Евгений Лотош

Я вспомню

Высокие сводчатые потолки теряются в мягко мерцающем колдовском тумане. Сквозь стрельчатые окна покоя пробиваются солнечные лучи, разноцветно окрашенные мозаикой витражей. Цветастые солнечные зайчики изукрашивают серый бархат покрова на столе, придавленный искусно выполненными золотыми канделябрами. В воздухе танцуют редкие пылинки, и даже грубые каменные плиты пола, выглядывающие кое-где из-под ворсистых ковров, выглядят странно уютно. Кажется, сам воздух здесь действует расслабляюще, снимая нервное напряжение, превращая непримиримых врагов почти в друзей.

Человек стоит посреди зала, пронзительно одинокий перед лицом Конклава. Суровые старцы в мантиях и рясах, с бородами, прошитыми росчерками седых волос, а то и просто снежно-белыми от старости, напряженно сверлят его подозрительными взглядами из-под насупленных бровей. Тонкие пальцы нервно мнут драгоценную скатерть или до боли вцепились в подлокотники мягких кресел. И еще одна фигурка - тонкая женская - скрючилась на скамье в дальнем углу, обняв себя руками. На ее лице написаны напряженное ожидание и... страх.

Слова гулко падают в тишине покоя. Собравшиеся здесь говорят на одном языке, но кажется, что одни и те же слова на их устах имеют совершенно разный смысл. Если, прислушиваясь, пересечь зал, прошагав от тяжелых резных дверей к длинному столу Конклава, обманчиво-покойная атмосфера наливается зловещим напряжением, готовым в любую секунду разразиться бурей.

- И в заключение еще раз повторяю - война бессмысленна, - лицо стоящего бесстрастно, густую черную шевелюру покрывают нити золотой сетки с поблескивающими в узлах крохотными голубыми кристаллами. - Пока боевые действия не превратились из локальных во всеобщие, от лица всех Познающих я предлагаю Конклаву перемирие. Немедленное прекращение огня, всех боевых действий. Мы обязаны остановить бессмысленное кровопролитие. Мы верим в разные идеалы, но мир велик. В нем есть место для всех. Я закончил. - Длинная тяжелая пауза. - Каким будет ответ Конклава?

- Ты утверждаешь, что говоришь от имени всех Познающих, генерал Тейн? - голос старца в центре стола сочится ядом. - Не далее, как неделю назад ваше... радио, - он выплевывает это слово, как богохульство, - передавало призывы к войне до победного конца, к восстанию угнетаемых жрецами мирян...

- Пропаганда, почтенный Керн,- пожимает плечами стоящий. - Ваши глашатаи на площадях вещают в том же духе. Но вещают они то, что приказываете вы. И тональность радиопередач изменится, когда мы придем к соглашению.

- Даже не "если", а "когда"? - неприятно усмехается другой старец. - Самоуверенности вам не занимать, молодой человек. Интересно, что скажет по этому поводу, например, полковник Катор? Неужели он более не тот фанатик, что раньше? Не напомните, что он произнес, когда выстрелил в голову настоятелю Туласу? Ну, помните, когда тот, связанный, стоял перед ним на коленях?

- Полковник Катор не фанатик, - Тейн пожимает плечами. - Настоятель Тулас лично приказал повесить его сына. Ненависть порождает ненависть, смерть ведет к смерти. Настало время прервать порочный круг, пока мы еще не переступили последнюю черту. Иначе...

- Иначе что? - лицо Керна хмурится. - Что вы можете противопоставить нашей армии? Святым мечам, ледяным копьям, пробивающим любую броню? Огненным шарам, сжигающим даже сам воздух? Защитным заклятиям, останавливающим в воздухе пули вашего смешного порохового оружия?

- Многое, - лицо генерала искривляет гримаса, и не понять - ненависти, отвращения или безнадежности. - Что сотни ваших легионеров и десятки магов могут противопоставить тысячам ружей в руках вчерашних землепашцев, перед которыми наконец-то замаячил просвет в безнадежных тяжких буднях? Армию просто сомнут массой. Как вы собираетесь противостоять аэропланам, сбрасывающим бомбы на ваши тыловые штабы? Огненные шары не угонятся за ними. И смогут ли ваши защитные заклятия задержать облака фосгена и хлорпикрина, несомые ветром? Вы высокомерны, но слепы. Вы не хотите видеть, что мир изменился...

