Название организации, которую я возглавляю, мудрено отыскать в толстенных деловых справочниках, какие издают уважаемые рейтинговые агентства, также не могу похвастать членством в солидных отраслевых ассоциациях, и лишь в налоговом реестре Медеи представлен скромно и со вкусом: "Фортуна LTD.", учетный номер восемь-два-три-один. Если название моего предприятия большинство читает вполне себе обыденно "Фортуна - общество с ограниченной ответственностью", лишь немногие читают истину между строк - "У Фортуны немного любимчиков, и, по-моему, это не вы". Не ношу с собой визитных карточек, не раздаю направо и налево номера видеофонов, никому и никогда не сообщаю адреса настоящей конторы, но... недостатка в клиентах не испытываю. Просто-напросто перехожу с рук на руки, а все потому, что услуги мои строго конфиденциальны и стою невообразимо дорого. А случится вдруг такое, что никому не стану нужен, и при таком раскладе безбедно проживу до конца своих дней, будь даже судьбой мне отпущен Мафусаилов век.
Посетители с утра. Чинно расселись по периметру стола, изо всех сил пытаются держать марку выдержанной холодности, только отчего-то не верится. Должно быть, всем троим до одури хочется вертеть головами, утоляя изрядно распухшее любопытство, но сидят ровно, будто изваяния. Очень люблю стильные, красивые вещи и не вижу причин отказывать себе в удовольствии таковые приобретать. Стол, за которым удобно расположились господа в дорогих костюмах, я вкупе со стульями приобрел у Марко дель Васкезе, и по моему глубокому убеждению, ловкач стяжал себе все чувство стиля, которое господь отпустил на этот бренный мир. Остальным достались крохи. Уж как пройдоха договорился со Вседержителем, не знаю, очевиден лишь голый факт, его-то и констатирую. Допускаю, что пристрастен, но вовсе не горю желанием грудью встать за объективность.
- Мистер Кранч, позвольте представиться. Адвокатская контора "Петерсон, Сай и Брюгге". Я - Лемюэль Петерсон, это мои партнеры Доминико Сай и Франциск Брюгге. Мы представляем интересы одного влиятельного межправительственного органа, наименование которого в свое время будет оглашено. - Во время представления все трое важно и чинно кивали, положив руки на дорогие портфели из блестящей кожи.
- Господа, ваш покорный слуга весь внимание.
Влиятельному межправительственному органу срочно понадобились мои услуги. Это самый немудреный вывод из того, что имеет место быть в кабинете. Просто так меня не ищут и уж тем более не находят.
- Дело в известной мере щепетильное, но репутация ваша, мистер Кранч, безупречна и является достаточной гарантией конфиденциальности...
Могу наизусть продолжить за Петерсоном. С любого места. И не в том дело, что читаю мысли, просто никогда не жаловался на память, а господа адвокаты в подавляющем большинстве до того предсказуемы.
Этот офис проектировал Алан Паркс и учел все мои пожелания по обзорности и геометрии. Творение Паркса не содержит скругленных линий, ни единой, только прямые углы и ровные грани. Округлости, овалы и эллипсы изгнаны из архитектуры моей конторы как класс. Их просто не люблю. В общем, из шести граней кабинета прозрачны все шесть, причем режим прозрачности категорически непредсказуем и зависит исключительно от того, с какой ноги я встал. Без преувеличения мы висим в воздухе - это место называется "Орлиное гнездо" и представляет из себя алюминиево-стеклянный куб, распятый меж двух небоскребов восемью гибкими тросами большого сечения - не припомню ничего даже близко похожего, а уж помотало меня по белому свету дай бог всякому. Люблю в особо драматичные моменты переговоров, якобы в эмоциональной прострации сунуть руки в карманы, включить с пульта режим полной прозрачности и, вперив задумчивый взгляд куда-нибудь в горизонт, слушать за спиной изумленные вопли клиентов, когда под ними "разверзаются адские преисподние".
Наша Медея - место странное. Мир, изначально добродушный и приветливый, после того как его облюбовали мы, зовут не иначе как "тот мир", с мрачным придыханием и ужасом в глазах. На Медее не гостят и без нужды не задерживаются, здесь только живут и ведут дела. Нас, аборигенов этой странной Вселенной, объединяет нечто столь отталкивающее, по мнению остальных людей, что служба иммиграции тут отсутствует как таковая. Сюда не иммигрируют без высшей на то необходимости, а для общения с остальным миром хватает просто визовой службы. Министерства обороны также нет и в помине, благо нужно быть круглым идиотом, чтобы польститься на Медею, а нас в результате какой-нибудь победоносной кампании заполучить в качестве лояльных граждан.
- До какой степени клиенту желательно мое участие в деле?
Адвокаты переглянулись, и Петерсон энергично полоснул себя ладонью по горлу. Что ж, не понять трудно.
- Э-э-э... гонорар составит в вашем случае пять миллионов универсалов.
При обсуждении самого щекотливого из вопросов - денежного я лишен стеснительности и цифры озвучиваю четко и внятно. Петерсон лишь кивнул и полез в портфель за чековой книжкой.
