Вскоре дождливая осень сменила жаркое лето. Опустели фермерские поля. Отдыхающие граждане закрыли в деревнях избы и поспешили в город. Жёлтая, красная, коричневая листва появилась на засыпающих деревьях. Холодные ветра прогнали летний воздух. Вокруг стало сыро, дождливо, скучно.
Михаил жил в деревне Улитшино. Он редко уезжал в город по делам. А если и уезжал, то быстро возвращался обратно. Не мог надолго оставить любимый огород и весёлого соседа Ивана.
Однажды вечером, когда в окнах деревенских домов загорелись огоньки электрических лампочек, когда свет от высоких фонарей осветил единственную улицу в деревне, когда холод проник в каждое замочное отверстие, Михаилу захотелось прогуляться в соседнее село Простокмашкино, которое находилось за лесом. Иван, надёжный друг, стал отговаривать и убеждать, что лучше не идти так далеко, когда на тёмном небе скоро появятся звёзды.
- Миша, - начал Иван, с опаской посматривая по сторонам, - помнишь приезжего жителя, пропавшего три дня тому назад? А? Друг, вспомнил? Пропал бедняга, ушёл также из дома вечером. И только его и видели. Сгинул бедняга, сгинул. Не ходи никуда. Чувствую... Не увидит больше корова Маша родного хозяина.
- Ай, - твёрдым голосом ответил Михаил, - хватит болтать. Прогуляюсь до села Простокмашкино и вернусь домой. Подышу осенним воздухом, помечтаю, посмотрю на вечерний лес, поговорю с небом. А ты не хочешь прогуляться со мной, приятель?
- Нет, - ответил Иван, посмотрев куда-то в сторону.
- Ну... Жди, друг. Через два часа вернусь и расскажу, что ответило мне тёмное небо.
Затем Михаил накинул старую куртку, в которой были порванные карманы, нахлобучил кепку, обулся в короткие резиновые сапоги, прихватил фонарик и несколько кусочков хлеба, вышел из дома. На улице было светло от пяти фонарей, освещавших деревню. Знакомые дворняжки подбежали и, дружелюбно помахав хвостами, открыв пасти, встали на задние лапы. Михаил обрадовался и угостил лохматых сторожей хлебом. Собаки замотали белыми и чёрными хвостами ещё сильнее, залаяли от радости.
Он пошёл по знакомой дороге в село. Ему так часто приходилось по ней ходить, что каждый камушек на земле был хорошо знаком.
Тёплый воздух, наполненный запахами могучих дубов, пожелтевших берёз, зелёных елей, высоких сосен, мокрой травы, наполнил лёгкие Михаила. Деревья непроходимой стеной росли вдоль дороги. Кривые тени легли на дорожный песок. Луна на вечернем небе освещала путь в соседнее село. Звёзды выглядывали из-за туч с влагой и весело смотрели вниз. Иногда раздавался гул пролетающих мимо самолётов. Михаил подымал голову и рассматривал их.
Он тут же повалился на влажную траву и размечтался о далёких странах, о синем море, о пальмах, растущих на побережье необитаемого острова, о горячем песке. Пролежав десять минут и почувствовав холод, мечтатель поднялся и включил взятый из дома маленький фонарик. Радостный луч вонзился в темноту осеннего вечера, осветил молчаливые деревья и придорожные кусты, сердитые камни, лежащие на обочине.
И чем дальше шёл Михаил, тем страшнее становилось в мечтающей душе.
- Луна, - прозвучал вопрос, - сколько времени мне ещё надо идти? Ответь, жёлтая подруга.
Но жёлтая подруга, разделённая пополам тёмной тучей, лишь молчаливо смотрела на мечтателя и раздумывала над ответом.
- Луна, - снова прозвучал настойчивый вопрос, - куда пропал бедняга, который, как ты помнишь, тоже решил прогуляться вечером? Его так и не нашли...
И на этот вопрос жёлтая подруга ничего не ответила, показав тёмные пятна в той части поверхности, где была раньше тёмная туча.
