Лопатин Дмитрий Анатольевич : другие произведения.

У стремени всемогущего Хроноса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


У СТРЕМЕНИ ВСЕМОГУЩЕГО

ХРОНОСА

Часть первая.

ТОЧКА НЕВОЗВРАТА

1

   "Кроха" финишировала на поляне под столетними, в три обхвата, дубами, в заповедной фамильной дубраве славного сеньора д, Тревиля. И хотя дубраву, темной шапкой венчавшую главу крепостного холма, целый день поливал нудный осенний дождик, под одетыми в изумрудные мхи деревами было сухо и сумрачно.
   Женька именно так и рассчитал хронвектор - что бы оказаться на западной стороне холма, а не в заброшенном амбаре для солода, каменных развалинах похожих на ангар для сверхзвукового истребителя средних размеров. Площадку запасного грузового кикстартинга он заложил собственноручно, так, на всякий случай, еще двадцать лет назад еще при родителе нынешнего сеньора Антуане д, Тревиле, славном гуляке и сластолюбце, лейтенанте столичных мушкетеров, имевшем неистребимое влечение к дуэлям, женщинам, вину и... перу с чернилам! Именно его отрывочные и часто сумбурные мемуары, чудом сохранившиеся в местном аббатстве до девятнадцатого века, послужили источником вдохновения для борзописца Дюма...
   Площадку Женька намеревался использовать в подручных целях и по лености характера так и не удосужился отметить в схеме главного базового регистра. И надо признаться что вышло это весьма удачно - ни кому не придет в голову искать его именно здесь!
   Дождь приутих на время и за смолкшей листвой, где-то на окраине селения хрипло прочистил горло петух. Словно пробудившись от немузыкального петушиного вопля, требовательно пропищал бортовой регистр, напоминая пилоту, что не мешает отметить свои координаты; прежде чем "кроха" в беспилотном режиме нырнет в ничто, разматывая в обратную сторону спираль хронвектора.
   Женька зажег свою последнюю в жизни сигарету, сдвинул ложемент до упора к переборке и фальшиво насвистывая марш ганзейских купцов принялся откручивать панель бортового регистра. По большому счету, единственного чего ему будет по-настоящему не хватать, это сигарет. Доколумбова Европа еще не познакомилась с этой вредной привычкой и человека пускающего изо рта и ноздрей дым быстренько сочтут колдуном.
   Окурок обжег ногти - все! Тщательно поплевав на огонек, Женька по привычке хотел было сунуть чинарик за обивку ложемента, но пожав плечами щелчком отправил тот в темноту. Один единственный огарок сигареты парадокса не создаст. А вот если "кроху", паче отчаянья, обнаружат в безбрежном математическом космосе, то в первую очередь подвергнут самому тщательному шмону. Окурок конечно же найдут и у "головастиков" из аналитического отдела появится пища для размышления...
   Правда было у Женьки сильное предчувствие, что особого рвения при его поисках не проявят. Попытаются для порядка и общего правила определить его времяположение в базовом регистре. Куда ж без этого! Но спасательно-карательных экспедиций снаряжать не станут. Тут - и Женька очень на это надеялся - у Агентства ничего не получится.
   Лет пять назад по локальному времени, после пропажи в нетях сразу трех пилотов, Агентство всерьез взялось за модернизацию темпоральных самописцев (регистров). Для мозгового штурма тогда собрали всех мало-мальски смыслящих в туманной и запутанной похлеще теории относительности науке ТЕМПОРИКЕ. Женька, как опытный техник-темпорист и полевой агент к тому же, почти год участвовал в "рестайлинге" хронокапсул. Так что теперь ему не составило большого труда привести регистр в домодернизированное состояние - ломать не строить. Теперь, болтающуюся " без руля и ветрил" в математическом космосе "кроху" может быть и обнаружат. Чего в жизни не случается! Но вот привязать ее к конкретному хронвектору - дудки! Из трех пропавших в пучине времени пилотов удалось найти лишь одного, да и то при обстоятельствах мало напоминающих научно обоснованный поиск.
   На первый взгляд, гораздо надежнее было порубить в капусту процессорную начинку "крохи", закоротить накоротко источник питания, а мертвую металлокерамическую скорлупу закопать прямо здесь под деревьями. И концы в воду! Но кода имеешь дело с превращенным в математические символы и реальные приборы временем, само понятие "концы в воду" как-то устаревает. В первой четверти двадцатого века, порядком оплывший крепостной холм с развалинами караульной башни на верхушке сроет молодой и кипучий Третий Рейх для одного из своих "гросс автобан". Где гарантия, что за пять с половиной столетий металлокерамика истлеет до неидентифицируемого состояния? Не стоит господа плодить анахронизмы сверх необходимого.
   Пыхтя и чертыхаясь уже на романском - сказывалась многолетняя выучка полевого агента - Женька выволок из крошечного грузового отсека внушительный брезентовый сверток и свалил на мох подальше от капсулы. Сверток протяжно, мучительно замычал и затих после доброго пинка ботфортом. Однако следовало поторопиться! Забравшись в разоренную кабину, Женька шипя и дергаясь от электрических укусов раскуроченной клавиатуры набрал стартовую команду. Интерфейс регистра засиял всеми оттенками янтаря и тревожно заверещал. Подтянувшись на раме кокпита, Женька ногами вперед нырнул из кабины прямиком на сырую подушку мха и откатился в сторону. Можно не сомневаться, кое-кому в Агентстве пришлась бы по вкусу идея отправить забубенную Женькину голову в точку финиша, а ноги оставить в во второй половине пятнадцатого века от Рождества Христова.
   На карачках, совсем не по-дворянски, но весьма резво Женька отполз за мычащий и хрипящий почти членораздельно сверток и ткнул кулаком в мягкое, отчетливо екнувшее и матюгнувшееся.
   - Тихо, Гнедой! Последний поезд отбывает с первого пути...
   Парик на голове, завитый и напомаженный по последней версальской моде рвануло тугой воздушной волной, резануло по щека острой как бритва ледяной крупкой. Пышные кружева и бархат камелота осыпало тончайшими бриллиантами изморози и "кроха" ушла в математический космос оставив после себя пятно обмороженного, быстро темнеющего мха...
  
  

2

   ...Валдайская возвышенность. Маленькая Швейцария в сердце России одетая в бархат хвойных лесов, глядящая в небо очами незамутненных озер. Пока незамутненных. Благодаря тому, что еще в тридцатые годы двадцатого столетия была выбрана местом отдыха от трудов праведных сильными мира сего. Уютные правительственные дачи, как известно не терпят соседства с попирающими облака трубами индустриальных гигантов!
   А в центре, жемчужина всей возвышенности озеро Валдай. Где с одного берега не видать другого, только плывет в туманной дымке остров с куполами старинного монастыря. Где не то что окушки с плотвой, а и царская стерлядь ловиться за милую душу! Где чистые песчаные пляжики и подступающие к самой воде кусты ивняка обещают отдохновение и большой компании и ищущим уединения парочкам...
   Важно плывя на мягких рессорах по пологим песчаным холмам, невозможно солидно сияя хромом деталей и черным лаком кузова, "Москвич-402" свернул с асфальта к низкой кромке озера и буксанув в песке остановился в нескольких метров от воды. Рыбаливший неподалеку на старых мостках живописный дед, прислушался к льющемуся из раскрытых окошек невыразимо мелодичному битловскому: "...хэй, Джуд!", только плюнул с досады и покачал кудлатой головой: " Опять явились! Золотая молодежь..." и принялся сматывать снасти.
   Мягко щелкнул замок и из "Москвича" выпрыгнула ладная, загорелая блондинка в нейлонов "джаппановском" купальнике-бикини. Раскидав по сторонам босоножки с разбега нырнула в зеленую озерную воду и торпедой ушла от берега. Вынырнув довольно далеко, счастливо фыркнула, перевернулась на спину и поплыла прочь демонстрируя загорелый плоский живот и весьма приличного класса лениво-профессиональный брасс.
   Из-за руля выбрался сложившись едва не пополам долговязый, сухопарый парень в шортах и бежевой гавайке навыпуск, сухопаростью, ухоженными баками и рыжей щеткой волос неуловимо похожий на невозмутимого британского джентльмена в зеркальных очках "капельках". Картинно прикрывшись ладонью от бликующего на спокойной воде солнца. Прокричал насмешливо, наигранно грассируя, явно подражая какому-то киноартисту.
   - Нинель, дюша моя. Я вас умоляю, не заплывайте, ряди бога за буйки... Говорят там видели преогромнейшую акулу!
   - Увяньте, Николя! - Донеслось с озера сквозь смех и плеск воды.
   - Амазонка, русалка, наяда...! Кто там еще? Ты часом не напомнишь Мишель?
   - Понятия не имею.
   Мишель являл собой полную противоположность товарищу. Ну как тут еще раз не вспомнить о единстве противоположностей?! Невысокий, крепкий, весь какой-то жесткий, но одновременно по кошачьему гибкий и вкрадчивый, с темным опасным огоньком в желтых глазах и подвижной, рельефной мускулатурой под сине-белой динамовской футболкой.
   - Я, батенька, физик-теоретик и ко всяческим мифам и сагам отношение имею самое поверхностное.
   Мишель уже успел выгрузить из багажника кучу свертков в хрустящей серой бумаге с бледными ГУМовскими эмблемами и теперь, совершенно не обращая внимания на резвящуюся купальщицу, потрошил чехол с яркой ГДРовской палаткой.
   - Проконсультируйся у Мари. Она стажируется по скандинавским странам? Значит должна владеть их мифотворчеством.
   Николя обернулся к машине так, словно только что заметил еще одну девушку, томную, утонченную шатенку с мечтательным взглядом и молочной, совершенно лишенной загара, матово светящейся изнутри кожей, одетую в голубое газовое сари, широкополую соломенную шляпу и до сих пор прячущуюся в тени автомобильного салона.
   - Ба, Мари! Какая встреча! Украсьте же своим сияющим присутствием нашу скромную компанию. Просветите наконец наши скудные умы по поводу нордических персонажей.
   - Не юродствуйте, Николя. - Капризно ответили из машины хорошо поставленным меццо-сопрано. - Просто не вериться, что ты уже без пяти минут дипломат и атташе... Кстати, из всех предложенных тобой персонажей, только наяда более или менее подходит под скандинавские мифы. А Нинель сейчас мне более напоминает одалиску!
   Николя раскатисто захохотал хлопая длиннопалыми ладонями по крыше "Москвича".
   - Это, как мне помнится, тоже самое что и гурия? Вы язва, Мари!
   - Ничего подобного. Я конечно не могу похвастаться излишне классическим воспитанием, но сейчас мне кажется, что Нинель слишком бравирует своим эмансипе... И вообще! Мишель, сейчас же брось эту гадкую палатку и поставь мне наконец зонт! Долго я еще буду париться в этой железке?
   Мишель давно потерявший надежду найти хоть какую то систему в колебаниях настроения своей пассии, молча отложил в сторону почти распутанный ком палатки и вытянул из багажника складной солнечный зонт.
   - Зонт я сейчас конечно поставлю. А вот тебе, звезда моя, я настоятельно рекомендую уменьшить громкость Маккартни. "Сони" магнитофон класный, но и аккумулятор он нам посади так же качественно.
   - Ах избавь меня от своих технических подробностей. - Огрызнулась Мари, но магнитофон выключила и наконец выбралась из разогретого как печь нутра машины. Пониже надвинула шляпу, скинула лакированные лодочки и сразу достала из сумочки с которой ни когда не расставалась пачку "Данхил". В воздухе поплыл пряный аромат Виржинии. Николя, морща сократовский лоб, походил вокруг палатки, махнул рукой и полез в багажник за пепси.
   - Совсем теплая! Сколько раз говорил папахену, что бы привез из Японии автомобильный холодильник...
   Наконец вернулась купальщица. Сложив колечком указательный и большой пальцы, выдохнула - "Класс!" - Сверкнула отменными зубками и убежала за склонившуюся к самой воде иву отжимать купальник. Дерево давало чисто символическую защиту от не скромных взглядов, так что Николя с бутылкой пепси в руках и Мишель с солнечным зонтом могли без помех любоваться ровным загаром без белых полосок на ягодицах и спине и даже мелькнувшей пару раз в профиль маленькой крепкой грудью с розовым девичьим соском слегка сморщившимся от прохладной воды.
   Что они с охотой и делали. Николя с ленивой улыбкой счастливого обладателя, Мишель с острым интересом из-за солнечного зонта. Следили за гибкими движениями великолепного тренированного тела, немного широкоплечего как у всех пловцов, без капли жира, но и без той аристократической худобы как у Мари.
   Мари понаблюдала за ребятами, фыркнула и демонстративно отвернулась. Огонек длинной сигареты нервно запорхал над тонкими пальцами музыканта. Их все считали подругами, не разлей вода. Вот только кто из окружающих мог ответить на вопрос - что связывает олимпийскую чемпионку по плаванию, лишь год назад покинувшую разряд лимиты из глухой уральской глубинки и коренную москвичку, дочь известного композитора - песенника, подающую большие надежды поэтессу и художницу? Может быть совместная учеба на журфаке? Или участие в молодежном вокально-инструментальном ансамбле, где Мари пела неплохо подражая негритянской блюзовой манере, а Нинель, что было последним стоном моды, "лабала" на огромной бас-гитаре? А может как раз эта обсалютная внешняя и внутренняя непохожесть. Ну и кавалеры конечно. Ребят в отличие связывали куда более прочные дружеские отношения, не мало подкрепленные деловыми связями.
   Оба заканчивали МГУ. Николя суперпрестижный и супернедоступный для иных смертных факультет международных отношений, Мишель менее престижный, но куда более модный физмат. Оба были детьми партийной и советской элиты, пресловутой "золотой молодежью". Оба питали устойчивое пристрастие к битлам, рок-энд-роллу и японским магнитофонам. Мишель ко всему прочему был весьма талантливым радиотехником, а Николя через "папахена" легко доставал дефицитные радиодетали. Так что приятели время от времени, в принципе не испытывая острой нужды в карманных деньгах, баловались тем, что распихивали по знакомым отечественную начинку в заграничной упаковке. Так, самую малость. Не переходя границ дозволенного их социальному кругу...
   - Водичка, прелесть!
   Нинель, решив что достаточно поиграла в стриптиз, пришла из-за кустов, накинула - больше ради чопорной подруги - купальный халатик с драконами и иероглифами, отобрала у Николя початую бутылку пепси и в живописной позе уселась у самой воды.
   - Советую обмакнуть свои пыльные городские задницы, пока дождь не зарядил.
   - Что за выражения, девушка! - Николя пыхтя выволок из салона машины объемистый фотографический кофр с потертыми латунными уголками. Звонко щелкнул замками и с сомнением поглядел в безоблачное небо.
   - Мишель, твой знакомый с Останкино часом не приврал о погоде. Как у них водится.
   Мишель наконец устроил "умирающую" от жары Нинель под зонтом, вручил ей шелковый китайский веер и бутылку пепси и продолжил возиться с палаткой. Подначку он молча проигнорировал, вернувшись к машине и достав из бардачка деревянную шкатулку с бронзовыми накладками в виде трубящего в витой рог Нептуна. В шкатулке, в мягком бархатном гнезде покоился старинный морской барометр в затейливой латунной оправе. Мишель положил барометр на капот "Москвича" и постучал ногтем по толстому граненому стеклу.
   - Синоптик, как водится, мог и приврать. Но вот этот прибор исправно предсказывает погоду уже тому лет сто. Смотри сам, если мне не веришь.
   Ажурная стрелка, играя на солнце едва видимой изумрудной паутинкой благородной патины, покачалась туда-сюда и прочно замерла в той части шкалы где голубая эмаль переходила в темный, почти черный кобальт. Николя примирительно поднял обе руки как боксер в нокдауне.
   - Ладно, вижу. Тайм-аут, брат. Еще на два деления ниже чем утром... Но уж очень вокруг все безоблачно и лепо...
   Мишель, продолжая раскладывать на песке шуршащее полотно палатки, ткнул большим пальцем куда-то за спину.
   - С первого по пятый класс, когда папахен с мамахеном были в контрах, я прожил у тетки в Одессе. И могу сказать почти как знаток - во-он те серые тучки на горизонте к вечеру сварятся в добрую грозу...
   Николя с заметной сноровкой опытного фотографа собрал штатив, утвердил треногу на песке и прикрутил к рычагу роскошную зеркальную "Практику". Через мощный индустаровский телевик долго разглядывал остров и колышущиеся в знойном мареве обветшалые медные купола. Сделал веером несколько панорамных снимков, быстро записывая в пухлый блокнот время и выдержки. Подумав закрыл наконец объектив крышкой и заботливо зафиксировал фотоаппарат защелкой в том положении, в котором был сделан последний снимок.
   - Сильно бликует от воды - даже бленда не помогает. Надо будет повторить с УФ-фильтром. Но тучки и правда хорошие. Может, повезет на этот раз?
   - Ага.- Мечтательно согласилась Нинель, вытянувшись на песке на манер манекенщицы из заграничного журнала. - Как прошлый раз.
   - А что в прошлый раз? - Фальшиво изумился Николя, заботливо кутая полиэтиленовым мешком фотоаппарат.
   - А то! - Подала голос из-под зонта Мари. - Велика была радость плавать по палатке на спальном мешке! Может хоть на этот раз палатку догадаются не ставить в самую глубокую лужу?
   - Какая лужа, звезда моя! - Мишель наконец поднял разноцветный нейлоновый купол и теперь, как гребец всем телом откидываясь назад, натягивал фалы.- Кругом великая сушь. Как тут определишь где будет самая глубокая лужа?
   Нинель коротко, с хрипотцой рассмеялась, хотя в жизни не выкурила ни одной сигареты и хрипотцу эту переняла у какой-то заграничной кинодивы. Надо признать, что такой низкий вибрирующий смех в ее исполнении как раз и выводил из равновесия благовоспитанных интеллектуалов типа Николашеньки. Мари жутко завидовала этому умению подруги, считая что подобная хрипотца более присуща ее аристократической утонченности. Она даже пыталась время от времени подрожать ей дома, перед зеркалом. Хотя не призналась бы в том и на страшном суде.
   - ...Я твой фирменный дождевик тогда поймала почти на середине озера.
   Николя рассеянно кивнул, любуясь грациозными изгибами подруги.
   - Между прочим то снимок - "Экспрессия стихии", получил главный приз на областной фотовыставке! Честное слово, если бы предок так не горел желанием сделать из меня дипломата, обязательно стал фотохудожником.
   - Одно другому не мешает. - Промурлыкала Мари на какой-то КВНовский мотивчик. Прочие промолчали. Николин "предок", могущественный Хозяин ростовской области, правил бал что в самой области, что в собственной семье железной дланью несгибаемого партийца и все прекрасно знали, что его желания равны законам природы.
   Мишель наконец закончил возню с палаткой и присел у ног Мари с бутылкой шипучки предварительно охлажденной в озере. Со стороны, если конечно не глядеть в тигриные глаза будущего физика теоретика, могло показаться что он расслаблен, мил и вообще доволен жизнью и окружающими. Кстати это тоже было одним из его неоспоримых преимуществ - умение создавать видимость. На самом деле двадцати четырех летний студент физмата, с черным поясом по самбо и первым разрядом по боксу, с самого детства не ведал иного состояния души кроме состояния поставленной на боевой взвод гранаты. Самоконтроли и стремление к цели, стремление к цели и самоконтроль! В школе Мишку обходили стороной даже самые задиристые старшеклассники. Четыре года он был бессменным комсоргом класс - интересно, у кого бы хватило духу проголосовать против красы и гордости школы Михаила Гнедицкого?
   В армию Мишка напросился сам - не смотря на шумные протесты всей родни. Где им убогим было понять что соответствующая запись в личном деле иногда ценнее любого блата! Однажды, на далекой глухой заставе, на приказ старослужащего заправить его койку, Мишка только весело улыбнулся и бодро вскочил на ноги, когда ему предложили сходить в умывальник и разобраться.
   Окружающие проводили его кто сочувственными, а кто и откровенно злорадными взглядами. "Дед" был высоким, плечистым абхазом, жестоким и опытным спортсменом борцом, мастером спорта и уже чемпионом мира! Судьба "молодого" казалась предрешенной. И ни кто не мог поверить своим глазам, кода буквально через семь минут "приговоренный" вернулся обратно цел и невредим!
   На немой вопрос в глазах сослуживцев Мишка только усмехнулся и посмотрел на кровоточащие костяшки каменных кулаков.
   - И в правду сильный боец. Целых пять минут сопротивлялся...!
   Судьба была по своему благосклонна к честолюбивому младшему сержанту, комсоргу заставы. Примерно через восемнадцать месяцев службы как раз на дежурстве младшего сержанта Гнедицкого, через границу прошел нарушитель. Опытный, матерый диверсант прошел сквозь наряд советских пограничников, как нож сквозь масло, оставив на таежной поляне россыпь стреляных гильз не нашего калибра, трупы овчарки и двух погранцов, да пускающего кровавые пузыри радиста, который и поднял тревогу...
   Мишка преследовал диверсанта почти двадцать километрам по таежным падям и буераком с пустым рожком в табельном АК и зажатым в кулаке штык-ножем. Когда пущенные в облаву войсковые подразделения округа нашли их наконец, Мишка как ни в чем не бывало, сидел на пне неторопливо бинтуя касательное огнестрельное ранение предплечья, а диверсант валялся рядом спеленутый собственными ремнями с двумя ножевыми ранениями и сломанной челюстью...
   Вернувшись домой, кавалер ордена Красной Звезды и обладатель изумительной анкеты поступил в престижный вуз играючи, почти без экзаменов и уж конечно вне всякого конкурса. Его чудовищные сосредоточенность и напряженность всегда и во всем делали его если не первым ( телефонное право все-таки ни кто не отменял), то равным среди первых. Даже его отец, человек достаточно собранный и целеустремленный для того, что бы в сорок с небольшим лет сделать блестящую карьеру среди зубастой столичной профессуры, когда-то наблюдая за двенадцатилетним Мишенькой сидящим за обеденным столом со справочником по электротехнике и задачником по физике одновременно, растерянно вопрошал жену
   - Кого мы растим, Глашенька? И мы-ли вообще растим...?
   ...Сидя на песке с бутылкой в руке, вроде бы в расслабленной позе, Мишель меж тем уже что-то подсчитывал уме, переводя взгляд с туч на горизонте на фотоаппарат и обратно.
   - Надеюсь сегодня ты взял не одну только "фуджи"?
   Николя только высокомерно повел бровью.
   - Не учи ученого!
   Но Мишель как ни в чем не бывало, продолжал напористо развивать пришедшую ему в голову мысль.
   - "Фуджи" контрастнее, но у "акфы" чувствительность выше. Надо будет именно "акфой" поработать на больших выдержках.
   Николя насмешливо прищурился.
   - Короче, Склифосовский. Ты мне тут фотоликбез устроить решил?
   - Ученого учить, только портить. - Отмахнулся Мишель. - Стой там, слушай сюда. Надо попробовать снимать сразу двумя аппаратами с одного штатива.
   У Николя, как истого профессионала, мозги сразу заработали в нужном направлении.
   - "Практикой" с "фуджи", "Кодаком" с "акфой"? Интересная мысль!
   - А потом поработать с наложением негативов. А?
   - Маль-чи-ки!
   Нинель, хоть и олимпийская прима, хоть и восходящая звезда советского спорта, но все-таки по-женски более мудрая и терпеливая, молча пережидала пока мужчины, наигравшись в любезные их сердцу игрушки, наконец обратят внимание на дам. Мари же наоборот, избалованная перманентным внимание родителей, наставников и ухажеров, терпеть не могла выпадать из общей темы разговора.
   - Может достаточно наводить тоску на нас с Нинель своей технической тарабарщиной? Снизойдите наконец до темы более понятной всей аудитории, а не только посвященным. А все технические подробности можно оставить и до вечера!
   - Вечером надо будет уже работать, а не заниматься обсуждениями! - Сразу завелся Мишель, но Николя, с грацией прирожденного дипломата, сразу перевел разговор в плоскость не далекую от фототемы, но понятную всем.
   - Не ссорьтесь, не ссорьтесь друзья мои! Вот вы лучше подумайте, кого видят над озером очевидцы? Инопланетян или посланников из параллельных пространств? Все фотографии и киносъемка как назло нечеткие..., непрофессиональные...
   Все дружно уставились на озерную гладь лениво колышущуюся под лучами клонящегося к закату солнца. Сизая облачная дымка на горизонте росла понемногу, темнела, наливаясь тревожной грозовой тяжестью. Ослабевший ветер бессильно скользил над тусклым зеркалом прогревшейся за день воды. Едва заметный прибой колыхал стебли водных растений у самого берега. И как первый вестник надвигающегося ненастья, совершенно смолк привычный уху до незаметности многоголосый птичий гомон.
   Мари немного передвинулась под зонтом, следом за ползущей по песку слабой тенью. С вздохом расправила невесомые складки сари.
   - Так ли важно, откуда приходят эти... путешественники? Из звездных далей, или из ближайшего измерения. Надеюсь только, что они разумнее, гуманнее, духовнее чем мы.
   - С чего бы это? - Нинель порывисто села обхватив руками колени.
   - Высший разум - гуманен. - Пояснил Мишель. - Это аксиома.
   - Мы так часто встречаемся с высшим разумом, что это уже успело стать аксиомой?
   - Ни-ине-ель!
   - А вы не задумывались, что пилоты таинственных аппаратов могут оказаться обсолютно чужды нам, гомосапиенсам. Настолько чужды, что все их представления о добре, зле, нравственности будут для нас совершенно неприемлимы, а-то и попросту чудовищны!
   - Не слишком категорично?
   - Нет!
   Нинель сидела с прямой, напряженной спиной, вся запунцовевшая, отрывисто чертя веткой на песке геометрические фигуры, похожие на схематичные изображения НЛО, какими их рисуют в научно-популярных книжках. Тему иноразума, такую популярную ныне в спорах физиков и лириков, она воспринимала очень по своему.
   - Смотри сам, Мишель. Больше ста лет неопознанные летающие объекты кружат над миром. И за все это время ни одного контакта...
   Тут уже и дипломат Николя не выдержал.
   - Здра-авствуйте девочки!
   - Ну да, да, были! - Нинель сделала движение ладонями от себя, словно отталкивала любые возражения аппонентов. - Были! Но какие?! В случае аварий или еще каких-то нештатных ситуаций с их чудо-техникой? И это вы называете полноценным контактом?
   Мари только насмешливо качала головой в так темпераментной речи.
   - Подружка моя, а тебе не приходило в твою светлую голову, что мы еще просто не доросли до настоящего, полноценного контакта?
   - Или им просто до лампочки наше присутствие... Наша мышиная возня с всякими телескопами и рефракторами!
   - Ну-у, вы однако оптимистка, девушка!
   Словно подводя некую черту в споре, над озером тягуче прогрохотало, и тут же потянуло довольно прохладным ветерком. Озеро сразу потемнело, подернулось неряшливой рябью мелких волн. И солнце наконец окунулось в густеющий кисель грозовых туч, повисло над водой тусклым медным пятаком.
   Мари, казалось так не любившая солнечного света, совершенно непоследовательно поежилась и изъявила желание перебраться в палатку. Спор увял сам собой. Мишель хозяйственно утяжелял песком края палатки уже начавшей хлопать на усиливающе6мся ветру. Нинель с Николя в темпе перетаскивал все вещи от машины в палатку где их распихивала по углам ворчащая Мари.
   Потом все дружно, за исключением прочно засевшей в палатки Мари, стали сооружать полиэтиленовый тент над треногой. Николя при этом не забывал время то времени делать панорамные снимки разгулявшегося озера, постоянно увеличивая выдержку - темнело просто стремительно. Область низкого давления обрушила на озеро огромную массу холодного воздуха из верхних слоев атмосферы. Похолодало так резко, что казалось вот-вот изо рта начнут подниматься облачка пара.
   Мишель, прежде чем спрятать обратно в бардачок, еще раз поглядел на барометр и присвистнул.
   - Ни фига себе! Стрелка легла на ограничитель. Девчата, сидите в палатке и носа не высовывайте. Мари, на всякий случай одень дождевик. Николя, ты уверен что нам стоит оставаться у воды?
   - Не дрейфь, братишка! - Николя лихорадочно прикручивал рядом с вальяжной кожано-хромированным чехословацким красавцем, на вид простецкий, очень строгий, размером едва-ли больше мощного пентаконовского объектива профессиональный "Кодак". Ветер стих на мгновение и вдруг сменив направление с силой ударил сбоку, поднимая на пляже маленькие песчаные смерчики, взбаламучивая озеро до серой пены на барашках волн.
   Сверкнуло, высвечивая несущийся поземкой песок, мотающиеся из стороны в сторону кроны деревьев, застывшие лица. Приемник в машине разразился трелью визгливых помех и следом, укутанным в войлок многотонным катком прокатился могучий раскат грома. Мари в палатке украдкой перекрестилась, Мишель бросился к машине отключать аккумулятор, а Нинель, а Нинель вытащив из рюкзака приличный полевой бинокль, забралась на крышу "Москвича" и принялась изучать кипящее озеро пошире расставив для устойчивости крепкие ноги.
   - Мишель! - Заорал Николя удерживая за край полоскающийся на ветру тент. - Хватит возиться с лайбой. Пора дело делать. Если НЛО и появится над озером, то только до дождя.
   Мишель, с вздувшимися рельефно от напряжения мышцами предплечий, преодолевая напор ветра захлопнул капот и дернул за ногу Нинель.
   - Ты что, сумасшедшая? Громоотводом хочешь поработать? А ну, слазь! Это я тебе как электрик говорю... - И убежал к Николя уже проигрывавшему схватку с хлопающим тентом - Ну кто так крепит, дипломат косорукий...!
   Темнота окончательно накрыла все вокруг. Молнии кривыми многозубыми вилами все чаще били в бушующее озеро. В промежутках между трепещущими как белые полотнища на ветру вспышками, в глазах плавали затухая на сетчатке световые призраки вставшей на дыбы воды, ползущих по берегу песчаных бугров и пригнувшихся как солдаты перед атакой деревьев. Николя с Мишелем наконец надежно закрепили тент, при этом переругавшись и едва не повалив треногу с обоими фотоаппаратами.
   Спрятавшись под тент от бесчинствующего ветра, Мишель лихорадочно крутил колесико экспонометра и как автомат дергал затворы фотоаппаратов, а Николя безуспешно старался закурить бросая в сторону озера нервные взгляды. Наклонившись к уху работавшего товарища и непроизвольно вздрагивая от особенно громких хлопков тента, Николя прокричал тыча рукой с незажженной сигаретой в сторону почти не видимого озера.
   - Один мой знакомый с Плисецкого метеополигона открыл мне один интересный факт. Геометрия озера сама по себе является довольно странной магнитной аномалией... Вот черт, как грохнуло...!
   - Что за аномалия?
   - Озеро странным образом накапливает огромное количество статического электричества, которое в свою очередь буквально притягивает грозовые фронты!
   Мишель обоими фотоаппаратами, на минимальной выдержке сделал несколько снимков особенно сильных атмосферных разрядов. В слепящем свете небесного электричества казалось что озеро выпирает пузырем на встречу хлещущим его молниям.
   - Наибольшее среднегодовое количество гроз в Новгородской области приходится именно на Валдай. Представляешь?
   Под тент втиснулась Нинель в светоотражающей финской штормовке.
   - Я вам дождевики принесла... Мишель, ваша слабонервная подружка желает видеть вас в палатке.
   Мишель только раздраженно отмахнулся упаковываясь в хрустящий дождевик.
   - Что же ты раньше молчал, голова два уха? В следующий раз надо будет выклянчить на кафедре спектрограф с насадкой под фотоаппарат...
   - Ребята, кажется у нас проблема!
   Нинель попятилась к дальнему краю тента, указывая рукой куда-то вниз. Ураганный восточный ветер оттолкнувшись от противоположного высокого берега, со скоростью курьерского поезда ударил по озеру и погнал воду к южным омутам, собирая ее в жуткие туманные смерчи и танцующие хвосты. Озеро сжало как сосиску в тисках бушующего воздуха и высоких берегов. И воде ничего не оставалось как устремится к самому низкому северному берегу.
   Озеро стремительно выходило из берегов. Желтая грязная пена пузырилась уже у самых ног, а верхушки самых высоких волн сорванные ветром все чаще шрапнелью хлестали по песку и громыхающему тенту.
   - По моему самое время сматываться!
   Николя хлопнул Нинель пониже спины направляя в сторону ритмично вздувающейся и опадающей палатки.
   - Дуй к Мари, пока с ней истерика не приключилась. Собирайте вещички и перебирайтесь повыше к дороге. Машину мы врят-ли сейчас заведем.
   - А вы?
   - А мы доснимаем пленки и за вами. Чует мое сердце, в такую погоду и инопланетянин собаку из дома не выгонит... Мишка, там еще можно выдержку увеличить? Темно как...
   - Е-е-есть!!! - Нинель завизжала с такой силой, что на миг перекрыла рев стихии, а ребята вздрогнули разом, как попавшие под напряжение лабораторные лягушки.
   - Есть! Мамочки мои... - Нинель голосила тыча биноклем в сторону озера. - НЛО! Да ей богу ж НЛО! Вы что, ослепли?
   Все замерли в банальной немой сцене не замечая как пенящаяся, несущая всяческий лесной мусор вода бурлит уже у самых ног. В свете ослабленного до предела, мутного солнца, пронизанный молниями как кровеносной системой, над озером вздымался косматый столб водяного смерча. Шатаясь и танцуя из стороны в сторону обрыва где вода кипела как густой суп в кастрюле ямистого дна. Верхушка закрученного в спираль водяного столба теряя скорость рассыпалась жемчужными, флюоресцирующими плюмажами воды, которую тут же, подобно сверхмощному пылесосу, засасывало тугое основание.
   Смерч казалось, деформировал саму ткань пространства вокруг себя, искажая перспективу и дробя пятно бессильного солнца в многократно повторяющееся радужное гало.
   И вот именно там, на верхушке водяного монстра, в плену бушующей воды, повторяя движения смерча, танцевал похожий на чечевицу предмет время от времени испуская металлические зайчики вокруг себя. Молнии ярились вокруг, били и хлестали со всех сторон - даже сквозь слитный рев воды и ветра был слышен сухой треск особо сильных разрядов, заставлявших НЛО светится белолунным сиянием в каком-то, очень слоном, но несомненном ритме. Аппарат иномирян рыскал из стороны в сторону, тог опуская, то задирая тупой нос, отвечая на ярость стихии тревожными вспышками янтарных огней. И что бы это ни было, было ясно - НЛО терпит бедствие.
   Николя, забыв напрочь про свой блокнот, оскалясь рвал затворы обоих фотоаппаратов с такой силой, что неминуемо опрокинул треногу ели бы Мишель, упав на колени, не обхватил штатив руками словно ноги любимой женщины.
   Испуганно заголосил клаксон "Москвича". По лобовому стеклу и капоту заплясали сполохи зеленоватого огня, габаритные огни и фары замигали в сумасшедшем темпе. Нинель сбросив с головы капюшон следила за НЛО в бинокль окидывая то и дела со лба волосы призрачно полыхающие жутко прекрасной и величественной короной Святого Эльма, то и дело пальцами протирая аккуляры бинокля заливаемые обильной водяной пылью.
   - Дисковый аппарат. Примерно три, три с половиной метра в диаметре - Монотонно, словно наговаривая на диктофон кричала Нинель - Вращается по часовой стрелке со скоростью... Вспышки... Стробоскопический эффект...
   - Это не диск, это цилиндр... Вернее аэродинамический конус!
   Николя протирал объектив "Кодака" более профессионально - куском искусственной замши и потому видел НЛО более отчетливо.
   - Похоже на челнок. А вот свечение вокруг имеет дисковую форму и вращается... Такое впечатление - в разные стороны после каждой вспышки молнии!
   Нинель опустила бинокль и закусив губу поглядела на коленопреклоненного Мишеля.
   - Черт! Он сейчас...
   Мишель не вставая с колен вырвал у Нинель бинокль и протерев замшей аккуляры зашарил по горизонту в поисках НЛО.
   - Гигантская шаровая молния! Ну...
   Он не успел закончить свою мысль явно готовую оформится в матерную тираду. Огненный шар размером едва-ли не с "Москвич", почти по идеальной прямой стартовал от обрывистого западного берега, направляемый и подгоняемый засасываемым в смерч воздухом и через несколько секунд столкнулся с пляшущим на вершине водяного столба НЛО. Вращающееся вокруг конуса свечение поглотило шаровой разряд, померкло на мил и взорвалось, выкинув во все стороны языки ослепительного зеленого огня.
   Полиэтиленовый тент судорожно выгнулся и сорвавшись с креплений умчался в сторону озера. Пышные волосы Нинель встали дыбом в сюрреалистической прическе и затрещали в чехарде болотных огоньков. Мишель матерясь, на карачках уполз в сторону кустов, за которыми совсем недавно дразнила соблазнительной наготой загорелая озерная нимфа.
   Конус, лишенный поддержки вращающегося свечения, кувыркаясь совершенно неуправляемо метнулся к берегу с горки опадающего водяного столба. Николя повалил штатив с фотоаппаратами, Нинель и сам упал сверху закрыв затылок сведенными в замок кистями рук.
   Когда конус по крутой дуге пронесся над ними, песок поднялся как наэлектризованный метра на два, складываясь в дикие спиральные скульптуры и опустился обратно погребая под собой палатку. Полыхнуло зеленым, прогрохотало тягуче, земля волнообразно колыхнулась обрывая вой звукового сигнала. Лопнуло заднее стекло "Москвича", осыпав просевшую палатку каскадом сталинитовых брызг.
   И на озеро обрушился такой ливень, какого не припомнили и самые живучие валдайские старожилы...
  
  

3

   "БОРИСОГЛЕБСКАЯ ВЕЧЁРКА"
   "... Сегодня, в четыре тридцать утра, на пульт дежурного по городу поступил сигнал пожарной тревоги. Возгорание произошло в здании небезызвестного НПО "Фишер", занимавшегося разработкой и производством электронного оборудования для рыбаков и охотников.
   Сборочный цех, стендовый цех и лаборатория приборометрии расположенные, соответственно, на четвертом, третьем и втором этажах четырехэтажного здания выгорели полностью. Пожаром нанесен большой материальный ущерб.
   Так же, сильно пострадал расположенный на первом этаже офис н6аучно производственного объединения.
   По причине позднего времени пострадавших нет, хотя охранник вызвавший пожарных утверждает что непосредственно перед тем как огонь перекинулся со второго на третий этаж, он видел свет в окнах стендового цеха. Прибывший на пожар представитель руководства НПО подтвердил, что задержка служащих на рабочем месте после окончания рабочего дня, является обычной практикой в "Фишере".
   В данный момент спасатели ведут разборку обрушившихся кровли и перекрытий, но каких либо признаков того, что в здании во время пожара находились люди, пока не обнаружено.
   По данным предварительной экспертизы возгорание произошло на первом этаже из-за какого-то неисправного или самодельного электроприбора типа плитки или обогревателя, а затем по кабельным и канализационным шахтам распространилось на верхние этажи, где хранилось большое количество легковоспламеняемых синтетических материалов и технических жидкостей.
   Начальник городского управления ГО и ЧС уверен, что ущерб не носил такого тотального характера, если бы здание НПО "Фишер" было своевременно оборудовано современной пожарной сигнализацией и ливневыми системами пожаротушения..."
   ...Наконец таки хляби небесные перестали прикидываться тропическим ливнем и вывалили на город более подходящий для середины ноября затяжной, нудный дождик с устойчивым северным ветром. Прохожие сразу сложили зонты не дающие защиты от летящих почти горизонтально дождевых капель и в зависимости от состояния кошелька, кто забрался в такси, кто просто повыше поднял воротник дождевика стараясь держаться подальше от мостовой где утюжили мутные лужи одинаково серые от мокрой грязи авто.
   Жизнь сразу переместилась под крышу. За сияющие витрины магазинов, за многочисленные зеркальные стеклопакеты офисов и контор, За стеклянные стены кафе, где так приятно потягивать кофе, глядя как за огромным мокрым окном стремительно перемещаются согбенные тени в дождевиках и плащах.
   Жизнь замерла наполовину, пережидая грязь и распутицу. Только Борисоглебский нефтехим, как ни в чем не бывало, продолжал пятнать серое небо разноцветными дымами из закопченных заводских труб. Градообразующее предприятие, мать его...
   Дисциплинированно включив левый поворот и привычно подрезав возмущенно мяукнувшую клаксоном "Тойоту", Кириллин вырулил с проспекта на Шахтерскую и сразу припарковался у закрытого до лучших времен киоска "Роспечать", прямиком в огромной, пузырящейся луже образовавшейся на месте забитого всякой дрянью канализационного стока.
   Впереди, метрах в двадцати, громоздились такие неуместные среди всеобщей мерзости и серости оранжевые пластиковые щиты, стеной перегородившие почти половину улицы. Ближе, впрочем, подъезжать и не требовалось. "Фишер" располагался в самом конце улицы у спуска к реке и от киоска, даже сквозь завесу мокрого лобового стекла, как на ладони был виден горбатый силуэт пожарища еще курящийся кое-где чахлыми дымками.
   Кириллин вытащил из бардачка оптический дальномер (между прочим с логотипом приснопамятного "Фишера"), наощупь пихнул вилку в гнездо прикуривателя и утвердив локти на баранке с вздохом приник к аккулярам. Замелькали, побежали торопливо по крохотному дисплею зеленые значки дистанса и Кириллин сразу перевел дальномер в ручной режим. Умная электронная машинка ни как не желала принимать за цель серое пятно развалин, упорно цепляясь к яркому пластиковому заборчику.
   Погоняв туда сюда рамку целеуказателя, Кириллин снова включил автоматику и вдавил большим пальцем резиновый пупырышек ночной подсветки. Торчащие сломанными ребрами закопченные балки и стелющийся меж ними полупар, полудым окрасились в неприятные цвета запекшейся крови. Правда пожарите и так разнообразием красок не отличалось, так что проиграло не много от перемены освещения. Только выглядеть стало немного странно - и мокрым и тлеющим одновременно.
   Сделав небольшую поправку на толщину и угол лобового стекла, Кириллин оглядел пожарище внимательнее. Основное здание тяжеловесной сталинской архитектуры где располагались цеха и лаборатории "Фишера" выгорело дотла словно соломенная хижина - удивительно, что огонь может сделать даже с таким монументальным сооружением из камня, бетона и стальных балок! Груды бесформенных обломков, к тому же, тщательно переворошены спасателями. Искать там что либо по меньшей мере глупо - только вымажешься как черт. Часть первого этажа, когда-то помпезным фронтоном опоясывавшего фасад здания, где обычно располагалась бесконечная выставка образцов и торговый отдел, тоже выглядит весьма плачевно под рухнувшим многотонным молотом трех верхних этажей. Возможно там отыскалось бы что-то интересное, но для этого потребовало бы месяца два вдумчивой работы и уйма тяжелой техники. А вот двухэтажная современная кирпичная пристройка офиса, выходящая фасадом на Фрунзенскую набережную, выглядела вызывающе чистенькой и сохранной среди всего окружающего тлена и разорения. Если не принимать во внимание выхлестнутые напрочь трехметровые стеклопакеты, наспех заколоченные грубыми деревянными щитами, пристройка являла собой современный псевдоевропейский деловой стиль, по замыслу архитектора долженствующий сообщать всем окружающим о преуспевающем состоянии фирмы.
   Кириллин долго разглядывал пристройку на максимальном приближении, но так и не обнаружил чьего либо присутствия. Многочисленные фирмы и фирмочки расплодившиеся как плесень на благодатной почве прихватизированного нефтехима, с великолепным пренебрежением относились к мерам пожарной безопасности и горели более или менее регулярно. Так что пожар в НПО "Фишер", для города был событием почти рядовым и ахающие зеваки вокруг давно уже не толпились. Не видно было и хмурых охранников с зевающими овчарками - удовольствие это по нынешним временам платное, а судя по степени разрушений, фирма разорилась всерьез и надолго.
   Кириллин кинул дальномер обратно в бардачок и не спеша натянул тонкие кожаные перчатки. Цель ясна. Именно в эту пристройку на наспех вычерченном плане и уперся каменный ноготь Гнедого.
   - На пожарище насрать и забыть. Там спасатели так все с головешками перемешали, что скорее прокурорские подружатся с сыскарями, чем ты там что-то найдешь.
   Двухметровый облом за спиной Гнедого весело гыгыкнул и тут же поскучнел ликом, когда Гнедой глянул на него мимолетно и равнодушно.
   - Здесь! - Короткий, бугрящийся костными мозолями указательный палец казалось вот-вот провертит в бумаге дырку.
   - Тут у этих фраеров был офис. После пожара все бумажки и вообще все мало мальски ценное на трех грузовиках вывезли в закрома родины. И хрен с ним! Зато и охраны не будет.
   Гнедой прямо на плане написал несколько фамилий и щелчком отправил бумажку по столу к Кириллину.
   - Ищи Кир. Как следует ищи. Землю носом рой! То, что мне может быть интересно, не обязательно в описи материальных ценностей значилось... Телефончик, там, секретуткой впопыхах на календаре нацарапанный, адресок, фотка семейная...
   - Не учи, Гнедой. - Кириллин повторил в уме фамилии, свернул бумажку в тугую трубочку и щелкнул массивно настольной зажигалкой. Из тех, что при случае и в голову метнуть сподручно будет.
   - Не первый раз замужем.
   Гнедой проследил как в изумительной хрустальной пепельнице мечется хвостик огня, пачкая творение богемских стекловаров летучей копотью.
   - Ну, ну! Ученого учить только портить. Так Кир?
   Кириллин хозяйским фломастером размешал в пепельнице пепел и убрал во внутренний карман пиджака ждавшую рядом с зажигалкой плотную стопку заокеанских зеленых спинок. Убрал не считая - не так компания, не принято пересчитывать. С легкой усмешкой поглядел на Гнедого, прямо в страшные, кровавые глаза, неизвестно где и как потерявшие свой природный цвет.
   - Мы, Гнедой, друг дружку не первый день знаем. Верно?
   Глаза Гнедого сразу превратились в две темные амбразуры. Более всего на свете он не любил тех речей, которые не просекал сразу, с первого слова. Кириллин это прекрасно знал и потому эффектной паузы тянуть не стал.
   - Я в темную не работаю - вредно для здоровья. А я свое здоровье привык беречь.
   - Что тебе не ясно Кир?
   Кириллин легонько похлопал по пиджаку.
   - Такой задаток за простого должника не отслюнивают. По мокрому я не работая, мокроделов у тебя и своих хватает. А в то, что он у тебя миллион долларов украл - хоть убей не поверю. Не тот ты человек, Гнедой, что бы тебя какой-то фраер сумел банально на гоп-стоп поставить... Что он у тебя взял?
   Гнедой стремительно выбросил из кресла жилистое, свитое из сталистой проволоки тело, прошелся до камина и обратно походкой человека даже во сне, даже в объятиях любимой женщины, даже уткнувшись лицом в умиротворяющую ладонь матери всегда готового к рывку, к прыжку, удару.
   Облом за креслом - показуха. Потому, что положение обязывает. Требует присутствия за спиной массивных бодигардов в строгих черных костюмах, солнцезащитных очках и с пуговкой передатчика в ухе на западный манер. Многих лохов настраивает на нужный манер. И совсем не стоит знать непосвященным, что таких вот громил, вовсе даже не деревенских увальней, Гнедой дважды в день в тренировочном зале использует заместо живых кукол. И только единицы помнят, как Гнедой несколько лет назад подарил "мерс" последней модели какому-то новичку сумевшему сбить его с ног хитрой подсечкой.
   Гнедой в кресло больше не вернулся. Остановился у зажженного камина, отослав прочь охранника кивком бритой головы. Задумался тяжело. Кириллин с тоской ощупал лежащие в кармане пиджака сигареты. Больше всего ему сейчас хотелось глотнуть пару затяжек крепкого дыма.
   Да кури ты, кури. - Поморщился Гнедой. - Не вижу что ли как ты дергаешься? Табачник чертов! Вон, пересядь к камину и дыми себе.
   Кириллин с великим облегчением перетащил кресло к камину и торопливо вытащил из кармана сигареты. Гнедой же, наоборот перебрался на противоположный край стола. Знавшему его биографию трудно было поверить, что человек имевший за плечами в общей сложности тридцать лет отсидки, никогда не курил, не пил спиртного, не баловался дурью и не испортил шкуры ни единой наколкой, кроме тех, что полагались ему по масти.
   - Ну ладно, будь по твоему, Кир. - Гнедой прихлопнул по столу ладонью, как кастаньетами щелкнувшей по столешнице многочисленными каменными мозольками.
   - Ты хотя и не из нашей колоды, но ботало на месте держать умеешь. Проверено... Но все едино... Помни Кир! Единственное слово, единственный звук вышедший из этой комнаты, это смертный приговор. Мо-мен-таль-ный!!! ... Вобщем, стой там слушай сюда, как говорили в городе моего безоблачного детства.
   Гнедой уселся в кресло и извлек из кармана тихо попискивающий приборчик размерами чуть побольше сигаретной пачки. Демонстративно поставил перед собой на стол. Кириллин слегка позавидовал. Точно такая же глушилка лежала и у него в кармане. Только эта была класса на два повыше и к тому же делала неэффективными подслушивающие устройства на основе лазера.
   - Должничек у меня в "Фишере" и в правду не простой был. И взял он у меня не миллион, а гора-аздо больше, Кир. Гораздо! Эхолоты да навигаторы для новых сытеньких рыбаков, это так, занавеска. Эти прибамбасы в "Фишере" тоже лепили. На полном серьезе и не хуже западных. И выхлоп от того между прочим вполне приличный был! Заказы, поставщики, то-се, все как у людей. Но, как говорится, основные производственные мощности были ориентированы на другие цели...
   Кириллин закашлялся и выкинул недокуренную сигарету в камин. Он ожидал чего угодно, только не такого вот расклада. Гнедой держал в руках весь Борисоглебский нефтехим и оба коммерческих городских банка. Кроваво контролировал текущие через область потоки наркоты и жестоко выметал из города появлявшиеся время от времени кавказские группировки и залетных отморозков. Может быть и оружейный транзит из недалекой Тулы был под его неусыпным наблюдением. Но вот производством синтетической дури, которую так любили глотать на своих тусовках прыщавые тинэйджеры, вроде никогда не занимался. Выходит ошибочка вышла!
   Гнедой моментально срисовал всю гамму эмоций отразившихся на лице Кириллина и презрительно ощерил металлокерамический рот.
   - Чего морщишься, фраер? Думаешь варю амфитамины для юных качков и их сопливых блядей?
   - Но тогда...
   - А ты напряги мыслительный аппарат, напряги...
   Час от часу не легче! Кириллин поглядел на Гнедого как на явившееся ему заполночь привидение любимой бабушки.
   - Ты что, Гнедой, с любимой Конторой в ладушки играешь?!
   Гнедой неожиданно окрысился, мгновенно перейдя от состояния холодного равнодушия к такой же ледяной, но весьма опасной ярости.
   - Я тебя Кир ценю как сугубого профессионала. Но ты говори, да не заговаривайся!
   И снова вселенское спокойствие из под полуопущенных век.
   - Кто Контору за усы дергать осмеливается, очень быстро под асфальт укладывается. Не-е, мои умники по мелочам работали. Да только как и полагается по психологии жанра среди всяких плоты да лещиков, сами того не желая зацепили и потянули такого сазана, что дух захватывает!
   Америкосы, фраера, все тужатся такое покрытие для своих бомбовозов придумать, что бы совсем невидимыми для любых радаров стали. А наши Кулибины, мать их, снова конечно же поступили с точностью до наоборот! Придумали не материал, а поле поглощающее без остатка любой вид излучения вплоть до видимого света... Короче, не стану я тебя парить мудреными подробностями, только сбылась наконец мечта далеких предков. Хочешь, верь, хочешь нет, но придумали таки мои очкарики... "шапку невидимку"! Правда пока ее на голову не оденешь - весу в бандуре больше тонны. Но это уже дело техники и времени...
   Кириллин по роду деятельности и вообще по жизни не был человеком доверчивым. Потому и прожил на свете почти сорок пять лет, когда другие кругом и рядом опускались на два метра ниже поверхности земли. Сознавал в глубине темной своей души, что его работа по розыску и вразумлению упрямых должников и иные подчистки всяческих хозяйских хвостов однажды могут закончиться БОЛЬШИМИ ПРОБЛЕМАМИ. Но что бы такими!
   Гнедой исподволь наблюдавший за реакцией собеседника, усмехнулся откровенно презрительно.
   - Не вибрируй. Если бы Контора про то пронюхала, то поджигать богадельню с четырех концов не стала. Под благовидным предлогом прикрыла бы "Фишер", выгребла все документы, а всем причастным помазала лоб зеленкой. Оставив на развод парочку самых головастых, обеспечив им санаторий с решетками на окнах до конца дней...
   - Прости меня Гнедой, но ты уверен, что прямо сейчас вокруг твоей хазы не рассосредоточивается пара - тройка взводов с бесшумками и оптическими прицелами?
   Гнедой смеялся долго, громко, заразительно. Мотал лоснящейся башкой, хлопал ладонями по столу, утирал слезы. Кириллина немного отпустило. Гнедой не блефовал. Он действительно был уверен. А уверенность Гнедого кое чего стоила в этом говенном мире.
   - Повеселил ты меня брателла! Спасибочки - Гнедой еще крутил головой, еще похохатывал - покашливал, но глаза уже не смеялись. Если смеялись вообще. - Давненько я не получал такого заряда положительных эмоций... Как говорил классик: "Не бренчите, Виктуар!". Открою я тебе Кир жуткую тайну. Есть у меня человечек в Конторе. Как же без этого! Получилось пару лет назад ссучить одного... В Конторе его не пожалеют, так что звонит не за страх, а за совесть. Многого рядовой чекист знать не может, но и того достаточно, что бы сказать с уверенностью - по ту сторону баррикад шевеления в нашу сторону не наблюдается. Так что, чеши жопу об асфальт, брателла... И честное слово - завязывай ты наконец со своей травой никоцианой! Весь дом уже мне провонял...
   Гнедой смахнул глушилку со стола в карман и поманил Кириллина. Веки над кровавыми глазами нехорошо потвердели, натянулись.
   - Это нынешняя, блядь, научная элита чересчур хитрожопой стала. Научились козлы денежки считать! Прикинули хрен к носу, что за такое ноу-хау им за бугром кусман не в пример жирнее, чем у Гнедого отвалят! Вот и ломанулись в бега сучата, запалив для верности все улики. Да только я тоже не пальцем деланный. Даже в МГУ когда-то учился. Технология эта весьма наукоемка. В одной единственной голове, даже очень светлой не унесешь. Должна таки существовать заветная папочка или, по нынешней моде, дискеточка. Должна-а! Вот ее ты мне и найди. Или на крайняк ее хранителя. Гонорар тот же.
   Гнедой приподнялся, потянулся через стол к слегка оторопевшему Кириллину. Сжал пальцы в ужасающего вида, похожий на шипастый шар кулак.
   - Найди мне Кир этого дюже умного пидора! И представь целеньким, с неразорванной жопой. А я уже сам решу, как мне с наибольшей пользой его кишки на забор намотать...
   ... Просторный вестибюль, задуманный архитектором-модернистом в виде стеклянного кристалла, сейчас походил на клетку из алюминиевой арматуры скалящуюся осколками зеркального стекла. Незамысловатая фантазия спасателей украсила его завесой из ржавой сетки-рабицы, что бы хоть временно воспрепятствовать отмороженному младому поколению порезвится в более-менее сохранившихся помещениях офиса. Вид сетка имела не тронутый, снаружи, в сгущающихся осенних сумерках, тоже не наблюдалось ни какого шевеления и Кириллин наконец запер машину и самой деловой походкой направился к пластиковым щитам, придерживая хлопающий на ходу по заднице объемистый фотографический кофр. Этакий журналюга-растяпа, по лености либо нерасторопности опоздавший к самым горячим событиям и теперь пытающийся накопать хоть какой-то материал для статейки.
   За щитами, уже невидимый с улицы, свернул к кирпичной пристройке. Извлеченная из кофра банальная фомка, легко поддела самый широкий горбыль из наспех сколоченного щита. Забросив кофр в окно, Кириллин легко подтянулся и запрыгнул внутрь. Под ногами захрустело крошево битого стекла. Присев возле кофра Кириллин достал длинный "полицейский" но включать пока не стал. Сторожко прислушивался и принюхивался, пока что привыкая к царящему внутри полумраку. При всей безлюдности и мерзкой погоде все таки следовало опасаться особо ретивых милицейских патрулей ориентированных на появление мародеров. Да и самих мародеров тоже.
   Несмотря на вечернее время и обложные тучи, в вестибюле было достаточно света, что бы не страдающий куриной слепотой человек мог разглядеть опрокинутые и сдвинутые к стенам столы, распахнутые шкафы и валяющийся посередке пятнадцатидюймовый монитор с вывалившимися внутренностями.
   Охранять здесь действительно было нечего. Столы и шкафы выгребли, всю исправную офисную технику вывезли на какой нибудь ведомственный склад. Большой темный холл с закопченным подвесным потолком, раскиданной мебелью и кучками затоптанных бумажек на полу походил на брошенные за ненадобностью и громоздкостью киношниками декорации к фильму-катастрофе. Через какое-то время тороватые граждане вынесут все мало мальски пригодное в хозяйстве, вывернут лампы дневного освещения и открутят сантехнику. За ними тусующиеся сопляки раскрасят гипсокартонные стены глубокомысленными и не очень изречениями, загадят все кругом использованными презервативами и бутылками из под "клинского". Следом местный бомжемент переправит на рынок все пригодное для продажи и обмена на огненную воду, испятнает пол дырами кострищ и более ни кому не нужное здание канет в лету. Так проходит слава земная! Сколько их крепких, надежных, не старых еще, с любовью и истинным энтузазизмом построенных зданий в одночасье сгинуло в безумной чехарде перестроечных лет? Обыденное дело...
   Кириллин не спеша, вдумчиво исследовал холл вплоть до помпезной, ведущей на второй этаж лестницы, машинально обходя кучки бумаг - ими он займется позже если не будет добыче весомее. Потом, опустив на рефлектор фонаря щелевую насадку крадучись поднялся на второй этаж.
   Короткий прямой коридор светился проемами шести дверей. Кириллин быстро обошел кабинеты, привычно отмечая очередность и местоположение объектов более тщательного поиска. Увы, таких набралось до обидного мало. Те же выпотрошенные столы и сейфы, те же, оказавшиеся ни кому не нужными, бумаги, палыми листьями устилающие затоптанный ковролин. Вокруг бросающееся в глаза запустение и тошнотворный запах гари.
   И только в самом дальнем кабинете Кириллин наконец ощутил знакомый азарт, нервный озноб взявшей след старой ищейки. Судя по внушительному селектору и пишущей машинке на выдвижном штативе он оказался в "предбаннике" какого-то босса. Может быть даже одного из директоров "Фишера". Пластиковую столешницу безликого конторского стола по профессиональной и практически интернациональной моде всех секретарш прикрывал лист мутноватого органического стекла, под которым в художественном беспорядке были разложены всевозможные таблицы, списки, календари и... Фотографии!
   Тот кто шмонал этот кабинет, не то что профессиональным сыскарем не был, даже на дилетанта не тянул. Небось сгреб в инкассаторский мешок все, что показалось ему ценным, опростал маленький - с виду крупповский, но процентов на сто десять стандартный китайский - сейфик, может сгреб в карман какую нибудь приглянувшуюся блестящую канцелярскую безделушку и отправился за другими трофеями, мазнув взглядом по разложенным под стеклом фотографиям: "Ниче, коза. Я б ей вдул второй раз, если бы первый дала..."
   Уперев для удобства руку с фонарем в стол, Кириллин внимательно разглядывал рядок разномастных кодаковских и полароидных снимков. Чужие и потому особенно раздражающие детишки застывшие с вытаращенными глазенками. Чей-то юбилей, судя по разрухе на столе, уже в самом разгаре, когда свой своя не слышит, каждый поет свое и пьет сам по себе. Группа выражающих деловую сосредоточенность, но на самом деле ужасно скучающих людей за чертежными кульманами. Блеклая морская шагрень до горизонта, полоска ухоженного пляжики на первом плане. И на пляже не менее ухоженная, но от того не менее блеклая блондинка в веселеньком бикини. Блондинка томно щурится и выгибает спину, так что бы грудь поэффектнее округлилась навстречу объективу, вот только бикини на пышных бедрах выглядит как на той самой корове кавалерийское седло... А вот наконец и самое интересное!
   Кириллин снял со стола прозрачный пластик и взял в руки одно фото. Групповой снимок на фоне полутораэтажного дачного дома в стиле аля рюсс. Фотоаппарат был в руках человека явно смыслящего в таких вещах как ракурс и композиция, а участники ведут себя естественно не пытаясь позировать с глубокомысленными и от того особенно тупыми рожами. Мыльница для таких снимков почти бесполезна, но все таки можно догадаться, что солнышко весело мельтешит сквозь сочную листву, воздух кристально прозрачен и народ беззаботно позирует с поднятыми шашлыками, сделанными по нынешней убогой российской моде из куриных окорочков. Вон и мангальчик по домашнему попыхивает дымком слева от компашки. Кто-то стоит сам по себе, кто-то уже приобнял покладистую соседку, дошедшую до нужного винного градуса.
   Можно не сомневаться, словесный портрет Гнедому рисовал настоящий специалист. "...Высокий, крупный, зрительно грузный и неуклюжий. Волосы короткие, "под горшок". Руки длинные, мускулистые. Глаза карие, близко посаженые, "совиные". Загар слабый, красноватый (истинный арий!). Телосложение таково, что даже хорошо пошитая одежда выглядит с чужого плеча, мешковато...".
   Ну-у, этого по фотографии так сразу не определишь! Безразмерная футболка с логотипом "Фишера" и длинные, цвета индиго, бермуды одинаково демократично смотрятся и на последнем пролетарии и на самом важном новороссе. Но, все равно, портрет очень узнаваемый. Вон он, с края снимка. Глядит мимо объектива со скукой в "совиных" глазах, хотя на плече очень интимно повисла та самая блондинка в бикини. А может как раз поэтому...
   В принципе, можно было прямо сейчас везти фотографию Гнедому. Дальше работа для сыскарей младшего школьного возраста. На заднем плане групповой идиллии, над верхушками тополей, стальным решетчатым пальцем торчит парашютная вышка, год назад велением времени превращенная в "тарзанку".
   В бывшем парке культуры и отдыха, а ныне престижном дачном хозяйстве городской мэрии, не так много строений среди которых может напрочь затеряться такой вот заметный домик. Тут и дата красным курсивом в углу снимка. Всего каких-то четыре месяца назад гуляла на дачке веселая компания из "Фишера". Судя по тому, что Гнедой ничего о сей хазе не знал, проходит она по чужим документам. Кириллин мысленно усмехнулся. Как бы не были хитрожопы нынешние деятели науки, они по прежнему остаются обыкновенными штатскими шпаками. И лучшего места что бы отсидеться, ну просто не смогут придумать! Можно идти и брать их тепленькими.
   Вот только любил Кириллин доводить все свои дела до изящного логически завершенного конца. Любил доставить пред очи заказчика товар собственной персоной. Да что бы уже спекшегося, дошедшего до нужной кондиции. Тепленького! Было в этом конечно что-то от фатовства, от театральности... Но кто из нас не грешен?
   Аккуратно сдвинув в сторону пишущую машинку, Кириллин пристроил на штативе фонарь и достал из кофра маленький фотоаппарат с внушительным, рубчатым объективом похожим на ручную гранату времен первой мировой. Тщательно кадрируя переснял лица каждого присутствующего на групповой фотографии и отдельно совинноглазого и блондинку раннебальзаковского возраста. Разложил в прежнем порядке на столе фотографии и аккуратно накрыл оргстеклом.
   Может быть в данном, конкретном случае в подобных предосторожностях не было необходимости, но старого пса новым шутка не выучишь. Такие вот крохотные детальки его профессии давно вошли в плоть и кровь и выполнялись практически машинально. Когда-то, очень давно, его инструктора и наставники пролили очень много пота, в прямом смысле палками и кулаками вколачивая в курсанта Кириллина такие вот аккуратность и педантизм. И не зря старались, надо признаться, если за двадцать лет беспорочной службы, пройдя не один десяток необъявленных войн, он не имел ни одной лишней дырке в шкуре. Как говаривал их зверюга прапор: "...Лучше перебдеть, чем..."
   Всего одного мгновения хватило Кириллину, что бы смести фотоаппарат и фонарь в кофр, кофр пинком отправить под стол, а самому оказаться у дальней от окна стены в густой тени за шкафом. На первом этаже кто-то был! Отчетливо зашуршали потревоженные бумаги, захрустело под ногой битое стекло. Неизвестный неразборчиво чертыхнулся наткнувшись в темноте на останки монитора и шаги переместились к лестнице на второй этаж. Кириллин сделал несколько глубоких вздохов успокаивая зачастившее было сердце и достал из наплечной кобуры немецкий полицейский шокер. Надеюсь брателла, что у тебя здоровое сердце!
   Шаги целеустремленно простучали именно к тому кабинету, где затаился Кириллин. В коридоре было гораздо темнее, но он все же засек появившуюся в дверном проеме смутную тень. Большой палец нашел и огладил большую выпуклую кнопку на корпусе шокера, но Кириллин не включил батарею. Писк заряжающегося конденсатора был бы отчетливо слышен в повисшей ватной тишине.
   Тень уверенно переместилась к столу, шурша чем-то невесомым, похожим на короткий дождевик. Пинком отпихнула кресло и склонилась над столом, попав в полоску бледного света падающего из окна. Кириллин беззвучно улыбнулся и спрятал шокер обратно в кобуру. В тишине громко пропищала мобила. Номер набирался быстро, наощупь - значит был хорошо знаком.
   - Макс? Это я... Ну конечно все на месте! Как я тебе и говорила... Заберу, заберу. Успокойся... Ну что за глупости, Макс? Кому нужно за мной следить. Бондиада какая-то, честное слово... Хорошо... Хорошо... Да, договорились... Все, чао-какао...
   А должничек у Гнедого совсем не прост. - Подумал Кириллин бомбой вылетев из-за шкафа. - Надо же, опередил я его буквально на чуть-чуть!
   Удар тяжелым ботинком в лодыжку и кулаком в поясницу развернули женщину в дождевике на сто восемьдесят градусов и опрокинули на сто, звучно припечатав спиной об столешницу. Пискнув женщина сунула руку в карман дождевика, но Кириллин, почти лениво, подбил локоть коленом и газовый баллончик бренча укатился в угол. Одной рукой Кириллин подхватил сотовый телефон и нажав кнопку повтора прочитал высветившийся на дисплее шестизначный городской номер. Другой собрал капюшон дождевика в жгут и обмотнул горло извивающейся незнакомки. Придавил рывком, что бы сразу сломить активное сопротивление и предупредить банальный визг.
   - Ти-иха-а, сука! Урою, бля. Не сучи ноженками, я тебя трахать пока не собираюсь!
   Нарочитая грубость в первый момент задержания всегда дает не плохой результат. Незнакомка мучительно захрипела и затихла, глядя лезущими из орбит глазами на нависшего над ней Кириллина. Над столом кто-то словно специально привинтил широкую хромированную скобу. Возможно на ней когда-то покоилась стеклянная полочка. Кириллин очень удобно приковал к скобе руки незнакомки старыми добрыми конвойными браслетами.
   Насколько он мог судить по фотографии, в его руки попала та самая дебелая блондинка, что так откровенно висла на плече фигуранта. Правда выглядела она сейчас совсем не томной, а очень даже испуганной и потрепанной. Задушенно сипя и хлопая аккуратно подведенными глазами в слепящий круг фонаря, пыталась выговорить что-то трясущимися пухлыми губами.
   Кириллин запустил пальцы в жесткие от перманента и лака кудри и рванул, с силой прижав голову блондинки к столу. Другой рукой, отпустив наконец капюшон, выхватил шокер, для человека не посвященного в некоторые мужские игры, очень похожего на настоящий пистолет. Ткнул в напудренный лоб.
   - Тихо, я сказал! Вопросы здесь задаю только я. Усеки это сразу и накрепко, если не хочешь что бы в тебе оказалась еще одна дырка кроме тех что природа предусмотрела для секса.
   Блондинка усекла. Часто закивала, глаза сразу поплыли слезами и размазавшейся тушью. Но истерики пока похоже не ожидалось. Кириллин опустился в кресло с отпечатком внушительной рубчатой подошвы на спинке, достал сигареты. Долго щелкал якобы закапризничавшей зажигалкой. Затянулся несколько раз с наслаждением и выпустил дым в лицо заморгавшей пленнице.
   Любой опер знает с пеленок, что правильно выдержанная угрожающая пауза, делает клиента мягким как пластилин чаще еще до самого допроса. Это азбука, господа! Правда кода-то учивший Кириллина диверсионной науке хмурый дядька, как две капли похожий на знаменитого в последствии Чикатилло, преподал сопливым курсантам разнообразные приемы экстренного потрошения пленного подручными средствами. Но похоже умения причинять нестерпимую физическую боль пока не требовалось.
   Кириллин поиграл фонарем и с сочувственным вздохом погасил сигарету о колено пленницы. Та застонала тоненько, но шевельнуться не посмела. Хороший признак!
   - У вашего бой-френда, мадам, большие неприятности. Может быть он и сам не осознает, насколько большие. И поэтому наша с вами первоочередная задача скорейшим образом просветить его в этом щекотливом вопросе... Как, кстати, вас зовут?
   -Мар-рго... Маргарита Андреевна... Послушайте, вы меня явно с кем-то перепутали. Это ужасно, но вы ошиблись...!
   Маргарита Андреевна попыталась отодвинуться подальше от жгучей боли в колене и от откровенно подсвечивающего ее снизу фонаря. Но только сильнее затянула браслеты на побелевших запястьях.
   - Я здесь работала секретарем... Я только хотела забрать принадлежащие мне вещи... фотографии... Я не понимаю о каком бой-френде вы говорите. У моих знакомых не может быть проблем решающихся подобным образом!
   Кириллин рывком придвинулся к столу вместе с креслом, вплотную к пискнувшей от неожиданности блондинке. Демонстративно похлопал по внушительному лайкровому бедру под задравшейся короткой юбкой.
   - Вынужден вас разочаровать, Маргарита Андреевна. Раньше может быт и не было. А вот теперь есть.
   "Пистолет" уткнулся внушительной мушкой в белеющий сквозь колготки треугольник кружевных стрингов.
   - К тому же, он был так неловок, что создал проблемы и вам.
   Колготки лопнули по шву до самой резинки, открыв тонкие шелковые трусики.
   - Возможно ты, Марго, действительно не понимаешь что происходит и твой стебарь сыграл тебя в темную. Извини, но нет у меня времени просвещать тебя...
   Ажурная паутинка трусиков подалась с тихим треском и ствол "пистолета" проник глубже, легко преодолевая сопротивление сжатых бедер и нарочито причиняя боль нежному бугорку.
   - Гораздо интереснее мне будет сейчас вот этой пушкой заменить твоего дружка сердечного. А для эстетической завершенности, набрать высветившийся на твоей мобиле номерок, что бы он тоже послушал твои темпераментные стоны. Ведь ты у нас темпераментная женщина?
   Маргарита Андреевна вдруг зарыдала белугой, замотала головой разбрасывая вокруг слезы и истерические слюни.
   - Прекратите! Умоляю вас...! Я предупреждала его. Предупреждала! Просила, что бы он не втягивал меня ни в какие опасные игры...
   - А он, подлец этакий, все же втянул вас в пренеприятнейшую историю... Или может все таки приятную?
   - Про-ошу-у вас! Не надо!...
   Кириллин с видимой неохотой вытащил отчетливо чмокнувший "пистолет" и вытерев ствол об юбку убрал обратно в кобуру. С участием поглядел на содрогающуюся в рыданиях блондинку.
   - Мало того, он еще и трусом оказался, рас послал вас сюда вместо того, что бы прийти самому. Стоит он после этого, что бы защищать его любой ценой, Марго? Ведь это были всего лишь цветочки. Я могу быть грубым. Очень грубым...
   - Что вам надо? Я все расскажу. Только прекратите... это!
   Кириллин поднялся с кресла, прошелся туда-сюда по разоренному кабинету, с интересом прислушиваясь к тоненькой, сладкой вибрации в паху. Подружка фигуранта конечно уже шлак. Отработанная порода и потрошить ее хотя и необходимо, но неинтересно... Хотя в другом качестве...
   - Для начала, как его зовут, злодея?
   - Макс... Максим. Максим Горак.
   - Замечательно. Только не пытайся меня обмануть. Хорошо? Номерочек его? Мне не трудно будет проверить его прямо сейчас и если ты играешь в Зою Космодемьянскую...
   - Нет! Я говорю правду... Максим Вениаминович Горак, заведующий коммерческим отделом.
   - Где живет?
   - В городе... тоесть... проспект Свободы семьдесят девять, квартира сто пятьдесят.
   Кириллин поднес к самому носу Марго групповой снимок, подсветил фонарем.
   - Крайний справа?
   Маргарита опять закивала часто-часто.
   - Да. Это мы летом на даче юбилей фирмы отмечали.
   - Дачка-то чья?
   - Я не знаю. Мы постоянно там..., но оформлена на кого-то чужого...
   Кириллин уже с неподдельным интересом рассматривал бурно вздымающуюся под дождевиком пышную грудь блондинки.
   - Во сколько вы договорились встретиться сегодня?
   - Мы не договаривались.
   - Марго-о!
   - Мы всегда встречаемся по средам после восьми вечера!
   - У него или у тебя?
   Маргарита Андреевна уже настолько успокоилась, что даже улыбнулась и попыталась положив ногу на ногу прикрыть обрывки трусиков. Но только еще больше обнажила пышный зад.
   - У меня.
   - Адрес!
   Кириллин посветил на часы. Восемнадцать двадцать. Вполне успеет приготовить Максику торжественную встречу на территории любви... А бюст у нее очень даже! Номер три, как минимум... Все, Горак труп! Не он первый и не он последний, кто отправляется под асфальт в разукомплектованном состоянии посмев играть с Гнедым в игры, где не он сам устанавливает правила... А заветная дискетка, как дважды-два, может храниться только в двух местах. Либо на фишеровской дачке, либо на хате у этой толстозадой шлюшки... и лифчик, коза, не носит...
   Кириллин вжикнул молнией и аккуратно повесил дешевую молодежную косуху на спинку кресла. Отстегнул кобуру. Маргарита с ужасом и проявляющимся в глазах пониманием следила за тем, как Кириллин медленно, вдумчиво расстегивает крохотные пуговки джинсовой рубашки.
   Ясно как белый день, что обретя свободу Марго на всех парах рванет к Гораку. Хотя бы для того, что бы дать по морде за такую подставу. И испортит всю обедню!
   Кириллин рывком стянул с плеч Маргариты дождевик, вместе с тонкой не по погоде выбранной кофточкой и все вместе узлом скрутил на выгнувшихся локтях. Дебелая грудь с большими коричневыми сосками только поднялась от этого, напряглась навстречу жадно шарящим ладоням.
   Дамочку просто необходимо кончать. И ни кто здесь не виноват. Таковы уж правила старой как мир игры в казаки-разбойники...
   - Что... что вы делаете? Нет! Боже, нет!...
   А коли все равно скоро только крысы станут единственными обладателями этого тела, то почему бы не использовать его последний разок... по назначению?
   - ...Не-е-ет...!!!
   Кириллин рванул пряжку на брюках и клещами вцепившись в колени содрогающейся жертвы с силой развел в стороны ноги в таких возбуждающих обрывках капрона.
   - Ты конечно слышала крылатую фразу насчет того, что если нет возможности избежать насилия... - Напрягшаяся плоть мешала стянуть плавки, болезненно пульсировала. - Так что, давай девочка, расслабляйся. На войне как на войне...
  
