Магомедова Эльмира Казимбеговна
За путеводною звездой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Кто-то правит судьбами королевств, а кто-то не может распоряжаться даже собственной жизнью, кто-то уже нашел свою дорогу, а кто-то только думает, что нашел... Это история о жизни и смерти, о любви и о дружбе и том, куда может завести дорога, если идти за путеводною звездой.
   Пролог.
   1350г. Алентайль.
  Мир вокруг покачнулся и слегка уплыл в сторону. Боги, как это все надоело! Алика одним широким шагом добралась до огромной кровати с розовым шелковым балдахином и упала на подушки. Надоело! Снова и снова... Вчера целый день болела голова, сегодня она кружиться так, что можно потерять равновесие... Значит, завтра или послезавтра Алика опять в любой момент потеряет сознание, упадет посреди комнаты или, как в прошлый раз, в зале возле колонн, вокруг нее засуетятся женщины-прислужницы, отнесут в постель...А потом она еще неделю будет просто лежать, смотреть на кусочек неба из окна (потому что не читать, ни рисовать не разрешат) и стараться не думать, за стеной плачет мама.
   Надоело!
  Алика знала, что болезнь - ее спутник на всю жизнь. И в свои пятнадцать лет она уже училась относиться к жизни серьезно, быть сдержанной и рассудительной. Дочь одного из богатейших на Побережье купцов была ограничена в действиях больше, чем любая служанка или, наверно, даже рабыня на Диких Островах. Другие дети хоть могли бегать целыми днями! Алике бегать было нельзя. И тем более, никогда не могла она осуществить свою мечту - стать наездницей. Об уроках верховой езды не могло быть и речи. Мечницей, лучницей и танцовщицей, как героини любимых книг, ей тоже не стать. Алика это знала. Зато к ее услугам были лучшие учителя музыки, и она превосходно играла на арфе, завоевывая первые призы на всех соревнованиях. Хоть что-то... Музыка - это было единственно, чем она может заниматься всю жизнь. Еще, правда, можно было стать поэтессой - но стихи писать не получалось. Да, она все понимала, но мириться с этим не хотелось.
  Надоело! Скучно...
  Алика была желанной гостьей на любом празднике, но что толку, если она не могла танцевать? Сидела на подушках, глядя в зал... Мама шутила : "Выбирай жениха!", но танцующие юноши были Алике не по вкусу. Все, кроме одного. Того, о котором она даже не смела мечтать.
   Тири, троюродный брат наследного принца, высокий смуглый юноша, был лучшим наездником всего Побережья, а уж как он фехтовал... Нет, слабая и тихая Алика ему не пара, с ним рядом смотрелась бы вольная воительница из лесов на севере или смуглая и веселая танцовщица с темными глазами и светлыми кучерями, как ее подруга Неили... Но не она. Да и что ей с ним делать? Не будет же сильный и ловкий юноша, красивый, словно сам Бог Солнца, сидеть все время у кровати обморочной подруги? Нет, конечно.
   Надоело.
  Алика перевернулась на живот (закрыв глаза, чтоб мир вокруг не перевернулся тоже), уткнулась носом в шелковую подушку и заплакала. Никто ведь не видит... Можно. Да, Тири был красив, Алика-то и красотой особо не блистала: невысокая, худая, с тонкими волосами непривычного для жителей побережья песочного цвета. Она бы и не смотрелась рядом со своим героем. Лучше бы его вообще не видеть, не знать никогда... Подумав об этом, девочка вспомнила, что как раз завтра ей предстоит его увидеть. Вся семья Тири тоже собиралась плыть с семьей Алики завтра на Золотистый остров смотреть на Прадревний храм... Раньше он, как и все храмы свергнутых богов, был заброшенной развалиной, которую теперь правитель Побережья приказал превратить в музей, чтобы знания о прошлом, об истории Побережья, были доступнее людям, не стерлись с течением времени. Завтра она плывет вместе с ним... Конечно, Тири посреди моря нырнет в воду, просто так прыгнет за борт искупаться, и корабль его подождет. И капитан наверняка расскажет ему, как узнавать путь по звездам...
  Когда в комнату зашла мама, Алика сделала вид, что спит. Мама задернула полог балдахина, поправила подушки на полу и на цыпочках вышла.
  
  Погода стояла прекрасная, и корабль с золотистыми парусами легко скользил по спокойному морю. Это был совсем новый парусник с узорчатыми скамьями для богатых отдыхающих (некоторые - под балдахином, для женщин), изящными столиками с позолоченными ножками и натертой до блеска палубой. Два десятка гребцов слаженно работали веслами. Морской ветер оставлял на губах вкус соли, водяная гладь блестела и переливалась на солнце. Парусник назывался "Ткари" - с прадавнего языка это переводилось как "веселый" или "беззаботный". Ни веселой, ни беззаботной девочка себя не чувствовала. Они с мамой сидели рядом на скамье, и Алика сосредоточенно смотрела на горизонт, щурясь от яркого солнца, словно пыталась что-то там разглядеть. Мама обнимала ее за плечи и молчала. "Хоть бы ушла, - подумала девочка, - можно было бы спокойно погрустить...", папа о чем-то беседовал с отцом Тири и главным городским магом, чудаковатым бородачом в синем балахоне, тоже плывшим со своей семьей в Храм. Тири, конечно, разговаривал с капитаном. Алике тоже безумно хотелось поговорить с пожилым седым мужчиной, который когда-то был капитаном огромного корабля и плавал в дальние страны, даже в северное королевство Риол Лли... Но не пристало порядочной девушке гулять одной, без матери, а тем более - разговаривать с незнакомыми мужчинами.
  Вскоре на горизонте показалось темное пятнышко, постепенно разрастающееся в скалистый поросший лесом остров. Люди оживились.
  - Приплываем! - с восторгом закричала семилетняя дочурка мага, - Ура!
  Тири полез на мачту, быстро и ловко.
  - Осторожно, сынок! - воскликнула его мать, одновременно и любуясь сыном и тревожась за него. Юноша только рукой махнул с высоты.
  - Здорово, все видно! Вижу крышу Храма! - крикнул он.
  Алика опять уставилась на горизонт. Вопреки ее уверенности, что хуже дальше некуда, настроение становилось все паршивее. Поэтому она вздохнула с облегчением, когда плавание наконец закончилось, пассажиры "Веселого" вышли на берег и пожилая женщина, одетая в скромное длинное белое платье, принялась рассказывать историю острова и Храма. Алика слушала ее невнимательно, то и дело погружаясь в свои невеселые мысли.
  -... нога первого человека из Побережья ступила на этот остров... - а я никогда не смогу забраться на мачту, у меня голова закружиться, я на палубу грохнусь... - ...ближе к осени большинство деревьев зацветают нежно-золотым цветом, потому остров и назвали Золотистым... - ...скучно вот так хвостиком за мамой ходить, как на цепи. Что за дурацкие правила приличия? Почему я не родилась мальчишкой? Здоровым... - приближаемся к Храму....
   Храм вырос посреди леса каменной громадиной. Высокие ступени долго тянулись вперед, а затем упирались в выбеленную стену, украшенную лепкой. Непонятные знаки, символы Огня и Песка и древние письмена сплелись в сложный, непонятный, но завораживающий узор. Многим мастерам пришлось потрудиться, чтобы восстановить на изувеченной временем стене прежнюю красоту. Вокруг стены стояли массивные колонны, поддерживающие плоскую крышу. Окон в Храме не было.
  В темных и страшных богов прошлого уже никто не верил. Их место заняли светлые боги Солнца и Луны. Темным же богам поклонялись в темноте, и раньше в Храме, как пояснила женщина-проводник, нельзя было даже зажечь светильник. Теперь, когда Храм стал музеем, люди заходили в него при свете факелов. Их дали каждому. Алика взяла свой. Дерево оказалось гладким, отполированным и немного прохладным.
