Голубые глаза Сашеньки смотрели безмятежно и доверчиво.
- Теперь твоя очередь, - сказал Герман, сглотнув слюну. И у него голова закружилась от мысли, что сейчас он увидит Сашу без одежды. На ее блузке четыре пуговицы. Смешные, в виде желтых утят. Девочка медленно расстегивала их, одну за другой... Наверное, впервые он пожалел, что не имеет рук. Протезы были удобны, но они не умели чувствовать. Для этого оставались лишь губы.
- Позволь, я прикоснусь? - прошептал он.
- Как хочешь, - Сашенька улыбнулась, ведь для нее это всего лишь игра. Герман приблизился. Ткнулся носом ей в ключицу. Кожа теплая и нежная. И что-то тоненько стучало внутри, как будто удары молотка.
- Ты очень красивая, - проговорил Герман, наконец отстранившись. От Саши пахло яблочным шампунем. Тем, которым Флокси моет им обоим волосы каждую субботу. И больше от Саши ничем не пахло. Герман не мог понять, почему. Его тело издавало массу запахов, и все неприятные.
- Теперь ты. Если хочешь, - сказал он. Саша пожала плечами.
- Нет, это уже слишком! - возмутился Марк. - Сейчас они совсем разденутся! Я должен их остановить!
- Постой! - Флокси схватила его за руку. - Они не делают ничего дурного. Для детей это просто игра, они изучают тела друг друга и тем самым осознают разницу между мужчиной и женщиной. Это просто игра, - умоляюще повторила она. Ах, только бы Марк не вмешивался! Если Герман узнает, что за ним наблюдали, это нанесет ему глубокую психологическую травму.
- Игра! Он же... он ведь... целует ее! - с отвращением выговорил Марк. Его красивое лицо скривилось. - Это уже не игра, дорогая моя. Это физиология. Это чувственность. А ты знаешь, что идет дальше? Секс!
Флокси вздрогнула, как и всегда, когда при ней упоминали такие непристойности.
- Пожалуйста, ну что ты говоришь? Они ведь дети! - растерялась она. Как можно употреблять грязные слова по отношению к ее малютке, ангелочку Сашеньке?
- Саша - ребенок, я согласен. Это написано в ее эксплуатационном паспорте, - кивнул Марк. - Но Герману уже тринадцать. Ты ведь специалист по антропологии. Неужели забыла, что происходит с мальчиками в этом возрасте?
Флокси хотела бы покраснеть, но не обладала этой способностью. Пубертат - вот что имел в виду Марк. Раздавшиеся плечи и узкие бедра, грубый голос, поллюции и резкий андрогенный запах... Она замечала перемены в Германе, но не хотела, отказывалась верить, что мальчик превращается в мужчину. Она старательно отгоняла от себя эту неприличную мысль.
- Зови детей ужинать, - уступил Марк. - Немедленно. Иначе я сейчас выйду и врежу ему.
Флокси всхлипнула. О, если бы она умела плакать... Стало бы легче.
- А я тебя предупреждал, что этим кончится. Я предлагал завести нормального, стандартного ребенка, а не брать опеку над этим уродцем.
- Разве тебе его не жалко? - спросила Флокси тихо.
- Жалость - это рудимент, и мы с тобой не должны ее испытывать, - холодно ответил Марк. - Герман не более, чем калека. Генетическая ошибка, бракованный экземпляр. А от брака нужно избавляться.
Рубашка Германа давно уже валялась в траве. И теперь Саша стала расстегивать ремень на его брюках, все с той же бессмысленной, аморфной улыбкой. Германа порой раздражала эта ее инертность. Ни любопытства, ни страха. И сейчас она дышала спокойно и ровно, в то время как Германа просто переполняли эмоции.
- Постой. Не надо, - вдруг сказал он. - Просто обними меня.
И замер, наслаждаясь ощущением ее пальцев на своей коже.
Потом Саша разняла объятья и сказала, точно констатировала научный факт:
- Ты странно пахнешь.
Герман и сам услышал едкий, острый запах пота. Покраснев от стыда, схватил рубашку и стал неуклюже одеваться. А Саша смотрела индифферентно. Она даже не поняла, что Герман обиделся. А он убежал в детскую и сидел там, растерянный и подавленный. Почему от него дурно пахнет? Почему на его теле растут волосы? Когда Флокси мыла его по субботам, ему становилось стыдно. Однажды при ее прикосновении у него случилась эрекция. Он не мог управлять своим телом, он не мог ничего поделать с этим. Флокси сделала вид, что ничего не замечает. Да и что она могла сказать? Что он уже большой мальчик и теперь пусть моется сам? Он бы и рад - да как, если протезы нельзя мочить, а без них он, в прямом смысле слова, - как без рук?
Его протезы Флокси раздобыла у себя в антропологическом центре, в музее. Донельзя примитивные, многофункциональные и очень непрактичные. Мастер, сделавший их много лет назад, шутки ради вставил в них и штопор, и отвертку, и перочинные ножи, и пилочку для ногтей. Пилочкой Герман не пользовался, ведь его искусственные ногти не росли, и грязь под них не забивалась. Не применял он и другие инструменты - только ножи. "Ножики" - так звала их Саша, она часто просила очинить карандаш или выстругать ей палочку, чтобы рисовать на песке. Герман любил свои ножики. Он держал их в чистоте, точил и без устали кромсал все, что попадалось под руку.
