостой выбрали меня. Да и Ситора Ахроровна настаивала на том же. "Ты после армии, тебя они будут слушаться"
  Следующий урок был урок физкультуры, и вся группа направилась в спортивный зал.
  - Джура, я не могу сегодня заниматься физкультурой, пожалуйста, предупреди преподавателя, - краснея произнесла Чаман, у дверей раздевалки.
  - А сама не можешь ему сказать?
  - Боюсь я его, он какой-то злющий.
  - Ну, хорошо, я скажу ему, - согласился я. А потом наклонившись к Чаман тихо произнёс:
  - Ты, не стесняйся, если ты заболела на три-четыре дня, так и говори. А то, после завтра у нас опять физкультура, лучше уж сразу отпроситься... С девушками такое иногда случается. И скрыть это очень трудно, особенно от меня, - с очень серьёзным видом произнёс я
  У Чаман покраснели щёки, она опустила глаза, а потом прикрыв лицо затряслась в беззвучном смехе.
  - Да ну тебя. Странный ты какой-то, - еле вымолвила она, продолжая смеяться
  После такого откровенного разговора, Чаман, стала общаться со мной более чаще. Хотя у неё и появились подружки в группе, но на лекциях она чаще присаживалась ко мне. Писать быстро она так и не научилась.
  Я, как староста, ко всем студентам группы старался относиться одинаково.
  - Тебе, наверное, неинтересно общаться с нами, со вчерашними школьниками, да? - с улыбкой спросила Зарина, когда мы сидели в стеклянном студенческом кафе между первым и вторым корпусом.
  - Да нет, почему же. С тобой, например, интересно, а с другими пока ещё, особенно, не общался.
  - А чем я отличаюсь от других студенток?
  - Тем что ты так внимательно и серьёзно слушаешь всякую чушь, которую я несу.
  - Но мне на самом деле интересно тебя слушать. - отпив из стакана глоток яблочного компота, ответила она
  - Почему?
  - У тебя на всё есть своё объяснение. Иногда неожиданное. Ты задаёшь интересные вопросы преподавателям...
  Я сидел и слушал эту юную студентку, и думал о том, как же важно быть самим собой. Не стесняться самого себя... и оказывается лишь, даже, этим ты становишься уже интересным другим.
  Это заключение, вообще-то, я сделал ещё в десятом классе, в школе. Меня, как-то вдруг, осенило, что каждая личность интересна по своему. И не надо притворяться и копировать кого-то. Нужно быть самим собой. Такой, как ты, во всей вселенной - один. Пусть у тебя невзрачный вид, слабый, стеснительный голос, не совсем общительный характер, но это ты. Кому-то ты понравишься именно таким.
  И, позже, я убедился, что, оказывается быть самим собой, очень даже интересно.
  
  ... Всё это вспомнилось мне в мгновение ока, и пронеслось перед глазами, пока я помогал Индире встать с травки. Встав, она отряхнула юбку, поправила волосы. Меня всегда удивляло, как грациозно и быстро девушки могут изменить имидж, одним лишь ловким движением рук. Сняла заколку, встряхнула головой, и ты уже совсем другая девушка... Или, надела резинку на ладонь, сделала два-три ловких движения, и уже на голове красивая пальмочка из волос... и, совсем другой, загадочный вид... Я всегда заворожённо смотрел на такие метаморфозы девушек.
  Индира тоже быстрым движением рук собрала волосы и, буквально, за секунды, сотворила, нечто вроде французской косы...
  Затем мы прошли мимо девятиэтажных домов в сторону улицы Негмата Карабаева.
  Когда мы подошли к её подъезду, она подняв голову посмотрела на окна своей комнаты на третьем этаже. Окно светилось слабым светом ночника. Мама её ждала...
  У освещённого подъезда её дома лежала совершенно белая собачка, увидев Индиру, она завиляла хвостом и подбежала к нам, и начала вертеться у её ног.
  - Белка, Белочка, - присев на корточки, она, начала гладить её и ласкать. - Ты меня ждёшь, да? Это соседская собачка, но она знает всех в нашем доме. Я её, иногда, кормлю печеньем и конфетками.
  - Ну, раз у тебя такая защитница, то я могу, теперь, смело идти, - пошутил я. Она отпустила собачку, встала, и не глядя на меня спросила:
  - Когда вернёшься в Душанбе?
  - В конце августа.
  - Я буду... мы будем ждать тебя, - осеклась, а потом, смущённо поправила она. - Спасибо, что сегодня был со мной.
  - Ну, не мог же я оставить даму одну, чей кавалер повёл себя так безобразно, - попытался пошутить я.
  - Сейчас комендантский час, как же теперь ты вернёшься к себе?
  - Проскочу через посёлок "Южный".
  - Это всё из за меня. Извини...