- Половина авансом, половина - после дела. - Золотым "павлином" адвокат вписал нужные цифры в поле для суммы и передал чек на предъявителя. Потом... положу его в сейф потом, сейчас не время провожать глазами деньги.
- Триста тысяч на накладные расходы и представительские.
И это не вызвало удивления, чек на означенную сумму аккуратно лег сверху миллионника, а я, такой деловой и хладнокровный, даже не покосился на стол.
Гости, как один, потянулись к бокалам со скотчем, и момент показался чертовски подходящим. Пора!
В тот момент, когда по моим прикидкам, изысканнейший напиток, будто ароматная амброзия, облагородил собою грубые желудки этих крючкотворов, под ними таки разверзлось. Я не чужд спецэффектов и подумываю о карьере театрального режиссера. Все трое с выпученными глазами вылупились под ноги, на пол, в одночасье ставший прозрачным, и несколько десятков метров пустоты внизу прибавили им остроты ощущений и вкуса к жизни.
- Господа, извините, случайно нажал кнопочку на пульте. Вам не нравится вид?
Говоря о себе, что патологически невезуч, отнюдь не сетую на судьбу и уж тем более не посыпаю голову пеплом. Невезуч не для себя - для других. Именно поэтому на Медее мне подобным самое место, ведь никакой другой мир нас просто не выдержит. Это странное место, природа его непостижима, здесь делается позволительно отдохнуть от самих себя, а наши таланты будто сокрыты волшебным покрывалом, ни дать, ни взять обычные люди. Ну, почти обычные. Медея не знает покоя. Корабли снуют туда-сюда, движение весьма оживлено и это при том, что большинство из нас нигде не рекламируется. Мы переходим с рук на руки, как трофей, как счастливый амулет, всякий раз иного свойства (моя невезучесть весьма условна, кто-то этим фактом безумно счастлив, причем ровным счетом никто не понимает сути происходящего - для большинства я просто весьма удачливый посредник в щекотливых делах с дурным запахом). За Медеей закрепилось второе неофициальное название, данное каким-то остряком - Город Мастеров. За точность не поручусь, но, кажется, так называлась какая-то старая-старая сказка. Вот и выходит что мир наш - сказка, а мы сами - миф. Странные мастера в странном мире. Так и рождаются легенды, в тумане и недосказанности...
Меня зовет дорога. Шерхана возьму с собой, он ненавидит оставаться один, а гостиницы для животных истово презирает. Шерхан - карликовый тигровый кот, любит меня, стервец, преданно, как собака, и хозяйская невезучесть стекает с него, как с гуся вода. Как известно, у кошек особые отношения с фатумом, в общем, крошечный черно-белый полосатый красавец имеет врожденный иммунитет к несчастьям, и та пресловутая стая ворон, что кружит в голубых воздусях и поджидает добычу - явно не про него.
Посадил Шерханку на плечо и прошел в кабинет. Там включил терминал, связался с финансовым управляющим и "перебросил" на оперативный счет триста тысяч универсалов. Чеки, полученные сегодня, положил в пневмокапсулу и отправил в банк на пополнение собственной казны. Попутно заказал билет на Кастулу и довольный собственной расторопностью уснул прямо в кресле.
Ровно в восемь вечера посыльный принес билет, получил на чай и с благодарным поклоном удалился. Лету до Кастулы - неделя, и если запереться в своем одиночном люксе и поменьше высовываться, моя невезучесть не успеет расправить крылья...
Лайнер вышел очень похож на первоклассный отель - иллюзию того, что вы находитесь на земле, а не несетесь с сумасшедшей скоростью в аспидно-черном космосе, воссоздали точностью, достойной всяческого удивления. Я прошел в бар и, оседлав пристоечный табурет, заказал скотч. Огляделся. Люди пьют, играют на бильярде, флиртуют, и никто ровным счетом даже ухом не прянет. Между тем, что-то определенно происходит и назревает. Готов прозакладываться в этом на собственную голову. Чувствую ускорение. Корабль мало-помалу ускоряется, и ничем разумным это объяснить пока не удается. Кораблю просто незачем ускоряться. Идем мы точно по графику, как будто не опаздываем, но вопреки здравому рассуждению все-таки ускоряемся, и ускорение наше так ничтожно, что почувствовали это лишь считанные единицы, да и то, наверное, списали все на собственное переутомление.
- Господин второй помощник, - поднял бокал в приглашающем жесте. - Не составите компанию?
Сейчас не его вахта, он свободен, в конце концов, почему бы и нет? Тем более, что я не просто пассажир, а один из двадцати люксов.
- По расписанию идем! - улыбнулся вторпому. - Ваша компания чрезвычайно ответственно подходит к своему делу. Вы цените удобство и покой пассажиров, и это не осталось незамеченным! Свидетельством тому - кристальная репутация и доверие деловых людей.
Мед, патока и сироп щедро разлиты мною в окружающее пространство. Слух и самолюбие вторпома оказались ими основательно смазаны, и он как должное воспринял мою осанну в адрес "Трайдент транспортс". Заулыбался. Тем неожиданнее стало для него продолжение:
- Ой, господин второй помощник! Я как будто почувствовал только что... такое чувство, прямо не знаю, как сказать... мы что, ускоряемся?