После ужина Флокси всегда выдавала детям их любимое лакомство - яблоки. Герман со звонким щелчком открывал ножики и резал яблоки на ровные аккуратные дольки, а Саша терпеливо ждала.
- Дети - они как яблоки, свежие и душистые, - сказала как-то Флокси, с умилением глядя на подобную сцену.
- Смотря с какого деревца твое яблочко, - ответил Марк. - Не забывай про гены. Они, как маленькие фруктовые черви, будут изо дня в день подспудно точить плод и в конце концов выберутся наружу. И тогда яблочко твое будет порченное.
- Не выберутся, если садовник толковый, - сказала Флокси с нервным смешком.
- Не смеши меня. Так ты еще скажешь, что человека формирует среда, а не генетическая наследственность.
- И скажу! Герман себя покажет!
- Именно этого я и опасаюсь. Кстати, я до сих пор не уверен, что это правильная затея - дарить мальчику подобные протезы. По сути, это холодное оружие. Он может поранить себя. И окружающих.
- Ну что ты, - Флокси погладила его по плечу. - В Германе нет ни капли агрессии. Он очень ласковый мальчик, и такой эмоциональный. Я уверена, в нем дремлют разные таланты, - она лукаво улыбнулась. - Может, он станет знаменитым резчиком по дереву.
- Или виртуозно кого-нибудь зарежет, - холодно ответил Марк. - И тогда мы вляпаемся по уши. Я не разделяю твой оптимизм. Присматривай за мальчишкой. Он взрослеет, Флокси. Это тебе не Саша...
В десять вечера дети ложились спать, и Флокси заходила пожелать им спокойной ночи. Сашеньку переодевали в пышную ночную сорочку, с кружевами и ленточками, а Герман последнее время пижаму не надевал и спал обнаженным. Ему нравилось чувствовать, как прохладные простыни касаются его кожи. Как обычно, расцеловав и обласкав Сашеньку, Флокси обняла и Германа. Более сдержанно, чем раньше, стараясь не трогать руками его голое тело. Герман прижал голову к ее груди.
- Что это стучит внутри? - спросил он.
- Это сердце. Машинка, которая качает кровь по телу, - пояснила Флокси.
- Если эта машинка испортится, ты умрешь, - добавил стоящий в дверях Марк, и Флокси с упреком взглянула на него.
- Умрешь? А что это? - тут же спросил Герман.
- Тебе пора спать, - смешалась Флокси.
- Что значит умереть? - настойчиво повторил Герман, повысив голос.
- Это значит, что ты сломаешься, - Марк достал из кармана карандаш и резким движением разломал его пополам, - и будешь уничтожен.
Наутро, встав до рассвета, Флокси дописывала очередную главу своего антропологического исследования. Она любила работать, пока дети еще спали. И тут в ее кабинет бесшумно проскользнул Герман.
- Ты чего так рано подхватился? - она взъерошила его волосы. - Герман, что?
- Что такое кровь? - спросил он.
Флокси вздохнула. Взяла мальчика за руку, показала на сеточку вен.
- Видишь? Это и есть кровь.
- Голубая? - удивился он.
- Нет, почему. Красная, - Флокси занервничала. Ну как ему объяснить?
Но объяснять не пришлось. Недолго думая, Герман щелкнул ножиком и рассек себе руку. Завороженно уставился на вытекающую темную жидкость. Флокси смотрела так же завороженно - она видела кровь впервые. И не успела ничего понять, как Герман чиркнул ножиком по ее запястью. Она вскрикнула от неожиданности. А Герман хмуро разглядывал прозрачную гелеобразную субстанцию, что выступила на порезе. Прошел миг - и порез затянулся, словно его и не было.
- Что это? - спросил он неприязненно.
- Я устроена иначе. Подрастешь - поймешь, - проговорила Флокси. - Иди умываться, сегодня мы поедем в город.
Сашу нарядили в воскресное розовое платье. Флокси надела любимый платиновый парик и зеленые линзы. Марк повязал галстук, умастил волосы бриолином. Герман рассматривал себя в зеркале - и радость от предстоящей поездки понемногу угасала. Он словно впервые видел себя - и чувствовал, что он какой-то не такой, как его идеальная, ароматная, отглаженная семья. Волосы сальные. Угри на лице. И многое другое, о чем стыдно даже подумать...
Пока дети ели в столовой сухой корм, размоченный апельсиновым соком, Флокси меняла в детской постельное белье. Собрала в узел разноцветные Сашины простынки и остановилась перед кроватью Германа. В нескольких местах темно-синие простыни были испачканы чем-то светлым, засохшим, со слабым, специфическим ароматом. Прежде, чем Флокси успела подумать, анализатор запахов, встроенный в подкорку ее мозга, уже выдал заключение: лимонная кислота, цинк, фруктоза. Ингредиенты секрета предстательной железы. Другими словами, самая обычная сперма... Флокси передернуло. Она рывком стянула простыню с постели. "Хочет размножаться? Да нет, он еще этого не осознает.Но боже, как все это грязно!"
