Мальвова Лина
Щепотка соли в твоем чае

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    БУДУ РАДА КОММЕНТАРИЯМ!
    + новая щепотка от 13/04
    Пару раз в тексте можно встретить мат и еще реже намек на интим)
    Когда тебе восемнадцать, вся жизнь впереди. И все внутри томится в ожидании невероятных приключений и чудес. Хочется попробовать всё и сразу. Все грани чувств, все кухни мира, все оттенки любви. Но что делать, если первая любовь все равно что соль в чае? Вроде бы и любопытно попробовать, но сразу ясно - этот десерт не для сладкоежки.
  
   Манилааа, Манилаааа,
   В сети заманила,
   И в самой жесткой позе
   Мне мозг ты отлюбила.
   Манилааааа, Манилаааа...
  
   О боже, если ты существуешь, сделай так, чтобы этот юродивый выплюнул легкие на очередном выдохе. И эти ужасные завывания тетерева в брачный сезон наконец прекратились.
   В соседней комнате послышались проклятья сестры. Из комнаты брата посыпались не менее злобные и матерные пожелания уличному артисту. Чтобы заглушить попсовые подоконные напевы, он врубил стереосистему. И тяжелый рок накрыл квартиру густой нервной волной. Кит же под окнами выклыдавался на все 100, благо обитали мы на втором этаже, и слышимость была отменной.
   Я морально созрела на зверское убийство, лишь бы доспать положенное. В красках представила, как в отместку за раннюю побудку, дырявлю пустой череп Кита отцовской дрелью. Но от этой заманчивой идеи пришлось отказаться. Очень жаль, но уголовный кодекс не одобрял такие резкие меры отмщения.
   Дверь в мою комнату с силой ударилась о косяк. Оторвав гудящую голову, я вперила жалобные глаза в мрачную фигуру на пороге. Матушка - Александрина Аскольдовна, урожденная Манилова, хмуро смотрела на дочь, туго затянув пояс расшитого хризантемами шелкового халата. В глазах удивительно голубых читалось явное неодобрение относительно круга моего общения.
   -- Манила, -- дрогнувшим голосом укорила статная брюнетка, -- ты решила таким оригинальным образом выкурить родную мать из квартиры? Дочь, я не так часто остаюсь у вас ночевать, чтобы опускаться до такого.
   Мученически застонав, я уткнулась лицом в подушку. Маниле - стыдно. Манилы - нет.
   Мама не была бы собой, если бы на этом успокоилась. О, нет. Эта коварная женщина решила взять крепость Вакаиро (фамилия гг) измором.
   -- Манил, а кто этот голосистый молодой человек?
   -- Нелюдь, мама, он нелюдь!
   Желание воспользоваться дрелью окрепло, обрастая интимными подробностями. Как рассказать любопытной матушке о психопате, который не одно утро насилует меня и домашних, я не представляла. Тем более, что с ним они были очень хорошо знакомы. Но подпортить Киту репутации в глазах маман я не рискнула. Зная мамину любовь к этому противному блондину, я уверена, что в итоге я сама осталась бы виноватой. А этого Рикки Мартина оправдали.
   -- Илка, заткни своего кавалера, я его щазз кастрирую, -- грозно прорычала обычно спокойная Альбина из-за стены.
   -- Аля, я тебе помогу. Нести орудие убиения?
   Одобрительный братский позывной был еле слышен из-за особо нервного аккорда в песне его любимой группы.
   "Моя семья - какой-то дурдом" -- окончательно решила я, нахлобучивая на голову подушку.
  
***
  
   Я самый счастливый человек. Мое счастье всеобъемлюще и безгранично. Знаете почему? А я - знаю: Кита увезли на прототипе советского бобика, так как озверевшие соседи все же вызвали доблестную полицию. Жильцы 13-ого дома улицы Лермонтова вздохнули с облегчением. Я же еще тайком перекрестилась и воспела аллилуйя. Рин отключил стереосистему и ушел спать, сказав, что если его разбудят, он перегрызет камикадзе сонную артерию. Уныло покивав на угрозу брата, я окопалась на кухне. Альбина тоже предпочла сестринской кампании кровать.
   Мама оккупировала ванную, лишив меня возможности привести помятое лицо в порядок.
   Пока родительница плескалась в ванной, я поставила чайник и решила настряпать бутербродов к завтраку. Живот уже прилип к позвоночнику и противно урчал.
   Мама, заглядывая в гости, принципиально не готовила, аргументируя тем, что до восемнадцати она итак со всеми нами нянчиась, пришло ее время пожинать плоды дочернего гостеприимства. Рин всегда в вопросе готовки брал самоотвод. Он добывал пропитание, вкладывая в общак, который мы собирали на продукты, большую долю. Чем и обеспечивал себе кулинарный иммунитет. У меня же руки росли из задницы. Мне удавались только самые простые блюда. Поэтому главной по тарелочкам считалась Аля. А сестра решила задержаться в царстве Морфея, пустив любимую сестру на произвол судьбы.
   Ворча себе под нос, я достала из холодильника творожный сыр, длинный гладкий огурец и упаковку красной соленой рыбки.
   На ржаные тосты я споро намазала толстый слой творожного сыра, разложила в художественном беспорядки нашинкованные огуречные кружочки и любовно укрыла их соленым лососем.
   Мама как будто почувствовав, что утренний перекус готов, в облаке ванильного аромата выплыла из ванной.
   -- Охаё, мусумэ.
   Ох уж эта мамина любовь к чинным ритуалам. Я благовоспитанно сложила ладони домиком, прижав их к груди, и поклонилась. Итак с утра накосячила, не стоит обострять. Нужно задобрить маман перед неизбежными расспросами.
   -- Мамулечка, садись завтракать, а я зубы почищу и присоединюсь, -- выпалив фразу на одном дыхании я ретировалась в коридор.
   Мама только фыркнула мне в след, доставая из кухонного шкафчика турку.
   -- Купите уже кофеварку, студенты.
   Я скрылась за дверью. Хреноварку. Стоя перед зеркалом в ванной, я строила отражению рожицы, передразнивая маму. Зачем нам лишние траты, если страсть к кофеину передалась только Але. Мы с Рином из безалкогольных жидкостей признавали только чай. А сестренке и с джезвой жилось нормально.
   Отплевываясь от невкусной пасты, я в очередной раз пришла к мысли, что маме лишь бы поворчать. Она не слишком охотно отпустила нас в вольное плавание и теперь каждый раз заглядывая с проверкой, находила, к чему подкопаться.
   Кофе кстати, вообще вредный. В больших количествах. Прополоскав рот и вооружившись пришедший мыслью в качестве контраргумента, я вернулась на кухню.
   В комнате стоял густой запах свежезаваренного ароматного напитка. Я сильнее принюхалась. Кофе я не любила, а вот его запах другое дело. Когда Алька варила, я тоже всегда отиралась по близости и жадно принюхивалась.
   -- Кофе будешь, непутевая?
   -- Не-а
   Я устроилась за столом, наполняя свою большую кружку-супницу кипятком и окуная в него чайный пакетик.
   -- Что за песнопения с утра пораньше? -- Маман решила не ходить вокруг да около, а сразу брать быка за рога.
   -- Да так, сокурсник издевается, -- я конечно приврала насчет сокурсника, но не суть. Издевается же.
   -- И что ты натворила, что такая нелюбовь?
   Мама слишком хорошо меня знала. И она прекрасно помнила, что мое поведение особенно в младших классах было далеким от идеала. Я постоянно цапалась с мальчишками, которые дрзнили меня из-за необычного имени. Родителей вызывали в школу каждую неделю, каждый раз когда я умодрялась что-нибудь натворить. То реактивы перепутала и чуть парту не сожгла. То за спортзалом с одноклассником подралась. То Светке с соседней парты в портфель лягушку подсунула и потом обзывала ее жабьей владычицей. То Петрову за шиворот крапиву засунула. В школе я была мелким пакостником. Или мне попадало за проказы, или кому-то от меня.
   В старших классах мой строптивый, пакостный нрав поутих. Я немного поумнела и перестала вести себя, как драчливый мальчишка. Но мелкие неприятности из-за характера у меня продолжают случаться до сих пор.
   Особенно богатым на это оказался нынешний год. Оказалось, что поступила я в университет, в котором учился мой злейший враг и по совместительству первая любовь - Никита Барских. И все наше общение при встрече выливалось в череду мелких пакостей по отношению друг к другу.
   Сейчас например Кит мстил мне за то, что я облила его молочным коктейлем перед парой, на которой он должен был защищать доклад. Облила кстати по делу, но уже сама не помню за что именно.
   Рассказывать родительнице, что мы бодаемся с ее любимчиком, мне не хотелось. В детстве, когда я проказничала, мама всегда была на его стороне. Да и не поверила бы она, что ее "воспитанный", "учтивый" Никитушка способен горланить похабные песенки под окнами, чтобы насолить мне.
   Никита же у нас ангел. Светловолосый ангелочек всегда вежливый и приветливый в маминых воспоминаниях. Переубеждать, что Барских сущий дьявол мне не хотелось. Поэтому я наплела с три короба, что мне докучает одногруппник, с которым мы не поделили какую-то ерунду.
   Невинная ложь не сильно отягчала мою совесть, я спокойно цапнула с тарелки бутиерброд и за раз откусила добрую половину.
   Мама закатила глаза.
   -- Ила, ты уже девка на выданье, прекращай вести себя, как первоклашка.
   -- Маа
   -- Я серьезно, у меня такое чувство, что у меня два сына, а не один.
   Теперь уже я закатила глаза. Эти вечные сравнения с Рином маме никогда не разонравятся. Ее любимый конек.
   -- Вы с сестрой близняшки. Тогда почему Аля одевается, как девочка, а ты - как бродяжка?
   -- Потому что я не Аля, маа.
   -- На выходных поедем к бабушке, я думаю не нужно напоминать, что, чтобы ее не хватил кондратий, тебе нужно будет привести себя в порядок?
   Мама кивнула на мои растрепанные волосы, которые я еще не расчесывала перед завтраком.
   -- Я в порядке, -- я ладошкой пригладила особо строптивый колтун на затылке.
   Мама улыбнулась.
   -- Твои кулинарные потуги так и не зашли дальше бутербродов?
   -- Неа, Алька вкусно готовит, и на кухни должна быть только одна хозяйка, -- я глубокомысленно сербнула чаем.
   У мамы глаза полезли на лоб.
   -- Ила.
   -- Это не я, -- я состроила жалобную мордашку, заглядывая в строгие голубые глаза.
   -- Нужно отвезти тебя к бабушке на перевоспитание.
   -- Ну маа.
   Бабуля еще более крутого нрава, строгая до чопорности. У нее по струнке начинал ходить даже безалаберный Рин.
   -- Поеду я, пожалуй, из вашего логова в человеческие условия. Нужно Кире костюм отгладить, у него какое-то очередное важное совещание.
   Я встала из-за стола, провожая маму. На пороге мы чинно поцеловались в щечки, обнялись и я уже была готова вздохнуть с облегчением, но мама решила оставить последнее слово за собой.
   -- И переставай есть так много мучного. Разнесет на бутербродах, и в свои балахоны перестанешь влезать.
   -- Ну маа, -- провыла я на высокой ноте.
   Статная брюнетка игриво мне подмигнула и отчалила в светлую даль.
   Я с облегчением защелкнула замок, в последний момент отказавшись от идеи подпереть ее стулом во избежание повторного визита.
   Вернувшись на кухню, я с ногами устроилась на мягком угловом диване, скинув тапочки с вислоухими зайцами под стол.
   Моя семья - это очень интересное социальное явление. И помилуй господи от участи существования второй такой же. Хотя начиналось все вполне благопристойно.
   Старший сын из типичной японской семьи, Кира Вакаиро, приехал в Россию с неведомой ему самому целью. И так эта цель его затянула, что он решил не возвращаться.
   Кира увлеченно постигал азы архитектуры в российской академии искусств, приспосабливаясь к жизни странных большеглазых человечков.
   Увы, судьба безжалостно отнеслась к молодому японцу, столкнув его с дамой, обладающей отвратительнейшим характером. Александрина Аскольдовна Манилова - была неотвратима, как айсберг, погубивший Титаник. Противиться судьбе не имело смысла. Амур бил без промаха. Сыграли свадьбу. Монголоидные родственники отнеслись к снохе добродушно, что-то упоенно чирикая на своем языке. Голубоглазые Маниловы, со стороны невесты, тоже не выражали особого протеста, жених был честолюбив, благороден и души не чаял в Маниловой младшей. Смешав саке и традиционно русскую водку, нации породнились.
   Высокую плотность своей родины Кира решил оправдать уже через год, супруга наградила мужа наследником. Вселенскую радость немного омрачал тот факт, что внешностью Рин пошел в Маниловых. Только чуть раскосые темные глаза и острые скулы подтверждали факт участия в создании генов выходца страны восходящего солнца. Отец не особо расстраивался, тем более через шесть лет на свет появились голубоглазые близняшки Альбина и Манила с разницей в семь минут. Младшенькую называл дед, который решил хоть в имени одной из близняшек сохранить отзвук гордой русской фамилии.
   Чета Вакаиро чинно жила, наживая добра, в славном городе миллионнике, разъехавшись с отпрысками по разным квартирам.
   Кира обрел успех на ниве серьезных коммерческих проектов, Александрина открыла цветочный бутик, ставший самым востребованным в городе.
   Дети же решили максимально не пойти по стопам. Рин окончил медицинский институт и работал судмедэкспертом. Но несмотря на серьезность профессии, всей душой принадлежал рок тусовке, а в сплетнях соседских бабулетти - попросту был сатанистом. Альбина подалась в журналистику, из-за травмы распрощавщись с мечтами о спортивной карьере.
   Я же решила постигать премудрости рекламы и PR, немного подрабатывала на досуге, выходя на две-три смены в Старбакс. Бариста я была не самым шедевральным, но любила самосовершенствоваться и тратить деньги на ништячки. Родители - люди обеспеченные, спонсировали своих чад. Но сидеть на родительской шее ни мне с близняшкой, ни Рину не улыбалась. Поэтому мы все работали. Рин на постоянной основе, закончив интернатуру, мы с Алей совмещали с учебой.
   Сделав затяжной глоток, я задумчиво посмотрела на свои голые коленки, торчащие из-под растянутой майки. Мама отчасти была права, сейчас я выглядела бомжонком.
   Бутеры кончились, кушать все еще хотелось. Выцепив из стоявшей на столе вазочки ломтик печенья, мы с желудком решили, что этого пока хватит. Примостив затылок на спинке дивана, я схомячила печеньку, скучающим взором разглядывая потолок.
   Дурацкое свойство организма, если не высплюсь, то весь день, точно зомби-инвалид. И лень, лень, лень. Абсолютно все. В таком случае мог помочь только внешний раздражитель, стимулирующий работу мозга. Универсальная красная тряпка моей нервной системы благополучно отбыла в обезьянник, и заменить ее могла только всемирная паутина, со смешными видосиками или зашкварными вайнами.
   С кряхтеньем я сползла с дивана и, шаркая, поплелась в свою комнату. Операционка ноутбука неохотно загрузилась, приветствуя заставкой с лохматой жопкой корги на рабочем столе .
   Клики мышкой произвели поистине животворящее воздействие. Развернув вкладки страниц, я метким взглядом обежала новости. Одним глазом просматривая почтовый ящик, запустила фейсбук.
   Новостная лента была уныло однообразной. Фото в осенней листве или из отпуска на морях. Не успела я опечалиться, как ноутбук радостно крякнула о сообщении. Писала Тамара - лучшая подруга и по совместительству "добрейшей души" человек.
   (09:35:35 13/11/2011)
   иииииль???
   опять????
   он снова пел????
   (09:36:21 13/11/2011)
   сама как думаешь?? Привет тебе кстати
   (09:36:40 13/11/2011)
   привет :) Манки
   так пел???? не томи, мну интересно)))
   (09:36:48 13/11/2011)
   танцевал :) голый, с бубном
   (09:38:09 13/11/2011)
   ахаххх) откуда такие эротические фантазии?
   (09:39:02 13/11/2011)
   я его скоро укокошу..
   (09:39:25 13/11/2011)
   )) неее, Никитка хороший, с ним так нельзя
   (09:40:27 13/11/2011)
   хороший???? гори в аду защитница дьявола
   (09:40:56 13/11/2011)
   хахаххахх))
   (09:41:12 13/11/2011)
   и не надоело вам??? честное слово - как школьники)))
   (09:41:45 13/11/2011)
   я все это начала????
   это все этот козел
   (09:42:17 13/11/2011)
   да ну??
   (09:42:57 13/11/2011)
   ну да
   (09:42:32 13/11/2011)
   чур, я свидетельница на вашей свадьбе :)
   Прищурив глаза, я злобно буравила взглядом монитор. Не подруга, а подарок судьбы. Не буду ей отвечать, итак, сучка знает, как меня эта тема выводит из себя. Отложив ноут на пол, я вытянулась поверх фиолетового покрывала.
   Порой мне кажется, что вся моя жизнь - это бесконечные заигрывания с Барских. Я как кот, которому симпатичен хозяин, и он таскает ему дохлых мышек, чтобы нарваться на похвалу. А нарывается на пиздюли. Конечно Никита симпатичный, с классным чувством юмора, но нормально общаться мы перестали еще в средней школе. Нашим ершистым характерам и раздутому эго было тесно в одном помещении. Тем более была у меня на Кита обида, которая не давала спокойно пройти мимо при встрече. Стоило мне увидеть Барских и бешенство накрывало удушливой волной.
   Никита приходился двоюродным братом моей подружке, его родители погибли в аварии, поэтому он рос в доме дяди и тети. Наши квартиры находились на одной лестничной клетке. Поэтому мы сдружились. С Томой мы ровесницы, Кит старше на три мизерных года. С пеленок мы были не разлей вода, но в старших классах, Барских начал задирать нос, считать нас с Томой мелочью и наше общение резко сократилось. Такой себе закономерный процесс, мальчишки взрослеют и перестают как раньше водиться с девчонками. Наступает пора свиданий, дерганья за косички и глупого хихиканья в стороне.
   Кит тоже стал бегать на свидания, и меня одолела ревность. Тот факт, что мой друг начал мотаться на свиданки с какими-то размулеванными дылдами вместо того, чтобы играть со мной в приставку был из ряд вон. Никите было тринадцать, мне десять - и его новые подружки вызывали жуткое раздражение. В десять я была подвижная и любопытная, как обезьянка. Поэтому конечно же я проследила, чем мой друг стал заниматься. И когда я увидела, как Кит целуется с какой-то белобрысой семиклашкой за гаражами, меня чуть не стошнило.
   Через пару лет на меня снизошло озарение, почему постоянно хотелось плюнуть предателю Барских в глаз. Я влюбилась очертя голову в зеленоглазого чертенка-блондина, который нагло клеил девчонок, несмотря на терзания подруги детства.
   Тамара, вечный миротворец, конечно догадывалась, что психую я неспроста, но когда я решилась на чистосердечное признание, стала вместе со мной делать гадости братцу и его девицам.
   После этого конфронтация обострилась. Было чертовски обидно, когда я видела Кита, зажимающегося с девчонками. Этот Донжуан, как специально, постоянно попадался мне на глаза.
   Переломным моментом стала драка с моим участием и пассией Барских. Дура блондинка все прекрасно поняла. Раскусила, что меня распирает от ревности.
   А потом было лето в Феодосии. И апогей моей любви, и крах девчачьих грез и разбитые вдребезги розовые очки, сквозь которые я смотрела на наше совместное будущее. На тот момент мне уже было четырнадцать, самое время для подростковых депрессий и слез в подушку.
   Тогда почти сразу, после совместного отпуска в Феодосии, Томино семейство переехало в другой город. И нам с подругой остались только социальные сети и редкие встречи, вместо полноценного общения.
   О чертенке-блондине я старалась не вспоминать, сотворяя охранительный знак, когда заходила речь об этом харизматичном блондине. Дурацкая влюбленность кажется прошла, оставив после себя ворох воспоминаний и непроходящую обиду.
   Однако господин Барских так просто не исчез из моей жизни. Первого сентября сего года выяснилось, что я поступила в вуз, в котором уже грыз гранит науки Никита Барских. Его сестра-партизанка не посчитала нужным говорить мне об этом заранее. Поэтому на посвящении первокурсников, нос к носу столкнувшись с блондином, я мягко говоря была удивлена. На радостях я столкнула Кита, который был при полном параде, в озеро прямо о одежде. Из-за чего шашлыки с пьянкой, на которые мы выехали всей группой вместе с выпускным потоком нашей кафедры, я покидала бегством, спасаясь от злющего блондина.
   На справедливое рычание, почему не предупредила, Тома только руками разводила, мол, я пыталась сказать, сама виновата, что не давала и рот на эту тему раскрыть.
   Смирение никогда не было моей добродетелью, и на ответные проделки Кита после того, как прилюдно была подмочена его репутация, я отвечала с самоотверженностью подрывника-маджахета.
   Утренние матерные серенады Кита по выходным были особо изощренной местью, паскудник прекрасно знал, как я реагирую на ранние побудки. И с удовольствием позорил меня перед всеми жильцами дома на улице Лермонтова. Особенно доставалось соседям нижних этажей. Поэтому соседи меня люто ненавидели, а бабушке в подъезде уже не просто косились, но и активно за глаза называли проституткой. Тома молчаливо угорала. Эта сестрица дьявола за столько лет стала почетным зрителей развития наших своеобразных отношений с ее братцем. Она не принимала никакого участия, соблюдая нейтралитет, но всегда была в курсе событий.
  
  
***
  
   Раскинувшись на постели в позе морской звезды, я всем своим видом излучала благодушие. Мне наконец удалось выспаться. Из-за чего в пустой голове на повторе крутился кадр из Лунтика, где это розовое чудовище вылупилось из яйца с фразой: "Я родился". Очень емкий кадр, подходящий к моему состоянию и настроению. Я чувствовала себя зановорожденной и беспомощной, как младенчик.
   Солнце золотым крапом лучей пробивалось сквозь плотные шторы. Щекотка от их беспардонного вторжения прогнала остатки дремы.
   В очередной раз зевнув, я чутко прислушалась. В квартире царили безмолвие и тишина. Не заметив никаких подозрительных звуков, постоянно наполняющих нашу обитель, будь-то завывания сотни плакальщиц в исполнении сломавшей ноготь Али, хрипловатый, подпевающий Кипелову голос брата, или что-то совсем потустороннее, я решилась совершить вылазку и разведать, как обстоят дела.
   Пару дней назад нам с сестрой исполнилось восемнадцать. И теперь нас официально можно было увозить за сто морей, целовать везде и прочие радости жизни, увековеченные в хите группы "Руки Вверх".
   Знаменательное, конечно, событие, только я все еще не чувствовала какой-то сумасшедшей разницы - и вела себя, как выпускница ясельной группы детского сада для отстающих в развитии. Словом точно так же, как и до наступление совершеннолетия. Близняшка тоже. В нашем тандеме я всегда была Ванюшей-дурачком, а Аля - одновременно и Еленой Прекрасной и Василисой Премудрой.
   Справили мы общий праздник, как и предыдущие в несколько этапов. Сначала состоялась трапеза в семейном кругу - с родителями, бабулей и дедом. После пышного застолья я, как и семнадцать Дней Рождения до этого, с восторгом распаковывала подарки от родственников с обеих сторон. С Алей мы всегда поздравляли друг друга до семейного застолья. Ровно в полночь, с наступлением 11 ноября обменивались пожеланиями и презентами, и вместе укладывались спать в моей или ее комнате. Болтали до самого утра, рассказывая друг другу все новости, которые накопились за год. Это была наша традиция. Мы редко делились сокровенным в повседневной жизни, но в день нашего рождения устраивали ночь откровений. А на утро снова начинали цапаться по пустякам и не вмешиваться не в свои дела. Странно? Мы с Алей так не считали. И хотя несомненно обладали эмпатией, свойственной близнецам, в души друг другу никогда не лезли без приглашения.
   После семейных посиделок мы с близняшкой, всегда разъезжались в разные стороны, продолжая отмечать каждая в своем кругу. Этот раз не стал исключением.
   Рин остался ночевать у родителей, ему от них было удобнее добираться до работы. Аля вообще улетела Питер. Она всегда старалась куда-нибудь выбираться. В прошлый раз летала в Карелию, на пару дней в Кижи. Сейчас вот решила вернуться уже в который раз погулять по северной столице. А я с Томкой, еще парочкой друзей и приятелями-одногруппниками рванула в клуб на концерт кавер-группы Металлики.
   После мы уже с поредевшей компанией перекочевали ко мне домой. Взяли пару бутылочек Джека, колы, заказали пиццу с пеперрони и продолжили отмечать мои именины.
   Квартира, которую подарили брату на совершеннолетие, куда до кучи сбежали от родительской опеки и мы с сестрой, в субботу утром напоминала таможню на границе с Китаем. Такое количество узкоглазых лиц я видела только тогда, когда мы ездили в гости к бабушке в Токио.
   Понятное дело, что пары бутылочек Джека нам не хватило. Рыжий Кешка - одногруппник бегал за добавкой, а курьерская служба под конец уже перестала принимать заказы на наш адрес. Курьер отдавая очередной заказ так закатывал глаза, что мы с Томой на него обиделись, и решили сварганить пиццу самостоятельно.
   Утром в субботу на кухне был такой срач, что словами не передать. Но то, что мы в итоге каким-то чудом не спалили квартиру было не иначе как благословением небес.
   Кот после нашествия моих друзей еще неделю прятался по углам, кто-то совсем отбитый краской с баллончика нарисовал на спине британца - британский флаг.
   Мама, приехавшая вечером с ночевкой, первый раз увидев несчастного кота, устроила мне такой разнос, что пришлось пообещать, что отныне и вовек я не буду приглашать друзей к себе на вписки. И только после этого согласилась оставить Винни дома, а не забирать с собой, спасая от нерадивой хозяйки.
   Отдраивая днем кухню, я со стыдом понимала, что мама права. И больше так нажираться, тем более в квартире брата, не стоит. Кроме того, что вся наша компания накидалась в сопли и чуть не разнесла квартиру по кирпичику, Тома заказала стриптизеров.
   Этот бесенок пригласил на нашу гулянку ребят в костюмах японских самураев. Троица танцовщиков робко втянулась в квартиру. Но скромности у них хватило ненадолго. Работа требовала раскрепощенности, да и Джеком ребят Тамара насильно напоила, требуя пропустить сначала штрафную, а потом тост за здоровье именинницы и понесла. Ребята с Томой были шапочно знакомы, поэтому не просто станцевали и ретировались, а остались до окончания всего банкета. Царица Тамара велела хлопцам задержаться, и самураи с радостью повиновались.
   Тамара, лихо улюлюкая и почти похрюкивая в стакан, к которому жадно присосалась, с восторгом наблюдала, когда особо настойчивый танцовщик за пятку стаскивал меня со спинки дивана. Куда я забралась, не желания принимать участия в начавшихся танцах.
   Кеша, гогоча, как гиена, примерял кимоно, реквизированное у смуглого стриптезера, вцепившегося в мою пятку. Я истерично икая, пыталась сопротивляться, но Тома успела слить инфу ребятам, что я когда-то хотела научиться танцевать стрип. Поэтому добрые гости решили сделать мне подарок и воплотить мою давнюю мечту.
   Отбившись от одного полоумного, я пала жертвой Тамариного энтузиазма. Эта особь, выпускница Кащенко, на вечной солнечной подзарядке потащила меня расписывать стены нашего подъезда.
   Устой традиций надо соблюдать,
   Пускай не раз ответят вам отказом,
   "Конечно, дама может и не дать!"
   Но предложить ты ей всегда обязан. (с)
   Какой дикобраз укусил нас, подвигнув на марание стен, сейчас я уже не могла понять. С фонариком в зубах и баллончиками под мышкой мы поднимались обратно, довольные, как русские в сорок пятом под стенами Берлина. Обратно нас впускать не хотели, ответив на стук и возмущенные вопли Тамары дежурной фразой из Простоквашино. Ведите ли, у них все на месте.
   После пятого "кто-тамканья" Тома, плюнув на коврик у моей квартиры, потащила меня к соседней двери. Открыл нам бледный заспанный сосед Жорик, под глазами которого залегли живописные темные круги. Парень мужественно попытался захлопнуть дверь перед нашими носами, но прыткое Томкино копытце вовремя успело ему помешать.
   Спустя час мы втроем весело распевали песни группы "Ленинград", добравшись градусом коньяка, который был плохо спрятан отцом Жоры-геймера, отбывшим вместе с супругой на моря. Счастливо гогоча под репертуар Шнурова, мы воодушевленно резались в WoW.
   Вырубились мы на полу в гостинной там же, где играли в приставку. А после того, как совместными усилиями с новым другом удалось отобрать у Томы одеяло, мы и вовсе сомлели. Обиженная подруга погрозила темноте кулаком, попав им куда-то в распластанного Жорку, который лишь всхрапнул в ответ, и тоже засопела.
  
***
  
   -- Иль, пойдем в кино сходим, а?
   Подавившись мандаринкой, которую долго и вдумчиво чистила и, наконец добралась до нутра, я недоверчиво выпучила глаза на сестру. Аля невозмутимо продолжила жевать салат с рукколой и запеченной свёклой.
   -- Кто ты? И что ты сделала с моей сестрой? Она зареклась выходить со мной в люди!
   Эта голубоглазая пигалица многозначительно покивала, прихлебывая ароматный кофе, от запаха которого у меня побежали слюнки.
   -- Да-да. Идти с тобой куда-нибудь, все равно, что выгуливать обезьянку. Но я притворюсь, что мы не знакомы, если кого-нибудь встречу, -- послало мне ехидную улыбочку мое отражение.
   Подивившись паскудности сестринских слов, я согласилась, ведь семья - это святое. Кто если не сестра, скажет тебе какую-нибудь гадость.
   -- Кстати когда уже твой геморройный дружок перестанет будить во мне зверя по выходным? Уже пятница, если завтра он снова появится под окнами, я скину ему на голову шкаф.
   -- Зверя-то? -- хохотнув, я осмотрела сестренку до кончиков волос цвета горького шоколада. -- Не хомячка ли?
   Аля злобно зыркнула из-под упавшей на глаза челки, замерев с курочкой во рту, при этом действительно походя на потешного щекастого грызуна.
   -- Спрячься под стол, хохотушка, -- сестра аккуратно пережевала защечное богатство, -- если этот Шаляпин не прервет свои гастроли под нашими окнами, мы с Рином его прикончим. И ты так и останешься до конца дней своих незамужняя.
   Радостно похлопав в ладоши, я согласно затрясла головой: "вверх - вниз, вверх - вниз".
   -- Я сошью себе помпоны и буду трясти ими, подбадривая вас. И причем тут убиение Никитки и мое не замужество?
   Подарив мне сомневающийся взгляд голубых очей, Аля продефилировала к мойке сполоснуть чашку из-под кофе.
   -- Пустое, мне можешь не вешать лапшу. Я в курсе, что до сих пор писаешься по этому зеленоглазику. Давай дожевывай, и пойдем, выгуляю тебя.
   Отсалютовав сестрице последней долькой, я тоже встала с дивана.
   -- И ничего я не писаюсь. Дела мне нет никакого до Барских.
   Я протиснулась перед ней на выход из кухни, резвым козликом гарцуя к своей спальне. Высокий светлый шкаф купе с пескоструйным рисунком на фасаде подвергся тщательному обыску.
   Минут пять я упоенно ворошила полки, практически высунув кончик языка от натуги, и только потом догадалась поинтересоваться насчет погоды за окном.
   -- Аль? -- громогласный вопль нарушил тишину жилища.
   Был бы Рин дома, дал бы по шее, что ору на всю квартиру. Но братик усердно трудился на работе, вскрывая, опознавая и записывая заключения. Волей-неволей научишься соблюдать правила хорошего поведения, когда хозяин твоей квартиры - судмедэксперт с острым скальпелем.
   Застыв сусликом с фиолетовым балахоном в лапках, я терпеливо ждала ответа, вместо которого в ванной что-то упало и послышалось невнятное ворчание.
   -- А что у нас за окном?
   -- Лягушки-парашютистки с крыши прыгают.
   Непроизвольно обернувшись к окну, я узрела лишь плотные прячущие внешний мир шторы.
   -- Ок. А там холодно?
   -- Там ледниковый период, блин, -- снова послышался невнятный шмяк какой-то задетой вещицы.
   Философски пожав плечами, я прошествовала к окну и развела фиолетовые полотнища в стороны. За окном улыбался множеством белоснежных крупинок снежный ноябрь. Выпавший вчера снег начинал подтаивать из-за беснующегося золотого солнечного шара над крышами многоэтажек. Его лучи настойчиво лезли в глаза выбивая слезинки. По скользкому тротуару спешили пешеходы, разноцветные бегунки машин бороздили автостраду.
   Ручка стеклопакета мягко подалась под ладонью вниз, и в отворенную створку ворвался легкий ветер. Он встрепал волосы, отведя их за плечи, холодком куснул щеки.
   Вдохнув наполненный множеством ароматов воздух, я быстро законопатила свою панельную крепость. Мой дом - моя крепость. Мне всегда нравилось считать квартиру Рина - своим домом. Потому что здесь я чувствовала себя независимой и взрослой. У родителей под крылышком было тепло и уютно, но там не было такого опьяняющего чувства свободы. Рин, конечно, установил свои правила, но он не мама и не учил жизни при каждом удобном случае. Алька вкусно готовила, баловала меня вкусняшками, подстебывала на каждом шагу. Но в целом моя жизнь, казалась, идеальной.
   Позабытый балахон печальной кляксой раскинул рукава на полу. Небрежно сложив его, я расторопно затолкала вещицу обратно.
   -- Иль. Уважь мое старое, больное сердце, оденься по-человечески, -- непоседливая голова просунулась в щель приоткрытой двери.
   Высунувшись из шкафа, я обернулась на голос. И тут же противно захихикала, рассмотрев гостью. Правый глаз сумасшедшей был накрашен, в то время как левый - являл собой образчик нетронутой естественности. Наглядное пособие для инстаграм - до/после в натуральную величину.
   Невозмутимо зайдя ко мне в комнату, Аля недовольно наморщила нос, пристально сканируя мои домашние шорты в мелкий рисунок в виде крабиков.
   -- Ты выпила свой бальзам для волос, да? Там снег лежит, если я оденусь по-человечески в твоем понимании, я отморожу себе задницу в каком-нибудь сумасшедшем мини.
   -- Пффф, что за бред, там все тает, солнце печет. Если старческая мерзлявость началась, надень шубу, которую тебе бабушка подарила. Уже будешь на человека похожа, а не Горбуна в своем болоневом пуховике.
   Мой глаз нервно задергался, когда я вспомнила, чем одарила меня бабуля. Шуба-кимоно из овчины на тканевой основе, нежно бежевая, мягкая и очень женственная. Но было одно весомое НО. Я никогда ничего женственного не носила. И носить мне бабушкин подарок было абсолютно не с чем.
   -- Не, не, не.
   -- Дурак-человек, шуба просто бомбическая -- Аля, укоризненно качая головой, вышла из комнаты.
   И не успела я придумать, чем ответить близняшке, она вернулась обратно.
   В ее ручонках была солидная стопка одежды, скинув ее на кровать, она широким жестом обвела учиненный беспорядок. Всем своим видом олицетворяя непонимание, я истуканчиком замерла на месте.
   -- Тааак, ну-ка всунула свои мослы в приличную одежду, а то мне нужно глаз докрасить.
   Оттопырив средний палец в всемирно-известном жесте, я продемонстрировала конструкцию сестре. Оная, не обратив внимания на выражение протеста, кинула мне первую попавшуюся вещь.
   -- Шевели поршнями. Хочешь своего вокалиста очаровать, начни нормально одеваться.
   -- Да хватит мне Барского сватать. У нас ничего нет. Только бесим друг друга.
   Аля ткнула пальцем в подношение.
   -- Сказочки можешь маме рассказывать. Я все про тебя знаю. И кстати, адекватный парень, которому было бы плевать на тебя, не устраивал бы концерты. Никита не дурачок, на пустом месте разводить клоунаду. Таким идиотским способом он тебя приручает, пытается общаться на твоем примитивном языке шимпанзе - с воплями, тычками и прочими радостями. Начни вести себя умнее, Барских тоже перестанет втискиваться в кукольный домик, в которым ты до сих пор живешь.
   Обозвав сестру мозгоклюйкой, я осторожно разворошила принесенную стопку, стараясь не думать о том, насколько ее слова близки к истине.
   -- Ни в каких кукольных домиках я не живу. Отстань. Будешь меня обижать, никуда с тобой не пойду.
   Алькины шмотки меня совершенно не вдохновляли. Но слова близняшки достигли цели. Эта мелкая манипуляторша всегда знала, как сделать так, чтобы все шло по ее плану.
   -- Вот же зараза, -- взревела я раненным зубром.
   Альбина недоуменно округлила голубые глаза, невинно хлопая ресничками.
   -- Но-но. Попрошу без оскорблений.
   Аля всегда выглядела безупречно. И от нее исходило мощное ощущение непоколебимой уверенности в своих силах, вкусах и убеждениях. И это работало. А я всегда хотела быть, как она. Только раз в жизни я видела, как мой идеал сломался. Это было страшно. Больше такого, если это будет в моих сила, никогда не допущу.
   В конце концов я решила довериться вкусу своей единокровной, голубоглазой зазнайки.
   Мой персональный Слава Зайцев окинул зорким глазом принесенные вещи. И началось. Меня, как куклу, наряжали, оценивающе обходили во круг, давали распоряжение переодеваться и так, несчетное количество раз.
   -- После сеанса забежим в парочку магазинов, обновим тебе твои обноски. В моих вещях, я тебя не вижу, хоть убей.
   Я равнодушно пожала плечами. Ну и не видь себе дальше, я тут причем?
   -- А это что такое? -- Близняшка выудила из разбросанных вещей вельветовые брюки странного цвета.
   -- Это - штаны цвета детской неожиданности, -- я покосилась на эту сомнительную находку, пятясь к двери и молясь, чтобы сестре не пришла в голову мысль нарядить меня в этот ужас.
   -- Это слаксы, детка, -- в голубых выразительных глазах зажглись дьявольские огни. Хищник почувствовал первую кровь, и теперь никакая сила не сможет разжать тиски мертвой хватки.
   Учитывая, что во мне всколыхнулось любопытство, я не стала сопротивляться. Лихо вжикнув молнией застежки, я в лифчике и вельветовых штанах встала перед зеркалом, приготовившись услышать свой модный приговор. Сестра задумчиво потерла бровь, пристально меня рассматривая.
   -- Уно моменто. Кое чего не хватает.
   Альбина с силой раздвинула дверцы купе. Даже ее затылок выражал вдохновение и решимость опытного полководца, скачущего в авангарде. Обожаю это темноволосую ведьму.
   Аля, порывшись на полках, вытащила на свет божий кремового цвета укороченную водолазку из плотного трикотажа, а с нижнего ящика обувницы - белые Джорданы на массивной формованной подошве. Последнее удивило меня сильнее всего.
   Моя малышка - нежная фея, порхающая на шпильках, и сама предлагает мне облачиться в кроссы?
   -- И что ты застыла, грудь уже не вырастет, можешь не проветривать, -- Аля поторопила меня в своей очаровательной манере.
   -- Мы кстати близнецы, в курсе? -- Я нырнула в горловину водолазки.
   -- Не-а, тебя в детстве подкинули цыгане.
   Улыбка этой крали была самой лучезарной на свете.
   -- Почему только со мной ты такая язва. Когда я жалуюсь, что ты меня обижаешь, мне никто не верит. Со всеми такая милая, а родную сестру готова со света сжить.
   -- Не ной, -- близняшка кивнула на кроссовки, -- примерь.
   -- Ничего я не ною, -- я ворчала, поправляя короткую водолазку, которая даже пупок не закрывала.
   Брюки были с высокой посадкой, но между их поясом и резинкой водолазки оставалась светлая полоса обнаженной кожи. А еще очень кокетливо поблескивал пирсинг в пупке. Впихнув свои лапки тридцать шестого размера в кроссовки, я торжественно выдохнула:
   -- Вот!
   Аля нежно улыбнулась, подкравшись ко мне, чтобы подвернуть брюки, при этом слегка оголив щиколотку с замечанием, что так выглядит лучше.
   Когда сестра разогнулась, наши отражения замерли, захваченные зеркалом. Идентичные черты лица - разрез глаз, разлет бровей, даже уголки губ очерчены одинаково выразительно.
   -- Ты самая красивая девушка, с которой я лично знакома, -- сестра погладила меня по щеке, всматриваясь в отражение.
   -- Потому что мы одинаковые, и ты себя обожаешь?
   Я искоса глянула на брюнетку.
   -- Не угадала, -- глаза сестры немного потемнели от непонятной грусти, -- потому что ты моя младшая искренняя малышка. И выглядишь ты великолепно, только причесаться не забудь.
   Я фыркнула.
   -- Иди глаз второй дорисуй, женщина-циклоп.
   Аля гордо удалилась, шлепнув меня по заднице. Показав ей в след язык, я снова зависла, рассматривая себя в зеркале. Все так же в кроссовках, но выглядела я и правда совсем по-другому.
   Я обожала носить спортивную одежду, мальчишеские майки, бесформенные толстовки, серые - черные цвета. Сейчас, глядя на себя в одежде, севшей по фигуре, я вынуждена была согласиться с Альбиной, что выгляжу вполне привлекательно.
   Наверное стоит показаться в таком виде перед Барских. Стоило мне обдумать эту мысль, и я истерично рассмеялась, спрятав лицо в ладонях.
   Чертов Никита!
  
***
  
   О да, дети, бесспорно, цветы жизни, но пусть лучше они растут в чужом огороде, -- мрачно размышляла я, чистя пальто от налипшего снега, -- за забором, обнесенным колючей проволокой.
   Нет, я их люблю, но это чувство прямо пропорционально тому расстоянию, на котором мы находимся друг от друга.
   На детской площадке во дворе собрались все малявки с нашего и соседних домов. Свежевыпавшему снегу, которые уже к завтрашнему дню грозил растаять, были безумно рады. Кто-то мастерил снеговика и снежную бабу, но мальчишки-первоклашки с особым кайфом играли в снежки.
   И кто-то из этих разгореченных снайперов угодил прямо в меня. После этого его собратья по оружию, заинтересованные новой мишенью, пытались обстрелять меня с головы до ног. Я честно отстреливалась, наплевав на уже солидный возраст и впаренное сестрой дорогое шерстяное пальто.
   -- Никто не виноват, что ты еле ползаешь, -- злорадствовала довольная сестра, вовремя удравшая от обнаглевших снайперов.
   Я пыталась призвать близняшку на баррикады, но вероломная сестрица лишь подбадривала меня из-за надежной стены многоэтажки. Она резвой козочкой упрыгала от мелких хулиганов в то время, как я в скользких кроссовках едва не растянулась на мокром раскатанном тротуаре.
   Поэтому, когда мне наконец удалось вырваться, Альбина пытаясь заслужить прощение, помогала мне очиститься орт налипшего снега.
   -- Все, ты вновь бесподобна, -- коварная родственница шлепнула меня по заднице сумочкой и расторопно отбежала в сторону, чтобы не попасть под горячую руку.
   В след ей донеслось глухое рычание. Сделав страшные глаза, Альбина в знак примирения вскинула к груди ладони.
   -- Ой, боюсь-боюсь, -- тоненько взвизгнуло мое отражение и ловко просочилось в салон красного жука.
   От дома мы тронулись спустя два часа. Большая часть времени ушла на приперательства. Аля до хрипа в горле уверяла, что мне кровь из носа нужно надеть шубу. Видите ли в ней образ складывается полностью, а в пуховике, я как собака сутулая. Кавычки открываются - дословная цитата.
   Я наотрез отказалась, предложив ей самой парится в мехах. Мало того, что охаяла мой любимый пуховик, так еще и от соседских пацанов не помогла отбиться. Разобидевшись на старшую, я уселась вперед на пассажирское сидение и молча уставилась в лобовое стекло.
   -- Иль, из-за твоего ослиного упрямства мы сейчас опоздаем, -- эта мегера шутливо мне подмигнула, вставляя ключ в зажигание.
   Я чуть от возмущения не поперхнулась. Мой личный Слава Зайцев ловко поправила солнцезащитные очки и, выкрутив руль, сорвала жука с парковки.
   За рулем Аля чувствовала себя настолько уверенно, что ни капли не сомневаясь подрезала бэхи. Потому что водить близняшку учил Манилов старший. А дедуля у нас военный с соответствующей закалкой. Мне кстати, часто казалось, что характером сестра пошла именно в него.
   По виду, с которым Аля, сидела за рулем, никто бы в жизни не предположил, что она водит Жука. По меньшей мере - Крузак последнего поколения. Невысокая, темноволосая крошка с тоненькой талией, которую еще больше подчеркивал туго затянутый пояс на светло-сером клетчатом платье-блейзере. У всех мужчин она вызывала недоумение.
   С внешностью куколки и манерой вождения, как у старого вояки, Аля вводила в ступор всех, кто пытался зачесать ее под одну гребенку, что все миниатюрные девушки - дурочки за рулем.
   Альбина вызывала во мне противоречивые эмоции. С детства она была любимицей родителей - отличница, спортсменка. Ее медалями всегда хвастались, ее ставили в пример. Она одевалась стильно, сексуально и сдержанно одновременно. Она читала умные книжки, могла поддержать разговор на любую тему: от раннего творчества Пелевина, до особенностей творчества Баха. Слушала классику, читала политические издания, когда попадались подряд свободные дни - старалась путешествовать, объехала большую часть интересных уголков России, и на фрилансе писала тексты для многих популярных фешн-журналов.
   Знаете в японской культуре до сих пор, пусть и в угасающем состояние, существует профессия гейши. На мой взгляд, это самое подходящее сравнение для моей сестры. Несколькими взмахами ресниц, нежной улыбкой на чувственных губах она умела обворожить любого мужчину. Могла украсить собой любую компанию и сделать любую беседу еще интереснее. Нежная, обворожительная при первом знакомстве, и стерва стервой при более длительном.
   -- На мне цветы не растут, -- Аля, притормозив на светофоре, вспыхнувшем желтым, обернулась ко мне.
   -- Потому что ты злючка. Я с тобой не разговариваю.
   -- А ты копуша, -- сестра убрала от лица ворот меховой жилетки, ворсинки которой щекотали ей шею, -- нам еще по магазинам нужно успеть прогарцевать. И на обиженных, кстати, воду возят.
   -- После сеанса прогорцуешь, парнокопытная ты моя. А Солнечный кстати часов до десяти работает.
   -- Ха, думаешь, я буду с тобой до закрытия нянчится, не угадала, у меня и свои дела есть.
   -- Вообще-то ты меня позвала.
   -- Ой всё.
   В спорах была поставлена жирная точка.
   На зеленом сигнале светофора жук рванул с места. Дороги были полупустыми, да и ТРЦ от нашего спального района находился всего в десяти минутах. Поэтому выяснить отношения мы толком не успели. Аля съехала с развязки к махине "Солнечного", на шлагбауме ко въезду в зону подземной парковки взяла талончик со временем прибытия. И помахав им у меня перед глазами, весело отрапортавала:
   -- Парковку кстати, ты оплачиваешь!
   -- Ок.
   Сестра онлайн оплачивала билеты, поэтому спорить о том, кто из нас раскошелится за паркинг, я даже не планировала. Тем более, что после кино дольше, чем на пару часов в Алькиной компании меня не хватит.
   Припарковав жука, Аля лебедушкой выплыла из машины, следом почти кулем вавалилась я. На лифте мы поднялись с подземного паркинга в сам ТРЦ. В моле было жарко, поэтому я потащила сестру прямиком к гардеробу. Сдав верхнюю одежду, я многозначительно посмотрела на Альбину:
   -- Ну и на кой ляд ты до зубовного скрежета настаивала на шубе?
   Сестра отмахнулась от меня, как от надоедливого комара, хотя свою жилетку тоже решила оставить.
   -- Потому что. Я после того как тебя выгуляю, поеду по своим делам. Тебе до станции метро отсюда придется пешком пилить минут двадцать - померзнешь!
   Не успела я открыть рот, чтобы возмутиться наглостью этой родственницы, Аля меня перебила:
   -- Не начиная, я тебя подброшу. Просто пошутила.
   Поправив волосы перед зеркалом, близняшка глянула на меня.
   -- Идём?
   Я кивнула, не знаю куда деть смартфон. Большая лопата 7+ не влезала в карман хваленных слаксов, мой рюкзак Слава Зайцев забраковал, пальто было сдано в гардероб. И айфон девать реально было некуда.
   Насмешливо понаблюдав за моими мучениями, Аля услужливо предложила приютить мою лопату в своей сумочке. С грустью я передала сестре рассадник своей интернет-зависимости. Серебристое яблоко скрылось в миниатюрном зеве Алиной сумочки, сплошь расшитой бисером цвета марсала и украшенной черной кокетливой кисточкой.
   Перебегая с одного эскалатора на другой, мы добрались до кинотеатра, в темпе польки затарились большим покорном и двумя стаканами колы в баре и уже в разгар рекламы ввалились в зал.
  