- Довольно оскорблений! - с громким хлопком ладони из-за стола поднимается высокий священник в синей сутане. Его лицо изборождено глубокими морщинами, глаза горят фанатичным огнем. - Довольно богохульств! Вы - еретики перед богами и людьми! Ваши отвратительные механизмы, вся ваша так называемая "наука" - мерзость, которой нет места на земле! Тысячелетиями магия поддерживала нашу жизнь, тысячелетиями наши предки молились и получали достаточно, чтобы жить в гармонии с окружающим миром...

- Не жить! - резко обрывает его генерал. - Выживать! Где ваши боги, когда эпидемии уничтожают целые города? Когда в неурожайный год дети и старики умирают от голода, а женщины готовы отдаваться за кусок хлеба пополам с отрубями? Когда ураганы опустошают побережья, а пыльные бури сгоняют людей с места деревнями? Ваша магия... - Он резко замолкает, потом продолжает уже совсем другим, тихим и смиренным голосом: - Приношу свои извинения Конклаву. Не время и не место углубляться в философские вопросы. Мы должны принять решение о заключении перемирия, пока гражданская война не опустошила страну.

- Сядьте, отец Курий, - в голосе почтенного Керна проскальзывает жесткая нотка, и священник нехотя опускается в кресло, продолжая, однако, сверлить генерала Тейна ненавидящим взглядом. - Я принимаю ваши извинения, генерал, но это лишь слова, пустое сотрясение воздуха. Ваши поступки - вот что действительно оскорбляет богов. В этом мире магия и... "наука" не могут существовать одновременно. Не спорю, так называемые "ученые" Познающих добились многого. Но рациональная "наука" уничтожает веру людей в богов, а без веры магия мертва. Да, магические методы не всегда совершенны, но они позволяют нам существовать... пусть даже просто выживать, как вы это называете. Вы же предлагаете уничтожить магию, заменив ее сомнительными новомодными приемами. Мы, здесь собравшиеся, чувствуем ответственность перед обществом...

- Вот здесь, - прерывает его Тейн, - мое предложение. - На стол перед Керном с хлопком падает толстый пакет, неуловимо возникший из складок грубого дорожного плаща. - Описанные здесь реформы позволят временно сгладить накопившиеся противоречия. Мы выиграем время и сумеем понять, каким образом преобразовать государственные структуры так, чтобы никто из имеющих власть сегодня не потерял ее и в будущем. Ни власть, ни доходы...

- А! Так вы полагаете, что мы печемся только о своих доходах? - шипит сидящий с краю полный прелат в черной рясе с пурпурной оторочкой.

Генерал молчит, не отвечая, лишь едва заметная ироническая ухмылка искривляет край его рта.

- Не стоит допускать личных выпадов, - почтенный Керн бросает недовольный взгляд на говорящего. - Тем более, что все это не имеет ни малейшего значения. Мы не можем пойти на сговор с еретиками независимо от причин.

Пакет внезапно вспыхивает ярким бездымным пламенем. Через несколько секунд на неповрежденном бархате остается лишь кучка пепла, которую сдувает на пол невесть откуда взявшийся порыв теплого ветра.

- Это - наш ответ, - лицо Керна становится жестким и свирепым, как у каменной статуи. - У нас имеется встречное предложение, генерал. Сдавайтесь. Разоружите и распустите ваши боевые отряды, сожгите вашу технику или передайте ее под контроль храмовых отрядов, уничтожьте радиостанции... Обещаю, что никто не станет преследовать рядовых участников мятежа. Руководителей, сами понимаете, просто так отпустить мы не можем, но суд будет справедливым, а наказание - не слишком суровым. Никого не приговорят ни к смерти, ни к увечьям, ни к позору. Лишение гражданских прав, ссылка и пожизненный надзор - не такая уж и высокая цена за мир. И никакой гражданской войны... если вы беспокоитесь именно об этом.

- Вы не понимаете, почтенный Керн, - генерал устало качает головой. - Дело не во мне. Дело в людях. Ваша магия - набор бессмысленных ритуалов. Да, странные телодвижения и неразборчивые речитативы приносят результаты. Но вы не понимаете, почему это работает. Вы даже не можете гарантировать, что ваши заклятья будут работать всегда. Под предлогом богохульства запрещая развивать технику, вы ставите себя в положение ребенка, зависящего от неведомых сил. Сегодня они благосклонны - а завтра? Между тем, человек наделен пытливым разумом, способным обеспечить общество гораздо более надежными и понятными средствами. Механический плуг в полтора раза увеличивает урожайность безо всякой магии, а производится в мастерской в течение максимум недели. Сколько времени нужно, чтобы обучить сельского священника? Каков у него в среднем процент удач? Вы знаете это не хуже меня.