  Люди вступили под свод Храма. Темнота встретила их неприветливо, потревоженная огнем факелов и пробивающимися от двери полосками дневного света. Отблески огня скользнули по стенам, выхватывая зловещие и непонятные картины: неизвестных чудовищ, птиц с человеческими головами или людей, но очень высоких, с огромными глазами, посаженными слишком близко. Женщина в белом платье рассказывала что-то про древние культы и обряды и про то, как в жертву страшным богам приносили рабов или пленных. Алика, приоткрыв рот, смотрела по сторонам. Храм пугал и одновременно завораживал своей таинственностью. Люди щли вперед, а вдоль стены то и дело мелькали маленькие дверцы. Женщина сказала, что не все их них открывались после падения Темных Богов, не весь Храм еще изучен, а потому открывать их и смотреть, что там, нельзя - опасно. Тем привлекательнее казались эти двери. Интересно, куда они ведут? А вдруг там лежат клады и сокровища? Стена вокруг одной из них была разрисована непонятным орнаментом. Алика остановилась, рассматривая его. Причудливые цветы сплетались в узор-цепочку, вокруг которой летали птицы с человеческими головами.
  Сзади раздались шаги. Алика вздрогнула и чуть не уронила факел, резко обернувшись. Это был Тири.
  -Привет, -сказал он, протягивая руку. На безымянном пальце полыхнуло в свете факела рубиновое кольцо.
  -П..привет, - прошептала девочка, протягивая ему дрожащую и внезапно похолодевшую ладошку.
  - Ты чего тут одна стоишь? - спросил Тири. - И на корабле все сидела и сидела... Я вот так не могу, мне резвиться нравится! Бегать там, прыгать, - заявил он. Алика вздохнула.
  - Скучно, наверно, возле мамы все время сидеть, - продолжал юноша, - и вообще. Тебе не страшно? Мы уже ото всех отстали!
  Алика оглянулась. Действительно, голос женщины затих вдали, и за небольшим островком света начиналась сплошная темнота. Девочка не успела ответить.
  - Не бойся, сейчас мы их догоним, не дрожи! - заявил Тири и пошел вперед. Алика шагнула следом за ним. Темнота заливала Храм подобно густой смоле, заполняя его сверху донизу. Смола была вязкой, липкой и никак не хотела отставать, затопляя каждый миллиметр, отвоеванный у огня. Темнота липла к стенам и потолку, делая их совершенно невидимыми и неудивительно, что они не заметили стену, разделяющую огромный зал на две части, и свернули не в тот коридор.
  - Странно, - через какое-то время заметила Алика. - Почему мы их не видим и не слышим? Ну, свет факелов впереди...
  Ей было неловко задавать такой вопрос Тири, ведь он решит, что глупая девчонка боится, и еще и посмеется над ней. Алика на самом деле не боялась. Ей просто было немного тревожно.
  - Ерунда, - последовал ответ. - Они просто далеко ушли. Вот я.. оп!!! - вскрикнул Тири и взмахнул руками, отчего пламя факела задрожало, задрожало, затрепетало, как на ветру. - Ступеньки!
  Алика осторожно, подсвечивая себе факелом, шагнула вниз. Ступеньки были довольно высокими и уходили вниз, в густую липкую смолу.
  - Тогда понятно, почему мы их не видим. Они уже далеко внизу, - сказала Алика, делая еще несколько шагов. Ей очень хотелось показать, что она не боится. Тири пошел следом. То, что остальные тоже продвигались медленно в темноте, и далеко бы уйти не успели, никому в голову почему-то не пришло.
  Сзади что-то глухо стукнуло. Алика обернулась, но ничего не увидела. Темнота надежно скрывала все тайны от посторонних глаз.
  Они снова пошли вниз. Вообще-то, куда разумнее было бы вернуться и подождать, пока родители будут идти обратно. В том, что они заблудились, Алика была уже почти уверена. Но сказать о своих опасениях и окончательно опозориться она так и не решилась. Лестница резко свернула влево, став еще круче. Теперь приходилось одной рукой придерживаться за стену, чтобы не упасть. Ни ветерка, ни сквозняка... Воздух был спертым, тяжелым, словно они были в помещении, не открывавшимся много-много лет. Дышать стало сложно.
  Алика почувствовала, как начинает стучать в висках. Нет, нет, только не это, пожалуйста, только не сейчас!
  Лестница кончилась. Теперь вперед уходил узкий кривой коридор с неровным, бугристым полом, каменными стенами ( камень выщербился, и что там нарисовано, разобрать было невозможно) и низким потолком. Какое-то время они шли вперед. В висках стучало все сильнее. Перед глазами то и дело мелькали черные точки.
  Нет, так нельзя. Отсюда ее точно не вытащат. Мама расстроится...надо бегом назад.
  Алика собралась с духом, глубоко вздохнула ( насколько это было тут возможно), остановилась и обернулась.
  - Тири, мне... А-а-а-а-а-а!!!
  Тири был выше Алики. Но из-за его плеча все-таки было видно, как из-за поворота выглядывает фосфорецирующая зеленоватая огромная змеиная морда.
  Тири резко обернулся.
  Змея повела головой. У нее были маленькие глазки, зато аж четыре ноздри и огромные острые зубы, иглами торчащие из выпирающей нижней челюсти.
  - А-а-а-а-а!!! - завопили хором Тири и Алика.
  И бросились бежать.
  Ловкий и быстрый Тири быстро скрылся за одним из поворотов. Алика, которая никогда не бегала, спотыкалась на каждом шагу, путаясь в длинной юбке и хватая ртом воздух. Стук в висках перешел в сплошной шум в ушах. Впрочем, скоро девочка догнала своего спутника - коридор упирался в низкую деревянную дверь, которую Тири, бросив факел на пол, отчаянно пытался не то открыть, не то выбить.
  - Помоги мне! - крикнул он.
  Но Алика только привалилась к холодной, влажной стене, тяжело дыша. Какой кошмар, это неправда, это не с ней... В ушах шумело все сильнее, Тири с грохотом ломал дверь, но все же Алика услышала, как где-то в темном углу, куда не достает свет, кто-то тихонько плачет. Она выставила факел вперед и сделала несколько шагов.
  -Кто там?
  -Я, - всхлипнуло в темноте. - Это я виновата-а-а... Я потрогала стену, а она сама открыла-а-ась...
  - Какую стену? - не поняла Алика. Факел осветил темный закоулок. Там, свернувшись в комочек, сидела дочка главного городского мага.
  Раздался грохот. Тири выломал дверь, к счастью, дерево было очень старым и трухлявым.
  - Бежим скорей! - Алика схватила девочку за плечо, а точнее, придержалась за него, потому что мир вокруг начал качаться.
  - Не могу-у-у, - протянула она, еще сильнее заливаясь слезами, - я ногу вывернула, боли-и-ит!
  Алика схватилась за стену. Не сейчас, пожалуйста! Но не сидеть же здесь! И не бросать же ребенка! Алика вцепилась в девочку, пытаясь ее поднять.
  - Тири, помоги мне, - попросила она, но его здесь уже не было. Зато за дверью ( точнее, за образовавшимся проходом) раздался звон и грохот. Если бы не головокружение, если бы Алика чувствовала себя лучше, она бы наверняка смогла утащить девочку. Но вместо этого она сама рухнула рядом, уперлась руками в пол и попыталась не обращать внимания на целый рой черных точек вокруг.
  Из-за поворота показалась зеленоватая морда. Дочка мага завизжала и обхватила руками Алику, пытаясь за ней спрятаться. Алика тоже вцепилась в девочку одной рукой, второй продолжая сжимать факел. И увидела, как на груди у малышки слабым светом горит маленький камушек на цепочке.
  - Что это? - спросила она на всякий случай. Вдруг волшебный камушек может помочь?
  - Т-талисман...П-папа дал..., - еле выдавила из себя девочка, дрожащими руками снимая цепочку и отдавая ее Алике. Наверно, решила, что взрослая девушка знает, как с ним обращаться.