Герман с удовольствием глядел в окошко автомобиля. Его редко брали в город, и он наслаждался каждой минутой, глазел, как мелькают красочные витрины магазинов, степенные прохожие выгуливают опрятных нарядных детишек. Саша сидела какая-то сонная, и Флокси озабочено поглядывала на нее. Марк, как всегда, уткнулся в книжку, предоставив автоматической системе управления везти их, куда нужно.
Сначала они остановились в клинике обслуживания "Домашние питомцы". Герману велели ждать в приемной, но он упрямо вошел следом за всеми в кабинет и вжался в стул. Впрочем, взрослым было не до него. Все смотрели только на Сашу. Она сидела на смотровом столе, вяло улыбалась и болтала ногами. Врач светил девочке в зрачки, брал кровь на анализ, что-то рассчитывал на компьютере. Потом молча протянул Флокси распечатку и развел руками. Она проглядывала заключение и одна за другой ее лоб прорезывали морщинки. Марк оставался спокоен. Видимо, происходящее не явилось для него неожиданностью.
- Вы можете заказать нового ребенка заранее, чтобы смягчить потерю, - мягко предложил доктор, взяв Флокси за запястье. - А Сашеньку можете разместить в клинике, это избавит вас от лишних хлопот.
- Нет, пусть умрет дома, - тихо сказала Флокси.
- Ты уверена? - поморщился Марк.
Но она уже схватила Сашу за руку и потащила в автомобиль.
По дороге в детский магазин все молчали. Марк сердился, Флокси грустила. Она бросала на Сашу жалостливые взгляды, то и дело гладила ее по голове.
- Опять играешь в трагедию. Ну к чему? - наконец проговорил Марк.
Она ничего не ответила, обратилась к Саше:
- Сейчас мы накупим тебе игрушек и лакомств. Ну и тебе что-нибудь, - бросила она Герману и тут же снова устремила тревожный взгляд на девочку. Герман почувствовал укол ревности. Но куда больше сейчас его интересовали странные слова доктора. Потеря, хлопоты. Как могут они потерять Сашу, если все время держат ее под присмотром?
Автомобиль остановился у "Детского мира".
- Вы купили меня в этом магазине? - как всегда, спросила Саша.
- Да, ангел мой, - ответила Флокси.
- А меня? - спросил следом и Герман.
Флокси замялась.
- Ну а где же еще, - ответил за нее Марк. Флокси благодарно на него посмотрела.
- Я съезжу по делам. Полчаса вам хватит? - Марк махнул рукой и укатил, а Флокси взяла детей за руки, и они вступили в "Детский мир". Самокаты и мячи, кроватки и одежки, машинки и пластиковые мечи для мальчишек, куклы и ленточки для девочек. Из репродуктора лилась реклама нового детского корма - "Прекрасно сбалансирован, содержит все необходимые микроэлементы и витамины. Ваш ребенок будет активным и жизнерадостным!".
Саша потянула Флокси в продуктовый отдел, где продавались ее любимые лакомства - яблоки, орехи, конфеты. А Герман пошел в детскую секцию. Красивая продавщица с любопытством взглянула на него. Попробовала считать информацию с его идентификационного датчика - и нахмурилась. Еще бы. Ведь никакого датчика у Германа не было. Впрочем, в обязанности девушки не входила проверка регистрации. И устраивать переполох во время наплыва покупателей она не собиралась.
Герман прижался носом к стеклянной перегородке, отделяющей торговый зал от детских помещений. Там находились дети, которых заказали заранее и сегодня заберут. Маленькие мальчики и девочки сосредоточенно возились с игрушками. Кто-то грыз плитку шоколада, кто-то сидел на горшке. Девушка из обслуживающего персонала держала на руках спеленатого младенца и давала ему жидкий корм из бутылочки. Герман жадно рассматривал детей - и нигде не видел такого же, как он.
- Что за уродец, - проговорил кто-то. Герман обернулся. У прилавка пожилая пара выбирала себе ребенка. Мужчина рассеянно поглядывал на часы, постукивал кредиткой по прилавку. А женщина, с седыми буклями, с ниткой жемчуга на шее, в сером твидовом костюме, с умилением рассматривала изображения в каталоге предварительных заказов. Продавщица, заученно улыбаясь, отвечала на вопросы.
- Да, чаще всего заказывают классический вариант: голубоглазых девочек с золотистыми кудряшками. Также популярны смуглые мальчики с ямочкой на щеке и непременно со ссадинкой на колене. Эти мальчуганы такие непоседы.
- Да, вы забираете ребенка в возрасте двух-трех лет, и у вас дома при хорошем содержании он доживает до десяти-одиннадцати лет. Конечно, вы можете заказать и грудничка, но за ним нужен особый уход, это отнимает много времени. Поэтому большинство предпочитают заводить детей постарше.
На мониторе появлялись одна за другой трехмерные модели.
- Есть разновидность с зелеными глазами. Волосы также могут виться. Вы также можете заказать близнецов, - по ходу комментировала продавщица.
Герман смотрел во все глаза - вдруг покажут и его? Ведь его купили в этом магазине? Но картинки мелькали одна за другой, и нигде не было прыщавого нескладного уродца с культями вместо рук. Только красивые, здоровые дети. Особенно долго супруги смотрели на маленькую японку. Раскосые глаза, пестрое кимоно, расписной веер.
