Красная планета Ээя опустошена и засушлива уже много лет - с тех пор, как проходила через пояс астероидов и, столкнувшись с одним из них, едва не раскололась пополам. На поверхности планеты с того дня остался огромный шрам глубиной более десяти километров. От удара и взметнувшихся вверх облаков пыли атмосфера Ээи начала разрушаться, а орбита вращения вокруг солнца изменилась. Позже немногие оставшиеся в живых после катастрофы, вспоминая о том, как от страшного столкновения погибли десять миллиардов таких же, как они ээйцев назовут шрам от астероида - ступней смерти. Большинство из тех, кто выжил, покинули расположенные в горных цепях и ничем не примечательные со стороны жилища, переселившись на берега немногочисленных оставшихся на планете рек - Крамкаа главная из них.
Валаай стоял на балконе, вырезанном в небольшой горе - балконе, выглядевшем вместе с другими такими же совершенно не гармонично и не красиво по сравнению с роскошными постройками ээйцев возводимыми ими раньше, - видимо, сделан был на скорую руку. Все вокруг Валаая - и камень, из которого преимущественно были сделаны многие вещи скромного интерьера жилища и вещи, используемые в быту, и ткань, которая шла на различные цели - было потрескавшимся и выцветшим от солнца.
"Жарко сегодня, - подумал Валаай. - Впрочем, как и всегда".
Ээя и в самом деле была невыносимо жаркой уже много лет, жаркой даже для приспособленных к подобным условиям ээйцев, а в последнее время - убийственно жаркой. Температура на солнце доходила до пятидесяти градусов. Ночью прохладней, если так можно выразиться - от нуля градусов в самые холодные ночи на полюсах до сорока по экватору. Осадки почти не выпадали, а унылый и однообразный пейзаж планеты это - лишь красноватый песок и многочисленные горные цепи, имеющие преимущественно небольшую (до километра) высоту и встречающиеся не то чтобы повсеместно - на планете была и пустыня - бывший океан, и Крамкаа - единственная сохранившаяся непересыхающая река.
Множество вулканов, во главе с могущественно раскинувшимся на 500 километров в диаметре Таа, выбрасывали в атмосферу Ээи серый дым, а иногда и ярко-красные языки пламени, что вместе с окружающим и без того жутким после катастрофы обликом планеты превращало ее в один большой адский кратер. Парниковый эффект в таких условиях был сильным, а следовательно на планете держались очень высокие, непривычные даже для Ээи температуры.
- Ваа, - обратилась к Валааю маленькая девочка лет шести, - больше не могу терпеть! Можно?..
С древних, еще добрых времен у ээйцев было принято обращаться друг к другу исключительно по имени; к родственникам - по сокращенному имени. Даже к незнакомому ээйцу обращались тоже, как полагается - по имени. Никто, конечно, не представлялся первому встречному незнакомому ээйцу, но узнать имя любого жителя Ээи можно было, воспользовавшись древней возможностью прочтения неглубоких мыслей, которой все ээйцы раньше владели очень хорошо. Данную способность все они не потеряли и сейчас, после стольких испытаний выпавших на их долю, правда использовать так же хорошо, как и раньше уже не могли.
- Конечно можно, Лаа! - Мужчина улыбнулся, облизнув сухие губы, и проведя потрескавшейся рукой по светлым выцветшим волосам девочки.
Лаа побежала в комнату, откуда через пару секунд вернулась с маленькой бутылочкой воды, заполненной менее чем наполовину.
Сделав глоток и заметно оживившись от казавшегося ей приятным вкуса теплой воды, она протянула бутылочку Ваа.
- Ты тоже!
Ваа улыбнулся уголками рта. На потрескавшихся губах в разные стороны торчали кусочки тонкой кожи.
- Нет, я не буду.
- Ваа! Так нельзя! Ты должен пить!
- Нет, - повторил Ваа и отодвинул от себя руку девочки, крепко схватившую бутылочку с водой.
Реки на Ээе стали пересыхать практически сразу же после катастрофы, а в последнее время тех, которые не пересыхали бы круглый год, почти не осталось; только редкие дожди, проливавшиеся на планету раз в несколько месяцев, были источником совсем не глубоких - не глубже метра, - правда, достаточно широких для такой небольшой глубины рек. Населенные территории стали появляться на берегах, а некогда обжитые места, обустроенные в горах и кажущиеся со стороны совершенно незаметными, но высокоорганизованными, удобными и комфортными, стремительно опустели.
- Осталось тридцать три солнца... Совсем немного!.. - голос Лаа был тихим и опечаленным, но где-то глубоко внутри она верила, что все будет хорошо и с ней и с Ваа.
- Да, - ответил Валаай, но при этом старался не смотреть в глаза дочери.
- И у нас будет новый дом? - спросила девочка, пытаясь поймать взгляд отца - тот по-прежнему его прятал. - Да? Почему ты молчишь?
Но Валаай не находил, что ответить. Наверное, потому, что уже долгое время знал правду: им не удастся покинуть Ээю ни через тридцать три солнца, ни позже...
- Да, Лаа. У нас будет новый дом, - в очередной раз соврал он.
- Он будет похож на наш прежний?
- Не думаю... Видишь ли... То место, куда мы отправимся, совсем не похоже на это... Там нет таких больших пустынь и бесконечных гор... но там нам точно будет лучше! - он почти незаметно улыбнулся. - Мы научимся жить по-новому!
Врать дочери было до крайней степени неприятно и стыдно, но сейчас у Валаая не было другого выбора. Во всяком случае, он так считал.
Девочка мечтательно вздохнула и посмотрела куда-то вдаль, где, казалось, почти до самого неба сильный ветер поднимал облако пыли.
Валаай остался снова один, когда Лаа ушла в небольшую комнату, вырезанную в горе, чтобы поиграть со своими игрушками - ээйцами, смастеренными из сшитых между собой разноцветных и наполненных песком тканей.