  
***
  
   Не знаю, какой факингджениум придумал эти прекрасные почти лежачие места в кинотеатрах, но это чистый кайф. Я вытянула ноги, с блаженным вздохом откидываясь на спинку диванчика. Краем глаза Альбина отследила мой маневр, запуская пальцы в попкорн. На экране под ненавязчивую музыку и приятный заставочный голос начиналась очередная голливудская романтическая комедия.
   -- Хорошечно, -- заурчала я, с громким хлюпом делая огромный глоток колы.
   Соседей у нас не оказалось, весь народ сконцентрировался ниже ряда на три. Поэтому я могла чавкать попкорном и сербать газировкой в свое удовольствие. Аля только глаза под лоб закатила, даже не стала называть меня свинотой.
   Обожаю за это дневные сеансы. В залах всегда такая приятная разряженность - почти сиеста.
   Выбирали фильм мы минут пять. Главный критерий - чтобы не было напряга, только релакс и позитив. Не успела главная героиня с первого взгляда влюбиться в соседа-качка, как Вселенная решила, что хватит с меня этой беззаботности.
   Из нутра Алиной сумки требовательно заголосило "яблоко". От задорных, панковых аккордов группы КиШ сестра испуганно отшатнулась, подавившись колой, которую в этот момент отхлебывала. Преданной поклоннице Вагнера голос Горшка практически знаменовал пришествие апокалипсиса. Сестра явно забыла, что приютила мой смартфон. Аля с надрывом закашлялась, кола пошла не в то горло. Несчастная ткнула мне почти в лоб сумочку, предлагая разобраться с творящейся вакханалией.
   Полюбовавшись священным ужасом на лице сестры, я проказливо ухмыльнулась. Забрав сумку и похлопав сестру по спине, я извлекла надрывающийся айфон.
   -- Чертенок? -- глаза попытались вылезти на лоб, и только применив немыслимое титаническое усилие, удалось удержать их на месте.
   На экране контакта высветилась фотка нашего махрового детства. На ней сияя зубами, улыбались пятилетки - я и Тома, и морщился покусанный Никита, которого как всегда оставили присматривать за нами. Пока я медитировала над теплым кадром из детства, айфон замолчал.
   Прикусив губу, я зависла, держа смартфон в ладони и хмуря брови. Не успела я определиться - перезванивать Барских или обойдется, смартфон заголосил повторно.
   -- Иль, свали из зала - мешаешь, -- сестра попыталась лягнуть меня в голень, чтобы поскорее спровадить, но я уклонилась. И прошипев что-то нелицеприятное в ее сторону, благоразумно решила удалиться.
   Пока я пробиралась между рядов, айфон истерично завопил в третий раз. Набрав в грудь побольше воздуха, как перед затяжным нырком, я осмелилась ответить.
   -- Давай, чертенок, у тебя пара минут, -- я уселась на корточки буквально в паре шагов от входа в зал.
   От волнения ноги меня не держали и я оперлась спиной о стену. Одной рукой прижимая телефон к уху, другую приложила к груди, чувствую, как внутри бешено заходится сердце.
   -- С прошедшим, Мань.
   Никита - единственный человек, который так коверкает мое имя. И это неимоверно бесит, учитывая, что к любой интерпретации полного имени у меня чересчур болезненное отношение. Вариант Барских заставлял в бессильной ярости скрежетать зубами и терпеть, не показывая вида. Если заметит, что начинаю психовать, достанет до остервенения.
   -- Спасибо.
   На том конце рассмеялся Никита. Как будто гром среди ясного неба. От болезненных воспоминаний о лете в Феодосии, соленом морском ветре и моей первой любви закружилась голова, а сердце еще немного и готово было выпрыгнуть из груди.
   -- Кит, не могу сейчас разговаривать, я в кино. Что случилось?
   Я закусила губу, с трудом произнося прозвище Барских из той прошлой жизни. Мысли окончательно запутались, словно их переворошил ветер. Соленый крымский ветер - свидетель краха моей первой любви.
   -- Забыл поздравить с Днём Рождения, решил исправиться. -- Красивый баритон переливался множеством интонаций, и к концу фразы стал удивительно вкрадчивым. -- Как кино? С кем смотришь?
   Сильно захотелось ляпнуть - не твое дело.
   -- С сестрой решили выбраться. Фильм классный и хотелось бы сейчас спокойно сотреть его - не отвлекаясь.
   Вполне взрослый ответ. Правда же? Лучше первого скоропалительного ответа, который шел на ум.
   Долго висеть паузе Барских не дал, спокойным тоном возращаясь к разговору.
   -- Позвони Тамаре, у нее кончились деньги на счету. И дома вырубили свет - вай фай роутер временно в ауте. Сестра не может до тебя дописаться. Просила сказать, чтобы ты ей набрала.
   -- А твоим телефоном ты не разрешил сестре воспользоваться?
   -- Я не дома, Мань. Тома почти с балкона орала, чтобы я тебе передал, что она срочно нуждается в твоем внимании.
   В голосе начинало чувствоваться раздражение.
   -- У меня своих дел хватает. Не улыбается играть в связного и разжевывать, почему так, а не иначе. Позвони Тамаре и с прошедшим. Всех благ.
   Гудки сброшенного вызова болезненно ударили по самолюбию. Чертова блондинка. Козел!
   Я вскочила на ноги, злясь на Барских и проклиная себя за то, что ответила на звонок. Только настроение испортила. Чтобы успокоиться, я немного походила взад-вперед по коридору. После чего все-таки набрала Тамару.
   Подруга будто ждала звонка, гипнотизируя телефон. Ответила буквально после первого гудка.
   -- Ила-ла-ла-лаа, представляешь, в какой я заднице?
   -- Надеюсь в такой же большой, как и та, в которую ты меня загнал? -- Ехидство патой лилось из моих уст.
   -- А? -- Тома явно подвисла, переваривая мои слова. -- Что случилось?
   -- Экая недогадливая. Брат твой изволил вести со мной беседу. Засранец, все настроение испоганил.
   -- Прости, -- Томка вряд ли по-настоящему раскаивалась, хотя тон был сочувствующим, -- нужно было попросить Кита скинуть деньги на телефон.
   -- Да забей уже. Что случилось? Я с сестрой в кино, а семейка Барских мне покоя не дает. Нифига потом не пойму, кто с кем переспал из-за вашей жажды общения.
   -- Тц, у меня проблемы посерьезнее, долбаные комунальщики часа на два отключили свет, а я с мокрой головой сижу. Теперь никуда не пойдешь, пока волосы не высохнут, интернета нет, телик не посмотришь - как блин в каменном веке.
   -- Домашку к семинару сделай, -- я хмыкнула, прекрасно понимая, что это предложение не вызовет у Томы воодушевления.
   -- Иди в пень, я что вообще хотела? На выходных - будет концерт в поддержку акции по борьбе с наркотиками. Там вход свободный, но нужна регистрации. Фиг знает вдруг места ограничены, - хочу нас зарегать. Пойдем?
   -- Пошли. Ты же знаешь, я за любой кипиш, кроме голодовки.
   -- Ага.
   -- Бага. Кинь денег на телефон а? С телефона нас регну, и может с телефона тоже киношку посмотри. Крах без интернета.
   -- Ок, пиши в вотс. Я пошла, хочу на полуголого Татума слюни пропускать.
   -- Спасибо. Деньги завтра отдам.
   -- Пффф, отработаешь, -- теперь была моя очередь первой ложить трубку.
   Я отключилась, и наконец вернулась в зал, по дороге заходя в приложения Тинькоф и сбрасывая Томе гуманитарную помощь в виде трех соток.
   Айфон звонко тренькнул, подтверждая, что с карты прошло списание, и я со спокойной совестью вернула смартфон обратну в Алину сумочку.
   Близняшка желаала попкорн, вообще не реагуруя на мое возвращение. Такое невнимае мне не понравилось, и я докопалась к сестре, чтобы узнать, что пропустила.
   Кстати, смотреть со мной что-либо просто невозможно. Я обажаю комментировать. Алю это бесит. Поэтому при наших редких совместных вылазках сестра всегда берет огромное ведро попкорна, чтобы занять чересчур говорливый рот. В этот раз все также пошло по накатаной. Аля рыкнув на меня, сунула еще полное ведро мне в лапки и велела заткнуться.
   Мне только это и было нужно. Пережевывая соленый попкорн, я с удовольствием следила за развитием сюжета, забив на все на свете.
   Есть только миг. За него и держись!
  
  
***
  
   В романтической комедии все закончилось хэппи эндом. Простушка Джо завоевала своего качка. И с сеанса я вышла полностью удовлетворенная тем, что ожидания оправдались.
   Налопавшись попкорна, я с округлившимся животиком еле передвигалась, следуя за сестрой.
   -- По магазинам? -- Аля посмотрела на выпирающее пузико, -- Живот втяни, помпушка.
   Я только глаза закатила.
   -- Могла бы - втянула. Пошли в пул`энд`бир.
   -- Не-а, мы идем брать базовые вещи, в которых не стыдно показаться на люди. Ни слова больше, нас ждет удивительный мир приталенных блузок, платьев по фигуре и женственных аксессуаров.
   Уже в начале фразы я скривилась, к концу скисла окончательно. Но праздновать труса было не в моей природе, поэтому набравшись мужества, я пошла за моим Славой Зайцевым и его броневиком.
   А в Заре мне кстати понравилось, хотя на первый взгляд фасоны и расцветки показались дикими. Я даже попыталась выбежать из магазина, но Аля схватила меня за руку и планомерно начала шерстить полки, показывая мне на манекены, на которых были на ее взгляд стоящие вещи.
   -- Аль, ты сама говорила, что нужны базовые вещи, не предлагай мне всю эту дичь.
   -- Ты нудная, -- сестра отпустила мою ладошку, -- ок, давай нормальные джинсы тебе найдем, рубашку и что-нибудь парадно-выходное.
   Аля зарылась в ворох джинс рядом с рекламной табличкой "MOM", на которой тощая белобрысая девица оттягивала пояс высоких джинс и улыбалась во все тридцать два.
   Откапав светлые и синего оттенка джинсы, Аля на вытянутых руках продемонстрировала мне обе находки.
   -- Какие больше нравятся?
   -- У меня есть выбор? -- Я сделала большие глаза.
   -- Пфф, сейчас не будет.
   -- Светлые.
   -- У нас миссия найти тебе что-нибудь женственное и практичное. Я пойду найду блузку и нормальную обувь, а ты дуй пока в примерочную, -- Аля вручила мне светлые джинсы, а вторые вернула на место.
   -- Надеюсь, обувь не такую шлюшную, как у тебя, -- я кивнула на замшевые ботфорты сестры.
   По глазам было видно, что близняшка еле сдерживается, чтобы меня не треснуть. Но Аля понимала, что стоит ей начать со мной перепалку, и я точно дезертирую. Или включу ослика Иа и не буду ничего примерять.
   -- Шлюшными они выглядели бы на огромном каблуке, а его нет, -- сестра повернула ногу, демонстрируя мне отсутствие главного шлюшного показателя.
   Черные ботфорты на невысоком прямом каблучке выглядели скромно. А со строгим платьем-блейзером и вовсе смотрелись чинно. Могло сложиться ощущение, что Алю вытянули из монастыря, если бы не длина - мини. Как раз короткий подол и добавлял образу сестренки сексуальности. Но представить, какую обувь принесут мне на примерку, я все равно не решалась. Хоть бы не шлюшные стрипы в отместку за мой длинный язык. Я скрестила пальцы, и двинулась к примерочным.
   -- Добрый день. Сколько у вас вещей? -- Приветливая девушка в белой футболке с бэйджем "Наталья" осчастливила меня номерком с единицей, попросила выносить не подошедшие вещи из примерочной и провела к свободной кабинке.
   Задернув за собой шторку, я уселась на пуф расшнуровывать кроссовки. Не успела я снять одни брюки и нырнуть в другие, как послышался Алин громкий шепот.
   -- Иля, ты где?
   Высунув голову из примерочной я увидела сестру с плечиками, на которых висело что-то непонятное. Под мышкой, Аля зажала пару обуви.
   -- Ты принесла мне белые тапочки? Настолько меня любишь?
   -- Жить без тебя не могу, -- близняшка юркнула ко мне в примерочную и любовно развесила свои находки на разные крючки.
   На одних плечиках была светло-кофейная - под цвет загара блузка с запахом, на других - серебряное в рубчик платье с металлизированным эффектом. И гвоздь программы - брючный комбинезон цвета индиго.
   -- Запрыгивай в джинсы, прикинь их с блузкой и "казаками".
   -- С чем прости? Может мне еще каких-нибудь "гусляров" прикинуть?
   -- На твое усмотрение, -- Аля кивнула на белые полуботинки с острым носом на прямом низком каблуке, которые приволокла.
   -- Это они "казаки"?
   -- Не заморачивайся, просто примерь.
   Вдаваться в подробности я, действительно, не рискнула. Кроме дурацких названий для обуви было много других вещей, о которых можно было поразмыслить. Надев джинсы с блузкой и сунув лапки в белые кожаные "Казаки", я предстала на суд своего модного критика с торженным "та-дааам".
   Аля оглядела меня с ног до головы, расправила несуществующие складочки на блузке и с довольной миной заявила:
   -- Ну вот теперь похоже, что у меня все-таки младшая сестра, а не брат.
   Я смотрела на себя в зеркало и не разделяла особых восторгов по этому поводу. Хотя на тронутой загаром коже тонкая светло-кофейная блузка смотрелась неплохо. Но вот запах, непривычно открывающий зону декольте, меня смущал. Так и хотелось запахнуться посильнее, чтобы спрятать выступающие ключицы и костлявую ложбинку.
   -- Тебе не кажется, что с моей "великой" грудью не стоит носить такие вырезы?
   Аля в ответ только фыркнула.
   -- Дуреха, может тебе очки надеть, чтобы ты рассмотрела, как классно выглядешь? Берем и точка. Давай дальше, -- Аля ткнула указательным пальцем на яркий комбинезон, -- и кстати с огромными сисяо такое декольте смотрелось бы пошло. А сейчас все очень кокетливо и вкусно. И я не запихнула тебя в обожаемые тобой юбки, цени.
   -- Ценю, но платье ты тоже приволокла.
   -- Ну и ты как бы девушка, хоть одно платье должно пылиться в шкафу для особого случая.
   -- Явно не такое, меня в нем сороки, если увидят - уволокут.
   -- Алло, младшая, тебе восемнадцать. Клуб - все дела. Джинсовку сверху и можно на повседневку гонять.
   Видя мое кислое выражение лица, Альбина махнула рукой.
   -- Поэтому сначала примерь комбез, он тебя не должен так уж шокировать.
   Я посмотрела на плечики, на сестру, снова на плечики и опять на сестру.
   -- Аль, но он же неудобный. Как в нем грязные делишки справлять? Придется каждый раз почти целиком раздеваться.
   -- Если у тебя проблемы с частотой справления мелкой нужды, нужно сходить к врачу, сыкунишка, -- Аля начала расстегивать матовые черные пуговицы, идущие от горловины до пояса, -- не стой столбом - переодевайся.
   Я без особого энтузиазма выпуталась из блузки и джинсов, приняла из рук Али расстегнутый комбинезон и уныло всунула ноги в штанины. Комбинезон представлял собой сшитые вместе рубашку с отложным острым воротничком и классические прямые брюки со стрелками. Все это из плотной ткани насыщенного оттенка. О том, что это цвет индиго, мне сообщила Аля. В моем восприятии комбинезон был просто ярко-синим.
   -- И? -- Альбина поторопила меня, многозначительно посмотрев на платье, ждущее своей очереди, -- давай застегивайся.
   Продев руки в рукава, я начала медленно просовывать пуговицы в петельки, настолько медленно, что сестра психанув, начала помогать. В две руки мы справились в два счета. Наглухо застегнув воротник, Аля, словно фокусник из воздуха, достала тонкий из металлических звенье пояс. Обернув его вокруг талии, сестра ловко, без лишних усилий превратила почти форменный комбинезон в симпатичный look of the day.
   -- Хороша, чертовка, -- Аля приобняла меня за плечи, замирая напротив зеркала, в котором двоилось наше отражение, -- глаза - колодцы.
   Я улыбнулась. Как же я люблю эту стерву.
   -- Вынуждена согласиться. Мне этот цвет очень нравится, а то, что нет огромных вырезов - вообще огонь.
   -- Я знаю, как тебе угодить.
   На этой оптимистичной ноте я примерила платье. Оно, конечно, переплюнуло предшествовавшие образы, как верблюд переплевывает габаритами пони.
   С металлизированным эффектом, глубоким v-образным вырезом на спине, немного приталенное - одним словом, герой явно не моего романа. Поэтому платье я забраковала и наотрез отказалась слушать все доводы "за". Аля как-то и не настаивала, только хитро улыбалась, когда мы шли на кассу.
   -- Чего ты так подозрительно лыбишься?
   Мы встали в очередь за высоким парнем, который оформлял возврат не подошедшей куртки. И пока кассир, вызвавший старшего менеджера, ждал его прихода, у меня было время выпытать, что так осчастливило близняшку.
   -- Элементарно, Ватсон. Я и не думала, что мы возьмем то платье.
   -- Нафига тогда его притащила?
   -- Для контраста, чтобы блузку и комбинезон - очень далекие от твоего стиля уличного оборванца, ты спокойнее приняла.
   -- Манипуляторша, -- я дождалась, пока Аля оплатит покупки.
   -- Носи на здоровье, -- сестра вручила мне пакеты и, виляя своей подкаченной пятой точкой, продефилировала вперед меня из магазина.
   На этом, кстати, наши похождения не закончились. Идея фикс - купить мне платье никак не могла оставить близняшку в покое. Мы излазили еще пару-тройку магазинов, купили мне круглую белую сумочку с вертикальной чертой вставкой на длинном ремешке, но от всех Алиных находок я воротила нос. Все платья мне не нравились, я уже начинала капризничать, хныкать и проситься домой. Но сестра с упорством локомотива таскала меня по ТРЦ.
   В итоге в одном из многочисленных магазинчиков "Солнечного", на название которого я даже не обратила внимания, мы сделали это. Нашли платье, которое устраивало Алю, и не вызывало приступов нервной эпилепсии у меня.
   Причем нашла его я, показала Але, и близняшка чуть в ладоши не захлопала от счастья, как будто достигла нирваны. Хотя платье совершенно не выглядело девчачьим. Трикотажное платье-чулок пудрового цвета с длинным рукавом и открытыми плечами смотрелось очень нежно. Но стоило надеть прилагающуюся черную двубортную юбку-баску, и я из девочки-цветочка превращалась в крутую рокершу.
   Аля пальцами собрала мои волосы в высокий хвост, сама себе под нос что-то пробурчала и уверенно заявила:
   -- Сюда нужны ботфорты, и будет космос.
   -- Знаешь, я думала, ты будешь паковать меня в рюши и кружева, -- я задумчиво посмотрела на очередной пакет, которой мне сгрузили на кассе.
   -- Ты в моем гардеробе много кружев видела, не считая белья? -- Аля лукаво улыбнулась, кокетливо хлопнув своими густющими ресницами.
   -- Вот дел у меня больше нет, в твоих вещах копаться, тем более в исподнем.
   -- Значит, не мели чепуху. Пошли перекусим, я проголодалась.
   Прислушавшись к своим ощущениям, я поняла, что не против заморить червячка.
   -- Ты же понимаешь, что эта покупка на повседневку, для мало-мальски торжественного случая не подойдет? -- Сестра на меня даже не взглянула, что-то печатая в смартфоне, пака мы ехали на очередном эскалаторе.
   На верхнем этаже "Солнечного", воспарив над торгово-развлекательной суетой, располагался популярный лаунж-бар с дымными кальянами и европейской кухней. Цены немного кусались, что позволяло избежать ажиотажа. В огромном зале, разбитом на отдельные зоны, всегда царила атмосфера умиротворения. Аля это место просто обожала. Я была всего пару раз. Но нужда в чиле, вкусной кухне и неторопливой неге, которыми и славилось "Небо", решили за нас.
   Пока мы мотались по магазинам и следили за превратностями американской дурнушки на огромном экране, день канул в лету. Закат рыжим хвостом опоясал горизонт. Сквозь стекло огромной веранды было любопытно наблюдать, как горячее раскаленное солнце ныряет за горизонт, оставляя рыже-розовые всполохи.
   -- Очень красиво, правда?
   Мы с сестрой переглянулись. Близняшка, кажется, была со мной солидарна. Ее чуть тронутые нюдовым карандашом, чувственные губы мягко улыбались, а голубые омуты подернулись мечтательной поволокой.
   Мы выбрали диванчик, который располагался ближе всего к панорамным окнам. Зоны с низкими плетеными диванами разделали деревянные панели, а главным украшением зала были стеклянные напольные светильники. Невысокие, без единой пылинки, они загадочно мерцали свечными огоньками. Понятное дело, что свечи были ненастоящие, удачная имитация. Но глядя как мерцает, пусть и бутафорский огонь, на душе становилось теплее.
   Светлая обивка диванов и подушек, отсутствие массивных украшений - все это делало зал удивительно просторным. На низких столиках кое-где дымили кальяны. Вкусные ароматы спелых фруктов с белым дымом взлетали под потолок, кружа голову.
   Курить я не собиралась, поэтому подошедший кальянщик общался исключительно с сестрой. Я листала меню, краем глаза любуясь пылающим небосводом.
   -- И мяты совсем немного, чтобы не было горечи, -- от воркующей Али бородатый кальянщик, кажется, поплыл, засмотревшись на бесконечные ноги, которые сестра вытянула, облокотившись на подушки.
   -- Ходячая пепельница, -- я листнула очередную глянцевую страницу с проффесионально отснятыми блюдами, такими реалистичными, что потекли слюнки.
   Конечно при бородаче я не стала высказываться относительно поклонников его профессии, но то, что сестра год назад влилась в ряды курильщиков, мне очень не нравилось. Я совершенно не разделяла Алину страсть к табаку. Поучать близняшку не бралась, но при каждом удобном случае напоминала этой благовоспитанной девице, что смолить по-кабацки дамам не прилично.
   -- У всех свои пороки. Никто не идеален.
   Кальян в итоге принесли раньше еды, бородачу моя голубоглазка явно понравилась, так и вился вокруг нашего столика - раскурил кальян, принес розовый одноразовый мундштук и чуть ли не облизывал близняшку глазами.
   На розовый мундштук Аля фыркнула, это был ее нелюбимый цвет, но капризничать и просить другой не стала.
   На ужин я заказала греческий салат и говядину тушеную с травами и розмарином. Аля цезарь с креветками и кофе. И теперь довольной кошкой выпускала колечки дыма, запрокидывая голову и кажется получая максимум удовольствия от этого процесса.
   Наш заказ принесли, когда я уже чувствовала себя Ёжиком из мультика. Близняшка надымила так, что мне хотелось собрать все пакеты в один узелок и ходить по залу, кричать: "Лошадка-аааа".
   Запах тушенного мяса вклинился в аромат дыни с мятой от кальяна, от чего близняшка поморщилась и недовольно стала косится на глубокую низкую кастрюльку, в которой подали мой ужин. В отдельной миске на гарнир принесли дольки запеченного картофеля. С моим аппетитом пожалуй не стоит носить наряды с голым животом, он постоянно округляется, учитывая мою склонность к обжорству.
   Не обращая внимания на кривлянья сестры, я подцепила сочное мясо на вилку и, изнывая от раззадоренного аппетита, отправила порцию в рот. Почти зажмурилась от удовольствия.
   -- Вкуснаааа, -- с набитым ртом получилось, конечно, неразборчиво.
   Аля выпустила в меня очередную дымную струю. Она сидела спиной к окну, и закат румянцем ложился на плечи. Пока я, почти урча от удовольствия, уплетала мясо, сестра лениво посматривала в зал, и в какой-то момент близняшка вся окаменела. Голубые глаза резко потемнели от расширившихся зрачков. Я замерла, не донесся вилку до рта, заинтригованная неожиданной реакцией.
   -- Что там? -- Я обернулась в поисках по меньшей мере дракона верхом на единороге.
   Учитывая, какое изумление застыло в лице сестры, обернувшись, я старалась отыскать что-то из ряда вон выходящее. Но в зале было спокойно, посетители курили кальян, ужинали, что-то обсуждали. Ничего сверхъестественного.
   -- Да что случилось? -- Проследив за направлением взгляда сестры, я наконец заметила, что среди нескольких других посетителей в зал вошел высокий рыжий парень.
   И именно на него Аля смотрела, какое-то время не моргая. Потом она отложила мундштук на столик и заторможено перемешала заказанный цезарь, на который еще минуту назад не обращала никакого внимания.
   Насадив на вилку сочную креветку, Аля как будто зависла, так и не отправив обваренного моллюска в рот. Обернувшись ко входу, я внимательно всмотрелась в парня. Я никак не могла взять в толк, что с ним не так не так, раз у сестры резко поменялось настроение.
   Высокий и рыжий, он сразу выделялся на фоне других посетителей. Словно почувствовав интерес со стороны, молодой человек посмотрел на меня, и радостно узнавая, с улыбкой двинулся к нашему столику.
   -- Черт, -- тихонько буркнув себе под нос, я съежилась на диване, стараясь стать как можно незаметнее.
   Близняшка меня убьет.
   -- Привет, можно к вам приземлиться?
   Я предпочла сделать вид, что глухонемая, и меня здесь нет. Аля перестала гипнотизировать тарелку, подняла глаза на незваного гостя и кисло улыбнулась.
   -- Привет, Матвей. Присаживайся.
   -- Я как в малиннике, -- рыжий лучезарно улыбнулся, усаживаясь напротив Альбины.
   Я съежилась, отползая от незваного соседа к противоположному краю. От Матвея вкусно пахло, на рыжих прядях красиво рассыпались закатные блики. Черты лица были правильные, как у античной статуи, но при этом мужественные. По лицу было видно, что парень еще очень молод, лет 16 не больше.
   На какое-то время воцарилось молчание. По лицу Али было понятно, что гостю она не рада. Хотя обычно Аля никогда не показывала своего плохого настроения. В общении с людьми близняшка всегда была легка и приветлива, улыбчива и всем своим видом создавала ощущение, что ценит завязавшийся разговор. Так вот сейчас было ровно наоборот, она сидела чернее тучи.
   Близняшка молча взяла мундштук, глубоко затянулась и выпустив порцию дыма, кажется, немного расслабилась.
   -- Прошу прощения за вторжение. На входе перепутал вас с Альбиной, пошел поздороваться. Только на месте понял, что обознался. Вы удивительно похожи, но это очевидно.
   Матвей обезоруживающе улыбнулся, не только губами, но и в серых глазах читалось мягкое тепло. Знаете, если бы можно было обнимать глазами, Матвей стал бы гуру в этой сфере. Я моментально прониклась к парню симпатией. И вместо попыток слиться с обивкой дивана, чтобы стать как можно незаметнее, дружелюбно протянула руку для приветствия.
   -- Манила, коротко Иля, -- я пожала поданную в ответ ладонь.
   Длинные пальцы на короткое мгновение сжали мои, совсем немного, но даже в этом приветственном рукопожатии чувствовалась сила.
   -- Матвей, иногда сталкиваемся с Алей в ледовом, когда фигуристы и хоккеюги не могут поделить лед, -- рыжий перевел взгляд на сестру, -- я очень удачно обознался, давно не был в такой прекрасной компании, выглядите изумительно.
   Комплимент на сто процентов был посвящен близняшке. Готова дать руку на отсечение. Во время комплимента, его глаза были обращены к близняшке. Парень любовался Алей, но не раздевая, как до этого кальянщик. Он смотрел внимательно изучая, словно пытался понять течение ее мыслей, каждый их поворот. Ловил выражение глаз, мимику, настолько чутко, что мне стало неловко. Я почувствовала себя лишней.
   -- Просто перекусить зашли?
   -- Не совсем, в кино были и немного пошоппились.
   Завязался необременительный разговор, который Аля делано игнорировала. Но спустя какое-то время близняшка отмерла, она откинула волосы за спину, и ткнув в сторону рыжего мундштуком, с пристрастием спросила:
   -- Пытаешься очаровать мою сестру, мелкий?
   Я чуть не икнула от удивления. Всегда тактичная Альбина и такое. В голосе отчетливо слышался наезд. Мне захотелось потрясти головой или зажать нос и выдохнуть, как делают, когда закладывает уши. Потому что кроме как проблемами со слухом, я не могла объяснить сюр происходящего. Чтобы моя мурлыка позволила себе такие хамские интонации. Быть не может.
   Свое удивление я решила зажевать сочной ароматной говядиной, пока она не остыла, и не лезть в непонятные отношения этих двоих.
   -- Фу, ты грубиянка, -- Матвей заказал чай со льдом, -- жарко тут у вас.
   Сняв подбитую мехом джинсовку, рыжий остался в темно-зеленой водолазке, которая эффектно обрисовала накаченную грудь и широкие плечи. Я, соглашаясь, кивнула, меня тоже немного в жар бросило в накаляющейся атмосфере.
   -- Цыц, раздолбай, опять тренировки прогуливаешь.
   -- Ну маам, я же сделал домашку, можно мне погулять?
   Задорная широкая улыбка совершенно преобразила Матвея, да еще и этот цвет волос, как из Ералаша.
   На сестру эта перемена произвела сильное впечатление. Как если бы льдинку опустили в кипяток. Холодная и безразличная, она оттаяла, и все прелести несносного характера обнажились, как на ладони.
   -- Бестолковый, -- Аля фыркнула на парня так же пренебрежительно, как обычно фырчит на меня, когда я начинаю тупить или делаю глупости.
   Очень странный поворот, обычно посторонних в хитросплетения своего отвратного характера сестренка не допускала.
   Матвей беззаботно отпил чай, который ему успели принести. По всей видимости Алины закидоны были ему хорошо знакомы. Он даже бровью не повел, не обратив внимания на фырканье рассерженной голубоглазой кошки.
   Мы немного поболтали, Аля с Матвеем поупражнялись во взаимных колкостях, пока у рыжего не зазвонил телефон.
   -- Вы уже на месте? -- Матвей обернулся, как и я до этого пристально оглядывая зал. -- Занимайте столик, я сейчас подойду.
   В зал вошла небольшая компания - два парня и три девушки. Подростки были младше меня, наверное, одногодки Матвея. Правда у девушек был вполне профессиональный макияж, что немного путало в определении возраста. Две блондинки и шатенка, чем-то похожая на Алю. Самой взрослой выглядела именно шатенка из-за контуринга и четко прорисованных бровей, ей можно было дать лет шестнадцать. Красивая девчонка с копной густых волос и тонкой фигурой, без особых изгибов.
   -- Очень приятно было с вами почаевничать, -- Матвей встал с дивана, -- пойду расчитаюсь за заказ, не буду мешать вам секретничать.
   Рыжий забрал куртку и, уйдя к барной стойке, о чем-то переговорил с официантом. Согласно кивнув в ответ, шлепнул телефон на терминал для оплаты, и довольный удалился к новоприбывшей компании. При встрече пожал руки парням и звучно чмокнул шатенку в щеку. Девчонка рассмеялась и вся засверкала, как начищенный самовар. Я отвернулась, не особо заинтересованная в дальнейшем развитии событий.
   Аля сидела, зло сузив глаза. И как Смауг выпускала думные струи. Салат она так и не попробовала.
   -- Может посвятишь меня, что это сейчас было?
   -- Бесцеремонный Вельский, -- Аля как ножом отрезала, явно не горя желанием посвящать меня в хитросплетения своей личной жизни.
   -- Ему лет шестнадцать же?
   -- Четырнадцать, а наглости на все сто.
   Сестра перестала дымить.
   -- Может домой?
   -- Я не против, но ты же не поела. Может все-таки снизойдешь до Цезаря, а то переворошила креветки - это можно расценивать, как надругательство над усопшими.
   -- Фу, Иля, какие блин усопшие, теперь точно весь аппетит пропал.
   -- Он у тебя пропал, как только рыжую башку увидела, -- я пытливо разглядывала близняшку, стараясь уловить ее мысли.
   Учитывая, что близнецам свойственна своего рода эмпатия, а не чтение мыслей, сделать это было сложно. Сейчас Аля тихо бесилась, стараясь особо не подавать вида. А от моих вопросов закипала еще сильнее. Я рисковала попасть под горячую руку. Но ведь героем без шишек не станешь. А героем, типа супермена мне всегда хотелось быть.
   -- Мелочь, ты же сама видишь, что не стоит развивать эту тему.
   -- Я вижу, что у тебя лицо перекосило, когда этот Вельский зашел. И из девочки-лапочки ты превратилась в боевого грызуна. Притом что даже с теми, от кого тебя тошнит, ты мила и приветлива. А тут, мне казалось, ты в него плюнешь.
   -- Просто не сошлись характерами. В первый день знакомства этот упырь назвал меня лицемерной сукой, после того, как я устроила ему выволочку за драку с учеником Александры. И сдала тренеру. Теперь оправдываю свое гордое звание.
   -- Лицемерная или сука? -- Я многозначительно хмыкнула. -- Малец видит тебя насквозь, ты действительно с посторонними ведешь себя не совсем честно. Улыбаешься и воркуешь, хотя мысленно можешь материть.
   -- Зато я не веду себя, как детеныш примата в отличии от Вельского. Короче наше общение не задалось. Мы оказались из разных пищевых цепочек: сука и бабуин. Не хочу больше к этому возвращаться.
   -- Можно счет, -- Аля остановила плывущего мимо официанта.
   Молодой человек кивнул, приветливо улыбнувшись, и отнеся заказ, который от обилия тарелок, едва не пригибал его к полу, подошел к кассе на баре.
   -- Ты до сих пор дуешься на суку? Поэтому так реагируешь?
   -- Иль, отвали, я нормально реагирую. Мне не нравится этот самонадеянный рыжий павлин.
   -- Павлин или все-таки бабуин?
   Сестра цокнула языком, но совладала с рвущимися с языка гадостями. К нам вернулся официант, только подошел он с пустыми руками. Аля непонимающе посмотрела на улыбающегося парня.
   -- Извините, мы счет просили.
   -- Конечно, только он уже оплачен.
   -- В смысле? -- Удивились мы одновременно.
   Аля вскинула бровь, я круглыми глазами уставилась на официанта. Парень улыбнулся еще шире, позабавленный нашей реакцией.
   -- Милые девушки, ваш заказ оплачен. Желаете еще что-нибудь заказать?
   -- Нет, спасибо, -- сестра закусила губу, задумавшись о чем-то своем.
   -- Хорошего вечера, -- официант забрал грязную посуду и незаметно растворился в зале, возвращаясь к своим делам.
   -- Как думаешь это твой бабуин расплатился?
   -- Он не мой, -- отрезала близняшка, вставая с места, -- выпендрежник.
   Я встала следом. В сторону Вельского Аля не посмотрела, шествуя к выходу, словно по подиуму. Мне же было любопытно, поэтому я глянула на Матвея. Рыжий беззаботно что-то обсуждал с приятелями. Девчонки из их компании щебетали между собой, а шатенка на первый взгляд неприступная, как снежная королева, смотрела на Матвея влюбленными щенячьими глазами, потягивая мохито.
   -- Та девчонка, которую при встрече облобызал Вельский, тебе никого не напоминает?
   Аля вышла за дверь, еле сдержавшись, чтобы не шарахнуть ею от раздражения. Я юркнула следом гаденько ухмыляясь.
   -- На тебя она похожа, может это наша третья, потерянная в детстве сестра?
   -- Пешком домой пойдешь, -- близняшка цедила слова сквозь зубы, спускаясь на эскалаторе к гардеробу, чтобы забрать жилетку и умчать в прекрасное далеко.
   Забрав свою шкурку, она не оглядываясь, двинулась к зоне паркинга. Правда перед тем, как сорваться в неизвестном направлении, Аля, сделав над собой усилие, предложила забрать меня домой. Но злоупотреблять щедростью близняшки я не рискнула. Поэтому, закинув нескончаемые пакеты в багажник жука, помахала сестре на прощанье и вернулась в ТРЦ.
   У Альбины были свои дела, у меня свои. Тем более домой мне пока совсем не хотелось, нужно было заскочить в канцелярию пополнить домашний батальон ручек и блокнотиков. Я записалась на пару дополнительных семинаров - по-настоящему интересных. Да и преподаватель попался с необычной манерой подачи, хотелось ловить каждое его слово, усердно конспектируя каждую мысль и оборот. Марать обычные тетради в клеточку я не любила, еще со школы всегда скрупулезно выбирала себе записные книжки и блокноты. Тем временем детский фетиш никуда не делся. Причем я и сейчас не смогла бы ответить утвердительно, что мне нравилось больше - писать в новеньких ежедневниках или обнюхивать их корешок за корешком. Запах печатной краски будил во мне латентного прилежного первоклашку. Вот и сейчас я чуть ли не высунув от усердия кончик языка, с головой погрузилась в ассортимент бесконечных стеллажей.
   Если по-совести учиться я не любила. В том плане, что нудное сидение за партой и бубнеж не менее нудных преподавателей вряд ли мог вызвать хоть в ком-то трепет и воодушевление. Но узнавать новое, слушать людей увлеченных я обожала. В школе интереснее всего мне было на уроках истории и литературы, потому что преподаватели этих предметов, действительно, горели. Они говорили о событиях "семибоярщины" и декадансе, не так, словно читали по странице учебника, отстранено глядя в аудиторию. Эти замечательные женщины не сотрясали воздух в пустую. В них чувствовалась любовь к своему делу. И именно в школе, просиживая штаны на одних занятиях и завороженно вслушиваясь на других, я пришла к простому выводу - всему в этой жизни необходимо вдохновение, даже бытовухе искорка заинтересованности не помешает. Нужно подходить к любому делу с мыслью, что оно принесет тебе не только плюсик в карму, но и новый скил. Тогда и из повинности любое занятие превратится в менее обременительное.
   С таким подходом, я уже должна была стать живым воплощением Супермена или Бетмена. Но мне было лень. Лень - это такая часть моей натуры, которая пускала все благие намерения и помыслы под откос. Поэтому я не особо успешно окончила школу, сильно не выделялась на фоне других первокурсников своего потока, не была семи пядей во лбу и, как итог, меня можно было назвать типичным раздолбаем.
   В отличии от сестры, конечно. Поэтому Аля умчалась по делам, а я шуршала страницами записных книжек - цветных и вкусно пахнущих.
   Отобрав парочку особо приглянувшихся и небольшой скечбук для карандашных набросков, которые я полюбила делать в последнее время, я довольная находками пристроилась в небольшую очередь к кассе.
   После чего уже окончательно удовлетворенная сложившимся днём отправилась на выход из ТРЦ. Смеркалось. В ноябре у нас темнеет очень рано, не удивительно, что в восемь вечера на улице уже было хоть глаз выколи. Запахнув пальто посильнее, так как на ночь конечно же похолодало. Я тихонько насвистывая себе под нос песенку из мультфильма, не спеша направилась к ближайшей станции метро. Идти было недалеко, минут двадцать максимум и потом еще столько же езды. Но настроение было замечательным, погода сносной, а завтра занятия начинались только с третьей пары. Поэтому спешить было некуда. Сантиметр выпавшего снега немного прихватило морозцем, и он приятно похрустывал под моими подошвами. Дорога домой всегда приносит удовольствие. Даже если она идет вдоль шоссе. Главное - желание возвращаться.
  
  
  
***
  
  
   В квартире пахло корицей и горячей выпечкой. Зайдя в прихожую, я сразу почувствовав этот запах, провоцирующий слюновыделение. Скинув кроссовки, я как на поводке потянулась на кухню - в обитель свежеиспеченных домашних оладушек. Они пышной стопкой громоздились друг на друге на широченной тарелке. Румяные, пышные, ароматные настолько, что не жалко было все сокровища мира отдать за возможность вкусить это угощение.
   Самое замечательное, что сестры дома еще не было. Я обратила внимание на пустое место на полочке для обуви. Зато дома был брат. И именно его творение сейчас стояло во главе стола, провоцируя пускание слюнок. Я почти инстинктивно потянулась к пышному оладушку, который венчал стопку. Но окрик Рина заставил меня робко отпрянуть, спрятав руки за спину. Брат стоял с телефоном в руке, упершись бедром о подоконник.
   -- Руки сначала вымой!
   -- Ты такой же вредный, как Аля.
   -- Это не мы вредные, это ты мелюзга - разбалованная.
   Нельзя сказать, что этим заявлением я была поражена до глубины души, но все равно почувствовала досаду, что и Рин став шпынять меня из-за очередности появления на свет.
   -- Ничего не мелюзга, если вас с Алей ма с па раньше завели, не значит, что можно надо мной измываться.
   -- Кто над тобой измывается? Я тебя практически с хлебом солью встречаю.
   Рин говорил не поднимая глаз от экрана планшета. Рядом с ним, на краю стола стояла огромная кружка с чаем. Брат с чувством к ней приложился, глянул на меня и повторно посоветовал, не тянуть с уничтожением микробов.
   -- Давай уже, я задолбался вас ждать. Думал приеду с работы меня семейным ужином накормят, а в итоге сижу, как Хатико, выглядывая в окна.
   -- Прости, -- я состроила жалостливую мордашку.
   Вымыв руки, я с ногами утроилась на диванчике.
   -- Ками меня, -- пропищала детским голоском, смотря на брата глазами кота из Шрека.
   Рин фыркнул, откладывая планшет.
   -- Чайник горячий, ленивая задница.
   Я упрямо замотала головой.
   -- Хочу чтобы братик обо мне позаботился.
   -- Мужика себе найди, пусть он заботится, -- несмотря на слова Рин влил в мою кружку, больше похожую на супницу заварку, добавил кипятка и поставил с видом мученика.
   Заварочный чайник был привезен бабушкой из Китая. Дорогой, фарфоровый с длинным носиком. Он настолько инородно смотрелся на нашей спартанской кухне, что мама постоянно собиралась его увезти, но каждый раз удачно забывала о своих планах. И житель Поднебесной в итоге у нас прописался.
   Я повторно потянулась к оладьям, но нерешительно, боясь отхватить по рукам.
   -- Где шаболдалась, мелочь?
   -- С Алей в кино ходили, -- я куснула пышный румяный бок, -- вкуснннааа.
   Оладушек был хорош. Явный фаворит моего вечера. Я зажмурилась от удовольствия, откусывая еще и еще раз. Рин иронично вскинул бровь.
   -- На девчонку похожа, Аля одевала?
   -- А ты похож на ворчливо старика, сам состарился?
   Рин громко рассмеялся. Темные миндалевидные глаза, точная копия отцовских, смотрели глубже, чем можно было ожидать от молодого парня рокерской наружности. Брат был глубже, чем Мариинская впадина, сообразительнее, чем Мария Кюри и прозорливее, чем Доктор Хаус. За это я его и обажала.
   Аля вернулась поздно. Мы успели почаевничать, уничтожить практически все оладьи и разбежаться по разным комнатам. Я уже спала одним глазом, когда дверь в мою комнату приоткрылась. Аля ужом скользнула внутрь, тихо, как кошка подкралась к кровати и громко чмокнула в щеку.
   -- Сладких снов, принцесса, -- близняшка так же тихо выскользнула обратно, оставив легкий шлейф запаха ментоловых сигарет.
   -- Бросай курить, пепельница, -- сонно промямлила я пустой комнате.
   Когда меня на ночь чмокала сестра и желала сладких снов, они действительно приходили. Самые сладкие и беззаботные.
  
***
  
   Будильник истошно вопил седьмую минуту подряд. Ненавижу за это айфоны. Гореть яблокам в аду, в гиене огненной вместе со Стив Джобсом. Соскрести свое туловище с кровати оказалось в разы сложнее, чем не обращать внимание на заходящийся в истерике динамик.
   Отключив будильник, я по пластунски вползла в ванную. Винни с любопытством глянул желтым глазом на воронье гнездо у меня на голове и, презрительно мявкнув, скрылся на кухне.
   Прохладная вода взбодрила. И глаза вроде бы как открылись. Чудом минуя углы, я добрела до кухни. На автопилоте щелкнула чайник, заглянула в нутро холодильника, закрыла дверь и в задумчивости устроилась на диване. Винни сидел на подоконнике и таращился в окно. Больше в квартире никого не было. Каждый понедельник повторяющийся сценарий. Брат со сранья уходил на работу, Аля сбегала к первой паре. И только я сомнамбулой слонялась по квартире прежде, чем отбыть к третьей паре. Чайник довольно заурчал, вскипятив воду, и отключился. Я наполнила свою чашку-супницу до краев и шумно отхлебнула.
   Айфон мурлыкнул о доставленном сообщении. Смахнув всплывшее уведомление, я вчиталась в сообщение от Томы.
   -- Добрейшего, Манки, дай списать конспект для профессора сосискина, плиииз.
   Я закатила глаза, типичная блондинка, мозгов что у чайки.
   -- Сама не пробовала вместо того, чтобы в носу ковырять, делом заниматься?
   -- Подруга ты или где?
   Я спустила ноги с дивана и с кряхтением поднялась с дивана. В комнате достала из рюкзака черную тетрадь на масивных кольцах, отлистала нужные страницы, сфоткала. И, скинув Томе в вацап, отправила вдогонку сообщение:
   -- Иди в задницу.
   Ну и вот как после таких милых утренних разговоров можно думать, что женской дружбы не бывает. Я неторопливо прошлась по комнате, открыла створку купе и взгляд мой сам собой упал на пакеты, не распакованные после вчерашнего шоппинга. Хммм. Комбез цвета индиго. А почему бы не выгулять покупку в стенах альмаматер. Близняшка глазам своим не поверит.
   Бирку я оторвала, надкусив пластик зубами. И даже в темпе вальса погладила обновку, выпуская побольше пара. Подхватив объемистый кожаный рюкзак с конспектами и вогнав в уши капельники беспроводных эйрподс, я под бодрые ритмы панк-рока вышла в прихожую. Всунув ноги в рыжие катапелеры и набросив подбитую мехом кожанку в стиле косухи, я поспешила навстречу новому учебному дню.
  
  
***
  
   Вагон метро выплюнул меня на станции за полчаса до начала пары. Станцию и универ разделял миниатюрный сквер, который можно было прошагать насквозь за пару минут. Из-за этого я решила не торопиться и перед тем как начать грызть гранит науки, пожевать что-нибудь существенное. Чаем я не наелась.
   На первом этаже работал кафетерий, где тетушка Жанна торговала вкусной сдобой и обалденным какао. Вот туда я и полетела на крыльях любви, сдав куртку в гардероб.
   Добросовестные студенты были на парах, недобросовестные - прогуливали. Поэтому я очень быстро получила свою вожделенную булку с малиновым джемом, расплатившись на кассе. И там же взяла огромный стакан вкуснейшего какао.
   На улице было свежо и пальцы успели замерзнуть. Горячий стакан пришелся весьма кстати. Согревая пальцы о пламенеющие бока, я устроилась за столиком, мельком глянув на часы. Опаздывать еще не начала - огонь!
   Булку я заглотила почти как удав, и оставшееся время с удовольствием прихлебывала какао. Без особого увлечения пролистала ленту в Инста, оставила комментарий на милейшее сторис сестры с маской дьяволенка, ответила на сообщение Томы, что не буду прикрывать ее опаздывающую задницу и подняв глаза от айфона, чтобы сделать новый глоток, почти забыла, как дышать.
   В крошечном помещении закончился воздух, секунды повисли в воздухе, забыв в каком направлении им падать в вечность. Перед моим столик стоял его величество Барских. Красивый - сволочь. В темно-серой водолазке и черных джинсах он производил впечатление скоромницы монашки. Но черты лица, выражение глаз и уголки губ, вздернутые усмешкой - были скорее дьявольскими. Светлые, оттенка выгоревшей на солнце пшеницы волосы рассыпались в небрежном беспорядке, немного удлиненная непослушная челка спадала на глаза. Контрастируя с темными очерченными бровями и пушистыми ресницами.
   Я почувствовала, как екнуло в груди. Но все очарование пропало, стоило этому бесу открыть свой чувственный рот.
   -- Не успела проснуться, как уже что-то хомячишь, Манки? -- Никита шумно отодвинул стул и по-хозяйски устроился напротив.
   -- Тебе бы тоже не помешало, а то ляхи больно тощие, в твоих узкочах особенно заметно.
   Барских усмехнулся, выуживая из заднего кармана айфон на стол.
   -- Не туда смотришь мелкая, по правилам приличия при встрече смотрят в глаза.
   -- Что я там не видела, -- фыркнула, надеясь из последних сил, что не покраснела.
   -- Ну да, -- Никита, не читая смахнул с главного экрана беззвучно всплывшее уведомление, -- зато ты сегодня на себя не похожа. Тебе очень идет.
   Я скривила губы, задумавшись можно ли рассматривать этот комментарий в качестве комплимента.
   -- Без приколов, даже не узнал сначала. Но потом ты как всегда сербнула на весь зал и все встало на свои места. Но выглядишь шикарно, глаза просто бездонные. Аля уболтала примерить?
   Сука, бесит. Я перевела дыхание, чтобы не треснуть сгоряча этого умника. Раздражает, что этот упырь в курсе практически всех личных подробностей моей жизни. Знает всю мою семью, привычки и меня саму, как облупленную.
   Никита кивнул кому-то из знакомых. Его телефон громко завибрировал и дернулся еще несколько раз. На перевернутом вверх тормашками экране на фоне заставки я отчетливо рассмотрела уведомление ватцап. Только, как записан контакт, не смогла разобрать. Но 90 из 100, что Барских написывает его очередная пассия.
   Это предположение было из разряда очевидное - вероятное. Из-за того, что Тома не умела держать язык за зубами, я была наслышана о похождениях чертенка и частой смене его барышень.
   -- Это типа разминка перед тем, как начнешь другим первокурсницам лапшу вешать? Ну такое, ты не очень красноречив.
   Никита вскинул бровь. Но ответить ничего не успел. Настырный собеседник, которому так и не ответили в вацап, решил перейти к активным действиям. Мы уставились на вибрирующий айфон.
   -- Да ответь уже.
   -- Сорри, -- Барских взял айфон в руку и смахнув вызов, ответил на звонок.
   Задумчиво послушав собеседника, почти мурлыкнул в ответ:
   -- Привет, зай, я немного занят, после пары наберу, окей?
   Активная зая что-то ответила, после чего Барских отложил айфон и как ни в чем не бывало вернулся к нашему увлекательному диалогу.
   -- Кстати, Манки, не хочешь прощения попросить?
   -- С чего бы?
   -- Ну вообще-то мне из-за тебя пришлось в туалете рубашку и брюки застирывать. И на доклад из-за этого я не попал, а преподу это очень не понравилось.
   -- Твои проблемы, не вел бы себя, как козел, ходил бы чистеньким.
   -- Да уж принарядить девушку не значит переделать. Манки осталась Манки, -- противная улыбочка Барских так и просила плеснуть ему в лицо остатки какао, но чтобы опровергнуть слова этого упыря я сдержалась.
   Давай девочка, покажи себя мудрой и рассудительной. Какао в лицо, не добавит тебе очков взрослости. Терпение и еще раз терпение. И нужно оставить последнее слово за собой.
   -- Барских, не рискуй. Я итак еле сдерживаюсь, чтобы не треснуть тебя за Манки, знаешь, как меня бесит.
   -- Прости, малая, -- Никита тепло улыбнулся.
   Так по-домашнему, как несколько лет назад, когда мы еще были все вместе. Были больше, чем друзья. Но сейчас у Барских были его заи, а у меня мои обиды. А еще пары, ворчание Томки на мой неразборчивый почерк, которая списывала конспекты, обед с сестрой и куча важных и не очень дел. А для Барских и моих чувств места в этой круговерти не было.
   -- Мне пора, чертенок. И спасибо за компанию, классно поболтали, -- сарказм не расслышал бы только глухой.
   Никита пожал плечами:
   -- Чао, малая.
   Мы разошлись, как в море корабли. Я собрав все душевные силы не обернулась, когда услышала голос Кита, но уже не в мой адрес.
   -- Да, зай, конечно, увидимся. Просто встретил знакомого - заболтались, вот и не отвечал ...
   Голос Барского потонул в гомоне. Я выскользнула в коридор и единственное, чего мне хотелось - вернуться и надеть Киту стакан с какао на голову. Два, три, десять стаканов.
  
