Максимов Никита Александрович : другие произведения.

Черника в масле. Глава 11

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Глава 11

  
   Тайга обладает интересным свойством. Её чаща, заросшая подлеском, увешанная мхом и лишайником, умеет очень хорошо прятать звуки. Это вам не прозрачные солнечные леса средней полосы или юга, где эхо разносит крики птиц, стук дятла, шум ветра на сотни метров вокруг. На севере стоит вам отойти от дороги, просеки или полянки, на которой рокочет мотором автомобиль, стучат топоры или перекликаются люди - отойти всего на десяток-другой метров - и всё. Вязкая, мягкая тишина заполняет всё вокруг, любой внешний звук вместо того, чтобы отразиться и усилиться, запутывается, теряется и тонет в бесконечных слоях мха, длинными лохмотьями свисающих с ветвей, устилающих землю и укутывающих стволы деревьев так, что трудно распознать, что же такое стоит перед тобой: берёза, клён или осина? При этом даже не рассчитывайте на школьную примету, что мох растёт только на северной стороне дерева - здесь он повсюду. Так что если вы были невнимательны или попались на старую приманку ягод - ещё одна, ещё шажок, ещё кустик - и забыли примечать обратную дорогу, то будьте морально готовы к тому, что можно заблудиться буквально в двух шагах от цивилизации. И никто в человеческом, обжитом мире не услышит, как вы голосите на расстоянии вытянутой руки от спасения.
   Ровно по этой самой причине случайный человек, окажись он поблизости от базы "чёрных нефтяников" этим вечером, вряд ли мог что-либо услышать и оценить масштаб происходящего. А между тем база бурлила. Несколько разномастных грузовиков и вездеходов выгрузили из себя пёструю толпу спасённых пассажиров, измученных, растерянных, голодных, не понимающих ни слова из того, о чём говорили им и между собой странные мужчины, женщины и подростки. Почти все эти таинственные люди были одеты в причудливую смесь спецодежды, армейской униформы и туристической экипировки. Оттенки цветов - исключительно защитные. Зелёные, бурые, хаки, тёмно-серые или смесь всего вышеперечисленного. У многих из-под полы одежды виднеется или рукоять туристического топора, или грубые ножны, а у некоторых за спиной чехол, из которого торчит приклад оружия. Часть мужчин вооружена по полной программе - разгрузочный жилет, карабин или штурмовая винтовка. От этого многим из потерпевших крушение было не по себе. Однако ничего плохого эти грозные и опасные с виду люди им не причинили. Наоборот. Ещё на месте катастрофы, на берегу проклятой трясины, они постарались максимально помочь пострадавшим. Раздали шоколад и воду, переложили тяжелораненых на нормальные носилки. Потом почти два часа колонна машин петляла по лесу. Некоторые дорожки были настолько узкими, что деревья полностью смыкались над ними своими кронами, и автомобили шли в полумраке зелёного туннеля. Два или три раза колонна останавливалась и тогда сидевшие в передней машине пассажиры могли наблюдать удивительную картину. Из головного вездехода выходили один или два человека, скрывались в заросшей кустарником стене леса, а спустя полминуты прямо в ней раскрывались ворота, оплетённые ветвями и мхом, открывая за собой въезд на очередную потаённую просеку. Вся вереница втягивалась под полог тайги, после чего останавливалась и люди с замыкающей машины снова закрывали секретный проход. Не будь пассажиры рейса NP412 настолько измучены происшедшим, эта поездка могла бы показаться им самой удивительной и увлекательной в их жизни.
   Последние тайные врата открылись сами, без участия сидящих в машинах людей. Из их сумрачного зева появились двое. Одеты они были не просто в защитную одежду, а в полную маскировочную экипировку - с имитацией листвы, травы, лишайника. Короче, всего того, что позволило бы любому из них сойти за замшелый пень на расстоянии вытянутой руки от неподготовленного зрителя. Из-за плеча одного из "леших" выглядывал характерный дульный тормоз самозарядной снайперской винтовки. Второй, небрежно облокотившийся на висящий поперёк груди ручной пулемёт с объёмистым коробчатым магазином, коротко кивнул подъехавшим. Колонна вошла в лесной тоннель, который через несколько сот метров закончился полянкой. Лес на её противоположной стороне был другим. Весь подлесок вычищен, среди могучих стволов виднеются деревянные дома. От них на залитое вечерним солнцем открытое пространство высыпала стайка мелких дворняг, всех возможных расцветок и возрастов. Звонко тявкая на разные голоса, они запрыгали вокруг, перебегая от одной остановившейся машины к другой. Несколько крупных собак вышли вслед за ними на границу леса, двигаясь солидно, без суеты. Остановились, дружелюбно помахивая хвостами, но молча. Дворняги меж тем, учуяв исходящий из внутренностей машин запах большого количества незнакомых людей, закатили небольшую истерику. Пришлось некоторым из вышедших спасателей потопать ногами, покричать и похлопать в ладоши, чтобы отогнать эту надоедливую мелочь.
