Лукашевич Денис Николаевич : другие произведения.

Часть 2. Головоруб

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ЧАСТЬ 2. ГОЛОВОРУБ
  
  1.
  - Основа делового успеха – это планирование, - назидательно поднял длинный узловатый палец Джеремия. – Без умелого планирования ты так и не сможешь подняться выше мелкого воришки. Ты думай-думай, и запоминай!
  - Угу, - буркнул Джарвус, не вынимая пальца из носа. Может быть, он и думал, но явно не о планировании.
  - Думаешь, что произошедшее – это случайность? Нет! Все было тщательно продумано и подготовлено. Я все распланировал на несколько ходов вперед.
  - Угу.
  - Вот видишь, и теперь я обладатель огромного состояния и больших перспектив.
  - Угу.
  - Тебе стоит запомнить простую логическую цепочку: планирование – золото – власть. Запомнил?
  - Угу. Золото – власть…
  - Молодец! Тебя ждет большое будущее.
  Честно говоря, Джарвусу было на это наплевать. Он плевал на все: на будущее, на деньги, на людей, на своих собратьев-гоблинов, даже на своего дрожайшего дядюшку. Только вот опасался чересчур уж явно это проявлять: все-таки дядя Джеремия обладал достаточно сильным влиянием, чтобы, захотев того, превратить его жизнь в ад. Племянник представлял собой тот тип мыслящих существ, которые жили только сегодняшним днем. Вся его жизнь заключалась в трех словах: жратва, бухло и девки. Единственное, что могло заинтересовать тонкую душу Джарвуса, так это легкий способ получить все выше перечисленное. Матушка считала его непутевым. Отец, деды, друзья и братья - все считали непутевым и ленивым. А ленивых в гоблинской среде не любили, и значит быть Джарвусу битым часто и нещадно, если бы не покровительство влиятельного дядюшки, пользовавшегося среди зеленокожих всеобщим уважением.
  Джеремия, уважая свою сестру, страстно просившую за своего младшего сынка, крепко ухватился за племянника, не давая ему спуску даже за малейший проступок (проступок в понимании гоблина, многие моральные и этические нормы длинноухих весьма расходятся с общепринятыми людскими). И тогда Джарвус с удивлением понял, что для того, чтобы обеспечить себя всем необходимым, надо много и тяжело работать, не гнушаясь даже самыми грязными делишками. Которые тоже делаются — тяжело и долго. Но он был готов на все, лишь бы заслужить одобрение дядюшки, ведь Джарвус уже давно вывел собственную логическую цепочку: дядюшка – трудолюбие – деньги – жратва, бухло и девки. Гоблин с удовольствием выбросил бы этап «трудолюбие», подсократив до привычного «дядюшка – деньги – жратва, бухло и девки», но пойти против воли дядюшки он боялся, поэтому к «трудолюбию» приходилось относиться, как к необходимому злу.
  - Славно-славно! – довольно потер руки Джеремия. – Как там дела у молодого барона Люквидуса?
  - Все в ажуре! – заверил Джарвус, горя от исполнительского пыла. – Фраер быстро утумкал, что ежели он против нас рыпнется, то придет за ним быстрый карачун. Ага!
  - Что за слог! – сморщился Глазастик. – И где же ты такого поднахватался? Наверное, у своих дружков-кобольдов? Надо переводить тебя на какую-нибудь руководящую должность, дабы ты поднакопил немного грамматического чутья, а то так и помрешь шестеркой.
  - Я не шестерка! – обиженно насупился Джарвус. – Подо мною и так ходит с десяток быков. Я – голова!
  - Сказал бы я, чего ты голова, вернее головка, да сестрица моя обидится. Ладно, что еще?
  - Там, это, Мурдел и Гурдел тебя требуют. Говорят, что ежели ты с ними не перебазаришь, то «испить тебе горя полную чарку». – Последнюю фразу племянник попытался воспроизвести с характерным тролличьим прононсом.
  Джеремия на мгновение задумался, ущипнув себя за кончик длинного носа. Так или иначе, вопрос с троллями необходимо было решить. Характерная гоблинская бережливость посоветовала избавиться от них, но в тоже время не менее характерная расчетливость напомнила о том, что тролли могли понадобиться, как специалисты в вопросах определенного рода.
  - Ладно, Джарвус, где они?
  - В лавке дожидаются.
  - И напоследок, Джарвус! Не «перебазарить», а «поговорить»! Запомнил?
  - Угу.
  
  2.
  - Рад! Рад вас видеть, мои дорогие друзья! – расплылся в профессиональной улыбке Джеремия при виде двух троллей, топтавшихся в его лавке. Хотя на самом деле его больше интересовало, чтобы они не перевернули стойки с многочисленными амулетами и статуэтками, приносящими удачу, возле которых опасно отирался Мурдел – младший из братьев. – Какими судьбами вы оказались в моем скромном заведении?
  - Значицца так, Глазастик! – Гурдел, видимо, не испытывал взаимной симпатии к зеленокожему коротышке и не собирался этого скрывать. – Гони наши бабки, или же испить…
  - Знаю-знаю, испить мне горя полную чарку! – кивнул Джеремия. – К чему столько агрессии. Ведь мы только успели сработаться, стать партнерами… А ведь партнеры должны друг другу помогать, но никак не угрожать!
  Голос гоблина был полон практически настоящего сожаления и горя. Тролли недоуменно переглянулись. Гурдел уже менее уверенно сказал:
  - Ну дык, это… Мы же и сами не супротив. Только дык бабки…
  - Деньги, да… Деньги нужны всем. Я же поспешу вас обрадовать: деньги будут. Настоящее, блестящее золото. Маленькие такие приятно бренчащие в кошельке желтенькие кругляши. Я люблю эти милые желтые кругляши, а вы?
  Тролли, совсем сбитые с толку, согласно кивнули.
  Но Джеремия прекрасно понимал, что эти великаны были не из тех, кого можно было долго дурить. Несмотря на туповатую внешность, Гурдел и Мурдел слыли обладателями отнюдь не тролличьего интеллекта. Братья происходили из небольшого племени, затерянного где-то в восточных горах, которое славилось своими охотниками за магами. Можно сказать, что поставка опытных бойцов-антимагов была единственной статьей дохода забитого горного племени. Тролли, происходившие из него, обладали удивительным иммунитетом к магии, который, согласно теории эратийских алхимиков, объяснялся большим количеством железа в их крови. Поколение за поколением они естественный отбор и многочисленные войны, в которых учавствовали тролли-наемники, произвели существ, почти не страшившихся магии, в присутствии которых любой маг, даже законопослушный, окольцованный Орденом Света, почувствовал бы себя неуютно. К тому же братья служили в королевской армии, в спецвойсках Ордена. Поговаривали, что на счету Гурдела и Мурдела не один десяток невинно убиенных темных магов и некромантов. Джеремия был склонен верить этим сведениям, и специалисты такого уровня могли пригодиться ему.
  - Друзья, я вам предлагаю свое долговременное сотрудничество. Я же прекрасно понимаю, что городская стража – это не то, что вы могли бы заслуживать. – Тролли безмолвно переглянулись. Что-то странное блеснуло в их маленьких глазках, утонувших под массивными складчатыми лбами. – Ваши уникальные таланты могли бы сослужить немалую роль в моих дальнейших начинаниях. И можете мне поверить, моя благодарность не будет знать предела! Вы готовы принять мое предложение?
  Тролли загадочно переглянулись, и их морды как-то странно вытянулись, приобретя невозмутимость лиц каменных статуй. Нехорошее предчувствие шевельнулось в расчетливой голове Джеремии. По его задумке, тролли должны были тут же согласиться, чуть не пускаясь в пляс оттого, что их берут в серьезное дело. Хотя с другой стороны – профессиональные магоборцы! Кто для них какой-то мелкий гоблинский авантюрист из дыры наподобие Ведьминого Яра?
  - Мы еще подумаем! – чуть ли не хором выпалили тролли и, дружно развернувшись, двинулись к выходу. Мурдел при этом все-таки задел ненадежные стойки. Небольшая статуэтка гоблинской богини удачи Джулии сорвалась с верхней полки и, коснувшись дощатого пола с дребезжащим звоном, разлетелась на мелкие осколки. Для любого гоблина сие происшествие стало бы дурным предзнаменованием, но только не для Джеремии. Глазастик тяжело вздохнул, извлек из-под стойки метлу и совок и аккуратно сгреб осколки в урну. Он не верил в суеверия.
  
  3.
  А в это время…
  Гурдел и Мурдел спешили к одной неприметной хижине на окраине Ведьминого Яра, притулившейся к неказистой крепостной стене. Ни проливной дождь, ни холод не могли заставить их вернуться в казарму, к теплу, постелям и крепкому низушному элю.
  Через ворота их пропустили беспрепятственно: уставший стражник, куковавший у сторожки в собачий час, устало зевнул и кивнул им. А после опять оперся о свое копье, прикрыв глаза. Они не зажигали факелов. А к чему они им? Как и их далекие родственники, орки, они отлично видели в темноте, однако, вполне терпимо относились к солнечному свету.
  Но, как назло, начался дождь. Мелкий и густой, мгновенно покрывший кожу и одежду влажной пленкой.
  Мурдел на повороте чуть не упал в овраг, наполненный дождевой водой, что окружал Ведьмин Яр с северной стороны, около ворот. Только помощь брата помогла ему удержаться. Дождь заливал глаза, застя туманной пеленой окружающую местность, но и это мало мешало братьям. Разбрызгивая лужи и грязь, тролли уверенно шагали за северную сторожевую башню – скорее формальность, чем реальную защиту. У подножия башни скопилось немало жалких хибар, крытых гнилой соломой, дранкой и просто лохмотьями – нечто вроде постоялого двора для крестьян, что не успели к закрытию ворот на ночь. Вот и несколько возков, накрытых дерюгой и мешковиной. Рядом уныло мокли тарквинии и лошади. Тут же прохаживались какие-то люди с дубьем, - видимо, крестьяне, что стояли на страже своей собственности. Местность тут, несмотря на близость городка, была бандитская и опасная.
