Господин Мерекке поднялся с кушетки и осуждающе посмотрел на смущённую медсестру. Он держался молодцом, хоть и разменял девятый десяток, только глубокие складки у рта и блестящая лысина намекали на возраст.

- Нехорошо над пациентами издеваться, сударыня. Как же моя кровь может сгустщаться? - господин Мерекке покачал головой.

Он вышел из дверей поликники, вдохнул тёплый,чуть пахнувший ванилью воздух и направился в сторону своей шоколадной фабрики, самой большой в маленьком бельгийском городе, славившимся шоколадом и кружевами.

Герб фирмы - два пухлых херувима, держащие рог изобилия, мерцал сусальнным золотом над воротами.

Дюжина шоколадных фабрик города исправно производила лучший в мире - так считали местные жители, шоколад, кружевницы в национальных фламандских костюмах сидели у дверей магазинов и улыбались туристам, не переставая стучать коклюшками.

Но ни один торговец, ни одна кружевница не смели и думать, что когда нибудь смогут достичь высот господина Мерекке. Он владел пятью магазинами на центральной площади, поставлял шоколад по всему свету - херувимы лукаво улыбались с коробок в Нью-Йорке и Токио, Москве и Пекине.

Господин Мерекке вошел в здание фабрики. Он почувствовал себя лучше уже в гулком, всегда прохладном холле - старая прочная кладка не пропускала тепла. Пятьсот лет назад здесь была тюрьма, потом - богадельня, а последние сто лет - шоколадная фабрика семьи Мерекке.

Зайдя в свой кабинет, господин Мерекке сел в кожанное кресло с высокой спинкой и облегченно вздохнул. Недомогание отступило, он погладил старческой, в коричневых пятнах рукой стол, словно это была женщина.

- Папа, ты опять здесь!- в дверях стояла дочь,его заместитель в течении последних тридцати лет,наследница. Господин Мерекке отдернул руку от стола, словно это был горячий утюг.

- Что ты хотела?

- Иди домой и отдыхай. Я сама с оптовиками встречусь, - светлые водянисто-голубые глаза глаза дочери потемнели от злости.

- Я лучше себя чувствую здесь, - господин Мерекке виновато улыбнулся дочери. Бедная девочка, вечный заместитель, седину закрашивает блондинистой краской, а иногда всё равно видно.

Дочь в сердцах хлопнула дверью. Господин Мерекке съежился от хлопка словно ему дали подзатыльник. Он посмотрел на фотографию на стене, рядом с дверью. Год назад отмечали столетие фабрики, собралась почти вся семья, вечно клянчащие деньги племянники, двороюродные внучки,седьмая вода на киселе - эти всегда тут как тут. А младший сын не приехал.

Часы на башне Святой Терезы пробили час дня.

Господин Мерекке с трудом поднялся из кресла. Пора было идти обедать домой. Похожиий на фабричный склад, только отделанный мрамором, дом семейства Мерекке белел через дорогу.

Господин Мерекке сразу заметил два облезлых велосипеда у мраморной колонны. Это означало одно - приехал младший, непутевый сын и приехал не один. К багажнику одного из велосипедов была привязана розовая сумка.

"Значит у младшего появилась женщина, надо же, в сорок лет за ум взялся, философию свою дурацкую бросил", пронеслось в голове у господина Мерекке, "хоть бы она была фламандка, а то другие языки почету-то забываются".

Действительно, он вчера забыл как сказать "яичный порошок" по-французски. Его брюссельский поставщик пошутил, что на пенсию, мол, пора. Ничтожество, нахал этот поставщик, и товар пару раз отпускал просроченный. От гнева у господина Мерекке затряслись руки. Он с трудом справился с замком и,войдя и почувствовав слабость,опустился на диван в огромном, как музейный зал, холле.

Ведущая вверх широкая лестница - жена хотела такую, чтобы спускаться к гостям в длинном открытом вечернем платье, и вот теперь жена постарела, расплылась, а лестница всё сверкает начищенными медными перилами - поплыла перед глазами господина Мерекке.

Из-за двери гостиной он услышал громкий женский голос, говоривший по-английски с сильным акцентом. Женщина о чём-то спорила с его сыном, потом засмеялась и сказала фразу на непонятном языке. Восточноевропейском, отметил про себя господин Мерекке, и женщина ему сразу не понравилась.

"Хочет всё у младшего выманить", раздражённо подумал он,"а младший, Антуан, какой он непутёвый. И аллергией на шоколад страдает, ну не издевательство ли?"

Господин Мерекке вошёл в комнату. Сын читал в кресле, женщина - высокая, худая, рыжая рассматривала альбом с городскими видами.

"Какая некрасивая", подумал господин Мерекке. Ему нравились маленькие блондинки, чуть полноватые.

Рыжая услышала шаги и подняла глаза - продолговатые, цвета ириски.

- Хеллоу, - она улыбнулась.

