Солнце падало на городок с яростью пикирующего бомбардировщика. А, впрочем, обычное лето на побережье: +40, стопроцентная, как запись в паспорте, влажность - до первого декабрьского дождика.
- Не был бы мудаком - лежал бы сейчас на Третьем еврейском.
- Это еще как посмотреть.
- Да как ни смотри. Побаловались - и будя...
- Зато как побаловались, Бутч!
- Всю жизнь помнить буду.
- А ты что, жалеешь, что ли?
- Да что ты. Назад дороги нет, Кэссиди, ты сам знаешь.
- Не войти в реку, не войти... Зато теперь мы знаем, на что способны. Этот паб и штука баксов на двоих. И того у многих нет. А уж пива - залейся.
- Конечно, залейся - кроме нас, его никто не пьет.
- Ну так уж не пьют.
- Меньше, чем хотелось бы.
- И на том спасибо.
- Нельзя жить прошлым. Нет его. И не было никогда. И будущего нет. И никогда не будет.
- А что тогда?
- Паб, клиенты, должники, кредиторы. Пока не сдохнем.
- Чем скорее - тем лучше.
- Нет, ты предложи что-нибудь, ты так просто языком не шлепай.
- Я и предлагаю - крюк, веревку и мыло. Если не нравится - одолжу у Вадика беретту,
--
Куда это ты разогнался, Кэссиди?
А ты представь себе еще пять лет такой жизни. А десять? Что же ты молчишь, Бутч?
- Репка, Феденька, репка.
- Скучно-то как, Господи.
Дверь приоткрылась, по залу прокатилась волна раскаленного воздуха, а в возникшую щель просочился испитой мужичонка. Несмотря на жару, он был одет в вечерний костюм, невероятно грязный и заношенный - пиджак на голое тело. На макушке - вылинявшая шапчонка с надписью Кив и надтреснутым козырьком. Мужичок проковылял к стойке.
Вежливо рыгнув в грязноватый кулак, он извлек из внутреннего кармана хорошо просушенную тараньку, хряпнул ею о никелированный угол и просительно осведомился:
- Пивка не найдется, хозяева?
- Пидар... - На выдохе просипел Бутч,
- И это вместо здрасьте. - мужик усмеxнулся. - А ведь культурные ребята. Были. До репатриации. Крепко укатали сивку Иудейские горки. Климат такой, правильно я говорю, а? Как же тут без пивка, сердешные?
- Пидар... - голос Бутча не предвещал ничего хорошего.
- Однообразно, хлопцы, ни ума, ни фантазии. А ведь без меня и вспомнить-то было бы нечего...
- А знаешь ли, любезнейший, - медово улыбнулся Кэссиди, доставая из-под стойки бейсбольную биту, - что память дается человеку, чтобы сравнить то, кем он был, с тем, чем он стал?!
- Натюрлих! Вильям Шекспир,
- Да что мы с ним цацкаемся, Кэссиди, это же из-за него, козла гребучего, все прахом пошло...
- Позволю тебе напомнить, что прахом все пошло из-за естественного износа изделия, а ваш покорный слуга, или, как вы изволили выразиться, козел гребучий, вас предупредил, чтоб вы смотаться успели.
- А то что было бы?!
- Ну, Коляна для начала за член подвесили...
- ...Так тож Колян...
- Да, я думаю, что вы бы так дешево не отделались, А в целом - все путем: выглядите - тьфу-тьфу-тьфу, даром, что колбаса индюшачья. Паб тоже, чтоб не сглазить, - денежку, небось, вывезли. А трудности абсорбции - с этим, ребята, к главе правительства.
- Ты смотри, он еще прикалывается...
- А что мне делать, когда я уже полчаса пива дожидаюсь, Прогорите с таким сервисом, хлопчики.
- Твоими молитвами,
- А что я? Я вам только добра желаю,
--
Расскажи это своей бабушке.
