В последнее время усилились разговоры о том, что деяния человека в мире, его способности, а так же предрасположенность к добру или злу определяется его генами. А раз так, то, мол, необходимо улучшить человеческую породу, основываясь на знаниях ученых. Мы предлагаем вниманию читателей статью израильского исследователя Артема Кирпиченка на эту актуальную тему.
Корни евгеники теряются в анналах истории. Издревле людям приходила в голову идея улучшить человеческую породу. Спартанцы убивали младенцев с явными физическими отклонениями, аристократы предпочитали браки среди родовитых людей, дабы не портить породу. Но конечные результаты не оправдали затраченных усилий. Спартанцы перешвыряли в пропасть такое количество младенцев, что сегодня живого спартанца и днём с огнём не найдешь. Аристократия выродилась и деградировала. Кто не верит, пусть взглянет на старшего отпрыска английской королевской семьи, смахивающего на Чебурашку из Освенцима. Или пусть поглядит на израильского наследного принца Омри, похожего на побочный продукт гениальных израильских генетиков - смесь квадратного помидора с цыпленком без перьев.
До поры до времени эксперименты по евгенике не выходили за рамки разумного. Когда было необходимо, древние роды омолаживали свою кровь при помощи бойких кучеров, а Дездемона без проблем шла на ложе к Отелло. Но вот настал просвещенный 19 век. Англичанин Чарльз Дарвин предпринял своё знаменитое путешествие на "Бигле" и по мотивам это поездки написал книгу "Происхождение видов". Тандем Гобино-Чемберлен создал расовую теорию. Некий д-р Франсис Гальтон завернул евгенику в современную научную оболочку и представил её почтенной публике как последнее достижение научной мысли.
И началась свистопляска. Новые идеи пришлись как нельзя ко двору в век колониальных захватов и капиталистических кризисов. Великие державы получили прекрасное идеологическое оправдание своих глобальных амбиций. Мы белые - они цветные, следовательно, мы умные, а они - дураки и должны нам чистить ботинки.
Идеи евгеники очень понравились социал-демократам и прочим реформистам, желавшим укрепить систему не меняя её сути. Мол, отрежем кое-что у душевно больных, бедных и бродяг и останутся на земле только молодые и красивые биржевые брокеры.
И всё будет хорошо. Теоретики рассуждали о том, насколько важен высокий процент белой крови в жилах граждан, для преуспевания страны. Новообразованные эмигрантские страны всеми правдами и неправдами заманивали голубоглазых блондинов, видя в их семени секрет процветания.
Пронырливые американцы как всегда оказались впереди планеты всей и на рубеже 19-20 веков завезли в страну 2-3 миллиона белокурых норвежцев. Пикантный момент заключается в том, что общее население Норвегии в те годы не превышало 2 миллионов человек. Видимо некоторые импортирование в США норвежцы были ненастоящими. Но так или иначе арийский генофонд Америке был обеспечен.
Южные соседи США по континенту шли на все тяжкие, чтобы заполучить к себе побольше европейцев аж до середины 20 века. Доминиканский диктатор Трухильдо в годы второй мировой войны дошел до того, что был готов впустить в страну 100 тысяч евреев, но тут возмутились даже привычные ко всему сионисты, заявив, что они скорее готовы видеть евреев в Треблинке, чем в Сан-Доминго. Так оно и вышло. В конечном итоге бедным латиноамериканским диктаторам, что бы хоть как-нибудь улучшить ситуацию с белой кровью пришлось вплотную заняться геноцидом индейцев, оформив его как борьбу с коммунизмом.
Первыми, кто разочаровался в евгенике, стали японцы. Видимо поняли, что им никогда не удастся завести на Острова Восходящего Солнца достаточное количество блондинистых производителей. Последней попыткой предпринятой в этом направлении, по-видимому, являлся завоз на японские острова огромного количества русских военнопленных захваченных в годы войны 1904-1905 годов. С пленными обращались на редкость хорошо, наверное, для того, чтобы те сохранили легендарную русскую потенцию. Но тут хитроумных самураев постигло разочарование. В условиях неволи русские упорно не желали размножаться, и вместо того чтобы вплотную заняться гейшами, нахально предавались высокой духовности. В итоге после возвращения пленных на родину генофонд сынов Ямато остался без изменений, зато в Токио и в других японских провинциях появились крупные православные общины. Японцы впали в уныние и от безысходности вернулись к своим традиционным ценностям - сакэ и харакири.