  

4

   ... Дождь понемногу утих.
   Еще шелестели, стряхиваемые с листвы легким ветерком последние дождевые капли, но горизонт над крепостным холмом посветлел, очистился то серой ваты низкой облачности. В разрывах туч пронзительно засинело и замельтешило солнышко суля к полудню доброе вёдро. На верхушке холма, как на проявляющейся фотографии, выступила понемногу из тумана еще недостроенная, но уже покоряющая своей суровой мощью главная часовая башня караула Святого Георга.
   Замороженный мох быстро оттаял, раскис, неприятно чавкая и пузырясь болотистой влагой под ногами и Женька перебрался глубже под кроны деревьев, перетащив следом заметно краснея от натуги мычащий сверток.
   Другой тюк с заботливо укутанными в тонкую шерстяную попону кирасой, шлемом и чеканной серебряной сбруей, привычно взвалил на плечо. Перевязь с мечом и кинжалами, Женька в первую очередь одел поверх суконного служивого колета, поверх которого накинул дорожный камелот с ткаными серебром фамильными гербами.
   Времена в округе пока что были не самые лихие, но беззаконного народца из которого через сто лет Робин Гуд и будет вербовать свое войско, по лесам и долам майората бегало предостаточно. Посему увесистый кошель с золотом подвешенный на поясе в добром соседстве с мечем выглядел не так дразняще и соблазнительно.
   Можно конечно передвигаться и по широкой, мощеной диким камнем ганзейской дороге, где благодаря конным разъездам его святейшества герцога Оранского, разбойничков порядком поубавилось. Да только пеший дворянин в глазах конной стражи выглядит куда более подозрительней самого распоследнего босяка. Так что, хочет он того или нет, но до Рудольфшада, где в манеже у городского рынка торгуют всяческими скакунами, придется топать лесом.
   Засупонив перевязь и устроив мешок за плечами так, что бы при случае не помешал выхватить из ножен меч, Женька в раздумье присел на ствол поваленного тридцать лет назад в бурю дерева. Вздохнув, достал из потайных ножен на колете похожий на золоченую цыганскую иглу стилет с крупным, грубо ограненным рубином в навершии витой рукояти и несильно ткнул лежащий у ног сверток. Тот неожиданно, совершенно по-человечески чертыхнулся и выгнулся уворачиваясь от вторичного укола.
   - Вот только без рук, без рук...
   - Ну вот, совсем другой коленкор. Ни за что не поверю, что вас Михаил Арсеньевич можно надолго выключить дубиной по лбу. На татами, признайтесь, еще и не так прилетало?
   Мешок откатился в сторону. Тот кто находился в нем перевернулся на спину и, ловко подогнув ноги, сел. Глухо, через плотную ткань мешка, но все-таки насмешливо поинтересовался.
   - И что дальше, супермен? Капсулу, как я понял, ты уже сплавил обратно...ж
   - Дальше? - Женька воткнул иглу стилета в дерево и облегченно, во всю силушку потянулся подвывая от усердия и удовольствия. - Дальше, мон шер ами, начинается совсем другая история. Родились вы в двадцатом столетии, темные делишки свои творили в двадцать первом, а вот доживать свой век, уж не посетуйте, станете в пятнадцатом.
   - Что, так и буду доживать - в вонючем мешке?
   - Хорошо бы... - Проворчал Женька, но достал меч и небрежным движение, почти не глядя, шаркнул клинком по мешку. Завязки на горловине ослабли и "мон шер" мощным движением освободил голову из мешка. Поведя плечами стряхнул мешковину до самого пояса и громко чихнул. Женька даже не пошевелился. Как сидел на поросшем мелкой травкой, но все еще крепком стволе поверженного лесного исполина, так и продолжал сидеть, только немного повернул голову в сторону ворочающегося пленника. Тот болезненно поводил из стороны в сторону головой, слизнул подсыхающую в уголке жесткого, безгубого рта кровавую дорожку.
   - Качественно ты приложил меня, брателла!
   - Что, не ожидал такой прыти от субтильного интеллектуала?
   Гнедой спокойно кивнул
   - Мне бы сразу после шухера кишки тебе выпустить, пока ты под ногами вертелся... Чем это ты так шустро "Фишер" запалил?
   - Термитные заряды в вентиляции. Полыхнуло так, что сам едва ноги унес. - Женька склонив голову брезгливо принюхался к кружевам. - Такое впечатление, до сих пор бензином воняет.
   - Этому тебя на службе у короля Людовика научили?
   - Да нет, - Рассмеялся Женька. - У Людовика все не в пример проще было...
   Пленник с тоской поглядел на купающуюся в тумане часовую башню унизанную кольцами строительных лесов.
   - Недооценил я вас с братом. Даже когда вы Кира свалили, решил, что это он, параноик, алкаш фраернулся...
   - Да не казнись ты - Вроде даже пожалел Гнедого Женька - Мы же все-таки полевые агенты! Это те кто в Агентстве теорию двигал да за оборудованием присматривал субтильные и не приспособленные... И трусливые!
   Пленник все так же обреченно глядел на башню.
   - Такое дело похерили! Можно сказать, мечту всей жизни... Весь мир можно было раком нагнуть...
   - Именно поэтому мы с тобой и станем теперь здесь доживать.
   - Ну и что ты будешь теперь со мной делать? Под асфальт закатаешь?
   Женька поднялся на ноги и потянул из-за отворота ботфорта короткий нож с широким обоюдоострым лезвием.
   - Хотелось бы...
   Пленник владел собой отменно. Напрягся едва заметно и всего на одно мгновение. А когда Женька пилил ножом скотч на заломленных за спину руках, быстрым взглядом измерил расстояние до торчащей из поваленного дерева иглы стилета.
   - Расслабься - Вздохнул Женька - Во-первых нет здесь асфальта, не изобрели еще. А ломать голыми руками мостовую, мне как дворянину не прилично.
   - А во вторых, - Поинтересовался пленник, активно восстанавливая кровообращение в онемевших руках какими-то мудреными упражнениями.
   - А это уже не важно! Три к носу брат-разбойник. Твои игры со временем на этом закончились. Будем считать, что грозное божество по имени Хронос разгневалось таки и наказало... нас обоих.
   Женька упрятал мюзерикорд, которым так удобно вспарывать брюхо закованным в броню боевым скакунам обратно за голенище и опять уселся на ствол дерева, почти спиной к собеседнику.
   - И не облизывайся на стилет. Здесь тебе не "Москва - две тысячи". Здесь за убийство дворянина сдирают кожу с задницы и опускают в кипящее масло. Задницу, а не кожу.
   - И что, - Прищурился Гнедой. - Местные мусора при этом тоже удостоверение личности требуют? С печатями и фотографией?
   Женька сдернул с плеча мешок и достал из него плотный пергаментный свиток перевязанный шерстяным шнуром с увесистой свинцовой печатью.
   -Печать, как видишь, имеется. С фотографией посложнее - изображать человека строжайше запрещено святейшей инквизицией. Но посуди сам! Какой из тебя, к черту, фламандский дворянин и лейтенант бургундских кирасир?
   - Ну знаешь! - Обиделся Гнедой, но интерес к стилету потерял. - Меня, между прочим, тоже не в капусте нашли!
   - Да знаю, знаю - Махнул рукой Женька и прибрал патент обратно в мешок.
   - Только со своим школьным немецким потянешь ты здесь в лучшем случае на косноязыкого бродягу без роду и племени. А я бы тебе вообще посоветовал прикинуться глухонемым...
   Гнедой совсем было вознамерился покинуть злосчастный мешок, но с изумлением заметив, что не имеет на себе ни чего кроме загара, моментально натянул мешок повыше.
   - Что за шуточки, фраер!
   - Ты о чем?
   - Ты ветошью не прикидывайся, ладно? Обязательно было меня из шмоток вытряхивать?
   - А-а, вот оно что. - Женька опять достал из-за голенища мюзерикорд и кинул Гнедому - Прорежь в мешке дырки для рук и головы, а веревкой подпояшься...
   - Ты дурак или шпион?! Я тебя человеческим языком спрашиваю...
   - Не кипятись. Некогда было тебя согласно эпохе переодевать.
   - Но хотя бы штаны! Хотя бы трусы, мать твою, можно было оставить?
   - Нельзя. Брюк здесь еще не придумали, в нашем понимании. Как и синтетики. А исподнего здесь даже дворяне не носят. Да ты не тушуйся - мешок с дырками в этих местах, одежда самая распространенная.
   - А обувь? Обувь, блин...!
   Женька двумя пальцами порылся в крохотном поясном кармашке и кинул на колени Гнедому большую медную монету, слегка позеленевшую по краям.
   - Держи. В ближайшем селении купишь у скорняка кожаные чулки, раз такой капризный. Больше, извини, не дам. И не из жадности. Тебя даже с серебром стража может замести. А уж с золотом, первый префект с полным правом вздернет на ближайшем суку как воришку.
   Гнедой быстренько облачился в новый костюм и сразу почувствовал себя гораздо уверенней. Поигрывая мюзерикордом смерил кровавым взглядом.
   - А если я сейчас пристукну тебя по тихому и присовокуплю твой дворянский костюм в качестве доказательства к твоему же золоту?
   - Дворянский костюм с чужого плеча? Не смеши! В средние века масспошива не было, портные работали только на конкретную фигуру. Мешковатой либо короткой одежды просто быть не могло... Все равно кожу на жопе сдерут! Не-е, Гнедой. Так просто ты теперь из своего образа не выпрыгнешь. Здесь кастовые и сословные различия блюдут как зеницу ока. Да тебя местный криминалитет сам по тихому удавит, что бы ты им идиллию с местной стражей не нарушал!
   Женька подождал пока Гнедой перепояшется грубой власяной веревкой и поднял из травы дубовый посох. Длинный, почти в рост, отполированный, ухватистый. Унизанный сверху до низу бронзовыми кольцами для пущей крепости.
   - Держи, брат-разбойник. Дубинка и нож - все, что тебе полагается по твоему нынешнему статусу. И не вздумай обзавестись мечем или боевым луком - примут за дезертира...
  
  

5

   Раздолбанный совхозный "газон", жутко громыхая огромным решетчатым кузовом и воя изношенной коробкой подлетел к кирпичному зданию правления и лихо затормозил перед крыльцом. Так, что дымок поднялся от совершенно лысых скатов. Патлатый, до черноты загорелый водила в замасленной майке по пояс высунулся из крохотного окошка и загорланил на всю улицу.
   - Григорьич, выходь! Я тебе знакомца из столицы привез...
   И перегнувшись через капот так, что бы видеть сквозь лобовое стекло вылезавшего из кабины Мишеля, хитро прищурился.
   - А то, может сами? Зацепим твой лимузин в лучшем виде. Делов-то... на один фунфырик!
   Но Мишель толок досадливо отмахнулся уже поднимаясь по высокому скрипучему крыльцу на встречу вышедшему механику.
   - Я же тебе объяснял, что колеса колом стоят. Ты мне машину пополам порвешь пока дотащишь... Здравствуй Иван Григорьич. Не угробил еще окончательно здоровье на совхозном фронте?
   - Ну, как знаешь. - Водила нырнул обратно в кабину, со скрежетов включил передачу и вдавив "газулю" едва ли не ниже полика, умчался, вихляя жалобно завывающую машину по всей дороге - от кювета до кювета. Григорьич проводил его укоризненным взглядом, матюгнулся шепотком, после чего уже взбив большим пальцем пышные буденовские усы степенно пожал протянутую руку.
   - Здравствуй Мишка. Какое здоровье с такими вот архаровцами? За сезон второй движок гробит!
   - Так уволь к чертовой матери! - Весело посоветовал Мишель доставая из кармана модной вельветовой куртки красно-белую пачку "Марльборо". Григорьич только криво усмехнулся осторожно выуживая сигарету из предложенной пачки.
   - Уволить конечно можно. Уволить не труд. А кто работать будет? Али не знаешь сколько парней нынче с действительной вернулось в совхоз? Ты, да я, да мы с тобой...! Ну, да что тебе наши деревенские дрязги. Я так понял у тебя самого несчастье приключилось?
   - Ой, не говори Иван Григорьич! Гроза-то какая была...
   Григорьич глубоко, со вкусом затянулся сладким заморским табачком, как самокрутку привычно держа сигарету в горсти.
   - Добро прополоскало. Я ночером, грешным делом подумал, что как в сорок седьмом всю воду со дна поднимет да на коровники и бросит. Пронесло! Хотя вихорь был совсем как в сорок седьмом.
   Мишель щелчком запустил окурок в копошащихся у крыльца кур и прихлопнул рукой по перилам отполированным за многие годы почти до блеска.
   - Так вот и я о том же! Мне бы дураку переждать самую заварушку у берега. Но как смерч тот увидел, так и рванул на газах подальше от берега. И конечно же в темноте, да по глине как раз у самых родников яму и поймал. Да так, что картер главного редуктора вдребезги!
   Григорьич крякнул понимающе сочувственно покачал головой.
   - Понесло вас к воде в такую непогодь... Мост, конешно, заклинило?
   Мишель виновато улыбаясь развел руками.
   - Намертво!
   - Ох беда, беда. - Григорьич глазами указал на фиолетовый кровоподтек, заметной блямбой растекшийся по скуле. - Все живы, здоровы...?
   ...Из неглубокой, быстро оплывающей под дождем воронки, вырывался удушливый, пахнущий озоном пар и летели гигантские хлопья мокрого снега, тут же сбиваемые дождевыми каплями. Николя орал что-то неслышное за грохотом падающего в озеро дождя, волоча к машине Нинель с окровавленным, белым до синевы лицом. Мишель, сдирая в кровь пальцы и развивая производительность дизель-электрического экскаватора, греб странно смерзшийся на глубину сантиметров в пятьдесят песок, добираясь до заваленной почти наполовину палатки. Руки механически выгребали и откидывали, а мозг уже лихорадочно подсчитывал сколько может остаться кислорода под придавленной почти полутонной песка болоньевой тканью и где поблизости найти в такую непогоду больницу?
   Продолжая безостановочно выгребать еще хрустящий, но уже подмокающий песок, Мишель тем не менее не забывал кидать быстрые взгляды в сторону торчащего на четверть из воронки и маслянисто блестящего под дождевыми струями торца аэродинамического конуса, снова и снова убеждая себя, что падение НЛО не сон и вон он, лежит себе спокойненько метрах в трех, распространяя запах озона, горелой изоляции и волны ощутимого почти космического холода.
   От машины галопом примчался Николя с саперной лопаткой наперевес, рухнул на колени и принялся бестолково возить ей песок из стороны в сторону. Зарычав как собака Мишель вырвал у него лопату и взмахами, похожими на движения идущего на рекорд пловца принялся выкидывать песок из уже прилично углубившейся ямы. Облипшая спину футболка ритмично ходила буграми вздувшихся мышц. Николя бестолково мельтешил рядом, то принимаясь горстями выгребать песок из ямы, то рывками дергать край палатки из стороны в сторону.
   - Ни кто не поверит... Надо же так, НЛО...! Нинке "Практикой" по башке попало. Царапина с ноготь, а кровищи...! Слева подкапывай, слева... Мишка, это же настоящее НЛО! Нобелевка у нас в кармане...
   Мишель выкинул из ямы последнюю лопату песка и вдвоем, ухватившись с разных сторон за изгвазданный входной полог, они с усилием отвалили его в сторону, приподняв наконец смятое полотнище палатки. Вовремя опрокинувшийся шезлонг не дал палатке упасть полностью, образовав под спинкой маленький свободный кармашек. Мари лежала под шезлонгом свернувшись калачиком и словно спала сладко. Если бы не жутко светящиеся в темноте бельма закатившихся глаз и синюшный цвет лица...
   Свирепый ливень моментально превратил ее волосы в клубок мокрых, спутанных водорослей и теперь Мари напоминала только что вытащенную из воды утопленницу.
   Николя шарахнулся в сторону испуганно зажимая ладонями рот. Мишель деловито - сказывалось околомедицинское воспитание - задрал Мари веко, двумя пальцами пропальпировал шею и прицелившись закатил ей такую оплеуху, что гулы пошли по всему озеру. Да еще одну, со щеки на щеку. Мари со стоном втянула воздух сквозь сжатые зубы и вдруг совершенно отчетливо проговорила не открывая глаз
   - Если ты еще раз посмеешь, животное...
   Мишель махнул рукой мнущемуся рядом Николя
   - Взяли... Ничего страшного, небольшой компрессионный шок. А аптечке должен быть нашатырь.
   Нинель, тихо скулящая из под тюрбана неумело намотанного бинта, при виде "утопленницы" взвизгнула и шарахнулась к противоположной дверке. Мишель, обращая на нее не больше внимания чем на падающую с неба воду, через спинку насквозь мокрого сиденья потянулся к бардачку. Рыкнул на застывшего соляным столпом возле машины Николя.
   - Что замер, товарищ дипломат? Откопай палатку и накрой ею машину, если не хочешь до утра купаться под дождем!
   Тоненько звякнуло стекло ампулы. Мари судорожно вздохнула, рванулась всем телом и закашлявшись оттолкнула руку с ватным тампоном от своего лица. И все еще прибывая в прострации, даже не открыв глаз капризно надула заметно порозовевшие губки.
   - Вы что, мальчики, с ума сошли? Мишель, зачем ты пустил за руль Николя? Весь его автоопыт заключается в поваленном папиной "Волгой" заборе на даче в Переделкино!
   На переднем сиденье хрюкнула и залилась истерическим смехом Нинель.
   - Она думает, что вы ее "Москвичом" переехали! Ой, не могу...
   Мари мгновенно открыла совершенно ясные, нормальные глаза, облив подругу ледяным взглядом.
   - В чем дело, дорогуша? Что за кретинический смех? Между прочим, весьма подстать твоему идиотскому тюрбану!
   Нинель залилась еще сильнее. Схватившись за контуженую голову, икая и всхлипывая, быстро наращивая децибелы истерического хохота.
   - Ой держите меня! Ой сейчас башка лопнет! Она думает, что это Николя ее Мишкиным "Москвичам" переехал, а ее НЛО переехало...
   Но заметив что-то во взгляде обернувшегося к ней Мишеля, моментально затихла, напряглась. Истерики как не бывало. Зашипела рассерженной кошкой.
   - Только посмей! Только посмей дать мне пощечину!
   Мишель пожал плечами и отвернулся.
   - Сговорились вы что ли с Нинкой... Очень ты мне нужна.
   Нинель фыркнула и тоже отвернулась к мутному от воды и сетки концентрических трещин лобовому стеклу.
   - Ты за меня не переживай. Смотри что бы с твоей недотрогой истерики не приключилось - гуманнейшие браться по разуму свалились прямо ей на голову!
   Мишель глянул на Мари, но даже будучи только что откопанной из могилы, будучи едва приведена в чувство, бледна и растрепана как фурия, она не потеряла и толики холодноватой, утонченной отстраненности - чувствовалась порода! Амнезии как не бывало.
   - Милочка моя, какое еще НЛО?
   Волосы почти уложены на место, поворот головы - идеальные "три четверти". Столичная штучка!
   - Нельзя так слепо верить дешевым переводным романам. Здесь, кажется, неподалеку военный аэродром? Мне жаль тебя разочаровывать, но вот увидишь - завтра окажется что это опять летуны нахимичили... Как в Плисецке.
   Казалось ледяной яд вот-вот покроет Нинель морозными узорами от тюрбана до чумазых пяток. Но та только хмыкнула насмешливо. Здоровой нервной системе деревенской девчонки и олимпийской чемпионки все было как слону дробина.
   - Ты бы подружка поменьше в палатке сидела! Сама бы все и увидела. Правда Миш?
   Мишель аккуратно собиравший рассыпанные по сиденью ампулы и таблетки предпочел в женский спор не вмешиваться и отделался нейтральным: "Завтра поглядим". Но именно эта неуклюжая попытка быть дипломатичным как раз и вывела из себя успокоившуюся было Нинель.
   - Да ты что, Мишель, поганок объелся?! - Взвилась Нинель на сиденье не замечая как локтем выдавила едва державшееся в проеме лобовое стекло, не слыша как забарабанили по панели тугие дождевые струи. - И у тебя, физик-теоретик хренов, хватит терпения дожидаться утра, когда буквально в пяти шагах лежит разгадка самой великой тайны человечества!
   - Да! Хватит! Когда это ты интересно успела шаги сосчитать...?
   Снаружи зашуршало, потемнело и дождь перестал хлестать Нинель но исцарапанным коленкам. Николя еще минуту пыхтя нарезал круги вокруг машины, поправляя палатку тут и там, подтыкая края и для надежности обмотал фалами оба бампера. Потом в переднюю дверку со стороны водителя заскреблись, Нинель обнаженной ножкой очень грациозно надавила на ручку и за руль втиснулся Николя. Синий от холода, отфыркивающий льющуюся с волос в рот дождевую воду, но при этом бесконечно счастливый, прижимающий к груди полиэтиленовый сверток с обоими фотоаппаратами.
   Ветер совсем стих, но зато по палатке еще пуще загрохотал и не думающий успокаиваться ливень. Мишель прикинул в уме стоит ли выбираться наружу и подключать аккумулятор, но вместо этого достал из бардачка неизвестно как там завалявшийся там огарок витой новогодней свечи. От этого, да еще от монотонного усыпляющего шума дождя, в машине сразу стало как-то уютнее и теплее. Николя вытолкнул наружу остатки многострадального лобового стекла и водрузил прямо на капот сверток с фотоаппаратами. Азартно рассмеялся.
   - Хлещет, я вам доложу! Фотики едва отыскал. Разверзлись хляби небесные!
   - Ну, что там? - Вроде как незаинтересованно, но все же первой спросила Мари. Вот толок видимо суровое папино воспитание уже сочло общение с дамами достаточным и далее Николя обращался только к Мишелю, словно в машине кроме них двоих никого не было. Правда и Мишель тут же потерял интерес к своей реанимированной пассии и ее грызне с контуженой подружкой.
   - Я там сбегал, поглядел немного...
   - Ну?!
   - Фотики все в песке, в воде. Даже не знаю... Сделал пару снимков "Кодаком", может и получится чего. У "Практики" вообще затвор заклинило! Этот песок...
   - Колька, иди ты к черту со своим песком! ЧТО ТЫ ТАМ УВИДЕЛ...?
   - Скорее всего отработанную ступень какой нибудь ракеты. - Моментально вмешалась Мари, болезненно переносившая любые проявления сексизма и мужского шовинизма ставших очень модными у эмансипированных дамочек шестидесятых годов двадцатого столетия. Вот толок обратили на нее внимания не больше чем на шумящий снаружи дождь. Мари обиженно надула губки и отвернулась к окошку, делая вид что любуется окрестностями через розовый нейлон палатки.
   Нинель, выросшая в рабочем поселке при комвольно-прядильном комбинате и с детства получавшая более предметные уроки отношений между полами, толок молча слушала не пытаясь влезть со своими комментариями. Хотя хотелось очень-очень!
   - Снимки твои мы потом обязательно посмотрим. Ладно? Что ты там сейчас увидел?
   - Да что ты там сейчас увидишь? Льет как из ведра! Снег растаял, воронка совсем оплыла... Слушай, эта штука точно из космоса - где бы еще она так остыла!
   Мишель отрицательно покачал головой уже что-то прикидывая в уме и машинально теребя кончик грязного сари подружки. Мари морщилась, но помалкивала, продолжая "глядеть" в окошко. Успела за полтора года изучить привычки своего ухажера и знала, когда могла вертеть им как собака хвостом, а когда сама становилась... вроде стенки.
   - Нерационально мыслишь, Николя. Если этот аппарат приспособлен к полетам в безвоздушном пространстве, то в первую очередь должен иметь корпус с низкой теплопроводностью. Так что твое утверждение по меньшей мере спорно... Ты там никаких иллюминаторов не заметил?
   Николя пожал плечами и вытащив из-под торпедо тряпку принялся старательно протирать и продувать обожаемую "Практику".
   - Конус почти целиком погрузился в песок. С того конца, что торчит наружу, никаких иллюминаторов, люков или дюз. Насколько я смог разглядеть - совершенно гладкая поверхность. Монолит!
   - Может этот НЛО беспилотный? - Нинель все-таки улучила момент и так удачно вклинилась в обсуждение, что сразу была принята в круг собеседников. Мари покривилась презрительно - провинциальная коньюктурщица! Но было в ее гримаске немало и от банальной зависти. Ей самой сейчас кроме "какой нибудь ступени" ничего путного в голову не приходило.
   - А что, вполне рабочая гипотеза. По крайней мере объясняет, почему они там до сих пор не подают сигналов бедствия.
   Николя перемотал наполовину отснятую пленку обратно на кассету, а кассету, немного подумав, спрятал в укромное местечко под панелью "Москвича". Туда же вскоре последовала и вторая пленка из заклинившей "Практики".
   - Здесь и правда, под Сушилино кажется, стоят ракетчики. Как думаешь, их локаторы чего нибудь заметили?
   - Если заметили, то скоро здесь начнется хоровод с вертолетами и оцеплением... Так что лучше и фотоаппараты припрячь - так тебе вояки и поверят, что ты ими ничего не фотографировал...! Эх, нам бы эту штуку в красном спектре пофоткать, да спектрометром погреть!
   - А это не будет воспринято как грубость? Откуда вы знаете, как они там на ваше ковыряние отреагируют?
   Нинель зябко поежилась и потянула из-под сиденья старую стройотрядовскую курку, в которой Мишель обычно лежал под машиной. Сырой холодок наконец добрался и до ее закаленного тела. Николя помог Нинель закутаться в куртку и ободряюще похлопал по спине.
   - Кто не рискует - тот не выигрывает, дитя мое! А победителей, как известно. Не судят...
   - А что вы вообще собираетесь с этой штуковиной делать? До утра не так уж далеко. В кармане на папину дачку унесете?
   При всем своем эстетстве и впитанной с молоком матери исключительности столичной штучки, мари дурочкой совсем не была. Она моментально почувствовала возникшую в разговоре паузу и воспользовалась ей, что бы повернуть полемику в иное русло. Все едино какое, лишь бы обрести в споре некую персональную доминанту. Все поглядели на гордо выпрямившуюся Мари с непониманием. Мишель даже поморщился досадливо, но Мари только улыбнулась ему с ласковым превосходством. Период "стенки" явно подходил к концу, уступив место гораздо более продолжительному "верчу как хочу".
   - Что ты смотришь на меня мой высокоученый друг, как коза в афишку?
   - Ты это в каком смысле, звезда моя?
   Мари снисходительно погладила насупившегося Мишеля по бритой голове.
   - Где твой практичный ум, Мишенька? Завтра с утра, если только раньше не появятся военные, сюда начнут съезжаться отдыхающие. Погода после грозы будет отменная, завтра, если кто забыл, воскресение и трудящиеся массы со страшной силой устремятся на природу. Компраневу?
   Лица окружающих вытянулись в таком откровенном разочаровании, что мари впервые за весь вечер рассмеялась. Ну еще бы! У великовозрастных дитятей отобрали игрушку, которую они уже считали своей.
   Быстрее всех справился с разочарованием конечно же Мишель.
   - Ничего непоправимого! Для начала можно будет прикрыть НЛО палаткой и присыпать песком...
   ... - В общем, выручай Иван Григорьич!
   Механик совхозной МТС, всю Отечественную чинивший под огнем подбитые танки, а теперь воюющий с раздолбанной совхозной техникой, крякнув погасил окурок и бережливо спрятал за козырек засаленной кепки. Виновато развел руками.
   - Чем же я тебе пособлю, Мишка? О позапрошлом еще годе моторист по пьяной лавочке грабки напрочь отморозил.
   - Что, так еще и не нашли путного специалиста?
   - Где там! По сей день технику к воякам в Сушилино гоняем христа ради.
   - Да-а, Иван Григорьич. Не завидую я тебе! - Мишель осторожно улыбнулся. Он прекрасно был осведомлен словоохотливым похмельным водилой, что моториста в совхозе давно нет и с ремонтом ему не помогут, как бы не хотели. На том и строился главный расчет!
   - Это ладно, с машиной я и сам разберусь - не пальцем деланный. - Краем глаза Мишель отметил как облегченно просветлело лицо механика. - У моего товарища под Броднями папашина дача есть, а при ней не плохой гараж. Папаша тоже... механик-любитель. Мне бы туда машину оттащить.
   Григорьич сразу загоношился, явно обрадованный возможности помочь хорошему человеку. Позапрошлый год, когда Мишель с группой был здесь на картошке, Григорьич прознав, что он сын известного столичного медицинского светила, пожаловался на затянувшееся нездоровье супруги. Мишель не помнил, что там было. Что-то по женской части, но толок в районной, а потом и областной поликлинике супружнице механика не смогли или просто не захотели помочь.
   Мишель тогда по своей привычке везде и всегда создавать вокруг себя круг обязанных ему людей, набрал "секретный" папашин номерок в клинике и попросил помочь хорошему человеку.
   Через две недели женщину прооперировал сам профессор, всю операцию последними словами поминая провинциальных коновалов которые, дай им волю, любого здоровяка в гроб загонят...
   - Так, это... Как потащишь-то? Мост-то заклинивши?
   И сам тут же озвучил еще не высказанную просьбу.
   - АГПшкой надо брать. Мы по осени получили новенькую - любо дорого! Зверь, три тонны за раз берет. Сколько там твой "москвичонок" весит?
   Мишель едва не подпрыгнул от радости. Что бы там не говорили, его всеми порицаемый как мещанский принцип: "ты мне - я тебе", в который раз блестяще оправдывался на практике! Грузовой автомобиль с трехтонным гидравлическим подъемником решал все их проблемы одним махом.
   - Какой там вес, Иван Григорьич? Тонны не будет.
   - Вот и я говорю! - Совсем обрадовался механик. - Теперь толок Славку найти. Выходной сегодня. Понимаешь? Он кажись рыбалить с утреца собирался. Грит после такой бучи подлещик хорошо клюет. Вроде на Тихвиннские омута собирался. Не переживай, найдем в два счета. Куда ему деться?
   А вот это уже в планы Мишеля ни как не входило. С деланным равнодушием он махнул в сторону машинного двора, расположившегося как раз за правлением и забитого почившей в бозе совхозной техникой. Где-то там, на отшибе, протекала речка Тихвинка, больше похожая на ручей. Рыбной она стала после того, как в сорок первом году, немецкий бомбовоз преследуемый звеном советских ястребков освободился над речкой от груза не сброшенных на Москву бомб, образовавших Тихвинские омута.
   - Брось, Иван Григорьич. Зачем человека в выходной тревожить. Пускай коту праздник устроит.
   - Это почему же коту? - Обиделся Григорьич не-то за речку, не-то за неведомого Славку.
   - Да какая там рыба?
   - На ямах-то? - Еще больше оскорбился механик - Не скажи!
   - Ладно, Иван Григорьич. Шучу. Пускай он там хоть кита ловит. До Бродней, всего-ничего, двадцать километров...
   Вот тут первое, легкое сомнение закралось в душу Григорьича.
   - А управишься сам-то?
   - Иван Григорьич!
   - Ну да, ну да... Ты ж ее прошлым летом до ума и доводил... Эх, ладно!
   Григорьич вернулся в дом. Мишель исподтишка наблюдал в открытое окно, как механик снял с деревянного щита возле стола одинокий газоновский ключ на самодельном проволочном кольце. Позвенел им перед глазами, но видно так и не решив, что его беспокоит, вернулся обратно.
   - Ты, это... Седне хуш и воскресение... Да участковый наш с самого утра куда-то на своем "Урале" пострекотал.
   Мишель забрал ключ из заскорузлых пальцев, улыбнулся беспечно.
   - Не переживай, Иван Григорьич. Все будет хоккей! Я же участковому на этом самом "Урале" прошлым летом магнето менял.
   - Ну да, ну да... - По глазам механика было видно, что больше всего на свете ему хочется, что бы это утро вообще не начиналось. - Ты уж поосторожнее, Мишка. Глина после дожжа как мыло. Не уложи вышку-то...
   ... Внушительный, вкусно пахнущий бензином и свежей краской, с нарядной бело-голубой кабиной и желтой рамой гидравлического подъемника над зеленым кузовом, новинка горьковского автогиганта красавец ГАЗ-53А, мощно урча восьмицилиндровым мотором остановился у металлических, крашеных шаровой краской ворот. Над высоким кирпичным забором виднелись только верхушки аккуратных голубых елей и резной конек двускатной крыши, крытой не привычным шифером или кровельным железом, а импортной черепицей. По высоте забора можно было определить что летняя резиденция всесильного партийного бонзы имеет как минимум два этажа.
   Из кузова, мешком перевалившись через невысокий рифленый борт, выбрался Николя и застучал ввинченным в калитку увесистым стальным кольцом.
   - Михеич... Эгей, Михеич! Где ты там, старый черт? Отворяй, свои!
   За воротами грозно гавкнула, судя по басу немаленькая псина, но услышав знакомый голос радостно заскулила и зацарапалась в калитку.
   - Михеич, так твою дивизию! Дрыхнешь что ли?
   - Иду, иду. - Подстать собаке басом отозвались со двора. - Цыть, Полкан. Сам слышу, что свои! Не мельтеши под ногами.
   Мари выбралась из кабины и прошлась вокруг, всем своим видом показывая как она намаялась за эти двадцать верст сидя в кабине огромного, ревущего грузовика. Из-за вышки вырулил изрядно потрепанный "Москвич", из-за руля выпорхнула Нинель и ладошкой застучала в калитку.
   - Полкан, Полкан! Полкаша...
   Бурная ночь не оставила на ней ни малейшего следа - свежа и хороша собой как роза. И если бы не малюсенькая полоска лейкопластыря над бровью, ни кто бы и не поверил, что еще пять часов назад Николя тащил ее по песку окровавленную и беспамятную...
   - А-а! - Весело пробасили за калиткой, ковыряясь в огромном гаражном замке. - И Нина Андревна приехали!
   Калитка распахнулась и Мишель тихо присвистнул за рулем "газона". Старичина был колоритный! Благообразный, седовласый, могутный - патриарх да и только. Какой нибудь модный режиссер типа Бондарчука, с удовольствием взял бы такой типаж на роль Осляби с Пересветом или там Сергия Радонежского. Вот только не монашеская ряса подвижника покрывала широченные плечи старичины, не блистающая кольчуга витязя, а такая же как и на Мишеле, толок порядком выцветшая, динамовская футболка и обрезанные по колено потертые "левайсы". Загорелую кожу натягивали, лениво перекатываясь, такие мышцы, что Мишке невольно подумалось - при всем его опыте на ковре с таким дедушкой сладить будет куда как не просто!
   - Здравствуй, здравствуй Николай свет Ильич. Это что за дракона ты пригнал? Батюшка надеюсь в курсе?
   - В курсе, в курсе. - Николя покровительственно похлопал Михеича по плечу и невидимый за бликующим лобовым стеклом Мишель, вдруг подумал что смотрится Николя рядом со сторожем как щенок переросток рядом со свирепым сторожевым псом. И в иной ситуации скатал бы из него Михеич коврик наверно даже не вспотев.
   - Я с отцом еще весной договорился что бы занять гараж под физическую лабораторию. Вот и привезли... оборудование.
   - Лаборатория, говоришь? Дело доброе. Наука нашу серую жизнь краше да веселей делает... Только избу не спалите. Илья Ильич тогда всей компании головенки отвихнет. И в первую очередь мне, старому дуралею. Почему не доглядел! А лимузин ваш Николай батькович, почто без стекол?
   Первой во двор, мощенный желтой метлахской плиткой, лихо зарулила Нинель на "Москвиче".
   - Ой, Михеич! Если бы ты видел какой каменюка нам в окошко от встречной машины прилетел. Все стекла вдребезги! И мне вот лоб поранил.
   Михеич только укоризненно качнул патлатой головой.
   - Молодежь! Носитесь на своих моторах как под артобстрелом...
   - Да все хоккей, Михеич. - Игриво повела плечиком Нинель. - Ты вот лучше познакомься с моей лучшей подругой. Липталь Мария Иосифовна. Художница, между прочим!
   Нинель хихикнула.
   - Смотри Михеич, как она на тебя глядит. Точно хочет портрет твой нарисовать.
   - Да ну вас! - Вдруг смутился Михеич - Так и норовите старика в краску вогнать.
   А Мари еще и добавила томным контральто.
   - Колоритный вы мужчина, Михеич. Вас надеюсь не затруднит немного попозировать мне вечерком?
   Лоб у Михеича пошел такими складками, а щеки так побурели, что Мишелю даже жалко стало старика и он выбрался наконец из кабины, громко хлопнув дверкой привлекая внимание.
   - Здравствуй, Борис Михеич. Сто лет тебя не видел... Да не переживай ты так. Мари... Мария Иосифовна никаких гадостей тебе не предлагает. Просто посидишь неподвижно пока она тебя рисовать будет.
   - Ага, - Шепотом согласилась Нинель - И желательно аля натюрель. В стиле ню, так сказать... - И поймав испепеляющий взгляд Мари, сделала вид что больше интересуется длинной царапиной на крыле "Москвича".
   - Никак Михаил Арсентьевич пожаловали?
   Михеич осклабился во все тридцать два белоснежных зуба без единого изъяна и вразвалочку направился к Мишелю, протягивая широкую как снеговая лопата ладонь.
   - Ну, тогда я спокоен за ваши ученые выкрутасы. Михаил Арсентьевич дом не подожжет.
   - Конечно, - Обиделся Николя, - Он его сразу взорвет! Что правда, то правда - не любит наш Михаил Арсентьевич по мелочам размениваться...
   Может ни кто этого и не заметил, но Мишель оказался единственным, к кому Михеич обратился с рукопожатием как равному. Мишель степенно пожал протянутую ладонь. Чувствовалось что и старый и молодой тискают друг дружку всерьез, один проверяя, другой просто бравируя силушкой.
   - Спасибо за доверие, Борис Михеич, - Мишель хлопнул по пыльному голубому крылу грузовика, - Дозволишь нашего дракона в гараж загнать?
   - А чего же? Давай, загоняй. Это новый горьковский агрегат? До чего техника дошла! Вот помню в сорок первом...
   Массивный, разрисованный языками копоти как диковинным камуфляжем, конус с глухим стуком улегся на бетонный пол и немного откатился в сторону. Видимо центр тяжести был прилично смещен от геометрической оси. Пока Николя мелким бесом скакал вокруг находки щелкая "Кодаком", Мишель быстренько сложил славно потрудившуюся вышку и выгнал машину за ворота. Дамы изо всех сил отвлекали Михеича, с "горячим интересом" слушая рассказ про сорок первый и его родную воздушно-десантную бригаду. Мари даже пристроили на колене подмоченный блокнот Николя и что-то черкала в нем огрызком химического карандаша.
   Пока она так черкала, а Михеич рассказывал заинтересованно кося глазом то в блокнот, то в вырез сари низко наклонившейся Мари, Нинель потихоньку "отрабатывала" задним ходом в сторону гаража, делая вид что ее нестерпимо разморило на солнышке.
   Мишель, первым делом взял рулетку и тщательно обмерил конус со всех сторон. Потом, использовав носовой платок подоспевшей Нинель, испробовал торец конуса напильником. Материал, из которого был изготовлен конус, поддавался с трудом, оставляя на напильнике заметные борозды, а цвет на спиле имел такой же тусклый, что и снаружи. Мишель пошевелил пальцем опилки - странные, больше похожие на серую крупу - попробовал их магнитиком из детского конструктора и начертав прямо на стене мелом какую-то формулу, тяжело задумался.
   Николя наконец отложил фотоаппарат, поворошил опилки на носовом платке и теперь с умным видом глядел то на уравнение, то на задумавшегося Мишеля.
   - Ну, что? - Первой не выдержала Нинель.
   Мишель пожал плечами.
   - Исходя из объема удельный вес материала близок к металлу... Стрелочный индикатор на вышке конечно весьма не точный, но все равно не менее тонны - почти металл.
   Мишель опять принялся за опилки. Поворошил, потряс, подул. Только что на зуб не попробовал!
   - Хотя похоже это больше всего на какой-то... камень. Ладно!
   Мишель свернул носовой платок кульком и спрятал в задний карман брюк.
   - Спектрограф нам сюда притащить конечно не дадут, но на кафедре сопромата я с этими опилочками еще поработаю!
   Нинель, вооружившись большой резиновой киянкой, потихонечку выстукивала поверхность конуса, двигаясь от торца к закругленному носу НЛО. Мишель просияв присоединился к ней и приложив ухо к поверхности конуса, не замечая как пачкает щеку копотью, давал Нинель указания где стучать.
   - Стоп!
   - Что?!
   - Чувствуешь?
   - Пустой?
   Мишель стремительно заходил по гаражу с хрустом натирая ладонью отросшие на голове волосы.
   - В верхней части объект несомненно пустотел... Может быть, может быть!
   Николя, оказавшись вдруг не у дел, не выдержал.
   - Что может быть? Выражайся яснее... профессор!
   Нинель отмахнулась от него как от ребенка.
   - Ну что ты такой непонятливый, Николя!
   - Раз объект частично пустотел, - Объяснил Мишель лихорадочно роясь в большом инструментальном ящике над верстаком, - Значит внутри могут присутствовать либо кабина, либо грузовой отсек, либо... Ага! То что нужно.
   Мишель вытащил из ящика внушительных размеров лупу с подсветкой и заозирался вокруг в поисках розетки.
   - Было бы просто замечательно, если бы она еще и работала...
   - Ну и что, что он пустотел? Нам-то какая от этого польза? - Заупрямился Николя в душе сильно задетый окриком подруги. Но Мишель с Нинель уже нашли розетку и методично, очертив мелом какую-то, только им видимую область, принялись осматривать поверхность похожего на трехметровую пулю конуса.
   Нинель при этом продолжала поучать надувшегося Николя голосом вредной училки.
   - Это значит, что объект не монолитен, что он где-то обязательно должен открываться. Элементарно, Ватсон! И если мы найдем хоть какой-то стык, значит сумеем...
   - Есть стык! - Мишель, дрожа от возбуждения, почти чертя носом по копоти, начертил на боку конуса круг размером с автомобильное колесо. - Есть стык. Нитевидный, но отчетливо видимый!
   Трое "первооткрывателей" замерли перед неровно очерченным на копоти контуром люка. Теперь, даже невооруженным глазом можно было заметить небольшую выпуклость на идеальной кривизне аэродинамического конуса. Трое землян стояли перед дверью, пока запертой, но несомненно дверью в иной мир! Может быть восхитительный, а может ужасный, может быть радостный и светлый, а может темный и непонятный до жути, но все-таки такой манящий, притягательный, загадочный иной мир!
   Николя спохватился первым. Схватил фотоаппарат, пристроил на верстаке и взведя рычаг автоспуска, замахал руками.
   - Ближе! Ближе друг к другу, а-то я в кадр не попаду. Мишель, прижми к себе Нинку - я не обижусь... Так, замерли... Внимание, исторический момент!
   Все сгрудились возле НЛО, стараясь и самим в кадр попасть и меловой контур не заслонить. Нинель вдруг, потеряв равновесие, сильно надавила локтем как раз в самый центр мелового контура и взвизгнув отскочила в сторону. Поверхность конуса под ее локтем с отчетливым щелчком утопилась, а затем откинулась в сторону внушительной двояковыпуклой крышкой едва не ушибившей оказавшегося ближе всего Николя. Николя этого даже и не заметил в первую очередь сграбастав с верстака фотоаппарат, Мишель железной дланью поддержал бледную от неожиданности Нинель. И все трое, непроизвольно издали тихий вздох разочарования - никакой кабины под крышкой люка не оказалось.
   В небольшом сферическом углублении, освещаемом сильной синевато-белой подсветкой, был встроен пуль похожий на гигантский телефонный диск. Только вместо цифр в отверстиях диска ритмично подмигивали разноцветные лампочки.
   Николя вдруг заметил что у него давно уже кончилась пленка и он вхолостую щелкает затвором и шепотом ругаясь на чем свет стоит убежал за своим пижонистым фотокофром. Мишель наконец выпустил Нинель и аккуратно убрал обратно в ящик более ненужную лупу.
   - А как же пустота? - Почему-то шепотом спросила Нинель.
   - Никуда она не денется, - Тоже шепотом ответил ей Мишель.
   - Но как же...
   - А ты что, хотела сразу дырку насквозь? Такой аппарат должен быть рассчитан на приличные нагрузки и неблагоприятные внешние воздействия. Ничего удивительно, что даже пульт управления люком прикрыт броневым щитом!
   Пыхтя как паровоз примчался Николя с кофром. Плюхнул ящик на верстак.
   - Засада! Чистых пленок больше нет. Сейчас попробую вытащить из "Практики". Ребята, устройте мне темную!
   Мишель отмахнулся от него досадливым жестом.
   - Погоди, Николя. Тебе эта цветомузыка ничего не напоминает?
   Николя положил фотоаппарат прямо на пол, присмотрелся. Пожал плечами.
   - А мне напоминает! Циклотрон на кафедре ядерной физики. Там, если неплотно закрыть крышку, тоже мигают лампочки - красная и зеленая.
   - Погодите, - Обрадовалась Нинель - Я тоже догадалась. Зеленая лампочка - запуск какого-то механизма или процесса. Красная - аварийная ситуация.
   - Молоток! Очень близко...
   - Значит, если нажать на кнопку с красной лампочкой...
   - Нинка сто-ой...!!!
   Но Нинель уже сунула пальчик с аккуратным розовым ноготком в самое нижнее отверстие диска, где ритмично пульсировал красный огонек. Николя шарахнулся в сторону от конуса, как черт от ладана. Мишель наоборот подался вперед. Зеленая лампочка в отверстии сверху сначала перестала мигать, а затем совсем погасла. По остальным отверстиям пробежала волна сначала зеленого, потом янтарного света и на черной, гладкой поверхности диска засветились... такие знакомые, такие привычные, такие земные буквы кириллицы сложившись во вполне читаемый текст: "НЕШТАТНАЯ СИТУАЦИЯ В СИСТЕМЕ ОРИЕНТАЦИИ ГИПЕР ПОЛЯ. В ЗАПУСКЕ ОТКАЗАНО".
   Николя оттаскивал в сторону возмущенно упирающуюся Нинель, а Мишель тупо уставился на надпись, пытаясь переварить случившееся. Обидно было до слез! Он уже совсем свыкся с мыслью, что будет первым в мире исследователем аппарата внеземных существ. И если не случится встречи с самими пилотами НЛО, то хотя бы станет пионером новейших внеземных технологий и наук! Он почти уже видел себя на трибунах высоких научных собраний и даже, что греха таить, на кафедре Сорбонны со световой указкой в руке и в смокинге нобелевского лауреата!
   Тут пахло кое-чем похуже - государственной тайной! Попыткой стибрить и взломать секретный летательный аппарат потерянный во время грозы над озером. Победителей не судят, а вот студентов, сующих свой длинный нос в государственные секреты, еще как!
   Коленьку папахен может еще и отмажет, а вот ему... Все накрывается медным тазом! Учеба, карьера, грандиозные планы... Мишель поглядел на мерцающее на экране предупреждение как на злейшего врага. Врага вставшего у него на дороге, с которым он ничего не мог поделать. Первый раз в своей жизни. Гнев мутной, багровой волной ударил в голову, помутил зажатый в тисках самодисциплины рассудок. И Мишель, неожиданно для себя самого сделал то, чего при других обстоятельствах не заделал бы сам и не позволили сделать кому нибудь другому. Коротко, грязно выругавшись, ткнул сведенными вместе указательным и средним пальцами в зеленый огонек рядом с тем, что нажала Нинель. Ткнул со всей силы, тем движением, каким в спортзале, если не видел тренер, на спор пробивал набитую крупным речным песком боксерскую грушу.
   Зеленый глазок с хрустом вдавился внутрь, из под диска пыхнуло трескучими искрами. Испуганно охнула все видевшая Нинель. Где-то внутри конуса едва слышно, но отчетливо мяукнула сирена. Экранчик на диске погас и выдал другую надпись: "АВАРИЯ В МОДУЛЕ УПРАВЛЕНИЯ. ОСТАНОВКА ПРОЦЕССА ЧЕРЕЗ СОРОК СЕКУНД"... И по экрану побежали цифры двузначного быстро уменьшающегося числа.
   - Ты что с...делал, Ми...Мишка? - Николя малюсенькими шажочками стал отступать к стене туда, где на видном месте висел большой красный огнетушитель.
   - Ты что натворил?!
   - А если там мина? - Пролепетала Нинель, цепляясь за Мишеля.
   Число стремительно приближалось к нолю и все громче звучала сирена внутри. В последний момент Мишель кинулся на пол под защиту монументального стального верстака, увлекая за собой визжащую не хуже сирены Нинель. Со щелчком, хлестнувшим по нервам подобно хлысту, конус лопнул пополам как арбузное семечко и в образовавшуюся щель хлынула во все стороны под давлением ледяная, желтоватая жидкость, тут же испаряющаяся и превращающаяся в снег.
   Ужасная аммиачная вонь моментально наполнила скрывающийся в настоящей снежной метели гараж. Николя, все еще пытавшийся содрать со стены огнетушитель, с выпученными глазами и заиндевелыми баками рухнул на пол и принялся кататься по бетону хрипя и раздирая на груди рубашку. Мишель успел накрыть себя и Нинель углом лежавшей рядом палатки, прежде чем едкая ледяная волна накрыла верстак.
   Троицу незадачливых исследователей спасло только то, что быстро испаряющийся аммиак сразу вытянуло в дымоход большого кузнечного горна, стоявшего посреди гаража и они успели глотнуть лишь того малого количества едкого вещества, что выпало на окружающие предметы в виде снега и теперь испарялось громко шипя и клокоча.
   Сирена смолкла. Только глухо рыдала под палаткой Нинель, да мучительно рыча в углу блевал Николя, выворачивая обожженное нутро на упавший таки огнетушитель. Громко загудело, чмокнуло и половинка конуса отошла в сторону на скрытых шарнирах. Почти ослепший от бегущих в три ручья слез и соплей, Мишель все же нашел в себе силы доползти до конуса и подтянуться на срезе открывшейся теперь, несомненно кабины!
   Что-то похожее он уже видел в аэрокосмическом павильоне ВДНХ, где в прошлом году выставили на обозрение макет пилотской кабины сверхзвукового истребителя в натуральную величину. Масса натыканных где только можно кнопок и шкал непонятного назначения, мигающий экран с концентрической координатной сеткой и два кривых рычага с массивными пластмассовыми набалдашниками по бокам полулежачего кресла.
   Но тот, кто сейчас лежал с закрытыми глазами в пилотском кресле, ни как не мог быть пилотом этого фантастического аппарата! Мишель почти физически ощутил, как у него в голове начинают скрипеть и заклинивать какие-то мыслительные шестеренки! Тот, кто лежал в кресле был нонсенсом, артефактом... да его просто не могло здесь быть!
   Крупный, длиннорукий мужчина-европеец был одет в короткую, грязноватую тунику, скрепленную на плече чеканной серебряной застежкой в виде птицы с львиной головой. Обут "пилот" был в стоптанные сандалии из потрескавшейся, когда-то имевшей пурпурный цвет, кожи. Мишель даже припомнил, что такие сандалии называются котурны. Поверх туники тускло блестел поцарапанный и порядком помятый золоченый панцирь стянутый на боках широкими кожаными ремнями. И весь этот дичайший, неуместный наряд дополнялся коротким широким мечем без ножен, бронзовыми щитками на голенях и закрывающим лоб и щеки шлемом со щетинистым гребнем раскрашенным в шахматном порядке в зеленый и синий цвета!
   - Ма-ма миа-а! - Пропищала сзади Нинель. И грозный римский легионер потревоженный ее голосом, вздрогнул, открыл голубые, сразу высокомерно прищурившиеся глаза и на чеканной латыни вопросил.
   - Кто ты, незнакомец? Свободнорожденный, раб или варвар...?
  