  Нужная хижина нашлась быстро, благо она была несколько больше и ухоженнее, чем остальные, - своеобразный люкс для бедных. На входе под дощатым навесом на деревянном чурбачке сидел крепкий на вид человек в крестьянской рубахе и кожаных штанах. Ворот рубахи был расстегнут, обнажая широченную волосатую грудь. Хоть было довольно холодно, но он даже не подавал виду. Развалившись на чурбачке и вытянув вперед ноги в крепких высоких сапогах, он время от времени прикладывался к большому глиняному кувшину. А рядом стояло еще парочка идентичных емкостей. Опустевших.
  Правда, у сидящего в глазах не было ни капли хмеля.
  Тролли подошли и коротко поздоровались. Человек кинул на них быстрый взгляд, еще раз приложился к кувшину и только после этого кивнул, мол, проходите. Братья без стука отворили тоненькую дверцу и зашли вовнутрь.
  - Что вам надо? – без предисловий и приветствий спросил обитатель хижины. – Какие-то проблемы?
  Братья мгновенно вытянулись по стойке «смирно», вперив пустые взгляды куда-то в стену. Не сказать, чтобы они боялись сидящего перед ними человека – для них такое чувство было слишком тонким и малопонятным, что пронять сермяжные тролличьи натуры, - но уважали.
  Уважали достаточно, чтобы понимать силу и возможности этого человека. Правда, не совсем человека. Наполовину. А наполовину эльфа-пустынника. Высокий, выше любого человека, чуть ли не с тролля ростом, но гораздо хлипче и тонкокостнее. Утонченный даже в грубом кожаном колете и кожаных же штанах, заправленных в узкие сапоги-ботфорты. На тонких элегантных пальцах арфиста - увесистые перстни, так не вяжущиеся с окружающей действительностью: грубой, сколоченной из досок мебели, массивного, окованного железом сундука в углу и сброшенных в кучу одежды и оружия. И, наконец, длинные черные волосы, собранные в хвост на затылке с помощью замысловатого золотого украшения – даже в своем теперешнем положении Героним Аеландский, а именно так звали полуэльфа, не мог отказать себе в остатках семейной роскоши.
  - Ну… дык это… возникли некоторые вопросы.
  Полуэльф удивленно изогнул тонкую элегантную бровь, что протянулась от переносицы до виска, чуть ли не до вытянутого, заостренного уха.
  - Вопросы? Скажите пожалуйста, а когда их у вас нет?
  Мурдел, начавший разговор, замялся, потупив взор. Слово взял Гурдел.
  - Дык… Глазастик предложил нам с ним поработать. Вот!
  - И? – предложил уточнить Героним.
  - Э-э-э… - тролли переглянулись. – Ну дык… мы решили посоветоваться.
  - Ах, вот оно что! – щелкнул пальцами обитатель хижины. – Правда, перед тем, как вы спросите совета, я хочу уточнить: вы согласились?
  - Ну… - Гурдел утратил остатки красноречия и теперь с титаническими усилиями пытался связать слова в более-менее осмысленные слова: - Это… ё-мое… дык… в ентом… это… мы и хотим совета!
  - Ух! – с притворной усталостью выдохнул полуэльф. – Да уж, шпионы с троллей никакие. Не обижайтесь, друзья. Вы истинные воины – подковерные интриги вам чужды.
  Тролли согласно заулыбались.
  - Правда, и у меня есть вопрос: Глазастик вас заподозрил? – тут же опечалил их Героним.
  Братья стушевались, снова переглянулись, Гурдел открыл было рот, но снова захлопнул челюсти, не проронив ни слова, еще раз посмотрел на брата и только после этого нерешительно начал:
  - Мы думаем…
  - Вы думаете? – с издевательским удивлением переспросил Героним.
  Гурдел не заметил насмешки и честно ответил:
  - Да, мы думаем… думаем, что нет.
  - Уверены?
  - Да… - задумчиво протянул Гурдел, теребя пряжку ремня.
  - Ну, тогда ладно. Будем действовать согласно ситуации. Тянуть нам больше не стоит, ведь объект, как вы сказали, уже у гоблина, - полуэльф задумался и добавил. – Осталось лишь провести репатриацию. Вы в курсе плана?
  - В курсе!
  - Тогда можете идти. Во славу Света и Короны!
  - Во славу! – с глухим звуком стукнулись подовые кулачищи в широкие тролличьи груди.
  Гурдел и Мурдел бочком вылезли наружу и прикрыли за собой дверь. Героним улыбнулся, покачал головой и снова вернулся к чтению, так бесцеремонно прерванному троллями. Он не злился на них – слишком высокомерен для этого, слишком воспитан и утончен. Тем более иного материала для работы не нашлось. В этой провинции вообще было напряженная обстановка с опытными кадрами, приходилось выбирать из плохих и худших. С троллями еще повезло. Не повезло лишь с назначением, а остальное – следствие первой ошибки.
  А ведь могла достаться Герониму столица или просвещенный Турангон, но после небольшой интрижки с королевской любовницей на это можно было уже не рассчитывать. Хорошо, что все закончилось лишь назначением в Ведьмин Яр, а не виселицей на Королевской площади – правитель, все-таки, ценил хороших работников.
  - Эх! – вздохнул Героним, вспоминая столицу, ее роскошь и богатство, тысячи огней королевского дворца и прекрасных придворных дам, готовых не раздумывая кинуться в объятия миловидного полуэльфа. – Эх!
  На стол нагло взобрался здоровенный рыжий таракан, шевельнул длинными усищами, которым позавидовал любой кавалерист, пробежал по столешнице и остановился перед миской с остатками еды. Героним опасно сузил глаза и одним щелчком холеных пальцев с аккуратными подпиленными ногтями отправил нахальное насекомое в далекий полет. Стукнувшись об стенку, таракан упал на спину, забил в воздухе тонкими ножками, все-таки перевернулся, с укоризной посмотрел на полуэльфа и скрылся в щели между половицами.
  Героним еще раз вздохнул и углубился в чтение.
  
  4.
  - Внимание! – Джеремия аккуратно постучал по столу серебряной ложкой, утихомиривая разбушевавшихся родственников. Большинство замолчало, а самых буйных угомонили соседи – Джеремию здесь уважали. – Прошу внимания!
  Добившись желаемого, Глазастик с умилением улыбнулся, поправил плохо сидящий на нескладной фигуре сюртук и начал речь:
  - Я рад, что все вы откликнулись на мое приглашение. – Гости одобрительно загудели, польщенные вниманием и уважением со стороны успешного родственника. – Мне очень приятно видеть всех вас за одним столом, ведь все члены семьи должны держаться друг друга, и вряд ли я добился всего, что имею сейчас, без помощи моих родственников. – После этих слов Джеремия с улыбкой кивнул двоюродному дяде Джасперу и его сыну Джиссеру, сидящим по левую руку. Те с важностью приняли благодарность: когда-то Джаспер помог подняться Джеремии, снабдил начальным капиталом, то есть разглядел в тщедушном, глазастом гоблине перспективную личность. – Ведь главное для любого уважающего себя гоблина – это семья и его родственники. Потому как в одиночку мы слабы, как тоненький прутик, но если взять много-много таких прутков, связать их в один толстый сноп, то даже самый сильный тролль не сможет переломить их. Так и семья: пока мы вместе, пока мы объедены одной целью – мы непобедимы!
  Приглашенные родственники дружно зашумели, захлопали в ладоши, покачивая длинными ушами. Джеремия с воодушевленной улыбкой окинул зал долгим взглядом и подумал: «Как же, одной целью! Пока я силен, вы будете со мной, но достаточно мне дать слабину, и вы ударите в спину! Вот и приходиться союзников воспитывать самому – только тогда я буду знать, что меня не предадут». Гоблин с нежностью посмотрел на равнодушно жующего свиной окорок Джарвуса, похлопал его по плечу и тихо буркнул:
  - Нахлебники!
  - Чё? – сразу откликнулся племянник.
  - Ты кушай-кушай. Не обращай внимание.
  Джарвус последовал совету и вновь впился в мясо мелкими острыми зубами. Что бы ни думал о своих родственниках Джеремия, но он понимал: в будущем без них не обойтись. Даже без троюродной сестры Джиллиан и ее мелкого паскудника Джорджа. Чем хороша гоблинская семья, так только тем, что она всегда готова поддержать своего родственника в начинаниях, сулящих большую выгоду, дабы оторвать и себе кусочек от чужого пирога.
  Когда же, наконец, родственнички отсмеялись, отшумели и были готовы внимать дальше, Джеремия продолжил:
  - И сегодня, как никогда, мне необходима помощь семьи! – Гоблины как по команде навострили уши, ловя каждое слово. – Ибо я, наконец-то, приведу в действие свой давний план по захвату мира!
  Гости глухо зашумели. Уши многих слушателей мгновенно поникли, Джаспер с удивлением переглянулись с Джиссером, Джоссер – второй сын покойного ныне дядюшки Джильи – и Джилакс, старший племянник Джеремии, брат Джарвуса, синхронно покрутили пальцем у виска, мол, странности богатого родственничка окончательно перешли все границы. Глазастик поднял руки, привлекая всеобщее внимание – смотрели на него уже несколько неприязненно, даже презрительно и недовольно.
  - Подождите, не спешите с выводами! Ведь вы еще не дослушали меня – я же выражаюсь фигурально.
