Макарова Ольга Анатольевна : другие произведения.

Просто

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда на башне бьют часы - все спят. К тем, кто не спит, приходит Дед Лайн и стирает их из реальности. Смывает, как дождь - дома и машины. А Дед Лайн стирает людей. Вроде, как ластиком.

  Когда на башне бьют часы - все спят. К тем, кто не спит, приходит Дед Лайн и стирает их из реальности. Смывает, как дождь - дома и машины. А Дед Лайн стирает людей. Вроде, как ластиком.
  Правда, кто-то говорит, что Дед уводит не-жильцов в другое измерение. А еще кто-то - что превращает их в призраков.
  Но никто ничего не знает точно. Поэтому так страшно...
  
  ...Ночь шла попятам.
  Дим усилил бег, хотя казалось быстрее бежать невозможно. Тошнило - потому что страх омерзителен по своей природе, а Дим брезглив...
  
  Очнулся он уже стоя посреди спальни и понял: всё, он не успел - минутная стрелка дрожала в миллиметре от верхней отметки на циферблате.
  
  На краю персонального апокалипсиса Дим поразился и успокоился оновременно, что Ланка в халате мирно сопела у стены. Он сделал к ней шаг... Но испугался, что может приманить к Ланке Деда. Быстро поковылял обратно в прихожку. Толкнул дверь в кухню с топчаном и увидел собственные пальцы, вымазанные красным, - косуха-то мокрая совсем не от пота.
  
  Раздался первый бой часов. Звук оказался похож на скрежет плохо смазанной двери. Дим представил, как она открывается - там, в небесах, далеко над площадью; как из растворяющегося проема тянет кладбищенским холодом.
  - Финита, - сказал он вслух почти с облегчением. И рухнул, где стоял.
  
   * * *
  
  - Сознание потерял, потому и спасся...
  Дим очнулся на топчане. Сквозь смеженные ресницы он увидел, что Ланка у стола аккуратно нарезАла сыр. Временами она дула через нижнюю губу на непослушную челку или нервно смахивала ее тыльной стороной ладони. Знакомый жест. Диму стало хорошо.
  
  Рядом с Ланкой сидел Нибелунг. Он с присвистом тянул из чашки чай и рассуждал:
  - Крови из него вышло много. Когда ему пика под ребра воткнулась, я сразу подумал: у торгачей удар сильный, косуха не кольчуга - не выдержит. А он на месте крутанулся, пику в сторону, и - дальше их мочить. Я и решил, что обошлось... А тут на меня каракатиц сбоку вылез. Прикинь? Орет, как стадо слонов. Глаз кровью налитый. Жало из зада торчит. Лапы по бокам извиваются. Представь? Я ж, как всегда в таких случАях, трубку зарядил да и пыхнул. Ты знаешь, как я пыхчу? Ого сколько времени ничего не видать было! Только дым. И стонет кто-то. Потом рассеялось. Смотрю, каракатиц вроде как дохлый валяется. Торгачи побитые лежат. Дима нету. Значит, думаю, спать побег - до боя круг оставался. Я ни звать его не стал, ни искать. Домой пошел. Все ж как всегда - обычный вечер...
  
  - А на перекрестке что? - робко поинтересовалась Ланка, подсовывая сырную тарелку Нибелунгу. Тот с готовностью причмокнул и продолжил:
  
  - Утром, стало быть, иду - на перекрестке золотые гранки валяются. Ты ж знаешь: кто их увидит, тот с места не сойдет, пока не прочитает. А читать - быстро не уложишься, в зеркалке-то... Я испугался, думаю - зависну, кучу времени потеряю. Когда смотрю - а они пользованные! Прочтенные. Значит, выдохлись. На них всегда отпечатывается выходными данными: кто прочел и когда. Глянул - чуть не помер: Дим! За чуть-чуть до боя!
  
  - От перекрестка до нас половина часового круга шагом... - прошептала Ланка.
  
  - Так он, видать, бежал. И очень быстро. Потому как успел. В прихожке только сознание потерял. По лестнице за ним кровавый след тянется. А обморок - тот же сон. Даже крепче. Вот Дед его и не тронул.
  
  Лана села на табурет и заплакала.
  
  Дим пошевелился, чтобы дать знать, что пришел в себя. Рана почти не болела. Перевязка на боку не мешала. Только голова кружилась.
  
