Мальцев Павел Викторович : другие произведения.

Развод вдруг-2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:

0x01 graphic

Написано исключительно и обязательно для моей дочери Мальцевой Александры Павловны.

Все персонажи в моей книге, за исключением Наташечки, - вымышленные.

За случайное сходство автор ответственности не несёт.

Мальцев Павел Викторович

РАЗВОД - ВДРУГ

Иллюстрации Юрия Лямина

Москва - Минск

1990 год

  
  

Предисловие

   Вместо предисловия приводится полный текст искового заявления моей любимой Наташечки.

220012 г. Минск-12, ул. Толбухина, 9, народный суд Первомайского р-на.

19.09.1989 год

г. Минск, ул. Садовая, д. 6а, кв. 45. Мальцевой Н. А.

Почта СССР

  
   В народный суд Первомайского р-на г. Минска.
  
   ИСТЕЦ: Мальцева Наталья Александровна 1963 года рождения.
   ОТВЕТЧИК: Мальцев Павел Викторович 1961 года рождения. Прож. там же.
   ИСКОВОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ О РАСТОРЖЕНИИ БРАКА
   7 июня 1986 года я /добрачная фамилия ЖИЛИНА/ вступила в брак с МАЛЬЦЕВЫМ Павлом Викторовичем и приняла его фа­милию. Наш брак зарегистрирован Восточно-поселковым Сове­том народных депутатов Первомайского РИК г. Минска, акто­вая запись ! 67.
   От брака имеем дочь Александру 3 августа 1987 года рождения. Проживая в браке с ответчиком три года, я поняла, что в дальнейшем мы не сможем сохранять семейные отношения. Мы оказались людьми с абсолютно разными характерами, взглядами на жизнь, запросами и интересами. При этом все эти годы ответчик пытался подчинить меня своим интересам, забывая, что я такой же человек, как и он, и также имею пра­во на собственное мнение и на какие-то желания и т. д. Пытаясь подчинить меня своим интересам, ответчик добивал­ся этого разными способами, в том числе путём физического насилия.
   В течение трёх лет я уступала мужу практически во всем, хотела сохранить семью, хотела, чтобы ребёнок рос в полно­ценной семье, но со временем требования по отношению ко мне становятся просто непосильными. В связи с тем, что мне надоело приспосабливаться, стали возникать конфликты, появилась взаимная раздражительность и отчуждённость. Обстановка в семье стала ненормальной и отрицательно сказывается на моем здоровье. Я устала и хочу получить возможность жить спокойно и растить ребёнка. Муж против расторжения брака, по-моему, не возражает. Супружеские отношения между нами прекращены 20 августа этого года, и с этого же времени раздельно ведём хозяй­ство.
   Имущество, приобретённое в период брака, мы разделим между собой в добровольном порядке. Дочь после расторжения брака будет проживать со мной.
   На основании изложенного и ст. 32, 35, 80, 81 КОБС БССР,
   ПР0ШУ
   расторгнуть брак между мной и Мальцевым Павлом Викторовичем, зарегистрированный 7 июня 1986 года Восточным по­селковым Советом народных депутатов Первомайского РИК Г. МИНСКА.
   Взыскать с ответчика в мою пользу на содержание дочери Александры, 3 августа 1987 года рождения, 1/4 часть всех видов его заработков, но не менее 20 рублей ежемесячно до совершеннолетия ребёнка.
   В качестве свидетелей в судебное заседание вызвать: 1. ШАМКО Светлану, прож. по адресу: г. Минск, ул. Садовая, д. 6а, кв. 45. 2. Рягузову Елену Александровну, прож. по адресу: г. Минск, ул. Почтовая, д. 7, кв. 12.
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ: копия заявления, св-во о регистрации брака, копия св-ва о рождении ребёнка, справка КЭЧ, справка о среднем заработке, марки г/пошлины на 10 руб.
   19 сентября 1989 года
   /подпись/ Мальцева Н. А.
  
  

Глава 1

г. Минск

1989 год, сентябрь

   Всё это случилось очень внезапно. Вдруг. Но это уже случилось, и этого уже не изменить. Павел достал из кобуры свой табельный ПМ ОЛ 2912. Пистолет был тяжёлый и холодный. На угол казармы, у которой стоял Павел, почти не попадал свет от тусклого фонаря на плацу, около караульного помещения. В окнах казармы тоже уже не было света. Личный состав спал. Да и дневальный на тумбочке, в расположении роты, наверняка тоже кемарил. Полпервого ночи. Во всей части лишь караул не спит. Его-то и должен был проверить помощник дежурного по в\ч 73964 гвардии капитан Мальцев.
   Караульное помещение - это небольшое одноэтажное здание, в котором располагался караул из 18 человек. Всего четыре поста, по три караульных в каждом, четыре разводящих сержанта, офицер - начальник караула и сержант - его помощник. Мальцеву надо было проверить порядок в караульном помещении. Не дай бог и бодрствующая смена там не бодрствует, а дрыхнет, сидя за столами. В карауле всего три смены. Уже упомянутая - бодрствующая, которая по уставу должна быть готова сразу выскочить из караульного помещения и побежать на защиту поста, если будет сигнал о нападении на часового. Отдыхающая смена. И третья - часовые, которые стоят на постах. Поспав два часа, отдыхающая смена в сопровождении разводящих идёт сменять солдат, два часа охранявших посты. Их меняли отдохнувшие караульные, которые, в свою очередь, придя с поста в караульное помещение, позволяли бодрствующей смене наконец стать сменой отдыхающей и уйти поспать пару часиков.
   Вот такой цикл между сном, бодрствованием и охраной поста в карауле чётко описан в уставе гарнизонной и караульной службы. И эту точность выполнения устава сейчас должен проверить помощник дежурного по части гвардии капитан Павел Мальцев. Но пистолет Павел достал не для того, чтобы выстрелить в воздух и поднять в ружье караул. Идти на проверку ему совсем не хотелось. На сердце камнем лежало Наташечкино исковое заявление в суд о разводе. Это было настоящее исковое заявление о расторжении брака. Все-таки она подала на развод... Зачем? Хочет разрушить нашу дружную советскую семью и лишить отца дочку Сашеньку? Жить после этого Павлу больше не хотелось. Пустить себе пулю в лоб? Павел посмотрел на вынутый из кобуры пистолет. После сегодняшнего бессонного дежурства по части, как обычно, не будет никаких выходных. Потом на следующей неделе полевой выход. Это значит - жизнь в сырых палатках, стрельбы и вождение боевых машин пехоты с ночи до утра и с утра до ночи. И даже ночью будут стрельбы и вождение БМП. Всю неделю приходится проводить занятия с солдатами без достаточного отдыха и нормальной еды. В постоянно мокрых сапогах. Потому что если просушить ночью сапоги у печки, то они только сильнее начнут впитывать воду на занятиях днём. В ближайшее время, после полевого выхода, выходных не предвидится.
   Теперь ещё развод и суд по этому поводу!..
   А можно - бабах в голову из пистолета. И ноги не промокнут на полевом выходе, да и вообще - на полевой выход не придётся бежать во главе подчинённой роты, но самое важное - никакого развода и суда не будет...
   Как-то, будучи ещё курсантом, Павел наблюдал такую картину. Во время длительного марш-броска из Москвы в учебный центр в Ногинске, холодной, снежной зимой, курсант Гугняк, пересекая заснеженное колхозное поле, провалился в припорошенную сверху снегом, но не замёрзшую компостную яму. Его спасли, вытащили из говна и отправили в расположение части мыться и переодеваться. А остальным курсантам ещё надо было бежать по снегу часа четыре. Увидев такое счастливое спасение Гугняка, несколько самых хитрожопых курсантов тут же прыгнули по пояс в дерьмо, в ту же самую компостную яму со зловонной жижей. Но строгий комбат по кличке Дуча, увидев это, сказал:
   - Гугняк случайно провалился, и мы его спасли, а вы, товарищи курсанты, сами специально прыгнули в дерьмо, вот сами и вылезайте.
   Бедные курсанты, по пояс мокрые и совершенно грязные и вонючие, кое-как выбрались из ямы и побежали дальше. Остановишься - замёрзнешь на хрен!
   Когда назначается дежурство по части, офицеру полагается в 11 утра идти домой - отдыхать и готовиться к дежурству. Но иногда бывает так: вечером, около шести, проходишь мимо штаба (а другой дороги к КПП части, кроме как мимо штаба, нет), и тебя окликает начальник строевой части майор Хейфец или начальник штаба подполковник Левский:
   - Мальцев! Капитан Мальцев! Эй, Паша! Ну ка, подойди сюда. Заступишь сегодня в наряд помощником дежурного по части. Муканов, мерзавец, не пришёл, хотя ещё вчера его предупредили, что он сегодня заступает. А он не явился на инструктаж. Поэтому вместо него заступишь сегодня ты. Ну а Муканов в следующий раз вместо тебя заступит на дежурство.
   Ага. Скажут только! Когда это Мука вместо кого-то заступал? Серега Муканов -выпускник Московского ВОКУ, но выпускался на три года раньше Мальцева. Тоже всегда в начищенных до блеска, шитых на заказ сапогах трубочкой, в фуражке с высокой тульей - также сшитой на заказ. Такую фуражку и такие сапоги обычно носили только кремлёвцы. Он забил на службу болт и вот уже седьмой год все ещё ванька-взводный. Как стал взводным после окончания училища, так и не продвинулся по службе ни на ступеньку. Мальцев-то уже командир роты. А Серега Мука все ещё командир взвода, хотя по выслуге лет мог бы быть уже даже не ротным, а начальником штаба батальона. А все почему? Хороший ведь офицер, старательный, но иногда бывает раз - и пропадёт Мука на несколько дней. Нет его на службе. Нет дома. Никто не может его найти. Ни офицеры не знают, где он. Ни жена. Ни посыльный, которого отправляют вызвать в часть по тревоге офицера. А потом вдруг Мука появляется в части, после недели отсутствия. Причём появляется не виноватый и грустный, а сияющий от счастья и довольный, как слон, с хитрой блаженной улыбкой до ушей. Его, конечно, вызывают к командиру части, потом в политотдел, распекают, чихвостят как могут, орут, грозят уволить, а ему хоть бы хрен. Он потом гордый такой ходит, рассказывает, хвастается нам, офицерам, как с красоткой познакомился в местном, любимом офицерами части ресторане "Ворона", да так влюбился, что забыл про семью, про службу, про все на свете дежурства и уехал с красоткой на неделю в Прибалтику. Пили, трахались, гуляли по набережной на Рижском взморье. В общем - кайфовали. А то, что уволят из армии, - так хрен там. Мука не парился вообще. Вот старлея нашего Мишу Баранова уже уволили. Здоровый такой бугай, командир второго взвода четвёртой роты. Вечно пьяный богатырь с красной мордой. Кстати, как офицер тоже не хуже Муканова. Опытный, старательный, матёрый командирище пехотного взвода. БМП в капонир загонял задним ходом, сидя сверху на броне, опустив в люк ноги и управляя штурвалом одними ногами, а не руками! А в нужный момент, чтобы остановить БМП, мгновенно спрыгивал вниз в люк бронированной машины и лихо тормозил, не давая ей уткнуться в земляную стенку капонира за пять сантиметров до столкновения. Так только он один во всей нашей части мог. Однако он мог не только мастерски управлять БМП, но и с лёгкостью уходил в запой, не появляясь на службе несколько дней подряд, а то и на целую неделю. Так вот, Мишу Баранова после очередного запоя наконец с позором уволили из армии. Выгнали за пьянство. Он особо не огорчился. Устроился сразу работать на Минский тракторный завод механиком. Заглядывал как-то в часть, хвастался, что зарплата на заводе у него не меньше нашей офицерской. Прошло полгода, а из Москвы, из Министерства обороны, вдруг приходит бумага, в которой написано: "Баранова со службы не увольнять, пусть служит дальше". Мало, видите ли, оснований для увольнения из армии. Вызвали Баранова Мишу в часть. Вернее, не вызвали, а послали дежурного офицера и пару солдат и прямо в разгар рабочего дня увезли под конвоем с завода в часть. А Баранов уже такой патлатый, с волосами до плеч и усатый. Точно как музыкант из "Песняров". Он и говорит командиру части:
   - Да пошли вы все на хуй! Вертел на хую я вашу армию. Не собираюсь я возвращаться на службу!
   Его документы на увольнение во второй раз отправили в Москву. А то, что он полгода не служит уже, так это по документам-то нигде не проходит. Вроде формально он все ещё офицер и числится на службе в нашей части. Ему даже зарплату выплатили за те полгода, что он на тракторном работал. Полную офицерскую зарплату за звание и за должность. Все до копеечки за шесть месяцев. Офицеры части так и охренели. Пашешь-пашешь как черт, без выходных, а Миша и не появлялся на службе, но зарплату получил ровно такую, как всем офицерам дают. И сразу не за месяц, а за целых шесть месяцев службы, на которой он не был, как если бы он через день на ремень в части пахал вместе со всеми! Числится же он в составе полка на бумаге, вот и положено ему заплатить. Так что, если даже Мишу Баранова не смогли с первого раза, после полугода отсутствия, уволить, да ещё и зарплату заплатили, так и Мука особо не переживал, что его выгонят из армии.
   А вот капитан Мальцев не позволял себе уходить в запой и являлся на службу всегда вовремя. Службу нёс без прогулов и опозданий, всегда трезвый, подтянутый, в начищенных до блеска сапогах-стояках и в тщательно выглаженной форме. Одним словом, кремлёвец. Выпускник Московского ВОКУ.
   Но бывало и по-другому. Одно время образцом офицера командир части долго считал старшего лейтенанта Стельмаха. Ставил его в пример. Аккуратный такой. Обязательный. Личный состав почти каждую ночь, не зависимо от того, дежурит он или выходной, - приходил проверять. Такой был порядок в части: ночью один из офицеров проверял, спят ли солдаты, все ли хорошо в расположении. А потом оказалось, что Петя Стельмах не просто приходил проверять ночью порядок в казарме. Он очень любил по ночам пощупать спящих солдат за всякие места... Солдаты сначала, даже если и просыпались, со страха делали вид, что спят. Потом они боялись рассказать кому-нибудь про это и стеснялись, что не поверят или просто засмеют. Но когда накопилась критическая масса ощупанных и обтроганных по ночам солдат "образцовым" офицером Петей Стельмахом, тут всех их и прорвало. Они начали жаловаться всем, кому только можно, - и устно, и письменно, что ночью их трогает и гладит за разные неприличные места старший лейтенант Стельмах. Тут пидора Стельмаха сразу же, после особо короткого и категорически строгого разбирательства, уволили из рядов ВС СССР. Не с формулировкой, конечно, что он гей, педераст, гомосексуалист, а по служебному несоответствию. Причём уволили конкретно, очень быстро и реально, а не как Мишу Баранова. С тех пор, если дежурный офицер по какой-то причине не приходил ночью проверять порядок в казарме, командир части не знал, что сказать и кого привести в пример.
   Капитан Мальцев стоял на углу казармы. Пора было идти проверять караул. С деревьев уже начали падать первые пожелтевшие сентябрьские листья. Они ложились на асфальт плаца и на разноцветные бордюры, покрашенные в бело-красный цвет поочередно. Белые бордюры были покрыты обычной побелкой, а красные - масляной краской от фирмы Bosch. Её Мальцев хитро вывез в одном из двух бензобаков машины "Урал" с белорусского мотовелозавода. Туда Павла Мальцева со взводом солдат под его командованием как-то направил командир части, чтобы помочь разгрузить тяжёлые грузы. Ну а смекалистый Мальцев увидел, что замечательной немецкой краски на заводе пруд пруди. Ей здесь красили мотоциклы и велосипеды местного производства. Очень хорошая краска. Но с завода ничего нельзя было вывезти. Не то что ведро, даже стакан краски не получится с собой забрать. Проверят строго на КПП завода. Там тщательный досмотр. Вот и пришлось Мальцеву проявить смекалку и находчивость. В огромном военном "Урале" не один, а два независимых бензобака, каждый по 300 литров. Вот один, который был пустой, бойцы отсоединили от двигателя и залили незаметно под завязку бошевской красной краской. Кто ж на проходной завода додумается проверять бензобак военной машины! Кузов, кабину, даже капот грузовика приказали для проверки открыть. Все нормально. Ничего вроде не украдено. Бензобаки, конечно, не проверяли.
   - Проезжайте! - скомандовал начальник охраны.
   Вот так и вывезли 300 литров автомобильной суперкраски Bosch. А куда её применить в части? Не танки же в красный цвет раскрашивать! Командир полка думал-думал - и распорядился красиво покрасить бордюры во всей части.
   ***
   В час ночи в части обычно очень тихо. Никого кругом. В тот вечер тоже почти все спали. Кроме дежурного, охраны на КПП, караула и капитана Мальцева. Тусклый фонарь светил пустоте на плацу. Падали беззвучно первые осенние листья, убирать которые с утра погонят дежурных бойцов. Замашут истёртые веники, поднимая пыль. Захрустят грабли. Неработающий солдат - потенциальный преступник. Поэтому с утра до позднего вечера никаких перерывов, перекуров, отдыхов. Солдат должен быть постоянно при деле. Нет занятий - пусть метёт асфальт и убирает с газонов опавшие листья. Иначе он или напьётся, или сломает что-то, или в самоволку сбежит.
   Павлу совсем не хотелось идти проверять караул. Он все стоял на углу казармы и думал:
   "Если бабах себе в башку из пистолета - сразу же кончится моё дежурство. И наступит отдых. Наконец-то - отдых. Долгожданный отдых от всего. И никакого суда с женой Наташечкой не будет. А будет такой желанный сон. Вечный сон".
   Павел ещё раз посмотрел на свой ПМ. Крепче сжал его в руке, снял пистолет с предохранителя, большим пальцем передвинув вниз тугой рычажок, чтобы можно было сделать выстрел... последний выстрел в жизни, и решительным движением направил ствол пистолета на свой лоб...
   Нет. Это же не американское кино. Павел убрал пистолет. Конечно, стреляться он не станет. Тем более из-за бабы. А разом все проблемы можно решить, просто написав рапорт об увольнении из армии, как советовал отец. В голове у Павла созрел план, как быстро и наверняка прекратить свою тяжёлую службу в/ч 73964.
  
  

Глава 2

За несколько лет до этого

   После десятого класса Павел хотел поступить в университет на факультет журналистики. Он даже через несколько дней после школьного выпускного набрался смелости и поехал в главное высотное здание Московского университета имени Ломоносова, что на Ленинских горах, с твёрдым намерением сдать документы на поступление. Охрана почему-то не спросила даже, кто он такой и куда идёт, и Павел, войдя на огромную территорию университета, направился к главному зданию, где долго бродил по разным этажам, спрашивая у редких, не уехавших ещё на летние каникулы студентов: где же тут факультет журналистики? На каком этаже? Сначала сказали, что на одиннадцатом, потом, после того как там ничего не нашлось, пробегавший мимо студент посоветовал:
   - Посмотри на восьмом или на десятом...
   На одиннадцатом, десятом, девятом и даже на восьмом - на всех этих этажах не было никакого факультета журналистики. Студентов и преподавателей тоже не оказалось. Кругом царила пустота. Лето же.
   Павел походил ещё немного, поискал, поспрашивал и... уехал домой, так и не найдя нужный факультет. Он же не знал, что такого факультета в главном здании университета на Ленинских горах отродясь не бывало.
   Оказалось потом, что этот факультет, хоть и относится к Московскому университету, но находится в центре столицы, на Моховой улице. Однако Павел узнал об этом потом, спустя годы. А сейчас родители говорили ему - можешь поступать в любой вуз Советского Союза, но сам. И тогда сам ищи нужный тебе институт, сам подавай документы - все сам. А вот в Московское ВОКУ ты, считай, уже поступил.
   Поскольку мама Павла работала тогда в приёмной комиссии Московского военного училища, ему достаточно было лишь сообщить родителям о желании поступить в МосВОКУ, и, по сути, он уже был зачислен. Вот и думай: надо ли испытывать судьбу на экзаменах непонятно где или гарантированно поступить в МосВОКУ.
   После неудачи с факультетом журналистики МГУ Павел, естественно, выбрал Московское ВОКУ - учебное заведение, которое находилось близко к дому и куда было так легко поступить. В результате Павел стал кремлёвским курсантом.
   По окончании Московского военного училища имени Верховного совета Павла направили служить, к его величайшему удовольствию, не в Афганистан, как некоторых его сослуживцев, а в Минск. Это отец Павла постарался с распределением. Правда, он хотел, чтобы Павла отправили служить в группу советских войск в Германии, но этого многие папы хотели для своих сыновей, особенно те, у кого звания повыше. Поэтому отцу Павла в звании подполковника удалось договориться только на Минск. Папы-генералы уже разобрали для своих сыновей всю желанную заграницу.
   В то время войска СССР также находились в Польше, Венгрии и Чехословакии. Из заграницы только Афганистан оставался невостребованным. Но туда Павлу совсем не хотелось. Далёкий Афган пугал. А вот столица Белоруссии, наоборот, манила и привлекала. Хотя это тоже было немного страшновато. Вернее сказать, волнительно, с непривычки. Как вот так - в первый день работы взводным командиром стоять перед двадцатью-тридцатью своими подчинёнными? Что им сказать? Как они себя будут вести? Станут ли слушаться молодого лейтенанта, которому всего двадцать один год и который только что окончил училище?
   Хоть все четыре года в МосВОКУ и учили, что да как надо делать командиру взвода, в реальности же Павлу ещё никогда не приходилось командовать целым взводом настоящих, а не оловянных и игрушечных солдатиков. Минск, конечно, не пугал так, как Афган, но волновал и тревожил тоже очень сильно.
   Столица Белоруссии от Москвы - всего-то ночь на поезде. Почти рядом.
   Павел приехал на вокзал в Минск рано утром с двумя чемоданами, набитыми военной формой, выданной в училище. И полевой, и парадной, и зимней, и летней. Два тяжёлых больших чемодана. Утренний Минск показался Павлу сырым и холодным. Пассажиры быстро покидали платформу, целенаправленно расходясь, - кто к такси, кто на автобус, кто к встречающим. Как учил отец, на платформе Павел позвал носильщика с тележкой, и тот отвёз тяжёлые чемоданы в камеру хранения вокзала. После этого надо было поехать в штаб Белорусского военного округа, доложить о прибытии к месту службы. Но было ещё только семь утра. Штаб наверняка не раньше девяти начинает работу. Придётся пройтись по пока ещё неизвестному, утреннему Минску. И Павел просто пошёл по одной из центральных улиц от вокзала вдоль трамвайных путей. И что совершенно невероятно - трамвайные пути привели его прямо к нужному штабу округа. Вот так бывает. К факультету журналистики МГУ никакие дороги Павла не привели, как он ни старался, а к штабу округа - пожалуйста - нате, получите, дорога сама привела. Судьба.
   Прогулявшись ещё часик вокруг да около штаба округа, Павел подумал, что, наверно, можно уже и внутрь заходить. Дежурный сообщил, что собрание вновь прибывших для прохождения службы молодых офицеров состоится в актовом зале в двенадцать часов. А видно было, что молодые офицеры уже начали собираться. К двенадцати часам набралось более сорока человек. Все в совершенно новёхонькой офицерской форме. Все только после окончания разных военных училищ со разных концов нашей огромной Советской страны. Было даже пару офицеров в морской форме.
   "Вот интересно, где это в Белоруссии море?" - подумал Павел и улыбнулся.
   Ровно в двенадцать сидящим в зале молодым офицерам со сцены дежурный офицер зачитал списки - кто куда, в какую часть распределяется. Но не все молодые офицеры, сидящие в зале, попали в эти списки. Остальным приказали опять явиться на следующий день к двенадцати часам.
   - Слушай, а ты, что ли, местный? - обратился Павел к усатому лейтенантику, который тоже был оставлен на завтра, пока без какого-то конкретного распределения.
   - Да. Я минчанин. Но окончил ЛенВОКУ
   - А не знаешь, где тут можно переночевать в Минске?
   - Поехали ко мне, переночуешь у меня. У нас с родителями большая трехкомнатная квартира. Места много. Меня Леха зовут.
   - Паша. Мне не удобно как-то к тебе ехать...
   - Да ладно. Не бойся. Поехали.
   Конечно, Павел не мог даже предположить, что его не распределят ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра... и он останется ждать распределения и жить в квартире гостеприимных родителей Лёхи Дуванова почти на целый месяц, хотя самого Леху распределили в десантно-штурмовой батальон уже на следующий день.
   Так началась большая дружба Мальцева с семейством Дувановых. Мама Лёши занимала большой пост в министерстве здравоохранения Белоруссии. Была заместителем министра по фармацевтике. Проще сказать, была одной из самых главных по лекарствам.
   Ребята проводили выходные вместе. А однажды даже, на Новый год, который они вместе с Дувановскими родителями праздновали под Минском в спорт-комплексе "Боровляны", они так набедокурили, что чуть не загремели в тюрягу. Просто в самый разгар новогоднего праздника, уже очень-очень изрядно подвыпившие, Лёха и Паша кинули в ресторанный камин армейский взрывпакет. После взрыва камин выплеснул по всем столам ресторана горящие угли, и начался пожар. Ребят мгновенно скрутили и арестовали бдительные сотрудники белорусского КГБ. Благо мама Лёхи Дуванова как замминистра, и то еле-еле, смогла уговорить отпустить бедолаг после нескольких звонков знакомым ей высоким чинам Белоруссии. Если бы не она, военная карьера обоих оболтусов на этом новогоднем празднике и закончилась бы, едва успев начаться.
   Леха уже ходил на службу, возвращался поздно вечером очень уставший, а Павел каждый день к двенадцати часам отправлялся в штаб округа за распределением, и каждый день ему опять говорили - приходите завтра. Но вот наконец настал и его черёд получить распределение. В\ч 73964. Или по-другому - 177-я отдельная механизированная бригада.
   На следующее утро после получения распределения Павел надел предварительно отутюженную парадную форму и отправился в часть - представиться командиру бригады по случаю распределения.
   По дороге в часть ему навстречу шла симпатичная школьница в белом праздничном фартуке с букетом цветов.
   - Это мне цветы? - пошутил Павел.
   - Нет, это учительнице... - Школьница слегка опешила, но потом поняла, что военный в парадной форме просто шутит, улыбнулась и пошла дальше.
   Командир бригады отсутствовал в этот час на месте. Дежурный по части попросил подождать и подсказал, куда Павлу пройти, в какое подразделение. Это второй этаж ближайшей казармы к штабу. В казарме дневальный, увидев офицера в парадной форме, громко прокричал:
   - Дежурный по роте, на выход!
   Но вместо дежурного по роте сержанта к Павлу вышел офицер, в танковом элегантно подогнанном по фигуре, модно ушитом чёрном комбинезоне, удивительно похожий на артиста Янковского. По-видимому, этот капитан - командир роты, в которой предстоит теперь служить лейтенанту Мальцеву.
   - К нам распределили? Это хорошо. Вот тебе рубль, сгоняй, лейтенант, в магазин за водкой, будешь представляться...
   Павел опешил. Как это - с утра за водкой? Как же представляться потом командиру части, если надо пить тут с командиром роты? Почему на водку рубль, если бутылка стоит пять рублей?
   Но если это новый ротный командир, то надо, конечно, сгонять за водкой по его приказу. Что тут думать-то!
   - А магазин где? - спросил Павел.
   Магазин был сразу за забором части.
   - Ты за казармой через забор прыгни - и там сразу магазин, - посоветовал капитан, похожий на Янковского.
   Павел не стал прыгать. Во-первых, в парадной форме не с руки по заборам прыгать. Во-вторых, не о таком начале службы мечтал молодой лейтенант, недавний курсант-кремлёвец. Пройдя через КПП и быстро вернувшись с незаметно спрятанной в рукав бутылкой, Павел отдал её "Янковскому". Тот сразу же достал из тумбочки два стакана и налил их до краёв.
   - Ну, за начало твоей службы в нашей части, лейтенант!
   "Янковский" залпом маханул свой стакан водки. Даже не крякнув. Потом подозрительно посмотрел на Павла и спросил:
   - А ты что не выпил-то?
   - Извините, я не могу сейчас, мне надо идти представляться командиру части.
   "Янковский" ещё раз удивлённо посмотрел на Павла и на его полный водки стакан. Потом взял этот стакан и так же залпом, как и первый, влил в себя в пару глотков.
   "Ни хера себе начало службы", - подумал Павел.
   "Янковский", как оказалось, не был командиром роты. Когда Павел всё узнал, у него отлегло на сердце. Это был простой взводный, несмотря на свой аккуратный, чистый и лихо подогнанный по фигуре модный танковый комбез, - горький пьяница и именно от пьянства вечный взводный.
   Наглаженные с парафином сапоги "Янковского" выглядели так, словно были сшиты на заказ. В отличие от них, сапоги Павла стоили минимум сто рублей, что при зарплате взводного в двести пятьдесят рублей было довольно значительной суммой. А погладить обычные форменные сапоги, которые каждый год выдавали бесплатно, пропитывая их при этом парафином от свечки, ничего не стоило. Хотя на первый взгляд они выглядели почти как шитые, но это был чистый самопал. Так же и с фуражкой. Армейским шиком считалась специально пошитая в мастерской фуражка с высокой тульей. Ну а те, кто, как и на сапогах, хотел сэкономить, просто вставляли в обычную фуражку кусок картонки, чтобы приподнять тулью. И издалека такая фуражка смотрелось один в один как шитая. Но, опять-таки, опытный взгляд сразу же распознавал голимый кустарный самопал.
   Настоящий командир роты Павла, капитан с весёлой фамилией Баранчик, хоть и не бухал, как "Янковский", но был точно не лучше. Вернее, гораздо хуже. Тупой и от этого жутко принципиальный. А сочетание таких двух черт характера у командира роты не сулит ничего хорошего для его подчинённых взводных. Ещё один офицер, взводный, как и Павел, - Серега Муканов. Он иногда заикался и от волнения называл командира роты не капитан Баранчик, а "ка-капитан-чик Ба-барабан-чик". Это было смешно.
   На следующее утро Павел явился в часть уже не в парадной, а в такой же новенькой, но уже повседневной форме, только что пошитой для кремлёвского курсанта в московском специализированном военном ателье. В шитых на заказ сапогах-стояках, не чета самодельно глаженым сапогам пьяницы "Янковского". В красивой, шитой в том же ателье фуражке с высокой, лихо выгнутой вверх тульей. В общем, одетый весь по полному армейскому шику.
   По дороге ему опять встретилась та же школьница, что и вчера. Но она уже была одета, как и Павел, не в парадную школьную форму, а в повседневную. Тоже совсем новенькую. Павел приветливо поздоровался. Школьница радостно ответила, узнав вчерашнего офицера-шутника. В дальнейшем по дороге на службу Павел часто встречал эту симпатичную школьницу. И даже познакомился. Её звали Марина. Весёлая, улыбчивая, обаятельная молоденькая минчанка. Если было время и не надо было никуда спешить, то иногда они болтали минут пять или десять о том о сём.
   Павел прибыл в часть. Вчера он представился командиру части. А сегодня - представился командиру батальона. Вот он, первый день службы. Командир батальона подполковник Воронов посмотрел на всю эту форменную красоту Мальцева с неким укором, мол, куда ж ты вырядился, сынок, и вслух сурово сказал:
   - Полезай в кузов, лейтенант, поедем на полигон. Проверим готовность к проведению батальонных стрельб.
   На улице утром оказалось свежо. Даже прохладно. Сам комбат был одет поверх кителя в ватную куртку танкового комбеза. Он залез в кабину...
   - А мне можно тоже в кабину, товарищ подполковник?
   - А ты, сынок, проветрись в кузове.
   Павел послушно полез в открытый кузов армейского "Урала".
   Пока машина ехала на полигон, холоднющий ветер пронизывал Павла до косточек. Это стало первым уроком: всегда имей под рукой тёплую одежду! Хотя на деле с этим было очень сложно. Одеться по погоде надо рано утром и на весь день. Рано - это иногда и в четыре утра, чаще в шесть. Не позднее семи. Ну а в четыре утра, понятное дело, даже летом ещё прохладно или вообще холодно.
   Если одеться по погоде в четыре утра, то днём может быть невыносимо жарко, ведь в двенадцать дня температура обычно повышается.
   Если утром одеться потеплее, весь день потом потеть и париться - переодеться-то негде. А если одеться полегче, то вдруг придётся опять ехать в открытом кузове военного грузовика на полигон и "проветриваться" до мозга костей, рискуя заболеть? Или если не заболеть, но достаточно сильно задубеть на ветру.
   В этом-то вся трудность с одеждой по погоде. Как её угадать на весь день и правильно одеться дома? В расположении роты, конечно, есть комната командиров взводов, но там если что оставить, то можно потом об этом больше не вспоминать. Ко всем вещам сразу "приделывали ноги". Как говорится, в армии нет воров, есть проёбщики.
  