Вторпом чуть не поперхнулся. Побагровел, выпучил глаза, заскреб рукой по стойке.
- Ну что с вами, дружище? - вежливо, но несколько тяжеловесно похлопал его по спине. - Разве так можно? Не жадничайте, скотча в баре много. Так что, мы ускоряемся? Тише, тише, а то нас кто-нибудь услышит! Просто кивните.
Он мрачно кивнул.
- И в чем собственно дело? Пожар на борту?
Кивок отрицания.
- Нас кто-то или что-то догоняет?
Да.
- И нам это совсем не нравится?
Да, это совсем некстати. Странно и непонятно, а потому опасно.
- Вот уже два дня кто-то следует в нашем кильватере. - Вторпом оценивающе мерил меня цепким взглядом, и я всячески навевал ощущение надежного человека, не склонного паниковать и впадать в ступор от неожиданных известий. - Без опознавательных знаков, без иллюминации, надлежащей по навигационному уставу, на запросы не отвечает. И он идет быстрее нас.
- И судя по нервозности команды, оторваться не удастся?
- Нет. Он догонит нас как раз в секторе астероидного архипелага. То есть, через два дня. - Вторпом с тревогой заглянул мне прямо в лицо. - Надеюсь, вы не из болтливых, господин...
- Кранч, меня зовут Базилио Кранч. Нет, не из болтливых.
- Нам совершенно не нужна паника на судне.
- Астероидный архипелаг - пустынное место. Тут есть, где спрятаться.
- Это и тревожит капитана. В районе архипелага уже пропало несколько кораблей, но обстоятельства этих исчезновений пока не выяснены. А без официального вердикта следственной комиссии и рейсы не отменят, и охрану не придадут.
- Чиновная машина неповоротлива и медлительна. Значит через два дня?
- Боюсь что так, господин Кранч. И ради всего, помалкивайте. Еще парочка таких чутких пассажиров, и панику можно прогнозировать, как дождь в тропиках.
Вторпом откланялся и, нервно дергая шеей в колодке форменного воротника, удалился. А я остался.
К исходу вторых суток с того памятного разговора в баре капитан собрал пассажиров в актовом зале для важного сообщения. Люди шли, предвкушая приятный сюрприз, разодетые в пух и перья, совсем как для высокосветских вечерних мероприятий. Мне все было ясно, как белый день, и оптимизма большинства я не разделял.
- Господа, - на середину залы вышел капитан, седеющий здоровяк с глубоко посаженными глазами. К слову, и переносицу капитану в незапамятные времена кто-то посадил очень глубоко. Знатный, наверное, был удар. - Прошу выслушать заявление мое и команды с присущей вам рассудительностью и трезвомыслием.
Как вам начало? Мужчины нахмурились, дамы перестали обмахиваться веерами и заигрывать с разноцветными боа. Вывесилась такая тишина, что стало слышно, как зевает Шерханка у меня на руках.
- Мною отдан приказ начать торможение.
- Почему...
- В чем дело...
- Что случилось...
Седой капитан с "убитой" переносицей поднял руку в знак того, что требует внимания.
- Вот уже два дня за нами следует неизвестное судно. Оно не несет на борту никаких опознавательных знаков, не отвечает на запросы, и вот сегодня, несколько часов назад...
Зала разом выдохнула. Тетки замахали веерами, как ветряные мельницы, мужчины подскочили с мест, галдеж поднялся такой, что капитану пришлось как следует напрячь вербальный аппарат, дабы сообщить голосу требуемую громогласность, и это в микрофон!
- Тихо! Тихо! Несколько часов назад преследователи вышли на связь и приказали нашему лайнеру лечь в дрейф. В противном случае...
- Что значит приказали...
- На каком основании...
- Нас захватывают...
- Дамы и господа, - голос капитана, многократно усиленный техникой, грохотал в зале, как акустический девятый вал. - Аргумент у преследователей оказался просто неопровержим! Час назад прямо курсу расцвел бутон лазерного взрыва! Сработало носовое орудие, и его калибр вполне достаточен для того, чтобы обеспечить работой ваши страховые компании на год вперед!
Действительно, аргумент просто убийственный.
- Чтобы не подвергать опасности ваши жизни, я выполнил требование капитана неопознанного корабля - начал торможение судна. Или кто-то хотел согреть Вселенную жаром своего испепеленного тела? Малопродуктивное занятие. Сия дама холодна и к нам, людям, равнодушна. Заявляю со всей ответственностью!
Кто-то требовал открыть ответный огонь, кто-то призывал ускориться и оторваться от преследователей, но все предложения оказались просто-напросто замешаны на истерике и отличались крайним дилетантизмом и несвоевременностью. Оторваться не удастся, ответить нечем - все же пассажирский лайнер весьма далек от линкора по огневой мощи, сигнал SOS потеряется в скоплении астероидов и многократно отраженный и ослабленный растворится в бескрайних просторах Ледяного Облака.
- Мы рассмотрели возможные варианты развития событий и рискнем дать вам несколько рекомендаций. Передаю слово господину Эльвейсу, штатному врачу лайнера. Господин Эльвейс - доктор медицины и, поверьте, знает, о чем говорит. Прошу вас, доктор!