  - Фигурально-мигурально! – буркнула Джиллиан на ухо Джорджу. – Скорее всего, Глазастик вконец свихнулся от своего богатства…
  Сказано это было громко и отчетливо, чтобы все могли услышать. Раздались скромные, но весьма отчетливые смешки. Джеремия бросил мстительный взгляд.
  - А ты от своей бедности!
  Джиллиан вскочила, длинные зеленые уши дрожали от ярости:
  - Да как ты смеешь…
  - Хватит! – раздался зычный голос главы семейства – дедушки Джуна. Старый морщинистый гоблин с огромным массивным носом поднялся со своего места, пригладил редкие седые пряди на зеленом черепе и пристально посмотрел на Джиллиан:
  - Молчи, несчастная! Лучше бы поучилась у своего братца – он то смог чего-то достичь, в отличие от тебя и твоего отпрыска!
  Джиллиан тихо буркнуло что-то вроде «было бы чему учиться», но замолчала, сжав губы в тонкую полоску.
  - Прошу, Джеремия, продолжай, - с теплотой в голосе попросил дедушка Джун.
  - Значит так, мой план очень прост: у каждого из присутствующих имеются определенные связи в своих городах, поселках, деревнях и даже, может быть, хуторах. – Гости согласно закивали. – Так вот, вашей первейшей задачей для достижения процветания нашего совместного бизнеса будет…
  - Как же! – не выдержала Джиллиан. – Совместного, ну конечно!
  - Я что сказал?! – прошипел сквозь зубы дедушка Джун. Небольшой сучковатый посох, что он использовал при ходьбе, он взял на манер дубинки, угрожающе покачивая им в воздухе.
  - Но… - попыталась было возмутиться Джиллиан, но тут же смолкла под тяжелым дедушкиным взглядом.
  - Еще одно слово – и я выгоню тебя из семьи, - ровным голосом пообещал дедушка Джун и сел на свое место. Справа и слева от него угрюмо зыркали два дюжих внучка, по комплекции не уступавшие гномам. – Продолжай, не стесняйся – надеюсь, нас больше не прервут.
  - …будет выход на представителей так называемого теневого бизнеса с рядом конструктивных предложений по консолидации капиталов и организации общей стратегии развития. Если же вы не достигнете желаемых результатов, то разрешается использование всего спектра, гм, специфических средств оперативного убеждения и принуждения.
  Лицо дедушки Джуна скукожилась, а глаза почти полностью пропали в глубоких морщинах и складках дряблой светло-зеленой кожи.
  - Че? – выдохнул его правый внук – Джофс, почесывая когтем лысую макушку.
  - А… - поднял руку Джелекс – двоюродный брат Джеремии.
  - А насчет необходимых ресурсов и золота не беспокойтесь, - предупредил вопрос Глазастик. – Я выступлю одновременно и организатором и спонсором мероприятия. А теперь – вопросы!
  - А нам чё за выгода? – подал голос один из многочисленных братьев Джарвуса.
  - Совместное участие в бизнесе пропорционально вашим достижениям и успехам и, соответственно, влияет на процент, получаемый от прибыли.
  - Ага! – вдруг задумался Джелекс. – У меня, кажется, двоюродная тетка замужем за Джоком – нашенским угорским авторитетом.
  - Вот, видите! – широко улыбнулся Джеремия. – Родственные связи – уже зацепка. Что еще?
  - А карточный долг пойдет?
  - Конечно.
  - А… а… а… - предложения понеслись со всех сторон. Их было так много, что Глазастик не успевал отвечать.
  - Короче, - перекрыл шум и гам Джеремия. – Значит, все с предложением согласны?
  - Угу!!! – разом рявкнули внуки-громилы, внимательно выслушав дедушку.
  - Прекрасно! – потер руки Джеремия. – Прекрасно! Кушайте, гости, ни в чем себе не отказываете – нам предстоит еще очень много дел…
  
  5.
  Пир был великолепен. Некоторые из приглашенных не видели столько еды и за всю свою жизнь. Зеленые ушастые твари наелись и напились до отвала, даже Джиллиан с Джорджем и те не отказали себе в удовольствии, а потом она долго и пространно извинялась перед Джеремией за все сказанное. Глазастик слушал и кивал в такт ее словам, понимая, что это пока, а потом… А потом мало ли что может случиться. Жизнь вообще опасная штука.
  Гости разошлись к поздней ночи, кое-кто заночевал в свободных комнатах, а Джеремия и Джарвус остались разбирать завалы из грязной посуды и поломанной мебели – некоторые из родственничков здорово побуянили. Племянник предложил пригласить «быков», но Глазастик решительно отказался – подчиненных и слуг ни один уважающий себя гоблин не приведет в свое родное логово. Про что он и не преминул заметить Джарвусу. Тот лишь кивнул и ответил своим знаменитым:
  - Угу.
  - Молодец! – похвалил его Джеремия, потрепав патлатые кудри меж длинных ушей. – Ты приберись тут, а я… уэээууу… пойду вздремну – день выдался сегодня на редкость загруженным.
  - Угу, - буркнул в ответ Джарвус, меланхолично подметая пол.
  Глазастик поднялся к себе, отягощенный выпитым и съеденным. Племянник еще для виду помахал метлой, а через полчаса открыл входную дверь, за которой мокли под моросящим осенним дождем Гурдел и Мурдел. Одеты они были во все черное, на физиономии натянули черные же платки с прорезями для глаз, и каждый имел при себе тяжелую дубинку на поясе.
  - Заходим, - прогундосил племянник и приглашающе отступил в сторону. – Только тихо.
  - Ну, дык… - начал было Гурдел своим басовитым раскатистым рыком, от которого дребезжали стекла в окнах, но тут же умолк, приласканный братским локтем в область солнечного сплетения.
  - Дык я тихо, - шепотом закончил тролль и обиженно засопел.
  Тролли как можно тише поднялись на второй этаж, сопровождаемые Джарвусом.
  - Он тут, - кивнул племянник на дверь, за которой почивал дядя, посапывая и похрапывая во сне. – Все как договорились? Мне – половина золота, вам – секира и вторая половина.
  - Дык верно все! – кровожадно оскалился Гурдел, мерно ударяя дубинкой по левой ладони. – Будет все в лучшем виде.
  Дверь тихо скрипнула. Джеремия лишь причмокнул и перевернулся на другой бок. Над его кроватью, в кожаной перевязи висел на стене Головоруб, загадочно блестевший в темноте. Лезвие нависало над головой гоблина, похожее на топор палача, занесенный над осужденным преступником. Секира хотела крови – это тролли почувствовали сразу же, как только вошли в спальню. Чутье, тренированное за многие годы в спецвойсках, сработало без задержек и ошибок
  Но и Головоруб почувствовал их. Злое оружие обратило свой кровожадный взгляд на них, лезвие хищно оскалилось полумесяцем голодной улыбки. Гурделу даже показалось, что секира чуть-чуть сдвинулась с места, потянулась к ним.
  - Горгонадское отродье! – прошипел Гурдел и взмахнул дубинкой, целясь в голову Джеремии.
  То ли секира предупредила на подсознательном уровне гоблина, то ли он просто услышал тролля, но Джеремия раскрыл глаза, что тут же вылезли из орбит, скатился с кровати и забился в дальний угол комнаты, зажав в зубах подол ночной рубашки.
  - Что вам надо? – тонко выкрикнул он. – Мы… мы же договорились!
  - Он нас узнал! – взревел Гурдел и замахнулся дубинкой.
  Мурдел без разговоров кинулся к гоблину, расставив длинные руки в стороны. Его сразу стало как-то слишком много, чем не преминул воспользоваться здоровенный шкаф с антресолями. Тролль снес его как пушинку, подняв столб пыли. Мебель с грохотом опустилась на кровать, подмяв ее под себя и превратив в месиво из щепок и ошметков постельного белья. Из раскрытой дверцы вывалилась одежда, тряпичной волной затопившая комнату. Вместе с тем, шкаф зацепился за секиру, сорвал ее со стены и по невероятной случайности кинул в руки Джеремии. Секира на лету развернулась и уютно улеглась в ладонях гоблина.
  - Уууаааууу! – взвыл он от прилива невероятной силы и злобы.
  Головоруб взвился в воздух, звонко пропев песню кровавой жажды, и опустился на затылок пригнувшегося Мурдела. Гурдел потрясенно застыл. Но в слишком неумелых руках находилась секира: лезвие с разочарованием пронеслось мимо желанной головы и вонзилось в толстую тролличью ляжку. Послышался явственный чмокающий звук, словно кто-то шумно втягивал через соломинку тягучую жидкость. Мурдел неожиданно тонким голосом прокричал:
  - Помогите – оно ест меня!
  - Ха-ха!!! – безумно выплюнул в лицо троллю Джеремия, все еще сжимая в руках рукоять секиры, которая, к тому же, даже слегка двигалась в ране. Взад-вперед, наклонялась влево-вправо, прорубая себе путь к кости.
  Крик Мурдела уже захлебывался в хрипах и воплях невыносимой боли, когда брат подоспел на помощь, скинув с себя внезапное оцепенение. Хрякнул дубинкой по голове гоблина, вырвал рукоять из слабеющих рук и с невероятным усилием вытащил Головоруб из раны, что присосался к троллю наподобие жуткой стальной пиявки. Но и в руках Гурдела она не задержалась долго. Словно иглу загнали в запястье, и оно мгновенно онемело – оружие, порожденное злом и тьмой, было в ярости на своих обидчиков. Секира отвесно упала на пол, целясь по Гурделовым пальцам. Тролль едва успел отдернуть ногу, и Головоруб лишь бессильно звякнул, глубоко вонзившись в доски пола.