"Тридцать три солнца, тридцать три солнца" - пульсировала в голове Валаая. Нет, ему с дочерью никогда не попасть в число тех, кто через тридцать три солнца полетит по направлению к новому дому. Кто он такой, чтобы на это рассчитывать? У него ничего нет! Ни власти, ни денег. Он вполне мог бы пойти на преступление, ради того чтобы хотя бы Лаа отсюда улетела, но проблема в том, что у тех ээйцев, среди которых он жил, тоже ничего не было. Более-менее состоятельные ээйцы жили вверх по течению Крамкаа - одной из самых больших сохранившихся на Ээе рек - и простому бедняку вроде Валаая туда никогда не добраться! Да и, в конце концов, стыдно становилось ему от таких мыслей.
Из тридцати тысяч оставшихся в живых ээйцев, покинуть приготовившуюся к смерти планету сможет в лучшем случае тысяча. Ваа знал это, так как когда-то давно - может быть семьдесят или восемьдесят лет назад - работал на правительственную компанию по рекреации приходящих в негодность водных объектов.
- Можно? - послышался детский голос за тканевой занавеской, которая свисала с потолка и заменяла здесь собой входную дверь.
- Аалья! - вскрикнула Лаа и, подбежав к занавеске, отодвинула ее. - Входи!
Мальчик лет семи-восьми прошел внутрь скромного жилища. Поздоровавшись с покинувшим балкон Валааем, Аалья сел на пол и очень быстро стал о чем-то говорить с расположившейся рядом Лаа.
- Это что? У тебя новая кукла? - взял в руки Аалья тряпичную куклу ярко зеленого насыщенного цвета, какого давно не видел в своей жизни. - Такая яркая!
Лаа улыбнулась.
- Это Ваа сделал для меня, - сказала она, и дети играли, не обращая ни на что внимания.
Валаай смотрел на них с грустью.
"Лучше вам ничего не знать, - подумал он, - живите так, будто впереди долгая счастливая жизнь. Я ничего вам не расскажу! Ничего!"
Потом Аалья и Лаа выбежали на улицу и бегали там сломя голову, играя друг с другом до самого вечера, пока красный диск солнца не стал опускаться за горизонт, и воздух не наполнился едва ощутимой, приносящей облегчение всем измученным дневной жарой ээйцам прохладой.
Ночью Лаа не спалось.
- Ваа?.. - тихо, чтобы не разбудить других, таких же, как они, живущих в вырезанных в горе комнатках ээйцев, прошептала она.
- Да, Лаа.
- Уже тридцать два солнца!..
В темноте Ваа не видел Лаа, но был уверен, что она улыбается.
- Все верно. На одно солнце теперь меньше!
В комнате снова стало тихо.
Скоро Валаай тоже уснул, и только маленькая девочка ворочалась в своей кровати с бока на бок - тому причиной было не неудобство от жестких деревяшек, на которых она уже привыкла спать, а нелегкие мысли, пробирающиеся в детский ум и разжигающие там иллюзию счастливой жизни в новом доме на голубой планете. "Там впереди у тебя все будет хорошо" - шептал внутренний голос. И даже смерть матери, которую Лаа потеряла, едва обретя, матери, которая всю оставшуюся жизнь девочки будет светлым образом в ее воспоминаниях, не омрачит детскую душу. Потому что все, что случилось раньше, случилось не напрасно, а для того, чтобы она, Лаа, в конце концов, выбралась из этой жуткой удушливой планеты и не относилась к своей жизни как к чему-то, что будто не принадлежит ей по праву. Нет, своей жизнью она могла распоряжаться.
Мысли не давали уснуть, и только к утру Лаа провалилась в чуткий непродолжительный сон.
***
Планета не была уничтожена упавшим на нее астероидом полностью, но сильно погорела, превратившись в плохо пригодное для жизни место. Когда-то влажный теплый климат сейчас стал жарким и засушливым. Полное исчезновение из-за катастрофы растений привело к стремительному сокращению кислорода, некогда в изобилии обогащавшему атмосферу планеты. На Ээе больше не росли исполинские деревья, и вообще не было хоть какой-то зелени, листвы, если конечно не считать маленьких уродливых серых кустарников, которые почти никогда не меняли свой цвет и которые как изгои приспособились расти в многочисленных раскалённых песках по одному. Свежий воздух, вдыхать который можно было полными легкими когда-то, сейчас оставался только в ээйских воспоминаниях. Леса, реки, горные города ээйцев, все со временем либо перестало существовать, либо оказалось погребенным под толстым слоем песка и пыли, разрушено чудовищным ударом из космоса - астероидом размером в несколько сотен метров, упавшим на небольшую планету.
После удара, тектонические процессы Ээи активизировались: извержения вулканов превратили планету в раскалённый огненный шар и отправляли в атмосферу густые облака ядовитого дыма. Чтобы спастись от катастрофы и выжить ээйцы были вынуждены уйти глубоко под землю, спрятаться от охватившего все вокруг огненного хаоса. Это были самые ужасные дни в их жизни. Но и спустя годы стало не лучше. Выйдя из своих временных укрытий под землей, ээйцы с ужасом обнаружили как низко - до больших минусовых отметок - упала температура планеты из-за устремившихся в атмосферу и заслонивших собой солнце облаков пыли; как тяжело стало насытить легкие кислородом после почти полного исчезновения некогда раскинувшихся по всей планете лесов. Еще много лет ээйцы не видели солнце - оно почти не пробивалось сквозь толстые облака пыли. Прошло немало дней, прежде чем его обжигающие, убивающие все живое лучи вновь коснулись красной и без того обгоревшей от удара астероида поверхности планеты, которую ээйцы по-прежнему называли домом, но уже почти никогда не узнавали. Будто не жили они здесь тысячелетиями, не возводили городов, не сажали лес, не пили чистую речную воду...
"Почему на нашей планете случилась страшная катастрофа, погубившая на ней все живое? Есть ли тому какая-то причина? В чем мы виноваты? И перед кем?" - задавались вопросами, оставшиеся в живых ээйцы. Но ответа не было. Лишь горькая память о последних днях, когда их дом был еще сине-зеленой живой, наполненной красками природы планетой, северная часть которой была глубоким океаном, а южная - бескрайним материком с множеством видов деревьев, животных и птиц. И даже несмотря на то, что в последние годы перед катастрофой жизнь ээйцев была омрачена войной, воздух вокруг был свежим, а вода - чистой. На планете можно было жить!