- Вот смотрю на тебя... И вижу... А... Обиделась? Совсем не хочешь со мной разговаривать, жёлтая подруга. Ой, не обижайся, красавица. Помоги вернуться обратно здоровым и невредимым. А я, когда вернусь домой, напишу стихотворение. Оно тебе, красавица, понравится.
Затем Михаилу на миг показалось, что жёлтая красавица услышала его слова и стала освещать путь ещё ярче.
Он всё ближе приближался к селу. Вот ужу вдалеке заревел мотор фермерского трактора. За деревьями показались каменные и деревянные дома. Замелькали огни сельских фонарей. Послышался лай дворовых собак, почувствовавших чужака.
Луч фонарика осветил высокий камень, покрытый зелёным мхом. Он лежал на обочине, под старой елью. Колючие ветви прикрывали его летом от солнца, а зимой, когда шёл снегопад, не давали утонуть в сугробе. Камень, как сторож, посмотрел на замерзающего Михаила, который стал растирать озябшие руки.
- Ну, - произнёс Михаил, - каменный великан. Ты всё лежишь здесь и лежишь... И тебе, каменный сторож, всё равно. Едут ли мимо машины, идут ли люди, пропадает ли бедняга, решивший прогуляться перед сном... А ты лишь молчаливо наблюдаешь за событиями вокруг. Куда пропал бедняга? Он был здесь?
Однако камень, усыпанный еловыми иголками, молчал. Высокие деревья, растущие рядом, тоже хранили молчание.
- Ладно, - продолжил со злостью Михаил. - Не хочешь разговаривать со мной? Тогда, каменный друг, изволь отведать шишек. Затем он поднял с сырой земли несколько коричневых шишек и бросил их в камень. Одна из них отскочила и попала в покрасневший лоб. Михаил погрозил пальцем камню, закричал, что раздробит его на тысячи мелких кусочков. Однако ответа так и не прозвучало.
Вдруг луч фонарика, скользя по траве, упал на старика в белом халате. Из-под капюшона, накинутого на седую голову, показались чёрные глаза, метавшие искры, и лоб, рассечённый глубокими морщинами. Уголки рта неприятно дёргались. Уши, вытянутые, красные, прилипли к седой голове. Старик был низкого роста. На ногах Михаил рассмотрел белые тапочки. Левая рука сжимала пакет, как будто старик был в сельском магазине. А потом решил прогуляться по дороге, подышать осенним воздухом.
- А! - с испугом начал Михаил. - Вы, дедушка, кто? Что здесь делаете в такое позднее время?
- Я иду из старинной больницы. Слышал, быть может, про такую больницу? Если скажешь "да", то я не поверю. Про эту больницу в этих краях давно уже ничего не слышно. Ах, забыла, забыла молодёжь стариковские рассказы. А раньше в каждой избе, в каждом барском доме, когда вокруг поля были засеяны и убраны, все только и говорили про эту больницу.
- Больница... Здесь нет уже давно никакой больницы. Больница есть только в областном центре, но до него ехать нужно очень долго, километров сорок. А почему на вас одет белый халат? Пришлось... Удрать?
- Эх, парень, парень. Правильно мыслишь. Пришлось притвориться спящим и удрать через окно, пока медсестра обходила палаты. Повезло... Потому что все больные в палате уже уснули к тому времени. Перемахнул я через подоконник и оказался в саду. А сад в старинной больнице такой прекрасный. Белые скамейки окружают фонтан, который, впрочем, работает даже зимой, когда нос на улицу нельзя показать. А деревья с зелёной листвой растут целый год. И сладкая музыка радует сидящих на скамейках больных. И тюльпаны, и алые розы, и шиповник, и астры, и... Ими можно любоваться в любое время года. А знаешь почему? В старинной больнице всегда царствует лето. И в больничном саду можно загорать хоть целый день. Только строгая медсестра по вечерам ругается, разгоняет больных по палатам и кричит: "Скоро ужин! Всем приготовиться! Завтра сдают анализы..."
- О... Ничего себе. А пакет вам, дедушка, зачем?
- Ах, - продолжал старик, - пакет нужен всегда. В него я положил полотенце и зубную щётку, и мыло. Впрочем, зачем оставлять ценное добро в больнице. Раз... И тут же бросил вещицы в пакет.