  - Нет, Индира, это не из за тебя, это из за Джамшеда... если бы он сегодня не напился...
  
  Мне многое чего хотелось сказать Индире перед расставанием, почти на полтора месяца, но пока мы гуляли с ней по вечерней Душанбе, во мне созрела мысль, что я поступлю подло по отношению к Джамшеду, если зароню хоть какие-то надежды на наши дальнейшие отношения в душе у Индиры.
  Поэтому я совершенно бесстрастным голосом произнёс:
  -До свидания Индира. И спокойной ночи
  Она достала из сумочки сложенный листок бумажки и протянула его мне.
  - Тут мой телефон, звони, если будет время... и совершенно неожиданно она тыльной стороной ладони провела по моим щекам:
  - Зарос щетиной...
  - Да, как только сдал все экзамены перестал бриться, экономил, по утрам, время, чтобы побольше поспать... - улыбнулся я
  - Ну, теперь на каникулах выспишься. Ладно, не буду тебя задерживать, до свидания.
  При слове "до свидания" её голос чуть дрогнул, но она быстро отвернулась от меня и побежала по ступенькам вверх.
  Я подождал немного, чтобы убедиться, что она вошла в квартиру.
  Белка сидела у моих ног. Я присел рядом с ней и осторожно попытался погладить её. Видимо, она чувствовала моё состояние, так как несколько раз пыталась лизнуть мою ладонь... Наверное, хотела утешить меня...
  
  29 октября 2014
  
   Я немного посидел с Белкой, раздумывая по какой дороге мне пройти к улице Титова, в сторону старого аэропорта. После таинственных февральских событий девяностого года в городе до сих пор действтовал коммендантский час. Потрепав Белку за ушами, я встал и машинально посмотрел в сторону окна Индиры.. Она , чуть отодвинув занавеску от стенки, стояла у окна. Я мог различить лишь её силуэт Догадываясь, что она могла меня видеть, так как я стоял на освещенной площадке у подъезда, я взмахнул ей рукой, как бы говоря ей 'пока'... и заметил, как всколыхнулась, оранжевая от ночного светильника, занавеска. Затем медленными шагами я напрвился в сторону речки. Ночной Душанбе был очень красив. Я шёл по берегу Душанбинки в сторону моста. В городе было тихо. Мне было обидно, что люди, теперь, не могли гулять по ночному городу из за коммендантского часа. Да что там говорить про ночное Душанбе, даже днём в городе чувствовалась неизяснимая тревога. Что-то менялось в отношениях людей... Я знал, что нарушаю правила коммендантского часа, но по привычке надеялся, что буду не замечен... Перейдя через мост я оказался в посёлке 'Южный', затем тёмными переулками добрался до конечной остановки пятой маршрутки. На перекрёстке лежала большая рыжая собака, которая увидев меня тревожно подняла голову, затем поводив носом по воздуху, снова положила голову себе на передние лапы. Я немного насторожился, страха не было, но мышцы немного напряглись. Она не поднимая головы взглядом проводила меня. Мне оставалось лишь перейти хлопковое поле и выйти на улицу Титова. Повезло, я без особых проблем добрался до дома. Войдя в свою кибитку, которую я снимал уже четвёртый год, я включил свет и присел на кресло. Очень хотелось спать. Из нагрудного кармана достал сложенный лист блоконота с телефоном Индиры. Машинально развернул, и заметил, что там кроме телефонного номера было написано ещё что-то. Я начал читать: 'Обязательно позвони, мне это очень нужно. Буду думать о тебе, буду ждать тебя' Я опустил руку, и перед моими глазами как кадры кинофильма быстро пробежали картинки сегодняшнего дня... где ярко выделялась пьяное состояние Джамшеда... Снова взглянул на запись Индиры '... буду думать о тебе...'... Это было уже признанием, хотя, всё ещё осторожным... Как же я понимал её состояние. Она настойчиво, не роняя своей девичьей чести боролась за свои чувства, но всё откровеннее и откровеннее... И вдруг мне подумалось, что, возможно, она знает и омоих истинных чувствах к ней. Она девушка смышлённая... Наверняка знает, может поэтому так настойчива... Как только я хотел дать свободу своим чувствам, у меня перед глазами сразу всплывала пустая аудитория нашего факультета и моё рукопожатие с Джамшедом, со словами: '... я никогда не буду твоим конкурентом за внимание Индиры...', и добродушный взгляд моего друга... И запись на страничке конспекта по 'Этике и эстетике' '... I am happy I have my Indira...'