- Генерал! - голос Керна возвышается. - Я человек сдержанный, но выносить вашу ересь - выше моих сил. Остановитесь! Я знаю, что вы хотите сказать. Сейчас вы предложите изучать магию научными средствами, и я буду вынужден уничтожить вас на месте. Не преступайте черту, предупреждаю вас.

Тейн горько усмехается.

- Люди преступили черту в тот день, когда обнаружили, что не обязаны зависеть от милостей капризных богов, таящихся где-то в горних высях. Загнать их обратно уже невозможно, разве что поголовно уничтожить. Я умоляю Конклав прислушаться к голосу разума...

- Наш ответ - нет, генерал, - голос главы Конклава наливается свинцовой тяжестью. - Если вам нечего больше предложить, переговоры закончены. И, кроме того, вы арестованы. Стража!

Резные двери зала распахиваются, входят четверо гвардейцев. Обнаженные святые клинки светятся молочно-белым светом.

- Вы не имеете права! - звонкий девичий голос отдается под сводами. - Он парламентер!

Гибкая фигурка выскальзывает из своего угла и гордо встает рядом с генералом. Во взгляде - злая решимость. На голубом парчовом лифе в солнечном луче горит вышивка: золотая лилия на овальном зеленом поле.

- Вы не имеете права! - повторяет девушка уже тише. - Он парламентер, и он здесь по моему личному приглашению! Он уйдет отсюда, когда ему вздумается.

- Отойдите в сторону, принцесса, - голос капитана стражи сух и бесстрастен. - Вы не имеете власти в здании Конклава. Вам дозволили присутствовать, но лишь как гостье.

- Право? - девушка яростно поворачивается к нему. - Я - дочь Императора! Мое слово - закон!

- Вы - дочь Императора, - вежливо соглашается с ней почтенный Керн. - Дочь Императора, а не Императрица. Пока Император при смерти, Конклав распоряжается от его имени. Вы же даже еще не достигли возраста совершеннолетия...

- Я достигну его через полгода! - голос принцессы срывается. - Подумайте, почтенный Керн, через полгода я стану Императрицей. Стоит ли ссориться со мной уже сейчас?

- Императрицей вы станете только после того, как вас утвердит Конклав, - голос Керна мягок, но в нем - скрытая угроза. - А прямо сейчас, пожалуйста, отойдите в сторону и не препятствуйте правосудию.

- Правосудию? - из глаз принцессы начинают струиться слезы. - Вы убьете его, чтобы сохранить свое положение!

- Если генерал Тейн окажется достаточно разумен, чтобы сотрудничать с нами, мы не казним его.

- Но вы обещали!..

- Мы обещали, что выслушаем его. Но гарантий безопасности мятежнику никто не давал. Принцесса, последний раз прошу вас вежливо - отойдите в сторону и не препятствуйте страже. Иначе я буду вынужден...

На кончиках пальцев главы Конклава загораются багровые огоньки.

- Иначе я буду вынужден обездвижить вас. Имейте в виду, это... весьма неприятно.

- Мерзавец! - девушка, резко отвернувшись, прижимается лицом к груди генерала. - Я не оставлю тебя, - невнятно шепчет она сквозь слезы. - Я люблю тебя, и я не позволю...

Генерал ласково касается ее волос, гладит по голове. Потом слегка отстраняет от себя.

- Не надо слез, - мягко улыбается он, и эта улыбка смягчает суровость его лица. - Я предвидел это. Господа! - он поднимает взгляд на старцев. - Интересно, и почему я не рассчитывал на вашу порядочность? Может быть, потому, что знаю вас слишком хорошо? Отзовите стражу. Немедленно!

Его голос хлещет по лицам наотмашь, словно кнут извозчика. Даже стражники, ветераны дальних походов, повидавшие всякое, невольно отступают на шаг назад. На ковер выпадает и катится, неслышный на богатом ковре, металлический цилиндр с локоть длиной. На его торце ровно горит зеленоватый огонек, почти невидимый в светлом зале.