   Одновременно с Мальцевым в 177-ю отдельную механизированную бригаду пятого армейского корпуса распределили ещё лейтенанта Колю Пашкевича - Паштета.
   Паштет был выпускником ЛенВОКУ, как и Дуванов. И так же, как и Дуванов, был минчанином. Теперь Мальцеву с Пашкевичем предстояло проставиться офицерам части и вступить в гвардию. То есть нужно было оплатить гулянку в ресторане для всех офицеров батальона. А так как часть гвардейская, Мальцева с Паштетом, двух молодых офицеров, надо было ещё в эту гвардию принять. Церемония принятия была простая: наливался большой стакан водки и в него кидали нагрудный знак "Гвардия". Молодой офицер должен был выпить стакан водки до дна и зубами достать со дна стакана значок.
   Старшим по организации принятия в гвардию, конечно же, назначили могучего лейтенанта Баранова. Он знал все рестораны Минска лучше, чем остальные офицеры. И с радостью взялся за организацию грандиозного банкета. Стоимость банкета равнялась двум офицерским зарплатам. Когда Мальцев получил всю свою зарплату, то сразу же отдал Баранову. Так же, как и Пашкевич. Прожить без денег офицеру просто. С утра до вечера на службе. Нет времени ходить по магазинам. Одежда вся есть - это армейская форма. Покупать из вещей ничего не надо. А поесть, так можно всегда перекусить в солдатской столовой или занять червонец до зарплаты и ходить в офицерскую столовую. Там сытный комплексный обед стоил всего семьдесят копеек.
   Баранов заказал для офицеров части шикарный ресторан "Зелёный луг". Для экономии и конспирации он не заказывал в ресторане много водки: лишь три бутылки на всю компанию. Остальную водку принесли с собой - спрятали в портфелях - и по одной доставали в процессе гулянки, убирая незаметно уже пустые бутылки в те же портфели. Получалось, что на нескольких столах, сдвинутых для двух десятков офицеров, всегда было лишь три бутылки водки, как и заказывали в ресторане. Тут не придерёшься! Баранов в этом деле - профи!
   Настал торжественный момент приёма Павла в гвардию. Но... вместо стакана Муканов взял салфетницу, вытащил из неё содержимое, открутил у себя с мундира видавший виды ветеранский знак "Гвардия" и налил полную салфетницу водки. По объёму она была гораздо больше стакана. Туда вошла без малого почти целая бутылка водки. Павел со страхом посмотрел на то, что ему предназначалось. До этого он никогда не пил залпом даже стакан водки, а теперь Павлу предстояло одним глотком осушить почти всю бутылку. Но деваться некуда.
   По традиции, если молодой офицер не мог залпом выпить стакан водки и достать зубами "Гвардию", через месяц ему снова приходилось угощать офицеров, то есть оплачивать на всех ресторан. Именно на это и был рассчитан хитрый трюк Муки с салфетницей. Мука был уверен, что зелёный лейтенант Мальцев не справится с такой порцией водки и не сможет зубами взять из салфетницы его старый знак "Гвардия". "Значит, скоро будем опять гулять в ресторане за счёт Мальцева!" - так думал хитрюга Мука. Но Павлу-то деваться было некуда. Надо вступать в гвардию. Не будешь же говорить - перелейте в стакан. Стыдно проявить трусость. Нельзя посрамить высокое звание кремлёвца.
   Павел встал. Лихо взял салфетницу, по-гусарски оттопырив мизинец, и сразу, как воду, выпил всю-всю водку. Зубами, как и полагается, закусил выпавший со дна перевернутой салфетницы знак "Гвардия", и всё... Дальше события как будто растворились. Павел никогда не мог вспомнить, что произошло потом. Да и было как-то страшно вспоминать. Память, похоже, перезагрузилась, и на время перестала записывать события его жизни в подсознание.
   Утром Павел как штык был на построении личного состава части. Соображал плохо. Страшнее всего было поднять взгляд вверх и посмотреть на небо. Тучи не просто плыли по нему, а начинали кружиться, приходилось хватать стоящего рядом в строю "Янковского" за рукав, чтобы не упасть. А "Янковскому" хоть бы хны. Для него это была совсем не пьянка, а привычное каждодневное дело. "Янковский" снисходительно поглядывал на зелёного лейтенантика.
   - Паш, надо бы проставиться на опохмел, поправить здоровье требуется. Ты как? Готов проставиться?
   Павел ничего не ответил. Он не мог говорить. Во рту было сухо, как в песках в пустыне летом, когда солнце в зените и прямо в рот дует самум. Мысли в голове кружились сильнее, чем странно быстро убегающие во все стороны тучи на небе. Павла немного качало и потрясывало, всё вокруг было какое-то нереальное, как бы за мутным стеклом. Да и денег-то после вчерашнего - тю-тю. До следующей зарплаты ни копейки.
   "Янковский", хоть и не получил желаемого ответа, оценил состояние бедного Мальцева и не стал больше приставать с вопросами к чуть живому молодому лейтенанту.
   Командир части полковник Лагута на построении отчитывал офицеров за невыполненные поручения. Он был страшный матершинник. Матерился не только вычурно, но даже красиво. На каждом построении он, как обычно, спрашивал: "Женщины в строю есть?"
   Если отвечали - есть, он приказывал: "Женщинам заткнуть уши!" И после этого громогласно начинал говорить так, что кроме матерных других слов в его речи почти не было.
   Сегодня досталось связистам.
   - Что скажет ёбаная связь? - спросил Лагута.
   - Не ёбаная связь, а капитан Кривов! - пытался возражать ему очкарик-ботан капитан Кривов, командир роты связи. Он чем-то напоминал Шурика из "Кавказской пленницы".
   Но Лагута возражений не терпел.
   - Вы, ёбаные, блядь, пидарасы охуевшие, пиздотёрые мудозвоны! А ты, Кривов, засраный хуедав моржовый, пиздюк блошиный. Нахуя, блядь, упиздили к хуям нахуй, ебать вас в сраку, из парка, хуило глыбоебливое, и нихуя, блядь, не заправили свою блядскую технику вчера? Я приказывал вам, жопосёры перепиздюханные, заправить, ёб вашу мать, все ёбаные машины, а не пиздеть, блядь, на хуй, мне тут всякую хуйню, как охлуебень запиздадуриная!
   Несмотря на свои грозные матерные речи, Лагута пользовался любовью всего личного состава части. Он казался суровым, но на самом деле проявлял доброту и справедливость как командир. Своих подчинённых зря не наказывал никогда. Ограничивался вычурной бранью, но без последствий. Капитан Кривов, и без того очень старательный, после такой взбучки принимался стараться ещё и ещё сильнее.
   На большие праздники, например на Новый год, командир части полковник Лагута собирал всех офицеров в ближайшем к части кафе. Для разбавления мужской компании приглашались партийные активистки из городского комитета партии. А рядом с кафе стоял дежурный УАЗ с тремя крепкими солдатами из разведроты. В их задачу входило увозить домой перебравших водки офицеров. "Янковский", у которого была жена фантастической красоты, конечно, напивался первым, так как он приходил всегда на любой праздник уже основательно поддатым. Да и не в праздники он каждое утро на службе начинал с опохмела. Слегка навеселе - это было его нормальное состояние.
  

Глава 3

Новый год

   В тот Новый год Павел познакомился сразу с двумя девушками из горкома партии. Одна, темноволосая, высокая и статная, занимала какую-то серьёзную должность, а другая, тоже очень стройненькая и симпатичная, но блондинка, была простой райкомовской секретаршей-машинисткой. Печатала она бесконечные партийные, никому не нужные бумажки. Обе девушки Павлу очень понравились. Так и не сумев определиться с выбором, он беседовал и танцевал медленные танцы с обеими поочередно. Блондинка дала ему свой домашний телефон и пригласила при случае заехать в гости, познакомиться с мамой. И, как оказалось, её дом был прямо напротив дома Дувановых.
   А брюнетка дала Павлу свой служебный номер телефона, потому что жила в горкомовском общежитии, а на квартиру стояла в очереди. Также она стояла в очереди на холодильник "Бирюса", на телевизор "Рубин" и на стиральную машину "Вятка-автомат". Всё было рассчитано на годы вперёд. Симпатичный офицер-кремлёвец мгновенно был включён брюнеткой в эту же очередь, сразу после стиральной машины "Вятка-автомат".
   - Павел, вы такой интересный собеседник, - говорила Павлу брюнетка, когда он, обнимая её в медленном танце за талию, рассказывал какие-то смешные истории. Но пригласить ей Павла было некуда, в отличие от блондинки. И она с радостью согласилась с тем, чтобы приехать к Павлу в гости. Да, но Павел жил в офицерском общежитии, куда вход посторонним категорически запрещён. А девушку провести - вообще невозможно. Так куда же можно было пригласить брюнетку? Мысли Павла завертелись, как рулетка в казино Монте-Карло, и выдали лучший выигрышный ответ - к Дуванову! Надо просто заранее договориться с Лёхой, подгадать, когда его родители уедут на дачу, а сам Лёха или тоже с родителями на дачу поедет, или в наряд какой-нибудь на сутки заступит, и взять у друга на время ключи. Всё просто.
   Было уже далеко за полночь. Празднование Нового года подходило к концу. "Янковского" на командирском уазике разведчики давно увезли домой. Он раньше всех нажрался в хлам. Вторым эвакуировали богатыря Мишу Баранова. Остальные офицеры были ещё в состоянии передвигаться самостоятельно и в эвакуации не нуждались. Работников горкома КПСС ждал партийный микроавтобус РАФик. Брюнетка, даже не попрощавшись с Павлом, уехала на нём. Но блондинку Павел слегка задержал. Он уговорил её чуть прогуляться и обещал доставить до дома на такси. Блондинка даже обрадовалась этому. Вероятно, она сама, как и брюнетка, была в поиске подходящего молодого человека. А тут такой бравый, галантный офицер-москвич-кремлёвец. То что надо.
   Павел и блондинка шли по заснеженному Уручью. Так называется пригород Минска, изобилующем воинскими частями. Они медленно двигались от кафе к Минскому шоссе, чтобы поймать блондинке такси. Было совсем не холодно. Крупные снежинки вспыхивали, пролетая мимо редких фонарей. Каждый думал о своём. Павел почти влюбился в прекрасную блондинку. Она мило болтала про маму, которая ждёт её дома на улице Розы Люксембург, о каких-то пустых, совсем не интересных Павлу мелочах, о своей работе в горкоме партии. А Павел невнимательно слушал, не вникая в её слова, и думал, получится ли в ближайший выходной добиться близости от блондинки и как прийти к ней в гости, но не знакомиться при этом с её мамой. Так вообще возможно устроить? Беседа у Павла с блондинкой была такая: парень с девушкой вроде бы и разговаривают, но каждый думает о своём. Блондинка уже мечтала о том, какая у неё будет с Павлом шикарная свадьба. Гораздо лучше, чем прошлой осенью была у её подруги Алёны. Да, у Алёны, конечно, всё было на хорошем уровне - и платье красивое, и приличный ресторан... но блондинка думала, что у неё с Павлом всё будет ещё торжественней и гораздо шикарнее. Офицер же не откуда-то, а из самой Москвы! Это вам не инженер с автозавода "Белаз" в Жодино, как у Алёны.
   У многих девушек, как и у блондинки, свадьба - это предел мечтаний. Главная цель в жизни.
   У Павла мысли работали совсем наоборот. Серьёзные отношения не входили в его ближайшие планы. Если какая-то девушка начинала вдруг смотреть на него, как он говорил, "коровьими глазами", в глубине которых виднелась та самая вожделенная свадьба, Павел почти сразу терял интерес к ней. Напрочь. Но тогда, в новогоднюю ночь, блеск снежинок не давал увидеть искорки в глубине глаз блондинки, в которых светился крупный рекламный слоган: "Свадьба! Скорее бы свадьба!"
   ***
   Пролетела неделя. Павел наконец дождался выходного и сразу набрал домашний телефон блондинки. Она как будто бы ждала звонка, сидя у телефона.
   - Да, я свободна, но не на этой неделе, а в следующую субботу! Павел, приезжайте в следующую субботу, я вас буду ждать.
   "Странно, так официально, на вы, - подумал Павел, - кто-то у неё рядом, что ли?" Но в голове уже словно рванул заряд праздничного салюта и ярко засияли огни.
   "Ура! В субботу к блондинке! Ждёт! Она меня ждёт! Ура!"
   Вечером в субботу Павел мчался к блондинке на крыльях любви. Купил коробку конфет и бутылку шампанского. Не с пустыми же руками идти! Вот она ул. Розы Люксембург. Совсем рядом с домом Дувановых. И искать не нужно. Район очень знакомый. Павел позвонил в дверь и приготовился сразу с порога сказать кучу комплиментов блондинке.
   Но дверь открыла её мама.
   - Здравствуйте. Разрешите представиться - Павел Викторович Мальцев.
   Мама блондинки мило улыбалась.
   - Наталья Андреевна... Мама... Проходите, пожалуйста. Мы с дочкой заждались вас.
   Павел мечтал о романтическом свидании с блондинкой наедине. А тут такая засада. Мама усадила Павла на диван слева от себя, а дочку справа. И начала тягомотно долго листать старый фотоальбом, подробно рассказывая про каждую фотографию.
   Вот это мы на море. А вот доченька моя в садике, какое платьице у неё нарядное. Это я сама ей сшила. Правда замечательное?
   И так почти целый час. Павел уже давно сквозь альбом тупо смотрел в пол. Никакого романтического свидания не получилось. Надежда на то, что мама быстро покажет альбом и куда-то слиняет, не оправдалась. Дальше - больше. Мама начала рассказывать, какая у неё дочка хозяйственная.
   - Ой, как она хорошо готовит, и шить она умеет лучше, чем я сама шью. А приданого у неё сколько! И перина есть пуховая, и подушек аж десять штук. Платьев я ей нашила уже два десятка, не меньше. Набор кастрюль огромный для приданого мы приготовили. Эмалированные, новёхонькие. В общем, завидная невеста вам, Павел, досталась.
   "Невеста? Ни хера себе я вляпался! - с ужасом подумал Павел. - Какая ещё невеста? Вот так я пришёл на первое романтическое свидание".
   А вслух Павел просто сказал:
   - Да, приданое - это очень хорошо. Сейчас про приданое обычно никто не думает.
   За ужином мама не отдала свою инициативу. Даже если Павел что-то пытался спросить у блондинки, отвечала всегда за неё мама.
   "Нет. Такой романтик нам не нужен", - решил Павел и, несколько раз извинившись, что ему вечером нужно будет спешить на службу, быстренько попрощался и с облегчением ушёл. Словно бы из тюрьмы сбежал. С огромным облегчением вздохнулось на улице.
   Десять подушек и кастрюли Павлу явно пока ещё не были нужны в этой жизни. Да и мама блондинки за пару часов так его задолбала, что лучше в наряд по части на сутки заступить, чем два часа слушать её рассказы и смотреть на старые дурацкие фотографии.
   "Жалко, что такой облом с блондинкой получился. Она такая миленькая, стройненькая. Но её мама между нами наверняка будет всегда, - печально думал Павел. - Мама блондинки с удовольствием легла бы с нами в постель, чтобы помогать и подсказывать своей дочке. А порой, в самых трудных ситуациях, она, вероятно, сама взялась бы за дело, вместо своей любимой дочери. Фу! Ужас какой!"
   Больше блондинке Павел никогда не звонил.
  

Глава 4

Света Здор

   Двадцатилетняя, миловидная, типично белорусская девушка Света, с ещё более белорусской фамилией Здор ("здор" переводится с белорусского, как "сало") шла, как обычно, по военному городку Уручье в магазин. И вдруг она буквально остолбенела, ноги её ослабли и задрожали от волнения. Навстречу ей шёл тот, о котором она мечтала всю свою жизнь. Тот, кто всегда снился ей в сладких любовных снах. Её воображаемый принц направлялся к ней. Этот воображаемый принц, оказывается, существует на самом деле.
   Красивый офицер, атлетического телосложения, в идеально подогнанной по фигуре новенькой военной форме. Сапоги-стояки начищены так, что в них можно смотреться как в зеркало. Высокая тулья фуражки стремительно смотрит в небо. Взгляд голубых глаз полубога. Ничего похожего на обычных минских военных... Светка стояла и, открыв рот, смотрела, как красавчик офицер стремительно приближался к ней.
   "Господи, неужели это подарок мне на день рождения?" - думала Светка.
   Офицер сам подошёл к Свете и спросил:
   - Прекрасная девушка, вы на меня так подозрительно смотрите, что, может, нам с вами стоит познакомиться?
   Молодые люди разговорились. И случайное знакомство Светы Здор и Павла Мальцева закончилось тем, что девушка пригласила офицера на свой день рождения, который у неё по счастливой случайности как раз должно было быть на следующий день. Но ничего случайного, как известно, не бывает. Света решила, что это ей подарок от Господа, - такое знакомство прямо перед юбилеем. Двадцать лет, а у неё до сих пор нет парня, и тут такая удача.
   Мальцев тоже очень обрадовался приглашению Светы и, конечно, с воодушевлением согласился. Это же здорово - прийти на день рождения к молоденькой симпатичной белорусской девушке. Жизнь начала налаживаться. Зелёные армейские будни стали окрашиваться в другие, более яркие краски.
   Но больше всего была рада сама Света. Это фантастическая удача - заполучить на день рождения такого красавца.
   На самом деле, ещё утром Света планировала скромно отметить своё двадцатилетие - только с мамой и папой. Приглашать никого не хотелось. Но теперь-то всё круто изменилось. Нужно было срочно пригласить лучших подруг, похвастаться, чтобы они увидели, какой у неё красавец парень, и чтобы обзавидовались её счастью. Света позвонила одноклассницам: Наташе Жилиной и Ленке Рягузовой. Девушки с радостью подтвердили, что обязательно придут на день рождения.
  

Глава 5

Ванькинторг

   Павел зашёл в местный военторг - купить себе новые звёздочки на погоны. Не потому что дали новое звание, а просто старые звёздочки, оттого что на плече на погонах всё время висела полевая сумка, погнулись. Когда комбат видел, что у офицера гнутые звёздочки, он постоянно всем говорил одну и ту же шутку:
   - За колготки звёздами зацепился? Когда тебе ноги на плечи девка забрасывала?
   Ну вот чтобы опять не слушать эту не смешную шутку комбата, Мальцев заглянул в военторг за новыми звёздочками. Продавщица такая симпатичная!..
   Павел легко познакомился с обаятельной девушкой.
   - А вы знаете, что тут один офицер из вашей части недавно мой магазин военторг смешно назвал Ванькинторг.
   "Это наверняка заика Мука так сказал", - подумал Павел и с радостью записал домашний телефон милой продавщицы.
   Когда первый раз Павел приехал к Ванькинторгу домой, так он теперь называл продавщицу, в прихожей его встретили родители. Коротко поздоровались и, даже не познакомившись, сразу ушли на кухню. Ванькинторг быстрее увела Павла в свою комнату и прикрыла дверь. Выпили. Ванькинторг вдруг сама начала целовать Павла и расстёгивать ему брюки.
   - Ой, подожди. У тебя же родители дома! Родители могут зайти... - занервничал Павел. - В двери твоей комнаты даже нет замка...
   - Когда у меня мужчина в гостях, родители никогда ко мне не заглянут, не волнуйся. Раздевайся спокойно...
   "Интересно, сколько же мужчин перебывало в её комнате до меня, если она так уверенно об этом говорит?" - подумал Павел. Но всё равно это лучше, чем смотреть с её мамой старые фотографии и слушать про кастрюли с подушками для приданого...
   С тех пор Павел иногда заглядывал к Ванькинторгу. Главное, что она никогда не начинала разговоров про брак. Браком ведь, как известно, хорошую вещь не назовут.

Глава 6

Кабальеро

   "Новая связистка в части? Ого, какая красавица. Надо срочно подкатить!" - увидев милую девушку, сразу же решил Павел.
   Через КПП части прошла красивая девушка в модном блестящем гражданском плаще. Все офицеры оглянулись и стали разглядывать красотку. В части всего-то несколько женщин-военнослужащих, да и те в основном в медсанбате, и их можно увидеть, только если заболел или поранился. И ещё несколько связисток служат в роте капитана Кривова. Но они всегда сидят в штабе на коммутаторе. Их почти никогда не видно.
   Пока все офицеры стояли и смотрели на новую девушку, идущую от КПП к штабу, Павел не растерялся и быстро подошёл к ней.
   - Вы в роту связи? К капитану Кривову? Давайте я провожу вас до коммутатора. Вы первый день у нас?
   - Да, первый, а как вы узнали? Это не вы, случайно, командир роты Кривов?
   - Нет, я, к сожалению, не ваш командир Кривов. Моя фамилия Мальцев. Но для вас я просто Павел. И быть вашим командиром, чтобы немножко покомандовать вами, я не отказался бы, - пошутил Павел. - Вы где устроились жить? В общежитии? Или вы минчанка?
   - Нет, я не местная. Мы с девочками на троих сняли квартиру в военном городке, тут недалеко.
   - Может, чем-то вам нужно помочь? Мебель там затащить или ещё чего? - заботливо предложил Павел.
   - Да не надо ничего. У меня вещей-то почти никаких нет. А знаете что, - немного задумавшись, сказала связистка, - приходите к нам на моё новоселье. Мы с девочками сегодня вечером как раз отмечаем. Придёте?
   - О прекраснейшая, конечно же, я прискачу на своём белом коне к вам сегодня вечером. Диктуйте адрес, моя принцесса!
   - Вы такой галантный. Можно я вас не Павел буду звать, а Кабальеро?
   "Вот так повезло со связисткой", - подумал Павел и с радостью согласился быть её Кабальеро.
   - Только вы, пожалуйста, ничего своим друзьям офицерам не говорите про то, что я вас к себе пригласила, а то начнут всякую чушь потом про меня сочинять...
   - Ну конечно, о прекраснейшая. Я же всё понимаю.
   - Вы такой благородный. Настоящий Кабальеро!
  
   Наутро вся часть, провожая взглядом новую связистку, говорила:
   - Вон, видали ту новую красотку? Её уже вчера Мальцев отымел конкретно во все дыры.
   Хотя Павел, как и было обещано связистке, никому даже словом не обмолвился о том, что был у неё вчера в гостях на новоселье... Сплетни офицеров части - это иногда похлеще бабушкиных пересуд.

Глава 7

Соседка Оля

   Закончились ночные стрельбы в четыре утра. Вернулись в часть. Солдатам дали команду отбой. Павел поспешил в общежитие. Надо хоть немного поспать. Завтра к восьми утра на службу. Вернее, уже сегодня. У самой проходной стояла девушка и вытирала платком заплаканные глаза.
   - Что случилось?
   - Ничего...
   - Что же вы тут ночью одна стоите? Ждёте кого-то?
   - Нет. Никого уже не жду. Не могли бы вы проводить меня домой? Я тут рядом живу.
   Павел проводил девушку Олю домой и... остался у неё переночевать. Действительно, её дом был гораздо ближе к части, чем офицерское общежитие. До общежития - почти полчаса быстрым ходом. А дом Оли прямо за забором части. Идти всего две минуты. Да и переночевать в общежитии - это совсем не то, что переночевать у новой знакомой. Неожиданно и предельно романтично. Именно такого внезапного секса с прекрасной незнакомкой Павлу в тот момент не хватало. Да и на службу утром идти - совсем рядом. Бывают же между суровыми армейскими буднями и такие приятные неожиданности!
   Потом, иногда, особенно после ночных занятий, когда в четыре часа утра не хотелось идти домой, Павел с удовольствием заглядывал к соседке Оле. У неё всегда и помыться можно было, и вкусно покушать. А про то, что, когда Павел приходил, она сразу снимала с кровати своё постельное белье и застилала новые чистые простыни, тут и говорить ничего не надо. Кайф!
   Но однажды, когда Павел в очередной раз пришёл ночью и позвонил в знакомую дверь, в предвкушении вкусного ужина и ещё более вкусного продолжения в постели, Оля только приоткрыла дверь, закрытую на цепочку, и не впустила Павла внутрь. Вместо радостного приветствия она строго сказала:
   - Не приходи больше никогда!
   - Почему? - опешил Павел.
   - Просто ты, Павел, мне очень нравишься, а жениться, я уже поняла, ты на мне не собираешься. Вот я и боюсь привыкнуть к тебе так, что не смогу больше без тебя жить, когда ты меня бросишь. А ты меня точно однажды бросишь... А я замуж за тебя хочу, семью хочу, детей от тебя хочу...
   Больше Павел к Оле ни разу не приходил.