. ... Проснулся я рано утром. Оказывается я так и уснул на кресле, не раздевшись. На полу у ножки кресла лежал листок бумаги с телефонным номером Индиры и её просьбой позвонить... Номер телефона начинался с 33-х и был легко запоминающимся... Подобрав и сложив бумагу я вложил её в один из лежащих на столе конспектов. Выйдя во двор умылся холодной артезианской водой из под крана. Завтракать не хотелось. На столе у окна, в тарелке лежали расколотые грецкие орехи и чёрный изюм. Ими и позавтракал. Действие коммендантского часа прекращалось в пять утра. По улицам уже двигались машины. Я взял свой походный рюкзак цвета хаки, куда вложил зубную щётку, бритвенные принадлежности, пару футболок и джинсы 'Levis' и направился в сторону железнодорожного вокзала откуда сев в троллейбус доехал до 'Текстилькомбината'. Оттуда уже пешком прошёл к дому Джамшеда. Летнее утро было свежим. Улицы чисто подметены. Когда я постучался в дверь, к моему удивлению дверь открыл сам Джамшед. - Привет, проходи на кухню, тихим голосом пригласил он меня в дом. Тётя Сарвиноз уже что-то готовила на кухне. Войдя туда я сразу понял, что это был памирский ширчай. На столе лежали свежие лепёшки, тарелка со сливочным маслом. Я поздоровался с тётей и сел на аккуратно убранный диван - Тётя, я не буду ширчай, а Джуре пожалуйста налей. - Сынок, выпей горячего и тебе полегчает, начала настаивать тётя Сарвиноз Джамшед слегка поморщился, и поколебавшись ответил: - Совсем нет аппетита. А кефира нет, тётя? Тётя подойдя к большому, выше её роста, холодильнику с никелированной надписью 'Орск', достала оттуда литровую банку самодельной простокваши и поставила на стол. Затем на столе появились две кружки и ложки. - Джураджон, проходи за стол, - добродушно пригласила тётя Сарвиноз. Она всегда называла меня Джураджон. Она знала, что я очень люблю её ширчай. Поэтому не спрашивая меня она сразу налила ширчай в большую косушку (косушка - это большая пиала), положила туду большой кусок сливочного масла и аккуратно положила косушку передо мной. На поверхности ширчая сразу появились жёлтые пятна таявшего масла. Джамшеду она налила в кружку холодной простокваши. Джамшед придвинул кружку к себе, и чайной ложкой всыпал туда немного соли, и затем медленно начал перемешивать простоквашу. Наши взгляды несколько раз пересеклись, и каждый раз он виновато опускал свои глаза на пол. Он чувствовал свою вину. Так было всегда, когда он напивался. - Мальчики, приятного вам аппетита, я выхожу. Мне нужно съездить на 'Зелёный базар'. - Тётя, Джура, сегодня уезжает к себе домой, в Пяндж, на каникулы, - медленно подбирая слова произнёс Джамшед, и пригубил кружку с простоквашей. Чувствовалось, что ему действительно тяжело, даже, разговаривать с похмелья... - Да, ты что! Так быстро! Затем подошла ко мне, прижала мою голову к своей груди и поцеловала меня щёку. - Ну, счастливого тебе пути! Мы будем тебя ждать. Передавай приветы своим родственникам. Может тебе на дорогу положить что нибудь? У меня есть твоё любимое айвовое варенье в банках, - и с этими словами она быстро вышла на балкон, и начала что-то там перебирать. - Тётя Сарвиноз, не беспокойтесь пожалуйста, мне ничего не надо. Но, она всёравно поставила передо мной литровую банку айвового варенья. Крупные куски светло-коричневой айвы аппетитно поблескивали в закрытой банке. На крышке банки была приклеена белая бумажка, где зелёным фломастером было написано: 'Айва, ноябрь 1990 год' Она ещё раз поцеловала меня в щёчку, потрепала волосы, и направилась в сторону двери. О, как же она была добра... Мы остались одни с Джамшедом. - Только, пожалуйста, не ругай меня сейчас... потом... потом... - Да, я и не собираюсь... Просто, ты мог бы Индиру пожалеть... - Знаю, знаю... Как она? - Всё с ней в порядке. Я её проводил до дома. - Спасибо тебе... Если бы ты знал, как я её... ну, сам понимаешь... Я понимал, что он хотел произнести 'люблю', но из за своей стестнительности, и не решительности, он всегда говорил приблизительными словами, полунамёками... В этот момент, во мне полностью и окончательно созрело моё решение. Я точно знал, что из Пянджа я позвоню Индире, и точно знал, что ей скажу... Мне сразу стало легко. Это очень важно, когда человек приходит к ясному и твёрдому решению. - Ладно, Джамшед, мне пора идти. Ещё успею на первый автобус. Встретимся в августе. - Счастливого пути, - он взял со стола банку с айвовым вареньем и протянул мне. Чувствовалось, что ему не до разговоров, в состоянии похмелья. Не хочется ему вспоминать свое вчерашнее состояние. Да и мне, честно говоря, не хотелось напоминать ему о его поведении на свадьбе. Мы троекратно обнялись, пожали друг-другу руки, я вышел на улицу и направился в сторону автовокзала. Свободно вздохнул майским воздухом, который