Зала шумела тем невыразительным гулом, которым позволительно озвучивать любое мероприятие при большом стечении публики. Между тем пожилой человек с той характерной внешностью, которую называют неброской, поднялся на сцену и перенял у капитана эстафетный микрофон.
- Не знаю, с какой целью, этот черный корабль затеял гонки в глубоком космосе, но допускаю, что им очень хочется поживиться за наш счет. И настоятельно рекомендую не держаться за деньги, тем более, что большинству из вас эти суммы покажутся карманной мелочью на школьный завтрак...
Хорошо поставленный голос Эльвейса звучал гулко, зычно, таким голосом батюшка читает в церкви псалмы и отпевает почивших. Что ж, резонно и вполне оправдано. Откупиться малым, чтобы сохранить большее и жизнь. Впрочем, меня это уже не интересовало. Все, что я хотел знать, уже сделалось известно.
- Ну что, дружище, - потрепал Шерхана за ухо. - Пора укладываться на боковую? Спатеньки пора?
Пора! Шерхан зевнул, наглядно продемонстрировав дамам и господам, всесильность законов природы. Как говорится, война войной, а обед по расписанию. К обеду также отношу хороший сон и бокал великолепного виски. Выспаться - сейчас наиболее актуально.
Я проснулся от оглушительного стука в дверь. Коридор жил собственной жизнью, там кричали, гоготали, изредка гремели выстрелы, и общим фоном для сольных вокальных партий выступал гомон толпы.
- Анхель, ты только погляди на этого! Спит и ухом не ведет! Тебе нужно особое приглашение? - осоловелый верзила с вороненым автоматом в руке свирепо рычал мне прямо в лицо, обдавая перегаром дрянного пойла и чесноком. Создавал давление и пугал. Ну ладно, испугался.
- Господа, что происходит?
- Корабль захвачен, придурок! Вали отсюда!
- Куда?
- Куда и все! Живо!
Я подхватил Шерхана и влился в поток пассажиров. За эти несколько часов мои товарищи по несчастью как-то зримо и не в лучшую сторону изменились. На лицах прижилось отчаяние, глаза подернуло завесой тоски, на "нет" сошел великосветский лоск. Нас загнали в давешнюю актовую залу, и для острастки кто-то из захватчиков дал очередь по люстрам. Идиоты.
- Молчать! - мой знакомец, мордато-пузатый амбал рявкнул в толпу, перекрикивая даже визжащих дам. - Сейчас с вами будет говорить капитан!
Знакомо. Второй раз за сутки присутствую на выступлении капитана. Сценарий один и тот же, а какая разница!
- Команда и капитан приветствуют вас на борту нашего лайнера! - небритое олицетворение порока выступило вперед из-за спин своих головорезов, если "черный юмор", "металлический голос" и "непреклонную решимость" мы записываем в пороки. - Волею судеб, вам придется слегка скорректировать планы. Лайнер меняет маршрут. Уверяю вас, это совсем не больно!
Взрыв хохота сопроводил шутовское попурри. Особый акцент разбойничий капитан сделал на "нашем лайнере", и пугающая недвусмысленность сделалась очевидна многим.
- Господа пассажиры, до конца путешествия прошу вести прежний образ жизни. Надеюсь, на борту нет правительственных агентов, а все вы не служите в армии и не следуете в увеселительную поездку с оружием наизготовку!
Новый взрыв хохота, новая очередь из автоматов по многострадальным люстрам и свежий дождь звенящих осколков. Не смешно.
- Не смешно, правда, тигр? - потрепал кота за ухом.
Шерхан встал на все четыре лапы и с моего предплечья настороженно косился туда, откуда раздавались выстрелы.
- Расходитесь, было сказано! Всем спать! Если заснете! - взревел пузатый здоровяк, и еще около десятка пиратов поддержали его выстрелами в потолок.
Не погрешу против истины, если скажу, что спал на всем корабле, наверное, только я. Ну и Шерхан. Этот никогда не забывал ни поесть, ни поспать.
Корабль отвернули с трассы и долго вели в лабиринте астероидов. Вот уж заросли, вот уж поистине астероидные джунгли! Потеряться или заблудиться - раз плюнуть. Наконец лайнер замер, и в иллюминаторы мы углядели странную картину - со всех сторон наш "Серебряный луч" и быстроходную яхту пиратов окружали астероиды, только каким образом космические флибустьеры исхитрились втиснуть в каменный мешок пузатый корабль... даже два корабля, ума не приложу.
- Ваш прогноз, дружище? - общая беда спаяла нас в однородную массу, заключила в скобки людей и вынесла за скобки должностные различия и прочие чины и регалии. - Когда и как будет происходить процесс обогащения одних за счет других? Ваше видение?
Второй помощник капитана, мрачно усмехнулся. Виски смягчил его железобетонный хабитус, а гримасу приправил налетом циничной отстраненности.
- Попалубно. Сначала первой палубе предложат облегчить кошелек и избавиться от спуда денег. Далее проследуют вторая палуба, потом третья. Простая арифметическая прогрессия.
- Корабль, разумеется, реквизируют для более насущных нужд.