Глава 8

Знакомство

   На день рождении у Светы Здор были, конечно же, её родители. Так же пришли две приглашённые подруги Светы - Наташа Жилина и Лена Рягузова. Обе высокие, стройные, симпатичные. Павлу сразу, как только он увидел, понравилась больше Ленка Рягузова. Такая весёлая, смешливая. Наташа, может, и более симпатичная, но какая-то слишком деловая и серьёзная. Папа Светы то и дело подливал Павлу своего собственного забористого самогона. В кои-то веки на дне рождении дочери появился наконец мужчина. Да какой! Теперь есть с кем хорошенько выпить. Павел с удовольствием, вместе со Светиным отцом, опрокидывал рюмку за рюмкой, обильно при этом закусывая и вкуснейшими пирожками, которые испекла Светина мама, и домашней колбаской, и сальцем, и огурчиками малосольными. И даже хлебушек у них был свой, только что испечённый в духовке, пахнущий так вкусно, что хотелось, выпив рюмку и закусив, сразу выпить ещё одну. Ведь закусочка такая аппетитная. Домашняя. В общем, день рождения удался. Павел за столом был центром внимания, много шутил, рассказывал разные забавные истории. Этому очень способствовала ядрёная самогонка Светиного папы. К концу вечера, когда подружки Светы стали собираться домой, Павел, изрядно выпивший, начал прикидывать, как действовать дальше. Про Светку он вообще теперь не думал, тут у неё родители дома. Никаких перспектив на вечер. На уме были только её подруги.
   Вот если сейчас пойти провожать Рягузову, то наверняка она пригласит к себе домой и сразу же даст. В принципе, клёво, но как-то не особо интересно. Никакой романтики.
   "А вот если пойти провожать Наташечку, то тут уже появляется интрига. Судя по Наташечкиному суровому характеру, она не то что не даст сразу, она, может, и проводить до дома себя не разрешит. От этого-то ещё интереснее. А попробую-ка я с Наташечкой замутить!" - так думал изрядно подвыпивший Павел, глядя на Светкиных подруг.
   Наташечка, к удивлению Павла, с удовольствием разрешила себя проводить. Но только до подъезда. Приглашения подняться в квартиру, как ожидалось, не последовало. Она, правда, записала Павлу свой домашний телефон и сказала, что очень будет рада, если он позвонит. А сейчас - до свидания и спокойной ночи.
   На другой бумажке у Павла так же был уже записан домашний телефон Рягузовой. Может, вернуться сейчас к ней? Но от Наташечки до дома так далеко... И адреса Рягузовой Павел не записал. А чтобы позвонить - телефона-автомата нигде нет...
   Через пару дней, когда Павел собрался позвонить Наташечке, он никак не мог понять, на какой же из этих двух бумажек номер телефона написала Наташечка, а на какой - телефон Рягузовой? Про Светку Здор Павел вообще теперь больше не думал. Подруги её - посимпатичнее будут.
   В итоге он решил так: позвонит, выбрав случайно любой из двух номеров. Чей он окажется, с той девушкой и будет встречаться. Оказалось, позвонил он по номеру Наташечки. Трубку взял её папа.
   - Добрый день. Наташу будьте добры.
   - А кто её спрашивает? - грозно прозвучал в трубке голос Наташечкиного отца.
   - Мальцев Павел Викторович.
   - Это очень хорошо, что вы представились. А то бывает, звонят тут всякие моей дочке, не желают представляться и трубку потом бросают. Очень приятно с вами познакомиться, Павел. Меня зовут Александр Николаевич Жилин. Я отец Наташи.
   Так началось знакомство с Наташечкиной семьёй. Папа, как и отец Павла, - полковник. Преподаёт в Минском военном училище. Мама, Галина Александровна, как положено жене офицера, - домохозяйка. Сама Наташечка окончила только что ПТУ и стала преподавателем начальных классов в местной школе. Для преподавателей начальных классов институтского образования не требовалось, вот Наташечка и не заморачивалась. Если ПТУ достаточно, то никакой институт и не нужен. И так она - умнее некуда.
   Что поразило Павла, Наташечка с первого дня знакомства стала проявлять о нём такую заботу, как будто она не его девушка, а его мама. То пирожков принесёт с собой на свидание.
   - Возьми-возьми, дома скушаешь. Тебе таких, как я, никто же не напечёт.
   Пирожки были действительно волшебные. Не иначе как приворотного зелья туда добавили!
   То приносила коробочку со вкусным запечённым карпом в сметане. Такой вкуснятины Павел вообще никогда в жизни не пробовал.
   То божественную домашнюю ореховую пахлаву...
   А однажды вечером, после очередного свидания, Наташечка пригласила Павла зайти к ней.
   - Поздно же, родители твои спят уже. Разбудим вдруг, - волновался Павел.
   - Не разбудим. Мы потихоньку. У них дверь в спальню закрыта, и мы ко мне тихонечко пройдём и никого не разбудим.
   - Но вдруг зайдёт кто? - продолжал волноваться Павел.
   - Не бойся, когда у меня кто-то в комнате, родители никогда не зайдут ко мне!
   "Где-то я это уже слышал", - подумал Павел. Но зайти согласился.
   В комнате у Наташечки Павлу было как-то некомфортно, тем более было видно, что Наташечка не спроста его пригласила, а реально хочет сегодня от него близости. Обычно всегда в этом вопросе Павел проявлял инициативу. А тут сама Наташечка. Это-то и настораживало. Да и совсем рядом, за стеной, зычно храпел суровый Александр Николаевич. И это не придавало ни уверенности Павлу, ни романтики намечавшемуся первому сексу с Наташечкой. Как раз строго наоборот. Это нервировало Павла. Как быть? Хорошо, что Павел прихватил с собой бутылочку некрепкой сладкой белорусской водочки "Алеся".
   Она-то и помогла ему побороть и смущение, и робость, и неуверенность, и нервозность. Да и после бутылки водки на двоих без закуски, почти залпом, храп Наташечкиного папы уже перестал так пугать, как поначалу.
   В этот роковой первый раз Павел даже не решился снять форменные брюки и китель. Только расстегнул ширинку. Вернее, это Наташечка ему расстегнула.
   Их встречи у Наташечки в комнате, когда родители уже спят, теперь стали регулярными. Оставаться ночевать Павел у неё не мог, конечно. Родители-то у Наташечки очень строгих взглядов. Папа Наташечки - суровый солдафон такой. Приходилось каждый раз потом ночью добираться от Наташечки до своего офицерского общежития. А это почти час. Но хоть и долго, зато всегда не с пустыми руками. Всегда от Наташечки пирожки, рыбка жареная, кусочек запечённого мяса и так далее, заботливо завёрнутые в пакетик Наташечкой для Павла. Это было очень приятно. Плюс Наташечка просила Павла принести то рубашку форменную грязную, чтобы вернуть постиранную и тщательно отглаженную, то брюки...
   И Павел впервые в жизни сам задумался: а не сделать ли Наташечке предложение? С ней так комфортно. По-семейному как-то. До этого любая мысль о браке Павла пугала и вызывала отторжение. А Наташечка так старательно за ним во всём ухаживает. Всегда вкусно и сытно кормит. Стирает, гладит... Наташечка для него стала теперь почти как вторая мама.
   Через три месяца знакомства Павел сделал Наташечке предложение, и она, конечно же, с радостью приняла его.
   А ещё через месяц Павел и Наташа расписались в местном ЗАГСе и отметили это событие в узком кругу своих близких друзей. Родители. Мама почему-то была очень грустная. Друг Шишкин из Москвы, которого Павел пригласил свидетелем, накануне свадьбы позвонил и сказал, что не сможет приехать. Свидетелем Павел позвал своего сослуживца и старого приятеля ещё с учебы в МосВОКУ - Серегу Серова. Со стороны Наташечки была, конечно же, Рягузова. И ещё, уже в ресторан, приехали Дувановы: его батя и мама Наталья Александровна. Сам Лёха был в командировке. Вот и все гости.
   Через год в молодой семье Мальцевых родилась дочка. Наташечка хотела Назвать её каким-нибудь мужским и одновременно женским именем:
  -- Александр - Александра; 
  -- Антон - Антонина; 
  -- Валентин - Валентина; 
  -- Валерий - Валерия; 
  -- Василий - Василиса;
  -- Виктор - Виктория;
  -- Виталий - Виталия;
  -- Евгений - Евгения.
   Сошлись на первом. Как сказал Павел, в честь его дедушки по маминой линии Александра Константиновича, дочку назвали Саша.
   Павлу командование части сразу, после того как родилась Саша, выделило жилье - комнату в квартире.
   Не Бог весть что - зато своя. И главное, без храпящего за стеной грозного Александра Николаевича.
  
  

Глава 9

Джейранбатан. 1988 год

   27 февраля 1988 года в Азербайджане, в городе Сумгаит, начался этнический конфликт между азербайджанцами и армянами, сопровождавшийся массовым насилием в отношении армянского населения, грабежами, убийствами, поджогами и уничтожением имущества. Вечером этого дня состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором был рассмотрен вопрос "О дополнительных мерах в связи с событиями в Азербайджанской и Армянской ССР". По настоятельной просьбе высшего руководства КПСС Азербайджана и министра обороны СССР Д. Т. Язова было принято решение установить в Сумгаите комендантский час. После чего Министерство обороны СССР перебросило самолётами три тысячи военнослужащих Вооружённых Сил СССР для обеспечения порядка. В составе этих военных был командир разведывательной роты 177-го отдельного механизированного полка пятого отдельного армейского корпуса гвардии капитан Мальцев.
   Красноармеец Сухов из "Белого солнца пустыни" назначил своей любимой женой молоденькую Гюльчатай. Командир роты гвардии капитан Мальцев назначил своим любимым солдатом молодого солдата из Туркмении рядового Омангулыева Оразгулды Ооловича. Мальцев очень по-доброму, даже с некоторой лаской относился к этому солдатику. Лицо Омангулыева было настолько плоским, что похоже было, что его с самого рождения каждый день так сильно били по нему сковородкой, чтобы оно стало как блин. Глуповатая, но обаятельная улыбка всегда озаряла лицо солдатика, когда он видел своего командира. Мальцев полюбил его, но не как любят человека, а как любят большого лохматого дворового пса. Приносил из дома ему то конфетку, то баранку в кармане. Омангулыев же всегда радовался и, если бы у него был бы хвост, приветливо вилял бы им. По-русски он почти ничего не понимал, но всегда с глубокой преданностью в глазах слушал Мальцева и был готов выполнить любой приказ своего мудрого командира. Если, конечно, поймёт хоть что-то. И когда действительно что-то понимал, то улыбался во всё своё плоское лицо и довольно говорил:
   - Поуняль.
   Когда бойцов своей роты капитан Мальцев распределял по рабочим местам, например для обслуживания техники, Омангулыеву он не давал никаких заданий, а всегда говорил:
   - Омангулыев, выйти из строя. Ко мне шагом марш! Сегодня рядовой Омангулыев будет выполнять мои личные указания.
   И солдат, как верный пёс, просто семенил весь день рядом, чуть позади с Мальцева, угодливо поглядывая на своего командира. Мальцеву было удобно иметь при себе рядом безмолвного, ничего не понимающего солдатика, который мог иногда поднести или передать что-то, сбегать когда надо куда-то. А Омангулыеву, в свою очередь, очень нравилось быть почти всегда освобождённым от всех работ, находиться постоянно рядом со своим любимым командиром или, вернее сказать, со своим хозяином. Тупой до безобразия, но очень добрый и старательный. Вот главное, что можно сказать про этого солдатика. Мальцев любил, чтобы Омангулыев был всегда рядом. Любовь их была взаимной, как у хозяина и дворового пса Шарика.
  
   - Омангулыев! А где ящик с патронами?
   - Нэт патрон.
   - Что нет патрон? Я же вам с Сигитовым давал ящик патронов нести. Он где, этот ящик-то?
   Плоское круглое лицо Омангулыева, как всегда, расплылось в широкой доброй улыбке.
   - Нэт патрон.
   - Блин, а где же патроны? Я ящиков пять сказал взять и нести.
   Ящики тяжёлые. В каждый помещаются два цинка с патронами для АКМ. Вес ящика примерно двадцать килограмм. Только по двое такой унесут. Павел и раздал на аэродроме эти ящики нести по двое своим бойцам, но вот точно не запомнил, кому давал. Выгружали из самолёта, кажется, пять или шесть ящиков. А принесли только один. Единственный почти москвич и самый русский в роте - это рядовой Сигитов. Он говорил, что родом из Рио. Так он называл пригород Москвы Реутово. Вроде ему давал нести с кем-то один ящик.
   - Сигитов, иди сюда. Слушай, мы выгружали патроны. Помнишь? А не помнишь, кому я приказывал нести ящики? Мне кажется, я тебе с Омангулыевым тоже давал?
   - Неее. Мне ничего не давали. Кому давали - я не знаю.
   - Но Омангулыев же тащил ящик с патронами?
   - Вроде тащил.
   - А кто с ним тащил? Ты?
   - Неее, не я.
   - Точно не ты?
   - Точно.
   - А кто тогда?
   - Да не знаю я.
   - А точно Омангулыев тащил?
   - Не точно... Я не знаю, кто тащил. Не запомнил.
   - Ну ка позови Желтковскиса.
   - Желтковскис!
   - Иди сюда! Я вам с Валиулиным давал тащить патроны. Так?
   - Никак нет, товарищ гвардии капитан. Мне не давали.
   - Что значит, не давал? А кому давал?
   - Я не знаю. Мне точно ничего не давали!
   - Бля, иди отсюда нахуй, тупорылое чмо, бля.
   "Белорус, сержант Кузнецов, вроде толковый парень. Надо послать его, чтобы пробежался обратно до аэропорта по нашему маршруту. Может, эти придурки выкинули патроны в какие-нибудь кусты по дороге, чтоб не тащить. Я же точно помню, что было минимум пять ящиков с патронами, а принесли только один".
   Так думал Павел, пытаясь понять, куда же пропали четыре ящика с патронами. По дороге из военного аэропорта Баку и обратно Сержант Кузнецов, как ни старался, никаких брошенных ящиков с патронами не нашёл.
   Ящики нашлись позже. Благодаря тщательной работе комитета государственной безопасности. Кэгэбэшники как-то по своим каналам выяснили, что патроны, которые было тяжело тащить, хитрожопые бойцы из роты капитана Мальцева всё-таки действительно выкинули по дороге из аэропорта. Но не в придорожные кусты. Желтковскис и Валиулин, самые сообразительные и изобретательные, решили открыть крышку канализационного люка прямо на дороге и аккуратно сбросили туда свой груз. Увидев такую возможность, другие бойцы, которые шли позади и несли ящики с патронами, тоже решили выбросить их в тот же люк. Крышку люка потом аккуратно вернули на место и договорились никому об этом не рассказывать. А те двое солдат, которые шли впереди и не заметили этого хитроумного манёвра, дотащили один-единственный ящик с боеприпасами до Джейранбатана.
   За день до этого, утром, в воскресенье, из Москвы в гости к Павлу и Наташечке приехала сестра Марина с мужем Андреем. Приехали они посмотреть Минск, погулять по столице Белорусской ССР. В тот день у Павла был выходной. Целый свободный день с утра до вечера! Вернее, до следующего утра. Такие длинный выходные дни выпадали у него раз в два-три месяца. Но когда он встретил сестру Марину с мужем Андреем на вокзале и привёз их на такси домой, у подъезда его уже караулил посыльный рядовой Желтиковскис.
   - Товарищ капитан, вас вызывают по тревоге в часть.
   - Что такое? С чего вдруг по тревоге в воскресенье?
   - Не знаю, вроде командир части объявил построение на плацу всего личного состава с оружием. Прибыть приказано в полевой форме.
   Странно... Идти в часть, только встретив сестричку с мужем, Павлу совсем не хотелось. Хотелось, наоборот, идти не в часть, а в хороший минский ресторан. Такое дебильное построение в воскресенье может затянуться часа на два-три. Но идти-то надо. Приказ есть приказ.
   Тут Павел проявил некоторую хитрость. Он надел форму, но вместо сапог, положенных для построения в полевой форме, он надел выходные армейские брюки и ботинки. В ботинках-то точно ни на какое внеплановое дежурство не смогут сразу припахать. Но хитрость Павла не сработала. Пришлось, только появившись в части, стремглав бежать назад домой переодеваться. Оправдываться перед сестрой, что не сможет с ними погулять по зимнему Минску. И быстро переодевшись в полевую форму для учений, возвращаться на построение в часть. Какие-то внеплановые сверхсекретные учения, с полной боевой выкладкой. Даже боеприпасы для боевых стрельб выдали прямо на плацу части. Хотя обычно выдают уже по прибытии на полигон. Странные какие-то учения. Обычно обо всех учениях офицеры знают уже за месяц. К ним тщательно готовятся. А тут вдруг в воскресенье, внеплановые, секретные... На плацу построение зачем-то перед учениями. Надолго. С полной проверкой готовности каждого солдата, да ещё и с боевыми патронами...
   На улице стояла сильная морозная погода - около минус двадцати градусов. Ледяной ветер на плацу заставлял поднимать воротники шинелей и опускать уши шапок. Личный состав долго мёрз на плацу. В Минске действительно было очень холодно, но вместо валенок, которые полагалось надевать в такую погоду, почему-то приказали строиться в сапогах.
   Все стояли и ждали какого-то начальства. Наконец приехал сам командир корпуса, а с ним ещё какой-то незнакомый генерал. Командир корпуса выглядел взволнованным. Прошёлся быстро, почти пробежался вдоль строя солдат, хотел что-то сказать, но, видно, передумал. Произнёс что-то тихо на ухо одному командиру части, полковнику Лагуте.
   - Армяне и азербайджанцы в строю есть? - громогласно выкрикнул Лагута. - Выйти из строя! Напра-во. По казармам шагом марш! А остальным - по машинам!
   Ехали долго. Прибыли на военный аэродром около Минска. Офицерам раздали карты Прикарпатского военного округа с обозначенным местом предстоящих учений. Но поговаривали, что это не просто учения, а как-то связано с армяно-азербайджанским конфликтом. Хотя где Армения, а где Прикарпатье. Какая связь? Никто ничего не понимал. Погрузили всех в ИЛ-76, огромные военно-транспортные самолёты. В каждый примерно по роте - это человек сто и по два грузовика с имуществом и боеприпасами.
   Полетели. Штук десять самолётов сразу вылетело. Внутри грузового самолёта холодно. Места не как в пассажирском, а только скамейки вдоль бортов, как сидения в метро. По центру самолёта специально закреплённые экипажем автомобили ГАЗ-66 с боеприпасами.
   Прилетели. Теплынь на аэродроме! Ветер только очень сильный. В Минске было где-то минус двадцать, а тут точно больше плюс десяти. Павел, выйдя из самолёта, огляделся и увидел какого-то работника местного аэропорта.
   - Слушай, а где это мы ? Что за аэропорт?
   - Бакы, - коротко ответил работник и заспешил дальше по своим делам.
   "Бакы? Что это за место такое в Прикарпатье? Никогда не слышал про Бакы",- подумал Павел.
   Но, как оказалось, местные жители-азербайджанцы так называют город Баку. Военный аэропорт был около столицы Азербайджана. Павлу дали боевой приказ совершить пеший марш-бросок в составе вверенной ему роты до населённого пункта Джейранбатан. Занять его, если надо, штурмовать с боем, затем связаться с местными властями и обеспечить охрану и оборону самых важный частей посёлка. Главное - пресечь всякие беспорядки, грабежи, убийства и навести порядок.
   Джейранбатан рота гвардии капитана Мальцева взяла без боя. Быстро, аккуратно, чётко и профессионально. Всё как учили Павла в кремлёвском училище МосВОКУ.
   В посёлке Мальцев со своими бойцами первым делом организовал охрану и оборону поселкового совета, расставил патрули около почты и на главных улицах. Свой штаб он разместил в одном из частных домов в центре Джейранбатана. Этот дом был пустым, после того как его спешно покинула армянская семья, которую разбушевавшиеся бандиты угрожали убить. А под казарму для солдат оборудовали спортивный зал местной школы. Спали они на полу, на матах, человек сорок в одном помещении. Как только рота Мальцева взяла под контроль весь посёлок, беспорядки сразу прекратились. Его бойцы установили в Джейранбатане строжайший комендантский час и мгновенно пресекали всякие попытки бунтовщиков грабить местных жителей. Иногда приходилось применять против бандитов оружие и стрелять в воздух предупредительными, несколько раз даже пришлось открыть огонь на поражение.
   Телефона-автомата междугородней связи на почте Джейранбатана не было. Только коммутатор, вероятно, точно такой же, как в революционном Петрограде и как в Минской военной части у Мальцева. Телефонистка втыкала штекеры в гнёзда, соединяя абонентов. Для звонка по межгороду она сама набирала номер.
   Первым делом Мальцев, конечно же, решил позвонить любимой Наташечке. Она же не знала, где он, что с ним. Наташечке нужно было звонить через коммутатор части. У каждой части был свой позывной. Для конспирации. У мехбригады Мальцева позывной - Бамбуковый. К артиллерийского полка - Зюйдвестка. У танковой бригады - Градуировка. У штаба корпуса - Снайпер. Мальцев продиктовал телефонистке номер Бамбукового.
   Ответил знакомый и отсюда, из азербайджана, почти родной голос телефонистки:
   - Бамбуковый на связи. Слушаю вас.
   - Бамбуковый, привет, это Мальцев. Набери мне, пожалуйста, по городскому домашний, хочу с женой поговорить.
   - Павел, Кабальеро, это вы? А вы где? Вы откуда звоните?
   - Мы все в Азербайджане. Я - в пригороде Сумгаита. Соедини меня с женой.
   - Павел, я вас соединяю не с женой, а с командиром корпуса генералом Валуйским.
   - Да ты с ума сошла, я с женой хочу поговорить! Какой на хер командир корпуса! Ты что, с дубу рухнула?
   - Приказ генерала Валуйского: первого, кто оттуда дозвонится, сразу соединить с ним. Я соединяю.
   - Алло, Снайпер, ответьте Бамбуковому. Соедините с командиром корпуса.
   - Алло, алло, - послышался в трубке необычно взволнованный голос командира корпуса. Это генерал Валуйский. А это кто?
   - Гвардии капитан Мальцев.
   - Мальцев? Родной, а ты где? Где ваша бригада? Я ничего не знаю...
   Мальцев доложил, что бригада прибыла на военный аэродром около Баку в Азербайджане. Подразделения направили в Сумгаит и его пригороды - для пресечения беспорядков.
   - Моя рота заняла посёлок Джейранбатан. Всё нормально. В моей роте потерь нет.
   - Спасибо тебе, родной, я ведь совершенно ничего не знал, где вы и что с вами. Спасибо...
   "Ни хрена себе секретность", - думал Мальцев после короткого доклада-разговора с командиром корпуса генералом Валуйским. Такая секретность, что даже он не знал, куда нас направили и зачем... Надо было ему побольше подробностей рассказать. А то как-то скомканно, спонтанно получилось от неожиданности. Павел совсем не был готов к такому докладу. Хотел просто с женой поговорить... Но всё равно очень здорово получилось, что он первый и единственный из всей бригады доложил командиру корпуса генералу Валуйскому!
   "Наверняка теперь мне медаль дадут. А может, даже и орден... Посмертно... как сказал бы Семён Семёнович Горбунков, - думал Павел. - А вот что с женой не удалось поговорить, жалко".
  
   Только по официальным данным генеральной прокуратуры СССР, в ходе беспорядков тогда погибло тридцать два человека: двадцать шесть армян и шесть азербайджанцев, причём некоторые были бунтовщиками, убитыми советскими военными.
   ***
   Через некоторое время, когда порядок в Сумгаите и окрестностях Баку был навёден, строгий и надёжный, командование части решило как-то поддержать, порадовать своих офицеров, задействованных в спецоперации по пресечению вооружённых беспорядков в Азербайджане. Для этой цели удалось выделить специальный военно-транспортный самолёт. Спецборт привёз на военный аэродром близ Баку жён офицеров. Жена Мальцева не прилетела. Прилетели почти все жены. Наташечки не было в этом самолёте.
   "У меня же ребенок", - говорила она потом.
   Хотя у Янковского, например, двое детей, а его жена смогла прилететь. А у начальника штаба, подполковника Левского, так у того вообще трое маленьких ребятишек. Но его жена тоже прилетела. А Наташечка - нет... Мальцеву было обидно, как маленькому ребёнку в детском саду, когда всех детей уже забрали домой родители и только его мамы всё нет и нет. Это был уже второй звоночек к далёкому ещё пока что разводу. Про первый Павел не любил вспоминать.

Глава 10

Первый звонок к разводу

   Основой глобального конфликта и материальной базой для развода наверняка послужил Наташечкин внезапный засекреченный отъезд в Прибалтику. Может быть, после трёх лет счастливой семейной жизни ей вспомнился чей-то огром­ный прибалтийский вивимахер?
   Как-то весной, примерно через год после свадьбы с Наташечкой, когда только родилась дочка Александра, Павла одолел какой-то непонятный насморк. Льёт и льёт из носа. И вроде температуры нет, и горло не болит, а из носа льёт так, что хоть пожарный гидрант подключай. Ещё и глаза как-то предательски чешутся. Как наркотик. Только прикоснись - тут же хочется чесать ещё и ещё. В общем, Павел пошёл в медсанбат, чтобы дали какую-нибудь таблетку от насморка и от зуда в глазах.
   В медсанбате тоже не дураки сидят. Посмотрели на стенания бедного гвардии капитана и говорят:
   - Да у вас не насморк, а аллергия.
   - А на что это у меня аллергия-то?
   - Ну вот на что именно - мы не можем сказать, для этого вам надо в аллергологический центр на полное обследование ложиться. Только там смогут всё выяснить. А мы лишь предполагаем. У нас нет возможности диагностировать такое заболевание.
   - А как мне попасть в этот ваш центр, чтоб узнать, на что же у меня аллергия-то?
   - К сожалению, мы не можем выдать направление. У вас есть возможность самостоятельно подать документы для обследования?
   И тут Мальцева осенило!
   - Наталья Александровна Дуванова. Мама Лёхи. Она же крутой медик. Дома у них даже водку не пьют! Только медицинский спирт из специальных бутылочек с пепси-колой разбавляют. Наверняка она может меня устроить в этот самый аллергологический центр.
   Так, по протекции Натальи Александровны Павел со своей против­ной аллергией лёг на обследование в десятую клиническую городскую больницу Минска. Мама Лёхи Дуванова устроила его в лучший аллергологический центр Белоруссии для тщательного обследования и выявления причин той зловредной, непонятно откуда взявшейся аллергии. Но, как известно, ничего ниоткуда не берётся. Аллергия начала проявляться подозрительно сразу после того, как его и несколько солдат командировали в окрестности Чернобыля для вывоза важных документов из зоны заражения, всего через несколько дней после взрыва на атомной станции. Всё прошло, казалось, гладко, но внезапно появился этот странный насморк.
   Положили Павла на обследование в этот самый лучший в Белоруссии аллергологический центр. Начали делать тесты. Это берут и царапают тебе руку в предплечье раз двадцать, а потом на каждую царапину капают какую-то хрень. Причём на каждую царапину - разную хрень. И ждут. У Павла вдруг одна из капелек на царапине начала сначала сильно краснеть, потом вся рука стала опухать, и вскоре она опухла так, что непонятно стало, рука это или нога Слонопотама.
   Врачи засуетились, забегали. Сделали Павлу внутривенный укол сильным антигистаминным препаратом. В общем, выяснили, на что у Мальцева аллергия. Оказалось - на военную службу.
   Шутка. На пыльцу растений аллергия. Разных растений. Потом уже делали отдельные тесты, чтобы выяснить, на пыльцу каких растений у Мальцева особо сильная аллергия.
   Оказалось, на полынь, подсолнечник, какую-то амброзию и, соответственно, на мёд, в котором вся эта пыльца содержится.
   Лежит Павел в больнице, делают ему разные аллерготесты. Слушает рассказы таких же аллергиков, как он. У кого-то реакция на библиотечную пыль. Это значит, что нельзя брать в руки ни книги, ни газеты. У одного - на физические нагрузки. На второй этаж пешком по лестнице он может подняться, а на третий - уже отёк лёгких начинается как аллергическая реакция. Самое плохое для него то, что нельзя иметь мощный продолжительный секс. Тоже аллергия на физические нагрузки начинает проявляться. Секс можно только лёгкий, по-быстренькому.
   А Павлу в госпитале - кайф. На службу ходить не надо. Кормят нормально. В перерывах между тестами можно спать или читать "Графа Монте-Кристо", третий раз в этой жизни.
   Из больницы Павел позвонил на второй день домой Наташечке - никого нет дома. Звонит Наташечкиным родителям:
   - Наташи нет, она уехала... - отвечает тёща.
   - А скоро ли она ко мне приедет в больницу? Давно она выехала? Она не сказала, во сколько сегодня приедет? Когда точно она будет? Может, мне уже спуститься из палаты - её встретить на приходной больницы? - по своей наивности спрашивает Павел.
   - Наташа приедет дня через четыре-пять, а может, через недельку. Она ведь не к тебе в больницу, она в Кохтла-Ярве пое­хала, в Прибалтику, к друзьям отдохнуть уехала. А ты разве не знаешь? Нам она сказала, что ты её отпустил. Ты ведь и сам иногда в Москву один ездил... Так она сказала...
   Для Мальцева это был удар под дых. Самый сильный удар по самому уязвимому месту. Нет, не под дых. В пах. Примерно таким ударом, только не в Мальцевский пах, конечно, а по мячу, легендарный Пеле забивал свои лучшие голы.
   У кого самый сильный удар в истории футбола?
   Согласно источнику, футболист Халк обладал самым мощным ударом. Во время матча против футбольного клуба "Шахтёр" в групповой стадии Лиги чемпионов он забил гол со скоростью 214 км/ч.
   Это новый мировой рекорд, который пока что никто не побил.
   По другим источникам, среди футболистов, которые отличались сильным ударом, можно выделить следующих:
      -- Дэвид Бекхэм.
      -- Криштиану Роналду.
      -- Роберто Карлос.
      -- Лукас Подольски.
      -- Стивен Рид.
      -- Ронни Эберсон.
      -- Халк.
   Стоит отметить, что в футбольной статистике нет официальных данных о силе удара. Информация об этом появляется в прессе лишь случайно, и только если они действительно впечатляющие и сенсационные.
   Но зря не внесли в этот список Наташечку. Её удар по семье Мальцевых своим отъездом на блядки в Прибалтику, пока муж в больнице, - этот удар сопоставим с очень сильным ударом в футболе, который совершил бразилец Ронни Эберсон, защитник португальского "Спортинга", пробив со штрафного со скоростью 210,8 км/час.
   Наташечка захуярила своим внезапным отъездом Мальцева в нокаут, гораздо более сильным психологическим ударом.
   О механизме нокаута написано много научных материалов, а также проведены сотни исследований. Если подвести итог всем опытам, то можно сократить определение до нескольких предложений. Нокаут - это внезапная травма, с которой мозг не может справиться. Вот почему он принимает решение отключиться - чтобы разрушительные действия не повлекли более серьезные последствия. При нокауте боксёр падает. Это защитная реакция организма на резкую боль (или ущерб).
   Боксёр должен встать до тех пор, пока рефери не сосчитает до десяти. Если боксёр не укладывается в это время, то фиксируется нокаут. Нокдаун - ситуация, при которой боксёр после удара или оступившись падает на настил ринга или же касается его коленом, рукой. В таком случае рефери производит отсчёт до восьми. Если спортсмен за этот период времени не встаёт, то арбитр на ринге продолжает считать до десяти. В случае когда боксёр успевает подняться до окончания счёта, бой продолжается, а если же он остаётся лежать на настиле, то фиксируется нокаут.
  