  Мурдел бился на полу, с его губ слетали крупные хлопья пены и пятнали пол. Кровь хлюпала под ногами, впитывалась в валявшуюся одежду, превращая ее в грязные мокрые тряпки. Гурдел в тяжком отчаянии видел, как жизнь вытекает из брата тонким ручейком – ничего он уже поделать не мог. Тролль опустился на колени, хлюпая носом и вытирая слезы на морщинистых щеках, вытащил нож и – один порез под подбородком, там, где у троллей пролегает сердечная жила. Сжал братову голову в своих широких грубых ладонях и прижался лбом ко лбу, безудержно рыдая над телом Мурдела. Сколько жарких битв они прошли вместе, сколько пережили, что бы все закончилось так… глупо.
  Что-то сломалось в каменной тролличьей натуре, хрустнуло звонким стеклом и разлетелось на мелкие осколки.
  Брат затих быстро, скончавшись уже в полузабытьи. Не от яда проклятого оружия он умер, а от руки родственника, и его душа навсегда останется в чертогах племенных предков, пировать за одним столом с древними воинами. Таково правило: убить раненого соплеменника, чтобы не потерять отважную душу в прожорливой глотке проклятой секиры.
  Ветер шелестел занавесками в раскрытом окне, шумел дождь и ревела белугой вольная стихия. Джеремии и след простыл, лишь кровавый отпечаток узкой ладони на подоконнике. Позади хлопнула дверь – Джарвус сбежал, когда заваруха только началась. Лишь Головоруб крепко застрял в досках и, кажется, неслышно злорадствовал над потерей.
  Гурдел поднялся – темная ярость плескалась в черных глазах. Он с силой пнул секиру, та обиженно завибрировала в ответ, мол, за что? На все воля Великого Света.
  - Не Света! – поправил себя Гурдел. – Тьмы, мать твою, Тьмы! Будь моя воля, я бы расплющил тебя кузнечным молотом в самом жарком горне, что я смогу найти!
  - Руки коротки! – насмешливо проскрипели доски, когда тролль высвобождал секиру.
  Теперь он заблаговременно обмотал руки тряпицами, да и само оружие завернул в шерстяное одеяло, заглушив голодный звон обиженного Головоруба. Перевязал веревкой и закинул за спину. Брата он бережно поднял на руки и торжественно двинулся к выходу.
  Родственники, оставшиеся на ночевку, боязливо посматривали из-за дверей своих комнат, но мешать не посмели. Когда же братья покинули дом Джеремии, они тотчас же кинулись обыскивать дом в поисках вожделенного золота. А золото тем временем шустро убегало к небольшой калитке в городской стене, которой пользовались исключительно в темных целях. Правда, все унести у Джарвуса просто не хватило сил, поэтому гоблин поступил по известному принципу орков: что не съем, то понадкусываю. Золото, что не уместилось на щуплых зеленых плечах, благополучно утонуло в выгребной яме около дома.
  Возле калитки деревянный палисад практически не охранялся, стража в количестве двух подвыпивших мужиков, увлеченно игравших в кости, сидела в относительно теплой и сухой сторожке – все-таки последний раз Ведьмин Яр штурмовали орочьи банды во время возвышения Горгонадца, и когда-то в это время последний раз и ремонтировались стены.
  
  6.
  Джеремия вывалился из окна и шмякнулся в мусорную кучу, глубоко погрузившись в залежи гнилых капустных кочерыжек, картофельных очисток и обглоданных костей. Адреналин еще кипел в крови, а сердце неистово билось в клетке ребер, словно птичка, стремящаяся на свободу. Такого Глазастик не переживал уже давно, а может быть и никогда. Он до сих пор помнил бурлящую силу проклятой секиры, ее неистовую злобу и ярость, жидким пламенем, растекшимся по венам. Благоразумный и рассудительный, в некотором роде даже бессердечный Джеремия ощутил себя вдруг диким берсеркером, что с пеной на губах кусал край щита и крушил черепа врагов. Правда, силенок в Глазастике было не так уже и много, да и вместо щита - подол ночной сорочки, изжеванный теперь в тонкие влажные лоскутки.
  Но холодные помои привели его в чувство, горячка боя схлынула, оставив после себя усталость и ноющую головную боль. Джеремия с осторожностью потрогал лоб: к пальцам прилипла тонкая корка запекшейся крови, а чуть выше слипшиеся волосы образовали естественную повязку, срывать которую Глазастик не ощущал никакого желания. Он пошевелил ногами и руками, проверяя, все ли в порядке, ничего ли невзначай не сломалось. Слава Святому Свету, но тело было в относительном порядке, не считая разбитой головы, пары синяков и ушибленного копчика.
  Сколько раз Джеремия ругался с соседским лавочником из-за того, что тот постоянно складировал отходы своего бизнеса под стенами гоблинского обиталища. Лавочник каждый раз клятвенно заверял, что это было в последний раз, но каждую ночь с завидной регулярностью появлялись ароматные кучи. И только сегодня Джеремия готов был расцеловать сволочного торговца и официально разрешить тому устроить свалку под окном спальни, дабы всегда существовала возможность безопасных побегов. Тут в многострадальную зеленую голову пришла печальная мысль, что навряд ли ему удастся вернуться к прежнему существованию. Глазастик с тоской поглядел на темные окна дома: он прекрасно понимал, что кто-то взялся за него всерьез, правда, кто этот неизвестный можно было предполагать сколь угодно долго. Им вполне мог оказаться и баронский сын, спрятавший коварную и мстительную натуру за туповатой маской придурка-вырожденца благородных кровей.
  От грустных мыслей Джеремию отвлекла быстрая тень, мелькнувшая в тупичке, куда выходила задняя дверь дома.
  Глазастик присмотрелся: мимо него, неся на плечах огромный по сравнению с тщедушным тельцем мешок, нагло пер Джарвус. Мешок с каждым шагом презрительно звякал, как будто смеялся над Глазастиком, мол, смотри, как тебя собственный племяш оставил с носом.
  Внутри у гоблина все вскипело, как в недавней схватке, - оскорбленное доверие требовало немедленного и жестокого отмщения. Джеремия вскочил, забыв о всякой предосторожности, и со всех ног кинулся за Джарвусом. Тот заметил погоню и припустил что есть мочи. Казалось, и мешок ему не мешает. Но дыхание подвело племянника где-то на втором десятке футов: Джарвус замедлился, сипло задышал, как загнанная лошадь и шаг стал неуверенным и заплетающимся. Но золото он все равно не бросил, и, в конце концов, как и полагается, жадность его погубила.
  Глазастик настиг его в несколько прыжков и сбил с ног. Мешок отлетел вперед, прогремев рассыпавшимися монетами.
  - Ах ты, отродье гхурла! – Глаза Джеремии, и без того выпученные и страшные, вылезли из орбит еще больше – со стороны могло показаться, что они сейчас окончательно выскочат из глазниц и повиснут на ниточках нервов. – Как тебе такое могло прийти в голову?! Почему ты это сделал?! Я ведь все тебе давал и всему учил, а ты, хлямба гуркула, ударил мне в спину.
  - Я не виноват!.. – просипел Джарвус сдавленным голосом – цепкие руки Глазастика, стиснувшие его шею, и не думали ослаблять хватку. – Это все… хрррггг… Героним! Это он меня… хрррггг… надоумил! А у тебя… хрррггг… ххх… - В этот момент хрипы племянника стали особенно сильными и многообещающими, так что Джеремии пришлось немного сбавить давление на голосовые связки. – Хууу… у тебя так много золота!..
  - Что за Героним? – брызжа слюной, прохрипел Глазастик.
  - Это… это один полуэльф, живет за городом под стеной в Ночевке. Крайняя слева хата, там еще амбал на входе сидит. Он… он страшный тип, жуткий такой, особенно когда смотрит в глаза. Мне пришлось согласиться, иначе мне крышка.
  - Что еще я должен знать? – Джеремия уже немного успокоился и мог рассуждать вполне трезво.
  - Кажется, - Джарвус с усилием сглотнул, - он работает на короля. Так Мурдел говорил…
  Карточный домик мечтаний и планов Джеремии рухнул еще несколько минут назад, когда ему чуть не проломили голову, а теперь же по руинам еще и прошлись тяжелым грязным сапогом, проутюжив остатки последних надежд. Король – это такая сила, против которой не попрешь. Не сдюжит и десяток таких, как Джеремия. Короля можно было обмануть, втереться в доверие, на что, вообще-то, и рассчитывал Глазастик, но переходить дорогу власти он никак не собирался. Это раньше короли были добрыми и мудрыми, а теперь настало время жестоких и коварных властителей, для которых подданные лишь инструмент – это в лучшем случае, а чаще всего просто расходный материла, пушечное мясо, как говорят дварфы.
  На то, чтобы полностью осмыслить происходящее, Джеремии потребовалось несколько секунд. Но, кто бы не стоял за Джарвусом, предательство Глазастик прощать не собирался.
  - Даже если бы тебя принуждал сам Горгонадец, ты не мог так поступить! И этому не прощения, ибо ты нарушил святое правило нашего народа: никогда не предавать семью. – Джеремия начал вещать, как раньше, когда внушал непутевому родственнику прописные истины теневого бизнеса, но в эту минуту он ничему его учить не собирался. Он выносил приговор. – И тебя ждет суровое наказание: смерть.
  Джарвус не успел и пикнуть, когда на его шею сдавили умелые руки Джеремии. На стороне племянника была молодость и сила, а на стороне Глазастика – многолетний опыт и праведная ненависть. Пальцы сами собой нашли главную жилу и сдавили ее, перекрывая путь крови к голове. Джарвус почувствовал, как теряет сознание и стремительно несется в темную бездну. Может быть, именно в ту самую Бездну…
  
  7.
  А в это время…
  Гурдел стоял перед Геронимом и, подняв угрюмый взор, смотрел на него. Там, за широкими черными зрачками зияла звенящая пустота, усыпанная острыми осколками.