Мужик отхлебнул пива, закурил извлеченный из-за уха чинарик и пригорюнился:
- Не выйдет, хлопчики. Бабушка-то моя нетерпелива была - страсть, от нетерпеливости перепонки и склеила. А я к вам с делом ведь пришел...
- Не, Бутч, точно придется его этике поучить.
- Эх, молодо-зелено. Ты что же, думаешь, я к тебе, мудаку, без защиты явился? Да и то - местечко здесь неспокойное, все ножичком поковырять пытаются. Здря. Мы-то ведь тоже, чай, не в носу ковыряем...
- Ладно, выкладавай, раз пришел,
- Дело у меня, пацаны, обычное, знакомое, можно сказать, - Мужик покопошился в недрах пиджака и вытащил два перстня - один вроде как с александритом, другой - с сапфиром, - Одна естетика дорогого стоит. Художественная вещь.
Бутч и Кэссиди смотрели не отрываясь,
- Система обычная, но со значительными усовершенствованиями. Заряд рассчитан не на время, а на интенсивность использования. Ну и увеличен, конечно. В стационарном состоянии сохраняется неограниченно долгое время, вместе с тем обеспечивая полную защиту владельца. Для активных же преобразований - как обычно, соединяют дуали. Применять, если с умом, хватит на 8-10 ваших лет. При разрядке кристаллы обесцвечиваются.
- Да, хороша штучка, - завороженно пробормотал Бутч.
- Дело для вас знакомое, никаких проблем не возникнет. А в этом-то климате просто вещица необходимая!
- Где угодно - только не здесь, - быстро вставил Кэссиди.
- Это почему еще?!
- По качану!
- А как же историческая родина, зов предков и прочая?
- Не хочу - и все тут, вот такое я говно.
- Да уж, знамо дело. Ну, на нет и суда нет. А где же полигонить будете?
- Там же, где и раньше.
- Ностальгия, говоришь. Ладно, как хотите, я ведь как лучше...
- Видали мы твое лучше.
- И еще - компенсацию давай!
- Да вы чего, ребята?
--
За моральный ущерб. Етика, старик, дело тонкое.
--
И во сколько вы свои нюансы оцениваете?
- Скажем - двести тонн зелени: на первое время хватит.
- Вот и славно. По рукам?!
- Сначала перстни и деньги.
- Разве я вас обманывал?
- Еще чего не хватало - Три руки легли одна на другую. Мужик поковырялся в кармане брюк и начал вытаскивать деньги, слюнявя купюры и шевеля губами, Бутч повесил табличку 3акрыто. Кэссиди разливал пиво в три кружки.
Солнце поспешно завалилось за горизонт под натиском юрких сумерек. На улицах стало людней и шумней.
Левант.
II
Поеживаяcь от вечерней свежести, к стойке таможенного контроля подошли двое.
- Ишь ты, - только и сказал чиновник и сдвинул фуражку на затылок.
Тот, что был пониже,- коренастый блондин, одетый с иголочки: итальянский костюм, английские ботинки, вылитый Неккерман - рукой, затянутой в лайковую перчатку, предъявил паспорт.
- Сандэнс Бутч, - отрывисто представился он и приподнял темные очки. На офицера глянули глаза цвета небо над Иудеей на третий день xамсина.
Второй был не менее экзотичен: лоб его был выбрит до висков, зато на затылке темные, с сединой волосы были собраны в косицу. Бородка еще более удлиняла несколько вытянутое лицо. Облачен он был в тропический плантаторский костюм цвета хаки, в одной руке был зажат стэк, вторая держала пробковый шлем. Передвинув сигарету в угол рта, он сообщил:
- Меня зовут Кид Кэссиди, - и также предъявил паспорт, - Прошу вас, милейший, побыстрее.
- Да, мля, а то у нас еще дел по горло, - грубо заметил Бутч - Ксивы - полный мездрец.
- Ничо, скоро вспомнят, - пообещал Бутч с выражением лица, не сулившим склеротикам ничего xорошего.