  Алика не знала. Впрочем, ни камушек, зажатый в руке, ни факел змее не мешали. Чудище повело головой, словно раздумывая, куда сначала: в проем в стене за Тири или в угол к девочкам? И выбрало угол.
  "Ну все" - подумала Алика. И тут она не выдержала. Почему так нечестно? Почему судьба так несправедлива к ней? Надоело...
  - Надоело!!! - крикнула она так, что будь в Храме стекла, зазвенели бы. - Все надоело! Уходи!
  Она рывком поднялась на ноги, каким-то чудом не упала снова и махнула факелом перед носом чудища, чуть не задев зубастую морду.
  - Уходи!!!
  Змея отползла на несколько метров назад. Воодушевленная успехом, а скорее просто не в силах остановиться, Алика пошла на нее, размахивая факелом и продолжая что-то кричать. Впрочем, на факел змея и не смотрела. Маленькие глазки щурились от нестерпимо яркого голубого света, струившегося из второй, зажатой в кулак, руки девочки. Наконец и Алика это заметила. Разжала кулак и показала змее камушек на цепочке.
  - Уходи, я сказала!!! Уходи!
  Свет стал таким ярким, что Алика и сама зажмурилась. Закрыла глаза и дочка мага, сжавшаяся в комочек в углу. И никто не увидел, как ярко, словно настоящая звезда, вспыхивает талисман, как лучи этой звезды пронизывают темноту, и в подземелье становится светлее, чем солнечным днем, как исчезает липкая, похожая на смолу темнота, и как судорожно бьется о стены змеиная голова, не зная, куда спрятаться, а потом падает на пол, чтоб уже не подняться.
   Алика открыла глаза, когда сверху раздался страшный грохот, стены вздрогнули, и с них посыпались камни. Талисман в руке продолжал сиять, хотя и не так ярко. Малышка испуганно смотрела то на Алику, то на поверженное чудовище... А через секунду в коридоре послышался топот и голоса людей, из-за поворота, перепрыгивая через змею, выбежал Аликин папа и прижал ее к себе.
  
  Разбирались долго. Доставали из-за двери Тири, увязшего в груде золота-серебра. Похоже, что это была сокровищница Храма. Пытались добиться от Айлин - дочурки мага - как она умудрилась открыть потайной ход в стене, о котором никто не знал. Туда и свернули нечаянно отставшие Тири и Алика, и следом за ними стена задвинулась опять. Оказывается, их почти сразу же кинулись искать, но ломать заклинанием стену догадались лишь когда услышали откуда-то снизу громкие крики. Змея, напавшая на детей, очевидно должна была охранять сокровища от воров. Но больше всего внимания досталось., конечно, Алике. Главный городской маг чесал затылок и подбородок. Долго крутил в руках свой камушек...
  - Простой талисман, - бормотал он, - но чтоб так его активировать...
  Потом долго расспрашивал Аликиных родителей о симптомах ее болезни, потом подошел к ней самой, брал за руки, заглядывал в глаза и что-то спрашивал. Алика вяло отвечала. Ее морозило и хотелось спать. И еще она не переставала удивляться, почему еще до сих пор не потеряла сознание.
  
  ...Темнело. "Ткари" плыл домой. Горизонт казался подернутым серо-голубой дымкой, почти полностью растворяясь в ней, и казалось, что парусник плывет в никуда, за край света. Спала на руках у мамы маленькая Айлин, дулся, глядя за борт, Тири, совершенно не слушая, что ему говорят родители... Главный городской маг что-то объяснял отцу и матери Алики.
  - Понимаете, такая сила... Ей нужен был выход. Неудивительно, что она давала о себе знать таким образом. Шум в висках, потеря сознания... Конечно, теперь все ясно! Как это раньше никто не догадался? Я тоже хорош! С завтрашнего же дня сам возьмусь учить вашу дочь магии. Такие способности нельзя оставлять без контроля. Что? Нет, терять сознание она уже не будет, ее сила нашла выход.
   Алика, завернутая в чей-то плащ, сидела на носу парусника рядом со старым седым капитаном. Ей сказали, что болеть она больше не будет, а зато станет волшебницей. Волшебница.... О таком она даже не мечтала! Алика была совершенно счастлива. Предстоящая жизнь стала интересной, яркой и привлекательной.. В ней стало все возможно, даже, как пообещала мама, танцевать и скакать на лошади.
  - А Вы правда плавали на север, в Риол Лли?
  -Правда, - улыбнулся капитан. - И в Риол Лли, и в Мадруан. Какие там люди несговорчивые, суровые... И на юг плавал, на острова.
  - А как вы находите дорогу, куда плыть?
  - По звездам. Знаешь, все звезды плывут по небу. Вечером они тут, а к утру уже во-он там. И только одна звезда, вон та, голубая, никуда не плывет. Она всегда светит на западе. Плывешь за ней - значит, на запад, от нее - на восток.
  Алика посмотрела на небо. Среди звездной россыпи одна, голубая звезда, подмигнула ей и на миг скрылась за маленьким облаком.
  - Мы называем ее Путеводной, - добавил капитан.
  " Ткари" легко скользил по темной воде. Легкий ветер дул в нужную сторону - маг постарался. И на бархатно-синем небе маячком горела Путеводная голубая звезда, яркая и лучистая, она немного мерцала, дрожала, словно маленькая капелька чистого света в озере ночи.
  
   Глава первая
   1359г. Пустынная Г'нара.
  Илуят горько, навзрыд рыдала на плече своей подруги Килит, а та только поглаживала ее по голове и тяжело вздыхала. Помочь ей справиться с бедой подруга была не в силах. С бедой, поразившей, надо сказать, их обеих. Илуят выдавали замуж.
   Теплый ветер колыхал пестрый полог, заменявший летом дверь в дом, полуденное солнце раскалило песок до бела, скоро обед. Обычно в это время обе девушки были заняты по горло - приготовить еду возвращавшимся из каменоломни мужчинам, прибрать в доме... Но не сейчас. Первый раз за много лет Килит пренебрегла своими домашними обязанностями, а Илуят и вовсе не нужно было о них думать - венчальный ужин готовили тетки и сестры.
  -Не хочу-у-у, - выдавила из себя Илуят, прижавшись лбом к плечу подруги, мокрому от ее слез. - Никогда-а...
  -Все будет хорошо, увидишь, милая, - прошептала Килит, крепко прижимая девушку к себе. Они были подругами чуть ли не с пеленок - и все радости и горести нелегкой жизни дочерей каменоломщиков из пустынной Г"нары делили вместе. Они любили мечтать, и однажды придумали целую историю о прекрасных воинах из далеких стран, которые увезут их далеко-далеко из унылой пустыни, в загадочные южные или величественные северные земли.
  Жених Илуят на прекрасного воина был похож разве что горделивым, чтоб не сказать наглым, взглядом. Всем остальным смахивал он скорее на купеческого сынка - неизменного персонажа бабушкиных сказок: розовые щеки, толстый живот, холеные руки, не привыкшие к тяжелому труду. Единственным (и главным, по мнению родителей Илуят) его достоинством было то, что он являлся сыном богатого кузена отца Илуят. Кузен жил в равнинной Г"наре, на самой границе с Мадруаном, и занимался продажей драгоценных камней, которые с таким трудом и в нечеловеческих условиях добывали в пустынных каменоломнях. До его дома или дворца, как говорила мать, было очень далеко - десять дней пути в конной повозке, так что отчасти мечте Илуят суждено было сбыться - ее действительно увозили далеко-далеко от опостылевшей деревеньки. Да только в придуманной истории их с Килит забирали вместе, а в реальности - ее одну. И предстоящая разлука ужасала больше, чем супружеская жизнь с "купеческим сынком". Потому что всякие тяготы переживаются легче, когда рядом есть кто-то, кто тебя понимает и искренне любит. И вдвойне сложнее справиться с бедой, если ты совсем одна.
  - Расскажи мне, как так вышло, - попросила Килит,- вроде же не собирались, разговоров не было...
