Аннотация: Что движет человеком и что заставляет его цепляться за жизнь? А может быть, он вообще не обладает собственной волей? Поиск ответа похож на запутанный лабиринт с множеством тупиков и тайных ходов, и попыткой найти этот ответ стали "Игрушки Крис".
Глава I
Я облизнул пересохшие губы и покрепче сжал меч в потной ладони. Напротив стоит Сол, небрежно держа свой узкий клинок одной рукой. Ухмыляется торжествующе. Знает, что меня хватит ещё на минуты четыре, не больше, потом просто свалюсь. Поэтому вся моя надежда - один удар. Начинаю раскачиваться, перенося вес с одной ноги на другую, бросаюсь вперёд, подныриваю под жалящий клинок противника, бью под коленную чашечку ногой, одновременно стараясь перевести клинок поближе к горлу Сол. Только её там уже нет, а мне в спину упирается тупое острие тренировочного меча. Я роняю клинок и тяжело дыша спрашиваю:
- Как? Как, во имя Каридала, ты опять это сделала?
Соломея улыбается, опускает клинок, и радужка её глаза постепенно светлеет. Ей досталось куда больше навьей крови, чем мне.
- Не волнуйся, Принц, может когда-нибудь научу... В любом случае тебе пора. Совет через два часа. А тебе ещё нужно привести себя в порядок, после того как тебя побила девчонка. Снова!
И широко улыбаясь, Соломея отходит к мастеру Вальтри, аплодирующему её искусству. Нет, мне ни капельки не обидно проигрывать Сол, ведь даже ежедневно тренируясь я не достигну способностей Дочери Нави. Немного жаль, что мне досталось столь мало от матери, но с другой стороны, я всегда могу себя контролировать... в отличие от той же Сол. И Вальтри понимает всё это, хоть в Соломее он души не чает.
А у меня остается все меньше и меньше времени на тренировки - теперь я обязан посещать отцовские Советы, где высокопоставленные нобили рассуждают о благе государства, которое они сами загоняют в яму, откуда его вряд ли сможет вытащить даже отец.
В своих покоях переодеваюсь в одежды, подобающие Принцу: поверх просторной рубашки с вышитым на груди королевским Левиафаном - камзол, переплетение лазури и пурпура, просторные разбойничьи штаны, сделанные на заказ из Сатилльской ткани - от этой детали я не могу отказаться несмотря на все увещевания магистра Родерика, моего наставника по этикету. На ногах - лёгкие, чёрного цвета ботинки, тоже не одобренные Родериком. В любом случае, старый магистр давно потерял свой авторитет, а отец слишком занят делами, чтобы обращать внимание на мелочи.
По пути в зал Совета не выдерживаю и захожу в тренировочный зал, где Сол бьётся с мастером Вальтри. Узкая сабля-сканаш в руках Сол превратилась в размытое пятно - она бьётся в полную силу, из глаз сочится черный дым. Мастер отражает её удары массивным парным клинком, вокруг него непрерывно кружится стальная завеса. Глаза Вальтри живы и цепки, ловят каждое движение Соломеи в момент начала, только поэтому он успевает реагировать. На лице мастера нет ни капельки пота - он пока бережёт силы. Вот Сол изменяет направление удара в последний момент и открывается, теряя инерцию, клинок мастера делает три оборота - нога-рука-шея, все три раза сталь проходит в сантиметрах от кожи оппонента. Глаза Соломеи постепенно гаснут, её немного пошатывает, наконец чернота втягивается в ярко-зелёную радужку и меч выпадает из её руки. Вальтри успевает подхватить её в последний момент:
- Дорогая, сколько раз я говорил тебе: это тренировка, важно не победить меня, а держать контроль. - Он проводит Сол к креслу и даёт полную чашу воды, которую та выпивает залпом.
- Яххх... Я просто не поняла, в какой момент сорвалась, мастер. Извините. - Её голос всё ещё звучит приглушенно и в нем слышится рык первобытного существа.
- Как ты, сестрёнка? - Спрашиваю я, подходя к Соломее.
- Она в порядке! - Немного раздражённо ответил за неё Вальтри. - А тебе, Принц, пора на Совет.
Сол поднимает на меня взгляд своих изумрудных глаз и улыбается чуть устало:
- Всё в порядке, братец. Иди уже, отец ждет.
В зал Совета вхожу незадолго до появления отца. Знать косится на меня с неодобрением: "Мальчишка пришел решать государственные дела! Теперь Хорадар точно обречен!". Наконец появляется отец. В тяжёлой мантии - пурпур с лазурью и золотом, всё тот же левиафан, на этот раз на медальоне неправильной формы, вшитом в ткань одежды. Император выглядит Богом в глазах своих подданых. Я хочу надеяться, что это всё ещё так.
Обвожу взглядом зал Совета - каждого из двенадцати лордов Хорадара я знаю лично.
Лорд Шотел - ему принадлежат приграничные территории. Он скорее воин и командор, чем политик. Закаленный в многочисленных боях с орками, он может похвастаться невероятным спокойствием и остротой мысли, но его голос редко влияет на что-то: у командора нет союзников.
Лорд Рассх - Один из немногочисленных сынов нави, но несмотря на происхождение получил титул за военные заслуги. Ему были отданы владения на границе с Изначальным Лесом. Как никто другой Рассх знает тварей Изначального, но своими знаниями делится с немногими. Одна из этих немногих - моя сестра. Они с Соломеей быстро нашли общий язык. Рассха считают изгоем, "низшим" на Советах, а ему самому безразлично всё, что происхдит вне его владений.
Лорд Ашшари - земляк мастера Вальтри. Его предки бежали от гражданской войны в Хайнаре, когда Ашшари было ещё пять лет. В шестнадцать он вступил в армию вольных наемников "Золотые псы", и вместе с ними прошагал половину орочьих владений, а затем, после смерти командира и окружения армии, принял командование и вывел свои три тысячи человек почти без потерь. За это его и наградили прибрежными землями со стороны острова Теллан. Став лордом, Ашшари мгновенно втянулся в атмосферу заговоров и интриг. Теперь четверть Совета - его ставленники.
Лорд Думфар - владелец самых северных земель королевства. После смерти своего отца, принял бразды правления. Вспыльчивый и упрямый, он не умеет управлять даже своими владениями, не говоря уже о государстве, но его провинция - крупнейший поставщик оружия, поэтому остальным приходится считатьтся с Думфаром.
Лорд Гас - правитель южных земель, прилегающих к Сатиллу. Ему также дан титул мастера над монетой, и он оправдал такую честь, почти вдвое увеличив казну Империи за прошедшие два года, несмотря на войну. Слово этого человека всегда имеет определённый вес, ведь деньги - это власть.