- Надо полагать! - вторпом булькнул виски в бокале. - Вот только куда денут нас?
- А вы умеете летать? - оглядел бар. Товарищи по несчастью гуляли невесело, без огонька и даже спиртное не возжигало потухших глаз. - В открытом космосе, как астероид или как солнечный ветер?
- Поэтично, но очень холодно. Боюсь, что без воздуха долго не протяну. Извините, я очень требователен.
- Увы, без воздуха мне тоже станет крайне неуютно. И, пожалуй, это как раз тот случай, когда все твои миллиарды только мешают взлететь! Иногда отсутствие денег лишь окрыляет.
Состроил печальную физиономию и с удовольствием отметил несколько взглядов в нашу сторону, едва уловимых но, тем не менее, совершено явственных. За этот блеклый вечер, тягучий и монотонный, будто резиновый жгут, я надоел еще десятку человек и за каждым столом пьяно сетовал на трудности миллиардерства. "Это тяжело, поверьте, - хныкал, пуская пьяные слюни. - Не чувствуешь себя свободным. Как же хорошо сейчас тем, кого не тянут к земле деньги, горы денег, моря, океаны денег..."
- Этот? - давешний пузато-необъятный пират, небрежно поигрывая пистолетом, кивал на меня какому-то замухрышке со злорадно-алчным взглядом.
- Этот! - подтвердил ябедник. - Ныл весь вечер, дескать, как плохо быть богатым. Говорил, что у него мильярды! Теперь вы нас отпустите, господин благородный разбойник?
Я умилился. Просто водевиль какой-то.
- Тогда уж и меня отпустите, господин благородный разбойник. В вашу честь учреждю... учредю... в общем, прикажу сделать орден "Почетный Робин Гу..."
- Орден должен быть весь обсыпан лернейскими бриллиантами и сапфирами с Карассая, а надпись пусть инкрустируют платиновой паутиной. - Амбал сунул пистолет мне под нос, чем радикально прервал блестящую речь. - На такой орден, так и быть, согласен. Пошли.
- К-куда пошли? - я попятился.
- Со мной. В нашем деле главное доверие! Будем учиться друг другу доверять!
- А что с нами? Вы отпустите нас, господин благородный разбойник? - верещал замухрышка где-то за спиной здоровяка. - Меня и жену?
- Первым же рейсом, первым же классом. - Но прозвучало как-то неубедительно.
- Так нам собираться? Мы будем вам очень благодарны!
- Не забудьте предъявить багаж!
- Какой багаж?
- Ваш!
- Зачем?
- Для таможенного досмотра, идиот, - здоровяк изошел раскатистым гоготом на весь коридор. - И простановки визовых отметок в паспорта! Кстати, как любая визовая служба мы делаем это отнюдь не бесплатно! Ведь вы сможете уплатить визовый сбор? А ты, денежный мешок, топай вперед, и в следующий раз поменьше мели языком! Целее будешь!
- Шерхана я возьму с собой. Ведь вы не боитесь котов, господин благородный разбойник?
Пират скривился, и причиной его гримасы могло стать все в диапазоне от аллергии на шерсть до мук совести за невинно умученных в детстве котят.
- Ладно, бери. Но луж и вони быть не должно! Разойму на атомы!
Разоймет. Как пить дать разоймет. Это сделалось понятно, стоило пристрастно взглянуть на разъемщика с пистолетом. Также не поддавался сомнению тот любопытный факт, что я удостоен самого пристального внимания, и со мной господа благородные разбойники будут "работать" особенно интенсивно и убедительно.
Получасом позже мы с котом с любопытством оглядывали кают-компанию пиратской посудины.
- Господин Кранч, прошу разделить с нами скромный ужин. - Капитан хлебосольно простер руки над обильно накрытым столом.
В самом деле, стоит ли мелочиться, если собираешься вернуть потраченное с лихвой?
- Благодарю, с превеликим удовольствием! - я забросил Шерханку на плечо (он любит там лежать, свесив хвост, будто черно-белый полосатый аксельбант) и бесцеремонно уселся на почетное место прямо против капитана. - Господа, джентльмены удачи, не стесняйтесь, занимайте места, ибо горячая еда - не девушка, ждать не станет! Прошу вас!
Образ эксцентричного миллиардера играется безупречно, хамоватая наглость дозируется с точностью подающих автоматов, правда зовется теперь по-другому: "это у них в крови", "чертовы богачи привыкли командовать", "ишь ты, попала рыбка в воду". В общем, тот случай, когда на солнце нет пятен.
Господа джентльмены удачи пребывали малость не в своей тарелке (каков каламбур за обеденным столом), это стало видно по тому, с каким шумом они рассаживались по местам. Поговорили о погоде в метрополии, о видах на урожай, о предполагаемой доходности ценных бумаг по результатам финансового года, у меня спросили несколько рекомендаций касательно вложения свободных денежных средств. Сверхнагло и суперцинично, учитывая то, что эти самые свободные денежные средства должны им передать я и остальные пассажиры в качестве платы за освобождение. Чувство юмора у господ корсаров просто бесподобно.