  Илуят вздохнула, вытерла слезы.
  -Разговоров не было, а собирались. Специально никому не говорили - чтоб не сглазили, а я только сегодня утром узнала. Я когда встала, мне мама принесла вышитое платье, праздничное, сказала надеть. Я так и поняла - сваты придут, но не знала же, что они все уже без меня решили. Меня не спросили даже!
   Мать, когда принесла расшитое красной и золотой нитью из тяжелой, темной ткани платье, не сказала больше ни слова. Илуят знала, что задавать вопросы бесполезно - хмурая женщина, измученная жарой, болезнями и работой, все равно ничего не скажет, пока сама не решит. Даже головы не повернет - словно к статуе обращаешься. Впрочем, через минуту мама вернулась снова. Отодвинула полог, отгораживающий уголок Илуят с ее кроватью и столиком от остального дома, и сказала:
  - Я нагрела тебе воды, вымой голову. И приведи в порядок руки.
  Илуят посмотрела на свои ладони, огрубевшие от работы, с сухой, местами даже потрескавшейся кожей, - и перевела взгляд на маленькую пиалку, поставленную матерью на угол столика. Желтоватое масло из сладких орехов , пряное на запах... Говорят, заморские царевны из Алентайля пользуются таким каждый день. Какой же шелковистой и нежной должна быть их кожа! Девушка вздохнула и вышла из своего уголка. Рядом с порогом стояло ведро с теплой водой и кусочек душистого цветочного мыла.
  Вернулась в дом она уже в приподнятом настроении: что-то ждало впереди, возможно, большие перемены. Осторожно, ступая на цыпочках, прокралась в дверь и поставила на пол ведро и пустую пиалку от масла, глянула на себя в старое, тускловатое зеркало - и улыбнулась самой себе. На нее смотрела невысокая, но стройная девушка семнадцати лет, с густыми черно-смоляными волосами, заплетенными в длиннющую, тяжелую косу. Коса была еще влажной и прохладной наощупь. Тяжелое темное платье не давало возможности разглядеть все прелести девичьей фигуры, скрывая ее полностью, до пят, но короткие рукава позволяли увидеть тонкие, длинные руки с загорелой и блестящей после орехового масла кожей. Илуят посмотрела на свои ладони - трещинки на них уже затягивались, слегка пожелтев от чудесного снадобья. Она снова улыбнулась, сощурив чуть раскосые, обрамленные густыми черными ресницами глаза, на щеках появились ямочки - и Илуят подумала, что вот теперь она похожа не на невесту, а на ребенка. Действительно, удивительно мягкие, округлые черты лица, полные губки и невысокий рост заставляли ее казаться ребенком. А удивленно-растерянное выражение глаз только усугубляло впечатление.
   Тех нескольких секунд, за которые Илуят дошла до общей комнаты, где обычно собиралась шумная толпа гостей, хватило девушке, чтоб замечтаться. А может, еще чуть-чуть, и сбудется ее желание? Может, вечером примчится за ней прекрасный воин на черном коне и заберет с собой, на глазах изумленных и завидующих соседей? Как же интересно, кто за ней приехал! Илуят собиралась расспросить обо всем отца - более добрый и разговорчивый, чем мать, он сегодня наверняка дома, во время сватовства отец должен быть рядом с невестой.
  Илуят отодвинула краешек ковра, закрывавшего вход в большую комнату, песчаной змейкой проскользнула внутрь. И замерла на месте. Вокруг большой скатерти, уставленной блюдами, сидело восемь человек. Из них Илуят узнала только маму, папу и бабушку, ради такого случая покрывшую голову коричнево-песчаным платком вместо черного. Илуят смущенно потопталась на месте, перевела взгляд на недовольное лицо мамы - и внутри у не все похолодело и сжалось от ужаса. "Что я наделала, - подумала она. - Воспитанная девушка должна сразу поклониться гостям, поздороваться первой, а не стоять с открытым ртом на пороге!" Илуят поспешно склонилась, кончик длинной косы коснулся ворсистого красного ковра - и на нем осталось мокрое пятнышко: волосы все еще были влажными после мытья. Когда она подняла голову, грозное выражение маминого лица сменилось скептически-выжидательным. Илуят попробовала понять, хорошо это или плохо, потом решила пока об этом не думать. Все равно, когда они останутся одни, мать ее выругает или даже отлупит. И поделом, нечего быть такой непутевой.
  - Доброго вам дня...утра, - девушка смущенно и слегка кисловато, без особой радости, улыбнулась, обнажив ряд жемчужно-белых зубов, и на щеках у нее появились ямочки. - Могу я вам услужить?
  Она наконец осмелилась посмотреть на гостей, но успела заметить лишь то, что это были два мужчины и три женщины. Через секунду гостья, сидевшая ближе всех к девушке, вскочила с удивительной для уже немолодой и очень полной женщины скоростью, и заслонила собой всю комнату. Илуят почувствовала резкий аромат притираний, и когда женщина прижала ее к себе, радостно восклицая : "Вот она какая, наша птичка!", девушка с трудом удержалась, чтобы не чихнуть. Женщина была одета в платье из неизвестной Илуят светло-зеленой легкой ткани, наверное, очень дорогой, но уже насквозь промокшей от пота, гостья явно не была привычной к пустынной жаре. Ее пышная грудь была увешана массивными разноцветными украшениями, полные руки - браслетами, в которых поблескивали, вплавленные в металл, уже граненые фиолетовые тунтуллы, которые добывал в каменоломне папа Илуят.
  - Девочка наша, птичечка красивая, - запричитала женщина, продолжая сжимать ее в объятиях.
  - Мадира, отпусти ее, - приказал вдруг негромкий, но резкий, трескучий голос. Женщина тут же отодвинулась от Илуят, и та наконец смогла глубоко вздохнуть и посмотреть на гостей. Женщины были немолоды. Одна - такая же полная как и предыдущая, еще более ярко и непонятно одетая, в блестящем золотом платье, и с ног до головы увешенная цепями, кольцами, браслетами из желтого металла, лениво ковырялась пальцами в тарелке с промасленными, поджаренными бобами, и так пристально разглядывала Илуят, что девушке стало не по себе. При виде большого котла с бобами у нее потекли слюнки и требовательно заурчало в желудке, но подсесть на подушки к низкому столу и присоединится к завтраку никто не предлагал. Вторая женщина была уже совсем старушкой - маленькой, ссохшейся ( не то что бабушка Илуят), закутанной в темно-зеленый полосатый плед, словно ей было холодно. Она улыбнулась, глядя на Илуят, щуря бесцветные глаза. Во главе стола сидели два мужчины. Старший, которому, похоже, и принадлежал скрипучий сухой голос, был худым и жилистым. Из-за солнечного света, искаженного плотной золотистой шторой, его кожа казалась нездорово-желтой, а впалые щеки, седеющие длинные и тонкие усы, густые брови, выпирающие скулы и узкие черные глаза создавали и вовсе пугающее впечатление. И что самое непонятное, он чем-то неуловимо был похож Илуят на ее отца. Второй. Молодой, сидящий рядом с ним, был его прямая противоположность. Полный, круглощекий, безусый - и с короткими, недавно отросшими после бритья волосами на голове. Илуят бросилось в глаза жирное пятно на его белой-пребелой, шитой золотой нитью рубахе, и массивное золотое кольцо на пальце. Впрочем, пальцы старшего мужчины тоже были унизаны перстнями.
   " Неужели это все - настоящее золото? - мелькнула у Илуят мысль. - И его так много? Какими же богачами должны быть эти люди! И не тяжело им носить на себе такие толстые цепи?"
  - Товар хорош, хорош, - одобрительно пощелкал языком старший мужчина. - Такую красоту под покрывало прятать надо, чтоб злой дух себе не украл.