Задолго до катастрофы население Ээи стало стремительно расти. Воспоминания о том, как его численность превысила десять миллиардов ээйцев (почти все они жили бедно), а ресурсы планеты сильно истощились, казались теперь воспоминаниями, по меньшей мере, глупыми, а точнее - не сами воспоминания, конечно, казались такими глупыми, а поступки, теперь эти воспоминания оживляющие. Стыдно было теперь всем - ну или почти всем - именно за поступки. Правитель шел на правителя, брат на брата, лишь бы получить золото, ресурсы, власть. Ээя утонула в крови и будто именно за это окрасилась в свой красно-бурый цвет, а не из-за окиси железа - хорошо протекающего в теплых влажных условиях процесса или, проще говоря, ржавления. Поделить малочисленные на планете полезные ископаемые было все сложней, и между странами вспыхнула война за право ими обладать, порой особенно безжалостная война, уносящая жизни тех, кто в этой войне был замешан и тех, кто не имел к ней никакого отношения - но таких было все меньше - люди теряли разум. "За что?" - вопрос, который задавал себе каждый ээец. Но ответа не было.
Сейчас только красный цвет планеты, получившийся в результате окисления железных пород - базальтов и андезитов - напоминал о том, что когда-то Ээя была влажной, теплой планетой, атмосфера которой была насыщена триллионами тонн кислорода! Песок, окрасившийся природным гидроксидом железа - лимонитом - в ржавый цвет уносится пылевыми штормами со скоростью более 100 км/ч высоко в небо, и ничего не разглядеть во время свирепствования ветра такой силы! Высохшие русла рек, будто обескровленные вены, плетутся к замерзшему северному океану, до сих пор промерзшему до дна, несмотря на окончание установившегося после падения астероида и взметнувшихся в атмосферу облаков пыли ледникового периода. Частично испарившийся и покрытый десятками метров пыли и песка океан ничем сейчас не обращает на себя внимания; как огромная пустыня раскинулся он в северном полушарии и будто не океан это с голубой и чистый когда-то водой, а замерзшая за одну ночь от ударившего мороза грязная лужа.
Со времени прохождения Ээи через пояс астероидов у нее появились три спутника - астероиды, захваченные гравитацией и не упавшие, как один из них, четвертый, ставший причиной уничтожения почти всего живого на процветающей когда-то планете. Первый из спутников, Раа, обращается вокруг Ээи на среднем расстоянии 25 000 километров, второй, Ааб, - около 10 000, третий, Саалма, то есть смерть, - менее 9 000. Тот из трех, что ближе всего к планете, Саалма, сильнее всех тормозится приливными силами Ээи и когда-нибудь упадет на нее, как несколько лет назад Баарра, четвертый астероид, имя которого переводится как "гибель". Когда именно упадет Саалма, лишившиеся почти всех своих технологий ээйцы не знали. Но и не боялись этого. Ведь назвать жизнью их существование в последние годы было нельзя, и ничем они, в том числе и ей, своей жизнь, уже не дорожили. Нет, ничего они уже не боялись.
Храм
Получится ли что-нибудь из того, что собирался он сейчас сделать, Валаай не знал. Подходя к древнему храму - пирамиде высотой около двадцати метров - в глубине души, конечно, надеялся, что что-то хорошее в будущем ждет хотя бы Лаа, но верил ли в это своим разумом? Нет.
Около пирамиды Валаай никого не заметил, и только на входе внутрь столкнулся с какой-то женщиной всей окутанной когда-то белой, но сейчас серой от песка и пыли вуалью, скрывающей черты ее лица и спасающей от жарких лучей солнца.
"А я-то думал, что все уже кроме меня вписали свои имена" - подумал Валаай и зашел внутрь, где тут же почувствовал, как его тело будто в речную воду погрузилось в непривычно свежий и прохладный воздух, сохранявшийся в толстых стенах пирамиды. Валаай закрыл глаза и вдохнул полной грудью, впервые за долгое время не задумываясь о такой проблеме как раскалённый солнцем воздух, воздух в котором так много песка и так мало кислорода. Вдыхать такой воздух - не значит получать от этого удовольствие, а просто - поддерживать в себе жизнь; ведь когда-то давно - Валаай уже и забыл когда именно - он дышал, наслаждаясь тем самым, а сейчас - нет... Тогда не задумывался, как на самом деле хорош чистый воздух; не задумывался и над всем остальными, чем был наделен его, Валаая, мир; сейчас понимал, как на самом деле много было в его жизни когда-то.
На зубах заскрипел песок и Валаай сплюнул себе под ноги.
- Здесь так нельзя, - услышал он чей-то тихий, но грубый голос - кажется какого-то старика.
Валаай обернулся.
- Это - храм. Когда-то люди приходили сюда помолиться, обрести веру и побыть наедине со своим Богом - все это было здесь возможно. Приходили, конечно, не многие - гораздо больше ээйцев записали сейчас свои имена в Большую книгу с надеждой улететь на голубую планету, - но те, кто приходил когда-то, когда Ээя была жива, делали это не для чего-то, а ради!..
Старик сидел в последнем ряду старых покрытых песком и пылью каменных скамей, два ряда которых (один слева от входа в пирамиду, другой справа) сужались по направлению к третьему углу напротив высокого и широкого дверного проема - единственного в пирамиду входа. Получалось, что в первом ряду мог сидеть только один ээец слева от прохода и один - справа. Впереди, перед первым рядом каменных лавок - каменный алтарь. Когда-то алтарь... сейчас - просто стол, на котором лежала толстая книга обтянутая выцветшей и потертой коричневой кожей. Книга не была покрыта песком как все вокруг, ведь иногда, даже сейчас, в пирамиду нет-нет да кто-нибудь заходил - не все вписали свои имена, как думал сначала Валаай. Он посмотрел на старого, всего в глубоких морщинах и седыми имеющими желтоватый оттенок и спутанными в несколько паклей волосами старика. Сначала Валаай и не думал что-то ему ответить, но старик заговорил снова:
- Ты ведь пришел сюда, чтобы записать свое имя в Большую книгу?