Лорд Кобарлавитц - его владения лежат между землями Думфара и Хайнаром. Ещё один правитель - военачальник, обладатель самой большой армии после императорской. Постоянное напряжение между Хайнаром и Хорадаром заставляет Кобарлавитца постоянно быть наготове. Его слово, подкреплённое военной мощью имеет огромный вес на Совете.
Остались только два персонажа, представляющих интерес: Лорд Миантис, управляющий землями на севере от столицы, знаменитый своим пристрастием к магии и оккультизму, по слухам приютил у себя секту Кровавой Гидры. И лорд Эрих, молодой правитель граничащих с Сатиллом территорий на юго-востоке страны, мой хороший друг.
Остальные четверо - Братья Шад, лорд Зенос и лорд Каунай - вознесённые лордом Ашшари дети знатных родов, чьи отцы умерли один за другим от острого воспаления лёгких, пробитых кинжалом, или чрезмерной концентрации яда в кубке вина. Их земли располагаются полукругом на западе от императорских.
- Я хочу выступить с просьбой о военной помощи, мой Император! - В движениях лорда-нава - звериная грация, в словах - высокомерие.
Совет начинается неожиданно. Удивительно не нарушение порядка Совета лордом Рассхом, а то что он вообще выступает с просьбой о помощи. До этого единственным разом, когда сын нави просил помощи, было появление Х"сар"тула, Хранителя Изначального леса. Так что к его словам стоит прислушаться.
- Говори, лорд Рассх! - Голос императора всё ещё сохраняет звучание стальной струны, но старость начинает забирать у отца силы.
- На моих границах происходит массовая резня моих солдат моими же соплеменниками. Навы отказываются успокоиться, и я не могу с ними договориться. Мне нужна помощь магов.
- Это неслыханно! - Подал голос лорд Зенос. - Распылять силы во время войны со столь многочисленным противником, как орки, попросту глупо!
- Лорд Зенос, это решать не вам. Я считаю, что навь может оказаться куда более серьезной угрозой, мой Император. Главное - мы не можем предсказать их действия! - лорд Шотел, конечно прав, но к нему не прислушаются.
- Дом Кобарлавитцев согласен поддержать войсками дом Рассхов! - А вот это неожиданно. Эти двое просто ненавидят друг друга. Кобарлавитц, похоже, боится навов не на шутку.
- Дом Рассхов благодарит дом Кобарлавитцев, - Несколько натянуто, но все же с претензией на дружелюбность отвечает Рассх, - но не имеет значения, выставлю я против Нави двадцать или пятьдесят тысяч. Мне нужны маги, чтобы справиться с нападающими.
- И сколько же навок (в ответ на это слово Рассх презрительно морщится) атакуют ваши позиции? - Лорд Ашшари ехидно ухмыляется, постукивая пальцами по столу. Лорд-интриган носит свой доспех исключительно на советах, он ни разу не был на войне.
- Пять сотен, лорд Ашшари. - Рассх смерил собеседника высокомерным взглядом, какого могла бы удостоиться грязная крыса.
- И неужели вы не можете справиться с какими-то пятью сотнями? Я в вас крайне разочарован...
- Вы когда-нибудь видели воина нави в бою, лорд Ашшари? - Я заранее знал, что произойдет сейчас. Можно было догадаться, зная нава, что значат мгновенно расширившееся зрачки и сжатая в кулак рука.
- Нет, но...
Одним движением Рассх превращается в размытую тень, перелетает через стол и оказывается за спиной Ашшари, хватая того за шиворот и вздергивая над землей. Отец вскакивает и бьет кулаком по столу:
- Лорд Рассх, соблюдайте порядок на совете!
- Прошу прощения, мой Император! - Рассх отпускает Ашшари, и тот с красным лицом и округлившимися глазами тюком падает на пол. - Вы немного превысили порог моего терпения, Ашшари. Впредь будьте осторожнее.
Нав спокойно проходит на свое место и мягким движением садится на изящный обитый бархатом стул. Его лицо не выражает ничего. Рассх больше не поднимает тему военной помощи, понимая, что в Совете у него больше врагов, чем друзей, особенно теперь, после его глупой выходки. Но внезапно высказывается лорд Миантис:
- Думаю я смогу выделить несколько боевых магов в помощь вам, лорд. Надеюсь, этого будет достаточно.
Теперь Миантис зарабатывает неодобрение Совета, и он, как раз, может за это поплатиться, ведь ему позволено не столь многое, как сыну Нави.
- Даю свое разрешение. - Запоздало говорит Император. Он выглядит уставшим до смерти. - Кто-нибудь ещё хочет высказаться?
Лорд Каунай привстает со своего места и произносит:
- Я хотел бы решить вопрос о земельных притязаниях лорда...
Дверь в зал распахивается, мастер Вальтри вбегает внутрь с расчехленным парным клинком. Сейчас он - совсем не тот добрый весельчак, которого я знаю, как учителя, и даже не идеальный воин, каким он был во время поединка с Сол. Сейчас он сам - клинок, отточеный, его глаза не живые - они застыли, как два осколка льда. Он готов убивать... нет, для него не существует понятия "убивать": он готов сделать все для достижения цели, и жизни других, и его жизнь не имеют никакого значения. Сейчас Вальтри - инструмент, меч в руках Императора.
- Мой Повелитель, к замку подошла толпа. Они собираются на штурм. С ними ополченцы и части регулярной армии. У них осадная техника. Мы должны бежать!
- Смерть узурпатору! - Выкрикивает один из братьев Шад, и делает выстрел из маленького наручного самострела. Время дробится на сотые доли секунд. Вальтри и Рассх начинают движение одновременно. Рассх превращается в размытую тень, на лету ловит стрелу и подлетает к Шаду. Клинок мастера Вальтри проходит место, где была секунду назад стрела, выпущенная предателем. Рассх с полным удовлетворения выражением на лице погружает стрелу в глазницу Шада. Брат предателя пытается достать кинжал, но меч Вальтри делает свои три оборота. Нога-рука-шея. На этот раз доводя дело до конца. В этот момент Рассх перемещается к пятящемуся к стене Ашшари и одним движением ломает тому шею. Хруст - последний звук в потонувшем в тишине зале. Ещё две секунды уходят на осознание того, что Соломеи нет с нами. Мы с Рассхом бросаемся вниз по ступенькам...