- Да, - задумчиво произнёс Михаил, почесав замёрзший нос, - всё это очень странно. Я хочу признаться в том, что не верю вашим словам. Эта больница... Этот сад... Не верю.
- Эх! - закричал старик. - Парень! Я не лгу. А ты вспомни беднягу, который потерялся. А? Так вот... Этот человек сейчас находится в больнице. А медсестра делает ему каждый день уколы, даёт таблетки, чтобы он перестал кричать: "Хочу домой! Отпустите".
- Да? - задал вопрос Михаил. - Ну... Если покажешь... Если поможешь сбежать бедняге, то я, правда, поверю тебе, старик. Ну... Согласен спасти беднягу?
- Парень, - произнёс старик, хитро сощурив левый глаз, - помогу. Конечно, идём в больницу. Только будь острожен... Берём только беднягу. А остальные больные? Пускай остаются.
- В путь! - закричал Михаил, сжав кулаки. - Слушай, старик, иди первым. А я, признаюсь, пойду за тобой. Всё кругом знаешь... Возможно, сбегал много раз из этой больницы? А потом, конечно, возвращался обратно. На обед дают гороховый суп, котлеты, гречневую кашу... Ты любишь гречневую кашу?
- Ай... - пробормотал старик. - Свобода лучше любой гречневой каши и котлет, и молока. Эта больница похожа на клетку для птиц. Попадают туда только люди. Им хорошо и тепло. Потому что их кормят. А выбраться, парень, нельзя. Кругом металлические прутья. Вот! Надо будет свернуть в лес и выйти на тропу, которая приведёт нас в больницу. В село не пойдём. Ой, там столько сторожевых собак, которые ждут момента, чтобы хоть кого-нибудь облаять. Дашь им хлеб, а они ещё громче лаять начнут, будут ещё больше просить хлеба.
- Идём, - сказал Михаил. - Я пойду за тобой.
Старик обошёл молчаливый камень, приподнял еловую ветку и сделал несколько шагов. Михаил тут же поспешил за новым спутником. Они оказались на тропинке, усыпанной пожелтевшей листвой и шишками. Тропинка была узкой, прямой, иногда виляла то вправо, то влево. Старик взял из рук Михаила фонарик, зашагал уверенными шагами вперёд.
- Не отставай, - произнёс он, размахивая пакетом в руке. - Этот длинный халат путается у меня в ногах. Эх, надо было взять халатик покороче, но пришлось быстро убегать, чтобы сварливая медсестра не успела позвать охрану. А охрана, знаешь, в больнице очень суровая. Опасно шутить с этими ребятами...
Они шли уже около двух часов. Михаил постоянно задавал вопросы о прошлом старика. Однако тот лишь пожимал худыми, сутулыми плечами и говорил: "Ой, когда придём в больницу, тогда и узнаешь всю правду". И хитро щурил глаза, чесал подбородок, да и кашлял по-стариковски.
Вскоре тропинка упёрлась в высокую каменную стену из потрескавшихся блоков, из-за которой слышалась приятная музыка.
- Парень, - произнёс старик, - нельзя долго слушать музыку, которая звучит в саду. Её специально оставляют на ночь. А то захочется остаться здесь навсегда. Думай лучше о доме и родной корове.
Михаил попытался перелезть через забор, но он лишь упал вниз, сказал со злобой в голосе:
- Старик, давай я залезу тебе на плечи.
- Хорошее предложение, парень. А выдержит ли моя спина такого толстого хлопца?
- Выдержит... Я быстро запрыгну и перелезу через забор.
- Ладно. Только помни о том, что сейчас все больные спят сладким сном. А медсестра, разумеется, тоже спит. Но сон у неё чуткий. Всё она слышит: шорохи, скрип, шёпот. Когда будешь искать беднягу, то ступай как можно тише. Ой, а то прибегут охранники... И станешь, парень, следующим пациентом. И будут тебя лечить здесь очень долго.