  
***
  
   Томаш опоздала даже на вторую пару. А если быть точным - на пятую. Пятую, Карл. У меня так глаза не закатываются, насколько я была в шоке. Дожидаясь царицу Тамару на лестнице, я сидела на подоконнике. Мимо перетекали волны студентов, натыкались друг на друга, гомонили похлеще чаек. Настоящее броуновское движение. И только я была островком невозмутимости в этом океане.
   С младшей Барских мы учились на разных потоках и договорились встретиться перед общей парой. Непонятно зачем, учитывая, что Тома бомбила сообщениями в ватцап. И я была в курсе того, что происходило с маленьким злом в течение всего утра с точностью до минуты.
   Солнцеголовая явилась, когда я уже начала думать, что эта девица в конец обнаглела.
   -- Манки-манки, ты нудишь, как пенсионерка.
   -- Тома, ты не зарплата, чтобы тебя смиренно дожидаться. Где ходишь?
   -- Пожурчать ходила, Горгулья так отчитала, что пришлось сидеть-терпеть всю пару. Страшно было отпрашиваться. До звонка досидела и побежала. Живот сводит пипец. Красные в городе, течет как из раненного партизана.
   -- Люблю твои рулады, слог красочнее, чем у Жуля Верна. Не женщина - а песня.
   Я встала с подоконника и, взяв блондинку за локоток, повела ее навстречу новым знаниям. Общие пары у нас стояли часто, учитывая, что на первом курсе хватает непрофильных лекций. Сейчас например, нам должны были читать лекцию по истории. И еще и мой любимый период. Хитросплетения династии Рюриковичей во всей красе.
   Читал Валерий Аркадьевич. Читал не сказать, чтобы особо увлекательно. Тамара начала медленно моргать. И я, поглядывая на солнцегололвую, все ждала, когда она вхрапнет, сдавшись под напором монотонной речи преподавателя.
   -- Ты кстати круто выглядишь, -- Томаш широко зевнула, даже не удосужившись спрятать свой гиппопотамий оскал, -- на Альку теперь больше похожа.
   -- Тактичность - это у вас семейное.
   -- Ээ?
   Барских посмотрела на меня глазами-плошками.
   -- Вы с Китом виделись?
   -- Хуже, успели перекинуться парой фраз.
   -- Не интригуй, -- блондинка встрепенулась, всем своим видом давая понять, что ждет подробностей.
   -- Томаш, никаких интриг, твой милейший братец заметил, что мне идет синий цвет. И конечно, сама я вряд ли могла додуматься надеть что-то приличное - меня наряжала Аля, -- я скорчила обиженную рожицу.
   Хотя истина на стороне Барских. Конечно, без близняшки не обошлось, но зачем лишний раз напоминать мне, кто из нас двоих с сестрой женское воплощение Славика Зайцева. Сестру я обожала, но мои друзья всячески пытались омрачать глубину чувств вечным сравнением.
   Блондинка многозначительно подвигала бровями:
   -- Это чтобы ты была в тонусе. От простого комплимента ты бы поплыла. А так и приятно, и обидно. Гармония.
   -- Моя хорошая, чтобы я делала без ваших подъебов.
   Сутулый парень, который сидел перед нами раздраженно обернулся и шикнул. Я в знак примирения подняла ладони вверх. И продолжила на пол тона тише, чтобы не мешать соседу ловить кайф от подробностей казней Иоана Грозного.
   -- Твой родственник меня вымораживает, намекни ему, чтобы он притворялся мертвым опоссумом, когда меня видит и не докапывался со своей гармонией.
   -- Манки, я в ваши отношения лезть не собираюсь, боюсь меня током долбанет от искрящей между вами страсти.
   Я записала в конспект пару фраз, прежде чем ответить.
   -- Я равнодушна и холодна, как айсберг в океане.
   -- Сама в это веришь?
   -- Иди в задницу.
   Исчерпывающий конец диалога. Тамара не стала ничего отвечать, только головой осуждающе покачала. Подруга достала телефон и весь остаток лекции просидела, залипая на видюшки в инстаграм.
   Я писала конспект, мыслями находясь вне аудитории.
  
  
***
  
   Разминая пальцы, я сидела на подоконнике. На том же самом месте, где пару часов назад вылавливала Барских. Сейчас я ждала Альбину. В ватцапе близняшка набила своими царапками, что хочет со мной пообедать. С сестрой в этот год мы старались общаться чаще, детские размолвки ушли на дальний план. Поэтому на приглашение я ответила не задумываясь, тем более, что Аля знала огромное количество ништячковых мест.
   Близняшка наконец спустилась, когда я уже начала думать, что упаду в голодный обморок. Миниатюрная брюнетка благодаря замшевым ботильонам на толстом каблуке стала на десять сантиметров выше.
   -- Кто-то умер? -- я задумчиво посмотрела на сестру сверху вниз.
   Аля закатила глаза.
   -- Возможно, потому что ты сегодня просто красотка.
   -- Спасибо, котик.
   Возможно я, действительно, хорошо выглядела в новом комбинезоне. Но сестренка - совершенно бесподобно. Вся в черном. Черные плотные колготки делали ноги зрительно еще длиннее и тоньше. Черная джинсовая мини юбка подчеркивала точеные бедра. А объемистый свитер с широкой горловиной, спадающей на одно плечо, приковывал взгляд к хрупким плечам и очерченным ключицам. Особенно цепляла взгляд ажурная толстая бретель бралетта.
   -- Ты опоздала, потому что препод пялился в твой вырез и ты постеснялась лишать его этого удовольствия?
   -- У тебя язык, как помело, -- близняшка фыркнула на меня рассерженной кошкой, -- отрывай зад, я совершенно оголодала.
   -- Вот-вот, -- воодушевленная, я вскочила с подоконника, -- ты же на жуке, а то сейчас в метро будет давка.
   Аля скривилась как от уксуса.
   -- Конечно, на жуке, его кстати нужно будет заправить. Сгоняешь со мной? Или закинуть тебя домой - потом на заправку.
   -- Как твой душеньке угодно.
   -- Ками-сама, да ты сегодня просто сама сговорчивость, -- близняшка широко улыбнулась, набрасывая черное укороченное пальто.
   Я тоже забрала свою кожанку, но заколебалась, надевать или нет. В машине наверняка в куртке будет жарко. Уловив мои сомнения, Аля с укоризной ткнула мне пальцем под ребра.
   -- Одевайся, потом сопли будешь мотать. До жука нам еще нужно дойти.
   -- Да, мам. Конечно, мам.
   Сестра что-то проворчала и, не дожидаясь, пока я накину куртку, двинулась на выход.
   Жук был припаркован среди других тачек. Как я пропустила тот момент, когда студенты начали хорошо жить? Ведь студент должен быть беден, голоден и свободен, как в поле ветер.
   Я устроилась рядом с моим Шумахером в женском обличье. Еще и ремень пристегнула. Сестра слишком любила гонять. За рулем Аля была резкой в противовес обычной жизни.
   Эта сучка подрезала крутые внедорожники, мило улыбалась сигналящим мужикам, которых она уделывала на светофоре и явно получала удовольствие от процесса.
   Спустя минут двадцать, не смотря на пятичасовые пробки, мы уже были в центре города.
   -- Где есть будем?
   -- Да есть у меня одно местечко на примете. Супа хочу - острого, чтобы прямо губы горели.
   Я недоверчиво уставилась на Альбину.
   -- На обед?
   -- На винегрет. У меня этот суп еще и ужином будет считаться, не ломай кайф.
   -- Кто тебе виноват, ешь после шести и будет тебе счастье. Что за место кстати?
   Аля запарковала жука на подземном паркинге стеклянного Титаника. Еще на съезде я успела оценить габариты.
   -- Pho Ханой, супцы там просто космос.
   -- Мне казалось ресторанчики с вьетнамской кухней должны размещаться в скромных деревянных хибарках среди рисовых полей, а не в одном из самых высоких зданий Нска.
   -- Тебе казалось, -- близняшка, как отрезала, и заглушив мотор глянула на меня долгим требовательным взглядом.
   -- Чего?
   -- Выметайся, у меня уже желудок к позвоночнику прилип.
   Да уж, с посторонними эта стерва царевна-лебедь, со мной - настоящая кряква. Я чудом сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью. Всего за пару раз я усвоила, что жука в ниши разборки лучше не вмешивать. Моя кряква умела не только ворчать по пустякам, но и больно щипаться.
   Послушным хвостиком я направилась за сестрой к лифту, который поднял нас на 11 этаж. Само здание было на десяток этажей выше. В нем размещалось сто пятьсот офисных контор, кафешек и прочей ерунды.
   Двери лифта распахнулись, выпуская нас в мир Паназии. Ресторан занимал весь этаж. Лифт был обращен к широкой арке, за которой просматривался зал. У входа за стойкой, отделанной бамбуковыми панелями, приветливо улыбалась миниатюрная азиатка с короткой стрижкой на темных волосах.
   Сквозь арку просматривалось пространство необъятного зала. С потолка свешивались желтые бумажные фонарики. Стены же у входной арки полностью были забраны металлической кованной решеткой, которая целиком была увита живым плющом.
   -- Добро пожаловать в Pho Ханой, вам столик на двоих?
   -- Да, спасибо.
   Мы пошли за хостес. Длинные полы шелкового платья узкого кроя вились за девушкой, словно хвост змеи. Я настолько засмотрелась на гипнотические покачивания ее бедер, что даже не обратила внимания, куда мы шли.
   -- Хорошего отдыха, -- девушка указала нам на один из свободных столиков и улыбнувшись, попрощалась.
   Устроившись, я огляделась по сторонам. Светлый зал с зонированием из бамбуковых панелей, мягкие диванчики и круглые столики. На стенах врезаны панно из декоративного камня и в центре картина в монохроме - словно увеличенный снимок фотокамеры.
   На ней был изображен монах подросток в профиль в позе лотоса. Над ним нависала длинноногая азиатка, заглядывая сквозь плечо. Девушка была изображена на высокой шпильке и в мужской растянутой футболке, которая едва прикрывала пятую точку.
   Сути я не уловила, но глаз оторвать от изображения долгое время не могла. И переключила внимание на что-то еще только когда официантка принесла меню. В зале было достаточно посетителей, но тихую восточную музыку из динамиков, приглушенные голоса наоборот как будто дополняли. Никакого гвалта, словно ты вошел в чистый ручей и тебя несет поток вместе со всеми и каждого по отдельности.
   -- Давай сначала закажем что-нибудь, потом будешь медитировать, -- голос сестры практически спустил меня с небес на землю.
   -- Женщина, ты такая приземленная, вместо того чтобы думать о вечном, тебе лишь бы пожрать.
   -- Чья бы мычала, у тебя в животе урчит так, что только глухой не слышит.
   -- Стерва, -- я опустила глаза, разглядывая меню.
   Оно было достаточно сжатым, отпечатанное на двух оборотах листа из плотной крафтовой бумаги. Вчитавшись в незнакомые названия, я решила обратиться к специалисту.
   -- На твой выбор, Алюш.
   -- Прекрасно, морепродукты?
   Я кивнула. Официантка возникла рядом, словно прочитав мысли о готовности сделать заказ.
   -- Нам, пожалуйста, лау с морепродуктами, блинчики с грибами и сенчу.
   -- Большой чайник?
   -- Да.
   Девушка, забрав меню, ретировалась.
   -- Откуда ты знаешь о всех этих едальнях? -- Я убрала руки со стола, чтобы вернувшаяся официантка могла постелить циновки.
   Аля задумчиво пожала плечами:
   -- Дома обычно настроение совсем нерабочее, а так и покушал вкусно и вай фай халявный словил. Но в одном и том же месте тошно сидеть, вдохновение пропадает, вот и качую, как цыганка.
   Я многозначительно угукнула.
   -- С Никитой сегодня виделась? -- Смена темы оказалась слишком неожиданной, у меня даже глаза округлились.
   -- Почему спрашиваешь?
   -- Да мина у тебя больно кислая, обычно после встречи с блондином такая.
   -- Решила устроить мне сеанс психоанализа? -- Я нервно забарабанила пальцами по циновке.
   Аля не ответила, поблагодарив официантку, которая принесла чайник и чашечки. Чайник она поставила на специальную лампадку, чтобы он не остывал, и в очередной раз скрылась с глаз.
   -- Он меня бесит. Ведет себя, как индюк. Козел.
   -- Это скорее ты ведешь себя, как цесарка. Он не просто так перед носом маячит. Или отшей его окончательно или дай зеленый свет, пофлиртуй, глазки построй. Ты же по нему тащишься, как кот по валерьянке.
   -- Аля - коза, Барский - последняя сволочь. И баб меняет, как носки. Как я могу с ним флиртовать?
   -- Очень просто, -- Альбина разлила чай, -- ты же сейчас не спросила, как его отшить, значит склоняешься к варианту, в котором вы сливаетесь в любовном экстазе, идете под венец, рожаете детей и старые-сморщенные умираете в один день.
   От возмущения я задохнулась. Набрала полные щеки воздуха, чтобы выплеснуть свое негодование, но сразу же сдулась. Эта стерва права. Чувства к блондину у меня остались. Именно поэтому меня бесят его пассии, бесит, что он трется поблизости, но ведет себя так словно между нами ничего не было.
   А ведь было. Четыре года назад. Под бесконечным куполом звездного неба. В соленой пене ночного отлива. Когда ласковая ленивая волна мешала светлый песок и пряди моих распущенных волос, я утонула в Барском окончательно и без шанса на спасение.
   Теплой августовской ночью мы пили шампанское на диком пляже в Феодосии. Шипучие пузырьки смешивались с жаркими поцелуями, кружили голову. Ночь должна была быть бесконечной. Мы пили, занимались любовью и купались в море обнаженными.
   Я смеялась, дурачась заплывала все дальше. Никита дурачился вместе со мной, и ныряя, подплывал неожиданно, шутливо стискивал ноги, затягивая на дно. И в поцелуе делился со мной воздухом. Выныривая, откашливаясь, мы продолжали смеяться.
   И все было словно в сказке.
   Жаль, что сказке Ками-сама забыл назначить хэппи энд. Заигравшись, я отплыла слишком далеко. Сильная судорога огнем прошила ногу и я, молча за секунду скрылась под водой. Попробовала вскрикнуть и сразу же захлебнулась.
   Каким-то чудом, Барских сумел меня вытащить и откачать. Обрывками сквозь помутившееся сознание я слышала слова Кита, когда он бил меня по щекам и силой пытался вдохнуть воздух.
   "Манила.. умоляю, в жизни не прикоснусь, только не умирай, пожалуйста, я уберусь к черту, пожалуйста, приходи в себя.."
   Слова, которые я совершенно не могла понять, перемежались с сильными толчками ладоней о грудную клетку.
   Окончательно в себя я пришла утром в номере. Кит сидел рядом, спрятав лицо в ладонях. Когда я пошевелись, на меня взглянули измученные зеленые глаза сплошь в красных прожилках.
   Я не успела ничего сказать, как Кит вскочил с места, почти упал на меня, покрывая лицо горячими поцелуями.
   -- Прости меня, маленькая, из-за меня ты чуть не утонула. Это все из-за меня.
   А потом он вышел из номера и уехал. Я пыталась с ним поговорить. Вернувшись домой, сразу ринулась к Киту, ждала у подъезда. Увидев заезжающий Астон Мартин, вскочила с замиранием сердца. Но потом почти упала обратно. Никита приехал не один, на пассажирском сидении сидела рыжая девчонка, с которой они целовались. Барских вместе с ней прошел мимо меня, не заметив. Они зашли в подъезд. А у меня словно вырвали сердце и выкачали весь воздух. Я пожалела, что не утонула. Сама не помню, как вернулась домой, но тогда я даже не заплакала. Весь день проходила словно зомби, легла спать и проснулась на мокрой от слез подушке. Но никому ничего не сказала. Даже сестре. Хотя она пришла ко мне ночью и пыталась утешить. Почти неделю Аля спала вместе со мной, гладила по волосам и уверяла, что все плохое пройдет.
   Не прошло. Еще пару лет меня изнутри как будто грызла пиранья. А потом полегчало. Я не видела Барских и убедила себя, что все к лучшему. Но сейчас этот черт словно специально маячил на горизонте. И злость, ревность и обида рвали мои нервы в клочья.
   Я глубоко погрузилась в свои воспоминания. И вытянуть меня из них смогло движение вернувшейся официантки. Она с особой тщательностью расставляла посуду. И буквально за пару минут на нашем столе не осталось свободного места.
   В центре была установлена горелка небольшого диаметра. На нее сверху водрузили чугунный котелок с двойным дном, ручки которого были изготовлены в виде рыбин. Наваристый бульон источал невероятные ароматы. Помимо котелка на столе появились тарелки с рисовой лапшой, зеленью, перцем и лаймом, а также блинчики.
   Когда посуда заняла условленное место, официантка сменилась приятным молодым человеком в поварском фартуке. Он же приступил к колдовству с бульоном.
   В прозрачный бульон друг за другом отправились: грибы, зелень, лемонграсс, пророщенные соевые ростки, креветки в темпуре, прижаренные на гриле кольца кальмара и щупальца осьминога.
   Завершив свое кулинарное мини-шоу, повар разлил суп по нашим миниатюрным плошкам и распрощался.
   -- Итадакимасу, -- близняшка сложила ладошки домиком, слегка мне поклонилась и решительно взяла из менажницы палочки.
   Я любовью к национальным столовым прибором не отличалась, поэтому взяла ложку. Аля палочками прихватила лапшу, опустила ее себе в тарелку, а затем перец. Перемешала, отложила палочки и подняв плошку с супом с ярко-выраженным удовольствием осторожно отпила бульон, а затем палочками подцепив креветку, отправила ее в рот. Близняшка зажмурилась от удовольствия, почти мурлыкнула, расправившись с огромной королевской креветкой.
   От вида аппетитно жующей близняшки, мой живот заурчал на полную громкость. Первую ложку я поднесла к губам и неторопливо, растягивая удовольствие переместила ее содержимое себе в рот. Аля внимательно смотрела на меня, уплетая за обе щеки.
   -- Попробуй блинчик, он невероятен.
   Долго уговаривать меня не пришлось, я аккуратно наколола на вилку румяный конвертик и надкусила. Язык сразу ощутил насыщенный грибной вкус. Я распробовала шиитаке, устричный гриб, корень имбиря и множество незнакомых специй с зеленью.
   -- Мощно? -- Альбина докинула в свою тарелку еще перца и с удовольствием повторила трюк с выпиванием бульона.
   -- Угум, -- членораздельно ответить о своем отношении к блюдам вьетнамской кухни я не могла из-за набитого рта.
   Действительно, было очень вкусно. И очень необычно, настоящее гастрооткрытие в моей жизни.
   Суп мы съели вдвоем, а вот блинчики достались исключительно мне. Альбина на них не претендовала. Насытившись, еще почти час чаевничали, болтая о пустяках. Аля рассказала, как прошел ее день. Единственное, чем я могла поделиться, так это в лицах пересказать диалог с Барких. В остальном за день не успело случиться ничего необычного.
   Внимательно выслушав мой пересказ, Аля глубокомысленно изрекла, бесцельно блуждая взглядом по залу.
   -- У вас как будто брачные игры.
   Я не стала спорить, бить себя пяткой в грудь, что это Барских дурак, я-то - хорошая. Вместо этого спросила с абсолютной серьезностью в голосе:
   -- Ты бы смогла простить человека, который причинил тебе боль?
   -- Я - нет. Ты сможешь, если речь идет о Никите. Ты по уши в него влюблена, злость и обида просто не дают тебе этого заметить.
   -- Я может и влюблена, но этот щегол постоянно тусует с разными девками.
   -- Чужая душа - потемки, спроси у него - чего он пытается добиться. Языки у вас в конце концов не для того, чтобы собачиться по поводу и без. Можно откровенно поговорить.
   Я отпила пару глотков чая и решила не думать о ерунде.
   -- Может, ты и права. Ну ладно, завтра у нас в одно время пары - подбросишь?
   -- Без проблем, не брошу горемыку.
   -- Моя благодетельница!
   Сарказм наше все. Мне кажется, нормально общаться мы с близняшкой вообще не умели.
   Альбина глянула на наручные часы.
   -- Тебя домой закинуть? Или со мной до заправки смотаешься?
   -- С тобой хоть на край света.
   Сестра лучезарно улыбнулась, и жестом пригласив официантку, попросила счет.
   -- Карта или наличные?
   -- Безнал.
   Спустя пару секунд официантка вернулась, принеся счет и терминал. Близняшка приложилась айфоном для оплаты и в ожидании глянула на меня.
   -- Ходу? -- мое внимание снова переключилось на картину, -- как думаешь, какой в ней смысл?
   Сестра проследила за моим взглядом и пожала плечами.
   -- Может микс старой и новой культуры?
   Я уставилась на сестру, нахмурив брови.
   -- Думаешь?
   -- Ну а что. Духовность старины, и блядство современности, как вариант.
   Мы поднялись со своих мест, попрощались с хостес и вернулись на лифте к паркингу. Сестра порхала, я переваливалась с ноги на ногу - все-таки переусердствовав с блинчиками.
   Жук смиренно дожидался, пока наступит его очередь трапезничать. Аля повернула ключ зажигания. Мотор ласково муркнул, заводясь.
   Спустя минут пятнадцать мы были уже на заправке, щедрая близняшка кормила своего железного зверя девяносто пятым. Я сидела в салоне, поглядывая, как моя шикарная брюнетка мелкими глотками отпивает кофе. Одноразовый двухсот миллиметровый стаканчик обжигал пальцы. Аля щурилась куда-то вдаль, пока на экране колонки друг друга сменяли цифры запаленных литров.
   Я опустила стекло, чтобы близняшка могла меня услышать:
   -- Там есть, где пописать?
   Сестра моргнула, переводя на меня расфокусированный взгляд. И снизошла до ответа только после того, как сделала долгий глоток:
   -- Есть, справа от кассы.
   -- Еще бы дольше медитировала, и я бы у тебе в машине описалась, -- буркнула, выскальзывая из салона.
   Когда я вернулась, Аля сидела за рулем, выстукивая пальцами по оплетке какую-то знакомую мелодию. Стоило мне пристегнуть ремень, близняшка сорвалась с места, словно пилот Формулы 1. Живой доеду домой, сбегаю за шампанским, окачу эту победительницу.
   К дому мы добрались, когда уже стало вечереть. Я до последнего думала, что Аля высадит меня и опять умчит по своим великим делам, но сестра решила остаться дома. Мы вместе зашли в подъезд, поднялись по лестнице и, оставив верхнюю одежду в прихожей, я пошла к себе. Аля сначала решила заглянуть на кухню. Я даже до комнаты не дошла, заинтригованная.
   -- Ты проголодалась?
   -- Брат твой придет, проголодавшийся. Сама пузо набила, о ближнем слабо задуматься?
   Я ушла в свою комнату посыпать голову пеплом. Аля скрылась на кухне. Иногда терпеть ее не могу. Ведь эта сучка, действительно, дар свыше. Умная, красивая, думает об окружающих. Отдать бы уже это чудо кому-нибудь на поруки, а то я перестаю вывозить конкуренцию.
   Переодевшись из лебедя обратно в гадкого утенка, накрутив пучок на макушке и сунув ноги в домашние тапки-зайцы, я решила не быть задницей и предложить свою помощь.
   На кухне Альбина глубокомысленно пялилась в экран айфона. Уперевшись локтем в столешницу и оттопырив пятую точку, сестра листала ленту, мурлыкая себе под нос что-то неразборчивое.
   -- Готова к труду и обороне, -- я почти козырнула, заявившись на кухню.
   Аля глянула на меня поверх плеча.
   -- Я пока остановилась на варианте ризотто. Господ-гурманов устроит?
   -- Рис с курочкой? -- Я состроила милейшую мордочку.
   -- Рис с курочкой. Я переодеваться, ты пока доставай из холодильника все что нужно.
   Близняшка ретировалась. Я осталась наедине со своими анти кулинарными способностями. Готовить я не только не умела, но еще и не любила. А вот есть наоборот.
   И если, действительно, существует Ад, как писал Данте, и грешники несут возмездие за каждый из семи смертных грехов. То насколько king size должна быть чаша, в которой уготовано вариться за чревоугодие? Надеюсь достаточно, толкаться с толстячками в возможном Аду, мне не особо хотелось.
   Я хмыкнула себе под нос, довольная что сама еще не достигла габаритов king size, учитывая аппетит. И неторопливо начала розыск нужных ингредиентов. Открывая шкафчики друг за другом, я извлекла из их недр упаковку риса, мельничку с черным перцем, солонку. На этом поняла, что слабо представляю что нужно для приготовления ризотто.
   Но вспомнив про курочку, я с воодушевлением распахнула холодильник. Курочки не оказалось и в принципе холодильник являл собой достаточно грустное зрелище. Одинокая и всеми покинутая над морозильной камерой лежала утиная грудка охлажденная, фермерская.
   То что она фермерская сообщала цветная формовочная наклейка на упаковке. На всякий случай я еще раз осмотрела пустое ничто холодильника и вынула грудку.
   Я разложила все свои находки и на этом закончила бурную деятельность. Нужно было дождаться Алину отмашку, что делать дальше с этими заготовками к ужину.
   Не прошло и пары секунд, как случилось одновременно две вещи. Меня осенило, что можно загуглить список ингредиентов для ризотто, и на кухню вернулась главная по тарелочкам.
   Сестра переоделась в черные велосипедки и нежно-голубую объемистую футболку, которая выглядела как туника на ее стройной фигуре.
   -- Совсем обносилась, уже на растянутые майки перешла?
   -- Это over-size, балда, -- близняшка закатила глаза.
   -- У нас нет курицы, только грудь какой-то утки.
   -- Это Донадьд Дака, -- Аля окинула своим небесным взором набор для готовки и возмущенно на меня зашипела, -- ну ладно ты не в курсе что нужен шафран и белое вино, но то что рис нужен не длиннозерный, а крахмалистый - это же очевидно.
   Я воинственно скрестила руки на груди, отступая к подоконнику:
   -- Я в душе не представляю, какой рис крахмалистый, а какой нет.
   -- Давай грудь промой и нарежь слайсами потолще.
   Как нарезаются слайсы я имела представление, поэтому не стала отпираться, тем более, что для сестры, как для вегана лишние контакты с мясом были малоприятны.
   Кулинарная банда взялась за дело. Я надорвала упаковку, высвободив грудку из подложки, в которой она покоилась. Аля убрала рис, который ее не устроил, и вместо него извлекла и вскрыла пачку с надписью "арборио". Я хмыкнула себе под нос. О времена о нравы, даже для риса придумывают такие претенциозные названия.
   Искупав расчлененку Дональд Дака, я обсушила грудку бумажным полотенцем и уложила на разделочную доску. Взяла самый большой тесак, который был у нас в доме и, высунув кончик языка от усердия, безжалостно начала резать слайсы.
   -- Миссия выполнена, мэм.
   Аля подняла на меня влажные, наполненные слезами глаза:
   -- Смешай соевый соус с медом и залей мясо, -- сестра шмыгнула носом.
   Пока я кромсала плоть Дональда, она шинковала лук, оказавшийся злым настолько, что у моей снежной королевы брызнули слезы.
   Расправившись с луковицей, Аля поставила на плиту свою любимую глубокую сковороду с мраморным покрытием изумрудного цвета.
   Сливочное масло аппетитно зашипело на каменной поверхности. К раскалившемуся маслу Аля отправила мелко нашинкованный лук и тщательно перемешала.
   Сестра вымыла досточку, вернула ее на место и пытливо взглянула на меня. Я неторопливо возилась с грудкой. Густой соус обволакивал мясо, наполняя кухню пряным ароматом. Я ворочала кусочки с бока на бок и всем своим внешним видом показывала, насколько занята.
   Аля тяжело вздохнула, прекрасно осознавая, что помощник из меня ну такой себе. Открыв шкафчик, сестра достала небольшую кастрюлю, поставила ее на плиту, и обернулась к холодильнику. Из морозилки она достала силиконовую плошку. Ее содержимое цилиндрической формы, непонятной расцветки, похожее на огромный кусок льда, отправилось в нагревшуюся кастрюлю.
   Видя мои выпученные глаза, Аля решила комментировать происходящее, прежде чем извлечь очередной ингредиент из холодильника.
   -- Это грибной бульон, я всегда его делаю немного с запасом и замораживаю.
   -- Ааа, -- протянула я протяжно, наблюдая, как Аля извлекает из холодильника початую бутылку белого вина.
   Про то, что в ризотто выпаривают белое вино, я уже откуда-то знала, поэтому не стала удивляться выставленной на стол бутылке.
   Аля увеличила огонь под сковородой, высыпала к луку рис и откупорила бутылку. Ее содержимое отправилось в заранее приготовленный бокал. Саму бутылку Аля вернула в холодильник.
   -- Будешь? -- Сестра отсалютовала мне бокалом.
   Я помотала головой. Вино я не любила, тем более белое. Содержимое бокала сестра отправила к рису. И начала помешивать ризотто широкими движениями.
   -- А что с грудью?
   Мне надоело возиться в соусе, и я решила уточнить, если новые распоряжения, или мне можно посидеть рядом, не отсвечивая.
   -- Второй с половиной. В целом не плохо, но роль спасательницы Малибу в красном купальнике тебя явно не светит.
   Я перевела взгляд на свой невеликий бюст, и весело хмыкнула, оценив сетринский стеб.
   -- Тебе кстати тоже.
   Аля надула губы, изображая вселенскую обиду.
   -- Если серьезно. Что дальше с уткой?
   -- Оставь пока, пусть немного замаринуется, -- Аля продолжила вымешивать рис.
   Я забралась на диван с ногами. Винни тоже решил понаблюдать, чем занимаются двуногие в его вотчине. Его большая башка появилась из-за двери, принюхиваясь. Видимо запах пришелся кошаку по душе, и он решил участвовать, точнее стать свидетелем происходящего. Альбина прекрасно справлялась самостоятельно.
   Она порционно отправила к рису закипевший бульон. И напевая себе под нос какую-то незатейливую песенку, орудовала лопаткой.
   -- Мясо когда жарить собираешься?
   -- Не учи батьку детей строгать. Сейчас рис дойдет и будет тебе мясо.
   Достав айфон, я настучала Томке сообщение:
   "Эта узкоглазая опять умничает". Тома не ответила, хотя ватцап уверил, что солнцеголовая в сети. Сучка подумала я и немного обиделась.
   С ризотто было кончено, Аля вмешала мелко натертый пармезан, накрыла сковороду крышкой, вымыла кастрюльку, в которой разогревала бульон. И пригласила к барьеру.
   Я робко глянула на близняшку.
   -- Что зенки таращишь, давай обжаривай. Я пойду статьей займусь. Кухню мясом провоняешь - проветри. Жрун уже скоро нагрянет, -- Аля вскинула запястье с часами, близоруко сощурившись, -- через час должен явиться.
   На этом мадемуазель упорхнула прочь от будничного быта. Я посмотрела ей вслед и осталась наедине с котом. Винни не моргая пялился на меня в ожидании захватывающего действа. Котяра развалился на диване и по габаритам нифига не походил на кота, скорее на бегемота.
   -- Ну что, кот-бегемот, будем жарить?
   Кошак басовито мявкнул, выражая согласие.
   Ненавижу готовить. Это я поняла давным давно. Но сегодня снова в этом убедилась. Деваться с подводной лодки было некуда. Мясо в нашей семье главная фея на дух не переносила.
   Я решительно плеснула масло в сковороду, и не менее решительно вывалила мясо, пока поверхность не успела нагреться.
   Мясом потянуло буквально в ту же секунду. Густой дух заставил Винни заинтересованно повести носом-пуговкой.
   -- И не надейся, нэко. Мой шедевр для братика.
   Умные зеленые глаза остались безмятежными, а морда - самоуверенной. Но я решила не размениваться на мягколапого и отжарить несчастную утку по высшему разряду. Я даже стала напевать себе под нос: "Du hast, du hast mich". Подражая уверенной манере сестры, я силиконовой лопаткой перевернула кусочки.
   Пока утка равномерно подрумянивалась, я решила проверить ватцап. Тамара так и не разродилась. Отвечать друзьям? Пффф да кому это нужно. В чате нашего курса шло живое обсуждение домашки, но вставлять свои пять копеек у меня не было настроения. Когда я уже почти залипла на ленте в инстаграмм, айфон весело тренькнул новым сообщением, но глазам своим я поверила не с первого раза. Писал Кит.
   "Вечер в хату, куколка. Завтра буду вести пару вместо Бражникова. Тебе крышка, если не сделаешь домашку".
   От сообщения у меня нервно задергалось веко. И я едва сдержалась от того, чтобы перезвонить блондину и с матерком уточнить, какого хрена. Но сдержалась и была этим горда.
   Утка была готова, Рин еще не вернулся с работы, а я все никак не могла свыкнуться с мыслью, что завтра господин Блондин будет строить из себя профессора.
   Я трепала Винни по пушистому загриву, от чего кот явно не был в восторге и даже порывался сбежать, но я вцепилась в мягколапого, как утопающий в соломинку.
   Заболею и никуда не пойду. Решила и передумала. Барских поймет, в чем причина, если я прогуляю пару. Дилемма.
   В общем пришедшего с работы Рина я встретила с чрезвычайно задумчивым лицом. А кот с заглаженным загривком и глазами блюдцами.
   -- Салют, -- братец клацнул чайник и с любопытством принюхался, -- что приготовили мои маленькие кулинары?
   -- Хэллоу, -- я перестала наглаживать четырехлапый антистресс, -- рис.
   -- Тебе двойка за презентацию, -- братец сполоснул руки, -- но пахнет вкусно. Мечи, мать, на стол, я готов к дегустации.
   Я хотела огрызнуться, но вовремя сообразила, что мое гавняное настроение - не повод портить настроение брату.
   Накрыв на стол, я вернулась к дивану, поджав под себя ноги.
   -- Уже успела покусочничать? -- Рин подозрительно глянул на меня поверх занесенной вилки.
   Я пожала плечами, то ли да, то ли нет. Мне хотелось забиться к себе и грустить.
   -- Что нос повесила?
   -- Ничего, с учебой запара.
   Мне захотелось погладить котейку, но вредный пышнозадый сбежал и мигая зелеными глазищами, отсиживался на безопасном расстоянии.
   -- Как на работе?
   Пробовали вести дружелюбную беседу, когда настроение Халк-ломать-крушить? Причем ломать-крушить одну определенную блондинистую голову.
   Брат был проницательным и хитрым, как лисица. Он знал, когда его сестер можно выводить на откровенность, когда лучше сделать вид, что все в порядке. Сейчас был тот случай, когда нужно было не подавать вида.
   -- Все в ажуре, три вскрытия. Одна насильственная и две естественных кончины.
   При этом лицо его оставалось умиротворенным, а челюсть активно двигалась - вилка отправляла в рот порцию за порцией.
   -- Душа моя, все печали скоротечны. Выпей чаю - сразу полегчает.
   Я решила не пренебрегать дельным советом. Тем более чайник успел вскипеть. Как только я обдала листья в заварнике крутым кипятком, кухню наполнил терпкий аромат.
   Вдохнув привычный с детства аромат, в ту же секунду я постигла дзен.
   -- Как ужин?
   -- Даже не представляю, как я буду один, когда выпну вас замуж. Горе мне, о горе.
   -- Хренамуж, -- окрысилась я.
   Рин даже бровью не повел:
   -- Рот заклюю, будешь при старших ругаться.
   Я фыркнула. Взяла из шкафа свою и чашку брата. Разлила заварку и кипяток.
   -- Спасибо, очень вкусно, -- Рин протянул мне грязные тарелки и состоил умилительную мордашку.
   Закатив глаза под лоб, я приняла подношение. Мыть посуду практически всегда выпадало мне. Чертова дедовщина. Брат часто работал в ночную смену и конечно уставал. Аля готовила и кстати тоже вносила посильную лепту в семейный бюджет. А моя подработка покрывала только собственные карманные расходы. Вот и методом исключения можно было легко догадаться - кто чаще остальных имел близкий контакт с пылесосом, губкой для мытья посуды и иже с ним.
   После того, как я вымыла посуду, мы с Рином почаевничали и я пошла готовиться к парам.
  
  
***
  
   "Язык к языку
   Губа об губу
   Глаза на глаза
   Щека на щеку
  
   На твое каре по шею
   Много мальчиков смотрело
   Хочется нюхать твои волосы
   Цвет настроения - розовый"
   Я спешно перебирала ногами, едва не подтанцовывая. Прищелкивая в такт музыке пальцами, я нашептывала губами слова, повторяя нежному мурлыканью Шарлот. Левая капелька Air pods сидела немного косо. Я с мученическим стоном ее поправила.
   Пятница выдалась на удивление солнечной для конца осени, и мы с Тамарой договорились встретиться немного раньше перед концертом, чтобы вместе решить в чем двигать на тусу.
   Учебная неделя пролетела относительно спокойно. Если не считать пары, которую вел Барских. Но об этом мне вспоминать не хотелось. В субботу стояло всего три пары, поэтому сегодня можно было расслабиться.
   Впереди замаячило монументальное строение 70-х, у которого мы договорились встретиться с Тамарой, и я, сердито одернув воротник, прибавила скорость.
   Поистине, место встречи изменить нельзя. Вот уже в который раз наши с Томой гулянья начинаются у порога городской поликлиники. Солидное строение мышастого цвета тянуло к себе всех начинающих скейтеров города. Поэтому у нас с подругой появилась привычка встречаться именно в этой части города. Она зародилась еще с тех пор, когда мы торчали от скейтбордов. После моего коронного падения и визита в травмпункт с переломом голени, и чуть позже явления Томы с переломом руки наша страсть к доске охладела, и кататься мы почти перестали.
   Я в дичайшем воодушевлении летела навстречу приключениям.
   Перила у поликлиники были обвешаны куртками разгоряченных скейтеров. Цветная горстка неформальных парней жизнерадостно обкатывала острые углы скатов. Не менее неформальные девушки облепили три кованые лавочки, подбадривая своих кумиров. Их гомон, восклицания и заразительный смех были отлично слышны. Мамаши, волокущие детей в поликлинику, неодобрительно косились на трюки парней, мелюзга же, наоборот, восторженно пялилась.
   Среди разношерстной толпы Томы не было видно. Я вытянула шею, ища свою пропажу. Ох, и не быть мне разведчиком! Огорченно покивав своим мыслям, я достала айфон чтобы обнаружить Томку. Пальцы крепко стиснули вытащенное из кармана вместилище Сири, а я застыла в нескольких шагах от цели.
   Взгляд приковала абсолютная чуждая моим ожиданиям сцена. На парковке, у левого крыла поликлиники, обнаружился такой красавец ярко-синего цвета, что даже у меня равнодушной к хищной красоте спорткаров, внутри екнуло. Хочу его. Хочу, хочу.
   Астон Мартин нежился в солнечных лучах. Он был так красив, что мои ручонки неосознанно потянулись потрогать эту прелесть. Очарованная, я сделала несколько шагов и не сразу заметила хозяина моей внезапной любви.
   Он сидел на капоте, перекрестив длинные ноги в узких джинсах, и говорил по телефону, свободной рукой ероша светлые волосы. Никита? Я заинтересованно прищурилась, разглядывая блондина. Не я одна, кстати. Взгляды девчонок тянулись к Киту, словно муравьи на сладкое пятно от мороженого. Хорош, стервец.
   Я решительно двинулась к эпицентру красоты. Чуть раньше меня стартовала симпатичная неформалочка с синими прядями в массе черных коротких волос. Я остановилась рядом с блондином, с любопытством взирая на прелестную пару. Кит приветственно кивнул, ткнув указательным пальцем на смартфон, мол "сей момент, и я весь ваш". Очаровательно улыбаясь, девчонка прочирикала приветствие, зыркнув на меня взглядом десантника готового убивать. Блондин заинтересованно сверкнул зелеными глазами из-под челки на темноволосую визитершу. Поощренная привлекательной улыбкой неформалочка попросила телефон. Честно? Я охренела. Кит остался невозмутим. Сноровисто прижав смартфон плечом, он принял маркер из рук девушки и вывел свой номер на протянутой руке с поднятым рукавом.
   Распрощавшись с собеседником и скинув вызов, блондин притянул меня к себе, дурашливо чмокнув в кончик носа. Я хотела врезать ему по яйцам, но Кит тоном ласкового маньяка зашептал мне на ухо:
   -- Тшш, Манки. Тут свидетели, которые должны поверить в наши трепетные отношения.
   Я почти сразу дошла, о ком он, но сделать гадость не успела, блондин убрал руки с моей материи. Оглянувшись, я нашла взглядом возвращающуюся к остальным девушку.
   -- Давай садись скорее, у тебя нос ледяной.
   Кит приглашающе распахнул дверцу и попытался запихнуть меня в салон. Я уперлась рогом.
   -- То, что я Тому жду - это ничего?
   -- Не-а.
   Чччертенок. Мне захотелось, как в детстве отвесить Киту оплеуху, чтобы он, наконец, научился считаться с чужим мнением. Многозначительно фыркнув, я стала набирать Тому, решив не купать блондина в излишках внимания. Подруга затаилась. Во мне шевельнулись то ли глисты, то ли дурное предчувствие. Блондин смотрел на меня кристально честными глазами. Ощущение зреющей подлянки росло. Порочный круг, блин.
   Тамара ответила со второго раза, когда мне уже хотелось пнуть невозмутимого блондина. И как можно больнее.
   -- Иииль?
   -- Ох, кого я слышу? Ты где?
   -- Я?? -- Батюшки, сколько изумления и недоумения.
   -- Ты, моя хорошая. Единственное, что тебя спасет от мести. Если вы с братцем поменялись телами -- я бросила на блондина многозначительный взгляд.
   Кит ухмыльнулся очень уж мерзко, подбираясь ко мне вплотную. Я погрозила поганцу кулаком.
   -- Ну таки, где тебя носит?
   Повернувшись к чертенку спиной, я сделала несколько шагов вперед, потом ковырнула асфальт мыском Мартинса, ожидая ответа.
   -- Ммм... Я еще дома, немного опаздываю, но Кит тебя подкинет до места, он тоже туда собирался. Не обижаешься?
   Меня обняли со спины, замком сцепив руки на животе. Чужая щека прижалась к моей, точнее к бамперу айфона. Подбородок уперся в плечо, а светлые волосы защекотали шею.
   -- Конечно, нет, систр. Твои планы для нас священны, откуда у нас свои.
   Я дернулась от неожиданности. Хотя иронию я разделяла, да и пахло от блондина очень вкусно. Кит меня и на расстоянии знатно подбешивал. Поэтому чтобы неповадно было подкрадываться со спины, я прицельно пихнула локтем куда-то в область селезенки. Барских дернулся, но руки убрал.
   -- Твой братец до меня домогается, -- зашептала я еле слышно.
   -- Пффф, -- чертенок выдержал драматичную паузу, -- знаешь, у тебя такие аппетитные ножки, когда ты в мини.
   Я всем телом почувствовала его оценивающий взгляд. Даже жутко стало, настолько, что волосы на затылке зашевелились.
   Развернувшись, я возмущенно уставилась в зеленые глаза. И такое чувство, будто ухнула в пропасть с трамплина.
   -- Он еще и стебется. Тома, за эту подставу я тебя задушу.
   -- Прости, Иль, но я, правда, не успеваю, встретимся уже там? Никита обещал вести себя хорошо, -- и почему мне кажется, что произнося эти слова, моя подружка как-то двусмысленно улыбнулась.
   -- Окей. Увидимся на месте. Тебе звездец. Я буду сжимать пальцы на твоей шее и пищать от удовольствия.
   -- Так же страстно, как это делал Отелло?
   -- Именно, детка. Жди.
   -- Ммм... Поворкуй так с моим братом, он оценит, -- Томка отключилась.
   Это уже становится традицией. Тома косячит и ей за это хоть бы хны.
   Я мрачно посмотрела на чертенка, тот не стал разочаровывать и соорудил на лице серьезное выражение. Вспомнились слова сестры о том, что мне нужно или отправить Никиту на три буквы или развести на что-то серьезное. Но, как истинный мужчина, Барских сделал первый шаг.
   -- Манила, я хочу извиниться за все свои неподдающиеся логике поступки, давай попробуем ужиться.
   -- Окей. На чьей территории? -- не заметить скептицизм мог только глухой.
   -- Мелочь, я серьезно: давай попробуем не скубаться при каждой встрече. Раньше же у нас получалось.
   Ох, блондин, что ты задумал?
   -- Пробовать ладить с тобой, Кит, все равно, что ставить на зеро.
   Поднятая левая бровь дала мне понять, что парень заинтересован в продолжение. Вот и ладненько. Действительно пришла пора поговорить, отложив на время лопатки, которыми мы пытаемся дубасить друг друга в нашей песочнице.
   -- Вероятность, что тебя не разведут, ничтожно мала.
   -- Философствуешь?
   Я уперла указательный палец в грудь блондина и уже открыла рот, чтобы вызвериться в очередной раз, но лишь глубоко вздохнула. В самом-то деле, если этот жуткий эгоист решил объявить амнистию первым, может и мне стоит примерить на себя роль дипломата?
   -- Замечательная идея, блондин, -- видя недоверие в зеленых глазах, решила уточнить предмет своего согласия, -- я про мир, дружбу, жвачку.
   Кит кивнул и предложил сдвинуться с места, я поддержала. Раз уж теперь мы официально объявили перемирие. Я преследовала свои корыстные цели - хотела прощупать почву. И или вообще перестать обращать на Барских внимание, или переспать с ним и бросить. Как меня когда-то. А чего добивается он?
   С этими мыслями я загрузилась в салон кобальтового великолепия. Тихо за мной закрылась дверь, отрезая пути к отступлению.
  
  
***
  
   Мое узилище оказалось выдержано в приятных светло-кофейных тонах. С трепетом закоренелого язычника я пробежала пальцами по приборной доске, зачарованно задержав дыхание.
   -- Ты сегодня снова на себя не похожа.
   Насмешливый голос спустил меня с небес на землю. Я посмотрела на длинные пальцы Кита, уверенно лежащие на руле. Барских мягко вывел своего красавца на проезжую часть. Астон Мартин ярко-синей металлической рыбкой влился в запруду автострады.
   -- Может брови выщипала?
   А что? Шикарное предположение. Зачем смотреть на меня, как на душевнобольную.
   Интересно, Киту нравится, как я выгляжу? Поняв о чем я задумалась, я мысленно отвесила себе затрещину и следом вторую, чтобы дурацкая мысль не смела возвращаться.
   Блондин бросил быстрый задумчивый взгляд на мое лицо, но промолчал. Жаль. Меня пробило на поговорить.
   -- Кит, заедем ко мне, мне нужно переобуть эти адские копыта на человеческую обувь, -- в доказательство я качнула ногой.
   Высокая платформа парню понравилась, но поддавшись то ли уговорам, то ли угрозам, надеть на него такую же, Кит согласился выделить пару минут на переобувание.
   Чтобы не сидеть в тишине, я заставила блондина отдать мне на растерзание выбор плейлиста. Оказывается, я четыре года пребывала в невежественном заблуждении относительно вкусов чертенка. Этот мачо-мэн, странное дело, не слушал хип-хоп, отдавая предпочтение моему любимому панку.
   Атмосфера потеплела на пару Цельсий, и я решила закрыть глаза на некоторые пакости вредного блондина и не мстить, раз уж он слушает хорошую музыку.
   Мы оба молчали. Блондин смотрел на дорогу, я же лениво наблюдала за ним.
   Интересно, если я выкинусь из машины, он заметит? Ноль целых, фиг десятых внимания своей попутчице. Я понимаю, что человек за рулем, но остальные адекватные люди это же как-то совмещают? Игнор? Очень захотелось плюнуть кому-то в глаз. К чему бы это? В кого бы это?
   Никита улыбался так тепло и лукаво, прекрасно зная о моих метаниях, что не ответить было сложно. Получив совместную порцию будущих мимических морщин, я полезла на свой излюбленный броневик, пытаясь выпытать, когда блондин перестанет строить из себя Шаляпина. И, как самый настоящий разведчик, решила начать издалека.
   -- Никит, а скажи-ка мне, ты любишь спать?
   Парень немного дико покосился в мою сторону. Так наверняка смотрел протрезвевший художник на свою картину, пытаясь понять, что силилась изобразить его муза после трех бутылок коньяка. С удивлением, недоумением и любопытством.
   Прищурившись, я вкрадчиво начала, придвинувшись к чертенку немного ближе.
   -- Так что, радость моя, любишь?
   -- Очень, особенно, если в хорошей компании.
   -- Ох, избавь меня от подробностей, -- я почти театрально махнула рукой, только от пусть и слабого укола ревности после его слов так просто не отмашешься, -- я уже оценила твоих поклонниц. Фу таким потаскуном быть, фу!
   -- Никто и не обещал, что я буду мести перьями на шляпе пол у твоих ног.
   Снова здорово. Кое-кто опять схватился за свои детские лопатки, пытаясь долбануть друг друга. То ли вновь не поделили песочницу, то ли просто взыграла привычка; меньше метра между нами, как тут не пособачиться.
   Я откинулась на спинку сидения и по старой памяти потерла глаза, задним числом вспомнив, что сегодня решила накраситься. Интересно, я стала похожа на енота или нет? С любопытством взглянула на пальцы, но следов преступления, сотворенного против макияжа, не нашла. Пришлось искать в сумке зеркало, чтобы определить нанесенный урон.
   -- А ты, с какой целью спрашивала, колючка?
   Пфф, я кактус, блондин, рядом с тобой я полноценный калифорнийский кактус.
   -- Думаю вот, какого черта ты просыпаешься в такую рань и уничтожаешь во мне гуманизм. Может травонуть тебя, чтобы полноценно высыпаться по воскресеньям?
   -- Окей. Хочу борща с мышьяком, организуешь?
   Бартер был неравноценным, я бы чертенку и бич лапши не заварила в память о безбожно испорченных воскресеньях. Целых трех, включая недавнее утро.
   -- Живи лучше. На тебя еще силы тратить.
   Из зеркальца на меня смотрела все та же Манила, нисколько не изменившаяся в обрамлении косметики. Все тот же холерик, даже с зимней резиной, не умеющий вовремя тормозить.
   Блондин благовоспитанно остановился на светофоре, игнорируя мою доброту и нетерпеливо барабаня пальцами по рулю.
   Смотреть на профиль чертенка - очень увлекательное занятие. Сама подчас не знаю, чего захочется: ласково потрепать светлую макушку или выцарапать наглые зеленые глаза.
   Сейчас хотелось запустить пальцы в светлую челку, с силой потянуть к себе и поцеловать.
   На правой скуле, которой мне удостоено было любоваться, я заметила бледный полумесяц маленького шрама. Открытие мне не слишком понравилось. Да и кому понравится видеть на хоть немного дорогом тебе человеке следы пережитой боли, пусть и достаточно давней.
   Рука бездумно потянулась к бледному полумесяцу, чтобы пальцами накрыть шрам. Зачем? Кто знает.
   Блондин дернулся, словно его ударило током, я тоже шарахнулась к окну, отводя глаза.
   -- Ммм... Мань?
   -- Знаешь. Я скучала по тебе, -- я сказала это тихо, едва слышно.
   Кончики пальцев на секунду ощутили тепло загорелой кожи блондина. Кому я вру. Я не могу без этого идиота. Я сжала пальцы в кулак, чтобы впившиеся в ладонь ногти прогнали его. Этого ощущения я боялась. И боялась того, насколько живыми были воспоминания о том, как чертенок весело смеялся, когда мы с Томой пытались вывалять его в снегу. Тогда зимы были чуточку теплее, ведь мне улыбался счастливый блондин, и я видела свое отражение в его глазах близко-близко.
   -- Когда только успела? -- Кит пытался шутить, только голос оставался задумчивым.
   Я молча пожала плечами и повернула голову к окну. За стеклом со скоростью Астон Мартина вереницей бежали многоэтажки, похожие на огромные сугробы. Кусочки светлого неба кокетливо выглядывали из-за бесконечных высоток.
   Мне же нестерпимо захотелось шоколада, горького, темного и горячего, чтобы обжег язык и лишил возможности говорить глупости, хотя бы на несколько минут.
   Металлические рыбки нетерпеливо забурлили и разноцветным косяком метнулись вперед, стоило глазку светофора загореться зеленым. Я безучастно проводила полоски зебры взглядом, почти успев их пересчитать. Эх, Манила, распроклятый ты холерик, откуда в твоих солнечных краях эта дождливая хандра? Молчишь предательница? Ну, молчи.
   Чужие пальцы накрыли мои. Хотя почему чужие? Я рывком развернулась к чертенку, который уже тормозил у обочины рядом с моей многоэтажкой. Попытка вырвать руку из сильных пальцев не увенчалась успехом. Надеюсь, он не хочет оставить мои культи в качестве компенсации за перебитые нервные клетки?
   -- Только не говори, что пытаешься обидеться на меня?
   -- Нет, ну как можно, Манила-дурила не обижается.
   Блондин ближе подтянул меня к себе, все за ту же многострадальную руку.
   -- Мелкая, не вредничай, ты же знаешь, у меня язык и голова работают на разных частотах.
   Тоже мне открытие.
   -- Манки, ты же мне как сестренка, конечно, я скучал, почти лез на стену от тоски, -- увидев в моих глазах море скепсиса, блондин нахмурился. -- Честно. Не веришь?
   Чертенок подтянул меня еще ближе, уперся своим непробиваемым лбом в мой.
   Сестренка? До меня дошло, как до жирафа. Вот мудак. Я дернулась, злость заклокотала во мне и вырвалась наружу грозным сопением. Яркие глаза напротив будили такой сонм ненужных воспоминаний. Совсем не сестринских. В том числе о несметном количестве соплей и слез в подушку после его предательства.
   Нужно об этом поговорить. Нужно спросить зачем он это сделал. Но мне было страшно услышать ответ.
   -- Блондин отлипни, мне дышать тесно.
   Я скосила глаза на его переносицу, чтобы не смотреть в ворожейные колодца самого потрясающего оттенка.
   -- Только, если ты мне поверишь.
   -- Верю, верю. Давай задний ход, иначе такими темпами мы до места не доберемся.
   -- Точно?
   -- На все 100500 процентов.
   Кит как ни в чем ни бывало отстранился. Зло зыркнув на жизнерадостную физиономию блондина, я потянулась к ручке от клетки, в которой вынуждена была оставаться со светловолосым монстром.
   -- Давай быстрее, итак уже минут десять в задний карман ушло.
   Угукнув что-то одобрительное, я поспешила вырваться на свободу, вертким ужиком просочившись на улицу.
   -- Жди, жди, милый ждун, -- я показала чертенку язык и торопливо рванула в подъезд.
  