Мы пробегаем коридор за коридором, он пока экономит силы - мы не знаем, сколько предателей пробралось во дворец. Сдергиваю со стены в оружейной палаш, Рассх выбирает саблю. Когда мы добегаем до комнаты Сол, она уже пуста.
- Принц, разделяемся.
Бегу налево. Кровь стучит в висках. Перед глазами схема помещений, которую я когда-то заучивал сквозь сон и слипающиеся глаза. Лестница, переход, столовая, кухня, чёрный ход, зал Предков... Только сейчас отмечаю, что в оружейной пустовало место для ещё одной сабли. Дает надежду.
Пробегаю к третьему саркофагу в зале Предков и погружаю клинок в узкую щель между камнями на палец выше барельефа. Каменная плита отъезжает в сторону ровно настолько, чтобы мог протиснуться худой человек. Лестница в проходе ведет на третий этаж. Я выбегаю в приоткрывшийся проход за зеркалом в комнате магистра Родерика. Старик мертв. Жаль.
Дальше ещё один коридор. Третья дверь налево. Нажать на рычажок под кроватью. Рука натыкается на что-то мягкое - ткань платья. Заглядываю под ложе - труп служанки. Ковер впитал кровь. Я все-таки дотягиваюсь до рычага, и под ковром появляется небольшая выпуклость. Я встаю на плиту, и мир вокруг делает ровно четыре оборота. Дверь сзади исчезает, а на кровати лежит Сол, приложив руки к животу. Кровавое пятно расползается по белым простыням. Это было предсказуемо. Сол всегда слишком доверяла людям. Отбрасывая палаш, подбегаю ближе:
- Сестренка, ты можешь двигаться?
В меня упирается взгляд непроглядно-черных глаз. Дыхание переходит в гулкий угрожающий рык. Хорошо, это состояние не даст ей потерять сознание от болевого шока.
- Rhaelis, taura signu id? - Повторяю попытку, на этот раз на языке матери.
Сол кивает.
- Irrisha nat! - Прошу показать рану.
Сестра убирает руки и я вижу дымящуюся черным рану. Ублюдки! Яд Телланского хордира. Убивает мгновенно почти любого человека. Останавливает регенерацию тканей. Причиняет невыносимую боль, вне зависимости от болевого порога жертвы. Держу пари, стрела для отца была смазана таким же ядом.
Я рву рубашку на длинные полосы и перевязываю ими рану. Это остановит кровотечение. Даю Сол отливающий золотом флакончик, вынув его из потайного кармана. Сестра по-звериному принюхивается и едва не выбивает флакон у меня из руки. Дьявол, придется по-плохому. Пока Соломея не успела опомниться, сажусь рядом с ней, обхватываю её руками, зубами срывая сургуч с горлышка флакона, и вливаю содержимое ей в горло. Рывком меня отбрасывает к стене, а Сол начинает страшно кричать. Из её глаз катятся чёрные слезы, а рана дымится ещё сильнее. Это крайнее средство. Когда уже ничто больше не поможет.
Кровь Гидры - сильнейшее снадобье алхимиков Секты. Мгновенно повышает регенерацию тканей, вызывает отторжение всех ядов и очищает организм. В процессе используются все ресурсы организма, кроме жизненно важного минимума, человек практически впадает в кому, пока не восстановятся силы. Но больше я ничего не могу сделать.
Наконец крик прекращается, и Сол падает с кровати на пол, покрытый узорчатым ковром. Её белоснежные волосы запачканы кровью. Глаза закрыты. Рана затянулась. Остались только ожоги от черных слез на лице.
Я нажимаю рычажок, беру на руки Соломею, и вот мы уже снова в реальном мире, а в дверях стоит мастер Вальтри. Его лысая голова блестит от пота, но на нем нет ни одной раны. Я иду, и он молча пропускает меня в коридор.
- Отец в безопасности?
- Убит. Прости, Принц.
Слова эхом отдаются в голове. Из меня как будто извлекли всё, чем я был, рассмотрели, перемешали и запихнули обратно, превратив самое сокровенное в груду пустого хлама. Что-то сломалось во мне с этой фразой мастера. Я не чувствую ничего...
- Нам нужно идти - в моем голосе тоже пустота.
Я иду по коридору. Каждый шаг - по чьей то крови. Каждый вдох - чьё-то последнее дыхание. Стража. Слуги. Заговорщики. Отец. Родерик. Я. Какая-то часть меня навсегда останется под сводами коридора третьего этажа дворца Хорадара.
Из-за поворота выбегает Эрих с окровавленным клинком. Его глаза округляются при виде следов той бойни, что здесь произошла.
- Вы в порядке? - Его удивление выглядит донельзя глупым.
- Нам нужно идти, Эрих. В подземелье есть тайный ход из замка. Император мертв.
- Чёрт. Что нам делать? Дворец в руках мятежников, Император мертв...
- Я уже сказал. Мы уходим.
На пути вниз мы встретились с Рассхом. С тем, что когда-то им было. Лорд отдался своей навской половине, и чудовище, блуждающее по коридорам замка - уже не Рассх. Мы ничего не можем с этим сделать. Он нас не тронул.
Шотел нашел свое последнее пристанище в парадном зале, окруженный свитой своих элитных солдат. Его смерть была достойной воина, если смерть вообще может быть достойной.
Лорд Зенос найден обезглавленным на первом уровне подземелий. Бунтовщики не щадили и своих союзников.
Ещё пятеро мятежников пытались открыть дверь в подземелье. Они не были серьезной помехой.
Выходя из тайного прохода, я оглянулся на город. В огне мятежа догорала старая Империя. Вальтри похлопал меня по плечу и проговорил: "Нам нужно идти, Император." Да. Император. А Принц сгорел в том огне. Это чистая правда. Но мне нужно время, чтобы научиться с ней жить...
Глава II
Я проснулся в холодном поту. Перед глазами всё ещё стояли горящие семь башен Императорского дворца в столице. В шатре было тихо, лишь снаружи долетали отголоски песни:
Мой король, мой король, откуда мне знать,
Что все дрогнет, когда ты умрешь...
После побега я думал, что Хорадару конец. Но нет, Империя тогда не рухнула, лорд Каунай быстро сообразил, что никто не помешает ему занять трон. Бунтовщики не поняли, что произошло, когда солдаты лорда-предателя обернулись против своих бывших соратников. Тех, кого не перебили сразу, повесили на следующий день. На центральной улице за ночь сколотили сразу сотню виселиц, и ещё неделю столичные жители наслаждались незабываемым зрелищем гниющих на июльском солнце трупов. Это было предупреждение. На всякий случай.