  
  
  
  
  

6

   Гнедой, повозившись немного, соорудил на поясе петлю и сунул в нее мюзерикорд. Сноровисто ухватился за посох. Взвесил на ладони ища центр тяжести и присев в низкую стойку, ловко крутанул загудевший посох над головой.
   - Хм, ничего дубинка. Сподручная!
   - А ты думал. Предки толк в дубинах понимали не хуже японцев или там китайцев! Это только благородным можно было носить мечи, да бердыши. Простым смертным приходилось совершенствоваться во владении обычным дубьем... Между прочим, еще в начале двадцатого века донские казаки такие фортеля своими пиками выделывали, что любо дорого!
   Гнедой прислонил посох к дереву и хмуро уставился на Женьку.
   - Ты, искусствовед хренов, мозги мне не вкручивай! Если ты такой осторожный насчет своих анахренизмов - какого черта сюда меня приволок?
   Женька хлопнул ладонями по коленям и поднялся с поваленного дерева. Закинул на плечо мешок, поправил перевязь с мечем и стилетом. Прищурившись, из под руки поглядел на выплывшее из-за туч солнце.
   - Слава создателю, денек обещает быть ясным. Не придется идти под дождем через лес несколько лье... Потопали брат-разбойник. Нам с тобой до ночи надо добраться хотя бы до предместий Рудолфштада. Здесь после захода солнца, тебя не пустят даже в самую грязную харчевню. Говорят опять оборотни по ночам шалят. Скот режут...
   И быстрой походкой бывалого служаки зашагал вниз с холма, лавируя меж вековыми дубами. Новоиспеченному бродяге ни чего не оставалось как двинутся следом, матерясь втихомолку и пританцовывая непривычными пятками на колком лесном мусоре.
   Удобная ганзейская дорога осталась по другую сторону холма вместе с шумом идущих по ней овечьих гуртов, грохотом крестьянских возов спешащих засветло добраться до городского рынка с грузом зерна, меда, живой птицы и дров. Там же остался и каменный мост через реку по приказу герцога построенный три года назад зодчим из Льежа. Мост оказался так удобен, а плата взимаемая за проезд столь умеренна, что с тех пор вся округа предпочитала пользоваться именно мостом, а все паромы и переправы пришли в совершеннейший упадок.
   Сейчас Женька и направлялся к заброшенной паромной переправе тремя лье ниже по течению. Там, где на противоположном берегу еще сохранилась каменная халупа паромщика с провалившейся крышей и сгнившим паромом у самой воды. Да и сам старик паромщик, в одночасье оставшись без работы, лежал рядом с вросшим в землю огромным волочильным колесом, под покосившимся деревянным крестом.
   Бродяга легко шагал следом с интересом оглядываясь вокруг, прислушиваясь к чему-то и принюхиваясь по-волчьи.
   - Ты фраерок не увиливай. Почему в "Фишере" меня не оставил, поджариваться воронкой кверху? А если я сейчас кинусь анахронизмы плодить? Всякие там паровые машины с лейденскими банками придумывать? Думаешь не хватит образования?
   Женька наконец выбрался на старую дорогу ведущую к переправе и идти стало легче. Еще сохранились мощеные диким камнем со следами тележных колес болотистые гати да грубые мостки перекинутые через ручьи и полные черной, стоячей воды ямы. И конечно же вездесущие, каменные и потому великолепно сохранившиеся, только слегка поросшие голубоватым мохом, дорожные кресты установленные в честь всех святых у мостков и родников.
   - Если ты такой образованный, припомни-ка случай из истории, произошедший как раз в этих местах с церковным служкой Иоганном Шульцем.
   Женька шагал легко, размашисто не смотря на ношу, чей вес приближался к сорока килограммам. Сейчас он более походил на ветерана пехотинца вынужденного мерить дороги войны на своих двоих, чем на кичливого дворянина более привычного к конному строю. Бродяга на ровной дороге тоже пошел быстрее, закинув на плечо посох и с интересом разглядывая придорожные кресты.
   - Это тот, что сшил из бычьих шкур шар и наполнил его дымом от костра? Хрестоматийная история!
   Женька весло засмеялся кивая в такт шагам.
   - Точно. И ты наверно помнишь, что с ним сделали его богобоязненные соседи? Я ведь не зря тебя именно в эти времена приволок. Здесь без вреда для собственного здоровья можно только порох придумать...
   - Ну, вот!
   Женька развел руками.
   - Так опоздал ты, брат-разбойник! Изобрел его монах-доминиканец по имени Инсисториус лет двадцать назад. Ты учти, что даже для самых передовых умов сего времени не существует в принципе ни инопланетян, ни пришельцев из светлого завтра. А есть только ангелы божьи да слуги дьявола. Костры инквизиции в полную силу еще не запылали, но пощекотать вилами могут запросто. Бродяга, крутанув посохом ловко сшиб с дерева сухой сук и опередив Женьку, первым взошел на скрипучий дощатый настил горбатого мостика.
   - А если я и правда в разбойники подамся? С моим-то опытом! Так местную братву организую, что истории и не снилось.
   Женька, прежде чем последовать за Гнедым, концом ножен потыкал в топкое зеленое дно под мостками. Ему, в отличие от бродяги приходилось брать в расчет не только свой вес, но и те сорок килограмм поклажи, что он нес на себе, прежде чем подниматься на полусгнившие мостки. Мостик угрожающе заскрипел, погрузился в пузырящуюся грязь, но выдержал.
   - Пошли, организатор. Робин Гудов здесь и без тебя хватает. Вон, их каждый день почти вдоль дороги развешивают. А твое тахионное бессмертие на насильственную смерть не распространяется. Не Кощей Бессмертный! Голову оторвут, другая не вырастет... Хотя, бог в помощь! Королями голодранцев здесь ни кого не удивишь.
   Деревья наконец расступились и через негустой прибрежный кустарник, показал свои просторы батюшка Рейн. Правда здесь, в верховьях был он не такой уж просторный. Иначе неизбежно пришлось бы топать к мосту. Женька облегченно свалил поклажу на старый, сильно помятый прошлым ледоходом настил и умылся мутноватой речной водой. Оглядел реку.
   Можно сказать им повезло. Осень нынче выдалась на удивление сухой. Обычно, насытившаяся осенними дождями река вздувалась, ворчала и бурлила, перекатывая по скрывшимся под водой каменным быкам вырванные с корнем древесные стволы, трупы животных и другой лесной мусор. Но нынче, ширина брода от берега до берега составляла не более ста локтей, а глубина едва-ли доходила до пояса.
   - ...Во второй половине пятнадцатого века организованной преступности не могло быть в принципе.
   - Ну, это ты гонишь, благородный господин! Коррупция, она и в каменном веке коррупция. Денежки все любят.
   - Ха! Ты вообще представляешь себе, что бы королевский чиновник принял мзду от безродного бродяги?! Да ему, по твоей терминологии, просто в падлу будет таким заниматься. А благородным и так все задарма полагается. По праву рождения!
   - А власть им тоже по праву рождения полагается всем без исключения?
   Женька даже споткнулся на ровном месте от изумления. Поглядел на Гнедого как на малое дитя.
   - Хотелось бы мне взглянуть, хоть одним глазком, как бродяга без роду и племени возводит на престол - даже самый захудалый - благородного дворянина.
   Но Гнедой лишь самоуверенно пожал плечами.
   - Может и увидишь...
   - Ну, ну! - Женька уже расстелил на плахах настила ковровый плат и разложил нехитрую дорожную снедь. Кинжалом накрошил сухого козьего сыра, разломил пополам большую ржаную лепешку из муки крупного деревенского помола. Побулькал возле уха большой, оплетенной соломенным жгутом бутылью с вином.
   - Садись-ка лучше закусим чем бог послал. - И кинжалом потыкал куда-то в сторону оставленного за спиной холма. - Видишь, во-он там, в вдалеке вороны хороводят?
   Бродяга долго вглядывался туда, куда указал Женька. Хмуро поинтересовался.
   - И что я там по-твоему должен увидеть?
   - Крест! И очередного местного крестного отца, повешенного за шею под доброй дубовой перекладиной. Когда бы вас и в двадцать первом веке, в духе перестройки и нового мышления вот так развешивали по городам и весям...
   - Ну, ты фильтруй базар-то, фраер!
   - А-то что? - Горько усмехнулся Женька. - Киллеру меня закажешь? Семью мою измордуешь? Ты теперь никто без своих быков, бронированных мерсов и купленных ментов.
   Бродяга угрожающе перехватил посох посредине древка.
   - Думаешь никто? Может, стукнемся? Проверим...
   Но Женька только отмахнулся с явным сожалением.
   - В другой раз. Еще кто увидит как я с бродягой дуэль устроил... Садись, жуй. Еще настукаешся. Все впереди...
  
  

7

   ... Сколь опытным, умелым и удачливым бойцом "по жизни" не был сам Гнедой, охраной он никогда не пренебрегал. А может, как раз именно поэтому. В отличие от многих фартовых мальчиков ловивших за хвост удачу, беспечно гонявших в своих роскошных спортивных авто и играючи ловивших на всем ходу девять грамм свинца, а-то и двести грамм в тротиловом эквиваленте. Господь благоволит дурочкам и пьяницам, но ни когда не помогает глупцам!
   Лоснящийся черным хромом "мерсовский" танк на бетонированную площадку причала так и не выехал. Остановился, как в окопе, в узком проходе между поднятыми на зиму речными трамваями. Вперед выскочил, рыкнув форсированным двигателем, юркий трехдверный джип, остановился поперек причала. Так, что бы прикрыть собой броневик. Из тонированного нутра сразу поднялись двое, старндартно-братковского вида - джинса, кожа, полубокс. Вот только ни как не вписывались ребятки в старательно играемый образ туповатой рэкетни. Тут Кириллина обмануть было трудно. Ни капли накачанной в спортзалах и саунах наглой силы - собранные, настороженные, несуетливые. Сразу заученно шагнули в стороны, открыв третьего, так из джипа и не вылезшего, державшего на сгибе руки кое-что повесомее стандартной милицейской трещотки. И курточки на всех троих угловато бугрятся явно не выросшим на стероидах дурным мясом!
   Кириллин, знакомый с работой охраны еще с брежневских времен, опустил в машине все стекла и вылез наружу. Встал в паре метров от машины держа на виду руки. Один из секьюрити наклонил голову и не отводя взгляда от Кириллина, что-то сказал в высокий, стоячий воротник. Чмокнула дверка "Мерседеса" и из-за джипа появился один из секретарей Гнедого, высокооплачиваемый компьютерный мальчик, продукт престижного вуза и собственной неразборчивости, считающий себя едва-ли не подручным самого господа бога. Не ведающий, что подобных клерков Гнедой меняет иногда два-три раза в год. Иногда сам, иногда с подачи конкурентов.
   Охранники, похоже, были того же мнения и глядели в спину "прикинутого" юнца с равнодушием крутых волкодавов. Длиннополый кожаный плащ-перелина на худой как вешалка фигуре, перекрывал им сектор обстрела. И таков был статус секретаря в иерархии Гнедого, что случись заварушка и пулеметчик в джипе положит сопляка самым первым, как неодушевленную преграду.
   - Господин Кириллин... - Секретарь произнес это полувопросительно, полуутверждаюше, видимо зная Кириллина в лицо. А вот погоняла или не знал или не решился все-таки произнести вслух. - Шеф был слегка удивлен тем, что вы изъявили желание встретится именно здесь, именно в это время.
   - Надеюсь, что сумею удивить его еще больше.
   Секретарь удивленно вскинул брови, но промолчал и замешкавшись всего на секунду протянул Кириллину черную коробочку компактной "уоки-токи" с длинной телескопической антенной. Именно передатчик, а не сотовый телефон. По поводу защищенности сотовой связи, Гнедой никогда и не обольщался. Сам регулярно слушал разговоры своих подчиненных. На небольших расстояниях гораздо надежнее было пользоваться таким вот передатчиком, с высокочастотным модулированным сигналом и приличным скремблером.
   Машинка была отменная. Ни треска помех, ни шума схемы. Даже слышно как сыто урчит двигатель и ритмично щелкает привод дворников в салоне "мерина".
   - Какие проблемы, Кир?
   - Проблемы все те же, Гнедой. Только поднявшиеся на иной уровень.
   - Если бы я не знал тебя добрый десяток лет, то решил бы что ты банально набиваешь цену.
   - А если бы я не знал тебя тот же промежуток времени, то решил бы что ты играешь меня в темную.
   - Не понял.
   Кириллин мысленно досчитал до десяти и сделал два глубоких вдоха-выдоха. Гнедой конечно крут, как вареное яйцо. Вот только охота на слона с завязанными глазами, очень быстро превращается в трагикомедию. С самыми трагическими последствиями для охотника. Тому примеров, как говориться, тьма!
   - Может перетрещим тет-а-тет? Или я уже не на доверии?
   - Отдай балаболку шестерке...
   "Мерседес" был новенький, с иголочки и потому немного неуютный из-за запахов кожи, пластмассы и буржуйского сборочного цеха. Гнедой секретаря в машину не позвал, но и водителя не выгнал. Вдавил невидимую под подлокотником кнопку и салон перегородило толстое, зеркальное стекло. Из скрытых динамиков тихо запел Гарри Мур. На свет появилась уже знакомая глушилка.
   - Надеюсь ты понимаешь, что проблемы должны быть очень серьезные. Типа землетрясения или кредита МВФ. Иначе я буду весьма опечален.
   Кириллин извлек из кармана два квадратика плотного картона и протянул Гнедому. На одном была фотография пикника, увеличенная таким образом что в центре кадра был упорно не глядящий в объектив Максим Горак. При большом увеличении был хорошо виден очень удачно попавший в кадр столбик ограды с круглой жестяной табличкой и надписью: "Строение N 17". Гнедой глянул мельком и смел картонный квадратик в карман на спинке переднего кресла.
   На другой фотографии тот же Горак в дутой синтетической куртке и вязаной шапочке входил в подъезд кирпичного дома. Здесь уже специально ракурс выбрали так, что бы в кадр попала табличка с названием улицы и номером дома. Причем снимали весьма сильным телеобъективом - изображение слегка туманилось попавшими не в резкость дождевыми каплями.
   Эту фотографию Гнедой даже рассматривать не стал.
   - Где лярва этого фраера живет, я и без тебя знаю. Там мои ребятки вторые сутки пасут... Стоп!
   Гнедой поглядел на ухмыляющегося Кириллина потемневшим взглядом.
   - А когда ты эту фотографию сделал?
   - Вчера, Гнедой, вчера!
   Гнедой конечно и бровью не повел, но было ясно что кое-кто из его "карманной" наружки в этот момент нажил крупные неприятности.
   - Ладно, Кир. Будем считать, что на данный момент ты информированней меня. Так для того тебя и нанимали. Согласен?
   - О, конечно!
   - Только давай без понтов!
   Кириллин рванул молнию на куртке и кинул на колени Гнедому мятый номер вчерашней "Вечерки".
   - Какие понты? Взгляни. Гвоздь номера - взрывное устройство в квартире на Машиностроительной. Новый виток криминальных разборок... Ты когда нибудь видел, что бы яйцеголовые вундеркинды баловались термическими зарядами с емкостным инициатором?
   Гнедой развернул газету, быстро, по диагонали, пробежал первый лист. Вчитался внимательнее.
   - Эта хата Горака?
   - Горака, только не Максима, а Евгения.
   - Это одно и то же.
   - Значит еще и младшенький!
   Гнедой отрицательно покачал головой.
   - Можешь даже не забивать себе голову. Младший Горак, вспыльчивый пацан и только. На волчару он не тянет.
   - Да-а? - Фальшиво изумился Кириллин и внаглую достал сигареты. Зря что ли, едва он забрался в машину, Гнедой задействовал на полную силу хваленый немецкий кондишн.
   - Такой ответ подразумевает и наличие волчары? Под личиной тороватого ученого Максима Горака?
   - Короче, Кир!
   Кириллин закипая похлопал по карману на спинке сиденья.
   - Эту вот гопкомпанию я срисовал в офисе "Фишера". С погорельцами все пучком, стандартные олухи. Кто же еще оставит такой компромат на самом видном месте? Но этот твой Горак непрост. Ой, не прост!
   Кириллин откинулся на спинку мягчайшего дивана, словно поддерживающего тело в состоянии невесомости. Зло поглядел на Гнедого.
   - Угадай с трех раз, кто следом за мной за этой вот фоткой притопал?
   Гнедой все-таки достал фотографию из вместительного, похожего на чемодан-портфолио, кармана. Долго шарил взглядом по лицам. Потом нехорошо усмехнувшись поднял глаза на Кириллина.
   - Опять за старое взялся?
   Кириллин поперхнулся табачным дымом и ткнул сигаретой мимо пепельницы, оставив на роскошной обивке дверцы черное пятно. Рассмеялся нервно.
   - Ладно тебе...
   Гнедой оскалил белоснежные зубы в гримасе способной смутить и саблезубого тигра.
   - Что ладно, падла! Что ладно!
   - Ее все равно нельзя было отпускать. Ну и... попользовался маленько...
   - А говно опять мне за тобой убирать, волчара позорный?!
   - Да все нормально, Что ты греешься? Под офисом затопленная канализация оказалась... До весны не запахнет. А там крысы потрудятся. Ты же знаешь - я следов не оставляю.
   - Если бы не знал, над тобой самим давно бы крысы трудились!
   Кириллин зажег новую сигарету и немного опустил стекло видя как поморщился Гнедой.
   - Вобщем, прежде чем я ее за задницу взял, эта блядь крашеная успела Гораку на мобильник тренькнуть. Мол все в порядке папочка, успокойся. Целы твои фотки драгоценные.
   Кириллин до хруста сжал кулаки.
   - Я уверен был, что она все выложила! Что встречу я Горака у нее на хате тепленьким. Но Горак не пришел. Ни в восемь вечера, ни в девять... Видимо все-таки был какой-то знак, что все чисто...
   Гнедой сузил кровавые глаза в презрительной усмешке.
   - Что же ты так фраернулся, волкодав? На дырку запал так, что и забыл обо всем?
   Кириллин мотнул головой.
   -Причем здесь... Не было времени у меня ее потрошить со всем старанием. На хату надо было еще успеть добраться... Кто же знал!
   - Да? А трахать ее со всем старанием у тебя было время...? Ладно, проехали. Дальше что?
   Гнедой не выдержал и опустил стекло и со своей стороны. К окну тут же сунулся замерший как цуцик секретарь, но Гнедой шуганул его нетерпеливым жестом.
   - Дальше я сразу к Гораку ломанулся. И ведь успел почти! Именно тогда я его и сфотографировал. Думал, ну сейчас я тебя...! Да только и там пустышку потянул!
   - Хату зачем запалил! От злости?
   Кириллин возмущенно вскинулся.
   - Я тебе что, отморозок какой малолетний! Тут у нас с фигурантом патовая ситуация получилась. Я, между прочим благодаря тебе, его сразу всерьез не принял. Но и он тоже, уж не знаю благодаря чему, меня в лохи записал.
   Гнедой хладнокровно пропустил мимо ушей явный намек. Если бы его сейчас видел кто-то из старых знакомых, был бы несказанно поражен такой терпеливости человека, что еще в молодости, еще не коронован, еще не будучи даже в масти, хладнокровно заколол заточенной ложкой матерого зека, только посмевшего непочтительно плюнуть ему вслед.
   - Поставил, козел, термитную мину прямо в коридоре! Хату я конечно ошмонал. Кто-то до меня потрудился. И весьма профессионально!
   - Тогда, как же пожар?
   Кириллин поглядел на гнедого с превосходством.
   - Не врубаешься что ли? То, что он далеко не дилетант в наших играх, я теперь знаю. А вот он пускай продолжает держать меня за лоха... Мертвого лоха!
   Гнедой недоверчиво покачал головой. Было заметно что разговор ему уже начал надоедать. Он уже думал о чем-то своем.
   - Думаешь не допрет?
   Но Кириллин перебил его жутковатым хихиканьем.
   - Если бы эта мина подо мной хлопнула, да еще и загорелась - хоронить, скорее всего, было бы уже нечего!
   - Человек дотла долго гореть должен. Горак через ментовку мог проверить - были в хате останки или нет...
   - Стоп! - Кириллин придвинулся к Гнедому, вперил лихорадочно бегающие глаза с плывущими зрачками безумца. - Пронырливый ученый и в ментовку? А ведь я именно поэтому тебя сюда позвал! Если это не Контора, то я тень отца Гамлета... Давай, Гнедой, колись! В какую бодягу ты меня втравил?
   Гнедой спокойно выдержал горячечный взгляд Кириллина и сам, взглядом, заставил отодвинуться на прежнюю дистанцию. Откинулся на спинку кресла, в щель над тонированным толстенным стеклом наблюдая как крикливой каруселью неустанно вертятся бакланы над серой, грязной водой осенней реки.
   Возле ржавого бока речного трамвайчика, трясся на сыром ветру быстро потерявший весь апломб секретарь, не смея даже ходьбой немного погреться пред ликом грозного хозяина. Охрана возле джипа привычно курила в рукав - им ожидание было не в диковинку.
   Гнедой долго молчал, что-то прикидывая в уме, комкал машинально газету, кидая непонятные взгляды на притихшего Кириллина. Наконец, с тяжелым вздохом развел руками.
   - Хочешь, верь Кир, хочешь нет, но теперь я и сам не знаю во что мы с тобой влезли. Да, да! И не смотри на меня как солдат на вошь! Интересные хороводы вокруг моей погорелой шарашки начались. Может они там, сучата, параллельно еще какой нибудь секретной хренотенью занялись?
   Теперь сам Гнедой стремительно придвинулся к Кириллину. Железной дланью как капканом вцепился в колено.
   - Только я ведь этого Горака давно знаю. Да-авно-о! Сукой буду, не его это рук дело! Он конечно не совсем кабинетная крыса. В "Фишере" вроде испытателя был. Образцы испытывал. Но ведь испытателем! Не волкодавом!
   - Значит все-таки третья сторона...
   Гнедой сразу отрицательно мотнул головой.
   - Это не Контора. Я бы знал наверняка. Да и не работает Контора так деликатно. Горак давно бы уже сидел в подвале УВД, а нас с тобой поочередно таскали бы на допросы, били головой об стену и задавали один и тот же вопрос... Может какая нибудь сволочь из-за бугра?
   Кириллин вскинул руки в жесте отчаянья.
   - Тот же хрен, только вид сбоку! Если ихние спецслужбы сунули нос в "Фишер", там же очень скоро высунутся и уши Конторы.
   Гнедой выпустил совсем занемевшее колено Кириллина и понизил голос до доверительной вкрадчивости. Вот только огненные глаза сузились нехорошо.
   - Что ты вибрируешь, Кир? В отказ собрался? Или цену хочешь переиграть? Так я не против, - Кириллин достал из портфолио пачку баксов и небрежным жестом кинул на колени Кириллину. - Я тебе не предлагаю с Конторой стукаться. Найди мне только Горака и разбежались... На дачке этой еще не успел пошурудить?
   - Убери бабки! - Проворчал успокаиваясь Кириллин. - Я коней на переправе не меняю. И дачку не трогал. Там с бухты-барахты нельзя. Нырнет глубже и щи его потом... А я нутром чую, там он залег гнида! Вместе с братцем своим сопливым.
   Гнедой повертел в руках передатчик.
   - Может тебе в помощь человечка толкового подкинуть? У меня есть. Совсем недавно откинулся из той же конторы, где и ты в свое время лямку тянул.
   Кириллин взялся за ручку двери.
   - Не откажусь. Раз такой расклад. Только не это главное. Прикрой меня Гнедой. Всеми силами своими прикрой. От этих ловких да умелых, что так метко плюют в компот! А Горака я тебе из под земли достану...
   Гнедой вылез из броневика и наблюдал как Кириллин возвращается вразвалочку к своей безликой "японке", заводит мотор и задом сдает мимо джипа охраны к выезду с причала. Его опаленное медным огнем лицо еще больше потемнело, а глаза походили на две смотровых щели в бритом дзоте черепа. Секретарь за спиной забыл как дышать и наверно впервые в жизни подумал, а ту ли стезю он себе избрал?
   - Найди мне его, Кир. - Прошептал Гнедой и секретарь дернулся как обозная лошадь при звуке близкого взрыва. - А уж я тебя отблагодарю. Ох, отблагодарю!
   Тихо зашелестела включенная рация.
   - Сворачиваемся парни. - Гнедой уселся обратно в машину и турнул сунувшегося было следом секретаря - В джипе поедешь.
   Секретарь рысцой припустил к джипу облегченно переводя дух. Таким как сегодня, он своего хозяина ни разу не видел. И не горел желанием увидеть снова.
   - Лис, сынок, оставь свою бандуру в джипе и перебирайся ко мне. Поедем домой с комфортом и умной беседой. Есть у меня к тебе одно дельце, волкодав...
  
   ... Редкие фонари, погруженные в клубящийся сырой туман, почти не освещали пустынную в этот неурочный час набережную. Мчавшаяся по набережной серая "Тойота" на такой скорости вписалась в поворот, что задние колеса завизжав по мокрому асфальту, опасно потянули машину к низкому парапету, за которым, не видимая в темноте, грозно шумела осенняя река.
   Кириллин, словно забыв все свои профессиональные навыки, ударил по тормозам и колеса сорвались таки на юз. "Тойоту" развернуло поперек проезжей части и задом бросило на парапет. Протяжный скрежет металла, звон бьющегося стекла. Удивительно, но парапет выдержал и отбросил машину обратно на дорогу.
   Ощущая на лице и ладонях липкую испарину, Кириллин аккуратно припарковался к тротуару и выбрался из машины. Долго вглядывался в смутно белеющие под сваями набережной белые буруны.
   - Значит сам не понимаешь во что вляпались, да?
   Кириллин принялся лихорадочно обшаривать карманы куртки.
   - И цену, значит, не против переиграть. И ребяток подкинуть... Ай, какой добрый у нас папа!
   В темноте нежной голубизной замерцал дисплей мобилы.
   - Не-е, Гнедой, спасибочки! Контрольный выстрел мы и сами учены делать. Хочешь в темную? Давай! Сам себя перехитрить хочешь? Ладно! Я тебе это устрою. По знакомству!
   Кириллин поглядел на мобилу так, словно первый раз в жизни ее увидел. Расхохотался и с размаха, что было сил, запустил аппарат в реку. С хищной улыбкой дождался едва слышного всплеска и бегом бросился к машине. Через несколько минут у помпезной гранитной лестницы Речного Вокзала, дисциплинированно помигав поворотом остановилась серая "Тойота" с безобразно измятым багажником и разбитыми задними фонарями. Из машины выбрался мужчина с усталым, злым лицом и торопливо направился к ряду светящихся молочным пузырей таксофонов. Выбрал тот, где не работала подсветка, втиснулся и не глядя набрал восьмизначный пригородный номер.
   - Мао? Привет курилка! Как жизнь китайская? Узнал? ... Не надоело своего пузатого русского стеречь? ... Могу... Пальчики оближешь, я тебе говорю! ... Тогда давай встретимся там, где мы с тобой мою первую звездочку обмывали...
  
   ... Серая земля, серое небо, серый дождь полоскающий серые строения и уныло опустившие ветви серые деревья. Унылая пора совершенно не очаровывающая очи! Дачное строение N 17, "избушка на курьих ножках" аля рюсс, выглядела заброшенной и давно уже необитаемой. Так кстати и выходило по документам, согласно которым даче принадлежала не "Фишеру", а какому-то забубенному капитану дальнего плавания не посещавшему свою недвижимость года два - три.
   За двое суток непрерывного наблюдения Кириллин изучил дачу до тошноты. От запертой на ржавый замок двери и закрытых глухими щитами окон, до круглого чердачного окна с пыльной синтетической шторкой за мутным стеклом. Только именно в этом окошке, еще вчера Кириллин разглядел цветок герани в керамическом кашпо. Цветок явно не выглядел забытым и засохшим. Герань растение неприхотливое, но хотя бы раз в неделю его все-таки надо поливать. Вот так и горят на мелочах, господа дилетанты! Цветочек пожалели? Будьте уверены, что вас ни кто не пожалеет.
   Дачный сезон давно закончился, но в паре тройке домов еще шевелилось несколько закоренелых любителей дачной жизни. Еще пару уже кажется, облюбовали для зимовки бомжи. Без долгой вдумчивой разработки пойди, определи, чудаковатые оригиналы это или чужая подстава.
   Двое суток наблюдения ничего не дали. Проклятый домик молча, мертво мок под дождем. И если бы не цветок в окошке - Кириллин давно бы забрался внутрь.
   Тонкая ледяная струйка дождевой воды скопившейся в складках капюшона, наконец нашла дырочку прямиком за воротник и Кириллин с содроганием опустил бинокль. Третья сутки наблюдения заканчивались вместе с пасмурным осенним днем. Пять минут назад коротко отчиталась наружка Гнедого, непрерывно курсирующая вокруг дачного кооператива. Две минуты назад Кириллин послал в эфир кодированный сигал означающий, что он наконец решился на проникновение.
   Ждать дальше просто не имело смысла. В доме не могло быть больше двух-трех людей, иначе они давно бы обнаружили свое присутствие. Судя по тому, что Гораки ни где больше не засветились, оба брата должны быть в доме. И не смотря на все свои таланты, это все-таки не коммандос Фиделя и гвардейцы Амина. Но почему-то с момента подачи сигнала, Кириллина все сильнее колотил нервный озноб. Чего проще - войти, взять Гораков, обоих или одного без разницы и так же тихо уйти растворившись в мокром лесочке. И убеждаешь себя, что раз плюнуть, что бывало и похлеще, но сердце все равно гулко стучит в бронежилет.
   Все! Рация тихонько пропищала условленную семерку и Кириллин, моментально забыв о своих страхах, тихим кабанчиком протиснулся в приготовленный заранее лаз в заборе. Напарник сейчас с другой стороны дома, такой же неясной тенью уже притаился у входной двери. Подвальное окошко подалось легко, едва слышно звякнув выдавленным стеклом. И хотя ни одна пичуга не ворохнулась в своем гнезде, Кириллину показалось что звон разбитого стекла колокольным набатом поплыл над всем поселком.
   В подвале царил непроницаемый сумрак и почему-то сильно пахло озоном и нагретой изоляцией. Кириллин присел прямо под окошком и прислушался. Главное при этом размеренное, ровное дыхание, что бы стук сердца и шум крови в ушах не помешали услышать роковой шорох за спиной. Но в подвале висела глухая, могильная тишина. Тишина где не скрипнет ни одна половица, не ворохнется мышь под полом, не прошелестит мусором случайный сквознячок.
   Кириллин медленно потянул со лба на лицо увесистый тубус "совы". Подвал оказался обсолютно, неправдоподобно пуст. Казалось даже вездесущая, непобедимая пыль тщательно убрана с бугристого бетонного пола. Только висит в неподвижном воздухе холодная синтетическая гарь.
   Кириллин дважды, по периметру исследовал весь подвал - пустота почему-то выводила его из равновесия. Такое впечатление, что подвал три раза на дню тщательно моют. Даже бетонный пол выглядит слегка влажным. Сообщив напарнику что собирается подняться наверх, Кириллин осторожно потянул ручку двери. Не скрипнуло, не пискнуло - дверь отошла от косяка легко и бесшумно. Кириллин выскользнул в тесный коридорчик с круто уходящей вверх винтовой лестницей и сразу выключил "сову". Дверь наверху была открыта - на лестницу просачивался слабый свет.
   Коридор на этот раз был самый обыкновенный, пыльный и захламленный, с протоптанной в пыли тропинкой. В прихожей, на вырезанной из березового корня вешалке, висел дутый пуховик и вязаная шапочка. Кириллин осклабился довольно. Игра в лоха пока что шла в его пользу. Горак, уверенный что его бренные останки до сих пор соскребают со стен типовой двухкомнатной квартиры, особенно не светился но и не шифровался всерьез.
   Кириллин передал по рации условленный сигнал и отпер входную дверь, с которой напарник уже срезал наружный висячий замок. Бесшумная тень просочилась в прихожую. Черный непромокаемый комбинезон с глухим капюшоном, плотная трикотажная шапочка-маска, кевларовый "лифчик" с притороченными подсумками, "сова" на голове и кургузый глушитель "бизона". Они с напарником походили друг на друга как близнецы, как два патрона из одного магазина. Они и были ими когда-то, во времена Империи. Талантливо сконструированные, мастерски изготовленные, тщательно отрегулированные, а затем выброшенные в сточную канаву горластыми демократами и подобранные хозяйственным Гнедым.
   О напарнике Гнедой знал только, что зовут его Лис и что он волкодав несколько более позднего "розлива", чем он сам. Впрочем скорее всего Лис и сам знал о Кириллине не более того. И отличались они друг от друга только тем, что у одного был мощный бронебойный "бизон", а у другого скорострельная девятимиллиметровая "беретта".
   "Зеркальное отражение" ткнуло стволом бесшумки в одежду на вешалке. Кириллин поднял указательный палец и покрутил им в воздухе, что тоже обнаружил присутствие одного человека, но где тот конкретно находится, не знает. Напарник кивнул и махнул рукой в сторону лестницы на второй этаж. Привычно, каруселью, страхуя друг друга они поднялись наверх и быстро осмотрели две спальни и большой холл. Та же пустота и запустение. На последок Кириллин не сдержался и отдернул шторку на круглом окне. И едва не плюнул прямо в маску от досады. Цветок в горшке был искусственным! Весьма талантливо изготовленным из разноцветного поролона, жести и тонкой проволоки. И таким же пыльным как и все вокруг. Впервые Кириллин подумал, что не отказался бы поприсутствовать там, где Гнедой станет тянуть из Горака жилы!
   Первый этаж состоял из прихожей, столовой с панорамным окном в сад, кухоньки со свежими следами многочисленных трапез на скорую руку, двери в подвал и кладовой отменно затаренной многочисленными сухими и консервированными припасами. В полу кладовой они быстро обнаружили довольно большой люк. Лис извлек из подсумка на бедре направленный микрофон, похожий на старинный дуэльный пистолет и прицепив к наушникам приложил "ствол" с сетчатым наконечником к еле видимой щели между люком и полом. С минуту слушал поводя микрофоном из стороны в сторону и показал Кириллину один палец. Кириллин уже и сам расслышал тихое, сосредоточенное покашливание внизу, скрип стула и сухую дробь клавиатуры.
   Десантным тесаком Лис исследовал щель по периметру всего люка на предмет растяжек и иных сигнальных проводков и отрицательно качнул головой. Тем же тесаком, действуя лезвием как рычагом Кириллин приподнял немного толстую, с двух сторон обитую жестью крышку. Струя воздуха изнутри была теплой, сухой и пахла долго работающей, хорошо прогретой электронной аппаратурой и тем специфическим амбре, что возникает в результате несчетного количества выкуренных сигарет и выпитых чашек кофе.
   Сам погреб, задуманный как очень небольшое помещение для хранения продуктов, был как бы предбанником для другого помещения, большего, отделанного кремовыми панелями и застланного зеленым ковровым покрытием. Потолочные светильники горели через один и помещение походило на центр управления полетами после успешного запуска очередного твердотопливного левиафана. Масса пластиковых столов и вращающихся кресел, погашенные мониторы, испещренные густой цифирью бумажные ленты свисающие из скоростных лазерных принтеров.
   В самом дальнем углу один такой принтер продолжал деловито трудится, выплевывая листы с многоцветными, красочными графиками. Зал - по размерам это все-таки был зал - был посередине перегорожен стеклянной стеной из похожих на пчелиные соты стеклоблоков. Зеленоватый цвет стеклоблоков указывал на из приличную толщину. За стеной, освещенный мощными галогеновыми светильниками, возвышался гроздью металлических шаров массивный кожух какого-то устройства (неужели та самая шапка-невидимка?!), к которому из пола тянулся жгут толстенных кабелей в гофрированной оболочке. Агрегат издавал тяжелое, низкое гудение заставлявшее резонировать грудную клетку Кириллина даже через толстостенное стекло.
   Хотя Кириллин видел Горака на двух мутноватых фотографиях и одном фотороботе, он сразу узнал человека вольно раскинувшегося на кресле возле быстро мигающего монитора. Горак внимательно следил за сменяющимися на экране многомерными разноцветными структурами, легонько поглаживая кнопки клавиатуры у него на коленях.
   Лис подал сигнал - сжал рывком пальцы правой руки и кулаком ткнул в сторону Горака. Кириллин скосил глаза на коробку скремблера. Сейчас он мог подать кодированный высокочастотный сигнал и у местной заправки сразу припаркуется потрепанней ПАЗик с группой захвата. А мог, совершенно на другой частоте, послать в эфир обыкновенное: "пи-и-и...". И тогда события станут разворачиваться по сценарию не предусмотренному Гнедым. Но Горак был в доме один и значит можно было не торопится. Кириллин только повторил жест напарника и скинул с головы более не нужный тубус "совы".
   Лис длинным, гибким прыжком, почти кульбитом, нырнул в распахнутый люк и сразу появился слева в поле зрения Горака, пинком отбросив одно из кресел и спокойно скомандовал.
   - Руки на стол и не двигаться.
   Кириллин остался за спиной фигуранта, только обозначив свое присутствие громко клацнув затвором "беретты". Он давно уже сомневался, а теперь был уверен на все сто, что Горак ни когда не был обыкновенным инженером-испытателем подпольной шарашки Гнедого. Нервы у этого человека оказались подстать его нордической внешности. Не вздрогнул, не задергался испуганно. Почти величаво положил огромные ладони на стол и выпрямил спину.
   - Что за...
   - Некогда, Горак, некогда - Кириллин слегка подтолкнул сидевшего в спину концом глушителя. - Потом, в более приватной обстановке, будете перед Гнедым разыгрывать удивление. А сейчас вырубайте всю эту вашу машинерию и пойдемте с нами...
   Лис был моложе Кириллина ровно на двенадцать лет. И вышел из той же обоймы - выучка, ухватки, сноровка - все знакомое с младых ногтей, старательно вдолбленное инструкторами-наставниками. Да видать свое умение Лис в серьезном деле так и не испытал! Не отточил до опасной остроты хорошего клинка на настоящем противнике. А потом и все приобретенное годами упорных тренировок растерял в стычках с пацанами отслужившими пару лет в десанте, отвоевавшими полгода, год в Чечне.
   Кириллин и осознать еще не успел, что там такое зашевелилось в проеме распахнутого люка, а надроченные рефлексы уже насытили кровь адреналином и собрали в тугие пружины мышцы. Лис успел только обернутся, когда Кириллин уже ушел перекатом из зоны обстрела, пинком подбив кресло на котором сидел Горак. Из люка усели выстрелить только один раз, прежде чем он с упора лежа кучно накрыл темный квадрат под потолком из "беретты".
   Но даже этот одинокий выстрел - это было что-то! Визжащее, трассирующее как раскаленный добела лом, пробило навылет только еще поднимающего автомат Лиса, подняв облако из капелек крови, обрывков одежды и кусочков бронежилета. Разворотило два оказавшихся на пути монитора, прожгло - именно прожгло, а не пробило, дыру в стеклянной стене и до решетки арматуры раскрошило противоположную бетонную стену. Следом, полсотни пуль, выпущенных за секунду из ствола беретты, исковеркали потолок и раму люка, свинцовым пинком выкинув стрелка наружу. Загрохотало опрокинувшее что-то в кладовой тело.
   С отчетливым - бзанг! - автомат выкинул пустой магазин, поставив затвор на задержку. Но вставить новый Кириллин не успел. С пола взметнулся до этого не поднимавший головы Горак и взмахнул неизвестно как попавшей к нему в руки длинной металлической линейкой. Гибкая полоска стали с шипением описала идеальный круг и пистолет вырвался из рук Кириллина, с грохотом сметя со стола чадящие останки монитора. Кириллин крутнулся волчком уворачиваясь от просвистевшей возле самого носа линейки и сделав сальто назад вскочил на ноги. Но этот дьявол моментально оказался рядом, буквально ослепив каскадом скользящих, веерных ударов, разорвав обшивку бронежилета на груди и до зубов распоров щеку.
   В необычной стойке, с широко расставленными ногами и разведенными руками, Горак так умело наседал, так ловко крутил обыкновенным стальным метром, что Кириллину оставалось только танцевать между столами закрываясь выставленным креслом от дождя ударов и выпадов.
   Сначала Кириллин попытался двигаться так, что бы добраться до Лиса, тряпичной куклой валяющегося у стены с вывернутыми руками и ногами. Но Горак моментально раскусил его маневр и только удвоил натиск. Атакуя стремительными прыжками, с частотой почти невидимой глазу, он делал выпады то в ноги, то в голову, то опасно и метко целил в сжимающие кресло пальцы так, что от обивки сиденья летели длинные поролоновые ремни.
   Линейка похоже была хорошо сбалансирована и заточена, а ее гибкость позволяла наносить удары под такими неожиданными углами, что очень скоро Кириллин уже припадал на правую ногу, распоротую от колена до бедра, а глаза заливали пот и кровь из рассеченной щеки. К тому же, парируя очередной особенно замысловатый удар, он поскользнулся в собственной крови и сильно ударился боком об угол стола, сбив дыхание. Грудь моментально наполнилась сухим, разрывающим легкие огнем, а в глазах замерцала серая, искрящаяся вата. И почти моментально Горак достал его руку сжимавшую кресло.
   Кириллин не почувствовал боли, хотя отчетливо услышал глухой звук, с которым его указательный и средний пальцы упали на пол. Кресло сразу стало неподъемным и все, что сумел сделать Кириллин опрокидываясь на спину, это оттолкнуть его от себя под ноги Гораку. Тот явно не ожидал этого, но сумел изящным пируэтом перепрыгнуть через кресло, оказавшись почти спиной к Кириллину. Отчаянным рывком, показавшимся ему ужасно медленным и неуклюжих, с хрустом сухожилий и булькающим стоном Кириллин перекатился к стене, где все еще, рефлекторно подергиваясь и хрипя, лежал труп его напарника и несостоявшегося палача и выдернул из чехла на бронежилете "Стечкин" без глушителя. Грохот выстрела в замкнутом пространстве был таким мощным, что несколько плафонов под потолком разом лопнули, осыпав замершего Горака стеклянной пылью.
   Как не велико было желание Кириллина разнести Гораку его плешивую голову, в последний момент он все-таки немного поднял ствол и пули только ощутимо рванули воздух над макушкой Горака. Затем ствол недвусмысленно уставил дымящееся рыло в грудь фигуранта так и замершего в особом замахе, который опытные фехтовальщики называют: "Последней услугой".
   - Все! - Прохрипел Кириллин, задыхаясь и пуская кровавые пузыри через разрезанную щеку. - Аста лявиста, Горак! Брось линейку, повернись спиной и встань на колени. Только ме-едленно, супермен, очень медленно! Как бы ты не был нужен Гнедому - дернись и я наделаю в тебе дырок на всю обойму...
  
  

8

   ... Переправившись на другой берег и лишь вытряся воду из ботфортов, Женька сразу углубился в лес. Старая тропа шла вдоль реки и в полулье упиралась в новую ганзейскую дорогу и значит более им не годилась. Гнедой пыхтел и матерился, но темпа не сбавлял. Шел молча, набычив бритую голову, время от времени стирая ладонью липнущие к лицу невесомые лесные паутинки.
   День все заметнее шел на убыль. Солнце, еще недавно жарившее макушку, теперь косыми, пыльными столбами упиралось в спину идущим. Понемногу умолкал птичий гомон и лес становился как-то особенно, по вечернему, гулким. Постепенно затих даже далекий стукоток трудяги дятла. Только хруст валежника под ногами, да тяжелое дыхание громко отдавалось меж скрипящими на ветру стволами сосен.
   Гнедой все чаще поглядывал на краснеющее солнце, но Женька неуклонно пер в одном ему ведомом направлении, ориентируясь по солнцу, деревьям и множеству других примет понятных любому лесному жителю.
   И скоро признаки человеческого жилья стали все чаще попадаться им на пути. Тщательно выкошенная лесная лужайка со стожком, прикрытым крышей из неошкуреных жердей. Крохотная вырубка, от которой петляя убегают тележные колеи постепенно пропадая в высокой траве. Сплетенный из сучьев козий загон с сухими и пыльными следами присутствия животных внутри. Неутомимо громыхающий ботфортами Женька успевал по пути рассказывать хмуро молчащему спутнику.
   - Считается, что земля вокруг принадлежит майорату. Так и записано во всех земельных книгах. Но городу она без надобности, город живет ремеслами и торговлей, а светлейшего герцога более интересуют пахотные угодья и река с рыбной ловлей и судоходством. Так что здесь можно встретить лишь редкий хутор, хозяева которого промышляют либо мельничным делом, либо кузнечным, либо... скупкой краденого.
   - Барыжничают, значит? - Вяло отозвался Гнедой - Понятно...
   - Нам по пути, как раз такой хуторок. Хозяин держит водяную мельницу и кажется еще бортничает. Но я бы на всякий случай был настороже. От мельника до содержателя воровского притона здесь дистанция не велика.
   - А чего же мы тогда туда премся?
   - У мельника должны быть лошади. Это конечно не благородные скакуны, но даже на коняге с отвислым пузом и разбитыми копытами в городе появиться гораздо приличнее, чем пешком... Да еще в компании с бродягой!
   Гнедой сумрачно поглядел в спину бодро вышагивающего Женьки.
   - Я вам, благородный рыцарь, в компанию не набивался...
   Лес кончился сразу, неожиданно. Деревья расступились, открыв расчищенную под новое поле свежую гарь. Женька облегченно утер разгоряченное лицо. Солнце расплющенным кровавым шаром уже висело над самым горизонтом, а ночевать посреди леса ему совсем не улыбалось.
   Когда-то, используя пустоты в реликтовой скале как путеводную нить, на поверхность пробился глубинный родник. За столетия вода проточила мягкий камень и родник превратился в приличный ручей. Потом пришел человек, углубил уже начавшее заболачиваться русло ручья и поставил поперек плотину. И ручей ожил, окреп, заговорил падающими по камням водяными струями, день и ночь вращая тяжелое мельничное колесо. Рядом с мельницей вырос хутор - каменный приземистый дом под островерхой черепичной крышей, окруженный деревянными хозяйственными постройками. За высокой оградой взвыли лютые сентджеймские волкодавы, когда Женька рукояткой меча принялся что было сил лупить в дубовую калитку.
   - Хозяин!
   - Кого там на ночь глядя черти носят?
   - А ну, отворяй чудище лесное, пока не спалил дотла твою берлогу! - Высокомерно возвестил Женька продолжая лупить мечем в дубовые плахи. - Забыл в своей глуши как разговаривать с благородными господами, скотина?!
   За оградой тут же прикрикнули на собак и бормоча что-то извиняющее загрохотали засовом. Тоже наверно дубовым, окованным для крепости полосовым железом. Хозяин хутора и верно вид имел лесного чудища. Диковатый, громадный, до глаз зарос густопсовой бородищей, маленькие кабаньи глазки смотрят настороженно.
   - Прошу прощения, благородный господин. Где ж мне глупому было знать, что это не бродяги в такой глуши шляются.
   Хуторянин выглядел испуганным и подобострастным, но в глубине злых глазок скрывалась откровенная насмешка. Уставший за долгий-долгий день Женька заколебался - сразу проткнуть мечем этого каплуна или действительно запалить его хутор с четырех концов. Но сзади мерзко хихикнул Гнедой и Женька, вспомнив, что рядом с ним его натурализация никогда не будет полной, только махнул рукой. Ладно, всему свое время. Очень может быть, что лет через десять Гнедой и сам станет униженно ломать перед ним шапку и выклянчивать медную монетку. Но сегодня он только грозно поглядел на мельника, моментально опустившего глаза, да пригрозил.
   - Смотри мне, грязь! Ежели благородный шевалье, лишившись коня путешествует со своим слугой пешим, это не означает, что всякий вонючий простолюдин может разевать свою пасть...!
   Хуторянин, как и полагается, облачен был в просторную домотканую рубаху и короткие, открывающие узловатые икры кожаные штаны. Как признак нешуточной зажиточности, поверх рубахи красовался засаленный кожаный жилет украшенный позеленевшими медными бляхами, да широкий плетеный пояс с внушительным мясницким ножом. В иной ситуации Женька наверно удивился бы тому, что хуторянин одет так вот "по военному". Медные бляхи как на панцирях городских ополченцев, нож более смахивающий на короткий кавалеристский палаш... Но впитанная на уровне рефлексов натурализация, давала себя знать. Чего бы это заносчивому фламандскому дворянину обращать внимание на костюм простого серва!
   Мельник склонился насколько позволяло громадное пивное брюхо и делал приглашающие жесты в сторону дома.
   - Не гневайся господин. В лесу живем, к городской обходительности, да сладкословию непривычны. Позволь моей хозяйке предложить тебе скромный ужин и ночлег. Едой я, правда, не богат, но вино, смею надеяться, у меня неплохое.
   - Неплохое! - Женька, вернее уже не Женька, а благородный шевалье Жан Батист д, Фурте, направился к крыльцу не удостоив и взглядом подобострастно кланяющегося мельника. - Ты слышал, Гуго? Клянусь святым Августином, вино в этой дыре по вкусу скорее всего не многим отличается от забродившего козьего молока, что так любят эти невежи!
   На крыльце появилась хозяйка. Когда бы не мешковатое, серое платье, да укрывающий волосы неопрятный плат, женщина мало бы чем отличалась от своего мужа. Часто кланяясь и кидая на пришельцев испуганные взгляды невероятных размеров бабища, гостеприимно указывала короткой окорокоподобной рукой на дверь. Д, Фурте конечно же прошествовал мимо нее как мимо пустого места, заранее морща нос и страдальчески гримасничая. Де, лишь перипетии нелегкого пути вынуждают его оставаться на ночлег в этом хлеву! Гнедой, молча наблюдавший за этим преображением, даже замялся на секунду. Черт его знает, как должен вести себя он, по роли оказавшийся слугой благородного кривляки, но хуторянин сам шагнул ему на встречу. Оглядев с ног до головы презрительно усмехнулся.
   - Что, парень, износился дорогой?
   Диалект был настолько архаичным, что Гнедой только чудом уловил общий смысл обращенного к нему вопроса. А о том, что бы ответить и речи не могло быть! Играющий в мушкетеров сопляк оказался прав - здесь ему пока что, только глухонемым прикидываться. Не долго думая Гнедой пальцем указал на свой рот, похлопал по животу и пожал плечами. Хуторянин нахмурился.
   - Немой, что ли? Ну-ну... Торговки в предместье нынче судачили, что у Вито-душегуба подручный был, совсем как ты. Немой значит!
   Гнедой настороженно поглядел на хуторянина - этого еще только не хватало! Но тот, только гыкнул довольно.
   - Не трясись, убогий. Шучу я. Вито вчера еще на рыночной площади повесили... Вместе со своим подручным.
   Хуторян бесцеремонно подергал Гнедого за край изгвазданного мешка.
   - Хотя вид у тебя братец, куда как разбойничий! Иш, как за посох свой ухватился... Ладно, топай-ка на кухню. Я накажу прислуги накормить тебя чем нибудь.
   Хуторянин собрал волосатые пальцы в кулак больше похожий на придорожный валун и помахал перед носом опешившего Гнедого.
   - Да смотри, не вздумай девку тискать! Не посмотрю что ты такому... фазану служишь!
   Гнедой с великим трудом сдержал позыв схватить волосатый, воняющий чесноком и псиной кулак, вывернуть до хруста и затолкать в пасть этого мужлана. Хуторянин видно заметил как потемнело лицо бродяги и натянулась кожа на скулах. Удивленно, уже с интересом посмотрел в глаза и ушел в дом качая головой.
   Гнедой немного постоял на вечернем прохладном ветерке, успокаивая завибрировавшие было нервишки. Не-е! Что бы там "ученая голова" не звиздел, в нынешнем социальном статусе он доживать не станет. Лучше сразу сдохнуть! Что бы такой вот сиволапый его, Гнедого, как последнего фраера...!
   Из монументальной будки глухо рыча высунулась огромная косматая башка волкодава. Зверь кудлатостью и злобным взглядом маленьких глазок настолько походил на своего дремучего хозяина, что Гнедой коротко выдохнув и крутнувшись вокруг посоха со всего маха врезал пяткой собаке по носу. Влажно хрустнуло, пес с жалобным воем спрятался обратно в будку, а Гнедой, хоть на ком-то сорвав удушающую ярость, сразу успокоился, Прислонил посох к крыльцу. Ну и где спрашивается эта кухня находится? В самом доме или вон в той пристройке с высокой кирпичной трубой? И пускай сиволапый даже не надеется - если кухонная девка окажется ничего себе, заправит он ей по самое нехочу. Со всей пролетарской ненавистью. Пускай потом... его благородный хозяин отмазывается...!
   ...Спальня, по всем приметам была хозяйская. Самое уютное, чистое и верно богато обставленное место во всем доме. Как мельник не скалился и не хамел, другого для ночлега благородному господину предложить все таки не осмелился. Глухомань глухоманью, но реши д, Фурте запалить таки "свиной хлев", ни кто бы не сумел помешать ему в таком вот выражении благородного негодования. Чувствовал, пень бородатый, что при случае и отточенной стали в жирное брюхо отведать может запросто!
   Широченная - куда там современным сексодромам - хозяйская кровать, была завалена необъятными, тяжеленными, кисло воняющими перинами, комковатыми подушками и застелена лоскутным, неимоверно засаленным одеялом. Морщась д, Фурте стянул все это неаппетитное тряпье на пол, оставив на кровати только более менее чистый волосяной матрас. Да и тот придирчиво, со свечей исследовал на предмет обнаружения оккупантов. Вот в чем натурализация полевого агента Горака всегда давала слабину - так это ужасающая средневековая грязь царящая в "просвещенной" Европе что в хижине земледельца, что во дворце властителя. За многие годы внедрения Женька так и не сумел привыкнуть к грязному, гадкому обильно пересыпанному ароматической солью постельному белью, рекам нечистот вольно текущим по каменным мостовым европейских столиц, вшам путешествующим по тончайшим лионским кружевам. К великосветским красавицам благоухающим конюшней и... тухлой рыбой!
   Гнедой, тем более поглядел на кровать с тихим ужасом. На киче бельишко и то чище давали! Женька настоял, что Гнедой он ночевал там же где и он. Мельник скривился - как же, бродяга и в его "роскошной" спаленке - но перечить естественно не посмел. Впрочем, в те тревожные времена было в порядке вещей, когда слуги ночевали под дверью своих хозяев с оружием в обнимку.
   Гнедой брезгливо поковырялся в куче подушек. Хотел было взять и лоскутное одеяло, но д, Фурте отрицательно покачал головой.
   - Не советую. Хоть ты теперь и бродяга и наличие насекомых для тебя скоро станет явлением нормальным, все равно, без тех прививок что нам ставят перед заброской, не советую.
   Гнедой яростно отпихнул от себя ногой одеяло вместе с подушкой и вытащил из под дорожного мешка войлочную попону.
   - Ну, уж нет! Падлой буду, но в благородные вылезу! И ты мне в этом не помешаешь...
   Завернувшись в попону, Гнедой улегся у двери подложив под голову вместо подушки железный кулак.
   - Ништяк! На шконке, бывало, жоще спалось... Что бы ты там не болтал, но предприимчивый, не стесненный в выборе средств авантюрист в любом времени может устроиться с максимальными удобствами!
   - Как вам будет угодно, любезнейший. - Рассеянно и холодно отозвался д, Фурте думая о своем. - Погасите лучше свечу. Оставлять открытый огонь, когда вокруг сухое словно порох дерево, было бы в высшей степени опрометчиво.
   Он не заметил как перешел на старинный витиеватый диалект, но Гнедой его все-таки понял. Усмехаясь выбрался из попоны, босиком прошлепал к громадному дубовому комоду, на котором стоял серебряный подсвечник с огарком толстой сальной свечи.
   - Барин! Сущий барин! Не зря тебя этот барыга фазаном окрестил...
   Д, Фурте подбросило на кровати, словно под ним взорвали пороховую шутиху.
   - Что ты сказал?!
   - А что такое?
   - Что... ты... сейчас... сказал?
   - Деловой, говорю, слишком!
   - Не тронь свечу!
   Д, Фурте соскочил с кровати, мигом обулся и перепоясался мечем. Гнедой тревожно наблюдал за ним застыв с подсвечником в руке.
   - Чего нагреваешься? Это не я , это мельник тебе такое погоняло придумал.
   Д, Фурте на цыпочках подкрался к двери и долго прислушивался прижавшись ухом к щели между косяком и не плотно притворенной дверью.
   - Кажется, открыли ворота?
   - Что за шухер, шевалье?
   - Или это просто ветер? - Д, Фурте перебрался от двери к окну. - На воровском жаргоне фазан, значит богатый олух, которого надо всенепременно подержать за вымя. Понял? Откуда простому мельнику о таком знать. Это тебе не начало двадцать первого века. В пятнадцатом феня - тайный разбойничий язык... Дьябло! Окно снаружи закрыто ставнями. Придется пробиваться к воротам с оружием в руках... Вот хохма Гнедой! Кажется мы с ходу попали в лапы к твоим доисторическим коллегам.
   Д, Фурте выдернул меч из ножен, а плащ обмотал вокруг левой руки.
   - Гляди в оба! Сейчас даже самый слабый фехтовальщик, владеет мечем лучше тебя. Жаль, что ты оставил посох внизу!
   Д, Фурте с веселой злостью поглядел на все еще переминающегося со свечей в руке Гнедого. Сунул меч подмышку и быстро перекрестился на католический манер. Поцеловал перстень с геммой святого Франциска Ассизского.
   - Вот теперь туши свечу и берись за нож, брат-разбойник...!
  
