Александр Лунеев

Лифт

Дверь лифта открылась и я увидел клоуна - рыжая копна волос, яркий клетчатый пиджак, на шее голубой в горошек бант. Одна штанина представляет собой классическую, тщательно отутюженную брючину, другая - "бермуды". На правую ногу - ту, что в "бермудах", - надет черный, блестящий ботинок, на левую - в брюках - старый, рваный кроссовок. Одной половиной лица клоун смеется, другой - плачет, правда без слез.

Клоун уехал, а я снова вызвал лифт. Далеко внизу плещутся морские волны. На узкой полоске песчаного пляжа лежат гигантские черепахи. Солнце печет беспощадно - мне очень жарко в тяжелой шубе.

Новая картина. Ужас, ужас, и еще раз ужас. Извержение вулкана и землетрясение. Гибнет великолепный город. Кипящая лава несется по улицам, пожирая все - дома, колесницы, людей. Раскаленные каменные бомбы, вырываясь из жерла вулкана, падая добивают все то, что не удалось уничтожить лаве. И вот вместо города я вижу только безбрежную огненную реку. Я огляделся - беленные стены подъезда покрылись черной копотью, пепел висел в воздухе. Воняло серой. Дверь подъезда открылись и вошла незнакомая мне женщина. "Вы едете?" - спросила она. "Нет, извините." Я пропустил ее в кабину лифта. Все стало, как обычно - ни города, ни вулкана, ни копоти, ни сажи. Воздух снова свеж и прохладен...

...Дикари разделывают тушу мохнатого зверя. Грифы сидят на толстых ветвях гигантских деревьев и ждут своей доли...

...Пингвины бегут навстречу снегоходу...

...И опять дикари. На этот раз они уваривают до размера детского кулачка головы своих поверженных врагов. Обглоданные кости последних валяются вокруг ритуального костровища...

...Слышен шум свадьбы. Но здесь, в спальне только двое. Это их первая брачная ночь. Они смущены...

...Дачный участок. Женщина в спортивном костюме копается на грядке. "Мне сюда," - решил я и шагнул в лифт.

"Вася, тебе салатик чем полить - маслицем или сметанкой?" "Мне этот твой салат!.." Вася - это я. Теперь на мне шорты и легонькая рубашка в сеточку. Женщина - моя жена. Мы с ней живем вместе почти тридцать лет. Ее зовут Катей. У нас есть дочь, но она очень редко приезжает на дачу. И то только для того, что бы оставить у нас своего сына - нашего внука. Вон он в трусиках бегает под яблонями и ловит бабочек.

Оглядевшись, я выяснил, что вышел из сортира. Там за дверью виднелся мой подъезд. Семья - папа, мама, сын подошли к двери, постояли и исчезли. Вошли в лифт - понял я. Захлопнул дверь сортира и открыл снова. Теперь там все встало на свои места - очко, газета в сумочке на стене, большие зеленые мухи.

В предыдущем естестве была зима, здесь же, судя по всему, - начало лета. Я не сразу привык к такой перемене времени годы и теперь изнывал от жары. "Пойду прилягу," - сказал я жене. "Опять сердце?" "Нет, просто жарко." В комнате было темно и прохладно. Я лег на кровать и...

...Я не сразу понял, куда попал на этот раз. Передо мной миска с какой-то похлебкой. Мохнатыми с когтями лапами я зажал кость и грызу ее мощными клыками. Я собака! Кто-то незнакомый поравнялся с нашим забором. Я вскочил и с лаем кинулся на него. И тут увидел сучку овчарки. Острое желание напрягло все мое тело. Мы потянулись друг к другу носами. "Фу!" Поводок натянулся, сучка взвизгнула... Мне стало тоскливо и я спрятался в конуру...

...Теперь я памятник известному полководцу. Пока я накрыт простыней, вокруг меня говорят речи и пройдет от силы полчаса, как меня откроют для всеобщего обозрения. Но я не стал дожидаться этого...

...Я устал от бродяжничества по пространствам. В последнее время стал чаще задумываться, почему мое появление в том или ином из миров воспринимается аборигенами так естественно, как будто я один из них. А может это так на самом деле? Может я просто вселяюсь в кого-то из них? В последствии эта мысль нашла подтверждение, что я неоднократно использовал. Помню, как я несколько дней прожил со своей невестой. Я влюбился по уши, хотя тот, в чьем теле я жил, был к ней холоден. Мое тело рвалось к другой, душа же просто горела от любви к невесте. Тогда я стал ею, своей невестой. О, как же я возлюбил саму себя! Я делал себе богатые подарки, говорил комплименты, рассматривал себя в зеркалах...

...Не исключено, что я путешествую не только по пространствам, но и во времени. Пока что не было возможности проверить это. А вдруг тогда, за дверями лифта я видел гибель Помпеи?..

...Конечно же, я не одинок...

...Где я родился и жил раньше, до того как стал бродягой? Не помню. Иногда во снах вижу себя спрыгивающим с крыши высотного здания. Тротуар быстро приближается... А может я неприкаянный призрак самоубийцы?

...Я снова собака. ...А теперь я ученый. ...Стул. ...Проститутка. ...Монах. ...Снова стул, только электрический. И в то же время я приговоренный, сидящий на этом стуле. Я никогда еще не раздваивался. Это произошло со мной в первый раз. Интересно, а толпой я стану? А армией? А двумя противоборствующими армиями? А мировой войной? Холодом и светом от лампочки я уже был...

...Осень. Деревья стоят голыми и черными, ветер гоняет по аллее разноцветные листья. Настроение тоскливое и, в то же время, одухотворенное, в голову лезут всякие глупые стишки типа "Прекрасная пора, очей очарованье". Надо когда-нибудь записать их. Взглянул на свое отражение в пруду. Курчавый, смугловатый, черные бачки подчеркивают скулы. А не плохо бы остаться здесь на месяц, другой, на полгода. Отдохну, стихи попишу. Тем более, что я здесь в ссылке... Как, кстати, называется усадьба? Кажется, Болдино...

***

...Легкий дождь закрапал по желтым листьям, но человек, прогуливающийся по парку не заметил этого. Он шел, декламировал стихи, которые, вероятно, сочинял прямо на ходу, сбивался, начинал заново, изменяя слова, строфы, а то и вообще бросал одно стихотворение, чтобы сразу же приняться за другое. При этом он отчаянно жестикулировал руками. Иногда ветер срывал с его головы цилиндр, и человек, поймав его, не сразу одевал на голову, а размахивал им на ходу в такт стихам.

...Бегут меняясь наши лета,

Меняя все, меняя нас...
(А.С. Пушкин)