  
  
***
  
   Я подносила чашечку с обжигающе-горячим чаем к губам и шкодливо улыбалась, кося голубым глазом в окно. Айфон громко и возмущенно выплевывал из себя аккорды "Идола", угрожающе наползая на меня по поверхности стола. Я сидела на кухонной столешнице из светлого искусственного камня, блаженно вытянув ноги и покачивая ими, так что уши зайцев-тапочек умилительно подпрыгивали в воздухе.
   -- Знаешь, на его месте, я бы плюнул на упрямую девку и свалил.
   -- На его месте я бы не рождалась, -- ответствовала я брату, торжественно подмахнув полупустой чашкой и сделав большой глоток.
   Аля где-то прохлаждалась, у братца сегодня был выходной. Поэтому, когда я мерзко хихикая, закрыла за собой входную дверь на все замки и щеколды, у мой подлости нашелся свидетель. Брат предложил отметить сей головокружительный успех чашечкой чая. Что мы и делали вот уже минут десять.
   Рин смешливо искривил уголки губ, переводя взгляд с тонкой кисеи штор на меня, а потом на бушующий айфон. Скорчив мне рожицу, братец изобразил шагающего человечка средним и указательным пальцами. Таким образом, его культя добралась до импровизированного патефона с улыбающимся спанч бобом на бампере. Заинтересованная занимательными передвижениями, я прощелкала клювом тот момент, когда братец схватил телефон. Я не успела и мявкнуть, а он уже отвечал Киту, безжалостно проигнорировав сложенные домиком брови.
   -- Психиатрическая помощь слушает, -- Рин задорно подмигнул мне, с интересом выслушивая блондина, -- откуда такие подробности нашей родословной? О, мой друг, не иначе ты держал свечку моим многоуважаемым предкам?
   Я хмыкнула, подойдя к окну и любопытно ткнувшись носом прямо в штору. Отводить ее было небезопасно, под окнами зверствовал блондин, меряя пространство перед машиной раздраженными широкими шагами.
   -- Маня? -- Я обернулась на голос и вопросительно посмотрела на брата, тот только ухмыльнулся вредно-вредно. -- Ага, прячется от тебя. Признавайся, чем ты угрожал моей любимой Манюнечке?
   И Рин включил громкую связь, с наслаждением откидываясь на спинку дивана.
   -- Маленькая, мерзкая девчонка, я считаю до десяти, и если ты не выползешь из подъезда, я сам к тебе поднимусь. И тоби *изда.
   Я недоверчиво посмотрела на говорящий голосом блондина телефон, потом в окно. Блондин остановился и вскинул голову, всматриваясь в окна в поиске нужного. Нашел. Глазастый мой. Кит медленно провел ребром ладони по шее с явным кровожадным подтекстом.
   -- Десять, Манки, десять.
   Честно? У меня даже в груди что-то екнуло от этих маньячных интонаций. Братец хохотнул.
   -- Кит, ты мне ребенка не запугивай, у нее от ужаса глазки в кучку собрались.
   -- Какого черта, -- возмущенно свела я брови, пытаясь отвесить Рину подзатыльник.
   Для этого пришлось отлепиться от окна и грозно прошлепать к дивану. Кареглазый родственник примиряющи вскинул ладони.
   -- Блондин поднимайся, чаи погоняем.
   Недра паркета разверзлись. И ты, Брут?
   -- Какие чаи? Ты что сам хочешь впустить в дом этого троянского коня?
   -- Даже не знаю, что там у Кита от коня. Внешне нормальный парень.
   Рин и Блолндин рассмеялись, а я с воплем воинственного ацтека кинулась на братца, пытаясь вернуть айфон. Вернула. Из-за чего едва не рассталась со скальпом: Рин неосторожно дернул меня за волосы. Я завыла, мерзкий полуяпонец попытался отползти от разъяренной валькирии, но дверной звонок прервал семейную потасовку. Зло сузив глаза, я попятилась из кухни.
   -- Предатель, -- обиженно отозвалась я, запираясь в ванной и с опасливым любопытством разглядывая себя в зеркало.
   Так и есть, тушь все же решила что с нее хватит, частично отпечатавшись на коже. Волосы спутались после катавасии с вертким и ушлым Рином и торчали теперь во все стороны.
   Царство Альбины встретило меня прохладно, как воспитанный хозяин, который не рад гостям, но старается оставаться вежливым. Сестра вечно расставляет своих подданных в ведомом только ей порядке. Всевозможные тюбики, скляночки, бутылочки - все они теснились на полках, но выудить нужную могла только Аля.
   Я искала лосьон для снятия макияжа. Искала тщетно, проверяя каждую этикетку на наличие нужных названий. Емкостей десять я пропустила через свои руки, прежде чем плюнула на неблагодарное времяпрепровождение. Возмущенно фыркая, я вывернула ручку крана, ожесточенно сжимая пластик флакона из-под жидкого мыла. Наверное высшие силы уберегли мои ресницы от выдирания. Но то, что они были на грани - факт. Тушь оказалась водостойкой и не желала нашей разлуки, к тому же в глаза попало мыло, и их защипало.
   Уткнувшись лицом в мягкое полотенце, я ворчливо жаловалась кафелю на свою несчастную судьбу.
   Именно в такие моменты особенно остро чувствуется, как мы с Алькой не похожи друг на друга. Она всегда ухоженная, свежая, приветливая и словно рада всем и всему что с ней происходит - словом, настоящая леди. Мне же иной раз в лом волосы уложить, забрала их в низкий хвост, поддела непослушные пряди заколкой - уже хорошо.
   Синяя тушь на кончиках ресниц и серебристый хайлайтер на высоких скулах лучше красного сигнала светофора давали понять что к чему. Точнее кто есть кто. Алька иногда, когда была в хорошем настроении начинала откровенничать. Говорила, что ее безупречный внешний вид - дань пословице: "Встречают по одежке, провожают по уму". И зачем разочаровывать мудрых предков, которые это придумали.
   Образ сестры вобрал в себя все оттенки женственности и довольства жизнью. Но это только внешне. На самом деле Аля была непробиваемой, упертой как ишак и скрытной. Только за обаятельной улыбкой невозможно было понять, даже если эта пава все утро яростно пинала диван в припадке плохого настроения.
   Я же размытый негатив родительского шедевра. Горючая, как керосин. Одна искра и злой пожар. Необязательная, не умеющая доводить дело до конца. Распиздяйка один простым русским словом.
   Только несмотря на все различия мы были единым организмом, когда, хихикая в ладонь, красили спящему после тяжелой смены братцу ногти в кислотно розовый цвет. Когда вместе прятались в ванной от громоподобного ора: "Поубиваю нафиг, однояйцевых". О Или, когда готовили ему вкусный ужин, замаливая свои шкодливые проступки. Пихались или сражались на вилках, искали соль, а пересолив, одинаково хитро перегядывались, споря, чья очередь брать на себя вину перед грозным дегустатором.
   Вот так и живем, круче чем в любом мелодраматичном сериале, я и моя любимая семья. Ах, да еще кот.
   Этот длинношерстный британец с темно-желтыми глазами считал своим единственным предназначением в жизни вести себя не как кот, а как последняя скотина. Он драл диван в гостиной, ломал любимые канны Альбины, нежные до хрупкости, растаскивал распечатанные листы по всей квартире, чинил множество гадостей и как апогей его деяний - погрызенная до нерабочего состояния, моя любимая 16-гиговая флэшка в виде хот-дога, глядя на которую радовалось студенческое сердце.
   Вот и сейчас громкий томный мяв основательно прошелся по моим нервным клеткам. Жадно вцепившись в полотенце, словно это был щит Капитана Америки, я воинственно обернулась в сторону ванны. Она находилась в нескольких шагах, кокетливо скрытая шторой из некрупных деревянных бусин нанизанных на нити.
   Решительно отдернув преграду, я заглянула в логово родившегося мява. Виннипух лениво тянул лапы, нагло поблескивая своими круглыми, почти совиными глазами.
   -- Ах, ты меховой шар, ты опять здесь трешься?
   Винни пренебрежительно дернул хвостом, поводя в мою сторону ухом. Я сузила глаза, уперев руки в боки на традиционно-русский манер, только кокошника не хватало для полноты картины. Винни не впечатлило, лишь лапки потянул, зевнув во всю широченную морду.
   Я укоризненно цокнула языком, подхватывая британца на руки. На светло-рыжей почти медового оттенка шерсти красовался скособоченный британский флаг - так до конца и не сведенный после празднования моего совершеннолетия.
   Наш усатый господарь очень любил спать в ванной, но от воды шарахался, как чумной, в него словно вселялась тысяча чертей. Поэтому очень символичный флаг так и не смыли. Охотника купать бешеного кота среди нас не нашлось. Попробуй найди дурочка, который захочет быть заживо освежеванным острыми когтями.
   Только я, чудом не надорвавшись от тяжелой кошачьей туши, хотела вывалить ее за дверь, как услышала голоса.
   Точно. Совсем забыла про фашиста, вторгшегося в мой окоп и его дружка-перебежчика. Опустив Винни на пол, я приникла ухом к двери и тут же зашипела, мрачно потирая пострадавший орган. Все пять сережек жадно впились в хрящик, да еще на обратной стороне одной из них был шип, очень доходчиво намекнувший, что хорошие девочки не должны подслушивать.
   Изнывала от любопытства я не долго. Пальцев одной руки хватило бы сосчитать мгновения моих мучений.
   -- Манки, пытаешься сбежать от меня через канализацию?
   Вопрос блондина отвлек умывающегося Виннипуха. Он последний раз мазнул лапой по мордочке и с интересом уставился на дверь, даже понюхал ее, вальяжно прошествовав мимо меня. Говорят же, что коты чувствуют и видят потусторонние силы. Вот и мой явно почувствовал чертенка за стеной.
   Я решила играть в партизана, даже рот себе ладошкой прикрыла, чтобы не сорвалось что-нибудь с языка. Буду молчать, чертенку станет скучно, и он отчалит откуда пришел. Вот тогда посмотрим, кто из нас Куууул.
   -- Ну же, молчаливая моя, неужели тебе не интересно, что я принес в качестве подарка на минувший День Рождения.
   Конечно, нет. Что ты мог принести? Лягушка, паукан, гантели с надписью: "Любимому бро", восемнадцать воздушных шариков с подписями на каждом по одному из моих недостатков (было дело, но шариков тогда было меньше, как и лет), корона из картона и золотистой фольги с запиской "Царице моих мыслей, p.s не вру, правда, мысли нецензурные". Неужели я успела забыть о каком-то из его предыдущих подарков.
   Я задумчиво прикусила губу, посматривая на дверь с сомнением. Чччтенок, а ведь мне интересно, чем в этот раз разродилась твоя больная фантазия.
   -- Я выйду, если ты пообещаешь соблюдать дистанцию. И не членовредить!
   -- О`кей.
   Первым ванную покинул Виннипух, я - следом под ненадежной защитой медовой пушистой груди. Кот неторопливо переставлял лапы, виляя задом, как модель с подиума, я же неуклюже сделала пару шагов и тут же запнулась, едва не сверзившись на пол.
   Эпичный полет не состоялся благодаря блондину, он вовремя поймал меня, как чертик из табакерки выскочив из-за угла. Под белы рученьки меня подхватили и поставили на ноги.
   Кит даже не пытался изобразить приличествующую случаю зверскую рожу. Его красивые глаза улыбались, словно в их глубине танцевали малютки феи с ярко-зелеными болотными огнями. Весь его вид говорил, что эта комедия в моем исполнении его забавляет, что он готов кинуть к моим ногам букет цветов и разразиться аплодисментами.
   -- Да-да, знаю, что у меня кривые ноги, -- опередила я своей репликой чертенка, попытавшегося что-то сказать.
   Поднятая бровь и внимательный взгляд были мне ответом. Я же поджала губы и упрямо вскинула подбородок. Мол, врагу не сдается наш гордый "Варяг". Вот так и нечего волновать меня своими глазенками и веселящимися феями в их глубине.
   Славная скульптурная композиция быстро распалась на отдельные части, мы отступили в сторону друг от друга, как только Кит убрал руки.
   Спрашивать в лоб, что притащил Чертенок, было равносильно признанию с ладонью у сердца в разрушительной сил моего любопытства. Но собрав все свое мужество в кулачок, я обошла это тему стороной.
   -- Кит, вот скажи, что ты ко мне прицепился? Уже сам давно бы был на месте.
   Блондин усмехнулся, легко сократив расстояние между нами и поощрительно потрепав за щечку.
   -- Куда я без тебя?
   Я скривилась, отмахнувшись от руки блондина.
   Высшие силы, зачем вы породили это блондинистое безобразие? К тому же в последнее время ставшее слишком тактильным.
   -- Куда руки тянешь? Я тебе не сахарный рожок.
   Шкодливые феи ясно дали понять, что максимум, на что я тяну - это растаявшая ириска. Блондин всегда был неглупым мальчиком и не стал подписывать себе смертный приговор, произнося это умозаключение вслух.
   Мы потоптались на месте, обменявшись дружелюбными оскалами.
   -- Кхм... Манки, я хочу тебя поздравить.
   -- Да ну?
   -- Ну да, -- чертенок совершенно по-мальчишески мне подмигнул.
   -- Ммм... Мне готовиться к психологическим травмам? -- Я застенчиво ковырнула тапком-зайцем пол, коротко глянув на Кита из-под ресниц.
   -- Нет, как можно. Просто разреши мне закрыть тебе глаза.
   Я не стала спрашивать, какие непотребства он задумал учинить, просто послушно кивнула, позволяя его пальцам лечь на опущенные веки.
   Кит встал за спиной, аккуратно закрыв обзор теплыми ладонями. Своей спиной я чувствовала его грудь, он немного подталкивал меня вперед, и я медленным приставным шагом засеменила по коридору.
   Такое необычное ощущение, когда ты во власти другого человека, тем более, если этот человек Кит.
   -- Еще немного, -- тихо подбодрил меня Чертенок.
   Я передернула плечами.
   Вот заведет меня этот коварный тип в тихий уголок и прирежет припрятанным скальпелем. От таких мыслей мурашки испуганным скопом пробежали по затылку, спрятавшись где-то на макушке.
   По ощущениям меня вели в мою комнату.
   Вот, значит как, интересно девки пляшут. Драматичный почин в собственных покоях? Ну, уж нет, я пас.
   -- Замри. Тут дверь.
   Такой послушной я еще никогда не была, сама себе не нарадуюсь. Стою на месте, почесывая левую коленку, и умиляюсь.
   Кит тактично сдвинулся в сторону, продолжая прикрывать мне глаза. Так как Кит был значительно выше ростом, так еще и я наклонилась, чтобы почесаться, представляю, как ему пришлось скрючится, чтобы не убирать рук. Прямо практическое пособие по Камасутре получается, наглядное.
   Я захихикала.
   -- Чешись в темпе. У тебя чесотка что ли?
   -- Конечно, натрогал меня, теперь тоже будешь ходить и чесаться.
   -- Шелудивая, -- беззлобно ответил блондин.
   Каким образом, Кит корячился, чтобы открыть дверь, даже не берусь представлять. Но уверена в том, что это было эпично. Чертенок крепко прижал меня к себе, развернув. На лице осталась только одна ладонь, вторую блондин убрал, чтобы отпереть покои и шагнул вперед в неизвестность.
   Скрип двери, и очередная перестановка. Я шла первопроходцем, Кит позади. Предвкушение засвербело во мне миллионом пузырьков, словно я бутылка шампанского, которую тщательно встряхнули перед вскрытием.
   Ковер мягко спружинил под пятками, обволакивая ступню высоким ворсом. Никогда не замечала этого раньше. Очевидно, правду говорят, что при потере одного из чувств, остальные усиливаются, чтобы заместить потерю. Только ни разу не слышала, чтобы к ним шел бонусом Кит.
   Я почувствовала, как блондин сделал глубокий вздох, словно перед прыжком. И практически сразу, как он убрал руки.
   -- С Днем Рождения, мне жаль, что одиннадцатого меня не было в городе. Ну а потом не было подходящего момента, мы собачились без перерыва.
   Я шагнула вперед, рассеянно осматриваясь по сторонам и не отвечая.
   Окно на восток с тяжелыми шторами цвета фиалки, шкаф-купе под потолок, угловой письменный стол, с наваленной на него ерундой, кресло-мешок, стеклянный столик на невысокой ножке, кот-игрушка, с непропорционально длинными лапами, валяющийся прямо на полу. Западная стена, почти полностью обклеенная фотографиями формата А5, которые держались на кусочках цветного скотча. Все осталось без изменения, после моего ухода, даже округлая низкая кровать. Хотя...
   Я сделала еще несколько шагов к постели. На криво заправленном покрывале кроме разбросанных подушек я увидела нежно-белые крупные полураскрывшиеся бутоны роз, а рядом с ними ярко-черные. Все на длинном сантиметров тридцать стебле. Я склонилась над ними, кончиками пальцев невесомо касаясь лепестков. Ласковые. Нежные. Словно инь и янь. Пять белоснежных. Шесть черных. Без дурацких блесток, с капельками влаги и в острых шипах.
   Что это значит, Кит?
   В стороне от роз стояла подарочная коробка в матовой светлой обертке, с атласной лентой поверх. Я потянулась к ней и, сев на пол, осторожно начала разворачивать. Медленно, пересиливая себя, чтобы не порвать от нетерпения, я сняла шелестящую бумагу, следом крышку от коробки.
   На дне, поверх наполнителя лежала маска. Традиционная венецианская маска из фарфора. Белая матовая на все лицо, правильных линий. Слепые провалы глаз миндалевидной формы, словно очерченные углем. Из левого на бледную щеку падает черная слеза. Черные же губы, по-кукольному сложенные бантиком. Ажурная вязь по правой стороне от скулы к провалу глазницы и вокруг нее узор, похожий на сложенные крылья бабочки. Выше, словно шутовской колпак черно-белого шелка, и будто хрустальные колокольчики на кончиках по обе стороны лица.
   Что ты, черт возьми, хотел этим сказать?
   Ни тебе боевого слона в расшитой золотыми монетами попоне, ни кровищи на ковре, ничего, заставляющего впрыскивать адреналин в кровь. Тогда почему сердце заколотилось как перепуганное? С силой забилось о ребра, словно пытаясь вырваться из груди и стать ближе к тому другому сердцу.
   Эй, Манила, выдыхай. Это всего лишь подарок на день рождения. Простая дань традиции и многолетнему знакомству. Да, и глаза эти зеленые, совсем обычные. Нет в них фей, Манила, нет. И зеленый ты терпеть ненавидишь. Зачем тогда смотришь?
   Я словно под гипнозом шагнула к чертенку. Зажмурилась и обняла, вцепившись в ткань рубашки и неловко спрятав лицо. Блондин засмеялся, его смех толчками отдался в прижатой к его груди голове.
   -- Манки, ты с таким остервенелым лицом ко мне шагнула, думал будешь убивать.
   -- Дурак. Спасибо.
   -- Маленькая, я же все для тебя, даже больше, чем в песнях Михайлова, -- насмешливо похвастался блондин, растрепав мои волосы.
   -- Не звезди, -- протянула я, потеревшись носом о ткань рубашки.
   Бледно-фисташковая с темной прошвой по вороту. Она выгодно оттеняла глаза Блондина. А пахнет, как вкусно. Табак, амбра и зеленый чай.
   -- Эй сопли не вытирай, а?
   -- Бе-бе-бе.
   На этой жизнеутверждающей ноте наверное мы бы опять пособачились. Если бы не Рин и его весьма многозначительный свист. Я серной рванула от Кита. Твою мать, я что его обнимала? Я? Воу, у меня помутнение рассудка на почве благодарности. Не иначе.
   Рин стоял в дверном проеме, растянув губы в ехидной ухмылке.
   -- Вы такие сладкие, хоть в чай клади.
   -- А тебя в банку с закруткой вместо уксуса. И вообще, это ты виноват. Позвал этого Казанову в дом, он теперь меня лапает. А я вообще-то только пару недель как совершеннолетняя.
   -- Ну так совершеннолетняя же? -- Рин недоверчиво глянул на чертенка, потом на меня.
   Я не покраснела, нет? Чтобы скрыть смущение, уж очень брат многозначительно двигал бровями, я обиженно надула щеки. Рин поманил меня к себе с заговорщицкой улыбкой. Любопытство кошку конечно сгубило, но я решила рискнуть.
   -- В качестве свояка я вижу только Кита. Прекрасный материал для генофонда нашей семьи.
   Я зашипев, стала выпихивать болтуна из комнаты. Он же заржав, как обкуренный гопник, не пытался сопротивляться.
   Кит был следующим в очереди на выпихивание. Хотя рукоприкладствовать не пришлось, хватило многозначительного взгляда. И Чертенок сам ушел, пообещав вынести меня из дома, как мешок с картошкой, если я не соберусь через десять минут.
   В страшные угрозы я не верю с тех пор, как обварила Деда Мороза кипятком. Мне очень уж захотелось напоить дедушку чаем и заодно проверить растает он от него или нет. Но что-то не задалось и я опрокинула чайник. Все, что обещал мне дядька с белой бородой по самые брови, он так и не решился воплотить, ведь кроме меня в квартире еще были два монстра и их любящие родители.
   Поэтому я не спеша разыскала напольную вазу, бережно перетащила ее из комнаты сестры к себе, чудом не разбив ее по дороге. Осмотрела черно-белое великолепие на кровати и по одной розочке опустила в воду.
   Напевая себе под нос "Ели мясо мужики" КИШей, переоделась в бежевые скини и такого же оттенка худи оверсайз. Настолько оверсайз, что почувствовала себя в ней, как эскимос в натопленной юрте. На этом правда нега закончилась.
   Терпение Кита окончательно лопнуло, и он светловолосым коршуном ворвался в святая святых. Хорошо что к этому времени я уже была одета, не то пришлось бы благовоспитанно визжать, прикрываясь ладошками.
   Блондин молча без лишних треволнений, сгреб меня в охапку и поволок в коридор. Возмущалась я громко, пытаясь зацепиться всеми выступающими частями тела за дверной прием. На меня грозно шикнули и поволокли дальше, не обратив внимания на материальные и моральные потери. Из морального - возможно от моего ора Кита контузило. А материальное заключалось в потере в жаркой борьбе тапка-зайца. Он печально колыхнув ушами остался где-то на пути в прихожую.
   Рин шел следом, довольный, как свежевымытый слон, только хобота ему и не хватало.
   В прихожей меня, словно переходящее знамя, передали брату. Чертенок обулся, застегнул куртку и выжидающе посмотрел на меня. Я замотала головой, в ультимативной форме высказав все, что я думаю о нем и мерзком родственнике. Меня, как бы я ни пыталась вывернуться из рук, вновь вернули Киту. Брат же стал натягивать мне на ноги Мартинсы, сдернув чудом уцелевший одинокий тапочек.
   -- Караул, спасите-помогите, насилуют, грабят, пожар, -- провыла я на высокой ноте, целя Рину пяткой в глаз.
   Подлый родственник уворачивался, с пыхтением натянул на меня обувь, и с победным видом чуть ли не в лицо сунул мне куртку.
   -- А шнурки? -- возмущенно дрыгнула я ногой.
   -- А не треснешь?
   -- Заметь, это не я единокровную сестру на растерзание отдаю. Добровольно.
   Рин равнодушный к моему возмущению пожелал счастливого пути и распахнул входную дверь. На выходе я прошипела, что обязательно это припомню, и месть моя будет страшна.
   Брат рассудительно покивал, обещав с нетерпением ждать этого момента. Он отсалютовал Киту и с радостным видом захлопнул за нами дверь.
   Благодаря этому я окончательно поняла, что ненавижу брюнетов, особенно японцев, особенно когда с ними есть родственная связь.
  
  
  
***
  
   Из подъезда меня вынесли торжественно, лицом вниз. Как и было обещано, я висела на плече словно мешок картошки. Орать во всю глотку я перестала еще в квартире, застеснявшись возможных слушателей, поэтому злым шепотом обещала чертенку раскаленные сковородки в его личном аду. Я уверяла, что отобью ему яйца, как только окажусь в строгой вертикали относительно матушки-земли.
   Кит огрызался не слишком охотно, очевидно, мой вес не располагал к шумным дебатам и широким жестам.
   Чертенок остановился, поддав плечом так, что я подпрыгнула в воздухе, словно ока на ухабистой российской дороге.
   -- Э?
   Извернувшись буквой "зю", я попыталась рассмотреть причину нашей остановки. Перед Китом стоял какой-то тип, явно уголовной наружности, рассматривавший нас с тем же интересом, что советский ребенок мультик "Ну погоди". И едва пальцем не тыкал, проверяя не мерещится ли ему.
   -- Нормальный улов, где такие крали пасутся? -- Дядька щербато улыбнулся.
   Взгляд этого гондурасца мне не понравился точно так же, как голос и интонации, которые можно было намазывать на хлеб вместо масла.
   Киту тоже. Каждой клеточкой тела я почувствовала, что блондин напрягся, хотя куда уж больше, итак не пушинку нес.
   -- Мужик иди куда шел, -- я своим ушам не поверила, настолько ледяной надменный голос не мог принадлежать насмешливому теплому чертенку.
   Дядька оживился, видимо тестостерону, выжившему под ударом водки-матушки, захотелось на волю.
   Моему видимо тоже. Разозлившись окончательно и бесповоротно, я со всей силы укусила Кита за задницу. Блондин охнул и чуть сам не скинул меня с плеча от неожиданности. От греха подальше, чтобы не рисковать своей аппетитной филейной частью он опустил меня на землю.
   Пока он меня тащил, мои ноги были надежно сжаты прямо под коленками. Свободными руками я молотила Кита по спине и заднице, но мои шлепки были что слону дробина.
   Кусать я Барских даже не собиралась, но кажется от многочисленных волнений впала в состояния аффекта.
   Нагнетать атмосферу больше было некуда, и я метнулась спустить пар на любопытном гопнике. Но чертенок благоразумно схватил меня за руку, удерживая рядом с собой.
   -- Слушай, мужик, может тебя еще и на тест-драйв пригласить. Ты не стесняйся, проси.
   Вытянувшееся лицо гопника и сухой смешок блондина были мне ответом.
   -- Смешно? -- Раздражение клокотало в груди и требовало выхода.
   Это, как девятый вал, которому все равно, что перемалывать в яростном потоке - щепку или целый корабль.
   Мужик, явно уловил эманации наступления бабской истерики, поэтому, буркнув что-то относительно моей невменяемости, двинулся по своим делам. Он оставил Чертенка в одиночку выгребать из-под девятого вала. Кажется даже наградил его сочувствующим взглядом.
   Высокая темная волна, угрожающе рокоча, поднялась над блондином, почти облизываясь в предвкушения.
   Подарил подарок, притащился такой весь красивый и желанный, как с картинки, и думаешь, что можешь тащить меня, словно безвольную куклу, куда тебе захочется? Решил поиграть в доброго волшебника? Дерзай, только в голубые вертолеты и щедрые жесты я давно не верю. Пытаешься играть мной? А ты знаешь, мой хороший, что не все игрушки безопасны?
   Ты хоть представляешь, каково это, видеть каждый день глаза самого нелюбимого цвета и все равно в них тонуть. Я прекрасно понимаю, что нужна тебе, как собаке пятая нога.
   Маленький властелин, ты нисколько не изменился, продолжаешь искренне верить, что твои желания обязаны исполняться. Верь. Только как-нибудь без меня.
   Ты уже большой мальчик, а пытаешься играть в куклы, свято веря лишь в свою правду. А ведь, мне и собственную некуда девать.
   Не знал? Лови момент, чертенок. Такое вот откровение.
   Я промолчала, стиснув зубы, чтобы не проорать все это в спокойное лицо.
   Высокая волна клокоча опадала, оставляя после себя вспененный песок и острую гальку.
   Я вежливо улыбнулась, пытаясь вырвать ладонь из руки блондина. Не отпустил, наоборот, еще сильнее сжал.
   -- Отпусти.
   Куда там. Еще и запястье второй руки сжал.
   -- Тихо. Сделай три глубоких вздоха. Давай, -- блондин качнул мои руки, из-за чего ворот худи немного сполз с плеча, обнажая ключицу.
   Я безучастно проследила за этими качелями взглядом. Ярость и обида за несколько секунд выжгли в душе темное безразличное пепелище.
   Кит нахлобучил на меня куртку, я не сопротивлялась.
   -- У тебя разгон от бешенства до апатии, круче чем у Астон Мартин. Давай, отомри уже. Хочешь я тебе по руке погадаю? -- Чертенок подхватил мою висящую кисть, щекотнул ее кончиками пальцев, и задорно улыбнулся.
   -- Отвали, господин-хиромант.
   -- Эй, красавица, позолоти ручку. Всю судьбу твою расскажу, что было, что будет, что есть, -- его голос ластился словно был чем-то одушевленным.
   В ответ на мурлыкающие интонации невозможно было не улыбнуться. Уголки губ сами собой расползались. Поощренный чертенок внимательно вгляделся в переплетение линий на узкой ладони. Интригующе помолчал, поглаживая кожу, и выдал:
   -- У тебя очень красивые ладони, -- быстрый лукавый взгляд на меня.
   Я только плечом дернула, едва сдерживаясб, чтобы не послать его с тупыми подкатами темным лесом.
   -- Знаешь, я плохо умею читать судьбы, но я бы хотел кое-что исправить в наших.
   Меня точно током ударило, сотни разрядов прошли по телу, зарождаясь там, где кожи касались пальцы Кита. Искры ползли по телу, с дыханием проникая в кровь, и быстрыми толчками неслись к сердцу. Вздох. Просто шутка, чертенок всегда был веселым мальчиком. Выдох. Чертов юморист, зачем ты меня провоцируешь?
   Я попыталась собрать все свое самообладание, чтобы не выплюнуть ему в лицо, что раньше нужно было об этом думать. Барских наконец убрал руку. Он молчал. Светлая челка падала на глаза, пряча их выражение.
   Почему не ушла, я не знаю. Мне хотелось развернуться и бежать, подвывая от ужаса. Мне было страшно услышать продолжение. Это словно один из моих оживших кошмаров на протяжении последних четырех лет. В этих кошмарах Кит обычно спокойно улыбаясь, говорил, что бросил меня, потому что понял насколько я никчемная. Насколько я хуже своей красавицы сестры и много чего губительного для моей ранимой самооценки.
   После таких снов я просыпалась жалкая как передавленный машиной лягушонок, выскочивший на дорогу.
   Правду говорят у подсознания свое особенное чувство юмора, и только ему понятные шутки. А первая любовь не забывается. Вот и моя вцепилась в меня сволочь словно клещ, и никакой репеллент не помогает.
   Я села прямо на тротуар. Медленно завязала шнурки. Не для того, чтобы быстрее убегать прочь, а просто чтобы спрятаться на мгновение от вездесущих зеленых глаз.
   Бетон был обжигающе холодным, и очень кстати чистым, учитываю маркий цвет скини.
   -- Не сиди на бетоне - тебе еще рожать, -- равнодушный спокойный голос и ноги в узких джинсах прямо перед лицом.
   -- Не твои заботы, блондин.
   -- Не шипи.
   -- Не шиплю. Просто ты меня раздражаешь, бесовское ты создание.
   Чертенок опустился на корточки и дернул меня за ногу, привлекая внимание.
   -- Это я-то? Это, когда я успел?
   -- Слушай, недохиромант, чего ты от меня хочешь?
   Хорошая мина при плохой игре чертенку дались на славу. Темные брови нахмурены, между ними залегла глубокая тень, губы сжаты - будто и не разговаривать собрался, а совершать линчевание.
   -- Чего хочу? -- Блондин метнул злой взгляд.
   Пфф, тоже мне Зевс-громовержец.
   -- Я хочу заткнуть тебе чем-нибудь рот, -- мое лицо приподняли за подбородок.
   Блондин дразняще-неторопливо потерся своим носом о кончик моего и поцеловал правый краешек губ.
   Я смотрела на него огромными глазами перепуганной антилопы.
   -- Молчи, -- Кит убрал руку от моего лица, но расстояние между нами по-прежнему было недостаточным.
   -- Понимаешь, я все время хотел тебе объяснить, почему так поступил с тобой.
   Я медленно переваривала слова, кивая по инерции.
   -- Ты могла не понять, ты же была совсем девчонкой. И я решил разорвать наше общение, чтобы ты поскорее забыла обо мне и не портить тебе жизнь.
   Я пожала плечами. Какой-то бред.
   -- Я - малодушный козел. Если бы я до конца придерживался своего решения и не напоминал о себе, все бы получилось. Но я пытаюсь усидеть на двух стульях разом. И держаться в стороне, чтобы ты со мной не связывалась, потому что ничем хорошим это не закончится. И знать, что в твоей жизни происходит. Мы знакомы с самого детства, я помню тебя совсем мелкую. И это родство семейное что ли, оно намного ценнее, чем физическое влечение. Но в Феодосии у меня башка пошла кругом от твоих поцелуев. Получается я предал свое обещание защищать тебя наравне с Томкой, моей сестрой, из-за банальной химии. И сам запутался в своем отношении. Я решил, что будет лучше, держаться от тебя подальше. Тебе было всего четырнадцать, и ты еще чуть не утонула из-за меня. Я хотел защитить тебя от себя. Звучит по-дурацки. Я надеюсь, ты понимаешь, что я имею ввиду. И я хочу извиниться, что сделал тебе больно.
   Я скептически оглядела Барских с ног до головы, отпихивая его в сторону, чтобы подняться.
   А как насчет той рыжей девки, с которой ты зажимался? За это ты не хочешь попросить прощения? И за всех тех телок, с которыми ты спишь? Я же люблю тебя, дебил. Совсем никак брата.
   Ноги и то, откуда они растут, замерзли. Выяснять отношения так хлопотно. Я действительно устала. Устала выдумывать тысячу разных предъявив и их не говорить.
   Ответ мой на извинения Барского был исчерпывающе лаконичен - средний палец.
   -- Давай разойдемся миром, ты меня не трогаешь, я тебя тоже. О`кей?
   -- О`кей. Мир, дружба, жвачка? -- Блондин попытался меня дружески приобнять.
   От прикосновения я увернулась. Сердце громко стучало, совершая немыслимые кульбиты.
   -- Поехали уж, дитя мира. И насчет "не трогаешь" я не шутила. Тебе вообще знакомо понятие личного пространства.
   В Астон Мартин я садилась с целым возом и еще сотней маленьких тележек размышлений, но это не помешало мне любовно погладить холодный металл, незаметно от чертенка.
   Вдохни глубже, Манила. Тебя ждет клевый вечер с расчудесной подругой, наверняка подстроившей этот полдень откровений.
   Все круто, детка, жизнь бьет ключом, и не беда, что бьет-то по голове. Такова сэ ля ва, как утверждают французы.
   Астон Мартин сорвался с места, точно так же как и моя, итак, не отличавшаяся размереностью жизнь.
  
  
  
***
   Из машины чертенка я вылетела, как пробка из бутылки шампанского. Но ускользнуть и затеряться в толпе я не успела. Меня, буквально, загнали в угол, точнее прижали к кобальтовому красавцу. Холодный металл с одной стороны и слишком горячий чертенок с другой - отличное начало для сюжета из порно. Жесткого. Ментального. Кто-то хочет в очередной раз изнасиловать мою нервную систему.
   -- Давай общаться как до Феодосии? -- не попросил, скорее, утвердительно приказал, глядя глаза в глаза.
   Я молчала словно реинкарнация Зои Космодемьянской.
   Блондин смотрел так верно и нежно, словно сказочный единорог.
   Развлекаешься, чертенок? Право слово, театр одного актера. Как до Феодосии? Окей. Когда-то мы обнимались по сто раз на дню, прикасались и знали все тайны друг друга.
   Я сладко улыбнулась, обнимая Кита за плечи. Так сахарно, словно была воплощением петушка на палочке. Я осторожно растрепала светлую копну волос в еще большем художественном беспорядке. Чертенок скосил глаза, пытаясь оценить последствия нашего примирительного братания.
   Я ласково погладила Барских по щеке, но когда попыталась отвести ладонь, Кит накрыл ее своей, не позволив. У Блондина был очень странный взгляд, потемневший, собственнический и чего-то ждущий.
   -- Кит? Давай располземся в стороны часика на два? -- С усилием вытолкнула из себя слова, явно, что не те, которые он хотел бы услышать.
   Каждая секунда рядом с тобой делает меня податливей пластилина. Твои прикосновения словно вылепливают из меня другого человека, подменяют меня, топят ершистый характер в жарких солнечных лучах. Как ты можешь, нести чушь о братских чувствах? У тебя же сейчас глаза, как у того мальчишки четыре года назад, к которому я прижималась каждой клеточкой тела.
   Я же собрала, заперла любовь к тебе под сотней замков, в крепости с тысячью драконов. Зачем ты пытаешься разворошить этот улей, если в тебе нет чувств. Если ты не видишь во мне женщину, Барских.
   Кит отстранился. Не глядя на меня, он достал из машины темную спортивную сумку.
   -- Мне правда жаль, что одно неверное решение привратилось в такой снежный ком.
   Барских ушел, оставив меня наедине с нерастраченной нежностью, больно колющей сердце. Наедине с противоречивыми мыслями и желаниями. Опять взял и ушел.
   Я заторможено прижала ладонь к своей щеке, той, которой касалась Кита, потом словно опомнившись, ожесточенно растерла кожу:
   -- Да пошел ты, козел.
  
  
***
  
   Она стояла передо мной с видом великомученицы. Даже мыском высокого ботинка пору раз стыдливо ковырнула землю, пытаясь продемонстрировать всю силу своего раскаяния. Медовые глаза бегали от колен до Мартинсов. Поднять выше глаза подруге видимо было совестно. Пальцы ее неприкаянно блуждали по ремешку бананки, перекрестившей грудь жизнеутверждающей надпись "I`M YOUR PROBLEM". Воистину так.
   Короткие пряди топорщились во все стороны и только немного удлиненные спереди послушно обрамляли лицо сердечком. Блондинка Тамара, такая же сучка со стажем, как и ее братец, заискивающе мне улыбалась, хотя в светло-карих глазах плескалось веселье. Экстремально-желтые пряди в копне блондинистой шевелюры и пирсинг с черной сережкой на губе превращали миловидного ангелочка в ты еще занозу. Которой она по сути и была. Внешность девочки-ромашки была обманчива. И видимо не желая вводить людей в заблуждение, Тамара сама привнесла в свой облик предупреждающие знаки.
   -- Мур-мур-мур, моя гневливая подруга, -- Томке надоело играть в раскаяние, и она перешла в наступление, -- неужели ты не слышишь этот зов?
   Покрутив пальцем у виска, я закинула ноги на спинку пластикового сидения впереди, с любопытством оглядывая толпу, напиравшую на возведенную сцену. Там словно попрыгунчик скакал тонконогий хрупкий тип в полосатой шапке. Этот полуневесомый мальчик скримил в микрофон, заряжая толпу.
   Зов? О да, Томка права. Хотелось танцевать, орать на пределе возможностей, встряхнуться так, чтобы лишние мысли вылетели из головы, как тараканы от струи дихлофоса.
   -- Куда уж нам, лишь Вам Тамара словно Жанне Д`Арк ниспослано слышать голоса.
   Томка забавно скривилась и, топнув ногой, ткнула пальцем в сторону сцены. Указательный перст венчал кислотно-оранжевый маникюр. Вообще по Томкиным ногтям и макушке легко можно было вычислить ее любимые цвета. Это были все оттенки абхазских лимонов и апельсинов. Иногда я называла ее за это Лиманчелой. Очень уж мне нравился ее боевой раскрас, а еще от Томы часто приходилось кривиться, как от самой кислючей жопки лимона.
   -- Подняла задницу и понеслась навстречу счастью. Гоу, Манки, мне не нравится твой задумчивый вид - пугаешь.
   Я лениво качнула носком правого Мартинса, прищелкивая в такт музыке.
   -- Не ссы Маруся, я Дубровский.
   Томка запыхтела, решительно спихивая мои ноги со спинки.
   -- Врешь, не возьмешь. -- И совершенно без перехода. -- А ты знала, что там шарики раздают и майки?
   -- Где? -- Я вскочила на ноги и чуть ли не сделала стойку словно гончая, почуявшая куропатку.
   Томка радостно потерла ладоши и, схватив меня под руку, понеслась во всю прыть. Мы сбежали со смотровых трибун и клином врезались в толпу. У некоторых действительно были шарики, белые а на них цветными маркерами какие-то надписи.
   -- Людииии, людиии, я вас люблю, аеееее, -- вопила эта ненормальная, распихивая своих любимых.
   Я волочилась следом как вагон за локомотивом. Задумавшись о чем-то, я наступила кому-то на ногу и решила, что рефлексировать пожалуй стоит в другом месте - менее людном. Беззаботная атмосфера проникала в меня, словно гелий в воздушный шар.
   -- Ты перестала печалиться, мать? -- Томка даже не оглянулась, но вопрос ее расслышали все, кому посчастливилось оказаться на пути маленького смерча.
   Какой-то такой же беззаботный тип, как и моя подруга, хлопнул меня по плечу, запретив грустить. Ну, как я могла отказать парню с такими толстыми дредами.
   Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что мы на месте. Справа от сцены немного в стороне пританцовывали парень с девушкой. В руках у каждого было по паре белых шариков. Они о чем-то болтали.
   Томка наскочила на парочку и попыталась начать обниматься срузу с двуся. Девушка с темным каре и глазами Мальвины радостно пискнула, сжимая мою подругу. Парень с темными почти черными глазами и непослушной челкой первым вырвался из тисков смерти.
   Я смотрела чуть в стороне на эти страстные объятия, как будто она были прилюдией. Подруга чудом отлипла от эпатажной парочки и обернулась ко мне.
   -- Иль, знакомься это самые крутые чуваки.
   Парень скривился, девушка шутливо хлопнула его по плечу. Томка покосилась на них и, прикрыв рот ладошкой, громко прошептала в мою сторону:
   -- Прикинь, они женаты.
   Я округлила глаза, Мальвина застенчиво улыбнулась
   -- Этот тип мрачный только с виду - Артем Нежин, хахахх, классная фамилия для любителя тяжелой музыки. Малышка - Алиса, уже семь месяцев, как Нежина. Мои любимые однокласснички, только позавчера приехали в наш город, -- Томка очертила парочку широким жестом, словно купец нахваливающий свой товар.
   Потом ее взор обратился на меня:
   -- Это Ила - моя лучшая подруга с не самым лучшим характером, -- Лиманчелла подтянула меня ближе к своим одноклассникам.
   Мы быстро нашли общий язык, еще бы, нас объединяло наличие железных нервов. Только обладая ими можно было общаться с маленьким блондинистым злом.
   Как выяснилось, именно Лиса и Артем раздавали шарики и майки. Последние быстро смели, а вот воздушные шарики парочка для нас придержала. Это сразу же взрастило в моем сердце искреннюю благодарность. Артем объяснил, что на шарах обязательно нужно что-то написать в поддержку акции.
   Нам с Тамарой выдали маркеры. Я выбрала фиолетовый, Томка - желтый. Пока нас одолевали потуги творчества, Алиса рассказывала, как они с мужем все лето путешествовали по Камчатке. Арт забавно комментировал, попутно издеваясь над скудостью нашей фантазии.
   Я, философски дернув плечом, кривовато вывела: "Больше наркоманов - меньше наркоманов", пририсовав улыбающийся смайлик.
   Что написала подруга, не видела, но Томка увлеченно водила маркером, высунув кончик языка от усердия.
   Со стороны сцены звучало что-то ритмично-рваное, накрывая стадион крыльями, в которых переливались разноцветными перьями драйв и опьяняющее чувство свободы. Казалось раскинь руки и полетишь.
   -- Усе, -- выдохнула Лиманчелла громко начпокивая на маркер колпачок.
   Я любовно оглядела воздушный шарик, привязала его к запястью. Томка залихватски мне подмигнула, повторяя маневр.
   Нежины вовсю целовались, не обращая внимания на окружающих. Окружающие тоже решили им не мешать.
   -- Эх вы, супруги, -- насмешливо протянула отвергнутая одноклассница.
   -- Не завидуй, -- ехидно поддержала я отмахивание Арта от нашей язвы.
   Одной рукой он обнимал жену Мальвину, другой показывал Томке нежелание прерываться на пикировку. Томка с нотками угрозы на прощание пообещала позвонить и вытянуть Нежиных на совместную прогулку.
   Мы снова заработали локтями, пробираясь ближе к центру сцены. Томка ворчала себе под нос, что если не плюнет на кеды одному индивиду не успокоится. Я не сомневалась в реализации задуманного. Очень может быть, это же Тамара, царица зла.
   Мы пробились почти впритык к возведенному ограждению. Томка заинтересованно оглядела выступавших и, покачав головой, что-то мне сказала.
   -- Ась? -- Я попыталась перекричать визг и музыку.
   -- Язь! Эти новички совсем, я знаю одну очень крутую группу, они будут позже, -- проорала Томка почти в самое ухо.
   Я покивала, дав понять, что услышала. Новички, как охарактеризовала их всезнающая Томка, выступали неплохо. У их вокалистки был очень красивый голос, но музыка мне не понравилась, слишком визгливая и девчачья что ли.
   Зрители кричали что-то одобрительное и аплодировали, провожая музыкантов со сцены. Как поведало мне блондинистое зло, приехали только три группы, остальные были последышами нашего мегаполиса, богатого на разного рода таланты.
   Толпа всколыхнулась словно предчувствуя что-то. Я вопросительно глянула на Тому, но она не ответила, лишь раздраженно дернула плечом, ее губы шептали неразборчивые ругательства. На сцене появилась новая группа, парни привычно стали настраивать гитары, барабанщик приветственно вскинул палочки над головой.
   Вокалист - парень с ассиметричной стрижкой, удлиненной с левой стороны и в рваных на коленях джинсах весело осмотрел толпу. Он попытался что-то сказать в микрофон, но звука не было.
   -- Не, ну у нас все как всегда, -- веселый голос буквально через секунду прозвучал со сцены, когда вокалист нащупал нужную кнопочку. -- Хей, народ, нас ждали?
   Люди ответили положительно, громкими воплями, которые меня практически оглушили.
   Морфий у нас любили, особенно лапочку Аллегро - вокалиста в рваных джинсах. Даже я была немного знакома с их музыкой, хотя слушала в основном панк и рэпчик.
   Тамара напряглась. Ее пальцы сжались в кулаки. Весь ее вид давал понять, что Тома готова чинить увечья. Было очень подозрительным то, что подруга молчала. Томка на концертах всегда орет до хрипа, а тут лишь хмурый взгляд на парня с микрофоном. Притом что Морфий Лиманчелла обожала, буквально в прошлом году вообще все уши мне прожужжала, какие они классные.
   -- О`кей, а все знают, что наркотики - зло? Тупой иммитатор? Мальчишки и девчонки лучше занимайтесь любовью, чем курить и пускать по вене.
   Толпа согласно взревела.
   -- Молодцы, а несогласных красивых девчонок после выступления можем переубедить. Правда, парни? -- Аллегро обернулся к своим музыкантам, те радостно закивали.
   -- Чтоб ты сдох, Воронов, -- прорычала Томка, сверля Аллегро взглядом-буравчиком.
   Казалось будь у подруги возможность, Тома взлетела бы на сцену и от души врезала вокалисту. На всякий случай я вцепилась в Томкино плечо.
   -- Тома, что за дятел тебя клюнул? -- Прошептала ей на ухо, цепко держа нервную барышню за локоть.
   Подруга посмотрела на меня, насупив брови.
   -- Какие дятлы, Ила? Меня бесит это пижон. Лешенька -- увидев непонимание, она со вздохом добавила, -- Аллегро.
   Мои глаза попытались приобрести несвойственную им форму. Из азиатского разрез чуть не стал шарообразным. Интересно, как должен был накосяить человек, чтобы настолько вызверить мою подругу? По лицу Тому читалось как в открытой книге желание убивать. Режим Халк-ломать-крушить активирован.
   Взгляд вокалиста разрезал толпу, пока он вел дружескую беседу со зрителями, чтобы дать коллегам время настроиться. По мне Аллегро прошелся вскользь, как и по большей части зрителей. А вот на Томе словно споткнулся.
   Блондинка зябко повела плечами, но глаз не отвела. Взгляд ее был тяжелым, упрямым. На врага Тома смотрела бойким воробьем, готовым кинуться хоть дворового кота, хоть на ворону.
   Воронов весь как будто заискрился, противно улыбаясь.
   -- Ребят я надеюсь, вы не будете возражать, если я кое-что прочту моей самой верной поклоннице? Хотя микрофон-то у меня, значит потерпите, -- люди притихли с любопытством прислушиваясь к красивому голосу.
   Томка дернулась и сильно сжала мои пальцы, глядя на сцену. Кажется, она даже моргать перестала. Я тоже вылупилась, но абсолютно ничего не понимая.
   Аллегро сделал театральную паузу, на секунду прикрыв глаза.
   "Мое маленькое солнце с колючими лучами,
   Ешь меня большой ложкой, черпай до дна.
   Выворачивай наизнанку чувства, до корчи, наводи свою порчу.
   Кричи этой ночью, но с первым лучом уйду навсегда.
   Коснись меня детка, сорви с меня кожу, сожги мою душу до праха, дотла.
   Вонзи свои когти - тебе же все пох*й,
   Так смотри *ля сука, смотри на меня..."
   Томка смотрела, не отрываясь, губы ее побелели. Она как будто собиралась заплакать. Было видно, что слова задели за живое, даже как будто ударили. Но буквально через секунду она словно передумала и равнодушно ухмыльнулась.
   -- Сдох-ни, -- по слогам проартикулировала.
   И Аллегро кажется разобрал, какой посыл прошептали ему чувственные побелевшие губы.
   Музыканты из Морфия переглядывались, выходка Аллегро для них была такой же неожиданностью, как и для зрителей.
   -- Я скучаю по тебе, блондинка. Соседи теперь слишком хорошо спят по ночам. Приходи, тряхнем стариной, -- Аллегро нахально улыбался.
   Тома лишь презрительно фыркнула, обозвав Воронова показушником и кобелем. Второй эпитет меня особенно заинтересовал. Я развернула Томку к себе.
   -- Скажи-ка мне подруга, что за страсти в датском королевстве?
   -- Это детский лепет, подруга, страсти были, когда я встречалась с этим парнокопытным.
   Иначе, как культурным шоком мое состояние цензурно назвать было нельзя.
   -- Огонь. Только, какого черта я узнаю об этом сейчас? -- Я отволокла Лиманчеллу подальше от сцены, на которой ребята из Морфия уже демонстрировали свои музыкальные таланты.
   Гитарист был шикарен. Мне так вообще показалось, что так круто играть может только человек родившийся сразу с гитарой наперевес. А голос у вокалиста сложно было описать. Если не на культурном языке, а моим рабоче-крестьянским - то он был "блядским" с хрипотсой. Наверно большая часть девчонок дали бы Аллегро, если бы он подкатил с этим своим хриплым баритоном.
   -- Это событие слишком мелкого масштаба, чтобы зудеть о нем на каждом шагу, -- Тома отвечала резко и в глаза мне не смотрела.
   -- О`кей, Том, я поняла - это меня не касается.
   -- Не обижайся, Манки. Я обещаю, все тебе расскажу, -- Лиманчелла совсем скисла, -- только дай перебеситься.
   Я отмахнулась от подруги. В конце концов я не консервная открывашка, чтобы выколупывать из глубин душевные откровения. На Тамару грех было обижаться. Хотя было за что.
   Морфий шикарно отработали свое время, народ одобрительно подпевал, особо активные устроили Сёркл пит. Я с удовольствием прыгала в толпе, Томка же стояла в стороне, что-то печатая в айфоне.
   После Морфия было еще группы три, но сразу после того, как Аллегро ушел со сцены, я потеряла Тому из вида. Нигде не было видно льняной макушки с ярким желтым вкраплением. Маленькое зло ушло вершить месть с кровопролитием.
   Обеспокоенно поискав подругу глазами, я решила набрала ее и от греха подальше напомнить о сроках заключения за убийство. Но Томка скинула, после чего я всерьез решила обидиться.
   Не хочет человек находиться и ладно.
   Когда я мельком увидела знакомого пареня с дредами, в которые были вплетены фиолетовые бусины, я сразу решила, как поступить с внезапным одиночеством. Только почти сразу замерла и резко обернулась. Мне показалось, что я увидела чертенка. Но нет, вокруг были лишь незнакомые лица и почти рядом человек, еще не ведающий о постигшем его счастье. По сторонам я больше старалась не смотреть, только вперед, чтобы сразу было понятно - никого не ищу и искать не буду.
  
