Лукашина Елена Анатольевна : другие произведения.

Заклинание для актрисы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Зовите меня Джейн. Я обычная девушка. Обычная, обычная, не сомневайтесь. Мавка по утрам двор подметает? Водяной о теории коммунизма на кухне рассуждает? Бабушка ведьма была? Но-но, не ведьма, а чародейка. Да и что вас, наконец, смущает? Ведь я-то человек. Почти.
  Глава 1
  Все началось в тот день, когда я обнаружила, что пронизывающий декабрьский ветер свищет в моих карманах. Столбик термометра упорно висел на минус двадцати. Курточка на рыбьем меху ремонту уже не подлежала. А деньги, предназначенные для покупки теплой одежды, споро разошлись по мелочам. Вот тут-то передо мной и встала непростая жизненная дилемма: работа или институт.
  Я, правда, старалась найти себе работу в свободное от учебы время. Даже объявления расклеивала. Но сыт такой работой не будешь и я начала искать что-нибудь более подходящее. Единственное подходящее объявление предлагало "работу на свежем воздухе, с людьми, в ночное время суток". Когда я поинтересовалась, в чем же будут заключаться мои обязанности, улыбчивый работодатель пояснил, что ничего особого делать не нужно. Всего лишь походить туда-сюда вдоль Ленинградского шоссе.
  Возможно, на обратной дороге я установила какой-нибудь рекорд в беге на каблуках по глубокому снегу.
  "Ой, непросто жить, непросто жить честным девушкам без денег" - надрывалась в маршрутке Маша Распутина. Я была с ней абсолютно согласна.
  Даже Махмуд, добродушный торговец с соседнего прилавка, отказался меня брать. Он, почему-то, уверен, что яблоками нужно торговать именно в то время, когда у меня занятия.
  Работа или институт? Куда там Гамлету! Если я брошу институт, то мама совершит какой-нибудь непредсказуемый поступок, что бы добыть денег. Если не брошу, то ей же придется меня хоронить.
  "Ой, идти придется к лысому в этот синий понедельник"
  Махмуд, между прочим, тоже лысый...
  Филька и Венька ждали меня уже в прихожей. Требовательно мяукнула. Еще одна проблема. Если я могу питаться солнечным светом, то кошка абсолютно уверена, что единственная настоящая еда - это мясо. А ежели хозяйка не может ей обеспечить хорошее питание, то пусть от себя кусок отрежет, вон какая здоровая вымахала.
  Может, ее к маме в деревню отправить? Все равно ведь эта тварь меня не любит. А с мамой они наверняка подружатся.
  - Сударыня моя, Евгения Павловна, ну что же вы ходите так поздно, да еще и одна? - всплеснул короткими ручками Венька.
  - Во-первых, я Владимировна. А во-вторых, в следующий раз обязательно тебя с собой возьму, - хмуро сказала я.
  - Меня, не меня, - обиделся Венька, - а того усатого офицера, что за вами ухаживает, могли бы и взять.
  - Вень, очнись, ты меня опять с кем-то путаешь. Не ухаживают за мной офицеры, тем более - усатые. Тем более - перспективные... - Я пощелкала пальцами у него перед лицом и вернулась к недоснятому сапогу. Ну вот, молнию опять заело. - Ты бы кошку покормил, я рыбу купила. А то она исполнит, наконец, свое заветное желание и загрызет меня во сне, с полным на то моральным правом.
  Филька добродушно взглянула на меня и начала вылизывать переднюю лапу. Дескать, живи уж, я сегодня добрая.
  Я прошла в ванную и включила воду. В дверь, нерешительно заглянул Венька.
  - Тебе вот тут послание пришло
  - Какое послание? - обрадовалась я. "Тебе" - это хорошо. Это означает, что он, наконец, вспомнил, кто я такая и "сударыни Евгении Павловны" сегодня больше не будет.
  - Повестка какая-то, юноша один принес.
  - Опять в суд? - Я сморщилась.
  - Да я не читал, только название посмотрел.
  - Тогда в суд. Ладно, Вень, ты иди, я потом почитаю.
  Надоело все. Хочу к маме, в деревню. И чтобы лето с бабочками.
  Из водопроводной трубы донеслись леденящие кровь завывания. Казалось, что кого-то заживо режут кусочки, а он пытается криком оглушить мучителей.
  Я схватила бутылочку шампуня и с силой постучала по трубе.
  - Платон Станиславович, кончайте ваш концерт!
  Несколько секунд было тихо. Потом из крана вынырнуло интеллигентное лицо в очках.
  - Ну что, вы, Женечка. Разве бы я стал оскорблять ваш слух такими ужасающими звуками?
  - А кто, если не вы?
  - Сатанисты. - Лицо втянулось обратно в водопровод.
  Я с сожалением взглянула на почти уже набранную ванну и лихорадочно выскочила в коридор. Где куртка? А кроссовки? Ой, вот сейчас веселье будет.
  - Венька! Где Машка?
  - В дворницкой. А что случилось?
  - Сатанисты, - лаконично пояснила я. - Давай за ней.
  Венька сосредоточенно кивнул и пропал с легким хлопком.
  Я залезла в шкаф за фонариком и верной ножкой от табуретки.
