Если не кривить душой, нужно скрепя сердце всё же признать, что все мы живём ожиданием. Надеждами. Не так ли? Вот-вот: так оно и есть. У каждого из нас они свои. Кто-то ждёт одного, другой - другого, но в целом все мы живём этими химерами. Откладываем воплощение на отпуск, на лето, а иные - на пенсию. Думаем: вот случится что-то, наступит, доживём, вот тогда и... Но летят дни, осень сменяет лето, зиму - весна, года идут, а до заветных целей - всё также далеко. Несбыточно далеко... Как до Луны. А мы тем временем жертвуем необходимым, отказываем себе в насущном, перемогаемся в надежде добраться, догнать, застать наконец то, чего ждём, с тупой верой, что то, что мы ждём неотвратимо наступит.
Что должно случиться, как показать человеку всю наивность, тщетность его ожиданий?! Ведь скажешь - в лицо рассмеются. Иди, мол - мы сами с усами.
А ведь всё до слёз просто. Нет никакого "завтра", нет никакого "потом". Есть только "сейчас", и жить нужно сейчас. По одной простой причине - лично для тебя это "завтра" может тупо физически не настать. Это не к тому, что ты запросто можешь помереть - об этом много страниц исписано, и, заметь, в не самых глупых книгах, а в тех, что не только читать и перечитывать в течении всей своей непредсказуемой жизни неплохо, а и на память знать обязательно. Помереть-то ладно: все мы помрём. А как помрём, так уж и на своей шкуре отчётливо прочувствуем - что там, за гробом-то? Очевидно одно, что если, скажем, ты помер, то земные твои планы и дела тебе уже, в общем-то, побоку. А ведь существует масса и других, не менее трагичных, вариантов. Как если ты, скажем, всю жизнь трудился, истекая потом, похерил здоровье, доступные радости сегодняшнего дня в надежде выйти на пенсию, купить пресловутый домик в деревне и жить от земли в гармонии с природой. И вот ты пашешь, отказывая себе в малом, а годы летят. Иных уж нет, а те - далече. Вот вроде и просвет в тяжёлых, налитых тучах повседневности забрезжил: пенсия, и вроде пора определиться с местоположением той деревни, где должен стоять, поблескивая в солнечных лучах, вожделенный домик. И тут - херакс: инсульт. Встречайте! И вроде не помер, а - растение. Не зря пахал от рассвета до заката всю жизнь, как Папа Карло. Что, ничего?! Или ещё того хуже: война. А чего? Очень даже жизненный, реальный вариант. А почему нет?! Вполне, вполне реально - страна у нас, мягко говоря, вулканического происхождения. Отцам нашим щедро отгрузили годного, тяжёлого военного времени и лишений, дедам тоже - только шапку подставляй, прадедам - не меньше дедов. Дальше стоит углубляться или достаточно будет? А мы что - рыжие?! Чем мы хуже? И нам отмерят - не вопрос.
Вот тогда-то и откроется тебе вся глубина трагедии этой, временной, как говорят некоторые лица, жизни. Тогда-то и схватишься руками за голову, пробуя на крепость свой волосяной покров, ежели таковой к тому времени будет ещё присутствовать. Заскрипишь зубами, пойдёшь к стене - лезть пробовать. Вот только тщетно всё, а в разгорячённый мозг отбойным молотком гастарбайтера будет стучаться мысль - ты просрал свою жизнь на мечты, надежды, иллюзии. Вот что страшно-то.
Все мы чего-то там ждём. Но нужно взять себя в руки, и, отбросив шелуху прививаемых нам чужих басен о том, что завтра будет лучше, чем вчера, начать жизнь сегодня. Свою жизнь, если что, ту, хозяин которой - только ты сам. Прозрев в этом, поняв, осознаешь, что по ней тебе не нужны ни проводники, ни менторы. Сам разберёшься, а разобравшись, станешь делать дела, которые только и могут характеризовать тебя как человека.