  
  
***
  
   -- Фиалка, обережнее, по ногам как по бульвару, -- укоризненно ткнула парня локтем под ребра.
   Давка была как за колбасой по талонам. По моим Мартинсам основательно прогулялись, вытоптав подобие проспекта. Я уже начинала прикидывать, какой размер придется носить. Мой тридцать восьмой основательно расчвякали.
   -- Запарила, так называть, -- негодовал новый знакомый.
   Из Роддома парня забирали, наградив именем Михаил. Это же имя было засвидельствовано в паспорте, которым мне в первые минуты знакомства в ярости ткнули прямо под нос. Но я упорно звала парня Фиалкой за яркие бусины в копне длинных толстых дред.
   Нас, словно соломинку, качало людской волной. Люди напирали ближе к сцене в ожидании заключительного выступления. Им должно было стать Фаер-шоу. Мне было очень любопытно - до щекотки под селезенкой, но за чужими спинами едва можно было что-то рассмотреть.
   -- Миш, у нас сейчас есть проблемы серьезнее твоего недовольства.
   Мы на некоторое время прекратили наше словоблудие. На сцене, ярко освещенной прожекторами, началось движение. Толпа очередным рывком подалась вперед. Я подпрыгнула на месте, чая разглядеть хоть что-нибудь, но разноцветные головы лишали меня этой возможности.
   -- Ыыы, почему я такая маленькая?
   Фиалка, тоже не отличавшийся особой рослостью, посмотрел на меня с превосходством. За это я "нечаянно", после очередного прыжка приземлилась прямо ему на ногу. Мишутка взвыл настоящим взрослым медведем, я же невинно округлила глаза, демонстрируя непонимание причины грозных воплей. Мне пригрозили кулаком, но пугаться я даже не подумала. Минуты три я беспрерывно ныла, что меня никто не любит. На четвертую, непривычный к моим закидонам, Миша с мученическим вздохом предложил залезть к нему на плечи. Окинув оценивающим взглядом худощавое тело, я печально вздохнула, протягивая к Фиалке ручки.
   "Летим, летим", - восторженно скандировали тараканы в моей голове, когда я забралась на плечи парню.
   Ух ты, как здорово. Я завертела головой, оглядываясь по сторонам. Некоторые из тех, кто оказался еще дальше от сцены, повторяли наш маневр. Прожекторы практически отключили, и вечерний сумрак накрывал подиум сцены густой томной волной.
   Мелкими аккуратными шагами на сцену вышла невысокая девушка. Она была одета в черное платье в пол, прямое с длинными широкими рукавами, как у Пьеро. На глаза была повязана черная атласная повязка.
   От тишины практически звенело в ушах, все замерли в ожидании чего-то невероятного. Девушка на цене оставалась невозмутимой.
   Внезапно грянули барабаны. Ритуальным набатом вспороли жирное брюхо повисшего в воздухе ожидания. Девушка в черном ожила. За ее плечами полыхнули два огромных крыла. Раскрылись дивным огненным цветком и опали на сцену. Огненные дорожки, словно ручейки, обтекли женскую фигуру. В неярком алом отсвете стала заметна скрипка. Девушка вскинула скрипку к плечу, плеснув широкими руками словно дивная птица.
   Резкий взмах смычка, и к бою барабанов присоединился плач скрипки.
   Эта музыка вызвала на помост новую героиню. На ней была ярко-алая юбка-солнце. Горящие веера в обеих руках кокетливо очертили полумесяцы. Девушка на секунду замерла а, когда сорвалась в танце, на сцене вместо хрупкой скрипачки стоял черноволосый парень с такой же повязкой на глазах. Они поменялись местами, словно кто-то неведомый перевернул в пальцах монету - с орла на решку. Эти двое стояли спина к спине. У парня также была скрипка, которая звучала чуточку нервно, нагнетая обстановку.
   Танцовщица, соблазнительно изгибавшаяся в танца, была похожа на юркую саламандру - саму душу огня. Огненные веера расчерчивали воздух вокруг, оставляя тающий шлейф. А когда она без перехода упала на шпагат, по-кошачьи выгнув спину и веерами образовав огненное солнце над запрокинутой головой, я чуть не запищала от восторга.
   Музыка пошла на спад, словно заколебался свечной огонек на оплывшем огарке.
   Веера огненными полумесяцами разошлись в стороны, пока кольца, за которые держались сильные ладони, не уперлись в пол.
   Девушка глубоко дышала, было видно, как опускалась и поднималась грудь, скованная корсетом. Только скрипачи не дали ей отдышаться. Мелодия импульсами рванула по восходящей. Танцовщица неуловимым рывком поднялась на ноги, ярко-алая юбка, голландским тюльпаном накрыла колени.
   Девушка огненным вихрем закружилась на месте, веера рыжими всполохами растеклись в воздухе, а юбка-солнце вихрились вторым огненным кольцом. Из-за кулис мешаниной черных одежд и пурпуром огня появились новые герои.
   Правый с ярко-красными волосами выписывал восьмерки горящими штуковинами на цепях с небольшими звеньями. Левый - в кожаном жилете на голое тело стоял в профиль и рассмотреть его получилось не сразу. Но в груди что-то подозрительно охнуло. У него было два укороченных шеста с фитилями на обоих концах, и они то сливались в единое марево, то распадались.
   Когда парень, появившийся с левой стороны, обернулся к зрителям лицом и отвел шесты за спину, я почувствовала, что Миша уходит из-под моих ног, вместо земли, положенной по сценарию. Но сути это, увы, не изменило - мне резко поплохело. Во рту стало сухо, будто я на спор жевала песок.
   Я внимательно следила за Барских, точно притаившийся в кустах охотник, выследивший редкую зверушку. Остальных на фоне блондина словно и не было. Отсветы от фитилей бежали по его обнаженным сильным рукам, бороздя кожу причудливыми узорами. Настоящий чертенок: верткий, стремительный, проказливый, очень органично смотрящийся в переливах огня. А то, как они дополняли друг друга с танцовщицей с веерами, и вовсе заставляло стискивать челюсти от ревности, которая острым напильником пилила грудную клетку.
   Блондин смотрел на меня, находился в паре миллиметров от страстной льнущей к нему красивой девушки, а смотрел на меня. Жег своим взглядом, забирался в самые потаенные уголки души, перетряхивая в ней все с ног до головы.
   Я как никогда была близка к предынфарктному состоянию, ведь зажженные концы шеста мелькали очень близко от чертенка. Какого черта творит этот сумасшедший?
   -- Манила, не дергайся, твоя задница слишком тяжелая.
   Я шикнула на Фиалку, смотря во все глаза на сцену и вздрагивая всякий раз, когда ребята совершали особо опасные трюки. В этот момент я почти ненавидела этого идиота с искушающей улыбкой за то, что заставляет меня бояться за его жизнь.
   Все выступление я смотрела, нервно сжав пальцы, едва пересиливая себя, чтобы не бросится к сцене и не стащить с нее Кита. Спички детям не игрушка, однако, блондинистое дите ловко управлялось с двумя укороченными шестами, совершенно не слыша моих остерегающих беззвучных воплей. У меня едва глаз не задергался, когда танцовщица с темными волосами провела веерами по обе стороны от лица моего чертенка.
   Зрители восторженно хлопали и одобрительно кричали, когда девочка Пьеро и парень-скрипач перестали играть, тем самым знаменуя окончание выступления. Я сердито молчала, напряжение и страх за чертенка сжали все мои чувства в тугой комок.
   Не успела я слезть с Фиалки, сетующего на грыжу, которой по словам парня я успела его наградить. И немного пособачиться по этому поводу. Как перед нами возник Кит. Мы с Мишей недоверчиво уставились на блондинистое явление. На плечи поверх кожаного жилета чертенок накинул куртку, влажные льняные волосы непослушно топорщились от запущенной в них пятерни.
   -- Тяжела вышла ноша, да? -- Кит задорно подмигнул Фиалке, устало растирая пальцы левой руки.
   Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы предсказать реакцию подлого Михаила.
   -- Ох, и тяжела.
   Мерзкие представители сильной половины человечества, не скрывая этого, глумились. Притом, что чистого веса во мне было чуть больше пятидесяти килограмм. Я стояла между Фиалкой и Барских и ощущала себя моськой, которая задумала тягаться не с одним, а сразу с двумя противными слонами.
   Чертенок был горячим даже на расстоянии и пах зеленым чаем и керосином. Первое заставляло бабочек в моем животе биться в истерике, от второго - я морщилась и пыталась чихнуть. И все-таки чихнула, так сильно, что ударилась головой о грудь рядом стоящего блондина.
   -- Каменный ты, что ли? -- Ворчливо посетовала, потерев лоб - тот самый семи пядей.
   -- Давай поцелую, где бо-бо, -- блондин насмешливо чмокнул меня в ушибленное место, ласково погладив по голове.
   Я вздрогнула, едва не выбив чертенку зубы.
   -- Убери свой клюв, дятел.
   То, что я перегнула, я поняла, когда меня цепко схватили за плечи. Угрожающе прищуренные глаза ярко-зеленного цвета обещали медленную мучительную смерть. Я испугано икнула. Морального превосходства Чертенку было недостаточно, он лишь пренебрежительно хмыкнул. Надо мной нависла реальная угроза расправы.
   -- Эээ, ребят, -- взгляд Кита переместился на невольного миротворца.
   Блондин был уставшим и раздраженным, я - запутавшейся и влюбленной. Поэтому не думая, что случается со мной сплошь и рядом - обняла его. Объятия лучший способ заставить человека перестать злиться, ну или хотя бы сбить с толку.
   Мои ладони скользнули под расстегнутую куртку и сомкнулись на спине блондина. Прислонившись щекой к левой стороне груди, я зажмурилась. Неужели этот осел не понимает, что никакими братскими чувствами между нами не пахнет. Сильные размеренные удары отдавались в голове. Сердце ни на миг не сбилось с ритма. Пульс был, хоть сейчас в космос отправляй. На мгновение мне кровь из носа захотелось схватить руки Кита и прижать его ладони к своим вискам, чтобы этот чурбан сквозь прикосновение смог понять, как сильно меня к нему тянет и что твориться в голове. Словами выразить чувства я не решалась.
   -- Эм, я пожалуй пойду, -- голос Фиалки вклинился неожиданно.
   О существовании такого колоритного зрителя сложно забыть, но у меня получилось.
   -- А?
   -- Бэ, -- передразнил чертенок, запустивший пальцы в мои волосы, и уже Мише, -- счастливого пути.
   Белобрысый злодей не дал мне попрощаться с Фиалкой.
   -- А теперь, без свидетелей, скажи-ка мне, родная, какого черта ты залезла на этого типа?
   -- Тебя расстраивает сам факт, или персона Фиалки?
   -- Меня расстраивает сквозняк в твоей голове, -- Кит отпустил меня, и вновь потер пальцы левой руки, -- в курсе вообще, что на концертах мужики обычно набираются в первые пять минут и потом клеят наивных дурочек, набухивают их и дальше по сценарию?
   Мне не понравились ни интонации, ни усталый жест.
   Осторожно прикоснувшись к пальцам чертенка, я вздрогнула и внимательно вгляделась в колдовские глаза.
   -- Все я знаю, я уже давно не та четырнадцатилетняя дуреха, которая вешалась тебе на шею после бутылки шампанского. Миша нормальный парень, добряк - у него на лбу это написано.
   А ты колдун, чертенок, самый взаправдашний, который оплел меня с ног до головы своими чарами.
   И мне кажется, что я совсем не знаю тебя настоящего. Я помню мальчишку раздолбая, которого я привыкла видеть. А сейчас ты такой взрослый. С морщинками от частой улыбки в уголках самых красивых на свете глаз. Такой теплый и любимый.
   -- Очень больно? -- Я аккуратно коснулась пальцев Кита, внимательно всматриваясь в его лицо.
   Уголки губ блондина очаровательно приподнялись в улыбке.
   -- Обычное растяжение. А ты - самое классное обезболивающее.
   Смотря на высокие скулы, на светлые пряди, падающие на глаза, не возможно было остаться равнодушной.
   Этот чудо-тип, словно догадавшись, о чем я думаю, щелкнул меня по носу.
   -- Тебе не идет быть такой задумчивой.
   Размышления, овеяные розовым, с громким чпоком вернулись на свою привычную орбиту.
   -- Почему ты не сказал, что участвуешь в фаер-шоу?
   -- Ты не спрашивала, -- зеленые глазищи невинно блеснули под тенью густых ресниц.
   Прекрасно. Просто прекрасно. От резких слов меня удержало сочувствие, рука блондина начинала опухать. Но мое любопытство обычно не знало удержу.
   -- Ну? -- Угрожающе наставила палец, в ожидании откровений.
   Кит перехватил мои пальцы и сжал их в своих руках, греясь и согревая.
   -- Манки, ты любопытная, как настоящая обезьянка, -- меня наградили умиленным взглядом.
   Я была непреклонна и готова прожечь в Блондине дырку в ожидании подробностей о его увлечении.
   -- Понимаешь, когда я занимаюсь со стаффами, я задыхаюсь, устаю, как черт, потею и чувствую необыкновенный выброс адреналина в крови. И знаешь что? Знаешь, родная, я от этого без ума.
   В глазах глубоких как колодца было такое количество любви, что я почувствовала укол ревности. Ревность к увлечению. Манила - ты идиотка.
   -- Научишь меня? -- Ляпнула лишь бы не молчать.
   -- Если хочешь и если это поможет наладить наши отношения.
   Глазами Красной шапочки я смотрела на чертенка и внимательно слушала. Вокруг расходились по делам люди, дорожки от прожекторов гасли. А я стояла рядом с мужчиной моей мечты и понимала, что готова скокать с горящими хреновинами, лишь бы иметь возможность проводить с ним немного времени наедине.
   Теплые губы коснулись волос, а руки обхватили меня надежным кольцом.
   -- Манил, давай забудем о старых неурядицах. Извини меня, ты же моя вторая любимая сестренка.
   Я промолчала, зарывшись лицом в отворот куртки чертенка.
   Я не твоя любимая сестренка, Никита...
   Просто толчки твоего сердца отдаются в моей груди. И в ней словно оживает пчелиный улей, когда ты рядом.
   А ты слепой болван, правда этого не замечаешь?
  
  
***
  
   Меня окружили незнакомые люди. Взяли в тиски. Сверкая любопытными глазами, они обступили меня, рассматривая, словно мушку под микроскопом. Как будто вместо привычных тяжелых прямых волос у меня на голове выросли зеленые усики или лишняя пара глаз.
   Прыгая на одной ноге, натягивая джинсы, Чертенок любезно оповестил собравшийся консилиум насчет моей персоны:
   -- Это Манки - моя девушка, руками не трогать, не кормить, со вспышкой не фотографировать.
   Прям, точки над ё расставил, размашисто пририсовав рога и копыта. Я кинула на болтуна уничтожающий взгляд, который не был замечен. Блондин увлеченно пялился в район ширинки, пытаясь справится с заевшей молнией. На сцене Кит выступал в черных кожаных брюках. То ли блядского, то ли брутального вида. Я мысленно пожелала Барских прищемить себе хозяйство и дружелюбно оскалилась незнакомой толпе, к которой меня привел Никита. Когда я сдуру ляпнула, что Тамара меня кинула, слиняв по своим делам, Никита решил довезти меня до дома. Якобы обещал Рину, что вернет его кровиночку в целости и сохранности. И раз Тома за мной не присматривает - дело за старшим.
   Я едва сдержалась, чтобы не заржать. Тома и присматривает. Хохма века. Обычно в самую темную и необъятную задницу мы попадали благодаря Лимончелле.
   Отвязаться от нудящего Блондина не вышло, и теперь я стояла в коптерке в ожидании, пока мой добровольный извозчик переоденется. Для подготовки к выступлению выделили общую подсобку, музыканты уже успели разбежаться. Остались только фаерщики.
   Чертенок потянулся к рубашке, с легким сердцем отдав меня своим друзьям на растерзание.
   -- А ты хорошенькая, -- заявила самая младшая, окидывая меня оценивающим взглядом.
   Ну как на базаре, честное слово, только мужика с беляшами и не хватает и завываний о сладкой вареной кукурузе.
   Изобразив дружелюбный оскал, я начала пятиться к Киту.
   -- Вы тоже просто очаровательны, но Чертенок пошутил, он свободен, как в поле ветер.
   Мне может и поверили, но вида не подали. Явное любопытство проявил красноволосый парень, он смотрел на меня - узнавая. Я же понять, где мы могли видиться, так и не смогла.
   -- Манки? Манила Вакаиро? Слушай, а Некромант случайно не твой брат?
   -- А? -- это все, что получилось извлечь из себя.
   -- Рин Вакаиро. Азиатская внешность, медик по образованию, в молодости - ролевик, сейчас - судмедэксперт?
   -- Мой, -- я все-таки маленькими шажками приблизилась к Киту и незаметно ущипнула его за руку.
   Кит дернулся и громко и матерно помянул моих предков. Но под взглядами своих друзей смолк и очаровательно приподнял уголки красиво очерченных губ:
   -- Это любовь, ребята, это все она, зараза. -- На последнем слове меня обняли и прошептали на ухо. -- Еще раз так сделаешь, я тебя выпорю. Больно.
   И уже сборищу фанатиков в лице своих друзей:
   -- Вы хоть имена свои назовите, а то Манки вся на измене.
   Фаершики сначала смущенно притихли, а потом наперебой загомонили. На меня со всех сторон посыпались доселе неизвестные имена. Невероятный энтузиазм, будто я не я, а Памела Андерсон - сбивал с толку.
   Красноволосый оказался Филиппом Вылежагиным, но все упорно звали его Кардиологом за захватывающие трюки и диплом той же медухи, откуда выпускали моего братца. Это заведение начинает вызывать у меня любопытство, что может курить ректор перед выдачей диплома таким субчикам, как Рин с Филом.
   Танцовщицу с темными волосами родители назвали в честь прабабки Венерой. Красноволосый, явно издеваясь, называл девушку Венькой, остальные для удобства сокращали прекрасное имя до Эни.
   Мрачный скрипач больше отмалчивался, он листал какую-то папку, не обращая внимания на общее настроение пестрой гоп-компании. Возле него крутилась девчонка по имени Оля, светленькая, с золотистым крапом веснушек на лице и большими глазами цвета чая. Как успел наябедничать мне белобрысый, в компании ее звали Лель, а отстраненного скрипача - Маэстро.
   Три четверти собравшихся жаждали подробностей о выдуманных отношениях с Никитой.
   Я рассеянно отвечала, стараясь не смотреть на полуголого чертенка. Клянусь своей левой пяткой, я мужественно держалась, пока он натягивал джинсы, но взгляд сползал на этого мерзавца против воли. Скользил по коже оттенка вареной сгущенки, по выступам ключиц и разлету плеч, по груди и бледной паутинке старых шрамов на ребрах, самовольно спускаясь по кубикам пресса к поясу джинсов.
   Кит лукаво прищурился. Его пальцы медленно, с явным подтекстом, прошлись по пуговкам рубашки, неторопливо их застегивая. Словно загипнотизированная, каждую я проводила взглядом. Не самым скромным взглядом.
   -- Нравится?
   -- Безумно, -- протянула, и не думая скромно опускать очи долу.
   Кит склонил голову к плечу, изучая меня бесовскими глазами.
   -- А вы давно вместе?
   Я моргнула, отвлекаясь на вопрос.
   Солнечная девочка выглядела как подросток, лет на четырнадцать. Позже я узнала о Лель немного больше. По крайней мере то, что больше своей скрипки она любит разве что флейту. Благодаря этому малышка и получила прозвище.
   -- Ну, -- я задумчиво почесала кончик носа.
   За меня ответил чертенок, совершенно непосредственно заявивший, что вот уже пару часов, как начали. И что он требует канонизации его как великомученика.
   Фил показал большой палец, пройдясь по нашему с блондином тандему любовным, почти родительским взглядом. Венера фыркнула, весело сверкая серыми глазами и затягивая пояс кордигана крупной вязки. Красивые стройные ноги девушки обнимали темно-серые в разводах скинни. Остальные тоже вернулись к повседневному стилю одежды, домовито попрятав сценические костюмы. На полу стояли раздобревшие спортивные сумки с инвентарем и футляры для скрипок.
   Лель ободряюще мне улыбнулась, пытаясь параллельно привлечь внимание Маэстро. Тот отмахивался от солнечной девчонки, занятый своей папкой. Она обиженно дула губы и, смирившись окончательно, тяжело вздохнула.
   -- Тимка - вредный сил нет. Как человеку с характером ежа, могли достаться такие удивительные глаза?
   Лель мечтательно вздохнула, смотря сквозь ресницы на хмурую фигуру скрипача. У него были волосы цвета воронова крыла и раскосые продолговатые черные глаза, под взглядом которых у меня волоски на руках вставали дыбом. Я передернула плечами, вопросительно кивнув на Маэстро.
   -- Ой, прости, ты же не в курсе, нашего скрипача зовут Тимур - он же Маэстро, -- просветила меня младшенькая.
   Издав нечто глубокомысленное, я покосилась на Чертенка.
   Барских переговаривался с Кардиологом, демонстрируя зубы в улыбке, словно на приеме у дантиста.
   -- Как думаешь, о чем они? -- Я старательно прислушалась, но негромкие голоса парней на другом конце комнаты не было слышно.
   -- Парни жуткие сплетники, -- поделилась опытом Лель, -- сто пудов о тебе судачат.
   Солнечная девочка уверенно закивала головой, словно болванчик, так что светлые завитки ее волос запрыгали, точно живые. Я даже залюбовалась, несмотря на капельку зависти.
   -- Точно тебе говорю. Кардиолог за каждой юбкой волочится, а ты ему понравилась, и теперь он выясняет, серьезно у вас с Китом, или он может ставить свои браконьерские сети.
   Я дернула плечом.
   -- Экий прыткий. Только, как бы к нему в сети обломинго не угодил.
   Лель хихикнула. В ее глазах с темной каемкой читалось одобрение.
   -- А ты давно с этим клоуном знакома?
   -- С Никитой?
   Скрипачка сложила светлые брови домиком. Указательным пальцем с аккуратным маникюром она задумчиво постучала по своему острому подбородку. Видимо производила расчеты.
   -- Полтора года или чуть больше.
   Я одарила девушку сочувствующим взглядом, на что Лель заливисто рассмеялась. Малышка хотела обелить чертенка в моих глазах. Только на такого и двух ведер известки не хватит, куда уж стараниям пятнадцатилетнего ребенка.
   -- Никита - классный парень, у него бесшабашная улыбка. Но главное, он добрый самаритянин.
   -- Ты хотела сказать - доставучий, бесячий, самоуверенный индюк? А когда смотрит, кажется, у него калькулятор в башке щелкает, суммируя все твои косяки, -- поправила я.
   -- Ты от него без ума, -- Венера непосредственно улыбнулась, вступая в разговор.
   Я сделала морду кирпичом.
   Лель многозначительно покивала, насмешив меня серьезным видом золотисто-рыжих веснушек.
   -- Нужно быть необычной девушкой, чтобы вскружить Никите голову.
   -- Нужно быть пропеллером, -- изрекла я непреложную истину, нервно перебирая пальцами краешек кармана на своих скинни.
   У защитниц Барского не было ни малейшего шанса оспорить восточную мудрость. А зреющий спор прервал айфон, икнувший новым смс.
   "Маааать, ты где? Найдись, я все прощу", -- ее пропащее величество Тамара решила явить себя подруге.
   "С Чертякой одним и его керосиновыми друзьями", -- пальцы быстро замелькали над экраном, выжимая нужную последовательность кнопок.
   "Вот это нифига... С Никитой? Если так, выгоняй этих бездельников и лови момент, после выступления у него должна кровь от адреналина кипеть, не упускай момент, солнц. Отдайся сию же секунду".
   "Иди, знаешь куда, Лиманчелла"
   Тома, если не знала, точно догадывалась. Горько посетовав на мое упрямство, заклятая подруга велела трепетать в ожидании скорой встречи. Задним числом я даже подумала, что не нужно было сливать этой белобрысой свою локацию.
   На долю мгновения мне захотелось бежать со всех ног в противоположном направлении. Зло наступало. На всякий случай я спросила Венеру, умеет ли она изгонять дьявола, чтобы сберечь свою хрупкую психику от взрывной волны Томкиного темперамента. В ответ на вопрос Энни недоуменно вскинула темные брови, предложив помощь бравых ребят из Кащенко.
   -- Манки нельзя надевать смирительную рубашку, в ней она не сможет обнимать своего зайчика,
  -- голос подкравшегося со спины Чертенка перепугал меня до дрожи, я едва не поседела от неожиданности.
   -- Не делай так, "зайчик", -- каркнула я вороной, прожигая Блондина хмурым взглядом.
   На это Кит шутливо щелкнул меня по кончику носа и примирительно приобнял.
   -- Хорошо, любимая.
   Внутри у меня что-то дернулось словно в предсмертных конвульсиях. Волнением холодком сковало низ живота. Наверное, это отдала концы надежда на порядочность Барских. Или может быть пару дурных бабочек, которые несмотря ни на что верили в Блондина, скончались от разрыва маленьких сердечек. Сдуру приняв на веру шутливо брошенную фразу. Я передернулась, чтобы стряхнуть оцепенение. Каждый мускул во мне замер, услышав негласное стоп-слово.
   -- Убери грабли, Блондин.
   -- Мы пойдем, ребят, столько дел, столько дел, -- засуетились фаерщики, единодушно решив сбежать из эпицентра будущего тайфуна.
   -- Да-да. Я вот утюг забыла выключить, -- многозначительно закатила выразительные глаза Энни, подхватывая ремень сумки и пятясь с ней к двери.
   Все разбежались, не обратив внимания на мои жалостливые взгляды. Кардиолог был в первых рядах дезертиров, его хитрые светлые глаза потешались над маленькой Илечкой, попавшей в цепкие лапы что-то замышляющего Кита.
   Стоило Маэстро, которого за руку тянула к выходу Лель, ступить за порог, Чертенок подобрался. Коварная улыбка искривила губы моего визави, а в зеленых глазах заплясали джигу малютки феи. Дружеские объятия сжали меня как тиски. Я сглотнула. После чего громко вскрикнула. В попытке вырваться я случайно стукнулась носом о каменное плечо начинающего маньяка. Маньяк сразу же разжал руки, отстраняясь от злющей девицы, гундосящей из-за прижатой к носу ладони страшные неразборчивые проклятия.
   -- Ыыыы, ты пытаешься сжить меня со свету... -- прохныкала я, когда кончился мой личный запас ругательств, ощупывая переносицу.
   Пальцы наткнулись на что-то теплое и влажное над губой. Я отдернула руку, смотря круглыми глазами на окрасившиеся красным подушечки пальцев. Лицо Чертенка резко посерело, и он вздрогнул, тоже уставившись на кровь.
   -- Манила, -- Кит сделал шаг в мою сторону.
   Но я шарахнулась в сторону, как монашка от Пятницы и ее искушений. Блондин как-то болезненно, прерывисто вздохнул. Его красивые глаза лихорадочно и сухо заблестели, а всегда прямые сильные плечи устало поникли.
   -- Ты чего?
   Барских лишь досадливо дернул головой, так что светлая челка упала на глаза. Мне это не понравилось. Ками-сама что за дичь здесь творится. Я решительно шагнула к блондину и требовательно вцепилась в него.
   -- Какого хрена. Ты долбанный кубик Рубика. Вообще не понимаю, что с тобой происходит.
   Глаза у Кита были злющие. С минуту он молча пилил меня тяжелым взглядом, потом обхватил лицо ладонями и крепко, требовательно поцеловал. Я ответила с еще большей страстью, вставая на носочки, чтобы прижаться плотнее к сильному телу. Мои пальцы зарылись в светлую россыпь прядей на затылке. Я с силой надавила рукой, чтобы опомнившейся Барских не смог отстраниться и сделать рожу кирпичом. Словно ничего не произошло и его поцелуй мне приснился. Но Никита все-таки опомнился. Правда от невозмутимости не было и следа. На лице читалось явное смятение.
   -- Прости меня, -- чуть слышно прошептал почти в губы, -- я идиот. Я сам не понимаю чего я хочу и что я должен делать.
   -- Да, -- я старательно закивала, -- Ты идиот. Не знала кстати, что тебя возбуждает вид крови.
   Блаженную улыбку я спрятала, когда потерлась щекой о прохладную ткань рубашки. Кит хмыкнул, легонько щелкнув меня по лбу. Но смешинки тут же сбежали из зеленых глаз, словно отряд гробокопателей при виде сторожа, стоило Киту посмотреть на мое лицо и что-то в нем найти. Со злым выдохом: "Твою мать, она тут кровью истекает, а я мысленно уже джинсы снимаю" блондин дернулся к полкам у стены и хозяйственно в них зарылся.
   Я проводила Чертенка взглядом, не понимая куда того постоянно несет. Блондин быстро отыскал что-то и вернулся. В руке Барских держал упаковку влажных салфеток, отчего мои брови непонимающе поползли вверх.
   Щедро протянутую упаковку с изображением апельсина я приняла с недоверчивым любопытством. Повертела ее в пальцах и попробовала сунуть обратно.
   Чертенок удрученно вздохнул, с истинно-материнским терпением распечатывая пачку.
   -- У тебя над губой кровь, иди сюда, я вытру.
   -- Эй, чуть нос не сломал, так еще и изгаляется.
   Барских изобразил акулий оскал и за пояс джинсов подтянул меня к себе. Цыкнул, чтобы не лопотала лишнего. И осторожно стер следу своего покушения. От салфетки пахло химозным апельсином. Я замерла, сдерживая чих, свербевший где-то в носу. От приятного ощущения теплых пальцев новоявленного мойдодыра на своей коже хотелось мурчать. И чтобы не спугнуть непредсказуемого Блондина, я из-за всех сдерживала чихание. Ох, как же мне хотелось, чтобы его пальцы не прекращали своего путешествия. Меня тянуло к блондину, словно положительно заряженный ион к катоду в растворе электролита.
   Я захлебывалась своей любовью и ощущением его близости.
   -- Блондин, если бы ты только знал, какие бесстыжие у тебя глаза, -- я доверительно пихнула чертенка кулачком в плечо, пытаясь увеличить пространство, чтобы отдышаться.
   Еще мгновение с ощущением его близкого дыхания и я бы точно сомлела.
   А еще меня сильно смущала хитрая горчинка горячей зелени Никитиных глаз.
   -- Ну, прям, как у тебя, голубоглазая?
   -- Белобрысый стрелочник, -- ворчливо укорила.
   Упоительно-ласково смуглые пальцы пробежали по виску, заправляя мешающие пряди за ухо. Кит смотрел совсем не братским взглядом. И каждая клеточка во мне кричала, что нужно брать быка за рога. Барских не сделает первый шаг, у него на уме какая-то ерунда, которой он пытается следовать. Во мне сомнений практически не осталось. Я пожалею, если сейчас не скажу ему. Какая глупость выдавать наше влечение за родственные чувства. Брат с сестрой так не целуются Барских. Неужели не почувствовал этого разряда от прикосновения, осел белобрысый.
   Судьба решила иначе. Озлобленный хлопок двери задушил драматичный порыв откровений в зародыше. Мы с Барских синхронно повернули головы.
   Аллегро раздраженно потирая скулу, на которой начинал наливаться свежий синяк, с пинком ворвался в помещение. Присовокупив пару непечатных выражений, фронтмен Морфия поднял голову. Он окинул нас недружелюбным взглядом. Наспех изображенная скупая улыбка немного ободрила, дав понять, что бросаться на людей музыкант пока не намерен.
   -- Прошу прощения, что помешал. Не отвлекайтесь. Продолжайте.
   Сдернув с вешалки кожаную куртку, Воронов стремительно нырнул в нее, тчательно застегиваясь, словно это был бронежилет. Нервным жестом Аллегро сунул свой айпод в карман джинсов, поддергивая концы намотанного на шею полосатого шарфа, едва не метущего пол.
   -- Не скучайте, -- Воронов предпринял безуспешную попытку скрыться.
   Вновь открывшаяся дверь преградила путь. Горным козлом скакнув от створки-убийцы, Аллегро ошалевшими глазами уставился на новое действующее лицо. Кажется, они были близко знакомы. Настолько, что парень инстинктивно закрыл синяк на скуле ладонью. Очень говорящий жест, я сразу поняла, чьих рук творение теперь красуется на симпатичном лице.
   -- А вот и я, -- поток кипучей энергии ворвался в серые будни с боевым кличем.
   Возглас Тамары произвел тот же эффект, что палочка дирижера. Все пришло в движение.
   Кит отпрянул от сестры, оттаскивая меня следом с линии пулеметного огня ее острого языка. Воронов скис на глазах, мученически изломив брови. Маленькое зло мерзко хохотнуло:
   -- К вам приехал ревизор, мои малютки.
   Задорно раскланявшись, Томка танцующей походкой приблизилась к Воронову. Она что-то прошептала ему в лицо. Что именно, я не расслышала. Но готова руку отдать на отсечение, это было отнюдь не пожелание долгих лет здравия. Аллегро не стал отвечать, он, зло сузив глаза, не церемонясь отпихнул блондинку в сторону, освобождая дорогу. Даже удаляющаяся спина Воронова выражала протест и неприятие.
   Выразительный тыл Аллегро наша троица проводила взглядами и молчанием до двери. Томка пренебрежительно повела плечом, скидывая рюкзак на пол и старательно пряча волнение.
   -- Как вы тут мои, малечки?
   Кит мученически вздохнул, и чтобы не нарываться стал изображать кипучую деятельность. Он начал складывать вещи в спортивный баул. Я словно разом лишилась крыльев, когда пропало ощущение его тела за спиной.
   -- Как на минном поле. Поздравишь с первой кровью? -- Я зябко повела плечами, пытаясь заставить тело отпустить тактильные воспоминания.
   Бесполезно. Чужое тепло и запах въелись под кожу.
   Тамара радостно захлопала в ладоши, запрыгав вокруг меня бешеным зайцем. Она так блаженно закатывала глаза и вдохновенно нашептывала: "Свершилось", что мне захотелось сильно и немилосердно ее отпинать или же применить другой действенный акт наличия.
   -- Тома, припаркуйся свою тощую задницу, меня начинает тошнить от твоих метаний, -- тоскливо взмолилась я, пытаясь сделать подсечку прыткой попрыгунье.
   -- Тошнит?
   Тамара заулыбалась еще шире словно ей выдали программку всех пришествий мессии на год вперед. Если так широко улыбаться на улице можно и почки отморозить.
   -- Эй, заяц-дюрасел, перестань подражать кенгуру, пора двигать домой, -- Барских решил надавить авторитетом.
   Томка посмотрела на блондина, послушно замерев.
   -- Ох, нах, у тебя рубашка выпачкана в крови, какого хрена вы здесь вытворяли?
   Подруга уставилась на меня дикими глазами. Чертенок малодушно решил свалить на улицу, якобы под предлогом звонка. Но веры ему ни на грош. Просто решил бросить меня одну на растерзание любопытства его неуемной родственницы, жаждущей подробностей эпической саги с элементами кровавой драмы.
   Стоило мне помянуть, как я расквасила нос о каменное плечо рослого Кита, и потом хваталась за рубашку кровавыми пальцами, требую ответа, Тома мерзко захихикала.
   -- Умеешь, мать, поддержать градус отношений.
   -- В Африку такие умения, знаешь, как я перепугалась?
   -- Представляю, -- Томка присела на шаткий стул, зажимая коленями ладони, в голосе появилась странная грусть.
   -- Что случилось, Томыч?
   Я присела перед подругой на корточки, пытаясь заглянуть в прищуренные глаза. Томка только отмахивалась от меня, ниже наклоняя голову. Глаза этой горемычной в отличии от острого языка врать не умели.
   -- Перестань корчить из себя партизанку. Весь день сплошные секреты. Не доверяешь?
   Тамара резко вскинулась, обиженно глядя на меня.
   -- Дура что ли? Доверяю, конечно, просто мне не нравится ныть, ты же знаешь, -- маленькое зло совсем не весело улыбнулось.
   Я щипнула подругу за колено. Тамара пискнула, но корчить из себя рыцаря-тамплиера и в то же время Зою Космодемьянскую прекратила. Тома хотело пнуть меня в ответ на щипок. Но я лишь хитро ухмыльнулась, облапливая буйные конечности руками и водружая подбородок на Томкины коленки.
   -- Драчун, это ты вмазала Аллегро?
   Томыч на манер возмущенного грызуна надула щеки.
   -- Почему сразу я, и что ты вцепилась в меня энцефалитным клещом?
   -- А вдруг у тебя опять кулаки зачешутся, а Воронов уже отчалил. Быть грушей для битья не нанималась.
   Блондинка хищно расшиперила ноздри, почти рыча.
   -- Не упоминай этого упыря. От одного его имени мне хочется начать Техасскую резню, -- Тамара поправила лезущую в глаза челку.
   В медовых глазах был крайне кровожадный отблеск.
   -- Хорошо, -- по слогам протянула, вставая на ноги
   Лиманчелла проследила за моими движениями несчастными глазами, но откровенничать так и не начала.
   На том и порешили, дожидаясь чертенка в мирной тишине. Тома задумчиво раскачивалась на стуле, царапая ножками пол. Я любовалась сводом над головой, скрупулезно подсчитывая щербинки. Тамара бросала на меня расстроенные светло-карие взгляды, но по-прежнему держала язык за зубами. От безделья мы обе начинали дуреть. Поэтому навстречу вернувшемуся блондину подались с одинаково хищным интересом.
   Чертенок хмурился, высокий лоб разрезала вертикальная морщина, напряженные пальцы сжались в кулаки, а губы были горько поджаты. Весь его облик громко кричал, что что-то случилось.
   -- Кит?
   Зеленые глаза скальпелем резанули по душе. В недавно бывшей теплой зелени плескалась почти звериная тоска, от которой мурашки дружным маршем ломанулись нарезать километраж по загривку. Лиманчелла встревоженным воробьем вспорхнула с облюбованного насеста.
   -- Никита, что случилось?
   Я замерла в сторонке, оттертая слишком активным маленьким злом на задний план.
   -- Малыш, у наших беда. У отца проблемы с сердцем. Он сейчас в больнице. Состояние стабильное, -- отрывистые слова, словно камешки, падали в вязкий кисель тишины.
   Томка непонимающе моргнула, продолжая в ожидании смотреть на брата. Лица целиком я не видела, только профиль. Но по тому как на прерывистом вздохе приоткрылись губы и резко побелели щеки было понятно, что Томара очень напугана.
   -- Нет. Нет. Нет, -- монотонно забубнила блондинка, сжав пальцы на запястье брата.
   -- Томаш, -- ладони Кита легли поверх хрупких плеч моей подруги, он притянул ее к себе, бережно обнимая, -- все будет хорошо, отца госпитализировали.
   Я с силой закусила щеку изнутри, чтобы не выругаться, не помешать своими переживаниями двум родным людям, которым очень плохо и которым я не способна помочь.
   -- Я сейчас еду домой, все узнаю и сразу же позвоню.
   Тамара отпрянула от груди блондина, упираясь в нее ладонями.
   -- Я с тобой.
   Чертенок нахмурился.
   -- Не нужно, я сам.
   -- Почему? -- Томка вскинулась, зло и удивленно кривя губы.
   -- Мать не поедет домой будет сидеть в больнице. Зная твою упертость, ты тоже захочешь остаться, она будет еще и за тебя волноваться, что ты толком не спишь, не ешь.
   -- Да, конечно, -- девушка язвительно хмыкнула, -- я буду только под ногами мешаться. Зато ты, такой весь из себя замечательный, понимающий. Потому что неродной, они тебе никто, тебе плевать на папу.
   Тамара зло ударила чертенка кулаком. Я мысленно застонала. Ой, дура.
   -- Оте... дядя тот человек, ради которого я готов терпеть даже такую эгоистичную дрянь, как ты, -- зеленые глаза сверкнули гиблыми болотными огнями, -- я позвоню.
   Кинув прощальный равнодушный взгляд на съежившуюся Томку, Кит ушел, резким рывком закинув спортивную сумку на плечо.
   У меня ощутимо засвербели пальцы вцепиться в куртку блондина и никуда его не опускать в таком взвинченном состоянии. Но неловкость и подлая мыслишка, что ему до меня и дела нет, приморозили к полу, заставив безучастно наблюдать, как скрывается в проеме напряженная спина дорого мне человека.
   Тамара сползла на пол, хватаясь за виски и закрывая глаза.
   -- Вот идиотка. Может язык себе откусить, -- тихонько зашептала Тома, свернувшись чуть ли не в клубок на грязном полу.
   -- Балба ты, Томаш, ох, и балда.
   Блондинка открыла один глаз, вяло реагируя на детское сокращение собственного имени.
   -- Истину глаголешь.
   Я невесело хмыкнула, разглядывая подругу в электрическом свете единственного плафона. Без чертенка, словно похолодало и стало сумрачно.
   Тамарина скрытность, холодные больные глаза чертенка, их короткая перепалка - все наслоилось друг на друга, образуя затейливый курган хорошему настроению.
   -- Пойдем к нам. Чаю с ромашкой тебе заварю, поревешь - немного полегчает.
   Маленькое зло положительно качнуло острым подбородком, ворожа над телефоном. Нужный абонент упорно молчал.
   -- Не упрямься, братик, я же сгоряча, -- нотки горечи перекатывались в словах, как угли.
   -- Хочешь, с моего набери, -- я щедро протянула айфон девушке, прекрасно понимая ее подавленное состояние.
   Только Кит не ответил на вызов и с моего, отчего сердце трусливо съежилось.
   -- Чертов воспитатель, дает время осознать мою ничтожность, -- Томаш жалобно посмотрела на меня взглядом побитого котенка.
   Я погладила мое маленькое солнце по голове, стараясь быть оплотом непоколебимой уверенности в этом зыбком мире.
   -- Все будет хорошо.
   Посидев еще немного в тишине, Тамара позвонила маме. Разговор ее заметно ободрил, она даже нашла в себе силы улыбнуться.
   -- Спасибо, Иль.
   -- За что?
   -- Ты рядом. Я знаю, со мной непросто, поэтому спасибо.
  
  
***
  
   Держась за руки, словно две первоклашки, мы с Тамарой неторопливо плелись по тротуару. За нашими плечами словно мантии волшебниц вихрились тени от уличных фонарей. Кроме тени за Томиным плечом болтался рюкзак. В нем помимо обычных мелочей были зубная щетка и тетради с конспектами.
   Брат и сестра Барских жили в небольшой двушке. Эту квартиру Никита стал снимать сразу после поступления. И Тома, изнывавшая от родительской опеки, сбежала к брату.
   После концерта я уговорила блондинку остаться у меня с ночевкой. Я надеялась выбить из солнечной головы тягостные мысли. Но прежде, чем навострить лыжи в направлении Лермонтова, мы совершили налет на логово Барских.
   -- Наверное, отпускать таксиста было так себе идеей? -- Тамара перевела на меня не отягощенный мыслями взгляд.
   -- Не исключено.
   На улице потеплело, снег размяк, потемнел, жирно поблескивая в электрическом и лунном свете. На небе светлым далеким пунктиром проступили созвездия. Мы шли за ковшом Большой Медведицы. Вышагивая по асфальту, брели через небольшой сквер. Спешить было некуда. Норма глупостей была выполнена на неделю вперед.
   -- А помнишь, как мы познакомились? Ты тогда у дороги сидела. На бордюре, нахохлившись как воробей. Коленки были разбиты, кровь хлещет. А ты даже не плакала, только глазами жалобно хлопала, голубыми такими. Брату очень понравились, он сказал, что такого цвета может быть только небо. Он кинулся тебя утешать, а ты только моргала удивленно и краснела. Вы со стороны так забавно смотрелись, он светлый, ты темненькая, словно две фигурки на шахматной доске. Белый ферзь и черная королева.
   Кит за каждую твою болячку как за свою переживал, а я мелкая была и ревновала жутко. Но мы сдружились. Когда старше стали, вы с Китом собачились по поводу и без. Глупые такие. Я почти сразу поняла, что взаимно неравнодушны друг к другу. Знаешь, как брата мальчишки раздражали, с которыми ты бесилась в школе. Он все пытался доказать, что бесится потому что тебя мелкую могут легко обидеть. А он как рыцарь должен нас двоих бестолковых защищать.
   Мне казалось, что я не имею права вмешиваться. Типа сами заварили, сами и расхлебывайте. В делах амурных третий явно лишний. Но я как-то разговаривала с Никитой. Спрашивала, зачем ему другие, если тебя таким тоскливым взглядом каждый раз провожает. Отвечал, что ты маленькая и его симпатия будет предательством. Что как брат тебе. Дурак, да? Хуже осла - упрямый.
   Когда я с Лешкой рассталась, мне так плохо было. И знаешь, я поняла, что нефиг в стороне отсиживаться. Я должна его переубедить. Потому что тараканы лишили его возможности хотя бы попытаться подкатить к тебе. Ты ему не просто нравишься. И как бы он не пытался убедить себя, что мы его милые младшие сестренки. К тебе его тянет, как к девушке. Только он сопротивляется этому. Кит вбил себе в голову, что виноват в смерти родителей. И что от него одни беды. Пытается защитить тебя.
   Только себе этим еще больнее делает. Вот я и стала ему каждый божий день на мозги капать. Рассказывала с каким клевым парнем хочу тебя познакомить или как тебя Петров на свиднку водил. Надеялась, что ревность этого барана расшевелит.
   Я замерла посреди дороги. Об откровенность Лиманчеллы я чуть ли не споткнулась. Так вот откуда ноги растут. Вот почему с начала осени Барских снова нагрянул в мою жизнь. Благодетельница Тамара тоже остановилась, флегматично вытаптывая елочку на снегу.
   -- Я промывала мозг брату. Оставляла на кухне открытый комп с общими фотками. Всегда говорила, что иду с тобой гулять. Просила его скинуть тебе сообщение, якобы у меня телефон завис. А вопрос жизни и смерти. Долбила братца по всем фронтам, чтобы мысли о тебе не вылезали из подсознания.
   Когда тетя с дядей разбились, Киту было шесть. Его словно переклинило, он вбил себе в голову, что виноват в смерти родителей.
   Никита гостил у нас, когда родителей дернули по работе. Пока их не было, брат сильно разболелся, слег с воспалением легких. Мама позвонили в Москву, чтобы узнать нет ли у брата аллергии на антибиотики, которые назначил врач. Тетя Ира конечно сразу разволновалась и уговорила мужа ехать обратно. Они сильно спешили, дядя Сережа не справился с управлением и машину бросило на встречку, прямо под фуру на скорости 110 км/ч. Чертенок возвел себя чуть ли не в ранг мирового зла.
   -- Вы оба странные люди, Томаш, -- я задумчиво подняла глаза к небу, когда иссяк фонтан откровений.
   Я глубоко вздохнула, вцепившись в бесполезный айфон, проклиная упрямство зеленоглазого абонента.
   Я знала, что родители Никиты погибли в аварии. Знала в общих чертах. Но не знала, какую неподъемную ношу он тащит на своих плечах. Наверняка боль и чувство вины точат Чертенка изнутри. По улыбчивому парню никогда не скажешь, что внутри столько черных дыр.
   Я хочу его обнять. Поддержать.
   Мы стояли в пятне фонарного света. Здесь и сейчас. Каждая глубоко в своих мыслях.
   В моей голове оживали воспоминания о зиме, четырнадцатой, безответной как и несколько зим до этого.
  