Шотел, Ашшари, Зенос, Братья Шад убиты. Рассх превратился в чудовище, а навь захватила его земли, вырезала всех не успевших бежать, и лишь человеческие головы на ветвях приграничных деревьев напоминали о бойне сейчас. Орки отхватили половину территорий Шотела до того как армия сумела сориентироваться. Но Империя выстояла. Не без заслуги в этом Кауная, надо признать.
Мы с Эрихом и Соломеей путешествуем уже два месяца. Месяц назад от болезни скончался мастер Вальтри, а мы неделей позже прибились к отряду наемников. "Черные псы" - так называется наша шайка, идущая навстречу смерти. Забавно. Никогда не задумывался, как абсурдна работа солдата. Ты зарабатываешь на жизнь, рискуя жизнью каждый день. Это превращается в рутину.
У костра сидит Эрих, ещё несколько солдат и Триш, парнишка, играющий на лютне. Двенадцатилетний мальчишка, для которого даже меч ещё слишком тяжел. Сын крестьянина, убежавший из дома в поисках лучшей жизни. А я - принц империи, владевший половиной мира. Парень рядом со мной - Торк, вор, который лишь чудом избежал смертной казни. Наш командир, Гаррон, бывший солдат имперского легиона, дезиртир. Что объединяет нас всех?
Нам нечего терять. Мы хотим жить, но не знаем как и зачем. Мы сражаемся только для себя, потому что это не позволяет нам сойти с ума. И потому что иначе мы не можем. Так теперь живу и я.
Эрих увидел меня и протягивает кружку с подогретым вином. Я благодарно киваю и сажусь рядом с ним. Слушаем Триша.
Сказала русалка фавну:
"Моя стихия - вода!
Попробуешь приручить меня,
И я уйду навсегда!"
Ответил фавн негромко:
"Но лишь тебя я люблю..."
И только вздохнув кротко,
Надел на шею петлю...
Песня оборвалась звуком падающего дерева где-то в лесу. Все обернулись на шум. Из леса раскачивающейся походкой выходила Сол, сжимая саблю-сканаш в правой руке. Волосы прилипли ко лбу, блестящему от пота, по дорожкам, проженным слезами от Крови Гидры текли настоящие, человеческие слезы. Я встал и протянул руку, чтобы успокоить сестру, но она лишь прошагала мимо, глядя себе под ноги. Похоже, не только меня мучают воспоминания.
- Что это с ней? - Спрашивает Эрих.
Лишь качаю головой. Вряд ли они поймут, сколько Сол потеряла там, во дворце. Веру в людей. В себя. В свои способности. Я отделался легче.
Торк достает из кармана засаленных штанов брусок, и начинает точить нож, украденный им у какого-то богатея в Луште. Он рассказывал эту историю, по меньшей мере, сотню раз, но я все равно не помню оттуда ни слова, настолько она пропитана ложью. Бандитская внешность Торка не оставляет сомнений, сразу понимаешь, в темном переулке с ним лучше не встречаться - густая борода, обрамляющая узкое лицо со шрамом на щеке, спутана и обстрижена неровно. Мускулистые руки воина и ловкие пальцы воришки, все ещё способные открывать замки. Но главное - тусклые бегающие глаза, неестественно маленькие и вызывающие отвращение к обладателю.
В нашем отряде сотня человек, большая часть - такие как Торк или Гаррон. Но они удивительным образом стали мне товарищами. Каждый раз, глядя смерти в лицо вместе со мной, они становились мне не то чтобы ближе, просто я начинал лучше их понимать. И... привыкать, как не смешно.
Рассвело неожиданно. Мгновение назад пламенный диск медленно выползал из-за горизонта, а сейчас уже палит нещадно яркими лучами. Гаррон командует подъем, и мы отправляемся в путь. Через трое суток будем у орочьей границы.
Лагерь собирается быстро, помогаю грузить тюки на лошадей и гурро. Большие мохнатые шестилапые твари в три человеческих роста в холке - не самые удобные животные для содержания, зато могут переносить тяжести в несколько тонн и проходят по лесу без особых проблем.
Триш забрался на одного из гурро и сидит на его холке, вцепивишсь в шерсть. Улыбаюсь ему, он махает мне рукой, веснушчатое лицо с курносым носом светится восторгом.
- Поторапливайтесь, бездельники! - Окрик Гаррона слышно даже в хвосте колонны.
Наконец мы выдвигаемся, я нахожу в толпе Сол и подхожу ближе. Она идет, опустив голову, безразличная ко всему. Губы шевелятся беззвучно, и я не хочу знать, какие проклятия и кому она шепчет.
- Соломея!
Поднимает на меня взгляд своих изумрудных глаз, но не находит в себе сил улыбнуться.
- Просто пойми, что все уже произошло, и произошло не по твоей вине. Ты ненавидишь себя за человеческую глупость, подлость, за все плохое, что в них есть, но изменить людей у тебя не получится, и укорять за это себя не нужно. - Я никогда не умел успокаивать дорогих мне людей.
- Ты не понимаешь. Я могла бы защитить себя, если бы не была доверчивой дурой. Ты и Рассх могли бы защитить отца, если бы не помчались спасать меня, истекающую кровью в тайной комнате, беспомощную идиотку! Рассх бы остался жив! - Вот оно как. Рассх. Нужно было догадаться. А в ее глазах опять слезы.
- Рассх не смог удержаться. Он почему-то решил, что больше не хочет быть человеком. - Это больно, но я должен договорить. - Я не хочу, чтобы то же произошло с тобой. Вспомни, почему так беспокоился о тебе Вальтри. Почему мать оставила тебе это. - Указываю на кулон: на одной его стороне вырезан череп человека, а на другой - лицо нава.
- Ты боишся зря. Я не человек, но и не чудовище. Единственные, кому стоит меня бояться - предатели, эти крысы, способные лишь действовать исподтишка. Я убью Кауная. Убью его лордов-прихлебателей. Если понадобится, вырежу всю знать.
- И станешь ещё хуже самого Кауная. Тебе не хватило бойни во дворце?
- Если хочешь победить своего врага, стань сильнее его. Если я буду беспокоиться о людях, стану слабой, жалостливой, то проиграю.
- Победа стоит того? Цель оправдывает средства?
- Да!
- Нет! Если ты зальешь Хорадар кровью, не изменится ничего. Ты не вернешь отца, Вальтри и Рассха. Если ты и вправду хочешь победить, стань выше своего врага. Стань той, перед кем даже Каунай с благоговением упадет на колени.
- О, нет, Император. Слуги, ползающие на коленях - твой удел. Я не хочу почитания. Мне нужна месть. - В глазах сестры блеснул безумный огонек, и это напугало меня уже гораздо больше. Если Сол... Что останется у меня?