пах свежестью и цветами. Душанбинскими цветами. Душанбе всегда был городом цветов. Везде, вдоль улиц цвели розы разных оотенков, на клумбах цвели разноцветный тюльпаны. Улицы были многолюдны... Но, что-то было нарушено в настроении людей после февральских событый. Нам студентам было не до политики, мы были заняты учёбой, МЫ ХОТЕЛИ УЧИТЬСЯ, поэтому особенно не вникали, что же произошло в феврале. Страна всё ещё была великой. Нас с детства воспитывали жить в этой стране... Какой бы она не была она была нашей единственной Родиной... И вот... с февраля, жить в одном из городов этой великой страны стало тревожно. Это был первый, серьёзный общественный (или политический?) конфликт в нашей стране. Скорее всего, это был националистический конфликт, так как люди, неосознанно, а может и осознанно, начали делиться... делиться этнически... Это было прискорбно. Невыносимо прискорбно... в Душанбе жило очень много национальностей... Но об этом потом. Не сейчас. Сейчас мы всё ёще студенты, молоды, беззаботны, влюблены... И жизнь прекрасна... В огромном, светлом автовокзале, со множеством комнатных растений и цветов, было полно студентов отъезжающими на каникулы. У касс стояли длинные очереди, но не смотря на очереди в зале царила атмосфера радости и веселья. Ещё бы, ведь впереди длинные летние каникулы. Было много влюблённых пар, тихо беседующих по разным углам огромного зала, котрым не хотелось расставаться... Прямо у входа, у мороженного ларька стоял высокий темноволосый парень в зелёной футблоке, на груди которой тихо вслихипывала рыжеволосая девушка, с платочком в руках... Я подошёл к не очень длинной очереди в направлении Пянджа, где было много моих знакомых из других институтов, и весело беседую с ними, я и не заметил, как оказался у кассы. Былеты студентам продавали со скидкой, поэтому я начал искать свой студенческий билет, но никак не мог его найти в карманах. И тут я вспомнил, что вчера, во время свадьбы, когда я вывел Джамшеда из зала, в первый раз, чтобы облить его голову холодной водой, мой студенческий билет выпал из нагрудного кармана, и я его машинально протянул Индире, чтобы она подержала, пока я возился с Джамшедом. Скорее всего, мой билет остался у Индиры. Чтобы не задерживать очередь, я быстро купил билет за полную цену. Что поделаешь, хочется домой... В хвосте очереди я увидел своих знакомых, брата и сестру, Бахтиёра и Бахринисо, тоже студентов, но из Политехнического института, которые тоже ехали на каникулы. Мне достался билет номер тридцать четыре, это на хвосте автобуса, у самого двигателя, где всегда бывало жарко... Пошутив со знакомыми в очереди, я направился к стоянке автобусов. ... К моему удивлению, на скамейке, прямо напротив автобуса сидела Индира... Она была в длинной до пят ситцевой юбке светло-зеленого цвета, и в белой футболке. Блестящие, тёмные волосы были красиво собраны на затылке на длинных чёрных шпильках, с небольшим хвостиком к верху. И только теперь, я обратил внимане, что с того апрельского дня, она заметно похудела... Увидев меня, она издали заулыбалась. - Доброе утро, - улыбнулся я тоже. Это было так неожиданно, что я даже не успел подумать, хорошо это или плохо, что она оказалась тут. - Доброе, доброе, догадываешься почему я здесь? И не дожидаясь моего ответа она из сумочки вытащила мой студенческий билет. - Спасибо, Индира, это так мило с твоей стороны, в такую рань... Я только что, у кассы, понял, что у меня нет студенческого билета с собой, и вспомнил, что вчера передел его тебе во время приключений с Джамшедом. В это время началась посадка в автобус отъезжающий в Пяндж. Мы вместе с Индирой подошли к дверьям автобуса. Мне не хотелось спешить садится в автобус, тем более на заднее сиденье... Индира молча стояла рядом. В это время к автобусу подошли мои знакомые, брат и сестра. Оказывается билет достался только сестре, а брат расстроенно провожал ее, успокаивая ее, что он приедет следующим, сегодняшним рейсом. И у двери они начали возиться со своими вещами, решая, какие веши повезёт сестра, а какие брат. Кондуктор, старый дед, терпеливо, с улыбкой ждал их. В это время у меня, не ожиданно даже для самого себя, вырвалось: - Бахтиёр, бери мой билет, и езжай с сестрой. Правда, моё место у хвоста... Он сначала не понял, что я ему предложил, а потом быстро сообразив, начал благодарить меня и полез в кошелёк за деньгами. И заплатил мне, автоматически, по цене студенческого билета, то есть со скидкой. Я и не возражал. Индира удивлённо, наблюдала за