...Из драгоценностей были задекларированы только два перстня...
Впрочем, как выяснилось, память отшибло не у всех - на выходе из морвокзала их ожидал Иван Антонович. В генеральской форме он выглядел весьма импозантно.
- Ба, знакомые все лица. Смотри-ка, Бутч, сколько лет, сколько зим! Товарищ генерал...
- Гусь свинье не товарищ, - огрызнулся Бутч и поправил узел галстука. Но Ивана Антоновича этим было не пронять - улыбнувшись, он пригласил гостей в служебный лимузин. Беседу продолжили здесь же, в одном из портовых офисов.
- Снова за старое?! Мыже договаривались...
- О чем вы, мон женераль? Времена меняются, куда уж нам деваться...
- Но уговор дороже денег.
- Подотритесь этим уговором, - Бутч сплюнул на пол. - Нам его навязали, когда мы были слабы. Это время прошло - продемонстрировать?
- Надолго ли?
- Навсегда! Вы, кажется, забыли, с кем имеете дело?
- Зачем же так, Бутч? Генерал нам сейчас расскажет, каких убедительных успехов он добился на ниве охраны правопорядка после нас с тобой. Со звездочками все в порядке, а вот как оно на практике - интересно было бы узнать... Неужели все еще убивают, грабят, насилуют? Ай-яй-яй, родимые пятна социализма - но мы-то теперь ни при чем, Иван Антонович?
- А если вам визы аннулировать и в 24 часа в ваши палестины?!
- Ты меня Родиной не пугай, как когда-то говорили. Но нужна ли эта конфронтация в век всепобеждающего консенсуса?! Мы ведь можем быть друг другу полезны, у нас, знаете, сколько идей - на все ваше управление xватит. И у меня такое чувство, что мы поладим - и чем раньше, тем лучше.
- Знаю я ваши идеи - они хороши, пока работают, а потом...
- И на старуху бывает неряха. Мы скорбим о Николя. Но теперь все будет на совсем другом уровне, скажи, Бутч.
- Чего там - солидный имидж, европейские традиции, американские масштабы и еврейские штучки - специально для потребителя. Вся проблема в том, что вам, генерал, лучше согласиться - вы ведь насне первый день знаете...
Они вышли на улицу под утро. Перламутровые глыбы тумана поддерживали в вышине бронзовую фигуру Герцога. Казалось, он благословляет сделку.
III
Несмотря на все старания, без шума не обошлось. В первоеже утро побратимы приобрели новенький мерседес, а вечером стали хозяевами просторного особняка на Французском бульваре. Еще через два дня, когда слухи почти улеглись, в вечерней газете появилось объявление:
ДИнАМИЧнОЙ ФИРМЕ ТРЕБУЕТСЯ МЕНЕДЖЕР!
ПОДХОДЯЩЕМУ - 0ТЛИЧНЫЕ УСЛОВИЯ
Далее следовали номера телефонов и подпись: С. Бутч и К. Кэссиди.
...Проводив сотого претендента, Бутч плюхнулся в кресло и брызнул в стакан содовой из сифона:
- Не надо было подписываться - ты смотри, кто пришел: жлоб на хаме и быдлом погоняет.
- Что поделаешь - Колянов имидж, на могилку его, что ли, съездить.
- Ишь, расчувствовался. Сначала поквитаемся за него.
Кэссиди закурил:
- Деграданс... А не перейти ли нам на веранду, Бутч? Или в ресторан махнем, девочек покадрим?
- Уйми зуд, маньяк. Первым делом испортим самолеты.
Веранда вплывала в сумерки, как субмарина, возвращающаяся в родную гавань.
- Слышь, Бутч, там, в кустах, кто-то шевелится.
- Н-да, шизуха косит наши ряды, а вроде и не пили. Кот это.
- Странно, никогда не видел котов с диктофонами и камерами, - с этими словами Кэссиди хлестнул стеком по кусту.