- Дорогая модель, ее обычно берут в кредит, - рассказывала продавщица. - Поставляется сразу с комплектом шелковой одежды. А натуральный шелк, сами знаете, никогда не являлся дешевым, - словно извиняясь, добавила она.
- Милый, мы можем себе это позволить? - встревожено спросила пожилая дама. Супруг флегматично пожал плечами. Было видно, что он бы обошелся и вовсе без ребенка, но хотел сделать приятное жене.
- А может, ограничимся чем-то более обычным? - ответил он. - Что у вас берут чаще всего?
- Самые популярные - белокожие европейцы, но некоторые предпочитают и экзотику. Все зависит от интерьера, - устало сказала продавщица.
Мужчина тем временем указал набалдашником трости на Германа, стоявшего в сторонке:
- А вот такой экземпляр у вас заказать можно?
Продавщица смешалась, как будто речь зашла о чем-то неприличном.
- Нет, подобную модель наша корпорация не выпускает, - проговорила она, наконец. - И вообще, мне кажется... конечно, маловероятно, но... - она приглушенным голосом зашептала что-то, и пожилые супруги в ужасе воззрились на Германа.
- Быть этого не может! - женщина брезгливо прижала к носу надушенный платочек. - С каких это пор им позволено свободно разгуливать в городе?
- Интересно, а он зарегистрирован? - оживился мужчина. - С кем он тут?
В его голосе слышалось какое-то нехорошее подозрение. Герман поспешил уйти.
Дома он не стал рассказывать взрослым о странном случае в магазине. Сидел притихший и напуганный и смотрел, как Саша нянчится с новой куклой.
- Да очнись же! - не выдержала Флокси. Она разложила на диване подарки, которые купила ему. Губную гармошку, микроскоп, бинокль, маску и ласты...
Герман без особого интереса рассматривал покупки, то и дело останавливая взгляд на блузке Флокси с низким вырезом. Складка, которую образуют ее груди, прижимаясь одна к другой, волновала его куда больше книг. В его голове теснились странные, волнующие образы. Два яблока. Два сочных спелых яблока. Марк перехватил его голодный взгляд, и Герман густо покраснел. Марк насмешливо дернул бровями и снова углубился в книжку.
- Может, пойдем, поплаваем в бассейне? - ничего не заметив, предложила Флокси. - Или сыграем в шахматы? Я тебя научу.
- Не хочется, - буркнул Герман и ушел в сад. Он злился всякий раз, когда Флокси принималась пичкать его скучной классической музыкой или читать вслух стихи, предлагая подобрать рифму. Копировать картины великих мастеров, решать головоломные математические задачи, делать химические опыты - все это ему было скучно. Когда он не ел и не играл с Сашей, то предпочитал просто спать.
- Не трать время понапрасну, этот субъект безнадежен, - сказал Марк. - Сколько уже пылится в углу твоих развивающих покупок. А толку? Он их игнорирует.Возится только со своими ненаглядными ножиками.
Они выглянули в окно. Герман сидел на земле и обстругивал палочку.
- Они опасны, между прочим.
- Ну что ты, - Флокси натянуто рассмеялась, а сама подумала - хорошо, что Марк не знает ничего о том случае с кровью... Он пришел бы в ярость...
- Ему бы нормальные биопротезы. Они точь-в-точь как собственные руки, - продолжал Марк.
- Ты же знаешь, это невозможно, - вздохнула Флокси.
Он кивнул. Да, невозможно, по многим причинам. Чтобы обратиться в клинику по биопроизводству, Германа нужно зарегистрировать. То естьобъяснить, откуда он взялся в центре мегаполиса, кто и зачем привез его из гетто, обманув охрану. Кроме того, биопротезы для обычного, генетически не модифицированного человека изготовили бы только в одном случае - если б он оказался гением. Сделать сканирование можно в любой момент, но в случае отсутствия талантов Германа не ждет ничего хорошего. Поэтому Флокси и подсовывала ему книги, мольберт и кисти, большую коробку разноцветной пластики, телескоп и фотоаппарат...
В их доме звучала классическая музыка, на столах лежали альбомы с чудесными репродукциями. Сашенька порой пыталась что-то срисовать, слепить, но что могла она - девочка с запрограммированными характеристиками? Она появилась на свет не для творчества, а чтобы радовать глаз и удовлетворять материнский инстинкт, ее умения были тщательно перечислены в техпаспорте: не прекословить, не шалить, умильно лепетать и идти спать по первому слову. Настоящих гениев выращивали в закрытых лабораториях, а не продавали в детских магазинах.
Втайне Флокси надеялась, что сумбурные, таинственные гены Германа скрывают в себе нечто особенное. Ведь как-то удавалось людям в старину распознать, раскрыть в себе свой дар, не имея на руках подробной генетической карты? Без всякого сканирования Моцарт писал гениальные сонаты, сельский врач Эдвард Дженнер изобрел вакцину от черной оспы, а оксфордский профессор Гердон додумался до ядерного переноса соматических клеток...
- А ты замечала, что мальчишка вовсю пялится на твою грудь? - прервав ее размышления, спросил Марк.
