Аннотация: Завершение эпопеи с переправой. Рофендила демонстрирует в полной мере свою вздорную и жестокую натуру.
Молодость брала свое, и рофендила вновь потихоньку обретала душевное спокойствие. Больше всего на свете Фела любила две вещи: плавать и летать. Сейчас, пережидая вынужденную остановку в пути, она могла посвятить себя этим двум занятиям. Они не рассеивали мрачные мысли, но все же несколько отвлекали. Обследовав с воздуха окрестности, она провела день на реке, забравшись вверх по течению на десяток миль от переправы. Юная рофендила испытывала тягу к рискованным затеям, безделье и уныние духа толкали ее на различные выходки. Например, подняться над рекой высоко, под самые облака, обернуться там и падать, стремительно разрезая воздух и набирая все большую и большую скорость, вновь обернувшись в орла лишь у самой поверхности воды. Это занятие легко могло привести к гибели, но быстрая реакция позволяли рофендиле раз за разом тормозить в последний момент, а адреналин с лихвой окупал риск. Когда Феле это надоело, она приняла эльфийское обличье, повесила оружие вместе с одеждой на ветви гигантского бука, нависшие над водой, и отправилась купаться, распугивая и так пришедших в шоковое состояние речных дриад. Накупавшись и нанырявшись до звона в ушах, девушка почувствовала, что вконец обессилила и решила вернуться на стоянку. Она настолько устала, что подумывала уже о том, не вернуться ли ей пешком, однако из последних сил все-таки опять превратилась в птицу и полетела. Тем не менее, усталость не помешала ей приземлиться любимым способом: падать вниз головой в пике, резко затормозив лишь в нескольких футах от земли. Коснувшись травы, она ударилась оземь, и без сил опустилась на землю уже в эльфийском обличье.
Время близилось к вечеру. Возле костра находился лишь Корелонец, у которого захватило дух, когда он увидел падавшего вниз орла стального цвета, с черной каймой по краям. Справившись с удивлением, он поклонился и вежливо приветствовал ее; рофендила в ответ лишь фыркнула.
-Что ты тут делаешь? - холодно спросила она. Тот немного удивился: где еще ему быть, как не у этого костра?
-Заготавливаю дрова, дори, - ответил он.
Рядом с ним и впрямь лежали порубленные дрова и топор; судя по всему, он только недавно закончил их рубить.
-Разведи огонь посильнее и убирайся, - принимаясь расплетать мокрые волосы, приказала она. Корелонец молча принялся разжигать костер, в котором остались лишь тлеющие угли. С тяжелым вздохом Фела поднялась - чтобы просушить длинные волосы, не перепачкав их, необходимо было стоять в полный рост. Раздувая огонь, Корелонец искоса поглядывал на нее. Он сразу заметил, что одежда на ней слегка влажная, а сама девушка смертельно устала.
-Что-нибудь случилось? - спросил он.
-Нет.
Он взглянул на дрожащие пальцы, разлеплявшие пряди, однако больше вопросов задавать не стал. Солнце еще сильно припекало; замерзшая от долгого купания девушка быстро согревалась у костра. Решив, что огонь уже достаточно разгорелся, Корелонец поднялся, собираясь удалиться, но Фела его остановила.
- Подожди, - бросая ему несколько крупных рыбин, насаженных на самодельную острогу, сказала она. - Распотроши их. Я хочу сегодня на ужин съесть уху.
-Хорошо, принцесса, - с этими словами он взял топор и, оставив рыб валяться на земле, пошел прочь от костра.
-Эй, куда это ты собрался? - удивленная этим поступком, окликнула его Фела.
-К соседям. Отнесу топор и попрошу нож, - спокойно объяснил он. - Мне ведь нечем потрошить эти тушки.
-Вот как? - ее губы сложились в недобрую усмешку. - Я дам тебе нож. Держи! - она вытащила Драупхаог и кинула его на землю возле Корелонца. Его лицо потемнело, но он лишь сказал:
-Как скажешь, - и прикоснулся к Кинжалу. Лениво спавшее чудовище тут же проснулось, раскрыло пасть, гневаясь на свою добычу, осмелившуюся дотронуться до него. Равен дернулся, лицо его исказила боль и, вскрикнув, он выпустил кинжал.
-Что же так недолго? - глядя на него холодными бездонными глазами, сухо поинтересовалась Фела.
Сжав зубы, он второй раз прикоснулся к Драупхаогу, судорожно обхватив его рукоять. Тут же он закричал, и крупная дрожь пробежала по его телу. Несмотря на то, что он честно старался удержать Кинжал, он не сумел даже поднять его с земли, и, выдержав лишь пару секунд, вновь разжал руку. Рука оказалась сильно обожжена, вся ладонь покраснела, кожа вздулась, как от ожога.
-Что ты творишь, Фела? - раздался бас охотника, и из-за деревьев показался он сам, неся в одной руке самодельную удочку и в другой - связку из нескольких рыбешек.
-Ничего особенного, - лениво протянула она.
-Зачем ты мучаешь Корелонца? - не унимался Гред.
-Не лезь не в свое дело, Гред.
-Пусть так. Пусть это не мое дело, - упрямо наклонил голову он. - Только я не могу безучастно наблюдать, как ты издеваешься над бедным парнем. И я почувствую себя последним подонком, если останусь в стороне. Ну скажи, горлица моя, зачем ты это делаешь? Что тебе это дает?
-Ты хочешь знать? Хм, ладно, я скажу. Когда я вижу, что этому парню больно, я вспоминаю, как мне самой было плохо по его милости. Я вспоминаю все издевательства, которые вытерпела от него, и мое сердце радуется.