   Павел оказался в полнейшем нокауте и нокдауне одновременно, причём никто не считал ему ни до восьми, ни до десяти, ни до ста, ни до тысячи. Один хрен после удара Наташечки никто даже на колени не встал бы. Такого же не может быть, потому что не может быть никогда!
   Павел не то чтобы не верил или бесился от невозможности поверить, от ослеп­ляющей ненависти и ревности. Он просто охуел в полном соответствии с этимологическим значением этого матерного слова. И охуел конкретно.
   Удручающая обстановка больни­чной тишины и спокойствия только усугубила душевные переживания и сгустила и без того тёмные краски его невесёлых мыс­лей.
   "Наташечка меня предала! - грустно думал он. - Наташечка больше не мой самый дорогой и любимый человек, а предатель и изменщица".
   Павел был и взбешён, и зол на себя, и сентиментально расстроен, и рассержен на свою неверную жену, и ещё черт знает что. Главное, что всё это - и злость, и отчаяние, и тоска, и жалость - было одновременно.
   Как же так? Почему Наташечка сбежала? Это явный сигнал о том, что она уже намечает круто изменить жизнь? Но тогда Павел не понимал этого. Ещё не понимал. Или не хотел просто даже думать об этом. Но, может, он начал понимать? Начал, но сам с собой тут же не согласился. Переси­лил себя, чтобы продлить агонию своей семейной жизни, треснувшей тогда и начавшей умирать. Он же её, Наташечку, ещё очень любит, твердил Павел сам себе, и поэтому должен её простить, и измену, и всё, что она, дурная баба, может натворить. И разве этот внезапный отъезд втайне от мужа, который лежит в больнице на обследовании, можно назвать изменой? Может, это глупость? Нужно простить Наташечку. Она не изменщица, она просто дура. Все бабы дуры. Наташечка не исключение, как оказалось.
   Но после возвращения Наташечки не она, а Павел должен был просить у неё прощения! Так считала Наташечка. За то, что он хотел любой ценой сохранить семью, ко­торую фактически уже тогда, после Наташечкиной поездки к своему любовнику в Прибалтику, де-факто нельзя было назвать семьёй.
   Но Павел ещё не осознавал происходящее. Он был наивным и любящим мужем-рогоносцем, не подозревавшим о предательстве. Правда вскоре стала очевидной. Главная ошибка Мальцева заключалась в том, что он не понял всё сразу. Женщина, которая предала один раз, предаст и во второй раз, и в тридцать восьмой. Павел просто не хотел принимать этот факт.
   Едва узнав об отъез­де Наташечки в Прибалтику, Павел уже не смог пролежать и часа на больничной койке. Пульс со ста двадцати перевалил за сто сорок. Мысли вертелись только вокруг любимой сбежавшей жены. И одно слово доминировало - стыдно. К черту все тесты. Надо что-то делать. Мальцев ничего не сказал удивлённым врачам и слинял из больницы домой.
   Стыдно, стыдно перед всеми, стыдно за неё, стыдно за себя, за такую, теперь ставшую дурацкой неудачную Мальцевскую семью, за всё и всех, за чудовищную несправедливость в жизни.
   Такого эмоционального напряжения Павлу не приходилось ещё переживать. Ведь раньше он не то что не носил рога оленя, даже и не думал, что когда-то будет их примерять.
   И дальше всё завертелось, закрутилось. События стали разворачиваться по стандартной для многих, но совершенно не понятной тогда для Павла схеме. Сколько яростных атак ему ещё предстояло отбить! Он даже не мог в то время предположить, что уже проиграл. Если жена изменила, даже разок, назад из неё этот хуй уже не вытащить. Он будет у неё торчать всё оставшееся время.
   Уси­лия по охране и обороне родной семьи оказались тщетными. Наташечке удалось точным, запланированным ядерным ударом уничтожить его и дочкино семейное счастье. Смертоносный ядерный гриб вырос над ними, и наступила ядерная зима.
   Но Мальцев всё же хотел простить. Как говорится, в него плюнули, но он утёрся и стерпел. Наташечка же его жена.
  
  

Глава 11

1989 год

   Из Джейранбатана Мальцева вызвали в Сумгаит в штаб. Там он получил конверт с официальным вызовом на последнюю сессию и выпускные экзамены в ВИИЯ.
   Тут надо пояснить, что через два года после окончания МосВОКУ Мальцев поступил в Военный институт иностранных языков на заочный факультет. Изучал он французский. И вроде как уже изучил. А теперь, после успешного пятилетнего обучения, его вызывали в Москву в институт - сдать последнюю сессию и выпускные экзамены.
   Путешествие в Москву из Джейранабатана - дело непростое. Особенно когда тут военное положение, а ты сам - военный комендант Джейранбатана.
   - Куда же ты солдатиков-то своих бросишь, командир? Война ведь, - так ответил ему полковник штаба, исполняющий обязанности командира сил по наведению порядка в Сумгаите и окрестностях.
   - Так ведь это же официальный вызов. Я пять лет учился. Теперь вот должен сдать экзамены.
   - Я сказал, сынок, какие там у тебя, к черту, экзамены, когда тут война?
   "Да, надо что-то думать. С этим долбоёбом ничего решить не получится", - подумал Мальцев. И вдруг он вспомнил. С ним как-то мило беседовал замполит исполняющего обязанности командира сил по наведению порядка, добрый такой, душевный дядька. Ещё спрашивал, не тот ли он Мальцев, у которого дед - начальник Военно-политической академии имени Ленина в Москве.
   Мальцев тогда сказал, что именно тот. На самом же деле генерал армии Евдоким Егорович Мальцев не был дедушкой Павла. Вернее, он был дедушкой, но не родным, а двоюродным. Ну, то есть он родной брат бабушки Павла. Да и несколько лет назад его уже похоронили на аллее маршалов на Новодевичьем кладбище.
   Павел оперативно разыскал нужного ему партийного начальника.
   - Ну, конечно же, езжай. Я распоряжусь прямо сейчас, чтобы тебя откомандировали официальным приказом. Но только у меня к тебе будет одна просьба. Ты можешь деду своему от меня письмо передать? Мы с ним раньше очень дружили.
   "Проверяет, - подумал Павел. - Вот скажу сейчас, что могу передать. А он наверняка знает, что дед давно уже умер, и подловит меня на лжи. Тогда кабздец институту. Сдохну тут в грёбаных окопах Джейранбатана. А если скажу, что не могу передать письмо, то он, если не знает, что дед умер, обидится и не отпустит в Москву. В общем, хрен поймёшь, что сказать".
   Мальцев рискнул и соврал, что, конечно же, передаст любимому дедушке письмо, прямо завтра же, как только прилетит в Москву. Политработник, к счастью, ничего не слышал про смерть Евдокима Егоровича, минут пятнадцать писал что-то на бумажке, долго думал, потом продолжал писать, затем положил письмо в конверт и тщательно заклеил.
   - Вот, держи, капитан. Лети прям сейчас в Москву. Я распоряжусь, все документы о командировке мы тут сами оформим. Но только письмо генералу армии Мальцеву от меня ты обязательно лично в руки передай. Понял?
   - Так точно, товарищ полковник, завтра же передам.
   Конверт с письмом, конечно, очень хотелось открыть и прочитать, что там написано. Тем более адресата-то уже давно не было на этом свете. Но Павел поборол соблазн и, порвав невскрытое письмо на мелкие-мелкие кусочки, чтобы нельзя было прочитать ни буковки, выбросил обрывки в урну.
   И сразу, не заезжая в опостылевший Джейранбатан, Мальцев умчался на первой же попутке в сторону Баку. А там доехал на такси до аэропорта. Купил билет на ближайший самолёт до Москвы. Когда Павел проходил уже контроль, при входе в самолёт его вдруг жёстко так остановили. Прибижали милиционеры.
   - Вы хотите с пистолетом лететь на самолёте?
   - А что? Так это моё личное оружие. ПМ-ОЛ2912. Вот моё удостоверение личности, номер пистолета там записан.
   За время нахождения в Джейранбатане Павел уже привык, что пистолет всегда при нём.
   Милиционеры и ещё какой-то тип в штатском проверили документы, посовещались и сказали:
   - Пистолет вы сейчас должны сдать под расписку для хранения экипажу, по прилёте в Москву вам его вернут. Ясно?
   - Так точно, ясно.
   Мальцев сдал пистолет экипажу (его просто сунули в какой-то большой картонный конверт), расписался в нужной бумажке, получил квиток о том, что сдал оружие на время полёта, и спокойно проследовал в самолёт. Конверт с пистолетом стюардесса вернула Мальцеву, когда самолёт только приступил к снижению.
   - Только вы, пожалуйста, пока мы не приземлимся, не вскрывайте конверт, чтобы не пугать пассажиров, - шёпотом сказала проводница на ухо Павлу.
   - Хорошо, спасибо. Договорились. Не буду открывать.
   Самолёт сел, пассажиры начали выходить. Павел незаметно вытащил свой ПМ из конверта и сунул в кобуру. Самолёт прилетел в аэропорт Шереметьево. Из Шереметьева автобус экспресс довёз Мальцева до метро "Войковская".
   Рядом с метро степенно прохаживался комендантский патруль: солдаты с офицером из комендантской роты Лефортова. На них были офицерские шинели, а шапки из ворсованной полушерстяной ткани, не из бобрика, и даже не из кролика, как у офицеров, а каракулевые, как папахи высшего командного состава.
   - Товарищ капитан, здравия желаю. Начальник комендантского патруля майор Смирнов. Вы что, товарищ капитан, из окопов, что ли, только что вылезли? Что у вас за вид-то?
   - Так точно, товарищ майор. Из окопов.
   - И где ж это у нас сейчас окопы-то?
   - В Азербайджане. А вы что, не знаете?
   - Ха-ха-ха. По-вашему, капитан, мы с Азербайджаном сейчас воюем? И кругом такие окопы-окопы ? Ха-ха-ха... Ну и кто побеждает на этой вашей войне? - засмеялся начальник патруля и выписал Мальцеву предписание, явиться завтра в комендатуру для получения взыскания за неопрятный внешний вид, порочащий звание офицера.
   Слава богу, в московской комендатуре служил в это время и был большим авторитетом сослуживец и давний друг Мальцева - капитан Миша Захарочкин. Когда Мальцев на следующее утро прибыл в комендатуру, уже в починенной и отутюженной форме, то на КПП комендатуры его строго спросили:
   - Вы для получения взыскания?
   - Да нет, я к капитану Захарочкину.
   - А как ваша фамилия?
   - Мальцев.
   - Но у меня тут записано, что капитан Мальцев должен явиться для получения взыскания...
   - Ну я говорю же, я к капитану Захарочкину. Проводите меня к нему, он сам разберётся, зачем я прибыл.
   Проводили Мальцева к Захарочкину. Миша очень обрадовался, увидев друга Пашку. С училища не виделись. Посидели, поболтали. Конечно, Миша отметил в документах Мальцева так, что никакого взыскания Павлу и не назначали вовсе. И ещё Мальцев с большим облегчением избавился наконец от своего личного оружия. Он сдал пистолет в комендатуру. Не на хранение. Уже насовсем.
  

Глава 12

Отпуск

   Ещё во время учёбы в ВИИЯ Павел подал документы в Академию военной разведки. Академия Советской армии. Так правильно она называлась для конспирации. Зачем всем знать, что тут Штирлицев готовят?
   В общем, всё было так. Еле-еле выбравшись из Джейранбатана, Павел прилетел в Москву на свою последнюю выпускную сессию в ВИИЯ - Военный институт иностранных языков. Выпускная сессия в институте шла своим чередом, и одновременно Павел сдавал также вступительные экзамены в Академию Советской армии. Экзамены там в основном состояли из длительных психологических тестов и бесед с психологами. Военная разведка - дело серьёзное. Отбирали только самых достойных. Не каждый может стать резидентом советской разведки во вражеской стране.
   Павел легко и уверенно сдал все экзамены и тесты. Но его не допустили к поступлению из-за зрения. Тут нужно разъяснить. Со зрением у Павла действительно было не всё порядке. Впервые это обнаружили на вступительных экзаменах в МосВОКУ. Во время стандартной процедуры у окулиста, когда Павлу дали для теста таблицу Рабкина, он не знал, что сказать. Таблица состоит из кружочков разного цвета, которые располагаются так, что образуют геометрические фигуры или цифры. При нарушении цветоощущения человек видит скрытые цифры, те, что при нормальном цветоощущении незаметны. Например, на одной из картинок люди с обычным зрением видят цифру 9. Люди со слепотой в зелёной или красной части спектра (протанопия и дейтеранопия) видят цифру 5. Павел, в силу особенностей своего цветоощущения, видел сразу и то и то и не знал, что правильно нужно говорить окулисту. Его болезнь распознали сразу. С таким зрением в военное училище не берут категорически. Но в приёмной комиссии училища работала его мама, и в документах написали, что зрение у Павла в порядке. При поступлении в военную академию Павел, зная об этой своей особенности, просто взял и выучил наизусть все страницы таблицы Рабкина. Но врачи Академии Советской армии на особом аппарате проверили у Павла глазное дно и что-то заподозрили. Потом дали Мальцеву ещё одну таблицу Рабкина, но уже детскую. Там вместо цифр, которые маленькие дети могут не знать, разные картинки, рыбки да уточки. Эту детскую таблицу Мальцев, конечно же, не учил, так как не предполагал, что его будут тестировать и на ней. Его обман со зрением раскрылся.
   - Что же это вы, милый друг, обмануть меня захотели? - добродушно, но строго спросил окулист.
   - Я не обманываю, просто вижу и то, что должен видеть нормальный человек, и то, что не должен. Разве это плохо, что я вижу больше других?
   - Вы, батенька, не лучше видите, а просто имеете серьёзное нарушение зрения и пытаетесь это скрыть от нас. Не нужно обманывать врачей. В военной разведке нам необходимы исключительно здоровые офицеры. С вашими проблемами со зрением мне трудно понять, как вы не только дослужились до капитана, но и вообще были приняты на службу в армию.
   Павлу дали медицинскую справку о том, что у него серьёзное нарушение зрения, при котором для учёбы в академии он негоден.
   Поступление в Академию Советской армии провалилось, чем поставило крест на дальнейшей военной карьере Мальцева. Штирлиц, в отличие от Павла, при проверке на таблице Рабкина наверняка всё выучил бы лучше, чем Мальцев. Даже детские картинки. На то он и Штирлиц.
   По окончании учёбы в ВИИЯ Павлу предложили поехать служить личным переводчиком к какому-то большому военному начальнику в одной африканской стране.
   "С академией не получилось, может, поехать в Африку? Это будет интересно..." - думал Павел.
   Наташечка прыгала от счастья, узнав такую новость. Отец Павла сказал, что лучше не торопиться с согласием ехать в Африку, а подумать хорошенько. А он лично, как отец, советует Павлу вообще уволиться нахрен из армии. Такое сейчас время, что армия оказалась не нужна руководству страны. Понятно, что это не навсегда. Но из армии надо срочно валить.
   Павел собрался с женой в отпуск. Да. Москва не Джейранбатан, и Наташечка с радостью прилетела к Павлу на выпуск из ВИИЯ в Москву. А после выпуска они улетели с Павлом в отпуск в Сочи и Красную Поляну. Как посоветовал отец Павла, ему стоило задуматься, имеет ли смысл продолжать военную службу в сложной обстановке в стране. Возможно, лучше оставить неудавшую карьеру командира и поехать в Африку переводчиком или же вовсе отказаться от службы и стать гражданским.
   Наташечка была категорически против отставки.
   - Мой папа служил, поехал за границу. И теперь есть квартира, ковры, хрусталь, машина, дача. Павел, твой папа тоже служил за границей. У вас также квартира, ковры, хрусталь, дача, машина. И ты должен ехать за границу, чтобы и у меня были и квартира, и ковры, и хрусталь, и дача, и машина. Даже не думай увольняться. Уволишься - я с тобой разведусь.
   "Бабская блажь", - думал Павел и не придавал особого значения этим Наташечкиным словам.
   Отпуск Павел с женой провели замечательно. Двухлетнюю дочку Сашу Наташечка тоже взяла в Москву, чем несказанно обрадовала маму Павла - Валерию Александровну. Та принялась нянчить ребёнка с огромнейшим удовольствием. Павел и Наташечка поехали в Сочи. Маленькая дочка осталась с бабушкой и дедушкой в Москве. Наташа, увидев трепетное отношение бабушки Леры к внучке, даже не волновалась оставлять ребёнка без своей материнской опеки. Бабушка не хуже справится.
   В Сочи всегда замечательно. Супруги Мальцевы навестили даже в сочинском санатории "Беларусь" родителей Лёхи Дуванова, которые как раз в это время там тоже отдыхали. Пожили у них пару дней. Мама же Лёхи, Наталья Александровна, - большой начальник, она сразу организовала для Павла с женой отдельный номер с видом на море в своём санатории. Причём совершенно бесплатно. Потом Павел с Наташечкой гостили у старого друга Павла - Олега Булавина в Красной Поляне, в горах. Чудесное место, Красная Поляна. Воздух там признан эталоном на планете. Про свою дальнейшую судьбу Павел с Наташечкой в отпуске совсем не говорили. Павел - чтобы не ругаться с женой. Он уже склонялся к тому, чтобы принять решение, как и рекомендовал отец, уволиться к чёртовой матери из советской армии и начать новую жизнь и карьеру на гражданке. А Наташечка была уверена, что её угроза развестись, если Павел вздумает увольняться, подействовала на мужа и скоро они поедут в Африку к новому месту службы гвардии капитана Мальцева. А потом она будет покупать столь вожделенные ей ковры, хрустали и прочее барахло, о котором мечтала всю жизнь.
   Отпуск пролетел, как и следовало ожидать, - не просто быстро, а стремительно. Так быстро, как проходит отпуск, бывает только в молодости, а затем так же стремительно уходит и вся жизнь.
   И вот только Павел с Наташечкой вернулись в Москву, состоялся ещё один разговор с отцом. Он был примерно такой:
   - Ты понимаешь, работать при большом начальнике переводчиком за границей - это как быть его слугой. Вот надо его жене лифчик себе новый купить - тебя сразу отправят с ней по тамошним магазинам ходить, выбирать лифчики, трусы, колготки там всякие. Она ж сама языка не знает. Вот ты и будешь то нижнее белье его жене выбирать, то за вискарём ему бегать. В общем, лакейская это работа. Плохая. Сейчас ты командир роты. Сколько у тебя солдат и офицеров в подчинении? Больше сотни? Вот. Ты знаешь, что любому во вверенной тебе роте ты можешь приказывать. Только ты. Тебе все в роте беспрекословно обязаны подчиняться. Ты командир. Единоначальник. А там ты будешь лакеем на побегушках при начальнике и его жене. Как молодого солдата старослужащие ночью будят и найти сигарету, чтобы покурить, посылают, так и тебя начальник будет гонять по своим личным делам и днём и ночью. И ещё - никакого карьерного роста тебе как офицеру не светит. Переводчик - должность капитанская, о майоре и не мечтай. А тебе пора уже майора получать, так-то. Да и в жизненном плане я считаю, что для тебя эта работа не подойдёт. Ты не сможешь так унижаться и жопу начальнику своему лизать, как это обычно принято у личных переводчиков большого начальства.
   Вечером Наташечка ещё раз повторила Павлу:
   - Не вздумай увольняться. Я с тобой разведусь, если ты уволишься. Я понятно тебе сказала? Не думай, что шучу. Я точно с тобой разведусь, если ты уволишься из армии.
   Лежа вместе на диване в большой комнате родителей, которую им выделили по случаю их приезда, Павел и Наташа долго разговаривали, спорили. Но каждый так и остался при своём мнении, как и перед отъездом в Сочи.
   Павел твёрдо и уверенно сказал Наташечке, что будет увольняться. Решение было практически принято. А то, что Наташечка там говорила, так это не имело никакого значения. Ответственность перед будущим семьи Мальцевых Павел взял на себя. Бывают такие моменты в жизни, когда мужчине надо просто взять на себя всю ответственность и действовать решительно и бескомпромиссно.
   Утром следующего дня недовольная Наташечка вдруг сказала, что ей надо съездить одной в магазин, а когда вернулась, то оказалось, что она съездила не в магазин, а на вокзал и поменяла свой билет в Минск на сегодня на вечер.
   - А ты, Павлик, оставайся с родителями и приезжай с нашей доченькой через два дня, как мы раньше и планировали. Тебе со мной не надо ехать. Я дома просто все подготовлю к вашему с Сашулей приезду.
   "Странно. Это очень странно. Что-то тут не так", - думал Павел. Но сам себя убеждал, что просто все бабы дуры, перебесится и его любимая, глупая, необразованная Наташечка.
   Успокоится. И всё дальше будет хорошо. Никто же, в самом деле, не собирается разводиться по-настоящему!
   ***
   Через два дня Павел с дочкой приехали на поезде в Минск. Наташечка со своей мамой встретили их на вокзале. Встреча была не просто прохладной, она была ледяной. Молча сели и молча ехали в такси. И когда уже подъезжали к их с Наташечкой дому, Наташа попросила таксиста остановиться и сказала Павлу коротко:
   - Выходи!
   Павел молча вышел из машины. Такси с Наташечкой, дочкой и тёщей поехало дальше, к дому Наташечкиных родителей.
   Когда Павел вошёл в свою квартиру, его ждало удивительное зрелище. Комната, их с Наташечкой родная комната, которая была битком набита любимыми Наташечкиными вещами, стала вдруг абсолютно пустой. Угол, где на тумбочке стоял подаренный отцом прекрасный телевизор Panasonic с видеомагнитофоном Sharp, - пустой. Полки с кассетами и прочей важной мелочёвкой - да их попросту нет. В комнате остался только одинокий диван и два кресла. Тот самый диван, который Павел после спонтанной Наташечкиной покупки, когда лёг на него и больно ударился головой о деревянный подлокотник, возненавидел. Ненавистный диван и два кресла. Это всё. На кухне ещё оказались две знакомые тарелки. Глубокая и мелкая из нового сервиза.
   "Ну, позаботилась хоть, подумала, что мне надо из чего-то кушать", - решил Павел, но нет. Он ошибся. Обе тарелки были негодными. Одна, мелкая, оказалась треснутая пополам, готовая сразу развалиться от прикосновения, а в другой, глубокой, был такой большой скол, что налить в неё ничего уже не получилось бы.
   На столе в кухне лежало исковое заявление от Наташечки о разводе.
   Наутро, после того самого судьбоносного дежурства, когда Мальцев был близок к тому, чтобы захуярить себе в башку пулю, он пришёл в часть и подал рапорт об увольнении. Его тут же снова назначили дежурным по части. Но не тут-то было. Решение об увольнении было принято, и, как говорится, ебись оно всё конём!
   Рапорт об увольнении был написан и подан. Бояться уже в этой жизни было нечего.
   Павел сказал дежурному, что заступить по болезни не может, и лично пошёл на приём к командиру части, полковнику Лагуте.
   - Товарищ полковник, я не могу заступить дежурным по части, ни сегодня, ни в будущем.
   - С какого это хуя ты, тремудоблядское пиздапроебище, не можешь вдруг сегодня заступить?
   - А вот справка из академии о том, что у меня серьёзное нарушение зрения.
   - Косоёблизаёби твоё хуйлорогое, свинохуярное зрение. Я сказал - заступаешь сегодня дежурным. Всё! Завали ебало, капитан! Иди готовься к наряду.
   - Я с радостью заступил бы, товарищ полковник, вы же меня знаете, но вот, если я из-за моего плохого зрения застрелю в наряде кого-нибудь из штаба, то что? Вдруг мне покажется из-за нарушения моего зрения, что это бандит, а не, например, начальник строевой части майор Хейфец, то вся ответственность будет на вас, товарищ полковник. И я не шучу, товарищ полковник. Я вам справку медицинскую предъявил? Предъявил. Теперь вы будете за всё нести ответственность, если я кого застрелю. Я вас официально предупредил. Я совсем больной человек, как подтвердили московские медики. Разрешите идти заступать?
   - Ты что? Злоебучее страхопиздище трипиздоблятский мандопроеб, выебнуться тут предо мной решил? Заступишь тогда, хитрожопый пиздюк, не дежурным по части, а дежурным по стрельбищу сегодня. Всё, пиздуй, готовься к наряду.
   - Никак нет, товарищ полковник. На стрельбище тоже не получится заступить. Я с моим зрением могу линию запрещения огня, обозначенную красными значками, перепутать с линией стрельбы, обозначенную зелёным, и из-за этого могу приказать открыть огонь не в сторону мишеней на стрельбище, а в сторону жилых строений города Минска, и тогда... Вы тоже будете за это отвечать. Медицинскую справку я вам предъявил. Это не я так решил, а московские медики из Академии Советской армии. Им, я думаю, виднее. Но если вы приказываете, я заступлю в любой наряд.
   Полковник Лагута с изумлением, но без злобы слушал обычно немногословного и добросовестного, а сейчас явно дерзящего ему капитана.
   "Что это вдруг случилось с этим исполнительным офицером Мальцевым? А! Так это вчера его жена приходила, чушь какую-то несла, что он якобы её бьёт. Сама здоровая кобыла, кого хочешь легко прибить может. Наверно, сегодня он из-за семейной ссоры тут мне сам концерт вытворяет. Уберу-ка я его пока что от всех дел, до выяснения обстоятельств, от греха подальше. Слишком он умный. Просто так выёбываться не будет, без повода. Как бы чего не вышло, а мне потом отвечать", - думал в тот момент полковник, но слух Лагута сказал уже по-доброму и без мата:
   - Товарищ капитан, в связи с вашей болезнью освобождаю вас от службы до моего особого распоряжения. Можете идти. Ни в какие наряды вас больше ставить не будут.
   На следующий день, узнав о том, что Мальцев подал рапорт об увольнении, Лагута подписал его и вызвал Павла к себе. В кабинете, когда он явился, Лагута как-то даже по-дружески или, скорее, по-отечески обратился к офицеру:
   - Ладно, Паша, считай я, как твой командир, прощаюсь с тобой. Давай, удачно тебе устроиться на гражданке. Не хуже чтоб Миши Баранова ты устроился. Помнишь такого пьяницу-богатыря нашего? Ха-ха. Да, и с женой твоей, вероятно уже бывшей, ты, Паша, поаккуратней, я тебя прошу, а то она с какими-то кляузами на тебя тут приходила, говорила, ты ееё лупишь. Я-то тебя знаю и понимаю, что это всё бабский бред. Но всё равно ты там поделикатней с ней. Бабы - это такое... Знаешь. Вон, Капитана Кривова недавно тоже жена бросила. Теперь везде эта гнусная бабёнка бегает и жалуется. Прибегала ко мне, требует от меня, чтобы я Кривого наказал - посадил в тюрьму. Сама его домой не пускает. А ты знаешь, что более исполнительного и старательного офицера, чем Кривов, у нас в части и нет. Угораздило же и тебя, Паша, так вляпаться. Я думал, ты умнее Кривова.
   Ладно, всё. Счастливо тебе в Москву переехать. Я тоже, наверное, скоро в преподаватели в Академию Фрунзе переберусь. Мы с отцом твоим вчера вечером долго по телефону говорили. Он мне всё рассказал про тебя, про то, что у тебя в семье... Отец твой, большое спасибо ему передай, обещал и мне как-то помочь с переводом в Москву, в академию. В часть ты на службу можешь больше не ходить. Считай, ты уже уволен. Только за приказом об увольнении, подписанным в Москве, когда его пришлют, в строевую часть зайди, к майору Хейфецу. Пока документы не придут, не выходи на службу. Понял? Я сообщу твоему комбату Воронову, что ты полностью освобождён от выполнения обязанностей. Считай, что ты гражданский уже. Давай. Успехов тебе, Паша! Шагом марш отсюда.
   В ожидании развода Павел пережил несколько Наташечкиных попыток, сначала выселить его из комнаты, а потом и вовсе посадить в тюрьму за якобы зверские избиения. Она даже побои как-то ложно зафиксировала у знакомой маминой врачихи. Павла реально вызвали в военную прокуратуру Минска на допрос. И даже хотели завести уголовное дело.
   Грозный следователь прокуратуры посадил Павла за стол напротив себя и спросил:
   - Ну, расскажите мне, только честно, товарищ капитан, как же вы так умудряетесь постоянно зверски избивать жену? Она предоставила медицинскую справку о побоях. Не стыдно вам? А вы знаете, что, согласно статье 111 УК, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью наказывается лишением свободы на срок до восьми лет?
   - Да вы что такое говорите? Я - избил? Да вы видели мою жену, ростом два метра, которая всю юность занималась дзюдо и даже имеет спортивный разряд по этому виду спорта. Она десяток таких, как я, бросками с удушением и болевыми приёмами за минуту уложит. А вы говорите - избил. К тому же я её не бил, я её любил, как говорится... - пытался испуганно шутить Павел.
   - Значит, говорите, не били жену? А вот её справка из больницы говорит о том, что у неё телесные повреждения зафиксированы.
   - Ну, не знаю, может, она об косяк двери ударилась, когда мои вещи из квартиры ночью вытаскивала тайно. Она же меня обчистила полностью. А теперь ещё говорит, что я её избил? Да ерунда какая-то. Чего это мне её бить, когда она не со мной, а с родителями теперь живёт? И я её уже давно не видел вообще.
   Но Павел мямлил как-то испуганно и неуверенно, как будто оправдывался. Понятное дело, первый раз в жизни на допросе в прокуратуре. Да ещё грозный следователь пугает, что буквально могут посадить на одиннадцать лет в тюрьму. То есть тут не юмористическое шоу. Тут реальная прокуратура. В прокуратуре следователи шутки не шутят.
   Но на хитрую жопу, как говорится, всегда найдётся хуй с винтом! Отец Павла, узнав от сына о таком развитии событий, молниеносно задействовал все свои военные связи, растолковал какому-то высокопоставленному офицеру в Минске, что всё это фикция злой бабёнки-разведёнки, а не избиение, что она не только ограбила бывшего мужа, но и всячески пытается ему навредить из-за неимоверной жадности и злости. Дело на Мальцева так и не завели, и вообще, всё это тут же замяли без следов.
   Через несколько дней Павла снова вызвал командир части.
   - Ты чего там такое опять натворил? Тебя то в прокуратуру, а теперь вот к начальнику политотдела корпуса вызывают. Без пиздюлей как без пряников? Ехал бы в Москву свою скорее. Я ж тебе приказал.
   Шагом марш бегом в политотдел корпуса. Разбирайся там со своей женой сам... Я тебя уже считаю уволенным в запас. Меня твои разборки с бывшей женой больше не касаются. И вот ещё, - Лагута протянул Мальцеву конверт. - Такую бредятину у нас даже в политотделе части не стали читать. Сам дальше разбирайся, Паша. Я же сказал тебе, ты больше не служишь у меня в полку, ты уже гражданский. Извини, что я так про твою бывшую, но она реально всех заебала. Таки мудоблядские бредни... пиздец просто... Если честно, ебанутая она сука у тебя. - Лагута передал Мальцеву конверт.
   В конверте было такое письмо.
   В первичную партийную организацию в/ч 73964
   от коммуниста Жилина Александра Николаевича
   партбилет ! 04719366
  