  

9

   ...- Я, как последняя дура, мелким бесом танцую перед этим мужиком. Из последних сил изображаю интерес слушая о его боевой юности. Весь альбомчик исчеркала! Это мужлан уже во всю лезет ко мне под юбку, а вы тут развели такой бедлам, что...
   Мари рассерженной пулей влетела в гараж и сходу, как о глухую стену, ударилась об висящую в воздухе аммиачную вонь. Закашлялась, замахала руками и едва не полетела на пол поскользнувшись в не менее пахучей луже растекшейся вокруг постанывающего Николя.
   - Да вы что, с ума... - Взвизгнула Мари и споткнулась взглядом о колоритную фигуру, гордо возвышающуюся над располовиненным конусом. Мишель, сидящий без сил на полу, поднял на нее красные, слезящиеся глаза.
   - Вот, Мария Иосифовна, познакомьтесь так сказать, с нашим инопланетянином.
   Восседавший в ложементе, как на троне, римский легионер, при звуке голоса встрепенулся, высокомерная пустота во взгляде сменилась мучительным раздумьем. Двумя руками легионер с усилием стянул с лысоватой головы шлем и привычным движением прижал к бедру.
   - Ма... Мария...? Иосифовна? - Легионер выпустил шлем и схватился руками за голову. - Ч-черт! Как башка трещит!
   Из под палатки выбралась наконец Нинель. Бледная, растрепанная, с дико вытаращенными красными глазами.
   - Я так и знала! Мари, если бы ты видела...!
   Мишель кашляя и шмыгая носом, кое-как принял вертикальное положение, для устойчивости опираясь об шероховатую стенку конуса.
   - Нинка, утихомирься... Где Михеич, кстати?
   Мари одарила его взглядом Медузы Горгоны из-под носового платка, которым она закрывала нос и рот.
   - Если ты имеешь в виду тот желтый дым, что столбом валил из вентиляции гаража, то можешь успокоиться. Михеич его не видел. Правда для этого пришлось разрешить ему потискать мое колено!
   - Я его потом зарежу. - Отмахнулся Мишель. - Где он сейчас?
   - На заднем дворе. Я его попросила заняться твоим "Москвичом".
   - Умница моя...
   - А не пошли бы вы, со своими...
   - Простите, - Вмешался легионер в обмен мнениями, все еще баюкая в ладонях голову. - Я похоже замешкался на кик-стартинге... Или грязно рассчитал хронвектор? Все как в тумане... Хроношок... Ног я совсем не узнаю площадку! Это какая-то из новых, или...?
   - Или, уважаемый пилот! Именно ИЛИ! - Нинель опять с блеском продемонстрировала толерантность своей психики. Обойдя все еще стоявшую в луже блевотины Мари, она приблизилась к легионеру, взиравшему на нее с огромным изумлением.
   - Во время грозы над озером ваш аппарата был поврежден шаровой молнией, а затем буквально свалился нам на голову.
   Нинель доверительно наклонилось к хлопающему глазами легионеру так, что тот испуганно шарахнулся от нее. И если бы не привязные ремни, обязательно вывалился бы из своего "аппарата" с обратной стороны.
   - Я же вам говорила, что никакие это не инопланетяне. Заладили - высший разум, высший разум!
   - Какие пришельцы? - Еще больше испугался легионер. - О чем вы, девушка? Если у меня немного отшибло память, это еще не повод сходу устраивать дешевые розыгрыши... - Легионер шумно потянул носом - Даже не проветрив бокс после аварийной разгерметизации!
   Нинель рассмеялась преувеличенно весело и бодро.
   - Нет, нет. Вы не понимаете...
   - Дидель, остабь в покое челобека. - Из угла, как на костыль опираясь на злосчастный огнетушитель, выполз Николя. Ужасающе распухший нос, заплывшие глаза и синюшные губы при бледной коже придавали ему вид опереточного графа Дракулы. Николя задушенно разевал рот, но вместо голоса изо рта вырывался сиплый, булькающий хрип.
   - Мишка, дадеюсь ты узе сообразил, что за рыба к дам заплыла?
   - Более или менее...
   Мари наконец заметила в чем она стоит и издав горловой стон сделала стремительный метровый шаг в сторону, поскользнувшись при этом и едва не усевшись в лужу. Мишель успел поддержать ее за локоть, но в ответ удостоился лишь испепеляющего взгляда и неразборчивого шипения сквозь зубы. Нинель торопясь играть первую скрипку в завязывающемся контакте, смело положила руку на колено хмуро наблюдавшего за ними легионера.
   - Я все поняла! Ну конечно же. И это еще восхитительней, чем иномиряне!
   - Видали, - Пробурчала Мари в платок, изо всех сил борясь с тошнотой. - Иномиряне ее уже не устраивают...
   Легионер заторможено поглядел на руку Нинель и тогда она, наклонившись к самому его уху, медленно и раздельно, как умственно отсталому, произнесла торжественно фиксируя каждое слово, прихлопывая в такт по колену легионера.
   - Дорогой товарищ, вы попали в шестидесятые годы двадцатого столетия. Точнее в восьмое июня тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Европейская территория СССР!
   И не выдержав до конца торжественного официо, хихикнула.
   - Скажите, у вас в будущем мода на древнеримский гардероб?
   "Дорогой товарищ" в свою очередь поглядел на Нинель как на привидение и так же раздельно отчеканил.
   - Я стартовал... не помню точно откуда, но несомненно из второй четверти третьего века нашей эры. Меня зовут Максим Горак, полевой агент первого класса. Реквизиты финиш-пункта я сейчас вспомнить не могу, но я прекрасно помню что СССР двадцатого века технологическая запретка и значит оказаться там я ни как не мог! Если это какой-то очередной изуверский тест, думаю что с грехом пополам я его прошел, не смотря на последствия хроношока...
   Тут Максим Горак закатил глаза и начал кренится на слушавшую его с открытым ртом Нинель. Шлем бренча укатился под ноги Николя проводившего его тупым взглядом. Нинель успела подхватить падающего на нее Максима, но вес рослого мужчины в доспехах оказался не по силам даже спортсменке. Побагровев и оскалившись, Нинель прошипела выворачивая голову в сторону обалдевшей компании.
   - Да помогите же...!
   Мари непонятно вскинула брови, но не пошевелилась. Николя все-таки взгромоздился на свои ходули, но вид имел такой, что его самого впору было держать. Только Мишель метнулся к прогибающейся под тяжестью Нинель и подпер сбоку громоздкое тело Максима. Зашарил по ремням в поисках застежек, скомандовав уже спокойным вполне деловым голосом.
   - Ноги держи.
   Вдвоем, громыхая панцирем как старым самоваром, они отволокли бесчувственное тело к засаленной кушетке у ворот гаража и взгромоздили Максима на нее. Мишель задыхаясь плюхнулся рядом. Все-таки порядком хапнул аммиака.
   - Ну нельзя же так, Нинель!
   - Как, так?
   - Сходу и в лоб! У человека после аварии и так похоже с головкой не все в порядке. Хроношок - понимать надо!
   Шаркая ногами как доходяга, Николя тоже перебрался на кушетку, следя воспаленными слезящимися глазами за тем, как Мишель щупает пульс, приподнимает веко, слушает дыхание.
   - Ну что?
   - Жить будет... Просто глубокий обморок.
   - Может нашатыря?
   - Не смешно, дядя!
   Николя только кивнул. Юмор он уловил, только смеяться ему сейчас было больно.
   - Слушай Мишель, как бы Михеич твой разлюбезный не приперся. Проверить чем мы тут так таинственно шуршим.
   - Михеич, между прочим, не мой, а твой. Вот ты им и займись. В город что ли пошли... За продуктами...
   Николя поглядел на Мишеля сквозь распухшие веки.
   - С моим видом сейчас только Михеича и отвлекать. Да и не ходит он в город. Для этого приходящая прислуга имеется... Мари! Ты вроде хотела нарисовать похотливого старца?
   - И что дальше?
   - Так пойди и нарисуй! - Рыкнул Мишель, легонько хлопая Макса по щекам и дуя в лицо. - Только подальше где нибудь! В саду. За домом.
   - Мари дернула плечиками, показывая всю степень благородного негодования, что охватило ее сейчас.
   - Может мне отдаться ему сразу, где нибудь под кустиком? Со всем пылом. Уж тогда-то вам точно ни кто не помешает обхаживать этот самовар с глазами!
   Вот только Мишеля, что-то решившего и начавшего действовать, остановить уже было невозможно. И при этом все прекрасно понимали, что мари просто-напросто бесит доставшаяся ее третья роль в разворачивающемся действе...
   - А что? Он дедок вполне еще ничего! Мускулистый...
   Нинель только усмехнулась втихомолку. Уж кому как не ей было известно, что закусившая удила подруга вполне способна и на такое. Николя, несмотря на показную европейскую свободу взглядов, порозовел и потупил глазки. Мишель окинул бурлящую пассию похолодевшим взглядом.
   - Я тебе уже говорил, что потом его зарежу. Или ты хочешь, что бы уже завтра весь поселок судачил о нашей находке? А еще через неделю появились дяди с красными удостоверениями...
   Мари молча подхватила совсем уже ставший непрезентабельным блокнот и вылетела из гаража, так хлопнув увесистой стальной дверью, что задрожали бетонные стены.
   - Вот ведь незадача. - Уныло просипел Николя. - Надо этого агента где-то в доме пристроить. Не оставлять же его в гараже. Еще заглянет Михеич.
   - Ну так и думай, где! Есть в доме такое место, куда твой цербер свой нос не сунет?
   - Если только... в мою студию. На чердаке. Правда там лестница крутая....
   Мишель уже расстилал возле кушетки многострадальную палатку. Изгвазданную, воняющую аммиаком, в нескольких местах порванную и прожженную неизвестно чем и как.
   - Нинель, помогай. От Николя сейчас мало толку...
  
   ...Что бы открыть настежь большое окно в односкатной крыше, потушил свет. Мари накрыла настольную лампу специальным колпаком из рисовой бумаги с аляповатым изображением присевшей в танце гейши с веером и теперь студия купалась в синевато-розовых нежных сумерках позднего заката. Сама, пристроившись с альбомом под маленьким кружком света лениво штриховала карандашный набросок лобастой головы Горака в раме закатного окна. Девчонка была без сомнения талантлива - едва намеченный карандашный рисунок уже жил, уже задерживал на себе взгляд глубиной и объемом. Вот только богемное воспитание напрочь лишало Мари так необходимых любому таланту усидчивости и трудолюбия. Ее гораздо более посредственные сокурсницы, с безумным усердием просиживающие по шесть, восемь часов за мольбертом уже во всю выставлялись. А у Мари было лишь величайшее самомнение, сотни три карандашных набросков, да три незаконченные картины который год пылящиеся в роскошной столичной студии.
   Макс курил, затягиваясь редко и глубоко, то и дело поднося спичку к успевающей потухнуть сигарете. Нинель сидела лицом к нему на подоконнике. Таинственный вечерний полусвет ясно очерчивал ее очень женственную не смотря на некоторую широкоплечесть фигуру. В студии было довольно сумрачно и поэтому Макс говорил обращаясь в основном к Нинель. Николя устроился в старом кожаном кресле, давным-давно перекочевавшем сюда из кабинета отца и пил горячее молоко с медом и топленым маслом, морщась при каждом глотке, с трудом проталкивая горячую жидкость в обожженное горло.
   Николя единственный время от времени подавал реплики, вопросами подбадривая Горака то и дело умокающего на полуслове, следом за потухшей сигаретой. Мишель спрятался в самом темном углу завалившись на заправленную кровать и за весь вечер, с тех пор как гостя наконец привели в чувство, не произнес и десятка слов...
   - ...Время всегда считалось чем-то неощутимым, статичным и неизменным. Не подвластным познанию и описанию с помощью точных математических величин. Даже у римлян, весьма практично относившихся к своему многочисленному пандемониуму, Хронос числился среди самых загадочных божеств. Время властвовало над всем незыблемое и неизменное. Но потом появились нейтрино живущие в своем временном потоке, а астрономы, обзаведясь достаточно совершенными инструментами, к своему изумлению обнаружили пульсары существующие в обратном времени. А чего стоит великая Теория Относительности!
   - Вы достигли скорости света?!
   - Нет. Пока еще нет. Но зато смогли найти и описать множество частит двигающихся с гораздо большей скоростью и своим поведением блестяще подтвердивших основные постулаты теории.
   Горак в очередной раз чиркнул спичкой, затянулся и замахал рукой, разгоняя дым облаком поплывший в сторону Нинель.
   - Извините... Человечество, в конце концов, сообразило, что время только один из видов многоликой, как Янус, материи. Материя проявляющая свойства энергии второго порядка. И с того момента, как никому не известный учитель физики из провинциального российского университета открыл тахионы, счет пошел едва-ли не на дни! Дело оставалось за малым - научиться регистрировать новооткрытые частицы. Как это иногда случается в истории цивилизации, решение лежало на поверхности проблемы и вовсе не требовало участия гения. Нужен был не принцип, а технология! И революция в обработке информации конца двадцатого века сделала такую технологию вполне реальной...
   Горак задумался, не замечая как снова гаснет капризный огонек многострадальной сигареты. Сейчас уже трудно сказать, кто стал первым. Тогда, на просторах постсоветского пространства, существовало огромное количество всеми забытых, влачащих полуголодное, полуживое существование продуктов конверсии и тотального разоружения. Научных учреждений сохраняющих свой громкий статус только благодаря подвижнической деятельности их сотрудников...
   - Первый же тахионный счетчик частиц стал и первой машиной времени пассивно перемещающейся во временном потоке.
   Горак плавно помахал рукой изображая это перемещение.
   - Как пылинка в потоках теплого воздуха!
   Нинель зачарованно проследила взглядом за движением ладони, а Мари вдруг, в уголке почти законченного наброска, быстрыми штрихами очень натуралистично изобразила танцующее в пыльном луче света искрящееся перо. Горак тихо засмеялся, заново раскуривая сигарету.
   - Представляю, как был изумлен экспериментатор, когда его установка... просто исчезла с лабораторного стола! Дальше требовалось совсем немного. Когда наконец стали доступны счетно-решающие устройства шутя совершавшие миллиарды операций в секунду и носители информации на одном квадратном сантиметре умещавшие все, когда либо написанное человечеством...! Прототипы современных мне тахионных генераторов стали появляется с частотой два-три в десятилетие!
   В темноте пронзительно заскрипела кровать.
   - Выходит, любой владеющий технологией, мог отправиться в прошлое или будущее?
   Горак обернулся в сторону Мишеля и торжествующе поднял указательный палец.
   - Вот! Вы очень точно ухватили суть возникшей, казалось на пустом месте проблемы. Именно любой желающий! Началось спонтанное вмешательство в историю человечества... Вам знаком такой термин - причинно-следственная связь? Какое либо событие не должно опережать причину его породившую. Закон придуманный фантастами, неожиданно оказался законом природы! И пренебрежение им приводило к фатальным изменениям в метрике Римана. В самой ткани пространства! Казалось бы незначительные проколы сингулярности, типа братания с предками или фотографирования на фоне мезозойских пейзажей приводили к опасным изменениям в тех временных потоках откуда родом были нарушители. Стихийные бедствия, военные конфликты, ранее ни кому не ведомые ужасные болезни...
   - Прямо апокалипсис, какой-то! - Пробормотал Николя, отставив чашку с остывшим молоком и жестом попросив у Нинель сигарету.
   - Апокалипсис не случается на пустом месте. - Пожал плечами Макс поднося спичку Николя. - Это всего лишь сумма ни кем ранее не замечаемых событий, из количества перешедших в качество. Слава богу мы догадались сопоставить факты и до глобальных катастроф дело не дошло...
   - Мы? - Неожиданно подал голос Мишель. - Вы сказали, мы?
   - Часть владеющих технологией групп сумели осознать всю опасность сиюминутных выгод даваемых манипуляциями с историей и объединились в организацию по исследованию и охране времени.
   - Да, да! Конечно же. Как я сам не догадался! - Забормотал Мишель уже похоже разговаривая больше с самим собой. - Именно Организация! Именно так - с большой буквы. Мировая сеть! Синдикат, контролирующий время...
   - Ну, я бы не стал называть это так - Поморщился Горак. - Сеть, синдикат... Мы не преступники в конце концов!
   Но Мишель ничего не ответил, снова спрятавшись за темнотой. Неловкую паузу поспешил разрядить Николя. И здесь, его дипломатические таланты, ему явно изменили. Вопрос был задан весьма неудачный.
   - Вы сказали, часть. А как же остальные?
   Ну что тут непонятного? Вроде не дети уже здесь собрались. Могли и абстрагироваться, так сказать! Горак ответил нехотя, после продолжительной паузы.
   - Кого-то привлекли на свою сторону. Кого-то лишили технологии и возможности ее реализовать вновь. Кого-то... Кого-то пришлось просто вывести из игры...
   Мари поднялась от стола и согнав Нинель с подоконника закрыла окно и плотно задернула шторы. В студии повис почти полный мрак, но в тот же момент щелкнул выключатель и вспыхнул верхний свет. Все, недовольно жмурясь смотрели на Нинель, а она, казалось, включила свет только для того что бы поглядеть в глаза Гораку.
   - В каком смысле - вывели из игры? Убили?
   Горак развел руками обращаясь почему-то не к Мари, а к Нинель.
   - Вы сами все прекрасно понимаете. На войне как на войне! Компанию решившую устроить пикник на воздушном шаре над гибнущей Помпеей, еще можно убедить в неэтичности такого поведения. Фанатика возжелавшего спасти из пасти льва какого нибудь христианского мученика, элементарно скрутить и сделав укол отвезти в ближайшую психушку. Можно даже в средневековую. Дома призрения тогда были заведением весьма "веселым". Но тот, кому пришла в голову "светлая идея" утилизировать радиоактивные отходы в докембрии, так просто от этого не откажется! Он будет упорствовать до конца, потому что деньги замешанные в таком бизнесе...
   Горак проглотил последнее, готовое сорваться с губ слово и извиняюще моргнул.
   - Простите, но это уже запретная область. Я вообще не специалист по таким делам. В агентстве этим занимались совсем другие... Давайте лучше я вам расскажу как праздновали окончание сбора винограда древние этруски!
   Тут Горака опять перебил словно внезапно проснувшийся Мишель.
   - Что-то не состыкуется в вашем повествовании, Максим.
   - Тоесть?! - Изумился тот.
   Мишель повернул ладонь левой руки так, словно это был тетрадный лист и принялся водить по нему пальцем, словно авторучкой.
   - Вы говорили, что пришли в Агентство в качестве привлеченного программиста в возрасте двадцати пяти лет?
   - Совершенно верно.
   - И только через пять лет стали полноценным полевым агентом.
   - В этом нет ничего странного, Михаил.
   Мишель хотел перебить Горака, но тот остановил его движением руки.
   - Позвольте мне все вам разъяснить. Представьте, что вам приходиться много лет жить в совершенно чуждом мире. Жить, денно и нощно подчиняясь законам, обычаям и морали того мира, какими бы дикими и странными они вам не казались. Да что там! Жить, сознательно имплантировав в себя сам образ мысли уроженца того мира, слепок его чувств и побуждений. Подумайте, легко ли десяток лет прожить в шкуре рядового испанского инквизитора и не съехать с катушек, сохранить в себе здоровое ядро нормального современного человека?!
   Мишелю наконец удалось вклиниться в темпераментную речь Макса.
   - Я не о том, Максим!
   Горак ответил непонимающим взглядом.
   - Целиком и полностью согласен с тем, что полевые агенты совершенно необычные по своим душевным качествам люди. Но меня сейчас интересует нечто другое... Пять лет вы были стажером прежде чем получили допуск к работе полевым агентом?
   - Да...
   - Еще семь в качестве натурализованного наблюдателя при ватиканском дворе времен расцвета семейства Борджиа?
   - Почти восемь...
   Мишель наконец покинул свой угол и присел у освободившегося стола. Прямо на блокноте Мари, правда с обратной стороны, написал несколько цифр столбиком.
   - Потом годичная подготовка и служба рядовым дружинником на ладье Йорка Скандинава?
   - Не пойму к чему вы клоните, Михаил?
   Мишель приписал к столбику еще одну цифру.
   - Покорение не менее воинственных чем викинги нормандцев длилось для вас еще три года. После чего вы были отозваны обратно в Агентство и больше года работали по своей первой специальности темпорального программиста.
   - По ранению, Михаил. Я был отозван по ранению.
   Горак вышел на середину комнаты и стянул с плеча полу халата. Махровый пляжный халат Николя, был единственной одеждой нашедшейся в доме и оказавшейся впору Максиму. Выглядел в нем Максим несколько аляповато, но все же это было лучше чем щеголять в короткой грязной шерстяной тунике при полном отсутствии нижнего белья!
   Белая, бугристая веревка шрама отчетливо видимая на покрытой бронзовым загаром коже, начиналась возле ключицы, надвое рассекала плечевой сустав и по бицепсу убегала в рукав к локтю.
   - Вы верно заметили - нормандцы были воинами не хуже викингов. В дружине Йорка Скандинава за три года люди поменялись почти полностью. Я же отделался ранением. Само по себе это было огромным везением! Одна беда, Жак-пехотинец позабыл продезинфицировать свой топор прежде чем воткнуть его в меня. Почти полтора года после этого я был годен только на то, что бы заниматься векторным счислением в исследовательском отделе...
   Мишель хладнокровно пририсовал к столбику еще одну цифру.
   - После этого вы были признаны, если так можно выразиться, к строевой службе и с легионами Цезаря отправились завое6вывать колонии?
   Горак потер обширную лоснящуюся залысину на лбу.
   - Последствия хроношока еще окончательно не рассеялись. Я с трудом припоминаю дату натурализации и совершенно не помню зачем покинул третий век. Но за шесть лет африканской компании могу ручаться.
   Мишель как трудолюбивый счетовод приплюсовал последнюю цифру, подвел черту и хлопнув кулаком по блокноту обвел довольным взглядом компанию.
   - По вашим собственным словам, Максим, выходит что вам сейчас как минимум сорок пять, сорок шесть лет. А выглядите вы максимум на тридцать!
   Общее внимание моментально переключилось на Горака. Правда тот в ответ только облегченно рассмеялся.
   - Вон вы о чем! А я все в толк не возьму - чего это вы взялись так скрупулезно цитировать мой послужной список?
   - Но несоответствие все же присутствует?
   - Только на первый взгляд. Дело в том, что... нейтрино, пульсары, галактики, простейшие одноклеточные, человек в конце концов - любой физический объект подвержен временным изменениям только в своем временном потоке...
   - Погодите! - Мишель вскочил со стула и забегал по студии не заметив шарахнувшуюся от него Мари. - Вы хотите сказать, что вне своего временного протока любой человек...
   - Бессмертен? - Усмехнулся Горак. - Можно и так сказать. Хотя тахионная консервация не гарантирует от насильственной смерти чему мы, полевые агенты, весьма подвержены. Другое дело натурализованный наблюдатель! Представьте себе - столетиями плыть сквозь чужие временные эпохи, наблюдая как рождаются и обращаются в пыль целые цивилизации.
   - С ума сойти! - Только и сказала Нинель, а Мишель опять завалился на кровать. Едва-ли не лицом к стене. Мари, воспользовавшись моментом сцапала со стола свой альбом, которому грозила участь стать очередной записной книжкой Мишеля и спрятала в стол. Горак шагнул к окну, немного отодвинул штору и прислонился пылающим лбом к прохладному стеклу. Небо после грозы совершенно очистилось и уже набирало силу жемчужное сияние звезд не затмеваемое пока слабой луной.
   За годы скитаний по временам и странам, Максиму приходилось наблюдать как разительно и порой гротескно, словно в пластилиновом мультике, меняется лицо цивилизации и только звездные письмена ночного неба из века в век остаются неизменными. Все так же склоняет над мирозданием свои ковши мать Медведица, все так же тянется в непостижимую даль Млечный Путь и светит всем заблудшим путеводная Полярная Звезда.
   И еще, в темном стекле Максим видел свое отражение и думал, что не смотря на тахионное бессмертие усталости и цинизма в нем накопилось как раз лет на пятьдесят. Если не на все сто! Вот они, дети хрущевской оттепели, глядят сейчас с восторгом ему в спину и с восторгом неофитов ждут великих откровений. Уж если потомки научились управлять временем, значит и другие, намеченные утопистами двадцатого века глобальные задачи давно решили! Построили города на Марсе, победили рак и создали на всей земле царство свободы и счастья.
   Им еще предстоит познать грязь и кровь локальных конфликтов и ни кому не нужных - даже барыгам! - наград. Вкусить нищенского существования и услышать рев обозленных толп на древних площадях. Поучаствовать в беспорядочных перестрелках на ночных улицах заканчивающихся только слезами и гробами в дешевом красном крепе. Познакомится с сытыми, благополучными беспредельщиками со всех экранов убеждающими голодных работяг, что живут они с каждым днем все лучше и лучше. Попробовать генмодифицированную жратву, что скармливают в яслях и детсадах главному богатству нации. Вкусить разнообразнейшую дурь - от "экстези" до дешевого клинского пойла. И самым великим их откровением будет то, как жестоко посмеется над ними их же собственная вера в самое справедливое общество на всей земле!
   И рассказать им об этом сейчас - значит собственными руками произвести на свет сразу четырех диссидентов...
   Снова заскрипело - Мишель вынырнул на поверхность из таинственных глубин своих мыслей. Уселся на кровати елозя поджарым задом по уже порядком измятому покрывалу. Максим видел в стекле, как Мишель слепо шарит по столу в поисках сигарет не отводя от его спины взгляда сосредоточенных, неподвижных глаз испещренных сеточкой розовых прожилок.
   Они были знакомы едва десять часов, но Максим успел уже не раз споткнуться об удивительный характер этого парня. Чем-то он напомнил Максиму "Марк-2", искусственный интеллект главного базового регистра в их Агентстве. Может быть привычкой делать крохотную паузу прежде чем ответить на любой, даже самый простейший вопрос. Может быть лаконичностью и краткостью. А может А может каким-то нечеловеческим равнодушно-снисходительным отношением к окружающими. Максим за все время ни разу не услышал что бы Мишель засмеялся просто так или повысил голос...
   Вот и сейчас! Мишель вернулся к беседе ни мало не интересуясь всем прежде сказанным, а только посоветовавшись с каким-то внутренним вычислительным устройством, сформулировав вопрос и (очень может быть!) заранее продумав несколько вариантов ответа. Когда они с Максимом из останков разрушенной шаровой молнией схемы управления монтировали простейший маяк генерирующий слабенькое тахионное эхо, Мишель очень легко врубился в суть технологии и принялся весьма ловко тестировать многочисленные логические цепи. А под конец с такой интонацией протянул: "Весьма-а занятная схемотехника!", что у Максима ладони покрылись холодным потом. Не слишком ли он вольно ведет себя в запретной зоне...?
   - Вы почему-то ничего не говорите о будущем, Макс.
   Мишель наконец нашел сигареты т точно, с одного "чирка", зажег спичку.
   - О прошлом мы сами более или менее знаем из исторических источников. Возможно они неточны и отрывочны, но общую картину представить себе позволяют. А вот будущее! Человеку разумному свойственно в первую очередь интересоваться тем что будет, а не тем что было.
   - А ведь и верно! - Подал голос из кресла Николя. - Как праздновали окончание страды этруски, конечно занимательно. Но гораздо интереснее узнать, когда например изобретут лекарство от рака? Или кто прорыл каналы на Марсе?
   У Мишеля на скулах рельефно обозначились желваки. Похоже его интересовало нечто более конкретное, чем лекарство от рака. Но он лишь молча кивнул, видимо решив подкинуть свои вопросы на ходу, когда вся компания как следует разговорит Максима. Но макс тут же обрубил любые поползновения.
   - Вы верно заметили, что избегаю любых разговоров о будущем. Будущее - единственная запретная тема для любого, даже самого отвлеченного обсуждения.
   - Но почему?!
   - Прошлое уже случилось однажды и потому достаточно статично. Будущего же еще не было и следовательно оно инвариантно. Даже рассказывая вам о будущем я рискую его изменить.
   Николя кисло кивнул, Нинель разочарованно вздохнула, а Мари надула губки аля "ну и не надо противный!". Только Мишель как всегда соображающий с дьявольской скоростью и логикой, тут же уцепился за сказанное.
   - Но это для нас будущее инвариантно. Если вы являетесь современником вакцины от рака и полетов на Марс, что может измениться для вас?
   Вот только Горака врасплох он не застал. Каждый сопливый курсант-полевик, примерно в одно и тоже время задает своему инструктору один и тот же вопрос. Казуистика - суть разума человеческого!
   - Вам приходилось слышать о такой трактовке эйнштейновской теории, как относительность скорости света?
   Ну, кому как не физику-теоретику знать об этом! Мишель даже изменил своему обыкновению делать паузу перед ответом.
   - Головоломка для научных сотрудников младшего школьного возраста! Согласно теории, двигаться со скоростью выше скорости света не возможно. Как же тогда быть астронавту, если ему захочется совершить прогулку по кораблю по ходу движения? Получится что его скорость будет на несколько километров в час выше скорости света!
   Мишель выпустил в потолок тонкую струйку дыма и все внимательно проследили за ней, словно несчастный астронавт прятался именно там.
   - Все зависит от того, где находится тот, кто наблюдает за прогулкой астронавта. Если на неподвижном, удаленном от корабля объекте - тогда действительно астронавт преодолел порог скорости света. Если же наблюдатель находится на том же корабле, то увы астронавт ничего эпохального не совершил и передвигается с привычной нам всем скоростью пять километров в час! Теорию-то не зря назвали относительной!
   Горак радостно кивнул.
   - Чувствуете, Михаил? Вроде бы все объяснили, а все равно ни хрена не понятно! Как вы, физики, прикрываете непонимание многих законов природы теорией относительности, так и мы, хронисты, нагоняем тумана при помощи теории парадоксов времени. Темпорика наука совсем новая, делающая только первые шаги. Ни кто еще не написал ни многотомных фундаментальных исследований, ни блестящих монографий, ни нобелевских диссертаций. Темпорика пока больше похожа на новейшую алхимию, чем на академическую науку... К тому же я полевой агент, а не теоретик. И в таких вопросах, как "было" и "будет" плаваю с превеликим трудом!
   Максим склонил голову к плечу, словно прислушиваясь. Нинель перехватила это его движение и сочувственно кивнула.
   - Все еще нет сигнала?
   - Пока нет. - Максим виновато улыбнулся. - Раньше чем через шестнадцать часов ждать помощи не приходится, но все равно как-то не по себе. Дело в том, что в истории Агентства были случаи когда пилоты пропадали безвозвратно.
   - Николя с большим оптимизмом, хотя и несколько неуклюже попытался успокоить Максима.
   - Почему именно через шестнадцать?! Что за срок такой? Разве у вас там, в Агентстве, не могут возникнуть какие нибудь проволочки, согласования, нехватка чего-то необходимого?
   Максим кивнул.
   - Даже больше чем вы думаете, Николай.
   - Ну вот! - Сразу воспряла духом и Нинель. - Не надо сразу вибрировать. Поживете пока у нас... тоесть у Николя. Правда Колька?
   - Да, конечно, - Глянул бодрячком Николя. - Никаких проблем. Михеича я залегендирую, а папахен в это время года сюда не приезжает.
   Максим только вздохнул протяжно в ответ, а Мишель поглядел на Николя как на безнадежного дебила.
   - Неужели так трудно сообразить?! Сколько бы не продолжалась подготовка к спасательной экспедиции - да хоть год! - в наш временной поток они выйдут не раньше и не позже чем через шестнадцать часов после запуска маяка.
   - Шестнадцать часов это максимальный срок необходимый что бы утихла тахионная кавитация... Ну, типа кильватерной струи или инверсионного следа. Только после этого посланный поисковый сигнал может отразиться на маяке и будет принят в Агентстве.
   Мишель сочувственно поглядел на Максима.
   - Но может и не отразиться?
   Максим развел руками.
   - Вариантов только два. Или спасатели прибудут через шестнадцать часов...
   - Или не прибудут никогда?
   - Увы! Мари украдкой глянула на маленькие золотые часики-кулон.
   - Еще почти полтора часа.
   - Я знаю, Маша. И все равно... вибрирую.
   - Я понимаю...
   Николя по-прежнему преувеличенно бодро обратился к Максиму.
   - Но ведь вы же полевой агент, Максим! Асс натурализации! И здесь все-таки не третий век от рождества Христова.
   - А железки все куда девать? - Максим мотнул головой примерно в том направлении, где за домом находился гараж. - В землю закопать и надпись написать? Или сдать в музей как образчик народных промыслов начала двадцать первого века?
   Мишель сделал стойку на эти слова не хуже борзой.
   - А если использовать по назначению?
   Максим поглядел на него как на умалишенного.
   - Вы хотите сказать, отремонтировать? Втихаря? В кустарных условиях? Ми-ха-ил!!! Привести в порядок бортовой регистр, это вам не тахионный маяк на коленке смастерить! Сначала придется подождать лет пятьдесят. Пока появятся соответствующие технологии. И при этом все время трястись, что в один прекрасный момент за нами придут... компетентные органы. Наслышаны, как умел работать КГБ! Не-ет! Проще действительно все уничтожить и переквалифицироваться в управдома...!
   Под халатом Максима тихо, но весьма внятно и мелодично зазвенело. Все замерли, прислушиваясь и более всех сам Максим. Звон повторился. Уже громче и требовательней. Горак вытянул из-под халата за тонкую платиновую цепочку кулон в виде сетчатого шарика. По осям симметрии шарик был опоясан кольцами из дымчатого, похожего на топаз материала. Внутри шарика мигала крохотная искорка и кольца повторяли ее затухающей алой пульсацией. Горак казалось, был совсем не рад этому. Он даже выглядел встревоженным и удивленным.
   - Автономный регистратор поля реагирует на присутствие эха создаваемого регистром десантной капсулы.
   Мишель бесцеремонно потянул у Мари часы.
   - На час двадцать раньше шестнадцатичасового порога.
   - Вот именно! Бортовой регистр слишком слаб и тахионная кавитация создаст для его работы приличные помехи. Так можно идти только по базовому лучу в заранее установленное место! Иначе можно так промахнуться с хрон-вектором, что...!
   - Будем надеяться что все обойдется. Главное, вас нашли! Где приземлится спасательный аппарат?
   Максим поглядел на регистратор. Цвет пульсации изменился. Стал светлее, желтее.
   - Хотите, верьте, хотите нет, но такое впечатление, что прямо во дворе!
   Максим, как был в халате и своих римских сандалиях, рванул вниз, во двор.
   - Погодите Макс. Он часом не свалится опять нам на голову...?
   Ночь уже полностью накрыла звездной чашей притихший поселок. Где-то еще горел одинокий поздний огонек, где-то сонно брехала собака, учуяв возню за оградой соседской дачи. Только редкие уличные фонари подсвечивали зубчатую кромку высокого забора. Во дворе же, экономный Михеич оставил только одинокую сорокасвечевую лампочку под жестяным абажуром, скромно обозначавшую вход в сортир. В остальном же, хоть глаз коли!
   - Спасатель появится непосредственно возле маяка. На голову он нам не свалится, но вот болтаться в радиусе трех метров от цветочной клумбы, где мы замаскировали маяк, я бы вам не рекомендовал!
   Вспыхнул и зашарил по земле фонарь. Николя на всякий случай выманил из будки и запер в доме сонного Полкана. Горак лихорадочно обшаривал фонарем все вокруг в поисках чего-либо более массивного, чем цветочная клумба из старой автопокрышки, что могли забыть на "посадочной площадке".
   - ...Красный цвет регистратора означает что капсула уже вошла в наш временной поток! Желтый - включение демпферного поля. Капсуле необходимо хотя бы снаружи выглядеть... ну, своей что ли, что бы реализоваться в данном времени. До тех пор пока не догадались генерировать демпферное поле, капсулы выныривали из математического пространства в локальное время с приближением в сто лет...
   - Ни чего себе!
   - Его вы и скорее всего и видели во время грозы.
   - Нет, там было зеленое свечение.
   - Зеленое?! Знаете друзья, а вы в рубашке родились!
   - В каком смысле?
   - Голубой цвет означает охлаждение капсулы до минус семидесяти градусов. Непосредственно перед финишем, статическая энергия как батарейкой накопленная капсулой отдается в математическое пространство. Это и вызывает сильное поглощение тепла и близких спектральных линий. Красный - капсула вышла на финиш. А вот зеленый... Зеленое свечение возникает в результате того, что вокруг капсулы генерируется вихревое финиш-поле. Любой материальный объект попавший в него, взаимоисключающими временными потоками будет превращен... Вам повезло, что вы его только видели!
   - Ага, - Хмуро согласился Мишель, - Повезло. Как утопленникам!
   - Как это выглядит практически, слава богу ни кто еще не видел. Но теоретически... Представьте, что каждый атом вашего тела окажется в разном времени.
   Мари покосилась на регистратор болтающийся на цепочке в руке Максима и уже испускающий кровавые сполохи и на всякий случай попятилась.
   - Регистраторы выдаются каждому, кто работает в непосредственной близости от хроно-генераторов. Так что подобных инцидентов не случалось за всю историю Агентства... Все! Сейчас финиширует. Персоналу покинуть площадку!
   Горак взмахами руки отогнал всех подальше к крыльцу. Еще раз озабоченно поглядел на регистратор.
   - И все-таки я не пойму - почему раньше срока...?
   Никакой посадки в принципе и не было. Зря ребята напряженно ожидали чего-то знакомого им по кинохроникам и газетным статьям. Ни тебе ревущих дюз, ни огненного столба по которому на землю опустится величественное НЛО. Даже внезапного падения на голову, как это случилось с Гораком, не было. Вспышка изумрудного света, легкое колебание воздуха и над площадкой беззвучно зависла такая же как и у Горака капсула. Только чистенькая, снежно-белая, нарядная. Вся в иллюминации посадочных огней и искрящемся инеи. Будто самая большая в мире елочная игрушка!
   "Кроха" опустилась и пружинисто качнулась на три голенастые опоры, придавшие ей сходство с большим механическим жуком. Едва опоры коснулись замороженной травы, иллюминация сразу погасла. Только скрытые в опорах прожектора очертили аккуратный круг света под капсулой. Зашелестело включившееся переговорное устройство.
   - Макс, бродяга! Мог бы и поточнее сориентировать маяк!
   Максим откровенно облегченно и счастливо засмеялся.
   - Женька, чертушка! Ты-то как здесь оказался? И какого дьявола перся на ручном, по лучу.
   - Соскучился сильно...
   Из-под капсулы с шелестом вывалилась бухта толстого гофрированного шланга.
   - Ладно Макс, потом будем обниматься. Принимай "буксир"...
   - Подожди. Как ты вышел на меня раньше срока...?
   - Дома большие проблемы, Макс.
   - Что?!
   - Сам все увидишь, братец... Работаем. Протечки есть?
   Горак оглянулся на заворожено слушающих диалог ребят.
   - Думаю минимальные.
   - Сам подчистишь, или...?
   - Сам, сам. Давай коннект.
   - Минутная готовность...
   Максим подхватил увесистый набалдашник шланга и пыхтя повлек за собой в гараж. Остальные только оторопело наблюдали, как шланг петля за петлей, гофрированной змеей, шипя уползает в распахнутые ворота гаража. Ныне происходящее вокруг уже казалось им не реальнее похмельного бреда алкоголика. Гроза у озера. Стремительное и страшное падение небесного пришельца. Странный гость, оказавшийся не инопланетянином, а совсем как у старого чудака Уэллса, пилотом настоящей машины времени. Все события сумасшедших, невероятно длинных суток сконцентрировались в синеватом кружке света между опорами спасательного аппарата. Собрались и начали стремительно рассыпаться, как построенный на песке карточный домик.
   Только Мишель вдруг кинулся следом за Максом в гараж.
   - Максим, вам помочь?
   - Да Миша, спасибо. Очень кстати. Капсула завалилась... и мне неудобно... Подержите крышку, а-то я ни как не могу попасть в разъем.
   Наконец гараж осветился разноцветными огоньками. Слышно было как бестелесный Женька уже в гараже спрашивает недовольным тоном.
   - Ты что, весь теплоноситель выпустил?
   - А ты чего хотел? Аварийная разгерметизация...! Миша, давайте как нибудь выровняем капсулу. Иначе гироскопы не синхронизируются...
   - Может мне перекачать часть своего?
   - Не пори горячку. Тебе машину обратно раскручивать. Стартуешь на малом реверсе, только и всего!
   - Все равно это минус сорок, сорок пять!
   - Потерплю. Сибиряк я или нет?
   - Ага, сибиряк... Пять минут как из Африки.
   - Ну, положим не пять минут, а уже сутки...
   В гараже протяжно заскрипело металлом по бетону. В раскрытые ворота было видно как аварийная капсула криво приподнялась на опорах.
   - Хватит, Женька! Крышу выдавишь...
   - Лады. Я синхронизировался. Давай зачищай там и лезь в кабину. Предстартовая готовность три-три...
   Максим и Мишель вышли из гаража растрепанные, запыхавшиеся, перемазанные бетонной пылью и сажей. Максим сразу подошел к Николя.
   - Ну вот и все. Пора прощаться.
   - да, конечно. Жаль, что так быстро закончилось наше знакомство. Но мы будем помнить...
   Максим отрицательно покачал головой.
   - А вот этого лучше не надо. Николай, поймите меня правильно... Мне ни как нельзя оставлять свидетельств своего присутствия здесь.
   Николя все понял, сморщился как от кислого и непроизвольно сделал шаг назад. Горак поймал его за рукав куртки. Поглядел в глаза, виновато, но твердо.
   - Если этого не сделаю я, обязательно придут другие. Охрана времени... Вы очень помогли мне и я не хочу что бы вас потом обработали гипноизлучателем. Он... сильно угнетает лобные доли.
   Мари вскинулась, сбросила пуховой платок которым все это время укрывала плечи и схватила за локоть упирающегося Николя.
   - Отдай ему кассеты, Колька! Не будь бараном. Они же выжгут нам всем мозги.
   - Зачем вы так, Маша...
   - Бросьте, гостенек дорогой! Или я не понимаю, что вы постараетесь сохранить свое инкогнито любой ценой.
   Мари облила потупившегося Максима презрительным взглядом.
   - Примерно так же, как вы убеждали несогласных вступить в ваше Агентство!
   Максим понял, что объясняться бесполезно. Да и просто нет на это времени. Он уже не раз убеждался как иногда трудно объяснить человеку, что его действия могут нанести прямой вред его же потомкам.
   - Значит вы понимаете, что не стоит доводить до крайностей?
   - Ах, да ну вас всех! - Мари бросилась к дому - каблучки дробно прострекотали по ступеням крыльца - и почти сразу вернулась неся три отснятые за прошедшие сутки фотопленки. Плечом, с неожиданной силой оттолкнула дернувшегося было к ней Николя.
   - Уйди, глупец!
   И бросила кассеты под ноги Максиму.
   - Берите, дорогой товарищ и уходите в свое счастливое завтра! Думаю мы не станем по вам скучать...
   Горак хотел что-то сказать, но только махнул рукой и подобрав кассеты потрусил к гаражу. У ворот он все же обернулся и крикнул.
   - Прощайте ребята! Жаль что так расстаемся, но иначе нельзя. Не держите зла...
   И вот тут Мишель вдруг повел себя так, как ни кто бы не мог от него ожидать. Он бросился к опешившему Гораку и порывисто заключил того в объятия.
   - Это вы на нас не обижайтесь! Не думайте там, в будущем, что мы такие уж плохие...
   Максима от неожиданности даже слеза прошибла. Он неловко похлопал Мишеля по спине.
   - Ну что вы, Миша! Ни кто и не считает, что у нас были плохие предки!
   - А давайте-ка по русскому обычаю... - Засмеялся Мишель и троекратно расцеловал Горака в покрасневшие щеки.
   Настойчиво мяукнула сирена. Горак помахал рукой и скрылся в гараже. Переговорное устройство снова ожило и уже не голосом неведомого Женьки, а равнодушной скороговоркой автомата предупредило
   - Готовность одна минута. Всему персоналу покинуть зону вихревого поля. Повторяю...
   Мари фыркнула и демонстративно отвернулась. Николя разочарованно смотрел в сторону гаража, где навсегда скрылись все его "фотофакты". Нинель всхлипнула и совсем по-бабьи закрыла ладонью рот. Только Мишель, вновь ставший самим собой, словно и не было только что такого вот темпераментного прощания, холодно рассмеялся и сделал ручкой в сторону гаража.
   - Гуд бай, потомок! Думаю нам всем еще будет что вспомнить...
   Хронокапсула, аэродинамический конус, гигантская белая пуля лихорадочно замигала бортовыми огнями и втянула опоры, издавая при этом низкое, почти инфразвуковое гудение. Две капсулы связанные между собой как пуповиной гофрированным шлангом висели в воздухе постепенно туманясь зеленоватой дымкой, постепенно теряя четкие очертания и быстро покрываясь морозными узорами.
   Рвануло ледяным ветром. В доме жутко завыл Полкан. Разом погас свет во всем поселке. И когда снова, медленно набирая накал, засветились уличные фонари, на траве лужайке и на бетоне гаража остались только два промороженных пятна, слабо искрящихся кристалликами изморози...
  
   ... Автоматика продула бокс горячим воздухом и сняла блокировку с гермодверей. Из аварийной "Крохи", не дожидаясь пока подбегут техники, в клубах морозного пара вывалился Максим больше похожий на сумасшедшего Деда Мороза в пляжном халате и котурнах, как мукой обсыпанный обильным инеем по бровям и волосам. Со страдальческой гримасой заприплясывал вокруг капсулы.
   - Охренеть можно!
   Женька кинулся к брату, обхватил за плечи, затормошил.
   - Замерз? Сейчас! Горячий душ... чайку. Или лучше водочки! А?
   Но Максим отстранив Женьку лихорадочно рылся в складках хрустящего, волглого халата, постепенно становясь бледнее обмороженных ушей.
   - Что за... Куда он мог деться? Я же его...
   Чмокнув разошлись в стороны толстенные створки гермодверей и в бокс ввалились сразу две личности, мало чем похожие на обслуживающий персонал. Вместо стерильных белых комбинезонов, на вошедших были камуфляжные курки со множеством карманов и такие же бриджи, заправленные в высокие, тяжелые башмаки. Вместо каталок с инструментами и оборудованием один держал в опущенной руке пистолет с коробчатым стволом и магазином, далеко высовывающимся из рукоятки. У другого под локтем на ремне болтался короткий автомат с кургузым ребристым глушителем. Окинув цепкими взглядами бокс, парочка слаженно шагнула в стороны, а в бокс неторопливо, по хозяйски шагнул третий. Коренастый плотный, весь подтянутый и пружинистый, с наголо обритым или обсолютно лысым черепом. Повел красными как у волка глазами. Усмехнулся безгубым ртом. Тяжело, исподлобья глянул на Максима и вытащил из-за пазухи сетчатый шарик на потертой цепочке из белого металла. Показал всем присутствующим на вытянутой руке.
   - Не это ли, часом ищите, Максим...?
  

Конец первой части.

   _______________________________________________________________

Часть вторая.

НА КРУГИ СВОЯ

1

   ... Старые бременские куранты на семейной часовне д, Тревилей торжественно и хрипло пропели полночь. И хотя от каменной ограды кладбища до подножия Крепостного Холма было ни как не меньше полутора лье, низкий, надтреснутый звон разносился далеко окрест в неподвижном воздухе.
   Изящным движением отменного фехтовальщика Жан, Батист д, Фурте поддернул кружево на запястье и ощупью нашел самый большой рубин в инкрустации массивного золотого браслета. Фамильные предания д, Фурте гласили, что браслет в виде обвивающего запястье дракона, прадедушка пращур Жана, Батиста самолично снял с руки пленного им мавританского владыки.
   Рубин со щелчком утопился в оправе и в темноте замерцал крохотный дисплей с четырьмя нолями. Надо же, какое совпадение! Позапрошлой осенью, во время грозы, в часовню ударило сразу несколько молний. Хвала создателю - пожара не случилось! Лето стояло засушливое и пожар мог наделать много бед в округе. Но часы с тех пор звонят только в полночь.
   Доброго механикуса, способного исправить мудреный механизм бременских часовых мастеров в из провинциальной глуши днем с огнем не найдешь. Часы исправно показывают время и на том спасибо. Хотя кое-кто пытался связать полночный звон с происками нечистого! Но родня д, Тревилей весьма сильна при дворе и обвинить всю фамилию в ереси не получилось...
   Д, Фурте поправил манжет и покачал головой. Не зря говорят, что даже испорченные часы один раз в день показывают правильное время! Но удивляться совпадению времени не было и Жан, Батист легонько понукнул шпорами коня. Рандеву состоится ровно через час и опаздывать резона нет. Оставалось обогнуть холм и с западной, самой лесистой его стороны немного подняться вверх. Туда, где фамильные дубы д, Тревилей, давшие свою ветвь на герб рода, любовно сохраняются от порубки уже не одну сотню лет.
   Вторя курантам ударила в колокол ночная стража на недостроенной караульной башне Святого Георга. Д, Фурте перекрестился и суеверно поцеловал перстень с геммой святого заступника Франциска Осизского. Нынешней весной, в их майорате стали появляться волки-оборотни. Резали скот, бесчинствовали в лесах, наводя страх на пейзан и бродячих торговцев. Не гнушались и случайным, припозднившимся путником! Как известно ни что так не обороняет от всяческой нечисти, как звон освященной святой церковью колокольной бронзы. Но так же известно, что господь защищает слабых и убогих, но никогда не помогает глупцам! И д, Фурте проверил удобно ли ложится в ладонь рукоять меча. Оружие, что держали в руках три поколения самоотверженных защитников веры и добрых католиков крестоносцев, защитит от дьявольских козней не хуже креста и распятия!
   Каменная глава Крепостного холма возвышалась над округой на добрых триста локтей и в прошлом году, как раз в канун осенней ярмарки, уступив наконец просьбам гильдейских старшин, мэр Рудольфштадта самолично уложил первый камень в основании караульной башни. Коя станет господствовать над землями майората и послужит для несения круглосуточной стражи на случай пожаров, наводнений и иных роковых случайностей.
   Лихой эскападой, панцирная кавалерия его светлости герцога Анжуйского разбила и рассеяла по округе многочисленную шайку Вито Мясника, едва не ставшую разбойничьим войском, но раны были еще очень свежи, а память болезненна. И хотя в округе с тех пор тишь и благодать, ни пожар, ни наводнение не способны так смущать души добропорядочных бюргеров и благородных владетелей, как вооруженные бродяги из шайки Вито все еще прячущиеся по лесам их майората!
   Не гоже так говорить добропорядочному католику, но именно волки-оборотни помогли д, Фурте незамеченным покинуть поместье и добраться сюда не рискуя встретить припозднившегося ремесленника, либо быть остановленным конной стражей местного прево. Вервольфы наводили на округу такой лютый страх, что ни пейзане, ни торговцы, ни стражники прево не решались и носа высунуть за ворота своих жилищ после захода солнца. Да что там стражники! Даже шалые, беззаконные бродяги, бегающие по лесам от налогов и воинской повинности и те теперь предпочитали до первых петухов отсиживаться по притонам и харчевням...!
   Конь неожиданно всхрапнул и зазвенев удилами пошел боком. До предела натянув узду, Жан, Батист привстал на стременах высматривая неведомую опасность. И она не заставила себя ждать. В свете полной луны хорошо было видно, как на мощеную камнем дорогу не спеша вышел огромный, лохматый волк. Угрожающий рык огласил окрестности не хуже колокольного звона! Остановленный уздой и железной дланью д, Фурте, конь заплясал на месте, норовя повернуться к волку задом, храпя и кося бешеным глазом на ужасного зверя припавшего к дорожному камню. Волк задрал огромную башку и к равнодушной луне вознесся протяжный, леденящий кровь вой.
   Чувствуя что вот-вот не справится с обезумевшим скакуном, д, Фурте вырвал каблуки из стремян и пружинисто соскочил на землю. Страх не сковал его члены ледяными кандалами, но лишь возжег в груди пламя ослепительного святого гнева. Меч с шипением покинул ножны.
   - С нами бог и его святая рать!
   Старинный боевой клич крестоносцев словно напугал зверя. Волк поднялся на дыбы и замахал лапами словно взбесившийся конь. Из придорожных кустов появились еще две тени, меньше по размеру и явно двуногих. Жан, Батист, ни мало не задумываясь обо всех этих несообразностях, в три прыжка достиг волка и с размаха погрузил сталь в лохматое тулово зверя. Звериный вой сменился вполне человеческим криком. Сзади басовито загудела спущенная тетива и Д, Фурте моментально припал на одно колено прикрывая голову широким лезвием меча. Арбалетный болт нацеленный ему в голову угодил прямиком в ощеренную пасть зверя и крик боли сменился хрипом агонии. С "волком" было покончено, трудами его же сообщников!
   Д, Фурте обернулся и не вставая с колена метнул трехгранный увесистый стилет в стрелка лихорадочно вращавшего ворот большого английского арбалета. Лоб разбойника украсился золоченой крестовиной стилета и он навсегда оставил сею юдоль боли и скорби. Но оставшийся бродяга, зарычав не хуже волка, выхватил длинный толедский клинок и изрыгая ругательства бросился на д, Фурте. Менее всего это походило на дьявольские козни, а более всего на привычное любому шевалье занятие!
   Жан, Батист моментально вскочил на ноги, встал в дуэльную позицию и прочертил концом меча изящную восьмерку приглашая противника нападать. Правда разбойник был вооружен еще и кинжалом и то, как он его держал возле самого эфеса меча, выдавало в нем опытного бретера. Но д, Фурте, ничтоже сумняшеся, сорвал с плеча тяжелый суконный дорожный плащ и обмотал им левую руку. Прием известный всем дуэлянтам, хотя и не вполне благородный. Так ведь и схватка на щербатом брусчатике ночной дороги была весьма далека от благородных правил дуэльного кодекса!
   Клинки со звоном скрестились. Буквально несколькими быстрыми выпадами д, Фуртэ заставил противника поубавить ретивости и перейти в оборону. Разбойник был ниже ростом, но весь гибкий, текучий, верткий. Испанский клинок тоньше и длиннее меча, им удобнее делать длинные выпады - уколы. Можно просто чертить быстрый веер, стараясь ужалить противника в члены ибо раны сии болезненны и кровоточивы и способны устрашить слабого духом противника. Но вместе с тем, односторонняя заточка лишала все эти приемы разнообразия, а тонкость и гибкость делала малоэффективной защиту, если противнику вооруженному прямым, тяжелым, обоюдоострым мечем, придет в голову сделать прямой выпад или просто рубануть сверху.
   К тому же, одетый на д, Фуртэ легкий кованый нагрудник сильно снижал шансы разбойника поразить шевалье с помощью кинжала.
   С минуту фехтовальщики кружились друг против друга, обмениваясь короткими выпадами, проверяя друг друга на выдержку и опыт. Разбойник видать по всему был более умудрен в опыте скоротечных ночных дуэлей, но д, Фуртэ бес сомнения более молод, а значит вынослив, и лучше вооружен, а усатое лицо бродяги уже заблестело капельками пота, когда у д, Фуртэ даже не участилось дыхание. Дважды клинок разбойника скрежетнул по кирасе шевалье, прежде чем д, Фуртэ изящным ангард нанес ему довольно глубокую рану в бедро. Разбойник невольно вскрикнул от боли и отчаянно удвоил усилия, в надежде отплатить противнику той же монетой.
   Но чаша весов, как это чаще всего и случается в поединках не связанных строжайшими условностями дуэльного кодекса, быстро склонилась в пользу более молодого и лучше вооруженного! Разбойник неловко оступился на раненой ноге и вспышка боли принудила его на миг выпустить из виду оружие противника. В иной ситуации благородные правила не позволили бы д, Фурте воспользоваться промашкой, но сейчас он не медлил ни секунды. Дорожный плащ взметнулся, хлопнул и накрыл голову разбойника! Жан, Батист сделал шаг навстречу, крестовиной меча отбил в сторону кинжал выставленный в безнадежной попытке удержать его на расстоянии, припал на одно колено, пропуская над головой свистнувший толедский клинок и двумя руками погрузил меч в незащищенный живот бродяги. И едва успел уклониться от горячей крови обильно хлынувшей из оскаленного рта разбойника. Тело нелепо изогнулось, теряя вместе со стремительно уходящей жизнью нормальные человеческие очертания, сложилось пополам и тряпичной куклой мягко опустилось на пыльные камни дороги уже окропленные темными пятнами.
   Д, Фуртэ не стал осматривать бездыханные тела. С первого взгляда было ясно что все трое безнадежно мертвы. Только подобрал толедский клинок, вырвал из расколотой пополам головы стрелка стилет и свистом подозвал успокоившегося коня. Время поджимало. Регистратор под кирасой уже окрашивал белую пену жабо багровыми вспышками. Завтра, первый же отправившийся в город обоз, обнаружит окоченевшие тела на дороге и легенде о вервольфах придет конец. Но что ему с того!
   Пришпорив коня, д, Фуртэ поднялся наконец на холм, где под укрытием вековых дубов была оборудована площадка кик-стартинга. Расседлав коня и привязав за повод к толстой дубовой ветви, д, Фурте присел на ствол поваленного дерева и мысленно огляделся. Оглядеться по-другому был просто не возможно по причине почти полного мрака. Мысленно проверил еще раз все ли он сделал как надо. Береженого - бог бережет! Сучья и другой лесной мусор оставшиеся после последней грозы убраны еще позавчера, все четыре маяка синхронизированы и сориентированы относительно точки финиша. Инфразвуковые "вопилки" долженствующие отпугнуть все живое в радиусе лье, включатся автоматически едва регистратор обнаружит присутствие демпферного поля...
   Хлопок воздуха и ледяной вихорь, сопровождающий появление вихревого финиш-поля были обычными побочными эффектами работающего хроногенератора. И все-таки в очередной раз застали д, Фуртэ врасплох. Вздрогнув и покрывшись мурашками с ног до головы, отворачивая лицо от мечущихся в воздухе ледяных игл, Жан, Батист, еще раз взглянув на регистратор, направился к материализовавшейся на поляне "Крохе", осторожно ступая по замерзшему мху.
   Металлокерамический корпус капсулы тускло светился полированными боками в слабом свете луны. Четыре года дежурства подошли к концу. Жан, Батист д, Фуртэ облегченно вздохнул и с вожделением подумал о сигаретах. И хотя вызов пришел в неурочное время и ни чего не говорило о том, что его отзывают окончательно - подробные командировки рассчитаны на десять пятнадцать локальных лет - дежурство закончилось.
   Нельзя сказать, что командировка была полностью успешна. Выйти на "Новое евангельское сознание" в современности не удалось. У Агентства просто не было возможностей для проведения каких либо силовых акций за рубежами СНГ. Тем паче в таком монструозном порождении цивилизации, как США. Д, Фурте удалось перехватить двух придурков со снайперскими винтовками на окраинах средневекового Парижа и тихо ликвидировать. Они особенно и не маскировались, наводя ужас на мирных пейзан своим натовским камуфляжем. Трупы и оружие Жан, Батист отправил обратно в их же убогом "хрономобиле", присовокупив аргумент весом два кило в тротиловом эквиваленте. А как еще договариваться с фанатиками, отправляющимися перекраивать историю с автоматами наперевес?
   Несанкционированные проколы временно прекратились. Фанатики никогда не правят балом. За их спинами всегда стоят вполне здравомыслящие и деловые люди. И Агентство сумело убедить этих теневых лидеров, что ели в современности у него нет рычагов влияния на подобные "организации", то уж в прошлом у всяческих евангелистов и новых масонов нет ни единого шанса переиграть Агентство...
   В темпе скидав вещички в грузовой отсек, больше похожий на багажник малолитражки, д, Фуртэ устроился в ложементе, по традиции жестковатом и весьма неудобном для пилота облаченного в кружева и бархат. Переливающийся разноцветными маркерами пульт бортового регистра, снова напомнил ему что командировка закончена. Видать у руководства Агентства свои виды на дальнейшую судьбу полевого агента второго класса Горака. И хотя Женьке втайне нравилась беззаботная жизнь при дворе герцога Анжуйского и Бургундского Валуа под личиной блестящего бургундского лейтенанта и богатого фламандского дворянина Жана, Батиста д, Фуртэ, ему не терпелось снова окунутся в суматошные будни начала двадцать первого века.
   Пробежаться по этажам "Фишера", походя пожимая руки и флиртуя с длинноногими лаборантками. Прокатится с ветерком хоть на чем-то, не источающем ароматы конюшни. Забыть о надоевшем, пускай и отличном, виноградном вине из подвалов Валуа и всяческих жаворонках фаршированных трюфелями и перепелиными яйцами и "накатить" стопарик, другой ледяной водочки. А потом заесть все это безобразие маринованными грибками, вареной картошечкой и жирной астраханской селедочкой!
   Но более всего Женьке не терпелось примчаться в свою холостяцкую квартиру, где навстречу поднимется со скрипучего дивана брат Максим. Соблюдая приличествующую старшему брату серьезность, оглядит с ног до головы и усмехнется. " Хорош, воин! Щеки из-за спины видать. Знать не хилый харч у герцога Анжуйского и Бургундского! Надо будет самому туда командировочку выправить..." А потом все таки обнимет крепко, хлопнет по спине и Женька опять почувствует себя сопливым малышом в застиранной детдомовской тужурке, размазывающим кровь и слезы по распухшей носопырке. И с восторгом наблюдающим, как старший брат пинками и кулаками разгоняет очередную шайку Женькиных недругов.
   Самому себе Женька врят-ли отдавал отчет, а психоаналитики Агентства не забирались так глубоко в души полевых агентов, но пожалуй только две вещи в современности ему было бы по настоящему жаль потерять. Брата и... табак!
   Курил Женька немного. Но кто видел как глубоко, со вкусом он затягивается, как медленно, смакуя выпускает дым через ноздри, сразу понимал, что парень получает удовольствие и от вкуса, и от процесса...
   Пульт бортового регистра расцвел наконец янтарными огнями и сервоприводы подтянули привязные ремни. "Кроха" стартовала в автоматическом режиме и программа возвращения не требовала участия пилота. Как только бортовой регистр "метнет" капсулу в математический космос, корпускулярный излучатель главного базового регистра начнет посылать "Крохе" команды в виде импульсных пакетов, словно теннисная ракетка волан направляя капсулу к точке финиша. Любой, самый опытный пилот может испытать сумеречное состояние во время скачка, а программное обеспечение бортового хроногенератора дать сбой. Но главный базовый регистр Агентства в любом случае приведет капсулу к финиш-пункту.
   За всю историю Агентства, лишь трижды базовый регистр безвозвратно потерял плывущие в математическом космосе капсулы. И все равно, когда кокпит закрылся и загерметизировался с непередаваемым всасывающим звуком, у Женьки возникла стойкая иллюзия, что за ним захлопнули крышку весьма тесного, до предела механизированного гроба. Если бы психоаналитики узнали об этом, Женьку списали с оперативной работы как дважды два!
   Базовый регистр высветил на мониторе алую надпись: "Если Вы считаете, что не готовы к старту, пожалуйста немедленно сообщите об этом бортовому регистру!" Как будто у кого нибудь из пилотов могла появиться сумасшедшая мысль воспользоваться столь любезным предложением!
   Мяукнула сирена и провокационная надпись сменилась цифрами секундомера. "Господи! - Прошептал Женька одними губами - Дай мне Силу изменить то, что я не могу принять. Дай мне Терпение принять то, что я не могу изменить. И дай мне Мудрость, что бы не выдрючиваться..." И уплыл в привычное короткое беспамятство...