-Может быть, это правильно, что русалкам выкалывали глаза? - в сердцах бросил Гред .
Швырнул на землю удочку, связку рыб и ушел. Видимо, до конца для себя не решил - вмешиваться или нет.
На мгновение рофендила застыла, почувствовав обиду, какую-то даже удивленную обиду, и раздражение. Лицо ее изменилось от этих слов компаньона, рука, расчесывавшая волосы, замерла. Для Корелонца слова Греда стали откровением.
-Причем здесь русалки? - потрясенно спросил он. Хмурясь, Фела смотрела в огонь и проигнорировала его слова, однако он и сам все понял, и глаза его расширились. - О, великая богиня, как же я сразу не догадался! Ведь я слышал когда-то сказания... Нельзя смотреть в глаза русалке - потеряешь сон и покой. Жизнь станет не мила, и ты будешь готов на все ради нее. "Ее глаза глубоки, как лесные озера, и в них легко утонуть", - процитировал он. - Так говорили в нашей деревне о русалках. А я всегда считал, что это ерунда, глупые бредни бабок... Ведь в наших краях их не водилось...
-Вот как? Не водилось, говоришь? - мрачно отозвалась она. - Что ж, ничего удивительного. Русалки не встречаются возле поселений людей. И знаешь почему? Потому что люди их беспощадно истребляют. Ловят и убивают, от греха подальше. Или, добряки вроде нашего Греда, только выкалывают глаза. А погубленных русалками очень немного, гораздо меньше, нежели самих убитых русалок. Но есть еще одно поверье, что, убив русалку, можно обрести удачу.
-И освободиться от любви к ней, - глухо добавил он.
-Ну почему же глупая? - возразил молодой человек. - Если легенда о силе взгляда русалок оказалось правдой, то и эта вполне может быть верной.
Она взглянула на его обескураженное лицо и рассмеялась - громко, насмешливо.
-Что ж, может, это и верно. Только ты упустил шанс это проверить. Грустно, правда?
-Что ты имеешь в виду? - всматриваясь в ее лицо, спросил он, потом вспыхнул. Да, он держал ее жизнь в своих руках и мог убить ее. Что случилось бы после ее смерти? Стал бы он равнодушным к ней, сумел бы забыть свою любовь? Невольно сжав зубы, он взглянул на сильно ноющую обожженную руку, на валявшийся рядом Кинжал. Еще совсем недавно он был хозяином положения, и вот сам, по своей воле превратился в раба. Хотя по своей ли, если это русалочьи чары?!
Девушка легко улавливала его мысли по тому, как менялось выражение его лица.
-Да, я вижу, что тебя гложет, - сказала она. - Хочешь проверить? Держи, - и, сверкнув в воздухе серебром, в дюйме от ноги молодого человека воткнулся в землю еще один кинжал. - Можешь убить меня. Я не буду сопротивляться.
-Ты шутишь?!
-Никогда не была такой серьезной.
-Это... это какая-то ловушка?
-Да зачем мне устраивать тебе ловушки? Давай, парень, не трусь. Пользуйся моментом, а то я могу и передумать.
Удивление сменилось замешательством на его лице, и Фела насмешливо усмехнулась. Она расстегнула пояс с дротиками и отбросила его в сторону. Потом следом полетели ножны с мечом.
-Видишь? Я безоружна.
В ее невысокой тонкой фигуре сейчас не осталось ничего воинственного, а распущенные волосы, казавшиеся темными от воды, придавали трогательность облику. Корелонец вдруг вспомнил, как она лежала без чувств в Саторре-Канне, ее бескровное лицо, искусанные губы и тонкие струйки крови, протянувшиеся из уголка рта через всю щеку. Вспомнил свой ужас, когда он подумал, что она мертва. Может, если это было бы тогда на самом деле так, он уже мог бы думать о ней равнодушно? Молодой человек рывком вытащил кинжал здоровой рукой, поднялся на ноги.
-Посмотри мне в лицо.
-Нет, - она покачала головой и закрыла глаза. Лицо ее было печально, губы чуть заметно вздрагивали, и Корелонцу показалось, что она готова заплакать. Неожиданно он понял причину ее грусти. Понял, насколько юная воительница была одинока. Она потеряла связь с братом, единственным близким ей существом, ее друзья и остальные близкие, если таковые были, находились где-то далеко, совсем недавно погиб ее друг, причем она винила себя в его смерти... На молодого человека волной нахлынули сочувствие и сознание собственной вины: ведь именно он являлся первопричиной ее бед.
-Почему? - тихо спросил он, обходя костер.
-Какая тебе разница, человек? - и вновь в мягком мелодичном голосе слышалось высокомерие.
Корелонец подошел к ней на расстояние удара рукой, вооруженной кинжалом. Он чуть прикоснулся к ее пальцам; они поразили его ледяным холодом.
-Почему? - повторил он.
-Не медли. Бей прямо в сердце.
-Ты подумала о брате?
-Какая тебе разница? - выкрикнула она, отступая на шаг. Густые волосы, пользуясь возможностью, тут же хлынули волной на лицо. Фела подняла руку, чтобы откинуть их, и столкнулась с рукой Корелонца. Вздрогнув, она открыла глаза. Он мог держать кинжал только одной рукой - вторая покрылась сильными ожогами, однако рука, коснувшаяся девушки, была невредима и свободна. Ее зрачки сузились, когда она увидела, что кинжал так и лежит около костра с противоположной стороны, потом впились в лицо юноши, стараясь понять, что кроется за его внешней невозмутимостью.
-В чем дело? Ты опять струсил?