   Прошу привлечь к партийной ответственности коммуниста вашей организации т. Мальцева П. В., который после развода с моей дочерью систематически оскорбляет членов моей семьи, клевещет на них, запугивает и шантажирует, а в отношении своей бывшей жены допускает даже при свидетелях нецензурные оскорбления и рукоприкладство.
   Изложу лишь один случай таких действий. 8.11.89 года я сопровождал дочь к её месту жительства по прописке, где находятся личные вещи дочери и внучки. Во внешней двери квартиры был врезан новый замок, ключей от него у дочери не было. Прибывший сосед по коммунальной квартире, прапорщик Шамко Н., открыл входную дверь, и мы смогли пройти в комнату дочери. По решению суда моя дочь и т. Мальцев имеют одинаковые права на комнату, но бывший зять прибегает к разным уловкам, чтобы не допустить её туда и чтобы лишить её прописки, несмотря на приказания командира части предоставить ей ключ и не препятствовать проживанию. В беседе с т. Шамко мы выяснили, что он передал т. Мальцеву два ключа от нового замка и что т. Мальцев ушёл не на службу, а неизвестно куда в гражданской одежде. Оставив у соседа записку т. Мальцеву с просьбой передать ключ от нового замка, мы ушли домой.
   В 14:30 дочь позвонила соседу и выяснила, что т. Мальцев ещё не возвращался, а он сам будет дома до 18:00. Решив в присутствии соседа получить ключ у т. Мальцева, моя дочь вместе с подругой т. Янкевич Л. Н. в 17:30 пришла к злополучной квартире. На звонок вышел т. Мальцев и сразу же стал кричать и ругать свою бывшую жену, даже не выяснив причин её появления. Он кричал, что уже две недели назад выписал её из квартиры и чтобы убиралась отсюда... Воспользовавшись замешательством женщин, т. Мальцев схватил мою дочь за пальто, рывком втащил её в квартиру и захлопнул дверь перед т. Янкевич. В коридоре квартиры т. Мальцев, захватив дочь за волосы, бил её по голове, душил... На крики дочери из своей части квартиры выглядывал т. Шамко, но не решился вступиться за женщину. Дочь вырвалась, воспользовавшись тем, что т. Мальцев проявил интерес к её сумке, и укрылась в комнате соседа. Пока т. Мальцев проводил досмотр её сумки, дочь впустила свою подругу и хотела позвонить в милицию или в комендатуру, но т. Мальцев оборвал провод телефона. Женщины решили идти в политотдел части, и тут т. Мальцев обрушился с руганью и оскорблениями на т. Янкевич. Он кричал, что она украла из его квартиры три тысячи рублей. Затем на лестничной площадке, пытаясь привлечь внимание соседей, т. Мальцев начал кричать, будто бы моя дочь украла у него триста рублей. Так т. Мальцев преследовал женщин, вплоть до политотдела части. Там он ушёл в сторону, заявив, что пусть его теперь поищут. А в 21:30 он позвонил по телефону мне и предложил, чтобы я вернул ему три тысячи пятьсот рублей, якобы пропавших у него после нашего визита с дочерью. Мои предложения одуматься он слушать не хотел, а постоянно твердил своё. На моё предложение встретиться и объясниться реакции не последовало. На следующий день он опять позвонил, узнал, что меня нет дома, предложил моей жене вернуть три тысячи пятьсот рублей, которые, по его словам, якобы "в шутку" забрали мы с дочерью. Другие "шутки" коммуниста Мальцева я излагать не буду.
   Считаю, что подобные действия т. Мальцева обусловлены его уверенностью уйти от партийной и офицерской ответственности, так как ему известно о положительном решении командования о его увольнении из рядов офицеров СА.
   А что бы этого не произошло, я посылаю это письмо вам, а его копию в политуправление округа и в редакцию газеты "Известия".
   С коммунистическим приветом,
   Жилин А. Н., член КПСС с 1961 года
   Мой адрес: 220057, г. Минск, ул. Гуртьева, 18, кв. 55, д/т 69-41-55.
   0x01 graphic
  
   Начальник политотдела корпуса, когда Павел явился к нему в кабинет и представился, сразу стал орать:
   - Вы что себе позволяете, товарищ капитан?! Избиваете жену, не пускаете её домой! На вас собираются уголовное дело завести за избиение жены. Приказываю вам немедленно, сегодня же освободить квартиру и переселиться в офицерское общежитие!
   - Я не буду переселяться. Это моя квартира, и я в ней прописан. В прокуратуре уже давно выяснили, что никакую жену я никогда не бил и не собирался. Это её глупые выдумки. Я не буду никуда переселяться из-за того, что она выдумывает ерунду.
   - Что? Да как вы вообще разговариваете?! Вы что себе позволяете?! Я приказываю вам сегодня же выселиться из квартиры! Вам понятно? И попробуйте только не выполнить приказ!
   - Вы, товарищ полковник, не можете мне приказывать выселиться из моей квартиры. Считаю ваш приказ неправомерным. Разрешите идти?
   Не дожидаясь ответа, Павел развернулся на месте, эффектно, по-кремлёвски щёлкнув каблуками, вышел из кабинета побагровевшего от такой наглости начальника политотдела.
   Тот ему вдогонку всё ещё что-то орал, но Павлу уже было абсолютно всё до пизды. Он больше не исполнительный гвардии капитан Мальцев, а обычный гражданский распиздяй и, следовательно, свободный человек. Не сегодня-завтра он уедет навсегда нахуй из этого сраного, трижды ёбаного Минска в любимую, прекрасную, родную Москву, столицу нашей Великой Родины! Здравствуй, новая жизнь!
   ***
   Вероятно, Наташечку тоже вызвали в прокуратуру после звонка отца Мальцева, для того чтобы доходчиво объяснить, что за такие выдуманные избиения и липовые справки о побоях можно и самой угодить за решётку. А посланный буквально нахуй начальник политотдела корпуса просто попыхтел-попыхтел от злости, но, узнав, что Мальцев уже практически уволен, да и к тому же у него дедушка - генерал армии, лучший друг Брежнева Леонида Ильича, сам тихо слился и отстранился от этих Мальцевских семейных разборок. Наташечку приказал секретарше к себе больше не пускать, а если опять припрётся по любому вопросу, всегда говорить ей, что его нет и скоро не будет. А лучше на порог штаба даже не пускать.
   Ну, в общем, после неудачных наездов на Мальцева через политотдел, командира части и прокуратуру Наташечка вдруг резко исчезла из поля зрения Павла. В ожидании подписания в Москве рапорта об увольнении по сокращению штатов из рядов вооружённых сил Павел зажил спокойной праздной жизнью в своей пустой квартирке. На службу он заходил только пару раз в неделю, да и то только в строевую часть - узнать, не пришёл ли ещё из Москвы подписанный приказ об его увольнении. От службы он полностью освобождён - таков был приказ командира части полковника Лагуты. Но всё равно дома, в пустой комнате, на одиноком диване, его продолжали терзать тревожные, грустные мысли о причинах развода.
  

Глава 13

Светлана

  
   В лучшем минском ресторане "Потсдам", в котором Павел теперь почти каждый день обедал, комплексный обед, в отличие от офицерской столовой, стоил не 70 копеек, а в два раза дороже - 1 рубль 40 копеек. Но Павел позволял себе заказывать не стандартный комплексный обед, а самое вкусное блюдо этого ресторана - бефстроганов. Блюдо подавалось на двух тарелках. В одной - аппетитное мясо в сметанном соусе, а вторая тарелка со вкусно пожаренной картошкой. К обеду дополнительно Павел обычно заказывал ещё бутылку вкусного белорусского пива. Иногда брал не пиво, а рюмку водки. Изредка позволял себе заказать и то, и другое вместе.
   В тот день Павел заказал к обеду и бутылку пива, и рюмку водки, а потом попросил ещё одну рюмку холодненькой белоруской водочки, чтобы залакировать. Сытно пообедав, изрядно захмелевший Павел вышел из ресторана в особо хорошем настроении.
   Светлана стояла у входа в "Потсдам". Она смотрела на вывеску ресторана и думала: "Почему это в центре Минска ресторан называется не "Беловежская Пуща" или "Полесье", а "Потсдам"? Почему именно немецкий город? Если уж для ресторана выбирать название города, то она выбрала бы Гомель или Могилев. Ну, или если немецкий город, то почему именно Потсдам, а не тот же Берлин? Можно было бы назвать "Лондон" или даже "Париж"".
   Так размышляла Света, глядя на вывеску ресторана, когда из дверей ресторана вышел и подошёл к ней одетый с иголочки статный офицер.
   - Bonjour Mademoiselle. Voulez-vous coucher avec moi ce soir? - на чистом французском произнёс офицер.
   - Разрешите представиться, гвардии капитан Мальцев. А вас, о прекраснейшая, извините, как зовут-величают?
   - Меня? Света.
   Светлана обомлела.
   "Что это вдруг этот военный ко мне подошёл? Может, я что-то нарушила? Может, нельзя тут стоять? Может, это и не ресторан, а какой-то военный объект секретный? И почему он по-французски ко мне обратился?"
   Света родилась в небольшом белорусском городке Старые Дороги, расположенном в Минской области на реке Солянке. Этот город находится в 148 километрах к юго-востоку от Минска, вдоль автодороги Бобруйск - Слуцк. Там есть железнодорожная станция линии Барановичи - Осиповичи. Население Старых Дорог составляет всего около десяти тысяч человек. В действительности это всего лишь большая деревня, а не город. В Минск Светлана приехала прогуляться по центру, походить по магазинам, посмотреть, как девушки одеваются в столице. Знакомство с военным ну никак не входило в её планы. Ей вдруг показалась, что именно такое знакомство гораздо приятнее, чем просто бродить одной по Минску, разглядывая вывески ресторанов. Да и офицер необычно аккуратный, можно даже сказать - холёный. И обратился к ней странно - на французском. Дома, в Старых Дорогах, все военные какие-то поношенные, что ли, неопрятные, особенно по сравнению с этим офицером, да и по-французски точно никто не говорит .
   Павел и Светлана прошлись по центру. В большом кондитерском магазине Павел купил большую коробку шоколадных конфет ассорти для Светы и пригласил пойти посидеть к нему домой. Выпить шампанского и чая с конфетами. Света с радостью приняла такое приглашение.
   Но как только Павел усадил Светлану дома на диван и пошёл ставить чайник, в квартиру внезапно заявилась Наташечка и, увидев на своём диване бедную Свету, начала истошно орать:
   - Ты ещё и баб теперь в мою квартиру будешь водить, мерзавец!
   Света вскочила и убежала вон из квартиры. Когда Павел надел сапоги и выбежал за Светой, её уже нигде рядом с домом не было видно. Возвращаться тоже было незачем, и Павел просто пошёл прочь от своего дома.

Глава 14

Грустные мысли Мальцева

   Поздно вечером Павел грустно сидел, понурив голову, на одиноком диване и думал:
   "Вот такие вот дела. Предстоит суд, адвокаты, присяжные заседатели, свидетели... А дело-то не в них. Мы с Наташечкой и не ругались вроде. Это что-то выше разума, это, наверное, Его Величество Чувство. И называется это Наташечкино Чувство - ненависть. Она не возникает из ничего, это результат и итог нашей с Наташечкой совместной жизни. Виноватых искать смешно, потому что их видно сразу - это МЫ двое. А кто из нас более, кто менее виновен - это абстрактно и недоказуемо. Скорее всего, виноват на 99 % - я. Ведь именно я - глава семьи.
   Доказывать нужно кому-то и для чего-то. А кому эти доказательства теперь нужны, кроме нас с Наташей и нашей любимой дочки? И в этих делах мы ещё сами не разобрались. ВДРУГ! Всё вдруг. Всё это лично для меня - вдруг. А для неё? Для неё вдруг ли?"
   Павел опять и опять читал уже затёртое им исковое заявление Наташечки о разводе и грустно размышлял о несправедливости жизни.
   "Если много размышлять и прикидывать, то наверняка для Наташи это совсем не развод вдруг. Это результат неудовлетворён­ности материальной стороной жизни, растущее чувство зависти ко всем подряд, особенно к родной сестре Павла - Марине. Также страшное разочарование в муже, после его нежелания ехать работать за гра­ницу и ещё многое, многое другое".
   Получилось так, что Павел жил семейной жизнью всё время в полном удовольствии и слепом неведении, ему всё, почти всё, очень даже нравилось. Он ведь целыми днями был на службе, а когда приходил, Наташечка обычно уже спала. Когда уходил, Наташечка обычно ещё спала...
   В первый день после свадьбы Мальцеву надо было на службу к 6 часам утра. Наташа встала раньше него. Приготовила вкусный завтрак.
   "Какой же это кайф быть женатым мужчиной", - подумал тогда счастливый, но наивный Павел. На следующий день Павлу опять надо было к 6 часам на службу. Наташа, лежа в кровати, спросила:
   - Можно я не буду вставать сегодня? Я тебе уже всё приготовила с вечера. Ты сам там покушай, Павлуша, ладно?
   Больше она ни разу не вставала рано утром и никогда не готовила Мальцеву завтрак. НИКОГДА.
   Наташечке такое положение вещей, с имитацией счастья, стоило, вероятно, ог­ромных усилий. Ей всё было в тягость, и при этом прихо­дилось притворяться довольной.
   Господи! Хрен поймёшь эту чёртову жизнь! Всё в ней происходит вдруг. Только перестройка в СССР - не вдруг произошла, а по инициативе партии - планово и закономерно. Вот и полицейский комиссар Коррадо Каттани - главный герой первых четырёх сериалов "Спрут" - женился на телеэкране второй раз на своей четвёртой любимой женщине. И всё у него в жизни нормально. Все довольны. Никаких тебе душевных терзаний и переживаний по поводу прошлых расставаний с любимыми. А у Павла столько горь­ких эмоций, столько тяжёлых мыслей из-за обычного, рядового, простенького разводика. Наташечка и адвокату Терразини не отдавалась, как в том же итальянском сериале бывшая жена комиссара, и не ко­лолась героином, разве что покуривала иногда втайне от Павла, но не марихуану, а обычные сигаретки. Это же детские шалости.
   Нет! Так не пойдёт. Нужно проще смотреть на вещи. "И тогда наверняка вдруг запляшут облака и кузнечик запиликает на скрипке" - так поётся в популярной песенке из советского мультика. Интересно, что и Наташечкина подруга Ленка Рягузова, и соседка по квартире Света Шамко, и другая её подруга Светка Здор, виновница знакомства Мальцева с Наташечкой, да почти все, кто знал Наташечкину с Павлом идеальную семейную пару, не поверили, что это серьёзно - их развод. Все думают, что Наташечкина тусовка с разводом - фикция, какой-то ловкий ход для расширения жилплощади и переезда из комнаты в коммуналке в отдельную квартиру. Но этот их развод - НЕ ФИКЦИЯ. Не­верно, говорить надо не "их развод", а Наташечкин развод, чисто и единолично её, Наташечкино решение развалить семью. Крепкую советскую социалистическую семью, главную ячейку общества, строящего коммунизм... Выношенный в душе Наташечки и внезапно выплеснувшийся на Павла с маленькой дочкой развод как план войны. Ну ладно, что Павел - козёл, многие со злой радостью подтвердят, но доченька Сашка тут в чём виновата? В том, что Наташечка после возвращения из прекрасного отпуска с Павлом в г. Сочи вдруг, как она пишет в исковом заявлении, "...устала и хочет получить возможность жить спокойно"? Устала от отпуска? Наверняка краснополянские вкусные яблоки и медовые груши, которые в изобилии сыпались с деревьев прямо на Наташечку, "...отрицательно сказались на её здоровье". Ну и конечно, "...муж против расторжения брака не возражает...", так как ещё неделю назад этот самый брак никто и не собирался расторгать до скончания веков! И муж любому дал бы в глаз, кто сказал бы, что развод с любимой Наташечкой вообще в принципе возможен в этой жизни. Наоборот, Павел по своей наивности считал брак с Наташечкой образцом стабильности и взаимопонимания. Жалко... но это жалко, оно у пчёлки, а пчёлка на ёлке, а ёлка в лесу, а лес - на носу.
   "Ты, Наташечка, не права, как и Борис Николаевич Ельцин, по заявлению Егора Кузьмича Лигачёва", - печально и тревожно думал Павел.
   Каждый вечер приходится себя чем-нибудь озадачивать, иначе Павел грустно думал только о своей любимой Наташечке и о её разводе с ним.
   "Ну как так может быть, что я любил, любил и люблю, может, до сих пор, возможно, и дальше буду любить, любить, а ей всё это по фигу, по барабану?! Неужели она никогда и не любила меня по-настоящему?" - страдальчески вздыхал Павел.
   "Наташечка! Ведь мне так хорошо было с тобой. Так тепло и уютно в доме, так хлебосольно мы принимали гостей, так замечатель­но воспитывали доченьку Сашку... Бывали, конечно, мелкие ссоры, идейные раз­ногласия по некоторым неполитическим вопросам. Ну и что? Это только Владимир Ильич со своей Надюшей Крупской не ссорился никогда, оттого он вечно живой лежит и спит теперь в мавзолее на Красной площади, а все нормальные люди, которые пока ещё не вожди мирового пролетариата, могут немножко повздорить, беззлобно поругаться. Это нор­мальная советская социалистическая жизнь. Но на развал нашей основной ячейки общества ты же, Наташечка, посягнула не под влиянием горькой обиды или тяжёлой семейной драмы? Нет".
   Мысли кружились и путались в голове у Павла.
   "А что же вдруг случилось с моей любимой женой? Кто и в какое место её клюнул? Не иначе это происки вездесущего жареного петуха! Он таки клюнул в её аппетитную сытую жопу!"
   Это же как нужно преобразиться, чтобы за несколько дней до вывоза из квартиры всех мало-маль­ски ценных вещей мило беседовать с близкими друзьями и воспевать незыблемость и прочность брачного союза! Наташечка даже увезла к родителям новые ботинки Павла. Как в песенке: "Увезу я Павлика ботинки, не станцует он танец кабардинки".
   ***
   Наташечка - красивая, высокая, чуть-чуть полноватая, сильная женщина, но даже она со своей мамой не смогла выволочь из комнаты самые крупные вещи. Павлу остались два кресла и диван.
   "Ура! Это мое! Это досталось мне!" - печально, с напускной бравадой думал Павел, пытаясь чем-то развеселить себя, сидя в пустой комнате на одиноком диване.
   В Московском высшем общевойсковом командном училище им. Верховного Совета РСФСР, где Павел проходил обучение, курсанты придумали увлекательную игру. Это происходило в подмосковном Ногинском учебном центре, известном своей сыростью, холодом и общей неприязнью к условиям. Здесь, на полевых занятиях и стрельбах, курсантов-кремлёвцев подвергали изнуряющим тренировкам, выжимая из них все соки. Они проползали по несколько километров на брюхе, а постоянное желание перекусить становилось невыносимым, ведь в курсантской столовой наесться досыта было практически невозможно. Именно в этих условиях и родилась интересная игра, которая давала возможность, а порой и ощутимую надежду хоть раз по-настоящему утолить голод.
   Правила этой игры были предельно просты.
   Перед входом в столовую курсантский взвод (20 чел.), выстроенный в колонну по три, замирал на несколько секунд, как гоноч­ные автомобили на старте ралли "Париж - Дакар", и по команде старшего, с дикой скоростью сорвавшись с места, врыва­лся в зал столовой. На длинных обшарпанных столах стояли и призывно парили алюминиевые бачки с горячим картофельно-водяным пюре - один бачок на десять человек. Тарелка с десятью маленькими вонючими, но для курсантов очень аппетитными, кусочками жареной рыбы. Такая же плохо вымытая, жирная, про­пахшая рыбой тарелка с двадцатью кусочками сахара (по два на рыло) и чайник с тёплой тёмной странной водой, называемой почему-то чаем. Курсанты, которым удавалось первыми попасть в столовую, стремительно хватали всё, что попадалось под руку: будь то десятерная порция рыбы, тарелка сахара, на худой конец, бадья с картофельным пюре или чайник. Самого быстрого и ловкого ожидала блаженная сытость. Счастливчики отваливали себе столько, сколько инстинктивно заставлял навалить изголодавшийся желу­док. Ну а тот, кто не успел, тот, соответственно, опоздал. А на обиженных воду возят! Так, кажется, в народе говорят. Ну или грубее говорят: на обиженных хуй кладут.
   Не известно точно, в какой степени Наташечка была знакома с правилами этой нехитрой игры, но при разделе имущества действовала она строго в соответствии с ними. Только стартовала она одна. Павел был с дочкой в Москве. Она забрала все электробытовые приборы, множество дефицитных югославских столовых сервизов, которые Павел купил в недавнем отпуске, его поношенные чешские ботинки и все остальные вещи. Также она увезла дублёнку Павла, подаренную ему отцом во время отпуска в Москве по её же настойчивой просьбе, японский телик Panasonic, тоже подаренный отцом, единственный галстук мужа, полсотни видео- и аудиокассет, которыми Павел так дорожил, и т. д. и т. п. Всё это и всё осталь­ное она увезла к своим родителям, а что не влезло в их квартиру, свалила в гараж. Наверное, накопила впрок для новой семьи? Да почему же - наверно? Наверняка, а не наверно... В правилах даже такой варварской игры, как курсантское обжорство в Ногинском учебном центре, было предусмотрено, что все участники имеют примерно равные возможности. А прекрасная, добрая Наташечка стартовала раньше Павла. Причём нападение фашистской Гер­мании на СССР в 1941 году было менее неожиданным, чем Наташечкины воровские выкрутасы.
   Была себе всеми любимая и уважаемая жена, и вдруг такие финты выкинула... и всего лишь через несколько дней после приезда из солнечного тёплого Сочи. Может, она инжира слишком много там скушала? Или персиками отравилась? А-а, понятно, ей южное солнце голову напекло! Это наиболее вероятно. Ну, мыслимо ли, чтобы нормальный человек после фантастически хорошего, доброго и весёлого отдыха на Черноморском побережье ВДРУГ без всяких причин почти что спятил, порушил семейное счастье, трусливо и подло сбежал, прихватив из квартиры всё хоть мало-мальски ценное? Оставила только две разбитые тарелки. На счастье Павлуше, не иначе. Ботинки-то зачем умыкнула? Они же уже ношеные! И сбежала Наташечка не к какому-то обворожительно волосатому сочинскому армянину. Не к черноволосому брутальному абхазу. Нет. Она к родителям своим сбежала. Любит, наверно, их, но странною любовью.
   0x01 graphic
   Соседка Света рассказала Павлу, что Наташечка звонила и уговаривала её подтвердить на предстоящем суде то, что все три года совместной жизни Павел почти каждый день по-зверски избивал Наташечку.
   - Как же можно подтверждать то, чего на самом деле никогда не было? - удивлялась соседка Света. - Такого даже представить было невозможно в этой дружной, любящей семье.
   Этого Светлана так и не смогла понять.
   - Как же Наташа могла такое говорить про тебя, Павел? - возмущенно рассказывала она Мальцеву о телефонном разговоре с Наташечкой.
   Но это только потому, что соседка Света не осознала ещё, что той Наташечки, которую все знали и любили, той милой Наташечки, её уже нет и больше никогда не будет. Теперь вместо Наташечки выступают страшный, противный и неимоверно вреднющий злыдень по имени ЖАДНОСТЬ и вместе с ним его заместитель - ЗЛОСТЬ.
   Ирина Дуванова, жена Лёхи Дуванова, не без гордости за своё, пока ещё нерушимое семейное счастье, поведала Павлу, что, по её личному мнению, во всём виноват только сам Павел.
   - Я на такое, как Наташа, - говорила она, - никогда не решилась бы, потому что твердо знаю - Лёша меня за это сразу просто убьёт. А ты, Пашка, - размазня. Ты не мужик!
   Ну и ещё Ирина рассказывала, что Наташечка, прикидываясь невинным яг­нёночком, по-дружески якобы "призналась", что все вещи она никуда не увозила и не забирала, а просто Павел их из ревности порезал, поломал, поразбивал и сам выкинул всё на помойку. И просила, если что, это подтвердить на суде.
   "Жалко, не успел всё выкинуть, а то хорошая идея", - подумал Павел, слушая "мудрую" Иру.
   А как же любовь? А как теперь будет безотцовщина дочка Саша при живом папаше? Про это у Наташечки голова не болела? И болела ли она у неё? И вообще, она у неё есть, эта голова-то? Может, в её голове вместо мозга крохотный грецкий орех катается? Недавно британские учёные доказали, что мозг у женщины совсем маленький. Примерно с грецкий орех. У Наташечки, скорее всего, и того меньше...
   Кто бы мог подумать ещё две недели назад, когда Наташечка гор­до демонстрировала свои аппетитные формы, чуть прикрытые красивым импортным купальником, на шикарном сочинском пляже санатория "Беларусь", что вскоре она будет лихорадочно запихивать в 11 вечера оставшиеся в квартире шмотки Павла, пока он с дочкой в Москве, и крадучись перетаскивать их в гараж своего отца!
   "Наташечка, ты крутая баба. Развер­нулась не на шутку. Но раз так - СМЕРТЬ ШПИОНАМ! Враг не пройдёт!
   Я, конечно, теперь на Наташечку злой, и поэтому, как в песне, "ярость благородная вскипает, как волна, идёт война народная, священная война"", - такие мысли обуревали Павла.
   В войне правды и лжи, в войне Павла и Наташечки силы распределились следующим образом: на стороне Наташечки под знамёнами измены и подлости высту­пили наёмные войска под предводительством пол­ковника Жилина Александра Николаевича. Мудрый вождь и великий стратег, он смог пересилить себя и временно поки­нуть своё любимое диванное лежбище, но не для обеда, а для ведения боевых действий против Павла Мальцева. От дивана он ушёл недалеко. Всего лишь нес­колько шагов до письменного стола. Его главным оружием стала кляуза образца 1937 года в политотдел. Неясно, принадлежит ли идея этой оригинальной писательской акции самому Жилину, отцу Наташечки, или она возникла у его дочери. Однако остаётся фактом, что из всех писем, которые приписывались ему, лишь одно было написано его рукой - обращение в партийную организацию части Павла, которое полковник Лагута передал ему с презрением. В политический отдел дивизии, в политуправление округа и ещё почему-то в газету "Известия" письма за подписью Жилина были напи­саны почерком, подозрительно похожим на Наташечкин. Да и хуй бы с ними. Дурацкое дело - строчить кляузы, оно нехитрое.
   Ещё на стороне Наташечки выступила вольнонаёмная прекрасная Ленка Рягузова. Эта самая лучшая из Наташечкиных подруг. Огромная любительница добрачных половых связей на Мальцевском семейном диване в их с Наташечкой отсутствие. Наташа всегда давала ей для таких встреч с мужчинами ключи... В роли её постоян­ного жениха вот уже длительное время выступал пожилой зажиточный куркуль из самостийной Украины, неодно­кратно испытавший все преимущества Мальцевского дивана. Но он, вероятно, не предполагал, что этот многострадальный диван испытывал и большие напряжения, так как остальные молоденькие сексуальные партнёры Лены Рягузовой обладали гораздо большей фан­тазией по части поз, чем старый хохол. Но хохол дарил Лене дорогие подарки и поэтому был наиболее желанным партнёром в его нехитром старческом сексе на Мальцевском диване. Эх, Ленка, попался бы тогда Мальцеву не Наташечкин телефон, а твой... И позвонил бы он тогда не Наташечке, а тебе... Кто знает , может, Рягузова и не такая стерва, как Наташечка. Что Ленка более ебливая, это уже наверняка знает и может подтвердить даже на суде диван Мальцевых. Но одинокий диван сейчас тихо и грустно молчит. А Мальцев на нём не трахает прекрасную, сексапильную Ленку Рягузову, а мысленно страдает по своей бывшей сраной, уебищной Наташечке.
   Кто же ещё за Наташечку? Ах да! Есть ещё одна подруга, которая стра­ховала Наташечку при очередных набегах на Мальцевское убежище и наверняка помогала вытаскивать все вещи. Но она настолько неприятная и страшная, что боязно про неё вообще говорить. Бр-р-р-р! Жуть какая-то. Жиробасина. Про неё больше ни слова.
   Нельзя обойти стороной Галину Александровну Жилину, бывшую тёщу Мальцева. Что можно сказать о ней? В контексте всей истории с Наташечкой она выглядела наиболее жалкой и несчастной. Она не желала такого будущего ни для дочери, ни для внучки. Однако её дочь не позаботилась о спокойствии матери, и та оказалась в центре событий.
   Ещё какие-то друзья Жилиных, выступая на стороне подлой Наташечкиной армии, всё же выг­лядели случайными людьми, пытающимися сохранить своё дос­тоинство в этой Жилинской мышиной возне.
   D"sol", mais c'est la v"rit"!
   И вот Наташечкины войска двинулись в бой. За что они рис­кнули сражаться-то с Мальцевым? Ну, первое, это, конечно, за то, чтобы сохранить награбленное Наташечкой. И за то, чтобы удовлетворить Нaташечкину жажду крови и хоть как-то навредить бедному Паше. А ещё - чтобы под­твердить любому из командиров и начальников, которые должны были как-то отреагировать на кляузные письма Наташечки, что Павел Мальцев на самом деле ими разоблачён. Он не МАЛЬЦЕВ П. В., а граф ДРАКУЛА Влад III Цепеш  собственной персоной. Только что приехавший не из отпуска, а прибывший прямо из замка Бран в Румынии.
   А то, что зубы у Мальцева не совсем вампирские? Так это только потому, что он их уже затупил о горло своей жены Наташечки. Вот и характерные дырочки на Наташечкиной шее прилагаются ко всем заявлениям - в прокуратуру, в политотдел, в суд... подтверждённые подкупленными врачами, медсёстрами и прочими демонами.
   Наташечка не учла главного: на её стороне не профессио­налы, а всего лишь жалкие наёмники под предводительством отставного полковника Жилина. А Мальцев на тот момент ещё числился в действующей славной Красной армии. Хоть и был почти уволен в запас.
   За Мальцева сражался и Фрунзе Михаил Васильевич, и Будённый Семён Михайлович, и Блюхер Василий Константинович, и само собой - Чапаев Василий Иванович с Петькой, даже Анка-пулемётчица, и та за Мальцева.
   Мальцев - командир роты, у него в подразделении 12 бо­евых машин пехоты БМП-3 и почти сотня солдат-гиждалахов. Все они вооружены до зубов! Банзай, гиждалахи! Жаль, что почти все бойцы Мальцева остались в Джейранбатане. Даже любимый солдат Омангулыев Оразгулды Оолович был в Азербайджане... А то навели бы они шороху!
   Наташечка! Не смешно ли биться на булавах и снаряжать в дальние походы наёмный Римский легион вчера ещё родным людям? Ведь есть доченька Сашечка, а ради неё лучше объя­вить перемирие или вовсе сложить оружие. Подумай, Наташечка. Это же смешно, так воевать ни за что! Разве тебе нужен бой за поношенные ботинки, украденные у бывшего теперь мужа?..
   Так давайте же лучше смеяться, веселиться, пить шампанское и кататься по Москве-реке на пароходике от Новоспасского моста у Пролетарки до причала у Киевского вокзала. Ходить по старому Арбату и есть мороженое "Лакомка" за 28 копеек. Заглядывать в подвальчик к дяде Гиляю в Столешниковом переулке на дежурный гор­шочек мяса в сметане. Жарить шашлыки в Кузьминском лесо­парке и без ограничений, ящиками глушить московское пиво в маленьких бутылочках, врубать на полную мощь все восемь блоков стадвадцативатного музыкального центра AKAI и слушать любимые пос­ледние хиты Queen, Deep Purple и Nazareth, смотреть ужастики и любовные драмы по видику, гонять на скейтборде в Парке Горького и..." - так грустно думал Павел, сидя на одиноком диване в пустой комнате.
   Но Наташечка предпочла всей этой весёлой беззабот­ности таскание по судам и взаимную нервотрёпку. Что ж, это тоже острые ощущения, хотя и не из разряда приятных. Нервы она пощекотала глубоко, сильно и, казалось, - профессионально!
   Классический фильм ужасов "Экзорцист" тоже вызывает неприятные ощущения. Обычно чем сильнее от фильма ужаса страх, тем талантливей кинолента. "Экзорцист", поставленный режиссёром Уильямом Фридкином по роману Уильяма Питера Блэтти, - яркий тому пример.
   Если поверить в то, что в Наташечку и правда, как в кино, вселился дьявол, всё сразу становится на свои места. И ужасное рычание в адрес Мальцева, и всяческие подлости - это всё не Наташечкиных рук дело. Это дьявольские проказы. В неё вселился дьявол, и он руководил её телом. Нужно было изгнать дьявола из её плоти, и Наташечка снова стала бы нормальным человеком. Но она, выгнув неестественно спину и раскинув руки, взлетала над кроватью и, истекая жёлтой пеной изо рта, рычала голосом дьявола. Бедная.
   БГ поёт:
   А меня били-колотили во дороге во кустах,
   Проломили мою голову в семнадцати местах.
  