- Наука еще не может соперничать с магией во всем, - генерал словно осип от волнения. - Но по военной части мы, знаете ли, мало в чем отстаем. Бомба взорвется, если я ненароком отпущу эту кнопку, - он вытягивает руку и демонстрирует маленькую коробочку с выступом, удерживаемым большим пальцем. - Не питайте иллюзий, почтенные, никакая магия не спасет вас от взрыва. Мы умрем вместе, о высокопоставленные предатели! - Его губы кривятся в хищной усмешке. - Миола, покинь, пожалуйста, зал. Мне не хотелось бы, чтобы ты погибла вместе с нами.

- Нет! - та вновь испуганно прижимается к нему. - Я не оставлю тебя. Мы умрем вместе.

- Я не собираюсь умирать, - качает головой генерал. - Просто мы с почтенным Керном сейчас под ручку прогуляемся к моему аэроплану. При этом почтенный Керн окажется настолько любезен, что подержит бомбу во время прогулки, а после моего отлета сможет с чистой совестью выбросить ее с обрыва. Мы еще увидимся, любимая, не переживай.

Принцесса недоверчиво смотрит на генерала, потом кивает и начинает медленно отступать к дверям.

- Взять ее! - резко командует глава Конклава. Капитан стражи с силой хватает девушку за руку. Та вскрикивает.

- Кажется, не все так просто, как хотелось бы, не так ли, генерал? - теперь уже Керн плотоядно улыбается, обнажая острые мелкие зубы. Его длинная, тщательно завитая борода трясется от сдерживаемого торжества. - Перелест, не стоит причинять боль ее высочеству. Ведь доблестный генерал и так ни за что не допустит, чтобы наша милая принцесса пострадала. Не так ли, господин Тейн? Как вы там писали в последнем письме? "Но ты, любимая, куда важнее всех генералов и жрецов, вместе взятых. Даже если мы погибнем, ты станешь Императрицей, и тогда...". Извините, принцесса, цитирую по памяти, могу и ошибиться в деталях. Видите ли, моя дорогая, мы в курсе вашей трогательной переписки. Именно поэтому наш визитер так настаивал, чтобы вы вместе со свитой остались в покоях ожидания. Что же, генерал, ценю вашу находчивость и смелость, но блеф не удался.

Глава Конклава медленно поднимается из-за стола.

- Полагаю, господа, на этом наше сегодняшнее заседание закончено, - в его словах - неприкрытое удовлетворение. - Капитан, поднимите эту... бомбу и дайте ее в руки принцессе, чтобы у нашего гостя не возникло никаких странных идей. А вы, генерал, отключите свое хитроумное устройство и проследуйте в свои временные апартаменты. Вас прово...

Ослепительная вспышка над головой девушки обрывает его на полуслове. Вокруг разражаются неистовые проклятия. Принцесса, убрав от глаз ладонь и неуловимым движением высвободив зажатую руку в лапище капитана руку, четким, словно на тренировке, движением бьет стражника коленом в пах, а когда тот сгибается от боли - локтем по затылку. Подол шикарного платья протестующе трещит и лопается по шву, но девушка не обращает на него никакого внимания. Прежде, чем бессознательное тело капитана успевает повалиться на пол, твердый каблук ее туфли врезается в солнечное сплетение второго гвардейца. Тускло звякает бесполезная кольчуга. Задохнувшись, стражник медленно опускается на колени, а Тейн уже оказывается за спиной третьего. Захват, рывок, отвратительный хруст ломающихся шейных позвонков...

Последний стражник, внезапно оставшись в одиночестве, по-кошачьи мягко отступает назад, выставив перед собой меч и прищуренно оглядывая врагов. Он растерян - напасть на наследную принцессу с оружием в руках означает совершить открытую измену. Но и сдаваться так просто он не собирается.

- Здорово дерешься, милая, - усмехается генерал, удерживая готовую броситься на стражника принцессу. - Расскажешь потом, где училась. Но не торопись, иначе он покрошит тебя кубиками.

Меч словно сам прыгает с пола в его раскрытую ладонь.

- Ты знаешь мою репутацию, - бросает он стражнику. - Мне не нужна твоя жизнь, но и на рожон не лезь. Отойди к этим, - он коротко кивает в сторону Конклава.

Не поворачиваясь спиной, солдат медленно отступает к своим повелителям. Острие его палаша колеблется в воздухе, оставляя на несколько мгновений слабо светящийся след. Следом, не поднимаясь с четверенек, ползет тот, которого принцесса ударила в живот. Генерал поворачивается к Конклаву.