- Да, - сухо ответил Валаай.
Старик провел худой рукой по своим спутанным и слипшимся волосам.
- Ты не похож на того, кто хочет чего-то для себя. Слишком безразлично смотришь на все вокруг. - Старик посмотрел в красные, воспаленные от песка глаза Валаая, - прости, что так говорю, но сюда уже не часто кто-то приходит, и я ни с кем не общаюсь.
Валаай перевел взгляд со старика себе под ноги, находясь в некотором замешательстве, ведь тот сказал правду.
- Присядь, - указал старик на место рядом с собой.
Валаай, несмотря на нежелание общаться с кем бы то ни было, пренебрегать предложением старика не стал, и теперь вместе они сидели в последнем, самом широком ряду каменных скамей.
- Скорее всего, ты здесь из-за кого-то, - снова заговорил старик, после того, как минуту в храме был слышан только свист прилетавшего с улицы ветра, неистового ветра подхватывавшего и уносившего желто-красный песок так высоко, что казалось небо - только облако пыли, через которое пробивается свет тусклого фонаря - солнца.
Валаай кивнул.
- Из-за дочери?
Снова кивнул, при этом удивленно посмотрел на покрытое морщинами лицо старика. Откуда он знает про Лаа?
- Почему не пришел раньше?
- Не знаю, - неуверенным тихим голосом сказал Валаай. - Думал, что в этом все равно нет никакого смысла. Для того чтобы покинуть нашу планету надо иметь чуть больше, чем у меня есть... И "чуть больше" - это мягко сказано: чтобы отсюда улететь, надо чтобы у тебя было очень, очень много!..
- Да. Так, - тихо сказал старик, сжав седую бороду рукой и проведя по ней сверху вниз. - Но почему ты думаешь, что для спасения у тебя вообще ничего нет? Ты попробуй, а там и узнаешь, получится ли. И еще, - сухая морщинистая рука коснулась покрытой шрамами руки Валаая, - чтобы подарить надежду дочери тебе придется решиться и на лишение...
- Я бы все отдал! Но... у меня нечего нет!
В глазах старика появилась капля разочарования. Но не из-за того, что у Валаая ничего не было...
- Зачем же ты сюда пришел? - спросил он. - Для чего ты здесь? В самом начале я рассказал тебе о вере, которую когда-то здесь искали такие же, как и ты ээйцы. Неужели думаешь, что что-то изменилось с годами? Нет. Ничего не изменилось. Нельзя просто прийти сюда, сделать запись в Большой книге и улететь на счастливую голубую планету. Ты должен быть готовым к самым серьезным испытаниям и самое главное - к выбору. А знаешь для чего? - Старик метнул в сторону Валаая острый взгляд. - Для того чтобы голубая планета стала действительно счастливым домом... Ведь не все найдут на ней счастье... не все, - теперь старик опустил голову, и голос его стал тише. - Выбор не зависит от имеющихся у тебя денег. Нельзя купить то, что не продается. Кто хочет найти для себя лучшую жизнь за имеющееся у него богатство, еще не знает, что песок под ногами ценнее того, что у него есть.
"Или старик сошел с ума или знает что-то, чего не знаю я, и слухи о том, что места на корабле до голубой планеты продаются - правда" - подумал Валаай, вслух же спросил:
- Испытания?.. Выбор?.. Что все это значит?
- Ты меня не слышишь, - снова тихим голосом сказал старик. - Иди.
Старик закрыл глаза и Валаай понял, что разговор окончен. Он встал со скамьи и направился в сторону толстой каменной столешницы - алтарю, где лежала Большая книга. Открыл ее. На первой странице были Правила переселения с планеты Ээя.
Правила переселения с планеты Ээя
В связи с неблагоприятной, угрожающей существованию всему ээйскому народу обстановкой и в целях переселения с планеты Ээя, ээйским Правительством, избранном на Общем Ээйском голосовании, прошедшем в 1-ю сельву, разработаны и утверждены настоящие Правила:
i. В целях настоящих правил считать Солнцем осуществления вылета - солнце, в которое в соответствии с настоящими Правилами, Избранные ээйцы смогут покинуть планету Ээя.
ii. Вылет с планеты Ээя осуществляется в 16-ю сельву на Правительственном космическом судне.
iii. В целях настоящих правил Избранными ээйцами считать всех ээйцев, записавшихся в Большую книгу и получивших на основании решения Правительства Именное разрешение на вылет.
iv. Именное разрешение на вылет выдается только по результатам рассмотрения заявок, поданных гражданами в срок с момента размещения Большой книги в Великом храме до 15-й сельвы.
v. Покинуть планету Ээя на Правительственном космическом судне могут ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО Избранные ээйцы.
Исписаны были сотни страниц. Всего 29 901 ээец записался. Не вписали имена около ста, в том числе и Валаай с дочерью. Он открыл последнюю страницу, в первой колонке поставил порядковый номер 29 902, во второй написал имя дочери "Лаана Клай-Салай", в третьей, что указать не знал и долго размышлял, какие способности есть у его дочери, ведь по условиям полететь на голубую планету смогут только те, кто там пригодится.
"Но она же просто маленькая девочка! - сквозь зубы проговорил он, позабыв, что в храме не один. - Что она может уметь? Что знать? Она просто маленькая девочка, которая, так же как и все остальные хочет дышать чистым воздухом, не беречь последний глоток воды и не прятаться от обжигающего солнца!"
Валаай обернулся. Старик все так же сидел с закрытыми глазами, и только присмотревшись Валаай заметил, как еле заметно тот шевелит губами - кажется, что-то шепчет.
В третьей колонке Валаай написал: "моя дочь сочиняет лучшие на Ээе стихи!" Он посмотрел, что указывают другие. Инженер, химик, архитектор и так далее. Нет, шансов у него с дочерью нет.
Потом Валаай записал под порядковым номером 29 903 и свое имя "Валаай Клай-Салай". Способность: работник водных рекреационных сооружений.
