Аннотация: Россия, 19 век. Раньше наша семья жила бедно. Денег еле хватало на хлеб. Отец трудился, не покладая рук. И в один счастливый день он нашел клад. Мы переехали в новый дом, наняли прислугу, но наше счастье длилось недолго. У меня была маленькая сестренка, ее звали Роза. Она очень любила играть с нашими братьями: Ярославом и Святославом. А потом... Потом жизнь изменилась, как и мои взгляды на нее. Роза, моя маленькая Роза...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ "МИР, В КОТОРОМ ЖИВУТ"
- Сударыня с вами все в порядке? Эй, очнитесь! - кто-то похлопал меня по щекам. Открыв глаза, я невольно зажмурилась. В глаза било холодное солнце. Ему все равно. Оно далеко. Оно выполняет свою работу, пускай иногда и опаздывает, но у кого не бывает пороков? Посмотрев на говорившего, я поняла, что это был ребенок, лет двенадцати отроду. Хлопковая огромная рубаха и простые штаны, явно с чужого плеча, не могли скрыть детской худобы. Светлые, криво остриженные волосы обрамляли красивое девчачье личико. - Ой, а у вас тут котенок! - глаза ребенка засветились удивлением.
- Конечно, - засуетилась девочка. Наклонившись ко мне, она взялась за протянутую руку слабыми пальчиками и потянула. Голова тут же закружилась, но мне удалось сдержать стон.
- Простите, как вы себя чувствуете? - спросил белокурый ангел, как только мне удалось подняться.
Как я себя чувствую? А чувствую ли я себя? Пустота? Холод? Безразличие? Нет. Есть какие-то друге чувства: благодарность (кто это воплощение невинности?), интерес (что же произошло в ту роковую ночь?), волнение (где братья, что с ними?), желание найти и отомстить (кто посмел вонзить кинжал в беззащитную женщину и поджег дом?). Жизнь бурлила в моей душе, заставляя кровь бежать по венам быстрее, казалось сердце сейчас разорвется, от переполнявших его желаний, по рукам гуляет дрожь желания сделать что-нибудь, а главное скорее, скорее! Нельзя медлить ни минуты! Нужно идти, бежать, лететь! А куда и зачем? Не важно! Только бы не бездействовать. Как мне хочется стать одной из тех вороных кобылиц, которые запряжены в веселую деревенскую телегу, спешащую на ярмарку в город. Не карету, нет. В каретах ездят чопорные девицы, одетые по последней моде, посещающие светские приемы, где они, как бы делая одолжения, соглашаются потанцевать мазурку или полонез с бравыми кавалерами, а после пары бокалов шампанского и лестных слов, медом льющимся из уст молодых гусаров, отправляются с ними в беседку в сад, дабы уединиться и позволить страстному юноше урвать стыдливый, но такой желанный краткий поцелуй, в душе желая большего из-за таких модных французских романов. Разве это есть счастье? Нет, таких барышень мне всегда было искренне жаль. Вернувшись домой после очередного мероприятия и позволив служанкам стянуть ненавистный корсет, они ругаются не меньше пьяного сапожника, ударившего молотком по пальцу, на старую больную мать, не дождавшуюся гуляющую дочь, упрекая ее в безрассудстве, отсутствии материнской любви, непонимании и бесстыдстве. Сами же юные леди, представительницы прекрасного пола, элиты, с отвратительной бранью, после которой хочется попариться в бане, чтобы отмыть себя от грязи услышанных слов, отправляются к себе в покои, громко хлопнув дверью, и с остервенением набрасываются на новое произведение французских чувственных дамочек. Меня даже некогда мучил вопрос: уж не из этих ли романов они черпают столь отвратительные ругательства?
- Все хорошо, я Настасья, а как вас зовут, миледи? - игриво улыбнулась я девочке, щурясь от солнечных лучиков, и, не обращая внимания на треск в голове. Юная незнакомка тут же засмущалась, щечки налились румянцем, а взгляд устремился наземь. Чистая и живая улыбка поселилась на пухлых ангельских губах, а дитя, явно не привыкшее к столь высокопарным обращениям к себе, застенчиво шаркнув ножкой ответила: "Анюта". После чего, прелестное создание, вскинув на меня васильковые глаза нахмурилось и, нахохлившись, словно снегирь в стужу, продолжило:
- Нет, я же вижу, что вам плохо. Вы же леди, а зачем тогда врете? Да вы, того и гляди, сознание потеряете! Подождите, пожалуйста, здесь, я сейчас вернусь, - последние слова были произнесены девочкой уже на бегу. Она действительно была права: переулок расплывался перед глазами, покачиваясь, а в теле царила нещадная слабость.
Поглаживая свернувшегося комочком Рыжика, я ждала возвращения своей новой знакомой, а заодно рассматривала место, где я очутилась. Старый переулочек, и как меня вообще сюда занесло? Хорошо, что не убили и не ограбили, хотя было бы что грабить. Я находилась в небольшом тупике, порядка десять на десять локтей, из которого вел узкий коридор, выходящий на оживленную улицу, откуда виделись проезжающие пестрые кареты, управляемые напыщенными кучерами, мерно прогуливающиеся дамы, затянутые в корсеты и кокетливо укрывающиеся кружевными зонтиками от солнца, слышался звонкий цокот копыт по городской брусчатке. Проход же казался не от мира сего, будто отделял помойку от трапезной: потемневшие стены в подтеках и плесени, близко примыкающие друг к другу, пыльные, немытые окна, холодная земля.