  - Славно! – Героним восхищенно вертел в руках Головоруба, поглаживая завитки демонических барельефов. – Славно! Такое оружие многого стоит.
  - Но не жизни моего брата, - процедил Гурдел, с ног до головы покрытый запекшейся кровью. Чуть в сторонке на лавочке лежало нечто большое, накрытое куском холстины. Из-под края саванна высовывалась черная от крови рука да пара грязных сапогов, подбитых железными гвоздями.
  - Жаль, конечно, - равнодушно сказал Героним, не отрывая взгляда от секиры. – Но нам, к сожалению, часто доводится жертвовать самым ценным и близким во имя общего дела.
  - Чё это за общее дело? Пора уж и рассказать, ежели брата за него угробил.
  - Справедливое замечание.
  Героним положил Головоруб на стол поверх бумаг и раскрытой книги, а сам склонился над сундуком, обильно украшенным железом и амбарными замками. Полуэльф поколдовал над ними, отщелкнул один за другим, хотя Гурдел и не заметил в его руках ключа, и откинул крышку. Тролль не выдержал и заглянул через плечо.
  - Я решил, что ты должен знать, зачем все случилось. – Героним поднялся и уступил место Гурделу. – Смотри.
  А в сундуке находилось с десяток разновеликих свертков. Что только не пошло на их создание: и выделанная кожа, и куски звериных шкур, и грубый холст, и мешковина, и тончайший шелк, и бархат, шитый золотом и серебром.
  - Что это?
  - Оружие. Проклятое оружие, - на всякий случай уточнил полуэльф. – Ближайшие родственники секиры. – Он покосился на Головоруба.
  Секира, почувствовав, что ее поминают, самодовольно звякнула, лежа на столе, лезвие бросило отблеск чуть презрительной улыбки. Гурдел не выдержал, и сотворил знак Святого Света. Головоруб звякнул теперь по-иному, обиженно, что ли.
  - Не стоит, - с мягкой улыбкой остановил тролля Героним, когда тот попытался снова пересветиться. – Им это не нравится. Порождения Тьмы, знаешь ли…
  - Дык, но зачем?! – потрясенно спросил Гурдел. – Да весь этот металлолом надобно давно закопать в самой глубокой яме, поближе к Бездне!
  - Ты, мой друг, слишком категоричен. – Полуэльф снова обмотал Головоруба в холстину, обвязал веревкой и сложил в сундук, а после повторил загадочные действия с замками. Механизмы щелкнули и надежно закрыли хранилище проклятого оружия. – Сейчас наступают такие времена, когда любое средство необходимо для борьбы.
  - Для борьбы с кем?
  - Как будто врагов мало! – возмутился Героним. – Враги ж, они как тараканы, есть всегда и везде. Вот ты сейчас стоишь и лясы со мной точишь, а в это время защитники Черных Холмов бьются с дикими степняками. Ты вот это знаешь?
  - Не-а, - удивленно поскреб макушку тролль. – Дык, шо ж ента получается: война, чё ли?
  - Война, мой друг, война. Степняки будут пострашнее Горгонадца. Представь, они пьют кровь младенцев!
  - Да ну!
  - Ну да. А особенно им по нутру кровь младеней твоего народа, маленьких таких тролльчат!
  - Дык я их!.. – Гурдел инстинктивно схватился за рукоять дубинки, все еще висевшей у него на поясе.
  - Мы и так делаем все, что можем, - тяжко вздохнул Героним. – Боремся с угрозой, не покладая рук… - Полуэльф с сомнением посмотрел на массивные ладони тролля, раза в три шире его узкой элегантной ручки. - …И лап. Вот почему и твой брат погиб не зря. За великое дело положил он живот свой!
  - Дык, оружье-то проклятое, Тьмой изрыгнутое и Злом помеченное!
  - Друг мой! – устало присел Героним, словно беседа его утомила, особенно то, что приходится объяснять такие элементарные вещи. – Друг мой, когда нам угрожает зло великое, не грех и к злу малому обратиться. Исключительно для защиты!
  - Дык, мало десяти клинков, чё бы войско вооружить.
  - Во-первых, не я один собираю оружие. Таких королевских порученцев по всей Эратии немало. Всех вместе будет около тысячи клинков…
  - Дык, все равно мало!
  - Не перебивай! А во-вторых, не как оружие они нужны нам, а как средство магической поддержки.
  - Чего?
  - В каждой такой секире есть сила: большая и маленькая, очень злая и так, более-менее. Каждый клинок отправляется в Цитадель Света, где проходит определенный обряд, какой, мне не ведомо. Да и не наше это дело, а тех, кто наверху.
  Героним для дополнительной аргументации своих слов ткнул пальцем в сторону потолка. Гурдел проследил за направлением, но ничего, кроме полусгнивших досок и ажурной паутины не увидел, но для важности кивнул:
  - Угу.
  - Теперь ты знаешь все! Каково твое решение: быть с нами или идти своей дорогой? Сам понимаешь, чтобы смерть твоего брата не была напрасной. – А брательник, как чувствовал в этот момент Героним, уже ощутимо попахивал да успел лавку и пол под ней изрядно перепачкать кровью.
  «Придется мыть. Самому» - промелькнула философская мысль в голове полуэльфа, и взгляд как бы сам собой зацепился за швабру и деревянное ведро в углу.
  - Дык я, наверное, согласен – делать-то мне уже нечего.
  - Правильный ответ, мой друг. - Полуэльф ободряюще похлопал Гурдела по плечу.
  
  8.
  Конечно, тролли – хорошие ребята, но тугодумы и немного того, малопонятливы – в общем. Так что общение с одним из их представителем, пусть и весьма одаренным по меркам этого сурового племени, изрядно утомило, и Героним был только рад, когда удалось выпроводить Гурдела вместе с его непутевым, а теперь еще и мертвым братцем. Помог троллю Артеран – громилоподобный тип, вечно хмурый и молчаливый, дежуривший у двери хижины полуэльфа. Хотя он и был человеком, но статью уступал троллю совсем чуть-чуть, и, что больше всего нравилось Герониму, практически никогда не разговаривал, ни о чем не спрашивал и лишь молча выполнял приказы и распоряжения своего остроухого босса. Кроме того, Артеран ни с кем не общался, не имел ни родственников, ни друзей - баклаги и кувшины с чем-нибудь горячительным успешно заменяли и тех, и других.. Пил Артеран всегда и много, но Героним еще ни разу не видел его пьяным или даже слегка навеселе. Порой складывалось впечатление, что алкоголь на вышибалу не действует вообще, и потреблял он его исключительно в качестве топлива, как печка поглощает дрова, чтобы согревать тела и души домочадцев.
  - Наконец-то! – удовлетворенно выдохнул полуэльф, когда Гурдел, его дохлый братец и Артеран скрылись за дверью. Перед этим Артеран получил четкие указания никого не пускать, кроме кого-нибудь действительно важного. Кто будет этим важным, дескать, и сам поймешь.
  Необходимая бумага нашлась сразу – у Геронима была хорошая привычка хранить важные документы в специально отведенных для этого местах, вроде тайника под половицами. Деревянный пол в таких домах был роскошью, крестьяне и случайные путники обходились обычным земляным, но хибару полуэльфа постоянно подмывало во время дождей, и образовывалось нечто вроде домашнего болотца. Поэтому в первый же день своего здесь пребывания, когда он вплотную столкнулся с дурнопахнущей жижей, заливавшей его дом, Героним приказал Артерану вырыть небольшой дренажный канал и положить пол из подручных средств. При этом, правда, пришлось разобрать на стройматериалы соседскую хижину, а ее обитателя – нечёсаного и немытого типа неопределенного пола – принудительно выселить на пустырь. Тип принял все случившееся с философским стоицизмом, и возражать не стал.
  А бумага-то была очень важной, фактически она являлась основным руководящим документом, на основании которого полуэльф и развернул свою деятельность. Значилось там десять пунктов со схожим, в общем-то, содержанием: меч такой-то, кинжал такой-то, топор такой-то и так далее. Героним не знал, что послужило основанием для создания подобного списка: старинная хроника, воспоминания бывшего солдата горгонадских полчищ или показания осужденного на долговременное заточение в стенах Цитадели Света. Но, во всяком случае, выглядело все очень подозрительным.
  Полуэльф нашел секиру в списке, благо секир имелось не так уж и много – всего лишь одна. И прозывалась она довольно зловеще.
  - Головоруб – надо же! – хмыкнул Героним. – Мрачная какая-то фантазия у цвергов.
  А тут нечему было удивляться: у темного народа и фантазии темные.
  Что касается самого списка, то полуэльф редко задумывался над перипетиями создания документа. Темное это дело, как и все, что касалось проклятого оружия. Цитадель хранила свои секреты трепетно и надежно, как мать свое дитя, да и лезть в ее дела Героним не горел особым желанием, а то ведь можно лишиться слишком любопытного носа вкупе с головой. Это похуже будет, чем даже интрижка с королевской любовницей.
  Полуэльф, высунув от усердия кончик языка, аккуратно вычеркнул Головоруба, тем и закончив список. Все, что можно было собрать, было собрано, все, что можно вычеркнуть, вычеркнуто. Теперь дело за малым – вызвать посланника Цитадели. Ну, если говорить по правде, не совсем и малым. Ведь в дело предстояло вступить магии, а то вестник из плоти и крови слишком ненадежен для таких дел. Существовала даже специальная директива, согласно которой «филиалы и отделы региональные Цитадели Света обязаны извещать организацию с помощью магии альбо духов низших закабаленных, ибо в обязательство ихнее входит секретность строжайшая посланий и донесений важных».