   Увы, недолго это тело будет жить на земле,
   Недолго это тело будет жить на земле,
   Спроси об этом всадника в белом седле,
   Недолго это тело будет жить на земле...
  
   Вот женщина, завязанная в транспортном узле,
   Вот женщина, верхом на шершавом козле,
   Вот женщина, глядящая на белом стекле,
   Недолго это тело будет жить на земле...
  
   В мире есть семь, и в мире есть три,
   Есть люди, у которых капитан внутри,
   Есть люди, у которых хризолитовые ноги,
   Есть люди, у которых между ног Брюс Ли,
   Есть люди, к которым обращаются на "Вы",
   Есть люди, у которых сто четыре головы,
   Есть загадочные девушки с магнитными глазами,
   Есть большие пассажиры мандариновой травы,
  
   Есть люди, разгрызающие кобальтовый сплав,
   Есть люди, у которых есть двадцать кур-мяф,
   Есть люди типа "жив" и люди типа "помер",
   Но нет никого, кто знал бы твой номер...
   Кто кого недооценивал? Ну, разлюбила баба мужика. Бывает. Часто бывает. Тем более когда другой мужик в Прибалтике и богаче, и наверняка любвеобильнее. Можно не разговаривать месяц, можно даже пожить некоторое время раздельно у родителей, но, в конце концов, мирно, по-хорошему, не теряя собственного достоинства, без идиот­ских жалоб в газету "Известия", самим решить все семейные и бытовые проблемы. Тут своими кляузами Наташечка признала собственное бессилие в решении простых семейных жизненных вопросов. И, не затрудняя себя, перенес­ла всю ответственность в народный суд Первомайского р-на Минс­ка. За каким хреном судье сдались проблемы Мальцевской семьи? У него такие, как Наташечка, кляузники - ВО где сидят. Наташечка почему-то пошла не на кухню, не в баню и даже не на три буквы, а в советскую юриспруденцию.
   "Наш суд - самый гуманный суд в мире! УРА!"
   Дура баба. Ну это ж правда.
   И вот, наёмная армия национального освобождения им. Фарабунда Марти и толпы подкупленных Наташечкой лжесвидетелей вкупе с нанятыми ею адвокатами двинулись вперёд, под знамёнами Белорусского народного фронта, с лозунгами "За свободную Бульбашию и наци­ональную мову!" и "Смерть Мальцеву, любящему Наташечку не так, как она хотела!".
  
   ***
   Завтра, завтра, завтра утром в 8:30. Завтра первый раз в пер­вый, нет, не класс, а в суд.
  
   СУДЕБНАЯ ПОВЕСТКА
   Форма ! 26 вручается по гражданскому делу ! 2 адресату
   Народный суд Первомайского р-на Минской области вызывает Вас в качестве ответчика к 8 ч. 30 мин.
   26.09.1989 года
   по адресу ул. Толбухина 9-20,
   по делу
   Секретарь суда =подпись=
  
   Подпись на судебной повестке "секретарь суда". Какой он, этот секретарь? И какой он, мой первый в жизни судья? Придётся завтра поиметь счастье увидеть.
  
   Зигмунд Фрейд
   Введение в психоанализ. Лекции
   10 лекция. Символика сновидения
   Филолог Г. Шпербер, работающий независимо от психоанализа, выдвинул утверждение, что сексуальные потребности прини­мали самое непосредственное участие в возникновении и дальнейшем развитии языка. Начальные звуки речи служили сообщению и подзывали сексуального партнёра; дальнейшее развитие корней слов сопровождало трудовые операции пер­вобытного человека. Эти работы были "совместными и про­ходили в сопровождении ритмически повторяемых языковых выражений. При этом сексуальный интерес переносился на работу. Одновременно первобытный человек делал труд при­ятным для себя, принимая его за эквивалент и замену поло­вой деятельности. Таким образом, произносимое при общей работе слово имело два значения, обозначая как половой акт, так и приравненную к нему трудовую деятельность... Таким образом, возникало какое-то число корней слов, которые все были сексуального происхождения, а затем ли­шились своего сексуального значения и зафиксировались...
  
   Первый в жизни Павла Мальцева секретарь суда оказался очень крут. То есть это не он, а она. Очень симпотная девушка. Везёт же судье! Ну а сам судья - немножко резковатый, но добрый и явно устав­ший от всех этих противных судебных процессов и семей­ных дрязг дядечка. Когда Павел пришёл в назначенное время, он объяснил, что сегодня будет не суд, а предварительная беседа.
   - Какие, товарищ Мальцев, есть вопросы, возражения по поводу иско­вого заявления вашей жены?
   - Вопросов, возражений нет. А впрочем, есть одно возра­жение по поводу слов о физическом насилии. Я не только никогда не пытался применить, как она говорит, насилие, но даже и мыслей таких не было.
   - Насчёт этого понятно. Это стандартная фраза. Ведь заявление писал вашей жене адвокат, а они, адвокаты, так всегда формулируют основание для разво­да.
   Всё ясно. Мальцев всегда говорил Наташечке, что любит и будет любить её до гроба и никогда не разведётся. Но, вероятно, Наташечка уже почти в гробу, и он её до гроба уже долюбил, как и честно обещал. Вот она со своим адвокатом и вставила в заявление, для солидности, про физическое насилие, а на самом-то деле было не физическое, а математическое и геомет­рическое насилие. Попытка впихнуть любовь туда, где ей не было места.
   Наташечка, хоть и круто наворотила со всякими судами и адвокатами, но явно переоценила свои силы и недооценила силищу гвардии капитана Мальцева. Такого хамства и наглости не мог стерпеть даже он, при всём его уважении и любви к своей, скоро уже бывшей, жене.
   Предателей не прощают. Фашисты и те не очень-то уважали белорусских полицаев. "Хайль Гитлер!" Теперь это твой лозунг, полицай Наташечка? Чеши грудь. Бедные вы, бестолковые Жилины. Нужно быть добрее, ну и, конечно, поумнеть к старости неплохо было бы родителям Жилиным. Кому нужно было заваривать всю эту кашу? К чему бес­полезные нудные разборки? Ну разлюбила, ну так разведись по-человечески - без поливаний грязью, без гадости. Ну, по­нятно, не можешь терпеть Мальцевскую харю, ставшую тебе вдруг противной! Ну и что? Хочешь развестись, так ты скажи об этом честно. А то исподтишка, пока Павел с дочкой в Москве, заранее повыволакивала из комнаты всё, попрятала по соседям, по гаражам. И что? Принесёт ли тебе это награбленное добро счастье в будущем? Нет. Счастье обманом и подлостью не приходит.
   Павел тоже на всякий пожарный обратился к адвокату. Тот оказался почти Наташечкиным однофамильцем: Жилкин Виктор Николаевич, тел.: 62-00-21 раб., 33-15-35 д. Очень такой задушевный мужичок. Павлу понравилось, как он почти что загорелся идеей помочь Мальцеву выпутаться из этого некрасивого Наташечкиного дела. А то вдруг Павел наговорит что-то не то в суде и...

***

  
   Попробуем ещё раз вернуться к самому началу. С чего, собственно, начался разлад? С... Нет, наверное, ещё раньше, или с... Нет , даже ещё раньше... Скорее всего, начинать надо, как и в экономике, с самых истоков, так сказать, с добы­чи руды. Павел находился в таком трансе, от того, что развалилась его, казавшаяся ему замечательной семья, и уже чёрти сколько, по прихоти Наташечки, он лишён возможности обща­ться со своей дочкой. Вот даже стих ругательный сам собой у него сочинился:
   Где семья? Её уже нет.
   У меня в Москву билет.
   Можешь, Жилина, смеяться
   И с прибалтами...
   Отдыхать.
   Что, Наташечка, довольна?
   Пусть тебе не будет больно.
   Что о прошлом горевать?!
   Ты теперь, Наташа...
   Не жена.
   Развелась? Чего добилась?
   Изругалась, обозлилась.
   Ты дала, Наташа, маху.
   Всё. Гудбай! Пошла ты...
   К чёрту!
  
   И теперь вот - развод. Скоро развод.
   Однажды вечером Павел заглянул домой на ужин. За день, изрядно проголодавшись, он мечтал вкусить чего-нибудь аппетитно пожаренного, со вкусным белорусским пивком. Но... Насмерть перепуганные соседи Ко­ля и Света прямо с порога наперебой взволнованно объяви­ли:
   - Павел, звонила Наташа, узнавала, в котором часу ты придёшь с работы. И сказала, что сегодня вечером придёт.
   Чёрт побери! Зачем? Господи, что же делать? Куда прятаться? Признаться честно, Павел струхнул. Схватил армейский плащ и, не надевая его, стал бегом продвигаться к выходу. Его хатка осталась под надёжным прикрытием нового замка, но он не мог заставить себя остаться дома и встретиться с Наташечкой. Сердце подсказывало, что готовится какая-то провокация. Нахрена нам встречаться? Опять подвергнуть жесточайшему испытанию на прочность свои надорванные не­рвы? Может, она мириться перед судом придёт?
   "Да ну, опять я расплыл­ся в благих мечтаниях. Это после массовых ограблений и тотального террора? Нет. Она не мириться хочет, а ру­гаться. Выплеснуть ещё немножечко своей злобы в мою сто­рону. Коэффициент бешености у неё сильно увеличен в пос­леднее время. Какие могут быть примирения, когда идёт война народная, священная война?! Наш многострадальный народ не поймёт никаких примирений с проклятым врагом. Пусть ярость, если она благородная, вскипает, как волна", - думал Павел.
   Он ещё раз проверил, надёжно ли закрыто его убежи­ще на новый замок, и молниеносно рокировался. Надевая в лифте плащ, он столкнулся с соседкой с верхнего этажа и внезапно почувст­вовал к ней прилив вежливости и откровения. Желание поплака­ться в жилетку, высказаться. Но... она уже в курсе всех Мальцевских семейных дел, да и не только она, почти весь дом давно обсуждает этот загадочный развод. Слухами земля полнится. Итак, Мальцев был на волне хайпа. В эпицентре вни­мания всех сплетней военного городка. С Павлом даже стали здо­роваться незнакомые люди и участливо вздыхать, мол, не расстраивайся, и не такие стервы бывают. Дуванова Ирка рассказала, что опять заходила Наташечка и её злость обрела примерно такие формы:
   - Такое говно, как Мальцев, если я захочу, всегда ко мне прибежит, а если не прибежит, у меня ещё не все старые женихи женаты. Кан­дидатов полно! Вон в Кохтла-Ярве, например, мой Кнюрас Виргас. Я к нему недавно ездила. Он звал меня в жёны!
   Обидно, конечно, такое слушать, но что поделать, видно, лучшего Мальцев не зас­лужил.
  
   СУДЕБНАЯ ПОВЕСТКА
   Форма ! 28 по гражданскому делу ! 2
   Народный суд Первомайского р-на г. Минска вызывает вас в качестве ответчика в понедельник 2 октября в 11:30.
   Это будет уже не беседа с судьёй, а настоящий СУД!
  
   О браках и разводах
   Число зарегистрированных браков:
   1970 год - 10969, 1975 год - 13499, 1980 год - 13554,
   1985 год - 15487, 1987 год - 16771, 1988 год - 15965.
   В последнее время в городе Минске ежегодно образуется примерно около 16 тысяч новых супружеских пар. При этом отчётливо выражена тенденция к омоложению бра­ков. Так, в настоящее время около 400 мужчин и 1400 жен­щин вступали в первый брак в 18 лет и моложе против, соот­ветственно, 192 и 924 - в 1975 году. К возрасту 25 лет в первый брак сегодня вступает 61 процент женщин и 54 про­цента мужчин.
   Каждый четвёртый разведённый или овдовевший мужчина и каждая пятая подобная женщина вступает в брак повторно. Вместе с тем, если в 1970 году в городе распадался каждый третий брак, то уже в 1988 году - каждый второй. И сегодня число разводов вдвое больше, чем в 1970 году.
   Разводы:
   1970 год - 3318, 1975 год - 4737, 1980 год - 6311, 1985 год - 6256, 1987 год - 6098, 1988 год - 6542.
   За последний год заметно увеличилось число расторгнутых браков с продолжительностью совместной жизни от пяти до девяти лет, 324 супружеские пары в истёкшем году расторгнули свои брачные узы, не прожив совместно и года.
  

Глава 15

Суд

   Павел записал на видео стенограмму этого суда. Черкашин Андрей, муж сестры Павла Марины, по его просьбе приехал в Минск и привёз огромную VHS видеокамеру. Он пробовал записать бракоразводный процесс на плёнку, для объективного освещения действительнос­ти в последующем, но из-за протестов Наташечки зафиксиро­вать смогли только звук. Камеру пришлось поставить на пол и сделать вид, что она выключена... Но она, камера, работала. И за­писала звук всего того, что происходило на суде. Так что Наташечкины блистательные моно­логи будут приведены без искажений и купюр, также как и ответы на них от бедного Павла.
   В обозримом будущем планируется снять на киностудии Paramount Pictures полнометражный фильм с использованием этого материала. Следите за рекламой. В главных ролях будут Ричард Гир и Джулия Робертс. Название уже придумано: "Красотка".
   Наташечка попросила суд дать ей возможность оценить заявление Павла о том, что он отказывается от раздела имущества и просит всё его имущество передать в пользу дочери. Наташа усмотрела в этом какой-то подвох, но какой?
   "Я тебя ВЫ-Ы-ЫС-С-СЕЛЮ-Ю!" - шипела Наташечка после того, как судья объявил о том, что все попытки Наташечкиных родственников выселить Павла из комнаты оказались тщет­ными. По закону супруги имеют абсолютно равные права. Да к тому же Павлу вообще не нужна эта комнатка, он же намедни переез­жает навсегда в Москву. Просто ему хотелось бы дожить без крутой перемены обстановки те дни, что осталось пробыть в Минске до получения подписанных в Москве документов об увольнении в запас и отъезда навсегда в столицу нашей Родины, домой к родителям. Итак уже слишком много в этой жизни Наташа ему напеременяла. Комнату свою после отъезда великодушно дарит ДОЧКЕ САШЕЧКЕ.
   Вечером Павел заходил к Ленке Рягузовой. Попытался устроить скан­дальный разнос за её с Наташечкой постоянные набеги в его убежище, пока его нет дома. "Каж­дый советский человек имеет право на..." Но его запланиро­ванный скандал трансформировался в мирную приятную беседу с участием родителей Лены. Обстановка нормализовалась, не успев даже капельку накалиться. Отец Лены привёл массу полезных примеров из своей жизненной практики. Осудил волюнтаризм Наташечки и поспорил со своей женой о том, выскочит Наташечка замуж сразу же после развода или будет проситься слёзно обратно в семью Мальцевых.
   Горбачевская перестройка (чтоб она сгорела) коснулась и жизни Павла. Перестроилась семья Мальцевых. Инициатором революционного обновления выступил тут не Михаил Сергеевич, а теперь уже почти бывшая благоверная Павла. И Павел был должен гордиться этим. Вот он практический вклад в дело великих - Ленина и Горбачёва. Новое мышление Наташечки дало возможность народам семьи Мальцевых вздохнуть свободно и разбежаться в разные стороны. Но, позвольте, а как же права национальных меньшинств? Как же маленькое любимое меньшинство - дочка Сашечка? Кто гарантирует её права на нормального законного папу? Да, Сашечка - это единственн­ый, кто крупно, больше всех, морально пострадал в этой грязной Наташечкиной истории. Хорошо, что стервозность Наташечки больше не скрывается и прояви­лась во всей своей красе. Хуже было бы иметь при­гретую подколодную у себя в семье... Выражение Наташечкиной сущности прошло на ред­кость наглядно и показательно. Павел её любил-любил, а она его - убил. Радости теперь у неё, наверно, полные штаны. Ну и пусть себе радуется. Свобода, равенство, братство! И полные штаны говна у довольной Наташечки.
   "Наташечка, ты теперь свободна, как многострадальный румынский народ после свержения кла­на Чаушеску. Как Панама после ареста торговца наркотиками, верховного главнокомандующего Национальной гвардии Панамы, де-факто главы Панамы  генерала Норьеги, как Егор Кузьмич Лигачёв после ареста следователя Гдляна...
   Всё-таки я люблю мою Наташечку. Не ту, в которую она прев­ратилась. Вернее, не превратилась, а проявилась. А ту, которая добрая, ласковая, нежная, удивительная и род­ная. Мы знаем друг друга всего несколько лет. Мало? Я всё время старался не замечать в ней ничего, кроме самого хорошего. Мне кажется, было бы лучше, если бы я не воспринимал её сквозь розовые очки. Нужно было бы взглянуть на неё более реально. Однако я старался видеть в ней лишь свой идеал. Хреноватым в итоге этот идеал оказался на самом деле. Иногда у меня прорывался протест против её очередного заскока. Например, идти к генералу и требовать срочно, вне всяких очередей, предоставить нам новую большую квар­тиру. Или её идея с покупкой ненужной мне дублёнки, день­ги на которую я должен был вытребовать у отца. И она иногда побеждала. Но в большинстве таких случаев я пытался сопротивляться по мере сил. Некоторые вещи задевали меня до самого-самого моего глубокого Я. Это непрекращающаяся и часто прорыва­ющаяся наружу ненависть и зависть по отношению к моей родной сестре. Это что-то необъяснимое. Наташечка всегда считала себя жестоко обделённой по отношению к моей сестре Марине. С этим было даже бесполезно бороться. Так же бесполезно, как бесполезно было Горбачёву обещать каждой советской семье отдельную квартиру к 2000 году. В это никто не верил, но все хотели бы верить. А в Наташечкину ненависть к сестре я верил, потому что знал это, но хотел бы не верить и не знать. И то и другое - глупо. "Из грязи в князи..." - эту характеристику от Наташечки заслужила уже моя мама.
   Ну разве может нормальный человек мириться с таким идиотизмом любимой жены? Кто я был бы такой, если бы без боя пропускал такие оплеу­хи, посягающее на самое святое? На Мать.
   Ну а о предательском сма­тывании Наташечки в Прибалтику я вообще молчу, так как это моё личное разгиль­дяйство. Я был готов простить ей всё ради нашей семьи и Са­шечки. Но... Ясно, что виноват я, я и только я. Моя огромная плотина Чиркейская ГЭС рухнула, подточенная подлой струёй Наташечкиной неверности. Невер­ности и мне как к мужу, и простым человеческим моральным принципам. Может, На­ташечка и была права с идеей полного развала на­шей семьи? Но права только по отношению к себе самой. Ей действительно надоело "приспосабливаться", как она пишет в исковом заявлении. Приспосабливаться и притворяться дру­гим, якобы хорошим человеком. И она, устав держать маску, выплеснула свою спрятанную от окружающих, глубинную подлую сущность наружу. Сущность оказалась мерзкой и гадкой", - так думал Павел, как обычно сидя на одиноком диване в совершенно пустой, но пока ещё своей комнате.
   Поток Наташиного красноречия на суде удачно зафиксирован Черкашиным Андреем на VHS-лен­ту прямо в зале суда.
   Павел уже много думал о том, смог бы он простить когда-то в будущем свою бывшую жёнушку или причинённая ей обида и унижения, через которые ему пришлось пройти, навсегда закрыли путь к примирению до конца жизни?
   Размышляя об этом, Павел приходил к одному и тому же выводу: он на неё, на злобную бывшую жену Наташечку, даже и не сердится. Но прощать её Павел тоже никогда не будет.
   То, на что он был смертельно обижен когда-то, что он ненавидел и презирал в ней теперь, - это уже не имеет отношения к его бывшей Наташечке, это что-то чужое и непонятное, то, что она всё время пыталась скрывать, а Павел пытался не за­мечать.
   "Аврора" пальнула - вдруг, и Наташечка развелась с Павлом - тоже вдруг. А то, что Павел спустя годы никогда уже не будет вспоминать свою бывшую жену с любовью и нежностью - это факт. Он и раньше-то думал о выдуманной им самим, не существующей в реальности Наташечке - миф столь далёкий от действительности, сколь далёк был коммунизм от советского народа.
   "Я любил не настоящую женщину, а сконструированную мной самим мечту. Почему же моя прекрасная мечта развалилась? Можно ли вос­становить то, чего не было в реальности? Что же делать?" - думал Павел и не знал, что самому себе на это ответить.
   "...Штирлиц, вернувшись с попойки в рейхканцелярии домой, склонился над картой Европы. Никогда ещё так сильно его не рвало на Родину..."
   Павел очень расстроился из-за слов отца, который когда-то сказал, что он может развестись с Наташей. Для Павла такая мысль была не только неприемлемой, но и глубоко обидной.
   "Я? Разведусь?! Да никогда! Семья - это святое и нерушимое. Никогда!" - считал тогда Павел.
   И тут нате - получите, распишитесь. Бац, бац - и... в точку! Жизненный опыт старшего поколения кое-что да значит. Нужно больше прислушиваться к советам старших и запоминать их.
   Судебный процесс - своеобразный цирк. Это ещё смешнее, чем Первый съезд Советов народных депутатов трудящихся СССР. Только центром внимания на суде было не искреннее выс­тупление академика А. Д. Сахарова, а трусливое враньё учи­теля начальных классов 148-й школы г. Минска Мальцевой Н. А. Жаль, что невозможно было вести прямую трансляцию на весь Советский Союз этого заседания суда, как вели когда-то трансляцию Съезда народных депутатов. Многим понравилось бы. Но видеозапись у Мальцева теперь есть, и его дочка Сашка, когда вырастет, сможет посмотреть и удивиться. Или, может, посмотрит и скажет:
   - Мама была права. Я точно так же бы поступила на её месте.
   Качество записи неважнецкое, но при желании всё можно расслышать. Если будет кому слушать.
   "Сашка! Ради тебя работа. И книжка эта, и фильм с Джулией Робертс. Правды-то ты от мамы своей никогда в жизни не услышишь", - думал Павел.
   Ради Сашки всё и ради истины. А одно­му всё-таки очень хреново жить, без любимой дочки осо­бенно. Как этой простой вещи не понимала бывшая жена Наташечка?
  