Господин Мерекке сдержанно поздоровался по-фламандски. Английский он понимал неплохо, но идти на поводу у иностранки, ловко охмурившей его сына, не хотел.

- Как дела, отец? - спросил сын, не отрываясь от газеты, - знакомься, это Лида. Скульптор, ведёт курсы лепки. Я у неё учусь.

Господин Мерекку вздохнул. Младший сын, паршивая овца. Марксист, анархист,коммунист - кто его разберёт. В демонстрациях учавствовал, в полицию попадал. Один раз чуть в тюрьме не оказался - бросил кирпич в витрину. Теперь вот с иностранкой связался.

- Откуда вы? - господину Мерекке пришлось перейти на английский.

- Из России, - Лида чувствовала, что старик сердиться, и добавила в своё оправдание, - я мухинское закончила. Арт колледж, - уточнила она.

- В России раньше делали хороший шоколад, - господин Мерекке проигнорировал про Муху, - он содержал большой процент какао бобов, - подумал что бы ещё вежливое сказать этой русской, но в голову ничего не приходило.

- Африканские страны расплачивались сырьём за оружие, - сын сверкнул очками из-за газеты, - так что каждая долька советского шоколада содержала капельку крови. Как, возможно,и бельгийского.

Лида смущённо улыбнулась старику, словно сама в советские годы продала пару гранатомётов ангольским коммунистам. Иногда её Антуан просто доставал. Все эти экстремальные идеи хороши изредка и по телевизору, а не каждый день в самое неподходящее время. С другой стороны - грустно возвращаться в пустую крошечную квартиру на окраине Лондона. Тем более что бельгиец необычный, шоколадный наследник.

Мой Савва Морозов, говорила про него Лида подружкам, а те смеялись и завидовали.

В комнату медленно, с трудом вошла госпожа Мерекке - её отёкшие ноги выпирали из модельных лодочек как поднявшееся тесто. Она о чём - то заговорила с мужем, посматривая на сына. Лиду удивило обилие гластных во фламандском языке.

- Можно я посмотрю как шоколад делают? - Лида села рядом с Антуаном и обняла его.

- Спросим, - пожал плечами Антуан, - хотя зачем это надо.

Госпожа Мерекке отвела глаза в сторону, словно её сын и рыжая девушка делали что-то неприличное.

Служанка в кружевной наколке, старая фламанка с лицом каменной бабы, молча вошла в комнату и открыла дверь в столовую.

Лида, сев за стол, наблюдала за родителями Антуана. Тощий, как жердь, господин Мерекке склонился над тарелкой с картофельным супом.

"На грифа похож", заметила про себя Лида, рассматривая костистое лицо господина Мерекке.

- Что Вы делаете для работы, - спросила на ломаном английском госпожа Мерекке, тщательно выговаривая коварные слова чужого языка. Рыжая русская вызывала у неё тревогу, и пухлые нарумяненные щеки госпожи Мерекке подрагивали, как вишнёвое желе.

- Я леплю из глины, - Лида поймала изумлённый взгляд госпожи Мерекке и добавила из озорства, - создаю тварей земных, как господь Бог.

Господин Мерекке поднял глаза над тарелкой и удивлённо посмотрел на Лиду.

- Зачем? - госпожа Мерекке плохо поняла лидин ответ, хотела переспросить, но перепутала английские слова what и why.

- Мне нравится из безымянной массы создавать что-то, имеющее форму, - Лида подумала, что родители Антуана примут её за сумасшедшую, и,смущённо улыбаясь, она обратилась к господину Мерекке, - вот ваш шоколад, например, тоже не имеет формы, названия, пока Вы что-то из него не сделали. Он такой же, как на соседней фабрике.

- Только у нас используется натуральная ваниль, - встрепенулся господин Мерекке, - а у других - концентрат.

- В нашей семье интересуются исключительно технологиями производства, - усмехнулся Антуан.

Лида чувствовала на себе взгляд господина Мерекке, изучающий, но уже не неприязненный, как в первые минуты знакомства.

- Попроси чтобы меня на фабрику взяли, - шепнула Лиза Антуану, когда служанка внесла огромное блюдо с мидиями.

- Я покажу Вам фабрику, - сказал господин Мерекке,не дожидаясь просьбы.

- Производство - наша гордость, - Антуан допил вино и потянулся, - пойду к себе, почитаю. Мать, скажи, чтобы мне наверх холодного пива принесли.

- Идёмте смотреть как шоколад делают, - сказал господин Мерекке на вполне сносном английском и встал из-за стола, не допив кофе.

Жена господина Мерекке взглянула на мужа с тревогой. Дочь вот-вот должна всё унаследовать, а тут эта иностранка крутится, сына охмурила, теперь к самому подбирается.

Лида и господин Мерекке вышли из дома.Вдалеке блестел канал, по плыл туристический пароходик, слышны были крики, смех.