В перерывах между войнами евгеникой серьезно занялись в просвещенных странах. Идея избавиться от всех проблем буржуазного общества без малоприятных революций представлялась для многих очень соблазнительной. В целом ряде европейских стран как грибы после дождя возникали центры, призванные кастрировать всех бедных, голодных и блаженных. Наибольшие успехи в этом направление достигли США и Швеция. В последней больных, нищих, цыган и психов стерилизовали ещё долгое время после второй мировой войны. В Америке в ряде штатов законы о принудительной стерилизации существуют до сих пор. Как правило, всё происходило очень просто - клиента приглашали заполнить некие бланки за столом, под которым был установлен мощный рентгеновский аппарат. Из-за стола человек выходил уже евнухом.
Нацисты приступили к проблеме со свойственным им радикализмом и перед началом войны стали просто отстреливать психически больных прямо в лечебницах. Но тут с протестами выступила церковь и Гитлеру с компанией пришлось свернуть свои планы, изрядно дискредитировавшие светлые заповеди евгеники.
Интересные вещи происходили в годы войны в пасторальной Исландии. Как известно мирный Рейкьявик волею военного счастья стал перевалочной базой для американских конвоев, плывших в Европу. А на кораблях служило немалое число чернокожих матросов, стремившихся подзаработать, выходя в полные опасностей рейсы через Северную Атлантику. Моряки были людьми молодыми, холостыми и весёлыми, и исландские девушки не могли упустить свой шанс. Было то, что было, и через 9 месяцев рождались симпатичные исландо-африканцы, но здесь-то и начиналось самое интересное. Не один чернокожий ребёнок не вышел живым за пределы родильных домов. Все младенцы умерли по тем или иным уважительным причинам. Историю благополучно замолчали на долгие десятилетия. Не обвинять же демократическую Исландию в самом крупном избиении младенцев со времён царя Ирода!
Но Исландия далека от нас, а вот, что творилось на жарком Ближнем Востоке. Как известно, лидеры сионистов не были удовлетворены качеством еврейского человеческого материала, столь необходимого для строительства нового иудейского царства. Кто-то горбат, кто-то близорук, у третьего вообще шнобель выходит за рамки всех мыслимых пропорций. Поработав немного на благо Сиона, Теодор Герцель в сердцах сказал, что прекрасно понимает антисемитов и претензий к ним не имеет. В перспективе виделся только один выход - новый еврейский человек - идущий по полям белокурый сабра (так называют евреев, рожденных в Израиле - прим.ред.), не знающий ни страхов ни сомнений. В то время среди окружения Герцеля наиболее последовательными сторонниками евгеники и расовых теорий были д-р Макс Нордау и д-р Артур Руппин. Все мы хорошо знаем этих господ благодаря богатой фантазии проектировщиков израильских городов. Последователи господина Нордау даже создали в 30-х годах одноименный клуб, призванный изучать еврейскую расу и искать пути её улучшения.
Многие эмигранты из России оказавшись в Израиле спрашивают себя: "Почему же нас не любят? Ведь мы такие же ашкеназим (европейские евреи), как и чертовы снобы из Рамат-Авива." А вот и нет. Согласно сионисткой идеологии любой профессор галутного происхождения (то есть родившийся в странах рассеянья, диаспоры) в подмётки не годится Дуду Сассону, торговцу фалафелем из Сдерота. А если духовное, интеллектуальное и нравственное превосходство господина Сассона не очевидно, то можно дорассказать, что дипломы у профессора купленные, а жена его - шлюха, и по ночам ублажает клиентов в Южном Тель-Авиве.
Однако и у Дуду Сассона большие проблемы. Отцы-основатели Израиля принадлежали к этнической группе ашкеназим и разделяли все колониальные предрассудки своей эпохи. Долгое время они вообще не замечали евреев Востока. Но вот наступил роковой 1948 год. И восстало еврейское государство. Увы, то было отнюдь не величественное царство Давида и Соломона, а клочок земли на берегу Средиземноморья. Проблема жизненного пространства встала во всей остроте перед вождями Израиля. Для расширения жизненного пространства требовались солдаты, а их-то как раз и не хватало.
Из Европы удалось заманить тысяч сто евреев, поймав их на неосторожно вырвавшемся слове. Оставшиеся после первых писем от родственников из Святой Земли сказали, что они пошутили, и не в какую Палестину ехать не хотят, лучше лагерь для перемещенных лиц в Германии, чем "маоборот" (трущобы - прим. ред) под Хадерой.
Сатрап Сталин создание Израиля подержал, но делиться евреями категорически не желал, готовясь к жестокой схватке с Америкой в сфере высоких технологий и в космосе. А тем временем в израильском руководстве боролись между собой две линии. Одни говорили, что выхода нет и надо завозить "мизрахим" (восточных евреев.- прим. ред.) Другие видели в этом страшный грех: разбавления светлой ашкеназской крови какими-то темными африканскими примесями. Сила, мол, не в количестве, а качестве, и со временем можно будет вывести супер-сабру, способного одной левой уложить десяток арабов и пару галутных жидков.