  - Проснулся, - довольно сказал Нибелунг и засёрбал чаем.
  
  Ланка посмотрела на Дима долгим испуганным взглядом. Вода в кране позади нее побежала быстрее, и Диму от этого сделалось радостно - значит, время идет и жизнь движется.
  
   * * *
  
  Дед Лайн - местная смерть. Имя ее что-то значило - давно и не здесь, но теперь этот смысл потерялся. Дим так и не смог ухватить его за ускользающий хвост, точно рыбу ловил голыми руками.
  
  С каждым днем становилось трудней вспоминать, откуда он прибыл. Прежний мир казался сном. Четко Дим помнил только момент прибытия. По утрам, в безвременье, он каждый раз заново прокручивал его в голове, потому что, чем дальше, тем меньше у него оставалось связи с реальностью, и тем реальней становился окружающий абсурд.
  
  ...В тот день, под дождем, он заглушил мотор старого харлея, посмотрел на серую растяжку между двух мокрых столбов, толкнул дверь и вошел в аптеку. Что было аписано на растяжке -он не запомнил.
  
  - Вы прибыли недавно... - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал старый аптекарь.
  
  - Да, - признался Дим. - Только что.
  
  Дядька похлопал себя по многочисленным карманам чистенькой, хотя и ношенной жилетки, извлек трубку неестественного ультрамаринового цвета и принялся набивать ее, ныряя в один из двух мешочков на поясе.
  
  - Хм... - продолжал старик с интересом. - Можно спросить, что вы чувствуете?
  
  - В смысле? - нервно сглотнул Дим, рассматривая трубку. "Я cошел с ума", - понял он.
  
  - Позвольте представиться, я - Нибелунг. Местный врач и аптекарь, - сообщил мужик, не обращая внимания на то, что его предыдущий вопрос остался без ответа. - А это Черра.
  
  Он кивнул в сторону азиатской крупной черепахи в клетке-колесе рядом с прилавком. Черра лениво скребла когтистыми конечностями по дну неуклюжей конструкции. Сфера подергивалась, точно раздумывая поворачиваться ей вокруг своей оси или заставить черепаху еще постараться.
  
  - Нибелунг, - съязвил Дим, - вы... песни поете?
  
  - "Песни нибелунгов"? Нет, к истокам европейской литературы я не имею отношения. Меня просто все так зовут.
  
  - Странно, - сказал Дим, - я думал, что колеса крутят хомяки. Или белки.
  - А к обеду и будет белка, - кивнул Нибелунг, щелкая зажигалкой и выпуская вонючий дым. - Разогреется. Запрыгает. Да и превратится в белку.
  - Че... черепаха? В белку?.. Как это - превратится? - выдохнул Дим.
   - Ну, все мы в кого-нибудь превращаемся, - усмехнулся Нибелунг. - Время от времени...
  
  Дим стянул бандану и вытер лоб, мокрый не то от дождя, не то от выступившего пота.
  - Слушайте... я что - умер? - напрямую спросил он.
  
  Нибелунг прищурился.
  
  - Умереть у нас не так-то просто, - шепотом сообщил он, словно по секрету. - Придется помучиться. А торопиться к Деду Лайну не советую.
  
  Дим опустился на продавленную кушетку напротив черепашей клетки.
  
  - Скажите, - жалобно попросил он. - Как хоть называется это место? Район?.. улица?.. Понимаете, я всего лишь выехал на мотоцикле за кормом для хомяков... в зоомагазин. Пошел сильный дождь, и я заблудился среди дождевых струй. Ехал-ехал... Даже голова начала кружиться... Но когда дождь стал смывать машины и дома... Представляете?.. Я остановился. Слез с мотоцикла. Зашел в первую попавшуюся дверь... и... и вот...
  
  - И вот вы здесь, - с удовлетворением закончил Нибелунг.
  
  - Да.
  
  - Ваш мотоцикл, кстати, тоже смыло.
  
  Дим испуганно оглянулся и понял, что все так и есть, но встать и подойти к окну, чтобы проверить, оказалось выше его сил.
  
  - Сидите, - посочувствовал Нибелунг. - Разогреется Черра - тогда встанете, пойдете на улицу и убедитесь.
  