Вздрогнув как от удара, он отвернулся.
-Можешь считать и так, - тихо сказал он.
-Но что же тогда? - казалось, она прожжет его засверкавшими черными очами. - Скажи, я хочу знать.
Корелонец грустно улыбнулся.
-Ты слишком молода и красива, чтобы умереть, Фела Мерите.
Он стоял совсем рядом, глядя на нее сверху вниз, и глаза его казались удивительно яркими.
Не выдержав, девушка отвела взгляд.
-Ты или слишком хитер, или слишком благороден. Впрочем, это ничего не меняет. Ты снова упустил свой шанс. Последний шанс.
-Пусть так.
-Как хочешь, - пожала плечами она, и совсем буднично добавила: - Подбрось еще поленьев.
-Позволь один вопрос, - заговорил он, отходя к костру. - Не сочти, что я хочу тебя оскорбить, мне просто очень любопытно. Возможно, это прозвучит бестактно, но я надеюсь, ты не...
-Да, ты чересчур любопытен, - слегка улыбнулась она.- Однако за знания нужно платить. Что ты можешь предложить взамен?
Корелонец растерялся.
-Н-не знаю... Боюсь, у меня ничего не осталось. Разве это проклятое золото, которое вряд ли тебе нужно... Если было бы нужно, ты взяла бы и так... Потому что все уже принадлежит тебе, даже я сам и моя душа. Ведь ты можешь легко лишить меня и души, если захочешь...
На ее лице появилось легкое замешательство, смешанное с изумлением.
-Ты имеешь в виду, что я могу превратить тебя в зомби с помощью Драупхаога?
-Да, именно это я имел в виду, - Корелонец заметил ее удивление, и у него мелькнула мысль, что она не знала об этой возможности магического Кинжала. Следующая мысль - о том, что, скорей всего, рофендила испробует эту возможность на нем, - заставила его слегка побледнеть, однако он продолжил ровным голосом. - Колдун сказал мне, что для этого предназначен зеленый камень, украшающий рукоять. Неужели ты не знала?
-Знала, конечно. Неужели ты думаешь, что я не смогла перевести книгу мага? - чуть усмехнулась она. - Но если и тебе это известно (надо же, как о многом просветил тебя Мардкунс), почему ты не воспользовался этим тогда... в Саторре-Канне?
Он глубоко вздохнул, чувствуя испытующий взгляд ее черных глаз на своем лице.
-А не все ли тебе равно? Хотя бы потому, что я уже видел зомби при дворе Ронно.
-Да, я тоже... - скривила губы она. Отведя взгляд, она невольно задумалась, потом усилием воли скинула оцепенение.
-Ладно, что ты хотел узнать?
Замявшись, он попытался подобрать подходящие слова, но ничего путного на ум не шло.
-Если... Если в тебе есть русалочья кровь, значит, ты полукровка? - отчаявшись выразить свою мысль тактично, ляпнул он. - То есть не чистокровная рофендила?
Она слегка улыбнулась.
-Нет, не значит. Здесь главное не чистота крови, а умение обращаться в орла. Сейчас многие рофендилы заключают браки с землеходами, а их дети остаются полноправными рофендилами.
-Значит, та тролльша тоже рофендила?
-Что? - меняясь в лице, спросила она, и он повторил вопрос.
-Откуда ты взял это? - пристально глядя на молодого человека, проговорила она.
-Я слышал их разговор - ее и еще какой-то женщины, когда они собирались уходить из той лачуги.
-И что они говорили?
-Я уловил всего пару фраз. Одна сказала: Ну что, пойдем по их следам?, на что другая ответила: "Нет, мы оставим в покое мою сестренку и не будем мстить". "Как сестренку?" - воскликнула первая. "Да, представь себе...", - тролльша стала ей что-то объяснять, однако они уже вышли наружу и удалились.
-Это все? Больше ты ничего не слышал?
-Больше ничего, клянусь. Как ты умудрилась подраться со своей сестрой?
-Гред, конечно, считает, что это я затеяла потасовку. Хотя это не так. Она сама стала меня задирать. И тогда ни она, ни я еще не знали, что являемся сестрами.
-Неужели вы никогда не встречались?
-Никогда. У нас один отец, а она всегда жила со своей матерью тролльшей, и не бывала у нас дома.
-А Гронтон? - мягко спросил Корелонец.
-Гронтон? - Фела устало глядела в костер. - Да, ты верно догадался, в его жилах тоже кровь троллей. Он родной брат Палор, у них одна мать, только отец забрал его к себе задолго до того, как появилась на свет я.
-А твоя мать русалка, - Корелонец уже уверился в этом и высказал свое предположение без малейшей вопросительной интонации.
-Ты очень догадлив, парень. Хочешь еще что-нибудь узнать?
-Ты так и не ответила на мой первый вопрос: та тролльша тоже относится к рофендилам?
-А, да, точно. Думаю, нет. Способности к обращению открываются у всех, в ком хоть малая доля крови рофендил, однако без соответствующих знаний и подготовки научиться оборачиваться нельзя. Между тем Палор не общалась с отцом с самого раннего детства, а следовательно, некому было обучить ее. Все, хватит. Я довольно рассказала тебе о рофендилах. Ступай, займись ухой. А вообще, знаешь что? Нечего тебе бездельничать и торчать здесь целый день. С завтрашнего утра иди к гномам, что строят паром, и предложи им свою помощь. И смотри, не отлынивай от работы.
В тот вечер, когда на стоянке людей-оленей Феле протянули арфу с просьбой исполнить какую-нибудь песню, один из хозяев добавил:
-Только спой, пожалуйста, что-нибудь веселое. А то такие грустные песни вызывают слезы.
