В первой половине пятидесятых годов прошлого столетия всей нашей тогдашней стране было известно сатирическое стихотворение, в котором фамилия поэта Симонова не упоминалась, но все знали, что критике в этом стихотворении подвергся именно Симонов, потому что намёк, намёк слышался в стихотворной строке: "Вот мчится ЗИМ. Он нов..." Из приведённого примера следует, что при чтении стихов информацию мы получаем не только из слов, но ещё и из нечто, воспринимаемого нами как намёк на слово. А слышится нам это нечто в случаях, когда или несколько слов сливаются в одно слово, как в только что приведённом примере, или одно слово разделяется на несколько слов, как в знаменитом ляпсусе Веры Инбер. Всякое такое нечто, когда оно не способствует пониманию стихов, а затемняет, обессмысливает, делает нелепыми их, называется авторской глухотой. Опытный поэт слышит авторскую глухоту в стихах подобно тому, как музыкант слышит фальшивую ноту какого-либо инструмента в звучании оркестра, тут же исправляет свой промах. А неопытный поэт, не слыша авторской глухоты, какой только срамоты не насуёт в стихи свои. Маяковский смеялся над стихами: "Мы ветераны. Мучат нас раны". А я смеюсь над публикациями ступинских поэтов.
21 февраля 2004 года в "Ступинской панораме" появилось стихотворение Елены Кононовой "Легенды старого погоста", в котором нет ни одной легенды, зато есть строка "Шалый ветер, ввысь устремляясь..." При прочтении этой строки слышится слово "выссусь". Конечно же, не собиралась Кононова справлять малую нужду на старом погосте, да само собой потекло. Значит, полку Веры Михайловны Инбер прибыло. Та ведь тоже в своё время сморозила: "Снесли лихую голову..." Маяковский тут же отреагировал на этот шедевр - шедевром, но уже не в ироническом смысле, а в подлинном: "Ах, у Инбер..." Я же Кононову не смогу удостоить такой же чести, ведь она далеко не Инбер, а я отнюдь не Маяковский, пусть довольствуется только тем, что я сказал о ней вот прозой. А стихами говорить о ней - у меня просто-напросто сил не хватит, ведь через строчку опять глухота: "Неба свет сквозь года неизменно..." Слышится слово "светскость". Но светскости нет в тех, кто мочится на старом кладбище и пишет в "сумрачной мгле", зарывшись в неё, как навозный жук в облюбованную им кучу: "умершее непременно вновь восстанет в сумрачной мгле". Мгла - тот же мрак. А "сумрачный мрак" - это не масло ли масляное?
Не отстаёт от Елены Кононовой и Вера Коробова, чьё стихотворение "Осень" на той же странице помещено. "Как мне тяжело, они не знают..." - пишет. А слышится: "Как мне тяжело: о Нине знают..."
Не ударила в грязь и их подруга Елена Дунаева: "И предпасхальный звон нас утром будит..." Сильный акцент на слове "звон" в этом пятистопном ямбе требует цезуры перед синтагмой "нас утром будит", из-за чего слова "нас" и "утром" сливаются в одно слово "насутром". А что такое "насутр" - я не знаю. То ли арапник, которым надо стегануть Дунаеву, то ли вилы, на которых надо поднять Дунаеву, чтобы она проснулась и "с весеннею природой ожила".
И даже в строке самой лучшей ступинской поэтессы Светланы Быловой "И кружит принцессу" (СП, 20 ноября 2004 г.) слышится ненужное: "икру жид".
Но перечислять все "какайсберги" (там же, стихи Елены Бушневой) я не собираюсь. Лучше давайте посмотрим самую последнюю "литературную страницу" в СП.
Господи, и на этой - новогодней! - странице напакостили: "каку" слышу и в строчке Виталия Митькова "Летят облака кучевые", и в строчке Ирины Бидинковой "Так, как умеешь ты один". Не поэты, а мухи: к навозу, к навозу их тянет.
Кроме того, встречаются ошибки, какие не только стихи, но и прозу портят. Например, Вере Арти (СП, 27 марта 2004 г.) "видно каждый камешек со дна". Грамотна ли, если говорит не то, что хочет сказать? Не со дна она видит камушки-то, а с берега на дне. Не понимает она и того ещё, что перечисления, перечни вещей из одного и того же ряда не обладают свойствами художественными и, следовательно, не годятся в качестве средств изобразительности. Длинно перечислять в художественном произведении можно только разнородные, неожиданные предметы, как это делали, например, Франсуа Рабле (подтирки Гаргантюа), Николай Гоголь (покупки Ноздрёва), Синклер Льюис (дисциплины университета).