Закрыв книгу, он вышел из пирамиды, еще раз перед этим посмотрев на старика, который по-прежнему сидел с закрытыми глазами и очень тихо что-то шептал, так тихо, что, даже прислушавшись, Валаай не разобрал ни слова.
На улице он снова оказался под палящими лучами солнца.
Прищурившись и провалившись босой ногой в горячий песок по щиколотку, направился в сторону дома. Сейчас его не покидали мысли о встрече со стариком в храме.
Каждое солнце Валаай просыпался с надеждой на то, что с дочерью он улетит с этой умирающей, доживающей свои последние годы планеты туда, где можно будет начать новую жизнь, туда, где много воды, есть земля и растут деревья. Жизнь с нового листа - это так прекрасно! Можно начать строить собственный дом в новом мире. К новому миру еще, конечно, нужно будет привыкнуть, но он будет их собственным! Станет родным, и они полюбят его так же, как и этот, мир умирающий и, кажется, кем-то проклятый.
Солнце садилось, потом снова вставало из-за горизонта. Валаай в последние дни почти не спал - лишь надеялся, что выберется отсюда, с этой планеты, вместе с дочерью. Но что-то было не так, и он не понимал, что именно. Чувствовал только, что в словах повстречавшегося ему в храме и изъяснявшегося не совсем понятно старика что-то есть, но разобрать, что именно, не мог. Не понимал, что тревожит его, Валаая, так сильно. Ответов ни на какие вопросы не было, и во всем разобраться может быть и стоило бы, но ни во что Валаай уже не верил и ни в чем для себя он не находил интереса.
Тяжелая работа
Шесть солнц в селью Валаай работал на строительстве водохранилища, которое планировалось создать в долине Эльба, затопив ее водами Крамкаа. Получится или нет, точно сказать не мог никто. Седьмое солнце для всех было нерабочим. За труд ээйцам ничего не платили, а сформированное после катастрофы правительство только ставило задачи, выполнять которые нужно было любой ценой, даже ценой собственной жизни. Каждому рабочему ээйцу полагался минимум пропитания. Многие из-за безнадежности соглашались, готовы были трудиться, лишь бы чем-нибудь заниматься и иметь свой кусок маки.
Долина Эльба находилась в нескольких километрах от самой большой реки Ээи - Крамкаа. Планировалось, что по уже прорытому каналу шириной около пятнадцати метров Эльба наполниться водой из Крамкаа и сможет питать жилища ээйцев и, возможно, благодаря ей снова появится возможность собирать урожай на земле, которая вновь станет плодородной. Вероятность того, что рано или поздно Крамкаа не пересохнет полностью, заполнит Эльбу и сможет обеспечить водой ээйцев и их земли, была очень мала, или даже не то что бы мала, а совершенно мизерна, но во что еще было верить?.. Работали с надеждой, а там будь что будет. Смерть не заставит себя долго ждать даже долгожителей ээйцев.
Внизу Эльбы скоро будет плотина с регулируемым водосбросом, над которым трудились сейчас рабочие. Потом пророют еще один канал возвращающий воду в Крамкаа. В стороне от Эльбы планировалось сделать несколько каналов поменьше, до пяти метров шириной, - они заполнятся водой, которая впоследствии напитает почву. Между каналами по пятнадцать-двадцать метров земли, и, таким образом, с трех сторон они будут окружены водой. Получится что-то вроде окруженных водой грядок, где должны будут расти и приносить плоды деревья, где обязательно заколосится мака - злаковое травянистое растение из которого можно будет мастерить замечательную выпечку, ну и где, конечно, будет ходить косяками рыба.
На работе Валаай не переодевался - работал в том, в чем выходил из дома.
Шесть полос водосброса из семи были уже готовы. Трудились над последним. Полоса водосброса длиной в несколько десятков метров - из бетона. Затвор водосброса диаметром 7 метров - из металла. Всего в строительстве принимало участие более трехсот ээйцев. Многие из них просто рабочая сила, а те, кто разбирались в гидросооружениях, участвовали в проектировке водосбора; раньше также в проектировке каналов; в будущем, возможно, в строительстве водозаборного энергетического узла. Но это только в будущем, после основных работ. Главное ведь - вода. Энергия потом. Тем более что есть солнце.
Чтобы дойти до места своей работы, Валаай преодолевал несколько километров пути по удушливой и раскалённой долине. Эта дорога никому не добавляла в себе уверенности; тут и там попадались тела ээйцев, умерших от жары, жажды и тяжелой физической работы. Поначалу Валаай этой работы боялся, но со временем стал к ней привыкать, дорога стала частью его жизни.
Некоторые трупы совсем высохли, а по виду других не сложно было догадаться, что несчастные умерли всего лишь несколько дней назад. Тела ээйцев не подвергались распространению в них никаких микроорганизмов, а солнце ускоряло процесс высыхания и, таким образом, тела превращались в мумии.
"Этого не стало, скорее всего, вчера вечером" - подумал Валаай, взглянув на труп, лежавшего у подножья возводимого в Эльбе водосброса ээйца. Труп вчера он здесь не видел, что еще раз подтверждало: каждое солнце в долине кто-то умирал!
Проработав до самого заката Валаай почувствовал, как ослабело его тело. Посмотрев на покрытые свежими ссадинами ладони, заметил на них и кровь - та сочилась из рассечения между мизинцем и безымянным пальцем. На сухих и жилистым руках вздулись вены, а лодыжки были красными от ожогов песка. Несмотря на высокий рост, Валааю казалось, что он маленький и беспомощный; руки дрожали, ноги с трудом передвигались, а спина согнулась.
На обратном пути через долину Валаай встретил отца Аалья. Мужчину звали Саан - он махнул рукой Валааю, когда тот был метрах в двадцати от него.
- Долгий сегодня день, - сказал Саан, глядя себе под ноги.
- Да. Как и всегда, - ответил Валаай.
Они шли через долину вместе, ведь жили рядом, но почти никогда друг с другом не разговаривали.