  Магия – штука тонкая. Есть и стихийная, а есть и чернокнижная, запрещенная святейшим указом Светлого Синода. И как все, порожденное Бездной и силой, черпаемой из нее, темная волшба весьма и весьма соблазнительна: простая и одновременно могущественная. Но, к тому же, и развращающая невероятно. Сила Бездны разлита повсюду, и хватает ее с избытком, ведь Эратия очень близка с Бездной, как соседние струны на арфе. Близки-то – близки, а вот перешагнуть нельзя, нету таких дорожек, кроме смерти, а магия, погляди, хлещет полноводной рекой – для нее не существует преград. Пользуйся, черпай ведрами, вот только не лопни. Горгонадец ведь тоже считал себя всемогущим и бездонным, но магия как бурлящий поток: один неверный шаг, лишний глоток и захлебнешься, не выплывешь. Вот такое хитрое дело. А стихийная магия совсем другая.
  Силы стихийной тоже много, но попробуй, вырви ее у природы. Надорвешься и, бывало, ничего не получишь. Воздух – стихия ненадежная, ветреная. Вызовут дождик для увлажнения полей или солнечный денек для хорошего настроения, но потом надо следить, чтобы дождь не превратился в потоп, а теплое солнце не вызвало страшнейшую засуху.
  Земля – антагонист Воздуха. Стихия инертная, тяжелая на подъем. Сам умаешься, а она даже не откликнется. Требуется тут немалое искусство и внутренняя человеческая сила огромная, чтобы выдюжить Землю.
  Вода же похожа одновременно и на Воздух, и на Землю. То раскочегарить ее тяжело, то утихомирить нету сил. Двойственная стихия, и тем опасная: никогда не знаешь, чего от нее ожидать.
  А Огонь совсем другое дело. Стихия та податливая как глина, удобная как кровать и надежная как амбарный замок, сработанный дварфами. Делай с ней, что хочешь: бросайся во врага огнешарами, призывай духов огня – саламандр. Одна проблема: мало ее. Обыкновенного костра хватает на два-три заклинания средней силы, а что-нибудь серьезное чародеить надо у очень сильного пламени: кузнечного горна, горящего озера с земляным маслом, а лучше сама суть огня, изрыгнутая из-под земли. На зря самые могущественные огненные маги обитают в Джаффе – стране действующих вулканов и лавовых рек.
  Но для дела, задуманного Геронимом, сойдет и слабое пламя самодельной печки, едва согревавшей убогую лачугу. Полуэльф подкинул пару чурбачков для надежности, чтобы огонь в самый ответственный момент не погас. Присел возле печки, вытянул руки ладонями вперед, словно хотел согреться, и прикрыл глаза. С его губ слетели первые слова заклинания:
  - Пламя жадное, пламя верное, огонь подземный и огонь небесный откликнись на просьбу и пришли вестника своего верного для дела правильного и хорошего. Услышь меня, опаляющая стихия…
  Остальные слова превратились в неразборчивое бормотание. Оранжево-красные отблески легли на худощавое лицо. Огонь взвился, выскочил из темницы очага, чуть не опаляя брови. Пламя как-то странно дернулось, выгнулось дугой в сторону заклинателя и выплюнуло из себя маленький оранжевый шарик. Саламандра поднялась ближе к лицу Геронима, на гладкой как стекло поверхности проявились маленькие алые глазки, аккуратный ротик с пухлыми губками. Полуэльф раскрыл глаза.
  - Чего надо? – зевнув, пискнул дух.
  - Послание передать.
  - Слушаю, - сказано это было таким усталым голосом, словно бедный дух только то и делал, что носился по миру, передавая письма и вести.
  - Дело закончено, комплект собран, жду ревизии.
  - Адрес?
  - Цитадель Света, лично командору Хорасу.
  - Камин, печка, костер?
  - Камин, большой такой, горит все время. Хорас стар уже, греет постоянно свои кости.
  - Ну ясно, я полетел что ли?
  - Давай, до встречи.
  - Угу, - пискнула напоследок саламандра и снова нырнула в огонь.
  Теперь можно не опасаться, донесение будет доставлено до адресата и никто лишний его не узнает. Героним вздохнул с облегчением, смахнул редкие капли пота, выступившие на лбу, и прилег на узкую лежанку в углу возле печки, ногами к горячей стенке. Теперь можно и расслабиться – ждать оставалось еще два дня – столько времени потребуется, чтобы доскакать от Цитадели до Ведьминого Яра ревизорам. Они-то и заберут с собой сундук с трофеями, а, может быть, и самого полуэльфа, которому так надоели грязные простолюдины, грязный город, грязный дом… Героним спал, и снились ему Королевский дворец, огни Торгмара и ежегодный бал в честь королевы.
  
  9.
  Быстрокрылый дух, который вовсе не имел крыльев, но зато знал тайные пути пламени, насквозь пронизывающие мир, буквально за несколько минут донес сообщения до командора Хораса.
  Старый паладин как всегда дремал в глубоком мягком кресле напротив пышущего жара огромного камина. Хорас завернулся в многочисленные одеяла, но все равно продолжал мерзнуть: странный недуг поразил крепкое тело. Ни молитвы клириков, ни запретные смеси ведьм и целителей не могли излечить Хораса, они даже не могли понять, отчего он страдает. Болезнь пришла внезапно и за один день поселила в членах мерзкий холод, все ближе и ближе подбирающийся к сердцу. Месяц за месяцем, год за годом, хворь подтачивала крепкое тело, пока могучий некогда паладин не превратился в трясущегося старика, который уже едва мог таскать священные доспехи. Теперь они пылились без дела в углу комнаты Хораса на деревянном каркасе, и, будто стальной двойник, олицетворяющий силу и славу рыцаря Света, презрительно подмигивали огненно-красными бликами полированного металла.
  Хорас выпростал исхудалую руку из вороха мехов, пригубил из чаши с согревающим отваром. На короткое время обжигающая жидкость потеснила болезнь, делая кровь снова горячей, как в молодости, но и она не смогла надолго сдержать телесный лед: призрак тепла сжался в студеных объятиях и растворился в бездонном море холода. Когда паладина снова скрутил жесточайший приступ озноба, из огненной бездны камина выскочила маленькая оранжевая сфера и зависла перед морщинистым лицом. Почувствовав на лице жар, Хорас раскрыл глаза.
  - Командор Хорас? – маленькое личико умилительно сжалось, силясь принять серьезное выражение, столь ему не свойственное.
  - Он самый, - сквозь кашель прохрипел командор. Но от появления саламандры стало легче и покойнее. Болезнь затаилась в глубине организма и лишь сверкала льдисто-голубыми глазами в терпеливом ожидании.
  - Сообщение от Геронима: «Дело закончено, комплект собран, жду ревизии».
  - Славно! – Впервые за много дней приятное известие: Магистр будет рад. Командор Хорас позволил себе мимолетную улыбку. – Спасибо. Можешь идти.
  - Пока! – пискнула саламандра и растворилась в огне.
  Паладин залпом осушил согревающий настой, загнав болезнь поглубже, откинул меха, морщась от холода, и встал на ноги. Голова закружилась, повело прямо в жаркий огонь. На мгновение Хорас позволил себе слабость, подумал: «А ведь в огне не так уж и плохо, хотя бы там нет этого проклятого холода, замораживающего кишки в тугой ком. Один шаг – и тепло. Горячо. Жарко!». И потом в течение нескольких минут клял себя за греховный порыв и вспоминал молитвы из Светоча Веры.
  Посчитав, что такого искупления пока достаточно, практически недрогнувшей рукой стукнул в небольшой бронзовый гонг. В эту же секунду на пороге комнаты возник оруженосец в легком доспехе и благоговейном выражением на лице: как же, герой войны с Горгонадом, победитель Темной гвардии, Истребитель нечисти. Внутри закипал гнев на себя, на молодого оруженосца, на самого Магистра, на всех тех, кто окружал его и сочувственно улыбался ему. Как же Хорас ненавидел эти сочувствующие улыбки, но смирение, которому учат клирики и Светоч, не давало разродиться гневу.
  - Помоги мне, мой мальчик, - практически прошептал командор, опираясь на вырезанный из железного дуба посох. Латный воротник каторжной цепью тянул вниз и натирал шею, давил на грудь, стесняя дыхание, что Хорас давно решил про себя, что последнюю регалию паладина с него снимет только смерть. – Проводи меня к Магистру.
  - Слушаюсь, мастер Хорас! – с готовностью подставил плечо услужливый оруженосец и повел многочисленными темными коридорами и галереями, мимо келий рыцарей и клириков, молитвенных залов и оружейных, пока не остановились перед простой, но надежной дверью. Такую и тараном за раз не пробьешь. Оруженосец осторожно постучал.
  За дверью послышался металлический лязг, возня и лишь потом раздался гулкий, словно из трубы голос:
  - Войдите.
  Полутьму, царившую в кабинете Магистра, нарушал лишь эльфийский волшебный светильник, наполненный солнечным песком из далеких пустынь Ливарэля. За широким письменным столом, обложившись ворохом бумаг и странных фолиантов, сверкал стальными плечами широкоплечий до неприличия человек в полном доспехе. На зеркальной поверхности нагрудника сверкало самоцветами Пламя Веры: семь изгибающихся линий, исходящих из одной точки, образующихся некое подобие пламени. Прорези клювастого забрала как всегда были полны тьмы. Заклепки, соединяющие его со шлемом, сверкали маленькими брильянтами, искусно вставленными в стальные шляпки.