2

   ... В посадочном боксе еще крепко припахивало аммиаком, но техники из обслуги уже тянули к "Крохе" гофрированные хобота коммуникаторов, спеша перевести капсулу с автономности на базовое обслуживание. Однажды запущенный хроногенератор не должен останавливаться ни когда. Иначе временные наводки создаваемые тахионным полем утащат капсулу обратно в математический космос, где ей будет суждено вечно болтаться меж временными потоками порождая стойкие мифы об НЛО, пришествии Антихриста и грядущем конце света.
   От короткого хроношока осталась только быстро проходящая тяжесть в затылке. Когда наконец раскрылся кокпит, Женька уже вполне бодро и лихо перекинул тренированное тело через край ложемента, не дожидаясь пока подставят дюралевую табуреточку и нетерпеливым жестом указал ближайшему технику себе за спину. Техник молча оставил возню со шлангами и помог Женьке расстегнуть ремни доспеха и избавиться от толстого кожаного панциря. Женька не глядя сунул технику перевязь с ножнами, шляпу, перчатки и походкой весьма занятого человека покинул посадочный бокс цокая шпорами по плиткам пола.
   Техник сложил амуницию в ложемент и вернулся к своему занятию не поведя и бровью. Обслуга давно успела привыкнуть к выкрутасам полевых агентов десятилетиями живущих под личиной капризных и самолюбивых баронов, жрецов и вождей. Говорят, бывали случаи когда не расторопные техники и перчаткой по морде получали от вспыльчивых "барчуков"!
   Сразу за двойными гермодверями Женьку остановил не кто нибудь, а самолично главный координатор Агентства Скоричев. Высокий, невероятно худой и потому сутуловатый, с всклокоченными волосами ни когда не знавшими облагораживающего действия расчески. С глубокими морщинами возле рта и носа придававшими лицу сходство с лавинной мордой как у больных проказой. В мешковатом "фишеровском" комбинезоне. Главный теоретик темпорики, блестящий математик и отец базового регистра - настоящий, "киношный" гений, с потусторонним взглядом и торчащими из всех карманов бумажками испещренными фундаментальными формулами и уравнениями.
   Любого на месте Женьке удивил бы тот факт, что "номер уно" в Агентстве лично встречает вернувшегося из командировки рядового агента. Но Женьке еще только предстояло пройти реимпритинг и подобное внимание его нисколько не смутило. Тем более, что Скоричев в своем сером комбинезоне напомнил ему странствующего монаха клерикала торгующего оптом и в розницу папскими буллами.
   Скоричев был даже вынужден деликатно придержать за рукав вознамерившегося было пройти мимо Женьку и кивнул в ответ на брошенный искоса высокомерный взгляд.
   - Прошу прощенья, шевалье. Как только закончите с гримом и гипнозом, обязательно загляните к Федоровичу.
   - Новое назначение? - Изогнул бровь Женька. - Так скоро?! Весьма огорчен, так как рассчитывал хотя бы на краткий отдых и встречу с единоутробным братом!
   - Успеете, шевалье. - Усмехнулся Скоричев. - Прежде всего служба и только потом дела наши грешные. К тому же, смею заверить, что новое назначение будет в края не дальние...
   НПО "Фишер", занимало четырехэтажный кирпичный дом монументальной архитектуры времен культа личности. Правда помпезное, тяжеловесное здание служило лишь надстройкой, вершиной айсберга блистающей у всех на виду. На четырех этажах, в современных лабораториях, стендовом и сборочном цехах, шесть дней в неделю, с девяти утра и до шести вечера трудолюбиво занимались разработкой, изготовлением и сбытом навигационного оборудования для богатеньких российских рыбаков и охотников. Замечательное наверно это дело охотится, оснастив "ружбайку" наводящей приставкой, инфракрасной подсветкой, дальномером и телеприцелом, а рыбалить, глядя на цветной экран, где весьма даже реалистично показано - вот он крючок, а вот, собственно рыбка!
   Шестьдесят процентов служащих "Фишера" были свято уверены, что именно подобные технические извращения и позволяют им получать, весьма не плохую по меркам их нищей страны, зарплату. И только сорок процентов имели магнитные ключи, дававшие им доступ на три подземных этажа.
   Этаж "минус один" существовал вполне легально как вычислительный центр, где располагались системы самого мощного в области (если не во всей стране!) искусственного интеллекта "МАРК-2000" и где, согласно детской сказочке, "посторонним в...".
   Этажи "минус два" и "минус три" для тех самых шестидесяти процентов были тайной за семью печатями. На "минус два" располагались стартово-посадочные блоки, обслуживающие и контрольные центры, служба охраны и мониторинга. А вот на "минус три", даже среди сорока процентов посвященных, лишь четверть имела статус постоянного доступа. Здесь безраздельно царствовал главный базовый регистр и располагались апартаменты самого Скоричева, еще более святая святых, чем даже базовый регистр. Если не принимать в расчет главного координатора Скоричева и директора Федоровича, семьдесят четыре человека по списочному составу обслуживали стартующие и финиширующие капсулы, следили за хроногенераторами и работали в машинном зале главного базового регистра, шутя съедавшего девяносто процентов машинного времени новейшего, сверхмощного "Марка". Управляли самым большим и сложным хроногенератором, без которого запуски различных "Крох", "Базеров" и "Лихтеров" стали бы по известной поговорке: "стрельбой в белый свет как в копеечку"
   Еще более ста человек словно и не существовало в природе. Они кратковременно появлялись в "Фишере" под видом представителей смежников, снабженцев-толкачей и рекламных агентов. Проходили через грим-бокс, импринтинг, вакцинацию и в своих капсулах отправлялись в прошлое. В Древний Рим и Средние Века, в столицу Хазарии Итиль и таинственное государство Урарту, к этрускам и эллинам, на лодьи викингов и в псковский посад, где варило кашу и точило оружие войско князя Александра, еще не заслужившего гордого прозвища Невский.
   Полевые агенты и конфликт-наблюдатели, кураторы целых эпох и ликвидаторы проколов сингулярности. Сознательно поменявшие настоящее на прошлое, практически лишившиеся имен и расовой принадлежности. Уходящие, благодаря теории парадоксов, на годы и дни одновременно. И время от времени попадающие в особый кадастр "Марка" под гриф: "утерян безвозвратно"...
   Грим-бокс и центр импринтинга находились в одном помещении, разделенные лишь тонкой пластиковой перегородкой, правда имевшей приличную звукоизоляцию. Обе службы были обязательными к посещению до и после командировок и работали здесь специалисты, в своем роде единственные во всем мире.
   Женьку без лишних слов провели по полутемному залу к зубоврачебному креслу установленному перед хорошо освещенным многогранным зеркалом, в первую очередь отобрав магнитный ключ. Так уж было заведено, что без отметок грим-бокса и импринтинга ключ не отпирал закрытых дверей.
   Откуда-то из темноты два ассистента подкатили громоздкий манипулятор грим-пульта. Следом, застегивая на ходу зеленый хирургический комбинезон, вышел гриммейстер.
   - Так, так, молодой человек, если мне не изменяет память это вас я готовил в прошлом месяце под французского дворянина? Ну и как вам понравилась личина? Улыбка не жмет? Ну ладно. Поглядите пока на себя в зеркальце, а мы подумаем, что тут можно сделать.
   Гриммейстер задумчиво посмотрел в зеркало, где под разными углами отражалась надутая Женькина физиономия. Гриммейстер мог и не смотреть в зеркало, которое и зеркалом являлось лишь наполовину. Более тысячи ультразвуковых датчиков, вмонтированных в плоскости зеркала, мгновенно создали самую точную топографию Женькиной головы, а процессор грим-пульта, сверившись с хранящимся в памяти "Марка" эталоном, тут же выдал самые подробные рекомендации.
   Но гриммейстер был специалистом старой, еще артистической школы. И хотя в совершенстве превзошел искусство грима, массажей, пластической хирургии и ультрасовременной дермамагнитной пластики, прежде всего любил, как он выражался: "взять представление о натуре в целом" Молодые ассистенты, как и полагается, втайне хохотали над чудачествами "деда", но когда гриммейстер работал с натурой, забывали как дышать.
   Представьте, что за час с небольшим вам необходимо современного, вполне коммуникабельного молодого человека, акселерата, бабника и хохмача, превратить в спесивого и угрюмого тевтонского рыцаря, инфантильного и чуточку заторможенного испанского дофина, порывистого и обидчивого до беспамятство кастильского идальго или тороватого новгородского гостя!
   Прическа и костюм способны создать образ только на сцене, да и то, только если она плохо освещена! Истинный образ, это в первую очередь мелкая лицевая моторика, почти невидимая глазу, но моментально узнаваемая мимическая жестикуляция. Только профаны считают, что мимика послушный инструмент хозяина и индивидуальна как отпечатки пальцев. Актеров много лет учат управлять ею, но лишь гении перевоплощения могли создавать потрясающей достоверности образы за счет почти незаметных движений малюсеньких лицевых мускулов!
   В обычной жизни привычки, общественная психология, стиль поведения неизбежно закрепляют определенный мимический типаж, который носить вам до конца своей жизни и который оставаясь невидимым глазу, на уровне подсознания и создает образ современника той или иной эпохи.
   Того самого, современного нам молодого человека, в мрачные времена инквизиции могли запросто подвесить за шею, либо посадить на кол предварительно нахлобучив дурацкий колпак колдуна или самозванца. А провинциального дворянчика времен папской унии, на улицах современной Москвы через каждые сто метров останавливал бы милицейский патруль. Даже при условии, что он нормально одет, нем как рыба и не бросается на проезжающие машины с крестным знамением! Здесь уже даже таланта недостаточно! Самый гениальный лицедей будет выглядеть дешевым кривлякой на фоне среднестатистических аборигенов конкретной эпохи.
   На создаваемый "гримом" образ не мало работал и проводимый на заключительной стадии перевоплощения импринтинг. Советские игры с зомбированием были подхвачены и талантливо дополнены спецами Агентства, после того как провалы полевых агентов приняли повальный характер. За гипноизлучатель, разработанный в Агентстве, спецслужбы всего мира не задумываясь продали бы душу дьяволу! Прибор был способен по специально созданной имидж-модели стирать либо прививать те или иные черты характера, ни в коем случае не затрагивая стержня самой личности...
   Наконец гриммейстер щелкнул пальцами и манипулятор хищно завис над запрокинутым Женькиным лицом.
   - Пожалуй приступим! Загар мы оставим. Количество меланина в вашей коже образа не испортит. Вы ведь у нас загранкомандировочный, могли позволить себе вволю погреться под импортным солнышком... А вот этот властный изгиб губ придется убрать. И складочки, и складочки соответственно. Генеральские, я вам доложу, складочки. Прямо таки маршальские! Не к лицу они вам Евгений... А губку нижнюю, молодой человек, придется вам подобрать, что вы так воинственно ее оттопыриваете... Коллеги, я вас умоляю! Не стойте столбами, начинайте вакуумирование... А этот прищур! Бо-оже мой, прямо Торквемада да и только...
   Через два часа, на легальном "минус один" появился вполне современный и жизнерадостный молодой человек. Лифтом поднялся на первый, офисный этаж "Фишера" и дружески помахав хмурому охраннику за пуленепробиваемой стойкой, пружинистой походкой направился к лестнице на второй этаж.
   Не в первый раз уже Женька удивлялся действию реимпринтинга. Словно все прожитое, все случившееся с ним за четыре года отодвинулось, стало чужим, киношным, не будоражившим память и не вызывающим и капли эмоций. Реимпритинг у Женьки всегда проходил легче. Сознание быстрее отказывалось от навязанных черт и принимало привычное с детства окружение. Хотя (и этот факт Женька тоже не собирался открывать психоаналитикам) блестящий шевалье Жан, Батист д, Фуртэ никогда уже не покинет его полностью. Затаится в подсознании, время от времени ненавязчиво и вроде бы невзначай корректируя те или иные поступки своего визави...
   В приемной Федоровича, как и положено, висела солидная тишина, эффектно подчеркиваемая тихим похрюкиванием принтера. Стенные панели пастельных тонов, строгая офисная мебель, сияющий хромом как барин вместительный сейф. Показуха конечно - ну кто нынче станет прятать какие-то секреты в сейфах? Но все едино, очень солидно выглядит! Как и молодящаяся платиновая блондинка лет сорока в брючном костюме аля "бизнес вумен" и газовом шарфе с драконами ( восемнадцатый век - сразу определил Женька - ручная работа. Балует Максик свою пассию!) на вполне еще свежей шее.
   При звуке открываемой двери блондинка оторвала взгляд от монитора и поглядела на Женьку с выражением профессиональной неприступности в синих глазах фарфоровой куклы. И узнав моментально преобразилась, жеманно улыбнулась, одновременно кокетливо прищурившись сквозь дымчатые стекла очков в каплевидной золотой оправе.
   - Же-енечка! Сколько лет, сколько зим. Давно приехал?
   И встала из-за стола, что бы молодой человек по достоинству оценил стан под искристой струящейся тканью тесноватых брючек. Женька оценил. Стан, не смотря на некоторую полноту, был очень даже комильфо.
   - Только что из аэропорта! С корабля, так сказать, на бал.
   - Как Париж? Как выставка?
   - Ах, Маргарита Андреевна! Не зря великие говорили, что Париж стоит обедни. Хотя в столице я бывал не часто... А выставка! Столько новинок, столько свежих идей. Я прямо рвусь в бой! Хозяин, кстати, у себя?
   Маргарита Андреевна обошла стол и наклонившись к селектору озабоченно обозрела россыпь лампочек на панели. Через стол, между прочим, нагнулась, нимфоманка чертова! Движением выверенным до миллиметра. Так, что бы сквозь тончайшую ткань брючек рельефно проступил силуэт предерзких стрингов!
   - Яков Михайлович у себя. Не занят. И вот кстати! Совсем недавно спрашивал о тебе. Так что, если есть желание - заходи.
   Женька кивнул и жестом фокусника достал из кармана микроскопический пузырек с густой золотистой жидкостью внутри.
   - Иду... А это вам, Маргарита Андреевна. Презент. Из самого Парижу!
   - Ой, что это?! - Расцвела Маргарита, павой плывя на встречу Женьке с протянутой рукой.
   - Розовое масло "Грезы Амура"! Эксклюзивный аромат...
   Такие "Грезы Амура", ганзейские купцы бочками вывозили из Индии. Потом предприимчивые парфюмеры разливали масло в изящные флаконы и продавали всем желающим за вполне приемлемую цену. Честное слово - хрустальная упаковка стоила дороже самого содержимого!
   - Спасибо Женечка, спасибо!
   - Макс, кстати, не звонил?
   Маргарита пожала плечами, рассматривая на свет содержимое флакона.
   - Откуда?! Уже вторую неделю ищет в какой-то Тьму-Таракани запчасти на точное пресслитье. И подразумевается, что ни телефона, ни почты в этом Урюпинске не знали отроду... Яков Михайлович, тут наконец появился младший Горак, с массой заграничных впечатлений... Пустить? - И нетерпеливо помахала рукой в сторону двери обитой натуральной кожей с золотыми логотипами "Фишера". - Давай, давай... Ждет...
   Яков Михайлович Федорович усердно протирал штаны на том же курсе местного политеха, что и Скоричев. И хотя был с будущим корифеем темпорики весьма дружен, интереса к исследованиям не испытывал, быстро сообразив, что больших денег в советской, а потом и российской науке в ближайшие сто лет не заработаешь. На том и разошлись дорожки двух друзей в дальнейшей жизни. Вот только созданный им на заре перестройки "Фишер", к началу двадцать первого столетия влачил довольно жалкое существование. Отечественные образцы эхолотов и навигаторов собранные в полукустарных условиях и близко не могли конкурировать с респектабельной и куда более дешевой западной аппаратурой. О красивой жизни не могло быть и речи - прибыли едва хватало на уплату налогов, покрытие расходов по аренде и покупку самых дешевых китайских комплектующих.
   Так что, когда однокашники встретились шесть лет назад и Федорович, внимательно выслушав сбивчивые, но весьма темпераментные объяснения Скоричева, спонсировал постройку первого хроногенератора, поступок этот можно было назвать очень смелым. Вот только беззаветным героизмом настоящего ученого здесь, извините, и не пахло! Федорович сразу взял со Скоричева обещание, что часть исследовательской программы будет направлена на переправку из прошлого безвозвратно утерянных кладов, произведений искусств, исторических раритетов и иных подобных ценностей. Скоричев и не упирался. Его мало беспокоило все, что прямо или косвенно не затрагивало его дражайшую теорию парадоксов и не плодило анахронизмов. Пакт века был заключен!
   С тех пор "Фишер" прилично поднялся и даже вошел в десятку сильнейших российских производителей электронного оборудования! Деньги и мозги голодных российских биллов гейтцев сделали продукцию НПО конкурентоспособной на внутреннем рынке, благосклонно принятой капризным европейским покупателем и великолепнейшей ширмой для Агентства. Скоричев не интересовался каким образом поток золота из прошлого превращается в современный денежный эквивалент, а Федорович, как дальновидный бизнесмен, денег на науку не жалел. Всему миру хорошо известно, какую кипучую квинтэссенцию может породить русский капитал, если объединится с русским же гением!
   Турецкие строители уже освоили нулевой цикл нового здания "совместного предприятия" в тихом и невзрачном спальном районе на окраине города, где под Агентство отводилось четыре подземных и два надземных этажа. Был спроектирован в основных фрагментах и заказан в разных концах СНГ новый базовый регистр питающийся от собственной электростанции мощностью в полтора миллиона киловатт. Монстр, получивший собственное имя "Янус-2", делал не нужными бортовые регистры в десантных капсулах. Был разработан проект по доставке неподъемного прежде оборудования для стационарных тахионных маяков в труднодоступные районы планеты во все основные временные периоды. В Агентстве всерьез заговорили о закладке базы в верхнемеловом периоде, а Федорович потирал руки. Если "туда" тяжеловесное оборудование, то и "оттуда"... кое-что весомое!
   - Разрешите, Яков Михайлович?
   Как не странно, а может наоборот закономерно, но именно Федорович, а не Скоричев имел вид классического научного патриарха. Импозантный, седовласый, с умным взглядом из под очков в массивной оправе. Что характерно, именно Федорович после года совместной работы осознал, а потом вдолбил и Скоричеву, совершенно глухому ко всему кроме милого его сердцу хроногенератора, необходимость создания Агентства. До дельца, быстрее чем до ученого дошло, чем может обернуться глобальный хронобеспредел.
   Скоричев и здесь моментально устранился от любого участия. Федорович сам вел переговоры с потенциальными единомышленниками, сам "вразумлял" упрямцев под видом устранения конкурентов. Когда же возможности Агентства перестали дотягивать до международного уровня внушения, сам, не ставя в известность Скоричева, создал институт полевых агентов, дабы перенести силовые акции в самую подвластную Агентству область, в прошлое...
   Вобщем, если Скоричев был корифеем и вдохновителем, обожаемым научным руководителем и основоположником, то Федорович без сомнения был "богом из машины", большим папой, Хозяином и входя в кабинет, Женька если и не испытывал пиетета, то порядком недоумевал. С чего бы это такая величина заинтересовалась скромной персоной полевого агента второго класса?
   - Да, да, Евгений Вениаминович. Прошу вас. Вы просто замечательно вовремя, голубчик!
   Кабинет Большого Папы был без сомнения образцом европейского делового стиля. В меру современен, ненавязчиво раскошен. Хром и пластик мило соседствуют с парой, тройкой безделушек не представляющих историческую ценность, но за которые иные коллекционеры отвалил бы не мало единиц с соответствующим набором нолей. Мебель, того стиля что совершенно незаметна, до тех пор пока непосредственно не обратишь к ней взгляд. Скрытые за декоративными фризами галогенные светильники. Темно-зеленое, успокаивающее взгляд покрытие на полу. В нише окна, из которого открывается весьма миленький вид на набережную, специально оборудованное место для заседаний и деловых встреч на самом высоком уровне - несколько мягких кресел вокруг низкого, круглого стола, футуристический многогранник небольшого бара и хромированное рыло стильного кондиционера.
   Самой заметной деталью кабинета был терминал "Марка" с внушительным шестидесятидюймовым монитором на треноге. А вот стол Большого Папы с черной мраморной столешницей был отменно пуст. Письменный прибор с пучком автоматических карандашей, расширенная офисная АТС и несколько фото в рамочках на западный манер.
   Федорович самолично поднялся навстречу и радушно поддерживая Женьку под локоток проводил в "вип-нишу". Едва Женькино седалище, за последние годы привыкшее больше к жесткому седлу и набитым конским волосом бомбаньеркам, угнездилось в поролоновой мякоти кресла, Маргарита Андреевна дисциплинированно внесла поднос с малым кофейным набором - кофейник, сахарница и сливочник. Без тарелочек с канапе и розеток с печеньем.
   Большой Папа, делая заявку на определенную неофициальность и даже доверительность, расстегнул пиджак и немного ослабил идеальный узел галстука, усаживаясь напротив. Подождал пока Маргарита разольет кофе и покинет кабинет. Подтолкнул к Женьке коробку толстых черных сигарилл и сияющую девственной чистотой хрустальную лодочку пепельницы.
   - Курите, Евгений Вениаминович, не стесняйтесь.
   Федорович первым, подавая пример, достал из коробки одну сигариллу, понюхал и положил на край пепельницы.
   - Я и сам грешен, хотя пытаюсь таки бросить. Так что, с удовольствием вдохну запах табачного дыма. Тем более сейчас такого табака уже не производят... Не помню точно, какого он там века...
   Женька повертел сигариллу в пальцах, понюхал, лизнул. Обертка была сладкая, явно тростниковая.
   - Конец восемнадцатого, начало девятнадцатого века, если судить по упаковке.
   Женька чиркнул длинной, из красноватой древесины, спичкой и по кабинету поплыл сладкий аромат южных морей и экзотических гаваней.
   - Куплено в недешевом английском магазине колониальных товаров, по два фунта за штуку. А вывезено Остиндийской компанией с Кубы или Ямайки.
   Федорович негромко хлопнул в ладоши.
   - Браво! Завидую профессионалу. Это для нас, кабинетных сидельцев, такие вещи - невозможная экзотика.
   Федорович придвинул к Женьке сливочник и сахарницу и сам пригубил из махонькой чашечки ароматный черный мокко, давая понять, что официальной части не будет и разговор сразу пойдет о делах домашних, внутренних. Но заговорил не сразу. Еще раз понюхал свою сигариллу, без видимой причины переставил с места на место пузатый кофейник. Женька с возрастающим беспокойством следил за его странными манипуляциями. Наконец Федорович решился.
   - Пожалуй стоит сразу перейти к делу...
   Большой Папа снял очки и почти бросил на стол. Женька с удивлением увидел, что глаза у Федоровича красные, с воспаленными как от бессонницы веками и откровенно затравленные, бегающие.
   - Дело в том, Евгений Вениаминович, что ваша командировка завершилась досрочно по независящим от Агентства обстоятельствам...
   Женька молча курил, делая затяжки одну за другой как задыхающийся пловец... Брат?! И Федорович, словно услышав немой вопрос, кивнул головой.
   - Ваш брат, Горак Максим Вениаминович не вернулся из своей командировки...
   Женька осторожно поставил на стол, вдруг ходуном заходившую в пальцах хрупкую фарфоровую скорлупку и от выкуренной наполовину сигариллы прикурил новую.
   - Я что-то не понимаю... Макс должен был вернуться позже...
   Федорович судорожно потер лицо обеими ладонями.
   - По неизвестным причинам ваш брат стартовал раньше контрольного срока не послав аварийного запроса и не сделав стандартного запроса на базовый регистр...
   - Погодите! - Женька вскочил с кресла и заметался по кабинету, не замечая как пушистый пепел с сигариллы пятнает ковровое покрытие.
   - Погодите. Макс по каким-то причинам мог стартовать с запасной площадки грузового кик-стартинга. На таких площадках маяки работают только в режиме отраженного сигнала, поэтому не было аварийного оповещения и запроса на базовый регистр.
   - я не очень силен в специальной терминологии, - Нервно пожал плечами Федорович. - Но факт остается фактом! Ваш брат стартовал из точки рандеву, но на финиш-пункт не прибыл и теперь его времяположение базовым регистром не определяется...
   Женька вдруг остановился и дико поглядел на Федоровича. Какая-то нестерпимая, неудобная, невозможная мысль поразила его на столько, что он почти спокойно вернулся к столу, уселся в кресло и даже отхлебнул из чашки остывший кофе. Поморщился. В отличие от брата, Женька ни когда не пил кофе без ломового количества сахара и сливок. Было видно как он так и этак крутит в голове поразившую его мысль, ни как не решаясь высказать ее в слух. Видать очень дикое было предположение. Дикое и не хорошее! Федорович поощрительно прихлопнул сухой ладонью по столешнице.
   - Что-то не так, Евгений Вениаминович?
   Женька очнувшись, поставил чашку на стол так, что плеснул кофейной гущей на полированное дерево.
   - Не так?! Очень не так! - Женька с подозрением поглядел на спокойно пьющего кофе Федоровича. - Если не было аварийного сигнала, если не поступил стандартный запрос на базовый регистр, если Макс, черт бы меня побрал, вообще не прибыл на финиш-пункт...! Как вам удалось установить, что мой брат куда либо стартовал, а не находится по прежнему в третьем веке от рождества Христова?
   Женька откинулся на спинку кресла и поглядел на Федоровича с вызовом. А ну-ка, давайте, объяснитесь, господин хороший!
   - И почему именно вы, а не дежурная смена или, на крайний случай, Скоричев сообщаете мне об этом?
   Федорович развел руками.
   - Вы сами и ответили на свой вопрос. Если на базовом регистре ни кто не знает о пропаже вашего брата, то естественно и не может сообщить вам... об этом прискорбном событии.
   Женька зашелся гомерическим хохотом, запрокидывая голову и хлопая ладонями по подлокотникам кресла. В дверь заглянула встревоженная Маргарита Андреевна, но Федорович отрицательно покачал головой.
   - Ну действительно! Куда как естественно! И как я сам, дурак, не догадался? Ни кто же не знает!
   Федорович холодно наблюдал за содрогающимся в конвульсиях Женькой.
   - Надеюсь мне не придется успокаивать вас как истеричную дамочку, полевой агент?
   Хотя только что пройденный реимпритинг затушевал взрывоопасные привычки рыцаря крови - Федорович знал, когда приглашать агента к себе в кабинет - Женька ощутил как внутри заворочался глухой гнев благородного к наглому нуворишу, а рука сама тянется к отсутствующему мечу. Федорович благоразумно сделал вид, что не заметил как кровожадно оскалился Женька.
   - Думаю не придется. Если вы мне объясните какого рожна устроили этот весьма неумный розыгрыш?
   - Вы верно решили, что мне больше нечем заняться, кроме как разыгрывать своих сотрудников!
   Женька задумался.
   - Тогда...
   - Верно! Логичнее всего предположить, что информация о вашем брате пришла из источника не связанного с Агентством...
   Женька достал из коробки очередную, уже третью сигариллу, проигнорировав недовольную гримасу Федоровича. Сказал, что нравится табачный дым - вот и терпи теперь... Что ж, этого стоило ожидать! Вернее можно было ожидать в любой момент...
   Все многочисленные и изощреннейшие меры безопасности разрабатываемые Агентством для предотвращения рассекречивания такой взрывоопасной технологии, как хроногенератор, страдали одним существенным недостатком. Они ни когда не применялись на практике и было не известно до конца, эффективны ли они? Теперь известно, что не эффективны!
   К тому же над Агентством, с первого дня создания, дамокловым мечем, висела опасность появления оппонента владеющего достаточно развитой технологией хроноплавания. Невозможно просчитать и отследить обсолютно всех сделавших ма-аленький шажок вперед. И еще один, и еще... Даже не вперед, а в сторону! А если оппонент достаточно умен, что бы не совершать хроноавантюр... Как говорят янки, возникла ситуация когда дерьмо попало в вентилятор! Или же неведомые оппоненты, сообщая о судьбе агента первого класса Максима Горака, тем самым дают понять что готовы сотрудничать? На каких условиях...?
   - Понимаю, - Кивнул Женька, когда счел паузу достаточно затянувшейся. - Кто-то из недобитых поднял голову? Или "крышу" от жадности вспучило?
   Федорович, с заметным облегчением одел очки и поднявшись из кресла вернулся к своему столу. Не глядя ткнул пальцем куда-то в панель селектора.
   - Маргарита Андреевна, будьте добры еще кофейку.
   И остался стоять у стола.
   - Не угадали, голубчик. На Агентство вышла совершенно иная, я бы сказал третья сила. Причем настолько серьезная, что наша "крыша" делает лужицы при одном упоминании о ней...!
   Маргарита принесла свежий кофейник. Тревожно-вопросительно поглядывая то на Федоровича, то на Женьку быстро поменяла приборы. Большой Папа и взглядом не удостоил свою верную секретаршу. Женька наоборот, ободряюще улыбнулся Маргарите. Вот кого ему меньше всего хотелось посвящать в закипающую грязь, так это ее! Не ее вина, что угораздило ее стать подружкой полевого агента...
   Кто, когда и где прокололся, в прошлом или настоящем, теперь второстепенно. Чего такого особенного хочет эта "третья сила" за информацию о Максиме, если Федорович не может решить это сам, без Женькиного участия?
   Маргарита тихонько покинула кабинет, плотно прикрыв за собой дверь и Федорович тут же вернулся в нишу для заседаний. Женька поспешил взять инициативу в свои руки.
   - Очень любопытно, каким это удивительным оборудованием они обладают, что могут отслеживать потерявшихся пилотов, да еще чужих?
   При всей внешней прозаичности своей деятельности, Яков Михайлович Федорович был далеко не бесталанным человеком. Просто его таланты лежали в плоскости несколько иной, чем темпорика. Возможно, при ином жизненном раскладе, он стал бы не плохим политиком или актером. Весь сумбурный Женькин "мыслеряд" Федорович срисовал как с картинки.
   - Эти "варяги", по всем признакам не имеют ни чего такого, чего не было бы у нас...
   - Тогда каким же образом...
   Яков Михайлович наконец уселся в кресло напротив. Изощренным чутьем прирожденного дипломата, он уже почувствовал, что первый накал страсти миновал и фехтовать предметами мебели ни кто не станет.
   - Не знаю, Евгений Вениаминович. Они не сочли нужным сообщить мне об этом, сразу потребовав вас...
   - Даже так?!
   - И даже больше! В свое время, каюсь, я маловато уделял внимания единой теории времени, но у меня осталось впечатление, что "варяги" вообще не владеют какой либо хронотехнологией... Но при этом им точно известно времяположение вашего брата.
   - Не смешите меня!
   - И не думаю. Я сам хохотал как помешанный, до тех пор пока мне не представили неопровержимых доказательств... Технологией "варяги" не владеют, но... Она им просто и не нужна.
   - Что-о?!
   Федорович усмехнулся, видя как встрепенулся Женька.
   - Увы, но это так! "Варяги" дали мне понять... да что там понять! Откровенно заявили, что претендуют на контроль над Агентством. Практически, нам предлагают поменять хозяев. Вернее вам...
   - В обмен на жизнь моего брата?
   - А этого мало...?!
  
   ... Когда тяжелая панцирная конница Шлиппенбаха, смяла левый флаг русских гренадеров и аллюром вынеслась на батарею капитана Раевского, пушкари, ожидавшие приказа о начале главного сражения, не успели развернуть лафеты громадных полковых единорогов и встретить французских кирасир убийственной метлой картечных залпов. Завязалась безжалостная свалка и в ход пошли тяжелые медные банники, артиллерийские тесаки, лопаты и кайла. Прислуга полегла до единого человека, но дала обозным поставить поперек дороги зарядные фуры, которые собственноручно подорвал унтер-офицер Пыжих, прямо под мчащимися во весь опор, визжащими всадниками в крылатых касках.
   Солнце погасло в клубах порохового дыма, изуродованные тела усеяли землю перед редутом, в дыму и огне, как грешники в аду, метались тени сражающихся. Женька был молод, это была его первая самостоятельная командировка в качестве кризисного наблюдателя и ему не хотелось умирать. Но его контузило близким взрывом фуры, отбросило на несколько саженей от редута и оборвало цепочку регистратора.
   И теперь он стоял в разорванном, забрызганном чужой кровью, тлеющем суконном мундире младшего бомбардира и очумело наблюдал, как из-за горящих фур вылетел огромный, усатый кирасир на широкогрудом вороном скакуне. Конь, вздернутый умелой рукой и шенкелями, встал на дыбы и затанцевал на задних ногах, хрипя и роняя клочья розовой пены. Тусклое солнце кроваво блеснуло на отведенном для удара палаше.
   Женька подобрал с земли погнутый банник и обреченно шагнул навстречу кирасиру. Сквозь шум в ушах он отчетливо слышал гром копыт и пронзительное "и-ия-ха!" кирасира. Француз топорщил в хищной улыбке стрелки усов, уверенный, что молоденький русский солдатик в изгвазданном мундире станет для него легкой поживой. И ни Женька, ни кирасир не видели, как на перерез им, пустив коня в галоп, мчится высокий, гибкий улан в пестром ментике, с конским хвостом на золоченой каске и с маленьким флажком на конце взятой наперевес пики.
   Всадники сшиблись с глухим стуком буквально в метре от пригнувшегося Женьки. Он даже успел расслышать, как улан подбадривает коня негромким: "хох-хох!"
   Вращаясь пропеллером улетел палаш. Пика с хрустом пробила кирасу кирасира под правым боком и как гигантским рычагом вынесла того из седла. Клан тоже не удержался в стременах и с обломком пики в обнимку покатился по испятнанной пороховой копотью и кровью земле. Женька оглушенно наблюдал за корчащимся, хрипящим кирасиром, уде мертвым, но все еще пытающимся дотянуться до засевшего в боку железа. Только что, на его глазах, один французский кавалерист убил другого!
   Улан рыча от боли поднялся. Подволакивая левую, явно сломанную, ногу и опираясь на обломок пики как на костыль, стянул каску и рукавом утер грязь и пот с бритого лица.
   - Что уставился молокосос? - Хрипло спросил он Женьку на языке парижского предместья. - Где твой регистратор? Как вообще ты оказался на втором редуте, наблюдатель хренов?
   - Максим?!
   Максим запнулся за больную ногу и со стоном осел на землю. Женька кинулся было к брату, но улан яростно оттолкнул его концом импровизированного костыля.
   - Пошел прочь! Не хватало нашей многострадальной истории братания французского офицера и русского солдата прямо под Бородином!
   - Но твоя нога...!
   Максим посмотрел на вывернутую под неестественным углом ногу, словно видел ее первый раз в жизни. Усмехнулся уже по-русски.
   - Нога как нога. Правда маленько поломанная... Уходи, братец. Это был только авангард. Скоро сюда нагрянет весь полк Шлиппенбаха.
   Максим за цепочку вытянул из-под мундира регистратор и кинул к ногам Женьки.
   - Топай! На юго-восток, в пяти верстах. Побитый шрапнелью березняк. Маяк замаскирован под сухой березой в геометрическом центре березняка. Свою командировку можешь считать законченной... Да беги, ты, черт бы тебя побрал! Или ты совсем не помнишь истории? Второй редут вот-вот сотрут с лица земли...
   И когда Женька неуверенной, шаткой рысцой побежал в указанном направлении, крикнул вслед по-французски.
   - Береги себя брат! Ты у меня один...
  
   ... Женька, наконец решившись, стремительно поднялся с кресла. Прости меня брат! Я наверно предаю тебя, но не могу поступить иначе. Ты сам меня учил... Через полчаса с базового регистра снимут энергообеспечение и гигантский хроногенератор навсе6гда канет в загадочной и непостижимой пучине математического космоса. Все десантные капсулы по аварийному расписанию отправятся в мезозой. А в машинном зале, после того как будут отформатированы банки памяти "Марка", сработает термический заряд...
   - Погодите минутку, Евгений.
   Федорович с кресла не поднялся. И с виду был спокоен, вот только руки выдавали его с головой. Руки, бесцельно шарящие по столу, переставляющие с места на место кофейные приборы.
   - Вы, конечно, сейчас же отправитесь к Скоричеву?
   - Вы очень догадливы, Яков Михайлович!
   - И через час Агентство рассеется яко дым, от начавшегося в подвале пожара?
   Женька непонимающе нахмурился.
   - Вы не хуже меня знакомы с охранными мероприятиями. Вы сами принимали участие в их создании. И меня, честно сказать, несколько удивляет, почему вы сами...
   - Так позвольте же наконец объяснить!
   Федорович оставил эквилибристику кофейником и молочником с сахарницей и наконец таки ухватился за оставленную в пепельнице сигариллу. Пламя штучного золотого "Ронсона" не сразу нашло кончик толстой, черной палочки.
   - Разве тут бросишь курить?! Пропадай мои легкие вместе с сердцем! Я так понял, что иного развития событий вы не видите?
   - А вы?
   Федорович закашлялся. Тяжело, с надрывом. С силой задавил окурок в пепельнице так, что тростниковая бумажка лопнула и длинные, увлажненные никотином макаронины табака расползлись, пачкая коричневым соком холеные пальцы Большого Папы.
   - Вы как истинный воин времени готовы не дрогнув пожертвовать своим братом...
   И остановил нетерпеливым жестом надменно усмехнувшегося Женьку.
   - Не спешите хамить, молодой человек! Дело в том, что потеря полевого агента лишь малая часть возникших у Агентства проблем. "Варяги", кстати, предвидели подобный поворот событий и предельно конкретизировали информацию о вашем брате... Присядьте-ка. "Красную кнопку" вы всегда успеете нажать... Са-ди-тесь! В самом деле, не стану же я бить вас пепельницей по голове, а потом прятать труп в стенном шкафу!
   " Хотел бы я посмотреть, как у тебя это получится" - с угрозой подумал Женька, но все-таки сел на краешек кресла. Федорович налил в чашку кофе и выпил залпом, как водку.
   - Извольте видеть, Евгений Вениаминович, что ваш брат имел неосторожность потеряться не где нибудь, а в зоне технологического запрета!
   Федорович подался к окаменело слушавшему Женьке.
   - Понимаете, что это значит? Это уже не простой прокол вашей пресловутой сингулярности. Это настоящий хроноклазм! Желаете лицезреть как теория превращается в практику?
   Женька с трудом выбирался из черной ямы ступора.
   - Технологический запрет распространяется на последние сто лет. Это не тысячелетия! Отозвать всех агентов, кураторов и наблюдателей. Задействовать все капсулы...
   - И обшарить каждый день на протяжении ста лет? Вы в ладах с элементарной математикой? Нам просто не дадут столько времени форы!
   В голосе Федоровича появились визгливые нотки.
   - Я не хочу проснуться завтра и узнать, что я вовсе не рождался на свет!
   Теперь уже Женьке захотелось жахнуть кофе. Да не из наперсточного китайского извращения, а прямиком из кофейника. Или лучше "гранчак" самогона без закуси! Братка, братка - что там с тобой случилось? Ни когда не поверю, что ты наломал дров как последний школяр... В какое дерьмо мы с тобой невольно вляпались?
   - ... Чем дольше Максим Горак будет находится в зоне технологического запрета, тем выше опасность хроноклазма. А последствия будут необратимы!
   - Почему вы не обратились к Скоричеву?
   Федорович с кресла пересел прямо на стол не глядя смахнув в сторону кофейные принадлежности. Уселся так, что бы оказаться лицом к лицу с собеседником.
   - Давайте начистоту, молодой человек... Вадима Ильича я знаю, дай бог, лет двадцать пять. Он замечательный человек, гениальный ученый и все такое прочее. Но!
   Федорович с демонстративной удрученностью сжал ладонь в ладони.
   - Вы разве не замечали, что Скоричев немного... не от мира сего? Темпорика, его жизнь, его кумир, его идол! Все остальное: дым, фикция, досадная помеха! Он даже любимую женщину оттолкнул шесть лет тому назад, ради скорейшей постройки усовершенствованного генератора...!
   Федорович неожиданно вспыхнул, сморщился, ухватил за лацканы куртки отшатнувшегося Женьку.
   - Он наломает дров, Евгений! Поверьте мне. Он обсолютно глухой ко всему вокруг раб рафинированной хроноэстетики!
   Федорович оттолкнул Женьку вместе с откатившимся креслом и вскочив со стола забегал по кабинету, театрально заламывая руки.
   - Стоит только Скоричеву узнать о случившемся и через час "Фишер" запылает как пионерский костер! А на вашем брате, как и на всем мире, можно будет поставить большой, жи-ирный крест... И как там в Писании? Взойдет звезда Полынь и явится всадник бледен, на бледном коне... И живые позавидуют мертвым...!
   Самое поганое, что Женька верил Федоровичу! Верил, что Скоричев способен устроить вселенский пожар ради идеи. Верил, что времени на поиски у них нет. Кто бы ни были эти "варяги" выводы они сделают доступные и последнему дебилу. Если "Фишер" не полыхнул сразу, значит не загорится и впредь. И если в ближайшее время им не дадут конкретного ответа, Агентство просто "возьмут на штык" крепкие ребятишки в бронежилетах.
   Может быть Женька поступает необдуманно. Может быть потом, он проклянет самого себя. Может быть его проклянут его соратники и, самое страшное, его брат. Все может быть. Но если Агентство возьмут штурмом, Скоричев не задумываясь отправит его в тартарары, Максим Горак навсегда останется в зоне технологического запрета и мир вскоре рухнет в ужасающую хронокатастрофу! Сейчас, сей миг, у него просто нет другой возможности остановить неуправляемый состав событий, без тормозов несущийся под откос!
   - Ладно! Согласен... Но что вы хотите конкретно от меня...?
  
  

3

   ... Низкая деревянная дверь заскрипела так, что казалось проснутся и в Версале! Но ни что не шевельнулось внизу, в темном, освещенном только неверным, колеблющимся светом угасающего камина, холле. Д, Фуртэ молча указал бродяге концом меча на две других, рядком расположенных двери, а сам бесшумно, придерживая рукой перевязь, стал спускаться вниз. Показалось ему или на самом деле кто-то открывал калитку дубовых ворот?
   В холле было пусто и это одно только это было весьма подозрительно. Где хозяин с хозяйкой? Не в хлеву же они улеглись, уступив свою опочивальню благородному гостю со слугой? Бесшумной тенью спустился бродяга. Красноречиво развел руками - пусто. Комнаты оказались совершенно нежилыми, пыльными, заваленными каким-то заплесневелым тряпьем и позеленевшими медяшками. Спустившись в холл, бродяга тут же подхватил стоявшую у камина увесистую кочергу. Д, Фуртэ скептически покачал головой, но тот только окрысился: "Мне что, голыми пятками махать? Или твоим ножиком всех почикать?"
   На кухне тоже ни кого не было. Хотя здесь явно присутствовали человеческие следы, но большая угольная плита была потушена и вид имела такой, словно пользовались ей от случая к случаю и весьма неаккуратно. Дверь на задний двор была распахнута, а двор заливала такая яркая луна, что д, Фуртэ снова перекрестился. Слава создателю, половина удачи им уже обеспечена. Не придется в темноте отмахиваться от неведомого числа врагов, хорошо знакомых с окрестностями! Правда если "мельник" догадается спустить волкодавов, фортуна сразу повернется к ним спиной.
   Присев на корточки д, Фуртэ осторожно выглянул из двери. Залитый белесым светом ночного солнышка двор был как на ладони. Калитка в воротах и правда была распахнута, а возле ворот мялся ражий детина в кожаном колете, явно с чужого плеча. Выглянувший следом бродяга шепотом выругался - детина довольно ловко крутил в руках его посох. Еще два темных силуэта время от времени показывались из-за угла дома. Видать сторожат крыльцо.
   Д, Фуртэ усмехнулся. Диспозиция насквозь знакомая! Верно в этот самый момент, "мельник" крадучись поднимается наверх с чем нибудь очень острым в руках. Если же, паче отчаянья, не удастся тихо прирезать "фазана" вместе с бродяжкой-слугой прямо в постели, очумевших со сна глупцов кинувшихся в беспамятное бегство, во дворе ждала засада. Настоящая шайка! И кто знает, ежели со всем старанием пошарить по углам, не сыщется ли где та самая волчья шкура, что так удачно когда-то попортил шевалье?
   На втором этаже что-то с грохотом повалилось и голос "мельника" взревел.
   - Дьявольщина! Птичка упорхнула из клетки. Эй вы там, внизу. Глядите в оба! Они не могли не замеченными улизнуть из дома...
   И тут громила у ворот сделал самую большую глупость из тех, что вообще можно совершить. Оставив свой пост у калитки, с посохом наперевес он кинулся прямиком к беглецам. Нет, он не заметил их, по-прежнему таящихся в чернильной тени царившей на кухне. Детина видать решил самым первым перекрыть беглецам путь отступления через кухонную дверь. Судя по росту и стати, малый умом не блистал и глупостей в своей жизни совершил не мало. Вот только сейчас он сделал самую последую глупость в своем беззаконном существовании!
   Женька ловко сунул разбойнику между ног ножны и когда детина, удивленно ухнув, растянулся в пыли, бродяга коршуном кинулся ему на спину с мюзерикордом. Короткий хрип сменился бульканьем и почти обезглавленное тело замолотило ногами по земле. Бродяга облегченно засмеялся и подхватил посох. Вот теперь, со своей ненаглядной дубиной, он снова стал по настоящему "вооружен и очень опасен".
   Д, Фуртэ уже со всех ног летел к крыльцу, даже не оглянувшись на "слугу", уверенный что тот и сам прекрасно управится с неотесанным деревенским парнем бывшим слишком ленивым, что бы пахать землю и слишком глупым, что бы податься в разбойники. Жан, Батист успел разглядеть главное - собаки были наглухо заперты деревянными щитами в своих будках. Видать мельник побоялся что волкодавы раньше времени поднимут шум и лишил самых опасных своих бойцов возможности принять участие в "танцульках".
   Первоначальный план что есть духу рвануть в открытую калитку и растаять в чаще леса, сразу был забыт. Двое у крыльца хотя и довольно слаженно выхватили длинные тесаки лесорубов и кинулись ему на перерез, настоящей опасности для хорошего фехтовальщика не представляли. Один тут же получил стилетом в брюхо и с воплем выбыл из игры. Другой резво отпрыгнул и уклонившись от свистнувшего меча перехватил тесак так, что бы было сподручней метнуть. Но бродяга налетел на него вихрем, крутнул посохом как ветряная мельница крыльями и с такой силой врезал окованным концом дубины по шее разбойнику, что д, Фуртэ отчетливо услышал хруст позвонков.
   За домом загремела выбитая ставня. Следом донесся шум падения чего-то тяжелого и болезненный вскрик. Осклабившись Жан, Батист бросился на этот шум. Неудачно выпрыгнувший из окна "мельник", торопливо ковылял к забору. Д, Фуртэ не стал выяснять полезет он через забор или среди монументальных дубовых плах есть с секретом. Настигнув беглеца, Жан, Батист концом меча несильно уколол того в поясницу, при этом сразу перерубив становой хребет. "Мельник" кулем повалился на землю. Даже если бы ему каким-то чудом удалось пережить эту ночь, ходить остаток жизни все едино не пришлось бы.
   Сделав отчаянное усилие разбойник перевернулся на спину. Нижняя бесчувственная часть тела мешала сесть, но он все-таки подтянулся на руках и сел, привалившись спиной к забору. Уже не человек, а всего лишь половинка человека, он все едино отчаянно хотел жить. Заслонившись рукой от нацеленной в горло стали, "мельник" хрипло заголосил мотая из стороны в сторону кудлатой башкой.
   - Погоди! Не лишай меня жизни, достопочтимый господин. Ты уже достаточно наказал меня.
   - Проклятый разбойник! - Д, Фуртэ медленно отвел руку с мечем для последнего удара. - Почему я должен тебя пощадить?
   Из темноты бесшумно подошел бродяга успевший сменить свой мешок на одежду снятую с мертвецов. Встал рядом оперившись на посох и равнодушно глядя на корчившегося у его ног "мельника". Он прошел в жизни похожую школу, где так же как и четыреста лет до этого, проигравший всегда расплачивался своей жизнью. У разбойника уже шла горлом черная в свете луны кровь, но он все едино хотел жить! Любой ценой! Хоть мгновение! Увидев бродягу он выпучил глаза и уставил в него толстый, перемазанный кровью палец.
   - Я теперь лишь жалкий калека, а не разбойник. Вот! Вот твой истинный враг. Ты думаешь, что принял на службу верного и почтительного слугу, но ты ошибаешься. Я узнал его!
   В глазах бродяги появился интерес. Д, Фуртэ приостановил роковое движение. Разбойник, с вспыхнувшей во взгляде сумасшедшей надеждой, продолжал тыкать в бродягу пальцем.
   - Я видел! Я видел своими глазами, как подручные тюремного бейлифа раздували огонь под ногами Вито Мясника. И хотя он был пьян как осел и до самого конца изрыгал ужаснейшую хулу на нашу святую Церковь и самого папу, ни каких копыт я у него не заметил!
   Д, Фуртэ качнул мечем так, что острие оказалось в непосредственной близости от судорожно дергающегося кадыка разбойника.
   - Ты несешь чушь, только оттягивая неизбежное. Какое мне дело до того, был ли Вито посланником дьявола или нет? Все едино его пятки сейчас чешет раскаленным железом сам Сатана! И ты не замедлишь составить ему компанию...
   - Не-ет! Подождите, милостивый шевалье. Вито сгорел дотла и черт с ним. Я говорю не о нем, а о его подручном...
   - Ты тянешь время, глупец!
   - Его не сожгли, а повесили, как простого преступника. Но той же ночью висельник исчез со своей перекладины!
   Д, Фуртэ даже меч опустил от возмущения. Оглянулся на бродягу словно призывая в свидетели.
   - Ты верно совсем рехнулся от страха, грязный червь! Твои деревенские побасенки совершенно не интересны ни мне, ни моему слуге. Умри без покаяния, тварь...
   Меч взметнулся, но бродяга положил руку на плечо Жану, Батисту.
   - Погоди-ка, шевалье. Дай дослушать, что он там такое бормочет насчет покойничка.
   В глазах "мельника" зажглось злобное торжество.
   - Я был прав! Мне не ведом его тарабарский язык, но он вовсе не немой. И не Вито, да простит Господь его черную душу, надо было жечь с молитвами и крестом, а вот его!
   Д, Фуртэ от изумления едва не выронил оружие. Бродяга хихикнул и почесал отросший на голове ежик волос.
   - Ты хочешь сказать, что тот висельник и мой слуга...
   - Одно лицо! - Вскричал обрадованный "мельник". - Одно лицо, мой милостивый господин. Я немного знал раньше того, кого звали Немой Жак. Я видел как его вздернули! Ты пригрел нечисть на своей груди, добрый господин.
   Бродяга рассмеялся и пожал плечами.
   - Веревка могла и оборваться...
   К удивлению д, Фуртэ, "мельник" понял школьный французский бродяги и затрясся от злобного смеха.
   - Ну нет, сатана! Ты сплясал с пеньковой тетушкой как положено. Палач бейлифа знает свое дело. Ты даже обмочился, а твой вывалившийся язык до ночи клевали вороны...
   Д, Фуртэ коротко ткнул мечем сбоку, не перерезав горла, а милосердно разрубив шейные позвонки. "Мельник" умер мгновенно. Только в быстро тускнеющих глазах застыл последний, неизбывный страх перед разверзшейся бездной. Бродяга задумчиво поглядел как шевалье вытирает меч о рубаху покойника.
   - Что-то ты подозрительно быстро его кончил. Пусть бы еще позвиздел. Все равно не жилец был.
   - Он бы тебе еще не то рассказал, лишь бы пожить хоть минутку.
   Д, Фурте кинул меч в ножны, поправил и подтянул ослабшую перевязь. Бродяга все еще задумчиво глядел на остывающее тело, опершись на посох.
   - А может я действительно похож на местного авторитета?
   Жан, Батист прислушался к глухой ночной тишине повисшей над хутором.
   - Кажется за лесом первые петухи прокричали. Светает в это время и на этой широте довольно рано... Во-первых не на авторитета, а на его шестерку. А во-вторых - тебе же хуже!
   - Это почему?
   - Потому, что оживший разбойник из ведомства бейлифа автоматически попадает в ведомство святейшей инквизиции. А это очень грустно, брат-разбойник!
   - Кто знает, кто знает... - Пробормотал бродяга направляясь за шевалье обратно к дому. Но д, Фуртэ его все-таки услышал.
   - Вито сожгли как еретика только для показухи и устрашения. Вряд ли он побывал у заплечных дел мастеров в подвале ближайшего монастыря. Но если ты решишь выдавать себя за восставшего из мертвых разбойника, это, говоря современным нам языком, будет убойнейший криминал! И то, что тебе из книжек известно об испанском сапоге и железной деве, потом, когда тебя поймают, покажется доброй рождественской сказкой в сравнении с настоящим искусством инквизиции...
   Они уже поднялись на крыльцо, когда их остановил тихий тоскливый вой доносившийся из хлева. Бродяга настороженно поднял посох.
   - Это что еще такое?
   Д, Фуртэ подобрал валяющийся возле тела одного из разбойников, так и не пригодившийся ему смоляной факел и сбегав в дом зажег его от камина. В пустующем хлеву, где еще витал слабый запах навоза, а погрызенные стойла указывали на то, что здесь когда-то действительно были животные, на гнилом деревянном полу сидела кухонная девка в одной грязной ночной рубахе и тихо выла уже верно окончательно простившись с жизнью.
   Д, Фуртэ попытался пинками и пощечинами выяснить у нее, куда делась хозяйка, но девка совсем очумела и только обморочно закатывала глаза, переходя с воя на визг и обратно. Жан, Батист махнул рукой и уже было пошел прочь, но бродяга вдруг гадко усмехнулся и собрав в кулак сивые патлы девки, рывком заставил ее встать перед собой на колени.
   - Слышь, шевалье. А право победителя в этих краях практикуется?
   Д, Фуртэ, уже с улицы, посветил чадящим факелом в глубь хлева.
   - Практикуется. Как же без этого в просвещенной Европе! Только я бы тебе не рекомендовал.
   - Что, заступаться станешь?
   - Еще чего! Судя по месту в котором она жила, к подобной работе ей не привыкать.
   - Ну, вот!
   - Просто мне кажется, что о такой забаве как французская любовь они здесь еще и слыхом не слыхивали... Как и о зубных щетках!
   Бродяга с сомнением поглядел на обморочно застывшую девку.
   - Может тогда как обычно ее попользовать?
   - Тоже можно. Только поверь мне как знатоку - болезнь принца Альберта не в восемнадцатом веке придумали!
   Бродяга плюнул с досады и пинком отправил пискнувшую девку в пустующие ясли.
   - Вот ведь непруха!
   - Советую тебе на будущее даже с великосветскими матронами проявлять осторожность. В Средневековье и от благородной дамочки можно сифилис подцепить. Как повезет.
   - И что теперь с ней делать? Так и оставим? А если сбежит, шум поднимет... Братки с претензией явятся...
   Д, Фурте сунул факел в специальное кольцо на крылечном столбе и длинно, сладко зевнул.
   - Ни куда она не денется. Пока солнышко не взойдет, носа из хлева не высунет... Пойдем лучше пошарим на кухне. У меня после драки всегда волчий аппетит просыпается...
  
  

4

   ... Северное лето изменчиво до вероломства. Не зря еще при коммунистах север России окрестили зоной рискованного земледелия! С утра, с безоблачного неба улыбалось всему миру ласковое майское солнышко и беспечные борисоглебские модницы уже примеривали топики и шорты в предвкушении отличного дня. Но к обеду небо затянуло серыми, неопрятными тучами и сыпануло таким затяжным дождичком, что столбик термометра быстренько ретировался до десяти градусов!
   А коммунальники уже успели рапортовать об успешном окончании отопительного сезона и идти на поводу у изменчивой погоды не собирались. Так что, затопленный в кабинете камин лишним вовсе не выглядел. Женьке же, совсем недавно возвратившемуся из эпохи тотального каминного отопления, вообще казался очень уютным и домашним.
   Вот только обстановка была совсем не домашняя и каминчик, надо думать, зажгли не для тепла, а против возможного прослушивания. Длинный стол, за который все и уселись, тоже был "в масть" камину. Резные львиные лапы поддерживали полированную до зеркального цвета столешницу, украшенную инкрустациями из другого, верно не менее ценного чем мореный дуб, дерева. Асю каминную стену занимала коллекция холодного оружия. И на Женькин предвзятый взгляд это было вполне боевое оружие, а не тупые и ржавые музейные экспонаты.
   На том, отличие кабинета от обычного офиса и заканчивалось. Пол покрывал серый ковролин, стены пластиковые панели. У стола стояли самые обычные конторские стулья из хромированного силумина и черного кожзама. В оконных проемах тройные стеклопакеты без признаков форточек или иных фрамуг. Правда зеленоватый цвет стекла говорил за то, что стеклопакеты эти стандартному "семь, шестьдесят две" вряд ли по зубам. У противоположной от камина стены, на специальной стойке, собран самый обычный хотя и дорогой компьютерный комплект. В целом обстановка кабинета могла многое сказать человеку наблюдательному о характере его хозяина. Обитал здесь человек явно равнодушный к общепризнанным нормам роскоши, но и не лишенный своих тайных пристрастий.
   Гнедой был облачен в просторный спортивный костюм, совершенно скрывавший очертания его жилистого тела и легкие теннисные тапочки. Вид при этом имел самый домашний, да только знающий человек сразу бы оценил, какой арсенал можно расположить под такой хламидкой.
   Хозяин сразу отпустил бодигардов и сам открыл спрятанный в стеновой панели бар, не забыв при этом поставить на каминную полку неразлучную с ним глушилку. Небрежно наплескал в стаканы янтарного бурбона и подцепив мизинцем ведерко со льдом вернулся к столу. Поставил поднос и уселся на стул даже не поинтересовавшись, что гости будут пить. И будут ли пить вообще. На стул Гнедой опустился так, словно не ведал ни своего возраста, ни закона всемирного тяготения.
   Женька тут же ухватился за вискарик. Выпил залпом свою порцию без всякого льда и с сожалением подумал о добавке. Федорович, напротив, к спиртному даже не притронулся. Сидел пыжась, напустив на себя значительный вид, хотя ясно было как дважды два, что отныне его ценность упала до ноля и все, что от него требуется, это сидеть молча и слушать что умные люди говорить будут.
   Гнедой слегка намочил в бурбоне губы и сразу отставил звенящий льдом стакан в сторону. Вытянул из-за ворота олимпийки тонкую платиновую цепочку на которой висел сетчатый шарик, размером чуть побольше пробки от шампанского. Шарик охватывали два кольца из дымчатого топаза. Не расстегивая цепочки снял с шеи регистратор и положил на стол перед Женькой.
   - Я думаю этого "вещдока" будет достаточно для доверительной беседы?
   Женька взял регистратор и привычно нажал, сдвинув по оси одно из колец. Поднял выше к свету. Под кольцом был оттиснут шестизначный номер, который Женька назвал бы, что называется, спросонья и с закрытыми глазами. 342242 - личный код полевого агента первого класса Максима Горака. Гнедой с интересом наблюдал за его манипуляциями.
   - Сам я никогда не разбирал регистратор. Хотя хотелось, страшно! Боялся ненароком что нибудь повредить...
   Гнедой забрал регистратор у Женьки и погладил его странным выражением на лице.
   - Представляете, но почти за сорок лет мне лишь дважды довелось увидеть как он замигал красным!
   Женька покосился на пустой стакан, но попросить продолжения не решился. Черт с ним - времени надраться как следует, у него будет еще предостаточно!
   - Вот значит как вы нас вычислили.
   Гнедой согласно и весло кивнул.
   - Два раза за сорок лет! И вдруг по двадцать, тридцать сигналов в месяц. Я думал, что рехнусь от радости!
   Глядя в ледяные глаза, мало кто поверил бы, что Гнедой способен рехнуться от радости.
   - А когда ради эксперимента заглянул в офис "Фишера", регистратор начал выдавать и желтые и голубые и зеленые огни!
   Гнедой с усмешкой поглядел на Федоровича.
   - Остальное было делом техники.
   Федорович едва заметно поморщился, но промолчал. Прищемленная гордость ныла до сих пор.
   - Должен сказать, что охранные мероприятия поставлены у вас из рук вон плохо. Если бы я захотел, то прямо тогда, из офиса "Фишера" мог пройти через все ваше Агентство, как нож сквозь масло. Кто вообще ставил у вас охрану?
   Женька пожал плечами.
   - Специально, ни кто. Каждый дежурный оператор знает весь комплекс мероприятий и готов...
   - Детский сад! Цирк на колесах!
   Гнедой взял стакан, полюбовался игрой пламени на тающих кубиках льда.
   - Вы так самоуспокоились возможностью обесточить базовый регистр, что совершенно не учли - вокруг хватает подготовленных и чертовски проворных ребят, которые просто не дадут вам шанса нажать "красную кнопку"...
   И так резко обернулся к хмыкнувшему Женьке, что капли бурбона из стакана плеснули на драгоценную столешницу.
   - Не скалься, пацан! Людей годами дрочат нести дежурство возле таких кнопок. День и ночь натаскивают принимать решение в доли секунды. А вы... Твой Скоричев что, полубог? Любой спецназ поставит раком вашу богадельню за пару минут. Успеет твой хроногений за такой срок спрятать все концы? Ладно, не напрягайся. Я сегодня добрый, как никогда!
   Гнедой последнее время не одного Женьку поражал непредсказуемыми вспышками ярости. Как спящий вулкан! Тишь да гладь, птички поют, солнышко в листве мельтешит. И вдруг - взрыв! Дым, огонь, туча пепла. И опять тишина. Только многократное эхо, да быстро сносимая ветром черная туча над конусом.
   Последние два года, подобные вспышки стали повторяться все чаще. Подручные и бодигарды, испытывая вполне конкретный страх за свою шкуру, старались как можно меньше попадаться на глаза их несгибаемого пахана. И только когда регистратор начал сигналить красным так, словно сорвался с гвоздя, все опять увидели прежнего Гнедого. Спокойного, собранного, улыбающегося... и опасного до жути!
   Женька еще приходил в себя от неожиданности, а Гнедой уже с презрением и брезгливостью рассматривал Федоровича, нервно заерзавшего на стуле под его взглядом.
   - А финансист ваш, вообще отдельный разговор! Раздолбай Раздолбаевич Раздолбаев! Так бездарно перекачивать золотишко за бугор всяческим коллекционерам... Даже весьма неразборчивый Сотбис и тот уже начал выражать недоумение... "Компетентные органы" дали бы вам порезвится еще максимум год, полтора. Потом пришли к вам в гости с бумажкой от прокурора, увидели чем вы занимаетесь... и кобздец!
   Гнедой демонстративно закатил глаза, покачал головой и почмокал губами, как ара на рынке.
   - Следом явились бы ребята "из под феликса" и спалили ваш рыбий кооператив не хуже вас самих.
   Гнедой наконец-то принес из бара всю бутылку целиком и поставил на стол, жестом предложив всем наливать самим, кому сколько захочется. Женька тут же набулькал себе полный стакан, но, подумав, следом загреб пригоршню льда. При всем своем умении пить не хмелея, он остерегался туманить мозги даже в словесном поединке с таким зверем как Гнедой.
   - За последние три года, через подставные фирмочки, "Фишер" пустил в бесконтрольную продажу такое колличество раритетов, что очень скоро вы себе и Интерпол на шею посадили бы.
   Гнедой насмешливо поглядел на скисшего Федоровича.
   - У тебя, брат, случайно не возникало идейки пустить с молотка что нибудь типа библиотеки Ивана Грозного или Анналов Аристотеля?
   И отметив как вильнул взгляд Большого Папы, удовлетворенно кивнул.
   - Вижу. Возникало. Вот хохма-то была бы!
   Федорович, не выдержав откровенного яда сочащегося ему на голову в присутствии Женьки, сделал слабую попытку защититься.
   - Вы не представляете, каких расходов требовала работа Агентства! Один только научные изыскания Скоричева съедали больше ста миллионов долларов в год...
   Но Гнедой небрежно отмахнулся от Федоровича.
   - Только не вправляй мне, Яшка, что не учен денежки отмывать. Инвестиции там всякие делать и тому подобное. Ты просто оборзел от полной безнаказанности. Золотишко-то юридически вроде бы как и ни чье. Вот ты и швырял его направо и налево, как подгулявший купчик!
   И моментально забыв о присутствии Большого Папы обращался к одному Женьке.
   - Только ради бога не сочтите, что я к вам в благодетели набиваюсь. Меценатствовать я привык только на паперти, раз в неделю. Агентство, это очень серьезно. Это не игра в благородных защитников времени. Хотя всяких отморозков и нужно мочить, но в первую очередь Агентство, это государство в государстве. Со своими границами, войском и серьезной заявкой на мировое лидерство! И любое, нормальное правительство, включая хваленые западные демократии, сделает все возможное, что бы похоронить вас как можно тише и взять в свои руки контроль над технологией.
   Гнедой впервые сделал настоящий глоток из своего стакана и поморщившись отставил в сторону.
   - Не зря говорят, что спиртное бывает только двух видов - плохое и очень плохое... И что мы имеем на сегодняшний день? Скоричев глух ко всему, кроме темпорики. Охрана в зачаточном состоянии. Самая боевая часть Агентства, полевые агенты, постоянно находятся где-то у черта на куличиках. А Федорович, дорвавшись до вселенской халявы, роется в золоте как свинья на колхозной грядке. Как вы думаете, Евгений Вениаминович, долго ли при таком раскладе просуществует ваше Агентство?
   Бледный, потный и расстроенный Федорович наконец приложился к стакану. Да так что только льдинки звякнули по дорогим металлокерамическим зубам. Женька, наоборот, беря пример с Гнедого, свой стакан отставил подальше.
   - Хорошо. Считайте, что вы меня убедили по всем пунктам. Последние три года мы ведем себя как полные лохи и только чудом еще держимся наплаву. Что дальше? Чего хотите вы? От роли благодетеля вы только что самым скромным образом отказались, в то, что проявляете живейший интерес к темпорике и истории вериться с трудом, а торговлю золотом вы назвали занятием глупым и небезопасным.
   Гнедой согласно кивнул.
   - Возникает закономерный вопрос, чего же хочу лично я?
   Поднявшись со стула, Гнедой бесшумной кошачьей походкой прогулялся вдоль стола, до камина и обратно. Он снова извлек из-за ворота олимпийки регистратор и держал его на ладони, как когда-то принц датский череп бедного Йорика. Даже поднял в вытянутой руке, словно собираясь произнести бессмертное: "быть или не быть!". Но только сжал шарик в кулаке так, что Женька забеспокоился - не хрупнули бы дымчатые кольца репетиров в железной длани пахана.
   - Чего я хочу, это особый вопрос. Я даже сказал бы - интимный! Остановимся пока на том, чего я требую. Заметьте! Не прошу, а требую.
   Гнедой навис над столом как утес, что вот-вот обрушится и погребет под собой всех дерзнувших оказаться на его пути.
   - Я требую полного контроля над Агентством!
   Женька не громко, почти с облегчением рассмеялся. Охранник у дверей невольно напрягся при этом, ожидая очередной вспышки хозяина. Он не раз был свидетелем того, как подобные вспышки заканчивались скоропостижными похоронами кого нибудь из присутствующих. Но Гнедой тоже засмеялся следом за Женькой, согласно кивая головой. Словно они одновременно и только вдвоем углядели что-то очень смешное.
   - Так я и думал! Мафиозное государство вооруженное супертехнологией...
   - И совершенно не верно думали! Впрочем тому, кто с раннего детства напичкан голливудскими боевиками, ни чего другого в голову и не могло прийти. Очередная антиутопия - бандитская империя неизбежно приводящая к закату всю цивилизацию.
   - А это не так?
   - Вам, милейший Евгений Вениаминович, как историку со стажем, гораздо проще, чем мне назвать навскидку не одну и не две могучие династии, пришедшие на олимп цивилизации благодаря обыкновенному, но удачливому бандиту. Причем без всякого ущерба, а иногда и к вящей славе этой самой цивилизации!
   - И без меня, в этом беспримерном походе на олимп, вам ни как не обойтись?
   Гнедой хотел сунуть регистратор в карман, но словно опомнившись торопливо одел на шею и спрятал под олимпийкой. Подошел к стенду с оружием. Не задумываясь вынул из зажимов самурайский меч в деревянных ножнах с полустершейся позолотой. С хищным шелестом, отливающий синевой клинок наполовину вышел из ножен, открыв вытравленные на стальном зеркале иероглифы.
   - Этому мечу почти пять сотен лет. И судя по микроскопическим, не поддающимся полировке зазубринам на лезвиях, видел он не мало.
   Гнедой с хлопком кинул меч обратно в ножны.
   - Я не владею японским, но прежний владелец перевел мне изречение сделанное на клинке двести семьдесят лет назад, в эпоху династии Иошида: "Забвение возможно победить, только крепко удерживая в руках смерть".
   Гнедой осторожно водрузил меч обратно на стену и долго, кровавым взглядом, сверлил Женьку.
   - Обещаю, что когда нибудь мы с вами обязательно поговорим о том, чего хочу я лично. Сейчас на это нет времени ни у меня, ни у вас. Необходимо самым срочным образом реорганизовать работу Агентства. Я могу проникнуть за двойное дно "Фишера" и без вас, но силовая акция все слишком усложнит, запутает. Скоричев уничтожит базовый регистр и всех кто его обслуживает...
   Гнедой поднял обе руки останавливая встрепенувшегося Женьку.
   - На обслугу мне наплевать с самой высокой колокольни. Компьютерных мальчиков нынче, в базарный день рубль - пучок. Технология останется у меня. Врят-ли "Янус-1" и "Марк-2000" уничтожаются одной и той же кнопкой. И не пытайтесь меня в этом убедить! Я достаточно быстро найду людей которые все восстановят и принесут мне на блюдечке виляя хвостом. Но!
   Гнедой воздел вверх шишковатый, больше похожий на сосновую шишку, указательный палец.
   - Две потери все-таки будут невосполнимы. Во-первых, ваши полевые агенты. Таких спецов мне не подготовить и за несколько лет. А во вторых, время! Проклятое время, которого у меня нет! Я нутром чую, что кто-то уже нетерпеливо дышит мне в затылок.
   Гнедой опустился на стул и вновь взял в руки стакан. Вкрадчиво поглядел на Женьку.
   - Я уже не говорю о вашем брате, Евгений. Вы не хуже меня знаете, чем опасно проникновение в зону технологического запрета. Не мне рассказывать вам и о всяческих анахронизмах и хроноклазмах. Могу сказать только одно - ваш брат порядком наследил в запретке. И у него не все в порядке с головой в результате... аварии. Как он поведет себя дальше, одному богу известно! Как вы думаете - сколько времени понадобится Джугашвили для того, что бы поставить раком весь мир? После того как ваша капсула пропишется в одной из курчатовских шарашек?
   - Вы хотите сказать, что Максим...
   - Нет. Я только теоретизирую. Не Сталин, так Хрущев. Или Брежнев. При Лёньке вашу технологию обкатают еще быстрее, чем при Сталине и Карибский кризис покажется детской возней в песочнице по сравнению с тем, что потом замутят коммунисты... Вобщем, хотите вы того или нет, но пришло время вашему Агентству обрести наконец настоящего хозяина...!
  