  Сатанисты облюбовали наш подвал довольно давно, еще бабушка была жива. Почему-то они решили, что под фундаментом закопан труп первого владельца дома. Не знаю, с чего им стукнула такая мысль. Но теперь они с упорством, достойным лучшего применения, пытаются вызвать дух покойного. А чего его вызывать, если вот он, помчался Машку вызывать? В общем-то, их можно было бы и потерпеть, но сатанисты ужасно шумели. А однажды даже подожгли подвал.
  Бабушка справлялась с ними просто - вызывала милицию. У меня этот фокус не проходит по объективным причинам - телефон отключили. Теперь способ борьбы с ними остался только один - Машка. С виду, это разбитная баба, лет под сорок. Волосы фиолетовые, косметика - вырви глаз, лак яркий, но облупившийся. Работает в ларьке у того самого Махмуда, по утрам подметает двор.
  Только вот она не человек. По-нашему - мавка, по-басурмански - суккуб.
  Эффект на сатанистов она оказывает просто потрясающий. Стоит оставить их вместе и уже через несколько минут сатанисты выпрыгивают из подвала как ошпаренные. Глаза дикие, губы дрожащие. Что она с ними делает, Машка не рассказывает, только говорит, что у меня так не получится.
  Она стояла у двери в подвал и неторопливо докуривала сигарету. В темноте было заметно, что ее глаза слегка светятся красным.
  - Ну что, Джейн, опять спать не дают? - спросила Машка, по-мужски крепко пожав мне руку.
  - Да, опять завывают, - кивнула я. Машку я слегка побаивалась. Она всегда была слишком громкой, слишком активной, слишком самоуверенной, слишком... Слишком, одним словом.
  - Ну ничего, справимся. - Мавка огладила кофту на мощной груди и рывком распахнула дверь. - Мальчики! Заждались? А вот и я, ваша просто Мария. Сейчас мы с вами так повеселимся!
  Несколько секунд было тихо. Потом дверь раскрылась и вышла Машка. Она флегматично зажгла сигарету, затянулась и только тогда посмотрела на меня.
  - Не, Джейн, на труп я не подписывалась. С ним ты уж сама.
  - Какой труп? - похолодев, спросила я.
  - Желтый, - флегматично ответила Машка, выпустив облачко дыма.
  
  Труп и правда был желтый, не поспоришь. Желтая шапочка, желтое лицо, желтый халат и желтые шаровары. Его конечности были неестественно вывернуты, а на скуле синел громадный кровоподтек. Труп лежал в центре криво начерченной гексаграммы. Вокруг валялись погасшие свечи и сигаретные окурки. В темноте, за границей выхваченного светом фонаря участка пола, продолжал завывать магнитофон.
  Я замерла на выщербленных ступеньках не в силах двинуться дальше. Почему-то, в первую очередь мне стало жалко себя. Денег нет, квартиру вот-вот отберут, повестка эта дурацкая... А тут еще и труп в моем подвале!
  - Дохляк, - флегматично определила Машка из-за моей спины. - Что делать-то будем? А, Джейн?
  - Милицию надо вызвать, - неуверенно сказала я.
  В глубине подвала что-то зашевелилось. Я мгновенно направила туда фонарь. В клубах дыма на полу материализовался Махмуд.
  - Какой мылиций, дэвушк? Савсэм, да? Паспорт нэт, рэгистраций нэт, взятка тоже нэт! Тавар атбэрут. Двэсти двадцать восэмь статья знаешь, да?
  - Джейн, он прав, - непривычно тихо сказала Машка. - У меня ведь тоже паспорта нет.
  - Вы что, с ума сошли? - взорвалась я. - У меня труп в подвале! А вы о каких-то паспортах и яблоках печетесь!
  Внезапно музыка оборвалась, а из темноты тихо вышел Платон Станиславович. Он поправил очки на носу и сокрушенно покачал головой.
  - Женечка, наши с вами друзья правы: вам нельзя вызывать милицию. Тень этого ужасающего преступления может пасть на вас. А господа, которым так приглянулся наш дом, только этого и ждут.
  - Что же тогда делать?
  - А помните, как в девятьсот сорок пятом большую жертву приносили? Тогда даже трупов не осталось. Можно и сейчас так сделать, - предложила Машка.
  - Я надеюсь, это были нацисты? - содрогнувшись, спросила я.
  - Ну что вы, Женечка, откуда же там могли взяться нацисты? Своих же, древлян. Князя они тогда Киевского убили. Игорь его, кажется, звали. А жена его была нашей жрицей. Вот она и послов от тех древлян под нож пустила. И отомстила, и благословение испросила, чтоб все племя под корень... Суровая была женщина. Не помню, правда, получилось у нее или нет... - Он замолчал и устремил взгляд в стену.
  - Получилось, Платон Станиславович, - слабым голосом сказала я. Подозревала, конечно, что им с Машкой на двоих немало лет, но не настолько же! - Об этом даже Нестор писал и Карамзин, и... много еще кто, одним словом.
  - Да? Ну вам виднее. В любом случае, сейчас так не получится, времена не те.
  До моего слуха донесся слабый стон. Вздрогнув, я перевела луч фонаря на труп. Честно говоря, за разглагольствованиями Платона Станиславовича, я уже успела о нем подзабыть. Видимо, "труп" таким образом решил напомнить о своем существовании. Он снова застонал и попытался заслонить глаза от яркого света.
