Аннотация: Небольшое отступление в будущее от временного интервала действия, проистекающего в романе "Колокола Обречённых".
Ох же Божечка ты ж мой, да что ж такое делается-то?! Совсем башка дурная стала, у бабки-то! Ох, горе ты ж моё тяжкое! Видно, совсем моя смертушка заблудилась - никак не приберёт старую. Это ж надо ж так - дверь-то на мост в зиму не запереть! Таперича вона - ветер по мосту гуляет, стОит в лесу. Да и снегу намело гору - корячься тапереча. Ох, беда! Да и то слава Богу - пока на своих ногах-то. А стОит залечь как Никифырычу?! А можа - оно и к лучшему: отмучаюся в конец-то. Всё одно: така жисть и не жисть вовсе. Всё одна, кругом одна. Жильцов-то на деревне и не осталось. И эти, ироды, крест на бабке, видать, поставили. Поди уж скоко пенсию-то не носят?! Питайся тут Святым Духом - прости Господи! Да сынок - Иуда, хучь бы раз матку старую больную навестил. Ииии, куда там! Он же таперича городской, какая там матка! Так и Богу душу отдашь - хоронить не приедет. Будешь стойно этой, что в хате, под образами лежать. И то беда: свалилась, сердешная, на мою голову. Страшно сказать - в хату иной раз войти страшно: покойница в доме. Мне-то уж ладно: навидалась я мертвецов-то. А люди явятся?! Ох, грехи мои тяжкие! Видать по всему, оне-то и помереть спокойно не дают. Было времечко золотое, да всё промеж пропустила. А таперича и до храма не добраться - и ног нету, и навалило вон сколько! Да и то подумать: хучь раньше-то звонили - на службу и по Праздникам, а таперича и не звонят-то. Словно вымерли... А надо бы сходить - записочки подать, да за горемычную мою сорокоуст заказать. Сижу тут, стойно нехристю... Вот же башка дырявая - забыла зачем и шла. Ой, старость - не радость! Да ведь точно: в сельник заглянуть да на чердак. Куда сховала маслице лампадное - убей Бог, не припомню. Начну-ка с сельника. Да что ж это?! И дверь, почитай, не на замке и открыть никак не можно. Небось дом-то за зиму осел, вот и дверь перекосило. Что ж делать-то? Всё из рук валится, видно недолго осталось бабке-то. Полезу на чердак - може, там оно, маслице-то. Ну что ж поделать - покойница в доме... А мне, старой, такая тягота. Как был бы Никифырыч-то живой, всё помог бы. Говорила дурному - не лазь на лёд с сеткой своей в апреле. Так ить как в воду глядела - провалился старик. Его-то Бог быстро прибрал - и месяца не полежал, а мне-то каково? Одной на деревне?! Ни могилу ископать, ни домовину сколотить - и то: не бабкино это всё дело. Ну где ж его тут искать-то? Ииии! И крыша провалилась! Ну всё таперича: вышел срок хате моей. Одна надёжа - видать, всё ж сама скореича уберусь. А там гори всё синим пламенем - никому бабкин дом не нужон. И нету нигде, всё ж видно в сельнике оно, а как его открыть таперича-то?
Чу! Да что ж за день такой нынче?! Опять беси распоясались. ЛЁтают. Вон, как повадились. И всё лучом, лучом с неба щупают... Ох, сховаюсь-ка я покеда туточки - как бы чего худого с бабкой не сотворили!
$$$
Огромный белый вертолёт медленно снижался над давно уже мёртвой, оставленной деревней, замершей под снежными сугробами и угадывемой лишь по чернеющим остовам домов из-под заносов. Бешено вращающиеся винты подняли снег и он залеплял стёкла шлемов бойцов, по одному покидавших борт, зависший над снежным одеялом в метре или около того. Садиться нельзя - не выдержит снег веса огромной машины. Прожектора выхватывали обычную картину - руины, запустение. Ни следов, ни намёка на то, что тут мог оказаться кто-то живой.