  - Важное сообщение, Магистр! – Хорас не стал утруждать себя церемониалом и примостился на стуле для гостей. Проклятый холод уже щекотал спину ледяными пальцами. Оруженосец, подчиняясь движению руки Магистра, скрылся за дверью. – Да и не тот это недуг, что поддается лечению. Сами знаете, сколько средств опробовано, остается лишь уповать на Свет…
  Только Хорас мог позволить себе такое панибратское обращение к Магистру, ибо он неизмеримо давно, как уже кажется сейчас, служил в отряде Железного Дровосека – сильнейшего и искуснейшего паладина, никогда не снимавшего сверкающие доспехи и рубившего врагов, подобно тому, как лесоруб валит столетние деревья. За что он, кстати, и получил свое прозвище. Это был тот самый отряд, что самоубийственно штурмовал Горгонад вместе с небольшой компанией дварфов, низушков и людей. И из всего отряда, лишь двое остались в живых: Хорас и Железный Дровосек. Дровосек, шатающийся от усталости, выкрикнул из последних сил вызов на поединок чести, даже не рассчитывая на то, что враг откликнется. Но он ошибался. Горгонадец принял вызов, и паладин вошел во врата вражеской столицы. Вернулся он только через два дня, и две ночи, неся в руках уродливую голову темного волшебника. И в эту же минуту Горгонад пал.
  - Да верно! – Из-за шлема, опирающегося на широкие магистерские плечи, Хорас не заметил кивка. – Только Свет поможет нам. Так что за сообщение?
  - Помните полуэльфа по имени Героним?
  - Ну конечно! Это тот милый молодой человек, чуть не наставивший рога Его Величеству? – Смех Магистра получился каким-то приглушенным с примесью металлического скрипа.
  - Он самый! – кивнул Хорас. – Он исполнил задание – оружие собрано.
  - Точно?! – Магистр подался вперед, опершись руками, закованными в латные перчатки, о столешницу.
  - У меня нет причин сомневаться.
  - Прекрасно! – Магистр в возбуждении вскочил и стал расхаживать по кабинету, грохоча при каждом шаге доспехами. – Прекрасно! Скоро мы запустим горны…
  - Что, простите? – Командор впервые видел своего командира в таком возбужденном состоянии. Обычно, Железный Дровосек держался спокойно, был предельно вежливо даже с простолюдинами и чуть отстранен, как и подобало магистру Ордена Света. Такой взрыв чувств был ему несвойственен. Хорас помнил, что даже перед сражением с Горгонадцем, будущий Магистр был совершенно спокоен.
  И вообще, с точки зрения командора после той войны его командир сильно изменился, казалось, он даже немного раздался в плечах. Голос стал ниже, или это только казалось, ведь стальной шлем сильно искажал звуки. И это странное долголетие… Хораса болезнь все больше пригибала к земле, а Магистру все было нипочем: чудовищно тяжелые доспехи он носил легко, как пушинку, и вряд ли бы даже сегодня нашелся бы рыцарь, искуснее его в фехтовании. Может быть, благословение Света за совершенный подвиг? Хорасу хотелось верить, но червь сомнения точил его не хуже болезни.
  - Все просто великолепно, друг мой! Первая половина плана приведена в исполнение! Необходимо как можно быстрее доставить оружие ко мне.
  - А Героним?
  - Полуэльф? – Магистр хмыкнул. – Он должен пропасть, сгинуть без следа.
  - Но…
  - Это необходимая жертва, Хорас, - Магистр подошел ближе и положил руку на плечо командору. Даже сквозь плотную ткань он почувствовал ледяное прикосновение металла. – Свет простит нас и поймет. А Героним и так не жилец: вряд ли Его Величество оставит беднягу в покое.
  Внезапно тусклый свет упал таким образом, что осветил прорези забрала, и Хорас увидел глаза Магистра. Голубые, как древний лет, и столь же холодные. Глаза показались лишь на мгновение, чтобы затем скрыться в густых тенях.
  - Иди отдыхай, друг мой, а я сам разберусь со всеми делами. Тебе нужен крепкий здоровый сон – я распоряжусь, чтобы тебе помогли.
  Знакомый оруженосец вывел растерянного командора из кабинета и отвел в его комнату, уложил в кровать под белым, шитым серебром балдахином, подкинул дров в камин и прикрыл за собой дверь. А Хорас все никак не мог прийти в себя, ведь он помнил, что глаза у Железного Дровосека были серо-стальными, под цвет его лат.
  
  10.
  Тройка всадников в белоснежных плащах через час покинула врата Цитадели и галопом рванули на юго-восток, к Ведьминому Яру через полноводную Фейзану. Плащи развевались за плечами огромными сверкающими из-за серебряных нитей, искусно вшитых в ткань, знаменами, не скрывая блеск зеркальных доспехов. Паладинам не от кого было скрываться или чего-то стесняться. Простолюдины и благородные с поклонами уступали им дорогу, а рыцари без устали неслись к своей цели. Каждые десять миль они меняли лошадей в трактирах и постоялых дворах: хозяева были только рада поспособствовать Ордену Света и получить за это благословение у клирика.
  Миля пролетала за милей, а паладины ни разу не остановились на постоялом дворе, не сняли священных лат. Башня барона Ведьминого Яра показалась на исходе второго дня, как и рассчитывал Героним. И перед самым закатом всадники подъехали к трущобам, притаившимся у стены города. И застыли в нерешительности. На этом информированность посланцев заканчивалась.
  К тому же, вся беда была в том, что при виде паладинов обитатели трущоб мигом попрятались по своим крысиным норам, ослепленные сиянием справедливости, как сказали бы сами паладины, или, что будет ближе к правде, испугавшиеся известных на всю Эратию зеркальных лат. Только один паренек, сотрясаемой крупной дрожью возле повозки, груженой капустой и морковью, застыл на месте: он одновременно боялся и паладинов, и крепкого отцовского кулака, потому и дрожал осиновым листом под острым как полуторные мечи у пояса взглядом всадников.
  - Эй ты! – властно позвал его один из паладинов с серебряной капитанской вязью на стальном нагруднике. – Желаешь помочь Свету?
  - Д-д-да… - выдавил из себя паренек. Его «да» получилось больше похожим на сдавленный выдох, будто ему со всего маху саданули под дых.
  - Знаешь, где можно найти Геронима?
  - Н-н-нет.
  - А странных незнакомцев не видел? Эльфов, например?
  Паренек снова мотнул головой, но неожиданно его чумазое лицо осветилось умственной деятельностью.
  - Эльфов не видел, но полуэльф есть один. Живет в конце ентой улицы, в самом лучшем доме, только давно он тут живет, с год – не меньше.
  - Прибудет с тобой Свет! – торжественно произнес паладин и подкинул в воздух золотой соверен с профилем царствующего монарха. Проявив недюжинную ловкость, наблюдательный парень поймал его и мигом припрятал за пазухой. Склонился в благодарном поклоне.
  - Вперед. – Могучие рыцарские кони двинулись дальше, повинуясь властному движению латной рукавицы.
  От чтения Геронима отвлекло неясный грохот, раздавшийся за дверью.
  - Хозяин велел не пущать! – авторитетно заявил Артеран. – Кто такие?
  - Ты что ли ослеп – латы не видишь? Мы верные рыцари Ордена…
  - Да мало ли кто мог зашиться в эти стальные бочки! Кто такие, еще раз спрашиваю?
  «Ой, дурак!» - пронеслось в голове полуэльфа. Он, не дожидаясь печального конца спора – Героним уже различал, благодаря своему острому слуху, шорох извлекаемых из ножен мечей, резко раскрыл дверь и, лучезарно улыбаясь, склонился в элегантном придворном реверансе.
  - Мы крайне рады видеть воинов Света в нашей скромной обители! Простите моему спутнику его невежество!
  - Может быть… - процедил капитан, сверкая недобрыми глазами сквозь прорези забрала. Но меч благополучно снова скрылся в ножнах. Его примеру последовали и остальные паладины. Лишь Артеран продолжал постукивать по ладони короткой дубинкой, обитой железными полосами.
  - Проходите, - Героним услужливо уступил дорогу паладинам.
  Те молча прошли вовнутрь, сопровождаемые колючим взглядом вышибалы. Тот им откровенно не доверял. «Странно!» - подумал полуэльф. – «И как я умудрился найти единственного на всю Эратию человека, не доверяющего Ордену?» Героним конечно преувеличивал: Артеран не был одинок, но таких индивидов все равно было слишком мало.
  - Не желаете чего-нибудь выпить? – извивался в лабиринте угодливости полуэльф. – Или поесть? Так я быстро распоряжусь. Может быть, желаете отдохнуть после дороги?
  Капитан с сомнением оглядел узкий лежак, застланный серым бельем, и перевел взгляд на Геронима.
  - Мы пришли по делу, а не для того, чтобы лакать вино!
  - Само собой! Само собой! А вот и оружие!
  Героним выдвинул тяжелый сундук из-под стола и услужливо раскрыл крышку. Протянул бумажку со списком.
  - Все согласно реестру.
  - Проверим, - кивнул капитан и быстро пробежался глазами по списку, ежесекундно сравнивая его и имеющееся в наличии оружие. Изучение недлинного в общем списка заняло у рыцаря не меньше четверти часа.
  - Все хорошо, - улыбнулся под забралом капитан, так что Героним не увидел эту улыбку, иначе она могла показаться ему двусмысленной. – Все просто замечательно. Орден Света благодарен за службу и готов достойно вознаградить. Флетт, убей его!
  Героним не успел даже удивиться, настолько неожиданным оказался этот приказ. А паладин Флетт уже извлек из ножен длинный кинжал и кинулся в атаку. Ему бы гораздо сподручнее было бы рубануть полуэльфа мечом, тогда бы его точно ничего не спасло, но хижина была слишком тесной для меча.
  Древние инстинкты отца-эльфа, дремавшие под спудом сознания, среагировали гораздо быстрее разума, отбросив Геронима к дальней стене. Флетт продолжал надвигаться, сжимая в руках смертоносное лезвие. Полуэльф, повинуясь скорее наитию, чем трезвому рассудку, пинком опрокинул стол, отделяя себя от паладина. Но и второй паладин продолжал надвигаться, покачивая шестопером.