Никого не слушай: некоторые погрязли в собственных заблуждениях, живут прошлым, стандартами, впитанными в другое время и в другой стране. Некоторые заглотили жирную наживку, подготовленную для них очень нехорошими (а может тоже глубоко заблуждающимися в свою очередь - чем чёрт не шутит?) людьми и с огоньком в глазах, положив болт на семью, на детей, на престарелых родителей день и ночь, ночь и день прожёвывают свои галстуки в офисах. А некоторые, полностью отдавая себе отчёт в собственной роли, являются самыми что ни на есть настоящими врагами твоей счастливой жизни. Похлеще пресловутого дьявола. Они в курсе всей ерунды; им лично выгодно, им жизненно необходимо, чтобы вот ты и миллионы твоих соотечественников просрали свои жизни ни за грош, типовым образом. Это эти ребята впаривают тебе в мозг басни о счастливом "завтра", для наступления которого совершенно необходимо вялотекуще вышвыривать на свалку своё здоровье и жизнь сегодня. Но когда в своём долгожданном "завтра" ты приползёшь к ним на инвалидной коляске, они разведут руками: жизнь несправедлива. Ах да, забыл сказать: эти ребята придумали деньги и приучили тебя к тому, что их надо зарабатывать, а ты поверил. По злому схождению обстоятельств до твоего сведения не довели главного: честно заработать на счастливую жизнь практически невозможно. Но если ты семи пядей во лбу, и всё-таки придумаешь, найдёшь возможности обмануть судьбу, запланированную ими для тебя, не радуйся раньше времени: для таких как ты они придумали Законы, Суд и Тюрьму. Не дерзни со своим уставом в чужой монастырь - живи как все, жучог.
И вот, кажется - выхода нет. Где взять силы, чтобы противостоять системе? Лишь только задумаешься об этом, глаза застилает тьма безысходности. Но это не так, выхода нет только из гроба, да и то... Другое дело, что выход может быть нетривиальным. Да что там! Фантастическим!
А всё это, о чём шла речь выше, не раз в своей жизни обдумывал и Михаил. Вертел проблему и так, и сяк: всё кверху гвоздями. Ну никак не обойдёшь, ни справа, ни слева - как ни поворачивай, всё упирается в деньги, а значит - в работу. Чем мы платим работодателю за скудное - а по-иному и не скажешь - содержание? Трудом, в первую очередь, но это ещё ладно. Дополнения к труду не вполне очевидны, однако, весомы. И весомы весьма: это наше время и здоровье, а вот тут замыкается кольцо противоречий. Михаил вдумывался в суть этой системы не один день - и так и не смог постичь. Казалось, что в системе нет болевых точек, нет ахилессовой пяты. Всё продумано и просчитано. Время идёт вперёд для каждого: ох, как же быстро оно идёт. За некой возрастной чертой человек становится уже как-бы индиферентным - молодость пролетела, прошли здоровые зрелые годы. Надежды, питаемые и лелеимые в эти, уже ушедшие годы, не стали реальностью - а как?! Система забирает время - бесценное время нашей жизни, заменить его нечем. Приходит старость и её мерзкие, обязательные спутники - болезни. Без них никак: они часть нашей жизни. И вот, то, что казалось маячившим где-то рядом, вот ещё немного - и схватишь, наши мечты и надежды, утирая нам слёзы, текущие от того, что мы так и не смогли воплотить их, тихо отступают. Ещё год, два - а глядь: их нет уже, забыты за чередой проблем, неустроев. Растворились. Так проходит наша жизнь, вторая не предусмотрена. Зачем человеку бессмертие?! Это же потенциальная, вечная каторга. Сколько нам отпущено - проживём; а больше и не надо.
Миша впитал эту мудрость по молодости. А впитав, твёрдо решил - действовать. Делать ну хотя бы что-то: под лежачий камень вода не течёт. Без денег никак - все эти истории о нуворишах, бросивших всё и молящихся Богу в глухих уголках, в перерывах между выпасом скотины, его не впечатляли. Больно хорошо знал мужик настоящий деревенский уклад и понимал - сказки это, отвод глаз. Хорошо любоваться пасторалью когда где-то в швейцарском банке мирно спят, потихоньку жирея, банковские счета из восьми - девяти цифр. Сплошное умиление - обрасти старообрядческой бородой и бродить в полях этак по-толстовски, в сапогах и рубахе, в то время как рота гастарбайтеров, всегда не попадающих в кадр, судорожно рубит дрова, а бывшие подчинённые, не переборовшие судьбу и так и не ставшие дауншифтерами, прилепленные к вечному боссу, споро волокут из далёкой столицы заморские разносолы и прочие блага, обеспечивающие королевский комфорт звезде газет и экранов. Не-ет, шалите!!! Деревня - она другая, совсем не такая, какой преподносит её голубой экран. Тяжёлая она, грустная, безысходная - и чтобы жить в ней адский труд ежедневный обязателен. Ленивый тут сдохнет первой зимой. Сбежать в деревню от системы не удастся - генетически проник в него город, в каждую клеточку. Не сможет он там. В отпуск, на лето - пожалуйста. Но полновесно жить...