   Потерпевших крушение пассажиров высадили из машин. Тяжелораненых быстро отнесли в один из домов в глубине странного поселения. Затем туда же повели тех пострадавших, кто мог перемещаться самостоятельно. Наконец, когда опустевшие машины укатили с поляны, попыхивая выхлопом, к оставшимся подошёл один из спасателей, перекинулся несколькими словами с пастором Майером. Тот покивал в ответ, повернулся к собратьям по несчастью:
   - Сейчас мы все пойдём за этим человеком. Для начала они хотят нас накормить. Потом будет возможность помыться и переодеться.
   И они двинулись вглубь загадочного селения.
   Подобрать ему подходящее определение оказалось довольно сложно. Деревня? Нет ни улиц, ни отдельных, чётко обозначенных подворий. Хутор? Опять не то. Где центральная усадьба, вокруг которой выстраиваются сателлитами второстепенные дома и хозяйственные постройки? Здесь строения в основном однотипные, разбросанные равномерно по достаточно большой территории и на первый взгляд совершенно хаотично. Выделяются всего пара-тройка - своей этажностью да причудливо выполненной из дерева отделкой. Плюс ещё несколько явно хозяйственных построек. И между всеми этими коттеджами, домами, сараями (или амбарами?) целая сеть удивительных и непривычных для человека цивилизованного мира деревянных тротуаров. На толстых, широких поперечинах, из крепких, потемневших от влаги досок, глухо резонировавших под ногами бывших пассажиров рейса NP412.
   Топ-топ, скрип-скрип.
   Вереница ужасно уставших, голодных, испуганно озирающихся людей, шла по узкому деревянному настилу, направляемая жестами стоящих на перекрёстках с такими же тротуарами незнакомцев в одежде неярких, защитных тонов. Откуда-то спереди до них доносились запахи еды, непривычные, но, тем не менее, удивительно будоражащие воображение и желудки. Наконец они вышли к широкому помосту с двускатным навесом на столбах. Под ним, вокруг длинного стола со скамейками деловито сновали несколько женщин и подростков. От стоящих на столе кастрюль поднимался аппетитный пар. Тут же высились стопки разнокалиберных тарелок и мисок, ряды кружек и чашек всех размеров и форм, на разделочных досках лежали горы нарезанного крупными ломтями хлеба. Но суровый детина в камуфляжной куртке стоял на пути ко всему этому великолепию, непреклонным жестом направляя всех налево от себя. Тут же переминался с ноги на ногу Лукас Кауфман и бубнил одно и то же:
   - Пожалуйста, пройдите сначала к умывальникам, вымойте руки. Пожалуйста, пройдите сначала к умывальникам...
   Там, куда указывал здоровяк, у края помоста проходил деревянный желоб. Над ним из простой трубы торчал ряд краников. На полочках рядом лежали потрясающие по своей архаичности куски тёмного мыла. Тут же висели грубые на ощупь полотенца из белой, ячеистой ткани. И лишь выполнив весь этот нехитрый ритуал - руки, вода, мыло, полотенце - можно было уже пройти к столу, где женщины и девушки, ловко орудуя половниками и постоянно приговаривая что-то ободряюще-успокаивающее на непонятном языке, наделяли каждого порциями горячей, восхитительной, до слёз аппетитной и ароматной еды. И ведь никто из пассажиров даже не поинтересовался, рыбные эти блюда, мясные или вегетарианские.

***

   Коби Трентон постаралась найти место подальше ото всех. За время поездки на вездеходе она окончательно расклеилась. Чувство глубокого ужаса после падения в трясину никак не хотело отпускать, ушло внутрь, свило себе гнездо в укромном местечке под сердцем. Где-то рядом с ним переминались с ноги на ногу обрывки всех ужасных картинок, отпечатавшихся в памяти, начиная от взрыва и заканчивая... брр, вот опять! Чёрная холодная масса облепляет её со всех сторон, сковывает руки, ноги... нет!
