Аннотация: Терпение Вселенной не безгранично. Когда прегрешения её детей достигнут крайней отметки, мир вмешается. Он не станет жёстко наказывать, а лишь изменит сущность детей. Так, как сам посчитает нужным.
СКОЛЬЗЯЩИЕ-В-ВЕТВЯХ.
- Вас всех убьют, - сказал я, понимая, что к моим словам никто не собирается прислушиваться, - просто покосят из пулемётов, понимаешь?
- Ага, - рассеянно протянул Слава, изучая содержимое потрёпанной сумки, - что ты сказал?
- Сказал, что вас перебьют из пулемётов, - устало повторил я,-из пяти больших пулемётов, установленных в конце засеки, три - в кустах и ещё два на большом дереве.
- И всё это ты увидел во сне, - Славик закрыл сумку на взвизгнувший замок и широко усмехнулся, - признайся - тебе стало страшно и ты придумал эту побасёнку. И ещё, хорошо, что ты портишь нервы только мне. Миха, как пить дать, сказал бы, дескать ты продался Бугаю, чтобы он оставил тебя в покое. Ну подумай сам: откуда там возьмутся пулемёты? Я сам вчера излазил там всё от и до: сначала идут густые заросли какой-то колючей хрени, потом - обрыв и река. Вертухаи обопьются самогона и будут резаться в карты, а мы потихоньку проползём полста метров и- здравствуй свобода! Что скажешь?
Я покачал потрескивающим черепом.
- Я не побегу. Мне трудно объяснить, но мои сны, это - не совсем сны, не те сны, которые я видел раньше.
Слава как то странно посмотрел на меня и хмыкнув, повесил сумку на плечо. Потом пожал плечами.
- А ещё поговаривают, - вполголоса пробормотал он, - дескать Серый оставил тебе наколочку, про тайную тропку отсюда и ты её приберегаешь до лучших времён. Пропал то он бесследно, Бугай вон, до сих пор, волосья на жопе рвёт.
- Я уже устал повторять: не знаю, как он исчез. Лёг спать, а когда проснулся - койка уже пустая.
- Ну да Бог вам судья, - Слава хлопнул меня по спине, - пошли. Не хочешь валить с нами, окажешь последнюю помощь - постучишь топориком, типа мы все в работе. Ну а как шум подымут с тебя взятки гладки - ничего не видел, ничего не знаю.
- Ага и Бугай мне тут же поверит,- я покивал, невесело усмехнувшись,- он за Серого чуть печень не отбил, с-скотина. Если бы не комиссар, точно - хана бы...
- Комиссар - мутная рыба, - пробормотал Слава, остановившись на пороге барака и подозрительно всматриваясь в вышки охраны, - нет, приятель, у тебя - типичная лагерная паранойя и сны твои - обычный бред. Если бы уроды готовили нам пакость, прикинь, какой шухер бы уже поднялся!
Мы прошлись между гладких коричневых стен, поросших длинным седым ворсом древожёрки и остановились у каменного столбика поилки. Слава достал из сумки древнюю алюминиевую флягу и наполнил её до горлышка, после чего наклонился и жадно хлебнул мутной зеленоватой влаги. Другой воды на территории лагеря для заключённых не предусмотрели, а пить из рек, озёр, да и просто луж категорически не рекомендовалось. "Козлёночком станешь" - мрачно шутил Бугай, пристрелив очередного несчастного, поражённого странной и неизлечимой хворью. Сам сержант, как и прочие вертухаи, пил исключительно из пластиковых баков, которые сбрасывали вертолёты, прилетающие раз в неделю.
Вырубка вплотную примыкала к лагерю и именно эту часть периметра охрана даже не пыталась контролировать. Не имело смысла. Здесь начинались совершенно непроходимые заросли, кишащие неведомыми зверушками, разной степени смертоносности. Больше всего страшили смутные зелёные тени, скользящие в ветвях на грани восприятия. Поговаривали, дескать именно они повинны в исчезновении вертухаев, вроде бы, как стопроцентно защищённых бронёй вышек.
Совсем тихо нам проскользнуть не удалось. Два мордоворота в расстёгнутых камуфляжных рубашках, игравших в карты на старом пне двухметрового диаметра, заметили нас и лысый, с татуировкой молнии на блестящем черепе, поманил скрюченным заскорузлым пальцем. Второй, поросший иссиня-чёрной щетиной, отложил колоду и плюхнул из термоса в два пластиковых стаканчика. Омерзительно пахнуло бурдой, которую Авиамеханик гнал из опилок на центральном складе.
- Какого не на точке? - дрогнувшим голосом осведомился лысый и не глядя подхватил налитый стакан, - если Бугай увидит, как вы шаболдаетесь без дела - шкуру спустит. С нас. А я вас потом натяну по самое не балуйся. Уяснили, доходяги?
Второй жадно влил в себя коричневую бурду и бессмысленно захихикал.
- Так точно, - другой ответ даже не обсуждался, - разрешите отправиться к месту выполнения работ?
- Мухой, уроды!
На лесосеку вертухаи не заходили, хоть это и вменялось в их обязанности: опасались нападения лесных тварей. Под вечер, изрядно набравшись храбрости, кто-то из охраны подсчитывал поваленные деревья, тут же увеличивая их количество раза в два и загонял зеков обратно, в бараки. Поговаривали, что именно на это опасное занятие сторожа целыми днями и резались в карты.
Срубленные деревья никто и не пытался убирать - они лежали на том же месте, где их повалили. Ни брёвна, ни даже доски вывезти не было никакой возможности. Да и незачем: почти вся промышленность похерилась после начала Волны. Ходили слухи, дескать в других лагерях, заключённые, так же бессмысленно, дробили камень и добывали соль. Целью работы стала сама работа, тяжёлая и бесконечная.
- Ну, вот и всё, - Слава похлопал меня по плечу и поправил ремень сумки, - последний раз предлагаю...
- А я последний раз предупреждаю, - я взял его за лацканы робы и посмотрел прямо в глаза, горящие огоньком возбуждения, - там стоят пулемёты и вас всех перебьют.
- Ладно, - он криво ухмыльнулся, освобождаясь, - жаль одного: не увижу, как взбесится Бугай, когда узнает. Ну, пока.
Я бы пожелал ему удачи, но отчётливо понимал: у этого побега нет ни единого шанса. Сны, про которые я пытался толковать товарищу не имели ничего общего с обычными сновидениями. Их чёткость и связность поражали не меньше, чем отсутствие обычной человеческой логики. Существо, чьи видения являлись мне по ночам, жило в мире, который пересекался с нашим, как могут пересекаться две пересекающиеся плоскости: одной лишь тонкой линией. И вот в этом ничтожном промежутке сегодняшней ночью я наблюдал, как пыхтящие вертухаи, повинуясь повелительным указаниям Бугая, тянут пять пулемётов и цинки с патронами в самый конец засеки. Именно туда, откуда Миха планировал исход доверившихся ему людей.
Провожая взглядом Славика, перешедшего на быструю трусцу, я почти автоматически взял топор и начал лениво постукивать им о морщинистую броню огромного, в четыре обхвата, дерева. Ещё один забавный факт: вместо бензопил, которые бесполезно ржавели на складе, нам выдавали тупые сколотые секиры. Ибо, как ехидно заметил кладовщик: "Нам не нужно, чтобы вы работали, нам нужно, чтобы вы сношались".
Мысли, тем временем, вернулись к беглецам. Как Миха, прибывший с последней партией, сумел так быстро убедить весь барак, что его безумный план имеет все шансы на успех? Чёрт его знает. Робкие возражения, дескать на сотни километров вокруг только непуганый лес, полный диких тварей, разбивались о яркий блеск серых глаз, уверенное выражение лица и решительные рубящие движения рукой. Со слов мощного здоровяка выходило, что в полусотне километров к западу, когда-то существовал военный аэродром, где, возможно, уцелели работоспособные вертолёты. Кроме того, там ещё должны оставаться запасы армейского продовольствия.
Взмахнув топором в очередной раз, я замер, ошалело уставившись в заросли, слева от объекта приложения моих сил. Нет, и до этого мне приходилось видеть зелёные тени, но так близко...
Силуэт напоминал человеческую фигуру, но оценить подробности оказалось невозможно: взгляд словно увязал в струящемся тумане, размывающем очертания существа. И только глаза на неразличимом лице, горели подобно двум фонарикам. От их света я ощутил давление на виски, точно меня стремительно погружали на огромную глубину. Кажется, тварь пыталась сотворить со мной какую-ту гадость. В глазах рябило, сердце колотилось и ощутив головокружение, я выронил топор, рухнув на одно колено.
В этот момент глухо треснули пулеметные очереди и гулкое: "Ду-дут" заметалось между деревьев. Давление на виски тотчас исчезло, а когда я сумел поднять голову, то не обнаружил и самого зелёного существа. Ф-фух, пронесло!
А вот пацанов - нет. Пулемёты били не переставая, короткими злыми очередями и вглядываясь в колоннаду леса, я поневоле представлял, как валятся в высокую траву фигурки с надписями: "Дальлаг" на спинах. Пулемёты, увиденные мной во сне, очень напоминали Серафимов из прошлого пятнадцатилетней давности, когда я проходил службу в Приморье. Жуткое оружие, не оставляющее жертве ни единого шанса.
Всё. Очереди смолкли и после нескольких секунд абсолютной тишины, пару раз хрустнули одиночные выстрелы. Стало быть, раненых решили не оставлять. Всё логично: лазарет должен оставаться пустым, чтобы кум в видеоотчёте центру мог спокойно доложить об успешной борьбе со всеми видами болезней. А потом, как всегда, пойти и нажраться, оставив Бугая за старшего.
Я стоял, прижавшись спиной к ребристой коре, когда услышал тяжёлые шаги и сопение, знакомое до боли.
- Заключённый четырнадцать - сто пятьдесят восемь, - я вышел и замер, пребывая в высшей степени офигения, - а...
Видимо с целью вывести меня из шокового состояния, Бугай ударил с левой, вынудив переломиться пополам и ткнуться лбом в листву, перемешанную с травой. Я ещё пытался удержать рвотные позывы, когда второй удар, по рёбрам, напрочь перебил дыхание и прокатил по земле. Оставалось лишь пялиться в бездонное синее небо, на фоне которого плыли два невозможных сателлита: головы Бугая и Михи. Оба улыбались.
- Ну что же ты, сучёныш, так меня подвёл? - Бугай наклонился и взяв за ткань робы, легко, точно я ничего не весил, прислонил к дереву, больно приложив головой, - я всё надеялся увидеть тебя среди этих баранов, специально сам стал за гашетку, а ты, говнюк, не пришёл. Ай, ай!
- Не понимаю, о чём речь, - прохрипел я, - выполнял мероприятия, согласно расписания, зоны работ не покидал.
- И уже не покинешь, - Бугай достал из кобуры пистолет и приставил к моему лбу. Дуло оружия оказалось ещё тёплым. Теперь понятно, кто добивал раненых, - итак, я последний раз спрошу, как умудрился дёрнуть твой корефан и если не ответишь - сдохнешь, при попытке к бегству, вместе с остальными. Ну, сука, отвечай!
Я смотрел в тусклые зелёные глаза и отчётливо понимал: пришла смерть. Рассказывать мне было нечего. Точнее, была одна вещь, о которой я никому не поведал, но в неё, всё равно бы, никто не поверил.
Серый, накануне исчезновения, пластом пролежал в бараке, сотрясаясь в приступе непонятной лихорадки. Об этом знали только я и Слава, сумев провести пьяных вертухаев. Вариантов оставалось немного: отвести больного в лазарет, где Бугай, через час-другой, пристрелил бы болезного или дать отлежаться. Бывало такие хвори сами по себе проходили через несколько часов.
Так получилось и в этот раз. Когда все вернулись в барак, Серый уже чувствовал себя намного лучше и даже сумел сесть, но от пайки, всё же отказался, сославшись на отсутсвие аппетита. Мы съели его долю на пару с Сявой, подшучивая над богатыми, у которых свои причуды. Ночью мой сосед пробормотал нечто странное, насчёт открытого пути, но я уже засыпал и не стал переспрашивать. Вот и всё. Утром койка оказалась девственно пуста, а двери барака, как всегда, наглухо опечатаны. Электронная система не зафиксировала нарушения периметра и это больше всего выбешивало Бугая, считавшего, что каждый зека обязан покидать лагерь только ногами вперёд.
- Отставить, - голос негромкий, глуховатый, но исполненный необыкновенной властности, словно говорит президент или король, - доложить ситуацию.
Комиссар остановился в паре метров от нас. Худощавая фигура, упакованная в чёрный френч без опознавательных знаков и тёмные штаны, опускающиеся на блестящие туфли. Отрешённое бледное лицо, как обычно, напоминает лик святого с иконы, а глаза скрыты под солнцезащитными очками. Никто не знал, сколько комиссару лет, но в чёрных волосах тянулись белые нити, контрастируя с безукоризненно гладкой кожей лица. Загадочная личность.
Бугай недовольно крякнул и отпустив меня, принялся неохотно заталкивать оружие в кобуру. Миха, злобно косясь в мою сторону, сделал попытку спрятаться за спину охранника. Оба то и дело посматривали за спину комиссара, где стояла его личная охрана: два безмолвных великана, с автоматами наперевес. Телохранители никогда ни с кем не общались, напоминая безмолвных человекообразных автоматов, тенью следующих за хозяином.
- Предотвращена попытка массового побега, - лениво пробормотал Бугай и демонстративно сплюнул, - благодаря принятым оперативным мерам и самоотверженности персонала.
- Оставьте это для отчётов, - комиссар шагнул вперёд, а Бугай, неожиданно, шумно сглотнул и попятился, - мне, как офицеру высшего ранга доступа, доступны самые топовые циркуляры. Итак, финансирование, в очередной раз, урезали, в связи с чем принято решение сократить количество осужденных. С этой целью во все пункты Дальлага направлены специально обученные агенты-провокаторы. В данном случае, агент Миха, он же - Прямой, он же - Круча, - у Михи отвисла челюсть, - полностью выполнил поставленное задание. Приказываю: посадить его в карцер, до получения дальнейших распоряжений. Этого, - комиссар ткнул пальцем в меня и задумался, - через десять минут доставить к моему кабинету. Целого и невредимого.
- Слушаюсь, - брякнул Бугай, пробормотав краем рта что-то, типа: "Сука". Бровь комиссара тут же приподнялась и охранник, чертыхнувшись, повторил, - слушаюсь. Будет сделано.
- Меня в карцер? - взмыл Миха, стоило комиссару исчезнуть за деревьями, - ты же обещал...
- Заткнись, - Бугай замысловато выругался, - сам видишь, как вышло. Ну ничё, перекантуешься пару суток, а после чегой-то придумаем.
- Ах ты ж тварь! - я-таки сумел подняться на ноги, ненавидяще уставившись на провокатора, - иуда, сука! Из-за тебя столько пацанов загнулось.
- Повякай, - Бугай хлопнул волосатой пятернёй по открытой кобуре, - я ведь могу и понести заслуженное наказание, за неисполнение приказа, а на тебя списать подставу. Поэтому, засохни и скажи спасибо, что жив остался.
Охранник громко свистнул и на зов тотчас примчались два бритоголовых толстяка, воняющих самогоном и кислым дымом. Группа, мать её, поддержки. Бугай их что, за деревом держал? Боялся, сам не справится?
- Сява, - "бульдог" со сплющенной мордой кивнул, - этого в карцер. Пусть перекантуется. Если кто из доходяг заметит, как ты его прёшь, дай в пузо, пусть думают, что случайно попался. Кузьма, - курносый "поросёнок" сделал неуклюжую попытку стать по стойке смирно, - какого выделываешься? Это чмо тащи прямиком к комиссару и пусть все видят, куда ты его прёшь. Не вздумай бить, ни в коем случае.
Чёртова скотина решила в обязательном порядке подписать мне смертный приговор. Если наши подозревали кого-то в сотрудничестве с администрацией, того немедленно тихо душили ближайшей ночью. Бугай ухмыляясь, покивал, глядя на моё лицо и отпустил пинок, на прощание.
Обычно лагерь в рабочее время пустует и лишь ветер гонит мусор среди запылённых коробок бараков, да когда-никогда пройдёт скучающий вертухай, от нечего делать, активирующий окна обзора в наших обиталищах. Естественно, по закону подлости, сегодня всё пошло не так.
Дежурная смена выбралась из кухни на перекур и теперь с мрачным любопытством наблюдала за нашей неразлучной парочкой. Жирдяй Кося, которого долго, но бездоказательно, подозревали в крысятничестве, тотчас принялся шептать в ухо Верзиле, а тот согласно кивал, морща пожёванную физиономию. Вообще то уголовники не лезли в дела политических, но для поднятия авторитета могли запросто прирезать стукача. Ч-чёрт!
Угу. Вот ещё и бригада доходяг-уборщиков с мётлами прошаркала мимо и никто не упустил случая покоситься в нашу сторону. Кузьма покровительственно похлопал меня по плечу и склонившись к уху, злорадно прошептал:
- Хана тебе, урод!
А то я ещё не понял.
Блок бараков закончился, сменившись административным сектором. Здесь начинался другой лагерь, с собственной охраной и другими порядками. Подтянутый солдат в бронике, с коротким автоматом под мышкой, презрительно оглядел моего сопровождающего и лишь после нажал на кнопку. Вопросов задавать не стал, значит комиссар уже дал распоряжение.
Пытаясь хоть как-то отвлечься от гнетущих мыслей о погибших товарищах и собственной незавидной судьбе, я задумался: на кой я этому странному человеку? Обычно эта смесь психолога и политрука не вмешивалась в дела зеков, лишь наблюдая издалека за работой или делая записи в крохотном терминале. Однако несколько раз он весьма серьёзно наседал на кума и тот тотчас шёл на попятный, выполняя указания комиссара. По слухам, тот даже появился как то необычно; в одно прекрасное утро выйдя из кабинета предшественника и отрапортовав коменданту. Как вертолёт сумел так тихо доставить его и забрать предыдущего, никто не понял. Да и охрана эта...
Два офицера, тихо беседующие у радиорелейной будки, увидев нас, переглянулись и один тотчас бросил короткую фразу, явно адресованную конвоиру. Второй расхохотался, а Кузьма тихо выругался: внутренняя и наружная охрана друг друга крепко недолюбливали.
Вот и наша цель: крошечный белый домик с блестящей вывеской у входа: "Офицер психологической поддержки". Сам я тут не бывал, но Серый подробно рассказывал, что комиссара пару раз вызывал его и вёл разговоры на какие-то дурацкие темы. В чём заключалась суть бесед, товарищ так и не понял, дескать, офицер вёл себя странно, точно что-то недоговаривал.
Оба телохранителя были тут, как ту, одинаковые, словно близнецы или клоны. Лиц не разглядеть, под чёрными забралами шлемов, а тела настолько неподвижны, что солдат можно спутать с манекенами. Одна из "кукол" внезапно пошевелилась и рука в перчатке ткнулась в грудь Кузьмы.