- И что станет с тобой после? Что останется, когда не будет уже ничего?
Соломея замолчала, и лишь покачала головой. Ей больше нечего мне сказать.
- Колонна, стой!
Резко остановились. Повсюду шуршание голосов: "Что такое? Орки? Армия?", у кого-то алчно загорелись глазки: "Обоз?".
Я проталкиваюсь вперед, обходя гурро, и наконец, выхожу на открытое пространство. Посреди дороги стоит высокая фигура в непроглядно-черном плаще. Лицо долговязого затянуто тканью, а длинные темные волосы свободно лежат на плечах. В руке странник держит клинок, немного длиннее обычного палаша, сталь не блестит, несмотря на нестерпимо яркое солнце.
Фигура медленно поднимает руку и из леса к нему выбегают два десятка огромных черных волков. Звери усаживаются вокруг него кружком, в позе сторожевых собак, и неотрывно следят за хозяином. Фигура опускает руку и замирает неподвижно.
- Здесь есть человек по имени Гаррон, назвавший себя Чёрным псом. - Он не спрашивал, а утверждал, и голос его звучал немного приглушенно, ниже обычного. - Этот человек должен выйти и сразиться со мной, доказав свое право на это древнее имя.
- Проваливай отсюда, клоун. - Рассвирепевший Гаррон проталкивается через ряды наемников. Его раскрасневшееся сухое лицо напоминает перезрелый помидор, усы топорщятся щеткой, лысина блестит на солнце.
- Вот и ты. - Три слова звучат как приговор, и с этого момента я начинаю понимать, что Гаррон обречен. То, что произойдет дальше, не имеет значения, командор уже живой мертвец.
Стая расступается, образуя полукруг за спиной незнакомца. Как только Гаррон проходит невидимую черту, волки снова замыкают круг, образуя что-то наподобие арены. Гаррон достает из ножен прямой katzbalger и практически выплевывает слова:
- Сдавайся пока не поздно, щенок!
Незнакомец молчит и не шевелится, лишь плащ треплется на внезапно поднявшемся ветру. Гаррон замахивается и бьет мечом, целя в незащищенную шею противника. Дзонг! Меч, секунду назад находившийся у бедра встречает кошкодер на излете, незнакомец даже не пошевелился. Второй удар, и снова звон металла. Долговязый не пытается атаковать. Лицо командора меняется, искажается гримасой страха. Гаррон отступает, но как будто натыкается на невидимую стену в сантиметрах от волчьей морды. С ужасом оборачивается, и тут долговязый делает один удар. Первый и последний. Голова слетает с плеч Гаррона и подкатывается к лапам одного из волков. Тот не обращает на неё никакого внимания.
Я вдруг понимаю, что сейчас произошло. Понимаю, что Гаррон не видел волков. Понимаю, что остальные их тоже не видят. И понимаю, что мне надо сделать. Это рискованно, но я решаю не упускать шанс.
- Теперь я называюсь Чёрным псом. - На моих губах играет плохо скрываемая улыбка.
Незнакомец медленно поворачивает голову в мою сторону:
- Неужели тебя ничему не научил его урок? - Голос пуст, не выражает ничего. Похоже, страннику действительно всё равно, придется убить одного или тысячу.
Я вытаскиваю из ножен палаш и подхожу ближе. Стая расступается и смыкается у меня за спиной. Долговязый вновь стоит неподвижно. Из отряда доносятся крики:
- Куда ты лезешь, юнец?
- Ты там погибнешь!
- Не делай этого! - Голос Эриха.
Соломея стоит на обочине. Улыбается. Она тоже видит. Раздается голос от фигуры:
- Последний шанс, мальчик. Уйди, и я прощу тебя. На сегодня достаточно крови. - В его словах... вызов? Он хочет этой битвы... Ну что ж, он её получит!
- Крови больше не будет. - Говорю я, переворачиваю палаш и вонзаю острие в волчью пасть. Один за другим звери распадаются в чёрные хлопья. Носящийся в воздухе прах начинает разъедать и мой клинок, я немедленно отбрасываю его подальше. Последний волк растворяется, и одновременно с этим начинает исчезать фигура в плаще. Долговязый втыкает острие клинка в землю и произносит:
- Мои поздравления, Чёрный пёс!
Из разлетевшихся по всему перекрестку хлопьев праха складывается силуэт собаки. Лишь глаза горят желтым на угольной морде зверя. В этих глазах - тысячелетия со времен создания мира. Чёрный пес Каридала. Великий воин, один из девяти Хранителей, присутствовавших при сотворении мира. Так рассказывал мастер Вальтри, приверженец церкви Девяти. Похоже, именно их ложь была ближе всего к правде.
Я подхожу к месту битвы и выдергиваю из земли удивительное оружие. Клинок как будто покрыт угольной пылью, а на рукояти с причудливой гардой, изображающей двух сцепившихся драконов, выгравированы слова: "Ignita loas" - сгоревшая жизнь, на языке нави.
- Чёрт, мальчишка победил эту... штуку!
- Как ты это сделал?
Оборачиваюсь. Возможностями нужно пользоваться. Все замолкают.
- Гаррон мертв. - Помня уроки отца, наполняю свой голос сталью и силой. - А я доказал свое право называться Чёрным псом. Теперь я - ваш командир.
И они склонились передо мной. Все кроме Сол, которая тихонько аплодировала с ироничной гримасой на лице. Да, я Император по крови, и мне приятно поклонение слуг, приходится это признать.
Позже, лежа в шатре, я вспоминал рассказы мастера Вальтри о религии его родины. Церковь Девяти говорила о том, что сотворение мира произошло по воле существ куда более древних, этому миру не принадлежащих. Их называли тенями. После того, как наш мир был сотворен, тени назначили девятерых Хранителями этого мира. Каждый из Хранителей властвовал над своей частью мира.
Кошка Сатилла - хитрец и обманщик. Этот Хранитель должен отвести опасности от мира.
Черепаха Теллана - щит этого мира. Спокойный гигант, не позволяющий природным катаклизмам уничтожить всех разумных существ.
Ящер Вирана - хищник. Воплощение развития, эволюции. Без него наш мир стоял бы на месте.
Медведь Гаттрота - сила и опора мира, то что помогает ему устоять.
Змея Хайнара - волшебство мира, то без чего не было бы ни магов, ни алхимиков.
Левиафан Хорадара - наш старый герб, символ императорского рода. Великий мудрец. Ему было суждено разрушить этот мир, если он будет представлять угрозу.