- Я не собираюсь сводить счеты, - сухо говорит он. - Мое предложение остается в силе. Подумайте, стоит ли ваше оскорбленное самолюбие гражданской войны. Что же до ереси... и это можно уладить. Кстати, почтенный Керн, не стоит пытаться обездвижить меня. Это, - он касается золотой с синими вкраплениями сетки на своих волосах, - не просто украшение. Мой разум вашей волшбе недоступен.

- И меня не трогайте, Керн, - цедит принцесса. На ее лице - неприкрытая ярость. - Конклав не раз подсылал убийц к императорам. Папа нанял для меня лучших инструкторов по рукопашной и колдовской самозащите, и теперь я с удовольствием выжгу вам глаза - дайте только повод! Ваши лакеи осмелились удержать меня силой, и это измена. Обещаю - вы еще поплатитесь за это!

Генерал хмыкает.

- Думаю, почтенный Керн, вы и сами понимаете, что Миола слов на ветер не бросает. В двадцать лет о последствиях как-то не думают, эмоции определяют поведение. И не забывайте - бомба все еще взведена. - Он демонстрирует зажатую в левом кулаке коробочку. - Прощайте, господа.

- Нет! - рычит Керн, неожиданно легко переметываясь через стол. - Ты не уйдешь, еретик!

Припадая к полу, словно раненый зверь, он выбрасывает вперед сложенные лодочкой ладони. Огненная струя вырывается из них и с размаху разбивается о тонкую радужную завесу, в последний момент возникающую у нее на пути. Обугленный след на ковре перечеркивает распавшийся надвое цилиндр бомбы, пустой, как полярный воздух. Принцесса со стоном оседает на пол, и мыльный пузырь, окруживший ее с генералом, лопается переливающимися клочьями.

- Обманка, как я и думал, - удовлетворенно произносит глава Конклава, выпрямляясь. - Ну что же... Вряд ли вы станете сотрудничать с нами, генерал Тейн. Да и принцесса, как вы верно заметили, у нас отчаянная... была. Пусть боги судят ваши души!

Миола в отчаянии всхлипывает.

- Прости... - шепчет она. - Это я виновата... Я не могу...

Град острых ледяных осколков обрушивается на них с потолка. Солнечные зайчики переливаются на острых гранях ледяных игл.

Летит, кувыркаясь, в сторону Керна маленькая черная коробка, набухая изнутри грозным смертельным жаром. Сильный толчок в спину, медленно, словно во сне плывущий навстречу дверной проем...

Удар. Вспышка. Темнота.

"Я еще жива? Как..."

"Жива, моя маленькая, жива. Покойники спрашивать не умеют."

В голосе Тейна слышится мягкая усмешка.

"Эх, ты, вояка. Ну зачем ты сунулась на Конклав? Как проще все прошло бы без тебя!"

"Я хотела тебя защитить! Я тебя люблю!"

"Нет, девочка моя. Не любишь. Ты увлечена моим героическим ореолом, не более того. Спустя пару лет ты бы поняла это совершенно отчетливо. Юным девицам свойственно увлекаться солдатами, но это быстро проходит. Не спорь. Я знаю жизнь куда лучше тебя."

"Что ты такое говоришь?! Я... я не понимаю. Что происходит? Почему вокруг темно?"

"Настало время прощаться, принцесса."

Мягкий свет заливает пространство, и нет ни зала Конклава, ни смертельно-ледяного дождя. Только жемчужный туман со всех сторон окружает небольшую ровную площадку. Принцесса лежит, откинувшись в мягком кресле. Ее ладонь покоится в руках сидящего рядом генерала.

- Все закончилось так, как и должно, - Тейн мягко улыбается, и его улыбка словно согревает все вокруг. - Моя нынешняя роль исчерпана до конца. Шансов убедить Конклав не оставалось никаких. Наверное, нужно было сразу взорвать бомбу. Но я, по крайней мере, дал им последний шанс, и теперь моя совесть чиста.

- Я не понимаю...

- Поймешь позже. Конклава больше нет, он уничтожен взрывом в полном составе. Официально я тоже погиб. Тебя выбросит из дверей взрывной волной, но ты отделаешься ушибами. Во время безвластия церковные фракции вцепятся друг другу в глотку. На выборы нового Конклава уйдет время, несколько месяцев, а то и год. За это время ты должна сделать как можно больше.

- Тейн, я не понимаю... - на глазах девушки выступают слезы. - Ты меня бросаешь?