- Ты чегой? - он попятился.
- Жди здесь, - прошелестел бесплотный голос и забрало повернулось ко мне, отразив костистое лицо и серый ёжик волос, - проходи.
Дверь загудела и скрылась в стене постройки, освободив небольшое квадратное помещение, напоминающее шлюзовую камеру. Чёрт, да это она и была! Я только сейчас сообразил, какая штуковина стояла здесь, замаскированная под обычный домик. Мы выпускали такие, сразу после начала Волны. Убежище, вот как они назывались. Эта штуковина могла спокойно выдержать ядерный взрыв, находясь недалеко от эпицентра, давление на дне Мариинской впадины и жар в жерле вулкана. Их заказывали олигархи, изо всех сил пытающиеся выжить во взбесившемся мире. Чудны твои дела, Господи.
Дверь встала на место и тихо зажужжала. Потом отворилась другая и я вошёл в помещение, настолько плохо освещённое, что первое время я не видел ровным счётом ничего.
- Проходи, - голос комиссара доносился откуда-то справа и проморгавшись, я обнаружил там тускло светящийся портал терминала. Бледно-зелёная змея медленно кружила над порталом: то ли антивирус, то ли просто обои, - присаживайся.
Сделав пару шагов на голос, я обнаружил, что терминал стоит на рабочем столе, за которым сидит хозяин кабинета в своих неизменных чёрных очках. В такой то темени!
- Заключённый четырнадцать - сто пятьдесят, - начал я привычную лагерную мантру, но комиссар только рукой махнул.
- Присаживайся, - повторил он и оглядевшись, я увидел удобное кожаное кресло, выходец из моей прошлой жизни. Порадуйся, задница, пока тебя не оторвали!
Комиссар протянул руки к терминалу и змея рассыпалась на крошечные фрагменты, среди которых уверенно порхали тонкие пальцы, перемещая и совмещая информационные блоки. Не останавливаясь ни на мгновение, офицер бросил, словно в никуда:
- Ты ещё помнишь, как началась Волна?
- Так точно!" - ноги едва не выбросили меня из кресла. Чёртова привычка! - я тогда оказался в одном из эпицентров изменения. На моих глазах люди превращались в непонятных существ, а некоторые так и вовсе бесследно исчезали. Но, честно говоря, больше поразили машины, превратившиеся в кусты и деревья.
- Это - не начало Волны, - веско отметил комиссар и долго всматривался в замысловатую фигуру, напоминающую полупрозрачный тор, закрученный винтом, - это - её окончание, финал.
Он шевельнул пальцами и бублик обратился восьмёркой, медленно вращающейся над терминалом. Я же, всё никак не мог понять, в чём смысл нашей беседы. Вообще-то, обычно о Волне никто не хотел вспоминать: слишком много неприятного связано с проклятой катастрофой. Фактически вся прошлая жизнь в одночасье рухнула, сменившись некомфортным существованием в новом, непривычном мире.
- Начало Волны почти никто не заметил, - казалось, собеседник читает некую лекцию и это, в сочетании с началом дня, придавало происходящему оттенок сюрреалистической фантасмагории, - сначала начали исчезать люди. Ключевые личности, то ли открыто, то ли из тени, влияющие на мировой порядок. Никто не мог понять, в чём причина и даже возникла теория мирового заговора. Её несостоятельность стала очевидна, когда глава Финляндии просто растворился в воздухе, во время антикризисного совещания. Началась паника. Дальше - больше, - восьмёрка расслоилась на сотни пластин, вращающихся независимо одна от другой, - Ангелы Возмездия, Душекрады и Тени.
Угу. Это я уже помнил весьма отчётливо. Именно тогда у нас ввели военное положение и многочисленные патрули устроили активную охоту на неуловимых Ангелов. Можно было запросто получить пулю, если ты, хотя бы отдалённо, напоминал высокого широкоплечего мужчину в длинном, до пят, кожаном плаще. Моего знакомого, совсем не подходящего под описание, застрелили, потому что он испугался и побежал. У страха глаза велики.
- Как ты думаешь, - комиссар опустил руки и вращающиеся восьмёрки сложились в пирамиду, - в чём причина Волны?
Ну и вопрос! Откуда я знаю? Вряд ли его заинтересуют те варианты ответов, в которых фигурирую Страшный Суд и нашествие инопланетян. И это ещё - самые адекватные! Озвучивались и похуже.
- Не знаю, - честно ответил я, нервно ёрзая под прицелом чёрных очков, - я же не учёный какой! Да в общем то и они не сильно смогли объяснить.
- Всё очень просто, - комиссар откинулся на спинку кресла и пирамида в портале преобразилась в прежнюю змею, неутомимо кружащую над терминалом, - это - защитная реакция мира на поступки и деяния человечества.
- В смысле? - я помотал головой, - Земля пытается нас уничтожить? Так, что ли?
- Земля? - тонкие губы обозначили холодную улыбку и это оказался первый случай, на моей памяти, когда лицо комиссара отображало хоть какую-то эмоцию, - да нет, одна-единственная планета не способна на подобные фокусы. Люди сумели изгадить окружающее до такой степени, что на них ополчился весь мир. Вселенная. И у неё не было намерения уничтожать человечество, вовсе нет.
Так, теперь всё становится понятно. Так или иначе, но перемены вынудили каждого из нас слететь с катушек и если у некоторых всё ограничилось лёгким помешательством, то другие могли, раздевшись догола, поднимать голографические таблички с призывами к единению и бродить между городов, пока их не съедала какая-нибудь тварь или не пристреливал батальон миротворцев. Но оказывается, можно и так: занимая важную должность, пророчествовать помаленьку.
Я думал, комиссар продолжит свои апокалиптические песнопения, но, вместо этого, он положил пальцы на терминал и змея расплылась в лист, чернёный мелким текстом.
- Причина заключения?
- Статьи восемь-тринадцать, четырнадцать-пять и четырнадцать-пять: бродяжничество, нарушение режима проживания и сопротивление при задержании.
- Подробнее.
- Закончилась еда и я решил посмотреть, где можно чем-нибудь разжиться. Немного сбился с дороги и не заметил, как забрёл в чужой сектор, а потом попытался убежать, когда увидел патруль. Хорошо, хоть не пристрелили на месте, могло и так получиться.
- Высшее образование, - бормотал комиссар, как будто и не слыша моих пояснений, - гуманитарий из технического ВУЗа, забавно...Работа на оборонку, два рацпредложения... А вот это совсем интересно: сетевые публикации, в основном - стихотворения, хм.
Чёрт, последнего в моём деле просто быть не могло! Я же никому об этом не говорил, даже Серому! Собственные упражнения казались нелепым и даже несколько позорным занятием, который следует скрывать от самых близких товарищей. Я и печатался то под псевдонимом.
Откуда он узнал?
- Хорошо, - комиссар вытащил из ящика стола янтарную пластинку и бросил мне. Движение оказалось настолько молниеносным, что я едва успел поймать пластиковый пропуск-разрешение, - распоряжение коменданту я уже отправил, а это - для предъявления по месту, - он хмыкнул, - запрет на выход из барака сроком на три дня. Будешь находиться, вроде как под домашним арестом. Думаю, этого времени окажется достаточно.
Для чего? Чтобы остальные успели забыть про сегодняшнее? Вряд ли. Однако же, три дня жизни - тоже неплохо. Спасибо и на этом.
- Спасибо, - я поднялся, предполагая, что аудиенция подошла к концу, - разрешите идти?
Нет, всё-таки странно он двигался: только сидел за столом, а вот уже стоит рядом, протягивая руку для пожатия. Для рукопожатия! С ума сойти. Я неуверенно сжал странно твёрдые пальцы и взглянув в лицо офицера с близкого расстояния, обомлел: за тёмными стёклами очков слабо пульсировали огненные точки.
Теперь всё становилось окончательно ясно. Кибернетические импланты значительно увеличивали силу и скорость реакции, но сводили с ума почище любой наркоты. Крыша могла протечь в любую минуту, а дальше поведение человека, под завязку нашпигованного машинерией, становилось крайне непредсказуемым.
- До встречи, - рукопожатие прервалось и я, на дрожащих ногах, подошёл к шлюзу, - постарайся держать себя в руках.
Выйдя наружу я вновь ослеп, на этот раз от яркого света. Некоторое время постоял, привыкая, но тут грубая ладонь вцепилась в шершавую ткань робы и потянула вперёд.
- Три долбаных часа! - прошипел Кузьма, омерзительно воняя куревом и самогоном, - что можно делать три долбаных часа? Я тут едва не околел от жары! Пш-шёл.
Три часа? Да он, должно быть, шутит! Я попытался прикинуть по времени: по всему выходило, что я провёл внутри не больше двадцати-тридцати минут. Однако же шар солнца успел достигнуть зенита. Вот хренотень. Может я задремал?
Когда мы проходили мимо кухонного блока, там на корточках сидел один Верзила. Пуская дымные кольца он следил за нами со спокойствием сытой акулы. Перехватив мой взгляд, урка медленно провёл пальцем по горлу. Стало быть, про резню уже знают все и думают, что пацанов подставил именно я. Просто великолепно! Похоже, подарок комиссара действительно бесценен. Целых три дня спокойно жизни. Да чего уж там - просто жизни.
Краем глаза я заметил за колючкой быстрое движение и остановился, напрягая глаза. Смутная зелёная тень на мгновение задержалась в сплетении лиан и сверкнув огненными глазами, растворилась в зелени леса.
- Какого встал? Я...
С вышки протяжно ударил пулемёт. Замер, а потом выпустил ещё одну очередь, чуть короче.
- Чёртовы твари! - Бугай, сжимая пудовые кулаки, злобно уставился за ограду, а потом перевёл пылающий ненавистью взгляд на меня, - куда ты прёшь этого недоноска?
Прежде чем оторопевший Кузьма сумел разродиться ответом, я молча протянул пластинку, выданную комиссаром. Перед тем, как взять его в руки, Бугай подозрительно изучил пропуск и лишь затем ухватил неповоротливыми сардельками пальцев. Тотчас разрешение выстрелило фонтаном букв, сложившихся в короткий текст на фоне эмблемы департамента здоровья нации. Вертухай замысловато выругался швырнул пластик обратно.
- Тащи его в стойло, - приказал он и скрипнул зубами, - ладно, мать его, развлечение откладывается. Вот же чёртов педик, как всегда суёт палки в колёса. Очко ему, небось, вылизывал, да, говнюк? Вы же, гомосеки, друг за друга стеной стоите, разве не так?
Семь бед - один ответ. Мне оставалось совсем немного, а рядом усердно мели плац трое зека, пытающихся делать вид, будто наше общение их ничуть не интересует.
- Ну, тебе лучше знать, сказал я, нахально уставившись прямо в выпученные глаза Бугая, оторопевшего от подобной наглости, - как у вас, вертухаев, там заведено?
Охранник приобрёл забавный окрас: лицо стало багровым с зелёными пятнами. Он подступил вплотную, с явным желанием прикончить наглеца на месте, но оглянулся на свидетелей и обуздав себя, отступил на пару шагов. Криво ухмыльнулся и с явным усилием разжал кулаки.
- Когда тебя начнут убивать, - он обозначил улыбку на варениках губ, - я обязательно приду и сниму процесс на видео. Если будет плохое настроение, включу и посмотрю ещё раз. Убери это дерьмо с моих глаз.
Стоил нам отойти на десяток метров и Кузьма принялся тихо кудахтать, искоса поглядывая на меня. Причина его веселья стала понятна, когда дверь барака с тихим жужжанием поползла в сторону, а меня впихнули внутрь.
- Ну ты даёшь! - пробормотал сторож, - козла этого, конченного, конечно никто не любит, но чтобы так...Впрочем, тебе то уже всё пофигу. Кстати, а за кой, Бугай взялся именно за тебя?
Я только плечами пожал и Кузьма, тихо похохатывая, активировал замок двери, отрезая меня от мира тяжёлой пластиковой пластиной.
Тут же глухо щёлкнули и тускло вспыхнули полосы ламп на стенах, позволив разглядеть три ряда двухэтажных нар, заполнивших всё пространства крошечного помещения. Ровно сорок два лежака, осиротевших за сегодняшнее утро. Точнее. Своих хозяев потеряли сорок, но Миху я уже перестал считать за своего, ну а судьба моей персоны была предопределена.
Я прошёлся по бараку, вспоминая погибших товарищей. Вот здесь спал Веня, бывший скрипач, последние месяцы свободы, промышлявший налётами на передвижные продовольственные лавки. Здесь - Лёнчик, строитель, которого подозревали в серии изнасилований, но так ничего и не смогли доказать. А тут... Пришлось одёрнуть себя, хватит! И так, от всего произошедшего, меня начало морозить и подташнивать.
Пытаясь сдержать усиливающуюся дрожь, я подошёл к своей койке и сел на жёсткий матрац, бездумно уставившись перед собой. Почему так получается? Вроде жизнь успела войти в какую-никакую размеренную колею, пусть и такую дерьмовую и тут - опять! Чёртов Бугай со своим ручным провокатором, чтоб вы сдохли, твари!
Нет, ну действительно, какого хрена этот мудак так взъелся на меня? Мы тогда ещё не успели толком выйти из транспортного контейнера, спущенного с тарахтящего вертолёта, как эта татуированная гадость пнула меня в живот, сшибив в пыль бетонного плаца. После этого вертухай хлопнул по ладони шоковой дубиной и злобно уставившись на остальных, принялся зачитывать свои правила поведения. Комендант лагеря, кум, всё это время нерешительно топтался далеко позади цепочки охранников, а потом и вовсе, незаметно для всех, исчез.
Дрожь не прекращалась. Вообще то строго-настрого запрещалось среди бела дня ложиться на нары, но я сомневался, что кто-то из охраны решит навестить последнего обитателя четырнадцатого барака. Поэтому я заполз под тонкую ткань одеяла и съёжился, приняв позу зародыша.
Согреться не получалось очень долго и даже начало казаться, будто весь мир вокруг принялся содрогаться вместе со мной. Подпрыгивали нары, мелко трясся потолок, перемигиваясь раскосыми глазами светильников и ходуном ходил пол, вызывая воспоминания о пережитых днях Волны, когда землетрясения шли одно за другим, превращая города в нагромождение дымящихся камней.
Спать не хотелось, но веки, почему-то, то и дело закрывались, становясь всё тяжелее, точно неведомый чародей приделал вместо них...
...каменные плиты...
...уложенные вместо указателя. Очаровательно. Посмеиваясь, я протягиваю руку, проникая в щель между замшелыми Валунами. Точно, как я и думал. Опять шутки Златогривой. Послание от неё превращается в Огнехвоста и медленно проворачивает Время вокруг вертикальной оси. Одно из Светил тотчас меняет окрас, а второе прячется в коридоре Ветвей.
Скольжу вдоль клокочущего змея Реки, успевая заметить парочку Громил на водопое. Давненько их не было. Нужно будет оценить ближайшее Будущее и если поголовье увеличится, пригласить Стрелозуба на Охоту. Однако, помимо пятёрки лохматых Хищников, чувства фиксируют ещё одну вещь: тёмная паутинная бездна на пару мгновений приоткрывается и чей-то холодный взгляд оценивающе пронизывает окрестности.
Ждущие? Сейчас? Возможно это как-то связано с непонятным образованием, которое ядовитый Спиралехвост успел окрестить Лишаем, сравнивая с болезнью Животных. Непонятная чёрная штука, где умирают Деревья и неуклюже перемещаются вдоль одной из осей странные Существа, разительно отличающиеся от всех остальных. Златогривая даже уделила им три, два и четыре пункта по трём осям и утверждает, будто одни из них держат взаперти (тут я не совсем её понял: это - как?) других.
Златогривая пыталась объяснить смысл происходящего, но на середине подпункта мне надоело и я утащил её на верхушку Горки, где пряталась под шатром Веток отличная кровать. Там мы смогли исполнить ничтожную часть фантазий слегка эксцентричной Дамы.
Ещё одно Сообщение распахивает радужные Крылья и я смеюсь, оценив тот эротический подтекст, который золотой нитью сверкает между Строк. Река исчезает и в пару длинных Прыжков я оказываюсь в точке, куда меня пригласили. Это - глубокая Ночь и небольшой Грот, сияющий Светлячками, медленно роящимися под Куполом, подобно заблудившимся Звёздам.
Златогривая приветствует меня взмахом руки и показывает на большой плоский Камень в самом центре вчерашнего Дня. Теперь всё становится понятно. Похоронный Ритуал - слишком интимная вещь, чтобы в ней участвовал кто-то, кроме самого покойника и того, кто наиболее близок ему.
Танцующий Луч представляется средоточием лунного Сияния и Ветра пятью Днями раньше и кажется, его глаза способны пронзить бесконечность и отодвинуть саму смерть. Нет. Невозможно. К сожалению, мы так же смертны, как и все остальные.
- Приступим? - шелестит Златогривая и мы оба берём Танцующего Луча за руки, - не волнуйся, всё хорошо.
Умерший, повинуясь нашему зову, поднимается и мы шагаем в самый центр Нигде, Никогда и Никто.
Пронзительный сигнал побудки разорвал тишину и лампы на миг ослепительно вспыхнули, тут же вернувшись к обычному, энергосберегающему, режиму. Я привычно вскинулся, пытаясь спросонья нащупать робу на тумбочке рядом с койкой и только хлопнув ладонью по холодной поверхности, сообразил, что спал полностью одетым. Пришли и другие воспоминания. И ощущения...
Легче не стало. К дрожи и тошноте прибавилось сильное головокружение, отчего окружающий мир, помимо прежних прыжков, начал ещё и медленно вращаться вокруг меня. Можно было сколько угодно убеждать себя, что это - последствия вчерашнего стресса, но суть от этого не менялась: я - заболел. Подхватил одну из чёртовых болячек, которые либо быстр убивали человека, либо так же скоро сходили на нет, не оставив ни следа. Но в этот раз, как мне кажется, Бугай не станет дожидаться результатов.
Сил, заправлять нары, не оставалось и цепляясь за пластиковые стойки коек, я заковылял в дальний конец барака, где располагалась параша. Около выхода лежал один-единственный жёлтый контейнер - моя пайка, но при мысли о еде тошнота ещё больше усилилась. Едва сумев добраться до дырки в полу и сделать необходимое, я рухнул на гладкий кафель и отрубился.
- Поднимай этого выродка! - о, знакомый голос, - какого хрена он тут валяется?
- Сержант, - встревоженный голос Фёдора, тощего, точно жердь, вертухая, вроде как предлагающего зекам наркоту в обмен на потрахаться, - он же горячий, как печка и совсем зелёный!
Меня перевернули и я обнаружил над собой круглую физиономию охранника, поблёскивающую пластиком глухой защитной маски. Бугай хлестнул меня по щеке, не особо сдерживая усилия и с мощным звоном окружающее обрело чёткие контуры.
- Живой, - констатировал "парамедик" и вздёрнул меня за грудки, - поднимайся. Комиссар изъявил желание видеть тебя, так что давай, топай. Может заразишь этого козла да и сдохнете оба. Хоть какая-то польза будет.