Красное солнце садилось за горизонт и, посмотрев на него сейчас, можно было заметить, как сильно раскален воздух - будто волнующаяся под порывами ветра вода он плясал перед глазами.
- Завтра выходной. Ты чем-нибудь занимаешься по выходным? - спросил Саан, кажется, впервые за всю дорогу взглянув на Валаая.
- Особо ничем.
- Советую найти занятие. Очень помогает отвлечься от всего этого. - Саан не договорил - не мог подобрать слова, которые бы точно отразили его жизнь, а точнее - не хотел лишний раз их произносить. - Я вот планирую сделать электромагнитный передатчик и отправить сообщения в космос. - Не без гордости сообщил он.
Валаай посмотрел на Саан недоверчиво.
- Электромагнитный передатчик? Зачем?
Саан оживился.
- Я же говорю: для того чтобы отвлечься! К тому же мне это просто нравится. Если у тебя с Лаа найдется свободное время, приходите к нам с Аалья в гости, будем рады вас видеть! Я покажу вам свое изобретение.
Валаай молчал.
- Ну так что?
- Может быть.
Около дома Валаай и Саан попрощались и разошлись каждый в свою сторону. Красное солнце почти скрылось за горизонтом и горы, в которых жили ээйцы, медленно погружались в ночь. Только тусклые желтые огоньки создавали хоть какое-то ощущение того, что здесь кто-то есть.
- Ваа! - Лаа бросилась к Валааю, чтобы обнять. - Как долго тебя не было!
- Правда?
- Да! Такое ощущение, что сегодня ты работал дольше, чем обычно!
Превозмогая сильную физическую усталость и борясь с угнетающими сознание мыслями, Валаай старался уделить Лаа как можно больше времени.
- Чем ты занималась днем? - спросил он.
- Писала стихи! - с радостью сообщила Лаа, и Валаай почувствовал, как ее улыбка, которую он скорее чувствовал, чем видел в свете тусклого огонька, снимает с его едва подвижного тела усталость, просветляет мысли и наполняет душу чем-то неуловимым, жизненно важным; Валаай никак не мог понять, чем именно, но ощущал исходившую от дочери энергию очень хорошо.
- Прочитаешь мне то, что написала? - спросил он, обняв Лаа крепче.
- Да, конечно!
Лаа убежала в свою маленькую комнатку, после чего вернулась с желтым листком бумаги.
- Вот! Это я сегодня написала!
Лаа стала читать:
Когда-то ведь были прекрасны закаты,
Рассветы - не меньше прекрасней когда-то,
Теперь только память от общей утраты,
Постигшей наш дом - то было когда-то.
Уже не пойду я по мягкой траве,
Бежать не смогу по ней во дворе,
Теперь только зной тревожит весь день,
Спастись не смогу, не скроет и тень.
Когда-то ведь было, что выйдешь с утра,
Посмотришь налево, направо, - вода!
Мы жили у дивного берега вместе,
Сейчас нет ни суши, ни моря в том месте.
Кругом лишь пески, деревьев уж нет,
И красный как кровь мы видим здесь свет,
И люди как звери, больные недугом,
Здесь гибнут давно, каждый день друг за другом.
Когда-то мы жили на доброй планете,
И, кажется, то - все было давно,
Как быстро же все поменялось на свете,
Когда-то жила я, но было ли то?
Дослушав, как читает Лаа, Валаай не скрывал охвативших его и пробудивших что-то в глубине души эмоций.
- Значит, я был прав, сказав, что моя дочь сочиняет лучшие на Ээе стихи!..
- Сказав кому?.. - в глазах Лаа блеснул огонек.
- На работе, - соврал Валаай и сразу же постыдился этого.
Но говорить дочери о Большой книге сейчас он не хотел. А еще жалел, что соврал раньше - будто придет время, когда они отсюда выберутся. Но что теперь? Как объяснить дочери, что это не зависит от него? Валаай боялся, что Лаа будет считать его лгуном и, в конце концов, возненавидит. А это обязательно случится, если на голубую планету они не полетят. А они не полетят! - так считал Валаай. Зачем же нужно было тогда врать? Остается одно: пусть, как и прежде Лаа считает, что дорога к новому дому для них уже заказана. Так будет лучше в первую очередь для нее.
- Завтра в гости нас пригласил отец Аалья. Сходим? - неожиданно для себя самого спросил Валаай.
- Да! Конечно!
- Говорит, что делает какой-то там передатчик, чтобы отправлять в космос сообщения. Тебе это интересно?
- Интересно! - утвердительно кивнула девочка. - Аалья немного рассказывал о том, чем занимается Саан, но, по правде говоря, из его слов я ничего не поняла.
Валаай улыбнулся.
- Я тоже.
***
Жилье Саан и Аалья ничем не отличалось от того жилья, в котором жили Валаай и Лаа. Такие же две маленькие комнаты, где кроме старого ковра на полу, невысокого стола и таких же невысоких старых деревянных кроватей ничего не было. Все имеющиеся вещи хранились в больших металлических коробках.
Саан и Аалья жили вдвоем. Мальчик потерял мать, а мужчина жену в тот день, когда на Ээю упал один из астероидов. Казалось, что нигде уже не осталось семей, которых не коснулась бы катастрофа - в каждой кто-то погиб, а порой и вся семья...
Саан предложил гостям зеленого настоя на травах и сушеных ламанов - маленьких зверьков, приспособившихся к засушливому миру и обитающих в раскалённых песках. Иногда зверьки, правда, зарывались глубже, туда, где земля не была такой горячей, и тогда добыть даже такую скромную еду было невозможно. Некоторые считают, что ламаны углубляются почти до мерзлоты, сохранившейся глубоко под землей со времен ледникового периода. Что заставляло их рыть норы глубиной в десятки метров понятно, но что побуждало выходить потом на поверхность - загадка. Наверное, все-таки еще не научились жить, обходясь абсолютно без солнца, вот и лезут на поверхность из своих нор.
- Аалья, вы покажете нам передатчик? - спросила у мальчика Лаа.
Аалья заметно оживился.
- Конечно! Пойдем!
Было видно, что и сам он неплохо разбирается в отцовском изобретении, раз берет инициативу в свои руки и готов объяснить все без подсказок.