  - Не дохлый, надо же, - восхитилась Машка.
  - Дорэжем? - предложил Махмуд. - Чтоб нэ мучился.
  Платон Станиславович решительным шагом приблизился к раненому. Поддернув брюки, он с кряхтением опустился на корточки и профессиональным жестом нащупал пульс у мужчины на шее.
  - Да, и правда живой, - резюмировал Платон Станиславович. - Жаль, я надеялся, что нас станет больше.
  - Может быть скорую вызвать?
  - Женечка, вы все время хотите кого-то вызвать, но забываете, что у вас отключен телефона.
  - У меня есть мобильник.
  - Тогда вы правы. Этот юноша действительно нуждается в помощи врачей. Только давайте отнесем его в вашу квартиру. Махмуд, помогите мне.
  - А может, тут его оставим? - подала голос Машка. - На кой он нам в квартире? Опять же, повредить чего можете по дороге.
  - Мария, где ваша гуманность? - возмутился Платон Станиславович. Он повернулся к Махмуду. - Вы беритесь за ноги, а я - за плечи. - Он вновь обратился к Машке. - Вы разве не чувствуете, как здесь холодно? А бедный юноша лежит на полу. Он же запросто может получить пневмонию. Женечка, дорогая, посторонитесь, пожалуйста.
  Я вышла на улицу и придержала дверь. Махмуд и Платон Станиславович осторожно вынесли пострадавшего. Они направились к моему подъезду. По пятам за ними следовала Машка. Хорошо хоть, что я на первом этаже живу.
  Я вытащила мобильник и собралась набрать номер скорой. Машка остановилась и придержала меня за руку.
  - Знаешь, Джейн, в чем странность? - задумчиво спросила она. - Я ведь не Платон. Мне труп щупать не надо, чтобы определить, что он дохлый.
  - К чему ты это говоришь? - не поняла я.
  - А к тому, что когда я вошла в подвал, постоялец твой был мертвым. Мертвее Веньки. А сейчас он дышит, и пульс есть, я щупала.
  - Да? Тогда скорая ему не нужна - сам оклемается.
  - Вот-вот, пусть Платон с ним разбирается.
  Платон Станиславович устроил пострадавшего в одной из пустующих комнат. Его уложили на продавленный диванчик и накрыли клетчатым пледом. Платон Станиславович сидел на табурете и глядел в одну точку прямо перед собой. Его лицо выглядело совсем неживым. Венька, наоборот, бегал из угла в угол, всплескивал руками, что-то бормотал и цокал каблуками по паркету. Махмуд успел исчезнуть.
  Филька сидела на шкафу и не отрывала взгляда от пришельца. Она злобно шипела и выгибала спину. Но не кидалась, а, наоборот, медленно, шажок за шажочком, отступала к стене.
  Я села на стул и откинулась на спинку. Глаза сами собой закрывались. Как же я устала за этот сумасшедший день.
  - Женечка, шли бы вы спать, - предложил Платон Станиславович.
  - А вы тут без меня справитесь? - слабо спросила я. Сил спорить уже не осталось.
  - Ну конечно! Идите, идите, ни о чем не беспокойтесь.
  
  ***
  
  Утро для меня началось задолго до рассвета. Я лежала в постели, смотрела в потолок и пыталась понять, что меня разбудило.
  На люстре висел бесененок. Задними лапами он цеплялся за какую-то завитушку, а передними старательно выкручивал лампочку. Что-то у него не получалось и он возмущенно попискивал и пыхтел от натуги. Дустом тебя, с сонной злостью подумала я.
  Где-то в углу Филька обдирала со стен обои. Ее я не видела, зато отчетливо слышала. Когда-то, очень давно, бабушке пришла в голову идея назвать кошку Феличитой. То ли она думала, что пушистый бело-черный комочек принесет ей счастье, то ли просто любила одноименную песню. Не знаю. Но вот мне эта тварь счастья не принесла однозначно. Мы с ней возненавидели друг друга с первого взгляда. Она драла когтями мои документы, валялась на шерстяных свитерах, портила обои. Погладить ее можно было бы, только усыпив хлороформом! Месть с моей стороны заключалась в том, что я периодически наступала ей на хвост - страшное оскорбление для кошек.
  Нет, это все не то. Белый шум, я к нему привыкла. Разбудить меня могло только что-нибудь более серьезное.
  С улицы донесся равномерный стук, а потом фальшивое пение. Я застонала. Да, это именно оно.
  - Белая армия, черный барон... и-йех... снова готовят нам царский трон... и-йех... но от тайги до британских морей... и-йех... Красная Армия всех... Ах ты, ирод! Пьянь подзаборная! А ну пошел отсюда, чтоб я тебя больше не видела! Хотя... нет, задержись, красавчик. Иди ко мне... Ближе, ближе, вот так... Там тебя ничего не ждет. А здесь есть я, совсем близко, сделай только шаг... Тьфу, ну куда ты побежал? Это же всего лишь зубы!
  Я со стоном встала с кровати. Расставаться с одеялом не хотелось, поэтому я только завернулась в него покрепче и подошла к окну. Форточка за ночь примерзла, но я с ней справилась.