Ну, а в городе властвует система. Бороться с ней, что с Богом - глупо. Но можно встроиться - не так, как большинство, винтиком, который безжалостно будет затягиваться отвёрткой и, по истечении ресурса, также спокойно будет заменён на другой, новый. Сравнение правомочно - также, как у металла наступает усталость, наступает усталость у человека... Жить в системе и в то же время не быть её частью невозможно. Но можно стать неким условно независимым её элементом. Как? Так, как многие пытаются - стать бизнесменом. Решение это, безусловно, половинчатое, так как предполагает тот же самый труд, не так уж и нужный конкретно тебе самому. Труд, забирающий основное время твоей жизни и дающий взамен деньги. С одной небольшой поправкой - решать и отвечать за всё будешь сам. Кроме того, появляется элемент риска, и риска существенного. На поле не только деньги, рискуешь и своей свободой. Система таких не любит, они ей поперёк горла. Если своих рабов - винтиков, как называл трудящееся "на дядю" стадо Михаил, система как-то подкармливала, то частных предпринимателей и мелких бизнесменов беспощадно гнобила. А средств на то у системы много - практическое всевластие и полнейшая вседозволенность. Законы, установленные ею для таких, отбившихся от стада овец, были достаточно прозрачными: будь незаметным, молчи; никуда не суйся, не лезь; при любых обстоятельствах ты неправ, бизнесмен - синоним преступника; собирай крошки под столом и не зарься на хозяйские пироги, они не для тебя; хочешь быть относительно состоятельным, участвуй в мероприятиях системы, а именно - в коррупции и воровстве, но если что - готовься быть крайним; не кричи о том, что видишь и знаешь - не мешай гномикам быть аполитичными. Где-то так, почти полный список. А что? Живём-то сейчас - других правил не введут, приходится соглашаться. С виду, цена не высока. Пока не погрузишься в пучину. Следуешь правилам - система даёт тебе скудный зазор, в рамках которого, как рыба об лёд, колотишься ты, предприниматель. Надежда нации...
Михаил правила усвоил и принял. Кризис 1998 года он встретил в пиджаке и галстуке, наёмным менеджером, винтиком. Обвал рубля дал пинка экономике и Михаил удобно встроился в систему, открыв свою компанию. Становление, развитие, первые настоящие, свои деньги, громадьё планов, надежды на будущее... Всё рухнуло в одночасье. Да, система не только беспощадна - она ещё и дьявольски хитра. Подкарауливает в самый, казалось бы, важный момент, когда ещё один взмах крыла - и ты в небе. Ан нет, добро пожаловать обратно, туда, где твоё место. Обречённый ползать - летать не должен. И, чтобы окончательно вернуть на бренную землю таких, как Михаил Крамолин, система время от времени устраивает встряски. Чтобы не успевшие набрать жирок и отбившиеся от стада шибко умные и продуманные не становились на крыло. Опасно. Могут, чего греха таить, разлететься. Туда, где дышится посвободнее. А нельзя - ведь система сродни паразиту. Сильно нужна ей её кормовая база. Вот так то.
Мы все живём своими надеждами. Но увы, большинству из нас не удастся их осуществить. Этот мир не просто не справедлив - он настроен так, чтобы высосать из нас все соки. Любовь к жизни, потребность к развитию и творчеству, любовь к ближним, возможности - он забирает всё. Это мир-паразит, и законы его - паразитические. Его мозг отравлен, он направляет мир в бездну, и обрыв близок. Считанным единицам, и то лишь по капризу судьбы, удаётся вырваться из цепких когтей системы. Каков процент того, что именно тебе улыбнётся удача, судьба подарит шанс? Миллиардная доля процента. Но даже если это и произошло, наивно полагать, что удача в твоих руках. Ею ещё надо уметь распорядиться, а навыков-то нет!
