Когда-то он бежал быстрее. Когда-то его ноги были длиннее, а легкие - глубже. Он был большим и страшным, как комбайн. А стоил ещё дороже. Выезжая на поле, он срывал овации. Возвращался в раздевалку под аплодисменты. Он был бойцом. Болельщики любили его. Несмотря на удаления. Мячи в меньшинстве и пропущенные матчи. Многие считали его грубым игроком. Ну а что делать, если какой-нибудь Идахор, Бангура или Идейе прорывается к воротам? Если какой-нибудь Милевский сам напрашивается? Судьи вытаскивали из карманов желтые и красные карточки. Он отсиживал дисквалификации и снова возвращался на поле, чтобы пугать доморощенных Месси.
Однажды ему отдали капитанскую повязку. И он плавал на своей шхуне от Севастополя до Киева и от Львова до Луганска. Его команда побеждала далеко не всегда. Хотя всегда старалась. Иногда удавалось брать на абордаж даже иностранцев. Несколько раз команда доплывала до еврокубковой весны, но выглядела слишком побито после зимы.
Шли годы, лучшие и худшие. Он потерял скорость, переквалифицировался в защитники и редко ходил вперед. Только на опыте выбирал правильную позицию. Стелился в подкатах, но все реже доставал противника. Пришла пора передавать капитанскую повязку другому, а самому перебираться на скамейку запасных.
***
Игра в квадрат, четверо на одного. Он бегает между ними собачкой. Они перепасовываются: щечкой, в одно касание, мяч и насмешки - туда-сюда. Хорошее настроение, хорошие зубы. Молодость против старости. Раньше он не допускал такого, он перехватывал мяч гораздо быстрее - по глазам было видно, кому пойдет пас. Сейчас он словно разучился читать. И ещё привкус крови во рту... В желудке какая-то чертовщина, вечная отрыжка, изжога каждый день. Его толкают, здесь не уважают ветеранов... Увы, он не Андрей Шевченко... Ничего не выходит, надо было пить не вино, а таблетки. Он холода ноют зубы, только нижние в порядке... Есть!
Он забирает мяч, в центр отправляется тот, кто смеялся последним. Это Жека, завтра, наверное, выйдет в основе.
Через десять секунд Жека возвращается на прежнее место. Кому-то пора вешать бутсы на гвоздь.
- Так и до двухсторонки не дотянешь, - говорит тренер.
Тренер смотрит не него: красная рожа, даже манишка промокла от пота.
- У меня нарушена терморегуляция, и скоро случится коллапс.
Тренер что-то видит в его глазах.
- Ты ещё пригодишься.
- Я бы давно завязал. Все ради денег... Чертовы деньги.
Тренер качает головой, он знает, что тут деньги не главное.
- Главное, не опозориться...
Он мог уйти красиво. Ещё в том сезоне, когда он забил решающий гол итальянцам. Фанаты вывешивали баннер с его портретом до самого лета. Ноги задеревенели в полуфинале кубка. Обидный проигрыш. Он упустил такого же ветерана, как он сам. Надо было уходить. А в квалификации им попались австрияки.
Теперь он мечтал о последнем матче. Напомнить о себе болельщикам. Конечно, гол забить не получится. Но если аккуратно отыграть в обороне. Спасти команду от поражения. Этого хватит для счастья.
Он улыбается, икает и сплевывает.
- Ты можешь завтра понадобиться, - говорит тренер.
Экс-капитан не верит своим ушам. Наверное, это сказали другому. Однако рядом с ним нет никого. На радостях он несется к штрафной площадке. И откуда только берутся силы?
- Бьем по воротам, - говорит тренер. - Полчаса на всё.
***
Вечером он был с ней. Она была не такой, как всегда. Она понимала его без слов и прижималась плотнее некуда. Что-то изменилось. Возможно, изменилась не она, а он. Его всё радовало. Она была самой красивой женщиной на свете. А он - ничуть не старым. Ужин был вкуснее, чем обычно. Он даже позволил выпить себе немного вина.
Она чувствовала, что у него хорошие новости. Но не расспрашивала. Он сам все расскажет. Сразу после секса. На крайняк - после душа...
- Завтра матч... - сказал он, глянув на часы.
Начало первого. Она понимающе кивнула.
- Тебе надо отдыхать.
- Может, я выйду на поле...
- Конечно, выйдешь.
Она всегда так говорила. Это ему не понравилось.
- Может, даже в основе... Представляешь, если я выйду в основе?
Она улыбнулась. Он и сам не представлял себя в основе. При живом Папе и живом аргентинце. Разве что на замену. На двадцать минут его точно хватит.
- Тренер пообещал. Наверно, он выпустит меня в конце матча.
- Надо лишь сильно захотеть ...
- Это будет мой последний матч. Все понимают, что мне пора уходить.
Она обняла его.
- Ты ещё нужен команде.
- Нет, - сказал он, отстраняясь, - не хочу позориться. С меня уже смеются на тренировках.
- Но тебе же платят деньги. Хорошие деньги.
- Знаешь игру в "собачку"? Ты бы хотела постоянно быть собачкой?
Она отвернулась от него. Он смотрел на её загорелую под кипрским солнцем спину. Смотрел на толстую золотую цепочку.
- Уважение, - сказал он, - мне необходимо уважение.
"А чем ты будешь заниматься, когда уйдешь из футбола? Ты ведь ничего не умеешь".