нашими действиями, а потом, с яркой улыбкой посмотрев на меня, покачала головой, что, наверное, означало: 'ну ты, Джура, даёшь' Бахтиёр с Бахринисо довольные сели в автобус. Мы с Индирой отошли от автобуса и присели на скамейку под навесом у ларька, где с утра жарили беляши. Там же продавалось и мороженное. Я не спрашивая Индиру подошёл к ларьку и купил шоколадное мороженное в вафельных стаканчиках. Подойдя к ней предложил ей один стаканчик. - Никогда не ела мороженное в восемь часов утра, но сейчас не откажусь,- с весёлым смехом протянула руку за мороженным. - А когда следующий рейс? - тихо, но со скрытой радостью в голосе, спросила Индира - Кажется в одиннадцать. - Ещё три часа... - Я с утра проведал Джамшеда. Хмурый, и не очень себя важно чувствовал - Ещё бы, столько выпить, - с обидной нотокой буркнул она. Я взглянул на неё с боку. Она медленно, мелкими кусками откусывала своё мороженное, и глядела в даль в сторону фахрабадских гор. Хвостик волос на затылке слегка колебался от утреннего воздуха. И я поймал себя на мысли, что мне приятно её присутствие рядом со мной, в это утро. Наверное так и должно быть, ведь в глубине души, и я , и она осознавали, что нас влечёт друг к другу, где она была намного более честнее меня, и не скрывала этих своих чувств, хотя и явно не выражала. Понятно, она ведь, всё таки девушка, и следует положенному этикету... А меня удерживал груз моих принципов, и тот же этикет, но только мужской... Не мог я перейти дорогу своему другу, ладно бы просто другу, а другу которому дал обещание... с мужским рукопожатием... Не смотря на утро воздух быстро прогревался. Даже было жарковато. Наши мороженные начали таять. Я заметил мелкие коричневые капли на пальцах у Индиры. Она, знала, что я за ней наблюдаю (луше сказать любуюсь ею), и не поворачиваясь ко мне она капелькой мороженного на указательном пальце провела мне по носу сверху вниз. Я молча продолжал есть своё мороженное, не обращая внимания на её весёлые проделки... Затем улучив момент, я, как снежком обмазал обе её щёки своим пломбиром. Бабушка, сидящая на соседней скамейке, посмотрела на нас, и весело начала поддреживать меня: - Так ей, мальчик, так, я видела, что она первая начала. Индира попыталась достать меня своим мороженным, но не смогла - я отпрыгнул и отошёл в сторону. - Всё, всё, давай мириться, - предложил я ей. Она согласилась, и мы вместе вошли в прохладное фое вокзала. Я подошёл к кассам, и купил билет на следующий рейс, уже со студенческим билетом, со скидкой. Затем мы вместе вышли к лицевой стороне вокзала, где в цветочных клумбах били мелкие фонтаны для орощения привокзального газона. У этих фонтанчиков мы и обмыли свои липкие от мороженного руки. Индира ополоснула лицо. Но, всё равно её щёки пылали алым цветом от процедуры которуя я проделал с ней со своим пломбиром. Настроение было весёлое. Впервые у нас вместе было весёлое настроение. У невысоких перрил сидели тётки и торговали домашними супами, в основном, супом угро с добавлением чаккки (кислое молока), вперемешку с укропом, базиликом и листями мяты. Мы присели на скамейку у невысокой зелёной изгороди, куда падала тень от здания вокзала. - Ты хорошо поступил, с тем парнем, которому отдал свой билет... - Они брат и сестра - Я так и подумала, когда они перебирали вещи, у дверей автобуса. Ворот её майки был достаточно открытым, и я заметил небольшой, продольный шрам прямо на её ключице. - У тебя что был перелом ключицы? - Нет это долгая и неприятная история. - Ну, не настаиваю, можешь и не рассказывать Она пристально посмотрела на меня, а потом тихо казала: - Нет, тебе я это должна рассказать. Именно тебе. --- 6- я глава --- Мимо нас проходила группа весёлых студентов в сторону касс вокзала. Все они были одеты в лёгкие летние, разноцветные одежды: шорты, маечки, босоножки. И некоторые парни из той кучи откровенно заглядывались на Индиру. Она подождала пока группа отошла достаточно далеко от нас, (как будто хотела, чтобы никто кроме меня не слушал её историю...). - Это шрам, который многое изменил в моей жизни, - грустно, чуть наклонив голову, начала рассказ Индира. - Думаю, ты поймешь меня правильно... И случилось это давно, семь лет тому назад, когда мне исполнилось тринадцать лет и мы тогда ещё жили в нашем горном кишлаке на Памире. В тринадцать лет, я стала замечать, что старшеклассники нашей сельской школы начали украдкой заглядываться на меня, при случае заговаривать со мной. Это было что-то новое для меня, загадочное, непривычное... Признаться, я