  Машка стояла в свете единственного фонаря. На ней была красная косынка и телогрейка, на рукаве красовалась повязка с надписью "дружинник". Одной рукой мавка небрежно опиралась на лом, а в другой держала сигарету.
  - Маш, что у тебя там происходит?
  - Да ничего такого. Видишь, лед колочу.
  - А ты не могла бы делать это попозже? Пять часов утра!
  - Не спи, товарищ Евгения, революцию проспишь!
  - Какую еще революцию?
  - Мировую. Мы избавим весь мир от эксплуатации рабочих классов! Мы искореним неравенство, и Хуан-Антонио с Марианной все-таки будут вместе! - Она вскинула голову и уставилась вдаль. - Да, и не забудь - сегодня в десять собрание партячейки. А после будет заседание женреввоенсовета. Явка обязательна!
  - В десять я учусь, - робко пискнула я.
  - Ты мне тут брось эти интеллигентские замашечки!
  - А товарищ Ленин сказал: "Учиться, учиться и учиться".
  - Ну если товарищ Ленин... Ладно, сделаем для тебя исключение. Но смотри, Евгения, давно у меня под подозрением ходишь...
  Я захлопнула форточку и завалилась обратно в кровать. Каждый имеет право на свое личное безумие. Главное, чтобы от меня подальше. Машкино безумие было двух типов. Первое, революционно-коммунистическое, наваливалось на нее с утра. В это время она считала, что сейчас мы находимся где-то между восемнадцатым и двадцатым годом. Военный коммунизм еще не отменили, до мировой революции осталось совсем немного, нужно только белых победить.
  Второе безумие наваливалось на Машку ближе к вечеру. В это время она всегда была страшно озабочена своей личной жизнью на ближайшую ночь. Я уже говорила, что она - суккуб? Со всеми вытекающими последствиями для того бедолаги, которого угораздило попасться в ее сети. Не стоит ее винить - всем нам иногда хочется кушать.
  Переломный момент приходился на период с четырех до восьми вечера. В это время Машка садилась к телевизору и смотрела мексиканско-бразильские мыльные сериалы. Не знаю уж, какую энергию она умудрялась из них выкачивать, но эффект был потрясающий. Щеки ее розовели, а речь становилась осмысленной. Коммунистические лозунги следовали уже не в каждом предложении, а через абзац.
  Стоит ли говорить, что вторая ипостась Машки нравилась мне гораздо больше? Хотя и с первой тоже было о чем поговорить.
  Второй раз я проснулась уже часов в восемь. Попыталась включить свет, но он не зажегся. Посветив мобильником на люстру, я выяснила, что бесененок довел свое дело до конца и выкрутил лампочку. Интересный факт, осколков на полу нет, значит, он утащил ее с собой. Но как? Я могу себе представить, как они карабкаются по потолку на когтях. Но вот как сделать то же самое, но на двух задних лапах, сжимая в передних лампочку? Летать они, вроде бы, еще не умеют.
  В большой комнате на стуле сидел давешний покойник. Увидев меня, он резво вскочил, сложил ручки на груди и вежливо поклонился. Я невежливо кивнула и прошла в кухню.
  Вода текла из крана по-утреннему медленно. Чайник с отбитой эмалью наполнился едва ли на половину, когда я не выдержала и поставила его на плиту. Надо новый купить, а то этот - мне ровесник.
  Покойник все это время топтался за моей спиной. Какой вежливый, однако. Чувствую ведь, что хочет что-то сказать, но молчит, не мешает. Наконец, я повернулась и приглашающе махнула ему рукой. Валяй, дескать, слушаю.
  Мой покойник сложил руки и снова поклонился.
  - Приветствую тебя, высокородная госпожа хозяйка здешних мест.
  - И тебе не хворать, - мрачно буркнула я. Наконец-то я рассмотрела этого типа как следует. Ну что сказать? Лет под тридцать. Волосы черные, глаза тоже. Голова наполовину выбрита, остальные волосы заплетены в длинную косу. Лицо монголоидное. С ходу национальность не скажу, но не казах, не узбек и не чукча. Вообще, на китайца похож. Да и одет соответственно: в халат и шаровары. Был у меня один знакомый китаец, он очень любил говорить о традиционных китайских нарядах. Так вот, судя по желтому цвету наряда, мой знакомый происходит из рода императора.
  - Мое имя Шу Си Хуэй, - продолжил он. Я поперхнулась. Нет, не буду я его по имени называть. - Я прибыл из провинции Шаньдун.
  - Лучше бы ты там и оставался. Что здесь делать? У нас холодно, медведи бродят, и Хуанхэ не несет свои желтые воды...
  - Я пришел не по своей воле, прекрасная госпожа.
  - А, сатанисты вызвали? - догадалась я. - В звездочку такую, шестилучевую, со свечками? Да они дьявола вызывали, а тебя, видимо, рикошетом зацепило. Приношу за них свои официальные извинения, ошибочка вышла. Все, можешь отправляться обратно в Китай, скатертью дорога. До аэропорта проводить?
  - Милостивая госпожа хозяйка здешних мест, позволь мне попросить тебя о покровительстве.
  - Во-первых, не надо так длинно и так пафосно меня называть. Сократим до Джейн. А насчет покровительства... Нет! Самим жрать нечего.