  Нибелунг зевнул.
  
  - Судя по всему, вы здесь надолго.
  
  - Почему надолго и при чем "разогреется Черра"?- испуганно забормотал Дим.
  
  - Черра крутит колесо времени. Сейчас утро. Она не разогрелась - поэтому безвременье. А по безвременью делать вообще ничего невозможно. Разве трубку курить или на кушетке сидеть. Сейчас дождь смоет лишнее. Выступит немного другая реальность. У нас всегда так после дождя - привыкайте. Признаюсь честно, вы первый, кто попал сюда таким странным образом: приехал на мотоцикле из другого мира.
  
  "Из другого мира... - лихорадочно повторял про себя Дим. - Выступит немного другая реальность... Все ясно - аномальная зона... Или инопланетяне какие-то... Или машина времени... Или... или что за дурь?"
  
  - Дурь, дурь, дурь, все вокруг - сплошная дурь, - пропела Черра и повернула к нему круглую голову. Приоткрыла пасть, показала торчащие спереди огромные нечерепашьи зубы. У Дима отвисла челюсть.
  
  "Превращается", - понял он, опасливо встал и пошел вдоль витрины, чтобы держаться подальше от сумасшедшей черепахи. Впрочем, это он сошел с ума, а черепаха не причем.
  
  Пытаясь вернуть ощущение реальности, он принялся вглядываться в упаковки лекарств и ценники за стеклом.
  
  - Что это у вас все по сто - и аспирин, и виагра? Просроченными медикаментами торгуем - лишь бы сбыть? Или других цифр не знаем? - от волненья голос Дима дал петуха. На самом деле, его меньше всего интересовали сроки годности и цены товара в аптеке.
  
  Нибелунг наблюдал за Димом строго и пристально.
  
  - Медикаменты свежайшие, а цены разные, - с досадой ответил он, - смотри внимательно: аспирин - сто драхм, виагра - сто долларов. А других цифр, действительно, не знаем. Потому как не бывает других цифр. Бывает только сто - ключ к будущему.
  
  - Темнота! - напряженно рассмеялся Дим. - Да вы здесь считать не умеете! Вот нас с тобой сейчас в этой комнате сколько?
  
  - Столько - ты да я, - сказал Нибелунг.
  
  - А ты плюс я это сколько?
  
  - Ну? И сколько?
  
  Дим понял, что не может сосчитать.
  
  - Хорошо. А если еще кто придет - тогда сколько будет? - не унимался он, но цифры напрочь вылетели у него из головы. Исчез сам механизм складывания, вычитания и чего-то еще.
  
  - Да кто ж придет по безвременью? - простодушно удивился Нибелунг.
  
  - Ты дурака-то не включай, - обиделся Дим.
  
  - А... Точно! Забыл. Сейчас Бешеный Иллюстратор придет. Ему ж тебе дом рисовать. Всем новоприбывшим надо где-то жить...
  
   * * *
  
  Иллюстратор пришел и нарисовал дом на пустыре неподалеку от аптеки Нибелунга. Дим с замиранием сердца следил, как на строительном заборе возникла сначала кружевная паутина ограды. За ней проступил силуэт облупленного, местами увитого плющом серого полудома-полусарая с крышей из старого, крашенного зеленым шифера.
  
  - Заходи, - Иллюстратор нервно поправил очки, толкнул калитку и она... распахнулась.
  
  В целом, хороший получился дом, большой - заблудиться можно. В меру захламленный исключительно полезными вещами. Все, как Дим любил. Только на кухне здорово протекал кран.
  
  - Это потому, что твое время - вода, - пояснил ему Иллюстратор, торопливыми штрихами прорисовывая пейзаж на оконном стекле. - Капает кран - капает время. Нет воды - нет времени.
  
  - Не понял, - признался Дим.
  
  - Идиёт, - беззлобно бросил тот. - Простых вещей не понимаешь. Какие ты знаешь виды времени?
  
  - Чё?
  
  - Кисточки через плечо! Время бывает самодельное и покупное, - объяснил Иллюстратор.
  
  Дим слушал и наблюдал, как на немытом стекле из-под кисти потихоньку выступает Эльбрус: одна башка справа от поперечки, другая - почти симметрично - слева. Окно было пыльным, краски смешивались с пылью, создавая ощущение не грязи, а почему-то предельной естественности.
  