- Эй, полегче, так и глаз выбить недолго, - из куста выбрался невысокий аккуратный паренек неопределенной внешности и возраста. О таких говорят: Маленькая собака - до старости щенок, но тут и с породой не все было ясно.
- Слыхали ли вы, юноша, о праве частной собственности? - мрачно полюбопытствовал Бутч. - От наказания это, впрочем, не освободит.
- Тысяча извинений, я репортер из Нового обозрения, меня зовут Дима Штейнбоков и я всего-навсего хотел поинтересоваться, как идет отбор менеджеров в вашу уважаемую фирму,
- Я где-то читал, Кид, что хороший журналист - это мертвый журналист, у него даже труп хорошо пахнет.
- Ну что ты, Сан. Посмотри на него - зачем такого убивать? Вчиним иск этому Оборзению тысяч так на сто зеленых, а там они сами его прикончат и не будут совать нос не в свои дела.
- Значит, отобрать вам никого не удалось. Следует ли из этого, что продолжения операции Этика не последует?
- Экий ты начитанный, паренек. Где учился?
- В политехе.
- Какой выпуск?
- Семьдесят седьмого.
- Так ты Клена знаешь?
- Ну еще бы.
- А Бронфенбреннера?
- Вместе на пиво ходили.
- А в СТЭМе ты бывал?
- Было дело.
- И в Лире?
- Как-то раз даже с Кашнером вместе пели.
- Чем занимался после института?
- На яхте плавал, работал в Главюжгипросинтезтресте.
- Это на Титова угол Савицкой?
- Точно.
- А я там тоже - на Голикова угол Ватутина...
- Ладно, Кэссиди, оставим воспоминания на лотом. Как ты в газете оказался?
- Жить-то надо, вот и оказался.
- Дело ясное, что дело темное. Расскажи-ка лучше, почему это мы тебя не знаем - и жили рядом, и учились почти вместе, и знакомые общие - а тебя что-то не припоминаем?!
- Уж простите, но это вроде не моя проблема.
- А вот тут ты глубоко заблуждаешься, но и то лишь до тех пор...
- А знаешь, Бутч, он мне нравится.
- В плане?
- Как менеджер. Такой нам и нужен: чтобы и интеллигентен в меру, и чтоб все про всех знал, а все про него - ничего.
- В этом что-то есть. Эй, новобранец, притащи шампунь из холодильника - обмоем праздничек.
- Это какой еще?
- А такой, что с завтрашнего дня ты работаешь у нас. Менеджером. Милости просим к девяти часам и не опаздывать - яйца оторву.
Зашипело. Чокнулись.
- Будьмо.
- Димыч, а что ты слыхал о Коляне?
IV
Как поэтически выразился Бутч, нива сильно заросла сорняками. За время отсутствия побратимов на месте выкорчеванных когда-то группировок выросли новые, укрепились, распустили корни и кроны - вроде всегда так и было. И все эдакое, экзотическое: ассирийцы, китайцы, эвенки. Местных в бизнесе почти не осталось, а новые любопытством не отличались, так что о Бутче и Кэссиди ничего не слыхали.
Услышать им пришлось, и не далее как в день Знаний, 1-го сентября. Димыч начал объезжать все известные ему конторы часов в восемь утра на специально выделенном по такому случаю мерседесе. Бронежилет под костюмом комически полнил его, первоклассники прыскали в кулачки, поглядывая на невозмутимого и потного дядю.
Димыч обошел все офисы, вручил одинаковые бледно-розовые конверты, собрал расписки о вручении и вернулся на виллу Эден (так окрестили дом побратимы) лишь в четыре. Пройдя сквозь дом, он не раздеваясь плюхнулся в бассейн.
- Упарился, милый? - участливо спросил Кэссиди. - А это ведь только посевная, это еще даже не цветочки, не говоря уж о ягодкаx.