  Китаец молча и очень серьезно посмотрел на меня. Я отвела взгляд. Не имею я права ему отказать, не имею. Покровительство! Красивая формулировка, правда? А на деле это означает, что этот тип сейчас сядет мне на шею и ножки свесит. Мало мне своих проблем было, еще одно пожаловала. Честное слово, так хочется забиться куда-нибудь в уголок и тихо заплакать.
  - Кто ты хоть есть-то? - спросила я. - Вижу, что не человек. Небось, какой-нибудь дух китайский?
  - Я поражен твоей проницательностью, госпожа Джейн. Я - бог, один из богов священной горы Тайшань.
  - Ну и почему бы тебе не вернуться на свою гору?
  - Мне нельзя возвращаться в Поднебесную, госпожа Джейн.
  - Почему? Что-нибудь не поделил с Нефритовым Императором?
  Китаец не ответил, да я особо и не ждала.
  На плите закипел чайник. Я достала две чашки и коробочку с чайными пакетиками.
  Может быть, и правда разрешить ему остаться? Единственный, кто просил покровительства лично у меня - это Махмуд. Все остальные достались в наследство от безвременно почивших родственниц. Ну так от Махмуда иногда и польза есть - он мне яблоки по дешевке отдает. И Машку нейтрализует.
  - Чай будешь? - спросила я. Китаец посмотрел на чайный пакетик в моих руках. На его лице отразилось страдание.
  - Да, госпожа, - мужественно сказал он. - Принять чай из твоих рук - величайшая радость для меня.
  Я хмыкнула. Для поклонника чайной церемонии чай в пакетиках - это даже не оскорбление, это надругательство над всеми традициями.
  Я разложила пакетики в чашки, залила водой и полезла за сахарозаменителем. Настоящий сахар я в доме не держу. Дело в том, что бесенята его обожают. Нет, мне, конечно, не жалко, пусть бы ели. Как все люди - ложечкой. А так... Открываешь сахарницу, а там лежит натуральный демоненок - серая кожа, острые уши, свиное рыло, внушительные когти. Только ростом он в пятнадцать сантиметров. И при этом он весь липкий, набитый сахаром по самые уши, и вот-вот ему станет плохо. А мне после этого предлагается доесть то, что осталось в сахарнице? Нет уж, я лучше суррогатами обойдусь.
  Вот, кстати, и очередной бесенок. Стоит на столе и обеими лапками с упоением дергает мой чайный пакетик за веревочку. Внутри пакетика образовался пузырек, и он никак не хочет тонуть, что приводит бесененка в ярость. Попискивая, он дергал пакетик все активнее.
  - Кыш, - сказала я. Бесененок опасливо глянул на меня и ретировался. Я отпила из чашки и задумчиво взглянула на китайца. Он кривился от отвращения, но чай пил. - Ладно, ты можешь остаться. Только не в моей квартире! Жилье и прочее ищи где хочешь. Если тебя кто обидит или ты кого обидишь - разбирайся сам. Мне уже надоело. Да, по налогам, их я беру раз в год в форме оброка по стандартной таксе. Платить можешь в любом удобном эквиваленте и в любое удобное время. Но если, как леший, хочешь заплатить малиной, то неси зимой. Этим летом я ей объелась до диатеза. Если хочешь отработать барщину, то иди в баню. Я сама полы вымою. Только деньги. Вопросы есть? Нет? Отлично. Тогда я ухожу. Чтобы, когда я вернусь, тебя здесь не было.
  
  Глава 2
  
  Подмосковные пейзажи неторопливо проплывали за окном электрички. Как же хорошо вырваться из этого безумного мегаполиса, где жизнь вечно несется вскачь. Город, в котором двенадцать миллионов сумасшедших! Домой, скорее, пока я не заразилась от них безумием, которое заставит меня забыть о жизни вокруг и нестись только вперед, к неведомой цели.
  Только вот, Москва - это наркотик. Завтра мне понадобится новая доза того вещества, которое заставляет биться сердце мегаполиса. Того духа сумасшедшей целеустремленности. Тех людей, которых слишком много в Москве. Тех событий, без которых не обходится ни один день столицы.
  Но это - завтра. А сегодня я устала и хочу отдохнуть. Для этого как нельзя лучше подходит сонное болото, в котором находится мой дом.
  Дом, дом, дом... Моим домом он стал четыре года назад. Бабушка тогда безапелляционно заявила маме, что не позволит своей внучке закончить старшие классы в деревенской школе. По ее мнению, с таким образованием я никогда не смогла бы поступить в приличный столичный вуз. Как же мама не хотела меня отпускать! Она до последнего сопротивлялась моему отъезду, но бабушке никто и никогда не отказывал.
  Я люблю свой дом. Несмотря на то, что еще в семидесятые его признали аварийным, несмотря на то, что гнилая проводка грозит в любой момент загореться, несмотря на то, что ветхие стены уже готовы развалиться. Я люблю и его странных обитателей. Люблю за их безумные выходки, за странный вид, за нелепые убеждения. Они - часть моего мира, часть этого дома.
  Но как же много я отдала бы за то, чтобы навсегда забыть об этом доме!
  В начале девятнадцатого века Вениамин Сергеевич Ковелин, дворянин и мелкий чиновник, решил, что скопил достаточно денег на покупку собственного поместья. Но его планам не суждено было сбыться.