   Снег доверчиво падал на ладонь. Я же неподвижно сидела на холодной скамейке, бесцельно глядя мокрыми от слез глазами на откинутые на край скамейки варежки.
   Мир не перевернулся, солнце все также проснулось на востоке, просто слезы внезапно нашли мои глаза, упорно не желая высыхать, и чертили кожу солеными дорожками в это первоянварское утро.
   Тридцать первого декабря на двенадцатом ударе курантов я загадала желание. А уже парой секунд позже сердце болезненно сжалось, когда Кит целовал свою девушку, и она в ответ льнула к нему лаской кошкой. Мое загаданное желание во плоти, улыбалось не мне, обнимало и целовало совсем другую девушку.
   Привкус досады осел на языке вместе с пузырьками шампанского. Позже, когда гости разбрелись праздновать на улицу, она сковала не только губы, но и глаза. Плотно смежив веки, чтобы перекрыть доступ подступившим слезам, я, сославшись на головную боль, осталась дома один на один с быстро промокающей подушкой.
   Все смерзлось внутри, только горячие слезы катились по щекам.
   А где-то бродил мой зеленоглазый Кай и грела его улыбчивая Герда. От зеленых глаз перехватывало дыхание, но зеленые глаза смотрели в другую сторону.
   Кругом лежал безразличный кипенно-белый снег, выстуживая последние крохи тепла.
   Стряхнув с ладоней нападавшие снежинки, я достала телефон, судорожно сжимая холодный и молчаливый пластик. Он не звонил. Зачем ему это?
   Я подтянула колени к груди, обхватив их руками. Мобильник лег рядом с варежками, продолжая хранить молчание, которое прервали минутой позже веселые голоса вошедшей в парк компании. На что я лишь равнодушно уткнулась лбом в колени, никак не реагируя на шумное вторжение.
   Голоса покружили совсем рядом, а потом начали удаляться, ранние прохожие, должно быть, свернули на одну из множества дорожек. Правда, кто-то из них направился в мою сторону, предупреждая свое появление скрипом снега.
   Я не стала поднимать головы, уверенная, что человек пройдет мимо. Не прошел.
   -- Тепло ли тебе, девица?
   Удивленный вздох сорвался с губ, не узнать голос было сложно. Я укусила себя за колено для острастки, слишком уж много лишнего рвалось с языка.
   -- Манки, уши снегом залепило или просто не в настроении?.
   -- Иди, куда шел.
   -- Ну, зачем так грубо? Ты, наконец, поняла, что Деда Дороза не существует, из-за этого панихида? Признавайся, я угадал?
   Вот, как на него злиться? Рядом с чертенком словно включается аварийное солнце, хотя минуту назад все казалось ледяной пустыней. Я несмело подняла глаза, надеясь, что Кит не заметит, что они красные как у пескаря. Напрасно. Заметил, и насмешливые глаза моментально потемнели.
   -- Кто тебя обидел? -- Кит резко опустился на корточки, так что наши лица оказались практически на одном уровне.
   Я распрямила спину, отстраняясь. Смотреть в эти глаза - все равно, что совершать затяжной прыжок с парашютом. Только без парашюта. Бешеный адреналин и болезненное падение, неминуемое падение.
   -- Голова после шампанского трещит.
   -- Охотно верю. Если что-то случилось, просто скажи. Я постараюсь помочь.
   Я обхватила скулы чертенка ладонями и раздельно с чувством проговорила.
   -- Засунь свою помощь себе сам знаешь куда.
   Поверх моих пальцев легли теплые ладони.
   -- Ты ледяная, -- Кит сдернул меня со скамейки.
   С невозмутимым лицом Барских устроился на моем месте, усаживая без сопротивления на колени и пряча нос воротнике.
   -- Пойдем лучше домой. Разбудим Томаш, хлопнем по рюмашке горячего чая.
   Я вздрогнула от прикосновения холодного носа к своей шее.
   -- Угу, только лыжи салом смажу и сразу в гости.
   Уверена, каждый помнит строчку: "По кочкам, по кочкам, в ямку бух, провалился Винни-Пух". Она моментально всплыла в памяти, когда со звонким взвизгом я ухнула между разведенных коленей. Заржавший гиеной Чертенок успел подхватить меня немногим раньше знаменательной встречи земля - копчик. Обернувшись к коварному блондину, я укоряюще наставила ему указательный палец точно в лоб. Прямо в яблочко, несмотря на то что забавная вязанная шапка с надписью "Шишки" была натянута до бровей. Второй рукой вцепилась в спортивный пуховик, чтобы быть готовой к появлению новых "ямок".
   -- Ну, ты и...
   -- Самый замечательный, заботливый, терпеливый, отходчивый. Разве нет? -- Тень от густых темных ресниц кокетливыми полукружьями легла на светлую кожу.
   Я возмущенно ковырнула шапку ногтем.
   -- Нет, ты пакостный и беспардонный родственник дядюшки Кондратия.
   -- Хорошо, -- Чертенок смиренно закивал, -- зато ты улыбаться начала, а то сидела такая Несмеяна, что я перепугался до жути. Расскажешь, почему плакала?
   Внезапный вопрос мне совершенно не понравился.
   -- Тоже мне. Хочу плачу, хочу на тромбоне играю, тебе-то какая разница?
   -- Никакой. Хочешь реветь в парке, реви, -- Блондин пожал плечами, -- я, может, за тем же пришел, сейчас лавку себе освобожу и начну сопли со слезами по щекам растирать.
   Серьезный голос никак не вязался с ехидной, подстрекательской ухмылкой. От негодования я чихнула, набрала воздуха, чтобы обозвать Кита пафосным жуком, и снова чихнула.
   -- Расти большой, Манюня.
   Я клятвенно обещала чертенку здравствовать, но при этом спалилась и шмыгнула носом.
   -- Пойдем домой. Не дай бог заболеешь, когда у тебя температура, ты такая вредная становишься, что легче тебя добить, чем вылечить.
   И вроде бы гадость сказал, а улыбку спрятать невозможно, и желание прикоснуться к теплой коже почти непреодолимо.
   -- Ты, правда, волнуешься или тебе банально некому выносить мозг?
   -- Волнуюсь, -- Чертенок спрятал мои пальцы в кармане пуховика, -- ты же постоянно куда-нибудь вляпываешься.
   -- Ну да, а ты бесстрашный Ланселот, который защитит златокудрую Гиневру от любых напастей?
   Блондин игриво пошевелил бровями.
   -- Такая маленькая, а мужу собралась изменять, -- перед моим лицом назидательно покачали пальцем.
   Симпатичная физиономия светилась лукавством, как лампочка Ильича.
   -- Откуда такие идиотские выводы? -- Недовольно скривившись, я отвела укоряющий перст в сторону.
   -- В легендах о Короле Артуре прекрасная Гвиневра - замужняя дама развлекалась на стороне с Ланселотом.
   Я посмотрела на чертенка, как на полоумного, подивившись хитросплетениям мужской логики. А еще о женской что-то говорят.
   -- Расслабься, замужество меня не прельщает, разве что решусь отомстить тебе за все скопом и стану миссис Барских.
   Чертенок схватился за сердце и закатил глаза.
   -- Хорошо, что ты еще маленькая, и у меня в запасе есть как минимум четыре года.
   -- Часики тикают, Блондин. Горелая яичница с горстями соли, -- мой пророческий голос разнесся над заснеженным парком, в котором кроме нас никого не было.
   Чертенок благосклонно выслушал мои наполеоновские планы относительно своей семейной жизни.
   -- Горелая яичница в обмен на раскиданные по всей квартире носки и трусы - и я весь ваш, -- Кит щедро развел руки в стороны, предлагая доступ к телу.
   Я оглядела Барских оценивающим взглядом. Блондин горделиво распрямил плечи. Уголки губ дрогнули от сдерживаемой улыбки.
   Ох, и не зря мой дядя по материнской линии был таможенником. В результате беспристрастного шмона в нагрудном кармане пуховика была обнаружена шоколадная конфета. Так как Барских был противной задницей, делиться с ним я не стала.
   -- Скажи, да или нет?
   Блондин только бровку свою выразительную вскинул в ответ на бессмысленный вопрос.
   -- Просто, да или нет?
   -- Это официальное предложение руки и сердца, мелкая?
   -- Нет, -- я уверенно качнула головой, чтобы еще и невербально отмести столь глупое предположение.
   -- Значит, нет, -- в зеленых глазах мелькнуло странное выражение.
   Я волнительно закусила губу, пристально глядя в колдовские глаза напротив. Каждый в эту минуту что-то решил. Но вскрывать карты не стали.
   -- Спасибо, что мимо не прошел, -- я по-дружески чмокнула блондина в щеку.
   С Новым годом, зеленоглазый, пускай счастье не покидает твой дом, ведь любовь в нем уже поселилась. Жаль, конечно, что ты бездумно сказал ей "нет", но она тебя не оставит, Кит. По крайней мере, это случится не скоро.
  
   В реальность меня вернул громкий визг тормозов. Десятка была настолько заниженной, что сам факт ее перемещения в пространстве и времени казался не иначе как чудом. Мы с Томкой еле открестились от горячих джентльменов кавказской наружности. Джентльмены хотели подвезти "красуц". Еле отвязались.
   Чтобы обиженные джентльмены не додумались творить добро через силу, мы схоронились в круглосуточном магазине. От него до дома было рукой подать. А пока десятка не скрылась в полене ноября, решили закупиться вкусняхами для ночных посиделок.
   У отдела с жидкостями для категории граждан 18+ Томаш задержалась, задумчиво оглядывая ряды стеклотары. Тамара погладила плоский живот и прошла мимо. Покидав четыре огромные пачки чипсов в тележку, мы устроили заезд не хуже, чем ралли Париж - Дакар, пока на нас не наорал охранник. Расплатившись на кассе, гордо удалились.
   Томка трепетно прижимала к груди купленную семисотку с корнишонами и смачно ими похрустывала. Я с любопытством косилась на блондинку, но молчала. Маленькое зло заедало стресс. Мне было очень жаль расстроенную подругу, но все мои мысли были заняты Чертенком.
  
  
  
***
  
   Я страстно прижималась к железной двери. Вглядывалась в прорезь замочной скважины. Задерживала дыхание. Стучала ногами и скверно выражалась в попытке попасть внутрь квартиры. Сжимала кулаки и отрывисто дышала сквозь зубы. Злость клокотала в горле, булькала и рвалась наружу.
   Собирая любимую сестренку на прогулку, коварный родственник забыл главное - предупредительно сунуть в кармашек ключи. На звонки кареглазое порождение Сатаны не отвечало и на грохот в дверь тоже. После десятой попытки снести дверь с петель я, беспомощно заскулив, расползалась по коврику. Тамара молчаливо созерцала мои беснования, опираясь локтями о перила лестницы и сонно моргая.
   -- А я думала, что у меня брат вредный, -- подруга, зевая, растерла переносицу, лениво растягивая слова.
   Томка ободряюще похлопала меня по плечу и с удобством разместилась на коврике. Бок о бок страдать всегда веселее.
   Тяжело вздохнув, я запрокинула голову. Сквозь окно на лестничной клетке в подъезд любопытно заглядывала луна.
   -- Есть идеи, милый друг?
   Тамара только неопределенно проворчала что-то, склоняя буйную головушку на мое плечо.
   -- Вот и у меня нет. Почему этот скот на звонки не отвечает? Он мне мстит, точно-точно, я вчера его любимый шампунь разлила, и теперь он меня ненавидит.
   -- Смешные вы, -- Тамара резко подскочила на месте, взбудораженная появившейся идеей, -- сестре позвони, у Али сто процентов есть ключи.
   Радостно хлопнув в ладоши, я нащупала айфон. Альбина отозвалась на удивление быстро.
   -- Вещай, неформально одаренная сестрица, я тебя слушаю, -- нежный голос близняшки был слаще соловьиного щебета.
   -- Меньше пафоса. Ты где?
   Из динамика послышался сдавленный писк и сердитое: "Аккуратнее".
   -- Жива?
   -- Конечно, заботливая моя. Я домой собираюсь ехать, вот, в гардеробе куртку забрала. Уже что-нибудь натворила, нужно перед предками прикрыть?
   -- Конечно, проницательная моя. Я домой не могу попасть, ключей нет, и Рина словно корова языком слизала, -- проворчала я в трубку, тыкая пальцем в Томкины ребра.
   Подруга отмахивалась, сосредоточенно сопя и пытаясь расслышать ответ Альбины.
   -- Минут через 20 буду, -- и еле слышно, -- если этот маньяк отвяжется.
   -- Ты меня преследуешь? Уже ...
   Реплика оборвалась, оставив меня мучиться любопытством. Сестра скинула вызов, переключившись на какого-то таинственного собеседника.
   -- Ну?
   Тамара смотрела на меня как грек на пифию.
   -- Терпение мой эльф-замарашка. Через двадцать минут вернется Санта и спасет нас от ночевки в подъезде.
   Сидеть было холодно. Нам пришлось устраивать марш-бросок от двери до двери, чтобы разогнать кровь по мерзнущим конечностям. Чтобы убить время мы жалобно причитали о нерадивости братцев и строили планы по созданию ОЗПМС - организации по защите прав младших сестер. В разгар полемики о мерах наказания громко хлопнула дверь в подъезде, и по ступеням взбежала растрепанная Альбина.
   -- Бетмен в здании, -- у сестренки немного сбилось дыхание и, наверняка, с мороза раскраснелись щеки.
   Вдумчиво поковырявшись в сумке, Аля жестом фокусника извлекла на свет божий ключи. Я даже дыхание затаила, пока не щелкнул замок. Дверь приоткрылась. Пихнув сестру в сторону, я первой рванула в квартиру, со скоростью света скидывая Мартинсы и выпутываясь из куртки. Громко топоча, я пронеслась из прихожей в квартиру.
   Дверь в комнату брата была немного приоткрыта. Дернув на себя ручку, я распахнула ее целиком.
   Что и требовалось доказать. Порождение Сатаны дремало. Подкравшись к кровати, я протянула скрюченные пальцы к шее брата.
   Рин лежал, запутавшись в проводах от наушников. Темные волосы разметались во все стороны. Брат посапывал, подложив ладонь под щеку. Из наушников вырывалась мелодичная музыка. Полюбовавшись умиротворенным выражением лица, я задумчиво прошлась по комнате, не отрывая испытующего взгляда от спящего тела. Настало время отмщения. За все и сразу.
   С боевым кличем я прыгнула на постель, нещадно щекоча брата. Сдавленно охнув, Рин уперся руками мне в живот, пытаясь отстранить подальше. Наушники слетели, осоловелые темные глаза глядели с абсолютным непониманием. Я лишь взобралась брату на живот и запрыгала с большим усердием.
   -- Сгинь, нечисть, -- Рин лениво отмахивался.
   -- Сам такой, я - чисть.
   Одеяло сползло из-за возни, давая возможность рассмотреть татуировку. Выпучив глаза, я уставилась на повисшего на полумесяце скелета. Зацепившись ногой за покатый бочек растущей луны, костяк свешивался вниз, ныряя за резинку боксеров.
   -- Когда это ты успел разрисовать телеса? -- я с любопытством потыкала в живот пальцем, отчего Рин сердито заворчал.
   -- Руки прочь, вурдалака дочь, до кишок докопаешься.
   Ссадив веселящуюся меня, Рин поднялся, заразительно потягиваясь и зевая.
   -- Что за бучу ты подняла?
   Я невозмутимо отмахнулась от обвинений, продолжая наблюдать за братом.
   -- По-твоему, это нормально скакать на мне бешеной газелью? Я спал, если ты не заметила, у меня ночные дежурства и ненормированный график, я предавался блаженству сновидений, пока твоя задница не впечатала мои кишки в позвоночник.
   Грозный брат выглядел так потешно, что я не выдержав, вскочила с кровати, бросаясь ему на шею.
   -- Рин, ты как старая ворона, все бухтишь и бухтишь. Обожаю тебя, -- умиленно проворковала, сцепляя ноги на пояснице брата.
   Тот охнул и накренился вперед.
   -- Бедный Кит, радикулит ему обеспечен.
   Пренебрежительно хмыкнув, я обняла братишку за плечи, утыкаясь носом в ключицу.
   Напряжение сегодняшнего дня отпускало по чуть-чуть. Раньше, если что-то случалось, я всегда могла прийти к брату, прижаться лбом к его груди, и все тревоги утихали, словно их и не было.
   Поддавшись очарованию момента, брат ласково погладил меня по голове:
   -- Ты подозрительно мила для человека, пытавшегося втоптать меня в матрас.
   Отстранившись от худощавого плеча, я залюбовалась белоснежной улыбкой и выточенными вампирьими клыками. Рин забавно морщил нос и старательно сгибался под тяжестью моего веса.
   -- Ууууу, зараза клыкастая, ты меня не любишь, -- я обиженно надула губы и соскочила на пол.
   -- От упырины слышу.
   -- Я себе все ноги о порог оббила, замерзла как цуцик, а ты ни ухом, ни рылом.
   -- Может быть, я спал? -- Темная бровь скептично изломилась.
   -- "Спокойной ночи, малыши" посмотрел? Степашка пожелал тебе "Спокойной ночи"?
   Рин погрозил кулаком и, не слушая больше, вышел из комнаты, только боксеры мелькнули. Я хвостом увязалась следом.
   Явление темноокого Сусанина на кухню произвело фурор. Рин замер, почесывая вихрастую макушку. Следом просочилась я.
   -- В этом доме снова нечего жрать, -- брат привычно зарылся в холодильник, не обращая внимания на взгляды Али и Тамары.
   Сестра перевела взгляд на экран своего макбука, делая вид, что претензия ее не касается. Острые ноготки со скоростью света замелькали над клавиатурой.
   -- Эй, двое из ларца, одинаковых с лица, может что-нибудь приготовите? -- Рин вопросительно уставился на нас с близняшкой.
   Стрекот клавиш сбился с ритма.
   -- Я - пасс.
   -- Ты не поверишь, но я - тоже, -- я пакостно ухмыльнулась, подпирая щеку кулаком.
   -- Однояйцевые, -- брат протянул свое любимое оскорбление.
   -- Я могу, -- Томка подняла руку, вызываясь добровольцем.
   Взгляд медово-карих глаз был прикован к татуировке.
   -- Кхм.
   Рин передернулся от столь пристального внимания. Зуб даю, мой братец страстно мечтал прикрыть своего скелета ладошкой, чтобы не искушать Томкино любопытство.
   Выхватив из холодильника тарелку с полукружием шоколадного торта, Рин молчаливо шлепнул ее на стол. Не дрогнувшей рукой он смешал в кружке почти ведерного размера ароматный чай, остатки кипятка и немного сахара. Все также отстранено отпилил вилкой небольшой кусок, оставляя его нам, и потащил добычу в логово.
   -- Приятного, -- выкрикнула я удаляющейся спине.
   Члены любительского кружка "Посиделкино" единодушно скрестили взгляды на шоколадном бисквите. Альбина принюхалась, забавно по-кроличьи дернув носом.
   -- Избавьте меня от искушения, -- жалобно простонала она, отползая на край дивана.
   -- Будешь должна, -- Тома пододвинула к себе тарелку, заразительно облизываясь.
   Сестренка взглянула на блондинку со священным ужасом. Моя близняшка едва ли не окропляла холодильник святой водой после шести вечера. Поздние ужины в ее глазах были опаснее первородного греха. Поэтому Тома одной левой пополнила ряды святотатцев.
   Пока девушки перебрасывались колкими репликами и гримасничали, я заглянула в ноут сестры и задумчиво хмыкнула. Поверх фоновой заставки висело свернутое окно блокнота. Белизну страницы черными знаками окропили отпечатанные строчки. Я успела выхватить лишь пару предложений, прежде чем сестра заметила пристальный взгляд и резко захлопнула крышку макбука.
   -- Не обращай внимания, тренируюсь писать рецензии. Скопировала отрывок из книги, чтобы его не терять -- сестра улыбнулась.
   Я не поверила.
   -- Скинешь потом мемуары, когда закончишь. Мечтаю их почитать.
   -- А ты умеешь? -- Альбина в притворном восторге хлопнула в ладоши.
   -- Сама в шоке, -- на языке упорно вертелась ответная гадость, но я сладила с душевным порывом.
   Близняшка манерно раскланялась.
   -- Не скучайте, крошки.
   Я царским жестом отпустила сестру восвояси. Мелкая стервозина продемонстрировала мне средний палец и царевной выплыла за дверь. Тома яростно царапнула тарелку вилкой.
   -- Твоя сестра убивает во мне филантропа.
   -- А ты представь, что жаришь ее на сковородке со сливочным маслом - помогает.
   -- Почему на сливочном? -- заинтересованно вскинулось маленькое зло.
   -- Аля не переносит жирное, -- я сладко зевнула, культурно прикрыв рот ладошкой.
   -- Веган?
   -- Ага, плюс ее с детства воротит от жирного из-за проблем с печенью.
   -- Несчастный человек, -- Тамара жалостливо посмотрела на дверь, за которой скрылась жертва правильного питания.
   -- Угу. Кит не отвечает, я пробовала дозвониться пару раз.
   Томка отложила вилку, тяжело сглотнув кусочек бисквита. Светло-карие глаза блеснули долго сдерживаемой сыростью, но слезы так и не потекли:
   -- Никита еше не перебесился. Сейчас он проварится в собственных обидах, перепсихует и пойдет на мировую.
   -- Да уж, обожаю чертятину в собственном соку.
   Томка укоризненно ткнула в меня пальцем.
   -- Не посягай на святое, детка.
   Я лишь плечами пожала, не желая вступать в полемику. Хотя было чем огрызнуться. Например одной из библейских заповедей: "Не сотвори себе кумира".
   Чтобы не портить ни себе, ни Томе настроение, я решила направить энергию в мирное русло. Раз труд из обезьяны сделал человека, может и из унылой Манилы сделает веселушку-хохотушку.
   Я выхватила грязную тарелку прямо из-под Томкиного носа. И с остервенением начала тереть посуду пенной губкой.
   Вода тугими струями стекала по рукам, а круговые движения вносили размеренность в ту кашу, которая варилась в голове.
   Главным ингредиентом каши было желание выпытать у младшей Барских, какого рожна я только сейчас узнала о ее отношениях с вокалистом Морфия.
   За окном взвизгнула чья-то сигнализация, сбивая меня с воинственного лада. От неожиданности я вздрогнула и чуть не разбила тарелку.
   Смыла мыльную пену, поставила многострадальную тарелку в сушилку и решительно обернулась, наставляя указательный палец блондинке чуть ли не в лоб.
   -- Томаш, я не консервная открывалка, чтобы лезть тебе в голову. Но тебе не кажется, что количество лет нашей дружбы предполагают некоторую откровенность.
   Блондинка глубоко вздохнула словно перед прыжком в воду.
   -- Ты же знаешь, мне очень тяжело даются откровения. Заболтай меня, я немного соберусь с мыслями и вывалю на тебя все свои переживания и обиды.
   -- Как пожелаешь, царица.
   Я присела напротив Томы, подобрав под себя ноги.
   -- Так вот. Я не могу не думать о Чертенке. Это как наваждение. Появляется неожиданно, доводит до ручки и исчезает. А сегодня он сказал, что воспринимает меня как младшую сестру. Прошло пару часов и мы целовались. Сука.
   Тома устроилась на диване, зеркально отразив мою позу. Ее острый подбородок лежал на колене, а светлые прядки разметались по обе стороны от задумчивого лица. Удивление отсутствовало напрочь. Как будто я с Барских каждый день по углам зажимаюсь, и в этом нет ничего удивительного.
   -- Томаш, ты же знаешь, я им еле переболела. Но с сентября я как хомячок бегаю по кругу. Увижу - и все валится из рук. Он как черт из табакерки. А сегодня весь из себя ласковый - предложил отношения наладить. Дружеские. Типа миру - мир, войне - пиписька.
   Когда вы переехали - я вздохнула с облегчением. Знаешь, я была согласна терпеть его взрослость, его часто меняющихся девушек, лишь бы мне перепадали его теплые особенные взгляды. Это зависимость, Томаш. Она делала меня жалкой и очень пугала.
   Чертенок был самым лучшим другом, пока мы оставались детьми. И он же превратился в парня, с которым хотелось пробовать на вкус первую любовь. Потом я вроде бы переросла все это, а он взял и вернулся.
   Бесцеремонно и нагло с нашими коронными стычками и проклятиями в адрес друг друга. Каждая случайная встреча в универе - это маленькая война. Я бесилась, срывалась, видя насмешливого мальчика, нет уже парня, с теми же бесятами в глазах.
   -- Вы два идиота, которые сопротивляются неизбежному. И страстно мечтают быть вместе.
   Я пожала плечами. Мы помолчали, глядя друг на друга.
   -- Я залетела, Иль, -- голос Тамары надломился, и она со стоном уронила голову на наши переплетенные пальцы, -- и резус у меня отрицательный.
   Послышались глухие всхлипы. А им в ответ еще горче завыла так и не выключенная сигнализация. Я не знала, что нужно сказать вдруг заплакавшему солнцу, только перебралась к ней на диван и крепко обняла, прижимаясь к вздрагивающему плечу своей щекой.
  
  
  
  
      Кит жадно хватал ртом воздух, вцепившись в оплетку руля как в последнюю саломинку. Он ненавидел себя за слабость, за страх, который будто заигрывая, прикусывал кожу над бешено бьющейся жилкой. Но никак не мог заставить себя успокоиться.
   Блондин запускал пальцы свободной руки в светлые волосы и ворошил их, ожесточено дергая пятерней. Шипел, матерился и мечтал побиться головой о что-нибудь безупречно твердое.
   Дорога обещала быть долгой.
   Смартфон не замолкал, надрывной мелодией наполняя салон, а чуть полетевший динамик надсадно хрипел. Его скулеж полировал и без того натянутые нервы. Никуту хотела слышать голубоглазая девчонка с необычным именем. Девчонка, которую он хотел крепко сжимать в своих объятиях, целовать в сладкие притягательные губы. Но вместо этого из кожи вон лез, чтобы держать дистанцию.
   Кит до скрежета сжимал челюсти. Но мобильный не замолкал, содрогался в конвульсиях. Блондин знал, что нормально говорить не сможет. Сейчас он мог лишь орать.
   Никита стиснул в руке задергавшийся смартфон, ставя его на вибрацию. На дисплее улыбалась его персональная сказка, устроившаяся на краешке крыши в карминовых лучах заката. Волосы разметались в стороны, а подол летнего сарафана наоборот облепил стройные ноги. Его сказка отчаянно улыбалась, раскинув руки в стороны. Босые ступни едва касались карниза, словно еще секунда и девушка взлетит.
   Когда Кит впервые увидел эту фотографию на ноутбуке сестры, у него задрожали пальцы от желания отвесить сумасбродке крепкую оплеуху. Или схватить за хрупкие плечи и потрясти словно грушу, чтобы мозги встали на место. Он тотчас набрал номер безрассудной девчонки и наорал. Сказка в долгу не осталась и, прошипев какой он психопат, послала далеко и надолго. Маршрут вышел на загляденье - такой витиеватый, что без навигатора не разберешься.
   После этого бредового разговора они лишь яростно сверкали глазами, играя в молчанку семь дней подряд. Потом опять сцепились, как кошка с собакой. Опять не разговаривали и так бесконечно по кругу.
   Киту всегда было любопытно, почему рядом с этой азиатской красоткой он ведет себя как форменный идиот. При этом в детстве они превосходно ладили.
   Еще давно, когда он первый раз заметил за собой, что обегает тонкую фигурку непривычно долгим взглядом, он насторожился. Набирающие голос гормоны уверяли, что ему жизненно важно обладать голубоглазой девчонкой. Обладать единолично, всей целиком.
   Желание прикасаться к бледной нежной коже становилось нестерпимым. Перебирая темные пряди, Кит чувствовал приятное тепло в груди и кончиках пальцев. Он заплетал Манки с Томой косички - одинаковые, чтобы подружки не ссорились, вздумав из ревности его делить. И если Томке он заплетал короткие белобрысые локоны в косицу за пару секунд. С Манилой он возился много дольше. Перебирал тяжелые темные пряди, принюхивался словно гончая к своей добыче. От прикосновений к ее шелковистым волосам он возбуждался. Жутко этого стеснялся. Потом вообще нашел идиотское решение - стал с девчонками одногодками шашни крутить. Напряжение снимал. Со сказкой отношения моментально испортились.
   Яркие глаза цвета неба стали его личным наваждением - она заполнила все личное пространство до отказа. Только одна назойливая мыслишка была его спасительным якорем. Никита был уверен, что стоит ему сблизиться с Манилой, и он втянет ее в неприятности. Кит не мог позволить их симпатии перерасти во что-то большее. Никита любил родителей, и они любили его - если бы не любили - не погибли. Логика Барских - ядренее женской. Но вопреки решительному настрою Никита не мог забыть улыбчивую девчонку, а желание обладать ею крепло, всем размышлениям назло.
   -- Что же ты не отпускаешь меня, сказка?
   Чертенок чуть коснулся большим пальцем вибрирующего смартфона, погладив фотографию. Экран потух, и гудение оборвалось. Никиту оставили в покое, но радости от этого не прибавилось.
   Кит с силой вдавил голову в спинку сидения, на секунду прикрыв глаза. Его разрывало на части. Он хотел быть рядом со своей девочкой, но должен был спешить к отцу. Точнее к брату отца, который не делая различия между ним и Томкой растил младших Барских в любви и заботе.
   Никита умел быть благодарным. И выжимая из Астона все немаленькие возможности, несся по трассе. Впереди были шестьсот километров дороги. Шестьсот километров сомнений и воспоминаний о сладких губах голубоглазой малышке.
  
  
***
  
   В жизни каждого человека должен быть тот, перед кем не стыдно размазывать сопли по щекам. Тот, кто выслушает и не станет осуждать, поможет или, на худой конец, просто посидит рядом. Согреет зябнущие пальцы или разожмет кулаки.
   На такое способны только близкие люди.
   Именно такой я старалась быть для Томаш и моей семьи.
   Я крепко обняла девушку. Мы с Тамарой окопались в моей постели, пялясь в полоток и слушая музыку. Air pods разделили по-братски: я взяла левую капельку, Тома - правую. В них надрывался Noize MC. Едкие строчки лезли под кожу. Самое то, чтобы усилить эффект наступившего трындеца.
   -- Пойдешь завтра в универ? -- я приподнялась на локте, чтобы заглянуть маленькому злу в лицо.
   Лицо блондинки было безмятежным. Тома лежала, закрыв медовые глаза.
   -- Пойду, чай не помирать собралась!
   Каркающий голос не напугал меня только потому, что я своевременно разглядела ехидную улыбку.
   -- Ты перевернула мой мир с ног на голову. Где это видано, чтобы дети заводили детей, -- ворчливо посетовала.
   Томка чуть разомкнула ресницы, пытливо стрельнула медовыми глазами в мою сторону.
   -- Ба, подруга, неужели я пошатнула твою уверенность в том, что детей приносит аист?
   -- Да ни в жизнь. Таких гуманоидов, как вы с Барских, точно приносят аисты. А летят они через Чернобыль, где их облучает, а еще они старательно роняют свой груз по дороге, кстати, -- я с любопытством продолжила, -- чертенок знает, что скоро станет дядей?
   Маленькое зло опечалено вздохнуло, почесав остро изломленную бровь.
   -- Ты единственная, кто в курсе. Я не представляю, как скажу родителям. Черт. Отец меня прибьет. А когда узнает от кого залетела - воскресит и второй раз прибьет.
   Подруга сердито стукнула кулаком, да так, что айфон высоко подскочил и чуть не слетел с кровати.
   -- Имущество не порти, -- я вновь устраивала голову на подушке, -- Воронов знает?
   Лиманчелла угрюмо помолчала, но потом сдалась, не в силах сладить с кипящей внутри яростью.
   -- Я сегодня сказала. Решила этот певун должен знать, что у секса без резинки есть последствия, нехилые такие. А Воронов, говно с ушами, рожу скорчил, мол не знает, от кого я залетела. На каждого встречного вешалась. Урод. В начале отношений - кумушка, свет моя голубушка. А как жаренным запахло, сразу - ни при чем. А самое поганое, знаешь что? Люблю его, Иль. Вот же бабы дуры.
   Хмурое солнце прижало ладони к лицу. Шумно сглотнула комок слез. Но в последний момент не заревела. Вместо слез на меня вылился ушат причитаний. Лиманчельную плотину прорвало. Томыч никогда еще с таким остервенением не жаловалась на судьбу.
   Я слушала и тихо свирепела. От Томкиных откровений мне нестерпимо захотелось оттаскать Воронова за длинную челку, линчевать, вымочить в соли и сжечь на ритуальном костре.
   В растревоженные медовые глаза невозможно было спокойно смотреть. На мое солнце набежали тучи - густые и стылые. А беспокойство за Станислава Саныча придавало личику сердечком совсем смурное выражение. Я бы руку себе отгрызла, лишь бы не видеть такого отчаянного выражения в уголках медовых глаз.
   Томка завозилась, устроилась поудобнее, подпихнув под тощую задницу подушку. Лиманчелла огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь интересного. И очень быстро нашла. Маленькое зло насмешливо хмыкнуло, невоспитанно ткнув в находку пальцем. Проследив за перстом подруги, я уперлась взглядом в стену с фотографиями.
   Фотографий был целый ворох. Квадратные, небольшого формата они были тщательно развешана любящей рукой. Цветные стикеры держали воспоминания каждое на своем месте.
   Заметив небольшой зазор на стене, я резко сорвалась с места. Неведомая сила практически сдернула меня с кровати. На месте украденной фотки был стикер. Резким почерком в записке было выведены несколько слов: "Теперь всегда будешь со мной, лол". Записку я смяла в кулаке. Ненавижу, когда без разрешения трогают мои вещи.
   -- Перестань жечь покрывало таким зверским взглядом, мне нельзя волноваться.
   -- Так и не волнуйся, -- вяло огрызнулась, подтягивая к себе подушку.
   -- Что за фотка? Ты там голенькая?
   -- Не-а. Фотка, как фотка. Нас Рин щелкнул, когда мы мороженное ели. Мы там с Чертенком за руки держимся и пытаемся друг друга рожками измазюкать, -- мечтательная улыбка появилась на моем лице, несмотря на коварное хищение.
   На то они и приятные воспоминания, чтобы заставлять улыбаться даже когда на горизонте маячит одна беспросветная хмарь.
   -- Перестань так сахарно улыбаться, у меня сейчас задница слипнется.
   Показав девушке язык, я с хрустом потянулась. Сон смеживал веки. Томка тоже сцеживала зевки. Медленно моргала медовыми глазами, как совенок.
   -- Ты со мной будешь спать или идти в зал стелиться?
   -- С тобой, если не будешь брыкаться как на корриде.
   -- Пфф, моя территория - мои правила, -- я сурово глянула на блондинку.
   Та только отмахнулась. Настаивать я не стала, миролюбиво предложив уступить ей право первой поплескаться в ванной. Тома отказалась, по-хозяйски подтягивая к себе мой ноутбук.
   Я с тяжелым сердцем вышла из комнаты, зная за подругой страшный грех - блондинка любила совать свой нос куда попало. И обожала хозяйничать на моей странице, меняя статусы и аватарки. При этом пределы неуемной фантазии маленького зла не мог измерить ни один тахеометр.
   В ванной меня ждал вполне предсказуемый облом. Сквозь плеск воды пробивалось немелодичное пение мимо нот. Не смотря на боязнь воды, в ванной сестра могла сидеть часами.
   -- Аль, от твоего вокала зубы сводит, пусти их почистить, -- я поскреблась в дверь, надеясь на благосклонность.
   Надежды оправдались, и голубоглазая певичка открыла дверь. Аля высунула мокрую голову и с осуждением уставилась на меня. С темных прядей капала вода, а глазищи сверкали словно у маньяка.
   По ногам холодной змейкой пробежал сквозняк, и, чтобы не простудить близняшку, я нагло впихнула ее обратно в ванную, просачиваясь следом.
   -- Иля, -- сестра удрученно простонала мое имя, поправляя полотенце на груди.
   -- Аля, -- не стала отставать я от собственной копии и скорбно прижала ладошки к верхним девяносто.
   Близняшка подкатила глаза и, кивнув на дверь, велела мне убираться. Пройдясь взглядом по голым пальчикам сестренки, которые та забавно поджимала, я решила не морозить несчастную, и быстро повазюкала щеткой по зубам. Алька стояла рядом. Ее личико выглядывало в зеркале ровно над моим плечом.
   Все недовольство вредным неуступчивым характером сестры куда-то ретировалось. Алька выглядела максимум лет на пятнадцать без косметики и ехидства на скуластом лице. Мокрый вороненок, она стояла, зябко поддергивая полотенце.
   -- А ведь тот отрывок, что я прочитала, написала именно ты, сестрица, -- я пристально вгляделась в зеркало, в котором вздрогнула от пристального взгляда моя близняшка, -- признавайся, Лялька.
   -- Ты бредишь, Манька.
   -- Признавайся, я не отстану.
   Сестра скупо поджала губы и переступила с ноги на ногу.
   -- Давай не сейчас.
   Я кивнула. Быстро закончила гигиенические процедуры. Близняшка сразу же с наслаждением захлопнула за мной дверь.
   -- Отмокай, недоутопленница.
   Есть у меня в натуре милейшая черта, которую братец называет "ослиным упрямством". Именно она не давала смириться с тем, что близняшка ушла от ответа. Уже давно Аля из открытой ласковой девочки превратилась в неприступную крепость. Она замкнулась. Перестала давать волю собственным чувствам. Спряталась ото всех, даже от меня в раковину, как моллюск.
   С пяти лет Альбина начала заниматься фигурным катанием. В двенадцать получила звание мастера спорта, в четырнадцать - мастера спорта международного класса, а почти в шестнадцать - травму, из-за которой выбыла из гонки. За три последующих месяца Аля перенесла две сложные операции, немоту и сильное ухудшение зрения.
   Спортивное прошлое сестры состояло из травм разной тяжести: два сотрясения, множество растяжений, парочка вывихов и куча шрамов от лезвия конька. Правда были и приятные последствия: куча медалей и кубков, которые остались у родителей, а еще взлелеянное до небывалого тщеславие.
   Но самое главное в жизни Альбины остался незабываемый опыт, который научил ее тому, что людская подлость не знает границ. Именно это знание повлияло на то, что у моей близняшки пропало желание ходить с душой на распашку. Люди могут быть хуже шакалов, почуяв слабость, вместо помощи станут добивать.
   Антон - парень, с которым сестра выступала в паре, и по совместительству ее первая большая любовь, оказался настоящей сволочью. Он изображал чувства, пока ему это было выгодно. Сам парень был посредственным фигуристом, но за счет Алиного таланта легко смог добраться до заветного золота. А как только сестра не смогла участвовать в соревнованиях сразу же слинял к другой наивной девчонке. Настоящий прилипала, живущая за чужой счет. Сестру в больнице так ни разу и не навестил.
   Единственным человеком из прошлого у Али была Александра Григорьевна - ее тренер. В этой женщине с советской заколкой сестра души не чаяла. Антона Александра из своих учеников сразу же вышвырнула, считая, что он виноват в падении сестры.
   Совсем недавно Аля вновь вышла на лед. Я видела ее перепуганные глаза, когда она отрывалась от бортика. Я почти силой приволокла ее в ледовый, сестра отпиралась, ругалась и чуть ли не царапалась как дикая кошка. Но я не могла иначе. Аля жить не могла без своих коньков, не занимаясь, она чахла на глазах. Только животный страх перед тем, что причинило такое количество боли, заставлял сестру, изнывая от сомнений, держаться на расстоянии.
   Я сидела на лавочке, в то время как Александра вела за руку свою ученицу. Она же зашнуровывала ей коньки, когда сестренка в странном трансе смотрела на острые лезвия и тихо плакала, впервые за последние два года.
   Мне не хватало ее. Настоящей. Какой она была до предательства.
   Именно поэтому новое увлечение Али, связанное с писательством, вызвало такое воодушевление. Я хотела видеть в сестре былую страсть, чтобы она пылала как раньше.
   Альбина не любила, когда суют нос в ее жизнь. Но говорят близнецы имеют особую духовную связь. Значит ее жизнь - и моя отчасти. Имею право.
   Пока мне плохо удавались попытки раскрыть створки раковины, которую Аля возвела вокруг себя.
   Вот и сейчас потешив себя недосягаемой мечтой, я ни с чем вернулась в родные пенаты.
   Тамара спала, скинув одну из подушек и наполовину стянув покрывало. Ноутбук бесполезный лежал на пол. Подкравшись к кровати, я осторожно взяла айфон и так же тихо устремилась обратно в коридор.
   Тома уснула в позе морской звезды, эгоистично заняла всю кровать. Бросив на светловолосого оккупанта укоризненный взгляд, я осторожно притворила дверь. Освещая себе дорогу фонариком на айфоне, я добралась до гостиной. Разобрала диван, застелила его и улеглась. Сон пришел практически сразу - зябкий и неуютный, такой из которого никак не убежать.
  
   --------------
   Снилась метель, лютая, ненасытная, как оголодавшее чудовище. Снежные вихри метались, жалили и пронизывали насквозь. Я стояла посреди ненастья, до боли вглядываясь в режущую белизну. На ресницах белоснежной тушью стыли снежинки. Губы потрескались и чуть ли не смерзлись между собой. Кожу намораживало к костям. Я коротко дышала, глотая выстуженный воздух мелкими порциями.
   Впереди едва угадывался чей-то силует. Его тень словно ножом распорола кипенно-белый мир. Я пробовала сделать хоть шаг, но тело не подчинялось.
   -- Почему ты не идешь ко мне, родная?
   От знакомого голоса захватило дух. Сердце чуть не остановилось в груди на излете очередного кульбита. Я старалась, изо всех сил. Всей душой рвалась и не могла. Ледяные змеи ползли по жилам вместо крови. Они уже вгрызлись в колени и теперь с тихим шипением поднимались выше.
   -- Подойди же ко мне, родная.
   Я хотела кричать, звать его, но с губ срывался лишь еле слышный хрип. Силуэт как будто таял вдали, его крыла метель. Но голос Никиты звучал внутри черепной коробки.
   Я пыталась заплакать, но слезы замерзали внутри. Я хотела кричать, что есть мочи, только дыхания не хватало, змеи сжимали горло. Из последних сил я рванулась вперед, каким-то нечеловеческим усилием вырывая себя из плена метели и ... Проснулась.
   Проснулась, с громким вздохом сев на постели. Айон жужжал, переведенный в беззвучный режим. Смахнув дозвон, прижала к уху, даже не посмотрев, кого буду посылать нахрен. Сердце испуганно колотилось в гортани. Сквозь шум в голове не сразу удалось разобрать слова и голос:
   -- Извини, что разбудил.
   Я больно прикусила губу, чтобы сдержать радостный вопль. Никита. Чертенок.
   -- Пустяки, -- прошептала неразборчиво, все еще воюя со скачущим сердцем.
   Чтобы остудить разгоряченный лоб, я встала с дивана и приблизившись к окну, уперлась им в стекло.
   -- Добрался?
   -- Да. Передай Томе, отца удачно прооперировали, он идет на поправку.
   Тишина бывает разной. Сейчас между разделившими нас километрами царило уютное молчание. Бывают моменты, когда все слова излишни. Я закрыла глаза, представляя в воображение осунувшееся остроскульное лицо. И мысленно поцеловала Кита в висок. Через расстояние надеялась поделиться с ним своими силами и уверенностью в том, что впереди только светлое будущее. Я слышала размеренное дыхание Чертенка и дышала в унисон с ним.
   -- Конечно, передам. Не хочешь с ней поговорить?
   -- Не хочу, может завтра -- голос был усталым и абсолютно безразличным.
   В нем не было прежних заразительных искорок, которые как пузырьки шампанского поднимаются на поверхность и щекоча неба, заставляются растягивать губы в улыбке.
   -- Ты же знаешь, Тома не со зла, ляпнула по глупости, теперь сама жалеет, -- я провела пальцем по стеклу.
   Мороз вывел красивый узор на окнах. Снег затянуло коркой льда.
   -- Не волнуйся Манки, я знаю свою бестолковую сестру как облупленную, -- Кит усмехнулся.
   -- Я соскучилась, -- слова вырвались сами собой.
   Но я не успела пожалеть о сказанном, Чертенок моментально ответил:
   -- Манки, -- искорки набрали цвета, такого же тепло-зеленого, как глаза любимого, -- ты настоящая заноза, но без твоей поддержки было бы вообще несносно.
   Я пренебрежительно фыркнула, чтобы блондин не задавался. Дыхание расползалось по стеклу, оставляя влажный след. Указательным пальцем я вывела кривенькое сердечко. Маленькие капельки поползли вниз по стеклу, превращая сердечко в неведомую кракозябру.
   Инфекция в моей крови распространялась со скоростью света, делая вздохи мечтательными, как у тургеневской барышни. А имя этой инфекции - любовь. Почти всю свою жизнь я провела с неискоренимой патологией - влюбленностью в Чертенка, и, видимо, сейчас очередной рецидив.
   -- Ложись спать, Чертенок, ты, наверняка уже выжат как лимон.
   -- Хочешь избавиться от меня, якобы из благородных побуждений? -- Кит улыбался, я чувствовала его улыбку в голосе, в переливах мягкого тембра.
   -- Сладких снов, Манки. Извини, что поздно. Я почувствовал непреодолимое желание тебя набрать. Страшный эгоист пошел спать, сниться не буду - спи спокойно.
   Кит отключился. Я осталась стоять у окна в тишине и одиночестве, сонно наблюдая за желтыми звездами уличных фонарей. До рассвета оставалось пару часов, сон замер на ресницах. Улыбаясь, я вернулась к дивану. Бросилась в объятия Морфея чуть ли не с разбега. И моментально заснула.
   Сон обнял тяжелыми крыльями. В нем не было места холоду и страху. Он не задержался в памяти. Но ощущение тепла рвалось изнутри весь следующий день.
  