   ...Марси Уильямс лежит в углу сервисного отсека, скорчившись, прижав руки к животу, из её восхитительных глаз льются слёзы. "Что с нами? Мы падаем?". Пол салона наклонён, дрожит, вибрирует, всё вокруг звенит, трещит. Крики, стоны, всхлипы. Она идёт к хвосту самолёта, взбирается, как в гору, тянет за руку упирающуюся, захлебывающуюся слезами Кару Купер. Пол задней сервисной зоны залит кровью, Мэнди Уэстфилд лежит, соскользнув к передней переборке, под ногами перекатывается её туфля. В ней застрял обрубок изящной ступни. Рамона Брукнер, с лицом серым вместо обычного волнующего кофейно-молочного оттенка, двумя руками прижимает полотенце к ноге Мэнди. Сквозь ткань и пальцы просачивается тёмно-красная жидкость. Перед глазами начинает темнеть, наваливается холод, становится вязким, облепляет руки, ноги, тело... нет, только не это снова!!
   Дыши, дыши, полной грудью, до боли, чтобы убедиться наверняка, что ничто не мешает воздуху проникать в лёгкие, открой глаза, пойми, что ты можешь видеть, что ничто не прячет от тебя реальность - деревья, невысокую стену камыша неподалёку, землю под ногами, засыпанную тёмно-рыжей хвоёй. Всё это здесь, с тобой, сейчас. На самом деле. Не закрывай глаза. Всё, что отпечаталось на внутренней тёмной стороне век - безвольно качающаяся из стороны в сторону, залитая кровью голова командира экипажа, рассечённые на куски тела в хвостовом отсеке, привязанные ремнями к покорёженным креслам, оторванная часть детской ладони с тремя пальцами, лежащая на полу среди брызг болотной жижи - всё это уже закончилось. Осталось позади, до того, как кривой грязный сук выскользнул из-под ноги и ты, промахнувшись рукой мимо торчащей ветки, полетела навстречу тёмной, блестящей поверхности... прекрати!!!
   Коби сидела, обхватив себя руками. Тело и голова отчаянно зудели под высохшей коркой болотной грязи, пропитавшей одежду и волосы. Колени грела глубокая тарелка, стоящая на них поверх пледа, в который кто-то закутал её ещё на берегу, когда раненых переложили на носилки. Пар от еды поднимался вверх, щекотал ноздри запахом чего-то простого, но немыслимо вкусного. В глазах щипало, позади них и в районе переносицы собиралась какая-то тяжесть. Коби разомкнула руки, выпростала их из-под пледа, взяла с края тарелки исцарапанную и потемневшую от времени ложку из нержавеющей стали, зачерпнула мягкой картошки с зелёными вкраплениями укропа и лука, кубиками тушёного мяса. Левой рукой отщипнула кусочек хлеба от неровного ломтя. Поднесла еду к губам, положила в рот. Тот отозвался взрывом слюны, тепла и облегчения. Сгусток позади переносицы лопнул, из него вырвались, побежали в глаза и нос щекочущие струйки. Взгляд замутился, расплылись деревья вокруг, невысокая стена камыша поодаль, тёмно-рыжая хвоя на земле, тарелка поверх пледа в сине-зелёную клетку. На ресницах повисли блестящие бисеринки, полились ручейки из уголков век, нос перестал дышать, на его кончик набежала капля. Задыхаясь, захлёбываясь слезами, Коби черпала и отправляла в рот всё новые порции самой вкусной на свете еды. Горячий густой бульон обжигал кончик языка и нёбо, в горле горело от перца. Она давилась, глотала вперемешку со слезами, не останавливаясь ни на минуту.
   Снова чувствовала себя живой. Больной, измученной, надломленной. Но живой.

***

   Андрей с Новиковым выбрали место, где их никто не мог услышать. Девушка, закутанная в одеяло и перемазанная с ног до головы засохшей грязью, не в счёт. Она настолько увлечена едой и слезами, что не обратила бы внимания на них, встань они прямо за её спиной. Сергей только глянул на неё коротко, покачал головой:
   - Бедная девчонка! Видел бы ты, какие у неё были глаза, когда я выуживал её из болота. Как у щенка, который свалился за борт.
   Смирнов согласно кивнул:
   - Да уж, не позавидуешь. Только у нас с тобой теперь своей головной боли по самое не балуйся. Благодаря ей, всем остальным и нашей с тобой отзывчивости.
   - М-да... Видать, у тебя было время поразмыслить по дороге к лагерю. Верно?
   - Не без этого. Это наша с тобой прямая обязанность - думать о том, что будет потом, пока остальные заняты текущими делами.