была довольно высокой и немного полненькой девочкой своего класса. Постепенно я стала привыкать к этому в школе... Хотя, подсознательно и боялась такого, нового, отношения к себе. Но, когда взрослые дядьки, а дядьками тогда я считала двадцатилетних парней, стали проявлять интерес ко мне на улицах, мне стало немного неловко и страшно... И как-то, жарким летом, после свадьбы моей двоюродной сестры, Парвины, из верхнего кишлака я вместе с родственницами помогала мыть посуду. Мы сидели у самовара, и в больших эмалированных тазиках полоскали жирные тарелки, ложки и вилки, как обычно это бывает после свадьбы. Самовар топил уже хорошо захмелевший, рыжебородый дядя Акобир, которому было около тридцати лет. И я заметила, как он несколько раз с нагловатой улыбкой рассматривал меня. Я была одета по летнему просто и легко: в просторную белую футболку и ниже колен юбку из льна бежевого цвета. Заметив это я отошла от самовара и присела рядом с тётей Алима, помогая ей вытирать, то есть сушить тарелки, которые она ополаскивала в другом тазике и складывать в пластиковый поднос. - Долить вам горячей воды? - услышала я мужской голос над собой. Приподняв голову я увидела рядом с тётей Алимой дядю Акобира с ведром горячей воды. Задавая вопрос тёте, он с наглой ухмылкой глядел на меня... - Да налей, а то вода уже остыла, - ответила тётя. А потом взглянув на меня сказала: - Индирочка, отнеси вон те пиалки и стаканы к соседке, тёте Гульнисо, и указала на лежащий на траве, жёлтый пластмассовый поднос, на котором лежали перевёрнутые пиалки и стаканы. Я быстро вскочила на ноги, подняла поднос со стаканами, и по тропинка пошла в сторону двора тёти Гульнисо через тенистый абрикосовый сад. Пахло разогретой летним солнцем травой, на земле лежали соблазнительные, жёлтые абрикосы. Я не выдержала, положила поднос на траву и полакомилась свежими фруктами. Затем снова продолжила свой путь в сторону дома тёти Гульнисо. Дома никого не оказалось, видимо все были на свадьбе. Подойдя к её летней кухне, я положила поднос на большой красный пластиковый стол у двери и в этот момент заметила быстро промелькнувшую тень за углом кухни... Я притихла... Развернулась, чтобы вернуться обратно, но в этот момент кто-то схватил меня за руки и прикрыл рот ладонью... Я мелком увидела лишь рыжую бороду и запах отвратительного перегара. Мои руки машинально потянулись к столу с подносом, чтобы удержаться на ногах, но лёгкий пластиковый стол перевернулся вместе с подносом со стаканами, и я упала грудью на осколки битого стекла и почувствовала, как острое стекло впилось мне в кожу чуть выше ключицы. - Тихо, тихо, девочка... - я узнала пьяный голос дяди Акобира. Он пытался затащить меня за кузов старой машины без колёс... Но вдруг заметив мою окровавленную на груди майку, опешил, и чуть разжал свою ладонь, и я успела выкрикнуть: - Тётя Алима! Он снова зажал мне рот, но в это время кто-то появился уже во дворе дома. Он отпустил меня и стал шатающими шагами убегать со двора в сторону клеверного поля. Появившимся человеком оказалась бабушка Марворид, мама тёти Гульнисо. Она ковыляясь подошла ко мне и увидев моё состояние начала звать на помощь. Я вся тряслась, и слёзы лились потоком из моих глаз. Я чувствовала, как липкая кровь текла от ключицы вниз по телу и по левой ноге медленно стекала ниже колен... Вокруг меня быстро собрался народ. Бабушка Марворид ощупывала меня и спрашивала: - Доченька ты в порядке? Что он сделал с тобой...? Я не могла выговорить ни слова и лишь всхлипывала. Меня быстро на соседской Ниве отвезли в медпункт и наша сельская медсестра, пожилая тётя Розия осмотрев рану у ключицы обработала ее и наложила повязку. Рядом со мной была моя, взволнованная, мама и лишь молча, в состоянии шока, наблюдала за действиями тёти Рано. - Ничего страшного, Рамзия, (так зовут мою маму), глубокая резанная рана стеклом... - и вытирая влажной салфеткой следы крови с моих бёдер и ниже колена она многозначительно посмотрела сначала на меня, а потом на маму... - Съезди с ней в райбольницу... - тут она понизила голос и стыдливо продолжила, - и пусть её, на всякий случай, осмотрит гинеколог... - Так она же говорит, что этот изверг ничего с ней не успел сделать... - Да и я вижу, что он ничего не сделал, но это нужно будет сделать... Мужики ищут Акобира... Мама отвезла меня в район и сделала всё, как просила тётя Розия и немного успокоилась... Они нашли Акобира и он нещадно был избит и доставлен в районное отделение милиции. После