Михаил брёл по лесу за своим дедом, вырванным из мира мёртвых чудовищной, невероятной, непонятной силой, властителем которой неожиданно стал он сам. Но эйфория первых минут осознания своего всевластия сменилась только что не отчаянием. Получившиму счастливый билет, к нему пришла мысль о том, что ничто в этом мире не даётся бесплатно и бесцельно. И Михаил брёл с мыслью, что, чудесно одаренный, он поднял крест. А вот какой крест, ещё предстояло разобраться. Одно ясно, что сила, давшая ему в руки камень, греющий теплом грудь во внутреннем кармане куртки, потребует и расчёт. По размеру инвестиций понятно, что и проценты будут невероятными. Что же делать-то, а?!
Дед, бодро семенящий впереди, с корзиной и палкой в руке, безостановочно бормотал о чём-то. То о войне, то о развале родного колхоза. Михаил, с трудом разжавший обручи ступора, в который ежеминутно пыталось вернуть его собственное, в хлам размолотое произошедшим, сознание, еле следил за его болтовнёй. Отпускал в ответ что-то односложное, мычал. Только не блеял. А ведь скоро и до машины дотопают - меньше километра осталось. К деду Михаил уже как-то привык, смирился - а вот что делать с бабушкой?!
Дед убрался первым. Не мучался, лёг почитать газету после бани. Вскрикнул - и умер. Бабушка Аня пережила его на долгие пятнадцать лет. Умирала долго, мучительно, в их московской квартире, куда, немощную уже, забрали её родители из деревенского дома. Похоронили её рядом с дедом, на деревенском кладбище. Очередной круг жизни замкнулся, отсёк Михаила от счастливого деревенского детства. И вот теперь дед, бормоча, шагает по лесу впереди своего поседевшего внука. Так быть не должно - но это так. Сила, вернувшая его в жизни, переигрывает, подстраивает под новые обстоятельства видимо всё вокруг. И дед не спрашивает о бабушке. Как это всё устроено? Не знает о ней, не имеет представления, перешагнув безвозвратную черту в обратном, невозможном направлении? Или, наоборот, считает, как само собой разумеющимся, что переступив порог дома, увидит её живую - здоровую? Вот уж задачка. И как прикажете реагировать? Привести деда домой и мычать что-то бессвязнное на законный вопрос старика "А где ж моя бабка-то?"? Продолжить воскрешение усопших? Но не многовато ли воскрешений для одного дня? Наобум нельзя - надо искать брод какой-то.
-Деда! Погоди, давай перекурим! - присел на поваленный ствол Михаил. - Чё-то умаялся я, за тобой прыгая!
-Нате вам! - прыснул смехом дед, оборачиваясь к нему. - Совсем нюх потерял! Эх ты, Мишок!
-Да душно в лесу, не продувает совсем. - оправдался Миша.
-А ты как хотел?! Чтоб тебе леший поставил кондиционер тута? Ну ладно. Коли сдулси - давай и посмолим! - снова съязвил старик, доставая и разминая в пальцах "беломорину".
"Твою мать!" - выкатил глаза Михаил при дедовской подначке о кондиционере. "При жизни про них он и не слыхивал - не было ещё такой техники! Получается, эта штука выполняет задачу вообще без заусенцев и подтяжек. Каждую мелочь учитывает! Придраться не к чему! Зуб даю - приди сейчас на кладбище, дедовой могилы там нет и в помине. А его появлению никто и не удивится - так всё у этой штуки просчитано. А вот с бабушкиной могилой может быть двояко: либо на месте, либо тоже отсутствует. Значит, выход только один. Только вот сперва что нужно выяснить!"
- Ничего, деда. Сейчас до "Форда" дотопаем - и дома через десять минут. А там бабушка, небось, уже что-то вкусненькое изваяла...
Деда при этих словах словно подменили. Старик напрягся, и дымя в пальцах папиросой, уставился в одну точку.
"Опа! Вот те на!" - струхнул Михаил.
-Дед! Ты что?
-А? Что ты говорил-то, Миш? - очнулся дед, вскинув на Михаила своими ясные, серые глаза.
-Да, говорю, бабушка наверняка уже обед приготовила!
При упоминании бабушки дед снова как отключился. Сидит, папироса дымится, сам не шевелится. Михаил провёл рукой туда - сюда прямо перед его глазами : ноль реакции. Словно старика выключили.
"Ого как. Интересно получается. Бабушки нет в живых, а о её смерти он не знает - умер раньше. И, по всей видимости, этой штуке прошлое вырезать из жизни не по силам. Значит, программа просто виснет. Сказал "А", скажи и "Б". - подвёл итог наблюдаемому Крамолин.
