Я это сделал. Воистину, слово лживо, в лучшем случае, оно нейтрально. Никогда так четко и лаконично я не выражал свою мысль. За одну секунду, росчерком кулака по морде расторг трудовой договор и расставил точки над i.
Он - откровенно жирный эстонец. Я - теперь безработный русский еврей, живущий в Эстонии.
Впрочем, к черту эти национальности, никогда националистом не был, да и мне ли, им быть. Я вообще, взял бы все эти национальности и отменил бы. А лучше объединил бы в одну. По мне, так те же русские и эстонцы, родившиеся и прожившие здесь всю жизнь, намного родственнее между собой, чем эстонец, родившийся, например, в Канаде и даже близко не знающий о существовании страны Эстония. Кстати, населенную его этническими, а может и не только этническими, родственниками. Хотя и это неважно, если человек - дрянь, то он и в Африке дрянь, а хороший человек - везде человек. Так что ударил я его вовсе не из-за того, что он эстонец, а я русский. Вернее, именно поэтому, но... Стоп, разберемся по- порядку.
Я, если кратко, просто строитель. Строитель, с неоконченным высшим образованием, вовсе не строительным. Родился, вырос и жил всю жизнь в Эстонии. Окончил садик, поступил в школу, как и мои друзья во дворе Андрус и Тиит, но после развала Союза и полного восстановления независимости я перестал быть гражданином своей родины. Буквально за одну ночь из полноправного человека я превратился в оккупанта, а друзья - в титульную нацию. На нашей дружбе это не отразилось, а вот на судьбах... С ростом демократии на бывшей родине росли и независимые суждения новых политиков, бывших комсомольских и партийных работников. Один из таких господ, предложил обнести регион, где живут в основном русские, стеной с колючей проволокой и ждать, пока они, то есть мы, передoЄхнем там. Демократ, блин. Обнести не обнесли, но все условия чтобы демократично сдохнуть создали. Многие еще надеялись на помощь России, но те, кто был помудрее, видели, что Россия нас просто кинула. Мы оказались не нужны ни там, ни здесь. Там, в России, мы - эстонцы, а здесь - русские. Россия вспоминала о нас лишь на Новый год, Ельцин говорил, что помнит нас, а эстонское правительство старалось всячески забыть. Так и стали жить - в воспоминаниях.
- Ну что ж, хорошо, что не в Чечне, шутил тогда я, значит выживем. У меня вообще странная психика, - неестественный оптимизм, - когда совсем тяжело, начинаю шутить. Порой совсем не смешно, но помогает. Ну что ж, раз помогает, значит пусть будет. Вот с помощью оптимизма и стали выживать. Но выжили не все. Работы не было, но была водка и был героин, демократия все же, выбор. Кто "сторчался", кто в бандиты пошел и пал в делах ратных, кто спился или просто сломался. Я как раз школу заканчивал на пике разгула демократии. Поступил в университет, но, проучившись три года, сдал еще один семестр экстерном, взял академический отпуск и ушел, как выяснилось позже, надолго. Денег не было. Попросту говоря, грызение гранита науки не приносило чувства сытости в желудок, а кушать хотелось очень. Оставалось два варианта, первый - демократический то есть сдохнуть, второй - антигосударственный, выжить. Но поскольку место на кладбище оказалось дороже, чем билет из гетто в "датский город" - так переводится название столицы Эстонии - я выбрал второе. Удачная экономия. Тут и погостов больше, и работы... нет, не больше, она тут попросту - была. Так я оказался в Таллинне.
Да, оказалось, что человек с неоконченным высшим образованием, при условии, что вы чужой среди своих, безнадежнее, чем самый невостребованный двоечник окончивший ПТУ. Свой среди чужих, это к вопросу о национальности. "Профессия- эстонец", такая социальная гарантия была у моих друзей детства Тита и Андруса, но профессии "чужак" не существовало. Впрочем, о какой профессии идет речь, если у моего поколения даже родины нет, мы везде чужие!В собственной стране, в стране предков, "за бугром". А на работу берут "своих" людей и платят соответственно. Поскольку с "неправильной" национальностью было сложно найти работу, а разница в зарплатах у оккупантов и этнически верного населения была разительна, то и возникла такая профессия - "эстонец". Причем моих коллег по песочнице такое положение дел огорчало и даже сильно задевало, но раз уж такая политика государства положительно отражалась на их кармане - они молчали. А вскоре старались вообще этого не замечать и, всячески пытались убедить себя в том, что здесь есть и нечто правильное. Я не держу зла на них. Это нормально: у всех семья, у всех проблемы, не известно еще как бы я себя повел в такой ситуации. Только не подумайте, что я жалуюсь или пытаюсь задеть эстонцев. Не имел и не имею такой цели, просто именно в такой обстановке оказались все мы - "чужие", Кажется излишне пафосное, а, плевать, привык называть вещи своими именами. А то, что жить без родины это, отчасти, правильно, я себя убеждать не хочу. Впрочем, и не приходится
Что же касается образования, то тут все просто, тот, кто сварит трубы - нужен, а я мог только посчитать, сколько из одной трубы вытечет и сколько в другую утечет, а если еще пятая графа подкачала...