  - Лохи покупают время в глянцевых упаковках, хрустальных бутылочках, в журнальчиках ни о чем, - продолжал болтать Иллюстратор, энергично работая кисточкой. - Но им все мало! Чем больше покупают, тем меньше удовлетворены. Потому что покупное время - наркотик. Мы с торгачами, что его привозят, боремся. Так они, собаки, зубы себе отрастили. Они - хуже собак. Много хуже. К тому же у них пики.
  -
   У вас тут война?
  
  - У нас тут - времяпрепровождение... Так вот. Кое-кто умеет делать время сам. Таких умельцев мало, но они представляют собой весьма любопытные экземпляры. Вот я, например.
  
  Иллюстратор заляпанной рукой снял берет и картинно поклонился.
  
  - Как же ты умеешь делать время сам?
  
  - Идиёт, - еще раз обозвал Дима Иллюстратор. - Я его рисую. Не заметил, да?
  
   - Заметил. Да. Рисуешь.
  
  "Все вокруг - галлюцинация", - сказал он себе.
  
  Но с другой стороны, нарисованный дом - вот же! Его можно пощупать, пройтись по скрипучему, темному от времени паркету, сесть на стул, погладить шероховатую отлипающую обоину на стене... И кран протекает. А что может быть реальней текущего крана?
  
  - У некоторых время берется само, - продолжал поучать Иллюстратор. - Из разных источников. У Нибелунга, например, Черра крутит колесо, вроде как электричество вырабатывает, а на самом деле - производит время. А у тебя будет - капающая вода.
  
  - Ил, - тихонько позвал Дим. - Почему у меня в одном окне Эльбрус, а в другом - статуя Свободы? Они же в разных точках земного шара. Их не может быть видно в окна рядышком.
  
  - Не знаю, - пожал плечами Иллюстратор и удивился:
  - Ну и вопросики у тебя!
  
  - Идиёт, - печально согласился Дим.
  
  Когда Ил ушел, Дим заметил бродящую по дому девушку. Молодая, девчонка совсем. В коротком халате и разношенных тапках - как у себя дома. Дим окликнул ее, но она даже не обернулась.
  
  "Солярис какой-то", - насторожился он. Вечером, когда они заснули с Ланкой в обнимку, Диму показалось, что по-другому не было никогда.
  
  "Будь что будет", - сказал он себе поутру и принялся жить: бороться с торгачами, беречься каракатица, любить Ланку и никогда не ремонтировать кран.
  
  Единственно, что плохо - ему не давали покоя некормленые хомяки. Они остались дома, в прежней жизни и грозились сдохнуть с голоду. Если б не клетка - могли бы стать дикими и вольными, как мыши. Нашли бы чем питаться, а со временем - прогрызли ход к соседям, как в неизведанную Америку... "Граждане, выпускайте всех живых существ на свободу перед уходом - вы можете не вернуться никогда!" - длинный, но дельный слоган для плаката в психиатрической лечебнице. Надо подкинуть его Иллюстратору, пусть нарисует. А потом плакат можно будет повесить в городе. В качестве неуклюжей социальной рекламы. До ближайшего дождя.
  
   * * *
  
  - Дим, я описалась, - позвала Ланка на следующую ночь после ранения Дима.
  
  - Не парься, - ответил он, встал и отправился на ощупь в темноте к шкафу с бельем.
  
  Рана к вечеру затянулась, но слабость давала о себе знать. Нибелунг утверждал, что от нее тоже следа не останется, как только Дим выспится. Выспишься тут!
  
  За окном стрекотали сверчки. Сто лет не слышал этого звука. Хотя может быть и не сто, но других чисел здесь не существует.
  
  Он ничему не удивлялся и привык, что с Ланкой, как со многими в городе, случались необъяснимые вещи. Однажды, например, она проснулась жабой. Дим поцеловал ее, она квакнула, упрыгала в ванну и вернулась оттуда опять нормальной девчонкой.
  
  Трудней приходилось, когда у нее из волос вырастали змеи, а глаза становились стеклянными, - тогда приходилось прибегать к сложным манипуляциям с зеркалом, вроде как в бою Персея с Горгоной...
  