Чтобы добраться до изобретения пришлось выйти на улицу и минут десять обходить гору, пока взору не открылась на первый взгляд нелепая и совершенно несимметричная, но достаточно большая металлическая конструкция, внешне отдаленно напоминающая тарелку.
- Излучатель! - гордо сообщил Саан.
- Вы сами это сделали?! - восторженно воскликнула Лаа, подбегая ближе к излучателю, чтобы до него дотронуться.
- Конечно сам! Уж железа на нашей планете достаточно, - улыбнулся Саан.
Излучатель представлял собой скрепленные между собой пластины, диски и просто куски небольших металлических листов. Вся конструкция имела форму неровной, как бы обгрызенной по краям тарелки, и в диаметре была метров десять.
- И что с помощью этого излучателя можно сделать? - поинтересовалась Лаа.
- Ну, - начал Саан, - я надеюсь послать в космос сообщения в виде электромагнитного излучения. Если кто-нибудь, у кого есть соответствующий приемник, когда-нибудь эти сообщения получит, то, возможно, сможет его прочитать.
- А что ты хочешь сказать тем, кто, возможно, получит твои сообщения? - спросил молчавший до сих пор Валаай.
- Не знаю, - честно ответил Саан. - Я вообще думаю, что для передачи в космос сообщений мне не хватит силы излучателя... но попробовать стоит. К тому же что я теряю?
- А как он будет работать? - снова задала вопрос Лаа.
- Есть говоритель. - Саан сделал паузу. - Он находится у меня дома и не представляет собой ничего особенно, хотя и важен во всей конструкции. Принцип следующий: сначала находящаяся в говорителе сетка с очень маленькими звеньями улавливает вибрацию, возникающую при разговоре, потом превращает ее в электрический ток, величина которого меняется в зависимости от того как громко произносить слова, и в итоге посылает его дальше. Пройдя по преобразователю электрический ток, становится электромагнитным излучением, которое при помощи вот этого излучателя, - Саан указал на металлическую тарелку, - отправляется туда, - ткнул пальцем в небо, - где его, возможно, кто-нибудь когда-нибудь получит и узнает о нас.
Лаа дотронулась до металлической тарелки и отдернула руку.
- Ай! - воскликнула она. - Горячо!
- Если хотите, - продолжал Саан, - приходите, когда я буду его испытывать, - кивнул он опять в сторону большой металлической тарелки. - Осталось только раздобыть для преобразователя немного кремния и в принципе он должен заработать.
- Обязательно придем! - обрадовалась Лаа. - Правда, Ваа?
- Да, конечно, - ответил отец. - Только нам нужно будет придумать, что именно хотим передать в... космос, - сказал он, стараясь выглядеть таким же заинтересованным в изобретении Саан, как и все остальные, но подводил голос - он был все таким же безразличным, как и раньше.
- Думаю, - сказал Саан, - расскажем о себе все как есть - что произошло и как теперь все мы живем. Может быть, так мы сможем предостеречь других... похожих на нас... тех, кто, возможно еще только в начале пути своего развития.
- Вы хотите предостеречь их об опасных камнях в космосе? - спросила заслушавшаяся Саан Лаа.
- Нет. Я хочу предостеречь их о войне.
Домой Валаай и Лаа вернулись, когда солнце опустилось за горизонт.
Стемнело очень быстро, и Лаа уснула практически сразу же, как только положила голову на подушку, если так можно было назвать набитую разной тканью и сшитую по краям грубыми нитками наволочку. Лаа лежала на невысокой деревянной кровати застеленной шерстяным одеялом; застеленной не для тепла, конечно, ведь жара и так была невыносимой, а для мягкости, для того, чтобы по утрам не затекало и не болело тело.
Валаай не спал - все думал о том, как помочь дочери отсюда выбраться, но мысли не шли в голову. Никакие. Оставалось только ждать, но и это было не самым простым, ведь каждый день на планете кто-то умирал. Да и чего ждать он здесь должен, он не понимал. Валаай не хотел даже думать о том, что будет потом; гнал плохие мысли прочь и не сразу заметил, как горизонт зажгло восходящее солнце - оно быстро поползло вверх и на улице вновь становилось слишком жарко. Начинался новый день, который, по сути, ничем не отличался ни от одного дня из предыдущих. Вообще ничем.
***
С утра Валаай как обычно направился на работу, работу, которая стала привычкой, не доставляла никакого удовольствия и не давала ощущения того, что от каждого из ээйцев что-то зависит, что своими собственными силами можно сделать мир лучше.
Солнце раскалило воздух невыносимо, и Валаай остановился - решил немного передохнуть в тени большого валуна, что выглядел совершенно лишним в большой пустынной долине Эльба.
"Неужели сегодня все получится? - спросил он сам себя вслух, смахнув рукой с лица пот. - Если вода сегодня заполнит долину и вся конструкция выдержит, - продолжал он размышлять, - это будет хоть каким-то значимым за последнее время событием, которое, возможно, возродит в ээйцах новую надежду!"
Неужели и вправду за последние годы могло произойти что-то значимое, что вдохновит всех ээйцев? Неужели некоторые оставшиеся из них в живых сделают эту планету немного лучше?
Валаай еще минуту стоял, прислонившись спиной к валуну, потом, перебирая ногами по раскалённому красно-желтому песку, направился туда, где убегала вдаль Крамкаа.
***
Валаай вбежал в свое крохотное жилище; на его лице впервые за долгие годы сияла улыбка.
- Лаа! - громко позвал он. - Лаа, у нас все получилось! Слышишь?
Он отдернул занавеску в комнате дочери.
- Лаа? - посмотрел Валаай на девочку - та сидела на кровати, подогнув и обхватив руками ноги. - Долина заполняется водой из Крамкаа! - сообщил он, но уже не таким громким радостным голосом - что-то было не так.
- Лаа, что-то случилось?
Валаай не понимал, что с дочерью: она сидела совершенно неподвижно и не обращала на него никакого внимания, а ведь сегодня случилось то, о чем все оставшиеся в живых ээйцы могли только мечтать!