   - И я чую, что ничего хорошего ты в нашем будущем не увидел.
   - Ну почему же? Совершенно точно, что мы с тобой не доживём до старости, с нашим-то везением. И это хорошо. Плохо то, что мы накрячили себе на шею почти сотню человек и теперь совершенно непонятно, что с ними делать дальше.
   - Что ж непонятного? Сейчас мы их кормим, потом моем. Вон Рустам с пацанами уже палатку поставили, сейчас накидают туда разводку из пластиковых труб - будет большая душевая.
   - Серёжа, вот это как раз из разряда - сейчас. Дальше что? Мы их куда потом пристроим?
   - Знаешь что, шеф? У меня тоже было время подумать, только думали мы с тобой, похоже, о разном. Почему-то меня не покидает чувство, что ты теперь не очень рад тому, что развернул машины за самолётом. Может, давай вернём всё на место? Типа: "Мы вас покормили, напоили, а теперь шли бы вы обратно в своё болото, гости заграничные!". Так, что ли? И эту тоже обратно в болото сунем? Чё далеко-то ходить, давай, я её прям щас - за руки, за ноги, да и метну через камыш! Она лёгкая, я проверял. Ну и что, что там озеро, а не болото, главное, чтоб мы с тобой не видели, как она там будет бултыхаться и пузыри пускать. А?
   - Серёга, не кипятись!
   - Чего не кипятись? Андрей, ёлки-палки, ты о чём? Да мы с тобой корову полезли бы вытаскивать, лося там какого-нибудь. А тут - люди! Живые люди! Они ж не виноваты, что свалились к нам на голову. И мне сейчас откровенно по хрену, какие трудности это нам сулит в дальнейшем. Мы по-другому не поступаем, не умеем! Будь иначе, мы бы с тобой не нефть из трубы тырили, а людьми торговали. Как Волк. Нами бы бабы детей непослушных пугали, а мужики ссались бы при нашем виде, в ноги кланялись. Вот Гоша точно ни фига бы голову ломать не стал. Он бы всю эту несчастную братию из трясины выловил и вместо кормёжки сейчас бы по ямам и клеткам рассаживал. И уж он не стал бы разводить сомнения, а потёр бы руки, да и толканул их всех оптом и в розницу ещё до конца следующей недели - кого дагам, кого чеченцам, кого за Урал, а кого здесь ишачить. А девок помоложе, типа этой, ещё и придержал бы, чтоб цену набить. Только Гоша Волк и мы - это две большие разницы! Мы, конечно, тоже не ангелы и нас с тобой многие не то что в тюрьму закрыть очень хотели бы, а просто грохнуть и тушки в лесу оставить. Но мы всё-таки люди. Насколько плохие или хорошие - другой вопрос. Но люди! И поступать привыкли по-человечески. Отчего, наверное, от нас за последние годы ни один человек и не сбежал. Наоборот, семьи и детей за собой тащат. И стоило только сказать им - люди в беде, нужна помощь - и смотри! Все, все бабы до единой достали всю свою посуду, навертели жратвы, полотенца приготовили, и будь уверен, сейчас в уме прикидывают, кто чем поделиться сможет. Какой одеждой, бельём, трусами, причиндалами женскими. Никто не засомневался, не задумался: "Кто все эти люди? Нафига они мне сдались? Что я с ними дальше буду делать?". Никто, кроме тебя, похоже.
   - Сергей, уймись! Уймись, хватит уже! Я тебе что? Предложил завести их в лес и там кинуть, как кота какого-нибудь? Ты чего взбеленился?
   - Ничего. - Новиков прервал гневные излияния, но продолжал пыхтеть сердито, раздувал ноздри. - Это я так... для профилактики.