А похвалить хочется только стихотворение Татьяны Микрюковой "Не тяни мне руку сквозь туман..." (СП, 27 марта 2004 г.) В нём плохи рифмы, третья строфа оказывается лишней, потому что ничего нового к первым двум строфам не добавляет, а только разжижает их, делает размазнёй. Зато как элегантно и обоснованно представлено душе и уму читателя расставание навсегда! Мысли и переживание отстоялись, никакой сумятицы в них, чётки, внятны они, собранны, им найдена адекватная форма, композиционная завершённость которой так хорошо гармонирует с неколебимой, чуть ли не хладнокровной решительностью в лирическом переживании:
Не тяни мне руку сквозь туман,
Уходи и не зови с собою.
Нам с тобою не нужна война,
Да и мир не нужен нам с тобою.
Погаси оплывшую свечу,
Дверь открой и утони в тумане.
Нам с тобою нечего делить,
Всё, что было, - выдумано нами.
И Нина Гончарова вязнет в болоте длиннот. Вот что должно остаться от её стихотворения "Я почти не пишу стихов..." (СП, 1 января 2005 г.):
Моя жизнь - это три на два -
Это кухня. И кто осудит?
Вместо речки журчит вода,
Выливаясь на горы посуды.
Бродит тесто, как мысли мои,
И становится кулебякой.
А меня на просторы манит
Алый цвет распустившихся маков...
А всё прочее - "рифы", "скифские курганы" с "ящерицей золотой", "виноградные лозы", "черешня", "алыча и стволы абрикоса" - это всего-навсего оказавшееся в болоте длиннот нагромождение, прячущее слабенький цветочек поэзии.
Кроме того, очень удивило меня нытьё в рассматриваемых стихах Нины Гончаровой. Она "почти не пишет стихов" потому, видите ли, что жизнь её - это кухня. А разве на кухне, выпекая кулебяку, нельзя слагать стихи? Стихотворение "В гостях у матери" я в 1957 году сложил именно на кухне, причём, на кухне солдатской, когда за какую-то провинность нарядили меня, всю ночь напролёт я там чистил картошку. И стихотворение получилось. Вскоре, примерно через месяц, сразу же, как только моё письмо пришло с Дальнего Востока в город Уральск, тамошняя областная газета опубликовала те - на кухне сложенные - стихи. А спустя три года те же самые стихи появились и в московском толстом журнале. Выступал я с ними и на телевидении. А стихотворение "Десантник" я начал слагать во время прыжка с парашютом, а завершал на земле, когда уже атаковал условного противника. А Гончарова ноет, выпекая кулебяку. Разве можно ныть, работая? Душа должна петь, экспромты сыпать направо и налево.
Не только я, но и Николай Рубцов, стихи слагал в уме и лишь после того, когда стихотворение получится, записывал его. И Андрей Вознесенский говорил, что стихи он "пишет ногами", то есть ходит и слагает. А Нина Гончарова не пишет стихов ни ногами, ни чем-либо ещё, когда на кухне печёт кулебяку. А ведь поэты слагают стихи в любых условиях. Например, поэт Григорий Люшнин слагал стихи даже в фашистском концлагере, больше того, даже в ледяном карцере, где под самым потолком на льду были кем-то нацарапаны сердце, пронзённое стрелой, и очень русское "Маня+Ваня=любовь".
А сколько глупостей в стихах ступинских поэтов! Чуть ли не каждое стихотворение на пародию напрашивается. Ну, скажем, стихи Анатолия Леонтьева (СП, 27 марта 2004 г.):
Мне скоро время запылит виски,
А я всё бьюсь, забыв про годы, всуе.
Всё кажется, что дни летят впустую,
Когда перестаю писать стихи.
Найти себя так трудно в сонме тех,
Кто до тебя творил и стал землёю:
Они и не ушли - идут с тобою
Живые, несмотря на разность всех.
Дойти до них и соскользнуть за грань
Всего того, что раньше было спето;
Быть эхом их и всё же стать поэтом -
Лишь этого и стоит пожелать.
Леонтьев, признаваясь в том, что ему "найти себя так трудно в сонме тех, кто... стал землёю", признаётся и в том ещё, что ищет он себя в земле. Больше того, тщетно ища себя в земле, ползая в темноте меж гробами великих, поэт Леонтьев - с досады, знать, - кощунствовать стал. Писать о гениях, кто обогатили тебя духовно, кто "идут с тобою живые", что они всё-таки стали землёю, - не кощунство ли? Ведь говоря о любом великом человеке прошлого, мы всегда имеем в виду вечную душу его, умственные и нравственные силы его, разум и волю его. И всё это стало землёй, сгнило, в перегной превратилось?! Да, чтобы так писать, надо "соскользнуть за грань". Не стихи, а готовая пародия, надо только слегка подправить, что и сделал я. И получилась