Кэссиди расположился в шезлонге. Рядом на столике - вино, фрукты, сигаретница. Сладкий дымок таял в вечереющем воздухе - Бутч лениво обмахивался свежей вечерней газетой. В ней на первой странице было воспроизведено содержание письма, которое разносил Димыч, и - в рамочке - обращение к жителям города. Бутч вновь вчитался в жирные строки:
Уважаемые господа!
Считаем своим долгом сообщить вам, что с 1 сентября с.г. общество взаимного страхования с неограниченной ответственностьюБутч и Кэссиди открывает свое представительство. В связи с этим мы уведомляем вас, что деятельность ваших организаций будет приостановлена тем или иным способом. Вам предоставляется 72 часа для свертывания текущих операций и эвакуации.
Мы выражаем искреннюю надежду, что эта назревшая мера будет воспринята вами с пониманием и не повлечет за собой ненужных инцидентов.
С наилучшими пожеланиями,
Сандэнс Бутч, Кид Кэссиди.
Бутч довольно усмехнулся и стал перечитывать второе объявление:
К жителям города!
Дорогие сограждане! Мы надеемся, что все вы помните период становления нашей фирмы, ее акцию Этика, всю нашу деятельность, направленную на обеспечение достойной и безопасной жизни всем тем, кто ее заслуживает.
К сожалению, мы вынуждены были прервать ряд намеченных программ в связи с расширением зон влияния нашей фирмы на Ближнем Востоке.
Сегодня мы можем с радостью заявить:
МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ!
С радостью, но в то же время и с грустью,ибо состояние общественной жизни, которое мы застали после полуторалетнего отсутствия, вызывает лишь жалость. Но мы не намерены сидеть, сложа руки. Уже в ближайшие дни вы сможете убедиться, что Бутчи Кэссиди держат слово, как и прежде.
С надеждой на сотрудничество...
Бутч отбросил газету:
- Как ты думаешь, Кид, когда все начнется?
- Сначала они не поверят. Потом пошлют парочку торпед прощупать обстановку. К концу третьего дня они предпримут нечто вроде мятежа отчаяния...
- А что мне теперь делать? - поинтересовался переодевшийся Дима.
- Искать здание под офис, подбирать кадры и - беречь себя!
Кэссиди оказался прав. Не успели истечь первые 24 часа, как три боевика пытались обстрелять Эден из гранатомета и автоматов. Опознать их не удалось - тела обуглились до того, что при малейшем прикосновении рассыпались в пепел. Впрочем, машина, на которой они приехали, принадлежала армянской группировке - этими сведениями любезно поделился Иван Антонович.
С другой стороны, полуоплавленное оружие было китайского производства.
Противоречие разрешил Бутч в присущей ему манере - обе группировки, и армянская, и китайская были ликвидированы еще до рассвета, Иван Антонович повторял в восторге:
- Я слыхал, что можно найти человека по фотографии, но вот что можно его по фотографии еще и потерять!
Побочных эффектов практически не было, если не считать нервного шока у любовницы одного из армян, превратившегося в мешок из крови, мяса и костей прямо в ее объятияx.
Утром Димыч побывал в мэрии; с ним были предупредительны вплоть до готовности освободить здание. Здраво рассудив, что в этом пока нет необходимости, он деликатно отказался и попросил бывший Дворец учащегося, в свое время отошедший к нарьян-марской группе, переоформить на общество.
- Так ведь они еще не выехали?! - недопоняла чиновница.
- Не выехали, так их вывезут, - мягко улыбнулся Димыч и оказался прав. Гордые нарьян-марцы попытались обстрелять его машину в 12:40. А в 12.41 с ними было покончено, и только багровые пузыри лопались в воздухе еще минут десять.
День прошел спокойно и закончился в непривычно притихшей Семирамиде. Кэссиди был в ударе, читал стихи, Бутч выбирал девочек на вечер, Димыч докладывал об итогах дня. Бутч поинтересовался, какую выбрать Димычу. Тот смутился. Бутч посуровел:
- Ты что, голубь?!