  Или когда она начинала тянуть паутину из-под ногтей - в таких случаях следовало просить Ила рисовать для любимой полное блюдо дохлых мух, чтобы она голодной паучихой не высосала заживо самого Дима.
  
  - На что не пойдешь во имя высокого и светлого чувства! - морщился Ил, быстренько изображая отвратительный натюрморт. От мух Ланка вежливо отказывалась, но и паутина при этом куда-то исчезала.
  
  С зеркалом, найденным среди вещей в доме, тоже происходило странное: змеи на Ланкиной голове в нем отражались четко, после чего послушно каменели и отваливались. А вот Дим, заглядывая в отражение, не видел ничего, кроме темного и размытого силуэта - вроде как неясная тень ночью в сильную грозу.
  
  Кто я? - спрашивал он себя, не в силах даже вспомнить, как выглядит. Он просил Ила нарисовать его портрет, тот послушно делал наброски, и тут же уничтожал их - чтоб не оживали ненужные клоны. На портретах каждый раз появлялись совершенно разные люди: то стареющий рокер, то юный музыкант, а то и вовсе вчерашний школьник, который сразу видно нацепил косуху, чтоб порисоваться перед сверстниками.
  
  Однажды вместо косухи Иллюстратор "отобразил" вполне приличный кожаный пиджак. "Офисный планктон", - с досадой подумал о себе Дим, разглядывая вежливое выражение упитанного лица. Ему стало легче, когда Ил торопливо занес спичку над эскизом и он сгорел.
  
  Хорошо Нибелунгу - он менялся исключительно манерой разговора. Например, во время первой встречи с Димом он производил впечатление старого обедневшего денди. А на следующий день - уже орал, придираясь к каждой мелочи, и матерился, как сантехник. Еще позже - стал говорить заумно и витиевато, что восточный мудрец. Потом - подолгу жевать губами перед каждой репликой, что-то прикидывая и высчитывая в уме.
  
  Вот Иллюстратор оставался неизменен. Правда, он изрядно менял действительность оживающими картинами и этого, пожалуй, было достаточно, чтобы охарактеризовать его, как крайне непостоянную натуру.
  
  - Не парься, - повторил Дим Ланке, возвращаясь к кровати с комплектом белья из шкафа.
  
  Щелкнул выключателем настольной лампы на подоконнике, откинул одеяло на девушке и - замер.
  
  Ему потребовалось несколько секунд, чтобы принять решение...
  
  Ланка лежала по самую шею в крови. По телу прямо на глазах расползались, выворачивались наизнанку края глубоких ран, их было так много, что местами они уже соединялись в пульсирующие кровью озерца.
  Дим молча сгреб Ланку вместе с одеялом в охапку и потащил к Нибелунгу.
  
  Снова в затылок мертво дышала ночь. Звезды смаргивали дрожащие слезы. Дим скакал во всю прыть по онемевшему городу.
  
  Дежа вю.
  
  Ему некогда было об этом думать.
  
  Ланка ушла в обморок. Или в безвременье.
  
  А Дим так и не смог выяснить, что для нее - время.
  
  Сейчас главное, что для него самого, несмотря на поздний час, в полную мощь бежала струя из крана. Выбегая за дверь с Ланкой на руках, он слышал шум воды. Значит, ничто не помешает ему быстро добраться до аптеки.
  
  "Умереть у нас не так-то просто..." - повторял Дим, как заклинание, давние слова Нибелунга. Должно быть, ничего страшного не происходит. Просто если человек в кровати ни с того, ни с сего превращается в фарш, его следует показать врачу. Или хотя бы аптекарю.
  
  Дим бодрился, стараясь не замечать крупную дрожь в руках и ногах. Не от тяжести - Ланка почти ничего не весила, - от страха неизвестности и отчаянного непонимания мира, где живет его любовь, друзья и где ему настолько хорошо, что он готов каждый день рисковать, сражаясь с зубастыми торгачами, смеющими засорять реальность фальшивым временем...
  
  В круге света под фонарем у старой липы торчал мусоровоз. Возле него сидел на корточках мужик в синем рабочем комбинезоне и оранжевой жилетке. Хмуро провожал взглядом Дима с кровоточащей ношей, обернутой простыней...
  
   * * *
  
  - ...Я сказал, что умереть у нас не просто, но не сказал, что умереть нельзя, - шепотом разъяснял Нибелунг спустя пару часов.
  