  Илуят смущенно улыбнулась и потупилась. Ее оценивали как невесту - и оценили очень высоко! Не зря растила, не подрезая, тяжелую черную косу, не зря отказывалась от бабушкиных сладостей, заботясь о стройности фигуры. Только где жених-то? При этой мысли ее сердце бешено колотилось, и казалось, от этого вздрагивало все тело.
  Молодой мужчина глянул в свою чашку, потом - на глиняный кувшин возле себя, а затем посмотрел на Илуят и сказал:
  - Налей мне воды.
  Девушка удивилась. Зачем он просит ее, да еще и таким требовательным, словно служанкой командует, тоном, если кувшин и так стоит возле него? Ее так и подмывало задать ему этот вопрос, но Илуят предпочла смолчать. Может, так и положено, а она себя сейчас не так поведет, опозорит себя и родителей, потом лучше вообще бежать без оглядки и домой не возвращаться - родительский гнев страшен. Родители Илуят молчали, не возражая и не выказывая недовольства странным поведением гостя, - и девушка подчинилась. Осторожно пробралась через подушки, путаясь в подоле длинного тяжелого платья, взяла кувшин - и аккуратно налила в стоящую на столе чашку воду. Потом поставила кувшин на место и собиралась отойти, как вдруг наступила на что-то, глухо звякнувшее под ногой. Илуят опустила глаза. Это туго набитый кожаный кошель. Одна из монет( золотая!) выкатилась на пол. Молодой мужчина поднял ее и сунул в руку Илуят. Она, не задумываясь, взяла.
  - Плата за услугу, - хмыкнул он. Гости засмеялись. Илуят оторопела совсем. И, наверно, именно поэтому даже не попыталась сопротивляться, когда он взял вдруг ее за правую руку и защелкнул на запястье толстый, но оказавшийся удивительно легким браслет.
  - Я беру тебя в жены перед всеми собравшимися, и призывая в свидетели добрых и злых духов, клянусь не отрекаться от произнесенных мною слов, - громко сказал он.
  Присутствующие склонили головы в знак согласия. Клятва была принята.
  Илуят показалось, что на какое-то время она перестала дышать. Да что же это такое? Этот толстый, лысый, некрасивый мужчина - ее жених? То есть...уже муж?! Но ведь по правилам клятву приносили только после согласия невесты, а ее даже не спросили, и человека этого она первый раз в жизни видит!
  Илуят резко выдернула руку, прижала к груди, и затравленно, растерянно огляделась по сторонам, ища помощи в первую очередь у родителей. Бабушка вздохнула и покачала головой. Папа отвел глаза. А мама спокойным, но требовательным и властным голосом приказала:
  - Илуят, иди к себе.
  Она не посмела ослушаться. Чуть втянув голову в плечи от страха, она выскочила в коридор - и юркнула к себе за полог.
  Отец вошел в тот момент, когда Илуят, устав думать и пытаться что-то понять, просто крутила в руке гладкий золотой, но очень легкий браслет. Отец сел на кровать рядом. Илуят даже глаз не подняла. Мысли текли вяло-вяло, и сердце билось как-то глухо после пережитого портрясения. Папа протянул руку - и Илуят положила в его большую натруженную ладонь браслет.
  - Он такой легкий, - почему-то скащала она.
  - Это потому что он внутри пустой, - объяснил папа, - сверху золото, а внутри - пустота. Как мыльный пузырь, которые ты так любишь пускать.
  Он обнял ее за плечи и прижал к себе. Илуят уткнулась ему в грудь и, с трудом сдерживая слезы, тихо спросила:
  - Это специально так, чтоб легче было носить?
  - Так дешевле, доченька. Представляешь, сколько стоил бы такой, если бы он был полностью золотым? А так - с виду вроде и золото, а на самом деле... мыльный пузырь.
  - Но ведь тогда это фальшивка! - возмутилась девушка. Ее мать и бабка носили на правой руке простые деревянные браслеты, но они были тяжелыми наощупь, потемневшими со временем, - словом, настоящими. Илуят и сама думала когда-то надеть такой - настоящий.
  - Фальшивка, - согласился отец. И тут же стал очень серьезным, хмурым, даже сердитым. - Лучше золотая фальшивка, дочка, чем настоящая каменоломня. Ты единственная наша дочь, и мы не хотим, чтоб ты узнала ту же судьбу, что и мы. Пустыня убивает людей. Все глубже уходит вода в колодцах, все раньше умирают старики, чаще рождаются мертвые дети... Да что говорить - ты и сама все знаешь. Ты не будешь тут жить. Сын моего двоюродного брата берет тебя в жены - и это хорошо. Они живут далеко-далеко отсюда, на самой северной границе, там всегда есть вода, растут реки и много-много деревьев, представляешь? Я был там один раз, давно, когда был молодым, тебе понравится, я тебя знаю. Дочка ты у нас хорошая. Вырастили мы тебя и послушной и красивой, ты будешь хорошей женой...
  - Но папа, - не выдержала Илуят, - я не хочу за него замуж! Ты видел, какой... какой он!!!
  - Тише! - оборвал ее отец. - Замолчи сейчас же! Хочешь, чтобы они услышали? Упрямиться вздумала, как дурная девка? О себе, о нас подумай! За тебя заплатили тридцать золотых выкупа, на эти деньги мы купим тебе красивых платьев в приданое, и ...
  - Я не хочу платьев, папа! - воскликнула она.
  - ...и кое-что оставим себе, на случай, если я заболею и не смогу больше работать.
  Илуят оторопело посмотрела на отца. О чем это он? Всегда такой сильный и крепкий, почему он должен заболеть? Или она еще чего-то не знает?
  - Папа...что-то случилось?
  Отец отвел глаза, погладил ее по руке.
  - Все в порядке, Илуят. Кашлянул пару раз, а твои мама и бабушка уже подняли крик...
  У Илуят все похолодело и сжалось внутри. Кашлянул пару раз... От страшного каменного кашля умирало все больше и больше людей, особенно тех, кто работал в подземельях. Сначала кашель был сухим и редким, потом - все чаще, с кровью и серыми сгустками каменной пыли. А потом... Так вот почему ее так поспешно выдают замуж - отец боится, что заболел, и спешит пристроить ее до того, как...
  - Папа, я никуда не поеду! - выпалила она. - Я хочу остаться с вами, помогать вам, мы же всегда все беды вместе переживали, и...
  - Перестань! - рявкнул отец. - Ты меня еще учить будешь? Я - отец, мне и решать, когда и за кого ты пойдешь замуж, твое дело - молчать и слушаться! И... прости, доченька, - добавил он.
  Илуят обняла его за шею и разрыдалась.
  Утро выдалось жарким. Маленькая деревенька, затерянная среди желтого песка, бурых камней и выцвевшего, серого неба, казалась вымершей. Продолговатые приземистые дома пестрели покрывалами, заменявшими двери, и занавесями на окнах, защищавшими дом от палящих солнечных лучей. Кое-где белели круги колодцев, поблескивали металлические котлы и остроносые кувшины для воды. Только перед одним домом стояли две упряжки с лошадьми, одна - открытая, с лавочками внутри. Другая - накрытая пестрым пологом, словно маленький домик на колесах.
   Илуят стояла возле нее и думала. Думала о том, что пять золотых из выкупа вчера ушло на венчальный ужин, еще десять родители отдают ей, а значит, им остается только пятнадцать, а этого очень мало, этого не хватит на жизнь, если отец перестанет работать.
  Значит, он не перестанет.
  Значит, будет добивать себя работой в каменоломне, несмотря на кашель, а вечером приходить злым и уставшим, и бить маму, такую же злую и уставшую, а бабушка будет причитать в своем углу.
  Ничего не изменится.
  Думала о том, что двоюродный брат ее отца, раз он такой богатый, мог бы помогать им раньше, что ему стоило прислать им пару раз хоть одну золотую монету, когда у его брата не было в доме ни муки, ни масла, ни бобов? Но Илуят даже не знала о том, что он существует. Значит, он очень нехороший человек, а отец радовался ему, как родному....