  В жизни Вениамин Сергеевич боялся только одного человека - свою жену. Дело в том, что его угораздило жениться на настоящей ведьме. Причем, как в прямом, так и в переносном смысле. Жуткая была женщина! За тридцать лет совместной жизни она сумела сделать из вполне нормального мужика трясущегося неврастеника, вздрагивающего при каждом звуке. Даже после смерти она не оставила его в покое. Тело своего мужа она закопала в подвале и прочитала над ним заговор, который не дал душе уйти в высшие сферы. Так Вениамин Сергеевич Ковелин, дворянин и мелкий чиновник, стал домашним духом Венькой.
  К нашей истории все вышесказанное имеет самое непосредственное отношение. Дело в том, что жена Вениамина Сергеевича наотрез отказалась жить в деревне и деньги на такую глупость мужу тратить не позволила. По ее мнению, все скопленное состояние следовало пустить на постройку в небольшом подмосковном городе. На том месте, которое она указала, издревле стоял домик, принадлежавший ее семье.
  Вениамин Сергеевич не решился спорить. Старый дом снесли, а на его месте поставили новый - удобный, красивый и современный.
  Минуло больше ста лет. Из всех потомков Вениамина Сергеевича в живых осталась только его правнучка с малолетней дочерью. Жили они небогато, никому не мешали. Когда грянула революция, большевикам не сопротивлялись. Дом отобрали в пользу государства и разбили на коммуналки. Хозяйке, за хорошее поведение, оставили одну комнату на первом этаже.
  Эта женщина стала последней чародейкой в нашем роду. Ее дочь была настоящей большевичкой и во всякую чертовщину принципиально не верила. То, чего православная церковь добивалась столетиями, большевики сделали за десять лет. Со смертью правнучки Вениамина Сергеевича в небытие канули все знания, накопленные ее предшественниками.
  Электричка остановилась на станции. Кое-кто из пассажиров зашевелился. Я накинула ремень сумки на плечо и вышла на перрон. Кожу сразу же обожгло холодом. В который раз за сегодняшний день я пожалела, что забыла перчатки.
  Дорогу мне заступил парень в оранжевом пуховике и дурацкой шапочке с помпоном. Я испуганно отшатнулась.
  - Приветствую тебя, госпожа Джейн, - негромко сказал он и склонил голову.
  - А, п-покойник, - опознала я. - Ты что здесь делаешь?
  - Мое имя Шу Си Хуэй, - вежливо напомнил он. - Ты оставила дома перчатки, госпожа, и я счел своим долгом встретить тебя и отдать их.
  Он достал из кармана шерстяные перчатки и протянул мне.
  - Спасибо, конечно, но не стоило себя так утруждать, - осторожно сказала я. Подлизывается, гад...
  - Конфуций сказал: "Благородный муж всегда думает о должном".
  - Флаг им обоим в руки - и Конфуцию и его благородному мужу. Ладно, пошли отсюда, холодно.
  Электричка уже уехала. Немногочисленные пассажиры, сошедшие вместе со мной, потянулись к автобусной остановке. Я взяла китайца под руку, и мы пошли вслед за всеми.
  - Прости, за то, что я наговорила тебе сегодня утром, - сказала я. - Ты можешь остаться и жить, сколько потребуется.
  - Не надо извиняться, госпожа Джейн! - воскликнул он. - Ты во всем права. Я не злоупотреблю твоим гостеприимством и, при первой же возможности, найду себе другое жилье. А за время, проведенное у тебя, обязательно заплачу.
  Я не стала спорить. Пусть платит, деньги лишними не бывают.
  - А ты, правда, бог? - Я представила, что могло бы измениться в моей жизни, имей я личного бога в кармане. Картинка получилась очень соблазнительная.
  - Я уже не бог или еще не бог, - туманно ответил он. - Но я буду богом.
  Ну, я, собственно, особо и не надеялась. Не везет мне с метафизическими помощниками. Вот, вроде бы, Махмуд - настоящий джинн, какая прекрасная кандидатура. Но желания он не исполняет принципиально. Говорит, что не закляли, а как это сделать не признается.. Ну ничего, я его еще уговорю! Или Машку подключу, она здорово умеет всех уговаривать.
  - Кстати, я весь день хотела спросить, как переводится твое имя? - Может, я хоть по смыслу подберу подходящее прозвище, а то уж больно... эпатажно, звучит его настоящее имя.
  - Крыса, отличившаяся своей мудростью, - флегматично ответил китаец. Я поперхнулась, вот не повезло же мужику с именем! Что по-русски, что по-китайски...
  - Ой, а за что же тебя родители так не любили?
  - Меня назвали в честь той священной крысы, что первая увидела солнце по велению Будды. Именно она стала покровительницей первого года цикла. От нее же я веду свой род. - Говорил он всегда спокойно и равнодушно, как андроид, но в этот раз мне послышалась легкая обида в его голосе.
  - Ну если крыса такая священная, то я буду называть тебя Крысом, ладно?
  - Как ты сочтешь нужным, госпожа Джейн.