  
***
  
   "Утро добрым не бывает", - скажет добрая половина человечества.
   Еще вчера я была согласна с этим от и до. Типичная сова, я не умела радоваться пробуждению. А звуки будильника для меня были равносильны трубам, гласящим о судном дне.
   Но сегодня я подскочила с дивана с широкой улыбкой. Айфон успел мявкнуть лишь первые аккорды, а я уже была на ногах.
   Во всем теле чувствовалась легкость, будто из меня вынули кости. Я невесомой бабочкой порхала по комнате, даже не пытаясь злобно рычать по поводу и без.
   Рассматривая свой лик в зеркале, я собрала темные пряди в высокий хвост и немного покривлялась для улучшения настроения. Хотя куда больше? Утро пело, утро сияло, утро обещало чудесный день. Этому прогнозу я была готова безоговорочно верить.
   Прогарцевав по квартире словно бравый кавалерист и разбудив Томку, я поспешила на кухню.
   На кухне хозяйничала сестра. Аля сноровисто перемещалась по комнате и со стороны казалась похожей на многорукого бога Шиву. Близняшка успела развить неправдоподобно бурную деятельность. На одной конфорке стояла кастрюлька, на другой турка. Альбина попеременно помешивала то одну, то другую.
   -- О-хае, тебе помочь?
   -- Доброе, нарежь, пожалуйста, клубнику, -- близняшка кивком указала на мисочку, -- и не смей ее есть, а еще бананы покромсай.
   Раздав полномочия, Аля вернулась к ароматному вареву. Джезва бурлила, распространяя по комнате умопомрачительный аромат. Что-то напевая, близняшка достала с полки мельничку одну с корицей, вторую с перцем. Намолола в свою любимую кружку-пиалу специи и ловко вылила из турки сваренный кофе. Насколько усилился запах - настолько и увеличилось мое слюноотделение.
   Если бы я не знала о вкусах сестры, то покрутила бы пальцем у виска, а так лишь невозмутимо продолжила резать фрукты.
   -- Знаешь, мелочь, ты в чем-то была права, -- Альбина чуть обернулась в мою сторону, -- насчет того, что нужно отпускать старые обиды. Я сегодня после учебы к Александре хочу забежать. Она давно зовет к себе. Буду на неделе иногда к ней заходить помогать с мелкими на тренировках. А еще записалась в бассейн.
   Как я не оттяпала себе палец, ума не приложу. Я широко распахнутыми глазами уставилась на сестру. Пришлось покрепче стиснуть нож, чтобы на радостях не отхватить себе что-нибудь.
   -- Что-что, прости?
   Близняшка хитро сощурилась. Отвернулась к кастрюле, принюхалась к парку от нее, словом сделала вид, что не произошло ничего экстра ординарного.
   -- Я говорю, твоя взяла. Я решила немного распахнуть створки своей раковины, чтобы взглянуть на этот мир лицом к лицу. Говорят, он удивительный.
   Алька засмеялась, явно довольная озадаченным выражением моего лица.
   -- Нанюхалась уже? Тебе вредно дышать испарениями кофе, -- я аккуратно отложила острый тесак на доску, окрашенную алым соком клубники.
   Сестра фыркнула, подхватив прихватку и тыча ногтем в сенсорную кнопку конфорки. Альбина отставила кастрюлю на подставку для горячего и открыла кран. Вода гулко ударила в медные стенки джезвы, весело плеснув из горлышка и пробежав по рыжим бокам. Оторвав взгляд от тисненных восточным узором стенок, я перевела его на близняшку.
   -- Аль, ты серьезно, что ли?
   Альбина величественно кивнула. Она словно колибри порхала по комнате.
   -- Ладно помощь Александре, но какой нафиг бассейн? Ты воды боишься и плаваешь, как топор, -- чтобы унять возмущение, я отправила в рот самую спелую клубничку.
   И чуть не подавилась под укоряющим взглядом. Тут же раскаялась и чтобы не искушать судьбы, спрятала руки под стол.
   -- Поэтому и записалась, буду пытаться плавать, даже если предел моих возможностей стиль "топориком". Может моя фобия испугается и пропадет.
   Близняшка пристально оглядела тарелки, расставленные в ведомом лишь ей порядке. Окропила стол столовыми приборами, и отправила гонца в моем лице звать домашних на завтрак.
   "Домашние" ползли на кухню медленно и неохотно. Они вредничали и ворчали, прятались от меня каждый под своим одеялом, но все же не смогли устоять перед напором, ворвавшимся в их сонное царство.
   Рин кулаком сонно тер глаза, зевая по-гиппопотамьи. Томка не отставала от моего братца, и цедила скупые зевки, неохотно плелась вслед за парнем на кухню. Препроводив сонный выводок к пункту питания, я чинно уселась за стол. На столе стояли, исходя ароматным парком четыре тарелки.
   -- Заботливая моя, почему каждый раз на завтрак ты пихаешь в меня кашу? -- я без особого воодушевления ковырнула овсянку.
   Аля смерила меня презрительным взглядом голубых очей. Она элегантно орудовала вилкой. Слайсы клубники и бананов были выложены горкой на густой овсяной гуще. Под ними таял кусочек кокосового масла.
   -- Чтобы твоя задница продолжала влезать в джинсы 42 размера, например.
   Ответ был более чем удовлетворительным. Я старательно насадила на вилку первую порцию, тихо радуясь наличию свежих фруктов. На завтрак Альбина, действительно, обожала варить каши, и редко, когда на неделю приходились два одинаковых рецепта. Горячие на миндальном или кокосовом молоке - наши завтраки были образцовыми в плане полезности. Единственное исключение - манная каша. Аля ненавидела горячую манку, поэтому варила ее с вечера, давая ей возможность остыть и достигнуть состояния пудинга.
   -- Приятного аппетита, дамы, -- апатично пожелал единственный джентльмен за столом.
   Рин восседал за столом в одних трусах, с важным видом словно у восточного падишаха. Томка была смиренной словно самая нелюбимая наложница. Буркнув "спасибо", она решительно отказалась от трапезы. Отрывисто звякнул тостер, выдав парочку румяных ломтиков.
   -- Тамар, тебе тосты с сыром, джемом или медом? -- Аля уложила румяные квадратики к остальным, уже готовым к поглощению.
   -- Спасибо, я не буду завтракать, -- заупрямилась гостья.
   Тамара наивно полагала, что сможет переупрямить мою сестру. Она сидела, надувшись словно мышь на крупу.
   -- Завтрак - это не еда, это жертвоприношение богам хорошего дня, -- Аля нравоучительно махнула ножом, -- когда я не хотела завтракать, мой тренер заставляла меня пить молоко с вбитым в него сырым яйцом, тебе организовать?
   Томка с детства ненавидела молоко. Ее лицо скривилось, она отрицательно замотала головой. Даже немного сползла с дивана, чтобы спрятаться от коварной Али под столом. Близняшка быстро организовала мне и моей подруге чай, намазала мягкий творожный сыр на горячие ломтики. Пододвинув к Тамаре тост, она указала кивком на чашечки с джемом и медом. Дальше указующий перст двинулся к маслу и непокрытым сыром румяным ломтикам.
   Посчитав свой хозяйский долг исполненным, Аля вернулась к прерванному завтраку.
   Ели в тишине, Лиманчелла, нахмурив брови, жевала сырный тост, наследники рода Вакаиро приканчивали овсянку с такой отчаянной решительностью, словно от этого зависели жизни.
   Альбина готовила очень вкусно, так что даже Тамара втянулась и к концу трапезы перестала возмущенно сверкать глазами. А еще попросила свою порцию каши.
   -- Спасибо, Аль, извини за поганое настроение. По утрам общение тяжело дается.
   Барыня благосклонно простила непутевую простолюдинку. Сегодня сестра была на диво добродушной. Загрузив грязные тарелки в посудомоечную машину, близняшка отправилась собираться на учебу. Рин, Томыч и я остались на кухне допивать чай и доедать тосты.
   Щечки Рина забавно дергались, когда тот жевал, старательно запивая теплую мякоть горячим чаем и ложками наворачивая мед. Я передергивалась всякий раз, когда взгляд падал на ложку, мелькающую от миски ко рту. Употребить столько сладкого за раз я даже морально была не в состоянии, поэтому братом искренне гордилась. Как у него еще ничего не слиплось от этой ударной дозы глюкозы, ума не приложу.
   Душераздирающе мяукая, на кухню вразвалочку зашел ее истинный хозяин. Винни, ни капли не стушевался от сдавленных проклятий на его пушистую голову, сел рядом с холодильником, продолжая громко орать.
   -- Заткнись, комок шерсти, -- Рин кинул в кота снятой с ноги тапкой.
   Винни обрывисто мяукнул и обиженно прижал треугольники ушей к голове, но позиций не сдал. Его круглые глаза двумя темно-желтыми буравчиками вперились в бессердечного хозяина. От такого внимания Рин поперхнулся и закашлялся, злобно метя в кота вторым тапком.
   Британца спасла отзывчивая Тома. В Лиманчелле проснулся посланник Гринпис, чтобы защитить животное, она смачно шлепнула Рина по спине. Тапок выпал из ослабевших от неожиданности пальцев. Рин аж взвыл, отшатываясь от неблагодарной гостьи вместе со стулом. Кожа покраснела и я разглядела четкий след Томкиной пятерни на сгорбленной спине.
   Тамара смущенно присела, зажав ладони между колен. Винни, недовольный затяжным безразличием людей к его персоне, гневно замяукал, противно царапая паркет когтями.
   -- Кормите своего кошкоглота, пока я его из окна не вышвырнул, -- Рин, наконец, прокашлялся и теперь сурово смотрел на меня и Винни-Пуха.
   -- Сейчас, пушистая задница, я тебя покормлю, -- произнесено это было без угрозы, но британец оставил паркет в покое и даже перестал драть глотку.
   Умная сволочь, понимает, когда речь заходит о кормежке. И не рискует пакостить, когда двуногие уже морально готовы его ублажать.
   Отыскав кошачью консерву и открывашку, я вскрыла упаковку. Любимым лакомством Винни был паштет из кролика. Когда мягколапый его поглощал, он урчал от удовольствия. И ходил лаковый, даже не паскудничал. Вот и в этот раз Винни тарахча слово битая десятка, с удовольствием засунул нос в миску. Тамара во все глаза наблюдала за нашим питомцем.
   -- А зачем вы его завели?
   Рин сердито взглянул на Лиманчеллу, инстинктивно пытаясь потереть то место, где на его спине горел опечаток ладони.
   -- Мы его не заводили, он, гад пушной, сам завелся, -- Рин чуть слюной не брызнул от возмущения.
   Погладив братца по спине, я обняла его за плечи, уткнувшись подбородком в темную макушку. Рин сразу присмирел. Кота он не любил, и Винни отвечал полной взаимностью.
   -- Его ба Але подарила во время реабилитации после операции. Эта разжиревшая гадость была милым котенком, заползала Альбине в постель и, пригревшись на груди, сладко мурлыкала. А теперь туша мерзостная только и может, что пакостить.
   Рин горько вздохнул, а Винни, явно понимая о ком речь, недовольно дернул ушами, но от кушанья не стал отвлекаться. Надышавшись вкусным запахом, исходящим от волос брата, я отлепилась от старшего.
   -- Пойдем, что ли, в универ собираться?
   Тома согласно кивнула, отставляя в сторону чашку.
   Сборы проходили как всегда - суматошно. Как будто не взрослые девушки собираются на выход, а детсадовцы на утренник. Альбина, гарцуя мимо в поисках своего свитера, как будто запнулась и замерла на месте. Сестра закатила глаза. Видимо ей не очень понравилась толстовка-кенгурушка мышастого цвета, которую я натянула. Вытолкав критиканшу за дверь, чтобы гарцевала дальше. Я возмущенно всплеснула руками. Тома только хмыкнула. Ее всегда забавляло мое ворчание.
   Закрытая дверь не смогла оградить меня от едких комментариев и острот близняшки. Ее утренняя любезность исчезла без следа. Старшая гаденько профырчала в замочную скважину:
   -- Иля, ты на юнца похожа, я боюсь за ориентацию Томиного брата.
   -- Я тоже боюсь за его ориентацию, -- Тамарка беззастенчиво поддакнула моей однояйцевой.
   Рассевшись на кровати, Лиманчелла вертела в руках айфон. Причем действо ее настолько увлекло, что Тома высунула кончик языка от усердия.
   -- Томыч, фу, -- я возмущенно шлепнула Томку джинсами, которые решила надеть, -- это вообще-то мой телефон.
   Маленькое зло переползло на дальнюю половину кровати, чтобы корающие джинсы до нее не достали, и продолжила ковыряться в мобильнике.
   -- Цыть, поруга, я Киту горестное послание набираю.
   -- Почему с моего? В курсе вообще что такое личное пространство? -- Я требовательно нависла над Лиманчеллой.
   Девушка простодушно улыбнулось, похлопав немного выгоревшими ресницами.
   -- Ну Иииииль, ты же знаешь, что брат со мной не разговаривает.
   Я знала и порой была с Китом солидарна. Иногда и для меня Лиманчеллы было слишком много. Каждый раз казалось, ну вот она концентрация, не совместимая с жизнью. Но нет.
   -- От меня "привет" передавай, и напиши, что вы с Альбиной его водолазом называете. Пусть немного с небес на землю спустится. А то думает, что типа альфа-самец.
   В комнату словно нинзя прокралась близняшка и нагло закопалась в платяной шкаф.
   -- Это не то, это тоже ... это - вообще фуу, как можно носить такую дрянь.
   На кровать осенним листопадом падали мои вещи. Их в полет отправлял суровая длань внебрачной дочери Славки Зайцева. Кроме того, что эта щучка, как и Лиманчелла, вертеть хотела границы моего личного пространства и неприкосновенность вещей, она еще и чехвостила мой вкус последними словами.
   -- Ау, любезная, ты что вытворяешь?
   Уперев руки в бока, чтобы сдержать в себе желание вцепиться в Алины волосы и выдрать их к чертовой бабушке, я терпеливо ожидала объяснений. Голубоглазая только темные брови насупила.
   -- Все твои вещи - дно Марианской впадины.
   -- А у тебя совести нет, но молчу же.
   -- Мы же купили тебе нормальную одежду, почему ты опять в бесформенном хитоне?
   -- Мне так удобно и комфортно, -- я упрямо нахмурилась.
   Даже приподнятое с утра настроение немного скукожилось. Но не превратилось в ничто - уже хлеб.
   -- Ну, скажи, пошто тебе неймется. Может хватит на нашу семью одной крали в красивых шмотках? Тебе же лучше будет - на моей фоне вообще - вах, какая конфетка!
   Алька задумчиво прикусила губу, рассматривая меня с оценивающим прищуром.
   -- Я хочу, чтобы это ты была - вах, какой.
   Я недоверчиво вгляделась в серьезное личико старшей сестры. Мне кажется, или здесь пахнет странными наклонностями.
   -- Меня пугают твои желания, надеюсь ты не цыганам меня в итоге будешь продавать. Типа упаковочку покрасивее и денежек побольше? -- Я поиграла бровями.
   Близняшка нисколько не смешалась. Это щучку ничем не пробьешь.
   -- Если оденешься по-человечески, я тебя до универа подкину.
   Хм. В дело пошел подкуп?
   -- Иль, переодевайся, я хочу на машинке, а не в метро толкаться -- Тамара беспардонно влезла в семейные разборки.
   И ладно бы просто вставила свои пять копеек. Так нет, на стороне врага выступила, предательница.
   Готовую сорваться с языка ответную любезность прервал телефон. Он захлебнулся всхлипами надрывной мелодии, умоляя ответить на вызов. Выхватив из Томкиных рук голосящий айфон, я дружелюбно рыкнула в динамик:
   -- Слушаю.
   -- Доброе утро, доченька. Выспалась?
   Голос у мамы был бодрым. В тембре так и чувствовалась свойственная ей энергичность и жажда деятельности. Чтобы загладить свое рявканье, я защебетала писклявым, несвойственным мне голоском:
   -- Доброе, мамуль. Скорее высыпалась, легла позже обычного. Как дела?
   Давно пора поменять рингтон, чтобы понимать, когда звонит именно родительница, ну или проверять, кто звонить прежде, чем гаркать в трубку.
   -- Хорошо, смотри на пары не опаздывай. Альбина рядом? Звоню ей, она не отвечает.
   Я кивнула, но потом, вспомнив, что между нами приличное расстояние и мои невербальные ответы при всем желании не рассмотреть, поспешила "угукнуть" в голос.
   -- Передай телефон сестре на минутку, -- голос был суров, словно не я, а Аля была вечным геморроем нашей семьи.
   Протянув сестре айфон, я чуть слышно прошептала: " Она зла". Близняшка моргнула и с любопытством прижала пластик к щеке.
   -- Охаё, ока-сан.
   Ответ я не слышала, но Аля мрачнела на глазах. Я прижалась своей щекой к айфону, чтобы понять, что заставило малейший намек на здоровый румянец сбежать с Алиного лица.
   -- ... тебе мало? Ты хочешь, чтобы какой-нибудь урод тебе окончательно голову разбил? Ты знаешь, что мы с отцом чувствовали, когда к тебе в палату пустили после операции. Знаешь, насколько жутко становится, когда твой ребенок весь в бинтах, и на тебя смотрят огромные, совсем несчастные глаза на осунувшемся лице. Ты молчала целый месяц, ни словечка. Ты даже не плакала, а, не моргая, глядела в потолок и сжимала в худющих пальцах простынь. Сжимала до судорог, а нас вообще не замечала. Я запрещаю тебе, слышишь. Не смей возвращаться к тренировкам. Хочешь общаться с Александрой - пожалуйста. Но эта затея с тренировками - я запрещаю тебе, даже не думай об этой глупости. Ты сама должна понимать, насколько это опасно. Врач запретил тебе возвращаться к профессиональным нагрузкам. Ты же взрослая, неужели не понимаешь - один неуклюжий ребенок, толкнет тебя и все. Что дальше? Еще десятки операций? Ты хочешь, чтобы мы с отцом рядом с тобой в палату легли, только с сердцем?
   -- Успокойся, мама, -- голос Али был отстраненным, -- тебе Александра сказала, что я буду помогать ей с тренировками?
   Пальцы сестры были ледяными. Я вцепилась в них стараясь дать Аля почувствовать свою поддержку.
   -- Не будет никаких тренировок, если тебе наплевать на себя, подумай о детях. Ты неопытная, если ты ошибешься, они могут покалечиться, -- наша родительница надавила на больное.
   Так не честно. Я хотела влезть в разговор и защитить сестру. Аля всегда была хорошей дочерью, она никогда не пререкалась с мамой. Даже сейчас она ее не одернула, хотя все внутри близняшки сжалось от боли. Это было видно по напряженным скулам, ставшим еще более заметными.
   Поддавшись соблазну, я выхватила у Али айфон и радостно прощебетала:
   -- Ой, мамуль, нам на пары пора, а Алька еще в пижаме. Давай позже созвонитесь поболтать?
   Александрина Аскольдовна снизошла. Мама всегда была чересчур требовательной. Но я пускала ее нравоучение мимо ушей, а Альку всегда держали в ежовых рукавицах высоких ожиданий. Умница, красавица, она никогда не разочаровывала родителей. Из нее растили какое-то божество.
   Отбросив айфон на кровать, я крепко обняла сестру. Под этой внешней сдержанностью бушевали такие страсти. А ведь день так хорошо начинался.
   -- Ляль, не бери в голову. Ты лучшая и у тебя самый чистый лутц, который я только видела. А еще я знаю тебя, как облупленную. Ты не дашь никому упасть, в жизни не допустишь ошибки. Тем более Александра будет рядом, а вместе вы сила.
   Аля сделала над собой усилие, чтобы уголки губ дрогнули в подобии улыбки.
   -- Я вас в машине буду ждать. Советую ускориться.
   Я вцепилась в близняшку, как голодный клещ.
   -- Заплети меня, пожалуйста? И можно я твой свитер надену. Объемный такой, крупной вязки, цвета топленого молока. Думаю он круто будет смотреться с джинсами и казаками, которые вместе купили.
   Особое сестринское чутье подсказало, что Лялька расстроена до самых печенок. Но внешне близняшка оставалась спокойной словно Будда. Лучше бы наорала, честное слово. Не может человек столько носить в себе. Разорвет. Поэтому я и полезла на рожон, чтобы Аля психанула, сорвала на мне злость - сразу бы полегчало.
   -- Манила - ума палата, точно опоздаем.
   Со своим беззлобным замечанием Алька усадила меня в кресло. Сестра схватила расческу решительно, как мушкетер хватается за шпагу. Я даже испугалась за сохранность своего волосяного покрова, с такой силой сжались тонкие пальцы.
   Близняшка, несмотря на душевный раздрай, нежно коснулась волос, аккуратно отводя их. Ловкие пальцы быстро заплясали над головой, заплетая русы косы. Я замерла, давая возможность сестре творить с моей прической все, что ей заблагорассудится.
   Зачем я заставила свою кровиночку биться над непокорной шевелюрой? Элементарно Ватсон. Я надеялась, что она не успеет замкнуться, если провозится со мной, пока обида еще свежая.
   Перебирая волосы, Аля молчала, не поднимая взгляда выше моей макушки. Но рядом со мной ее обида и злость немного разжали острые кусачие зубы. Просто потому что так и должно быть. Не зря же Рин называет нас однояйцевыми.
   Все то недолгое время, что было потрачено на наведение марафета, мы провели в тишине. Напряжение колючими разрядами металось по комнате, так что даже Томка зябко сжалась на кровати. Она скукожилась, натянув толстовку на притянутые к груди коленки.
   -- Ай чертовка, хороша, -- близняшка с гордостью рассматривала результат.
   -- Ты волшебница, Ляль.
   Из зеркала на меня глядела Алькина копия. В ее объемном свитере цвета топленого молока, белых джинсах с высокой талией - словом вся в светлом, я должна была сливаться в одно бесформенное пятно, но отчего-то не сливалась.
   Сестра вправила за пояс джинсов край свитера, благодаря чему у меня обозначилась талия. А из-за того, что свитер был объемистым, талия казалась еще уже.
   Альбина чмокнула меня в щеку и вышла из комнаты. Предлога, чтобы снова вцепиться в близняшку клещом, у меня не было, и мне оставалось только спешно выпалить в закрывающуюся дверь:
   -- Люблю тебя!
   -- Не подлизывайся, лиса.
   -- Хреновая я сестра, -- развернувшись к Тамаре, я сделала всем выводам вывод.
   -- Это ты мне говоришь?
   -- Тут я дала маху. Ты вообще непутевая. В конкурсе хреновых сестер - ты намбо ван. Кстати, Кит вчера дал о себе знать. Операция прошла очень хорошо. Пару дней и отца домой отпустят.
   Томаш сразу преобразилась. В медовых глазищах вспыхнули теплые искорки надежды. Лиманчелла даже улыбнулась, как раньше, без оглядки на свое несчастье и переживания.
   -- Поднимайся, лапа, труба зовет, -- не дав Томке толком насладиться приятной новостью, я вскочила с кресла и погарцевала в сторону двери.
   Тамара чертыхнулась, вставая следом за мной и выходя в прихожую. В прихожей нам пришлось искать Томкин ботинок. Один дисциплинированно стоял на полке, а второго и след простыл. Облазив помещение и собрав ту пыль, которая тщательно копилась, несмотря на уборку, мы злые и вспотевшие высыпались из подъезда.
   Алька сидела на капоте алого жука, в раздражении барабаня пальцами по металлическому крылу своей ласточки. Покрасневшие глаза я заметила сразу, как бы близняшка не старалась спрятать лицо в отвороте капюшона.
   -- Наконец-то, -- хрипло каркнула Аля, ныряя в салон и жестом призывая следовать за ней, -- вас только за смертью посылать.
   -- В генах вашей семьи властность передается по женской линии, -- тихонько шепнула Тома.
   Я зло рыкнула, на что Тамара, гаденько заухмылялась. Лиманчелла растянула пальцами уголки глаз - меня передразнивая. Затолкав блондинку в машину, я мстительно натянула ей шапку по самый подборок, чтобы Тамара не смогла дальше гримасничать.
   Аля хмурилась, вцепившись пальцами в оплетку руля, словно это была брендовая шмотка на распродаже китайских джинсов.
   Мы с Томой прекратили дурачиться, сдавшись под напором напряженного Лялькиного взгляда. Чинно расползлись в разные стороны заднего сидения, кося на чернявый затылок. Девушку было жалко, но ее потребность выглядеть невозмутимой очень раздражала.
   Лично мне хотелось схватить Алю за плечи и хорошенько потрясти, уверяя, что она не шаулиньский монах, чтобы ходить с рожей кирпичом. Тамара думала о чем-то своем, с близняшкой они всегда общались нейтрально, не выказывая горячей любви друг другу.
   Дорога до универа прошла в молчании, казалось, коснись я Алиного плеча, и меня долбанет током. Тишина в салоне угнетала, и как только близняшка остановилась, мы выскочили на улицу, словно черти нам жарили пятки. Говорить с Альбиной было бесполезно, поэтому я только махнула ей на прощанье, быстро набив и скинув смс-ку.
   "Не слушай никого, я поддержу любое твое решение".
   Перед тем, как скрыться за стенами альма-матер, я обернулась. Расстроенная невысокая девочка, она стояла, оперевшись бедром о жука. Сколько всего свалилось на эту чернявую голову. Я бы сломалась, а у Альбины только характер испортился, и появилась дурная привычка - не доверять никому кроме себя.
   В детстве я просила у Деда Мороза способность забирать горе у своих близких. Сейчас я бы тоже от нее не отказалась.
  
  
***
  
   -- Е4, -- с каменным лицом я потопила трехмачтовый корабль Леси - яркой шатенки с капризно изломленными дугами бровей.
   -- Убит, стерва, -- простонала одногруппница и больно ущипнула меня за бок так, что я едва не заорала во весь голос.
   Препод по психологии подозрительно покосился в нашу сторону, но заморачиваться не стал. На меня Палыч уже практически не реагировал. Как он сам говорил, я еще в детстве успела выпить из него все соки. С преподавателем мы были знакомы с моей школьной скамьи. В школе, где я училась, Сергей Павлович работал директором класса до восьмого. Потом уволился. Как любила шутить моя классная - из-за меня, типа нервная система перестала выдерживать мои выкрутасы.
   -- Вухаха, детка, ты в который раз отправилась на корм рыбам.
   Непроницаемое выражение лица осталось на прежнем месте, несмотря на злорадствующий тон и счет 3:2 в мою пользу. Леся тихонько ругнулась, сминая поле эпичного сражения русско-японского флота.
   -- Врагу не сдается наш гордый варяг. Я требую реванша, -- Леська умудрилась это прошипеть, мило улыбаясь седовласому лектору.
   -- Смирись, в русско-японской войне победа была и останется за страной Восходящего солнца.
   -- Я разорву этот порочный круг, -- пафосно изрекла Ижевская, решительно расчерчивая тетрадный лист для нового боя.
   Палыч тяжело вздохнул, но продолжил бубнить о гештальтпсихологии и ее принципах.
   Математичка добродушием не страдала и имела 14 группу во всех мыслимых и немыслимых позах.
   Англичанка заставляла языки студентов завязываться косичкой, и не слезала с будущих пиарщиков в надежде услышать идеальное произношения. Я едва в голос не стонала от поисков альвеол и от выплевывания межзубных звуков.
   Только Сан Саныч оказался милосердным и отпустил своих доходяжек с четвертой пары, отведенной под физ-ру.
   Так что ее начало застало меня в сквере перед универом. Я сидела на лавочке и мелкими кусочками поглощала горячий сырный пирожок. Сумка, забитая конспектами, грела колени, а телефон мерз на прутьях лавки, поставленный на автодозвон.
   Паршивка Тамара не отвечала, вынуждая мое воображение придумывать для нее жуткие кары.
   Некультурно облизав пальцы, я сунула их в сугруб рядом с лавкой, согнувшись для этого со старушечьим оханьем. Повазюкав жирными подушечками в снегу и тем самым как будто помыв руки, я блаженно растеклась на нагретом месте, вытягивая ноги.
   Осень решила сказать зиме: "Давай, до свиданья", - вспомнив, что ноябрь вовсе не первый месяц зимы, и должен этому соответствовать. Солнце припекало. Из-за чего сугрубы немного оплыли. Но это тепло было обманчивым. К вечеру снова начнет морозить.
   Тамарка затаилась. Шестая минута бесплодных попыток дозвониться до этой балбесины плавно перетекла в седьмую. Договор созвониться по окончании пар явно был односторонним. Я бы взяла и психанула по этому поводу, если бы не вкусный пирожок. Его я купила в буфете у тетушки Жанны. Приятным теплом слоенное тесто с сырной начинкой горело животик. О да, жизнь хороша, когда жрешь не спеша. Неоспоримая истина любого студента была покруче любой гипотезы и точно не требовала доказательства.
   Томка нашлась наверное песне на десятой. Я неспешно вышагивала по одной из расчищенных дорожек сквера. Капельки air pods кричали мне в уши одну из бойких песен Noize MC. А я, спрятав подбородок в отвороте куртки, вышла из сквера на улицу Войкова. Ветер задувал капли за шиворот, срывая их с веток смурных голых деревьев, чудом уцелевших под напором урбана.
   -- Здравствуй, блудница, -- спокойно приветствовала я свою потерю, принимая вызов двойным тапом по правому наушнику.
   Сквозь фоновые помехи прорвалось застенчивое сопение.
   -- Прости Манки, немного забегалась.
   Из-за стекла одной из витрины на меня печальными глазами смотрел игрушечный розовый слон. Раскаявшийся голос Томки настолько вязался с его повинным обликом, что я не могла не улыбнуться. Отражение вернуло мне улыбку, приглашая познакомиться с ушастым поближе.
   -- У тебя хобот на соплях болтается, -- насмешливо протянула, когда зашла в магазинчик, вертя в руках понравившегося слона, явно китайского производства.
   На что Томка едва не захрипела от возмущения.
   -- У меня аккуратный носик, в лучших традициях аристократии, между прочим, -- наставительно пронудила Тома, -- ты подло наговариваешь на царственное великолепие семьи Бессмертных.
   Я только фыркнула, рассматривая другие игрушки, выставленные в магазине.
   -- Куда тебя, аристократку, уже занесло?
   -- Ммм, я на вокзале, Иль.
   Я закашлялась от неожиданности.
   Кассирша, пикавшая моего слоника, растерянно захлопала крашеными ресницами, не понимая чего от нее хотят.
   Я от нее хотела лишь акта самовозгорания, но постеснялась попросить об этом вслух.
   Столько бутафорского было в этой представительнице прекрасного пола, что меня подмывало поискать у нее на спине, заводной ключик, заставляющий эту девушку двигаться.
   Кукла, продающая кукол, неестественно растянула губы в доброжелательной улыбке. Я ответила не менее добродушным оскалом, оплачивая слона aple pay и мечтая скорее оказаться на улице.
   Повальное отсутствие жизни в голубых глазах нервировало, закрадывалось подозрение - а не является ли хозяин этого магазина злым Карабасом - зомбоделом? Ведь вторая продавщица тоже выглядела вареной. Может, конечно, у них была ночная улетная тусовка, от которой девушки еще не отошли, но я поспешила скорее убраться, пока, и правда, не заявился местный Карабас и не высосал мои мозги.
   -- Может, пока?
   Айфон ожил, выводя Томкин голос в наушники.
   -- Ну, нет, -- я спрятала розового слона в сумку, останавливаясь у красного глазка светофора, -- сначала ты отчитаешься, какого рожна ты забыла на вокзале в эту томную субботу.
   -- Иль, пойми, я должна сама убедиться, что с папой все хорошо, я не могу спокойно ждать, пока вернется Кит. Это же моя семья.
   Я понимала. Только попытка подруги свалить по английски требовала хорошего подзатыльника.
   -- На автобусе или электричке?
   -- Автобус, электрички были только с утра.
   -- Не смей брать билет, жди, я сейчас подъеду. Хоть слова скажешь против - убью.
   Тамара прекрасно понимала, если начнет отговаривать, я обижусь.
   -- Спасибо, Иль. Я не могу ни ехать. Автовокзал на Северном.
   Тамара отключилась. Я спокойно перешла дорогу, чинно - по полосатой зебре, вынашивая в душе крохотный зародыш обиды.
   На вокзал я приехала совсем в растрепанных чувствах. Мысленно кляла себя за глупую идею, следовать за Томкой, словно жена декабриста, но продолжала протискиваться к кассам. Узнав в толпе затылок блондинки, я чудом сдержала страстное желание, стукнуть ее сумкой по темечку. Словно почувствовав нависший над ней дамоклов меч, Тамара обернулась.
   -- Привет, Манки, ты так остервенело сверлила мой череп, что я даже вспотела, -- Тамара порывисто обняла меня, прижавшись горячим лбом к моей голове.
   Интимным жест доверия. Его можно позволить лишь человеку, с которым делишь каждое коленце жизни. И первые потрясения, и первую обиду, и все секреты. Эта противная белобрысая девчонка обнаглела от вседозволенности. И пользовалась нашей дружбой как Капитан Америка своим щитом. Я любила ее. И конечно не могла долго обижаться на Лиманчеллу. Я прекрасно знала Томкин характер. Эксцентричная эгоистка - она никого не обижала со зла, скорее по невнимательности. Слишком много внимания уделяла своим чувствам и мироощущению, поэтому могла творить глупости, поддавшись моменту и даже не заметить, что ее слова или поступки кого-то ранили.
   -- Ты - хуже холеры. Дурная голова, которая и мне покоя не дает.
   Я тяжело вздохнула, отпуская обиду на Томку за скрытность.
   Тома не просила поддержки и компании. Но в трудный момент медовые глаза всегда вселяли уверенность и ободрение. Пора было платить по счетам. И мое желание ехать с Томой - не дань каким-то условным обязанностям, а кусочек той огромной мозаики, что держит нас рядом почти десять лет, и называется дружбой.
   -- Я знаю, Манки, и ты не должна тащиться хрен пойми куда, -- Томка отстранилась, серьезно глядя на меня.
   Что она могла найти? Упрямство, бескрайний океан упёртости в безмятежных глазах. С моим ослиным упрямством не поспоришь. Тамара и не стала, просто сунула мне в руки билет, заговаривая о пустяках:
   -- Саныч сегодня чуть скальп с меня не снял, говорит, что у меня руки из задницы растут. Ворчливый пень, помешанный на своем черчении. Нафиг оно никому не нужно, у меня стилистика потрясающая, а он мне: "Бессмертных, ты чертеж запорола". И давай "бла-бла-бла", какая я косоглазая и безрукая.
   Тамара разорялась все громче, уже начав возмущенно махать руками. Я строго на нее цыкнула, рассматривая билет. Автобус должен был отправляться только через пару часов. Я скривилась, как от уксуса. Томка затихла.
   -- Иль, может, пойдем покушаем?
   Голодное солнце просительно прижало ладошки к груди, жалобно хлопая глазами.
   -- Ну, Иль, нам еще тут два часа тусить, пошли, -- голосок постепенно изживал умоляющие интонации, переходя к привычным наглым вибрациям.
   Мерзко ухмыльнувшись, я показала Таме средний палец.
   -- А я не хочу, есть, я пирожок заглотила.
   Подруга взглянула на меня, как на величайшего предателя, будто это я собиралась в втихомолку укатить из города.
   -- Жизнь ко мне не справедлива, давай хоть просто посмотришь, как я ем? Тут "Васаби" недалеко.
   -- Тогда с тебя звонок моему папочке с объяснениями, почему его дочь эммигрирует из города на пару дней.
   Томка сделала страшные глаза.
   -- Скажи, спасибо, что не маме.
   -- О, да, замри, я отвешу тебе земной поклон, -- съязвило солнце, беря меня под локоток и на буксир в сторону выхода.
   Я не сопротивлялась. Хотела ради приличия, но решила, что бартер заслуживает моей благосклонности.
   "Васаби" охотно принял в свое нутро и очаровал улыбчивыми официантами.
   -- А зачем звонить твоему родителю? Мне сыкотно. Учитывая, как тетя Рина лютовала насчет Алькиного своеволия, не боишься, что и тебе перепадет?
   -- Боюсь, -- я задумчиво куснула рол, вытащенный из Томкиной тарелки, -- поэтому звонить будешь ты.
   Лиманчелла насупилась, отодвигая посуду почти на край стола, чтобы я не могла достать и объесть эту жадину.
   -- Это получается, я Кита завтра увижу?
   Я подперла голову кулаком, рассеянно наблюдая за залом и работой официантов.
   -- Скорее сегодня, -- блондинка понимающе ухмыльнулась, ловко орудуя палочками.
   По Чертенку я соскучилась. Не хватало его крепкого смуглого плеча, которое можно было злобно грызануть от души и бегать потом по комнате, спасаясь от праведной мести.
   А еще не хватало колдовских глаз. Когда я смотрела в эти зеленые омуты, со мной происходила та же реакция, что с гашеной содой. Я пенилась, шипела, но неумолимо растворялась.
   Без Чертенка меня от тоски выворачивало наизнанку. Язык прямо жгло из-за отсутствия наших привычных перепалок. Глупых шуток, обидных фраз, многообещающих взглядов и ловких пальцев - всего этого не хватало всего за вечер расставания. Боюсь представить, что будет со мной за несколько дней разлуки.
   Кит как будто нашел спусковой крючок и меня опять с головой захлестнула былая зависимость. Мне нужна его любовь. Мне ведь многого не надо, только возможность прижиматься к сильному родному телу и не отлипать, пока это тело не начнет задыхаться под приливом моей крышесносной нежности.
   Тамару не волновали такие пустяки, как не устроенная личная жизнь ее подруги. Она с упоением орудовала палочками, при этом стреляя глазками на симпатичных парней по соседству. Те не сводили глаз с обаятельной блондинки, благо, что пуговка рубашки кокетливо расстегнулась, немного обнажив холмики высокой груди. Ела Тамара словно и не ела, а пришла в кафе проверить свои навыки соблазнительницы. Она неторопливо поглощала ролы, делая это с явным удовольствием. С пухлых губ Лиманчелла слизывала соус. Несмотря на излишнюю эксцентричность, сейчас Тома внутренне словно чувствовала меру. Она не переходила грань между соблазнительностью и дешевой пошлостью. Я искренне гордилась подругой. Тем более что во мне сексуальности было не больше, чем в полене.
   -- Можешь не стараться, мысленно тебя уже поимели раком, боком, скоком.
   Моя прямолинейность Томке не понравилась, она даже палочку едва не переломила от возмущения.
   -- Иля, епт. Нафиг под руку говоришь, я же ем.
   Тамара осторожно пережевала отправленную в рот "Филадельфию".
   -- Мне просто интересно, как они будут меня делить, ведь оба слюной в блюдечко капают.
   Я только хмыкнула. Томке вообще нужно говорить о себе во множественном числе: азм есмь Тамара Батьковна и ее раздутое самомнение.
   -- Спорим, что я одной фразой собью их боевой настрой, и они тебя десятой дорогой обходить будут?
   Глаза у Томки тут же загорелись, в них апельсиновыми искорками вспыхнули азарт и любопытство.
   -- На что спорим?
   -- Я слона розового купила, интересует?
   Лиманчелла пощупала хоботок извлеченного из сумки слона, и дала согласие - мы забились. В ответ я потребовала ее фиолетовые вакуумные наушники, на которые у меня давно стояло. Блондинка была слишком любопытной и иногда я этим пользовалась. Солнцу не терпелось узнать, что способно отвратить от нее очарованных поклонников. Многообещающе поиграв бровями, я поднялась с места, навострив лыжи к столику парней.
   Те отреагировали сдержано, только заулыбались с типичной для мужиков верой в собственное великолепие.
   Я улыбнулась во все тридцать два, настолько дружелюбно, насколько была способна. Чтобы не спугнуть. Я невозмутимо присела за столик к Томкиным воздыхателям.
   -- Привет, мальчики, а меня М... Мика зовут, -- выдавив еще более широкую улыбку, я внимательней рассмотрела собеседников.
   Один серый, другой белый. Ну что я могу сказать, два веселых гуся жили у бабуси.
   Ребята оказались братьями, от них за версту пахло дорогими бутиками. Пепельно-русый Макс и блондинистый Игорь были как две капли воды похожи друг на друга. Чуть позже выяснилось, что парни были двойняшками.
   Мысль, что передо мной типичная золотая молодежь, сдулась, словно воздушный шарик, стоило парням открыть рот. Ребята оказались приятными и хорошо воспитанными. А вопрос Макса: "А ты Мика, случайно, не майден Чайна?" - меня изрядно повеселил, даже настроение улучшилось. Так что я передумала очернять Томку в их глазах и рассказывать, что моя беременная подружка ищет нового папочку своему еще не родившемуся малышу. Чем богаче, тем лучше.
   С чистой совестью я выдала братьям истинную причину моего к ним подката. Они посмеялись и пригласили скучающих девиц вместе провести время.
   Посоветовавшись, мы с Томой согласились составить братьям компанию. Только Тамара от греха подальше застегнула пуговички рубашки наглухо, чтобы не ловить в своем вырезе многообещающие взгляды.
   Мы долго разговаривали о всякой ерунде. Делились смешными историями из жизни. Даже планами на будущее успели обменяться. За пару часов мы едва ли не побратались. Мальчики оказались очень достойным знакомством.
   Наболтавшись, мы смеющейся гурьбой высыпали на улицу. Сделали парочку дурацких селфи на память. Поэтому время до отъезда пролетело незаметно. Парни возвращались в Питер, сбежав с юбилея нелюбимой мачехи, куда приехали, чтобы не расстраивать отца. Мы махали им вслед платочками, чуть расстроившись из-за скорого расставания. И начали скучать по двум ангелочкам буквально после двух минут расставания. Томка наскоро добавила братцев в друзья в фейсбуке и спешно набивала им сообщения.
   -- Макс аву сменил, -- Тамара восторженно охнула, радостно блеснув медовыми глазами и сунув мне в лицо свой смартфон.
   Я в ужасе отшатнулась, чудом не клюнув носом сенсорный экран.
   -- Тома, епта, у меня на носу ноздри, а не глаза.
   Перехватив смартфон из томкиных пальцев, я с интересом вгляделась в экран. С изнанки на меня таращились четверо полоумных. Макс на фотографии забавно раздувал щеки, Игорь округлял темно-карие глазищи, мы же с Томой изображали то ли белок, то ли бешеных сусликов.
   -- Ахахахаххх, эта ава соберет море лайков. Так дебильно выглядеть - это ж уметь надо.
   Тома выхватила свой мобильник и наставительно погрозила мне пальцем.
   -- Не дебильно, а эпатажно. Мимимими.
   Я от нее еле сдыхалась, солнце не отставало, пока я не признала, что фотка и правда мимими.
   Конечно было что-то теплое в четырех радостно оскаленных физиономиях, но выставлять такой компромат в соц сети - это не дело. Еще подумают, что мы фоткались, выкурив что-то запрещенное. И как тогда прикажете отмывать репутацию законопослушной гражданки РФ.
   Лиманчеллу такие мелочи совершенно не волновали, она беззаботно болтала ногами, сидя на бортике фонтана. Испугавшись, как бы холодный камень не отморозил моей подруге, что-нибудь жизненноважное, я поволокла ее в зал ожидания. До прибытия автобуса оставалось не больше десяти минут.
   -- А Кит, наверное, снова курить начал, -- Томка произнесла это совершенно ни к кому не обращаясь, лениво накручивая прядь волос на палец.
   -- Чего?
   Я удивленно моргнула.
   -- От него даже сигаретами никогда не пахло, разве он курил?
   Я ускоренно проигрывала в памяти все наши встречи и выходило, что и правда я никогда не чувствовала от своего обожэ сигаретного запаха.
   Тома состроила одухотворенную мордочку, словно пифия, готовая вещать смертным свои откровения.
   -- Летом, после одиннадцатого класса этот придурок начал смолить. Но через полтора года уже бросил. Зачем вообще брался за эту гадость, он не признался. Я пытала, честно.
   Глядя в невинные медовые глаза, я передернулась, прекрасно зная, что пытать, это да, абсолютно по томкиной части.
   Когда моей подруге нужно было узнать, что будет дарить ей Кит на день рождения, солнце становилось беспощадным. Она щекотала меня, щипала, приклеивала тапки к полу, насыпала бисера в кеды, оставляла скрученные пустые фантики вместо конфет. Тома была настолько убедительна, что сдавалась я почти сразу, моля блондинистую садистку о пощаде. И сливала ей все, что знала о задуманном подарке.
   -- Кстати, ты помнишь, что мне обещала?
   Подруга изобразила на побледневшем лице недоумение и начала пятиться. Но я проворно вцепилась беглянку в руку.
   -- Ты не пройдешь, -- молвила я, подсовывая Лиманчелле свой айфон с открытым контак-листом.
   Девушка театрально всхлипнула, жалобно округляя медовые глазищи. Только я была непоколебима.
   -- Что я скажу твоему отцу? "Папа Манилы, мы с вашей дочерью едем ко мне в гости, постарайтесь скорее накапать валерьянки Александрине Аскольдовне, а то с утра она метала молнии"?
   Я закивала:
   -- Да-да, только по имени к папе обращайся, он сам об этом просил.
   -- Мне неловко, какой из него дядя Кира.
   -- Какой-какой? Все тот же, даже не постарел ни капли, надеюсь, это и его детям по отцовской линии передается.
   Тамара скептично выгнула тонкие брови:
   -- Можно подумать, твоя мама изменилась. Эта великая женщина совершенно не стареет. Наверняка, ваша семейка варит какое-то зелье и обмазывается кровью младенцев в полнолуние.
   Я угрожающе качнула айфоном. Тамара скуксилась, но приняла в свою ладошку улыбающегося спанч боба.
   -- Здравствуйте, это Тамара Бессмертных - подруга Манилы. Да-да, та самая, у которой брат замечательный, -- Томка привередливо сморщила нос, как будто, мой родитель поглумился над ней, а не сказал истинную правду. -- А вы можете отпустить Илу ко мне в гости на пару дней, а то мои родители так соскучились, что я уже не знаю какую отговорку придумывать, чтобы не ехать? Да-да, конечно, мы с братом за ней присмотрим. Всего доброго, спасибо вам.
   Солнце отключилось и глубоко вздохнуло.
   -- Все не так страшно, как я себе нафантазировала, старая, однако, стала, отвыкла тебя с твоими загулами от предков отмазывать.
   -- С моими загулами? Три ха-ха, это ты меня вечно на шалости подбивала, а я всегда была скромной, послушной, домашней девочкой.
   По мере моего перечисления собственных добродетелей, губы Тамары ехидно растягивались.
   -- Вот только мне не заливай, какой ты была паинькой, я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Законченная хулиганка.
   Томка припечатала меня, словно таракана топком, я даже не нашла слов оправдания, ведь Лманчелла знала меня как облупленную.
   -- А знаешь, милая подруга, что делают с ненужными свидетелями, -- я подобралась к Томычу, подхватывая ее под локоток.
   -- Холят и лелеют.
   Так мы и ввалились в автобус, шумно споря, что следует делать со слишком осведомленными людьми, пока на нас не цыкнула какая-то злющая бабка. Мы дружно замолкли, справедливо испугавшись, что этот старенький агрессивный Рэмбо выкинет нас нафиг, и мы никуда не уедем.
  
  
***
  
   Салон качнулся взад-вперед, когда двигатель, чихнув, снял с места металлическую коробку автобуса. Мы с Тамарой дружно потянулись к наушникам. Есть в этом мире непреложные законы. Например то, что бутерброд падает маслом вниз. Или то, что если мне везет, то непременно по-черному. Вот и сейчас. Прямо за мной сидела супружеская пара. У девушки на коленях сидел ребёнок. Славный малый, который своими крошечными ножками бил по спинке сидения. Я терпела, сжимала зубы по-крепче, чтобы не психануть, но терпела.
   Полистав плейлист, я нашла самую умиротворяющую музыку и приготовилась постигать дзен. В моих наушниках тихой капелью зазвенел фолк. Мягкий голос Хеллависы убаюкивал. Я засыпала, чувствуя, как с каждой минутой расстояние между мной и Чертенком сжимается, отдаваясь в памяти ароматом зеленого чая.
   Меня разбудил щелчок по носу и, открыв глаза, я увидела нависшее надо мной лицо сердечком. Тома беззвучно шевелила губами. Вытянув наушники, я разобрала слова:
   -- ... проснись и пой, мы на месте.
   Зевнув так широко, что чуть не хрустнула челюсть, я лениво поднялась. И следом за подругой поплелась к выходу.
   На улице стемнело. Правда в этом не было ничего удивительного. С момента отправления прошло чуть больше пяти часов. Искусственный свет лился со всех сторон. Из окон соседских многоэтажек, с самого здания автовокзала, с неоновых вывесок над платформами и с язычков лампочек фонарей. Маленькие электрические феи плясали на накалившихся спиралях, почти так же завораживающе, как и те, которые живут в зеленых глазах.
   Я зажмурилась, смаргивая скопившееся в уголках глаз наваждение, и поспешила за Томкой. Подруга уже морочила голову таксисту, чтобы тот довез нас за полцены. И вы не поверите, у моей болтушки это получилось. Через двадцать минут мы уже были у мед.центра. Позднее время прекраснее всего отсутствием пробок. Сейчас было чуть позже восьми вечера. Городок, в котором остались жить родители Томы, был небольшим. Поэтому стоять на дорогах горожане переставали уже часов в восемь. К этому времени большинство уже успевало разъехаться по домам с работы. Пару минут мы молчала стояли перед зданием, потом Тамара рванула ко входу. В платном медицинском центре приемные часы заканчивались в девять часов.
   Кардиологическое отделение находилось на третьем этаже. Тамара стрелой взлетела по лестнице, узнав у девушки в приемной номер палаты. Возле двери Лиманчелла встала, как вкопанная. Она неуверенно обернулась ко мне. Медовые глаза просили поддержки. Я ободряюще сжала Томкино плечо, кивая. Блондинка встряхнулась и осторожно поскреблась внутрь. Просунув в палату голову, она вдруг счастливо взвизгнула и рванула вперед. Заглянув в палату, я не смогла сдержать улыбку. Томка уселась на полу, подставив голову под любящую руку. Владимир Иванович ласково ерошил короткие белобрысые волосы. Лиманчелла сложила руки на краешке кровати, устроив на них подбородок. Анастасия Филипповна сидела по другую сторону от дочери чистила мужу мандаринку. Запах стоял умопомрачительный.
   Притворив дверь, я робко замерла у входа, негромко поздоровавшись.
   -- О, привет-привет, Манила, тоже приехала на больного дядьку посмотреть?
   -- Ничего, под таким присмотром быстро поправитесь, Владимир Иванович, -- я улыбнулась светловолосому мужчине, искоса глянув на другого белобрысого Бессмертных.
   Чертенок сидел напротив, устало свесив кисти рук между колен, и на мое появление практически не отреагировал.
   -- Не стой на пороге, девочка, садись, что ты как неродная совсем.
   Я присела к Чертенку. Просто за неимением другого варианта. И как будто случайно коснулась коленки, обтянутой светлой джинсой.
   -- Устал?
   -- Есть немного.
   Моя ладонь нашла пальцы Кита, я немного сжала его ладонь в знак поддержки. Никита склонил голову мне на плечо. Зеленоглазый едва не сопел. Родители Томы, не смотря на радость встречи с младшей бестией, сразу заметили, что Никита уже практически спит. Старшие Барских с любовью наблюдали за тем, как медленно моргает их чадо.
   -- Никита всю ночь не спал, -- тихонько пожаловалась Анастасия Филипповна.
   Тамара робко глянула на брата.
   -- Братик, прости, а? -- Лиманчелла ловко состряпала просительное выражение на хитрой мордашке.
   Чертенок только фыркнул. Мы обе знали, что Кит уже не сердится, просто вредничает для профилактики.
   -- Ты же сам прекрасно знаешь, что Тома мелет языком без разбора. Она не хотела тебя обижать.
   -- Вы этим очень похожи, знаешь? -- Чертенок хмыкнул после того, как внимательно меня выслушал.
   Ехидство в словах так и выпрашивало подзатыльник. Но блондин выглядел измотанным.
   -- Никит, может вы с девочками поедете отдыхать? -- мама Томы передала мужу очередную очищенную дольку мандарина, -- ты совсем вымотался, тебе бы поспать.
   -- Действительно, что вам в больнице торчать, с меня и Насти хватит. Она даже медсестру подкупила, ее теперь никакими силами не выгнать.
   -- Пап, я тоже никуда не поеду. А Никита пусть Илю домой отвезет. Она на вокзале замерзла, до сих пор сидит дрожит.
   -- Не переживайте, я в гостинице переночевать, -- я попыталась избавить Чертенка от ненужной ему опеки, но все Бессмертных так недовольно на меня зыркнули, что продолжить я не рискнула.
   -- Что за ересь, Манила, -- мать семейства нахмурила брови, -- Никита о тебе позаботится и заодно сам нормально отдохнет.
   -- Да-да, а то в твоих мешках под глазами можно кенгурят носить, -- Томка едва не мурлыкала, когда Владимир Иванович ерошил ее блондинистую шевелюру.
   Кит насмешливо фыркнул в адрес сестры, поднимаясь с насиженного места:
   -- Мои кенгурята не идут ни в какое сравнение с твоей красноглазостью, сестренка.
   Лимачелла показала брату язык, при этом украдкой пригрозив кулаком. Подруге не хотелось привлекать лишнее внимание к своему бледному лицу. Но маниакальный блеск Томиных глаз ясно давал понять, без человеческих жерт чадо от отцовской постели не оторвать.
   -- Донь, может, лучше отдыхать поедешь?
   Лиманчелла едва не зашипела в ответ на попытку о ней позаботиться.
   -- Я никуда не поеду.
   Тамара капризно надула губы и вцепилась в кровать изо всех сил. Оттаскивать блондинку силой никто не рискунул, все боялись остаться покусанными. Я попрощалась со старшим поколением семьи Бессмертных, чмокнула Тому в лоб и пристроилась за Чертенком на выход.
   Кит уверенно вел меня по больничным коридорам. Всю дорогу до машины мы преодолели в молчании. Когда вышли на парковку, Кит не произнеся ни слова, распахнул дверь своего кобальтового красавца. Галантный жест я оценила, и послушно уселась на пассажирское место. Кит сел за руль, захлопнул дверь и резко уронил голову с протяжным стоном:
   -- Бл*...
   Я потянулась к светлым волосам, осторожно вороша пальцами вздыбленные пряди. Чертенок повернул ко мне усталое лицо, выжав щекой клаксон. От резкого звука дернулись не только мы, но и случайный прохожий, семенивший по тротуару мимо мед.центра.
   Мы долго в полнейшей тишине смотрели друг на другу в глаза, пока Кит неожиданно не выдал:
   -- Манки, давай в Рио на карнавал махнем, а?
   -- В Рио? Тебе мало карнавала в обычной жизни?
   Кит выжал сцепление и, сосредоточенно глядя в зеркало, вывернул за шлагбаум парковки.
   -- Там в феврале как раз разгар летнего сезона - праздник без забот. Соленый океан лижет пятки - никаких тебе проблем и холода.
   Мальчишеская улыбка теплом отдалась где-то внутри. А вот пальцы так и не отогрелись. Я зябко потерла ладони друг о друга, пытаясь выжать крохи тепла, чтобы согреться.
   -- Солнца зимой и правда маловато.
   -- Точно, Тома же говорила, что ты продрогла на вокзале, -- Кит хлопнул себя по лбу, -- сейчас печку включу, ну ты хороша, кто в такую холодину в короткой куртке расхаживает. Задницу совсем отморозишь.
   -- Нормальная она, зимняя, просто здесь Антарктида какая-то, у нас теплее.
   -- Мелкая, -- Кит припарковался у огромной свечки новостройки, -- голову включай, хорошо?
   Колдовская зелень укоризненно полыхнула в обращенных ко мне глазах. И я не сдержалась. Закинула руки на твердые плечи, прижалась к груди, впитывая родное тепло. Тепло, за которым тянусь всю свою жизнь.
   -- Все что угодно, все равно куда. Я согласная ехать хоть в Антарктиду. Только не веди себя, как безразличный козел.
   -- Хорошо, моя козочка, -- блондин прижался губами к моим волосам, крепко обнимая, -- пойдем, я тебя горячим чаем поить буду, может даже с вареньем.
   -- Ага.
   А в лифте мы целовались, и все семь этажей, пока металлическая коробка набирала высоту, я не чувствовала опоры под ногами. Я была в невесомости. В запахе и кольце любимых рук.
   Мы едва оторвались друг от друга, чтобы попасть в квартиру.
   -- Заходи, дорогой, гостем будешь, -- блондин улыбнулся, широко распахивая входную дверь.
   В его голоса чувствовались тепло и бесконечная усталость. Конечно, Чертенок не перестанет быть самим собой и не бросит дурачиться, даже если будет лежать на смертном одре.
   Но только сейчас мне пришло в голову, что в этих подколах не нужно искать что-то обидное. Это всего лишь манера общения. Он видит во мне ребенка и ведет себя под стать. Нужно стать немного серьезнее, чтобы чертенок наконец понял, что перед ним девушка, а не его подружка-сорванец.
   Мы вошли на кухню. Я никак не могла согреться, и бестолково пыталась спрятать озябшие пальцы в рукавах Алиного свитера. Кит заметил, что я нахохлившимся воробьем жмусь к батарее, торопливо щелкнул чайник и предложил, усаживаясь напротив:
   -- Может тебе горячую ванну набрать, чтобы отогрелась?
   -- Неплохая идея, -- я смущенно посмотрела на Чертенка.
   Меня начинало лихорадочно потряхивать. Я всегда была теплолюбивой. Неженка-мерзлячка. Тут судьба решается, эпопея моей первой и последней великой любви, а я сопли распустила.
   Негромко кашлянув, я заставила себя оставить рукава в покое.
   -- Шикарная идея, кажется, я начинаю заболевать.
   -- Черт, мелкая, постоянно тебе из-за меня достается, -- в голосе был такой надлом, что у меня перехватило дыхание.
   Буквально на пару секунд. И я всем нутром ощутила, что если не выколотить сию же минуту эту глупость из блондинистой головы, у нас так ничего и не выйдет.
   Вскочив со стула, я перевесилась через стол, хватая Никиту за руки. Наши лица были на расстоянии нескольких сантиметров.
   Под моими пальцами часто бился пульс в холодных сильных запястьях. Я с силой сжала пальцы, чтобы выдавить из Чертенка дурацкие мысли, которые ели его изнутри. Мне хотелось кричать ему в лицо, срывая голос, чтобы быть услышанной. Но я знала, это не поможет. Если Тамара была права, и Никита винит себя в смерти родителей, если он настроил себя на то, что является причиной всех бед и неприятностей его близких, кричать бесполезно. Упрямство и несговорчивость Никиты не перекричать.
   И где же мне взять слова, которые помогут нам понять друг друга. И стать счастливыми. У меня закружилась голова от волнения и спазмом перехватило горло.
   -- Я люблю тебя, -- от тяжести произнесенных слов, сбилось дыхание.
   Я облизнула в миг пересохшие губы и с усилием повторила, срываясь на неразборчивый шепот:
   -- Ялюблютебя.
   Я наверное повторила раз пять - быстро, смешивая все слова в неразборчивое нечто.
   Никита медленно моргнул. И между нами как будто рухнула Берлинская стена, разделявшая единое целое из-за непонятных предрассудков.
   Я почувствовала эту перемену всем естеством. Слова, которые вертелись на языке столько лет наконец вырвались на свободу.
   Почему на каждом шагу нам вдалбливают в головы, что девушки не должны признаваться в любви? Я произнесла три банальных слова и у меня словно открылся третий глаз. Кто-то медитирует всю сознательную жизнь, чтобы достигнуть просветления. А меня будто гром среди ясного неба настигло осознание - моя судьба - вот же она, нужно только сделать шаг навстречу. Вместе мы справимся. Даже, если страшно.
   Моему сильному, смелому мужчине страшно. Страшно, что снова случится несчастье с родным человеком. Проще оттолкнуть, чем нести на себе вину. А Никита уверен, что он притягивает беды, как магнит. И они рикошетят от него на близких.
   -- Слышишь?
   Я пристально вгляделась в зеленый омут. Малютки феи завороженно вгляделись в меня.
   -- Детская влюбленность с годами потеряет все свои блестки и волшебство. Ты это понимаешь? Понимаешь, что я не просто хочу сводить тебя на парочку свиданий? Я хочу привести тебя в свой дом, хочу сына с твоими глазами. Это серьезно, Вакаиро. Ты сама понимаешь значение слов, которые говоришь?
   -- Ты безнадежный идиот Барских. После тебя у меня никого не было. И я не хочу чтобы кто-то появлялся. Не пугай меня бытовухой, еще не понятно, кто из нас от нее взвоет. Детей тебе рожать, не отходя от станка денно и ношно, уж прости не собираюсь в ближайшие лет десять. А там посмотрим. На твое поведение.
   Чертенок устало рассмеялся, высвобождаясь из моих тисков.
   -- Давай, я тебе ванну наберу, ты согреешься и спокойно переговорим?
   Блондин очень вовремя вышел из комнаты. Еще секунда, и я бы разревелась. А так, я только сдавленно выдохнула и с ожесточением растерла покрасневшие глаза.
   Навязчивый шепоток назойливо зудел в голове, не давая начать здраво мыслить. Дура-дура-дура, он даже не потрудился сказать "и я тебя".
   Собрав в кулак решимость висельника, отправляющегося на плаху, я на подкашивающихся ногах сделала пробный шаг.
   Откладывать разговор и дальше было невыносимо. Сейчас или никогда. Какая к черту ванна? Дела мне нет до замерзших рук, у меня душа леденеет, стоит представить, что чертенок действительно чувствует ко мне лишь дружескую привязанность, не более. Или думает, что у наших отношений не может быть будущего из-за его заморочек.
   Ванну я нашла очень просто. Вышла из кухни, и медленно словно во сне побрела на свет. В конце темного коридора на паркет из ванной лился белесый ламповый свет. И слышался плеск воды.
   Неслышно и едва дыша я приблизилась к двери, на ходу снимая с себя одежду и оставляя ее на полу.
   В коридоре было прохладно и обнаженная кожа сразу покрылась мурашками. Где-то на краю сознания всплыла и сразу же затерялась мысль, что нужно остановиться. Потом будет стыдно. Как тогда. Чертовым летом. Будет горько и жалко себя. А еще, что белье слишком простое, детское, и грудь практически плоская, как в четырнадцать.
   С бешено колотящимся сердцем, я прокралась в ванную, тихо притворяя дверь. За плеском воды не было слышно лишних звуков.
   Царевна-лягушка сбросила свою шкурку. Царевна-лягушка хочет быть желанной и счастливой. Не хочу ждать долгих разговоров, оправданий и заморочек. Хочу чувствовать, наслаждаться своей любовью. Хочу владеть ей.
   Кит сидел на краю ванной, низко опустив голову и свесив кисти рук между колен.
   Не понимаю. Зачем самому усложнять себе жизнь.
   Зябко поведя обнаженными плечами, я вплотную шагнула к Чертенку. Кит дернулся, поднимая на меня глаза. Его взгляд из ошарашенного, двигаясь выше, становился злым. Малюток фей затопило темной волной, зеленые глаза в миг стали черными. Блондин вскочил.
   Я с усилием заставила себя остаться на месте, Никита выглядел грозно. Я же - робкой школьницей. Краем глаза я поймала собственное отражение в запотевшем зеркале. На меня смотрели перепуганные голубые глаза с расширившимися зрачками. Длинные темные волосы спадали на острые ключицы, скрывая совсем небольшую грудь. Бледно-розовые хлопковые трусики в горошек окончательно завершали образ школьницы. И вбивали последний гвоздь в крышку гроба образа соблазнительницы.
   -- Какого хрена ты вытворяешь? -- Голос был низким и очень вкрадчивым.
   -- Я? Я пытаюсь быть откровенной. Без глупых отмазок и нравоучений. Я соскучилась, Кит. По тебе, твоим прикосновения, твоей честности.
   На скулах блондина заходили желваки. Он стянул с себя майку и швырнул в меня.
   -- Оденься. По-твоему разговаривать голой, главный критерий откровенности?
   -- Я не собираюсь с тобой разговаривать. Хватит, Кит. Мне хватило прошлого раза, когда наш разговор зашел в тупик и Аля полгода отпаивала меня валерьянкой.
   Я бросила майку на пол и привстав на цыпочки, заглянула в бездонные глаза, осторожно целуя краешек зло сжатых губ. Блондин поддался в ту же секунду. Он притянул меня к себе, накрывая ладонью поясницу и углубляя поцелуй.
   С трудом просунув руку между нашими телами, я по-хозяйски потянулась к молнии, с удовольствием чувствуя, как ширинку распирает изнутри.
   Выпутываясь из сползших джинсов и боксеров, Никита шагнул назад, упираясь в бортик ванной, но не выпустил меня из объятий.
   Пар от горячей воды поднимался в воздух, оседал влажным маревом на голой коже. От этого ощущения и сильного возбуждения я начала дрожать.
   Кит подхватил меня под попу, приподнимая в воздухе и стаскивая последний предмет гардероба. Блондин на ощупь, чуть развернувшись, перемахнул через край ванной.
   -- Я же обещал, что согрею тебя.
   Он осторожно опустился в воду, утягивая меня следом. Горячая вода накрыла бедра вместе с жадными руками.
   Я выпрямилась, чувствуя под собой напряженный бугристый живот. В зеленых глазах больше не было ни намека на крошечных фей, малютки стыдливо разбежались. Им на смену пришли гиблые болотные огни. Темная зелень поглощала меня без остатка. Все остальное меркло.
   Мой идеальный мужчина. Я любила в нем абсолютно всё. Соломенные волосы, стоящие торчком после того, как запустить в них пятерню, жадные губы, длинные пальцы, голубые венки запястий. Каждый взгляд, каждый вздох.
   Слепая любовь, больная. И когда-нибудь это меня погубит.
   Я резко с силой вцепилась пальцами в горло Никите. Второй рукой уперлась в бортик ванной, нависая над блондином и почти касаясь грудью его кожи.
   -- Ты чертово исчадие ада. Вытрави тараканов из своей башки. Если ты опять профукаешь наши чувства, кому от этого будет легче?
   Кит противно улыбнулся. После нашего первого раза на пляже в Феодосии у меня никого не было. Кит же менял девушек, как перчатки. Но сейчас он с такой жадностью сдавливал мои бедра, что на завтра точно останутся синяки. Так сильно хватался за меня, как будто тоже скучал все это время.
  