- Да что вы, Сан.
- То-то же. Смотри - яйца оторву, тогда хоть к лесбиянкам иди. Какую берешь?
- Ну... xоть вот эту.
- Губа не дура. Схвачено.
День второй прошел также без приключений. Димыч ездил отбирать будущих страхагентов - объявление было опубликовано еще первого числа. Избранных им, за редким исключением, Бутч и Кэссиди утвердили. Димычу за усердие был вручен отличительный знак главного менеджера. Золотой треугольничек, обрамляющий сделанный из сапфира глаз, больше напоминал орден, причем масонский, что Димыч не преминул заметить. Кэссиди в ответ разразился пространной и не вполне трезвой речью о целях масонства и близости их устремлениям общества взаимного страxования. Бутч с трудом унял его.
Противник, судя по всему, в это время объединялся и, объединившись, утром третьего дня захватил два детских сада и три школы. Дети были объявлены заложниками и могли быть обменены только на головы Бутча, Кэссиди и - желательно - Димыча. Администрация заседала вместе с военными. Иван Антонович пытался убедить всех, что ситуация под контролем, будучи сам в этом не вполне уверен. Кризис исчерпался часам к десяти, причем - вместе с виновниками, от которых не осталось даже отпечатков пальцев на оружии.
В мэрии был дан торжественный обед, командующий округом пытался облобызать Кэссиди - в одном из детских садов был его внук. Бутч раздавал интервью и визитные карточки. Димыч крутился в кулуарах и заслужил комплимент подвыпившего Ивана Антоновича: Шустрый парень, хоть и масон. К вечеру, протрезвевшие и посерьезневшие, они собрались на вилле и подвели итоги: город был так же чист, как и два года назад, известные силы уничтожены. Неизвестные затаились.
- Не все нам штурмовать, надо и профилактикой заниматься, - заключил Кэссиди.
На том и порешили.
V
Утро 4-го сентября встретило горожан плакатами. Глаз в равностороннем треугольнике пристально взирал на них со всех стен. Объяснение последовало в утренних газетах и занимало всю первую страницу:
Дорогие сограждане!
Как видите, первое наше обещание выполнено.
К сожалению, не удалось избежать нескольких печальных инцидентов, объяснимых лишь низкой культурой подонков, воспользовавшихся вашим гостеприимством.
Но мы не остановимся на достигнутом. Безопасная и достойная жизнь не начинается вдруг. Она начинается с ПРОФИЛАКТИКИ.
Наше общество взаимного страхования заключило договор с мэрией об обязательном всеобщем страховании жителей города. В соответствии с ним, каждый житель города уплачивает сумму, определяемую, как процент от месячного дохода, в качестве страхового взноса. Страховой полис обеспечивает покрытие ущерба от каких-либо насильственных действий или посягательств на собственность.
Размеры страхового взноса:
Для предпринимателей и лиц с доходом выше среднего -15%.
Для лиц со средним доходом -10%.
Для малообеспеченных, несовершеннолетних и пенсионеров (в процентах от средней зарплаты) - 3%.
Страховая программа действует только на территории города.
Гости города также могут застраховаться при страховой ставхе в 20% от эквивалента среднемесячного дохода.
Правильность определения величины взноса будет контролироваться служащими общества.
Каждый застрахованный, в той или иной форме способствующий инспекции общества в выявлении правонарушений, будет премирован в соответствии со степенью участия.
Мы призываем вас к бдительности и взаимной предупредительности!
Часть доходов, полученных обществом в процессе страхования, будет направлена на улучшение социальной сферы.
С надеждой на сотрудничество,
С. Бутч и К. Кэссиди.
Вечером собрались на веранде. Димыч был бледен и явно возбужден. Бутч внимательно изучал сводку по городу, Кэссиди выдыхал сладкий дымок в стремительно темнеющее небо.
- Ты чем-то озабочен, Димыч? Открой душу, не стесняйся.