Для закрепления своей уверенности, он, попрыгал перед застывшим дедом, папироса которого дотлела до самых пальцев старика, и теперь, по всему, должна была нестерпимо жечь их, но дед не шевелился. Михаил достал из кармана куртки камень. Он был тёплым. Подумав минуту, как же правильно сформулировать заказ на оживление почившей бабы Ани так, чтобы она не явилась тут в лесу. Наконец, сформулировав, он пальцем потёр камень: "Нужно оживить бабушку Аню, в деревенском доме, так, чтобы этого никто не видел". Как и раньше, ветер колыхнул вершины деревьев, пронёсся между стволами по земле, бросил в лицо какой-то лесной мусор и стряхнул пепел с дедовой "беломорины". Камень раскалился в долю секунды, обжёг ладони Михаила и вскрикнув, он обронил его наземь. Мох вокруг упавшего камня задымился, но Крамолина поразило другое: на его глазах камень становился всё меньше и меньше, пока не замер в своих новых, более скромных размерах. Форма его стала более правильной, скруглённой.
-Ай, блядь! - неожиданно вскочив со ствола, вскрикнул сзади дед, размахивая обожжёнными пальцами. -Обжёгся!
-Пописай на него! - поворачиваясь к нему, довольный тем, что его догадки наконец получили подтверждение, отреагировал Миша.
-Да как так-то?! - не унимался старик, топая сапогом и размахивая обожжёнными пальцами, словно эти нелепые действия могли чем-то помочь. -Как вышло-то? Вон, волдыри уже набухают!
-Да сам же меня учил, нет? - подбрасывая стремительно остывавший камень в ладонях, словно только что выуженную из углей печёную картофелину, присев на карачки, старался вернуть старика Крамолин.
-Да, тьфу ты, совсем замшел я, видать! Вроде говорил чё-та, а как пеленой вдруг! - тряся рукой, сплюнул дед. - Хер с ними, с пальцами-то. Щас приедем - сметаной намажу. Это завсегда помогало. Да чё ты застыл-то, Мишок?! Пошли. Странный ты нонче, внук, какой-то...
Михаил, пытаясь построить в голове логичную цепь причин и следствий происшествий, имевших место только что, пошёл вперёд, а дед, чертыхаясь и поминая через слово такую-то мать и силы зла в целом, шуршал сапогами шагов на пять сзади. Чем ближе к краю леса - тем легче дышать, ветерок с заросших бывших колхозных полей как - никак, а продувает, разрежевает спёртый, болотный дух. Михаил рванул ворот куртки, и приятная свежесть проникла к телу, словно снял герметичный скафандр. Полегчало и в голове: внимание отметило и лесной птичий гомон, трели, и стрекотание в траве всяких мелких козявочек, кузнечиков. Комарьё, не такое уж и активное почему-то сегодня, сдуло. Вот и просека, налево по ней, обогнуть крошечное озерцо, совсем заросшее осокой и камышами, и всё, пришли.
Михаил последнее время стал ездить в лес на машине. Трудно сказать почему: то ли привычка городская добираться на машине даже до унитаза - утрировано, то ли берущая своё начало там же, в Москве, лень, верный спутник горожанина. Стал - и стал. Кроме того, Михаил, не чаявший души в своём, повидавшем виды ещё в Америке, пикапе, любил полазить на нём по деревенскому бездорожью. Не то, чтобы в серьёзную грязь его загонял, на болото. Нет - так попылить по пересечёнке, старым полям, раздвигая мощным, хромированным бампером травяные заросли, разбрызгивая здоровенными колёсами воду из застоялых луж. К серьёзному бездорожью "стопятидесятый" готов не был, нечего и мучить ветерана. Были бы прошлые времена, когда Мишин бизнес ещё был на подъёме, конечно же, Крамолин занялся бы этой проблемой так, как привык - с чувством, с толком, с расстановкой. Да не те возможности: семья не бедствует вроде, но и лишних средств тоже не наблюдается. А подготовка к бездорожью такого грузовичка - занятие из недешёвых. Если делать всё по-человечески, а не "колхозить" Форда, как говорят профессиональные трофисты, то первым делом нужно лифтовать длиннобазную машину, да не просто вкорячив проставки между рамой и кузовом, а серьёзно работать с подвеской. Американцы и австралийцы давно уже всё придумали и технологию отточили - там эти "грузовички" популярны так же, как у московских абреков - бомбил вазовские "пятёрочки". Наборы элементов для лифта подвески продаются на любой вкус - плати да заказывай. Только вот хороший "кит" в цену иной подержанной иномарки