  Черра в виде крупной белки шла по клетке красивым галопом, что арабский скакун. Колесо гремело победным маршем. Значит, Ланка живо оклемается, когда проснется. Выздоровление, которое в мире Дима заняло бы дни и дни, здесь пойдет во много раз быстрее.
  
  - По моим расчетам, к утру в твоей постели был бы труп... - признался Нибелунг и выпил спирту из пробирки на столе.
  
  - А что с ней было-то? Как эта болезнь называется?
  
  - Да ник-ак! - икнул Нибелунг. - Ты прошлой ночью много крови потерял, а сегодня она закровоточила... Само... У влюбленных баб так бывает - перенесение на себя опасности объекта, который она любит. Срабатывает чего-то в подсознании. Феномен.
  
  - Часто у вас такие феномены случаются? Ты с ними сталкивался?
  
  - Нет, - удивленно сказал Нибелунг и еще раз икнул. - А зачем?
  
  - Тогда откуда ты знаешь, что это так?
  
  Нибелунг поморщился. Поискал глазами на прилавке, чем закусить, не нашел и занюхал грязным рукавом:
  
  - Знаю и все. Не грузи меня. Ты подрываешь мою веру в себя. Ил, кстати, мне тоже на тебя жаловался. Пойми, если мы начнем искать ответы на твои вопросы, то в городе не станет ни врача, ни художника...
  
  - ...ни Деда Лайна, - сказал Дим.
  
  Нибелунг вздрогнул. Они, не сговариваясь, посмотрели в окно, потому что оба только сейчас поняли: несмотря на бешеную скачку Черры, ничто не предвещало начала рассвета. Все выработанное время, конечно, тратилось на Ланку, и у нее уже потихоньку выступал на щеках нормальный румянец, но...
  
  ...когда Дим растолкал спящего Нибелунга и показал ему исходящую кровью девчонку, тот молча натянул белый халат поверх кальсон и стерильные перчатки. Уложил Лану. Принялся накладывать скобки и швы. Дим выполнял его хриплые приказы: "Еще ваты.. Спирту дай... Нитки принеси из верхнего ящика... Нужен второй зажим...".
  
  Никто из них не вспомнил, что на дворе время Деда. Нибелунг, возможно, и вовсе не сразу это понял. Теперь он потрясено вглядывался во мрак за стеклом.
  
  - Слушай, - выговорил Ниб, - а как ты сквозь Деда-то прошел?
  
  - Не знаю, - честно ответил Дим.
  
  - Ты хоть видел кого?
  
  - Да, - сразу вспомнил Дим. - Мужика возле мусоровоза.
  
  - И что?.. Не тронул?
  
  - Думаешь, это был он?
  
  - А кто?!
  
  - Как видишь, не тронул.
  
  - С ума сойти! - восхищенно вздохнул Ниб и полез в карман за трубкой. "Выздоравливаю", - с тоской подумал Дим в ответ.
  
   * * *
  
  Следующей ночью, как только начали бить часы, он вылез из-под одеяла. Натянул футболку и штаны. Взял пику - трофей от торгачей. Повертел в руках и вернул на место за шкаф - громоздкая. Нечего настораживать Деда ее видом. Вообще, хотелось обойтись без драки. Можно же поговорить. Может быть даже - договориться.
  
  На всякий случай следовало заранее навсегда попрощаться с Ланой. Он посмотрел на нее спящую, но, боясь потревожить хоть взглядом, торопливо вышел - так же, как днем выходил по обычным делам, чтобы вскоре вернуться.
  
  "Граждане, выпускайте всех живых существ на свободу перед уходом..." - вспомнил он. Иллюстратор сделал ему подарок и нарисовал плакат. На глянцевом полотне огромный пес с довольным видом тянул коровью ногу из холодильника.
  
  Нечего разводить сантименты с Ланкой, - сказал себе Дим. Они тоже могут оказаться клеткой для нее и для него.
  
  Дим вышел из дома. Направился в сторону аптеки. Фонарь под липой не работал. Дойдя до него, Дим сел у дерева на землю, оперевшись спиной о шершавый ствол, сорвал пробившуюся у корней травинку, прикусил и стал ждать. Далеко вверху моргали звезды. Он не смотрел им в глаза сто лет.
  