  К остановке, пофыркивая мотором, подкатил автобус. Мы со свежепоименованным Крысом нашли себе места в конце салона. Он откинулся на спинку сиденья и застыл отсутствующим видом. А я загляделась в окно. На улице уже совсем стемнело. В оранжевом свете фонарей было видно, как кто-то из высших сил пытается укрыть весь город тонким одеялом из мелкой ледяной крупы. Декабрь! Время разгула нечисти и ведьм. Я бы тоже разгулялась, если б не грядущие зачеты в институте.
  - А где ты достал одежду, - без особого интереса спросила я у своего спутника.
  - На рынке, - ответил он. - Я встретил там своих друзей из Поднебесной, и они мне ее дали. В долг.
  - Это были боги? - удивилась я. Вообще, у китайцев богов, как собак нерезаных. Если считать, что все они существуют, а не являются плодом больного воображения, то все может быть.
  - Почему богов? Лисиц.
  - А, ну если лисицы, то конечно... - Я покивала с умным видом. Китайские сказки утверждают, что чуть ли не в каждом доме живет некая лисица. Что это за зверь такой, я не совсем уяснила, европейской классификации он не подлежит. Но явление это вполне нормальное, никого оно не удивляет.
  Автобус бодро пыхтел, поглощая метры дороги. Я так задумалась, что едва не пропустила свою остановку. Очнулась только тогда, когда Крыс потянул меня к выходу.
  Во дворе своего дома я на минутку остановилась и посмотрела на старинный особняк. Почти все окна темные и пустые, только на первом этаже, в моей квартире, горит свет.
  Еще в восьмидесятых дом признали аварийным и жильцам велели готовиться к переезду. Какая тут началась буря ликования! Помните, у Булгакова была "нехорошая квартира"? А здесь "нехорошим" был целый дом. Жильцы методично исчезали, сходили с ума, строчили друг на друга жалобы... А в свое время они не хотели сюда и заселяться, очень уж дурная слава была у этого места. Пронимало даже закоренелых атеистов.
  Годы шли, а аварийный дом как стоял, так и продолжал стоять. Не сносился, но и не разваливался самостоятельно. Наконец, несколько лет назад, до нас дошла "программа сноса ветхого и аварийного жилья". Всем жильцам выдали по квартире в относительно новом доме. Все и разъехались с превеликим удовольствием. Кроме нас с бабушкой. По понятным причинам, мы съехать не могли.
  С тех пор мы с городской администрацией находимся в состоянии вялого переругивания. Выселить меня они не могут, на то есть Конституция и Жилищный кодекс. Но не надо думать, что они не пытались. Пытались, пытаются и будут пытаться. Ну и черт с ними, я не съеду.
  Так было до самого недавнего времени. К сожалению, землей, на которой стоит мой дом, заинтересовалась некая фирма. Понятия не имею, зачем она им нужна. Видимо, строить что-нибудь будут. Условия игры изменились стремительно. Если раньше я считала, что это был даже не пат, а так, шах королю, то теперь это мат. Полный и окончательный. Мне уже предлагали освободить помещение, настолько вежливо, что становилось страшно.
  На семейном совете было предложено множество способов борьбы за свой дом, один хуже другого. Машка, например, предложила соблазнить их генерального и даже попыталась выполнить поставленную задачу, но столкнулась со слишком большой конкуренцией. Платон Станиславович написал обличительную статью в газету и затопил их офис, но это тоже не произвело особого впечатления. Венька, которого особо и не спрашивали, сказал, что нужно написать письмо царю-батюшке, он поможет. За такие высказывания Машка чуть не прибила его по второму разу. Я внесла контрпредложение: временно переименовать Веньку в Кондратия и отправить с диверсией в штаб противника. Идея восприняли с большим энтузиазмом, Венька даже показал несколько фокусов с отделение головы от тела. К сожалению, мы вовремя вспомнили, что призрак не может покинуть дом. Махмуд предложил всех "зарэзать", но тут же сослался на проблемы с законом и сказал, что сам не может. Как бы его заклясть все-таки? Нет, надо Машку подключать.
  На этом семейный совет и закончился. Больше дурацких идей ни у кого не было, а нормальные генерировать мы не умеем.
  - Женечка, господин Сихуэй, мы вас заждались, - воскликнул Платон Станиславович прямо с порога.
  - Что-то случилось? - спросила я.
  - Нет, Женечка, что вы, просто господин Сихуэй обещал показать нам настоящую чайную церемонию Гунфу Ча. Мы ждали только вас. - Платон Станиславович с воодушевлением потер руки и потянул Крыса за собой в комнату. Употребление всяческих напитков во всех возможных формах - это его слабость. Водяной, что поделаешь.
  Я с любопытством заглянула в большую комнату и вздрогнула. Чайная церемония - это серьезно. Обеденный стол исчез, а на его месте появился низенький столик, вроде дастархана. На секунду мне показалось, что они просто отпилили ножки от старого бабушкиного стола, но нет, этот, вроде, поменьше будет.
  На столе находилось: три чайника (один большой и два маленьких), множество пиал, одна доска непонятного назначения, коробка с чаем (одна) и странные инструменты, отдаленно напоминающие зубоврачебные. В одну из пиал двое бесенят сосредоточенно устанавливали лампочку, а третий засыпал ее сверху непонятно откуда взявшимся сахаром. Крыс уселся на пол и стал что-то вдохновенно вещать Платону Станиславовичу.