Ещё три континента - легендарные, их никто не видел, они существуют лишь на страницах книг:
Каридал и его пес, испытывающий воинов, отважившихся бросить ему вызов. Шазз с хранителем-совой, отвечающей за рождение и жизнь. И Асон с его быком - покровителем чувств, эмоций и хаоса.
Я никогда до конца не верил в эти рассказы, но увиденное заставило меня переосмыслить слова мастера. В любом случае, теперь я знаю, что я должен сделать. Я соберу непобедимую армию. Я пройдусь косой по владениям орков, и вернусь в столицу победителем. А там займу трон, как и подобает Императору. Каунай мне не соперник.
Меня волнует лишь один человек - Сол. Она слишком одержима идеями о мести. Это может привести её к гибели. А даже если нет - вместе с жаждой убийства и ненавистью уходят и другие чувства. Радость, любовь, всё. Такие люди попросту выгорают и не могут продолжать жить, потому что не видят в этом смысла. Я не хочу, чтобы моя сестра становилась чем-то подобным.
Эрих вваливается в шатер, прерывая мои невеселые мысли:
- Ну что, Принц, ты теперь командир, как и подобает! Это нужно отпраздновать! - Какая искренняя радость читается по его лицу... А я даже не могу доверить ему своих темных мыслей. Казалось бы, кому доверять, если не другу?
Я выхожу из шатра навстречу своим подданым, гордо подняв голову, как и подобает Императору. Рваный и заляпанный грязью кафтан не портит впечатления. Все взгляды прикованы к клинку, висящему у меня на поясе. Это будет им живым напоминанием на очень долгий срок. Я чувствую, что от меня ждут речи, и начинаю говорить:
- Соратники! Эта странная случайность стоила нам командира Гаррона. Помянем его молчанием.
- В жопу старика! - Выкрик из толпы, сразу сошедший на нет.
- Я буду вашем новым командиром. Мы растопчем орков, пройдем сквозь их ряды, как нож сквозь масло. Мы обретем богатство и славу. Мы станем баронами, герцогами, нас будет принимать у себя сам Император! Выпьем за победу!
- За победу! - Гаркают сразу несколько глоток.
Я принимаю из руки Эриха чашу с вином и выпиваю со своими воинами. Нас будет принимать у себя Каунай, в этом я не соврал. И это будет последнее, что он сделает в своей жизни.
Глава III
Зороастр чувствовал себя отвратительно. У Зороастра раскалывалась голова, и травы, прописанные чертовой старухой Янкой не помогали ни капли, а только страшно горчили на языке. Ещё у Зороастра сломался старый боевой топор, а кузнеца принесли в жертву ещё позавчера. Старый орк долго думал, но потом решил, что это было правильное решение.
Пинком отшвырнув мелкого сородича, водчий выбрался из юрты. Несмотря на преклонный возраст - Зороастр воевал уже двадцать лет - фигура орочьего водчего внушала уважение - почти три метра роста, квадратное телосложение, руки, как и у всех сородичей, болтаются ниже колена и перевиты тугими жгутами мышц и паутиной шрамов от внутрикастовых потасовок. Выпирающая нижняя челюсть с клыками в палец длиной совсем оттягивала внимание от срезанного почти у основания носа и маленьких глазок под нависающим лбом.
Громогласным рыком: "Подъем, драные мрази!" водчий разбудил тех соплеменников, кто ещё умудрялся спать при гомоне, царящем в орочьем лагере. Все сбежались послушать предводителя. Банда Зороастра была разношерстной - орки разных племен и размеров собрались мародерствовать под предводительством опытного водчего. Почти две сотни идиотов, которых нужно кормить и следить, чтобы не убивали друг друга понапрасну.
- Ну шо, мрази! - Зороастр обращался к банде исключительно так. - Сегодня грабим деревню. Там тока полсотни бледных, так шо раз плюнуть. Собрали юрты и потащили, и побыстрее, жрать охота!
И банда двинулась, не скрываясь, распевая песни, на ходу жуя остатки вяленой конины. Деревня расстилалась впереди, незащищенная и лакомая, у некоторых орков аж слюни потекли. Зороастр вышел вперед и принюхался:
- Чёт не то. Нутром чую. Тихо!
Никто не послушал водчего. Завидев человека, один из мальцов с ревом побежал вперед, а за ним покатилась и вся зеленая лавина. Орки бежали, спотыкаясь, по склону, на упавших не обращали внимания, на ходу выдергивали топоры и молотила из-за поясов, орали боевые кличи.
Женщина, до этого мирно стоявшая на границе деревни, улыбнулась. Подняла в воздух руку с зажатым в ней клинком. И опустила почти сразу, будто целя оружием в вождя. Стрелы взмыли над кронами лишь на секунду: стреляли по низкой траектории. По задним рядам зеленокожих будто прошлись косой, а передние уже подбегали к деревне, где их встречала половина отряда Черных псов. Оставшиеся люди стреляли навесом из-за зданий, невидимые для противника. А жителей давно вывели из деревни.
На острие атаки отряда людей оказались девушка, передвигающаяся со скоростью, недоступной человеку, и юноша с жалящим клинком, одним ударом разрубающий оружие, кожаные дспехи и плоть орков. Зороастр заорал "Назад!" уже после первого залпа, но в звуках битвы его голос не был услышан. Клином войдя в ряды противника, люди уничтожали зеленокожих, прячась за двумя непобедимыми воинами и длиной своих копий.
Зороастр понял, что банде конец, и побежал вверх по склону. Его обгонял кто-то из мальцов, совсем обезумевших от страха. Оглянувшись, он увидел, что орки его банды либо лежат перед деревней, либо разбегаются по лесам. Повернувшись спиной к полю битвы, Зороастр побежал не оглядываясь, но вдруг перед ним выросла фигура девушки в легкой пластинчатой кирасе. Она улыбалась.
Подняв с земли топор сородича, Зороастр приготовился к битве не на жизнь, а на смерть. Девушка внезапно исчезла из его поля зрения, а острие сабли вышло у орка из груди. Массивная туша упала на землю, и из кармана водчего выкатилась странная безделушка - выточенный из малахита зуб. Соломея подошла ближе. Тронула ногой поверженного противника. Тот не шевельнулся. Сол подняла с земли безделушку и поморщилась, когда увидела, что испачкалась в крови. Потом усмехнулась. Пропела мелодично:
...испачкают кровью
Ладони чистые...
Ещё раз усмехнулась и пошла раскованной походкой к отряду, сжимая в руке малахитовый клык.
...