Ух ты, я даже смог удержаться на ногах!
Свет дня хлестнул по глазам, точно огонь электросварки и я отступил назад, тут же ткнувшись спиной о твёрдый предмет. Сквозь резь и мельтешение пятен, застилавших обзор, я сумел различить отключённую дубину-шокер, которой Бугай подталкивал меня вперёд. Физиономия вертухая не вмещалась в стандартную маску и багровые щёки складками торчали наружу, щетинясь сизой небритостью. Должно быть это выглядело забавно, не знаю. В голове вовсю трезвонили раскалённые колокола, а желудок не прекращал попыток выбраться наружу.
Бугай ещё раз толкнул шокером, выпихнув меня под безжалостный свет ослепительного светила и тихо забубнил, обращаясь к спутнику. Я не смог различить ответ Фёдора, но кажется он недоумевал.
- Всё, пошёл, - в этот раз тычок оказался настолько силён, что я едва не растянулся на бетонных плитах, - шагай, доходяга чахоточная.
Пока мы шагали вдоль бараков, я даже сумел немного собраться и додумать одну полноценную мысль. Пока действует мой пропуск, барак может считаться карантинной зоной, где Бугай не имеет права применить оружие.
Но, как выяснилось, у моего доброжелателя созрел несколько иной план.
- Стой здесь, - Фёдор подтолкнул меня к стене кухонного блока, - никуда не уходи. Мне нужно, - он задумался, - отлить, скажем.
Охранник вёл себя странно, но я оказался рад уже тому, что появилась возможность передохнуть и облегчённо привалился к шершавой стене постройки. Смотреть на неимоверно яркие зелёные лапы деревьев над колючкой и ослепительное небо оказалось физически невозможно и я тут же закрыл глаза. Наверное я, на некоторое время, отключился, потому что пришёл в себя от низкого хриплого голоса слева.
- Вы, кумские подстилки, постоянно гоните туфту, - я разлепил сросшиеся веки и уставился на Верзилу, который сидел рядом, на корточках, - и загоняете беса. Ну, сдал ты корешей, подставил под маслины, какого продолжаешь рисоваться? Прикинься ветошью и не отсвечивай. Ясен же пень - на перо поставят, - урка шевельнул пальцами и между ними появилось короткое чёрное лезвие, - спёкся ты, фраерок.
До меня с огромным трудом доходило, о чём он говорит и я уже собирался вновь закрыть глаза, когда твёрдая, как деревяшка, ладонь больно схватила за горло. Башка, мелкий воришка, всегда хвостом ходивший за Верзилой, криво ухмыляясь, достал из кармана робы узкую заточку. Внезапно он нахмурился и улыбка сползла с рябого лица.
- Длинный, - тревожно прошептал Башка, - фраерок то неправильный какой-то, весь зелёный и горячий.
- Бля, точно, да он чумной! - Верзила спрятал оружие и тут же оказался в десятке шагов от меня, - грёбанный Бугай хочет нас под монастырь подвести, с-сука! Башка, рвём когти, а этот и так - не жилец.
Наверное, болезнь мешала мне мыслить чётко и логично, поэтому я даже не сумел порадоваться чудесному спасению, а лишь облегчённо задремал. Забытье продолжалось вплоть до того момента, когда вернувшийся Фёдор со странным выражением жалости и досады на веснушчатом лице под маской, ткнул в меня шокером и приказал подниматься на ноги.
- Ну на черта оно мне надо? - бормотал охранник, - как будто своих проблем недостаточно! Слышь, доход, - я смог нехотя откликнуться, - с тобой никогда зеркала и стёкла не базарили? Ну так чтобы поддёргивать?
Сквозь глубокую апатию я ощутил укол интереса, но ни о чём спросить не успел, потому как перед глазами уже повисла знакомая вывеска про офицера и поддержку. Один из охранников, чьи позы, как мне показалось, ничуть не изменились за прошедшие сутки, поднял руку, остановив Фёдора, продолжающего бормотать про странные шутки с зеркалами и взяв меня за рукав робы подвёл ко входу. В ноздри внезапно ударил резкий аромат потревоженной древесины, который постоянно ощущаешь на вырубке. Этот удивительный парфюм, как ни странно, не потревожил мой желудок, а напротив - несколько успокоил его.
Дверь шлюза закрылась, а я только-только сподобился задать себе вопрос: зачем комиссар второй день подряд вызывает ничем не примечательного арестанта. Пытается вербовать шпиона? Так это же бессмысленно: я же засвеченный, по самое немогу и от смерти сегодня меня спасла чистая случайность - угроза другой смерти. Мысль эта показалась настолько забавной, что я даже принялся тихо хихикать.
- Проходи, садись, - хозяин кабинета торопливо собирал плавающие в портале круги и складывал из них половину шара, - я слышал, ты заболел?
- Так точно, - ух, как хорошо, когда есть возможность опуститься в мягкое кресло, - тошнит и голова кружится.
Должно быть я опять, незаметно для самого себя, отключился, очнувшись от острой боли, пронзившей шею. Открыв глаза, я обнаружил комиссара, неподвижно застывшего рядом с креслом. Что это было? Укол? Болезненные ощущения медленно отступали и тот жидкий огонь, который наполнял тело, сменился освежающей прохладой.
Офицер, как ни в чём не бывало, занял место за своим столом и уставился на меня.
- Что ты слышал об изменённых? - спросил он и мне показалось, будто я слышу странные нотки в его бесстрастном голосе.
Ну и вопрос! Пытаясь согнать в одно стадо, мысли, тотчас рванувшие по кустам подсознания, я принялся разглядывать убранство кабинета. Аскетизм его владельца просто поражал: рабочий стол с терминалом, два кресла - вот и всё! Он как, на полу спит? Или вообще обходится без отдыха? Некоторые импланты позволяли обладателям бодрствовать неограниченное время. До слёта с катушек, естественно.
- Одни слухи, - я пожал плечами, ощущая лёгкую ломоту в суставах - последствия утреннего приступа, - пока имел доступ к сети, читал сообщения о непонятных мутациях, превращающих людей во хрен пойми кого. Потом власти заблокировали общий доступ и оставили лишь канал правительственных новостей, а там про это - молчок.
- А люди ничего не говорили? - комиссар откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, - никаких баек, рассказов?
- Ха! - я не смог удержаться от смешка, - если попытаться собрать весь тот бред, который я слышал, то получится библиотека чуши в миллиард томов. Нет, я всё понимаю, но верить шизе про светящихся людей, летящих по небу или сказочкам про перевёртышей, живущих в зеркалах и жрущих мозги - вы меня извините, я не псих! Да и довелось мне видеть одного из этих ваших, изменённых, в перевалочной базе, когда нас везли в лагерь. Сидел в клетке. Весь заросший, вонючий, как козёл. Солдаты рассказали, дескать жил в норе, которую сам выкопал, по ночам выходил в город, насиловал и жрал женщин. Кажется его потом пристрелили.
- Да, - согласился комиссар, - не очень похоже на достойную смену человеческого рода.
- А она нужна вообще, эта смена? - с горечью поинтересовался я, - уж если, как по вашему, мир реально решил, что мы так сильно навредили ему, не проще ли просто взять и стереть человечество до основания, а потом заново создать каких-нибудь тварюшек?
- Мира гораздо милосерднее, чем это представляется людям, - мне показалось, будто тёмные стёкла очков собеседника озарились бледным сиянием, - и готов дать человечеству ещё один шанс. Вот только условия выживания очень сильно изменятся. Собственно Волна, это и есть последовательная цепочка изменений, трансформации окружающей среды и тех, кто в ней продолжит жить.
- Ну и кто же тогда эти настоящие изменённые? - что-то во всём этом разговоре казалось мне странным. И совсем не тот факт, что один самых могущественных людей лагеря толкует о какой-то чепухе, а нечто иное, гораздо глубже. Кроме того, то ли сказалось побочное действие укола, то ли начался очередной приступ, но у меня начались галлюцинации. Стены комнаты затеяли забавнейшую игру: они то вовсе исчезали из виду, скрываясь во мраке, то становились прозрачными, но видел я не бетонную площадку плаца с серыми домиками казарм, а бескрайнее пространство густого леса, с великанами-деревьями, густым переплетением лиан и пёстрыми птицами, беспечно порхающими с ветки на ветку.
- Что ты думаешь о тенях? - комиссар опустил руку в портал и тот отразил бледно-зелёную фигуру, казалось смазанную, от бешеной скорости.
- Ну, вер...Охранники говорят, типа это лесные твари, вроде обезьян, которые мутировали в кровососов и теперь воруют людей, чтобы спокойно жрать их в своих норах, - мне показалось или собеседник издал тихий смешок? - а комендант один раз читал настоящую лекцию про суеверия и напрасные страхи. По нему выходит, что всё это - видения, галлюцинации от болотных испарений. А вот Бугай, то есть - сержант Тарас Харитонович, тот вообще сказал, дескать наше дело - лес валить и писец.
Бледный силуэт под рукой комиссар обрёл плотность и сверкнув глазами исчез в изумрудном тумане. В тот же момент стены прекратили свои фокусы, а я ощутил неимоверную тяжесть во всём теле, точно вернулся в барак после дня тяжёлой работы.
- Тени, это и есть изменённые, - сухо пояснил комиссар и встал, - люди, пережившую мутацию и фактически утратившие связь с прежней жизнью. Ни физиология, ни образ мышления, ни сама объективная реальность у них не имеет соприкосновения с привычной человеку вселенной. К слову, они способны свободно перемещаться даже в тех измерениях, где человек имеет единственное направление.
- Это в каких же? - вяло поинтересовался я, сопротивляясь накатившей слабости, - и откуда вы об этом знаете?
- В каких? Во времени, например, - офицер протянул руку и помог мне встать. За тёмными очками всё ярче разгорался призрачный огонь, - откуда знаю? Ведём тщательное наблюдение и исследуем. Это нам просто необходимо, для дальнейшего выживания.
На улице меня встретила охрана, совершенно офигевший Фёдор и сумерки. Наступил глубокий вечер. То ли я совершенно утратил способность удивляться, то ли приступ усиливающегося озноба забивал все мысли.
- Охренеть! - бормотал вертухай, натягивая маску, - вы там чё, пялили друг друга? Восемь долбанных часов! - он толкнул меня в спину, - пшёл! А так, один хер лучше, чем торчать в Башне, где с тобой треплются зеркала.
Ноги наотрез отказывались нести вперёд и пару раз я, против своей воли, оступался и падал. Последний раз подниматься оказалось совсем нелегко, потому как окружающий мир превратился в изумрудную карусель со звёздным шатром над головой. Всякий раз когда я пытался опереться рукой о землю, карусель запускалась и рука промахивалась. Кроме того, постоянно чудились огненные глаза, следящие за мной из-за каждого дерева. Откуда здесь, кстати, деревья?
- Чтоб ты сдох! - сопровождающий вздёрнул меня и буквально поволок вперёд, - если я, мудак, из-за тебя заражусь этой дрянью - лично пристрелю! Да шевели же ты ногами, урод.
- Что с ним? - Бугай схватил меня за ворот робы и встряхнул, - и где вас носило всё это время?
- Сидел у Глиста в норе, - Фёдор тихо выругался, - вернулся вот так вот, на ногах не стоит.
- Может он над ними какие-то опыты ставит? - я с трудом мог различить лоснящуюся физиономию, - слухи то разные ходят...Кстати, что ты за мульку тёр, про зеркала? Пацаны весь день ржут, как потерпевшие.
- Галюны какие-то, - голос охранника приобрёл жалобные обертоны, - сидел в Башне, а тут зеркало на стене начало трепаться. Втирало, типа жена моя с соседом вовсю трахается, а я тут сдохну и причём очень скоро. А потом...
- Хорош, - в голосе Бугая слышалось усталое недовольство, - сегодня отбарабанишь последний раз, а завтра я тебе рапорт подпишу на недельный отпуск, у меня ещё осталась пара бланков. Этого - в барак. Если до послезавтра не отлыгает...
Он промолчал, но всем всё было ясно и так. Однако апатия не позволяла ощутить даже тень страха, поглощая все чувства, точно бесконечный океан.
Как попал в барак - не помню. Сознание немного прояснилось, когда зашипели двери и вспыхнул тусклый свет. Тупо уставившись на две коробки пака под ногами, я побрёл в сторону койки, но до своей так и не добрался. Приступ свалил с ног на полдороге и я свалился на нары, где прежде спал Серый, так загадочно исчезнувший три недели назад. Возникло ощущение уносящего вдаль...
...потока воды...
...омывающего слабо колеблющиеся Водоросли под ногами. Остроглазая - великолепная танцовщица и каждое её движение наполнено сдержанной грацией, отчего кажется, будто ты вальсируешь с воздушным Вихрем. Остальные Пары-Тройки перемещаются по Залу Вечной Полуночи с таким же изяществом, уходя на противоположную сторону, согласно Протоколу. Если слегка отвлечься, то можно увидеть их смутные тени под ногами.
- Время, - шепчет Остроглазая и покусывает за ухо, - на счёт...
Шар Луны возникает прямо над головой, сменяя полог из переплетённых Лиан, усыпанных светящимися Цветами. Руки партнёрши разжимаются и сама она, провернув пространство на три полоборота, уже участвует в Охоте на стаю Колючек. Для Остроглазой, Протокольные Балы - тяжёлая обуза, поэтому, отбыв обязательную часть, она торопится скрыться.
- Остался без партнёрши? - Огнегривая манит пальцем из тёмного входа крошечной Пещеры, - не желаешь присоединиться?
Улыбаясь, шагаю к ней, наблюдая, как Рыбки под ногами шарахаются в стороны. Водная поверхность кажется несокрушимой, точно Скала, но стоит слегка изменить Частоту и можно оказаться в самом центре серебристой стайки, скрывающейся в лапах подводных Растений.
- Не скучал? - Огнегривая целует в губы и тащит за собой, - тебя кое кто хотел срочно увидеть.
Срочно - странное слово, полузабытое. Его употребляют лишь в тех редких случаях пространственных возмущений, когда нарушается Связь во всех направлениях.
Перед тем, как нырнуть в сумрак Пещеры, я ощущаю чей-то пристальный взгляд и оглядываюсь. Утренний Туман, верный товарищ, остановив Танец со Звёздной Пылью, внимательно смотрит на меня. Эти несколько Когда-Куда он избегает всяких встреч и разговоров, точно гибель во время столкновения с косяком Летящих, как-то изменила его. Странно, но почему то и я не могу подобрать нужного Места-Времени для встречи, словно непонятный туман перекрыл все Пути. Пройдёт. Так уже бывало.
Пещера - не Пещера, а короткий капилляр, выводящий в День на скалистом Обрыве, у подножия которого бурлит, перекатывая Камни прозрачная Река. Мы стоим на каменном балкончике, глядя на грохочущий Поток далеко внизу и не удержавшись, я делаю шаг, опустив ладонь в ледяную Воду, кусающую за пальцы.
Брызги холодной Влаги летят прямо в лицо, когда Огнегривая плещет на меня, стоя по колено в Горной Реке. Её раскосые глаза светятся смехом, но в их глубине я замечаю тревогу. Нам нет нужды озвучивать свои мысли друг другу, поэтому я просто подхожу и обнимаю её.
- всё хорошо.
- Принц хотел видеть тебя, - шепчет она, - одного. Когда вернёшься, - она умолкает и повторяет с большим убеждением, - когда вернёшься - непременно найди меня.
- Хорошо, - шепчу я, выходя из Воды на Травяной Ковёр королевских апартаментов, - Ваше Высочество...
Принц стоит у крошечного каскадного Водопада и задумчиво разглядывает его, подперев подбородок тонкими пальцами. Он, как обычно, сосредоточен и угрюм. Никогда не видел Его смеющимся или хотя бы улыбающимся. Должно быть именно те дела, которых чураются остальные Скользящие, лишают Его радости.
Тёмные глаза внезапно превращаются в...
...слепящие огни...
...утренней побудки, сбросившей меня с нар на холодный пол, где я и остался, не в силах даже опереться руками.
Зажужжала дверь и внутри внезапно стало очень многолюдно. Кто-то, глухо рычащий, ухватил меня и швырнул к стене барака. Впрочем, я всё равно ничего не понимал: где нахожусь, кто эти существа, обступившие меня и почему мысли едва шевелятся, напоминая ленивых Костоног. Слово вызвало некий протест внутри и я вдруг сообразил, что это Бугай раздражённо вопит на меня из-под пластиковой маски:
- Очнись, урод! - он хлестнул меня по лицу, - очухался, придурок? Отвечай, что тебе вчера Кучерявый наплёл? Что тебе Федька про Башню рассказывал?
- Зеркала с ним говорили, - выдавил я, пытаясь сфокусироваться на лице человека, - и вроде бы, другие стеклянные штуки. Про жену рассказывали, про скорую смерть.
- А я вчера всё мимо ушей пропусти! - Бугай выпрямился и до хруста потянулся.
- Да ну, бред какой-то, - протянул кум, стоящий за его спиной в окружении квартета телохранителей, - зеркала? Чушь!
- Чушь, это - целая смена, которая пускает слюни на линолеум! - взревел Бугай, - все похожи на чёртовы овощи. И это, между прочим, совпало с болезнью этого говнюка.
- Простое совпадение, - подал голос комиссар, стоявший чуть поодаль. Он, единственный из всех присутствующих, не носил защитной маски, - Ждущие обычно нападают не сразу, а через некоторое время. Ну, так на то они и Ждущие.
- Предлагаешь поверить в сказку о монстрах из зеркала? - Бугай презрительно ухмыльнулся и достал из кобуры пистолет, - а вот я сейчас прострелю этой дохлятине бошкуи погляжу, появятся ещё эти твои Ждущие или нет.
- У него освобождение до завтрашнего дня, - равнодушно заметил комиссар и направился к выходу, - пристрелишь раньше - отдам под трибунал; сам пойдёшь лес валить. Не выздоровеет до завтра - можешь делать с ним, что пожелаешь.
Стоило комиссару выйти и комендант тут же испарился, словно его и не было. Бугай жестом отправил прочь остальных вертухаев и присел, прижав ствол оружия к моему лбу. Толстый палец дрожал на спусковом крючке.
- Завтра я тебя прикончу, сука! - прошипел охранник, - не знаю, будешь ты соображать к тому времени или нет, а сейчас - слушай. Вижу, ты меня не запомнил, а я твою рожу не забыл! И не забыл, как ты увёл у меня Ольку Ченцову. А я ведь на ней жениться собирался, гандон! Где она сейчас? Молчишь? А я знаю: умерла от гриппа и ты ей, гад, ни хрена не помог! А я бы смог! - он ударил меня по лицу, - пока ещё можешь, вспоминай!
Дверь зашипела и я вновь остался совсем один.