  Я нашла в кухне чем перекусить и поспешно ретировалась в свою комнату. Чайная церемония - это здорово, но я с утра ничего не ела.
  В полуметре над полом висел Венька и аккуратно протирал старенькие ходики. Он достал из кармана серебряные часы на цепочке, сверился с ними и перевел стрелки ходиков на два часа. Я вздохнула. Он всегда так делает. Именно в два часа остановились Венькины старые часы, но он до сих пор этого не понял и время меряет только по ним.
  Хотела я на него накричать, но передумала. Перед Венькой я всегда испытываю некоторое чувство вины. Как вы уже догадались, я прихожусь домашнему призраку и его покойной жене прямым потомком. Но если наше с Венькой родство можно поставить под некоторое сомнение (существует и такая семейная легенда), то от ведьмы никуда не денешься. Я видела ее портрет - семейное сходство налицо.
  Если бы я могла, то с удовольствием освободила бы Веньку. Но я не знаю как нужного заговора, так и места, где закопаны его кости.
  Увидев меня, Венька начал торопливо засовывать в карманы тряпочку и часы. Одновременно он спустился на пол и оказался где-то на уровне моей груди. Не знаю, то ли он и при жизни был ростом чуть больше метра, то ли после смерти усох...
  - Евгения Павловна, сударыня, а я вот тут часики подвожу, чтобы вам время правильно показывали, и вы на свои курсы не опаздывали. - Он посмотрел на меня с непередаваемой смесью восторга и настороженного ожидания. Если в жизни Венька боялся только свою жену, то в смерти он стал бояться вообще всех женщин.
  - Спасибо, Вень, давно хотела тебя об этом попросить.
  Он не ответил, а бросил на меня еще один настороженный взгляд и прошел сквозь стену.
  Полчаса спустя ко мне заглянула Машка.
  - Джейн, ты что здесь сидишь? - удивленно спросила она. - Там все чай пьют, разговаривают, а ты здесь заперлась. Не по-товарищески это, Евгения.
  - Иду-иду. - Я отложила конспект и недогрызеное яблоко.
  Все сидели на ковриках вокруг столика. Платон Станиславович вдохновенно декламировал Мандельштама. Едва он замолчал, как эстафету подхватила Машка. Она спела несколько революционных песен, романс и песенку из какого-то сериала.
  Я нашла себе место между мавкой и Крысом. Стараясь не обжечься, я осторожно взяла пиалу. Никогда не любила зеленый чай, но Крыс ухитрился сделать его вполне приятным. Даже бесенята, которые по определению не пьют ничего без сахара, и те подходят к одной на всех пиале и с удовольствием отхлебывают. Нет, уже не подходят - перевернули.
  Крыс за все чаепитие не сказал и десятка слов. Он отпивал чай мелкими глотками и с задумчивой улыбкой смотрел на кошку. Филька стояла на шкафу, она выгибала спину и сверкала глазами, но уже не шипела, а тихонько подвывала. Крыс подмигнул ей и щелкнул языком. Кошка сорвалась со шкафа и пулей унеслась в соседнюю комнату.
  У меня заиграл мобильник, и я вышла в соседнюю комнату. Звонила однокурсница, спрашивала про вопросы к зачету. Я пообещала принести их завтра на пары и отключилась.
  - Так, ну и что здесь происходит? - вернувшись, грозно вопросила я. Чай со стола исчез, его места заняла водка и коряво нарезанная закуска.
  - А что такого, Джейн? - спросила Машка. - Вон, товарищ из Китая показал нам, как пьют у него на родине, а мы покажем, как пить правильно. Тебе, кстати, не наливаем - для язвенников есть лимонад. - Она достала из-под стола бутылку газированной минералки.
  - Давай свой лимонад, - махнула рукой я. Или лимонад или конспекты, выбор не велик.
  - Ну, за мировую революцию, - провозгласила Машка. Все чокнулись и выпили. Руки потянулись к закуске. Я сделала себе бутерброд с дырявым сыром и аккуратно откусила кусочек.
  - За товарища Сталина? - предложил Платон Станиславович, интеллигентно похрустывая огурчиком. Чокнулись - выпили.
  - За царя-батюшку! - горячо поддержал Венька. Чай он не пил, но от водки отказаться не мог - сказывалась еще прижизненная привычка
  - Вот дурень, - на удивление спокойно сказала Машка. - Мы за царя когда пили - двести лет назад. А сейчас это ж уже никому не нужно. Коммунистическая идеология, наконец, победила, и теперь можно открыто выражать свое мнение.
  Но за царя, все же, выпили.
  - За Сочи-2014, - подумав, предложила я. Чокнулись - выпили.
  А потом я пошла готовиться к зачету. Через часок снова заглянула в комнату. Платон Станиславович исчез. Машка висела на Крысе и что-то страстно шептала ему на ухо, тот с ужасом отшатывался и пытался ее от себя отцепить. Непонятно откуда взявшийся Махмуд, плакал и обещал зарезать распутницу, но с места встать уже не мог. Венька рассказывал бутылке о своей любимой и замечательной Агриппине Петровне. Уж и умница она была и красавица, хоть и нравом крута, а все едино, лучше ее никого нет. Бесенята храпели на столе кверху пузом. Дурдом. Я закрыла дверь и пошла спать.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"