  Думала, что вчера на венчальном ужине вся деревня наелась и напилась так, что еле по домам разошлись, и никто не сказал ее отцу " Пожалей, Хазан, денег, жене и дочери оставь, штаны ведь у самого дырявые, зачем такие дорогие вина?" И никто не принес ему золотую монету взамен - только когда Илуят в сопровождении матери и бабки выходила из дому, обсыпали ее медными...
  Думала, что ее новоявленный муж упился на свадьбе вдребезги, а на нее даже не взглянул ни разу, - около пяти утра его уложили спать пьяного прямо на лавке, а Илуят так и сидела у себя за пологом. И хорошо. При мысли о том, что ей придется лечь с ним в одну постель, Илуят хотелось потерять сознание или забыть все это, как дурной сон.
  Она думала, и хорошо, что плотное покрывало, наброшенное ей на голову, закрывало ее мокрое от слез лицо. Теперь она будет носить его около года - пока не родит первого ребенка. До того ее надо прятать от злых духов, которые насылают болезни на молодых жен, не успевших стать матерями. Под покрывалом было уютно - как в своей комнате за толстым пологом.
   Но внезапно чья-то рука резко дернула и стащила его с ее головы. Ослепительно-яркое солнце ударило в глаза, Илуят зажмурилась.
  - Зачем ты? - услышала она голос матери и обернулась. Вся родня вышла ее провожать. Вышла и новая ее семья: отец с сыном, матерью, сестрой и женой. И покрывало в руке держал сын - ее теперешний муж.
  - Хочу, чтоб все видели, - гордо ответил он и сел в открытую повозку. Илуят снова вздрогнула и втянула голову в плечи, огляделась, ища помощи и поддержки - и снова ее не нашла.
  - Пусть все видят, что невестка красивая, - сказала женщина в золотом, ее свекровь.
  - Да ведь ехать-то будем под пологом, не волнуйся, птичечка, - слащаво пропела женщина в светло-зеленом платье, сестра ее тестя.
  Отец Илуят хотел было подойти и набросить ей на голову покрывало, но под резким, колюче-недовольным взглядом своего брата остановился - дочь ему больше не принадлежала. После венчального ужина она становилась собственностью мужа - и его семьи.
  - Илуят! - окликнул ее родной, до боли знакомый голос.
  К повозке со всех ног бежала Килит, растрепанная, с влажными и красными глазами.
  - Вот, - выдохнула она, - я сплела себе за ночь.
  Она протянула Илуят тонкий браслетик из разноцветных ниток - такие умела и любила плести только Килит, и все девчонки бегали к ней за ними.
  - Спасибо, - тихо сказала Илуят. Взяла браслетик, а потом взяла на прощание за руку свою лучшую подругу - единственного на свете близкого м родного человека.
  - Все будет хорошо, - уверенно, твердым голосом, который никак не сочетался с заплаканным лицом, сказала Килит. - Мы еще увидимся. А ты заживешь как царевна.
  Илуят кивнула. Комок в горле мешал говорить.
  - Поехали! - вдруг резко скомандовал Дархил, ее тесть, и его толстая сестра, оттеснив Килит, подтолкнула Илуят к повозке. Девушка хотела еще задержаться, обняться на прощание с подругой, но не посмела возразить. Забралась в повозку, устланную изнутри коврами, села между свекрухой и толстой сестрой тестя и, опустив глаза, быстро-быстро завязала на руке тонкий, цветастый браслетик.
  Повозка тронулась. Илуят сидела в самой ее середине, загороженная со всех сторон от окружающего мира толстыми коврами, и не увидела, как скрывается из виду опостылевшая деревенька, а вперед убегает широкая, неизвестная дорога.
  
  Глава вторая
   1359г. Риол Лли.
   Золотое закатное солнце раскрасило стены загородной королевской резиденции - небольшого замка, затерянного среди зеленых лесистых холмов. Его лучи пробились через густую листву и заставили блестеть и переливаться маленькое искусственное озеро за металлической оградой; вспыхнули и засияли всеми цветами радуги витражи в окнах первых двух этажей, а обычные стекла верхних трех разгорелись так ярко, словно в них самих светились маленькие солнца. Самая высокая, семиэтажная башня замка, созданная мадруанским архитектором специально по заказу Ее Величества, сейчас больше напоминала маяк, благодаря стеклянному куполу отражая солнечный свет, как зеркало.
   Дневная жара спадала, и королевское семейство, а по его примеру и прислуга, предавались заслуженному отдыху. Спали в смежных с королевскими покоях девки-чернавки, прикорнули на соломе возле конюшни конюхи, на заднем дворе просто на голой земле дрыхли поварята. А под раскидистым кленом возле пруда сидел принц Кальйор и начищал до блеска свой шлем.
   Принц Кальйор был вторым сыном королевы славного Риол Лли, Гломиры Мудрой. Его младший брат Дарнак, шестнадцати лет от роду, проходил сейчас воинское обучение в королевской армии, а старший, двадцатипятилетний Истли, готовился надеть корону не в этом году, так в следующем, хотя пока его мать отлично справлялась с государственными делами.
   Королева Гломира пришла к власти одиннадцать лет назад, когда ее супруг, покойный король Тизок IV, окончательно развалил собственное государство, а сам погиб в битве на Прудах, защищая столицу от армии вконец распоясавшихся болотников. На западе страны царили голод, нищета и мародерство, северо-восточные области страдали от набегов болотников, а в центральных назревало восстание. Дошло до того, что жители юго-восточных областей Риол Лли стали убегать в горы или в соседнюю Г'нару, несмотря на дикость тамошних нравов и еще больший беспорядок и коррупцию: о свирепости пустынников, защищавших свои земли, ходили такие страшные легенды, что болотники просто опасались на них нападать. В конце концов император Мадруватан, которому принадлежала огромная территория на северо-востоке, предложил Риол Лли принять вассалитет и стать независимой областью Мадруана. После этого маленькое западное королевство сохранило бы свою денежную единицу, веру в своих богов и традиции, но должно было ежемесячно платить Мадруану большую дань - золотом и юношами для армии. Взамен Мадруватан обещал защитить границы Риол Лли от болотников и навести порядок в его внутренних землях.
   Наместник, как-то сам образовавшийся на троне через два часа после известия о гибели короля, его дяди, срочно созвал совет министров (тоже непонятно откуда взявшийся - все советники короля сражались бок о бок с ним) и решил, что принять вассалитет стоит.
   И тут в зал совещаний ворвалась Ее Величество Гломира в сопровождении военачальника и командира королевской стражи. В нескольких (зато каких!) словах она объяснила племяннику-самозванцу, где его место, а новоявленным советникам сообщила, что за дверью стоит королевская стража, которая поможет выйти из дворца всем, кто не хочет сделать это сам. Желающих воспользоваться услугами стражников не нашлось. Гломира села на трон.
   Сначала она решительно отвергла предложение Мадруватана - и тут же приобрела злейшего врага в его лице. Затем она решилась на еще более рискованный шаг - пригласила в страну наемников, щедро им заплатив и наполовину опустошив и без того небогатую королевскую казну. Мало того, за победу над болотниками и в случае, если наемники не учинят грабежа на территории Риол Лли, Гломира пообещала им земли Приболотья для постоянного жительства. Вольные воины и воительницы со всех краев потянулись к королевской столице: наездники с равнин, хмурые и низкорослые жители Приморских гор, пустынники из Г'нары и смуглые уроженцы Алентайля, даже кочевники, пришедшие из-за Граничных гор, - словом, все, кто избрал ремесло вольного воина. Усилив таким образом армию, Гломира в два счета отбила атаку болотников, и отвоевала даже большую территорию, чем принадлежала Риол Лли до того. Затем королева повела войну с коррупцией, выведя на чистую воду наместников и советников своего мужа, и вытряхнув из их карманов значительную сумму в королевскую казну, что в свою очередь, позволило уменьшить налог на землю. Потом она поставила своих наместников в отдаленных западных областях, и, как и обещала, отдала наемникам Приболотье.