   ... Современный индивидуальный медицинский пакет, вещь полезная и весьма умно придуманная. Вот только у его создателя явно не достало фантазии представить - каково это забинтовать самого себя когда на руке не хватает двух пальцев. Хорошо еще, что пропитанный мощным анальгетиком бинт, быстро унял нестерпимую боль в ладони. Только проклятые фантомные боли продолжали терзать отсутствующие пальцы, но к нервным окончаниям это уже отношения не имело.
   Кириллин кое-как обмотал руку бинтом и зубами затянул узел. С лицом вообще возиться не стал. Не Горака же просить! Все равно потом накладывать швы. Только сунул за щеку кусок ваты, что бы кровь не заливала рот.
   Горак скорчился возле стеклянной стены, пристегнутый браслетами к самому толстому кабелю. Значит, совсем не волкодав? Значит, простой испытатель электронных удочек? Кириллин зверея поглядел на забинтованную руку. Ладно, Гнедой! Кириллин достал из чехла трубку полевого натовского "Харвестра" с длинной гибкой антенной. С этой минуты, мы с тобой пахан будем играть в другую игру. И с иными козырями!
   В первую очередь Кирилин бегло осмотрел труп неожиданного стрелка, так эффектно положившего его напарника. Вернее стрелки! Сопливая, тощая мокрощелка в комбинезоне необычного покроя. Большинство кучно выпущенных пуль попало в цель - три в голову, десяток в шею и грудь. Мокрощелка как стояла на коленях, целясь в проем люка, так и завалилась назад - левая рука все еще судорожно сжимает скобу автомата, правая, полуоторванная пулей в локтевом суставе, закинута за спину.
   Кириллин каблуком выбил из окостеневших пальцев автомат и вернулся обратно в подвал. Ничего себе, пушка! На тульском оружейном такие врят-ли собирают. Длинный, квадратный ствол заканчивается не привычным дульным срезом, а толстой синей линзой как на целеуказателях старого образца. С торца короткого, явно неразборного магазина, мигает зеленый треугольник светодиода, а цевье и приклад покрыты бархатистым на ощупь пластиком. Ни затвора, ни спускового крючка, ни прицела! И вообще, автомат имел какой-то не настоящий, не боевой, игрушечный вид. Как у киношных бластеров. Вот только стрелял куда как убедительно!
   Кириллин почти весело поглядел на бесформенные останки у стены, бывшие когда-то человеком по кличке Лис. Без всякой дискетки, за один такой автомат, любой ВПК не задумываясь отвалит ему сумму с произвольно указанным количеством нолей! Кириллин положил диковинный автомат рядом с трупом напарника. Этим он займется позже. Сперва он выпотрошит Горака, чего бы это не стоило. И не для того, что бы потом принести Гнедому в зубах заветную дискету. Дискета теперь послужит его персональным страховым полисом. У Гнедого и без Лиса достаточно крутых мокроделов. Не стоит понапрасну искушать судьбу!
   Рация тихо зашипела на несущей частоте.
   - Мао, ты там еще не уснул от безделья?
   - Нет. - Прошелестело в динамике. Мао всегда отличало неповоротливое чувство юмора.
   - Подтягивайся к курятнику. Мокродела завалили без нашего участия, зато груза сильно прибавилось.
   - Понял. Войду через подвальное окно...
   Кириллин переключил рацию на прием и прибавив громкости (глупо в такой игре жалеть батареи) поставил на стол, а сам взял стул и уселся перед Гораком.
   Да-а! Вот тебе и яйцеголовые хлюпики. Надо же, как фраернулся Гнедой. Возможно когда-то здесь и сидели за мониторами очкастые умники, но сейчас перед Кириллиным сидел настоящий волчара. Одно из двух - либо Контора, либо чья-то разведка. Скорее всего второе. Контора не стала бы работать так... деликатно. Не в привычках родимого ведомства посылать вместо группы захвата мокрощелку, не способную даже как следует выбрать позицию для стрельбы.
   Закралась, обжигающая своей простотой мысль. Гнедой не всевидящ и элементарно прошляпил иностранных любителей чужих секретов! И пожар в "Фишере" устроили не тороватые кулибины с райтами. Уж больно толково играл против него Максим Горак. Ни какого любительства, господа! Тут школой за версту пахнет.
   Кириллин осторожно коснулся здоровой рукой все еще кровоточащей щеки. Покачал головой. Положение, как говорится, хуже губернаторского. Не зря он предупреждал Гнедого - где начинают топтаться иностранные разведки, обязательно высунутся и уши Конторы! Проверено уже. Так что, засиживаться не стоит. Забрать дискету и ариведерчи. В принципе, большая часть немалого вознаграждения у него уже в кармане. Зеленые президенты на первом этапе дадут ему определенную свободу действий. А дальше... Когда Гнедой поймет, какие танцы закрутились вокруг его незабвенного "Фишера", очень может статься, что ему будет не до Кириллина. Остается только свинтить отсюда как можно шустрее и раствориться в массе среднестатистических жителей страны.
   Морщась от режущей боли в щеке, Кириллин толкнул ногой в бедро Горака.
   - Я вижу вы не собираетесь закатывать глаза и строить из себя целку? Это хорошо. Времени на разговоры у нас крайне мало и лучше бы нам построить диалог на основе вопросов и ответов. Без патетических монологов.
   Горак исподлобья зыркнул на Кириллина.
   - А я вижу, что работать на Гнедого вы больше не хотите?
   Кириллин неопределенно махнул рукой.
   - Может быть, коллега. Но и на вас тоже. Предупреждаю сразу. В который раз убеждаюсь что работать на себя любимого, гораздо приятнее и безопаснее... Кстати, что за пушка была у вашей пигалицы? Не напомните модель?
   Горак равнодушно поглядел на автомат.
   - Не имею ни малейшего понятия. У меня другой профиль.
   Кириллин непроизвольно ухватился за щеку.
   - Это, да! Ловко вы Максим орудуете... чертежными инструментами.
   Горак хмуро поглядел на усмехающегося Кириллина.
   - Я все-таки полевой агент первого класса! Если бы не пистолет...
   Кириллин охотно согласился.
   - Как не обидно мне, профессионалу, в этом признаваться, но вы правы на все сто. Если бы не пистолет, нарезали бы вы из меня ломтиков в собственном соку. Полевой агент первого класса, это не шутка! Значит, мы быстро найдем общий язык. Как профессионал с профессионалом. Мне совершенно не любопытно на какую державу вы работаете...
   И видя как вскинулся Горак, предупредительно качнул забинтованной рукой.
   - Вы верно поняли - на Гнедого я больше не работаю. Он первым нарушил договор и предьяву мне кинуть не сможет. На государство же я не работаю уже тому десять лет. Так что, за сохранность своей задницы вы более или менее можете быть спокойны. Перевербовывать вас я не стану. Но в целях личной безопасности, мне просто необходимо знать на кого вы работаете Максим. На конкурирующую фирму или конкурирующую державу?
   Горак выпрямил спину и оперевшись плечом о стену с веселой злостью поглядел на Кириллина.
   - Ну Мишель, ну голова!
   - Не понял?!
   - Какую сказочку про нас рассказал вам Гнедой? Нет, серьезно? Какую пикантную историю он сочинил на этот раз?
   Кириллин разочарованно вздохнул и не вставая со стула, дотянулся до лежащей рядом с рацией "беретты". Демонстративно передернул затвор и чувствительно упер глушитель в лоб Гораку.
   - Знаете, Максим, мне наверно хватит и одного автомата. А вот вы мне тогда совсем не нужны. Понимаете?
   - А вы понимает, что не мифического Моссада или ЦРУ вам надо опасаться?
   - На счет Гнедого я ни когда не заблуждался...
   - Да?! Тогда чем, по-вашему, мы занимались в "Фишере"? Супероружием? Новейшей, убойнешей дурью?
   Горак мотнул головой себе за спину.
   - Это что, по-вашему? Автоклав для варки производных морфина?
   Кириллин машинально глянул туда, где за стеклом не громко гудел, похожий на гроздь шаров агрегат. Правда сейчас полированные шары затуманились тонкими узорами изморози... И гудение вроде усилилось?
   - Что я спрашиваю! Какая разница. Что бы ни наплел тебе Гнедой, истина стократ грандиознее! И ради нее наш Мишель спишет в расход и тебя, и меня, и все Агентство скопом и по списку...
   Кириллин подумал и поставил "беретту" на задержку. Либо этот боец еще и гениальный актер, либо... И перехватил взгляд, украдкой брошенный Гораком на монитор. Сложные геометрические фигуры на экране перестали вращаться и слились в один узор постепенно наливающийся багровой пульсацией. Снизу побежали колонки чисел с бесконечными нолями. Подал голос принтер в углу. Кириллин на всякий случай подвинулся так, что бы между ним и гудящим агрегатом был Горак.
   - Что там у вас варится? Только не пытайтесь импровизировать на ходу. Я сразу почувствую если вы сфальшивите - есть опыт.
   Горак пожал плечами.
   - Ни чего эпохального. Мы здесь не просто так от вас прятались, а продолжали работать... Машина заканчивает очередную серию опытов, только и всего.
   - Врете, Горак! - Убежденно отпарировал Кириллин. - Не знаю в чем, но врете. В спешке громоздите кучу несообразностей и на ходу пытаетесь предать своей лжи удобоваримый вид. Не знаю за каким лешим вы понадобились Гнедому, но вы не ученый. Может быть вы и кандидат каких нибудь там наук, но махать линейкой вам приходилось гораздо чаще, чем ею же чертить!
   - А я и не пытаюсь этого скрывать.
   - Тогда что, что вы пытаетесь скрыть?!
   Кириллин бросил пистолет на стол и ухватился за безмолвствующую рацию.
   - Мао, хрен узкоглазый, где ты шляешься? Ты что, через Пекин до подвала добираешься?
   Рядом с "береттой", как кеглю сбив пистолет со стола, приземлилась точно такая же как и у Кириллина коробка "Харвестра".
   - Боюсь, Мао сейчас находится так далеко, что радиоволны туда не достают...
   Кириллин медленно положил передатчик на колени и повернул голову на голос. В лицо ему уставилась жуткая синяя линза.
   - Ты же вместе со мной и брателлу своего продырявишь. - Сразу осипшим голосом предупредил Кириллин.
   - Совсем не обязательно, - Скупо улыбнулся Женька. - Все зависит от выбранной мощности и фокусировки разряда. Можно просто поджарить без лишних световых эффектов... Давай-ка, отстегни Макса, встань на карачки и тихо-онечко отползай в сторону. Только, я тебя умоляю, не в ту где лежит пистолет!
   Максим "береттой" почему-то не заинтересовался. Только выщелкнул магазин и закинул подальше, а сам подобрал свою линейку. Сразу присел за компьютер и как пулемет застучал по клавиатуре, пока Кириллин, понукаемый Женькой, пристегивал себя теми же браслетами, к тому же кабелю. Гудевший за стеклом агрегат стих и тут же взвыли вентиляторы. Хромированные шары заблестели капельками влаги, тут же снедаемой нагнетаемым в машинный зал горячим воздухом.
   Горак выдал завершающий аккорд на клавиатуре и крутнулся вместе с креслом.
   - Программа завершена! Не могу сказать, что ты не вовремя, братишка...
   Женька положил автомат подальше от себя и присел рядом с братом.
   - У тебя тут, смотрю веселье в полном разгаре!
   - И не говори!
   - Надеюсь, больше гостей не ожидается?
   - А это, вот у него спроси.
   Женька брезгливо посмотрел на скорчившегося возле кабеля Кириллина.
   - Эй, волкодав, что за войнушка?
   Кириллин понемногу приходя в себя, затравленно глядел на похохатывающих братьев.
   - Что ты сделал с Мао? Его ни кто... ни когда...
   Женька развел руками.
   - Гримаса судьбы. Твоего дружка угораздило оказаться в посадочном боксе, в тот самый момент, когда там финишировал "Базер".
   Максим присвистнул.
   - Ни фига себе! Попал в финиш-поле?
   - Первый, за всю историю хроноплавания!
   Максим сочувственно поглядел на Кириллина. Покачал головой.
   - Повезло, однако, твоему корешу, волкодав! Когда нибудь, он обязательно попадет во все хрестоматии по хронавтике и темпорике... Собственно, его даже умершим нельзя считать! Теоретически, если собрать воедино все взаимоисключающие временные потоки...
   Как же он так нелепо прокололся? Кириллин голову мог дать на отсечение, что в доме не было ни кого кроме Максима. Три дня прочесывал все вокруг и вдруг такое столпотворение на квадратных метрах дачного домика! Не хорошо все это, ой как не хорошо. Стрелок этот. Потом максов братец сопливый, откуда-то вывалился... Затаившийся под черепной коробкой волк, все явственней обонял вонь паленой шерсти. Только Кириллин ни как не мог ухватить кончик нити и размотать весь клубок несообразностей, в ясную логическую нить.
   Раньше случалось, что в подобных ситуациях Кириллин просто сваливал не слишком ломая мозги над происходящим и доверяя одному только инстинкту, бившему набат в голове - Беги! Спасайся! Чаще всего он оказывался прав. Молодые и самоуверенные скуля издыхали на кольях потайных ловчих ям, когда Кириллин тенью растворялся в спасительной лесной чаще.
   Инстинкт и теперь все сильнее звал в лес, но браслеты на занемевших запястьях держали на месте и Кириллин потихоньку начинал испытывать нечто, очень похожее на клаустрофобию, липкими волнами страха подкатывающую к горлу...
   - Где пехота Гнедого?
   - На заправке. Ждут моего сигнала.
   - Без сигнала не заявятся?
   Кириллин все сильнее стискивал кулаки и зубы, стараясь не выдать охватившего его нервного озноба.
   - Около часа точно не полезут. А там, кто его знает.
   Гораки поглядели друг на друга и Максим тут же уселся обратно за компьютер.
   - Надо успеть. Другого шанса у нас не будет.
   Женька, вооружившись логарифмической линейкой, принялся вручную считать хронвектор, сверяясь с толстенным справочником и чертыхаясь.
   - Блин! На фиг... Опять константу перепутал!
   - Это тебе не на "Марке" кнопочки нажимать... Здесь программника нет, все устарело, как... Тебе важно попасть точно к пересмене. Иначе задавят числом!
   Некоторое время братья молча работали, одинаково морща лбы и потирая переносицы. Наконец Женька захлопнул справочник и запустил линейку в угол.
   - Кажись, все.
   - Кажись?
   - Да все, все! На три круга проверил. Свалюсь Гнедому на голову, как тонна кирпича... Слушай, Максик. Там, наверху... Это человек, вообще?
   - Кровь пузырится и не сворачивается?
   - Да вроде...
   - Жженой пробкой воняет?
   - Порохом там больше воняет! Но и пробкой, тоже.
   - Это, братишка, биомех.
   Женька даже справочник уронил на пол. Удивленно уставился в спину Максиму.
   - Био, что?
   Максим вместе с креслом переместился так, что бы быть ближе к корчившемуся на полу Кириллину. Пускай тоже послушает!
   - Биомеханический организм. Сплав живой плоти и нержавеющего металла. Помнишь, смотрели "Терминатора"?
   Максим внес в компьютер выписанные Женькой на бумажке колонки чисел, перезагрузился и с улыбкой глянул на Кириллина.
   - Вам, наша дорогая ищейка, тоже полезно будет послушать. А то, у вас от напряженного мыслительного процесса кожа на голове волнами ходит...
   Женька не замечая Кириллина, озадаченно чесал в затылке.
   - А куратор, выходит тоже...
   - Представляешь, как нелепо ты выглядел, когда начал было распускать перья перед биомехом?
   Максим обернулся к Кириллину, с тупым любопытством глядящим в рот то Максиму, то Женьке - в зависимости кто подавал реплику.
   - Что, волкодав, не врубаешься?
   Кириллин шумно сглотнул сухим горлом и помотал головой.
   - Но хотя бы понял, что мы тут не герик изобретаем?
   - Я давно начал подозревать, что Гнедой... Да все поверить не мог! Гнедой всю свою жизнь по понятиям жил. Даже когда это не выгодно было. За то и в закон возвели...
   - Ну-у, - Рассмеялся Максим. - Здесь бы он такой кусок отхватил, что сам законы устанавливать стал. Пока с "Орбитой" не схлестнулся бы...
   - Слушай, Макс, а почему ни кто в Агентстве не знал о существовании "Орбиты"?
   Женька глядел требовательно и чуточку наивно. Совсем как в детстве, во время их "непримиримых" споров за жизнь. У Максима, вдруг очень болезненно сжалось в груди. В отличие от Женьки, он хорошо помнил родителей, но только сейчас заметил как младший брат похож на отца!
   - Зачем же, никто? Скоричев знал... Ну и конечно полевые агенты первого класса.
   - И вы молчали?!
   - Так рассказывать особо не о чем было. Дружбы между старшим и младшим братом, как-то не получилось. Их агенты выходили на контакт с нашими только в поле и только что бы поправить или предупредить об ошибке.
   - И вы их слушались?
   Максим усмехнулся.
   - Молодо - зелено! Ты сам, не тем же в прошлом занимался? Я понимаю, самому поправлять да указывать куда приятнее, чем наоборот. Только надо отдать должное потомкам - не ошиблись они ни разу.
   - Все равно! Кто-то там приходит, приказывает...!
   - Где бы ты сейчас гордый был, если бы такой вот "кто-то" не приказал мне отправиться на второй редут... Ладно, Жека. Хватит болтологией заниматься! Вычислитель уже загрузился...
   Поднявшись с кресла, Максим подошел к стеклянной стене, за которой, в прогревшемся уже машинном зале, сонно гудел базовый регистр. Точная копия "Януса-1", только раза в три меньше. Но даже в этом, почти игрушечном хроногенераторе, таилась сила, по сравнению с которой атомная боеголовка была не более чем китайской петардой. Гнедой, не смотря на свой изощренный интеллект, так и не понял с какой стихией решил поиграть...
   - Что вы будете делать со мной?
   Кириллин наконец справился с паникой, взял себя в руки и теперь сидел выпрямившись, глядя почти спокойно и выжидательно.
   - Как вас зовут?
   - Ки... Игорь.
   - Так вот, Игорь. Личной неприязни у меня к вам нет. - Максим повернулся к Женьке. - Думаю и у брата тоже. Работали вы на Гнедого. Потом решили себе любимому порадеть - дело житейское.
   Максим достал из под стола прилично набитый рюкзак и легко метнул Женьке.
   - Мы с братом, сейчас уйдем. По своим делам. Сначала Жека, потом я.
   - И оставите меня в браслетах, дожидаться Гнедого?
   Братья переглянулись и захохотали так, словно Кириллин сказал что-то очень смешное.
   - Нет, Игорь. Боюсь, вам всей жизни не хватит что бы его дождаться.
   - Что?!
   - Ах, не забивайте вы голову всякой ерундой, мон шер.
   Женька споро начал карабкаться по лестнице наверх, все-таки немного испуганно кося глазом на свисающую из люка ногу биомеха. Максим склонился над Кириллиным и ободряюще похлопал его по плечу.
   - Хороший совет, ей богу! не переживайте, Игорь. И не пытайтесь осмыслить то, что... еще даже не случилось. Человек вы бывалый, через пару часов и само сможете освободиться от браслетов. Деньги у вас, скорее всего, есть. Так что, послушайте еще и мой совет. Бегите отсюда как можно дальше и ни в коем случае не оглядывайтесь...
   А Кириллин и не собирался ни чего осмысливать. Он понял главное и этого ему хватит на ближайшие сто лет. В такие игры он не играет! И дожидаться здесь костоломов Гнедого, не будет. Лихие братья, похоже никогда в жизни не имели дела с ручными кандалами. Ощупав браслеты, Кириллин убедился, что один из них захватил край комбинезона и не защелкнулся до конца. Хрен с ней, с дискетой! И с автоматом, в придачу. Ему хватит лежащей в кармане пачки баксов и тех сбережений, что он сделал на черный день. Главное успеть свалить до подхода кавалерии...
  
  

5

   ... Утром, на лес опустился густой, липкий туман и в оставленном нараспашку доме, с потухшими без присмотра камином и угольной печью, все быстро напиталось сыростью и промозглым холодом.
   Бродяга, зевая и ежась выбрался из под пыльной медвежьей шкуры, кинутой прямо возле остывшего камина. Д. Фуртэ дремал скорчившись в огромном кресле с высокой, деревянной спинкой - ох не скоро еще предки научатся ублажать свои седалища мягкой обивкой - и едва бродяга зашевелился под шкурой, открыл глаза словно и не спал вовсе. Бродяга попрыгал, поприседал, сделал несколько стремительных движений, согреваясь.
   - Э-хе-хе! Где ты, старое, доброе центральное отопление.
   И почесываясь облачился в просторный кожаный жилет и короткие сапоги с завязками как у кальсон. Вчера он наконец распростился со своим мешком и облачился в барахлишко снятое с убитых разбойников. В обуви, штанах, домотканой рубахе и жилете, бродяга и вправду стал похож на бывалого, видавшего виды слугу благородного, но слегка поистратившегося шевалье.
   Увидев что д, Фурте уже не спит, бродяга присел возле камина, ржавыми каминными щипцами поворошил остывшую золу.
   - Ни шиша! Ну, барин, куда дальше отправимся? Жрать здесь больше нечего, девкой ты пользоваться не рекомендуешь... А знаешь, я себя давно уже так хорошо не чувствовал по утрам, даже не смотря на прилипший к спине живот. Словно двадцать лет скинул разом!
   Жан, Батист выбрался из кресла, обулся, подобрал с пола перевязь.
   - Пройдет. Обычная тахионная эйфория...
   - Так куда идем-то?
   Не удостоив бродягу ответом, только хмуро глянув куда-то в переносицу, д, Фуртэ вышел на двор, зябко поводя плечами и притоптывая, что бы согреть ноги в остывших сапогах. Бродяга хмыкнув вышел следом. Кухонная девка и правда ни куда не делась. Так, горемыка, и просидела в хлеву до зори. Бродяга, увидев как из темного хлева высунулись два красных глаза и всклокоченные сивые патлы, вскричал страшным голосом.
   - Эй, болезная, пожрать в доме есть чего?
   Девка махом спряталась обратно. Бродяга безнадежно махнул рукой.
   - Ни черта не понимает! Надо приниматься за язык. Немым все время прикидываться не с руки.
   Прошелся туда, сюда по двору. Зачем-то пнул коченеющее у крыльца тело. Соколом глянул на Жана, Батиста.
   - Так куда путь держим теперь, начальник?
   - А никуда! Все, пришли...
   Бродяга сразу оставил ужимки и кривлянье. Подобрался. Как бы невзначай шагнул поближе к куче сваленного у крыльца "трофейного" оружия.
   - Что, начинаются разборки?
   Д, Фуртэ поправил слегка потерявший лоск костюм, опутал себя ремнями перевязи, засупонился. И уже прямо и чинно уселся на крыльцо, элегантно перекинув ногу на ногу.
   - Да господь с вами, милейший. Какие разборки? Хотя... - Лицо Жана, Батиста на миг стало жестким, злым. - С удовольствием разобрался бы с тобой, но...
   Бродяга, сохраняя каменное лицо, усмехнулся.
   - Хозяева не велят?
   - Можно и так сказать... А ты что, жалеешь что сам хозяином не стал?
   Бродяга на удивление покладисто развел руками.
   - Еще как жалею! - И сладко прижмурился. - Такую бодягу можно было замутить, м-м...! Хотя, кое-чего я все-таки достиг не смотря ни на что!
   - Это точно. Здесь тебе ворованный регистратор без надобности. Здесь само время за тебя. Вот и оставайся... Сам по себе!
   Бродяга хмыкнул, прицелился и вытянул из кучи широкий, рыжей кожи пояс, обшитый потертыми и потемневшими серебряными галунами. Видать когда-то попался разбойничкам на узкой дорожке припозднившийся путник дворянского звания. В позеленевших кольцах на поясе был подвешен вместительный матерчатый кошель, звякнувший под рукой бродяги десятком мелких монет. С другой стороны болтался клинок. Не понятно что, полумеч, полусабля, судя по широкой гарде, бывший когда-то испанской абордажной кулевриной.
   Бродяга кошелем не заинтересовался, только порылся в нем пальцем и сразу вытащил из кольца клинок. Встал в шутовскую фехтовальную стойку, взмахнул саблей и выкрикнул фальцетом: "Оп-ля!" И бросил жидко тренькнувшую железяку обратно в кучу. Присел на крыльцо рядом с Жаном, Батистом.
   - Да-а, надо будет подыскать учителя и серьезно заняться фехтованием.
   - А оно тебе надо? С такой саблей вострой, тебя любой мало-мальски опытный солдат заколет в два счета, как каплуна.
   - Кто же знал, что это искусство мне может пригодиться?
   Бродяга совершенно не обиделся на явную насмешку.
   - Какое-то время я практиковался с самурайским мечем. Но это совсем другое дело. Да и где здесь найдешь самурайский меч, если первый европеец побывает в Японии только лет через двести? В двадцатом веке мы все больше карате увлекались. Сила духа и руки, так сказать.
   Д, Фуртэ, не общая внимание на то, как настороженно следит за ним бродяга, подобрал разбойничий меч, покачал на ладони и бросил обратно. Брезгливо повозил ногой в сваленных в кучу железках.
   - Дрянь! Центр тяжести возле самой гарды. При хорошем ударе по чему нибудь твердому - например по неприятельскому черепу - просто вырвется из пальцев. Возьми лучше вот это.
   Д, Фуртэ кинул рядом с дрянной сабелькой, той же длинны, но более широкий и немного изогнутый тесак, с простой рукояткой без крестовины, обмотанной для ухватистости кожаным шнуром.
   - Почти то же, что и мачете, только на французский манер. Любимый инструмент лесорубов и прочих... работничков с большой дороги.
   Бродяга взял протянутый тесак, примерил к руке. Одобрительно кивнул.
   - Действительно. Уважаю мнение профессионала!
   - Против меча или толедского клинка им, конечно, не пофехтуешь. Но в свалке будет по страшнее любой шпаги.
   Бродяга перепоясался ремнем, кошель и ножны не задумываясь поменяв местами. Д, Фуртэ кивнул.
   - Я еще вчера заподозрил, что ты левша. Хотя стакан или вилку держишь правой рукой.
   - Советую взять на вооружение. Иногда очень полезно, что бы противник узнал о такой твоей особенности в самый последний момент.
   Бродяга поежился, поглядел на затянутое тучами небо.
   - Мне казалось, что в Европе теплее.
   - Не капризничай. Вполне нормальный климат... с поправкой на пятьсот лет.
   Бродяга заприметил маленькую поленицу дров возле забора и кивнул Жану, Батисту на крыльцо.
   - Если мы совсем ни куда не торопимся, может быть разожжем камин...?
   Если когда-то, у хутора все-таки был настоящий хозяин, то было это очень давно. Буквально все в доме носило следы либо запустения, либо небрежного, наплевательского отношения. Камин, сложенный из тщательно подогнанных, хорошо отесанных камней, без ухода покрылся такими трещинами, что было не понятно, как он вообще сохраняет тягу. Дымоход чистили явно еще до потопа и бродяга перемазался сажей, обжег палец и совершенно осатанел "подбадриваемый" насмешливыми советами Жана, Батиста, который как истый шевалье от подобной работы сразу устранился, усевшись в кресло и поплотнее запахнувшись в дорожный плащ.
   Наконец пламя затрещало, в дымоходе загудело и по холлу поплыли первые живительные волны тепла. Бродяга так и уселся возле камина на сложенные горкой поленья. Д, Фуртэ обозрел его красное, злое перепачканное сажей лицо и удовлетворенно покивал.
   - Начинаешь входить в образ.
   - Да пошел ты!
   - А что? Может совсем останешься здесь.
   Жан, Батист прищурился с подначкой.
   - Хутор брошен, значит свободен. Врят-ли у покойного "мельника" были хоть какие нибудь бумаги на владение им. Да здесь их ни кто спрашивать и не будет - имущество выморочное. Починишь мельничку, научишься со временем муку молоть и потянутся люди. Девку вон, отмоешь, приоденешь, по морде пару раз дашь и будет она тебе верной женой и хозяйкой.
   - Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
   Жан, Батист вздохнул.
   - Да нет, конечно. "Орбита" не ошибается... В благородные тебе ходу нет, рожей не вышел. Ремесленником и пейзанином сам не захочешь быть...
   - Это уж точно!
   - Значит одна тебе дорога. В ночное братство!
   Бродяга нашел где-то кусок более менее чистой холстины и принялся ожесточенно тереть щеки и лоб. Правда без воды большого успеха не достиг. Печная зола только равномерно распределилась по лицу придав коже землистый, нездоровый оттенок, какой может быть у человека, понятия не имеющего, что на свете существует мыло.
   Камин уже начал порядком припекать и бродяга перебрался на широченную лавку возле стола, густо заляпанного воском от множества свечей, которые похоже совершенно пренебрегая таким излишеством как подсвечники, попросту втыкали в щели между плахами столешницы.
   Бродяга медленно, осторожно утвердил локти на столе, сцепил в замок, до хруста, пальцы. Положил подбородок на пальцы и испытующе поглядел на Жана, Батиста зачарованно следящего за игрой огня в камине.
   - Вчера, ты мне ведь так и не сказал, для чего сюда притащил?
   Д, Фуртэ медленно повернул голову на голос.
   - Однажды, в местах очень далеких отсюда и во времени и в пространстве, мой брат уже объяснил тебе это.
   Бродяга надолго задумался. Это для Жана, Батиста спасательная экспедиция в окрестности валдайского озера приключилась всего месяц, с небольшим, назад. Для бродяги те события успели порядком подернуться болотной ряской толщиной почти в сорок лет. Но память у этого человека была столь же дьявольской, как и весь он сам.
   - Будущее инвариантно? Но даже по вашей мудреной теории парадоксов мы с тобой пришли из будущего, которое для нас является настоящим. Разве не так?
   Д, Фуртэ поморщился.
   - Когда дежурная смена у "Марка", начинала споры по поводу теории парадоксов, я обычно находил любой повод что бы откланяться. Не стоит пытаться понять то, чему даже понятий еще не придумано!
   Жан, Батист загадочно улыбнулся.
   - И вообще. Твое счастье, что ты ни когда не увлекался историей Средневековья.
   Бродяга воззрился на шевалье со злым удивлением. Уже открыл рот, что бы задать давно мучивший его вопрос. Но тут во дворе зазвенел цепью запертый в будке кобель. Взлаял, заворчал вопросительно. Д, Фуртэ как ветром сдуло из кресла. Прильнув косяку полуоткрытой двери и наполовину вытянув из ножен меч, он аккуратно выглянул во двор.
   - Вот ведь жизнь какая веселая пошла! То мы в гостях были, теперь к нам гости пожаловали.
   Во двор не таясь и не оглядываясь вошли двое, словно братья близнецы облаченные в одинаковые зеленые рясы пилигримов с безразмерными капюшонами. Вот только у одного на поясе болтался такой же как и у бродяги тесак в простецких деревянных ножнах, а другой держал в веревочной петле за плечом мощный английский арбалет, чья стальная тетива была взведена ни как не меньше, чем на три стадии. И под складками суконных балахонов, бугрились явно не вериги либо власяница, а что-то очень похожее на кольчуги. Кожаные шляпы одетые поверх капюшонов имели такой покрой, что вполне могли скрывать под собой железные шапки без полей.
   Жану, Батисту не довелось видеть плененных солдатами герцога бойцов из разбойничьего войска Вито Мясника, но слышал, что те любили рядиться странствующими во имя исполнения обета пилигримами.
   Похоже разбойнички бывали на хуторе не в первый раз. Волкодав в будке вдруг радостно взвизгнул и заскребся в закрывающий будку деревянный ставень. Тот, кто нес на плече арбалет, носком стоптанного кожаного чулка стукнул в ставень.
   - Хей, Арчи! Твой хозяин похоже снова нажрался бургундского до изумления, раз запирает собаку на ночь.
   Другой, положив мощную длань на рукоять тесака, с подозрением оглядел двор. Хвала создателю, трупы двух разбойников лежали прямо за крыльцом и от калитки были не видны.
   - А где Жак и Пьер? Не думаю я, что скряга Кабан дал им попробовать хоть глоток из своих запасов.
   - Брось, Громила! - Засмеялся беспечный арбалетчик. - Хотя и Жан и Пьер крутили носами при виде кухарки Кабана, клянусь прелестями Орлеанской девственницы, добравшись до дармовщинки, всю ночь валяли девку на заднем дворе. Вот будет смеху, когда мы застанем их спящими со спущенными штанами, а ее с задранным подолом!
   Д, Фуртэ тихонько отошел в глубь полутемного холла.
   - Те же и садовник, действие второе. Первым валим того весельчака с арбалетом. Только смотри, они скорее всего в кольчугах. Старайся бить в лицо либо в пах...
   Но бродяга, вдруг придержал за локоть Жана, Батиста, уже доставшего меч.
   - Ты же сказал, что тут наши пути расходятся?
   Д, Фуртэ напрягся, свободной рукой нащупал эфес стилета. Бродяга только оскалился весело.
   - Так уходи! Целоваться и размазывать сопли на прощание не станем...
   Жан, Батист несколько мгновений хмуро смотрел на весело скалящегося бродягу. Потом кинул меч в ножны и оттолкнув бродягу шагнул к лестнице на второй этаж.
   - Что же, случай и верно подходящий. Я правда не уверен, что тебе сегодня не придется отведать на завтрак арбалетного болта в брюхо...
   - Тебе что за забота?
   Д, Фуртэ сделал шаг по лестнице и снова оглянулся.
   - Значит решил квалификацию все-таки не менять, Гнедой?
   Гнедой уже стоял спиной к Жану, Батисту наблюдая в щель за будущими коллегами. Нетерпеливо дернул плечом.
   - Иди, иди, шевалье. Обещаю не бить тебя в спину... как ты "мельника".
   И глянул искоса, из-за плеча. Уже без капли веселья, холодно, угрожающе.
   - Ты свой шанс меня зарезать уже упустил. Если вообще он у тебя был! Тебе же советую, больше на моей дороге не попадаться. Я, как ты сам заметил, в благородные не гожусь. Так что, при случае перережу глотку не задумываясь...
   Д, Фуртэ легко взбежал по лестнице, подхватил дорожный мешок и тихо распахнул ставни на окне. Обернулся. В открытую дверь он хорошо видел притаившегося внизу Гнедого. Гнедой, почувствовав взгляд поднял голову. Их глаза встретились. Шуметь уже было ни как нельзя и д, Фурте раздельно, одними губами проартикулировал.
   - Встретимся, Гнедой?
   И Гнедой не задумываясь кивнул, на миг согласно прижмурив кровавые глаза.
   - Встретимся, Горак...
   Легко, не смотря на приличный груз за спиной Жан, Батист выпрыгнул в окно и рысцой направился к забору. Туда, где земля даже за ночь не успела впитать большое, черное, влажное пятно под окоченевшим телом. Дубовая плаха, скрипнув повернулась на скрытых шарнирах вокруг собственной оси, открыв широкий лаз, за которым сразу начинался густой лиственный подлесок. Д, Фуртэ выкинул наружу мешок и прежде чем протиснуться самому, оглянулся на притихший дом.
   - Вот и все, потомки! Мавр сделал свое дело...
   И побелевшими от ярости пальцами стиснул рукоять меча.
   - А тебя, Гнедой, ловлю на слове...!
  
  

6

   ... В контрольном пункте, за задним кожухом базового регистра, было пыльно и очень жарко. Циркулирующие внутри хроногенератора мегаватты, нагревали предохранительный кожух градусов до шестидесяти и значит в контрольном пункте было сорок с гаком. Единственный, пушистый от пыли, плафон над дверью скупо освещал пупырчатые, от многочисленных заклепок, стены и затянутую паутиной вентиляционную решетку под потолком. Ну не было необходимости у строителей оборудовать обычную "контрольку" специальной вытяжкой.
   Женька, раздевшийся до пояса и все едино блестящий от пота, постоял под решеткой, покачался на носках и пружинисто подпрыгнув повис на прутьях решетки. Подтягиваясь и выгибая шею попытался разглядеть что нибудь снаружи. Но только наглотался пыли, чихнул оглушительно и сверзился вниз, едва ли не на голову, сидящего у стены на корточках Максима.
   - Хватит обезьянничать, Жека! И так дышать не чем...
   Но Женьке на месте не сиделось. Бездействие сразу наполняло голову унылыми и жуткими мыслями, от которых хоть в петлю лезь. Полюбовавшись в контрольную амбразуру, как за толстенным свинцовым стеклом, подобный саламандре, танцует защитный плазменный экран, Женька принялся пинками исследовать запертую дверь.
   В обличии от вентиляции и прочих "внутренних" удобств", о двери, в свое время позаботились всерьез. Литой чугунный диск, полтора метра диаметром, на скрытых шарнирах, запираемый снаружи центральным винтом, как на подводных лодках и в атомных бомбоубежищах, даже и не отзывался на Женькины пинки. И хотя дверь была не столь монументальна, как гермодвери в стартовых боксах, почувствовать разницу можно было только имея под рукой грамм триста СИ-4.
   Максим сидел у стены, молча, не подвижно, уронив голову на сложенные на коленях руки. Женьке наконец надоело упражняться с дверью и он присел рядом с братом, не решаясь ни заговорить с ним, ни прикоснуться. С болью он подмечал как осунулось, потемнело лицо брата, а в коротко стриженых волосах появились отчетливые строчки седины. Хотя по локальному времени, Максиму едва исполнилось сорок лет.
   И все-таки Максим Горак был агентом первого класса. Во всем Агентстве насчитывалось лишь пятеро, кому без импринтинга дозволялось отправляться в любые исторические эпохи. Причем один из пяти, в прошлом году сгинул во время медных бунтов в Московском царстве и до сих пор значился в кадастре "Утерян безвозвратно", а еще трое находились в самых дальних командировках. Поэтому, когда Гнедой со своими громилами столь эффектно явился в посадочном боксе, врят-ли кто мог просчитать поведение агент первого класса Максим Горак. К тому же порядком "контуженного" при аварии.
   Нерасторопные техники из обслуги, так и позаботились унести всю амуницию из поставленной на консервацию "Крохи" Жана, Батиста д, Фуртэ. И прямо поверх всего, лежал без ножен толедский клинок взятый с бою у средневекового разбойника и до сих пор не оприходованный костюмерным отделом. Когда Гнедой, видимо рассчитывая на неплохой театральный эффект, извлек из кармана регистратор и вопросил с апломбом: "Не это ли ищите, Максим?", Макс облегченно рассмеялся и разведя руками шагнул на встречу пахану, жестом остановившему напрягшихся бодигардов.
   - Прямо камень с души! Вот уж не ожидал, Мишель, что вы так ловко работаете руками. Все-таки из такой приличной семьи...
   А дальше закрутилась такая кутерьма, что Женька до сих пор пытался восстановить все в деталях и не мог! И все это был его старший брат! Его непревзойденный, великолепный, восхитительный старший брат! Клинок словно сам прыгнул в руку Максима с расстояния в два метра. Буквально за три секунды Максим успел обрубить тянущиеся к "Крохе" коммуникаторы и когда бокс заволокло искристой метелью уложить обоих бодигардов, так и не успевших сделать ни единого выстрела. Женька подкатом кинулся в ноги Гнедому, отступающему к гермодверям и стволом "беретты" нашаривающему мечущегося в сумасшедших пируэтах Максима. Но пахан, не опустив оружия, ловко подпрыгнул и двумя ногами, как футболист на бегу останавливающий мяч, так "подфутболил" Женьку, что тот на минуту вырубился мявкнув придавленным кутенком.
   Гнедой тут же, железной дланью вздернул обмякшего Женьку на ноги и прикрывшись как живым щитом, продолжил отступление тыча стволом "беретты" под ребра заложнику.
   - Хватит! Я сказал, хватит! Слышите меня, Максим? Прекращайте свои танцы, бросайте кочергу и выбирайтесь в коридор, пока я не наделал дырок в вашем брате...!
   Потом понабежали другие быки, выволокли всех в коридор, положив лицом на пол, закрыли гермодвери и запустили аварийную вентиляцию. Располосованных покойников куда-то уволокли, Женьку с Максимом, попинав для острастки, водворили в контрольный пункт, весьма подходивший на роль душегубки.
   Ошмонали их быстро и профессионально, даже шнурки из кроссовок выдернули. Но часы, почему-то оставили. Женька поглядел на светящийся циферблат. Покачал головой. Похоже кутерьма начатая Максимом, как пожар распространилась на все Агентство. Сидели они здесь уже три часа и за это время мимо их узилища несколько раз пробегали многочисленные ноги, бухая тяжелыми ботинками, да через вентиляцию пару раз донеслись звуки отдаленных выстрелов.
   Максим наконец поднял голову и больными глазами поглядел на брата.
   - Ну что, Жека, познакомился с моим старинным приятелем Мишелем?
   - Это который Гнедой? Познакомился. Еще утром.
   - И как впечатления?
   - Похоже накрылось наше Агентство, как вермахт под Москвой.
   Максим засмеялся, закашлялся, содрогаясь всем телом и звучно стукаясь затылком по стене. Он дольше всех пробыл в аммиачном облаке и хотя задерживал дыхание, наглотался предостаточно. Носоглотку и горло ощутимо жгло и выворачивало в рвотных спазмах.
   - Всего-то? Пол беды, когда бы все заканчивалось на одном Агентстве. Боюсь, что теперь у всего мира проблемы с Гнедым!
   - Все так плохо, брат?
   - Все гораздо хуже, брат!
   Помолчали. Женька, виновато моргая покрасневшими от аммиака глазами, поглядел на брата.
   - Максик, ты только не подумай что я тебя хоть в чем-то обвиняю...
   - Да ладно тебе, Жека. Чего закрутился как вошь на сковородке?
   - Понимаешь, ни как не могу сообразить, где ты ухитрился посеять регистратор?
   Максим горько усмехнулся.
   - Тоже мне, загадка! Спер его у меня Гнедой. Элементарнейшим образом спер! Ловкость рук и ни какого мошенничества. Полез, паскуда, целоваться перед самым стартом. Мол, прощай дорогой потомок...!
   - И ты ему поверил?!
   Максим поглядел на Женьку, как на неразумное дитя.
   - Братка! Это для тебя все это было сегодня. А на самом деле сорок лет назад! И не было тогда ни какого Гнедого. А был Гнедицкий Михаил Арсентьевич. Очень милый молодой человек из приличной профессорской семьи!
   - Как же тебя угораздило в запретку залететь?
   Максим со стоном откинулся на стену. Зажмурил глаза, с трудом удерживая рвущий грудь кашель.
   - Не знаю... Мне дважды приходилось испытывать на себе действие реактивного хроношока. Но такой амнезии - ни разу! Кругом и около одни провалы...
   Максим все-таки не сдержался. Закашлялся, замотал головой. Сплюнул тягучую слюну. Цвет слюны показался Женьке розовым. Или только показался? Попробуй, определи цвет плевка на пыльном бетонном полу?
   - Хорошо помню, что отвел свой манипул на отдых в Иберию. Принял пополнение, распределил солдат по зимним квартирам и спокойно готовился к возвращению. Все было замотивированно как обычно. Несчастный случай на охоте... Осталось подчистить кое какие хвостики. И вдруг... Гараж, фотоаппараты, дача первого секретаря обкома... Вот где я страха натерпелся! Мало того, что гробанулся в зоне технологического запрета, так еще и в самый гадюшник угодил. Не натурализуешься! Башка трещит, в памяти дыры... Зачем раньше срока стартовал? Как в запретку угодил?
   - Гнедой рассказал, что ты столкнулся с мощным шаровым разрядом...
   Максим только отмахнулся.
   - Ты сам-то понимаешь, что он чушь говорит? Столкнуться с молнией... с любым физическим объектом, можно только финишировав в конкретный пространственно-временной континуум...
   Женька все же решился положить руку на плечо брата. Осторожно потрепал.
   - Не переживай так. Ты же не знал.
   - Ну да, - Тускло согласился Максим. - Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. А в Сочи, как известно, алыча...
   Резко завизжал поворачиваемый винт и чугунная таблетка двери тяжело отошла в сторону. В помещение, пригнувшись под низкой притолокой, шагнул Гнедой. Следом сразу протиснулся хмурый бодигард с ручным пулеметом и складным стулом. Гнедой сморщив нос, демонстративно помахал рукой перед лицом.
   - Ну и ароматы тут у вас, господа полевые агенты.
   Женька, не поднимаясь с пола, с вызовом поглядел на дружески улыбающегося Гнедого.
   - Звиняйте, дяденька, напердели маненько!
   Гнедой глянул на Женьку как на пустое место.
   - Ты, фраерок, понты не корячь. Не в том положении, во-первых...
   - А во-вторых?
   - А во-вторых, не по чину гавкаешь, псина. Пшол вон! Мне с твоим брателлой, кое что обкашлять надо...
   Женька вскочил на ноги и верно рыча как собака. Но с одной стороны ему в лицо тут же уперлось пахнущее недавней стрельбой рыло ручника, а с другой дернул за штанину Максим.
   - Уймись, Жека. Пойди, погуляй... коли просят.
   Гнедой с удобством устроился на заскрипевшем стульчике, следом за Женькой отправив и бодигарда.
   - И ты, Лис, погуляй снаружи. А то, как бы этот щен не кинулся там восстанавливать справедливость. Согласно моральному кодексу строителя светлого завтра... Ребята сгоряча могут шлепнуть.
   Положив ногу на ногу, Гнедой несильно прихлопнул по ботинку длинным, сужающимся к концу стержнем, похожим на хлыст или стеклопластиковый стек. Перехватив взгляд Максима, немного отвел хлыст в сторону и сжал рукоятку. На конце хлыста с жужжанием заплясала большая синяя искра.
   - Архиполезная вещь в общении с таким беспокойным собеседником, как вы.
   - Боитесь?
   - Уважаю! Как равного противника уважаю. Ни какой тебе рукопашной - полторы тысячи вольт уложат вас на пол не хуже боксера тяжеловеса.
   Гнедой пристроил шокер на коленях. Улыбнулся.
   - Ну вот и свиделись, Максим Вениаминович. Замечательно выглядите, голубчик. Верите, смотрю на вас и испытываю сильнейшее дежавю! Словно только вчера вы покинули гостеприимный домик приятеля моего Николашеньки.
   - Не могу ответить вам тем же, Михаил Арсентьевич.
   Гнедой махнул свободной рукой.
   - Понятно, понятно - парадоксы времени. Вы тогда нас всех на сей счет весьма убедительно просветили. Это вы только вчера покинули нашу компанию. Для нас же, увы пролетело ин много, ни мало сорок годочков. Сорок, батенька! И время, как известно не красит.
   - Я не о том. Вы, как раз, изменились очень мало... Вот только, если не секрет, откуда такой цвет лица и кровавый взор?
   Гнедой поднялся со стула и по давней привычке тюремного сидельца, размеренно заходил от стены к стене. Правда дистанцию между собой и Максимом соблюдать не перестал. И шокером помахивал весьма наглядно.
   - Жизнь, штука пестрая, Максим Вениаминович. Вы одним махом перескочили через четыре десятилетия, а нам, грешным, их еще предстояло прожить...
   Гнедой запнулся на мгновение. Словно всматривался в череду прожитых, уже потускневших под спудом памяти, лет.
   - И прожить не просто так, а с больной памятью о вашем посещении, дорогой вы наш потомок! Кто-то, вроде приспособленца Николашеньки свет Ильича, на досуге, за бутылочкой "Московской", что ему это все приснилось и продолжил жить как ни в чем не бывало...
   Красноглазый маятник снова возобновил свои колебания по контрольному пункту.
   - А ведь я, кое-что тогда в вашей технике премудрой понял. Да, да! Представьте себе. Не бесталанным был вьюношей!
   - Это когда мы с вами на пару тахионный маяк отлаживали?
   Гнедой кивнул.
   - Меня тут уже успели проконсультировать, что помог бы он вам, как мертвому компресс... Но не в этом дело. Зажгли тогда вы во мне искру надежды. Ох, как зажгли!
   Институт я в конце концов бросил. Жаль было время на глупости тратить. Разве мог сравниться диплом физика-теоретика с возможностью управлять самим временем! Смешно вспомнить - два года почти, старался восстановить хоть что-то из того что успел подглядеть и понять тогда. Хотя бы на бумаге!
   - Ну и как?
   - Практически не преуспел. На бумаге получалось, а вот на деле...
   В коридоре отчетливо толкнул воздух далекий выстрел. За ним другой, третий. Гнедой матюгнувшись, шагнул к выходу, но на встречу предупредительно сунулся Лис.
   - Лис, сынок. Пойди, проверь, что там опять за шухер!
   - А с малым, что делать?
   - Ну, запри где-нито по дороге! Иди, иди. Думаю, господин Горак будет благоразумен. А ты нас снаружи закроешь, на всякий случай...
   Гнедой вернулся на стул, кровавым взглядом с рыжего, словно обожженного лица, уставился на Максима.
   - Шебутной у вас контингент, Максим Вениаминович. Ни как не успокоятся после того, как вы концерт по прибытию устроили... Кстати! Можно сказать, что именно благодаря вам я заработал свой первый срок!
   - ...?!
   - Мы с Колькой тогда, на досуге баловались копированием импортных магнитофонов. Спрос дикий был! Общество тотального дефицита... Так бы все это и осталось баловством. Насмешкой над доверчивыми гражданами. Только забрав в деканате документы, я напрочь расплевался со всей родней и пришлось всерьез задуматься о том, как зарабатывать на жизнь и свои разорительные опыты. "Фальсификат" поставили на поток и конечно же нас очень быстро повязал ОБХСС...
   Гнедой нервно рассмеялся, заметно выведенный из равновесия нахлынувшими воспоминаниями.
   - Николинкин папик, тогда совсем большим человеком стал. В ЦК перебрался. Так что, в связи с историческим моментом и руководящими указаниями партии и правительства, к дяде на поруки пошел я в гордом одиночестве и полным паровозом. Не-е, я на бывшего своего однокашника не в обиде! Имея такого папика - кто бы не воспользовался? На зоне тоже можно жить, коли бог умом и силушкой не обидел.
   Гнедой прислушался к наступившей за дверью тишине и удовлетворенно кивнул.
   - Вот только засиделся я тогда сверх всякой меры! Пришлось как-то на отдаленном таежном лагпункте, с одним уркаганом по беспределу разобраться.
   - Бедный урка!
   Гнедой кивнул.
   - Спасибо за комплимент. Не стану вправлять, что немедленно перешел в масть, но положение свое среди воров прилично упрочил. Что было весьма кстати! К тогдашнему моему пятерику, кум от щедрот своих накинул еще восемь за мокруху. И поехал я, как поется в песне, в тот край, где жизнь прожить не жалко! Только не досидел я тогда самую малость...
   Гнедой пальцем коснулся жесткой медной щеки, совершенно лишенной растительности.
   - Это не веснушки, Максим Вениаминович, и не модный высокогорный загар. Это измененная пигментация, возникшая в результате термического ожога... Сгорела наша зона, в благословенном тысяча девятьсот семьдесят третьем! Дотла. Не слышали? Ну как же! Об этом в первые годы перестройки в центральной прессе много писали. Шутка ли - три тысячи головешек с глазами, включая дубаков и овчарок. Даже Мюллера со всеми его гестаповцами хоронили в закрытых гробах! А уж ЗК, просто сгребали бульдозером в общую яму вместе с обуглившимися бревнами и истлевшим тряпьем.
   И среди прочих, заключенный номер семьсот девяносто четыре. Гнедицкий Михаил Арсентьевич. Светлая ему память!
   Гнедой понятливо покивал на не высказанный вопрос Максима.
   - А вы думали, что у меня от фамилии погоняло? Нет. От рожи да от глаз. Я в медицине не силен, хотя и из медицинской семьи. Полопалось в глазах что-то, от высокой температуры. Да и бог с ним! Жить не мешает...
   Гнедой дернул молнию на куртке и вытащил за цепочку регистратор. Кинул на колени Максиму.
   - Держи. Возвращаю в целости и сохранности. Мне он больше не нужен. Все равно заряд уже израсходован... Как ты сам понимаешь, после восьми лет зоны, думать о каком либо продолжении экспериментов, было бы глупо. Ни денег, ни дома, ни ксивы... Деньги, конечно, быстро появились. Но о какой либо приличной лаборатории в стране победившего пролетариата, думать было нечего...
   Максим подобрал регистратор, намотал цепочку на пальцы и поднес сетчатый шар к глазам. Внутри пылал такой яркий красный огонек, что регистратор сейчас можно было с успехом использовать в качестве фонарика. Близость мощного тахионного поля сводила с ума чувствительный кристалл.
   - Светит... Мишель, там нет никакой батарейки. Просто потому, что еще не придуман источник питания способный функционировать без подзарядки сорок лет. Регистратор, обычный искусственный кристалл чувствительный к темпоральным полям.
   Гнедой поглядел на усмехающегося Максима. Если бы у него были брови, он наверно высоко бы их поднял.
   - Вы не поняли о чем я?
   - Ну... Я понимаю, регистратор столько лет был вашим талисманом. Надеждой...
   Гнедой развеселился по настоящему. Вскочил со стула, от избытка чувств стегнул шокером по стене, оставив темный след на пыльном бетоне.
   - Черт! Вы действительно не понимаете о чем я говорю? Надо же! Отказавшись однажды от опытов и заняв позицию выжидания, я все-таки ухитрился сделать замечательное открытие.
   Максим непонимающе наблюдал за веселящимся Гнедым.
   - О чем вы?
   Гнедой, совершенно без опаски, присел на корточки возле Максима. Тот сразу мысленно примерился и махнул рукой. Пока он не увидит Женьку, ни о каких активных действиях не может быть и речи. Да и обожженные легкие сидят в груди, тяжким речным валуном перекрывая дыхание. Особо не подрыгаешься! Но даже если ему удастся скрутить Гнедого, что потом? Стучаться в дверь? Многоуважаемый Лис, у нас тут с вашим хозяином случились маленькие разногласия!
   - Скажите, Максим Вениаминович, сколько мне лет?
   Максим пожал плечами.
   - Шестьдесят пять.
   Гнедой кивнул.
   - Правильно. Простейшая математика. Если на момент нашей первой встречи мне было двадцать пять, то сейчас соответственно... Поставлю вопрос по другому. На сколько я, по-вашему, выгляжу?
   - По вашей внешности трудно определить... Похожи на моего ровесника. Лет около сорока?
   Гнедой цокнул языком и хлопнул в ладоши.
   - Браво! Вы отменный физиономист, полевой агент. Согласно метрикам, мне на самом деле шестьдесят пять лет. Но ни один, даже самый осторожный врач, не может сегодня дать мне более сорока, сорока пяти лет! Разница составляет ровно двадцать лет - ровно столько времени в общей сложности я провел в лагерях и на различных следствиях. Где, по понятным причинам, вынужден был расставаться с регистратором.
   У Максима брови были и поползли они вверх очень активно.
   - Ага! Начинает доходить, господин полевой агент?
   - Вещи привнесенные их иного временного потока, тоже могут являться источником тахионного бессмертия?
   - Что, ни кто в Агентстве не задумывался над этим?
   - Тахионная консервация всегда воспринималась как данность.
   - Значит мне смело можно выдавать удостоверение полевого агента!
   Максим по-новому поглядел на регистратор. Вот значит в чем дело! Все, что берет с собой в прошлое агент - регистратор, аппаратуру, оружие... Все! Все просто "фонит" иновременными тахионами. Иначе Гнедой сейчас был бы дряхлым стариком. Талисман вечной молодости? О, Хронос - ты непостижим!
   - Но со вчерашнего дня, эффект прекратился - регистратор вернулся в свое время.
   Гнедой поднялся с корточек, но усесться на стул не успел. Снова завизжал плохо смазанный винт и "камеру" заглянул запыхавшийся Лис. Торопливо зашептал на ухо боссу. Максим видел как побагровела и натянулась на скулах рыжая кожа. Пальцы с сухим треском сжались в каменные кулаки.
   - Кто упустил? Топор? Ур-рою, сученка! А где был Сплин? Эта секретутка, которой я плачу как раз за то, что бы он всегда был в курсе? Где этот пидор очкастый...?!
   Лис тихонько отступая от кипящего пахана, испуганно пожал плечами.
   - А я, что, Пушкин? Там такая каша заварилась! Топор кверху воронкой...
   - Так ему падле и надо!
   Гнедой отмахнулся от вздрогнувшего лиса таким жестом, словно хотел ударить. Яростно зыркнул на насторожившегося Максима.
   - Что, ушки на макушке? Плоховато у вас в Агентстве с дисциплинкой! Ведь каждому было внятно, доходчиво и на русском языке сказано: сидеть тихо и не рыпаться вплоть до особых распоряжений. Или они у вас тут все монголы...?
   У Максима болезненно ворохнулось под ложечкой. Неужели... С трудом поднявшись на ноги и сплюнув слюну с острым привкусом железа, он угрожающе поглядел на Гнедого.
   - Если с моим братом, хоть что нибудь...
   - Да успокойтесь вы! Причем здесь ваш брат? Ваш драгоценный Жека жив и здоров... - И поглядел в глаза с нехорошим выражением - Пока...! Давайте-ка мы с вами прогуляемся, Максим Вениаминович. Посмотрим, что там у нас за шебуршение под палубой...
   Меньше всего Максим рассчитывал на то, что обосновавшись в Агентстве Гнедой станет на право и налево раздавать жесты доброй воли. Не для того он создавал свою преступную империю. Не для того тридцать пять лет, с упорством муравья разыскивал Агентство. Как полевик, Максим был просто обязан быть хорошим аналитиком и уметь просчитывать события на три хода вперед. Агентство взято "на штык"! Остается только утереться и благодарить за науку. Хиленький шансик, но единственный! Гнедой обязательно постарается заменить обслуживающих "Марк-2000" и "Янус" своими программистами и операторами. На это потребуется определенное время и неизбежно возникнет неразбериха. И вот тут...
   - Где Скоричев?
   Максиму показалось что Гнедой оглянулся на него с явным уважением.
   - Не ошибусь если скажу, что вы Максим Вениаминович - не плохой шахматист. Как нибудь, при более благоприятном случае, обязательно сражусь с вами на клетчатом поле... Ученая крыса оказалась умнее, чем я думал! От "красной кнопки" мы его отрезали, но Скоричев в неразберихе ухитрился пырнуть какой-то железкой своего соглядатая, заперся в контрольном посту "Марка" и перевел всю телеметрию на себя.
   Максим мысленно зааплодировал Скоричеву. Три контрольных поста существовали еще с тех пор, когда не было искусственного интеллекта и базовым регистром управляли с этих самых постов, практически вручную, с помощью обычных офисных станций. Потом два поста демонтировали, а один оставили. На всякий случай. Именно Скоричев настоял на этом! И вот случай представился.
   Конечно базовым регистром, в нынешней его конфигурации, не возможно было управлять с контрольного поста. Но Скоричев и здесь сумел найти очень изящное решение. Вся контрольная телеметрия теперь поступала только на контрольный пост. А управлять хроногенератором вслепую, на такое безумие был не способен даже Гнедой!
   А вы еще говорили, что наши охранные мероприятия ни к черту не годятся! патовая ситуация, Михаил Арсентьевич?
   - Вынужден признать... Однако история учит нас, что патовые ситуации не могут длиться до бесконечности.
   - Совершенно с вами согласен! В конце концов Вадим Ильич найдет способ обесточить базовый регистр вручную.
   Гнедой подождал, пока Лис защелкнет на Максиме браслеты и шагнул за дверь. Поманил Максима следом.
   - Наша цивилизация, дорогой Максим Вениаминович, зиждется лишь на извечном стремлении человека к первенству. Здесь мы не далеко ушли от животных предков и тому примеров, как говориться, тьма...
   Кольцевые коридоры "минус один", были плотно блокированы вооруженной охраной. И расставлены охранники были с умом - так, что бы один обязательно видел другого! Мимо прогнали кучку операторов стартовой смены. В испачканных, мятых комбинезонах, попарно скованных браслетами. Операторы проводили испуганными взглядами разглагольствующего Гнедого.
   - Власть, слава, богатство - манная каша в сравнении с восхитительным ощущением когда бьешь первым, слыша за спиной одобрительный рев толпы! Такова сама природа человека. Быть первым! Всегда! Во всем!
   Гнедой шел не оглядываясь впереди процессии, одобрительно хлопая по плечу подобострастно скалящихся охранников.
   - Как-то в зоне, на больничке, пришлось мне быть свидетелем замечательнейшей сценки! С какого-то лагпункта, привезли двух доходяг, что бы дать помереть им в условиях более вольготных чем на таежной делянке. Лекарствами нас тогда не баловали и конец обоих был предрешен. Один из них и не вставал, только стонал да гадил под себя. Другой, еще был способен шкандыбать по палате самостоятельно. Вобщем, два полутрупа, только один уже лежачий, а другой еще нет....
   Коридор заканчивался лифтом двигавшимся только вниз, на "минус два", к системам базового регистра. Похоже здесь, охрана Агентства все таки оказала сопротивление нападавшим. Стены испещрены оспинами пулевых выбоин, пластиковые панели свисают лохмотьями, на полу засохшие, растоптанные лужи крови. Наружные створки лифта полуоткрыты и деформированы близким взрывом. Все еще ощутимо воняет сгоревшим порохом и паленой изоляцией.
   Гнедой достал из кармана маленький, похожий на золотую рыбку, магнитный ключ из тех, что выдавали дежурным сменам и вставил в щель над пультом. Содрогаясь и скрипя кабина рывками поползла вниз.
   - И вот, как-то дня через два, полутруп лежачий решил вдруг испить кефира. Небывалая роскошь для петенциарных заведений конца восьмидесятых! Как-то сумел принять сидячее положение и стеная и кряхтя потянулся к тумбочке.
   Гнедой поглядел на Максима торжествующе.
   - Если бы кто видел, как на него кинулся полутруп ходячий. Коршуном налетел! Когда бы достало у него сил, он бы об соседа весь табурет измочалил! Куда грабли тянешь? Ты, жмурик! Грязь из-под ногтей!
   Максим хмуро смотрел в сторону, туда, где на стене лифта отпечаталась размазанная кровавая пятерня.
   - Что-то я не пойму, к чему эта история?
   - Не понимаешь?! Даже на краю могилы, даже пред ликом курносой, жажда первенства управляет всеми мыслями и поступками смертных. Я еще какое-то время буду жрать кефир, трахать глазами жопастых лепил, заседать с газеткой на параше, когда тебя, куском гнилого мяса кинут на оцинкованный стол тюремного прозекта! Я, первее тебя. Умри ты сегодня, а я завтра!
   Лифт в последний раз содрогнулся, скрежетнул и встал. Здесь створки имели нетронутый вид и Максим внутренне расслабился. Видимо сопротивление было подавлено сразу и этажом выше... И только нечеловеческим усилием сумел подавить вопль ярости и боли, когда створки двери с шипением разошлись в стороны!
   Гнедой с интересом наблюдал за реакцией Максима.
   - А вот вам, Максим Вениаминович, наглядная мораль рассказанной сказочки. Мы с вашим Скоричевым одного поля ягодки! Мы оба служим одной и той же идее - первенство. И какая разница, что по-разному реализуем свое стремление? Наука тоже не плохое поприще для человека желающего всегда, везде и во всем быть первым!
   В просторный тамбур перед контрольным постом согнали всю дежурную смену. Шесть человек. Четырех девчонок линейных операторов, дежурного программиста и наладчика. В углу хрипя при каждом вздохе, зажимая окровавленными пальцами живот и матерясь шепотом, сидел один из громил Гнедого. Верно тот самый неудачливый Топор. Здесь же был и Женька. В наручниках, разорванной "фишеровской" куртке и с отменным бланшем на скуле.
   За толстенной стеклокерамической плитой гермодвери, создававшей впечатление мягких зеленоватых сумерек, на единственном вращающемся кресле возле архаичного пульта ЕС-1000, сидел обхватив голову руками Скоричев. Верзила в бронежилете, смотрящемся на его статях как седло на корове, размеренно колотил каской в монолит двери и хрипло орал в решетку спикера на стене.
   - Открой дверь, козел! Открой по хорошему. Мы же всех твоих шестерок нахрен перебьем...!
   Дверь отзывалась на его удары едва слышно, глухо. Такие дверки, вернее такое стекло устанавливались когда-то в амбразуры наблюдательных дзотов на атомных полигонах.
   Перед дверью, бесформенным, кровавым комком, лежал дежурный программист Сашка Верепов. Кумир всех девчонок, весельчак, знаток тысячи и одного анекдота. Его поставили перед дверью, как перед витриной и расстреляли в упор из автомата. Стекло было густо заляпано красным и испещрено пулевыми отметинами.
   Кто-то вытащил на середину тамбура столик охранника и на этом столе, трое амбалов с расплывшимися эмблемами ВДВ на потных бицепсах, насиловали линейного оператора Наташу. Как в дурном сне или дешевом, черно-белом боевике, Максим глядел на мотающуюся из стороны в сторону как у куклы голову, спутанные русые волосы, жутко перекошенное неузнаваемое лицо. Наташа, Наточка... миловидная, хрупкая, умная! Как гордилась она зарплатой оператора, позволявшей содержать парализованную мать и сопливого братишку и послать на три буквы папашу алкана... Тот, что пристроился между ногами Наташи, мало интересовался окружающим. Другой, растянув большими пальцами окровавленный рот девчонки приглашающе лыбился третьему, уже расстегнувшему брючный ремень.
   Максиму хватило умения и опыта не дрогнуть, не броситься с кулаками на скотов, лишь по ошибке оказавшихся в образе человеческом - Лис все внимание сконцентрировал на пленнике. Ствол пулемета стережет каждое движение. Если бы не он, Максим попробовал бы даже со скованными руками.
   Дружинники Йорка Скандинава, были поголовно берсерками и обожравшись мухоморов, такое вытворяли с одним, зажатым в зубах ножом! А тут, просто свалят очередью в ноги и будешь корчиться на полу в крови и соплях на потеху этим...
   Максим медленно повернулся к Гнедому.
   - И для чего вы меня сюда привели?
   - Хочу, что бы и вы полюбовались на вашего обожаемого Вадима Ильича. Как я только что сказал, мы с ним оба люди идеи. Но я умею отступать и искать обходные пути если это необходимо. А ваш многомудрый гений, только что, всех вас приговорил к закланию. Причем абсолютно бессмысленно! Агентство в моих руках, а базовый регистр с контрольного пульта он угробить не успеет.
   Гнедой обошел стол, труп Верепова и вплотную приблизился к гермодвери. Брезгливо обозрел кровавые, уже начавшие чернеть, потеки на стекле.
   - В моем распоряжении находится с десяток головастых хакеров и они за неделю, максимум две, расколют ваш "Марк" до жопы.
   - За чем же дело стало?
   Гнедой стремительно вернулся обратно. Сграбастал Максима за отвороты куртки, рванул на себя. Лис моментально и практически машинально переместился в сторону, сто бы хозяин не загораживал сектор обстрела.
   - За тем, что Агентство мне нужно сейчас, сегодня! Затем, что кто-то уже дышит мне в затылок и через неделю уже нас могут поставить раком возле стены! Понятно тебе? А твой Скоричев, фанатик. Он не задумываясь ни на мгновение, спишет всех вас до единого ради эфемерной надежды сохранить свое пресловутое первенство!
   Скрипнув зубами, гнедой оттолкнул от себя Максима и сделал знак насильникам.
   - Не верите? Ну так я вам сейчас это продемонстрирую... Хан, хватит шмару трепать! Еще трое дожидаются. Тащи ее на подиум...
   Наташу за ноги сдернули со стола, отволокли к двери и кое-как, пинками и прикладами, заставили встать.
   - Эй, Скоричев, погляди-ка сюда! Мы твоей мочалкой попользовались и нам она больше не нужна. Забери ее, или сам знаешь... Открой дверь, Скоричев!
   Хан резво отскочил в сторону, а тот, что расстегивал штаны, локтем передвинул автомат из-за спины на бок.
   - Открой дверь! Открой дверь... Открой две-ерь...
   Очередь в замкнутом пространстве хлестнула оглушающе. Под потолком мигнул и погас осветительный плафон. Первые пули кинули Наташу на дверь. Тело глухо шлепнулось об стекло, отлетело обратно, но следующая пуля снова толкнула на дверь, прошла на вылет и выбила из стекла облачко стеклянных осколков. Наташа наконец завалилась на бок, суча ногами и брызгая во все стороны хлынувшей изо рта кровью.
   Словно сквозь серый туман смотрел Максим, как к столу потащил упирающуюся и визжащую Юлю Костылеву. Скоричев неподвижно сидел в кресле закрываясь дрожащими руками. Максим шагнул к Гнедому, плечом, как неодушевленную преграду, отодвинув качнувшегося навстречу Лиса.
   - Хватит! Он не откроет...
   Гнедой, щелчком пальцев остановил гогочущих насильников.
   - Убедился?
   - Чего ты хочешь?
   - Мне уже объяснили, что код доступа к "Марку" знают Скоричев и полевые агенты первого класса.
   Гнедой презрительно покосился на труп программиста.
   - Этот тоже знал, но оказался идейнее самого Скоричева. Тот хоть не собой торгует, а вами. Другие агенты первого класса на базе отсутствуют. И чувствует мое сердце не скоро появятся. Успел таки этот козел им маляву в каменный век переправить! Остаешься только ты.
   - А если я тоже окажусь... идейнее самого Скоричева?
   Гнедой пожал плечами.
   - Тогда мы будем продолжать в том же духе. А когда... э-э, используем весь материал, положим на стол твоего братца.
   Гнедой доверительно подмигнул Максиму.
   - Скажу по секрету, Хан только неделю как откинулся. И пока что, большой разницы между полами не видит...
   Максим рванулся. Руки сами собой сработали на удушающий захват. Но Гнедой, моментально подогнув ноги, в последний момент выскользнул из железной хватки рук скованных браслетами. А Лис, с отточенной сноровкой, с этакой демонстративной ленцой припечатал Максима прикладом в спину. И когда тот начал валиться, подбил ноги подсечкой.
   - Ты дурак, Горак!
   Гнедой шипел как змея в лицо Максима, придавив его горло кроссовкой к полу.
   - Дурак с твердым знаком посередине! Хочешь быть святее самого папы римского? Думаешь, это я здесь демонстрацию устроил? Думаешь, это я бульдозера танцую? Я на нервы тебе давлю?
   Кривой указательный палец уперся в бронированную дверь.
   - Это вот он здесь передачу "За стеклом" устроил! И свято верит, что вы все как один поляжете, пока он в безопасности из себя символ идеи корячит!
   Гнедой, оттолкнувшись от распростертого на полу Максима, подскочил к телу программиста и со всего размаха пнул в висок. Голова мотнулась, изо рта выплеснулся сгусток уже остывшей крови и угодил прямиком на белоснежный кроссовок пахана. Но то и бровью не повел. Танцующей походочкой подошел к распятой на столе Юле. Девушка обессилев от страха, уже не вырывалась и не кричала. Только застонала сдавленно, когда Гнедой по хозяйски положил ей руку на грудь.
   - Вот кого мне по настоящему жалко! На чужом пиру похмелье. Ты погляди на нее. Да если бы она эти гребаные коды знала - ни минуты не молчала бы. Только вы со Скоричевым, уже за нее постановили и проголосовали. Ревтрибунал, бля!
   Маленькие перламутровые пуговки, горохом посыпались на пол. С треском разошлись кружевные чашечки бюстгальтера.
   - А ничего, коза! Я пожалуй сначала сам с ней пупками потрусь. Как думаешь, агент?
   Максим, неподвижно глядя в потолок, ответил мертвым голосом.
   - Сто сорок пять, шестьдесят четыре в прогрессии восемь.
   - Что?! - На миг, на лице Гнедого, сквозь маску жестокости и всезнайства, проглянуло обычное человеческое удивление.
   - В прогрессии восемь. Это значит...
   Но Гнедой уже снова взял контроль над своими эмоциями и только отмахнулся.
   - Без ликбезов, маэстро. У меня, между прочим, тоже высшее образование, хотя и незаконченное немного.
   Гнедой хлопнул по бедру обморочно подвывавшую Юлю.
   - Живи, мочалка. И не забудь потом своему спасителю добрый отсос сделать, зато, что он целку твою невредимой сохранил. Хан! Застегни ширинку и тащи мокрощелку к остальным...
   Поглядел с явным сожалением вслед шатающейся, всхлипывающей и икающей Юле, шагнул к гермодвери и рукояткой "беретты" постучал в стекло.
   - Эй, ты, ученая голова. Твои помощники оказались умнее тебя.
   Скоричев вскинулся, крутнулся на кресле к пульту, Но гнедой прежде его, двумя руками набрал код на небольшом кнопочном слоте под спикером. Прежде чем Скоричев коснулся пульта, вся телеметрия в контрольном посту погасла, а дверь, громко чмокнув уплотнителями, скользнула в стену. Гнедой, играя "береттой" шагнул внутрь.
   - Не тушуйся, гений ты наш недоношенный. Нельзя же всю жизнь прожить на манер эталонного метра. Надо, брателла...
   Тонко вскрикнув, Скоричев вскочил с кресла на встречу Гнедому. Огромный дуэльный пистолет, весь в золотой насечке и голубой смальте, танцевал в его руке, выписывая нервные синусоиды. Провал ствола чернел как карманная мортира среднего калибра. В тишине было отчетливо слышно как щелкнул курок и зашипела пороховая затравка на полке.
   Рявкнуло так, что казалось, лопнут глазные яблоки! Длинная, желтая вспышка утонула в клубах густого синего дыма. Гнедого, на манер парашютиста, с раскинутыми руками и ногами выкинуло обратно в тамбур. Дым, движением воздуха потянуло следом свивая в кольца и спирали. Скоричев бросил разряженный пистолет и вытяну из-за кресла другой, еще больше первого, да к тому же двуствольный! Багровея от усилия, уперев пистолет стволами в пульт, большими пальцами взвел похожие на птичьи клювы курки. Пленницы оглушительно завизжали. Бодигарды Гнедого, ни черта не видя в дыму, как из трубы валящем из контрольного поста, разом залегли решив, что Скоричев кинул гранату.
   - Идите сюда! Ну, где же вы, подонки? Нувориши чертовы! Каины...
   Из слоистого дымного пирога лениво колыхающегося над полом, кашляя и слизывая кровь с разбитых губ, поднялся Гнедой.
   - Ну, козел...!
   Скоричев все-таки успел спустить один курок. И даже почти прицельно! В дюралевой панели позади Гнедого, на уровне головы появилась вмятина размером с кулак. И тут же, почти неслышно после грома пистолетных выстрелов, затявкал глушитель "беретты". В дымовой завесе рельефно обозначились трассы летящих пуль. Стрелял Гнедой профессионально. Не видя в дыму Скоричева, он накрыл весь дверной проем восходящим веером. Словно сделал щедрый мазок свинцовой кистью - снизу вверх и слева направо.
   Автомат выплюнул пустой магазин. Гнедой моментально загнал в рукоятку новый и застыл с поднятым оружием, пригнув голову к плечу. В звенящей тишине из контрольного поста донесся долгий, мучительный стон. Еще несколько трасс, гораздо более кучных и сто оборвался. Гнедой тяжело поднялся с пола, кое-как расстегнул разодранную на груди олимпийку и охлопал черную, нейлоновую поверхность бронежилета.
   - Не скажу, что это было приятно - получить поддых куском пистолетного свинца... Хан! Хули, скалишься? Живо проверь там... И подчисти, если что...
  