- Кид, последнее обращение...
- Правда, стиль недурен? Коротко и деловито.Ты согласен?
- Не в этом дело. Это же призыв к стукачеству! Что же, назад, в восемьдесят четвертый, в тридцать седьмой?
- Ай-яй-яй, какие мы нежные! А ты как думал эту толпу контролировать - молитвами, одноразовым террором? Рано ты про Коляна забыл, рано.
- Так мы теперь вместо ГБ?
- Мы теперь царь, и Бог, и воинский начальник. Скажешь, что мы относимся к ним, как к скотам? Согласен. А ты приглядись-ка получше, а то мне лень перечислять. Да они стосковались по стуку. Стук и твердая рука для них - близнецы-братья. Пусть не для всех, так для большинства. Впрочем, если хочешь выйти из игры - изволь, прямо
сейчас.
- Пусть попробует - я ему живо яйца оторву, - внезапно отозвался Бутч. - Корчит из себя целку интеллигентскую, паскуда. Не за этим же пришел.
- Мне сказать нечего. Жду ваших указаний.
- Все, значит, выложил, облегчился. Это - последний бунт на корабле, теперь - до конца и без клятв.
- Не пугай его, Сан. Сработаемся. К делу - сейчас основное: задействовать из отобранных два отдела: инспекционный и контрольный. Инспекционный - на нижнем уровне будет состоять из троек, которые собственно и обработают информацию по каждому случаю и примут решение в меру своей компетенции. Наиболее способные лидеры троек на год будут назначаться в пятерку для принятия особо ответственных решений. Контрольный отдел будет проверять работу инспекционного и все выводы представит тебе и нам.
Мышь не должна проскользнуть без того, чтобы Общество об этом не узнало. А уж тройка или пятерка или мы решим - кого и как поощрить и кого и как наказать.
В случае необходимости все общение е клиентурой - через повестки: белые - для информации, желтые - для предупреждения, зеленые - для поощрения и окончательные - черные.
Наказания по следующей шкале: штраф, депортация, смертная казнь. О пряниках подумай сам, завтра утром доложишь. Работу начни с архива Ивана Антоновича, он его долго собирал, а многое и нам пригодится.
- Искать политических противников?
- Зачем? От уголовных надо избавляться в первую очередь. Не тебе объяснять - как. Депортируй только в том случае, если будешь уверен, что не попытается вернуться. И еще: нам нужен банкир. Хороший банкир. И тоже завтра. А пока - свободен.
Димыч, пошатываясь, шаркал по первым опавшим листьям. На улице было тихо, лишь из виллы доносился торжествующий смех Бутча, Так начинается новая эра, - обессиленно подумал Штейнбоков...
В последние дни Иван Антонович пребывал в прекрасном расположении духа. Сводки подтверждали уменьшение числа преступлений, приближались выборы мэра, и генерал все чаще появлялся на людях в модном двубортном пиджаке. В своей победе он не сомневался.
Димыч несколько успокоился, был предупредителен и любезен. За последний месяц он стал безумно популярен. Его цитировали в газетах, приглашали на презентации и избирали в почетные жюри на конкурсах красоты. Если он и не был счастлив, то никому этого не демонстрировал. Пока что он вживался в роль собственника - Общество купило ему апартаменты в доме неподалеку от офиса и доверила служебный мерседес.
На небольшой банкет на яхте пригласили президента недавно организованного банка Белая акация. Нашел банкира Димыч - Игорь Боярский был ценен не столько профессиональным умением, сколько деловыми связями. Чем более уныло он выглядел, тем лучше шли у него дела - Бутч именовал Боярского ассимилянтом, а тот не слишком протестовал.
Бутч и Кэссиди находились на борту с утра. Нынешнее положение превратило их в отшельников на горных вершинах, отделенных от дольнего мира пеленой облаков. Роль олимпийцев не очень нравилась им, но они предпочитали не делать пока резких движений - мол, еще не время.