обойдётся. По хорошему, для достижения максимальной проходимости и артикуляции, оба способа лифтовки совмещаются, позволяя втиснуть в арки "мудовую" резину максимальной размерности. В целом, это и является конечной задачей - обеспечить невероятный просвет между нижней точкой моста или редуктора и, собственно, поверхностью. Обеспечить артикуляцию, чтобы вездеход, раскорячив свои колёсища в поперечных плоскостях, мог грызть, цеплять болотную жижу, прокладывая себе дорогу там, куда сунуться на неподготовленной машине даже и думать не дерзнёшь. Гибкие рессоры особого профиля, сдвоенные усиленные пружины и амортизаторы на каждое колесо, усиленные шарниры вкупе с лифтом кузова обеспечивают эти задачи. Но для покорения настоящего бездорожья - болот - этого мало. Необходима замена пар в мостах и редукторах, установка усиленных шарниров равных угловых скоростей. В машине селится мощный компрессор - для управления давлением в шинах, что архиважно, и пневмохабами. Рама усиливается, чтобы предотвратить возможность скручивания и изгибов, все элементы трансмиссии защищаются экранами из толстой стали - и это при том, что параллельно идёт борьба за каждый лишний килограмм веса. А значит, многое, что является лишним на бездорожье, нещадно и безжалостно демонтируется и выбрасывается в кучу. Настоящий "проходимец" не блестит хромом бамперов - их место занимают массивные и прочные экспедиционные элементы, которыми можно выворачивать из земли пни и деревья, использовать как бульдозерный отвал. В кузове такого монстра прописываются сэндтраки, хайджеки, пара запасных колёс, лопаты, якоря, тросы, ручные лебёдки и тали - в болоте всё важно, ничего не будет лишним. Новые бампера принимают в себя и защищают от агрессивной среды мощнейшие электрические, а чаще - гидравлические лебёдки, усилием которых монстр должен извлекаться из такого дерьма, в котором проползти сам не может уже физически. Пространственная сварная конструкция из труб защищает кузов от повреждений при опрокидывании, которые не так уж и редки на бездорожье, а над крышей кабины парит огромный багажник, на котором можно вывезти половину содержимого среднестатистической городской квартиры. Включая вездесущую "стенку". Целиком. Как наиболее высокая точка внедорожника, "баг" обвешивается по кругу мощными дополнительными фарами, освещающими пространство вокруг застрявшей ночью техники не хуже, чем вечерний футбольный матч на стадионе. Всё это дополнительно электрооборудование требует генератора повышенной мощности, и их ставят, а иные - дублируют. Забор воздуха, питающего сердце монстра, осуществляет шноркель - прямой потомок немецких разработок систем воздухозабора для подводных лодок. Один качественный, фирменный шноркель стоит не меньше 700 долларов! А если подсчитать всю стоимость превращения скромного труженика - пикапа во внедорожного монстра? Ого-го. Затраты в постройку такого вездехода куда выше стоимости среднестатистического, ухоженного и любимого владельцем, стокового "стопятидесятого". При нынешних Крамолинских доходах - только мечтать!
Казалось бы!!!
Очевидное созрело в Мишиной голове ещё на тропинке, не доходя озерца, и, конечно, он, не отлагая, тут же воплотил желаемое в действительное. Образ грузовичка - монстра Крамолин нянчил уже давно, поэтому долго не задумывался: всё, что требовалось "проапгрейдить", он учёл и сформулировал уже давно. Поэтому и с очередным, чудесным заданием для этой "штуки", как уже легло на язык определение этой силы, которой он мог странным образом повелевать, проблем не возникло. В "заказе" он воплотил все, даже самые невероятные и чудовищные свои технические задумки, и потёр камень. Эффект, немедленно следующий за принятием "штукой" "заказа" ждать себя не замедлил, и Михаил отметил про себя, что, видимо, так и должно быть, если "заказ" принимается. А вот если нет - то и не происходит ничего.
И вот скажете вы мне, мужики! Много бы из вас удержалось бы от такого дела, окажись вы на месте Крамолина? Уверен: каждый второй бы начал как раз с машины. И это нормально. Боюсь предположить, с чего бы начали ... э... дамы. А уж про заказы всяких социопатов, содомитов и прочая лучше вообще молчать. Упаси нас, Боже, от таких чудес!