Если бы силы ещё оставались, я бы посмеялся. Все наши личные данные уничтожались при отправке в лагерь, поэтому Бугай не мог подтвердить свои подозрения, а с лицом он просто напутал: я никогда не знал никакой Ольки Ченцовой. Ведь забавно же, умереть, потому как тебя перепутали с кем-то другим! Впрочем, умирать приходилось в любом случае; то ли от руки Бугая, то ли от непонятной лихорадки, которая и не думала отступать.
Чтобы заползти на койку, пришлось потратить последние резервы организма и тело сейчас напоминало колбу с вакуумом. Такая же пустота царила и в голове: ни единой мысли или желания. Даже страха не осталось. Я просто лежал и смотрел в потолок, пока волны дрожи накатывались одна за другой, точно незримый прибой гнал через меня свои буруны.
Попытавшись вызвать хоть какие-нибудь воспоминания, способные скрасить последние часы, я точно увяз в липкой патокообразной тьме. Нет, моя прошлая жизнь была совсем рядом, но стоило протянуть руку в детство или юность, как ты переставал понимать, происходило это всё на самом деле или кто-то рассказал. А может и вообще, все эти картинки - только выдумки киношников.
Оставив бесплодные попытки, я просто лежал на нарах. Время струилось мимо, подобно водам горного потока из ночного сновидения. Почему то именно сны последних ночей выглядели по-настоящему живыми и чёткими, легко затмевая реальность, проваливающуюся в тартарары.
Щёлкнули, отключившись, светильники и барак погрузился в непроглядную тьму: значит пришло время сна и у меня оставалась одна-единственная ночь. Самое обидное, что болезненная дрожь прекратилась и в теле появилось необыкновенное ощущение воздушной лёгкости. Казалось: оттолкнись - и ты взлетишь к низкому потолку...Да что там - пролетишь сквозь!
Как вообще могут преграждать дорогу эти нереальные образования, без задержек пропускающие свет ночи и дыхание леса? Я легко поднялся с уродливого ложа и внимательно осмотрелся по сторонам: вокруг такие же странные штуковины, но заполненные слабой пульсацией жизни. Некоторые её представители выглядели чуть ярче и перемещались взад-вперёд.
Внезапное ощущение угрозы вынудило меня обернуться и я успел заметить, как тёмные щупальца медленно уползают в серую дыру, а холодный взгляд прячется во мраке Нигде.
- Не бойся, - Принц останавливается рядом и движения Ждущего тотчас становятся суетливее и быстрее, - он сейчас сыт, да и не рискнёт напасть на пару Скользящих.
- Почему я тут и сейчас? - в памяти странный провал, точно после нашей встречи я куда-то исчез, - почему на мне эта дрянь?
- Ты болел, - спокойно поясняет Принц и взяв за руку, ведёт наружу, - с нами такое случается. После смерти. Приходится некоторое Время и Место следить за больным, помогая ему.
Да. Я вспомнил. Это и есть Работа Принца: присутствовать среди Больных, ожидая, пока кто-то из них начнёт Выздоравливать. Поэтому Принц никогда не улыбается и сторонится остальных Скользящих. Маска, которую он вынужден носить, не слишком приятна для Восприятия.
- Спасибо, - я искренен в своей Благодарности.
Мы снаружи и я замечаю, как особо яркий пульсирующий Огонь направляется в то Место-Время, где находился Больной. Тихий лязг, шелест и Существо вспыхивает, источая Ярость и Отчаяние. Какая-то История, которая мне уже не интересна.
Принц сопровождает меня до самой Разделительной Полосы, где Деревья входят в полную Силу, а Воздух пахнет Свободой.
- Дальше - сам, - тёмная уродливая Маска вновь скрывает изящные черты лица, - Огнегривая ждёт тебя.
Я знаю. Вижу!
Некоторое Время я стою неподвижно, а потом срываюсь с Места и лечу Вперёд-Вперёд, не разбирая Пути. Серебристые Стволы, Лианы, Ветки мелькают по сторонам и пробудившиеся Птицы взлетают в тёмное Небо.
Свобода!
Тяжёлая Болезнь оставила меня и Теперь я могу свободно скользить...
Скользить в ветвях.
ЖДУЩИЕ-ВО-ТЬМЕ
- Романов, какого дьявола ты делаешь?
Я поднял голову и посмотрел на начальника отдела, стоящего в дверях. Минут пять это жирное чмо стояло там и ожидало непонятно чего. Наверное думал, будто я, при виде знакомого пуза, тотчас вскочу на ноги и примусь выдавать отчёт за отчётом. Я откинулся на спинку жалобно скрипнувшего кресла и потянулся, хрустнув позвонками шеи.
- Работаю, Пётр Константинович, а как иначе? - любезно известил я и ухмыльнулся, глядя в его, пылающие благородным негодованием, свинские очи, - занят, так сказать, особо важным делом.
- Ты десять минут просто сидишь и разглядываешь неработающий передатчик, вот и всё! А ведь по селектору попросили всех незанятых сотрудников прибыть в четырнадцатую бис.
Ещё чего не хватало! Я им кто, уборщик? Пусть сами разгребают своё дерьмо.
- Не могу, - я скорчил печальную гримасу и развёл руками, - жду срочной связи. Вопрос жизни или смерти.
Впрочем, себе то зачем лгать - одной смерти. О жизни тут, два часа уж как и речи быть не может. Тузик определённо спёкся, но при мысли об этом я ощущал лишь глухое недовольство от сорвавшейся операции и не больше. Чёртов очкарик доводил до белого каления своей высокопарностью и частым употреблением непонятных терминов, а теперь ещё и придётся ехать на квартиру, где он занимался своими вуду и смотреть на их последствия.
- Объяснишь это шефу, - угрюмо бросил Нагиев и потёр белый шрам, пересекающий правый глаз и половину щеки, - и сдай отчёты - конец месяца на носу.
Ещё и это...Я на мгновение задумался, кого лучше подключить к бумажной работе и тут же вспомнил про Тощего-Кольку. Парень всего два месяца в управлении и рвётся в дело. Вот пусть и действует! Четыре отчёта - самое то. Ненавижу писанину!
Я ещё раз потянулся и забросил рацию в ящик стола. Потом проверил оружие. Это уже просто рефлекс: выходя из кабинета, сначала запереть документацию, потом - погладить рукояти пистолетов, а уж после - спокойно идти по делам. Когда я подошёл к дверям, мне почудился едва различимый смешок и я даже оглянулся. Да нет, просто тихо жужжала лампа под потолком. Дерьмо. Нервы совсем расшатались.
Поскольку всё равно приходилось идти мимо четырнадцатого бис, я не удержался и заглянул в бокс, атакованный вчера сетевым червём. Ого, а вирус то нехило потрудился, превратив кабинет в настоящую свалку канцелярских отходов. Собственно уцелел только терминал, откуда и появилась огромная призрачная змея, прикончившая оператора и уничтожившая всё остальное. Погибшему дебилу - туда и дорога, нечего клювом щёлкать!
Пару минут я просто курил сигарету, а потом принялся давать ценные указания угрюмым парням, неторопливо вышвыривающим остатки мебели в выбитые окна. Работали в основном мальки, старики, как я, оказались поумнее молодых идиотов, поэтому никто и вякнуть не посмел. Только Саня Егоров, в конце концов не выдержал и взмолился:
- Царь, ну оставь ты нас в покое! Уже и так с ног падаем: сначала два задержания, а теперь ещё и это...
- Были бы поумнее, -я последний раз затянулся и бросил окурок на пол, - поработали бы головой. В обезьяннике кичуются пять узкоплёночных. Дайте им по печени и сами не поверите, какой у них появится энтузиазм.
Егоров, уже взявшийся было за разломанную столешницу, отпустил её и скривив страшную рожу, глухо выругался. Вот так, башкой нужно думать и слушать старших товарищей.
Настроение заметно улучшилось и напевая песенку про шлюх на дороге, я поднялся по лестнице на пятый этаж, задержавшись у массивней решётки пропускного пункта.
Какая было бы электроника здесь отсутствовала напрочь: шеф не доверял всем этим карточкам, сканерам сетчатки и отпечатков пальцев. Параноик, конечно, но тут он абсолютно прав: в моём сейфе лежал полный комплект для доступа от имени всех четырёх начальников отделов. Отсутствовал только сам шеф. Ну ничего, со временем...
Лёха Данилов, огромная неповоротливая обезьяна в бронике, долго вертел мой пропуск, то ли пытаясь отыскать знакомые буквы, то ли сравнивая неудачный портрет с его идеальным прототипом.
- Лёха, - проникновенно сказал я, прильнув к прутьям и с трудом удерживаясь, чтобы навязшее "гиббон" не вырвалось наружу, - ты совсем с катушек съехал или память стала девичья?
- Шеф приказал усилить меры безопасности, - строго пробасил Данилов и Витёк, сидевший на стуле чуть дальше, беззвучно заржал, - ладно. Ты лучше скажи: завтра в качалку идёшь?
Надо бы, вообще то: жирок погонять не мешает. Ахмет, правда, приглашал в новую сауну, взамен старой, которую прикрыли в нашем квартале.
- Подумаю, - сказал я и протянув руку через ограду, забрал пропуск, - давай, открывай, любимый папа истосковался.
Витя, продолжая баюкать автомат на коленях, подмигнул, демонстративно покосившись на партнёра. Мы оба хихикнули и широко расставив руки в сторону, я тихо ухнул, изобразив большую обезьяну. "Гиббон" растерянно улыбнулся, а я пошёл дальше по коридору.
Секретарша шефа, Лена, как раз пила кофе и я тут же отобрал у неё чашку, заявив, что кофеин вредит цвету такого очаровательного лица. Подумать только, использовать такой шикарный экземпляр для каких-то ничтожных документов! А если бы меня не было? Совсем зачахла бы несчастная девочка!
- В субботу увидимся, - Лена забросила ногу за ногу и приподняла тонкую бровь, - да ладно тебе, почему не получилось прошлый раз - сама знаешь.
- Так бросай свою корову, - стакан на столе издал странный звук, напоминающий заинтересованное "кхе", - долго она тебе будет мозг выносить?
- Пока её папаша руководит управлением, - пояснил я и поставил опустевшую чашку рядом с терминалом, в портале которого дотлевал недописанный документ, - потом брошу, ко всем чертям и перееду жить к тебе.
- Ох, Царь, - она покачала головой, - все знают, насколько ты брехливое блядво.
- Не верь этим всем, - я поцеловал кончик её носика и нажал на кнопку селектора, - Романов прибыл.
Массивная бронированная дверь с астматическим придыханием отползла в сторону и я прошёл в кабинет шефа, вызвав короткий приступ паники у защитных систем. Заморыш, теряющийся на фоне своего солидного стола красного дерева, раздражённо дёрнул дряблой щекой и полез под столешницу!
- Николай, ну что за детский сад! - проворчал Семён Фёдорович и отложил в сторону древнего вида картонную папку, - неужели так трудно на время расстаться со своими игрушками? И так я делаю тебе постоянные послабления.
Угу, а я терплю твои нудные проповеди и толстозадую дочурку, такую же унылую праведницу, как и её папаша. Поэтому, мы - квиты.
- Прошу прощения, - я пожал плечами, - без них, я - как без рук.
- Ладно, - он, как обычно, не стал обострять конфликт и указал морщинистой лапкой, - присаживайся. Есть небольшой разговор.
Я разместил в шикарном кожаном кресле, рассматривая торнадо из искр, вокруг терминала. О, новый файерволл! Шеф страхуется после истории с четырнадцатым? Недаром у него погоняло в управе: Агент Безопасности. Только глупости всё это: черви мутируют и ломают любую систему защиты, поэтому я избрал самый лучший вариант: в моём кабинете вовсе нет терминала. Нужно будет, зайду к кому-нибудь.
Тесть вновь взял в руки папку, которую рассматривал перед моим приходом и открыл её. Ещё одна идиотская привычка: собирать бумажные документы и хранить их в личном архиве. Так могли бы делать динозавры.
- Коля, на тебя опять подали три рапорта, - он выложил бумаги на стол и слегка привстав, я успел различить почерк Яшки Челебухи, дол того, как морщиниста ладонь скрыла прыгающие буквы, - превышение силовых норм и полномочий. Ты бил задержанных?
- Да что вы, Семён Фёдорович, - я невинно улыбнулся, - как я могу? Это же запрещено законом. А что, есть доказательства, кроме писанины этих трёх мудаков?
- Нет, - Алов, со вздохом, сунул рапорты в шредер и тот довольно заурчал, скрывая состав преступления, - но я то знаю твой необузданный нрав. Хорошо, хоть на Наташу он не распространяется.
И очень хорошо, что Наташа умеет держать язык за зубами, когда распространяется. Да и воспитываю я супругу не так уж часто и всегда по делу.
- Благодарность от министерства, - шикарная голографическая картинка с щитом и мечом, - тебе и Артёму, за оперативность и раскрываемость. Вы с ним - вне конкуренции. Получите премию и немаленькую.
Вот чёрт! Этот же говнюк всё расскажет любимой доченьке и проконтролирует, а значит - деньги в семью. Скверно. Толку от этих денег...Но я изобразил довольную ухмылку.
Тесть полюбовался картинкой и положил её на стол. Вытащил из папки серебристую планку экстренного сообщения и повертел в пальцах. О, такие я уже видел, значит разговор переходит на серьёзные темы.
- Как продвигается твоя операция: "Внедрение"? - Алов вставил планку в спецразъём терминала и уставился на появившуюся матрицу, - служба безопасности интересуется. Я вообще-то не лезу в ваши дела, но всё это очень странно. Хорошо, хоть через голову начальства не прыгаешь.
О, прыгаю! Да ещё и как! Но тебе об этом знать совсем не обязательно.
- Ещё и эти уроды! - притворно заворчал я, скорчив угрюмую физиономию, - значит информация нужна им, а свою жопу должен подставлять я!
- Но они ведь придали тебе помощника? Тут написано: Альберт Абрамович Рушель, кандидат физико-математических наук и...
- Бла, бла, бла, - прервал я начальника, - помощник, ети его! Доходяга, которого выдернули из лагеря и который согласился работать на безопасность за жрат. Да и спёкся Тузик, судя по всему. Сказал, что есть срочное сообщение, чуть не прорыв и больше ни слуху, ни духу.
- А где он? - Алов нахмурился.
- Семнадцатый квадрат, это в районе Строительной, - тесть поколдовал в портале и его брови поползли вверх, - да, закрытая зона. Уж и не знаю, почему его понесло именно туда, мне сказал; дескать, там проще всего установить контакт с...этими.
- Ну и как думаешь поступить? - Семён Фёдорович достал из кармана пиджака платок и промокнул лоб, - получается, операция провалена?
- Да нет, - я покачал головой, - куратор, похоже, ожидал чего-то подобного. Нужно съездить на место и забрать собранную информацию. Сейчас и мотнусь, один чёрт до конца ещё три часа пахать.
- Помощь придать? - поинтересовался тесть.
Вот идиот!
- Операция - секретная, - как ребёнку пояснил я, - никто об этом не должен знать, особенно - наши. Поедем толпой, возникнет куча вопросов: куда, зачем, откуда жмур, что делал. Да и нахрена мне все эти дармоеды?
- Ладно, тогда держи меня в курсе.
- Ну естественно, - я поднялся из кресла и без всякого желания пожал протянутую руку.
- Нату поцелуй, за меня. Передай: может заеду, на днях.
Я помахал Ленке, на прощание и вышел в коридор с осточертевшими плакатами и пожелтевшими, от времени, приказами министерства. Что-то нужно было срочно предпринять с Яшкой и его корешами - достали они меня очень крепко. Подумать только: говнюки в управе, без году неделя, а уже качают права и лезут меня учить! Нельзя подозреваемому ломать челюсть! Ха. Может мне его ещё и поцеловать, при задержании?
С нашего этажа в подземный гараж всё ещё перемещался старый скрипучий лифт, которым большинство опасалось пользоваться по причине частых отключений света и барахлящего резервного генератора. Но я предпочитал рискнуть, чем бить ноги по ступеням и встречаться с раздражающими физиономиями особо любимых коллег.
Пока хрустящая коробка медленно ползла вниз, я достал из кармана куртки планшет, куда сбрасывал информацию от Тузика и перечитал его последний отчёт. Сплошные победные реляции: контакт налажен, пошла информация, ещё немного и взаимовыгодный обмен состоится в полном объёме.
- Обмен? - сам себя спросил я и спрятал планшет, - что этот дебил имел в виду?
Казалось, кто-то хихикнул за спиной, но обернувшись, я не обнаружил ничего, кроме правил пользования лифтом. В тот же момент двери щёлкнули, разъезжаясь и я сообразил: напряжённые нервы интерпретировали остановку в подобие смешка. Чёрт, срочно к тёлкам и нажраться!
В гараже оказалось холодно, темно и сыро. Только в ремонтном боксе, куда неделю назад загнали БТР ВВшников, пересекались лучи двух мощных прожекторов и периодически ухал пневматический пресс. Но меня больше интересовал другой источник света: окошко в будке охранника и я медленно прошествовал мимо рядов зарешёченных боксов, где стояли, как оперативные тачки, не задействованные в сегодняшних операциях, так и личные автомобили сотрудников. В основном - мусор, как бронированная Тойота шефа, но попадались и любопытные экземпляры, на которых я уже успел погонять. Впечатляла Ламборджини Свванидзе, с полностью переделанной ходовой. У машинки корпус приподняли почти в два раза и установили дополнительный движок. Ух, зверюга! Если грызуна замочат, нужно будет отжать тачку себе.
Лёха Скобелев скучал, лениво гоняя по периметру портала каких-то попискивающих монстриков и шевелил пальцами босой ступни. Вторая нога, как и полагалось, пряталась внутри блестящего берца.
- А, Царь! - он обрадовался и монстры с радостным визгом спрятались в глубинах терминала, - потрындим? Мне ещё пять часов, а я кофе насосался и спать не могу.
- Наша служба, Алексей, - строго заметил я и взял ключи от своего бокса, - и опасна, и трудна. А твоя, лодыря кусок, так и вовсе не видна. Вот скажу своему любимому папочке, пусть устроит внезапную проверку, тогда будет тебе развлечение на всю задницу.
- Агент? Да брось ты, - охранник махнул рукой, вновь впадая в сонную прострацию, - когда он покинет свой кабинет для проверки - наступит конец света.
- Так говорил Заратустра, - я ухмыльнулся, - аминь и пока.
А вот и моя животинка! Трёхсотсильное , двухколёсное...Беспородное нечто. Когда мы накрыли банду жестянщиков, я не смог удержаться и отобрал мотоцикл у их главаря, но падла так и не признался, в каком из подпольных гаражей соорудили подобное чудо. А жаль, мне предлагали очень хорошие бабки, если я сумею найти ещё парочку, таких же.
Перед тем, как покинуть гараж, я открыл оружейный шкафчик и долго изучал своё богатство. Остановился на укороченном штуцере двенадцатого калибра. Хрен его знает, с чем придётся столкнуться, а такая херь пробьёт даже кевларовый броник. Проверено. Ну всё, теперь можно выдвигаться.