   - Ага. Понял тебя, профилакторий ты наш. А теперь послушай меня. То, что мы с тобой полезли этих людей спасать - это правильно. И я, и ты тем более сделали бы это снова, потому что... Ты тут верно сказал: потому что мы по-другому не поступаем. И люди у нас с тобой под началом такие же, другие не приживаются. Поэтому и носятся вокруг этих бедняг. Сами. Никого подгонять не надо. Только ты пойми, что наш долг признать, что люди эти здесь - чужие. Мы с ними даже разговаривать не можем. Кабы не та парочка, совсем беда бы вышла. И нам с тобой уже сейчас - вот, прямо сию секунду - надо начинать соображать, какие наши дальнейшие планы. Потому что время ждать не будет. Этих всех людей ведь не раз накормить, помыть и спать уложить нужно будет. Это организация, процесс, технология, если хочешь. Трёхразовое питание, размещение, гигиена. Ты понимаешь, что нам как минимум ещё сральники придётся ставить? И быстро, иначе мы в дерьме утонем очень и очень скоро. А одежда, а бельё? Им же половине трусы надо менять после таких приключений, я уж не говорю про верхнюю одежду. Дальше. Ты прикидываешь себе простенькие цифры? Их больше нас раза в два с лишним. У нас запасов на столько ртов припасено? Правильно, нет. Наших рук хватит на то, чтобы на эту толпу готовить, обстирывать и так далее? Не начнут ли наши добрейшие бабы на второй день нас с тобой спрашивать - "а надолго гости к нам приехали"? И вот пока нам такие вопросы задавать не начали, мы с тобой должны уже всё обмозговать, придумать и выложить это людям в понятной форме. Чтобы у них ответ был готовенький до того, как вопрос возникнет. Вот это и есть наш с тобой долг, работа. Бремя командования, что называется. Теперь ты понял, о чём я хотел поговорить?
   Сергей посопел ещё, похмурил брови, буркнул нехотя:
   - Понял. - И потом добавил: - Согласен.
   - Ну и ладненько. Давай тогда соображать, что нам нужно сделать в первую очередь. Людей покормят, помоют и переоденут без нас - это хорошо. На ночь мы их рассуём тоже без проблем. Им нужны всякие щётки зубные, средства по уходу, женские причиндалы, как ты выразился - у нас этого ничего нет. На раз найдётся, чем поделиться, а дальше начнутся проблемы. Поэтому начнём мы с тобой, Серёжа, как все нормальные, занудные руководители - со списка. В который ты прямо сейчас станешь вносить всё то, чего нам не хватает. В изобилии у нас только горючка, благородство и наше сказочное везение. Пошли, найдём Татарина, потрындим с ним про техническую сторону нашей задачи.
   - Шеф, - остановил его Новиков. - Я б не с этого начал. Раненые.
   - Чёрт, верно. Идём к Марине. Пусть тогда кто-нибудь притащит Рустама туда же. Вместе всё и обсудим.

***

   Клаус стремительно, прямо-таки невероятными темпами вспоминал русский язык. Если поначалу он мучительно пытался отыскать в памяти, что значат слова, которые ему повторяли снова и снова, а потом складывал их вместе и соображал, какой смысл даёт это сочетание, то к окончанию поездки он не только узнавал сказанное с первого раза, но и начал уже что-то мямлить в ответ. И что характерно, его мычание понимали! Так что как-то само получилось, что он оказался в роли общего представителя, переговорщика между пассажирами и их спасителями. К нему каждые пять минут кто-то подходил, о чём-то говорил, спрашивал, объяснял, показывал. Из-за этого же ему так и не удалось толком поесть. Не успела в руках пастора очутиться миска макарон с тушёным мясом в густой ароматной подливке, как кто-то затеребил его за рукав. Он оглянулся - прямо на него смотрела девушка лет шестнадцати, кареглазая, с густыми бровями и тёмными волосами, заплетёнными в две тугие косы.
   - Э-э-э, - начала она, не зная, видимо, как правильно к нему обратиться.
   Пастор Майер не смог сразу прийти к ней на выручку без риска подавиться. Ему пришлось совершить несколько особо интенсивных жевательных движений и мучительно больших глотков, прежде чем рот освободился настолько, что он смог выдавить:
   - Клаус. Просто Клаус.
   - Ага. - Девушка кивнула. - Клаус, там вас Марина зовёт. Ей надо с ранеными помочь, а то они ничего не понимают.
   - Аська, ну что ж ты человеку поесть не даёшь, - с укоризной в голосе вмешалась женщина, раскладывающая рядом с ними еду по тарелкам. - Он же тока-тока ложку в руки взял!
   - А я что? - девушка немедля приняла оборонительную стойку. - Меня Марина послала, вот я и зову!
   Клаус допроглотил остатки еды, примирительно закивал головой:
   - Страшно... нет. Ничего. Пойдём, девочка. Покажешь... дорога.
   - Дорогу, - как бы про себя поправила его девушка и зашагала вперёд по деревянному тротуару.
   - Иди, - напутствовала Клауса в спину женщина с половником. - Я тебе тут еды отложу, не бойся, голодным не останешься!