  - Артеран! – в истерике выкрикнул Героним, и тотчас же входная дверь взорвалась облаком щепы, и что-то невероятно быстрое и тяжелое врезалось в первого паладина. Воин с грохотом повалился, зацепив при этом какие-то глиняные плошки и бутыли, а также и сундук с оружием.
  Второй паладин попытался защититься от смерча, именуемого Артераном, но все равно не избег дубинки. Стальной шлем от тяжелого удара загудел боевым барабаном. Капитан оказался гораздо расторопнее своего подчиненного. Рыцарь ловко увернулся от очередного удара, пропуская утяжеленную железом дубинку над собой. Инерция казавшегося неотразимого удара увела Артерана в сторону, из-за чего паладин на время исчез из его поля зрения. Вышибала также не заметил стремительный росчерк короткого лезвия. И так не успел ничего предпринять, когда капитанский кинжал на добрых две ладони вошел в живот Артерана.
  Полуэльф, испуганно наблюдал за схваткой, когда его верный слуга умер, и тогда он понял, что следующим на очереди окажется именно он. Героним быстро оценил сложившуюся ситуацию. К двери не прорваться – дорогу перекрывали уже снова готовые к бою паладины, оставался лишь один путь: в стене, к которой прижимался полуэльф, имелось слабое место. Тонкая доска, закрывавшая огромную дыру, проделанную летом неуклюжим тарквинием, держалась лишь на паре гвоздей – оставалось чем-нибудь выбить ее.
  Рука само собой нащупала рифленую рукоять и крепко сжалась вокруг жутких барельефов, полностью покрывавших цвергскую секиру. Героним не понимал, что он делает, но оружие уже покоилась в профессиональном хвате опытного секироносца, хотя полуэльф из оружия умел обращаться только со столовыми приборами. Он не понимал откуда у него в голове возникли эти знания, но ему было уже не важно: внутри закипала кровавая ярость берсерка. Героним издал неразборчивое горловое рычание и бросился вперед, ловко скользя на полусогнутых. Ярость, возбужденная секирой, и первобытные инстинкты остроухих предков слились в жутком тандеме, яростно требовавшем крови.
  Головоруб застонал в предвкушении. Полукруглое лезвие взметнулось в воздух, чуть не задев потолочные стропила, и скорее пнуло противника, чем ударило. Но и этого оказалось достаточно. Острый загнутый конец как тонкую бумагу пробил доспехи и раздробил ключицу паладина Флетта. Кровь хлынула у того из щелей забрала, ноги подкосились, и мертвый паладин железным хламом рухнул на пол. Головоруб отчаянно завибрировал в руках, впитывая душу убитого паладина, и отчего слегка приспустил вожжи, управляющие полуэльфом, и Героним чуть не выронил оружие. Секира в ответ снова застонала, но уже недовольно, словно досадуя на еще одного неумелого и слабого духом хозяина.
  Капитан, разъяренный неожиданным сопротивлением полуэльфа, пер вперед, рисуя в воздухе блестящие ленты ложных выпадов, отвлекая внимание врага, а второй паладин, отошедший от удара по голове, поступил более хитро: стал обходить Геронима со стороны.
  Героним чуть не пропустил смертоносный выпад кинжала, но Головоруб среагировал быстрее, легко отбив клинок и тут же ударив в ответ. Но капитан ожидал этого и ловко уклонился, снова пуская кинжал в дело. Секира коротко звякнула в ответ; клинок, попавший в захват между нижним краем лезвием и рукояти, вывернулся из руки паладина и отлетел в дальний угол. Полуэльф не медля нанес еще один удар; Головоруб истошно взвыл в воздухе и молниеносно опустился на шлем паладина.
  Только чудо спасло капитана: глиняный черепок скользнул по полу, увлекая за собой и ногу – паладин нелепо взмахнул руками, и приземлился на свой твердый латный зад. Головоруб недовольно прожужжал над самой головой, лишь слегка скользнув по шлему. Капитан, проявив недюженую ловкость, перекатился через спину и вскочил на ноги, извлекая меч. А теперь настал черед удачи Геронима. Взгляд капитана сместился за спину полуэльфа, и тот мгновенно присел, чувствуя, как его волосы на затылке шевелит неприятный ветерок от пронесшегося всего в дюйме над головой шестопера.
  Полуэльф рубанул с разворота, но не смог удержать равновесие: тяжелая секира с воем унеслась куда-то назад, а Героним, крутнувшись на согнутых ногах, завалился на бок. Шестопер на мгновение завис над ним и стремительно опустился вниз…
  
  11.
  Гурдел продолжал беспробудно пьянствовать, оплакивая своего брата – предложение полуэльфа отнюдь не вернуло душевное равновесие и не излечило кровоточащую рану потери.
  Причем и отомстить не удалось: Джеремия бесследно сгинул.
  Тролль носился по городу, распугивая бродячих собак и редких ночных прохожих. В периоды обострения буйства громил ни в чем не повинные торговые лавки и выбивал двери в поисках «проклятой длинноухой задницы». Так продолжалось в течение нескольких ночей, и горожан порядком надоели пьяные выходки тролля и они нажаловались самому барону, тот, в свою очередь, передал жалобы начальнику стражи – матерому троллю Грохнаку, ветерану войны с Горгонадом и просто честному парню.
  Грохнаку было искренне жаль Гурдела, но поделать он ничего уже не мог. Так в один прекрасный день Гурдела с позором изгнали со службы без выходного пособия. И ему ничего не оставалось делать, как отправиться к Герониму на постой: кроме службы, у тролля отобрали и место в казарме.
  Первое, что поразило все еще трезвого и оттого хмурого тролля, так это полная тишина подстенного стойбища. Его разнородные обитатели попрятались по своим норам и носу не казали наружу. Профессиональное чутье подсказало, что здесь что-то не чисто. Из вещей у Гурдела остались одежда и нож в поясных кожаных ножнах, даже скорее не нож, а полноценный тесак длиной с локоть и с шириной лезвие не меньше тролличьей ладони. Недостаток остроты с лихвой компенсировался большим весом и немалой силой в руках Гурдела. Тролль привык доверять своему чутью и немедленно извлек оружие из ножен.
  Еще сильнее в своих подозрениях он утвердился, когда увидел тройку здоровенных рыцарских лошадей. И стояли они именно около хижины Геронима. Тихий вскрик из хижины заставил его замереть и насторожиться. Теперь он не сомневался.
  Хлипкая стена, сложенная из гнилых досок и кусков кирпича практически рухнула, подняв облако пыли. В проломе посланником смерти появился могучий тролль. Рука с зажатым шестопером замерла.
  - Мы рыцари… - начал было паладин, но не успел закончить фразу: Головоруб, раскалившись от ожидания, взвился в воздух и по подлому ударил в пах. Лезвие в форме полумесяца легко вошло в тело, кромсая плоть и кости. Секира удовлетворенно заурчала от удовольствия, заворочалась в ране, впитывая кровь и жизнь жертвы, и лишь через несколько секунд со звонким чмоканьем покинула тело паладина. Рыцарь, на удивление тонко вскрикнув, сжал ноги и стальным истуканом повалился на пол. Никто этого не видел, но на лице, спрятанным за забралом, застыло удивленное и немного обиженное выражение.
  Капитан, поняв, что находится в меньшинстве, отступил назад, выставив перед собой меч, грозя наколоть на него, как бабочку на иголку, каждого, кто сунется.
  - Вы не ведаете, что творите! – гулко прозвучало из-под забрала. – Нападение на рыцарей Ордена, двойное убийство… Простой смертью вы явно не отделаетесь. Тролль, ты пока ты еще не совершил ничего предосудительного – помоги мне, и Орден не останется в долгу. Убей полуэльфа.
  Гурдел засомневался. А ведь и в самом деле, что его связывало с Геронимом: сомнительная сделка и вот теперь возможность превратиться в злейшего врага Ордена. «Неплохо, а?» - с ехидцей заметил внутренний голос. – «А смерть Мурдела? Героним ведь во всем виноват: кто вас послал за секирой?» Гурдел не заметил еще Головоруба: секира благоразумно спряталась под телом полуэльфа. Из небытия возникло лицо брата, и было оно столь же грустно, как в тот день, когда скончалась матушка. И братова кровь на руках. Гурдел тряхнул головой, отгоняя наваждение.
  - Никого я убивать не буду. Не убивца я, и тебе не позволю, будь ты хоть трижды паладин!
  - Ты пожалеешь, тролль, если стал по другую от меня сторону баррикад.
  - Все равно! – криво ухмыльнулся тролль, поигрывая свои тесаком. – Сейчас мы уйдем, а ты уж волен потом делать, че хочешь: кричать, звать подмогу, но сейчас молчи, если хочешь жить. И твоя зубочистка туточки не спасет.
  Сказано было таким тоном, что капитан ясно понял, что сейчас стоит уступить: ни силой, ни проворством он тягаться с троллем не мог. Пересилив себя, капитан кивнул.
  - Уходи и падаль эту забирай. Мы еще встретимся, тролль. Обязательно встретимся.
  - Может быть. – Гурдел решил не растрачивать силы на словесную перепалку и уходить. Он так до конца и не понял, что его заставило так поступить, но выбор сделан – назад не повернешь.
  Гурдел подхватил за шиворот очумевшего Геронима и покинул хижину таким же путем, каким и зашел, окончательно развалив стену. Крыша опасно накренилась, обидчиво скрипя стропилами. Головоруб все еще сжимаемый рукой полуэльфа ехидно звякнул: он опять победил. А капитан молчал и глядел вслед им, уведших кроме того двух рыцарских лошадей. Ему спешить было некогда: он знал, что им нигде не скрыться и не спрятаться. Эратия велика, но только не для мести Ордена Света.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"