С орков много трофеев не получишь, но вот жители деревни за спасение благодарили отряд и явствами, и оберегами. Местная травница Ядвига, сморщенная старуха с восьмилетней девчонкой на побегушках, пришла к воинам отряда, благословив каждого, а мне подарила мешочек со странно пахнущими травами, прошамкав: "Если упадет - не подбирай, значит он от ненависти чужой тебя спас..." Его повесил на шею, под рубашку.
Ядвига подошла и к Соломее, долго на нее смотрела, потом проговорила: "Зайди-ка ты ко мне в хижину, девочка. Говорить будем". Сол удивленно посмотрела вслед старухе, но не сказала ни слова.
Эрих, и без того довольно привлекательный, после двух месяцев походной жизни обзавелся прекрасной рыжей бородой, и сейчас девушки деревни буквально слетались к нему. В честь победителей устроили пир. Наверное, малыш Триш редко видел такое изобилие на столе, да и Торк, судя по жадным взглядам, нечасто ел досыта. А мне нужно сделать ещё одну вещь.
Я вновь говорил речь, но теперь её слова значения не имели. Мне просто нужно было удостовериться, что на меня смотрят как на победителя, а не самозванца. И когда в конце речи кто-то из толпы выкрикнул: "Ура командору!", и прогремело троекратное "Ура!", завершившееся стуком кружек с местным элем, я понял, что теперь я избираю путь становления Богом. По стопам отца.
Ещё десяток крестьян решило примкнуть к нашему отряду. С каждым орочьим набегом вытаптывались посадки, урожая было мало, постоянно приходилось уходить в леса. Кто-то подумал, что служба в отряде - дело более прибыльное. Особенно после того, как Каунай объявил, что после победы над орками выдаст всем наемникам, воевавшим против зеленокожих, десятикратное жалование регулярной армии. Интересно, что бы он сделал, узнав, что в одном из отрядов - человек, который станет его убийцей и будущим Императором.
Мы с Эрихом и другими присели за стол, к нам сразу же подбежал староста деревни, вновь рассыпаясь в благодарностях и лепеча:
- Что ещё мы можем сделать для благородных наемников?
- Не такие уж мы и благородные, папаша. - Без всякой злости сказал Торк. - Так, обычные ребята с улиц.
Мы с Эрихом понимающе переглянулись и засмеялись почти одновременно. Интересно, а если бы эти люди узнали, что я и есть настоящий Император? Пошли бы за мной охотнее или перерезали бы глотку, пока я спал? Я понимаю, что не могу доверять этим людям, но именно они - мое средство для достижения цели.
- Эрих, послушай!
- Да, Ларт? - Это имя он придумал мне сам, чем безумно гордился. А что, даже красиво. Все равно все в отряде называли меня командор Блэкхаунд.
- Ты часто общался с отцом, правильно? Присутствовал на встречах. Когда он посвящал в рыцари отряд наемников?
- Нечасто. - Почти мгновенно ответил лорд. - Всегда говорил церемонные речи. На самом деле, в основном за победы в каких-то крупных битвах. Я не вникал.
- Жаль. Это бы пригодилось. - Долгая пауза. - Расскажи мне про мой отряд. Я ведь толком не знаю никого, кроме Торка, Триша, Сол и тебя.
- Ладно. - Эрих подвигал губами беззвучно, что-то вспоминая. - Ну, есть Огрин. Мужик в кожаном доспехе, лет сорока, у него ещё голова наголо бритая. Он бывший кузнец. Вспыльчивый и отрешенный какой-то.
- Да, помню его.
- Есть Рунка, толстяк с кистенем. О нем ничего, кроме имени, не знаю. Только татуировки у него уж слишком похожи на рисунки монастыря Гирм-Лиишир.
- Если это и правда, беглый инквизитор пригодится отряду. Есть немного мест, где готовят бойцов лучших, чем храмовники Гирм-Лиишир.
Эрих отхлебнул эль, замочив бороду:
- Эээ, ну да, но я бы все равно глаз с него не спускал. А, вот. Баргун, крестьянин, который к нам сегодня присоединился. Явно не всю жизнь землю возделывал. Взял себе пару топоров и целое представление устроил, жонглер почти что. Явно не простой малый, но хороший.
- Ясно, спасибо, Эрих. Я... да, спрошу... Почему ты ушел со мной? Уверен, Каунай бы тебя не тронул. - Брови лорда поползли вверх.
- Что за вопрос, Ларт? Друзей не бросают. - Он говорил это почти возмущенно.
- Да, извини, ты прав...
Странно не то, как легко он это сказал, а то, как тяжело мне это понять. Императора учат не верить никому, ни к кому не привязываться. Дружба не имеет смысла для высших этого мира. Недавно назвавшийся твоим другом может в следующий миг всадить кинжал тебе под ребра. Альянсы строятся и разрушаются, и это нормально, по крайней мере, для меня.
Значит ли это, что я становлюсь таким как отец - Правителем с большой буквы, идеальным разумом, всемогущим существом? Не сказать, что я рад переменам - цена слишком велика. За свою безупречную эффективность отдаешь почти все, что есть у тебя. Вальтри - единственный, кто смог удержаться на грани. Да и с навами происходят подобные вещи - их перевоплощение в зверя - ничто иное как чрезмерная цена за выживание.
Мысли вновь возвращаются к Сол. Я не смогу видеть сестру бессмысленным чудовищем, зверем, лишенным цели. Но не могу я и придумать ей цели. Изменения человека должны происходить в нем самом, это что-то очень личное, любое вмешательство может изуродовать спасительное до разрушительного. Непочтительность к границам чужого сознания вызовет только раздражение, гнев, ненависть. Поэтому нет, я не могу ей помочь. И не смогу. Только дать сил, чтобы ей хватило дотянуть до её собственного счастья.
- Спасибо, Алиса. - Сол кивнула головой. - Я что-то слишком ушла в себя.
Старая травница прошла в дверь и, как-то скрючившись, присела на табурет по другую сторону стола. Алиса подбежала с небольшим котелком и разлила по деревянным кружкам дымящийся зеленый чай с почти неуловимым запахом и вкусом. К запаху напитка примешивались ароматы сушащихся в связках трав, развешанных по всей хижине. Кроме обычного кипрея, волчьего хвоста и лунной травы под потолком висели разнообразные экзотические побеги. При взгляде на них Сол чувствовала возмущение своего навского чутья.
- Что же ты делаешь, девочка? - Проскрипела Ядвига.
- А?
- Говорю, что ты с собой делаешь? Я твоего Зверя уже невооруженным глазом вижу. Давно на себя смотрела?