  

7

   ... К полудню нежаркое осеннее солнышко все же одолело туман. И когда д, Фуртэ наконец достиг окраины Рудольфштадта, опрятные домики ремесленного предместья робко заблестели в скупых солнечных лучах. Жарко правда не стало. Небо, совершенно очистившись от туч, вид все равно имело такой, что сразу становилось ясно - вот-вот в воздухе закружатся белые мухи.
   Рудольфштадт лежал как в чаше меж лесистыми холмами Прованса и с одного из них д, Фуртэ был хорошо виден весь город. Как почти повсюду в ту эпоху, городская ратуша, костел и мрачные шпили тюремного замка, являли собой геометрический центр города и располагались вокруг площади с обязательными брусчатиком, фонтаном и конной статуей какого нибудь, забытого всеми воителя.
   От центра, во все стороны, разбегались радиальными лучами улицы, застроенные преимущественно помпезными доходными домами, виллами знати и квартирами богатых чиновников и духовенства.
   С вершины холма нельзя было разглядеть, но зато с уверенностью можно было сказать, что улицы эти тесны, мрачны даже самым светлым днем и полны всяческих нечистот и мусора, в коих день и ночь роются кудлатые дворняги и одичавшие городские коты. Дымили трубы многочисленных каминов и кухонь, с утра до ночи обшарпанные каменные стены оглашали пронзительные крики зеленщиц и уличных торговцев наперебой предлагающих хоть что нибудь купить.
   Пожалуй только район наиболее близкий к центру, мог похвастаться относительной чистотой и порядком. Здесь регулярно вывозился мусор и совершалось омовение мостовых, кусты подстригались, а бродячие животные безжалостно отлавливались городскими живодерами. В предместьях же, улицы и кварталы теряли всяческое благолепие и более походили на мрачные и деревянные трущобы. Где чистота и уют замыкаются за глухими оградами во дворах ремесленников, торговцев и мелких чиновников, не рискуя показаться на улицы, сверх всякой меры переполненные громадными зелеными мухами и миазмами многочисленных боен, кожевен и кузниц...
   Рудольфштадт был достаточно большим городом, претендовавшим на то, что бы лет через двести стать настоящей столицей, но был до основания разрушен и совершенно прекратил существования под двумя прокатившимися по Европе волнами - чумной эпидемией и Столетней войной. Так проходит слава земная...!
   Геометрический центр города был заметно смещен к болотистой излучине Сены, где не так давно, на месте старого, заросшего парка был воздвигнут целый архитектурный ансамбль, ставший резиденцией королевского наместника. Год назад, осаждаемый разбойничьими армиями, Рудольфштадт решил расстаться со своими старинными вольностями и вручил привилегии вместе с золотыми ключами его светлости герцогу Анжуйскому, возлюбленному брату Сына Франции.
   Ворота в невысокой городской стене, с тех славных пор днем не запирались вовсе и благоденствующей в безделье страже приходилось лишь следить, все ли въезжающие и входящие исправно платят привратную пошлину. Но как бы не была разнежена стража при воротах, на пешего, порядком запыленного дворянина все-таки глядели с подозрением. Из каменной кордегардии даже вышел усатый, краснорожий капрал с золотой бляхой городского прево на браво выпяченной груди. Пятидесятилетний вояка, на своем служивом колете носил дворянские ленты Гаскони и был верно захудалого, но несомненно благородного происхождения. Да и длинная гасконская шпага, совсем не походила на безликие клинки из городского Арсенала.
   Так что, д, Фуртэ, немного поразмыслив, счел себя вполне удовлетворенным и с капралом беседовал вполне милостиво. Хотя и хмурил на всякий случай брови.
   - Представьте себе, шевалье! Проклятое отребье прошлой ночью напало на меня не далее, чем в двух лье от города! Висельники убили подо мной коня и смертельно ранили моего слугу. Бедняга Пьер! Он служил мне с детства и скончался в страшных муках на моих руках!
   История по нынешним временам была самая обычная, костюм Жана, Батиста носил явные следы недавней потасовки и бумаги были тут же возвращены с извинениями.
   - Надеюсь подлые хамы достаточно поплатились за свою наглость?
   - Вы смеете сомневаться в этом, господин капрал?!
   Д, Фуртэ высокомерно поднял бровь и в подтверждение своих слов прихлопнул ладонью по эфесу меча.
   - Трое, не меньше, отдали душу дьяволу прямо на месте! И я собственными ушами слышал, как благим матом орал третий, когда сообщники тащили его прочь. Жаль, зашедшая за тучу луна и раненый слуга не позволили мне преследовать их и каждому дать отведать стали, как они этого без сомнения и заслуживают...!
   Шевалье пропустили без всякой мзды и даже разъяснили как самой короткой дорогой проехать к лучшему постоялому двору в городе.
   - "Золотая роза", лучшее что может отыскать в нашем городе усталый путник! Кухней сего богоугодного заведения не гнушается и его сиятельство наместник, в комнатах чисто и светло, а служанки, - Тут капрал хитро подмигнул заулыбавшемуся д, Фурте - На диво милы и любезны с благородными господами. Кстати там же, господин лейтенант, вам помогут найти барышника торгующего только благородными скакунами, а всего в квартале от постоялого двора обитают самые лучшие златошвеи и портные, что за умеренную плату помогут вам, шевалье, обновить пострадавший в дороге костюм...
   "Золотая роза" и вправду оказалась не плохим заведением. Капрал не обманул, хотя верно и получал от хозяина некоторую мзду за подобную "рекламу". Хозяин, не старый еще, дородный мужчина, сам вышел в просторную гостиную, что бы встретить гостя.
   - Для меня большая честь принимать у себя такого блестящего дворянина и офицера. - Трактирщик весьма не плохо разбирался в геральдике и знаках различия! - Хочет ли шевалье отобедать в трактире или пожелает остановиться на моем постоялом дворе?
   Д, Фуртэ звякнул тяжелым кошелем на поясе и кивнул.
   - Пожелает, любезнейший. И еще пожелает много горячей воды и плотный обед в комнаты.
   Хозяин моментально склонился в подобострастном поклоне.
   - Сию минуту все будет исполнено! Горничная проводит вас наверх, в ваши комнаты.
   - Только гляди мне, каналья! Чтобы белье было свежим и без насекомых. И немедленно пришли мне бутылку самого старого бургундского из твоего подвала...
   Хозяин почти не соврал. Комнаты были чистые и солнечные, а белье свежее и крахмальное. И судя по запаху, хранилось у кастелянши переложенное мятой и лавандой от клопов. Так что, ночных гостей можно не опасаться какое-то время. На счет же их полного отсутствия, тут трактирщик приврал как водится. Где это видано, что бы на постоялом дворе, пусть самом шикарном, не было клопов, если по слухам даже опочивальню Сына Франции они не обходят своим вниманием!
   В одной сорочке и бархатных подштанниках, д, Фуртэ лежал на неразобранной кровати, умиротворенный и приведенный в сносное расположение духа горячей водой и плотным обедом, по времени совпавшим с ужином. Постоялый двор был устроен таким образом, что в комнаты не достигал шум снизу из большого трактира, после шести вечера наполнявшегося многочисленными посетителями. Вино тепло плескалось в голове и горничная, застилавшая постель, так игриво сделала книксен и так откровенно стрельнула глазками, что Жан, Батист всерьез подумывал, не позвать ли вечером резвушку зажечь ему свечу на ночь?
   Тени на стенах изрядно порозовели и сползли на пол, а д, Фуртэ почти уплыл в сладкое забытье послеполуденной дремы, когда в дверь почтительно, но настойчиво постучали. "Золотая роза", принимавшая у себя исключительно благородную публику и прежде чем пустить к постояльцу гостя, о визите уведомлял специальный ливрейный слуга. Жан, Батист вполне мог отказаться от незапланированного визита и гостя вежливо, но твердо не пустили бы на порог! Д, Фуртэ ни кого не ждал здесь, но смутное ощущение, что обязательно должно случится нечто важное, прежде чем он окончательно растворится в тумане столетий, заставило его медленно кивнуть в ответ на вопросительный взгляд слуги.
   - Проси... И принеси еще вина и свечи...
   Д, Фуртэ с недовольным вздохом поднялся с постели и присел возле стола, как был в панталонах и рубашке. Задумчиво обозрел свисающую с крюка в стене перевязь, но лишь вынул из ножен и положил перед собой на столешницу стилет.
   К его удивлению, посетителем оказался высокий, невероятно худой священник францисканец, в бордовой сутане капеллана. Жан, Батист даже попытался припомнить, флагу какого полка принадлежат вытканные на рукавах сутаны серебряные крылатые львы, спохватился, что святой отец все еще стоит у дверей и его могут счесть невежей и широким жестом указал капеллану на стул. Оливковыми глазами, которые верно так хорошо возводить горе, святой отец оглядел д, Фурте, стол, стилет, едва заметно кивнул, благодаря и присел на край стула, тщательно расправив складки бархатного одеяния.
   Жан, Батист остался стоять. Особы духовного звания, не зависимо от их чина, имеют статус равный самым благородным особам страны, не исключая и принцев крови. Не было ничего зазорного в том, что бы остаться стоять в присутствии священника, судя по всему имевшего сан ни как не меньше аббата.
   - Простите за мой наряд, святой отец. - Извинился д, Фуртэ. - Совсем недавно мне пришлось проделать долгий и не легкий путь и я предавался заслуженному отдыху вовсе не ожидая, что кто-либо в этом городе заинтересуется моей скромной особой.
   Капеллан милостиво кивнул, протянул руку для поцелуя и тут же сложил на груди длинные нервные пальцы унизанные многочисленными перстнями с изумительными по совершенству изображениями креста и ликов святых.
   - Меня зовут отец Оноре д, Камю. Я наслышан, наслышан о ваших удивительных приключениях, сын мой!
   - Вот как?
   - Смею вас уверить, шевалье. Именно о них мне бы и хотелось расспросить вас.
   - Расспросить?
   - Без сомнения! Особенно о вашем престранном спутнике...
   - О моем спутнике?!
   - Именно, сын мой. О вашем спутнике. О том, кого вы так опрометчиво назвали своим бедным слугой Пьером... Стоп, Горак! Положите стилет обратно на стол!
   Жан, Батист расслабил напрягшиеся мышцы ног и толкнул стилет по столу, подальше от себя. Так ведь и в психушку можно угодить! А они здесь унылые. Или зарезать кого нибудь, от избытка чувств.
   - Ну и шутки у вас отец Оноре! Признаться, еще миг и я воткнул бы стилет вам в глаз!
   - Ничего, сын мой. Как нибудь пережил бы...
   - Пережили? Понятно. Тахионная консервация в конце концов просто обязана была стать активной! Даже у нас над этим уже работали.
   Отец Оноре д, Камю водрузил на стол замшевый ридикюль, расшитый теми же полковыми эмблемами и с интересом посмотрел на отдыхивающегося д, Фуртэ.
   - Как вы догадались что я из "Орбиты"? Предчувствие? Загадочное шестое чувство, свойственное вашим современникам?
   - Точный расчет и немного магии - как говорил великий Гудини... Да что тут странного? Кто еще мог так быстро отыскать "Кроху"? Все следы я подчистил вполне качественно...
   - Логично!
   Куратор расстегнул нефритовую застежку ридикюля и извлек на свет твердый кожаный чехол-тубус, с какими в те времена ходили писцы. У д, Фуртэ и у самого точно такой же хранился в дорожном мешке. Только не так богато украшенный.
   - Вы верно решили, что Агентства более не существует и вы отныне предоставлены самому себе и бесконечному времени? Смею вас заверить, что вы жестоко заблуждаетесь, шевалье!
   Д, Фуртэ, с нарастающим раздражением наблюдал, как куратор извлек из чехла два свитка пергамента, туго перевязанных вощеной шерстяной нитью со свинцовыми печатями на конце.
   - Ни кто о вас не забыл. Специалистами вашей квалификации не бросаются! Просто из Агентства вы перешли на службу в "Орбиту".
   Святой отец значительно и строго поглядел на усмехающегося д, Фуртэ.
   - Поздравляю с новым назначением, куратор Горак!
   Жан, Батист вскочил со стула и шутовски раскланялся перед оторопевшим "коллегой".
   - Премного благодарны, ваше высокоблагородие! Рады стараться, так сказать, проникнуты и восхищены... мать вашу!
   Отец Оноре предупреждающе поднял руку.
   - Говорите по-французски, шевалье. В заведениях подобных "Золотой розе", стены просто не могут ни иметь ушей...
   Д, Фуртэ сделал такое движение кадыком, словно изо всех сил пропихнул в горло огромный бумажный ком и опустился обратно на стул. В дверь тут же постучали и давешняя служанка поставила на стол поднос с темной, длинногорлой бутылкой, двумя серебрянными стаканами с эмблемами заведениями и посвечником с толстой восковой свечей. В присутствии лица духовного звания, ветреное создание уже не вело себя так же игриво как днем. Вид имела в меру постный, глазки держала долу и присев в книксене, не пыталась поглубже показать вырез платья.
   Капеллан проводил ее взглядом святоши и дождавшись когда шаги за дверью удаляться, обернулся к д, Фуртэ.
   - Ваш брат предупреждал нас о вашем... темпераменте, шевалье.
   - Почему вы решили, что я стану работать на "Орбиту"? Агентство было моим домом, а не казармой. Я жил в нем, а не служил! Достаточно того, что я скрупулезно выполнил ваше поручение и притащил сюда Гнедого, хотя у меня руки чесались свернуть ему голову! Но на этом все. Увольте, дорогие потомки! Я вам более ничего не должен и дальше думаю жить по собственному разумению. Адью!
   Отец Оноре пошарил в складках сутаны и протянул Жану, Батисту лист вполне современной писчей бумаги, сложенный вчетверо.
   - Что это?
   - Письмо... Письмо от вашего брата...
   И д, Фурте опустился на стул так, словно был тряпичной куклой из которой злой шутник выдернул железный стержень. Дрогнувшей рукой принял белый квадрат. Отец Оноре, тактично отвернувшись шагнул к окну. Жан, Батист долго успокаивал дрожащие руки, крутил в пальцах лист, не решаясь развернуть, жадно всматриваясь в отпечатавшиеся сквозь тонкую бумагу строки, написанные таким знакомым подчерком!
   " ... Привет братишка! Подумав, я решил начать свое послание именно так. Ведь если ты его читаешь, значит я очень, очень далеко и не могу одернуть тебя как обычно: "Не лезь в бутылку, Жека!" Ну вот, считай что я тебе уже сказал это. Ты ведь еще сопливым пацаном столько шишек из-за своего упрямства набивал. Скольких из них можно было избежать, если бы ты в нужный момент сел и задумался...? И все-таки из тебя получился неплохой полевой агент! Это значит, что ты можешь, когда это необходимо, поймать дракона своих эмоций за хвост... Старый гриммейстер сказал мне недавно, что импринтинг тебе уже совершенно не к чему... Но это все лирика! Мы солдаты, Жека. Настоящие солдаты. Спецназ на необъявленной войне времени, если хочешь! Громко сказано? Но мы сами выбрали такую судьбу, раз и навсегда. И жаловаться некому...
   С нашим Агентством большие проблемы, брат! Возможно его вообще больше нет. Но служба на этом не заканчивается, ни кто не подписывал приказ о твоей демобилизации, солдат! Потери? Снаряды падают все ближе? Ну-у, Жека! Неужели ты думал, что я или ты застрахованы от того, что бы в один прекрасный момент с гордым видом не переселиться под гриф: "утерян безвозвратно"?
   Так что тяни лямку дальше, служивый. Это тебе мой последний приказ. И вот еще что... Как нибудь на досуге подсчитай, сколько раз не жалко умереть, что бы такие гниды как Гнедой (хорош каламбурчик?) не лезли в бессмертные небожители? Как подсчитаешь, свистни. Я всегда рядом.
   Прощай, Жека. И будь сильным, как я тебя когда-то учил. Солдаты не плачут и не капризничают. Я хочу тобой гордиться, брат..."
   Вот и все. Ни подписи, ни числа. Только родной подчерк, слабый запах Максова одеколона и строчки мерцающего компьютерного текста на мониторе: "Я выберусь... Поверь..." Женька осторожно свернул лист в тонкую трубочку и поднес к пламени свечи. Солдаты не плачут. А что делать если хочется не заплакать, а заорать, завыть волком от тоски? Будь проклят тот мир, где старший брат единственный раз в жизни может обмануть младшего и после этого не остается ничего, кроме вечного, героического, постылого служения идее!
   Бумага догорела, испачкав пальцы траурной каймой пепла. И вместе с бумагой сгорела дотла душа. Он поглядел на куратора уже совершенно сухими, холодными глазами, за которыми на веки вечные была похоронена душа мальчишки по имени Женька. В спину неурочного гостя, сквозь пустые и чистые окна глаз, теперь смотрел несгибаемый куратор Евгений Горак.
   - Я слушаю вас внимательно, коллега...
   "Святой отец" обернувшись внимательно поглядел в глаза Горака. И кивнул на разложенные на столе бумаги.
   - Вот это, подорожная на имя Жана, Армана д, Гриньи, уроженца Восточной Пикардии. Это, патент на чин капитана гвардейского кирасирского полка. Это, королевский лист, где вам предписывается явится в Льеж, где расквартирована ваша рота, шевалье. Вы самый младший, пятый отпрыск обедневшего рода д, Гриньи и своих чинов добились лишь доблестной и беспорочной службой короне.
   Больших чинов вам, увы, своей отвагой не заслужить, а без достаточного количества золота и сильной протекции и столичной карьеры не сделать. Так что, заранее приготовьтесь ближайшие десять лет провести в сонной провинции Льежа...
   Куратор достал из ридикюля увесистый кошель с золотом и бросил на стол. Потом выудил из стоявшего под стулом дорожного мешка, точно такой же чехол, как и тот, что лежал на столе и спрятал под сутаной. Потрепал ссутулившегося Горака по плечу.
   -Доброго пути, коллега. А с Гнедым, вам еще предстоит встретиться. Жизненный путь его хоть и значителен, но короток. И ждать вам этой встречи, по меркам вечности, сущие крохи...
  
  

8

   ... Вечерок будто специально заказывали в небесной канцелярии! Холодно, темно, порывистый ветер бросает в лицо пригоршни ледяного дождя. Редкие уличные фонари, радужными пятнами маячат сквозь стоящую стеной влагу. Классическое погодное крещендо для самых темных дел! Грустно конечно, что крадешься ночным татем в собственный дом. За несть лет Агентство успело стать для братьев и местом работы и родным домом. Как-то не тянуло назвать домом, пустую, пропахшую табачным дымом и несвежим постельным бельем двухкомнатную квартиру в типовой многоэтажке?
   И вот теперь они пришли в Агентство, что бы его уничтожить. Старательно, квалифицированно, продуманно. Так, что бы и следа не осталось. И можно объяснять самому себе хоть целую вечность, что это суровая необходимость, что так сложились обстоятельства, что не их вина... Все равно на душе погано как никогда!
   Слава богу, что в холле "Фишера", за стойкой охраны сидит совершенно чужой человек. Верно кто-то из пехоты Гнедого, по причине перманентной неразвитости способный только "тащить и не пущать". Как потом в зеркало глядеть, если придется бить по голове тучного добряка Серегу Топильского из охранного агентства "Гранит", инвалида-авганца и отца троих детей? Или Влада Горыкина, два месяца назад сыгравшего шумную свадьбу и до сих пор порхающего на крылах чувств?
   Максим остановился в самом темном месте улицы, под старыми тополями и облегченно свалил под ноги увесистый рюкзак.
   - Отсюда и начнем, вход как на ладони. Вот только фонарь, надо срочно ликвидировать. Уж очень ярко светит, зараза! И когда его успели поменять? Три дня назад еще не светил... Сможешь?
   Женька прикинул расстояние до уличного фонаря, заливающего стеклянный подъезд "Фишера" синеватым, ртутным светом.
   - Сделаем.
   Расстегнув куртку, Женька достал из наплечной кобуры большую, металлическую рогатку с толстым полимерным жгутом. Порывшись в карманах извлек пригоршню шариков от подшипника. Пару раз, приноравливаясь, натянул и отпустил жгут. Тихо тренькнуло и фонарь потух, уронив на землю несколько белых искр.
   Теперь, стеклянный "пузырь" подъезда стал самым освещенным местом на всей улице. Без всякого бинокля, было отчетливо видно, как охранник поднялся из-за стойки, подошел к двери и долго всматривался в темноту через зеркальное стекло. Вернувшись к стойке достал рацию с кольчатой антенной и долго с кем-то перепирался, темпераментно помахивая свободной рукой. Пожал плечами, выключил рацию и вразвалочку вернулся за стойку. Где-то на высшем уровне было решено оставить все как есть. По крайней мере до утра.
   Максим с хрустом потер отросшую за трое суток ботву, поплотнее натянул вязаную шапочку. Подумав мгновение, повозил руками по размокшей земле под деревом и вытер руки об свой дутый пуховик.
   - Ну, я пошел. Идущие на смерть, приветствуют тебя...
   Женька хлопнул брата по спине.
   - Не каркай! Будем надеяться, что охранник в лицо тебя не знает...
   Покинув убежище под тополями, Максим развинченной, неровной походочкой направился к "аквариуму". Говорят, что пьяный и человек изображающий такового, отличаются друг от друга тем, что один всеми силами старается изобразить из себя пьяного, а другой наоборот. Максиму, на каких нибудь актерских курсах, без сомнения поставили бы самый высший балл за его игру! Даже Женька, глядя в удаляющуюся спину, на миг засомневался, а не успел ли где его брат принять на грудь поллитру, другую?
   Максим остановился как раз у двери и привалившись плечом к стеклу, лихо кинул в рот сигарету. Зашарил по карманам, время от времени опасно теряя равновесие и качая головой. Женька видел, как голова охранника дважды, медленно повернулась в сторону чертыхающегося Максима. Потом брат громко матюгнулся и принялся пинать в дверь. Да так, что стекла задрожали!
   - Эй, брателла! Дай огоньку... Курить хочу, аж... Слышь?
   Охранник, уже более резво повернул голову. Над дверью были установлены решетки вентиляции, так что можно было надеяться, что слышимость в холле хорошая...
   - Ну, ты че, глухой что ли? Дай, говорю, зажигалку, дятел!
   Охраннику, как иголкой в задницу ткнули. Рванул из-за стойки так, что даже про рацию забыл. А ведь скорее всего предупреждали на каком нибудь инструктаже: в первую очередь оповещать внутреннюю охрану.
   Остановившись с той с той стороны двери, битюг выхватил из наплечной кобуры внушительный газовый револьвер и погрозил Максиму.
   - А ну, вали отсюда, жук навозный!
   Охранник был как на ладони, но все-таки лучше было выманить его на улицу. Хотя выпущенный из рогатки стальной шарик имел скорость близкую к скорости пули, даже изготовленная из современных материалов праща не могла соперничать с огнестрельным оружием. А специальный, трехслойный стеклопакет двери мог, чего доброго, выдержать удар и пистолетной пули. Так что Максим продолжил "развлекаться".
   - Да сам ты козел! Я ему, бля, по человечески, огоньку мол, а он меня сволочит! Че, сильно крутой?
   Дятла, туповатый браток еще бы проглотил. Но вот козла, его зоновское образование уже не смогло перенести! Отчетливо, дважды щелкнул замок и охранник стокилограммовой бомбой вылетел наружу. Сграбастал шатающегося Максима за воротник, отводя руку с пистолетом для сокрушительного удара по голове.
   - Да я тебя...!
   Снова тренькнул жгут пращи и на низком прыщавом лбу неандертальца появилось аккуратное, красное отверстие. Детина клацнул зубами, закатил глаза и мешком повалился на Максима. Силюминовая хлопушка забренчала по асфальту. Максим рывком перебросил охранника через плечо, поддал носком ботинка по револьверу, занес тело в холл и свалил за стойку, тут же потушив верхнее освещение. Женька, подхватив рюкзак рысцой перебрался в неосвещенный холл и запер дверь.
   Видимый смутной тенью от работавшего под стойкой телевизора, Максим поднял руку и показал большой палец.
   - Чистая работа, агент.
   И показал часы со светящимся циферблатом.
   - Сработали за тридцать секунд. Если ничего не изменится, через двадцать семь минут ночная смена спустится в стартовые боксы.
   - Успеем.
   Женька уже лихорадочно потрошил рюкзак. Перепоясался широким, кожаным поясом. Рассовал в специальные, нашитые по ремню кольца широкие метательные ножи без рукояток - излюбленное оружие испанских ландскнехтов времен Столетней войны.
   - Готов.
   Максим оставил пуховик за стойкой, вздернул на плечо потощавший рюкзак и вооружился коротким римским мечем, которым так удобно орудовать в тесных рукопашных свалках.
   - Смотри, Жека! Не возись там. Не увлекайся. Я запалю здесь все ровно через тридцать минут... Ну, ни пуха!
   - К черту...!
   ... Через три дня после захвата Агентства, братьев наконец отпустили домой.
   Гнедой, лично проводил их до лифта на первый этаж и вручил каждому магнитные ключи.
   - Не пойму, чем вам не нравится квартироваться в Агентстве, но не хотите, как хотите. Я вам не следак. Подписку о невыезде отбирать не стану. В бега, думаю, не ударитесь?
   - Было бы куда, давно сбежали бы...
   - Вот и я так думаю. Мы теперь с вами одной ниточкой повязаны. После Скоричева, вы Максим здесь остались старшим специалистом... Но, все едино. Уж не посетуйте, но соглядатая я к вам приставлю... Не хмурьтесь, не хмурьтесь. Жора парень тихий и без понтов. Мешать вашей личной жизни не станет. И мне спокойнее и у вас завиральных мыслей появляться не будет...
   После всей крови, стрельбы, предательств и боли, дико было видеть как в "Фишере" размеренно течет обычная жизнь! Даже охрана на входе не поменялась. Максиму помахал рукой Топильский. Улыбающийся, с большими темными пятнами подмышками, даже не смотря на работающие кондиционеры.
   - Привет, командировочные. Надолго в нашу провинцию.
   Жора-надсмотрщик отвернулся к стенду с яркими рекламными буклетами, перед этим предупредительно глянув на Максима цепким, холодным взглядом. Женька ответно помахал рукой.
   - О том Серега, только отцы командиры ведают. Мы люди подневольные... - И ответил встрепенувшемуся Жоре таким же взглядом.
   Женьке нравился Топильский. Нравился незлобивым характером, легким взглядом на жизнь. Бывший спортсмен, снайпер, прошел самое пекло необъявленной войны, три ранения и тяжелую осколочную контузию. Полгода мотался по госпиталям. Экстремальное лечение подняло Топильского на ноги, но превратило атлетическую фигуру в наполненный жиром мешок. И хотя Топильский почти шесть лет резался не на жизнь, а на смерть с душманами в глухих ущельях, очень разительно отличался от нынешних, "с пулей в голове". Повоевавших пару месяцев в Чечне и теперь истерично рвущих на груди тельник и потрясающих жиденькими наградами...
   У самого выхода Максима перехватила, не известно откуда вынырнувшая Маргарита Андреевна. Не стесняясь окружающих, прижалась к бой-френду, глядя влюбленно и немного тревожно. Обычный взгляд увядающих красоток, в любовниках у которых мужчины моложе их самих.
   - Максим! Уже три дня, говорят, как вернулся и глаз не кажешь.
   Максим приобнял женщину за талию и отвел в сторонку. Жора проводил их равнодушным взглядом и продолжил листать многочисленные буклеты.
   - Маргошка, ты же знаешь какой я занятой человек. Только, только свалил отчет по последним испытаниям.
   - И каковы перспективы?
   - Самые радужные, солнце мое. Федорович облизывается как кот!
   Маргарита упорно ловила взгляд заметно нервничающего Максима.
   - Я загляну к тебе сегодня?
   Максим наконец прижал женщину к себе и чмокнул в оголенное плечико.
   - Сегодня не получится, радость моя. Женька раньше времени из командировки вернулся. Сама понимаешь, у меня квартируется. Я лучше сам к тебе на днях загляну. Хорошо? У меня, кстати, дело к тебе есть!
   - А без дела? - Уже обрадованная, уже жеманясь и кокетничая протянула Маргарита Андреевна. Максим, как можно обещающе улыбнулся и огладил крутое бедро подруги.
   - И без дела, конечно! Это само собой. Это в первую очередь...
   После трех суток проведенных пусть и во вполне комфортабельных, но все-таки подземельях, братья решили проветриться и пройтись до дома пешком. Благо ходьбы был минут десять, а соглядатай Жора не выразил по этому поводу никакого неудовольствия.
   Время было буднее, дневное и на набережной было пустынно. Только мчался в обе стороны, отделенный от тротуара низеньким поребриком рычащий и воняющий разнокалиберный поток авто. Да на парапете сидела парочка самых упрямых рыбаков с уныло опущенными длиннейшими удилищами.
   Женьку всегда удивляло, что можно поймать всего в километре ниже по течению от комбинатовского водосброса. Пару раз он задавал этот вопрос упрямцам, но те только загадочно улыбались. Хотя уловом так ни разу и не похвастались...
   Соглядатай топал позади метрах в десяти, шум машин был изумительной защитой от прослушивания и Женька сразу взял быка за рога.
   - Ну, что будем делать дальше, брат?
   Максим некоторое время молча вышагивает, думая о чем-то, явно тяжелом и неприятном. Видно, как он, почти машинально встряхивает головой, отгоняя нестерпимо неприятные мысли.
   - А ты как думаешь?
   Женька к ответу не готов. У него в голове одна стрельба, скоротечные схватки и искусные осады. Но опыт полевого агента уже дает о себе знать и Женька с тоской понимает, что ни какая ковбойщина им сейчас не поможет.
   - Не знаю. Хоть убей...
   Максим кивает.
   - Растешь, брат. По глазам вижу, что растешь... Держись за голову брат. Я сейчас тебе скажу такое, за что в Агентстве сразу отстранили бы от оперативной работы. Придется нам с тобой... перекраивать прошлое.
   Женька и правда, заметно спотыкается на ровном месте, но изумленный вопль, сжав зубы все-таки загоняет обратно внутрь. Охрана времени - мораль заученная на уровне рефлексов. Максим сейчас озвучил то, что противно самой сути Агентства. Прошлое незыблемо и неприкасаемо. Раз и навсегда. Попробуй-ка переварить в себе тот факт, что придется бороться со всем, что уже стало уже смыслом твоей жизни!
   - Силовыми методами нам Агентство не вернуть. Ты это и сам прекрасно понимаешь. Мы с тобой, конечно, не последние люди а Агентстве, но с бандой Гнедого, голыми руками... Пойти к властям? Передать технологию от одних бандитов, другим? Да и чувствую я, что дойдем мы только до первого же прикормленного паханом мусора в чинах.
   Женька хмуро молчит, переваривая ожигающие факты и Максим немного расслабляется. Позволяет наконец отвлеченно поглядеть на набережную, крикливых бакланов неустанно преследующих старую, мазутную баржу и серые волны глухим рокотом грызущие бетонные быки набережной. До последнего момента он опасался, что брат поймет все по-другому и кинется на их соглядатая.
   - Я не просто так настоял, что нас отпустили домой. Гостеприимство Гнедого хуже пистолета. Он себе-то самому не верит. Неужто поверит нам. И то, что мы какую-то часть суток будем находиться далеко от базового регистра ни может его не порадовать...
   - Максим, мы что, Гнедого мочить будем?
   Максим поморщившись взял Женьку под руку и дождавшись разрыва в потоке машин, как маленького перевел через дорогу не доходя до еще далекого светофора. Кирпичная двенадцатиэтажка уже показалась над приземистыми горбатыми крышами хрущеб.
   - Ты у Гнедого этих "эвфемизмов" успел нахвататься? У нас нет выхода, брат. Хроноклазм там, или нет, но отдавать Агентство на растерзание Гнедому...
   ... В дымном тамбуре контрольного поста, Максим сумел таки намотать свои нервы на кулак, словно искрящие провода и спокойно проводил взглядом двух горилл с автоматами, тащивших к лифту за ноги изорванные пулями тела Наташки и Саши. И отвернуться, когда из контрольного поста выдернули Скоричева, еще дергающегося, хрипящего, блюющего кровью.
   Ставки были сделаны, кровавый счет открыт, эмоции перегорели. Максим даже помог Гнедому разобраться в заблокированной кодом телеметрии и посоветовал перевести тревожное управление "Марком" именно сюда. Де, как все убедились, контрольный пост стратегически более удачно расположен в сравнении с главным машинным залом.
   Гнедой все принял к сведению и с молчаливым вопросом поглядел на Максима. Но тому достало сил пожать плечами и грустно улыбнуться - снявши голову, по волосам не плачут. И даже не моргнув выдержать тяжелый, испытующий взгляд пахана.
   - Вы же сами просили меня не быть святее самого папы римского!
   И так талантливо развел руками, что даже фактически спасенная им Юля Костылева глянула, словно плюнула в лицо!
   Помогая новой, пригнанной Гнедым, смене операторов разобраться в особенностях интерфейса "Марка-2000", Максим постоянно ощущал, как на него накатывают волны глухой ненависти исходящие от "старичков". Но злые шепотки за спиной уже более не тревожили его. Он чувствовал, как сжатая до предела пружина нервной энергии готова взорвать его изнутри, распрямится действием, превратив мозг в скакуна, которого сумасшедший наездник стегает хлыстом адреналина. И понимал, что это будет конец всему.
   Гнедой, с видом всезнайки расхаживал по "минус два", но мог ожить возвращения агентов хоть до скончания века! Под видом разучивания процедур "Стандартного протокола", Максим отправил в математический космос подтверждение общего сигнала опасности преданного Скоричевым. И теперь, на местах командировок все полевые агенты, свернут свои программы, уничтожат оборудование и лягут на дно до специального оповещения.
   Но самое главное, что Гнедому ни кто не догадался напомнить об одной маленькой, но немаловажной детали. Регистры грузовых "Лихтеров" имели запас автономности еще с тех пор, когда базовым регистром управляли едва ли не вручную и бортовой расчетчик "Лихтера", всегда мог подкорректировать стартовый импульс и подправить не корректно посчитанный хронвектор.
   Если произвести расчеты вручную, бортовой регистр "Лихтера" вполне мог самостоятельно забросить капсулу в математический космос и привести в конкретный временной поток, тормозное поле вообще возникало само собой, едва падала "тяга"...
   ... Кухонное окно выходило на западную сторону и с пяти, шести вечера попадало в полосу густой тени от Речного Вокзала. К тому же Женька, непонятно зачем, сразу плотно задернул шторы и в кухне было почти совсем темно. Так и сидели, в желтоватом, неверном полусвете, падающем в открытую дверь из коридора. Пили водку. Не чокаясь, молча и скупо закусывая. И хотя ни о чем не говорили, но было так ясно, что водка эта поминальная.
   За Скоричева, за Наташу Спасскую, за Сашу Верепова, за охранников полегших до единого у лифта... За все, кого той же ночью, не отпев и не оплакав, воровски, в пластиковых мешках вывезли в старый песчаный карьер за химкомбинатом.
   Жора-надсмотрщик, не смотря на сто миллиметров лобовой брони, что понял и в компанию не набивался, сидел в комнате перед телевизором и не высовывался. Братья не стали даже за стол садиться. Женька забрался с ногами на подоконник, расположив серебряный "мерзавчик" и блюдце с небогатой закусью рядом с собой, а Максим, как доставал все из холодильника, так и остался стоять, прислонившись спиной к белой прохладной поверхности "Атланта".
   В комнате тихо пропищала рация. Жора что-то пробубнил в микрофон и наверно опять уткнулся в экран, где старенький Арни изо всех сил изображал третьего терминатора. Максим поставил рюмку на стол и поглядел на часы. Да-а, поводок достаточно длинный, но такой, что не разгуляешься. Попробуй-ка что нибудь предпринять меж двумя сеансами связи? Не надо быть прорицателем, что бы догадаться - при первом же пропущенном сеансе связи, "Фишер" ощетинится стволами почище Брестской крепости! А если ко всему прочему, на одежде прицепился маленький, но вредный "жучок", комитет по торжественной встрече будет ожидать их за первым же углом и в полном составе.
   Женька тоже посмотрел на кухонные ходики, потом вопросительно на Максима. Тот сделал в воздухе неопределенный жест рукой. Мол, не дрейфь, что нибудь придумаем... Обязательно придумаем, братишка! Просто нет другого выхода. Иначе незачем будет жить дальше. И окажется, что зря он корчась от боли, ваньку валял, зря поганца из себя изображал не только перед Гнедым и его быками, но и... Так вот наверно и становятся отщепенцами. Из лучших побуждений. Пойди потом, докажи всему свету, что намерения были самые благие, да вот обстоятельства подкузьмили!
   А у них с братом был только один план. Пробраться в Агентство и захватить "Лихтер"! Правда, что бы с помощью убогой бортовой машинки и логарифмической линейки посчитать хронвектор придется изрядно попотеть. Но в математическом космосе есть только одно время - бортовое, и вдвоем с Жекой они как нибудь подгадают выход к интересующей их точке запретки.
   И какая разница, что капсула, израсходовав запас автономности и не поддерживаемая базовым регистром, навсегда исчезнет во временных потоках, навсегда отрезав нарушителям путь домой? И так ли важно, что два полевых агента, чьей стезей как раз и было охранять Время от иных любителей исторической ретуши, своими руками испекут хорошенький анахронизм?
   Главное, найти и ликвидировать Михаила Арсентьевича Гнедицкого, прежде чем он, как пошлый карманник, завладеет регистратором... Париж стоит обедни!
   Перед захватом Агентства, готовился к старту беспилотный "Лихтер" с партией вакцин для кризисных наблюдателей в эпохах чумных и холерных бунтов. В начавшейся кровавой кутерьме о нем все забыли. Остается только придумать, как сделать так, что бы транк Жоры-надсмотрщика последний раз сделал "бип-бип" в непосредственной близости от "Фишера". Потом у них будет только пятьдесят минут. Или они успеют рвануть в математический космос или им придется, по примеру берсерков Йорка, с зажатым в зубах ножом броситься в кучу врагов и справить по самим себе последнюю тризну...
   В прихожей надтреснуто забренчал звонок. Женька испуганно поглядел на Максима и оба они одновременно подумали: "Только Маргошки им сейчас и не хватало!". В кухню заглянул Жора. Навинчивая стакан глушителя на короткий ствол импортного револьвера, лениво поинтересовался.
   - Мы кого-то ждем?
   - Спрячь пушку, Жора. Это может быть моя подружка. Ты ее видел в "Фишере".
   - Ты ее приглашал?
   Максим раздраженно пожал плечами.
   - Что я, дурак...! Но, сам понимаешь, соскучилась. Могла и заявиться.
   - Ну, ну... - Усмехнулся Жора, но пистолет сунул сзади за ремень брюк. - Поглядим...
   Звонок опять разразился нетерпеливой трелью. Братья окаменело слушали, как Жора неторопливо прошел в прихожую, долго возился с замком. Хлопнула входная дверь... и соглядатай протопал обратно в комнату. Шлепнулся в застонавшее от перегрузки кресло и включил телевизор! Легкие, едва слышные шаги направились из коридора в кухню
   Женька обалдело поглядел на Максима, сполз с подоконника и машинально перехватил вилку как стилет. А Максим, на всякий случай отступил в закуток между холодильником и раковиной. На вытертый кухонный линолеум упала тонкая тень и Максим увидел как у Женьки медленно отвалилась челюсть, а глаза начали съезжаться к переносице.
   - Э-э... гм. Добрый вечер, девушка...
   - А почему без света? Секретничаете?
   Голос у гостьи был просто завораживающий. Глубокий, звучный, богатый грудными обертонами. Щелкнул выключатель. После сумрака, свет пыльной шестидесятиваттной лампочки, показался ослепительным. На гостье, несколько не по сезону, были одеты шорты из струящейся серебристой ткани и такой же, искрящийся топик, откровенно сообщающий об отсутствии бюстгальтера. Далее по списку шли длинные загорелые ноги, идеально плоский живот, рыжее каре и глаза, слишком яркой, кукольной голубизны. Женька шумно сглотнул, сунул вилку в карман и судорожно толкнул блюдце с разоренной закуской себе за спину.
   - Вот так совсем другое дело.
   Неземное создание не щурясь поглядело на лампочку и положило на стол предмет, который до этого держало в руке - шар, из похожего на хрусталь материала, размером с мяч для большого тенниса. Шар мягко светился, меняя цвета в спектральной последовательности и тихонько звенел на одной ноте.
   Гостья, по очереди оглядела застывших братьев, не чинясь усела на ближайший табурет, положив ногу на ногу ( Женька опять сглотнул) и неподражаемо взмахнув пушистыми ресницами оповестила.
   - Сразу же хочу предупредить, что написанное на ваших лицах сексуальное влечение ко мне, совершенно бессмысленно.
   Тут Максим и врубился, кто их посетил!
   - Тьфу, ты! Так и заикой можно стать. У вас там в будущем, все такие же любители театральных эффектов?
   Гостья поглядела на него без улыбки.
   - Я, нет. За других ручаться не могу.
   До Женьки начало понемногу доходить.
   - "Орбита"?
   - Точно, Жека. Явление Христа народу!
   - Ну ни фига себе...!
   Гостья величаво и все так же серьезно кивнула головой. Рыжее каре колыхнулось, по столу пробежали золотые блики.
   - Ваша психика вполне толерантна, как и полагается полевым агентам.
   Женька опасливо покосился на дверь.
   - А Жора...?
   Гостья коснулась пальчиком светящегося шара и тот отозвался ускорением пульсации.
   - Избирательное гипноизлучение. Ваш соглядатай совершенно уверен, что в квартире кроме вас и него никого больше нет. Можно общаться совершенно спокойно - он будет смотреть телевизор и аккуратно посылать сообщения...
   Женька радостно хохотнул.
   - Вот это да! Слышишь, Макс? Проблема пятидесяти минут решилась сама по себе... А у вас, случайно, нет еще одного такого? Нам бы с собой... Что бы не устраивать в Агентстве свалку.
   Максим немного выдвинулся из закутка за холодильникомю.
   - Вы действительно хотите...?
   Гостья накрыла шарик рукой и отрицательно покачала головой.
   - Если вы решили, что я здесь только для того, что бы поддержать ваш махновский план, то вы сильно ошибаетесь.
   Женьку словно ведром ледяной воды окатили. Он даже крякнул ошарашено.
   - И если Евгению еще простительно лелеять подобные планы, то вам Максим, как агенту первого класса, непростительно пускаться на подобные авантюры. Забыли основной постулат?
   Максим машинально сжал "мерзавчик" в кулаке так, что смял краешки серебряной рюмки.
   - Я ничего не забыл! Время незыблемо и неприкасаемо... Но послушайте, вы...!
   - Это вы послушайте, полевой агент первого класса! Изъять Гнедицкого из исторической перспективы, что бы спасти Агентство! Опасную игру вы решили затеять.
   Максим почувствовал в руке что-то мокрое, опустил глаза и поставил помятую рюмку на стол, с трудом разжав побелевшие пальцы.
   - Какого черта, куратор? Кто такой Гнедицкий? Рядовой вор в законе! Неужели его смерть может всерьез потрясти историю! Вместо одной группировки городом будет владеть другая. Какая разница? Их сейчас в России матушке пруд пруди...
   Куратор покивала Максиму как несмышленышу.
   - Я понимаю. Вами сейчас движет не разум, но жажда мести. Иначе вы бы сами смогли все это объяснить... Ваша область ныне, своеобразный криминальный заповедник. Гнедицкий правит здесь единолично, ни кого не подпуская к своей вотчине. История, так же как и природа не терпит пустоты. Представьте, если на его месте окажется такой же умный и беспринципный бандит, только не сжигаемый единственной страстью обрести физическое бессмертие? Не Москва, не Петербург, не Владивосток станут криминальной столицей России, а Борисоглебск. Погибнут люди, которые должны благополучно дожить до старости. Прервутся исторические линии, которым развиваться еще не одно столетие...
   Максим пинком пододвинул табурет, уселся. Закинул ногу на ногу.
   - Вот оно что! А я то, дурень старый... Понимаешь, Женька, оказывается зря мы с тобой шутов гороховых разыгрывали. Зря кровушкой, как водой умывались!
   - Макс...
   - Да нет, я же понимаю. Историческая перспектива! Гнедого нам с тобой беречь надо как зеницу ока. Лелеять, мать его, холить...!
   Куратор спокойно наблюдала за содрогающимся в пароксизме ненависти Максимом и как только тот остановился, что бы вдохнуть побольше воздуха для нового вопля, негромко поинтересовалась.
   - Валерианочки не накапать?
   Максим закрыл рот с хорошо слышным - ам. Несколько секунд с неподражаемым выражением смотрел на куратора, но сдержался. Только хмуро спросил.
   - В двадцать втором веке тоже валерьянкой пользуются?
   - Нет. Но я прослушала курс медикаментозных препаратов двадцатого века. Так что, если необходимо...
   - Спасибо, обойдусь.
   Тактично давая Максиму время окончательно взять себя в руки, куратор наклонилась к стоявшей на столе ополовиненной бутылке. Осторожно понюхала горлышко, поморщилась.
   - Галлюциногены и алкалоиды, в истории человечества всегда были самым загадочным явлением...
   С любопытством поглядела на раскиданную по блюдцу вареную колбасу.
   - А вот эксперименты с заменой животного белка на растительный, так ни к чему хорошему и не привели...
   - Чем богаты! - Обиделся Женька.
   Куратор испытующе поглядела на Максима.
   - Ну, успокоились?
   Максим кивнул.
   - Вы здесь не для того, что бы поддержать Гнедого на его воровском троне.
   Куратор вздохнула, впервые за всю беседу проявив почти человеческую эмоцию.
   - Увы. Если бы речь шла только о корректировке ближайших исторических линий... Вы ведь знакомы с теорией парадоксов...?
   ... Лифт на "минус один" уже отремонтировали, створки заменили. Даже зеркало от пола до потолка установили заново. Когда только успели? Пол мягко толкнулся в подошвы и установленный по западной моде гонг известил, что поездка закончилась. Женька присел на корточки и откинулся назад занося руку с метательным ножом. Охранник с ментовской трещоткой подмышкой, расположился почти спиной к лифту и курил, мечтательно уставившись в потолок. Так он и сполз по стене - с задранной головой, которой теперь мешал опуститься торчащий из кадыка клинок.
   Женька затащил тело в лифт и отправил кабину наверх. С сожалением поглядел на автомат. Это только в плохих боевиках, мирный клерк вдруг хватается за оружие и как заправский "спешил форсиз" начинает лихо палить по всему, что движется... Не его это оружие! С метательным ножом и пращей он гораздо опаснее для любого противника, чем с автоматом.
   Ставя ногу за ногу как ниндзя, Женька бесшумно пробежал до конца коридора и присев, осторожно выглянул из-за угла. У лифта на "минус два", тоже стоял охранник с трещоткой и рацией. Этот, правда, мечтам не предавался. Настороженно прислушивался к тишине наполненной гудением ламп дневного освещения. Похоже даже тот легкий шум, что произвел Женька, ликвидировав первого "часового", все-таки насторожил его. И сейчас охранник, глядя в сторону Женьки прикидывал в уме - слышал он короткую возню за углом или это его напарник, падла такая, громко испортил воздух?
   Женька не стал дожидаться, пока охранник что-то надумает. Для броска сталью было далековато и он достал верную рогатку. Тело отволок в туалет и усадив на унитаз на всякий случай, концом ножа провернул личину замка. Так, что бы было похоже, что дверь в кабинку заперли изнутри.
   Отдышавшись и прислушавшись к тишине, Женька поглядел на часы. Семь минут. Нормально! Он справился на три минуты быстрее, чем они планировали. Как раз сейчас, ночная смена под присмотром гнедовских быков переодевается и получает инструмент. Многократно упомянутая в фантастической литературе магнитная отмычка, походила на обычный универсальный ключ, только с большой, увесистой головкой, на которой сонно помаргивал зеленый светодиод. Когда Женька вставил его в слот гермодверей и сжал головку ключа, раздался писк, как от заряжающейся фотовспышки и половинки гермодверей разъехались в стороны. Привычного шипения пневматики при этом не последовало - отмычка надежно угробила процессорную начинку замка. И если в процедуре старта случиться какой нибудь сбой, всем кто в это время окажется на "минус два" будет весьма кисло!
   До последнего момента Женьке не приходилось бывать в стартовых боксах грузового сектора и видел он "Лихтер" впервые. Грузовая капсула была гораздо больше привычной "Крохи" и походила не на аэродинамический конус, а скорее на геометрически правильную металлокерамическую репу. Корпус "Лихтера" был монолитен и не раскрывался пополам, как у десантной капсулы, а имел люк сверху. Для простоты один и для пилота и для груза. Зато, "Лихтер" можно было загерметизировать и запустить "стандартный протокол" изнутри. Не маловажное преимущество, если учесть, что врят-ли кто нибудь станет сейчас помогать Женьке в этом!
   Женька еще раз прокрутил в голове все Максимовы инструкции и выкатил из ниши в стене стартовый монитор. Слава богу, что все коннекторы на гофрированных шлангах коммуникаторов подходили только к конкретным гнездам на капсуле. Не удивительно было бы и запутаться в полусотне разнокалиберных вакуумных замков!
   Бросая взгляды на большие электронные часы под потолком, Женька в темпе застучал по клавиатуре, выполняя процедуры "стандартного протокола". Пять минут. Время поджимало. Дежурная смена уже получила магнитные ключи, разобрала хромированные инструментальные боксы и встала в очередь к единственному лифту на "минус один". Только бы не перепутать, не ввести ошибочно какую нибудь, с виду незначительную команду! Максим уже должен заканчивать устанавливать в вентиляционных отдушинах термические мины...
   Капсула словно сделала глубокий вздох, просыпаясь. Это включились пневмоприводы гироскопов и по периметру приплюснутого шара побежала цепочка бортовых огней. Расчетчик, нет получив сигнала от базового регистра, самостоятельно выдал тесты бортовых систем и запросил координаты хронвектора.
   Женька с тревогой вгляделся в колонки цифр мельтешащие на экране монитора. Включено, включено, включено... Энергообеспечение, шестьдесят семь процентов. С тех пор, как капсулы стали отправляться в бурные воды математического космоса на буксире у главного регистра, ни кто особо не следил за запасом автономности "Лихтера"... Ладно, на один импульс должно хватить!
   Напугав вздрогнувшего от неожиданности Женьку, взвыли турбины вентиляции. Горячий воздух шевельнул волосы на голове. Вот теперь надо по настоящему торопиться. Вибрация турбонасосов должна сотрясать все подземные этажи до самого верха. Сразу же ночная смена не забеспокоится настолько, что бы в аварийном порядке обесточить стартовые боксы. Но обязательно спуститься раньше, что бы поглядеть в чем дело...
   - Внимание! Процедуры "стандартного протокола" завершены. Всему персоналу необходимо покинуть зону старта. Повторяю...
   - Сейчас, сейчас родная. Конечно покину. Как наскипидаренный покину...
   Голосовой интерфейс "Марку" ни кто специально не подбирал. И хотя имя искусственного интеллекта подразумевало мужской голос, как-то само собой получилось что разговаривал он с операторами глубоким женским контральто. Немногочисленная слабая половина операторов была крайне недовольна таким выбором, утверждая что озвучивала команды какая-то, явно стервозная особа, но так все само собой и прижилось...
   - Предстартовая готовность три-три. Герметизация люка через двадцать секунд... Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать...
   Женька в спринтерском темпе рванул к капсуле, зыркнув на хромированные решетки спикеров, развешенных под потолком. Голос искусственного интеллекта поразительно напомнил ему голос куратора из "Орбиты". Такие же сочные, грудные обертоны и абсолютное отсутствие интонаций...
   ... Гостья отказалась от скромного "холостяцкого ужина", а ее любопытное заявление о "галлюциногенах и алкалоидах", само собой сеяло вопрос о спиртном. Заметив как мается, мнет в кармане пачку "Лайки" Женька, поощрительно махнула рукой.
   - Курите, Евгений. Мне все равно... Так что, вы можете сказать о теории парадоксов?
   Максим поглядел на брата, но тот отрицательно замотал головой. Не-е, братишка, тут я пас. Не по моей части такие премудрости! И Максим, горестно вздохнув, принял огонь на себя.
   - Почти ни чего, куратор. Вы должны знать, что мы, здесь, только-только приблизились к обоснованию самой теории. Ни о каких фундаментальных постулатах...
   - К концу двадцать первого века теория парадоксов была в общих, рабочих моментах полностью сформулирована. И основным ее постулатом стало то, что "при нарушении причинно-следственной связи возникает бесконечное множество альтернативных реальностей, совпадения меж отдельными элементами которых в пространстве и времени принято считать исчезающе малым".
   - Что вы говорите! - Изумился Женька. - На мой взгляд это спорно, коллега, спорно...
   И заткнулся, получив от брата кулаком в бок. Куратор кивнула.
   - Спасибо, Максим... В начале двадцать второго века, было создано устройство, являющееся дальним родственником "Марка-2000" и позволяющего просматривать все временные линии возникшие в результате нарушения метрики времени. Назвали его не мудрствуя лукаво - ретроспектором. У "Орбиты" нет полевых агентов и кризисных наблюдателей. Только кураторы. Но и они отправляются в прошлое крайне редко. С помощью ретроспектора удается отслеживать любой временной поток в экспоненте с точностью ретроспекции приближающейся к единице и вмешиваться в события лишь в самом крайнем случае, не проводя в прошлом годы и столетия...
   Куратор неожиданно поднялась и подхватив из сушилки стакан, наполнила его водой из-под крана. Вода была так себе, осеннее половодье несло много мути, сильно припахивала хлоркой, но куратор выпила ее с такой жадностью, что даже Женька перестал харахориться и поглядел на гостью открыв рот.
   Куратор аккуратно поставила стакан обратно в сушилку и как ни в чем не бывало, уселась обратно.
   - Извините. Особенности биохимии.
   Максим, опять с табурета перебравшись в тень за холодильником нетерпеливо поторопил.
   - Все это весьма занимательно, но причем здесь Гнедой?
   - Вопреки утверждению основного постулата, ретроспектр дал совпадение двух вероятностных линий в судьбе Гнедого.
   - Поясните.
   - Ваша авария в зоне технологического запрета породила очень странную развилку в реальности. По одной исторической линии человек, известный вам как Гнедицкий Михаил Арсентьевич, он же Гнедой, благополучно дожил до две тысячи пятнадцатого года и погиб в результате бандитской разборки. По другой линии, в пятнадцатом веке, во Франции, некто, о ком не известно ни чего кроме имени - Немой Жак - поднял восстание, собрав под свои знамена большое количество безземельных пейзан, солдат дезертиров и разбойников. Восстание удалось подавить только через год. При этом был разрушен до основания большой торговый город Рудольфштадт...
   Максим слушал сосредоточенно, только машинально отмахиваясь рукой от клубов дыма, что как паровоз выдувал разнервничавшийся Женька. Похожая на модель из порножурнала, куратор излагала вещи небывалые. Хотя за свою карьеру полевого агента он повидал и не такое. Исторические линии и перспективы в результате несанкционированных проникновений в прошлое переплетались порой так причудливо... И у Максима вдруг забрезжила робкая надежда.
   Женька между тем, продолжал петухом наскакивать на куратора.
   - Этот бандит, этот безжалостный зверь, этот...!
   - Куратор терпеливо улыбалась в ответ.
   - Скажите, Евгений, сиятельный граф дю, Плесси, которого вы так заботливо оберегали от фанатиков из "Нового Евангельского Сознания", был добрым, милым, разумным человеком?
   Женька нахмурился, пытаясь понять в чем подвох.
   - С чего вы взяли? Тупая, высокомерная скотина, торговавшая своими крестьянами как скотом и вовсю пользовавшаяся правом первой ночи.
   - Однако без его заметного участия в убийстве наихристианнейшего короля Людовика, история Европы могла пойти совсем другим путем.
   - Но Гнедой...!
   Куратор махнуло узкой ладошкой с длинными, нервными пальцами музыканта.
   - Не имеет значения! Расспросите как нибудь на досуге брата - так ли много исторических личностей, было вместилищем всех тех добродетелей, коими их потом наделили историографы и жизнеописатели?
   - Но...
   - Не лезь в бутылку, Жека. Куратор права.
   Максим смотрел на гостью уже без всяких эмоций. Сосредоточенно, собранно.
   - Какова вероятность, что Немой Жак и Гнедой - одно и тоже лицо.
   - Сто процентов. Мы произвели генетический анализ останков. И тех, и тех...
   - Понятно. Каков план? Отправиться на пару дней назад, скрутить Гнедого по рукам и ногам и доставить в пятнадцатый век?
   - И ликвидировать Агентство...
   Если бы вилка до сих пор не лежала в Женькином кармане, Максим не поручился бы за то, что брат не кинет ее в куратора, с олимпийским спокойствием взирающую на Женькины гримасы и прыжки. Максим даже на всякий случай переместился поближе к окну, что бы успеть перехватить брата, если тот все-таки решится на какой нибудь необдуманный поступок.
   - А вот хрен вам, уважаемый потомок! - Бушевал Женька, потрясая кулачищами из-за спины Максима. - Даже не надейтесь! Не для того Скоричев... Не для того ребята полегли...
   - Куратор тихо спросила, обращаясь к одному Максиму.
   - Мы хоть раз, давали вам неверные советы?
   - Так это всего лишь совет?
   - Не играйте словами, полевой агент Горак!
   - Чем вам Агентство-то помешало?
   - Ребята, Агентство умерло. Само умерло и вам только нужно похоронить его труп, что бы не разлагался на открытом воздухе и не заражал все вокруг! Если какой-то бандит легко вломился в "святая святых" хронотехнологии, то что ждать дальше? Появления иностранных разведок? Атаки правительственного спецназа?
   Максим кивнул. Отлаженный и казавшийся таким надежным механизм Агентства, на поверку оказался играми в песочнице. Федорович, Гнедой... Такое впечатление, что Агентство не поимел только ленивый! Куратор права, права, права! Тысячу раз права, но от этой правоты хочется взвыть не хуже серого волчищи!
   - Значит конец?
   Гостья отрицательно покачала головой и... улыбнулась! Весьма естественно улыбнулась. Весьма даже по-человечески!
   - Начало, Максим! Как вы думаете, куда делись те пятнадцать полевых агентов, кризисных наблюдателей и кураторов, что получили ваш сигнал тревоги?
   Вот значит как! Вот к чему клонит их нежданная гостья. Пятнадцать человек, в разных регионах планеты, в разных временах, столетиями жили под личинами лордов, маркизов, монахов и бояр. Ожидали хоть какие нибудь новостей из будущего, потихоньку творили ту историю, что была известна им еще из школьных учебников.
   Может быть писали летописи, по привычке к конспирации прикрывшись именами несторов и инсисториусов. Может быть, озверев от тоски, гусиными перьями чертили на тяжелом пергаменте схематичные рисунки парашюта и подводной лодки. И не имея возможности постоянно менять облик, порождали сказки о бессмертных...
   Даже Женька начал помаленьку врубаться в происходящее.
   - Если Агентство перестало существовать, значит все они остались на местах командировок и дожили до наших дней?
   - Ну не все, конечно. Активная тахионная консервация будет придумана только через девяносто лет. Если уж быть совсем точным - только четверо. Но именно эта четверка и стояла у истока "Орбиты". Пройдя через столетия, дожив до наших дней и узнав, наконец, что же случилось с Агентством, отцы основатели по иному подошли к организации контроля над временем. А если учесть какими состояниями они обладали к тому времени... Куда там нищим энтузиастам, решившим создать Агентство на пустом месте!
   Куратор сделала жест рукой, словно пыталась объять необъятное.
   - Не стану персонифицировать. Все-таки постулат, что будущее инвариантно, относится и к "Орбите". Скажу только, что к моменту распада Агентства все они являются основателями богатейших династий мира. Представляете, какие это открывает возможности? "Орбита", ребята, не только служба по контролю за временем, но и транснациональная корпорация, с которой вынуждены считаться даже самые оголтелые "ястребы"...
   ... Пропихиваясь в узкий люк, Женька психовал уже по полной программе. Еще ни разу ему не приходилось оказываться в роли наблюдателя. Все свои немногочисленные старты он совершил в качестве пилота, наглухо запакованным в ложемент под металлокерамической броней и защитными полями. И теперь, начавшаяся кутерьма порядком трепала ему нервы.
   Оживший бортовой регистр уже туманил полированную поверхность "Лихтера" первой изморозью. Флуктуации набирающего мощность тахионного поля колебали ткань пространства-времени, заставляя окружающее жутковато колебаться, менять цвета и гримасничать. Женька зацепился поясом с ножами за закраину люка и судорожно задергался пытаясь освободиться.
   - Вот он! А ну, стой, козлина...!
   Пряжка ремня наконец подалась и пояс змейкой скользнул по гладкому боку капсулы на пол. Но два ножа все-таки остались в руках Женьки и моментально, со свистом взвились в наполненный мороком и призраками математического космоса воздух. И хотя очертания вбежавших в бокс охранников колебались и расплывались в разноцветные кляксы, рука и на этот раз не подвела лихого шевалье.
   Один из быков ( ведь предупреждала его мама, не снимай сынок бронежилет) повалился молча, с грохотом упавшего трехстворчатого шкафа. Другой заорал благим матом и уронив автомат, схватился за торчащий из живота нож. Грохнул одинокий выстрел, пуля с противным визгом срикошетила об зализанный бок "Лихтера". Кажется кто-то еще стрелял, но люк уже опустился на место, загерметизировавшись с тихим свистом.
   - Внимание! Предстартовая готовность минус семь. Немедленно покинуть зону старта. Минус пять, минус четыре...
   Кто-то побежал. Раненый пополз к выходу, оставляя на кафельном полу кровавые полосы и матеря убегающих. Взорвалась оставленная Женькой посреди бокса стойка монитора и осколок хромированной трубы снес полголовы облому в майке, с мутной эмблемой ВДВ на предплечье, последним покидавшему бокс.
   - Минус три, минус два, минус один...
   Регистраторы, цепочкой установленные по периметру стартового бокса вспыхнули ядовитым зеленым ожерельем. Тоскливо завыла сирена. Умиравший в кровавой луже на полу охранник, выпучив в смертной истоме глаза еще успел увидеть как распахнулась под ним полная искрящихся спиральных вихрей бездна в которую, как в изумрудную пену прилива погрузился приплюснутый с полюсов шар "Лихтера"...