- Не может быть, - ужаснулась Флокси. Потом решила, что он шутит, и лукаво спросила:
- А ты что, ревнуешь?
- Я не настолько примитивен, - холодно ответил он.
В следующее воскресенье шел дождь. Дети на веранде вяло перебрасывали друг другу мяч. Саша не могла сосредоточиться, то и дело останавливалась и терла руками глаза. Потом она вдруг опустилась на пол и перестала двигаться. Клетчатая юбка лежала пышным колокольчиком, ветер из открытого окна шевелил золотистые локоны. Герман подумал сначала, что это новая игра. Он опустился на колени, чтобы послушать сердце девочки - но услышал тишину.
Флокси и Марк играли в шахматы, когда Герман с криком ворвался в гостиную:
- Машинка сломалась! Саша умерла!
У него из глаз и из носа текли слезы, на которые Марк уставился с нескрываемым отвращением. Флокси поспешила вытереть лицо мальчика салфеткой и бросилась на веранду.
- А если бы ты рассказала ему о смерти заранее, этой драмы не случилось бы! - крикнул ей вдогонку Марк. - Видишь, к чему привела твоя дурацкая забота!
Герман сидел на диване и горько плакал.
- Прекрати истерику, - велел Марк. - Все дети умирают.
- А вы и Флокси? Почему вы не умерли? Вы разве не были детьми?
- Мы созданы по другому принципу. Грубо говоря, можем жить вечно.
- А я? - спросил Герман в страхе.
- Ты? - Марк холодно усмехнулся. - Ты будешь жить долго, до старости. Твои внутренние органы износятся и один за другим станут отказывать. Сморщится кожа, выпадут зубы. Ты будешь гнить изнутри, вонять, мочиться под себя. И только потом умрешь.
Герман слушал его, раскрыв рот. Его внутренности сковало ледяным страхом. Как он глуп, что испугался смерти! Жизнь - вот чего нужно бояться...
Через несколько минут приехала перевозка, и Сашеньку увезли в утиль. Флокси теребила в руках Сашин клетчатый бантик, глаза ее остекленели, губы дрожали. Марк подошел, обнял ее за плечи.
- Ну хочешь, завтра пойдем в магазин и купим тебе новую девочку?
- Я не хочу другую, я так привязалась к Сашеньке.
- Чушь! Привязанность - это всего лишь иллюзия, привычка к тому, что доставляет тебе удовольствие. Ты ведь не скажешь, что привязалась к дивану или платью.
Флокси скорбно взглянула на него.
- Ну сколько можно? - устало проговорил Марк. - Твоя сентиментальность меня ужасает. Всякий раз, когда у тебя умирает очередная девочка, ты впадаешь в ступор. Может, больше не будем заводить детей?
- Нет, нет, что ты! - встрепенулась Флокси. - Дом без ребенка - это просто неуютное жилье. Прости. Я постараюсь взять себя в руки. И... в следующий раз - может, закажем индианочку?
- Мы назовем ее Покахонтос, - улыбнулся Марк.
Вечером Флокси, как обычно, пришла в детскую. Герман лежал ничком на постели, его плечи вздрагивали. "Какой жалостливый мальчик, - подумала она с нежностью. - Так переживает Сашенькину смерть". Знала бы она, что Герман вовсе не оплакивал потерю. Он рыдал от ужаса, что не останется таким чистым и красивым, как Сашенька, что вырастет и состарится... Будущее страшило его. Он совсем не хотел жить...
- Откуда я взялся такой? - горько спросил он у Флокси. - Только не говори про магазин, я не видел там ни одного такого уродца.
- Нет, ты не из магазина, - честно призналась Флокси. Вот и настал час разговора, которого она ужасно боялась. Это должно было случиться, ведь не слепой же Герман, и рано или поздно он заметит свое отличие от остальных детей. - Ты жил у одной женщины... а потом она отдала тебя нам.
- А где эта женщина?
- Она ... далеко...
- Она отказалась от меня? Бросила? - проговорил он, не понимая.
- Нет, что ты, - поспешила уверить его в обратном добрая Флокси. - Она очень любит тебя. Просто... так получилось. Подрастешь - поймешь...
Она вышла из детской и рассказала Марку об этом разговоре.
- Что мы будем делать с ним, Марк? Что делать?
- Раньше надо было думать, - он развел руками. - Ты же знаешь, держать дома взрослых людей запрещено. Герману уже тринадцать. Мы должны выпустить его на волю или сдать властям.
- Мы будем его прятать, - робко предложила Флокси.
- А питание? Не забывай, он устроен иначе, чем мы, ему нужно постоянный корм, все больше корма. А официально покупать еду мы не сможем, он не зарегистрирован. По сути, мы нарушаем закон. Пока он ребенок, на это закрывают глаза. Но держать дома взрослого человека, Флокси, это уголовное преступление. Он станет социально опасен. Подумай, он вырастет и захочет размножаться. Ты чувствуешь запах, исходящий от него? Это мускус. Половой фермент, для привлечения самок.