- Господин Кранч, до меня дошли слухи, что вы пригрозили нам благотворительным взносом!? - пиратский капитан, оказывается, весьма непосредственен, и чувство юмора у него тоньше, чем у остальных.
Я не спеша, тщательно прожевал кусок нежнейшей телятины, чем невероятно раскалил обстановку за столом.
- Вас ввели в заблуждение, господин капитан. Базилио Кранч прежде всего деловой человек и не бросает деньги на ветер. - Пираты нахмурились и недобро задвигали челюстями. Спокойно, парни, не бросайтесь на прелюдию, как псы на кость-обманку. - Поэтому разъясняю: не благотворительный взнос, а доля в предприятии. Покупаю контрольный пакет вашей организации. Какова остаточная стоимость основных фондов?
Что-то задребезжало. Будь мне присущ поэтический взгляд на простые вещи, вообразил бы, что на стол, прямо на звенящий фарфор пали челюсти, вывешенные в крайнем изумлении. Но то лишь ножи и вилки высекли искры из тарелок.
- Вы хотите в долю?
- Именно. Предлагаю приступить к деловым переговорам. Я хочу пятьдесят один процент. Где стенографист и служба протокола?
Господа корсары переглянулись. Стенографиста, как стало понятно, не будет. Моя недовольная мина стоит порядка процента в торге. "Господа, службы протокола у вас тоже нет?" - смущенные пираты отдают еще один процент, итого делается пятьдесят три. Им стыдно, и за недостаток деловой репутации они расплачиваются долей в общей авантюре. Глаза горят, слюни капают, и приходится учить их азам, как сопливых дошколят.
- Ошибка первая и главная, - принял менторскую позу и назидательно воздел указательный палец. - Не проведя подготовительной работы, не заключать сделок с сомнительными личностями. Для вас я - личность крайне сомнительная, ведь обо мне не известно практически ничего.
Капитану внове такой подход. Алгоритм деловых отношений с "заемщиками" у пиратов незамысловат и напоминает трехходовку: энергичный займ, убедительная пролонгация займа, неопровержимое списание долга. К вящему довольству обеих сторон (вторая сторона просто остается жива). Но впервые пиратов покупают. И никого не нужно потрошить. И дадут больше, чем могли бы отнять. Я верно истолковал взгляд капитана.
- Кто-то из ваших людей на всех парах мчится на Деррезду, узнает, есть ли вообще на свете Базилио Кранч и попутно проверяет его кредитоспособность. Проще говоря, сует руку в мой карман.
- Как? Справиться в Министерстве по налогам и сборам?
- Зачем же так радикально? Достаточно справиться у любого жителя Деррезды, кому принадлежит банковский пул "Эппл уорм".
- Чезз, на шлюпе мигом на Деррезду и обратно! - капитан только глазом повел, и чернявого малого, по виду шустрого и пронырливого, вынесло из-за стола, будто ветром.
Вся условность приказа капитана "Мигом на Деррезду" преотлично вписывается в мои планы. Ходу туда - неделя, столько же обратно, день там. И даже разъяренная физиономия Чезза по прибытии из командировки уже не будет играть никакой роли. Оревуар, комарад Чезз!
- Как вы оцениваете шансы на взаимовыгодное сотрудничество, господин капитан?
Высоко, он оценивает их очень высоко, особенно после моего хода с отсылкой Чезза. Аттракцион неслыханной честности!
- В таком случае, нынешнее дело прошу считать уже совместным. Соответственно, я заявляю свои права на долю в доходе от предприятия, мой же взнос в общее дело получите по прибытии вашего эмиссара. Чек подойдет? Отлично, изъятие добычи должно быть тщательно запротоколировано. Учет - наивысшая форма доверия, ведь правда, господин Мендез?
Мендезом зовут здоровяка-разъемщика, что привел меня сюда. Помнится, он проповедовал взаимное доверие.... Не самое ли время?
- Господа, хочу заметить, ваши погремушки производят впечатление тягостное и унылое. - Кивнул себе за спину, на одежную стойку, увешанную оружием, будто елка гирляндами. - Что вы скажете о новейших плазменных карабинах PZX-400? На моих предприятиях все должно быть только высшего качества. Да и корабль неплохо бы поменять...
Купил. С потрохами. Они мои, как объезженные мустанги. До конца ужина флибустьеры смотрели мне в рот, а их глаза при упоминании моих миллиардов буквально сочились маслом, хоть канистру подставляй. Сбор "пожертвований" с пассажиров лайнера договорились начать завтра, остаток же вечера я предложил скоротать за партией в бридж.
- Ого-го! - Мендез тряс перед моим носом инвентарной книгой, где каждый универсал, отобранный у пассажиров, нашел свою строчку. - Сто сорок пять миллионов! Предыдущая операция была не столь доходной!
- Учесть еще мой вклад... - скромно буркнул я, не отрываясь от карт. - И можете от ворот разворачивать Санту с его рождественским убожеством. Впрочем, его красный колпак преотлично мне подойдет, не так ли, капитан?