   Раненых разместили в одном из двух больших домов. Майер почему-то сразу вспомнил санчасть базы группировки ISAF в Мазари-Шарифе. Всё просто, аскетично, по-деловому. Пострадавшие кто сидит, кто лежит на лавках и кушетках вдоль стен. Вокруг них суетятся две женщины в белых халатах. Из-за двери доносятся стоны. Приведшая Клауса девушка приоткрыла её, сунула туда голову:
   - Марин, привела.
   В ответ донеслось приглушённое:
   - Спасибо. Давай его сюда, а сама иди переодевайся. Мне помощь нужна.
   Девушка приглашающе махнула Майеру рукой, скользнула в сторону. Он шагнул в приоткрытую дверь. Там было чисто, светло, пахло спиртом, эфиром, йодом, нашатырём и болью. На узком столе лежала пассажирка из салона первого класса, укрытая по грудь простынёй. На её белом фоне левое плечо и рука пострадавшей выделялись жуткой смесью цветов: землисто-чёрного, жёлтого, багрового, сине-лилового. Рядом склонилась женщина в светло-салатовой медицинской униформе - брюки плюс жакет. Она коротко стрельнула в сторону пастора серыми глазами из щели между марлевой маской и разноцветным колпаком, закрывавшим лоб.
   - Стоп. Дальше пока не надо. Как мне к вам обращаться?
   - Клаус. Просто Клаус.
   - Хорошо. Клаус, вы боитесь крови?
   - Нет. Не помню. Нет. Точно.
   - Отлично. Клаус, мне нужно, чтобы вы стояли в сторонке и переводили пациентам мои просьбы. Ася вам сейчас даст маску и халат. Только, пожалуйста - не кидайтесь помогать, если я не попрошу. Руки, кстати, можете помыть вон там. Так, на всякий случай. Ты готова? - это она уже обратилась к вошедшей и упакованной в такую же униформу девушке, узнать которую теперь можно было только по бровям и карим глазам между шапочкой и маской. - Тазик убери для начала.
   Женщина коротким пинком выбила из-под стола в направлении двери простой эмалированный таз, наполненный лоскутами окровавленной одежды, обрывками бинтов, ватными тампонами, кусками марли. У Клауса легонько закружилось голова, и он поспешил отвернуться к раковине в дальнем углу комнаты. Ничего. Вряд ли это от вида крови. В конце концов, он повидал и не такое. В той же санчасти Мазари-Шарифа, например. Так что это, скорее всего, просто от голода.

***

   Спустя примерно минут пятнадцать-двадцать дверь снова приоткрылась и в щели возникла половина лица очень крупного человека.
   - Марин, а, Марин...
   - Тебе чего? Я занята.
   - Вижу. Прерваться сможешь? Нам с шефом поговорить с тобой надо.
   - Угу. Потопчитесь пока пару минут, подышите воздухом.
   Дверь закрылась. Немного погодя Марина обратилась к девушке:
   - Так, здесь мы закончили. Давай соорудим фиксирующий бандаж на плечо и руку. Помнишь, как делается колосовидная повязка?
   Та кивнула.
   - Без меня справишься?
   Снова кивок.
   - Если что, попроси Клауса помочь. Поможете, Клаус?
   - Да. Конечно.
   - Хорошо, я ненадолго.
   Она быстро прошла к двери, на ходу стаскивая перчатки, маску и шапочку. Под шапочкой обнаружилось густое каштановое каре, а под маской - круглое, но худощавое лицо с тонкими чертами. Выйдя на крыльцо, Марина попросила:
   - Парни, дайте кто-нибудь закурить. Быстренько.
   Сергей Новиков вытряхнул из пачки сигарету, протянул ей. Другой рукой щёлкнул зажигалкой. Маленький металлический прямоугольник настолько потерялся в его огромной лапище, что казалось, будто Серёга высек тоненький язычок пламени прямо из пальцев. Марина глубоко затянулась, выпустила вверх плотную струю дыма.
   - Ну, давайте, что там у вас.
   - Расскажи нам для начала, что с ранеными. - Андрей смотрел на неё внимательно, слегка наклонив голову. Она в ответ помолчала несколько секунд, изучая, как поднимается от кончика сигареты прозрачная ленточка дыма. Затянулась ещё раз.
   - Хреново, парни. Довольно-таки хреново.
   - А подробнее?