Но бизнес есть бизнес и находчивые люди сразу смекнули, что "чужие" получают меньше, а значит, на них можно зарабатывать больше и предложили зарплату почти такую же, как и у "своих", с маленькой оговоркой - черными. Очевидная прибыль для всех. "Чужие" работают, свои руководят, немцы и финны управляют. Страна снова вляпалась в союз, цены на все выросли, в том числе и на недвижимость. Во тут-то оккупанты и понадобились. Кто-то же должен работать. Главное, что бы "правильные" люди работали официально, неофициально брали, буквально всех. И если ты умеешь хоть что-то делать, образование не нужно, все равно на бумаге тебя нет, возьмут. "Чужие" не имели социальных гарантий, медицинской помощи, права голоса - ничего. Они - "чужие". Но выбора нет, шли работать, голод не тетка.
И начался строительный бум. Страна, била все мыслимые и немыслимые рекорды. Фирма из десяти человек, на бумаге, строила целые районы...На строительство и нужны были оккупанты. Главное, чтобы работал с рвением. И с таким же рвением потом "кидали". Это был еще новый бизнес, приносивший баснословную прибыль. "Кидали" все равно русских, а значит, никто разбираться не будет. Бумаги нет, без языка никуда не обратишься, да и без денег особо по чиновникам не побегаешь.
Но все же иногда не кидали, и потому каждый третий стал строителем.
Не знаю, каким я был, но боюсь, что даже не каждым вторым, что умел студент?! Пришлось учиться по ходу пьесы. Так я и оказался на стройке. Мало помалу, через боль и слезы начал работать.
Поначалу выезжал на том, что хоть и не умел ничего, но всегда был трезв, что редкость на стройке, пунктуален и не бежал к начальству каждый раз, как возникал "умный" вопрос. В университете не учили, как кидать штукатурку, но там учили, как выкручиваться из любой ситуации и потихоньку я стал работать не только качественно, но и быстрее коллег. Даже если не быстрее, я знал как, сделав мало - показать много, словом, та же ситуация, как на экзамене по предмету о котором читал, но только на табличке перед дверью и то, чтобы понять туда ли попал.
Помогло и другое. Русское "КУ". Пытливые умы работодателей никак не могли понять, почему все предметы называются одинаково: ху...ня. Почему никогда не ясно, кто виноват и куда все пропадает. Почему такой саботаж.
На самом деле, эта реакция была, своего рода, защита. Когда кидали целые бригады, начинали пропадать инструменты и материалы.
Отношения с государством складывались так же, как и с "кидалой" на работе. Когда не брали официально на работу, пропадало желание учить государственный язык, когда грозили лишить вида на жительство, пропадало желание платить налоги, все равно завтра "турнут", и так далее. Словом, когда тебе говорят каждый день, что ты урод и ты вокруг всем и все должен, возникала реакция, что народ без правительства проживет, а наоборот...
И пришлось правительству хоть как-то заботиться о "чужих", иначе "чужие" отдавать своих денег не хотели.
Сменили грозное звание оккупантов на неэстонцев! и назначили им "минималку"... А остальное - черными.
Таким образом, решили последнюю проблему, неэстонцев стало сложнее "кинуть", а раз стали честнее платить, то и нет смысла теряться инструментам. Однако первые две проблемы остались нерешенными: лингвистическая и риторическая: загадочное "КУ" и "кто виноват".
Поскольку эти проблемы казались неразрешимыми, пришлось учить слово - толерантность, в результате которого я стал прорабам - прокладкой между работниками и начальством. Помимо пунктуальности и "КУ", я худо - бедно говорил по- эстонски, хоть неоконченное, но высшее, а высшее образование дают на государственном языке.
Я "пробивал" задание и гарантии оплаты со стороны работодателя и хорошие рабочие руки с другой. Словом, одним я служил гарантией оплаты, другим готовой работы. Так было до сегодняшнего дня!
Сегодня ко мне подошел тип, из тех, что могут колесо делать без рук и ног, и сообщил, что впереди зима, а работы будет меньше. он решил, что меньше ее будет у бригады неэстонцев, а, значит, и получка тоже меньше, ведь кто-то должен быть крайним. Мало того, объявить это и объяснить, что мол так и должно быть - должен я.
В свою очередь я предложил обратиться с этим предложением в бригаду, где работают меньше и хуже, но там был один веский плюс - все представители титульной нацией. Я понимал, что на такой шаг он пойти не может, так как русские получают "котлетами", а "правильные" рабочие получают правильно, то есть - все официально. Они защищены законом, а значит кидать надо не их. Некоторое время он меня уговаривал, обещал мою зарплату оставить прежней, пугал концом сезона. Я не буду описывать всю беседу, скажу лишь то, что последнюю фразу он сказал на языке оккупантов, с особым удовольствием: " ты ,жид, думаешь я другого бригадира не найду!"