Фела замерла, держа в протянутых руках арфу, потом покачала головой и отдала инструмент назад.
-Нет, - мягко сказала она. - Боюсь, я не смогу исполнить веселых песен, а грустных и в самом деле довольно.
Со всех сторон зашикали на незадачливого советчика, стали уговаривать рофендилу сыграть хоть что-нибудь, пусть даже грустное, но она отказалась от всех предложений и просьб. Усевшись подальше от костра, она завела разговор с только что прибывшими эльфами.
На следующее утро Корелонец отправился строить плот. Надсмотрщик недолго удивлялся его приходу и сразу заставил его работать наравне с другими рабами-гномами. На стройке производился неусыпный контроль за рабами, и их постоянно подгоняли пинками и ударами бича. Самым нерадивым грозили колодки, в которые сажали на ночь, и порка. Подумала об этом рофендила или нет, неизвестно, однако Корелонцу с его больной рукой, вся ладонь которой представляла собой пузырь как от ожога, неимоверно больно было держать орудия труда. Одной рукой ни молоток, ни топор, ни долото не подержишь, а вторая рука отзывалась дикой болью на любое прикосновение. В результате именно его в первую очередь стал подгонять надсмотрщик, и ему доставалась львиная доля ударов. Проходившая к реке Вамша увидела Корелонца, работавшего с перекошенным лицом, судорожно сжавшего зубы и подошла узнать, в чем дело.
-Привет, Корелонец. Что это ты делаешь? - остановившись возле него, спросила она.
-Плот, разве не видно? - сквозь зубы ответил молодой человек.
-Да, видно, но почему? И откуда у тебя ошейник? Неужели ты раб?!
-Извини, кажется, я вчера забыл тебе это сообщить, госпожа. Да, я раб, и моя хозяйка послала меня сюда.
-Но ведь у тебя перевязана рука! Ты поранил ее, что ли? Почему же не сказал этого своей хозяйке, Феле Мерите?
-Думаю, ей нет до этого никакого дела, - криво усмехнулся он.
-Дай посмотреть, - Вамша сама нагнулась и схватила его руку, замотанную грязной тряпкой. Скинув ее, она увидела открытую рану - вздувшийся пузырь уже лопнул.
-Тебе обязательно надо сказать об этом госпоже Феле! Такой рукой ничего нельзя делать! Как ты вообще держишь топор, я просто удивляюсь!
-Эй, дори, отойди пожалуйста от этого раба! - надсмотрщик, пощелкивая бичом, направился в их сторону. - Не мешай ему работать.
-Да он ранен, неужели ты не видишь этого, дорин?! Он не может работать!
-Он просто лентяй и белоручка. Его хозяин правильно сделал, послав его сюда. Здесь я быстро вправлю ему мозги!
-У него хозяйка, и она наверняка не знает, что у него болит рука. Не трогай пока его, а я пойду поговорю с ней.
-Не стоит утруждать себя, госпожа, - проговорил Корелонец, но Вамша упрямо тряхнула головой.
-Не беспокойся, меня это не затруднит. И называй меня по имени, пожалуйста - Вамша.
С этими словами она отправилась на поиски Фелы. Она нашла рофендилу очень быстро, в этом ей повезло. Фела только что прилетела с утренней прогулки и находилась на своей стоянке. Ей привели очередного захворавшего ребенка, уже из деревни, находившейся неподалеку: слава о целительной силе юной рофендилы быстро распространялась по округе. Она выслушала Вамшу с непроницаемым лицом, потом спросила:
-Почему ты просишь за него?
-Я... Ну как же... Вообще-то я думала, что ты не знаешь об этом. Неужели ты послала его строить плот, зная, что у него болит рука?
-На самом деле я об этом совсем не подумала.
-Тогда ты отошлешь его? Вообще-то там очень плохо обращаются с рабами...
-Тебе это важно, Вамша? Почему? Тебе он нравится?
Вамша удивилась.
-Разве в этом дело? Ему больно, плохо, он не может действовать больной рукой, а надсмотрщик его еще подгоняет все время бичом. Отец всегда говорил, что с рабами нужно хорошо обращаться, тогда они тоже будут любить хозяев и старательно работать.
-Хорошо, Вамша. Попроси Корелонца придти сюда.
Молодой человек пришел, неловко поклонился. Лицо его было напряжено, губы плотно сжаты. Он молча встал перед рофендилой, глядя в землю.
-Подойди сюда. Дай руку, - приказала она. Он подал ей искалеченную ладонь, и она зажала ее между своими ладошками. Сосредоточившись, прикрыла черные глаза, и тени от длинных ресниц легли на нежную кожу. Корелонец удивленно наблюдал за ее действиями. Прошло несколько секунд, Фела отпустила его руку, и его удивление еще больше увеличилось -ладонь зажила, а от ожогов, оставленных Кинжалом, не осталось даже шрамов.
-Как такое может быть? - пораженный, спросил он.
Она слегка пожала плечами, усмехнулась.
-А ты никогда не задумывался, почему у эльфов, бесконечно сражающихся и живущих веками, никогда нет шрамов? Мы умеем заживлять раны, не оставляя следов.
-Без следов? Неужели раны исчезают бесследно?
-Да, почему бы и нет? Если рана серьезная, то, конечно, сразу так не заживает, и потом поболит еще какое-то время. У меня и сейчас иногда ноет грудь там, куда меня ранили в Садле.
При упоминании о Садле Корелонец слегка побледнел и опустил глаза.
-Я... я благодарю тебя, госпожа. Ты очень добра ко мне. Слишком добра.