- Ваа, ты мне врал? - услышал он тихий голос дочери.
- Лаа?..
- Врал про то, что мы отсюда улетим?
- Лаа, послушай... - от радости переполнявшей Валаая еще мгновение назад не осталось и следа, сейчас он пытался объяснить дочери, что все на самом деле не так, как она себе представляет, но слова никак не хотели выстраиваться в сколько-нибудь правдоподобное предложение, ведь он действительно ей врал.
- Я думала, что все это правда! - голос Лаа дрожал. - Что скоро мы улетим отсюда вместе! Туда, где все будет не так... как здесь! Думала... но ты меня обманул! - почти кричала маленькая девочка, на глаза которой наворачивались слезы. - Обманул! Аалья все мне рассказал - то, что лишь немногие отсюда выберутся... и что ни для кого не будет исключений! Выберут лишь тех, кто сможет построить новый мир и сможет сохранить в нем свои знания! Это ведь, правда? Улетят лишь избранные?
- Да, Лаа, это правда, - тихо сказал Валаай и опустил глаза, стараясь спрятать их от дочери.
Он хотел обнять ее и присел рядом на колени, но Лаа вырвалась; она оттолкнула Валаая и убежала прочь из дома, туда, где на горизонте ветер поднимал очередную песчаную бурю.
Выбор Валаая
Никогда раньше Валаай не приходил в храм, а о том, чтобы кому-то, кого возможно и нет совсем, рассказывать о своих мыслях - даже не помышлял. Не для этого в принципе пришел он сюда и сейчас. Так для чего же? Ответа на этот вопрос Валаай, наверное, не знал и сам.
Только один раз Валаай был в храме - когда в Книгу переселения записывал свое имя и имя дочери. Было для него здесь в тот день все чуждо, непонятно и бессмысленно; таким же оставалось и сейчас. Но зачем тогда приходить сюда, если храм - просто то, что построили люди - красивая постройка, не более того. Здесь нет воды, которую раздавали бы бесплатно и которой можно было бы утолить жажду, нет еды и нет никаких доказательств тому, что было написано в Великой книге, о чем, впрочем, Валаай никогда не читал, но давно от кого-то слышал. Что ему здесь, Валааю, нужно? Зачем он сюда пришел? Хотелось просто выкинуть из головы все поселившиеся там мысли о высоких сущностях, мысли о том, что, будто, где-то наверху живет и внимательно наблюдает за соблюдением всех придуманных им самим правил Творец, а случись чего, наказывает за плохое поведение и непослушание, да так наказывает, что ломаются судьбы и жизни! Чем хуже простая, но славная ээйская честь, а также - ответственность и дружба? Неужели эти добродетели такие плохие в жизни ориентиры и их недостаточно, чтобы жить с достоинством? Нет, такие проблемы как чужие непонятные истины Валааю были не нужны. Что-то внутри него рвалось на свободу и точно не собиралось оставаться взаперти под тяжестью многочисленных правил, написанных на тысячах страницах когда-то очень давно кем-то, причем написанных таких образом, что сейчас во весь скрытый в них смысл уже никто не верил.
Лишь только Валаай переступил порог храма, все ему показалось здесь отталкивающим и совершенно непонятным, чужим. Не его характера и души было это место: тихое, спокойное, с какими-то своими законами, понимать которые ни разум, ни сердце Валаая никак не хотели. Будто это место что-то от него требовало. Валааю это не нравилось, он этого не понимал. Ээец рожден не для того, чтобы доверить свою жизнь и свою душу кому-то, кого может быть даже и нет совсем; не для того, чтобы кто-то насильно занял место у него внутри, под самым сердцем; нет не для этого, и сейчас в Валаае все говорило, кричало именно об этом.
Он сделал шаг внутрь храма через широкий - гораздо шире, чем ширина рук и гораздо выше, чем мог Валаай дотянуться - проем без всякой двери. Почувствовал прохладу и свежесть, и это единственное, больше ничего. Попытался подумать о чем-то, что когда-то отрывками читал в Великой книге, но безрезультатно - не почувствовал он ни какой-нибудь энергии, не увидел знаков того, что его кто-нибудь слышит. Все оставалось прежним, и ничего особенного в храме, значит, не было.
Валаай какое-то время стоял и не шевелился, лишь потирая друг о друга пальцы рук, иногда сильно сжимая их в кулак. Он застыл в нерешительности и думал, что же ему делать: развернуться и уйти отсюда или остаться? Но если остаться, то зачем? Что же во всем этом находят люди, которые приходят в храм снова и снова? Кто для них это все придумал и зачем? Для успокоения души? Совести? Ну, если так, тогда надо признать, что неплохая задумка получилась. Многие ээйцы действительно находят в религии успокоение, а также утешение и надежду; но зачем все это нужно ему, Валааю? Он не нуждается ни в утешении, ни в успокоении, он живет сегодняшним днем и старается прожить его так, чтобы наступил и день завтрашний. Все делает для себя и Лаа - работает не покладая рук шесть солнц подряд, экономит воду и пьет ее так мало, что стала сухой кожа... делает все, что может! А где в это время Творец? Где он? Разве был Он рядом, когда умерла жена Валаая, мать Лаа? А когда погибли почти десять миллиардов ээйцев? И разве помогает Он нам хотя бы сейчас, когда те, кто остался в живых, отчаянно борются за жизнь?
Одолевающие сознание Валаая мысли укрепили в нем мысль самую главную - мысль об отсутствии Создателя но, странное дело, именно сейчас он почувствовал, насколько сильно внутри него разгорелись позабытые чувства и пришли в движение дремавшие до этого какие-то внутренние механизмы, из которых был создан его внутренний мир. Все эти чувства и ощущения были для Валаая то ли новыми, то ли просто забытыми, но совершенно точно - непонятными.
- Я рад, что ты пришел, - раздался за спиной голос, показавшийся Валааю знакомым...
Обернувшись, он увидел старика, с которым познакомился в день, когда приходил сюда записать свое имя и имя дочери в Книгу переселения.
- Присядь, - предложил старик Валааю место рядом с собой.