-Быстро, быстро - пошли! - кричал, размахивая руками капитан Телицин, командир поисковой группы "Иона". - Чего ждёте - Рождества?! Вэнь, Чен, Лу Динь - проверьте вон те дома! Крапицкий, Ломакин - вы в дальние! Отец Кирилл - иди с китайцами! Отец Андрей - с Крапицким! Давайте! Давайте! Заканчиваем тут по-быстрому - и уходим. У нас ещё на сегодня две точки - времени нет. Все слышали - Центр передал снежную бурю!
За сегодняшний день это была уже четвёртая точка, назначенная группе "Иона" на поиск. Капитан Егор Телицин не питал лишних иллюзий и драгоценное время на ковыряние в мёртвых руинах старой деревни терять не собирался. И дураку ясно - откуда здесь быть людям... Сперва по этим краям прокатилась лавиной война, потом семь с лишним лет безлюдья... Но полковник Семак - мужик дотошный, вынь ему да положь отчёт по поиску. Чего он думает найти в этих руинах? Войсковые части сюда не пойдут - леса да болота, а уж американеры и подавно не сунутся. А кости прошлого лучше не ворошить, себе дороже выйдет.
-Ну что, девочки?! - бросил в рацию капитан, в надежде перекричать вой турбины "Ионы". - Докладываем! Если не на чем глаз остановить, возвращаемся! Не слышу радости в голосах!
-Ван капитэнь! Здесь Чен Квон! Здесь есть мертвый! - прохрипела рация Телицина.
-Доложить про упокоенность, капрал Чен!
-Очень давно смерть, ван капитэнь! Многий год! Очень сухой уже смерть, лежать в такой коробка.
-Оставьте где лежит, Чен! Больше ничего интересного?
-Никак нет, ван капитэнь! Идёмте обратно, поп Кир делать песянь, как хоронить!
-Остальные, что у вас?
-Всё как обычно, тащ капитан! - доложил сержант Крапицкий. -Пусто, ни следов, ни чего такого.
-Так, все возвращаемся. Жечь будем?
-Не имеет смысла, господин капитан. - вклинился в разговор отец Андрей, один из штатных мракоборцев группы. - Тихо тут. Пусть спят спокойно...
-Тогда прошу на борт. Идём на Лапинино, потом на Горищи.
Через пять - семь минут поисковая группа, преодолев танец снежного бурана, поднятого лопастями "Ионы", погрузилась на борт, помогая друг другу забираться. Капитан Егор Телицин в последний раз бросил взгляд на мёртвые, пустые руины, а затем, схватившись за протянутую Ломакиным руку, подтянулся в проём двери и захлопнул её. Огромная белая машина, такая чужая и странная в этом пустом, мёртвом месте поднялась, и наклонив свой хищный нос, ушла на юго-восток. Через считанные минуты она скрылась за лесом, словно и не было её. На мёртвую деревню снова спустилась тишина. В этой гнетущей пустоте с неба тихо падали первые хлопья , а с севера, из-за леса уже наползала иссиня - серая туча - не за горами и буря...
$$$
Ну вот, послал Господь! Жуть поганая - повадились! До того лЁтали поверху, а нонче прибыли. Ох, не к добру это всё! Люди-то - те так не ходють: в касаке кажный, у всех ружо есть да секач. Небось, живых ищуть, забрать чтобы. Знаем мы энту весчь - заберут, а потом поминай как звали. И то добро, Господь уберёг! Ох, доля моя тяжкая - пойду, посмотрю, не сделали бы что худого с покойницей!
$$$
Полупрозрачная фигура едва напоминающая старую женщину не касаясь прогнивших ступеней лестницы сплыла с чердака вниз и, струясь над полом, гнилым и давно прохудившимся, медленно вплыла в горницу дома сквозь проём двери, свалившейся с отгнивших петель. Еле угадываемый в неугасшем ещё дневном свете смутно напоминал черты покойницы, который год уже лежавшей на лавке под почерневшими иконами. То же усохшее, мумифицированное лицо, те же пряди мёртвых, седых волос, почерневшие зубы...
У хозяйки этого мёртвого дома ещё были дела на этом Свете.