Старик нагнулся и подставил спину. Михаил тут же запрыгнул на стену и очутился в саду. Он вдохнул тёплый воздух. Вокруг было лето. Зелёная трава росла под ногами. Восхитительные цветы соперничали друг с другом в красоте. Запахи смешались и превратились в один великолепный аромат. Рядом, в центре сада, бил фонтан. Стояли пустые скамейки, ожидающие, чтобы сытые больные уселись отдыхать на них. А музыка, звучащая в саду, поглотила слух Михаила. Ему захотелось лечь на зелёную траву и уснуть сладким сном, превратиться в один из цветков, растущих в больничном саду. Он уже опустится на траву и закрыл глаза, как вдруг вспомнил слова старика о том, что опасно слушать музыку в саду. Михаил сразу же представил, как ревёт корова Маша, как лают собаки, просящие сухарики. И музыкальные оковы пропали. Он вскочил на ноги и стал искать дверь, чтобы войти в больницу.
Взгляд упал на открытую дверь в стене, над которой тоскливо горела лампочка. Михаил подбежал и осмотрелся по сторонам. Никого рядом не было. Он вошёл и очутился в полутёмном коридоре с закрытыми дверьми. Серый пол был виден в зеркальном потолке. Слабый свет исходил от прозрачных светильников, расположенных на белой стене. Несмотря на ночное время, из-за дверей слышался храп, кашель и шёпот. Как будто кто-то тихо спорил о чём-то важном.
Но вдруг одна дверь в конце коридора открылась. Из неё вырвался яркий свет. А потом в дверном проёме показался человек низкого роста.
Белый халат плотно облегал худую мужскую фигуру. На босых ногах были лёгкие тапочки. На голове лежала белая шапочка. Лицо раскраснелось, как будто мужчина долго ругался. Глаза распахнулись и метали искры. Изо рта доносились странные звуки, похожие на кашель. Мужчина размахивал сжатыми в кулаки руками, пытался ударить невидимого противника. При этом больной подпрыгивал на месте, вертел головой в разные стороны.
- Люди! - закричал он. - Я буду жаловаться куда следует... Это самый настоящий бардак. Чтобы... Чтобы здорового человека поместили в больницу... И лечили... Тратили дорогие лекарства. Да и где это видано.
- Тише, - прошептал подбежавший Михаил, приложив ладонь ко рту возмутившегося мужчины. - То всю больницу разбудишь. И злая медсестра проснётся и начнёт тебе делать уколы. Я, бедняга, пришёл за тобой, чтобы спасти. Все только и спрашивают о том, куда подевался приезжий гражданин.
- Добрый человек, - ответил мужчина, - как я благодарен. Эти уколы и таблетки уже надоели. Признаюсь, что не знаю о том, как сюда попал. Очнулся... Лежу в палате. Рядом стоит медсестра, а в руке держит таблетку. Ой, как всю надоело. Я, признаюсь, совершенно здоров. Ладно. Бежим... Пока медсестра не проснулась.
И беглецы бросились к выходу. У бедняги расстегнулся белый халат. А затем слетел тапок с правой ноги. Но мужчина продолжал бежать, размахивая руками. Храп, который доносился из-за закрытых дверей, стал безучастным свидетелем побега.
Они выбежали в сад и подбежали к стене.
- Сынки, - закричал старик, - ловите дедушкин пояс. Он такой длинный, сынки, что может достать до неба.
Михаил схватил конец стариковского пояса и полез наверх. Бедняга тоже не стал дожидаться момента, когда проснётся злая медсестра. Вцепился руками в пояс и полез за Михаилом.
Беглецы очутились снова в тёплой осени, словно за стеной никогда не было лета. Бедняга скинул на жёлтую листву белую шапочку, глубоко вдохнул осенний воздух и произнёс:
- Эх... Как прекрасна свобода. Нет больше злой медсестры и загадочных больных, и сердитой охраны.
Старик осветил беднягу фонариком и сказал:
- Повезло тебе. Благодари, хлопец, Михаила. Если бы не он... Глотал бы ты до сих пор таблетки. Ладно, хлопцы, пора прощаться.
И старик скрылся за густыми кустами. Михаил даже не успел поблагодарить за помощь. Постояв десять минут у стены, беглецы пошли по знакомой дороге домой. А когда они возвратились в деревню, то бедняга ещё долго рассказывал о том, что пришлось ему переодеться в белый халат, чтобы убежать от голодного медведя.