Флокси ахнула. Обычно о таких вещах не говорили вслух. Когда она, одиннадцать лет назад, загорелась мыслью взять в дом настоящего, генетически не модифицированного ребенка, это казалось забавной игрой. Она чувствовала нежность и боль при виде малыша с култышками вместо рук. Ей хотелось обнять его и защитить от всех невзгод. Но время шло, Герман взрослел, и Флокси теряла с ним контакт, все меньше понимала его и начинала бояться его человечности, так искусно искорененной в современных людях.
- И что будет, если его поймают в городе? - спросила она грустно.
- Сама знаешь. Он же неполноценный, атипичный, а такие обществу не нужны, - пожал плечами Марк. - Скорее всего, он будет умерщвлен.
Герман, который подслушивал за дверью, при этих словах тихо осел на пол...
Следующие дни он, предоставленный самому себе, бродил по дому. Флокси с головой ушла в работу, дописывала свое исследование. Она вспоминала про Германа, только когда часы отбивали время обеда или ужина. Торопливо насыпав ему в миску корма и поставив пакет молока - остались еще запасы после Саши - она возвращалась в кабинет, к компьютеру. По сути, ее диссертация была готова. И как-то с утра Флокси, надев строгий черный парик и темный костюм, уехала на защиту.
Марк читал, а Герман листал каталог. Его прислали из детского магазина, потому что Флокси решила все-таки заказать новую девочку. Девочек в каталоге оказалось много. Европейская голубоглазая блондинка - шляпка и перчатки, пышное платьице, кружевные панталончики. Мулатка с красивой кофейной кожей и миндальными глазами. Маленькая индианка - блестящие смоляные волосы перетянуты ленточкой с пером ястреба, на шее амулеты, на ножках расшитые бирюзой мокасины.
- Почему вы взяли именно меня? - спросил Герман.
- Я вообще был против, - равнодушно сказал Марк. Как обычно, он с трудом оторвался от книги и неохотно вступил в разговор. - Ты понадобился Флокси.
- Зачем? Из-за моего уродства? Она меня пожалела и полюбила?
- Полюбила? Не смеши меня! - фыркнул Марк. - Ты в зеркало смотрел? Разве тебя можно любить? Флокси изучает человеческие эмоции. И ей хотелось описать поведение обычного, несовершенного человека, который умеет плакать, бояться, стыдиться, мечтать. Мы-то давно избавились от всех этих ненужных переживаний... А ты, взрослея и осознавая свою ущербность, испытываешь широкую гамму чувств. Идеальный материал для наблюдения.
- Теперь она дописала свою работу. Выходит, я больше ей не нужен?
- Выходит, так, - пожал плечами Марк.
- А женщина, у которой я жил раньше? Ей я нужен?
- Спроси у нее сам. И пожалуйста, не мешай мне читать.
Хлопнула дверь. Флокси, с сияющим лицом, влетела в гостиную, бросилась целовать Марка.
- Мою работу признали лучшей! - объявила она. - Все были просто поражены обилием фактического материала и точностью, оригинальностью наблюдений. Я победила! Мы получили грант на дальнейшие исследования! Герман! Ты рад за меня? - она протянула руки, чтобы обнять его. Но Герман оттолкнул ее и убежал в свою комнату.
- Что это с ним? - проговорила Флокси озабоченно.
- Ну ты же сама говорила - переходный возраст, - пробормотал Марк, снова зарываясь в книгу.
Вечером Герман зашел к Флокси в кабинет. Она работала над своим исследованием, разносила новые данные по таблицам, и не сразу заметила в дверях мальчика. Поэтому вздрогнула, когда он тихо кашлянул.
- Герман... Что ты?
- Ты говорила, та женщина... меня очень любит?
- Ну да, - смешалась Флокси. Честно говоря, она даже и не знала, живы родители Германа или давно умерли от очередной эпидемии, что так часто вспыхивают в гетто. - Конечно, любит.
- Так вот, вы с Марком мне больше не нужны, - резко сказал Герман. - Отвезите меня назад, откуда взяли.
- Марк! Марк! Ты слышал? Ты знаешь? Герман, он... он хочет вернуться к своим настоящим родителям...
- Ну и прекрасно! Наши желания совпадают. Я буду очень рад наконец от него избавиться. Помоги ему собрать вещи, завтра утречком и поедем...
- Но как я расстанусь с ним? Я же люблю его! - растерялась Флокси.
- Любишь? - язвительно переспросил Марк. - Не обманывай себя. Все эти годы Герман давал тебе то, что ты не могла получить сама. Заботясь о нем, ты осознавала свою значимость, нужность, ты росла в своих глазах: щедрая, благородная женщина, приютившая выродка. Глядя на его уродство, ты чувствовала себя здоровой, сильной, красивой. Ты лечила свои комплексы, Флокси, только и всего. Называй вещи своими именами: ты не любишь Германа, ты пользуешься им. Но теперь он вырос и не хочет, чтобы им пользовались. И мне кажется, мы должны его отпустить...
Флокси горестно вздохнула.
- Да и нет у тебя другого выхода. Разве что, признав важность твоей научной работы, тебе позволят поселить Германа в институте? Для исследований, так сказать?
- Не разрешили. Велели выбросить из головы подобную крамолу и выбрать другую тему для дальнейших изысканий. А я хотела писать о любви...