9

   ... Хроношок сминает привычный, последовательный ход мысли, образует в ближайшей, поверхностной, "оперативной" памяти маленькие лакуны. Можно забыть, зачем с утра собирался позвонить по этому номеру или где, после обеда припарковал верный мокик. Это мелочи. А вот запамятовать последовательность процедур "стандартного протокола", это уже опасно! Это чревато потерей ориентации в математическом пространстве. И вспомнить ничего нельзя. Лакуны не рассасываются, это уже навсегда. Можно только узнать заново...
   Женька прищурившись читает бегущие по монитору мерцающие строчки. На этот раз лакун на удивление мало. События прошедших пяти часов он помнит почти целиком, за исключением мелких, незначительных деталей...
   ... Куратор наполнила высокий бокал водой из пластиковой бутылки и стала пить мелкими глотками. Час назад, сжалившись над гостьей, Женька сгонял в ближайший магазин и принес трехлитровую бутылку питьевой воды. Сейчас, ребристый полиэтиленовый баллон пуст больше чем наполовину.
   Максим еще жевал бутерброд, размеренно двигая челюстями, а Женька уже во всю гоношился. Сбегал в комнату, вернулся с вместительным рюкзаком и большими глазами.
   - Представляете, сидит наш Жора у телевизора, попивает себе пивко, лущит фисташки. Полная идиллия! Вот только по телевизору уже ни чего не показывают...
   Женька кинул рюкзак на пол и с надеждой поглядел на куратора.
   - Вот бы нам с собой такой приборчик. Что бы пехоту гнедовскую не беспокоить. А?
   Куратор нет отрываясь от стакана, поглядела на него нестерпимо голубыми глазами.
   - Евгений, напомните мне параграф Агентства, где говорится о запрете на распространение технологий.
   Женька все понял и был откровенно опечален.
   - "...Ни под каким видом не передавать и не оставлять современных приборов, инструментов, приспособлений и иных изделий аборигенам прошедших временных потоков...". Ладно. Не дурак, все понимаю... А о самой операции вы на не можете сообщить потому, что будущее инвариантно.
   На этот раз куратор все-таки смилостивилась над Женькой.
   - Ретроспекция не кино. Она не может дать точного, поминутного восстановления событий. Ретроспектр выдал шесть вариантов вашего будущего... Два из них неудачные.
   - И на том спасибо. Макс, ну сколько можно жевать? Можно подумать, что ты с голодного острова...!
   ... Первое, что услышал Женька когда крышка люка отъехала в сторону на шарнирах, это тишина. Глухая, ватная тишина какой не может быть в напряженно работающем посадочном боксе. Во первых, перекрывая и скрадывая все остальные звуки, надрывно воют турбокомпрессоры вентиляции, нагнетая в бокс горячий воздух и требовательно мяукает сирена, созывая обслугу к финиширующей капсуле. Но даже если вентиляция уже отключилась и смолк противный голос алармов, вокруг капсулы уже во всю топчутся техники. Перекрикиваются, катят дребезжащие разболтанными колесиками стойки контрольных мониторов, волокут дребезжащие о плитки пола хобота коммуникаторов.
   Женька подтянулся на закраине люка, соскользнул по гладкому боку "Лихтера" на пол. Присев на одно колено прислушался. Тишина почему-то раздражала и даже пугала больше любого врага. В боксе было темно, висящие под потолком часы едва мерцали четырьмя нулями в экономичном режиме. Понятно, что он финишировал в резервный, находящийся на консервации бокс. Понятно, что вечно пребывающее в энергетическом кризисе Агентство полностью обесточило не нужные в данный момент системы. Но все равно - тишина выводила из равновесия хуже любой канонады и визга пуль по обшивке капсулы.
   Женька прокрался к выходу и затаив дыхание плотно приложил ухо к едва видимой щели между плотно сомкнутыми створками. Прислушался... Тьфу ты, Дьябло! Прислушался! Сквозь двойные гермодвери! Женька поднялся на ноги и плечом привалился к двери. Надо же так! Кому скажи, засмеют... Спокойно, агент. Хватит искрить нервами, как обветшалая проводка. На часах без десяти одиннадцать и сейчас они с Максимом еще только собираются в свой отчаянный набег на ничего не подозревающее Агентство.
   Женька нашарил в кармане магнитную отмычку, поглядел на ободряюще подмигивающий глазок светодиода. Может именно в этом все дело? Среди агентов и кураторов всегда ходили байки, своеобразный профессиональный фольклор, что самый страшный анахронизм, это встретить самого себя. Может именно поэтому он так мандражирует и ни как не решается сунуть отмычку в слот замка? Соберись! Не то, действительно... встретишь.
   Резервный уровень пустовал так же как и бокс. Уже не таясь и даже демонстративно топая ботинками Женька прошел к лифту. Вот здесь и подождем. Если отжать специальными клещами створки двери и по хлипкой лесенке прилепившейся к бетонной трубе лифтовой шахты опуститься на пятнадцать метров ниже, можно оказаться в непосредственной близости от апартаментов Скоричева... Там сейчас с удобством расположился Гнедой.
   Женька присел у лифта и попытался представить, каково это - спать в неостывшей еще постели человека, которого ты убил собственными руками. Пить из его стакана, есть из его тарелки, садиться в его кресло перед письменным столом... Не смог. Слишком из другого теста был слеплен Гнедой. Врят-ли его беспокоят всерьез подобные "сантименты".
   Клещи со скрипом вошли меж резиновыми накладками дверей и винт стал медленно преодолевать сопротивление запорных пружин. В расширяющуюся щель пахнуло свежим ветерком и донеслась глухая, ритмичная пульсация насосного узла непрерывно накачивающего свежий воздух на подземные этажи.
   Рюкзак Женька оставил возле лифта. Пускай потом найдут и поломают головы над тем, кто же был третьим. Полной темноты в шахте не было. Редкие лампы под решетчатыми колпаками выхватывали куски неровной бетонной стены, металлических конструкций, масляно блестящих тросов. Женька скинул себя куртку и повесил меч на шею за заранее изготовленную петлю. Мимолетно пожалел об оставленном часом позже поясе с ножами. Глубоко вдохнув и выдохнув, подтянулся на арматуре огромного, чугунного противовеса и перешагнул на узкую перекладину лестницы. Это просто закон подлости, какой-то! На любой верхотуре, любая лестница оказывается обязательно узкой, ненадежной, с тонкими скользкими перекладинами, опасно вибрирующими под вспотевшими пальцами. Или это просто подсознание бутафорит, заранее нагоняя страха на хозяина эфемерным "зовом бездны"? Так это или нет, но Женька запоздало пожалел, что не снял ботинки на грубой, "нечувствительной" подошве.
   Женьке, в своей практике полевого агента ни когда не приходилось подобно жуку ползать по влажной, вибрирующей арматуре на высоте пятиэтажного дома. Но зато его основательно учили качественно и быстро подавлять страх. Главное полностью сосредоточиться на совершаемых действиях, разложив их на простейшие составные - чем проще, тем эффективнее самогипноз. Подошву на перекладину. Поелозим по ней, потрем, убедимся, что подошва не скользит. Теперь начинаем сгибать колено, перенося тяжесть тела на ту ногу, что уже опустилась на одну перекладину ниже. Разжимаем пальцы левой руки, одновременно усиливая сжатие правой - на нее одну сейчас вся надежда. Закрепляемся левой на следующей перекладине и наконец отпускаем правую. Пальцы влажные и немного подрагивают, но это уже ерунда. На метр уже опустились. А ладонь можно с силой потереть о штаны, пока не станет сухой и горячей. Еще метр. Главное следить, что бы все время было не меньше трех точек опоры и меч, зараза, не норовил цепляться за перекладины и греметь по любой встречной железке. Еще метр... Так держать...
   Дно лифтовой шахты покрывал серый, пушистый ковер, в котором нога утопала по щиколотку. Женька осторожно присел на корточки, стараясь не совершать резких движений, не поднять столб скопившегося за годы невесомого праха. Хорошо он будет выглядеть, если сейчас расчихается и раскашляется во всю богатырскую силушку. Гнедой как раз и пожалует, что бы поздравствовать горе диверсанту.
   Створки лифта находились с противоположной стороны на уровне груди. В полумраке Женьке показалось даже что он различает тонкую полоску света между створками ( в конце концов это не гермодвери!) и время от времени негромкое металлическое позвякивание. Женька поднес к глазам часы. Ого! Пятнадцать метров по лифтовой шахте, он преодолевал почти сорок минут. Как это не прискорбно, но в очередной раз его старший брат оказался прав, настояв на вилке в полтора часа. Сидя на кухне, казалось плевым делом пройти по пустому коридору и спуститься по лесенке с "минус один" на "минус два".
   В этот самый момент они с Максом уже вошли в холл "Фишера" и лихорадочно готовятся к последнему рывку. Женька цепляет на пояс метательные ножи, а Макс рассовывает по карманам похожие на очень толстые карандаши термические заряды. Куратор выразилась недвусмысленно - Агентство должно растаять аки морок на Солнышке...
   - ... нажимать ни чего не нужно. Инициатор снабжен емкостным датчиком и эвристическим замедлителем. Как только вы, Максим, отдалитесь от заряда на пять метров, включится замедлитель и через шестьдесят секунд произведет подрыв заряда. Постарайтесь как можно быстрее покинуть место, где вы установите заряды. Взрыв почти бесшумен, но температура в радиусе трех метров скачкообразно поднимется до двух тысяч градусов и кислород в эпицентре будет выжжен полностью.
   - Постараюсь не поджариться...
   - После того, как "Фишер" сгорит, еще будет необходимо подчистить все оставшиеся следы. Важно лишить Гнедого даже намека на какую либо технологию...
   ... Сирены взвыли так, что даже в лифтовой шахте как в колоколе заходили волны близкого к ультразвуку воя. Пыль маленькими смерчиками стала отрываться от ковра под ногами и понемногу всплывать, клубясь и растекаясь в воздухе, как кровь в воде. Женька, уже не таясь шагнул к двери и всадил концы клещей между створками.
   Слышимость была прекрасная. Мимо лифта к апартаментам гнедого протопали торопливые шаги. Кто-то испуганно забубнил на низкой, басовитой ноте. Потом загремело, сирены взвыли еще громче, шаги еще торопливее протопали в обратном направлении подгоняемые рыком Гнедого
   - Всех... Валить наверняка... Сучата... Храбрые очень... Эти сирены, бля...
   Алармы смолкли все разом, как подавились. На минус три опять повисла глухая тишина. Основное действие сейчас разворачивается этажом выше. Створки лифта, скрипя через силу сжимаемыми пружинами, отошли в стороны открыв щель достаточную что бы протиснуться наружу. Женька подтянулся и вывалился в коридор больше всего на свете боясь столкнуться нос к носу с глушителем беретты и ухмылкой Гнедого: " Совсем соскучился, вас дожидаючись".
   Но короткий коридор оказался пуст. Слава всем богам и демонам безвременья, Гнедой услал на штурм всех до единого своих быков! Женька, почти не таясь подошел к дверям в апартаменты. Меч в правую руку, пращу в левую, стальные шарики за щеку. На счет три...
   Гнедой сидел боком к двери у монитора "Марка" и на распахнувшиеся с грохотом створки отреагировал лишь поворотом головы. Все таки башка у пахана работала не хуже иного компьютера. Уже через секунду он ногой метнул стул из-под себя в сторону гостя и прыжком почти достал лежавшую на журнальном столике неразлучную беретту. Но и Женьку неплохо учили действовать быстро. И не снисходительные инструктора в комфортабельных тренажерных залах, а самые лучшие и безжалостные фехтовальщики Франции, способные с невыразимым изяществом и легкостью нанести до пяти смертельных уколов в секунду своим дуэльным клинком.
   Сплюнув в кулак сразу два шарика Женька растянул жгут пращи до самого уха и беретта, звякнув выпорхнула почти из-под пальцев Гнедого. Второй шарик оставил весьма наглядную, ощетинившуюся щепой дырку в столешнице.
   - Спокойно, дядя. - Несколько невнятно, из-за железа во рту, предупредил Женька застывшего в нелепой полусогнутой позе Гнедого. - Моя беретта тоже метко стреляет.
   Гнедой усмехнулся бледно, медленно выпрямился и присел на краешек стола.
   - Браво, Евгений. Блестяще разыгранный шах. Вынужден признать.
   Гнедой одними глазами поискал улетевшую беретту.
   - Вот только, что дальше?
   Можно было только поблагодарить Гнедого, что за прошедшие дни он сумел внушить Женьке самую примерную осторожность по отношению к своей особе. Женька, продолжая натягивать рогатку, по стеночке отступил в глубь комнаты и едва намеченным кивком головы указал Гнедому на дверь.
   - Выходи. Молча, спокойно, без суеты и лишних движений. Побежишь - прострелю колено. А поскольку это все-таки не пуля, шарик застрянет внутри и будет очень больно.
   Гнедой согласно кивнул.
   - Нет проблем.
   В коридоре Гнедой с любопытством поглядел по сторонам. Заметив щель в створках резервного лифта, покачал головой.
   - Умно конечно. Вот только на первый этаж все равно не пробиться. Там сейчас не меньше полсотни стволов тебя дожидаются... Шариков на всех не хватит.
   Женька повел рогаткой в сторону щели.
   - Что-то ты многословен стал Гнедой? Уж не от страха ли? Вот поднимемся, там и поглядим.
   В лифтовой шахте, Гнедой без лишних вопросов ухватился за перекладины лестницы. Не спеша полез вверх, прекрасно понимая, что на шаткой, узкой лесенке он весьма ограничен в своих действиях. А Женька, поднимающийся следом метром ниже, так что бы не достали ногой по голове, даже повиснув на руках, легко может расстрелять его из своей великанской рогатки и отправить в короткий полет на дно шахты.
   Подниматься всегда легче чем опускаться. Даже если в руке рогатка, а во рту горсть шариков от подшипника. На уровне "Минус один" Женька окликнул Гнедого.
   - Поднимись немного выше и жди когда я тебя позову.
   Отжав в последний раз створки двери Женька прицелился и стремительно оттолкнувшись ногами выбросил тело в щель. Подтянулся, перекатился по полу и привстав на одно колено прислушался, поводя рогаткой из стороны в сторону. Вроде бы, из-за дверей основного лифта доносился неясный шум, словно чем-то тяжелым размеренно и сильно лупили в стену. И явственно пахнуло острой синтетической гарью. Женька тревожно поглядел на часы. Времени оставалось совсем мало.
   Женька свистом позвал сопящего на лестнице гнедого. Кажется ему или он на самом деле слышит далекий гул пожара уже распространяющегося по вентиляции и коммуникационным шахтам?
   Гнедой в прыжке промахнулся и рухнул грудью на край дверного проема. Медленно начал сползать обратно судорожно шаря скрюченными пальцами по полу в поисках опоры. Женька вдруг испытал сильнейший позыв упереть подошву ботинка в бритую голову или судорожно дергающееся плечо и толкнуть изо всей силы. Два налитых кровью и яростью глаза нашли его и вцепились как два когтя.
   - Помоги... сука...!
   Женька поймал в горсть воротник олимпийки и дернул так, что затрещала синтетическая ткань. Гнедой перевалился через порожек и оттолкнувшись ногой перекатился к противоположной, уже было потянувшей его бездны, стене. Сел хрипло дыша.
   - Не знаю, что ты там задумал, волчара позорный...
   Женька небрежным взмахом меча, самым кончиком клинка распорол брюки на бедре Гнедого, оставив длинную кровавую бороду до самого колена.
   - Отдохнул?
   И спиной отступил по коридору, к распахнутым настежь гермодверям стартового бокса. Темнота, за бессильно разошедшимися массивными створками озарялась ритмичными зелеными и красными вспышками бортовых огней "Лихтера", словно старающегося привлечь внимание своих пилотов: "Быстрее валим отсюда, ребята. Сейчас здесь станет очень жарко!"
   Женька мечем указал Гнедому на вентиляционную решетку под потолком. Теперь ему уже не казалось. Рев и треск пламени был слышен вполне отчетливо. И толи пожар добрался до насосного узла, толи огонь препятствовал току воздуха, но из решетки ползли густые, желтые, ядовитые даже на взгляд, первые ручейки дыма.
   Гнедой увидел и до хруста сжал кулаки.
   - Ну суки! Решил спалить все к такой-то матери?
   Следом за дымом, из решетки сыпануло яркими трескучими искрами и шум огня сразу усилился. Замигал свет.
   - Максим зажег очередной костер. Еще одна термитная шашка и мы с тобой поджаримся как Джордано Бруно...
   Гнедой пружиной взвился на ноги, потрясая кулаками перед уставившимся ему в грудь острием меча.
   - Думаете, переиграли? Отсрочку вы получили, козлы. Только отсрочку! Кишки свои жрать будете... Н-на-а...!
   Гнедой, как-то странно, под неестественным углом извернулся, левой рукой уперся в пол и кроссовкой правой подбил локоть Женькиной руки, которой тот держал меч. Клинок вырвался из руки и бренча улетел в темноту стартового бокса. Если бы Женька не отшатнулся, удар левой ноги смял бы ему ребра так же качественно, как если бы на Гнедом были не мягкие кроссовки, а тяжелые десантные ботинки. Пролетев мимо Женьки, Гнедой мягко приземлился на ноги, еще в полете извернувшись как кошка в сторону противника. И тут же рука с растопыренными каменными пальцами выстрелила в лицо.
   "Плеваться" шариками уже не было времени. Женька наотмашь, как плетью, стегнул Гнедого жгутом пращи, целя в лицо. И услышав как тот зашипел от боли, скользящим балетным движением фехтовальщика ушел в сторону, к входу в стартовый бокс.
   Меч оказался под самыми ногами. Росчерком тусклого блеска отточенная сталь сделала два перекрещивающихся мазка, разорвав олимпийку на груди Гнедого и заставив изо всех сил отклониться назад.
   - Ангард! - Азартно выкрикнул Женька, сделал широкий обманный выпад и со всего размаха опустил меч на голову Гнедого, в последний момент крутнув запястьем и поставив клинок плашмя.
  
  

10

   ... - С "Лихтером", к сожалению, придется расстаться.
   Женька переодевался разложив на столах кружевные подштанники, шелковую сорочку, нарядный, шитый серебром дорожный колет.
   - Ошиблись мы с тобой все-таки. Давно верно не практиковались. А может в спешке. А может и бортовая машинка врет на седьмом знаке после запятой....
   Пышный черный парик, завитый и напомаженный по последней версальской моде, Женька одевать не стал. "Кроха" не "Лихтер", туда и так, со всей его амуницией и упакованным в джутовый мешок Гнедым, еще предстоит впихнуться.
   - Хронвектор не обеспечил минутную точность и мне пришлось стартовать дважды. Хана "Лихтеру". Автономность у красной черты - еще пару часов продержится в экономичном режиме, а там... Зато Гнедому на голову свалился тютелька в тютельку!
   Максим с улыбкой поглядел на брата, застывшего с сорочкой в руках и улыбкой до ушей.
   - Ладно, ладно, герой. Потом балагурить будешь. А-то как бы нам на голову его двойник не свалился... Собирайся в темпе!
   Максим, орудуя скотчем и Женькиным кинжалом, уже закрепил на кожухе тротиловый патрон. Осторожно ввернул радиовзрыватель. Еще четыре таких же патрона были установлены под несущими балками перекрытия. И топливным баком аварийного электрогенератора. Инициатор, похожий на пистолет без ствола, положил на стол рядом с береттой и "Харвестром" Кириллина.
   - Минутная точность тебе больше не понадобится, но все равно. Соберись, Жека. Здешние аккумуляторы я процентов на сорок посадил, пока тебя в финиш-пункт выводил.
   Женька старательно расправил на плечах и груди пену кружевного жабо. Серьезно поглядел на брата, унизывая пальцы многочисленными перстнями.
   - Сам-то ты как?
   Максим уже уселся за компьютер. Протестировал и активировал гироскопы "Крохи". На миг зависнув пальцами над клавиатурой, застучал снова, только пожав плечами.
   - Из города, конечно уеду. Мало ли что... Да не пропаду я, брат. Ты главное там не лезь не в какие авантюры. Доживи с головой на плечах до двадцатого века...
   - Может как нибудь втиснешься в багажник?
   - Я полевой агент, а не человек змея... Как только финишируешь, в темпе выгружайся и отправляй "Кроху" обратно на малой тяге, что бы мне не искать ее по всему математическому космосу.
   Максим тяжело задумался, тревожно глядя мимо экрана монитора, где уже понемногу разворачивалась знакомая многомерная пектораль.
   - Маргошка куда-то запропастилась. Не позвонила и не пришла... Не знаю, что и думать...
   Женька вдруг замер с ботфортом в руке. Тревожно поглядел на брата.
   - А если...
   - Ни каких если! Не каркай мне тут... На один стартовый импульс мне энергии хватит. В крайнем случае разминемся лет на десять. Потерпишь...
   - А если не хватит, брат?
   Максим спокойным взглядом ответил на вопрошающий взгляд Максима.
   - Тогда мы с тобой не скоро встретимся, брат... Да одевайся же!
   Максим натянул ботфорт, машинально притопнул. Зло поглядел на сидящего у стены Кириллина.
   - Что, ищейка, сидишь? Прислушиваешься? Давай, давай - будет что потом внукам рассказать...
   Кириллин согласно кивнул, подобострастно улыбнувшись. Ни к чему он давно уже не прислушивается!
   Браслет расстегнулся сразу же, как только он осторожно потянул пальцами за рукав. Но еще раз познакомиться с линейкой этого дьявола, Кириллину не улыбалось. Приходилось сидеть и выжидать. Да и сопляк, переодевающийся в какой-то клоунский костюм, удивительный автомат далеко от себя не отпускает. Неужели хочет взять с собой?!
   Кириллин сморгнул попавший в глаза пот и поглядел на настенные часы. Пять минут назад, он должен был выйти на связь с группой захвата, сидевшей в видавшем виды ПАЗике возле заправки. Мол, три тройки, все под контролем... Или наоборот. Как поведет себя Гнедой не дождавшись ни какого сигнала?
   Одно ясно, что ждать до бесконечности этот красноглазый демон не станет. Вопрос в следующем - сколько у него останется времени между тем, как этот клоун свалит и тем, как группа захвата устроит здесь панихиду с плясками? Главное завладеть автоматом. После этого торг с Гнедым пойдет совсем по-другому!
   Максим наконец отпихнул от себя клавиатуру и зачем-то выключил монитор. Поглядел, как затягивает первая изморось загудевшие шары за стеклом.
   - Все! Рубикон перейден, мосты сожжены. Если мы с тобой Жека где-то напутали, исправлять ошибку будем все последующие за этим пятьсот лет. На коррекцию просто не хватит электричества. Ты готов?
   Женька перепоясался поясом с мечем и стилетом.
   - Как пионер, брат!
   Максим повернулся к напрягшемуся Кириллину.
   - Надеюсь на ваше благоразумие Игорь. Сидите тихо. Обещаю, что освобожу вас от наручников прежде чем уйду сам... Пошли, брат...
   На кухне Женька на всякий случай шагнул к окну, прильнул к шторке. Осторожно выглянул через щель.
   - Вроде бы тихо...
   Максим из коридора нетерпеливо окликнул брата.
   - В темпе, Жека! Мне тоже надо успеть переодеться и выпустить...
   Стекло тоненько тренькнуло и на пыльной поверхности образовалось аккуратное отверстие с лучиками тоненьких трещинок вокруг. Тут же сочно ударило в бревенчатую стену - дерево расцвело усиками белой стружки. Женька как подкошенный рухнул на пол и пополз в коридор.
   - Ма-акс!!!
   Но в дверь уже тоже стреляли. Пули большого калибра выпущенные с близкого расстояния, не пробивали, а выламывали целыми кусками филенки двери, пятная стены и низкий потолок. На кухне что-то звонко опрокинулось и покатилось. На спину Женьки посыпались щепки.
   - Ложись!
   Максим вылетел в кухню и упал, споткнувшись об Женьку. Жутко было видеть как свинцовый ливень хозяйничает на кухне и не слышать грохота очередей. Только взвизгивание пуль, гром рушащейся мебели и звон стекла. По дому работало не менее трех бесшумок одновременно. Обычная тактика. Замаскированные стрелки ураганным огнем прижимают к полу обороняющихся, а группа захвата уже наверно пошла "на рывок".
   Максим, пластаясь по полу, выполз в коридор волоча Женьку за собой как кутенка за шкирку.
   - Стартуй, живо!
   Оглушенный, полузадушенный Женька только слабо отбивался от него.
   - Да ты что, какой старт?
   - Немазаный, сухой! Я уже десятиминутную готовность запустил...
   Обстрел неожиданно прекратился. С улицы донесся дружный топот. Максим отпустил Женьку и перевернувшись на спину оскалясь подхватил импульсный автомат. Обломки двери пылающим болидом вынесло наружу. Женька даже успел рассмотреть неясную фигуру согнувшуюся в атакующем движении у самого крыльца. Потом, веер раскаленной до нескольких тысяч градусов плазмы вдребезги разнес крыльцо. В коридор вкатилась обугленная, еще дымящаяся голова в бронесфере.
   Максим, крутнувшись на сто восемьдесят градусов, послал очередь в кухонное окно. На месте оконной рамы образовалась дыра, куда огненными птицами вылетели вспыхнувшие занавески. По стене поползли бодрые языки начавшегося пожара. Но атака прекратилась. Импульсное оружие двадцать второго века убеждало лучше любых уговоров и предупреждений.
   Максим длинно выматерился и чувствительно саданул Женьку по заднице прикладом.
   - Что застыл? Бегом в стартовый бокс! Вернее ползком... Но в темпе!
   Женька, изгибаясь ужом переполз по коридору к двери в подвал. Крикнул оттуда возбужденно.
   - Макс, теперь ты!
   - У тебя что, крыша поехала? Я же сказал, что не помещусь!
   Женька грохнул по полу кулаком, уже затянутым в тонкую замшу рыцарской перчатки.
   - К черту всех! Выкинем Гнедого и стартуем. Пускай он здесь со своим двойником обнимается.
   - Ты хоть немного думаешь, что говоришь?
   В глазах Женьки стояли слезы... Когда в третьем классе его хотели отправить в другой детдом, Максим ночью пробрался в спальню к малышне, выгнал всех и вдвоем с братом забаррикадировал кроватями дверь и единственное окно. Снять осаду воспитателям удалось только через сутки, когда сам директор лично и клятвенно пообещал ни когда не разлучать братьев...
   - Я не оставлю тебя здесь! Пошла она к такой-то матери, эта история...
   - Жека, братишка, очнись! Я приду следом. Мы должны это сделать во что бы то ни стало! Пошел!!!
   Детские стычки... Слезы, что так быстро высыхают на плече брата... Второй редут, заваленный трупами солдат и лошадей... Высокий улан опирающийся на обломок пики...
   - Макс...
   - Я сказал, пошел, полевой агент!
   Женька кубарем скатился вниз по лестнице. Обострившимся слухом, максим отчетливо услышал как чмокнула гермодверь и глухо загудели турбины вентиляции.
   Эх, Жека, Жека! Вечно ты манкировал лекциями по специфике стартовых процедур! Ну какие к черту аккумуляторы, без поддержки общей электросети вытянут все запуски и посадки?
   С улицы неожиданно окликнули голосом Гнедого, усиленным мегафоном, отдающим металлом.
   - Горак, вы еще там?
   - Вы удивительно догадливы, Мишель. Но вскоре вынужден буду вас покинуть.
   Максим чуть-чуть приподнял голову, но ничего не увидел. Дверной проем загораживали обломки горящего крыльца, окружающее понемногу устало заволакивать дымом. Остается только надеяться, что и снайперам тоже ничего не видно. Правда в ближайших кустах, сейчас наверно людно, как на Красной площади Первого Мая, а на кухне он будет как на ладони у стрелков...
   - Может быть поговорим, Горак?
   - О чем?
   Максим вжимаясь всем телом в пол переместился ближе к распахнутому люку на кухне. И тут же в пол, почти у самой его головы тупо ударила пуля.
   - Не делайте глупостей, Горак. Оставайтесь там где ле5жите... Что с моими людьми?
   Максим затравленно огляделся. У него нет иного выхода, как рывком преодолеть открытое пространство и нырнуть в люк.
   - Ваши парни, Гнедой, лопухнулись словно пионеры играющие в Зарницу. Двое уже на том свете, один в подвале...
   - Двое?! Вы сказали, двое?
   - А что, их было больше?
   На улице началось какое-то шевеление. Одно из двух - или, пока Гнедой заговаривает ему зубы, снайпера меняют позицию, или группа захвата втихаря опять пошла на штурм. Максим выставил автомат в сторону двери и надавил на скрытую в цевье гашетку. Раскаленная трасса огненной косой прошлась по кустам. Взметнулись клубы дыма, кто-то вскрикнул. В мегафон заматерились.
   - Прекратите фейерверки, Горак. Вы и так устроили здесь дурдом... Огласка вам не нужна так же как и мне... Что с Кириллиным.
   Максим снова сделал еще одно, малюсенькое движение к люку. Выстрелов не последовало. Уже лучше!
   - Не знаю о ком вы говорите.
   - Высокий, плотный блондин с карими глазами и шрамом на щеке.
   - Жив ваш Кириллин. Хотя шрамов на лице у него заметно прибавилось.
   - Да вы там ему хоть всю морду исполосуйте - мне-то что за дело? Разве он вам не разъяснил, что тут у нас с вами происходит?
   - В общих чертах.
   - И что вы по этому поводу думаете?
   Максим подобрал ноги и руки, сгруппировался. Другого момента не будет.
   - Думаю, что пора нам с вами расставаться, Мишель...
   Отсчет минус три! Сердце грохнуло как стартовый пистолет, напитанные адреналином мышцы подбросили тело в воздух. Вытянув руки с автоматом, Максим рыбкой кинулся в люк. И тут же, что-то тяжелое, тупое и совершенно безболезненное ударило в поясницу. Максим мешком провалился в люк, сверзился по лестнице не чувствуя боли от ушибов. Обреченно понимая, что вся нижняя часть тела онемела неспроста.
   С улицы закричали.
   - Есть! Я его достал...
   - Двойками вперед. Не попадите под его огнемет...
   Максим, подтянувшись на руках сел, шаря глазами вокруг в поисках автомата и тут же ему в лоб уперся ствол "беретты".
   - Что, Горак, доигрался?
   Кириллин, хихикая и гримасничая, ногой подгреб поближе лучевой автомат и подхватив оружие отскочил подальше от Максима. Прицелился. Беретта в его руках ходила ходуном, палец с изгрызенным ногтем вздрагивал на спусковом крючке.
   - Если ты меня сейчас пристрелишь, Гнедой тебе голову оторвет. У тебя с ним и так, вроде бы, проблемы?
   Глушитель "беретты" выплюнул облачко дыма. Над головой Максима, в стеклянной стене, лопнул стеклоблок. Кириллин сунул "беретту" за пояс и поудобнее перехватил лучемет.
   - Когда ты станешь не нужен Гнедому, я еще поговорю с тобой, фраер!
   Кириллин легко взобрался по лестнице и заорал что было мочи, не решаясь высунуться наружу.
   - Это я, Гнедой! Не стреляй. У меня пушка твоего клиента.
   Топот атаки сразу завял и отдалился. Включенный мегафон передал какое-то неразборчивое восклицание.
   - Кир?
   - Я, я! Твой клиент жив, хотя ты порядком его пометил. Придержи своих волкодавов, Гнедой. Нам надо кое-что обсудить.
   Во дворе помолчали.
   - Ладно. Выходи. Только гаубицу эту чертову держи на виду и стволом вниз.
   - Выхожу!
   Максим оттолкнулся от стеклянной стены и медленно, на локтях, пятная пол идущей без остановки кровью пополз к стоявшему на самом дальнем столе инициатору. Вместе с идущей толчками кровью жизнь неумолимо покидала его тренированное, ни когда не знавшее слабости тело воина. Борясь с подступавшим беспамятством и смаргивая пляшущую в глазах темноту Максим полз, подтягиваясь на руках, срывая ногти и отпихивая попадающиеся на пути кресла. Хриплым, срывающимся голосом он вдруг затянул странный, дикий мотив, которым берсерки Йорка Скандинава погружали себя в боевой транс.
   Такой большой, шумный и разноцветный мир сузился до размеров маленькой, защитного цвета машинки, призывно мигающей красным индикатором на столе. Все остальное более не имело ни какого значения. Ведь добраться до этого огонька было необходимо во что бы то ни стало!
   Кириллин выбрался из люка, встал в полный рост, держа автомат за ствол в опущенной руке.
   - Вот он я.
   - Вижу, что не Горак! Выходи во двор, там и потрем...
   Кириллин перескочил через горящие руины крыльца одним сильным прыжком, даже не заметив как подфутболил валявшуюся на пороге голову.
   "...Ни под каким видом не оставлять и не предавать...".
   Помахивая автоматом спустился на плитки двора, заваленные какими-то обугленными лохмотьями и оплавленными железками.
   "...Современных приборов, инструментов и приспособлений...".
   Из кустов поднялись двое в маскировочных, обшитых тряпочными лохмашками, комбинезонах с чем-то, бесшумно, автоматически дальнобойным в руках. Один жестом приказал Кириллину встать на колени.
   "... И иных изделий, аборигенам прошедших временных потоков...".
   Кириллин оскалился и отрицательно мотнул головой. Он хотел крикнуть прячущемуся где-то Гнедому, что закончилось все не совсем так, как тот планировал и расклад теперь иной. Он уже открыл рот и набрал в легкие побольше воздуха, когда индикатор на коробчатом магазине лучемета из зеленого стал красным и быстро замигал.
   Максим почти не отреагировал на яркую, белую вспышку, фотографическим блицем мелькнувшую в проеме люка, а звуки он уже перестал слышать. Следом посыпались обломки перекрытий, кирпичное крошево и перемешанная с жирным пеплом садовая земля.
   Погас свет. Мигнув, тускло затлели плафоны аварийного освещения. Максим втянул на стол ставшее неповоротливым тело и обхватил дрожащими от усталости пальцами коробку инициатора. Облегченно перевел дух. Но вдруг отставил инициатор и подтянул клавиатуру компа. На верху кто-то кричал протяжно и страшно. И сразу же все звуки накрыл рев набирающего силу огня. Максим, отплевывая заливающую рот кровавую горечь, почти вслепую бил по клавишам. "Братишка, энергии все-таки не хватило! Уничтожай капсулу и делай свое дело. Я выберусь... иным путем. Еще не знаю как, но выберусь. Поверь! И прощай". Максим с такой силой вдавил клавишу "энтер", что пластик лопнул, поранив осколками подушечку пальца.
   За обвалившейся стеклянной стеной в последний раз взвыл и смолк навсегда хроногенератор. Аварийное освещение потухло. На экране монитора еще некоторое время, пока не кончилась энергия безперебойника, мигала тревожная надпись: "Опасно, недопустимое снижение напряжения на базовом регистре...". Максим дотянулся до мерцающего во мраке красного уголька, нащупал и ласково огладил резиновый пупырышек кнопки. Улыбнулся довольной улыбкой.
   - Идущие на смерть приветствуют тебя, император...
  
  

ЭПИЛОГ

   ... Сегодня солнце ползло из-за дальнего холма особенно медленно и нехотя. Тусклое, косматое, поднялось над миром приплюснутым багровым шаром, словно зажмурясь в страхе оттого, что предстояло ему увидеть, разогнав как всегда ночную мглу.
   Окружающие селения были полностью разорены и частично преданы огню либо повстанцами, либо войском герцога. Уцелевшие жители частью примкнули к повстанцам, частью, собрав уцелевший скарб и надрывно мычащий скот, ушли в Льеж под защиту крепостных стен и полка королевских мушкетеров. Так что, мародеры так и не появились на поле брани. Даже волки, напуганные кровавыми людскими сварами ушли гораздо севернее, в глухие чащи предгорий. Только мрачное воронье неподвижно дожидалось позднего рассвета, рассевшись на задранных к небу окостеневших лицах, на торчащих руках и ногах, древках копий и крестовинах мечей, погребальными крестами возвышающихся над павшими.
   Еще вчера цветущая, тонущая в знойном мареве и мерном колебании трав долина, ныне имела вид ужасающий и тлетворный. Слабый утренний ветерок, носил над телами запахи железа и крови - извечные запахи смерти. Да еще доносил едва ощущаемый, непривычный, горький запах не так давно придуманного пороха.
   Они сошлись здесь вчера вечером, на закате, повстанцы и рыцари герцога, что бы не ведая страха и не желая пощады решить, кому из них быть правым. Чему гордо реять над полем смерти - золотым королевским лилиям и львам или кожаному крестьянскому чулку нашитому на белое, домотканое полотнище.
   Так они и лежали до сих пор, ожидая припозднившихся божедомов и соответствующего их чину погребения - кому с песнопениями под каменный крест в родовой усыпальнице, а кому с глухими проклятиями в общую яму без креста, без отметины. Лежали, обнявшись как братья, продолжая накрепко сжимать в холодных руках не нужное им более оружие. И золотые лилии были одинаково повержены в кровь и грязь, как и черный, простецкий башмак.
   По полю, обходя лежавшие кучками тела, шел человек с эмблемой повстанцев на золоченой кирасе благородного, ведя в поводу коня, косящего лиловый глаз на пахнущие смертью неподвижные тела.
   Наголо бритый череп повстанца украшал свежий, едва запекшийся шрам, бравший начало на темени и заканчивающийся на косточке за правым ухом. Забрызганные кровью и грязью доспехи были измяты и исцарапаны, красные глаза альбиноса с нехорошим, полусумасшедшим прищуром глядели с рыжего, словно обожженного адским пламенем лица.
   Возле небольшой рощицы молодых тополей, отдельной группой стоящих посреди поля брани, там где порубанных и поколотых тел было особенно много, рыжелицый остановился и кинув повод коня на ближайший сук, огляделся, словно не понимая где он находится и как сюда попал.
   - Не вышло... Ни чего не вышло. А так все хорошо начиналось. Нужно регулярное войско, а не этот сброд... Ладно, попробуем еще раз в другом месте...
   Рыжелицый альбинос говорил не по французски не по-фламандски, но появившийся из-за кустов офицер в плаще королевского мушкетера, все прекрасно понял и ответил на том же языке.
   - Нет, Гнедой. Другого раза не будет. Тебе был дан шанс и ты его использовал. Теперь моя очередь!
   Гнедой стремительно обернулся на знакомый, уже почти забытый голос присев в оборонительной стойке и выхватил из-за спины сразу два толедских клинка. Женька одобрительно качнул головой.
   - Ого! Вижу что за последние десять лет ты преуспел в фехтовании.
   Гнедой настороженно улыбнулся.
   - Учителя хорошие были.
   Женька, словно не замечая направленных в его сторону клинков, присел на круп убитого коня. Устало стянул кольчужные перчатки.
   - Ты не поверишь, с каким удовольствием я сейчас бы закурил!
   Гнедой немного опустил клинки.
   - Ну почему же, верю. - Гнедой прищурился. - Мне кажется это поправимо. С тобой мы бы запросто открыли Америку! Насколько я понимаю, ты теперь... не служишь?
   Женька распустил завязки на кирасе и со стоном освободился от гнетущего его к земле железа. Отрицательно покачал головой.
   - Э, нет! Все подходит к концу, Гнедой. И как ты понимаешь, для тебя.
   Гнедой качнул клинками, сделав движение словно отражал атаку.
   - ты уверен? Все-таки десять лет прошло. И кавалерии твоей, что-то не видно...
   Женька расшнуровал на груди нижний кожаный панцирь и достал из-за пазухи девятимиллиметровую автоматическую "беретту" с глушителем. Сноровисто забил в рукоятку длинный магазин и передернул затвор. У Гнедого лицо из рыжего сразу стало пепельным.
   - Вот значит как?
   - Неужто не узнаешь? Это же тот самый, из которого ты застрелил Скоричева.
   - Как трогательно!
   - По крайней мере очень символично.
   Гнедой взмахнул мечами, сделав шаг навстречу.
   - А как же благородный поединок?
   Но Женька только презрительно поморщился.
   - Я дворянин, капитан королевских мушкетеров Жан, Арман д, Гриньи д, Лиммор! Кто ты такой, что бы я принял твой вызов? Сомнительная честь... К тому же, десять лет я мечтал зарезать тебя как свинью!
   Лицо Гнедого стремительно порыжело. На скулах запламенели алые пятна гнева.
   - Надеешься, что на колени встану? О пощаде молить буду?
   - Надеюсь, что нет. Противнее будет тебя убивать, только и всего!
   - Ну так убей... Или сдохни сам...!
   Взмахнув мечами, Гнедой прыгнул на Женьку, вопя что-то неразборчивое и яростное. Соскользнув с крупа коня, Женька припал на одно колено и вскинул " беретту" держа пистолет двумя руками. Сухое пах-пах-пах-пах не потревожило даже пирующих на трупах воронов. По кирасе Гнедого пролегла строчка дымящихся отверстий, мечи со звоном улетели в кучу тел под деревьями.
   Поднявшись с колен, Женька подошел к упавшему навзничь Гнедому, продолжая держать пистолет двумя руками, не замечая что затвор уже встал на задержку, а магазина в рукоятке нет. Гнедой тоскливо глядел в небо и как насмешка судьбы, его глаза постепенно теряли красноту и приобретали когда-то родной, карий цвет, Словно отдавая кровь пламенеющему над ним небу вместе с уходящей жизнью.
   Закашлявшись и выдыхая при дыхании облачка дыма Гнедой немного повернул голову в сторону Женьки.
   - Представляешь, даже... не больно...
   - А ты вообще когда нибудь был способен чувствовать боль?
   Сухие, бесцветные губы запузырились кровавой пенкой.
   - Все равно... я... не плохо... пожил...Как ... ты... считаешь...?
   Женька вскинулся, ткнул стволом пистолета в лицо Гнедого, но столкнувшись с уже стекленеющими глазами, опустил пистолет. Поодаль воздух замерцал, сгустился и из туманного кокона шагнул голубоглазый биомех. Все в тех же серебристых шортах и топике, только обутая в более подходящие к костюму сандалии.
   - Ни как не можете обойтись без театральных эффектов?
   - Думаю, что свинцовые пули в теле разбойника не станут анахронизмом.
   - Я не об этом.
   Женька кинул к ногам биомеха "беретту" и подобрав кирасу взгромоздил ее на седло всхрапнувшего и затанцевавшего скакуна.
   - Ну, не балуй! Вы не поверите, куратор, но мне было жизненно необходимо, что бы он напал первым.
   Биомех подобрал еще истекающий дымком пистолет и кинул в туманный кокон. Женька успокаивающе охлопал коня по холке и одним движением взлетел в седло. Поводьями заставил развернуться коня к гостье из завтра.
   - Похоже на этом моя служба времени заканчивается и я могу сложить с себя полномочия куратора "Орбиты". Честь имею, миледи. Не могу сказать что наша мимолетная встреча была приятной...
   Биомех долго смотрел вслед блестящему офицеру, сидящему в седле прямо и твердо. Когда же утренний туман окончательно скрыл и коня и всадника, отсалютовал двумя пальцами у лба.
   - Служба времени ни когда не заканчивается. До встречи в будущем, генеральный координатор Горак...!
  
  

КОНЕЦ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   6
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"