Одно дело - представлять и предполагать. Совсем другое - столкнуться лоб в лоб со своим креативом, остановить творение которого во всех его нюансах, ничто не способно. Бывает и так, что творение шокирует и самого творца. Поэтому увидев во что превратился его скромный и далеко не новый семейный пикап, Михаил аж присел. В лучах прибивающегося на поляну сквозь лесную сень лучей нежаркого уже, послеполуденного солнца, блестел лакированными боками настоящий монстр. Качественный, дорогой лифт, мощные усиленные спарки амортизаторов, огромные зубастые "микки-томпсоны" на элегантных нержавеющих дисках, мощный силовой обвес, выполненный целиком из нержавеющей стали, прячущий в своих чревах зачехлённые лебёдки, выхлопная система, выведенная сквозь днище кузова выше кабины и тоже и из нержи! Да и сам старичок однозначно сменил год своего рождения на текущий! Михаил, застыв на тропинке в позе орла, боялся подойти к своей машине, не веря своим глазам и счастью. Из прострации его вывел дед, постучавший своей палкой ему по плечу.
-Чего, Мишок? Посерить сел, што-ли? - съязвил старик. - Смотри! Не забудь портки скинуть - а то обдрищешься. Давай-давай уже. Открывай свой вездеход, поехали.
Нисколько не удивлённый (а с чего бы? Правила, на которых "штука" исполняет желания, стали очевидными.), дед, шамкая и бормоча, обогнул новообретённый аппарат внука и скрылся за кабиной. Пытаясь поверить в чудо, Михаил, закрыв глаза, резко покрутил головой, пытаясь прогнать наваждение, и снова открыл их. Монстр никуда не делся, сверкал на поляне белыми бортами. Нащупав в кармане видоизменившуюся связку ключей, Михаил достал её и тупо уставился на то, чем стали эти ключи. Брелок, по размерам небольшого сотового телефона, был явно оснащён массой функций, да в дополнение ещё и навигатором с телефоном - об этом ему сообщил экран гаджета, на котором было отмечено местоположение машины и его, незадачливого владельца. Дивясь, Миша уверенно нажал пальцем на виджет "старт" и чудовищный грузовик, фыркнув, уверенно зарычал многолитровым дизелем. Подойдя к водительской двери, Крамолин замешкался - а как вообще туда забираться? И лишь немного спустя и отойдя на шаг назад, заметил рифлёный рычажок под нержавеющим боковым усилителем, нажав на который, удивился в который раз. Вытолкнутая пружиной, со щелчком, из-под днища выскочила и разложилась небольшая прочная лестница - подножка. Михаил вскарабкался, и, ещё больше потрясённый, занял водительское кресло, обтянутое рыжей, сумасшедшего качества выделки, кожей с тиснением по поверхности подушки спинки Exclusive 4 Michael L. Kramolin. "Ахринеть! Какие детали!" - подумал он.
Салон был отделан по высшему разряду. По крайней мере до этого, Крамолин, видавший на своём веку дорогие автомобили, такого ещё не наблюдал. Приборка, обтянутая кожей двух оттенков, высшего качества, рыжей и чёрной, стяжок к стяжку. Удобнейший, эргономичный руль с кнопками управления стереосистемой "B&O CarArt", многофункциональным компьютером и круиз-контролем. Карельская берёза, нержавеющая сталь и матовый алюминий удачно сочетались в интерьере, не бросаясь в глаза крикливостью, но внушая сидящему мысль о продуманности, прочности и надёжности каждой малейшей детали. Пассажирский двойной диван, имевший место на грузовичке до преображения, куда-то исчез, вытесненный правым капитан - креслом, вращаемым на 360 градусов сервомотором и объёмным холодильником, нашедшим своё место между передними креслами. Заглядывать в него Крамолин торопиться не стал: "Уверен, что не пустой!" Воздух, нежно подаваемый из всех дефлекторов, включая установленные в обивке крыши, отделанной чёрным нубуком, охладил разгорячённое лицо Крамолина с прыгающими с детали на деталь глазами.
-Точно, Мишок, сегодня ты дурной какой-то. - подытожил свои продолжительные наблюдения за внуком, дед. - Поедешь в свою Москву - сходи к дохтуру. Пущай поглядит, чё это с тобой такое.