долгих разбирательств мои родители не стали подавать заявление в милицию... Акобира отпустили, но из села он исчез... Но село есть село, люди больше верили распространившимся об этом случае слухам, а не гинекологу... С того дня полностью изменилась моя жизнь... Пошли всякие, невероятные слухи... В селе на меня все смотрели с сожалением... Папа стал неразговорчивым и угрюмым. Две старшие сестры перестали выходить из дома. Рядом со мной всё время находилась мама и постоянно поглаживала мою голову, успокаивала... В конце концов родители решили, что лучше всего мне с мамой переехать в Душанбе, где нас никто не знает. Через месяц после случившегося папа снял для нас квартиру в Душанбе. Мама устроилась работать в библиотеку, откуда начала приносить мне много книг, чтобы я как-то отвлеклась от того, что случилось.. . Я целыми днями читала. Пошла в новую школу. И знаешь, чтение книг меня действительно исцелило от той тоски, что я испытывала тогда... В книгах я нашла гораздо худшие случаи произошедшие с героями историй и как потом они возрождались к новой жизни, как преодолевали невзгоды... Вот почему я полюбила читать. Но, долгие годы я была абсолютно равнодушной к противоположному полу, несмотря на активные ухаживания мальчиков из моей новой школы. Долго не могла преодолеть какую-то въевшуюся в меня брезгливость. Мужчины почти всегда ассоциировались у меня с грязными руками Акобира, его рыжей бородой и запахом пергара... И вот с апреля этого года у меня впервые проснулся интерес , - в этот момент Индира взглянула на меня, и тихо добавила, - к, ну тебе понятно, что я имею ввиду... Потом она, двумя пальцами дотронулась до шрама на ключице, повернув голову направо взглянула на заснеженные вершины варзобсских гор и грустно сказала: - С тех пор я не ездила больше в своё село... Я очень скучаю по горам... Потом мы оба на долго замолчали. На лице у Индиры было некое выражение неуверенности, сомнения, стыдливости. Не знаю о чём думала она. Может быть чувствовала лёгкое сожаление, что так разоткровенничалась со мной, или, наоборот, чувство облегчения, что рассказав мне этот интимный случай из своей жизни сбросила с себя остатки того тяжёлого груза, который давил её эти семь лет... Я же думал о том, осмелится ли она, или осмелилась бы она рассказать всё это Джамшеду. И внутренне чувствовал ответ на свой вопрос: нет, она это никогда не расскажет ему... Как будто угадав мои мысли она тихо, но в то же время уверенно, сказала мне: - Сегодня и завтра постараюсь не встречаться с Джамшедом, пока не проветрится запах его перегара... А потом поговорю с ним серьёзно, это решение я приняла вчера после свадьбы... Не могу продолжать свои отношения с ним, я поняла, что это пошло и нечестно с моей стороны... Она грустно взглянула на меня, затем нерешительно открыла свою сумочку и достала оттуда запечатанный конверт 'Авиа' с красно-синимы полосками по краям. - Вот письмо тебе от меня, только не читай его сейчас, прочитаешь в автобусе или уже дома, хорошо? Я не спала всю ночь. А когда перебирая свою сумочку я увидела твой студенческий билет, то решили, что утром обязательно передам его тебе, и пришла мысль заодно написать это письмо. Я взял конверт, повертел в руке и вложил в кармашек рюкзака... - Хочешь угадаю, что в конверте? - Угадай. - Твои юношеские стихи, правильно? - Прочитаешь, узнаешь. Народу вокруг вокзала становилось всё больше и больше. Летний воздух уже был достаточно прогревшим. - Пойдём попьём газировки, - кивнул я Индире. - Пошли. Мы подошли к остановке у вокзала, напротив подземного перехода, где были автоматы по продаже газированной воды. Я подошёл к автомату для размена монет и вложив десятикопеечную монету в монетоприёмник, нажал на красную квадратную кнопку. Аппарат с металлическим шумом выдал мне три шутки по три копейке и одну копеечную монету. - Тебе с каким сиропом? - спросил я Индиру. И про себя подумал, сейчас ответит 'с грушевым', потому что сам я всегда выбирал грушевый сироп. - С грушевым,- услышал я ответ. Впереди меня стояла маленькая девочка, лет десяти, в жёлтой юбке и в жёлтой маечке на спине которой зелёными нитками была вышита большая пальма. Она опустив в аппарат три копейки держала стакан руками до тех пор пока наливался сироп. Как только с шумом начинала литься газировка, она резко убирала стакан. И так три раза. Получался полный стакан только холодного, сладкого сиропа без газированной воды. Она с улыбкой взглянув на меняя, счастливая отошла в сторону. - Я обернулся