-Поблагодари лучше Вамшу, это ее заслуга.
Фела резко встала и отошла в сторону.
-Можешь возвращаться на стройку.
На следующий день паром был достроен, и переправа пошла гораздо бойчее. Вечером переправились Вамша и ее соплеменники, а на следующее утро подошла очередь компаньонов.
Отослав Равена строить паром, Фела не думала, что это будет иметь какие-то последствия. Однако владельцу парома приглянулся молодой раб, и в последний день, когда они уже собирались переправляться, он пришел на стоянку и подошел к рофендиле.
-Уже собираетесь? - спросил он, глядя, как путники увязывают мешки. - Дори, я хотел бы купить твоего раба.
-Купить? - Фела бросила запихивать одеяло в мешок и выпрямилась, поворачиваясь к пришедшему.
-Да. Я готов заплатить за него. Хорошо заплатить.
-Чем же он тебе приглянулся?
-Он хороший работник, не то, что эти лоботрясы-гномы. Я всегда говорил, что самое ужасное, что есть на свете - это ленивый гном.
-Понятненько, - протянула рофендила. В глазах ее появился вредный огонек. - Сколько дашь за него?
-Семь талеров.
Она улыбнулась, вновь возвращаясь к мешку. Естественно, ей было совершенно все равно, за какие деньги продавать Равена. Возможно, она и не стала бы этого делать, если бы он не сказал, что не хотел бы этого. Но человек истолковал ее улыбку иначе.
-Это приличная цена. Вряд ли тебе кто даст еще такие деньги, - поспешно он добавил. - Ладно. Восемь талеров. Это мое последнее слово.
Из-за деревьев показался Равен, тащивший вымытые котелки. Увидев владельца парома, протягивавшего Феле деньги, он остановился, выронил котелки, и они загремели, падая на землю. Юноша направился прямо к собеседникам.
-Господин Нозби, не делай этого, - сказал он. - Я не буду на тебя работать.
-Что?! - Нозби повернулся, донельзя удивленный. - Как это - "Не буду"?
-Я вообще сбегу при первой возможности, - пристально глядя на Фелу, добавил Равен.
-Ну, хорошо, что предупредил, - усмехнулся Нозби. - Придется заковать тебя в кандалы.
-Я все равно не буду работать, - хмуро сказал Равен.
-Он немного строптивый, - проговорила Фела.
-Да? Жаль. Тогда, пожалуй, я не буду его покупать, - переводя взгляд с девушки на юношу и обратно, сказал Нозби. Ему вдруг почудилось, что тут что-то кроется. Поклонившись, он ушел.
-Я тоже упрямый, - сказал Феле Корелонец.
-Тем хуже для тебя, - зло отрезала она.
Собравшись, они направились к парому. Как всегда, пожитки тащили только Гред и Корелонец, Фела же шла налегке, не считая оружия, всегда бывшего с ней.
-А ты не полетишь? - спросил Гред.
Ему пришлось повторить свой вопрос - Фела о чем-то задумалась.
-Нет, я лучше на пароме, - наконец ответила она.
Когда они вышли на берег, паром уже причалил, и будущие пассажиры грузили свой скарб. Вместе со странниками ехали те самые гномы, которые первые встретились им на подходе к реке. Они шумно и суетливо затаскивали огромные коробы, занявшие почти весь паром. Гред и Корелонец покидали свои вещи в угол и собрались сами залезть, когда еще стоявшая на берегу Фела окликнула молодого человека.
-Эй, Корелонец! - он оглянулся, удивленный. Впервые за все дни она позвала его, причем голос ее звучал мягко, а на лице играла улыбка. Это насторожило Корелонца, однако он тут же подошел. Продолжая улыбаться, она сделала пару шагов, приблизившись почти вплотную к нему, провела ладошкой по его лицу.
-Фу, какая щетина! - кокетливо воскликнула она.
-Тебе нравятся небритые мужчины? - спросил он.
-Терпеть не могу, - призналась она, и пошла к парому. Корелонец провел следом за ее рукой по своей щеке и подбородку, и вдруг почувствовал себя ужасным уродом. Мысленно пообещав себе на следующей же стоянке попросить у Греда для бритья нож, он потопал следом за Фелой.
-Тебя перенести на руках? - сходни к парому сделать еще не успели (по этой причине телеги продолжали перевозить на плоту, который мог причаливать к самому берегу), и всем садящимся на паром приходилось влезать в воду.
-Нет, я сама, - ответила рофендила. Подойдя к краю берега, она, не разбегаясь, легко перепрыгнула через кромку воды, которая достигала около восьми футов ширины, перелетела через бортик парома и столь же легко и непринужденно приземлилась. Корелонец вошел в воду, понимая, каким неуклюжим и слабым он выглядит в ее глазах.
-Можешь не залезать, - неожиданно сказала она, когда он уже тоже собрался запрыгнуть на борт. - Ты поплывешь сам.
-То есть? - ошеломленно проговорил он, и тут увидел, что в руках она держала веревку. Продолжая мило улыбаться, она сделала на одном конце веревки скользящую петлю, а другой конец привязала к столбику, на который крепились перила.
-Теперь позволь сообщить тебе правила игры, - закончив, сказала она. - Ты оденешь эту петлю на шею, чтобы течение не унесло тебя от парома. Можешь хвататься за веревку, можешь просто плыть, можешь вообще снять петлю и остаться на этом берегу, но если поплывешь, дотрагиваться до парома тебе запрещено. Доплывешь до того берега - пойдешь с нами дальше. Все понятно?
