Монголы Доржи-нойона и кыркызы, которых возглавлял Мунке-батор, сошлись на ровном поле, которое способствовало маневру конницы. Справа, если смотреть со стороны монголов, была река, которая имела не очень большую долину, отмеченную небольшим увалом. Кроме того, там же находилась довольно крутая гора, которая прикрывала их правый фланг. Ни монголы, ни кыркызы не превосходили друг друга в численности войск, но у кыркызов было несколько больше тяжеловооруженных воинов. Самое главное никто не хотел умирать.
Мунке-батор и несколько бегов с ним встретились перед боем с Доржи-нойоном.
- Лучшие люди не хотят видеть тебя в своих улусах, - сказал батор при встрече.
- Там мой улус, - заявил нойон.
- Там давно нет твоих людей. Своих ты увёл в Монголию, а тех, кого ты когда-то оставил, давно нашли себе новых хозяев.
- Я их природный нойон!
-Ты их с собой не приводил.
- Но мой отец взял их по праву!
- Ты ушел и бросил их.
- Но они всё равно мои!
- Если они твои, то пусть нас рассудит Тенгри!
- Ты предлагаешь биться?
- Да, мы будим с тобой биться. Если победишь ты, то можешь идти дальше, а если нет, то повернёшь обратно.
Это не противоречило всем законам войны. Перед боем, по обычаю, каждое войско выставило богатырей, чтобы не лить лишней крови. Часто, с древних времён, хоть этот обычай давно не соблюдался, но продолжал всё же негласно существовать в обычаях почти всех народов, это были сами предводители войска. Мунке-батор был знатный вельможа, потому не мог биться с рядовым воином, следовательно, с ним на поединок должен выйти он или человек знатного, никак не ниже бвтыра по положению. Доржа-нойон понимал, что шансов победить Мунке-батора у него никаких. Отказаться от поединка, значит повернуть обратно и потерять лицо. Сославшись на возраст и слабое здоровье. Он предложил выставить своего заместителя - своего сына. Мунке-батор не возражал. Он, пусть и был глубоким стариком, но в свои, сорок с небольшим лет, был ещё крепок и силён. Даже молодые и дерзкие не решались с ним вступать в единоборство. Долгая боевая жизнь научила его многому, многим боевым приемам. Посему он ещё легко мог бороться на равных не только с более сильными и ловкими противниками, но и побеждать их. Сын Доржи-нойона совсем не походил на отца, он был примерно такого же роста и сложения, что и Мунке-батор, хотя ему было меньше двадцати лет. В нём чувствовалась уверенность и спокойствие, в тоже время настороженность. Он прекрасно знал, что за воин перед ним. Слава о Мунке-баторе уже давно бродила по кыркызским и монгольским кочевьям. Тем более он был монгол. Как обычно они начали бой, прощупывая противника. Мунке-батор не спешил. Несколько первых сшибок не решили ровным счетом ничего. Скоро молодой воин почувствовал уверенность и перешел к решительным действиям. На Мунке-баторе были русские кольчужные доспехи, в то время как на монголе были ламелярный панцирь. В одной из сшибок монголу удалось разбить щит у Мунке-батора, но в своею очередь, тот сорвал у него левый наплечник и легко поцарапал плечо. Без щита было трудней защищаться, но вскоре он ухитрился нанести удар по незащищенному плечу монгольского богатыря. Плечо стало кровить, и монголу стало тоже трудно держать щит. Так что он его тоже бросил. С того момента судьба поединка была решена. Монгол не мог остановить кровь, и с ней уходили его силы. В это время ряды монголов расступились, и на поле выскочила женщина на коне. Она направилась прямо к дерущимся. Мунке-батор узнал в ней кыркызскую княжну, что захватил некогда у Кадана. Она направилась прямо к нему и в бешенстве ударила его плетью. Поединок остановился. Женщина ещё несколько раз злобно ударила его, пока несколько не успокоилась и стала способна говорить.
- Ты! Ты думаешь, с кем дерешься?
- Доржа-нойон выставил своего бойца, и я с ним дерусь! - неуверенно пролепетал Мунке-батор. Он не боялся ни черта, ни бога, ни монгольских и кыркызских духов, ни духов предков, но несколько робел перед этой женщиной.
- Это твой сын! Ты чуть не убил его! И отчего я назвала его Мунке!
Все находились в растерянности. Первым пришел в себя Мунке-батор.
- Подъедь ко мне мой сын.
Тот нерешительно тронул коня и приблизился.
- Хорошо дерешься, но горячишься. Молодец! - и обнял сына.
Для монголов и кыркызов столь неожиданное завершение поединка было неожиданным. Братание двух богатырей было непонятным. Кыркызы уже готовились праздновать победу, но скоро всё разъяснилось.
Было решено, что Доржи-нойон или бьётся с Мунке-батором или поворачивает обратно. Кто хочет, тот может идти с Ану, а кто не хочет - возвращается в Монголию.
Доржи-нойон повернул обратно. С ним ушло примерно половина людей, пришедших из Монголии. Больше всего радовалась этому Самура.
Айбек-тегин, бывший здесь же, так переволновался, что ему стало плохо. Он обнимал дочь и внука и плакал, понимая, что его мечты сбылись, и ему есть кому передать свой улус.
Ану не смотрела на Мунке-батора, а тот не знал, что ему делать. Он много видел женщин и много ещё чего разного, но первый раз в жизни он чувствовал перед ними большую неловкость, схожую чем-то с боязнью.