Мотоцикл легко вознёс меня к наружным воротам, где я, некоторое время, просто лузгал семечки и трепался с охраной. Спешить всё равно не имело смысла, поэтому можно было спокойно слушать ворох бородатых анекдотов про тёщу и правительство. Потом пацаны сказали, что семок осталось мало, ночь ещё длинная и не валил бы я, Царь, по делам. Всегда понимаю, когда вежливо просят, поэтому пообещал предоставить шефу рапорт о нарушении дисциплины и под дружный гогот выкатился наружу.
Ночной город, это - нечто. Ещё помню время, когда башни домов светились множеством окон, ярко горели фонари, а улицы заполнялись полноводной рекой, перемигивающихся фарами, автомобилей. Толпы людей слонялись взад-вперёд, ныряя в кафе и рестораны или без всякой цели замирая перед витринами, зеленея в их призрачном сиянии.
Всё изменилось. Огромные стёкла витрин разбиты все, до единого, а те, немногочисленные магазины, которые откроются с рассветом, больше напоминают бомбоубежища. Есть и ночные, где над бронепластиной выдачи тускло вспыхивает зелёный огонёк. Эти места особо опасны и если внимательно присмотреться, можно различить в темноте ближайших подворотен огненные точки сигарет.
Здания, своей абсолютной чернотой, напоминают каменные монолиты и лишь кое-где заметны короткие вспышки. Но свеча это или какая ночная тварь - непонятно. Крыши зданий - совсем другое дело: назойливая поросль огнёвки, почему то облюбовавшая именно эту часть построек, полыхает на фоне тёмного неба, навевая воспоминание об уничтоженном атомной бомбой Лас-Вегасе. Красиво! Если не приближаться.
Машины, замершие у обочины, на тротуаре или просто посреди дороги, поросли пушистой дрянью, медленно пожирающей их металл. Если, как следует, пнуть автомобиль, он рассыплется в пыль, а ты получишь сильный ожог незащищённых частей тела. Поэтому, пусть себе стоят.
Других людей, кроме шакалов, притаившихся в темноте переулков, на улицах нет: комендантский час, поэтому вокруг стоит напряжённая тишина и лишь рокот моей "зверюги" рвёт её в клочья, которые медленно осыпаются за спиной.
Я выехал на перекрёсток и всю мою романтику, как ветром сдуло. Огромный БТР, "Чебурек" перегородил Маяковского так, словно собирался поселиться в этом месте надолго. Ну мать же так! Я что, должен четыре квартала объезжать? Посмотрим, кто это.
На борту боевой машины флуоресцентной краской намалевали череп с крыльями на фоне ядерного взрыва. Знакомые ребята. Мы уже встречались пару раз и весьма не понравились, мать бы их так, друг другу. Кажется их летёха, урод с рассечённой губой, что-то ляпнул о мародёрах, а я заподозрил его мать в неразборчивых половых связях. Почти час, после этого, мы тыкали стволами друг в друга и срывали голоса, пока не прибыл разводящий.
Стоило приблизиться и башенка "чебурека" повернулась ко мне, тускло отсвечивая линзой, а в переулках лениво шевельнулся мрак, словно там притаилось по автоматчику. О, а вот и знакомый урод с новым шрамом на вытянутой физиономии. Уже майор, ух ты!
- Приказываю остановиться! - как и прошлый раз, принципиально без шлема, - знакомая личность. Не могу сказать, что рад видеть.
- Взаимно, - я остановил мотоцикл, ощущая неприятное онемение в затылке. Как всегда, когда мне целятся в спину, - мне нужно проехать в семнадцатый квадрат.
- Точнее, - майор скривился и потёр бледную полосу, пересекающую правую щёку, - у нас спецоперация на Кубанской.
- Мне - дальше, на Строительную.
Он пристально рассматривал меня и его унылая морда отражала напряжённое размышление. Впрочем, о чём может размышлять тупой солдафон, ещё и побывавший под атомным взрывом?
- Если нашими людьми будет зафиксирована противоправная деятельность, - я не удержался и улыбнулся, - я имею право отдать приказ открыть огонь на уничтожение правонарушителя, кем бы он ни был. У меня имеются необходимые полномочия.
Это он мне, менту, говорит.
- Я на задании, - мы сверлили друг друга взглядами, - если твои дуроломы вздумают мешать, я их там и оставлю.
- Добро, - он хлопнул по броне и ломота в затылке тотчас прошла, - Костя, сдай назад.
"Чебурек" недовольно рыкнул и попятился, едва не впаявшись в соседнее здание, но пространство для проезда освободил. Я медленно тронулся, издевательски отдав честь майор непроизвольно вскинул руку к пустой голове. Вот дебил! Два солдата в полном боевом с тяжёлыми "ляписами" просто молча проводили меня тёмными забралами шлемов и отвернулись.
Спецоперация у них, видите ли! Опять примутся рассекать по району, пугая бомжаков и мелкое жульё, а потом вернутся на базу, спишут соляру и боеприпасы, чтобы получить спецпай и отпуск на пару суток. У нас от одного салаги больше толку, чем от этого металлического гроба.
Ну вот, точно! Не успел я добраться до Строительной, а в небо стрельнул алая ракета, рассыпавшись искрами среди пылающих крыш и тут же ударили глухие ду-дут "ляписов", вкупе со звонким та-да-да "полена". Спокойной ночи, жители Багдада! Впрочем, в этом районе осталось очень мало жителей, а те, которые не сбежали, привычные к такому.
Пропетляв между четырьмя грудами металлолома, некогда бывшим последними бэхами, я остановился у развороченного парадного и осмотрелся. Вроде бы никого. Вот и славно. Мотоцикл я оставил, там же, где обычно, около слегка пожёванного трупа неудачника, пытавшегося слямзить мою зверушку позапрошлый раз. Воняло, но оно и к лучшему - меньше шансов привлечь постороннее внимание.
Мотоцикл с лязгом пустил металлические корни и тихо пискнул, погружаясь в сон. Ласково похлопав по бензобаку, я достал штуцер и направился к разорванному листу металла, некогда преграждавшему вход в подъезд. Прореху оставил не автомобили и не выстрел, а какое-то животное, забежавшее из лесу. Эту рогатую хрень ещё несколько раз видели на улицах, а потом тварь словно растворилась, не оставив и следа, кроме прорвы изуродованных зданий.
Сжимая ружьё, я осторожно похрустел подошвами берцев по битому стеклу и кускам бетона. Пришлось включить наплечный фонарик: темно, как в жопе. И это, учитывая работающий генератор в подвале, который запросто тянет все лифты и освещение в квартирах! Просто Тузику оказалось лень восстанавливать проводки и он тупо отмазался, сославшись на нехватку кабеля. Ленивая еврейская сволочь!
Ладно, хоть не придётся карабкаться на двадцатый этаж, хоть спрашивается: за каким хреном моему яйцеголовому вообще пришло в голову проводить опыты на такой верхотуре? Дебильный учёный!
Что-то тихо звякнуло в тишине подъезда и я тут же обернулся, ощупав синим лучом щербатые стены с неприличным граффити и старыми пулевыми отверстиями, выбитыми дверями и кучами нечистот. Никого. И дверь лифта с тускло мерцающей кнопкой вызова. Стоворки разъехались и я осторожно заглянул внутрь6 кабина продемонстрировала зеленоватый свет океанских глубин и относительно чистые стены: видимо никому не приходило в голову, что зараза ещё способна перемещаться.
Пока лифт транспортировал меня на место, я последний раз проверил: патрон в патроннике, затвор ходит легко, запасные - под рукой, пистолеты сняты с предохранителей и без задержек вынимаются. Отлично, если на меня не нападёт неведомая грёбаная хрень, отправившая к чертям вторую бригаду УБН, со всем остальным я должен справиться.
Двадцатый этаж. О, а здесь свет есть. Ну, правильно сказал: козёл - он козёл и есть: когда я прошлый раз бил ноги на вздыбленной плите, никто и не подумал включить лампы на стене. Если Тузик ещё жив - насую ему в его вечно грустное хлебало.
Только вряд ли. Дверь в нашу конспиративную квартиру оказалась приоткрыта и я вроде бы расслышал чей-то густой бас. Впрочем, звук незнакомого голоса совпал со звуком закрытия двери лифта и мог просто почудиться.
Осторожно сунув ствол в щель полуоткрытой двери, я повёл им в сторону, расширяя проход. Наружу вылетело несколько квадратных листков бумаги, назойливыми бабочками кружась по подъезду. Ещё больше их лежало на паркете под ногами и кажется, каждый был исписан мелким аккуратным почерком. Тузик писал похоже. Какого хрена? Почему я раньше этих бумажек не видел?
Тишина. Квадратный холл подмигивал мне мерцающим светом из гостиной, а за дверью в ванные притаилась тьма. Хорошо, как скажете; туда не пойдём
В самом центре прихожей лежала опрокинутая кожаная сумка, откуда и истекал бумажный ручеёк, затопивший помещение. Сдаётся мне, Тузик собирался рвать когти, но так и не успел. И зачем он делал записи на бумаге?
Я присел и опустив ружьё на колено, взял одну из бумажек, продолжая поглядывать в сторону освещённой гостиной. Потом поднёс листок к глазам, силясь сообразить о чём толкуют плотно прижавшиеся одна к другой, буквы записки. Прочитал два раза. Потом отбросил и поднял другую записку. Да он издевается! Или крыша поехала?
"Чёрное солнце вист посреди прозрачного пространства, в котором нет ни протяжённости, ни объёма. Единственным средством измерения расстояния является один голод, а единственным методом перемещения - чувство присутствия живого. Чёрное светило испускает струны-лучи в утолщениях которых имеются надёжные убежища, способные дать покой, но чувство голода в них возрастает стократ".
Тузик пытался сочинять какую-то философскую хрень? Новый Талмуд для нового исхода? Нахрена он нагрёб полную сумку этой ерунды, да ещё и записанной на бумаге?
Плюнув, в сердцах, я встал на ноги и осторожно заглянул в гостиную. Хм. А ведь когда-то тут была очень даже неплохая квартира, с камином, зимним садом и шикарной ванной у окна. В прежние времена я мечтал о чём-то подобном, но дерьмовая зарплата, даже учитывая скромные подношения, оставляла желания за пределами достижимого. А потом пришла Волна и похерила даже мечты.
Тузик загадил помещение какими-то полуразобранными ящиками, пустыми банками и коробками, лужами грязной жидкости и рваными бумагами. Свалка, почище улицы. Хоть жалюзи не забыл опустить, мудила а то тут бы уже вовсю орудовали мародёры.
А вот и он сам. Сидит за огромным письменным столом в шикарном кожаном кресле и пускает слюни на пачку чистой бумаги. В пустых глазах, таких же, как и остальных, сожранных Ждущими - ни проблеска разума. Угу, вот значит, как ты выглядишь, объявленный прогресс. Ладно, сейчас я заберу планшет козлобородого дурака и...
Нет, не заберу. Я подошёл к столу и с некоторой оторопью положил ружьё на полированную поверхность, разглядывая электронный девайс, ставший одним целым со столешницей. Это у них как вообще получилось? Планшет казался частью мебели и палец не ощущал даже малейшей выпуклости. Чертовщина...
- Романов, привет.
Мгновение спустя я уже был по другую сторону стола и присев на колено, направлял ствол штуцера на дверь. Вот только там никого не было.
- Перестань заниматься глупостями. Нам нужно поговорить.
- Вот и поговорите, - я никак не мог понять, откуда исходит голос, но его источник точно находился внутри комнаты, - между собой.
Сразу несколько невидимок принялись хохотать, и я бы оценил количество весельчаков в шесть-семь, причём парочка из них точно находились прямо перед моим носом. А я, по-прежнему, никого не видел. Чёрт возьми, я готов допустить некие супердевайсы, делающие их обладателей невидимыми, но ведь даже воздух оставался абсолютно неподвижным!
- Нам это не интересно, - заявил пронзительный женский голос с явным оттенком истеричной стервозности, - мы хотим разговаривать с тобой.
Заметив краем глаза нечто непонятное, я убрал оружие в сторону и пригляделся. Бред какой-то: квадратный кусок стекла, лежащий на столе, вибрировал при каждом слове невидимки. Только теперь я обратил внимание на одну странность: подобные же стеклянные пластинки висели на стенах комнаты или стояли на полу, закреплённые в металлических штативах. Несколько штук кто-то расколотил вдребезги, превратив в мелкие осколки, блестящие в свете ламп. Кроме того, я увидел молоток, лежащий в стеклянном крошеве. Кажется Тузик, перед смертью, пытался расколотить все стеклянные поверхности, но не успел.
- Ты язык проглотил? - теперь включился густой бас, обладатель которого явно привык повелевать, - Романов, наше терпение не безгранично и если ты собираешься его испытать, советую посмотреть на Рушеля и поразмыслить, не желаешь ли ты закончить так же.
Против своей воли я покосился на Тузика и обнаружил, что лишённая разума оболочка обделалась. Ф-фу. Уж лучше смерть.
- Какого вам надо от меня? - угрюмо спросил я, медленно поднимаясь и пытаясь рассмотреть хотя бы тень кого-то из собеседников, - и где вы, чёрт вас побери!
- Уже побрал, - весело сообщил совсем молодой голос, - как видишь. Точнее - не видишь.
- Не видит, потому что неправильно смотрит, - рассудительно заметил глуховатый баритон и кашлянул, - и незачем пенять.
- Заткнитесь все, - вновь повелительный бас, - дорвались до свежих ушей. Романов, мы очень желаем с тобой пообщаться, но сейчас не получится. Но кое что необходимо предпринять немедленно. Сумку с бумажками ты видел, Рушель делал эти записи втайне от нас, за что и поплатился. Будь так любезен, уничтожь всю его писанину.
- А если нет? - теперь я точно заметил: когда говорил кто-то из "невидимок" одна из стеклянных пластинок начинала слегка вибрировать, причём каждый говоривший использовал другое стекло.
- Я тебе не дам, - хихикнула "стерва".
- Романов, ты - дурак? - изумился бас, - судьба Рушеля тебе ни о чём не говорит? Поверь, мы сумеем тебя найти где угодно.
- А если там не будет стекла? - поинтересовался я и стукнул носком ботинка по острым осколкам на полу.
- Он заметил, - с уважением протянул баритон, но почему то мне почудилась тень издевки в его голосе, - я же вам говорил: он - умный парень.
- Умный, значит сделает, - вклинилась баба в возрасте, - Царь, эти олухи не желают говорить, но если ты послушаешься, тебя ожидает приятная неожиданность.
- Ещё меня ожидает куратор, которому я должен сдать или Тузика, или его планшет, а вы обоих превратили в мебель. Ну и как мне поступить?
- Не беда, - возникло ощущение, что меня вот-вот похлопают по плечу. Правда, если бы такое произошло на самом деле, я мог бы и обосраться, - мы сами сбросим в канал безопасников твой отчёт. Там будет всё, что их интересует, всё, что мы позволим им знать. Займись делом.
Вновь серия смешков и голоса стихли. Я стоял один, посреди огромной комнаты и думал, не едет ли у меня крыша. Так и не определившись, я вышел в холл и взяв опрокинутую сумку за ручку, покачал из стороны в сторону. Озвученные угрозы меня, вообще то, не очень испугали, хоть Тузик и не был первой жертвой Ждущих, которую я встречал. Всегда одно и то же: пустые глаза, слюна изо рта и ни малейшего признака разума - оставались только простейшие рефлексы, позволяющие телу существовать дальше. Хрень, смерти я не боялся, но вот перспектива познакомиться с загадочными тварями ближе...
Содержимое сумки я вывернул в боковую ванную и щёлкнув зажигалкой, поджёг несколько листков. Пришлось ворошить груду бумаги, пока костёр не занялся на славу. Ах да, это же не всё... Когда я собирал разбросанные записки, то не удержался и сунул с десяток в карман куртки. Как-нибудь на досуге попробую почитать бредятину и понять, что же такого важного накалякал Тузик.
Дело сделано: написанное пером превратилось в уродливую кучу чёрных хлопьев, последними искрами дотлевающее на некогда белой поверхности. Я отряхнул измазанные руки и подхватив ружьё вернулся в гостиную. Тузика я недолюбливал, но оставлять в таком состоянии не собирался.
В тот момент, когда я поднял оружие, изготовившись к стрельбе, Тузик вскинул голову, демонстрируя пустые глаза идиота и блестящую полоску слюны, свисающей из открытого рта. Сдержав приступ тошноты, я нажал на спуск, превратив лицо дебила в кровавые ошмётки. Огромная дыра в жалюзи и алое пятно вокруг напоминали некую картину неизвестного абстракциониста, которых я терпеть не мог.
- Кстати, - голос за спиной заставил вздрогнуть, - что за дурацкая привычка повсюду таскать заряженное оружие? Когда-нибудь это доставит тебе определённые неприятности.
Обсуждать свои привычки с голосом несуществующей стервы я не собирался, поэтому просто перезарядил ружьё и направился к выходу. Однако голос не унимался:
- Романов, - звуки скакали от одного стекла к другому, - ты хотя бы на время траха вынимал пистолеты. Прислушайся к моему совету - не пожалеешь.
Я плотно прикрыл дверь и в некотором изумлении уставился на испуганную мордашку, торчащую из второй квартиры. Девчонка, лет семнадцати-восемнадцати, с огромными чёрными глазами, открыв рот разглядывала меня. Ничего себе, симпатичная.
- Стреляли, - потерянно выдохнула незнакомка и опустила взгляд на моё оружие, - ой...
- Спокойно, - я отвернул лацкан, демонстрируя жетон с голографической эмблемой внутренних сил, - полиция.
Дверь приоткрылась шире и собеседница сделала острожный шаг наружу. Бесформенный халат скрывал фигуру, но не от меня. Я оценил и немаленькую грудь и длинные ноги. Хм, а в спецоперациях есть и свои положительные стороны.
- Дома есть кто? - я ленивым жестом забросил ружьё за спину. Обычно это всех успокаивает, - нужно получить кое-какую информацию.
- Нет, - она помотала головой, отчего волосы рассыпались по плечам, - родители отправились в социальный центр за пайком. Уже три часа не возвращаются.
Так. Дармоедов там обычно пруд пруди, значит у меня целая прорва свободного времени. Я сделал решительный шаг вперёд и уверенно протянул руку.
- Старший лейтенант Кравцов из особого отдела, - она, покивав, слопала мой бред и пожала ладонь своей холодной лапкой, - думаю. На пару вопросов и вы сможете ответить. Разрешите пройти? Не в подъезде же разговаривать.
Уверенный голос и взгляд прямо в глаза способны и не на такие чудеса. А здесь стояла растерянная девица, которую, судя по всему, родители держали под пристальным надзором и вряд ли выпускали наружу, где таились полчища похотливых насильников. А напрасно: такая красота должна быть общедоступна.
Я аккуратно прикрыл дверь и активировал старенький замок, одновременно осматривая апартаменты. Чистенько, но бедненько, как любил говаривать Саня Шпиц, устраивая обыск у торговцев едой или бутлегеров. Когда-то элитная квартира нынче обратилась в набор пустых комнат, где жилой, судя по всему, оставалась лишь спальня. Собственно, только там и горел свет.