Эспозито бросил недовольный взгляд поверх карт, коими отгородился, будто бруствером амбразуры. Ну, не везет ему в игре. Бывает. И время течет медленно, будто густой мед, всего лишь день назад Чезз улетел на Деррезду, а кажется - прошла неделя. Эспозито окинул мутным взглядом початую бутыль виски и невесело вздохнул. Отчего-то не радовала даже непомерно большая добыча. Вспомнилось хрестоматийное "какова удача - такова и сдача". Вот и сидел капитан, нахохленный, как индюк после драки, и больше чем от виски хмелел от недобрых предчувствий.
Когда-нибудь я заведу собственного биографа на чьи широченные плечи и взвалю весь непосильный груз исследования, как и почему проявляет себя моя особенность. На третий день затворничества на пиратской "Коломбине", каждый из пиратов оказался должен мне крупную сумму в карты, а кое-кто в неудержимом азарте проигрался вчистую, включая долю в последнем мероприятии. Шестеро жаловались на непроходящую головную боль, у пятерых обострилась весьма специфическая жажда - они пили только виски, один сломал ногу на ровном месте, и семеро подрались.
На меня перестали смотреть как на странный денежный мешок о двух ногах с непомерно большим самомнением и волчьим аппетитом. Теперь я представлялся пиратам своим в доску пройдохой, побольше калибром и большим деньгоизмещением. Они без проблем нашли то общее, что, по их мнению, нас объединяло - звериный аппетит и хищническая натура. И выходило, что становиться у меня на дороге всяко не стоило, ни в картах, ни вообще. На четвертый день драка с участием Мендеза, Кареттхи, Гуго и Ксавье окончилась летальным исходом - смертельно пьяные, они общими усилиями доделали то малое, что перевело Карретху и Ксавье в разряд смертельно мертвых.
- С почином, красавцы. - Буркнул я, обходя по периметру кубрика Мендеза и Гуго, сидящих на полу в луже крови и виски, икающих и осоловело глядящих вокруг. - Раз, два, три, узнаете меня?
Они дружно помотали головами, завалились на бок и в унисон захрапели. Поднял их оружие, передал назад, замершему в удивлении Пико, и распорядился:
- Обо всем доложить капитану, немедленно.
Началось...
Пятый день. Выиграл в карты все, что можно было выиграть. Капитан сопротивлялся до последнего, но с пистолетом у виска таки подчинился мертвецки пьяному большинству и выставил на кон остатки недавней добычи - на всех пришлось лишь около тридцати миллионов. А когда и эти тридцать миллионов перекочевали в мой карман, на кон пошла "Коломбина". Роскошному пойлу не было переводу, пираты не просыхали, и проигрыш корабля ознаменовался всеобщей пьяной сварой, все против всех. Разумеется, в ход пошло оружие, и лишь я задумчиво-молчалив сидел в круговороте пуль, лазеров, ножевых лезвий и мертвых тел. Космические корсары падали кругом, как спелая пшеница под валком комбайна, а мне даже чихнуть не случилось.
- Стоп! Хватит! - поднял с пола ближайший пистолет и выпустил остатки обоймы в потолок. - Стоп! Всем разойтись! Выборы нового капитана завтра, а сейчас уберите трупы и замойте кают-компанию!
Мой спокойный голос, будто ледяной смерч, выморозил в пиратах весь огонь, они свесили челюсти, недосказанная брань застряла в глотках, глаза полезли из орбит. Случись выборы в тот же вечер, уверен - быть мне атаманом, а Мендезу - моей правой рукой. Но к чему все это мне? И разве можно столько пить? Хоть топор вешай.
Ночью случились один убийственный инсульт, один тромбоз, один смертельный удар током, одно отравление, один стремительный отек легких и целых четыре приступа аппендицита с летальным исходом.
- И кто, по-твоему, виноват? - разглагольствовал я у койки Анхеля, но бедолага не мог ответить, даже если бы нашел ответ на вопрос. На его долю пришелся тот самый единственный инсульт. - Была ли у вас предрасположенность к сосудистым заболеваниям? А может быть, это дурная наследственность или неблагоприятные условия? В любом случае, спасибо, что согласились выслушать.
Молчит. Я пожал плечами и вышел из кубрика.
- Густаво, собрать всю команду в актовом зале, за исключением дежурной смены, да и там оставить лишь пять человек. Охрану с лайнера снять, никуда пассажиры не денутся. Исполнять! - кажется, никто даже не задается вопросом, почему командует этот странный денежный мешок. Никто не озадачивается, уместно ли выглядит посторонний дядька на капитанском мостике. Все видится через призму алкогольного тумана и золотой лихорадки...
- Господа, что происходит на нашем с вами корабле? - прохаживался перед строем корсаров астероидного моря и глухо ронял слово за словом. - Что за безалаберность и полное небрежение техникой безопасности? Куда это годится? Как потенциальный держатель контрольного пакета акций спрашиваю, что происходит? Мендез, в чем, собственно, дело?
Здоровяк валко шатался и ловил меня в фокус. С таким же успехом можно стрелять в тире, имея в активе на руках жесточайший тремор.
- Вы, кажется, забыли, что такое дисциплина, а наши грандиозные планы должны зиждиться только на дисциплине. Дисциплина и субординация - вот два козыря, коими с вами побьем любую раздачу судьбы. Понятно?
Пираты, изящно покачиваясь, нестройно кивнули.