   ***
   Ты, прекрасный читатель, теперь немного знаешь Мальцева Павла и, вероятно, догадываешься, ка­кое потрясение он пережил. Его жена Наташечка этого не осознавала тогда и никогда уже не сможет пережить, прочувствовать и понять того, что происходило в момент развода с Павлом. Нет, тут дело даже не в том, что она уехала, обманув мужа и предав свою семью, погулять в Прибалтику, пока Павел был в больнице на обследовании. И не в том, что Павел ей тогда простил эту измену. Нет! Тут дело в том, что человек, которого Павел когда-то любил, который хоть на копейку его уважал бы, так трусливо не поступил бы вообще никогда. Одно дело - сказать в глаза, по-честному: "Мальцев, ты мне надо­ел, я тебя в гробу видала, мне на тебя насрать с высокой колокольни. Ты там хоть загнись с своей больничке, а мне гульнуть в Прибалтике ох­ота с Кнюрасом Виргасом!"
   Такое тяжеловато и говорить, и слушать, но это не западло, а по-честному.
   Совсем другое дело - доб­рым, елейным голоском целый час расспрашивать о здоровье, обещать вот-вот подъехать в больницу, говорить полушёпотом милые, ласковые слова и... и всё это время поглаживать в кармане билет до Кохтла-Ярве, мечтая о встрече с любовником. Говор­ила Наташечка не от души, не то, что думала. Это ли не самое подлое в человеческих отношениях?
   Мальцев этого не смог по­нять тогда. Предательство для него - вещь необъяснимая и чуждая.
   Есть семьи, которые живут себе помаленьку, кое-как. Муж попивает, дрючит всех доступных тёлочек, кто подвернётся, дома иногда не ночует по неделям... Жена тоже погуливает, жрать не готовит, дома бардак, тараканы кастрюли на кухне переворачивают... И живут ведь такие семьи! Можно сказать, что подобных большинство, но вот статистики такой получить не удалось.
   Семья же Мальцевых была идеалом семейной жизни! Образец для всеобщего подражания. Это была просто, наверное, неповторимо прекрас­ная сказка, идиллия. Разве был на свете более честный, отзывчивый, добрый и заботливый человек, чем Наташечка? Разве в Наташечке могла быть хоть капля чёрной зависти или скупости? Нет, нет, нет! И разве прекрасная На­ташечка могла украсть, вернее, подло спиздить, вытащить все семейные вещички из дома в родительский гараж? Зачем? 3ачем ей всё это? Ботинки-то Мальцева, уже поношенные, но для него единственные гражданские, зачем забирать? Вытащить все вещи, подать в суд и не давать видеться с любимым ребёнком... Мог ли Павел хоть на секунду когда-ни­будь подумать про свою любимую Наташечку такое?
   Что касается той вымышленной, нелепой семьи с изменами и тараканами, о которой упоминалось ранее, то, размышляя об этом, можно прийти к выводу, что она, возможно, лучше семьи Мальцевых. По крайней мере, они не обманывают друг друга...
   О дочке Саше Наташечка думала ли? Стыдно, но наверняка даже не думала совсем.
   "Почему я раньше не осознал, что наша семья трещит по швам, что Наташа не сделает ни малейшего усилия, чтобы это исправить?" - упрекал себя Мальцев. Эти мысли вновь погрузили его в уныние.
   ***
   Павлу было очень нужно с кем-то посоветоваться, но с кем? И он начал записывать в тетрадку свои мысли и чувства обо всём, что с ним случилось за последнее время. Ему просто необходимо было с кем-нибудь поделиться. Противный почерк и сумбурное повествование. Но это, наверное, оттого что нет больше семьи Мальце­вых. Он писал и писал, страницу за страницей, записывал свои грустные мысли... старался написать обо всём по порядку, но часто сбивался и перескакивал от одного события к другому.
   Он единственный свидетель двух самых, навер­ное, важных в его личной неудачной семейной жизни событий.
   Первое. Когда он полюбил свою жену Наташечку, тогда ещё будущую. Вероятно, это случилось в тот день, когда Наташечка тихо-тихо вместе с ним открыла дверь родительской квартиры и провела его на цыпочках в свою комнату, мимо комнаты спящих родителей с храпящим отцом.
   И второе событие - когда Павел впервые вдруг почувствовал, что Наташечка не совсем тот идеал, за который он её принимает.
   Это когда она не прилетела на военно-транспортном самолёте со всеми жёнами офицеров части в Азербайджан. На­ташечка показала тогда, что ей на Мальцева наплевать и фактически предала саму идею их дальнейшей совместной жизни.
   Бред, возможно, но сейчас Павел думал именно так. Теперь уже, к сожалению или к счастью, поздновато что-то менять
   Суд, развод!
   Что, почему и отчего?
   Ничего! Ни почему! И ни от чего!
   Совем недавно Павел полу­чил копию искового заявления Наташечки и повестку в суд. Причина этого? Павел не понимал. В исковом заявлении написано: "я уста­ла постоянно уступать во всём мужу, хочу жить одна, хочу отдохнуть от семейной жизни..." Не это ли было финальными титрами со словом КОНЕЦ к короткометражному фильму под названием "Семья Мальцевых".
   А визит Наташечки к своему любовнику в Прибалтику - ударом под дых умирающей семье. Трижды проклятая аллергия. Противно-сопливые чихания. И вот Мальцева кладут в аллергоцентр. И когда на следующий день он ждёт свою любимую жену в госпитале, и... Как долго же тянется в больнице время. Час как год. Вот уже девять вечера, а Наташечки всё нет и нет. Где же она задержалась? Бывает. Мало ли что. После 21:00 Павел звонит её родите­лям: может, с Сашечкой что?
   - Наташа уехала, - отвечает её мама.
   - А давно?
   - Так она не к тебе, она в Прибалтику уехала...
   - ?????????????????!!!!!!!??
   - Да, в Прибалтику к друзьям, отдохнуть на недельку...
   Бля. Опять, в сотый раз всё та же картина у Павла перед глазами. Постоянно вспоминается Наташечкина измена.
   Чёрт с ней, с гордостью и с ревностью, с достоинством и честью главы семьи, мужа и мужчины. Всё к чёрту! От семьи для Павла осталась теперь только дочка Саша. Без Наташечки. Наташечка больше уже не СЕМЬЯ! Семья - это теперь только дочка Саша. А всё остальное - второе, тр­етье и тридцать восьмое. Нужно во что бы то ни стало сохранить связь с дочкой. Хотя, зная Наташечку, ох как это будет непросто сделать.
   Павел старался забыть о свих никчёмных гордостях, он чувствовал, что если не смирит свою гордыню, то встреч с дочкой не будет. Наташа станет чинить миллион препятствий для того, чтобы встречи с дочкой не состоялись. Такова её, теперь известная Павлу сущность. Саша будет её орудием шантажа всю оставшуюся жизнь. Нельзя пытаться сохранить хорошие отношения, когда их уже нет, с бывшей женой. Нельзя сох­ранить то, чего нет.
   Наташечка хвасталась подругам:
   - Могу уезжать, куда хочу и когда захочу. Через месяц я уеду в Чехословакию, потом, наверно, в Югославию. Затем поеду опять в При­балтику к моему другу и любовнику. Я буду ходить на теннис и в бассейн. Мама всегда может посидеть с ребёнком!
   Наташечка изменилась. Вернее, нет. Она просто переста­ла стараться прятать свое настоящее лицо, свою мерзопакостную суть.
   Вероятно, Наташечке приходилось быть с Павлом в постоянном напряжений, так как даже в период якобы откровенно-задушевных бесед во время отпуска в Сочи с Натальей Александровной Дувановой она была вынуждена ей врать. Врала о перспек­тивах совместной жизни с Павлом, сама же в это время обдумывала, как уговорить Павла остаться подольше в Москве, а ей за это время успеть увезти все злосчастные шмотки и подать на раз­вод. Она напрягалась и действовала похлеще штандартенфюрера СС Штирлица. А Мальцев в то же время что? Да он, слепец, делал всё, что угодно, для своей Наташечки. На вертолёте полетать? Пожалуйста! Летим из аэропорта Сочи в Красную Поляну. Балдеть вместе на даче самого министра обороны СССР, где заведовала мама друга Булавина? Легко! Обпиваться шампанским? Объедаться яблоками, грушами, виноградом. Вот вам - получите! Кушайте, не обляпайтесь. Кайф.
   Но Наташечка всё это вре­мя продолжала строить и обдумывать свои страшные планы по развалу семьи и в придачу подсчитывала, как бы это ей перед разводом от Мальцева побольше всего урвать. Вернулись в Москву. Уговорила-таки отца Павла купить ему дорогую дублёнку в валютном магазине. Которую почему-то сама увезла в Минск. Теперь понятно почему. Да хрен с ними, с вещами. Наташечка сказала, что Павел их сам порезал и повыкидывал на помойку.
   Это ли не бред? Да пусть укакается от радости владения мужской дублёнкой и ношеными ботин­ками.
   Главное - с Сашей Павлу теперь видеться нельзя! По Наташечкиной логике, Павел может причинить вред своей маленькой дочке или даже убить её.
   С Наташечкой поговорить об этом и попросить увидеть дочку - тоже нельзя. А то вдруг Мальцев покалечит Наташечку или побьёт при встрече...
   Идиотизм и тупая пошлость. Тряпочно-шмоточный грабёж и кража потом всякой мелкой оставшейся херни. Мальцев не имел даже гражданских ботинок, чтоб они сто раз сгорели. Что, не­ужели всё дело в шмотках, в тряпье?
   И вот суд. Да, Наташечка теперь не Наташечка, а истец, а Мальцев, соответственно, - ответчик. Для того чтобы всё осмыслить в последующем, и было записано короткое судебное заседание на VHS видеомагнитофон.
   А зачем же Наташечка дважды бегала к командиру Мальцева полковнику Лагуте и со сле­зами умоляла выселить Мальцева из комнатки и наказать построже за то, что он её якобы выгнал с ребёнком на руках на улицу, бьёт постоянно, пьёт с утра до вечера запоями и отнимает деньги... К чему это? Наташа настрочила кляузы в политотдел дивизии и ещё куда-то. И что ей в итоге нужно-? Это ведь не та Наташечка, которая была женой Мальцева. Это ка­кая-то стерва уёбищная, которая не только развалила семью, но и затеяла пошлые судилища, испортила всем жизнь: и себе, и ребёнку, всем родителям, своим и Мальцева. Что за чу­довище появилось вместо милой Наташечки?
   Мальцев любил воображаемую, несуществующую Наташечку, обожал свою дочку Сашечку, с которой после развода ему нельзя видиться по прихоти бывшей жены... Что же произошло на самом деле? Что стало с Наташечкой? Куда делась та, которую он полюбил, - милая и заботливая? У неё даже голос стал совсем другой. Наверно, потому что семьи-то уже нет.
   Но почему нет семьи? Неужели Наташечка полюбила кого-то другого? А тог­да зачем вся эта грязь и воровство? Кляузы начальству на работу-то к чему? Сказала бы - ухожу у Кнюрасу Виргасу и переезжаю в Кохтла-Ярве. Просто и понятно. Неприятно, но ясно и логично.

***

   12 октября в 14:50 было оглашено решение суда: брак рас­торгнут. Решение вступало в силу 23 октября.

***

   Набеги теперь уже бывшей жены Мальцева к командирам, начальникам, замполитам всех рангов закончились.
   Александра Павловна Мальцева, ты должна знать, что твоя мама не разрешала после развода твоему папе видеться с то­бой. С его любимой чуней, чернилкой, чунёночком.
   Бог всё видит! И когда-нибудь воздастся, теперь уже не Мальцевой, а снова Жилиной Наташечке, по заслугам. Проме­няла семью на дублёнку и старые ботинки? Выгодный, наверное, для неё обменчик такой... Дочку Сашку лишила родного папы, потому что она... устала!
   Вырастет дочка, проч­тет это исковое заявление мамы /оно обязательно сохранится/ и... и ничего...
   Наверное, твой папа, Саша, очень плохой человек... Но это не он, а твоя мама Наташечка без тени собственного досто­инства действовала как попрошайка и жалобщица, клеветница и доставала. В кого она превратилась? Ужас! Грязь и пошлость.
   Любил ли Павел Наташечку? Да! И поэтому видел в ней только хорошее и закрывал глаза на неё настоящую. Воров­ство, враньё, слюнявые, ненастоящие слёзы на потребу начальничкам, кля­узы в прокуратуру, истерики, злость. По всему минскому военному городку шли смакования подробностей жизни уничтожен­ной Наташечкой семьи Мальцевых.
   - Дурак ты, Паша, что не видел ничего раньше, - так все сослуживцы твердили Мальцеву.
  
   Я - ответчик, ты - истец.
   Я - живой, тебе - пиздец!

***

   Персональный гороскоп Мальцева П. В. на 1990 год
   Предстоящий год принесёт большие изменения, так как вы вступаете в новый жизненный цикл. Вы можете браться за любое новое дело. Надейтесь на самого себя и свои твор­ческие возможности. Действуйте уверенно, независимо, сме­ло и не бойтесь оригинальных подходов при решении проб­лем. Для вас этот год действий и начинаний.
   Персональный гороскоп Жилиной Н. А. на 1990 год
   Не предпринимайте необдуманных шагов. Наступает период становления и осмотрительности, время терпения. Лучше плыть по течению и не поднимать волн. Это будет также год самоанализа, сомнений, внутренних противоречий.

***

  
   Половая жизнь для создания здорового революционно-клас­сового потомства, для правильного, боевого использования всего энергетического богатства человека, для революцион­но-целесообразной организации его радостей, для боевого формирования внутриклассовых отношений - вот подход про­летариата к половому вопросу. Половой подбор должен стро­иться по линии классовой, революционно-пролетарской целе­сообразности. В любовные отношения не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально-полового завоевания. При всяком половом акте всегда надо помнить о возможности зарождения ребёнка и вообще помнить о потомстве!
  
  
   0x01 graphic
   Стенограмма судебного заседания о расторжении брака по иску Мальцевой Н. А. к Мальцеву П. В.
  