  ...А вчера они долго шептались в кровати.
  
  - Лан, что для тебя время? - спросил он и сам удивился, почему до этого ни разу не спросил её об этом напрямую, все пытался выяснить такой важный вопрос путем собственных наблюдений или посредством всеведущих Ила и Нибелунга.
  
  Впрочем, как и они, она не ответила Диму. Прикрыла прохладной ладошкой ему рот. Он принялся целовать пальчики.
  
  - Холодные. Дай согрею...
  
  Тепло выдохнул на мягкие подушечки, снова принялся их целовать. Вкус Ланкиной кожи был нежным и тонким. Она сумасшедше пахла - легким ветром, перемешанным с грейпфрутом...
  
  - Дыхание. Твое дыхание, - сказала она вдруг.
  
  - Что?
  
  - Мое время - твое дыхание. Где бы ты ни был, пока ты делаешь вдох и выдох - для меня идет время, - призналась Ланка.
  
  Лучше б не признавалась. Он опять почувствовал себя связанным...
  
  Теперь, сидя под липой, Дим поднял голову к небу и позволил себе спокойно глядеть ему в лицо - свобода похожа на равнодушные, смаргивающие лишние слезы звезды в безвоздушном пространстве.
  Без... воз... душном...
  Без воза...
  Без души...
  Без удушья...
  Когда свободен - не надо делать вдох и выдох и бояться задохнуться от ответственности. Это прекрасно. Но это - безвременье.
  
  Мусоровоз загудел некстати - в самый разгар новых мыслей и ощущений.
  
  Машина подъехала неспешно и тормознула на другой стороне улицы. Из кабины вылез давешний мужик в комбинезоне. Постоял у незакрытой двери - то ли от нерешительности, то ли собираясь закурить. Потом поднял под ногами что-то вроде смятой коробки из-под обуви и закинул в открытый кузов. Раздался гулкий звук. Кузов пустой, понял Дим.
  
  Мужик, не торопясь, перешел дорогу и сел рядом. От него веяло уверенностью и спокойствием. Он был похож на человека, который точно знает, что делает.
  
  - Так ты - Дед Лайн? - спросил его Дим.
  
  На обращенном к Диму профиле приподнялась бровь.
  
  - Вон как вы меня зовёте...
  
  - А у тебя другое имя?
  
  - У меня непривычное для тебя имя. Сам я зову себя Мусорщик.
  
  - А... - отозвался Дим. - Подходит.
  
  Они еще помолчали. Дим не знал, о чем спрашивать дальше. Мусорщик сам прервал паузу, с досадой пожаловался:
  
  - За день столько всего скапливается...
  
  - Надо убирать? - понимающе поинтересовался Дим и добавил:
  - Чище-то становится?
  
  - Становится легче, - признался мужик.
  
  - Туманно говоришь.
  
  Его собеседник промолчал.
  
  Дим спросил:
  - Почему здесь все поклоняются сотне? Называют ее ключом... Это пароль от выхода в реальность?
  
  - Смотря что ты называешь реальностью... Но где-то да, это выход, - уклончиво ответил Мусорщик.
  
  - Объясни мне, как воспользоваться паролем.
  
  - Зачем? Хочешь уйти? Зря. Один все равно не покинет систему. Дергать отсюда должны все разом.
  
  Мусорщик сорвал травинку и засунул ее в рот - точь-в-точь, как Дим. Словно ему хотелось примерить на себя жест Дима или стать на него чуть похожим.
  
  - Мусорщик, - спросил Дим. - Я тебя выдумал? Ты - персонаж в моей голове, да?
  
  - Да нет, - поморщился Дед. - Это я тебя. Выдумал. Персонаж.
  
   * * *
  
  ... "Все гениальное просто", - вот что было написано на растяжке, под которой Дим остановил харлей в первое утро своей новой жизни. Вернее, едкий дождь размыл конец фразы, и она выглядела, как "все гениальное про..." Значит, сто - не цифра, а недостающий слог простоты. Впрочем, может и не значит. Но если поверить, что растяжка рядом с аптекой под дождем висела, как зашифрованный знак... Решение развернулось перед Димом, как новый эскиз.
  