- Тот человек, из соседней квартиры, - торопливо бормотала девушка, пока я осматривался и мягко подталкивал её в спину, - он был очень хороший. Заходил в гости, приносил продукты из спецпайка, просто разговаривал.
Оставалось только хмыкать: вот дерьмо мелкое, я ему специально выбил пайку, а он её раздавал направо и налево. Ну значит ты, девчушка, именно мне должна за съеденные продукты.
Так, а кровать тут, похоже, осталась ещё из тех времён, когда на ней кувыркались местные толстопузы. Остальное определённо натаскали с миру по нитке: и колченогий стол, и разнокалиберные табуреты, и простреленную тумбочку, на которую я положил штуцер. Потом снял куртку и бросив на стул, повернулся к девушке.
- Ну что же, милая, - я сделал пару шагов вперёд, нависая над девицей на целую голову, - никакой особой информации о Тузике я от тебя, вообще-то, не жду.
Руки легли на ткань халата, решительно опуская его вниз и обнажая худенькие плечики. Девушка испуганно пискнула и попыталась вырваться. Хорошо, вырывайся, отступай к кровати, но уже в одних смешных трусах с зайчиками. Девушка закрыла грудь руками и уставилась на меня, точно кролик на удава. Д а я и был удавом, изготовившимся сделать сладкого кролика. Показалось, будто в воздухе пронёсся знакомый смешок.
Дурное дело нехитрое и такие дурочки мне уже попадались, поэтому все действия проходили почти на автомате: толкнуть в грудь, повалив на простыню и содрать жалкий остаток одежды. Теперь развести ноги и навалиться сверху, прижимая плечом челюсть, чтоб не вздумала кусаться. Осталось расстегнуть...
Оглушительно бабахнуло и я тотчас скатился на пол, ощущая острую боль в правом ухе и горячую струйку, ползущую по щеке. Чёртова сучка сидела на постели и целилась в меня из моего же пистолета! В самый последний момент я успел откатиться, оказавшись рядом с тумбочкой и схватил ружьё, напрочь позабыв про второй пистолет, оставшийся в кобуре
Мы выстрелили одновременно, но в этот раз я попал, а она - нет. Долбанутую тварь снесло с кровати, а я ещё несколько секунд сидел неподвижно, силясь понять, какого хрена произошло. Впрочем, мне быстро разъяснили.
- А я ведь тебя предупреждала, - прозвенел стакан на столике и глухо хмыкнул графин у окна, - ты слишком самонадеян, а среди мышек иногда попадаются и мангусты.
- Как секс, Романов? - захохотал графин, - прикольно ты смотришься со спущенными штанами и ружьём.
- Да пошёл ты! - сцепив зубы я поднялся и привёл одежду в порядок, - умники, мля.
Натянув куртку, я отправился посмотреть, как поживает моя неудавшаяся любовница. Поживала она плохо. Ника не поживала. Поэтому я подобрал пистолет и отерев его о постельное бельё, сунул в кобуру. Внутри, всё это время, росла подспудная ярость, непонятно на кого. Понятно, что виноват был сам, тем более - предупреждали, но не биться же головой о стену!
И да, откуда эти хреновы болтуны могли знать? Они будущее видят или как?
Разорвав наволочку, я вытер оцарапанное ухо и швырнул грязную тряпицу на тело мёртвой, поразившись странному умиротворённому выражению её лица. Вот дура! А могла бы и удовольствие получить.
В прихожей, у тусклого зеркала, я осмотрел себя: всё в порядке, даже ухо перестало кровоточить. Пора сваливать, а не то придётся и родичей девицы уложить. Внезапно по стеклянной поверхности точно прошла смутная тень и на краткий миг отражение превратилось в негатив, где абсолютно чёрный человек рассматривал меня пытающими глазами. Кроме того, почудились тонкие плети шипастых щупалец, вцепившихся в раму зеркала.
- Ваши шутки? - я мотнул головой и наваждение сгинуло, - это вы так выглядите?
- Ты дурак, Романов? - спокойно парировало стекло, - это - твоё отражение и это ты так выглядишь. Хочешь ещё один бесплатный совет?
- Валяй, - я осторожно приложил пальцы к гладкой поверхности, даже не зная, чего сам ожидаю. Ну, не провалятся же они на другую сторону.
- Будешь катиться мимо солдатиков, с майором не разговаривай, - голос глухо кашлянул, - идеальный вариант - вообще не смотри в его сторону.
- А если заговорю? Почему бы не объяснить по человечески?
- Потому что мы - не люди, - хихикнул женский голос за спиной, - да и не поймёшь ты. Просто слушай, что советуют и всё будет в шоколаде.
- Можешь бумажки почитать, которые в карман положил, - вновь глухой голос из зеркала и я ощутил дрожь гладкой поверхности, - есть ум, значит поймёшь кое что, а нет....
- И ещё, - криво ухмыляясь, я перезарядил ружьё, - на кой чёрт вам всё это нужно? Задницу мою спасать, после того, как вы Тузика на ноль поделили?
- Ни ноль ты его поделил, - уточнила стерва из крошечного пейзажика, - а мы Тузику свободу подарили. Ну и перекусили заодно.
- Тебе что-то не нравится, Романов? - хмыкнуло зеркало, - может мы виды на тебя имеем.
- Свободу подарить?
Захохотало со всех сторон. Всё, что было стеклянного в прихожей, исходило издевательским смехом и демонстративно плюнув под ноги, я покинул злополучное жилище, отметив про себя, что теперь обе квартиры на этаже имеют по жмурику. Один-один, так сказать.
В общем то, по какой причине мне не стоит связываться с майором я понял далеко на подлёте. К знакомому "чебуреку" добавился ещё один, с оплавленным боротом и разлохмаченным колесом. Судя по всему, бронемашину зацепило Чакрой и хорошо, если это было не прямое попадание. Две мигающие скорые и четверо накрытых носилок как бы намекали на исход спецоперации. Совершенно чёрный майор уставился на меня с такой ненавистью, что я тут же припомнил недавний совет и предпочёл молча проехать мимо.
Видимо бравым солдатикам повезло наткнуться на одну из крупных ОПГэшек, с которыми мы предпочитали не связываться, здраво оценивая свои силы. Волки Волны те вообще огородили половину Кировского, загоняя пойманных горожан в подземные штольни, где те фасовали наркоту и сколачивали ящики для оружия.
Пока я покидал место инцидента, навстречу попался ещё один "чебурек" и пара "крокодилов" с усиленной активной бронёй. Похоже конфликт продолжал раскручиваться до полного апофеоза. Опять чёртовы идиоты из-за дурацких амбиций разнесут пару кварталов и те зарастут цепкой чёрной сранью с непонятным шевелением в глубине.
Зверюга, сдержанно взрыкивая, медленно вползала в цивилизованные районы, отгороженные от гуляй-поля окраин чахлым блокпостом из бетонных плит и каких-то, совсем уж никчемных, листов металла. Пулемётчики лениво поглядывали на меня и даже не думали браться за гашетки и требовать пропуск. Как, впрочем и тогда, когда выпускали наружу.
Тишь да гладь с сонными раздолбаями. Ни хрена человек не хочет учиться на чужих ошибках. А на своих будет поздно.
Когда сорок седьмой сравняли с землёй, пару месяцев все стояли на ушах, стреляя в каждую тень и проверяя пропуска до последней голограммы, а теперь вот сбавили обороты. Значит, жди говна.
Начальник смены оказался привычно словоохотлив, видимо по причине употребления самогона, который тут гнали сразу за бетонной будкой поста. Слушая его, почти бессвязный, трёп, я всё думал, какого рода отчёт готовить для куратора. Ну не надеяться же на протекцию голосов, которые способны вычистить твою бошку и даже не закусить. Обязательно нужно почитать, какую хрень там Тузик накалякал.
- Ладно, - когда собеседник дошёл до полупрозрачных девиц, которые, что ни ночь, то стаями в окно, я махнул рукой, - мне пора. Про девок потом расскажешь, на досуге. Люблю классифицировать разновидности белой горячки.
- Царь, ты чего? - караульный обиженно хлопнул ладонью по груди, обдав свежим сивушным перегаром, - я ж ни капли!
Кто-то из пулемётчиков, не оборачиваясь, тихо хихикнул.
Мотоцикл рванул вперёд, оставив блокпост за кормой и в тёмных громадах зданий начали появляться светящиеся пятна окон. Возвращаться в управу для беседы с Аловым я не собирался ибо не имел ни единого факта, который бы ему следовало знать. Домой, правда, тоже не очень хотелось, но видимо наступила разрядка, после ночных приключений и накатила сонливость.
Я съехал с проспекта и пару раз повернув, оказался в царстве двухэтажных домиков, некогда принадлежавших городской элите. Кто погиб, во время Волны, кто бежал, тщетно пытаясь отыскать безопасное место, а кого просто выселила инспекция по социальной значимости. Я уже жил со своей коровой, когда Агент отхватил десяток особняков для лучших сотрудников. Но мне принципиальный мудак ничего давать не собирался. Пришлось вести дочу в гости, где семейство имело крайне эмоциональную беседу со слезами, соплями и прочей атрибутикой горячих женских просьб.
А вот и мой домик. За высокой металлической оградой на пиках которой мелькали синие искры разрядов и висела табличка: "Осторожно! Высокое напряжение!" Ибо - нехрен.
Своего зверя я аккуратно разместил в подземном гараже и разрядив ружьё, посмотрел в ствол. Надо бы почистить, но уже неохота. Зевота просто таки сворачивала челюсти. Поэтому я просто поставил штуцер в оружейную горку и по спиральной лестнице поднялся в прихожую. О. и моё коровище уже тут, как тут. Видимо услышала знакомый звук и припёрлась встретить любимого мужа.
Справедливости ради, стило бы заметить, что за последний год жена здорово похудела и начал более или менее походить на особь женского пола, которую даже можно трахнуть, не употребив, перед этим, стакан коньяка. Да и вообще, привела себя в порядок. Тёма тот вечно трындит, дескать мало я внимания уделяю благоверной, а она то у меня ещё ничего. Кто бы говорил! Лопух деревенский, сам то по бабам вообще не ходит.
Я увернулся от подставленных губ, потеревшись о щёку и мимоходом удивился: жена оказалась накрашена и пахла каким-то парфюмом. На секс что ли надеется? Ха! Я бросил куртку в кресло, туда же - сбрую с оружием и до хруста в костях, потянулся. Хорошо.
- Кушать будешь? - жена выглядела неестественно напряжённо, но у меня не имелось ни сил, ни желания размышлять над её странностями, - я приготовила борщ и блинчики.
- Неохота, - я подошёл к бару и открыв дверцу, налил полстакана пиратского Мартеля, весьма напоминающего настоящий, - новости есть?
- К тебе Артём заходил, - Наташа запнулась, - передал какой-то пакет, я оставила его на столе, в библиотеке. Сказал: не срочно.
- Угу, - я сделал большой глоток, с трудом сдерживая зевоту, - хорошо. Наверное притащил карточки с последнего награждения. Там часа на четыре одних речуг было. И не лень ему было переться черти куда.
Наташа, со странным выражением на лице, глядела на меня. Тупит, как обычно. Я же говорю - корова.
- Всё, я - спать, - сунув жене грязный стакан, я прошёл в спальную.
Эх, какой здесь траходром пропадет! Ну ничего, когда-нибудь Агент свалит, так или иначе и это место я разделю с кем-то другим.
Около кровати аромат Наташиных духов ощущался особенно хорошо, но прежде, чем я успел задуматься о причинах, вспыхнул портал, обозначая полученное сообщение. Забавно...Прислать что-либо сюда, в это время, миновав все линии защиты мог только один человек. Ну, или - группа, кто там скрывается под этим псевдонимом.
Точно - куратор.
Прежде, чем я успел подобрать слова для длинного непечатного выражения, смысл сообщения прорвался сквозь пелену усталости и лёгкого опьянения, вынудив замереть с раскрытым ртом. Благодарность за подробный отчёт, благодарность за полученную информацию, благодарность за "отпуск" подопечного. "Отпуск", так и было сказано. Шутник мой куратор! Номер закрытого счёта, куда поступит...Ого! Вот про эти деньги точно никто не узнает.
Я отключил терминал и задумался. Стало быть все эти голоса всё же не привиделись мне. Мало того, кроме возможности вычищать черепа, они имели и другие возможности влиять на наш мир. Ещё и как влиять! Так какого хрена они насели именно на меня?
- Эй, - крикнул я в сторону гостиной и когда бледный призрак супруги возник в дверях, сказал, - принеси ещё коньяка и мою куртку. Она в кресле лежит.
Чёрт, жена сегодня просто идеальна: молчит и тотчас исполняет, что ни попросишь. И даже не ноет. Так бы и всегда. Может и потерпел бы её некоторое время.
Я запрыгнул в кровать и отхлёбывая коньяк, принялся разбираться в Тузиковых писульках. По большей части там присутствовал тот же бред про чёрное солнце в центре мироздания и линии паутины, опутавшей всю вселенную. Непонятно и неинтересно, но в трёх листиках я обнаружил любопытные пассажи.
"Неудачный опыт в Курчатовском центре, - строчил Тузик, - доказал одно: изменённые существа, в той, или иной степени - материальны и контролируемы. Силовое поле без проблем удерживало летающую особь, пока внутри не появилось нечто иное. Похоже - объект нашего интереса".
"Звуковые волны, генерируемые стеклянными поверхностями позволяют общаться, но выбор именно стекла? Загадка. Впрочем, у меня есть подозрение, что это - очередное очковтирательство".
"В разговоре с объектом шестнадцать промелькнул интересный момент. Объект упомянул события следующей недели, как нечто, уже свершившееся. У меня и прежде возникали подозрения, что мои собеседники способны видеть будущее, но выглядит это несколько фантастично. Необходима тщательная проверка".
Всё, мозг перегрет! Я сбросил писанину покойного Тузика на пол и допив коньяк, откинулся на подушку. В голове плавала слабо светящаяся медуза и шлёпалась о стенки черепа: хлоп, хлоп. После очередного мягкого шлепка я наглухо отключился.
Разбудил меня чей-то негромкий оклик. Звали не по имени, но почему-то было понятно и так. Привычка быстро реагировать на необычное, вынудила мгновенно привстать на одной руке, всматриваясь во тьму комнаты.
Вроде всё спокойно: тихо сопит моя корова, укрывшись одеялом по самый нос, тёмные силуэты мебели выступают из мрака и слабо светится зеркало...Какого?!
Запустив руку под кровать, я вытащил из прибитой кобуры пистолет и на цыпочках подкрался к трюмо, которое сегодняшней ночью решило изобразить светильник. Рука с оружием мелко задрожала и я призвал расшалившуюся конечность к порядку. Спокойно. Что у нас притаилось в мерцающем зеркале?
Хм. Я. Только, почему-то чёрный, как негатив.
И тут до меня дошло: это же чёртов сон! Я уснул и вижу параноидальную бредятину, навеянную чертовщиной, пережитой накануне.
- Не совсем, - тихо возразило отражение и я вновь вскинул оружие, нацелив в гримасничающую физиономию, - Царь, не будь смешным! Прекрати заниматься глупостями и слушай, что тебе говорят.
- Про чёрное солнце в центре вселенной? - угрюмо ухмыльнулся я, но пистолет опустил.
- Далось тебе это солнце, - негатив раздражённо щёлкнул пальцами, - как ты думаешь, зачем мы тебе помогаем?
Я только плечами пожал: варианты отсутствовали. Призрачный собеседник покивал.
- Вот. А дело то, в общем совсем простое. Это словно пари. Ты уж извини, но люди для нас - не только источник пищи, но и своего рода развлечение. Кто-то предполагает: сумеет ли зверушка сделать какую-то вещь, а остальные делают ставки.
- Ну и? - я положил пистолет на трюмо, - от меня чего вам надо?
- Тут дело тонкое, - собеседник загадочно улыбнулся и указал взглядом за мою спину, - сумеешь ты убить Наташу, не применяя физическую силу или нет.
- Что за бред? - я опешил, - на кой мне это надо?
- Да ты успокойся! Выслушай, для начала, как именно это нужно сделать, - призрак объяснил и в его изложении это действительно оказалось проще простого, - и ни единого следа не останется. Ну, как с Тузиком. Мы все так делаем. Скажешь: выследили мерзавцы Ждущие и первой их жертвой стала ненаглядная супруга. Весь вне себя от горя и ненависти. Прошу выписать премию за моральный ущерб.
Я ухмыльнулся: уважаю здоровый цинизм. Потом посмотрел на дрыхнущую супругу: а ведь действительно интересно, получится или нет? С огромным трудом отбросил соблазнительную мысль. Боюсь, после смерти любимой дочурки, Агент уже не будет так сговорчив и многие мои грешки тут же выплывут наружу.
- Не, - я помотал головой, - больше геморроя, чем пользы. Потом, после того, как шефа проводят на заслуженный отдых...
- И всё это время она будет трахаться с твоим корешем? - отражение прищурило глаз, - в твоём доме? На твоей кровати?
- Что?! - я едва не закричал, вцепившись руками в зеркало, - что ты сказал?
Отражение беззвучно засмеялось. А потом исчезло.
Ощущая, как внутри меня всё клокочет, я подошёл к кровати, нависая над сопящей женой. Чёрт и как сам раньше не догадался? Артёмка, мать бы его, который зачастил последнее время, причём "по чистой случайности" постоянно приходил, когда меня нет дома; эта корова, начавшая тщательно следить за внешностью и ещё куча других мелочей. Сука!
Немного успокоившись, я принялся глубоко дышать, как научил негатив, а затем представил пару щупалец, протянувшихся от моей головы к башке супруги. Щупальца должны выходить из глаз, являясь как бы их продолжением. Получилось: я точно медленно плыл вперёд, одновременно оставаясь на месте.
Оставалось лишь миновать стенки черепа и вонзившись в пульсирующий мозг, отыскать в нём светящиеся зоны. По вкусу, как сказало отражение, должно походить на водку с мартини. Однако, когда лицо Наташи оказалось совсем рядом, всё разом застопорилось: представилось, как эта тварь, пока меня нет, тянет Артёма на кровать и они трахаются, трахаются...
Взревев от ярости, я вцепился в податливое горло жены, намереваясь сжимать пальцы, пока не хрустнут сломанные позвонки. Супруга слабо попискивала, ворочаясь на кровати и вдруг мощнейший удар сшиб меня на пол, а визжащая Наташа промчалась в сторону выхода, сжимая в руке искрящий разрядник.
Сука! Откуда он у неё? Артём, падла, дал? Гад...
Когда судорога немного отпустила, я поднялся на дрожащие ноги и побрёл в сторону двери. В этот момент зеркало трюмо тускло вспыхнуло и давешний собеседник покрутил пальцем у виска.
- Царь, ты - идиот.