Он бросил взгляд на противоположный берег, до которого была миля-полторы, посмотрел на волны, гулявшие на середине реки. Да, ему все стало понятно. Вдруг в памяти всплыли слова, его слова:
"Только позволь тебе сообщить, принцесса, что мы сыграем в одну игру: всякий раз, когда ты попытаешься что-нибудь швырнуть в меня или напасть, ты будешь получать удар кинжалом. Магический, но от этого не менее болезненный..."
-А если он не умеет плавать? - попытался встрять охотник.
Это предположение удивило Фелу. Для нее, наполовину русалки, умение плавать казалось таким же естественным, как и умение ходить или дышать.
-Заодно и проверим, умеет или нет, - вслух сказала она.
Гред закатил глаза к небу, потом отвернулся, пытаясь сдержать себя. Он понял, что этот заплыв означает верную смерть для юноши, и все же решил не вмешиваться. Корелонец молча взял брошенную ему петлю и надел ее на шею.
-Эй, - не очень напористо заговорил один из гномов, управлявший паромом, - это ведь будет тормозить паром. Нам и так тяжело его тащить...
Не оглядываясь, Фела бросила монету, упавшую прямо к его ногам. Гном быстро схватил ее, и больше возражений не последовало.
Вскоре паром отчалил. Вода оказалась совсем не холодной, двигался паром медленно - то ли гномы специально помедленней его тащили, то ли это была его обычная скорость, а Корелонец, оказывается, неплохо плавал. Вначале он легко поспевал за паромом, не хватаясь за провисавшую веревку. Потом паром вышел из тихой полосы, где вода была спокойной под защитой берега, и появились небольшие волны. Это не очень мешало пловцу, однако постепенно течение стало ускоряться и его начало сносить. Пришлось иногда браться за веревку, чтобы петля на шее не затянулась. Руки скользили по мокрой веревке, все увеличивающиеся волны постоянно захлестывали с головой. Корелонец упорно плыл, видя перед собой желтоватую воду, бортик парома и удобно устроившуюся рофендилу, которая сидела с видом зрителя, попавшего на интересное представление. Ближе к середине реки ему уже все время приходилось держаться за веревку одной рукой, гребя другой, и основные усилия уходили на то, чтобы не хлебнуть воды. Вскоре он устал, петля, несмотря на все усилия, постепенно затягивалась, и ему, и так прилагавшему немалые усилия, чтобы вдохнуть воздух, становилось все труднее дышать.
-Фела, может быть, ты прекратишь это? - тихо спросил Гред. - Это ведь убийство чистой воды!
-Я бы сказала, казнь, - холодно ответила рофендила. Охотник вновь резко отвернулся.
Они уже находились на середине реки, когда Корелонец первый раз глотнул воду. Он закашлялся, волны одна за другой захлестывали его, и он еще наглотался воды. Отчаянно забившись, он вырвался все же на поверхность, вдохнул воздух, несмотря на душившую петлю. Глаза Фелы блеснули. Она поняла, что долго он уже не протянет, и, конечно, оказалась права. Через несколько минут он снова захлебнулся, течение быстро сносило его, затянувшуюся веревку он уже не смог ослабить и ушел под воду с головой. Слегка подавшись вперед, рофендила наблюдала, как он погружается все глубже и глубже в мутную воду, продолжает грести ослабевшими руками, одновременно стараясь захватить веревку, тащившую его вперед. Это продолжалось недолго, движения его становились все слабее и беспорядочнее, потом он почти перестал шевелиться, и быстро пошел на глубину.
-Вот и все, - тихо сказала Фела, вытаскивая кинжал, чтобы перерезать веревку. До противоположного берега оставалась одна треть пути.
-Остановись! - Гред, до последнего момента пытавшийся сдержаться, перехватил и отбросил ее руку. - Я не дам тебе убить его!
-Как же ты собираешься мне помешать? - вспылила девушка, разворачиваясь к великану.
-Мечом, если другие способы на тебя не действуют, - резко ответил он. - Кажется, ты понимаешь только силу.
-Думаешь, ты сумеешь меня победить? - удивилась она.
Гред не стал продолжать полемику. Он повернулся к рофендиле спиной, схватился за веревку, перегнувшись через борт, и стал тащить ее.
-Можешь прикончить меня ударом в спину, - бросил он Феле.
На мгновение Фела опешила, потом подумала, не попытаться ли оттолкнуть его, но охотник был слишком велик для нее, да и затевать драку казалось ей недостойным занятием. Холодно она смотрела, как он вытаскивает из воды бесчувственного юношу и делает ему искусственное дыхание. Глядя на посиневшее лицо Корелонца, она с надеждой подумала, что, возможно, он уже мертв. Остальные плывшие на пароме с интересом следили за развитием событий, хотя хранили молчание и сохраняли нейтралитет. Оставшиеся на берегу тоже всматривались вдаль, заслоняя руками солнце. Гред столь энергично надавливал Корелонцу на грудь, что у Фелы появилась новая надежда, что он раздавит юноше грудную клетку. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Из горла Корелонца хлынула вода, тело его изогнулось, и он сделал первый вздох. Спустя еще несколько вздохов он приоткрыл глаза, губы его беззвучно что-то прошептали. Увидев склонившегося над ним Греда, он принялся искать глазами кого-то еще, увидел рофендилу, мрачно взиравшую на него свысока и все понял.
-Зачем? Для чего все это? - прошептал он, с мукой переводя взгляд на охотника.
-Да, действительно, зачем? - повторила она и вдруг бросилась вниз головой в воду. Все бывшие на пароме в один голос ахнули, некоторые бросились к заднему борту, пытаясь высмотреть Фелу.