Удивлённо мотнув головой, дед хлопнул руками по коленям, и открыв холодильник, запустил туда руку по локоть. Довольный, старик извлёк запотевшую банку "Паулайнера", щёлкнув, открыл её, и сделав длинный глоток, довольно откинулся на спинку сидения. Вытерев губы правой рукой, дед - танкист, махнул ею вперёд.
-Ну, давай, Мишок! Поехали!!
-Подожди. Дай глоток. - протянул руку к банке Михаил.
-Или рехнулся?! - округлил глаза тот. - Пиво за баранкой! Ишь чё удумал! Фиг те - а не пиво... Точно тебе говорю - сходи к дохтуру. Рули давай!
Михаил резко нажал на педаль акселератора и стрелка тахометра резко взлетела к пяти тысячам. Грузовик отозвался плавным покачиванием кузова и глухим, далёким рёвом из-под капота. "Твою мать! Сколько ж в нём дури?! Так-то кобыл семьсот - не меньше!" - оценил Михаил прыть мотора, и перевёл селектор трансмиссии на драйв. Выдохнув, отпустил тормоз и по привычке придавил газ. В ответ, рыкнув и пробуксовав всеми четырьмя огромными колёсами, Форд резко рванул вперёд. Михаил, пока ехали по лесу, успел приноровиться к взрывному характеру своего чудо-монстра, и когда выскочили на шоссе, прижал на все деньги. С несвойственным для автомобилей данного класса ускорением монстр рванулся вперёд, стрелка спидометра быстро перевалила стодвадцатикилометровую риску.
Михаил отпустил газ и мощная машина, плавно покачиваясь, нашла свою "сотню".
-Вот так. - кивнул дед. -Гонщик, блин...
-Ладно, ладно! - поднял обе руки, показывая что сдаётся, Миша.
Потекли поля, зарастающие вездесущим кустарником, деревни с их копошащимися рядом со своими домами жителями. Русская глубинка, бедность, заброшенность, обречённость. Михаил, глядя на проплывающие мимо знакомые с детства пейзажи, задумался снова о том, что достойная жизнь одного отдельно взятого человека в этой стране крестом перечёркивается общей, национальной бедностью и беспросветностью.
"А ведь можно изменить и это. Наверное, "штука" в силах изменить жизнь каждого к лучшему. Не для этого ли и попал мне в руки этот камень? Может, потому и попал, что по-другому изменить всё это болото уже просто невозможно? А ведь люди-то наши достойны лучшего. Почему в Америке и Европе все могут жить, как люди, а у нас, в России - только как скотина?" - подумал он. -"Можно и попробовать. Нужно даже. Ну обжелаюсь я весь, утоплю свою семью и друзей в комфорте и достатке. А дальше-то - что? Недаром ведь этот камень такой здоровенный! Только вот разобраться надо сперва на простом... Слушай-ка! Твою мать! А ведь существует масса проблем глобальных, решение даже одного из которых может озолотить страну! Рак! СПИД! Альтернативные источники энергии! Продовольствие! Космос, блин!!! Неужели... Нет, стоп! Всё это не за рулём обдумывать нужно! Да и не одному! Только вот кому о таком расскажешь? Вот ведь... Нет, будем двигаться постепенно. Пока следующая проблема по списку - баба Аня. Проверить, что вышло. Да и пережить ещё одну такую встречу. Потом на кладбище смотаться - удостовериться, что там и как. Кстати - о здоровье! Нет: так не пойдёт - только в край запутаешься. Значит так: нужно начинать список, да и вообще, умные мысли пора записывать. А то сейчас пришло, а через пять минут также ушло. С такими делами с кандачка нельзя. Нужна последовательность. На всё ведь камня не хватит. Всех не облагодетельствуешь. Да и надо ли?!"
Запланировав следующие, постепенные шаги, Михаил успокоился и повернувшись к деду, увидел, что тот похрапывает, привалившись с средней стойки. Уголок рта старика трогательно облюбовала пивная пенка, и Михаил расчувствовался. Глядя на деда, почувствовал как сбегает скупая слёзка по щеке. "Сколько же добра я смогу сделать!" - захватила его своей масштабностью мысль, так, что перехватило дыхание. Михаил, оторвав руку от руля, погладил худую, натруженную дедову.
-Ась? - всколыхнулся, озираясь старик. - А, ну и правильно разбудил. Вон уж наш поворот. Подъезжаем.