Соломея опустила глаза. Она давно чувствовала языком заострившиеся клыки, верхние веки начинало жечь по ночам, а запахи ночи превратились в полнейшую какофонию. Ещё не зверь, но уже не человек.
- Что предложите мне делать вы? Я уже слышала слова брата. Он говорил, что месть выжжет меня, оставит пустой бессмысленной оболочкой. Но он так и не понял: месть - единственное, что меня наполняет сейчас. Не было бы её, и я уже перерезала бы себе горло вот этим клинком.
При этих словах стоявшая у двери Алиса выронила котелок, и лужа кипятка разползалась все дальше, не желая впитываться в просмоленные доски пола. Старуха даже не обернулась на звук.
- Месть, значит? - Одним глазом Ядвига взглянула на воительницу, узловатыми пальцами раздвинув седые спутавшиеся пряди волос. - Не об этом хотела с тобой поговорить, но что ж поделаешь. Ты права конечно, без мести тебе сейчас никак.
Сол удивленно изогнула бровь. Она ожидала услышать совсем не это. Травница продолжала:
- Ненависть тоже можно использовать, только это ты должна управлять ей, а не она тобой. Ненависть по силе, конечно, не сравнится с... любовью, к примеру... - Ядвига захихикала противным сухим кашлем. - Но вариант не самый плохой. Делает тебя сильнее. За плату конечно.
- И что за плата?
- Тебе лучше знать. Ты же навка, ты уже не раз чувствовала это на себе. Ты входишь в это свое состояние и чувствуешь себя всемогущей. А потом ты оглядываешься назад и понимаешь, что все, что ты оставила позади - трупы. И среди них ты видишь своих друзей, родных, близких. И это тоже твоя вина. Вот, что такое месть, к чему приводит ненависть.
Сол пораженно молчала. Травница подняла голову и блеснула бельмами глаз, поманила Алису к себе пальцем и прошептала ей на ухо пару слов. Девочка опрометью выскочила в дверь. Соломея смотрела на травницу и ждала.
- Знаешь, когда-то ко мне приходил один мальчик. Этот мальчик очень хотел попасть в замок на вершине холма. Такой величественный дворец, который он видел в своих снах, с семью блистающими башнями. Я тогда спросила его: "На что ты готов ради своей цели?", и он не раздумывая ответил: "На все"... Я рассказала ему, как дойти до замка на холме. Он выполнял мои инструкции в точности, и когда мальчик почти достиг своей цели, я пришла к нему во сне и попросила обернуться. Ему снился тот самый замок, к которому он шел всю свою жизнь. Он шел в него по дороге. Он обернулся и увидел, что дорога эта выложена черепами тех, кто пал, помогая ему получить свою мечту. А под ними в пять рядов лежали тела тех, кто стоял у него на пути. И тогда я задала ещё один вопрос, последний: "Ты видишь все это. В дороге не хватает ещё нескольких камешков. Это твои друзья. Ты готов?". И он повторил: "На все". В тот день Император Хайнара убил своих братьев, разрывавших страну на части, убил лордов Совета, с ним несогласных. Потерял свое имя, и с тех самых пор у Императора и его потомков нет имен. В крови он выковал Империю такой, какую мы знаем её теперь.
Соломея напряженно слушала, подавшись вперед всем телом. Старуха громко отхлебнула чай из кружки и помолчала.
- Я рассказала это, потому что увидела сходство между вами двоими. Но и одно очень существенное различие. Я не вижу замка, к которому ты идешь. Тебе, похоже, просто нравится гулять по трупам. Такое упоение кровью достойно презрения. Искусство воина - не искусство убийства, это искусство достижения цели.
Соломея уже вскинулась чтобы возразить, но не нашла слов, мыслей. Старуха была абсолютно права. Сол вспомнила, о чем говорил мастер Вальтри. О том, каким он мог становится, но лишь ненадолго, когда дорогим ему людям угрожала опасность. Она вспомнила Рассха, бессмысленно отказавшегося от человека в себе. Теперь он мертв. На глазах дочери Нави выступили слезы.
- Плакать давно поздно, девочка, а вот меняться не поздно никогда. Соберись, и пойми наконец, что ты более ценна, чем любой мертвец. Отдавать себя, чтобы принести в этот мир лишь ещё больше страданий - глупость недостойная императорской дочери, недостойная и дочери Нави.
После слов старухи наступила звенящая тишина. Соломея смотрела в пол, и слезы стекали по волосам, завесившим её лицо. С улицы послышался топот, и в хижину влетела запыхавшаяся Алиса:
- Разрешил! - Выдохнула она, схватившись за косяк двери и пытаясь отдышаться.
- Ну что, Соломея, дочь Дарианы, надеюсь наш разговор не прошел зря...
- Откуда вы знаете имя моей матери? - Перебила Соломея. - Вы хотите сказать, что видели начало Империи. Сколько же вам лет? Кто вы такая?
Сухой смех-кашель повторился. Старуха вновь подняла голову, но вместо молочно-белых глаз слепца у неё были яркие огненные опалы.
- Мы встречались не так давно. Неужели успела забыть? Возраст мой не имеет значения, имя мое, прозвучав, может вызвать лишь несчастья.
Старуха пальцем подманила к себе Алису. Когда Ядвига снова взглянула на дочь Нави, слепые глаза приобрели обычный вид.
- Свою помощницу я отправлю с тобой. У неё... незаурядные способности, и я могу иногда смотреть её глазами. Должен же за тобой кто-то приглядывать. Ты можешь стать одним из решающих факторов в изменениях этого мира, а такими шансами я разбрасываться не могу.
- Вы хотите сказать, что мне напророчена какая-то особая судьба? - Сол дернула головой и уставилась на старуху.
- Твоя глупость превосходит все границы. Судьбы не существует. Её придумали идиоты, слишком слабые, чтобы совершить что-то самостоятельно. А потом решили проповедовать свою глупость остальным. Есть только ты, реальность, и то, как ты с ней справляешься. Сама подумай, ты управляешь реальностью, или она тобой? Я думаю, ответ ты найдешь самостоятельно, он и так очевиден.
- Кто-то говорил мне, что очевидное понять тяжелее всего. - Сол усмехнулась. - Видите, я тоже умею говорить глубокомысленные фразы. Может, я не так уж и глупа, если именно так вы определяете ум. Что насчет Алисы, вряд ли мой брат согласится тащить с собой дополнительную обузу.
- Уже согласился. - Отрезала травница. - Теперь осталось ещё одно дело. Помнишь ту безделушку, которую подобрала с тела орка?
- Да, конечно. - Сол уже не удивилась всезнанию старухи.