-Во дает! - тихо сказал кто-то.
Корелонец тоже попытался вскочить, и снова без сил упал на дно парома.
-Что ты натворил? - крикнул он Греду. - А если она утонет?
-Это она-то? - покачал головой тот. - Кому суждено быть повешенным, не утонет. Не волнуйся за нее, Корелонец.
Он повторил эти же слова спустя пару часов. Только теперь его голос не звучал столь уверенно.
-Думаешь? - в отчаянии проговорил Корелонец. - Все видели, как она нырнула, но никто не заметил, чтобы вынырнула. А ведь до берега оставалось не меньше полумили.
-Ну, может, она под водой дышать умеет, - Гред тоже забеспокоился о судьбе рофендилы, хоть старался этого не показывать. И он совсем не замечал, что голос Корелонца звучал все более хрипло и прерывисто. Или просто не обращал на это внимания. Они долго бродили вдоль берега, отыскивая девушку, кричали, звали ее во весь голос, не мудрено охрипнуть.
Между тем Корелонец задыхался. Кожаный ошейник, основательно вымокший в воде, начал стремительно высыхать и стягиваться, как только поиски прекратились, а Корелонец вместе с Гредом вышли из-под сени деревьев, растущих у берега, на открытое место. Под палящим солнцем кожа усохла, пережимая горло, молодому человеку становилось все труднее и труднее дышать. Руки инстинктивно тянулись к ошейнику, и он опустился на землю, замертво обхватив тоненький ствол молоденькой липы. В глазах потемнело, на шее вздулись жилы, кровь стучала в висках; он уже ничего не видел и не слышал. В голове билась одна мысль: "Великая богиня, дай мне умереть! Я ни о чем больше не прошу, лишь позволь мне сейчас умереть!", однако не сопротивляться смерти он не мог. Рот судорожно открывался, пытаясь глотнуть воздуха, руки все же схватились за горло, вот только сделать он уже ничего не мог. Застежка специально была сделана так, чтобы раб не мог сам расстегнуть ошейник.
Корелонец упал на землю, теряя сознание, и тут вдруг ошейник ослаб, в легкие, обжигая их, ринулся воздух.
-Чего ж ты не сказал, что тебя ошейник душит, - бормотал Гред, возясь с застежкой. - Черт, не могу понять, как его снять...
-Нет, - прошептал Корелонец. - Не надо снимать.
-Не надо?.. Ладно, я хоть ослабил его. И кто только придумал на людей одевать ошейники, как на скот! Зачем Фела только выдумала это... Фела!
Охотник вскочил на ноги, увидев рофендилу. Несмотря на то, что она вымокла с ног до головы, рофендила появилась как всегда бесшумно. Фела злилась: помимо всего прочего, нырнув вниз головой в реку в полном вооружении, она потеряла дротики, выскользнувшие из колчана, и долго за ними ныряла, собирая на глубоком илистом дне.
-Ты никак собрался и на этом берегу проторчать несколько дней? - резко спросила она, глядя на охотника в упор. Юношу, скорчившегося на земле у его ног, она не удостоила даже мимолетным взглядом. - Или дорогу забыл?
-Мы ждали тебя, Фела... - слабо возразил охотник.
-Зачем? Я что, клялась прошагать с тобой всю эту проклятую дорогу до Манекса? Что-то я этого не припомню. Я обещала тебе показать путь, не более того. Так что можешь тащиться вместе с этим придурком, если хочешь. Вот,- она махнула рукой на дорогу, уводившую на восток от реки. - Иди по этому тракту, держась направления на юго-восток. Дня через три дойдешь до города Юнор-Ю, если поторопишься.
-Фела!..
-Лично я очень надеюсь, что поторопишься, - продолжила она, не слушая охотника. - Потому что не знаю как тебе, а мне это путешествие уже вот где!
Она провела рукой по горлу, показывая, насколько ей надоело путешествие. Потом подхватила свой вещевой мешок и развернулась, собираясь уйти.
-Позволь объяснить тебе, госпожа, - окликнул ее Корелонец, сумевший все-таки подняться на ноги.
Однако в глазах у него вновь потемнело, и он упал на землю, чуть не лишившись сознания.
-Нечего тут объяснять, - дернув щекой, ответила Фела. - Можешь прятаться за широкой спиной Греда, сколько влезет.
И прежде, чем кто-нибудь из мужчин успел что-нибудь сказать, она исчезла в густом подлеске.
Остаток дня Гред с Корелонцем прошагали вдвоем, придерживаясь направления, указанного рофендилой. Сама она не показывалась. То один, то другой путник поглядывали вверх, в небо, однако не замечали ничего, что могло бы оказаться орлом. На ночлег остановились поздно. Не сговариваясь, выбрали против обыкновения довольно открытое место. Оба втайне надеялись, что Фела придет хотя бы ночевать, и хотели облегчить ей поиски стоянки. И когда в кустах что-то затрещало, с надеждой обернулись на шум.
Вместо молодой девушки, которую они ожидали увидеть, из кустов выбрался невысокий мужичок неопределенного возраста. Схватив меч, Гред вскочил на ноги. У Корелонца оружия не было, тем не менее он встал плечом к плечу рядом с охотником. Донельзя удивленные, они во все глаза рассматривали пришедшего, в нерешительности остановившегося на грани между светом костра и ночным мраком. Одетый в простую рубаху навыпуск и короткие штаны, он походил на местных крестьян, которых странники насмотрелись у Инаноры. Дополняли его одеяние добротные тяжелые сапоги да войлочная шапка, не по сезону теплая, из-под которой выбивались черные кудрявые волосы. Большую часть лица закрывала такая же курчавая борода и длинные усы, темные глаза перебегали с одного мужчины на другого, а на лице читались сумятица и страх.