- Флокси, спустись с небес на землю! Сейчас людей создают искусственно, и надобность в любви отпала. Так же, как слова "мама и папа", "муж и жена" превратились в архаизмы. Да, во многих женщинах еще не искоренен материнский инстинкт, им хочется повозиться с детьми, для того и существуют корпорации вроде "Детского мира". Но говорить о любви всерьез - это чушь!
Стокилометровую зону отчуждения они миновали за час и теперь ждали перед воротами, пока автоматическая система наблюдения долго и муторно проверяла пропуск Флокси. Специалисту по антропологии, ей разрешалось посещать запретную территорию, чтобы изучать повадки людей. Хотя она не пользовалась этим правом с тех пор, как одиннадцать лет назад тайком вывезла отсюда Германа, укрытого пледом на заднем сиденье. Это осталось незамеченным, ведь власти не следили за тем, сколько людей живет в гетто, с какой интенсивностью они размножаются. Все равно две трети не доживали до совершеннолетия, беззащитные перед вирусами, токсичной пищей, радиоактивными дождями и прочими прелестями "натуральной" жизни.
Германа укачало во время пути, и он вышел из машины подышать. Стоял перед ограждением из колючей проволоки, по которой был пропущен ток. Флокси озабоченно поглядывала в окошко.
- Бедный мальчик. У него сейчас сильный стресс. И как он выживет в этом жутком месте?
- По-моему, лучше умереть, чем жить среди этих существ, - скривился Марк. - Убогие, примитивные, нежизнеспособные. И Герман - их подобие.
- Он не такой, его ведь забрали отсюда младенцем!
- Дорогая, все дело в генах. В какой бы среде ты не растила мальчика, наследственность возьмет свое. В нем есть червоточина, склонность к отрицанию и разрушению, унаследованная от родителей...
- Не так уж плохи его родители. Они всего лишь живут по старинке, так же, как жили их... наши... предки... Их устраивало то, что они имели на тот момент. Стабильность казалась им дороже научного прогресса... И в этом есть своя логика... и своя прелесть...
- Ты еще вспомни, что евгенику пропагандировали фашисты! - усмехнулся Марк. - Болезни вспомни - лихорадку Ласса, диабет, паркинсон, альцгеймер... и демонстрации церковников против использования стволовых клеток. Где те религии, где те болезни? Разве что в гетто, откуда ты так опрометчиво притащила Германа...
- Я просто хочу сказать, что консерватизм и страх перемен были свойственны людям во все времена... И не все же становились гениями. Миллиарды людей тихо, мирно жили на свете, ничего не изобретая и не изучая, - и разве же это плохо?
- Ты говоришь ерунду. Общество может и должно проводить селекцию для самосовершенствования! Человек, не желающий развиваться, - это конченый человек! Не прогрессируя, он деградирует, не созидая - начинает разрушать. Эти люди отказались от величайших изобретений человечества. И в Германе сидит то же равнодушие к знаниям. И он не достигнет в жизни ничего. Его даже уличным уборщиком не возьмут, примитивная машина куда лучше справится с этой работой...
- Еще неизвестно, каков диапазон его интеллектуального развития, - возразила Флокси.- Может, он превзойдет и тебя, и меня.
- Никогда, - усмехнулся Марк. - Для этого ты должна была заниматься с ним с раннего детства: учить чтению, письму, языкам и математике... А ты, прости пожалуйста, обращалась с Германом как с котенком. Покормила, поиграла, вывела на прогулку. Физически он здоров, но умственно - неполноценен! Если ты хотела вырастить гения, не прилагая никаких усилий, то твой опыт провалился.
Флокси помолчала.
- Хорошо, пускай Герман не станет гением... пусть у него нет таланта... но он все-таки живой человек. Почему ты отказываешь ему в праве на жизнь?
- А при чем тут я? - пожал плечами Марк. - В праве на жизнь ему отказали родители. Размножаться естественным путем... Рожать, не программируя здоровье и умственные способности ребенка... Безумие! Что получат их дети, кроме физического убожества и нищеты?
И снова Флокси не смогла найти слова для достойного ответа. Как всегда, Марк прав. К счастью, ворота наконец отворились и спор можно не продолжать...
Они оставили машину снаружи и пошли по пыльной проселочной дороге, рассматривая ржавые таблички с номерами. Нужный дом отыскался быстро. Деревянный, старый, побитый непогодой. Вокруг - вкопанные в землю покрышки, полинявшие тряпки на веревке, кое-как сложенная поленница.
- Вы пойдете со мной? - растерянно спросил Герман.
- Мы привезли тебя туда, откуда взяли. О чем-то большем речь не шла, - сказал Марк.
- Я провожу его, - взмолилась Флокси. - Я только хочу убедиться, что все благополучно.
- Имей в виду, что даже если все будет в высшей степени неблагополучно, мы все равно уедем домой вдвоем, - нарочито спокойным голосом предупредил ее Марк. - И поторопись. Даже с нашим иммунитетом здесь лучше не задерживаться надолго.
Но задержаться пришлось. Дом оказался заперт. Ржавый железный замок на двери - но окна распахнуты настежь. Значит, хозяева находились где-то рядом. И точно. Неподалеку горстка людей вскапывала куцый клочок земли. Побледневший Герман напряженно разглядывал их. Впервые он видел себе подобных - и ужасался увиденным. Апатичные и вялые, почти все обезображенные болезнями, старостью или мутацией, они медленно двигались, не замечая посетителей.