   - Подробнее дела обстоят так. У нас куча ссадин, ушибов и мелких порезов. Но это, как вы понимаете, мелочи. Несколько переломов - предплечье, ключица, подозрение на пару рёбер. Это тоже фигня, дело житейское. А вот дальше всё плохо. Несколько очень нехороших рваных ран, особенно женщина, которой распахало бедро. Девочка с травматической ампутацией стопы. Ещё одна женщина с обширной тупой травмой плеча и руки, которую сейчас бинтует твоя дочь, Рустам. - Марина кивнула четвёртому участнику беседы, худощавому мужчине с рыжеватой бородой и короткой, жёсткой шевелюрой. - Кстати, она молодец. Далеко пойдёт.
   Затянулась ещё раз, не спеша выпустила струю дыма, посмотрела прищуренными глазами, как та расплывается завитками в воздухе.
   - Так вот, всем этим пациентам нужен хирург. Настоящий. Хороший. Потому что там работы для него - во! - Марина чиркнула ладонью себе по горлу. - И чем скорее он за неё примется, тем лучше. Иначе потом придётся работать исключительно пилой или топором.
   Мужчины переглянулись.
   - Тогда надо ехать. Прямо сейчас.
   - Анатольич?
   - А кто ж ещё?
   - Лады, пошёл собираться.
   - Нет, Сергей, не ты. Вы там с ним о чём-то повздорили прошлый раз, а Анатольич - мужик злопамятный. Ещё упрётся, чего доброго, а нам время дорого. Я сам съезжу.
   - Один?
   - Зачем один? Лёшу возьму.
   - А-а, ну тогда ладно. Нам-то что пока делать?
   - То, о чём мы с тобой говорили - список писать. Чтобы к моему возвращению была готова полная картина. Рустам, с тебя перечень и организация всего технического обеспечения - дополнительные туалеты, умывальники, душевые, спальные места. Проверь сарай, там вроде бы целый угол завален старыми койками. Если нет, сочиняйте нары какие-нибудь. Двух, трёхярусные, если потребуется. Сразу пишешь отдельно список всего того, что израсходуешь из нашего обычного запаса, чтоб мы с этой суетой без гвоздей и шурупов не остались. Дальше. Марина занята ранеными, так что попроси свою Гузель организованно собрать у народа, кому чем не жалко поделиться из одежды, белья и прочего. И тоже пусть сразу пишет список недостающего. Одежда, средства гигиены, всё остальное. Марин, у тебя с фармацией как?
   Та, затягиваясь остатком сигареты, закивала головой.
   - Пока нормально, но такими темпами мы здорово осушим мои запасы. А с учётом предстоящих операций - тем более. Дайте мне полчаса. Я сейчас посмотрю ещё одного пациента, а потом пробегусь по сусекам. Список будет.
   - Сергей, тогда давай сразу планируй, что с утра ты едешь к Попу. Неважно, успею я вернуться или нет. Суммируешь списки и - вперёд. Загони только пару человек спать заранее, чтобы было кому баранку вертеть. И смотри, веди себя естественно! Вова и так удивится, что мы к нему второй день подряд являемся. Так что разыгрывай карту, будто мы помозговали над его предложением о медицинских штуках, которые он нам сегодня сватал, да и решили не откладывать дело в долгий ящик. Понял? Только не старайся сильно, врать ты всё равно не умеешь. Вова ещё чего доброго в лишние подозрения впадёт и начнёт трепать на всю округу, что мы тут оптовыми закупками развлекаемся. Ладненько?
   Андрей обвёл глазами собравшихся.
   - Всем всё ясно? Всё обсудили?
   Рустам и Сергей кивнули, Марина затушила окурок об нижнюю сторону перил, швырнула его в прибитую к столбику консервную банку, немного замялась.
   - Вот что ещё, ребята. Похоже, одна из моих пациенток не жилец. Я не могу ничего утверждать без рентгена и всего остального, но почти уверена, что у неё сильное внутреннее кровотечение. Давление низкое, живот твёрдый, как накачанный мяч. Ну и так далее. Вам эти подробности ни к чему, мы тут всё равно сделать ничего не можем. Это я просто так, чтобы вы морально готовы были.
   И ушла внутрь дома.

***

   Коби вздрогнула, когда кто-то коснулся её плеча. Вскинулась, завертела головой. Рядом стоял Лукас.
   - Ты как себя чувствуешь?
   Она порылась в своих ощущениях - и правда, как? Вроде бы пока ничего не поменялось: усталость, короста из грязи на одежде и в волосах. Только горячий ужин смягчил, притупил все ощущения, да выплаканные слёзы вывели из организма немалую дозу боли и горечи. Она даже не заметила, как почти задремала.
   - Нормально. Жить буду.
   - Там, в палатке, - Кауфман указал рукой: - Сейчас душ запустят. Можно будет помыться.