  Не дожидаясь утра, он осмотрел кран на кухне. Как и ожидалось, - никаких труб вокруг и внутри мойки.
  
  Все-таки Иллюстратор нарисовал ему прекрасное жилье - в нем всегда можно было найти то, что нужно. Большое ведро с чуть подсохшей густой синей краской и торчащей из него малярной кистью оказалось между холодной батареей и сломанным стулом - отвалившаяся ножка пристроена на сиденье. На подоконнике пылилась бутылка растворителя. Дим вылил его в ведро, размешал ножкой стула и провел жирную линию от крана через кухню на улицу. Он дошел, волоча кисть по земле, до самой площади под часами. Нарисовал черту поверх бордюра, и кисть высохла, а краски в ведре не осталось.
  
  Только сейчас Дим заметил, что площадь имеет скос к центру - как мелкое блюдце с чуть пологими краями.
  
  Все сходится.
  Все сходится в одну точку.
  Все сходится в одну точку на площади.
  Пусть туда сойдется все его время.
  
  Дома Дим открыл кран. Долго следил за ревущей, грозящей разорвать трубу струей, пока не устал. Отправился спать. Обнял Ланку. На шее у нее пульсировала жилка. Дим прижал к себе худое горячее тело, сделал глубокий вдох и выдох...
  
  К утру площадь города напоминала озерную гладь. Ветер весело гонял по ней мелкую рябь.
  
  Ланка разбудила Дима и сразу потащила на берег.
  
  Дим, щурясь от яркого солнца, разглядывал столпившихся горожан. В стороне немногочисленной кучкой выстроились бледные торгачи с торчащими из пастей зубами. Рядом с ними послушно топтался каракатиц в толстенном ошейнике.
  
  - Один, два, три...- начал пересчитывать Дим. Счет явился в его голове сам собой. Он считал и боялся его потерять.
  
  Люди прислушивались, удивлялись и подходили ближе, подталкивали к Диму тех, кого он не посчитал.
  
  - Девяносто восемь, - заканчивая показал он на Ланку, затем на себя, - девяносто девять.
  
  - Сто, - кивнул Нибелунг на человека в комбинезоне, пересекающего уличный перекресток.
  
  - Это Йиртимд, - обрадовано сказал кто-то.
  
  - Точно! - раздались голоса. - А мы-то думали, его Дед Лайн увел.
  
  - Да нет никакого Дед-Лайна, - ответил, подходя, Йиртимд. - Вы даже не заметили, что после моего ухода он никого не уводил. Впрочем, кто сейчас пустится в путешествие со мной по доброй воле - милости прошу. Рискнем выйти за границы мира? Дим придумал выход в новую реальность!
  
  - Постой, твое имя... - начал Дим.
  
  - ...твое - наоборот, - кивнул бывший Мусорщик и вступил в воду, как в туман облака с горы над пропастью. - Пошли уже. Только имей в виду: торгачи и каракатиц - тоже часть здешнего населения. Не возражаешь, если они пойдут с нами? В твою реальность? Дергать отсюда должны все разом!
  
  Каракатиц точно понял, что речь о нем, и завизжал.
  
  - В нашу реальность, раз ты это я, - ответил Дим Мусорщику. - И если они дойдут до нее вместе с нами - значит, они там для чего-то нужны.
  
  - Логично, - усмехнулся Мусорщик, сделал еще пару шагов и вдруг резко провалился глубоко в воду. Он поплыл.
  
  Дим взял Ланку за руку и шагнул за ним. Ланка не сопротивлялась, хотя Дим чувствовал, до чего ей страшно.
  
  Неуверенной цепочкой в воду потянулись другие. Они оглядывались друг на друга, что-то спрашивали и отвечали сами себе, недовольно бурчали и ахали, но заходили в поджидавшую зеркальную гладь, а она с готовностью поглощала их всех, затягивая с каждым шагом все глубже.
  
  Дольше всех по берегу метался каракатиц. Он жалобно скулил, но, в конце концов, решившись, энергично зашлепал извивающимися лапами по воде. Потом, как и все, провалился и поплыл.
  
  Часы на далеком берегу принялись отбивать время Деда Лайна в последний раз. Люди плыли. Озеро превращалось в море. Неясные очертания домов вдоль его берегов таяли, будто миражи, уступая место со всех сторон открытой линии горизонта...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"