- Нет. Я всегда останусь с тобой, в твоем сердце. Тысячи лет я приходил к тем, кто дерзал идти вперед, через неизвестность, чтобы поддержать их в трудный момент выбора. Ты - одна из тех, кому суждено изменить облик мира. Ты сделаешь очередной шаг вперед, пусть крошечный, но важный. И мои мысли всегда будут о тебе.

- Что... Тысячи лет? Кто ты, Тейн?

- Формально, - генерал иронично усмехается, - я бог. Один из тех, кто обладает возможностью менять мир по своему усмотрению. Впрочем, возможен и иной вариант: контуженная, ты валяешься без сознания, а наш теперешний разговор тебе просто чудится. По-моему, так даже лучше.

- Если ты бог, то почему же не приказал Конклаву подчиниться? Ведь они - твои слуги!

- Они не мои слуги, милая. Они служат не богам, а абстрактным идеям, не имеющим ни малейшего отношения к реальности. Те боги, которым вы истово молитесь в храмах - фикция. Их не существует. Существую лишь я, но мне без надобности поклонение. Явись я Конклаву, пусть и в блеске и пламени, они, пожалуй, обозвали бы меня самозванцем. Они старики, а к старости, знаешь ли, привыкаешь к своему авторитету, к почету, вкусу власти... У меня не было шансов переубедить Конклав, и поэтому я его уничтожил. Теперь у тебя есть шанс повернуть все по-своему.

- Ты бог. Ты благословляешь меня?

- Миола... - генерал тщательно изгоняет из голоса все следы раздражения. - Ты не нуждаешься в моем благословении. Ты уже обладаешь тем, что меняет мир - пытливым умом и недюжинной силой духа. Не боги дают вам блага. Вы добиваетесь всего сами, магией ли, наукой ли. Вспомни наши долгие беседы вечерами - и ты поймешь, что я имею в виду.

- Я... вспомню.

- Да, Миола. Вспомнишь. - Генерал вздыхает. - Твой отец умрет. Я знаю, ты любишь его, но жизнь жестока. Через полгода, в день совершеннолетия, ты станешь Императрицей. Не допусти гражданской войны, окороти слишком ретивых священников, начни религиозные реформы. Ты честная, умная и храбрая девочка. Тебе придется тяжело, но я верю - ты справишься. Не подведи меня.

- Обещаю, Тейн, любимый. Ты еще придешь ко мне? Мы увидимся? Я так хочу спать...

- Посмотрим на твое поведение, малышка, - генерал наклоняется и целует принцессу в лоб. - Помни - почтенный Керн, закосневший в своей надменности, тоже когда-то был умным и порядочным человеком. А теперь спи. Тебе нужно набраться сил.

В ответ - ровное дыхание. Глаза девушки закрыты. Генерал отступает от ее кресла на шаг и тоже закрывает глаза. Все окутывает непроницаемый мрак.

...Страшный взрыв почти полностью разнес второй этаж Дворца Конклава. Пилот маленького юркого аэроплана, стоящего на брусчатке у входа, не стал медлить. Урчание заведенного мотора, короткий разбег - и самолетик, едва не зацепив колесами черепичные крыши, исчез в небесной синеве. Никто не обратил на него внимания - со всех сторон к Дворцу бежали люди: стражники, чиновники, просто зеваки.

Принцессу нашли в десятке шагов от разнесенных в щепки дверей зала. Какой-то солдат успел подхватить ее на плечо и бегом вынести подальше от огня за минуту до того, как рухнула крыша. Когда девушку, в изорванном платье, перепачканную сажей до неузнаваемости, уложили на мягкую зеленую траву газона, она открыла глаза.

- Ваше высочество! - невысокая полная женщина в мятом кружевном платье, всхлипывая, склонилась над ней. - Ваше высочество! Ох, что же это за напасть-то такая! Да где же этот доктор!?

- Со мной все в порядке, Грейла, - принцесса отстранила фрейлину и с трудом села. - Он сказал, что я отделаюсь ушибами. А от ушибов еще никто не умирал. Помоги мне встать.

Отстранив столпившуюся вокруг свиту, чумазую от копоти, она повернулась лицом к полуразрушенному Дворцу Конклава. Огонь бушевал в здании, жадными всполохами прорываясь сквозь оконные проемы, к небу валил столб густого черного дыма.

- Я вспомню наши беседы, обещаю, - прошептали ее обожженные губы. - Я вспомню.

Январь 2006 г.