   - Хорошо, - Коби слабо кивнула.
   - Только до этого, - он казался немного растерянным, мялся на месте, подбирал слова: - Ты не сходишь со мной? Пастор Майер передал... ну, что там... короче, у Марси Уильямс... всё плохо. Совсем.
   Она уставилась на него, медленно осознавая услышанное. Марси. Плохо. Совсем. Совсем?
   - А остальные наши знают?
   - Рамона уже там. Каре Купер вкололи успокоительное, она спит. Мэнди...
   Где Мэнди - и так ясно.
   - Помоги мне встать, пожалуйста.
   Лукас дал ей руку, потянул наверх. А потом, всё так же держа за запястье, повёл по деревянным тротуарам.
   Марси лежала в маленькой комнате большого двухэтажного дома, украшенного резными деревянными панелями вокруг входной двери, окон и по краю крыши над широким крыльцом. Через единственное окно вливался молочно-серый свет бесконечных северных сумерек, предвещающих наступающий сезон белых ночей. Небольшой светильник на стене добавлял в гамму жёлтый оттенок электрического света. Там, куда он не доставал, в тенях возле дверного косяка притаилась Рамона Брукнер. В полумраке её смуглая кожа казалась темнее обычного. С правой стороны кровати на крашенном белой краской деревянном табурете сидел пастор Майер, держал правую руку Марси в коконе своих сложенных ладоней, что-то шептал, склонившись к её уху. Услышав звук шагов, оглянулся, и Коби поразилась страшным тёмным кругам вокруг его уставших глаз, полных воспалившихся красных сосудов. Или это была всего лишь игра света и тени?
   Пастор сделал приглашающий жест рукой, указывая на такой же табурет по другую сторону кровати. Коби осторожными шагами, почему-то отчаянно стараясь не шуметь, подошла, опустилась на край жёсткого сиденья.
   - Ей сделали укол. Она не страдает.
   Лицо у Марси не просто бледное - парафиновое, губы серые, с голубоватым оттенком. Между ними чуть поблёскивают белые жемчужные зубы, и тонкой струйкой сочится слабое, с хрипотцой дыхание. Под тонкими опущенными веками двигаются бугорки глаз, роскошная густая чёлка прячется под прикрывающим лоб полотенцем. Коби осторожно потянулась своими не до конца отмытыми руками к ладони Марси, лежащей поверх грубого колючего одеяла. Легонько погладила по складке между указательным и большим пальцами. Те шевельнулась в ответ, Марси качнула головой влево, приоткрыла глаза. Серые губы зашевелились, складываясь в имя:
   - Коби...
   - Привет, Марси, - она взяла её руку в ладони, погладила большими пальцами. - Как ты?
   Губы в ответ сделали несколько попыток, прежде чем удалось расслышать:
   - Я не знаю...
   И почти сразу:
   - Мы... сели? Всё... в порядке?
   - Всё хорошо. Нас спасли.
   Марси легонько кивнула, бархатные ресницы прикрыли на минуту восхитительные глаза. Коби потупилась, сосредоточила взгляд на руке в своих ладонях, чувствуя, как позади глаз снова собирается щекочущий сгусток.
   - Коби...
   Она вскинула голову. На этот раз глаза старшей стюардессы распахнуты и смотрят прямо на неё.
   - Я... похоже, отлеталась. Так что ты теперь за меня, ладно?
   - Хорошо, Марси. Только ты...
   - Не надо... Я понимаю... чувствую. Вы тут... без меня... не скучайте.
   И перевела взгляд куда-то наверх.
   Коби снова уставилась на свои грязные руки, которые плыли и искажались перед её глазами, растекались в ручейках, снова бегущих из неиссякаемого источника позади переносицы. На жёстком ворсе одеяла под ладонями то тут, то там появлялись округлые тёмные пятнышки, блестящие искорки брызг веером разлетались от них в разные стороны. Потом в комнате что-то скрипнуло, пробежала тень, кто-то подошёл и встал рядом с ней. На плечо мягко легла ладонь.
   - Всё.
   Коби подняла голову, сморгнула слёзы, основанием ладони снизу вверх вытерла нос. Рядом стоял пастор Майер. Позади него, уткнувшись в плечо Лукаса, ревела Рамона Брукнер, а он сам часто-часто шмыгал носом. Марси Уильямс лежала перед ними, вытянувшись в струнку на кровати, широко раскрытыми глазами смотрела на потемневшие доски потолка.
   У неё действительно были красивые глаза. Очень редкого цвета. Зелёные.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"