в сторону Индиры, которая тоже наблюдала за действиями девочки и спросил её: -Тебе тоже так сделать? - Нет мне с газировкой, - засмеялась она. Наполнив два стакана мы отошли под тень чинары. Газировка была очень вкусной, освежающей. Даже улучшилось настроение. Может туда что-то добавляли? Затем мы вышли на перрон к автобусам. Мне встречались много знакомых студентов по пединституту. Многие впервые видели меня с Индирой и незаметно подмигивали мне, что скорее всего означало 'молодец, дружище, повезло тебе', или 'ну ты и отхватил', или что-то похожее на это. Я же, честно говоря, чувствовал себя неловко. Эта утренняя встреча была совершенно неожиданной и мне казалось неправильной... Тем меньше оставалось времени до моего отправления, тем грустнее выглядела Индира... Когда настало время мне садиться в автобус она протянула мне руку и грустно прошептала 'приятного отдыха, надеюсь позвонишь хоть разочек'. Я лишь улыбнулся в ответ. Она быстро отвернулась и в спешке, не оборачиваясь, выбежала из перрона... Я вошёл в автобус и долго пробирался к своему месту: какая-то бабушка никак не могла выровнять сиденье и присесть на своё место и в проходе за ней образовался небольшой затор. Моё место было справа по движению автобуса у окна. Моей соседкой оказалась миловидная девушка -кореянка из Курган-Тюбе. Иногда, когда автобус не заполнялся, могли добирать пассажиров до Курган-Тюбе, Колхозабада и Кумсангира. Я сидел и разглядывал людей бегающих по перрону, уезжающих и провожающих. Прямо под моим окном, держась за руки прощались молодой парень таджик и русская, белокурая девушка в короткой джинсовой юбке. Девушка плакала. Определить, кто провожает, а кто уезжает было сложно. (Лишь позже, когда в последние минуты парень заскочил в автобус стало ясно, кто уезжает). Глядя на всю эту вокзальную суету я подумал, что вокзалы и аэропорты это такие места, где люди подсознательно начинают чувствовать пространство и время. .. Обычно, перед всякими каникулами у меня бывало отличное настроение. Это ведь свобода, отдых, встреча с одноклассниками, с друзьями, сродственниками, думалось о том, что тебя ждёт впереди. А сейчас я думал о том, кого я оставлял позади. Индиру... девушку, странно и неожиданно вошедшую в мою жизнь... И я вспомнил о её письме. Я медленно достал из рюкзака конверт 'Авиа' Девушка кореянка, рядом, разглядывала цветной журнал 'Советский экран', и на открытой странице я увидел улыбающиеся лица мушкетёров, Михаила Боярского, Дмитрия Харатьяна, на коленях у девушки лежал свежий номер газеты 'Ровесник'. Конверт Индиры не был заклеенным и я легко вытащил письмо, которое красивым почерком было написано на одной тетрадной странице в клетку. Я начал читать. 'Ты только что ушёл, я ещё чувствую колючие уколы твоей щетины на тыльной стороне своей ладони. Я передам это письмо тебе завтра, когда принесу твой случайно забытый студенческий билет у меня. Ты сам передал мне его у гостиницы, а потом забыл забрать. (На фотографии в студенческом билете ты такой суровый). Не удивляйся, но мне нужно высказаться. Для меня это важно. Даже, если бы я не передала это письмо тебе завтра, я бы всё равно написала и отправила его тебе в Пяндж. Ты встретился мне совершенно случайно, но сыграл очень важную роль для меня. Ты возродил меня к жизни, заставил заново почувствовать весну, запах дождя, и поверить в мужчин... Я не о Джамшеде. Он славный парень, но всегда будет зависимым человеком. Таким людям всегда будут нужны лидеры за кем нужно будет идти, кому подражать. Это не то качество, что вызывает восхищение у девушек, у женщин... Даже если этот мужчина божественно красив, он не будет привлекателен, как мужчина. Я это уже поняла. Будь уверен, я с ним поговорю. Надеюсь, мы друг друга поймём. Если будет необходимо, я попрошу у него извинения, за надежду, что я вселила в него. Мне чуть больше двадцати лет, этого достаточно чтобы разбираться в чувствах. Истинные чувства трудно скрыть, потому что они светятся и этим светом сообщают о себе. Ты ведь это прекрасно знаешь сам. сегодня вечером в кафе, за столом, мне показалось, я заметила этот свет... Может быть я тещу себя надеждой, но... время покажет. Мне сейчас стало смешно, я вспомнила письмо Татьяны Онегину. Вот же, как бывает в жизни. Но в любом случае, я теперь буду любить апрель, буду радоваться туманам, из за которых задерживают рейсы, буду любить дожди, буду верить, что чудеса случаются...' (продолжение следует...)
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"