- Вы любите по каналам кататься? - Лида пыталась занять разговором молчаливого старика.

- Нет, - господин Мерекке не любил водяных забав, добавил, - у меня нет времени.

Они вошли в здание фабрики.

- Красиво, - Лида запрокинула голову, рассматривая старинную кладку, - пятнадцатый век, наверно. Ваша фабрика старше моего города, - она улыбнулась господину Мерекке.

- А что там раньше было? - удивился господин Мерекке.

- Болото, - Лиде стало неловко за юность своего города и она добавила, - у нас каналы везде, как в Венеции, как у вас. Тоже же болото раньше было.

Пройдя подсобные помещения господин Мерекке и Лида оказались в цехе. С потолка свешивались серебристые цилиндры, от них шли трубки, по которым горячий шоколад капал в формы. Слева по конвейерной ленте текли ракушки,справа - морские коньки,а в середине - Деды Морозы, в рельефно обозначенных шубах, с заплечными мешками, хотя ещё был август.

"Как глиняные заготовки перед обжигом", подумала Лида.

Она поднялась вслед за господином Мерекке по лестнице на что-то вроде прозрачных антресолей над цехом. В больших серебристых цилиндрах булькало, урчало, словно там сидело живое существо.

- А Деды Морозы и ракушки из одного состава сделаны? - Лида дотронулась до урчащего серебристого бока.

- Конечно, - господин Мерекке торжественно обвёл рукой текущие внизу ленты конвейера, - и Санты Клаусы, и ракушки, и птицы, и звери, ну с ушами которые, - он щелкнул пальцами, ища нужное слово.

- Зайцы? - подсказала Лида. Она вспомнила, как её бабушка забывала слова после инсульта, и ей стало жалко господина Мерекке.

- Зайцы, - обрадовался он, -когда их завернут в фольгу или разложат в коробки, тогда они станут разными, - господин Мерекке вытер со лба пот.

- Вам работать, наверно, надо, а я мешаю, - Лида посмотрела на блестящее от пота лицо господина Мерекке.

Он пробормотал что-непонятное и стал оседать на пол. Подбежали работники, пришла дочь. Посмотрела на Лиду - как кусочком льда оцарапала.

Скоро господин Мерекке пришёл в себя. Дочь отвела его домой. Вызвали доктора. Господину Мерекке доктор показался непростительно молодым, к тому же он был индусом, а господин Мерекке доверял только уроженцам своего города. Доктор рекомендовал покой, напомнил господину Мерекке про его возраст и что пора бы оставить работу.

Во время визита доктора Лида и Антуан пили кофе в саду.

- Тебе его совсем не жалко? - Лида вспомнила как господин Мерекке похвалил советский шоколад, - он всё измеряет в шоколаде. На другое у него просто не остаётся времени.

- Знаю, - хмыкнул Антуан, - на семью у папаши никогда не хватало времени. Кстати, он терпеть не может иностранцев. Удивительно, что ты ему понравилась. Придётся тебе денег надо у него попросить, меня - то он не особо жалует. Попробуешь?

Вечером,после катерной прогулки по каналам, они вернулись в особняк. У Лиды разболелась голова - всё-таки укачало, дома можно хоть аспирин выпить и подремать, а здесь, в гостях - нет.

- Иди к отцу, пока он спать не лёг, - шепнул ей на ухо Антуан.

В столовой господина Мерекке не было, в его комнате тоже. Лида вышла в сад. Ветер доносил сладкий запах ванили с фабрики. В сумерках голубели мелкие цветы, казалось, что лепестки светятся.

"Метиола", вспомнила Лида название цветов,"около качелей росли, рядом с дачным забором".

Она посмотрела налево от клумбы с метиолой - двадцать лет назад так стояли качели на родительской даче. Удобно, качаешься и видишь, что на улице творится, кто пошёл на пруд.

Лида заметила господина Мерекке, сидевшего в шезлонге. Она подошла ближе, увидела закрытые глаза глаза старика и испугалась.

- Как Вы себя чувствуете? - спросила Лида громко, чтобы не было так страшно.

- Они говорят, - господин Мерекке открыл глаза, - что я совсем плох. А я не хочу умирать. Я же не знаю, что там со мной будет.

- Вам ещё жить да жить, - Лида старалась, чтобы голос звучал бодро, - а потом, может быть, там рай. А может, через много лет Вы станете частью мира.Растением, например, - она представила себе, что стала цветком метиолы и заплакала.

- После меня останется лучшая марка бельгийского шоколада, - господин Мерекку принял слёзы Лиды на свой счёт и растроганно погладил её по руке, - Вы поняли, как важна форма для шоколада, да и для всего остального. Я первый придумал отливать шоколад в форме ракушек. После меня останутся ракушки, а после Вас - скульптуры.

- У меня в основном из глины, - сказала Лида.

- Сделайте из камня, а то дождём размоет, - господин Мерекке улыбнулся, - у Вас же время есть.