Сам знаю. Но сейчас самое главное - успеть перехватить Наташку, пока она не заперлась в...Чёрт, поздно! Щёлкнул стальными клыками мощный замок на двери кабинета, который я сам, чёрт побери, превратил в неприступную крепость, не вскрываемую даже автогеном. Страховался, на случай нападения мародёров. Достраховался, мать бы так!
- Открой, дура! - я стукнул кулаком по тусклому металлу, - мне просто какое-то дерьмо приснилось! Открой, я даже извинюсь.
Ага, сейчас. Из-за титановой пластины доносился задыхающийся голос и приложив ухо, я сумел различить отдельные слова: "Папа", "С ума", "Убить". Идиотка звонила отцу и тот явно скорее поверит в задыхающиеся жалобы дочуры, чем в мой спокойный здравый рассказ. Родственнички, блин, два сапога пара.
Пнув дверь, я бросился к своей сбруе и торопливо спустился в гараж. Дом становился слишком неуютным местом, учитывая, что скоро здесь объявятся сослуживцы и примутся задавать идиотские вопросы. Не знаю, о чём тут секретничали любовнички, но знал Тёма достаточно для разжалования и порядочного тюремного срока. Тюремного, как же! Сошлют в лагеря и там - хана. Из лагерей ещё никто не возвращался.
Как ни быстро я собирался, но события разворачивались много быстрее. Не мудрено, учитывая сколько ментов живёт по соседству.
Не успел мотоцикл вылететь наружу, а от соседнего особняка уже неслись два квадратных человека - кумовья тестя и у одного в руках угрюмо блестел штурмовой Грач. Очаровательно!
- Стой, гад! Стрелять буду.
Я, почти не глядя, разрядил в их сторону один из пистолетов и рванул в сторону перекрёстка. Вслед запоздало ударила глухая очередь и как-то, совсем нехорошо, свистнуло у самого уха. Зараза!
Прорваться прямо мне не дал и план затаиться у Заира накрылся большим медным тазом. В глаза ударил свет мощного прожектора, закреплённого на крыше приземистого бронеавтомобиля и гулкий голос шефа прокатился по улице, рикошетируя от облупленных стен:
- Романов, остановите мотоцикл и сдавайтесь. Суд несомненно примет в расчёт все ваши прежние заслуги.
Угу. Как же. Примет. Особенно с твоей подачи. А тут ещё и эта дура, как пить дать, вывернет всю подноготную и Агент точно взбесится.
Под визг колёс и вонь паленой резины я вывернул своего зверюгу в один из переулков, гадая, куда он сможет меня вывести. Получалось не очень хорошо: дорога эта шла в тупиковую улицу, где меня могли запросто блокировать, если догадаются, куда еду. Нужно поторопиться.
Объехав искорёженный остов сгоревшего автомобиля, я оказался около раскуроченной трансформаторной будки, бесстыдно демонстрирующей изувеченное нутро. Пока тихо. Только где-то, далеко позади, тоскливо завывали сирены. Чёрт, а ведь всё так хорошо начиналось!
Пока я ехал к перекрёстку, внезапное озарение заставило остановится и хлопнуть ладонями по рулю. Ну точно! Как я сразу не подумал. Пересижу пару дней у Ленки, пока всё не утихнет, а потом свяжусь с куратором: может сумеет снять с долбаного крючка. Возможности то у безопасников почти неограниченные.
Безжизненные дома, тупо уставившиеся на меня тёмными окнами, сбивали с толку, так что я едва не пропустил нужный двор. И вовремя: стоило свернуть и мрак ночной улицы пробил синеватый луч прожектора, а звук близкой сирены вынудил облегчённо вздохнуть. Пронесло.
Я оставил мотоцикл за покосившимся гаражом: здесь его можно заметить только въехав во двор. Запустив противоугонку, я осторожно выглянул из-за угла постройки: снаружи продолжали выть сирены и полыхали огни мигалок. Это же надо, как ого страшного преступника ловят! Вот уроды.
Лифт здесь не работал, поэтому пришлось подниматься на четвёртый этаж по тёмной замусоренной лестнице. И это - ещё один из самых приличных районов. Правда здесь есть вода и иногда дают электричество.
Остановившись у поцарапанной металлической двери, я быстро отстучал наш условный сигнал. Подождал немного, рассматривая надпись на крашенном металле6 "Ленка-шлюха" и постучал ещё раз. Надпись, кстати, сделал я, когда пришлось слишком долго ожидать щелчков замка. Кое кого написанное здорово раздражала, а я лишь посмеивался: ну ведь правда же!
- Кто? - прорвался громкий шёпот с противоположной стороны.
- Открывай скорее, - так и кулак можно отбить, - кто ещё...
- Что-то случилось? - в щели показалась бледная заспанная физиономия, - почему...
Окна подъезда озарились пульсирующим светом мигалок, а внизу загрохотали тяжёлые подошвы. Как?! С запоздалым сожалением я вспомнил, как пару раз сболтнул при Артёме о своей связи с Ленкой. Ну ладно, напарничек, если я переживу сегодняшнюю ночь, думаю тебе придётся многое мне объяснить.
Втолкнув совершенно одуревшую хозяйку внутрь, я тут же закрыл дверь на все замки и отпустив фиксатор на стене, задвинул прут засова. Тем не менее, я хорошо осознавал: для штурмовой группы это - не преграда.
- Коля, что случилось? - Ленка едва не рыдала, прижимая сжатые кулаки к дрожащим губам, - кто эти люди?
- Хрены на блюде! - я вырвал заряженный пистолет из кобуры и осторожно подошёл к кухонному окну, - да мать же твою так!
Около десятка автомобилей, полыхающих мигалками и несчётное количество оперов в брониках и касках. Похоже меня принимали очень серьёзно. С одной стороны это - льстило, с другой - лишало всякой надежды на спасение. В приступе ярости я стукнул кулаком по подоконнику, вынудив пластик глухо хрустнуть.
- Романов, открывай дверь! - рявкнуло из подъезда и Ленка испуганно присела у стены, закрывая голову руками, - мы знаем, что у тебя есть заложница и напоминаем: дополнительные жертвы лишь отягощают вину.
О! У меня есть заложница. Я поднял женщину и поволок её в спальню, не забывая про окна, откуда могла прилететь пуля снайпера или поползти бывшие коллеги. Захлопнув хлипкую дверь, я защёлкнул шпингалет, мысленно потешаясь над своими потугами остановить штурмовую группу.
- Коля, Коля, - вдруг зарыдала моя добыча и опустилась на колени, - отпусти меня, пожалуйста! Колечка, милый, я тебя умоляю!
- Заткнись! - я никак не мог сосредоточиться на спасении, слушая её жалобный скулёж.
- Ну и дурак же ты, Царь, - глубокомысленно заметило зеркало на стене и Ленка шарахнулась к кровати, издавая глухой вой, - ведь всё было так просто.
- У вас забыл спросить! - огрызнулся я, получив в ответ одобрительный гогот, - подсказали бы лучше, что дальше делать.
- Точно - идиот, - женский стервозный голос, - просто уходи, вот и всё.
- Что она имеет в виду? Застрелиться? Да сейчас! Разбежался.
- Неужели ты не видишь? - покровительственно пророкотал бас, - Романов, сосредоточься.
Как я могу сосредоточиться, когда на полу завывает эта идиотка? А тут ещё и дверь в квартиру подала голос, исполняя композицию глухих металлических ударов и визга.
- Да заткни свой рот! - я подошёл к Ленке и она внезапно замолчала, вытаращив тупые человеческие глаза.
Странное ощущение. Гораздо сильнее, чем с Наташкой. Голова женщины точно распахнулась передо мной, открыв бескрайний океан, где попеременно вспыхивали тусклые огоньки, напоминающие медуз. Я осторожно коснулся одного и он тут же погас, заполнив холодную пустоту слабым теплом. И ещё. И ещё.
Когда все огоньки погасли, я медленно отступил, рассматривая булькающую Ленку, свернувшуюся на полу в позе зародыша. Перед глазами пульсировал абсолютно чёрный шар, исходящий волнами сухого жара. Он напоминал...Солнце.
В это момент рухнула входная дверь и оглушительный топот с руганью пополам заполнил комнаты, предвещая появление людей с оружием, несущих смерть. Но всё это уже не имело ни малейшего значения.
Я чётко видел, где можно затаиться в ожидании новых жертв.
И спрятался.
В абсолютном мраке, овеваемый жаром чёрного солнца, повисшего в центре мироздания, я принялся ждать.
ЛЕТЯЩИЕ-СКВОЗЬ-НОЧЬ
Они поют:
Сквозь веяние ветра, твой слышу вопрос:
Зачем ураган нас далёко унёс?
Зачем слёзы неба в лицо нам летят,
И очи его равнодушно глядят?
Всегда поражает, как им удаётся собирать эти свистящие и взвизгивающие звуки в подобие человеческой речи, да ещё и складывать во вполне осознанные и разумные тексты. Попроси любого объяснить, что означает последний спетый им куплет и он лишь улыбнётся рассеянной улыбкой, а затем с громким смехом растворится в ночи, превратившись в неразличимый смутный силуэт.
Они поют:
Лёгкий дождь, упав на землю
Шелести во тьме листвою.
Я забыл, я не приемлю
Зла, меж мною и тобою.
Так зачем же ты укрылся
За невидимой стеною?
Точно обида и зло имеют для любого из них хоть какое-то значение. Здесь вообще всё неважно и тот, с кем ты занимался любовью вектор назад, спокойно примет другого партнёра, тут же забыв прошлого, а все негативные ощущения смываются смехом и растворением в потоке ветра.
Они поют:
Свет луны холодной кистью
Небосвод звездами вскроет,
С грустною мешаясь мыслью
Волк из темноты завоет.
Мне к тебе не докричаться
И прибой мой голос смоет.
Множество понятий не знакомых никому, из моих спутников, ведь все живые существа делятся для них на медленные огоньки, быстрые тени и скрытых тварей. Медленные огоньки для всех - источник шуток и жестоких розыгрышей; с быстрыми тенями они играют в опасную и жёсткую игру: погаси пламя, а скрытых тварей стараются избегать, ощущая исходящую от тех смертоносную угрозу. Так и есть: обладатели чёрных щупалец, таящиеся в разломах мира, способны прикончить кого угодно и я уже пережил жуткие смерти парочки своих подопечных, которых утащили во мрак Безвременья. Эти смерти помню только я.
Они поют:
Звёзды цепкими глазами
Проследят мой путь во мраке.
Мы расстались, грусть лишь с нами
Как глаза больной собаки
И недостижимым утром
Расцветают солнца маки.
Как ни странно, но даже в этих пустых головешках, наполненных лишь свистом ветра, существуют зачатки фольклора. Солнце и рассвет для каждого - священная вещь, к которой они стремятся, не в силах преодолеть линию зари. Не знаю, какая сила ограничивает вектор движения, но кажется всю грядущую вечность нам придётся лететь среди мерцающих звёзд, над плывущими во времени огоньками, тенями и тварями.
Они поют...
Наша жизнь не состоится из одного лишь стремительного полёта, когда ветер оглушительно свистит в ушах, а огоньки внизу проносятся со скоростью, не позволяющей понять, что это было: человеческое жильё или один из разломов, меняющих лик планеты. Довольно часто стая просто зависает в прозрачном ночном воздухе и в свете ярких звёзд, а то и самой хозяйки мрака - Луны, поёт свои чудные песни, занимается любовью и просто дурачится. Кто-то прыгает по раздувшимся от влаги облакам, вблизи похожим на очень густой туман; кто-то опускается к самой земле, а самые отчаянные дразнят скрытых тварей, отпрыгивая лишь в последний момент, когда из чёрного провала выстреливает длинное зазубренное щупальце.
Вот и сейчас мы просто дрейфовали над высоким горным хребтом, наполовину скрытым пушистыми подушками облаков, а тонкий месяц, повисший над головами, напоминал полуприкрытый глаз, полный тёплого пламени. Воистину - Око Ночи, утомившейся от забот и решившей немного вздремнуть.
Я висел чуть поодаль от остальных, наблюдая, как они устроили забавную игру, с прыжками через голову и какими-то, совершенно невероятными, кульбитами. Парочка занималась любовью и я, ещё не утративший все человеческие воспоминания, в который раз поразился: насколько наш секс отличается от того, полузабытого
То ли отвечая на мои мысли (а могло быть и такое), то ли повинуясь собственным желаниям, ко мне явилась Лида. Яркие звёзды пошли рябью, мрак обрёл плотность и превратился в женский силуэт, сверкающий зелёными искорками, напоминающими алмазную пыль. Горячая ладонь коснулась груди и прошлась пальчиками вниз, к животу. Вот ещё вопрос: зачем Преображение оставило нам прежние половые органы и возможность совокупления, если размножаемся мы совсем иначе?
- Смотрящий, - Лида прижалась ко мне и пощекотала языком шею, - о чём ты думаешь?
Она не спрашивала, а определённо укоряла. И действительно, о чём я думаю в такой момент? Внезапно ещё одна рука прошлась ногтями по спине и томный голос Ольги влился в ухо:
- Разделим Смотрящего?
Главное, меня никто ни о чём и не собирался спрашивать! Разделили и всё.
Невероятное ощущение, когда две Летящих трахают тебя посреди ночного неба, где звёзды от возбуждения срываются с насиженных мест и рушатся вниз, а Луна, кажется, всё шире открывает глаз, пытаясь разглядеть, чем же занимаются её непутёвые пасынки.
Потом всё закончилось и Ольга тут же удрала к играющим, прокручиваясь в воздухе, подобно небывалому веретену. Лида осталась, пристально вглядываясь в меня чёрными провалами глаз. Некоторое время мне даже казалось, будто лицо партнёрши отражает некую мысль, вызревающую внутри и я, забывшись, спросил так, словно мы, как прежде, были супругами:
- О чём думаешь?
Это её несколько удивило; да и то - задавать Летящему подобные вопросы! Та капля индивидуальности, которая сохранялась у каждого, не могла мыслить полноценно, лишь ретранслируя решения общего разума стаи. Остались ли в его глубине воспоминания прежней Лидии? А чёрт его знает!
- Тебе одиноко?
Кто это спрашивает? Летящая, с которой я делил удовольствие в ночном небе или общий разум, обеспокоенный меланхолией Смотрящего - опекуна безмозглых летунов? Я склонялся ко второму. Но так хотелось верить, что рядом - по-прежнему человек, которому я небезразличен.
- Да. Немного. Иногда.
В это мгновение лицо Лиды, посеребрённое сиянием месяца, казалось почти одухотворённым и воспоминания, ничуть не потускневшие за прошедшие...Месяцы? Годы? Десятилетия? Воспоминания вновь вскрыли картинки прошлого, вынуждая ощущать протяжную боль в том месте, где когда-то стучало сердце.
Начало Волны прошло для всех незаметно. Всё же цикл: работа-дом, с нюансами выходных не способствуют проникновению постороннего, если только сам ты не намерен прорвать прочную стену повседневности. Поэтому, все неприятности и катастрофы всегда происходят безмерно далеко: в телевизоре, в новостной ветке сайта, в сонном бормотании пассажиров подземки.
Взорвались несколько нефтяных вышек и труба газопровода свернулась исполинской спиралью посреди тайги? Это даже смешно, а лучше расскажи: Витёк продолжает встречаться с Танькой или муж всё же застукал их на кооперативе?
Великий каньон в Колорадо полностью исчез, наполнившись водой, а посреди Атлантики образовался новый архипелаг? Забавно, но гораздо интереснее: когда шеф собирается поднимать зарплату? Обещал к Рождеству, а уже - апрель!
Нью Йорк сметён огромной волной, а статуя Свободы, оставшись без головы, торчит посреди мутного бурлящего озера; Лондон и Париж равняет непрекращающееся землетрясение, а от Австралии осталось несколько крохотных островов? Так этим говнюкам и надо, но мы это уже успели обсудить на работе, скажи лучше: едем на выходных к Байкалу или опять зажмём деньги?
Огромная трещина, наступая от Ледовитого Океана, рубит пополам Сибирь, превращая Азию в два отдельных материка, причём разом уже добрался до Афганистана, раздавшись на три сотни километров? Да, Байкал отпадает, но ведь на стоимость коммуналки это никак не повлияет, а мы вон, уже три месяца не платили. Водоканал прислал напоминание.
Старые пословицы не ошибаются, но иногда даже они не способны оценить всё раздолбайство человека. Гром уже гремел вовсю, а мужик и не думал креститься, с сонным равнодушием завершая никому не нужный проект. На улицах возросло количество машин с мигалками, небо наливалось угрожающей краснотой, а мы планировали летний отпуск.
Планы приходилось постоянно менять из-за сообщений, которые то и дело изрыгали новостные агентства. Египет заливали потоки лавы и засыпали вулканические бомбы из полусотни свежих вулканов; Турция медленно погружалась под воду и странные существа со множеством щупалец бороздили океан там, где раньше была Анталия.
Даже в отечественном туризме царил всеобщий форс-мажор: на Сочи наступал ураганно растущий лес, в котором таились огромные пятнистые медведи-людоеды; Крым откололся от материковой части и дрейфовал к центру Чёрного моря, рассыпаясь на сотню маленьких островов, а Кавказ срастался в единую гору, высота которой уже превышала двадцать три километра и продолжала расти.
Подземка в тот день не работала. По официальной версии, её остановили на техобслуживание, но люди, до отказа забивающие бешенные маршрутки поговаривали: дескать, два состава бесследно исчезли, нырнув в неосвещённое пространство туннеля. Явная чушь. Очередная идея для любителей дешёвых сенсаций. Ну ещё бы: известные люди перестали пропадать и Ангелы Возмездия вот уж, как год не появляются на улицах городов. Пора придумать нечто новое!
В маршрутке какая-то мразь пропорола мне барсетку, но кошелёк вытащить так и не успела, поэтому к подъезду я подходил в странной смеси раздражения и радости. Из постоянных бабок на лавке присутствовали лишь две: Маша и Зина, да и те выглядели какими-то пришибленными.
Поманив меня, баба Зина ткнула сморщенным пальцем в соседний дом, перед которым собралось изрядное количество машин скорой и полиции. Бабка поведала совершенно инфернальную историю о жителях целого подъезда, разом лишившихся разума. Ну вот, ещё этого не хватало! Сначала тьма, жрущая поезда, а теперь и массовое помешательство. Правда, люди в белых халатах действительно бодро сновали от подъезда к машинам, транспортируя закрытые носилки, а хмурые автоматчики в брониках и касках тщательно стерегли периметр, не подпуская внушительную толпу зевак.
Поразмыслив, не присоединиться ли к праздно глазеющим, я решил: да ну его! Лида хвасталась по телефону, временами исчезая в хрусте помех, что готова порадовать настоящим Мариупольским борщом. Вспомнить, так сказать, молодость. Ну, а где борщ, там и законные сто пятьдесят. А там, как пойдёт.