- Эй, любезные! - крикнул Марк.
- Чего надо? - крикнули в ответ.
- Мы ищем хозяев этого дома, - дружелюбно откликнулась Флокси.
Они подошли к краю поля и замерли. Люди остановили работу, стояли, опершись на черенки лопат. Взгляды их не сулили ничего хорошего.
- Ну? - с непонятной интонацией спросил угрюмый, заросший щетиной мужчина, уперев руки в бока. К мужчине подошла худая хмурая женщина в мешковатом платье. Какие-то изможденные они были, продубленные ветром, иссушенные солнцем, с суровыми, скупыми на эмоции лицами.
- Одиннадцать лет назад вы отдали мне вашего сына, - негромко сказала Флокси. - Теперь я привезла его назад. Вот, - она легонько толкнула Германа вперед.
- Что, наигрались? - язвительно сказала женщина. - Выросла зверюшка?
- Ну зачем вы так? - вспыхнула Флокси. - Он сам захотел вернуться...
- Сам? - мужчина поднял брови и уставился на Германа. - С чего вдруг?
Герман мучительно покраснел.
- Я хочу жить с вами. Здесь мой дом. Вы мои родители, - выдавил он.
- А на кой ты нам нужен, безрукий? - мужчина невесело усмехнулся, тут же смех перешел в натужный кашель.
- Тут нянек нет, а ты, поди, и помыться сам не можешь..., - проговорила женщина, неприязненно разглядывая Германа. - Вы, пожалуйста, забирайте его отсюда, - обратилась она к Флокси. - Мы люди бедные, нам лишний рот ни к чему...
- Но это же ваш сын, - сказала Флокси растерянно. А они смотрели неприязненно, ошарашенные появлением мальчика. Флокси понимала их чувства: они не чаяли увидеть сына, думали, что продают его для каких-то зверских опытов или на донорские органы. Что она тогда им наговорила? Помнила только одно - с какой жадностью они выхватили из ее рук сумки с продуктами, эквивалент ненужных в гетто денег...
Герман тоже растерялся. Совсем иначе он представлял себе эту встречу. Что делать теперь? Никто не бросился ему навстречу с обрадованным возгласом. Никто его даже не узнал.
- Я буду теперь жить с вами, - неуверенно сказал Герман. - Я вернулся...
- Недоброе время ты выбрал для возвращения, мальчик, - хрипло сказал мужчина и пнул ногой какой-то сухой комель. - Неурожайный выдался год. Нас ждет свирепый голод.
- А мальчишка упитанный, - произнес негромко кто-то. - Оставайся, милый, оставайся. Пригодишься в голодную зиму. Может статься, и спасешь кого-то от смерти...
Герман испуганно оглянулся на Флокси. А она не знала, как реагировать. Каннибализм? Здесь? Не может быть! Эти люди шутят, ведь не могут они говорить всерьез? Хотя бог знает, что тут творилось последние одиннадцать лет. Властям нет дела до горстки староверов, отказавшихся от генетической модификации. Пусть живут, как хотят, их дело. Но сейчас это "их дело" напрямую касалось Германа. Флокси поняла, что напугана. И почувствовала, как позади нее напрягся Марк.
А кольцо постепенно затягивалось. Их обступили. На них смотрели враждебно.
- Что же, земля эта общая, - сказал мужчина, обращаясь к Флокси. - Пустых домов хватает. Пусть селится и добывает себе еду сам. А мы не можем его принять, и так впроголодь живем. У нас же, кроме него, еще трое было. Сейчас-то уже померли все... тут дети долго не живут... да и взрослые тоже... все мы смертны, увы...
Германа затошнило от ужаса. Какой он глупец, что попросился сюда, в это страшное место, к этим холодным злым людям... Флокси соврала, никто здесь не любит его, никому он тут не нужен. И там не нужен тоже... Если он вернется в город, то будет уничтожен. Если останется здесь, погибнет еще скорее... И смерть, недавно такая желанная, теперь страшила его не меньше, чем жизнь... Он совершенно запутался...
- Зачем? - крикнул он. - Зачем вы не убили меня сразу, когда увидели, какой я урод?
Они - люди, обрекшие его на длинную, мучительную жизнь, - молчали. Герман обхватил руками голову, беспомощно заплакал. Флокси рванулась было обнять его, но подавила в себе этот порыв. Она понимала, что Герман оттолкнет ее - и будет прав. Подспудно она чувствовала свою вину за сложившуюся ситуацию. Выросший в ухоженном стерильном мире, здесь мальчик не выживет. Сейчас он до предела напряжен, его жизненные цели заблокированы, желания не совпадают с возможностями, а отсюда растерянность и безысходность. Флокси поймала себя на том, что поневоле анализирует душевное состояние Германа, словно составляет отчет или делает наброски для нового научного исследования... Фрустрация - так называлась эта беспросветная тоска. Вот только Флокси плохо помнила, как поступали люди в подобных обстоятельствах? Какой находили выход?
- Что же, я не хочу становиться обузой, - сказал Герман ровно. - Я уйду. Только на прощание позвольте мне обнять вас... Отблагодарить за то, что подарили мне... эту жизнь...