   Судья: В браке состоите с какого времени?
   Наташечка: С 87-го года.
   С.: "7 июня 86-го года" - здесь написано.
   Н.: С 86-го?
   С.: Я исхожу из свидетельства о браке.
   Н.: Значит так.
   С.: Это же документ.
   Н.: Значит так.
   С.: Значит, с 7 июня 1986 года. Дети от брака есть?
   Н.: Есть.
   С.: Кто?
   Н.: Дочь двух лет.
   С.: Как зовут?
   Н.: Александра.
   С.: Дочь Александра. Год её рождения?
   Н.: 3 августа 1987 года.
   С.: Ну вот в заявлении вы указываете: "Проживая в браке с ответчиком три года, я поняла, что в дальнейшем..."
   /далее судья зачитывает текст искового заявления,
   приводимый мной выше/ "...Прошу расторгнуть брак и взыскать алименты". Так?
   Н.: Так.
   С.: Иск свой поддерживаете?
   Н.: Поддерживаю.
   С.: И всё-таки. Разное-то разное, разные взгляды, разное - разное... В чём конкретно это разное?
   Н.: /долго молчит/ Ну как, в чём конкретно? Конкретно...
   С.: Первопричина всегда одна, а остальное уже как следст­вие друг за другом цепляется.
   Н.: Ситуации приводить или что вам?
   С.: Именно. У нас, видимо, разное воспитание и разные взгляды на жизнь. Разные взгляды на совместную жизнь, на ведение хозяйства.
   С.: Вот до регистрации брака вы как долго встречались?
   Н.: Год, может быть, полтора.
   С.: Ну понятно, что в период, так сказать, встреч, каждый себя пытался проявить с лучшей стороны, может, даже не та­ковым, каким есть на самом деле. Ну и что же, с первых дней супружеской жизни у вас...
   Н.: /перебивает/ Нет. Вы понимаете... Да! С первых дней су­пружеской жизни у нас... Ну, мы очень сложно сходились друг с другом. Каждый из нас, ну, в принципе, не в 17 лет поже­нились. Он привык свои интересы на первый план ставить. Я, видимо, свои. И... /молчит/ И поэтому каждый пытался подчинить друг друга, то есть, а-а... каждый пытался, что ли, взять власть в свои руки.
   Мой муж всегда говорил, что я мужчина, я глава семьи, а ты должна только сидеть, слушать и говорить, что я соглас­на, то есть никаких решений самостоятельно принимать не долж­на. И за эти решения готовил мне всегда выговоры.
   С.: Ну, нам в качестве примера такой уж типичный, что ли, пример.
   Н.: Ну, вы знаете... даже такая мелочь, как... покупка ме­бели... Это вообще сложный вопрос сейчас, потому что, ха... /смеется/ купить мебель просто так... Я договорилась.
   Купила мебель. Вполне приличную. В наши десять метров толь­ко такое, такая мебель и входит. И он на протяжении трёх лет мне вспоминал: ты всё делаешь сама. /с выражением/ Ты всё покупаешь без моих... без моего... этого самого... поз­воления... и заставляешь меня жить в такой обстановке, кото­рая меня не устраивает. Меня эти кресла раздражают, меня это раздражает. Что мне не нравится. Почему я должен сидеть на этом диване, когда он мне не нравится? Понимаете? Если бы он сам конкретно взялся и купил, это да. Ну я, видно, поторопилась. Но даже этим он... Ладно, этот вопрос решён. Я говорю: "Хорошо, я больше так делать не буду!" /смеется/ Вот. Но всё равно, как только у нас отношения обострялись, сразу всё вспоминалось. Всё, что было в нашей семейное жизни. Понимаете? У него очень хорошая память, и он /смеет­ся/ всё дословно запоминает и умеет ставить всё это, ста­вить эти слова и выражения, то, что о чём мы говорили, допустим, три года назад или кто-то говорил, он умеет всё это перевернуть так, ну... чтобы опять же меня упрекнуть или конкретно сказать, что вот опять я такая, вот у кого-то там мужчина должен быть главой семы, а я кто у тебя?.. И постоянно упрекал меня: ты за мои деньги живёшь, значит, ты должна мне подчиняться. Я хочу, чтобы ты меня боялась. Понимаете? И угрожал мне по-всякому. Это уже в порыве злос­ти и ревности необоснованной. Ну а что это за жизнь, когда жена мужа боится? И за... и жену упрекают за деньги, на которые она живёт?! Что я, вот, два года воспитывала ребёнка. Ты, говорит, балдела, отдыхала. И ещё тебе плохо!
   С.: Ну и помимо словесных конфликтов вы здесь указываете, что физическое насилие применялось?
   Н.: Да, я сказала, что... /стук в дверь, входят Дувановы/ Это ещё гости.
   С.: О боже! Заходите. /заходят, садятся/
   Н.: /продолжает/ Вот, и, знаете, в порыве своей злости он мог... он приготовил, допустим, я пришла откуда-то, за­держалась или что-то, и он прямо вот брал нож, столовый... /смеется/ Это смешно уже рассказывать, понимаете? И начинал меня бить, а потом приставлял нож к горлу и говорил: "Я тебя и себя убью, хочу, чтобы ты меня боялась! Что это такое? Ты не боишься ходить к подруге или ещё что-то!" Я приехала, была три дня в Прибалтике... Он меня тоже выз­вал совершенно странным способом. Позвонил туда и сказал: "Если ты не приедешь на такси из Таллина в Минск за ночь..." Если я не приеду в Минск, то я отравлюсь. Я тогда приехала. Он разными путями со мной объяснялся, а потом уже приго­товил ремень /он приготовил для меня ремень!/ и сказал: "Я тебя сейчас буду воспитывать". Так воспитывают жён у нас офицеры. Он посоветовался, как жён воспитывают. Потом взял ремень и сказал: "Я тебя буду воспитывать". Понимаете? Воспитатель! Он меня будет воспитывать! И применял... Вы знаете, я, конечно, побоев не снимала, потому что это стыдно. Вот. И простила, может быть, я неправильно сдела­ла, тогда я его простила. Он меня тут и по-доброму, и по-плохому. И бил же, уговаривал. Но я просто боялась всего этого. Ребёнок, действительно, и все родственники переживать будут. Вот.
   С.: Так, а на что он уговаривал?
   Н.: На что? Чтобы продолжать жизнь совместную. Что я буду хороший, вот я такой плохой, я буду исправляться, я буду тебя везде пускать. Я хотела или в бассейн ходить, или, там, на теннис, буквально... ну, я целый день дома с ребёнком сидела. Будешь без меня ходить?! Что это такое? Как будто я давала повод ревновать меня или его как-то компромети­ровала. Понимаете?! У него какое-то странное ко мне отношение. И он вот добился, что я его простила и ходила с синяками, всё прятала. Вот. Ну, неделю он побыл хорошим /смеется/, а потом опять. Он глава семьи. Понимаете? Когда у чело­века заложено... Он, может, ко мне так относился. Может, я его так раздражаю, может, он меня только так ревнует и ко мне так относится. Какая-то... Понимаете? Я не понимаю та­ких отношений, чтобы жена боялась мужа и... копейкой уп­рекать, когда я работала и родители нам помогали... Пони­маете? Это уже, я считаю, последнее дело. И после того, вот, как я приехала из Москвы, из отпуска, и он при­ехал с дочерью, он врезал новый замок в дверь. Я две не­дели не могла попасть в комнату и до сих пор я не посмот­рела, что у меня... осталось из имущества. Перед этим, а-а, я забрала один керамический сервиз, потому что, когда я приехала из Прибалтики, он два сервиза разбил. Потом он мне, когда он уже отошёл, он мне рассказывал, как тяжело билась эта керамика, югославская. Она очень толстая, прочная. Вы­лил коллекцию шампуней. Дорогих. Порезал имущество. Всё своё личное. Свою личную одежду, купленную за наши общие деньги. Выбросил, там, мои шкатулки, которые ему не нравились. Понимаете? Вот он считает, раз он мужчина, он такой хозяин. Я должна всё только говорить: да, это хорошо, это правиль­но. Я буду сидеть дома и радоваться! Тому... тому отношению. Вот это он называет любовью! А я... Понимаете? Мне любовь такая не нужна! Мне очень тяжело. И я вот до сих пор в квартиру не могу попасть. Я ещё не сказала, что забрала телевизор оттуда, свои личные вещи, потому что он и мои вещи испортил бы. Вещи ребёнка. И переехала к матери, пока он был с ребёнком в Москве. Вот. А он, когда приехал, он привёз "дарственную" на телевизор. Он пришёл ко мне и говорит: "Вот "дарственная", я должен его забрать". Ну, я поверила ему и... По быстрому... нашла покупателя и продала телевизор, чтобы... он не смог его забрать /сме­ется/. Вот. Потому что у меня были долги, он часто уезжал... на сессию, он учился. Ну, у меня были долги. Мне нужны были деньги. И я думаю, раз такое дело, раз "дарственная", раз он документы... я-то ничего не могу предъявить. Никаких бумаг на имущество, которым мы вместе пользовались. Вот я и считаю, что после этого... И ещё там какие-то были иезуитские приёмы. Вставил ключ. Я ему звоню, я говорю, оставь ключ, мне нужно попасть домой, ещё взять кое-что. Ключ висит. Я приезжаю. Ключ висит, но от старого замка. Потом я ему звонила на протяжении двух недель и приходила. Он со мной разговаривать при свидетелях не хочет, бросает трубку. Потом, когда приехала, приехал его отец. Видимо, он с ним поговорил. Он сразу стал со мной тактичен очень, зво­нил, говорил, я всё добро оставшееся тебе отдам, ты не бес­покойся, приходи... Я прихожу! И опять - ключ висит от ста­рой двери, а замок новый! Вы понимаете?! Просто вот какое-то извращённое издевательство. Я не могу попасть в свою комнату - десять метров. И он говорит, ключ висит, приходи.
   И настаивает на том, что я куда-то дела ключ. И он висел на нитке, он отдавал соседям... И начинает ещё соседей терро­ризировать. Говорит, что... а-а-а, говорит, Наташа не приз­наётся, что она телевизор забрала, значит, нас кто-то обо­крал. И этих бедных соседей... тоже нервы им дёргает. Для чего это, не знаю.
   0x01 graphic
   С.: Так, вот вы здесь пишите, что "имущество, приобретённое в период брака, мы разделим в добровольном порядке..."
   Н.: Я думала, что он за это время, и он мне говорил, я тебе всё добровольно оставляю. Я ему предлагала. Отдавай мне ключ. Я вставлю замок, приеду, посмотрю имущество. Это я вчера должна была сделать утром. Но я утром не мог­ла. Я ему позвонила и сказала: "Ты целый день дома?" Он ска­зал: "Да". Я приехала - его не было. И я так и не смогла моё имущество посмотреть. Потому что ключ не висел. Хотя он мне оставил записку, что ключ у тебя есть, заходи, пожалуй­ста. Понимаете? Так что я имущество не видела, которое он мне оставляет. Конечно, теперь о разделе имущества, добро­вольном, может речь идти лишь после того, когда он или перечислит это всё, что он мне отдаёт, или, я не знаю, мож­но ли отдельно развести нас, потом разделить? Этого нель­зя, значит, я прошу отложить суд на три дня. Или на сколько? На десять дней. Какие нормы здесь? Я не знаю. Потому что я в квартире не была две недели. И он может сейчас говорить, что я полквартиры вывезла. Я признаю, что я увезла керамический сервиз, телевизор, свои личные вещи, свою личную одежду и ребёнка.
   С.: Ну, в порядке информации, просто-напросто, то, что вопрос о разделе имущества каждый из супругов, каждая из сторон, вправе ставить в течение трёх лет после расторжения брака.
   Н.: Если заключать мировую, то тоже можно ставить?
   С.: Ради бога. Если вы не достигнете договорённости в ка­кой-то части списочного состава, что вы считаете необходи­мым делить, если, там, по ценам вы не сойдётесь, назначим товароведческую экспертизу, и всё. Будем оценивать, и после получения заключения экспертов мы вернёмся к вопросу о расторжении брака и о разделе имущества.
   Н.: Вы понимаете, он неоднократно мне говорил, что он доб­ровольно, ты не волнуйся, я тебе всё отдам, с дочерью. Я это всё ещё заработаю. Мне папа всё купит. Понимаете? Во-от. Ну, он мне говорил, что он мне всё отдаёт. Не знаю, насколь­ко это верно.
   С.: И кроме всего этого вы просите ещё и взыскать алименты?
   Н.: Да! Вы понимаете? Вот целый месяц, он меня из Москвы отправил домой с рублём в кармане. И целый месяц я живу на иждивении у родителей. Я работаю на четверть ставки в школе, так как у меня ребёнок по состоянию здоровья должен на­ходиться дома. Вот. Ну и, соответственно, зарабатываю 35 рублей в месяц.
   С.: Так, Павел Викторович. Ну, вот в части требований о расторжении брака... Вы с этим требованием согласны?
   Павел: Согласен.
   С.: Ну вот, прослушав доводы супруги в части того, что она главной причиной расторжения брака считает, как она пояс­нила, ваше желание быть лидером в семье, не считаясь с её интересами, запросами, тем, что она должна тоже какое-то участие принимать, какие-то решения самостоятельные при­нимать. Всё это, так сказать, игнорируется.
   П.: Ну, возможно, она так считает. Значит, те требования,
   которые я предъявляю, для неё непосильны, не нравятся ей.
   С.: Слишком завышенные.
   Н.: Наверное, может, и завышенными поэтому ей кажутся.
   С.: Что касается имущества?
   П.: У меня вопросов по имуществу никаких нет. Только, я говорю, что немножко странно она написала: "Мы имущество разделим потом", - а до этого уже некоторые вещи увезла и тот же телевизор продала. Я не против, пожалуйста, я ей говорил всегда, забирай вещи, которые тебе надо, и всё. Но она же до этого... Пишет, чтобы в последующем разделить. А...
   Н.: /перебивает/ Не в последующем, а добровольно.
   П.: Ну, добровольно, да. "Разделим в будущем времени" - там написано. А к моменту написания вот этого вот искового за­явления я находился с дочерью в Москве, а она была эти две недели здесь, в Минске, и... Я не буду считать, какое количество вещей, как она сказала, "сервиз и телевизор", уже к моменту написания этого заявления были вывезены. И для того чтобы рассчитаться с долгами... Вы знаете, очень большие долги. Телевизор японский. В комиссионном магазине стоит шесть тысяч рублей... Это сколько же надо было иметь долгов, чтобы рассчитываться таким телевизором! Но, опять-таки, у меня претензий нет. Пожалуйста, рассчиталась значит рассчиталась, что ж... Всё-таки моя жена...
   С.: Я вас понял. Так мы так до конца и не определились в части имущества...
   П.: Претензий по имуществу нет у меня никаких!
   С.: Нет. Запишите...
   Н.: Нет! Извините, пожалуйста, можно мне? У него, значит, претензий нету, значит, он все вещи, ну, конкретно какие - надо перечислять, потому что...
   П.: /перебивает/ У меня ни к каким вещам никаких претензий нет!
   Н.: А может быть, вещей этих нет? Понимаешь? Может быть, в квартире ничего нет. Я же две недели... Я вчера хотела по­пасть, а ты мне не дал посмотреть, что у меня есть. Ключ не оставил. Комнату мне не оставил. Я не знаю, что у меня там добровольно остаётся. Понимаете?
   С.: Ну а с этим вопросом как быть?
   Н.: Перечислять надо...
   П.: Квартира у нас на общей кухне. Мы живём с соседями: десять метров комната у нас и две комнаты у соседей. Одни ключи от общей двери и ключи от нашей комнаты. После того как я вернулся из Москвы, она находилась в это время в Минске. И она мне сказала, что увезла только сервиз и телевизор, но я увидел, что многих остальных вещей не хватает. Наташа категорически отрицает, что она брала все мои вещи и ос­тальное. Извините, значит, получается, меня-то не было в доме... Я поэтому врезал новый замок. Ключ от нового замка я в первый же день, или во второй, отдал ей лично в руки. На­таша, если тебе нужно, заезжай... И второй ключ у нас ви­сит всегда у входа в комнату, на двери, если забудешь.
   С.: Нас сейчас интересует, ну вот она...
   П.: Претензий нет никаких...
   С.: Она не желает, она не то что не доверяет, она не зна­ет, что там в квартире сейчас, от чего вы отказываетесь.
   П.: Я ни от чего не отказываюсь. Я просто...
   С.: Поэтому давайте-ка мы определимся. Значит... /смотрит в календарь/ Сегодня у нас второе? /молчит/ 12-е число... Мы тогда решим этот вопрос, в 14:00.
   П.: Вопрос я могу задать?
   С.: Да.
   П.: Значит, у меня такая ситуация, у нас квартира - одна комната...
   С.: А вам нужно в случае, если куда-то, то справку, что вы оставляете...
   П.: Нет. Я военнослужащий, как вы видите.
   С.: Ну?
   П.: У меня командир части есть... Наташа ходила к командиру части с требованием, чтобы меня оттуда в срочном по­рядке выселили. Из квартиры. Поскольку я мешаю там всем, да и жить, она живёт с ребёнком на улице... Командир части, поскольку я отвечаю за боевую готовность, у меня в подразделении много человек в подчинении. Посыльный наз­начен, система оповещения. Я квартиру пока оставить, даже если, не знаю, требовать будет... На кухне могу только поспать... Не могу я выполнить такое её требование!
   С.: Так, а какие основания для вашего выселения?
   П.: Я не знаю, вы у Наташи спросите... Как? Я должен сейчас оставить помещение? Нет?
   С.: Вы право имеете проживания. У нас масса лиц, которые живут тоже на общей кухне. И мало того, что они разведены, там ещё и детей по двое, да ещё и тёща.
   П.: Всё ясно.
   С.: И живут. Не знаю, как это можно назвать жизнью, но тем не менее.
   П.: То есть я какое-то право имею там жить?
   С.: Абсолютно одинаковые права. Что у вас, что у неё. То, что между вами не получилось, это же никого не касается. То, что, там, вам предоставят общежитие, то это дело коман­дования. А если нет, то нет. А с жильём в Уручье, насколь­ко я знаю, трудно.
   П.: Я обращался...
   С.: С жильём очень сложно... Очень сложно. Так что это воп­рос не мой. Это одно, а второе - все жилищные вопросы все­гда рассматриваются в отдельном судопроизводстве. Значит, на сегодня тогда спасибо. Едете, смотрите. До 12-го чис­ла этот вопрос должен быть решён. Значит, сегодня тогда... Ирина, сторонам повестки выпиши, под расписочку, на 12-е чис­ло. На 14:00. Не смею задерживать.
   Н.: Понимаете? Я ещё хотела такой вопрос уточнить. Он го­ворит, что ключ мне лично в руки передавал, я лично...
   С.: /перебивает/ Я вам ещё раз говорю...
   Н.: /старается перекричать судью/ Пусть он при судье от­даст мне ключ. Он будет...
   С.: При чём здесь при судье? Какая здесь гарантия того, что он потом не заберёт? Это одно. Второе. Я же вам, или вы не слушаете, или... Вот он будет говорить белое, а вы - чёрное. Это абсолютно недоказуемо. Понимаете? Об этом же речь и идёт. Он сказал, что "я его лично в руки", а вы го­ворите, "я его в глаза не видела". Это всё говорильня.
   Н.: Понятно.
   Все встают и выходят из зала.
   П.: Почему - отказываюсь? У меня никаких нет претензий, если же она что-то захочет взять или не захочет...
   С.: Всё ясно. Значит так, Наталья Александровна, давайте... Мы так не сможем ни до чего... Если вы согласны в таком плане, то мы сейчас можем под расписку дать, у меня вот тут протоколы судебного заседания, потому что он отказывается от раздела имущества в вашу пользу и несо­вершеннолетнего ребёнка. Больше никаких гарантий, естественно, мы вам дать не можем, в силу того, что мы сами не видели, что там есть, чего там нет. Если вы хотите проверять, это ваше право. Мы тогда отложим судебное заседание. Едете, смотрите.
   Н.: Да. Я прошу, чтобы отложили судебное заседание.
   С.: Потому что мы не можем выделять в отдельное производ­ство вопрос о разделе имущества. Если появятся третьи ли­ца с самостоятельными требованиями, вот тогда да. Мы сразу, согласно букве закона, выделим в отдельное производство и решим вопрос только о расторжении брака. Но поскольку этих требований не заявлено, третьих лиц нет, то... /не слышно/ Поэтому нужно вместе все вопросы решать: али­менты, развод и имущество. Итак, ну что, Павел Викто­рович, здесь вот у нас так получится: вы - белое, она - чёр­ное. Чёрное, белое.
   П.: Ну да...
   С.: Понимаете, всё недоказуемо! Абсолютно недоказуемо! Это чисто оценочные уже категории. Тут объективных каких-то доказательств же нет. Почему? Потому что будут заин­тересованные лица с её стороны, с вашей стороны. Как правило, понимаете. А вот здесь надо реально установить срок, дать ей возможность, чтоб она прибыла туда, в эту квартиру. Чтобы это, может быть, не было голословным, пригласите туда, вот товарищи с вами. Или кого-то ещё. Чтобы это всё было действительно, что вот оно есть, телевизор, или холодиль­ник, или ещё что. Чтобы потом вопросов не было.
   П.: Я, в принципе, до вот того, как получил исковое за­явление, о расторжении брака не думал. У нас и ссоры ника­кой не произошло, даже ничего. Для меня это была большая но­вость. Я сначала много думал о том, чтобы сохранить семью. Но после, после этого много разговоров у нас... И действи­тельно, я понял, что она ко мне относится не так, как я думал. Не так, как я к ней отношусь. Значит, по расторжению брака у меня никаких возражений.
   С.: Ну хорошо. Давайте конкретно разговаривать.
   П.: По имуществу, я так понял, ей надо посмотреть, - пожалуй­ста. В любое время. Хоть сейчас.
   Н.: Вы знаете, я просто хочу сказать суду, перед судом,
   ЧТО...
   П.: /перебивает/ Да, но о расторжении брака если нет воп­росов, давайте на счет имущества, она там что хочет, мо­жет... Брак мы можем расторгнуть?
   Н.: Нет! Расторгнуть брак не могут! Имущество...
   С.: Я же вам говорю, круг вопросов, которые сразу решаются. Если будут третьи лица... А так - нет. Если мы выделим в от­дельное производство, чего мы не в праве. Или решим вопрос только о расторжении брака, то и разделим имущество в су­дебном порядке. Надо платить госпошлину, исходя из суммы. Но я так думаю, что там в любом случае будет сумма свыше 500 рублей /общий шум, все что-то говорят, ничего не слышно/.
   Стенограмма разговора Мальцевой Н. А. с Дувановой Н. А.
   Дуванова: Наташа, вы были у нас. Всё прекрасно, никаких намёков не было.
   Наташа: Наталья Александровна...
   Д.: Мы купались, мы вас отвезли.
   Н.: Наталья Александровна...
   Д.: Мы вас ждали двадцать какого-то... третьего. Дед сидел ждал, может, позвоните, поехать за вами. Всё было нормально.
   Н.: Я вас уважаю и понимаю...
   Д.: Наташа, по-человечески...
   Н.: По-человечески я здесь объяснять не могу, потому что он вам сказал, что ничего не было, что я...
   Д.: Да нет, ты вообще...
   Н.: Что у меня ребёнок вообще от другого...
   Д.: Да я вообще... Я была три недели в командировке, я приехала и хотела... Ждала твоего звонка...
   Н.: Ну так вот именно, а почему я ему должна отдавать...
   П.: /перебивает/ Да ничего мне не надо отдавать!
   Н.: /с чувством/ Милый мой!
   Д.: Наташа...
   Н.: Родители нам подарили телевизор, мои и твои вместе! Понял?! Если ты его тут...
   П.: Ты же забрала.
   Н.: Ну вот и всё, поехали. Давай мне, это самое...
   Д.: Тише, Наташа.
   Н.: Поехали!
   П.: Что тебе ещё давать?
   Н.: Ключ! Я поеду, вселюсь! Насчёт общежития тебе - я уже выхлопотала. У твоего начальника!
   П.: Мы имеем равные права...
   Н.: Милый мой, милый мой! Ты имеешь права? Я пойду, и он сказал...
   Д.: Наташа, напрасно ты этим козыряешь... Тебе...
   Н.: Я не козыряю...
   Д.: Павлик! Только попробуй уйти из комнаты!
   П.: Да не уйду я из комнаты!
   Д.: Боже тебя сохрани. Только попробуй уйти! Я тебе покажу!
   П.: Я буду делать, как сказал судья.
   Н.: Судья, ха! Судья на КЭЧевскую квартиру никаких прав не имеет!
   Д.: Наташа, ты молодая женщина, у тебя ещё может быть сын. И когда ты будешь иметь сына, которому... В которого ты вкладываешь душу, и потом найдётся такая Наташа, которая из твоего сына на твоих глазах будет делать говно, ты будешь почище, чем я выступаю. Запомни это!
   Н.: Я понимаю. Но...
   Д.: И ещё я тебе хочу сказать, что всё людям богом возвращается. Чтоб ты знала.
   Н.: А-а-а-а...
   Д.: Твоё вероломство будет когда-то наказано!
   Н.: Вы не посвящены ни во что...
   Д.: Это некрасиво с твоей стороны, это непорядочно! Понимаешь? Разведитесь как люди.
   Н.: Наталья Александровна, не надо, пожалуйста, меня воспитывать, лучше его нужно было, чтобы родители воспитывали.
   Д.: Если бы ты мне сказала, я бы его воспитывала давно.
   Н.: Если он может на женщину поднять руку! И плевать ей в лицо. Тогда...
   Д.: Я женщина.
   Н.: И я женщина.
   Д.: И поверь мне, поверь мне. Я бы с тобой очень жестоко поступила. Очень жестоко.
   Н.: Я с ним...
   Д.: Наташа, это глубоко непорядочно! Как ты себя ведёшь?!
   Н.: Наталья Александровна, не надо меня отчитывать перед ним. Вы его отругайте. Он мужчина, он себе ещё заработает.
   Д.: Как ты себя ведёшь? Зачем ты это всё вытягивала? С ма­мой.
   Н.: /возмущенно/ Что?!
   Д.: Да что ты, в конце концов! Зачем ты это выдирала всё? Что ты этим добиваешься? Ты же взрослый человек, ты же ра­зумный человек. Тебе не нравится муж? Разведись! Никто тебе слова не сказал бы.
   Н.: Я ему говорила, давай по-человечески разведёмся. А он измывается надо мной.
   Д.: Для чего ты вывозила это всё? Ты могла сказать, Павлик, сели бы, написали - это твоё, это... И наполовину поделили.
   Н.: А почему он портил моё всё имущество? Он разбил /три/ сервиза.
   Д.: Наташа, я разводилась. Со мной это было. Дуванов Алексей: Ну скажи, что он разбил? Вот скажи мне, что?
   Н.: Алёша, он знает. Понимаешь? Он такой человек, он стоит, смотрит на меня и смеётся. Я не буду вам ничего говорить!
   Д.: Насколько я знаю Павлика, Павлик чашку не побьёт.
   Н.: Ой, Наталья Александровна...
   Д.: Павлик жмот! Он этого не сделает.
   Н.: Вот именно, что он и говорил: "Я вылил шампуни и жалею. Я хотел, думал, что тебе будет больно". А мне небольно! Он мне говорит. Ой, я... понимаете, я тут самая плохая.
   Д.: Наташа, это мелочи, котик, это глупости! Что стоит этот шампунь? Что ты за него всё цепляешься? Да пусть побил, да пусть вылил.
   Н.: Так вот именно, вы скажите ему... Это нормально? Это...
   Д.: Не теряй ты своё достоинство.
   Н.: А как мне красиво развестись? Оставить ему имущество? За что?
   П.: А какое там осталось ещё имущество?
   Н.: Милый мой...
   П.: Ну что, ты диван увезёшь из-под меня?
   Н.: Я тебя выселю! Я тебя выселю из комнаты! Понял? /кричит/ ПОНЯЛ?!
   Д.: Никогда! Наташа, здесь стану я! И не выселишь! Толь­ко потому, что это непорядочно! Только поэтому я не могу этого терпеть. Наташа, это глубоко непорядочно! Так не делают взрослые люди. С высшим образованием! Он что, кот? Чтоб его выгонять. Только попробуй! Он имеет право жить там! А...
   Н.: А мне где жить? Я там не могу с родителями жить! О-о!
   Д.: Павлик, вот так разделишь комнату, себе поставишь диван, остальное - туда. А ты, Павел, поезжай к её родителям и посмотри-ка, что там.
   Н.: Только через прокурора!
   Д.: Какой прокурор? Тогда и сюда прокурора! Это свинство! Молодая женщина, тебе ещё жить, а ты...
   Стенограмма второго судебного заседания по иску Мальцевой Н. А. к Мальцеву П. В. о расторжении брака
  
   Судья: Павел Викторович, что вы на этот счёт можете ска­зать?
   Павел: По поводу её иска ко мне я до этого, до получения иска, о расторжении брака не думал. Получив её иск, я по­нял, что она имеет следующие ко мне претензии. Я это об­думал, согласился. Если она не хочет со мной жить, я ни в коем случае не могу настаивать на том, чтобы мы жили вме­сте. Не хочет? Тем более я, значит, не хочу. Не буду на­вязываться. Единственная претензия у меня, вот, по иску в том, что она написала, что я применял к ней физическое насилие. Я никогда не только не применял и не пытался при­менить, у меня никогда даже мысли такой не было. Это прос­то её женское... Со злости она, может быть, сказала. Такого я вот категорически это отрицаю. И по имуществу у меня претензий на прошлом судебном заседании никаких не было. Я что могу сказать, единственное, что до того, как она по­дала заявление, до первого заседания суда, её мать, Галина Александровна, она, значит, вывезла часть имущества из дома. Там, телевизор и посуду, вещи различные. Увезли в дом Галины Александровны, в дом её родителей. Спора ника­кого нет, просто я считаю, что нужно суд проинформировать о том, что до развода часть имущества была вывезена. Я просто боюсь, может быть, она как-нибудь будет претендовать, чтобы я возвращал ей те вещи, которых у меня практически нет. У меня сейчас в основном и вещей-то никаких нет /хм/. И я полагаюсь на её порядочность, может, она мне хоть какие-нибудь штаны вернёт. Даже если не отдаст - чёрт с ним. По­жалуйста, пускай они ей остаются на память. Я думаю, что ей самое большое будет наказание и позор на всю жизнь то, что она выйдет из нашей фамилии Мальцевых и не будет носить эту фамилию. Я думаю, это достаточное ей на­казание. Вещи пускай она заберёт.
   С.: Ясно, так это одно. И ещё, вот тут вопрос к истице попутно. Что с алиментами? Вы будете?..
   Н.: Ну я же написала в исковом заявлении, что я хо­чу, чтобы муж мне платил.
   С.: Тут много что написано. В судебном заседании очень многие отказываются от своих...
   Н.: /перебивает/ Но я не отказываюсь! Потому что я уже на прошлом суде заявляла, что я работаю на четверть ставки и уже второй месяц фактически, сколько я получаю? З5 рублей в месяц. И живу лишь на них... Вот.
   С.: Ну на эти деньги вы не живёте, конечно, это всем по­нятно.
   Н.: Нет!
   С.: Мы все по земле ходим, по этой грешной, реальной.
   Н.: Именно что реальной! Но реально я работаю на одной работе на четверть ставки. Вот реально, конкретно.
   С.: Ну да. Что ещё вы мне хотите сказать?
   П.: Я ещё хочу сказать, чтобы закончилось это её дело. И единственное, вот я задавал вопрос, специально, по поводу квартиры. Вы подробно объяснили для всех наши права. Пос­ле этого продолжаются её походы к моему командиру части с требованием немедленно меня выселить из квартиры!
   С.: Ну, Павел Викторович, у меня здесь встречались подоб­ного рода явления, когда истица, например, требовала предоставить срок на примирение, который использовался не с целью налаживания супружеских отношений, а для небезус­пешных попыток навредить, вплоть до увольнения из рядов... Советской армии... Да-а, было и такое у нас. Ну, понимаете, это уже дело морали. А мы...
   П.: Я хочу сказать, что я через некоторое время, возможно, будет решён вопрос о моем переводе и... и квартиру я ей оставляю...
   С.: Я вам только повторюсь. Это не моё желание или мнение, это требование закона и условия закона. Понимаете, что вы право имеете в отношении жилого помещения, где вы про­писаны... Имеете точно так же права. Это уже моральная сторона вопроса. Мы, например, не можем обязать её и зап­ретить ей, там, к командирам, замполитам и пятое-десятое. Мы на это права такого не имеем. Ну а там люди же должны видеть, разбираться хоть в чём-то, по существу. Или же чтоб избавиться от назойливого жалобщика иногда... Ну, там специфика просто службы... И до этого у нас доходило, когда приказывали вышестоящие начальники, вплоть до того, что чуть ли не арестовывали...
   П.: У меня почти дошло до этого...
   С.: Если не выполнял он этого приказа. Хотя такого при­каза просто-напросто быть не может и не должно. Вот всё, что по этому поводу могу вам сказать. Вопросы ко мне, по­жалуйста... Вопросов нет. Всё, тогда не смею задерживать.
   Н.: Нет. Вы знаете, я хотела тоже уточнить насчёт того, что он уточнил в суде, что у него мысли не было о физической, там, расправе. То есть он ко мне не прикасался. Всегда он...
   С.: /перебивает/ Я вам на этот счёт могу сказать, что и ваше будет заявление по этому поводу - голословно и его объяснение по этому поводу - тоже голословно! Всего лишь вы будете говорить - белое, а он - чёрное. Мы с этим стал­киваемся ежедневно!
   Н.: Я не доказываю, я просто хочу в суде, просто-напросто ему лично сказать...
   С.: Ну?
   Н.: Всё равно это всё останется между нами. И то, что было между нами, - он это знает.
   С.: Ну?
   Н.: И пусть это останется на его совести. И... вывезла я свои личные вещи и вещи своей дочери, допустим телевизор и посуду, лишь по той причине, что до этого он просто испортил массу вещей... просто-напросто варварски...
   С.: /перебивает/ Всё, извините, ради бога. Спасибо.
  
   Через несколько минут судья объявил о том, что брак расторгнут. Это было 12.10.1989 года.
  

Глава 16

Школьница

   И снова по дороге в часть Мальцеву встретилась та самая школьница. Теперь уже, конечно, не школьница, а молодая красивая девушка. Несколько лет назад она уже окончила свою школу.
   "Да, она повзрослела и похорошела", - подумал Павел. Про таких милашек говорят: девочка - самый сок.
   - Привет, школьница!
   - Ой, здравствуйте. Рада, что мы снова встретились! Я вас почему-то давно не видела...
   - Да, разные события были. Вот, в Азербайджане повоевал, Институт военной разведки окончил. Развёлся с женой. Сейчас иду за документами в мою воинскую часть и потом свободен. Может, отметим нашу судьбоносную встречу, а?
   - Конечно. Давайте отметим. Я с огромным удовольствием! Я сегодня совершенно ничем не занята.
   Девушка подождала Павла у КПП минут десять, пока он взял в строевой части у майора Хейфеца подписанный в Москве, в Министерстве обороны, приказ о своём увольнении в запас. По дороге домой они со школьницей купили бутылку шампанского и бутылку белорусской сладковатой тридцатиградусной водки "Алеся". На закуску взяли банку перетёртой с сахаром черники. Вкуснейшее белорусское лакомство.
  
Большая российская энциклопедия говорит:
   Сабля - вид хо­лод­но­го ору­жия ближ­не­го боя, ру­бя­ще-ре­жу­ще­го или ру­бя­ще-ко­лю­ще­го дей­ст­вия, с длин­ным вы­гну­тым или прямым клин­ком. Со­сто­ит из клин­ка (в осн. 80-110 см) с од­но­сто­рон­ней (по вы­пук­лой сто­ро­не), ре­же с по­лу­тор­ной за­точ­кой, ино­гда с до­лом (же­лоб­ком), ел­ма­нью (рас­ши­ре­ни­ем клин­ка с тыль­ной сто­ро­ны бли­же к кон­цу); руко­яти (эфе­са), час­то не­мно­го на­кло­нён­ной в сто­ро­ну лез­вия клин­ка, с пе­ре­кре­сть­ем или гар­дой. В ком­плект с саблей вхо­дят нож­ны, рем­ни для но­шения и др. 
   Как длинный прямой клинок бравого кавалериста со звонким щелчком входит в ножны, подогнанные под клинок до миллиметра, так и тут. Щёлк - и сабля Павла в ножнах школьницы! Идеальное совпадение мужского и женского естества.
   А какая у школьницы была жадная страсть! Или, может, это так Павлу просто казалось после нескольких лет спокойной семейной жизни с единственной половой партнёршей Наташечкой? Но ведь есть же, оказывается, настоящая страсть. Дикое желание.
   Павел ни разу не изменил жене в браке. И что теперь это значит для Наташи? Важно ли это для её нынешней жизни? Чувствует ли она какую-то особую благодарность или уважение к бывшему мужу за его верность? Вряд ли. Ей это, скорее всего, безразлично. Да и мужа у неё теперь уже нет
   "Как мне повезло", - думала школьница, лёжа рядом с Павлом на том самом одиноком диване и прижимаясь к нему со всей своей нежностью и любовью. Теперь она наконец поняла, что такое настоящая любовь во всех смыслах этого прекрасного слова.
   С тех пор как школьница встретила когда-то по дороге в школу Павла в парадной форме, она часто думала о нём. Представляла себя вместе с ним. И вот её мечта наконец стала реальностью.
   "Какой же он замечательный! Нет, теперь я всегда буду с ним. Он навсегда станет моим, и у нас будет свадьба. Не такая убогая, как у одноклассницы Алеси сразу после школы. Её свадьба была в основном из-за её беременности. А жениха, Серёгу с минского мотовелозавода, чуть не посадили перед самой свадьбой, когда выяснили, что он куда-то дел 300 литров дорогой красной автомобильной краски Bosch, за которую отвечал. Еле-еле тогда уладили эту ситуацию: занесли кому надо денег, и дело замяли. В итоге на нормальную свадьбу у них не хватило средств.
   Нет. У нас с Павлом всё будет гораздо лучше, чем у Алеськи и Серёгой. Всё будет красивее и романтичнее. Будет самая замечательная на свете свадьба! Павел же из Москвы, значит, свадьба у нас будет в Москве! Вот все подруги обзавидуются! Особенно Алеська!"

***

   Поздно вечером Павел провожал влюблённую в него, мечтающую о новой счастливой жизни школьницу домой. Они медленно шли по слабо освещённой тропинке, по той же самой, на которой встретились несколько лет назад. Шли и молчали. Каждый думал о своём. Школьница перебирала в уме свадебные платья, одно шикарнее другого. У неё было легко и волнительно на душе. Сбылась её мечта. Раньше, когда она ходила в школу и Павел встречался ей на этой самой дорожке, школьница часто представляла, как они будут с ним вместе. Это были просто детские мечты, похожие на сказку. И всё в них так прекрасно. А теперь оказалось даже лучше, чем в мечтах, в выдуманной сказке. Сегодня всё-всё, о чём она так долго фантазировала, вдруг волшебным образом сбылось! Теперь Павел скоро реально станет её мужем. А как же по-другому? Тут и сомневаться не надо! Они давно знают друг друга. Павел только что развёлся и теперь совершенно свободен. Они, как оказалось, идеально подходят друг другу в постели. Ей так хорошо в сексе ещё ни с кем никогда не было. Павлу, кстати, тоже. Сама судьба свела их сегодня вместе. Навсегда! Теперь никто не сможет их разлучить. Это и есть - настоящее счастье.
   А Павел шёл и тоже думал. Думал, что до поезда в Москву осталось меньше шести часов, что нужно собрать немногочисленные, оставшиеся у него вещи и как-то вызвать такси.
   У подъезда Павел с особой нежностью поцеловал в губы свою прекрасную и совершенно счастливую школьницу. И она, предвкушая скорые фантастически прекрасные перемены в своей жизни, полетела на крыльях любви домой, думая только о том, как ей наконец повезло.
   Павел тоже думал о переменах в своей жизни. Но не о школьнице. Думал он о начале новой, теперь гражданской жизни дома, в Москве.
   Больше со школьницей они никогда не виделись.

***

   Ранним утром тот же самый поезд, который в 1982 году так же рано утром привёз молодого лейтенанта Мальцева для прохождения службы в Минск, увёз, теперь уже бывшего, командира 4-й роты 2-го отдельного механизированного батальона 177-й отдельной механизированной бригады 5-го отдельного армейского корпуса, гвардии капитана в отставке Мальцева назад в родную, любимую Москву.
   Через месяц Павел, по протекции отца, устроился работать на престижную должность заместителя начальника отдела внешних экономических связей исполкома Моссовета. Через три месяца ему, как бывшему военнослужащему, выделили просторную однокомнатную отдельную квартиру в Москве, у метро "Рязанский проспект". А ещё через полгода Павел уехал по контракту жить и работать в Париж.
   Всё, и даже больше, о чём так мечтала Наташечка, - сбылось. Но уже без неё.
  
  
  
   Самум - сухой, знойный ветер африканских пустынь.
   Итал. La Piovra, 1984 1989, режиссёры Дамиано Дамиани, Флорестано Ванчини, Луиджи Перелли. Роль комиссара Каттани сыграл актёр Микеле Плачидо.
   Перевод с франц.: "Извините, но это правда".
   Фрейд Зигмунд Введение в психоанализ. Лекции. М.: Наука, 1989. С. 104.
  
   Минское городское управление статистики.
  
   Чиркейская гидроэлектростанция на реке Сулак - самая мощная гидроэлектростанция на Северном Кавказе. Имеет вторую по высоте плотину в России и самую высокую в стране арочную плотину.
   Астролог королевства Непал. "Эхо планеты". ! 52/91/23. 31 декабря 1989 года.
  
   Залкинд А. Б. Революция и молодежь. М., 1924.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"