   Таких деятельных правителей Риол Лли не знал уже давно. Результат не заставил себя ждать: крестьяне-беженцы вернулись обратно, мародерства прекратились благодаря сильной местной власти, а болотные дикари больше не осмеливались беспокоить западные границы, ставшие цитаделью наемных войск. За какие-то десять лет ее правления Риол Лли стал процветающим королевством, которое зауважали страны - соседи. А королева стала подумывать о том, чтобы передать корону старшему сыну, а самой удалиться от дел, поселившись в той самой загородной резиденции, где сейчас отдыхала королевская семья.
   Принц Кальйор единственный из всей семьи, да наверное, и из всего замка, не отдыхал в этот закатный час. Он полировал свою латницу. Принц хмурил темные брови, стряхивал со лба кудрявые темно-русые волосы и сосредоточенно продолжал свою работу. Иногда его рука вздрагивала и соскальзывала, но Кальйор брал себя в руки, делала глубокий вдох, и снова продолжал привычную работу. Его доспех должен был быть идеальным. Потому что в нем принц собирался умереть.
   Принцу было двадцать лет.
  - Добрые день, Ваше Высочество.
  От неожиданности Кальйор вздрогнул и чуть не выронил шлем. Военачальник Традор устало вздохнул и привалился под дерево рядом с принцем.
  - Привет, Традор, - отозвался Кальйор, стараясь говорить как можно спокойнее. - Ты чего подкрадываешься?
  При желании военачальник, бывший тайный разведчик секретной королевской службы, действительно мог идти совершенно бесшумно хоть в мягких кожаных сапогах по каменному подземелью, хоть босиком по лесному бездорожью.
  - Я не подкрадывался, - возразил он, - это твое высочество так задумалось, что мимо мог бы пройти конный отряд с оркестром впереди, а ты бы и не заметил.
  Кальйор усмехнулся. Ни один командир или полководец, будь он хоть трижды героем, не имел права так разговаривать с принцем. Но Традору, его лучшему другу и сообщнику во всех сомнительных мероприятиях (это несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте!) можно было все.
  - Задумался, - согласился он.
  Военачальник посмотрел на принца с нескрываемым подозрением: такое спокойствие и покладистость были совсем не в характере молодого королевского отпрыска.
  - Что-то случилось, Кальйор?
  - Случилось.
  -Что?
  Солнце уже почти село, и от леса на восточной стороне холма потянуло прохладой. Над головой раздалось противное "з-з-з-з", и принц досадливо хлопнул себя по лбу, пытаясь убить кровососа.
  - Все этот ров с водой, - пожаловался он, - и лягушки там ночью квакают, и комары оттуда летят...
  - Кальйор, что случилось?
  Принц вздохнул и понял, что от разговора не отвертеться.
  -Ты был прав. Не надо было лезть в эту чертову усыпальницу.
  
  
   В подземелье воняло сыростью и крысами. Неровный, пляшущий свет факела выхватывал из темноты зловещие детали: лестницу, уходящую вглубь, стены, доверху затянутые паутиной, два саркофага со сдвинутыми крышками.
  - Кальйор, может, оставим дедушек в покое? - спросил Традор, прислушиваясь: где-то наверху, откуда еще доставали лучи солнца, призывно заржал его Сокол.
  - Так я их и не трогаю, - возразил принц, заглядывая в саркофаг, - пусть себе лежат с миром. Но фамильные драгоценности им тут ни к чему, согласись?
  Военачальник только вздохнул. Не так давно, недели две тому назад, взбрендилось принцу отыскать в полузаброшенной королевской усыпальнице легендарные фамильные драгоценности, которые его пра-пра-прадед король Танук Лысый якобы приказал положить с собой в могилу - для пущей сохранности. Мол, отыщет их только достойнейший, а до того - ни-ни, даже не пытайтесь искать.
  
  ( продолжение)
  Сколько ни убеждал Традор принца, что дело это гиблое и бесполезное, тот стоял на своем. Да, в подземелье водятся ядовитые ящерицы, пауки и змеи, а может, и что похуже, - но разве мы не мужчины и боимся сложностей и опасностей? Да, кто-то их уже искал и не нашел, - ну так он же был не такой умный, ловкий и умелый, как мы! Последним доводом Традора было то, что пра-пра-прадеда Танука хоронили в эпоху страшного Черного Удушья, косившего людей по всему Риол лли и за его пределами и унесшего почти треть населения страны. То тут, то там горели погребальные костры - умерших не успевали хоронить, и несмотря на то, что болезнь явно была не заразной и от человека к человеку не передавалась, число заболевших росло. Ни ее причины, ни лекарства от нее не могли найти ни местные, ни заграничные лекари. Причина нашлась только через несколько лет: это была плесень. Мелкая зеленая плесень, которая разводилась от сырости как в каменных, так и в деревянных домах, и избавиться от которой можно было только вместе с домом, желательно спалив его для надежности.
   И запылали костры. От деревянных построек не оставалось ничего, от каменных - только голые стены, уже без зеленоватого налета. Иногда крестьян сгоняли с их постоянного места жительства насильно, иногда они уходили сами, добровольно, разумно рассудив, что лучше лишиться дома, чем жизни. Мрачное было время - врагу не пожелаешь в такое жить. Лекарства от Черного Удушья так и не нашли, но плесень больше не появлялась - и болезнь отступила. Короля танука Лысого хоронили в самый разгар эпидемии, когда в стране царили полная разруха, паника и отчаяние. Традор уверял, что вряд ли кто-то позаботился об исполнении странной предсмертной просьбы короля - хорошо, что вообще погребли в усыпальнице, а не сожгли вместе со всеми. А драгоценности попросту свистнули, если таковые вообще были.
   Но принц был непреклонен. "Не хочешь со мной - пойду сам!", - заявил он, и Традор сдался. В конце концов не оставлять же молодого искателя сокровищ без охраны...
  Старой усыпальницей, расположенной недалеко от загородной королевской резиденции, в действительности никто уже не пользовался. В столице давно стояла новая, роскошная, построенная по всем правилам, установленным традициями и религией. Старая же превратилась в заброшенный полуразваленный склеп.
  - И здесь нет, - разочарованно сообщил Кальйор, исследовав очередной саркофаг.
  - Ага, - согласился военачальник и подал принцу факел. Они спустились по лестнице ниже, на следующий ярус. Запах (точнее, вонь) сырости и крыс становился все сильнее, паутина уже не просто опутывала стены - она протягивалась от стены до стены, и Кальйору приходилось доставать меч, чтобы расчистить себе дорогу.
  На нижнем ярусе стояли еще три саркофага. Принц подал факел Традору и принялся старательно отодвигать крышку с первого. Потом снова взял факел и, подсвечивая себе, покопался в нем свободной рукой.
  - Фу, - сказал он, - только кости и паутина.
  -Ага, - ответил Традор. Его не отпускало необъяснимое чувство тревоги, но с чем оно связано, военачальник понять не мог, а поднимать панику без причины ему не хотелось. Кальйор отодвинул крышку со второго саркофага, заглянул туда. Никаких фамильных драгоценностей рядом со скелетом, опутанном паутиной, понятно, не было. Принц уже и сам понял, что затея была бесполезной, но сдаваться раньше времени не хотел, как и уходить, не проверив последний, самый дальний саркофаг - так, для верности.
   Последняя крышка отодвинулась на удивление легко, она даже закрыта была неплотно, не до конца - между ней и стенкой саркофага оставалась щель в несколько сантиметров. Принц подумал, что прав был военачальник - до них здесь уже не раз бывали, и не одна рука уже пошуровала в могилах царственных предков в поисках фамильных реликвий.
  - А, заррраза! - Кальйор отдернул руку и отскочил на метр. - Фламильки!
  Среди ржавого железа (доспехов и оружия, с которыми хоронили короля), костей и кружев паутины свили себе гнездо фламильки -ярко-оранжевые пещерные ящерицы, ядовитые, прыгучие и агрессивные, особенно в период высиживания молодняка.