Ему показалось, что это сказала она.
- Я могу перейти на тренерскую работу.
- Ты зарабатываешь гораздо больше тренера...
- Президент может оставить меня в клубе. Я...
- Спокойной ночи, - сказала она.
- Спокойной ночи.
Он снова посмотрел на неё. И увидел волосатую спину. Главный тренер целовал девушку в шею и мял полную грудь.
Экс-капитан зажмурился. В животе буркнуло. Отрыжка принесла вкус дешевого молдавского вина. Он вылез из постели и взял её телефон.
Последним набранным был номер его тренера.
***
А потом был тот самый матч. И полный стадион. Фанаты, кузьмичи и випы. Вера, надежда и любовь. И ненависть, и баннеры, и флаги, и "Умри за цвета", и "Дави металл", и портрет Валентина Гомона, и очередное "сожжение" Олейника. Гвалт и крики, песни и аплодисменты, файера и дым. А с темного неба сыпался первый снег, он сверкал в лучах прожекторов и таял, едва долетая до подогретой травы.
Он не играл в основе уже сто лет. Вот и в этом матче он восседал на скамейке запасных среди выпускников детско-юношеской школы. Кое-кому из них он годился в отцы.
***
- Это начинает мне нравиться все меньше и меньше, - причитает тренер.
Команда играет на удержание счета, жмется к воротам, а противник атакует все настойчивее. Сверху и слева доносится скандирование: "Фор-ца, Металл! Оле-оле-оле! Оле-оле-оле, оле-оле-оле!" Не особо помогает.
- Кройте их, - визжит тренер, - кройте!
Если не считать запасных, тренера слышит только бровочник. Остальные играют "на вынос" возле ворот на самом краю поля. Идет семидесятая минута матча.
- Желто-синий самый сильный, - кричат фанаты, не веря своим словам.
- Разминайся, - наконец говорит ему тренер.
Он с трудом поднимается. Удары сердца расшатывают грудь. Тренер ловит его испуганный взгляд.
- Ты в порядке?
Он кивает и отходит от скамейки. Ноги не слушаются. Хорошо, что тренер слишком увлечен матчем. Экс-капитан плетется вдоль бровки, лениво покручивая руками. Подальше от кипящего фан-сектора. Никак не удается отдышаться. Поднимая голову, он встречается с глазами зрителей. Страх не отпускает. Лишь бы не подвести болельщиков, тренера, команду...
Сегодня он явно не готов. Надо сказать тренеру. Он все поймет.
- Давай, - говорит тренер, - ты знаешь, что делать.
Экс-капитан не знает ничего. Однако ему не хватает смелости отказаться. И вот уже резервный арбитр поднимает табличку с его номером. Фанаты провожают аплодисментами бразильскую звезду "Металлиста". Родной стадион, верные болельщики. Пять сезонов он выводил команду на поле. Но сердце есть сердце, оно всегда бьется. Как в первый раз.
Тайсон обнимает его и похлопывает по спине. Тянет время. Что-то шепчет на ухо... "Боа сорте". И тебе удачи! Ветеран вместо новой звезды. Но фанаты продолжают хлопать стоя. Кому? Ему?..
Вдруг все проходит. Страхи и проблемы остаются за пределами поля. Тело знает, что делать. Первым же касанием экс-капитан перехватывает мяч и начинает контратаку. Трое вываливаются на ворота. Удар! Гол... Нет, проклятый вратарь тянет... Болельщики выдыхают. И снова то свист, то: "Вперед, Металл!"
Куда там вперед... Навес с фланга. Папа выбивает на угловой. Ещё одна подача. На этот раз аргентинец. Вынести бы мяч подальше. Вот туда - в аут. Несколько выигранных секунд. Забей Девич, не пришлось бы играть на отбой. Забей Девич, матч уже закончился бы...
А играть ещё так долго. Минут десять. Плюс дополнительное время. Добавят минут пять, не меньше. Противники висят на воротах. Две следующие атаки прерывает Папа. Он могуч, как баобаб. Но Папа в команде один, а соперник выпустил всех форвардов. Экс-капитан пытается остановить одного из них, фолит...
- Мы поем зимою и летом, - поет стадион. - Металлист, вперед за победой!
И команда прислушивается. Она идет в атаку: аргентинец пасует экс-капитану, тот - Папе. Перевод на фланг. Передача назад, обрезка... Не время разбираться, кто виноват.
- Что вы делаете? - кричит тренер.
"Металлист" получает контратаку. Мяч на фланге, туда устремляется аргентинец. Экс-капитан чувствует позади себя дыхание противника и дыхание Папы. Он чувствует, что все будет хорошо. Прострел вдоль штрафной площадки. Экс-капитан выставляет ногу, чтобы выбить мяч на угловой...
Через миг он на коленях. Вратарь хватается за голову. Мяч в воротах. Автогол.
Позади слышится ликование противника. Стадион молчит, а потом вулканом извергает брань и проклятия. Главный тренер присоединяется ко всем.
Но пора подниматься. Арбитр подгоняет команду.
И экс-капитан как-то поднимается, и сквозь слезы смотрит в глаза партнеров, смотрит в глаза болельщиков. И ему кажется, что они прощают его, ведь он только хотел вынести мяч на угловой.
Не успевают развести мяч, как раздается свисток арбитра. Матч заканчивается... Его последний матч...
- Тебе просто не повезло, - говорит тренер. - Даже не думай уходить.