Всё пошло очень хорошо, пока жена, отобрав почти пустую бутылку, не погнала меня в кровать. Уже утопая головой в подушке, я с трудом вникал в её рассказ о подруге, которая застряла где-то под Белгородом, из-за массовой облавы на каких-то огромных летучих мышей, которые, по слухам, воруют детей и уносят их в лесные гнёзда.
История звучала настолько нереально, что я не заметил, как пришёл сон, в котором, как и полагалось после подобных рассказов, присутствовало небо, свист ветра и смутные тени, закрывающие яркие точки звёзд. В груди сладко замирало, точно, как в детстве, когда меня первый раз посадили в вагончик американских горок.
Проснулся я оттого, что незримый вагончик резко затормозил, выбросив из царства сновидений в полумрак спальной комнаты, где одиноко звенел загулявший комар, невесть как проникнувший внутрь через сетку на окне.
Впрочем, скоро выяснилось, что никакой сетки и не было: Лида успела её снять и теперь сидела на подоконнике, свесив ноги по другую сторону окна. Странно, но поведение супруги, прежде вызвавшее бы приступ паники и обеспокоенности за её психическое состояние, сейчас не показалось необычным или пугающим. Происходящее точно врастало корнями в прерванный сон и я почти ожидал увидеть жену, выпархивающую наружу и растворяющуюся в ночном небе.
Вместо этого она повернулась и улыбнувшись, поманила рукой. Как она поняла, что я уже не сплю и гляжу на неё - понятия не имею. Тем не менее, размышлять над дурацким вопросом не стал, а просто отбросил одеяло и подошёл к окну. Наступила полная тишина и даже злополучный комар заткнулся, забившись в какую-то щель.
Лида подвинулась и словно заворожённый, я занял место рядом, беспечно болтая ногами на высоте восьмого этажа. Небо, как мне показалось, слабо пульсировало, а звёзды приблизились вплотную: протяни руку и достанешь. Кстати, почему бы и нет? Поднятая рука не ощутила ничего, но тёплый воздух ударил в лицо, словно я оказался за рулём мотоцикла, несущегося по летней автостраде.
Ослепительные точки всё приближались и приближались, пока я с некоторым изумлением не сообразил, что подоконника подо мной больше нет, а вокруг - одно бескрайнее ночное небо. В ту же секунду сознание точно отключилось, оставив ощущение тёплого водопада, низвергающегося через моё тело. В общем-то и тела не существовало, а присутствовал лишь поток, рушащийся из ниоткуда в никуда. Мыслить в нём, чувствовать себя личностью оказалось невозможно, как и оценивать бегущее время.
Потом я пришёл в себя, точно покинул тенета тяжёлого сновидения, никак не желающего отпустить из цепкого плена. Тишина вокруг и прохладный ветерок, вот и всё, что я ощутил сначала. Потом темнота одним толчком изрыгнула сияющие ровным светом звёзды и мрак под ногами расступился, открыв нечто серое, напоминающее рваную ткань, в прорехах которой чернела...Земля?
Чёрт, я висел высоко в небе, изумлённо оглядываясь по сторонам! Потом медленно поднял руки и уставился на полупрозрачные силуэты конечностей, сквозь которые легко просматривался окружающий мир.
Это смерть? Мысль об этом не покидала головы, но всё вокруг нисколько не походило на религиозные догматы или выдумки мистиков. Но если я жив, то что со мной? Почему я один-одинёшенек вишу посреди ночного неба? Впрочем, один ли?..
О нет, совсем не один. Серую ткань под ногами (облако, чёрт побери, это было облако!) пронзили десятки тускло мерцающих существ, таких же призрачных, как и я. И все они не молчали, а громко хохотали, вопили во всё горло и пели странные песни. Во мгновение ока существа окружили меня, замкнув в центре шевелящегося шара и среди обнажённых незнакомок и незнакомцев, я внезапно узнал Лиду.
Лицо жены, тускло мерцающее во мраке, выглядело непривычно помолодевшим, словно она сбросила прожитые годы и теперь они не имели над ней никакой власти. Эта же печать вечной молодости лежала и на физиономиях остальных. Постепенно хохот с песнями умолкли и теперь люди (или кем там они были) с интересом разглядывали меня.
- Смотрящий, - почти пропела длинноногая девица с развевающимся каре, - ты опять изменился? Мы тебя потеряли.
- Это он нас потерял, - коренастый мужчина с абсолютно лысой головой хлопнул её по ягодицам, - а мы его нашли. Теперь можно лететь дальше.
- Кто вы? - сумел выдавить я, не в силах сообразить, откуда все знают меня и почему зовут Смотрящим.
- Мы, ка и ты - Летящие, - Лида смотрела так, как мог бы смотреть абсолютно чужой человек, - Смотрящий, почему ты всегда задаёшь один и тот же вопрос? Полетели, может успеем догнать рассвет.
Все сорвались с места, вытягиваясь в подобие журавлиного клина и две совсем молоденькие девчушки подхватили меня под руки, увлекая вперёд за этой странной стаей. Как ни странно, но я хорошо понимал, как увеличивать и уменьшать скорость полёта, как снижаться и набирать высоту, словно делал это всё уже много раз, доведя до автоматизма.
Рассвет мы так и не догнали. Как я понял много позже, нам и не суждено увидеть нечто большее, чем алую полоску горизонта. Ночь стала нашим вечным пристанищем.
Но тогда я ещё не знал этого и нёсся вслед за остальными, ощущая внутри неистовую надежду увидеть ослепительный шар солнца поднимающийся в небо. Девчонки не переставая сыпали шутками, пели странные песни и тараторили забавные стихотворения. С одной стороны их внимание (особенно сексуальные намёки) весьма импонировало, а с другой - я никак не мог понять, почему Лида позволяет незнакомкам подобные вольности, а сама ведёт себя, как неродная.
Да и вообще, кроме странности происходящего, во всём присутствовал некий подвох, суть которого, в полной мере, открылась несколько позже. А пока я не мог сообразить, почему на вопрос, заданный одной спутнице, часто отвечает другая, а иногда - сразу обе.
С этим я решил разобраться позже, а сначала, мягко избавившись от поползновений девушек, догнал супругу и окликнул по имени. Однако, обратила внимание на меня она лишь тогда, когда я прикоснулся к прозрачной руке. Странное, кстати, ощущение, точно встречаются два электрических разряда. Точнее словами не передать.
- Смотрящий? - она, казалось, удивилась, - тебя делят Лиза и Зина. Их недостаточно?
Я вновь назвал жену по имени и её гладкое лицо на мгновение отразило смутную задумчивость. Потом просветлело.
- Лида, да, - согласилась она, - так чего ты желаешь?
- Что происходит? - спросил я, внезапно ощутив, что рядом со мной находится некто чужой, не та, с кем мы прожили больше десяти лет, - почему мы летим и кто такие, вообще?
- Одни и те же вопросы, Смотрящий, - ухмыльнулась она, - ты, как всегда, странный. Мы - Летящие, мы - Стая и мы живём в небе. Наша пища - свет звёзд и ветер, а Луна - наша мать.
Этот бред скорее подошёл бы чокнутому лунатику, но другого ответа я не смог получить ни от одного Летящего Стаи. Как ни странно, но мы действительно ничем не питались, не могли коснуться земли, а свет Луны наполнял тело магическим экстазом, напоминающим опьянение абсентом. Если подумать, то слова Лиды оказались правдой, от и до.
И да, она не была Лидой, перестала быть ею. Полностью утратила память, превратившись в Летящую из Стаи, как и все, кроме меня. Когда я делился воспоминаниями о человеческой жизни, они лишь смеялись и говорили: "Смотрящий, ну ты даёшь! Как всегда"
А потом открылось и ещё кое что... Мы не могли ходить по земле, подобно обычным людям, но опускаться вниз и парить над самой поверхностью, могли. Для чего? Дразнить медленных, которые тут же прятались в зданиях, грохоча оружием; охотиться на быстрых, зелёными тенями скользящих в ветвях или без всякой цели нестись у самой травы.
На одной из, ещё работающих, электростанций, больше напоминающей крепость, Летящие выломали окно энергозала и носились над кольцами генераторов, вынуждая агрегаты искрить и визжать на разные голоса. Пока Стая веселилась, а люди в ужасе палили по ним из всех стволов, я наткнулся на календарь, висящий на облупленной стене.
Расчерченное от руки полотно, где прошедшие дни закрывали крестами. Я долго висел рядом и рассматривал дату сегодняшнего дня. Она отстояла от того вечера, когда я подошёл к окну, на пятнадцать лет. Полтора десятка лет куда-то выпали из памяти. Когда же я попытался выяснить в чём дело, получил стереотипный ответ, дескать я "опять". Пришлось отставить следствие на потом. Может когда-нибудь правда выплывет наружу.
- Не скучай, - Лида погладила меня по щеке, - мы - рядом и всегда сможем развеселить.
- Уже всё в порядке, - я чмокнул её в нос и Летящая умчалась прочь, затерявшись в хороводе ночных призраков.
Иногда так хочется, подобно остальным, утратить все воспоминания и бездумно кружить в тёмном небе, распевая бессмысленные песенки. К сожалению, Стае просто необходим Смотрящий, который, хоть иногда, сумеет обуздать безумные порывы подопечных.
С этим, кстати, очень строго. Видимо встроенный рефлекс, но стоит мне сказать: "Нельзя!" и Летящие стараются удрать как можно дальше от объекта, на который наложено табу.
Спустя несколько векторов произошла непонятная штука. Мы, как раз, преодолели высокий горный кряж, увенчанный снежными шапками, напоминающими шляпы гномов и вдруг посреди огромного плато, куда сбежались плоские двухэтажные домики, вспыхнул луч странного фиолетового цвета. Очень плотный луч, который не рассеиваясь, легко достигал той части неба, куда мы старались не залетать.
Если подняться очень высоко, то песня звёзд становится чересчур громкой, заглушая прочие звуки, в том числе и разума. Мне неоднократно приходилось транспортировать вниз Летящих, которые висели в разрежённом воздухе, глупо улыбаясь точкам звёзд. У самого в башке в это момент творилась настоящая хрень, словно я угодил на сцену, во время выступления симфонического оркестра.
Коля, высокий худощавый Летящий, подлетел ко мне и восторженно ткнул пальцем за спину, где фиолетовый столб разрезал мрак пополам.
- Смотрящий, он липнет!
- Как липнет? - это что ещё за дурдом? Свет липнет?
- Касаешься, - Коля поднял руку, демонстрируя, - и она не хочет отрываться, а если залететь внутрь, то летаешь так медленно, словно стал медленным внизу.
Не нравится мне эта хренотень. До сих пор ещё ни одно человеческое приспособление не могло влиять на нас, а диковинный свет явно посылали люди, обитающие на плато.
Подлетев ближе, я обнаружил пару десятков Летящих, лениво барахтающихся внутри фиолетового конуса. Остальные с громким смехом тыкали в них пальцами и пытались копировать неуклюжие движения. Угу, а те, которые внутри, барахтаются всё медленнее. Чёрт!
- Все наружу! - рявкнул я и когда балбесы принялись выбираться из светового столба, обнаружил Катю, неподвижно повисшую в самом центре потока, - твою мать! Всем убраться, как можно дальше!
Нырок внутрь оказался тем ещё развлечением. В башке зазвенело, а перед глазами заметались светлячки. Тем не менее никакого ощущения мухи в меду не возникло. Напротив, я очень быстро добрался до отключившейся Летящей и смог дотащить непривычно тяжёлое тело до границы фиолетового конуса.
Я даже сумел выбросить наружу бесчувственное тело, а вот выбраться наружу не сумел: руки точно упёрлись в стеклянную стену и как я ни бился, прорваться не удалось. Кто-то из стаи начал приближаться, то ли любопытствуя, то ли пытаясь помочь. Пришлось махнуть рукой.
- Прочь! Ждите.
Внезапно световой луч изменил окраску на тёмно-багровый и тело начало наливаться дано забытым весом. Я точно тонул в бокале с вином, погружаясь на самое дно, где лениво подмигивал фасетчатый глаз, неотрывно следящий за мной. Ловушка, чем бы она ни была, захлопнулась.
Крыша здания, где стояло непонятное приспособление, пленившее меня, разошлась, пропуская внутрь незадачливого Летящего. Внутри обнаружился громадный прозрачный сосуд, по стенам которого скользили искры знакомого фиолетового цвета. Помещение, окружающее ловушку, просматривалось довольно смутно и различались лишь блестящие металлические пандусы и большой знак, с символическим ядром атома и надписью: "Центр экспериментальных исследований имени Курчатова".
Лязгнуло и колба, куда меня затянуло, накрылась прозрачной крышкой, по которой лениво скользили разряды фиолетовых молний. Тотчас багровый луч погас и обычная лёгкость вернулась в тело. Кажется, теперь я смогу удрать из западни! Рванувшись вперёд я установил сразу две вещи: во-первых, удрать у меня не получится, а во-вторых, прозрачная стена очень больно жалится током, когда отшвыривает назад.
Я повис посреди пустого пространства, размышляя, ка поступать дальше. Похоже, ученые нашли способ стреножить неуловимых призраков и вопрос теперь в том, что они собираются со мной делать.
А вот и они, легки на помине: четыре фигуры в серебристых костюмах и громадных шлемах подошли к стене ловушки и принялись тыкать перед собой сетчатыми зонтиками. Зондировали, стало быть.
- Забавная ситуация, - скрипнул голос за спиной, - даже не знаю, чему отдать предпочтение.
Я повернулся и тотчас отпрянул назад, едва не врезавшись в жалящую стену. Этого ещё не хватало! В пространстве образовалась чёрная дыра, откуда выхлестнулся целый ворох зазубренных щупалец, колышущихся в воздухе, точно передо мной появилась жуткая медуза.
Скрытая тварь. И нет никакой возможности удрать на безопасное расстояние. Мне конец.
- Не бойся, - во тьме провала сверкнули пять жёлтых точек, - сейчас я не голоден, просто хочу развлечься.
- Каким образом? - мне никогда не приходилось общаться со скрытыми, но даже манера разговаривать, не говоря о внешности, вызывала жуткий озноб.
- Могу просто убить тебя и яйцеголовые ошалеют от такого прикола: меня то они сейчас не видят, - он глухо закудахтал и одно из щупалец протянулось к моей груди, едва не касаясь её, - могу убить их всех и выпустить тебя, но это - неинтересно. А могу дать совет. Послушаешься меня - выберешься наружу, а вся эта машинерия взорвётся к чёртовой матери.
- И какое тебе в этом развлечение? - я разглядел крохотные присоски на конце чёрного отростка. Они пульсировали, время от времени демонстрируя острые зубы.
Скрытый довольно ухнул и щупальце вернулось к остальным.
- Совет простой: тебе необходимо превратиться в одну из безмозглых марионеток Стаи. Сейчас твои воспоминания, это - то, что позволяет энергетической ловушке удерживать тебя в плену. Стирай память и проваливай.
- И как же это сделать? - вообще то мысль о подобном очень мне не понравилась, - и с чего ты взял, что у меня вообще получится?
- Ну, пятнадцать же лет получалось, пока ты не сменил прежнего Смотрящего. А делать это очень просто: обратись к Стае иона всё сделает сама. Она у вас очень умная!
- А тебе в этом какой прикол?
Из мрака провала явилось чёрное человеческое лицо, даже симпатичное, если бы не россыпь жёлтых глаз в самых неожиданных местах. Глаза разом мигнули.
- Лишившись памяти, ты исчезнешь, как личность. Фактически - умрёшь. Убивать тебя неинтересно, а вот вынудить совершить самоубийство - забавно.
До меня дошло. С точки зрения твари всё действительно выглядело крайне забавно: или остаться в плену, подвергаясь непонятным и, скорее всего, болезненным исследованиям, или превратиться в лишённый памяти элемент Стаи, фактически умереть.
Я с тоской посмотрел за пределы прозрачной стены, удерживающей меня в плену. Учёных в защитных костюмах стало ещё больше и они успели притащить целую прорву металлических ящиков и блестящих пик самого неприятного вида. Кроме того, двое извлекали из коробки механизм, напоминающий муху с двумя пропеллерами. Нет, здесь меня не ожидало ничего хорошего.
Мой жуткий советчик почти полностью погрузился во мрак провала и лишь кончики щупалец подрагивали снаружи, да светилась парочка глаз во тьме.
- А другого пути нет? - спросил я.
- Может есть, а может и нет, - он хохотнул, - нет, вообще то интересно будет посмотреть, как ты станешь метаться, теряя последние минуты, когда ещё можно было спастись, а потом издохнешь, понимая, что сам просрал спасение. Вперёд, ищи другой путь, я посмотрю.
- Ну и как тебя можно назвать, после такого?
- Зови спасителем, - разрешил он, - а можешь - Николаем Романовым или Царём, мне всё равно.
Даже не пытаясь догадаться, какое отношение тварь имеет к сгинувшей династии монархов, я попытался связаться с разумом Стаи. В результат, честно говоря, не верилось, но ответ пришёл сразу. Точно струи тёплого водопада пронизали всё тело, а потом мощный голос, в котором словно соединились тысячи других, пророкотал в голове:
- Мы знаем о твоей проблеме. Ты понимаешь, в чём решение? Готов принять?
О готовности и речи не шло, но выход, по-прежнему, не находился, а доставлять дополнительное удовольствие скрытой твари я не собирался.
- Почему ты раньше никогда со мной не говорил?
- Потому что ты сам не пытался, - в голосе ощущалась мягкая ирония, - все вы, Смотрящие, одинаковы: жалуетесь на одиночество, не понимая, что у вас его просто нет. Итак?
- Что станет со мной?
- То, что уже было прежде, когда твоя жена была Смотрящей: превратишься в часть Стаи. Время уходит.
И как в ледяную воду:
- Я готов!
И тут же струи потока начали усиливаться, превращаясь в безбрежный океан, где постепенно исчезали, растворяясь, все мысли, страхи и желания.
Мы поём:
Танец на воде, танец под водой,
Дремлешь без меня, бодрствуешь со мной,
Лика твоего видеть не могу:
Скрыт он от меня плотной пеленой.
Тишина. Покой. Безветрие. Хорошо.
Сияют звёзды. Где-то впереди - рассвет и мы его обязательно догоним.
Смотрящая грустит.
Мы поём:
Вихрем улетишь, лишь махнув крылом,
В небесах паришь, точно звонкий гром,
А потом исчезнешь где-то вдалеке,
Волосы покрыв месячным венком.
Занимаемся любовью. Танцуем. Луна.
Поднимается ветер. Весело.
Смотрящая рядом. Смотрит. Странно.
Спрашивает:
- Ты меня совсем-совсем не помнишь?
Смеюсь.
- Смотрящая, ты - странная! Как всегда.
Они плачет иногда. Все видели.
Поэтому спрашиваю:
- Тебе одиноко? Грустно?
- Не очень. Не сейчас.
Грусть пройдёт и она вновь полетит к восходу с улыбкой на лице.
Я знаю. Мы знаем.
Жаль, что она всегда говорит с Я, которое ей ничего не скажет и никогда с МЫ, которое любит её. Жаль, что она не знает: одиночества - нет.