  - Медленно отойди от них, - сказал Традор, осторожно делая шаг к принцу. - Тихо, не делая резких движений. Их много?
  - Два, кажется, - ответил Кальйор, потихоньку пятясь назад. - И яйца.
  - Плохо. Будь готов к тому, что выпрыгнут.
  Зубастые длиннохвостые ящерки, обитатели пещер, подвалов и глубоких нор, действительно были на редкость прыгучими благодаря сильным задним лапкам, а кожица, натянутая от передних лапок до середины туловища наподобие крыльев, делала их еще и летучими. Недалеко, конечно, но метра два фламилек пролететь мог запросто, а там впиться острыми зубками в несчастного, неосторожно потревожившего гнездо. Их яд смертельным не был, разве что для младенцев и мелких зверушек, но остаться с жутким ожогом тоже никому не хотелось.
   Из серого каменного саркофага раздался тихий свист.
  - Прыгнет же, скотина...
  Фламилек прыгнул.
  Традор успел отскочить в сторону, заслонив собой Кальйора, и ящерка пролетела дальше, звучно шлепнувшись где-то о камень. Она была большая - сантиметров пятнадцать в длину. Плохо было то, что в неярком, колеблющемся свете факелов тяжело было рассмотреть, где она. Фламилек снова прыгнул, на этот раз задев плащ Традора, и оранжевой искоркой скрылся за саркофагом.
  - Пошли отсюда, - сказал Традор.
  - Но мы еще в последнем не посмотрели!
  - Я сказал - пошли, - повторил военачальник тоном,не приемлющем возражений, и приготовился в случае чего вытаскивать принца силой, хоть бы и за шиворот.
  И тут из саркофага выпрыгнул второй фламилек, прямо Кальйору в лицо. Тот успел увернуться, отскочить, но нечаянно перецепился через выступающий в полу усыпальницы камень и упал, откатившись в затянутый паутиной угол. Прямо перед ним на длинной белой нитке висел черный большой паук, а чуть дальше была уже стена усыпальницы, полностью покрытая зеленой плесенью.
  Кальйор вскочил, как ужаленный.
  - Пойдем скорее, - согласился он, - ну их к черту, эти драгоценности!
  Они помчались наверх по лестнице, а им вслед донесся обиженный свист потревоженных фламильков.
   Они вернулись в замок грязные, голодные и уставшие. Принц никому не рассказал об этом приключении - хвастаться, прямо говоря, было нечем. И только через три дня он обнаружил у себя на груди мелкую сыпь темно-бурого, почти черного цвета - первый предвестник Черного удушья.
  
  
  - Где? - отрывисто спросил Традор. - Покажи!
  Кальйор задрал рубашку.
  - Вот. Я это, обдумал уже все, - запинаясь, быстро-быстро заговорил он. - Вы усыпальницу подпалите, пусть прогорит вся, как раньше... Ну, чтоб дальше это не пошло... А то расползется же, гадость зеленая. А я уеду завтра утром. Сражаться поеду. Чтоб в бою, не в постели...
  Традор медленно поднял глаза. Было видно, что он думает, быстро-быстро придумывает что-то, что-то про себя решает.
  - Традор? - Кальйор взял его за руку и крепко ее сжал, то ли чтоб обратить на себя внимание, то ли чтоб не так страшно было.
  - Да?
  - Ты мой лучший друг, и я хотел тебя попросить... Матери и Истли скажи что-нибудь, а Дарнаку вообще не говорите, пока...пока не вернется. Чтоб не расстраивался. А?
  Военачальник медленно кивнул. Потом посмотрел принцу в глаза.
  - Ты куда собрался?
  Кальйор пожал плечами.
  - На восток, я думаю. К Перекрестку, наймусь охранять торговые обозы от болотников и разбойников. Мало ли дел для воина?
  Военачальник молчал.
  - В горы подамся...Наемником стану. Традор.. Традор! А что бы ты делал на моем месте?!
  Мужчина поднял руку и положил принцу на плечо, легонько его сжав.
  - То же самое, дружище.
  "То же самое, - подумал он, -если бы мне в двадцать лет пришлось умирать. Но вот что сейчас делать мне на моем месте?".
  
  
  Утро пришло на землю туманом в ложбинах и росой на траве, дружным птичьим хором в лесу и нежно-розовыми парусами облаков на просторных небесах. Ветви раскидистого, могучего клна зашелестели зеленой листвой, бесцеремонно заглянули в раскрытое окно большой, богато убранной комнаты... в которой принца уже не было. На смятой белоснежной постели лежали вещи, которые Кальйор сначала достал, а потом решил с собой не брать. К чему обременять себя лишней ношей, если путешествие все рано будет недолгим? До обидного недолгим. Подумав, Кальйор взял с собой сменную нижнюю рубаху, штаны. Кожаную флягу с водой, хлеб с вяленым мясом, кошелек с золотыми монетами, нож и огненный камень, чтобы разводить в дороге костер. Кольчугу, наручи и два кинжала он тоже впихнул в дорожную сумку - на первое время, пока не отъедет далеко. Нечего каждому встречному видеть его в доспехе, а потом распространять до ушей секретной королевской службы, а соответственно, до Ее Величества Гломиры, лишние слухи и подробности раньше времени. Непромокаемый плащ, обитый мехом и меч не в счет - принц едет на прогулку, мало ли что может случиться?
   Кадьйор зашел в конюшню, приветливо кивнул конюхам и сам, как всегда, оседлал Черногрива, ласково похлопав его по шее. Всем коням конь, что ему принц с его кольчугой - троих богатырей на себе вынесет, и не угонишься.
  Он пустил коня рысью. Не галопом, потому что не хотел, чтобы его отъезд выглядел как побег. Но и не шагом, потому что на самом деле сбежать очень хотелось: от бессонных ночей, когда вместо того, чтобы расслабиться и задремать, лежишь и мучительно вслушиваешься в собственное дыхание - а не появились ли там уже хрипы? От дней. Когда стараешься чем-то себя занять, лишь бы не думать, а все вокруг кажется просто бредом и кошмаром. От тяжелых мыслей, как расстроится младший братишка...
   Кальйор тряхнул головой и посмотрел на посветлевшее небо. Занимался новый день. "В конце концов, это случится еще не сегодня, - подумал он. - А сегодня я все делаю правильно. Я же хотел когда-то отправиться на рассвете навстречу подвигам? Вот, пожалуйста." Он проехал мимо озера, потом спустился по мощеной дороге вниз, к воторотам, помахал рукой стражникам. "Хорошо, что они привыкли, что я часто выезжаю один, - подумал принц. - Никаких лишних вопросов..." С кем ему действительно было жалко расставаться, так это с военачальником. Без лучшего друга, с которым он проводил все дни напрлет, наставника, который не посоветует дурного и, чего скрывать, защитника в трудную минуту, было тяжело. " Переживу, -подумал Кальйор, - а Традор все понял. Он всегда все правильно понимает." По его приказу опустили мост через ров с водой, - тот самый, с лягушками и комарами, - и принц выехал из замка.
   Впереди начинался лес, а перед ним была развилка: широкая дорога расходилась на две более узкие, одна из которых вела на запад, другая - на восток. Принц выбрал восточную. Он решил без остановок, за день, доскакать до Вилля - маленького городка восточнее королевской резиденции, а оттуда на следующий день отправиться к Перекрестку. Дорога свернула в лес. Кальйор проехал мимо зарослей ежевики, свернул за густые кусты орешника... и остановился. Потому что дорогу ему преградил вооруженный отряд из пяти всадников.
  - Не так быстро, принц, - спокойно сказал его предводитель. - Надо кое-что обсудить.
  -Дайте мне проехать! - почти выкрикнул Кальйор. - вы... вы меня не остановите!
  - Конечно, не остановим, дружище. - Ответил Традор спешиваясь. - Просто мы поедем с тобой.
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"