  
  
***
  
  Я проснулась с ощущением будто я рождественский гусь, которого засунули в духовой шкаф и случайно забыли. Мне было чертовски жарко. Только нос торчал наружу. Остальным частям тела не свезло. Я замоталась в одеяло, словно гусеница в кокон. Так еще и Барских по-хозяйски навалился сверху, и от Чертенка шел жар, как от печки-буржуйки.
  Откинув край одеяла, я блаженно зажмурилась. Сквозняк прохладной змеей скользнул по обнаженной коже ступней. Я пошевелила пальчиками, чтобы спугнуть набежавших мурашек.
  Чудом выпутавшись из своего кокона, я охнула, когда змея скользнула выше к пояснице, покрытой испариной. Я замерла на пару мгновений, дождалась, пока заворочавшийся Чертенок, опять начал посапывать и встала с постели.
  Тихонько босиком прокралась на кухню. Налила полный стакан воды из-под крана и осушила его залпом. Во всем теле чувствовалась легкая дрожь. А еще хотелось спать. С Барских выспаться не удалось. Как будто дембеля дождалась.
  Набрав второй стакан, я заметила телефон на краю стола. Айфон словно почувствовав обращенное к нему внимание, засемафорил. Я хмыкнул, сделала пару глотков и отвернулась к окну. За окном, к сожаление, не происходило ничего интересного. Мамочки катали своих чад в колясках. Машины выезжали с придомовой парковки. Тщета и суета сует. В отличии от айфона. Я взяла лопату Барских и смахнула уведомление вотс-ап. Естественно, айфон был заблокирован. Но пока я гримасничала на камеру, в несерьезной попытке обойти фейс-айди, экран мигнул новым сообщением.
  Я по привычке смахнула уведомление. На какую-то долю секунды словно выпала из реальности, забыв, что держу в руках чужой телефон. "Котик, ну куда ты пропал?"
  Меня затрясло.
  "Приезжай, я в твоем любимом белье, мур"
  Следующее сообщение было последним гвоздем в крышку гроба вчерашней идиллии. Я начала задыхаться. Отложила телефон на стол, чудом перебарывая подступающую к горлу ярость. Очень медленно и аккуратно положила. Потому что очень сильно хотела запустить яблоком о стену. А еще лучше в голову белобрысому бабнику. Я закрыла глаза, чтобы успокоиться. Но сообщение незнакомой девицы словно отпечаталось на сетчатке глаза. Даже с силой зажмурившись я продолжала видеть это конченное "мур".
   Хотелось захныкать, но злость подступала к горлу, и слезы высыхали до того, как успевали найти глаза. Чтобы чем-то занять руки, я начала одеваться. Собрала раскиданную по всей квартире одежду. Горько усмехнулась, надевая нижнее белье. О чем вчера только думала.
  Чувствовала я себя обиженной и оскорбленной. А если совсем откровенно говоря - дешевой проституткой. Приехала, свое отработала - и логичный итог: пришла пора отчаливать.
  Третий глаз закрылся. Вчера мне казалось, что единственный правильный расклад - чтобы мы были вместе. И никакие тараканы Никиты меня не страшили. Может потому что нет никаких тараканов. Развесила уши, поверила в басни Тамары, которая хотела меня приободрить. Теперь получай. Разгребай лопатой свое утешение. Барских бабник - обыкновенный. Никита из-за нашей детской дружбы старался меня не обижать, но какой парень откажется, когда голая дура сама на него лезет.
  Вчера Барских ничего не ответил на мое признание. Я же напридумывала себе ерунды и теперь сгораю от стыда, ревности и злости.
  Я полностью оделась. Достала телефон, чтобы заказать такси. Увидела кучу непрочитанных сообщений от сестры, но читать не стала. Зато пока злость не схлынула заблокировала номер Кита во всех месседжерах. И кинула его в черный список.
  Хотела уйти по-английски, но чтобы на корню обрубить возможные попытки Кита разобраться в причине моего бегства, решила оставить записку. Вырвала из блокнота лист, нашла ручку и старательно вывела на бумаге то, что думала о Чертенке. Злость немного отступила, дав доступ кислороду к мозгу. Я скомкали послание, на котором вывела парочку ругательст, сунула его в карман и вырвала чистый лист.
   "Барских, я кое-что для себя поняла. Ты был прав. Общаться, как раньше у нас все равно не получится, надеюсь ты перестанешь совать свой нос в мою жизнь. Удачи и прощай. P.S прошлый раз ты сбежал, теперь моя очередь и давай на этом закончим. Чао"
   Брызгать записку духами или целовать напомаженными губами не стала. Хотя момент был подходящим - слезливо драматичным как в третьесортном бразильском сериале. Но я мужественно держала себя в руках. Оставила записку на кухонном столе, обулась и спокойно вышла за дверь. Хотя изо всей силы хотела ею шарахнуть.
   И все семь этажей я снова не чувствовала опоры под ногами. И даже не чуть не меньше трепетала. Только в этот раз от разочарования. Пора доставать с антресолей свою гордость и переставать выдавать желаемое за действительное.
  
  
  
***
   Манилааа, Манилаааа,
   В сети заманила,
   И в самой жесткой позе
  Мне мозг ты отлюбила.
  Манилааааа, Манилаааа...
  
  Мудрые люди говорят, все в этом мире циклично. Вселенная в своем развитии движется по спирали. Многое повторяется. Но как же мне не хотелось повторения завываний Барского.
  Я спрятала голову под подушку, надеясь, что белобрысому менестрелю надоест драть глотку. Но эта благодать не спешила снисходить.
  Прошла неделя спокойной размеренной жизни. Всю эту неделю младшие Барских провели с родителями. Тамара строчила мне гневные сообщения, пытаясь выпытать, что произошло. Я подумывала заблокировать Лиманчеллу, как и ее братца, но пока сдерживалась и каждый раз отвечала одинаково. Мол, все окей.
   Жаль неделя прошла и Барских вернулся. Тамара предупредила, что Кит бесится из-за того, что я сбежала. Но мне было плевать с высокой колокольни на его чувства.
  Я пыталась не обращать внимания на псевдо-любовные завывания. Вертелась на кровати, как уж на сковородке. В итоге не выдержала, вскочила, принесла из ванной полное ведро воды, распахнула окно и хорошенько поднатужившись, выплеснула содержимое на одинокою белобрысую голову.
   -- Сгинь, нечисть.
   Я закрыла окно, кинула пустое ведро и бессильно сползла под подоконник. С громким треском ведро отскочило в сторону. Я схватила голову руками и уткнулась лицом в колени.
   Просидела так не знаю сколько времени - до тех пор, пока дверь в комнату не отворилась. Подняв глаза, я икнула от неожиданности. На пороге стоял Кит. С белобрысых волос текло. В зеленых глазах малютки феи сердито метали молнии. В руках Барских держал охапку белых роз. С нежных лепестков на пол срывались крупные капли.
   Чертёнок швырнул цветы на кровать и сделал ко мне порывистый шаг на встречу.
   -- Кто тебя пустил?
   -- Рин. Он как раз из подъезда выходил, когда ты меня облагодетельствовала.
   У меня засосало под ложечкой, но потом я вспомнила сообщение от какой-то курицы, которая ждала Барских в его любимом белье, и на смену испугу пришла ярость.
   -- То что у меня нет никого дома, не дает тебе права врываться без приглашения.
   Альбина сегодня дома не ночевала, брат ушел на работу. Я осталась один на один с собственным проклятием.
   -- Вставай, -- я посмотрела на Барских снизу вверх, -- вставай говорю, мозги на место вправлять буду.
   Я осталась сидеть под подоконником, только глаза на Чертенка обиженно таращила. Он сделал еще шаг. Растегнул ремень, с щелчком вытягивая кожаный пояс из джинсов. У меня глаза округлились.
   -- Вставай, все жилы из меня вытянула. Вставай - пришло время торжествовать справедливости.
   -- Курицам своим воздавай, -- я вскочила на ноги и выплюнула слова прямо в лицо собеседнику.
   Изумрудные молнии жалили меня словно живые. Куртка была на половину мокроя, глаза - злыми. Между нами висело напряжение, настолько ощутимое, что у меня волосы зашевелились на голове.
   -- Из ума выжила. Каким курицам?
   Ремень опасно свистнул, малютки феи грозно ощерились.
   Мне иногда бывает очень тяжело со своим характером. Я морально не вывожу эти пусть редкие, но сокрушительные вспышки ярости. Сейчас мне захотелось вцепиться ногтями в красивое лицо Блондина. Чтобы попортить малину этому Донжуану. Вряд ли на него продолжатся вешаться с исполосованной физиономией.
   -- Таким, которые тебя в любимом белье дожидаются, -- я выпалила сквозь сжатые зубы, пламенея очами и раздувая крылья носа от бешенства.
   Кит завис, как допотопный пентеум. Даже малютки феи растерялись. Высокий, мокрый и растерянный. Он стоял с ремнем на перевес и очень туго соображал.
   Честно, мне хотелось, чтобы операционка этого тугодума быстрее загрузилась - и он бросился на колени и начал признаваться в любви. Я бы все простила. Но вместо пламенных признаний, этот хмырь засмеялся. Его всего прям затрясло. Смех у Никиты очень красивый, сейчас раздражал и больше напоминал хохот гиены.
   -- Манила, ты серьезно?
   -- Более чем.
   -- Малая, мне двадцать два. Мужчины в этом возрасте на пике сексуальной активности, ты серьезно думала, что я вел монашеский образ жизни?
   Конечно я не думала. Я знала, что этот мудак меняет девчонок чуть реже, чем носки.
   -- На болячки венерические давно проверялся, активист? Не хочу от твоих барышень что-нибудь подцепить.
   -- Ерунду не городи. И вообще, ты нахрена меня с ведра окатила? В курсе, что на улице +3. Или ты из побуждений, так не доставайся же ты никому?
   Я закатила глаза и отошла от Кита к подоконнику, чтобы сдержаться и не съездить Барских по довольной физиономии.
   -- Ты как бубонная чума, тебя обычная простуда не возьмет, -- я присела на подоконник.
   В лицо Киту старалась не смотреть, с деланным любопытством разглядывала фотки. На стене были фото с семьей, с Томой. С Китом фоток не было. После Феодосии я решила - с глаз долой из сердца вон. Потом не сдержалась, вклеила нашу совместную детскую фотографию. В прошлый визит Барских именно ее уволок. Может таким образом сама судьба намекает, что от Чертенка нужно держаться подальше?
   -- Ты пока перепсихуй, Манки, а я пойду в ванную голову посушу, -- Барских бросил пояс на кровать, к розам.
   Когда Кит шагнул за порог, он притормозил и вместо того, чтобы молча выйти, съехидничал на прощание:
   -- Чай сделай, а то ох уж это азиатское гостеприимство, не скажешь - не догадаешься.
   -- Иди, куда шел.
   -- С удовольствием, -- малютки феи многозначительно меня оглядели, -- обожаю Микки Мауса.
   Барских скрылся, а я вспыхнула с головы до ног. Причем сама не поняла, от злости или от смущения. Я жалась к подоконнику практически голой задницей. На мне была вытянутая майка, которая едва прикрывала трусики с Микки Маусом.
   О Ками-сама.
   Я конечно, не ждала, что в мои покои заявится Казанова Кавалерович. Но второй раз святить своим неглиже в детском белье - это какое-то родовое проклятие. Не меньше. Я протяжно завыла, спрятав лицо в ладонях.
   Время для самобичевание явно было не подходящим. Нужно было или гнать Кита в зашей, или действительно заварить чай, чтобы этот упырь не простудился. Порывшись в шкафу в поисках домашних штанов, я приоделась. Всунула ноги в тапки с вислоухими зайцами и немного приободрилась. Взгляд наткнулся на букет, рассыпавшийся по постели.
   Крупные бутоны белых словно снежинки роз были такими невинными и прекрасными, что моя чувствительная натура не смогла сопротивляться их немому зову. Как бы не был несносен их даритель, оставлять такую красоту сохнуть без воды - преступление. Я вышла на кухню в обнимку с вазой. Клацнула чайником, по возвращении в спальню поместила букет в воду и перебралась на кухню - хозяйничать.
   Хотела в чай чего-нибудь подмешать, мышьяка например. Но чего нет, того нет. Просто ошпарила чайный лист кипятком, плотно закрыла крышечку заварника и уселась на диван. Мелькнула мысль соорудить для Барских бутер и ранить его в самое сердце своим гостеприимством. Но пусть девки, которые в белье перед этим олухом шастают, его и кормят.
   В животе у меня заурчало. Но решимость мою никаким голодом не поколебать. Обиженная женщина - страшная сила, а если еще и голодно вообще хоть в бомбоубежище беги. Самый подходящий настрой для предстоящего чаепития.
   Барских заявился на кухню, как к себе домой. В черной облегающей водолазке, темно-серых джинсах и с влажными волосами цвета пшеницы парень вошел в комнату походкой альфа-самца.
   Я хотела ляпнуть что-то о Симбе, но сдержала свои фантазии при себе.
   Мы мило чаевничали, пока куртка Никиты сушилась на батарее. Когда чашка опустела, Кит засобирался домой. Уйти спокойно Чертенок не мог.
   -- Манил, давай разберемся в нашей Дольче Вите. Реши для себя, чего ты хочешь. Ты умная девочка, прекрасно понимаешь, чем отличается секс без обязательств от отношений. Я не обещаю, что стану паинькой и перестану общаться с другими девчонками. С некоторыми у меня даже подобие приятельстких отношений. Уж, прости, шарахаться от них не стану. Но ждать меня в "красивом белье" никто не будет, если ты захочешь. Реши для себя - тебе это нужно?
   -- А тебе? -- Я закусила губу, глядя как Барских завязывает шнурки Джорданов.
   Чертенок не ответил, чмокнул меня в краешек губ на прощание и выскользнул за дверь. Чертов человек дождя. Приходит, когда вздумается, уходит, когда захочет. Нахрена мне этот эгоист? Любовь - морковь!
  
  
  
***
  Неделя текла вяло, ползла словно парализованная улитка, пока телефонный звонок не ворвался в серые будни. Ворвался голосом Тамары и разорвал скуку и размеренность в клочья, как берсерк.
   От ее слов меня едва не хватил удар. Кусок яблока, который я смачно надкусила до рокового звонка, встал поперек горла, я захрипела, засучила ногами, слезы потекли градом из глаз. Каким-то чудом избежав преждевременной кончины, я переспросила, надеясь, что приглашение отметить преждевременное окончание беременности Барских мне послышалось.
   -- Что прости?
   -- Не нужно драмы.
   -- Дура что ли?
   -- Сама такая. УЗИ говорю сделала, я не беременна. Похоже пописала как-то криво.
   -- Ками-сама, у тебя и в голове опилки и в моче единороги. Я подумала ты сделала аборт.
   Тома хмыкнула. Подруга предупредила, что план минимум - нажраться до зеленых чертей. Я не стала ее отговаривать, но задумалась о том, чтобы просто сбежать из города. Тамара и без высоко-градусного допинга творит несусветную дичь. Стоит же Лиманчелле пригубить - держите ее семеро. Но скоротечная беременность подруги была настолько весомым поводом, что сбегать из города я решила в другой раз. Тем более мне самой нужна перезагрузка.
   Мы распрощались. Тамара сообщила, что будет усердно весь день готовить к вечеру печень - пить боржоми и заедать ее салом, чтобы не улететь с первой рюмки. Я же осталась валяться на кровати, дожевывая яблоко. Суббота всегда была моим любимым днем недели. Тем более вторая половина. Аля - весь день в ледовом, Рин - на работе, раньше семи можно не ждать. Я быстро смоталась на пары и теперь со спокойной совестью могу давить диван, мять бока или заняться чем-нибудь полезным? Например, убраться в квартире. Обдумав еще раз последний вариант, я скривилась, как от уксуса. Предпочесть кровати тряпки и швабры, какой дурак на это пойдет? Но на этой неделе была моя очередь. Можно было бы отложить на завтра, но в воскресенье у меня была полная смена на подработке. И вряд ли после нее во мне проснется бодрый Мойдодыр.
   Собрав волю в кулак, я свесила ногу с кровати и всем телом потянулась, чтобы мозг понял чего лишился. С кряхтением поднялась, завязала куколю на затылке, чтобы волосы не лезли в лицо. И врубив "Имперский марш" на полную громкость, двинулась на разведку. Большая квартира - это плюс, но когда дело касается уборки, сразу кажется, что можно обойтись Путинкой. Два шага от стены к стене, разок тряпкой махнул вот тебе и чистота чисто тайд.
   Бубня себе под нос, что раз мы можем себе позволить такую площадь - мы буржуи. То какого же рожна, не вызываем клининговую службу. Я протерла всю пыль в квартире, понимая, что второй раз с таким предложением вряд ли буду выступать перед Рином. Квартира его. Брат пустил нас к себе, пока не выйдем замуж с сестрой и не свалим делать мозг другим несчастным. Цитата.
   Вот она ответочка - возможность почувствовать себя домохозяйкой 24/7. А если не нравится с глаз долой и с сердца вон - замуж или с узелками скарба обратно к родителям.
   Орудуя моющим пылесосом, я пыталась найти лазейку. Но нет. Замуж не зовут, с мамой жить - чокнусь на третий день от попыток воспитать из меня тургеневскую барышню. Остается обхаживать темноокого господина - хорошо хоть готовить не умею.
   Наведя чистоту во всей квартире, в том числе и в ванной комнате, я загрузила стирку. Почесала макушку, наблюдая как крутится барабан. Зрелище не особо меня увлекло, я огляделась по сторонам. Из зеркала на меня глянул взъерошенный подросток с неописуемой красоты куколей на голове. Увиденное натолкнуло меня на две мысли. Нужно помыть зеркало - Рин как будто не зубы чистит, а с кем-то соревнуясь в меткость плюется в зеркало пастой. И второе - нужно помыть голову, волосы уже не первой свежести.
   Я решила начать с зеркала. Отмыла следы пасты, натерла поверхность бумажным полотенцем до кристального блеска. И кроме несвежей прически рассмотрела жирный блеск на лбу и подбородке.
   Чтобы не расстраиваться можно было просто отвернуться, но мой взгляд удачно упал на один из Алиных тюбиков с разными приблудами. Почитав пару этикеток, я нашла матирующую освежающую маску с приятных мятным ароматом.
   -- Вкусно, -- глубоко вдохнув свежий аромат, я выдавила немного средства и растерла между пальцев.
   Консистенция оказалась приятно муссовой и судьба Алькиной маски была решена. Она оказалась на моей довольной физиономии. Двадцать минут, пока маска боролась с жирным блеском, я привела в порядок хаос, который остался после того, как я переворошила Алькины банки-склянки.
   Искупалась, накрутила высокий тюрбан из полотенца на голове и перебралась на кухню. Пора было восстанавливать потраченные калории, тем более с каждым мгновением близилась ритуальная пьянка с Лиманчеллой. На пустой желудок я могла выбыть из гонки за зелеными чертями уже на первой стопке.
   Перед тем как уехать к Александре, близняшка оставила на выключенной плите кастрюльку ароматного борща. Уехала она часов в восемь, по пути закинув меня в универ. Мы вместе вышли из квартиры. Но перед этим единственное, что я успела сделать - мыльно-рыльные утренние процедуры, даже не позавтракала.
   Альбина же сбегала на утреннюю пробежку, сварила горячо любимым родственникам обед, так еще и выглядела бодрой и свежей, как богиня утренней росы.
   Наливая себе в глубокую супницу успевший настояться борщ, я бегло натыкала сообщение в ватц-апп: "Вкусно так, язык чуть не проглотила".
   Через пару-тройку ложек прилетел ответ: "На здоровье, Манюнь".
  Я закатила глаза. Ненавижу все производные от полного имени. Больше всего меня бесит "Манки", придуманное Барских, но и сестра хороша. Отвечать не стала, доела борщец уже без особого энтузиазма, погладила округлившейся животик, вымыла тарелку и вернулась в комнату - собираться на пьянку.
  
  
***
  
  Сборы пролетели так же быстро, как Челябинский метеорит сквозь атмосферу. Я нашла черные рваные джинсы и белый объемистый свитер из мягкой шерсти. Осталась довольна собственным выбором и с удовольствием отписалась Томе об этом. Лиманчелла к тому времени никак не могла выбрать, в чем явить себя зеленым чертям. Варианты множились в геометрической прогрессии.
  Это могло затянуться. Поэтому я вооружилась феном и на час выпала из реальности. Волосы у меня были густые, длиной до середины спины. После фена темно-каштановая грива встала дыбом, и чтобы вернуть ее на место пришлось пройтись по волосам утюжком. Еще полчаса канули следом. Тома как раз определилась с тем, чем покорит обитателей Преисподней.
  Надев джинсы и свитер, я вправила край за пояс и с удовольствием оглядела себя со всех ракурсов. Образ вышел неплохим. Но с первого взгляда явно не понять, что цель выхода в свет - накидаться в сопли. Нужна была яркая деталь. В ее поисках я решила поиграть в Шерлока Холмса в Алиной косметичке. Стукнув согнутой костяшкой пальца, я распахнула дверь, не дожидаясь разрешения. Хотя давать позволение все равно было некому. Альбина или не вернулась с тренировки, или упорхнула на крыльях по очередным сверхважным делам. Задумчиво осмотревшись по сторонам, я решила набрать родственницу, чтобы и совет получить и совесть убаюкать, кричащую, что брать чужое некрасиво.
  Аля ответила после первого гудка:
  -- Привет, Манюнь.
  Я закатила глаза, но сердито фыркать не стала.
  -- Привет, Алюнь. Как сделать черно-белую одежду не скучной?
  -- Макияж, -- близняшка не стала заново выдумывать колесо.
  -- Так, а как именно? И не забывай у меня кривые руки.
  -- На свидание намылилась? -- В голосе сестры отчетливо послышалось кошачье любопытство.
  -- Однодневное алко-турне с Тамарой.
  -- Красная помада у меня в крайнем левом ящике туалетного столика. Мне пора бежать, бай, крошка. -- Аля отключилась, потеряв интерес.
  Близняшка без зазрения совести оставила меня наедине с будущими визажными потугами. Знаете, какая проблема ровно накрасить губы, когда ты рукожопый? А я знаю.
  Решительно расправив плечи, шагнула к туалетному столику. В зеркале-гармошке отразилось три перепуганных Манилы. Присев на низкий пуфик, я с любопытством открыла несколько выдвижных ящичков. В крайнем левом в стеклянных контейнерах обнаружились карандаши и тюбики. Рассматривая жителей столика-косметички один за одним, я нашла тот оттенок, который пришелся по душе. В руках у меня оказался карандаш цвета марсала. А вот помады этого оттенка у сестры не было.
  Я даже немного приуныла, на ради интереса мазнула пару линий на внешней стороне запястья. Текстура оказалась мягкой, а пигмент насыщенным. Осталось только справиться с собственными кривыми руками и отсутствием опыта. Попытка не пытка, как говорится.
  Я замерла напротив зеркала с занесенным карандашом, примериваясь. В конце концов, это не сложнее, чем делать наброски в блокноте. С этой жизнеутверждающей мыслью я аккуратно обвела лук Купидона, увела яркий контур к уголкам и на одном дыхании прошлась по нижней губе. Получилось недурно. Я немного покуражилась, показывая язык своему отражению, и закончила начатое.
  Накрашенные губы выглядели пухлыми и сочными. Да и лицо в целом словно оживилось. Я встала и покрутилась перед зеркалом в полный рост. Огонь! Точно достойно намеченной пьянки.
  Я задвинула открытые ящики на место и вернулась к себе. Кинула в рюкзак паспорт, влажные салфетки, открыла uber на айфоне, вызвала машину в наш с Лиманчелой любимый бар и вышла в прихожую. Высокие кожаные ботинки и кожанка, подбитая белым теплым мехом, буквально за пару секунд были надеты и я вся из себя прекрасная неслась навстречу алко-трипу.
   Водитель оказался из разряда самых желанных - он молчал и знал, куда ехать. Минут через двадцать, я уже была на месте. Поздний вечер в Нске хорош отсутствием пробок. Когда темнеет и холодает, все разбегаются по теплым, уютным норкам. Ближе к зиме люди все больше нуждаются в тепле, и каждый греется по-разному. Кого-то греет любовь, кого-то градус крепкого алкоголя. Сегодня меня согреет текила. Наш с Томой любимый способ вызвать зеленых чертей.
   Бар "Сова в дрова" мы с Тамарой любили за душку бармена и за то, что он находился недалеко от моего и ее логова. Добираться мне и Томе минут двадцать максимум. Но Лиманчелла еще не приехала. Когда-нибудь я отгрызу голову этой лярве за ее вечные опоздания. Чтобы не дать кровожадному инстинкту пустить корни, я села за барную стойку. В баре как раз почти никого не было и Даня мог уделить мне время.
  -- Привет, крошка, -- бармен поздоровался первым, озарив меня очаровательной улыбкой.
  Симпатичный парень лет двадцати пяти, наверное, единственный из моих знакомых, кто на законных основаниях мог ко мне так обращаться. В бармене было практически два метра роста.
  -- Привет, Дядя Степа, давай бутылку текилы.
  Даниил окинул меня оценивающим взглядом темных выразительных глаз.
  -- Тебя же с пары рюмок растараканит, зачем бутылка?
  -- Я не одна, Тамара должна скоро заявиться, наверное, на оленьей упряжке скачет, белобрысая задница, раз опаздывает, -- я сняла куртку и кинула ее на соседний стул.
  Вряд ли в баре будет народу под завязку, но место своей закадычной я решила занять, несмотря на крепнущее желание придушить мерзавку при встрече.
  -- И налей мне рюмочку, а то моя прекрасная еще не пришла, а уже выбесила.
  Даня не стал отговаривать, вскрыл бутылку с витрины и наполнил рюмку. К ней поставил солонку, на мгновение скрылся под стойкой и вынырнул из-под нее с лаймом наперевес. Его бармен сполоснул под мощной струей воды и сноровисто нарезал на дольки.
  Я поблагодарила кивком и аккуратно тряхнула солонку на внешнюю сторону ладони между большим и указательным пальцем. Белые кристаллики обильно посыпались на столешницу, за что мне достался укоризненный взгляд. Но бармен промолчал, так как вынужден был отвлечься на официанту, принесшую чек на заказ.
  Пока Даня колдовал над пенящимся ярко-голубым коктейлем, я слизала с ладони соль, залпом опрокинула в себя рюмку текилы и жадно впилась зубами в дольку лайма, чтобы цитрусовый сок унял пожар, вспыхнувший внутри от огненной жидкости. Я шумно выдохнула, чувствуя, как меня уносит в прекрасное далеко алко-локомотив. Даже слезы из глаз брызнули. Текила для нас с Томой была особым напитком. Мы пили ее, когда нужно было погрустить или порадоваться, словом, по любому достойному поводу. Но обычно я разбавляла содовой, чтобы сбить градус. Сегодня мне нужно было забыть о Барских хотя бы на один вечер, и слабенькой газировке это было не под силу.
  Образ Барских всплыл в памяти во всей красе, всплыл недельной давности вечер с горячими поцелуями и бесконечной любовью, которая разрывала изнутри. Я думала, что после откровенного признания станет проще и легче, но где-то просчиталась. На душе было горько, еще горче, чем вкус неразбавленной текилы.
  Я наполнила вторую рюмку, повторила трюк с солью, снова просыпав часть на столешницу. Горло обожгло, дыхание перехватило, но сожаление никуда не делось, и его горечь на языке не смог сбить даже кислый до оскомины лайм.
  Пока я пыталась отдышаться, в бар солнечным вихрем ворвалась Тамара. Подбежала ко мне, шумно чмокнула в висок и затараторила оправдания, как из пулемета.
  -- Представляешь, заказала машину, а ее не было. Я уже хотела бежать к тебе на своих двоих. Но uber сподобился. Прости, мать, челом бью, прости, знаю виновата, -- Тамара частила все то время, пока убирала наши куртки на вешалку и пристраивала задницу на стул.
  -- Штрафную наливай, и хватит болтать, голова от тебя трещит.
  -- Это от текилы, -- Лимончелла хохотнула, но от штрафной отказываться не стала, -- ты почему чистой пьешь, а не свою шипучку?
  -- Да мысли идиотские в голове роились, надеялась текила их спугнет, -- я нашла взглядом Даню и, привстав со стула, чтобы меня было лучше видно из-за стойки, попросила вторую рюмку.
  Бармен, особо не отвлекаясь от смешивания коктейля, выполнил мою просьбу, так еще между взбалтыванием шейкера любезно раскланялся с Тамарой.
  Лимончелла наполнила рюмки до краев.
  -- Давай, Манки, чтобы жизнь била ключом и, главное, не по голове.
  Под такой тост грех было не выпить. Что мы и сделали с удовольствием. Немного помолчали, вдумчиво зажевали текилу лаймом. По глазам Томы было отчетливо видно, как о многом ей хочется спросить. Она сдерживалась буквально из последних сил, но зная маленькое зло терпение уже трещало по швам.
  -- Спрашивай, Варвара, -- я взяла еще одну дольку, чтобы зажевать резкое высоко градусное послевкусие, с каждой новой рюмкой все сильнее оседающее на языке.
  Блондинка подобралась, как перед прыжком. И понеслась.
  -- Что за шоу ты устроила неделю назад?
  -- Местечковый Дю Солей, тебе понравилось? -- Я поставила локти на столешницу и опустила тяжелую голову.
  Щеки, к которым я прижала ладони, горели. Тамара хмыкнула, но нападать с претензиями не стала. Она тоже оперлась головой о согнутую руку, сев ко мне в пол оборота. Я чувствовала на себе взгляд медовых глаз. Теплый, без капельки осуждения и с целым океаном поддержки.
  -- Почему сбежала? Я так понимаю, что ночью вы с братом явно не в шашки играли.
  -- Совсем не в шашки, -- я тоже села к Лимончелле в пол оборота, чтобы не просто чувствовать, а погрузиться с головой в медовый океан понимания и солнечного тепла.
  -- Мы переспали. Я думала, это сдвинет наши непонятные отношения с мертвой точки. Только утром сунула нос в сообщения Барских. Какая-то клуша приглашала его покувыркаться. И ведь она у него не одна. Кит - настоящая вертихвостка, крутит романы, как будто бьется за первое место по количеству затащенных в постель.
  -- Ты же понимаешь, что это не всерьез. Ты - особенная, брат тебя любит, -- Тамара говорила уверенно, жаль только у меня уверенности не было ни на грош.
  -- При этом о любви говоришь ты, а не сам виновник торжества. Брось, Тамар, давай сменим тему. От этой тошно.
  -- Хозяин-барин, -- Лимончелла опять разлила до краев.
  Ритуал с солью, лаймом и шумным выдохом мы повторили зеркально.
  -- Эх, хорошо-то как Настенька, -- Тамара потянулась до хруста в позвонках и огляделась по сторонам.
  Взгляд блондинки скользнул по небольшому залу "Совы". В медовой глубине вспыхивали пьяные золотистые искорки. В позе читалась ленца, не без доли грациозности. Но в секунду от ленцы не осталось и следа. Тамара застыла в напряжение, словно рысь перед прыжком.
  -- Что ты там увидела?
  Я проследила за направлением Томкиного взгляда:
  -- Ками-сама.
  За большим угловым столом курила кальян небольшая компания. Парни и девушки, которые не привлекли бы моего внимания, если бы не одно НО. С ассиметричной стрижкой, удлиненной с левой стороны. Парень взъерошил пятерней свою непослушную челку и громко рассмеялся. Тамара скрежетнула зубами. Я обернулась к подруге и отчетливо поняла, что быть сегодня в баре трупу. Вокалиста Морфия Лимончелла мысленно уже растерзала и, судя по сжатым кулакам, растерзать была готова и в реальности.
  -- Том, выдыхай.
  Блондинка улыбнулась настолько очаровательно, что мне стало страшно. За Аллегро. Тамара встала и двинулась к ничего не подозревающему столику. Я схватила Тому за руку, но подруга с вежливым оскалом вырвалась:
  -- Не переживай, котик, я кое-что скажу Лешеньке и сразу вернусь.
  Я смотрела в спину подруге. С идеальной осанкой под трек группы muse она шла навстречу скандалу, сексуально покручивая бедрами. Приблизившись к компании, Тамара наклонилась к Воронову и с улыбкой что-то шепнула ему на ухо. Парень поменялся в лице и резко убрал руку, которая по-хозяйски лежала на плечах симпатичной девчонки. Аллегро встал из-за стола и вслед за Томой вышел на улицу. Вся компания проводила их взглядами, я тоже следила, не отрываясь, пока маньяк и его жертва не скрылись из виду.
  -- Куда подругу дела?
  Я отвлеклась от созерцания закрытой двери. Даня раскидался с заказами, почесал язык с официантками и решил узнать, почему поредели алко-ряды нашего бравого дуэта.
  -- Она накидалась и пошла на разборки.
  -- Даже не удивлен, у меня сегодня смена короткая, могу вас по домам раскидать, чтобы сильно не чудили.
  Я улыбнулась. Угораздило же меня влюбиться в мудака, когда вокруг миллион классных парней.
  -- Дань, ты прелесть, -- и чтобы комплимент не был голословным, я сложила ладошки сердечком.
  -- Лиса, -- бармен хмыкнул и выставил на стойку миску с чипсами, -- зажуй, а то еще пару рюмок и язык начнет заплетаться.
  Я показала Дане язык, но за чипсы поблагодарила. В голове, действительно, уже немного помутилось. Бармен снова отвлекся на заказы, оставив меня наедине. Я взяла чипсину и с аппетитом ее надкусила. Кукурузные с ярким сырным вкусом, они отлично развлекли меня, пока Тамара закатывала истерику своему бывшему. Я успела сжевать четыре штуки, отправляя ароматные треугольнички одну за одной. На пятой вернулась блондинка. Без лишних слов она наполнила рюмку и опрокинула ее залпом. Я протянула Тамаре чипсину, но блондинка отмахнулась. Подруга сердито шлепнулась на стул. Щеки ее горели, ноздри побелели от злости, а еще Тамара изо всех сил старалась не смотреть в сторону стола, куда должен был вернуться Воронов.
  Я обернулась как раз вовремя, компания рассчитывалась и собиралась покинуть "Сову". Аллегро взъерошенный и взвинченный, тоже старательно не смотрел в сторону бывшей девушки. Правда на душевное состояние парня мне было плевать с высокой колокольни. Важнее было понять, в порядке ли Тамара. Подруга была скорее в беспорядке. Я разлила текилу по рюмкам, мы чокнулись.
  Подталкивать блондинку к разговору я не стала. Знала дурной характер этой мадемуазель. Захочет - расскажет, сильно захочет - так вообще словесный фонтан фиг заткнешь.
  -- Зажуй, у тебя уже щеки от бухлишка красные, -- я повторно ткнула в Лимончеллу чипсиной.
  Тамара посмотрела на кукурузный треугольник, как на раздавленого жука, но взяла из миски один и смачно им захрустела.
  -- Вредная задница, -- я укоризненно наставила на блондинку чипсину, которую она забраковала и демонстративно отправила ее в рот.
  Поперхнулась крошкой и громко закашлялась. Тамара вскочила с места, ее пьяно шатнуло, но несмотря на небольшую качку подруга с чувством заколотила по спине. Я отдышалась, отпихнула спасительницу и ушла пудрить носик. Меня тоже немного качало, но в целом для человека, опрокинувшего половину бутылки 0,7 текилы, я держалась огурцом.
  Выйдя из кабинки, я немного задержалась перед зеркалом, пока мыла руки. Карандаш держался намертво, даже не смазался от обильных возлияний. Я тряхнула мокрой кистью перед лицом, чтобы немного взбодриться. Холодные капельки осели на коже, и у меня действительно чуть шире открылись глаза.
  Когда я вернулась к бару, Тома практически прикончила остатки текилы. В бутылке мало что осталось, зато Тома пришла в кондицию задушевных разговоров. Она сидела сгорбившись и изредка поглядывала на пустой стол, который совсем недавно занимала компания Аллегро.
  -- Эй, красотка, да ты налакалась, -- я погладила Лимончеллу по голове.
   Подруга сонно подалась за лаской.
  -- Еще по рюмочке? -- Язык у Томы заплетался. -- И я расскажу тебе одну историю.
  Я усмехнулась, разливая остатки. Мы чокнулись. Тамара взяла последнюю дольку лайма и подняла на меня грустные светло-карие, практически желтые кошачьи глаза.
  -- Знаешь, не хочу рассказывать, как было классно, когда мы встречались. Это продлилось несколько месяцев, а потом мой паршивый характер вылез наружу. Постоянные репетиции, выступления в клубах, где полно полуголых пьяных девчонок. Я ревновала до зубовного скрежета. И из-за этой чертовой ревности, мы начали постоянно скандалить. И расстались, потому что только и делали, что срались по поводу и без. Ну а дольше ты знаешь. Расстались. У меня была небольшая задержка, сделала тест. Он оказался ошибочно положительным, я перепугалась и рассказала Воронову о его будущем счастливом отцовстве. Как этот мудак отреагировал, ы знаешь.. Ну и хеппи энд, сделала узи - материнство мне в итоге не светит, зато точно знаю, в какого урода умудрилась влюбиться.
  Тамара всхлипнула, потерла покрасневшие глаза. И в поисках поддержки взяла меня за руку. Я сжала тонкие пальчики в ответ.
  -- А сейчас я сказала Лексу, что сделала аборт.
  Я вздрогнула от неожиданности.
  -- Что ты сказала?
  -- Что сделала аборт, глухая что ли? -- Лимончелла сердито глянула, явно недовольная тем, что ее перебивают и переспрашивают.
  Я подумала, что Тамара всегда была семи пядей во лбу, но вот сегодня она это звание завоевала пожизненно.
  -- Короче. Сказала, что сделала. И что этому мудаку нужно уметь брать на себя ответственность. И стрясла с него пятнадцать штук, как компенсацию. А еще мы целовались.
  -- Ками-сама.
  -- Не бухти. Это как прощальный секс, только безопаснее, -- Тамара зло хохотнула, -- а то придется потом снова тест делать и второй раз уже может не повести.
   Сказать, что я под впечатлением, ничего не сказать. Даня, наверное, тоже. Он как раз сдал смену и хотел мне что-то сказать, но благоразумно решил не вмешиваться. Я улыбнулась парню, пожав плечами.
  -- Я пока пойду машину прогрею, -- Даниил тихо шепнул и свалил от греха подальше.
  -- Давай, через пару минут будем.
  -- Чего? -- Лимончелла не расслышала, о чем мы секретничали, но оставаться в стороне не собиралась.
  -- Поднимай задницу, домой пора. Мне завтра на работу со сранья.
  -- Ты нудная, -- блондинка встала с места и качнулась в направлении туалета, словно кобра под дудочку заклинателя.
  -- Воу-воу, полегче, Спиди гонщик, давай я тебя провожу.
  Я подхватила свою разудалую подругу под локоток. Я всегда пьянела медленнее Тамары и тормозила блондинку, когда у нее срывало тормоза. Только сегодня Лимончелла была скорее задумчивой, а не безбашенной, как обычно.
  Я ждала Тому, пристроевшись в углу, чтобы не мешать другим дамам попасть в волшебную комнатку, где из усталой и потрепанной барышня снова могла стать прекрасной принцессой. Девчонки сновали мимо. В ожидании Лимончеллы я достала айфон, чтобы проверить не истосковался ли кто-нибудь по моему обществу. Сообщений не было ни в одном из месседжеров. Даже немного обидно, что планета крутится без моего участия. Особенно обидно, что затаился Барских. Я зашипела совсем по-змеиному. Настолько правдоподобно, что девушка, споласкивавшая руки, испуганно подпрыгнула и заозиралась по сторонам. Я невозмутимо убрала айфон в задний карман и глянула в сторону кабинки, в которой схоронилась Тамара. Смылась она, что ли?
  -- Томаш, -- я тихонько поскреблась в дверь.
  И за свою заботу чуть не получила по зубам. Дверь резко распахнулась и Тамара вывалилась наружу. Нетвердой походкой она доковыляла до раковины и практически нырнула в нее с головой. Я дернулась к ней на спасение, но Тома отмахнулась. Она открыла кран с холодной водой и набрала полный ковшик из сложенных вместе ладоней.
  -- Я его любюююююю, -- блондинка провыла свое призвание на высокой ноте и с остервенением нырнула в ладони топиться.
  Я погладила свою бедовую царицу по вздрагивающей спине. Тома всхлипывала и с остервенением плескала в лицо холодной водой. Когда у нее зуб на зуб перестал попадать, блондинка закрыла кран и посмотрела на меня глазами олененка Бемби. Малышку было жалко, но любовь - такая зараза. От нее не вылечишь, не спасешь.
  -- Поехали домой, Томаш.
  Девушка кивнула, позволяя взять ее под руку. Она даже не пробовала сопротивляться, не рвалась в клуб на весь остаток ночи. Выглядела пришибленной, такой я ее еще не видела. Даже стало страшно оставлять блондинку одну.
  -- Том, Никита дома?
  -- Соскучилась? -- Даже с разбитым сердцем и в розовых соплях, Тома оставалась стервой.
  -- Безумно. Если он свалил, давай может у меня переночуешь?
  - Не-а, будешь на работу собираться - шуршать, греметь. А я хочу поспать до обеда.
  Тамара то ли выплакала градус, то ли освежилась от контрастных умываний, но рассуждала вполне логично. Я забрала наши куртки с вешалки, набросила на плечи Томе ее косуху, надела свою. И мы вышли из бара. Парковка перед "Совой" была крохотная, вмещала от силы десяток машин. Где нужная, я поняла по светящимся фарам. Только белый ниссан был заведен, так еще бармен открыл водительскую дверь и призывно махнул рукой.
  Тома устроилась на заднем сидении, причем лежа, поэтому мне пришлось сесть рядом с Даниилом.
  -- Ты в порядке? -- Даня обернулся к блондинке.
  -- Не переживай, меня не тошнит. Просто приуныла чуть-чуть.
  -- Я за тебя переживаю, а не за машину, дуреха, -- бармен переключил внимание на меня, -- тебя или Тому первой завезти?
  Я посмотрела на блондинку, скрючившуюся в позе эмбриона на заднем сидение. Я переживала за подругу и, по-хорошему, должна была передать ее в руки Кита, чтобы с чистой совестью ехать домой. Но! Видеть Барских не было ни малейшего желания, да и на бармена можно было положиться. Он уже выручал нас с подругой несколько раз.
  -- Давай сначала ко мне. Тому проведешь до двери?
  -- Обижаешь, -- Даня улыбнулся, выезжая с парковки, -- доставлю в лучшем виде.
  Через двадцать минут я была уже в родном подъезде. Еще через пять зашла в квартиру. Меня встретила абсолютная тишина, Рин с Алей наверняка сладко посапывали в своих постельках. Я скинула куртку, разулась и пошла готовиться ко сну. Пока была в душе прилетела смс-ка. Прочитала ее я уже перед тем, как нырнуть под одеяло.
  "Птичка - в клетке. Передал из рук в руки, не переживай" - отписался Даня. И я, действительно, выдохнула. Завела будильник на пол восьмого, отложила айфон на прикроватную тумбочку и с наслаждением закрыла глаза. Сон пришел буквально в то же мгновение. Жаль только, что обещал он быть до обидного коротким.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"