В итоге победила демократия, то есть решение реалиста Бен-Гуриона, который понимал, что пока выведут нового человека пройдут годы, а Великий Израиль надо строить уже сейчас. Правительство дало добро на завоз "марокканцев", "йеменцев" и "иракцев". Добрый вождь даже выразил надежду (незаметно постучав под столом по дереву), что рано или поздно в Израиле появиться "марокканский" начальник генштаба и пообещал 100 фунтов каждой матери родившей 10 детей.
Но оппозиция не дремала и готовила ответный удар. В министерстве здравоохранения окопались мощные силы сторонников евгеники. Одним из их вождей был д-р Йозеф Меир, уроженец Вены в течение 30 лет возглавлявший "Купат Холим Клалит" (израильская система медицинских учреждений - прим.ред.). В тридцатые годы его статьи о прелестях евгеники не сходили с первых полос газеты "Давар", но в изданный в 50-х годах полный сборник его трудов эти монографии не вошли. Издатели обнаружили ряд неприятных параллелей между идеями д-ра Меира и недавней практикой д-ра Менгеле. Другим адептом евгеники был сам начальник департамента здравоохранения, профессор Шифра Шварц, прославившийся зоологической ненавистью к эмигрантам с Востока.
Предлогом для широкомасштабного наступления на представителей "низших рас" послужила такая безобидная болезнь, как лишай. В заявлениях заправил Минздрава лишай превратился в угрозу национального масштаба. Под Бер-Шевой и под Хайфой были открыты специализированные центры по борьбе с лишаем. Для изничтожения злой болезни у американской армии закупили рентгеновские аппараты.
Дальше всё просто. По всей стране с уроков забирали школьников с простыми еврейскими фамилиями Толедано и Кадури и на грузовиках отправляли их в специализированные центры. Там добрые медсёстры брили их наголо, зажимали головы детей между коленями (чтоб не рыпались) и засовывали жертв в ренгенаппарат. После двух-трех подобных экзекуций лишая как не бывало.
Правда, лечение имело некие побочные эффекты типа опухоли головного мозга, онкологических заболеваний и в конечном итоге мучительной кончины. Из 100 тысяч восточных евреев "вылеченных" от лишая, 40 тысяч не дожили до пятидесяти лет.
А где же правда? Правда скрыта в архивах Минздрава, но получить допуск к протоколам заседаний министерства так же сложно как достать протоколы переговоров Гесса с англичанами в 1940 году. Нет доступа и к больничным картам детей, подвергавшихся облучению.
А вот ещё одна тайна. До сих пор не ясно, кто был тот добрый дядя, который оплатил борьбу с лишаем в отдельно взятой стране. Известно, лишь, что деньги пришли как всегда из Америки. В программе 10 канала Израильского телевидения было высказано предположение, что средства, возможно, выделила американская компания, производящая рентгеновскую аппаратуру, дабы исследовать побочные следствия радиации. То, что таковые имели место, во врачебном мире уже тогда никто не сомневался (лишь в американских комиксах из номера в номер публиковали рассказы о "Radioactive Man", приобретшем при ядерном взрыве сверхчеловеческие свойства, на страх Аль Капоне и красным шпионам).
Любопытно, что бы сказало израильское правительство, если бы эта история имела место не под Хайфой, а где-нибудь в Биробиджане? Честно говоря, у меня не хватает фантазии. Но так как дело было в Израиле, а жертвами борьбы с лишаем стали всякие там марроканцы и йемениты, то, как сказал нынешний министр здравоохранения Дани Наве, речь идёт всего лишь о врачебной ошибке. Дело закрыто. Не тревожьте заслуженных людей.
***
После второй мировой войны евгеника, как и расовые теории, вышла из моды, но это не значит, что нам ничего не грозит. Снова из высоких коридоров мы слышим знакомые мелодии о бедняках, которые обходятся казне слишком дорого, об избранности каждого, кто стоит больше 100 миллионов баксов, и еще о том, что арабы и китайцы не воспринимают смерть так, как её воспринимаем мы, европейцы. А посему дорогие друзья, если среди вас есть любители водочки и травки, чокнутые тунеядцы, живущие на пособие или на сомнительные доходы, недобросовестные потребители, которые к тому же любят расходовать своё семя на внебрачные связи, очень советую вам каждый раз заглядывать под стол, когда вас пригласят заполнять бумаги в ответственном учреждении.