-Не позволите ли, люди добрые, погреться у вашего костра? - заговорил он.
-Ну, коли с добром пришел, проходи, не стесняйся, - пробасил охотник, по-прежнему не выпуская из рук меч.
Мужичок проворно пробрался через бурелом и опустился прямо на землю у огня.
-Я зла не задумываю, ежели ты чего подумал, дорин, - сказал он, вытягивая ноги. - Мне б только у костра погреться, а если позволите, то и переночевать. Я из Тупени, знаете такую? - оба странника отрицательно покачали головой, и мужичонка пояснил: - Это деревня такая, здесь неподалеку. Хотя, что я спрашиваю? По вашему наряду сразу видать, что вы люди не местные. Издалека идете?
-Да пожалуй.
-И откуда ж вы будете? - не отставал незнакомец.
-Ты б представился вначале, дорин, - мягко предложил Гред, по-прежнему не сводя подозрительного взгляда с него. - А то, знаешь, странно это - посреди ночи и вдруг из лесу откуда-то взялся. Тут люди поодиночке не ходят.
-Да и по двое тоже мало смельчаков найдется, - парировал мужик. - А не представился... Прощения просим. Меня Никанором величать. Что ж до того, что один в чащобе оказался... Ехал по делам, с утра выехал и еще засветло думал добраться. Мне только из Тупени в Марьяжку надо было доехать, а вот поди ж ты... Лошадь ни с того, ни с сего понесла, занесла куда-то в лес, сбросила, да удрала. Я весь день блуждал, из чащобы выбраться не мог. Вот уж такого со мной сызмальства не бывало! А боязно у нас туточа в одиночку-то по темному времени находиться, это ты правду сказал... Дык я как увидел свет средь деревьев мелькает, сразу и бросился, обрадовался дико.
-Ну, Никанор, меня зовут Гред, а это Корелонец... Мы как раз ужинали. Не хочешь ли поесть?
-Как не хотеть, маковой росинки с утра не было, - Никанор тут же потянулся к котелку и, не раздумывая, положил неизменную кашу с бобами в миску Греда. Глядя, как он уплетает кашу, Гред даже заметил Корелонцу:
-Ты посмотри, как надо есть. А то все ворочаешь нос от моей стряпни.
Молодой человек лишь пожал плечами. За этот день он все больше отмалчивался, не имея настроения вступать в разговор.
-Из каких же краев вы будете? - не переставая жевать, осведомился гость.
-Я с Северных гор, слыхал, поди?
-Краем уха. У вас правда зима по полгода длится, да снег по пояс лежит?
-Полгода иль меньше - я не считал, однако долго. А снег по-разному бывает. Иной раз не то что по пояс, по грудь навалить может.
-Ну надо же! - широко открывая глаза, и даже на мгновение перестав есть, удивился Никанор. - И как такое может быть!
Он принялся рассказывать о здешнем мягком климате, многословно и с различными ненужными подробностями. Корелонец, расположившийся на ночлег по свою сторону костра, смотрел вверх, на звезды, и думал о том, как Гред может не замечать подозрительности ночного гостя. "Небось только и ждет, пока спать ляжем, чтоб во сне горло нам перерезать", - равнодушно думал он. Эта перспектива его ничуть не пугала; сам он не страшился смерти, скорее наоборот, ждал ее и приветствовал. Что же касается Греда... Самому Корелонцу было все равно, умрет северянин или нет, зато он отлично понимал, что смерть Греда освободит Фелу от необходимости следовать дальше незнамо куда. И, если сам Корелонец тоже будет мертв, это будет только к лучшему.
К тому же Корелонец разделял мнение Грона и Рэя об опасностях пути, способных погубить рофендилу, и боялся за нее. Даже сейчас, глядя в темное небо, он спрашивал себя, где сейчас ночует Фела и не грозит ли ей какая опасность. Единственное же, что его тревожило в ситуации, в которую он попал с Гредом: не получится ли так, что этот Никанор убьет их ночью, а потом Фела будет убиваться по Греду также, как убивалась по Арогу? Но она не обещала охранять северянина-великана, он сам должен уметь за себя постоять; потом они как раз поссорились сегодня и, судя по всему, она страшно обиделась и рассердилась на Греда. Корелонец не знал, что именно предшествовало его спасению из реки, Гред не стал пересказывать ему свой вызов рофендиле, однако молодой человек понимал, что в любом случае Фела крайне оскорблена и уязвлена. А потому она вряд ли будет переживать из-за смерти Греда. В конце концов он просто человек, а не эльф, как Арог, а, следовательно, не ровня принцессе рофендилов.
Между тем Гред, дав Никанору вдоволь подкрепиться, как бы невзначай спросил:
-Слушай, а ты пока бродил тут по лесу, девушку не видал?
-Какую еще девушку? - вытаращил глаза Никанор.
-Молодая красивая эльфийка, - впервые подал голос Корелонец.
-Угу. Она ходит в мужской одежде и с мечом, - добавил Гред.
-Вы что же, ее ищите?
-Нет.
-Тогда, поди, она вас ищет?
-Да нет же! Мы с ней знакомы, вместе путь держим, только она по воздуху летит. Она в орла оборачиваться может. Не видал ли, Никанор, стального орла с черной каймой на крыльях?
-И девицу не видал, и орла не видел. Она что же, колдунья?
-Можно и так сказать.
-И что же, я не понял, вы ее ищете?
-Да не ищем мы. Мы с ней вместе идем, только мы по земле, а она по воздуху.