- Вольно, разойдись!
С командой "вольно", конечно, погорячился. Они и не думали вставать "смирно", это было невозможно в принципе, но видимость армейского порядка создать удалось.
А ночью двое в изрядном подпитии вышли "погулять" за борт. Разумеется без скафандров. Один перепил виски и захлебнулся рвотными массами. Поножовщина и пистолетщина в пятом кубрике, выжил только Мендез. Не повезло Густаво, что поскользнулся на ровном месте и сосчитал ступеньки собственным затылком. Результатом, ступеньки так и остались бездушно-холодны, а Густаво наконец-то обрел искомые спокойствие духа и невозмутимость плоти, в которых так нуждался, будучи отпетым повесой, драчуном и непоседой. Кто-нибудь на корабле задастся естественным вопросом: отчего падеж команды приобрел характер эпидемии? Ну, хоть кто-нибудь? Впрочем, для подобного вопроса нужно, как минимум, просохнуть от виски, а на это у пиратов просто не было времени - виски не ждал.
Мендез продержался дольше всех. Косыми от беспробудных возлияний глазами, звероватый апологет бескорыстной любви к деньгам на седьмой день поймал-таки меня в фокус и покачал головой.
- Все н-началось с тебя. Почему я не п-пристрелил тебя в первый же день?
- Дружище, ты слишком жаждал моих денег. Как говорится: не ищите сердце в заднице. Твое здоровье!
Я медленно вытянул из бокала двенадцатилетний виски. Отменный вкус! Мое пожелание здоровья Мендезу отличалось не меньшим цинизмом, чем просьбы пиратов помочь с размещением денег (моих денег) на фондовом рынке. Пальцы здоровяка разжались, и пустой бокал покатился по ковру. Позже медицинский автомат диагностировал у пропойцы и драчуна обширный инфаркт миокрада. За полным отсутствием команды (Мендез оказался последним, не считая Чезза, и пассажиров теперь никто не охранял) тащить его в медблок пришлось мне. Пираты даже испугаться не успели. За несколько дней их выкосило, будто косой. Впрочем, большинство братии скоропалительный финал застиг в состоянии опьянения, и смена миров - этого на тот - прошла как во сне, в режиме диафильма, быстро и безболезненно.
Виски - залейся, свободного времени - заройся, жизненного пространства - потеряйся и кричи до хрипоты. Возвращаться в цивилизацию на "Серебряный луч", общаться с попутчиками, запертыми в золотой клетке, медленно сходящими с ума и обобранными до нитки, не хотелось совершенно. Не прельщали даже лавры отца-освободителя, всеобщего любимца и баловня судьбы. Как ни странно я гораздо уютнее чувствовал себя в гулкой пустоте пиратской шхуны в компании скоропостижно осиротевших вещей джентльменов удачи. Впечатление создавалось такое, что вот-вот веселая и горластая ватага ввалится в кают-компанию, разольет по бокалам виски, и в нашем грешном мире заметно прибавится беспорядка. Однако час проходил за часом, но никто в кают-компанию не вваливался.
- Шхуну, пожалуй, оставлю себе. - Чесал Шерхану горло, и мой повеса благостно урчал, прикрыв наглые глаза. - Посудина крепкая, не лишена изящества и некоторого шарма, а уж про шлейф дивных воспоминаний и говорить лишний раз не буду.
А когда из-под сводов "Коломбины" исчез пиратский флер, а климат-система в полной мере выдавила за борт густой возлиянно-кабацкий дух, я таки сподвигся на перформанс - включил систему межкорабельной связи и на весь "Серебряный луч" хриплым "убитым" голосом прошептал:
- Друзья, пиратов больше нет, ваш покорный слуга уничтожил всех. Вызволите капитана и команду из заключения, они заперты на первой палубе в кубрике, запорный код пять-два-четыре-пять. Я буквально вырвал эти сведения из уст разбойников... Уходите, пока есть возможность, вещи и деньги, отобранные у вас, лежат в стыковочном портале. Торопитесь, через полчаса шлюз автоматически отсоединится, и все канет в глубины космоса, ради всего святого поторопитесь. Меня оставьте здесь... шхуна, кажется, заминирована... я выполнил свой долг... запомните меня молодым и красивым... так поступил бы каждый из вас...
Встречаться в моем кабинете господа адвокаты отказались наотрез. Не понимаю. Вид не понравился? Они полагают, вид из третьесортного кафешантана лучше?
- Господин Кранч, - Петерсон понизил голос и, бросив по сторонам пару косливых взглядов, прошептал. - Галактическая служба безопасности весьма удовлетворена результатом. Скажу больше, ни один правозащитник и ухом не повел! Разбойников не стало, причем системы видеонаблюдения и медицинской диагностики пиратского корабля не зафиксировали насилия и нарушения прав человека со стороны! В благородном деле без жертв, увы, не обойтись! Как говорится Tertium non datur, третьего не дано, или мы или они. Но нас больше...
- Вы так говорите, будто сами не правозащитники. - Я криво усмехнулся.
- Мы? - еще поглядеть, чья улыбка более крива, моя или этих троих. - Ни в коем разе, господин Кранч! Мы не правозащитники, мы адвокаты!